Наблюдая за Большой медведицей [Сергей Николаевич Зинченко] (fb2) читать онлайн

Сергей Зинченко Наблюдая за Большой медведицей

Содержание

Пролог

Глава 1. Амбициозный бездомный

Глава 2. Начало…

Глава 3. Грибочки

Глава 4. Молился ли ты на ночь, Квазимодо?

Глава 5. От заката до рассвета или что же все-таки было этой ночью

Глава 6. Сталина на него не хватало…

Глава 7. Володя Бегемотов

Глава 8. Сонная пустошь

Глава 9. Хуже уже не будет…

Глава 10. Погоня за кроликом

Глава 11. На Дерибасовой хорошая погода, а в жизни Валенова опять идут дожди…

Глава 12. Кофейня «Имбирный пряник»

Глава 13. Мы выживали, как могли…

Глава 14. Охотница за привидениями

Глава 15. Операция «Гы» или новая группа собралась заблудиться

Глава 16. Страшные истории для рассказа в темноте

Глава 17. Коротко обо всем…

Глава 18. Вера, надежда и любовь…

Глава 19. Здравствуйте, я — ваш водитель

Глава 20. По жизни с улыбкой

Глава 21. Там в лесу, где Леший бродит

Глава 22. Война сердец

Глава 23. Жёлудев Атас

Глава 24. Счастье не за горами

Пролог

Путешествовал однажды человек по дороге на своем четырёхколёсном «коне». Ехал он, ехал и вдруг подумал: «А почему бы не сочинить захватывающий триллер? С погонями, сердечной историей, детективной линией?» Подумал и написал… комедию. Комедию о любви, дружбе, мистике и о том, каким тернистым бывает путь к своей мечте.

Итак, дорогие читатели и зрители (кто-то ведь, читая, видит интереснейшее кино), пришла пора рассказать эту историю о самом сложном и, в то же время, самом удивительном приключении, изменившем многие судьбы…

Где-то лесу…

Мишка Худогубкин, которого все звали просто Тощим, очнулся на одинокой рыжей скале, окруженной высохшими соснами. Солнце только-только начинало всходить, и это явно говорило, что очнулся он ранним утром. Дикая головная боль, полное беспамятство и запах краски не давали ему сосредоточиться и, хотя бы, ответить на свой же вопрос: «Где я?»

Очнулся он в одних шортах, на ноге — явно женская кроссовка, в руке — дырявая железная кружка. Судя по тому, что пальцы в кроссовке онемели, размер был не его. Вторая нога чувствовала себя спокойно, свободно, хотя тоже немного онемела, но от холода и зудела в области колена. С трудом подняв голову, Мишка увидел на своей конечности большую царапину.

«Кто я?» — пробормотал он охрипшим голосом. Почесал рукой шею и слегка ужаснулся тому, что вся она, как и лицо были в волдырях от укусов комаров и прочих мерзких насекомых.

Кричать и паниковать Тощий не спешил. Осторожно подполз к обрыву, если прыгать вниз — лететь не меньше тридцати метров. Эти тридцать метров показались ему бездонной пропастью. На дне ее лежал Мишкин рюкзак, а вокруг раскиданы вещи. Недалеко от скалы он увидел палатки, над которыми поднимался легкий дымок. Приглядевшись, понял, что дым идет от одной из них — тлеющей. Тощий посмотрел на себя — дырявая, кажется даже простреленная кружка, одна нога в женской кроссовке, сам весь в каких-то перьях и белой краске… Что же случилось прошлой ночью и как эти события связаны с палатками внизу? Этого Мишка не помнил.

Спуститься со скалы можно было двумя способами: кубарем по курумнику или аккуратно по уступам, но тоже, в итоге, кубарем. Тощий выбрал наименее затратный по времени вариант — по уступам. И все же, как, имея дикую фобию высоты, он смог сюда забраться!? Эта мысль не давала Худогубкину покоя. Он перекрестился и пополз вниз. Уступ, второй, третий… Бац! — нога соскользнула с влажного камня. Тощий издал короткий визг, но удержался. Прижался, будто к любимой маме, к скале, зажмурился, отчаянно бормоча: «Мамочка!». Затем с опаской, продолжая жмуриться, ногами ощупал камень внизу. Основной проблемой была нога в тесном кроссовке, ведь к тому времени Мишка её уже совсем не чувствовал. Мгновение спустя — он лежал на земле, присыпанный пожелтевшей листвой. Смотрел в небо и тяжело, будто старичок, дышал.

Из палаточного лагеря до Тощего долетал запах тлеющей древесины и чего-то вкусненького. «Еда…» — прокряхтел парень и встал. Одурманенный запахом Мишка пошел на запах, забыв про осторожность. Сбросив женский кроссовок с ноги, сразу же ударился ногой о большой камень, второй ногой угодил в коровью лепешку. Вспомнив множество нехороших слов, которые автор комедии боится говорить, начал обтирать ногу о листву, перемежая слова со стонами.

В кустах зашуршало. Тощий пригнулся и осмотрелся — никого. Через несколько мгновений шорох послышался со стороны палаток. По телу Мишки в наступление побежали тысячи мурашек. Но лагерь — единственная зацепка, которая раскроет тайну прошлой ночи. Поэтому он поковылял дальше.

Ступил на поляну… Огромная, ярко-зеленая палатка на пять — шесть человек стояла немного слева. Возле неё лежали вещи, снаряжение и разодранный мешок с едой, причем некоторые продукты были надкусаны. Ближе к костровищу стояла маленькая, но длинная палатка, возле неё гуляла утка, валялись три небольшие рыбёшки, дулом в землю воткнуто ружье. Рядом находилось то, что тоже раньше было палаткой, а сейчас — остатки сгоревшего материала, среди которых тлели две деревянные чурки, словно кто-то специально подкинул сюда дрова. Рядом также были разбросаны вещи, и лежал полусгоревший паспорт на имя Романа Александровича Валенова. Правее стояло еще одно, голубое жилище, рассчитанное на ночлег двух, максимум, трёх человек. Оно тоже пострадало от огня — сгорело крепление, и был подпалён тент.

Напротив пострадавших палаток, за костровищем, разместилась ещё одна, четырехместная. На тенте Тощий увидел белый отпечаток ладони. Посмотрел на свою руку, испачканную в белой краске, вздохнул.

У костровища на земле лежала сковорода, в которой сохранилась немного картошки с грибами. Стоял котелок, в котором плавала женская розовая кроссовка без шнурков. И повсюду на земле были отчетливо видны медвежьи следы! Откуда-то опять послышался шорох. Тощий вмиг упал на четвереньки и осмотрелся. Затем, недолго думая, отполз к большой зеленой палатке, которая не только стояла на краю лагеря, но еще и пряталась за еловыми ветками. Внутри, рядом с не распакованным спальным мешком, лежал дорогой смартфон с трещиной на экране. Худогубкин включил его, увидел фото на дисплее: какой-то парень стоит рядом с ним. У парня на голове — повязка из перьев, напоминавших куриные. Тощий стоит босиком, в одних труселях, держит в руках медвежонка, на боку которого белой краской нарисован смайлик. На заднем фоне — молодая девушка с косами, в очках, с двумя топорами в руках и очень суровым выражением лица. Девица внимательно смотрит на дерево, словно кого-то выискивает. Перемотать на следующую фотографию не удалось — телефон был заблокирован. Мишка простонал: «Что же здесь произошло?». Почувствовал, что замерз, немудрено, пролежал всю ночь с голым торсом в траве. Надел чью-то серую толстовку с капюшоном размера на три больше.

И тут в лагере раздался рык медведя. Тощий телепортировался в дальний угол. Осмотрелся в поисках какого-либо оружия, ничего, кроме ножниц с одним погнутым лезвием и двух видов геля для волос не нашёл. Пришлось вооружиться ножницами. Прислушался — тишина. Аккуратно высунул голову наружу — ни души.

И тут Худогубкин вспомнил о ружье! Ещё раз посмотрел по сторонам и пополз к рыбацкой палатке. Хруст и шуршание послышались слева. Тощий прижался к земле, застучал зубами и нервно зачесался. Случайно задел ногой тент, из-под него с писком выскочила одноухая белка, условно назовём ее Иван, и вцепилась ему в ногу. Хотел парень вести себя бесшумно, но зверек пробудил в нем талант хориста — Мишка заорал во весь голос. Из-за зеленой палатки высунул голову медведь, на боку его белой краской тоже был нарисован смайлик. Зверь заметил человека, заревел, и двинулся к нему. Тощий зажмурился и замер, притворился мертвым с безумной белкой на ноге.

Тишина. Лишь трава шуршит под лапами косолапого. Медведь подошёл к Худогубкину, принялся его обнюхивать. Как только коснулся носом головы, парень от страха совсем обезумел, шлепнул зверя ладонью по морде и подпрыгнул с земли. Мишка, который животное, встал на задние лапы, и заревел так, что птицы с деревьев разлетелись в разные стороны. У Тощего душа собрала вещи и уехала прочь, минуя пятки, вместе с мурашками…

Глава 1. Амбициозный бездомный

Ранее…

Роман Александрович Валенов — человек амбициозный, целеустремленный, только вот, везением природа его обделила. Горя желанием проявить себя, он часто забывал о здравом смысле, потому-то и попадал периодически в неприятности.

Работал Роман обычным инженером в какой-то маленькой конторе, занимающейся разработкой программного обеспечения — офисный планктон, двумя словами. Амбиции и желание чего-то добиться в жизни помогли ему пробиться наверх, от техника до инженера, но это — потолок. Дальше ступеньки на карьерной лестнице для Романа были закрыты — заняты. У руководителя есть сын, сестра, сестра сына и сын сестры.

Стоит заметить, что Валенов — тот человек, который просто перегревался от несправедливости. «Вскипал» он от того, что на руководящие должности и должности ведущих инженеров пускают только представителей семейной династии. Потому и отношения с руководством у него сложились не самые гладкие. Невнимательность, рассеянность мешали наладить и отношения с коллективом. Да и работа ему не нравилась. Ежедневная рутина сильно утомляла, как и отсутствие перспектив. Единственной отдушиной являлись вылазки на природу. К счастью он находился в приятельских отношениях с Александром Казбековичем Куприяновым, директором фирмы коммерческих туров «Покорители зари». Куприянов активно развивался в своей сфере, процветал и организовывал как однодневные туры, так и путешествия по отдаленным уголкам страны, а то и мира. В большинстве походов он сам выступал руководителем. Однажды Роман сходил под его руководством в поход по Карелии. Под впечатлением работы друга и красоты карельской тайги, у Валенова родилось желание — стать первоклассным руководителем туристических групп и самостоятельно водить клиентов в интереснейшие и сложные маршруты, туда, где ночи озаряют звезды Большой медведицы. Желание переросло в мечту, вскоре — в заветную.

Однако он понимал, что, несмотря на дружеские отношения, Куприянов не будет рисковать безупречной репутацией фирмы и доверять руководство группой неопытному человеку, тем более тому, который сам в походах периодически попадал в различные передряги и мог заблудиться даже там, где, как говорил Куприянов «слепой не заплутает». Но Валенов считал себя опытным туристом и верил в то, что он справится. Он уже понял, что это занятие станет делом его жизни. «Глядишь — свою фирму открою…» — размышлял Роман.

Но чтобы все это случилось, Валенову нужно получить согласие Куприянова — у него большая клиентская база, склад снаряжения. Разговор с Александром Казбековичем Рома решил отложить до благоприятного момента. Через пару дней директор турфирмы как раз должен вернуться из похода по Алтаю. В дни возращения с маршрута Казбекович был наименее импульсивным — уставшим. Валенов решил, что более удачного момента для разговора и быть не может.

Утро… Роман, как обычно, проспал. Сегодня воскресенье — день, когда возвращается Куприянов. Валенов должен встретить его с поезда, и помочь довезти вещи до офиса. Окунув, спросонья, старательно звеневший будильник в стакан с водой, он сладко заснул еще на час, пока ему не приснилось, что в комнату вошёл Куприянов и попросил сигаретку, чтобы покурить, пока ждёт, когда его, наконец, встретят. Валенов медленно открыл глаза, бездумно посмотрел в потолок, не понимая, что уже двадцать минут назад должен был выехать на вокзал. Медленно прикрыл глаза, погрузился в дремоту. Но тут заиграл веселый рингтон на телефоне. Рома вяло поднял мобильник с пола и, не посмотрев ни на часы, ни на экран телефона, ответил на звонок.

— У аппарата… — пробурчал он.

Куприянов, понимая, что его приятель снова проспал, решил его взбодрить: «Алло, Валенов Роман Александрович?»

— Да, — сонно ответил Роман.

— Говорит капитан полиции Дубанько. Ваша кошка вчера переходила дорогу в неположенном месте, торопилась на встречу с другом и сбила бабушку. Вы должны приехать для дачи показаний, а затем выступить свидетелем в суде по делу о краже двенадцати стульев Купидона. Вашей кошке грозит хорошая взбучка за опоздание, — рявкнул Куприянов.

— Какое отделение?! Уже выезжаю! — завизжал Валенов спросонья, сам не понимая, какой бред слышит в трубке.

— Отделение железнодорожного вокзала. У вас пять минут! — повторил Куприянов.

— Я вас понял, капитан Дубанько, уже собираюсь! — ответил Валенов. В трубке послышался смех.

— Капитан, какое право вы… — не договорил Валенов. — Что?! Какая кошка? — резко остановился он. — О, боги…

— Рома, ты опять проспал? — поинтересовался Куприянов. — А я надеялся, что ты меня встретишь и поможешь доехать до офиса, поможешь и снаряжение разобрать.

— Я уже выехал! — не сообразив ничего лучше, сказал Валенов.

— Поезд через пятнадцать минут прибудет на вокзал, торопись! Только не во сне в машину садись, а выйди из подъезда и поймай такси! Да не попадись Дубанько на глаза, а то после того, как ты уснул за рулем на пешеходном переходе в час пик, вся полиция на тебя косо смотрит, — усмехнулся Куприянов и положил трубку.

Роман мигом натянул мятые спортивные штаны, забыв о том, что вчера красил в них коридор и прижался попой к свежевыкрашенной стенке. Надел потрепанную белую футболку, не обратив внимания на дырку в области живота. Натянул ветровку в цвет штанов. Он, к сожалению, так и не узнал, что во время недавнего спортивного мероприятия, коллеги пошутили над ним и на спине ветровки маркером написали большими буквами: «SexyBoy». Сунул ноги в кеды, схватил ключи от машины и вылетел из квартиры, забыв при этом, ключи от входной двери, которая захлопывалась…

Он выбежал из подъезда, поскакал к машине, не забыв, при этом запнуться и выронить ключи, причем прицельно в отверстие ливневой канализации. Сам, тем временем, эпично упал в лужу у бордюра.

— Дяденька, вы «бобж»? — спросил маленький мальчик, который проходил с мамой мимо и облизывал мороженое.

— Не «бобж», а «бомж», мальчик, — машинально поправил его Валенов, сидя в луже.

— Мамочка, дай десять рублей, я дяденьке на хлеб подам, — попросил ребенок родительницу.

Женщина посмотрела на грязного, потрёпанного, промокшего мужчину с отвалившейся подошвой на кроссовке и сказала: «Сынок, нельзя быть жадным! Мужчина, возьмите, вам нужнее!» — она протянула бедняге пятьдесят рублей и булочку из пакета.

— Женщина, я нормальный! — возмутился Валенов.

— Берите-берите! — настояла дама, взяла сына за руку и удалилась.

Роману Александровичу хотелось сгореть от стыда. Он давно уже смирился с тем, что ему периодически немного не везёт, но вот на хлеб ему еще никто не подавал. Но в истерику парень впадать не стал, вздохнул, сунул булочку в карман с мыслью отдать ее какому-нибудь бродяге, а пятьдесят рублей выронил, когда прятал их в другой карман. Денежка уплыла по канализационным стокам в никуда вместе с ключами от машины. Рома вернулся домой, а точнее к двери своей квартиры, чтобы переодеться и понял, что ключики от жилища лежат внутри, а дверь захлопнулась. Тогда он упал на колени, уткнулся лбом в пол и застонал: «О боже!»

Стоны его прервал телефонный звонок. Скорее всего, это звонил Куприянов, однако, проверить Ромка не мог — телефон остался в квартире на кровати. Тогда Валенов вскочил и побежал на остановку, ведь женщина дала ему пятьдесят рублей, на билет хватит. Он ведь еще не знал, что денежка плывет по канализации.

Остановка была пустая. Первый автобус подъехал, водитель увидел, что на лавочке сидит бездомный — уехал. Подъехал второй, Валенов сел — автобус сломался. Подъехала маршрутка — в салон влетела бодрая старушка, которая неслась к «газельке» с тростью в руках, словно орёл за добычей, попутно оттолкнув Рому и заняв последнее свободное место. В общем-то, спокойный, Роман Александрович перебрал в уме всевозможные красноречивые выражения.

После долгого и грустного ожидания, наконец, подъехал нужный автобус, который не сторонился людей, похожих на бездомных, не ломался и не подманивал бодрых бабушек. Валенов глубоко вздохнул, шагнул в салон. Внутри было довольно тесно: места заняты. Рома втиснулся между двумя полными людьми, один из которых в дороге периодически придавливал его своим шарообразным пузиком. На одной из остановок «круглый» мужчина, сжимавший Валенова со спины, вышел, и Роман Александрович поспешил занять его место, оглянулся назад, чтобы сделать шаг и мельком обратил внимание на двух девушек, сидевших недалеко от него. Девицам было лет по 18. Они смотрели на него, улыбались, подмигивали, что-то обсуждали и хихикали. Одна из них даже сфотографировала Валенова, когда он повернулся к ним спиной. Роман Александрович, одетый в наряд бездомного маляра, грешным делом подумал, что вызвал интерес у представительниц прекрасного пола и улыбнулся им в ответ. После этого девушки расхохотались.

Да, судя по истерическому смеху, их интерес к нему был вызван явно не физическими данными самца. А девицы, между тем, сфотографировав Романа со спины еще раз, выложили фото в социальную сеть с комментарием: «Бездомный Sexyboy покоряет город».

Рядом с Валеновым стояла бабулька со смартфоном в руках. Она настолько бодро листала новости, что он назвал ее про себя «индустриальной» бабулькой. Рома улыбнулся. Улыбка на его лице сияла до тех пор, пока его длинный нос не дотянулся до смартфона «индустриальной» бабушки и не увидел этот пост в группе «Дурацкие новости мегаполиса».

Роман засмущался, тут же снял ветровку, засверкав огромной дырой на футболке.

— Конечная! — прокричал водитель и попросил пассажиров покинуть автобус, на выходе оплатив проезд.

Шесть человек, включая индустриальную бабульку и веселых девушек, выстроились в очередь к дверям. Роман Александрович ее замыкал. Вел себя очень робко. У него появилось стойкое ощущение, что стоит он голым в большом зале, где на стульях сидят только представительницы прекрасного пола. Девушки стояли перед ним, шептались и хихикали, периодически бросая на него взгляды.

Очередь двигалась. Роман Александрович сунул руку в карман — купюры нет. В другой — пусто. В карманы ветровки — пусто. Душа ушла в пятки. Стыд, страх и непонимание — «что делать дальше?». Появилось лишь одно желание — провалиться сквозь землю. Он начал оглядываться по сторонам, даже пол взглядом просканировал — авось какая мелочь завалялась.

Индустриальная бабулька уронила телефон, нагнулась — обронила мелочь. Шебутной мужичок, недовольный задержкой, начал что-то невнятное бурчать, затем нахамил бабульке. Роману Александровичу удалось расслышать лишь окончание тирады — «Сталина бы на тебя…». Бабка не осталась в долгу…

Роман хоть и был из тех, кто по собственной невнимательности постоянно попадал в передряги, однако, человеком он был смекалистым и очень неглупым.

— Расстрелять! — подлил масла в огонь Валенов, решив воспользоваться склокой и сбежать из автобуса.

Не прокатило… Смеющиеся девушки уставились на него, как на врага народа.

— Что? — не понял Валенов.

— «Бомж»… — буркнула одна.

— Что!? — вспыхнул он. — Да я… — не договорил.

— Так, все успокоились! — вмешался водитель. — Деньги передаем за проезд и проваливаем из автобуса!

Индустриальная бабулька и мужичок резко замолчали, старушка передала водителю деньги и вышла, успев при этом сфотографировать мужичка и выложить про него пост в социальной сети.

— Коза, — сказал тот бабке вслед, и, оплатив проезд, вышел.

Конфликтом воспользоваться не удалось. Наконец, вышли и девушки, подошла очередь Романа. Он по-прежнему находился в трансе, проворонив все удачные моменты для побега.

— Эй, парень, — окликнул его водитель.

Валенов не ответил.

— Парень! — повысил голос водитель.

— А? — очнулся Роман Александрович и увидел, что остался в автобусе один.

— Платить будешь? — задал вопрос водитель.

— Да, конечно, — ответил Валенов, и вылетел из автобуса, словно получил стрелу в попу, побежал в сторону гаражей. Водитель ринулся за ним, крича: «Уши борову, бомж!». Видимо, все-таки он хотел сказать, что уши оборвёт, ну да ладно.

Побег Валенова успели сфотографировать все те же девушки и выложили очередной пост с подписью «Побег бомжа из Шоушенка.» К слову, все эти посты, от нечего делать, просматривал и Куприянов, поэтому, он давно понял, что Валенов на встречу с ним не явится.

Водитель пробежал метров двадцать, захромал, захрипел, махнул рукой и вернулся в автобус. Рома спрятался за гаражами. Осторожно выглянул из-за угла, чтобы убедиться, что за ним уже никто не гонится. Выдохнул.

— Эй, бомжара! — окликнул его кто-то сзади. По голосу, явно не прежний водитель. Валенов с испугу дернулся.

Позади стояли два неприятных типа, по виду точно гопники. Один маленький, толстый, с короткой бородкой и толстой серебряной цепочкой. Второй повыше, крепкий, лысый с серьгой в ухе.

— Вы кто такие? — буркнул Роман.

— Корж, смотри, он ещё и дерзит, — ткнул высокого в бок толстый.

— Бомж, «че» ты забыл на нашей территории?

— Ребята, я не хочу проблем. Спешу на вокзал, чтобы встретить товарища, с утра день не задался. Я не бездомный, — попытался оправдаться Роман Александрович.

— Погоди, Корж, — снова ткнул высокого в бок толстый, — так это же тот «пряник», что вчера на вокзале Михалыча толкнул, когда тот денег у него просил…

— Нехорошо, — покачал головой высокий и обратился к Валенову, — слышь, бродяга, мы не любим, когда наших обижают.

— В каком смысле, наших? В каком смысле толкнул? Меня вчера не было на вокзале! — занервничал Роман. — Я лучше пойду! — И пошёл. Но ушел недалеко.

— Стоп, стоп, стоп, а за моральный ущерб Михалычу заплатить? — спросил толстый.

— Ребят, пропустите, у меня ничего нет! Я никого не толкал! — закричал Роман.

— Косой, подойди! — позвал высокий кого-то еще.

Подошёл Косой — невысокий мужичок и на самом деле косой на один глаз.

— Косой, — спросил толстый, — этот чудик вчера тебя толкнул?

— Он, точно он, — заскрипел мужичок, — я к нему мелочь подошёл попросить, а он меня ногой пнул, да ещё и словами гадкими обругал… Сказал, что о таких, как я, можно только ноги вытирать.

— Что? — заорал Валенов. — Развести меня хотите? Я был дома вчера! На вокзал не ездил!

— Значит так, борзый, — перебил высокий, — раз у тебя есть жильё…

— Съёмное, — добавил Валенов.

И тут появились еще двое. Один схватил Рому за шиворот, он в ответ ударил мужика коленом в пах и рванул. Опять же, недалеко — поймали.

К счастью Романа Александровича, мимо проходила… девушка. Среднего роста, в спортивной одежде и рюкзачком за плечами. Увидела, что трое бьют одного, вмешалась.

— Алло, разошлись! — крикнула девица. Мужики обернулись, но грязного своего дела не прекратили. У Валенова уже распухла щека, а под глазом наливался огромный синяк.

— О, девочка, а ты сладенькая, — протянул высокий.

— А ты подойди ближе и скажи мне это еще раз, — девушка поманила верзилу пальцем к себе.

— Мужики, койку сегодня не занимать, — высокий потёр руки и направился к девушке, — иди ко мне, красавица.

Секунду спустя, он лежал на земле и с улыбкой смотрел в небо, высунув язык.

— Брат! — заволновался толстый. — Ну, коза, держись, недолго твоему личику ещё быть красивым.

Еще пара секунд и трое лежали земле, двое убежали сразу, даже не вступив в поединок.

Роман Александрович стоял на коленях и вытирал рукавом нос.

Спустя некоторое время…

Между тем день вступал в свои права. Дороги становились все более оживленными, летели машины, по тротуарам спешили пешеходы. Солнце, наконец, выглянуло из-за туч, даря горожанам хорошее настроение. Люди улыбались и наслаждались выходным днём. Только один человек был печален. Валенов еле тащился по мосту. Помимо всех передряг, что произошли с ним утром, он понял, что уехал не на том автобусе и не в ту сторону. На футболке — дыра, ветровка разодрана, щека опухла, под глазом синяк, на одном кеде отклеилась подошва, джинсы испачканы краской, и замок на ширинке сломался. О, несправедливая жизнь! Роман Валенов страдал и думал о том, как будет смотреть в глаза Куприянову. И ведь все это произошло буквально перед важным разговором о возможности самостоятельно организовать поход!

Погруженный в невеселые думы, Рома спустился с моста и прошел мимо наряда ППС.

— Молодой человек, — окликнул его один из полицейских. Валенов не обратил внимания.

— Гражданин! — повысил голос тот, кто старше по званию. Валенов, наконец, обернулся.

— Ну, чего вам? — спросил с отчаянием Роман.

— Капитан полиции Дубанько, ваши документы! — представился полицейский.

— Дубанько?! — внезапно Валенову стало смешно, он вспомнил, как его с утра разыграл Куприянов. — Дубанько, как интересно! — хихикал парень.

Двое сотрудников полиции переглянулись.

— Молодой человек, ваши документы! — грозно повторил Дубанько.

— Дубанько, негодяй! Хватит уже меня разыгрывать. Придумали, а! Передай Куприянову, что я на его шутки больше не куплюсь! — Валенов махнул рукой и пошел дальше.

— Пьянковски, ещё один наркоман… К тому же бродяга! Вяжи его и в отделение! — отдал приказ капитан. Молодой полицейский скрутил Роману руки и затолкал в патрульный «уазик».

Жизнь — боль…

Вечер…

После неудачных попыток Романа Александровича убедить полицейских в том, что он не «бомж» и паспорт у него дома, его препроводили в «обезьянник». Напоследок, перед тем как его вывели из кабинета капитана полиции, он решил использовать последний аргумент и крикнул: «Позвоните Александру Куприянову, директору турфирмы «Покорители зари»!» Затем стукнулся больным носом о косяк, снова побежала кровь.

— Нос ему обработайте, а то все отделение зальет, проказник! — отдал приказ Дубанько. В этот момент в кабинет влетела сотрудница полиции, чуть не сбив с ног и Пьянковски и Валенова.

— Капитан, племянник ваш, Мишка Худогубкин, в метро на банановой кожуре поскользнулся, — запыхавшись, произнесла она.

Дубанько опустил голову и с отчаянием сказал: «Где он нашёл её, кожуру эту, в метро-то?»

— Ребята говорят, что ел банан, бросил кожуру на пол и на ней же поскользнулся, — отрапортовала девушка.

Как дальше развивались события, Валенову узнать не удалось, Пьянковски увел его из кабинета, но, когда они проходили мимо лестницы, которая вела на первый этаж, к лейтенанту бросилась невысокая, миловидная девушка с рыжей косой.

— Где он? — буквально завопила она со слезами на глазах.

— Тихо, гражданочка, успокойтесь, вы кто?! — рявкнул полицейский.

— Как я могу быть спокойной! Где он, скажите мне! В метро сказали, что его в это отделение увезли, я так понимаю к родственнику его, капитану! Почему не в больницу? — кричала девушка.

— Гражданочка, я вас сейчас вместе с этим наркоманом, — Пьянковски указал на Валенова, — посажу в одну камеру.

Валенов нахмурился — теперь он еще и наркоман.

— Я про Мишу Худогубкина! — разревелась девушка. — Почему его сюда, а не в больницу повезли? Он, что, умер?

— Только этого на моем дежурстве не хватало… — закашлялся Пьянковски. — Успокойтесь! Он просто поскользнулся. Кто вы, в конце концов?

— Лея Карабейникова, я его… ммм, — замялась девушка, — в общем, я его друг, — и продолжила реветь.

— А, так это ваш родственничек постоянно писает на машину начальника полиции, — хмыкнул лейтенант, — пройдите в кабинет с перевернутой цифрой шесть. К капитану Дубанько, вам там все расскажут.

— В смысле, в девятый кабинет?.. — переспросила девушка.

— Нет, в шестой, — терпеливо повторил лейтенант.

— Вы же сказали, шестёрка перевернутая, — запуталась Лея.

— Бомж об косяк ударился, цифра и перевернулась, — Пьянковски взял Валенова под руку и повёл в камеру.

— Я не бездомный! — ворчал по пути Роман.

— А я не президент, — вздохнул Пьянковски, — в общем, мы на месте, это твой дом на ближайшее время, — сказал лейтенант и завёл Валенова в камеру.

— Товарищ полицейский, позвоните Куприянову, прошу вас! Он подтвердит мою личность. Я ведь обрисовал вам всю ситуацию! Это просто нелепое стечение обстоятельств! — Валенов почти плакал. Но лейтенант развернулся и ушёл. Рома тяжело вздохнул и сел на нары.

— Эй, — шепнул кто-то в тёмном углу камеры, и снова повторил, — эй…

— Ты кто? — спросил Роман, нехотя повернув голову на голос.

— Ох, адская жижа Лешего… — некто громко икнул.

— Что-то голос у тебя знакомый, — протянул Роман.

— Дед я твой, балда! — вышел из темноты мужчина.

Валенов подскочил с места.

— Ты ушел за хлебом полтора месяца назад! Мы уже хоронить тебя собрались, а ты тут загораешь в еле живом состоянии, алкоголик чёртов! — заорал парень.

— Тише, внучок, тише… Я тут всего сутки нахожусь. Я путешествовал! — гордо произнес дед.

— По алкомаркетам ты путешествовал? — фыркнул Валенов.

— Нет, по стране, внучок. Я же и не пью почти, просто у Лешего такая настоечка вкусная, черничная была. Я и не удержался. Эх, такова жизнь! — прокряхтел мужичок.

— Такова жизнь? — возмутился Роман. — Такова жизнь? — протянул он. — Ты бабку чуть до второго инфаркта не довёл. Полиция тебя месяц искала! А ты жив, бодр и весел, оказывается!

Дед будто и не слышал его слов.

Тут в камере явственно запахло пирогами. Роман Александрович обратил внимание на третьего жильца каталажки. Тот все время находился в тени, хорошо было видно лишь его короткую седую бородку, да протез вместо левой ноги. Прожевав пирожок, этот третий начал разговаривать сам с собой. Сначала что-то невнятное про отпрысков улитки говорил, затем похвалил бабкины пироги из бычьих яичек. Спустя пару минут принялся бормотать про второе пришествие Наполеона, месть некой Соньки Бельмондо и жену Квазимодо Никифоровича.

— Похоже, белочка? — предположил дед Валенова.

— Пьянковски, курица сбежала! — раздался крик в коридоре…

— Ильич, ты опять, — проворчал охранник, который сидел за столом у входа в камеру, имея в виду этого третьего, из камеры. Затем он встал, поспешил на помощь к коллегам и наступил на куриное яйцо.

— Товарищ охранник, я советую вам немедленно скрыться, ибо ждёт вас участь плачевная, — совершенно нормальным голосом произнес третий, находящийся в тени.

— Поговори ещё, — пригрозил ему охранник.

Третий достал сигаретку и закурил.

Охранник открыл дверь в коридор, из-за угла появилась толстая курица.

— О, на обед будет супчик, — служивый радостно потёр руки. Однако, курица, вместо того, чтобы бежать, медленно подошла к охраннику, наклонилась к раздавленному яйцу.

— Беги, говорю, — снова спокойно посоветовал полицейскому третий.

Картина, спустя несколько минут.

— Уберите её от меня! — орет охранник в куриных перьях, выбегая к лестнице. Здесь птичка от него отстала, вернулась в помещение, где находилась камера. Третий вышел из тени и оказался стариком с длинными седыми волосами, собранными в хвостик, аккуратной бородкой, и, как автор комедии уже говорил, железным протезом вместо левой ноги. Дед был в валенках, вытянутых в коленях трениках, в майке и рубахе, которые были велики ему на пару размеров. Он протянул руку за решетку, погладил курицу, высыпал из руки горстку зерен.

— Марфа, молодец! — сказал старик. — Ладно, пора уходить, — поднялся со скамейки, достал ключ из кармана штанов, открыл решетку и спокойно вышел. Затем он положил ключ на стол, за которым сидел полицейский, повернулся к деду Романа и сказал: — Рад знакомству, Эскимос… Ах, да, тебе привет от Лешего! — и ушёл.

— Что это было? — ошарашено спросил Валенов. — У него был ключ!?

— Выкрал как-то, когда-то… Леший рассказывал, что этот старик — «самое таинственное создание» во Вселенной. Зовут его, кстати, Петр Ильич Чайковский, он на балалайке еще замечательно играет! — пояснил дед Роману и тем еще больше запутал внука.

— Что за Леший, какая балалайка, какой Чайковский? — ворчал Роман, — подожди… Эскимос?

— Позже, внучок, давай выбираться отсюда! — ответил дед, — дверь-то он не закрыл, путь свободен!

— Думаю, это не лучшая идея, — не согласился внук, — сбежим и напросимся на наказание. Оно нам надо? Думаю, нет!

— Пойдём! — снова икнул дед, встал с лавки, пошатнулся и плюхнулся обратно. — Внучок, мне, кажется, помощь нужна.

— Упертый. И как с тобой бабушка живет?! — фыркнул Рома. Он осторожно подошёл к открытой двери — никого.

— Кстати, а ты чего выглядишь, как бездомный? — спросил Эскимос.

— Долгая история… — ответил Роман и подумал вслух. — Может, действительно, сбежать?

Парень помог деду подняться, оба осторожно вышли в коридор. Рома придерживал старика за кофту. Проходя мимо кабинета, где сидел с несколькими сотрудниками лейтенант Пьянковски, Эскимос чихнул.

— Пи-пип-пип, — выругался шепотом Валенов и оглянулся по сторонам. Дед зажмурился. — Ни звука больше!

Некоторое время они молча пробирались по этажу, но не совсем трезвому деду Валенова стало скучно, он решил спеть…

— Как-то летом, на рассвете, заглянул я к Вальке в сад, там смуглянка-партизанка воровала виноград… — допеть не успел, со стороны камеры донесся крик лейтенанта Пьянковски.

— Дед! — крикнул Валенов. — Бежим! — дёрнул старика за руку, тот упал.

— Брось меня! — кричал он, будто раненный в битве за Сталинград. — Брось меня и спасайся сам!

— Поднимайся, сказочник! — заорал Валенов, тебя ещё ждут волшебные «пендели» от бабки.

Из кабинета выбежал лейтенант. Дед, увидев его, резко подскочил с пола и ринулся по лестнице в низ, как пожарный на вызов.

Валенов удивился, но раздумывать не стал и полетел за ним.

В это же мгновение, персонаж, с которым вы, дорогие читатели, познакомились ранее, а именно — Тощий, вышел из кабинета капитана Дубанько со словами: «В гробу видал я ваши бананы!» Парень также сломя голову побежал к лестнице.

— Миша, стой! — истерично закричала девушка, которая представилась Леей Карабейниковой.

Валенов столкнулся с Тощим на лестничном пролёте. Оба упали.

Пьянковски не растерялся и сразу же схватил Валенова. В кадре появились капитан Дубанько, подружка Тощего, девушка в форме и какой-то мужичок кавказской национальности, так же одетый в форму.

Роман держится за лоб — вылезла шишка.

— Где у тебя глаза? — простонал он.

— Умираю, — стонал Тощий.

— Да замолчи ты, балбес, — сказал капитан и помог подняться племяннику, тот вырвался из рук и пошёл к выходу.

— Мишенька! — ревела девушка и шла за ним.

— Свалили его родители мне на голову. Чувствую себя, порой, нянечкой двадцатичетырёхлетнего парня. Отдать бы его куда! — махнул рукой капитан и вздохнул.

— Капитан, в лагерь? — предложила девушка в форме.

— В концлагерь! — отрезал тот, затем обратил внимание на лейтенанта и Валенова.

— Так, Пьянковски, я «нэ» понял, почему он здесь? Я же его в тюрьму отправил! — повысил голос Дубанько.

Лейтенант впал в ступор, замолчал, затем протянул содержательную фразу: «Ээ…».

В кадре воцарилась тишина. Капитан жег подчиненного взглядом и ждал ответа.

Пьянковски наклонился к сидящему на полу Роману: «Как ты вышел из камеры?»

— Так там… это самое…эээ. Дед был один, с курицей, он дверь и открыл! — ответил Рома.

— В каком смысле «был»? — возмутился Дубанько. — А где он сейчас?

— Ушёл… — осторожно ответил парень.

— Как ушёл? — занервничал капитан. Девушка в форме и сотрудник кавказской национальности заметались и юркнули в кабинет, где сидела комиссия по делам несовершеннолетних, чтобы не попадать под горячую руку начальнику.

А Роману Александровичу пришлось вкратце рассказать, как старик открыл дверь камеры ключом лейтенанта и ушёл. Причем даже не сбежал, а просто ушёл, не торопясь. Курица ушла за ним. Валенов надеялся, что за эту полезную информацию его отпустят, однако Дубанько распорядился снова поместить его в камеру для дальнейших разбирательств. Переполох в участке продолжался ещё пару часов, а все из-за странного старика с протезом и курицей. Мало того, как только атмосфера в отделении немного успокоилась, Пьянковски выглянул в окно и заорал через весь коридор: «Капитан, на вашу машину курица гадит, прямо на капот!» И все началось снова…

Роман Александрович сидел в камере до самого вечера. Один. Голодный и холодный. Раздумья его и полусонное состояние прервал лейтенант, когда вставил в замочную скважину ключ.

— Бомж, выходи, за тобой приехали, — сказал Пьянковски.

— Командир, можно я здесь останусь? — новость Романа, увы, не обрадовала, он понял, что за ним приехал Куприянов.

— Давай, давай, выходи, не занимай плацкарту! — отрезал лейтенант.

Стемнело. Моросил дождь. Похолодало. Александр Казбекович, полноватый статный брюнет, ждал Романа возле своего отечественного пикапа. К вечеру привести себя в порядок не успел — пока добрался до фирмы, пока разобрал вещи… Одет он был в камуфляжную куртку, тёмные брюки и берцы. На руке на золотистом браслете висели дорогие часы, на которые он поглядывал чуть ли не каждые пять-десять минут — человек был пунктуальный. В руке — полупустая бутылочка минералки. Куприянов поднял воротник, застегнул куртку, и, снова взглянув на часы, поморщился. «Валенов, даже выходя из тюрьмы, умудряется задерживаться», — посетовал он.

Заскрипела дверь.

— Выходи уже! — не выдержал Куприянов.

Вышла женщина, лет пятидесяти, грозно глянула на него, Александр Казбекович второпях оглянулся, увидел на крыше машины капитана Дубанько голубя, который гадил и пробормотал: — «Это я птичке сказал, не подумайте, чего…».

Наконец, появился Валенов.

— Добрый вечер, — скромно произнес он.

— Садись в машину, по дороге все расскажешь. Домой отвезу тебя! «Добрый вечер» … Бывают ли у тебя добрые вечера-то, Валенов? — вздохнул Куприянов и сел в машину.

Роман Александрович садился в машину в надежде, что дорога по длительности не составит и двадцати минут, однако, впереди произошло ДТП, образовалась пробка. В социальных сетях один из очевидцев рассказал, что перед самой аварией видел, как по дороге бежала курица, а за ней — старик. Поэтому, к счастью или же к несчастью Романа, но времени на разговоры в пробке у них было хоть отбавляй. Однако оба молчали. Валенов выдавил из себя лишь одну фразу: «Дождь идет…»

— Ага… — ответил Куприянов.

Через десять минуту Рома тяжело вздохнул, но заговорить так и не решился.

Ещё через десять минут рядом с пикапом встала старенькая отечественная машина. Из ее окна высунул голову водитель автобуса, от которого Роман Александрович убежал утром. Валенов попытался откинуть сидение назад, чтобы не попасться на глаза водителю, но… Его ждала неудача — ручка сломалась, сидение резко упало вниз, Роман вскрикнул от неожиданности, чем привлек внимание мужика в отечественном авто. Тот присмотрелся и увидел знакомого «бомжа». Вереница авто в этот момент совсем остановилась, поэтому водитель решил поприветствовать безбилетника. Вышел. Автомобили чуть сдвинулись.

— Гони! Гони! Гони! — закричал Роман, Куприянов от неожиданности дал по газам и влетел в бампер передней машины.

— Валенов! — завопил Александр Казбекович.

Дальнейшие пару часов Куприянов с Валеновым провели в разбирательствах причин ДТП и неоплаты проезда в автобусе утром.

В общем, у Романа Александровича все было под контролем…

Спустя время…

Куприянов и Валенов стоят возле подъезда дома, где живет Роман.

— Из всех неудачников, которых мне доводилось встречать в жизни, ты — царь! Только за день ты успел стать бездомным, зайцем проехать на автобусе, подраться с гопниками, попасть в тюрьму, ещё и в пробке аварию устроить… И все это случайно, Рома! — эмоционально высказался Куприянов.

Валенов почесал затылок и вкратце поведал старшему другу о потрясающем стечении обстоятельств…

— Ладно, с деньгами за ремонт позже разберемся. Иди домой, отдыхай. Завтра — самый страшный день для любого работника на пятидневке, завтра — понедельник.

Роман шагнул в сторону подъезда и остановился: «У меня проблема. Ключи от квартиры — в квартире», — буркнул парень.

— Держи, — усмехнулся Александр Казбекович и протянул ключи Роману, — должен будешь.

Тот взял ключи и с недоумением посмотрел на Куприянова.

— Ольга, сестра твоя, передала, — руководитель турфирмы хмыкнул, — сказала, что ты, судя по фото в соцсетях, опять ключи в квартире оставил.

— Какие фото в соцсетях? — насторожился Роман.

— Да, долго же мы смеялись над постом «Бомж покоряет каменные джунгли», — снова хихикнул Куприянов.

— О, так это ж тот бомж! — парочка молодых людей проходила мимо и узнала Валенова.

— Вы знамениты, Роман Александрович, — констатировал Александр Казбекович.

— Я не бомж! — разозлился тот.

— Не загружайся, будет, что детям рассказать, — Куприянов похлопал Валенова по плечу, — иди домой, добрых снов!

— Мне поговорить нужно с вами по делу, — Роман все же набрался мужества, но сказал это очень неуверенно и тихо.

— Рома, извини, приезжай завтра в контору, все обсудим. Я очень устал! — ответил Куприянов.

— Я хочу самостоятельно повести группу в поход под эгидой вашей фирмы! — выдохнул Валенов и зажмурился.

Секунды тишины. Куприянов тоже зажмурился, помотал головой.

— Должно быть, послышалось, — заметил он.

Рома понял, что совсем неудачное время он выбрал для разговора. Однако, пути назад уже не было, первый шаг сделан.

— Я хочу стать руководителем группы! — повторил он.

— Значит, не послышалось, — хмыкнул Казбекович. — Роман Александрович, я устал. Поговорим завтра… — Казбекович поспешил в машину.

— Но… — не договорил Роман.

— Добрых снов, Роман! — руководитель турфирмы сел в машину и уехал, чтобы не нагрубить парню и дать себе время переварить информацию.

Рома, безвольно опустив руки, пошел домой.

Следующий день…

Следующий день для Валенова прошёл крайне тяжело. Много скучной работы. Шутки в коллективе о самом известном бродяге города, да плюс ко всему, на нем висел нелегкий груз — ожидание ответа Куприянова. К обеду Рома совсем впал в уныние. Сильно нервничал. В такие периоды у него обострялся «синдром навязчивых движений». Валенов повторял произвольные движения руками, либо часто моргал. Эта особенность, увы, иногда мешала емуналаживать отношения с людьми — социум реагировал на такое поведение неоднозначно.

В конце — концов, он не мог больше бороться с мыслями, отпросился с работы и поехал к Куприянову на разговор.

А тем временем в офисе турфирмы двоюродная сестра Ромы, Оленька Петроградская, думала, как же ей уговорить шефа помочь ее брату. Кстати, стоит отметить, что в свои тридцать лет девушка обладала сногсшибательной внешностью. Высокая, стройная брюнетка с глазами цвета океана. Мужчины тонули в них без шанса на спасение. Но она почти ни на кого не обращала внимания. Максимум легкий флирт, одно свидание. Поймёт, что с человеком ей не интересно и прекращает общение. Оленька отчасти была таким же мечтателем, как и ее брат. Только ее мечта — встретить настоящую любовь, тёплую и искреннюю. Она в нее верила, потому что однажды уже была влюблена, но случилось страшное — жених погиб. Ждал автобус, пьяный на дорогом внедорожнике влетел в людей на остановке. Жених только и успел оттолкнуть ребёнка, который стоял рядом, а сам… Прошло уже четыре года, но девушка так и не смогла до конца оправиться от трагедии. Но прошлое на то и прошлое, в какой-то момент человек понимает, что его пора отпускать. Как-то раз, холодным, но солнечным осенним днем девушка пришла на могилу жениха. Она плакала, разговаривала с любимым человеком, говорила, что не может найти в себе силы отпустить прошлое. Внезапно подул теплый ветерок и с липы, растущей в нескольких шагах от могилы, упал последний желтый лист, приземлился Оленьке на плечо. Девушка взяла его в руки и вдруг почувствовала внезапный покой в душе. Появилась мысль, — будто это жених положил руку ей на плечо, и сказал, что нужно жить дальше. Воспоминания навсегда останутся в ее сердце, как и вера в то, что любовь все-таки существует. Оленька потому и не искала встреч с молодыми людьми, ей не нужно было тепло от кого попало. Она искала любовь и спокойно ждала, когда счастье постучит в ее дверь.

Но и близкие люди ее любви не были лишены. Ромка Валенов, помимо того, что он любимый брат, был для нее ещё и близким другом, как и она для него. Естественно и в авантюре его любящей сестре пришлось принять участие. Оленька была в курсе планов Романа на самостоятельное путешествие, и она пообещала ему помочь убедить начальника доверить ему группу, но только после того, как он сам попробует поговорить с Куприяновым.

И вот, Куприянов зашел в офис… Злой, протопал в свой кабинет, сопровождая каждый шаг ворчанием на Валенова. Оленька, которая находилась в классе для лекций по горному туризму, хорошо его слышала.

— Ага, конечно, доверю я ему группу! Я ему кошку свою доверил однажды к ветеринару на стерилизацию отвезти, так он беременную её оттуда принес, а что будет с группой? Не будет на моем веку перевала, названного в честь погибшей группы Валенова! — фыркал Куприянов.

Девушка поняла, что брат все-таки решился на разговор и попытка была неудачной… Отработав с Куприяновым год, Оленька знала, когда у руководителя биологические часы останавливаются на отметке «спокойствие». К обеду пик эмоций спал. Начальник хорошо покушал, нагляделся на рыб в аквариуме и задремал. И тогда в дверь кабинета постучала Оленька. Прислушалась — босс похрапывает в кресле. Будить нельзя. Решила подойти позже, когда выспится и станет еще добрее. Только отошла от двери, как у начальства зазвонил телефон. Оленька приложила ухо к двери. Куприянов проснулся, принял вызов и, держа мобильник у уха, открыл дверь неожиданно для Оленьки. Поглядел с недоумением н адевушку, нажал кнопку и убрал телефон.

— Мебель привезли. А ты чего ушами дверь протираешь? — с подозрением прищурился Куприянов.

— Я поговорить с вами хотела — буркнула Оленька.

— Срочно? — спросил Куприянов.

— Срочно! Вы бы хоть извинились! Дверью чуть не убили меня! — возмутилась девушка.

— Нечего подслушивать… — холодно ответил тот. — Ладно, проходи в кабинет, сделай кофе, сейчас мебель занесут, вернусь, и поговорим, — решил Куприянов и вышел в коридор.

Кабинет Куприянова был выполнен в стиле «люблю отдыхать на работе, пока никто не видит». Окна выходили на солнечную сторону, потому внутри всегда было светло и тепло. Очень удобное большое кожаное кресло стояло далеко от стены, чтобы босс безбоязненно мог откинуть спинку и отправиться в страну грез. Или, когда, например, приходилось переписываться с клиентами и пиццу заказывать… В углу возле окна стоял небольшой диванчик, промятый в середине, видно было, что использовали его довольно часто. Рядом с рабочим столом находился большой аквариум с разноцветными рыбками. Плавала там даже парочка почти прозрачных. Куприянову нравилось после обеда наблюдать за ними, а некоторым из рыбешек, похоже, нравилось наблюдать за Куприяновым. Бывает, заходишь в кабинет и видишь, как сорокалетний директор фирмы и золотистая рыбка смотрят друг другу в глаза через стекло аквариума. Зато, каким бы злым Куприянов не был, после рыботерапии с ним можно было обсудить любой личный вопрос. Успокаивали его эти хладнокровные создания…

Оленька сварила кофе себе и боссу. Начальнику налила в его любимую кружку с зайцем в солнцезащитных очках и рюкзаком за спиной, который «цитировал» путешественника Конюхова «А чего дома-то сидеть?». И эту кружку она выронила из рук, запнувшись об один из множества проводов от компьютеров, сканеров, бытовой техники, змеящихся по полу. Кружка разбилась, кофе заляпал пол.

Повезло Оленьке только в одном — уборщица Петровна сегодня была на выходном, а то пришлось бы девушке из-за этого кофе мыть пол во всем здании. Почему? Ну, это же Петровна! Впрочем, о ней, несколько позже. Оленька пулей, как сквозь стены, улетела в подсобку за тряпкой, чтобы ликвидировать следы преступления. Ликвидировала. Теперь нужно было что-то сделать с кружкой, ведь если Куприянов узнает, что лишился любимой кружки, то вряд ли у нее получится его уговорить дать ее брату шанс. И тут ей пришла в голову идея… Новую мебель — столы и стулья носили в класс для лекций. Оленька собрала осколки и, пока Куприянов ругался с сотрудниками службы доставки по поводу цены, решила положить их на пол возле конторки, за которой он стоял, когда читал лекции. Куприянов выпустил гнев на, как он их называл «жуликов из доставки», и пошел к кабинету. Только приготовился открыть дверь, как из нее вышла Оленька с осколками кружки. От испуга девушка их выронила, расколов на еще более мелкие осколки. Закрыла глаза, приготовилась к тому, что сейчас выслушает от босса массу «красивых» слов. К удивлению Оленьки, Куприянов сдержал себя, прошел в кабинет и грустным голосом попросил убрать с его глаз это безобразие. Убрала. И вернулась в кабинет. Шеф посмотрел на нее, вздохнул и констатировал, что устал уже и ругаться и удивляться.

— Она просто выскользнула. Сама не понимаю, как это произошло, извините, — пролепетала Петроградская.

— Сразу видно, вы с Валеновым родственники. У того тоже все само собой происходит, — Куприянов сделал глоток кофе и рассказал о вчерашних приключениях брата, и, конечно, об его просьбе: — Заявил мне, что мечтает сам повести группу в поход! — босс фыркнул, взял пряник с чайного столика, откусил. И обратил внимание, как у его подчинённой забегали глазки. — Понятно, так ты об этом и хотела со мной поговорить? — скривил лицо Куприянов.

Оленька кивнула. Шеф уронил пряник в кофе в одноразовом стакане, попытался спасти его ложкой, но не успел, в кружке уже плескалась прянично-кофейная похлебка.

— Одни проблемы с вами, с валенками, — пробурчал Куприянов.

— Обидно… — протянула Оленька.

— Вам ли обижаться? В общем, Ольга, я не дам группу твоему брату, сколько бы вы оба не просили. Я ему не доверяю и больше чем уверен, он с группой сгинет где-нибудь в яме с медведем. Хотя, зная Валенова, медведь — слишком серьезный хищник. Он сгинет от лап белки. Да еще и какой-нибудь вымершей болезнью заразит себя и всех туристов. Браконьеров в лесу встретит, бабку Агапку и прочую нечисть. И что потом? Мне искать его идти? Службу спасения вызывать? А после читать заголовки в газетах: «Тайна перевала Валенова. Выживший, с Божьей помощью, от нападения грозной белки!» Нет, спасибо! Мне дорога моя репутация и жизни ни в чем не повинных людей! — завелся Куприянов.

Так говорил он еще минут десять. Сильно, красноречиво. Даже, когда употреблял ненормативную лексику. Затем выдохся и замолчал.

— Все сказали? — поинтересовалась Оленька.

Куприянов не ответил, взял стакан с жижей. Вышел из кабинета. Вернулся через несколько минут с пустой кружкой Оленьки, налил в нее чай и сделал глоток.

— Оля, я свой ответ дал. Валенов руководство группой не получит! — твердо сказал босс.

— Но… — начала Оленька, однако, Куприянов жестом остановил ее.

— Я все сказал! И говорить больше об этом не хочу. Иди работать! — снова вспыхнул начальник.

— Тогда информация о том, что вы скрываете часть своих доходов, попадет в нужные руки, — теперь вспыхнула и Оленька. Она решила идти до конца.

Куприянов выронил кружку с чаем из рук — кружка разбилась.

— Ты меня шантажировать вздумала? — взбунтовался шеф.

— Я просто хочу, чтобы вы на минуту перестали упрямиться и, хотя бы, выслушали меня! Вы не даете человеку шанса! Да, бывает, что он попадает в передряги, но ведь никто не идеален! Как скучную работу выполнить, которую вам лень делать, то сразу Роме Валенову звоните, а он, кстати, бесплатно вам помогает. А как позволить ему группу в несложный поход сопроводить, так вы ему не доверяете! Он живет этой мечтой, перекроете ему кислород, и он задохнется! Вся проблема в том, что вы не доверяете людям!

У Куприянова аж глаз задёргался от злости. Он прошёл к столу, сел в кресло, налил сто грамм коньяка, который хранил для особых случаев.

— Вы же не пьете! — удивилась Оленька.

— Когда в коллективе — детский сад, то рано или поздно сопьешься, — рявкнул босс, откинулся на спинку, уставился в потолок. — Ладно! Ох и пожалею я об этом… Соберу ему группу, поход будет без категории. А то, чувствую, ты мне в глотку зубами скоро вопьешься.

— Извините, — смутилась Оленька, девушке стало очень неудобно, что повысила голос на руководство.

— Маршрут выберу известный, где и другие группы часто ходят. Выдам спутниковый телефон… Еще несколько условий: ты убираешь осколки от кружки, которую я только что разбил, моешь пол и покупаешь мне точно такую же кружку, как разбила, с зайцем и цитатой Конюхова. Сделаешь — договоримся! — Куприянов посмотрел на Оленьку и хмыкнул.

Девушка стиснула зубы, покраснела и согласилась.

Тем временем…

Роман Александрович мчался к Куприянову. Он настолько глубоко погрузился в свои думы, что почти не следил за дорогой, и в какой-то момент чуть не въехал в бордюр. У обочины — огромная лужа. У лужи — парнишка с фотокамерой. Да, день у фотографа сегодня не задался — Валенов облил его с ног до головы.

Остановимся на парнишке с камерой, это тоже важно! Его зовут Сергей Эдкевич. Вечно взъерошенный высокий парень с русыми волосами. В данный момент был одет в белую футболку с рисунком волка и зайца из мультфильма «Ну, погоди!», черную кофту на замке с капюшоном, белые кроссовки на черной подошве и широкие джинсы. Его хобби — фотография. С самого детства он мечтал стать знаменитым фотографом. Но как бы он не старался, его творчество, увы, не пользовалось популярностью. Родители считали, что сын страдает ерундой, друзья уговаривали, чтобы он занимался корпоративными съемками, свадьбами, зарабатывая на жизнь, пока учится в университете. Но для Эдкевича, творческой натуры, «быть, как все» — это не победа. Он считал, что сфотографировать толпу пьяных и веселых людей может каждый, а сделать фото коробки спичек так, что фотографией можно будет любоваться вечно — это искусство. Эдкевич стремился к совершенству…

Увы, на данном этапе жизни, в 23 года, добиться желаемого пока не удалось. Но он не отчаивался и фотографировал все и везде. Так и этим днём Эдкевич выстраивал кадр с голубями, вернее с одной птичкой, которая плескалась в огромной луже на обочине дороги у автобусной остановки. В той самой луже, с помощью которой позже Роман Александрович мастерски испортил ему настроение.

Даже автору комедии непонятно, почему Эдкевич решил сделать шикарный снимок именно с голубем в луже, что уж говорить о прохожих. Мимо проходила невысокая девушка в очках, наушниками в ушах и маленьким рюкзаком за спиной.

— Извините, — застенчиво спросила она, — а что вы делаете?

— Не мешайте, — буркнул парень и даже не повернул голову в её сторону.

— Я просто поинтересовалась, можно было и вежливо ответить! — возмутилась девушка, и принялась старательно протирать очки.

— Назойливая… — пробурчал Эдкевич.

— Хам! — девушка вставила наушники в уши и пошла дальше.

— Эй, подождите! — окрикнул он её.

Она обернулась.

— Слушаю, — теперь уже она ответила холодно.

— А как вы в наушниках сразу меня услышали? — удивился Сергей.

— И что? — не поняла вопроса девчонка, но вскоре сообразила, — я хожу в наушниках, чтобы… — она задумалась, — чтобы оставаться наедине с собой. Приглушишь звуки мегаполиса, и это избавляет от лишнего стресса… — девушка подошла к Эдкевичу ближе.

— Меня Сергей зовут, Сергей Эдкевич, — улыбнулся парень и продолжил возиться с камерой.

— Элина, — она улыбнулась в ответ, — Элина Бордзан. А что ты здесь делаешь? Чем тебя так этот голубь заинтересовал?

— Я фотограф… — коротко ответил Эдкевич.

Элина молчала и смотрела на него.

— Я профессиональный фотограф, — немного занервничал он и поэтому решил преувеличить собственную значимость, — брожу в поисках интересных кадров. Вот увидел эту птицу, захотелось сделать снимок. Любой кадр может стать шедевром, если у объектива профессионал, — похвалил себя Эдкевич.

Элина внимательно следила за действиями Эдкевича. Тот уже был готов нажать на пуск, надеясь, что получится идеальное фото и… И в этот миг какой-то ненормальный на приличной скорости проехал по луже, окатив его с ног до головы…

Так совпало, что в это же мгновение совсем рядом с Эдкевичем и Элиной быстро проходил Миша Худогубкин, он же Тощий. За ним бежала Лея Карабейникова. На пути — открытый люк канализационного колодца.

— Миша, перестать вредничать, остановись! Давай поговорим, — пищала девушка, — Миша, осторожно, колодец! — крикнула она, заметив опасность.

Тощий назло преследовательнице не стал обходить люк, решил его аккуратно перешагнуть. Итак, сцена: Лея остановилась рядом с Эдкевичем и Элиной. Валенов окатил и Лею, стоящую с Эдкевичем, так сказать, на первой линии, чем превратил ее новую блузку в грязную тряпку. Девушка тут же горько разрыдалась. Тощий запыхтел, повернулся, увидел, что Лея стоит в грязи, ринулся к ней, конечно же, забыв про колодец. И провалился, бедолага, в канализационную бездну…

Обычный день в истории города, что тут скажешь. Граждане, спешащие на автобус, видят, что двое, стоящие возле остановки вдруг одновременно начинают кричать. Причем, парень ругается на водителя, промчавшегося по луже и на голубя, который нагадил ему на плечо. А девушка зовет на помощь.

Эдкевич, вытерев лицо о не менее грязный рукав своей кофты, кинулся спасать Тощего. Оказалось, что тот не улетел в тартарары, а успел вцепиться ногами и руками в остатки лестницы. Сергей нагнулся и протянул Худогубкину руку. Тот схватился за лямку фотокамеры, которая висела у спасателя на шее. Лямка оборвалась, и камера упала в колодец.

— Да что за день! — расстроился Эдкевич. — Вот так и помогай людям! Ты зачем за лямку-то схватился! — рявкнул он на Тощего, висящего в колодце.

— Не смей на него кричать! Ему итак больно и плохо! — рыдала над ухом у Эдкевича Лея.

— Ему плохо?! Камера денег стоит! Я год на нее со стипендии откладывал! — выпрямился и заорал Эдкевич.

— Может, она не уплыла? Вдруг ее можно достать! — вмешалась Элина. Она под грязный водопад, кстати, не попала, отделалась лишь парой темных брызг на кроссовках, потому что стояла за ребятами.

Эдкевич снова присел возле колодца, протянул руку Тощему: «Если не достанем камеру, будешь должен мне новую, понял, парень?» Тощий, услышав его слова, руку в ответ не подал, сказал, что он лучше предпочтёт стать жителем канализации, так как денег на новый фотоаппарат у него нет.

— Давай уже руку! — окончательно разозлился Эдкевич.

Увы, но на этом приключения фотографа не закончились. Мимо проходил один из тех бродяг — гопников, которые вчера привязались к Роману Валенову. Мужик решил, что грязный Эдкевич — из «своих». Подошел к нему, назвал братом и попросил сигаретку. Эдкевич же, переполненный негативом и отчаянием от утери камеры, оттолкнул бродягу. Тому этот поступок не понравился. Нецензурно выражаясь, мужик некультурно толкнул Эдкевича. Его попыталась успокоить Элина, но бродяга оскорбил и ее, а потом и Лею. Стоит отметить, что Эдкевич не был драчуном. За всю свою жизнь бился на кулаках лишь пару раз, да и то, в последний — со стеной, со злости, но видя такое безобразие, остаться равнодушным он не смог. Ударил мужика, слабо, конечно. В ответ получил хук справа, который сбил его с ног. А тут и друганы гопника появились — все те же, что приставали к Роману. Правда, в этот раз они были с синяками. Их же девушка поколотила, помните?

— Я полицию сейчас вызову! — крикнула Элина и достала телефон из кармана.

Один из мужиков телефон у девушки отобрал. В это время Тощий, решив, что про него забыли, крикнул из люка «ку-ку!», надеясь, обратить на себя внимание. Обратил — второй из мужиков подтянул ближе крышку люка и уже хотел закрыть колодец. Лея с Элиной бросились на него. Мужики их оттолкнули, обругали и потребовали денег за помощь их товарищу и за возврат телефона. Тут очнулся Эдкевич и в отчаянии бросился на самого крупного хулигана, забыв про страх. Троица шакалов уже хотела было растерзать защитника, но, вот незадача, злу тут же нашелся противовес. У той самой девушки, что днём ранее спасла от них же Романа Валенова, сегодня была тренировка по боксу и шла она как раз на данную автобусную остановку. Девушка — мастер спорта по боксу, если что.

— Привет, — весело произнесла она, остановившись за спинами мужиков, которые только что вновь толкнули Эдкевича на асфальт.

— Мама, — промямлили все трое дружно и бросились в разные стороны. Кстати, телефон Элине они успели вернуть.

Девушка помогла Эдкевичу подняться.

— Все в порядке? — спросила спортсменка.

— Спасибо, — буркнул он, — синяк теперь на щеке будет. Меня спасла от гопников девчонка — стыдоба!

— Хочешь, я могу их вернуть — усмехнулась девушка.

— Нет, спасибо, пусть мне лучше стыдно будет, чем больно, — ответил парень и вздохнул, а Лея и Элина кинулись ее благодарить.

— Эй, кто-нибудь! — простонал Тощий из колодца.

Незнакомка скинула сумку с плеча. Все подошли к колодцу.

— Ребята, ну вы точно самые везучие люди в мире! — удивилась она, — ты как туда угодил — то?

В общем, Тощего достали. А он — камеру. Эдкевич сразу приободрился, Лея успокоилась. Элина выдохнула и протерла очки.

— Да, потрепала вас жизнь, — покачала головой незнакомка и улыбнулась, — салфетки есть влажные, руки протереть?

— А я бы и сам справился, — неожиданно гордо заявил Худогубкин.

— Ну-ну… — усмехнулась спасительница, а ребята фыркнули.

— Тебя как зовут, прекрасная незнакомка? — с улыбкой спросил Экдевич.

— Кира. Кира Заяц — холодно ответила девушка, вытащила салфетку из упаковки, предложенной Эвелиной, развернулась и пошла к своей сумке, случайно задев при этом грязной рукой дорогое пальто девушки-блондинки на высоких каблуках. На светлом пальто остался грязный мокрый след.

Итак, еще одна героиня нашей истории — девушка в пальто. Юлиана Волк — бывшая пассия местного предпринимателя, занимающегося производством зубочисток. Ныне — любовница мужа окружного прокурора. Юлиана привыкла к гламуру в окружении богачей, бандитов, чиновников, местных звёзд. Когда Кира задела ее пальто, крика было столько, что услышал даже сурок на другом конце страны.

— Ты, шушера местная, знаешь, сколько оно стоит? — орала Юлиана.

— Эээ, два свидания с депутатом Госдумы? — спросила с издевкой Кира.

— Оно стоит дороже, чем сарай, в котором ты живешь! — завизжала Юля.

— Буренка, придержи эмоции. Я случайно! Извини. Думаю, отстирается, — буркнула Кира.

— Нужны мне твои извинения! Что дальше? Ты мне пальто покупать будешь? Тебе даже кредит на него не дадут! Это — не тряпка, которую можно просто взять и выстирать!

Описывать дальше конфликт Зайца и Волка автор комедии не видит смысла. Из Юлианы сыпалась вся злость, накопленная за пару часов нового дня. Кира почти не реагировала, спокойно протирала руки. Правда, в какой-то момент скандалистка в пальто оскорбила ее, и Заяц уже собирался дать оплеуху Волку, но вмешался Эдкевич, остановил девиц.

— Ну, хуже уже точно не будет! Если только вдруг мне на голову какая-нибудь утка не упадет, — вздохнул Тощий. И утка упала ему на голову…

Автор комедии сам удивляется такому совпадению, однако, виновата в этом вовсе не магия. Итак, еще один герой…

Олег Уюкович Могильников был весьма странным товарищем. Бывший военврач, ныне — патологоанатом, социопат. В свои пятьдесят лет он выглядел, как хозяин смерти. Бледная кожа. Высокий рост. Лысый, из-за чего всегда носил на голове немодную фуражку. Случайно ограбить грабителей, которые пытались ограбить его самого — это искусство. Капитан полиции Дубанько — его армейский друг. Он часто закрывал глаза на выходки Могильникова. Уюкович некомфортно чувствовал себя в обществе, ему было хорошо в тишине. Там, где он работал, люди, как правило, неразговорчивы и немного мертвы. Дом… Автору комедии становится не по себе при одной только мысли о его жилище. Ему кажется, что в морге обстановка куда приятнее, чем аура берлоги Могильникова. Социопатия для Олега Уюковича — не болезнь. Социопатия для него — стиль жизни. Несмотря на свою острую нелюбовь к обществу, Могильников был заядлым спорщиком и любил доказывать свою правоту. Так, недалеко от остановки, где совсем недавно произошло знакомство двух парней и четырех девушек, находился оружейный магазинчик. Олег Уюкович пришёл туда прикупить патронов, чтобы охотиться на уток. Завязал спор с продавцом о качестве пороха и в какой-то момент не выдержал, схватил патрон, вышел на улицу и выстрелил в небо. Утка упала на Тощего.

У Куприянова…

Между тем, не зная и не думая о последствиях своей бешеной езды по городу, Роман Александрович добрался до офиса Куприянова. Начался дождь. Куприянов стоял возле входа в здание с сигаретой в зубах. Задумался настолько серьезно, что не обратил внимания, как дождь потушил его сигарету. По-прежнему держал ее в зубах, даже затягивался. Валенов подъехал прямо к порогу, обрызгав брюки босса. Выражение лица руководителя фирмы стало совсем не доброжелательным.

— Валенов… — рыкнул Казбекович. — Нет, мне точно это решение боком вылезет…

Роман Александрович открыл окно со стороны босса и радостно провозгласил: «Александр Казбекович, доброе утро! Садитесь в машину, дождь, как из ведра, льёт!»

Ударил гром. Куприянов сел в машину.

— Где это вы так ноги промочили? — спросил Роман, все еще улыбаясь.

— Действительно, где я их промочил? — оскалился тот. Роман по взгляду руководителя понял, что сам причастен к данному инциденту и потому радостный свой пыл поумерил, говорить стал более скромно.

— Виноват… — тихо произнес Валенов.

— Кстати, почему здесь пахнет яичницей? — сморщил нос шеф турфирмы. — Что за мерзкий запах у тебя в машине?.

— Пообедать не успел, купил в «Шальном петухе» бургер с яйцом и котлетой… — стал оправдываться Роман.

— Вот, еще и дрянь всякую ешь! — буркнул Куприянов.

В этот момент на лобовое стекло машины упала утка, стекло треснуло. Немного. Автору комедии не хочется истреблять всех уток в округе, поэтому предположим, что все… ну, почти все уточки остались живы и здоровы.

Бедная утка летела невысоко над землей в поисках водоёма. На ее беду, наш старый знакомый, Олег Уюкович Могильников, сбежал из полицейской машины на светофоре. Еще и табельное оружие вытащил у беспечного полицейского из кобуры. Ну, не мог человек никак успокоиться и не доказать продавцу оружейного магазина, что тот неправ.

Могильников вернулся в магазин, от которого его минут десять назад увезли в полицейской «буханке», в помещении находились два покупателя. Подошёл к витрине, возле которой продавец рассказывал клиентам о том, какого высокого качества он продает товары. Увидел своего бывшего покупателя и нырнул за прилавок.

— Вас же задержали! — запаниковал он и потянулся к экстренной кнопке.

— Нет, — холодно ответил Могильников. — Ещё раз повторю, твои патроны на блошином рынке китайцы делали, утку ими и с двух шагов не зацепишь!

— Да, как скажете! Только уйдите отсюда, прошу вас! Я не буду звонить в полицию! — застонал продавец, а покупатели медленно двинулись к выходу и вскоре ретировались с места событий.

— Ты мне не веришь, да? — глубоко вздохнул Могильников, отчего аура в магазине стала такая же, как в морге — темная.

— Смотри, — он показал пистолет полицейского продавцу, — это пистолет Макарова, вот здесь — качественные патроны, — начал вертеть им перед лицом продавца.

— Вам нужна касса? Да, конечно! Забирайте все деньги, — он кинул Могильникову пачку банкнот, — только не трогайте меня! Меня семья дома ждет!

— Ты чего? — не понял Могильников его действий, и рявкнул, — зачем мне твои деньги, дурак?

В магазин вошел покупатель. Не обращая внимания на Могильникова, он спокойно подошел к продавцу и купил перцовый баллончик. Продавец всеми возможными способами старался намекнуть, что ему нужна помощь, но посетитель был абсолютно непробиваем, оплатил покупку и вышел из магазина.

— Сейчас я покажу тебе, какие здесь патроны! — сказал Могильников и снова принялся вертеть пистолетом, пытаясь достать магазин.

— Часы, дорогие, надо тебе? — между тем продолжал продавец.

Тот же покупатель с перцовым баллончиком вернулся в магазин за пневматическими пульками. Могильников случайно нажал на спусковой крючок и выстрелил куда-то в окно. Судя по отсутствию криков — ни в кого не попал. Покупатель не отреагировал, купил пульки у визжащего продавца и вышел из магазина. Олег Уюкович удивился поведению покупателя больше, чем своему случайному выстрелу.

— С ума сойти! Словно каждый день в его жизни такие события происходят! — воскликнул он. А продавец, пользуясь тем, что неадекватный, с его точки зрения, мужик с пистолетом отвлекся, схватил табурет и напал. Но зацепился табуретом за прилавок, сломал его и посадил себе занозу.

Тем временем…

Валенов вышел из авто, скорчил гримасу, аккуратно взял утку за кончик крыла, хотел стянуть с капота, но птица клюнула его и улетела.

— На ровном месте, Роман Александрович, на ровном месте умудряешься приключений на свою попу насобирать! — констатировал Куприянов, наблюдая за действиями Валенова. — И как я могу доверить тебе руководство группой?

Спустя некоторое время…

По-прежнему шел дождь. Роман довез Куприянова до дома. Остановился. Стоят. По радио звучит грустная песня о несбывшихся надеждах. Валенов демонстративно смотрит в окно, и вздыхает с видом самого несчастного человека на Земле. На стекло падает несколько желтых листьев… Куприянов закатил глаза: «Ладно, Роман, видно судьба на твоей стороне. Судьба, которая подарила тебе двоюродную сестрицу — клеща, от которой и кочергой не отобьешься. Убедила она меня. Дам я тебе шанс».

Рома аж над сиденьем приподнялся от радости. Он уже не ждал, что когда-либо услышит эти слова от Казбековича.

— Но! — вставил Куприянов. Роман перестал улыбаться. — Я, конечно же, уверен, что пожалею о своем решении. Чтобы мое разочарование не было столь тяжелым, и участники группы хотя бы живыми домой вернулись, я вам подготовлю несложный, не категорийный поход на четыре дня. Возьмешь спутниковый телефон. Маршрут будет оживленным, часто будете встречать тургруппы, поэтому, в случае беды, — Александр Казбекович переплюнул через левое плечо и постучал по лбу, — я всегда смогу прервать поход и вытащить вас из передряги! Очень надеюсь, что никаких проблем не случится. Докажи мне, что можешь хотя бы в такой лёгкой прогулке брать на себя ответственность руководителя, а дальше… Дальше посмотрим, на какие перспективы ты сможешь рассчитывать. Я до сих пор не могу забыть, как ты, идя в колонне, умудрился заблудиться на полянке… На полянке, Рома! — подчеркнул Куприянов.

Валенов снова повернулся к окну. Он не понимал, радоваться или нет такой новости. «Тотальный контроль. Зачем? Для чего? Что это за руководство группой, когда за моими действиями постоянно будут следить?» — думал он.

— Роман Александрович, эта единственный твой шанс стать руководителем группы, провалишь его — тему закроем раз и навсегда. Или на таких условиях, или никак. Решай, — твердо произнес Куприянов.

И тут амбиции вкупе с желанием доказать всем, что фамилия Валенов «не говорящая», родила в его не глупой голове идею — рискнуть и без ведома начальника выйти на другой маршрут, успешно его пройти и утереть нос Куприянову. Роман Александрович хмыкнул, хитро улыбнулся, благо Куприянов этого не заметил и ответил, что согласен.

— Надеюсь, я не пожалею о своём решении, — вздохнул Александр Казбекович. — В общем, я запущу в кругах студентов предложение о наборе группы в коммерческий поход через Эскимоса — знакомого преподавателя на факультете геологии.

Валенов аж поперхнулся от удивления, как только услышал имя. Хотел уже спросить, не его ли это дед, но остановился, решив, что Куприянову об этом лучше не знать.

— Рома, готовься морально и физически. У тебя на это две недели. Ориентировочно, в поход пойдешь ближе к концу сентября, — поставил точку в разговоре шеф.

Вечером того же дня Рома зашел к сестре, чтобы обсудить некоторые детали похода. Оленька пока еще не подозревала, что братец задумал аферу.

— Чаю? — предложила девушка.

— Водки! — нервно ответил Валенов.

— Тебя и так весь город уже знает, как бомжа, не хочешь из образа выходить? — усмехнулась Оленька, но водки в рюмку налила — осталась после праздничного застолья.

— Не знаю я, Оля, благодарить тебя за то, что Куприянова уговорила дать мне руководить группой в «детском» походе или ругать.

— Не стоит благодарности, — протянула она, — я ведь всего лишь та особа, которая всегда вытаскивает тебя из ям, любимый братец, — засмеялась девушка.

Рома не ответил, прошел на кухню, сел за стол, выпил водку, закусил кусочком сыра. Пушистый серый кот тут же запрыгнул к нему на колени. Дело в том, что стул, на который сел Роман, являлся его личной территорией, поэтому-то котяра пытался вернуть свое спальное место. Махнул Роме хвостом по лицу, тот скинул наглеца на пол. Кот запрыгнул снова. Рома скинул его опять. Итак, несколько раз подряд. Наконец, сбросил кота и заорал на него, тот, в отместку, вцепился ему в ногу. Рома резко дернулся назад, встал в кошачью миску с молоком, начал падать. По пути схватился за дверцу холодильника, чуть не опрокинул его, а котище, так и висел на его ноге, тем более, что человек совершил ужасное преступление в отношении животного — испортил его еду! Валенов чудом удержался на ногах и снова попытался отцепить кота. Удалось. Стоит, держит кота в руках и не знает, как от него избавится. Совершенно озверевший котяра рычит, метит вцепиться Роману в шею и загрызть, а по пути кусает за руки и цапает когтищами. После особо чувствительного укуса, Рома швырнул зверюгу в окно. Случайно, не подумайте плохого, животных он любил. И не стоит переживать, дорогие читатели, за судьбу Оленькиного питомца, кот вцепился в берёзку, растущую за окном, повернул хмурую кошачью моську на обидчика и, казалось, прорычал ему на кошачьем: «Ты даже не догадываешься, супостат, что я сделаю с твоими ботинками, ха-ха!»

В этот момент на кухне появилась Оленька и оцепенела.

— Что здесь произошло? — заикаясь произнесла девушка. Рома пожал плечами и попытался под различными предлогами выйти из квартиры, чтобы успеть принести животное домой, пока сестра не заметила его на дереве. Не получилось. Зверь, словно специально, принялся дико орать, и потому на него не то, что Оленька, а вся улица внимание обратила.

— Валенов! — воскликнула девушка и схватилась за голову.

Через некоторое время оба сидели за столом. Рома, весь исцарапанный, прихлебывает горячий чай и вздыхает. Кот тоже тут. Пошипел на Романа, а затем удобно устроился на коленях у хозяйки, помурлыкал и уснул. Надо ли говорить, что свое «обещание» написать в ботинки он, предварительно, выполнил?

— Пушистый гад! — буркнул Роман.

— Он хороший! — улыбалась Оленька, поглаживая питомца.

— Как зовут негодяя? — фыркнул Рома.

— Люцифер, — ответила Оленька. Рома подавился чаем.

— А я догадывался, — задумчиво произнес парень. Оленька сердито посмотрела на брата.

— Ты его в окно выкинул, поэтому нечего теперь ругаться. Кто негодяй, так это ты, братец! — вступилась за кота девушка, и продолжила. — Ладно, ты ведь не кота обсудить пришел, а по поводу похода поговорить. Вот и говори. Кстати, я очень рада, что мой шеф все же разрешил тебе взять руководство группой! Ты ведь этого очень хотел.

— Это не руководство! — очень эмоционально начал Роман. — Формально Куприянов будет все контролировать, каждое мое действие! Не удивлюсь, если ещё и «засланца» прикомандирует в группу, который будет докладывать ему о каждом моем действии.

— Мне кажется, дорогой братик, ты слишком сильно накручиваешь себя. Куприянов, конечно, тот ещё параноик, но подсылать к тебе «крота»… — сказала Оленька и сразу же задумалась: — хотя да, будем реалистами, ты прав, очень может быть.

— Потому и говорю, что в чувствах моих сейчас полный бардак. Столько ждал я этого события, дождался — а радости почти не чувствую, — вздохнул Рома.

— Но это в любом случае шанс для тебя! И потом, я уверена, что Казбекович в будущем доверит тебе руководство более серьезными походами, — постаралась поддержать брата Оленька.

— Доверит… — усмехнулся Рома, — этот нудный, вспыльчивый тип так печется о репутации своей конторы, что сделает все возможное, лишь бы я не был руководителем. В общем… — протянул Роман.

— Это «в общем» всегда заканчивались какой-нибудь авантюрой или неоправданно рискованным мероприятием, — сказала девушка и чихнула, — точно, правду говорю! Давай к делу, Рома.

— В общем, я хочу отправиться в другой, более сложный поход. Куприянова в известность не поставлю.

— Это самая абсурдная и безумная твоя идея! Рома, ты серьезно? Тайком от Куприянова? Другой маршрут? Ты в своем уме!? — девушка совершенно расстроилась.

— Ты ведь знаешь, что упрямство мне передалось по наследству от нашего деда, — улыбнулся Рома. — Кстати, я же его вчера в тюрьме встретил!

— Да знаю я про вашу встречу, — вздохнула Оленька.

В этот момент котище поднялся, повернулся к ней мордой и принялся протяжно мяукать, выпрашивая «вкусняшку». Пришлось Ольге вставать за кормом, ведь в доме кот — командир. Впрочем, иначе бы этот зверь не дал хозяйке заниматься другими делами, так и ходил бы за ней хвостиком, требуя, чтобы покормили. Оленька насыпала питомцу сухой корм, но он, видимо, ожидал более вкусного блюда. Он сурово посмотрел на девушку, та не отреагировала, тогда кот подошел к своему лотку, выгреб наполнитель и разбросал его по полу в ванной.

— Причем здесь встреча с дедом? Рома, не отходи от темы! У тебя, мало того, что опыта нет руководства, так ты ещё и тайком от Куприянова собираешься маршрут сменить! — Оленька совсем разозлилась на брата. — Тебе свою жизнь не жалко, так ты о других подумай!

— Мы тщательно подготовимся, и все пройдет отлично! Когда вернемся, то Куприянов, бесспорно, будет в ярости. Но когда услышит слова благодарности от туристов, то ему ничего не останется, кроме как смириться с тем фактом, что я могу водить группы в турпоходы! — гордо сказал Роман.

— Секунду… В каком смысле мы!? — возмущению Оленьки не было предела.

— Ты же понимаешь, сестренка, что без твоей помощи мне не справиться, — жалобно вздохнул Роман.

— Нет, нет и еще раз нет! Я в этой авантюре участвовать не хочу. И тебе не позволю, Валенов! Даже не думай об этом! Вдруг ты заблудишься, и что я делать буду? — сопротивлялась Оленька.

— Такого не будет, Оля. Пойми, для меня этот поход — шанс изменить свою жизнь. Шанс начать заниматься любимым делом, а не тратить время впустую, — сказал Роман. Причем, сказал он это с таким надрывом, что Оленьке стало стыдно — как она может не поддержать родного человека. Ей даже плакать захотелось.

— Валенов, не дави на жалость… Ты ведь знаешь, что близкому человеку я всегда помогу ипожалею, если ему плохо. Зачем ты это делаешь? — укорила брата девушка.

— О чем ты? Я не давлю. Просто я устал жить такой серой жизнью, какой живу сейчас, и понимать, что моя мечта все отдаляется и отдаляется. А если я заболею какой-нибудь смертельной болезнью, что тогда? В последние часы жизни я посмотрю назад и безумно пожалею, что так и не рискнул добраться до облаков. Остался на земле… — эмоционально произнес Рома, и состроил жалостливый взгляд: — если ты откажешь мне в помощи, я не справлюсь.

— Ох, Валенов, боюсь, не приведет эта твоя авантюрная затея ни к чему хорошему, — протянула Оленька.

— А я верю. В счастье верю, — твердо и уверенно возразил сестре Роман.

Оленька некоторое время молчала. Ходила по квартире. Зашла умыться в ванную, наорала на кота, который, к моменту обнаружения места преступления, успел скрыться где-то в квартире. Впрочем, на этот раз гадкий проступок любимого питомца, оказался как нельзя кстати. Оленька разозлилась, сентиментальные чувства к брату подостыли и девушка стала более трезво оценивать ситуацию. Она вернулась на кухню, налила чаю себе и брату. Села рядом за стол.

— Разве я тебя когда-нибудь бросала, братец? Я помогу тебе, но у меня есть условие… — сказала Оленька.

— Слушаю, — напрягся Роман.

— Ты возьмешь с собой спутниковый телефон и навигатор! — твердо заявила девушка.

Роман, конечно, требованию сестры не обрадовался, но данный вариант был куда лучше того, что предложил Куприянов, поэтому пришлось согласиться. Тем более, что решил перед походом тайком от сестры оставить телефон на базе.

— Славно, я поговорю с дедом, у него связи есть с проводниками на многих интересных маршрутах. Попрошу его, чтобы проконсультировался с ними, — Оленька уже выстраивала план подготовки к походу.

— Ни в коем случае! Он же Казбековичу всё скажет! Тем более, что босс сам через него рекламу хотел запустить среди студентов! — заволновался Валенов.

— Никому он ничего не расскажет. Бабушка ведь до сих пор не знает, что он жив — здоров! Что-что, а шантаж — моё любимое занятие! — усмехнулась девушка.

— Опасный ты человек, сестрица! — покачал головой Рома.

— Кто бы говорил, братик, — хмыкнула девушка, выдержала паузу и продолжила: — в общем, Рома, я с ним поговорю, а через пару дней перезвоню тебе, сообщу новости. Потом решим, как быть дальше, — сказала Оленька.

Роман Александрович допил свой чай, поблагодарил сестру и пошел одеваться. Сунув ногу в ботинок, он понял, что злопамятный кот все-таки выполнил свое обещание…

Следующий день…

На следующий день Оленька встретилась с дедом и, пригрозив ему тем, что расскажет бабушке обо всех его приключениях, уговорила помочь внуку и найти интересный, не очень сложный маршрут. Эскимос подумал и вспомнил про своего старого знакомого со странным именем Леший, который живет ныне в далеком таежном поселке Закус. Он встречает тургруппы и выводит их на маршрут. Контакты Лешего дед внучке дал и обмолвился, что Куприянов попросил его найти туриста — «шпиона», который по возвращению доложит ему обо всех оплошностях руководителя. Заметив недобрый взгляд Оленьки, Эскимос сразу же поднял руки, мол «сдаюсь», и сказал, чтобы они с Ромой не волновались. Дело в том, что…

Студент геологического факультета Государственного университета имени Снежаны Подснежниковой Дарьян Покровский уже в четвёртый раз шёл пересдавать зачет по минералогии к преподавателю, которого все за глаза звали Эскимосом. Да, да, именно, дорогие читатели — дед Оленьки Петроградской преподавал минералогию в университете. Уважаемым был человеком, доктором наук.

А Дарьян — откровенный мажор, почти с самого детства рос в достатке. Почему «почти»? Помните историю, про ненормального патологоанатома, который открыл стрельбу в центре города по уткам? Так вот, Олег Уюкович Могильников — его настоящий отец. История, из-за которой парень не знает о существовании своего отца, долгая, о ней вы узнаете позже, дорогие читатели. Главный герой комедии, её автор, полагает, что в данный момент вы должны знать следующее — Дарьян Покровский не видел своего биологического папу. Рос с матерью и отчимом — Николаем Покровским, под чьей фамилией он и живет. Приемный отец, в прошлом был влиятельным криминальным авторитетом. Ныне — «почти» легальный чиновник Николай Куппоне. Дарьян, понятное дело — не сирота. Однако, он всегда чувствовал себя сиротой. Родителям не было до парня никакого дела. Отчим просто «откупился», когда тому исполнилось шестнадцать — подарил «золотую» банковскую карту, чтобы тот ни в чем себе не отказывал. Ни ласки, ни родительской любви, ни доброго совета парень не знал с детства. Адаптироваться к условиям жизни в обществе приходилось самостоятельно. Плюс ко всему, мама часто говорила, что его биологический отец — отвратительный человек, ушел из семьи. Так и заложила в его душу обиду на весь мир, злость на отца и недовольство своей жизнью. Дарьян часто ходил хмурый, был вспыльчивым и надменным. Как результат — проблемы с общением. У него не получалось располагать к себе людей. Внешне он был привлекательным брюнетом среднего роста. Немного полноват. Но небольшая полнота ему очень даже шла. Он притягивал к себе женщин, но не мог удержать их рядом. Все заканчивалось мимолетными интрижками. Дарьян не понимал, что он делает не так. И шутить старался, и разговаривать на умные и глупые темы, но настоящей любви и женской ласки так и не почувствовал.

У него было много денег. Дорогой автомобиль, дорогая одежда — парень старался стать среди молодых людей своего класса. Не получилось. Не нашел друзей и среди студентов, его не принимали в компании, считаябездушным мажором, да еще и отчим — известный бандит. И все же ему удалось найти общий язык с одним парнем с потока, с Серегой Эдкевичем. Простым и душевным болтуном, который часто прогуливал пары, потому что увлекался фотографией.

К учебе Дарьян тоже относился пренебрежительно. Многие преподаватели ставили ему зачеты, потому что боялись отчима. Многие, но не все. Был один, который, как сам он выражался, «плевать хотел на всяких там авторитетов, потому что геолог должен знать минералогию, минералогия — это не камушки! Минералогия — это минералы!». Этим преподавателем и был Эскимос.

В один прекрасный, но пасмурный день на информационном стенде возле деканата геологического факультета вывесили списки на отчисление. Среди несчастных было и имя Дарьяна Покровского. Отчисляли его из — за несданного зачета по минералогии.

— Добрый день! — чуть ли не ногой открыл дверь преподавательской Дарьян.

В кабинете никого не было. Открытое окно, рядом с ним стол, на котором лежали курсовые проекты студентов. За окном — страшный ливень. Капли дождя залетали в кабинет и вскоре намочили курсовые. На стол натекла лужа, в которой лежала зачётка и пять тысяч рублей. На стене возле стола висел портрет Дарьяна в камуфляжной форме, с подписью «Рядовой Покровский» — вот такие отношения были у Дарьяна с Эскимосом.

— Явился, рядовой… — раздался голос со стороны двери, парень дёрнулся. — Ты бы на пары прибегал с такой скоростью, — сурово произнес Эскимос. Обошел студента и сел за стол. Из окна на него моросил дождик. Но, казалось, преподаватель этого не замечал. Он сложил руки в замок, надел большие очки в черной пластиковой оправе, затем закурил, вопреки всем правилам пожарной безопасности. — Ты даже не представляешь, как я рад, что у меня появился шанс отчислить тебя, — улыбнулся Эскимос, — зачем пожаловал?

— Милош Аскольдович, я понимаю, что отношения у нас с вами не самые дружеские, но это не повод ломать мне жизнь и отчислять из университета! — высокомерно заявил Дарьян.

— Ты думаешь, я из-за наших междоусобиц попросил декана тебя в списки на отчисление включить? Бросьте, господин Покровский, мне семьдесят с копейками, неужели вы думаете, что я буду заниматься такой ерундой? — усмехнулся Эскимос. — Покровский, ты — лентяй! Лекции мои прогуливал. Да и учить ничего не хотел. Вот и результат… Теперь ты — в армии! — он радостно потер руки.

— Да, лекции иногда пропускал, но учил. Вы же на крайней пересдаче меня выгнали из аудитории, потому что я нечаянно непонятную закорючку в названии горной породы «горнблендит» написал! — не отступал Дарьян.

— Мы оба знаем, Дарьян, что эту, как ты выразился, закорючку, в этом слове ты написал неслучайно, — возразил Эскимос.

— А доказательства-то есть у вас? У меня почерк, в целом, такой…в закорючках, — пробурчал Дарьян.

— В любом случае, это признак твоей лени! — ответил преподаватель, — впрочем, у меня есть предложение, рядовой Покровский, как продлить твою жизнь в университете.

Дарьян достал банкноты из бумажника, приготовился отсчитать нужную сумму.

— Не понял?.. — протянул Эскимос.

— Речь ведь о деньгах пойдет? — спросил пока еще студент.

— На мороженку себе оставь, на эскимо, — вздохнул Эскимос и продолжил, — у меня есть предложение …

Спустя время…

Вечером того же дня Милош Аскольдович перезвонил Оленьке Петроградской и сообщил, что «засланец» дал добро на участие в походе. Имя его — Дарьян Покровский.

На следующий день…

Дарьян Покровский стоял у деканата, разглядывая списки на отчисление. По коридору несся Эдкевич, в руках он держал камеру. Следовал в, так называемую, фотолабораторию. Засмотревшись на девушку из профкома, Эдкевич влепился в Дарьяна. Тот выронил хот-дог сосиской вниз, кетчуп запачкал дорогие замшевые туфли. И это стало последней каплей в душевных терзаниях Покровского. «Воодушевлённый» предполагаемым отчислением и погибшими от нападения дешевого кетчупа туфлями, парень не пожалел красноречивых эпитетов, завершив гневный монолог фразой: «Конь педальный!».

Девушка, из-за которой разгорелся весь сыр-бор, не растерялась и сделала снимок дорожно-транспортного происшествия возле деканата геологического факультета. Кстати, чуть позже в одной из газет появится статейка с этим фото под заголовком: «Стипендии в России настолько маленькие, что студенты вынуждены бороться за еду».

— Извини! Засмотрелся! — сказал Эдквич, поднял булочку и сосиску, вернул в руки Дарьяну, — вот, возвращаю.

Дарьян в недоумении посмотрел на приятеля.

— Ой, прости! — Эдкевич выбросил хот-дог в урну.

— А туфли? — недовольно спросил Дарьян.

— Туфли тоже выбросить? — пошутил Эдкевич. Дарьян приподнял бровь.

— Извини, я почищу! — смутился Эдкевич.

— Замшу, от кетчупа и горчицы? — усмехнулся Покровский, — знаешь, сколько они стоят?

— Я подкоплю и куплю, — расстроился Экдевич.

— Ладно, забудь. Моим родителям наплевать, куда я деньги трачу. Хочешь извиниться — дам денег, сходишь в магазин и купишь мне точно такие же, — предложил Дарьян. Эдкевич согласно кивнул, а затем обратил внимание на список.

— О, да ты в армию собрался? — хмыкнул он.

— Ха-ха-ха! — разозлился Дарьян.

— Если серьезно, все из-за Эскимоса? — понимающе вздохнул Сергей.

— Его самого, — тоже вздохнул Покровский, — два курса с ним воюем и, наконец, его мечта сбылась — я в списках на отчисление.

— Повестка в армию уже пришла? — снова пошутил Эдкевич.

— Слушай, иди куда шёл! — рявкнул Дарьян.

— Да не грузись ты так! У всех же неприятности случаются в жизни! Вон, к примеру, вчера какой-то лихач на машине по луже проехал. Вся лужа — на мне. Потом бездомные чуть не избили, камеру в канализацию уронили, ещё и утка… — рассмеялся Сергей.

— Не скучно ты живешь, — протянул Дарьян, удивленно взглянув на Эдкевича.

— А если серьезно, что думаешь делать? — Эдкевич убрал улыбку с лица.

— Эскимос, — выдержал паузу Дарьян и направился с приятелем в сторону буфета, — предложил мне сделку.

— Сделки с дьяволом до добра не доводят! — хмыкнул Сергей.

— Он сказал, что если я хочу получить зачет по его предмету, то должен пойти в поход под руководством какого-то Романа Валенова, записывать все его «косяки», а по возращению, обо всем доложить, — рассказал Покровский.

— Стукачом, в общем, поработать… — протянул Эдкевич, остановился возле подоконника, положил камеру и присел завязать шнурки. Завязал, встал, камеру забыл и пошёл дальше. — Ну и чего ты грузишься? Отдохнёшь, еще и зачёт получишь! Ты ведь геолог, значит, как бы сказал ваш «древний» 85-летний декан, дух тайги течет по твоим венам и бла-бла-бла.

— Бла-бла, — ты камеру — то свою, где оставил? — заметив, что друг идет без своего любимого аксессуара, спросил Дарьян. Эдкевич похлопал зачем-то руками по карманам и рванул назад. Позднее Дарьян узнал, что с камерой этой случилась настоящая эпопея, связанная с уборщицей по фамилии Петровна, которая свято верила в то, что камеру на подоконнике оставил её покойный муж, бывший моряк. Кстати, дорогие читатели, Петровна — это та самая уборщица, которая работала у Куприянова в фирме. Когда Сергей успел прямо перед ее носом схватить свою забытую камеру с подоконника, она, крича «на абордаж!», бегала с веником за ним по коридорам факультета, стараясь отобрать «свою» технику.

Вечером побитый веником Эдкевич созвонился с Покровским по телефону и сказал, что готов присоединиться к походу, «поохотиться» за удачными кадрами, да и, в целом, он давно не выбирался на природу.

Лея Карабейникова…

Еще одна наша героиня — Лея Карабейникова. Девушка просто безумно была влюблена в Тощего ещё со школы. Познакомились они в отделении полиции. Лее часто приходилось забирать оттуда своего деда-алкоголика. В один прекрасный день, в пятницу тринадцатого, ученица 10 класса Лея в очередной раз пришла в отделение за дедом. В этот же день к своему любимому дяде, на тот момент лейтенанту, Дубанько приехал в гости ученик 9 класса, Мишка Худогубкин. Когда парень заходил в отделение, ему наступил на ногу толстый мужичок в форме. Мужичок не извинился, вышел на улицу, подошёл к серому автомобилю, взял трубку мобильного телефона и ушел. Машину Мишка запомнил, грозно проводил взглядом мужичка и сам направился к этой машине. Два литра газировки, выпитые ранее, помогли подростку отомстить — написать на колесо автомобиля обидчика.

Спустя полчаса лейтенант Дубанько кричал в своем кабинете на племянника…

— Как можно было написать на машину начальника полиции!? Я отказываюсь понимать, Миша! — лейтенант взял такую высокую тональность, что резонировали стаканы на подоконнике.

— Мне этот толстый мужик наступил на ногу и даже не извинился… — замялся Худогубкин.

— Толстый? — фыркнул Дубанько. — Да он месяц назад победил в соревнованиях по легкой атлетике!

— Видимо, среди любителей гамбургеров, — буркнул Тощий, скрестил руки и отвернулся.

— Этот толстый, по твоим словам, гражданин — товарищ начальника полиции Сталина, между прочим, и его просто попросили сходить за трубкой в машину! — рявкнул лейтенант.

— Ну, да, неловко вышло, — вздохнул и опустил взгляд Тощий.

В это время, когда Дубанько орал на своего племянника, алкоголик Карабейников, в очередной раз навестивший старых «друзей», вышел из здания, пошатываясь. Почему «друзей»? Потому что его стабильно, раз в неделю привозили в отделение за хулиганство, пьяный дебош или сон на тротуаре возле детского садика. Один раз на детской площадке он выгнал из деревянной машинки двух детей, сказал, что ему срочно нужно ехать на рынок за помидорами. Сел в нее и уснул. Этот тип, ожидая внучку Лею, которая ехала в автобусе и застряла в пробке, резко захотел в клозет. Времени бежать до второго этажа, так как на первом туалет был заперт, у него не было. И тут он увидел симпатичную машину серого цвета…

— У меня один вопрос, господа, — произнес Дубанько, на этот раз уже двум хулиганам, находящимся в кабинете, — колеса автомобиля начальника полиции медом намазаны, не пойму?

— Я уже сказал, почему так сделал. Неловко получилось. Прошу понять и простить! — умоляюще сложил руки на груди Тощий.

— Извините, а вы, — алкоголик Карабейников икнул, — кто?

— Смерть твоя, с косой, — отрезал Дубанько.

— Косой? — переспросил алкоголик, пытаясь сфокусировать взгляд в одной точке.

— Дядя, можно я пойду? Здесь жарко очень и душно, — попросил Тощий.

— Куда пойдешь? А машину начальника полиции кто будет мыть? — спросил лейтенант.

— Кто? Мыть? — вскликнул Тощий.

Дубанько улыбнулся, откинулся на спинку стула и обеими руками указал на Тощего и на алкоголика:

— Вы! Вы будете мыть! — радостно известил шалунов капитан. — Тряпки — в зубы и марш на улицу!

— Я не буду мыть, — проскрипел алкоголик. Тощий с ним согласился, напомнив дяде, что его действие вызвано недоразумением!

— Недоразумение, дорогой племянник — это то, что ты на кожуре от банана, который сожрал, умудряешься поскользнуться. А писать на машину начальника полиции — это преступление! — хлопнул ладонями по столу Дубанько, снова откинулся на спинку стула, достал из верхнего ящика стола пончик в розовой глазури, и с удовольствием откусил половину.

— Пончик, — буркнул алкоголик.

— Верно, пончик, — ответил лейтенант.

— Да не булка ваша, а вы пончик! — решил дерзить алкоголик. Тощий коротко хихикнул. Лея, которая тоже находилась в кабинете, попросила, чтобы дед замолчал. Сама девушка, при этом, не отрывала глаз от Тощего, чем-то он ей очень понравился. Миша постоянно нервничал — стеснялся нечаянной свидетельницы его позора. Лея же думала, что он забавно себя ведет, у него милая мимика, а растерянность вызывала у нее желание чем-нибудь помочь.

— А я вас, господин Карабейников, наверно в тюрьму упеку! Питание там будет вовсе не из пончиков! — лейтенант прожевал вторую половину кондитерского изделия и обратился к племяннику. — Миша, тряпку в руки и вперед, мыть машину. Или тоже в тюрьму хочешь?

— Маме тогда все расскажу! И особенно о том, что вы меня посадить хотите вместе с этим алкоголиком! — повысил голос Тощий.

— Нет, не с ним, а в другую камеру! К маньякам, которые любят детей обижать! — пошутил Дубанько.

Тощий взлетел со стула и устремился к выходу, а в это время со стороны коридора к двери приближался сержант Пьянковски. Отметим, что дверь открывалась в кабинет… В общем, Пьянковски толкнул, и она всей массой ударила Тощего. Тот повалился на пол без сознания.

— Опять он! — вскликнул Пьянковски.

Дубанько присел на корточки возле племянника и влепил ему несколько легких пощечин. Алкоголик Карабейников, который все также сидел напротив стола, под воздействием белой горячки или ещё чего алкогольного, решил, что лейтенант дал пощёчину его внучке. Сжав кулаки, он, спотыкаясь о каждый предмет, что встречал на пути, ринулся выяснять отношения с полицейским. Дубанько повернулся к Карабейникову, встал… Перед глазами алкоголика стояли два Дубанько. Взгляд он так и не смог сфокусировать… Бац — нанёс он удар по воображаемому врагу.

— У моего приятеля, — икнул, — патологоанатома, — снова икнул Карабейников, — друг работает в полиции, он — лейтенант! Он всем вам покажет «кузькину мать!» — пригрозил алкоголик и нанес еще несколько ударов по воздуху. Лея готова была со стыда сгореть. Пьянковски и Дубанько переглянулись, хмыкнули, пожали плечами.

— Пьянковски, отведи его в камеру, пусть проспится, — отдал приказ лейтенант и повернулся к племяннику, который постепенно стал приходить в себя.

Тут вмешалась Лея и попросила отпустить дедушку. Она обещала, что сейчас отвезёт его домой и там бабушка за ним присмотрит.

— Допустим, гражданка Карабейникова, я его отпущу. А машину кто помоет? — ехидно улыбнулся лейтенант. — Виновные должны быть наказаны физической работой… ну или поселиться в тюрьме. Могу посадить его. Выбирайте! — усмехнулся Дубанько. — Племянник мой, смотрю, в тюрьму не стремится, решил голову о дверь разбить и увильнуть от наказания в больницу. Как себя чувствуешь, гроза дверей? Сколько пальцев видишь? — он помахал перед Тощим пальцами. Тот ответил. Не ошибся.

— Но товарищ лейтенант, дедушка в таком состоянии еще что-нибудь с машиной сделает… Стекло разобьёт, например! — волновалась Лея. Взяла деда за руку и усадила его на стул.

— Думаю, гражданка Карабейникова, вы с моим племянником хорошо справитесь с мойкой машины, и вместе не скучно будет. Помоете — все свободны! — решил лейтенант. — Пьянковски, писающего деда пока посади в камеру, а я добровольцев до машины провожу, справедливость должна восторжествовать! — усмехнулся Дубанько.

Так и произошло первое знакомство Миши Худогубкина и Леи Карабейниковой — возле машины начальника полиции с тряпками в руках. В первое время Тощий не мог найти в себе силы заговорить с девушкой, ему было стыдно из-за своего пакостливого поступка. Лея тоже была не в восторге от того, что натворил дед. Красные, как помидоры, они разошлись по разные стороны автомобиля, но спустя некоторое время успокоились, смирились с неизбежным, и потихоньку разговорились. Тощий не блистал интеллектом, но отличался наивным и добрым взглядом на мир, чем и впечатлил девушку. А его лёгкая рассеянность и невнимательность показались ей очень милыми. Лея попросила его принести ведро чистой воды, так Мишка умудрился запнуться о него и разлить воду по парковке.

Заметим, что в этот день в отделение заявилась известная уже вам, дорогие читатели, «индустриальная» бабулька, чтобы написать заявление о краже газет из ее почтового ящика. Увидела, как молодые под надзором полицейского моют дорогую иномарку, сфотографировала, а вечером выложила в соцсети с заголовком «Рабство в полиции». Забегая вперед, скажем, что после этого поста сам лейтенант Дубанько начал воровать газеты из почтового ящика бабки — Сталин его премии лишил.

А Тощий и Лея продолжили общаться и после «полицейского беспредела». Миша испытывал определенные трудности в общении с девушками. Худой, рассеянный троечник обычной внешности интересовал немногих. А раз опыта не было, то он постоянно нервничал и боялся, что сделает при Лее что-нибудь неправильно, скажет что-то не то. В общем, вел себя довольно неуклюже. Впрочем, и Лея опыта общения с противоположным полом почти не имела. Ну, поцеловалась в пятом классе с мальчиком, которому, в итоге, показалась скучной — застенчивой девушкой она была. Но с Тощим Лея чувствовала себя легко и свободно. А еще ей хотелось о нем заботиться. В этом Мишка нуждался как никто другой. То в грязь свалится и Лее приходилось вытирать ему лицо платочком и домой провожать. То занозу посадит, то его дверью в автобусе защемит… А однажды она его от хулиганов спасла. Привязалась к ним парочка нагловатых молодых парней, Тощий решил отпор дать, замахнулся — плечо вывихнул. Пришлось Лее защищать свое сокровище. Пронзительно завизжав, она принялась размахивать своей сумочкой, а дамские сумочки, как известно, по весу — оружие массового поражения. Нападающие позорно бежали с поля боя.

Тощий увлекался литературой, мечтал играть в театре, хорошо запоминал стихи, мог цитировать любимые отрывки из романов… И блистательными знаниями литературы, декламацией стихотворений великих поэтов он окончательно покорил сердце девушки. Лея влюбилась. Но увы, это была безответная любовь. Спустя пару месяцев после знакомства, сердце девушки больше не могло спокойно качать кровь по жилам, когда любимого не было рядом. Она хотела проводить с Мишей каждую минуту. А Тощий… Тощий почувствовал, что её напористость стала его раздражать. Увы, ответного огня в душе парня не зажглось. И он ей в этом признался. Сердце Леи было разбито. Она надеялась, что смирится, но разве разум способен победить сердце? Она не оставляла попыток наладить с Мишей общение. Но тот отстранялся всеми возможными способами. И некомфортно ему было с девушкой, и в то же время боль не хотел ей причинять. Усугубляло ситуацию то, что учились они в одной школе.

Однажды у Тощего завязался, как он думал, роман с девочкой из другой школы. Но та история осталась покрыта тайной даже для автора комедии. Первый поцелуй у Мишки случился тоже в тех отношениях. Он же стал, условно, последним. Девушка его бросила в новогодние праздники. Еще и гадостей всяких наговорила. С той поры Мишка стал бояться предательства, душа болела от поступков «этих коварных» женщин. Так сильно болела!

А Лея… Несмотря ни на что все так же любила Тощего и ни на кого больше не могла смотреть. Она не теряла надежды и верила, что любовь, в конце концов, победит…

Настоящее время…

За все время, что Тощий жил у капитана Дубанько, он чуть ли не каждый день преподносил родственнику неприятные сюрпризы. Дядя все чаще подумывал, как бы избавиться от племянника хоть на недельку, чтобы отдохнуть. Случай с банановой кожурой в метро просто довел его до точки кипения!

И вот однажды Александр Казбекович Куприянов пришёл в участок в очередной раз забирать свою ненормальную уборщицу Петровну. Дама по какой-то своей надобности заглянула в университет имени Снежаны Подснежниковой, украла камеру и избила веником студента по имени Сергей Эдкевич. В разговоре, шутки ради, Куприянов упомянул, что тот самый «бомж» — Роман Валенов, которого он накануне также забрал из отделения, собирает группу для несложного похода дней так на пять, без учета дороги. Капитан Дубанько, только и мечтающий — куда бы спровадить на недельку непутевого родственника, сразу ухватился за его слова и предложил взять в поход Мишу Худогубкина.

— Ну, уж нет, капитан! Если ваш племянник пойдет в поход с Валеновым, то этот «ядерный» дуэт ещё до похода сгинет и других за собой утянет! Тьфу-тьфу! — переплюнул Куприянов и постучал по дереву.

— А уборщица-то твоя по уголовной статье проходила, и не раз уже, кстати, Казбекович! — подмигнул Дубанько.

В общем, Куприянову пришлось смириться с неизбежным злом в образе Худогубкина. Тощий, сам того не ведая, оказался одним из участников похода под руководством Валенова.

Через пару дней Лея Карабейникова опять явилась в отделение полиции за своим дедом. Он, совершенно непонятно из каких соображений, снова пометил машину начальника полиции. Здесь Лея узнала от Дубанько, что любимый ее Мишенька Худогубкин готовится поневоле стать туристом. Девушка решила, что поход — отличная возможность побыть рядом с любимым. О том, что в походе она не была ни разу в жизни и не имеет ни малейшего понятия о том, как к нему готовиться и что нужно с собой брать, Лея как-то не подумала. Эх, любовь… Тощий разумеется, о ее решении стать участницей похода, не знал.

Элина Бордзан…

Элина Бордзан училась в престижном техническом университете имени Леонида Войнамировича Толстого на кафедре ядерной физики. Её студенческая жизнь состояла из бесконечных пар, лекций, экзаменов, книг, олимпиад по физике и родительского контроля. Последний пункт — для нее был самым тяжелым. С тех пор, как ей исполнилось семь, и она пошла в первый класс, девушка забыла, что такое свободное время. Отец — доктор исторических наук, профессор, декан факультета. Мама — главный врач онкологической клиники, кандидат медицинских наук. Родители с детства держали дочь под своим крылом, контролируя буквально каждое её действие — от учёбы до общения со сверстниками. Чрезмерный контроль привёл к тому, что девчонка боялась получить отметку ниже, чем отлично — ведь за это родители лишали её карманных денег и подолгу с ней не разговаривали. Девушка боялась задерживаться в университете, поэтому, на любое приглашение одногруппников провести время вместе, отвечала отказом.

Постепенно Элина замкнулась в себе, думала только об учёбе, о работе на кафедре и будущем поступлении в аспирантуру. Учёба, занятия на скрипке, дополнительные занятия по английскому и французскому. В свободные минуты она выходила на пробежку или прогулку недалеко от дома. Как правило, так происходило пару раз в неделю и на этом свободное время у нее заканчивалось.

Именно во время такой прогулки, Элина встретила странного паренька, который фотографировал голубя в луже. Ребята познакомились при странных обстоятельствах, но обменялись контактами и, по возможности, поддерживали дружеское общение. Как-то в выходной Эдкевич предложил Элине составить ему компанию и сходить на фотовыставку в Тортиковскую галерею в Золотоордовском переулке. Беседуя о принципах построения экспозиции, парень обмолвился о том, что собирается в ближайшее время в поход вместе с товарищем, где будет охотиться за «интересным» кадром. После выставки ребята зашли в кофейню «Имбирный пряник». Уютно расположившись за столиком, они несколько часов беседовали о жизни и предстоящем путешествии Эдкевича. Походная романтика давно манила Элину. Она прочитала много книг о приключениях, о принципах выживания в тайге, да и, в общем, изучила всю походную тематику в теории. Мечтала, наконец, выделить в своем графике свободное время и выбраться на недельку на природу, отдохнуть, почувствовать себя свободной. Единственной, но очень существенной преградой являлись родители. Элина боялась, что они ее не отпустят, опасаясь за учебу — ведь впереди дипломный год. Но Эдкевич — мастер науки «болтологии», пообещал, что убедит ее родителей отпустить в поход дочь. Девушка, конечно, не отнеслась к его предложению серьезно, понимая, что уговорить ее родителей невозможно. Но не тут-то было… Когда мама позвонила Элине в восьмом часу вечера с криками «Где ты, лентяйка?», парень решил, что сегодня — идеальный день, чтобы решить проблему.

— Ты сума сошел? Если ты будешь с ними разговаривать, они точно меня не отпустят! Отец начнёт снова говорить, что вместо учебы я в декретный отпуск уйду! — замахала руками Элина и принялась усиленно протирать очки.

— Считай, что сегодня — лучший день в твоей жизни! — уверенно заявил парень. — Идем к тебе, будем разговаривать с родителями!

— Нет! — твердо ответила Элина.

— Да! — улыбался Эдкевич.

— Нет! — уныло тянула свое Элина.

— Да! И не спорь, иначе за ужин и такси ты сама будешь платить! — хитро прищурился Эдкевич. Элина напряглась.

— Вчера стипендия пришла, я и сама за себя заплатить могу! — фыркнула девушка.

— Хорошо! Ты победила. У меня деньги на телефоне закончились, дай, пожалуйста, свой, я парням в общагу позвоню, попрошу воду на пельмешки поставить, — Сергей искренне вздохнул и протянул руку.

Элина, не подозревая ничего плохого, тут же дала ему телефон, а коварный Эдкевич… набрал номер ее мамы. Девушка вскочила, попыталась выхватить аппарат из его рук, но он лихо уклонился. В общем, минут пять они бегали один от другого по залу, как кошка с мышкой, пока парень не укрылся от девушки в мужском туалете. Элина решила, что для нее настал личный и окончательный конец света, с этой самой минуты родители совсем не спустят с нее глаз и никаких свободных часов вне дома у нее больше не будет.

А Эдкевич, тем временем, представился председателем профкома университета и рассказал о том, что группа активных студентов, в число которых входит и Элина, собирается в многодневную вылазку на природу. Это будет такой экологический маршрут, в программу которого входят конкурсы, уборка мусора, курс выживания в лесу. Акция поддерживается ректоратом и преподавательским составом. Учеба у старшекурсников начинается с середины сентября, поэтому занятия студенты не пропустят. Ну и так далее и тому подобное. Эдкевич соловьем разливался. Наконец, закончив разговор, он вышел из туалета. Элина, со слезами на глазах, выхватила у него аппарат и заявила, что больше не хочет с ним общаться.

— Тебя мама отпустила, — с улыбкой на лице остановил девушку Сергей.

Немая сцена. А потом… Потом она завизжала от радости на весь «Имбирный пряник». Эдкевич рассказал о подробностях разговора и добавил, что любит горячий глинтвейн и пломбир с шоколадной крошкой. Впрочем, за добрую весть и помощь в таком тонком деле, как разговор с ее родителями, Элина была готова заказать ему любые «вкусняшки». Себе она взяла кружечку имбирного чая и еще около часа они обсуждали предстоящий поход. Для девушки эта перспективная поездка была неожиданным и новым событием в жизни…

Могильников…

Господин Могильников после инцидента со стрельбой в центре города был предварен в отдел полиции и помещен в камеру временного содержания. Ничего серьезного ему не грозило — просто капитан Дубанько решил на сей раз немного приструнить своего старого знакомого, ведь подобные выходки тот позволял себе не впервые. В тот день по нелепой случайности в камеру снова угодил пьяный Эскимос — доктор наук Милош Аскольдович, за дебош, устроенный в контактном зоопарке — он подрался с бараном и украл мадагаскарского таракана.

У Могильникова желания разговаривать с подозрительной личностью не было никакого, как, впрочем, и с другими людьми. Ему комфортно жилось на работе с молчаливыми клиентами. Эскимос предпринял попытку познакомиться с сокамерником, но Олегу Уюковичу стоило издать свой фирменный «замогильный» рык, как доктор наук испуганно замолк. Но спустя минут пятнадцать, заговорил сам с собой. Ворчал, что устал от преподавательской деятельности. Еще больше устал от таких студентов, как Дарьян Покровский.

Могильников, который многие годы думал, что сын его, по воле отчима, живет где-то на краю Земли, услышал имя… своего сына. Он тут же подсел к Эскимосу на лавку.

— Не ешь меня! — заныл дед. Могильников опешил, но все же попытался наладить контакт с испуганным мужичком. В конце — концов, ему это удалось. Но когда начал расспрашивать Эскимоса о Дарьяне, тот снова напрягся и назвал Олега Уюковича педофилом. От бессилия Могильников снова зарычал, чем еще больше напугал бедного доктора наук, тот забился в самый угол.

— Мы что, патологоанатомы, все такие страшные? Это мой сын! — буркнул он и достал фотографию, которую всегда носил с собой в бумажнике. Если быть точнее, то это были два фото, склеенные между собой обратными сторонами. На первой — Дарьяну четыре годика. На второй — двадцать лет. Могильников показал фотографию Эскимосу, спросил, не об этом ли студенте он только что говорил? Тот нервно сглотнул слюну, посмотрел и боязливо кивнул головой. На минуту в камере стало светлее — это в душе улыбался патологоанатом, а с виду даже бровью не повел. Около часа он расспрашивал преподавателя о Дарьяне. Узнавал, как тот учится — любые подробности, которые были известны Эскимосу. После вежливо попросил не сообщать сыну об их разговоре, так как считал, что тот не должен знать, что его настоящий отец рядом и что он жив… А чтобы доктор наук все-таки не проговорился, он наклонился к уху собеседника и шепотом сообщил, что людей, которые умеют потрошить других людей, обманывать не рекомендуется. И зарычал… Эскимоса ждала кошмарная и бессонная ночь. Впрочем, не спал и Могильников, он снова и снова мысленно возвращался к сыну.

Утром Олега Уюковича, выпустили из каталажки. На работе он был крайне невнимателен. Проведя двадцать три года вдали от сына, полностью лишенный возможности хотя бы видеть его, он вдруг узнал, что тот совсем рядом. Из-за переживаний у него то скальпель из рук выпадет, то бутерброд маслом вниз упадет, то яблоко под стол укатится. Могильников, как и многие патологоанатомы, мог обедать в присутствии своих непосредственных клиентов, но, если еда упала на стол, тем более, на пол — все, есть ее нельзя! Можно подхватить инфекцию, а заболеть и умереть, чтобы стать клиентом другого патологоанатома — этого он себе позволить не мог!

Хорошо еще, что в этот день работы было немного. К обеду Могильников сидел в углу раздевалки для сотрудников, пил разбавленный спирт и разбирал «бардак» в своей голове. После полудня привезли еще одного клиента. Причем привезла, почему-то, полиция. Его внесли в морг, положили на стол, перекрестились и направились к выходу. На вопросы врача господа полицейские не реагировали, один только выдавил из себя: «Так положено!». Могильников разозлился. И это страшное зрелище, полицейским не позавидуешь…

— Стоять! — взревел патологоанатом. Сопровождающие замерли, как оловянные солдатики и повернулись.

— Мы, в общем-то, при исполнении, гражданин! — как-то робко сказал один.

— А я патологоанатом и у меня скальпель в руках. Кто это? — уже спокойно, но все так же сурово, спросил Олег Уюкович.

— Нашли труп в фонтане. Дубанько сказал, к вам сразу везти, — ответил полицейский.

— Дубанько? А что скорая? — удивился Могильников

— Ничего не знаем. Можно мы пойдём? А то страшно тут у вас, — произнес полицейский, и они с коллегой вылетели из помещения.

Патологоанатом присмотрелся к телу — вроде похож на деда-преподавателя, с которым он вчера в камере разговорился… Но этот весь то ли в грязи, то ли в саже. На шее татуировка — «супердед». Алкоголем тянет — за версту. Дыхание отсутствует. Пульса нет. Могильников вздохнул. Тяжело вздохнул. Так тяжело, что даже зеркало у раковины не выдержало нагрузки и треснуло. Повернулся к столу с инструментами, надел перчатку. Повернулся обратно — тела на столе нет. Простой смертный страшно бы перепугался, побежал бы за экзорцистом, ну, или за священником. Но не Могильников. Он зевнул, сделал пару глотков из фляги, вытянул из кармана пакет с бутербродом, достал его, съел, снова зевнул и потянулся, а затем отправился заниматься своими делами, словно трупы у него не первый раз сами по себе пропадают. По пути зашел в ординаторскую, чайку выпить и увидел, что «мёртвый» гражданин сидит возле фляги с водой и поглощает жидкость огромными глотками.

— Ох, юбилей декана геологического факультета — это сущий ужас. Туда вход только для бессмертных! — выдавил Эскимос, потом сообразил, что находится, кажется, в морге и занервничал. — А что я здесь делаю?!

— Труп встал. Такое в практике у меня в первые, — почесал затылок Могильников. Налил стакан крепкого чаю, сел, сделал глоток.

— Какой труп? Почему я в морге? Я что, умер? На кого же я дачу оставлю, на бабку что ли? — запаниковал доктор наук.

— Да, умер, поэтому тебя и привезли в морг на вскрытие, — спокойно ответил Могильников.

— Что!? — завопил дед, и в панике принялся себя ощупывать: — Но я же ощущаю себя. И не разрезанный я… Голова только сильно болит и все!

— Все правильно. Ты в ином мире теперь. Это душа твоя, а я тот, кто правит миром смерти! — басом ответил Могильников, поднялся со стула, расправил свой белый халат, убрал руки в карманы. На халате — несколько пятен крови. Страшно, аж жуть! Эскимос же не знал, что это утром патологоанатом на себя кетчуп пролил, он ведь тоже нервничал…

— Я так и думал, что юбилей декана — это сон! Хорошо помню, как с тобой о сыне твоем разговаривал, а тут вдруг в морге оказываюсь и передо мной опять ты, маньяк в кровавом халате! Не возьмешь меня, сволочь! — завизжал дед и ринулся к выходу.

— Не советую, — спокойно сказал Могильников. Эскимос открыл дверь, за ней стоит каталка с мертвецом, подготовленным для студентов — будущих патологоанатомов. Дед охнул, закрыл дверь и отошел в дальний угол помещения, подальше от Могильникова. Увидел флягу, открутил крышку.

— Не советую! — снова спокойно сказал Могильников.

Дед заупрямился, ведь его так мучила жажда, глотнул и подавился — чистый спирт! Нужно было срочно найти воду! Рядом на столе обнаружил пластиковую бутылку, по виду, с минералкой с любопытным названием «Чернобыльский источник». Открыл, сделал полный глоток и подавился — снова спирт! На глазах у него выступили слезы.

— Есть здесь где-нибудь вода! — прокряхтел дед.

— Вон, под столом две пятилитровые бутыли стоят, — показал Могильников, — только… Эскимос не дослушал, схватил одну, сделал несколько глотков и заорал…

— Я хотел сказать, что в одной из них — тоже медицинский спирт, — закончил патологоанатом.

Бедняга Эскимос стоял, согнувшись пополам, кряхтел, пищал, плакал.

— Чаю? — предложил Могильников.

Дед, немного отдышавшись, погрозил ему пальцем. Затем выпрямился, закинул в рот пластик жевательной резинки, достал старенький кнопочный мобильник и позвонил в полицию. Ему ответил дежурный.

— Это Эскимос говорит… То есть, Милош Аскольдович Петроградский… Меня насильно удерживает властитель смерти… Маньяк… В морге… Говорит про Дубанько, который, якобы, меня сюда отправил! Помогите, меня хотят убить! — доктор наук попытался объяснить диспетчеру, кто он такой и по какому поводу звонит. Дежурный три раза клал трубку. В конце — концов, капитана Дубанько все же пригласили к телефону.

— Алло, капитан Дубанько! Это пьяный дед, которого вы вчера в камеру временного содержания с патологоанатомом посадили! — Эскимос говорил и постоянно поглядывал на Могильникова, в надежде, что тому станет страшно. Но тот сидел спокойно, кушал бутерброд с салом. На деда Романа Валенова он не обращал внимания.

— Кто это? — сурово переспросил капитан.

— Милош Аскольдович Петроградский, вы меня за дебош в контактном зоопарке задержали, помните?

— Допустим, — процедил капитан.

— Меня сосед по камере, патологоанатом, в морге удерживает! Хочет на части порезать и тушку мою в Африку отправить для обмена на специи! Мне очень страшно, приезжайте скорее! — плаксиво, скороговоркой произнес дед

— Бывает… — ответил Дубанько и положил трубку. Больше дозвониться до полиции Милош Аскольдович не смог.

— Вам не доктором наук быть, а в театральном кружке работать. Зачем мне ваше тело каннибалам в Африку отравлять? Я и сам не прочь полакомиться добычей. Вот, видите, сало ем, угадайте, чье? — фирменным замогильным голосом протянул Могильников, а после еще и зарычал.

— Так все-таки это правда! Вы — маньяк и убийца! — снова завопил дед.

— Не буду убеждать вас в обратном. Думайте, что хотите. Мне все равно, — произнес Могильников и снова захлюпал чаем.

И тут Эскимос увидел охотничье ружье, лежащее на лавке у стола с пробирками, которое Могильников, непонятно на какой случай, хранил в морге. Он схватил его и прицелился в патологоанатома.

— Давай, признавайся, кто ты и зачем меня здесь держишь, а то застрелю! — пригрозил, сразу почувствовав себя храбрецом, Эскимос.

Что-что, а Могильникова невероятно раздражало, когда кто-то без разрешения брал его вещи. А тут еще его же ружье нацелили на него.

— Нужен ты мне, — ответил Могильников, поднялся с табурета, направился к Эскимосу, — ружье положи на место и выметайся из моего морга!

— Отойди от меня, выстрелю! — закричал с дрожью в голосе Эскимос.

Злой Могильников взялся одной рукой за дуло и направил его в потолок. Дед, видимо от испуга, нажал на спусковой крючок и выстрелил.

— Потолок за свой счет заново оштукатуришь, — уже спокойно констатировал Олег Уюкович. — Сядь на место, выпей чаю, алкоголик.

— Я лучше, наверно, пойду, — застеснялся преподаватель.

— Сядь, сказал! — взревел Могильников. Эскимос тут же на месте упал на табурет.

Олег Уюкович вернулся к обеденному столу, к салу, спирту, хлебу и чаю.

— Там, рядом с тобой, в шкафу кружка стоит. Бери и иди сюда. У меня пряники к чаю есть «Удача Бородача».

— Сладкое название, — протянул Эскимос, выдохнул, встал с табурета и принялся искать кружку. Открыл не тот шкаф…

— Святые Укупники! Что это? — дед взял в руки одну небольшую склянку, повернулся к Могильникову. — Это что, маринованные органы людей? — спросил он с тихим ужасом.

— Ну да, — спокойно ответил патологоанатом, — скупал на различных выставках, что-то украл из Кунсткамеры в Петербурге.

Эскимос покачал головой, поставил банку с сердцем на место, достал другую, более странную.

— Это окунь? — Милоша Аскольдовича посетило очередное откровение.

— Это я сам практиковался. Моя бывшая рыбка из аквариума. Увы, она трагически скончалась — упала в банку со спиртом, — вздохнул Могильников.

— Вы — страшный человек, — протянул дед, — маринованный окунь… Жуть! — добавил он и поставил окуня на место.

— Может быть, — сурово ответил Могильников, — иди уже сюда с кружкой, труп ходячий.

Эскимос осторожно подошёл, сел, поставил кружку на стол. Могильников налил ему крепкий чай с сахаром и пододвинул тарелочку с нарезанным салом.

— Извините, как вас там? Олег Уюкович?.. Олег Уюкович, мне не очень комфортно кушать среди трупов, можно я просто чаю попью, вы не против? — робко поинтересовался Эскимос.

— Мне без разницы, — холодно ответил Могильников и спросил, что случилось, почему доктора наук привезли в морг в состоянии мертвеца. Дед пожал плечами и добавил, что последнее смутное изображение, сохранившееся в его памяти — это фонтан, в который он за монетками залез.

— В науке платят мало? — хмыкнул Могильников.

— Я не помню, что делал в фонтане, а по поводу зарплаты… Зарплата — единственная стабильная вещь в нашей стране! — вскинув подбородок, воскликнул бывший мертвец, — я себе уже и морковь купить не могу, она теперь дороже бананов стоит! Конечно, морковь ведь в Эквадоре растет, — фыркнул Милош Аскольдович.

— Хватит! — рыкнул Могильников, — и так на душе тошно.

Эскимос замолк, сделал пару глотков чая и отодвинул кружку.

— Весьма специфичный вкус, — поморщился дед.

— Не пей, — холодно ответил Могильников.

— Боюсь даже на пенсию идти с такой зарплатой. Точно придётся за монетками в фонтан нырять, чтобы булку хлеба купить и литр молока, — снова заворчал дед, — да и студенты надоели уже, особенно сын ваш, Дарьян! Кстати! — будто бы осенило его, — Дарьян! Он же в поход собрался. Ну как собрался — я его уговорил!

Могильников навострил уши, перестал есть и вопросительно посмотрел на Эскимоса.

— Да, да! Внучка моя группу собирает, а Дарьян — любитель путешествий, вот я и предложил ему. Целых пять дней его в университете не будет — райское время для меня! — хихикнул доктор наук.

Могильников погрузился в мысли, сделал глоток спирта и впал в ступор.

— Олег Уюкович, с вами все в порядке? На вас лица нет! — минут через десять Эскимос помахал пальцами перед лицом патологоанатома. Тот глухо рыкнул. По телу Милоша Аскольдовича пробежались дерзкие мурашки. Ему даже показалось, что он протрезвел…

Затем Могильников вздохнул. Тяжело вздохнул. Так тяжело, что у бедного преподавателя аж в глазах потемнело. Эскимос понял, что без горячительного напитка разговора по душам не получится. Сидеть рядом с патологоанатомом страшно, а уходить как-то неудобно. Старик, не торопясь, вернулся к шкафу с маринованными конечностями, взял бутылку с ранее продегустированным спиртом и вернулся к столу, вылил чай в раковину, налил жидкости из принесенной бутылки и разбавил водой из стоящей на столе бутылки. Сделал глоток и скукожился, в стакане оказался голимый спирт!

— Я же разбавил! — простонал он.

— Ты разбавил спирт спиртом, друг! — буркнул Могильников.

Эскимос кинулся к канистре — там уже пусто, кинулся к другой — в ней плещется жидкость, напоминающая кровь. Открыл первый попавшийся шкафчик — нашёл бутылку, с надписью: «Седой татарин». Сделал пару глотков из горлышка. В бутылочке вместо воды оказалась водка. Вспотев, доктор наук принялся в панике бегать по ординаторской, ища спасение хоть в какой-нибудь таре. Нашел в дальнем пыльном углу еще одну канистру, аналогичную той, из которой недавно пил воду. Глотнул — опять спирт.

— Чтоб у тебя вся кровь заспиртовалась, — пробормотал он, задыхаясь. Могильников, тем временем, сидел неподвижно, погрузившись в свои мысли. Эскимос подбежал к раковине, открыл кран — тишина.

— Холодную воду отключили — профилактика, — сказал спокойно Могильников.

— Помогите, — сквозь слёзы пробормотал Эскимос.

— Водички? — предложил Могильников и, непонятно откуда, достал пластиковую бутылку. Эскимос пулей подлетел к нему, вырвал бутылку из рук и чуть ли не одним глотком ополовинил.

— Больше никогда не буду пить! — выдохнул Эскимос, сел на стул и посмотрел на Могильникова. Тот держал в руках уже известную читателям фотографию сына, смотрел на нее и медленно, тяжело дышал.

— Олег Уюкович, а что же у вас произошло? Почему вы не можете видеться с сыном? Суд запретил? — поинтересовался Эскимос.

Могильников выпил рюмочку, вздохнул и начал рассказ…

— Ты тут, как случайный попутчик в поезде, с ними мы, люди, часто бываем откровенны в течение долгого пути. К тому же Дарьяна моего знаешь… Итак, двадцать три… Или двадцать два года назад, супруга моя, бывшая, забеременела. Мне тогда пришлось уйти со службы.Устроился на работу в местную больницу. Денег было мало, но на жизнь хватало, — Могильников прервался, чтобы выпить ещё рюмку и продолжил: — Лето, День города. Мы с женой посмотрели на салют, затем пошли по набережной к дому, — рассказчик выпил ещё рюмку. Эскимос подавился куском сала, закашлялся, Могильников глянул на него — сало само упало в пищевод.

— Теплый вечер. Вдруг со стороны темного переулка, послышались крики. Кричала женщина. Я решил посмотреть, что происходит, вдруг помощь нужна? Жену попросил остаться на освещённой набережной, — Могильников снова опрокинул в рот рюмку, опустил взгляд, затем сжал кулаки и правой рукой ударил по столу — стол треснул. Эскимос с испугу упал с табурета.

— Она ведь просила меня никуда не ходить, остаться с ней… Но я не мог бросить человека в беде! — вспоминал Могильников, расхаживая по ординаторской. — Во дворе увидел, что трое пьяных парней приставали к девушке, хотели затащить её в подъезд… Я вступился, с двумя смог разобраться, а третий… — он замолчал. Эскимос поднёс ему рюмочку, тот выпил и через некоторое время продолжил: — А третий ударил меня чем-то тяжелым по голове. Очнулся я спустя четыре месяца в больнице. Чуть не отключили от системы жизнеобеспечения, но успел выкарабкаться!

— А с женой, что случилось? На нее тоже напали? — приложив руки к груди испуганно спросил Милош Аскольдович.

— Не знаю, скорее всего, она убежала, потому что скорую помощь мне вызвал прохожий. Я тогда подумал, что, может быть, она тоже пострадала… Она и мой будущий ребенок. Но, оказалось, с ними все было в порядке. Вскоре ко мне в палату явился полицейский, фамилия его вам знакома — Дубанько. Он сказал, что один из тех выродков оказался сынком криминального авторитета, который имел большие связи «наверху» — патологоанатом показал пальцем в потолок, — имя его озвучивать вам не буду — не доверяю!

— Можете сказать, Олег Уюкович, я нем, как рыба, — искренне вставил Эскимос.

— Тишина! — рявкнул Могильников, Эскимос застыл, патологоанатом продолжил рассказ.

— Меня выставили зачинщиком потасовки, приписали причинение тяжких телесных двум парням. Действия третьего расценили, как самооборону при нападении. Я настаивал, чтобы нашли ту девушку, которую я спас. Она бы выступила свидетелем. Но искать ее никто не стал. В общем, тюрьма мне грозила, у Дубанько, при всем его мне сочувствии, тогда и связей-то не было, чтобы мне хоть как-то помочь. Тогда я решил пойти к этому авторитету и поговорить, — Могильников сделал паузу, тяжело вздохнул — над входной дверью с потолка упал кусок штукатурки. — Самое забавное… оказалось, что моя жена ушла к этому самому авторитету. Меня она даже не навестила в больнице…

— Женщины — коварные существа! — эмоционально высказался Эскимос.

— В общем, этот бандит сделал все для того, чтобы я исчез из жизни жены и сына. Мне и приближаться к Дарьяну нельзя… — закончил рассказ Могильников.

— Не мое, конечно, дело, Олег Уюкович, но я тут подумал, может, вам стоит присоединиться к группе Валенова и отправиться в поход? Проведете несколько дней рядом с Дарьяном. Вдруг ситуация сложится так, что вы все ему расскажите? А если нет, то хотя бы просто увидите его, ведь он-то вас не знает… — предложил Эскимос.

— Я не знаю, чем это обернётся… нельзя, — помотал головой Могильников.

— И не узнаете, Олег Уюкович, если не рискнёте… Нет ничего хуже, чем корить себя за то, что не попытались бороться за свое счастье… — продолжал уговаривать его Петроградский.

Могильников резко встал со стула, и принялся расхаживать по ординаторской из стороны в сторону.

— Может быть, ты и прав, черт тебя возьми! — сурово, словно на что-то решившись, сказал Могильников. От этой фразы Эскимосу стало немного не по себе.

Кира Заяц…

Помните девушку, которая спасла сначала Валенова, затем Тощего? Киру Заяц? История у нее тоже не слишком сладкая. Отец бросил семью за несколько месяцев до её рождения, а мама девочки умерла от рака, когда ребенку было всего шесть лет. Киру отдали в детский дом. Сверстники не сразу приняли малышку. Что тут сказать, детская жестокость процветает, особенно, среди беспризорников.

Когда ребёнок остается один в мире, без родных и близких, у него два пути: сдаться или закалить свой характер. Когда девочка поняла, что теперь может рассчитывать только на себя, она поклялась себе пробиться к солнцу несмотря ни на что. Издевательства сверстников она терпеть не стала — в семь лет подралась впервые в жизни. Кира поколотила мальчишку старше себя на год за то, что тот ее «болотной жижей» назвал. Девочки постарше решили проучить смутьянку, завели ее во время прогулки за гаражи. Несколько ударов по животу и пощечин сбили маленькую Киру с ног. Одна из девчонок швырнула в нее окурок. Кира стиснула зубы, вытерла кровь с лица, поднялась… Вечером Киру вызвал к себе директор детского дома и спросил, почему у неё разбито лицо, а одна из старших девочек отправилась в больницу с сотрясением мозга. Никто и ничего директору не рассказал. Ни Кира, ни другие дети. А издевательства над малышкой прекратились. Ребята сразу поняли, что эта маленькая — стойкий оловянный солдатик. Что она будет биться за свою жизнь до последнего вздоха. Затем Кира стала защищать слабых и, тем самым, обрела верных друзей. Друг для друга они стали семьей.

Вскоре её заметил тренер по боксу. Точнее, заметил её уверенный хук справа по мужику, который пытался на улице угостить девочку конфетой и позвать в гости. Так начался спортивный путь Киры Заяц. В четырнадцать лет ей присвоили звание мастера спорта по боксу. Через год она стала чемпионкой России среди девушек. Поступила в институт физкультуры. Впереди стояла цель — чемпионат мира.

Плотный график тренировок и занятий почти лишал её сводного времени, тем не менее, на выходных ей все же удавалось выбираться на природу. Походного опыта у девушки было мало, но желание сходить в длительный поход имелось. Решилась поискать коммерческие туры. Так от приятелей услышала хорошие отзывы о турфирме Александра Куприянова. И тут оказалось, что как раз ведется набор в одну из групп. Чем не везение?

Юлиана Волк…

Итак, блондинка в дорогом пальто, которое на автобусной остановке запачкала Кира. Юлиана родилась в обычной среднестатистической семье. Мама — преподаватель истории в школе, папа — программист. Два года назад девушка окончила экономический университет. Вернее, её отчислили, но родители до сих пор уверены, что их дочь, как и все студенты, после четырех лет обучения защитила диплом. Юлиана — девушка весьма симпатичная и общительная. Еще со школьных времен она пользовалась большой популярностью среди представителей мужского пола. Учебе в университете она предпочитала модные тусовки в компании друзей-мажоров, которые за ночь тратили на нее больше денег, чем за месяц зарабатывали ее родители. Она даже умудрилась засветиться в криминальной хронике, как подруга одного из бандитов.

Увы, но прошлые криминальные связи бросали тень на её сегодняшнюю жизнь. Имя девушки фигурировало во многих скандалах — от интриг с важными людьми города до прохождения свидетелем по делу о преступлениях кого-либо из ее ухажеров. По этой причине её персоной заинтересовалась областной прокурор. Юлиана «не осталась в долгу» и завела интрижку с директором автосервиса — по совместительству мужем прокурорши. Информация о загулявшем муже просочилась в общество. Разумеется, мужчина не на шутку боялся своей жены, и чтобы не отправиться отдыхать в места не столь отдаленные, он решил предмет своей страсти отправить куда-нибудь подальше, с глаз долой. И Дарьян Покровский, постоянный клиент данного автосервиса, ему в этом помог — рассказал о своих походных планах.

В тот день, когда на автобусной остановке Юлиана встретилась с ненормальными, по ее мнению, молодыми людьми, девушка шла к торговому центру, где в маленьком дешёвом кафе её ждал муж областного прокурора. Звали его Марк Шейдер. За чашкой дрянного кофе, Марк предложил Юлиане скрыться из города для ее же безопасности. Лучше — в лес. Мол, туда рука прокурора точно не дотянется. Как бы девушка не сопротивлялась, ей пришлось подчиниться решению любовника и стать еще одним членом группы Романа Валенова.

Спустя несколько дней…

Вечер. Кафе «Президентские забавы». За столиком сидят двое — Роман и Оленька Петроградская.

— Ну, и зачем ты меня сюда позвала, позволь спросить? — ворчит Роман.

— И я тебя люблю, братец! Привет, — фыркнула Оленька и отвлеклась на официанта: — С диетой покончено! Пожалуйста, принесите стейк средней прожарки из говядины, жареные на гриле овощи, бокал красного вина и кекс с собой заверните!

Официант кивнул головой и отошел. Валенов сидел хмурый.

— Рома, почему я всегда страдаю из-за тебя? Даже сейчас — две недели на диете просидела… И все потому, что брат авантюру с походом придумал! — Оленька покачала головой. — А ты чего хмурый такой? И грубый?

— Ключи от входной двери опять в квартире оставил, дверь захлопнул, — Роман скорчил гримасу, — сел в автобус и угадай, что произошло? Тот же водитель, а я деньги снова дома забыл, — парень отвернулся от сестры. — Да смейся уже, чего молчишь!

Оленька коротко хмыкнула.

— Надеюсь, ты в походе туристов на локациях забывать не будешь… Группа, собрана, восемь человек! — улыбнулась девушка. — Поэтому не хмурься! И дед, кстати, согласился нам помочь с маршрутом, дал контакты проводника. Тот вас встретит, доведет до точки старта.

— Это очень хорошая новость, Оленька, спасибо! — у Ромы аж щеки зарумянились от удовольствия.

Принесли гренки, официант споткнулся — гренки приземлились Роману на голову. У него снова пропало настроение.

— Браво! — буркнул он и высокомерно посмотрел на официанта. Тот смутился и быстренько сбегал в буфет, принес Валенову кружку пива и новую порцию гренок. Затем извинился и покинул сцену.

— В общем, проводник зовет себя Лешим, — Оленька, отсмеявшись, успокоилась и продолжила разговор.

— Леший? — удивился Роман. — Да, помню, про него дед твой что-то рассказывал.

— Стартуете через неделю, в воскресенье! В субботу устроим общее собрание группы, — подвела итог Оленька.

Роман кивнул в ответ. Улыбался он до тех пор, пока мимо не прошел все тот же официант и случайно не пролил вино из бокала на его белую футболку.

— Да вы издеваетесь! — подскочил Роман, отряхиваясь, как собака.

Через пару минут официант, в качестве извинений, принёс ему тарелку с прожаренным стейком. Роман подобрел.

— Слушай, сестренка, а почему ты хочешь устроить собрание в выходной день? Мне совсем неинтересно ехать в субботу рано утром на другой конец города! — сказал Роман, уписывая за обе щеки вкуснейший стейк.

— Куприянов на сдачу анализов в платной клинике записался, и как раз на субботу. Или ты хочешь с ним собрание провести? Не думаю, что он обрадуется, когда узнает, какую аферу ты придумал с походом к чёрту на кулички, — ответила Оленька.

— Логично, а как у нас со снаряжением дела обстоят? — задал вопрос Рома, прожевав последний кусочек мяса.

— Карту местности я добыла. Также возьмешь с собой компас деда и спутниковый телефон. Про компас деду — ни слова! Я его украла. Просто так бы он свою реликвию мне не отдал, — Оленька поморщила свой аккуратный носик. Вскоре и ей принесли стейк. Налили еще один бокал вина.

— Оля, я не хочу брать спутниковый телефон. Что может случиться? Маршрут всем известный, люди встречаться на пути будут. Да и села проходить будем! — попытался переубедить её Роман.

— Я не позволю вам отправиться в тайгу без средств экстренной связи. Ты — неопытный руководитель! И так рискую тем, что решилась помочь тебе! — фыркнула Оленька.

Официант принес счет. Но не тот, который осыпал гренками и облил Валенова вином.

— Секундочку, — возмутился Роман, — мне обещали, что еда и выпивка будут за счет заведения! Сначала гренки на голову просыпали, затем любимую футболку испортили — вином облили. А здесь счёт на две с половиной тысячи!

— Кто вам обещал? — удивился официант.

— Ну, этот, — задумал Роман, — как его… Другой официант!

— Какой? — поморщился работник заведения. — Мне было сказано принеси счет молодому человеку за этот столик, то есть вам.

Оленька с любопытством наблюдала за поведением брата. Ей было интересно, как он выпутается из ситуации, ведь он — будущий руководитель группы!

— Нас обслуживал другой официант, с черной бородкой, — вставила девушка.

— Я вас понял, — ответил официант, повернулся к Оленьке: — Этот человек только что ушел домой. Про бесплатные гренки и стейк он никому ничего не говорил, поэтому, — мужчина повернулся к Роману, — будьте добры, оплатите счет.

— Безобразие! — возмутился Роман Александрович. Оленька вложила денежку за свой заказ, поднялась из-за стола, накинула пальто.

— Ты куда? — опешил Валенов.

— Прости, братик, мне нужно бежать на работу, — ответила девушка.

— И ты меня просто так оставишь здесь? — занервничал Роман.

— Ромочка, тебе пора научиться самостоятельно решать свои проблемы, хотя бы некоторые! — ответила Оленька, подмигнула ему и покинула ресторан.

— А еще сестра, называется… — пробурчал Роман.

— Молодой человек, у вас проблемы? — сурово спросил официант.

Роман потянулся рукой к карману и вспомнил, что бумажник-то он дома оставил. Сглотнул слюну. Стало страшно. И что же делать? Официант ждал. Роман повернул голову к окну, засмотрелся на медленно стекающие по стеклу капли дождя, томно вздохнул и задумался.

— Молодой человек! — не выдержал официант. — Если вам нечем платить, я буду вынужден позвонить в полицию!

— Я не буду платить! Мне испортил вечер ваш сотрудник, принёс за счет заведения еду и теперь вы заставляете меня за нее заплатить! Что за безобразие? Я буду жаловаться! — Рома вскочил из — за стола и принялся ругаться, эмоционально размахивая руками.

Спустя пару часов…

Валенов сидит в кабинете капитана Дубанько и наблюдает за тем, как полицейские смеются над очередным постом про «бездомного Романа» в социальной сети.

— А заголовок — то какой! «Бомж штурмует ресторан!» и фото ваше крупным планом, гражданин Валенов, в мятой белой футболке с пятном от вина, — восхищался капитан, вытирая слезу от смеха.

Валенов надулся. Дубанько и коллеги вмиг состроили серьёзные лица.

— Я Александру Казбековичу уже позвонил, он вас ждет у входа, — заметил капитан.

Валенов отчаянно выругался и пробурчал шёпотом: «Опять выслушивать лекции о том, какой я ненадёжный товарищ и подобное бла-бла-бла…».

— Чего? — усмехнулся лейтенант Пьянковски.

— А? — переспросил Роман. — Не важно! — махнул рукой. — Ладно, товарищи полицейские, надеюсь, конфликт исчерпан, и я могу идти, — поднялся со стула и направился к выходу. Лейтенант Пьянковски перегородил ему дорогу.

— Постойте, гражданин, протокольчик-то мы все-таки составим…

Глава 2. Начало…

Суббота. 10 часов утра…

Роман с Ольгой стояли в холле и ждали будущих участников похода. На подоконнике устроился паук. Спустя полчаса, картина была прежней, только паук плотоядно обволакивал паутиной муху.

— Много народу, говоришь, будет? — не выдержал Роман и косо посмотрел на Оленьку, — группа собрана, говоришь? — нервно хмыкнул он.

— Рома, что за паника? Может, у людей объективные причины, чтобы опаздывать? — пожала плечами девушка.

Спустя еще тридцать минут…

Всё та же картина, только паук постарел и умер.

— Объективные причины, говоришь? — хмуро протянул Роман.

И тут к зданию подлетела машина скорой с мигалками.

— Скорая приехала… — задумчиво произнесла Оленька. Вместе с Романом они вышли на улицу. Из машины показался врач, а за ним — Тощий, опираясь на костыль.

— Добрый день, а вы к кому? — вежливо поинтересовалась Оленька.

— Здравствуйте, вот, пассажира к вам привезли, — весело ответил врач.

— К нам? — удивилась Оленька.

Валенов вновь поморщился.

— Товарищ, мы приехали туда, куда надо? — повернулся к Тощему человек в белом халате.

— Роман Александрович? — спросил Тощий, поднимаясь к дверям, причём обращался он к Оленьке.

— Я — Оля, извините, — хмыкнула девушка.

— Да, все верно. Меня зовут Роман, а вы, позвольте спросить, кто? И почему у вас глаза красные, будто вы… — заметил Валенов, но договорить не успел.

— Он в кафе споткнулся о ведро и упал. Пока везли в больницу, умудрился из шкафчика почти полпачки сильного анальгетика проглотить, когда врач с водителем разговаривал. Эффект на лицо, так сказать, — хмыкнул доктор.

— Рад познакомиться, — вяло заговорил Тощий, — Миша Худогубкин, я — в поход!

— Рад за вас, а я тут причем? — фыркнул Роман, Оленька ткнула его в бок, Рома шикнул на сестру и схватился за бок рукой, изобразив смертельно убитого человека.

— Молодые люди, вы тут уж сами разбирайтесь, а мы поехали, всего хорошего, — также весело заметил доктор и добавил, — берегите пациента!

Роман повернулся к Тощему спиной и шепнул на ухо Оле: «Ты серьезно? Он? В поход?»

— Тише, — так же шепотом ответила она и улыбнулась.

— А как ты, Михаил, в поход-то пойдёшь с костылём? — спросила девушка.

— Нормально, — радостно ответил Тощий, — легкий ушиб и подвывих — заживёт за неделю.

Валенов постарался улыбнуться в ответ, однако эмоции его больше были похожи на то, что у него пучит живот.

Подъехала полиция, из машины выскочила Лея.

Улыбка с лица Тощего незамедлительно сползла, он надулся и отвернулся: «Она что здесь делает?» — буркнул себе под нос.

— Лея Карабейникова, я полагаю? — уточнила Оленька.

— Да, все верно, — ответила девушка и заплакала, когда увидела Тощего с костылём.

— Секундочку! — взвыл Роман Александрович. — Я вас помню!

Тощий и Лея посмотрели на него.

— Вы — ненормальные, которые пару недель назад устроили форменный цирк в отделении полиции! — продолжал уже на ультразвуке Валенов.

— Бомж? — внимательно присмотрелась к Роману Лея. — Это вы?

Валенов тяжело вздохнул, отвернулся.

— Мишенька, как ты? — девушка тут же переключилась на Тощего.

Лейтенант Пьянковски, доставивший Лею к порогу фирмы, пожелал всем хорошего дня и уехал.

— С чаем потянет, — буркнул в ответ девушке Тощий и запрыгал за врачом по ступенькам, крича, — доктор, заберите меня обратно, пожалуйста! Мне вдруг резко стало плохо! — Мишка схватился за лоб и за ногу, причем одновременно. Потерял равновесие и сел в грязь…

Врач вздохнул, сел в машину и уехал.

— Пройдемте в помещение, дождёмся остальных и начнём собрание, — предложила Оленька и тоже вздохнула.

Лея помогла Тощему встать и попыталась, как заботливая мамочка, отряхнуть ему джинсы. Тощий отвел ее руки, скорчив недовольную гримасу.

— Надеюсь, она в поход не пойдет, — буркнул Мишка в сторону.

— Что? — переспросила его Лея.

— Ничего, — поморщился Тощий.

В этот момент послышался грохот. Он приближался. Заинтригованные — Валенов, Оленька, Тощий и Лея остановились на крыльце. Из-за угла появилась ржавая, болотного цвета «Жигули», глушитель которой скрёб по асфальту.

— Это чье? — произнесла Оленька, ей никто не ответил.

Машина остановилась в нескольких шагах от крыльца, из неё вышла девушка в черной кожаной куртке, джинсах, в туфлях на высоких каблуках, с дорогой сумочкой в руках, при этом проклинала она все и вся.

— Чтобы я ещё раз поехала… — и это были самые добрые ее слова…

Водитель, который тоже вышел из машины, чтобы закрепить глушитель, усмехнулся, девица незамедлительно отреагировала:

— Ты смеяться надо мной ещё вздумал? Да ты знаешь, кто я? Кто мой муж? — девица перешла на ультразвук.

Водитель молчал, и спокойно, с улыбкой занимался глушителем.

— Прощайся с работой, козёл! — рявкнула девица, достала смартфон.

— Привет! Представляешь, — закричала она в трубку, — взяла такси, а там этот урод… — было слышно, что из трубки полетели короткие гудки. Она сурово поджала губы, положила телефон в сумочку и отвернулась от водителя.

Лея испуганно вцепилась в руку Тощему.

— Вы к нам? — спросил Роман.

— Роман Александрович? — в ответ, причем, довольно агрессивно, прозвучал вопрос.

— Все верно! — спокойно ответил Валенов.

— Тогда я к вам, меня зовут Юлиана Волк! — громко и четко произнесла вновь прибывшая, затем достала зеркальце и помаду.

— Так, заходим в помещение, больше никого не ждем! — скомандовала Петроградская.

Собрание должно было пройти в большом холле, однако, сумасшедшая бабка Петровна затеяла там уборку — разлила воду, бросила швабру в середине зала и пропала. Оленька не понаслышке знала, что Петровну лучше не злить, поэтому собрание перенесли в небольшую аудиторию, где обычно проводили лекции для новичков. Но как раз накануне Куприянов решил освежить помещение — просто штукатурка местами отваливалась, сползали обои. В кабинет уже принесли мешки с цементом, алебастром и прочими стройматериалами.

Зайдя в аудиторию, Юлиана поморщилась и фыркнула: «Что за помойка?». Затем выбрала самую чистую парту, достала влажные салфетки и принялась ее протирать, хотя «многокилометровый» маникюр доставлял ей большие неудобства. В общем, один ноготь она сломала. У глубоко воспитанной Леи Карабейниковой от подобного красноречия уши, так сказать, свернулись в трубочку. Оленька и Роман посмотрели на Юлиану с удивлением.

— Успокойтесь, пожалуйста! Это всего лишь ноготь! — сделала ей замечание Оленька.

— Всего лишь? — вспыхнула Юлиана, — знаете, сколько стоит мой маникюр!?

— Знаю! Поэтому и не делаю его, чтобы не ныть потом! — отрезала Оленька. — Тем не менее, мадам, и без дорогих ногтей и пафосной одежды внимания мужчин я не лишена! К тому же вы не за прилавком скандалите!

Юлиана не нашла слов, чтобы ответить и только возмущенно пробурчала что-то себе под нос.

С улицы послышался рёв мотоцикла. Через несколько минут в аудиторию вошёл молодой полноватый человек с очень серьезным лицом, в солнцезащитных очках, одетый в ветровку с капюшоном и шорты бежевого цвета чуть ниже колен. Он посмотрел на Романа и Оленьку, кивнул головой.

— Дарьян Покровский, — холодно представился еще один будущий турист и прошёл к последней парте, к мешкам, а каску положил на один из них. Каска тут же скатилась в таз с разведенным цементом. Молодой человек падение своего шлема не заметил.

Роман посмотрел на часы:

— Одиннадцать! Четыре человека — интересная игра, — протянул он.

Оленька положила блокнот с заметками на преподавательский стол и присела. Роман оперся на дряхлый подоконник, который под его весом треснул. Все посмотрели на Валенова. Тот покраснел и молча сел рядом с сестрой.

В кабинет вошла Элина, поздоровалась со всеми, обернулась в дверях позвать Эдкевича — за ней никого нет.

— Ничего не понимаю, за мной же шёл! — недоуменно произнесла девушка, выглянула в холл — никого. Моргнув несколько раз, прошла к парте у окна.

— Элина Бордзан, — представилась она. Роман кивнул и поставил галочку в списке. — Со мной ещё Сергей Эдкевич шел. В здание зашел, а потом куда-то пропал…неожиданно, — пожала плечами девушка. Роман изобразил на лице недовольство.

Лея выбрала место у окна и теперь тянула шею, стараясь разглядеть парня, который стоял у лужи и что-то фотографировал.

— Интересно, кто это? — спросила Лея. Все, кроме спящего Тощего, посмотрели в окно.

— Ой, я про него и говорила! — радостно воскликнула Элина. — Сергей Эдкевич!

— Весело тебе будет в походе, юнармеец, — Оленька посмотрела на Романа, ткнула его локтем в бок и усмехнулась, затем уставилась в свой смартфон. Валенов нахмурился.

Через некоторое время Эдкевич зашел в аудиторию с улыбкой до ушей, поздоровался со всеми и сел рядом с Элиной.

Роман зло хлопнул руками по стулу, на котором сидел Тощий, тот с испугу дернулся и с грохотом упал со стула.

— Мишенька! — кинулась ему на подмогу Лея.

— Да, отстань от меня! Со мной все в порядке… — буркнул Мишка. Лея обиделась, надулась. Села на место.

— Ты чего сказать- то хотел? — спросила Оленька у Романа.

Роман кинул на нее непонимающий взгляд, но вскоре сообразил: «Предлагаю начать собрание! И так задержались на целый час!». Оленька кивнула головой и пошла к доске, чтобы записать важные моменты. Роман встал рядом, представился и сообщил, что именно он будет руководителем группы.

За окном опять послышались громкие звуки. Лея вытянула шею. К девушке в спортивном костюме приставали два нагловатых молодых человека.

— Надо ей помочь, — пробормотала Лея едва слышно, и от испуга закрыла глаза руками. Валенов растерялся, посмотрел на будущих туристов. Группа посмотрела на него. Он смотрел на группу. Группа смотрела на него. Игру в гляделки прервала та самая девушка в спортивном костюме.

— Всем привет, — она зашла в аудиторию и поздоровалась.

Лея посмотрела в окно — два молодых человека лежали в луже, один держался за голову, другой за причинное место.

Аудитория молча смотрела на спортивную девушку. Оленька, которая уже начала что-то писать на доске, тоже «зависла».

— Я ошиблась кабинетом? — спросила вновь прибывшая, вышла в холл, посмотрела на номер на двери, хмыкнула, вернулась обратно, — уборщица сказала, что мне сюда. Попросила еще бахилы надеть, — она продемонстрировала всем свои кроссовки, на которых красовались зелененькие бахилы, — но, видимо, попросила меня одну, — девушка заметила, что кроме нее никто бахил на ногах не имел.

— А вас как зовут, — «отвисла» Оленька.

— Кира… Кира Заяц.

— О! Тогда вы попали куда надо! Проходите, присаживайтесь, — предложила Оленька и шепнула брату на ухо: — Будет, кому тебя от медведей защищать правым хуком.

Кира прошла в конец аудитории, заметила, что шлем Дарьяна лежит в тазу с уже застывшим цементом.

— Эй, парень, классный шлем, — усмехнулась она.

Дарьян повернул голову, увидел, молча дернул шлем за лямку — поднял вместе с тазом. Хмыкнул и отбросил странную инсталляцию в сторону.

— Роман, что за контора у вас такая? Собрались в душном, пыльном помещении с цементом в тазу? — презрительно произнес Дарьян.

— У нас… ремонт? — Роман вопросительно посмотрел на Оленьку. Та пожала плечами и вставила скромное — «ну да…»

— Где ваш начальник? Я хочу с ним побеседовать! — сурово произнес Дарьян.

— Он по срочным делам отъехал, — не растерялся Валенов.

— В таком случае, у вас два пути — либо вы покупаете мне новый шлем, либо я дожидаюсь вашего руководителя и докладываю ему обо всем случившемся! — отчеканил парень.

— Так ты ведь сам уронил его в таз! — встряла Кира, — разве нет? — и улыбнулась.

— А ты умная самая, да? — вспыхнул Дарьян.

— Ребята, предлагаю успокоиться и начать собрание! После обсуждения всех вопросов разберемся со шлемом, — прекратила спор Оленька. — А вам, господин Покровский, внимательнее нужно к своим вещам относиться.

Дарьян не ответил. Достал блокнот, на первой странице которого было написано «Тетрадь смерти», сделал в нем пометку карандашом. «Итак, первая оплошность руководителя была взята на карандаш!» — подумал он.

Тучи закрыли небо. Стало довольно темно, послышались раскаты грома. У всех присутствующих на собрании резко упало настроение. Лее так совсем стало страшно. Тощему, который в этот момент посапывал под действием таблеток, привиделся кошмар. Оленька прекратила рисовать на доске Романа Валенова со сломанной гитарой. В аудитории повеяло холодом. Из коридора послышались чьи-то шаги.

— Здравия желаю, Олег Могильников, — в дверном проеме нарисовалась мрачная большая фигура.

Лея испытала безудержное желание заплакать. Роман нервно проглотил слюну. Вроде бы и не столь страшен был облик этого человека, но холод почувствовали все. Впрочем, кроме Дарьяна. Тот был спокоен, как никогда. Он только вдруг подумал, что когда-то знал этого человека, но при этом был уверен, что никогда его не видел.

— Прис… — подавилась Оленька, снова взялась за мелок, — присаживайтесь, пожалуйста.

Могильников сделал несколько шагов, осмотрел аудиторию и увидел сына. Их с Дарьяном взгляды пересеклись. Парень почувствовал недомогание, ведь за двадцать лет работы доктором смерти Олег Уюкович непроизвольно смотрел на людей прожигающим взором. Сам же патологоанатом впервые почувствовал, как болит сердце. Могильников нервничал и радовался одновременно. Впервые он увидел своего сына вот так, рядом, а не на фотографии. Он тяжело вздохнул, прогремел гром. Лея подпрыгнула от страха и взвизгнула.

В общем, все участники похода прибыли, собрание началось. Оленька записывала на доске важные организационные моменты. Роман рассказывал о необходимом снаряжении, о стоимости похода. Когда разговор зашел о еде, выяснилось, что Тощий не переносит лактозу — аллергия, Эдкевич — вегетарианец, поэтому для него нужна была особая раскладка по продуктам. Потом Оленька рассказывала о предстоящем маршруте, в том числе и Роману — он-то ведь тоже не знал, куда будет следовать группа…

В течение всего собрания Элина активно доставала организаторов вопросами и комментариями. Девушка прочитала много книг о путешествиях и туризме, потому была уверена, что знает все и обо всем. Тощий снова уснул, Дарьян смотрел на всех исподлобья, думая, как отомстить за испорченный шлем. Могильников сидел и тяжело дышал, нагоняя страх на Лею и, в конечном итоге, у той задергался глаз.

— Итак, встречаемся в аэропорту через неделю, в субботу, в восемь утра, вылет в десять.

— А зачем так рано? Достаточно подойти за час до вылета, — продолжила нервировать Романа Элина. Теперь задергался глаз и у него.

— Девушка, вы можете совсем не лететь! — рявкнул Валенов, Оленька ткнула его в бок, — в субботу в восемь утра в аэропорту, — подчеркнул Роман.

— Напоминаю, рюкзаки должны быть не более 90 литров, лишние вещи не брать, — добавила Оленька.

Все начали расходиться. Дарьян кинул шлем с тазом на стол Оленьке и Роману:

— Считайте это подарком для бедных! — буркнул он и ушел.

Роман закрыл глаза и опустил голову.

— Дикари какие-то … Где ты их нашла, сестричка?! — покачал головой Валенов. — Ты серьезно хочешь, чтобы я повёл эту группу?

— Считай, что это единственный твой шанс. Либо так, либо никак, — ответила Оленька. — И помни, дорогой мой братишка, спутниковый телефон ты с собой берешь!

— Но… — начал Рома.

— Я все сказала. Карта с маршрутом, спутниковый телефон, компас. По прибытию вас встретит местный житель Пётр Ильич. Он и отвезет вас в поселок Закусь. Номер его я записала тебе в записную книжку. От поселка начнёте маршрут. Все, до встречи в аэропорту, — девушка захлопнула блокнот, встала из-за стола и ушла. В аудитории остались только Тощий и Роман. Лея ждала Мишу в коридоре. Сама не хотела его будить, жалко очень, ведь он так мило сопел.

— Эй, парень, — окликнул Мишку Роман.

Тощий никак не реагировал.

Роман подошёл к нему, положил руку на плечо и потряс.

Тощий испуганно проснулся, замахал руками и случайно завёз рукой в глаз Роману, сам при этом упал со стула…

Неделя перед поездкой…

Всю неделю Роман провёл в диком мандраже — мало спал, мало ел. Он переваривал информацию о предстоящем походе, старался не думать о том, что у него ничего не получится. В четверг, выходя из дома, он снова захлопнул дверь, а ключи от квартиры и машины оставил в прихожей. Пришлось идти на автобусную остановку. От того, что нервничал, резко подскочило давление, Валенов упал в обморок. Никто ему не помог подняться. Очнулся он через несколько минут на мокром асфальте — только что прошел дождь. Пальто — в грязи, домой не попасть. Пришлось, кое-как оттерев грязь, садиться в автобус. Транспорт приехал полный, но Роману удалось протиснуться внутрь и забиться в угол на задней площадке. Он снова погрузился в раздумья и не заметил, как маленький воришка вытащил из его сумки бумажник. Да вдобавок ко всему Рома ещё и остановку свою проехал. Доехал до конечной, очнулся. Посмотрел по сторонам — промзона, полузаброшенный район, а за рулём автобуса сидит водитель, от которого он пару недель назад сбежал, не заплатив за проезд.

Автор комедии считает, что описывать «тёплую» встречу «бомжа» и водителя не имеет смысла, он только добавит, что на работу Роман в тот день приехал не только в грязной, но и в рваной одежде, с синяком под глазом.

Пятница…

В день перед походом, Роман Александрович сделал все возможное, чтобы оставить спутниковый телефон в офисе. Когда он приехал в фирму, чтобы получить карту, то Оля передала ему аппарат из рук в руки, но как только она отлучилась в кабинет Куприянова, то Валенов положил трубку ей в стол. Причем, в самый нижний ящик, под папку с документами.

Суббота. Час ночи…

Роман стоял возле окна, погруженный в мысли, и наблюдал за тем, как вдалеке играют молнии — надвигалась гроза. «Пора спать», — думал он, — «вроде бы все вещи собрал, билеты приготовил, документы сложил… Пойду!» — произнес Валенов и отправился к дивану. Лёг.

Спустя полчаса — Валенов смотрит в потолок. «О, муха!» — задумчиво произнес он вслух.

Прошёл час…

Только начал погружаться в сон — упал рюкзак в коридоре. Прошло еще полчаса. «Интересно, излучение Хокинга все-таки реальность или вымысел?» — подумал Рома и застонал, поняв, что уснуть сегодня ему не удастся.

Четыре часа утра…

Роман ходит по квартире, пьёт третью кружку успокоительного травяного настоя. Лёг, понимая, что все попытки уснуть бесполезны и … увидел, что Тощий стоит на фоне догорающей палатки…

Утро… Позднее…

Очнулся в холодном поту, удивленно принюхался, недоумевая, почему не пахнет гарью и …

— Я проспал! — заорал Валенов в панике, ведь выйти из дома он должен был двадцать минут назад…

Следующие минут десять Роман Александрович провел в бешеной суматохе и безуспешных попытках упорядочить хаос в своей голове: где, что лежит, что нужно ещё взять, ничего ли не забыл. Через тридцать минут к подъезду прибыло такси. Перевернув всю квартиру вверх доном, Валенов, наконец, вышел из дома, разумеется, снова оставив ключи от квартиры внутри, захлопнув за собой дверь.

На полдороги до аэропорта такси попало в пробку, впереди — авария, две машины перегородили проезд. Вылет через полтора часа… Все сигналят, ругаются. Еще и автобус, стоящий впереди, газует черным и вонючим дымом прямо в салон авто. В кармане у Ромы зазвонил телефон — Элина. Она уже на месте. Ждет группу.

Спустя двадцать минут…

По мосту идёт одинокий путник — Роман Валенов с тяжеленным рюкзаком. Раздается второй звонок от Элины. Девушка возмущается — руководителю опаздывать некрасиво. Роман хмыкает и нажимает отбой.

Третий звонок…

— Чего тебе? — зло рявкнул Роман.

— Роман Александрович, здравствуйте, — испуганно запищала Лея, — вы скоро? Мы тут в комнате полиции…

— В каком смысле, полиции? — опешил руководитель.

— Олег Уюкович пытался пронести гранату… И теперь я, Элина и он… — Лея заревела, — полицейские нас террористами называют.

Роман выключил телефон. Остановился. Вздохнул. «Надеюсь, хуже не будет» проговорил он и пошёл дальше.

Так наши герои нашли себе приключения ещё до приключений…

Тощий, вопреки всем рекомендациям руководителя, брать самое необходимое — взял самое необходимое, но с небольшой поправкой — для жизни в полевых условиях месяцев на восемь. Футболок — десять штук. Рюкзак на сто двадцать литров, вместо девяностолитрового, вышел весом килограмм в тридцать пять при весе самого Тощего килограмм шестьдесят. Что именно Тощий туда затолкал, пока даже автор не знает. У Мишки даже резиновые сапоги в рюкзак не влезли — пришлось крепить по бокам. Тощий в жизни ничего тяжелее ведра картошки не таскал, а капитана Дубанько срочно вызвали на работу из-за подозрительного типа, который шёл в сторону аэропорта со старым брезентовым рюкзаком на спине и ружьем на плече, причем не зачехленным. Как выяснилось позднее, именно у этого типа в аэропорту во время досмотра и обнаружили в рюкзаке гранату. В общем, пришлось Тощему добираться до аэропорта самостоятельно. Сначала пешком, потом на метро.

С огромным трудом надев рюкзак, он попятился к лифту — не работает. Отчаянно вздохнул, вытер пот со лба и, превозмогая дикую усталость, что возникла буквально за пару минут, Мишка потащился вниз по ступенькам, держась за перила и периодически опираясь на стену.

Путь до метро составлял километра два, не меньше. Для Тощего это было настоящим испытанием, своеобразной «Гонкой героев» в лице одного героя. Пришлось бедолаге останавливаться каждые десять метров, чтобы отдышаться и подтянуть стропы. Трекинговые палки, которые руководитель настоятельно рекомендовал взять с собой, сломались на первом же «привале» возле забора недостроенного здания, метрах в ста от дома капитана Дубанько. Спустя почти два часа Тощий доковылял до метро и понял, что два килограмма картошки, который он взял «на запас», явно были лишними. В итоге оказалось, что кошелек лежит где — то на дне рюкзака в кулечке с документами.

Провозившись ещё минут двадцать в грязном запыленному углу недалеко от касс, Тощий перебрал рюкзак, достал кошелек и сложил вещи обратно. Затем он отошёл к кассе, чтобы купить жетон, рюкзак оставил все в том же углу. К рюкзаку тут же присоседился мутный типчик, ищущий лёгкую наживу. Но он даже не смог поднять рюкзак. Сдался и, застонав, ретировался.

Надеть рюкзак Тощему помог охранник, который странным образом отсутствовал в момент покушения на рюкзак. Покраснев от натуги, Миша направился к эскалатору. Встал на первую ступеньку — рюкзак cтал перевешивать, но Тощий смог удержаться. В вагон граждане набились, как мелкие рыбёшки в консервную банку. Рюкзак пришлось снять, но поставить на пол его у Мишки не получилось — пассажиры сжали его между собой вместе с поклажей. «Куда все едут? Суббота ведь, утро!» — думал про себя Тощий.

Аэропорт…

Сердце в груди Валенова колотилось так, словно вот-вот выскочит. Он по-прежнему, словно маленький ребёнок, переживал, сам не понимая при этом, по какому поводу. То ли боялся увидеть свою группу, то ли боялся ответственности, которую взял на себя за каждого участника похода, то ли боялся Куприянова, который всё равно рано или поздно узнает об авантюре.

Роман прошел досмотр. Остановился возле информационного табло. «Вылет задерживается на один час» — и облегченно выдохнул.

У магазинчика спорттоваров «Мистер Шварценеггер» стоял очень толстый полицейский, ел булочку. Валенов спросил у него, где именно находятся подозреваемые в терроризме, и можно ли к ним пройти. Сказал, что он — руководитель группы. Полицейский подозрительно на него посмотрел, проглотил остатки булочки и повел Валенова в служебное помещение. Причем, сам шествовал позади, словно конвоир. В маленькой проходной комнатушке со столом и несколькими стульями сидели Могильников, Элина, Лея и два работника службы безопасности аэропорта. Лея то и дело прижимала платок к глазам. Роман Александрович вопросительно посмотрел на охрану.

— Без конца и края ревёт, а тут еще тип этот с гранатой. Ситуация в мире и так не простая с террористами! Вот и задержали, — пожал плечами один из служивых.

— Роман Александрович! — обрадовалась Элина. Девушка утром заплела две косички. Одета была в легкую камуфляжную куртку и спортивные штаны.

— Что произошло? — недовольно спросил руководитель, — до вылета всего час, что вы натворить успели?

— Товарищ руководитель, прежде чем возмущаться, вы бы лучше произвели грамотный отбор участников, — тут же сменила радостный тон на менторский Элина. Валенов приподнял бровь, но не нашелся, что ей ответить.

— Гражданин, присядьте, — попросил его старший представитель службы безопасности. Полицейский рассказал Роману о проведении операции «Антитеррор», поэтому, когда на досмотре выявили гражданина, в чьем рюкзаке находились два блока оружейных патронов, пять литров спирта, боевая граната… А еще рядом с ним замечена постоянно плачущая бледная девушка… Разумеется, данные лица, что вполне естественно, стали объектами повышенного внимания. Их арестовали.

В этот момент в соседнем помещении, откуда сотрудники следили за камерами наблюдения, начался переполох. По рации передали, что на досмотре кто-то застрял в рентгеновском аппарате.

Роман в отчаянии опустил голову и произнес: «Боже…»

— Роман Александрович, Олега Уюковича куда-то увели, — заметила в этот момент Элина.

— Его увели в другое служебное помещение, потому что капитан Дубанько прибыл в аэропорт для разговора, — ответил сотрудник.

Тем временем…

— Я на охоту… — пояснил патологоанатом на вопрос капитана о наличии гранаты.

С документами на ношение оружия у Могильникова все было в порядке — они были поддельные, но об этом знал только он сам. Дубанько забрал у Олега Уюковича гранату, заставил упаковать ружьё и сдать бортпроводнику.

— Придется добиваться повышения зарплаты, — проворчал капитан…

— Не надейся, капитан, зарплата — это единственная стабильность в нашей стране! — отрезал Могильников.

— Больше прикрывать тебя не буду. Теперь сам выпутывайся! — буркнул в ответ Дубанько и покинул помещение.

После этого отпустили и остальных «террористов».

Лея на минутку заскочила в дамскую комнату, а когда вышла, то увидела тот самый переполох, который творился возле стоек досмотра. Решила подойти ближе, но девушка — полицейский преградила путь. Злой капитан Дубанько прошёл мимо к рентгеновскому аппарату, в котором, как оказалось, застрял его племянник, Миша Худогубкин. Лея, услышав фамилию Мишеньки, разрыдалась, и рванула к аппарату, сбив с ног девушку в форме. Элина услышала писк Леи, кинулась ей на помощь. Все в суматохе крутились возле аппарата, не обращая внимания на монитор. Все, кроме Элины. Девушкой она была очень наблюдательной — случайно взглянула на экран и увидела, что в рюкзаке Тощего лежит… череп. Она замерла на время, не зная, как реагировать и что говорить.

Пока несколько человек из охраны, капитан Дубанько, Лея, Элина и несколько пассажиров пытались помочь Тощему выбраться из аппарата, в аэропорт прибыл Дарьян с очень дорогим компактным рюкзаком литров на восемьдесят. Увидел знакомые лица и торчащие из аппарата сканирования чьи-то ноги. Подошёл ближе. Заметил молодых людей, которые снимали всё происходящее на телефон и бурно это обсуждали. Покровский вежливо попросил их убрать телефоны и отойти в сторону, чтобы не мешалилюдям вытаскивать бедолагу. Предложение молодежи не понравилось. Один из парней стал хамить, предложил выйти на улицу и поговорить. Дарьян опустил модные солнцезащитные очки и молча посмотрел ему в глаза. Фамильного «могильниковского» взгляда вынести не мог никто. Негодяй занервничал, и молодые люди вскоре ретировались.

На сцене появился Эдкевич. Он зашел в здание в наушниках. Под музыкальное сопровождение пару минут понаблюдал, как достают из рентгеновского аппарата Тощего, затем улыбнулся и достал фотоаппарат. Первые кадры пополнили будущий архив похода…

Через некоторое время все утряслось, пострадавшие были вызволены, вся группа в сборе, рюкзаки сданы в багаж. Туристы стояли рядом с руководителем и Оленькой, которая пришла проводить команду.

Элина строго смотрела на Валенова, рядом с ней — Лея, с покрасневшими от слёз глазами. Тощий, обиженный на весь мир, с перебинтованным пальцем и царапиной на щеке. Кира с припухшей щекой — накануне прошел чемпионат боксу. Дарьян в солнечных очках, черной футболке, шортах, так как ему постоянно было жарко. Могильников — в древнем длинном плаще и рабочим костюмом сварщика под ним. Он поглядывал на сына и пыхтел про себя, недовольный тем, как Дарьян вырядился в поход. Эдкевич опять куда-то пропал. Юлиана стояла несколько в стороне от основной банды, одетая в толстовку, спортивные штаны и новые брендовые кроссовки. Она стояла с одним наушником в ухе, делала фото и выкладывала их в сеть каждые три минуты.

— С такой командой и мир захватывать не страшно, — пошутила Оленька, глядя на участников похода, — один, вон, даже гранату хотел пронести с собой, — покачала она головой. Члены группы уставились на Могильникова. Тот молча посмотрел в глаза Оленьке. У девушки закружилась голова.

— Роман, ты телефон спутниковый взял? — переключилась она на брата. Тот скромно кивнул в ответ и резко перевел разговор на другую тему.

— Объявили посадку, выдвигаемся! — дал команду Валенов, при этом внутри его словно все сжалось от страха. «Что я делаю?!» — подумал он. Руководитель проглотил слюну, обнял сестру и двинулся к зоне посадки.

— Удачи вам! — пожелала Оленька, туристы прошли стойки регистрации пассажиров и скрылись в зале ожидания.

Наконец, посадка в самолет. Юлиана зашла в салон с недовольным видом — эконом-класс не для её уровня, хотя самолетом девушка летала всего три раза. Первый — с депутатом Госдумы, Борисом Годуновски, который в полете умер от старости. Второй — с Фенимором Кукарекумером — классиком татарской литературы. А тут, видите ли, ей предложили не мягкое кресло в бизнес — классе, а «твёрдую табуретку для безногих людей» в экономе, как выразился Дарьян. От него, кстати, тоже ожидали подобной истерики, но, к удивлению всех, парень спокойно отнесся к тому, что придется лететь в неудобном салоне. Стоит отметить, что он, в принципе, был равнодушен к роскоши — «есть — хорошо, нет — и ладно».

В полете…

Лея летела на самолёте в первый раз в жизни, и потому тряслась так, что с трудом могла говорить, пугаясь каждого звука. В зоне турбулентности она и вовсе принялась пищать, что все погибнут. Вскоре упала в обморок, благо была пристегнута ремнем безопасности, а сбоку придавлена очень толстым человеком. Чего не скажешь о Тощем, который спал с открытым ртом и вскоре вывалился с кресла на пол.

Могильникову было все равно, где он находится: в морге, или в салоне самолета. Он своим привычкам не изменял. Бортпроводники сделали ему уже пятое замечание, но стоило стюардессе отвернуться, как он вновь доставал флягу со спиртом и делал пару глотков. Вызвали старшего, пригрозили штрафом. Могильников разглядел фамилию стюарда на бейджике и принялся рассказывать о том, как совсем недавно у него был «клиент» с точно такой же фамилией… Как выяснилось, это был дед бортпроводника… Больше к Могильникову никто не подходил до конца полета.

Роман сидел возле иллюминатора и наблюдал за облаками. Сердце его никак не могло успокоиться, он нервничал и боялся, что его собственные амбиции толкнули его на авантюру, из которой группа может не вернуться — тайга, как и горы, не прощает ошибок. Стюардесса протянула ему чай с лимоном, который он попросил пару минут назад. Роман, погруженный в думы, никак не отреагировал. Стюардесса ещё раз окликнула его — не реагирует. Тогда она положила руку ему на плечо, Рома, испугавшись, махнул рукой, выбил из ее рук кружку, горячий чай пролился на колени соседа, мужчина завопил, случайно толкнул стюардессу, она упала на Могильникова, тот уронил флягу со спиртом.

— Вы опять пьете! — вскликнула девушка.

— Мы все умрем! — снова запищала Лея.

— Самолёт упадет, спасайтесь, бегите! — спросонья Тощий принялся орать в унисон с Леей. Дело в том, что накануне Мишка посмотрел фильм, в котором парень предвидел падение самолета и, тем самым, спас своих друзей.

— Куда надо бежать? — спокойно поинтересовалась у Мишки Кира, которая сидела позади.

Тощий ошарашено оглядывался по сторонам. Лея, услышав, что самолет упадет, принялась стонать, что не успела перед смертью обнять маленького братика, что больше никогда его не увидит. Тощий побежал к аварийному выходу.

— Молодой человек, успокойтесь и сядьте на место! — остановила его стюардесса.

— Этот самолёт упадет, нужно срочно что-то делать! — заорал в ответ до сих пор не очухавшийся ото сна Мишка.

Апофеозом стала граната, которая, в момент падения на Могильникова стюардессы, выпала у него из кармана. Патологоанатом каким-то образом все же сумел забрать ее у капитана Дубанько.

В общем, экипаж запросил аварийную посадку в ближайшем аэропорту. Арестовывать никого не стали, так как гранату сотрудники полиции не нашли. Где она — даже автор комедии не знает. Допросить нарушителя порядка не получилось — Олег Уюкович мастерски принялся изображать идиота. Полицейский решил позвонить в отделение полиции по месту прописки потенциального террориста. Звонок перенаправили на телефон капитана Дубанько. Тот находился не в самом лучшем настроении, ведь начальник полиции городского округа Геннадий Сталин поручил ему через неделю лететь в командировку в Сибирь, чтобы помочь местным следователям в деле о хищении подсолнухов с полей. Злой капитан поднял трубку, послал полицейского, который допрашивал Могильникова, ко всем чертям и бросил ее обратно. Так Уюковича и отпустили за недостаточностью доказательств его вины.

Самолёт улетел. Без туристов Романа Валенова. Руководителю еще и штраф выписали за дебош на борту. Участникам похода вернули багаж и ехидно пожелали удачного пути.

И вот, стоят они с рюкзаками, а до места старта — примерно семьсот километров. У Романа Александровича все под контролем…

— Олег Уюкович, — поинтересовалась Элина, — я все понимаю, вы, видимо, матёрый охотник, рыбак…

— Хозяин он, загробной жизни — прервал её Эдкевич.

— Да… — Элина помотала головой, — я не это хотела сказать, но мысль верная, Сергей, браво! — повернулась она к Эдкевичу. — Но зачем вы гранату в самолет взяли?

Все уставились на Могильникова.

— Охота, — скучным голосом ответил он. У Леи затряслись руки.

— Один идиот аварийный выход полез открывать на одиннадцатикилометровой высоте, другая орала, как бешеная, что мы все умрем, третий… А третий гранату в самолёт протащил… — запыхтела Юлиана. — Я точно не доживу…

— Конечно, не доживешь, если за своим гнилым языком следить не будешь! — фыркнула Кира, — не ной уже, мы тоже в шоке от произошедшего… Но, самолёт — в прошлом. Сейчас надо думать, что делать дальше! А потом поворчим друга на друга!

— Роман Александрович, а вы чего молчите? — Элина повернулась к Валенову. — Что нам дальше делать?

Опытный руководитель после такого неординарного инцидента, пожалуй, развернул бы группу и завершил маршрут. Однако Рома понимал, что в таком случае, да еще после дебоша на борту, Куприянов навсегда закроет для него не только двери своей фирмы, но и, в целом, дорогу в туризм. Поэтому он продолжил, так сказать, бегать по краю обрыва из рыхлых горных пород.

— Надо узнать, проходит ли здесь железная дорога. Возможно, удастся на поезде поехать, — предложил Валенов. Он выглядел невозмутимым, но что творилось в его душе, даже автору страшно представить…

— Самолет, конечно, в прошлом, но мне вот интересно, а ты всегда такая эмоциональная? — спросил Дарьян у Леи. Та скромно потупила взгляд и прошептала тонким голоском, что ей было очень страшно. — Ну и компания, — буркнул Покровский, отвернулся и достал блокнот.

Кира отправилась искать автобусную остановку или такси. Элина решила обратиться в справочную аэропорта. Могильников пил. Юлиана пыталась поймать сеть на смартфоне, чтобы пожаловаться Марку. Тощий опять спал, сидя на рюкзаке.

— Похоже, он единственный из нас, кому сейчас хорошо, — хмыкнул Эдкевич, посмотрев на Худогубкина, а затем отвлекся на Могильникова, который задумчиво смаковал спирт и наблюдал за летящими вдалеке утками.

— Кстати, хороший кадр, — улыбнулся Сергей и щелкнул патологоанатома. Юлиана, увидев данное действие, закатила глаза.

Полил дождь. Как из ведра. Любой англичанин бы озвучил знаменитую идиому: «Raining cats and dogs», что дословно переводится, как «Дождь из кошек и собак». Юлиана бросилась под козырёк у входа в аэропорт, отряхиваясь от дождевых капель. Поскольку никакого другого укрытия больше не было, то к ней присоединились и другие туристы. Кроме Дарьяна. Он все также стоял на открытом месте в своих модных солнечных очках, футболке и шортах.

— Эй, парень, — окликнул его Могильников, — иди к нам, промокнешь, заболеть можешь.

— Не ваше дело, — буркнул Дарьян и отвернулся. Могильников вздохнул. Лея посмотрела на него и поежилась.

Под козырек забежала Кира, она протянула Валенову клочок бумажки с номером телефона службы такси, который сорвала на доске объявлений. Только хотела что-то сказать, как подошла Элина.

— Я все узнала, — радостно заявила девушка, надевая на голову чёрную кепку, — километрах в пятидесяти отсюда есть железнодорожная станция «Гнидовская»!

— Отлично! — произнесла Кира, затем обратилась к Валенову. — Роман Александрович, звоните в такси, доберемся до станции.

— Это не входит в стоимость тура, — пробурчал себе под нос руководитель.

— Чего?.. — не поняла Кира.

— Зуб болит, говорю, — выдавил тот из себя и нехотя достал из кармана телефон, набрал номер, поднес трубку к уху, но на кнопку «вызов» нажимать не стал.

— Трубку не берут, — через некоторое время произнес Роман.

— Попробуйте еще раз, — предложила Элина. Валенов поморщился, но маневр повторил. Естественно, трубку опять не взяли, ведь на «вызов» руководитель не нажал. Тогда Кира позвонила со своего телефона, и, разумеется, ей ответили. Девушка протянула трубку руководителю, тот тяжело вздохнул, но взял телефон. Во время разговора Роман торговался почище торговки на базаре, стараясь сбить цену, но, когда заметил, что все туристы в недоумении уставились на него, то смутился и согласился с условиями оператора.

— Всё, фургон скоро подъедет, на нём и доберемся до станции, — буркнул он.

Все оживились — выход найден, они двигаются дальше!

— А где Эдкевич? — вдруг спросила Элина. Оглянулись по сторонам — ни рюкзака, ни Эдкевича.

Спустя двадцать минут подъехала пассажирская «газель» на тринадцать мест. Немая сцена…

— Это фургон? — усмехнулась Кира.

Неожиданно откуда-то возник Эдкевич и тут же включился в разговор.

— Это что, фургон? И как мы в него запихаемся? — засмеялся он и посмотрел на руководителя.

— Чего вы все на меня уставились? — не выдержал Роман, — Меня уверили, что приедет микроавтобус! — развел он руками.

Погрузиться в тринадцатиместную «Газель» девяти туристам с огромными баулами — настоящее испытание. Словно в маленькую банку из-под красной икры упаковывают килограмм селедки. Тем не менее, участникам похода это удалось, несмотря на то, что на заднем сидении автомобиля еще и грязное колесо лежало.

Могильников грамотно воспользовался своими физическими параметрами и разместился на двух сидениях сразу. Когда Роман попытался сделать ему замечание — патологоанатом притворился спящим. На самом же деле, он просто хотел приберечь место для Дарьяна, но тот сел в углу салона, ближе к колесу, поэтому Уюкович оставил второе сидение для себя любимого. Не из вредности, а из-за того, что старших нужно уважать. Тощего, коль он тощий и эргономичный (да-да, верно, он экономил собой пространство), обставили рюкзаками так, что парню стало тяжело дышать. Когда машина подскочила на кочке, его собственный рюкзак — самый тяжелый в группе, придавил беднягу лицом к стеклу. Лучше всех устроился Эдкевич. В момент загрузки, он опять куда-то пропал, и появился лишь под самый конец, когда осталось найти место лишь для Леи. Поэтому Сергей сел рядом с Романом возле выхода, спокойно оперся на свой рюкзак и погрузился в сон. Элина, на плече которой сопела Лея, а в правый бок упиралась картошка в рюкзаке Тощего, всю дорогу ворчала и злобно фыркала, стоило ей только посмотреть на довольного и радостного Эдкевича. Юлиана, впечатленная загрузкой, шипела, как гюрза, что никуда не пойдёт, если и дальше будут такие ужасные условия. В ответ на это, Кира поднесла карамельку к ее лицу и произнесла: «Держи соску и не плачь, бурёнка». Юлиана со злостью шлепнула ее по руке, выбив конфету. Продолжения конфликта не было — Могильников чихнул и разрядил обстановку. В конце — концов, Юлиана пересела вперед, рядом с водителем маршрутки. Из колонок неслась романтическая песня, взгляды толстого «водилы» и девушки пересеклись, водитель подмигнул, Юлиана сползла с сидения впритык к двери и написала сообщение Марку: «Я тебя убью…»

Перед тем, как тронуться, водитель сообщил, что в субботу на дорогах пусто, поэтому до вокзала ехать «ну минут пятьдесят, шестьдесят, семьдесят… Максимум — час, если корова под колёса не полезет!» Проехали километра четыре, до поворота на деревню «Кузькина мать», и уперлись в пробку длиной в пару километров. Впереди колонны из легковушек, мотоциклов, тракторов и молоковозов, на боку валялась фура. Оказалось, что перевернулась она из-за коровы, которая вышла на дорогу. Жизнерадостный водитель маршрутки пояснил, что в окрестностях, в основном, все аварии происходят по вине коров. Даже пешеходы попадают в ДТП по вине коров.

— Быстро доехали… — пробурчала Юлиана.

Могильников снова зевнул, чем настолько испугал водителя, что тот не раздумывая, врубил первую передачу, нажал на газ и «полетел» по встречной полосе. Все вцепились в кресла, Юлиана смотрела вперёд безумными глазами. Легче всех было Тощему — он, сжатый со всех сторон рюкзаками, не видел, что происходит за окнами машины.

Из-за перевернувшейся фуры вырулила машина ДПС.

— ГИБДД! — заорала Юлиана.

Водитель все еще находящийся под впечатлением от зевка Могильникова, в панике свернул в поле на грунтовку. Инспекторы увидели лихача на «Газели», достали по сигаретке, почесали головы, закурили, махнули руками и пошли работать. Они, уважаемые читатели, знали, что прямо по курсу той самой дороги находилось болото. Но водитель маршрутки — ас, Бог и кардинал автомобильных и не очень автомобильных дорог, способный весело преодолевать препятствия. Болото он объехал. Объехал каждый камень, каждую кочку и вскоре выбрался на основную дорогу, отделавшись лишь потерянным бампером и разбитой фарой.

Через час туристы прибыли на вокзал. Они выползали из автомобиля, прихрамывая, пошатываясь и издавая странные звуки, как старенькие дряхлые старички. Тощий вылез и вовсе в полусогнутом состоянии. На этот случай у группы был патологоанатом Могильников, который с радостью предложил помощь Худогубкину.

— Уйдите от меня! — закричал бедолага, но Могильников уже успел схватить его.

— Не дрейфь, клиенты мои не жалуются! — сказал он сурово.

— Конечно, вашим клиентам уже все равно! — пищал Тощий.

Могильников обхватил его со спины и резко приподнял. Раздался хруст.

— Кажется, он сломал меня… — закряхтел Тощий. Могильников поставил парня на землю.

Мишка повернулся вправо, затем влево, зевнул и улыбнулся:

— Я жив!

Могильников хлопнул его по плечу — а ты, мол, сомневался!

Мишка под весом его руки рухнул на землю. Олег Уюкович равнодушно отошел в сторону, а Лея с визгом бросилась на помощь любимому Мишеньке.

— А где же Эдкевич? — уже привычно для всех возмутился руководитель, вытаскивая его рюкзак из маршрутки.

Туристы посмотрели по сторонам. Из маршрутки показался Дарьян с недовольной «миной» на лице. Он надел рюкзак, и с высоко поднятой головой отошёл от всех на несколько шагов.

— Эй, господин, а помочь ты нам не хочешь? — свистнула ему Кира. Дарьян не ответил.

— Молодой человек, — вмешался Валенов.

— Там осталось несколько рюкзаков, без меня справитесь! — наконец удосужился ответить парень.

— Повтори, я не услышал! — специально громко произнес Валенов. Могильников зарычал, посмотрел на Дарьяна, тот вздохнул и пошел к машине, но делал это так медленно, словно ждал, когда же ее разгрузят и без его участия. В маршрутке остался последний рюкзак, самый тяжелый — баул Тощего с десятью футболками и картошкой. Он потянулся за рюкзаком сам, но Могильников отодвинул Худогубкина от машины, наставив ему попутно синяков — ну, не умел он действовать нежно. Потом Олег Уюкович посмотрел на Дарьяна, тот еще больше замедлил шаг.

— Так, господа, хватит! — скомандовал Валенов и потянулся за рюкзаком. Могильников резко фыркнул уже в сторону руководителя, Роман оцепенел, а Дарьян, наконец, подошел к машине. Встал лицом к лицу с Могильниковым и с ухмылочкой посмотрел ему в глаза. Тогда патологоанатом невозмутимо, но со всей силы наступил ему на ногу.

— Вы совсем уже! — заорал Дарьян.

— Рюкзак забирай! Нечего тут свой гнилой характер показывать, чертов мажор! — взревел Уюкович. Похоже, это происшествие доставило ему положительные эмоции. Впервые в жизни он применил воспитательные меры в отношении собственного сына и это ему понравилось!

— О! Поход обещает быть веселым, — весело констатировала Элина.

Раздается щелчок фотоаппарата. Внезапно появившийся Эдкевич сделал очередной эпохальный кадр.

Наконец выгрузка закончилась, все направились на вокзал станции «Гнидовская». Что сказать, внутри он вполне соответствовал названию объекта. Помещение больше напоминало ночлежку: с потолка и стен сыпалась штукатурка, на одинокой скамейке спали бездомный и собака, воняло на вокзале прегадостно. Туристы тут же попрятали носы в воротники курток. Юлиана достала духи и несколько раз побрызгала себе на шею со словами: «И что я забыла в этом сарае?!» Но Роман дал команду ждать его в зале ожидания, а сам поспешил в кассу. Отметим, что и касса, и зал ожидания, и туалеты находились в одном месте. Туристы сгрудились в углу у окна — хоть какой-то свежий воздух. Эдкевич опять пропал. Могильников отошёл к киоску с журналами. Юлиана накинула капюшон, вставила наушники в уши, включила музыку, максимально отгородившись от внешнего мира.

Минут через десять прибежал радостный Валенов.

— Нам повезло! Поезд через час, правда, места не в одном вагоне, — руководитель задумался, — два…

— Два? — переспросила Кира.

— Два места в четырнадцатом, — ответил он чуть тише.

— А остальные? — уточнила Элина.

— Во втором… — Валенов начал чувствовать себя виноватым, уже не радовался и сам не заметил, как стал сутулиться.

Все опешили. Элина потеряла дар речи. Лея, воспользовавшись моментом, попыталась положить голову Тощему на плечо, но тот вовремя почуял «опасность» и отсел подальше.

— Вы в своем уме? — вспыхнула Юлиана.

— Не понял, — решив до конца играть в сурового руководителя, несмотря на внутренний настрой, тут же расправил плечи Роман.

— Нет, вы правда считаете, что разделить группу — это нормально? — фыркнула Юлиана.

Роман уже открыл рот, чтобы ответить, но его перебили.

— Буренка, вот тебя только не хватает, замолчи, — вмешалась Кира.

— Деревня, иди к себе в сарай, зайцам слова не давали! — зашипела Юля.

— Так, Заяц, Волк, успокоились обе! Брейк! — остановил их Роман.

— Секундочку! — вмешался Дарьян и даже приподнял очки, — Кира Заяц, — указал на неё пальцем, потом плавно перевел его на Юлю, — Юлиана Волк… Вы серьезно? — хмыкнул парень.

Как всегда, совершенно неожиданно появился Эдкевич, услышал разговор и пошутил:

— Дуэт «Ну, погоди»! — засмеялся Сергей. Шутке улыбнулись все, даже Могильников, который рассматривал киоск. Патологоанатом издал короткое «хм», что, вполне могло означать смех.

— Интересно, а Тома и Джерри среди нас нет? — продолжил Эдкевич.

Но Юлиане шутка Эдкевича жутко не понравилась, девушка занервничала еще больше. Кира же, наоборот, коротко хмыкнула и отвернулась. Уроки тренера не прошли даром. Она на автомате действовала так, как он учил: «Осознавая своё превосходство, будь спокоен и применяй силу лишь в случае опасности для твоей жизни или жизни близких людей». Впрочем, Кира тут же поймала себя на мысли, что неплохо было бы зарядить прямым хуком Волку и этом противному шутнику с фотоаппаратом…

Наконец, до прибытия поезда осталось пять минут. Туристы вышли на перрон, но страсти по поводу разделения группы по вагонам не остыли.

— Роман Александрович, я согласна с мнением ребят. Как вы решились разделить группу? — высказалась и главный ментор похода — Элина.

Роман не выдержал.

— Да вы, да я… — от волнения он не мог связать и двух слов.

— Успокойтесь, — посоветовала ему Кира, — вы нас тоже поймите, мы толком не знакомы друг с другом. К тому же после ситуации в самолете в разных вагонах ехать нам небезопасно.

— Вы вели себя в самолёте, как дикари! Вас словно из дебрей Амазонки час назад вывезли! — Валенова, наконец, прорвало. — Поэтому сейчас у нас два пути: либо домой, либо продолжать путешествие! Я все сказал.

Кира развезла руками, вздохнула и замолчала. Но Элина и не подумала останавливаться в своих нравоучениях.

— Вы ведете себя, не как руководитель, а как ребенок, Роман Александрович! — заявила девушка, желая доказать всем, что она много знает, все понимает и сама могла бы взять на себя ответственность по руководству группой.

Роман сдержался только потому, что Могильников наступил ему на ногу, а дежурный объявил о прибытии поезда.

«Стоянка — две минуты! Нумерация вагонов начинается с головы хвоста поезда» — послышалось из динамиков.

Все недоуменно переглянулись, Валенов фыркнул и дал команду на посадку. Туристы пошли по перрону.

— Забыл сказать, в дальнем вагоне… — он немного замялся, — едут Кира и Юлиана.

— Что? — тут же завопила Юля.

— Роман Александрович, вы серьезно? — возмутилась Кира.

Валенов «включил» серьезного руководителя, и сурово произнес:

— Да! — После добавил чуть тише, — Заодно наладите отношения друг с другом.

— Они же не доедут! — тут же вмешалась Элина.

— Поезд приближается, — сменил тему Валенов, и показал на подходящий к перрону состав.

И тут Могильников вдруг понял, что забыл ружьё на вокзале. Он давится спиртом, летит в здание, но туда уже прибыл наряд полиции, окружил стоящее в углу, упакованное в чехол ружье. В общем, поезд прибыл, патологоанатом разбирается с полицейскими. Те собираются его арестовать и увезти в отделение — ох и любила же нашего Олега Уюковича полиция…

— Мы поедем вот на этом чудовище? — возмущенно запыхтела Юлиана, увидев старенькие, с рыжими подпалинами ржавчины вагоны.

— Юля, Кира, двигайтесь к своему вагону, я позже к вам зайду, — скомандовал Роман.

— А на машине никак нельзя было доехать?! — Юлиана стояла посреди перрона, презрительно скрестив руки и показывая своим видом, что и шагу с места не сделает.

— Можно… — ответил Роман.

Юля улыбнулась.

— Поезжай, — холодно предложил он девушке.

Улыбка спала с её лица.

— Идем уже! — Кира хлопнула Юлю по плечу.

— Не трогай меня, животное! — вспыхнула Юлиана, за что тут же получила от Зайца ощутимый удар в бок. Между девушками завязалась потасовка. Дарьян с Эдкевичем кинулись их разнимать.

— Вы совсем с ума сошли? — опешил руководитель.

— Роман, им нельзя в один вагон, я же сразу сказала! — раздраженно заметила Элина.

В этот момент в конец состава прошло человек пятнадцать солдат с песней: «Здравствуй небо в сапогах!..» За ними торопились мужики и женщины сверхсуровой внешности, с большими сумками. Явно — вахтовики.

— Ну, думаю, теперь они не подерутся, — хмыкнул Валенов.

— Похоже, наши дамы с поезда либо в тюрьму, либо в роддом отправятся, — ляпнул Эдкевич.

— Язык бы тебе откусить за такие шутки, — покачала головой Кира. Элина поправила очки и ткнула парня локтем в бок.

Тощий поднял рюкзак, шагнул — рюкзак перевесил и парень упал на перрон. Лея, кинулась на помощь, но, пробегая мимо Дарьяна, стоящего к ней спиной, получила удар ладонью по носу — тот решил почесать спину и слишком широко замахнулся… Парень опешил, но все же пробурчал что-то типа извинений. Элина зло посмотрела на него и дала пострадавшей носовой платок. Между тем Тощему помог подняться Эдкевич. Но когда он решил поднять Мишкин рюкзак, то чуть не вывернул руку из плечевого сустава.

— Ты кирпичей в поход набрал? — прошипел Эдкевич. Тощий застенчиво пожал плечами и ничего не ответил.

А проводники уже открыли двери в вагоны. Загрузка прошла без приключений. Почти… Только в купе Роман обнаружил, что на полке присутствует рюкзак Могильникова без самого Могильникова.

— Где наш патологоанатом? — перепугался Роман, перепугав заодно и соседей по вагону. Проводник, между тем, закрыл подножку, поезд медленно тронулся.

— Смотрите, — воскликнула Элина. Все посмотрели в окно.

Могильников бежал от вокзала с ружьём в руках. Поезд набирал ход. Роман, Эдкевич и Элина устремились в тамбур. Суровая проводница уже собралась было закрыть дверь, как к ней кинулся Валенов и попытался уговорить ее немного подождать. Проводница не согласилась. Дама — очень немаленьких объёмов. Она встала перед Романом, как борец сумо — враг не пройдет! Но Могильников не растерялся, закинул ружье в еще открытую дверь, запрыгнул внутрь и сшиб женщину с ног. «Борец сумо» упал на бедного Валенова, придавив его необъятным животом. Рома сдавлено закряхтел, моля о пощаде.

Посадка в четырнадцатый вагон Юлианы и Киры прошла менее ярко. Но все же не без нервозности. Пока Юля шла к своей полке, фыркая и брезгливо уворачиваясь от торчащих с верхних полок ног, она все же несколько раз угодила в них лицом. Поэтому первым делом, добравшись до своего места, девушка крест-накрест брызнула парфюмом, потом перекрестилась сама, добавив: «Боже, убереги меня от чумы и холеры».

— Какие умные слова! Не тормози, проходи уже! — подтолкнула её Кира, — пробку в вагоне создала!

Юля обернулась, за ней действительно образовалась очередь из солдат и вахтовиков, которая тянулась до самого тамбура. Выражения лиц у граждан были такими, словно каждый из них уже держал наготове заточку…

Но вернемся во второй вагон, где ехал Роман Валенов. Здесь было полно детей. Огромное количество вечно плачущих и орущих карапузов от двух до 48 годиков и у каждого имелись свои проблемы. Тем, кому два — необходимо внимание. Те, кому пять — постоянно спорили друг с другом, чья машинка круче, у кого самый классный папа. Тяжелее всего было тем, у кого вместо трех веснушек на лице было четыре — с ними не хотели играть, и потому они ревели. От того что они ревели, ревели и те, кто был их младше. Мамы пытались успокоить тех, кто ревет. Их папы сбежали в вагон-ресторан. Те, кому за сорок лет не ревели, а орали на весь вагон, потому что никак не могли договориться, что лучше — карбюратор или инжектор? В итоге, большая часть группы Валенова ехала в орущем и ревущем вагоне. Плюс ко всему, ревела ещё и Лея, потому, что Миша не обращал на нее внимания.

Туристы собрались в одном купе, уселись на боковых местах. Никто не разговаривал. Все думали только об одном: «Когда же это все кончится!?». Ещё и Роман «успокоил», сообщив, что поезд прибудет на нужную им станцию «Курья нога» только в семь утра на следующий день. Значит, еще полдня и ночь им придется ехать под такой аккомпанемент. Могильников сбежал в вагон-ресторан — пить. Опять пропал Эдкевич. Сначала он пошёл за патологоанатомом, но по пути неожиданно пропал. С фотоаппаратом в руках.

В вагоне было жарко и душно, однако кондиционер не включали, впрочем, его и не было. Окна открывались лишь в двух купе, но там сидели бабушки с детьми, которым даже в жарком вагоне было холодно и откуда-то дуло, поэтому речи о том, чтобы их открыть и не заходило.

— Ребята, — наконец заговорила Элина, — раз время есть, давайте тогда нормально познакомимся?

— Я спать, — тут же произнес Дарьян с верхней полки, воткнул в уши наушники и отвернулся к стене.

Роман хлопнул ладонями по столу, открытая бутылка с водой упала на пол, вода вылилась.

— Виноват, простите, — извинился он и поднял бутылку.

— Спасибо, Роман Александрович, я даже попить не успела, — фыркнула Элина, — зачем вы по столу-то стучали?

— Хотел предложить пообедать… — развел он руками.

Лея зачем-то сдернула одеяло с третьей полки, где лежал свернутый матрас. Он, конечно же, скатился на голову Тощему, который сидел на нижней «боковушке». Мишка чихнул, все засмеялись. Лея поникла.

— Чего ржете, у меня аллергия на пыль! — завопил Худогубкин. Глаза его покраснели, Мишка принялся чихать каждые две минуты. Лея присела рядом с ним с виноватым лицом.

— Прости меня, — извинилась она.

— У меня в рюкзаке аптечка с лекарствами, кто-нибудь, достаньте, пожалуйста! — продолжал пищать Мишка, поминутно чихая и все больше краснея.

Рюкзак Тощего на багажную полку убирать не стали — он неподъёмный. Потому его положили под стол. Рядом сидела Элина, она и пришла на помощь Тощему. Девушка достала из рюкзака аптечку, вернее, достала огромный мешок, набитый таблетками и принялась доставать из него все подряд, выкладывая на полку между собой и Эдкевичем.

— Противозачаточные? — сразу заметил тот. Все посмотрели на Тощего.

— Это…Я… — замялся Мишка.

— А что, нужная вещь! — хмыкнул Валенов.

— Мазь от геморроя? — продолжал хихикать Эдкевич.

— Это на всякий случай! — занервничал Тощий.

Наконец, Элина достала таблетки от аллергии и кинула их Тощему. И вот ведь удивительные совпадения. Прямо в момент броска по проходу между купе шел парнишка с пластиковой баночкой, в которой была заварена лапша. Блистер упал прямо в бульончик.

— Извините! — поморщилась Элина, — я нечаянно! Куплю вам другую пачку.

— Купите, — спокойно ответил недовольный мальчишка в очках и всучил девушке испорченную лапшу, — сами и выбросите.

Девушка растерянно подержала в руках стаканчик, вздохнула, подняла глаза от лапши на Тощего. В этот момент Эдкевич щелкнул фотоаппаратом.

— Ты серьезно? — тут же перестала переживать и разозлилась Элина.

— Хороший кадр! — радостно ответил Эдкевич.

— Ты крышку с объектива забыл снять, фотограф, — усмехнулась девушка, и пошла выбрасывать банку с лапшой.

Между тем Кира с Юлианой сидели друг напротив друга и молчали. Юлин смартфон уже не ловил сеть, она скрестила руки, обиженная на своего Марка за то, что тот отправил ее к черту на кулички. Вдобавок ко всему на верхней полке начал храпеть сосед, а напротив, на нижней боковой полке бабулька читала книгу «Жулики Жюля Верна или сто подвигов капитана эмигрантов» и громко, раздражающе смеялась.

— Может, к ребятам сходим? Или чаю попьем, пока здесь никто не буянит? — предложила Кира. Юля отвернулась. Заяц вздохнула, взяла кружку и пошла за кипятком.

В течение дня туристы так и не смогли нормально пообщаться. Долгих стоянок не было, пришлось все время проводить в вагоне. Ревущие дети замолчали лишь к вечеру. Элина несколько раз пыталась втянуть всех в беседу, познакомиться, сыграть в карты, крестики-нолики, однако что-то постоянно ей мешало. То у Тощего глаза начнут чесаться, то у него голова заболит. То Лея заплачет из-за того, что у ее ненаглядного голова болит. В конце — концов, Эдкевич стал называть Худогубкина аптекарем, а Элину медсестрой. Валенов разглядывал карту, прокручивал маршрут в голове. Он постоянно бурчал под нос что-то, похожее на молитву и отворачивался к окну, чтобы плюнуть через левое плечо. Переживания довели Романа до того, что у него вновь обострился синдром навязчивых движений. Первым это заметил Эдкевич и предположил, что у руководителя началась «ломка».

— Дозу? — прямо спросил он у Романа. Тот выпучил глаза от возмущения. Но отвечать не стал, снова отвернулся к окну.

Могильников весь день провел в вагоне — ресторане. Выпил пива, съел тарелку солянки, зевнул, посмотрел на часы и, наконец, отправился, пошатываясь, в свой вагон. Находиться в общественном месте в нетрезвом состоянии запрещено, поэтому увидев полицейского, который шел в четырнадцатый вагон, Могильников задержал дыхание и резко «протрезвел». Пошел, как по линеечке. Он не пошатнулся, даже когда поезд резко мотнуло на стыке. Патологоанатом, что тут скажешь…

Но по какому же поводу полицейский шел в четырнадцатый вагон? Как вы помните, дорогие читатели, в вагоне, где ехали Кира и Юлиана, следовали домой и граждане, отстоявшие трудовую вахту. Несколько мужичков с красными лицами, изрядно выпив, стали приставать к девушкам. Полицейский шел усмирять дебоширов. Но когда он прибыл к месту событий, то увидел мужичков лежащими с вялыми лицами перед купе, где ехали Кира и Юля. Вагон молчал, все смирно сидели или лежали на своих полках.

Проводница находилась рядом, на ее лице был написан ужас. Юлиана забилась в угол, а Кира стояла в боевой стойке — в правой руке кружка с чаем, на лице — война.

В общем, полицейский составил на Киру протокол за нарушение порядка. Вот такая «справедливость». Бить представителей закона, даже когда они совсем неправы, запрещено. Но спускать с рук полицейскому такое, как выразилась Кира, безобразие, девушка не собиралась. Бывало, еще до того, как стала серьезно заниматься боксом, она совершала маленькие преступления — котлету из столовой могла украсть, или шоколадку с прилавка магазина. Или старшие, которые поначалу над ней издевались, заставляли воровать, или голодной очень была. Навык «ловкие руки» остался при Кире. Нет, дорогие читатели, не подумайте плохого, она — не отрицательный герой, она просто решила проучить полицейского и незаметно вытащила у него из кармана служебное удостоверение.

— А вы документики-то предъявите! — возмутилась девушка, когда служивый дал ей протокол на подпись. Тот принялся шарить по карманам. Удостоверения не нашел. Кира порвала протокол.

— Нет документа — не докажешь, что ты полицейский. Может, жулик? — спокойно констатировала девушка. Тот возмутился, пригрозил применить силу к хулиганке и уже хотел было приступить от слов к делу, но…

— Пошел отсюда, оборотень в погонах, иначе сейчас вместе с ними на полу лежать будешь! — пригрозила Кира, указала на кучку вахтовиков и одного солдата. Полицейский сглотнул слюну, ничего не ответил, отступил, помолчал, а затем развернулся и ушел.

Немного погодя, Кира выкинула удостоверение в окно и спокойно уснула, а Юля еще долго сидела, прижавшись к окну, с одной мыслью в голове: «С кем и куда я еду?!»

Ночь…

Могильников, наконец, добрался до второго вагона и долго не мог залезть на свою верхнюю полку у туалета. Роман не выдержал, решил помочь, Олег Уюкович его прогнал. Свою помощь предложил Дарьян, Могильников согласился. Устроился, но долго не мог уснуть, пытаясь найти ответ на вопрос: «Почему полки в вагонах делают для карликов?» Объяснения этому феномену не нашел, заснул, но ненадолго. То один, то другой пассажир устремлялся в туалет, дверь хлопала и будила патологоанатома. В конечном итоге, ему это надоело. Могильников рыкнул. Больше никто в этот туалет не ходил. Только в тот, что в начале вагона. Стоит заметить, что даже когда туристы на следующее утро покинули вагон, то пассажиры до конечной станции в этот туалет старались не заходить — страшно.

Перед тем, как улечься спать, Тощий заявил, что сильно ворочается во сне, и спать на верхней полке ему небезопасно. Эдкевич уступил ему нижнюю боковушку. Примерно в полночь Тощий скатился и с нее, сел в проходе, держась за руку. Лея во сне почувствовала, что Тощему плохо, проснулась. Мишка Худогубкин увидел «вспышку справа» — просыпающуюся Лею, и быстренько лег на место, отвернулся к стене. «Успел!» Мишка, конечно же, хотел, чтобы его пожалели, но Лее только дай волю!..

Станция…

Однако, сон к нему так и не пришел, а тут и поезд стал притормаживать — станция «Абдубакерово». Тощий выглянул на перрон, вполне себе оживленный, и, несмотря на позднее время, увидел, что неподалеку торгуют копченой рыбой, которую он очень любил. Решил по-быстрому «слетать» до торговки — прикупить пару рыбешек. Не обратив внимания, что поезд стоит на станции всего пару минут, он схватил бумажник, надел сланцы, в шортах и футболке устремился на перрон. Проводница открыла дверь вагона, выпустила пассажира и отошла в служебное купе буквально на минутку, поэтому остановить Тощего она не успела. Худогубкин бежал к торговке, радостно предвкушая, как сейчас вцепится в жирненький, копченый рыбий бочок и, конечно же, не услышал объявление об отправлении поезда.

И вот Михаил Худогубкин, которого друзья и товарищи зовут Тощим, стоит на перроне, в руках держит рыбу и наблюдает за тем, как последний вагон состава скрывается в темноте за семафорами…

Глава 3. Грибочки

Утро. Через час поезд прибывает на станцию «Курья нога». Все уже проснулись, позавтракали, стали собираться. Кроме Могильникова — он спит. Отсутствие Тощего пока никто не заметил.

До прибытия остается полчаса. Могильников спит. Тощего, разумеется, нет.

— Что-то Миши долго нет, вещи не собраны, постель не убрана… — забеспокоилась Лея.

— Там, со стороны Олега Уюковича, кто-то в туалете заперся уже давно. Я больше чем уверен, что это наш аптекарь, — хмыкнул Эдкевич, — не переживай!

Но в это утро нервничала не только Лея. У Валенова сердце от волнения стремилось выскочить из груди и покинуть организм. «Что-то неважное происходит, или уже произошло…» — думал он про себя.

— Роман Александрович, с вами все в порядке? — заметила Элина, заплетая косы.

Роман смотрел в окно, погруженный в свои мысли, молчал, не реагировал на вопросы.

— Роман Александрович! — громче повторила Элина. Валенов, наконец, повернулся к девушке.

— Просто не выспался, — не стал говорить о своих предчувствиях Роман, и обратился к Эдкевичу, — дойди до туалета, постучи в дверь, поторопи Худогубкина.

— Ну и фамилия у нашего аптекаря! Боитесь, чтобы он себя в унитаз не смыл? — пошутил тот и получил тычок в бок от Элины.

— Не смешно вовсе, — добавила Лея и надулась.

Самыми спокойными были Дарьян и Могильников. Первый сидел в огромных наушниках, слушал рок и дремал. Второй спал.

— И разбуди по пути Могильникова, — уже вдогонку попросил Роман.

Эдкевич тут же притормозил и испуганно посмотрел на Валенова: «Разбудить Могильникова!?»

— А что тебя смущает? — не понял реакции Валенов.

— Дайте мне хотя бы топор или «бронежилетку»! Хоть что-нибудь! — совершенно искренне запаниковал Сергей.

Роман недовольно посмотрел на парня, тот сник, кивнул головой, и медленно поволок ноги в конец вагона. Однако будить никого не пришлось. Олег Уюкович уже сидел на нижней полке, одетый и собранный, обнимал свое ружье и смотрел в окно.

— Эм, Роман Александрович, он уже собрался — доложил, вернувшись Эдкевич, чем вызвал немалое удивление у компании.

— Он же пару минут назад храпел на весь вагон! — напомнила Элина, выглянула в проход. — Удивительный человек! — она покачала головой.

— Просто он не с нашей планеты, — пошутил Эдкевич, — в этом его секрет, — и вновь отправился в конец вагона к закрытому туалету.

Пришла проводница, попросила сдать белье с места, где спал Тощий. Валенов ответил, что как только молодой человек, который спал на этом месте, вернётся, он незамедлительно все сдаст!

— Так никто тут с ночи и не спал, — удивилась проводница.

Валенов подавился чаем. У Леи затряслись руки.

— То есть? — спросила Элина.

— Как с ночи?! — закричала Лея.

Эдкевич, между тем, стучал в дверь туалета — тишина. Из другого вагона пришел проводник.

— Молодой человек, вы дверь сломаете, — буркнул он, — санитарная зона, туалет уже закрыт.

— Вы не поняли, там товарищ мой заперся! — возразил Сергей.

— Сомневаюсь, иначе проводник знал бы об этом, — недовольно проворчал мужчина и сам постучал в дверь. — Есть кто живой? Санитарная зона, выйдите пожалуйста!

В ответ — тишина. Проводник достал ключ, открыл дверь — пусто.

— Я же говорил, — усмехнулся он.

Эдкевич смутился, вернулся в купе, и увидел, рыдающую Лею. Элина подавала валерьянку по очереди то ей, то Валенову. Один лишь Дарьян был спокоен, он дремал, сидя в наушниках.

Роман тут же кинулся к Эдкевичу:

— Он в туалете!?

Сергей отрицательно помотал головой. Лея разрыдалась еще громче. Элина принялась ругаться с руководителем, упрекая его в безответственности.

— Ребята, что здесь происходит? — не понял Эдкевич.

— Оказывается, Худогубкина здесь с ночи нет! — ответил Роман. На упреки Элины он не отвечал, растерялся. К такому руководитель готов не был.

Подошел проводник, с которым Эдкевич встретился у туалета, поинтересовался, что тут происходит.

— Пассажир пропал ночью, худенький такой, тут сидел, помнишь? — ответила его толстая коллега.

— У меня в четвертом вагоне пассажиры на одной станции ночью заходили, — подумав, заговорил проводник. — Я видел у торговки с рыбой на перроне парнишку, худющего такого, высокого. Мария Изольдовна из первого вагона уже ступеньку подняла и дала желтый флажок. Отправление объявили, а тот все рыбу выбирал…

— Это точно был Миша, я уверена, — рыдала Лея, — сердцем чувствую!

— Вы понимаете, что мы на вас в суд подать можем? — набросилась Элина на проводницу, — как вы могли такое допустить?!

Проводница стала заикаться, но проводник решил не сдаваться.

— Уважаемые пассажиры, в наши обязанности не входит наблюдение за каждым, кто едет в вагоне. Ваш турист — не ребенок и должен был понимать, что поезд имеет свойство уезжать со станции! — возмутился мужчина.

— Может, выйдем и поговорим? —сурово предложил Могильников. Во всем вагоне перестали орать дети, двое даже описались. У проводника задергался глаз.

— Э-э-э-э, у меня работы много…молоко пригорает! — пискнул он и через мгновение испарился.

Лея зарыдала пуще прежнего.

— Ребята, нужно срочно сходить с поезда и начинать искать Тощего! — Элина решила не упускать момент и проявить свои командирские способности. — Роман Александрович!

— Наша станция через двадцать минут, на ней сойдём, и будем думать, как нам найти Худогубкина, — решил Валенов, посмотрев на часы.

Эдкевич хихикнул. Все посмотрели на него с серьезными лицами. Даже карапуз, которому на вид было около четырех лет, выглянул с верхней полки соседнего купе, и уставился на Сергея — мол, не вовремя ты, брат, засмеялся.

— Вы чего? — не понял Эдкевич, — просто фамилия у него смешная.

В этот момент в купе подтянулись и Кира с Юлианой.

— Привет! — поздоровалась Элина. — Говорят, что в вашем вагоне переполох случился, — она бросила злой взгляд на Валенова, давая понять, что тот во всем виноват, не уследил за порядком, потерял Мишу и поселил девушек в вагон к вахтовикам.

И тут всхлипнула Лея:

— Миша пропал!

— Как?! — опешила Кира…

Этот вопрос остался без ответа. Поезд подходил к станции «Курья нога».

Станция «Курья нога»…

Туристы стоят на перроне. Поезд ушел. Никто не знает, где искать Тощего, с чего начать. Могильников пьёт, держа Мишкин рюкзак. Лея рыдает. Валенов трясется. Эдкевич…пропал.

Решили пройти через вокзал на площадь — ровную площадку с примятой травой, окруженную лесом со всех сторон. К станции вели две грунтовые дороги: справа и слева. Ближайшие деревни «Простоквасили» и «Орочья яма» находились в двух-трёх километрах от «Курьей ноги», о чем свидетельствовали указатели, написанные, по всей видимости, именно курьей лапой.

Перед входом в маленький одноэтажный вокзал со стороны поляны стояла скамейка, на которой сидел, вернее лежал, свернувшийся калачиком человек. Даже за несколько метров было слышно, как он лязгает зубами от холода. Каково же было удивление туристов, когда они поняли, что человек этот никто иной, как Мишка Худогубкин. Лея бросила рюкзак и кинулась к нему. Из-за туч выглянуло солнце и Тощему показалось, будто свет исходит от Леи.

— Мишенька! — кричала та и ревела. Тощий окончательно открыл глаза, посмотрел на девушку.

— Я умер? — с блаженной улыбкой на лице спросил он. Лея дала ему пощечину. Тощий поморщился, почесал щёку и медленно поднялся, обнимая себя.

— Ребята? — удивился Тощий, — это, правда, вы?

— Как тебя угораздило, чудак? — холодно процедил Дарьян, сняв наушники.

— А я думал, что я умер, — заикаясь и дрожа, пробормотал Тощий, — дайте мне что-нибудь тёплое, пожалуйста.

Лея второпях вытащила из своего рюкзака свитер, надела его на Мишку и обняла. Дарьян достал термос, налил в кружку горячего чая, предложил Мишке, но Могильников остановил его и вместо чая сунул Тощему свою флягу со спиртом. Дарьян закатил глаза, отошел от остальных на несколько метров, попивая чай и осматриваясь. Тощий сделал пару глотков. Юлиана фыркнула и принялась ловить связь.

— Как ты здесь оказался-то? — спросила у Мишки Кира.

— Лучше не спрашивайте… — дрожащим голосом просипел Мишка. События пережитой ночи стояли у него перед глазами: паника, тишина, машина, незнакомец, медведь, инспектор полиции, алкоголик, лошадь, курица, шизофреник, озеро, овраг, ливень… Благо, он помнил название станции, на которую должен прибыть поезд с туристами.

— А почему ты в здание вокзала-то не зашел? Там все-таки теплее, — спросила Элина.

— Вокзал закрыт. Дверь входная заколочена… — выговорил Тощий.

Спустя некоторое время.

Группа ждет того, кто должен был их встретить.

— Роман Александрович, а мы точно станцию не перепутали? Тот, кто нас встречает, точно знает, что у нас время прибытия поменялось? — уточнила Элина.

— Точно, — ответил Роман, маршируя из стороны в сторону.

С левой дороги послышался грохот. Он приближался. Лее стало страшно, она вцепилась в руку Тощему ногтями так, что тот заорал. Кстати, Миша теперь уже был укутан в две кофты и куртку, на которую сверху был накинут дождевик. В левой руке он держал флягу со спиртом, в правой — кружку с чаем. Когда Лея вцепилась в его руку, фляга Могильникова упала на землю. Науке ранее не был известен способ моментального согревания организма человека. Здесь и сейчас его открыл Тощий. Достаточно просто пролить на землю немного спирта Могильникова и холод от тела мгновенно отступает, жар бьёт ключом. Когда патологоанатом расчехлил ружьё, Тощий сбросил все свои кофты-куртки и побежал куда-то в сторону. Эдкевич схватился за фотоаппарат.

— Олег Уюкович, вы — страшный человек, — вздохнула Кира.

— Ага, — хрюкнул Могильников и выстрелил в сторону Тощего, но так, чтобы в него не попало. Мишка упал на землю и закрылся руками. Лея кинулась к нему. Рядом с Могильниковым упала утка. В этом время старый УАЗ, который в народе называют «буханка», остановился посреди поляны, чуть дальше места, где лежал Тощий.

— Это за нами? — спросила Элина и многозначительно посмотрела на Романа.

— Час от часу не легче, — фыркнула Юлиана и закурила тоненькую сигаретку.

Из машины вышел невысокий старичок с тросточкой, в валенках, с длинными седыми волосами, заплетенными в хвост, в тельняшке и широких, потасканных штанах с дырками. Несмотря на свой вид старик не вызывал никакого отвращения, наоборот, он был достаточно обаятелен, а аккуратная щетина придавала ему некий шарм. Создавалось ощущение, что перед туристами стоит очень успешный человек, сколотивший по молодости огромную империю, а теперь переехавший в глушь проживать безбедную старость вдали от бурной светской жизни.

— Это что, волшебник? — хмыкнула Кира.

— Дамблдор, — пошутил Эдкевич.

— Бомж с московского вокзала, — вставил свои «пять копеек» Дарьян.

— День добрый, путники, — прокряхтел старичок, — не отведаете ли чаю, пирожков с яичками? — предложил дед.

— С чьими? — спросила Элина.

— Бычьими! — ответил старик. — Курочки померли все от глубокой депрессии…

Тощего стошнило. Старик, увидев, что одному из путников нездоровится, решил воспользоваться моментом.

— А если их ещё сметанкой полить… — он наблюдал за реакцией Мишки.

— Фуу! Прекратите! — хором промычали девушки.

— Ребята, туалетная бумага есть у кого-нибудь? — несчастно пропищал Худогубкин. — Я представил, как он их сметаной поливает и облизывает.

В этот момент Эдкевич жевал батончик, но после слов Тощего, желание доедать резко упало. Сергей выкинул батончик и закинул в рот пару мятных пастилок, чтобы хоть как-то не представлять себе эти пироги.

— Извините, что прерываю, господин комедиант, не изволите ли истолковать, почему этим прекрасным домом на колёсах управляете именно вы? — выдавил из себя Валенов.

— А чем я плох? Мне ружьё дай — я и воевать пойду! Думаете, я ненормальный? — бодро ответил старик и резко переключился на Могильникова: — Вот вы, господин хороший, с виду непохожи на военного человека, держу пари, и стрелять не умеете! Но ведь ружье носите с собой? Так почему же я, хоть и не похож на гонщика, не могу сидеть за рулем? Странный вопрос, — захихикал дед.

— Я… — выговорил Могильников, но его перебил Роман.

— Причем здесь он? Речь о вас, дед! Вы же не мешок с картошкой повезете! — наступал на старика руководитель.

— Ки…! — поправил его старик.

— Что? — переспросил Валенов.

— Мешки с картошкой, вас ведь много, — улыбнулся старик.

— Я не поняла, это он нас мешками сейчас назвал? — протянула Кира.

— Вы себя так назвали, туристики, — махнул рукой дед, — я лишь представиться хотел.

— С чего ты взял дед, что я с оружием обращаться не умею? — Могильников все-таки высказался, ведь слова старика его явно задели.

— Готов поспорить на пятьдесят рулей, что не умеешь! — хитро улыбнулся старик и указал на пролетающую над головами туристов утку. — Попадешь?

— Стоп! — возмутился Валенов. — Никаких споров! Если вы — водитель, то грузимся и трогаемся, некогда нам тут уточками меряться!

Но Могильников, не обращая внимания на слова руководителя, прицелился, нажал на курок и … не попал.

— Мазила! — радостно воскликнул дед. Могильников вскипел, и решил разобраться со стариком по-мужски. Но дед отвлек внимание патологоанатома криком: «О, Боже, какая утка!», непонятным для Олега Уюковича движением выхватил у него ружье из рук, ткнул прикладом в бок и толкнул на землю. Затем он прицелился в Могильникова и добавил: «Пожилых нужно уважать, а не ружья на них наставлять!». Сказал он это очень грозно. Но тут же улыбнулся, воткнул ружье дулом в землю и оперся на него.

— Петр Ильич меня зовут, — приветливо произнес дед, — велено вас встретить и отвезти к Лешему.

Опешили все и несколько минут молча переводили взгляды с лежащего на траве Могильникова на старика и обратно — дед уделал патологоанатома!?

— Леший? — наконец освоился с ситуацией Дарьян, — мы, случайно, не в фольклорный тур отправились?

— Это проводник ваш. Зовут его так, — ответил старик и снова улыбнулся.

— Да, моя сестра с ним договаривалась о нашем приезде, — подтвердил Валенов и протянул руку Могильникову. Тот ухватился, попытался подняться и не рассчитал силу, потянул Романа на себя. Затем вскочил самостоятельно, обозленный донельзя.

— А ружье-то у меня в руках, — спокойно произнес старик, видя, что Могильников готов просто растерзать его.

— Я тебя вместе с ружьем клиентом своим сейчас сделаю! — зарычал патологоанатом.

— Не выйдет, косая уже приходила ко мне однажды, — выдал дед и даже Могильников удивленно затормозил, стараясь понять, что он услышал.

— В смысле?.. — протянула Элина.

— Так жена моя — как смерть! Дома сидит сейчас, наверное. Я не помню, где… — задумался старик и почесал голову.

— Ружье отдай, умалишенный! — Могильников выхватил у старика ружье и отошел от него на несколько шагов. Сделал пару глотков из фляги, немного успокоился, и колотить ненормального деда передумал — все-таки старость он уважал.

— Ну, так, это самое, поедем или как? — спросил старик.

— Я с ним не поеду! — зафыркала Юля.

— Роман Александрович, вы уверены, что он нас не к настоящему Лешему сейчас повезет? Таким людям из деревень только и доверяй сопровождение… — заворчала Элина.

— Что он нам сделает… Грузимся к Ильичу! — дал команду руководитель.

— Не удивлюсь, если у него фамилия Чайковский, — протянул Эдкевич.

Старик уставился на парня. Все уставились на старика.

— Не может быть, — протянул Валенов.

— Да ладно, Пётр Ильич Чайковский? — все же решила переспросить Кира.

— Верно! — гордо ответил старик. — Я ещё мастер игры на балалайке!

— Имбицыл, — закатила глаза Юлиана и взялась за свой рюкзак.

— Ум свой, девонька, прибереги. Наслышан я о тебе, новости-то смотрю, телевизор в доме имеется, да и интернет еще никто не отменял. Всегда в центре скандалов, кукла мужа прокурорши, — нахмурился старик и тут же улыбнулся.

— А я думаю, лицо больно знакомое! Точно же, Юлиана Волк, в определенных кругах ты известная… Даже личностью называть боюсь, — хмыкнула Кира.

— Рот закрой, деревенщина! — вспыхнула Юля.

— Брейк, «Ну, погоди!» — встал между девушками Роман, — грузимся, сказал!

— Я этого так не оставлю! — не успокаивалась Юля. — Сейчас сделаю один звонок и вам всем мало не покажется!

— Звони! — старик махнул рукой. — Здесь все равно связи нет. Могу голубя почтового предложить, голубей здесь много… Голубей много везде… Думаю, даже до Луны эти наглые птицы долетели… — и дед завел монолог о голубях, всемирную миграцию, про то, что на Марс для колонизации нужно сначала идейного американца заслать, а уже потом остальных астронавтов. Да и то, если тому удастся на той земле огурцы вырастить… Это могло долго продолжаться, но Элина остановила деда, сказав, что туристы даже не завтракали сегодня. Мол, им бы перекусить и выдвинуться на маршрут. Старик кивнул, нагнулся, почесал протез. «Ой, не та нога чешется!» — вскликнул он, почесал другую, живую ногу. Потом натянул штаны на мокрые, грязные валенки и пошлепал к машине, напевая: «Девятка человек на батон старика, йо-хо-хоу и бутылка самогону!». Подошел и крикнул: «Прошу на борт, черти вы беспомощные, вдавим рок в этой дыре! На обед вас ждёт горячий, свежий утка!»

Туристы приступили к загрузке, даже надувшаяся Юля усмирила свои эмоции и направилась к машине.

Старик открыл заднюю дверь, из «уазика» выскочила курица. Он попытался ее поймать, сопровождая свои действия дикими, неразборчивыми криками, но курица стремительно убежала в лес.

— Вы же сказали, у вас курицы померли все от глубокой депрессии? — заметил Дарьян.

— Марфа — последняя в своём роду. Боевая птица! — задумчиво произнес старик.

— Он курицу по имени называет, высадите меня с этой планеты, — фыркнула Юля, закрыла лицо рукой, не желая наблюдать за действиями старика.

— Не слушается. Поймать её невозможно, постоянно ищет возможность мне отомстить за то, что зажарил я на днях её сестру, — добавил старик, заглянул в машину, и начал ворчать: — Опять нагадила!

— Ребята! — не выдержала Элина. — Я предлагаю выдвинуться пешком!

Все, кроме Дарьяна и Тощего посмотрели на руководителя, ожидая от него ответа. Покровский был ко всему равнодушен. Он все так же стоял немного в стороне от других в шортах, в толстовке с капюшоном и сигаретой во рту. Тощий молчал…

— Ребята, Миша пропал! — испугалась Лея.

Все осмотрелись. Худогубкина нигде не было.

— А Эдкевич на месте? — спросила Кира. Тот помахал рукой в ответ.

Бабушка Миши Худогубкина говорила: «Внучок, ты должен уметь выживать! Курица не прыгнет к тебе в бульон, пока ты сам её не поймаешь». Вспомнив эти замечательные слова, Тощий ринулся за курицей в лес. Но птица была такой же неадекватной, как и её хозяин. Когда Мишка догнал её, та стояла на пне и клевала свои лапы. Увидела преследователя, который подзывал её почему-то «кыс-кыс-кыс», она накинулась на беднягу.

Пока старик сам с собой играл в «дурака» на пассажирском сидении старыми, облитыми кофе игральными картами, туристы стояли возле машины и думали, как уместить все рюкзаки в не очень просторном «уазике». Руководитель ходил вокруг машины и осматривал окрестности, раздумывая, где искать Худогубкина. Могильникову в какой-то момент это надоело, он бросил свой рюкзак в «буханку» и сел в кабину рядом с водителем. Кира с Дарьяном переглянулись и решили следовать за патологоанатомом — закинули свои рюкзаки в машину и залезли в салон.

— В чем проблемы, товарищи? — подошел Роман. — Рюкзаки аккуратно складываем друг на друга и набиваем машину под «завязку». Если кому из вас не достанется места — залезете сверху на баулы и будете валяться до конца пути, поспите заодно… — сразу ответил на все, даже на незаданные вопросы, Валенов. Он взял свой рюкзак, поставил его в угол, затем схватил небольшой рюкзак Леи, и ювелирно уместил его в небольшое пространство между колесом и сиденьем.

Эдкевич подкрался к Лее и легонько шепнул ей на ухо: «Привет…» По коже девушки пробежала лёгкая дрожь.

— Боже! — вскликнула она.

— Тощий! — вдруг закричал в ответ Эдкевич.

Мишка пятился из леса, прихрамывая и тихонько подвывая, был он весь в царапинах и в куриных перьях. Впереди Худогубкина гордо шла курица. У туристов сия картина вызвала массу эмоций — человек подрался с курицей… В какой-то момент Тощий представил себя героем одного из боевиков, где победителя встречают радостными криками, ведь он, хоть и «побитый» курицей, сумел помочь старику вернуть питомца в лоно, так сказать, семьи. Но у машины царило молчание. Даже старик молчал. Хотя, понятное дело, почему он молчал, ведь они с Могильниковым в «дурака» играли на желание. Но как только Мишка подошел к машине, тотчас Чайковский проскрипел: «Пошто Марфу мою обидел?»

— Кого? — опешил Тощий, — там кусты колючие были, — добавил он чуть тише.

Между тем курица влетела в машину через боковую дверь, перескочила через сидение и уселась на колени старику.

— Секундочку, — улыбнулась Кира, — тебя курица так отделала?

Ребята захихикали.

— Не курица, а Марфа! — грозно вмешался старик и надел на курицу связанный шерстяной свитерок. — Чтобы не мерзла! — добавил он и несколько раз погладил птицу.

Юлиана уперлась головой в окно и пробурчала: «Лишь бы выжить…»

Туристы провозились с погрузкой не меньше часа, постоянно о чём-то спорили, ругались, шутили друг над другом. Лея по каждому поводу рыдала, Тощий бился головой то об дверь, то об кого-то, периодически спотыкаясь о свои же ноги. Кира с Юлей, хотя и сидели в разных углах, при любой возможности пытались переплюнуть друг друга качеством и количеством оскорблений.

Наконец, все погрузились. Не успел Роман присесть, как старик включил первую передачу и вдавил в пол педаль газа. По несчастливому для Романа Александровича стечению обстоятельств во время такого бодрого ускорения машина угодила на кочку. Бедный руководитель сначала ударился головой о крышу авто, затем плашмя плюхнулся на пол, а вдобавок ко всему, сверху на него свалился и «многотонный» рюкзак Тощего.

— Не могли бы вы ехать аккуратнее? — возмутилась Элина, поправляя очки.

Старик на пару минут сбавил скорость, а затем снова разогнался до восьмидесяти км в час, двигаясь по грунтовке с ямами и кочками.

Не успели проехать и пару километров, как с неба линуло. Разразилась гроза, причем очень сильная. Дождь барабанил по крыше и, казалось, что та сейчас лопнет под бешеным напором воды. Тощий забился в угол на рюкзаки, воткнул беруши в уши и зажмурился. Лея надела капюшон, о чем-то задумалась, а потом задремала. Роман Александрович, помимо мыслей о возможных неудачах в походе, вдруг стал думать ещё и о том, выключил ли он утюг. Как позже оказалось, не зря он это думал. Как раз в данный момент пожарные вскрывали дверь в его квартиру, чтобы потушить пожар в гостиной… Бедолага.

Элина читала книгу… В общем, каждый занимался своим делом, молча. А машина все летела сквозь ливень по грунтовке.

— Осторожно… Кипяток же! — вдруг крикнул Могильников. Туристы навострили уши — что там, на первом сидении происходит? Оказалось, что Олег Уюкович налил из термоса чаю старику и передал ему кружку. А кричал потому, что дед разом проглотил напиток и не поморщился. Могильников не понял, что произошло, налил вторую кружку, сделал глоток — обжог себе все, что только можно и что нельзя.

— В общем, Уюкович, — посмеиваясь, сказал старик, — вам подходит имя Бармалей… Суровый дядька с ружьём, разбойник, чёрт какой-то… Но с брусничным чаем — добряк.

Из салона донесся лёгкий смешок. А затем заорала Лея. С ней ничего не случилось, она не ударилась, не испугалась, девушка просто неожиданно проснулась…

— Убить всех людей! — заорала на секунду задремавшая Лея и огляделась вокруг ошалевшими глазами. Все посмотрели на нее, даже старик отпустил руль и повернулся в салон. Машина двигалась, куда ей заблагорассудится.

— Ой… — тихонечко произнесла девушка.

Из-за того, что старик сидел в пол оборота, «уазик» чуть было не уехал в кювет, положение спас Могильников, который успел схватиться за руль.

— Бывает, — философски произнес дед и сам взялся за баранку. — «Сопли» проезжаем! — через пару минут крикнул он, показывая на указатель с названием посёлка. — Они все там мне сено должны. Леси горелом он, этот посёлок! Тьфу ты, гори он лесом…Короче неважно! У меня же самогон есть! Литр! Сам делал! — радостно завопил дед и снова отпустил руль.

— Меня всегда веселил тот факт, что люди умудряются давать такие бодрые названия деревням, — засмеялся Эдкевич, нацеливая фотоаппарат на указатель, как вдруг…

В общем, раз старик опять отпустил руль, машина угодила в яму, дед от неожиданности бросил сцепление, «буханка» заглохла.

— С чаем потянет, — непонятно к чему выдал дед.

— Мохнатые амёбы! — довольно странно отреагировал на случившееся Эдкевич.

Дед выхватил из рук Могильникова флягу со спиртом, сделал глоток.

— Вы же за рулём! — незамедлительно сделала замечание Элина.

Дед кинул флягу назад, завел двигатель, вдавил педаль газа в пол, натужно воя, «уазик» выбрался из ямы. Могильников, недоуменно проводив взглядом полет самого драгоценного, что у него было, и стал переползать из кабины в салон, чтобы спасти источник своей жизненной силы. Ругаться со стариком туристы не стали, потому что он уже свернул на размытую грунтовку, по которой и в болотных сапогах не рискнёшь идти — застрянешь. Дед так лихо выворачивал руль, бросая авто из стороны в сторону, что туристы только и успевали держаться за всё, что приколочено. Могильникова во время операции по спасению спирта метало из стороны в сторону, головой он собрал все углы в машине. Одному лишь Тощему было наплевать на такое ралли, он спал, свернувшись буквой «зю» на рюкзаках, перекатываясь при этом с одного на другой.

— Гармонист молодой, на дереве болтается, девки ходят гурьбой, здорово шатаются… А на гармони он играл, а девок местных завлекал. Вот так, да еще так, поиграть он был мастак, — запел старик.

— Дамы и господа, мальчики и девочки, — не остался в стороне от всей этой словесной фантасмагории Эдкевич, прерываясь на удары о стекло и крышу от тряски, — люди с нашей планеты и не с нашей, — он показал на Худогубкина, которого уже завалило рюкзаками, — представляем вашему вниманию великого композитора, барабанная дробь, Пётра Ильича Чайковского… — тут Эдкевич ударился локтем об окно, выдавил стекло и следующую фразу договорил в разы тише, наблюдая за тем, как стекло улетает в кусты. Заканчивать монолог Сергей не стал, а решил прикинуться спящим — не видел, не слышал, не привлекался…

Между тем, гроза постепенно сходила на нет, но дождь не переставал идти, размывая дорогу всё сильнее. Старику всё труднее становилось вытягивать машину, к тому же, ехала она даже не на грязевых колёсах, а на лысой резине. И тут Валенов обратил внимание, что старик чем-то сильно обеспокоен. Плюс ко всему, машину начало сильно мотать из стороны в сторону.

— Пётр Ильич, или как вас там, в чём дело? — строго спросил Роман.

— Видимо, стойки в яме добили… Лишь бы доехать. И греться корабль мой начал, — ответил дед, резко уводя «буханку» от коряги. Раздался хлопок. — О, колесо лопнуло… — спокойно констатировал он.

Из-под капота «уазика» повалил дым, двигатель заклинило.

— О, радиатор лопнул. Кажется, — вновь спокойно произнес старик.

— Это полный привет… — протянул Эдкевич.

Пришлось всем выйти из машины, при этом, Тощий из нее просто выпал в грязь лицом, пришлось Лее «отмывать» его влажными салфетками.

— И что сейчас прикажете нам делать? — возмущенно спросил руководитель.

— Ждать, — спокойно ответил старик, почесал протез и достал из валенка сушеную очищенную воблу.

— Чего ждать? Второго пришествия?! — наезжал на старика Роман.

— Божией помощи! — радостно ответил дед, не обращая внимания на агрессивный настрой руководителя группы. Откусил у рыбы хвост.

— Нам придется ждать… Ждать первых поселенцев этого необитаемого места! Они придут и помогут нам! А мы, как актёры крутого кино, должны великолепно сыграть сцену выживания! Построить лагерь и научиться добывать себе пищу охотой, собирательством и рыбалкой, — постарался разбавить обстановку Эдкевич. Но никто не засмеялся. Туристы молчали и смотрели на горе-шутника. Ему даже стало немного не по себе, ведь хотел, как лучше. А тут у всех возмущенные лица…

«Стоп! Но ведь это же просто шедевр! Вот он, классный кадр! Эти злые лица на фоне высохших ёлок или елей!» — подумал Эдкевич. Он схватился за фотоаппарат, который висел у него на шее, и защелкал затвором. Затем спокойно отвернулся от готовых разразиться гневными тирадами, уже в его адрес, туристов, и посмотрел, что же получилось. Судя по довольной улыбке, что появилась на его лице, фото получились.

— У меня есть решение! — воскликнул старик, хлопнув себя по лбу, чем отвлек внимание туристов на себя. Он открыл дверь кабины, достал старый тулуп, курительную трубку, складной рыбацкий стульчик и уселся, — природа подскажет, как быть дальше! Туристам оставалось только вздохнуть, они уже поняли, что пытаться чего-то добиться от их провожатого — бессмысленное занятие.

По-прежнему моросил противный мелкий дождь. Кира накинула на голову капюшон толстовки, застегнула жилетку. Юля ушла обратно в машину. Дарьян все также был невозмутим — стоял в шортах, толстовке и в солнцезащитных очках, даже капюшон на голову не накинул. Достал сигарету, закурил. Могильников зыркнул в его сторону, стал что-то ворчать о вреде курения, на что Дарьян ответил нагло — пустил ему дым прямо в лицо. Будь на месте его отпрыска любой другой, то капитан Дубанько посадил бы Могильникова в тюрьму за причинение тяжкого вреда здоровью. Покровский же отделался лёгким испугом и опухшей правой ладонью, в которой держал сигарету — Могильников её так крепко сжал, что кости хрустнули. Обругав Олега Уюковича, парень залез в машину, где Элина, покопавшись в своей аптечке, обмазала ему руку мазью и замотала эластичным бинтом. Во время медицинских процедур Дарьян бурчал, что будет мстить и «мстя» его будет ужасной.

Роман Александрович посмотрел на группу, на старика, глубоко вздохнул, словно принял важное решение и, надеясь, что не поступок его не будет слишком опрометчивым, скомандовал выгружать рюкзаки.

— Что? По такой погоде пойдём? — запаниковала Юля.

— А чего нам терять? — в унисон произнесли Тощий и Лея, которые стояли посреди дороги, подняв головы, и ждали, когда дождь смоет с них грязь.

— Так, стоп! — встряла Элина, закончив манипуляции с рукой Дарьяна. — Куда вы собрались, Роман Александрович?! Нам до места еще километров двадцать, вы сами говорили! Единственное направление, куда мы можем следовать — это обратное! Я считаю, что нам надо ждать помощи или сниматься с маршрута! — нервничала девушка. — И не надо меня успокаивать! — она сбросила со своего плеча руку Эдкевича. — Вы что, не видите, ребята, сколько уже трудностей мы встретили? Нас словно что-то останавливает! То с самолёта сняли, то Могильникова с гранатой задержали, то Кира с вахтовиками подралась, то Миша от поезда отстал.

— Но каким-то чудом спасся, — вставила Кира и усмехнулась.

— А теперь еще этот дед! Наш руководитель даже проверить не мог, с кем он договаривается о сопровождении! — продолжала нагнетать ситуацию Элина.

— Успокойся! — повысила голос Кира. — Хватит истерить! Как он мог заранее знать, кого нас встречать пошлют?

— А я с ней согласна, — вставила Юля.

— Рот закрой, буренка! — рявкнула Кира.

— Сама закрой рот! — ответила ей Юля и вылетела из машины. Слово за слово и перепалка переросла в потасовку. Юля вцепилась в волосы Киры, та оттолкнула девушку и встала в боевую стойку, приготовившись нанести удар нахалке. Но между ними встал Дарьян. И это был самый для него неподходящий момент. Кира уже замахнулась и не смогла остановиться — парню прилетело в глаз. Без чувств он свалился на раскисшую дорогу. Нокаут, однако. Секунду спустя, вся группа пыталась отобрать ружье у Могильникова. Он, увидев сына лежащим на земле без сознания, машинально потянулся за оружием. Нет, не думайте, дорогие читатели, что Могильников — монстр! Он хоть и странный, но человек относительно адекватный и потому лишать жизни Киру он бы, конечно, не стал. Но припугнуть-то девчонку, обидевшую его сына, надо! Патологоанатом без особого труда разбросал всех в разные стороны и побежал с ружьем наперевес за Кирой, она юркнула за машину. Завернул — получил кулаком в лицо. Девушка со всей профессиональной боксерской мощью ударила Олега Уюковича, ушибла три пальца и растянула запястье. Могильников почесал щеку и продолжил наступать на нее. До тех пор, пока не наступил на куриное яйцо. Следующие несколько минут подняли настроение всей группе. За Могильниковым бегала курица, которая за своих детей тоже была готова порвать любого. Хозяин Марфы, тем временем, сидел на своём креслице и с удовольствием наблюдал за происходящим. Наконец, Уюкович не выдержал нападок бешеной птицы, выстрелил в землю прямо перед ней. Напугал, птичка остановилась. Сверху упала утка.

— Где эта старая морда? — зарычал Олег Уюкович, туристы кинулись спасать старика от неадекватного патологоанатома с ружьем. Но спасать, оказалось, некого. Петр Ильич Чайковский испарился, причём, вместе с курицей и своим стульчиком. Сцену немого созерцания места, где только сидел старик, а потом бесследно пропал, прервали охи и кряхтения, которые раздались со стороны дороги — в себя приходил Дарьян. Его подняли и привели в чувство. Под глазом у парня наливался пурпурным цветом огромный фингал.

— Вот и помогай людям, — пробурчал он. — Все, хоть прибейте друг друга, я больше даже не пошевелюсь!

Кира пыталась извиниться, оправдывая все случайностью, но парень демонстративно надел солнцезащитные очки, и отвернулся.

Наконец, страсти улеглись, и, подгоняемые Валеновым туристы принялись вытаскивать вещи из машины, доставать дождевики и накидки на рюкзаки. По традиции, из общей массы выделился Тощий. Он достал из рюкзака аккуратно сложенные два метра плёнки и начал мастерить плащ.

— Миша! Мы ведь вместе с тобой ходили в магазин и купили тебе нормальный дождевик, но ты всё равно взял с собой эти куски плёнки? — удивилась Лея.

— Тут такое дело… — застеснялся он, — я повесил его сушиться, а он улетел.

— Сушить новый дождевик? — не поняла его Лея.

— Но ведь все новые вещи принято стирать перед тем, как надеть на себя, разве ты делаешь по-другому? — недоуменно посмотрел на девушку Тощий.

Несмотря на дождь и не вполне приятные события, туристы захихикали. Могильников вернулся к пассажирскому сиденью за флягой, и обнаружил рядом с ней мешочек с пирожками и записку, на которой было написано «Удачи!» и нарисована смешная рожица. Записку Олег Уюкович передал Элине, мешочек — Эдкевичу, флягу — своему, требующему подпитки, организму.

— Вернёмся — напишу жалобу на администратора. Хотя, нам все равно идти к поселку, там и выскажу ему все! — злился Роман, а Эдкевич, блаженно жмурясь, доедал уже второй пирожок.

Юля сморщилась:

— Фу, они же с коровьими яйцами!

Тощего стошнило:

— Я точно не доживу, — простонал он с плёнкой в руках.

— Дед — болтун, каких ещё поискать. Пирожки с брусникой, берите, очень вкусно! — пробубнил Эдкевич с полным ртом. — Спасибо ему!

Туристы решили последовать совету и спустя некоторое время все пили чай и доедали пироги. Дарьян с синяком под глазом. Кира с перемотанной рукой и исцарапанной Юлей щекой. Тощий с шишкой на голове. Юля стояла чуть в сторонке, с отпечатком ладони на щеке. Она обижалась на весь мир, злилась на Киру и жевала диетические хлебцы. А Эдкевич… Эдкевич опять пропал. Элина пила чай и одновременно протирала очки, что свидетельствовало, как вы уже поняли уважаемые читатели, о крайней степени ее переживаний. Лея, как обычно, плакала. Могильников, как обычно, пил и закусывал пирожком. В общем, у Романа Александровича как всегда все было под контролем…

Спустя двадцать минут, группа отправилась в путь. После ЧП с машиной, Романа всё больше терзали сомнения по поводу предстоящего путешествия. Ему казалось, что судьба подавала ему знаки остановиться и вернуться. Одна только аварийная посадка самолёта чего стоила. Он, если честно, боялся и понимал, что тайга ошибок не прощает. И вскоре…

Вскоре…

— Роман Александрович, нам еще долго? — спросила запыхавшаяся Лея. — Мы уже полчаса идём…

— Долго, мы идем до поселка Закусь, от него начинается наш основной маршрут. Двадцать километров по лесу, а это, примерно, часов шесть. К закату должны дойти, — ответил руководитель.

— За шесть? — усмехнулась Кира, идущая впереди Романа. — Вы о чем? Половина группы дальше дома и своего места работы, максимум, пару раз в жизни выходила!

Тут Юля, словно подтверждая ее слова, плюхнулась на четвереньки:

— Я больше не могу!

— Ещё шесть часов идти?! — застонала Лея.

Остальные нахмурились, но промолчали. Эдкевич так и не появился.

— Мне плохо… — в строю случилась еще одна потеря — Тощий побледнел и стал падать. Лея решила его подхватить, но коль родилась девочкой — тростинкой, то даже тощий Тощий её собой придавил. Подняться им обоим помогла Элина.

— Роман, нужно на привал останавливаться, поесть и передохнуть, — предложила девушка.

Валенова аж перекосило от того, что происходит, ведь прошли туристы всего с километр. «И в какой они поход собрались с такой подготовкой!» — ворчал руководитель, но про себя, понимая, что воспитывать сейчас своих подопечных бесполезно.

— Привал пятнадцать минут! — вздохнув, скомандовал руководитель. — Снимите рюкзаки, дайте спине отдохнуть.

Все с радостью скинули рюкзаки. Но только не Дарьян. Парень, как обычно, решил показать свой характер. Остался стоять с рюкзаком на плечах, лишь надел наушники, оперся о дерево и закурил.

— Диву даюсь, вроде куришь, но довольно бодро идешь! — удивлялась Юлиана.

Дарьян приподнял бровь и снял один наушник. Девушка переспросила.

— Я на геологическом учусь, на полевых практиках рюкзаки по двадцать-тридцать килограмм таскал по несколько километров в день, поэтому полчаса с рюкзаком для меня, как легкая пробежка, — ответил парень.

— А я пару лет назад бросила курить, — подошла Кира, — тренер узнал и сказал, что не пустит меня в зал, пока я не вскопаю ему поле площадью в гектар под картошку. Как я потом узнала, поле было заброшенное и никому не нужное… — девушка засмеялась. — Потом он заставил меня полы вымыть во всем спорткомплексе, да бутыли ко всем кулерам принести. Кому-либо помогать мне он запретил. И так, после каждой, выкуренной мной сигареты, он придумывал для меня наказание. Ну а после того, как он вывел меня на спарринг в противогазе, я поняла, что грызть орешки гораздо приятнее, чем курить.

— Мда, нелегкая жизнь, — констатировал Дарьян и затянулся, — а чего тренера не поменяла? Почему он тебя жизни-то учил?

— Он мне отца заменил, я с девяти лет — сирота, — улыбнулась Кира.

Логично было бы предположить, что общение продолжится, однако Дарьян докурил сигарету, бросил под ноги окурок, затоптал его, буркнул, что-то типа — «бывает!», и решил осмотреться вокруг. Кира вздохнула и отошла к ребятам.

Тощего окончательно привёл в чувство Могильников, вылив ему на голову полбутылки воды. Столь неразумной трате питьевой воды тут же возмутилась Элина, но вмешался Валенов, пояснив, что скоро они дойдут до ручья, и там пополнят свои запасы. Юлиана тут же зафыркала, мол, пить воду из ручья, в который писали медведи — это дикость. Традиционно материализовавшийся из воздуха в нужный момент Эдкевич, не упустил возможности пошутить, и сказал, что некоторые люди уринотерапией лечатся.

— Ну, вот сам своей уриной и лечись, клоун! — рявкнула Юля.

Тощего от информации об уринотерапии опять стошнило. Он побледнел так, что Могильников назвал его своим будущим клиентом, пообещав даже выделить ему индивидуальный холодильник. Лея обиделась и решила отомстить Могильникову — решительно подошла к патологоанатому, причем с каждым шагом ноги её дрожали все сильнее и пнула его. Олег Уюкович не отреагировал. Зато Лея зарыдала и схватилась за свою ногу, пострадавшую от удара о «бетонную» плиту. Теперь туристам пришлось приводить в чувство еще и Лею. Кира с Юлей снова что-то не поделили и вцепились друг в друга. Дарьян, как и обещал, вмешиваться в конфликт не стал, он просто поставил подножку Кире, та плюхнулась на траву, конфликт закончился, толком не начавшись. Эдкевич, чтобы не принимать участие в этом, как он выразился, балагане, отошел сфотографировать одноухую белку. Условно назовем её Белкой Иваном. Вы спросите, дорогие читатели, зачем давать имя белке? А я отвечу, что с этим зверьком туристам придется еще не раз встретиться. Белок в лесу много, но Иван — один.

Видя столь бурные события на привале, Валенов объявил, что следующий будет не раньше, чем у ручья, и дал команду собираться. После этой фразы лица у всех как-то потускнели. Нехотя надев рюкзаки, туристы возобновили движение.

Могильников шёл впереди и первым до ручья дошёл он.

— Роман… — начал он, — у вас явные проблемы с масштабами. Вы уверены, что это ручей? — бросил злой взгляд на руковода патологоанатом.

Валенов подошёл и удивился не меньше.

— Паводок? — ляпнул он, поднимая честные глаза на Олега Уюковича.

— Какой (непереводимый патологоанатомический фольклор) паводок в сентябре, Роман Александрович?! — повысил голос Могильников.

Вместо ручья перед туристами текла река метров в пятьдесят шириной с довольно бурным течением.

— Странно, — произнес Валенов, — судя по карте, здесь должен течь небольшой ручеек.

— Посмотрите ещё раз карту, может не туда повернули, — предположил Могильников, — хотя, насколько я помню, GPS-навигатор вы с собой должны были взять. Проверьте лучше по навигации — точно будем знать!

— Извините, я купальник забыла! Сами перебирайтесь через неё! — фыркнула подоспевшая Юлиана.

Роман снял рюкзак и опрокинул его на поваленное дерево. Рюкзак он, конечно, упаковывал аккуратно, но навигатор укладывал в последний момент и потому прибор в процессе ходьбы благополучно свалился на самое дно. Пришлось разбирать все вещи. Могильников пока решил пройтись по берегу в поисках места, где можно перейти реку вброд. Дарьян достал термос, в который еще в поезде налил кипяток, достал пакетик растворимого кофе, залил. Юля, которая стояла рядом, тут же повела носом. К слову, кофе было для нее чем-то вроде напитка жизни, примерно, как для Могильникова — спирт. Поэтому, когда Дарьян приготовил себе кружечку, пусть и растворимого, Юля уставилась на нее, как на вожделенную добычу.

— А предложить? — агрессивно заявила девушка.

Дарьян снисходительно посмотрел на неё.

— А попросить? — ответил он и сел на валун.

— Я еще спрашивать должна? Мог бы, как джентльмен, предложить даме! — фыркала Юля, как стреноженная лошадка.

— Чтобы я вёл себя, как джентльмен, тут должна находиться леди… увы, — подмигнул он.

— Да ты… — не нашла слов Юля.

— Да я… — передразнил её Дарьян. — Кружку подставляй, — добавил он, вновь открыв термос.

Юля, сдерживая эмоции, молча протянула ему кружку.

Юля посмотрела на черный кофе, в который плюс ко всему упала мошка, сморщилась, перевела взгляд на Дарьяна. Тот спокойно пил кофе и грыз печенье.

— Черный! А сливок нет? Я не буду пить эту мерзость, ещё и муха попала! — вспыхнула Юля и вылила кофе на траву.

— Мда, — холодно произнес Дарьян, достал из рюкзака маленькую упаковку сгущенки и забелил кофе. К Дарьяну присоседился облизывающийся от предвкушения вкусного кофе Эдкевич. Юля фыркнула, гордо подняла голову, отвернулась и отошла к реке. Встала на берегу, скрестив руки и мечтая о том, что, когда вернется домой, всё выскажет своему любовнику.

— Вы в своём уме?! — завопила Элина, когда увидела, с чем ребята пьют кофе, — да медведи сгущенку, как наркоманы чуют! Парни вытаращили на нее глаза. Затем Дарьян хмыкнул и захлопал в ладоши. Девушка фыркнула и боевой походкой направилась к руководителю: — Роман Александрович, почему вы не проконтролировали, что группа напихала в свои рюкзаки?

— Ты, о чем? — Валенов от неожиданности подавился слюной.

— Я о сгущенке! Дарьян сгущенку с собой взял. Вы-то хотя бы знаете, что ее нельзя в лес с собой брать? Медведи учуять могут!

— Знал, — замешкался с ответом Роман, — но кто мог подумать, что он сгущенное молоко с собой потащит?

— А вы сказать об этом не могли? Предупредить всех? Краткий ликбез по выживанию в тайге? Или вы хотите, чтобы нас всех медведь сожрал? — возмущению девушки не было предела. Роман Александрович совсем растерялся от такой словесной атаки.

— Да чего ты пристала к нему? Не будет же руководитель, как нянька, за каждым из нас ежеминутно следить! — вступилась за Валенова Кира. — Даша — геолог, в лесах бывает не в первый раз, чего же он не знает о дружбе медведей со сгущенкой, — затем девушка обратилась к Дарьяну: — ребята, вы доедайте уже свою сгущенку с Эдкевичем скорее, или бурёнке, вон, скормите.

— Что ты сказала? — сразу взвилась Юля.

— Как ты меня назвала, Даша? — басом вторил ей Дарьян.

Кира хмыкнула и отошла к своему рюкзаку, а затем решила спуститься к реке.

Элина, не на шутку разнервничавшись, присела на рюкзак подальше от Покровского со сгущенкой и принялась активно протирать очки. А Дарьян, вспомнив основную цель своего пребывания в походе, достал блокнот, чтобы записать еще один «косяк» руководителя. Увы, сделать это он не смог — ручка вытекла на носовые платочки. Теперь все, что находилось в верхнем кармане рюкзака вместе с новыми платочками, окрасилось в темно-синий цвет.

— Черти! — выругался парень. Экдевич тут же попытался пошутить, но Дарьян так рыкнул на него басом, что тот замолчал на полуслове.

— Вы с Могильниковым не родственники случайно? — пробурчал минуты через две, придя в себя, Сергей.

— Я что, похож на смерть с косой? — возмутился Дарьян. Эдкевич пожал плечами и ничего не ответил.

И тут на сцене появилась уже знакомая вам, уважаемые читатели, одноухая белка Иван. Оказывается, все это время она преследовала неприятелей, вторгшихся на ее территорию. Только Тощий задремал, оперившись на рюкзак, как белка вскарабкалась ему на голову, пощекотав по пути его нос пушистым хвостом. Мишка махнул рукой и заехал белке по морде. Укус за ухо был такой силы, что парень заорал, как резаный. Он решил, что зверек откусил ему ухо. Довольный Иван взлетел на сосну и скрылся с места преступления.

Бедного Тощего туристы не могли успокоить довольно долго. До тех пор, пока из своих путешествий вверх и вниз по берегу реки не вернулся Могильников. Когда он появился, успокоились все, однако, ненадолго. Дарьян ехидно сообщил, что вероятность заражения бешенством от укуса белки в разы больше, нежели от лисицы. Худогубкин понял, что совсем скоро умрёт в страшных муках. Он бегал по берегу, проклинал всех, в том числе своего дядю, который отправил его в поход. Лея со слезами на глазах бегала за ним, винила себя, что не уследила за проклятой белкой.

Видя очередное ЧП в лагере, Роман вздохнул и достал навигатор. Паника Тощего его мало волновала, точнее не волновала вовсе, потому что егоодолевала собственная паника. Навигатор не подавал признаков жизни. Кира тоже не участвовала в приключениях Худогубкина, потому что девушка сама попала в приключение, да еще какое! На берегу она наткнулась на медведя, который высматривал в реке рыбу. Зверь тоже заметил девушку и из любопытства пошёл навстречу. Забыв все инструкции о том, что бежать от медведя нельзя, иначе он примет тебя за жертву, Кира со всех ног понеслась к месту привала в надежде, что при виде большого количества людей зверь испугается и уйдет «по-хорошему». Девушка бежала и звала на помощь. Когда она и преследующий ее косолапый появились в поле зрения группы, все вскочили и спрятались за Могильникова. При этом Элина вопила, что во всем виноват Валенов и сгущенка. Дарьян схватил камень, Валенов — здоровую сухую палку, которая при первом же порыве ветра сломалась. Тощий, вмиг забыв о своей смертельной болезни, нырнул за большой валун. Кира добежала до своего рюкзака, вытащила нож и тоже встала за Могильниковым. Олег Уюкович был спокоен. Он стоял, смотрел на приближающегося зверя и прикладывался к своей фляжке. Когда между медведем и патологоанатом осталось несколько метров, плотная кучка за спиной большого человека рассосалась. Только Кира не смогла бросить его в беде. Девушка остановилась метрах в десяти от Могильникова — она решила, если зверь всё-таки нападет на их товарища, то кинется с ножом на него. Дарьян, бывший человеком весьма эгоистичным, тоже не смог равнодушно смотреть, как Могильникова будет есть медведь. Парень подполз к рюкзаку Валенова, вытащил топор и приготовился к нападению. При этом он недоумевал, почему так волнуется за жизнь совершенно постороннего ему человека…

Валенов тоже собрался с духом, вытащил из своего рюкзака сигнальный фейерверк, и, крича что-то агрессивно-победоносное, побежал на медведя. За несколько шагов до Могильникова, он дернул за пусковую верёвку — фейерверк не сработал, веревка оторвалась. Вдобавок ко всему Роман тут же ещё и запнулся. Падал он, зажмурив глаза и прощаясь с жизнью.

Между тем, Могильников закрыл флягу и убрал её в карман. Медведь подошёл к человеку на расстояние вытянутой руки и стал принюхиваться.

— Уходи! — рявкнул Олег Уюкович так громко и так низко, что туристы на секунду засомневались, кого стоит бояться — Могильникова или зверя. Валенов решил, что прощаться с жизнью ему еще рановато. Уюкович с размаху дал косолапому по носу. Тот зарычал, встал на задние лапы и замахнулся массивной лапищей, но не тут-то было! Разозленный Могильников заорал на медведя так, что перепугалась вся тайга. Даже белка Иван, которая взбиралась на дерево за два километра от места привала туристов, сорвалась и упала в кусты. Мишка со страху навалил кучу перед патологоанатомом и убежал. В общем, у Романа Александровича все было под контролем.

Спустя некоторое время…

После победы над хозяином тайги, хотя, если сказать по правде, то туристы уже сомневались, кто в ней хозяин, Валенов и Могильников направились искать место для переправы. Наконец, нашли. Роман привязал веревку к дереву, намереваясь перейти реку первым и привязать верёвку к дереву на другом берегу. Путь ему преградил Могильников. Роман недовольно посмотрел на него, но Олег Уюкович, не обращая внимания на эмоции руководителя, выхватил у него из рук веревку, подтянул болотники и вошел в воду, перепрыгивая по валунам.

— Роман Александрович, вы уверены, что это нужная нам река? — уточнила Элина.

— Разумеется, это та самая река! Просто немного разлилась, — осторожно ответил тот. На самом деле после встречи с медведем он снял крышку с навигатора и обнаружил, что в нём отсутствуют батарейки. Запасных не было. Однако, Роман Александрович был настолько самоуверенным товарищем, что решил — и так справимся!

Однако, нужная им неширокая речушка под названием «Гнилушка» на самом деле протекала в двух-трёх километрах западнее. А горная речка «Касипорка», куда по ошибке Роман вывел группу, была в три раза быстрее, мощнее и температура воды в ней держалась на отметке плюс два.

Могильников шёл медленно, аккуратно ступая на каждый камень. Но медленное продвижение и моросящий дождь ему вскоре надоели, он зарычал, спрыгнул с валуна и пошёл по дну. И даже сильное, в общем-то, течение не могло сбить с ног этого человека-скалу. Наконец, он добрался до противоположного берега и под радостные вопли туристов, привязал веревку.

Времени около пяти вечера… Небо затянуло тучами… Похолодало…

У Куприянова…

Оленька ходила по коридору из стороны в сторону, периодически поглядывая в окно… Что она хотела там увидеть — не знала даже она сама. Девушка уже слышала новость о том, что самолет, на котором летела группа, совершил аварийную посадку в богом забытом аэропорту. На спутниковый телефон Роман не отвечал. Оленька же не знала, что аппарат, который она дала брату, на самом деле, находится в ее рабочем столе…

Где — то в лесу, возле речки «Касипорка».

— Так, ребята, очень осторожно переходим по одному. Худогубкин! — Роман повернулся к Тощему. — В твоем рюкзаке лежит раскладка на ужин. Не утопи!

— Чёрный ворон, что ж ты бьёшься, обо стенку головой… — запел Эдкевич, пошёл вперед, поскользнулся на первом же камне, но удержался за веревку.

Валенов стоял возле первого валуна и помогал девушкам на него забираться. Тощий сел на рюкзак, раздался хруст, в этот же момент у него защемило седалищный нерв.

— Кажется, я попу сломал, — нервно ляпнул Мишка.

— Счастья, любви, успехов! — ответила ему Кира, затем лихо, без помощи Валенова запрыгнула на камень и пошла вперед. И тут же поняла, что не переодеть ботинки было глупой идеей. Дойдя до середины реки, она поскользнулась и левой ногой угодила в воду по колено. Следом шёл Дарьян. Он снял кроссовки и пошёл босиком. И тоже сразу понял, что это не самый лучший вариант преодоления водного препятствия. Он поскользнулся на том же месте, где и Кира. Следом шла Юлиана. Ориентируясь на то, как шли Кира и Дарьян, девушка решила снять ботинки, однако, как только коснулась босой ногой ледяной гальки, передумала. Вытащила из рюкзака резиновые сапоги, надела. Поскользнулась ровно на том же месте, где и впереди идущие, набрала полные сапоги — ведь течение было весьма сильным. Юля старалась зацепиться за валуны, но сама подняться из воды так и не могла. Дарьян снял рюкзак и босиком по валунам вернулся к Юле.

— Давай руку! — крикнул он и протянул правую руку девушке. Она вцепилась в него, и в этот момент пошатнулся валун, на котором стоял парень. Юля упала спиной в воду, сверху на неё свалился Дарьян.

Визг был душераздирающий, рядом с девушкой даже кверху брюхом всплыла рыба. Могильников, глядя на это зрелище, поспешил развести костер, чтобы ребята смогли обсушиться и не получить переохлаждение. Валенов сбросил рюкзак, и, держась за веревку, пошел вытаскивать потерпевших. Благо, Юля упала с рюкзаком, он уперся в камни под водой и не давал течению снести ребят. Очки Дарьяна, за которыми он прятался от окружающего мира, уплыли. Лея стояла на берегу, прижав руки к груди, и ревела, а Элина бегала у переправы, не зная, чем помочь.

От ледяной воды у Дарьяна свело ногу. Он попытался приподняться, но камни были очень скользкими, парень снова поскользнулся и окунулся в воду уже с головой. Подошел Валенов, а с противоположного берега подоспела и Кира. Она протянула руку Дарьяну, однако тот гордо решил выпутаться из ситуации самостоятельно. К тому же он боялся утянуть за собой девушку. Отцепился от валуна и поплыл к берегу. Доплыл, схватился за свисающие над водой ветки, выбрался на сушу и побежал к костру — греться. Могильников предложил ему полкружечки разбавленного спирта и принялся расспрашивать о самочувствии. Такая забота со стороны незнакомого ранее мужика парня сильно раздражала. Он вежливо, но сухо поблагодарил и попросил, мягко говоря, отстать.

Между тем, на середине реки разыгрывалась целая драма.

— Я…ног не чувствую, — стонала Юля, преувеличивала свое бедственное положение, — лучше…бы… я никуда не уезжала, ничего бы та прокурорша мне не…сделала.

Впрочем, девушка от холода и на самом деле начала так сильно трястись, что ей трудно было двигать руками и ногами.

— Роман, держите меня за руку, я слезу в воду, чтобы ее поднять, а то мы заморозим девку, даже не начав похода, — предложила Кира. Роман кивнул и приготовился вытянуть обеих девчонок на камни. Эдкевич встал прямо в воду, пытаясь сделать хороший кадр, на что Элина, находясь на противоположном берегу, отреагировала весьма бурно:

— Товарищи в беде, а он стоит в стороне и фотографирует!

За друга вступился Дарьян.

— Кто-то погибает? — задал он риторический вопрос, натягивая кофту. — К счастью, нет! Плохие воспоминания — тоже воспоминания!

— Заткнитесь все! — рявкнул руководитель. Держась за веревку, он вытягивал Киру с Юлей на камни.

— Я не могу просто так сидеть! — сказал вслух Тощий и ринулся на помощь.

— Миша, останься! — запищала со слезами Лея

— Стоп, стоп, стоп! — остановил его и Эдкевич.

— Я должен помочь им! — уверенно произнес Тощий.

— Стой на месте! Уж кто-кто, а ты точно уплывешь вместе с рюкзаком! — рявкнул Эдкевич. Однако, Мишка не испугался, дерзко встал на первый валун, но сзади в него вцепилась Лея. Пришлось Худогубкину сдаться и остаться на берегу.

Наконец, спасатели вытянули из воды Юлю. Кира перевела ее на берег, где, к тому времени, уже полыхал большой костёр. Девчонки быстро переоделись и уселись у огня. А Валенов вернулся к Тощему, Лее и Элине, дал команду снять ботинки, подвернуть штаны, и приготовиться к штурму переправы. Элина, конечно же, не упустила шанса прочитать Роману очередную нотацию, упрекнув в том, почему он раньше не предложил ребятам переправляться босиком. Но Валенов не ответил, кивнул на веревку, давая понять, что времени на конфликты сейчас нет.

А на том берегу…

Сухая одежда и костер не помогли Юле согреться, тем более, что куртка у нее была мокрая. Девушка сидела в свитере, натянутой поверх него флисовой кофте, и дрожала. Могильников предложил ей спирта, но та ответила, что не употребляет дешевое пойло.

— Дамочка, лихо же тебя колбасит, — протянула Кира.

— Иди лесом! — буркнула Юля.

Кира закрыла глаза, сделала пару глубоких вздохов, стараясь спрятать раздражение, и максимально спокойно ответила: «Я-то пойду, тем более лес и так кругом! А вот ты можешь не дойти, родная, у тебя гипотермия».

— Чего? — скривилась Юля.

— «Холодняшку» ты словила, бурёнка! — рявкнула Кира. — Олег Уюкович, нужно что-нибудь горячее!

Могильников подсунул флягу со спиртом.

— Не горячительное, а горячее! Чай, воду из термоса! — пояснила Кира.

Могильников зарычал, от чего Юля на мгновение перестала дрожать, и налил горячий чай из своего термоса. Девушка сделала глоток и поперхнулась.

— Сколь…ко тут сахара? — пропищала она.

— Шесть на кружку… Я вкусненькое люблю, — сурово ответил Могильников.

— Выхода нет, Дарьян! Обними ее, — Кира указала на Юлю.

— Что? — возмутилась Юля, а Покровский внимательно посмотрел на обеих.

— Ее нужно обнять, крепко прижать к себе, только так она сможет согреться! — сердито пояснила Кира.

— Прижать к себе девушку? На это я всегда согласен! — заулыбался парень и расстегнул куртку: — ну, иди ко мне, Любаша!

— Я лучше помру, чем к нему прикоснусь! — вспыхнула Юля. — Отстаньте от меня! — она фыркнула и машинально сделала большой глоток из кружки с чаем, после чего минут десять плевалась.

Могильников стоял в стороне, наблюдал за происходящим, когда услышал, что девушка всеми силами уклоняется от объятий Дарьяна, решил вмешаться в характерной ему манере.

— Мне ещё один клиент не нужен, — сурово произнес патологоанатом. Все замолчали. Юля, так же молча, села рядом с Дарьяном, тот накинул на неё куртку и прижал к себе. Девушка почувствовала, наконец, что согревается — улыбнулась.

На берегу показался Эдкевич. Кстати, переправляясь через речку, он умудрился сделать несколько кадров, зависнув над потоком. Вслед за спасенными на берег выбралась Элина. На другом берегу остались трое. И тут с той стороны реки донесся плач. Рыдала Лея. Она боялась вступить на переправу.

— Я не могу! — в голос ревела девушка.

— Медведь! — рявкнул Могильников, и Лея, со страху, птичкой понеслась по камням. Она так ловко перебежала реку, что даже нигде не поскользнулась.

Валенов улыбнулся, посмотрел на Худогубкина и жестом указал на реку. Тощий проглотил слюну и с дрожью в ногах пошёл. Остановился у самой кромки воды.

— Я…Я… — Тощий заикался и не мог выговорить ни слова.

— Ты?.. — спросил Роман.

— Я воды боюсь… Смотришь в реку, а дна — то не видно — бездна! — запаниковал Тощий.

— Увы, Миша, другого выхода нет, — пожал плечами Роман, — держись за веревку, и аккуратно передвигайся. Если боишься ноги промочить — сними ботинки или, хотя бы, завяжи шнурки, а то я заметил, что ты с развязанными шнурками ходишь, язык у ботинок аж вываливается.

— Мне так комфортно, ноги не преют, — ответил Тощий, стоя возле Валенова на первом камне.

— Иди, давай, скоро смеркаться начнёт, — поторопил его Роман, — но будь осторожен на середине реки, а то что-то там все стараются в воду свалиться. Помни, что у тебя в рюкзаке раскладка продуктов на ужин, — добавил он.

Вздохнув, Тощий аккуратно маленькими шажочками двинулся в путь, держась за верёвку двумя руками. Разумеется, ровно на середине он наступил на тот же камень, с которого улетела Юля, и упал в воду вместе с рюкзаком.

— Да что вам всем мёдом намазано там что ли? — вздохнул руководитель.

— Помогите! — кричал Мишка, пуская пузыри.

Валенов снял ботинки, бросился спасать Тощего, преодолел несколько метров и понял, что веревку надо было привязывать крепче и с контрольным узлом. Она лопнула на месте старта и именно в тот момент, когда Роман за нее держался, протягивая руку Тощему. В итоге, руководитель нырнул в воду головой вниз.

— Держитесь! — заорал Худогубкин, пытаясь схватить товарища, которого сразу стало сносить течением. Попытки привели к тому, что Тощего тоже снесло.

Смеркалось. Немая сцена на берегу сменилась переполохом. Туристы суетились, не зная, как помочь. Дарьян и Эдкевич бросились вдоль берега вниз по течению. Крики Валенова и Мишки становились все тише и тише, река уносила их во тьму.

Лея ревела и заламывала руки. Элина стояла возле воды и вглядывалась вдаль. Юля впала в ступор. Смотрела на огонь, и даже не заметила, что Дарьян её уже не обнимает. Кира и Могильников поддерживали огонь, рубили дрова, чтобы согреть ребят, когда те вернутся. Минут через пятнадцать к костру вернулись Дарьян и Эдкевич, принесли рванную камуфляжную куртку Валенова.

Могильников перекрестился и выпил.

— Миша? — еле слышно произнесла Лея.

Дарьян закрыл глаза и опустил голову.

— Нет, Миша! — закричала девушка, скинула дождевик и кинулась к реке. Её попыталась остановить Элина, но в отчаянном решении спасти Тощего, Лея оттолкнула ее с такой силой, что девушка упала. Остановить у самой воды ее смогла только Кира.

— Мы сделали все, что могли… Течение было очень сильное, — произнес Эдкевич.

Дарьян подошёл к костру, сел на колени, развернул куртку Романа. Эдкевич уставился на огонь в полной растерянности. Лея рыдала, она не могла поверить, что Миша погиб! Кира обняла ее и очень крепко держала, при этом кричала, что нельзя сдаваться, нужно продолжать поиски, возможно, ребята смогут ниже по течению выплыть на берег. «Нужно искать их! Нужно звонить в службу спасения!»

И тут с земли поднялась Элина, поправила очки и выдала, что все происходящее просто немыслимо! Что за руководитель им попался! Поход только начался, а он взял и умер!

— Я согласна с Кирой, идем искать! Верно, Олег Уюкович? — Элина обратилась к Могильникову, тот согласно кивнул.

Однако скажем так, у Романа Александровича снова все было под контролем…

Послышался шорох. Все насторожились, только Лея продолжала громко рыдать.

— Тихо! — рыкнул Могильников, Кира закрыла плакальщице рот рукой.

— Медведь… — произнес Могильников и снял с плеча ружьё. Все, кроме Юли, снова спрятались ему за спину. Юлиана по-прежнему пребывала в прострации, задумчиво наблюдая за летящими из костра искрами.

— Эй! — шепотом окликнула её Кира. — Иди сюда, быстро!

Эдкевич бросил в девушку шишку, она нехотя подняла голову. Парень шепотом сказал, что где-то за ее спиной стоит медведь. В этот момент в лесу снова затрещали ветки. Юля вскочила и за секунду преодолела расстояние от костра до Могильникова. Кира взяла топор и встала рядом с Олегом Уюковичем.

— Сделайте выстрел вверх, постараемся напугать его! — предложила Кира.

Могильников задумался. «В большинстве случаев, если медведь не идиот и не голодный… И тем более не голодный идиот, то шума он боится». Патологоанатом согласился с девушкой и выстрелил вверх. Упала утка. Могильников почесал затылок.

— Вы издеваетесь? — спросил он у утки, забыв про зверя, — сейчас каждый раз так будет?

Между тем, ветки затрещали уже совсем рядом.

— Боже! Он идет! — закричала Лея и зажмурилась.

И вот…

Из леса вышел, прихрамывая на здоровую ногу, старик. На плечах он нёс Тощего и Валенова, за спиной — огромный рюкзак Худогубкина, а на груди маленький тючок из брезента. Пётр Ильич Чайковский шёл вовсе не с гордо поднятой головой, он шел спокойно. Прошествовал мимо Могильникова, не обращая ни на кого внимания, будто каждый день спасает тысячи жизней. Туристы видели все, как в замедленной съёмке — герой вновь спас мир и вернулся с победой. Между тем, дед сбросил, как мешки с картошкой, двух «утопленников» на землю, сверху бросил рюкзак. Затем подошел к костру, сел и начал что-то перебирать внутри своего рюкзака. Все, кроме Могильникова, с изумлением наблюдали за поведением хромого дедушки. Уюкович держал в одной руке фляжку, в другой утку. К счастью, утка оказалась жива. Во время выстрела она отвлеклась и врезалась в дерево. Сказав «кря», птичка взмахнула крыльями, вырвалась из рук и улетела.

Казалось бы, чему еще можно удивиться? Однако, финал всех просто «убил». Из леса к костру вышла курица Марфа, подошла к старику, вытащила из пакета, который дед достал из рюкзака, маленькую рыбешку, вцепилась в неё клювом и убежала обратно.

Ребята немного пришли в себя и кинулись на помощь Роману и Тощему. При этом Эдкевич успел сделать несколько снимков: на поляне лежит Тощий, на нем — Валенов, на Валенове — рюкзак. Наконец, парней удалось привести в чувство. Лея полезла к Тощему обниматься, затем стала укутывать его всей своей одеждой, тот только недовольно морщился. Роман Александрович, опечаленный тем, что «упал в грязь лицом» на глазах у группы, попросил не прикасаться к нему, мол, ему совсем не холодно.

— Очень рада, что все обошлось, — поджав губки, произнесла Элина, стоящая в стороне от всей это суматохи, — Роман Александрович, можно вас попросить впредь принимать более грамотные решения… Иначе в следующий раз кто-нибудь погибнет.

Все одновременно хмуро посмотрели на неё. Элина фыркнула и отвернулась.

В этот момент плотные тучи все же немного разошлись и последние лучи катящегося за горизонт солнца, окрасили облака слабым пурпуром. Юля, которая всю свою жизнь прожила в городе, впервые увидела, как это необычно и… красиво? Девушка уже совсем согрелась и сидела на берегу, наблюдая, как солнце садится за дальние холмы, а над одним из холмов появилась еле видимая радуга. Рядом раздался щелчок. Это Эдкевич сделал кадр.

— То, ради чего стоит жить, — глубокомысленно уронил фотограф и вернулся к ребятам. Эти слова крепко засели в голове девушки.

Между тем, старик поставил валенки к костру, причем так близко, что вскоре носок одного из них выгорел. Потом он надел шерстяной свитер с изображением оленя на груди, облепленный репейником со всех сторон, почесал протез, надел рыбёшку прямо в чешуе на палку и принялся её жарить.

— Дед, валенки горят, — напомнил Дарьян.

— Ага, — ответил старик и принялся вертеть рыбой над огнём. Тоненькая палка быстро прогорела и упала в костёр. Старик грустно выдохнул, надел подгоревшие чоботы, из одного теперь уже торчал палец, и отправился к реке. Туристы молчали, грелись у огня и наблюдали за его передвижениями. У реки дед нарушил покой Юли — залез в воду в валенках и принялся ловить рыбу голыми руками.

— Он в воду в валенках залез, — произнесла Юлиана и собралась было бежать к ребятам, так как боялась находиться рядом со стариком, как вдруг мимо её лица просвистел охотничий нож.

Девушка медленно повернула голову к старику. Тот осторожно повернулся к Юле.

— Это…что…сейчас было!? — последнее слово Юля прокричала, ошарашенная действиями старика.

— Я, это самое, в рыбу попасть хотел, замахнулся, нож и выпал, — почесал затылок Петр Ильич.

— Дед, ты совсем больной, что ли? — орала девушка.

— А хорошо попал-то! — захихикал старик, видя, как метко нож вошел в невысокое деревце.

Руководитель не выдержал, поднялся с места и сделал пару шагов к реке.

— Так, дед, уходи отсюда по-хорошему!

— Нас, стариков, гонят всегда и отовсюду, — опустил голову дедок, — и вы туда же, а я думал, что вы — хорошие люди… — будто расстроился старик.

Лее тут же стало его жалко, и даже у Романа промелькнула мысль, что, может, зря он так с ним, грубо…

— А как ты хотел?! — рявкнула, обернувшись к деду, Юля, которая уже вернулась к костру. — А если бы в меня попал?

— Но ведь не попал! — радостно произнес старик. Он заулыбался, резко опустил руку в воду: — Поймал! А, не, это галька — вытащил гальку.

— Собираемся, — дал команду всем Роман Александрович, так как понял, что со стариком бесполезно разговаривать.

— Но Роман Александрович, — повернулась к нему Элина, — темнеет ведь уже, куда мы пойдём?

— К тому же, мы без обеда, — поддержала ее Кира.

— Место для ночлега надо искать! — ответил Роман.

— Но река ведь рядом, можно здесь лагерь разбить, — предложила Элина.

— Вы как хотите, — начала Юля собирать рюкзак, — а я здесь, рядом с этим ненормальным дедом оставаться не намерена, чуть без головы сейчас не осталась.

— А она нужна тебе? — поддела ее Кира.

— Так, без комментариев! — фыркнула Юля.

— Бурёнка, не начинай! Вдруг тебе еще прилетит! — пригрозила Кира, ехидно улыбаясь.

— Смотри, не запнись, коза! — дерзко ответила Юля. Кира двинулась к ней, Юля растопырила пальцы с длинными ногтями и приготовилась защищаться.

— Брэйк, дуэт! — остановил девушек руководитель. — Собираемся, не тратим время впустую! Немного пройдем вглубь леса, на этой местности, судя по карте, много небольших озер и оврагов. Где овраги — там и ручейки.

— Главное — не заблудиться, — пробурчала Элина.

— Здесь оставаться небезопасно, — ответил Роман.

Все начали потихоньку собираться. Тут Тощий обнаружил, что клапан его рюкзака открыт.

— Кажется, забыл закрыть, когда из реки доставал, — проговорил Тощий.

— Ничего не потерялось? — поинтересовалась Лея, которая сидела рядом с ним.

Тощий пожал плечами. Пришёл старик, бросил перед Юлей толстую рыбину.

— Угощайтесь! — предложил он всем, снял мокрые валенки и бросил их в костёр.

— Фу, уберите от меня эту гадость! — сморщилась Юля, схватила рыбу и кинула, не глядя, в сторону. Попала в Лею, пьющую чай. Кружка выпала у нее из рук, девушка коротко пискнула.

— Я-то тут причем, — чуть не заплакала она.

— Только не начинай реветь опять, а? Я случайно! — запыхтела Юля.

— А зачем вы, дед, тапки-то свои в огонь бросили, итак уже на одном носок прожгли? — между тем, спросила у старика Кира.

— Чтобы высохли быстрее… — спокойно ответил тот и уселся на свой рюкзак. Раздался звук разбивающегося стекла, — ой, стакан лопнул, — протянул старик.

— Дедушка, вы — дурачок? — немного застенчиво спросила Лея.

— Ребятушки, когда вам было пять лет, и вы делали всякую ерунду, вас тоже считали дурачками? — прокряхтел старик, затем достал из кармана мешочек с зёрнами и принялся перебирать их в руках.

— Дедуль, но ведь вам не пять лет… — продолжила разговор Лея.

— Семьдесят или восемьдесят — точно не помню… Я живу — как мне хочется. В каждом человеке живёт ребёнок, — философски изрек старик.

Юля закатила глаза.

— Только вы ребенка закрываете в себе под замок своими проблемами, а мне этого не нужно. Мне девять десятков лет, — задумался старик, — или восемь, но в душе… — протянул старик, — я молод. Я сыновей вырастил, дуб вырастил, домашнего питомца вырастил… Теперь я — живу, как мне нравится, — улыбнулся дед и высыпал зёрна на землю возле себя, — цыпа, цыпа. Марфа, ко мне! — позвал он свою домашнюю птичку.

— Святые крокодилы… — выругался Эдкевич, когда увидел со всех ног бегущую к хозяину курицу. Кира отодвинула Тощего за себя и шепнула ему, чтобы не шевелился, как бы напоминая парню об утренней встрече с Марфой.

— Марфа, лежать! — скомандовал дед и курица легла. — Помню её ещё цыплёнком…

— Роман Александрович! Долго мы тут ещё находиться будем? Я не могу больше сидеть в этом курятнике рядом с имбицилом! — фыркнула Юля.

— Скоро… — ответил тот, — перекусите пока, — Роман достал небольшую раскладку для быстрых перекусов, — здесь орешки, сушеные кальмарчики…похоже, что изюм — как-то неуверенно произнес Роман.

— Изюм похож на мышиные какашки, — сказала Кира, после чего у некоторых участников похода пропал аппетит, и они отодвинули пакет от себя.

— Это изюм, успокойтесь, просто пересушенный сильно! — оправдывался руководитель.

Спустя время…

Наконец, туристы собрались и выдвинулись в путь. Лея пожелала удачи старику, который неуклюже чистил перочинным ножичком рыбу.

Ответ старика напряг всех…

— Увидимся! — отмахнулся он.

Валенов шел и постоянно думал о словах Оли Петроградской: если, мол, что-то пойдёт не так, необходимо завершить путь и развернуть группу. Первый день похода и уже всё идёт не по задуманному сценарию. Если бы не старик — погибли бы двое. Однако, желание реализовать себя, как руководителя, так сильно затуманило голову Валенову, что тот не отступил от него даже из-за страха перед возможной гибелью.

Стемнело…

— Они шли вперёд, превозмогая порывистый ветер, жуткий холод и чудовищную усталость, стараясь найти затерянную «деревню ацтеков». Они шли вперёд за своим царём, бесстрашным командиром Романом Валеновым, который должен был привести своих воинов к победе! — неожиданно выдал Эдкевич.

— Ты не перегрелся часом, дружок? — удивилась Кира.

— Мне скучно, — вздохнул Эдкевич.

— Мы все погибнем, — выстрелила Юля.

— Ты — точно! — усмехнулась Кира и вернулась к беседе с Эдкевичем: — Скучно, значит, говоришь да, — произнесла Кира и посмотрела на Лею, которая запыхалась и чуть не падая, тащила свой тяжеленный рюкзак, примятый сверху палаткой под клапанной крышкой, — ну-с, раз тебе скучно, дорогой друг, завтра и переложим палатку к тебе.

Эдкевич сделал вид, что не услышал этой фразы, резво достал камеру и начал фотографировать… темноту.

— Сережа, ты хотя бы крышку с объектива сними, — усмехнулась Кира.

В лагере…

Наконец, группа нашла подходящее место для ночлега. Неподалеку протекал один из притоков реки «Касипорка», было достаточно много сухих деревьев и ровная поляна для разбивки лагеря. Валенов хотел рискнуть и все же дойти до посёлка «Закусь», но со стороны реки уже плыл густой туман, блуждать в нем было бы большим безрассудством. Да и, по правде говоря, он начал побаиваться заумных «заскоков» Элины, которая вносила смуту в настроение группы.

Все с облегчением сбросили рюкзаки, достали фонарики и принялись ставить палатки. Роману, правда, было не очень уютно — фонарик-то он, забыл дома. Чтобы не заострять внимание на себе, не плодить в головах туристов мыслей о том, что он бестолковый руководитель, все действия Валенов старался выполнять как можно ближе к Могильникову, который носил на голове шахтерский фонарь. Дарьян и Эдкевич нарубили немного дров, чтобы разжечь костёр — дополнительный источник света. Костёр разжигался с трудом. В конце — концов, Могильников не выдержал, свернул кусок ветоши, брызнул на нее спирта и поджог дрова с помощью импровизированного огнива. Ребята переглянулись и, осознав всю свою беспомощность на фоне Могильникова, отправились ставить палатки. Даже дрова докалывать не стали, этим занялся Могильников, а Роман, по понятым причинам, от него далеко не отходил, поэтому помогал.

Оленька Петроградская выдала девушкам четырёхместную палатку, рассчитывая, что в неё заселятся Лея, Элина, Кира и Юля. Однако, рисковать, помещая Зайца с Волком в одном маленьком закрытом пространстве, никто не захотел. К счастью, у Киры была своя палатка — небольшая, двухместная. Она поставила ее подальше от палатки девушек, чтобы снизить число возможных контактов с Волком до нуля.

Первой разбирать палатку начала Лея и сразу же в ней запуталась. Вдобавок ко всему, над ней решил подшутить Эдкевич, набросив поверх палатки, под которой копошилась девушка еще и тент. Шутка была несмешная, но Эдкевич веселился.

Элина достала из рюкзака туристический коврик — пенку, выложила на нее половину вещей из рюкзака, чтобы найти фонарик, но попытки оказались напрасными. Благо, костер, разожженный Могильниковым, набирал силу и пусть слабо, но озарял уже весь лагерь. Девушка все рылась и рылась среди своих вещей, не понимая, как в ее рюкзаке получился такой бардак, ведь собирала-то она его согласно рекомендациям, по интернету.

— Элина! — послышались стоны Леи.

— Секундочку, мне некогда! Сейчас фонарик найду, — ответила девушка.

— Помогите мне! — Лея запуталась в палатке настолько, что упала.

— Юля! — позвала Элина.

— Чего тебе? — ответила та, побрела на голос и запуталась в той же платке, что и Лея.

— Оставь ты уже свой рюкзак! Сначала — лагерь, потом личные вещи! — сделал замечание Элине Роман, на что девушка презрительно фыркнула, бросила кофту поверх всех вещей, оставила рюкзак, и с недовольным видом пошла помогать.

Серёга Эдкевич, расставляя палатку вместе с Дарьяном, продолжал петь: «Жили у бабуси три весёлых гуся, один умер, третий умер, второму стало грустно»

— Киркоров, колья доставай! — фыркнул Покровский.

Тощего Роман решил устроить рядом с собой, в трёхместной палатке. Оставлять Худогубкина без присмотра — безрассудство! Ставить палатку Мишка вызвался сам, убеждая руководителя в том, что данный поход для него — не первый. Валенов согласился, а сам продолжил помогать Могильникову с заготовкой дров.

Худогубкин вывалил скрученную палатку и тент на землю, задумался, а затем отправился к своему рюкзаку… перебирать вещи. Судя по трясущимся рукам, он явно чего-то боялся. Кира ставила палатку рядом с ним, поэтому действия Тощего девушка видела. Предполагая неладное, она решила поинтересоваться, все ли у Мишки в порядке. Зная его уже целые сутки, она понимала, что у Тощего никогда и ничего не бывает в порядке.

— Что-то случилось?.. — спросила Кира, все же надеясь на отрицательный ответ. Парень засуетился, прикрыл рюкзаком вещи, скривил лицо и, запинаясь о каждое слово, сквозь зубы выговорил: «Да, кончено, а что со мной может быть не так? Все в полном порядке… Я живой, ты живая, мы все — живы… Это главное, правда, ведь?» — скорчил он кривую улыбку.

— Странный ты какой-то…. Михайлович, — пожала плечами девушка. — Не хочешь — не говори, зови, если помощь нужна будет, — и Кира вернулась к своей палатке.

В голове Тощего, тем временем, творился хаос: «Что же делать… я раскладку продуктовую на ужин утопил в реке… Грибы! Точно! Не зря я картошку с собой взял. Сейчас нужно незаметно сбежать в лес, насобирать немного грибов — в этом я специалист, спасибо бабушке!» — с этими мыслями Тощий испарился.

Между тем, время шло. Лагерь до сих пор не был установлен. Дарьяну с Эдкевичем пришлось переставлять палатку на другое место, так как на старом под днищем сильно чувствовались сучки и корни. Новое же место Дарьян почему-то выбрал там, где уже стояла палатка Киры. Эдкевич куда-то пропал, поэтому он принимать участие в споре не мог. Конфликт между сыном Могильникова и бойкой детдомовской девчонкой начался с того, что Дарьян предложил ей переставить палатку под дерево, мол, для этого карлика места нужно не так много. Разумеется, дерзкое предложение не вызвало восторга у девушки. В ответ Кира предложила ему не меряться с дамой мужскими детальками, а спокойно поставить своё жилище в другом месте. Но как же мог ребенок, всю свою жизнь живший в семье представителя криминального мира, нагловатый мажор, в жилах которого текла кровь патологоанатома Могильникова, спустить с рук какой-то девице такой ответ?! Дарьян встал перед ней, втянул, насколько было возможно, живот, хотя со стороны — ничего у него не получилось — живот все равно выпячивался. Грудь выгнул колесом. Всем своим видом он будто бы говорил Кире: «И что ты мне сделаешь?»

В общем-то, Дарьян дрался за всю свою жизнь лишь один раз и то в пятом классе с учителем физкультуры, когда тот влепил пацаненку кол за надпись на его автомобиле: «Физрука на мыло!».

Увы, но в противостоянии с Кирой Дарьян вскоре понял, что если твой соперник — мастер спорта по боксу, пусть это даже девушка, ты априори будешь неправ. Результат — синяк под вторым глазом. Да и то он отделался только синяком потому, что Могильников вовремя вмешался, и Кира не успела парня в нокаут отправить. Пришлось Дарьяну ставить палатку вдали ото всех — обиделся.

А что в это время делал Валенов? Роман нес вещи к своей палатке, уверенный в том, что Миша её поставил. Увы, его ждало разочарование — палатки не наблюдалось. Кинул рюкзак, осмотрелся, почесал затылок, вздохнул…

— А где Худогубкин? — спросил он громко. Отреагировала только Кира — пожала плечами.

— Я тут! — из леса вынырнул запыхавшийся Тощий, в руках он держал пакет с грибами…

— Где ты был? Я велел тебе ставить палатку! — возмутился руководитель.

— Миша, у тебя все в порядке? — тут же встряла Лея, которая, наконец, с помощью Элины, выбралась из палаточного плена.

— Конечно, все хорошо, — радостно ответил Тощий, — Роман Александрович, прошу прощения за не установленную палатку, просто я перебирал рюкзак и… — замялся он.

— И что? — спросил тот. Кира, Лея и Элина уставились на парня.

— Когда… — пролепетал Мишка, — когда мы с вами сорвались с переправы… В общем… я… раскладка выпала и уплыла.

— То есть ты хочешь сказать, что мы без еды остались? — неожиданно подключилась Юля.

— Почему же без еды? — уверенно ответил Миша, — я, вот, грибочков собрал — с картошечкой сейчас нажарим, — улыбнулся он.

— Они же галлюциногенные! — протянула Кира.

— Нет, нет! Меня бабушка научила их различать! У съедобного вида юбочка есть, у плохих — нет! — уверенно заявил Тощий и добавил, но уже про себя: — или наоборот…

— Ладно, — принял решение Роман, — ты раскладку потерял, ты и ищи выход из ситуации. Если уверен, что грибы хорошие — готовь.

— Спасибо, я больше вас не подведу! — улыбнулся Тощий.

— Секунду, — прервался Роман, — с какой такой «картошечкой»?

— Я подумал, вдруг пригодится, взял с собой пару килограмм картошечки, — Тощий потупил взгляд, а потом повел головой куда-то в сторону, не хотел Худогубкин смотреть в глаза руководителю.

Роман смотрел на парня, не зная, что ему ответить.

— Дорогой, сколько у тебя рюкзак-то весит? — спросила Кира.

— Тридцать пять килограмм, — четко отрапортовал Мишка.

Кира выпучила глаза и помотала головой.

Валенов ничего так и не сказал. Просто пошел к палатке и начал ее устанавливать.

— Я что-то не то сделал? — расстроился Тощий.

— Ты — молодец, Мишенька, — улыбнулась ему Лея. Но парень отвел глаза и отошёл от неё. Девушка вздохнула.

Могильников между тем стоял возле костра и пил. На вопрос Тощего о том, почему же он не ставит свою палатку, патологоанатом вытянул руку влево и указал на уже установленное брезентовое жилище и аккуратно поставленные рядом рюкзак и ружьё.

— Когда вы успели? — удивился Мишка. Могильников не удостоил его ответом.

— Вам в ней не тесно будет, Олег Уюкович? — хмыкнул Эдкевич, остановившись возле длинной, но узкой рыбацкой палатки, забираться в которую нужно было ползком. Учитывая габариты Могильникова, ему будет тяжеловато там даже с боку на бок переворачиваться. Уюкович рыкнул, Эдкевич передумал продолжать разговор.

Наконец, лагерь поставили. Туристы собрались у костра. Валенов раздал всем поручения и назначил на этот вечер поваром Тощего. Эта идея не понравилась почти всем. Элина даже попыталась в своей манере возмутиться, предупредив, что от Мишкиной стряпни организмам туристов придется пережить полный апокалипсис. Однако спорить с руководителем бесполезно, особенно, со злым, уставшим и голодным. Тощий же поклялся здоровьем матушки, скрестив за спиной пальцы, что приготовит съедобные грибы по бабушкиному рецепту — все пальчики оближут, если не откусят.

Мишка достал из рюкзака килограмм сушеного лука — здоровенный пакет, чем вновь вызвал у группы удивление.

— Это что? — не понял Валенов.

— Лук, — спокойно ответил Тощий.

— Миша! Я же сказал тебе взять килограмм лука и высушить его, а не насушить килограмм! — Валенов развел руками.

— Роман Александрович, этого лука нам хватит до времен колонизации Марса. Причем, для всего человечества… — монотонно добавил Дарьян. Все улыбнулись.

— Ладно, тебе же таскать, — произнес Валенов, — в общем, я и… — тут он обратил внимание на Могильникова, который уже с трудом стоял на ногах: — Если, конечно, Олег Уюкович ещё в состоянии, сходим за водой. Девушки помогут Мише готовить ужин. Дарьян, Сергей, — навесьте тент, вернемся — наготовим дров на утро.

Туристы приступили к делу, а Валенов взял три котелка и вместе с Могильниковым направился к реке. Патологоанатом тащился следом, запинаясь ногой за ногу…

Далее…

Двое суровых мужчин, скорее всего бандитов… — именно так подумал о них парнишка лет пятнадцати, сбежавший от родителей и наблюдающий за Валеновым и Могильниковым уже несколько минут. Мужики шли к реке с котелками, один что-то бормотал, изредка красноречиво выдавая нецензурные выражения, а второй, похожий на ожившего мертвеца, шёл с ржавой флягой в руках и рассказывал первому о том, как он иногда чувствует себя некромантом в морге. К тому же этот второй наполнял осенний лес вокруг себя ядрёным ароматом этилового спирта. Запах был настолько силен, что у мальчишки заслезились глаза. А всё потому, что Могильников торопился за Валеновым и забыл разбавить налитый во флягу спирт.

Под впечатлением от увиденного, парень ушел в бега — рванул домой, чтобы рассказать обо всем родителям. Звали его, кстати, Барсик. Почему родители дали сыну кличку своего кота, который был на день старше мальчика — никому неизвестно. Может потому, что каждого третьего жителя посёлка «Закусьь» называли странными именами. К примеру — в деревне даже жил мальчик по имени Бопз Агафьевич Островитянкин, имя которого — аббревиатура от «Биологический Объект поселка Закусь», а главу посёлка звали итого краше — Квазимодо Никифорович Пушкин…

Стоит упомянуть, что тяжелее всего приходилось коту: когда человеческого Барсика звали к столу, обедать неслись оба. Но кота, в итоге, выгоняли с кухни веником. Да и мальчик испытывал неудобства не меньшие, чем его кошачий «сородич», особенно, когда ему говорили: «Барсик иди жрать, миска подана», или же: «Ах ты, Барс, скотина, гад четвероногий, опять мимо нагадил!»

Впрочем, наша история не о том, как мохнатое животное уживалось со своим человеческим тёзкой. Когда Барсик побежал к дому, то обронил банку с ягодами и мешок, в котором лежал бутерброд с невиданной, но очень пахучей рыбкой, которая вполне могла привлечь медведей. Запомним это, дорогие читатели. Барсик, между тем, влетел в дом, забыв снять сапоги, с пудами глины на подошвах, и принялся реветь, рассказывая отцу Зефиру о странных бандитах. Тот, выслушав сильно приукрашенный рассказ сына, оторвался от питательного ужина в виде селёдки, чёрного хлеба, да самогона, и со словами: «Всех порву, а ты — помой пол!» — выбежал из дома в матроске и трусах.

Бандиты, они же Валенов и Могильников, тем временем, вышли к реке и…остановились. Просто остановились. Они стояли у воды и смотрели на то, как водомерки на поверхности реки играют друг с другом в догонялки.

— Мне кажется, — заговорил пьяный Могильников и икнул, — или вон та, — указал на одну из водомерок, — как её…там…звать, — задумался он, — паук, короче, грустит!

Валенов посмотрел на косые глаза патологоанатома и понял, что кровь в его теле совсем заспиртовалась.

— Олег Уюкович, все с вами понятно, набираем воду и — в лагерь, пока вы участь водоплавающих не повторили!

Могильникову эти слова не понравились. Он завинтил крышечку фляжки, положил емкость на землю, подтянул болотники и отправился ловить водомерку, которая, по его мнению, была одинока и грустна.

Валенов схватил его за рукав: «Стоп, хватит уже заплывов на сегодня!»

Могильников оскалился на Романа. Тому стало страшно, однако, как автор комедии говорил уже, голодный, уставший и злой руководитель — оружие не менее разрушительное, нежели пьяный патологоанатом.

— Я все сказал, — еще раз твёрдо произнес Роман.

Через мгновение он оказался в воде — Могильников швырнул Валенова головой вперед в реку, после чего захохотал так, что белка Иван, следящая за туристами, с испугу залезла в открытый рюкзак Элины, а отец Барсика, бегущий с ружьём на разборку с туристами, описался от страха и вернулся домой, аргументировав мокрые труселя тем, что просто угодил в лужу.

— Вы с ума сошли! — закричал Роман.

Оставшиеся полфляги спирта окончательно растворились в желудке Могильникова и он сам понял, что немного переборщил, когда ноги перестали его слушаться. Олег Уюкович упал. Пробормотав что-то на английском, он добавил: «Whatafuck?» и уснул сном младенца…Очень пьяного младенца.

Роман Александрович вылез из воды, вздохнул, набрал два котелка воды и отправился в лагерь, оставив обидчика лежать у реки — ему в одиночку не унести 120-ти килограммового заспиртованного патологоанатома. По дороге Валенов не переставал думать о том, не свернуть ли ему поход, понимая, что с такими туристами будет очень тяжело на маршруте… Но, как и ранее, амбиции у него были сильнее здравого рассудка. Вдруг он решил, что если справится с такой тяжелой группой, тообретет уверенность в себе, да и у Куприянова больше не останется сомнений по поводу его компетентности. Зарядившись положительными эмоциями от будущего успеха, он вошел в лагерь с гордо поднятой головой и улыбался… Улыбался… Недолго.

В лагере Роман Александрович увидел следующее…

Юля бегала от Киры, а та кричала: «Стой, бурёнка, не то хуже будет!»

Миша Худогубкин, раскрыв рот, созерцал свой окровавленный палец, Лея стояла рядом и ревела. Элина пыталась найти в рюкзаке аптечку, но наткнулась на белку Ивана, которая незамедлительно цапнула девушку за палец. Та закричала, испугав Дарьяна. Он уронил тент, который развешивал над обеденным «столом», в костер. Элина схватила топорик и принялась бегать за белкой. Эдкевич… Эдкевич фотографировал костер, откусывая кусочки от сосиски, но, когда тент полетел в огонь, успел подхватить его и спасти.

Сначала Роман Александрович хотел вмешаться в события, но вдруг понял, что поведение туристов за весь день надоело ему до чертиков. «Взрослые люди, а ведут себя, как дикари!» — подумал Роман. Он поставил котелки у костра, вытащил из рюкзака сухие вещи и переоделся. В этот момент Дарьян с Эдкевичем встряхнули спасенный тент, и один уголек прилетел Роману прямо в штаны. Валенов подпрыгнул, зацепил ногой котелок, тот перевернулся — вода вылилась. Второй котелок он вылил себе в штаны и заорал во весь голос:

— Хватит! Вы ведете себя, как дикари!

— Парни, я вам доверил самое простое дело — натянуть тент. Вы и этого не смогли сделать, да ещё и прожгли его! А вы, — Валенов посмотрел на Киру и Юлю, — «Ну, погоди!» несчастные, неужели так трудно просто не контактировать, раз готовы растерзать друг друга! Худогубкин, — он повернулся к Тощему, — завтра доберемся до посёлка, честное слово, надену на тебя ОЗРК и бронежилет сверху, иначе, чувствую, не доживешь ты до конца похода.

Тут раздался визг Элины, которая, наконец, настигла белку. В это время к лагерю подошел ещё один житель посёлка. Он решил проверить, что за огонь горит в лесу, ведь туристы — редкое явление в этих краях. Подошел ближе и, в первую очередь, столкнулся со злой девицей с дикими глазами, которая бежала в его сторону с топором. Бедняга не знал, что она бежит за белкой. Мужичок по имени Капитолий — местные звали его просто Капитошкой, Картошкой, а кто-то и Кошкой — рванул обратно в Закусь, где поведал односельчанам о банде психопатов, остановившихся в лесу у посёлка.

— Элина! — заорал Роман. — Брось топор!

Девушка нехотя вернулась к костру и бросила топорик на землю, а затем принялась дерзить.

— Довольны, господин руководитель? Посмотрите, что происходит в группе! Меня только что укусило бешеное животное! — девушка продемонстрировала Валенову свой палец.

— Бешенство! — запаниковал Тощий, вспомнив, что его тоже недавно укусила белка

— Вы словно те ненормальные на остановке, мимо которых я на днях проезжал. Один голубей фотографировал, второй из колодца торчал, третья с какой-то девицей отношения выясняла… — Роман так нервничал, что у него тряслись руки, когда он попытался вдернуть ремень в брюки.

Эдкевич хотел что-то сказать, но Кира жестом предложила ему помолчать.

— Это вы что ли мимо проходили? — уточнила она, подняв бровь.

— Того, что голубей фотографировал, я обрызгал случайно. Потом в яму угодил, пришлось колесо менять, вот и понаблюдал за странными действиями ненормальных товарищей, — буркнул Валенов.

— Интересно получается, — протянула Кира, — как защищать тебя от алкоголиков, так спасибо, добрая девушка, а как ты увидел, что у людей проблемы, в том числе, у меня с бурёнкой, так мы ненормальные…

— Ты о чем? — Роман недоуменно посмотрел на Киру и занервничал, когда увидел, что все, и, в особенности, Эдкевич, на него как-то нехорошо смотрели.

— Это я — тот ненормальный, который голубей фотографировал, — холодно произнес Эдкевич.

Кира хрустнула пальцами.

— Неловко, — проскрипел Роман, — э-э-э… пойду, котелки наберу.

— Стоять! — рявкнула Заяц, Элина поправила очки, повернулась к другим участникам похода и стала наблюдать за действиями Валенова.

— И этот человек — наш руководитель, — вздохнула она.

— Готовьте ужин, — буркнул Роман, схватил котелки, вытащил из рюкзака пенку, чтобы подстелить её под Могильникова и испарился, не обращая внимания на недовольные лица туристов.

— Может, — вдруг заговорил Тощий, — мы все — участники какого-нибудь телешоу?

Дарьян закатил глаза.

— А что? Бывает такое, — пожал плечами Тощий.

Тем временем, Роман Александрович вернулся к реке, где лежал и сопел Могильников. Набрал воды, пару раз оглянувшись на патологоанатома — опасался очередного броска в воду.

— Петрович, ты же умер позавчера, чего встал? — вдруг заговорил Олег Уюкович, не просыпаясь. — А ну, иди спать! — он лягнул Валенова, тот, в итоге, выронил котелок и утопил его.

Бедняга! Роман, боясь оставить группу без дополнительного котелка, не раздеваясь, прыгнул за посудиной в холодную воду. После трех внеплановых купаний из сухих вещей у него остались только труселя.

И вот, стоит он на берегу, мокрый с головы до ног, с двумя котелками воды, а перед ним на земле спит Могильников и улыбается.

Валенов поднял голову вверх и во весь голос заорал: «Да сколько это может продолжаться?!»

От этого вопля бедная белка Иван, только что убежавшая от живодерки Элины, прыгнула на медвежонка. Автор комедии не знает, зачем она это сделала, но белка цапнула медведя за ухо и убежала. Разумеется, медвежонок проснулся и побежал за белкой, оставив мамашу спать сладким сном.

А Валенов, прооравшись, вернулся в лагерь, поставил котелки возле Элины и Леи, которые чистили картошку, и подозвал Дарьяна с Эдкевичем к себе.

— Странное у вас желание, Роман Александрович, купаться в одежде… Али вспотели? — хмыкнул Эдкевич.

— Шутник вы, батенька, — в тон ему ответил Роман, — Могильников… Впрочем, не важно, — махнул он рукой, — помогите мне его принести, он спит на берегу.

Когда ребята подошли к реке, то увидели, что Могильников стоит по стойке смирно на берегу и, кажется, внимательно смотрит вдаль. Парни насторожились. Подошли ближе и поняли, что патологоанатом стоит с закрытыми глазами.

— Он что же, спит?! — удивился Дарьян.

— Похоже на то, — согласился Валенов, — он сопит.

— Воздух…Лягать…Я бинт не высушил… — вдруг прокряхтел Могильников.

— Вот те ёж! — произнес непонятную никому фразу Эдкевич, Валенов повернулся к нему с вопросом в глазах.

— Не удивляйтесь, Роман Александрович, для него — нормальное явление на инопланетном языке разговаривать, — хмыкнул Дарьян.

— Ну и что, что кровь вся утекла? Голова ведь на месте! — продолжал, между тем, Олег Уюкович. — Пока голова на месте — спасаем!

— Белочка, — констатировал Дарьян.

— Может, здесь его оставим? — предложил Эдкевич. И, кажется, он не шутил.

— Не серчай, но ногу тебе отрежем…Ой, не ту… Да не беда, ты всё равно умер! — вдруг захихикал Могильников.

Дарьян ошарашено повернулся к Эдкевичу и Роману.

— Понятно теперь, как он людей на войне спасал, — пошутил Эдкевич, при этом он, однако, не смеялся.

— Так, берем его за руки и за ноги и несем в лагерь! Не к добру сейчас, в темноте, рядом с ним находиться. А где коврик? — начал осматриваться Роман. — Сергей, включи фонарик, — попросил он.

— Да вон же он! — Дарьян показал на речку — коврик уплывал от берега.

Роман Александрович только тяжело вздохнул.

— А вы не рыба по знаку зодиака случайно, Роман Александрович? — пошутил Эдкевич.

— Смешно тебе, да? — как-то подозрительно нехорошо посмотрел Роман на Эдкевича, тот пожал плечами и решил, что лучше, в данном случае, промолчать.

Спустя несколько минут…

Мокрый Эдкевич стоит на берегу с ковриком в руках. Дарьян и Роман тащат Могильникова в лагерь, тот по дороге начинает петь: «Несите меня, олени, в свою страну оленью…»

— Может, бросим его? — протянул Дарьян.

— Нет! — рявкнул, не настроенный шутить, руководитель.

Вечер у костра…

Итак, палатки расставлены. Кира, Дарьян, Эдкевич и Элина уже обустроили себе ночлег — расстелили спальники, спрятали рюкзаки под тент. У Тощего рюкзак остался лежать у палатки, причем, чужой палатки. Этим не преминула воспользоваться белка Иван. Она залезла внутрь, разорвала пачку с сухариками, пару штук сгрызла и бросила, рассыпав всю пачку по рюкзаку. Когда вылезала, то случайно вытолкала из рюкзака искусственный…череп. Рюкзак, напоминает автор, лежал возле палатки перед небольшим уклоном. Череп скатился вниз…

У девушек в палатке тоже творилась полная неразбериха. Юля устроила бардак, раскидав свои вещи. Лея стояла рядом с палаткой, но не могла попасть внутрь, кроме Юли и ее вещей в палатке больше ни для кого не было места.

Наконец, ребята принесли Могильникова в лагерь, занесли его головой вперед в палатку. Вскоре он развернулся, положил во сне себе под голову свой же болотный сапог, а, потом и вовсе на половину вылез наружу. Экдевич наблюдал за его действиями, помешивая на сковородке картошечку с грибами. Через некоторое время он заметил, что Олег Уюкович все ближе и ближе подползает к костру. Причем именно к тому месту, где стоял коньяк, который прихватил с собой Дарьян на «первый вечер у костра».

И вот, ужин, наконец, готов. Наголодавшиеся туристы кинулись к своим рюкзакам за мисками. Кроме Могильникова, конечно. Ему оставалось доползти до костра несколько метров. Напомним, что ползущий патологоанатом все это время спал.

— Предлагаю поднять по рюмочке за…так сказать, первый, пусть и чертовски сложный день в походе! — предложил Дарьян и потянулся за бутылкой коньяка.

Элина отказалась, пояснив, что не пьёт, ведь алкоголь мешает тонкости ума. Лея сказала, что не употребляет крепкие напитки, но тут Эдкевич заявил, что его бабуля делает первоклассную настойку на сливе. Он сбегал к рюкзаку и принёс маленькую бутылочку, на которой маркером было написано «Ядрёна вошь».

— Чего уставились? — улыбнулся Эдкевич. — У бабули плохо с фантазией, зато она любит материться и оплеухи раздавать. Ребята захихикали.

Эдкевич налил настойки в кружку и протянул Лее, та принюхалась.

— Вроде, пахнет вкусно, — сказала она и закрыла кружку ладонью, — сначала ты глотни, — прищурившись, она посмотрела на Сергея. Тот коротко хмыкнул, и глотнул из бутылки. Затем повернулся к остальным:

— Кому ещё?

Протянула руку Юля, но сразу и отказалась. Потом снова попросила, затем снова отказалась, мол, дешевый, самодельный алкоголь не для её погон.

— Так ты определись уже! — фыркнул Эдкевич.

Юля подставила кружку.

— Ещё кому-нибудь? — предложил Сергей. Остальные промолчали. Хотел было себе налить своей настоечки, но Дарьян хмуро на него зыркнул. Эдкевич закрыл бутылку с «Ядреной вошью», сел на чурбак и подставил кружку под коньяк.

— Ненормальный, тебе налить? — холодно спросил Дарьян у Тощего, тот протянул кружку.

— Мишенька, — вмешалась Лея, — тебе ведь нельзя!

— Почему? — не понял он.

— Ну… Ты знаешь ведь! — Лея стала корчить гримасы, пытаясь напомнить ему, что пить, мягко говоря, ему не рекомендуется. Тощий махнул на неё рукой и еще ближе придвинул кружку к Дарьяну.

Неожиданно для всех рядом с Валеновым появился Могильников, в полном сознании, и тоже протянул кружку Дарьяну. Удивление у всех было настолько сильным, что Дарьян, к примеру, уставившись на Тощего, вовремя не убрал бутылку и коньяк перелился из Мишкиной кружки через край.

— Чего? — совершенно спокойно спросил Могильников.

— Может быть, вам хватит? — спросил Дарьян и тут увидел переполненную коньяком кружку Тощего: — Ну, и на здоровье!

Эдкевич захихикал.

— Мммм, — издал неопределенный звук Тощий.

Лея наблюдала за ним, выжидая подходящий момент, чтобы выбить у него из рук эту кружку. Очень она волновалась за Мишу. Могильников, между тем, прикрыл глаза в ответ на слова Дарьяна.

— Понял! — вздохнул парень и чуть-чуть плеснул и ему. Могильников внимательно посмотрел на свою кружку, почесал нос, посмотрел на кружку Тощего, и молча выдернул у него из рук полную, отдал ему свою. Совершил, так сказать, обмен.

— Эй! — возмутился Худогубкин.

Могильниов зарычал — Тощий замолчал. Лея засветилась от счастья.

— Роман Александрович? — предложил и ему коньяк Дарьян, приподняв бутылку.

— Нет, спасибо, я пас, — ответил Рома, размахивающий мокрой курткой возле огня.

— Хорошо… Ну что, поднимем, так сказать, бокалы, — предложил Покровский, — скажите тост, как руководитель, Роман Александрович? — обратился он к Валенову.

— Воздержусь, — нехотя ответил тот. Когда у него не было настроения, он не хотел разговаривать ни с кем, а мечтал исчезнуть, далеко и надолго.

— Ладно, к счастью, я учусь на геолога и на полевых практиках редко моя группа была трезвой, — покачал головой Дарьян.

Могильников набычился.

— Вы чего? — спросил Дарьян. — Снова «белочка» разыгралась?

— Ногу свело, — отвернулся Могильников.

— В общем, день был сложным, весьма сложным. Сначала чуть ли не арестовали в аэропорту, затем — в самолете. Потеряли в поезде человека, затем чуть не разбились в машине, потом чуть не утонули в речке… — Дарьяну не дали договорить.

— Короче! — встряла Кира.

— Короче, дело к ночи! — перебил её Даряьн. — Выпьем за то, чтобы неудачи закончились сегодняшним днем! В конце концов, какой поход без приключений?

— За встречу! — поддержала Кира. Все чокнулись…кто кружками с чаем, кто с настойкой, кто — с коньяком. Могильников поднял полную кружку и выпил одним глотком.

Пришел черед картошечки с грибочками, собранными Тощим…

В доме Петроградских…

Оленька уронила кружку с чаем на пол — так тряслись руки. Она вновь и вновь попыталась дозвониться до брата — безрезультатно. Девушка подошла к окну, и, вглядываясь в темноту, прошептала:

— Ромочка, надеюсь, у тебя все хорошо! — прижала руку к груди.

Где-то в лесу… Спустя время…

— Ребята? — насторожено позвала всех Лея, я одна вижу улыбающегося мне хорька, который подметает землю?

— Лея, почему ты — это я? — прищурилась Кира.

— Хорёк? — насторожилась Элина, мне кот-Бегемот на том дереве гримасы корчит…

Утро…

Тощий очнулся на одинокой рыжей скале, окруженной высохшими соснами…

Глава 4. Молился ли ты на ночь, Квазимодо?

Посёлок «Закусь» был основан ещё во времена, когда люди придумали Закусьывать алкоголь… Именно поэтому никто не знает, когда был основан посёлок «Закусь», ведь никто не знает, когда человек начал Закусьывать… Поговаривают, что один из смотрящих, когда только родился, перепутал бутылку с молоком с бутылкой водки и Закусьил все фруктовым пюре. Было это всего-то пару сотен лет назад.

Знал бы Роман Александрович, что в этих краях на расстоянии всего километров десять друг от друга расположен посёлок с похожим названием, но с разницей лишь в мягком знаке на конце. Сопровождающий, то бишь Леший, ожидал группу в поселке «Закус», но к неудаче всех участников группы, руководитель вывел их к посёлку «Закусь».

Сейчас главой посёлка, о нем автор комедии уже упоминал, был Квазимодо Никифорович Пушкин, армянин. Товарищи называли его просто — Квас. Родился и вырос он здесь. Армянин следил за порядком в посёлке уже давно, лет с пятнадцати, с тех пор, как его родители сбежали в Москву, оставив ребёнка на попечении дальней родственницы — бывшей надзирательницы колымской тюрьмы, бабки Сони Бельмондо, у которой действительно было бельмо на глазу. Формально за порядком следила она, и все её боялись. Квазимодо жил в поселке, как мажор. Единственным криминальным эпизодом при его правлении была пропажа говядины, да и то в соседний посёлок. Низкорослый бородатый смотрящий, в свои тридцать пять лет отлично устроился в двухэтажном кирпичном доме и лучше всех изображал бурную деятельность, когда кто-то обращал на него свой взор…

В тот день, когда наш друг, Михаил Худогубкин, он же Тощий, накормил всех грибочками, Квазимодо Никифорович играл свадьбу. Женился он на местной красотке, дочери хозяина мясной лавки «Хрюшкино мясцо». К сожалению, Квазимодо решил сыграть свадьбу в не очень удачный день…

Как вы помните, дорогие читатели, остановились мы на том, что Тощий, так сказать, лицом к морде встретился в лагере с медведем, после того, как сполз со скалы…

Тощий орёт. Медведь орёт. Тощий орет. Медведь орёт. Тут на Тощего сверху падает ботинок, и попадает прямо в голову. Медведь отвлекается.

— Больно! — Тощий поднял голову и увидел Киру, — она лежала на толстой еловой ветке, упираясь головой в ствол, ноги и руки ее свисали вниз.

— Стругацкая, хватит опять орать! — бормотала Кира, — дай поспать! Мне ко второй паре… хотя, — зевнула она, — сегодня Будулай ведёт, на пары не пойду, — девушка сладко потянулась.

Медведь и Тощий переглянулись и дружно посмотрели на Киру.

— Эти безумные кровати в нашей общаге… Что же так твердо — то! — Кира ощупала поверхность под собой и резко открыла глаза. У нее на груди сидела белка Иван, которая совсем недавно разгрызла тюбик с зубной пастой, и потому вся её морда была испачкана белым. Увидев спросонья перед собой такую картину, даже бесстрашная спортсменка Кира Заяц не на шутку испугалась. Дернулась, свалилась с дерева, упав между Тощим и медведем.

Пару мгновений Тощий и медведь молча смотрели на девушку. Та лежала и кряхтела. Медведь коротко рыкнул. Тощий посмотрел на него и снова занервничал.

— Медведь! — закричал он и побежал куда-то в сторону реки, собирая по пути все кочки и пеньки.

Раздался выстрел. Упала утка. Могильников, взъерошенный, в разодранном плаще стоял возле своей палатки с очень-очень бледным лицом, и, издавая страшные звуки, дышал настолько тяжело, что казалось, будто это стадо старых бизонов испускает последний дух. Медведица убежала в лес.

— Где я? — выдавил из себя Могильников, достал из кармана флягу, сделал глоток и начал плеваться. — Молоко? — рявкнул он. — Откуда здесь молоко? — Олег Уюкович перевернул флягу горлышком вниз.

Кира поднялась с земли, выплюнула изо рта траву. Могильников прищурился, присмотрелся к девушке, подошёл ближе.

— Что? — поморщилась Кира.

— Макияж отличный на глазу, явно след от оружейного приклада, — последнее слово он проговорил чуть тише.

Кира приложила руку к левому глазу — немного опух… — Что же вчера было?

Могильников молчал, смотрел на флягу и пытался понять, откуда в ней взялось молоко.

— Я вас не помню… — протянула она и ещё раз просканировала глазами подозрительного патологоанатома. — Хотя, думаю, это к счастью, что я вас не знаю, — девушка отвернулась от него, и встала.

Могильникова эта фраза явно зацепила. Он убрал флягу, достал из кармана патрон, зарядил… Но остановился. Повесил ружьё обратно на плечо и ушел к своей палатке.

Когда раздался выстрел, Тощий упал на землю возле большой зеленой палатки, свернулся калачиком и закрыл голову руками. Кира надела второй ботинок и, похрамывая, подошла к нему.

— Не убивайте меня! У меня бабушка одна, мама одна, папа один, я один…с братом… — стонал Тощий.

Кира присела на корточки, похлопала его по лечу:

— Эй, родной, косолапый ушёл, поднимайся!

— Я умер, да? Медведь съел? — продолжал вопить Худогубкин.

— Вставай говорю, балда! — повторила Кира.

Тощий повернулся, посмотрел на девушку и заплакал.

Кира влепила ему пощёчину, тот прижал руку к щеке и посмотрел на нее глазами обиженного олененка. Девушка вздохнула, поднялась и протянула ему руку:

— Вставай, у нас есть проблемы посерьезнее, чем твои истерики!

Тощий послушно поднялся.

— Тебя, вроде, припоминаю, — протянула Кира: — Неуклюжий, трусливый… Худогубкин? — спросила девушка.

— Я не трус… — обиделся Тощий. — Миша меня зовут, Худогубкин, но друзья зовут Тощим.

Кира посмотрела на него, хмыкнула и отвернулась.

— Чего смешного-то? — насупился Мишка.

— Впервые встречаю человека, которому кличка подходит больше, чем имя, — ответила девушка, стоя к нему спиной. — Я хоть и не помню ничего толком, но лагерь этот все-таки наш, — она развела руками.

Могильников расстегнул свою палатку и выгреб оттуда рыбу, банку молока и самогонный аппарат.

— Я… — хотел, видимо, пошутить Могильников насчет своих ночных «чудачеств», однако, подходящих слов не нашёл, просто добавил: — Я лучше промолчу.

— Еда… — протянул Тощий, увидев сковородку, на которой еще оставалась картошечка с грибами. К счастью, а может и, к сожалению, ложка лежала прямо в сковородке.

Кира наблюдала за парнем. Что-то очень сильно настораживало ее в его действиях, но что именно, она не могла никак понять.

— Миша или Тощий, кажется, тебе не стоит это есть, — сказала она.

— Ерунда, вкусно очень. Утро не утро без завтрака! — ответил Мишка, отправляя в рот очередную ложку. — Я приготовил по бабушкиному рецепту!

— «Бабушкиному рецепту» — прокрутила в голове фразу Кира, затем еще раз и еще, — грибочки… — произнесла она шепотом и задумалась. Тощий, между тем, отправил в рот третью ложку…

— Грибы! — вдруг крикнула девушка, Тощий подавился, Могильников выскочил из своей палатки. — Тощий, грибы, я вспомнила… Не ешь это! Ты грибы перепутал, набрал ядовитых!

Тощий выпучил глаза, медленно достал ложку изо рта, положил обратно в сковородку.

— Да ну, быть такого не может! — немного подумав, он махнул он рукой и съел ещё одну ложку.

— Некоторые еще и алкоголем это все запили… — подошел Могильников, стал выжимать пропитанный молоком спальный мешок. — Я вообще, похоже, коровник ограбил… У меня все в молоке, даже карась копченый в миске молоком залит — пробурчал патологоанатом.

— Миша, никуда не отходи! — рявкнула Кира, затем повернулась к Могильникову: — Вы все события прошлой ночи помните?

Тощий оставался за их спинами.

— Нужно выяснить, где другие участники похода, — она посмотрела на палатки. — Я, может, что-то путаю, но точно уверена уже, что этот балбес накормил нас галлюциногенными грибами.

Оба повернулись к Худогубкину, но его и след простыл.

— Беда… — проговорила Кира. — Нужно срочно его найти!

Могильников зарычал и вернулся к своей палатке.

— Эй, ку-ку, господин… — окликнула его Кира.

— Ага, — коротко ответил Олег Уюкович и вернулся к своим делам.

В это время со стороны реки послышался женский крик, Кира тотчас же кинулась к берегу. Могильников тоже занервничал, в сердцах пнул ведро, которое стояло возле палатки, и, сняв ружьё с плеча, устремился за девушкой.

Кира добежала до воды и увидела у берега лодку, в которой сидела, орала и ревела Лея. Девушка отпинывалась от ползущего к ней на четвереньках Тощего. Теперь он был в одних плавках и все так же — босиком. Мишка высунул язык, как собака, завыл, а затем простонал:

— Герасим! О, мой Герасим! Не топи меня, не топи! Я люблю тебя, Герасим! Гав-гав! — он лизнул Лее руку, от чего девушка закричала пуще прежнего и кинулась с лодки в воду.

— Дура! — крикнула Кира и бросилась ее спасать.

Появившийся Могильников, стал успокаивать Тощего.

— О нет! Герасим! Царевна явилась! Герасим! — в ужасе закричал Худогубкин и попятился к корме судна.

— А ну, Му-му, стоять! — скомандовал Могильников и направил на него ружьё.

Тощий коротко пискнул, по примеру Леи, бросился в воду и тут же вспомнил, что не умеет плавать!

— Помогите, тону! — заорал Мишка. Могильников закинул ружье на плечо, зашёл в воду по колено, схватил барахтающегося Тощего за руку и вытащил его на берег, оставив на запястье большой синяк. Кира помогла выбраться из воды Лее.

— Врёшь, не возьмёшь! — старался вырваться из рук Могильникова Мишка, — отстань от меня, гад! Он заехал коленом между ног Олегу Уюковичу, но тот даже не поморщился. Тощий повторил действие пару раз. На третий — патологоанатом поставил блок, Мишка чуть не сломал свою хрупкую ногу.

— Ох, как накрыло-то тебя, дорогой, — произнесла Кира.

Лея дрожала от холода и со страхом смотрела на Тощего. Однако вскоре ей стало казаться, что она вовсе не боится неадекватно ведущего себя паренька, а наоборот, испытывает к нему теплые чувства.

— У меня очень сильно болит голова, — поморщилась Лея, наблюдая за парнем, который только что посягал на ее честь. — Что произошло вчера?

— Грибы, — коротко ответила Кира, — Худогубкин перепутал грибы и накормил нас… скажем так, не съедобными.

— Да пошел ты! — крикнул Тощий, махнул рукой и оцарапал Могильникову щеку.

— У моей кошки когти длиннее, — хмыкнул тот. Тогда Мишка решил сбежать, Кира бросилась за ним. Могильников покачал головой и пошел в лагерь.

Лея нахмурилась, отправилась вслед за ним, стуча от холода зубами. По пути она пыталась вспомнить хоть что-то из прошлой ночи, но ничего не получалось. Впрочем, одно она все-таки вспомнила: какая-то девушка бегала по лагерю и кричала, что ищет молчаливую галлюцинацию по имени Бегемот.

Элина…

А Элине снился сон:

Сначала она загорала на полянке, потом встречала закат, сидя на пне в болоте. Рядом стояли три утки, крякали, и рассказывали, что их всегда подстреливает один и тот же человек, что они хотят ему отомстить. Вскоре, картина поменялась. Она также сидела на пне, в болоте, но теперь — за столом, на котором стояли чайник, две чашки и миска с кошачьим кормом «Вкус Леопольда» — упаковка из-под него лежала рядом, на углу стола.

— Пардон, прошу простить, но товарищ Булгаков не смог явиться на встречу, занят немного. Сказал, что разбирается с персами, просит их написать в продолжении… — пояснил странный мужчина, который выглядывал из-за одинокой берёзки.

— Прошу, не продолжайте! — прервала его Элина. — Садитесь за стол. К сожалению, он довольно беден, да и не знаю я, зачем тут миска с кормом стоит.

— Вы, девушка, бестактны. Сами, значит, чаи гоняете, а бедного кота, которого всю ночь гоняли, на ужин позвать не могли? — произнес, вдруг появившийся рядом кот.

— Ты — Бегемот? — спросила настороженно Элина. Между тем, мужчина, который выглядывал из-за берёзки, сел за стол.

— Какой я тебе Бегемот? — обиделся кот. — Начиталась книжек, дуррррра! — взвыло животное. Затем взяло в лапу горсть корма, закинуло несколько «звёздочек» в пасть и продолжило: — Хозяева мои, очень креативные люди, по всей видимости. Они мне кличку дали — Кот. Кот по кличке Кот, — зверюга развел лапы, а затем сгреб с тарелки еще пару звездочек. — Пардон — моё имя. Я — самая важная персона, которую тебе доводилось встречать в своей жизни!

Элина расхохоталась. Кот с недоумением посмотрел на нее и спросил:

— Я вызываю у вас улыбку, гражданочка?

— Пардон, значит… Что же ты здесь делаешь, милый кот? — просмеявшись спросила девушка.

— Ты меня искала — я пришёл, — сурово ответил кот.

— Смею заметить, не вас она искала, не Кота Пардона, а кота, которого сам Булгаков сочинил, — вмешался мужчина, постепенно превращавшийся в Могильникова, облепленного утиными перьями с головы до ног.

— А чем я, позвольте спросить, хуже? Искала-то она, может, Бегемота, а стащила у хозяев меня… Вот пусть со мной теперь и общается! — фыркнул кот и закинул очередную порцию корма в пасть. — Скучно мне…там… — протянул он. — Тут, значится, явилась ко мне в берлогу эта подозрительная мадам и давай кричать, что не отпустит меня, пока не обмажу её маслом и не научу её на венике летать, — тут кот прервал разговор, налил себе чаю, выпил, закусил кормом. — Бегемотом меня звала! Как мне быть, доктор? — обратился он к мужчине, который уже полностью перевоплотился в Могильникова, покрытого еще более плотным слоем утиных перьев.

— А вы что здесь делаете?! — взвизгнула Элина.

— Как что? От уток скрываюсь! — ответил мужчина…

И тут она проснулась… На груди у девушки сидела белка Иван и грызла орешек.

— Кот? — спросила спросонья Элина.

Белка шлёпнула её хвостом по щеке и убежала.

— Холодно как-то, — протянула девушка и почувствовала, что ее левая рука находится в чём-то мягком, мокром и мерзком. Оказалось, она лежит рядом с болотом, укутанная в простыню, левая рука погрузилась в тину. Поднялась с земли, увидела, что измазана в болотной жиже по колени, а правая рука — вся в перьях. Рядом стоит утка, которая что-то «прокрякала» и ушла в неизвестном направлении.

— Много вопросов и…ни одного ответа… — пробормотала девушка. — Ужасно холодно, — она посмотрела по сторонам. — Куда же идти-то?

Элина принялась прыгать на месте, растирать руки, чтобы хоть как-то согреться.

— Ещё и оправа треснула, — она сняла очки, чтобы протереть стекла, увидела трещину, выпрямила погнутую дужку.

Откуда-то издалека донеслись крики, затем последовал выстрел. Эта комбинация — «крик-выстрел» ее напрягла, но деваться девушке было некуда: либо замерзать в болоте, либо попытаться найти лагерь и, возможно, своих попутчиков. Девушка вытерла простынёй лицо и поспешила на крик.

Вскоре Элина услышала, что с той стороны, куда она направлялась, сильно хрустят ветки, и хруст приближается. Спустя несколько мгновений впереди показался тот самый медведь, которого спугнул Могильников. Зверь бежал навстречу девушке, сметая на своём пути всё. Казалось, под ним земля дрожит…

Элина несколько секунд стояла в оцепенении, не знала, что делать. Потом попятилась назад, однако убегать не стала, вспомнив «умный» совет: если побежишь от медведя, то он примет тебя за жертву и нападет. К ее счастью, как только медведь заметил человека, то сразу повернул в другую сторону. На боку у животного туристка разглядела большой смайлик, нарисованный белой краской.

Она постояла на месте еще пару минут. Отдышалась. Перед глазами промелькнула картинка из прошлой ночи, вспомнила, как парень, которого звали Мишка Худогубкин, принёс в лагерь разрисованного медвежонка и радостно кричал, что он его приручил. Продолжение вспомнить не удалось…

Между тем крики возобновились. Элина глубоко вздохнула, скрутила взъерошенные волосы в хвост, и пошла вперед.

Вскоре она вышла к реке. У берега стояла лодка, в ней сидела девушка и звала на помощь, пытаясь оттолкнуть ногами парня, стоящего перед ней на четвереньках в одних труселях. Он был исцарапан и измазан в саже. Лица его девушка не видела, но внешне парень был похож на того самого Худогубкина из ночной картинки. Тут появились другие действующие лица, а девушка выпрыгнула из лодки. Дальнейшее вы, дорогие читатели, уже знаете…

Когда сцена с полуголым дикарем была отыграна, Элина двинулась по пятам тех, кто был у реки, прячась за деревьями каждый раз, когда Могильнников оглядывался по сторонам. Подкравшись ближе, она разглядела лицо мужчины. Это был тот самый тип, который в её сне скрывался от уток и общался с говорящим котом — Могильников! А из маленького черного рюкзака, который несла девица, ранее кричавшая в лодке, выглядывала кошачья морда. И это был тот самый зверь, что ей приснился — кот Пардон!

Настоящее…

И вот все добрались до лагеря. Тощий скакал на четвереньках и, услышав громкое мурчание, мяукнул в ответ.

— Сумасшедший дом, где мой рюкзак? — рявкнула Кира.

«Мяу!» — раздалось позади.

Кира повернулась к Лее:

— И ты туда же? — удивилась девушка, но увидела у той рюкзак за спиной.

— Я это тоже слышала! — пискнула Лея. Почувствовала, что у нее за спиной что-то шевелится. Сняла рюкзак, приоткрыла клапан, оттуда показалась рыжая кошачья морда, очень хмурая и недовольная.

— О, боже! Какой котик! — умилилась Лея.

Толстый кот выпрыгнул из рюкзака и вцепился в девушку, та завизжала. Оставив на лице девицы несколько царапин, котяра убежал в четырехместную палатку, нагадил на чей-то спальный мешок и довольный вышел наружу. Потянулся, задрал лапу…

Ошарашенная Лея стояла возле костра, смотрела на кота. Тот с довольной мордой осматривал окрестности, выискивая что-нибудь съедобное.

— Он поцарапал меня! — девушка показала на кота и посмотрела сначала на Могильникова, потом на Киру. Первый не отреагировал, перебирая свои вещи, а Кира хмыкнула и подкинула пару поленьев в костер.

— Вам все равно? — заплакала Лея. — Он напал на меня! Вцепился, а вы…

— Родная, тебя только это удивляет? — засмеялась Кира, подложила бересту под щепки. — Сомневаюсь, что этого толстого и наглого кота ты с собой в поход взяла! У кого кота украла? — посмотрела Кира на Лею и улыбнулась.

— Я? Я… — замешкалась Лея, а потом махнула рукой, расстроилась еще больше и отправилась в большую девичью палатку. Через мгновение оттуда раздался визг. Рыжий кот незамедлительно покинул место преступления в неизвестном направлении.

Кира подбежала к палатке, Могильников высунул голову из своего убежища.

— Этот кот…Кот! — старалась эмоционально что-то выговорить Лея.

— Отдышись, — шлепнула её по плечу Кира. — Что случилось?

Могильников снова скрылся в палатке.

— Кот на мой спальный мешок нагадил! — визжала Лея.

— А я думаю, чего он такой довольный возле палатки сидит, — хмыкнула Кира.

— Тебе смешно, да? — крикнула Лея и заревела. — Со мной всегда так. Я со всей душой, а ко мне… вон, ну, ты поняла.

— Согласна, утро у тебя чуть более невезучее, чем у других, — кивнула Кира, — однако, сейчас у нас общие проблемы. Группа наелась галлюциногенных грибов, а в лагере в данный момент нас всего четверо и кот, — огляделась, — уже трое — кот убежал.

Лея тоже осмотрелась, Тощий исчез.

— Эй, мужик! — крикнула она, когда Могильников высунул голову из палатки. — Нужна помощь, наш ненормальный сбежал.

— Олег меня зовут, — буркнул патологоанатом и скрылся в палатке.

Кире осталось только развести руками.

Тем временем толстый рыжий кот остановился в нескольких метрах от Элины, и посмотрел на неё. Она — на него. Кот что-то мявкнул, и вальяжно двинулся вглубь леса.

— Пардон? — проводила его взглядом девушка. Затем двинулась в лагерь…

Не пожелаешь и врагу пролить спирт Олега Могильникова. Ночью патологоанатом оставил в нескольких шагах от палатки полуторалитровую тару, в которой плескалось чуть меньше половины спирта и… плохо ее закрыл. Хотя, может и не он оставил, это неизвестно. Все, что известно — Элина не посмотрела куда ставит ногу, емкость упала…

Мгновение спустя, Олег Уюкович, который к тому времени уже навел порядок в своей палатке, носом учуял спирт, что лился из емкости в никуда. Он схватил ружьё, с диким рёвом встал в полный рост в палатке, где и лежать-то было тесно, снес ее и прицелился в того, кто посмел пролить отраду его души, то бишь в Элину.

— Не позволю! — зарычал патологоанатом утробным басом. Лея испугалась так сильно, что заплакала и даже Кира дёрнулась от испуга.

Элина выпучила глаза и замерла, подняв руки.

— Сдаюсь, — прошептала она. Потом увидела, как ужасный мужик жадно смотрит на вытекающий из бутылки спирт, осторожно присела, подняла бутыль, ни на мгновение, не сводя с Могильникова глаз.

Где-то у Куприянова…

Оленька за всю ночь так и не сомкнула глаз. Беспокойство рождало в её голове самые страшные предположения: от банального обморожения участников группы до атаки пришельцев-наркоманов из туманности Андромеда.

Оленька приехала на работу рано, спешила к себе в кабинет, к спутниковому телефону. Несколько раз она позвонила брату, он не взял трубку. Девушка набрала Лешего — «у абонента недостаточно средств, чтобы принять ваш вызов». Оленька со злостью кинула телефон. Он удачно угодил на диван.

— Валенов, я тебя убью! А если ты уже умер, тьфу-тьфу, — постучала она по дереву, — если ты уже умер, я воскрешу и убью тебе снова! — раздраженно пригрозила Петроградская.

В общем, у Романа Александровича как всегда все было под контролем.

Роман Александрович Валенов…

Утро. Оно бывает разным: добрым, светлым, солнечным, сонным, ранним, поздним…Такое утро бывает у обычных людей, но только не у участников туристической группы Романа Александровича Валенова, который этим утром очнулся посреди поля на угнанном УАЗике. Одет Валенов был в матроску и труселя, на соседнем сидении лежал бежевый плащ, колун и полено, а под сидением набито сено.

Роман поднял голову с руля, с трудом открыл глаза и почувствовал некоторый дискомфорт в правом глазу. Посмотрел в зеркало и обнаружил здоровенный фингал под глазом.

— О, боже — простонал он.

Валенов, в отличие от других участников похода, помнил намного больше событий ушедшей ночи. Он помнил имена всех туристов, помнил, кто и как выглядел. Помнил, что Тощий отравил всех грибами. Помнил так же последнюю картинку — какой-то сельский праздник, где он отплясывал с женщиной, у которой есть брат по имени Бопз Островитянкин.

Неожиданно кто-то положил Валенову руку на плечо, он дёрнулся.

— Странные вы, мужики. Невесту крадёте, а внимание ей уделять не хотите… — произнесла женщина, сидевшая на заднем сидении.

Валенов подскочил от испуга и ударился головой о потолок машины. Судорожно повернулся к пассажиру и увидел, что на заднем сидении лежит очень полная, но весьма приятной наружности дама в легком, якобы свадебном, платьишке, испачканном в красном вине, со следами потекшей туши под глазами и полосой помады на левой щеке.

— Женщина, вы кто? — протянул Роман Александрович, протирая глаза от туманной пелены, вызванной жутким похмельем и некачественным сном.

— Нина…Островитянкина, забыл чо ли, кого у жениха воровал, голубчик? — подмигнула ему взъерошенная черноволосая мадам.

Роман откинулся на спинку сидения, тяжело вздохнул, закрыл лицо ладонями.

— Что-то не так, милый? — спросила невеста и зевнула.

— Чёрт возьми… А почему я без штанов!? — занервничал Роман. — Где я нашёл матроску? Я отроду эти майки не носил!

Девушку явно удивила реакция похитителя. Она нахмурилась.

— Прости, я почти ничего не помню… — попытался объясниться Валенов.

— Ты вчера сказал, что тебе нельзя пить, но, в итоге, напился…

Роман снова закрыл лицо рукой.

— В жены возьмёшь? — бомбанула невеста.

Роман подавился собственной слюной.

— В…жёны? — судорожно переспросил он. — Я к полноценным отношениям не готов и… — потерял дар речи, — в жены? — снова вскрикнул Рома, затем взглянул на свои голые ноги и добавил: — У нас что-то было?

Невеста издала звук, похожий на рычание.

— Красавец, ты меня украл? Украл! В любви признавался? Признавался! А по поводу — было ли у нас что с тобой, так не ожидала я, что моя брачная ночь вот такой вот выйдет, — заголосила дама. — Отца моего коноплянщиком назвал, хотя он всего-навсего укроп выращивает. Сестру двоюродную перчаткой по щеке ударил и на дуэль вызвал. Потом сдёрнул с себя штаны и сказал, что я век твоей буду! На руки взял и в машину унёс. Я уж думала — горячий русский мужик, а ты… Только из села выехал и уснул на дороге. Пыталась я тебя будить, пыталась…А потом и сама уснула…

Роман Александрович, ошеломленный тем, что услышал, несколько минут пытался подобрать нужные слова, но, увы, ничего вразумительного в голову ему не пришло. Он молча уставился в окно, и тут обратил внимание на передвигающиеся вдалеке силуэты. Затем раздались выстрелы. Силуэты приближались. Роман уже мог рассмотреть, что в их сторону едут два УАЗа, трактор и всадник на лошади.

— За кем это? — спросила ехидно невеста. — За тобой, голубчик, не иначе!

Валенов напрягся, мурашки от страха начали размножаться на его теле…

Невеста тем временем высунула голову в окно и завопила:

— Эгэй! Я не ваша, я — его! — радостно указала она на Валенова, который в ужасе смотрел на приближающихся мужиков.

— Там… Там, что, твой жених? — выдавил из себя он.

— Бывший уже жених! Он — смотритель в поселке, его глава! Квазимодо Никифорович, — невеста вернулась в салон, — но теперь ведь ты мой жених! — она попыталась обнять парня и страстно поцеловать.

— Идите вы лесом, я жить хочу! — крикнул Роман, завёл двигатель и рванул вперед в надежде ускользнуть из лап сельских хулиганов.

К счастью, но не Валенова, машина заглохла через пять метров и больше не заводилась.

— Дело сделал, и бежать? — теперь уже сурово спросила невеста. — Ну, дружок, в таком случае, я тебя не знаю, — она скрестила руки и отвернулась от Романа. — Квазимодо скажу, что ты маньяк и насильник, негодяй!

Валенов открыл дверь и выпал, как мешок картошки, из машины.

— Стой! Хуже будет! — грубо закричала старушка, сидевшая за рулём трактора, из одного «уазика» снова раздались выстрелы.

Невеста бросилась вслед за Романом. Валенов бежал, орал, звал на помощь и считал секунды до своего, как он думал, судного часа. Машины, трактор и Квазимодо Никифорович добрались до угнанного им транспорта.

Вскоре трактор остановился, из него вышла бабулька сатанинской внешности, с бельмом на глазу и топором в руках. Она подошла к угнанной машине, открыла капот и начала возиться с двигателем. Мужичок на лошади догнал невесту и слез с коня. Это был армянин невысокого роста, с пузиком, смешными усами, имевший на ногах красные резиновые сапоги.

— Ты не понимаешь, я люблю его! — пролепетала невеста, указывая на упавшего Романа Александровича.

Брошенный жених достал самодельную сигаретку, закурил, прищурился и равнодушно спросил у неё:

— Давно?

— Так… с ночи… — пролепетала коварная изменщица.

Армянин хмыкнул, затянулся и спросил?

— А брата моего?

— Уже не люблю! — гордо ответила невеста.

— А грибника нашего? — снова спросил армянин.

— А смысл его любить, он же позавчера помер! — улыбнулась невеста.

— А парня того, что вчера корову с лошадью перепутал и в поле ускакал на ней? — приподнял брови армянин и затянулся. — Один из его друзей был, кстати, — мужик показал на Валенова.

Невеста скрестила на груди руки и отвернулась, как бы давая ему понять, что обиделась. Однако вскоре решила перевернуть все события с ног на голову, обвинив во всех грехах своего жениха.

— Значит, так я тебе нужна была, раз отдал первому попавшемуся сумасшедшему, — отрезала она.

Валенов на лету подхватил, как ему показалось, спасительную идею и решил сказаться сумасшедшим, надеясь, что это пусть и не спасет его от побоев, но спасет хотя бы от гибели. Он принялся что-то невнятное кричать, а потом снял труселя и нервно захихикал. Где-то вдалеке раздался выстрел. В лес спикировала утка.

— Опять друг твой чудит? — спросил Квазимодо, затушил сигаретку, — ну этот, Мобильников, Гробильников или Могильников — не помню, как ты вчера его называл. Он при нас три утки подстрелил…и все случайно…

Невесту, мягко говоря, смутили действия Романа, особенно, когда тотстянул с себя труселя. Она незамедлительно приняла самое важное решение в её жизни.

— Квас, прости меня, я такая дура! — она умоляюще сложила руки на груди. Однако, Квазимодо так просто постоянные метания невесты прощать не собирался. Страшнейшим наказанием для любого жителя посёлка «Закусь» было общение с бабой Соней, бывшей, как вы помните, уважаемые читатели, надзирательницей тюрьмы строгого режима на Колыме.

— С тобой бабушка очень хотела пообщаться, подойди к ней, она у машинки, которую вы угнали, стоит, — ехидно улыбаясь, сказал Квазимодо и ещё разок затянулся.

У невесты вся жизнь пронеслась перед глазами, моментально испортив ей настроение. Она поняла, что самой главной ошибкой в её жизни было — появление на свет тридцать семь лет назад… Страшнее встречи с бабой Соней была только встреча с Могильниковым.

Баба Соня, она же старушка на тракторе, напомним, заработав на тюремной работе пенсию, вернулась в родное село. А коль внук ее, Квазимодо Никифорович, человек типа «многого хочу, ничего не делая», как смотрящий оказался так себе, то Соня Бельмондо — фамилия ее такая, стала кем-то вроде теневого губернатора. Пьяных в трактире разгоняла она, жуликов ловила тоже она, воров картошки, как она выражалась — на каторгу ссылала. Важные решения по благоустройству поселка или уничтожению тараканов принимала она, а выдавал их обществу уже внук. Человеком баба Соня была суровым, нервов была лишена совсем. Ни страха, ни жалости, ни чувства юмора — никаких эмоций не испытывала. Спорить с ней боялся весь посёлок, того и глядишь, оплеуху навешает, либо отправит в ссылку. Боялась её невеста еще и потому, что бабуля за своего внука стояла горой. Даже отца Квазимодо выгнала из посёлка за то, что тот пил и пример плохой подавал сыну. А дочка ее, мама любимого внука, увы, сбежала с каким-то унылым молочником, когда Квазимодо было лет пять от роду. Молочник, к слову, вскоре скончался — пьяный перепутал корову с лошадью, та его лягнула, мужик отскочил назад, запнулся о ведро и, увы, сердце от страха у него остановилось. Грустная, очень грустная смерть…

Как только невеста подошла к бабушке Соне, та, не раздумывая, залепила ей пощечину. На щеке мадамы остался черный след, ведь старушка копалась в моторе. Невеста зарыдала.

Между тем Роман Александрович, все также будучи без трусов, побежал от машин вдоль поля, при этом он хохотал, стараясь убедить деревенских мужиков в том, что сумасшедший.

— Стой, мерзавец! — закричал дядька с вилами.

Квазимодо затушил сигаретку, закурил следующую и присоединился к погоне за Валеновым. Он даже почти схватил его, однако потный скользкий Роман выскочил из рук ловцов и устремился в лес.

— Скользкий тип, — проворчал Квазимодо и остановился докурить сигаретку, чтобы закурить следующую.

Тем временем, возле леса Валенов споткнулся о чью-то здоровенную ногу.

— Я не понял, на! — проревел недовольный Квазимодо. — Егерь Франк Эйнштейн, у нас же уговор, что ты не ступаешь на наши поля!

В кадре появилась баба Соня, встала рядом с Квазимодо.

— Здесь территория моего леса начинается, однако, — поправил мужик ушанку, — всё бы ничего, но я увидел этого ирода вновь, — он кивнул в сторону Валенова и перевесил ружье на другое плечо.

— Тебе-то он чем насолить успел, лысый? — спросил мужик с вилами.

— Как чем? Как чем?! — нервно закричал Франк Эйнштейн. Квазимодо пытался успокоить егеря, но тот оттолкнул его и направил винтовку на Валенова.

— Не убивайте гады, дайте лучше трусы! — простонал Валенов, лежа лицом на земле.

— Егерь! Руки в брюки и пошёл отсюда! — рявкнула Соня Бельмондо.

— Друг, убери-ка ты винтарь, и поговорим спокойно! — буркнул мужик с вилами и направил свое колющее оружие на егеря.

В кадре появилась невеста и уставилась на голого Романа. Баба Соня бросила на нее злобный взгляд, та тут же сделала вид, что высматривает на березе чагу для отвара.

— Этот голый вандал заплатит за то, что сделал этой ночью! — продолжил напирать егерь.

— Егерь, это ваша с ним семейная ссора что ли? — брякнул бородатый мужик.

— Успокойся, иначе мы еще и дом твой разберем, скажи толком, что произошло? Он, — указал на Романа Квазимодо, — со своей бандой пол посёлка поломал, не говоря уже о том, что сорвал мою свадьбу, — сплюнул армянин.

— А у меня он сарай со своим подельником разобрал! По голове меня они ещё ударили. Проснулся — сарай разобран, представляете! — плевался егерь.

Баба Соня глянула на мужика с вилами, тот кивнул ей в ответ, и слегка ткнул егеря вилами. Тот стиснул зубы, и повесил винтовку на плечо.

— Срам! — выразила своё мнение баба Соня и кинула Роману грязный кусок брезента. — Прикройся!

— Дорогой, мы знаем, что ты — главарь банды дикарей, можешь больше не строить из себя ненормального, — произнес Квазимодо и закурил новую сигаретку. — Ради всех известных и неизвестных богов, прикрой свои мужские «детальки», — приказал он, обратив внимание на свою невесту, у которой аж слюнки потекли от вида крепкого молодого тела, пусть и с небольшим выпирающим животиком.

Роман прикрылся брезентом и оперся спиной о дерево.

— А что мне оставалось делать? — поднял он голову на Квазимодо. — Я плохо помню, что вчера было, однако, судя по тому, что я украл у вас невесту… — вздохнул Валенов.

— Встань, — сказал армянин.

— Чего? — переспросил Роман.

Мужик с вилами направил их на Валенова. Роман приподнялся, придерживая кусок брезента. В это время невеста так громко чихнула, что Роман решил — в него стреляют. Он машинально вскинул руки вверх и крикнул: — «Сдаюсь!». Разумеется, брезент упал. Невеста вновь уставилась на Романа. Баба Соня положила руку на плечо новобрачной, и сжала его так крепко, что послышался хруст.

В голове Романа крутились мысли: как он, руководитель группы, так сильно желавший доказать начальству свою компетентность, накормил туристов галлюциногенными грибами, потерял группу, дебоширил в посёлке, украл женщину и напился, хотя бросил пить ещё в университете.

— Что у вас было с ней? — сплюнул сквозь зубы Квазимодо. Валенов не знал, что ответить, ведь он ничего не помнил. Молча поднял кусок брезента, прикрылся. Мужик с вилами подошёл ближе к Роману.

— Говори! — снова брызнул слюной Квазимодо, сломал сигаретку, закурил новую.

В это время «на сцене» появился мужик с мешком редиски, которую он с хрустом ел, чем нервировал Романа с каждой минутой все больше и больше. В разговор вмешалась невеста. Она встала перед Квазимодо, стараясь его успокоить. Мадам уверяла жениха, что ничего не было у них с этим дикарем. Однако Квазимодо её слушать не стал. Отодвинул в сторону, словно пушинку, хотя невеста была выше его сантиметров на тридцать.

— Где корова? — неожиданно для всех вдруг выдал армянин.

— Какая корова?! — опешил Валенов.

— Да ради Бога, дайте ему уже одежду, раздражает! — снова переключился на другое Квазимодо.

Баба Соня стянула плащ с мужика с редиской, швырнула его Роману, тот нехотя принял вещь.

— Алло! — не выдержал егерь. — Этот гном у меня хлев разобрал, до последней досочки! В общем-то, для егеря все присутствующие были гномами, ростом — то он был два с небольшим метра. Однако, данное оскорбление принял на свой счет другой человек…

— Ты кого гномом назвал!? — закатал рукава Квазимодо.

Недопонимание переросло в потасовку, затем — в массовую демагогию между всеми участниками сцены, но уже на тему разделения территории. Роман воспользовался моментом и аккуратно…сбежал.

Мужик с редиской пристроился к егерю, встал рядом, продолжая грызть корнеплоды и хрустеть, чем начал раздражать и его. Наконец, Франк Эйнштейн не выдержал, выбил у него из рук мешок, но как только отвернулся, мужик поднял котомку и снова принялся за свое дело. Егерь от злости настолько сильно сжал зубы, что у бедняги треснул резец. От боли он закрыл глаза, приложился лбом к сосне и сдавленно замычал. Ему явно было уже не до выяснений территориальных отношений с Квазимодо. А мужик с редиской продолжал хрустеть.

— Выкинь этот мешок, иначе я его знаешь, куда тебе засуну? — страшно заорал егерь, покраснев от злости.

— Я тебе сказала машины стеречь! — оскалилась баба Соня на мужика с редиской.

— А где Ромочка? — произнесла невеста.

— Да кому они нужны, ваши машины… — запыхтел мужик.

В это время подала голос лошадь…

Роман уже добежал до машины, натянул труселя, чьи-то короткие штаны, найденные в багажнике и, опасаясь, что машина опять заглохнет, решил забраться на лошадь.

— Тише, лошадка, — прошептал он, подходя к животному сзади. Лошадь заржала, чуть не лягнула Валенова и ускакала. А тем временем банда Квазимодо уже неслась на всех парах колотить неприятеля и нарушителя местных порядков.

Тогда Роман в панике запрыгнул в УАЗ. Не в тот, в котором проснулся и тронулся с места.

— Чёрт возьми, он же сейчас уедет! — зарычал Квазимодо, а баба Соня сбавила скорость.

— Спокойно! — остановила панику старушка. — Далеко не уедет, там ремень генератора слетел, а аккумуляторы, господа — ваши ровесники.

Квазимодо докурил очередную сигаретку, раскурил новую и убавил темп. Один лишь егерь, держа винтовку в руках, продолжал ускоряться.

— Егерь! — опять вспыхнул Квазимодо. — Какого лешего ты на мои поля зашел!?

Егерь не обернулся.

— Черт, Франк Эйнштейн! — рявкнул Квазимодо. Тот не отреагировал. — Ну, я тебя, сейчас… — Квазимодо ринулся за ним, взяв на подмогу мужика с вилами. Обезумевший егерь Эйнштейн на секунду остановился и направил винтовку на Квазимодо. Двое остановились.

Самым равнодушным человеком в кадре была невеста. Она осталась у лесополосы, чтобы погладить одноухую белку Ивана. Тут стоит заметить, что на шее у девушки на веревочке висел желудь. Зачем? Никто не знает. Автор комедии считает лишним описывать подробно разговор женщины с белкой. Он лишь поведает результат их диалога: невеста сидит у сосны, взъерошенная и с царапиной на щеке, держит в руках клочок беличьей шерсти, свидетельствующий, что битва её с животным была жестокой. А белка тем временем неслась по лесу довольная и с добычей — с желудем в лапах.

Баба Соня, увидев, что на её внука наставили винтовку, приняла срочные меры.

— Считаю до трех, — начала она, — раз…

Егерь насторожился, баба Соня сделала шаг ему навстречу.

— Два, — сказала бабка, — три! И егерь вновь рванул за Валеновым, повесив винтовку на плечо, но споткнулся о кочку и упал лицом в лужу. Валенов же проехал еще метров двести, мотор «уазика» заглох.

— Этого не может быть! — нервно захихикал Рома. — Два раза подряд, я проклят что ли? — взвыл он.

— Похоже на то, — сурово произнесла баба Соня и вытащила парня из машины за шиворот.

Рядом с ней стояли Квазимодо, мужик с редиской и чумазый егерь, за спиной которого маячил мужик с вилами.

— Здрасьте, — протянул Роман Александрович.

Баба Соня дала ему подзатыльник. Чувство вины у Валенова мгновенно испарилось, он принялся орать, махать руками, грязно ругаться. Все, и даже баба Соня, немного опешили.

— Отойдите от меня! — кричал парень. — Пусть я начудил, украл вашу невесту, — указал … в пустоту, — а где она, кстати? Впрочем, неважно. Вам бы, армянин в красных калошах, следовало повнимательнее себе девушек в жены выбирать, коль она сбежала от вас с первым встречным.

Квазимодо нахмурился и сделал шаг к Роману, засучив рукава. Тот же стал размахивать ногами и вопить:

— Не подходи, я сумасшедший!

Квазимодо вздохнул, остановился и затянулся сигареткой. Егерь передумал вмешиваться в разговор, хотел было развернуться, однако, вилы, что упирались ему в спину, помешали совершить задуманное.

— Ещё раз подойдете ко мне, позвоню начальнику полиции, полковнику Дубанько, — проорал Роман первое имя, которое пришло ему в голову, — все за решёткой сгниёте!

Баба Соня коротко хмыкнула.

— Ну, во — первых, он не полковник, а капитан… А во-вторых, — она достала из кармана древний кнопочный телефон, набрала номер, — звони!

— Куда? — Валенов проглотил слюну. Бабулька приложила телефон к уху.

Диалог по телефону (автор комедии будет пересказывать лишь ответы бабы Сони, дабы не перегружать сюжет скучным фразами капитана Дубанько).

— Капитана Дубанько к телефону позови.

— …

— Не тебе меня учить, как правильно разговаривать! — рявкнула басом баба Соня.

— …

— Передайте, что Соня звонит, — продолжила она, как ни в чем не бывало.

— …

— Македонская! Чёрт подери! — бабка закрыла глаза, глубоко вздохнула, и продолжила, — Соня Бельмондо, так понятней?

В трубке послышались радостные крики, старуха закатила глаза.

— Я по делу, потом любезностями обменяемся, — но тут же захихикала, — да, знаю, ты однажды из окна выпал, — тут она обратила внимание на то, что на нее все смотрят, — так вот я о чем…

— …

— Мы тут главаря группы дикарей задержали, Романа Валенова. Он пригрозил, что ты за воротник нас всех повесишь, если мы его не отпустим.

— … — гнев, переливающийся в веселье лился в ответ из трубки.

Баба Соня после слова «бомж», посмотрела на Романа и ухмыльнулась.

— Хорошо, родной, я тебя поняла, трубочку передать ему?

— …

— Куприянов? А, Куприянову все расскажешь. Хорошо — передам! — бабка нажала на отбой.

— Ну, что, бродяга, как проблему решать будем? — подмигнула Бельмондо. Валенов отвернулся.

— О чем речь? — спросил Квазимодо.

— Сарай мне пусть соберет! — буркнул егерь, за что получил легкий тычок вилами между лопаток. — Делайте со мной, что хотите, но пока мой сарай не будет восстановлен, а негодяи не ответят по заслугам, я отсюда никуда не уйду! — на этой ноте любые намеки на сглаживание отношений между жителями «Закуса» и егерем сошли на нет. И все из-за того, что Тощий перепутал грибы…

Где-то в лесу…

— Йорик! Где же Йорик? — голосил Тощий, стоя на четвереньках в рваных на попе шортах, с голым торсом и босиком. — Йорик, где же ты? — нервничал он, оглядываясь по сторонам и тяжело дыша. Напомним, Мишка пребывал под действием весёленьких грибочков.

Неподалеку в скале он углядел пещеру, ринулся к ней вприпрыжку, так сказать, походкой шимпанзе. Возле входа в луже лежали кроссовки. Были они в прошлом, видимо, белыми, пока не приобрели цвет детской неожиданности. Из пещеры тянуло сквознячком. Тощему послышалось, что его кто-то зовет…

— Йорик! — закричал Мишка и устремился внутрь. Тощий с детства боялся комбинации: тьма, замкнутое пространство и одиночество. Когда он оказывался в неизвестном месте один, да в темноте, у него тут же начиналась паническая атака. Но сейчас он спасал Йорика, поэтому забыл о своих страхах, и вошел в пещеру с гордо поднятой головой. Рядом что-то прошуршало, парень дёрнулся. Летучая мышь пролетела над ухом — мурашки забегали по Мишиному телу, вспотели ладони. Сердце стало биться с непонятной скоростью. Вскоре Худогубкину показалось, будто он находится в пещере не один. Кто-то дышит. Кто-то наблюдает за ним. Вдобавок ко всему, проникающие внутрь лучики света, создавали перед его глазами различные интересные и не очень образы, которые ввергали его в еще более ужасный ужас.

Метрах в десяти от Тощего послышался стон. Но Миша его не услышал — сознание начало чудить. Парень стоял столбом в углу, уставившись в стену, а стоны, между тем приняли теплую женскую тональность…

Юлиана Волк очнулась в одном лишь купальнике, метрах в десяти от стоящего в углу Тощего, обнимая человеческий череп, который выпал ночью из Мишкиного рюкзака. Череп Юлиана обнимала, словно плюшевую игрушку: тепло и нежно, как ребёнок в детской кроватке обнимает все, что не приколочено.

Худшего утра в жизни Юли, пожалуй, не случалось. Даже утро в её десятый день рождения, когда бабушкин кот Григорий съел праздничный торт, не идет ни в какое сравнение. Разумеется, как и все остальные, Юлиана толком ничего не помнила, кроме момента, когда Тощий притащил в лагерь медвежонка. Девушка проснулась на небольшом плоском камне, напоминавшем стол, на туристическом коврике. Поднять голову ей удалось не сразу, только с седьмой попытки. Голова была невероятно тяжелой и болела. Юля осмотрелась. Понимание того, что она лежит на камне посреди пещеры в купальнике, пришло к ней не сразу. Но и когда пришло, то ничего удивительного для себя в этом девушка не увидела. Не в первый раз она после вечеринки просыпается не дома. Хотя, в пещере — впервые.

Вскоре туман в ее голове начал рассасываться. Пустота заполнилась мыслями, одна из которых: «Боже, почему мне так холодно?». И тут Юля окончательно поняла, где она лежит и в чем…

— Что, твою дивизию, здесь происходит?! Почему я голая!? — девушка приподнялась, но тяжелая голова повалила её обратно на спину. Юля вздохнула, закрыла глаза и несчастно проговорила:

— Голова болит.

Спустя пару секунд она почувствовала, что левой рукой прижимает к себе что-то твердое. Не глядя, ощупала предмет: пустая полость, еще одна… зубы. Девушка повернула голову и увидела череп… Рассеянное подземельем сознание и жуткий холод лишили ее возможности здраво оценить ситуацию и сообразить, что череп ненастоящий. Юля завопила так, что перепугала всех летучих мышей в пещере. А что же происходило с Тощим? Он по-прежнему стоял в углу пещеры, ужасался тому, что вытворяло сейчас его воображение, покалеченное несъедобными грибами, а безумные крики девушки, и писк летучих мышей подливали масла в огонь.

Выплеснув максимум эмоций, Юля, наконец, поняла, что черепушка подозрительно гладкая. Она взяла ее в руки, внимательно рассмотрела и поняла, что череп искусственный. Разозлившись, девушка кинула его в дальний угол. Казалось, страх отступил, но, не тут-то было. Из угла послышался стон… Юля попала черепом Тощему в одурманенную головушку. Но ведь она этого не знала… Оцепенела!

— Кто здесь? — сдавленно пискнула девушка.

Стон повторился, и был на этот раз длинным. Юля хотела бежать, но страх будто приковал её к камню цепями.

— Пожалуйста, не трогай меня! — заплакала она, мотая головой. — Не подходи!

Истеричные вопли показались Тощему нежным голосом богини любви.

— Ну, давай, иди ко мне, трогай меня, трогай! — пела прекрасная нимфа Мишке в уши.

Из дальнего и темного угла пещеры показалась рука, Юля снова услышала стон, следом за ним протяженный возглас: «Самка…» И рванулась прочь из пещеры.

В поле…

Юлин визг услышали даже Валенов и компания. Все посмотрели в сторону леса, но никак не отреагировав, вернулись к разговору.

— Там, может быть, помощь кому — то нужна! — возмутился Роман. — Вам совсем наплевать на людей?

Квазимодо усмехнулся, закуривая новую сигаретку:

— У людей молоко по утрам воруют. Если мы больше не слышим криков, значит, что — то произошло в поселке, вернемся — увидим, — ответил Квазимодо, закуривая новую сигаретку.

Все разом кивнули, соглашаясь с ним.

Где-то в лагере…

— Вы слышали? — затряслась в испуге Лея, высматривающая Тощего: — А вдруг это Мишенька!

— Лея, это был женский голос, не мужской, — успокоила ее Кира, которая сидела возле костра с Элиной и поджаривала кусочек черного хлеба. Девушка встала с чурбака, вытерла руки о штаны и добавила:

— Впрочем, надо посмотреть, может, кто из наших, — она повернулась в сторону Могильникова. — Олег Уюкович, нам нужна ваша помощь, вдруг там хищники.

— Может, не будем звать его с собой? — прошептала Элина.

— Что? — переспросила Кира. — Говори громче, подруга.

— Может, — Элина посмотрела на палатку Могильникова, опасаясь, что тот вылезет, — не будем…

— Да что такое? — уже более грубо переспросила Кира.

— Может, не будем брать Могильникова с собой! — нормальным голосом повторила девушка и тут же, неожиданно для всех, рядом телепортировался Олег Уюкович. Сел на рыбацкий стульчик, принялся цедить какую-то жижу с травками из кружки, а затем ушел к палатке.

— Олег Уюкович! — снова позвала его Кира, тот не ответил. Девушка фыркнула и с досадой буркнула на Элину: — Умеешь ты людей отталкивать!

Та покраснела, и принялась протирать очки. В кадре появилась Юля… Девушка бежала и кричала, оглядываясь назад.

— Она — в купальнике? — протянула Кира, приподняв бровь.

*бац* — Юля влепилась в дерево.

Кира и Лея бросились к ней на помощь. И тут в лагере появился Тощий. Он скакал на четвереньках и, подобно известному персонажу Толкиена, кричал: «Моя прелесть!». От этих слов у Леи в голове что-то «щелкнуло», притупив абсолютно все чувства. Остались лишь два — ревность и желание убивать!

— Что ты сказал? — протянула она совершенно не своим, низким голосом, вызвав удивление у всех участников.

Тощий замедлил ход. Его затуманенный грибочками разум выдал жуткую картину.

Что видел Миша Худогубкин: он бежит по лесной тропинке за прекрасной девушкой — эльфом (Юля), которая светится, как ангел. Но вдруг золотая листва на деревьях начинает темнеть, поднимается ветер, солнце прячется за тучи и лес погружается во мрак. Девушка — эльф внезапно начинает очень быстро стариться, рассыпается в песок, который тут же развеял ветер. Страшно… Тощий почувствовал, что за ним кто-то следит, кто-то очень недобрый. Справа он разглядел тёмный силуэт, остановился, судорожно повернулся в ту сторону. Перед ним появилась постаревшая эльфийская девушка, вся серая, с ужасными морщинами и мерзкой бородавкой на носу. Лоб и глаза ее закрывал капюшон. В правой руке она держала метлу.

В этот момент Кира, пытаясь привести в чувства Юлю, несколько раз ударила ее по щеке.

Мишка увидел, как у дерева, где недавно эльфийку развеяло по ветру, появился огромный чёрный пёс. Он рыл яму, чтобы закопать туда череп Йорика. Весь этот триллер вызвал в душе Худогубкина ужаснейшую панику… Он не понимал, что находится под действием грибочков и потому все, что видел, казалось ему реальным.

— Значит, она твоя самка, да, милый? Вот ты как со мной! — плакала и кричала Лея, затем она крепко сжала палку и сделала пару шагов навстречу Мишке.

Тощий же видел такую картину:

— Я сожру твою печень и запью ее кьянти! — прокряхтела бабка в плаще, после чего её метла вдруг загорелась. Рядом с чёрным псом из земли вылез скелет, видимо, Йорика. Он сделал пару вращений головой вокруг своей оси и произнес: «Иди сюда, поцелую!»

Тут, после очередной пощечины, начала приходить в сознание Юля.

— Бабуля, — улыбнулась Юля и погладила Киру по щеке.

— Ой, мать, лихо ж тебя накрыло, — мотнула та головой, а Юля вновь потеряла сознание.

— Её нужно к Могильникову отвести, рядом с ним даже мертвецы просыпаются… — предложила Кира, затем присмотрелась к Юле: — А я тебя помню, ты ведь та дурочка в дорогом пальто…

Тощий, между тем, видел, как черный пёс откусил голову скелету. Огонь с метлы перекинулся на бабульку, она запылала, у Худогубкина началась истерика.

— Уйди от меня, горящая старушка, Хоспаде Исуси, помоги! — заорал он и, «буксуя» ногами по земле, раскидывая листву и грязь во все стороны, рванул куда-то вглубь леса.

Лея выронила дубинку из рук.

— Старушка? — недоуменно спросила она у Киры. — Он меня старушкой назвал?

— Оклемается — вернется, — махнула рукой Кира.

— И псину свою, что у дерева сидит, забери! — донесся до девушек Мишкин крик.

— Псина?.. — замерла Кира.

Где-то у Куприянова…

Александр Казбекович, будучи человеком очень занятым, живущим по принципу «я не знаю, что такое отдых», приехал на работу в пятницу к 7 часам утра, ответил на важное письмо клиента из Магадана, и отправился в поликлинику в надежде успеть на приём к терапевту до прихода пенсионеров. В спешке он оставил телефон на столике, за которым иногда сидела уже известная вам, дорогие читатели, уборщица Петровна. На этом месте она следила за тем, чтобы все посетители надевали бахилы.

Спешка спешкой, но Александр Казбекович так и не успел занять очередь к терапевту в первых рядах. Он прибыл в больницу за полтора часа до начала приёма, однако там уже сидели двадцать два пенсионера. Казбекович тяжело вздохнул… Вышел он из поликлиники во втором часу дня, так и не успев попасть на прием.

К счастью для Романа Александровича, телефон пролежал в фирме почти половину рабочего дня, ведь после разговора с бабой Соней капитан Дубанько сразу же позвонил Куприянову. На звонок ответила Оленька Петроградская.

— Алло, — холодно произнесла она.

— Казбекович, ты заболел что ли? — со смехом произнесли в трубке.

Тишина в ответ заставила капитана перестать смеяться.

— Петроградская у телефона, — произнесла Ольга ледяным тоном.

— Прошу прощения, Оленька, капитан Дубанько у телефона. Не могли бы вы передать трубочку начальнику? — прокашлялся Дубанько.

— Нет, — ответила девушка и дала отбой.

Дубанько опешил. В это время в его кабинет вошла ненормальная Петровна в сопровождении лейтенанта Пьянковски.

— Опять ты, — буркнул ещё не отошедший от разговора с Ольгой, Дубанько. — Скажи, у твоего начальника, Куприянова, все сотрудники малость «того»? — он покрутил пальцем у виска. — Вы, психованная Петроградская с голосом мужика, руководитель группы, который голышом по полю бегает?

Петровна не ответила, презрительно хмыкнула и уставилась в окно.

— Капитан, что на этот раз с ней делать будем? Она поколотила шваброй терапевта за то, что та приём на пять минут раньше положенного закончила и двух человек не приняла, — сказал лейтенант.

— Надо… — не договорил капитан, ему перезвонила Оленька: — Секунду, на звонок отвечу. А ты уведи её пока, — Дубанько указал рукой на дверь архива.

— В архив? — удивился Пьянковски.

— Да какой, архив, лейтенант! В камеру уведи, и не капай мне на мозги! Выйди и бабушку эту забери.

Дубанько прислонил трубку к уху, Пьянковски вывел Петровну из кабинета.

— Ольга, ты знала, что на звонки полицейских лучше отвечать? — недовольно спросил Дубанько.

— Капитан, вы зачем звонили? Что-то важное? — напористо перебила его девушка.

В этот момент в кабинет к Дубанько вломился человек маргинальной наружности.

— Ой, начальник, — мужчина осмотрел кабинет, будто искал, чем можно поживиться, — не туда попал, убегаю. Мужик пропал из кабинета так же внезапно, как и появился.

— Алло, капитан? — переспросила Ольга.

— Да Оленька, я здесь, на работе бардак, — хмуро ответил капитан.

В этот момент во дворе сработала сигнализация.

— Оленька, через минутку тебе перезвоню, информация есть по поводу группы бомжа, ой, то есть Валенова Романа, — буркнул капитан, дал отбой и выглянул в окно. Дед Леи Карабейниковой снова написал на колесо машины начальника полиции.

Дубанько бросил трубку сразу после того, как произнес имя брата Оленьки, а, учитывая то, что девушка уже больше суток не смыкала глаз, переживая за брата, то самое меньшее, что ей хотелось услышать о нем — информацию из полиции или из морга. Руки у бедняжки затряслись, телефон упал на пол. В глазах потемнело, девушка оперлась на столик. Промелькнула в воображении картина, как она хоронит Романа…

Наконец, Дубанько перезвонил. Оленька, впопыхах, трясущимися руками подняла телефон и снова уронила его на пол. На экране образовалась трещина, сенсор почти перестал реагировать на прикосновение пальца. Девушка несколько раз провела рукой по экрану, чтобы принять вызов, однако все попытки оказались тщетны. Сработала лишь последняя — девушка случайно отклонила вызов.

— Да, что ты, е-мое! — наконец, ей удалось набрать номер телефона капитана, но тот не взял трубку. Ольга набрала ещё раз — гудки идут, идут и…ничего.

Оленька разнервничалась ещё больше.

А капитан в это время выбежал на улицу, чтобы отогнать деда Карабейникова от машины начальника полиции, и не закрыл кабинет. Через пару минут в помещение забежал прежний маргинал, видимо, чтобы спрятаться от преследовавших его полицейских, увидел на столе телефон и сунул его в карман, предварительно отключив. Разумеется, в тот же самый момент капитану стала звонить Оленька… Но не переживайте за капитана, дорогие читатели, телефон в недалеком будущем он все-таки найдёт. Сейчас намного важнее тот факт, что бедная Оленька, оглушенная недополученной от Дубанько информацией о своем брате, не могла найти себе места. Девушка металась по кабинету из стороны в сторону, ждала звонка, и, в конце — концов, принялась названивать дежурному, надеясь, что тот соединит её с капитаном. Увы, трубку взяла устроившая глобальный переворот в отделении полиции уборщица Куприянова, которая каким-то чудным образом сбежала от лейтенанта Пьянковски.

Бред, который Петровна несла в трубку, не поддается никакому описанию, поэтому автор комедии не видит смысла его пересказывать, иначе не только вы, уважаемые читатели, но и сам автор запутается в сюжете. К счастью, Оленька Петроградская за несколько лет работы в турфирме Куприянова очень хорошо изучила голос и манеру разговора ненормальной Петровны, поэтому она поняла, что даму опять забрали в полицейский участок. Поняла, что, скорее всего, Дубанько занят тем, что в очередной раз разгребает последствия её ненормальных приключений. Однако, тот факт, что трубку вместо дежурного полицейского взяла уборщица, девушку все же насторожил. Через какое-то время она позвонила на телефон помощника капитана — лейтенанта Пьянковски. Телефон-то лейтенант слышал, но дотянуться до него не мог — был заперт в камере, куда вёл Петровну. Как так получилось? Кто ж знает этих ненормальных…

Тогда Оленька решилась позвонить Лешему. Вдруг двадцать пятая попытка окажется удачной, и он ответит на звонок. Как говорится, и незаряженное ружье со сломанным спусковым механизмом, висящее на ремне в запертом на ключ шкафу, однажды выстрелит. Вот оно и выстрелило — Леший ответил сразу. Но Оленьке это событие нисколько не помогло

— Алло, добрый день, — произнес в трубку Леший.

— Ну, наконец-то! — воскликнула Оленька. — Это Ольга Петроградская звонит, я к вам направила группу на маршрут.

Леший, услышав имя Ольги Петроградской, сразу изобразил автоответчик.

— Оставьте сообщение после сигнала: пилик-пилик — и положил трубку.

У Оленьки не выдержали нервы, она швырнула аппарат в сторону, пнула стол Петровны, сильно ударив палец, после чего исполнила сольный танец стонущего от боли человека. Выплеснув эмоции, выдав окружающему пространству множество нехороших слов, девушка упала на колени и заплакала.

— Рома, во что же ты снова вляпался, боже, ещё и людей в свою авантюру втянул. Только бы живы все были, боже, Рома! — рыдала она, а затем закричала во весь голос: — Дубанько, зараза, да что же ты рассказать-то хотел?

Зазвонил телефон Куприянова. Оленька дёрнулась от испуга, бросилась к столу, схватила трубку — номер неизвестен, ответила — на проводе Дубанько.

— Ольга, прошу прощения, сами понимаете, бардак… Да ещё дед одной из туристок ваших опять начудил… — кашлянул капитан. — Впрочем, неважно.

— Да говорите уже! — рявкнула девушка.

— Чего вы кричите-то?.. — растерялся Дубанько.

Оленька стиснула зубы так, что скрежет услышал даже капитан.

— Господин полицейский! — вспылила девушка. — Я и так на взводе из-за брата, от него нет никаких вестей! — выделила она последнее слово интонацией.

— Хорошо, хорошо, начальнику тогда сами расскажите все, — немедленно согласился на разговор капитан.

Оленька села на стул, ожидая услышать от Дубанько новости о гибели брата и всей группы.

— Ваш брат сорвал свадьбу у главы посёлка, украл у него невесту, а утром бегал голый по полю и кричал, что знает лично товарища Сталина… В данном случае, думаю, он имел ввиду моего непосредственного руководителя — начальника полиции, — на одном дыхании произнес капитан.

Оленька два раза моргнула, что-то невнятно промычала и… решила молчать, не перебивать.

— На момент моего разговора с их местным стражем порядка, жителями поселка были найдены только двое туристов, — добавил капитан.

Оля положила голову на руку, скорчила гримасу и о чем-то задумалась. Дубанько продолжил что-то говорить в трубку, но девушка сбросила вызов.

— Ох, Валенов, не знаю, стоит ли удивляться, — проворчала она, медленно встала из-за стола, собрала вещи и отправилась домой, чтобы лишний раз не пересекаться с Куприяновым, ведь именно ей удалось убедить директора в том, что Рома сможет благополучно, без происшествий сводить группу в поход. Что он, несмотря на свою, порой, катастрофическую рассеянность, человек ответственный…

Где-то в лагере. Группа ответственного руководителя Романа Александровича Валенова…

Юля сидит у костра, укутавшись в светло-коричневый клетчатый плед бабушки Элины, держит в руке чью-то железную кружку. Как выяснилось вскоре, кружка была та самая, простреленная, с которой Тощий на скале проснулся. Юля налила в неё чай — чай вылился. Девушка не заметила, поднесла кружку ко рту — в кружке пусто. Глаза вниз она не опустила, подумала, что уже все выпила. Налила из котелка ещё кружечку, через некоторое время поднесла ее ко рту — пусто. Кира сидела сбоку, наблюдала за её действиями и злорадствовала. Подошла Элина, потрясла девушку за плечо.

— Эй, у тебя кружка с дыркой — сказала и сунула Юле в руки злаковый батончик.

Юля посмотрела на кружку, хмыкнула и снова задумалась.

— Ты чего ей не сказала про кружку, видишь же, в шоке человек? — Элина повернулась к Кире.

— Со мной шла… — произнесла Кира, не отвечая на второй вопрос Элины. — Видимо, она успокоиться все не может из-за Худогубкина. Чувствительная девочка! — она пожала плечами. — Воды что ли еще для чая принести.

Кира подошла к котелку, он был наполовину пуст или наполовину полон — кому как удобнее, дорогие читатели. Девушка-боксер осторожно посмотрела на Элину и когда та начала протирать очки, незаметно слила остатки воды, которая стекла под небольшую сумочку Могильникова, стоявшую в метре — двух от костра, ниже по рельефу. В сумке у него хранились сухие шерстяные носки, связанные мамой, подштанники, тонкие рабочие перчатки, шапочка и фотография маленького Дарьяна. Разумеется, все промокло. Кира показала Элине пустой котелок и исчезла из лагеря. Та проводила ее взглядом и налила Юле чаю в другую, целую кружку, поднесла к ее трясущимся рукам.

— Ничего не помню, — произнесла Юля охрипшим голосом, посмотрела на простреленную кружку, которую Элина поставила на плоский камень: — Смотрю я сейчас на эту кружку и вспоминаю одно лицо… Такое придурковатое, тощее, с высунутым, как у собаки, языком.

Элина хихикнула.

— Я что-то смешное сказала, не пойму? — нахмурилась Юля.

— Да так, вспомнилось … В общем, неважно! — ответила Элина.

— Вспомнить бы, что я здесь делаю, в лесу. Вроде бы вчера только-только с Марком в ресторане сидели, — она склонила голову к коленям, поставила кружку на землю, обняла руками ноги и замолчала.

Вернулась Кира. Из палатки вылез Могильников — проснулся, потому что замёрзла правая пятка. Поволок ноги к костру с характерными для властителя загробного мира хрипами.

— Где моя сумка? — послышался могильный звон. Юля развернулась и повалилась назад от испуга. Элина помогла ей подняться.

— Олег Уюкович, вы так любого человека в могилу сведете, появляясь из ниоткуда, — усмехнулась Кира.

— На то я и Могильников, — ответил сурово патологоанатом, и вопросы у всех отпали. — Отойди-ка! — приказал он Кире, та послушно отодвинулась.

Он поднял сумку с земли и недовольно посмотрел на Киру.

— Надо бы огонь раздуть, — между прочим, произнесла та.

Могильников раскрыл сумку, а там — все мокрое.

— Кто налил воды ко мне в сумку? — громыхнул гром, повеяло могильным холодом.

Кира поняла, что виновником ЧП невольно стала она. Но ведь признаваться Могильникову в содеянном — безрассудный поступок! И потому девушка воспользовалась навыком, полученном еще в детском доме — искусно врала. Могильников сам по себе определял ложь точнее полиграфа, но раскусить богиню лжи все же ему не удалось — нервы-то у детдомовца-боксера покрыты тонким слоем железа. Уюкович смотрел ей в глаза, но видел лишь одну фразу: «Я здесь не при чем!»

— Думаю, нужно возобновить поиски плаксы с наркоманом… — сменила тему Кира.

Могильников вытащил носок из сумки, выжал его, зарычал.

— Вперёд! — вскрикнула Кира и куда-то двинулась довольно бодрым шагом.

Юля, провожая взглядом спешащую девушку, грустно промолвила:

— И проснулась я на холодном камне, в купальнике, обнимая искусственный череп…

— Чей череп? — Элина удивлённо посмотрела на нее и напряглась от перспективы услышать нечто страшное.

— Йорик, бедный Йорик! — в этот момент послышались вопли из леса, как раз с той стороны, куда скрылась с места преступления Кира.

— Где он? — истерично орал Тощий, увидев приближающуюся Киру, выскочил из кустов и укусил её за руку.

Спустя некоторое время…

Трое: Кира, Тощий и Лея сидят рядышком у костра. Худогубкин — с синяком на плече — у Киры сработал рефлекс, когда Мишка укусил её. Кира — с укусом и царапинами на щеке.

— Раз ты не фанатка маникюра, то хоть бы ногти постригла, — ворчала на Лею Кира.

— Прости, — уныло ответила взъерошенная Лея, — просто я увидела, что ты бьешь Мишу…

— Лучше молчи, — фыркнула Кира, — я будто в зоопарке нахожусь. Один кусается, другая когтями размахивает. Да ну вас! — Кира махнула рукой и пошла в палатку. Но путь ей преградил Могильников, всучил свои мокрые носки и шапку.

— Сушим! — скомандовал он.

— Сказочное утро, — буркнула девушка, нехотя взяла то и другое.

— Значит, я бабка, да? — спросила Лея Тощего, когда тот проснулся.

Мишка поморщился и отвернулся от нее, сказав:

— Лучше вам всем не знать, что я видел…

Где-то в поле…

«Выйду ночью в поле с тобой,

Выйду ночью в по-о-о-ле» с тобой!

Только мы с тобой

По полю идем.

Ну, а вечером сарай твой разберем».

И корова в конце — «Муууу!»

В кадре появилась корова, на спине которой дремал наш старый друг — Сергей Эдкевич. Он сладко спал, прикусив травинку и обняв животное за шею. Сергею снилась прошлая ночь в мельчайших и ярких подробностях. Разумеется, своим протяжным «муканьем» корова его разбудила. Эдкевич открыл глаза и увидел, что на него пристально смотрят пятеро: Квазимодо, мужик с вилами, егерь и старушка с бельмом на глазу. Смотрят явно недоброжелательно. Роман, привязанный верёвкой к трактору, выглядел ошалевшим. Руководитель боялся даже представить, что произошло с остальными туристами.

Эдкевич, увидев перед собой сию картину, тотчас вспомнил всю хронологию событий. И решил, что лучше… продолжит спать… Закрыл глаза, не желая реагировать на злую и жестокую реальность. Сладко потянулся, положил левую руку на ухо корове, зевнул… Однако, сон, потеряв силу, исчез, будто его и не было. «Я что, на корове лежу?..» — подумал про себя Эдкевич и резко открыл глаза.

— Ну, привет, строитель, — сказал Квазимодо.

Эдкевич, не теряя самообладание, как ни в чем не бывало состроил серьезную мину, приподнялся, но, сам того не желая, свалился с коровы спиной назад.

— Ну, хоть Чурку мою вернули, — вздохнул егерь.

— Ты свою корову Чуркой назвал? — хмыкнул мужик с вилами. Улыбнулась даже баба Соня.

— Без комментариев, — пробурчал егерь в ответ, — корову вернули, теперь сарай отстраивайте! — рычал он, поглядывая то на Валенова, то на Эдкевича. — Этот сарай мой прадед еще построил, каждое бревнышко сам перетаскал! А вы, вандалы! — егерь стал заикаться. — Только три бревна от сарая оставили!

— Ты бы угомонился! — вмешался Квазимодо. — С твоими родственниками у нас давно война идёт из-за этих деревянных построек.

— Твой дед деревьев наворовал в округе, стал «постояльцем» в тюрьме. Там я с ним и познакомилась. Хочешь той же участи? Нет? Тогда проваливай, Эйнштейн! — пригрозила и увеличила громкость баба Соня.

— Я никуда отсюда не уйду! — заорал егерь. Мужик с вилами подошёл к нему поближе и направил вилы в его сторону.

Роману, на мгновение, даже стало жалко хозяина леса. Он смотрел на него и видел отчаявшегося человека, потерявшего что-то очень ценное, напоминающее ему о семье. Валенов, несмотря на свои амбиции и желание вырваться от злого армянина, не хотел, чтобы из-за него страдали люди. Преисполненный угрызениями совести, он решился на шаг, которого и сам от себя не ожидал — предложил егерю свою помощь.

— А ты, помалкивай, не скоро ещё покинешь нас, дамский угодник, — сплюнул Квазимодо, и закричал: — А где эта женщина?

— Здесь я, здесь, — пробурчала Нина.

Егерь же, повесив голову, двинулся в сторону леса. Одна лишь мысль грела его душу — человек, причастный к беспорядкам на его территории все же раскаялся в содеянном, еще и помощь предложил. «Относительное, но добро все-таки есть в мире…» — думал Эйнштейн.

Романа и Эдкевича усадили на заднее сидение машины, все остальные тоже расселись: кто — в трактор, кто — на лошадку и выдвинулись к поселку. Всю дорогу Роман смотрел на Эдкевича и понимал, что видит этого парня впервые. Он помнил всех членов тургруппы. Помнил даже нищего, которому подбросил пару червонцев несколько лет назад, но Эдкевич… Его он не видел никогда…

Где-то в лагере…

Могильников вывернул мокрую сумку, из неё выпала маленькая черно-белая фотография с мальчиком на трехколесном велосипеде. Лея заметила, подняла фото.

— Олег Уюкович, — окликнула его девушка с улыбкой, — какой чудесный ребенок! А кто это? — и протянула Могильникову фото.

Кира в это время натянула веревку между деревьями, чтобы повесить на них мокрые вещи патологоанатома. Юля была в палатке, а Тощий… Тощий вновь куда-то испарился, не заметила его внезапную пропажу даже Лея, хотя и пристально за ним наблюдала.

Патологоанатом взял из протянутой руки Леи фото, взглянул на него… Его охватило странное, сильное беспокойство. Могильников все утро не мог понять, что он делает в тайге с неизвестными и совершенно неинтересными ему людьми. Фотография, наконец, вернула его в нужное русло — сын. «Где мой сын?» — подумал про себя Могильников.

Шерлок Холмс и доктор Ватсон…

«Ватсон» проснулся с дичайшей головной болью, как это не странно, вовсе не от похмелья. Проснулся в каком — то шалаше, на раскладушке, кривой и родившейся явно в Советском Союзе. Темень, что царила вокруг, настораживала. Вдобавок ко всему, в дальнем углу кто-то скребся. Почему такая кошмарная обстановка, спросите вы? Как бы ответил «Холмс», который, кстати говоря, находился возле костра в десяти метрах от шалаша — это элементарно! Дарьян Покровский был абсолютно уверен в том, что он — доктор Ватсон. Очнулся он втемнице, в углу что-то скреблось. Это внушало ужас. Ответ был очевиден…

*Гав*

— Собака Баскервиллей… — вскрикнул «Ватсон», и судорожно закрылся с головой покрывалом. Не заметил, как высунул ногу. Пёс подошёл, лизнул конечность, чем вызвал бурные, очень бурные эмоции. Инстинкт самосохранения заставил Дарьяна бежать сломя голову прочь. Он подскочил на раскладушке и сразу ж уперся головой в потолок. Пригнулся, рванул к выходу, но в тесном пространстве споткнулся о собаку, затем о велосипед, стоящий у входа и вылетел из шалаша вперед головой. Пёс устремился за ним.

Старик, он же «Холмс» по сценарию, сидел возле костра. Ему нравилось наблюдать за тем, как тлеют угли в костре, нравился запах горящего дерева, нравился его треск. В эти минуты он словно отдалялся от внешнего мира и наслаждался свободой. Пётр Ильич Чайковский считал себя свободным от всех человеческих проблем. Его не волновали ни политика, ни войны — зачем думать о том, что нас убивает, если в конце пути нас всё равно ждёт смерть! В своей жизни он успел повидать все и, как считал, всё сделать. С женой прожил 50 лет в браке, вырастил четверых детей. У всех уже семьи, да и внуки имеются. Дуб возле дома посадил. Теперь он жил беззаботно, наслаждался каждой минутой и, разумеется, не упускал возможности веселиться, устраивая розыгрыши, совершая действия и поступки, на которые адекватный человек просто не способен. Стали бы вы выгуливать курицу, как домашнее животное, на поводке? Кстати, этому есть разумное объяснение — человек живет, как ему вздумается. Но автор комедии признается — он и сам иногда не понимает мотивов старика…

Итак, стоило только Дарьяну ночью под действием грибочков случайно упомянуть при старике, что ему нравятся великие сыщики: Шерлок Холмс и Пуаро, как дед, не раздумывая, воспользовался этим и написал для бедного Дарьяна новую «реальность».

— Собака существует! — закричал «Ватсон». Он поднялся с земли и на четвереньках отбежал подальше от палатки. Обернулся — из шалаша вышла обычная молодая овчарка. Парень успокоился и плюхнулся на землю.

Старик хохотал, ему было настолько весело, что в какой-то момент перехватило дыхание — подавился собственной слюной. А Дарьян немного, скажем так, недоумевал от происходящих событий. Собака, чей нос был испачкан, видимо, в сметане, радостно лизнула ему щеку и принялась носиться по лагерю, ударяясь о каждое дерево, куст и, в конце концов, наступила на куриное яйцо.

Улыбка сползла с лица старика, он склонил голову к коленям и скорбно, но довольно громко произнес: «Вот и настал конец жизни собаки Баскервиллей».

И в тот же миг в лагерь явился пернатый хаос, чьё имя вызывает неистовый ужас в сердцах людей, которые хотя бы однажды общались с Петром Чайковским. Дикая и неадекватная, но в то же время очень умная птица по кличке Марфа, с воплями набросилась на бедную собаку. Та отчаянно заскулила и бросилась прочь, куда угодно, лишь бы не находиться к этому куриному созданию ближе, чем за несколько километров.

— Марфа, «цоб-цобэ!» — радостно подозвал птицу старик, снял с веточки, которую держал над костром, подгоревшую зефирку, бросил курице. Та жадно подхватила лакомство и поскакала в ту же сторону, куда в панике убежала жучка.

Дарьян присел рядом с шалашом, над входом которого, кстати, висела табличка с надписью: «Welcome to Hell!». А старик потянулся сладко, протяжно зевнул и резко выпрямился, вспомнив, что забыл достать из костра…галоши. Он там их сушил. Разумеется, они высохли, до комочков из расплавленной резины. Самое забавное, что старик сохранял абсолютное спокойствие.

— Не похож он на Холмса, — произнес про себя Дарьян. Странные действия старика, да ещё эта курица заставили его, то бишь, Ватсона усомниться в том, что все происходящее реально.

«Старик?» — думал «Ватсон». «Марфа?» — думал «Ватсон». «Курица?» — думал «Ватсон». «Почему меня так настораживают эти слова, не понимаю», — думал «Ватсон».

Старик улыбнулся, махнул рукой, выкинул сгоревшие галоши и вытянул к костру протез — погреться. Правую же ногу, здоровую, оставил на земле. Почесал протез.

Дарьян с трудом, но все-таки поднялся с земли.

— Руки исцарапаны, — заметил он. — Почему я одет в лохмотья и на ногах… кеды? — опешил Дарьян. Эмоции и мысли создавали в его голове броуновское движение. Тут он почувствовал, что большим пальцем ноги стоит на земле. Подтянул правую ногу, чтобы осмотреть подошву. Кеды, как оказалось, были изношены так сильно, что помимо дырки в районе большого пальца, на подошве полностью был стерт протектор.

— Конечно, понимаю, что Ватсон с Холмсом жили на съёмной квартире, но сомневаюсь, что их квартирой был шалаш в лесу, — проворчал Дарьян, и окончательно убедил себя в том, что все происходящее — ничто иное, как результат бурной ночи и чьих-то злодеяний.

Перед глазами стали мелькать образы незнакомых ему людей, посёлка, который ночью он так уверенно называл Лондоном.

— Знакомая ваша, Ватсон, Кристина Агатовна, письмо написала, что уехала на экспрессе на Восток в уездный город ревизором… Горе ей от ума! — вставил, придуманную им новость дед, чем окончательно убедил Дарьяна — Ватсона в том, что происходящие события — игры разума старого негодяя, Петра Ильича Чайковского. Тот в данный момент надевал на палку новую порцию зефирок.

Несмотря на то, что Дарьян был уже почти уверен в том, что старик его дурит, события прошедшей ночи помнились ему лишь отрывками. Даже этого старика он помнил очень плохо. Поэтому парень решил пока играть по правилам старика, интереса ради. Да и к тому же он был уверен, что дед знает намного больше, чем он. А кстати, если режиссер дал Дарьяну роль Ватсона, то где же его трубка? Парень сунул руку в карман — металлическая скрепка и открытая пачка «Беломора».

«А я думаю, почему у меня во рту привкус, будто я лет двадцать зубной щетки в руки не брал», — подумал и скривился Покровский. Он направился к старику, стараясь сдерживать в себе бурные эмоции, чтобы не вступить в конфликт со злодеем.

— Беляш с тестом будешь? — дед достал из кармана завернутый в носовой платок беляш.

«Старик…» — осенило Дарьяна. Всей картины он не вспомнил, однако старика, который являлся для него и товарищей нежелательной личность номер одни — вспомнил. Разозлился. Он даже хотел схватить деда за шкирку и отлупить, как первоклассника за двойку в дневнике. «Однако, конфликт с единственным, на данный момент, связующим звеном с прошлой жизнью, ни к чему полезному не приведёт. Пожалуй, опрометчиво нападать на человека, который в свои семьдесят лет, будучи без ноги, свободно перемещается по тайге, с курицей на поводке…» — подумал парень.

Тогда Ватсон Покровский прикрыл глаза. Постарался расслабить челюсть, потому что в гневе стиснул зубы так, что из коренного вылетела дорогущая пломба. Отдышался и весьма сурово обратился к старику.

— Холмс, — начал Дарьян, — вам врач запретил жирное есть, а вы беляши с собой таскаете!

Старику, раз он не желал быть раскрытым, пришлось включить актерские способности и подстроиться под нелинейное развитие выдуманного им сюжета.

— Действительно, вы правы, Ватсон, я болен… А чем же я болен, мой дорогой друг? И кто же мой врач?

— Элементарно! Я и запретил! Я же доктор! — рявкнул Дарьян, включаясь в игру. — У вас камни в почках размером с мяч для гольфа, дырка в желудке, цирроз печени, глаз дергается, кишечник отказал, зубы молочные растут, плоская ступня протеза, геморрой, гайморит, шизофрения в последней стадии и воспаление хитрости! Так что, Холмс, извините, но без беляшей! — он выделил последнее слова интонацией и гордо посмотрел вдаль.

— Догадался, значит, — старик повернулся к огню и насыпал курице зёрнышек.

«Идиот, какой же я идиот», — еле слышно пробурчал Дарьян, — «Раскрыл себя!»

— Согласен, — расслышал дед и печально вздохнул. Продолжил: — Грустно, теперь придётся плащ со шляпой возвращать, — жестом указал на свисающие с ветки старый плащ и охотничью шляпу — точь-в-точь, как носил Шерлок.

И тут в Дарьяне Покровском прорезались черты Могильникова. Он зарычал, как отец. Бедная одноухая белка Иван, которая только что убежала от ненормальных туристов, как раз в этот момент пробегала мимо. Услышав уже знакомое ей рычание страшного патологоанатома, она незамедлительно спряталась в шалаше. Однако и там её поджидала опасность. Исчадие вселенского зла, пернатый посланник самой королевы Тьмы, появилось из ниоткуда. Крохотное сердечко Ивана колотилось так сильно, словно сейчас его настигнет небесная кара. Между тем, исчадие ада приблизило клюв к уху белки, и громко издало звук, похожий на «кукареку». Иван подпрыгнул, а после — началась погоня по кругу. Шалаш развалился. Старик с Дарьяном обернулись. Из развалин вылетела с царапиной на морде белка, за ней спокойно «вырулила» курица по имени Марфа. Бедная одноухая белка Иван случайно посягнула на чужую территорию и была повержена грозным врагом.

— Курицы вроде не «кукарекают», — заметил Дарьян, после чего уставился на старика.

— Так она и не «кукарекала», — спокойно ответил дед и вернулся к поджариванию зефирок, — это она так стонет, — добавил он. Произнеси он эту фразу на театральной сцене — послышалась бы барабанная дробь, означающая неудачную шутку.

При всей своей серьезности Дарьян не знал, что ответить старику. Впрочем, он понимал, что говорить что-либо этому странному типу бесполезно. Зато дед нашел, что сказать…

— Вы слишком молоды, дорогой друг, чтобы замечать элементарные вещи… — начал дед, — вот, к примеру, облака… Красивые, что можно о них сказать?.. — старик принялся собирать какую-то ахинею из совершенно не связанных друг с другом предложений. Примерно на пятой минуте рассказа, у Дарьяна «закипел» мозг, он хотел было вернуться в шалаш, чтобы поискать какие-нибудь нормальные вещи, а еще лучше — обувь. Но шалаша-то больше не было, лишь куча лежащих друг на друге веток прикрывала всякий хлам. И тут ещё курица неожиданно прилипла к ноге Дарьяна и принялась страстно о неё тереться, словно кошка. Но как только Марфа проявила некое подобие ласки к чужому человеку, старик тут же повернул голову к сладкой парочке. Ещё мгновение назад он демонстрировал феерический пофигизм и милое сумасшествие, а теперь, на его щетинистую моську трудно было смотреть без слез. Он жену так не ревновал, когда ту пытался охмурить Леший, как своего домашнего питомца, свою пернатую кровинушку, при виде которой вся тайга старается незамедлительно впасть в зимнюю спячку.

— Брысь! — отогнал птичку ногой Дарьян.

Старик отвернулся, грустно вздохнул, и, как настоящий джентльмен, предпринял попытку вернуть расположение Марфы. Он достал из кармана маленький мешочек из ткани, насыпал из него зернышек, но курица не отреагировала на заботу хозяина, она назойливо липла к Дарьяну.

— Дед! — зарычал Дарьян. — Забери свое животное!

Если бы вы, дорогие читатели, наблюдали за стариком со стороны, то увидели бы сейчас в нем малое дитя, которое сильно переживает из-за недостатка внимания или приунывшего подростка, которому не удается добиться расположения понравившейся девочки.

Старик надел валенки, сгреб зерна обратно в мешок и убрал в карман. Поднялся с камня, надел плащ, шляпу, которые сдернул с ветки и молча поковылял куда-то в сторону от костра.

— Да ты издеваешься, старик! — заорал Дарьян.

Поняв, что с курицей ему не справиться, парень пустился от нее в бега. Запутался в рваном халате, сбросил его с себя, схватил, валявшийся возле костра топор, повернулся к курице лицом и приготовился обороняться. И тут выяснилось, что Дарьян вовсе не был для неё привлекательным объектом. Эта ненормальная птица учуяла мясо — кусок шашлыка, который Дарьян прошлой ночью стащил с праздника Квазимодо Никифоровича прямо из мангала. Разумеется, курица — птица не всеядная, но у Марфы вкусы были специфические, мягко говоря. Совсем неадекватные, извращёнными-то их назвать сложно. Она вытащила этот небольшой кусочек мяса из кармана халата, который сбросил Дарьян, и поскакала в лес, пока хозяин не поймал ее на этом «криминале». Но старик почуял неладное.

— Марфа! — крикнул дед. Курица встала по стойке смирно, остановившись на бегу. Двое — старик и птица стояли друг напротив друга и смотрели друг другу в глаза. Странное зрелище. Дарьян был равнодушен ко многим вещам в мире — он же все-таки сын Могильникова! Однако, данная картина его удивила. Внезапно у деда заболела нога, причем почему-то он потер рукой протез, а не живую конечность. Сел на камень, постанывая так, словно прямо сейчас умрет. Марфа медленно направилась в сторону леса.

— Домой вернешься — с Петуньей спать будешь, — спокойно пригрозил курице дед, поправляя задравшуюся штанину на здоровой ноге. Курица тут же выплюнула кусок мяса и прискакала к старику. Как выяснится позднее, Петунья — это питон, живущий у деда в сарае. Зачем? Почему? Как? Думаю, только высшие силы знают, что творится в голове этого удивительного человека. Обычно Марфа спит в коридоре на коврике, а иногда и на подушке рядом с кроватью хозяина.

— Холмс… — поправил себя Дарьян. — То есть Ватсон… Короче, дед!

— Лихо, — прервал его старик. — Имя мое забыл, что ли? А вчера братом по крови кликал… Мы ведь с тобой чуть бабушку Мориарти не похитили и красотку Мэри в тебя чуть не влюбили, а ты… — резко повысил тональность старик, — имя моё забыл, — он уронил слезу и начал активно тереть глаза.

Дарьян опешил. Он не знал, что отвечать на этот монолог. Дед молча натянул шляпу себе на нос и уставился на огонь. Дарьян сел рядом, подстелив на землю свои же лохмотья.

— Дед, — серьезно сказал он. — Я понимаю, что тебе весело, но будь добр, отведи меня к остальным… Я плохо помню этих туристов, хотя их и туристами-то сложно назвать! Но лучше уж я пойду с ними.

Старик попытался вставить слово, но Дарьян не дал.

— Вот только не надо сейчас продолжать свою игру. Я вспомнил тебя, вспомнил, что ты шёл с нашей группой! — повысил голос он.

— Я лишь хотел сказать, что холодает, пойди, надень шубу, она… — посмотрел на остатки шалаша дед, — под шалашом.

Дарьяну стало немного стыдно, но, прокрутив в голове сказанные стариком слова, он зацепился за шубу.

— Секундочку, шубу? — наморщил лоб Покровский.

— Ну, мне пора! — весело ответил старик, подпрыгнул и, не собирая свои вещи, очень бодро куда-то пошёл, курица устремилась за ним.

— Стоять! — рявкнул Дарьян

— Не-а! — весело ответил старик и побежал, причем так ловко, словно он на двух здоровых ногах бежал.

Дарьян бросился за ним, но догнать не смог. Даже шага сделать не смог — старик, пользуясь тем, что тот постоянно отвлекался, умудрился связать шнурки на его кедах. Парень встал и плашмя упал на землю.

Где-то в лагере…

В это время что-то ёкнуло в сердце Могильникова, он будто чувствовал, что сыну нужна помощь. Кинулся к палатке, схватил ружьё и побежал на помощь своему мальчику. Фотографию снова выронил. Ее подняла всё та же Лея, и на этот раз внимательно рассмотрела. На обороте фото надпись:

«Удалось добыть лишь такую фотографию. Вчера Дарьяну исполнилось 4 года. Мальчик смышленый. Правда, часто хмурый — весь в тебя. Надеюсь, вы когда-нибудь встретитесь.

Твой друг, ст. лейтенант Дубанько»

— Дарьян, Дарьян, — задумалась Лея.

Рядом с ней на бревно присела Элина, держа кусочек поджаренного на костре черного хлеба.

— Вроде хлеб мы не брали с собой, чтобы вес лишний не таскать, а в палатке сейчас я семь булок черного насчитала, — пожала плечами девушка. Но Лея будто не слышала её, смотрела на палатку Могильникова и пыталась соединить фрагменты событий прошлой ночи, дабы сообразить — кто же такой Дарьян? Она была уверена, что это имя ей знакомо, причем очень и очень хорошо.

— Эй, — несколько раз ткнула ее в бок Элина, та не отреагировала. Элина пододвинулась к ней ближе и резко, очень громко окликнула по имени. Та дёрнулась, и завезла Элине рукой по носу. У девушки пошла кровь.

— Прости пожалуйста, я случайно! — Лея попыталась обнять Элину, но та отодвинулась, — ну, я же не специально! — заплакала девушка.

— Платок лучше дай мне, кровь идет! — буркнула Элина.

Лея заметалась из стороны в сторону, не зная, где взять платок. Запаниковала и расплакалась еще сильнее. В кадре появилась Кира.

— Любопытно, — холодно произнесла Заяц, подошла к рыбацкому стульчику Могильникова, села. Рядом увидела маленькую упаковку сушеной рыбки.

— О! — обрадовалась девушка. — Думаю, все равно никто не знает, чьё это. Достала рыбку, принялась грызть, — эх, сейчас бы пенного, да раков.

— Ты совсем бездушная что ли? — сквозь слезы спросила ее Лея.

Кира подавилась рыбой…

Пока Лея бегала из стороны в сторону, Элина достала свой платок.

— Помощи от тебя… — проворчала девушка.

— Да ну вас обеих! — обиделась Лея.

— Я, конечно, понимаю, что спрашивать бесполезно, но все же… Что произошло? Я отвернулась буквально на несколько минут, белье Могильникова развешать, — Кира помотала головой, — хотя бельем эти тряпки: рваную шапку и носки в катышках сложно назвать.

— Могильников? — переспросила Лея.

— Ну да, — снова принялась за рыбку Кира.

Лея резко перестала рыдать, задумалась.

— А ничего, что ты мне нос разбила? — прижимая платок к лицу, спросила Элина. — Я как бы здесь еще нахожусь, рядом и мне больно!

— Ты не знаешь человека по имени Дарьян? — не обращая внимания на Элину, спросила Лея у Киры.

— Ты не помнишь имен? — спросила Кира.

Лея отрицательно помотала головой.

— Помню только тебя, Элину и Мишеньку, — имя Тощего она проговорила довольно протяжно, так как вдруг поняла, что упустила его из поля зрения. Стала оглядываться, занервничала, — а где Миша? Миша!

Элина посмотрела на нее недобрым взглядом. Обида росла, казалось, она скоро вырвется наружу, словно пар, снося крышку чайника.

— Миша! — дело шло к истерике…

Кира закатила глаза, понимая, что ей снова придется помогать в поиске Тощего. Худогубкин — любитель нарываться на неприятности, а Лея… Лея просто Лея — этим все сказано. Сжав крепко в руке оставшиеся три рыбки, девушка нехотя поднялась со стульчика и с «охами» и «ахами» пошла к своей палатке, чтобы накинуть теплую куртку.

Дарьян Покровский.

— Когда меня спросят, почему я плохо отношусь к пенсионерам, расскажу им про него… — выплюнул кусок земли Дарьян, — расскажу им про… — задумался, — Холмса. Парень перевернулся на спину, сел, посмотрел на крепко связанные шнурки. Развязать их не получилось, поэтому он с трудом стянул и отбросил протертые до дыр кеды.

Подул ветер.

— Холодно, однако, — поежился Дарьян, огляделся, стараясь найти хоть что-нибудь теплое. В голове всплыла фраза старика о шубе. Поднялся с земли и двинулся к шалашу. На ногах он имел в наличии только один шерстяной носок с дыркой на большом пальце. Голой ногой наступил на куриный помёт.

— Святые угодники… — выругался Покровский, затем выдал парочку более красноречивых выражений. Яростно вытирая ногу о траву, второй ногой в носке встал в лужу…

— Да чтоб тебя, ах ты… Да я тебя… Да чтобы конь в пальто тебя переехал!

Желание Дарьяна сбылось, только немного не в том направлении. Метрах в двадцати от него пробежала корова. Верхом на ее спине лежал спящий Эдкевич, прикрытый плащом.

— Чего мне ещё ждать? — протянул Дарьян.

И тут зарычал медведь. От страха у парня перехватило дыхание. Рычали сзади, со стороны шалаша. Дарьян проглотил слюну, медленно повернулся. Медведь со смайликом, нарисованным белой краской на боку, прошёл мимо. Зверь явно кого-то искал, и явно не Дарьяна.

— Надо выбираться отсюда срочно, — вслух сказал турист, быстро осмотрел то, что осталось от шалаша, и все же нашел под ветками шубу. Черная, слегка объеденная молью, она пахла так, словно её носил сам производитель нафталина. Дарьян попытался натянуть шубейку, однако размер был явно не его. Рукава — почти по локоть, зато длина сантиметров на тридцать больше, чем его метр семьдесят. Подол шубы лежал на земле.

Покровский вернулся к костру, снова наступив в ту же самую лужу.

— Холмс! — закричал он. — Дед Чайковский! — он на мгновение закрыл глаза, поднял голову вверх, отдышался после всплеска гнева, продолжил двигаться и… опять встал в куриный помет.

— Ааааа! — взревел Дарьян голосом Могильникова.

Этот рёв слышали многие. Тощий, чей разум только начал отличать реальность от вымысла, рёв этот «переварить» не смог. Худогубкин сидел, как мартышка на большом камне, и оглядывался по сторонам, будто в поисках банана. Туман в голове его рассеялся, однако самовнушение успело внести свою лепту — Тощий убедил себя в том, что рёв издает…оборотень. Ошалев от страха, Худогубкин понёсся в неизвестном направлении. При этом он вопил во весь голос и звал на помощь.

Лея с Элиной рёва Дарьяна не слышали, а вот крики Тощего Лея, конечно же, услышала.

— Миша — завизжала она, схватила сковородку и бросилась на помощь.

Элина двинулась за ней. Под весь этот переполох из палатки вывалилась Кира.

— Что опять произошло?

— Там, похоже, ненормальный наш кричит. Лея за ним побежала! Идём! — позвала её Элина.

Кира фыркнула, выпуталась из палатки, натянула слетевший ботинок.

— Детский сад! — прорычала она и побежала за Элиной.

Рёв слышали даже жители посёлка Закусь, а также Роман Александрович, Эдкевич и вся банда Квазимодо Никифоровича. Однако, мужик с вилами их успокоил… Хотя, нет, не успокоил, а напугал ещё больше, сказав, что вой в окрестностях — нормальное явление, ведь Бельмондо волков периодически подкармливает. Роман побледнел.

А Дарьян, не представляя, какие последствия вызвал его крик, разложил шубу на бревне и решил отрезать часть подола. Взмахнул топором, топорище осталось в руках, а головка улетела в лес. Воткнулась в дерево в сантиметре от головы Могильникова. К несчастью для Дарьяна, из-за высоких кустов, Олег Уюкович не смог разглядеть, что виновник сей нелепой случайности — его сын. Раздался второй вопль. На этот раз вопль разъяренного Могильникова. Он оказал на всех живых существ куда большее влияние, чем рев Могильникова младшего. Замерли все. Даже жители поселка Закусь остолбенели. Автор думает, что нет смысла описывать чувства Дарьяна, ведь источник кошмарного звука находился всего в пятидесяти метрах от него.

Могильников, не думая долго, направил ружьё в сторону, откуда прилетел топор без топорища, и нажал на курок — благо, зарядить забыл, патроны остались в палатке. Но отсутствие патронов этого властителя темного мира не остановило. Желудок патологоанатома всеяден, не терпит голода — картошечку за Тощим утром он все же доел, но поскольку к галлюциногенам этот орган Могльникова привык уже после первого употребления, то особого действия на Олега Уюковича грибы уже не оказали. Картошечка была не соленая, он подсолил блюдо, а после машинально бросил баночку с солью в карман… Поэтому даже без патронов ружье Могильникова стреляло. Когда патологоанатом заряжал ружье солью, Дарьян разглядел кончик ствола в кустах, подхватил чёртову шубу и стремглав рванул с места событий.

Могильников зарядил ружье, выбежал из-за кустов, поводя стволом то в одну, то в другую сторону. В лагере никого не было, но видно, что покидали стоянку второпях. Он присел на колено, закрыл глаза, прислушался — услышал шорох. Побежал на звук, но не по прямой, а чуть левее, чтобы, так сказать, обогнуть траекторию движения противника, и застать его врасплох.

Через несколько минут погони Могильников решил, что потерял след. На самом деле Дарьян спрятался за огромной берёзой, потому что бежать дальше у него не осталось сил, да и травмированное колено дало о себе знать. Еще на первом курсе университета он пришел на мастер-класс по ирландскому степу, и ударил ногой в пол так, что пробил доску…

Он осторожно выглянул из-за дерева — вроде бы никто не гонится. Накинул шубу и двинулся, куда глаза глядят. Покровский надеялся встретить по пути кого — нибудь из людей, но хотя бы чуточку адекватнее, чем ненормальный «Шерлок Холмс».

Встретил.

Могильников неподвижно стоял и прислушивался к каждому шороху. Раздался еле слышимый хруст. Олег Уюкович развернулся, направил ружьё в сторону звука — никого не видать. Но вскоре ему удалось разглядеть цель — шкуру какого-то зверя…

— Кабан, — сурово прошептал Могильников, — еда, — добавил он и выстрелил…

Дарьян ойкнул и упал.

— Эм, — промычал Могильников, повесил ружьё на плечо и направился к «кабану».

— Будь ты проклят! — заорал Дарьян, увидев того, кто его подстрелил.

Отец испытал не менее сильные эмоции, когда понял, что попал солью в мягкое место своему сыну. Могильников быстро откинул ружьё в сторону, и сделал вид, что оказался здесь случайно, да и не стрелял он вовсе.

Где-то в лагере…

Юлиана во всех этих событиях не участвовала. Девушка, укутанная в теплый чужой спальник — свой у нее был тонкий, летний — сладко спала в палатке и видела сон, как принц английский подъехал к её дому на белом дорогом внедорожнике, привез модные туфельки, покрытые золотой крошкой.

Могильников летел в лагерь с Дарьяном на руках, сметая с дороги все подряд. Грохот, издаваемый громадными сапогами ста двадцатикилограммовой тушки, внес в сон Юлианы свой сюжет. Как вы помните, дорогие читатели, в поход девушку отправил её любовник, опасающийся кары жены-прокурора. Так вот, во сне Юлианы эта женщина — прокурор вылезла из белого внедорожника вместо принца. Внешности она, так скажем, была весьма неприятной. Туловище Могильникова, голова — своя собственная, прокурорская. За ней из машины показалась огромная курица Марфа. Туловище Могильникова, издавая непонятные звуки, с ножом в руках побежало к Юле. Девушка проснулась и с визгом вылетела из палатки. Вылетела и увидела, что ей навстречу бежит… Могильников. Разумеется, спросонья она не могла адекватно реагировать на ситуацию, испугалась пуще прежнего, схватила из палатки кофту Дарьяна и ударилась в бега в том же направлении, в котором Кира, Лея и Элина понеслись за Тощим.

Могильников проводил взглядом Юлю, не понимая, почему она убежала. Но Дарьян продолжал стонать и патологоанатом — военврач по первой специальности, взялся за его рану…

А Тощий, между тем, бежал и бежал, подняв руки вверх, от чего они при движении, развевались словно флажки на ветру. Неожиданно, прямо перед ним, метрах в ста от реки возник мальчик. Очень серьезный мальчик. Несмотря на то, что Тощий чуть было не столкнулся с ним, ребенок стоял невозмутимо и неподвижно. Мишка резко затормозил в паре шагов от него, запутался в своих ногах и благополучно повалился на землю. Черноволосый, прилично одетый парнишка смотрел на него сверху вниз, скрестив руки за спиной.

— Привет, — поздоровался Тощий.

Мальчик не отреагировал.

— Там, это самое, оборотень! — задергался на земле Тощий.

— Миша! — вопила, подбегая к ним Лея.

— Я полагаю, — наконец заговорил парнишка низким голосом, — это и есть тот самый оборотень?

— Стой, дура, не то хуже будет! — кричала, появившаяся Кира.

— Хм, выходит, я словил куш. Думал, больше времени на поиск вас всех потрачу! — произнес парнишка.

Тощий поднялся, отряхнулся, кивнул головой мальчишке и сказал, что рад знакомству.

— Ладно, я пошёл, — Мишка махнул рукой и кинулся бежать, но споткнулся о ногу парнишки.

— Не так быстро, — сказал ребенок, даже не посмотрев на Тощего. Он смотрел вперед и хитро улыбался.

— Ой, отстань, а? Я должен убежать отсюда, пока эта ненормальная меня не догнала, — уже забыв про оборотня, Тощий вновь попытался скрыться.

— Вон он! — крикнула Элина Лее.

— Чёрт! — пискнул Тощий и …

— Тебе он дорог? — спросил мальчик. Все также, не смотря на Тощего, он протягивал ему Йорика: — Кажется, ты обронил, — хитрая улыбка на его лице стала еще шире.

— Йорик! — взвыл Мишка, понимая, что совсем забыл про своего «верного спутника».

Кира и Элина остановились в нескольких шагах от мальчика, а Лея бросилась к Тощему.

— Куда же ты убежал, дурачок? — заплакала она.

Мишка скорчил моську. Волновал его в этот момент только Йорик, которого парень так и держал на вытянутой руке.

— Верни мне его, пожалуйста! — потянулся к черепу Мишка, стараясь не реагировать на слова Леи. Девушка попыталась его приобнять, но Худогубкин резко отскочил, Лея упала, Элина подошла к ней и зло посмотрела на Тощего.

Кира в это время попыталась поговорить с ребенком.

— Мальчик, ты заблудился? — спросила у него девушка.

— Я полагаю, этот вопрос лучше всего переадресовать вам, дикарям, — серьезно ответил мальчик. Замолчали все, даже Лея.

Парнишка, между тем, кинул череп Тощему в руки, тот обрадовался и обнял его со словами «Йорик, бедный Йорик».

— Позвольте представиться, я — Барс, — мальчик был так вежлив, что, казалось, при этих словах он шаркнул ножкой.

— В честь кота назвали? — хмыкнула Кира. Парнишка посмотрел на нее, как на дурочку. — Барсик, чего нахохлился? — Кира подошла ближе, села перед мальчиком на корточки и потрепала его за щеку.

— Еще раз так сделаешь, пальцы откушу, — спокойно заявил тот. Кира молча встала и отошла на несколько метров.

— Что ты такое говоришь? — грустно спросила Лея, в то время, когда Элина помогала ей подняться. Барс глянул на неё, но ничего не ответил. Снова скрестив руки за спиной, парнишка сделал несколько шагов взад и вперед, о чем — то раздумывая.

В кадре появилась Юля в коротких шортах и толстовке Дарьяна.

— Ммм, — обратил на неё внимание мальчик, — ещё одно чудо появилось.

Юля возмущенно посмотрела на парнишку.

— В общем, так, господа, я с вами куличики лепить не собираюсь. Меня послал к вам глава посёлка, Квазимодо Никифорович… — Тут Тощий его прервал и парнишка злобно уставился на него.

— Так у них всё получилось? — спросил Тощий. — Я так и знал, что это всего лишь сон, это не могло быть правдой — оборотни, бабки, прочая мистика!

— Миша, — окликнула его Кира, жестом показывая, чтобы замолчал, но Миша ничего не понял.

— Ну, а коль это сон, то мы с тобой, Йорик, — Миша посмотрел в «глаза» черепу, — можем порадоваться за горбуна Квазимодо. Он — глава посёлка, не удивлюсь, если его возлюбленную Эсмеральдой зовут.

— Нина — сурово ответил мальчик.

Тощий покачал головой: «Почти угадал…»

— И предводитель вашей банды вчера украл ее прямо со свадьбы, — закончил мальчик.

Все переглянулись, особенно удивилась Юлиана. Она совсем ничего не понимала. О чем и ком идёт речь? Ну, не помнила она, что пошла в поход с какой-то там бандой, да ещё и с ее предводителем.

— В общем, — продолжил мальчик, но его снова прервали.

— Первый раз вижу, чтобы ребенок в десять лет так грамотно разговаривал, — заметила Элина.

— И что тебя в этом смущает, позволь спросить? — оскалился ребенок.

— Стоп! — рявкнула Кира, — я, конечно, очень рада знакомству с кошачьим мальчиком, но…

— Как ты меня назвала? — с угрозой в голосе спросил Барс.

— Но, дорогие, вам не кажется, что пора бы нам вернуться в лагерь и ждать других туристов? — продолжила, не обращая внимания на его слова, Кира.

— Холодно что-то, — пробормотала Юля и скрестила руки на груди.

— Родная, так ты чуть ли не в трусах стоишь посреди осенней тайги, — фыркнула Кира.

Парнишка немного растерялся.

— Повторяю, — сказал он громко, но все смотрели на Юлю.

— Пойдёмте в лагерь, а? — предложила она.

— Пока, — нежно сказала Лея мальчику.

— Стоять! — занервничал ребенок и выдал самый главный, как он считал, аргумент: — Ваш руководитель сейчас находится у нас. После всего того, что вы вчера натворили, управляющий желает собрать всю вашу банду у себя в доме для очень серьезного разговора!

— Да ты так не нервничай, а то покраснел уже! Сосудик ведь может лопнуть и дурачком на всю жизнь останешься, — нежно протянула Кира.

Парнишка налился краской, как помидор.

— Удивительный контраст, сначала таким равнодушным был, а теперь — сущий кошмар, — подлила масла в огонь Элина.

— Так, все, я пошла в лагерь! — фыркнула Юля, параллельно пытаясь вспомнить, куда надо идти. Развернулась и сделала пару шагов…

— Он ждет всех, — твердо сказал мальчик, внезапно успокоившись.

Юля повернула к нему голову и, не останавливаясь, ответила:

— Поздравляю!

— Господа туристы, если вы не явитесь к Квазимодо, свой маршрут вы не продолжите, ровно, как и не сможете вернуться домой. Эта территория принадлежит поселку Закусь и находится под контролем… — продолжил ребенок, но ему опять не дали договорить.

— Ваш Квазимодо, что, крестный отец? — фыркнула Кира.

Лея подошла к Тощему и вновь попыталась его обнять. Неловко протянула руку, задела Йорика, Тощий выронил череп на землю.

— Да что ты пристала-то ко мне! — взревел он. — Сколько ещё можно просить? Отстань от меня!

Все замолчали, наблюдая за этим бразильским сериалом.

— Ещё и в поход увязалась за мной! — продолжил бушевать Тощий.

— Эй, ты с девушкой разговариваешь, выбирай выражения — вмешался мальчик. Кира с Элиной его поддержали — кивнули. Пока парнишка говорил, Тощий истерично махал руками и ногами, а затем заорал:

— Отстаньте от меня все! — и пошёл в сторону лагеря, забыв на земле Йорика.

Лея разрыдалась, подняла череп с земли, прижала к себе и отвернулась от всех. Элина принялась ее успокаивать.

Барсик стоял молча, скривив лицо. Мальчик впервые в жизни увидел неадекватных людей, которыми не то, что управлять невозможно — они не способны контролировать даже сами себя.

— Господин кот, — окликнула его Кира.

Тот не отреагировал.

— Кыс-кыс! — снова позвала его девушка.

Но ребенок, поняв, что посыпались очередные издевательские шуточки, решил не реагировать на слова дерзкой девчонки.

— Ку-ку, малой, — Кира подошла и ткнула его пальцем в плечо.

— Останется синяк — сядешь в тюрьму, — спокойно произнес ребенок.

— Очень страшно, — девушка нагнулась, чтобы посмотреть в глаза парнишке, но тот выхватил из кармана перцовый баллончик и брызнул ей в лицо.

— Ещё есть у кого-то вопросы? — Барс старался держать всех в поле зрения.

Кира упала на землю, схватилась за горло и стала задыхаться.

— Ты в своем уме, идиот малолетний? Что она тебе сделала? — закричала Элина и подбежала к Кире.

К ней присоединилась Лея, но унюхав перцовый химический запах, стала задыхаться сама.

— Ничего с ней не случится! — отрезал Барс. — У него слабое действие, к тому же я специально брызнул в шею — это максимально безвредно… — Договаривая это предложение, Барс почувствовал, что у него самого запершило в горле, защекотало, а потом стало жечь в носу.

— Отдай, маленький балбес! — Элина выхватила баллончик у парня из рук.

Барс упал на колени, закашлял. Элина закрыла рот и нос рукой, посмотрела, что написано на емкости.

— Так у него же срок годности пять лет назад закончился! — произнесла она, и тут с баллончика слетела крышка, содержимое густым облаком окутало всех, кто участвовал в сцене…

Между тем, злой Тощий шлёпал широкими шагами в сторону лагеря. По крайней мере, он был уверен, что идет в сторону лагеря. Погрузившись в свои мысли, он шел и шел, и, наконец, вышел на поляну с разрушенным сараем и большой избой.

— Вот чёрт, я заблудился! — вскликнул Мишка, и тут его настигла последняя волна грибной интоксикации, хотя и в меньшей мере, чем это было пару часов назад. Звуки, дуновение ветра он воспринимал гораздо более остро, чем человек в здравом уме. Даже бег паука по бревнам избы казался ему поступью великана. Правда и паука-то никакого не было — остаточные явления, так сказать, от галлюциногенных грибочков. Причудливых образов на этот раз Тощий не видел, да и понимал, что находится в реальности, а не в выдуманном мире. Не понимал он только одного — почему наступили сумерки, ведь недавно было утро.

Новые приключения Тощего…

Смеркалось. Царила мёртвая тишина. Мишка стоял возле избы и не понимал, что происходит вокруг. Ему казалось, словно во всей тайге нет ни одной живой души. Он поворачивался то вправо, то влево. Посмотрел на дерево — оно вдруг обросло мхом, а золотистая листва, покрывающая поляну перед избой, почернела.

Тощий запаниковал. Он сделал несколько шагов назад, зубы застучали.

— Хи-хи, — со стороны леса послышался смех ребенка. Дунуло холодным ветром, из сумрачного леса за спиной послышался тяжкий вздох.

Худогубкин, выпучив глаза, медленно, без резких движений поковылял к избе.

В реальности с неба начали капать редкие капельки не очень холодного осеннего дождя. Бедный Тощий считал, что на него падают кусочки льда. Причем, кусочки такого веса, что казалось, вот-вот они придавят его к земле.

Между тем к избе приближалась белка Иван. Она думала, что, наконец, ушла подальше от ненормальных туристов, но нет — на её пути встретился Тощий, который волок ноги, словно зомбированная черепаха. Парень то смотрел куда-то на чердак избы, то глядел вправо, то влево, по сантиметрам перетаскивал одну ногу за другой. Белка Иван подбежала ближе, села…

Тощий увидел, что в сумеречном лесу засветились глаза. Вскоре они погасли, но к нему стал приближаться огромный темный силуэт. Коротко вскрикивая, Мишка побежал. Обежал избу раз, второй, третий — входа нет, только стены. Из — за угла вновь появился тот страшный силуэт. Из леса снова подул сильный ветер и не дал Мише отбежать в сторону. Впрочем, ему и не очень хотелось этого делать, тьма — не лучший союзник. Паника паникой, а жизнь дороже. Тут, как по волшебству, в нескольких шагах Тощий разглядел топор, схватил его, присел и приготовился защищаться.

Тем временем в реальности, за всеми этими событиями наблюдал уже знакомый вам, дорогие читатели, егерь Франк Эйнштейн. Его немного удивил парнишка, который держал в руках валенок и кричал на одноухую белку.

Силуэт приближался к Тощему… И тогда он запустил в него «топором», попал белке Ивану в лоб и вновь пустился в бега. Наконец, сознание позволило ему отыскать вход внутрь избы. Егерь к тому времени привязал корову к дереву и направился в дом вместе с собакой, чтобы наказать негодяя, забравшегося в его жилье.

Собачий лай показался Мише воем оборотня, который он ранее слышал возле одинокой рыжей скалы. Да-да, дорогие друзья, ночью, под действием грибов, бедняга бегал от оборотня. Страх так сильно завладел Тощим, что он решил не бежать к двери, а ломанулся внутрь через окно — так ближе. Егерь опешил. А потом понял, что этот непрошеный гость — скорее всего один из ночных дикарей, что разобрали его сарай. Мужик поспешил в дом.

— Остановись, по хорошему говорю! — крикнул он Тощему.

Внутри избы Мише не стало лучше. Накатила, забытая ещё в детстве, клаустрофобия. Стены и темнота давили на него. Парень стал задыхаться. Прижался к стене и пополз вдоль нее.

Первой в дом через разбитое окно ворвалась собака. Егерь вломился через закрытую дверь, и снес ее по пути.

Рычание собаки, её горящие в темноте глаза, и маньяк в дверном проеме, освещенный луной, довели Тощего до неистовства. Он принялся бросать в них все, что попадалось под руку. Даже вазу с прахом бабушки егеря в него швырнул, хорошо хоть тот не дал ей разбиться — поймал на лету. Однако, летящая следом настольная лампа, попала прямо в вазу — прах все же рассыпался. Автор комедии думает, что нет смысла описывать, насколько зол был после этого егерь. Худогубкин нащупал дверь в комнату, забежал туда. Егерь с собакой кинулись следом. Тощий оглядел комнату: грязное, маленькое помещение с оборванными обоями, испачканными кровью окнами. С обеих сторон висели на гвоздях ржавые топоры и мачете. Не думайте, дорогие читатели, хозяин дома — не мясник, более того, на самом деле комната была вполне уютной: небольшая мягкая кровать, заправлена аккуратно. На вещах — небольшой слой пыли, но только от того, что егерь часто ночевал в охотничьем домике, в нескольких километрах выше поселка Закусь по реке Коноплянке. Разумеется, никаких окровавленных окон в комнате не было и в помине. Мишка прижался к окну и начал искать щеколду, прыгать в окровавленную раму ему не хотелось. В это время в дверном проёме показался егерь с собакой.

— Квазимодо остановил меня в поле, чтобы я не спустил шкуру с одного из дикарей, а теперь… Теперь меня никто не остановит! — зловеще произнес мужик.

— Ааа! — коротко вскрикнул Тощий, схватил со стола бензиновую зажигалку, которую егерь хранил, как память об отце. Выбить огонь ему не удалось. Егерь сделал шаг навстречу. Маньяк в воображении Миши с кривым лицом и одним глазом двинулся к нему. Наконец Худогубкину удалось — над зажигалкой взметнулся огонек, он вытянул руку с ней в сторону мужика.

— Не подходи! — дрожащим голосом закричал парень.

— Положи на место! — заорал егерь. «Отдай мне свои мозги!» — услышал Тощий.

Из-за мужика выглядывала собака с лицом, как бы правильнее выразиться, Йорика. Парень тоненько завизжал, швырнул в егеря зажигалкой, та упала на свернутые в узел занавески — просто егерь собирался их постирать. Ткань вспыхнула, как стог сухого сена.

Пока хозяин дома пытался потушить огонь, Тощий проскользнул за его спиной, залаял на лающую на него собаку. Та от неожиданности прижала уши и пропустила Мишу к двери. Свобода была так близко, однако Мишка Худогубкин, охваченный паникой, на выходе из дома решил обернуться, чтобы посмотреть не преследуют ли его и «БАМ!!!»… Он без сознания перевалился через перила, упал спиной на землю. Ударился, бедняга, о косяк головой.

Дом внутри выгорел основательно. Благо — не дотла, дождь помог, и к тому же, егерь дерево специальным раствором пропитал — сон ему тогда дурной приснился, что дом сгорит, вот и обработал.

Тем временем в поселке Закусь…

Квазимодо до поселка добирался на коне. Однако, на околице, скакун его сбросил с седла и куда-то ускакал самостоятельно. От такой неловкой ситуации армянин покраснел, боясь, что его состояние увидят остальные, отвернулся и поспешил к своему дому.

К этому времени баба Соня и вся банда уже пригнали машины в поселок. Невесту Квазимодо отправили к местному кондитеру, Мюррэю Толстикову, который печет отменные сдобные булочки. О качестве его булочек говорили вес и объёмы кондитера — пузико его с трудом проходило через дверной проём его же магазина. Нину отправили туда в качестве наказания — выносить помои, подметать пол, мыть посуду и делать прочие бытовые дела. Да и жара на кухне у кондитера стояла просто невыносимая. И потом, Квазимодо был уверен, что под присмотром кондитера, Нина никуда и ни с кем не сбежит — больно острый у тогобыл взор. Один большой минус — невеста Квазимодо при таком наказании начинала толстеть вслед за Мюррэем.

Обстановка в посёлке вызывала у Романа Александровича смешанные чувства. Казалось, обычная благоустроенность рядового поселения в российской глуши. Но люди в нем будто бы убедили себя, что живут в мегаполисе.

Они сделали максимально все, чтобы жизнь их была комфортной — даже фонтан умудрились своими силами построить со скульптурой в центре. Правда, в конце концов, народ негласно переименовал скульптуру в «памятник писающему шахтёру». Все потому, что мужик, который всю жизнь увлекался скульптурой и, в отличие от остальных жителей поселка, хоть что-то понимал в скульптурном деле — на полпути к завершению своего творения вдруг понял, что устал. Собрал вещи и ночью уехал из посёлка. Больше его никто не видел. Уход скульптора способствовал тому, что жители, вооружившись спиртом, смекалкой и грозным взором бабы Сони, по готовым эскизам решили доделать памятник… горняку. Доделали. Шахтёр как-то подозрительно держал не то кирпич, не то кусок породы очень маленьких размеров, слегка присев. Поза со стороны напоминала писающего мужика. Фу-фу-фу!

Некоторые представители поселка Закусь старались даже свои деревянные, местами подгнившие дома, подвести под стиль западной, восточной и… северных народов архитектуры. Один мужик, в ком бурлили гены то ли манси, то ли других пастухов оленей, живших несколько сотен лет назад, сжёг свою лачугу и поставил на ее месте подобие вигвама. Мужика прозвали Леопольдом. Он, когда напивался, бегал по улице и предлагал всем дружно жить.

Другая семейка, которую в шутку прозвали семейкой Аддамс, построила не сильно объёмный деревянный домик в готическом стиле. В ясную ночь, если смотреть на дом со стороны фонтана-памятника писающему шахтеру, можно было наблюдать, как из-за него выглядывает луна. Рядом с домом стояла конура. В конуре жила овчарка, которой непутёвый ветеринар повредил голосовые связки, в результате чего лай бедной собачки больше был похож на вой пьяного старого медведя. Просто фантастический сюжет про монстров. Жуткое зрелище!

Другие дома тоже чем-то выделялись, однако, рассказывать обо всех — страниц в книге не хватит.

Роман Александрович шёл к дому Квазимодо в сопровождении бабки и мужика с вилами. Квазимодо останавливался переговорить то с одним, то с другим. Романа приходилось подгонять, ибо он, словно на экскурсии, останавливался чуть ли не на каждом переулке, чтобы осмотреть тот или иной дом, того или другого селянина.

Все жители выглядели и вели себя совершенно по-разному. Буквально каждый чем-нибудь, да отличался от остальных. Атмосфера была такая, что казалось, будто вы находитесь вовсе не в глуши, а в чужом, скрытом ото всех государстве. Разумеется, это был не райский уголок. Здесь не было ни сказочного богатства, ни лавандовых полей, ни парфюмерных магазинов, ни компьютеров, даже телевизоров не было — слишком слабый радиосигнал и то, только благодаря стараниям бабы Сони, которая в юности увлекалась радиотехникой. Но жители сделали максимально все для собственного комфорта. Поэтому, когда в эту самую зону комфорта ворвались дикари из цивилизации, то они нарушили душевное спокойствие абсолютно всех.

Кстати, дорогие читатели, вы заметили, что не только Роман, но и бабка, и мужик с вилами не обратили внимания, что из двух дикарей в поле их зрения присутствует только один — Роман. Эдкевич пропал.

Сначала он шёл позади, с одним наушником в ухе. Шёл и думал о своём. Хотел бы я сказать, что он, имея душу художника, был преисполнен вдохновением от чудных видов вокруг, однако похмелье и головная боль перекрывали все эти приятные чувства. Все, чего он искренне хотел в данный момент — бутылочку холодненькой минералочки. Однако на каждом шагу он встречал лишь банки и ведра с молоком. Молоко повсюду — только что из фонтана не бежит. А когда ко всей обонятельной гамме присоединился ещё и запах навоза, то ко всем чувствам Эдкевича добавилась ещё и тошнота.

Небольшой покривившийся домик, который стоял на углу улицы в четырёх домах от особняка семейки Аддамс, показался Эдкевичу святой обителью. На домике висела табличка, на которой было написано самое замечательное в мире слово — «Магазин». Эдкевич настолько опьянел от жажды, что забыл, что находится под конвоем. Направился к магазину, а никто этого и не заметил.

Он вошёл в дверь и с порога получил веником по лицу — даже разглядеть не успел, есть ли там желанная минералка. Парень повалился назад и приземлился на золотистую травку.

— Мама, — успел вымолвить он во время полёта.

Сознание он, естественно, не потерял, и потому виновника своего полета сумел разглядеть. Из дверей вышла весьма объёмная женщина лет сорока, довольно приятная на лицо.

— А, это ты — проговорила она довольно низким голосом, — хотя, тебе тоже полезно, — произнесла данная особа.

— Вы с ума сошли! — заорал Эдкевич, держась за нос.

Женщина вылила на него ведро воды и захлопнула дверь, перевернув табличку на надпись «закрыто».

— Да, что я вам сделал? — кричал Эдкевич. — Я всего лишь за минералкой зашёл, а вы с порога — веником! — парень потер нос. Из глаз вытекла слезка. Сергей повернулся спиной к двери и пополз вперед.

Между тем, женщина приоткрыла дверь и кинула в его сторону стеклянную бутылочку минералки. Она разбилась, ударившись о камень.

— И передай своему Ватсону, чтобы нога его не касалась земли поселка! — тетя со всей силы хлопнула дверью.

Эдкевич грустно смотрел на разбитую бутылку, не понимая, чем заслужил к себе такое отношение.

— Ну и нравы в этой деревне, — фыркнул он, повернулся лицом к магазину, — а вы, женщина, ненормальная! Какой к черту Ватсон? Глушь! Водки да молока напьются, а потом бредят! — договорил он.

За спиной его кто-то покашлял. Баба Соня!

Эдкевич недовольно посмотрел на неё, махнул рукой и пошел прямо.

— Хороший фотоаппарат, нам как раз такой техники в посёлке не хватает! — произнесла баба Соня, держа в руках камеру Эдкевича. Сергей остановился. — Это в каком же состоянии нужно находиться, чтобы камеру не за один десяток тысяч рублей на колбасу-то променять, — задумчиво протянула бабка.

После этих слов Эдкевичу стало стыдно. Однако события он помнил очень смутно. Тем более тот факт, что променял любимую камеру, с которой не расставался со времен её рождения, на колбасу…

— А к доярке нашей, что… — сплюнула бабка, — что делами хозяйственными заведует, ты зря свои «копыта» приволок. Вы со стариком и полненьким компаньоном, который звал себя Ватсоном, настроение ей хорошо подпортили вчера.

«Старик», — это слово, словно клещ, впилось в Эдкевича. События, кадр за кадром стали восстанавливаться в его памяти, правда не все, а только те, в которых фигурировал противный дедок. И тут Сергей вспомнил ужин, основным блюдом которого была картошечка с грибочками…

В гостях у Квазимодо…

Дом Квазимодо стоял в конце центральной улицы. Взглянешь на него, и сразу хочется задать вопрос: «Откуда такие деньги у людей?» Двухэтажный кирпичный особняк, огороженный кирпичным же полутораметровым забором. Двор за территорией забора был размером с центральную площадь поселка, где стоял памятник писающему шахтеру. Во дворе стояли несколько УАЗов, сарай, два трактора — один ржавый и конь, почему-то накрытый пальто.

Трое: баба Соня, Роман Александрович и Эдкевич остановились у входной двери. Эдкевич смотрит куда-то вверх с открытым ртом. Роман ткнул его в бок, Эдкевич подавился слюной.

— Не изволите растолковать, откуда в отдаленном таежном поселке деньги на такой дом? — спросил Сергей у бабки.

Баба Соня только хотела что-то ответить, как парень снова её перебил.

— Когда камеру вернете? — спросил он.

Мужик с вилами прикрыл калитку и подошёл к троице.

— Ты почему здесь? — сразу переключилась на него баба Соня.

Мужик выдал какие-то звуки, но адекватно ответить так и не смог.

— Сын доярки нашей, Барсик, опять ушёл справедливость искать, вопреки всем запретам, — сплюнула баба Соня, — пошёл к остальным дикарям. Ты найди его и приведи сюда! — приказала она мужику. Тот скорчил угрюмую гримасу: «Один?»

— Проблемы? — оскалилась бабка.

— Нет! — буркнул тот и покинул двор.

— В дом оба зашли, — грозно скомандовала бабка. Роман с Эдкевичем послушались.

Спустя некоторое время…

— Дело было вечером, делать было нечего — именно так ответил Эдкевич на вопрос Квазимодо о том, зачем же было красть корову. Квазимодо сидел за большим деревянным лакированным столом, возле окна, покуривал. На столе стояла небольшая тарелка с шашлыком, нарезанным луком и кетчупом. Аромат еды так настойчиво щекотал носы Романа и Эдкевича, что у обоих заурчали животы. Рядом с тарелкой стояла стопочка и бутылка самодельного коньяка, который мастерила баба Соня.

Армянину каждые пять минут кто-то звонил, и потому во время разговора с туристами, он не успевал заканчивать предложения, отвлекался на звонок. Забывал, о чем говорил и начинал сначала. От утомительной, постоянно прерывающейся беседы, Эдкевич заскучал и задремал, откинувшись на спинку стула.

Квазимодо и без того находился не в светлом расположении духа, так еще и эти ежеминутные звонки… В конце — концов, они его доконали… Особенно три последних, когда ему предлагали взять микрозайм, либо купить товар со скидкой из Твери. Он уже на каждого звонящего стал рычать, и, когда раздалась очередная трель, глава поселка поднял трубку и принялся ругаться совершено неадекватными словами, но внезапно замолчал.

— Привет… бабуля, — осторожно, зажмурившись, проговорил он.

Бабуля, она же баба Соня, видимо, обиделась — бросила трубку, чтобы через мгновение спуститься со второго этажа и дать внуку подзатыльник. Оба немного поругались и вскоре покинули дом.

Роман и Эдкевич остались вдвоем в гостиной. Решив, что это самый подходящий момент, чтобы выяснить, кто есть кто, Валенов повернулся к Сергею, посмотрел на него немного растерянным взглядом и спросил:

— Как мы с тобой познакомились? Ты из жителей посёлка?

От такого вопроса Эдкевич опешил.

— Роман Александрович, вы чего? — занервничал Сергей. — Я же в вашей группе был!

— Хм, — смутился Роман, — странно, я помню всех членов группы, но тебя, увы… Шпион!

— Это все картошка та, с грибами, я больше, чем уверен…

Раздалось подозрительное урчание…

— Смотрю я на этот кусок шашлыка и…и…Определенно хочу его съесть, — задумчиво произнес Эдкевич.

— Давай ещё со стола у армянина воровать начнем, — ответил Роман, но тут у него у самого заурчало в животе: — Надо группу искать, некогда об еде думать! — твердо добавил Валенов.

— Вы как хотите, а я, — не договорил Эдкевич, послышались голоса.

— Сядь! — скомандовал Роман. Голоса затихли.

— Да он и не заметит! — вновь вернулся к обсуждению кражи шашлыка Эдкевич.

— Успокойся, — шикнул на него Роман, — натворили мы тут дел вчера, похоже… Давай ещё и шашлык у него своруем!

— Вы правда невесту украли? — вспомнил вдруг слова мужика с вилами Сергей.

Роман отвел взгляд в сторону.

— Любопытно, — произнес Сергей, — хотя, — склонил голову, — как вспомню, что очнулся на корове, прикрытый пальто…

— Я чувствую, не только мы с тобой проснулись не в теплом спальном мешке в палатке, — Роман посмотрел на свои ноги: — Знать бы, где штаны мои, а то не очень удобно. Мало того, что руководитель проснулся черт знает где, с чужой толстой девой, так еще и в трусах!

Послышалось хлюпанье. Оба обернулись к водной двери. В проеме стояла невеста Квазимодо, вся в муке.

— Толстая, значит, да? — разревелась мадама и выбежала из дома.

— Я думаю, Роман Александрович, вам лучше тоже бежать, — предположил Эдкевич.

Роман уперся лбом в стол — «о, Боже!»

Тем временем, из окна в гостиную залез толстый котище. Тот самый, что сбежал от Леи Карабейниковой, предварительно пописав в её спальный мешок. Кот залез на стол, стащил кусок шашлыка и скрылся с места преступления.

— Гад мохнатый, — прорычал Эдкевич.

Послышались шаги. Валенов вскочил со стула, кинулся в окно, благо оно было приоткрыто. Прыгнул, приземлился — застонал. Эдкевич выглянул наружу — возле окна стояла тележка, забитая до верха золотистой листвой. Роман угодил прямо в неё, тележка перевернулась и накрыла руководителя группы осенним гербарием. Он открыл окно шире, хотел тоже сигануть вниз, но подоспела баба Соня, схватила его за руку, втащила в дом.

— Куда полез? — рявкнула бабка, и толкнула парня на стул.

А на улице назревала драка.

— Ты назвал её толстой! — кричал Квазимодо, устремившись к тележке, под которой лежал Роман.

— Следи за ним! — приказала бабка егерю, лицо которого было испачкано сажей и свитер прожжен на груди.

Тот с радостью перезарядил карабин и наставил его на парня.

— Неожиданно! — произнес Эдкевич, увидев рядом с егерем Тощего.

Между тем, баба Соня выбежала на улицу, чтобы помочь внуку.

Интересные эмоции испытали Кира, Лея, Элина, да и Барсик тоже, когда, открыв калитку владений Квазимодо, увидели, как мужик в плаще и смешных труселях с уточками бегает от главы поселка и бабки вокруг дома.

— Это что за чудо? — протянула Кира, держа в руках штаны руководителя, которые нашла висящими на дорожном знаке с названием посёлка.

— Ваш руководитель, — серьезно ответил Барс.

— А я и не удивлена! — фыркнула Элина.

К погоне подключился третий — тот, который ловил невесту Квазимодо в поле, и, в конце концов, Романа побороли.

Действие перенеслось в дом главы поселка…

Валенов стоит посреди гостиной, отряхивается.

Юля и Лея сидят за столом. Злая Элина, скрестив руки за спиной, ходит из стороны в сторону. Кира … пьет чай, жует шашлык, который Квазимодо поставил на стол.

— Как ты посмел назвать ее толстой после всего того, что учудил, а? — ругался глава. — Кто ты такой, что посмел запустить в мои владения банду этих дикарей?

— Я… — не договорил Роман, как Квазимодо его ударил кулаком в лицо. Валенов пошатнулся. Глава повредил запястье. Криков было…

Через полчаса Квазимодо вернулся в гостиную с бабой Соней. Все это время группа провела, не перемолвившись ни словечком. Егерь контролировал каждое движение, каждый звук. Он даже забыл, что Роман на поле повел себя с ним по-человечески. А Валенов решил действовать. Сел за стол, в кресло, на котором ранее сидел глава поселка, налил себе, не спросив разрешения, две стопочки армянского коньяка, и приготовился к разговору. Правда, ноги у него тряслись. Причем не от ожидания выяснений отношений, а из-за того, что он находился в окружении почти всех туристов, у которых к нему, как к руководителю, накопилось не меньше вопросов, чем у него к самому себе.

Но вопросы ему задавать группа пока боялась. Все — таки стояли-то все под дулом карабина егеря Франка Эйнштейна.

В комнату вошел Квазимодо. Взгляд серьезный, королевский, деловой.

— Рассказывай, Эйнштейн, что случилось? — спросил он и сел не на свое кресло, а подальше от Валенова — на табурет у камина.

В этот раз егерю не хотелось много говорить.

— Он мой дом сжег. Он — один из них! — егерь показал на Тощего.

Квазимодо открыл рот, чтобы ответить, но его прервал Барсик.

— Извините, что прерываю, господин главнокомандующий войсками Закуса, но смею сообщить, что это не полный состав банды, — церемонно произнес мальчик.

— Что этот малой себе позволяет? — возмутился егерь. — Как он с вами разговаривает!

Бабка же и Квазимодо не отреагировали, словно дерзкая речь мальчишки — обычное явление.

— Вы к ним в лагерь послали мужика с вилами, — продолжил тот, — зря! Самый большой из них, на зомби похожий, дал мужику пощечину и отправил в нокаут. Бедняга даже слова сказать не успел!

Баба Соня приподняла бровь.

— Мы пытались уговорить его пойти с нами, но он схватил меня, привязал к дереву, сунул в рот яблоко и ушёл в палатку! — продолжил рассказ Барс.

— Это бесполезно, — вставил Роман, — мой вам совет — оставьте Могильникова в покое…

— Мы понимаем, что доставили вам немало проблем, но давайте уже придём к какому-нибудь консенсусу и не будем тратить ни ваше, ни наше время? — перебила Романа Элина.

Кира ткнула её в бок, намекая, что сейчас ей бы лучше помолчать.

— Страх вы совсем потеряли, черти! — занервничал егерь. — Предлагаю их в темницу на недельку посадить, пусть подумают!

— Рот закрой! — рявкнула бабка.

Квазимодо сидел молча, хотя обида на себя самого из-за такого нелепого поступка, как удар в лицо пленному, одолевала его. Решил съесть шашлык, а шашлыка и нету. Ближе всех к его тарелке сидел Роман, ему, естественно и досталось.

— Мало того, что ты привел на мою территорию дикарей, мало того, что ты сорвал мне свадьбу, украл у меня невесту, а твои люди разгромили половину поселка, так теперь, — встал из-за стола Квазимодо, — теперь ты еду с моего стола воруешь! Как у тебя наглости хватило?

Валенов опешил.

— Чего? — осторожно произнес он.

— Это кот мясо стащил! — вмешался Эдкевич, но глава его словно не слышал.

— Парень, ты кто? — спросила Кира у Эдкевича. Остальные девушки тоже обратили на него внимание.

— Серьезно, а кто ты? Не помню, чтобы ты с нами был! — поддержала Киру Элина.

— Да что вы на самом деле? — занервничал Эдкевич. — Я все утро Роману Александровичу пытался доказать, что я ваш! Теперь ещё и вы! Сговорились что ли?

Квазимодо заорал и набросился на Романа с такой яростью, что красная галоша слетела с его ноги и приземлилась на стол.

Балаган, однако… — Барсик не выдержал, вздохнул и вышел из дома.

— Тихо! — заорала во весь голос баба Соня.

Все замолчали, кроме Романа и Квазимодо.

И тут одновременно произошло несколько событий…

Тощий чихнул. Егерь случайно нажал на курок и выстрелил в стену. Роман успел оттолкнуть главу, схватил табурет за ножки и принялся им размахивать, защищаясь. В конечном итоге, Квазимодо заехал больной рукой, пострадавшей ранее в драке, по табурету.

Лея зарыдала. Тощий, нервная система которого еще не до конца излечилась после употребления отравленных грибочков, упал в обморок, повалившись на стену. Висевшие на стене часы от таких вибраций свалились на голову бедной Юлианы. Они были не столь тяжелыми, сознание девушка не потеряла, но визг… Он, как кусок разбитого стекла вонзился в уши всех присутствующих. Затем последовала истерика и обвинения во всех бедах Романа. Переизбыток эмоций, в конечном итоге, отправил Юлю в обморок. Баба Соня успела, к счастью, подхватить несчастную и уберечь ее от удара головой об угол стола. Эдкевич, ошалевший от того, что его не узнают, не обратил внимания на выстрел, а думал только о том, почему его не помнят?

Кира на неожиданный выстрел егеря отреагировала агрессивно — набросилась на него с кулаками и воплями: «Кто-то мог погибнуть!»

Баба Соня успела схватить подушку с одного из стульев, и бросила ее в девушку. Затем она отобрала у егеря карабин и ударила прикладом ему по ноге.

— Кретин! Ушёл отсюда, чтобы глаза мои тебя больше не видели! — крикнула в сердцах Соня Бельмондо.

— Чокнутая семейка! — сквозь боль выговорил егерь. — Я не уйду отсюда, пока они не ответят по заслугам за то, что сделали с моим сараем! Этот идиот, — егерь указал на Тощего, — сжег мой дом! Последние слова мужик выделил интонацией.

Баба Соня на мгновение задумалась, затем нагнулась к нему и шепнула что-то на ухо. Тот замолчал, злобно посмотрел на Мишку, поднялся, вытер лицо салфеткой, которая лежала на столе и, прихрамывая, направился к выходу.

В этот момент в дом зашла Нина. Она улыбалась. Словно и не было обиды на слова Валенова. Увидела, что возле окна друг против друга стоят ее обидчик и ее жених. Роман держал перед собой табурет ножками вперед, Квазимодо держал в руке шампур, с висящим у основания кусочком шашлыка и плясал, как на фехтовальной дуэли, стремясь поранить соперника. Нина подошла к жениху, обняла, надеясь успокоить.

Лея в это время смотрела на Тощего, лежащего без сознания. Ей было безумно его жалко! Хотелось обнять и приласкать, но обида оказалась сильнее, и девушка отвернулась от Мишки, скорчив угрюмую гримасу.

Помог ему Эдкевич. Сергей усадил Тощего за стол, взял небольшую вазочку с осенним букетом, в которой еще оставалось немного воды, смочил руки и потер Мишкины виски. После — вылил остатки воды из вазы ему за шиворот, Худогубкин ожил.

Спустя некоторое время все успокоились, уселись за стол. Стоять осталась лишь баба Соня, она, кстати, только что дала распоряжение кузнецу и дворнику сходить по следам Барсика в лагерь к дикарям и привести сюда самого сурового туриста — Могильникова.

Юля ерзала, приложив к голове лед, завернутый в тряпочку. Кира хрустела пальцами. Роман старался не смотреть ни на кого из участников похода — ему было стыдно. Эдкевич просчитывал в уме логарифмы, выстраивая проект незаметной кражи своего фотоаппарата, который бабка положила в сейф в другом конце гостиной. Ну, а Тощий… Тощий опять забыл, где оставил Йорика.

Нина, не обращая внимания на посторонних, уселась на колени Квазимодо. Роман успел заметить на лице грозного маленького армянина страдание — нелегкую невесту он себе нашел, явно не пушинку.

— Прямо все сходится: армянин в красных мокасинах, — невпопад пошутил Эдкевич, — точнее, в галошах.

— Шутить вздумал? — взревел Квазимодо, но тут в дом вломился хозяин особняка Аддамсов — мужик с огромной, рыжей бородой. Запыхался, отдышался и рассказал, что решил помочь кузнецу и дворнику, пошел вместе с ними в лагерь дикарей. На месте они увидели, как суровый мужик, прямо в их присутствии выхлебал из фляги спирт, а потом сделал предупредительный выстрел в белку на дереве — промахнулся. На дворника упала утка.

— Я ведь вам говорила… — тихо пробормотала Элина и отвела взгляд от бабки.

— Тихо! — рявкнула баба Соня.

— А что тихо? Что тихо? — вмешалась Кира. — Мы здесь по вашему требованию, пусть и не в полном составе. Что вам ещё с чисто русским армянином надо?

— Я!.. — не смогла договорить бабка.

— Кстати, Роман Александрович, — снова прервала ее Кира, обратившись к Валенову: — Вот ваши штаны, забыла совсем про них, — девушка передала ему одежду, руководитель взял, не поднимая головы и остался сидеть в труселях.

— Ваш этот самый Рррроман!.. — хотел было вмешаться Квазимодо, но невеста прервала его.

— Пёсик, ну хватит, не начинай! — попросила она.

— Пёсик? — захихикала Кира. Лея улыбнулась. Эдкевич засиял от удовольствия, он надеялся, что сейчас конфликт сойдет на «нет» и он сможет незаметно выкрасть свою камеру.

Но бабка, понимая, что её внук опять дает слабину, уходить в сторону от конфликта не стала. Она не могла смириться с тем, что один из дикарей продолжил буйствовать и выводить из строя её людей, да ещё и утками! Соня Бельмондо, не отвечая на доводы туристов об их безобидности, повернулась к рыжему бородатому мужику, который наглым образом стянул со стола графин с водой, и приказала собрать всех, не занятых на работах людей, чтобы привести в посёлок главного бунтаря. Мужик кивнул и испарился.

— Ну, я предупредила, — развела руками Кира.

— Думаю, он будет счастлив новым клиентам на своем столе, — хмыкнул Эдкевич.

Все уставились на него.

— Что? — развел руками Сергей.

— Дамы, может быть, я не вовремя, но… Кто этот парень? — спросил Тощий у девушек.

Эдкевич приуныл…

Лагерь…

Могильников храпел в своей палатке, как морж во время спячки. Дарьян с простреленной попой храпел в своей.

Из посёлка в лагерь по приказу бабки направились человек двадцать. Двое самых агрессивных, шли впереди, кричали, вызывая дикаря на бой и высказывали неприличные предложения в его адрес. Однако, хозяин дома семейки Аддамс призвал коллег-завоевателей утихомирить пыл, указывая на то, что объект преследования — кадр весьма и весьма импульсивный. Настолько импульсивный, что от его импульсов даже похолодало вдруг…

Незваные гости осторожно вошли на территорию лагеря, увидели торчащую из длинной рыбацкой палатки ногу, одетую в дырявый носок. Часть селян кинулась приводить в чувство односельчан, лежавших без сознания после физического контакта с патологоанатомом. Двоих нашли, а от третьего на месте остались лишь вилы.

А Рыжий бородач, схватив лопату покрепче, и еще двое двинулись к палатке, прислушиваясь, спит ли дикарь внутри. Но и спящим Могильников находился в полной боевой готовности. Он лягнул мужика своей огромной ступней сорок восьмого размера и оставил на лице бедолаги отпечаток протектора. Из носа рыжего мужика пошла кровь. Мужики прыснули в стороны: кто — в пустые палатки, кто — за деревья. Бородач выронил лопату и скукожился от страха, зажмурился, потом приоткрыл глаза — нога так и торчала из палатки. «Не, все-таки, спит» — решил рыжий и снова подобрался к палатке, вытерев нос о рукав грязной телогрейки. Приподнял тент — точно спит. Оглянулся, помахал рукой, подзывая остальных.

Мелкими перебежками мужики добрались до палатки. Если вы подумали, дорогие читатели, что селяне поколотили спящего человека, то вы в корне неправы, это не соответствовало моральным принципам местных мужиков. Они приняли весьма компромиссное решение — притащить Могильникова в деревню спящим, пусть с ним Квазимодо и Бельмондо разбираются. Рыжий предложил предварительно пошуметь, потрясти палатку, чтобы понять, насколько крепко спит дикарь. К несчастью нападавших, лысый мужик в этот момент, выронив пачку папирос, нагнулся, пошатнулся и упал прямо на палатку. Все оцепенели. Решили, что смерть с косой прямо сейчас к ним и придет. А, может, и без косы. Однако, из палатки все также слышался храп. Патологоанатом лишь повернулся, придавив собой лысого, и издав при этом какой-то ужасный звук, от которого лысый заорал, вырвался из объятий спящего «чудища» и бросился в лес. Остальные снова спрятались за большую синюю палатку девушек.

А Могильников по-прежнему сладко спал, причмокивая и похрапывая. Его спирт так не убаюкивал, как чай с маминым ежевичным вареньем. Убаюкивала не столько сладость, сколько тёплые воспоминания о маме, которая покинула наш мир несколько лет назад. Поэтому ложка варенья усыпляла патологоанатома лучше любого снотворного, согревая душу.

Немного успокоившись, мужики смастерили из подручных материалов подобие носилок, аккуратно поместили на них Могильникова и… уронили — ручки носилок с одной стороны оборвались. Дикарь упал головой вниз. Двое, что его держали, зажмурились от ужаса, остальные опять разбежались. Но Могильников спал и улыбался.

В общем, патологоанатома все же удалось унести, и Дарьян остался в лагере один, продолжая постанывать во сне.

Закусь…

Пока Могильникова несли в посёлок, Квазимодо спорил с туристами, а точнее — с Романом Александровичем. Спорил обо всем подряд. Дебаты выглядели весьма смешно: глава изрекал заведомо ошибочные суждения касательно группы туристов: причислял их то к банде наркоманов, то сутенеров, то тунеядцами называл. Роман пытался его переубедить. Вежливо. Остальные молча наблюдали за происходящим. Несколько раз в разговор вмешивались Элина и Кира, уговаривая Квазимодо их отпустить. Элина, к тому же, предлагала выполнить какую-нибудь «черную» работу, чтобы загладить вину перед жителями поселка. Но горячий спор двух капитанов, в котором Роман уже обвинял Квазимодо в том, что когда-то некий горбун украл из сада его бабушки яблоню, остановить было невозможно. Даже невеста, изобразив удар мизинцем об угол тумбочки, перестала вмешиваться в спор. Возможно, их смогла бы остановить баба Соня, но та стояла возле окна и не сводила глаз с горизонта, волнуясь за жизнь и здоровье тех, кого она отправила за Могильниковым.

И вот, наконец, в дверь залетел рыжий и бородатый дядька, с возгласом: «Привели!»

— Кого? — проснулся Тощий.

В дом на носилках занесли Могильникова, накрытого с головой покрывалом. Лея закрыла рот рукой, чтобы не разрыдаться во весь голос. Остальные лишились дара речи.

— Он…умер? — опешила даже Юля.

У Валенова душа в пятки ушла. Мысль, что в его первое руководство мало того, что туристы наркотиков наелись, так ещё и один из участников похода умер, накрыла его черной пеленой. Он словно впал в транс.

— Вы, что сделали, сволочи? — у Киры отключился барьер самосохранения, и рука непроизвольно сжалась в кулак. «Бац» и отправился «спать» мужик с горбатым носом. Скорее всего, после такого «удачного» попадания, нос его стал еще более горбатым.

— Да он просто спит! — закричал рыжий, поставил руки блоком перед собой и зажмурился, полагая, что следующий удар прилетит ему.

— Спит? — прорычала Кира, не опуская кулаки. — Зачем вы тогда его закрыли с головой?

— Мы… — запнулся от наплыва эмоций мужик. — Мы…

— Мы! — выкрикнула Кира и замахнулась.

— Он боится тебя, дура неадекватная! — не выдержала Юля. Туристы уставились на девушку, полагая, что теперь им придется разнимать Киру и Юлю.

Но Кира никак не отреагировала на слова Юли, она в упор смотрела на рыжего мужика.

— Нам страшно было! — выкрикнул, наконец, тот. Вся деревенская банда кивнула, подтверждая его слова.

Кто-то сдернул с лица Могильникова покрывало, тот лежал с открытыми глазами. — Точно умер! — вскрикнула Элина. Это было ужасное зрелище! Лея разрыдалась. Страшно стало всем. Баба Соня с карабином егеря на плече подошла к Могильникову, пощупала пульс на шее.

— Пульса нет! — громко известила она и повергла в шок всех. Лея потеряла сознание. Элина принялась приводить ее в чувство, размахивая над ней газетой. Кира набрала в рот воды из стакана и брызнула в лицо Могильникову — помогло.

Соне Бельмондо показалось, что «умерший» повел глазами в сторону фляги с красивой гравировкой, которая стояла на комоде. Бабка прислушалась к его дыханию, наклонилась очень близко к его лицу и тут, Могильников рявкнул: «Бу!». Баба Соня упала в обморок. Лея и рыжий бородатый мужик последовали за ней. Все дело в том, что Могильников проснулся почти сразу, как его вынесли из лагеря. Буянить не стал, понимал, что находится в не самом выгодном для себя положении, а потому продолжил притворяться, дабы выждать удачный момент и атаковать врагов. А тут еще и бородач накрыл его с головой, чтобы дикарь своим видом не пугал жителей поселка. Так что, мрачному патологоанатому не обязательно было изображать эмоции спящего мертвеца. И вот он дождался удачного момента!

Олег Уюкович не медлил и сразу же отобрал у потерявшей сознание бабки карабин, направил его на главу поселка и настоятельно рекомендовал, чтобы тот дал команду сельчанам выйти на улицу и закрыть за собой дверь. На его слова не отреагировали. Могильников перезарядил карабин.

— Как ты смеешь? В моем доме! — плевался слюной глава.

— Ушел отсюда! — рявкнул Могильников. — Нам пообщаться с группой нужно. Окинул взглядом туристов, забившихся в угол, не обнаружил Дарьяна, и насторожился, — а где Покровский?

— Черти съели, — снова брызнул слюной Квазимодо. Зря.

Конечно же Могильников никого убивать и даже ранить не собирался. Но припугнуть за подобные слова — обязательное действие! Он выстрелил в дальний тёмный угол. Пуля пролетела в сантиметре от главы и угодила в вазу с прахом мужа бабы Сони.

Сельчане закричали и сами выбежали из дома. Девушки — туристки прижались к парням и зарыдали. Ну, кроме Киры — у нее нервы железные. Юля тоже ревела, но боялась что-то сказать патологоанатому под горячую руку. Эдкевич хотел воспользоваться моментом и пробежать за спиной Могильникова к фотоаппарату, но Элина уткнулась ему в плечо и так крепко обняла, что совесть просто не позволила парню оттолкнуть девушку. Так же крепко обнимала и Лея Тощего. Но тот с трудом понимал, что происходит — сознание чудило и картинка развивалась перед его глазами очень медленно. Поэтому он не спешил реагировать на все происходящее, а вскоре отрезок времени с выстрелом исчез из его памяти.

Квазимодо стоял в оцепенении. Со второго этажа слетела невеста, увидела испуганное лицо жениха и лежащую на полу бабу Соню. Массивная, не худенькая девушка с визгом и кулаками набросилась на Могильникова. Валенов и Кира с трудом оттащили напуганную невесту, но на этом приключения группы не закончились. Как только Квазимодо увидел руки Валенова на талии своей Нины, то в нем снова вспыхнула ревность.

— Отойди от нее! — свирепо крикнул армянин, отталкивая от невесты негодяя. Роман опешил. Кира подлила масла в огонь, сказав: «Я бы его ударила за это!». Впрочем, Квазимодо Никифорович решил, что девушка высказалась в его адрес, предлагая ударить Романа. И он ринулся к Валенову. Теперь разнимать пришлось мужчин. Глава, в общей сложности, смог нанести три удара. Один — по касательной по лицу Романа, два других — в пол… Когда обоих подняли, глава пытался нанести и четвёртый удар. Замахнулся, Роман в этот момент чихнул, армянин промахнулся, а присутствующие захихикали.

— Я, в общем-то, вам, Роман Александрович, говорила, что за дерзость горбуна следовало бы проучить, — протянула Кира.

Квазимодо от «горбуна» просто вскипел и принялся ругаться, угрожая всем туристам каторжными работами и поножовщиной.

Хуже всего выглядела гримаса Могильникова. Кира аккуратно взяла ружье из его рук, приговаривая: «Тише, тише…». Постепенно конфликт с главой плавно перетек в демагогию и, как бы выразился Эдкевич, в «масштабное базардюзю».

Пока Квазимодо скандалил, невеста решила провернуть нехитрую операцию по налаживанию отношении с бывшей надзирательницей — в чувство — то, лежащую на полу даму, приводить надо было кому-то. Могильников помог поднять ее с пола. Вместе с Ниной усадил на стул. И тут Квазимодо произнес: «…видела бы бабушка, что ваш людоед вазу с прахом деда разбил…» Баба Соня очнулась вмиг. И сразу же вперила глаза в Могильникова. Не хватало лишь фразы из известного боевика: «Я вернулась!»…

Дерзкий Квазимодо сразу же изменил тон. Он тихо жаловался бабушке на туристов. Бабка рычала на внука, поясняя, что тому давно уже пора самому решать проблемы. А тот все ябедничал на дикаря, который разбил вазу с прахом деда и показывал на виновника «аварии».

Очень странное и необычное зрелище: бабка тащит Могильникова за ухо, как маленького ребенка, к разбитой вазе, чтобы хорошенько отчитать. Но Олега Уюковича такое действие в отношении себя не устроило. Словесные обещания «быть благоразумной и принять извинения» не помогали. К тому же, бабка случайно нелестно высказалась о его родственнице, назвав маму «мамкой». Бить старушку, конечно же, Могильников не стал. Дождался, пока она выговорится, пропуская весь «базардюзю» мимо ушей. Затем попросил стаканчик воды, чтобы таблеточку запить, а когда Нина его принесла, то отлил полпузырька зеленки в стакан, разболтал и вылил все на голову Бельмондо.

Забыл сказать, уважаемые читатели, утром Олег Уюкович обрабатывал раны сына зеленкой и случайно опустил флакончик в карман плаща.

— Еще раз что-то скажете про моих родственников, я разберу весь ваш посёлок по кирпичикам и бонусную карту подарю, лично вам, на мои услуги в морге, — пригрозил Уюкович.

— Похолодало, кажется, — заметил Экдевич. Мурашки бросились в атаку на всех присутствующих, даже на бабку, ныне зеленую.

Одно хорошо — уже никто не ревел. Все с интересом наблюдали за взаимоотношениями бывшей надзирательницы тюрьмы и действующим хозяином смерти. Квазимодо был в ужасе. Зеленая баба Соня и сама немного ошалела… Впервые в жизни кто-то осмелился на такой дерзкий поступок.

Потом она немного отошла, выхватила из рук Киры карабин и прицелилась в Могильникова. У нее даже глаз здоровый задергался от злости. Могильников схватил метлу и приготовился к драке. Чуть позже ещё и ботинок стянул с ноги Романа, на случай, если бабка промажет, а он тогда ей катапультой ответит…

Вскоре соперники поняли, что воевать друг с другом им невыгодно, один из них точно окажется на столе патологоанатома. Олегу Уюковичу оказаться на столе своего коллеги, было, как минимум, неинтересно, а как максимум — он считал это нелепым недоразумением и преступлением. Он определенно не мог подарить

конкуренту дорогой подарок — себя в виде клиента. Поэтому в доме воцарилась тишина…

Лагерь Валенова…

Дарьян проснулся от того, что в нос его нежно проник приятный запах тлеющих дров и жарящихся на костре сосисок. Учитывая, что в последний раз он ел лишь картошечку с отравленными грибочками прошлым вечером, то на еду он был готов наброситься, как хищник на добычу. Открыл глаза — лежит в зеленой палатке, значит — в своей. Ощупал руками простреленную ягодицу — болит, но уже слабее, видимо, чудодейственное снадобье Могильникова помогло. Но Дарьяна смущал тот факт, что повязка, намертво приклеенная пластырем, была мокрой. Он, насколько было возможным, повернул голову, чтобы осмотреть собственную попу — бинт был желтым.

Дарьян закрыл глаза, стиснул зубы и мысленно заорал от ужаса, потому что понял, что чудодейственное средство Могильникова — это его… моча. Разумеется, парень сейчас всеми силами желал содрать эту ужасную повязку, но получить заражение крови в лесу, да еще и в составе группы непутевого руководителя ему хотелось меньше. Решив, что об этом «желтом» моменте в его жизни никто не должен знать, он приложил к повязке полиэтиленовый пакетик из-под хлеба, приклеил его к бедру пластырем и натянул штаны. Теперь пред ним стояла следующая задача — где вымыть руки? В палатке его рюкзак отсутствовал. В тамбуре — тоже. Выходит, в любом случае из палатки нужно выбираться. Вышел. Ужаснулся, и постарался быстренько скрыться из поля зрения… старика. Дед с курицей сидел возле костра и жарил куриные сосиски.

— Привет, — спокойно произнес старик, — вижу, ты, милок, все-таки решил забрать шубу с собой? — Дарьян посмотрел на шубу, которая лежала поверх синей палатки девушек.

— Лихо ты сбежал от меня, дед, — сказал Дарьян и направился к костру, раз скрыться от всевидящего стариковского ока не удалось.

— Дед? Я не дед! Я — ветеран Великой Отечественной…

— Войны? — закончил за него Дарьян, высматривая у костра что-нибудь съедобное.

— Депрессии… — отрезал старик и протянул Дарьяну обгорелую сосиску, — ешь.

Сосиска смотрелась не очень аппетитно, однако желудок парня уже сжался от голода в комочек и потому он, так и не помыв руки, снял сосиску с палочки и принялся очищать ее от угля.

— Очередной бред несешь, дед, — хмыкнул парень.

— Почему же бред? — не понял старик.

— Какая депрессия, дед? — Дарьян захрустел угольками, очистить сосиску до конца так и не удалось.

— Великая, — серьезно ответил дед, — великая отечественная депрессия!

Дарьян не стал отвечать, отвернулся и продолжил жадно дожевывать сосиску. Но потом вспомнил, что так и не помыл руки, которыми прикасался к повязке, описанной Могильниковым — тут же выплюнул сосисочные угольки.

— В пятьдесят шестом году, — между тем продолжил старик, — село наше без урожая осталось. Овин с зерном сгорел, точнее — его сожгли.

— Сожгли? — переспросил Дарьян, и потер руку о землю. — Кто мог поджечь? Кому это надо было?

— Так я и поджег…случайно. Почти случайно, — добавил старик и будто погрузился на мгновение в свои мысли.

— Дед, как можно случайно поджечь сарай? — вскипел Дарьян.

— Кто бы говорил, милок! — развел руками старик. — Твои товарищи вчера сени в доме егеря разобрали, а его самого потом ты, дорогой друг, по голове палкой ударил… И — все было случайно! — выделил интонацией последние слова дед, подняв палец вверх, как бы указывая Дарьяну на верность своих слов. Парень опешил, закашлялся и сразу вспомнил сцену, в которой он бил некоего Морриарти, чтобы тот не успел совершить то ли убийство, то ли ограбление.

Покровский закрыл глаза, помотал головой: прострелянная попа, описанная Могильниковым повязка, украденная шуба, чья-то сгоревшая палатка… Дурацкий поход!

— Влюбился я, значит, в воспитательницу, — старик продолжал, совершенно не замечая эмоций Даряьна, — а муж её — ветеран войны, раздражал меня тем, что целовал её постоянно. Причем, бывало, на моих глазах. Вот я и захотел ему отомстить. Пошел, значит, в его сарай, но, как оказалось позднее, перепутал я сараи. В итоге, отомстил не только ему, но и всему колхозу — всю зиму пришлось жить без хлеба и муки.

— Посадили тебя после этого? — Дарья хотел было присесть, но понял, что этот план не осуществим. Пошел к палатке девушек и вернулся к костру с новенькой двухслойной пенкой, видимо Элины — просто эта палатка была ближе всех к костру. Пока он ходил старик не молчал, но и рассказ не продолжил, бормотал что-то на своём, магическом языке.

Дарьян разложил коврик возле костра, налил в чужую кружку чая — все вытекло. Кружка-то была та самая, дырявая, Тощего. Налил в другую, с рисунком снеговика, сделал глоток — выплюнул. Чай с алкоголем получился, потому что взял на этот раз он кружку Могильникова. Тогда старик протянул ему свою кружку, но из неё Дарьян пить не решился, поэтому предложение отверг. Нашёл стаканчик, в который кофе в автоматах на парковках наливают. Вспомнил, что эти стаканчики Валенов брал, так сказать, на всякий случай. Налил чаю из котелка, посмотрел в стаканчик — на поверхности плавает какая-то трава, принюхался — ничем не пахнет.

— Сено, что ли, — задумчиво произнес Дарьян.

— Странный вы, милок, из кружки моей пить не захотели, а из стакана, в который я травку для чая насыпал — с удовольствием, — протянул старик.

— Так, хватит с меня этой растительности! — рявкнул Дарьян.

— Брось, дорогой друг, я такими вещами не балуюсь, в отличие от вас, туристов — наркоманов, — подначил его дед и продолжил: — Пей, не переживай, эти травки для здоровья полезны.

Не понимая, зачем и как, но Покровский вдруг поверил старику. Возможно, потому что очень сильно хотел пить?.. Тем более, по запаху трава мяту напоминала, да и маленький мятный листочек в стаканчике плавал. Сделал глоток и только после этого дед добавил, что травка эта, в общем-то, от диареи, проблемы у него с пищеварением. Дарьян вспыхнул, кинул стаканчик деду в ноги, рявкнул по-английски: «Attention!» и взял котелок, надеясь, прямо из него сделать глоток чая… А в котелке-то пусто! Израсходовал, бедняга весь чай на кружки. Со злости бросил котелок туда же — под ноги старику. И пошел искать свой рюкзак. Старик спокойно поставил кружку, котелок, достал из сумочки маленький термос. Да, да, из небольшой, тряпичной сумочки! Где он ее взял — тайна, покрытая мраком. Дед открыл крышку и запах душистогогорячего чая в тот же миг долетел до Дарьяна. Эх, придется со стариком мириться. Тем более, что ветерок холодный подул, а толстовку его любимую, кто-то стащил. Мы-то знаем, дорогие читатели, что это была Юля…

А Петр Ильич уже поймал жадный взгляд Дарьяна, улыбнулся, налил в крышку-кружку от термоса чай, и протянул парню. Тот осторожно взял, сделал глоток, ожидая, что вот-вот старик добавит какую-нибудь гадкую информацию про этот напиток, издающей дивный аромат. Однако, ожидания парня не подтвердились, старик сдернул последнюю сосиску с палки, на этот раз пожаренную в меру, и целиком затолкал ее в рот. Пару раз пожевал, проглотил и продолжил историю про Великую Отечественную Депрессию. Правда сбился в хронологии и начал рассказ почти сначала.

— Дед, ты это уже говорил… — заметил Дарьян.

Старик замолчал, вытянул к костру протез. Кстати, на ногах в этот раз у него были забавные резиновые розовые сапоги в цветочек.

— Ты ребенка ограбил? — пошутил Дарьян и прилег, наконец, на пенку, держа в руках кружку с чаем.

— Внучка выросла, а мне в самый раз.

— У тебя внучка сорок четвертый размер носит? — хмыкнул парень. У старика забегали глаза. — Так что с тобой сделали-то после того, как ты, ветеран, в голод поселок погрузил?

— Да что ж со мной сделают-то, мне пять лет всего было! — расхохотался старик.

Дарьян подавился чаем. Старик резко вскочил.

— Ладно, хватит глаголами разбрасываться, пора выдвигаться! — бодро произнес он, — Марфа, кыс-кыс-кыс! Курица выбежала из леса, держа во рту ящерицу. — Выплюнь, дура! — рявкнул дед, курица послушалась.

— Куда собрался? — спросил Дарьян.

— К группе тебя отведу, — ответил старик.

— Сами вернутся, — холодно произнес Дарьян и отвернулся к костру, попивая чай.

— Да и шубу тебе надо бы вернуть, извиниться перед доя… — поправил сам себя старик, — перед той самой красавицей Мэри, в общем.

— Дед, я смертельно ранен. Некий, мягко говоря, осел подстрелил меня в ж…, в попу. Если ты собрался в поселок, то, может, сам отнесешь эту шубу? Тем более, уверен, кража — твоих «лап» дело.

— Неуважительно вы, голубчик, с дедушкой разговариваете, неуважительно! — протянул старик, покачивая головой.

— Дед, я по твоей милости жил на Бейкер — стрит и считал себя Ватсоном… Молчал бы лучше, — сделал еще глоток Дарьян.

— Хорошо, — подозрительно легко согласился дед, — тогда присмотри за Марфой, — предложил он, сделал пару шагов и остановился.

Дарьян повернулся — перед ним стояла курица. Несколько мгновений она смотрела ему в глаза, затем резко напала и принялась клевать, издавать какие-то непонятные звуки.

— Да ладно, ладно, пойду с вами, только убери её от меня! — закричал Покровский, отмахиваясь от Марфы, которая после этих слов сама остановилась и вернулась к ногам хозяина.

— Чокнутая семейка, — фыркнул Дарьян, аккуратно поднялся с пенки, скрутил и убрал ее в палатку. Старик хитро улыбался…

Поселок Закусь

Дискуссионная беседа между главой поселка и бандой дикарей-туристов, продолжалась несколько часов. Квазимодо, как только мог, демонстрировал собственную важность, как бы намекая на то, что здесь, в Закусе он — царь и Бог. Когда его заносило на вершину Олимпа, баба Соня вмешиваясь в разговор. Квазимодо несколько раз напоминал какой огромный ущерб туристы нанесли поселку, и что просто так он отпустить их не может. Туристы же, каждый по отдельности, вставляли свои «пять копеек» в разговор. Лишь Тощий не хотел разговаривать. Он сидел и думал, что нужно срочно раздобыть какую-нибудь еду. И наконец, под «шумок», уполз с глаз долой на запах вкуснейшей выпечки кондитера Мюррэя Толстикова. Кстати, запах корицы буквально заполнил весь поселок. Заурчало в животах у всех, даже у главы, который совсем недавно съел почти килограмм шашлыка.

В конце — концов, Соне Бельмондо эта бестолковая дискуссия надоела, и она приняла, как ей казалось, правильное решение…

— Значит, так, — решительно проронила бабка. Все замолчали и уставились на нее. Все, кроме Могильникова, ведь тому, разумеется, было совершенно неинтересно слушать не только бабку, но и всех остальных. Он спал. Будить патологоанатома не рискнул никто — даже Соня Бельмондо, ибо даже у нее, суровой бывшей надзирательницы, он вызывал странные чувства, похожие на страх. — Предлагаю на сегодня остановить уже этот бардак и всем отдохнуть. Завтра отработаете у нас в поселке на общество, потом можете быть свободны, — продолжила бабка.

— Но! — попытался возразить сначала Квазимодо, а потом и все остальные.

— Не обсуждается! — твердо прервала оппонентов Соня, затем продолжила: — Ночлег вам предоставим, однако, руководитель ваш будет ночевать у нас в доме под нашим присмотром.

— Я отказываюсь! Нам нужно выходить! Может, денег вам дать? — тут же возразил Валенов, при том, что денег у них, разумеется, в свете непредвиденных трат на поезд, не было: — Тратить лишние день — два мы ни в коем случае не можем! — Роман встал из-за стола. Глава встал следом и принялся разминать руки.

— Я согласна с Романом Александровичем! — вмешалась Элина. — У нас билеты куплены на обратную дорогу, и ограничены сроки похода!

— И я согласна! Мы, возможно, начудили у вас в поселке прилично, но говорим вам, что это лишь нелепое стечение обстоятельств по вине одного из наших товарищей! — поддержала товарищей Кира и посмотрела на Тощего… — А где он?

Все уставились на пустое место, где пару минут назад сидел Миша Худогубкин.

Бабка закатила глаза.

— В общем, спорить больше не буду. Вечером у моего внука повторное торжество, которое вы вчера благополучно сорвали. Завтра решим, чем вас занять, — отчеканила бабка и направилась к выходу. — Кстати, бежать не советую, я больше чем уверена, что егерь караулит вас на границе леса.

При этих словах Могильников резко проснулся, встал со стула, холодно произнес, что ему некогда заниматься всей этой ерундой, и тоже направился к выходу, пожелав всем удачи. Напомнил, что будет ждать туристов в лагере.

— Эй! — окликнула Соня Могильникова. Все с испугом посмотрели на неё. В руках бабка держала любимую флягу патологоанатома, — если хочешь её вернуть, то успокойся и сядь на место. Если она тебе не нужна, можешь бежать. Не думаешь же ты, что за те два бочонка молока, которые у нас вчера украл, я тебя так просто отпущу? А после разбитой тобой вазы с прахом?

Послышался смех. Особенно заливался Эдкевич.

— Нет, ну не помню я его, как ни крути! — вздохнула Кира.

Сергей надулся…

— Я тоже… — покачала головой Элина.

— Да идите вы все! — совсем разобиделся тот.

— Молоко? — переспросил Могильников и остановился, совершенно ничего не понимая. И тут же вспомнил, что с утра в этой самой фляжке находилось именно молоко.

— Чудно, — произнесла бабка, затем обратилась к внуку: — Готовьтесь к вечеру, я пойду, проверю, как остальные. А вы, — снова обратилась бабка к туристам, — пока отыщите кота, которого вчера вечером ваша ревущая девчушка с наглой бабой в очках стащили у Барсика… Барсика стащили у Барсика, никак не привыкну к этим именам, — усмехнулась Соня Бельмондо, и ушла.

Квазимодо немного постоял, нахохлился, позвал невесту и тоже ушел. Туристы переглянулись между собой.

— Кота? — удивилась Лея, вытирая слезы.

Земля круглая…

Кто бы мог подумать… Даже главный герой комедии — её автор, не мог знать, что в такой отдаленной местности, о которой никто в и государстве-то не знал, волей случая окажется хороший товарищ Тощего — сбежавший однажды из города кондитер Мюррэй Толстиков. История их знакомства умалчивается, но эти два совершенно разных по комплекции, характеру и возрасту человека стали очень близкими товарищами. Пожалуй, одно лишь у них было общее — любовь к булочкам. И сейчас Тощего привел, словно наркотик, запах кондитерских изделий к небольшому магазинчику, расположенному метрах в десяти от одноэтажного кирпичного дома яркой окраски. Назывался он: «В гостях у Мюррэя». Тощий открыл дверь, и запах райских булочек сразу погрузил его в нирвану.

Хозяин магазинчика сидел за небольшим столиком в углу, на столике — чашечка кофе со сливками и пончик в розовой глазури.

Тощий подошёл к кассе.

— Здравствуйте! — произнес он.

Но Мюррей храпел, уткнувшись длинным носом в фартук. Колпак закрывал его лысину, поэтому Тощий его и не узнал сразу, да и габариты кондитера стали несколько больше, нежели раньше.

— Здравствуйте! — громче повторил Тощий.

Мюррэй дёрнулся и свалился со стула.

— Не может быть, Мюррэй! — обрадовался Тощий.

— А, что? — опешил кондитер спросонья, а когда пришел в себя, то и его радости не было предела.

— Мишка! Мишка Худогубкин, дорогой, как же я рад видеть тебя! — расцвел Мюррэй и полез обниматься. — Как же тебя занесло в эту глушь? — спросил он, сверкая от радости глазами. Обнял Тощего так, что у паренька захрустели косточки.

Мюррэй ростом был чуть ниже Тощего, однако, как вы уже поняли, гораздо шире. Кондитер на радостях закрыл магазин и повел гостя домой. Смолол и заварил кофе, налил его в две белоснежные чашечки, добавил сливок, корицы, положил на поднос несколько свежайших булочек. Потом хозяин и гость расположились в большой комнате. Мишка стал рассказывать приятелю о событиях, которые произошли с ним и его группой всего лишь за два дня похода. Кондитер услышал имя Романа Валенова и сразу же засмеялся. Сходил за телефоном и показал ему фотографию, которую скачал, когда ездил в город за специями. На фото — Роман в кофте «SexyBoy», в автобусе со смешным выражением лица. Под фото оставлен комментарий — «Сексуальный бомж покоряет мир». Теплая беседа двух старых товарищей шла до вечера. Говорили они обо всем, даже о той злобной бабке, которая не хочет Тощего и его группу отпускать из поселка. Мюррэй сказал, что без проблем поможет.

— Если вкуснейшие булочки исчезнут из Закуса, то жизнь в поселке станет куда сложнее! — засмеялся Толстиков. — Пойду, соберу тебе их в дорогу, угостишь товарищей! — подмигнул Мише Мюррэй и ушел в свою лавку.

Доярка с улицы Дебильной…

Смеркалось. Дарьяна сразу смутило, что старик зашел в поселок не с центрального входа, а как-то в обход. Но дед мотивировал свои действия тем, что не хочет привлекать внимания.

— Чертова шуба! — фыркал Дарьян. Ему, порой, казалось, что она весит тонну. Надел шубу на себя — стало жарко. Снял, снова понес в руках — руки устали. Надел — жарко. Золотой середины ему так и не удалось найти.

— Дед, я выкину ее сейчас! Долго ещё идти? Что мы здесь делаем? — рявкнул он, окончательно разозлившись.

— А мы уже пришли! — радостно произнес старик и указал рукой на табличку с названием улицы и номером дома.

— Дебильная ноль? Это что за маразм? — удивился Покровский, рассматривая покосившийся дом.

— Вон дверь, — указал старик на пристройку к магазинчику той самой доярки, с которой уже посчастливилось встретиться Эдкевичу.

Дарьян сделал пару шагов к двери, остановился, повернулся к старику, который все так же стоял за углом. — А что мне ей говорить-то, дед? — спросил он.

— Просто верни шубу и, думаю, вас, доктор Ватсон, будут рады видеть! В этом доме живет та самая красотка Мэри, которой вы вчера в любви признавались, — совершенно серьезно ответил дед.

Дарьян закашлялся…

— Э… свет включили, кажется, на кухне! — отвлек внимания Дарьяна старик, тот посмотрел на окна.

— Так свет в доме сразу горел, как мы пришли! — протянул парень и повернулся обратно к старику, но того уже и след простыл…

Дарьян опустил голову, назвал себя дураком, почесал затылок. Сунул руку в карман — забыл сигареты в лагере. Закрыл глаза и снова назвал себя дураком, на этот раз так громко и эмоционально, что его услышала хозяйка дома. Она подошла к окну, чтобы рассмотреть, кто там пасется возле её дома. За пару шагов до окна женщина низким голосом рявкнула: — «Ну, если это опять ты, кобель!». Дарьян, услышав эту фразу, оцепенел. Бежать было поздно. Он натянул на себя шубу и повернулся к окну спиной. Подождав несколько секунд, попятился медленными шагами в сторону, только не сообразил от испуга, что бежать — то нужно было прочь, но никак не в сени. Он ускорил шаг. Легкий холодок пронесся по его телу. Дарьян остановился, приподнял шубу с глаз — пред ним стояла доярка. Доярка с улицы Дебильной, из дома под номером ноль. На голове — бигуди, в правой руке — сковорода чугунная. В левой руке — скалка в муке. Одета она была в голубой халат, во рту держала соломинку, которую вскоре выплюнула с характерным звуком.

— Добрый вечер, — пролепетал Дарьян, чего сам от себя не ожидал. Ведь он, хоть и был по природе своей немного трусоват, всеми силами старался скрыть это. Теперь же от страха он запнулся на одном и том же слове дважды.

— И после всего того, что ты сделал, дорогой Ватсон, ты посмел сюда вернуться? — произнесла дамочка низким, однако весьма приятным, даже нежным голосом.

— Женщина, я не помню ничего! — застонал парень. Доярка чуть было не зарядила бедолаге скалкой в живот. Благо, подстреленная попа дала о себе знать, она резко заболела и Дарьян пошатнулся, удар пролетел мимо.

— Женщина, значит? — возмутилась доярка. — А вчера красавицей звал.

— Мэри, я не знаю, что я вам наговорил, но поймите меня правильно! Я был, скажем так, не в себе! Да ещё и этот дед! — обернулся он, — Ушел…. — добавил тихо.

— Дед? — доярка занервничала, будто сразу поняла, о ком речь.

— Ну да, дед, — ответил парень.

— С протезом? — она сжала сковороду и принялась оглядываться по сторонам, будто надеялась увидеть старика.

— Ну да, — заинтересовано подтвердил парень, надеясь узнать что-то интересное.

— Понятно, откуда ноги растут, — доярка опустила руки.

— Позвольте… — не договорил парень.

— Да можешь не оправдываться, — махнула рукой она, — значит, это вовсе не слухи по посёлку летали с самого утра, что ночью в окрестностях Ильича видели. Если он вчера здесь был… — не договорила доярка и замахнулась на Дарьяна сковородкой. Тот, к счастью, уклонился.

— Да теперь — то за что? — закричал парень.

— Дед-то, может, поспособствовал твоему безумию, Ватсон, но изменил мне ты, а не он! — отрубила доярка и отправилась в дом.

— Меня Дарьян зовут, — буркнул он ей вслед.

Покровский немного постоял у калитки, вздохнул, поднял голову вверх, к почти ночному небу. Посмотрел на одинокую звезду и произнес: «Жизнь меня к такому не готовила… Шубу надо все-таки вернуть!».

Невзирая на воинственную доярку, парень пошел к сеням, держа шубу в руках. Постучал, дверь открылась, и дама окатила Дарьяна из ведра молоком с ног до головы, а затем захлопнула дверь.

— Шубу хоть заберите! — крикнул Дарьян, выплёвывая молоко.

— Себе оставь, её соседка две недели назад в мусорный бачок выбросила! — крикнула доярка.

И пришел паук седой…

Дарьян снял с себя шубейку и со злостью отбросил её в сторону.

— М-да, — холодно произнес кто-то слева, — так вот кто к моей маман вчера приставал… — добавил голос.

Дарьян вытер глаза рукавом куртки, повернулся — перед ним стоял Барсик.

— Мальчик, уйди отсюда… — простонал парень, посмотрел на свою, промокшую насквозь куртку. — Замечательно! Да чтоб вас корова проглотила!

— Неандертальцы, — равнодушно бросил Барсик, проходя мимо, к входной двери.

— Что ты сказал? — агрессивно переспросил Дарьян.

— Твои собратья по племени у дома управляющего поселком кота пытаются поймать. Повернешь налево и дальше — до конца улицы Заброшенной. После — догадаешься, куда путь держать, — презрительно ответил Барсик, игнорируя поведение и угрозы Дарьяна.

— Ты обалдел что ли? — понесло того. Молоко так и капало ему на нос с волос. — Такой же дикий, как твоя маман! — рычал Дарьян.

Барс не выразил никаких эмоций, даже губой не дернул. Он лишь холодно ответил: «Я утратил интерес к этой беседе», — и зашёл в дом.

В следующие несколько минут Дарьян утратил контакт с реальностью. Он, будто на Олимпиаде, впервые в спортивной карьере уступил в гонке сопернику, который ни разу в своей жизни не бегал — примерно такие эмоции испытал Покровский, когда его морально победил парнишка лет двенадцати.

К слову о дикарях, что бегали за котом…

А толстый котище, который подставил Романа Александровича, когда стащил шашлык у Квазимодо Никифоровича, кажется, смекнул, что туристы проявляют интерес к нему вовсе не для того, чтобы накормить. По этой причине желания идти к ним «на ручки», у него не было никакого. Кот залез на навес, под которым стоял конь, прикрытый пальто, и жевал овёс.

Возле навеса стояли Кира, Элина и Лея. Романа Квазимодо решил забрать с собой на торжество и отдать под присмотр недавно пришедшего в сознание мужика с вилами. Его, кстати, когда принесли из леса, то уложили на раскладушку, которую поставили возле клумбы. Мужик лежал на спине, как на столе прозектора, а его вилы, как меч погибшего средневекового воина, лежал на нем. Положил тело, Могильников произнес: «Так — то лучше, сразу чувствуется, что я дома, на работе, эх!». Потом он вздохнул, зевнул и пошёл, вопреки всем запретам, осматривать окрестности.

А Эдкевич куда-то исчез. Если честно, даже автор комедии не знает, куда его вновь черти унесли. Юля все никак не могла согреться. Она сидела в доме, закутавшись в плед и держа в руках кружку чая. Наблюдала за остальными туристами, и задавала себе вопрос: «Как я могла довести свою жизнь до того, что оказалась в тьмутаракани с чудиками?»

— Ну, девоньки, и что будем делать? — обратилась Кира ко всем.

Лея молчала со слезами на глазах. Она была настолько глубоко погружена в свои мысли, что банально отключилась от реальности. Обида на Тощего, мысли о том, куда он пропал, о том, что группа попала в неприятности, о том, как достать гадского кота — да где ж ей было найти время и самое главное силы на то, чтобы думать о какой-то там реальности!

Элина смотрела на кота, перебирала в руках косу, настолько растрепанную и пропитанную грязью, что, казалось, вместо косы у нее сырой и пропитанный илом морской канат.

— Зачем мы его ловим? — задала вполне логичный вопрос девушка. — Им все равно, на данный момент, нет никакого дела до этого комка шерсти! — она посмотрела сначала на Киру, потом на Лею. Лея все так же неподвижно смотрела вдаль. — Тем более, что кот здесь, перед нами… — отвлеклась на косы. — Надоели эти косички, зачем я их заплела, надо было налысо побриться!

— Представляю… У тебя голова на яйцо была бы похожа, — усмехнулась Кира.

Элина оставила косу, разозлилась и стала кричать коту, чтобы он, подлое животное, немедленно слезал с крыши.

— Увы, но нам этого кота нужно держать в поле зрения, иначе, если сбежит, то ненормальная одноглазая бабка нам точно граблями ноги повыдергивает, — стоило только Кире произнести эту фразу, как перед ней упали грабли.

— Пойди, сгреби листву в одну кучу, предсказательница, — приказала баба Соня, внезапно подойдя сзади.

Девушка вздохнула и закрыла глаза, Элина скорчила гримасу. А бабка пошла к крыльцу, добавив напоследок, чтобы к вечеру кот был в доме. Лея по-прежнему смотрела в одну точку.

— Вот почему, объясните, стоит мне всего один раз сказать что-то плохое про человека, и он сразу оказывается за моей спиной? — развела руками Кира, подняла грабли и оперлась на них.

Элина тяжело вздохнула и пожала плечами — судьба!

— Думаю, придется все-таки этого кота ловить, — задумалась она, повернулась к Лее: — Подруга, ты самая легкая у нас, нужна твоя помощь!

Лея в трансе медленно перевела взгляд на Элину.

— Помощь? — монотонно повторила она. — Какая…может быть…помощь…вот от такой, как я…никому не нужной…и ничего не умеющей…

— Началось, — закатила глаза Кира.

Элина вздохнула, заправила косы за воротник и попыталась сама залезть на крышу навеса в надежде поймать кота, который сидел там со слишком довольной моськой.

Разумеется, нормальная жизнь — не для туристов. Навес незамедлительно рухнул под небольшим весом девушки. Она упала на спину коня, прикрытого пальто. Конь заржал и поскакал со двора. Элина завизжала во весь голос, и этот визг разнесся по всему посёлку.

Спустя некоторое время…

Торжество на большой поляне в честь свадьбы Квазимодо было в самом разгаре. Жители постепенно начали забывать события прошлой ночи, и дикарей, которые внесли смуту в жизнь посёлка.

Местный священник очень не хотел приходить на это торжество по той простой причине, что венчание одной и той же пары несколько раз в неделю — занятие, как минимум, странное. Тем не менее, он пришел, уж больно бабка ему угрожала. Поднялся из-за стола с бокалом красного вина и заговорил. Монотонно перебрал все аргументы за и против, чем сильно наскучил публике. Вмешалась баба Соня, выхватила бокал и сказала просто: «За молодых!» Народ обрадовался, и…

Через центр поляны пронесся конь, на коне — визжащая Элина с развевающимися по ветру косичками. Неожиданно из-за дальнего стола появился Эдкевич со своей камерой, которую все же стащил из дома Квазимодо.

Конь сметал все на своем пути. Задел мангал, уголь попал ему на попу — им овладело безумие. Животинка сбросила девушку с себя на стол перед Квазимодо и белоснежное платье невесты с ног до головы покрылось красными винными узорами.

Веселье стихло. Мужик без вил побежал успокаивать коня. На поляну прибежали Кира с Леей. Правда, Лея по-прежнему передвигалась, уставившись в одну точку — в трансе. Подошла Юля, встала в стороне от Киры.

Еще один уголек с мангала попал на скатерть. На поляне появился Могильников с флягой спирта в руках. С чужой флягой. Она была золотистого цвета с гравировкой на непонятном языке. Олег Уюкович чрезвычайно удивился увиденному, невольно опустил руки и случайно пролил пару капель из фляги на уголек, лежащий на скатерти. Полыхнуло…

Думаю, дорогие читатели, нет смысла описывать негодование каждого участника торжества. Страх в глазах Элины, когда та подняла испачканное в салате лицо на разрисованную винными красками невесту. Моську злобной бабульки с бельмом. Пофигистские эмоции Могильникова, который вместо тушения им же разведенного пожара, решил просто глотнуть из фляги. Грусть облитого молоком Дарьяна, который, появился на полянке со стороны улицы Чёрненькой.

Теперь автор комедии считает, то нужно немножечко отмотать назад… Как ни старались сельчане прогнать старика из своего поселка — не получалось. Посадили за решетку — он на следующий же день сорвал замок и каким-то образом посадил вместо себя охранника. Бельмондо однажды привязала его к столбу на главной улице. Он сказал: «Как вы смеете так обращаться с ветераном Великой Отечественной депрессии и почетным пенсионером всея Руси?» После — развязал веревки связанными руками и просто ушел. Дежурный, мужик с вилами, хотел его остановить, но случайно наступил на яйцо, и вскоре был атакован злобной Марфой. Птичка заклевала его настолько сильно, что после инцидента в поселке отменили мораторий на «запрет смертной казни для бешеных куриц». Спустя время, недовольные граждане сожгли дачу старика, так он переселился в дом Квазимодо и забаррикадировался там. Когда его, наконец, удалось выкурить оттуда, жители очень сильно хотели его поколотить… Если вы думаете, что этот дед был сумасшедшим или слабоумным, то зря. Этот человек процитировал жителям половину статей Уголовного кодекса Российской Федерации, после чего его даже бывшая надзирательница побоялась трогать. Местные в шутку закрепили за ним кличку «Депутат опушки». Старик покинул Закусь только когда сам захотел. Ему стало скучно, и он решил вернуться домой, к жене. Правда, до жены так и не добрался — Леший попросил встретить туристов, под руководством некого «валенка» по фамилии Валенов.

И вот, когда старик вновь появился в Закусе, на повторной свадьбе Квазимодо Никифоровича, жители, скажем так, были немного недовольны. Когда его на горизонте заметили музыканты, то решили выразить свои эмоции через музыку. Сыграли любимую композицию патологоанатома Олега Уюковича Могильникова — похоронный марш, причем с использованием бубна…

Старик же, как ни в чем не бывало, прошел в центр поляны, словно хотел, чтобы на него обратило внимание как можно больше людей. Шёл он забавно, будто кланялся и внимательно осматривался. Дед дошёл до стола, налил в стакан вина из графина и, не обращая ни на кого внимания, взял кусок горячего шашлыка прямо с шампура.

Музыка перестала играть. Все зеваки, включая туристов, алкоголиков и, пока ещё не пьяных людей, наблюдали за действиями пожилого дебошира. Старик учуял, что всё внимание окружающих сосредоточено на нём и, довольный, не прожевав кусок мяса, спокойно спросил:

— Марфу не видели?

Курица до появления хозяина блуждала по поляне в поисках пищи и решила скрыться как раз перед его приходом. Но бабка успела схватить ее за горло, и сейчас она показывала птицу старику.

— Она? — спросила баба Соня и передала Марфу рыжему бородатому мужику: — Отличный бульон получится! — добавила она, придерживая другой рукой внука, который жаждал кинуться в бой. Правда, кинуться он хотел на Романа, потому что заметил, как невеста снова строила тому глазки…

Старик, как только увидел бедную, чуть ли не из последних сил старающуюся вырваться, любимую курочку, улыбаться перестал. Стакан с вином выпал из его рук, дед побледнел. Все молча наблюдали за происходящим. Рыжий бородатый мужик, в конце концов, не смог удержать бешеную птицу. А все потому, что она каким-то чудом отложила яйцо именно на том месте, куда он наступил. За смерть яйца Марфа обклевала бедолагу так, что тому пришлось бежать с поля боя с позором.

Напряжение росло. Туристы уже никого не интересовали, ведь перед жителями стояли два атомных реактора и оба — перегретые, вот-вот взорвутся. Роман Александрович отошел ближе к Кире, ибо двже боялся смотреть в сторону ревнивого жениха Квазимодо Никифоровича, который точил уже четвертый нож.

Могильников спрятал за пазуху вторую бутылку самодельного коньяка, даже шампур с шашлыком под плащ спрятал, оправдывая себя тем, что это все — плата за моральный ущерб.

Бабка перелезла через стол, выпрямилась, размяла шею и приготовилась к любому выверту старика. А тот… принялся делать зарядку. Покрутился, повертелся, отжался, встал — радикулит схватил, выпрямиться у него не получилось с первого раза. Тогда он снова присел, встал, опустил голову к ногам, затем резко распрямился с таким громким хрустом, что, казалось, будто все кости его разом сломались, и после — просто похромал к бабке.

Мужик с вилами, которому так и не удалось поймать сбежавшего коня, попытался утихомирить врага посёлка номер один. Он схватил со стола полупустую бутылку вина и решил ударить старика по голове. Дико. Даже бабка рявкнула на него за такую жестокость. Но дед не струсил. Он лихо уклонился от удара, засунул мужику в рот свой недоеденный кусок шашлыка так, что тот подавился, и толкнул его на стол. Селянин прокатился по столешнице, снес несколько блюд и упал на землю. После этого дед подошёл к бабе Соне, дрожащим и, одновременно, грустным голосом вымолвил: «Вы можете оскорблять меня, даже мою жену — это говорит только о вашем слабоумии и ничтожности. Но чего я точно не потерплю, так это того, что обижают маленьких, беззащитных животных, тем более моего питомца!»

— У тебя десять секунд, дед, чтобы убраться отсюда, — баба Соня была холодна, как лед из морозильной камеры. Насторожились все, кроме Могильникова, который просто молча ушёл в лагерь, ибо устал. Тем более он увидел, что с сыном все в порядке, поэтому можно и вздремнуть.

— Я вызываю тебя на дуэль, дерзкая бабулька! — высокомерно произнес старик и ударил по лицу бабы Сони варежкой-прихваткой, которая как-то случайно оказалась в кармане его штанов.

— Достал ты меня, дед, — бабка сплюнула и закатала рукава.

Старик был невозмутим. Его нисколько не напрягало то, что в данной ситуации он — один в поле воин. И действительно, поговорка, видать, была придумана как раз про него — и один в поле воин.

Бельмондо замахнулась, но дед просчитал все наперед и перед потасовкой остановился на углу стола, там, где лежала сковородка. Этот прибор, как щит, он и поставил под кулак бабы Сони. Послышался мерзкий хруст… Стальные нервы Сони Бельмондо сдали, она зажмурилась, прижала руку к себе, но не застонала — репутация дороже. Собрав волю в кулак, решила пнуть старика по ноге — угодила по протезу. Так злобная горгулья, как называл её дед, была повержена. Бабка повалилась на землю со стонами. Все оцепенели. Старик нагнулся к Соне Бельмондо, стянул с неё фенечку в виде вязанного браслета, произнес: «Нашел, наконец, подарок внучки» — положил в карман и пошел себе с поляны. Все вокруг расступились со страхом или с уважением, кто знает…

Квазимодо кинулся на помощь бабушке. Остальные жители решили выплеснуть злость на кучку туристов, ведь Могильников-то ушел, потому бояться больше было некого. Лея, увидев трогательный момент, когда старик надевал на руку подарок внучки, выпала из состояния анабиоза, но, видимо зря, потому что в поле ее зрения попали разъяренные морды жителей. В итоге она заревела от страха.

Валенов и Элина попытались образумить толпу, но, увы, тщетно. Сельчане винили туристов, помимо их деяний, ещё и в проделках старика — мол, это они сего динозавра привели в поселок. Дарьян хотел сбежать «под шумок», но его окружили несколько дам, которые, видимо, испытывали к нему личные обиды.

Переполох услышали Тощий и Мюррэй Толстиков, стоявшие у магазинчика кондитера.

— Думаю, Мишка, нужно, спешить. Судя по звукам с поляны, твоим друзьям нужна помощь, — сказал Мюррэй. Он позвал помощника, который часто подменял его на кассе. Из магазинчика вышел молодой человек лет тридцати, рослый, с длинными волосами, то ли монгол, то ли татарин, то ли «монголо-татарин».

— Знакомься, это Игорь, — представил его Мюррэй.

Двое пожали друг другу руки. Тощий кинул за спину рюкзак, в который кондитер с трудом упаковал очень много булочек. Игорь вооружился саперной лопаткой и все трое устремились к поляне, где сельчане праздновали (по крайне мере, хотели праздновать) вторую свадьбу Квазимодо Никифоровича Пушкина.

Приближение кондитера селяне почувствовали за несколько минут до его появления. Характерный запах корицы, которым была пропитана вся его одежда, перебивал любой другой. Мюррэй даже халат, в котором обычно стоит за прилавком, не стал снимать.

На несколько мгновений люди замерли, слышались лишь громкие вздохи злобной бабки, которая разминала ушибленную о сковородку руку. Этот день запомнился всем и особенно бабе Соне, ведь её впервые в жизни кто-то победил. Знал ли старик, что этим действием он остановит тирана? Или унижение бабы Сони произошло по воле случая — просто из-за утерянного маленького подарка внучки? Остаётся загадкой…

— Что у вас тут происходит? — рявкнул кондитер. Его слова прозвучали, как гром среди ясного неба, разом успокоив буйных жителей. Мужики загомонили в ответ… Эмоции — словно все цвета радуги. Слова — одно красноречивее другого. Эмоциональнее всех был Квазимодо. Разумеется, перебивать его никто не стал — все-таки, управляющий поселком. Начал он говорить кратко, но чем дальше повествовал, тем сложнее для восприятия становились его фразы… В конце — концов, чувства и коньяк совсем затуманили его мозг, Квазимодо говорил все быстрее и быстрее, пережевывая фразы, как кусок шашлыка. Тогда бабка вмешалась и рассказала все сама. А затем вынесла вердикт, что после очередного срыва торжества туристы из поселка — ни ногой, пока не загладят вину самой грязной работой, а если учесть, что они привели в поселок чудаковатого деда, то про свой поход они просто могут забыть. Егерю Франку Эйнштейну будет дана команда патрулировать лес и стрелять на поражение. В общем, теперь жители были настроены крайне агрессивно.

Но Мюррей был мастером шантажа. Он мягко намекнул, что ограничит доступность булочек для поселка, попутно забросив в головы селянам мысль, что давненько он не поднимал цену на свои изделия. Этого оказалось достаточно, чтобы снять все вопросы. Осталось только попросить монголо-татарского Игоря проводить туристов в лагерь.

— Но как же егерь? — осторожно напомнил Мюррею Тощий.

— Я ему в рогалик вместо сахарной пудры слабительное насыпал, — шепнул ему кондитер и подмигнул: — Ступайте! — кивнул он туристам, затем повернулся к Квазимодо: — Все вы, Пушкины, одинаковые! У вас вечные проблемы с женщинами… Ну или из-за женщин!

Затем Мюррей с Тощим обнялись, пожелали друг другу удачи и туристы, наконец, покинули территорию поселка Закусь, оставив за собой разъяренных, недовольных, и в то же время отчаявшихся от безвыходности жителей. Ведь лишиться булочек Толстикова боялись даже местные хулиганы.

За пределами поселка…

Некоторое время туристы шли молча. Валенов шагал рядом с монголо-татарским Игорем, погруженный в думы. Кира была расстроена тем, что в поселке было столько возможностей подраться, но ни одну из них ей так и не удалось за хвост поймать. Она же и нарушила общее молчание, задав несколько вопросов Игорю, но ответов не услышала. Игорь притворился, что по-русски не понимает ни слова. Все снова замолчали.

А Лея наблюдала за тем, как Худогубкин уплетает уже третью булочку Мюррэя, ни с кем, при этом, не поделившись. Впрочем, Мишка даже не подумал о том, что нужно предложить товарищам сладкий перекус. Он шёл в хорошем настроении после встречи со старым другом и улыбался. Однако, эйфория его продолжалась недолго. Миша заметил недовольный взгляд Элины. Предложил ей булочку, но та отвернулась и фыркнула: «Спасибо, я откажусь. Грибов твоих ночных хватило. Всем».

Тощий замедлил шаг. Перестал жевать и вскоре подавился куском булки. Вспомнил, бедолага, что виновником последних событий, в которые попала группа, был именно он. Остановился, переполненный эмоциями, уронил булочку.

Подошел Дарьян, нагло вытащил из рюкзака Тощего плюшку, молча кивнул и пошел дальше.

Эдкевич опять пропал. Точнее, он никуда и не пошел, остался в поселке. Мало того, что его вспомнить никто из участников похода не мог, так еще и на торжестве Квазимодо Пушкина никто из жителей Закуса не обратил на него, как на представителя дикарей — никакого внимания! В общем, Эдкевич решил смириться с данным фактом, грустить не стал, присел с краю за стол и вдоволь наелся. Когда жители, наконец, успокоились окончательно и продолжили праздновать свадьбу, Эдкевич принялся фотографировать всех и вся. Веселился и вскоре снова потерял свою камеру…

Юлиана шла в лагерь, обнимая себя за плечи, и ворчала, подрагивая одновременно от холода и от так называемого ужаса, что она испытала от встречи с сельчанами. Если бы не Тощий и его друг кондитер… Ворчание её, в конце — концов, разозлило Киру, она сделала ей замечание, Юлиана ответила. Кира — мастер спорта по боксу, Юля — мастер спорта по конфликтам. Кровь вскипела у них почти одновременно. Юля набросилась на Киру, вцепилась ей в волосы, повалила с криками на землю. Если Лея на все конфликты обычно реагировала слезами, то сейчас она не отреагировала на потасовку между девушками вовсе. Все её внимание было сосредоточено на Тощем, который шел грустный, опустив плечи. Лея не выдержала, забыв все свои обиды, тихонечко подошла к Худогубкину, и, сцепив руки замочком перед собой, осторожно спросила: «Мишенька, может, я могу тебе чем-нибудь помочь?»

Тощий промолчал. Лея подошла еще ближе и слегка приобняла его. У Мишки по щеке скатилась слезинка.

Разнять девушек попыталась Элина. Дарьян и Валенов просто стояли рядом. Роман погрузился в свои мысли и не реагировал на реальность. А Покровский переживал, чтобы его кофта, которая была одета на Юле, не запачкалась.

— Да что вы за руководитель? — вспыхнула Элина, у которой никак не получалось разнять сопящих девиц.

Роман Александрович очнулся и нехотя вмешался в конфликт.

— Вроде не сильно запачкала мою кофту, — вздохнул с облегчением Дарьян.

Девушки еще раз попытались кунуться в драку, но на этот раз их развели в стороны Дарьян с Романом. В общем, с приключениями, но туристы, наконец, доползли до лагеря.

Здесь уже горел костёр. Могильников готовил ужин из тех рыбёшек, которые утром нашел возле своей палатки. Почистил их и бросил в котелок с водой. Элина, увидев все это, как она выразилась, безобразие, незамедлительно вмешалась и добавила в котелок пряностей и сушеных овощей.

Злая Юля с взъерошенными грязными волосами и красным пятном на щеке ушла в свою палатку. Дарьян крикнул ей вслед, чтобы вернула ему кофту, Юля не ответила. Но когда парень отвернулся к огню, кофта прилетела прямо в костер. Увидев, как задымилась его любимая толстовка, он растерялся, но Могильников успел голой рукой вытащить кофту из огня. Дарьян обозвал Юлю сумасшедшей, за что получил порцию оскорблений. В словесную перепалку вклинилась Кира, чтобы не упустить возможность поскандалить с Юлей.

Лея шла рядом с приунывшим Тощим и не хотела отходить от него ни на мгновение, но как только туристы добрались до лагеря, Мишка отошел от нее и сел на пенек в стороне. Хотел продолжить грустить, но не смог удержаться — достал из рюкзака последнюю булочку Толстикова и принялся жевать. Лея уже было присела рядом с ним, но её остановила Элина, дав понять, что не стоит ей сейчас подходить к Худогубкину, чтобы снова не нарваться на грубость — не в том он настроении. Девушка отвернулась, но к совету прислушалась. В итоге, Лея встала посреди поляны, не зная, куда ей деваться.

Настроение в лагере царило не очень веселое. Все занимались бытовыми делами. Приводили в порядок свои палатки, разбирали разбросанные вещи. Тяжелее всех, в моральном смысле, пришлось Роману. Он ощущал на себе тяжелый груз ответственности за произошедшие ночью и днём события. Он так сильно желал результата, и не заметил, как пустил под откос весь поход. Но потом Валенов успокоил себя тем, что сейчас группа на взводе, никто и копаться в первопричинах произошедшего не будет, все сильно измотаны и голодны. Однако завтра, как думал Роман Александрович, каждый займётся прокручиванием в голове событий, анализом каждой минуты «грибных» суток и тогда, скорее всего, все ополчатся сначала на Худогубкина, а затем на руководителя, который утром бегал по полю без штанов. «Что же делать и как быть?» — изводил себя извесными русскими вопросами Роман, однако ни одно решение не согласилось посетить его голову. Репутация, как он полагал, пропала в большой и бездонной пропасти. Он молчал, задавленный эмоциями, старался не контактировать ни с кем из туристов. Молча сходил к реке за водой, набрал котелок, поставил на огонь. Начистил оставшуюся картошку для ухи, которую готовил Могильников. В котелок для чая Роман добавил немного мяты, благо, травку ему в рюкзак подкинула Оленька Петроградская, понимая, что брат добавки для чая все равно забудет.

— Роман Александрович! — прервала его размышления Кира, стоящая у своей палатки. Роман возился у костра, но, услышав голос Киры, постарался уйти к реке, сделав вид, что не слышит. Однако, не на ту напал, Кира окликнула его еще громче. Изображать глухого дальше было некорректно.

— Чего? — Роман повернулся к Кире.

Кира держала в руках обугленный паспорт.

— Тут кусочек второй страницы документа сохранился, — девушка подошла к нему и вручила бумажки, — увы, паспорт ваш.

Роман держал в руках кусочек своего паспорта и плакал. В душе своей плакал, конечно, ибо показывать слезы участникам похода, допустив уже столько оплошностей, он не мог. Автор комедии думает, что вы, дорогие читатели, прекрасно понимаете, чувства Валенова. А теперь представьте, как обострились его эмоции, когда Кира напомнила ему о сожженной новенькой палатке, которую тот купил на последние деньги. Даже автору комедии, человеку стало невыносимо жаль бедолагу… Он в первый же день своего руководства столкнулся с целым букетом принеприятнейших событий. Один лишь арест в здании аэропорта чего стоил. А уж грибы… Был только единственный положительный момент — спальный мешок и вещи он прошлой ночью так и не успел распаковать.

Могильников протянул флягу Дарьяну, сказав, что это хорошее средство, чтобы притупить боль от всего произошедшего, но тот отвернулся.

— Где мой телефон? — вслух спросил Дарьян, направился к своим вещам. Вскоре из палатки донеслись крики и слова для тех, кому за восемнадцать. Смартфон Покровского стоил, как две-три зарплаты среднестатистического работника, а тут — трещина на пол экрана. Но рассмотреть последнюю фотографию в галерее гаджета ему все-таки удалось. Медведь? — он обратил внимание на медвежонка, которого держал Тощий. Парень вышел из палатки и направился к костру.

Лея тоже подошла к костру с одним розовым кроссовком в руках.

— Миша, — спросила девушка, — а где…где мой второй кроссовок и почему он в белой краске?

Тощий не стал ничего отвечать, молча доедал булочку с варенной сгущенкой и корицей, виновато на нее поглядывая. Она улыбнулась и покачала головой.

— Прости, я наступил в нем в коровью лепешку, поэтому мне пришлось бросить его там, где-то… — Миша через несколько минут все же решил ответить и показал на лес: — Там, в лесу, за горизонтом, — и опустил глаза в землю.

Появился Эдкевич, еле стоявший на ногах, как ни странно. С фотокамерой, но не своей, а со старым пленочным «Зенитом-Е» на потрепанном кожаном ремешке.

— Куда ты вечно пропадаешь, девица? — буркнула Кира.

— А где моя краска? — с трудом спросил Сергей и пошатнулся.

Дарьян подошёл к нему, взял за руку и проводил к костру.

— Олег Уюкович, еще один рыбацкий стульчик у вас есть? — спросил он у Могильникова.

— Какой стульчик, брат…*Ик!*? — возмутился, улыбающийся Эдкевич.

— Сажай его на мой, я себе второй принесу… — вздохнул Олег Уюкович.

— Ты на ногах не держишься! Когда успел в овощ превратиться? — спросил Дарьян.

— Знаешь, друг, с этими сельчанами бессмысленно соревноваться в стойкости к алкоголю, — неожиданно лицо Эдкевича приняло серьёзное выражение.

— Они в Закусе живут, брат, застолья у них в крови, — пошутил Покровский с серьезным лицом.

— Верно, — хихикнул Эдкевич, — дети уже рождаются с шашлыком во рту, а вместо молока пьют они настоечку.

К моменту, когда Валенов, Могильников и Элина приготовили ужин, все переоделись в теплые, сухие вещи. Собрались у костра. Лея, вопреки советам, села рядом с Тощим, воспользовавшись тем, что тот испытывал чувство вины за испорченный кроссовок и грибочки. Дарьян показал всем фотографию на треснувшем телефоне изадал вполне логичный вопрос: «Народ, а что все-таки произошло — то прошлой ночью?»

Глава 5. От заката до рассвета или что же все-таки было этой ночью

Эта глава, вопреки вашим ожиданиям, дорогие читатели, будет несколько короче предыдущей. Автор считает необходимым распутать паутину событий и вкратце поведать вам, как чудили наши герои под влиянием чудесной стряпни Мишки Худогубкина.

Разумеется, грибная ночь не обошлась без старика — Петра Ильича Чайковского, который по счастливой, а, может быть, и не очень счастливой случайности, оказался совсем неподалеку от лагеря туристов. Дед проголодался и решил порыбачить ночью, в темноте и без фонарика. Самое забавное, что минут через пятнадцать он уже выловил несколько рыбёшек среднего размера, однако, приготовить рыбу у него возможности не было — огниво выронил из дырявого кармана.

Вскоре он увидел неподалеку костёр, понял, что огонь горит в лагере его новых друзей, туристов, которые, как он считал, всегда рады его видеть. Он сорвал ветку, нацепил рыбу на кукан и пошел на свет.

Туристы сидели возле костра и что-то активно обсуждали. Курица Марфа бродила отдельно от старика в поисках пищи. Деда немного смутило, что одна из девушек назвала его птицу хорьком. Он подошёл ближе, чтобы разобраться в причинах оскорбления его питомца, и увидел странную картину — все резко замолчали, и каждый уставился в одну точку. Старик подошел к одной из девушек, к Элине. Та смотрела на высокую ель. Дед понял, что она не реагирует на все происходящее вокруг, и не смог удержаться — нарисовал ей угольком на лице кошачьи усы, которые та вскоре вытерла рукавом куртки и размазала сажу почти по всему лицу. Потом Ильич пожелал всем приятного аппетита, сел у костра, чтобы поджарить рыбку.

Элина тем временем вскочила, схватила топор, молоток и начала бегать по лагерю и кричать не то на кикимору, не то на другое невиданное чудовище.

Эдкевичу захотелось запечатлеть этот момент на камеру, но идти в палатку ему было лень, хотя та лежала в шаге от него. Зато было не лень бежать к своему рюкзаку за краской. Да, да, за краской, ведь он взял с собой несколько тюбиков, чтобы на одной из вершин нарисовать натюрморт. Вот и решил нарисовать картину обо всем происходящем здесь и сейчас. Достать достал, но нарисовать ничего не успел, отвлекся на Дарьяна. Краскам тут же нашли применение — тюбик с белой оказался в кармане Тощего, который отправился на поиски приключений. Миша вдруг вспомнил, что всегда мечтал научиться ездить верхом на коне, поэтому и отправился на поиски. Зачем краску взял? Автор комедии так и не смог этого понять. Однако, когда Тощий вернулся в лагерь, с так называемым конём, в виде маленького медвежонка на руках, из его кармана выпал уже пустой тюбик. На каждой щеке Тощего были нарисованы по две полосы, как у индейца-воина. Хватило же ему сил выкрасть из объятий медведицы медвежонка и принести его в лагерь! Тощий кричал, что теперь у него есть маленькая лошадка, и он будет её наездником.

Дарьян под действием грибов и алкоголя «превратился» в ведущего комедийного шоу «Дурацкие новости Петербурга — Минутка смеха с Арсением Дерижоплиным», которое так любили смотреть…пенсионеры. Парень шутил и шутил. Шутил и шутил. Шутил и шутил… Произнес, что образу Тощего чего-то не хватает, а именно, перьев. И… выщипал несколько перышек у курицы Марфы. Птица этого не заметила, ей было не до того, ведь кура подбирала с земли сухарики, высыпанные из рюкзака Тощего белкой Иваном. А вот старик… Он сразу почувствовал что-то неладное, как только рука Дарьяна прикоснулась к его домашнему питомцу. Тогда в его неглупой голове родился план мести под кодовым названием «Шерлок Холмс и доктор Ватсон».

Дарьян «украсил» Тощего, и решил сделать «селфи» с индейцем племени майя. Достал телефон, сфотографировался. Тощего укусил медвежонок, тот резко дернулся, толкнув Дарьяна, телефон выпал из его рук прямо на камень….

Мишка — индеец выронил зверя, разозлился и хотел уже броситься за ним в погоню, но в походных ботинках бежать было неудобно. Он стянул обувь и бросился в лес босиком. Лея его остановила. Странно, но грибочки подействовали на нее слабо, что до них ревела, что теперь ревет. Девушка попросила его надеть ботинки, ведь иначе он может простыть… Тощий фыркнул и вернулся в палатку за какой-нибудь удобной для бега обувью. Только не в свою палатку, а в палатку девушек, в ту, что поближе. Натянул розовые кроссовки Леи. Некоторое время не мог понять, почему они стали на несколько размеров меньше — пальцы пришлось поджимать. Выход «грибной» ум нашёл быстро — срезал носок на одном кроссовке, а на втором не стал, ибо некогда! Ведь медвежонок мог убежать. Конечно, зверушка давно уже убежала, но Миша об этом не думал, поджал пальцы и бросился в погоню.

Несколькими мгновениями раньше блуждать по миру собственного воображения начала еще одна из туристок. Как вы помните, дорогие читатели, Юлиана Волк пошла в поход из-за романа с мужем прокурора. Боязнь быть пойманной цепкими прокурорскими когтями была столь сильна, что воображение сразу же нарисовало девушке именно эту роковую встречу. Все участники похода будто исчезли. Муж прокурора, то бишь Марк Шейдер, появился в той стороне лагеря, где лежал камень, на который туристы ставили посуду. Мужчина-фантом прятал от Юли глаза, старался не смотреть в ее сторону. Голос прокурорши разорвал тишину. Саму ее Юля не видела, ведь она и в реальности не знала, как та выглядела, поэтому все, что Юлиана видела, а вернее, слышала, был только голос врага. И он угрожал девушке самыми страшными расправами — от ночевки в «Полярной сове» до сопровождения на эшафот.

Могильников… Тому «стрельнуло» в голову собрать удочку. Ружьё осталось лежать у палатки. Незакрытую флягу со спиртом он поставил рядом, совершенно не думая, что та может упасть. Между тем Юлю настолько напугал голос прокурорши, грозящей расправиться с девушкой за интрижку с ее мужем, что она вскочила и побежала прямо через костер, развалив ногами тлеющие поленья, схватила ружье и выстрелила куда-то в сторону, чем привлекла к себе внимание всех туристов, кроме, разумеется, старика. У него в зубах застряла рыбная косточка, дед пытался её достать и случайно выдернул вставной зуб. Посмотрел на него — вставил обратно.

Отдачей Юлю бросило на палатку, она опрокинула флягу со спиртом. Могильников рассвирепел, выхватил ружьё, закричал что-то на языке понятном, видимо, только шизофреникам. Перезарядил, направил на девушку, хотел просто припугнуть девицу. Кира бросилась к Олегу Уюковичу, отвела ружье вверх, раздался выстрел. Упала утка. В момент выстрела Могильников тянул ствол на себя и, в итоге, случайно ударил девушку прикладом по голове — та без чувств повалилась на землю. Могильников бросил ружье, и сделал вид, будто он тут ни причем. От удара о землю ружьё снова выстрелило, пуля попала в кружку Тощего, из которой в этот миг пил чай старик. Кружка отлетела, дед спокойно взял другую, и продолжил чаепитие.

Олег Уюкович, тем временем, поднял с земли Киру, посадил её возле костра и попытался скрыться, пока та не очнулась.

— Дрова кончились! — заорал Эдкевич.

— Я подброшу! — заорал в ответ Тощий, который так и не побежал за медвежонком. Он взял тлеющее полено и бросил, как полагал, в костер. В реальности полено прилетело в палатку Романа Александровича и осталось в ней догорать… Стоит отметить, что Валенов даже толком рюкзак не успел разобрать. К тому же, в суете, когда ставили лагерь, он случайно выронил паспорт…

Справившись с бревном, Тощий увидел прекрасную Венеру, что стояла прямо перед ним. Речь, в реальности, идет о Юлиане. Худогубкину казалось, что она, освещенная солнцем, манит его к себе, призывая слиться в страстном поцелуе. Миша признался ей в любви. Его напористость и тот факт, что он скакал пред Юлей на четвереньках, вынудили девушку забыть про свои галлюцинации, связанные с прокуроршей, и устремиться в лес, спасаясь бегством от парня, который называет её своей самкой. Отправляясь в бега, Юля случайно пнула череп по имени Йорик, который, как вы помните, выкатился из рюкзака Тощего. Эмоции Худогубкина с положительного знака поменялись на знак «минус». Рявкнув что-то злое, он схватил Йорика и поскакал за Юлей, которая уходила от него в неизвестном направлении.

Однако Мишке Худогубкину, можно сказать, повезло. Лея стояла в стороне и не слышала всех слов, сказанных им Юле. Её разум был затуманен, как и у всех туристов, после сытного необычного ужина.

Эдкевич вновь резко заорал, что кончились дрова, хотя дров нарублено было с большим запасом. Валенов подскочил с места и закричал, что не допустит, чтобы его группа осталась без огня. Ушёл. Эдкевич отправился с ним просто потому, что ему стало скучно.

Старик все видел, но не вмешивался, смеялся в сторонке над туристами и выжидал момент, когда сможет проучить Дарьяна за выщипанные у курицы перья. И тут Могильникову неожиданно захотелось доказать старому, что рыбачит он куда лучше всяких там деревенских недоумков. Петра Ильича Чайковского, естественно, смутил тот факт, что его назвали недоумком, ведь он тоже был родом из небольшой деревни. Однако буянить в ответ на обидные слова и спорить он не стал, лишь воспользовался тем, что Могильников, как и все, слегка обезумел. Дед изобразил панику. Изобразил настолько естественно, что на очередной премии «Оскар» статуэтку за лучшую мужскую роль вручили бы ему, а не тому самому ДиКаприо, который так долго ждал золотистую награду и получил ее за роль почти мертвого человека. Старик сказал коротко, указав пальцем куда-то в небо — утки! Олег Уюкович помнил, что в последнее время наблюдалась странная связь между выстрелами из его ружья и утками, и его сознание породило иллюзию. К удачному совпадению неподалеку, крякая, пролетала утка. Через пару мгновений Могильникова и след простыл. Вооружившись удочкой, он побежал в лес, надеясь, что там утки его не найдут.

— А где Бегемот? — Элина по-прежнему носилась по лагерю с топором и молотком в поисках персонажа Михаила Булгакова. Потом она начала огрызаться на Лею, выговаривая ей за плач, которым та спугнула кота, показывающего фигу с дерева. В итоге также с топором она убежала в сторону леса. Лея увязалась следом, чтобы искупить свою, но выдуманную Эвелиной, вину.

— Как приятно ничего не делать, а потом ещё и отдохнуть! — произнес Дарьян и уставился на огонь. Сидел, смотрел, бормотал что-то про геологию. Старик, между тем, поел, попил из чужой кружки чужого чаю, подсушил свои валенки в костре и с новыми силами принялся осуществлять свои грозные планы.

Чтобы подвести Дарьяна к грамотно построенной галлюцинации, старик завел разговор издалека. Сначала с рассуждений и расхаживаний по лагерю назад и вперед, так, чтобы Дарьян обратил на него внимание. После тему рассуждений сменил на интерьер их с Ватсоном жилища на Бэйкер Стрит и лютую, как он выразился, мегеру — миссис Хадсон. Постепенно начал задавать вопросы «Ватсону» о том, что пора бы им, наконец, решить вопросы с Мориарти. Затем с красоткой Мэри, в прошлом — распутной женщиной из Нью-Йорка, наладить отношения. Как автор комедии уже говорил, Ильич — личность крайне загадочная. Некоторые потаенные углы его души недоступны даже автору сего персонажа. Восстанавливать достоверную историю сэра Артура старику было лень, потому он наговорил всякой чепухи, упоминая лишь имена главных героев — так ведь легче и веселее, чем вспоминать фразы из книги.

Замутненное сознание Дарьяна от грамотной актерской игры старика вмиг представило мир великого детектива. Парень принял факт, что он является Ватсоном, а Бейкер Стрит — реальностью. И продолжил вести диалог со стариком, как с Шерлоком Холмсом.

На поляну вернулся Тощий. Без черепа и с отпечатком ладони на щеке. Перьев на его голове уже не было, волосы — взъерошенные. Ни куртки, ни футболки тоже не было. Штанина разорвана стараниями медвежонка, которого он старался приручить. Мишка молча прошел в центр лагеря, осмотрелся — увидел свою кружку возле костра, поднял, чтобы налить чаю, но не успел. Медведица проснулась и, не обнаружив рядом своего детёныша, отправилась на поиски. Разумеется, первым делом она пошла на шум, свет костра и запах еды. Зверь проходил по одной из троп грибников. Прямо по тропе несся мужик, которого ранее напугала девушка с топором и молотком в руках. Увидев медведя, мужик бросился в кусты, надеясь, что тот не станет на него нападать. Но медведице было не до старика — она прошла мимо. Удивление грибника вызвало даже не отсутствие интереса к своей персоне, а ее морда, разрисованная белой краской, и огромный смайлик на боку.

И вот медведица появилась в центре сцены. Тощий поднес кружку ко рту и замер. Зверь ревел, и явно был готов разорвать любого, кто встанет на пути. Казалось бы, наиболее правильным решением было броситься в лес, пока медведица не обратила на него внимания, но Тощий, полагая, что Йорик до сих пор находится в рюкзаке, никак не мог допустить того, чтобы его друг пострадал. Мишка метнулся в другой конец лагеря, схватил свой баул за лямки и рванул в лес, сшибая все на своём пути. Досталось даже любопытной белке Ивану, ведь, как вы помните, дорогие читатели, она запрыгнула к нему в рюкзак, чтобы полакомиться сухариками. И вот, Тощий несся, сшибая кусты, а бедную одноухую белку Ивана трясло, как в старой маршрутке на пересечённой местности. Конечно, медведица заметила парня и бросилась в погоню. Все знают, что от медведя почти невозможно убежать. И даже автор комедии удивляется, но зверь, условно назовём его Пух, через несколько минут остановился и вернулся к поискам своего детеныша. Худогубкина и след простыл. Он растворился в лесу, как и его запах.

Тощий бежал. Тощий бежал. Тощий бежал. Тощий упал. Ему казалось, что Пух приближался. Страх, грибы и трусость заставили бедолагу думать, что за ним не только бежит зверь, но и следят… деревья. Поэтому, чтобы спастись, парень решил как можно быстрее забраться на одинокую рыжую скалу, окруженную высохшими соснами. Миша «долетел» до курумника, сам не заметил, как превозмогая боль и дикое неудобство от бега в одном кроссовке, вскарабкался по валунам на вершину. Но и тут Тощий не чувствовал себя в безопасности. Рёв медведя… Казалось, будто бы косолапый Пух карабкается за ним… По курумнику? Или же по отвесной скале? Какие только бредовые мысли не посещали бедную Мишкину голову!

Тогда он завопил и с победоносным воплем швырнул свой рюкзак вниз со скалы, надеясь попасть им в медведя. Но не затянутый рюкзак не только не угодил в вымышленное животное, но и на полпути застрял на небольшом уступе, на котором с большим трудом рос небольшой куст. Рюкзак приземлился на выступ вниз горловиной и все вещи Тощего благополучно отправились в полёт. Что касается белки Ивана… Да, бедная белка тоже спикировала в рюкзаке вниз, приземлилась на ветку, с неё перепрыгнула на ближайшее дерево и спаслась. А Худогубкин… Он уснул с кружкой в руках, свесив голову вниз.

Между тем, у Элины проснулось второе дыхание, она бежала по лесу, дико хохотала и кричала, что вскоре поймает Бегемота, и уже близка к своей цели. Бедная Лея только и успевала сглатывать слюну и отмахиваться от веток. Она запыхалась настолько, что подумывала попросить Элину немного сбавить ход. А та бежала и постоянно спотыкалась о свои ноги, хохотала, вставала, бежала дальше, снова спотыкалась, снова хохотала, поднималась и бежала и…

А что же происходило с Могильниковым? А он забыл, что здесь, в лесу, делает. Остановился. Оглянулся по сторонам — тишина, темнота и лишь где-то вдалеке слышна музыка и выстрелы. Услышав эти самые выстрелы, Могильников вспомнил про уточек, и тут искаженное грибочками сознание патологоанатома представило ему, что вовсе не люди его пациенты, а…утки. Могильников, поверив в то, что каждый день к нему на работу утки привозят устанавливать причину смерти уток, перевернул всё в своей голове и начал думать, что подстреливал он вовсе не уток, а людей… Летающих, крякающих пернатых человечков. От этой мысли Могильникову стало страшновато, особенно после того, как вверху пролетела утка и крякнула. Бедный патологоанатом решил, что это очередной летающий человек за ним гонится. Ему ничего не оставалось, как в ускоренном темпе направиться к источнику выстрелов и музыки.

Эдкевич уныло тащился за Валеновым. Они шли уже несколько минут в совершенно темном лесу. Хорошо хоть луна периодически выглядывала из-за туч и освещала им дорогу. От невыносимой скуки он начал нервничать и ворчать, как старый дед. А потом принялся нести какую-то околесицу о том, что близится время, когда весь мир канет во мрак. Бормотать ерунду о том, что человечество произошло от риса.

Вдруг впереди появился отблеск костра. Эдкевич что-то произнес про свет в конце туннеля, Роман попросил его заткнуться.

Вскоре они вышли к домику. Это была изба егеря Франка Эйнштейна. По счастливой, а может, и не очень счастливой случайности старик вывел сюжетную линейку Шерлока Холмса туда же, к дому егеря. Когда Валенов с Эдкевичем принялись разбирать деревянный сарайчик, чтобы насобирать дров, егерь с собакой выскочили из дома. Тут появились и старик с Дарьяном. Парню дед Чайковский сказал, что это Мориарти с собакой Баскервиллей, он категорически против их союза с красоткой Мэри. Договорить дед не успел, отвлекся на курицу, которая куда-то сбежала от хозяина. Когда старик вернулся, егерь уже лежал без сознания, а Дарьян стоял с доской в руках и со зверской гримасой на лице. Старик опешил, схватил его за руку, погладил по голове и повел прочь, пока егерь не очнулся. Валенов с Эдкевичем, в конце концов, разобрали половину сарая. Но унести всю охапку досок у них сразу не получилось. Поэтому неадекватные господа или дикари, как вскоре их назовут жители поселка, отправились на поиски лошади, в ту сторону, откуда слышались звуки веселья, то бишь к посёлку. Они еще и пса с собой прихватили. Эдкевич сказал, что собака напоминает ему погибшую в двухмесячном возрасте кошку — сфинкса. Сравнить взрослую овчарку с котёнком лысой кошки — это сильно.

Между тем, Могильников в панике искал укрытие от преследующих его летающих и крякающих человечков. Выбежал на грунтовую дорогу, увидел знак с названием посёлка «Закусь», услышал неподалёку радостные крики, учуял запах шашлыка и… Вы знаете, как пахнет коньяк? Могильников его тоже учуял. Шашлычок, да под коньячок, какие уж там утки!

Навозом и селедкой в поселке тоже пахло. Пахло на каждом шагу. Запах доносился из каждого дома, из каждого сарая, с рынка, из магазинов и…из школы. Но запах еды и выпивки Могильников не мог спутать ни с чем. В один прекрасный миг, затуманенный разум патологоанатома привел его, как ему мерещилось, на базар, где полным — полно различных закусочных и шашлычных. Нюх привел его к алкогольной лавке, в реальности же — к сараю. Он уперся носом в дверь склада, за которой хранилось молоко. Голыми руками открыл амбарный замок и вошёл. Его воображение разошлось не на шутку — кругом прилавки, торгующие горячительнымы напитками. Выбор был велик, глаза у бедняги разбегались. В конце — концов, он остановил взгляд на бутылочке в изящной упаковке. Даже без акцизной марки, с самогоном наверно. Одно лишь смущало — в бутылке находилась жидкость молочно-белого цвета. Могильников взял бутыль, открыл, принюхался — спирт. Подумал — вкусный ликер. Уж носу-то своему он может доверять?

Он уже хотел было совершить глоток, но ему не позволили два путника, которые заскрипели дверью сарая. Могильников крепко сжал бутылку молока, которая в воображении представлялась ему бутылкой ликера, и вылетел из сарая с диким хохотом, сбив путников, которые искали лошадь для перевозки дров…

Эдкевич столкнулся с Могильниковым лоб в лоб и потерял сознание.

— Сергей! — попытался привести его в чувство Роман и ударил по щеке.

— Кто гей? — взволновался Эдкевич и захрапел.

Всю дальнейшую задуманную ими работу Роману Александровичу пришлось выполнять в одиночку.

Работу-то он выполнил, правда, не совсем так, как надо было. Ему казалось, что он нашёл лошадь в хлеву рядом со складом молока. Стоит пояснить, что все это ему просто показалось. На самом деле это была корова. И на нее Валенов усадил Эдкевича, верхом, как на лошадь, надеясь, что когда они дойдут до сарая, тот все же придет в себя. Роман Александрович привязал к седлу «лошади» веревку, привязал этой же веревкой к животному Эдкевича и пошёл с ними в сторону владений егеря. Разумеется, пошел он в другую сторону. Роман уже забыл, куда нужно идти. Когда он увидел в центре поселка поляну, где гуляла веселая свадьба, то естественно, направился туда.

А тем временем наши дорогие девушки тоже не скучали. В Элине проснулось желание совершать безумные поступки. Всю жизнь девушка находилась под тотальным контролем родителей. Даже в студенчестве, они не разрешали ей приходить домой позже десяти вечера, аргументируя свои действия тем, что девочка «может испортиться»

Бац! Элина влепилась в дверь дома мужика с вилами. Бац — влепилась Лея в Элину, которая влепилась в дверь, которая в итоге открылась, и обе девицы упали на мужика с вилами. Тот опешил, не зная, как реагировать на этот казус. К тому же Элина стала угрожать селянину топором и молотком, называя его Булгаковым и, требуя выдать ей кота Бегемота. Лея пыталась остановить подругу, убедить её, что никакого кота не существует, а если и существует, то не нужно его трогать, ведь это маленькое беззащитное животное. Разумеется, Элина её не слушала. Аргумент один — наглый кот показал ей фигу. Мужик схватил свои вилы и направил их на девушек, вежливо попросив покинуть дом. Элина зарычала, словно берсерк… Мужик даже не заметил, как она отобрала у него вилы и выгнала его из собственного дома! Ему осталось только крикнуть, что сегодня в посёлке торжество и не к добру в этот знаменательный день незваным гостям устраивать тут беспорядки. В ответ Лея закрыла дверь перед его носом. Мужик без вилл начал кричать, ругаться и угрожать, что позовет сейчас бабу Соню. Элина уже его не слушала.

Во дворе залаяла собака. Девушка решила, что это кот Бегемот бросился в окно, выходящее в огород. Ринулась за ним, не подумав, что окно желательно бы сначала открыть. Стекло — вдребезги. Благо, одета Элина была в плотную одежду и лицо руками закрыла, поэтому не поранилась, а только куртку порвала. Но кота-то не видать. Выходит — он сбежал, перепрыгнув через забор на соседний участок.

Испуганная Лея выбежала из дома и предприняла ещё одну попытку оградить подругу от необдуманных странных действий, но даже догнать ее Лее не удалось.

Разбежавшись хорошенько, Элина опёрлась на вилы, намериваясь перепрыгнуть забор, представляя себя профессионалом по прыжкам с шестом. Но вот незадача — вилы глубоко вошли в землю, и она эпично влепилась ногами в забор. Упала. Лея подбежала к подруге, помогла подняться и попросила ее вернуться обратно в лагерь. Но Элина не собиралась давать себе слабину и сдаваться. Лея зарыдала. Ей было страшно, ведь не понимала она, что происходит с её товарищем по группе.

Поднявшись, Элина отряхнула штаны, закинула развязавшиеся косички за шиворот и полезла на забор. Одна доска не выдержала, девушка упала в чужой огород вместе с забором.

Щенок, который, по мнению Элины, мяукал, подбежал к ней и лизнул нос.

— Бегемот? — спросила та, лежа на земле. Щенок пописал на её шапку, слетевшую во время падения. Разумеется, это действие убедило Элину в том, что щенок — никто иной, как приспешник того самого кота. Девушка принялась гоняться за ним по огороду и гонялась до тех пор, пока Лея не поймала собачку и не прижала к себе. Некоторое время девушки не могли поделить щенка. То одна выхватит его из рук другой, то другая. Наконец, бесконечные споры о судьбе животного завершил толстый котище по кличке Пардон, который жил в доме Квазимодо Никифоровича. Он так громко заорал, выпрашивая у бабы Сони Бельмондо кусок шашлыка, что девушки услышали его вопли за несколько домов.

Элина тут же перестала бороться с Леей. Её же интересовал кот! Девушка была более чем уверена, что он — именно Бегемот из книги Михаила Булгакова, и именно он ранее показывал ей фигу с дерева. Она резво рванула на кошачьи вопли, но не по улице, а снова через забор. Старалась перелезть, зацепилась штаниной за гвоздь, разорвала ее и упала. Впереди — ещё один забор. В общем, преодолев все препятствия, Элина осталась в рваной куртке без рукавов и рваных штанах.

А Лея понесла щенка в дом, но перед ней неожиданно оказался злой мужик без вил. Он схватил её за руку и потащил в сторону дома главы посёлка. Мужик так сильно сжимал руку, что девушке пришлось кричать и отбиваться. Щенок вцепился мужику в ногу, но тот только пнул его. Несколько проходивших мимом зевак попытались вмешаться, но мужик объяснил, что ведет её к бабке за разбой в собственном доме, и посоветовал никому не вмешиваться, а то всем будет хуже. Оказалось, что этот сельчанин был кем-то вроде личного вышибалы при горгулье Соне Бельмондо.

Роман Александрович, наконец, добрался до поляны со свадьбой и увидел невесту Квазимодо Никифоровича. Девушка была явно чем — то расстроена, в лице ее совсем не было радости, тушь потекла. В руках она теребила розовый бутон — подарили товарищи жениха. Недалекий человек умудрился подарить ей букет с четным количеством роз. Лишний цветок она и вытянула из букета. Разумеется, Роману воображение выдало девушку модельной внешности. Уже потрепанное свадебное платье, показалось ему белоснежным. Роман хотелось подойти, утешить новобрачную, но рядом вдруг возник жених, еле стоящий на ногах и с трудом выговаривающий слова. Невеста оттолкнула его, однако тот, несмотря на все выверты своей ненаглядной, начал ее обнимать и целовать, говорить прекрасные, хоть и трудноразличимые слова. Квазимодо, к слову, был одет в костюм весьма приличный. Хотя на белоснежной рубашке уже виднелись следы кетчупа. Вместо туфель на нем были надеты… красные сланцы. Просто немного ранее невеста, разозлившись на слова «толстушечка моя» бросила его туфли в колодец.

Но Роман не видел жениха вовсе. Грибное воображение вместо него уже вовсю показывало Куприянова, который приставал к его двоюродной сестрёнке Оленьке Петроградской. Видел, как он обнимает её, как целует. Валенов сжал кулаки и решил вмешаться. Он не мог допустить их союза. И ведь настолько правдивой была галлюцинация, что разговоры Куприянова и Оленьки он слышал, как наяву. Он выпустил веревку из рук, чем отправил Эдкевича с псевдолошадью в свободное плаванье.

— Убери от нёё свои лапы, мерзкий кусок человека! — вступил в словесную перепалку с Квазимодо Валенов.

Кузнец и Мюррэй Толстиков опешили. Невеста тоже не понимала, что происходит. Она посмотрела на жениха, потом на Валенова, потом снова на жениха, и снова на Валенова…

— Оля, — отойди от него! — приказал Роман

Жених уставился на суженую и ждал от неё объяснений. Та убежала. Квазимодо пошел следом, но Валенов стал размахивать кулаками, прыгать с места на место, в общем, вызывать «Куприянова» на бой. Невесте показалось, что незнакомец собирается драться за её сердце с женихом. Она спряталась за углом лавки, где жарился шашлык, и принялась наблюдать за происходящим. Вокруг собирались зрители…

Веселье испортила баба Соня. Она уже накормила кота и вернулась на торжество, оставив животину без защиты. Заметим, что после этого из окна, глядящего из гостиной на навес, показалось лицо Элины…

Итак, баба Соня вернулась на свадьбу и остановила потасовку. В этот момент на потеху расстроенным любителям поглазеть на драку прилетел табурет из окна дома Квазимодо, попутно, разбив стекло. Табурет швырнула Элина в кота Пардона. Но промахнулась, потому что грибочки Тощего вызвали эффект «притормаживания» происходящего. Котище давно уже находился в другом конце гостиной.

Баба Соня поспешила обратно в дом. А на поляне появился мужик без вил, державший за руку ревущую Лею. Спросил, где бабка. Все указали на дом.

В этот момент Валенов закричал, что не позволит Куприянову опорочить честь любимой Оленьки, подбежал к Квазимодо и, пока тот гадывал, что же происходит в его доме, ударил того по лицу, но не сильно — по касательной траектории, так сказать. Но раз Квазимодо еле держался на ногах, то даже такой лёгкий удар повалил его на землю. Видя такую несправедливость, толпа жителей посёлка Закусь решила проучить незнакомца за дерзость. Однако их остановил хозяин дома семейки Аддамс, сказав, что отвечать за дела сердечные — дело рук жениха. Валенов снова назвал Квазимодо Куприяновым, сказал, что наконец, «утёр ему нос», и ушёл к невесте. Та, бросилась в объятия незнакомцу со словами, что никто так за неё ещё не дрался. Толпу смутило, что человек назвал Квазимодо Куприяновым, но невеста, кажется, этого и не заметила.

А потом один из мужиков, отец Бопза (напомню, мальчика по имени Биологический объект посёлка Закусь) Островитянкина заявил, что уже видел эту ревущую девушку, что привел на поляну мужик без вил. Видел её в лагере дикарей — туристов, либо браконьеров, неподалеку от посёлка. Пояснил, что там еще есть одна, которая со зверским лицом бегает по лагерю с топором. Пдумав, сельчане пришли к выводу, что незнакомец, который ударил главу поселка, тоже из этой банды. Роман смекнул, что пора бежать, подхватил невесту на руки, не понимая, почему Оленька стала настолько тяжела, что у него аж в пояснице хрустнуло (автор комедии напоминает, что на самом деле вес девушки был по меньшей мере с центнер), посадил ее в УАЗ, сказал, что больше ее, свою кровинушку, за кого попало замуж не отдаст и…они уехали.

Но вернемся к другой парочке… Изощренный ум старика сотворил новую идею мести Могильникову младшему. Мало того, что дед внушил парню, что он — доктор Ватсон, так еще и убедил его спрятать все улики преступления, связанного с убийством Мориарти. Точнее — Дарьян спрятал в поселке свою толстовку с якобы следами крови егеря. Не беспокойтесь, дорогие чтители, кровь — кетчуп, который старик специально вылил на кофту. Так «Шерлок Холмс» и одел «Ватсона» в тряпки, украденные из какого-то гаража. А чтобы бедняга Дарьян не замерз, старик принес ему, то, что несколько минут назад выбросили в мусорку возле дома распутной женщины с улицы Дебильной — шубу.

А что же делала баба Соня? Она вошла в дом и увидела, что перевёрнуто было все: стол, шкаф, сервант с посудой, даже тяжеленный диван, который в дом раннее затаскивали три здоровых мужика. Кот Пардон летал от сумасшедшей девушки в очках и с косичками по всему дому. Следом за бабкой в дом зашёл мужик без вил и втолкнул в прихожую Лею. Попытался привлечь внимание бабки, однако та рявкнула, чтобы он оставил девицу, а сам убирался. Мужик попытался было возмутиться, но бабка подошла к нему, схватила за шиворот и выставила за дверь. Элина поняла, что ее планам грозит опасность, бросилась к бабульке и укусила её в шею. Та, по роду своей профессии боль чувствовала слабо, поэтому стала угрожать девушке расправой. Элина, мотивированная своей, как она думала, великой целью, одолела бабку тем, что со всей силы наступила ей на больную ногу и сильно ударила локтем в пузико.

Лея, воспользовавшись тем, что внимание старухи сосредоточено на Элине, схватила чей-то небольшой рюкзачок, поймала кота Пардона, приманив его куском шашлыка, спрятала его в рюкзак и незаметно выскочила в окно в надежде спасти животное. Элина, временно устранив бабульку, выпрыгнула вслед за Леей.

А Роман Александрович мчался на УАЗе по поселку. В глазах у бедняги двоилось, поэтому он сшибал буквально все на своем пути. Благо, испуганную белку Ивана, которая внезапно выскочила на дорогу, он смог заметить, и дать левее. Но почему левее? Ведь левее стояла лавка мясника, а правее — стог сена, удар был бы мягче. Хотя, с какой стороны посмотреть. Когда Роман проехал мимо стога, сено ветром слегка раздуло и из-под него показался трактор. У рыжего бородатого мужика руки никак не дошли разобрать машину на металлолом. Трактор этот, кстати, стал шуточным памятником поселка — памятником лени.

Разумеется, лавку Валенов разнес в щепки.

Такие активные «покатушки» на старом внедорожнике невесте пришлись в радость. Она ведь тоже, как и нокаутированный жених, находилась в той кондиции, когда совершать разумные поступки неинтересно. Дева переваливалась на заднем сидении из стороны в сторону. Несколько раз ударилась головой о крышу машины, потому что Роман не брезговал и самыми неровными участками деревенской дороги, а уж когда выехал в поле — и подавно. Но когда он немного успокоился и поехал тише, то, в целом, забыл куда едет…

А невеста начала приставать к нему. Сначала с вопросами, когда он возьмет ее в жены, а потом просто приставать. Разумеется, Валенову были непонятны вопросы о любви от своей двоюродной сестры. Особенно напугал его тот момент, когда она умудрилась стянуть с него штаны и на ходу выкинуть их в окно, да так ловко, что те повисли на дорожном знаке с названием поселка. Последднюю бцуукккву закрыло штанами. Получилось — Закус…

Валенов не выдержал отвратительного поведения «Оленьки», ударил по тормозам так, что невесту прижало к лобовому стеклу. Он стал возмущенно нй что-то выговаривать, но самое забавное, что делал это он с улыбкой на лице. А невесте казалось, что парень с ней заигрывает. Однако, когда он принялся расспрашивать ее о том, почему его любимая сестренка так мерзко себя ведет — то к Куприянову клеится, то к своему двоюродному брату, то невеста поняла, что незнакомец был немного не в себе.

Они поговорили. Роман Александрович резко лбом ударился о руль, называя себя дураком и наркоманом. Руководитель группы понял, что украл чужую невесту прямо со свадьбы. А невеста заявила, что у него теперь нет выбора, придется брать ее в жены, а иначе… Иначе известная картина — невесту украл, избил… Дамочка показала на шишку от встречи с лобовым стеклом. Роман нехотя улыбнулся, нажал на газ и поехал, куда глаза глядят.

Женщина снова стала к нему приставать, а он… Уснул. И машина вскоре заглохла. Невеста нахмурилась, скрестила руки, буркнула: «Все вы такие, мужики, сначала в любви признаетесь, а потом исчезаете… Ну, или засыпаете!» — она посмотрела на Романа, и сама задремала от скуки.

Тем временем Лея выбралась на берег небольшой реки и разглядела под светом луны старенькую лодочку. Подбежала — внутри вроде сухо. Девушка, не задумываясь, кинула в неё рюкзак и попыталась столкнуть лодку в воду — не получилось. Услышав позади крики Элины, она запрыгнула в лодку и притаилась, надеясь, что ненормальная подруга её не увидит. А та все ходила по берегу, звала Лею но, к счастью ночное светило скрылось за тучами, скрыв во тьме и лодку.

Вскоре Лея, укутавшись в какое-то грязное покрывало, задремала.

Элина шла по берегу, прислушивалась к каждому шороху в надежде обнаружить Бегемота. Услышала кряхтение откуда-то справа. Ещё раз. И ещё. Девушка насторожилась, повернула голову. В этот момент кромка луны выглянула из-за туч и Элине удалось разглядеть силуэт человека с оружием. Он издавал жуткие стоны и кашлял.

— Демон! — заорала девушка и бросилась в воду. Поплыла на другой берег, забыв про Бегемота. К счастью, другой берег находился достаточно близко. Минут через пятнадцать она вылезла на сушу и, не оглядываясь, побежала вглубь леса. Бежала, бежала, бежала и…приуныла. Где-то у болота присела возле дерева, оперлась на него… Интересная ситуация: бежала из людного места, чтоб спастись, якобы от демона, очутилась одна в лесу ночью и на болоте. Повезло ей в одном — уснула.

А демон, он же Могильников, с трудом передвигался, кряхтел, сопел, стонал. Все потому, что он, пока толпа искала Валенова, съел весь шашлык, который стоял на столе, напился вина и решил, что пора бы ему… Порыбачить. Но удочка — то его находилась в лагере! Выход нашёлся — он поменял свою пустую флягу из-под спирта на удочку у какого-то местного. Накопал червей рядом со столом жениха, накидав земли прямо на стол, и ушел к реке. Дотопал шаткой походкой до лодки, ему не пришлось даже её толкать, споткнулся и полетел головой вперед, врезался в лодку. Суденышко поплыло. Могильников поднялся с земли, с ног до головы измазанный илом, ладонью стер грязь с лысины, перевалился в него. Взял в руки удочку, подумал, что с наживкой уже всё в порядке, размахнулся — та вылетала из рук и утонула. Могильников этого действия не осознал и продолжил рыбачить.

Лея очнулась от мерзкого запаха, ведь в лодке на тот момент стояло ведерко с несколькими рыбинами. Девушка резко дёрнулась, случайно его задев. Могильников как-то мертвяцки вздохнул и повернул к ней голову. Лея увидела при свете луны чёрное от грязи лицо с ужасной гримасой, прошептала: «мамочка…» и отключилась.

Могильников же не обратил внимания на данное происшествие, он стоял, «рыбачил» и вскоре задремал, стоя… Лодка упёрлась в другой берег, но он все так же стоял. Через некоторое время над головой его пролетала утка и закрякала. Олег Уюкович открыл глаза, вспомнил летающих крякающих человечков, которые охотились за ним ранее, схватил бутылку молока, чужое ведро с рыбой, полагая, что это его улов, устремился к лагерю. Он бежал, бежал, споткнулся возле палатки и влетел в неё головой вперёд вместе с ведром… Несколько рыбёшек выпали, оставшиеся вместе с водой растеклись по палатке. Могильников уснул. Из палатки торчали лишь ноги.

Стоит несколько предложений сказать о Юле, перед тем, как Тощий уснул на скале, она, как вы помните, рванула от Мишки в лес, а он бежал за ней с черепом в руках и кричал, что хочет спариться. Вскоре девушка нашла какую-то пещеру, там и спряталась. Зря. В пещере за неё вновь взялась прокурорша, только в еще более дьявольском воплощении. Она угрожала Юле, что за её деяния заберет девушку в ад. Облик у дамы был мало похож на живого человека. Бледное лицо, пронзительный взгляд, зловоние, в общем, Юля не выдержала и заревела. Тут в пещеру вошел он, Марк — тот самый кавалер, муж прокурорши. На самом деле, это, конечно, был Тощий.

Он вошел в пещеру, как на сцену во время спектакля, и даже зрителей поприветствовал. Он же мечтал о сцене, поэтому воображение помогло ему осуществить мечту. Юля называла его Марком, он и стал героем-любовником некой принцессы Юлианы. А Юля, ради мести прокурорше, захотела заняться с ее мужем любовью. Перед «её» глазами бросилась в объятия Тощему. Сняла с него футболку, а тот и рад стараться. У Мишки Худогубкина никогда не было девушки. Он и целовался-то один раз. Поэтому активные прикосновения женских рук вмиг пробудили в нём страсть и резко повернули сюжетную линию в сторону порнографических фильмов. Но вмешался Йорик, представший перед ним в образе скелета.

— Ты дурак? Как ты мог отклониться от нашей цели выступать на большой сцене? Недалекий ты развратник! — произнес Йорик. После чего Мишка прямо во время поцелуя оттолкнул от себя девушку, извинился перед воображаемыми зрителями порнокартины и удалился. Юлиана, под действием грибочков, дажде не поняла, что только что произошло. Но сам факт, что она, пусть и только поцелуем, но утерла нос прокурорше, упокоил её. Девушка села на огромный камень, на который в порыве страсти сбросила вещи с себя и с Мишки, посмотрела на лежащий рядом череп, взяла его в руки и уснула.

Меньше всех, а может быть и больше всех, в грибном переполохе повезло Кире. Как вы помните, Могильников случайно ударил ее прикладом по голове, она потеряла сознание. После он усадил девушку перед костром, чтобы та постепенно приходила в себя. Кира очнулась, когда медведица пришла в лагерь в поисках своего детеныша. Открыла глаза, перед ней — измазанная белыми красками звериная морда. Медведица смотрела на девушку и облизывалась. Кира завизжала так, что своим криком напугала зверя. Тот побежал в одну сторону, Кира — в другую. Девушка залетела на дерево, легла на толстую ветку, осмотрелась. Дикий всплеск эмоций, да под действием грибочков, довольно быстро погрузил её в сон.

В общем, у Романа Александровича, как всегда все было под контролем!

…Тощий очнулся на одинокой рыжей скале, окруженной высохшими соснами.

Глава 6. Сталина на него не хватало…

Оленька Петроградская провела очередную бессонную ночь, мучаясь одним и тем же вопросом: «Где эта скотина?». Пожар в квартире Валенова, в тушении которого ей пришлось принимать участие, новость от капитана Дубанько о дикарях-туристах в Закусе, отсутствие связи с братом не давали ей покоя ни на мгновение. Уснула она уже под утро, да и то после очередной порции успокоительного.

Но сон её продлился недолго. «А взял ли её дорогой братец с собой в поход спутниковый телефон?» Вопрос этот принялся терзать ее так сильно, что Оленька, в конце — концов, не выдержала и, даже не выпив кофе, поехала на работу в 7 утра, в субботу. Бедняга так спешила, что выбежала из дома в дождь в домашних тапочках. Пришлось возвращаться. Вернулась, снова выбежала на улицу и поняла, что забыла дома смартфон. Вернулась. Отметим, что жила она на пятом этаже.

Телефон лежал на подоконнике в гостиной. Девушка зашла, сняла обувь, прошла в комнату за телефоном, ударилась мизинцем о плинтус. Человеку свойственно нервничать, когда сил терпеть нет, свойственно пинать и колотить предметы, о которые ударяется. Вот Оленька и пнула плинтус пяткой, да так, что от сотрясения стены девушке на ногу упал державшийся «на сопельках» турник, который однажды прикрутил Валенов. Последующие события вызвали удивление даже у автора комедии. Оленька схватилась за ступню протянув тоскливо «Ай!». Хотела прижаться спиной к стене, отдышаться, но прижалась к зеркалу. Зеркало — вдребезги. Кот испугался, выбежал из коридора, девушка споткнулась о него и упала на пол. Невзирая на стоны и слезы, она поднялась и наступила больной ногой на детальку конструктора, который днем ранее разбросал по дому племянник.

Немного отдышавшись, Оленька, наконец, перестала крыть брата различными красноречивыми выражениями, собралась с силами, оделась и вышла на улицу. Мобильный телефон, в итоге, она так и оставила в квартире. Остановилась, закрыла глаза, сделала несколько неглубоких вдохов и выдохов. «Ну, Рома, ну, погоди!» — произнесла сквозь зубы девушка и продолжила свой путь, решив, что домой она, как минимум, в ближайшие несколько часов не вернется.

Ее решения разбились почти сразу. Сделав несколько шагов, она вдруг подумала, а закрыла ли входную дверь? Пришлось вернуться. В итоге идти на работу она передумала. Зачем нестись сломя голову на работу ради брата, которого, как видно, совершенно не волнует собственная безопасность. Только ради того, чтобы узнать, взял ли он спутниковый телефон? Даже если и не взял, не факт, что он оставилего именно на работе. Быть может, телефон он оставил дома, а дом, как вы помните, сгорел. Кстати, дорогие читатели, успокою вас, квартира выгорела не полностью, да и имущество все было застраховано благодаря стараниям сестры. Поэтому у разбитого корыта главный герой не остался. Максимум — у дырявого…

В общем, Оленька решила не спешить на работу в свой выходной… Но время текло. Время утекало! Вскоре тревога за брата взяла снова верх над остальными чувствами — Петроградская позавтракала и все же отправилась в офис. Телефон она так и оставила на подоконнике.

В этот день в фирме Куприянова уборщица Петровна исполняла роль сторожа и, разумеется, находилась на страже порядка — спала за рабочим столом на вахте. Стоит сказать, что Оленька побаивалась Петровну. Да что там Оленька… Куприянов, и тот порой не знал, что можно ожидать от своей уборщицы. Почему он держал ее в штате? Неизвестно. Даже автор комедии не знает. То ли потому, что Куприянову часто становилось скучно, и Петровна своими неординарными действиями привносила в его жизнь какие-никакие развлечения? Или это было как-то связано с её покойным мужем-моряком, который являлся товарищем отца Куприянова в армейские времена? В общем, никто не знал, почему он держал в фирме эту, простившуюся со своим умом бабку-уборщицу. Однако, что-что, но за порядком Петровна следила отменно — не пылинки. Порой настолько патриотично следила, что всерьез думала, что драит в одиночку торговое судно. Вы представляете, дорогие читатели, какой это труд? А тут еще капитан Куприянов заходит в помещение в грязных ботинках и не надевает бахилы! Бабка могла даже его заставить судно драить за подобное преступление.

Оленька видя, что Петровна спит, аккуратно двинулась к своему кабинету. Шла очень осторожно. И тут увидела на подоконнике телефон начальника с трещиной на экране. Вздохнула, взяла его, а в кабинете положила на свой стол, чтобы не потерялся.

И вдруг сильно занервничала. Мурашки настолько оборзели, что у девушки зачесалось все тело, с головы до ног! Её терзали мысли о том, что в данный момент происходит что-то неприятное. Она задумчиво села за свой стол, остановив взгляд на картине какого-то местного художника. Далее, будто старина полтергейст, заставил её протянуть руку к ящику стола. Девушка открыла его и обнаружила внутри спутниковый телефон. Тот, который дала группе Валенова. Она положила аппарат перед собой, откинулась на спинку стула, закрыла глаза, сложив руки перед собой, глубоко вздохнула и на выдохе произнесла лишь одно слово: «Сволочь». Замолчала. Она уже просто из последних сил сдерживала свой гнев. Не выдержала, швырнула телефон в сторону окна. Так он и вылетел, якобы случайно, в форточку…

Где-то в лесу…

Ночь у наших героев прошла довольно тихо, без происшествий. Погорельцев, руководителя и Мишку Худогубкина, приютили. Роман ушёл спать к Эдкевичу и Дарьяну. Мишку положили в двухместную палатку к Кире по той простой причине, что у той был довольно чуткий сон, и если Тощий надумает вдруг вычудить что-нибудь, то она сразу проснется.

Худогубкин ворочался всю ночь, нервничал, корил себя за то, что испортил всем приключение. Он хотел, как лучше, а получилось…В общем получилось, что получилось. А Кира, которая всю ночь просыпалась из-за Тощего, под утро все же уснула, и так крепко, что не отреагировала, когда Худогубкин на рассвете решил выйти из палатки…

Утро. Прекрасное солнечное осеннее утро в смешанном лесу. Ночью прошел дождь, поэтому воздух с утра был насыщен прохладной влагой. Мишка Худогубкин проснулся раньше всех. Совесть мучила беднягу всю ночь, к утру, наконец, мысли привели его к единственному, как ему казалось, правильному решению — приготовить всей группе завтрак. Только на этот раз нормальный, правильный завтрак. Без всяких там ядовитых грибов.

К его радости, руководитель не назначил дежурных. Скорее всего по той простой причине, что был погружен в свои мысли, ведь формально пережитые группой приключения в поселке ставили крест на его репутации, ровно как и на репутации фирмы Куприянова… «Группа случайно наелась наркотических грибов по вине непутевого участника похода. Благо хоть все живы, никто не травмирован. Почти. Никто не потерялся… Тоже почти. А уж мои собственные чудачества? Похищение невесты…» — в общем, Роман Александрович тоже не мог уснуть всю ночь. Около шести утра он уж было хотел встать, костер развести, подготовиться к пробуждению группы, да дождь пошёл. Валенов закрыл на пару минут глаза и крепко уснул.

Главной помехой в подготовке сюрприза для группы, как считал Тощий, была Лея. Она — единственная из туристов, кто действительно был начеку. Девушка караулила его из женской палатки, стоявшей напротив палатки Киры, всю ночь. Переживала она вовсе не из-за того, что Миша Худогубкин — главный собиратель приключений на свою попу. Она всю ночь накручивала себя ревностью. «А вдруг они обнимаются? А вдруг они целуются? А Миша влюбится в нёё?» — такие мысли вкупе с кратковременным сном, иногда даже эротическим, заставляли её выглядывать из палатки и прислушиваться к звукам. Несколько раз доходило до того, что, не услышав ни единого звука, Лея решалась осторожно заглянуть в соседнюю палатку, чтобы утихомирить свою ревность и избавиться от мысли: «А вдруг они специально притаились, чтобы я ничего не услышала?» Разумеется, ничего ни аморального, ни просто неприятного она не видела — оба жителя палатки спали, причем, по разным сторонам. Миша слышал все шорохи, издаваемые Леей, но не придавал им значения до тех пор, пока она не заглянула в палатку в пятый раз. В этот самый момент Тощий своими вздохами разбудил Киру, та увидела Лею и наорала на нее. Посоветовав забрать Худогубкина себе, если ей так нравится за ним наблюдать, она, мол, тогда хоть поспит спокойно! Лее стало стыдно, а Мишка понял, что девушка будет караулить его всю ночь. Под утро ревнивица все же задремала.

Но Тощий, когда вылез из палатки, то решил забаррикадировать вход в соседнюю, чтобы Лея не мешала ему своей назойливостью готовить завтрак.

Однако, из чего устроить баррикаду? Выход из ситуации он нашёл весьма интересный. Нитки! Зашить замок на палатке девушек! Конечно, разрезать ниточки можно было и изнутри, но Миша об этом думать не стал. Как вы помните, дорогие читатели, Худогубкин взял с собой в поход неподъемный рюкзак, положив в него все самое ненужное и немного нужного. В такой огромной куче вещей должны были найтись и нитки и иголка. Они бы и нашлись, да только рюкзак — то его лежал под скалой в данный момент, и вещи разбросаны по округе. Там даже продуктовых раскладок уже было не найти. Одну он утопил раннее в реке, а вторую только что стащила прямо из его рюкзака белка Иван.

Ниток нет — план провалился. Тощий замерз и залез обратно, надел свитер. Вылез, запнулся, пошатнув колышек. Потянулся, зевнул, дошёл до костровища и ужаснулся. Перед собой он увидел болото. Ночью шёл дождь. Сильный дождь. А Роман Александрович не только забыл назначить дежурных, но и повесить тент. Так на месте костра появилось живописное озерцо, в центре которого на обгоревшем полене сидела лягушка. Костровище было сделано в небольшом углублении, поэтому вода и скопилась в ямке.

— Выхода нет! Я справлюсь! — сказал себе Тощий и отправился «в бой». Сначала предложил представительнице земноводных покинуть это место. Лягушка продолжила сидеть на полене и смотреть на человека.

— Я не буду тебя целовать, не проси! — громко произнес Тощий. Тут же послышался шорох со стороны палаток. Мишка пригнулся, оглянулся, опасаясь, что это опять Лея.

— Ква, — сказала между тем лягушка и ускакала.

Увы, дров почти не было, а те, что были, лежали в воде. Элементарные знания из туристического кружка, в котором Тощий был целых два раза, благополучно были похоронены им глубоко в памяти. Поэтому, как разжечь мокрые поленья, он не знал, но решил воспользоваться методикой «пальцем в небо».

Роман Александрович взял с собой в поход парочку небольших пластиковых емкостей с бензином, так сказать, «на всякий случай». Именно этот «всякий случай» и случился, по мнению Мишки. Он выкопал небольшую ямку рядом с озерцом, кинул туда несколько мокрых поленьев, веток и направился к палатке руководителя искать банки с бензином.

Храп раздавался со стороны палатки Дарьяна и со стороны палатки Могильникова, они словно соревновались в громкости. Тощий даже расслышал мелодию в этих неприятных звуках. Он аккуратно залез в палатку, благо Роман лежал у входа, потому вероятность разбудить Дарьяна с Эдкевичем была небольшой. Легонько толкнул Валенова — в ответ услышал мычание.

— Спит, — прошептал Мишка и залез к руководителю в рюкзак, лежащий в тамбуре. Дно рюкзака немного выглядывало наружу, поэтому его намочило дождем. Шуршал Тощий достаточно громко, чем растревожил сон Валенова.

— Миша, — обратился к нему в полудреме Роман.

Тощий подскочил и выпал из палатки, основательно пошатнув колышек.

В палатке — тишина. Худогукбин привстал, отряхнулся и в полусогнутом состоянии вновь полез внутрь. Пригляделся — вроде бы спит… Когда затянул в палатку половину тела, Роман снова в полудреме обратился к нему, только на этот раз с закрытыми глазами, лежа на спине в слегка приспущенном спальном мешке, оголив свое мохнатое брюхо. Спать на природе Валенов любил в одних труселях, поэтому зачастую в поход брал с собой именно теплый спальный мешок, чтобы не натягивать на себя термобелье. Дарьян с Эдкевичем тоже сменили позы. Эдкевич закинул на товарища руки, а тот все лежал на спине с открытым ртом и сопел.

— Чего не спишь? — в полудреме спросил Роман.

Мише ничего не оставалось, как ответить.

— Доброе утро, Роман Александрович, — немного опустил голову он, — дрова намокли, я вот и решил немного бензина добавить. Думаю, вы за этим его и взяли в поход, — последние два слова он произнес очень неуверенно.

— Я мотоцикл уже заправил, забирай, — ответил Рома, зевнул и повернулся на другой бок.

Тощий несколько секунд стоял неподвижно, пытаясь найти объяснение неожиданному согласию. Потом пожал плечами и радостно продолжил копошиться в рюкзаке руководителя, но с легкой опаской ведь фраза про мотоцикл его все-таки смутила. Вскоре Мишка нащупал маленькую фляжку в боковом кармане, открыл крышку, поморщился от резкого запаха — нашел!

Хорошо, бензин — то он раздобыл, но двух подгоревших поленьев, утопленных в луже, явно было недостаточно, чтобы разжечь костер. Топор торчал в дереве недалеко от костровища — Могильников так сделал, чтобы его не потерять. Но вы только представьте — какой силой обладал этот человек! Тощего ждало очередное приключение — достань топор. В дерево вошло чуть больше половины лезвия, Худогубкин присмотрелся и задал себе вполне логичный вопрос: «А может, ну его, этот костер и завтрак? Может спать лучше пойти?». Однако, мысль эта осесть в его сознании не успела. Совесть… Этого у парнишки было не отнять. Не мог он спокойно жить, понимая, что стал причиной неприятных событий в жизни других людей. Так и принял решение — идти до конца.

Прошло десять минут…

Миша Худогубкин задумчиво стоит напротив топора, почесывает подбородок и не понимает, с чего бы ему начать.

Прошло ещё десять минут…

Миша задремал. Стоит в прежней позе и пошатывается… Достоял до того, что повалился на спину. Хорошо хоть успел выйти из состояния дремы, сгруппироваться и головой не ударился.

Прошло ещё десять минут. Тощий снова задумчиво стоит, но уже сбоку от топора. Внимательно разглядывает лезвие, погруженное в дерево.

— Хм… — произнес Тощий, продолжая стоять также задумчиво.

Прошло ещё десять минут…

Миша предпринял попытку вытащить топор. И так его потянул и этак… С одной стороны на него надавил, с другой — безуспешно. Даже разозлиться успел несколько раз на все и на всех — никакого толка. Меч Могильникова, подобно Эскалибуру никак не хотел подаваться не избранному и вылезать из дерева.

Прошло ещё десять минут…

Тощий стоит, думает — ничего не придумал. Подошёл к дереву, стукнулся лбом со словами: «Безуспешно». Топор упал на землю. Магия, однако…

Прошло ещё десять минут…

Тощий смотрел на топор, который лежал на земле и не мог никак понять, что только что произошло?

Спустя ещё десять минут…

Тощий, наконец, взял топор в руки и отправился добывать огонь. Точнее — отправился за очередными приключениями на свою попу. Нашёл он деревце, вроде бы сухое, но не поваленное. Замахнулся и как ударил. Головка топора улетела вдаль. Исползав на коленях немалую площадь в попытках найти железяку, Миша нашел все, кроме того, что искал: потёртый фантик из-под ментоловой карамельки, ржавый гвоздь, гильзу от патрона, беличью какашку, объеденный кем-то шоколадный батончик. Фантик от конфеты был свежим, не потёртым и Миша понял, что он и ещё несколько вокруг — от его батончиков, которые он взял с собой в поход про запас.

— Кто? — Миша издал яростный вопль, который даже Могильникова вывел из состояния глубокого сна, а Дарьяну приснился кошмар.

Тощий истерично зарыдал, склонив голову над одной из оберток. Миша Худогубкин был заядлым сладкоежкой и когда он представил, что теперь на протяжении всего похода останется без «вкусненького», это перевернуло его настроение с ног на голову. Он готов был растерзать того, кто съел его батончики. Интересно было бы увидеть выражение его лица, если бы он вспомнил, что все батончики слопал сам, а из-за «грибного эффекта» об этом забыл. А тут и головка топора нашлась — прямо под рукой оказалась. Тощий схватил ее и швырнул в сторону. Лезвие воткнулось глубоко в трухлявое дерево.

— Вы издеваетесь? — заныл Тощий. Подошел к гнилушке и…десять минут думал над тем, что делать дальше.

Схватил головку топора руками и…вытащил. Повернулся спиной к дереву и сказал лезвию: «Будешь знать, как со мной в прятки играть, козёл!».

Гнилое деревце, в котором минутой ранее сидело лезвие топора, упало Мишке на спину, он только и успел издать короткое «Ай!».

Но и это происшествие тоски Мишки по батончикам не прервало. Он переживал очень сильно! Настолько, что по возвращении в лагерь машинально кинул несколько срубленных поленьев в старое костровище, где в воде лежали сгоревшие дрова. Вздохнул, назвав себя дураком, и стал думать, как же выпутаться из передряги, в которую сам себя снова и привел. Скоро и остальные просыпаться начнут. Решение, которое вскоре пришло в его голову, показалось гениальным — порох! На поиски других путей у него совсем не было времени. А ведь всего-то нужно, подумал Тощий, чтобы огонь схватился. Ну, вот он и схватится! Намокшие, а те, что на дне лужи — вовсе сырые поленья, парень переложил чуть правее. Сверху насыпал немного сухого мха, поставил рядом баночку с бензином. А порох… порох…Так ведь Могильников несколько пачек с патронами взял! Вот он — источник пороха!

Рыбачья палатка стояла возле палатки девушек. Тощий подкрался к ней, чтобы никого не разбудить, залез и начал обыскивать рюкзак, лежащий рядом с выходом. Могильников до того, как Тощий своими воплями из-за батончиков вытащил его из глубокого сна, спал, как младенец… Но теперь он находился в полудреме, обращая внимание на каждый, даже незначительный шорох. В палатке его царил такой мертвый перегар, что у бедняги Худогубкина заслезились глаза и он вывалился наружу, задев колышек…С трудом поднявшись, Мишка набрался мужества и предпринял вторую попытку. Пробрался… Могильников часто дергался во сне, лягнул Тощего ногой, заехав ему в глаз. Сидит Тощий возле палатки и держится за глаз, не понимая, каким образом его доброе желание приготовить завтрак превратилось в очередное и совсем не веселое приключение…

Попытка номер три, подумал Тощий. И вот он, бравый молодец, вновь лезет в палатку Могильникова, аккуратно перетаскивая через него свое тело, чтобы не задеть ни ноги, ни руки патологоанатома. Но Олег Уюкович снова махнул рукой — Мишка уклонился. Могильников снова махнул — Тощий снова сидит у палатки и держится на этот раз за припухшую щеку.

— Похоже, не судьба, — расстроился парень и собирался уже было с этой идеей распрощаться, как Могильников перевернулся на живот.

Путь свободен! Тощий вновь полез за патронами.

Они лежали в пачках в рюкзаке, но шесть штук стояли в ряд возле самого патологоанатома, справа лежало ружье. И у Худогубкина споявилось стойкое ощущение, что Могильников кого-то ждал. Возможно, уток, которые преследовали Олега Уюковича под действием грибочков? Следовательно, задача упрощалась. Опять же, только чуть — чуть упрощалась, ведь все, что связано с Могильниковым, невозможно назвать простым. Очень осторожно дотянувшись до патронов, Тощий чихнул, чем потревожил и без того некрепкий сон ее хозяина. Патологоанатом повернулся на бок, лицом к Мишке, и прижал его к себе, да так крепко, что парень только и смог, что издать короткий визг, закатив глаза от невозможности сделать вздох. Могильников поцеловал Тощего в макушку и прижал его к себе ещё сильнее.

— Не плачь, я с тобой, родная, — прозвучал могильный бас.

Худогубкин выпучил глаза от удивления. Бедняга уже покраснел от удушья, думать адекватно ему становилось все сложнее. Спирт! Чуть дальше патронов, выстроенных по линеечке, стояла фляга с горячительной и жизненно необходимой патологоанатому жидкостью. Тощий смотрел на нее, как на залог спасения из плена.

Дотянуться до фляги ему длины рук не хватило, но, к счастью, на помощь пришла смекалка. По причине того, что Могильников являлся неким творцом творческого хаоса, в его палатке, как и в доме, царил беспорядок — патологический беспорядок патологоанатома Могильникова. Главные герои беспорядка — носки, разбросанные по всей территории и треники под боком Тощего. Трениками он и воспользовался, сжал крепко в руке, стараясь, как в ковбойских фильмах, штаниной обкрутить емкость и подтянуть ее к себе. Восемь попыток — неудачи. На девятой он так замахнулся, что угодил Могильникову трениками по лицу. Спросонья патологоанатом почувствовал, что его «увеселительной» жидкости угрожает опасность, а потому, вмиг ослабил хватку и вскоре вовсе отпустил Тощего. Олег Уюкович схватил флягу, повернулся на другой бок, прижал ее к себе, как маленькую игрушку, и задремал снова. Однако, уже не храпел. А если Могильников не храпит, значит, он бдит. В полудреме, но бдит.

Тощего вмиг вынесло наружу. Мысли о краже патронов испарились, словно ветер. Оказавшись на воле, он выпрямился, хрустнул позвоночником, почувствовал, как по его телу прокатилась легкая дрожь, забегали мурашки, а глоток свежего воздуха дополнил всю гамму чувств, вызванную свободой. Идея порадовать завтраком группу вновь ожила в его голове, он вернулся к костровищу.

«Может, и к лучшему… В конце — концов, зачем мне порох?» — задал он сам себе риторический вопрос и приступил к подготовке завтрака. Расчистил ямку от мусора, аккуратно уложил друг на друга подмоченные поленья и приготовился разжигать костер. Одно не учел — лежащие рядом с будущим костром вещи, тоже желательно было бы убрать…

Ситуация, когда Кира пролила на сумку воду, ничему не научила Могильникова. А, может, и научила, просто он не горел желанием постоянно находиться со своей маленькой брезентовой сумкой в тесном контакте. Но труселя и мамины шерстяные носочки, тем не менее, в ней хранил. Помните сцену в аэропорту, когда у Олега Уюковича изъяли из рюкзака гранату, которой он, якобы, хотел защищаться от медведей в походе? Гранату-то изъяли, но вот сумочку, в которой он хранил предметы первой необходимости, осматривать почему-то не стали. А в эти самые предметы было укутано немного взрывчатки. «Зачем брать с собой в поход взрывчатку?» — спросите вы. Я, как автор комедии, отвечу очень просто, даже не вдаваясь в подробности — рыбу глушить. Это же Могильников!

На этот раз Олег Уюкович, будучи в не очень трезвом состоянии, да и уставшим после разборок с господином Квазимодо, оставил сумку у костра. Он знал, что все равно проснется раньше всех, ведь световой день для него всегда начинался в пять утра. Думал, что уберёт свое драгоценное имущество в палатку и сам разведет костер. Однако, вот незадача — организм после бурных ночей дал сбой. Патологоанатом проспал. В итоге первым, кто оказался рядом с этой несчастной сумкой, стала опасная личность номер один — Миша Худогубкин. Он уже усердно поливал бензином дрова в двух метрах от сумки. Причем, когда он пытался открыть емкость, примерно четверть её содержимого разбрызгалась в разные стороны, не минуя и сумку Могильникова…

Тощий же был безумно рад, что его идея развивалась. Он находился в предвкушении благодарности, которую получит от товарищей по походу. Эх, Миша, Миша…

За происходящим наблюдала белка Иван. Она уселась на ветку, с которой открывался отличный вид на лагерь и конкретно на Тощего. Зверушка держала в своих крохотных лапках шишку и потихоньку грызла её и наблюдала за туристом.

Помните, дорогие читатели, автор комедии заострял ваше драгоценное внимание на колышках палаток, которые Тощий своими случайными действиями пошатывал и потрясывал? Сейчас вы увидите, что за этим последовало.

Лея первой почувствовала сквозь сон неладное. Проснулась в холодном поту. Чем ближе Тощий подходил к взрывчатке, тем суровее становился кошмар, мелькающий, словно слайды, перед глазами девушки. Жестокое беспокойство и странная судорога в ноге заставили ее тело безудержно дрожать. Дрожь была настолько сильной, что лежащей рядом Элине показалось, что она сидит в массажном кресле. Немного оклемавшись от сна, Лея сообразила, что нервы её шалят как раз из-за Худогубкина.

— Миша! — вскрикнула девушка и постаралась выбраться из спального мешка. Попытки не увенчались успехом. От ночных метаний к палатке Киры и слежкой за Худогубкиным, замок спальника немного «устал» и, в итоге, наотрез отказался раскрываться. Юля кинула в Лею надувную подушку.

Как вы помните, задача контролировать Тощего и следить, чтобы он не начудил, пока все спят, стояла перед Кирой. Но она уснула. Повторяться автор комедии не будет. Он уверен, что вы прекрасно помните, кто был виновником нездорового сна Киры. Продолжим… Так вот, Леин короткий визг «Миша!» Кира услышала отчетливо. Открыла глаза, хлопнула судорожно рукой по спальнику Тощего — никого. «Гад!» — очень неделикатно назвала она Мишку и впопыхах поползла к выходу из палатки.

Когда Тощий заглядывал в палатку к Дарьяну, тот вместе с Эдкевичем спал, чуть ли не в обнимку. Валенов лежал в стороне. Теперь же все трое спали друг на друге. У Романа после сонного диалога с Тощим в голове постоянно крутилось: «Я сожгу твой дом!». Наконец, он открыл глаза, сполз со спины Эдкевича на свое место и некоторое время смотрел в потолок. Прокручивая в голове эту фразу, он произнес: «Начудил Худогубкин вчера… Да так начудил, что уже поджоги с его участием сниться стали. Конечно, паспорт мой сжег вместе с палаткой…». Руководительт лежал, улыбался и размышлял. Даже глаза прикрыл, почесывая пузико. Лежит. Лежит… И тут улыбка стала медленно сползать с его лица. Зачесалась шея. Нервы. Улыбки пропала совсем — Романа Александровича осенило, почему ему снилась фраза о поджоге.

— Бензин? — произнес вслух руководитель. — Бензин? — повторил вопрос он. — Бензин! — сказал он громче, и выпучил глаза так, что, казалось, они вот-вот выскочат из орбит: — Худогубкин!!! — заорал Роман и полез наружу.

А когда Тощий приходил к Могильникову, тому казалось, что он обнимает женщину. Давно уж ласки женской не чувствовал, вот и мерещились ему представительницы прекрасного пола. Но так как патологоанатом находился в полудреме, то только часть его сознания продолжала анализировать происходящие в реальности события. Тактильные ощущения подсказывали ему сонному, что на данный момент рядом с ним женщина. Но стала она подозрительно маленькой, какой-то ребристой, холодной и твердой. Обоняние учуяло запах спирта — потекли слюнки. Вот и дремота прошла — он понял, что обнимает не женщину вовсе, а флягу свою со спиртом. Но почему? — этот вопрос не давал ему покоя. Наконец, Олег Уюкович понял, что в его палатке присутствовал кто-то чужой. Могильникову не составило труда сообразить, что его посещал Худогубкин.

Но пока поводов для беспокойства патологоанатом не видел. Он догадался, что обнимал Мишку, думая, что тот и является женщиной. Нормальный парень сразу бы попытался его оттолкнуть или разбудить, но Худогубкин этого делать не стал.

— Ясное дело, — подумал Могильников, — этот негодяй опять что-то натворил или собирается натворить! — И тут он вспомнил, что «женщина» зачем-то хотела забрать его патроны. Уюкович незамедлительно пересчитал те, что стояли у стенки — все на месте, лишь один упал. А раз упал, значит, Тощий все-таки хотел его забрать. «Так, зачем же ему патроны?» — отвязаться от этого вопроса Могильников уже не мог.

И тут раздается визг Леи…

Тощий, чтобы не обжечься, когда бензин вспыхнет, чуть отошел. Достал спички, и захотелось ему, как в крутом голливудском боевике, кинуть горящую спичку, да так, чтобы она в воздухе сделала несколько оборотов. Четыре спички сломал, пятая упала ему под ноги потухшей. Шестая тоже упала ему пдо ноги, но горящей, и все равно потухла. Седьмую он зажег, кинул — потухла во время полёта. Услышал визг Леи, выронил коробок в большую лужу — «живой» осталась лишь одна спичка.

— Одна судьба. Один шанс, чтобы выжить! — Худогубкин представил себя героем боевика. Взял эту спичку, набрал полные лёгкие воздуха, выдохнул. Повторил эту процедуру ещё несколько раз и приготовился её зажечь.

Лея с Кирой вылетели из своих палаток одновременно. Колышек, который Тощий в свое время пошатнул, выскочил, и Кира, в суматохе запнувшись о палатку, запустила некую цепную реакцию — вылетел другой колышек, тамбур палатки свалился ей на голову. Она, прикрытая полотнищем, упала под ноги Лее. Та, ошарашенная паническими мыслями, вовсе не контролировала свой вестибулярный аппарат и, конечно же, составила компанию Кире в «поваляшках» на земле.

А Тощий подносил спичку к коробку…

И тут Могильников вспомнил, что возле костра лежит сумка со взрывчаткой, никем не охраняемая, а возле неё, скорее всего, блуждает опасная личность номер один. И визг Леи… Патологоанатом словно взлетел с земли вместе с палаткой.

Валенов в труселях, запутавшись одной ногой в спальнике, выполз в тамбур. Увидел расстегнутый рюкзак, как раз в том самом месте, где должна была лежать банка с бензином… «Худогубкин!» — в панике заорал он. Бежать дальше ему мешал спальник, намотанный на ногу. Руководитель дёрнулся — упал. Устойчивая дорогая палатка с одним расшатанным по милости Тощего колышком, рухнула.

Утро. Почти девственная тишина. Недалеко от поселка Закусь в лесу прогремел взрыв — птицы разлетелись в разные стороны.

Бедная одноухая белка Иван, которая сидела на ветке в первых рядах «кинозала», от взрыва сорвалась, но успела зацепиться лапками за ветку ниже. Правда, подтянуться и забраться на ветку силенок у нее уже не хватило.

Лея с Кирой лежали на земле, закрыв лица руками. Лея боялась поднять голову, потому что предполагала, что с Мишей что-то случилось. От переизбытка чувств, от дикого испуга, она разрыдалась, чем добавила эмоций ошарашенной от взрыва Кире. Та еще сама не могла разобраться в своих эмоциях: то ли кричать на Лею, толи идти орать на Тощего, если, конечно, имеет смысл на него кричать. Она стянула с головы ткань палатки…

Элина с Юлианой во время взрыва одновременно подскочили и столкнулись друг с другом лбами.

— Куда лезешь, дура? — сразу же взвыла Юля и улеглась обратно в спальный мешок, держась за голову.

Элина стиснула зубы и потянулась к кармашку палатки, где лежал футляр с очками. «И тебе доброе утро!» — не сдержалась она, но произнесла это настолько тихо, что Юля, сосредоточенная на своей шишке, не услышала. Надев очки, Элина в кофте и в тоненьких штанах поползла к выходу. У выхода из палатки она обнаружила лишь один ботинок. Учитывая, что Лея всю ночь выходила наружу, было несложно догадаться, что второй, скорее всего, лежит где-то на поляне.

Товарищ Могильников упал очень удачно — на девушек. Поэтому приземление его было очень мягким. Когда взрыв прогремел, он, как и Кира, пытался выпутаться из своей палатки — перевернулся и начал стягивать ее с себя. И если остальные участники находились в шоке, то Могильников… Его глаза налились кровью, ведь Худогубкин взорвал его взрывчатку!

Валенов вылез из палатки в труселях и резиновых сапогах, напуганный не меньше плачущей Леи. Если с Тощим что-то случилось, то ближайший его поход — в увлекательное место за оградой с проволокой, в номер, окруженный четырьмя стенами на несколько лет. «До чего доводят амбиции и упрямство» — крутилось в его голове. «Дурак я! Какой же я дурак! Только бы с ним все было в порядке!» — переживал руководитель.

Лея, наконец, решилась поднять голову и посмотреть на Мишу, чтобы убедиться в том, что он жив. Кира выпуталась из тента и случайно скинула его на Лею. Но та успела разглядеть, что у костровища на месте взрыва Худогубкина не было.

— Миша! — разрыдалась она пуще прежнего.

— Хватит орать! — рявкнула Кира, пытаясь помочь девушке подняться с земли. Но та билась в истерике, кричала, что больше не увидит Тощего, что она во всем виновата, не уследила…

А Могильников увидел на ветке дерева обожженный шерстяной носочек, связанный мамой. Вы можете себе представить плачущего патологоанатома? Автор комедии рассказывал вам, дорогие читатели, что при всей своей суровости к своей маме он относился, как пятилетний ребёнок — очень бережно. А тут её подарок сыну на день Защитника Отечества, связанный шесть лет назад во время тяжелой болезни, лежит, подорванный и прожженный! Так вот, к сожалению, вы таки не сможете увидеть, как плачет Могильников. Его эмоции, как у манула — неизменны. Однако в душе — слезы рекой текли. Он поднялся с земли и, уже не обращая внимания на все происходящее, снял этот носочек с дерева, посмотрел на него, грустно и тяжело вздохнул, направился к своему рюкзаку за ремнабором. Заодно оценивал — станет ли Тощий его клиентом?

Роман осторожно выглянул из-за палатки Киры, просто высунул голову, чтобы осмотреться. Тощего он не увидел, поэтому приготовился к худшему. В голове его царил хаос… Оно и понятно, только группа от наркотиков оклемалась, как теперь один из туристов взорвал себя…

— Но откуда у него взрывчатка? — недоумевал Валенов.

А Лея никак не могла успокоиться, ревела и просила оставить ее в покое. Из рухнувшей палатки вылезли, наконец, Юлиана и Элина.

— Я в шоке…Я просто в шоке, люди! — кричала Юля. — Вы просто дикари!

— Миша…Миша! — тянула Лея и рыдала. Кира дала ей пощёчину. Теперь Лея ревела еще и от пощёчины.

— Я — бессильна! — развела руками Кира.

— Ты всех беззащитных так бьёшь? — приподняла бровь Юля.

— Ой, отстань, а? — огрызнулась на неё Кира.

— А ты мне не указывай! — парировала Юля.

Назревающий конфликт прервала Лея, выдав очередную порцию рыданий. Роман появился из-за палатки.

— Что произошло? — с дрожью в голосе спросил он.

— Ребята, — вмешалась Элина, — я очки сломала, — сообщила она очень грустно, чуть ли не со слезами. Все, кроме Леи, посмотрели на неё. Девушка держала очки в руках, точнее две их части — оправа была сломана ровно посередине.

— И что мне теперь делать? — по лицу Элины прокатилась слезинка.

— Туристы, — снова обратил на себя внимание Роман, — я напомню, несколько минут назад в нашем лагере прозвучал взрыв!

— Классно выглядите, Роман Александрович, особенно, ваш животик, — пошутила Кира, посмотрев на руководителя. Тот втянул живот, нахмурился.

— И все-таки, что здесь произошло? — спросил он.

— Миша… Взорвался! — Лея выдержала паузу между словами и, договорив, вновь зарыдала.

Роман Александрович упал в обморок. На спину. Благо, головой приземлился на мягкий участок земли — глинистый. Кира кинулась к нему, чтобы привести в чувство.

Элина и Юля, услышав фразу о взрыве Худогубкина, замерли. На лицах — тихий ужас.

Помните, Дарьяну снились кошмары из-за криков Тощего, когда тот рубил дрова? Так вот, взрыв и вопли Леи разбудили его во время кошмарного сна. Он очнулся и понял, что находится в заточении. Палатка-то упала на них с Эдкевичем. Спросонья Дарьяну стало безумно страшно. Он закричал, попытался вырваться из заточения. Удалось — побежал непонятно куда, размахивая руками. Девушки в недоумении уставились на него. Даже Лея ненадолго перестала рыдать.

В это время одноухая белка Иван сорвалась с ветки, упав прямо на голову и без того напуганного, Дарьяна. Парень бегал по лагерю в одних шортах с голым торсом и босиком. Добежал до оврага и улетел в него вместе с Иваном на голове.

Одному лишь участнику событий было хорошо этим утром — Эдкевичу. Он сладко спал под упавшей палаткой, только перевернулся на другой бок. В наушниках у него играла соната Бетховена.

В общем, у Романа Александровича как всегда все было под контролем.

Где-то у Куприянова…

Оленька Петроградская, узнав, что её любимый братец вопреки её указаниям телефон так с собой и не взял, задумалась, как сделать так, чтобы об этой афере не узнал Куприянов. Это сложно. «Веселило» Оленьку и еще одно — вновь «косяки» двоюродного брата разгребать ей.

«Как ему помочь, если в первые же дни похода он, руководитель группы, то ли пьяный, то ли обезумевший украл невесту прямо со свадьбы, а после голышом бегал от деревенских жителей по полю, притворяясь сумасшедшим! К тому же неизвестно, что же с самой — то группой? Где она? Все ли с ними в порядке? Допустим, Валенов нашёл своих туристов, но хватит ли у него ума не продолжать маршрут и вернуться домой безопасности ради? Хотя, о чем я говорю, это же Валенов. Его хлебом не корми — дай закопаться в грязь по самые уши. Да еще амбиции, как и у его упрямого отца. Надеюсь, этот балбес хотя бы сообразил, что он не в тот поселок прибыл — перепутал. И, если надумает… А он надумает, я уверена, продолжить маршрут, то хотя бы доберется туда, куда надо — в посёлок Закус. Тоже мне, придумали назвать два поселка с разницей лишь в мягком знаке. Даже если все вернется на круги «своя» и братец продолжит развивать свою аферу, то Дубанько… Дубанько-то в курсе всей истории о полуголом, очень «ответственном» руководителе группы. Как быть с ним?» — думала девушка. Нужно убирать свидетеля, решила она и подавилась чаем от своих мыслей чаем.

— Валенов, я тебя точно когда-нибудь в клеткн запру, чтобы приключений на свою заднюю точку больше не искал! Главное сейчас сделать все возможное, чтобы Дубанько не контактировал с Казбековичем. Но это сложно, — вздохнула девушка.

Любая мелочь может стать отправной точкой какого-либо масштабного события. Оленька забыла дома телефон совершенно в неподходящее время. Дело в том, что родители Петроградской были чемпионами мира по поднятию паники. Чуть что — сразу придумывали целые сюжеты о том, куда и почему могла пропасть их дочь. От встречи с испанской инквизицией, до захвата в плен бандой одноногих зомби-каннибалов…

Вот прямо за «углом» её и ждала ещё одна проблема — беспокойная маман. Дама наткнулась на новости в социальной сети, где жители активно обсуждали некого «Индустриального» бомжа в роли Романа Валенова, двоюродного брата Оленьки. Новости шли одна за другой с одноименными заголовками. Они обсуждались активнее, нежели открытие новой аптеки на окраине города, которая продавала презервативы российского производства со скидкой. Активнее, чем подорожание проезда в общественном транспорте на один рубль. Активнее, чем новость о враче скорой помощи Гиппо Кратовском, который вез пациента в больницу, направляя водителя по навигатору на смартфоне, и привез, в итоге, к моргу Могильникова. Благо пациент по дороге задремал, и случайную злую шутку над собой оценить не успел.

Мама Оленьки загрузилась… Мысль, что дочь снова вляпалась во что-то из-за своего брата не давала ей покоя. Позвонила Оленьке, затем её начальнику. Разумеется, оба не ответили. Как вы помните, у начальника телефон остался на работе, у дочери — дома. И вот мама буквально минут через десять уже ехала в полицию писать заявление о пропаже ребёнка.

А Оленьку успокоила одна мысль — она вспомнила, что Роман при ней купил навигатор одному из участников группы. Плюс ко всему у её брата есть с собой компас и карта. Факты позволили ей вздохнуть с облегчением. Это все-таки лучше, чем ничего и дай Бог, с группой будет все хорошо.

Увы, Оленька не знала, что тем самым человеком, которому вручил навигатор Роман, являлся Тощий… Он убрал прибор в рюкзак, а позже запустил его со скалы в воображаемого медведя. Рюкзак упал на небольшой выступ, прямо на кармашек, в котором лежал навигационный прибор.

Автор считает, что стоит пару слов сказать о компасе, который Роман взял в поход. Дед Оленьки Петроградской, он же Эскимос, как вы помните, геолог. Преподавал в университете минералогию. Вот он и передал, на почти добровольных началах, один из своих личных компасов внучке. Впрочем, как передал… Валенов приехал к нему в университет, взял по его разрешению один из компасов и ушел, но не подумал, что взял он компас геологический, который от обычного отличается тем, что градуировка лимба в нем выполнена против часовой стрелки. Соответственно, стороны света: «восток» и «запад» в нём поменяны местами. Увы, но Роман не знал, что кроме обычного компаса существует еще какой-то там геологический. Да ещё карта в палатке намокла от конденсата — не подумал Роман Александрович обклеить её скотчем или изолировать от контакта с внешней средой иным способом. Эх, Роман, Роман… У вас как всегда все под контролем.

Где-то в лесу…

Бегущий Могильников напоминал машину для уничтожения всего, что могло встретиться на его пути. Каждый шаг его нечеловеческой ступни сопровождался вибрациями близлежащих участков земли. Пробегая рядом с упавшей палаткой Дарьяна, этими своими вибрациями он вызвал у Эдкевича некоторое беспокойство. Вроде бы ложился спать в палатку, а тут трясет, как в поезде, либо началось… землетрясение! Эдкевич открыл глаза, лениво потянулся и некоторое время пытался понять, почему же он прикрыт палаткой. Позвал Дарьяна — тишина. Позвал Валенова — тишина. Решил, что все еще спит, снова потянулся и задремал. Что-что, а поспать Эдкевич очень любил. Он не был лентяем, но понежиться в кроватке до девяти-десяти часов утра ему было просто необходимо. Разбуди его раньше — проснется человеком из мира зла и ненависти. Поэтому туристам невероятно повезло, что он снова задремал, ведь часовая стрелка только коснулась цифры восемь.

«Туристам повезло» — фраза абстрактная, все свое сочувствие автор комедии сейчас обращает к Лее. Эта замечательная, искренняя и добрая девушка уже несколько лет сильно и безответно любит Тощего. И вот после взрыва она поняла, что смысл ее жизни погиб. Она лежала на земле, отдалившись от внешнего мира. Истерично рыдать она уже перестала. Из её красивых голубых глаз редко сползали слезы. Девушка смотрела куда-то вдаль, иногда на Киру, которая пыталась привести в чувство руководителя. В мыслях — пустота. Дыхание её было медленным и судорожным. Перестала воспринимать звуки внешнего мира, казалось, будто они исчезли, как и все краски. Всё вокруг было блеклым, бессмысленным и тоскливым. Миша Худогубкин погиб. В этом Лея винила себя.

Юля стояла неподвижно, она впервые столкнулась со смертью, пусть не близкого человека, но того, кто был рядом, в одной компании. И в этот момент она вдруг вспомнила про поцелуй в «грибную» ночь, когда ей казалось, что целует своего ухажера, Марка… Выходит, после той ночи Тощий для неё — близкий человек?..

Смешанные чувства испытывала и Элина. Грусть, гнев. Злилась она на руководителя. Девушка считала, что человек погиб исключительно по его вине. Элина дала себе слово, что сделает все возможное, чтобы привлечь его к ответственности. Даже придумала, на какую статью уголовного кодекса можно сослаться. Но вслед за гневом ее снова пришла грусть. На этот раз из-за сломанных очков. Взяв их в левую руку, она поволокла ноги к Лее. Нужно же было как-то поддержать человека. Раздался выстрел — прямо перед ней упала утка.

Утка упала, думаю, вы поняли по какой причине. Когда Могильников залетел в овраг… Именно — залетел, как балерина, двумя большими прыжками. Он увидел, что белка Иван атакует его сына. То ли белка отомстить ему хотела за полет в овраг, то ли у нее была иная причина, но Дарьян лежал на животе, упираясь щекой в шишку кряхтел, а белка, пробежав по его спине, укусила парня за ухо. Могильников выстрелил в воздух, чтобы отпугнуть животное — животное убежало. Ну а утка, естественно, упала.

И тут произошло чудо. Тот самый Миша Худогубкин, который погиб, как бы забавно это не звучало, материализовался из ниоткуда. У Леи заколотилось сердце. Очень ритмично. Тощий остановился у взорванного костровища, почесал затылок, набрал немного воздуха в легкие и на выдохе выдал отчаянное: «Эх…». Волосы его были взъерошены и черны, лицо — не светлее. Правый бок — в листве, а спина — грязная.

Послышался скрежет зубов. Нет, ни Элины. Нет, не Киры. Даже не руководителя, который пришел в чувство и открыл глаза, глядящие в разные стороны… Прекрасное, милое личико Леи превратилось в злобную морду. Девушка стиснула зубы, оперлась рукой на землю, медленно поднялась. Повернула голову в сторону Тощего и бросила на него злобный взгляд.

— Лучше бы ты не родился! — произнесла она низким голосом.

Лея встала на тропу войны. Амазонка! Взгляд её суров. Осанка — прямая. Шаги медленные и подозрительно спокойные. Тощий не сразу понял, что ему надо бежать. Опасность он почувствовал только тогда, когда сковорода из-под картошечки с грибочками прилетела ему в голову. Увы, предпринимать какие-либо оборонительные меры уже было поздно.

Где-то в городе…

Теперь, на минуточку, перенесемся с вами, дорогие читатели, в город, где мама Оленьки Петроградской читала нотации не совсем трезвому мужчине, который в очередной раз пописал на колесо машины начальника полиции — товарища Сталина. Разумеется, пьяный дедушка Леи Карабейниковой в ответ начал дерзить. Причем, он даже свои мужские детальки не спрятал, за что и получил сумкой по голове. Дед рассвирепел и собрался было уже проучить назойливую дамочку. Но дамочка оказалась с характером, дед получил удар коленом в пах. Скукожился, оперся на машину. Та заверещала. Начальник полиции услышал сигнализацию и поспешил к своему авто, догадываясь, кто послужил причиной тревоги его железного коня.

Как выяснилось, мадамПетроградской очень-очень повезло. Встреча с писающим дедом помогла женщине познакомиться с начальником полиции — полезное знакомство для поиска пропавшей дочери, не правда ли?

Товарищ Сталин выбежал на улицу с лейтенантом Пьянковски. Дед, увидев их, кинулся в бега, однако, отлично поставленный ударом коленом в пах подарил ему массу чудесных ощущений, мешающих двигаться.

— Опять ты… В Сибирь бы тебя! Ты ведь сегодня всю ночь за решеткой просидел! — рявкнул начальник полиции, когда Пьянковски схватил деда за шиворот.

— А мы тут поспорили с ребятами на тысячу — проведешь ли ты еще одну ночь у нас или нет… — добавил Пьянковски. — Кстати, спасибо тебе, дружище, я тысячу выиграл, — засмеялся он.

— Уведи его, — приказал начальник. — Дубанько передай, что у него два выхода: получить выговор с занесением в личное дело, либо… — не договорил начальник.

— Черти… — фыркнул дед, чем явно разозлил начальство.

— Я передумал, этот дед за последний месяц уже четыре колеса мне пометил. Так вот пусть Дубанько четыре колеса мне за свой счёт и поменяет. Пометит дед ещё раз — Дубанько вместе с ним отправлю лес валить. Почему я должен заниматься алкоголиками?.. Полно тех, кого так и хочется расстрелять, но мораторий не дает, — задумчиво произнес товарищ Сталин.

Когда лейтенант Пьянковски увел деда, между Сталиным и, обеспокоенной чем-то дамой, состоялся диалог. Мужчина разговаривал на удивление вежливо и сдержано, ведь обычно в разговоре с коллегами он заводился с полуслова — вспыльчивый он был, товарищ.

Мама начала разговор со слов, что у нее пропала дочь. Начальник сразу же предложил ей пройти к нему в кабинет, все обсудить за чашечкой кофе. Разумеется, она согласилась. Но когда ему кто-то позвонил, она услышала:

— Алло! — грубо ответил товарищ Сталин.

— …

— Да, патроны куплю.

Разговор несколько насторожил женщину.

Вместе они зашли в здание отдела. Маму реакция сотрудников заставила улыбнуться — полицейские старались всеми возможными способами минимизировать контакт с начальником. Кто-то резко увеличивал скорость ходьбы, кто-то прятался в кабинете. Кто-то начинал изображать бурную деятельность, утыкаясь в папку с бумагами. Одного такого имитатора начальник остановил. Тот испугался, выронил все бумаги. Сталин подошел к нему и спросил, поймали ли жулика, который на прошлой неделе ограбил пенсионера. Сержант начал заикаться и произносить километры невнятных фраз. В завершении «содержательного» разговора, Сталин твердо произнес: «В этом месяце останешься без премии», — и молча направился к лестнице.

Мама Петроградская ринулась следом, оглядываясь и наблюдая, как сержант опустил голову.

— Извините, можно вопрос? — осторожно спросила женщина.

— Разумеется, обращайтесь! — уже по-доброму ответил начальник.

— За что вы так его? Не думаю, что у сержантов большая зарплата, а тут — премия! — спросила Петроградская.

Однако, начальник сразу отвечать не стал, прикрыл глаза, вздохнул, открыл…Мама поняла, что залезла в огонь…

— Извините за вопрос, не подумала, — произнесла женщина почти шепотом.

— Бросьте, — сурово ответил начальник, — просто, когда выбегал из кабинета к автомобилю, коленом об стол ударился.

Правдой были его слова или нет — неизвестно, но думать об этом мама не стала, побоялась спугнуть удачу касательно полезного знакомства.

— Получит тот балбес свою премию, должен же я ему какую-то мотивацию дать, чтобы не «косячил». Сейчас погрустит, позлится на начальство, вечером напьется и поймет, что надо, несмотря ни на что, доказать руководству и коллегам, что он без чьей-либо помощи способен справиться с работой, — неожиданно закончил тему Сталин.

Услышав эти слова, женщина подумала, что не такой уж он и суровый — справедливый начальник, болеющий за работу своего отдела.

— Извините, а как я к вам могу обращаться? — снова спросила она, поднимаясь за полицейским по лестнице.

Тот остановился, и маманя почему-то сразу задрожала.

— Начальник отдела полиции городского округа, полковник Геннадий Виссарионович Сталин, — гордо и внушительно произнёс мужчина.

Маму Оленьки Петроградской, словно молнией ударило. «Хорошо хоть, не Иосифом его родители назвали», — подумала она про себя. А тут ещё и его фразу про патроны вспомнила…

— Страшно подумать, зачем вам патроны, — машинально вслух сказала она.

— Вы забываетесь, мадам, — холодно ответил Сталин, чуть повернув голову в её сторону.

Женщина потупила взгляд, и когда он отвернулся, шепотом назвала себя дурой.

В это время с верхнего этажа вниз на лестницу выбежал один из офицеров. Завидев начальника, попытался скрыться.

— Стоять! — раздался гром.

Офицер остановился на лестничном пролете второго этажа. Начальник подошёл к нему, расстегнул пуговицу на кителе и указал на мятую рубашку. После этого молча начал смотреть оперу в глаза. Тот делал все возможное, чтобы отвести взгляд, однако, спустя минуту, сдался.

— Виноват. Не успел рубашку погладить, спешил на работу. Всю ночь готовился к грядущему совещанию.

— Пиши заявление на отгул за свой счет, работаешь сегодня бесплатно. Сейчас едешь домой и приводишь себя в порядок.

— Но Геннадий Виссарионович, я ведь могу не успеть, совещение уже через час! — забеспокоился офицер.

— Этот час будет служить тебе мотивацией. Опоздаете на совещание — в органах вы, господин Всематрёшкин, больше работать не будете, — пригрозил Сталин.

— Но полковник, — заныл офицер.

— Точка, — отрезал начальник и встал ногой на лестницу, ведущую на третий этаж. Офицер посмотрел на часы и исчез.

У начальника полиции вновь зазвонил телефон, он ответил на звонок, но говорить ничего не стал. Выслушал, и молча убрал трубку в карман. Застегнул пуговицу пальто.

— Извините, а как к вам обращаться, мадам? — холодно поинтересовался он у женщины.

— София, — осторожно ответила та, — София Петроградская.

— Хорошо, София, прошу меня простить, появились срочные дела, я сейчас вас провожу к капитану Дубанько, дам ему команду лично проконтролировать решение вашего вопроса.

К этому моменту женщина волновалась уже за каждое свое слово. В ответ на его предложение пройти к капитану Дубанько она лишь осторожно кивнула головой.

Кабинет капитана Дубанько находился на втором этаже в конце коридора по правую сторону от лестницы. Оценить это помещение сейчас, дорогие читатели, ни вам, ни маме Оленьки Петроградской не получится, так как у него, как обычно, в кабинете царил хаос. Один из офицеров хотел доказать своему начальнику, то бишь, Дубанько, что он приболел и у него высокая температура. А как это доказать? Конечно же достать зажигалку и, пока никто не видит, нагреть…ртутный градусник…

Из кабинета капитана выбежали трое, прикрывая носы и рты руками: сержант, девушка в офицерской форме и капитан, собственной персоной. Девушка выкрикивала различные красноречивые выражения, пару раз даже пнула сержанта по ноге. Фразу «как до твоей тупой головы дошла идея ртутный градусник греть зажигалкой, валенок!» услышал начальник полиции. Он в это самое время остановился с Софией Петроградской у кабинета инспектора по делам несовершеннолетних.

— Вы с племянником моим не родственники случайно? — спросил виновника ЧП капитан. — Только тот додумался бы такое учудить. Не знаю, как ты это сделаешь, но чтобы к обеду все ртутные шарики из помещения выкатились… — капитан выдержал паузу, и произнес с особым выражением: — Аллес!

И тут девушкав форме увидела начальника, который стоял, прислонившись спиной к стене, и скрестив руки.

— София, — обратился он к Петроградской, — я прошу вас вернуться обратно к лестнице буквально на пару минут, — спокойно попросил Сталин. Было видно, что сдерживает он себя из последних сил.

Дама послушно отошла к лестнице. Трое, понимая, что сейчас на них обратится кара небесная, встали по стойке смирно. Правда, девушка все же шепнула сержанту: «Доволен?»

Геннадий Виссарионович отошел от стены, расстегнул пальто, поправил пиджак, галстук, перезавязал шнурки на одном ботинке. Увидел на правом маленькое пятнышко, достал из кармана платочек, протер туфли — правый, потом заодно и левый. Свернул его и убрал в пакетик, далее — в карман. Выпрямился. Капитан Дубанько проглотил слюну.

София Петроградская, как и велел ей Стали, стояла у лестницы. Она смиренно ожидала, когда её пригласят для беседы. Беспокойство о дочери немного поутихло. Знакомство с таким серьезным полицейским немного успокоило ее и подарило надежду. Она была уверена, что теперь появился шанс вытащить дочь из любой ямы, в какую бы та не залезла. Мама же не знала, что дочка её уже вернулась домой и поставила на плиту кастрюлю с водой. А двадцать восемь пропущенных звонков от мамы она ещё не успела увидеть.

Итак, София стояла на лестничном пролете, ожидала приглашения и слушала, как кричит на провинившихся полицейских товарищ Сталин. Крики были слышны отчетливо. Они сотрясали пол и стены, как при землетрясении. Сталин кричал на подчиненных, как на маленьких детей, которых застал за курением. Кричал он очень, очень красноречиво. Но ни разу никого не оскорбил, и не выругался. «Сильный человек», — с уважением подумала мама Оленьки.

Наконец, крики прекратились, начальник полиции с капитаном вернулись к Софии. Сержант и девушка — офицер остались на месте. Дубанько хоть и шёл с прямой спиной, но казалось, что он вот-вот разрыдается.

Сталин представил ему маму Петроградскую, пожелал ей удачи и откланялся. Некоторое время в воздухе ещё витал аромат его дорогого парфюма.

А капитан, вздохнув, предложил женщине пройти в кабинет инспектора по делам несовершеннолетних. Дубанько был весьма общительным человеком, однако, этой стороны его личности мама Петроградская не смогла узнать — он был хмур. Оно и понятно — товарищ Сталин отчитал.

София рассказала о том, что её дочь пропала, что не выходит на связь уже несколько дней, хотя, по факту, она не отвечала на звонки лишь с прошлого вечера. Мама выразила обеспокоенность тем, что, скорее всего, её снова втянул в передряги двоюродный брат Роман Валенов.

Дубанько, услышав имя дочери дамы и поняв, что это именно она работает в туристической фирме Александра Куприянова, сразу успокоил женщину. Сказал, что с дочкой её все в порядке, он недавно созванивался с нею. По крайней мере, Оленька сейчас находится не с братом, а в городе. А вот Роман действительно отправился в поход в качестве руководителя, и с группой, тут Дубанько замешкался, но сразу надел на лицо равнодушную маску — с ними все в порядке.

— Находят они, конечно, приключения, но какой же поход без приключений, правда? — улыбнулся Дубанько. — Тем более, в группе, в основном, — тут капитан остановил себя. Не стал говорить, что в группе почти все молодые, а то беспокойная мама накрутит себя ещё больше: — В основном, — продолжил он, — ответственные люди! Уверяю вас, София, все в порядке! Начальник Ольги просто телефон оставил на работе, а Оля…Оля, скорее всего, либо ещё отдыхает — ведь сегодня суббота, либо уехала на работу. Она ведь у вас — помощница директора турфирмы Куприянова и главного «суетолога» нашего города. Я постараюсь в ближайшее время связаться с Александром Казбековичем и попрошу его передать Оле, чтобы она вам перезвонила. Не переживайте, — закончил Дубанько.

В конечном итоге ему удалось успокоить женщину, она отправилась домой. Визит в полицию показался ей весьма плодотворным, она даже улыбалась, чего не скажешь про капитана. После разговора с Софией Петроградской он подошёл к окну, которое смотрело на парковку, проводил женщину взглядом и погрузился в свои мысли. Думы настолько беспокоили капитана, что он даже не обратил внимания на то, что дед Леи Карабейниковой вновь сбежал от лейтенанта Пьянковски, пописал на машину Сталина и был таков. Беспокоило Дубанько лишь то, что в группе безответственного руководителя находится его племянник — Миша Худогубкин. Если до сегодняшнего дня он спокойно реагировал на оплошности Валенова — молодой, горячий… То после того, как встретился с мамой Оленьки, почувствовал беспокойство. Он серьезно загрузился тем, что сам отправил Мишу в поход, чтобы немного отдохнуть от него. А если с ним что-нибудь случится? Родители передали сына в его руки, чтобы парень мог учиться в городе, а не в российской глубинке, а в итоге что? В желудке у медведя окажется? Мишка в желудке у мишки! Дубанько аж передёрнуло от таких мыслей. В общем, капитан принял решение лично переговорить с Александром Казбековичем.

С этих самых пор и началась, так называемая война капитана Дубанько и Оленьки Петроградской за внимание Александра Казбековича Куприянова.

Где-то в лесу…

Когда Тощего привели в чувство, то первый его вопрос был: «Где я?». Приводила в чувства его, конечно же знакомая с нокаутами Кира.

Лея сидела возле разгорающегося костра. Угрюмо теребила свой носовой платочек. Злые чувства отступили, девушка затосковала — она причинила боль своему ненаглядному!

Роман Александрович задумчиво сидел на корточках возле своего рюкзака, предварительно вытащив из него половину вещей, среди которых были компас и карта.

Элина тоже была у костра все в том же утреннем одеянии и смотрела на свои поломанные очки, периодически проливая скупые слёзы.

Юля все так же стояла возле поваленной палатки, скрестив руки, задумчиво смотрела на Киру и Тощего. Судя по выражению её лица, ей хотелось сбежать отсюда, как можно дальше и как можно быстрее.

Но самым «счастливым» был Дарьян. Мало того, что у него была прострелена попа, так теперь он ещё и веселый полет в овраг пережил с белкой на голове. Могильников младший ходил по лагерю, нервничал, выплёскивал свои эмоции буквально на все и на всех. Хамил. Разбрасывал вещи. Курил одну сигарету за другой. Все, что ему хотелось — ударить по лицу того, кто отправил его в поход с этим, как он думал, зоопарком. Испытывая гамму чувств этим далеко не дивным утром, он вспомнил о своей задаче, собственно с которой его преподаватель — Эскимос и отправил в поход. Наблюдать за Валеновым. Дарьян докурил сигаретку, взял вторую. Несколько минут смотрел на руководителя убийственно недобрым взглядом и направился к палатке, в которой до сих пор спал Эдкевич.

Могильников стоял у костра, как всегда молча, с флягой в руках, и размышлял о том, как же ему подобрать ключик к сердцу сына. С чего начать примирение? Он даже не знал, каких гадостей могла ему наговорить мать про отца. Двадцать с небольшим лет он мечтал об этом разговоре. Двадцать лет! А теперь сын — всего в нескольких метрах от него… Олег Уюкович думал, что может и не разговорами, а поступками налаживать с ним дружеские взаимоотношения. Вот, к примеру, из оврага уже помог ему выбраться. Последняя мысль заставила его слегка улыбнуться.

— Олег Уюкович, что вас так радует? — тут же заметила Элина. Могильников не ответил, нахмурился. Девушка поморщилась и добавила: — Как всегда неразговорчив. Лучше бы не спрашивала! — и снова опустила глаза на свои очки.

Могильников сходил к своей палатке, которая у него, единственного из группы, уже была аккуратно сложена и подготовлена к упаковке в рюкзак. Вернулся с изолентой в руках. Молча взял у Элины очки, приложил две сломанные спички: одну сверху, вторую снизу и скрепил оправу.

— Изолента, конечно, не всемогущий скотч, но свойствами, клеящими, все же, обладает. Осталось только стекла протереть, — неэмоционально произнес патологоанатом, аккуратно вложил очки в руки девушке и вернулся к своему рюкзаку.

Та тихонечко, будто стесняясь, сказала вслед Могильникову спасибо… Стеснялась, потому что только нагрубила ему, а человек ей очки в пригодный для использования вид привел.

А у костра завязался разговор…

— Красавица… Если в следующий раз захочешь кого-нибудь сковородкой ударить, то ударь лучше себя, — обратилась Кира к Лее, та глубоко вздохнула, — у бедняги итак мозгов нет, ты последние отшибешь.

— Что ты на меня так смотришь? — Кира перевела глаза на Тощего. — Как ты взорвать — то все здесь умудрился?

— Он мою сумку на кусочки разорвал, — вставил «пять копеек» Могильников, но Кира только посмотрела на него недовольно и ничего не ответила.

— За что ты меня ударила? — расстроено спросил Тощий Лею, держа руку на своей на голове.

Валенов поднёс ему бутылочку воды из личных запасов, вода была прохладной. Миша приложил бутылку к голове.

Тем временем огонь уже охватил все дрова, и Роман решил поставить котелок между двух поленьев.

— На чай! — добавил Валенов и тут же переключил внимание на Худогубкина: — Ну, Миша, что расскажешь? Зачем ты взял у меня бензин?

Услышав фразу про бензин, Лея резко подняла голову на руководителя, затем заплаканными глазами зло посмотрела на Тощего, да так посмотрела, что тот дернулся и некоторое время даже боялся начать свой рассказ.

Могильников, тем временем, подошёл к сыну и спросил, нужна ли ему помощь. Тот лишь буркнул что-то в ответ, так как возился в рюкзаке под почти упавшей палаткой. Уюкович не отступил, он твердо решил помочь хоть чем-нибудь. Помог! Хотя бы тем, что за минуту вставил все ребра палатки на место и тем самым поднял ее.

— Не благодарите, — проскрипел Могильников.

— Спасибо, — нехотя ответил Дарьян, но Могильников его благодарности не услышал. Он решил воспользоваться ситуацией разбора полетов и задать Худогубкину весьма интересующий его вопрос:

— Зачем ты хотел забрать мои патроны?

Как вы уже знаете, Могильников обычно разговаривал громким, просто нечеловеческим басом. Поэтому вопрос о патронах, конечно же, услышал и Дарьян. К тому времени он вытащил из рюкзака маленький блокнотик, ручку, шутки ради черкнул на обложке «Тетрадь Смерти», а затем записал: «Ночь грибов» и «Оружейный барон». Положил блокнот в карман, прожжённой стараниями Юли толстовки, и вышел из палатки.

А Тощий все же приступил к рассказу. Говорил он очень осторожно, боясь за каждое свое слово.

Между тем Дарьян все думал о патронах Могильникова. Он сделал пару шагов, остановился возле разваленной палатки Киры, посмотрел на ружье, которое лежало у рюкзака патологоанатома. Ещё раз прокрутил в голове момент, когда выстрел спугнул белку в овраге… Как же этот звук был схож с тем, когда его подстрелили! Да и Могильников оказался подозрительно быстро рядом…

— Олег Уюкович, — крикнул Дарьян и направился к костру.

— У меня один вопрос, — прервал рассказ Тощего руководитель, — Олег Уюкович, зачем вы все-таки, вопреки моему запрету, взяли взрывчатку с собой? — сурово спросил Валенов.

— Что? — Лея резко подпрыгнула с бревна.

— Так значит, это ты подстрелил меня? — Дарьян подошел к Могильникову максимально близко. Подойти ещё ближе ему не давало пузико. Такое поведение несколько ошарашило патологоанатома, и, несмотря на то, что Дарьян был его сыном, он рукой уперся ему в лоб и не сильно оттолкнул — так, чтобы тот не упал и не ударился. Уюкович явно растерялся и не знал, что сказать в свое оправдание.

Валенов оцепенел от новости. Один турист его группы подстрелил другого туриста! «Что ни минута — то событие» — подумал Роман.

— Я даже не знаю, стоит ли удивляться, — буркнула Элина.

— Так значит из-за вас он чуть не погиб? — и даже в этой ситуации Лея не позволила себе обратиться к Могильникову на «ты». Её оттолкнуть патологоанатому не удалось. Лея схватила ту же сковороду, которую недавно запускала в Тощего, и ударила патологоанатома. Тот лишь пошатнулся. На сковороде осталась вмятина.

Только спустя некоторое время руководителю все же удалось подавить бунт на корабле. Не без помощи Киры, конечно. Она и Юля были единственными, кто не принимал участия в буче. Эдкевича в расчет не берем — он по-прежнему спал. От Юли толку было мало, она просто не хотела никому помогать, билась в истерике, требуя вернуть ее в город. И действительно хотела собрать вещи, уйти к ближайшей дороге, однако, стоило ей представить, что она заблудится, останется в лесу одна, как мысли об одиночном походе покидали девушку. А стоило посмотреть на Тощего, на его противные губы, тут же вспомнить, как целовала их — Юлю начинало тошнить. В таких смятенных чувствах она стояла на месте и не знала, что ей делать и куда податься.

Подробнее о самом бунте автор комедии не рассказывает — не имеет смысла. Кроме одного момента. После того, как Лея ударила Могильникова сковородкой, она выпустила свое страшное оружие из рук и превратилась из берсерка в себя настоящую. Девушка тут же зарыдала от переизбытка эмоций. Спряталась за Киру. Но и Кира, несмотря на свое бойцовское мастерство, не горела желанием вступать в борьбу с повелителем мертвых.

А вот Дарьян не выдержал, размахнулся и завёз Олегу Уюковичу кулаком по физиономии — в руке парня что-то хрустнуло.

Спустя время…

Наконец, все успокоились и расселись вокруг костра. Завтракали тем, что приготовила Элина: овсяной кашей с изюмом и орешками, оладушками — по одной на человека, и кофе. Кофе растворимым, но с корицей.

Кто сидит на чурбаке, кто-то — на бревне — скамейке, которую смастерил Могильников. Сам же патологоанатом сидел на своем маленьком рыбацком стульчике. Настолько маленьком, что, казалось, колени его вот-вот достанут до ушей. Кстати, Олег Уюкович принес второй такой же стульчик и почти насильно усадил на него Тощего рядом с собой, видимо опасаясь, что тот ещё что-нибудь учудит. Говорить ему Могильников больше ничего не стал, даже насчет испорченного маминого носочка. Понимал, что настроение группы сейчас трудно назвать позитивным, и, отчасти, из-за его взрывчатки.

Чумазый Тощий, сев на стульчик, сначала упал с него назад спиной, затем как-то неаккуратно сел обратно, как на домашний мягкий диван «плюхнулся». В результате, крепление не выдержало, и стульчик стал ещё ниже. Создалось впечатление, что Мишка уселся в яму. Могильников посмотрел на него, зарычал. Тот приподнялся, чтобы убежать, но патологоанатом успел положить свою пудовую руку ему на плечо — шевелиться Худогубкин больше не мог.

Некоторое время все завтракали молча, лишь переглядывались. Лея уткнулась носом в тарелку, осторожно брала на ложку небольшую горочку каши и забавно втягивала ее в рот. Девушке было очень грустно и стыдно. Она винила себя за то, что причинила кому-то боль. Постоянно винила. Еще и сковородку испортила — на ней осталась вмятина от физиономии Могильникова. И никакие аргументы, которые нашептывал ей внутренний голос — «не грусти, это просто нервный срыв» — ее не подбадривали. Только когда ее приобняла Элина, стало немного легче. Объятия — хорошее лекарство от грусти.

Тощий сидел с грузом вины не меньшим, чем Лея. Вчера галлюциногенными грибами группу накормил, сегодня чуть не взорвался, пытаясь приготовить завтрак.

— Наверное, Худогубкин, готовить еду — не твоя сильная сторона. То отравил группу, то чуть не взорвал, — усмехнулась Кира. От этих слов Тощий чуть не заплакал.

— Я больше не буду принимать никакого участия в жизни группы! Лучше будет всем! — эмоционально произнёс он и совсем приуныл.

— Слушай! — встрял Дарьян. — Меня вот этот черт подстрелил! — указал жестом на Могильникова. — Руководитель невесту чужую украл. А напротив тебя сидит дуэт «Ну, погоди!» — в Дарьяна прилетела шишка. В ответ он показал Кире фигу. — Да, Миша, ты во всем виноват, но чудили-то мы все! Лея вон кота украла и сковородку испортила о лицо повелителя смерти.

— Обещаю, ребята, я буду аккуратнее! Я больше не доставлю вам неприятностей! — вздохнул Тощий. Он попытался улыбнуться, но тут же вспомнил, что его рюкзак до сих пор лежит на уступе скалы. «Пока не буду никому говорить. Может, получится самому устранить неприятность, пока все собирают лагерь» — подумал Мишка.

Юля пристально и хмуро смотрела на Тощего. Даже на какое-то время забыла про свою кашу, чем не преминула «воспользоваться» ее тарелка — она наклонилась, и половина завтрака вытекла на землю. Могильников, Тощий и Роман Александрович заметили странное поведение девушки.

— С тобой все в порядке? — спросил Валенов. Однако, Юля на вопрос не отреагировала, продолжая наблюдать за Худогубкиным. Ее мысли были заняты только тем поцелуем. Девушка успокаивала себя, что Мишка, скорее всего, ничего не помнит, поэтому ничего и никому о нем не расскажет — хотя бы это хорошо!

Затем на Юлю обратила внимание Лея. Она заметила, что та смотрит на Тощего, как на потенциальную жертву. Девушка сжала свой маленький и нежный кулачок так, что послышался хруст. Элина отодвинула подальше от нее сковородку…

Но грусть на этот раз одолела злость. Лея вдруг подумала, что Миша на нее почти не смотрит, а вот другие девушки на него очень даже смотрят. «А вдруг между ним и Юлей вспыхнет искра?» — ужаснулась она от открывшейся перспективы, и разрыдалась, уткнувшись в плечо Элине.

Юля, погрузившись в свои раздумья, не заметила, как выронила из руки оладушку. Это увидела Кира и толкнула ее в бок локтем. Но, увы, не рассчитала силу — Юля вышла из транса весьма агрессивно. Слово за слово и перепалка грозила перерасти в очередную драку, но вмешался Валенов и рявкнул на нарушительниц покоя. Подействовало. Девушки замолчали. Кира продолжила завтракать, а Юля поставила тарелку на землю, сказала, что не голодная и ушла к палатке.

— Зато я голодная! — вскрикнула Кира и переложила остатки каши из Юлиной тарелки себе.

Элина посмотрела на нее с недоумением.

— А что, я голодная. К каше эта Буренка даже не притронулась, поэтому… Спасибо повару! — сказала Кира и продолжила пировать.

Как только Лея начала плакать, теперь из-за ревности, Тощий поднял голову и посмотрел на нее. Правда, в голове в этот момент он прокручивал ситуацию, из-за которой группа лишилась сковородки. Девчонка, которую он избегал, несмотря на все его выходки и хамство вступилась за него, рискуя жизнью… «Ударить Могильникова — это практически смертельно, а она, такая маленькая, беззащитная даже не подумала о возможных травмах, несовместимых с жизнью. И сейчас плачет. Из-за меня», — опустил голову Тощий. «Хоть она меня и раздражает до сих пор, я не должен так жестко к ней относиться!» — решил для себя Худогубкин. Он даже не подозревал, что уже подхватил вирус. Этот вирус всосался ему в сердце и находился в стадии развития, так сказать, в инкубационном периоде. Ведь от ненависти до любви один шаг…

Миша достал из кармана последний шоколадный батончик, хотел отдать Лее целый… Но ведь ему тоже хотелось полакомиться шоколадкой! Тогда он разделил ее на две половинки. Одну положил на край своей кружки, вторую намеривался отдать Лее. Половинка батончика утонула в кофе, а вторая… Вторую после долгих раздумий он все же протянул девушке. Как же она засияла от счастья! Взяла батончик в руку, а другой обняла Тощего.

В первую секунду парень хотел вырваться из объятий, но вдруг почувствовал странные, незнакомые ощущения. Забилось сердце, стало необычно тепло, и потом это тепло поползло по всему телу. Впервые за всю историю знакомства с Леей Мишка понял, что не хочет ее отталкивать. Обнимать, конечно, не стал — уж слишком подозрительными показались ему свои чувства. А Лея вскоре и сама отступила, ушла. И Тощему вдруг стало холодно. Он молча вернулся на свое место, не понимая, что сейчас с ним произошло…

Лея тоже вернулась на свое место, села и обратила внимание на то, что Элина как-то странно на нее смотрит. Причина вскоре выяснилась — Лея случайно перевернула тарелку с кашей.

— Прости, — виновато сказала девушка.

Элина поморщилась и дала ей оладушку, ведь каши-то в котелке больше не было.

И тут свою оладушку уронил Дарьян….

— Вы сговорились что ли?! — возмутилась повариха.

— Жирная, просто выскользнула, — фыркнул в ответ тот.

— Жирная? — взвилась Элина. — Ну, извините, в лесу сложно ресторанную еду приготовить.

— Не кипятись, — грубовато ответил Дарьян, поднимая оладушку с земли и сдувая с нее прилипшие травинки.

— Ты это есть будешь?! — совсем уже растерялась чистоплотная и брезгливая Элина.

— Что упало у геолога, то упало на газетку, — не обращая внимания на ее интонацию, произнес Дарьян и слопал оладью.

— Товарищи, — обратила внимание на себя Кира. Она пару минут назад уже съела весь завтрак, выпила кофе и аккуратно сложила посуду у бревна: — Мне кажется, или среди нас кого-то не хватает? Ведь нас было десять, или я не права?

У Валенова от испуга прихватило живот, он резко вскочил и вывалил кашу из тарелки на землю.

— Сами будите себе готовить, раз так еда моя не нравится! — вспыхнула Элина.

Передислокация завтрака Романа Александровича на землю случилась не просто так — он решил, что одного участника группы они все-таки где-то потеряли.

И тут народу явился Эдкевич, заспанный, с взъерошенными волосами, одетый лишь в трусы, футболку и резиновые сланцы.

— Холодно, — произнес он сонным голосом. — Что тут утром произошло?

Туристы, сидящие у костра, переглянулись, вспомнили взрыв и все последующие события.

— Нет, друг, ничего, — ответила Кира, туристы заулыбались.

Увидев Эдкевича, Роман пришел в себя, вздохнул — живой, слава Богу…

— Вы чего, Роман Александрович? — спросил Эдкевич.

— Одевайся и приходи завтракать, — недовольно пробурчал в ответ Валенов.

— Каши больше нет, — фыркнула Элина, и скорчила гримасу: — Я всем поровну разложила.

Эдкевич посмотрел на небо, потом опустил глаза вниз и увидел на земле несколько перевернутых тарелок с едой:

— Да, я вижу, — хмыкнул он и пошел к палатке.

— Эй, — крикнула ему вслед Элина, так и не вспомнив имени парня, — приходи завтракать, сейчас что-нибудь придумаем.

Эдкевич ей не ответил.

Роман предложил Элине достать пару пакетиков быстрорастворимой каши из запасов, что называется «на всякий случай». Та поставила свою тарелку позади бревна и принялась копошится в пакете с пряностями — именно туда Роман почему-то убрал быстрорастворимые запасы овсянки. К костру вернулась Юля, хотела встать за спиной Леи, погреться у огня… да, да, конечно же, она задела ногой тарелку Элины и перевернула ее…

— Нашла куда поставить! — буркнула Юля.

— Под ноги смотреть надо, — не упустила возможности зацепить Юлю Кира.

— А ты… — недоговорила в ответ Юля, как Роман скомандовал: — Хватит!

Элина повернулась, увидела на земле кашу, опустила руки с пакетиками быстро приготавливаемого сырья.

— Кто это сделал? — спросила она подозрительно спокойно.

Кира посмотрела на Юлю, та отвела взгляд.

— Да ну вас всех! — в сердцах крикнула Элина. — Старалась тут, старалась, а вы выбрасываете все, что я сварила! — девушка села на бревно и с угрюмым видом принялась протирать очки, перемотанные изолентой.

— Не обращай внимания, это дурацкие случайности, — попыталась ее успокоить Кира. — Я и дома-то завтрака вкуснее, чем ты в лесу приготовила, не пробовала.

— У меня имя есть! — рявкнула та.

— Ребята, — вздохнула Кира, — простите, но честно говоря, я не помню всех имен. Мы толком и познакомиться-то не успели. У нас старт был слишком уж динамичный, а потом мы с грибами отправились во все тяжкие. Поэтому предлагаю, пока мы, наконец, все вместе, и никто не взрывается, нормально познакомиться!

— Хорошая идея, — одобрил руководитель, — но прежде хочу извиниться перед всеми вами за дикую историю, которая произошла с вами в первые дни похода. Все равно вся вина на мне, как на руководителе. Я сам не ожидал, что события будут развиваться столь быстро и неординарно для обычного туристического похода. Пусть накормил всех грибами не я, — Роман кинул взгляд на Тощего, — ответственность за вас несу я и только я. Поэтому обещаю, впредь наша группа с незапланированными приключениями сталкиваться не будет. Мы выдвигаемся сегодня на маршрут, — улыбнулся Валенов.

Все поверили сказке об обычной случайности, о том, что такое может случиться с любой группой, потому что очень хотели в это верить. Главное, все живы, почти здоровы и могут продолжать поход. Только Юля ворчала, что хочет домой, но ее уже никто не слушал.

Дарьян тоже немного успокоился, однако, в свою «тетрадь смерти» ещё занес пару предложений об оплошности руководителя. Его сильно беспокоило, что его подстрелил один из членов группы, чуть не ударили сковородкой по лицу в деревне, да и история с дояркой и Мориарти… Но ноющая боль в прострелянной ягодице и проставленный зачет у Эскимоса, конечно, отвлекали его от негативных мыслей.

— Начну с себя! — вступил руководитель. — Роман Валенов, инженер-программист. Занимаюсь разработкой сайтов. С Александром Казбековичем знаком давно, часто ходил в походы под его руководством — так и накопил опыта.

— Роман Александрович, извините, что перебиваю, — влезла в его монолог Кира, — он тоже по полю голый бегал?

— Нет, — недовольно буркнул Роман.

— Кира, остановись… — предостерегла ее Элина.

— Ладно, я пошутила, — хмыкнула та.

— Следующий, — Роман переключил внимание коллектива на Могильникова, передав ему свою кружку кофе.

Могильников с недоумением посмотрел на Романа, на кружку, на Романа, на кружку, на Романа….

— Олег Уюкович, кружка — условный символ знакомства. Передаем символ по кругу — у кого в руках он находится, тот и говорит, — объяснил руководитель.

— Олег Могильников, патологоанатом, — сказал тот нехотя мертвым голосом и передал кружку Тощему.

— Сказал, как отрезал, — протянул Дарьян.

— Правда, Олег Уюкович, нам интересно что-нибудь узнать о вас! Мы ведь с вами в одной команде, — попросил Роман.

Все уставились на Могильникова. Тот вновь взял кружку из рук Тощего и дополнил рассказ о себе:

— Бывший военврач, — вновь передал кружку Тощему.

— Многословно, — сказала Кира.

— Ребята, давайте договоримся никого не перебивать, хорошо? — успокаивающе произнес Валенов. — Миша, тебе слово.

— Миша Худогубкин, — представился тот, — в детстве был толстым, ребята со двора услышав мою фамилию в шутку назвали меня сначала худыми губками, а затем просто тощим. А к пятому классу я начал стремительно худеть. Может из-за нервов… Неважно. Тогда прозвище и прилипло ко мне. Привык. Забавно… Поэтому вы тоже можете звать меня Тощим, — спокойно предложил Миша.

— Обидно звучит, на мой взгляд, — задумчиво произнесла Элина.

— Нет, я привык. Миш много, а Тощий — он один, — улыбнулся Худогубкин, — меня, в основном, так везде и называют. Даже родители…

— Худогубкин толстый! Нет, я ничего против не имею, но просто классно звучит! — воскликнула Кира. Тощий улыбнулся в ответ.

— А потом у родителей начались проблемы, они постоянно ругались, несколько раз отец уходил из дома. Однажда, в День защиты детей мама так много выпила, уж не знаю, что на нее нашло, но она избила отца свиной ляжкой у меня на глазах…

— Извини, что перебиваю, — опять встряла Кира…

— Хей, — одернула ее Элина, — дай договорить человеку.

— Еще раз прости, что перебиваю, — не обратила внимания Кира, — мама избила отца?.. Обычно мужья поднимают руку на жен. А тут…

— У меня отец — «божий одуванчик», мухи не обидит. Трудился на трех работах, чтобы я мог жить и учиться в большом городе. Из-за папиной способности находить приключения на свою голову, мама ссорилась с ним постоянно. Думаю, глядя на меня, вы и так представляете, во что он мог впутываться.

— Это точно, — улыбнулась Лея, со слезами на глазах, слушавшая Мишин рассказ.

— В общем, родители развелись. Отец с трудом, но добился того, чтобы я остался жить с ним. Я очень переживал из-за ситуации в семье. Стал болеть, стремительно худеть. Жизнь превратилась в один сплошной поход по аптекам за пилюльками. Здоровье удалось поправить благодаря стараниям и заботам папы. Но я так и остался худым. Я совершенно не против, ребята, того, что вы зовете меня Тощим. Все в порядке, правда, — улыбнулся Миша.

Последние его слова сопровождались рыданиями и словами «бедненький…». Вы уже поняли, кто ревет?

— Вовсе не бедненький. Благодарю судьбу за родителей. Каждый чему-то научил меня. Папа, к примеру, ценить жизнь такой, какая есть, и радоваться каждой мелочи, видеть добро во всем, даже в действиях Олега Уюковича, из-за которых я чуть не взорвался…

Могильников рыкнул… Тощий резво отпрыгнул от патологоанатома. Все улыбнулись, даже хмурый Дарьян выдавил что-то похожее на улыбку.

— Ты что-то сказал о своей мечте, что папа делал все возможное, чтобы помочь ей исполнится. Расскажи, что за мечта? — спросил кто-то из туристов.

— Вас только этот вопрос мучает? А то, что он в сумке череп таскает, не смущает? — встряла Юля. Все посмотрели на Тощего.

— Йорик! — тут же запаниковал Мишка и принялся метаться по лагерю, пытаясь вспомнить, где мог оставить череп.

— Почему Йорик? Кто это такой? Я одна не знаю? — спросила Кира, с недоумением посмотрев на каждого сидящего у костра.

— Это Гамлет, — осторожно ответила Лея. — Миша мечтает играть в театре, два раза пытался поступить в театральное училище, но у него ничего не получилось, в итоге. А один раз ему сказали, что таким недалеким нечего делать на сцене.

— Секундочку! — нахмурила лоб Кира. — Говоришь, он поступать в театральное собирался… Точно! Я все думала — знакомое лицо. В театральном училище учится мой хороший товарищ, мы с ним боксом занимаемся. Однажды «банда» актеров-новичков и танцоров проводила творческий вечер в доме культуры. Товарищ пригласил меня посмотреть на это, как бы выразиться, представление. Позвал, чтобы я могла оценить, прокомментировать его игру. Однако, за день до спектакля мы встали с ним в спарринг. Результат — у главного героя появился большой, красивый такой фингал под глазом, — эмоционально рассказывала Кира. — Додумался же человек перед своим дебютом пойти и получить по морде. Благо администратор наш была модницей, из дома без косметички не выходила. Она одолжила парню тональный крем… Извините, чуть отдалилась от темы… Так вот, спектакль они ставили по Грибоедову — «Горе от ума». В итоге, у Чацкого действительно случилось горе, только не от ума, а от Бедного Йорика, которого Гамлет вытащил на сцену и вопреки здравому смыслу добавил Грибоедову немного шекспировских страстей. Этот товарищ — Кира показала пальцем на Мишку, — вышел в тот момент, когда из=за занавеса должен был выйти мой приятель, игравший Чацкого. Он появился в смешном костюме какого-то странствующего менестреля и начал читать Шекспира. Видели бы вы негодование остальных артистов! И тут выходит на сцену взъерошенный Чацкий, злой, в рванной рубахе, идет к Гамлету, тот со словами «все пропало», кидает, получается, что этого вот Йорика, — Кира показывает пальцем на череп, с которым Тощий вернулся к костру, — в лоб Чацкому и убегает. Чем закончилась погоня за Гамлетом, не знаю, однако… — не договорила Кира…

— Я убежал, — прервал ее Тощий.

— Так это ты был? — удивилась Элина.

Тощий кивнул и отвернулся

— С ума сойти! — помотала она головой. — Миша, ты меня поражаешь!

— Я продолжу? — спросила Кира.

— Извини, что перебила, — поджав губы, недовольно ответила Элина.

— Не менее интересное еще впереди, — Кира посмотрела на Лею и прищурилась. — После сорванного спектакля переполох продолжился. Как рассказывал товарищ «Чацкий», в костюмерной нашли испуганную девушку, которая пряталась за вешалкой с костюмами. Все решили, что это помощница «псевдоГамлета».

— Неправда, — осторожно вставила Лея, — я знала о планах Миши нелегально выступить на сцене, сорвать спектакль. Хотела отговорить его, но не успела.

— Так и думала, что та девушка — ты, — засмеялась Кира.

У всех, кто сидел у костра, забегали глаза, каждому было интересно посмотреть на реакцию друг друга.

— Да, это была я, — совсем приуныла Лея. — Я прибежала отговорить Мишу, оградить его от проблем, которые он обязательно бы насобирал, но не успела.

Тощий, похоже, был удивлен не менее остальных участников похода.

— Я пришла туда, когда Миша уже убежал со сцены. В зале начался переполох, мне пришлось спрятаться в костюмерной. Не знаю, на что я надеялась… Там меня и поймали. Выдавать Мишу я не стала, — с грустью вздохнула Лея, — выписали штраф за нарушение порядка.

— Ты не пыталась убедить актеров, что ты не причастна к событиям? — недоуменно спросила Юля.

— Голос прорезался, — тут же поддела ее Кира.

Юля оскалилась на нее, но конфликт закончился, так и не начавшись, потому что зарычал Могильников.

— Я теряюсь в конфликтных ситуациях, — почти шепотом ответила совсем уже расстроенная Лея.

— Да, мы заметили сегодня утром, как ты теряешься, — протянула Кира и потянулась к помятой сковородке, — и физиономия Уюковича это помнит.

— Ты бросил девушку? — грозно спросил Дарьян у Тощего. Тот лишь раскрыл рот, не зная, что ответить. Но все же пропищал:

— Я же не знал! — и тут же обратился к Лее: — Зачем ты шла за мной, ведь знала, что я ни перед чем не остановлюсь?

— Да, я знала, что ты твердо решил это сделать, но я бы никогда не простила себя, если бы не предприняла никакой попытки помочь тебе избежать проблем, — ответила Лея и посмотрела заплаканными глазами на Худогубкина.

Тощий сник и замолчал.

Элина начала активно протирать очки. Кира помотала головой, сказав:

— Вы удивительные оба!

Юля просто закатила глаза.

— Миша, я понимаю, это не наше дело, но цени такую заботу! — слегка ткнул Мишку кулаком в бок Роман.

Тощий помолчал, а затем встал:

— Пройдусь немного! — и направился в сторону злополучной скалы, воле которой лежал его рюкзак.

— Стоп — стоп — стоп, дорогой! Один ты никуда не пойдешь, хватит с нас твоих приключений, — остановил его руководитель.

— Я не пропаду, клянусь! — заволновался Тощий. — Вы не можете меня удерживать, я просто хочу побыть один.

— Понимаю, но прости, одного не пущу! — не пошел на поводу у Тощего Валенов.

— Я могу с тобой пройтись, — осторожно и очень тихо предложила Лея, но никто ее не услышал, кроме Романа, да и тот с трудом.

— Что? — грозно переспросил Валенов.

Лея повторила, но и сейчас ее не услышали. Роман снова попросил ее повторить, что сказала, но теперь уже девушка побоялась получить отказ и промолчала, совсем загрустив.

— В общем, извини Миша, но один ты в лес не пойдешь, — Валенов был непреклонен.

Тощий занервничал, но выхода не было, пришлось остаться в лагере. К тому же Могильников поднялся со своего маленького стульчика и навис над ним, как волк над ягненком. Мишке стало страшно, он опустился обратно на свое место и уставился в землю, гипнотизируя засохший листок.

— Заберитеменя отсюда, — шепотом произнесла Юля, закрыв лицо руками. — Пойду умываться, — сказала она уже громче, — река тут, внизу.

— Я с тобой, — сурово заявил Дарьян.

— О, нет, увольте, — занервничала Юля, — я уж как-нибудь одна.

— Пойдем, хватит пыхтеть — отрезал тот и отправился в палатку за полотенцем и зубной пастой.

Юля скорчила недовольную гримасу, вздохнула и пошла к своей палатке за полотенцем.

— Обработать рану? — прорезался голос у Могильниква.

— Пошел ты, — дерзко ответил ему Дарьян

Все приготовились к светопреставлению, ведь Могильникову нахамили! Кира поднялась с места, Роман поставил кружку на землю — оба приготовились держать Олега Уюковича, чтобы тот не нанес смертельных травм Дарьяну.

Но свершилось нечто странное и непонятное — Могильников молча отвернулся к костру, сделал глоток из фляги, тяжело выдохнул и сел на свой стульчик.

Думаю, вы, дорогие читатели, понимаете, что чувствовал в тот момент патологоанатом.

— Эм, — удивленно хмыкнула Кира и села на бревно.

— Вы в порядке? — осторожно спросил Олега Уюковича Валенов.

Могильников зарычал.

— Понял, в порядке, — успокаивающе поднял руки Роман, взял кружку и налил себе остывшего кофе.

— А мне все же интересно, — продолжила разговор Элина, — Миша, зачем ты решил сорвать спектакль?

Тощий выдержал небольшую паузу и, не поднимая головы, начал рассказывать. Говорил он таким голосом, будто вспоминал, как во времена Великой Отечественной войны участвовал в битве под Сталинградом, как погибли товарищи у него на руках…

— Моя мечта — театр. Еще в детстве, читая книги, я постоянно представлял себя действующим лицом в событиях, описываемых в романе. Путешествуя по страницам, я понял, что профессия актера — та самая возможность почувствовать себя героем любого произведения. И я решил, что, когда вырасту, обязательно будут играть на сцене. Она станет смыслом моей жизни, — тут Тощий приуныл еще больше. — Было много проб и ошибок. Каждый раз мне хотелось опустить руки, но отец повторял, что нет ничего больнее, чем на закате жизни понять, что не осуществил свою мечту. В подробности вдаваться не хочу… В общем, родители отправили меня в город, там больше возможностей поступить в театральное училище. Живу я у дяди, капитана полиции…

И тут на Романа Александровича напал тихий ужас. Дрожь в руках была такая, что кофе из кружки расплескался во все стороны.

— А фамилия? — с трудом выговорил Валенов.

— Худогукин, — ответил Тощий.

— Да не твоя, а дяди твоего! — вспыхнул Роман.

— Дубанько… — ответил Миша.

— Роман Александрович, что с вами? — приподняв бровь, презрительно спросила Элина, и поправила очки.

— Нет, вс. вс. в…се… в.пор. ядке! — заикаясь ответил Валенов. Он ненадолго отошел от костра, отдышался и вернулся обратно.

— Вы уверены? — теперь спросила и Кира.

— Да! — рявкнул Роман, хотя у самого на душе лежала тяжелая гантель, и тянула его к земле. Валенов понял, что ноша, которую он тащит на себе, стала куда тяжелее, чем в дни перед отъездом. В его группе племянник капитана полиции Дубанько! Того самого Дубанько! А племянник грибов наелся, да еще и чуть не подорвался. Красота! И как теперь быть?

Между тем, Миша продолжил:

— Поступить у меня не получилось. Было несколько попыток, — хрустнул он пальцами так, что от боли скукожился.

— Можешь не рассказывать, почему не поступил, — решила остановить Мишины откровения Кира, — с твоей-то любовью к поискам проблем…

Но Тощий продолжил:

— Не знаю, чем я им не понравился. Когда я во второй раз пришел на просмотр, члены комиссии даже не захотели смотреть на мою игру. А один назвал меня недалеким. Вот я и принял решение, во что бы то ни стало выступить!

Кира покачала головой:

— Идиотский поступок, потому что насобирал проблем другому человеку, Лее. Но, тем не менее — сильный! Я бы тоже не остановилась, искала любую возможность приблизиться к своей цели. За первым шагом последует еще один, и вот их уже два, три, и цель — на расстоянии вытянутой руки. Молодец, Тощий… Хотя представляю, как весело бы проходили репетиции: труппа наелась грибов, главный герой взорвал себя перед спектаклем, еще одного посадили в психлечебницу за разговоры с черепом в общественном месте…

Все засмеялись, а Тощий застенчиво улыбнулся. Могильников эмоций не выразил.

— Ладно, не хочу прерывать ваши длительные рассказы о себе, но, увы, нам нужно ускориться. Сегодня предстоит пройти километров 20 до места ночлега. Поэтому предлагаю каждому сказать по паре слов о себе и после приступим к сборам. Все равно за время похода узнаем друг друга. Миша, передай кружку Кире, — предложил Роман.

— Кира Заяц. Осталась без родителей в детстве. Родственников у меня нет, выросла в детском доме, — сказала девушка.

— Как грустно, — вздохнула Лея.

— Нет, — сделала глоток кофе Кира, — суровая школа жизни, научившая самостоятельно выбираться из такой грязи, что другому человеку просто не под силу. В спорт я попала тоже благодаря сверстникам. Надо мной многие издевались. Папа и мама растили меня доброй девочкой, учили, что добро побеждает зло. Но когда человек остается в мире один, лишенный помощи и защиты, перед ним две дороги: бороться за жизнь, либо сгинуть при естественном отборе. Когда я осталась одна, то поняла, что зло надо побеждать злом. Меня бы просто забили, иначе. Озверевшим подросткам было совершенно наплевать на мою наивную доброту. Ну а то, что я мастер спорта по боксу, вы уже знаете, — Кира передала кружку Юле, — держи, буренка.

— Нет уж, увольте, — отказалась та и кружку не взяла.

— Да держи уже, не беси! — Кира с силой сунула кружку ей в руки.

— Я не знаю, что говорить, — буркнула Юля и хотела передать кружку Дарьяну, который тоже только что вернулся с реки. Встал рядом, вытер полотенцем свои длинные волосы.

— Я занят, — Дарьян отошел от девушки на пару шагов.

— Пока ничего о себе не расскажешь, мы никуда не пойдем, — улыбнулся руководитель Юле, — таковы правила в коллективе, а ты — его неотъемлемая часть во время похода.

Юле ничего не оставалось, как согласиться на условия окружающих ее чудиков.

— Юлиана Волк. Называть меня можете Юлиана Алексеевна, — попыталась пошутить она.

Кира засмеялась.

Дарьян добавил:

— Yes, Sir!

— Да шучу, я! — рассердилась Юля. — Называйте меня просто Юлей.

— Буренка тебе больше подходит, — поддела ее Кира.

— Ты опять начинаешь? — вскипела та.

— Заяц, волк, заяц, волк… Эдкевич верно подметил, как вас называть. Дуэт «Ну погоди!» — Дарьян, наконец, отложил полотенце и взял гель для волос.

— Шутник вы, батенька, — недовольно протянула Кира и после обратилась к Юле: — Продолжай, бурёнка.

— Не хочу я ничего рассказывать. Представилась и хватит, — фыркнула Юля и поставила кружку на землю, — можно я пойду собираться?

— Если ты плюнешь на коллектив, то он утрется, если коллектив… — не договорила Элина.

— Очкарик, — ответила ей Юля и ушла.

А Элина явно расстроилась. Она не стала ругаться, лишь отвернулась к костру и обидчиво буркнула:

— Зачем оскорблять-то?

Дарьян принялся расчесывать свои длинные, спутанные волосы.

— Ты, как девушка перед свиданием, прихорашиваешься, — поддела его Кира.

— Не все, как ты, в конюшне живут, — грубо ответил ей Дарьян. Лея ахнула.

— Как из тебя эти слова-то вылезли… — возмутилась Элина.

Дарьян не ответил. А Кира решила не обижаться, поставила кружку с кофе на землю и просто пошла бить обидчика.

— Стой, — крикнула ей Элина, — наша группа и так уже много приключений пережила, а маршрут еще даже не начался, хватит! Остановись!

Зато Могильников не стал церемониться, он подошел к сыну и влепил ему классный отцовский подзатыльник. Дарьян вскипел, набросился на Олега Уюковича, опять ударил его кулаком — рука хрустнула, Могильников не пошевелился.

В общем, обычная сцена знакомства переросла в группе Романа Александровича в масштабный конфликт, в котором пострадал Дарьян. Парень упал на колени, стонал, всеми силами сдерживал себя от воплей.

— Она бетонная у тебя что ли, челюсть-то? — орал Дарьян.

Валенов, между тем, с каждой минутой все чаще задавал себе все вопрос: «Зачем я решился на этот поход»?!

Появился Эдкевич, одетый, умытый и с шапкой на макушке.

— Что я пропустил? — спросил спокойно.

— Ничего, — усмехнулась Кира.

— Хуже уже не будет, надеюсь, — произнес Роман Александрович и выдохнул…

Кира усадила Дарьяна на бревно и стала аккуратно обматывать ему поврежденное запястье эластичным бинтом. Могильников хотел помочь, но парень не желал его видеть рядом с собой.

— Выдохни, — посоветовала Кира, — рука не сломана, просто повреждено запястье, может быть растяжение.

— Почему ты мне помогаешь? — спросил Дарьян у девушки.

Кира на секунду остановилась, посмотрела на него и продолжила заматывать ему руку.

— А тут некому больше тебе помогать. Для меня же личная неприязнь — не повод в беде бросать, — Кира завязала узелок, хлопнула Покровского по плечу и ушла.

А общем, на этом знакомство и закончилось. Роман Александрович предложил перенести все на потом, чтобы уже не терять время на разговоры и конфликты. Группа отправилась складывать палатки, вещи и готовится к долгожданному выходу на маршрут. Труднее всех пришлось Дарьяну и Юле. Одному приходилось делать все одной рукой, а Юля просто ничего не умела. Она не знала, как правильно складывать рюкзак, не знала, в каком порядке и какие действия совершать при сборе лагеря. Вроде как надо девушкам помочь палатку собирать, а у нее все вещи по коврику разбросаны. И как сейчас этот вещевой хаос приводить в порядок, она никак не могла сообразить. Начала волноваться, что ничего не успеет, все будут ее ждать. Поэтому, когда Элина с Леей, совсем запутавшись в палатке, все же попросили у нее помощи, то Юля, нервничая, ответила, что присоединиться не может, мол, у самой проблем хватает. На помощь пришел Могильников.

Как бы Юля не старалась, вещи в рюкзак у нее собирались комками. Внезапно оказалось, что в середине рюкзака осталось пустое пространство, затем — на дне, сбоку. В итоге она бросила рюкзак и заявила, что никуда не пойдет, останется здесь.

— Я потом тогда пришлю весточку по завершению маршрута, если медведь тебя не сожрет здесь, — усмехнулась Кира.

Тогда Элина предложила Юле свою помощь, девушка промолчала, отвела взгляд в сторону. Элина вздохнула, достала из Юлиного рюкзака скомканные вещи и разложила их по коврику.

— Я сама в походе первый раз. Но ничего в этом страшного не вижу! Предлагаю аккуратно разложить все по пакетам просто по назначению, а затем положить в рюкзак по размеру: большие пакеты снизу, менее объемные — сверху.

— Аптечку, дождевик и теплую кофту кладите сверху, чтобы можно было сразу достать из рюкзака, а не перетряхивать, доставая их со дна, — посоветовала Кира.

— Разберемся — буркнула Юля.

— Зачем так грубо? — возмутилась Элина, поправив очки.

— Бесит меня эта детдомовская деревенщина, — ответила та, но не очень громко, чтобы Кира не услышала.

— Действительно, вы как заяц с волком из мультика, только, вот парадокс — у нас заяц сильнее волка, — улыбнулась Элина.

Юля недовольно посмотрела на помощницу.

Дарьян участия в сборах лагеря принимать не мог по понятным причинам. Рука его ныла, спасало лишь обезболивающее. Один плюс: он прошел несколько суровых студенческих практик в полевых условиях, поэтому к испытаниям был готов. К тому же он был сыном Могильникова, у которого вместо крови по жилам течет расправленное железо. Так что, иммунитет к испытаниям у Дарьяна в крови!

Основную мужскую работу делали Роман, Эдкевич и Могильников. Впрочем, Эдкевич, до глубины души расстроенный отсутствием своего фотоаппарата, занимался делом уныло и медленно. Как вы помните, уважаемые читатели, он умудрился в Закусе поменять свою дорогую цифровую фотокамеру на пленочный раритет.

Должно быть, вы обратили внимание на отсутствие Тощего в списке занятых процедурой сбора лагеря. Все верно, Миша Худогубкин под шумок скрылся с глаз долой и направился к злополучной скале. Вернуться он рассчитывал вскоре, чтобы туристы не успели заметить его отсутствия. Однако, когда перед ним выросла та самая рыжая скала, надежды Тощего на быстрое возвращение сгорели ярким пламенем. Рюкзак лежал на выступе метрах в пяти от земли, доползти до него было просто невозможно. Даже ближайшее деревце стояло далеко. Тощий предпринял несколько попыток вскарабкаться по трещинам в скале — безуспешно. Попробовал длинной толстой сухой веткой — ветка перевесила, и он вместе с ней упал на спину. Понимая, что без помощи других туристов ему не справится, Мишка решил пока собрать выпавшие из рюкзака вещи и сложить их в одно место. Все равно группа скоро к нему прибежит, ведь Лея наверно уже заметила его пропажу. Она будто подключает внутри себя магнит, который тянет ее к Тощему, как только тому нужна помощь.

Собирая вещи, Худогубкин понял, что принёс группе еще одну проблему — на земле лежала разодранная раскладка на грядущий обед. Сушеного мяса нет, от галет остались лишь крошки. Мысль, что ему совсем не везет с едой, внушила идею сбежать, пока не поздно. Первый обед он утопил, ужин отравил, второй обед сожрали звери. Но только Миша решил податься в бега, как прилетела Лея. За ней Элина, Роман, Кира и Могильников с ружьем…

— Худогубкин, кто разрешил отходить от группы? — возмутился запыхавшийся руководитель.

— Миша, ты в порядке? — волновалась Лея.

— А чего все вещи разбросаны? — хмыкнула Кира.

Элина подняла голову наверх и увидела лежащий на уступе рюкзак.

— Ребята, посмотрите наверх, — вздохнула она.

Все подняли головы…

— Так-с! Приключения продолжаются. Тощий, это что, твой рюкзак? — усмехнулась Кира.

— Ну да, — скромно ответил Мишка, — я поэтому и хотел отойти, чтобы снять его, но как — придумать не смог.

— Как это произошло? — сурово спросил Роман.

— Не поверите, Роман Александрович, сам себе такой же вопрос задаю, — искренне ответил Тощий и опустил голову вниз. Увидел, что на ботинках развязался шнурок, сел, завязал.

— Есть идеи, как будем снимать? — спросила Элина и поправила очки.

Могильников снял с плеча ружье, вручил его Роману под личную ответственность, встал у скалы и подозвал к себе Тощего. Тот послушно подошел. Могильников присел.

— Залазь ко мне на плечи, выпрямляйся, опираясь на скалу. Я медленно встану. Там до уступа будет максимум метра два, — Олег Уюкович посмотрел на рюкзак, осмотрел стену, продолжил: — Вижу несколько трещин и маленьких выбоин, сможешь зацепиться. Доберись до рюкзака, стащи его — мы поймаем. Скинешь — потихонечку слазь. Сорвешься — я тебя поймаю, — предложил патологоанатом.

Тощий проглотил слюну и посмотрел наверх. Скала показалась ему небоскребом. Он замер.

— Ку-ку, — окликнул его Мгильников.

— Я… — еще раз проглотил слюну Тощий, — боюсь высоты. Очень боюсь!

— Бывает, — равнодушно обронил в ответ тот, присел и скомандовал, — залазь!

Тощий малюсенькими шажками, с дрожью в коленях пошел к камням.

— Не надо Миша, не слушай его! — запереживала Лея и бросилась к парню, чтобы остановить от безумного, как ей казалось, поступка.

Худогубкину стало еще страшнее от криков Леи. Он встал и посмотрел на туристов. Между тем Лея взяла Мишку за руку и проникновенно сказала:

— Не нужно этого делать!

Элина принялась собирать разбросанные вещи.

— Я помогу, — предложила Кира и потянулась за футболкой, висящей на кусте, — Лея, не переживай, Олег Уюкович его страхует.

— Он его уже один раз чуть не взорвал — оскалилась на Киру Лея, — господин патологоанатом — не показатель безопасности.

— Роман Александрович, может, вы? У вас ведь вроде был опыт скалолазания, — Кира повернулась к руководителю.

А Валенов боялся. Боялся, что не справится, тем более, что опыт скалолазания — просто пыль в глаза, пущенная участникам группы, чтобы подчеркнуть собственную значимость. Но делать нечего, репутацию надо укреплять. Роман согласно кивнул головой и пошел к Могильникову. Предпринял несколько попыток забраться к нему на плечи — тщетно. Несколько раз свалился на землю, несколько раз удержался.

Наконец, общими усилиями, ему помогли и он встал на плечи патологоанатому.

— Встаю, — предупредил Олег Уюкович и начал медленно пониматься. Выпрямился и крикнул Роману, чтобы тот не тупил, ведь до рюкзака осталось совсем чуть- чуть.

Лея, тем временем, стояла рядом с Тощим и гипнотизировала его взглядом. Но Мишка, конечно же, внимания на нее не обращал. Его больше беспокоил рюкзак и тот факт, что половина вещей за ночь промокли и лежали на траве.

Тем временем события у скалы развертывались драматично… Один шажок, второй шажок. Осталось чуть-чуть, совсем чуть-чуть… Роман схватится за лямку рюкзака…

И тут у Могильникова резко щелкнуло травмированное во время службы колено, он покачнулся. Роман не устоял, оба повалились назад, придавив Киру.

— Почти достал! — выдохнул из себя Валенов. Встал. Поднялся и Могильников. А Кира осталась лежать с открытыми глазами, слегка вдавленная в мягкую землю.

— Кажется, я вижу свет… — произнесла девушка писклявым голосом.

— Роман Александрович, что это было? Вы же сами говорили, что были скалолазом? — возмутилась Элина

— Это не он виноват, — заступился Могильников, помогая подняться Кире. Та встала на ноги, спина крючком, выпрямиться не может. Олег Уюкович, прихрамывая, подошел к ней со спины, хотел помочь, — сейчас вытяну тебе позвоночник, станет легче.

— Не надо — прокряхтела Кира, — лучше, как «зёбра» буду ходить, носом землю клевать, чем соглашусь на услуги патологоанатома!

Элина засмеялась. Кира оскалилась на нее.

— Прости, но ты смешно сказала, — пожала плечами Элина.

— Давай, подойди ко мне, вместе посмеемся! — агрессивно предложила ей Кира. Элина обиженно замолчала.

Могильников в это время неожиданно обхватил Киру со спины.

— Не надо! — только и успела крикнуть она…

Олег Уюкович резко приподнял девушку — позвонки встали на место — и поставил её на землю. Кира сжала кулак, приготовилась к нападению, но… Дышать легче стало! Боль прошла! Она покрутилась в разные стороны… — свобода!

— Эм… спасибо, Олег Уюкович — смущенно пробормотала она.

— Ага, — буркнул Могильников и похромал к скале.

— Ребята, не нужно страдать из-за меня — между тем волновался Тощий, — я начудил, мне и лезть за рюкзаком.

— Ну, уж нет! — взвыл Валенов. — Ушибы наши пройдут, с ними можно в маршрут отправляться… А если ты полезешь, то… — не договорил Роман.

— Если ты полезешь, — вмешалась Кира, — нам МЧС придется вызывать.

— Кстати, Роман Александрович, а мы зарегистрированы в МЧС? — спросила Элина.

Роман занервничал, неуверенно буркнул: «Угу» и поспешил к Могильникову. Элина с Кирой переглянулись…

— Понятно, — вздохнула Элина, — надеюсь, все крещеные… молиться будем, — она повернулась к Тощему с Леей и предложила им заняться сбором вещей. Помогать руководителю забираться на Могильникова, у нее уже не было ни малейшего желания.

Между тем Валенов опять залез на плечи Олегу Уюковичу. Тот, превозмогая боль в колене, медленно поднимался, опираясь руками о стену. Старался большую часть веса перенести на здоровую ногу.

— Роман Александрович, совсем чуть-чуть осталось, рядом с вами несколько трещин в скале и крохотный уступчик, на который вы можете опереться ногой, — подсказывала Кира.

Валенов тянулся, тянулся, тянулся, встал на выступ, о котором говорила Кира — он отломился. Тогда Роман принял интересное решение — бежать. Да, бежать по стене вверх… Он мысленно представил, как будет на «скорости» карабкаться вверх, чтобы успеть дотянутся до рюкзака, пока его под действием гравитации не потянет назад. Выход один — подпрыгнуть, рукой зацепиться за трещину, резко оттолкнуться ногой от выступа, потом еще от одного повыше, дотянуться до рюкзака, схватить его за лямку и стянуть вниз! Так Роман и сделал. Чуть присел, подпрыгнул с плеч Могильникова, чем повалил его на спину и «побежал». Со стороны же действия Романа выглядели очень комично. Он забавно соскальзывал с каждого уступа, и Кира то и дело готовилась его ловить, ведь Могильников лежал на спине, и подниматься не спешил.

Но Роману удалось! Он лихо дотянулся до рюкзака, схватил его за лямку и полетел вниз. Кира, к ее несчастью, руководителя-то летящего вниз увидела, а на рюкзак внимания не обратила. Роман приземлился на четвереньки. Кира подбежала к нему, чтобы помочь подняться. В этот самый миг сверху на нее приземлился Мишкин рюкзак.

Немного позже…

С большим трудом, преодолевая порывистый ветер, дождь, боль и отчаяние, туристы, наконец, собрали лагерь и приготовились к выходу на маршрут. Только Тощий сидел возле своих вещей и пытался вспомнить, как же он упаковал их дома, что рюкзак, хотя бы, просто закрылся. Это задание оказалось очень сложным. Несмотря на то, что в бауле стало меньше продуктов, вещей, по закону подлости, стало еще больше! Лея хотела помочь, но Роман преградил ей путь, говоря, что Тощему пора бы уже научиться быть самостоятельным, ведь поход, судя по всему произошедшему, будет сложным. В итоге, Худогубкин начал страдать. Он не знал, что делать, а группа его ждала. Все это заставляло Мишку нервничать еще больше. Ещё и дождь пошел!

Туристы надели дождевики. Лея с Элиной все же принялись помогать Тощему, Роман уже не стал возражать, ведь одно дело учить самостоятельности, другое — простуда. Если кто-то заболеет, точно придется сниматься с маршрута. А еще Валенов подумал, что зная Тощего, можно быть стопроцентно уверенным, что тот «с удовольствием» подхватит какую — нибудь чуму. Он скинул с плеч рюкзак, достал из него жёлтый, прожженный с края тент — спасибо заботливой сестре, которая успела вовремя заметить, что братик забыл его в конторе и попросил Эдкевича, который фотографировал какую-то тучку, чтобы тот ему помог. Кстати, про Эдкевича… Оказывается, жители посёлка так сильно хотели, чтобы он, пьяный, покинул банкет, что подарили ему бутылочку армянского коньяка с условием, что уйдет. Бутылку Эдкевич взял и обменял её на пленку для фотоаппарата у хозяина дома семейки Аддамс. В руках умельца любая техника способна выдать, как минимум, неплохой результат. Вот Эдкевич и пристрастился к новой «игрушке», желая наделать качественных снимков раритетным «фотиком».

Над Тощим натянули тент. Элина помогла ему перебрать вещи, поражаясь тому, что он взял очень много лишнего. Лея попыталась в куче вещей найти Мишкину шапку, так как заметила, что он уже посинел от холода. Искала, искала, а шапки-то нет… Оказалось, что именно шапку Худогубкин и не взял. Роман заворчал, но Тощий заявил:

— А вы не говорили, что она может понадобиться!

— Имбицил, — буркнула Юля, забежавшая под тент, чтобы не промокнуть — она не смогла найти в рюкзаке дождевик.

Тощий обиделся, хоть и не расслышал, как именно назвала его Юля.

— Сама ты… децибел! — выдал Мишка и опустил голову, надулся. Роман, Эдкевич, Кира и Элина захихикали. Лея же вновь засветилась своей легкой улыбкой, естественные эмоции, которые испытывал и показывал промокший Худогубкин, казались ей невероятно милыми. Но на то, что Тощий мерз, она смотреть спокойно не могла. Девушка достала из своего рюкзака розовую шапку с белым помпоном и надела парню на голову. Тот поначалу отбрыкивался, но вмешалась Кира, и с силой натянула шапку Мишке на голову, добавив, что если он ее снимет, то она клеем эту шапку к его голове приклеит. Миша послушался, шапку надел, но спасибо Лее не сказал, лишь опять надул щёки.

— О тебе тут заботятся, заботятся, как в детском саду. А ты все, как ребенок капризничаешь — упрекнула Худогубкина Кира.

— Я не ребенок, — буркнул Тощий.

— А это что такое? Что за пакеты для мусора ты мне дала? — возмутилась Юля — та отдала ей свой запасной простенький дождевичок.

— Дождевик! — хмыкнула Кира.

— Даже тут решили сэкономить на мне! — Юля швырнула дождевик на землю. — Я не буду его надевать!

Руководитель закатил глаза.

Но тут ветер, словно назло Юле, совершил вираж и немного покружился вокруг девушки, забрызгав со всех сторон каплями дождя. Прошло всего несколько мгновений и Юля уже стояла в этом дождевике. Даже капюшон натянула.

Вскоре…

Тент, наконец, удалось закрепить между деревьями на веревках и колышках с двух сторон. Колышки вбил Роман в землю с большим усердием. Вбил и направился к Тощему, чтобы отчитать его за килограммы лишних вещей, которые тот взял с собой.

Эдкевич немедленно исчез, как только руководитель снял с него роль Самсона. Он очень хотел, пока остальные участники похода были заняты сбором вещей своего, так сказать, коллеги, забраться на ту самую рыжую скалу, которую в бессознательном состоянии покорил Тощий, и запечатлеть с помощью своего раритетного пленочного фотоаппарата мистические пейзажи золотой осени.

Невозмутимо и непоколебимо было только семейство Могильниковых. Оба стояли метрах в десяти от тента и размышляли о своем. Старший Могильников даже не стал брать в поход дождевик — стоял под дождем в плаще, в котором передвигался по лесу. На голове — фуражка, за спиной — брезентовый рюкзак с привязанной к нему палаткой. На плече — ружье. Смотришь со стороны — вылитый советский геолог, который отправился на поиски золотой жилы. Правда, отец его действительно был геологом, да и сын по стопам деда пошёл. На душе у Олега Уюковича было спокойно. Он чувствовал, что находится в нужное время и в нужном месте, каков бы ни был финал похода.

Сын же его, Дарьян Покровский, находился на своей волне. Стоял в своих любимых шортах, видимо, не мерз, в толстовке и накинутом сверху не застегнутом дождевике. Он даже кепку на голову не стал надевать — любил природу и все ее капризы. Сказал бы автор комедии, что голову от дождя он не укрыл потому, что чувствовал силу природы и тому подобное… Может быть он и хотел этого, но не в данный момент. А все потому, что минутой ранее Могильников попросил Дарьяна накинуть капюшон дождевика на голову. Но разве сам Дарьян Покровский может выполнить чью-то рекомендацию? А уж тем более человека, который его подстрелил, да потом еще и руку повредил! Как говорится, назло бабушке отморожу уши… Вот Дарьян и стоял, «отмораживал» свои уши. Самое интересное, что стоял он, как зеркальное отражение Могильникова, ровно на противоположной стороне лагеря, также полубоком и смотрел куда-то вдаль. Хотел закурить, но не стал сигареты под дождем портить. И так две пачки на весь поход остались — прогадал с количеством.

Роман долго не мог понять, зачем Тощий взял с собой столько вещей. Да и не только руководитель удивлялся. В рюкзаке были обнаружены: десять футболок, толстовка, свитер, рубашка, ветровка, два дождевика, два комплекта нательного белья, запасные штаны, по паре носков на каждый день, десять труселей. Огромная аптечка, в которой разве что лекарства от чумы не было. Немного картошки, пара кроссовок, причем одна была рваная — Тощий пояснил, что вез доносить, а потом выкинуть. Были две полуторалитровых бутылки с водой, литровый термос с чаем, про который Тощий забыл, нарезанные еще дома бутерброды с колбасой и сыром, которые, естественно испортились. Был еще и подгнивший огурец, завернутый в пакет. Болотные сапоги, горнолыжная крутка — взял, вдруг будет холодно. Ну и, конечно же — череп. И это еще не полный список. Автор комедии замучается его перечислять. Улыбку у членов группы вызвали два кирпича, завернутые в полотенце. Да, да, два обычных кирпича! У Тощего самого глаза на лоб полезли от удивления…

— Я так понимаю, им ты тоже в походе применение хотел найти? — спросила Кира.

— Так вот почему они весь вечер смеялись! — осенило Тощего. — Дядя попросил коллег с работы, какую-то девушку и лейтенанта Пьянковски, помочь мне рюкзак с вечера упаковать. Так это они мне кирпичи на дню рюкзака и положили…

— Тощий, я думаю, он не только из-за кирпичей тяжелый, ты половину рюкзака ненужными вещами набил. Полено-то тебе зачем?! — рявкнул руководитель и все посмотрели на Мишку.

— Лейтенант сказал, что дрова полагается про запас с собой брать. Вот я и спилил березу ночью под окнами…

Все переглянулись, пытаясь с трудом сдержать смех…

— Молоток, гвозди, скотч, — перечислял Валенов, — допустим, скотч — великое изобретение человечества, которое может склеить все, что угодно и что неугодно тоже, но молоток…

— Но гвозди, — добавила Кира.

Тощий покраснел.

— А это что? — обратил внимание руководитель на спальный мешок.

— Спальник, — как-то, стесняясь, выдавил Тощий.

— Я вижу, что спальный мешок, но… это ватный спальник времен СССР, если только не Великой Отечественной, и весит он тонну, наверно.

— Это мой, — ударило громом от Могильникова, — он забыл свой спальник и я дал ему свой. Мне пока спать не холодно, тем более лапника под палатку послал, — Могильников отвернулся от туристов, и добавил чуть тише, — после того, как три дня зимой в тайге блуждал, мне уже никогда не будет холодно… — я в морге работаю, а мертвые жары не любят.

— Жутковато, — вздрогнула Элина. Могильнков в ответ развел руками.

— Позволь подытожить, Миша, — заговорил Роман, — ты взял в поход даже кирпичи, но не взял спальник? — туристы захихикали. Улыбнулись даже Юля и Дарьян, стоящие в стороне.

— Фух, Боги лесов, уберегите этого парня от беды… и от меня, — обратился к лесу Роман, и развёл руки.

Спустя некоторое время, туристы все же помогли Тощему собрать рюкзак, предварительно убрав все ненужное. Рваные кроссовки оставили возле костровища, рядом положили кирпичи, однако, полено руководитель настоял, чтобы оставили в рюкзаке, как напоминание о том, что Мишка должен сам нести ответственность за свои действия. В походе все члены группы — одно целое, одна команда. Если в ней, как во время битвы, появится слабое звено, то команда распадется.

— Ну, вы выдали, Роман Александрович… Команда, слабое звено… — хмыкнула Элина.

Тощий противиться не стал, тем более, после того, как он носил в рюкзаке кирпичи, спина его привыкла к нечеловеческой нагрузке. А тут всего одно небольшое полено. Ребята, особенно Лея, хотели поспорить с Валеновым по поводу этого полена, но тут руководителя поддержала Кира — человек с трудным детством и спортивным воспитанием. Спор стих, не начавшись.

В общем, сборы почти подошли к концу. Роман Александрович, закрывая последний кармашек Мишкиного рюкзака, нащупал в нем антенну. Он закрыл глаза и на выдохе произнес несколько некультурных слов. Валенов совсем забыл, что навигатор, который дала ему сестра, он передал Тощему, а тот положил его в рюкзак. Рюкзак — улетел со скалы. Поймав момент, когда члены группы были отвлечены другими делами, в том числе, укладкой тента и упаковкой ватного спальника Могильникова в рюкзак, Роман дрожащей рукой вытащил прибор. На экране — огромная трещина. Немудрено, ведь у Тощего в полном рюкзаке кирпичи и полено лежали. Валенов отошел в сторону, нажал на кнопку «Вкл.», прижал прибор его к груди, поднял глаза к небу и начал молиться. Молился, чтобы этот, как он выразился, идиотский прибор, включился. Затем медленно опустил голову, посмотрел на экран и пришел к выводу, что, похоже, не суждено ему быть руководителем группы. «Что ни минута, то проблемы и испытания! Экран навигатора разбит. Будто кто-то шепчет «разверни группу, пока не поздно»» — сказал он шёпотом.

Куприянов учил его: «думай головой, а не эмоциями!» Вот Валенов и подумал, только, похоже, не головой. К решению вопроса он подошел грамотно, только к выводу пришел неграмотному. Упрямство не позволило ему развернуть группу, тем более, что помимо навигатора, у него в запасе были еще карта и компас. Как он считал.

Говорить туристам о поломке навигатора он не стал, так как на данной точке маршрута у них еще была возможность сойти с тропы, ведь поблизости находился поселок Закусь. Руководитель надежно спрятал прибор в свой рюкзак и достал карту. Распечатана она была на обычном принтере с выделенным маршрутом, названиями двух поселков, которые должны были встретиться на пути. И тут Романа Александровича осенило, что бумажную карту желательно было бы завернуть в мешочек или в файл для документов. Некоторые туристы обклеивают ее скотчем, чтобы придать жесткости и заодно защитить от намокания. В общем, карта была мокрой — рюкзак Роман не накрыл непромокаемой накидкой. Краска расплылась и стало совсем непросто определить — где же они находятся.

Однако Валенов отчетливо увидел название знакомого озера и примерное направление движения к нему. Осталось достать компас и — в путь! Что Роман и сделал, походил с компасом и картой по лагерю и пришел к выводу, что нужно двигаться на восток! Но мы-то с вами помним, дорогие читатели, что компас был геологический, значит, восток находился ровно в противоположной стороне.

Наконец, все собрались. Даже рюкзак Тощий сам надел — поклажа на порядок легче стала. Но тут появилась еще одна проблема — пропал Эдкевич. Не обнаружили и его рюкзака. Что делать? Туристы оглядываются по сторонам, высматривая фотографа. А тот стоит в центре и не понимает, кого или что все ищут.

— Кого ищите, други? — спросил Эдкевич.

— Эдкевич пропал! — ответила Элина.

— Думаете? — спросил самого себя, слегка опешивший Сергей.

Теперь опешили все.

— Ты как тут очутился? — удивилась Элина

— Всегда здесь был… — в замешательстве ответил Эдкевич.

Ну-с, поход, дубль два. Наши герои выдвинулись на маршрут. Правда, не в том направлении…

Глава 7. Володя Бегемотов

В день знакомства с Софией Петроградской начальнику полиции позвонил единственный человек, которого товарищ Сталин уважал. Это был директор федеральной службы безопасности в отставке — Георгий Кузьмич Жуков. Два армейских друга на протяжении всех лет дружбы соперничали абсолютно во всем — у кого жена красивее, кто больше подтянется, кто выше по карьерной лестнице поднимется. И вот, когда Жукова назначили директором ФСБ, Сталин перестал от обиды с ним разговаривать. Через год Жуков вынужден был по состоянию здоровья уйти в отставку, на должность пониже, более спокойную. А Сталин на тот момент обзавёлся непоколебимым авторитетом в полиции не только региона, но и по всей стране. Обида стихла. Вдобавок ко всему дело Бегемотова и его банды поспособствовало их примирению. В то время, пока сыщики искали следы там, где их не было, эти двое решили тайком взяться за поиски членов банды самостоятельно, никого не оповещая.

Как-то Жуков позвонил Сталину с новостями по делу неуловимой банды «Кривая панда» и, в особенности, о ее главаре — человеке, который водит не первый год всю полицию за нос. Речь шла о специалисте в области некриминальных преступлений — Володе Бегемотове…

Володя Бегемотов появился на этой планете в образе сына преподавательницы бальных танцев Маргариты и горного мастера. Он — специалист в области некриминальных преступлений. И не криминальный, но авторитет банды «Кривая панда». Никогда и никого не убивал, да и дрался-то в жизни всего один раз, но, как и с кем! Именно та судьбоносная потасовка и пробудила в нем желание рисковать, получая от этого риска удовольствие. Кстати, в девяностые годы в России можно было рисковать даже, находясь под одеялом в любимой теплой постели.

Кто же был его соперником? Когда Володе исполнилось двадцать три годика, в день защиты диплома по специальности «криминалист-психиатр», он увидел, как некий, богато одетый товарищ с перстнем на пальце, с мерзкой бородавкой на щеке, толкнул старушку, которая очень медленно переходила дорогу. Видимо, бабушка сильно мешала его машине проехать. Бедняжка упала прямо в лужу.

Радостный от успешной защиты Володя, больше радоваться не мог. Притом, что комплекции он был не самой спортивной, да и ростом чуть выше среднего, несправедливость просто разжигала в нем пламя.

Бандит сел в автомобиль, собрался уже ехать, как в боковое стекло его авто прилетел камень. Разъярённый «смельчак», воюющий со старушками, вышел из машины со стандартными для подобного класса людей выкриками: «Да ты знаешь, кто я такой?», затем он вытащил пистолет и направил его на дерзкого парня. Вокруг крики, визг — людям страшно. Помочь человеку подняться — это, увольте, мое место с краю, не трогайте меня. А вот поглазеть… Адреналин ударил Володе в голову.

— Да хоть отец Римский! Ты, здоровый бык, зачем старушку толкнул? — крикнул он.

— Закрой свою перчатку, сосунок, иначе родители твои сегодня одного ребенка в семье не досчитаются! — мужик пер на парня, как мясник на бойне на козленка.

Володя схватил с тротуара камень и с дрожью в голосе, но крикнул в ответ: «Еще посмотрим, кого не досчитаются!»

— Читай «Отче наш»! — заорал мужик. — На колени!

И в этот самый момент судьба преподнесла Володе необычный подарок. Он вдруг понял, что ни капли не жалеет о своем поступке. Он в одиночку бросил вызов злу, которое расползалось по стране с невиданной скоростью. Он почувствовал себя героем, и был готов сражаться до последней капли крови.

Никак нельзя ему погибать от рук мерзавца, ведь тогда зло победит. И что же делать? Совершать какие-либо резкие движения — бандит запросто нажмет на спусковой крючок и никакой будущей борьбы со злом не будет, а его вряд ли даже в тюрьму-то посадят.

Тут стоит отметить, что Володя Бегемотов был очень смышлёным и бесконечно хитрым парнем. Да и, напомним, учился он, на криминалиста-психиатра. Разумеется, драться с человеком, который наставил на тебя оружие — глупо и совершенно безрассудно. Тогда Володя принялся заговаривать ему зубы. Беспощадно заговаривать. Сначала похвалил крутой пистолет бандита и поделился знаниями в области оружия. Мужик по-прежнему на него рычал и грозился застрелить. Но Володя не сдавался. От области знаний об оружии он плавно перешел к теме формирования доверия к лидеру в группе людей, вне зависимости от деятельности группы.

Конечно, мужик мог застрелить парня и уехать, однако, не стал это делать. Парнишка-то оказался не трусливого десятка, язык подвешен хорошо, молодой, активный… Чем не помощник? Как бы его завербовать?… Бандит заинтересовался, и пыл свой усмирил. А Володя, понимая, что план его начинает работать, расслабился и принялся отрабатывать на мужике все свои навыки в области психоанализа.

Но следующее действие пошло не по плану Бегемотова. Бандит решил отвезти будущего молодого «бойца» к себе в, так называемый, офис для разговора. Спрятал пистолет и приказал парню сесть в машину.

Впрочем, плюсы все равно были, ведь две минуты назад Володя разбил стекло в машине криминального авторитета, а теперь мало того, что остался жив, так ещё и про стекло бандит забыл.

— Поедешь со мной. Есть предложение, — коротко сказал мужик.

— Виноват. Не поеду, у меня сегодня праздник — я университет закончил, — спокойно ответил Володя.

— Твой праздник — то, что ты жив остался. Садись! — твёрдо сказал бандит.

Да, Володин план исполнился, но совсем не так, как он планировал. Парень не знал, как поступить. Ничего не оставалось, кроме как согласиться.

Помощь пришла оттуда, откуда Володя её меньше всего ждал. Точнее, не ждал совсем. По пути к автомобилю он заметил, что из-за багажника машины выглядывает макушка ребенка. Крикнул, чтобы мальчишка отошел — макушка исчезла. Бандит открыл дверь, Володя сел. Сел и бандит. Макушка появилась в заднем окне с противоположной от Володи стороны. Парень ее снова заметил и попросил не трогаться с места, чтобы не навредить мальчику.

— Плевать! — рявкнул бандит, завел авто, нажал на газ и… И услышал жуткий гул от спущенного заднего левого колеса. Как раз с той стороны, где виднелась голова ребенка. Потом это самое колесо вовсе отвалилось и покатилось в канаву, прямо на голову работяге, который чинил трубы. Хорошо хоть тот в каске был.

Разъярённый водитель достал пистолет, собрался вылезти из машины, но Володя схватил его за шею, успел вывернуть руку и сцепить за сидением, чтобы тот не смог выстрелить. Бандит другой рукой достал нож и… Вот-вот Володя отправится в мир иной, но открылась дверь со стороны водителя…

Макушка была вовсе не детской. Это был карлик. Имя его — Жора Кельскопец. Очень амбициозный молодой человек, брюнет приятной наружности, с аккуратной бородой и ухоженными волосами. Он вцепился в мужика, залез к нему на колени и принялся бить по лицу с таким зверским видом, что, казалось, он — родственник росомахи, известного своей храбростью и жестокостью зверя. Карлик выбил бандиту золотой зуб. После этого озверел и бандит. Ему удалось сбросить с себя Жору, выпутаться из плена Володи, выбежать из машины и приготовиться к бою на открытом пространстве, попутно предупредив, что сегодня он сломает их жизни.

Но в этот момент сзади в разъяренного мужика прилетел газовый ключ, — бандит упал на асфальт без сознания. А это уже был «подарок» от того самого рабочего, на которого приземлилось колесо…

Так и произошло знакомство двух важных фигурантов комедии. Карлик разглядел в Володе сильного духом парня, а Володя был безмерно благодарен незнакомцу за спасение. Завязалась дружба между двумя совершенно разными людьми. Объединяло их одно — желание бороться с несправедливостью.

Вскоре Бегемотов узнал, что напал на одного из самых влиятельных криминальных авторитетов города, «Кровавого барона» Николая Куппоне, владельца сети чебуречных, пельменных, беляшных, четырёх автомоек и казино в другом городе. Не сильно влиятельного скажите? Увы, но бандит находился под опекой губернатора, и кто знает, какие темные стратегии они в паре выстраивали и претворяли в жизнь.

Когда же в газете на первой полосе вышла статья о герое Володе Бегемотове, давшем отпор бандиту, то ему, чтобы обезопасить себя и родителей от мести Куппоне, пришлось на время исчезнуть. Раствориться. О его местонахождении не знал никто — ни родители, ни друзья. Никто не знал даже, жив ли он. Ровно так же исчез и карлик-смельчак.

Имя Бегемотова вновь прозвучало лишь спустя три года. Фигурировало оно все в той же газете «Записки 90-х» и опять на первой полосе, но уже с заголовком: «Авторитет банды «Кривая панда» отправил губернатора в Магадан». На фото — губернатор с растерянным лицом и с киркой в руках.

Владимир Германович Бегемотов через некоторое время стал очень влиятельным представителем преступного мира. А бандит, который когда-то при нем ударил старушку, получил по заслугам. Если губернатор просто покинул город посленедвусмысленных угроз о разоблачении его совместных с криминалом махинаций, то негодяй Куппоне отправился в исправительное учреждение по нескольким статьям, причем некоторые из этих преступлений он даже не совершал.

И знаете, что самое интересное? Вы, должно быть, подумали, что Бегемотов — обычный бандит, вышедший из «лихих» девяностых, который забрался на вершину преступного Олимпа, идя по головам и устраняя конкурентов? Автор комедии вынужден с вами не согласиться, дорогие читатели. Этот гениально хитрый человек, познавший структуру мыслей представителей криминального мира, научился буквально чувствовать каждого преступника. Даже в разговоре с самым влиятельным и жестоким мафиози из соседнего региона Володя наперёд знал все его действия, а подвешенный язык помогал ему незаметно управлять действиями бандита, направляя их в ту сторону, в которую он и хотел.

Залог успеха криминального лидера — его авторитет. Сложно создать банду, если работники главаря не уважают. Для того, чтобы бороться с влиятельными головорезами, члены группы должны видеть в боссе лидера. Сильного и отчасти жёсткого, способного, в случае невыполнения задачи, принести им боль и страдания. Но Володя не был злодеем, он не был убийцей. Поэтому Бегемотов создал иллюзию своей жестокости. Через нужных людей, в нужное время, в нужном месте и в нужной ситуации он распускал слухи о лично им совершенных преступлениях. То он, якобы, грабил того ли иного босса, жестоко расправлялся с конкурентами. То переписал на себя завод криминального авторитета — Марьяны Одногрудовой — дочери молочного магната. Подобными «поступками» он вызывал уважение среди «братвы».

Но помимо уважения члены банды должны были бояться своего босса! Поэтому Володя устраивал иногда целые представления, которые по «сарафанному» радио расползались, порой, по всей стране. Автор комедии может рассказать вам об одной из самых сложных стратегий по укреплению власти, придуманных Володей.

Так, например, завербованный бывший отличник экономического университета, кандидат наук при помощи Володи поднимается на вершину — становится главой города. Потом разыгрывается спектакль, в котором глава, якобы, мешает преступному миру и грозится поставить этот мир на колени. Авторитета Бегемотова он должен отправить за решетку на долгие годы. Вскоре мэр пропадает. Но ведь просто пропасть он не мог, все должно быть максимально естественно.

Через неделю на берегу реки прохожие находят тело главы города. Забегая вперед, скажем, что настоящий глава, конечно же, жив. Но на берегу реки действительно лежит человек, якобы мертвец, которого по заказу анонима напичкал различного рода препаратами местный фельдшер по фамилии Могильников. Напичкал для того, чтобы человек внешне был похож на хладный труп. Главное — не промедлить, иначе псевдотруп мог на самом деле стать трупом. Поэтому действие разворачивалось очень активно.

Прохожие увидели «мертвого» человека, столпились вокруг и начали что-то активно обсуждать. Подошла девушка, зарыдала. Мужчины отвели её от тела, позвонили в скорую помощь и в полицию. Разумеется, ни скорая, ни полиция не должны были приехать на место преступления раньше положенного времени. Поэтому два экипажа скорой помощи неожиданно попали в ДТП. А полиция… Тогда на серьезные вызовы первыми выезжали новоиспеченный сержант Дубанько и капитан Сталин. Бегемотов подкупил случайного прохожего по фамилии Карабейников, чтобы тот пописал на машину капитана — эту нехорошую привычку дед Леи Карабейниковой сохранил на долгие годы… Сталин и Дубанько выбежали из здания отдела, чтобы навалять хулигану, и поэтому не смогли вовремя ответить на звонок в дежурную часть.

Но вернемся к реке. Появляется «случайный» прохожий по имени Пётр Ильич Чайковский, известный в будущем группе Валенова, как ненормальный старик. Он начинает делать то, что умеет лучше всего — быть собой. Хоть ему и было на тот момент лет пятьдесят пять, автор комедии по-прежнему будет называть его стариком. Мужичок, то бишь, старик, шёл, прихрамывая на протез, и опирался на тросточку. Увидев тело, поспешил к нему. Несколько прохожих попросили деда не подходить ближе, пояснили, что здесь произошло убийство главы города. Старик устроил сумасшедшую истерику, мол, это его сын по линии двоюродной матери. Двум зевакам ткнул в животы тростью так, что те согнулись. Прохожие позвонили в психиатрическую лечебницу, вызов приняли, но выехать не смогли — единственную машину, УАЗ, у них угнал еще утром какой-то седой мужчина с тростью.

На сцене появляется молодая мама с коляской. В коляске — малыш, точнее — виднеется только его макушка. Дама видит столпившихся вокруг тела людей и бьющегося в истерике седого мужчину с тростью, кричащего, что Лермонтова застрелили. Девушка на пару шагов отходит от коляски, изображает удивление, затем испуг. Старик, будто бы случайно увидев девицу, ползет к ней, «случайно» задевает коляску, и та весело катится вниз к реке. Молодая мама визжит, бежит следом. Разумеется, догнать коляску она не успевает, та падает в воду, ребенок с огромной скоростью удаляется по течению. Плывет он лицом вниз, но никому не видно, что «малыш» опустил ноги в глубину… Ведь это дитя был никто иной, как Жора Кельскопец…

Один из мужчин, стоявших у тела, бросился на помощь «малышу», но тот, уже скрылся за поворотом. Когда спасатель доплыл до того места, где скрылся с глаз «ребёнок», то увидел лишь плывущий неподалеку чепчик. Жора давно уже выбрался на берег и испарился.

Женщина плакала у воды. Разъярённые прохожие хотели поколотить старика, погубившего ребёнка, но и тот испарился, даже трость забрать успел.

Этот концерт в исполнении Жоры, девушки и старика был проделан для того, чтобы все граждане, видевшие «труп», максимально смогли от него отвлечься. Таким образом, люди на эмоциях не придали значения тому, что на место преступления приехали на стареньком УАЗе два медика, одним из которых был Володя Бегемотов. Тело загрузили в машину, никому и ничего не сказав, оставив на месте преступления только окровавленный нож с отпечатками пальцев Бегемотова. Девушке внезапно стало плохо, медики забрали и её и скрылись.

Когда на место приехала милиция и настоящие врачи — никто не мог понять, что произошло… Две смерти и ни одного трупа — парадокс.

Итог: после громкого убийства главы города, который на самом деле улетел устраивать свою жизнь в Соединенные Штаты, за Володей Бегемотовым закрепилась репутация отъявленного мерзавца и негласно — короля криминального мира. Такой статус позволял ему контролировать бизнес, коим управляли бандиты, отлучать от дел головорезов юридическими махинациями и отправлять их за решетку. Конечно, преступления все равно совершались, ведь невозможно контролировать ежесекундно весь город, но, тем не менее, своей цели Володя все же достиг. Пусть и не всегда легальным образом, но он мог бороться с преступностью, став преступником на слуху у преступников. Забавно звучит, но правда такова, что он грабил тех, кто грабил город. Стал супергероем, Робин Гудом, находясь в тени.

Разумеется, для выполнения своих изящных планов, ему нужны были сообщники. Надежные сообщники, которые бы не проболтались, ведь город должен верить в убийства и бесчинства, творимые авторитетом Бегемотовым. Жора — главный помощник и друг Володи. Или, например, девушка, которая учатсвовала в постановке убийства мера города — никто иная, как гражданская супруга Володи. А дорожно-транспортное происшествие? Его устроили несколько выходцев с Кавказа. Им Володя помог открыть в городе предприятие быстрого питания и защитить от конкурентов. Надежными оказались ребятами! Старик… Автор комедии пока сам пытается выяснить, кто же он на самом деле…

Спустя несколько лет отношения некогда лучших друзей, Жоры и Володи, дали трещину. Никто не знает, что между ними произошло — то ли вопрос денег, то ли вопрос власти, то ли иные какие-то обиды. Может, всё из-за женщины — в молодую красавицу, жену Бегемотов, Жора был влюблён.

Точкой разрыва в отношениях друзей стало то, что Жора увёл сначала сестру Володи, затем жену Володи, затем охмурил сестру жены Володи, затем — его дочь и, в конце, совершеннолетнюю девушку сына. Такая ситуация погрузила жизнь Бегемотова в черную пучину и дала трещину в его репутации. Вдобавок ко всему Жора пустил слух, что убийство мэра города — подставное. Ярости Володи не было предела. Карлику ничего не оставалось, кроме как сбежать из города далеко и навсегда. Помог ему в этом его друг — старик Чайковский, который к тому времени уже жил в поселке Закусь, на родине.

В посёлке Жора стал зарабатывать на жизнь тем, что организовал приют для туристов на малоизвестном, но весьма интересном маршруте. Старик в шутку стал называть его Лешим. Имя прижилось.

Глава 8. Сонная пустошь

Туристы шли. Шли. Шли… Роман двигался первым и никак не мог понять, почему за все время пути им не встретился гребень Кривомордова — скала причудливой формы. Судя по карте, туристы уже должны были подняться на вершину, и осматривать окрестности. Однако — встретилась лишь пустошь с высокой травой и огромным камнем в середине. Тогда Валенов принял решение устроить привал возле камня, чтобы перекусить, выпить по кружечке горячего чая из термосов. Приземлились. Все были очень измотаны за несколько часов пути, особенно, Юля. У Зайца началась банальная истерика от нагрузки. Да ещё и грязная с ног до головы на пару с Кирой — девушки опять сцепились во время передвижения. Тощий половину дороги стонал: «Убейте меня и выбросьте рюкзак… Ну, или, хотя бы, полено заберите!» Рюкзак его, в итоге, до камня дотащил Могильников, так как тот и шагу уже сделать не мог — себя бы дотащить до места привала. Все были взмокшие и потрепанные. У Элины очки постоянно съезжали на один бок. Девушка постоянно их поправляла, а потом плюнула и шла в перекривившихся.

— Я тут сон вспомнил, — заговорил Тощий, развернув на поляне коврик, и развалившись на нем, — будто я играю в спектакле и по сценарию должен поцеловать героиню. Только её Юлей почему-то звали, — сказал Тощий и закрыл глаза. На лице его осталась легкая улыбка, вызванная радостью от долгожданного привала. — Да… сон все же плохой приснился, — добавил Тощий.

— Ты ведь сказал, Михалыч, что приснился сон, в котором ты со жгучей блондинкой предавался поцелую! Так почему же он тогда плохой? — подстегнул того Эдкевич, раздевшись до футболки, — жарко!

Роман сделал ему замечание, но Эдкевич самоуверенно заявил, что он крепкий и болеет очень редко, не простынет!

— Этот сон — кошмар, — повторил Тощий. В него сразу же прилетела перчатка от Юли.

Лея все так же гипнотизировала поочередно то Тощего, то Юлю, будто пыталась разглядеть в их душах ложь. После информации о подозрительном сне девушка больше не спускала с них глаз.

Дарьян, который считал себя моржом, так и вышел на маршрут в шортах и футболке. Остановился рядом с Эдкевичем, потянулся и произнес:

— Как-то холодно…

— Так ты, может, оденешься? — спросила Элина.

— Не… — ответил Дарьян, закурил сигаретку и отошел в сторону.

Элина проводила его глазами и буркнула себе под нос: «Странный он».

— Ладно вам, его подстрелили, руку чуть не сломали, пусть повредничает немного, — сказал Эдкевич. В отличие от Дарьяна, от него просто пар исходил, причем очень активно, как от горячих пирожков.

— Сережа, ты бы все-таки куртку накинул, мокрый, простынешь! — заметила Элина.

— Ерунда! — бодро ответил он и тут же раскашлялся.

— Так, Сергей! — сурово произнес Валенов. — Куртку надел быстро, иначе я Олега Уюковича попрошу тебя укутать, а он на нежности человек скупой.

Могильников зарычал.

— Понял! — сглотнул слюну Эдкевич и набросил куртку.

— Дарьян, тебя это тоже касается! — обратился и к нему Валенов.

Дарьян, пародируя Могильникова, издал утробный рык, который получился даже грубее, чем у патологоанатома.

— Вы не родственники, случайно? — усмехнулась Кира. Могильников отвернулся.

Помимо прострелянной попы и поврежденного правого запястья, Дарьяна поджидали чудовищные мозоли на ногах. Все потому, что он перед походом купил новенькие треккинговые ботинки за баснословные деньги и, разумеется, не разносил их. Мало того, что дистанции пешего маршрута были совсем не маленькими, так ему ещё и постоянно приходилось бегать в кустики из-за той съеденной упавшей оладушки, а после догонять группу. Пробежки в не разношенных ботинках создали очень благоприятную среду для появления потертостей на ногах.

«Родственники» — это слово прочно засело в мыслях Леи. Её рука, будто случайно, скользнула к карману, в котором лежала маленькая фотография, оставленная Могильниковым возле костра. Расспрашивать патологоанатома при членах группы о мальчике на фото она не стала, подумала, что это вопрос личного характера. Прокрутила в голове несколько походный дней, проанализировала отношение Могильникова к Дарьяну и убедилась в том, что мальчик на фотографии — тот самый Дарьян.

Между тем Роман достал термос и попросил Тощего достать свой. Туристы приготовили кружки, однако, чаепитию не суждено было состояться — у Миши немного раскрутилась крышка и все содержимое термоса вытекло в рюкзак.

— Ребята, тут это, так получилось, — Тощий вытащил из рюкзака кофту, и выжал из нее примерно с кружку сладкого чая.

— Тощий — балбес! — не выдержал Роман Александрович. — Сколько раз тебе сказал, чтобы ты проверил крышку! И почему ты вещи в пакет не упаковал, как я советовал? Чем ты думал?

— Я, я… — растерялся Тощий.

— Что я? Как с ребенком с тобой возиться приходится, — ворчал руководитель.

— Я упаковал… Просто стало жарко, я снял кофту и…все, — расстроился он.

— А что вы на него кричите постоянно? — вмешалась Элина. Вам бы на себя еще покричать! Первый привал за несколько часов! Мы все измотаны!

— А что мешало вам попросить меня сделать привал, раз так сильно устали? — опешил Валенов. Элина протерла очки и отвернулась, ничего не ответив.

Лея достала из рюкзака запасной пакет, упаковала в него кофту Тощего.

— Ночевать будем у озера, постираем и просушим, не переживай, — улыбнулась девушка.

— Ой, — вдруг воскликнул Тощий, — и как мы не заметили, когда перебирали мой рюкзак! Миша достал небольшой сверток — что-то замотанное в фольгу. Развернул — пирожки.

— Мой дядя пёк. Считайте, каждому по одному! — улыбнулся он. — Дядя — это который капитан Дубанько. Он — кондитер, почти каждый вечер стоит у плиты. Хобби такое. Печет отменные плюшки, — договорил Миша и с радостью откусил один из пирожков.

Руководителя от услышанной фамилии аж передёрнуло.

— Ну, нет, извольте, я откажусь! — сразу отказалась Кира. — Хватит с меня твоей стряпни, друг!

— Я понимаю вашу реакцию друзья, она оправданная. Просто пирожки вкусные, и они совсем не испортились, жалко, если пропадут! — посетовал Тощий.

— Совсем толстая стану, — произнесла Лея, но Мишку поддержала, взяв пирожок: — И правда, вкусно!

— Конечно, всю еду, что я наготовила, утром разбросали по лагерю, — обиделась Элина.

— Не обижайся, это просто череда нелепых случайностей, — поддержала её Лея. Элина тоже взяла пирожок, откусила кусочек, прожевала и согласилась, что капитан Дубанько и правда хорошо печет.

— Подожди! Секунду! Как фамилия твоего дяди? — хихикнула Кира.

— Капитан Дубанько, я вам разве не рассказывал? — ответил Миша

— Нелегко, должно быть, капитану было в детстве с такой фамилией, — сказал Эдкевич. — Со мной в школе учился парнишка по фамилии Дерижоплин. Сейчас он, кстати, работает на телевидении в Петербурге, ведет комедийное шоу «Дурацкие новости Петербурга». Да, с такой фамилией точно ни в одной подростковой компании он не скучал, — засмеялся Сергей, — кстати, — он взял пирожок, — если подумать, даже среди нас есть люди с уникальными фамилиями, — откусил кусочек, — вот, например, он! — указал на Могильникова, который отошел метров на десять, чтобы осмотреть окрестности: — Фамилия-то, почти говорящая!

Говорил Эдкевич эмоционально, размахивая руками в разные стороны так, что ягодка из пирожка вылетела и прилетела прямо в лоб хмурой Юле, сидящей на рюкзаке.

— Прошу прощения, — скорчил гримасу Эдкевич.

— Идиот, — рявкнула Юля и отвернулась от туристов в сторону блуждающего по пустоши Могильникова.

— Грубая ты, Юля, нам ещё неделю (ХА-ХА! — смеется автор комедии) совместно превозмогать тяготы похода, а ты с первого дня на всех рычишь, — улыбнулся Эдкевич.

— Идите вы все! — фыркнула девушка, поднялась с рюкзака и хотела уйти, но вот незадача, куда уйти-то — вокруг лес. Сделала шаг вправо, влево — некуда скрыться.

— Ну, так вот! — вернулся к разговору Эдкевич, но его перебили.

— Туман… — заметила Элина, — он все гуще и гуще.

— Туман… — подчеркнула Кира, — слышали легенду про Мрачного туриста?

— Кого? — переспросила Элина, протирая очки.

— Да брось, эту легенду все знают, даже те, кто не ярый фанат туризма, — ответила Кира и поправила кепку.

— Серьезно, я ничего не знаю об этой истории, — повторила Элина.

— Я тоже не слышал эту историю, но слышал прозвище — Мрачный турист, — поддержал ее Роман, пытавшийся открыть крышку своего термоса, закрученную Могильниковым. Крышка вдруг резко открутилась, Роман выронил термос — четверть чая успела сбежать от туристов на землю.

— А сами на Мишу ворчали, — протянула Лея.

— И правда… — добавила Элина.

— Без комментариев, — ответил тот. — Доставайте кружки, разольем поровну, сколько есть.

— Вы серьезно не знаете этой легенды? — вернулся к теме Эдкевич. — Рассказать?

Все переглянулись.

— Почему бы и нет, мне интересно послушать, — протянула Элина.

— Коллеги, на отдых у нас минут пятнадцать — двадцать и нужно выдвигаться, поздно из лагеря вышли, довольно медленно идем, — Валенов принялся разливать чай, — сейчас еще каждому набор для перекуса достану, а пока — разбирайте кружки.

Туристы подняли свои кружки, посмотрели на количество чая и мягко говоря, удивились, может, на кружки наложили заклятие расширения? Чая тут — на донышке.

Между тем Роман раздал всем по пакетику с горсткой орешков, сушеных соленых кальмаров и по шоколадной конфете.

— Самое необходимое — углеводы, жиры, глюкоза, — пояснил Валеенов и все же взял пирожок: — Миша, по возвращению домой, передай дяде, что он отменный кондитер! Очень вкусные пироги.

— Конечно, передам! — Тощий зевнул и потянулся.

— Ребята, а почему вы грязными руками пироги берете? Вы, как Дарьян — тот с земли оладью поднял, и теперь навещает каждый встречный куст, — поморщилась Элина.

— В походе все стерильно! — пошутил Роман и с большим удовольствием откусил еще кусок.

Элина достала антисептический гель:

— Кто еще будет пирожки?

На этот раз все, даже Кира, изъявили желание полакомиться стряпнёй капитана полиции. Элина капнула геля всем на руки. Только Дарьян решил вновь проявить характер и, несмотря на боли в животе, упрямо, грязными руками взял пирог и большими кусками довольно быстро съел, а кромочку, за которую держал пирожок руками, он бросил на землю.

— Человек старался, пёк, а ты выбрасываешь… — покачала головой Элина

А у Дарьяна опять скрутило живот, он убежал в кусты.

— Мгновенная карма! — пошутила Кира, протерла руки и взяла пирожок.

— Юля, бери, — предложила и той Элина, но девушка промолчала, даже не оглянулась. Сидела с кружкой в руках и смотрела куда-то вдаль.

Все устроились поудобнее. Юля все также сидела на рюкзаке, Тощий поднялся из положения «лежа» и сел на коврик, скрестив перед собой ноги. Лея села рядом с ним, чем вызвала его недовольство. Мишка отвернулся, скорчил гримасу, мол, «опять она ко мне пристала.» Кира сидела на поппере на небольшом бугорке, который под её весом промялся и показалось, будто сидит она на мягкой перине. Роман стоял у большого камня. Эдкевич тоже достал поппер, сел на него, скрестив ноги. Элина присела на свой рюкзак, и только Могильников, которому не хотелось слушать байки, молча повесил ружье на плечо и вернулся к своим прогулкам по пустоши…

Туман, тем временем, все ближе подбирался к туристам, окутывая сонную поляну молочным одеялом. На передовой стоял Могильников. И вместо того, чтобы не уходить далеко от группы, чтобы случайно не потерять её из виду, он отходил все дальше и дальше, желая остаться наедине со своими мыслями.

А Эдкевич приступил к рассказу о Мрачном туристе:

«Многие предполагают, что, когда туман накрывает землю, из иного мира в мир живых существ проникает чья-то душа. Для каждого призрака, в зависимости от цели его прихода, есть «своя» локация. Для всадника без головы, например, Сонная лощина…»

— Нашёл, что брякнуть, — встряла в рассказ Кира.

— А ты думала, что всадник без головы — выдуманный персонаж? — зловеще улыбнулся Эдкевич.

Тощий занервничал.

— Пойду, водички налью, а то чая так «много», что я до смерти напилась, — сказала Кира специально громко, чтобы услышал руководитель.

— Дорогая, не стоит говорить о смерти, тем более на пустоши и в тумане, — мрачным тоном предостерег ее Эдкевич.

— Тебе меня не напугать, — усмехнулась Кира и в ту же минуту на неё подул холодный ветер, настолько студеный, что, казалось, он ледяными иглами пронзает её тело. Туристы заметили, что Кира поежилась, а полы ее куртки разлетелись в стороны. В сердцах некоторых участников похода зародился страх. Лея, чтобы не казаться трусихой в глазах товарищей, решила воспользоваться ситуацией и поговорить с Могильниковым. Благо, тот не успел еще скрыться в тумане «с головой». Как только Эдкевич продолжил рассказ, девушка поднялась с коврика, под предлогом «замерзла» подошла к рюкзаку, а после аккуратно скрылась из виду.

Эдкевич продолжал…

— У приведений есть цель, из-за которой они не могут покинуть наш мир и отправится на покой. К примеру, мужик — бедолага, помер из-за украденной шинели, а после смерти принялся воровать шинели у других лиц. Тень отца, которая рассказывала о виновнике своей смерти. Девочка, которую утопили в мае, принялась топить зевак. Мертвая девица прямо из гроба чудище призывала, чтобы поквитаться с одной личностью. Слышал про призрак девушки, которая погибла в море во время бунта на корабле, и сейчас помогает тем, кто попал в беду на морском просторе. А про замок-то! Замок английский, где Кентервильское приведение уже лет триста как блуждает, озлобленное на людей за то, что его голодом морили… — и тут Эдкевича прервала Элина, да и Тощий поддержал.

— Сережа, ты прости, конечно, но зачем ты нам известные книжные сюжеты пересказываешь? — спросила Элина.

— Оскар Уайлд, Гоголь, Грин… — не дал девушке договорить Тощий, — и Гамлет! — радостно воскликнул он, подразумевая тень отца Гамлета.

— Миша, Гамлет — это не писатель, писатель — Шекспир, — мягко поправила его Элина.

— Ой, — покраснел Тощий.

— Да, эти истории известны, но неужели вы думаете, что авторы с мировым именем эти истории просто придумали? Или во сне, как Менделеев таблицу, увидели? Возможно, приведения им свои истории и рассказывали. Возможно, они рассказывали им эти истории из своей жизни! — защищался Эдкевич.

— Да, мёртвая панночка пришла к Гоголю домой, они выпили чаю, а после Николай Васильевич начал записывать истории о том, как она утопилась в мае, одетая в ворованную шинель Акакия Акакиевича… — поиздевалась Элина, а туристы улыбнулись. — Сережа, хватит сочинять! Если твоя история про мрачного туриста такая же, как аргументы, доказывающие существование приведений, то, думаю, лучше не продолжать рассказ.

— Эдкевич, я легенду о мрачном туристе слышала, не приплетай к ней Гоголя, иначе рассказывать её буду я, — пригрозила Кира и налила из бутылки воды.

— Нет, нет, история про Мрачного туриста реальна, это не вымысел, точно, — занервничал Эдкевич.

— Так начинай уже! — фыркнула Юля.

— Это легенда про парня, чьё сердце было наполнено скорбью от потери любимой девушки. Как известно, все наши проблемы из-за женщин. Даже проблемы женщин — из-за женщин, — Эдкевич не выдержал и засмеялся.

— Так, теперь рассказывать легенду буду я, — вступила Кира, — иначе с этим героем мы сами станем мрачными туристами, поселившись на пустоши у камня…

— В общем, — продолжила Кира, — легенда берет начало в прошлом десятилетии, скорее, даже в позапрошлом — со времен активной деятельности геологических экспедиций и клубов туристов — романтиков. Герой легенды — паренек по имени Лоа Лакроа, с ударением на «о». Только не задавайте дурацких вопросов! Я не знаю, иностранец он или нет! Поэт, в душе романтик. Медициной увлекался помимо учебы в университете. Влюбился он однажды в Викторию, простую девушку из обычной, небогатой семьи. Но подойти боялся — стеснялся, герой…

Тут Эдкевич, будто специально, принялся безудержно икать, несколько раз чихнул, зазевал, потянулся, — нагнал на всех зевоту. Дождался, когда начнет зевать Кира, и сам продолжил рассказ. Кира покачала головой, хмыкнула, но перебивать его не стала.

— Стеснителен он был очень. Внешности своей стеснялся или же просто опыта общения с женщинами не имел… В общем, Лоа стал ухаживать за девушкой тайно — записки, цветы, стихи… Но судьба не позволила ему долго находиться в тени, Лоа необдуманно выдал себя. Девушка заговорила первой, начав беседу со строчек одного из его стихотворений. Так и родилась веточка жизни у влюблённых сердец. Все было хорошо. Казалось им, что ничто не может разрушить их связь, но, увы — мир жесток. Мы очень часто не замечаем, как параллельно нашему счастью растет, выражусь так, сгусток черноты. Был один персонаж, одногруппник Лоа, чьей душой владели три коварных чувства — ненависть, зависть и ревность. К Лоа Лакроа он на протяжении всех лет учебы испытывал тяжелейшую личную неприязнь, которую не всегда мог удерживать в себе. Зависть. Лоа делал успехи буквально во всем — в учебе, в общественной деятельности, в литературе — его сборник стихов «Семь мгновений золотой осени» ушел с прилавков магазинов влет. Ревность… Любимая девушка Лоа была родной сестрой недоброжелателя. Как только брат узнал, что она полюбила «предмет» его неприязни — злость вскипятила его здравый рассудок… А впереди поход, длительностью в неделю… Поход по бескрайней тайге. Отказываться было поздно, да и не мог брат оставить сестру без своего контроля в руках этого «мерзкого» Лакроа. Отправился в поход с ними. Его ненависть портила настроение всей группе, выливаясь в постоянные конфликты с Лоа. Третий день стал роковым. Гнев брата, вылитый на сестру утром, обострил ее сердечный недуг — весь день девушке нездоровилось. Группе приходилось часто останавливаться. Лоа не отходил от любимой ни на шаг. Вышли на пустошь. День выдался дождливым и пасмурным, пустошь окутал негустой туман. Девушке снова стало плохо. Пришлось остановиться. Руководитель, двое парней и девушка приняли решение дойти до кромки леса, чтобы развести костер и обустроить лагерь. Лоа, его любимая и ее брат остались на пустоши, ждали, когда девушке станет легче. Но вот со стороны лагеря послышались крики. Оказалось, у одного из туристов случился припадок, когда он собирал сухие ветки в лесу. Лоа был единственным, кто мог помочь. Он ушел вперед. Попросил брата Виктории присмотреть за ней и проводить до лагеря, как только девушке станет лучше. Когда Лоа вернулся в лагерь с пострадавшим, там он увидел брата Виктории. Тот с грустью в голосе сказал, что девушка осталась на пустоши — попросила дать ей время побыть одной. Лоа разозлился на непутевого родственника, но выплёскивать на него гнев не стал — боялся потерять драгоценное время. И ушел на пустошь, в густой, молочный туман. Брат девушки, переполненный ненавистью, зло пошутил. Через мгновение силуэт Лоа растворился в тумане. Растворился навсегда. А спустя пару минут после того, как Лакроа исчез в тумане, к лагерю из леса вышла Виктория. Она держала в руках хвойные ветки, которые хотела подложить под палатку, где спал Лоа. И хотя руководитель требовал, чтобы она осталась в лагере, Виктория ушла искать своего любимого. Сонная пустошь поглотила и ее. Больше парня и девушку никто не видел… Говорят, на пустошах, окутанных туманом, и сейчас можно увидеть силуэт, похожий на человека — это душа Лоа Лакроа, которую прозвали Мрачным туристом. Он бродит в поисках Виктории, обозленный на людей за их жестокость. По легенде, если попадешься ему на глаза, то туман поглотит тебя навсегда. Так случилось и с братом Виктории. Вскоре его безжизненное тело нашли ранним туманным утром на поле в подмосковном поселке, — этими словами Эдкевич с грустью в голосе закончил свое повествование.

— А еще говорят, что когда Мрачный турист присутствует рядом с путником, то тот испытывает жуткий холод, тоску и отчаяние… — добавила Кира.

— Особенно нужно быть осторожными влюбленным — призрак к ним очень недоброжелателен, — изрек Эдкевич и посмотрел на Тощего…

И все посмотрели на Тощего. А тот подскочил с коврика и судорожно выговорил:

— Р… р… ребята, смотрите! — указал пальцем куда-то вдаль..

— Мрачный турист? — усмехнулась Кира и обернулась.

Вдалеке в тумане виднелись два силуэта. Один выше, другой ниже.

— Да бросьте вы, какой-нибудь оптический эффект, обман зрения, — спокойно предположила Кира.

— Эдкевич! Нашел место рассказывать историю про призраков сонной пустоши, находясь на сонной пустоши, — зарычал Валенов, — я, конечно, не совсем суеверный но…

Похолодало, подул ветер и вспотевшему от нервов руководителю показалось, что холод внезапно накатил на место их стоянки.

— Собираемся, не хочу проверять, существуют ли приведения в действительности… Нельзя такими вещами шутить, — отдал приказ Валенов, — туман стал очень густым и плотным. Надо выходить к лесу!

Спорить никто не стал, уж больно насторожила всех эта история. Ещё и Тощий масло в огонь подливал тоннами — трясся и стонал, что хочет быстрее отсюда уйти. Накрутил себя настолько, что везде ему стали мерещится темные силуэты. Потом он неожиданно почувствовал холод и грусть. Его объявления о том, что он чувствует, убедили остальных, что им тоже внезапно стало грустно и холодно, а тут еще эти два таинственных силуэта, которые, казалось, словно извивались в воздухе… Всем стало явно не по себе. Всем, кроме Дарьяна, который из-за утренней оладушки, пропустил половину истории. Даже бесстрашная Кира до последнего была спокойна, пока что-то сзади не ударило её. Это был обычный мышечный спазм, но девушка восприняла его, как удар с того света и сразу почувствовала просто могильный холод. Дарьян не понимал, в чем смысл поспешных сборов, но и задавать лишних вопросов не стал. Он сам хотел быстрее уйти с этой большой поляны, ведь в тумане небезопасно бегать в кустики… Элина, которая считала себя умнее всех, съела целый блистер успокоительного на травках. А Юля… Та просто не отходила ни от кого ни на шаг, чтобы не стать жертвой злого духа.

Паника — враг человечества. Никто из напуганных туристов не заметил отсутствия Леи и Могильникова, которые в образе напугавших группу силуэтов, стояли в стороне от места стоянки и разговаривали.

Лея осторожно подошла к патологоанатому.

— Олег Уюкович, не уделите мне минутку? — стесняясь, спросила девушка.

Могильников зарычал.

— Простите, — грустно произнесла Лея и развернулась.

— Говори, — неожиданно добавил Могильников. Лея дернулась, словно испугалась голоса патологоанатома.

— Олег Уюкович, даже не знаю, с чего начать, — потупила она взгляд.

— Да говори уже! Мы не в морге, — буркнул Могильников.

— Дарьян — ваш сын? — от испуга Лея спросила, что называется, в лоб, и закрыла глаза от страха, поражаясь тому, что совсем не умеет разговаривать с людьми.

Могильников явно не ожидал такого вопроса и подавился куском черного хлеба, который не доел во время завтрака и взял с собой на перекус. Он не знал, что ответить девушке.

— Простите за мой вопрос… Вчера в лагере вы фотографию выронили, я её подняла, никому не стала рассказывать, подумала, что это очень личная история, — пролепетала Лея и достала из кармана фото.

Могильников протянул руку, взял фото. Лея обратила внимание на то, как аккуратно, при всей его грубости, он это сделал, посмотрел на неё и улыбнулся. Не зря говорят, что глаза — зеркало души. Даже в душе человека с эмоциями кота — манула, можно увидеть боль и страдание, любовь и ненависть. А уж горести любящего отца о потере сына и подавно.

— Не расскажете, Олег Уюкович? — спросила Лея.

Могильников молчал.

— Только не угрожайте мне шутками про вип-клиента в вашем заведении, я просто хотела вас поддержать. Когда выговоришься, то становится легче… обычно, — вздохнула Лея. — Если надумаете, я с радостью вас послушаю, Олег Уюкович. Мне можно доверять, никто не узнает о ваших семейных секретах, — сказала девушка и развернулась, чтобы вернуться к группе. А группы-то и не видно уже — вся пустошь покрылась туманом.

— Спасибо, что сохранила фото, Лея, — Могильников впервые назвал члена группы по имени. Девушка улыбнулась в ответ.

— Да, Дарьян мой сын, но он об этом не знает и… пока не должен знать. Ты хороший человек, искренний, веришь в добро и любовь, но я пока не готов говорить о своей жизни, — сказал Могильников.

— Простите, что спросила… Я никому не расскажу о вашем секрете.

— Пойдем к остальным, а то туман стал густым, как бы не потеряться, — произнес Могильников и два темных силуэта направились к паникующей группе…

Глава 9. Хуже уже не будет…

«Хуже уже не будет» — фраза, которую в своих путешествиях лучше не упоминать. Ни при каких обстоятельствах. Все потому, что после того, как вы произнесли это, скажем так, заклинание, на вашем пути начинают происходить события, в стократ худшие.

Когда группа в спешке покидала сонную пустошь, то чуть не обзавелась ещё двумя Мрачными туристами — Леей и Могильниковым, посчитав их неизвестными тёмными силуэтами… Благо Дарьян, как наиболее здравомыслящий, заметил рюкзак Леи, стоящий на самом видном месте. Хорошо, что девушка его с собой не унесла. А вот Могильников со своим рюкзаком, после того, как его маленькую сумку взорвал Тощий, расставаться побаивался…

Все покинули пустошь, углубились в лес. Роман шел впереди, молча, не обращая внимания на свой компас. Вскоре и вовсе убрал его в карман. Несмотря на то, что темными силуэтами оказались Могильников и Лея, туристы постоянно оглядывались по сторонам. Никто не отставал. В напряжении всех держали туман, который полз за ними по лесу, и Худогубкин. Он на каждый хруст ветки, дуновение ветра вздрагивал и, порой, подпрыгивал. Хорошо было только Дарьяну, Лее и Могильникову. Первые двое истории не слышали, а Могильников и так живет в загробном мире — в морге. Автор уверен, что привидение не вызовет у него никаких эмоций — скорее патологоанатом вызовет их у приведения.

Миша дергался до тех пор, пока Кира не заорала на него. Тогда, кроме приведения, Тощий стал бояться еще и Киру.

Только-только эмоции у группы поутихли, как тени появились вновь. Кто-то видел по левую сторону от тропы плавно передвигающийся, немного сутулый силуэт. В темном плаще с капюшоном. Юля окликнула тех, кто шел впереди, туристы повернулись — тень исчезла. Все, кто слышал историю про Мрачного туриста, не на шутку испугались. Лея, не зная причины паники, предложила девушке воды, мол, той от усталости почудилось. Тогда Валенов дал команду ускориться, чтобы быстрее пройти это место.

В конце — концов, это настроение надоело Олегу Уюковичу и он своим жутким басом предложил остановиться. От «загробного» голоса девушки взвизгнули, а у Тощего чуть сердце из груди не убежало.

— Товарищ Валенов, что происходит? — спросил Могильников.

— Призрак Мрачного туриста нас преследует! — пропищал Мишка.

— Взрослые люди, а верите в байку, придуманную такими же туристами, как вы? Роман Александрович, вы — руководитель группы, мы за вами, как за стеной бетонной себя чувствовать должны, а вы сказок боитесь! — Могильников смотрел на всех немного ошарашено.

Роман попытался выжать из себя несколько слов — не получилось.

— Вот он! — в этот момент закричал Эдкевич, показывая на темный силуэт, опять появившийся вдалеке.

— Олег Уюкович, нужно уходить! — сердито ответил Роман.

Все, кроме Дарьяна и Леи сгрудились за Могильниковым.

— Да, чтобы я еще раз в поход пошла… — прошипела Юля. Лея, хотя и не слышала историю, но всеобщая паника заставила нервничать и её.

— Мрачный турист, — рыкнул Могильников, снял ружьё с плеча и сделал пять шагов в сторону силуэта. — Стоять! — рявкнул он.

Силуэт остановился. Могильников направился к призраку.

— Олег Уюкович, не ходите! — попросила Элина. Роман тоже хотел остановить патологоанатома, но тот его оттолкнул.

Далее события развивались стремительно. Олег Уюкович не обратил внимания на то, как со стороны Романа к нему приближалась курица. Он не смотрел под ноги и наступил на яйцо. Курица, разумеется, напала. Патологоанатом зарычал, стараясь оттолкнуть борзую птицу, но не удержался на ногах и упал. Ружье выстрелило. Утка спикировала ему на голову. Мрачный силуэт испарился, курица убежала следом за ним и скрылась в тумане.

Когда все поняли, чей силуэт маячил между деревьями, паника утихла, хотя настороженность осталась, ведь туманный осенний лес в пасмурную погоду — мистическое место. Что делал там старик — никому неизвестно. Впрочем, это и неважно, ведь он, как вы уже знаете, живет своей жизнью, поэтому предугадать его действия невозможно.

А что касается приведения Лоа Лакроа, то спорить о его существовании бесполезно. Если приведение блуждает по пустоши с целью найти любимую, то зачем ему попадаться на глаза толпе людей?

Но вернемся к нашим героям. Олег Уюкович встал замыкающим на случай, если кто-нибудь снова захочет отправиться на поиски Мрачного туриста. Тощего он заставил идти перед собой, назвав его самым слабым звеном команды, пробоиной в оборонной стене, вирусом здоровых людей. Лея не выдержала и вежливо попросила Могильникова не обижать Худогубкина.

— Он — мужчина, так пусть и отвечает, как мужчина, — заворчал тот в ответ, но грустные глаза Леи заставили его замолчать. Однако он все равно старался держать Тощего рядом с собой, ведь тот мог потеряться, даже стоя неподвижно и на ровном месте…

Но среди туристов был тот, кто, перестав паниковать по поводу приведения, сразу же кинулся в объятия нового страха. Речь о руководителе группы. Если Роман Александрович до пустоши просто шёл не в том направлении, неправильно ориентируясь по компасу, и тогда еще можно было повернуть обратно и выйти к Закусу. То теперь, убегая от призрака, он завел группу куда-то за края карты. Через некоторое время Валенов объявил привал. Все устали. Все голодные. У Юли даже не было сил ворчать, у Элины — ругаться с руководителем. У Тощего не было сил, чтобы попадать в передряги, у Леи — плакать. У Могильникова… У Могильникова, видимо, в крови обитал бесконечный запас адреналина, потому что он стоял, даже не сняв рюкзак, сутулился, дышал спокойно и размеренно. Ну, если только зевал — не выспался.

А руководитель молчал. Все движения он совершал торопливо, резко — явно нервничал. Олега Уюковича такое поведение заинтересовало. Он понял, что Валенов чего-то очень боится. По сторонам не оглядывается, значит не историей про приведение озадачен. В руках держит компас. Развернул карту, и долгое время её вертел, явно пытаясь определить местоположение. Может быть и определил бы, но он не знал, что искать нужно в нижнем углу, там, где «выглядывал» кусочек сонной пустоши. Неправильное ориентирование по компасу сыграло свою роковую роль. Туристы «шагнули» за верхнюю кромку карты…

— Роман Александрович, все в порядке? — спросил Могильников.

— Д… да, — неуверенно ответил Валенов.

— Помощь нужна? — еще раз спросил Могильников.

— Нет — твердо ответил Валенов, все ещё надеясь найти выход из положения. И, как ему показалось, он его нашел — чтобы выйти к реке, надо было просто идти вниз по пологому склону и, рано или поздно, группа окажется там, где нужно. А по реке уже можно будет вернуться к поселку. Ох, Роман Александрович, забыли вы главную заповедь туриста: не уверен — не иди.

Краем глаза Валенов видел, что группа не сводит с него глаз, все ждут от него решения. Кроме, пожалуй, Дарьяна. Тот стоял спиной к руководителю, смотрел куда-то вверх, в зубах — сигаретка. Смотрел, пока, в конце — концов, белка Иван не бросила в него шишку. Шишка угодила парню в лоб.

— Проклятые белки, — проскрипел Дарьян, потирая лоб, — ещё и сигарету выронил, — он присел, чтобы поднять её с земли, но Могильников раздавил сигаретку ботинком. — Слышишь дядя! — зарычал Покровский.

— Слышишь, сынко, — зарычал Могильников в ответ, — ты и так из-за одной оладьи из кустов не вылазишь. Давай, я тебе сразу бонусную карту на свои услуги подарю, коль ты такой бесстрашный, — аргумент патологоанатома был убедительным.

— Роман Александрович, времени уже четвертый час! Мы до пустоши шли почти четыре часа и после уже час, как в пути, а озера все нет. С расстоянием просчитались? — заворчала Юля.

Роман не знал, что ответить. Он просто боялся что — либо отвечать…

— Роман Александрович, то, что вы уже несколько минут крутите в руках карту, поглядывая на компас, и не отвечаете на мой вопрос, нас немного настораживает! — произнесла Элина.

Пришлось ответить.

— Все в порядке, просто, думаю, как нам сократить маршрут до озера, немного просчитались с расстоянием, — в голосе руководителя чувствовалась напряженность.

— Просчитался, вы хотели сказать, — заметила Элина, — вы же в группе ответственный за навигацию.

— Элина, не нагнетай, — остановила девушку Кира.

— Готовы выдвигаться, друзья? Отдохнули немного? — спросил руководитель.

— Роман Александрович, нагрузки для первого дня похода, да после употребления грибов Тощего, большие и для некоторых изнурительные. Вот, к примеру, — Элина указала на Тощего, — рюкзак у него, думаю, тяжелее его самого, несмотря на разгрузку в лагере. Его же вместе с рюкзаком вскоре тащить придется.

— Ты что предлагаешь? — спросил руководитель, сворачивая карту. Но складывал он ее так неаккуратно, что порвал ровно по середине.

— Класс! — развела руки Элина.

— А я сделал замечательный кадр, как шишки прилетают в лоб Дарьяну, — встрял в разговор Эдкевич.

— Полагаю, твой фотоаппарат не доживет до конца похода, — пригрозилДарьян и улыбка исчезла с лица Эдкевича. Он закатил глаза и молча отошёл в сторону.

— Предлагаю сегодня уже остановиться и всем нормально отдохнуть, выспаться… без грибов, — предложил Дарьян и посмотрел на Тощего.

Руководитель впал в ступор от вопросов, а последнее предложение никак не совпадало с его планами.

— На ночлег лучше встать у воды — это первое. Второе — я понимаю, что вы устали, но нам необходимо дойти до озера сегодня. Мы очень сильно отстали по срокам. Осталось совсем немного, — Роман успокаивал своей ложью и группу и себя, — предлагаю спуститься чуть ниже, найдем источник воды — остановимся на обед.

— Роман Александрович, — вмешалась Кира, — я уже не вижу смысла вставать на обед, потому что время подходит к вечеру. Если делать остановку, то только на ночевку и до утра.

Валенов замолчал, задумался. То, что творилось в голове руководителя — не описать словами. Он находился в растерянности от того, что просто уже не знал, что делать дальше.

— Хорошо, двигаемся вниз, выйдем к реке и встанем на ночевку, согласны?

— Вы — босс, вам и решать, — ответила Кира, поднялась, стала надевать рюкзак. Тощий тоже попытался подняться с поваленного деревца, но пятиминутный отдых, после того, как он скинул с плеч свой многотонный рюкзак, явно сказался на свободе его движений. Миша чуть привстал и понял, что выпрямиться не может. Сел обратно.

— Я, наверно, лучше здесь останусь… — прохныкал Тощий.

— Мрачный турист! — неожиданно заорал Дарьян, Мишка взлетел с земли.

В общем, все нехотя надели рюкзаки и приготовились к продолжению маршрута. Лее и Тощему пришлось воспользоваться помощью товарищей, у них не было сил даже на это. Лея — хрупкая девушка. Тощий — хрупкий парень. Эдкевич из вежливости помог надеть рюкзак Элине. Дарьян долго бегал от Могильникова по поляне, так как гордость и упрямство не давали ему принять помощь от мужчины. Но долго бегать не смог. Мозоли, натертые новенькими ботинками, беспокоили его все сильнее. В итоге парню пришлось сдаться. Могильников подошел к нему, преисполненный желанием подарить сыну отцовский подзатыльник. Но выражение лица страдальца остудило его пыл, вызвало бесконечное сочувствие и мало знакомую патологоанатому родительскую заботу. Он усадил Дарьяна на рыбацкий стульчик, стянул ботинок и решил посмотреть, что там с его ногами происходит. Оказалось, что выглядит нога не очень хорошо, и носок прилип к лопнувшим мозолям.

— Давай, обработаем? — предложила Элина.

— Дотерплю до лагеря — рявкнул Дарьян, — новые ботинки надел просто.

— Зачем? — удивился Роман Александрович.

— Нечего было надеть в поход потому что! — рыкнул в ответ Дарьян. — Вот и надел.

Могильников снял свой рюкзак, несколько минут покопался внутри, выкидывая вещи в одну аккуратную кучку. Достал маленькую, надежно упакованную баночку с какой-то мазью белого цвета, бинт и охотничий нож.

— Снимай носок! — приказал патологоанатом Дарьяну.

— Иди лесом, — нахамил парень в ответ.

— У тебя есть несколько секунд, потом сниму силой! — пригрозил отец.

Дарьян перечить не стал, хоть и хотел. Перечить злобному человеку из морга — не лучшая идея. Он снял носок — большая мозоль на пальце и пятка стерта в кровь.

— Ну и команда собралась! — воскликнула Кира. — Кадр за кадром. Взрывник, царь усопших, плакса, Вал… — поправила сама себя, — Роман Александрович, ну, а ты, Дарьян, официально объявляешься высококвалифицированным специалистом по травмам. Вот! Пациентом тебя нарекаю я!

— Смешно тебе, да? — спросил у неё Дарьян.

Могильников полил спирт на руки. Правую протянул к руководителю и приказал сурово:

— Роман, перекись!

Обращение вывело Валенова из мира размышлений в реальность. Он вышел и… потерялся, не зная, куда податься, чтобы дать Могильникову то, что он просит. Тогда Элина сняла рюкзак:

— Роман Александрович, вы же сами общую аптечку мне в рюкзак положили, вы чего?

Девушка достала из рюкзака аптечку, но антисептиков внутри не нашлось.

— А тут нет перекиси… Тут совсем ничего нет! — и показала всем аптечку, набитую активированным углем, бинтами и жгутом: — Роман Александрович, это как понимать? — возмутилась Элина.

Валенов не ответил.

— С ума сойти, отправились в поход с марлей и… вот этим — девушка эффектно бросила пачку угля обратно в аптечку, — зато теперь можно становиться всеядным! Тут столько угля, что его можно вместо обеда использовать.

— Престань уже ворчать, — вмешалась Кира, — мы не меньше тебя удивлены, но хорошо, что у каждого из нас есть индивидуальная аптечка — продержимся. Если Олег Уюкович весь спирт не приговорит. Считайте, ещё и антисептик у нас имеется…

— Не беда! В древности раны раскаленным железом прижигали, — выстрелил Эдкевич.

— Сережа, лучше бы ты молчал, — фыркнула Юля, — получается, если кто заболеет, то ему уже белые тапочки можно нести?

— С твоей приспособленностью к жизни на природе белые тапки можешь сразу надеть, — хмыкнула Кира, сняла рюкзак, скрестила руки, — а дезинфицироваться вот этим будем, — она подняла флягу Могильникова и продемонстрировала всем. Тот зарычал, Кира поставила флягу на место.

— Тебе обязательно на конфликт со мной нарываться? То, что ты в бойцовском клубе родилась — не значит, что у тебя есть право всем грубить! — буркнула Юля.

— Девочки, успокойтесь, пожалуйста! — попросила Элина, — сейчас все на эмоциях и без вас тошно.

— Ахтунг! — произнес Могильников и обтер мозоль спиртом. Дарьян закрыл глаза и напрягся. Потом повалился на спину, чтобы не заорать и не опозориться.

Могильников намазал чудодейственной белой жижи из баночки ранку, приложил кусок бинта и сверху наклеил пластырь.

— Готово! — бодро произнес он.

— Спасибо, босс, — проскрипел Даряьн.

— Олег Уюкович, что это за мазь? — принюхалась Элина.

— Вам лучше не знать — ответил патологоанатом, убрал банку, надел рюкзак и помог Дарьяну подняться, — Знаешь, после того как ты… — Дарьян замолчал, побоялся произносить вслух то, что Могильников на прострелянную ягодицу накладывал ему компресс из, извините, собственной мочи, — в общем, мне страшно даже подумать, чем вы мне ногу намазали.

— Намазал тем, что в условиях дикой природы поможет тебе нормально ходить, — ответил Могильников.

— О… — не договорил Дарьян.

— Разговор окончен! — ответил Уюкович, и скомандовал: — Выдвигаемся! Голос его прозвучал, как гром. Он достал из рюкзака шоколадку, подозрительно похожую на те, которые потерял Тощий, а, точнее, тот забыл, что сам их съел во время грибной ночи, — держи, полегчает, — он протянул батончик Дарьяну. Тот не стал отказываться.

Тощий прищурился, присмотрелся к батончику и спросил:

— Откуда у вас этот батончик?

— В магазине купил, — ответил Могильников, упаковал рюкзак, надел, — больше нет, — добавил он.

— Подозрительно… — сказал Тощий и задумался, не отрывая глаз от патологоанатома.

— Почему? — поинтересовалась Кира.

Патологоанатом надел фуражку и спокойно стоял, осматривая лес, думая о чем-то своем. Скорее всего о том, что ещё на шаг приблизился к примирению с сыном. Стоял он с флягой в руках и улыбался. Дарьян легко вскинул рюкзак на плечи.

— Две минуты назад ты умирал… рюкзак сам надеть не мог, — заметила Кира.

— Это моя шоколадка была, — надулся Тощий, — он её украл, — последние слова он договорил очень тихо.

— Миша, не придумывай. Давай ещё из-за шоколадки ссориться начнем, — вздохнула Элина.

Лея подошла к Мишке, улыбнулась, приобняла, от чего Тощий стал злиться ещё больше.

— Вор… — пробурчал Тощий и отвернулся ото всех.

— Что случилось? — спросил Могильников у девушек.

— Ерунда, устал он просто, — махнула рукой Кира.

В общем, группа, наконец, собралась и выдвинулась в путь с очередного привала. Назвать передвижение группы маршрутом было сложно. Шло оно по принципу «авось пронесет». Роман был уверен, что выйдет к реке, там все встанут на ночлег, и он спокойно распланирует маршрут. На крайний случай, туристы вернутся к посёлку.

Прошел час. Реки не было. Более того, пологий склон превратился в плавный подъём, затем снова в спуск, а потом — в ровный рельеф. Чем дольше Роман вел группу, теперь уже в неизвестном направлении, тем больше он убеждал себя, что нужно поворачивать назад и завершать поход. В конце — концов, человеческие жизни дороже собственных амбиций… Грела его только одна мысль — он приобрел полезный опыт и принял правильное решение, пусть и не совсем вовремя. Если быть точнее, совсем не вовремя, так как теперь Роман не знал даже, в какую сторону идти обратно. Судя по карте, никаких возвышенностей на пути к реке быть не должно — только пологий склон.

В страхе Роман непроизвольно ускорился, чуть ли не побежал. Он спешил подняться на каждый пригорок, чтобы осмотреться. На просьбы туристов сбавить ход или устроить привал, он не реагировал. А если и реагировал, то не вникал, а продолжал идти. В голове Валенова крутилась одна мысль: «Что делать?»

Могильникову безумная спешка руководителя, наконец, надоела. Он догнал Валенова и предложил поговорить. К счастью для последнего, за очередным холмом среди деревьев показалось небольшое озерцо. Разговора с Могильниковым удалось избежать. Роман радостно дал команду искать место под лагерь. Правда, радостным он оставался недолго. Лес окутывали сумерки. Местность вокруг озера приобретала мистический характер…

Лагерь решили ставить метрах в десяти от воды. Лея уговорила Юлю и Элину установить палатку как можно дальше от озера, говоря, что оно вселяет в нее настоящий ужас, стоит ей только посмотреть на противоположный берег. Ей казалось, что все сущности, населяющие иной мир, собрались именно в том месте.

Настроение группы было весьма угнетенным. Особенно после истории о Мрачном туристе. Впечатлительные граждане чувствовали себя очень некомфортно. Тощий бормотал, что после пережитых событий и галлюцинаций он ни под каким предлогом не останется на ночлег там, где страшно «А вдруг снова галлюцинации возникнут?» — задумался парень. Такое поведение туристов злило Романа не на шутку. Да еще упреки Элины, которая так и старалась залезть руководителю под кожу, довели Валенова до точки кипения….

— Стоп! — не выдержал он. — В твоих комментариях, девочка, я не нуждаюсь. Руководитель — я, не ты. Решение об установке лагеря будет за мной. Нравится командовать — иди в военное училище, а не в поход. Продолжить Роману не дал Могильников.

— Роман Александрович, — встрял в монолог Валенова патологоанатом, подошедший со стороны озера.

— Что? — заорал на него Роман.

— Эмоции придержите, — коротко произнес Могильников. Роман и рад был бы заорать и на Олега Уюковича, но боялся. Тем более было ясно, что в такой мистической атмосфере Могильников чувствует себя, как рыба в воде.

— Я проверил глубину у берега — слишком крутой спуск и сразу в рост человека, — патологоанатом медленно повернул голову в сторону Тощего. В этот момент раздался гром. Парень испугался, да так, что у него скрутило живот. Вскрикнул и убежал в кусты.

— Зачем вы его напугали? — сердито спросила Лея. Могильников не ответил, медленно повернулся к Валенову.

— Вы не хотите, чтобы среди туристов появилась утопленница в сентябрьскую ночь? — спросил он. Снова раздался гром.

Теперь Роман Александрович не думал о том, что сбился с маршрута. Не думал о том, что может заблудиться. Он вспомнил легенду о Мрачном туристе, а сгущавшиеся сумерки и лёгкая дымка над озером замешали в его голове коктейль из самых бредовых мыслей. «Могильников, на самом деле — это Мрачный турист, который пристроился в группу с одной целью — закружить ее и увести в туман». Слава Богу, что здравый рассудок все же у него остался, и подобные мысли быстро покинули его голову. Он скомандовал отойти от озера метров на двадцать и становиться на ночлег.

Туристы, наконец, сбросили рюкзаки, принялись устанавливать палатки, готовить обед-ужин…

Дарьян стоял возле своей разложенной палатки и пытался придумать, как ему поставить ее одной рукой. Просить помощи ему не позволяла гордость. В принципе, вместе с ним палатку должен был ставить Эдкевич, но тот опять куда-то пропал. Еще один сосед — Роман Александрович, сидел возле ели. Натянул на лоб фонарик и разглядывал карту. На коленях его лежал компас. Участия в разбивке лагеря он не принимал — самоустранился от всех отвлекающих факторов.

Кира расставила свою палатку, отказавшись от помощи Миши Худогубкина, и только тогда обратила внимание на то, что Роман не делает ничего полезного, а просто сидит с картой в руках. Заметила это и Элина, но после недавнего конфликта с руководителем она не имела ни малейшего желания с ним разговаривать, поэтому в бой пошла Заяц. К тому же, она хотела обратить внимание Валенова и на мучающегося с установкой палатки Дарьяна. Но к тому на помощь уже пришел Могильников. Помня о травмированном со всех сторон сыне, даже не стал ставить свою палатку — просто расстелил её и все — занял место.

Между тем Кира подошла к Роману, окликнула его — не реагирует. С картой в руках он попятился к общему снаряжению, аккуратно положил ее в пакет с вещами.

Тощий стоял посреди лагеря, как истукан, и не знал, в какую сторону и к кому шагнуть. Он боялся сделать что-либо лишнее. Боялся начудить, даже звук лишний издать. Лея, пока девушки ставили свою палатку, постоянно оглядывалась на Мишку, отвлекалась и пропускала мимо ушей то, что говорила ей Элина. В конечном итоге она не закрепила колышки со своей стороны, и когда подул ветер, то палатку перевернуло.

Юля вспыхнула:

— Сами собирайте! — Девушка скрестила руки и встала рядом с Тощим. Элина тоже не заставила себя долго ждать — ругаться некрасивыми словами, она, конечно, не стала — воспитание не позволило, но кочергой безрукой она Лею все же назвала. Та заплакала.

Стоя рядом с Тощим, Юля сообразила, что вот он — подходящий случай, чтобы поговорить о том «ужасном» поцелуе. Почему подходящий? Да просто потому, что Худогубкин стоял совершенно без дела, без Леиного надзора. Юля боялась, что Миша мог проболтаться кому-либо, а это уже для Юлианы — позор. Как бы она выразилась — не её уровня мужчина. К тому же, слухи после похода, как она полагала, не исключено, что доползут до её ухажера — Марка, а тот со злости мог воспользоваться связями жены-прокурорши и доставить Юлиане Волк немало проблем. И все из-за случайного поцелуя! Но ведь ей — то казалось, что она целует Марка. В чем же тогда ее вина? Но в любом случае, об этом никто не должен знать!

Девушка схватила Тощего за руку и повела в лес. Кира это заметила

— Я не буду заниматься с тобой любовью, — осторожно сказал Худогубкин. Юля даже слюной подавилась от этой фразы.

— Я очень рада этому, спасибо… Хотя недавней ночью ты был совсем другого мнения…

Теперь слюной подавился Тощий.

— Что? — ужаснулся он.

Отойдя немного вглубь леса, чтобы никто из лагеря не мог их услышать, Юля приступила к разговору:

— Ты помнишь, что случилось той ночью, когда ты нас отравил? — спросила Юля.

Тощий прокрутил в голове все события, вспомнил галлюцинации, в которых была злющая бабка и маленький адский пес — по телу побежали мурашки.

— Лучше не вспоминать, — отправил звуковые волны он куда-то в сторону.

Юля приподняла бровь.

— В твоем случае это был единственный шанс поцеловать красивую девушку, — она недовольно осмотрела Мишу с головы до ног, — вряд ли ты когда-либо девушку поцелуешь. Ну, если только эту ненормальную! — разозлилась она и показала на Лею. — Представь, что я чувствую, когда вспоминаю, что целовалась с таким, как ты! — она повысила голос.

Тощий вытаращил на Юлю глаза и поначалу не мог произнести ни слова. Как бы ни старался — ничего не получилось. Но вскоре улыбнулся, махнул рукой и выговорил, что она все придумала.

Юля молчала и зло на него глядела. Мишка не понимал, что происходит. Вскоре улыбка стала сползать с его лица. Картинки «Ночи грибов» одна за другой промелькнули перед его глазами. Только тут его осенило, что целовал он вовсе не красавицу на сцене театра, а Юлю, стоя в пещере.

— Выходит, та красавица была не красавицей вовсе, — расстроился он.

— Что ты сейчас сказал? — фыркнула Юля и подошла к Тощему ближе.

— Не подходи ко мне, — испуганно произнес Миша и отодвинулся. Однако подумал — подумал и понял, что ничего страшного в том поцелуе и не было. Тем более он поцеловал девушку из «крутой» молодёжи. Тощий почувствовал в себе уверенность и буквально расцвел. Выпрямился, как цветок под весенним солнцем.

— Ты чего такой радостный стал? — разозлилась Юля.

— А есть из-за чего грустить? — улыбаясь во весь рот, ответил Тощий.

Юля схватила его за куртку двумя руками и сквозь зубы прошипела:

— Слушай меня, Казанова! Держи язык за зубами, чтобы никто, повторю, никто из группы об этом поцелуе не узнал, понял меня?

Тощий помолчал, потом кивнул и убежал.

— Мне — конец, — произнесла Юля…

Худогубкин добежал до лагеря, оглядываясь по сторонам.

— Где ты был? — рявкнула Лея.

— В лесу, — растерялся Тощий.

— С ней? — в голосе Леи прорезались первые ревнивые нотки. В кадре появилась Юля. Увидев любопытные взгляды и веселую улыбку Эдкевича, она закатила глаза, что-то проворчала и пошла к своей палатке. .

— Что у вас было? — заорала Лея. Мишка в ответ произнес множество невнятных фраз, которые так и не сумел связать в предложение. Все с любопытством наблюдали за происходящим. Лея заревела.

— Ничего, — осторожно ответил Тощий, затем добавил уже смелее, — что за допросы… Лея, я себя женатым мужчиной сейчас почувствовал, — сказав это, Худогубкин выпятил колесом грудь и гордо пошагал к своим вещам

— Стоять! — рявкнула хрупкая и беззащитная Лея.

Худогубкин встал по стойке смирно. Роман Александрович, который в трансе стоял у озера, выронил котелок в воду. Котелок утонул.

— Что у вас было? — опять заорала Лея.

— Подруга, не приставай к парню. Их не было несколько минут, даже если бы она и хотела отбить у тебя твоего ненаглядного, в чем я очень сомневаюсь, то точно не успела бы ничего сделать за такое короткое время, — усмехнулась Кира и развернула Лею лицом к костру. Тощему она махнула рукой, показывая, чтобы тот скрылся с глаз долой и не появлялся до тех пор, пока Лея не успокоится. Тощий последовал совету, но проходя мимо девичьей палатки, обернулся, чтобы посмотреть, не бежит ли Лея за ним со сковородкой. Конечно же, Тощий споткнулся о рюкзак Юли, и упал вместе с ним. Юля выглянула из палатки.

— Тебя под ноги смотреть не учили? — буркнула девушка. Разумеется, эти слова услышала Лея, она повернулась к палатке и снова, в гневе, начала сжимать свой маленький кулачек.

— Буренка, брысь! — крикнула Юле Кира, чем и разрядила обстановку. Даже Лея улыбнулась, а Тощий, между тем, скрылся из виду…

Юля что-то проворчала в ответ, даже автор комедии не расслышал, что именно. Затем она скрылась в палатке.

— Уверен, что хороший кадр получился, — к костру подошел довольный Эдкевич.

— Ты что в сумерках-то фотографировал? — спросила Элина. — Не видно ничего будет!

— Вас фотографировал, — усмехнулся Эдкевич. — Естественные эмоции, если их успеть запечатлеть, наполняют снимки историей.

— Я тебе этот фотоаппарат сейчас…

— Кира, не продолжай… Мы тебя поняли, — прервала её Элина.

— Злые вы, коллеги, — надулся Эдкевич и снова испарился.

— Ладно, согласна, — покачала головой Кира, — хватит негатива на сегодня! Пойдёмте ужин готовить лучше, — предложила девушка, и все повернулись к костровищу. Ни костра, ни котелка, ни Романа Александровича. — Я ошиблась, ребята, негатива на сегодня нам не хватит, — вздохнула Кира, — берем фонарики, идем искать. Роман Александрович? — позвала Валенова девушка.

Руководитель сидел на корточках у воды и думал, как достать со дна котелок. Услышав голос Киры, он судорожно обернулся, но проявлять признаки жизни не стал. Во всяком случае, пока не достанет котелок. Но как! Как его достать!?

Сумерки плавно перетекли в сплошную темноту. Стало совсем страшно. В темном тумане ему начали мерещиться над водой расплывчатые фигуры. А если вспомнить легенду о Мрачном туристе, то, естественно, всякое желание находиться у озера одному у него напрочь пропало. Однако, собрав всю волю в кулак, Валенов вытянул шею, насколько это было возможно, чтобы высмотреть котелок на дне при свете фонарика. Сунул в воду руку, надеясь, что темная вода скрывает дно, а не говорит о том, что здесь глубоко. Про слова Могильникова о том, что в этом месте глубина начинается сразу от берега, он, конечно же, забыл.

— Роман! — крикнула в этот момент Кира, подойдя к нему со спины. Тот дернулся и от испуга нырнул в воду с головой.

— Валенов! — закричала Кира, встала на берегу, надеясь, что руководитель вынырнет сам, но все же сняла ботинки, жилет, толстовку, штаны — приготовилась броситься на помощь.

К берегу подбежали все, кроме Могильникова. Тот принялся колоть дрова, чтобы разжечь большой костер для обогрева, как он выразился, утопленников. Дарьян тоже пришел на берег, оперся спиной о дерево и закурил, наблюдая за происходящим. Помочь он, может и хотел, но со своими ранами и травмами в воду лезть у него желания не было.

Роман, упав в воду, в первые секунды не паниковал, даже попытался нащупать котелок ногой, но дна все не было и не было. По рельефу у берега была глубокая яма. Чуть дальше дно поднималось, и потому вода скрывала человека максимум по шею, а то и по грудь. Но Роман удачно угодил в самое глубокое место. Не ощутив под ногами дна, он запаниковал — плавать-то не умел! С трудом, извиваясь под водой, ему удалось подняться к поверхности. Валенов сделал глоток воздуха и смог подать сигнал, что у него все плохо.

— О, стриптиз! — ляпнул только что появившийся из ниоткуда Эдкевич. Дарьян жестом показал ему, что время для шуток парень выбрал неподходящее. Тут Эдкевич и сам увидел, что человек тонет. Хотел прыгнуть в воду, но его опередила Кира.

— Руководитель туристической группы не умеет плавать… А ведь именно на него всегда и во всем должны полагаться туристы. Он знает, как вытащить человека из любой передряги, в том числе и из воды, если тот начнет тонуть. Знает, как оказать первую медицинскую помощь. А тут… — вслух размышляла Элина, наблюдая, как Роман идет ко дну.

Ледяная вода только подогревала у Валенова панику. Когда ему снова удалось высунуть голову из воды, он размахивал руками в разные стороны. В этот момент к нему подплыла Кира, но он умудрился оттолкнуть ее.

— Да стой ты! — кричала Кира. Ледяная вода сжимала тело девушки, говорить у нее получалось с большим трудом. Она подобралась к Валенову снова, и кулак прилетел ей в нос. Девушка на время потеряла ориентацию в пространстве, зачерпнула воды ртом и сильно раскашлялась.

— Боже мой! — испугалась Лея. — Ребята, помогите им кто-нибудь, иначе они оба утонут!

Юля в это время сидела в палатке, но услышав крики и, особенно, плаксивый голос Леи Карабейниковой, вылезла наружу. Увидела, что в лагере остался лишь Могильников, который колол дрова и аккуратно складывал их у костра.

На помощь утопающим кинулся Эдкевич, даже раздеваться не стал — некогда!

Кире ещё раз досталось по лицу. Эдкевича Роман чуть не утопил, когда вцепился в него руками. Ситуация — крайне нестабильная, непонятно, кто в ней победит. Тут Киру «схватила» за ногу судорога, ей пришлось отплыть к берегу. Немного размяв конечность, она снова бросилась в воду, не собираясь бросать товарищей в беде. Её, конечно, попыталась остановить Элина, но простому смертному сложно противостоять целеустремленному мастеру спорта по боксу.

— Что тут происходит? — на сцене появилась Юля.

Лея, хотя и была сосредоточена на тонущих товарищах, но стоять рядом с соблазнительницей любимого человека не считала возможным. Она отошла в сторону и чуть сама не угодила в воду. Элина Юле отвечать не стала, а ответил Дарьян, пояснив, что ребята пытаются вытащить из воды руководителя, но пока безуспешно. И в это время в воде оказывается Тощий — он поскальзывается и падает.

Лея с криком бросилась ему на помощь. Встала на кромке берега, протянула Мишке руку. Самостоятельно выбираться из воды на сушу здесь было тяжело, берег был глинистый. Тощий схватился за ее руку, но снова поскользнулся и утянул девушку за собой. Та, как только коснулась ледяной воды, начала визжать. Руку Леи парень из своей не выпустил…

— Клоуны! — буркнула Юля, стоя на берегу.

Дарьян потушил сигаретку, столкнул Юлю в воду со словами: «Остудись!» и спокойно пошёл в лагерь. Нет, он не бросил ребят, если вы подумали об этом. Через минуту Дарьян вернулся с веревкой.

— Лучше беги! — грозила Юля, пытаясь выбраться на берег.

— Ты зачем ее столкнул? — с кулаками накинулась на Дарьяна Элина. Тот непроизвольно издал фирменный рык Могильникова, снял с девушки очки, аккуратно убрал в карман своей толстовки и тоже столкнул ее в воду. И в кого это он пошёл?..

В итоге, в воде оказались почти все туристы во главе с руководителем. Причем, руководителя Кира с Эдкевичем никак не могли успокоить, чтобы транспортировать к берегу. Он залез на небольшую кочку, выглядывающую из воды и, нахохлившись, хмуро смотрел по сторонам.

— Кира, Серега, ловите веревку и вложите её в руки Роману, он её схватит, и я потяну на себя! — крикнул Дарьян.

— Мрачный турист! — заорал в этот момент ещё один чудик по имени Тощий, увидев в лесной тьме тень на фоне костра.

Тень в темное — само это сочетание вызывает у автора комедии улыбку, не говоря уже о том, что призраком Лоа Лакроа Тощий обозвал небольшой куст, что неудачно расположился на линии между огнем, лесом и взором Мишки. Парень был хорошим пловцом, поэтому, не обращая внимания на температуру воды, поплыл прочь от берега. Лея заплакала от переживаний за судьбу возлюбленного, призывая его двигаться к берегу. Отплыв немного, Худогубкин сообразил, что если поплывет дальше, то окажется в одиночестве ночью на середине туманного озера — так себе «развлечение». Стало страшно — Мишка рванул к берегу. Не доплыв немножко до руководителя, он шваркнул ногой о дно — это была кромка ямы. Тощий оперся на дно ногами, выпрямился — вода доходила ему до груди. Чуть отдышался, разглядел, что на берегу — куст, а не Мрачный турист.

— Ребята, я на дне! — «запел» Тощий.

— Бывает, — громко и выразительно ответил Дарьян.

— В самом деле, тут дно! — крикнул Худогубкин, пытаясь привлечь внимание остальных.

— Эдкевич, тянем Романа к Тощему, пусть ногами дно почувствует, успокоится… — Валенов снова завез Кире кулаком по лбу, прервав ее на полуслове.

Эдкевич схватил конец веревки, вместе с Кирой они обхватили руководителя и потащили его к Тощему. Наконец, ребятам это удалось сделать, Валенов почувствовал дно под ногами, и немного успокоился.

У Киры стучали зубы, да так громко и интенсивно, что можно было сочинить мелодию из этих бесконечно повторяющихся звуков. У девушки имелись явные признаки переохлаждения. Отошедший от паники Валенов, велел ей срочно возвращаться на берег. Кира стала возмущаться, заявила, что пока он, Роман Александрович, не выберется из воды, она не отойдет от него ни на шаг. Однако вскоре ей снова свело ногу, да и без этого больше двух слов связать у неё не получалось — дрожала девушка очень сильно.

— Кира, плыви к берегу, я побуду с Романом Александровичем, помогу ему выбраться!

— Сергей, присмотри за Кирой! — промычал Роман. — Она трясётся вся от холода!

— Нет, Роман Александрович, вас одного нельзя здесь оставлять — небезопасно! — ответил Эдкевич, затем повернулся к Тощему: — Миша, плыви за Кирой, подстрахуешь её!

Тощий послушно кивнул.

— Не надо! — рявкнула в ответ Кирина гордость.

— Надо, — спокойно ответил Эдкевич, положив руку на ее ледяное плечо.

Затем Эдкевич всучил Роману Александровичу веревку в руки и сказал, чтобы тот ни в коем случае не выпускал её и, главное, старательно греб ногами. Дарьян будет тянуть за веревку и вытащит его из воды. А чтобы руководитель снова не поддался панике, Эдкевич сказал, что поплывет за ним.

Тощий чихнул и хлебнул воды — раскашлялся. Лея с испугу нырнула за ним. Юля вылезла на берег и захотела отомстить Дарьяну, замахнулась, а тот уклонился. Как итог — Юля снова упала в воду. Дарьян коротко хмыкнул. Как только Романа Александровича вытащили на берег, Элина за издевательства над Юлей столкнула в воду и его. Могильников старший, естественно, не упустил возможности вступиться за сына и столкнул в воду Элину… Самого Могильникова в воду столкнуть не смог никто… Таким образом почти все туристы незапланировано искупались в ледяной воде в холодную и уже не золотую осень.

Спустя время…

Кира сидела у костра, одетая в теплый свитер и укутанная в свой спальник. Лея, когда отошла от эйфории, вызванной теплыми объятиями с Мишкой, и возбуждением от переживаний за жизнь любимого человека, на своей шкуре испытала, что в реальности означает слово «гипотермия». Могильников её и спиртом угостил, и ноги растер, и чаю горячего имбирного налил — ничего не помогало. Девушка укуталась в свои самые теплые вещи, завернулась в спальник, натянула розовую шапку с помпоном. Ноги в шерстяных носках и легких кроссовках, а главное — сухих, но все равно она тряслась и мерзла. К ней робко подошел Тощий, надел на ее руки варежки. Все уставились на Мишку, даже Могильников. Парнишка растерялся.

— Чего? — Тощий даже заикаться стал от такого внимания. — Человек мерзнет, а руки голые… Пойду я, переоденусь, — добавил Миша и ушел к палатке.

Щёки у Лели сразу покрылись румянцем, глаза засверкали. Она улыбнулась, положила голову на колени и стала смотреть в огонь. Дрожать, разумеется, сразу перестала. Эдкевич хотел было пошутить по этому поводу, но его вовремя одернул Валенов — неудачный, мол, момент для шуток.

Кстати, о Валенове… Бедняга тоже переохладился, но данный факт волновал его меньше всего. Он — руководитель группы… Он — человек, который отвечает за безопасность каждого… Он — руководитель, который чуть не утопил туристку из своей же группы… Да, извинился перед ней и перед остальными участниками за инцидент. Да, все теперь знают, что Валенов — валенок, который не умеет плавать… И никто вроде, кроме Элины, не держит на него зла — все и всё понимают, однако… Осадок-то остался… И у него самого и у каждого…

Могильников налил немного разбавленного спирта Кире, но та отказалась, мотивируя это тем, что переохлаждается она не в первый раз и прекрасно знает, что на холоде алкоголь — не лучший помощник.

— Ерунда, согреюсь… Было время, я на улице почти две недели жила… — сказала Кира.

— Даже такие ситуации случались? — спросила Элина, трясущимися руками поднося кружку с чаем ко рту.

— Да, — протянула Кира, — всякое случалось…

— Неудачное мы время выбрали, чтобы искупаться, — засмеялся Эдкевич, — а все началось с того, что в воду упал руководитель. Кстати, Роман Александрович, а что вы делали у озера-то? Все никак не могу понять, — спросил Эдкевич, не заметив, что Роман давно залез в палатку, чтобы переодеться. — Знает, хитрец, когда скрыться с глаз долой! — он откусил кусочек шоколадного батончика, того самого, что Могильников дал Дарьяну, — кто-нибудь хочет шоколадку? — спросил он.

— Ладно, товарищи, — поднялась с бревна Кира, — пора, наконец, заняться приготовлением ужина.

— Откуда у тебя этот батончик? — спросил внезапно появившийся возле Эдкевича Тощий.

— Дарьян угостил, будешь? — предложил ему Эдкевич. Тощий стесняться не стал, спросил напрямую:

— Значит, это ты украл мои батончики?

Эдкевич подавился, проглотив здоровенный кусок. — Что? — переспросил он, совершенно не понимая, о чем говорит Мишка.

Худогубкин повернулся к остальным:

— Сначала у меня пропадают все мои личные запасы «вкусностей», затем у Олега Уюковича как-то неожиданно за пазухой одна шоколадка появляется, потом у фотографа появляется вторая… Кто ещё принимал участие в этом преступлении?

— Ты о тех шоколадках, которые съел сам, когда во второй раз тебе грибы в голову ударили? — поинтересовалась Кира.

Минуту стояла тишина, которую нарушал только треск горящих поленьев.

— Молчал бы лучше… — вмешалась Юля, которая безуспешно пыталась расчесать свои волосы.

Тощий надулся.

— Роман Александрович! — позвала Валенова Кира.

Тот сидел у своей палатки на рюкзаке, держал в руках размытую, потрепанную карту, на которой уже ничего не было видно — нырнул-то он в воду вместе с ней, не выложил из внутреннего кармана куртки. И вот результат…

— Роман Александрович, — вновь позвала его Кира. Тот не откликнулся. Девушка поднялась с бревна и направилась в его сторону. Только отошла от костра и сразу стала замерзать, стучать зубами. Вернулась к огню, укуталась в спальник, выхватила у Могильникова из рук кружку с разбавленным спиртом, сделала глоток, сморщилась и покраснела.

— Он не разбавлен, — буркнул патологоанатом.

— Да, чтоб тебя…черти съели, — она села на корточки и закрыла лицо руками.

— В общем, я согрелась, могу заняться ужином, — заметила Элина, — чувствую, никто его не приготовит.

— Я помогу! — вскликнул Эдкевич. — Где второй котелок? — спросил он у всех.

У костра появился Дарьян, в сланцах, труселях и легкой куртке:

— Насколько помню, «руковод» с котелком к озеру уходил.

— Тебе показалось, — промямлил Роман.

— Стоп! — рявкнул Могильников. Девушки, кроме Киры, от испуга в унисон выронили кружки с чаем.

— Мы не на войне! — воскликнула Юля, подняла кружку с земли и добавила: — И как я теперь буду из неё пить?

Могильников выхватил кружку из рук девушки и кинул её в костер.

— Что за дела? — вспыхнула Юля.

— Обеззаразится! — снова рявкнул Могильников и повернулся к Роману, — малой, ты котелок утопил что ли?

Валенов отвернул голову в сторону:

— С чего вы взяли?

Могильников подошел ближе.

— В глаза мне гляди, — приказал он.

— Не буду.

— У тебя две секунды.

— Я — признался руководитель, — довольны?

— Шикарно! — поправила очки Элина, и опустила руки.

Кира усмехнулась и покачала головой:

— Боюсь представить, что нас ждет впереди…

Элина снова завелась и принялась осуждать Романа. Этот поток остановил Дарьян, сказав, что от её визга лучше сейчас не станет никому. Девушка обиделась.

— … — прорычала Юля, — ну, и как мне теперь кружку доставать? — она взяла в руки какую-то палку, лежащую рядом, и выкатила с ее помощью из огня черную, как уголёк, емкость, обожгла руку, — спасибо, черт, — буркнула она в адрес Могильникова.

Олег Уюкович вернулся к костру, и посоветовал разлить остатки чая по кружкам, набрать в последний, оставшийся в живых, котелок воды для приготовления ужина. Разлили. Набрали. Затем он предложил обработать ожог, сидевшей у костра Юле, но из вредности та не хотела с ним даже разговаривать. Но убеждать девушку в необходимости этой процедуры долго не пришлось. Могильников, как патологоанатом, привел весомый, но нетипичный аргумент, после которого Юля надолго потеряла аппетит и дала согласие.

Кира несколько раз пыталась подключиться к решению бытовых проблем, но Могильников, по случаю ее переохлаждения, не разрешал ей отходить от костра дальше, чем на метр. Девушка убеждала его, что все в порядке, тогда он и для нее нашел весомый аргумент — предложил бонусную карту на свои услуги, ведь с гипотермией шутки плохи! Спорить Кира не стала.

К костру вернулся Валенов и положил карту на небольшой камушек, примерно в метре от огня, чтобы просушить.

— Это что, карта маршрута? — возмутилась Элина, Валенов не ответил.

— Почему вы ее не упаковали? Хотя бы в пакет положили, чтобы не промокла, — поддержала Элину Кира, — два косяка подряд… Котелок, а теперь карта! Хотя бы… Успокойте нас, Роман — мы не заблудились? Все в порядке?

— Да, — не совсем уверенно ответил Валенов. Неуверенность в голосе услышал Могильников, но говорить ничего не стал… Пока.

Эдкевич пришел с котелком. Олег Уюкович вколотил в землю рогатину, сверху положил палку, на нее надел котелок.

— Спасибо, что бы мы без вас делали, — улыбнулась Элина и принялась протирать очки. Роман тяжело вздохнул.

— Хуже уже точно не будет! — произнес тихо руководитель.

— У кого обеденная раскладка? — спросил Эдкевич.

— У Худогубкина, — ответил Валенов.

В этот момент Тощий уже находился у костра. Вытянул к огню руки, смотрел на тлеющие угольки. Через несколько минут он заметил, что на него смотрят все туристы.

— Вы чего? — спросил он удивленно.

— Миша, раскладка на обед у тебя — принеси, — попросил руководитель.

— Эм, — занервничал Тощий, — я… вы…

Роман снова повернулся к нему:

— Миша, «кирпич» на сегодняшний обед у тебя! Неси, давай! Раскладку на ужин оставим про запас.

— Её нет, — наконец выдавил из себя Тощий и резко приуныл.

— В каком смысле «нет»? — возмутился Валенов.

— Белка… сгрызла… — грустно ответил Мишка.

— Белка!? — округлила глаза Элина.

— Я ночью рюкзак со скалы кинул вниз, раскладка и выпала… Её какой-то зверёк разворошил.

Ругаться никто не стал, на сильные эмоции у туристов уже просто не было сил. Лишь Эдкевич пошутил, что у Худогубкина хобби такое — обеды то топить, то портить.

— Мы все погибнем! — то ли пошутила, то ли просто простонала Юля.

— У кого в рюкзаке лежит раскладка на ужин? — спросила Элина, не выпуская из рук платок и очки. И прищурилась.

Могильников молча ушел к своей палатке и вернулся с раскладкой. Элина надела очки, заправила мокрые волосы под куртку.

— Сережа, поможешь? — обратилась она к Эдкевичу. Повернулась к нему — Эдкевича нет.

— Ясно, — недовольно проворчала девушка, — на словах мы все герои. Почему я одна должна заниматься приготовлением ужина? Сейчас себе сварю и делайте, что хотите!

— Ты прямо, как баба Боря пыхтишь и пыхтишь, очки до дыр протираешь, — усмехнулась Кира. И увидев вопросительные взгяляды ребят, продолжила. — Бабулька — сторож. У нас в детдоме работала. Мы её «Джеком — Сторожителем» звали. Ходила ночью по коридорам с пожарным топором в руках, подволакивая ногу, и издавала жуткие звуки. А днем, кстати, она тихая была, — засмеялась Кира.

— Ну, классно, бабкой — сторожем меня ещё никто не называл! — обиделась Элина, бросила раскладку и ушла в палатку. — Я не голодная!

— Да брось ты, это ведь шутка! — окликнула её Кира, но Элина не ответила.

Тощий проводил Элину взглядом, и предложил взять приготовление ужина на себя, но рисковать собственными жизнями никто не захотел. Юля и вовсе вцепилась в Мишу, как тигрица в жертву, чтобы остановить.

— Кто угодно, только не ты! — кричала она очень эмоционально. — Я не хочу опять ц… — чуть не проговорилась о поцелуе она, — не хочу повторить то, что случилось в первую ночь похода. Девушка посмотрела на каждого, чтобы убедиться, что ни у кого не вызвала своими словами подозрение.

Подул ветер, карта уплыла по воздуху в костер…

— Миша, Юля права, пока даже не думай про приготовление пи… — не договорил Роман, увидев догорающий кусочек карты. Поднял — огонь поглощал миллиметр за миллиметром, показывая Роману «язык».

Тощий схватил кружку, в которой был налит горячий чай. Почему горячий? А потому, что кружка была железной и стояла близко к костру. Итак, он ее схватил и бросился к Роману, чтобы вылить воду на тлеющую карту, но не выдержал жгучей боли и выпустил кружку из рук — кипяток вылился Валенову прямо на колени…

— Худогубкин, ты — кретин! — заорал Роман, выпустив из рук бумажку. Взлетел с бревна и второпях стянул с себя штаны.

Тут на сцене появился Дарьян, натянув, наконец, брюки. Правда, был он по-прежнему в сланцах на босу ногу.

— Роман, а ты на меня рычал, что я без штанов по лагерю хожу! — фыркнул он.

— Тощий, как ты умудряешься собирать на себя и на всех, кто тебя окружает, всевозможные неудачи? — ворчал Роман, игнорируя слова Дарьяна.

— Роман Александрович, простите… Почему вы на него кричите, вы ведь не лучше! — вступилаcь Лея. Валенов замолчал, а девушке стало стыдно за свои слова, она извинилась.

— Хуже уже точно не будет, — буркнул руководитель.

Автор комедии считает, что зря он снова произнёс эту фразу.

— Вы сожгли карту нашего маршрута? — спросила настороженно Кира.

— Это случайность… Кто-то нечаянно скинул ее… Либо ветром сдуло… Не переживайте. У меня есть компас и… — задумался Роман, — навигатор — с трудом выговорил он.

— Как приятно не видеть твои мохнатые ноги, — перевела тему Кира, прищурившись наблюдая за Дарьяном. Тот пустил в нее сигаретный дым, девушка раскашлялась и в отместку наступила парню на натёртую ботинком ногу, тот даже согнулся от боли.

— Ты не Кира, ты — кирка! — простонал парень.

Могильников прервал конфликт банальным «успокойтесь!», сказанным с загробной интонацией. Конечно с загробной, а как еще мог сказать патологоанатом, родителей которого звали Пиелонефрия и Уюк Могильниковы?

Сказал. Кира села на место, Дарьян сел на место Валенова, который в это время отошёл к палатке за штанами. Вернулся в трико, так как запасных брюк не взял — забыл.

— Роман Александрович, а вы зачем в поход компас геологический взяли, по нему ведь неудобно на местности ориентироваться, запад с востоком местами поменяны, — Дарьян держал в руках компас и рассматривал его, — кстати, компас отличный… древний, но надежный.

Валенов замер. Просто заморозил взгляд на компасе. Его сковал то ли страх, то ли отчаяние, а может и все сразу. Он, наконец, понял, что теперь группа осталась без навигации. Более того, Роман понятия не имел, куда двигаться дальше. Он, так сказать, официально заявил себе, что группа заблудилась.

— Я надеюсь, вы знали, что этот компас не туристический? — спросил Дарьян, заметив странную гримасу на лице руководителя.

— Разумеется, — солгал Валенов и повернулся к огню.

В общем, у Романа Александровича, как всегда, все было под контролем…

Глава 10. Погоня за кроликом

После того, как Оленька Петроградская покинула здание турфирмы Куприянова, началась глава в её жизни, которую смело можно назвать «погоня за кроликом». В роли кролика выступает сам босс — Александр Казбекович Куприянов. Роли охотников исполняют капитан полиции Дубанько и Оленька Петроградская. К слову, о последней… Напомню, что девушка хотела встретиться лично с Дубанько и всеми силами усыпить его бдительность. А в идеале, если удастся, то найти шпиона,который будет докладывать ей обо всех действиях капитана…

В отсутствие полковника Сталина, в отделе полиции начинался легкий бардак. Работы сразу становилось меньше, не срочные дела откладывались, как правило, в самый дальний пыльный ящик и даже страх перед лишением премии по приезду начальника не мог победить великую лень сотрудников. По этой причине и бдительность у полицейских была на нуле. А что будет, если к невнимательному взгляду охранника добавить немного женской красоты? Ольга Петроградская, статная рыжеволосая красавица, пришла в отдел полиции в обеденное время. Каблуки, юбка, белоснежная блузка, уложенные волосы, огненно-красные губы. Бывшая «Мисс экономический университет» появилась в отделении полиции, как лучик солнца в череде серых будней. Не обратили на нее внимания, наверное, только женщины, да и то не все, некоторые тоже не спускали с нее глаз и завидовали, что на них мужчины так не смотрят. В общем, Оленьке без труда удалось добиться нужного эффекта — и без того спящая бдительность сотрудников полиции была повержена окончательно.

Отметим, что Петроградская не умела выстраивать долгосрочные планы, её сильной стороной от рождения являлась импровизация. Первый и единственный пункт она выполнила — проникла в отделение без лишних вопросов. Охранник даже не обратил внимания на незнакомое лицо, ведь все, что его интересовало в тот неловкий момент — глубокое декольте рыжеволосой красавицы. Что делать дальше? Идти в неизвестном направлении! Благо, она не была трусихой, по уверенности в себе и своих силах вся пошла в маму, Софию. Трезвый ум, необремененный страхом или отчаянием, позволял девушке импровизировать в любых ситуациях. Оленька понимала, что оставаться на одном месте и раздумывать, некогда. Рано или поздно перед полицейскими возникнет логичный вопрос: «Кто эта «мадама?».

На втором этаже девушка направилась к двери без таблички. Как оказалось позже — дверь вела в кабинет уголовного отдела. Постучала, открыла дверь. В комнате находились два огромных мужика: один в форме, второй — в штатском. Был и третий, молодой парнишка, тоже одетый в форму, он как-то застенчиво сидел у окна, что-то записывал в маленьком блокноте.

Двое посмотрели на девушку «дикими» глазами.

— Извините, — обратилась к ним Оленька, — где я могу найти капитана Дубанько?

— Гражданочка, сюда зайдите, и закройте за собой дверь! — грубо сказал тот, что в штатском.

— Вы меня изнасиловать хотите? — не постеснялась Оленька. — Не в ваших интересах, господа полицейские.

— Сюда зайдите! — подключился тот, что в форме.

Оля спорить не стала, но приготовила ногу, чтобы совершить свой любимый удар коленом в пах и сесть в тюрьму за нападение на сотрудника полиции. Зашла, прикрыла дверь. Тот, что в штатском, встал со стула, подошёл к девушке, причем такой походкой, словно действительно задумал что-то недоброе.

Оленька, не раздумывая, совершила свой коронный удар, затем достала из сумочки газовый баллончик, нажала…

— Гражданочка, вы в своём уме? — возмутился второй, и ринулся открывать окно. — Нам понятой нужен, задержали возможного пособника авторитета Бегемотова! А тут как раз вы зашли!

Девушка убрала баллончик в сумку, закрыла нос и рот платком и фыркнула: «Прошу прощения, товарищи полицейские, не умеете вы с людьми общаться!».

Тот, что в штатском, сидел на коленях, плакал от газа и стонал от боли.

— Простите, я пойду, — добавила Оленька и открыла дверь.

— А вот теперь, стойте, гражданочка! За нападение на сотрудника полиции у нас с вами будет отдельный разговор! — пригрозил тот, что в форме.

Оленька встала спиной к полицейскому, закрыла глаза и произнесла про себя короткую фразу: «Валенов, опять я из-за тебя вляпалась…»

— Закройте дверь и присаживайтесь, побеседуем! — приказал полицейский.

Оленька стояла у открытой двери и раздумывала над тем, стоит ли ей рискнуть и броситься в бега? На каблуках убегать — неудачная идея. Она нагнулась, чтобы снять одну туфлю. Специально нагнулась, а не присела, чтобы полицейский смотрел не на её действия, а на её…скажем так, молодые женские формы. Бдительность стража порядка действительно ослабла. У молодого стеснительного паренька и вовсе слюна потекла. Оленька сняла вторую туфлю и бросилась в коридор. Офицер перепрыгнул через стол и побежал за ней. Вылетел из кабинета — получил боковой удар сумкой по голове и упал на спину. Оленька развернулась и влепилась в лейтенанта Пьянковски. Увы, его бдительность усыпить не удалось — молодой лейтенант связал себя узами брака всего неделю назад.

Спустя некоторое время Оленька сидела в кабинете капитана Дубанько. Неправда ли, забавное стечение обстоятельств? Лейтенант доложил Дубанько о том, что учудила Петроградская. Дубанько же вспомнил, что начальник полиции Сталин выдал ему личное распоряжение отыскать дочь Софии Петроградской. Он уговорил сотрудников уголовного розыска отдать ему Оленьку для дальнейших разбирательств. Точнее, как уговорил… Тот, который в штатском, должен был капитану немалую сумму за проигрыш в покер во время одной из ночных смен. Вот Дубанько и простил ему долг за пару проигранных партий.

Следить за тем, чтобы девушка не сбежала из кабинета, поставили лейтенанта Пьянковски и того молодого стеснительного парня, как выяснилось позже, стажёра. Лейтенанту вскоре позвонила его молодая, очень ревнивая жена, офицер вынужден был выйти за дверь. Оленька осталась наедине со стажёром. Со стажёром, который заочно учился в юридической академии, где через год Оленька должна будет окончить аспирантуру. Отличная возможность завербовать союзника в «погоне за кроликом», не правда ли?

Стажер вел себя довольно странно: молчал, нервничал. Смотрел на Олю, а когда она обращала на него внимание, то резко поворачивался к окну. Девушка положила ногу на ногу, студент после этого совсем «поплыл» — вспотел, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, слегка ослабил галстук и старался не смотреть на девушку.

— Что с тобой? Ни разу девушек не видел? — промурлыкала Оленька.

Стажер стал заикаться. Не ответил.

— Да где уже этот Дубанько? — раздраженно фыркнула Петроградская.

— Сомневаюсь, что он скоро здесь появится, — вдруг решил поддержать разговор стажер, и посмотрел на ручные часы, — без получаса обед, — добавил он и отвернулся к окну, так и не взглянув на Оленьку.

— Молодой человек, вы чего такой немного странный? — девушка подозрительно посмотрела на парня и приготовила ногу для удара, готовая уж сесть в тюрьму за двойное нападение на полицейских.

Рыжеволосая бестия одним своим видом разогрела в стажере кровь до немыслимых температур. «Замкнутость долой! Страхи долой! Нужно действовать!» — сказал он себе.

— Пойду, сама его найду, — решительно произнесла Оленька.

— Не советую, этого делать, — посоветовал стажер.

— Ты меня остановишь?

— Смотри, — парень поднялся со стула и начал гулять по кабинету. Оленька готовилась к точечному удару, — ты только что напала на сотрудника уголовного розыска, думаешь, сможешь спокойно гулять по отделению? Теперь, даже, несмотря на все … — замолчал.

— Что все? — спросила Оленька.

— Это! — развел руками стажер, и показал на девушку пальцем. — Твою красоту… — покраснел.

— Ты чего, как помидор налился краской? — усмехнулась Оленька. — У меня нет времени его ждать. Девушка встала со стула и направилась к двери.

— Тебе же хуже — пробурчал стажер, явно расстроенный тем, что не мог приблизиться к девушке и понравиться ей. «Но ведь я и не пытался!» — расстроил себя ещё сильнее.

Оленька открыла дверь, за ней — толпа полицейских, что-то активно обсуждающих.

Дверь в кабинет Дубанько ужасно скрипела и поэтому, когда Ольга её отворила, внимание всех, в том числе лейтенанта Пьянковски, устремилось на неё — побег невозможен.

Петроградская закрыла дверь, несколько секунд стояла, думала, как выкрутится из ситуации. Посмотрела на стажера. Стажер посмотрел на неё, взгляд девушки плавно переместился на окно.

— Я ведь предупреждал! — произнес будущий полицейский и вновь стал размышлять: «А правильно ли я сказал, не оттолкнул ли её?»

Оленька прошла мимо парня — по стажеру галопом пробежала большущая армия мурашек. Девушка открыла окно, выглянула,

— Эй, что ты делаешь! — запереживал стажер, подошел, взял дрожащей рукой её за руку и попытался оттянуть девушку от окна.

— Не получится, — произнесла Оленька, прикрыла за собой окно и повернулась к стажеру, — ты чего мокрый такой? Вроде прохладно в кабинете, — села на стул. — Долго его ждать? Ты можешь как-нибудь ускорить его появление здесь?

— Ждать капитана — то ещё удовольствие. Я, порой, не могу его поймать часами, — стажер ходил по кабинету взад и вперед, — он словно умеет телепортироваться. Только был тут, вдруг уже там, — эмоционально рассказывал парень, размахивая руками, — причем, умение телепортироваться с одного места в другое у него связано, обычно, с темой отдыха. От столовой до дивана в кабинете он перемещается броском орла на добычу, а до места работы — походкой ленивого тюленя.

— То есть, ты хочешь сказать, я обречена ждать капитана вечно, как второго пришествия? Радует, я прямо чувствовать счастье начала! Ура! Всегда мечтала засохнуть в отделении полиции, — зафыркала Оленька и посмотрела на наручные часы.

— А я рад. Будет… время, — стеснительно выговорил стажер и опустил глаза на свои руки. Затем принялся зачем-то поправлять и так уже поправленный галстук.

— Время для чего? — посмотрела на него Оленька.

— Ну… это самое… Ты девушка, я парень… — стеснительно пролепетал стажёр.

— Это самый глупый «подкат», парниша, — фыркнула девушка и отвернулась.

Стажер приуныл, но сдаваться не стал. Подошел ближе, но Оленька так оскалилась на него, что парень потерял дар речи. Пытался что-то сказать, но, в итоге встал, как истукан и просто уставился на девушку. Смотрел… Сначала на лицо, затем медленно опустил взгляд на грудь, на ноги…

— Парниша! — девушка несколько раз щелкнула пальцами, — у меня голова выше расположена.

— Ага… — промычал тот, — я уверен, что капитан ещё нескоро придет. Так может, развлечемся?..

Рука Оленьки лежала на столе. Тут же лежал канцелярский нож. Она, не отрывая глаз от стажера, подтянула пальцами нож и выдвинула лезвие. Понятное дело, в шутку!

Стажер опять расстроился, но и тут сдаваться не стал: «Ай, как больно!» — он начал изображать, что испытывает дикую боль в глазу, будто ему не соринка или ресница в глаз попала, а иголка. Интенсивные крики услышали во всем здании, да и в соседних тоже. Когда он начал орать, девушка — инспектор по делам несовершеннолетних поднималась по лестнице к себе в кабинет, держа в руках четвертую кружку кофе — бессонная ночь была из — за несовершеннолетнего члена банды Бегемотова. Под крик стажера инспектор уронила кружку с розовыми единорогами и весь горячий кофе пролился ей на ноги. Она заплакала — обожглась же! В итоге, к воплям стажера добавились еще и ее вопли. Крики в отделении полиции были слышны даже на улице…Потому капитану Дубанько пришлось активировать свой режим телепортации и с цокольного этажа, где располагался архив с мягким диваном, переместиться на второй этаж.

— Да что ты орешь-то, как резаный! — поднялась Оленька со стула. — Давай посмотрим, что у тебя с глазом, — она подошла к стажеру, присмотрелась, и тут он ее поцеловал… Через секунду последовал фирменный Петроградский удар коленом в пах. Стажер покраснел, застонал и согнулся. А в дверях, тем временем, нарисовались капитан Дубанько, лейтенант Пьянковски и сотрудник уголовного розыска, который недавно сам почувствовал на себе знаменитый удар.

Тот, что в штатском, недовольно посмотрел на капитана, как бы намекая на то, что девушка вовсе не белая и пушистая, как тот убеждал всех.

— Ну как иначе! Да вы именно в этот момент и должны были зайти! — Оля подошла к стулу, села, — Валеновские гены…

Спустя час…

— Зачем полицейского… — Дубанько посмотрел на стажера, — полицейских избила? — спросил капитан, держа в руках какие-то фотографии.

— Избила? — возмутилась девушка. — У нас с вами весьма разные взгляды на ситуацию!

— Да… — протянул Дубанько, прошел к своему столу, пересматривая фотографии.

— Капитан! — окликнула его девушка. — Я к вам по делу поговорить пришла!

— Избила… — пыхтел стажер, который сидел у окна, держась за отбитую промежность. — И ведь по самому ценному ударила!

— Извини, но ты сам виноват. Не твоё это — с девушками общаться… — заявила Ольга.

— А обижать-то меня зачем… — стажер отвернулся к окну.

— Есть ли у вас что-нибудь холодное, приложить ему…? — спросила Оленька Дубанько.

Капитан поднял трубку, набрал номер.

Диалог:

— Алло, Владимир Метталлыч, я там «колбасу» пломбира в твою морозилку вчера вечером положил, добр будь, пошли своего бойца с ней ко мне, у меня тут инвалид сидит.

— …

— В смысле кончился? Опять Старопоминкиннадереволазов чужое из холодильника тырит?

— …

— А с животом больным на больничном сидеть надо! Пусть пургена попьёт — поправится! Хе-хе! Что там ещё есть в морозилке, чтоб к синяку приложить? — хихикнул Дубанько.

— …

— Владимир Металлыч, нехорошо при вашей-то должности материться!

— …!

— А, вобла! Не расслышал. Подойдёт! Пошли бойца ко мне с воблой, будем лечить, — Дубанько положил трубку, повернулся к стажеру, — смешной мужик. Потерпи стажер, сейчас твои мужские детальки воблой остудим.

— Металлыч — это отчество такое? — спросила Оленька.

— Да нет, в общем-то, он — Михайлович. Среди нас — Михалыч, короче, если, то Металлыч. Просто его господин Сталин однажды… Впрочем, неважно! — закончил он на тон ниже.

Оленька улыбнулась:

— Не думала, что вы, полицейские, смеяться умеете. А тут, даже начальник ваш, Сталин…

— Тише, — шепотом проговорил Дубанько, — у него глаза и уши повсюду. Эти уши мы опричниками называем. Так вот, никогда не знаешь, есть ли среди нас опричник. Если плохо будешь о нём отзываться, то за нападение на двух полицейских, точно в каменоломни поедешь!

С лица Оленьки сошла улыбка.

— Хотя, тебе можно не переживать, твоя мама, когда тебя искала, успела с полковником подружиться, он и поручил мне лично заняться твоими поисками. А тут, во — диво! Моя цель сама в участке появилась.

— Секундочку, капитан, что вы сказали? Моя мама? — занервничала Оленька.

— Так точно — ответил капитан, — она весь отдел подняла на уши сегодня утром, заявила, что ты пропала.

— Я на телефон не отвечала всего лишь одно утро — телефон забыла дома!

— В семь часов утра? В субботу? — прищурился капитан, и как-то хитро улыбнулся: — Где была?

Стажер будто забыл про боль, слишком уж интересным ему показался диалог капитана с девушкой.

— Что за вопросы? — нахмурилась Оленька. — Капитан, не превращайтесь только в мою маман.

В кабинет без стука зашёл какой-то злой инспектор. Ворчал, что его, как салагу, заставляют бегать с этажа на этаж, чтобы рыбу «хозяину» принести! Дело в том, что полицейский играл в игру-шутер на компьютере и его прервали на самом интересном месте — персонажа убили монстры.

— Ау, инспектор, фильтруй речь, я тут с преступницей сижу, что она о нас подумает! — улыбка, впрочем, так и не сползала с лица Дубанько.

— Да, точно…Маньяк-насильник. Какая я вам преступница? — запыхтела Оленька.

Инспектор с рыбой указал на нее пальцем: «О тебе уже весь отдел говорит — гроза мужчин!»

Стажер коротко хмыкнул.

— Ладно, кому рыба-то нужна? — спросил инспектор.

Дубанько жестом указал на стажера:

— Ему! У него детальки мужские пострадали от рук… ноги уголовницы, — повернулся он к Оленьке и усмехнулся.

— Сейчас ваши детальки пострадают, — прорычала Оленька.

— Тогда пойдёшь жить в тюрьму вместе с вашей ненормальной Петровной и руководителем группы, который нагишом по поселкам бегает, невест ворует, — вновь вернулся к просмотру фотографий Дубанько, хитро улыбаться он не перестал. Оленька отвела глаза, понимая, что в этом поединке у нее нет аргументов, тем более, что речь зашла о горе-руководителе.

Инспектор, между тем, кинул стажеру воблу. Но тот сидел на одной траектории с Оленькой, поэтому вобла, коль гены Ромы Валенова в Оленьке присутствовали, благополучно прилетела ей на чистую, новую, дорогую идеально выглаженную юбку… На юбку молодой, красивой девушки упала вобла! Спустя доли секунды эта же вобла прилетела в лоб инспектору… Тот с писком вывалился из кабинета в коридор вместе с рыбой. Во время затишья Оленька подумала, что победила, но злой инспектор сдаваться не стал. Оклемавшись от нокдауна воблой, он кинул её обратно в Оленьку — промахнулся. Вобла прилетела в детальки стажера. Бедняга согнулся и со слезами на глазах пискнул: «Изверги!» Инспектор скрылся с места преступления. Оленька захлопнула дверь и закрыла её на замок. Посмотрела на стажера.

— Прости, никто не подозревал, что вобла умеет летать, — отрезала девушка и плюхнулась на стул.

— Поговорим? — сурово спросила она капитана.

— Сразу видно, вы родственники с Валеновым, — с удовлетворением констатировал Дубанько.

Оленька не издала ни звука, только губой дернула от злости, а капитан вернулся к просмотру фотографий.

— Вам что, совсем нет дела до меня? — простонал стажер.

— Увы, дорогой ученик, жизнь полицейского сурова. Сегодня тебе наносят удар коленом в пах, а завтра… — задумался капитан, но так и не договорил, вернулся к фотографиям. Видимо, ничего не придумал.

— Да, сурова жизнь полицейского, особенно, у вас, капитан, — не выдержал стажер, с большим трудом подтянул себя на табурет у окна.

Эмоции на лице Дубанько резко приобрели недоброжелательный вид. Он посмотрел на стажера исподлобья. Тот замолчал, прерывая молчание лишь стонами.

— Может быть, — вмешалась Оленька, — прекратите свои семейные разборки господа, и поговорим? И что за фотографии вы неустанно рассматриваете? — облокотилась на стол девушка, слегка вытянув шею, чтобы увидеть, что же там разглядывает капитан.

Капитан несколько раз посмотрел на Олю, на фотографии, на Олю и снова на фотографии, затем выложил перед ней несколько фото:

— Слышала что-нибудь о человеке по фамилии Бегемотов и банде, лидером которой он является — банде «Кривая панда»»?

— Думаю, в стране нет такого человека, который не слышал об этих ребятах, — ответила Оленька, — но я с вами не о Бегемотове и его банде поговорить хотела!

— Да-да… — будто не слышал Дубанько, — этого товарища кто-то народным разбойником называет, полагая, что ворованные деньги он тратит на благие дела, что чистит криминальный мир от кровавых баронов, но для меня он — обычный жулик.

Стажер как-то подозрительно посмотрел на Дубанько, подошел поближе, забыв про боль.

— У этого поганца уши, думаю, длиннее даже, чем у начальника Сталина. Не удивлюсь, если ты или, к примеру, стажер, — указал на парня Дубанько — шпионы Бегемотова.

Стажер занервничал и вспотел.

— Ты чего трясешься опять? — спросил капитан.

Парень принялся неустанно кашлять. Дубанько встал, подошёл к нему и ударил по спине — тот сложился под весом его руки и упал на пол. Капитан хоть и не был тяжелоатлетом, но рука у него тяжелая при весе-то в 130 кг! Пришлось Оленьке помогать Дубанько поднимать стажера и усаживать того на табурет.

— Капитан, вы так всех сотрудников переломаете, задумайтесь, — посоветовала девушка.

Тот не ответил, лишь предложил Оленьке вернуться на место, и потом повернулся к стажеру:

— Ты воблу уронил, — он поднял слегка подтаявшую рыбу, сунул парню в руки, затем произнес: — Продолжим, — повернулся к Оленьке.

— Может, просто поговорим? — спросила Петроградская.

— Да-да, — ответил Дубанько, — смотри, — он разложил несколько фотографий перед девушкой, — клоун Джек. Устроился работать в бургерную, которая находилась недалеко от известного ювелирного магазина «Завтрак у Труффани». Ничем не примечательный клоун раздавал рекламу посетителям. Через неделю фургон с украшениями не приехал. Водителя и охранников обнаружили на Камчатке — стюардессы по прилёту долгое время не могли их разбудить — снотворное. При себе — ни документов, ни памяти. Клоун исчез.

— Следующий кадр — Бульба Анна Тарасовна, по кличке Пулеметчица. Дочь транспортного магната Чапаева. Питает бесконечную страсть к оружию и войне — отслужила в армии, имеет звание. Не раз участвовала в вооруженных международных конфликтах. Один из лучших стрелков России, мастер спорта. Имеет черный пояс по каратэ. Навыки ведения войны позволяют ей продумывать стратегию группы на несколько часов вперед.

— Следующий кадр — брутальный карлик Жора Кельскопец, один из руководителей группы, друг Бегемотова. Его местонахождение на настоящий момент неизвестно. Ходят слухи, что с недавнего времени в их союзе с Бегемотовым наступил раскол. Однако я этому не верю. Больше, чем уверен, среди них есть человек, владеющий навыками и возможностями ведения информационной войны.

— Поехали дальше! — Дубанько показал фото старика с седыми волосами, собранными в хвостик, тот был сфотографирован со спины. — Этого кадра кличут композитором. Пётр Ильич Чайковский — самый таинственный из участников банды. О нём, похоже, даже сама банда, кроме имени, ничего не знает. Шпион, даже лицо его «щелкнуть» никому не удалось! Он всегда знает, что за ним следят. Именно старик и вывел на чистую воду нашего шпиона всего лишь в короткой беседе. Теперь наш «засланец» в трущобах Дели живет. Получилось разузнать лишь то, что ведёт старик себя, как натуральный шизофреник. Но наизусть знает уголовный и административный кодексы Российской Федерации и владеет тремя языками…

Дубанько высморкался в платочек с цветочками.

— А это — самый интересный кадр, — продолжил он и чихнул.

— Красивая, — обратила внимание Оленька на следующего представителя банды.

— Не буду делать комплимент фотографии четырнадцатилетней девочки, а то ещё педофилом назовут, — усмехнулся капитан и продолжил: — Эта милая, улыбающаяся девочка с плюшевым мишкой в руках — Маргарита Драбадан. Она — главный вор и шпион банды. У неё есть одно важнейшее преимущество — возраст. Признайтесь, когда вы видите перед собой ребенка с лицом ангела, вы часто задумываетесь, не бандит ли он? А если добавить к невинному взгляду абсолютное бесстрашие, смекалку и криминальное мышление? Представляете, какой коктейль получится? — сказал капитан.

Оленька неуверенно кивнула.

— Не понимаю, капитан, зачем вы это мне рассказываете? Услышала я одно знакомое имя из списка бандитов — что мне это дает? Лучше, считаю, обсудить, что там за паника началась у моей маман и у вас, капитан? Зачем вам так срочно понадобился Александр Казбекович? — в свою очередь задала вопрос девушка.

— Чем больше людей знают этих граждан в лицо, тем лучше — быстрее поймаем! Точно, Куприянов! — осенило Дубанько. — Стажер, адрес помнишь? — тот кивнул. — Тогда собирайся и езжай к нему, мне необходимо с ним переговорить!

Стажер начал собираться. Оленька занервничала, вскочила со стула и стала нелепо отговаривать капитана от встречи с Куприяновым.

— Капитан, я для этого сюда и пришла, чтобы обсудить с вами накопившиеся вопросы. Куприянов сегодня на выходном, незачем его беспокоить. Я — его заместитель и координатор группы Романа Валенова, — затараторила девушка.

— Координатор, — повысил голос капитан, — объясни мне тогда, координатор, почему руководитель группы, в которой находится мой племянник, бегал голый по лесу близ посёлка, никак не относящемуся к тому маршруту, который проложил Саша Куприянов, а?

Оленька стала жевать слова. Это и логично, даже уверенный в себе человек, порой теряется, когда его берут за «хвост», а тщательно выстроенная афера начинает раскрываться. Дубанько, как полицейский с большим опытом работы, разумеется, видел — Петроградская нервничает и, возможно, скоро начнет истерить.

— А уж если твоя мамаша на нервах дошла даже до начальника полиции, то и я хочу дойти до твоего начальника — лично поговорить насчет компетенции его заместителя и руководителя! — Дубанько говорил на повышенных тонах, повернулся к стажеру: — Чего ждешь? Выезжай!

Стажер кивнул головой и направился к выходу.

— Я понимаю, дорогая Оленька, ты, как координатор группы, сама хотела бы вести свою группу, однако, я смотрю на тебя и вижу, как ты нервничаешь. Вижу — не хочешь, чтобы я общался с твоим начальником лично. И факт нахождения голого брата в поле с группой не там, где проходит маршрут… Мозаика у меня сложилась, Ольга! — выделил капитан ее имя интонацией. — У вас что-то пошло не по плану, — Дубанько стер улыбку с лица.

— Все в порядке, капитан! — постаралась как можно тверже ответить девушка, а сама проводила взглядом спешащего к Купрянову стажера. — Ладно, я пойду! — добавила она, поднялась со стула и уже хотела ринуться за парнем, остановить, чтобы тот не успел встретиться с Куприяновым.

— Сидеть! — рыкнул капитан. — Куда это вы пошли так рано?

В это время в кабинет зашел лейтенант Пьянковски, принес Дубанько кружку кофе из кофейни «Имбирный пряник» и пончик.

— Мы в расчете? — спросил лейтенант. Капитан кивнул в ответ, лейтенант откланялся.

— Куда вы пошли, гражданочка? — переспросил Дубанько девушку, уплетая с большим удовольствием пончик с розовой глазурью. От запаха корицы, плывущего от кружки с кофе, Оленька растаяла, даже застонала случайно — любимый запах, все-таки. Услышав стон, чумазый капитан с надутой от пончика щекой, остановил взгляд на девушке, затем проглотил кусок так громко, что, казалось, звук был слышен даже за дверью, — Оленька, вы все, Петроградские, такие странные?

Девушка взяла себя в руки, села ровно на стуле:

— Подумаешь, задремала! — ответила она независимо и гордо.

— В общем, — продолжил капитан, — я вас никуда не отпускаю, у меня приказ — доставить вас вашей маме.

— Вы издеваетесь? — возмутилась Оленька.

— Что это за разговоры такие дерзкие с должностными лицами? — возмутился Дубанько и подавился пончиком, откашлялся, — смотрите, либо садитесь в тюрьму, либо садитесь на колени своей маме. Доходчиво объяснил? — спросил капитан и начал хлюпать кофе, да так забавно, что рассмешил сам себя и пролил кофе на рубашку.

— Ой! — вскрикнул капитан, но потом махнул рукой, — начальника все равно до обеда не будет, чуть позже переоденусь. И тут же в его кармане зазвонил телефон — это товарищ начальник Сталин сообщил, что через час прибудет на работу, попросил подготовить машину к дальней поездке. Выслушав указания, Дубанько положил трубку со словами: «Сглазил!» — и добавил: «Ладно, все успеем!»

— Поймите меня, Оленька, правильно, в группе — мой племянник, Миша Худогубкин, человек — приключение! Я переживаю, волнуюсь за него не меньше, чем вы за брата. Поэтому…

Зашел лейтенант Пьянковски.

— Капитан, извините, что отвлекаю, но там ваша дочь пришла.

— Моя дочь? Она с мамой в Краснодаре у моих родителей… — замер капитан.

Лейтенант задумался:

— Но она так представилась… И похожа — такие же длинные, светлые волосы…

В это время на улице завелся серый внедорожник начальника полиции и с диким ревом покинул стоянку.

— Драбадан! — заорал капитан. — Вы — идиоты! — Дубанько выпнул лейтенанта из кабинета, и они оба исчезли.

Оленька осталась одна. Посидев минуту, дождавшись затишья в коридоре, схватила сумку и пошла к выходу. Аккуратно приоткрыла дверь — пусто, будто весь отдел разом отправился спасать автомобиль товарища Сталина. Девушка сделала несколько шагов по коридору. Царила такая тишина, что стук каблуков казался разрушительным. Тогда Оленька сняла туфли, побежала к лестничному пролету. Из отдела уголовного розыска вышел тот, в штатском. Закинул сигарету в рот и пошёл, чуть было не закурив прямо в коридоре. На лестнице его остановил второй, в форме, сказав, что скоро приедет начальник, учует запах табака — отправит всех уголовные дела в Антарктиде расследовать. Тот, что в штатском напрягся, зажигалку убрал. Оленька выглядывала из-за угла, выжидала, когда эти двое исчезнут из поля ее зрения. И тут, тот, что в штатском повернулся в сторону девушки. Оленька спряталась за угол. «Дура!» — сказала себе шепотом. Шагов слышно не было, но разговоры утихли. Тогда девушка снова выглянула — за углом, прямо перед ней стоял полицейский в штатском.

— Привет, — хитро произнес он.

Тут стоит отметить, что у Оленьки Петроградской от природы сильно развит инстинкт самосохранения, поэтому удар коленом в пах не заставил себя долго ждать. В общем, посчастливилось «штатскому» второй раз за день столкнуться со стремительным коленом девушки, которое «прилетело» прямо в его «детальки». Исполнив свой коронный удар, она побежала к выходу. «Штатский», бедняга, даже на подмогу позвать никого не смог — голосу не удалось прорезаться сквозь ярчайшие эмоции…

Между тем Оленька спустилась на первый этаж, надела туфли, чтобы не вызывать подозрений — этаж был несколько оживленнее второго. Правда, большая часть находившихся там полицейских и простых граждан замерла у окна, наблюдая за тем, как смешно бегает по улице капитан Дубанько и матерится. Оленька аккуратно взяла китель девушки-инспектора по делам несовершеннолетних, который бесхозно висел на стуле. Инспектор в это время снимала на телефон действия капитана, вместо того, чтобы хоть чем-то ему помочь. Карма в виде воровки-Оленьки мгновенно ее и настигла. Петроградская незаметно вышла в тамбур, надела китель и покинула здание полиции. Наклонив слегка голову, не ускоряя шаг, она прошла через двор, впрочем, пока до нее дела никому не было. Особенно капитану…

Почему капитан бился в истерике? А все потому, что кто-то, судя по камерам наблюдения, проткнул колеса всех частных машин, стоящих на парковке, и даже у нескольких служебных авто! Ещё и этот смазливый лейтенант Пьянковски в занозу полез со своими неуместными шутками — вот и получил от капитана кулаком по морде у всех на виду. Приземлился лейтенант прямо в лужу. Сдали нервы у капитана от безысходности. Отвечать лейтенант не стал, ведь Геннадий Виссарионович не одобрит такого действия, сам накажет капитана за драку.

И тут капитан нашел выход — к отделу подъехало такси, Дубанько запрыгнул в машину, крикнул: «Гони!»

— Не могу — ограничение скорости, — спокойно ответил воитель.

— Тогда пойдем садиться в тюрьму, — неожиданно спокойно пригрозил капитан, но это выглядело довольно сурово.

— Понял! — испуганно вскрикнул водитель и нажал на газ. Отметим, что мужчина был любителем экстремального вождения, навыки оттачивал в свободное от работы время на безопасных участках дорог. Капитан вцепился в сидение, как только такси выехало со стоянки. Куда ехать, он не знал, однако, машина ехала…

Стажёр, тем временем, сидел в трамвае, направляясь к дому Куприянова. Он переживал о том, что колеса не всех машин они с Драбадан успели проткнуть и потому план их может провалиться. Тут в поле его зрения появилась машина такси, подрезающая всех подряд. Она промчалась рядом, из окна выглядывала голова капитана Дубанько. Стажер вздохнул с облегчением, так как понял — про две служебные машины с целыми колесами, стоящими на заднем дворе, капитан все же забыл, а такси в плотном движении не так мобильно.

Да, именно, такси не мобильно, а вот «не приколоченная» служебная машина, которая стояла на заднем дворе… Она сразу же бросилась в глаза Оленьке Петроградской! Что не сделаешь ради любимого брата…

Самый разгар дня. На дворе шел седьмой день недели, горожане выползали из своих берлог и шли по делам: кто-то выпить и попасться пьяным за рулем инспектору дорожной полиции, кто-то за продуктами, кто-то к своей девушке, кто-то к чужой девушке, кто-то за новеньким велосипедом — зачем он ему за полмесяца до первого снега?.. А кто-то — просто шел захватывать мир. Некоторые участки дорог, особенно центральный проспект, заполнялись лениво плюхающими автомобилями. Посреди проезжей части, раздражая других водителей и вагоновожатых, мчались два гиперактивных автомобиля. В такси — полицейский. В служебном полицейском автомобиле с включенными сиренами — гражданское лицо. Странно… Поменяться бы им местами, как думаете, дорогие читатели? Оленька сама не понимала порой, что ей движет, ведь она ради здоровья, в данном случае душевного, совершает подобные, безрассудные поступки — угоняет полицейскую машину…

Дубанько же мчался за угнанной машиной начальника полиции, причем он уже совсем потерял след преступницы Маргариты Драбадан. Оленька Петроградская спешила опередить стажера и ни в коем случае не допустить того, чтобы он встретился с Куприяновым. В конце концов, такая погоня после нарушения почти всех возможных правил дорожного движения, закончилась ДТП. Что самое забавное, машина Петроградской столкнулась с машиной капитана Дубанько, когда они одномоментно подрезали один автобус с разных сторон. Как бы странно это не звучало, но Оленьке повезло — Дубанько мастер сна. Если он утомлен и хочет спать, его и под пытками не разбудить. Когда капитан понял, что потерял след, адреналин перестал поступать в кровь, появилась грусть от грядущей встречи с начальником полиции. И он… задремал. А таксист просто следовал ранее выданным указаниям — спешил. Поэтому, когда произошло столкновение, Дубанько спал, высунув голову в окно на заднем сидении. Оленька, не теряя времени, схватила сумочку, туфли, лежащие у пассажирского сиденья, и побежала. От страха она и не обратила внимания, как одна туфелька выскользнула у нее из руки и осталась лежать у водительского сидения. Девушка в полицейской форме, босиком, легкой трусцой устремилась во двор. Забежала за угол дома и поняла, что оставила туфельку в машине. Выглянула из-за угла, увидела, что возле машины стоят прохожие, а Дубанько вышел из такси — возвращаться нельзя. «Дура!» — рявкнула она на себя.

А что происходит у Куприянова? Александр Казбекович зарекся ни шагу не делать в направлении работы — один день в году можно отдохнуть? Даже за телефоном на работу ехать у него не было ни малейшего желания. Устал человек. Хотел поваляться весь день на диване перед телевизором, не отвлекаясь даже на чтение приключенческого романа. Но непонятно чем вызванные нервозность и беспокойство отдыхать ему не дали. Не получалось у Александра Казбековича дольше нескольких минут находиться в одном положении: то сердце стучать начинает, то чесотка мучает, то мурашки по телу бегают. Задремал ненадолго — приснилась тьма. Причем, не какой-нибудь следственный изолятор, а темница средневековья, в которую заходит палач и кидает ему миску с засохшей, заплесневелой булкой. «Что-то происходит сейчас… или же должно произойти» — думал Куприянов, стоя на кухне у окна с кружкой зеленого чая с мятой. «От Ольги вроде бы вестей нет, значит у Валенова все в порядке… Хотя, лучше я ей позвоню, уточню…» — принял решение Куприянов и вспомнил, что телефон-то у него остался на работе.

Тут он увидел, что под окнами какой-то мужичок с рюкзаком ходит, останавливает прохожих, чтобы уточнить дорогу. «Видимо заблудился. А если Валенов тоже заблудится?» — подумал Куприянов, но вскоре поправил себя: — «Я ему такой маршрут дал, что заблудиться будет просто невозможно» — выдавил улыбку и сразу стер ее с лица. «Это же Валенов! Он умудряется заблудиться в центре города, в толпе… Это катастрофа», — он расстроил сам себя. «Надо съездить к Ольге, узнать, есть ли новости!» — решил босс турфирмы. В это время с лестничного пролета послышались громкие звуки. Куприянов с кружкой в руках, халате и пушистых тапочках подошел к входной двери, посмотрел в глазок — никого. Пожал плечами и вернулся на кухню.

Оленьку Петроградскую, которая спряталась справа от дверного глазка, он не заметил. Девушка была не одна, она держала стажера захватом гильотины, которому научил её дед — тот самый Эскимос. Он любил отрабатывать на внучке приемы, когда та была маленькой, поганец. Радостный стажер чуть было не постучал в дверь, когда Оленька его схватила. Держала за шею так крепко, что парень посинел.

— Я тебя сейчас отпущу, ты спокойно пойдешь домой. Не нужно ничего говорить Александру Казбековичу. Капитану скажешь, что дома ты его не застал. А чтобы все было по-честному, я сделаю для тебя курсовую работу, ты ведь учишься в том же вузе, где я аспирантуру прохожу. Договорились? — спросила Оленька и слегка ослабила хватку. Стажер показал пальцами — две курсовых.

— Ладно, вымогатель, договорились! — согласилась Оленька и отпустила стажера.

Тот некоторое время стоял молча, потом вспомнил, что по заданию Бегемотова он должен максимально войти в доверие к Дубанько — такова роль шпиона. Поэтому обманывать капитана — значит пойти против банды Кривая панда, а это значит, пойти против самого Володи! А идти против Владимира Бегемотова, по слухам, отъявленного головореза — дело весьма и весьма опасное. К тому же курсовые, в конце концов, и Анька — правая рука Володи, поможет сделать, она же мега-мозг!

И стажер снова кинулся к двери Куприянова. Успел даже несколько раз стукнуть по ней кулаком. Оленька попыталась его остановить, но парень оттолкнул девушку. Все эти действия увидела старушка — соседка Куприянова, которая посмотрела в глазок именно в тот момент, как Оленька принялась бороться со стажером, оттаскивая его от двери. Разумеется, бабуля решила, что молодой человек в полицейской форме напал на девушку и, видимо, хочет очернить её репутацию. Бабушка позвонила в полицию, сообщила о нападении оборотня в погонах на девушку, а, коль капитан в отделе отсутствовал, то никто и не знал, что этот оборотень — обычный стажер, который отправился выполнять задание самого же капитана. Затем пенсионерка, вооружившись веником, выглянула из квартиры и попыталась защитить девушку от негодяя.

— А ещё полицейский! А ну, иди отсюда, маньяк! — кричала старушка и размахивала веником.

— Так, старая, а ну быстро ушла в свою квартиру! — разозлился стажер. Разумеется, грубиян сразу же получил знаменитый удар коленом в пах от Оленьки Петроградской. Бедняга скрючился и пополз вниз по лестнице, — изверги… — пропищал стажер.

— Все в порядке, бабушка, не переживайте, идите спокойно к себе в квартиру, — постаралась успокоить старушку взъерошенная Оленька, оторвав пуговицу на блузке, чем оголила свою грудь ещё больше.

— Я полицию вызвала, негодяй! — крикнула та и направилась к своей двери, но обратила внимание на Оленьку: — А ты, девонька, срам прикрой! — указала на глубокое декольте, — стыдно должно быть! — рявкнула бабулька и скрылась, хлопнув дверью.

— Она мою грудь срамом назвала? — поморщилась Оленька, но бабушкина фраза «вызвала полицию» ее насторожила. Кстати, на стене рядом с квартирой старушки, красной краской было написано: «Джек — Сторожитель!» — думаю, дорогие читатели, вы вспомнили про злобную бабушку-сторожа из детского дома Киры.

— Ольга? — раздался голос Куприянова, едва девушка ступила на лестницу.

Она закрыла глаза и прошептала: «Дура…», затем повернулась. Куприянов стоял в дверном проеме своей квартиры в халате, пушистых тапочках и с бананом в руках. В этот момент из дверей выбежал котенок и весело поскакал куда-то вниз по лестнице. Вместо разбирательств с Ольгой, Куприянов побежал за котенком. Наглый двухмесячный кот скакал от хозяина в разные стороны, стараясь не попасться ему в руки. Александр Казбекович разозлился и кинул в животное банан. Котенок увернулся, банан угодил в плачущего стажера, который стоял чуть ниже по лестнице, убежать не смог — больно.

— Вы сговорились, что ли? — завопил стажер и поспешил покинуть этот цирк с котятами. Разумеется, на работу в испачканном пиджаке приходить было ни в коем случае нельзя — начальник Сталин, если увидит грязь на форме, может и в ссылку отправить. Поэтому стажер поехал домой, чтобы привести себя в порядок.

Парнишка снимал квартиру вместе с одногруппником. Сосед уехал по делам. Дверь закрыта. Запасных ключей у парня с собой не было. Пришлось стажеру ехать на, так называемую, штаб-квартиру «Кривой панды». Ключи от нее были у всех членов банды, задействованных в любой из городских операций. Однако, с тех пор, как Жора Кельскопец, он же Леший, уходя из банды, наболтал много чего лишнего во многие «грязные уши», Сталин и Жуков шли буквально по пятам группировки. Полиция довольно быстро определила данную квартиру, началась слежка. Володя Бегемотов строго-настрого запретил посещать данный объект. Но стажер, видимо, забыл про эти указания. За квартирой лично следили Сталин и Жуков. Почему полицейские такого высокого уровня занимаются подобными вопросами? А потому, что, как ни странно, только у них есть доступ к любым методам слежки и способность оставаться невидимыми. Если имеешь дело с Бегемотовым — доверять никому было нельзя!

Когда товарищ Сталин схватил стажера за руку, то первым делом высказал замечание по поводу испачканного кителя и неподобающего полицейскому вида. От напора начальника стажеру стало страшно. Он хотел убежать, но Сталин держал его как бультерьер — намертво. От страха парень потерял сознание… Спустя некоторое время ему пришлось рассказать Сталину все, что знал о банде Бегемотова…

Но вернемся к Куприянову с Оленькой. Когда начальник побежал вниз за котенком, Оленька придумала план своих дальнейших действий — несколько путей отхода в случае каверзных вопросов босса. Про то, что на ней надет полицейский китель, она вспомнила в последний момент, когда начальник уже поднимался наверх с борзым котенком в руках. В страшной спешке она сняла китель, потопталась на месте, пытаясь понять, куда его бросить и не нашла ничего лучше, чем закинуть его на самую верхнюю полку в прихожей куприяновской квартиры, где лежали шапки, шарф из овечьей шерсти, и одна перчатка. Совершив этот неблаговидный поступок, девушка выбежала из квартиры и сразу столкнулась с Александром Казбековичем.

— Странная ты какая-то сегодня, Ольга, — произнес он. — Что это за парень был с тобой в полицейской форме?

— Студент! Он приставать ко мне начал, — уверенно солгала Оленька, а глаза у самой забегали. Однако Куприянов не обратил внимания на ее ответ, ведь у него на руках сидел любимый пушистый балбес, который выскочив у него из рук, тут же пописал на туфли хозяина.

— Ладно. Все равно новые покупать собирался… — махнул рукой Казбекович.

Котенок посмотрел на хозяина, сказал «мяу!» и убежал.

— Жена настояла взятькотенка, а я хорька хотел завести, — вздохнул Куприянов и предложил Оленьке пройти в квартиру, но та отказалась, пояснив, что ей срочно нужно… по делам. При этом она постоянно прислушивалась — не слышен ли звук полицейской сирены или шумно поднимающихся наверх полицейских. Периодически ей удавалось успокаивать себя тем, что полиция в России, как и скорая помощь, всегда опаздывает.

— Александр Казбекович, вы меня простите, но я спешу, — извинилась Оленька и попятилась к лестнице.

— А ты чего приходила — то? Вроде в куртке какой-то была… — протянул Куприянов.

— А я… это самое, ну, — не знала, что ответить девушка, — волонтер же я! В свободное время участвую в акциях различных. Сейчас, к примеру, к ветеранам в гости хожу, продукты прино… — отвлеклась на стук входной двери в подъезд, — …шу! — договорила девушка.

Куприянов прищурился:

— С Романом все в порядке? Давно выходила с ним на связь? — резко изменив тональность голоса, спросил он сурово.

— Да! — помотала головой. — В смысле нет! — сказала Оленька и снова шепотом назвала себя дурой.

Между тем в квартире снова начал буйствовать котенок — скакать по вешалке в прихожей, потом ронять цветы. Вазу уронил…

Куприянов помотал головой.

— В общем, Ольга, поговорим вечером. Есть пара вопросов к тебе по группе. Странно ты себя ведешь… — сказал Куприянов и зашел в квартиру. Прежде, чем закрыть за собой дверь, он повернулся к Ольге и добавил: — Грудь прикрой!

Оленька вздохнула, развела руками, как бы показывая — «как же вы меня все достали!» и побежала по лестнице вниз.

Девушка буквально летела к своему дому, оглядываясь по сторонам — не преследует ли ее капитан с наручниками. Хотела было заглянуть в своё любимое кафе «Имбирный пряник», так сказать, отдышаться, но босиком туда идти — как минимум вызвать массу вопросов у посетителей.

Несколько ранее…

Как вы помните, дорогие читатели, капитан Дубанько сладко дремал в машине. Дремал даже после того, как попал в ДТП. Проснулся он вовсе не из-за переполоха на дороге. Ему приснился кошмар, Дубанько резко поднял голову и ударился о верхнюю часть окна. Кошмар и болезненный удар разбудили в нем не самого доброго полицейского.

— Мы думали, вы умер! — охнула девушка — очевидец, стоявшая рядом с группой подростков, снимавших все происходящее на смартфоны.

— А если умер, то вы решили запечатлеть на память вид моего хладного тела? — прорычал капитан. — Куда катится мир?! А ну, пошли вон отсюда, пока я всех не арестовал и не посадил в тюрьму!

Ребята спрятали телефоны, но один продолжил снимать, да еще показал капитану язык. Дубанко отстегнул чехол табельного оружия, чтобы припугнуть парнишку. Получилось — подросток убежал.

Капитан осмотрел место происшествия.

— Догонялись, товарищ полицейский? — эмоционально размахивал руками водитель. — Кто ремонт оплачивать будет?

— Гражданин, у вас есть страховка — это первое! Второе — если нарушать грамотно не умеешь — не нарушай. В слепые зоны я не заставлял вас заезжать, я спал! — отрубил капитан и подошёл к полицейской машине.

— Ах, ты, мент позорный! — вспыхнул водитель.

— Даже отвечать не буду. Доскребешься, гражданин, — сдержано ответил Дубанько, стараясь сохранить лицо представителя закона. Водитель не отставал, лез в занозу и старался сильнее оскорбить капитана, но Дубанько полностью абстрагировался от окружающего мира. Его очень интересовала угнанная полицейская машина. Разъяренный, и в то же время отчаянный водитель уже хотел было кинуться в драку, но капитан предложил ему поехать сразу в тюрьму за нападение на полицейского. Пыл у водителя поутих. Через некоторое время капитан, осматривающий салон полицейской «тачки», решил успокоить водителя более деликатно.

— Угомонитесь, гражданин и подумайте головой. Авария спровоцирована угонщиком, он с места происшествия скрылся. Если грамотно используете ситуацию, и справку — выкрутитесь с минимальными убытками. А если будите доказывать, кто из нас сильнее, то в вашей крови неожиданно обнаружится алкоголь, и вы поедете в тюрьму… Намек понят? — сурово спросил капитан. В это мгновение у него зазвонил телефон. Капитан взял трубку и рявкнул:

— Кто-кто, конь в пальто! Редиска, ты кому звонишь-то?

— …

— Ну, так и не спрашивай у меня — кто! — кричал капитан. — К делу переходи, я занят!

Капитан осмотрел заднее сиденье угнанной машины. Диспетчер в трубке еще раз сказала о вызове, поступившем от старушки, проживающей напротив квартиры Куприянова. Рассказала она и о нападении на молодую девушку — полицейского.

— Девушку-полицейского? — зарычал капитан. — Я послал по этому адресу только своего стажера! — и тут капитан нашел на полу у водительского места потерянную туфельку, осмотрел её. Вспомнил, как была одета Ольга, — Редиска, отбой! Кажется, я знаю, что за девушка там подралась.

— Прекрати меня редиской называть! — закричала диспетчер.

— Хорошо, редиска, не буду, — ответил капитан и положил трубку, — Куприянов еще тут со своим зверинцем… Один голый по полю бегает, вторая машины полицейские угоняет! — добавил Дубанько.

Он снова попытался дозвониться до Александра Казбековича — трубку не берет. Позвонил Петроградской — трубку не берет. Позвонил в отдел.

— Алло, редиска!

Трубку бросили.

— Коза! — рявкнул капитан, позвонил по другому номеру, — алло, Владимир Металлыч, Редискиной передай трубочку!

— … (передал)

— Выговор хочешь получить? — спросил он уже более спокойно. — Ладно, не обижайся, Редискина, прими вызов.

— Записываю, — грубо буркнула диспетчер.

— Пошли наряд к дому Петроградской Ольги — угон машины.

Закончив разговор, капитан дождался приезда инспекторов дорожной полиции и отправился к дому Куприянова.

Александр Казбекович, отвоевав территорию у котенка, допил свой, к тому времени уже остывший, кофе. Привел себя в порядок, замазал зеленкой несколько царапин на руке и отправился на работу за телефоном. Смирился он с тем, что в свой единственный выходной в году, покой и отдых никак не хотят стучаться в его двери. Да и Ольга эта вела себя так, словно запланировала революцию в стране.

Только Куприянов отъехал от дома на велосипеде, как из-за угла вышел капитан Дубанько и лениво пополз к подъезду Куприянова. Оперся на перила, чтобы отдышаться — пешком же шел. Посмотрел испуганным взглядом на, казалось, особенно длинную лестницу, ведущую к подъезду, отвернулся, пробормотал вслух: «Почему я не родился птицей… Дьявол забери тех, кто придумал лестницы! Надо найти их всех и посадить в тюрьму!» — и пошел наверх.

Дополз, наконец, до площадки четвертого этажа, отдышался, подошёл к двери Куприянова. Стук, стук, стук. А дома нет никто. Дубанько разозлился, достал пистолет и прицелился в замочную скважину — злость способна творить с человеком различные странные вещи, однако… Через пару минут убрал пистолет в кобуру. Стоит у дверей, ворчит, думает, что делать дальше и куда направиться. Раздумья прервал телефонный звонок.

— Слушаю, Редискина!

— Только что поступил вызов от той же пожилой женщины, что сообщила о дерущихся полицейских. Сейчас говорит, цитирую: «Какой-то хомяк в полицейской форме достал оружие и пытается взломать квартиру некоего Куприянова!»

Дубанько закрыл глаза: «Хорошо Редискина, я тебя понял. Как раз туда направляюсь, разберусь. Что там с Петроградской?»

— Задержали. Везут в участок, — ответила диспетчер Редискина.

— Матери её сообщи, пусть тоже подъедет в участок, дочери срок грозит, в тюрьму поедет! — приказал Дубанько.

Бац! И получил веником по голове от бабушки по кличке «Джек-сторожитель».

— Что вам тут, оборотням в погонах, медом намазано, что ли!? А ну, брысь отсюда, ирод! — завыла пожилая дама.

— Женщина, вы с ума сошли? — отмахивался от веника капитан. — Вы не родственница Петроградской, случайно, коль на сотрудников полиции нападаете?

— Какой ты полицейский, хомяк? В квартиру ломился к хорошему человеку, негодяй ты этакий! Да я тебя!.. — не на шутку разошлась бабулька.

— Капитан полиции Дубанько! — прокричал капитан, показывая старушке служебное удостоверение. — Если вы сейчас же не успокоитесь и не перестанете бить меня веником, я вас в тюрьму посажу!

Бабуля опустила свое оружие, замолчала.

— Так-то лучше! — упокоился капитан и… снова получил веником по голове. После этого старушка, наконец, успокоилась.

— Ну, все, бабка, я вызываю наряд! — заорал капитан.

— Да вызывай ты хоть Сталина! А лучше, пойдем, чаю попьем с пирожками? Ты, думаю, ярый любитель мучного, — предложила бабуля, вернулась в квартиру, тихонько хихикая. Дверь закрывать не стала.

Капитан проглотил слюну, ведь бабушка сказала про того Сталина, про личность историческую, а Дубанько вспомнил, что его ждет встреча с другим Сталиным, с начальником. И у начальника полиции явно возникнут вопросы, например: «Куда (мат) делась (мат) моя (мат) машина (мат) и еще раз мат, и снова мат…» Автор комедии даже закрыл глаза и попытался отвлечься, чтобы не думать о том, насколько же красноречив может быть начальник полиции, если довести его до белого каления.

Не хотел капитан возвращаться в отдел, но дело об угоне полицейской машины нужно было завести, да и с инспектором надо переговорить по делу об угоне машины начальника полиции членом «Кривой Панды». Все равно, полагал капитан, кто-нибудь да заметил сидящую за рулем четырнадцатилетнюю девочку. Но, прежде, чем отправиться в отдел, капитан решил пообщаться со старушкой, ведь она была свидетелем потасовки между Петроградской и стажером.

Между тем, Александр Казбекович, наконец, добрался до своей конторы. Подошел к входной железной двери, вставил ключ в замочную скважину и вдруг по его руке, держащей ключ, пробежал легкий холодок. Вновь им завладело беспокойство. Отметим, что именно в этот момент Валенов со своей группой заблудился, убегая от привидения Лоа Лакроа.

Куприянов открыл дверь, вошел, и тут на него нахлынула такая тоска, словно все счастье и все теплые воспоминания из его жизни вычеркнули. Александр Казбекович был человеком с не очень развитой интуицией. Но в этот раз на него будто вылили ведро адреналина. Причем, сделал это господин Валенов, ментально.

Начальник турфирмы взял со стола телефон, включил…

— Петроградская… — прорычал Куприянов, увидев большую трещину на экране своего дорогого смартфона, — вычту из твоей зарплаты! Затем разблокировал телефон — благо трещина не убила функции сенсора. — Сорок семь пропущенных вызовов! — взвыл он. — С одного и того же номера!

Александр Казбекович перезвонил. Через пару минут разговора положил, ошарашенный, телефон на стол. Тряхнул головой: «Я таких выражений даже не слышал никогда, столько о себе нового узнать… Петроградская, что ж ты натворила…»

Дело в том, что это был номер телефона Софии Петроградской — мамы Оленьки. Когда та узнала, что её интеллигентную и воспитанную дочь арестовали за угон полицейской машины, эмоции мамы, разумеется, полетели в гости к Оленькиному начальнику, полагая, что именно он вместе с Валеновым, впутал ее доченьку в какую-то авантюру.

Куприянов набрал капитана Дубанько.

Оленька Петроградская, теперь уже одетая в белую футболку с рисунком панды и в шорты, в это время находилась в отделе полиции, в кабинете тех самых сотрудников уголовного розыска. Отвечать на вопросы без адвоката, конечно, она не хотела, чтобы ненароком на эмоциях не сболтнуть лишнего. Тем более, что на данный момент никто из этих джентльменов не предоставил ей никаких улик. Вскоре в отдел вернулся капитан, сытый после чаепития с Джеком-Сторожителем… Всю дорогу он раздумывал, как же грамотно построить разговор, когда придется объяснять Сталину, почему сначала его машину, а затем служебную угнали. Дубанько продумал даже вариант, как сбросить всю вину на Оленьку. Однако он хоть и боялся за свою шкуру, но все же не был подлецом. По просьбе капитана «разбор полетов» перенесли к нему в кабинет.

Итак, в помещении находились капитан, лейтенант Пьянковски и двое сотрудников уголовного розыска: в штатском и в форме.

Капитан приступил к разговору:

— Всегда задаюсь вопросом, Куприянов родом из цирка или он просто юлит, когда в его жизни происходят цирковые представления с его сотрудниками? — задумчиво произнес Дубанько.

— На лесоповал её! — крикнул тот, что в штатском. Условно назовем его Зонт, в честь принта в виде старинного зонта на его черной футболке.

— Остынь, — успокоил его тот, что в форме.

— Зачем машину угнала? — ласково спросил капитан.

— Посадить ее надо надолго! — бунтовал Зонт.

Дубанько оскалился на него.

— Какая машина! — попыталась изобразить удивление Оленька. — Что вы, черт возьми, бормочите, капитан? Сидела, значит, я дома спокойно, пила кофе, смотрела новости по телевизору, кстати, вас показывали, вы в аварию на проспекте попали, как вдруг начинают неустанно стучать в дверь ваши сотрудники. Открыла — стали кричать, обзывать «угонщицей поганой». Надели наручники, привезли сюда, я даже переодеться не успела! — эмоционально рассказывала Оленька. Капитан посмотрел под стол, увидел, что девушка сидит в шортах и тапочках. — Что за воспитание у ваших сотрудников? И почему вы, позвольте спросить, меня к стулу наручниками приковали? Вы ни одного доказательства даже не представили, капитан Дубанько! — девушка очень ярко выделила интонацией его фамилию. Лейтенант Пьянковски захихикал.

— Лейтенант, — обратился к нему капитан, — сходи-ка, друг, за веревкой и мылом!

— Зачем? — не понял Пьянковски.

— Хочу выходной тебе завтра пожизненный дать, — буркнул тот и вновь переключил внимание на Оленьку. Пьянковски приуныл…

Дубанько поставил туфлю девушки на стол и спросил:

— Как говорил один из персонажей фильма великого советского режиссера Гайдая — «чей туфля?» — хитрая улыбка не сходила с лица капитана.

Оленька развела руками, но капитан разглядел на ее прекрасном лице гримасу, характерную для «врунишек».

— Послушай, гражданка Петроградская, я не знаю, твои интересы в банде «Кривой панды», но за соучастие в угоне Маргаритой Драбадан автомобиля, ты отправишься за решетку надолго. В связи с этим, рекомендую тебе сотрудничать с нами, рассказать все, что знаешь о Бегемотове и о том, куда эта девчонка увезла машину начальника полиции.

«Вот вляпалась», — подумала про себя Оленька.

— К… какой такой драбадан? Вы что за ахинею несете? Увидели, что на моей футболке нарисована панда, так сразу решили, что я член этой группировки?

— Да что вы её слушаете? — запсиховал Зонт. — В камеру её посадить и все! Она то полицейских бьет, то машины угоняет!

И тут в кабинет ворвалась София Петроградская… Она молниеносно нанесла удар коленом в пах первому попавшемуся на глаза полицейскому — Зонту. После точного попадания бедняга согнулся и свернулся калачиком в углу.

Дубанько с лейтенантом Пьняковски захихикали.

— Сразу вижу, яблоко, — капитан показал пальцем на Ольгу, — и яблонька, — переводит палец на маму. Но маме, разумеется, не до шуток — её дочь сидит в наручниках… У женщины началась такая истерика, что капитану пришлось выпустить из себя берсерка и в тоже время не забывать об интеллигентности. Ему удалось немного успокоить женщину, и усадить ее на стул рядом с дочерью. После минуты тишины София Петроградская начала кричать, но теперь уже на дочь.

— Я так и знала, что ты, зараза такая, опять во что-то влезла из-за своего братца! Теперь из дома без моего разрешения выходить неделю не будешь! — мама накаляла градус беседы.

Разумеется, мамины гены в Оленьке не позволили ей молчать. В итоге перед Дубанько сидели две особи женского пола, кричащие друг на друга.

— Значит так, дорогие дамы….

Закончить предложение Дубанько не дали.

— Закрой рот! — рявкнула на него мама, и продолжила ругаться с дочерью.

Опешили все полицейские. Сотрудники уголовного розыска решили спешно покинуть территорию боевых действий, Пьянковски же, остался, стоял у окна, слегка опираясь на подоконник, и наблюдал.

— Вашей дочери, гражданка Петроградская, грозит статья за угон служебного автомобиля, потому я рекомендую вам остудить свой пыл, и вести со мной адекватный диалог, — сказал капитан очень громко и сурово, но максимально деликатно.

В этот момент в кабинет вошёл Куприянов. Причем, услышав крики, он сначала аккуратно выглянул из-за двери, чтобы проверить, туда ли он попал. Оленька опустила голову: Куприянова она боялась сильнее своей маман. Даже не то, чтобы боялась — ей было очень стыдно смотреть ему в глаза, учитывая, что к ней у того было безграничное доверие.

— Во что ты втянул мою дочь, козёл? — досталось от мамы и ему. Куприянов опешил, остановился у двери и вытаращил глаза.

— Саша, привет! Присаживайся, как раз нужная компания для переговоров собралась. Лейтенант, подай ему табурет, будь добр — попросил капитан.

— Нет, благодарю капитан. Я думаю, мне лучше постоять, — отказался Куприянов.

Только Дубанько открыл рот, как погас свет. За окном поднялся сильный ветер.

Где-то вдалеке раздался гром.

Лейтенант выглянул в окно.

— Много народу скопилось, — сказал он, — капитан, во двор заехал мерседес серого цвета, внедорожник. За ним несколько машин сопровождения с включенными мигалками, — добавил лейтенант.

Капитан занервничал: «Какой номер у авто?» — судорожно спросил он у лейтенанта.

— Не вижу, вроде бы три шестерки…

Дубанько проглотил слюну: «Автомобиль директора федеральной службы безопасности в отставке. С ним, уверен, Геннадий Виссарионович», — с отчаянием выдохнул капитан.

Тут Дубанько заметил, что Пьнковски спокоен, как морской бриз.

— Ты чего спокойный-то такой, лейтенант? Под раздачу сейчас попадем все. Кому было поручено за его машиной следить? — спросил он.

— Вам! — бодро ответил Пьнковски.

— Я тут вспомнил, что кто-то мне до сих пор долг не отдал, — намекнул капитан, — советую, лейтенант, не шутить со мной в такие периоды.

— Пользуешься, капитан, тем, что половина отдела тебе денег должна… — буркнул Пьянковски.

— А то! Грамотная многоходовочка, лейтенант, — хмыкнул Дубанько, — не колотить же мне тебя за твои шутки, — капитан поднялся из-за стола, извинился перед Петроградскими и Куприяновым, попросил подождать его в кабинете до дальнейших распоряжений и вышел. Лейтенант остался.

Служебный, а, может быть и не служебный автомобиль проехал вперед, мимо двух пустующих мест на стоянке, одно из которых и было местом, где ранее стояла машина начальника полиции. Авто остановилось, сдало назад и припарковалось задним ходом. Две машины сопровождения остановились прямо перед входом в отдел. Из них вышли четверо: трое — в полицейской форме, один — в штатском. Встали рядом с иномаркой начальника. Первым из машины вышел водитель — огромный, просто нечеловеческих размеров мужик. Он направился к задней правой двери. Обе двери открылись одновременно. Из той, к которой шел водитель, вышел черноволосый с седой прядью на лбу мужчина, лет пятидесяти-шестидесяти, одетый, как ни странно просто: клетчатая рубашка с расстегнутой верхней пуговицей, джинсы, туфли. На левой руке — эксклюзивные часы. С другой стороны появился наш старый знакомый — человек, приезда которого ждали и, в тоже время, боялись все. Это был никто иной, как начальник полиции Геннадий Сталин. Одет он был так, словно только что вернулся с дачи. Штаны с вытянутыми коленками, кроссовки, белая футболка с надписью: «I’m Boss» и легкая куртка сверху. Телохранитель и мужчина в клетчатой рубашке вывели из машины третьего, им оказался… стажер. Он был в наручниках, глаза красные, по всей видимости, плакал. Геннадий Сталин неспроста попросил водителя припарковаться именно здесь. Вышел он из мерседеса и встал прямо на то место, где оставлял свой автомобиль. Пусто. Достал сигарету, закурил.

— Гена, нашел время курить, пойдем в твой прославленный отдел, — произнес мужчина в клетчатой рубашке. Геннадий повернулся к нему и как-то тоскливо ответил:

— Знаешь, господин Жуков, я вот чего не могу понять. Мы с тобой, когда уезжали отсюда, машина стояла здесь моя. Мы с тобой приехали — машина здесь уже не стоит.

Стажер напрягся.

— Может быть, Дубанько куда ее перегнал, — протянул Сталин и направился в здание.

Жукова из присутствующих на улице полицейских никто не знал в лицо. Он вальяжной походочкой шел впереди своего приятеля, ведущего за собой стажера. К нему подключились двое полицейских из машины сопровождения. Он и в отдел полиции зашел первым, забыв снять кепку при входе. Несколько охранников и постовых окружили незнакомого мужчину.

— Гражданин, а вы к кому? Почему головной убор не снимаете? — сделал замечание самый смелый.

— Дерзкий, — спокойно, протяжно, но с какой-то пугающей интонацией произнес Жуков. — Директор федеральной службы безопасности в отставке, генерал-полковник Жуков.

— Будьте вы хоть президентом Земли… — преградил ему путь постовой. — Не положено! Вы — посторонний тип, дедуля! — повернулся к коллегам и изобразил ухмылку — не поверил!

Жуков приподнял бровь. Дерзость полицейского его явно ошарашила, но бывший служака оставался спокойным, как удав.

— Капитан Дубанько, день добрый! — поздоровался Жуков с полицейским, который только что спустился с верхнего этажа и вышел в холл.

— Моё почтение, генерал! — поздоровался капитан с гостем.

— Сотрудники у вас в отделе не гостеприимные — прогоняют меня… — посетовал Жуков.

Постовой явно пожалел, что вышел в этот день на работу…

Капитан посмотрел на постового, стоящего перед Жуковым. Он был один, так как все остальные, осознав опасность ситуации, сразу разбежались.

— Виноват, я думал, что вы — гражданский, просто одеты, как… — постовой стал заикаться и замолчал.

— Как кто? — уточнил Жуков.

— Как дачник, — очень тихо ответил постовой.

— А ну брысь отсюда! — рявкнул капитан. Молодого полицейского и след простыл. Генерал по-прежнему был спокоен, по его улыбке было понятно, что смотрел он на постового, как на дурачка.

— Генерал, прошу вас не сообщать начальнику об этом недоразумении. Постовой молодой, глупый… У него — жена и малыш появился недавно, тем более, что вы действительно выглядите, как… — замялся капитан.

— Как кто? — снова хитро улыбнулся генерал.

— Как дачник, — тихо ответил капитан.

Улыбка спала с лица генерала.

— Ладно, учитывая ваш опыт, Дубанько, спишем ваше поведение на пасмурную погоду. В общем, чего собственно я приехал-то, — повернулся он к двери — за ним никто не зашел. — Да где эта троица?! — выглянул в окно из холла. Полковника Сталина «облепили» полицейские отдела. Инспектор ГИБДД незамедлительно сообщил, что его машину угнали. Угнали и патрульный автомобиль. Добавили еще, что полицейский, который выглядел, как пухлый «хомячок», мчался на такси и нарушил полсотни правил дорожного движения, попал под все стационарные камеры, и в конце — устроил аварию с угнанной патрульной машиной.

Сталин был взбешен.

— Пошли все вон! — взревел он. Глаза наполнились кровью, он влетел в холл отдела: — Дубанько!

Капитан, пока ничего не подозревающий о приобретенных знаниях начальника, постарался начать разговор с дружеской нотки. Мол, задание выполнено, дочь Софии Петроградской найдена, сейчас она в кабинете у него находится. Тут он обратил внимание на внешний вид полковника и не вовремя пошутил на тему дачников… Нашел над кем шутить, правда? Над генералом Жуковым и полковником Сталиным.

В здание за Сталиным зашел телохранитель со стажером. За ними пытались войти другие полицейские, но Сталин скомандовал: «Стоять! Вышли и дверь закрыли за собой!». Спорить никто не стал. Жуков стоял рядом и посмеивался. Дубанько перепугался. Обратил внимание на стажера, особенно на тот факт, что он в наручниках.

— Стажер, это тебя за потасовку с Петроградской что ли в наручники-то заковали? — спросил капитан.

В это время у Жукова зазвонил телефон. Мелодия из «Щелкунчика». Он сбросил вызов.

Капитан повернул голову в сторону Сталина и дернулся, увидев его страшный, многообещающий взгляд.

— Геннадий Виссарионович, вы чего? — пробормотал капитан.

Тот молча сверлил его глазами.

Дубанько сделал шаг влево.

— Стоять! — скомандовал начальник. Дубанько послушно остановился, и попытался отвести глаза в сторону от испепеляющего взгляда. Вновь заиграл «Щелкунчик». Эта, неожиданно зазвучавшая мелодия, разбавила атмосферу и вызвала улыбку у капитана. Однако Сталин не пошевелил ни одной мимической мышцей.

— Знаю этот взгляд, капитан, все очень плохо, — отрезал Жуков и присел на подоконник.

— Господин Жуков, будьте добры, уберите свою попу с моего подоконника, что вы как маленький себя ведете! — сделал замечание Сталин, не отводя глаз от капитана.

— Убрал, — сказал Жуков и сел обратно на подоконник. «Щелкунчик» заиграл вновь.

— Капитан, ничего не хочешь мне рассказать? — сурово спросил Сталин.

— Вы о чем, товарищ полковник? — осторожно поинтересовался капитан.

«Щелкунчик»» заиграл снова.

— Господин Жуков, может, ответите на звонок? Небось, война какая началась, а мы и не знаем! — зарычал Сталин.

— Не хочу, — ответил генерал и снова сбросил вызов. Причем он так и сидел, с хитрой улыбкой, наблюдая за происходящим.

— За что вы Пьнковски по морде ударили? — спросил все так же сурово Сталин.

— Капитан, он все знает, — уныло вставил стажер, — знает, что машину его угнали.

Сталин повернулся к телохранителю: «Возьми двух сопровождающих, что сейчас за дверью стоят и подслушивают, веди парня ко мне в кабинет».

— Я и один могу справиться, — возмутился телохранитель Жукова.

— Не сомневаюсь, просто к тебе доверия нет, может ты тоже из этих, бегемотовских… — выстрелил Сталин.

— Я не подчиняюсь вашим приказам, — твердо, но неуверенно произнес телохранитель, надеясь на поддержку своего босса. Но боссу было просто интересно, сможет ли кто — то дать отпор его товарищу.

Полковник повернулся к телохранителю, который был, по меньшей мере, на две головы его выше. Дубанько в это время попытался сбежать.

— Уволю! — рявкнул Сталин, капитан замер.

— Простите, но я подчиняюсь только приказам моего непосредственного начальника — генерала Жукова.

— Да ты же мой хороший, — подозрительно мягко заговорил Сталин и прищурился, — а помнишь тот день, когда со своими партнерами по бизнесу ты помогал Бегемотову и его банде инсценировать убийство мэра города? Как вы с товарищем устраивали подставные аварии с машинами скорой помощи, лишь бы они не успели вовремя приехать к месту «липового» убийства?

Телохранитель подавился слюной.

— Ты думал, я не узнаю? Советую не перечить, а выполнять указания с таким же желанием, с каким выполняешь распоряжения своего руководителя. В противном случае, пойдешь под ручку с этим стажером, как еще один сообщник банды «Кривая панда». Никакой генерал ФСБ тебе не поможет, я гарантирую, — совсем уж сурово закончил Сталин.

Улыбка с лица Жукова исчезла. Он соскочил с подоконника и вскликнул: «Что ты сказал? Соучастник?». Заиграл «Щелкунчик»

— Дачник, возьми уже трубку! — зарычал Сталин. Телохранитель, пользуясь моментом, резко открыл дверь, сбив с ног одного из подслушивающих, позвал двух полицейских и с ними повел стажера в кабинет начальника полиции.

Дубанько было и весело, и страшно одновременно. Весело от того, что и Сталин тоже назвал Жукова дачником, хотя и сам был похож на недавно копавшего картошку человека. Страшно…

Жуков ответил на звонок.

— Да покупай ты, какие хочешь! Мне совершенно наплевать, какие грабли будут у нас на даче!

Дубанько захихикал. Сталин грозно глянул на него.

— Весело вам, да, капитан?

— Простите, Геннадий Виссарионович, неожиданно видеть вас в таком виде. Генерала все за дачника принимают, и вы его так назвали, потом разговор его по телефону… — капитан снизил голос до шепота, — про дачу.

Сталин и Жуков посмотрели на Дубанько так, будто сейчас расстреляют на месте.

Заиграл «Щелкунчик». Сталин закатил глаза…

— Алло!

— …

— Если я сказал, не звонить мне по поводу граблей, то ты решила позвонить и сказать, что черенок у лопаты сломался? — вздохнул Жуков и отключил телефон.

— Григорий Кузьмич, не изволите пройти в мой кабинет со своими граблями? — язвительно спросил Сталин.

Жуков опять хитро улыбнулся, но отвечать ничего не стал, вернулся к подоконнику, сел.

— Гриша, я понимаю, что у тебя связи в Федеральной службе безопасности и ты уважаемый человек… Но ответь мне на один вопрос: «Твоя попа мед чует на этом подоконнике?..» — повысил голос полковник.

— Все, все, встал… Ты только не начинай злиться, а то покраснеешь, как обычно, словно с бодуна на работу приехал… С дачи! — фыркнул Жуков и скривил свою фирменную улыбочку.

Сталин не отреагировал, переключил своё внимание на капитана, который уже совсем потерял страх после просмотра веселой сценки между людьми столь высокого для него ранга.

— Товарищ полковник, не вижу лично моей вины в данном происшествии. Готов вам все подробно рассказать в спокойной обстановке. Тем более, что одна новость хорошая все же имеется — угонщик полицейской машины пойман. А именно — Ольга Петроградская, та самая девушка, которую вы мне поручили разыскать. Находится сейчас она в моем кабинете с мамой и своим начальником, Александром Куприяновым. Касательно вашего автомобиля… Известно имя угонщика — Маргарита Драбадан, член банды Владимира Бегемотова.

Тут Сталин остановил Дубанько и повернулся к Жукову.

— Кажется, Григорий Кузьмич, стажер нам не все рассказал! — протянул он.

— Ну, так пойдём, и поговорим с ним! Эти жулики почему-то всегда боятся общения со мной, — ответил ему Жуков и медленно, с улыбкой на лице направился к лестнице.

Сталин закатил глаза и проворчал: «Боятся они его, ага. Меня бы рядом не было — вряд ли бы ему кто-то что-то рассказал».

— В общем, Дубанько, по поводу угона позже все расскажешь и заодно приказ на лишение премии подпишешь за то, что не уследил за моей машиной, а пока…

— За что? — воскликнул капитан. — Не я ведь её угнал!

— Это ещё проверить нужно, капитан. А лишение премии… Кому было поручено за порядком следить, а? Сам ответь на этот вопрос.

— Но… — не договорил капитан.

— Не перебивайте — хуже будет, — предостерег полковник. — Так вот, стажер ваш, Дубанько, член банды «Кривая панда», лидером которой является Бегемотов.

— Да бросьте, не может быть! Зачем вы его арестовали? — потряс головой капитан.

— Я могу вас и годовой премии лишить, Дубанько… Мы его вычислили.

— Я вычислил. Моя идея была, — крикнул Жуков от лестницы.

— Не начинай опять спорить… Ты, я, вы… Детский сад! Дубанько, мы — на беседу со стажером, вы — возвращайтесь к преступникам — ждите звонка. Хотя нет! — поправил себя Сталин, — стажер ведь ваш, поэтому вы пойдете с нами, — твердо закончил начальник.

— Но ведь у меня в кабинете, как вы выразились, преступники сидят. Я бы не хотел их там оставлять, тем более, что с ними Пьянковски! В нем дури столько, сколько нет в подростке в пубертатный период!

— Вы хотите поспорить со мной? — спросил Сталин.

Взгляд Дубанько упал на Жукова, тот жестом показывал капитану, чтобы он замолчал и не спорил с начальником. Сталин повернулся к Жукову — тот резко принял вид человека, с интересом рассматривающего окружающую обстановку. Дубанько решил молчать, тем более, что наказание за угон машины снизилось от «уволю» до уровня «лишу премии»».

В это время на лестничный пролет второго этажа с третьего выбежал Пьянковски.

— А кто за преступниками следит? — заволновался капитан. Пьянковски посмотрел на него, как на врага народа. Сталин потребовал объяснений. Лейтенант начал эмоционально рассказывать о том, как пытался поддержать капитана, а тот ударил его за это по лицу.

— Надо бы разобраться в ситуации и наказать капитана за избиение!

Теперь уже опешил Сталин. Он посмотрел на Дубанько, потом снова на Пьянковски.

— Молодой человек, лучше вам отсюда уйти, — вмешался Жуков. При это улыбка так и не сошла с его лица. Заиграл «Щелкунчик».

— Простите, — Пьянковски улыбнулся Жукову, — это очень смешно, дедушка, но я попрошу вас не вмешиваться. Идите с миром.

— Во — первых… — начал Жуков, но Сталин его перебил:

— Во-первых, лейтенант, этому дачнику нет и шестидесяти лет. Во-вторых, ты только что «наехал» на генерала…»

— Виноват… — выпучил глаза лейтенант, но договорить ему не дали.

— Молчать, — повысил голос Сталин, — если узнаю, что ты, крыса помойная, ещё на кого-нибудь «настучишь» — в полиции тебе больше не работать. Сейчас разделишь с капитаном наказание — премия твоя с радостью останется в казне.

Отвернувшись от ошарашенного Пьянковски, Сталин направился к своему кабинету. Дубанько молча пошел за начальником. Жуков, продолжая хитро улыбаться, подошёл к лейтенанту.

— Президент России — матушки, сборы военные задумал провести в ближайшие месяцы. Полагаю, на Дальнем Востоке пустует место… — подмигнул генерал и двинулся к кабинету Сталина. Такого исхода событий Пьянковски явно не ожидал.

В кабинете Дубанько…

— Оля, сразу видно — вы с Валеновым родственники, — фыркнул Куприянов, стоявший возле тумбы, — и какой чай мне заварить? Фруктовый, черный или черный с фруктами. Фрукты с черным? Зеленый, каркадэ. Зеленый, больше похожий на черный, молочный улун, или улун, по цвету похожий на черный. Улун с малиной, правда, от малины в нем — только косточки. Пуэр? Или никому неизвестный черный китайский Ли Хунь Пунь с ароматом плесени?

— Вы еще шутить вздумали? — вскричала маман.

— София, остыньте, — спокойно ответил Куприянов. Выбрал, наконец, чай: — Уверяю, я не меньше вас удивлен тому, что Ольга угнала полицейскую машину. Главное, зачем? — он повернул голову к Оленьке, затем бросил в стакан пакетик Ли Хунь Пуня и продолжил: — Кстати, Оленька, странная штука, но когда я одевался, то обнаружил у себя в прихожей на полке форменный женский пиджак полицейского и потому я хочу задать ещё один вопрос, — налил кипятку в кружку Дубанько, на которой был нарисован котёнок, — какого черта!?

— А я тут причем, Александр Казбекович? — парировала Оленька.

Куприянов сел напротив девушки. Сделал глоток чая — обжег язык, поставил кружку, вытер слезу:

— Ольга, ты знаешь, что врать мне бесполезно… Золушка, потерявшая свою туфлю… Мне капитан все рассказал, поэтому давай пропустим ненужные оправдания и нормально поговорим. Я больше чем уверен, что твои безрассудные действия связаны с Романом Валеновым. Так что, рассказывай все по порядку.

— Значит, так я тебя воспитывала, да? — никак не могла успокоиться мама Петроградская, — Ольга, я требую объяснений! — нервничала она. — Позорище! Как я теперь начальнику полиции в глаза смотреть буду! Просила о помощи в поисках дочери, а дочь взяла и угнала служебную машину! Ещё и полицейского избила! Форму отобрала…

— Так, мама, хватит устраивать истерику! Мне двадцать девять лет, не надо меня опекать, как ребенка! Какое вам дело, дорогой родитель, до моих желаний?! Просила помощи в поисках дочери… Я не отвечала на телефон только лишь одно утро! — не выдержала и повысила голос Ольга.

— Знаешь что, милая, тебе двадцать девять лет, а ведешь ты себя, как девочка — подросток! Машины она угоняет. Детей пора рожать, а она в тюрьму собралась… — гневалась мама.

— Достали! Вот в тюрьме и нарожаю! — крикнула Оленька. — Дети, дети! Зачем мне дети, когда у них такая бабушка будет?! Вы ведь, маман, их в клетку запрете на замок и ключ выбросите с виадука Красноуфимска, например, лишь бы внуки дальше своей комнаты никуда не уезжали!

— Ольга! — вмешался Куприянов, попивая чай, — вкусный чай, кстати, — добавил он.

— Неблагодарная, ты! Как я могу не переживать, когда твой Ромка Валенов, с коим ты все детство попадала в какие-нибудь передряги, бегал голый по полю! И это в походе с группой, руководителем которой он является!

— Что? — подавился чаем Куприянов.

С этой минуты Ольга замолчала, отвернулась, покраснела. София Петроградская тоже замолчала.

— Ольга, что там Роман Валенов сделал? — очень строго спросил Куприянов. Ольга не отвечала.

— Дорогая, ты понимаешь, что стоит один раз пренебречь доверием, и обратно его уже не вернуть? Я и не сомневался, что у Валенова снова все по кривому пути пойдет… Но твои мотивы мне непонятны, — задумался Александр Казбекович.

Раздался стук в дверь, в кабинет зашел полицейский.

— Петроградская, Куприянов — к начальнику полиции!

— Простите, какая именно Петроградская? — осведомилась маман. — Нас тут две.

— Приказано привести преступницу, так что, видимо, девушку, — ответил полицейский.

— А я, значит, стара для преступницы, да? — заскрипела Петроградская старшая.

— Вас ждут, — служивый отвернулся и вышел.

— Я пойду с вами, — твердо сказала мама. Куприянов допил чай, и все направились к выходу. Казбекович пропустил дам вперед.

— Постараемся обойтись штрафом. По закону, насколько знаю, минимальное наказание — крупный штраф, если без цели хищения… Хотя… Машина полицейская, авария, еще и покинула место происшествия… И начальник — Сталин! — подливал масла в огонь босс Оленьки.

— Попрошу вас помолчать, Александр, — церемонно обратилась к нему маман.

Первой в кабинет начальника полиции, опустив голову, зашла Оленька. За ней — мама Петроградская, следом — Куприянов.

Кабинет у начальника полиции городского округа хоть и был шикарно обставлен, соответствуя его должности, однако, на приемную президента похож не был. Сталин не был поклонником роскоши. Зачем заказывать в кабинет дорогую итальянскую мебель, если есть более дешевые российские варианты? К тому же, их можно починить ударом ноги или, в крайнем случае, молотка! Зачем заказывать телевизор на полстены ценой в пять-десять зарплат среднестатистического гражданина, если он нужен будет исключительно для совещаний — статистику показать в виде презентации? Ну, или сериал про военные годы в обеденный перерыв включить. Но репутация и авторитет для такого человека очень важны. Как бы персонал отреагировал, если бы застал своего начальника за просмотром развлекательных и не очень каналов? Поэтому Сталин смотрел кинокартины по рабочему компьютеру — дешево, надежно и удобно. Что поделаешь, любит главный полицейский начальник фильмы про гангстеров, войну, документальные картины про Сибирь, Колыму и дона Карлеоне… В углу, справа от его стола, на полочке стояла бутылка дорогого коньяка — единственная роскошь в кабинете. На половину пустая, а, может, и на половину полная.

— Присаживайтесь, товарищи преступники, — предложил Сталин. — Капитана Дубанько вы знаете, — указал ладонью на него. — Хочу также представить вам моего товарища — генерала Жукова, директора федеральной службы безопасности в отставке…

— А тебе лишь подчеркнуть да, что я в отставке, друг сердешный? — вспылил Жуков. Сталин скорчил гримасу ему в ответ.

Оленька наклонила голову к коленям и шепотом произнесла: «Мне — конец».

Да и мама её как-то сразу отчаялась вытащить дочь из передряги. Куприянов тоже расстроился — мелких преступников люди таких высоких рангов не допрашивают. А тут ещё и служба безопасности присутствует. Будто машину не полиции угнали, а какого-нибудь принца Эмиратов, приехавшего за шапкой-ушанкой в Россию.

Жуков приветствовал преступников кивком головы.

Дубанько и Жуков сидели друг против друга рядом со Сталиным за столом для совещаний. Первый — какой-то растерянный, второй — с фирменной хитрой улыбкой, смаковал коньяк.

Атмосфера для троих, особенно для Оленьки, была гнетущей, предстоял серьезный разговор…

— София, — обратился к маме Петроградской начальник полиции, — мы вам, значит, помогаем найти дочь, а в ответ получаем угон служебного автомобиля с последующей аварией. Необычная благодарность, вам не кажется?

— Простите нас, пожалуйста. Я… я не знаю, что на нее нашло, но я… Я обещаю, что займусь её воспитанием, только не сажайте её в тюрьму, умоляю вас! — мама прижала руки к груди и готова была зарыдать.

— Сядьте! — повысил голос Сталин. — Что за театральное представление?

Маман молча села, по щекам прокатились две слезинки.

— Гражданин, вас как звать? — обратился Сталин к Куприянову.

— Александр Куприянов, — каким-то смешным, слегка хриплым голосом ответил Казбекович.

— Вы выпили, что ли? Чего такой красный? — строго спросил начальник полиции.

Все посмотрели на Куприянова. — У вас шея опухла и на руке пятна, — заметила Оленька.

— Хунь Пунь пил? — спросил капитан Дубанько.

— Какой «хунь»? Дубанько, я тебя точно уволю за такие выражения! — рявкнул Сталин.

— Да чай с какими — то добавками, планете неизвестными! — оправдался капитан.

Куприянов утвердительно прокряхтел в ответ.

— Александр Казбекович, вас к врачу нужно срочно! — занервничала Оленька.

Дубанько поднялся из-за стола, позвал Куприянова с собой: «Пойдем, Хунь-Пунь, к врачу!». Оба вышли из кабинета.

— В общем, София, как выяснилось, дочь ваша помогла нам вычислить и поймать одного из участников банды «Кривая панда», — продолжил, между тем, Сталин.

У Оленьки глаза на лоб полезли от удивления. Маман же совершенно потерялась в своих мыслях.

— Простите, что? — пролепетала она.

— Свидетель, проживающий напротив человека, который выпил какой-то там «хунь пунь», утверждает, что Ольга вступила с этим сообщником в борьбу. Это так? — обратился к Ольге Сталин.

Ольга, недолго думая, кивнула.

— Утром член банды Бегемотова, Маргарита Драбадан, угнала мою машину. Стажер устроил диверсию — проколол колеса всех близкорасположенных автомобилей, чтобы никто не смог оперативно пуститься погоню. Капитан сел в первое попавшееся такси. Ольга, откуда вы знали, что машина находится на заднем дворе и колеса у нее остались целыми? — строго спросил полковник.

— Просто, — Ольга вдруг поняла, что у нее есть шанс выбраться из неприятности с минимальными последствиями, и потому дала волю природной уверенности в себе и своих силах, — стажер вызвал у меня впечатление недалекого человека и…

— Впрочем, неважно, — не дал ей договорить Сталин, — капитан рассказал, в какой спешке вы покинули автомобиль после аварии, даже туфлю свою оставили, погнались за преступником. Вы целенаправленно угнали машину, чтобыдогнать преступника? — спросил Сталин, расхаживая по кабинету.

— Сам слышишь, как это звучит? — вмешался Жуков. — Отстань ты уже, друг, от девочки. Она такую услугу нам с тобой оказала. Сталин вздохнул.

Ольга выдохнула. Если бы не Жуков, начальнику полиции ничего не стоило бы понять, что она врет. Маман сидела рядом, молчала.

— В общем, Ольга, угонять полицейские машины, как ни крути — нехорошо. Ограничимся тем, что тебя накажет инспектор — лишение прав на управление автомобилем за то, что оставила место аварии. Этого будет достаточно. Повезло тебе, ущерб ремонта таксисту возмещать не придется — он без прав ездил. На этом разговор окончен, всего хорошего вам, — сказал Сталин и указал Оленьке на дверь.

Ольга незамедлительно попрощалась и вышла. Маман, таки, сидела в ступоре. Но вскоре проследовала за дочерью. Петроградская младшая воспользовалась тем, что Куприянов ушел к врачу, и потому поспешила к выходу, чтобы ее не успела догнать мама. Самое большее, что девушка сейчас хотела — остаться наедине с собой и своими мыслями, переварить все произошедшие с ней события за этот насыщенный эмоциями день.

Немного позднее…

Когда в лагере Романа Александровича царил хаос, Оленька Петроградская уже сидела в любимой кофейне «Имбирный пряник», которая находилась в десяти минутах езды на автобусе от фирмы Куприянова. В кофейне было очень уютно. Помещение рассчитано, максимум на двадцать человек. Столики расставлены таким образом, чтобы ни один гость не мог нарушить личное пространство другого: ни задеть его пальто на вешалке, ни толкнуть, ни наступить на ногу. Дизайн выполнен в стиле «лофт», горел камин, пусть и не настоящий, но атмосферу спокойного и душевного отдыха он мог поддерживать. В воздухе витал запах корицы — любимый аромат Оленьки. Никакого алкоголя — только вкуснейший оригинальный авторский кофе, чай и сладости. Фоном играла спокойная музыка.

Оленька просидела в кофейне весь вечер. Расположилась в уютном кресле у окна, наблюдала затем, как двое ребятишек на детской площадке бегают друг за другом, веселятся. Один упал в грязь, поднялся, вытер лицо и, смеясь, побежал дальше.

«Мне бы сейчас их заботы» — улыбнулась Оленька и вновь погрузилась в раздумья.

В душе её творился хаос. То грусть, то злость, то радость, то отчаяние. Она смогла такие масштабные и безрассудные события провернуть и все для того, чтобы план ее брата не провалился. И все оказалось напрасным! Девушка постоянно называла себя дурой. Ведь, если бы не случайность с поимкой стажера, оказавшегося членом банды «Кривая панда», то — либо штраф в несколько зарплат, либо тюрьма. Оленька помотала головой и откусила пончик.

Весь день её терзали смутные сомнения по поводу брата. «Казалось, что может случиться? С ним идет еще семь человек и восьмой — патологоанатом. В такой компании и звери не страшны. Правда, Валенов — любитель попадать в передряги… Хотя нет, неверно выразилась, он — любитель создавать себе проблемы… Валенок. И все же, есть сильное предчувствие чего-то плохого, причем с самого утра. Ещё и тип этот, Леший, не отвечает на звонки. Дед, как-будто специально исчез — бабка второй день его дома не видит. Теперь ещё и маман, как во времена моего детства, подняла на уши весь город… Я всего лишь несколько раз на звонок не ответила!» — Оленька вновь помотала головой. «И Куприянов теперь знает, что Валенов уже в начале похода начудил. Главное, чтобы босс не узнал о том, что Роман и телефон-то спутниковый оставил в конторе и в маршрут не тот ушел» — вздохнула. «Ладно, завтра поговорю с ним, сейчас надо отдохнуть и переварить все!»

В этот момент в кофейню вошёл Куприянов. Оленька смотрела в окно и не заметила, как начальник подсел за ее столик. Девушка поднесла кружку с кофе ко рту, и Куприянов произнес:

— Вечер добрый, Петроградская!

Оленька выронила кружку, кофе разлилось по столу.

— Тише, дорогая, не нервничай ты так, — успокоил ее Казбекович, позвал официанта и попросил протереть стол.

— Откуда вы узнали, что я здесь нахожусь? — расстроилась Ольга и отвернулась к окну. — Я одна хочу побыть, Александр Казбекович.

— Я очень рад, Ольга, что ты хочешь побыть одна. Мне тоже хотелось бы побыть одному в свой единственный выходной, ведь сегодня вся семья уехала к родственникам. Но неожиданно моя сотрудница перевернула вверх дном весь город. Так что, думаю, не будем рассуждать о том, что кому-то из нас не удалось побыть в одиночестве в этот пасмурный день, — Куприянов обратился к официанту: — Будьте добры, крепкий кофе с зефиркой.

— Тут не принято так, Александр Казбекович, — сделала ему замечание Ольга.

Куприянов скорчил гримасу, подошёл к барной стойке. Возле неё стояла светловолосая девочка лет двенадцати-четырнадцати в красивом платье и с небольшой татуировкой панды на шее. Она забирала большую коробку пончиков и четыре стакана капучино, аккуратно упакованные в пакет.

— Скажите, как вас зовут, мы впишем вас в журнал постоянных посетителей, будите скидку получать, — спросила её девушка-бариста.

— Маргарита Др… Друзь! — немного занервничала девочка. — Спасибо вам, я пойду, меня родственники ненормальные ждут… — закончил ребенок и быстро отошел от стойки.

Куприянов дождался своей очереди, сделал заказ: бизэ, два пончика, имбирный пряник и кружечку кофе с шариком пломбира.

Вернулся к Ольге:

— Ну что, рассказывай, зачем ты гналась за стажером?

— Вам же уже все рассказали, Александр Казбекович, — посмотрела на него невинными глазами.

— Да, Оленька, я бы, может, и поверил в то, что ты, рискуя своей жизнью, самостоятельно погналась за членом известной банды. Но утром обнаружил тот самый спутниковый телефон, что поручил передать Роману Валенову… И я очень сомневаюсь, что он сам нечаянно вылетел в окно из твоего кабинета, — усмехнувшись, выдал Куприянов.

Ольга поняла, что обратного пути нет, придется все рассказать.

— Рассказывай, что там учудил Валенов и как в его аферах замешана ты? А мотивацией тебе будет, — Куприянов отвлекся на девушку, которая принесла ему сладости и кофе, поблагодарил её, — мотивацией тебе будет тот факт, что если доберусь до истины сам, и она окажется не той, какую мне озвучивала ты, то нам с тобой придется попрощаться. Я тебя уволю, — строго констатировал начальник. — Дело касается моей репутации и репутации моей фирмы. Непутевый сотрудник — камень, о который запинаются все посетители и разочаровываются. Поэтому предлагаю тебе в этой уютной, домашней атмосфере, спокойно поговорить, — сделал глоток, — отличный кофе! — обрадовался Куприянов и поставил кружку. — Рассказывай!

Ольге ничего не оставалось, как излить Куприянову душу. Рассказала, пусть не совсем подробно, о затее Романа. Рассказала, по какому маршруту он, на самом деле, отправился. Соврала, что телефон не он специально оставил, а она сама забыла его отдать. Все для того, чтобы на последнем издыхании спасти репутацию брата. Куприянов не стал гневаться, не стал принимать опрометчивых решений вроде: бросить все и направиться за Валеновым и его группой. Несколько минут он молчал. Смотрел то в окно, то на кофе. Доел пончик…

— Пойми, Ольга, тот факт, что руководитель группы от моей фирмы бегает по полю голый, не позволяет мне максимально верить в твои слова. Дубанько сказал, что некая Бельмондо рассказала ему по телефону, будто весь поселок называет эту группу дикарями. Они сорвали свадьбу, Валенов украл невесту главы поселка… — наконец произнес Оленькин босс.

Девушка вмешалась:

— Извините, что перебиваю, Александр Казбекович, но я уверяю вас, у него все под контролем. В группе, в основном, молодые ребята. Ну, решили немного повеселиться в первую походную ночь, с кем не бывает? В студенчестве два моих одногруппника после защиты диплома на двери кабинета ректора, Сергея Адольфовича Лаюнасобак, краской из баллончика написали «Сережа — молодец!» и заклеили его дверь скотчем. Рядом прилепили надпись: «Привет от Чингисхана!» И что? Один из них сейчас защищает кандидатскую диссертацию, второй — член сборной России по плаванию и мастер спорта по шахматам. Я к тому, Александр Казбекович, что, несмотря на молодую дурь в голове, Роман справится! Просто дайте ему шанс, и человек вас приятно удивит! Его мечта — водить группы в походы, настолько сильна, что ни один медведь, ни одна Бельмондо не помешают ему осуществить задуманное!

— Ладно, считай, что убедила. Надеюсь, я не пожалею о своем решении. Только прошу, давай без арестов обойдемся. Повезло, что отделалась только лишением водительских прав, — вздохнул Куприянов.

— Зачем напомнили… — приуныла Петроградская.

— Девушка, — обратился Куприянов к той, что стояла за барной стойкой, — два пряника ещё, будьте добры!

Так что, дорогие читатели, получается что Роман Александрович вставил палки в колеса не только себе, Оленьке, но еще и некриминальному авторитету Володе Бегемотову! Ведь именно из-за Валенова стажер оказался не в то время, и не в том месте. Теперь полковник Сталин и генерал Жуков, владея большим количеством информации о банде «Кривая панда», вышли на их след. Кто знает, чем для Бегегмотова, ровно, как и для Романа Валенова обернутся все эти события?

В общем, у Романа Александровича, как всегда все под контролем!

Глава 11. На Дерибасовой хорошая погода, а в жизни Валенова опять идут дожди…

Дарьян Покровский простыл. После купания в озере, сразу после ужина у бедняги подскочила температура, разболелась голова. Он выпил какую-то пилюльку от простуды из аптечки Тощего и лег спать. Начал кашлять, сильно. Роман, мало чего понимающий в медицине, сидел и думал, чем бы ему помочь. Эдкевич посоветовал разбудить Худогубкина и еще поискать что-нибудь у него в аптечке. Могильников, конечно же, тоже не спал, волновался за сына. Лежал и прислушивался.

Роман вылез из палатки, чтобы сходить за аптечкой — столкнулся с Могильниковым. Тот держал в руках свернутый свитер и небольшой тряпичный мешочек.

— Доброе утро… то есть ночь! — растерялся Валенов.

— Отойди, — рыкнул Олег Уюкович.

— Я за аптечкой к Тощему, Дарьяну помощь нужна, — сказал руководитель.

— Не надо аптечки, оба выйдите из палатки! — приказал Могильников.

— Ну, наверно, я сам буду решать, что нужно, а что нет: выйти из палатки или остаться в ней! — возмутился Валенов.

Могильников снова зарычал. Эдкевич вылез из палатки вместе со спальным мешком. Глаза открыть у него получилось с большим трудом, как и рот для разговоров, но выговорить фразу: «Пойдемте к костру, Роман Александрович» — все же удалось.

Могильников, между тем, разбудил Дарьяна и заставил его перевернуться на живот. Тот, конечно же, сопротивлялся, пытался даже нахамить, но сопротивление было недолгим — состояние почти беспомощное. Олег Уюкович достал из мешочка пузырек с настойкой, сделал три глоточка, затем плеснул жидкость себе на руки и растер спину Дарьяна. После — достал ту самую мазь неизвестного происхождения белого цвета и втер её ему в спину.

— Из чего она сделана? — с трудом выговорил Дарьян. — Мерзко пахнет…

Могильников не ответил. Налил в кружку пару глотков настойки и протянул Дарьяну — пей! Парень послушно выпил, поморщился.

— Сколько тут градусов? — скривилмя он, — зачем мне это?

— Что бы не стонал… Теперь надевай футболку, сверху свитер, что я тебе принес. Он чистый, — ответил патологоанатом. Дарьян снова послушался, оделся.

— От температуры ничего пить больше не надо, залазь в спальник и засыпай. Пропотеешь — переодень футболку, затем снова — в свитер и в спальный мешок! — приказал Олег Уюкович.

Вскоре все успокоились. Дарьян уснул, Эдкевич тоже. Роман — нет. Могильников тоже спал в полглаза, волновался за сына.

Спустя некоторое время…

Бессонница стала для Романа Александровича верным спутником. Выпил все запасы валерьянки — все без толку. Что говорить о текущей ночи — она выдалась самой тяжелой. Если раньше он засыпал хотя бы ненадолго, то теперь, когда понял, что группа заблудилась, даже на секунду не мог прикрыть глаз из-за бесконечных о том мыслей.

Посреди ночи он вылез из палатки и дошёл до злосчастного озера. Стоит, смотрит на противоположный берег, чуть освещенный лунным светом.

— Роман Александрович, — откуда-то слева негромко прозвучал голос Могильникова. Роман подскочил и чуть не упал в воду — успел схватиться за ветку.

— Аккуратнее! Зачем пугать-то, Олег Уюкович! — недовольно пробурчал Валенов.

— Располагайтесь рядом, — пригласил Могильников, сидевший на своём рыбацком стульчике возле деревца, покуривая сигару.

Валенов подошел, положил хобу на небольшой бугорок, сел.

— Пятнадцать лет хранил эту сигару. Друг, капитан подарил. Кубинская. Красиво, правда, Роман Александрович? Мистическая атмосфера, лунные блики на воде, — он показал рукой на озеро. — Не хотел поднимать эту тему, но… Договоримся, что об этом разговоре никто в группе не узнает.

Роман кивнул.

— Дарьян Покровский — мой сын, — тихо сказал Могильников, затянулся и выпустил клуб дыма. — Ни он, никто из здесь присутствующих ничего об этом не знает… Нет, забыл, подружка тощего паренька случайно об этом узнала.

— Новость… — произнес в раздумье Роман.

— Дарьян всю свою жизнь даже не знал, что у него отец — то есть, — добавил Могильников.

— Что же случилось? — спросил Валенов.

— Это неважно сейчас, Роман, совсем неважно. Важно, что он за эти несколько дней похода успел собрать на себя всевозможные болячки. Меня это сильно беспокоит… И ещё более беспокоит тот факт, что если мы заблудимся, любая хворь его с ног свалит. Съел оладушку — живот заболел. Искупался в озере — заболел… Больше «понтов», чем мужской закалки, — вздохнул Олег Уюкович.

Роман занервничал:

— Почему вы, думаете, что мы заблудимся?

— Роман Александрович, я не думаю, а знаю, что мы уже заблудились… И знаю, что вы не имеете ни малейшего понятия, куда идти дальше, — спокойно произнес Могильников.

Валенов опустил голову, посмотрел на свои руки, достал занозу из пальца, поднял голову, остановил взгляд где-то в районе луны. Отрицать не стал, так как понял, что в этом нет смысла.

— Как вы догадались? — спросил Роман.

— По вашему поведению, Роман Александрович. По вашей реакции, когда карта сгорела. Когда узнали, что компас у вас не туристический. Плюс, я видел сломанный навигатор. Вы нервничаете Роман, я это вижу. Но чем вам помочь, не знаю… — развел руками патологоанатом.

— Может, пока не будем группе сообщать об этом? — виновато попросил Валенов.

Могильников недовольно посмотрел на него.

— Я постараюсь что-нибудь придумать и вывести всех, — сказал руководитель.

— Без компаса, карты и навигатора? — усмехнулся Олег Уюкович.

Роман снова опустил голову:

— Я должен!

— Пожалуй, пойду спать, — патологоанатом поднялся со стульчика, — пока ничего говорить не буду… Пока. Только для того, чтобы раньше времени не дать старт панике. Действуй, руководитель! — сказал Могильников и ушел.

Роман Александрович остался сидеть у озера. Бесконечный поток мыслей ему удалось одолеть только к моменту, когда первые лучи солнца подсветили горизонт. Чтобы принять взвешенное решение, нужно было хотя бы немного отдохнуть. Утро вечера мудренее и Роман отправился спать.

Утро…

Серое утро. Обычное серое утро — ничего особенного. Первым проснулся Могильников, примерно на час раньше, чем Кира и Элина — они настолько ценят свое время, что не позволяют себе долго спать. За этот час Могильников успел сделать буквально все — достать котелок из озера, приготовить завтрак, заварить чай, собрать палатку и умыться. В общем, к моменту, как туристы проснулись, патологоанатом был уже готов к выходу на, теперь уже никому неизвестный, маршрут.

Каждый из ребят с трудом вылезал из палатки, почесывал кто живот, кто затылок, лениво потягивался и сонно передвигал ногами в сторону озера, чтобы умыться. Юля и Лея застонали, что им холодно и потому незамедлительно вернулись обратно в палатку. Юля натянула на себя всю одежду, что нашла.

— Олег Уюкович, вы уже завтрак приготовили… Во сколько же вы встали? — спросила Кира, вернувшись с озера.

— Рано, — ответил Могильников. На этом беседа завершилась.

К костру подошёл Эдкевич с фотоаппаратом, пытаясь сделать интересный кадр с походной кружкой на фоне огня.

— Как там Дарьян? — спросил Могильников.

— После того, как вы над ним поколдовали, кашлять стал меньше. Когда я проснулся, он совсем уже не кашлял. Правда, — Эдкевич замер, — он бледный какой-то был!

Могильников поставил миску с кашей и ринулся к палатке.

— Олег Уюкович, вы чего? Пошутил я! — крикнул ему вслед Эдкевич, но Могильников уже ничего не слышал. Когда он залетел в палатку, то увидел, что Валенов спит буквой «зю», с открытым ртом, сбросив с себя спальный мешок. А Дарьян… Дарьян, казалось, даже не дышал, лежал неподвижно. Могильников старший кинулся к Могильникову младшему и принялся его трясти…

— Мужик, ты с ума сошел? — произнес Дарьян, когда Могильников легко перевернул его на спину. — Я понимаю, что пора бы вставать, но я, в общем-то, болен! Не надо из меня органы на свои опыты вытряхивать.

— А я подумал… — Олег Уюкович вздохнул с облегчением.

— Что я мешок с конфетами? Или в вашем случае — спиртовая бочка? — нахамил Дарьян.

— Как самочувствие? — спросил Могильников.

— Лучше… А теперь не изволите ли оставить меня в покое и дать подремать ещё полчаса? — нахально заявил Покровский.

Могильников вылез из палатки. Конечно же, после такой неудачной шутки, сделать удачный кадр у Эдкевича не получилось — Олег Уюкович забросил его фотоаппарат на дерево. Почти все время завтрака парень провел в попытках вернуть камеру. Один раз даже почти добрался, но упал. После падения решил ненадолго оставить попытки.

Проснулся Тощий, не аккуратно потянулся — палатка упала на него.

— Потолок упал! — то ли пошутил, то ли позвал он на помощь. Лея и Кира кинулись помогать.

К костру с мисками и кружками подошли Элина и Юля. Сели. Элина положила по черпаку каши из котелка себе и Юле. Та несколько раз помешала свой завтрак в тарелке, попробовала, скривила лицо, поставила миску на землю:

— Я это есть не буду! Несладкая, горчит… Хоть бы изюм добавили!

Элина шепнула: «Тише…»

— Что тише? Не умеешь готовить, не берись! — фыркнула она.

Могильников поставил свою тарелку на землю и направился к Юле.

— Что, бить меня будете теперь? Рискните здоровьем, я вас сразу засужу! — пригрозила с дрожью в голосе Юля.

Могильников молча взял тарелку Юли и выкинул её в озеро.

Девушка аж подскочила от возмущения:

— Да вы, да ты… С ума сошли! Я из чего теперь есть-то буду? — и побежала к озеру.

Могильников молча вернулся на свое место.

Элина пробормотала вполголоса: «Говорила же — тише… Человек старался, готовил».

— Это полевая каша, а не ресторанная жратва, — прорычал патологоанатом.

— Спасибо за завтрак, Олег Уюкович, — поблагодарила его Элина, — но то, что вы тарелку Юли в озеро выкинули… Это перебор!

— Что за шум, почему «буренка» миску свою из воды вылавливает? — подошла Кира, вытирая лицо полотенцем.

— Юле каша Олега Уюковича не понравилась, — ответила Элина.

— Суровый вы человек, товарищ Могильников, — хмыкнула Кира, обратила внимание на второй котелок, — вы и котелок из озера достали? — удивилась.

— Угу, — проскрипел Могильников.

— Так вот почему у вас волосы мокрые! Цены вам нет, Олег Уюкович! — восхитилась Элина. Удивительное дело, Могильников даже румянцем покрылся от похвалы. Да, ничто человеческое и патологоанатомам не чуждо…

Из палатки выполз Дарьян, бледный, как поганка. Одет он был в свитер Могильникова.

— Утро доброе всем, — жутким, слегка хриплым голосом протянул он.

Все, кроме Могильникова, Юли и Романа поздоровались в ответ.

— Что за паника тут у вас? — спросил Дарьян.

— Бурёнка миску выронила… Скажи лучше, как твоё здоровье? Сильно кашлял ночью? — поинтересовалась Кира.

— Лучше, но простыл я сильно. Олег Уюкович, спасибо вам… за помощь, — Дарьян повернулся к Могильникову.

— Не за что, — ответил тот. — Бери тарелку, наливай чай, завтракай.

— Я не голоден, — похрипел Дарьян в ответ.

— Ешь, сказал! — свирепо припечатал Могильников, почувствовав, что внимание всех устремилось к нему. Продолжил: — Тебе нужна энергия, чтобы выздороветь.

— У вас явные сложности с коммуникабельностью, Олег Уюкович, — ответил парень, достал из кармана штанов сигаретку и потянул её ко рту.

— Может, повременишь пока с курением? — рявкнул Могильников. — Тебе поправиться бы сначала.

— Ерунда, — отмахнулся Дарьян и закинул сигарету в рот.

Могильников поставил кружку с чаем на землю:

— Давай, помогу прекратить! — предложил он, поднялся, подошёл к Дарьяну, выхватил у него из рук пачку сигарету и кинул её в костер. Сел обратно.

— Ты что творишь? — вспыхнул Дарьян, кинулся к огню спасать свою пачку, но спасать уже было нечего — огонь патологоанатом развел очень качественный! Раз, и нет сигарет.

— Это была последняя пачка, имбицил! — заорал Дарьян.

— Никогда не поздно бросить курить, — спокойно произнес довольный собой Могильников.

Дарьян рассвирепел. Если к его жуткому хриплому голосу добавить ещё и неистовую агрессию, получится адская смесь Могильникова с чем-то немыслимым из темной стороны Вселенной.

Парень выхватил из рук патологоанатома кружку:

— Думаешь, я боюсь тебя?

Могильников зарычал, поднялся со стула. Подбежала Кира, бросив полотенце на голову Элины и, частично, на тарелку с кашей. Встала между Дарьяном и Могильниковым.

— Стоп! Проснуться не успели — уже ругаться начали! — остановила их девушка.

— Пусть перебьют друг друга и все. Может, хоть Франкенштейн этот перестанет считать себя пупом земли! — закричала Юля, вернувшись от озера с тарелкой в руках. — Пластиковая была, не успела утонуть!

— Буренка, закрой свой рот! — оскалилась на неё Кира. А Дарьян с Могильниковым смотрели в глаза друг другу, причем у парня начало подергиваться веко.

— Я не нуждаюсь в твоем комментарии, дура детдомовская! — гордо заявила Юля.

Кира закрыла глаза и проговорила вслух:

— Видит Бог, я пыталась себя сдерживать, — забыв про Могильникова с Дарьяном, она двинулась в сторону Юли.

Теперь в разборки вмешалась Элина. Встала между Кирой и Юлей:

— Хватит!

— Отойди! Я разок ударю ее максимально больно и успокоюсь! — кричала Кира.

— Парень, сядь на место, по-хорошему тебя прошу. О твоем же здоровье забочусь! — рычал Могильников.

— А ты что, дядя, отец мне? Кто ты такой, чтобы указывать, что мне делать? Может, мне на жизнь наплевать свою и что с того? Хочу — курю! Не хочу — не курю! — орал Дарьян.

— Я даже не собираюсь это комментировать, сопляк, — ответил Могильников и сел обратно на свой рыбацкий стульчик. Озверев, Дарьян толкнул стульчик ногой, Олег Уюкович повалился назад. Зря Дарьян это сделал. Не столько дерзость и наглость парня давили на Могильникова, сколько черная неблагодарность за его заботу. Конечно, он бы ни за что не покалечил своего сына, но влепить Дарьяну отцовский подзатыльник — с превеликим желанием.

В конфликт вмешалась вся группа, кроме руководителя — он спал. Эдкевич… Никто не знает, почему он бросился разнимать именно девушек. Лея ринулась к Могильникову с Дарьяном. Тощий не знал, кому и чем помочь. Лея встала между мужчинами, надеясь, что уж хрупкую беззащитную девушку они не обидят. Но патологоанатом, поддавшись злости, оттолкнул её. Лея упала. Не ушиблась, не переживайте, дорогие читатели.

Как говорится, от любви до ненависти и наоборот — один шаг. Тощий не чувствовал и слабой привязанности к Лее, хотя, может просто не осознавал ее. Но в тот миг, когда она упала, сознание Тощего на время отключило в его голове все возможные страхи. Худогубкин ударил Могильникова по голове той же сковородкой, на которой осталось с прошлого утра изображение его физиономии.

Конфликт словно выключили… Могильников стоял в оцепенении и не понимал, что же сейчас произошло. Худогубкин оставил на своем месте только пыль — исчез с такой скоростью, что даже знаменитый бегун Усейн Болт бы позавидовал. Мишка спрятался за палаткой Киры. Выглядывала лишь макушка.

Лея поднялась с земли, подошла к Могильникову:

— Почему вы меня толкнули, вы же мужчина!

Стоит отметить, что говорила она это, как ни странно, без слёз. Дело в том, что Лея при этом думала: «Миша за меня заступился! Значит, чувства мои не такие уж и безответные!»

Дарьян не стал дальше нагнетать обстановку. Решил, что перевоплощать зверя в динозавра — затея не из лучших. Могильников итак был не в настроении. Но одно дело просто поссориться с ним, а другое — ударить его сковородой…

А вот Олег Уюкович, мягко говоря, опешил. Уж от кого-от кого, а от Тощего такой оплеухи он точно не ожидал. Настолько не ожидал, что даже не знал, как себя вести в такой ситуации. После второго «свидания» со сковородкой, абрис его физиономии на ее донце приобрёл идеальные контуры, словно чеканкой занимался скульптор с мировым именем. Смотрел патологоанатом на эту самую «гравировку» и думал: «А неплохо ведь, зараза, смотрится!» Это занятие настолько его успокоило, что продолжать конфликт Олег Уюкович не стал. Тем более, что получил- то все-таки за дело — девушку толкнул.

— Два сапога… — буркнул патологоанатом, сел на свое место, дотянулся до чьей-то кружки поблизости, налил в нее чай и, уставившись на языки пламени, погрузился в свои мысли.

— Это моя кружка! — с вызовом заявил Дарьян.

Могильников издал рык. Дарьян издал рык в ответ. Все опешили.

— Возьми мою! — осторожно предложила Дарьяну Элина.

Тощий аккуратно выглянул, посмотрел, не идет ли к нему Могильников с ружьем. В этот момент к нему с другой стороны подошла Лея, хотела обнять, но только напугала. Мишка подумал, что это страшный Олег Уюкович, закрыл глаза, принялся кричать и махать руками в разные стороны. При этом он случайно залепил девушке пощечину. Благо, драться он не умел, и удар получился не сильный. Лея упала на палатку Киры. Тощий открыл глаза, увидел, что начудил и растерялся.

А Лея заплакала.

— Я случайно, прости меня, пожалуйста, — виновато произнес Тощий, помогая ей встать.

— Иди, завтракай! — фыркнула Элина, которая только что подошла к палатке, и потому случайно стала свидетелем происшествия. Она приобняла Лею и что-то тихо прошептала ей на ушко. Эдкевич потянул за собой Тощего.

Юля с Кирой сидели у костра по разным сторонам. У Юли — синяк на шее. У Киры — царапина на всю щеку.

— Дуэт «Ну, погоди», верно вас Дарьян назвал! — вздохнул Эдкевич.

Тощий застенчиво сел на второй стульчик подальше от костра. «Защитил девушку, а потом её же и ударил, пусть случайно. Фиаско!» — думал он. «Грустно и забавно одновременно».

Оставив Тощего наедине со своими мыслями, Эдкевич предпринял очередную попытку забраться на дерево за фотоаппаратом — тщетно. Могильников разозлился. Сходил за ружьем, выстрелил в ветку, на которой висела камера. Лея подпрыгнула от испуга, а Валенову приснилось, что он стоит в поле, привязанный к дереву, в него стреляет Куприянов. Так руководитель группы и проснулся.

Упали: ветка, утка и фотоаппарат. Последний — Могильников поймал.

— Кто бы сомневался! Не изменяете традициям, Олег Уюкович, — хмыкнула Кира.

Из палатки вылез Роман. Недосып — худший косметолог, а Валенов спал всего пару часов после двух бессонных ночей. И вот приволок он ноги к костру.

— Доброе утро, — почесал затылок, — что у вас интересного произошло?

— Ну, ничего интересного, — помотала головой Кира, — тихое, спокойное утро! — усмехнулась.

Роман внимательно посмотрел на каждого. Лея до сих пор плакала, Могильников сидел с отпечатком сковородки на лице, у Киры — царапина на щеке, у Юли — синяк на шее. Эдкевич звездочкой лежал под деревом, прикрытый еловыми ветками.

— Да, вижу, интересного у вас ничего не произошло, — кивнул Роман. — Лея, ты чего плачешь? — спросил он.

— Соринка попала в глаз… глаза, попала, — простонала она.

— Утро добрым не бывает, Роман Александрович, — прохрипел Эдкевич, — Присоединяйтесь к завтраку, да расскажите нам, куда дальше держим путь.

Валенов уже открыл рот, чтобы ответить, но… передумал и ушёл одеваться.

— Спасибо за завтрак, Олег Уюкович, — поблагодарила Кира.

— Наливайте чай, хорошо настоялся, бодрит, — предложил всем Могильников.

Дарьян налил в отмытую кружку Могильникова чай, оперся на дерево, сделал пару глотков.

— Необычный вкус, — хмыкнул парень, сделал ещё глоток. Протянул руку Эдкевичу, — вставай, а то примерзнешь к земле!

Туристы разлили чай по кружкам. Тощий же боялся пошевелиться. Он не хотел, чтобы на него обращали внимание. Лея заметила, что её ненаглядный сидит в сторонке, скромно ест кашу. Переживания преживаниями, но даже обидеться на него она нормально не могла. Своей кружки у Тощего, как вы помните с первых страниц этой истории, не было — прострелили её. Поэтому девушка, сделав два последних глотка, налила порцию «могильного» чая в свою кружку и отнесла её Худогубкину вместе с конфетой, которой угостил её Могильников.

— Спасибо, Миша, что заступился за меня, — произнесла Лея и мило улыбнулась. Тощий, смущаясь, взял кружку с чаем, но конфету брать не стал, хоть и очень хотелось. Стыдно ему было. Поступил, как джентльмен, предложил, чтобы девушка сама ее съела. Лея засветилась от радости и насильно вложила конфету ему в руки, вернулась на свое место. Элина наблюдала за этим со стороны и в какой-то момент тоже заулыбалась, слишком уж милой ей показалась «амурная» картина.

— Что за чай такой необычный по вкусу, Олег Уюкович? — решилась спросить Кира, рассматривая чаинки в кружке.

— Капитан полиции однажды привез мне мешочек с этим чаем. Решил взять его в поход, какой-то Хунь-Пунь вроде, — ответил Могильников.

Кира с Эдкевичем прыснули.

— Какой Хунь? — переспросил Эдкевич.

— Пунь, — сурово ответил Могильников. Причем так уверенно, серьезно ответил, что шутить и смеяться более никто не рискнул, словно название чая разом утратило свои смехотворные качества.

Вернулся Роман Александрович с кружкой и миской. В котелке с кашей остались только подгоревшие комочки и с «гулькин нос» не подгоревшей каши в черпаке. Её-то Валенов и положил себе в миску. Посмотрел на объём своего завтрака в тарелке: «По зубам размазать, думаю, хватит!»

— Хлеба возьмите, хотя бы, Роман Александрович, — предложил Эдкевич и протянул тарелку с двумя кусочками.

— Спасибо, Сергей, не нужно, — холодно отказался сонный руководитель. Однако следующий вопрос, который задал Могильников, заставил его проснуться.

— Роман Александрович, в каком направлении ляжет наш маршрут? — грубо спросил патологоанатом.

Валенов впал в ступор. На помощь ему пришел Хунь — Пунь и Дарьян. Парень сидел на пеньке с красным лицом, безудержно чесался, кашлял и дышал через раз…

— Я перебью вас, Роман Александрович, — сказала Элина, — Дарьян, с тобой все в порядке?

— Горячо как-то, — прохрипел тот в ответ.

— Олег Уюкович, как вы сказали, чай называется? — спросил Тощий.

— Хунь-Пунь… — проскрипел Могильников.

— Дядя сам его пить боится… У его жены из-за этих трав китайских отек Квинке случился… Дарьян, у тебя аллергия! Сейчас за аптечкой схожу, — крикнул Мишка.

Тощий и Элина перебрали всю аптечку, но ничего подходящего не нашли. Зато обнаружили волшебные пилюли для мужчин среднего возраста. Эта находка породила немало вопросов у всех туристов, кроме Романа. Руководитель стоял в стороне с кружкой в руках и молча наблюдал за происходящим. Смутное время наступило в его жизни. Мысли о том, что с ними со всеми будет, буквально повергли его в пучину отчаяния.

На волшебные пилюльки особенно эмоционально отреагировала Лея.

— Эй, я, в общем-то, умираю! — прервал перепалку Дарьян.

Лея бросила на Тощего злой взгляд, фыркнула и вернулась к костру. Мишка покраснел, стал «жевать» объяснения… А все потому, что он даже не знал о присутствии этих чудодейственных препаратов у себя в аптечке! Между тем Дарьяну становилось все хуже, и чем ему помочь, не знал даже Могильников. Спасение пришло откуда не ждали…

— Я принесла таблетки, налейте ему воды, — Юля протянула страдальцу блистер. Все окружили Дарьяна.

— Консилиум? — прокряхтел он.

— Лежите, пациент, у вас чума, вам нельзя вставать, — снова пошутил Эдкевич.

— Сплюнь! — ткнула его локтем в бок Кира и повернулась к Дарьяну: — Все нормально и в то же время все печально. Ты весь такой крутой с виду, хоть и толстый, но за несколько дней умудрился собрать на себя все возможные болячки.

— Да нет, не все ещё — снова пошутил Эдкевич. Кира снова ткнула его в бок:

— Сплюнь!

— Предлагаю обновить ему прозвище! Нарекаю его Пациентом! — не унимался Эдкевич.

— Смешно вам, да, коллеги? — спросил Дарьян, проглотил две таблетки и с силой выхватил бутылку с водой у Юли, при этом у него громко и мерзко хрустнул палец.

— Точно — Пациент! — согласился Эдкевич.

— Ударьте его кто-нибудь, пожалуйста! Либо помогите мне хотя бы встать! — промычал Дарьян.

— Полежи, зачем тебе вставать? — спросила Элина, единственная, кто не улыбался в данный момент.

— В озеро его брошу и вернусь! — пригрозил Могильников младший.

— Все-все, я молчу! — перестал улыбаться Эдкевич, но не смог продержаться дольше минуты, улыбка снова появилась на лице.

— Ладно, ребята, хватит подшучивать друг над другом, сейчас Дарьяну легче станет, он Эдкевича в озеро кинет, и можем выходить на маршрут, правда, Роман Александрович? — спросила Элина.

Все повернулись в сторону руководителя — Роман пропал.

— Где он? — спросила Элина.

А Валенов просто переместился от костра к озеру. Стоит. Смотрит вдаль, пьет чай.

— Роман Александрович! — позвала его Кира, а тот медленно и нехотя повернул голову, потом неспеша вернулся к костру.

— Слушаю, — грустно произнес руководитель.

— Что с вами? Вы сегодня сам не свой, вы здоровы? — спросила Кира.

— Да, все в порядке, — все также грустно ответил Роман, — есть вопросы?

— Элина спрашивает, когда выдвигаться будем, — Кира внимательно смотрела на руководителя.

— Допивайте чай и начинаем собирать лагерь, — ответил Роман.

— Выдвигаться пока нельзя, у Дарьяна отек еще не сошел, — рыкнул Могильников.

— А что с ним? — спросил Валенов.

— Роман Александрович, вы же рядом находились! Не слушали нас? — возмутилась Элина.

— Аллергия… — вспомнил Роман, — простите, ребята, мыслями загружен, приводим себя в порядок, спокойно собираемся и выдвигаемся.

— А направление — то есть куда пойдем? — подлил масла в огонь Могильников.

Роман отмолчался, снова ушел к реке. Бедняге была безумно обидно, что он потерял свой шанс исполнить мечту. Теперь ещё из-за него жизнь и здоровье туристов находятся под угрозой. Нет связи с миром, нет средств навигации, и к тому же он не имеет ни малейшего понятия, куда двигаться дальше.

Идти наугад в неизвестном направлении — безрассудное решение. Единственным решением проблемы Роман видел возвращение в поселок Квазимодо Никифоровича. Лучше уж он поставит крест на своей мечте, чем на могиле одного из туристов. Но куда двигаться? До поселка, по меньшей мере, километров 20 и, опять же, без навигации. Тропы нет. На пустоши, если удастся на неё выйти, часто стоит туман. Да и ориентиров Роман никаких не запомнил — он на фоне стресса забыл даже в какой стороне от них пустошь. Безопаснее всего — выйти к реке и по ней дойти до посёлка.

Так Роман и решил, положившись на интуицию и, опираясь на смутное изображение карты в своей голове. И не сообщать, что сбились с маршрута, чтобы избежать паники!

Спустя некоторое время группа собрала лагерь и выдвинулась к реке. Никто и не подозревал, что в жизнь Валенова и всех туристов вновь пришел грозовой фронт. Роман Александрович пошёл к реке в другом направлении, ведь как вы помните, дорогие читатели, ночевала группа вовсе не у того озера, которое было на карте — оно не имело связи с искомой рекой. Но Роман полагал, что у него все равно все находится под контролем.

Руководитель шел вперед, постоянно оглядываясь по сторонам. На каждом привале отходил, чтобы осмотреться. В конце — концов, паника сбила его даже с того неверного пути, по которому он шёл от лагеря. Могильников пристально наблюдал за поведением руководителя, предлагал помощь, однако, тот упрямо говорил, что справится сам.

Так продолжалось до тех пор, пока Валенов не завел группу в бурелом, пробираясь через который, Пациент Дарьян Покровский пропорол ногу. Автор комедии думает, что не нужно в красках описывать, как Кира и Эдкевич держали его, пока Могильников в срочном порядке зашивал ему рваную рану. Из обезболивающих — только водка. Мозг Дарьяна решил пойти по более простому пути — отключился. Дарьян потерял сознание только от предвкушения встречи его ноги с иголкой.

Эта ситуация довела Могильникова до точки кипения, заставив выплеснуть весь гнев на того, кто завел группу в глубокий лес, не имея ни малейшего понятия, в какой стороне находится цивилизация. Когда рана была зашита, Дарьяна аккуратно уложили на коврик. Богатые русские фразеологизмы резво вырвались из уст Могильникова. Сразу же возмутились девушки — ну не привыкли они к таким выражениям.

— Ребята, — наконец осмелился проинести руководитель, до того молча слушавший Олега Уюковича, — он не просто так кричит.

— С этого момента, Роман Александрович, можно подробнее, — нахмурившись, попросила Элина, протирая очки.

Валенов глубоко вдохнул, выдохнул. Некоторое время молчал, сосредоточив взгляд на руках, затем поднял голову и очень грустно сообщил, что всех подвел, что группа заблудилась и он не знает, куда идти дальше…

Каждый из туристов друг за другом, словно, предварительно сговорившись:

— Что? — взвизгнула Юля, взлетев с упавшего дерева, на котором сидела.

— What? — Элина.

— Чё? — Кира.

Эдкевич скривил гримасу.

Могильников выпил.

— Мы все погибнем! — зарыдала Лея.

Тощий упал в обморок.

Дарьян лежал без сознания, но с довольным лицом. Быть может, ему снилось

что-то сладкое? Или картины для взрослых, учитывая его стоны?

— Миша! — воскликнула Лея. Села на колени рядом, положила голову Тощего к себе на ноги, слегка потянула парня на себя, чтобы спина его не лежала на земле.

— Роман Александрович, — прорыдала Лея, — вы серьезно?

— Такими вещами не шутят, — уныло пробормотал тот в ответ.

Элина достала из рюкзака Тощего аптечку, нашла в ней нашатырь и поднесла к Мишкиному носу — тот пришёл в сознание.

— Роман, может, вы все-таки одумаетесь? Может, скажите, что эта новость была всего лишь шуткой? — спросила Кира.

— Он не шутит, мы сбились с пути уже давно, — добавил Могильников, положил в рот палочку соленрй соломки из личных запасов.

В Романа прилетел ботинок с ноги Юлианы.

— Хотела, называется, на неделю скрыться от глаз прокурорши, так теперь, видимо, скрылась навсегда ото всех глаз! Да как вы посмели так безалаберно к жизням людей относиться! — визжала Юля.

— Буренка, остынь! — вмешалась Кира.

— У меня и второй ботинок есть. Я без проблем могу и тебя с ним познакомить! — в ответ пригрозила ей Юля.

— Давай наши разборки личные оставим на более благоприятное время. Я тоже пару раз руководителю нашему по челюсти кулаком бы съездила, но этим проблему мы сейчас не решим! — отрезала Кира.

— Юля, Кира права, — поддержала Элина, — паника нам ни к чему.

— Мне наплевать на ваше мнение, этого негодяя нужно проучить! — кричала Юля, и со вторым ботинком набросилась на Валенова, но тот даже сопротивляться не стал. Кира с трудом оттащила девушку от руководителя. При этом Волк ботинком и Кире завезла. От Киры Юлю оттаскивала уже Элина. Прилетело ботинком и ей. Вмешался Могильников. И только он немного остудил взбунтовавшуюся девушку.

— Не надо меня Могильниковым пугать! А что вы хотели? Чтобы я села с вами вокруг костра, и начала петь песенку о дружбе? Очнитесь, люди! Мы из-за этого идиота теперь, возможно, никогда не вернемся домой! Давно было понятно, что с такой командой и под таким руководством ничего, ничего кроме беды ждать не стоит! В первый день мы чуть не отправились на тот свет. Меня, в конце — концов, Тощий в неадекватном состоянии чуть не изнасиловал, а потом бросил одну в нижнем белье в пещере… — тут Юля поняла, что наговорила лишнего, — ой…

Все, посмотрели на Лею.

Та придерживала голову Тощего, который постепенно приходил в себя. Услышав интересные подробности, руки из-под его головы девушка медленно вытащила.

И тут Дарьян будто ждал подходящего момента, чтобы выйти из бессознательного состояния:

— Тощий — пожиратель девичьих сердец… — подскочил Дарьян, а затем повернулся к Юле: — Объясни, мне, дорогая, почему он? Или тебе недалекие парни нравятся?

— Пациент, закрой рот! — рявкнула Лея. С какой скоростью комета летит по небесному своду, с такой же скоростью хрупкая, безобидная девчонка перевоплотилась в уже знакомого вам, дорогие читатели, берсерка. — Значит, говоришь, Юленька, — выделила она интонацией её имя, — в пещере вы…как — бы помягче сказать…

— Спарились? — вставил свои пять копеек Эдкевич.

— Что? — писклявым голосом пропел Тощий.

— Тише. Тише… я просто неудачно пошутила… — испугалась Юля и попыталась оправдаться.

— В общем-то, на эмоциях люди правду говорят! И, порой, обидную — встряла Элина.

Лея оскалилась сначала на Элину, затем на Юлю, после — на Тощего: «Значит я, как дура, бегаю за тобой… «Мишенька то, Мишенька сё», а ты! С куклами в пещере камасутру изучаешь? Или что? Скажешь, что йогой под грибами позаниматься решили?

— Не было ничего между нами! — крикнула Юля.

Под впечатлением от происходящего все словно забыли про новость, озвученную Романом.

Могильников уселся на стульчик, достал из рюкзака пачку сухариков и стал наблюдать за спектаклем. Только Валенов внимания на сцену ревности не обращал — сидел поникший.

— Роман, ты своим видом скоро весь лес погрузишь в глубокую депрессию, — Могильников налил немного разбавленного спирта ему в кружку, — держи!

— Спасибо, Олег Уюкович, я лучше откажусь, — ответил тот, но Могильников зарычал и руководителю ничего не оставалось, кроме как принять кружку с горячительной жидкостью в дар.

— Значит, это не сон был, — проговорил Тощий, сидя накочке и держась за голову.

Тишина. Слышен лишны лишь звуки, которые издает Могильников, жуя сухарики.

— Мне казалось, я на сцене выступаю, в спектакле играю, — стонал Худогубкин.

— В эротическом? — пошутил Эдкевич, при этом фотографируя всех. Кира со всей силы наступила ему на ногу. Тот с испугу уронил камеру, — чего вы все дикие такие! — простонал Эдкевич, поднял фотоаппарат, и аккуратно протер объектив.

— Сволочь ты, Худогубкин, большего бреда я ещё не слышала! Набраться мужества не мог, чтобы признаться, что изменил, — тихо, с нотками отчаяния в голосе, произнесла Лея.

— Изменил? — возмутился Тощий. — Ты не моя девушка, поэтому, я никак не мог тебе изменить!

— Тощий, лучше замолчи, — посоветовала ему Кира.

— Не было у нас ничего, — опустил голову Тощий, — только поцелуй.

— Не подходи ко мне больше! — с ревом вспыхнула Лея.

Юлиана, пока внимание всех было сосредоточено на Лее с Тощим, мелкими шагами попыталась скрыться из их поля зрения. Но Лея была бдительна.

— Думаешь, если я меньше тебя по комплекции, то не смогу волосы на голове твоей блондинистой вырвать? — оскалилась она на Юлю, а рукой потянулась к многострадальной сковородке. Элина аккуратно вытянула сковородку из ее рук.

— Тронь меня, и я в суд на тебя подам! — спряталась за деревом Юля.

— А меня она так не боится, — пробубнила Кира.

— Так стоп, у нас есть проблемы посерьезнее! — Элина отобрала палку у Леи. — Мы, если вы помните, заблудились!

— Что? — подскочил с земли Дарьян, забыв про травмированные попу, руку и ногу. С головы его свисала сухая травинка. — Что ты только что сказала?

Зареванная Лея вернулась к своему рюкзаку, накинула его на плечи:

— Я не хочу больше находиться здесь! Мне все равно, что мы заблудились… Пусть они с Волком живут долго и счастливо! — проревела она.

— Не стоит так бурно реагировать, — попыталась успокоить ее Элина — ты ведь понимаешь, в каком они… да что они, мы все были в ужасном состоянии! К тому же у них поцелуй был и ничего больше!

Лея зарыдала пуще прежнего, уткнувшись в плечо подруги.

— Господа, — Дарьян вышел на середину сцены, — оставим эти амурные дела в стороне, я повторяю вопрос, мы заблудились? — развел он руками в стороны.

К нему подошел Эдкевич, положил руку на плечо и артистично кивнул, коротко добавив:

— Увы! — и сделал кадр.

Дарьян закрыл глаза, опустил голову:

— Не думал, что сгину здесь, в лесу… Зато зачет по минералогии сдавать не придется, — усмехнулся он. Поднял голову: — Роман Александрович, у вас какой опыт руководства походами? Мы на таком простом маршруте с пути сбились.

Все повернулись к Валенову. Тот молчал.

— Можете, не отвечать, Роман Александрович, я итак знаю — нет у вас опыта руководителя! — достал из кармана блокнот, в котором записывал оплошности Романа, кинул ему под ноги. — Меня ваш начальник попросил по прибытию доложить обо всех ваших ошибках! В блокноте я записал все, абсолютно всё! — басом Могильникова отчеканил Покровский.

Роман поднял блокнот, полистал его, как-то виновато улыбнулся, закрыл и протянул:

— Он даже крысу мне в группу пристроил…

— Брат, ты серьезно? — спросил Эдкевич. — Я думал, ты напишешь пару незначительных фраз и не будешь ничего докладывать, это ведь не по-мужски как-то.

— Думал так и сделать, пока мы не отправились в поход…

— Но… — не договорил Эдкевич.

— Эдкевич, святую мартышку тебе в колесницу, лучше помолчи! Твой бессмысленный набор слов никуда нас не приведет! — рычал Дарьян. Повернулся к Валенову: — Что ты сказал, руководитель? — выделил особой интонацией он. — Как ты меня навал? Крысой? — подошёл ближе к Роману.

— Его преподаватель наш по минералогии, Эскимос, заставил пойти в поход и «стучать» на вас, Роман Александрович… Он из-за Эскимоса в списках на отчисление висел, — вмешался Эдкевич.

— Отлично, ещё и дед Петроградской тут замешан! Продажная крыса ты, парень! — буркнул Роман.

Дарьян не выдержал и набросился на Валенова. Тот сильно и не защищался, понимая, что виноват. Сильно Дарьян ударить не смог — когда оба упали, сразу же дала о себе знать недавно зашитая рана на ноге, и Покровский сам откатился в сторону, схватился за ногу.

— Я, может, и крыса, но явно не тот, кто ради личной выгоды губит людей! — пропищал Дарьян.

К Дарьяну подошел Могильников, желая как-нибудь помочь.

— Не прикасайся ко мне, садист! — заорал тот.

Валенов поднялся с земли, снова сел на рюкзак, молча уставился в землю.

Все уже забыли про сцену ревности. Театр одного актера был куда интереснее любовных страстей Карабейниковой и Худогубкина.

— Не делай резких движений, у тебя на ноге глубокая рана, я её зашил, — помог подняться сыну Могильников.

— Да пошёл, ты! — отбрыкивался от него Дарьян. — Не нужна мне твоя помощь, и похромал к рюкзаку, — мы все равно сгинем все.

— Такой же упрямый, как твоя мать! — в сердцах выдал Могильников и прикусил язык.

Дарьян замер. Лея посмотрела на Олега Уюковича, он — на нее. Причем, по его взгляду было понятно, что он очень пожалел о сказанном…

— Что ты только что сказал? — повернулся к патологоанатому парень, держась за ногу. — Ты знаешь мою маму?

— Друг… рассказывал, — неуверенно протянул тот в ответ и закатил глаза, будто сам опешил от того, что только что произнес.

Дарьян встал перед лицом патологоанатом:

— Какой бы моя мама ни была — никогда не смей о ней ничего плохого говорить! Никогда!

Все заметили, что Дарьян сжал травмированную руку в кулак.

— Пациент, только не бей! — крикнула Кира.

Дарьян поморщился:

— Пациент? — повернулся к ней.

— У тебя появилась кличка… просто, — добавил Эдкевич.

— Имбицилы… — буркнул Дарьян и опять повернулся к Могильникову. — Она достаточно страдала от рук упыря, отца моего. Избивал он ее, а потом бросил… С маленьким мной на руках, — парень отвернулся от Олега Уюковича, — и зачем я это вам рассказал. В общем, вы меня поняли, Могильников.

От этой новости у Могильникова стал дергаться глаз. Он то и дело порывался рассказать сыну правду. Олег Уюкович даже не предполагал, какой чернотой полила его бывшая жена, мать Дарьяна, и в каком свете выставила перед сыном.

Как вы помните, о тайне Могильникова знали Лея и Валенов. Лея, разумеется, поверила словам Дарьяна и смотрела на Могильникова с ужасом, поражаясь тому, как тот поступил со своей семьей. К счастью он смог сдержаться и ничего не ответить сыну. Отошел на несколько метров от лагеря с флягой в руках, встал спиной, прикрыл глаза и о чем-то задумался.

— А мне говорил, несправедливость их с сыном разлучила, — прошептала Лея.

— Ты о чем? — спросила Элина, услышав её слова. Лея прошептала ей на ушко секрет Могильникова. Девушки переглянулись. Лея, конечно, попросила больше никому об этом не рассказывать.

— Ребята, я понимаю, конечно, что наша группа не может без интриг, только Тощий с Леей, а уже и с Юлей чего стоят. Но полагаю, у нас есть проблема посерьезнее! — встал посреди «сцены» Эдкевич, развел руками, пародируя предыдущее выступление Дарьяна: — Коллеги, мы с вами заблудились!

— А улыбаешься — то чего? — буркнула Кира.

— Бросить здесь Валенова и отправиться без него искать выход! — агрессивно выдала Юля, оперлась спиной на дерево и скрестила руки на груди. Потом заметила, что на нее все смотрят, — Чего? Я просто предложила! Надо же его как-то проучить!

— Валенов — это судьба, — произнес Дарьян, старательно перебирая рюкзак в поисках чего-то. Что, господин руководитель, не парируете? — он посмотрел на Романа.

— Даша, успокойся. Отчасти Сергей был прав. Нехорошо на своих «стучать»! — резко произнесла Кира.

— Кира, думаю, не нужно заострять на этом внимание, его ситуация тоже не из лёгких с этим Эскимосом… — повернулся к ней Эдкевич, опережая оскорбления Дарьяна.

— Золотая молодежь! Все на блюдечке подали, также и с учебой, он думал, будет. Вся ситуация только в этом! — хмыкнула Элина.

— Не всегда деньги делают нас счастливыми… К сожалению, я не выбирал, в какой семье родиться… — вдруг как-то серьезно и с грустью ответил на слова Элины Дарьян.

— Но… — хотела добавить Элина.

— Разговор окончен, — рявкнул Покровский.

— Олег Уюкович, — позвала Кира патологоанатома, — нам всем нужна ваша помощь! Что делать дальше?

Роман расстроился еще больше.

Могильников вздохнул, закрыл флягу и вернулся к ребятам.

— Если вы думаете, что я в лесу ориентируюсь, как местный житель, вы ошибаетесь, — буркнул он.

— Олег Уюкович, я считаю, в искусстве выживания вам среди нас нет равных, — заявила Кира.

— Думаю, наоборот, в искусстве управления смертью ему нет равных, — пошутил Эдкевич.

— У тебя комар на лбу сидит, — сказал Могильников и влепил Эдкевичу такой щелбан, что тот, бедняга, даже на ногах устоять не смог — упал.

Лея от испуга схватила Элину за руку.

— Товарищ Могильников, прекратите бить людей! — крикнула Элина, поправляя покосившиеся очки. Изолента, которой их замотал патологоанатом, слегка ослабла и правая линза находилась чуть выше левой. — Сначала бьете, потом бросаете женщин и детей! — добавила она и резко замолчала, потому что Лея ткнула ее в бок.

Могильников поморщился, бросил быстрый взгляд на Карабейникову, та опустила глаза. На слова Элины обратил внимание и Дарьян, посмотрел на Могильникова, но успокоил себя мыслью, что, вроде как, общих черт лица у них не наблюдается.

Эдкевич потер лоб, встал:

— Железные у вас пальцы, — усмехнулся он, — зачем же драться-то сразу… Достал мобильник, посмотрел на свое отражение на экране — отпечаток пальца Могильникова проявился на лбу.

— Телефон! — осенило Юлю. — Ребята, телефон!

— Да, буренка, это мобильный телефон, все верно! — усмехнулась Кира.

— Оставь свои шутки для колхоза… — не договорила Юля.

— Что сказала? — тут же бросилась в бой Кира.

— «Ну, погоди!», хватит ругаться! — вмешался Дарьян. — Мы же можем в службу спасения позвонить и все. Считайте, проблема решена!

Юля развела руками:

— Есть ещё вопросы?

Тощий щелкнул пальцами, поднял руку над головой, изобразив жестом, что у него есть идея.

Все посмотрели на Худогубкина, Мишка засмущался и понял, что ничего не понял. Опустил руку, отвернулся.

— Сергей, звони уже! — подтолкнул друга Дарьян.

Тот включил телефон, набрал номер, поднес телефон к уху.

— Алло, добрый день, мы… Нет, мне не нужно бонусное специальное обслуживание за дополнительную плату! Алло! Алло! Вы меня слышите? — Эдкевич посмотрел на экран и грустно констатировал, — разрядился.

— Эдкевич… — протянул Дарьян. — Ты не мог сразу в трубку крикнуть, что мы заблудились! — фыркнул и ушел к своему рюкзаку за своим телефоном. Вернулся: — У меня тоже разрядился, — вздохнул он, вытащив мобильник из кармашка.

— Ребята, проверьте все свои аппараты! — скомандовала Кира.

Спустя некоторое время…

— Итак, что мы с вами имеем в итоге, — завел разговор Эдкевич, переводя взгляд на каждого из туристов по очереди, — у Олега Уюковича — бессмертный старый кнопочный телефон был взорван вместе с сумкой нашим пиротехником Михаилом Худогубкиным. У самого же Худогубкина мобильный телефон был разбит вместе с навигатором после полета со скалы.

— Я случайно… — приуныл Тощий.

— Да ты сам по себе человек случайный, — пошутил Эдкевич. Лея снова кинула злой взгляд на Мишку.

— Лея и Кира телефоны свои дома оставили, у меня с Дарьяном они разрядились. Юля? Да, забыл, у нее мобильник разрядился, как только мы на станцию железнодорожную прибыли, посты в социальных сетях — занятие святое. Элина… Элина у нас не менее интересный кадр, оказывается. Во время «грибной» ночи убежала за неким котом Бегемотом, продала свой телефон… Дарьяну, — Эдкевич показал на Покровского, который стоял у рюкзака, грыз фисташки и хихикал, — за одну тысячу рублей российских, купила пакетик корма кошачьего и убежала в лес… Дарьян, напомни, что было дальше?

— Кто старое помянет, тому глаз вон… — сурово ответил тот.

— Да, доярку лучше не вспоминать, — усмехнулся Эдкевич.

Все посмотрели на Дарьяна.

— Можно подумать, вы все адекватными были, — фыркнул в ответ парень, — Тощий, вон, медведя приручить хотел.

— В общем, у Элины мобильника тоже нет. Остается только Роман Александрович, — подвел окончательный итог Эдкевич.

Все повернулись к Валенову

— Роман Александрович, — окликнула его Кира, — может, примете участие в собрании? По вашей же вине оно и состоялось.

Роман несколько секунд ещё сидел неподвижно на своем рюкзаке, будто пытаясь собраться с мыслями. Группе предстояло узнать ещё один неприятный факт. Но делать нечего и потому он медленно поволок ноги к костру. Голову не поднимал, в глаза смотреть боялся.

— Роман Александрович, что у вас с телефоном? Как у руководителя, я думаю, он должен быть прочным и с хорошим аккумулятором? — прищурилась Элина.

Роман встал рядом с теми, кто, по его мнению, бить точно не будет — Тощим и Эдкевичем. Выдохнул.

— Мобильника у меня нет. Спутниковый я ост… — задумался и решил поправить себя, — оказался неисправным, и я его оставил в фирме.

— Секундочку, — выходит, мы сейчас лишены всякой возможности связаться со службой спасения? — возмутилась Элина. — А позвольте спросить, господин руководитель, почему вы свой телефон оставили дома, а? Что за безответственность?

— Это сейчас уже не имеет значения, — тоскливо ответил Роман и поднял голову.

— А что же тогда для вас имеете значение? — продолжала напирать Элина.

— Дорогая, успокойся, нет смысла сейчас мусор разводить, — попыталась успокоить девушку Кира.

— Какой мусор? Ты о чем? — возмутилась та в ответ.

— Демагогию, говорю, нет смысла сейчас разводить, — ответила Кира. Повернулась к Роману: — Ну, хотя бы в МЧС вы нашу группу зарегистрировали?

Роман вздохнул:

— Сожалею, но нет, — опустил голову.

У Могильникова даже фляжка выпала из рук.

— Выходит, никто не знает, что мы здесь, кроме вашего руководителя? — спросила Юля.

— Боюсь, руководитель тоже не знает, что мы на этом маршруте… пока не знает. Знает только моя сестра двоюродная, Ольга, — продолжил сыпать откровениями Роман.

— Что? — взвизгнула Юля.

Тут уже занервничали все. Могильников схватил Валенова за шиворот и прижал к дереву.

— Повтори! — прорычал патологоанатом.

— Александр Куприянов, директор фирмы, считает, что мы с вами на маршруте в другой части страны. В более простом маршруте, людном, — промычал полузадушенный Валенов.

Автор комедии думает, что заострять внимание на каждом из участников нет смысла. Эмоции, которые испытывали туристы, были, примерно, одинаковы: шок, удивление, отчаяние… Лишь Дарьян оставался спокоен. Внешне он, может быть и не был похож на отца, но характером точно пошел в родного папеньку. На лице Дарьяна, в данный момент, было полное равнодушие, как у кота-манула, но в мыслях — Романа он уже задушил.

— Это как понимать, руководитель? Ты сам поменял маршрут? — сурово спросила Кира.

— Да, — твердо ответил тот.

Могильников заорал и со всего размаха ударил кулаком в сосну, к которой был прижат Роман. Упало несколько шишек, одна из них — на голову Валенову. Две утки, летевшие высоко над туристами, столкнулись в полете и упали. Одна — рядом с Олегом Уюковичем.

Уюкович наклонился к уху Романа и прошептал: «Если с моим сыном что-то случится, я тебя собственными руками своим клиентом сделаю».

Роман проглотил слюну. Посмотрел на него испуганными глазами и промолчал.

Где-то у Куприянова…

— Ольга, ты слышала? — спросил Куприянов и выглянул из окна своего кабинета.

— Жуткий какой крик, аж мурашки по коже пробежали, — сказала Оленька.

Где-то в лесу…

После душераздирающего крика Могильникова, окутавшего страхом весь лес, туристы не нашли в себе сил и эмоций рычать на непутевого руководителя. Могильников вернулся в круг на так называемое собрание. Сделал несколько глотков из фляги и заговорил:

— Главное — не паникуем, иначе…

— Мы все погибнем! — разрыдалась Лея.

— Я сделал все, что мог, — развел руками Могильников и пошёл разводить костер.

Дарьян закурил сигаретку, которую наешл в кармане куртки, и повернулся к Роману:

— Ну что, руководитель, есть мысли, что делать дальше?

— Стоп-стоп, друг мой, он и так уже сделал все, что мог! Сами решим, что делать дальше, — возразила Кира.

— Ну, хорошо, давай, предлагай, — согласился Дарьян, затянулся и выпустил несколько колечек дыма.

— … — растерялась Кира.

— Предлагаю разбить здесь лагерь и просто ждать, когда нас спасут, — предложила Элина.

— Отличная идея, состаримся здесь! Зато все вместе! — подстегнул Дарьян. — Мы, думаю, дальше пойдем, ведь никто, повторю, никто не знает, что мы находимся здесь!

— Но ведь он, — Элина показала пальцем на Романа, — сказал, что сестра его знает, где мы находимся.

— Не радуйся, брат и сестра — одна сатана! Уверен, что она такая же ненормальная, как и ее брат… — дерзко ответил Дарьян.

— Рот свой закрой! — вспыхнул Валенов. Могильников навострил уши. — Перед вами всеми я виноват, но никому не позволю моих близких оскорблять.

Дарьян потушил сигарету и усмехнулся:

— А что, я не прав? Она ж додумалась отпустить группу по не согласованному маршруту и с таким убогим руководителем!

Дарьяну прилетел «подзатыльник» от Могильникова.

— Речь фильтруй свою! — рявкнул Олег Уюкович.

Дарьян хотел было ударить его здоровой рукой в ответ, но испугался, что ещё и ее, в итоге, повредит.

— Сами разбирайтесь, — махнул рукой Покровский, — а ты, — он повернулся к Могильникову, — ещё раз тронешь и…

— И что? — спросил тот.

Дарьян погрозил патологоанатому пальцем. Больше ничего не смог придумать.

— Иии… Узнаешь, в общем! — и отошел к рюкзаку.

— Опять он его бьет, — произнесла вслух Элина.

— Опять? — спросила Кира. — Почему опять?

— Эээ, просто, к слову пришлось, — ответила девушка, а у самой глазки забегали в разные стороны.

В круг вернулся Роман.

— Ребята, я повторю, что чувства ваши понимаю. Понимаю, что вы все были бы не против оставить меня одного на сонной пустоши наедине с приведением Лоа Лакроа, я этого действительно заслуживаю. Так же я понимаю, что теперь слушать меня ни у кого из вас нет ни малейшего желания. Но так вышло, друзья, что из вас всех больше всего туристического опыта именно у меня.

— Как можем мы вам доверять, Роман Александрович, вы столько ошибок уже совершили, — возразила Элина.

— Да, новичкам свойственно ошибаться. Я, как руководитель — новичок. Вы это уже знаете. Причем, данный факт никоим образом не служит мне оправданием. Но, Элина, практика не всегда совпадает с реальностью. Может, ты и прочитала сотни книг, но, если ты ни разу не была в походе, цена теории не велика. Потому, если считаешь, что сможешь поделиться ценным советом — обсудим. С этого момента я предлагаю обсуждать все коллективно и принимать решения вместе! — Роман словно заряжался энергией от своих слов и говорил все громче и громче. — Чтобы выжить и спастись, мы должны действовать сообща. Мы — единое целое!

— Только давайте без пафоса, Роман Александрович, — поморщилась Кира.

— Хорошо, — покладисто согласился Валенов, — я к тому, что с этих самых пор мы все с вами — команда!

— Это касается и вас, «Ну, погоди!» — подметил Эдкевич.

Кира указала на него рукой и сказала:

— С ним я дружить не буду!

Несколько секунд стояла тишина, а потом все заулыбались. Кроме семейства Могильниковых…

Чуть позже…

Время обеда. Лея старается держаться как можно дальше от Юли и от Тощего. А тот, смекнув, что девушка с недавних пор почему-то очень боится Могильникова, и, не садится с ним рядом, сел поближе к Олегу Уюковичу, надеясь, что рядом с ужасным патологоанатомом его лицо не познакомится со сковородкой Леи.

— Всего две ложки макарон с маленьким кусочком мяса? Вы смеетесь? Я взрослый парень, мне нужно мясо! — возмутился впервые за весь поход Эдкевич.

Дарьян же просто поставил миску на землю.

— Элина, ты ведь готовила такие вкусные обеды… — недоуменно протянул Эдкевич.

— Друзья, запасов на полноценные обеды и ужины у нас всего на неделю, то бишь, на весь маршрут. Запасные раскладки я брать не стал для экономии веса, Худогубкин две раскладки, скажем так, потерял, — вмешался Валенов.

— Насколько я знаю, руководитель всегда берет с собой запас еды на случай непредвиденных ситуаций… — вставила комментарий Элина, помешивая макароны в котелке. Роман ничего не ответил, однако, было заметно, что замечание Элины несколько напрягло его.

— В общем, мы должны экономить пищу. По дороге будем собирать ягоды и грибы… Главное, — посмотрел Роман на Тощего, — съедобные! Потому что, если в такой критической ситуации мы с вами начнем за кикиморой гоняться, ни к чему хорошему это не приведет.

— Секундочку, — вновь перебила его Элина, — Роман Александрович, я правильно услышала, вы сказали «по дороге»?

— Все верно, — кивнул тот.

— Но мы совершено не знаем, в какую сторону идти. Не знаем, в какой стороне от поселка Квазимодо находимся. Не боитесь, что если будем двигаться в неизвестном направлении, то в итоге, забредем в глухую тайгу, откуда и через месяц не выберемся. А если и выберемся, то, явно, без Киры, Юли, Дарьяна, Тощего, Леи и, возможно, вас…

— Каннибализм? — пошутил Эдкевич.

— Уберите дурака из студии! — рявкнула Кира.

— Роман Александрович, я это предложение уже озвучивала. Может быть, есть смысл остаться здесь? Обустроить лагерь и дождаться помощи? Рано или поздно, ваши сестра и начальник начнут беспокоиться, вызовут спасателей и нас начнут искать? — с надеждой спросила Элина.

— Если честно, я с ней согласна, — поддержала девушку Кира, — мы не очень далеко от поселка. В конце — концов, мы и егеря здесь можем встретить. Источник воды есть, дрова, пища… Я считаю, в этом месте у нас больше шансов выжить — это факт!

Могильников увидел, что Валенов растерялся и аргументов ни за, ни против высказать не может.

— Теперь я скажу, — размеренно, басом заговорил патологоанатом, — отчасти я согласен с этой девочкой….

— Меня Элина зовут! — возмутилась та, Могильников зарычал — девушка отвернулась.

— Вариант с разбивкой лагеря приемлемый. Припасы есть, вода, дрова. Шансы, что нас здесь найдут спасатели, либо егеря, тоже есть. Плюс, сестра твоя, Роман, начнет думать, почему мы до сих пор не вышли на связь. У нее есть координаты поселка, она сориентирует спасателей и…

— Прошу прощения, я не помню, рассказывал ли я вам об этом или нет, — опустил голову Тощий.

— Мы все погибнем? — пошутил Эдкевич.

— Да, — твердо ответил Худогубкин, не подумав. Вскоре сообразил, что слетело с его уст: — В смысле, нет! Не перебивайте! — поправил он себя. — В общем, я узнал у моего друга-кондитера, что в этих дебрях, ребята, не очень далеко от поселка Квазимодо, находится ещё один поселок с похожим названием, с разницей лишь в мягком знаке.

— Подробнее! — напряженно спросил Дарьян. У Романа появилось неприятное предчувствие.

— Закус и Закусь, — уныло ответил Тощий, — расстояние между ними то ли двадцать пять, то ли пятьдесят километров, не помню.

Могильников повернулся к Роману:

— Ты знал об этом?

— Да, — не уверенно ответил Валенов. Но на самом деле он сам опешил от новой информации.

— В глаза мне смотри, — сурово приказал патологоанатом.

— Зачем? — произнес Роман.

— Не заставляй меня ждать! — зарычал Могильников. Роман послушался, поднял на него глаза, но не смог продержаться и нескольких секунд.

— Я не знал, — сдался Валенов и отвернулся.

— А уверенность у вас есть в том, что мы хотя бы отошли от нужного поселка, Роман? — спросила Элина. — Ну же, не медлите! — с дрожью в голосе проговорила она.

— Я уже ни в чем не уверен, ни в чем, — занервничал руководитель, совсем потеряв уверенность и былую бодрость. Последняя постепенно сменилась унынием, надежда на спасение тонула во фразе «мы все погибнем». Казалось, Роман вот-вот заплачет.

— Потрясающе! — плюхнулась попой на землю Элина. — Получается, что сидеть на месте, ждать спасения не имеет никакого смысла!

— Равно, как и идти туда, не зная куда, — добавила Кира, правда, весьма спокойно.

— Погодите, друзья, — Эдкевич почему-то был весел, — но ведь не факт, что мы вышли не к тому поселку! Нас встретили, повезли к месту назначения, к человеку, который… — Эдкевич повернулся к Роману: — Роман Александрович, нас ведь, как я понял, должен был человек из поселка и вывести на маршрут, — говорил и медленно менялся в лице Эдкевич.

— Все верно, — буркнул Роман, причем в глаза никому из туристов он не смотрел.

— Кстати, друзья, мы ведь встречали старика в поселке… Он бы нам сказал, что вышли мы не к точке маршрута вовсе… — подметил Эдкевич.

Тем временем…

Петр Ильич Чайковский, известный больше, как старик и дурачок ненормальный, сидел в доме Квазимодо Никифоровича за обеденным столом, кушал шашлык и разговаривал с курицей Марфой, клевавшей на том же столе зерна. Разумеется, никто не знал, что старик в доме. Марфа, кстати, была одета в маленький шерстяной свитерок, который старик для нее сам и связал.

— Скажи мне, Марфа, почему эти туристы ненормальные такие? Все! Кто ж знал, что эти балбесы ни к тому поселку вышли! Леший сказал: «Встреть туристов!» Я встретил. А руковод их, Валенок! Даже толком не объяснил, на какой маршрут их везти. Узнал я, значит, что им не в «Закусь», а в «Закус» нужно было к Лешему. Пошел я, значит, за ними, нашел их на пустоши. Кричали на какого-то Лоа Лакроа, патологоанатом пристрелить меня хотел… Ненормальные туристы, точно, ненормальные!

На привале у Валенова…

— Роман, как вы думаете, когда ваша сестра поймет, что с группой случилась беда? — поинтересовалась Элина.

— Мы должны выйти с маршрута через четыре дня. Я позвонить ей должен на пятый день. Если не позвоню, она начнет бить тревогу.

— Решено, — твердо сказал Могильников, — предлагаю, не раздумывая, на неделю разбить лагерь здесь, ждать спасения. Далее будем действовать по ситуации. Припасы экономим. Считайте, что у нас начался практический курс по выживанию в условиях дикой природы.

— Соглашусь, — неожиданно для себя вставил Дарьян, — разбиваем лагерь. Серега, — обратился он к Эдкевичу, — пойдем палатку заново ставить.

А Могильников повернулся к Роману и прошептал:

— Возьми себя в руки, тряпка. Сам же сказал, что опыта много — дерзай! Выпутывайся! Подсчитаем пока припасы, а после будем думать, что делать дальше. Вон, кстати, утка упала, действуй — сезон охоты и экономии пищи открыт!

Глава 12. Кофейня «Имбирный пряник»

Незадолго до рождения в голове Романа Валенова мыслей о самостоятельном походе…

Не только Оленька Петроградская любила проводить время в кофейне «Имбирный пряник». Начальник полиции Геннадий Виссарионович Сталин, любил посидеть здесь вечером за кружечкой вкуснейшего авторского чая. Да и по утрам иногда заезжал за кофе с можжевельником. Разумеется, как человек, который чаще, чем раз в год посещает данное уютное место, по теории вероятности хоть раз встретит не менее важного гостя кофейни, Маргариту Драбадан.

Вы ведь помните, дорогие друзья, девочку в красивом платьице, которая делала большой заказ кофе в день, когда Оленька Петроградская обсуждала со своим начальником приключения Романа Валенова? Заказ для кого?

Володя Бегемотов и Клоун Джек были ярыми любителями настоящего свежесваренного кофе. Суровый некриминальный авторитет банды Кривая панда, безумно любил каппучино с черникой. В кофейне специально для такого интересного заказчика заказали литровые стаканы «на вынос».

Разумеется, Бегемотов не мог сам появиться в кофейне, особенно после того, как до него дошла информация, что лично Сталин и Жуков пытаются выйти на его след. По этой причине за кофе он посылал четырнадцатилетнюю Маргариту — свою верную помощницу. Она маленькая и проворная — не зря считалась в банде лучшим специалистом по побегам. Даже если поймают, то вряд ли довезут до участка.

Итак, Маргарита закупала кофе всем желающим. Ждали её, как правило, в стареньких «Жигулях» красного цвета. Однажды Бегемотов и вовсе на «Москвиче» приехал. Вполне логичное действие, на самом деле, дорогие друзья. Он редко куда выезжал на своем «премиальном» автомобиле — в глаза бросается слишком. Свои частые визиты в кофейню Маргарита объясняла тем, что: «Родственнички ленивые, ненасытные, посылают самую маленькую за сладостями». Так ведь ладно, если только кофеманы Бегемотов и клоун Джек кофе закажут. Литр для Бегемотова и маленький эспрессо для клоуна унести — не проблема. Иногда и другие личности из банды падали на шею маленькой девочке — по четыре стакана бедная выносила. Бывало, конечно, ей помогала Анна Тарасовна Бульбос, выдавая себя за маму. Но она — главный стратег в группе, ей нельзя рисковать.

Так вот, в один прекрасный вечер, за несколько дней до встречи Романа Валенова с группой, полковник Сталин, не зная, как выглядит Маргарита Драбадан, обратил внимание на девочку в голубом платьице, которая зашла в кофейню. Волосы забраны в хвост. На ногах надеты белые модные кроссовки. Все бы ничего — симпатичная, миловидная девчонка. Должно быть, одноклассники за ней так и бегали! Подозрение у Сталина вызвало то, что зашла она в кофейню в платье. На дворе — начало сентября, моросит дождь, а девочка была без зонта, и не промокшая — явно вышла из машины. Однако, одета она была все равно не по погоде. Если бы Сталин находился в кофейне с супругой, то, может, и не обратил бы на нее внимание. Жена бы не дала спокойно поразмышлять со своими разговорами о работе, о детях и о том, что муж её подруги купил ожерелье, а у нее такого нет. К тому же супругу явно бы смутило внимание взрослого человека к девочке. Дорогие читатели, к слову, не подумайте, в банде Бегемотова Маргариту никто не обижал. Она сама, кого хочешь, обидит.

Но вернемся к начальнику полиции. В тот вечер, за две недели до отправки группы Валенова в поход, Сталин заехал в кофейню выпить кружечку облепихового чая. Первое, как автор комедии сказал выше, что бросилось ему в глаза, в кофейне находилась девочка, одетая совсем не по погоде. Она привлекла его внимание. Сталин в любом действии человека старался разглядеть некий заговор. Увидел на ее шее маленький шрам и татуировку какого-то животного, на руке — свежие порезы, замазанные зеленкой, унылое лицо и, конечно, семь кружек кофе. Девочка о чем-то разговаривала с молодым человеком, который варил этот самый кофе. Из всех, как считал Сталин, неинтересных, лишённых смысла фраз, он выцепил одну: «Кофе для моих престарелых родственничков».

«Престарелые родственники пьют кофе в таких объемах в десятом часу вечера? Они что, вместо молока матери кофейными зернами питались?» — задумался начальник полиции. Так задумался, что не обратил внимания, как положил в кружку с облепиховым чаем большую ложку соли, и размешал ее. Человек он был упертый, и не показал вида, что пить эту жижу невозможно. Глотал, но в голове у него крутилось: «застрелите меня, я не могу это пить!» Затем отвернулся к окну, чтобы дать хоть какую-то волю эмоциям. Оказалось, удачно он отвернулся, так как в окне увидел два припаркованных автомобиля — старенький «Жигули», который, как помнил Сталин, чудесным образом всегда был припаркован в тех районах, где совершала свои преступления «Кривая панда». Рядом, через два авто, стояла машина «премиум» класса, очень уж похожая на служебный автомобиль господина Жукова. Геннадий Виссарионович достал телефон, позвонил приятелю.

— Добрый вечер, дорогой друг, — поздоровался Сталин, — скажи пожалуйста, ты сейчас на работе?

— Привет, Гена, сегодня вечер пятницы… Уже, кстати, поздний вечер.

— Да-да. Так ты на работе? — не желал слушать ничего лишнего полковник.

— Я с женой в ресторане! — повысил голос Жуков.

— А в каком? — спросил Сталин.

— Ты чего привязался ко мне?

— В общем, я сейчас в «Имбирном прянике» и вот незадача, вижу, как из твоей служебной машины вышел твой водитель!

— Что за вздор! Он должен был машину ещё в три часа дня поставить на парковку и идти домой. Мы с женой на даче у её родителей.

— Ты же сказал, что в ресторане.

— Её мама так готовит, что я готов это место рестораном называть… А отец, ты ведь знаешь, мастерски коньяк разливает. Так что там с водителем?

— Благо, дорогой, люди придумали модные гаджеты и социальные сети. Сейчас сброшу тебе фотографию. Кстати, ты почему из «друзей» удалился? — возмутился Сталин.

— Подумал, что не гоже директору Федеральной службы безопасности, пусть и в отставке, в соцсетях сидеть. Поэтому я там под другим именем зарегистрировался, сейчас ссылку тебе сброшу.

*Пилик*

— Это тебя надо в ссылку отправить… Наполеон Бонапарт? Ты издеваешься, товарищ генерал!

— Не по рангу хамите, товарищ Сталин.

— С картавыми французами не имею чести общаться, товарищ Бонапарт… — затем замолчал на несколько секунд, и продолжил, — фотографию переслал, месье.

— Мерси! — отрезал Жуков в ответ.

— Бармен, водки мне! — не выдержал Сталин.

— В нашей кофейне алкоголь под запретом! — возмутился бариста.

Сталин недовольно, даже грозно, посмотрел на него.

Девушка, заваривающая чай, что-то шепнула парню, тот судорожно сглотнул слюну и продолжил диалог со Сталиным.

— Вам с лимоном подать?

Сталин ничего не ответил. Зато Жуков в трубке начал орать:

— Гена, чего это на тебя нашло? Ты ведь не пьешь!

— К личностям, что страну нашу захватить хотели, негативно отношусь, — и финальную фразу он выделил максимально высоким голосом, словно пропел, — месье Бонапарт!

— Странно, действительно мой автомобиль! — согласился Жуков. — И возле него стоит мой водитель. Сейчас позвоню ему с телефона жены. *Набирает номер*. Звоню. Гудки идут.

— Он достал телефон из кармана, — говорит Сталин, наблюдая за действиями водителя, — смотрит. Думает, отвечать или нет. Кладет трубку обратно в карман.

— Да, сбросил вызов, подонок! — у Жукова изменился голос.

— Как вам не стыдно, товарищ Бонапарт, — осек его Сталин.

— Рот закрой, полковник, — буркнул Жуков.

— Генерал, не начинай, ты ведь знаешь, что я не боюсь твоего звания, и потому наши с тобой словесные перепалки могут длиться бесконечно, а подраться обоим не позволяет служебное положение, — спокойно ответил Сталин.

— Не был бы ты моим другом… — протянул Жуков.

— Но, к сожалению, мы друзья, — хмыкнул Сталин.

Сталину принесли водку с двумя дольками лимона, аккуратно уложенными на кофейное блюдце.

— Ваша водка, — осторожно сказал барриста.

— Нет, спасибо, — с неохотой ответил Сталин.

— Но вы заказывали! — повысил голос парень.

— Я передумал. Принеси тортик, лучше, шоколадный, — разговаривая с кофеваром, Сталин не отводил глаз от водителя генерала Жукова.

— Какой торт… — занервничал парень.

Девушка — его коллега, остановила его и сама ответила Сталину:

— Сейчас вам принесут торт!

Парень вернулся к барной стойке, злющий, как сто китайцев.

— Ты совсем с ума сошел? С начальником полиции отношения портить! Ты понимаешь, что из-за того, что мы — его любимая кофейня, мы под защитой от криминала и оборотней в погонах! Неси ему тортик, сказала!

Маргарита Драбадан, которая стояла рядом, не расслышала причины, по которой они так боятся господина у окна.

— А почему вы так боитесь мужика у окна? — поинтересовалась она у парня, не переставая улыбаться.

В этот же момент генерал Жуков дозвонился до своего водителя. Тот ответил, что автомобиль находится, разумеется, в гараже, а он сам с супругой направляется в кинотеатр. Сталин не стал дожидаться финала их разговора, положил трубку. «Дело здесь нечисто!» — сказал он сам себе.

Маргарита, услышав фамилию начальника полиции, улыбаться перестала. Сталин посмотрел на девочку. Девочка на Сталина. Полковник без труда заметил, что она стала нервничать, и вскоре покинула кофейню, не дожидаясь заказа. Полицейский сохранял спокойствие. Считал, что паника и спешка вызывают путаницу мыслей. Он не спеша подошел к девушке, заваривающей чай, и спросил ее о странной девочке в голубом платье. Из разговора выяснилось, что эта девчушка — постоянная покупательница. Товарищу Сталину сообщили, что она их заведение часто посещает, заказывает, в основном, кофе для своих родственников. Представилась Ритой. Назвала папу своего, Владимира Бегункова, заядлым «кофеманом».

— Владимир Бегунков, — задумался Сталин, — так созвучно с Бегемотовым. И странные родственнички, которые не приходят за кофе лично… Рита… Полное имя — Маргарита.

— Да, может быть, это важно… У нее на шее — небольшая «татушка» в виде панды, — вспомнила девушка, заваривающая чай.

Сталин схватил телефон и набрал Жукова.

— Твой водитель завербован Бегемотовым из «Кривой панды». Он сейчас находится у кофейни «Имбирный пряник». Я вычислил Маргариту Драбадан, направляюсь за ней! — и положил трубку.

— Господин, ваш торт! — злобно процедил бариста, поставив блюдце с пирожным перед начальником полиции.

— Нет, спасибо, — буркнул Сталин и откланялся.

Автору сложно передать все красноречивые выражения, которые выдал бармен после очередного отказа начальника полиции принимать заказ.

Между тем Сталин привел табельный пистолет в боевую готовность. А Жуков уже мчался на все парусах с дачи родителей супруги к кофейне, названивая в дежурную часть с требованием вызвать наряд к «Имбирному прянику» для поимки членов банды Бегемотова…

Увы, но, словно специально, в тот вечер у телефона в отделе сидел стажер, которого давно уже завербовал Бегемотов… Подкрепление, разумеется, не выехало.

Банда Бегемотова, конечно же, знала, что делать в случаях оперативных действий со стороны полиции. Правда ко встрече со Сталиным в кофейне она была не готова…

На парковке служебной машины Жукова, как и его водителя, уже не было. Маргарита Драбадан тоже испарилась. Зато стоял тот самый подозрительный «жигуль», а возле него — девушка в плаще, на высоких каблуках. Она что-то кричала, пинала ногой в дверь со стороны водителя. Начальник полиции, не убирая пистолета в кобуру, направился к «жигуленку» и девице.

Подошел ближе, увидел, что пальто у девушки испачкано в грязи. А когда расслышал, что она кричала, то сделал вывод, что водитель сбил девушку. Оружие полковник убрал.

— Добрый вечер, что здесь происходит? — сурово спросил Сталин.

— Вы кто? Если не полицейский — идите туда, куда шли! — заорала на него девица.

— Разговор фильтруйте, гражданочка! Начальник полиции полковник Сталин, — он показал документ и убрал удостоверение не во внутренний карман пальто, как обычно, а, машинально, в боковой. Девушка проводила глазами это движение. — Итак, что у вас происходит? — повторил вопрос полковник.

— Извините, инспектор, офицер, товарищ… Или как к вам обращаться?

— К делу! — рявкнул полицейский.

— Переходила я дорогу…. — начала рассказывать девушка.

— В не положенном месте? — перебил ее Сталин.

— Разумеется, ведь пешеходный переход в трех кварталах отсюда!

— Дорожному инспектору это объясните, — ответил Сталин. — Продолжайте.

Девушка закатила глаза…

— Он резко, как нажмет на глаз! Сбил меня с ног! Переставил машину сюда, заблокировал двери и даже не извинился передо мной! — с каждым словом голос поднимался на октаву выше.

— Разберемся, — Сталин подошел к двери со стороны водителя, постучал, тот опустил стекло.

— Да-да? — вроде бы спокойно произнес мужчина.

Из приоткрытого окна потянуло кофейным ароматом…

Сталин прищурился — не одна ли это из машин псевдородственников Маргариты Драбадан?

— Сволочь ты! — завизжала девушка.

Водитель заорал в ответ что-то невнятное. Девушка очень правдоподобно изобразила испуг. Обняла полицейского, спряталась за него и незаметно вытащила документы у него из кармана пальто. Водитель кашлянул два раза, девушка отошла…

— Простите, инспектор, офицер, товарищ Сталин, я побегу, ребенок дома маленький. Я сильно не ушиблась, уверена, вы разберетесь с ним — неожиданно спокойным голосом произнесла девица.

— Постойте, гражданочка, сотрудники полиции приедут, нужно оформить протокол! — попытался остановить ее Сталин.

— Прошу вас, ребенок маленький! Вот мой номер телефона, моя визитка, я в массажном салоне работаю, дам показания в любой момент! — вдруг заторопилась дамочка.

— Хорошо. Идите, — не успел произнести Сталин, как ее и след простыл. Полковник повернулся к водителю.

— Гражданин, выйдите из машины! — сурово приказал Георгий Виссарионович и подергал за ручку авто.

Водитель не пошевелился.

Сталин взял в руки телефон, позвонил в «дежурку», чтобы узнать, едет ли наряд. Ему не ответили. Дело в том, что стажер отключил звуковой сигнал на телефоне и покинул помещение дежурной части. Разъяренный полковник набрал номер капитана Дубанько, который в данный момент сидел дома у телевизора со стаканом виски, и унывал от мысли, что Миша Худогубкин, возможно, сгинул.

Автор комедии диалог их раскрывать в подробностях не будет, лишь вкратце пояснит, что Сталин наорал на капитана за то, что тот не следит за порядком в отделе в его отсутствие. Пригрозил оставить без премии, если сейчас же наряд не примчится к кофейне «Имбирный пряник». Затем он вновь обратился к водителю и зарычал:

— Вышел из машины!

— Не напрягайся ты так, офицер, сосудики лопнут! Холодно на улице, я предпочитаю оставаться в машине. Давай поговорим с тобой через окно, — ответил тот и немного опустил стекло, — ты ведь все равно вызвал наряд, тогда зачем мне выходить? Только одно непонятно, товарищ инспектор Сталин, зачем полицейских вызывать? Подозреваете меня в чем — то? Я — участник дорожно-транспортного происшествия, так и вызывайте дорожную полицию! — водитель говорил очень уверенно, смотрел прямо в глаза.

Сомнений у Сталина по поводу того, что данный автомобиль принадлежит банде Бегемотова, не осталось совсем. Уж больно уверенно мужик разговаривал.

— Если вы не против, товарищ офицерный инспектор, я включу печку, ибо замерз, — продолжил водитель, завел автомобиль, включил печку. Сталин отреагировал на данное действие крайне негативно. Достал табельное оружие и прострелил у автомобиля два колеса. Со стороны это выглядело не очень приятно — мужик в черном пальтостреляет по автомашине, в которой находится человек. В эту же минуту в полицию стали поступать звонки из квартир, окна которых выходят на эту парковку… Из квартиры, в которой жила вдова моряка, а ныне ненормальная уборщица Куприянова — Петровна, был совершен звонок на военную базу Морфлота во Владивостоке, с просьбой взять на абордаж бандита.

Тем временем к месту стрельбы мчались не только патрульная машина, в которой сидел капитан Дубанько, но и две машины бандитов, отвечающих за «порядок» в данном районе.

К слову, о подбитом автомобиле… На место стрельбы первыми прибыли две иномарки, но когда бандиты увидели, кто сидит за рулем «жигуленка», то проехали мимо и умчались прочь. Это были одни из тех немногих, кто знал Володю Бегемотова в лицо. Да, да, это был действительно автомобиль «Кривой панды», а за рулем сидел он, Владимир Германович Бегемотов. Товарищ Сталин пробил колеса его любимого, подаренного дедом, героем войны, автомобиля. А полковник до сих пор не знал, как выглядит Бегемотов, поэтому Володе ничего не мешало играть роль водителя по найму. К слову, свою машину он водил сам, курсы экстремального вождения сделали его лучшим водителем в Кривой панде.

Бегемотов заглушил мотор, вышел из машины. Сказал бы автор комедии, что он сильно изменился с тех пор, как вы, дорогие читатели, «видели» его в последний раз после якобы убийства главы города. Но нет, он был все таким же высоким брюнетом с грубым голосом, ухоженной бородой и аккуратно уложенными волосами. Теперь он носил очки в модной черной оправе и приличные, но не очень дорогие часы. Одет некриминальный авторитет был не строго, однако и не просто — стильно. Начищенные черные кожаные кроссовки, черные джинсы, белая футболка с принтом любимой баскетбольной команды, черная кожаная куртка. Поверх футболки на серебряной цепочке висел небольшой серебряный крестик.

— Это вы зря сделали, конечно, господин товарищ офицерный инспектор Сталин — повредили любимую машину моего начальника! Я могу с уверенностью вам сказать, что вскоре вы лишитесь своего автомобиля. Мы найдем его, даже если в Антарктике спрячите. Вы не имели никакого права её портить, равно, как сейчас не имеете никакого права направлять на меня оружие, — напирал Володя, не давая Сталину сказать ни слова.

— Да как ты посмел… — не закончил Сталин.

— Я не договорил, — спокойно перебил его Бегемотов, подошёл ближе, — или вы думаете, что раз носите историческую фамилию, то вам все дозволено? Уберите немедленно от меня пистолет, или я вас засужу! Свидетели — жители нескольких домов, которые из окон видели, какой беспредел вы тут устроили! По-хорошему вам бы сейчас набить морду, но не буду, вы же полицейский, а у нас в стране вас, как детей, обижать нельзя — статья. Хотя, если честно, некоторым из вас не мешало бы пару раз по зубам дать. Объясните хотя бы, чем я, обычный водитель, заслужил такую агрессию с вашей стороны? — Бегемотов подошёл совсем близко.

Сталин опустил пистолет, но убирать его не стал.

— Вы арестованы по подозрению в сотрудничестве с известным криминальным авторитетом Владимиром Бегемотовым.

— С кем? — протянул водитель, он же Бегемотов.

— Банда «Кривая панда», авторитет Бегемотов! — повторил Сталин.

— Товарищ офицер-инспектор, какая кривая панда, ты в порядке? Смотри… — не договорил Бегемотов.

— Сынок, не припомню, чтобы мы пили с тобой на брудершафт! — рявкнул Сталин.

— А люди, подобные тебе, уважения у меня не вызывают. Ты напал на мирного человека, обстрелял из табельного оружия его машину, говоришь, что полицейский… А документы-то имеются? — Бегемотов достал из кармана телефон и начал снимать все на камеру.

Сталин сунул руку в карман пальто, а документов-то, понятное дело, и нет. Он похлопал по всем карманам — пусто.

— Вот так, господа, работают у нас полицейские. Даже документов при нем нет, а оружием размахивает, — сказал Бегемотов и убрал телефон в карман. — Все, товарищ офицер-инспектор, доказательств у меня вашего неадекватного поведения, достаточно.

— Ах, ты сволочь, она с тобой заодно была! — заорал Сталин и хотел было броситься на Бегемотова, но тот его остановил.

— Тише, тише инспектор или начальник, кто вы там, тут свидетели! — предупредил Бегемотов и указал рукой в сторону нескольких прохожих. Успокойтесь, товарищ полицейский. Хорошо, пусть вы подозреваете меня в соучастии в преступлениях некоего Бегемотова, но доказательства — то есть, кроме этого неадекватного мнения, умник? А? Ты меня даже привлечь не сможешь к ответственности за то, что я девушку сбил. Свидетели есть? Нет! Девушка здесь? Нет! Повреждения на машине есть? Да! От твоих пуль. Поэтому, закрой свой рот, товарищ начальник полиции и не позорь честь полицейского, — хмыкнул Бегемотов.

Сталин опешил. Не выдержал и ударил Бегемотова по лицу. Тот устоял.

— Гаденыш! Я добуду доказательства, и мы упечем тебя и твою банду за решетку надолго!

— Ты думаешь, я ударю в ответ? — спокойно произнес Бегемотов, — не с тем связался. Удар этот я использую против тебя же! — подмигнул он Сталину.

Подъехали несколько машин полиции, в том числе и та, в которой сидел капитан Дубанько. Володю увезли в участок, он и не сопротивлялся, будто хотел посетить данное учреждение сам.

В это время Жуков добрался до работы, проверил машину — она на месте. Ни единого следа того, что авто покидало служебный гараж. Камеры наблюдения, естественно были отключены.

Сталин ехал в участок злой, но довольный. Он был уверен, что зацепился за важную ниточку в деле Бегемотова. Но он еще не знал, что все было не так, как он себе представлял. Целью Володи было изучение личности самого начальника полиции, он хотел понимать, с кем «Кривая панда» имеет дело, хотел еще и сотрудников отдела изучить.

Задержать Бегемотова в участке не получилось даже на сутки. А все потому, что данный гражданин превосходно знал уголовный и административный кодексы, знал свои права и потому сразу принялся выносить мозг каждому из сотрудников, пытающихся обвинить его в причастности к преступной деятельности. Он с таким мастерством заговаривал зубы всем окружающим его полицейским, что никто даже и не подумал проверить на подлинность его документы по базе — в них было вписано имя несуществующего в природе человека. Может, Сталин бы и настоял на проверке документов, но он не всегда мог успешно справиться со своей яростью. Во время допроса подозрительного водителя «жигули», он вышел и позвонил по номеру телефона, который был указан в визитке «пострадавшей» в ДТП у «Имбирного пряника» девушки. Ему ответила «Служба психологической поддержки»… Звонок вновь вывел полковника из себя. Он вернулся в кабинет и принялся кричать на Бегемотова, пытаясь добиться у него правды. На что тот спокойно ответил, что по причине отсутствия любых доказательств его причастности к некой банде, все обвинения совершенно не обоснованы. И, в таком случае, действия Сталина, не предъявившего, к тому же, документы, можно считать незаконными.

— Вы незаконно использовали огнестрельное оружие, товарищ Сталин, у вас будут большие проблемы! — сказал Бегемотов, глядя в глаза полковнику. — А за то, что ударили меня необоснованно, я засужу вас за превышение служебных полномочий. Потому рекомендую отпустить меня прямо сейчас, заплатить за ремонт прострелянных колес и мы уладим этот инцидент, сославшись на вашу некомпетентность.

Сотрудники переглянулись между собой, Бегемотов тут же смекнул, что его хотят как-то подставить, чтобы появилась хоть какая-то возможность упрятать его за решетку на время расследования его причастности к банде.

— И не пытайтесь подложить наркотики в мою машину или в карман. Видите, — он показал на телефон, выглядывающий из нагрудного кармана куртки, — он сейчас записывает весь наш разговор на видео в режиме реального времени. Видео через социальную сеть транслируется на компьютер моего работодателя. Поэтому, если попытаетесь подставить меня, я вас всех засужу. Разговор закончен, — твердо сказал Володя, застегнул крутку, — холодно на улице сегодня, — и направился к выходу. Остановился возле Сталина, протянул руку, — будьте добры, заплатите за ремонт колес!

Где-то в квартире Бегемотова…

— Он что, совсем ничего не боится? Босс-то наш? — удивленно спросила Маргарита. — Я как посмотрела в глаза этому Сталину, так думала, что он испепелит меня…

Рядом сидели Клоун Джек и Анна — девушка, которую, якобы, сбили на парковке. Анна разглядывала документы Сталина.

— Да, мужик суровый, согласна… Даже я подумала, что он меня в ссылку отправит, хотя я роль пострадавшей играла — сказала Анна.

— Это же Бегемотов! — произнес Клоун Джек.

Полицейский участок…

Сталин сквозь зубы буркнул Бегемотову:

— Машину временно конфискуем…

И тут Володя ощутил некоторое беспокойство, словно предупреждение, что он срочно должен покинуть полицейский участок. Некриминальный авторитет «Кривой панды» никогда не шёл против своей интуиции. Не пренебрег этим чувством и сейчас. Как выяснилось — не зря.

Небезызвестный Николай Куппонэ, отправившийся за решетку лет на десять благодаря стараниям Бегемотова, недавно освободился. Помог ему выйти раньше положенного генерал Жуков, при условии содействия в поимке товарища Бегемотова. В этот вечер Куппонэ смог добыть «свежую» фотографию Бегемотова и отравить ее на почту Сталину. Тот был слишком занят выяснением отношений с самим Володей и потому времени на просмотр найти не смог. А к тому моменту, как начальник полиции, наконец, смог выбрать время на посторонние дела, открыл почту — Бегемотова уже и след простыл. Представьте себе негодование полковника, когда он понял, что «своими руками» отпустил на волю того, кого искал!

И все же, несмотря на злость, полковник восхитился тому, как искусно Бегемотов вел игру.

Отметим, что главарь банды «Кривая панда» своему слову верен. Сказал, что Сталин ответит за пробитые колеса его автомобиля, а потом ещё и конфискацию — Сталин и ответил. Маргарита Драбадан угнала дорогой внедорожник начальника полиции вскоре после того, как Роман Валенов ушёл с группой в поход…

Почти настоящее время…

Кофейня «Имбирный пряник». Разумеется, Владимира Бегемотова частое присутствие Сталина в кофейне не остановило, ведь только там готовили его любимый кофе. Спустя некоторое время после встречи в полицейском участке, он вновь послал Драбадан за кофе. Только объемы напитка сократились — пол литра боссу и небольшой стаканчик Клоуну Джеку. Как автор комедии уж упоминал, Володя отправлял юную девицу на рискованные задания не потому, что её было не жалко, а потому, что она — единственный член группы, максимально проворный и умеющий оставаться в тени. А для Бегемотова день без кофе — не день.

Начальник полиции Сталин и генерал Жуков, как только получили достаточно подробную информацию об основных членах банды Бегемотова, лично взялись за слежку. Одним из главных объектов наблюдений стала кофейня «Имбирный пряник». Сталин был уверен, что Бегемотов снова зашлет туда кого-то из членов группировки.

Одним прекрасным, солнечным осенним днем, двое статных мужчин сидели в кофейне, в углу, за небольшим круглым столиком. Оба прикрывались газетами, изображая очень заинтересованных читателей.

— Ваше кофе, господа, — произнес официант.

— Спасибо, — недовольно ответил Сталин.

— Только не говорите, сэр, — протянул официант, — что вы снова отказываетесь от заказа.

— Дерзишь? Не забывай, что твой отец ещё под следствием находится. Не советую портить со мной отношения, — рявкнул Сталин.

Официант побледнел.

— Откуда вы знаете, что тот человек — мой отец? — судорожно спросил официант.

— Я все про всех знаю в этом городе, у меня глаза повсюду. А теперь пошел вон, хам! — оскалился Сталин.

— Нет только глаз у вас в банде «Кривой панды»! — буркнул разозленный официант и развернулся.

— Что ты сказал, сосунок?! — Сталин уже было поднялся со стула, но Жуков его остановил.

— Полковник, сядьте на место! Вы должны понимать, что сейчас не «совок», война закончилась, не нужно в каждом человеке видеть террориста и врага народа! Будьте мягче с людьми! — говоря это, Жуков хитро улыбался, впрочем, как и при любом разговоре.

— Вы должны понимать, господин Жуков, пока по земле ходит хотя бы пара живых представителей рода людского, война не закончится. Такая уж сущность человеческая… Тем более — по земле бродит непойманный Бегемотов! И прекратите меня уже сравнивать с тем самым Сталиным! Я вроде репрессий не устраиваю, — фыркнул полковник.

— Так у вас же фамилия Сталин! Я и сравниваю вас с самим с собой! — стукнул его по плечу Жуков. — У вас капучино остывает, господин полицейский начальник!

— Шутник. Все удивляюсь тому, как вы с таким юмором службой безопасности управляли, — протянул Сталин, — и сейчас высокий пост занимаете.

— Я бы рассказал, да, боюсь, мне придется вас убить, — сделал серьезное лицо Жуков.

Секунда молчания, оба серьезно смотрят друг на друга. Не заметили даже, как в кофейню вошла Маргарита Драбадан.

— А вам жена изменяет, — вдруг сурово сказал Сталин, глядя Жукову в глаза.

— С чего вы это взяли? — приуныл Жуков.

— Да просто так сказал, чтобы ты пургу всякую нести перестал, товарищ генерал! — отвел от него глаза Сталин и уставился в газету.

Но Жуков не на шутку напрягся. Принялся что-то усердно искать в телефоне.

— Генерал, успокойся, я же пошутил! — фыркнул Сталин, глядя на обеспокоенного друга.

— В каждой шутке есть доля правды, полковник, — ответил Жуков.

— Генерал, твоя жена ходит в церковь каждую неделю, работает во всевозможных волонтерских центрах помощи бездомным, детям-инвалидам и психологической помощи «разбитым сердцам», не получая за это ни копейки. И ты думаешь, что она способна предать мало того, что любящего ее мужа, так ещё и предать хитрого силовика, у которого есть злобный друг — начальник полиции по фамилии Сталин? — удивленно произнес полковник.

Жуков немного остыл.

— Может, ты и прав… Слушай, мы уже в пятый раз сюда приходим и почти весь день смотрим в одни и те же газеты, литрами потребляя кофе с кексами. У меня такими темпами проблемы с давлением скоро начнутся! Еще и стулья в доме придется железным каркасом укреплять — веса моего не выдержат… Ты уверен, что кто-то из «бегемотовских» сюда сунется после того, как ты чуть не поймал здесь Маргариту в Драбадан? — спросил Жуков.

— «На Горном Алтае пьяный конюх Анатолий подрался с конем по имени Анатолий. Конь победил…» Забавная новость. Пятый день в эту газету смотрим, а тут такие «веселости», оказывается, пишут, — будто не обратил внимания на слова генерала полковник. — Генерал, я уверен, Бегемотов не отступит и рано или поздно пошлёт сюда кого-нибудь из своей банды. И скорее всего эту малолетнюю угонщицу, Драбадан, — Сталин чуть отвел взгляд от Жукова, — у меня живот заболел. Нутром чую, что-то должно произойти…

— Смотри, у барной стойки появилась девочка… — Жуков расправил газету и скрылся за ней.

Сталин присмотрелся и тоже спрятал лицо за газетой:

— Это — Драбадан. Действуем осторожно!

Жуков попытался подняться со стула, но ударился ногой о ножку стола — с него упали обе чашки с кофе и разбились.

— Генерал! — пригнулся к столу Сталин. — Ты, как племянник капитана Дубанько, Мишка Худогубкин! Тот — катастрофа на ногах.

Маргарита, разумеется, увидела «вспышку» справа. Оделась она теперь перед походом в кофейню в спортивную, максимально удобную одежду. Но не спешила бежать, сначала просчитала всевозможные пути отхода, чтобы выбрать наиболее выгодный. В голове ее моментально выстроилась логическая цепочка: «Сталин здесь. На улице меня явно уже поджидает экипаж полиции. Хотя, Владимир Германович с Клоуном сидят неподалеку в машине. Они бы нашли способ предупредить меня о засаде… Выходит, эти двое просто караулили кого-то из членов нашей группы. От двух неуклюжих мужиков я убегу. Главное помнить, что Сталин любит размахивать пистолетом и стрелять во все подряд, как по машине Бегемотова, к примеру. Машина босса стоит возле автобусной остановки в двух домах отсюда. Выбравшись на улицу — бегу направо. Главное не допустить максимального сближения с противником. Уж больно взгляд у Сталина грозный»

Маргарита попятилась к выходу.

— Драбадан, стоять! — крикнул Сталин.

Маргарита ускорилась, но вдруг охранник заведения, которому Сталин пообещал помочь стереть из его истории судимость за кражу магнитолы, схватил девочку за руку. Охранник был коренастым, накачанным, но очень медлительным. Сталин и Жуков подошли к Маргарите. Говорил, в основном, Сталин, а Жуков присел на стул возле барной стойки, молчал и хитро улыбался. Начальник полиции начал разговор с рассказа о том, что ждет теперь девочку и всех членов банды.

Конечно, четырнадцатилетний ребенок немного нервничал, находясь рядом с полицейским начальником. Тем более, что полковник то и дело старался испепелить её взглядом. Но её наставник, Бегемотов, учил смотреть в глаза страху и действовать, даже если трясутся колени.

— Я вас поняла, инспектор… — перебила Сталина Маргарита.

— Я не инспектор, девочка, я….

— Да-да, начальник полиции. Опустим этот разговор, сэр-начальник! Вы все равно меня сейчас в участок повезете, там все и расскажете… Перед «расстрелом» можно последнее желание? — уже почти без дрожи в голосе спросила Маргарита.

— Ну? — скривил лицо полковник и повернулся к Жукову. — Звони Дубанько!

— Можно я выпью эту кружку кофе? Я себе в этот раз её заказала, Владимир Германович побоялся сюда ехать.

— Дубанько трубку не взял, — доложил Жуков.

— Дай телефон! — Сталин не на шутку разозлился. Жуков передал ему трубку. Тот набрал номер…

— Алло! Пьянковски? Где Дубанько? Какой бунт? В аварию попал? Какая Петроградская? Петроградская полицейскую машину угнала? Вы там с ума посходили, что ли все в мое отсутствие? — заорал Сталин и сбросил вызов. — Так, Драбадан, пей свой кофе, и поехали в участок! — договорил. Повернулся к Жукову: — Там бардак полнейший происходит! Мама девушки одной на днях приходила, просила помочь ей найти дочь. Что — то там с турпоходом связано. Теперь она машину угнала служебную. В общем, чернила сегодня от выговоров, чувствую, быстро закончатся.

Сталин повернулся к Драбадан:

— Пей кофе и поехали! Не удивлюсь, если в том бардаке опять кто-то из ваших замешан. Петроградская, к примеру.

— Я не могу, ваш амбал меня так держит, что дышу — то с большим трудом, — пискнула Маргарита.

— Не стоит, — произнес Жуков, — ты сам говорил, полковник, что все бегемотовские — те ещё хитрые морды.

— Никуда она уже не денется, — самоуверенно заявил Сталин. — Ослабь хватку! — скомандовал он охраннику. Тот отпустил руку.

Маргарита спокойно взяла кружку. Она делала все максимально медленно и спокойно. Аккуратно поднесла кружку к носу, вдохнула аромат кофе, положила ложечку сахара, не торопясь размешала. Сталин наблюдал за всеми её действиями, и, в конце — концов, «вскипел».

— Драбадан! — рявкнул он.

— Просто очень вкусный кофе, товарищ начальник полиции, попробуйте! — последнее слово она выделила интонацией и выплеснула кофе Сталину в лицо, кружкой ударила с разворота амбала, чем сбила его с толку, затем перепрыгнула через барную стойку, чтобы размахивающий руками охранник случайно ее не ударил, и ринулась к выходу.

— Драбадан! За ней! — заорал Сталин. Он и охранник рванули к выходу. Жуков понимал, что бежать трем, не сильно спортивным мужчинам за молодой проворной девочкой бесполезно — не догонят. Поэтому он остался в кофейне, вызвал наряд, заказал кружку чая и бисквитное пирожное.

Но Сталин сдаваться не собирался. Вместе с охранником они бежали за Маргаритой, пока были силы. Девочка пролетела мимо автомобиля «Ока», в котором сидели Володя Бегемотов и Клоун Джек. Садиться в машину она не стала, чтобы Сталин не дал команду преследовать это авто. Пробежала мимо. Сталин пробежал, Бегемотова не заметил. Охранник к тому времени уже отстал.

Володе все же пришлось вмешаться, потому что начальник полиции достал пистолет и сделал пару предупредительных выстрелов.

— Драбадан, стой, по-хорошему говорю! Никому из нас не нужна твоя инвалидность! — крикнул Сталин.

Маргарита остановилась, не зная, чего ждать от преследователя. Бегемотов не стал рисковать жизнью и судьбой девочки. Без колебаний он вышел из тени — нажал на «газ», объехал Сталина, и остановился возле Маргариты, преградив тем самым путь пистолетной пуле. Клоун Джек был мастером спорта России по легкой атлетике. Он вылетел с пассажирского сидения и ринулся в парк, освободив место для Маргариты — даже на не сильно мощном автомобиле проще будет уйти от погони, уменьшив вес.

— Бегемотов, стоять! Хуже будет! — пригрозил Сталин.

Володя, ожидая, пока Маргарита залезет в машину, повернулся к Сталину и показал ему язык.

Сталин в ответ выстрелил по заднему, подозрительно толстому колесу «Оки», пуля наискосок чуть вошла в резину — колесу хоть бы хны. Маргарита села, Бегемотов нажал на «газ», двигатель взревел, машина рванула к перекрестку, сбив по пути дорожный знак. Полковник сделал несколько выстрелов в заднее стекло автомобиля — оно слегка треснуло, но не лопнуло. Бегемотов учел недочеты старой машины и поставил модернизированный двигатель, колеса, изготовленные по спецзаказу и бронированные стекла на случай, если товарищ Сталин вновь решит расстрелять его автомобиль.

Сразу после выстрелов к полковнику подъехал охранник на своем отечественном авто с ржавой задней дверью. Началась погоня. Один из влиятельнейших авторитетов города и начальник полиции, как патриоты своей страны, «играли в догонялки» на отечественном ржавом автопроме, нарушая все правила дорожного движения. К погоне подключились несколько полицейских экипажей. Но вскоре один из полицейских решил, что нарушитель едет в авто, в котором мчался Сталин, и прострелил этой машине заднее правое колесо. Товарищ полковник пообещал полицейскому в ближайшие два года отсутствие в его жизни премий, ведь он, Геннадий Виссарионович, русским языком сообщил, что Бегемотов движется в голубенькой «Оке»!

В общем, погоня продолжалась недолго. Специалист по экстремальному вождению на маленьком проворном автомобиле, по колесам которого было бесполезно стрелять из малокалиберного оружия, проехав на красный сигнал светофора два перекрестка, скрылся из виду, утерев всем полицейским носы.

Вечер… Штаб-квартира Владимира Германовича Бегемотова…

Четверо: Бегемотов, Анна, Клоун Джек и Маргарита сидят в гостиной за круглым столом и что-то обсуждают. Бегемотов грустит, грызет печенье и пьёт кефир. Маргарита хотела выпить тайком «Маргариту», которую сделала себе Анна, но Бегемотов заметил и грозно заявил, что если увидит, как она до своего восемнадцатилетия употребляет алкоголь, то выпорет ее ремнем так, что девочка пожалеет, что он забрал её в свое время от родителей-алкоголиков. Клоун Джек как всегда пил кофе.

— Коллеги, остальных членов группы я не стал звать. Только вас — тех, кому безоговорочно доверяю. Полиция в лице начальника Сталина медленно, но верно подбирается к нам. Можно сказать, что наступает на пятки. Стажера, засланного к Дубанько на обучение, сегодня вычислили. Говорят, им какая-то Петроградская помогла, — сообщил Бегемотов.

— Владимир Германович, вы сказали Петроградская? — переспросила Маргарита. — Этот Сталин сегодня одному из компаньонов, кажется, Жукову, рассказывал что-то про Петроградскую. Мол, она машину полицейскую угнала… Он думает, что она — из наших.

— Петроградской у нас нет. Может быть, это шпион от Куппонэ? Впрочем, неважно… Постой! Ты сказала, второй, что с ним в кофейне был, это Жуков? — переспросил некриминальный авторитет.

— Верно, — ответила девочка и захлюпала чаем.

— Ситуация ещё хуже, чем я думал, господа, — продолжил Бегемотов, — к расследованию подключился лично директор федеральной службы безопасности в отставке, Жуков.

— Может быть, это другой Жуков? Думаю, в городе немало человеков с такой фамилией, — предположила Анна.

— Вряд ли. Генерал Жуков, по информации стажера и водителя самого Жукова, лучший друг Сталина. Это был он.

— Володя, — заговорил Клоун Джек, — думаю нам всем нужно на время залечь «на дно». Особенно тебе. Поймают нас — ты сможешь нас вытащить со временем. Поймают тебя — «Кривая панда» навсегда исчезнет из города, а такие мерзавцы, как Николай Куппонэ, завладеют им.

— Может, ты и прав, друг. Кельскопец — скотина, много воды из-за него не в то русло утекло, — помотал головой Володя, — надо придумать, куда мне можно исчезнуть на время.

— Слушайте! — подавилась чаем Маргарита. — Сталин в разговоре что-то про турпоходы говорил. А что, если вам, Владимир Германович, уйти в поход с небольшой тур группой? Там уж вас точно никто не узнает!

— Да и Сталин уж там точно не надумает вас искать! — поддержала ее Анна.

— Считаю, хорошая мысль, — согласился Клоун Джек, — а на время вашего отсутствия мы займемся тем, что постараемся запутать все следы, ведущие к нашей группе.

Бегемотов опустил голову, задумался… Допил кефир.

— Турист из меня, конечно… Божественный! За всю жизнь за пределы города пару раз выбирался, да и то вовсе не в поход! Однако, полезное зерно в вашей идее, друзья, конечно, присутствует. Искать нас там он вряд ли будет, — согласился Бегемотов. — Тогда у меня просьба к вам, точнее, даже две просьбы и… один приказ. Первое: в ближайшую неделю помогите мне помониторить объявления турфирм. Желательно, с хорошей репутацией, чтобы я в лесу не сгинул вместе с руководителем. Точнее, сначала руководитель сгинет за свою безответственность, а потом уже и я, от одиночества. Второе: перед походом надо поставить на место Николая Куппонэ, крылья ему подрезать, а то совсем, бандит, страх потерял. Разумеется, друзья, без кровопролития!

Все кивнули.

— С этого мгновения, снижаем свою активность в других сферах. Увы, Джек, — повернулся к компаньону Володя, — теперь мы с тобой живем без кофе из «Имбирного пряника» — слишком высок риск.

Джек резко приуныл.

— Придется тренировать желудок противным, токсичным напитком, состоящим из всех элементов таблицы старика Менделеева — растворимым кофе из супермаркета «Закопушка», что совсем рядом — за углом нашего дома находится, — дал твердую установку друзьям Бегемотов.

Послышался грустный вздох…

Тем же вечером, у Куприянова…

Как вы помните, дорогие читатели, в этот же вечер, в той же кофейне «Имбирный пряник», Оленька Петроградская рассказала все о затее брата своему начальнику — Куприянову. И вроде бы тот согласился дать Роману шанс доказать, что он — грамотный руководитель. Но чутье Оленькиного босса еще ни разу не подводило и на этот раз никак не давало ему покоя. Заставить себя верить в то, что Валенов справится сам, он не мог.

Выйдя из кофейни, Александр Казбекович стал продумывать варианты спасения группы Валенова и, как следствие, спасения репутации своей фирмы. Одной из ключевых мыслей стала следующая: «Собрать небольшую группу и отправиться в поход за Валеновым, пока его туристы не успели сгинуть где-нибудь в тайге…»

Глава 13. Мы выживали, как могли…

Утро. Над горизонтом появились первые лучи солнца. На этот раз Могильников не спал всю ночь. Он был озадачен тем, что теперь довольно много народу знает о его родственных связях с Дарьяном. Самым опасным хранителем информации, по мнению Могильникова, была Элина… Да и он сам уже чуть не проговорился. Олег Уюкович размышлял: «Стоит ли признаться сейчас, стоило ли признаваться вчера? Стоит ли, в целом, признаваться? Быть может, идеальным вариантом станет — подождать подходящего момента? Неизвестно, как пороховая бочка по имени Дарьян Покровский отреагирует на эту новость. Может быть, известие станет для этой бочки огнем, а, может, и водой»…

— Убить всех людей! — забормотал Дарьян во сне. Могильников услышал и решил повременить с признанием.

Общую мрачную обстановку разрядил Тощий. Могильников, который сидел у костра, подумал, что Тощий снова решил проснуться пораньше и удивить всех врзрывоопасным завтраком. Но нет, оказалось, что Худогубкин — лунатик. Он ходил, ходил, что-то бормоча себе под нос. Затем произнес отчётливо: «Йорик, как ты мог?», споткнулся о сучок и упал. Проснулся лицом в земле. Поднялся, отряхнулся, постоял неподвижно около минуты, стараясь прийти в себя и понять, где он находится. Звук потрескивающих поленьев в костре, запах жареного мяса привлек его внимание — мозг в мгновение ока вывел его из состояния дремоты.

— Уже завтрак? — радостно пропел Тощий, повернул голову к костру и поймал взгляд Могильникова. Суровый взгляд.

— Доброе утро, Олег Уюкович… — Миша опустил голову. — А почему я в носках и в труселях стою? — удивился он, поднял голову на Могильникова. — Как я здесь оказался… и чем таким вкусным пахнет?

— Лягушку приготовил, будешь? — предложил патологоанатом.

— Нет, спасибо, — стошнило беднягу, — что-то аппетит внезапно пропал. Пойду, оденусь, — сказал Тощий и направился в палатку, — странно, вроде я трезвый был, — произнес он вслух.

Постепенно, один за другим, туристы выплывали из страны снов и выползали из своих палаток. Элина проснулась с мыслью: «Ещё один худший день в моей жизни наступил». Эдкевич… Никто, даже Могильников и заметить не успел, как Эдкевич пропал. Дарьян даже удивился тому, как аккуратно и самое главное бесшумно, тот собрал коврик и спальный мешок.

Патологоанатом не спал всю ночь, и как только солнышко немного его пригрело, он уснул. Так крепко, что даже не заметил, как одноухая белка Иван украла у него прямо из рук пакетик с очищенными орешками. А ведь бедняга чистил их во время ночных раздумий несколько часов на запас. И все — нет больше орешек у патологоанатома.

Роман Валенов лежал на спине, в руках теребил какую-то полосатую фенечку и безмолвно смотрел в «потолок».

— Роман, вы в порядке? — спросил его Дарьян и застонал от того, как неудачно повернул шею, она хрустнула.

Роман промычал.

— Ай, моя шея!

Роман опять промычал.

— А словами сказать?! — вспыхнул Покровский.

Роман промычал.

— Я с вашей сестрой недавно устроил сексуальные игры, — постарался максимально серьезно сказать Дарьян.

Роман промычал.

Окончательно весь лагерь разбудила Юля, которая в эту ночь спала в палатке парней, но только в предбаннике. С Леей в одной палатке ей спать было крайне небезопасно. У Киры в палатке спал Тощий, и она, и он — опасные объекты. Непосредственно в спальном отделении у парней Юля передумала спать в последний момент — Дарьян стал отпускать скользкие шуточки.

Юля проснулась, когда почувствовала маленькие, мохнатые лапки паука у себя на щеке. Девушка своим визгом не только лагерь разбудила, но и белку Ивана напугала, которая в данный момент забралась на дерево с пакетиком орешек. Иван выронил свою ношу, орешки рассыпались по земле, на них тотчас накинулись какие-то мелкие грызуны. В конечном итоге Могильников накормил своими орешками весь лес.

Юля выбежала из палатки, как ошпаренная, с истеричными криками. Встреча со столь ужасным чудовищем вызвала у неё настоящую панику. Эдкевич, будто телепортировался откуда-то, как только появилась возможность сделать удачный кадр — запечатлеть эмоции Юли. *Щёлк* и кадр готов.

Чуть позже…

Завтрак. Все также сидели у костра, но пока безмолвно. Еду приготовила Элина. На этот раз порции были минимальными. Каша слегка подслащена, без орехов и других вкусняшек. К костру пришла Юля, с «грохотом» уселась на пенек, взъерошенная, с красным отпечатком ладони на щеке — Лея случайно влепила, пытаясь прибить паука. Разумеется, паук выжил, полз-то он по другой щеке.

— Я здесь точно не выживу, — бурчала Юля.

— Классная татушка, бурёнка, — подстегнула Кира.

Юля оскалилась…

— Так, «Ну, погоди!», хватит, не начинайте вновь грызть друг другу глотки, — вмешалась Элина, накладывая в миски ребят кашу. — Я чай заварила с травкой. Успокаивающей травкой! — выделила она интонацией и посмотрела на Эдкевича с Дарьяном, чтобы предупредить их шуточки.

Могильников, между тем, снова уснул с открытым ртом, держа в руках миску каши. Так она вся и вытекла на землю.

— Роман Александрович! — позвала его Кира. — Завтрак готов, просыпайтесь уже!

— Он сам не свой сегодня, все утро лежит и в потолок смотрит, — произнес Дарьян.

— А ты бы по-другому себя вел, дружище, если бы понял, что совершил такую оплошность, из-за которой могут погибнуть люди? — спросил Эдкевич.

— Эй, друг, — вмешалась Кира, — не говори о смерти, у нас столько впечатлительных морд здесь… К тому же рядом царь некрополя сидит, дремлет в ожидании нового клиента.

Лея заплакала.

— Сама не лучше фразочку произнесла, — фыркнул Эдкевич.

— Хватит, ребята! Не будем нагнетать, а то сейчас опять пойдут разговоры про Лоа Лакроа, сонную пустошь, Кикимору и прочую нечисть… — попросила Элина.

— Он еще недавно бонусную карту на свои услуги предлагал… — вспомнил Эдкевич.

— Действительно, хватит о смерти — угнетает, — твердо сказал Дарьян.

— Если я выберусь, то прибью его… и его и прокуроршу прибью, — ворчала Юля.

— У тебя мало шансов. Максимум, кого ты сможешь прибить, это будет паук. Хотя…. И с ним, думаю, неудачный будет удар, — усмехнулась Кира.

— С такими штуками, думаю, следующим привидением этого леса точно станешь ты, — зарычала Юля на Киру.

Кира поставила миску на землю, хрустнула руками и привстала с места.

— Девочки, давайте никто из нас не будет становиться привидением и другом Лоа Лакроа, — Элина встала между Юлей и Кирой.

— Кто такой этот Лоа Лакроа? Вы ни в первый раз его упоминаете! — поинтересовалась Лея.

Девушки разошлись в стороны.

— Ты где была, красавица? — спросил Эдкевич. — Это тот, из-за кого мы убежали с сонной пустоши!

И он повторил вкратце легенду, выдав версию о том, что туристы так и будут пропадать на сонных пустошах, пока привидение не найдет там свою возлюбленную и не успокоится.

— Мы ходили с Олегом Уюковичем, и ничего не слышали, — вытерла слезы Лея, высморкалась в платочек с цветочками.

— Ты чего плачешь? — удивился Эдкевич.

— Жалко их, очень, — опустила голову Лея, — с любовью всегда так. С настоящими искренними чувствами никогда не бывает просто, их либо смерть уничтожает, либо безответственность, — Лея злобно посмотрела на Тощего, — либо неверность возлюбленного.

— Так все, подруга, хватит, ты сейчас испепелишь его, — обняла ее Элина.

— Не было ничего! — пропел Тощий.

— Послушай своего ненаглядного… — буркнула Юля. В нее тут же прилетела тарелка с кашей. Тарелка упала, каша осталась на голове. \

Юля вспыхнула, подскочила и завопила:

— Ты совсем с ума сошла что ли!?

— А нечего на чужих парней шупальца свои закидывать, — отрезала Лея и продолжила рыдать.

— Так все, остановились! — поднялась с места Кира. — Буренка, иди, умойся! А ты, ревнивица ненормальная, прекрати едой разбрасываться, скоро её у нас совсем не будет. Как и посудой! Сковородку уж помяла, сейчас и без тарелки останешься. Буренка итак вместе с Тощим без серого вещества в голове родилась, так ты еще и последние мозги у неё выжигаешь, — усмехнулась Кира.

— Эй, я все слышу! — обиделся Тощий.

— Сказала бы я, кто вы все… — Юля махнула рукой и пошла к ручью.

Лея взяла в руки кружку с травяным чаем, сделала глоток, глубоко вздохнула и немного успокоилась:

— Интересно, если привидение Лакроа действительно существует, можем ли мы ему как-то помочь?

— Эй, ты чего! Это же просто легенда! — сказал Эдкевич.

— Легенда, из-за которой все в панике с поляны убежали? — спросила Лея.

— Аргумент… — согласился Эдкевич. — Но ты пойми, он не существует, тот злобный призрак, из — за которого на пустошах в тумане пропадают люди! — попытался убедить девушку Эдкевич.

— Сомневаюсь, Сережа, что он злобный. При жизни — доброе, любящее сердце. Он, вопреки опасности, отправился спасать возлюбленную… Считаю, что даже его дух, хоть и охваченный тоской по любимой, не способен причинять боль другим людям, — улыбнулась Лея, не переставая при этом плакать.

— Святая женщина, даже в призраках добро стараешься разглядеть, — улыбнулся Эдкевич.

— Ну… по сути, на пустыре в туман сложно не потеряться, так почему же это сразу некий Лоа души похищает? — поддержала беседу Кира.

Эдквич не ответил, просто пожал плечами.

Дарьян затянулся сигаретрй — Могильников приоткрыл глаза. Сразу, как только почувствовал, что сын снова вдыхает эту, как он выразился про себя, «дрянь».

— Раньше всех сгину я, чувствую. Сигареты кончаются по воле Могильникова. Ведь это он выбросил почти полную пачку в костер. Хорошо хотьо, я заначку нашёл в рюкзаке. Когда нервничаю, много курить начинаю.

— И давно ты травишь себя? — спросила Элина, которая, наконец, сама села завтракать.

— С шестнадцати, уже привык. Однако, если честно, рад был бы отцовскому ремню — не начал бы курить тогда. Нервничал — курил… Потом нервничал от того, что курил — начинал много есть. Теперь я курящий «пухляш» — констатировал Дарьян и снова затянулся. — Но мне все равно, кто и что думает обо мне. Живу — как хочу!

Могильников улыбнулся и задремал с мыслью, что грядущей ночью мечта сына исполнится — благодаря отцу он бросит курить. Нет сигарет — нечего курить. А учитывая то, что они заблудились в тайге и неизвестно, когда выйдут, то достать другую пачку тот точно не сможет.

— Не можешь изменить ситуацию, измени отношение к ней, — протянула Кира.

— Ну — ну, — буркнул Дарьян. — Пойду, подниму нашего валенка… — парень затянулся и бросил в костер окурок.

Доковылял до палатки. Почему доковылял? Голова у Дарьяна болела так сильно, что, казалось, мозг сейчас взорвется. Просить пилюльку он не стал по той простой причине, что не хотелось оправдывать недавно прилипшую кличку «Пациент». Но тут он неаккуратно подвернул ногу, стоя у палатки. Невольно застонал.

— И правда, Пациент — усмехнулась Кира, увидев, что Покровский держится за ногу.

Дарьян немного постонал, потом залез в палатку, но никого в ней не обнаружил. Руководитель исчез.

— Ребята, а Валенова внутри нет! — заявил парень.

Все, хором:

— Где он!?

— Сбежал, думаю, — промычала Элина.

Стоит заметить, что рядом с поляной стояло дерево с дуплом, в нем белка Иван хранила свои запасы, которые, правда, давно уже разворовали другие грызуны. Прыгая к своему хранилищу, зверек увидел, как некий тип ползет по дереву вверх. Испуганный Иван поспешил к дуплу, и вскоре обнаружил, что в нем не осталось ни единого орешка. Разумеется, белка подумала, что вор — незваный гость и рванула в бой за свои орехи! Прыгнула на человека, пробежала по штанине, затем по кофте и вцепилась ему в голову.

— Уйди от меня, мерзкое животное! — заорал Роман и свалился с дерева, хорошо хоть ветки смягчили падение.

Только Роман Александрович приземлился, как его окружили подбежавшие туристы.

— Эй, вы как? — спросила Кира.

Роман кряхтел, смотрел в небо и не шевелил глазами.

— Ты чего на дерево-то полез, дорогой? — снова поинтересовалась Кира.

— Спина, — наконец протянул дребезжащим голосом Валенов.

— Сейчас вылечим, — похлопала его тихонько по плечу девушка крикнула тем, кто остался у костра: — алло, дорогие, Могильникова — костолома нашего разбудите, руководу помощь нужна!

Лея подошла к Могильникову с опаской, потрясла его обеими руками, но тот не отреагировал.

Лея решилась на эксперимент и крикнула: «Олег Уюкович, Дарьяну плохо!»

Могильников взвился на ноги, словно и не спал, схватил ружье, выстрелил в небо и заорал:

— А ну, руки прочь от него, сволочи! — прицелившись куда-то в направлении Дарьяна, стал водить вокруг него ружьем, выискивая опасность, о которой сказала Лея.

— Ой, я в уборную! — пискнул Тощий и убежал.

Дарьян вздохнул и протянул:

— Могильников… — и поднял тарелку с кашей. Упала утка. Упала ему в тарелку. Дарьян снова вздохнул и добавил: — Приятного аппетита мне. Геркулес с уткой, деликатес, которого не ждал! — Он поднял птичку за крыло, та выбралась из его рук и убежала, измазанная кашей. Дарьян посмотрел на Могильникова и продолжил: — Олег Уюкович, это что сейчас было? Если я вас так достал, скажите прямо, зачем стрелять-то?

Могильников стоял ошарашенный, моргал и ничего не мог понять.

Все уставились на патологоанатома.

— Кошмар приснился, — холодно буркнул тот.

— А я думал, кошмарам снитесь Вы, а не наоборот… — пошутил Эдкевич.

Могильников, отдышавшись, увидел, что опасности нет, поставил ружье к дереву и налил себе воды.

Все переключили внимание на Романа, а Дарьян… Дарьян стоял в центре лагеря и усердно обдумывал ситуацию: «Почему его так завела история с моей мамой? Почему он так бурно реагирует на все, что связано со мной?.. Странно это все»

Вскоре и Могильников присоединился к собранию вокруг Романа. Присел рядом, спросил:

— Руками, ногами шевелить можешь?

— Могу, — ответил Роман, пошевелив конечностями.

— Чудно… А, когда шевелишь, боль появляется? Если да, отдает куда-нибудь? — продолжал расспрашивать Уюкович.

— Нет, просто дышать тяжело, — прокряхтел Роман.

— Значит, позвоночник цел, но пока следует соблюдать осторожность, сейчас под адреналином он может боли не чувствовать, поэтому попробуем аккуратно приподнять нашего руководителя, — сказал Могильников Кире и Элине.

Эдкевич снова пропал вместе с фотоаппаратом.

Лея сбегала к палатке, принесла свой коврик, на него положили Романа и аккуратно перевернули на живот.

Олег Уюкович задрал на Валенове футболку и слегка приспустил штаны, чтобы визуально осмотреть копчик. И тут Кира задала вполне логичный для удивленного человека вопрос, который возник у каждого из присутствующих…

— Это что, розочка? — спросила девушка. Секунда тишины и все, кроме Могильникова, захихикали.

— Роман Александрович, у вас на попе татушка в форме розочки? — вскликнул вдруг Эдкевич, появившийся из ниоткуда.

— Это очень мило, но очень странно, — произнесла Лея.

У Валенова прорезался голос:

— У меня знакомая тату-мастером работает, вот и подшутила надо мной однажды на вечеринке — я тогда немного перебрал…

— Значит, спина точно не повреждена, вон как бодро паникует! — подметила Элина.

Роман аж подскочил после этих слов, одернулфутболку, подтянул штаны.

— Думайте, что хотите! — рявкнул Валенов, хотел уйти, но Могильников попридержал его за карман штанов.

— Отпустите меня! — возмутился Роман.

— Крючком сейчас стоишь руководитель. Если защемление не убрать, то спина еще больше болеть будет, — предупредил Могильников. Потом встал, обхватил Валенова со спины и резко приподнял. Раздался такой сильный хруст, что туристам показалось, будто руководителю спину сломали. Патологоанатом опустил Романа на землю. Тот выпрямился, покрутился — ничего не болит.

Не дожидаясь благодарности, Могильников ушел к костру. По пути сообщил Дарьяну, что нужно проверить его рану на ноге на предмет присутствия кровотечения. Возможно, и повязку сменить придется. Покровский послушно протянул ногу и спросил, не знает ли тот кого-то из семьи Покровских? Чем, мол, вызвано такое повышенное внимание к его персоне со стороны патологоанатома.

Могильников только рыкнул.

— Развернутый ответ… — буркнул Дарьян, — просто у меня такое чувство, что я вас знаю! Причём, не то, что видел однажды, а знаю очень давно.

Могильников, который в это время снимал сыну повязку, замер, глаза его забегали.

— Видимо, я прав, — протянул парень.

— Дежавю… — эти слова Могильников произнес как-то застенчиво.

— Но если вы действительно знаете моего отца, то ничего слышать об этой сволочи не желаю, даже если он в канаве сейчас живет.

Могильников, накладывающий новую повязку на рану так затянул бинт, что нога у Дарьяна в миг посинела.

— Больно же! — взвыл парень.

— С чего такие выводы? Ты ведь своего отца не знаешь совсем… сосунок неблагодарный, — пробурчал Олег Уюкович.

— Одного не пойму, патологоанатом, что тебя так задело, а? — прищурился Дарьян.

Могильников промолчал.

— Я с тобой разговариваю! — толкнул его ногой Дарьян.

Тот зарычал.

— Ты думаешь, я боюсь тебя что ли? Ты знаешь моего отчима? — он снова попытался толкнуть Могильникова, но тот схватил его руку и сжал так, что парень застонал от боли.

— Ты еще ничего не значишь в этой жизни, чтобы так разговаривать со взрослыми, ребенок! — буркнул Могильников, а затем громко добавил, — разговор окончен. Дальше сам справишься. И ушел к своей палатке.

Разумеется, все обратили внимание на эту сцену.

— Пациент, что у вас случилось? — спросила Кира.

— Все в порядке, — простонал Дарьян, — просто повязку нужно на ноге расслабить.

— Я помогу, — направилась к Дарьяну Элина.

— Не нужно, сам справлюсь, — отмахнулся тот, Элина фыркнула и отвернулась.

— Извини! — выдавил он из себя. Элина, поправив очки, снова двинулась к Покровскому.

Внимание остальных вновь обратилось к руководителю.

— Роман, позвольте спросить, — заговорила Кира, — вы зачем на дерево-то залезли?

— Осмотреться хотел. Думал, может, реку увижу или дым из поселка. Залез, а там белка одноухая накинулась на меня, — жалобно ответил Валенов.

— Она преследует нас, похоже… — констатировал Эдкевич.

— В общем, окрестности рассмотреть мне не удалось, — продолжил Роман.

— Жаль, но идея хорошая была, — согласилась Кира, — нужно попытаться еще раз забраться, но только подальше от неадекватной белки. Я смотрю, — подняла голову вверх девушка, — в дереве, которое вы покоряли, дупло есть, может быть, она из-за него на вас прыгнула? Рядом, вон, сосна высокая, можно на нее залезть, как думаете, ребята?

— Хорошо, сейчас залезу, — уныло произнес Валенов и тяжело вздохнул.

— Э, нет, ты сейчас спину совсем доломаешь, придется нам тебя на себе тащить, — остановила его Кира.

— Так себе перспектива, — согласились остальные.

— Миша… — тихо выговорила Лея.

— Что «Миша»? — спросила Кира.

— Миша скалолазанием занимался, — уточнила Лея и этой фразой удивила всех.

— Вы с ума сошли, люди? — сразу же возмутился Дарьян. — Вы серьезно хотите Тощему поручить лезть на дерево? Вам труп нужен?

— Ну, Олегу Уюковичу, думаю, точно нужен, — пошутил Эдкевич.

Воцарилась тишина. Все уставились на Эдкевича и Могильникова.

Рука Могильникова упала на плечо Эдкевича, тот «сложился» под ее весом и упал. Патологоанатом зарычал — настроение для шуток пропало у всех. Лея спряталась за Киру. К ней присоединилась и Элина.

— Олег Уюкович, от вас холодом несет, я даже замерзла. Пойду, кофту надену, — фыркнула Юля и короткими перебежками направилась к палатке.

Кира обернулась к тем, кто спрятался за ней.

— Я вам что, стена каменная? — хмыкнула девушка.

— Помогите! — пропищал Эдкевич, лежа на спине.

Появился Тощий.

— Здрасте! — радостно крикнул он. — Я живой!

— Ненадолго, — сурово произнесла Кира.

Тощий занервничал. Кира «подлила масла в огонь», начав, по привычке, «хрустеть» пальцами.

Тощий сделал пару шагов назад, споткнулся о камушек, упал и потерял сознание.

Все посмотрели на Лею, ожидая, что та начнет верещать, как сирена — «кто посмел его обидеть?!».

Но, ожидания не оправдались — девушка отвернулась.

— Интрига… — произнесла Кира.

Могильников принялся приводить Тощего в чувство.

— Не думаю, что это ужасная идея — пускать Тощего на тощее дерево, — попытался пошутить Эдкевич, приподнялся с земли и встал на колени.

— Я залезу, — раздался голос Могильникова.

Все медленно повернули к нему головы. Они смотрели на него, как герои в фильмах ужасов смотрят на монстров.

Могильников допил свою горячительную жидкость, закрыл флягу, отдал её в руки Эдкевичу и пошел к палатке. Снял плащ. Вернулся к Эдкевичу, выхватил у него из рук свою фляжку и отдал ее Кире.

— Так надежнее! — добавил патологоанатом. Снова вернулся к палатке, снял верхнюю одежду, оставшись только в тельняшке и подштанниках.

Тем временем одноухая белка Иван сидела у своего дупла и наблюдала за передвижением недруга. Человек стал взбираться на дерево, стоящее совсем близко к «её» дереву. Белка приготовилась к обороне…

Могильников полз, полз, полз… Устал метрах в пяти от земли. Оперся правой ногой на толстую ветку. Отдыхает.

— Не выспался, похоже, я… — вздохнул патологоанатом.

Все, кроме Дарьяна и Тощего, стояли внизу и наблюдали за героем — скалолазом.

Кира посмотрела на флягу…

— Кажется, я знаю, что нужно делать! — осенило девушку. Она подняла голову на Могильникова и спросила: — Олег Уюкович, где у вас спирт?

Могильников не ответил.

— Ты с ума сошла? — возмутился Валенов. — Он же тогда так и уснет на ветке.

В ответ Роману в тарелку прилетела шишка. Он посмотрел на патологоанатома, тот проворчал недовольно:

— Нельзя про меня плохо говорить… Про меня — либо хорошо, либо никак! — и отвернулся.

Туристы захихикали.

— Сказал, как отрезал… Так, обычно, про покойников говорят, — усмехнулся Эдкевич.

— Как — будто есть уверенность в том, что он живой, — ляпнула Юля.

Все посмотрели на нее, даже белка Иван «застыла».

— Что? — рыкнула Юля. — Я просто поддержала шутку!

Туристы с белкой смотрят на Юлю. Тишина. Треск тлеющих дров.

— Ой, делайте, что хотите! — Юля скрестила руки и ушла к костру.

— Дарьян! — позвала Кира. — Неси коньяк!

Парень сделал вид, что ничего не слышит.

— Алло, Дашенька, уделите нам минутку вашего внимания! — закричала Кира. Тот нехотя повернул к ней голову и состроил гримасу.

— Коньяк, говорю, принеси свой! — рявкнула Кира.

— Нет его, — буркнул парень и повернулся к костру

— Ой, да чего ты рассказываешь? — вмешалась Юля. Сам мне в первый день рассказал, что у тебя есть несколько маленьких бутылочек дорогого коньяка! Даже звал уединиться! — она коротко хихикнула.

Дарьян покраснел…

— Он не для ваших ртов! — буркнул парень, — вам и спирт Могильникова сгодится.

— Скотина такая, я понимаю, что коньяк — твой, но мы сейчас все находимся в одинаковой попе, поэтому я могу попросить и по — плохому! — пригрозила Кира.

— Бей… — снова буркнул Дарьян. — Вы меня все равно Пациентом называете… Травмой больше, травмой меньше.

— Да с радостью! — закричала Кира и бросилась к Дарьяну. Лея её остановила.

— Не надо, Кирочка, давайте без насилия обойдемся, забудь про него, — нежно попросила Лея.

— Она права, Кира. Не тратить на него ни нервы, ни силы. Его и так жизнь наказала — сказала Элина.

Кира подняла брови:

— Чем это представителя «золотой» молодежи могла жизнь наказать?

Элина подошла к девушке ближе и шепнула ей на ушко новость о том, что отец Дарьяна — Олег Могильников.

У Киры фляга из рук выпала…

— Вы все не перестаете меня удивлять, — помотала головой девушка. — Вот вы, дорогой патологоанатом, почему так… — она подняла голову на Могильникова, но Элина не дала ей договорить — ткнула в бок, чтобы та замолчала.

Юля подошла к Дарьяну со спины, обняла его и нежно поцеловала в щеку.

— Не будь «букой», принеси коньяк. Тогда, если мы не умрем здесь, у нас что-нибудь получится, — подмигнула она ему.

— В рюкзаке лежит пластиковая бутылочка, — вздохнув, ответил Дарьян.

— Ты — зайка! — Юля поцеловала его в щеку еще раз.

Парень зарумянился, невольно на лице у него появилась улыбка.

— Как это мило! — улыбнулась Лея и заплакала. — А я… Бегаю, бегаю за Мишей, а он…

Кира закатила глаза. Юля, тем временем, принесла коньяк. Кира перелила его во флягу Могильникова.

— Олег Уюкович! — позвала она покорителя деревьев, который все еще стоял и кряхтел на ветке. Тот посмотрел вниз. Кира кинула ему флягу. Патологоанатом поймал, приложился к емкости и… Мир в его глазах наполнился яркими красками, кровь быстрее побежала по жилам. Могильников закрыл флягу, бросил её обратно Кире, хрустнул пальцами, обнял дерево и полез. Раз. Два. Три… Он находился уже почти на самом верху. А там, как вы уже, наверное, догадались, дорогие читатели и зрители, его поджидала одноухая белка Иван, желающая показать негодяю, кто на деревьях хозяин…

Но с Могильниковым она не справилась — после его слов «мясо на суп нашел» — оказалась на земле. Внизу ее ждал разъяренный Валенов — Ивану пришлось незамедлительно покинуть поле боя.

Олег Уюкович дополз до макушки и осмотрелся. Вдалеке слева увидел реку, возможно, ту самую, к которой Валенов хотел вывести группу. Выделил для себя несколько ориентиров, типа пожелтевшей лиственницы и небольшой полянки. Примерно запомнил, в какую сторону двигаться и спустился.

Ближе к обеду…

Солнце спряталось за густыми тучами. Похолодало. Краски дня медленно угасали… Туристы пили чай, даже Могильников пил чай.

Олег Уюкович рассказал о том, что видел сверху. В ответ от Романа Александровича поступило предложение — завтра выдвигаться в том направлении, где, по словам патологоанатома, протекала река. Все задумались. Могильников держал нейтралитет — не знал, какое решение будет правильным.

Первые снежинки соприкоснулись с землей. Дарьян снял шорты и, наконец, надел штаны. Голосовать за какое-либо из решений он не стал — сказал, что ему на все наплевать. Кира с Элиной поддержали предложение руководителя, аргументировав свой выбор тем, что зима не за горами — с каждым днем будет становиться все холоднее, а потому сложнее будет и выживать в дикой природе. Юля запаниковала и стала истерить, что, мол, не готова замерзать в лесу:

— Лучше я в яме где-нибудь погибну, но хотя бы поборюсь за жизнь, чем буду вот так просто сидеть и ждать, когда окоченею!

Эдкевич своего мнения не высказал — он пропал. Лея не ответила ничего, пожала плечами.

— Хочу тарелку пельменей, — произнес Тощий.

— Тебе лишь бы пожрать! — усмехнулась Кира.

Единственным человеком, который в данный момент страдал больше всех, была Элина. У нее с детства после перенесенной тяжелой гипотермии установились очень непростые взаимоотношения с холодом. Она итак уже надела на себя всю теплую одежду, чтобы согреться, даже шарфик на нос натянула, от чего у нее стали запотевать очки… Протирала. Протирала. Протирала. В конце-концов, состояние «ёжика в тумане» ей очень сильно надоело, терпение лопнуло, и она закричала:

— Давайте уже выбираться отсюда! При этом она сняла очки и откинула их куда-то в сторону со злости. Через мгновение поняла, что натворила, и ринулась их искать.

— Люди начинают сходить с ума, — сурово произнес Эдкевич, внезапно появившись за спиной Юли. Та аж подскочила от испуга.

Роман Александрович продолжал сидеть у костра с пустой кружкой, взгляд от кружки поднимал редко — не мог смотреть в глаза туристам. Но говорить сейчас было необходимо.

— Ребята, сейчас подумал, что нам надо выйти к реке по той простой причине, что поблизости нет источников воды. Та, что мы набрали на прошлой стоянке, кончается. Пока не стало темнеть, лучше бы выдвинуться. У реки будет холоднее, но зато мы сможем продержаться несколько дней, пока нас не начнут искать, — предложил Валенов.

— Поддерживаю, — согласился с ним Могильников.

— А, может, нам просто послать кого-нибудь к реке? — произнесла Элина.

Могильников сунул ей в руки котелок и сказал:

— Вперед! Река в той стороне, идти примерно километр, может, больше — указал Уюкович.

— Вы чего? — испугалась Элина и надела найденные очки. Села на место Леи. Лея на место Элины садиться не стала — оно находилось рядом с Тощим. Девушка встала рядом, нагнулась к Элине и попросила ее пересесть.

— Как я говорил, все решения будем принимать теперь вместе, — сказал Роман, — все согласны?

Туристы нехотя закивали.

— Тогда допиваем чай и собираем лагерь. У нас примерно четыре часа до того, как стемнеет! — добавил руководитель.

— Роман Александрович, — решила высказаться Кира, — может быть, не стоит сейчас собирать лагерь и гнать группу в неизвестном направлении?

— Что ты предлагаешь? — спросил Роман.

— Отправить несколько человек налегке, пусть проложат маршрут. Наберут воды, вернутся в лагерь до темноты. Мы спокойно переночуем здесь и утром выйдем на маршрут. У реки пообедаем и вдоль нее до вечера еще несколько километров пройдем, если все же решим не дожидаться спасателей, — предложила Кира.

— Глупо, — вставил свои «пять копеек» в разговор Дарьян и закурил.

— Есть идеи лучше? — вспыхнула Кира.

— Рома уже предложил лучше, — спокойно ответил Дарьян, — учитывая, как мы все любим, в кавычках, приключения, то те два-три человека, что отправятся прокладывать путь, обязательно заблудятся. И что тогда? — он посмотрел в глаза Кире.

Кира стиснула зубы.

— Он прав, не нужно ругаться. Разделяться нам нежелательно, ребята. Идем все вместе, однозначно, — твердо отмел все возражения Валенов, — собираем лагерь.

— Стойте, — окликнул всех Могильников, — до заката всего четыре часа, выдвигаться сейчас небезопасно, вдруг собьемся с пути. Тем более там, вдалеке на полянке туман наблюдается. А у вас всех, как я понял, туман сумасшествие вызывает.

— На сонной пустоши, не на полянке… — поправил Могильникова Эдкевич.

Патологоанатом промолчал.

— Роман Александрович, вы что думаете? — задала Кира вопрос руководителю.

— Разумное замечание, но поблизости нет источника воды, Олег Уюкович, — вздохнул Валенов.

— Зато здесь есть небольшая лужа, хотя и с ржавой водой, да и болото рядом. Если попытаться прокипятить, то пищу можно приготовить. А пить будем воду из оставшихся запасов, — предложил Могильников.

Роман вновь почувствовал себя ущербным. Вроде руководитель — он, но хорошие идеи все равно остаются за другими членами группы. Обиженный Роман Александрович, буркнул, что согласен с идеей Олега Уюковича, и уткнулся в кружку с чаем.

Вечер…

Крики, что доносились из лагеря туристов, слышны были даже в деревне Квазимодо Никифоровича. Компания жарила шашлык на веранде дома смотрителя поселка и вскоре услышала вопли в глубине леса. Баба Соня перекрестилась и пробормотала:

— Видать, Лоа Лакроа очередного путника с собой забрал…

На самом же деле кричал Тощий, причем не естественным для мужчины писклявым голосом. А все потому, что бедолага воткнул себе в ладонь нож. У вас, дорогие читатели, уже забегали мурашки по коже?

Мишка Худогубкин решил, пока Элина готовила ужин, показать всем фокус. Он заявил, что умеет быстро стучать ножом меж пальцев. Два круга сделал, а на третий отвлекся на белку Ивана и воткнул нож в кисть. Сначала он смеялся, потом рыдал, а потом, отойдя от шока, завопил. Какое уж тут привидение! За таким даже Лоа Лакроа не рискнёт охотиться — себе дороже! Кстати, оно и не рискнуло. Лоа бродил неподалеку от лагеря туристов по своей пустоши, но вопли Тощего несколько остудили его желание искать любимую и воровать души заблудившихся туристов.

Дарьян Покровский, несмотря на то, что всеми силами старался поддерживать свою репутацию наглого и харизматичного пацана, при виде крови упал в обморок. Увы, смелость ему досталась от мамы, а не от папы.

— А выпендривался-то как… — хмыкнула Кира. — Эдкевич, помоги его в палатку отнести.

— А Эдкевича опять нет! — заметила Элина, осмотрев лагерь.

— Плуто! Элина, поможешь? А то у нас такие нежные мальчики в команде! — специально громко, чтобы услышали все представители мужского рода, сказала Кира. Могильников зарычал.

— «Плуто?» — переспросила Элина.

— Так его вечно нет с нами! Плутает где-то, когда нужен всей группе!

Пришлось девочками самим браться за дело. Элина взяла Дарьяна за руки, Кира — за ноги. Приподняли… Элина рухнула вместе с ношей на землю.

— Да сколько же он весит!

К воплям Тощего добавились женские вопли. На этот раз Лея не смогла сдержать чувств и забыла про обиду. Девушка увидела, какую травму получил её ненаглядный и даже кружку с горячим чаем бросила куда-то в лес, чтобы броситься на помощь любимому. Правда, помощи той было немного — Лея беспрерывно рыдала и мешала Роману обрабатывать рану.

— Вы такими воплями, звенящими в унисон, весь лес на уши поднимете! — сердился Валенов.

Но тут появился Могильников. Его сопроводил… гром. В конце сентября… В тайге… Патологоанатом подошел к Лее, надавил на какую-то точку на шее — та сразу уснула. Он взял девушку на руки и отнес в палатку. Вернулся к костру.

— Кто живет в этой палатке, уложите её нормально. Она поперек лежит… Ну вот, так хотя бы визга меньше, — Могильников достал нашатырь, смочил ватку и поднес ее к носу Дарьяна. Тот не отреагировал. Могильников повторил процедуру — без результата. Патологоанатом хмыкнул.

Элина тем временем подошла к Валенову, чтобы помочь забинтовывать Тощему кисть. И сразу заметила, что тот накладывал повязку как-то неуверенно и кривобоко.

— Роман Александрович, зачем вы пошли в руководители? — заворчала девушка. — Даже руку перебинтовать не можете.

Это замечание Валенова задело. Он расстроился, но виду старался не подавать — молчал.

— Я умираю? — произнес кукольным голосом Тощий.

— Да, — улыбнулся Валенов и погладил Мишку по голове.

Тощий подскочил с земли, вырвав у Элины из рук бинт, уронил его в костер и заорал:

— Как же это? Умираю?! Я еще слишком молод! Да это же просто ранка, пусть и глубокая! — Мишка посмотрел на руку и тут же потерял сознание.

— Ой, мужики собрались… — усмехнулась Кира.

— Роман Александрович! Что за шутки? Довольны!? — возмутилась Элина и поправила очки.

— Ты о чем? — повернулась к ней Кира.

— Да руководитель сказал Мише, что тот умирает! Теперь Тощий без сознания и… — не договорила Элина.

— … и бинт тоже без сознания… — пошутил появившийся из воздуха Эдкевич.

— Ты где опять пропадал, Плуто? — спросила у него Кира.

— Романтику природную наблюдал. Стоп! Плуто? Почему Плуто? — возмутился Эдкевич.

— От слова «плутоний», — отрезала Кира. — А вы, Роман Александрович, оставили бы свои шуточки при себе. Мы из-за вас оказались глубоко в пятой точке человеческого тела, а вы еще шутки шутить изволите… Тем более при самом «удачливом» человеке в мире!

В это время Могильников поднес ватку с нашатырным спиртом к носу Тощего, тот очнулся и случайно резко выпрямил руку — разбил нос руководителю… Только и слышно было короткое «Ай!».

— Простите! — пропищал Тощий.

А Олег Уюкович продолжал свои реанимационные мероприятия с Дарьяном, которого перед этим аккуратно усадил возле дерева. Он снова поднес к носу Покровского ватку, смоченную нашатырем. Но тот по-прежнему не реагировал на аммиак.

Тощего вновь уложили у костра, принесли другой бинт, Кира взяла его в захват, чтобы парень не смог вырваться и выбросить бинт в костер.

Элина обрабатывала Тощему руку, тот стонал, что не хочет умирать, а хочет йогурт!

Могильников по-прежнему сидел рядом с Дарьяном и раздумывал, как привести сына в чувство. На помощь пришел Эдкевич. Он шепнул на ухо другу, что на его банковском счете закончились деньги. Дарьян мгновенно очнулся и похлопал по карманам в поисках кошелька.

— Тише, тише, — засмеялся Эдкевич, — мы просто пытались тебя в чувство привести, не переживай!

Юля вернулась к своей палатке… Увидела, что Лея действительно лежала поперек, головой в тамбуре на тапке Элины.

— Хоть бы нормально её положил, патологоанатом… — неслышно буркнула Юля и аккуратно, опасаясь, что Лея проснется, переместила ее голову на спальный мешок. Конечно, она боялась оставаться ночевать в одной палатке с этой, по ее мнению, неадекватной женщиной. Но, увы, здесь все же было спать лучше, чем в тамбуре у «мальчиков-бабников», и лучше, чем на улице. Юля аккуратно подвинула и Леины ноги, чтобы та лежала ровно на своем спальнике, а не по диагонали. От таких телопередвижений девушка проснулась. Взгляды ревнивой хищницы и её жертвы пересеклись. Молчание. К Юле в гости прибежали мурашки….

— Что ты тут делаешь? — оскалилась Лея, хотя у самой слезы по щекам катились.

— Я понимаю, что наше соседство не вызывает у тебя приятных эмоций, просто мне негде больше спать. Сказала бы спасибо, я тебя в палатку, можно сказать, занесла, Могильников-то тебя головой на грязные тапки положил, — фыркнула Юля.

Лея не ответила.

— Между нами Элина ляжет, пересекаться и обниматься ночью мы не будем. И я еще раз повторяю, что между мной и твоим ненаглядным ничего в ту ночь не было! — постаралась убедить её Юля.

Лея вновь ничего не ответила, вытерла слезы и вылезла наружу. Юля выдохнула.

— Надеюсь, никогда не влюблюсь! — произнесла она вслух.

Лея вернулась к костру и увидела, что Тощий в сознании, уже не кричит, но, видимо, до сих пор находится в шоке. Говорит о том, что в «Ночь грибов» у него украли все шоколадки, смотрит на всех подозрительно и задает странные вопросы, типа «Какой шоколад любишь? Любишь ли ты батончики? Что ты делал прошлой ночью? Как считаешь, может ли патологоанатом быть вором?». Самое печальное для Леи было то, что Могильников из личных запасов на днях угостил ее таким же батончиком, как и те, что потерял Тощий. Вы ведь помните, дорогие читатели, что в «ночь грибов» он их сам все съел! Так вот, Лея тогда эту конфету не съела, а убрала в карман куртки. А когда она подошла к костру и убедилась, что с Тощим все в порядке, то вспомнила про этот батончик, достала и развернула обертку. Разумеется, как воспитанная девушка, она спросила у всех, не хотят ли они конфету? Первым, конечно же, высказался Худогубкин…

— Вкусная шоколадка? — спросил он и подозрительно прищурился.

Лея ему не предложила — обида не давала, просто отвернулась от него.

— У меня такие же были… Пока кто-то их не съел, — серьезно заявил Тощий.

У Леи аж кусочек конфеты в горле застрял, она раскашлялась.

— Миша, ты меня в чем-то подозреваешь? — спросила она.

— Я никого не подозреваю, просто хочу сказать, что нехорошо брать чужие вещи, — ответил Тощий. — Роман Александрович, зачем вы меня локтем в бок тычете?

— Миша, ты серьезно думаешь, что я у тебя шоколадки украла? — спросила Лея и заплакала.

Тощий не ответил, уставился на огонь и неожиданно взвизгнул — это Элина сильно затянула ему бинт.

— Я бегаю за ним, забочусь… — совсем расстроилась девушка. — А он меня воровкой считает…меня…Меня! Олег Уюкович вчера угостил, и ты это видел!

— Миша, лучше замолчи, — посоветовала Элина и поправила очки, — а то я попрошу Киру, чтобы остатками бинта тебе рот замотать!

— Батончики? Погоди, погоди! Батончики, — вспомнила Кира, — Худогубкин, так ты же сам их все и поглотил! Ты ведь из нас всех самый неадекватный был в «ночь грибов», раньше всех у тебя мозги ускакали в лес. Бегал, как индеец с куриным пером на голове и с мешочком шоколадок. А когда медведь в лагерь пришел, так ты с этим пакетом в лес и убежал.

— Малой! — обратился Могильников к Тощему. — Ты же мне сам эту шоколадку утром после той ночи дал и сказал, что если ещё хоть одну съешь, то попа слипнется…

И в каком бы шоке от своей раны Тощий не был, ему стало жутко стыдно. Пробормотав: «Простите…», он опустил голову на свою забинтованную руку.

Лея кинула не доеденную шоколадку ему в ноги, и ушла в палатку.

— Ну, ты и идиот, — прокомментировал Дарьян.

— Она к тебе со всей душой, а ты ее воровкой назвал, — вздохнула Элина, ладно — не любишь, но хотя бы из уважения к ее чувствам. Ты ведь мужчина!

Тощий вздохнул еще протяжнее и тяжелее, и еще ниже склонил голову…

Вскоре…

Все разошлись. Все, кроме Могильникова. Тот задумал одно крупное дельце — украсть у Дарьяна сигареты. Весь вечер сомневался, стоит ли рисковать, но после того, как сын выкурил за час пять штук, твердо решил — пора действовать. Не мог равнодушно смотреть на то, как чадо «разлагается». Могильников вдруг представил, что из-за сигарет Дарьян может оказаться на его столе в качестве клиента. Эта картина никак не укладывалась в его голове. Поэтому Уюкович дожидался, пока все уснут, в том числе соседи сына по палатке, которым он, кстати, подсыпал в чай снотворное. Вскоре из палатки донесся такой храп, что казалось, если поставь неподалеку сейсмограф — он покажет землетрясение в несколько баллов.

Кстати, перед тем, как снотворное подействовало на Эдкевича, ему почему-то захотелось сделать классный снимок полной луны. Он схватил камеру и, когда Дарьян с Валеновым уже уснули, пополз к входу. В тамбуре и уснул. Поэтому-то Могильников осторожно пробраться в палатку не смог — запнулся о фотографа и с грохотом упал на рюкзаки. Никто из парней не проснулся — снотворное сделало свое дело. Только Эдкевич почесал брюхо и случайно нажал на затвор фотоаппарата — сфотографировал размазанного во тьме Могильникова. Забавный кадр, кстати, получился. Упал Олег Уюкович очень удачно, прямо на рюкзак Дарьяна. Достал штаны парня. Из кармана штанов — пачку сигарет. Изъял их и покинул место преступления.

Утро…

Подъем был запланирован на восемь утра. Элина приготовила завтрак. Все потихонечку возвращались из снов в реальность. Все, кроме мальчиков. Могильников сидел в стороне и задавал себе один и тот же вопрос: «Неужели переборщил?» Затем встал, подошел к палатке, потряс её, порычал, но «сонное царство» не проснулось.

— Спят до сих пор? — уточнила Кира, которая помогала Элине раскладывать по тарелкам кашу. — Не переживайте… На днях мы шли по тропе вместе с Эдкевичем, он рассказывал, что Даша… Ну, Дарьян — такой заядлый курильщик, что ночью минимум раза два встает, чтобы покурить и пописать. Скоро проснется!

Так и вышло. Тело Дарьяна захотело покурить, однако мозг из-за огромного количества снотворного проснуться не смог. Парень вылез из палатки в труселях с закрытыми глазами, в руках держал штаны, в которые прошлым вечером положил пачку сигарет. Стоял, пошатывался, шарил рукой по карманам.

Кира щелкнула пальцами перед лицом сосредоточенной на каше Элины, чтобы привлечь ее внимание. Дарьян, спящий стоя, был настолько захватывающим зрелищем, что девушка не заметила, как вывалила половину котелка на землю…

Как оказалось, не только Дарьян был подвергнут «снотворному» лунатизму. В палатке спал ещё один «наркоман» — Сергей Эдкевич. Этот любитель фотографировать и исчезать в самый неподходящий момент, выглянул из палатки с фотоаппаратом… спящий. Он фотографировал Дарьяна, уткнувшись глазом в объектив — любопытные снимки получатся при проявке — внутренний мир глаза человека.

— Кто-нибудь может ответить, что с ними происходит? — спросила Элина.

— Спят оба. В чем дело — самой интересно, — буркнула Юля.

— Девочки, так надо разбудить их, вы чего! — воскликнула Лея.

— Постой ты, интересно же, что дальше делать будут! — усмехнулась Кира.

Дарьян лунатил недолго. Поняв, что в кармане отсутствует последняя пачка сигарет, он, словно силой мысли откачал из себя все снотворное и вернулся в реальный мир.

— Где сигареты? — осенило Дарьяна. — Где сигареты?! — начал суетиться он.

— Доброе утро! — усмехнулась Кира.

— Ты украла? — вызверился на нее Дарьян.

— Гром гремит. Земля трясется. Это Дарьян курить несется! — пошутила Кира. — Милые трусики, кстати, — хмыкнула она.

— Смешно тебе, да? — подошел к ней Дарьян. — Так это ты сделала?

— Конечно я, а кто ещё! — рявкнула Кира и уткнулась в кружку с чаем. — Я же идиотка.

— Покажи свои руки! — зарычал Дарьян.

— Больше тебе ничего не надо показать? — Кира подняла глаза на Дарьяна.

А Дарьян учуял запах табака. Он чувствовал его настолько четко, что казалось табаком пропитан весь воздух, каждая его молекула… Его нос теперь работал, как ищейка. Запах манил куда-то в сторону от лагеря, туда, где сидел Могильников. На пути к источнику запаха стояли Лея и Тощий, подошла Юля. Дарьян обнюхал каждого, за что получил от Юли удар коленом в пах. Однако желание найти вора у него было настолько сильным, что он даже не обратил внимания на боль.

И тут выступил Могильников…

— Это я у тебя сигареты забрал! — твердо сказал патологоанатом, ни капли не жалея о содеянном.

— Что? С какой целью!? — агрессивно поинтересовался Дарьян.

— Заметил, как много куришь. У тебя сильная зависимость. Когда выберемся отсюда — неизвестно. С такой серьезной тягой к табаку ты погибнешь первым.

— Обнадежили, Олег Уюкович, — произнесла Элина и начал протирать очки.

— Тебе какое дело до меня? Это моя жизнь, хочу — курю, не хочу — не буду курить! — возмутился парень.

— Я помочь тебе хочу. В таких экстремальных условиях ты всю свою энергию будешь тратить на переживания из-за отсутствия табака. Я буду выдавать тебе сначала по несколько, а затем по одной сигарете в день, чтобы у тебя организм постепенно стал привыкать к низкой дозе никотина.

— Сигареты верни мне. Ты что, отец, чтобы жизни меня учить? — кипел Дарьян.

Кира с Элиной переглянулись.

— Штаны надень, для начала… Нет, не верну, — спокойно ответил Могильников и сделал глоток из фляги. Дарьян рассвирепел и выбил емкость из рук патологоанатома. Она упала прямо в костер. Красивый кожаный чехол, в котором ее хранил еще Квазимодо Никифорович, моментально сгорел.

Тогда рассвирепел и старший Могильников. Поднялся с рыбацкого стульчика, схватил Дарьяна за шиворот и произнес «мертвяцким» голосом:

— Ты об этом пожалеешь, щенок!

— Давай, что ты мне сделаешь? В морг отправишь? Или уток своих натравишь на меня? Не боюсь я тебя, понял! — кричал Дарьян, а у самого дрожали коленки, да и говорил парень неуверенно. — Думал, сигареты украл и безнаказанным останешься? Я знаю твое больное место. Хирург, ты, чертов! Я вылью весь твой спирт, и будем на пару лечиться от зависимостей! — зарычал Дарьян и нанес Могильникову удар головой, надеясь попасть по носу, но промахнулся и угодил в могучий лоб патологоанатома. В общем, получил бедный Пациент легкое сотрясение мозга. Покровский упал на колени, держась за голову, и застонал.

— Да что ты за человек такой! Почему я из-за тебя постоянно страдаю? Вы не родственники с моим отцом, а? Тот мне жизнь испортил, и ты туда же. Чего пристал ко мне?! — орал парень.

— Ну, точно, Пациент! — помотала головой Кира, и поднялась с места, чтобы помочь Дарьяну.

Могильников ничего не ответил. Вернулся на свой стульчик, сел и задумался. Даже флягу не спешил из костра вытаскивать.

— Олег Уюкович, помогите, сын ведь, как никак, ваш! — в сердцах сказала, не подумав, Кира. Могильников замер. Дарьян прекратил на время дышать. Лея зашипела: «Ты что делаешь? Не вмешивайся!»

— Что… — коротко и без эмоций промычал Дарьян, опустив руки, — что за бред я сейчас услышал? — он повернул голову к девушкам.

— Именно бред! — принялась нервно хихикать Лея.

— А чего скрывать-то, подруга! Этот, — Кира показала пальцем на Могильникова, — боится признаться, но старается постоянно парню угодить. А тот, — указала на Дарьяна, — не ценит того, что ему всегда стараются помочь, — Кира говорила негромко, так, чтобы Дарьян, только что получивший сильный удар по голове, не смог вникнуть в разговор.

Заметим, что когда Лея ринулась останавливать Киру, чтобы та не наговорила лишнего, из ее кармана выпала фотография Дарьяна в детстве, которую девушка забыла вернуть Могильникову. Упала она по закону подлости возле Покровского, тот поднял снимок, поднес к глазам…

Увидел маленького мальчика, сидящего на трехколесном велосипеде. Перед его глазами отчетливо, словно в фильме, нарисовалась картинка из детства. Он вспомнил день, когда отчим выгнал какого-то мужчину с фотоаппаратом. «Но откуда у Леи эта фотография? Ни я, ни мама, ни отчим не были с ней знакомы до похода!» На обороте фото надпись: «Д… 4 года»

Настроение у парня резко поменялось. Вместо гнева он впал в тоску. Опустил руки. Выронил фото.

— Лея, — окликнул он девушку, — откуда у тебя это?

Могильников зарычал. Лея растерялась, и начала что-то невнятно мямлить.

— Так, хватит! Имейте смелость признаться, дальше тянуть некуда! — вмешалась Кира. — Дарьян! Олег Уюкович — твой отец! Это его фотография!

Дарьян поднял голову, посмотрел на патологоанатома, увидел, что тот не возражает Кире, а просто сидит, опустив голову на руки… Повелитель царства мертвых, Олег Уюкович Могильников, сидит грустный и, будто бы, боится реакции Дарьяна. И тогда Покровский понял, то, что сказала Кира — правда. И фотография на самом деле принадлежит Могильникову. «Вот почему он постоянно бегал вокруг меня… Сволочь!» — подумал парень про себя.

— Отец, значит… — произнес Дарьян, встал с колен. Посмотрел на всех: — Вы все знали, да? Знали и ничего мне не сказали?

— Я не знал! — поднял руку Тощий.

— Да пошли вы все! — вспыхнул Дарьян.

— Я могу все объяснить! — выдавил Могильников.

— Никогда! — сквозь зубы процедил Дарьян. — Никогда не смей называть меня сыном, понял! Бил мою мать, бросил нас и теперь еще сыном называешь?

— Ты многого не знаешь, Дарьян… ты совсем ничего не знаешь! — повысил голос Олег Уюкович.

Дарьян набычился, развернулся и молча ушел. Зашел в палатку, быстро оделся, взял рюкзак и отправился в лес.

— Не ищите меня! — крикнул и пропал между елями.

— Так, стоп! — не выдержала Кира. — Никто не уходит из лагеря! Мы не в той ситуации, чтобы показывать свой характер! — девушка направилась вслед за Дарьяном. — Стой по-хорошему, нам нужно поговорить!

Но Дарьян упрямо шёл вперед и вскоре скрылся среди деревьев.

— Олег Уюкович, вы чего сидите? А вы все? — возмутилась Элина, когда Дарьян пропал из виду. — Мы сейчас потеряем его, и что, лучше всем станет?

Что овладело Могильниковым, не понимал даже он сам. Некое оцепенение, отчаяние от понимания, что сын никогда его не примет. Эти мысли буквально сковывали его и уводили из реальности.

Все туристы, кроме Валенова и Эдкевича, спящих в палатке, и Могильникова, находящегося в прострации, покинули лагерь.

Через некоторое время в лесу кто-то закричал. Это был Дарьян. Могильников вмиг исчез среди деревьев.

Дело в том, что Дарьян, активно убегающий от своей группы, набрел на медведицу с нарисованным на боку смайликом. Та до сих пор искала своего медвежонка. Зверь был настроен очень агрессивно и потому, не раздумывая, пошел в нападение, едва завидев человека. Дарьян заорал и оцепенел от страха. Все, что Покровский понимал на тот момент — пришел его час. Жуткое зрелище, и представлять не хочется. Но благодаря Кире судный день в жизни Дарьяна удалось отложить.

Когда вся группа сбежалась на крик… Ну, как вся — Кира, Элина и Лея. Тощий потерялся по дороге, Юля сломала ноготь и отстала. Орущие девушки сбили с толку медведицу. Увы, ненадолго. Она встала на задние лапы и замахнулась на Дарьяна. В момент соприкосновения лапы и лица на линии между парнем и медведицей встал Могильников. Удар пришелся ему по спине, оставив глубокие раны. Зверь готовился к повторному нападению. Да только раны сделали из Могильникова машину уничтожения. Он немыслимо разозлился, собрал всю эту злость в кулак и залепил медведице кулаком по носу. Зверь в панике и, возможно, в слезах покинул ринг — сбежал с позором.

Однако, раны человеку медведица нанесла весьма серьезные. Даже Могильников проявил эмоции — поморщился…

А Дарьян, увидев, как из-под разорванного плаща Олега Уюковича капает кровь, упал в обморок.

Девушки стояли неподвижно, на лицах — тихий ужас. Элина усердно протирала очки, и в результате выдавила из оправы одно стекло. Лея плакала. Кира… Кира была из тех, кто не испытывает сильного страха, она одновременно чувствовала восхищение человеком и смятение… «По словам Дарьяна, его отец причинял боль и ему и матери. Бросил семью… А сейчас — отец без колебаний был готов отдать жизнь за сына! По поводу «бил мою мать!» — тоже сомнение! Когда Лея на эмоциях «разбила» сковородку о его голову, то он даже слова грубого в ее адрес не сказал, какое уж там, «бить женщин»» — думала Кира.

Могильников поднял сына и на руках понес в лагерь.

— Олег Уюкович, как вы? — прошептала Лея.

Могильников не ответил, покинул сцену. По дороге в лагерь он также не проронил ни слова.

А в лагере в этот момент из палатки, наконец, показалась чья-то рука. Это из царства грез выплыл Эдкевич. Выглянул наружу — на лбу отпечаток объектива камеры. Как он так лег? Загадка! Глаза крутились по кругу, казалось, что ещё и в разные стороны. Ему никак не удавалось сфокусировать их в одной точке. Чувство — будто вернулся с посвящения в первокурсники. Он тогда так напился, что случайно оказался в Петропавловске — Камчатском, разумеется, в полночь, и весь измазанный мукой, в пиджаке с оторванным рукавом и странной пилюлей в кармане. Пришлось провести некоторое время в отделении полиции, стараясь восстановить цепочку событий в голове, пока люди в форме не выяснят, что за таблетку студент первого курса провез через всю страну. Благо, это была таблетка от головной боли, которую друзья в последний момент успели затолкнуть ему в карман, пока он кричал: «Женщину хочу, с Камчатки!». С тех пор, кстати, Эдкевич почти не пьет, боясь, что уедет еще дальше, чем на Камчатку.

В это время, Роману Александровичу приснился лесной пожар, он проснулся и сразу поспешил эвакуироваться из палатки. Вытолкнув Эдкевича, который все еще фокусировал глаза на одной точке, Валенов выскочил из палатки в тапках, термобелье, схватив в охапку теплые вещи, надувную подушку, и устремился к костру. Подбежал — очнулся окончательно, почесал затылок, зевнул, добавил:

— Это что сейчас было?..

К этому моменту в лагерь вернулись все, кроме Тощего. Юля вылезла из палатки, укутанная всеми теплыми вещами, что брала с собой.

— Командный дух в тебе преобладает… — бросила ей Элина.

Могильников усадил сына у костра, решил вернуть его в чувство по методике Эдкевича — шепнул парню на ухо, что у того кончились все деньги на счете, что он банкрот. Помогло — Дарьян, пребывавший в глубоком обмороке, вскочил и принялся судорожно ощупывать карманы в надежде найти кошелек. Через несколько минут он пришел в себя, вспомнил, что произошло в реальности. Молча опустил руки, повернулся к Могильникову и, не поднимая глаз, произнес:

— Это ничего не меняет… Я искренне хотел при встрече набить тебе морду и сказать все, что думаю. Но ты мне сегодня жизнь спас, — говорить Дарьяну явно было нелегко. — Считаю, некрасиво будет ругаться сейчас. Спасибо за спасение. Но… Очень тебя прошу, не подходи ко мне. Знать тебя не желаю, — Дарьян закончил свой монолог, еле сдерживая слезы, и направился к палатке. Отойдя на пару шагов, все же остановился, обернулся и добавил: — Раны свои обработай, чтобы заражения крови не было.

Но сделал опять только несколько шагов. Им внезапно овладело чувство приближающейся опасности, даже дыхание перехватило. И тут он увидел, что со стороны палатки парней к лагерю движется медведица со смайликом на боку. Зверь словно чувствовал, что именно эти люди виноваты в том, что медвежонок потерялся.

— Мама… — пискнул Дарьян. — Ребята, медведь снова здесь, прямо за нашей палаткой!

— Никуда не расходитесь! — спокойно скомандовал Могильников. — Она ближе не подойдет, побоится. По одному никуда не ходим!

Руководитель стоял у костра и пошатывался. Рядом с ним стоял Экдевич, испачканный в земле с ног до головы и с отпечатком объектива на лбу — занимался он ровно тем же, чем и руководитель — стоял и покачивался.

— А вы мастак спать, Роман Александрович, — упрекнула его Элина.

— Это я виноват, — признался Могильников.

— В смысле? — спросила Элина.

— Снотворное… Переборщил с дозой, — признался патологоанатом.

— С!.. С дозой? — опешила Элина, как и все туристы. Ну, кроме Романа с Эдкевичем, те не понимали пока, что происходит вокруг.

Могильников достал из кармана пачку сигарет, показал всем:

— Для этого. — Он положил сигареты обратно в карман.

— Я ошибся…. Я теперь даже жалею, что узнал тебя… — отчеканил Дарьян и двинулся к Олегу Уюковичу, дорогу ему преградила Кира — мол, не нужно сейчас кулаками размахивать. Дарьян помотал головой, как бы давая понять, что не собирается бить патологоанатома. Обошел девушку, подошёл к Могильникову и бросил приказным тоном:

— Сигареты отдай мои!

— Постойте, постойте! — встряла Элина. — То есть вы напоили парней снотворным только для того, чтобы украсть у сына сигареты? Да вы в своем уме!? — последнее слово Элина провизжала.

Дарьян отодвинул ее в сторону и снова встал перед Могильниковым.

— Ты можешь меня не любить. Ты можешь на меня кричать, но все сигареты сразу я тебе не отдам. Сегодня и завтра выдам по две, далее уменьшу дозу, — твердо произнес патологоанатом и протянул Дарьяну одну сигарету.

— Пачку, сказал, верни! — у Дарьяна прорезался голос отца.

— Я тебе ответил уже на этот вопрос, — спокойно ответил Могильников старший и отвернулся к костру.

Было видно, что гнев так и рвется из парня. Дергалась губа, он готов был разорватьпатологоанатома, как Тузик грелку. Но все-таки от отца он унаследовал чувство справедливости, поэтому не мог позволить себе ударить того, кто спас ему жизнь. Покровский взял сигарету, закурил и бесстрашно пошел к своей палатке, игнорируя вероятность встречи с медведем. По пути добавив:

— Ненавижу тебя!

— Куда ты пошёл? Там же медведь! — закричала Элина. Лея заплакала. Дарьян не отреагировал.

— Олег Уюкович, Валенов, Кира! — кричала Лея, в надежде, что кто-нибудь остановит парня.

— Дарьян, остановись! — с места поднялся Могильников.

— Да пошёл ты! — фыркнул Покровский.

Из-за палатки вышла медведица. Могильников бросился к дереву, возле которого стояло его ружье. А Дарьян шел навстречу зверю. Туристы не знали, что делать. Кира бросилась на помощь в надежде, что нападать на двоих медведица все же побоится.

— Валенов! В твоей группе сейчас человек погибнет! — трясла Юля руководителя.

Роман вышел из состояния анабиоза. Засуетился, но тоже понятия не имел, что надо предпринять.

А зверь приготовился к атаке. Но тут Покровский так заорал на него, что, дорогие читатели, даже Могильников дернулся. Медведица поспешно покинула лагерь. Упала утка.

— Ха! Ну, точно его сын! — не удержалась от комментария Кира.

— Царство святых окуней! Олег Уюкович, кто вас так в порыве страсти расцарапал? — очнулся Эдкевич. Могильников посмотрел на него, как на идиота, но промолчал. Повесил ружье на плечо и направился в ту сторону, куда убежал медведь — осмотреться хотел.

— Олег Уюкович, не ходите туда, если вас загрызут, то в лагере мужчин больше не останется! — выдала Элина.

— Опустила самооценку всем представителям мужского пола… — проворчал Эдкевич.

— Господин патологоанатом, что случилось? Почему у вас весь плащ со спины в крови? — наконец-то испугался руководитель, — ребята, что тут произошло!?

Кира вкратце рассказала обо всем, что случилось в лагере за это утро, в том числе о том, что Дарьян теперь в курсе своих родственных связей с Могильниковым.

— Как дети малые! Нельзя вас одних ни на мгновение оставить! — покачал головой Валенов. — Олег Уюкович, ну куда вы так упрямо идете? Вам раны обработать нужно! — снова крикнул он, но Уюкович не отреагировал. — Ладно, Эдкевич, пойдем за ним, подстрахуем! — решил Валенов. — Медведи, как правило, боятся большого скопления людей.

— Ну-ну… — усмехнулась Кира. — Особенно вас!

С дерева на землю упала шишка, Эдкевич от неожиданности заорал, Роман вскрикнул…

— Защитнички, — хмыкнула Кира

Могильников вышел за границу лагеря, прошел немного по лесу. Остановился, прислушался. Огляделся по сторонам. Легкая, молочного цвета дымка короткими «шажочками» подбиралась к лагерю. «Затишье» — подумал Могильников и тут же почувствовал, что это затишье таит в себе что-то темное, нехорошее. Инстинкт самосохранения у человека, работающего со смертью, немного тупит. Однако, другому патологоанатому доверять свое тело он совсем не желал. Да и тело сына тоже. «Нужно быть предельно внимательным и прислушиваться к своим чувствам!» — сказал вслух Могильников. Чувства подсказывали Могильникову, что нужно незамедлительно, пока туман еще не такой густой, сворачивать лагерь и двигаться к реке. Он снял с плеча ружье, и выстрелил вверх. Если медведь рядом, то выстрел его спугнет. Уюкович вернулся в лагерь. Утка упала на бедного Тощего.

Худогубкин, как вы уже поняли, дорогие читатели, заплутал. И как только он понял, что заблудился, то побежал, куда глаза глядят. Так и выбежал на сонную пустошь. Она к тому времени уже была окутана густым молочным туманом. Раздался выстрел Могильникова, который сбил ветку дерева, и сидящую на ней одноухую белку Ивана. После очередного невежливого отношения к себе со стороны людей, зверушка, теперь уже точно решила покинуть данную территорию. Тощий побежал в ту сторону, откуда прозвучал выстрел. Утка упала ему на голову, чем ввергла в неистовый страх. Паника творит с людьми ужасные вещи… Тощий продолжал двигаться вперед в ускоренном темпе, несмотря на то, что точного направления не знал. К тому же, люди правой ногой делают шаг шире, чем левой, а потому медленно, но верно заворачивают вправо. Так Тощий и шёл совсем не в направлении лагеря и вскоре, в тумане, забрел в самый центр той полянки, которую с дерева разглядел Могильников. Сообразив, что заблудился пуще прежнего, Миша решил остаться на месте и ждать, пока сойдет туман. Даже Тощий понимал, что в такой погодной ситуации продолжать двигаться — самоубийство. Кричать и звать на помощь он побоялся из-за Лоа Лакроа. Залез в овраг, сел и закрылся руками.

А Могильников вернулся в лагерь. Вышел из-за палатки и чуть было не получил толстой палкой по голове — успел поставить блок. Палка сломалась. Никто не пострадал. Просто все защитники лагеря, прятались за палаткой и, услышав шаги, решили, что это крадется животное.

— Вы — идиоты? — зарычал Олег Уюкович. Валенов и Эдкевич переглянулись. Могильников помотал головой и пошел к костру. По пути он потряс палатку Дарьяна, и заявил, что группа покидает лагерь.

Дарьян сидел внутри и бездумно смотрел в дальний угол. Мыслей было полно, все — об отце. Еще и слова мамы постоянно в голове крутились, она же описывала Могильникова, как чудовище, а не человека. Однако это чудовище сегодня без колебаний готово было погибнуть за своего сына.

Патологоанатом подошел к костру, вытянул руки над огнем, чтобы согреть.

— Оперативно собираем лагерь и выдвигаемся, здесь очень опасно оставаться! — повторил он.

— Олег Уюкович, сядьте, пожалуйста, я вам спину обработаю. Заражение ведь может начаться! — настойчиво потянула мужчину за рукав Элина.

Вредничать патологоанатом не стал, снял плащ, темно-синий свитер с дырочкой на воротнике, а теперь еще и прорехами, майку, теперь больше похожую не на одежду, а на рваную тряпку.

Элина принесла вату, бинт, антисептик. Кира — чистую питьевую воду. А Роман Александрович… Он вновь расстроился. Его лидерство полноценно перетянул на себя Могильников. Да ещё и его фраза: «руководитель, будь добр, руководи сбором лагеря», совсем показалась Валенову унизительной.

— Ну и раны… У вас стальная сила воли, Олег Уюкович, даже не морщились! — произнесла Элина, наблюдая, как Кира промывает патологоанатому глубокие царапины.

Могильников промолчал.

— Это очень сильный поступок, — продолжила Кира, — без колебаний поставили себя под удар, чтобы спасти жизнь сыну.

— Какой бы родитель так не сделал… — буркнул Могильников.

— Знаете, судя по тому, что на эмоциях тут о вас говорил Дарьян, — подметила Элина, аккуратно протирая кожу вокруг ран антисептиком, — это действительно необычно для вас, Олег Уюкович.

Могильников повернулся к девушке и рявкнул:

— Уйди отсюда!

— Что? — возмутилась та, руки Элины сразу, по привычке потянулись к очкам, — что я такого сказала?

— Отойди от меня, — вновь сурово приказал Могильников.

— Так, — Кира взяла смоченный бинт и антисептик из рук Элины, — не будем ругаться, помоги девочкам палатку собрать.

— Да ну вас… Помогаешь-помогаешь людям, — обиделась девушка и ушла. Кира продолжила обрабатывать раны патологоанатома.

— Олег Уюкович, я хоть и выросла в детском доме, но успела почувствовать настоящую родительскую любовь, пока маму не одолела болезнь. Вы не походите на человека, который может специально причинить боль близким… Да и то, как вы нам всем помогаете, говорит, что у вас очень доброе сердце. Поверьте, я с восьми лет, как мама ушла из жизни, поняла, что одна в этом мире, и потому научилась видеть людей насквозь и понимать — кто лицемер, а кто нет. Предлагаю рану зашить. Вы не против? — спросила Кира.

— Нет, — тоскливо ответил Могильников.

На сонной пустоши…

Тощий предпринял попытку выбраться из овражка, выглянул — молоко тумана так и не утекло никуда. Вдали показался чей-то силуэт, неестественно развивающийся в воздухе. «Лакроа!» — подумал Тощий. Страх цепями сковал ему руки и ноги. Он нырнул обратно в ложбинку, уселся на хобу, прижал к себе колени и расплакался. Стонал, что не хочет умирать…

Лагерь…

Могильников сидел, опустив голову. Человек, которого вся группа считала чудовищем, повелителем мёртвых и просто злобным троллем, сидел с прикрытыми глазами, сжимал ладони и… плакал. Олег Уюкович Могильников сидел и плакал.

— Эй, вы чего? — положила руку ему на плечо Кира. Могильников отвернулся.

— Я тоже человек… у меня могут быть эмоции, — сурово ответил паталогоанатом. Вытер слезы, взял себя в руки. — Двадцать два года назад был любящим и любимым мужем. Вскоре должен был родиться сын. У нас с супругой получилось завести долгожданного первенца, — и далее Могильников рассказал Кире о том, что спас беременную женщину от отморозков. Рассказал, что один из бандитов оказался сыном небезызвестного на тот момент авторитета, занимавшего пост в администрации региона — Николая Куппоне. Рассказал о том, что его ударили сильно по голове. Он потерял сознание. Рассказал, что его жена, беременная Дарьяном, в итоге, ушла к Куппоне. А у того были такие сила и связи, что он пообещал Могильникову, если тот появится вблизи его семьи, то он уничтожит и его и сына…

— И что было дальше? — спросила Кира.

— Из-за действий некоего Владимира Бегемотова, Куппоне сбежал, вроде бы в Магадан. Там сменил фамилию, стал Покровским… Дальнейшей истории его жизни не знаю. Но спустя много лет, я узнаю, что мой сын учится на геолога здесь, в нашем городе. Покровские вернулись на родину. Может, и стоило тогда побороться… Но я испугался за его жизнь. О какой справедливости можно говорить? Тогда я и ушел в патологоанатомию. В мире смерти тихо и спокойно, — Могильников говорил почти шепотом.

— Секунду… 22 года назад? В день города? Четверо бандитов? — теперь и Кира заплакала, аккуратно положила нитку с иголкой и обошла Могильникова. Встала перед ним на колени, — та девушка, что вы спасли, как она выглядела, помните?

— Да, конечно, помню… — со вздохом произнес тот.

— Вот так? — Кира достала из внутреннего кармана своей куртки маленькую фотографию мамы.

— Да, это она, — уверено ответил мужчина.

Кира зажмурила глаза, взяла Могильникова за руки и крепко сжала их.

— Олег Уюкович, вы спасли тогда мою маму! И тем самым, получается, спасли и меня, — Кира расплакалась, — мама всегда мне говорила, что добро есть в этом мире, всегда приводила в пример человека, который тогда ее спас. Вас приводила в пример, Олег Уюкович! — девушка не сдержалась и обняла его очень крепко. — А теперь я увидела, что вы поставили себя под удар зверя, сами чуть не погибли, спасая жизнь своему сыну. И, правда, добрые люди существуют. Как бы внешне человек не выглядел, важно какое у него сердце… Олег Уюкович, вы спасли мою жизнь, жизнь моей мамы, а я спасу вашу! Я помогу вам помириться с сыном!

Трогательную картину испортил Эдкевич, который появился в самый неподходящий момент, и спросил:

— А что это вы тут делаете? — Потом увидел, что у Могильникова мокрые глаза и ошалело произнес: — Олег Уюкович, вы плачете?

Патологоанатом зарычал в ответ, Эдкевич поднял руки вверх, сказал, что сдается и поспешил к котелку с кипятком. А Кира вытерла слезы, поднялась с колен и рыкнула на Эдкевича, который «греет» уши на чужом разговоре.

— Я? Чай просто наливаю, — заулыбался тот, но, выдержав короткую паузу, спросил: — Олег Уюкович, вы, правда, отец Дарьяна?

— Ты палатку собрал? — громко перебила его Кира.

— Нет. Я за кипяточком пришел, Дарьян в ступоре находится. Вот я и думаю, что, может, горячий чай его взбодрит немного. Кстати, он сигаретку у вас просил! — радостно известил он Могильникова.

— Вторая сигарета — вечером, — сурово ответил патологоанатом, даже не поворачивая к Эдкевичу головы. Кира снова зашла за спину Могильникова, чтобы зашить оставшиеся раны. Нагнулась за иголкой и шепнула ему на ухо: «Сегодня не включайте строгого отца, дайте ему уже эту сигарету. Поверьте мне, я знаю, о чем говорю!»

— Ты понимаешь, что я не могу уже смотреть, как он курит? — с тоской в голосе произнес Олег Уюкович.

— Понимаю. А вы не смотрите. Вы ведь хотите ассоциироваться у сына, как строгий, заботливый и любящий отец, а не тиран, которым вы несколько лет числитесь в его сознании! Пусть пока привыкнет к мысли, что вы просто существуете! Сегодня, можно сказать, он заново родился. Нельзя этот день омрачать, поверьте! — посоветовала Кира.

— Ты что, психолог? — спросил Могильников.

— Я за восемь лет жизни в детском доме хорошую школу жизни прошла… — ответила девушка

На сцене появился Роман Александрович. Ну не мог он спокойно относиться к тому, что в его группе человек ранен, а он сам где-то палатку складывает.

— Олег Уюкович, как вы? Слышал, что Дарьян обо всем узнал. Это так? — спросил он.

— Не будем об этом, Роман, — ответил Могильников.

— Понимаю. Но, может, помощь нужна? Кира? Олег Уюкович? — предложил Валенов.

— Нет, спасибо, — ответила Кира, закончив зашивать вторую рану. — Железная выдержка у вас, Олег Уюкович.

Могильников не ответил никому из них. Валенов кивнул, пошел к своей палатке, и тут Могильников его остановил.

— Помощь нужна. Дарьян мою флягу в костер бросил, достань ее, пожалуйста, наполни, — попросил патологоанатом.

Спустя некоторое время большая часть группы собрала свои вещи и приготовилась к выходу. Как только Кира закончила обрабатывать раны Могильникова, она тоже вернулась к своей палатке, а там уже разыгрывалась очередная сцена. Лея, собирая вещи вместе с Юлей, старалась то наступить ей на ногу, то толкнуть. В конце концов, Волку эта ситуация надоела, и она предложила Лее поговорить с глазу на глаз. В ссору вмешалась Элина, напомнив, что уходить за пределы лагеря опасно! На это Юля ответила, что они отойдут к костру, иначе такие «теплые» отношения до добра не доведут всю группу. Лея согласилась.

— Кира! — окликнула девушку Элина. — Ну, хоть ты их останови, они же загрызут друг друга сейчас!

— Ой, пусть поговорят, им только на пользу. А если ты думаешь, что плакса пострадает, так вспомни, что она из-за Тощего сковородку о физиономию Могильникова испортила, — махнула рукой Кира.

— Роман Александрович! — Элина повернулась к руководителю в надежде на его благоразумие.

Но Валенову явно было не до этих проблем. Его опять одолели думы о том, как быть дальше. Как отобрать у Могильникова лидерство и сделать для группы что-нибудь полезное. В итоге Элина отказалась от своей затеи, поняв, что помощи ждать бессмысленно. Начала протирать очки.

Ревность ревностью, но Юля для Леи — опасный соперник. Потому Лея специально шла позади соперницы, чтобы по пути подхватить сковородку. У костровища девушки встали друг напротив друга, но поговорить так и не успели. Юля лишь сказала, что ничего у них серьезного не было, случайный поцелуй с ненормальным Худогубкиным… И тут Кира воскликнула:

— А где Тощий?

Юля сразу исчезла из поля интересов Леи, она завертела головой по сторонам. Юля схватила ее за руку, ведь разговор еще не был закончен, но та просто всунула ей в эту руку сковородку и ушла.

— Кто-нибудь видел Тощего после того, как он за нами увязался Дарьяна спасать? — снова спросила Кира. Все стали оглядываться друг на друга. Мишу не видел никто…

Сонная пустошь…

Самое интересное, что Худогубкин, который в данный момент сидел в ложбинке и со страхом ожидал того, что злобный дух вот-вот заберет его душу, почувствовал острую нехватку объятий. Думал о Лее Карабейниковой…

Лагерь…

— Миша, где ты? — Лея кричала и уже не сдерживала слезы.

Заволновался и Роман Александрович, опасаясь того, что может встретиться с первой, а, вдруг, и не последней смертью в группе. Поэтому автор комедии решил напомнить, что эта история — прежде всего комедия! Любителям трагедии придется разочароваться — похорон не будет. А потому не думайте, мои дорогие читатели, что автора одолели бесы, и он решил погубить своих персонажей.

— Роман Александрович, что происходит? — не сдержалась Элина. — На нас напал медведь, а где были вы?.. Спали! Теперь еще и человек пропал!

— Остынь! — вступилась за Валенова Кира. — Слышала же, что это Могильников их усыпил.

— Какая разница, кто их усыпил! Изначально было понятно, что все наши беды из — за него! — указала пальцем на руководителя Элина.

— Хватит орать друг на друга, — очнулся Дарьян. — Смысл сейчас рассуждать о том, кто виноват? Изначально виноват Тощий, который балбесом родился… Надо идти искать его, пока не украл ещё одного медвежонка и пока… — он остановился и посмотрел на Лею, — пока она всю жидкость из себя не вырыдала.

— Согласен, — поддержал его Валенов. — Тогда я, Эдкевич и Дарьян отправимся на поиски. Девушки останутся с Могильниковым.

— А где Эдкевич? — спросил Дарьян.

— Еще вопрос, а плакса где? — спросила Юля, первой заметившая отсутствие этих двух персонажей. Все оглянулись. Ни Тощего, ни Леи, ни Эдкевича. Хотя, Эдкевича можно не искать, потому что исчезла его камера, а это значит, что он опять бродит в поисках кадра. На его пропажу дано уже никто внимания не обращал.

Валенов накинул на себя теплую куртку, подозревая, что поиски затянутся надолго.

— Олег Уюкович, вам, думаю, стоит в лагере остаться… — Роман не закончил предложение, потому что впал в ступор — только видел, что Могильников сидел у костра, и вот его уже нет.

Тут все услышали щелчок — патологоанатом заряжал ружье возле своей палатки.

— Я и Кира — идем на поиски. Остальные остаются здесь на случай, если ребята вернутся, — твердо произнес Могильников. За короткий промежуток времени он успел не только одеться, но собрать палатку и все свои вещи.

В общем, Могильников и Кира отправились на поиски. Роман же пребывал в некоторой растерянности — им овладело отчаяние, почти полностью подавившее в нем уверенность в своих силах.

Юля и Элина, хотя и относились к руководителю, как к врагу народа, но, когда «каменная стена», за которой можно было спрятаться, убежала в лес с ружьем на поиски Тощего и Леи, им ничего не оставалось, как положиться на Романа. Элина, столкнувшись с тем, что в жизни бывает не все так гладко, как в книгах, поняла, что принимать решения в экстремальных ситуациях она не может.

Роман Александрович, как только Могильников временно покинул группу, расцвел.

— И что нам теперь, просто ждать? — буркнула Юля.

— А что нам остается делать? — пожала плечами Элина и начала протирать очки.

Дарьян легко толкнул Валенова, чтобы вернуть его в реальность.

— Рассказывай, собираем лагерь или нет? — спросил он.

Валенов, недолго думая, помотал головой.

— Девушки, палатку свою пока не собирайте. Рюкзаки тоже упаковываем по минимуму. Если пропавшие вскоре найдутся, оперативно соберемся и выдвинемся. Но поиски могут затянуться. Уже почти полдень! Предлагаю заняться обедом. Далеко друг от друга не отходим. У меня есть несколько фальшфейеров, один — девушкам. Один — тебе, Дарьян. Сам с топором буду ходить, на всякий случай. С нами сын Могильникова! А их животные стороной, обычно, обходят.

Дарьян вскипел и с размаха врезал Роману в челюсть, тот упал.

— Ещё раз меня хоть кто-нибудь в этом лагере его сыном назовёт…. Поубиваю всех! — кипел он.

— Сдурел!? — Валенов поднялся с земли, пошевелил челюстью, сплюнул.

Дарьян встал в стойку.

— Мажор, ты думаешь, я с тобой сейчас отношения выяснять буду? Из-за гордости, или из-за того, что как мужик должен ответить? В городской жизни и ответил бы. Сейчас — нет. Я виноват перед вами и заслужил недовольство — это первый пункт. Второй — мы застряли в сложной ситуации, а ты ведешь себя, как ребенок, — сказал Роман и прошел мимо Дарьяна к центру лагеря, где лежала одна из обеденных раскладок. По пути обернулся и добавил: — Отец чуть не погиб, защищая тебя! Одного этого пункта достаточно, чтобы думать мозгами, а не эмоциями!

— Могу сказать, — произнесла Юля, — это поступок умного человека. Я бы точно в драку полезла, — поддержала она Романа.

— Этим ты хочешь сказать, что ты глупая? — Элина коротко хмыкнула и посмотрела на Юлю.

— А… — Юля не знала, что ответить и двинулась к Дарьяну, который, с недовольной миноу на лице, присел на коврик у своего рюкзака.

— Эй, нам мужская помощь не помешает, — обратилась к нему девушка.

— Для чего? Обед приготовить? — спросил тот.

— Я присяду рядом? — спросила Юля.

Дарьян хмуро посмотрел на нее, но подвинулся.

Юля аккуратно присела и, чтобы как-то разговорить Могильникова младшего, протянула ему сигаретку. Тот почувствовал запах табака и настолько сильно захотел затянуться, что слюнки потекли. Недолго думая, парень принял дар Юли, кивнул ей, выражая благодарность, закурил. Вдохнул глубже, выпустил пару колечек и спросил:

— Ты разве куришь?

— Нет, пока у Могильникова раны зашивали, я незаметно вытащила одну.

— С чего вдруг такая доброта ко мне? — поинтересовался Покровский.

— Мы уже несколько дней в походе. Скорее в игре на выживание, а не в походе, — девушка усмехнулась, — когда весь день проводишь с одними и теми же людьми, волей — неволей замечаешь, кто из чего слеплен. Я вспомнила, что встречала тебя раньше.

Дарьян повернул к ней голову и посмотрел на девушку.

— Все мои ухажеры, как правило, были из высших слоев общества… — продолжила Юля.

— Не удивлен, — нахамил Дарьян.

— Вижу, беседа тебе эта неинтересна… — обиделась девушка, хотела уйти, но Дарьян ее остановил.

— Стой, не хотел обидеть, прости, — Дарьян извинился, но таким тоном, словно совсем не хотел этого делать.

Юля присела обратно.

— Я понимаю, что ты, отчасти, не доволен своей жизнью. Это вызывает у тебя агрессию. Сама от такого страдаю. Иногда думаю, что так ничего и не добилась в жизни… Только и делаю, что надеюсь — выйду замуж за богатого, работать не буду. За мной ухаживали и депутаты, и бизнесмены… Но… Я понимаю, что все они считают меня лишь временным развлечением. Любви я так и не чувствовала. Не знаю, каково это — быть любимой… Даже подруг нет, с которыми бы меня связывала искренняя и крепкая дружба. Извини, за откровенность, просто… Я видела тебя не раз на светских вечеринках. Статный такой, красивый. Приезжал всегда на дорогом автомобиле, но… совершенно один. Потом я поняла, что ты хотел казаться не таким, какой есть на самом деле. Вроде бы и «свой» из тех, кто не думает о деньгах, и в то же время — чужой. Отсюда и твоя агрессия. Прости, я не хотела тебя как-то обидеть. Просто хотела сказать, что очень тебя понимаю. Когда человек не может найти себе место в жизни — это очень грустно. Думаю, что источник твоих проблем — отсутствие родительский любви… и ненависть к отцу. Но сейчас у тебя появился шанс все исправить. Твой отец здесь, и я могу с уверенностью сказать, что он любит тебя! Ты — не один.

— Да ничего, — грубо, но как-то тоскливо заговорил Дарьян, — на что я могу обидеться, ты все верно сказала. Не знаю я, что такое родительская любовь. Отчим откупился от меня банковской карточкой. Матери до меня тоже не было никакого дела. Когда ты не одинок и у тебя есть чья-то поддержка — появляется иммунитет от проблем. — Дарьян докурил сигарету и повернул голову к Юле: — А ты чего жалуешься? Всем нам рассказываешь про своего ухажера, который за тебя «горой» стоит. Неужели и там не все гладко?

— Да, сейчас вроде все налаживается… Правда, он с женой никак развестись не может, боится, — посетовала Юля.

— Жена его что, похожа на Могильникова? — усмехнулся Дарьян.

Юля улыбнулась в ответ:

— Нет, просто она — прокурор области.

— Областной прокурор? — улыбка сползла с лица Дарьяна. — А её муж — Марк Шейдер — владелец сети кондитерских «В гостях у хомячка»?

— Да, он, — вопрос Дарьяна насторожил Юлю. — А что?

— Знаком с ним. Слышал, как-то, что хочет он избавиться от своей любовницы, потому что жена уже что-то заподозрила… Кажется её Юля… зовут, — последние слова Дарьян выговорил очень осторожно, потому что только сейчас понял, что Марк говорил именно о Юлиане Волк.

Желание говорить у Юли пропало. Верить ей, конечно, в это не хотелось.

— У меня не было желания делать тебе больно, — Дарьян отвернулся от Юли, стал смотреть то на свои руки, то куда-то вперед, — просто мы все сейчас застряли в глубокой яме. Взаимопомощь, взаимовыручка… Поверь, Марк — не самый хороший человек. Не буду рассказывать, что я о нем знаю. Просто хочу, чтобы ты поверила мне на слово. И потом, жена у него — беременная! Неужели ты думаешь, что он от нее уйдет к тебе? От жены, в руках которой все ниточки… От жены, которая его даже от конкурентов защищает?

Юля молча поднялась с коврика и ушла к костру. Одна. Дарьян извиняться и как-то успокаивать девушку не стал. Но все же Юлю ему было жаль. По факту — сказал правду, но боль причинил. «Реальность сурова, никуда от этого не деться…» — уныло добавил вслух, но негромко, Дарьян.

Глава 14. Охотница за привидениями

Не буди лихо, пока оно тихо… Тихо, то, может быть и тихо. Но вот «лихо…» Когда безумно влюблённая девушка «ЛИХО» спешит на помощь своему возлюбленному, находящемуся в беде, любое «ТИХО» разбудишь.

Мы не можем утверждать, существуют ли привтдения на самом деле. Некоторые из нас когда-либо сталкивались с мистическими и необъяснимыми явлениями. Что касается тайги, окутанной туманом, волей-неволей думаешь, что здесь живут призраки.

Душа Лоа Лакроа действительно бродит по пустошам во время тумана. Почему именно в таких местах и в такую погоду? Все очень просто. Она не отправится на тот свет, пока не обретет покой. Но и находиться среди живых не может. Душа будет появляться только в тех местах, тех обстоятельствах, при которых покой был потерян, при которых угасла его жизнь. Будет бродить, пока дела «земные» не будут закончены.

Сердце Лоа Лакроа при жизни было полно искренней любви. Настолько сильной, что даже после смерти искра её не угасла. Привидение не могло обрести покой до тех пор, пока не отыщет душу возлюбленной.

Лакроа боялся, как и многие привидения в мире, показаться людям и потому, в действительности его видели в призрачном облике лишь несколько человек, да и то издалека, в виде таинственного силуэта. К слову — Тощий его тоже не видел. Когда он выбирался из оврага, то видел маленькое, пожухлое деревце, которое с расстояния, и в тумане показалось ему нечистью со щупальцами.

Волнение за жизнь любимого погрузило Лею в некое бессознательное состояние. Она не могла контролировать ни свои ноги, ни разум от боязни навсегда потерять Мишу. Девушка вышла на сонную пустошь и… заблудилась. Ее крики о помощи доносились до Тощего, однако тот, окутанный страхом, всерьез полагал, что это стоны из преисподней.

Наконец, Лея увидела посреди полягы два небольших деревца. Дошла она до них, уселась рядом в слезах, стуча зубами от страха.

Послышался шепот. Лея от страха истерично зарыдала.

— Не бойся, — вдруг прозвучало у нее в голове.

— Помогите! — плакала Лея. — Не трогайте меня, умоляю! — кричала она, осматриваясь по сторонам. Вокруг — никого.

— Никто тебя не обидит… — произнес очень спокойный, теплый голос. Он по-прежнему звучал в ее мыслях.

— Кто это?! — девушка схватилась за голову и торопливо сказала сама себе: «Это просто паника, успокойся, пожалуйста, успокойся, Лея!»

— Я хочу тебе помочь! — перед мысленным взором Леи появилось доброе лицо, а голос, звучащий в голове, успокаивал. Паника постепенно сходила на «нет». Лея открыла глаза, осмотрелась — никого.

«Я схожу с ума», — прошептала она и помотала головой.

— Нет, все происходит наяву. И мой голос ты тоже слышишь наяву, просто я — не физическая материя, и потому голос не может в звуковые волны превращаться, — снова прозвучало в ее голове.

Тут у Леи мелькнула мысль, что она столкнулась с чем-то мистическим, но мысль эта не вызвала у нее страха. Наоборот, девушка почувствовала странное спокойствие и вскоре прекратила плакать.

— Ты реален? — спросила Лея и увидела меж двух деревьев жемчужную дымку. Дымка периодически то принимала форму невысокого человека, то развеивалась по ветру, то снова принимала форму человеческой фигуры.

— Кто ты? — уже спокойно спросила Лея. — Галлюцинация?

— Моё имя у многих из вас, туристов, на слуху. Оно связано с легендой и непонятными мне домыслами. Не хочу сейчас об этом говорить, ведь человеческий разум склонен придумывать небылицы… Могу лишь ответить, что я реален. Так же реален, как это дерево, — дымка вновь приняла форму человека, протянула руку к одному из деревьев и взялась за ствол. Я так же реален, как небо, — силуэт указал рукой верх. — Так же реален, как ты, дорогая Лея Карабейникова, — призрак указал рукой на Лею.

В этот миг девушка почувствовала тепло в груди.

— Лоа?.. — неуверенно произнесла она.

— Собственной персоной. Моё почтение, вам, Лея. Рад представиться, Лоа Лакроа, — приведение приобрело форму человека, снимающего шляпу в легком поклоне.

— Выходит, так вы души у своих жертв забираете… — произнесла девушка, однако, не чувствуя паники.

— У людей странное представление о других мирах. Если привидение, то сразу заберет душу? Скажи мне, что ты сейчас чувствуешь? — спросил Лоа.

— Покой… Странно, но я чувствую покой, — ответила Лея.

— Мы не можем влиять на ваши чувства. Не можем внушать их. Человек — энергетически сильное существо. Если он встречается с призраком, таящим в себе злой умысел, то этот человек не сможет быть спокоен.

— Но легенды говорят об обратном… Вы — злой дух пустоши, желающий забрать душу любого, кто потеряется в лесу, — напомнила девушка.

— Ты говорила, что веришь в любовь… Веришь в то, что любящее сердце не способно причинять боль другим… Хотя, думаю, зачем говорить, когда я могу просто показать тебе то, что чувствовал и чувствую я… — сказал Лоа, и дымка подлетела к девушке, прикоснулась к её сердцу. У нее перехватило дыхание.

— Это прекрасно, — расплакалась Лея. — Я никогда не встречала такой сильной любви, как у вас, — добавила она после того, как увидела «кино» о жизни Лоа и трагичное событие, когда он потерял свою любимую. — Значит, она действительно пропала на пустоши, и вы отправились за ней…

— Ну, как же не встречала такой любви, Лея? Знаешь, почему я решил познакомиться с тобой? Я никогда раньше к людям не выходил. Я узнал в тебе себя… Ты способна видеть мир в естественном состоянии, видеть его суть… Вижу, что чувства твои искренны и сильны. Ты не остановишься ни перед чем, лишь бы твой любимый был в безопасности. Свет твоей души способен осветить самые темные уголки мира. Такие люди, как ты, не способны на зло. Я хочу тебе помочь, Лея Карабейникова. Считаю, ничто не должно мешать искренней любви. Любовь — это чувство, которое не дает вашему, человеческому миру кануть в небытие. Не хочу, чтобы угасла ваша звезда…

Лея снова заплакала от этих слов, а туманная дымка поплыла по пустоши туда, где пряталась испуганная, одинокая белка Иван. Она коснулась белки лучиком света, забирая у нее все страхи и горести. Белка поднялась на лапки, посмотрела горящими глазками на призрак, словно поблагодарила, и бодро побежала вдоль кромки леса.

Лея плакала, но совсем не от страха. Она чувствовала, что надо во чтобы то ни стало найти Мишку и спасти его от несчастий.

Привидение вернулось к Лее, приняло форму человека и протянуло ей руку.

— Я тебе помогу. Пойдем, знаю, где сейчас находится твой любимый.

Лея несколько мгновений неуверенно то протягивала к Лакроа руку, то, наоборот, отдергивала ее. Но все-таки решилась и взяла призрака за руку.

Девушка не чувствовала в своей руке руку Лакроа, ведь он — всего лишь дымка. Однако, ощущала ее тепло. Они шли вперед. Лакроа молчал. Безмолвная тишина сонной пустоши то и дело старалась опутать её страхом, но Лоа будто не позволял ей ни грустить, ни впадать в отчаяние. Лея была уверена в благих намерениях привидения. «Неужели все ужасы, какие о нем говорили — лишь выдумка туристов?» — спрашивала себя девушка.

— Долго вы блуждаете в поисках любимой, Лоа? — наконец она решилась задать вопрос.

— Для меня нет счета времени, ведь для мертвых время — вечность. Я не знаю, сколько нахожусь в поисках, — ответил призрак. Лея услышала в его словах тоску.

— Может, я смогу вам помочь? — спросила девушка.

— Было бы здорово. Но я не знаю, дорогая Лея Карабейникова, чем ты сможешь мне помочь.

— Смогу ли я увидеть ее при встрече, как вижу вас?

— Не могу ответить на этот вопрос. Я не знаю, Лея. Не знаю даже, ищет ли она меня. Не знаю, жива ли она или душа ее уже отправилась в небесный мир. А если все-таки она тоже находится в поисках, то не уверен — знает ли она, что я ищу ее. Сложно все, дорогая Лея Карабейникова. Некоторые люди в тяжелые времена думают, что им легче умереть и больше никогда не испытывать проблем. Но все они ошибаются. Проблемы есть всегда — что при жизни, что при смерти. Смерть — начало новой жизни — не телесной. Вот и все!

— Лоа! Я искренне желаю, чтобы вы нашли ее! — Лея аж светилась от переполнявшего ее сочувствия. — Быть может, звезды направят меня к ней, и я смогу сказать, что вы ее ищете!

Лакроа ничего не ответил.

— Лея Карабейникова, мы пришли… В том небольшом овраге прячется ваш любимый. Будьте аккуратны, чтобы он вас за привидение не принял — очень впечатлительный молодой человек — два раза уже кричал, что не хочет умирать… Сейчас нам пора прощаться. Благодарю за столь замечательное знакомство. Надеюсь, вы будите счастливы. А мне пора отправляться на поиски.

— Спасибо, вам, Лоа. Буду надеяться и верить, что вы найдете свою любимую.

— Помните, Лея, ничего не может лишить человека счастья, пока душа жива — верьте и вера выведет вас на нужный путь. Прощайте… — добавил Лоа и развеялся по ветру.

Лея еще некоторое время стояла неподвижно, задумавшись. Думы её прервал Тощий, который вновь предпринял попытку выбраться из оврага. Он увидел в тумане силуэт человека и, взобравшись наверх, побежал куда-то в страхе. Лея кинулась за ним, крича, что она не дух, а «Лея».

— Не ври! Ты злобный дух, который сожрал Лею! — бормотал на бегу Тощий.

Бежал-бежал… Лоа поставил ему подножку, он упал. Так Лея и догнала Худогубкина. Крепко обняла и погладила его по голове — только так Мишка смог успокоиться и поверить в присутствие человека, а не посланца с того света.

— Прости, — пропищал он, — прости, что назвал тебя воровкой. Я — дурак!

— Знаю, что ты дурак! Но дурак-то, любимый! — прорыдала Лея.

В этот миг, по логике, должен был произойти искренний поцелуй любви. Но Тощий пока не был к этому готов. Он думал о Лее, но никак не мог разобраться в своих чувствах.

Ситуацию спас Могильников. Он как раз вышел на границу леса и пустоши, выстрелил из ружья в воздух, чтобы Миша и Лея по звуку выстрела стали двигаться ему навстречу. Рядом с ребятами упала утка. Она испортила всю романтическую обстановку и отдалила перспективу поцелуя. Тощий был этому несказанно рад. Ведь даже, несмотря на то, что в период опасности он думал о Лее, заводить с ней отношения он не стремился и боялся в свете давнего печального первого опыта в отношениях с девушкой.

— Нужно уходить отсюда, скорее! Здесь бродит Лакроа! — нервничал Тощий. А Лея загрустила из-за того, что Могильников лишил её возможности наладить отношения с Мишкой, и лишил поцелуя.

Но когда Тощий взял девушку за руку и двинулся навстречу Олегу Уюковичу и Кире, она обрадовалась, ведь раньше Худогубкин такого бы не сделал…

Уходя, Лея почувствовала теплый ветерок с правой стороны, повернула голову — жемчужно-серый призрак Лоа Лакроа принял форму человека и махал ей рукой. В голове девушки прозвучало: «Удачи, Лея Карабейникова!»

Глава 15. Операция «Гы» или новая группа собралась заблудиться

Владимир Бегемотов в тот день пил чай с круассаном и ни о чем не думал. Ну, кроме, как о чиновнике, который хотел снести детскую больницу и построить на этом месте торговый центр. Бегемотов размышлял, как бы сделать так, чтобы этот, как он выразился, «свин» строил торговый центр где-нибудь у черта на рогах в промзоне. В это время в квартиру влетела Драбадан, снося по дороге всевозможные предметы — от табурета и Анны, до ботинок и кота Клаустрофобчика… Да, да, Бегемотов очень любил котиков и потому, была б его воля, устроил бы у себя в доме зоопарк. Бедный Клаустрофобчик, после того, как Маргарита наступила ему на хвост, бросился с «тонущего корабля» на первую попавшуюся «возвышенность» — на спину Анны, и крепко-накрепко в нее вцепился. Девушка держала в руках кружку с горячим кофе — кружка оказалась на полу.

— Гадский кот! — закричала Аня и попыталась скинуть животное со спины, но котик сдаваться не хотел. Девушка изловчилась, и все же отбросила его в сторону шкафа с одеждой. Котейка с удовольствием вцепился в дорогую кожаную куртку хозяина. Затем аккуратно сполз с нее, пробороздив на коже глубокие царапины, и убежал, оставив не рукотворную органическую мину в коридоре.

Ане очень хотелось треснуть кота по шее, но вот незадача, кружка, которую она разбила, была очень дорога Бегемотову. Ее Володе мама на день рождения подарила, в марте, восьмого числа, когда тот ещё в первом классе учился. Да, вы не ослышались, суровый некриминальный авторитет, портить с которым отношения не хотели самые кровожадные жулики города, родился в Международный женский день. Поэтому кружка мало того, что являлась памятным подарком, так она еще, одним своим присутствием в кухонном гарнитуре напоминала Бегемотову о чудесном детстве — о маме, которую он не видел уже очень давно. Не видел, потому что нельзя ему по роду своей «профессиональной» деятельности видеться с родными людьми и старыми друзьями — опасно.

Володя, услышав переполох, выронил круассан, вышел в коридор. Аня, увидев его, схватила плащ и вылетела из квартиры. В коридоре осталась только Маргарита, которая держала перед собой табурет, как бы защищаясь от босса.

— Не виновата я! — пропищала Рита.

Володя ничего не понял… А потом… снова ничего не понял.

— Мой кот и тот больше слов произносит, — буркнул главарь «Кривой Панды», — что здесь произошло, и куда Аня убежала? — спросил он, сделал один шаг к Рите, но почувствовал хруст под ногами. Опустил голову — разбитая кружка.

Рита сдвинулась в сторону входной двери, прикрываясь табуретом.

— Не убивайте! Это не я! — пищала девочка.

— Вы долго шутить еще будете?! Сами ведь знаете, что я никогда никого не убивал, — возмутился босс.

— Просто вы такую репутацию себе сотворили, что мы сами иногда не понимаем — верить в нее или нет! — с дрожью в голосе ответила Маргарита.

Володя молча смотрел на осколки под ногами. Вскоре заговорил…

— Я на трех языках просил не трогать эту кружку… Вру, на четырех — на русском же еще… И на английском говорил… И на казахском, даже на китайском! И вы все равно ее взяли…

Рита дрожащим голосом попыталась объяснить, что произошло — почему была разбита его кружка и почему посреди коридора появилась лужа.

— Ну, бывает. А убежала-то она чего? — спросил Володя совершенно спокойно.

— Она подумала, что вы ее поколотите, — ответила Рита.

Володя опешил.

— Из-за кружки? Бить женщину? Я иногда удивляюсь, насколько «адекватных» людей к себе в команду набрал… Ладно, проветрится — вернется. А ты чего отдышаться никак не можешь? Что стряслось? — спросил Володя.

— Через два часа тот самый Куприянов проводит у себя в фирме собрание! Он организует небольшую группу для похода… Вроде, как в тайгу! — восторженно выговорила Рита и, наконец, поставила табурет на пол. — Владимир Германович, я считаю, что это отличный вариант скрыться из виду хотя бы на недельку, а мы в ваше отсутствие заметем следы.

Бегемотов поморщился, потом ответил, но не то, чего от него ждали:

— Рита, ты круассаны купила? А то из-за вашей с Анной сцены, я последний уронил.

— Купила, купила! Я серьезно, Владимир Германович! Почему вы такой упрямый? — девочка закатила глаза.

— Рита, где я и где поход! Где я и где выживание в лесу! Я абориген каменных джунглей, увы. Проще залечь «на дно» где-нибудь в районе Индии, недели на две в лесу с обезьянами и наркоторговцами, — Бегемотов повернулся и ушёл на кухню допивать чай.

В кухне работал телевизор. Один из амбициозных журналистов центрального канала, желающий доказать начальству, что он самый лучший, проявил инициативу и расскал о расследовании, которое проводит начальник полиции округа при поддержке федеральной службы безопасности. Володя и Маргарита услышали: «Дело известного авторитета Бегемотова расследуют высшие чины правоохранительных органов — Сталин и Жуков. Они заявляют, что вышли на след бандита и вскоре его поймают». Разумеется, журналист в тот же день уволился и сбежал в неизвестном направлении, опасаясь гнева Сталина. Ну, а Бегемотов… А, что, Бегемотов? Он так и не дошел до кухни, остановился посреди коридора, как только услышал свою фамилию. Повернулся к Рите:

— Я передумал. Рассказывай, куда идти и во сколько?

Рита заявила, что пойдет вместе с ним и будет наблюдать за обстановкой вокруг. Добавила:

— Только очень вас прошу, Владимир Германович, не называйте свою настоящую фамилию! Я понимаю, что вы — бесстрашный человек, у вас всегда есть план даже на случай непредвиденной ситуации. Но и у гениальных планов есть изъяны!

— Пойдем, чаю выпьем, а?.. — ушел от темы Бегемотов.

В тот самый день, когда Бегемотов согласился отправиться на собрание, посвященное грядущему походу в те же края, куда утопал Валенов, у Лешего весь день вибрировало сердечко. Оно словно предупреждало об опасности, ведь не было для него большего страха, чем вновь встретиться лицом к лицу с господином Бегемотовым.

Позднее…

Ольга Петроградская с самого утра мысленно произносила самые некрасивые слова в адрес своего начальника. Поход-то он решил организовать, а подготовку к нему, естественно, взвалил на плечи Оленьки. Отчасти, он это сделал ей в наказание — ведь девушка провинилась, прикрывая своего братца… Хотя, о чем это автор комедии говорит? Куприянов почти все организационные вопросы сваливал на Петроградскую. Сам он лишь команды раздавал. И собрание решил снова в субботу устроить, в законный Оленькин выходной. Хорошо хоть не ранним утром…

Спустя несколько часов… В фирме Куприянова…

Итак, Володя Бегемотов вступил на порог здания, в котором располагалась фирма Куприянова. Заходить внутрь ему очень не хотелось, но выхода не было. Он пришел на собрание в привычном ему виде — строгость, стиль. Модная одежда тщательноотглажена, волосы красиво уложены, очки — в черной оправе. Туфли начищены, дорогой парфюм, уверенный взгляд и мятная карамелька во рту. На такого красавчика обратили внимание все девушки, находящиеся в тот момент в холле. Лишь одна была невозмутима — Оленька Петроградская. Подошла, поздоровалась и даже не улыбнулась. «Сильная личность…» — подумал Бегемотов.

— Добрый день. Вы к кому? — спросила Оленька весьма равнодушно. Она в этот день и прихорашиваться дома не стала — суббота ведь. Пришла в спортивных брюках и черной толстовке, волосы просто собрала в хвост и даже не расчесала — лень было.

— Приветствую, я на собрание пришел, — не очень уверенно ответил Бегемотов. Он никак не мог привыкнуть к тому, что согласился на такую авантюру.

— На чье собрание? Партии? — усмехнулась Ольга, обращая внимание на внешний вид гостя.

— Смешно… В поход собрался я, — ответил Бегемотов, не зная, куда повернуть голову, чтобы не натыкаться на любопытные взгляды девушек.

— У вас шея болит? Что вы головой все время на триста шестьдесят градусов крутите? — серьезно поинтересовалась Оленька.

— Вы, гостеприимны, мадам, — «включил» Бегемотова Бегемотов, — вы сама-то, кто будите?

— Вы почему со мной так разговариваете? — возмутилась Петроградская.

— Я нормально с вами разговариваю. Я пришел на собрание к Александру Куприянову. Если вам не трудно, укажите направление и забудем друг о друге.

Оленька молча указала пальцем на входную дверь. Володя оценил её жест, но грубить женщине не позволяло воспитание. Поэтому он подошел к девушке чуть ближе и шепнул:

— Вы своему мужу будете на дверь кивать, если он у вас вообще появится с такими манерами. А для меня вы — никто.

После достал из внутреннего кармана пальто расческу и сунул ее девушке в руку. И взгляд, и слова, и жесты его были настолько уверенными, что Оленька, по природе упорная и настойчивая, потеряла на некоторое время дар речи.

Бегемотов обошел её с правой стороны и отправился искать кабинет самостоятельно.

Девушка опомнилась. Испугалась, что потенциальный участник похода нажалуется на нее начальнику и уговаривать потом Куприянова не бить Валенова, ей будет намного сложнее.

— Стойте! — окликнула она Бегемотова, тот обернулся. — Давайте забудем неприятную встречу. Назовите себя, я вас запишу и провожу.

— Владимир Бег… — Володя чуть снова не проболтался, — Бегунков! Скажите, куда мне идти — я пойду в одиночестве, без ножа в спине, который, больше, чем уверен, сейчас спрятан под вашей толстовкой…

Собрание решили устроить в конференц-зале. Оленька расставила стулья полукругом. В центре «аудитории» — доскае для рисования маркером. Когда Бегемотов зашел в аудиторию, там находился лишь один человек — спящий охранник Святослав, на груди которого был прикреплен перевернутый вверх ногами бейджик.

— Присаживайся, — сухо произнесла Оленька Бегемотову и показала на стул, стоящий рядом со спящим охранником.

— Ольга Петроградская, я что-то не понимаю, с чего ради вы ко мне на «ты» обращаетесь? — холодно поинтересовался Бегемотов.

Оленька снова опешила, на этот раз от того, что Бегемотов откуда-то узнал ее имя и фамилию, а потом — от некоторой, как ей показалось, дерзости.

— Вы откуда мое имя знаете? Я, вроде, не представлялась… — спросила девушка.

Бегемотов ничего не ответил, сел на стул — через один от охранника, положил ногу на ногу, взял пластинку жевательной резинки, закинул в рот.

— Туда лучше вам не садиться, — посоветовала ему Оленька.

— Почему? — спокойно спросила Володя.

— Руководитель позвал одного товарища — ведущего телешоу «Дурацкие новости Петербурга», а тот высказал желание сидеть подальше от всех, чтобы никто на него не сопел, не плевал и случайно руками не касался. Он, кстати, высокий, и, насколько знаю, любит подраться, — пригрозила Оленька.

— Ничего с этой звездной попой не случится, сядет на другое место, — спокойно ответил Бегемотов. И тут у него зазвонил телефон. Мелодия была довольно веселая, из ранее популярной комедийной передачи. На другом конце провода «висела» Маргарита. Она в данный момент сидела на лавочке на детской площадке, грызла орешки. Девочка наблюдала за входом.

— Владимир Германович, вы никого там не поколотили ещё? — пошутила Маргарита.

Бегемотов нажал отбой и убрал телефон в карман.

— Да, это будет очень интересно… — покачала головой Оленька и пошла к кабинету Куприянова. — Я — за кофе, вам принести чего-нибудь?

— Нет, благодарю, — ответил Бегемотов. Оленька ушла.

Девушка вернулась в кабинет, заварила кружечку кофе, чтобы не уснуть, выпила и …уснула.

Спустя некоторое время…

— «Драсе»! — охранник Святослав постучал в дверь кабинета Куприянова, — Эй, драсе!

Оля открыла один глаз. Щека её будто прикипела к столу Куприянова. В руке — пустая кружка из-под кофе с надписью: «С 23 февраля, дорогая Оля!», подаренная ей, шутки ради, Ромой Валеновым.

— Александр Казбекович, вы в кабинете? — спросил охранник. — Чего не отвечаете?

В голову Оли пришла лишь фраза, которую Куприянов ей говорил однажды: «Оля, *страшные нехорошие матершинные слова старого тролля*, ещё увижу, как ты без спроса открываешь мой кабинет — отправлю тебя на рынок кокосами торговать». Вспомнив это, Петроградская резко поднялась из-за стола, столкнула многострадальный телефон Куприянова, который он вчера впопыхах оставил на работе, на пол. Экран разбился.

«Мне не жить» — пробормотала про себя Оленька.

Дверь в кабинет отворилась. Оля в панике отбросила разбитый телефон, он угодил в аквариум, девушка ойкнула, подлетела к аквариуму и сделала вид, что кормит рыбок.

Охранник вошёл в кабинет.

— Привет! — поздоровался он.

— А, это ты, чего хотел? — протянула Ольга, забыв про телефон.

— Так Казбекович звонил вчера, сказал, помощь нужна, позвал на какое-то собрание.

Оля вытаращила глаза.

— Что?! — возмутилась она. — Помощь?

— Не кричите так, Оленька, Петровна проснётся — а это опасно!

— Да какая, к чёрту, Петровна? Мы в тайгу на поиски Валенова завтра выезжаем…

— А, вон куда, — перебил её Святослав и подошёл к аквариуму, — это что, телефон начальника? — заметил он и хихикнул.

— Проваливай отсюда! Ты ничего не видел, понял?! — вспыхнула Оленька.

— Да понял-понял, я — могила!

— Вот и молчи, а то тебе точно — могила! — пригрозила Петроградская и вернулась к телефону.

— Собрание-то будет? — спросил, стоя в дверях, охранник.

Оля промолчала.

— Казбекович говорил, что нужно ехать куда-то… Отказы не принимал — пригрозил увольнением и добавил, что билеты уже купил…

Ольга еще ниже склонила голову и пробормотала: «Валенов, я тебя убью… С этим придурком…в лесу…»

— Что-то сказала? — уточнил охранник.

Девушка стиснула зубы.

В следующее мгновение произошло следующее:

Пока Оленька готовила сильный ответ доставшему её охраннику, в кабинет вошёл Куприянов и увидел, как девушка сунула руку в аквариум и вытащила телефон.

— Оля! — окрикнул ее Святослав.

— Я тебе сказала, проваливай отсюда! И Куприянову ни слова о его телефоне — ты ничего не видел.

— Святослав Ярославович, слышали? Вы не видели, как Оля мой телефон в аквариуме утопила, — сказал Куприянов.

Девушка замерла.

— Да, Оленька? — повысил голос Куприянов.

Петроградская резко вытащила руку с телефоном из аквариума, повернулась к Куприянову — телефон выскользнул из рук и упал экраном на пол, она зажмурила глаза.

— Если я скажу «извините», казни не избежать? — спросила Оленька, приоткрыв один глаз.

Следующие десять минут автор комедии описывать боится. Александр Казбекович не стеснялся перебирать различные красноречивые выражения, отчитывая свою помощницу. Вскоре и Оленька перестала стесняться некрасиво разговаривать. Охранник, ретировался.

Тем временем…

Бегемотов уже успел прочитать сто страниц книжки с рассказами о культуре Японии эпохи самураев, которую на случай скуки положил в карман еще дома. Прочитал, стал засыпать. В итоге ему надоела такая «пунктуальность» руководителя, встал, собрался уходить — появился Куприянов.

— Добрый день! — поздоровался он с улыбкой. Подошел к Бегемотову, крепко и с уважением пожал ему руку. Представился, предложил кофе и шоколад.

Бегемотов оценил вежливое отношение и ответил ему крепким рукопожатием. От кофе и конфет отказался.

— Прошу простить за опоздание, неотложные дела…

Куприянов присел рядом с уже спящим охранником на корточки и принялся за ним наблюдать. Бедняга даже сквозь сон почувствовал, что пахнет чем-то недобрым. Приоткрыл глаза… Спросонья, увидев перед собой босса, он перепугался настолько, что свалился на пол.

— Опять спим на работе? — сурово спросил начальник, — ладно… В следующий раз прежде чем уснуть, подумай о своей зарплате!

Куприянов поднялся на ноги, осмотрел аудиторию — не густо.

— Время для похода, конечно, неудачное. Ни праздников, ни длинных каникул у студентов. Но ладно, несколько человек хватит, ещё шоумэн подойдет. Где Петроградская? — вдруг рассвирепел Куприянов.

— За кофе отошла, — спокойно ответил Бегемотов. Потом встал, аккуратно выплюнул жевательную резинку в мусорное ведро, сел на тот же стул. Он слышал, но не прислушивался к недавнему конфликту Оленьки и Куприянова.

Александр Казбекович отправился за Оленькой.

Охранник сидел и ворчал: «Что я тут забыл? Я же работаю здесь охранником! Почему я должен идти в какой-то там поход?»

— Мужик, тебе сколько лет? — спросил Бегемотов, не отвлекаясь от игры в телефоне.

— Тридцать пять, — ответил охранник.

— Тебе тридцать пять, а ты плачешь, как пятилетний ребенок, которого мама против его воли тащит ранним утром в детский садик, чтобы он там, видимо, таскал ведра с углем, а не бегал и веселился.

— А ты кто? Сидишь тут, причесанный, прилизанный, комментарии отпускаешь? — пробурчал охранник.

Володя посмотрел на него исподлобья, продолжая пальцами нажимать на экран телефона, улыбнулся, как бы давая понять, что утратил интерес к беседе, и снова уткнулся в экран. Это действие обидело охранника.

Наступило затишье. В аудиторию зашла Оля, села левее Бегемотова. Появился высокий крепкий мужик — телеведущий.

— Владимир, давайте не будем вступать в конфликт, просто освободите место, — заметив вновь прибывшего, шепнула Бегемотову Оленька. Конечно же, Володя и «не слышал» этих слов, у него игра на телефоне — в самом разгаре.

— Ольга, здравствуй, — поздоровался мужчина.

— Привет, Арсений, — нехотя ответила девушка.

— Я ведь просил Куприянова, и тебя лично, выделить мне место.

— Прости, Арсений, но твое место заняли, — указала рукой на Бегемотова Оленька, — давай я тебе другой стул принесу, и ты сядешь подальше от всех.

— Нет уж, спасибо, — ответил мужик, подошёл к Бегемотову и постучал ему по плечу. — Пересядь, будь добр.

— Во-первых, будь добр представиться для начала. Во-вторых, ты бы, дорогой друг, поздоровался, прежде, чем ко мне прикасаться. В-третьих — в аудитории достаточно свободных мест, — спокойно ответил Бегемотов и убрал телефон в карман.

От такого ответа мужик опешил.

— А кто сказал, что я прошу тебя пересесть на другое место? Тебе сказано было, что ты сидишь не на этом стуле! Поэтому — встал и пересел!

— Вы стульями померяться хотите, я не пойму? — Бегемотов отвечал вежливо, обращался на «вы» и усмехался.

— Ты знаешь, кто я? И что я с тобой сделаю? — мужик повысил тон.

Бегемотов, так же, из вежливости, поднялся со стула — просто перед ним человек стоял, неприлично было сидеть самому. Но от стула отходить не стал.

— Я прекрасно знаю, кто вы. Так вот, господин Дерижоплин, звездная болезнь — это патология, которую нужно лечить у психиатра. Насколько знаю, смех у людей вы вызываете лишь своей фамилией, а не низкопробными шутками в своей передаче для социально неадаптированных существ! — спокойно произнес Бегемотов.

Таким ответом он сразу завоевал повышенное внимание Оленьки Петроградской, а его, в принципе, завоевать проблематично, точнее — почти невозможно.

Володя говорил так уверенно, что комик, несмотря на то, что был раза в два крупнее его, почувствовал некоторое беспокойство.

— Посади свою попу на свободный стул и прикрой свою полость для поглощения пищи. Попытаешься ударить меня — я тебя засужу, и, вряд ли, ты что-то со своим интеллектом обезьяны сможешь в свою защиту сказать. А будешь сидеть, и дерзить мне во время собрания, я тебе рот на восемь десятков рядов нитками капроновыми зашью, — эти фразы Бегемотов проговорил очень сурово, однако, снова спокойно. Сел, положил ногу на ногу и снова уткнулся в телефон.

Комик первое время стоял неподвижно. Он просто не знал, что ему делать дальше. Вроде и ответить хочется, так ведь страшно! Общение комика и Бегемотова окончательно завершила бабка — уборщица Петровна. Она ударила шваброй комика по голове и заорала, мол, почему он без бахил? Комик решил было ответить ей. Однако! Вдова моряка дальнего плавания умела отстаивать свое мнение. Тем более сумасшедшая вдова! Спустя некоторое время комик был окончательно унижен — перемывал пол в холле. Оленька ожидала, что Бегемотов хотя бы позлорадствует, но нет — он даже не усмехнулся. Сидел и что-то записывал в маленьком блокнотике.

Да, Ольга призналась себе, что этот мужчина её определенно заинтересовал. А вскоре загрузилась мыслями, что при первом знакомстве показала себя не в лучшем виде. Впервые девушка пожалела о том, что перед кем-то вела себя как-то не так. Воспользовавшись моментом, пока Куприянова не было рядом, она убежала в уборную, чтобы хотя бы причесаться той самой расческой, которую ей дал Бегемотов.

На сцену вернулся Куприянов.

— Так понимаю, больше никто не придет… — пробормотал он вслух. И тут видел, что комик моет пол.

— Дерижоплин, профессию сменить решил? — усмехнулся босс.

Комик промолчал. Гнев переполнял его.

— Да, Петровне лучше не дерзить, — протянул Куприянов.

— Извините, — произнесла девушка, которая только что вошла в холл. Бегемотов её, конечно же, узнал. Это была Анна, которая, как и Бегемотов, забыла придумать себе нормальное имя. — Я слышала, что вы группу набираете, решила присоединиться.

Как вы помните, Анна была девушкой спортивной, крепкого телосложения. Куприянов обрадовался ее появлению, полагая, что она будет дополнительной опорой в походе. Он любезно предложил даме свободный стул, кофе и чай.

— Как ваше имя? — обратился он к девушке.

Анна и придумать ничего приличного не успела, назвала себя — Вера Ветродуй.

Охранник «заржал».

— Уволю, — рявкнул Куприянов. Святослав замолчал и прикрыл рот рукой.

— Интересная у нас группа будет, — заворчала Оленька, вернувшись в помещение, — Святой Слава, комик Дерижоплин, Вера Ветродуй… Сюда еще моего брата — Валенова добавить и просто каламбур какой-то…

— Ольга! — снова рявкнул Куприянов. — Но, тем не менее, действительно, сочетание интересное, — согласился он. — Верочка, присаживайтесь.

— А над моей фамилией смеетесь… — поставив швабру к стене, Дерижоплин присел на свободный стул.

Анна, теперь будем звать её Верой, осторожно села рядом со своим начальником, стараясь не смотреть ему в глаза.

Бегемотов наклонился к ней и…

— Какого черта ты здесь делаешь, Ветродуй?! — спросил он тихо, но таким тоном, что, казалось, его голос сейчас вот-вот прожгет дыру в голове помощницы.

Вера потеряла дар речи.

— Извините, может, начнем? — произнес Куприянову.

— Мы заняты, без нас начинайте, — ответил Бегемотов Куприянову, не отводя глаз от Веры.

— Давайте договоримся, что все дела обсуждаем после собрания. Приняли решение стать участниками похода, будьте добры, не тратьте напрасно мое время… Я уверен, что вы бы тоже хотели пораньше сегодня уйти. Поэтому, продолжим, — твердо произнес Александр Казбекович.

Бегемотовым овладело неуемное желание вступить в ссору с Куприяновым. Вера это сразу почувствовала — не первый год вместе. Она предостерегающе помотала головой — мол, не стоит включать авторитет, мы не в той ситуации. Бегемотов сдержался.

В это время в коридоре послышался шорох.

— Не обращайте внимания, это Петровна бдит. Стоит на страже чистоты и порядка, — пошутил Куприянов, а следующее предложение сказал немного тише: — Вдова моряка дальнего плавания. После того, как муж погиб в море, она немножечко сошла с ума. На абордаж берет всех, кто пачкает пол. Бойкая бабушка! — это предложение он сказал как-то торжественно.

Охранник напрягся — кто-кто, а он не умел общаться с Петровной от слова совсем. Та всегда считала его юнгой с вражеского корабля.

— Почему тебя Святым Славой-то назвали? Верующий? — спросила Вера у охранника, который сидел рядом.

— Атеист, а зовут меня просто — Святослав, — осторожно ответил тот.

— Очень оригинально, — протянула Вера и отвернулась.

— Ветродуй, не думай, что увильнешь от ответа, — шепнул Бегемотов. — Я все еще жду объяснений, — а потом обратился к Куприянову. — Продолжайте, сэр! — слово «сэр» Бегемотов специально произнес картаво и звук «р» протянул.

Куприянов подошёл к доске. На Олю он не смотрел, как и она на него — ведь начальник лишил ее зарплаты за порчу телефона.

— Ну, что господа, начнем! — пропел Казбекович.

И тут Оленька неожиданно вскочила с места и попросила Куприянова пройти с ней в кабинет. Тот, естественно рассердился, однако, поддался ее настойчивым уговорам.

— Ты меня насиловать будешь? — ехидно поинтересовался Куприянов.

Ольга посмотрела на него, как на идиота:

— А с виду вы кажитесь взрослым и адекватным мужчиной, — протянула она.

А в конференц-зале происходило следующее…

Бегемотов недовольно посмотрел на часы.

— Надоело, — твердо сказал он, поднялся со стула и собрался уходить, но его остановила Вера.

— Вот по этой причине я здесь и нахожусь, Владимир Германович, — призналась девушка, — мы посовещались с Джеком и Ритой и подумали, что вам нужна будет подстраховка. Бегемотов посмотрел на комика и охранника, чтобы понять, не прислушиваются ли они к разговору.

— Подстраховка? — недоумевал Бегемотов.

— Мы понимаем, что вам под чужим руководством находиться будет тяжело, вы человек смелый, упрямый, решительный… Подумали, будет лучше, если я отправлюсь с вами, как помощник. Прошу, Владимир Германович, присядьте, потерпите немного, — Вера потянула Володю за руку к стулу.

Бегемотов подумал и решил согласиться, сел обратно. Замолчал. Вера поднялась и шепнула ему на ухо, что недавно выяснила: «Николай Куппоне сейчас активно сотрудничает со Сталиным по поимке членов банды «Кривая панда». Потому пойти в поход — идеальное решение. Джек и Маргарита, тем временем, «заметут» следы и подключат кого надо для решения проблем. Володя вздохнул.

— Есть сигары? — спросил он у девушки.

— Владимир Германович, не начинайте. Вы строго настрого запретили держать при себе сигареты, чтобы мы помогли вам бросить курить. Пластырь не помогает? — сочувственно спросила Вера.

Бегемотов промолчал, не ответил. Прилепил ещё один пластырь и постарался расслабиться.

Тем временем Оленька и Куприянов разговаривали…

— Что за спешка? — недовольно спросил Куприянов.

— Александр Казбекович, я считаю, группа не должна знать, с какой целью мы идем в поход.

— А смысл это скрывать? — поинтересовался босс.

— А зачем им знать, что в вашей фирме непутевые руководители группы в походы водят?

— Забавно узнать, что ты тоже считаешь своего брата непутевым, — хмыкнул Куприянов. Оленька закатила глаза.

— Я серьезно, Александр Казбекович. Во-первых, думаю, если люди узнают, что являются, так называемой группой спасения, то вряд ли они пойдут в этот поход. Команду собрали: охранник, Дерижоплин, партизан в костюме от Хьюго Босс и девчонка Ветродуй… У каждого из них туристического опыта, как у меня — водолазного. Отсюда следует и второй пункт. Вы так беспокоитесь о своей репутации, что раньше запланированного срока подняли всех на уши, и теперь собираетесь отправиться с кем попало в поход спасать группу Валенова. Но! Если вы так горите желанием перестраховаться и не доводить информацию о возможной пропаже группы Валенова до СМИ, то тогда определенно не стоит тратить время на поиск новой команды спасения. Пусть они все до последнего момента будут уверены, что это будет легкий маршрут, свежий воздух, вкус свободы…

— Рациональное зерно в твоих рассуждениях есть, безусловно, — согласился с ней Куприянов. — Может, ты и права…

— Вы со мной согласились? — удивилась Ольга. — Это надо отметить! Вы же обычно, такой упертый, как б… — Оленька вовремя остановилась. Но Куприянов перестал улыбаться.

— Договаривай, как кто? Как баран? — сурово продолжил начальник.

— Как безумно интеллигентный человек! — эмоционально пропела Ольга.

Куприянов развернулся и молча вышел из кабинета.

Собрание продолжается…

— Продолжим, господа присяжные заседатели! — Александр Казбекович встал у доски и продолжил рассказывать о планах на маршрут. О том, из какого поселка они начнут поход, кто их встретит, сколько дней продлится путешествие, что взять с собой из снаряжения, какую сумму наличных иметь на руках, какие документы… Рассказал о сложностях, с которыми каждый из участников может столкнуться. Про поиски пропавшей группы он не говорил. Единственным из участников встречи, кто решил записать все рекомендации руководителя, был, конечно же, Володя Бегемотов. Аккуратно, в строгом порядке и по пунктам он делал записи в маленьком блокноте.

— Вопросы? — спросил Куприянов.

Все молчат. Охранник отрицательно помотал головой.

— Что я только что сказал? — обратился Куприянов к Святославу.

— Вы, вы… мне… что… — замешкался тот.

— Вот такое «бе-ме», и произойдет с тобой в походе, — рявкнул шеф… Спи больше на лекциях.

— А почему я обязан с вами идти в этот поход, если я не турист и вовсе никакого желания шляться с вами по лесу у меня нет? — набычился Святослав.

— Уволю, — пригрозил Куприянов.

Где-то в коридоре вода капала в ведро. Охранник «под шумок» пересел к Арсению.

— Это что за миграция? — недовольно спросил Казбекович.

— Дует… — буркнул тот в ответ.

— Петровна! — позвал Казбекович бабку. Охранник подскочил и спрятался за стулом Арсения.

Петровна не появилась. В аудитории повисла тишина. Куприянов выглянул в коридор.

— Петровна! — позвал он снова.

— Ну, Петровна ваша, просто некая… — комик не договорил — перед ним предстала Петровна. Все замерли.

— Ты кто? — спросила сурово бабка.

— Сеня, — равнодушно ответил Арсений.

— Почему без бахил? — снова спросила она.

— Так я только что полы мыл и ботинки протер заодно.

В общем, минут через пять, Дерижоплин опять мыл пол в помещении.

— Позвольте узнать, что за организация у вас такая? Сотрудники — один краше другого. Вытаскивал я как-то одного моего товарища из психиатрической лечебницы имени Карла Петушкова, так внутри примерно такую же атмосферу наблюдал. Бабки сумасшедшие, евнухи — охранники… — то ли Бегемотов шутил, то ли говорил серьезно.

— Ну, эти двое в ней и лечились. Только охранник туда случайно попал, а Петровна… Она, думаю, там и родилась, — отрезал Казбекович в ответ.

— Тогда я — пас участвовать в этом цирке, — сказал Бегемотов и встал со стула.

Вера схватила его за руку и крепко держала.

— Тише, Владимир Германович. Не нужно этого делать, возьмите себя в руки, — прошептала девушка, стараясь всеми силами удержать босса. — Вы не в том положении находитесь, сами понимаете. Куприянов, насколько я знаю, отличный руководитель, фирма его имеет хорошую репутацию… Кстати, Дарьян Покровский в поход ушел именно от них… Бегемотов не дал ей закончить.

— Кстати, как вас там, Александр Казбекович, — обратился он к руководителю, — скажите, Дарьян Покровский в подобной группе в поход ушел? Его уже нужно спасать? Честно говоря, не внушаете вы мне никакого доверия и как руководитель, и как организатор. Директор сумасшедшего дома априори не может доверие внушать.

Вера с досады хлопнула себя ладошкой по лбу — главаря «Кривой панды» вновь потянуло на борьбу за справедливость.

— Вам лучше сказать все как есть, господа. Он не остановится. Тем более я, в целом, согласна с ним. Для одной из лучших турфирм города, слишком странная компания у вас собралась, — согласилась с боссом девушка.

Куприянов подумала и решил рассказать все. Врать смысла он не видел. Эти двое: Ветродуй и Бегемотов, будто зубами вцепились в него, чтобы вывести на чистую воду. Тогда он рассказал, что все руководители его фирмы, в данный момент, заняты, и что он не может в одиночку отправиться в данную спасательную экспедицию. Рассказал, что вынужден собрать небольшую команду, которая пойдет по следам группы Валенова без «шума» на весь город, ведь иначе вернуть репутацию его проекту будет крайне сложно. Также Куприянов подтвердил, что Дарьян Покровский действительно находится на маршруте и подчеркнул, что туристы, которых поведет он сам, несмотря на фактическую спасательную операцию, все равно получат незабываемые эмоции («Вот уж точно незабываемые!» — хмыкает автор комедии.).

Володя ничего не ответил на данное признание. Повернулся к Вере, произнес, что ему очень не хотелось бы сгинуть, вместо того, чтобы на время скрыться с глаз полковника Сталина. Но тут ему в голову пришла новая сюжетная линия, в которой вероятность обнаружения себя Сталиным в походе близка к нулю. Куприянов собирается выводить группу на маршрут тайно, поэтому у полковника будут перекрыты все каналы информации.

В общем, Бегемотов не стал больше разглагольствовать, сел на стул и заявил, что любит природу и с радостью поможет найти заблудившихся туристов. К тому же его давний и хороший знакомый — Покровский, должен ему денег после неудачной партии в карты.

Вера немного опешила от неожиданного поворота в настроении своего начальника. Но расспрашивать его о причинах такого поведения не стала — бесполезно.

Молчал и Арсений Дерижоплин. Ему тоже не нравилась затея отправиться в леса на неопределенный срок с целью отыскать пропавших туристов. Он молчал по той простой причине, что Куприянов его шантажировал. Знал он о попытках комика завоевать внимание жены капитана Дубанько.

Тяжелее всех пришлось охраннику Святославу. Его Куприянов заставил пойти в поход просто — Святослав очень боялся потерять работу, ведь со справкой о том, что он был в «психушке», найти другую будет весьма проблематично. Куприянов любил угрожать ему увольнением, если тот филонил. Святой Слава был труслив. Настолько труслив, что его могла напугать безобидная мышка в дальнем углу комнаты. Он чего только не боялся: огня, воды, темноты, воды в темноте, одиночества и одиночества в темноте, насекомых, своего кота, высоты, бабки Петровны и Куприянова. Вы верно прочитали — своего кота. В его доме главным был кот. Если Святослав вовремя не сыпал корм в его миску — помолимся о здоровье охранника. Месть кота была ужасной — от мокрых тапок до веселой игры с денежками из бумажника. Трусость и новость о том, что его заставляют идти не в обычный поход, а ввязаться в борьбу не на жизнь, а насмерть, заставила его изрядно нервничать. Истерика сразу нашла ключик от дверей его адекватности и выбежала наружу. Святой Слава то и дело икал, ворчал, вертелся на стуле, двигал ногами и разминал пальцы. Да еще и моргал с частотой взмаха крыльев комара.

— Проблемы? — сурово спросил Куприянов.

Охранник приготовился вбросить в воздух тысячу слов в минуту, но коварное недосыпание вынудило его зевнуть перед действием. Он открыл рот, зевнул, и в сей момент в рот ему залетела муха! Бедняга подавился, не успев произнести свой душераздирающий монолог о нежелании сгинуть в лесу из-за непутевого Валенова. Вместо обычной просьбы о помощи, Святослав устроил целое шоу. Словно на сцене принялся изображать смертельно раненого на дуэли человека. Бегемотов не выдержал, встал, подошел к нему и тяжелой рукой ударил по спине с такой силой, что Святославу показалось, будто у него из горла вылетели легкие. Отдышавшись, парень с отчаянием протянул: «Спасибо…»

Оля закрыла лицо рукой, потёрла лоб. Проговорила про себя: «Валенов… Лучше молись, чтобы тебя Куприянов раньше меня нашел… Стыд-то какой. Собралась банда клоунов. В группе только два адекватных человека». — Оленька посмотрела на Бегемотова и Веру. «А у Казбековича такой цирк опять. Два психа. Один — «пародия» на комика. Второй — руководитель, решивший, что репутация дороже жизни людей. Чтоб тебя волки съели, дорогой Ромочка», — проворчала девушка. Затем плюнула через левое плечо и попыталась постучать по дереву. Из деревянного поблизости — швабра. Оленька не поленилась, встала, но зацепилась бахилой о ножку стула. Все уставились на ногу Оленьки. Та махнула рукой, дошла до швабры — постучала. Вернулась на место, села — перед ней стояла Петровна.

— Чего тебе, бабулька? — сурово поинтересовалась девушка.

— Почему без бахил? — проскрипела бабка.

— Я в бахилах… По крайне мере, в одной. Вторая только слетела.

Бабка молча сходила за шваброй, принесла её Оле. — Мой пол!

— Твой пол… — рыкнула Оленька.

— Мой пол! — повторила бабка и протянула швабру почти к лицу девушки.

— Да твой пол, твой, решили уже, — продолжила издеваться Ольга.

— Петровна, да ладно уже, тебе все равно пол после собрания мыть, успокойся! — мягко сказал бабке начальник Куприянов.

Но Петровна была непреклонна. Она молча стояла перед Оленькой, держа швабру почти перед ее носом.

Ольга встала со стула. Взяла из рук бабки швабру, подошла к окну и выбросила ее на улицу. Вернулась и села на свой стул, скрестив руки.

— Сама помоешь! — фыркнула девушка.

Петровна исчезла.

Через пять минут, картина маслом: Куприянов сидит на месте Оленьки и играет в змейку на её телефоне. Охранник — храпит, развалившись на стуле. Комик — грустит. Бегемотов о чем-то спорит с Верой. Оленька — моет пол.

— Там пятнышко осталось! — решил пошутить комик, указав на крохотную черную полоску, оставленную своими же ботинками. Все посмотрели на комика. Через минуту — Оленька сидит на стуле комика. Комик, злой и мокрый, моет пол. Мокрый, потому что Ольга вылила на него ведро грязной воды.

— А ты знаешь, — обратился Бегемотов к Вере, — пожалуй, мне начинает нравится эта компания… Скучать мы с тобой, чувствую, точно не будем.

Вера посмотрела на босса, скорчила гримасу.

— А я вот теперь, наоборот, не согласна с вами. Теперь главное — с такой компанией не сгинуть, — покачала головой девушка.

В этот момент охранник упал со стула. Ему приснился кошмар, парень дернулся и оказался на полу. Выронил слегка подтаявшую шоколадку. Она упала на пол. Все замерли. Комик улыбнулся. Поставил швабру и со спокойной душой сел на стул, ожидая прихода Петровны. Но та не шла. Её не было минуту, две, пять… Охранник уже поднял шоколад, протер салфеткой пятно на полу и сел на место.

Комик обиделся и развел руками.

— Это закон подлости? — буркнул он. — Стоит кому- то чихнуть, и эта гроза уборки помещений тут как тут. А ваш увалень размазал по полу шоколад — ее нет! Больше, чем уверен, если я сейчас плюну на пол, она придет! — произнес Дерижоплин и уже хотел было плюнуть, как…

— Алло, мы не в конюшне находимся! — возмутился Куприянов.

Сеня посмотрел на него невинными глазами. Снял бахилу. Поставил ногу на пол.

— Мой пол! — прогремел над ним голос Петровны.

Команда прозвучала в адрес Сени, но охранник так испугался того, что ему тоже достанется, что со страху выпрыгнул в окно. Приземлился на машину капитана Дубанько, который только что подъехал к зданию. Капитан решил навестить своего давнего товарища Куприянова, чтобы рассказать некоторые подробности о группе Валенова. Плюс, он хотел обсудить его сумасшедшую уборщицу, которая прошлым вечером проникла в полицейский архив с целью найти информацию о сундуке, как она выразилась, с сокровищами.

За рулем полицейской машины сидел новый стажер. Дубанько же был очень занят важным государственным делом — спал. И так крепко, что слюнка стекала на подбородок. И тут… *БАЦ!* — на капот машины приземлился охранник. Дубанько не был пристегнут, с испугу подскочил и вляпался головой в крышу салона.

Тем временем…

Владимир Бегемотов негодовал.

— Позвольте спросить, господин Куприянов, вы уверены, что в состоянии руководить группой? — жестко спросил он.

На телефоны Бегемотова и Веры пришли сообщения от Риты Драбадан.

— Школьница? — удивилась Вера, увидев, как в телефоне босса значится Рита. Тот не ответил.

— Пишет, что… — не договорила фразу Вера. Сообщение заставило ее занервничать: «Дубанько у входа в здание». Она запаниковала, стала оглядываться по сторонам, соображая, куда можно спрятаться. А Бегемотов просто сидел «нога на ногу», чесал подбородок и спокойно продумывал ходы.

— Вы не поняли? — потормошила его Вера и шепнула на ухо: — Полиция уже у здания! А теперь, на минуточку, все знают, как вы выглядите!

Бегемотов повернулся к ней и спокойно проговорил:

— Слушай меня. Сейчас Маргарита его отвлечет ненадолго, а ты в это время пройдешь в другой конец коридора. Если не ошибаюсь, там находится парочка каких-то контор. Как только Дубанько сюда войдет, прячься, а при удачном моменте — выходи из здания и направляйся к машине! По поводу меня не беспокойся! Даже если поймают, то до участка не довезут.

— Вы уверены, Владимир Германович? — волновалась Вера.

Бегемотов повернул голову в ее сторону и буквально пронзил взглядом.

— Поняла, выполняю! — ответила девушка, встала, вышла из аудитории. Присутствующие и не заметили этого, всех интересовал один вопрос — цел ли охранник, ведь, судя по звуку удара, его посадка не была мягкой.

Вслед за Верой со стула поднялся и Бегемотов.

— А вы куда? — спросила его Оленька. — Мы еще не закончили.

— Я вернусь, — ответил Бегемотов и вышел.

Увы, но Маргарите не удалось отвлечь Дубанько, хотя девочка была готова к различным внеплановым ситуациям. Только Рита вышла из машины, принадлежащей банде, надела кепку и направилась к зданию фирмы, как к ней подошел какой-то мужик, перегородил путь и сказал: «Пошли, кое-что покажу! Тебе понравится, я обещаю!». Ясное дело — маньяк! Рита не кричала. Рита не боялась. Да и боялась-то она только одного человека — полковника Сталина. Вера Ветродуй с Бегемотовым отлично натренировали членов своей группировки хладнокровно мыслить в чрезвычайных ситуациях. Поэтому Рита ответила, что пойдет с мужиком с большим удовольствием. Затем девочка «ужалила» его электрошокером в самое интимное место и вытащила у него из кармана документы. Автор комедии заглянул в будущее и увидел: этого дядьку банда «Кривой панды» убедит, что такие вещи вытворять крайне некрасиво, и отправит куда-то разгребать ядерные отходы.

Именно из-за этой неприятной встречи, Рита не заметила, как Дубанько вошел в здание. Бегемотов столкнулся с капитаном в коридоре. Тесной встречи удалось избежать: капитан что-то объяснял стажеру, ведя за собой «пришельца» Святослава. Володя нырнул в ближайший кабинет, где еще не был закончен ремонт.

Куприянов обернулся к аудитории — сидят только Сеня и Оленька.

— Где все? — задал логичный вопрос Александр Казбекович.

Оленька пожала плечами. Появился капитан с охранником и стажером.

— Капитан, не до вас сейчас! — поздоровавшись, бросил Куприянов капитану.

— А я вот думаю, что пришел в самый подходящий момент, — ответил тот и сел. Стажер, держа охранника, отошел к окну.

— Я пришел поговорить о группе твоего подчиненного Романа Валенова. Ты ведь помнишь, Казбекович, что среди туристов — мой племянник. Второй момент… Гражданин Куприянов, мне, честно говоря, надоел уже ваш персонал! Такое ощущение, что ты здесь зверинец содержишь. Или филиал «психушки». Держи всех под контролем, хорошо? Твоя бабка, Петровна, вчера в участок проникла… — капитан не договорил.

— Да, знаю уже, — прервал его Куприянов.

— А сейчас юродивый этот, — Дубанько показал на охранника, — капот служебной машины помял. Хочу предупредить, Александр Казбекович, если еще что-нибудь подобное произойдет, клянусь, этих двоих в психиатрическую лечебницу отправим, — капитан показал пальцем на охранника и Петровну, которая встала позади капитана, — закроем фирму ради безопасности граждан…

— Мне очень страшно стало от ваших слов, капитан, — хмыкнул тот, — чего пожаловал-то?

— Информация есть по твоей… — последнее слово он произнес тихо, так как почувствовал какое-то беспокойство. Вскоре понял, что кто-то дышит над его ухом. Повернул голову — в миллиметре от него — лицо Петровны. Дубанько невольно дернулся…

— Эй, парень, бахилы не желаешь надеть? — спросила бабка шепотом…

— Извини капитан, но советую тебе снять китель и засучить рукава, — протянул Куприянов.

— Казбекович, забери её от меня, а то еще покусает! — завопил Дубанько.

— Против боцмана на корабле идти — плохая идея, — отрезал начальник турфирмы. — Мы все бессильны перед капитаном чистоты в этом офисе.

— Почему без бахил? — сурово повторила вопрос бабка.

— Э… — не знал, что ответить, капитан.

— Где бахилы? — рычала Петровна.

— Какие бахилы? Мы в помещении, в котором вы, гражданочка, являетесь уборщицей! — вспыхнул капитан.

— Где бахилы? — повторила уборщица. Охранник спрятался за спиной стажера.

— Гражданочка, уйдите отсюда по-хорошему! Иначе арестую! — дерзко ответил бабке капитан.

— Где бахилы? — не испугалась Петровна.

— Куприянов, успокой её, иначе и тебя арестую! — занервничал капитан.

— Мой полы! — приказала капитану бабка.

— Але, бабка, утихни, пока не поздно! Я — капитан полиции, и в мои обязанности не входит мытьё полов! — поднялся с места Дубанько, подошел к Петровне и скрестил руки, как она.

Спустя минуту.

Куприянов с Оленькой играют в змейку. Арсений молча смотрит в окно и грустит. Охранник и капитан Дубанько со стажером моют полы во всем здании. Все они — без бахил.

— Мега-бабка, — проворчал Святой Слава.

Спустя полчаса…

Сеня — спит. Оля — спит. Куприянов — спит, Олин телефон выпал у него из рук на пол и разбился. Ольга с начальником проснулись от звука удара. Увидели разбитый телефон, переглянулись. Куприянов пожал плечами — мол, теперь они квиты. Капитан, стажер и охранник, наконец, закончили мыть полы. Капитан и стажер отошли покурить, охранник вернулся в аудиторию. Пришел, сел на стул, загрустил.

— Я не понимаю, как у нее это получается, — посетовал Святослав.

— По этой причине мы ее и держим здесь — здание всегда в чистоте, — ответила Оленька.

Вернулись Дубанько и стажер, оба в тех же бахилах, что и во время мытья полов.

— Капитан, бахилы, — указал Куприянов.

— Что? Я в них!

Петровна сует швабру в руки капитану.

— Так, с меня хватит! — не выдержал Дубанько. — Стажер, наручники доставай, в участок её повезем!

— Почему в грязных бахилах зашел? Мой пол! — не прекращала бабка.

Стажер попытался надеть на нее наручники, но та ткнула шваброй ему в живот. Стажер согнулся пополам.

— Да вы совсем страх потеряли! Нападение на сотрудника полиции! Это статья! — заорал капитан.

— Пол мой, сказала! — не отступала бабка.

— Так, Казбекович, жду тебя в участке, есть информация по твоей группе… И поговорим заодно о твоих сотрудниках! — быстро проговорил капитан, схватил стажера за куртку и оба в спешке покинули здание.

— Петровне не полы мыть, а в обороне сидеть надо, — усмехнулась Оленька.

— Нужно пересмотреть штат, — задумался Куприянов, — ладно, это позже, продолжим!

— Двоих все еще нет, — напомнила Оленька, — Веры и парня в очках, Владимира, кажется.

— Парень тот в кабинет, где ремонт идет, забежал, — вспомнил охранник.

— Зачем? — удивился Куприянов. Охранник пожал плечами. — Ну, пойдемте тогда, посмотрим, что он там делает.

Оленька, Куприянов и Святослав направились в кабинет, где прятался Бегемотов. Он к этому времени уже переоделся в рабочую спецовку, взял кисточку и встал у стены — якобы красить, чтобы капитан его не узнал, если вдруг нагрянет. Для большей естественности и антуража, он размазал по лицу цементную пыль. В этот момент в кабинет зашла Ольга и увидела самое интересное — важный Бегемотов стоял у мешка с цементом, набирал в ладошку пыль и обтирал ей лицо…

— Да уж… — пробормотала девушка. Следом за ней вошли Куприянов и охранник. Первый скорчил гримасу от удивления, второй захихикал.

— Это что? — с недоумением спросила Оленька.

— Цемент, — твердо ответил Бегемотов.

— Вы хотите сказать, что в поход мы пойдем с компанией, целиком состоящей из психов? — Ольга повернулась к Куприянову.

— Ты себя тоже психом считаешь? — резонно заметил Куприянов. Оленька фыркнула и вышла из кабинета.

— Вы в порядке? — обратился к Бегемотову Куприянов. — Что вы делаете?

— Помочь решил… с ремонтом, — ответил тот и мысленно назвал себя дураком.

Казбекович что-то промычал и тоже вышел из кабинета, прихватив с собой охранника.

Володя помотал головой, буркнул:

— Школьница… Получится скрыться в походе, получится…Чувствую, не доживу я до конца этого сюжета…

Переодевшись, Владимир Германович вернулся в аудиторию, повесил на стул испачканный в известке пиджак, сел, сложил ногу на ногу и, ни издав ни единого звука, приготовился слушать. Все смотрели на него, как на человека весьма странного.

Но в какой бы ситуации не оказался Бегемотов, он всегда останется Владимиром Бегемотовым!

— Проблемы? — спросил у присутствующих Володя…

День следующий…

Александр Казбекович явился в отдел полиции, чтобы встретиться с капитаном Дубанько и обсудить вопросы по группе Валенова. Из-за банды Бегемотова охрану на участке усилили, и потому полицейский на входе несколько раз проверил у него документы. Прощупал куртку, хотел приложить свои руки и к задним карманам его брюк…

— Ты еще на свидание меня позови, — выдавил Куприянов, после чего сержант молча его пропустил.

На фасаде отдела установили с десяток дополнительных камер наблюдения. Правда, настроить их позабыли. Две смотрели друг на друга, одна — во двор на бегающего по подоконнику кота. Еще одна — на самолеты и голубей, то бишь, в небо.

Куприянов вошел в участок и там его «прощупали» снова. На этот раз в задние карманы его брюкполезла девушка.

— Что вы делаете сегодня вечером? — буркнул в ответ на эти действия Куприянов.

— Насколько я знаю, вы женаты! И я знаю вашу жену лично! — возмутилась та.

— А что вы тогда ко мне пристаете?

— Я вас осматриваю! — возмутилась девушка.

— Пошло звучит. Учитывая, что вы щупаете мою попу!

— Что вы себе позволяете? — опешила девушка.

— А вы что себе позволяете? — продолжил издеваться Казбекович.

Необычный диалог… — подумал главный герой комедии, ее автор.

— Я выполняю свои служебные обязанности! — кипела девушка.

— А я здесь по приглашению капитана Дубанько!

— У нас охраняемая территория, гражданин! Я обязана была вас осмотреть.

— Дамочка, у вас камеры на голубей смотрят! Охраняемая территория… — повысил голос Куприянов.

И тут, к счастью или несчастью, мимо проходил заместитель начальника полиции. Услышал, посмотрел в окно — увидел, что камеры снимают передачу «В мире животных». Набрал номер полковника Сталина…

Все вытянулись по струнке. Куприянов прошёл дальше.

Александр Казбекович поднялся по лестнице, подошел к двери в кабинет, на которой висела табличка: «Капитан Дуб», остальные буквы стёрлись. Постучал в дверь, табличка сорвалась с одного гвоздя и повисла. Александр Казбекович подёргал ручку — заперто. Постучал ещё раз — не открывают, хотя за дверью были слышны голоса. Приложил ухо к двери:

— Я тебя за уши подвешу! — пригрозил один голос.

— Сначала руки отрасти себе, хомяк чёртов, — ответил второй.

Кто-то закричал.

— Ты что творишь? — возмутился голос номер два.

— Не ной, он не горячий, чайник забыла вскипятить, — сказал женский голос.

Кто-то засмеялся.

— Я не ною, — возмутился голос номер два, видимо, пострадавший, — это моя лапша была!

— Демон… — сказал женский голос.

— Я Димон, — обиделся голос номер два.

— Имбицил, — женский голос.

— Сама ты… Дура.

Разбилось стекло.

— Здрасте… — пробормотал совершенно спокойно голос номер один.

— Ядрёный перец, где Дубанько? — спросил кто-то.

Удар в дверь. Куприянов отошёл на два шага. В кабинете начался переполох.

— Третья доска…Дубанько нас убьёт… — запаниковал голос номер один.

— Доска? Окно разбито! — крикнул женский голос.

— Ах ты, гад! — завопил голос номер два и в дверь прилетело что-то тяжёлое.

Куприянов прижался к стене и стал раздумывать над тем, что он здесь забыл. Дубанько появился рядом с ним. Молча смотрел на свою дверь.

— Порой я… — начал он.

Куприянов дёрнулся от испуга.

— Ты чего? — удивился Дубанько.

— Чего со спины-то подбираешься? Что у тебя там происходит, капитан? — спросил Куприянов.

— Порой я… — снова не договорил капитан.

— Я чуть не ударил тебя сейчас с испугу, капитан.

— Порой я, — продолжил капитан, — задумываюсь над тем, что пора искать другую работу, — договорил он, после чего табличка с двери упала. Дубанько тяжело вздохнул и предложил Александру Казбековичу пройти к нему в кабинет. Подёргал ручку — заперто.

— Опять в нарды играют, черти! — возмутился Дубанько и начал стучать в дверь.

— Тихо! Притворимся, что никого тут нет! — крикнул кто-то за дверью.

— Идиот, еще бы в рупор сказал! — прорычал женский голос.

Голос номер два подошёл к двери и спросил:

— Пароль!

— Ты идиот? Это капитан Дубанько!

— Скажи пароль! — серьезно повторил голос.

— Дверь открывай, иначе я вас в тюрьму всех посажу!

За дверью захихикали.

— Пароль! — повторил голос.

Капитан прижался лбом к двери и еле слышно произнес:

— Лесной болван.

— Громче! — продолжил издеваться голос.

— Лесной болван! — заорал Дубанько на всё помещение и дверь открылась.

— Там-да-дам… Картина Репина «Три рыла»… — рявкнул Дубанько. Два стула сломано, круг для дартса пробит ножом, разбито окно, а посередине кабинета три человека стоят и смотрят на своего начальника глазами нашкодивших детей.

Куприянов подготовился к тому, что сейчас начнётся осеннее побоище, дикие крики, душевный мат и прочие прелести ближнего боя начальника с подчинёнными. Однако, всё вышло по-другому. Дубанько развернулся, указал Куприянову на дверь, сам так же проследовал к выходу. В дверях остановился, повернулся к подчиненным, спокойно сказал:

— Даю десять минут, — и захлопнул за собой дверь. Потом поправил китель и пригласил Александра Казбековича следовать за ним на улицу.

Присели они на лавочке, в курилке.

— Не умею я с людьми ругаться. Извини, что в такой бардак тебя пригласил, Казбекович, — тяжело вздохнул капитан и уставился куда-то в лужу, где голуби плескались. Затем неожиданно засмеялся: — Ах, забавные птички! — с детской радостью воскликнул Дубанько.

— И не говори, — буркнул Куприянов с застывшим лицом. Он смотрел на капитана и не понимал, что с ним происходит.

— Что с тобой? Взволнованный ты какой-то.

— Из-за племянника все, Мишки. Волнуюсь я очень. Понимаешь, был рядом — раздражал ужасно. Что ни день — то приключение. То на кожуре банановой в метро поскользнется, то… — сделал паузу, — а как пропал, так я понял, что мне не хватает его. Он, как сын мне стал. Ребенок ведь ещё, понимаешь!

— Понимаю. В отношениях людей всегда так. Вместе — тесно. В разлуке — друг без друга жить не могут. Конечно, фраза больше влюбленным парочкам подходит, но смысл её понятен. Не переживай, ты так, капитан. Даже нет еще информации, что они потерялись. Я хочу послать туда людей и забрать с маршрута.

— Есть другая информация, — тихо произнес Дубанько.

— Чего? — опешил Куприянов.

— Пару дней назад звонила Соня Бельмондо, знакомая моя. Кондитер там у них классный есть, некий Мюррэй Толстиков. Он передал, что руководитель привел группу к поселку, из которого, как ты говоришь, они должны были выйти на маршрут.

Куприянов засветился.

— Так это же отличная новость, капитан! Ведь теперь мы точно знаем, что они не заблудились!

— Не знаю, Казбекович, что-то беспокоюсь. Учитывая, что начудила в поселке твоя «банда» и, в частности, руководитель, то сомневаюсь я, что у них все будет хорошо. Пойми, Саша, если с моим племянником что-нибудь случится, я лично позабочусь о том, чтобы ты в тайге заблудился, — ласково предупредил Дубанько, не отрывая взгляда от купающихся в луже птиц.

— Не нагоняй жути, капитан. Я не меньше твоего обеспокоен ситуацией. Сейчас же позвоню Петроградской, и в ближайшее время мы выдвинемся на точку.

— Ты разве не будешь звонить тому человеку, который должен был их проводить до места выхода на маршрут?

— Звонил уже, — ответил Куприянов. — Трубку взял какой-то дед, назвал себя Чайковским. Сказал, что, мол, Леший куда-то отлучился. Но пообещал задержать группу, сказал, что нас встретят по приезду. Хочу надеяться, что Валенов и сам не выйдет на маршрут, что здравый смысл все же возьмёт верх!

— Леший? — переспросил Дубанько.

— Так зовут руководителя базы в поселке, — ответил Казбекович.

— В одном селе самый главный Квазимодо, в другом — Леший. Литературный кружок какой-то! — покачал головой Дубанько.

Они с Куприяновым переглянулись.

— Найду я их, капитан, не переживай!

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — ответил Дубанько, достал пачку семечек, открыл и случайно уронил. Голуби, за которыми он наблюдал, вмиг слетелись к нему, на него и под него.

— Да, я вижу, что вы родственники с Худогубкиным, — сказал Куприянов и пересел на другую скамейку.

Отделавшись от голубей, капитан пересел к Куприянову.

— Дела… — протянул Дубанько.

Куприянов промолчал.

Глава 16. Страшные истории для рассказа в темноте

Могильников привел пропавших ребят в лагерь. Туристы быстренько пообедали, собрали платки и выдвинулись к реке. Олег Уюкович шел замыкающим, периодически делая зарубки на деревьях на случай, если они начнут ходить кругами или вдруг группу будут искать спасатели.

Радости в глазах не было ни у кого. Ну, если только у Могильникова, ведь у того спал с души чудовищный груз — сын теперь знает его тайну. Конечно, Дарьян пока старался держаться от отца подальше и сводить контакты к минимуму, но теперь тот хотя бы не огрызался на него, да и на остальных участников группы… В голове у Дарьяна сейчас была каша из мыслей, и чтобы разложить все по полочкам, нужно было время. «Может, мама что-то не договаривала? Может, он не такой, каким она описывала его?» — думал Дарьян… Его радовало то, что теперь он сможет, наконец, узнать у отца, что же тогда, в его далеком детстве, произошло. И найти ответ на вопрос почему он исчез из его жизни? Но не так быстро все… Разговаривать с Могильниковым парню пока не давала злость. Кира не зря посоветовала Олегу Уюковичу повременить с разговором «по душам». Время — лучшее лекарство, в том числе и от путаницы в мыслях.

В свои мысли был погружен не только Дарьян, но и Лея, и Тощий. Любовь, однако… Когда Худогубкин немного успокоился после своих блужданий по сонной пустоши, то вновь загрузился вопросом: что ему делать с Леей. Из благодарности он перестал, конечно, отталкивать ее, и тем более, грубить. Но ответить на ее чувства он по-прежнему не мог. Лея несколько раз пыталась взять его за руку. Тощий поначалу отвечал взаимностью, но затем старался найти любой предлог, чтобы встать от девушки подальше. Лея расстраивалась, но старалась не унывать. После встречи с привидением, она верила, что мечта о счастье имеет право на существование, пока не погасла вера в нее.

Что касается Романа Александровича… Тот совсем утратил связь с внешним миром. Сложно описать, что именно чувствовал руководитель. Представьте, дорогие читатели, что из-за вас в тайге заблудились люди. Возможно, кто-то из них погибнет. Возможно, вы и сами из-за вашей же безответственности погибните. Разумеется, автор комедии вам не желает такой участи ни в коем случае. Просто так вам легче всего будет представить, что чувствовал Валенов: переживания, глубокие раздумья. И это происходило в тот момент, когда нужно было быть максимально внимательным, чтобы не сбиться с пути…

Сбились. Роман забыл про маленький и в то же время важный нюанс — правой ноге. Ноге, которая старается быть лучше левой, и потому при ходьбе наступает на землю с большей силой, чем её левая сестра. Когда человек двигается по лесу, не установив перед собой ориентир, то его прямолинейная траектория постепенно искривляется и смещается вправо. А учитывая, что лагерь группа покидала в спешке, то неудивительно, что туристы миновали поляну, которая являлась ориентиром на пути к реке. За поляной река поворачивала влево и «уходила» на север. Потому-то, если уйти вправо, как сделала группа Валенова, то до искомой реки не дойти никогда.

Спустя два часа пути Могильников понял, что туристы ушли с траектории. Он окликнул Романа и предложил устроить привал. Валенов не отреагировал.

— Эй, руководитель! — снова рявкнул Могильников.

— А? — нехотя выдавил из себя Роман.

— Привал, говорю! — уже приказал Олег Уюкович.

— Привал предлагает сделать, — повторила, шедшая следом за Романом, Элина.

Валенов остановился. Рюкзак снимать не стал, смотрел куда-то вдаль и думал о чем-то своем.

Тощий рюкзак снять не успел — упал на спину. Дарьян помог снять рюкзак Юле, спина у нее настолько устала и так сильно болела, что самостоятельно совершать подобные действия у девушки не было никаких сил.

Могильников подошел к Роману.

— Ты уверен, что мы не сбились с пути? Слишком долго идем до поляны.

Валенов пытался придумать ответ, так как осознал, что все это время думал вовсе не о пути… На лице его нарисовались отчаяние и растерянность.

— Понятно, — заметил Могильников, сделал несколько глотков из фляги, повернулся к группе, но Валенов его окликнул.

— Вон поляна… кажется! — показал пальцем куда-то вправо. — Там, меж деревьев виднелся просвет, а, значит, открытая местность.

— Чуть не прошли, — выдохнул Роман.

— Все в порядке? — поинтересовалась Элина. — Пора бы уже нормальный привал сделать, все очень устали.

— Все хорошо, — буркнул руководитель в ответ. Могильников ничего не ответил. Его терзало смутное сомнение, что дела у группы куда хуже, чем кажется… что туристы забрели в глухой лес…

Смеркалось…

— Надеваем рюкзаки и вперед! — скомандовал Могильников.

— Немного осталось до поляны, — еле слышно добавил Роман.

— Я не могу. Оставьте меня здесь, лучше помру… — стонала Юля.

— Удачи! На тебя Могильников уже жадно смотрит, как на клиента, — отрезала Кира.

— Злая шутка, — вздохнула Элина.

Кира ничего не ответила.

Как бы Лея ни старалась не обращать внимания на Тощего, у нее ничего не получалось. Она не могла спокойно смотреть на то, как её «заноза» тащится под тяжестью своего рюкзака и мучается от боли в спине. Девушка решилась подойти к своему ненаглядному. Сцепила руки в замочек перед собой и осторожно спросила:

— Миша, я могу чем-то помочь тебе?..

Тот лишь холодно ответил:

— Нет, спасибо.

Лею ответ расстроил, но продолжать разговор она не решилась. Достала из кармана злаковый батончик и положила Тощему на колени. Ничего больше не сказав, девушка вернулась к своему рюкзаку. Села, оперлась спиной о дерево и погрузилась в мысли.

А Тощий все никак не мог определиться, хочет ли он завести серьезные отношения. И в целом, что он хочет от жизни. Но, все-таки, он был мужчиной. Он видел и чувствовал, как переживает Лея, понимал, что, хотя бы из уважения и благодарности за заботу должен поделиться с ней этим же батончиком. Попытался подняться из положения «лежа на рюкзаке», встал на корточки, покряхтел — подняться не получилось. Спина согнулась крючком, и Миша упал. Лея хотела помочь, так как стояла к нему ближе всех, но поймала его недобрый взгляд и отступила. Тощий попытался подняться и снова упал.

Встать помогла ему Кира.

— Олег Уюкович, без вашей помощи никак! Похоже, у Тощего спину защемило, — крикнула Кира Могильникову.

Тот подошел к Худогубкину, встал за спиной, обхватил его руками. Качнул пару раз, резко встряхнул. Раз. Два. Раздался щелчок и Могильников разжал руки. Тощий, как вода вытек из его объятий и растекся по земле. Уснул.

— Отлично! Я просила сделать из него человека прямоходящего, а вы его в жидкое состояние перевели, — озадаченно произнесла Кира.

— Миша! — запаниковала Лея и бросилась к парню.

— Переборщил я…чуть-чуть, — монотонно произнес Могильников.

Тощий, между тем, дремал с улыбкой на лице.

Кира заметила, как Лея сжала кулачки.

— Так, Олег Уюкович, прячьте срочно все сковородки и котелки!

— Что вы с ним сделали?! — взревела Лея.

— Сейчас, сейчас… Как новенький будет! — успокаивал Могильников.

— Да у него пульса нет! — ревела девушка.

Тут все и остальные члены группы вышли из транса. Очнулся даже Валенов. Кира скинула рюкзак, упала на колени перед Худогубкиным, приложила пальцы к шее.

— Пульса нет! — вскрикнула она и подняла голову на Могильникова. Затем подскочила к нему и толкнула со всей силы. Тот даже на сантиметр не сдвинулся.

— Ты что с ним сделал? Так ты клиентов себе добываешь, да? Патологоанатом, убийца, ты, чертов?! — закричала Кира. Лея потянулась за сковородкой.

Могильников не ответил. Он сам не понимал, что сейчас произошло. Всегда по такой методике раньше вправлял позвонки солдатам.

— Что молчишь, сказать нечего? — кричала на Могильникова Кира.

Валенов тоже приложил пальцы к шее Тощего:

— Пульса нет!

— Еще раз повторите кто-нибудь, что пульса нет! Кому еще непонятно, что он убил его?! — кричала Кира.

У Леи началась истерика. Она бросилась на Могильникова, замахнулась сковородкой — отпала ручка. Стала бить его кулаками, кричать. Громко рыдала. Олег Уюкович пребывал в шоке и не понимал, что произошло.

К рыдающей Лее присоединился Валенов — он заплакал, так как понимал — первая смерть в группе произошла по его вине.

А Эдкевич опять пропал. Поэтому его эмоции можно не описывать.

Один Дарьян Покровский сохранял спокойствие. Пока докуривал сигарету, наблюдал за Тощим. Вскоре пришел к выводу, что не может человек быть мертвым и улыбаться.

— Что вы кричите на него? Он вам всем помогает, а вы ведете себя, как ослы — вступился за отца Дарьян.

— Ты сначала сам хотел его к другому патологоанатому отправить, — уточнила Юля. Дарьян не ответил. Он присел на корточки рядом с Тощим, шепнул ему на ушко: «Йорик в беде!»

— Йорик, бедный Йорик, — сквозь сон пробормотал Мишка, потянулся, зевнул, сглотнул слюну и…в реальность не вернулся.

Разумеется, Лея сдерживать себя не стала и влепила Тощему пощечину, да такую звонкую, что от звука дернулась даже Кира.

— А ну вставай! — закричала Лея, при этом она тормошила и трясла Худогубкина, но тут ее остановила Кира и оттащила от Худогубкина.

— Сейчас он и без помощи Могильникова зомби станет, успокойся!

Тощий открыл глаза.

— Зачем нас так пугать! — закричала Лея и зарыдала.

— Худогубкин, что это было? — спросил Роман Александрович и в недоумении развел руками.

— Не помню ничего. Даже не помню, после чего уснул, — сонно пробормотал Тощий, обратив внимание, что сидит на земле. — А почему я на земле уснул? Почему вы вокруг меня стоите и смотрите так, словно я только что воскрес из мертвых?

Теперь все стояли с недовольными лицами.

Раздался щелчок — это откуда ни возьмись, появился Эдкевич и сделал очень удачный кадр.

— Классные естественные моськи! — радовался он, пока не обратил внимание на то, что все стоят грустные.

— Что стряслось? — спросил он.

— Да так, труп воскресили, — усмехнулся Дарьян и отошел в сторону с новой сигаретой во рту.

— Кто-то умер? — удивился Эдкевич.

— Эдкевич, скажи, что за способность у тебя такая, пропадать в самый нужный момент? — спросила Юля.

— Ты о чем? — уточнил Эдкевич, но ответа не получил.

— Мы думали, ты умер, — сказала Элина Тощему, тот замер. — У тебя пульса не было.

В ответ парень пожал плечами и ничего не ответил. Поднялся с земли, выпрямился. Боли в спине не чувствовал.

— У меня сейчас такое прекрасное самочувствие, будто заново родился! — пропел Худогубкин.

— У кого-нибудь есть с собой крестик? — обратилась ко всем Элина. — Кажется, нам требуется провести обряд экзорцизма.

— Интересная шутка, — фыркнула Юля.

— Помню, у меня так сильно болела спина от этого многотонного рюкзака, а сейчас… — Мишка покрутился вправо и влево, — словно после хорошего массажа ощущения. Фух! Ну что, чем займемся? — спросил у всех радостный Тощий. — Лея, ты чего плачешь?

Девушка обиженно отвела глаза в сторону.

— Худогубкин, не бросай мусор в лесу, итак экология в стране страдает… — указала Элина на помятый батончик, лежащий на земле. Тощий взял его в руки, посмотрел…

— Кажется, я тебе вернуть его хотел, или поделиться, — Мишка протянул его Лее, — правда, он сейчас весь в земле, видимо я на него упал.

— Хватит разглагольствовать, труп ожил, выдвигаемся! С каждой минутой становится все темнее, — отдал расапоряжение руководитель.

Вскоре…

Группа выдвинулась. Шли молча. Надвигающаяся темнота действовала на всех угнетающе. Густой хвойный лес, деревья скрипят, под ногами хрустят мелкие ветки. Тьма прижималась к туристам все плотнее и прятала последние лучи туманного солнца.

Всем хотелось быстрее встать на ночлег и развести костер. Могильников первым надел фонарик.

— Роман Александрович, может, остановимся на минуту, наденем фонарики? — спросила Элина, посмотрев на Могильникова.

— Пока дорогу еще видно! Нужно успеть выйти к поляне, пока совсем не стемнело! — рычал Роман.

— Упертый… — фыркнула Юля.

Уже совсем в сумерках туристы подошли к небольшой поляне. Кругом — ни души. Тишину разбавляли лишь ветер и журчание маленького ручейка, протекающего недалеко от сухого дерева. Оно стояло посреди полянки, у холмика земли. В свете луны дерево выглядело очень жутко. Откуда-то потянуло холодом. Роман Александрович скомандовал искать ровное место для лагеря.

— Страшно здесь, дерево это… — произнесла Лея.

— Как ни странно, но на этот раз я с тобой согласна. Мрачно здесь как-то, — согласилась Юля, — может, мы другое место найдем? — спросила она Валенова.

— Нет времени, завтра выйдем к реке, которую Олег Уюкович утром разглядел с дерева, а сейчас ставим лагерь.

Один лишь Могильников чувствовал себя, как рыба в воде, т. е., как в родной атмосфере. К тому же в первый раз за долгие годы он ощущал в душе спокойствие. Его сын, Дарьян, вступился в лагере за него, а это значит, что у него действительно появился шанс все исправить.

Кстати, и Дарьян, не сказать, чтобы испытывал какое-то гнетущее чувство от выбранного места ночлега. Кровь Могильникова, текущая по его жилам, подарила ему своеобразный иммунитет к страху, и потому Дарьян, наравне с отцом чувствовал себя спокойно.

Лагерь решили разюить у небольшого ручейка. Могильников и Валенов сходили за водой. Возвращаясь к месту стоянки, руководитель угодил ногой в ямку, и потому вернулся с пустым котелком. Пришлось идти обратно к ручью. Одному. И тут уж мистическая атмосфера поляны взяла верх над разумом Романа. Ему казалось, что из темноты за ним постоянно кто-то наблюдает, причем, именно со стороны того сухого дерева. А тут еще и история про Лоа Лакроа вспомнилась… В общем, воду он с первого раза набрать не смог, руки тряслись. Попросить кого-нибудь составить компанию, не мог — не признаваться же руководителю в трусости. И тут котелок предательски вырвался из его дрожащих рук и поплыл. Застрял в камнях чуть ниже по течению. Казалось бы, ничего страшного, можно посветить фонариком и поймать котелок. Но когда Роман Алекандрович повернул фонарик в ту сторону, то над невысокой травой по берегу ручья засветились чьи-то огромные глаза… Валенов прилетел в лагерь на реактивной тяге, оглядываясь назад, споткнулся там о котелок с водой, который набрал и поставил Могильников. Вода пролилась в костер. Огонь зашипел и потух.

— Ужас! — взвизгнул Тощий.

Руководителю помогли подняться с земли. От страха и желания рассказать все одновременно, он не мог связать и нескольких слов.

— Сам выбрал это место, Роман Александрович! — усмехнулась Кира. — А котелок — то где ваш?

— Выронил… Эти горящие глаза… Дерево! Там кто-то наблюдал за мной, я хотел спуститься за котелком ниже по течению, увидел эти глаза… Дьявольские!

— Лакроа? — спросил Эдкевич.

— Нет, — вмешалась Лея.

— Так говоришь, словно знаешь, как он выглядит… — вставила свои «пять копеек» Юля.

— Нет, не знаю. Просто, он блуждает на пустошах в тумане, а сейчас вечер, тумана никакого нет, — спокойно ответила Лея.

— Ну, что же, пойдемте все котелок искать.

— Может, лучше утром? — предложила Юля. — Как мы в темноте увидим черный котелок среди высохшей травы?

— Руководитель покажет, где он его выронил, там и поищем. Тем более, все равно надо снова к ручью идти, ведь этот котелок тоже пустой, — показала на опрокинутый котелок Могильникова Кира.

— Я случайно, — буркнул Валенов. — Вы извините, но я никуда не пойду.

— Не время для стонов. Хватай котелок и пошли, — твердо произнес Могильников, и повесил на плечо ружье.

— Нет, — ответил Роман.

— Не позорься! — рявкнул Могильников.

— Ой, я пойду! А то пока Роман соберется с духом, утро наступит, — сказала Кира и взяла котелок.

— Нехорошо, Роман Александрович, нехорошо, — произнес Могильников. — Разводите костер! — дал команду он.

— Стоп! — крикнул Валенов. — Ему стало так стыдно, что оставаться в лагере он уже не мог. Роман выхватил у Киры котелок и двинулся к ручью. Могильников пошел за ним.

— Руководитель-то у нас трусоват, — протянула Юля.

— Буренка, ты начинаешь удивлять. С каждым днем похода мы слышим от тебя все больше слов, — прокомментировала Кира.

— Не можешь упустить возможности поругаться со мной? — хмыкнула Юля.

— Разумеется, не может, — вмешался Эдкевич, — ведь вы же Заяц и Волк!

Обе девушки грозно уставились на парня.

— Чего? — удивился тот.

— Девочки, хватит ссориться, давайте делом займемся. У нас еще палатки не стоят, только семейство Могильниковых успело их поставить, — предложила Элина. Дарьян незамедлительно кинул в неё шишку и зарычал. Девушка в ответ скривила гримасу.

— Могильниковы просто мыслят одинаково… секундочку — «девочки»? Ты назвала меня девочкой? — возмутился Эдкевич.

— Я не это имела в виду.

— Как ты не это имела в виду, если ты это сказала? — спорил Эдкевич.

В подобном формате они переругивались с Элиной ещё минут десять, пока от пустой болтовни на повышенных тонах не «закипел» Юлин мозг.

— Может, хватит уже!? Как две бабки у подъезда спорите непонятно, о чем! Итак голова болит, так вы еще тут!

В этот момент издалека послышался вой.

Тощий подскочил и спрятался за спину Киры.

— Вы слышали? — спросил Эдкевич.

— Конечно, нет! Мы ведь не рядом с тобой стоим! — буркнула Юля.

— Разве тут водятся волки? — заплакала Лея. — Давайте не будем отходить далеко друг от друга.

Вой повторился.

— Это лес, дорогая, тут какого только зверья не водится! — отрезала Кира.

— И Могильников с ружьем сейчас далеко, — произнес Дарьян. Вытащил из рюкзака большой охотничий нож, но вставать впереди всех побоялся.

— Утки падать не начнут? — поинтересовалась у него Кира.

— Вы еще шутить можете? — опешила Элина. — Напомню, мы в опасности!

— Конечно в опасности, когда у одного из нас такой нож, — продолжила шутить Кира.

— Это Эдкевичу надо бояться с Валеновым, они же с ним в палатке спят, — неожиданно для себя поддержала Киру Юля. Все уставились на нее в удивлении.

— Чего? — спросила она.

— А где, собственно, Эдкевич-то? — спросила Кира. Все переглянулись.

— То ли он храбрец, то ли… — не договорила Элина.

— … идиот, — закончила за нее Юля.

— Буренка, ты меня прямо радуешь сегодня! — восхитилась Кира. Юля скорчила гримасу ей в ответ.

— Дарьян, гроза джунглей, вставай вперед! Остальные берут в руки все, что хоть как-то можно использовать, как оружие! — скомандовала Кира.

Тощий схватил топор — порезался. Лея взяла любимую сковородку с уже починенной ручкой, с вмятиной от физиономии Могильникова — уронила себе на ногу. Юля взяла… Зонт? Зонт! Оказывается, она прихватила в поход зонт на случай дождя. Им же и вооружилась. Биться с волками зонтом — это сильно, очень сильно! — смеется главный герой комедии — её автор. И не только автор, но и все участники группы.

Кира схватила из догорающего костра тлеющую головешку. Элина просто подняла с земли небольшой камень. Подняла, увидела на нем земляного червяка, взвизгнула и уронила камень Лее на ногу. На вторую, которая не пострадала от падения сковородки.

Самые приятные эмоции испытывал сейчас Роман Александрович. Вместе с Могильниковым они искали котелок, а когда раздался волчий вой… Могильников стоял метрах в пяти ниже по течению, чем Валенов. Роман оцепенел. Сглотнул слюну и попятился к Олегу Уюковичу. Тот, однако, даже не отреагировал на звуки. А Роман уже почти бежал, хотя это и было трудно — бугры, ямки, кочки мешали. Но тут снова послышался вой. Валенов, забыв про камни и кочки, «полетел» к патологоанатому. И, конечно же, сразу влетел в камень правой ногой… Ударился — заорал. Могильников от неожиданности выстрелил куда-то в сторону, чуть не подцепив одноухую белку Ивана, перебегающую поляну. И с какой целью она бежала там в это время суток?.. Мутный тип — этот Иван.

Возле туристов в лагере упала утка.

После этого все вооруженные «до зубов» туристы уже без лишних слов бросились спасать от волков своих товарищей — Валенова и Могильникова. Дружно, с эпичными криками бежали они в битву. Тощий и Дарьян двигались впереди. Командный, боевой дух вселился в каждого из них. Бесстрашный, летящий во весь опор Худогубкин споткнулся, лезвие топора соскочило с обуха и прилетело тупой частью в лоб бедной Лее. Девушка упала, как подкошенная. Кира споткнулась о нее и тоже упала, уронив тлеющую палку в сухую траву. Элина со страху бросила камень — попала в Дарьяна. Юля…. А Юля просто случайно раскрыла зонт.

Травка на поляне загорелась.

В общем, у Романа Александровича, как всегда все было под контролем!

Зато волки не рискнули приближаться к этому хаосу и такой неадекватной добыче, как группа туристов Романа Валенова.

К счастью, вскоре начался дождь, и потому огонь был ликвидирован. Туристам не удалось устроить масштабный лесной пожар и стать фигурантами уголовного дела, а у Дубанько не появилось любимой возможности посадить еще кого-нибудь в тюрьму.

Через некоторое время…

Туристы сидели у костра, пили чай и ждали, когда закипит вода в котелке, чтобы приготовить ужин. Второй котелок они так и не нашли, решили отложить поиски на утро.

Сидели, молчали. У большинства лица были испачканы сажей, ведь до дождя туристам пришлось тушить траву. Тощий сел подальше от Леи, так как понимал, что после такого фиаско и огромной шишки на ее голове, находиться рядом небезопасно. Конечно, он извинился. Конечно, он переживал, ведь она опять из-за него пострадала. Но Лея так подозрительно на него смотрела, не выпуская из рук сковородку, что Тощий подумал — на расстоянии безопаснее.

Дарьян, бедный Дарьян! Он унаследовал от мамы нехорошую привычку попадать в ситуации, которые негативно влияли на его здоровье. Как вы помните, туристы прозвали его Пациентом. Действительно, он был пациентом. Элина не только уронила камень на ногу Лее, но потом еще и запустила другим камнем в Дарьяна, попав бедняге в ухо. Он сидел с опухшим органом слуха, прижимая к нему тряпочку с каким-то снадобьем, которое Могильников достал из своей аптечки.

Рядом с Дарьяном неожиданно появился Эдкевич, сел на то же поваленное дерево, на котором сидел Олдег Уюкович. В шутку он назвал Дарьяна чебурашкой и хотел сфотографировать для коллекции «живых» фотографий. Но Дарьян не проникся моментом, схватил камеру и бросил ее куда-то в лес, а самого фотографа так ткнул в бок, что тот свалился. Прямо на посуду.

— Я же пошутил! — воскликнул Эдкевич, думая, что сейчас его кто-нибудь поддержит. Но лица у всех членов группы были такие суровые, словно «они пожар тушили и от волков отбивались» — подумал Эдкевич. Он поднялся, отряхнулся.

— Чего все такие задумчивые, будто пожар тушили или от волков отбивались? — улыбнулся Эдкевич.

Все посмотрели на него.

— Мне вот интересно, а где ты был? — спросила Юля.

— Луну фотографировал…

— И волчьего воя не слышал, да? — снова спросила она.

— Честно говоря, когда я чем-то сильно увлечен, то абстрагируюсь от всего постороннего. А что случилось? — спросил он и вновь заулыбался, сел на то же бревно, с которого его столкнул Дарьян, — и почему гарью так сильно пахнет, словно тут лес горел? — оглянулся по сторонам Эдкевич. Туристы молчали. — Эй, вы чего, ребята? Что случилось? — переспросил Эдкевич.

— Волки и пожар, — коротко хмыкнула Кира.

— Очень смешно, — фыркнул Эдкевич. — Ладно, не хотите — не рассказывайте.

Через минуту…

— Ребята, ну хватит молчать, ну расскажите! — занервничал Эдкевич.

— Что тебе рассказать, блудный сын? — рявкнула Кира, — я же сказала — были и волки, и пожар! Трава загорелась.

— Трава загорелась?.. Стойте, блудный сын? Почему я блудный? — не понял Эдкевич. — Блудными распутных девиц называли, а я…

— Успокойся уже, будь добр, сын… Дай посидеть в тишине, Сережа, — попросила Элина.

— Хорошо, — расстроено согласился тот.

Через минуту….

— Но почему я блудный? — все-таки не выдержал Сергей.

Дарьян тоже не выдержал и снова столкнул Эдкевича с бревна. Тот повалился на спину.

— Так все-таки, Роман Александрович, по кому вы стреляли тогда? Когда мы к вам подбежали, вы лежали на спине Могильникова? — поинтересовалась Элина.

— Не я стрелял, а Олег Уюкович… Ох, что ж у меня так нога болит, — застонал Валенов. Могильников посмотрел на него и зарычал.

— В общем, да, это был случайный выстрел… — промямлил Валенов.

Туристы рассмеялись.

— Знаете, ребята, — вдруг заговорила Лея, — а ведь мы впервые с вами что-то сделали вместе! Командой!

— И точно, — поддержала ее Элина, — вместе, не задумываясь, бросились спасать товарищей.

— А меня Дарьян порадовал, — сказала Юля, — с самого начала похода он вел себя как скотина, а теперь, не раздумывая, побеждал спасать!

Могильников улыбнулся, ему было приятно, что впервые за весь поход о его сыне отзываются хорошо.

— Не груби, если не хочешь в ответ нарваться на грубость, — буркнул в ответ на слова Юли Дарьян, услышав из всего предложения только «Дарьян — скотина!».

— Как не прискорбно мне это говорить, но я согласна с буренкой. Она тебя очень даже деликатно назвала… Ладно, не дуйся, Дашуля, ведь чебурашка в мультике был добрым.

Все заулыбались и только Дарьян набычился еще больше.

— Раз уж мы с вами собрались на «лобном месте», думаю, нужно и буренку нашу похвалить, Юлиану… Если Дарьян вел себя, как типичный мажор с золотой кредиткой в кармане, то буренка… Я думала, что она — не человек-прямоходящий, а человек-потерянный. А сегодня мне впервые не хочется с ней ругаться, — Кира повернулась к Юле, и добавила, — держи кулачок! — улыбнулась.

— Я что, на корову похожа, что ты меня буренкой зовешь? — возмутилась Юля.

— Дуэт «Ну, погоди!», ваше амплуа неизменно! — хихикнул Эдкевич, отсев от Дарьяна подальше. Все заулыбались.

— Мне бежать с поля боя? — спросила Элина, сидящая между Юлей и Кирой.

Кира усмехнулась и отвернулась.

Через минуту…

— Сама ты… потерянная! — обиделась Юля.

Дарьян снова столкнул Эдкевича с бревна.

— Хватит, я ведь уже ничего не говорю! — закричал Эдкевич.

— Весело просто, — сказал Дарьян и отошел от костра, чтобы выкурить сигаретку и побыть наедине с собой.

— Далеко не уходи! Волки… — предостерег Могильников.

Все замолчали и с интересом ждали, что и как ответит Дарьян. Тот ответил неожиданно спокойно. Вернее, неожиданно, что ответил!

— Хорошо, — сказал Дарьян.

— Тощий, ну, а ты? Просто гроза всех войн… Тебе бы диверсии устраивать — повернулась к Худогубкину Кира.

— А что такое? — спросил Эдкевич.

— Грамотно просчитал момент, воспользовался ситуацией, чтобы избавиться от человека в команде, — пробурчала Лея.

— Что ты такое говоришь? Я ведь случайно и уже извинился! — ворчал Тощий.

— От любви до ненависти одна… — не договорила Элина.

— Ненависть… — выдохнул Эдкевич.

— Тебя снова с бревна столкнуть? — поинтересовалась Кира.

— Все, молчу! — он выставил руки вперед и спросил у Леи, сильно ли ей больно. Девушка опустила полотенце, смоченное в холодной воде, показала шишку. Слезы, пусть и не рекой, но текли по ее щекам.

— Да, ядерные у вас отношения, — помотал головой Эдкевич.

— Каша готова! — крикнул Роман Александрович. Приподнял палку, на которой держался котелок с гречкой, чтобы снять его и положить тушенку. Снять — то он снял, но поставить не успел. Котелок выскользнул из рук и перевернулся. Вся каша оказалась на земле. Валенов замер.

— Приятного аппетита, — протянул Эдкевич.

— Валенов, вы такой… Валенов… — добавила задумчиво Кира.

— Мы все умрем, — завершила Юля.

Через некоторое время…

Туристы, по совету Могильникова, чтобы зверей не привлекать, аккуратно сгребли кашу и закопали. Правда Элина долго пыталась всех переубедить в том, что медведям все равно, откуда еду доставать — они и в земле ее учуют. Но ее никто не слушал.

Роман снова сходил за водой к ручью, уже в одиночку, безопасности своей и товарищей ради. Все понимали, что в их ситуации запасы нужно экономить, использовать очередную раскладку было нецелесообразно. Как ни странно, но на помощь всем пришел Тощий. Он, как вы помните, взял с собой два килограмма картошки. Один — потратили на ядовитое блюдо с грибочками в первые дни похода. Второй — лежал в рюкзаке. Таким образом, у Миши сегодня получился хороший вечер, если не считать того, что он чуть не убил Лею. Его похвалили за запасливость. Казалось, даже Лея стала на него меньше злиться. По крайней мере, она перестала плакать. Даже произнесла несколько слов: «Ненавижу тебя!»… Лучше, чем игнор, правда?

Что же касается руководителя, то тот вновь почувствовал, что весь мир настроен против него. Казалось бы, хуже уже не будет, так теперь он и без того скудные запасы провианта выбрасывает. А ведь он руководитель группы… Валенов расстраивался все больше и больше, понимая, что от него — одни беды. Стараясь как-то исправить ситуацию, он даже предложил собрать сваренную гречку с земли, промыть и немного покипятить. И кто — то даже посчитал это хорошей идеей. Однако Могильников настоял на том, что прибегать к крайним мерам пока не стоит:

— Есть кашу, собранную с земли, не очень безопасно для здоровья. Дарьян уже недавно пренебрёг этим правилом руководствуясь фразой про геолога и газетку… Так где он провёл после этого часы своей жизни? Правильно — удобрял землю вдали от группы! Если кто-то получит отравление в полевых условиях, то может и погибнуть.

Впрочем, Олег Уюкович еще был уверен, что туристы вышли на искомую поляну, не сбились с пути. А если это так, то вскоре они должны добраться до реки и далее — к поселку Квазимодо Никифоровича. «Так зачем рисковать здоровьем?» — думал Уюкович.

И вот, картошка уже варится в котелке. Настало время открыть банку тушенки. Элина не упустила возможности бросить упрек руководителю, напомнив, что опытный турист знает, что для экономии места и веса в рюкзаках нужно брать сухое мясо. Роман Александрович ничего не ответил, сидел и грустно смотрел на огонь.

— Дарьян, будь добр, открой банку, — попросила Кира.

— Нет, — ответил тот и ушел к палатке.

— На нет и еды нет, — бросила ему в след Кира и принялась чистить две оставшиеся картофелины.

— Давай открою! — вызвался Тощий, чувствуя себя героем после спасения группы от голодной смерти.

— Только не ты и не Роман, — рыкнула Юля, — мы тут готовим, а вы с Валеновым все роняете, теряете и самоубиваетесь!

— Мы? — переспросила Кира.

Юля не ответила, понимая, что ни разу еще не принимала участия в приготовлении пищи или расстановке лагеря.

— В общем, только не вы, — повторила она Тощему.

— Миша, серьезно, иди лучше рюкзак свой распакуй, а то палец себе отрежешь со всем своим энтузиазмом, — предложила Элина.

— Отрежет — утонем в слезах Леи, — усмехнулась Кира.

Лея обиделась и ушла в палатку.

— Ой, ладно тебе, я пошутила! — крикнула Кира вслед девушке.

— Может, Могильникова попросим? — предложила Юля.

— Могильников взял ружье и ушел осматривать периметр, недавно же тут волки выли, — ответила Кира. — Слушай, ты ведь не занята, открой сама! — предложила она Юле.

Та поняла, что отказаться уже не получится, выдохнула и отправилась за тушенкой.

— А чем открывать? — спросила Юля, не найдя консервного ножа в пакете.

— Как чем? Простым ножом! — ответила Кира.

— Ну нет… У меня ногти! Маникюр! Сами ножом открывайте! — фыркнула девушка.

— В поход человек пошел… — проворчала Элина.

— Я открою! — снова вылез Тощий. Ему никто не ответил, поэтому он взял банку, нож, воткнул его в крышку, удар… Нож соскользнул и воткнулся Мишке в руку.

— Боже, помогите! — закричала Лея.

— Кровь! — взвизгнул Тощий и потерял сознание.

Элина с Кирой переглянулись. Элина закатила глаза, пожелала Кире удачи с чисткой картошки, сама отправилась помогать Тощему приходить в сознание и успокаивать Лею.

Тем временем Могильников стоял недалеко от лагеря и, повесив ружье на плечо, смотрел в сторону мертвого дерева. Он думал о своем. Думал о сыне. Тишину нарушил Валенов, который аккуратно и неслышно, как ему казалось, подкрадывался к Олегу Уюковичу со спины. Дело в том, что Роман Александрович думал, думал и решил все же поговорить с патологоанатомом на тему лидерства в группе.

— Иди уже сюда и говори, что хотел, — своим фирменным замогильным голосом произнес Могильников.

У Романа мурашки побежали по телу. Может, патологоанатом — не профессия, а призвание? Человек, живущий в мире смерти, естественно вселяет страх в живых людей! — так думал про себя Валенов и не решался подойти ближе.

— Иди уже, пока я не разозлился! — зарычал Могильников.

«И это, оказывается, что он еще не разозлился», — снова подумал Роман, нерешительно приблизился.

— Добрый вечер, — ничего умнее Валенов не придумал.

— Для этого пришел? — посмотрел на него Могильников.

— Мне, я, лучше… Господи, что я говорю!!! Я пришел к вам за советом! — выпалил Роман.

— Мне бы кто совет дал, Роман Александрович, — ответил Могильников. Агрессия в его голосе резко упала и это уже была человеческая интонация.

— Мне казалось, что вы ни в чьих советах никогда не нуждаетесь, — предположил руководитель.

— Все мы люди, все можем оказаться на краю пропасти. Но кто-то падает, кто-то разворачивается, а кто-то находит способ преодолеть ее.

— Ну, вот, и мне кажется, что я стоял на краю, решил перешагнуть, но оступился и упал. Теперь, вот, думаю, как из нее выбраться. Олег Уюкович, я не знаю, что делать!

Могильников сделал глоток из фляги.

— Как сделать так, чтобы группа верила мне? Чтобы ребята прислушивались ко мне, как к лидеру? Как у вас это получается делать?

— Смысл не в том… — недоговорил Могильников, — смотри, там, вдалеке, на холме, куда свет от луны падет, зверь шастает… Волк, либо лиса… Приглядись — ка.

Роман прищурился.

— Не вижу ничего, — ответил он.

— Похоже на волка. Палатки нужно поставить близко друг к другу и дежурить по двое всю ночь. Звери рядом, — сказал он, и снова повесил ружье на плечо, — смысл не в том, Роман, чтобы быть лидером. Главное — быть собой. Когда пытаетесь корчить из себя важного и матерого руководителя, то, естественно, постоянно падаете лицом в грязь. Повторю, не пытайся быть тем, кем не являешься. Опыта мало? Так вся же жизнь еще впереди. Ты — молодой руководитель, который стремится набраться опыта. Желал, мечтал? Вот жизнь и подбросила экстремальную ситуацию, в которой у тебя два пути: сдаться и погибнуть, причем не только самому, но и всей группе, а может быть, даже и мне, потому что тайга беспощадна! И второй — быть собой, набираться опыта путем проб и ошибок. Справитесь! Ну, а раз цель у нас общая — выжить, то я тебя подстрахую. Считаете все меня лидером… Но ведь знаний опытного туриста у меня, по сравнению с вами, маловато. К тому же, я больше привык смолчаливыми людьми работать, чем с живыми.

— Признаться, Олег Уюкович, не ожидал, что вы сможете больше одного предложения произнести…

Могильников зло посмотрел на Романа.

— Только не рычите! Я не обидеть хотел, просто вы очень неразговорчивы были на протяжении всего похода, а тут философствуете… Спасибо за поддержку. Мне выговориться нужно было, с кем-то обсудить эту тему. Я просто постоянно думаю и мучаю себя мыслями о том, что натворил своими амбициями. Правда, я думал, что вы меня на корм волкам отдадите, ведь я и вашего сына подверг опасности…

— Именно потому, что ты сам пришел ко мне за помощью, я тебя и не скормил волкам. Люди вызывают уважение, когда задают вопросы, а не когда считают себя лучше других, даже если не правы. То, что вы признаете свои ошибки — шанс стать лучше. Действуйте! А иначе скормлю волкам….

И в свете луны Роман увидел на лице Могильникова совершенно нормальную человеческую улыбку. У Могильникова! Улыбку! Валенов почувствовал, как у него стали согреваться ноги. Дрожь в коленях прошла. Наличие волков уже не панику вызывало, а светлые мысли о том, что он защитит туристов от возможного нападения, ведь Куприянов много рассказывал на лекциях об искусстве выживания в диких условиях. Улыбка на лице никогда не улыбающегося человека помогла Роману понять, что не все еще потеряно.

— Держи, согрейся, руководитель, — Могильников протянул Роману флягу.

— Спасибо, Олег Уюкович, я, пожалуй, откажусь, — ответил тот. Могильников зарычал и Рома сделал глоток.

— Малина? — удивился Валенов.

— Ну да, добавил немного малины, — ответил Могильников. — Все, пошли в лагерь!

— Спасибо, Олег Уюкович, за совет и за этот глоток спирта.

— Не надо благодарить. Мы сейчас — команда, без помощи друг друга нам не справиться, — ответил Могильников и пошел к лагерю, крикнув, — один долго не стой, волки ходят!

Роман улыбнулся, но остался стоять на том же месте. Подумать решил в тишине… Но только Могильников скрылся с глаз, как страх снова скрутил руководителя тургруппы, и он вынужден был бежать.

Через некоторое время…

Ужин приготовлен. Тощего вернули в реальность, обработали руку, посмеялись над его неуклюжестью. Банку открыл, в итоге, Эдкевич.

— Место, конечно, для ночевки выбрали отменное, господа. Дерево это, мертвое, посреди поля, как главный персонаж мистической истории. Еще и луна его подсвечивает. Утром туман окутает полянку, и, здравствуй, Лоа Лакроа! — произнес он, протягивая банку Элине, причем имя призрака он выделил особой интонацией, словно вызывал на сцену артиста.

— Согласна, место мрачное. Помню, как только попала в детский дом, ребята решили меня привязать к сухому дереву на городском кладбище и оставить там на ночь, — вступила в разговор Кира.

— Ужас какой! И что дальше? — спросила Элина.

— Что-что… Привязали, оставили. Такого страху тогда натерпелась, особенно, когда смотритель, а он был маленького роста, пробирался ко мне по высокой траве, чтобы помочь. Чего я только не накрутила в голове. Тогда и поняла, что полагаться нужно только на себя, страх — всего лишь чувство.

— Бояться нужно не мертвых, а живых, — вставил свои «пять копеек» в разговор Могильников. Все замолчали, тишину нарушила лишь сумасшедшая птица, которая пролетела над поляной, дико крича, словно за ней кто-то гнался.

— Ребята, атмосфера такая классная, мистическая, давайте байки «потравим»? Про духов лесных, кикимору и её компанию? — предложил Эдкевич.

Все дружно посмотрели на Элину, вспомнив, как та после грибочков Тощего гонялась за кикиморой и котом Булгакова по лесу.

— Думаю, не стоит — сказала Элина, — итак волками напуганы, дерево еще это…

— А я слышал, если зайти в лес, затаить дыхание и не шуметь, то приближение кикиморы можно услышать. Деревья начинают так характерно скрипеть, — встрял Тощий.

Этими словами Миша запустил цепочку размышлений на тему мистики…

Самым активным рассказчиком стал Эдкевич, он перебрал всех, кого только смог вспомнить: от Лешего (Не Жоры Кельскопца) и бабки Агапки до болотных чудищ и Алмасты, что ночью из палатки могут душу у жертвы украсть. Они выманивают человека из укрытия голосом друга или родного человека.

После историй Тощий поклялся глаза не смыкать — вдруг душу его заберут? Поужинав, некоторые члены группы решили пощекотать себе нервы и прогуляться по лесу. Зайти в него на чуть-чуть, совсем недалеко, чтобы послушать тишину и постараться услышать кикимору. Спросите, а где же был руководитель? Ведь в районе лагеря бродили волки… Ответ прост — Валенова никто не хотел слушать. Ребята решили развеяться, и они это сделали.

— А чего терять? Будем идти дальше, пока не помрем, — выдал, перед тем, как отправиться в лес, Эдкевич, за что Дарьян вновь столкнул его с бревна.

Кира пошла с компанией ради интереса. Она не верила во всех этих привидений, даже в существование того же Лоа Лакроа. Элина пошла, чтобы доказать всем, что эти истории — просто байки, придуманные с одной целью — пугать путешественников. А Эдкевичу было просто весело, как и всегда. Тощий хотел проверить, действительно ли при приближении кикиморы скрипят деревья, хотя сам стучал уже от страха зубами. Ну, а Лея, понятное дело, пошла вслед за Тощим.

Лес. Тишина. Туристы не разговаривали и старались не шевелиться. Прислушивались. Тишину нарушал лишь слабый ветер. В сторону лагеря ребята старались не смотреть, чтобы отсвет огня не нарушал впечатление полной темноты. С ними, кстати, хотел пойти Могильников для безопасности, но его не взяли. Как высказался по этому поводу Эдкевич: «Патологоанатом такой человек, что его даже злые духи бояться будут».

Скрип деревьев, раскачивающихся под ветром — явление обычное. Но ведь Тощий наговорил, что кикимора — злой дух, и если она приблизится к жертве, то украдет ее душу. Эта информация благополучно легла на подсознание туристов. Итак: тьма, самовнушение, трясущийся от страха Тощий. Лея безмолвно плачет. Жутковато стало всем. Даже Эдкевич улыбаться перестал. Тощий чихнул — все вздрогнули. При рассеянном свете луны, воображение у туристов разыгралось. И тут…

— Агапка… бабка Агапка! — заорал Тощий. Деревья заскрипели. Казалось, что скрип раздается все ближе и ближе. Худогубкин не выдержал и в панике ринулся в лагерь. Бежал, не смотрел под ноги, постоянно запинался и падал. Оглянулся посмотреть, не бежит ли кто за ним — влепился в дерево.

Лея рыдала. А как тут не рыдать, если любимый человек сначала ее чуть топором не прибил, а затем в лесу бросил в объятиях, так сказать, кикиморы. Все столпились за Кирой. Эдкевич пристроился позади и выглядывал из-за Леи.

Тут стоит сказать о белках. О том, что они тоже могут проголодаться среди ночи. Так, белка Иван насобирала шишек днем, а ночью проснулась от того, что захотела «похрустеть» орешками. И поскакала за ними, собранными ранее, в заброшенном гнезде. Видимо, слишком агрессивно скакала — ветка, на которой гнездо лежало, треснула под Иваном, гнездо наклонилось и шишки полетели вниз. Прямо на головы Кире, Элине, Эдкевичу…

— Бежим! — крикнула Кира, и все рванули к лагерю.

На крики отреагировали туристы, которые остались у костра. Могильников схватил ружье и побежал навстречу испуганной команде, Валенов взял топор и устремился вслед. Дарьян закатил глаза, схватил свой охотничий нож, но Юля попросила его остаться — ей было очень страшно и в лес бежать и одной у костра сидеть.

Между тем, одноухая белка Иван спустилась с дерева и принялась искать свои шишки. На земле она увидела тело. Это же очень интересно — узнать, чей труп лежит под деревом, — автор комедии считает, что белка думала именно так.

А Тощий потихоньку стал приходить в себя. Открыл глаза и увидел прямо перед собой волосатую морду, слегка освещенную лунными светом. Белка посмотрела на него и вдруг резко укусила за нос. Мишка истерически завизжал и бросился бежать, выкрикивая: «Не жри меня, скотина!»

В общем, Могильников несся на помощь Тощему. Его догнала Лея со своей любимой сковородкой. Она решила, что Тощего укусил не то волк, не то кикимора и желание отомстить злодеям перевешивало чувство страха, вбрасывая в ее кровь огромные дозы адреналина. Могильников на всякий случай выстрелил в воздух, думая, что выстрелом сможет отпугнуть зверя. Выстрелил. Утка упала на голову бедняге Тощему, сбила его на землю.

Стоит заметить, что ни Лея на пешую прогулку, ни Могильников на спасение бедолаги, не взяли фонариков, за что вскоре и поплатились.

— Миша, где ты? — проплакала Лея. В ответ послышался стон. Могильников и девушка направились на звук. Под ногой патологоанатома хрустнула ветка. Учитывая, в каком нестабильном эмоциональном состоянии находилась Лея — отпечаток физиономии Могильникова на сковородке стал несколько глубже…

Трудно описать, какие чувства испытала Лея, когда поняла, что снова ударила Олега Уюковича. Тот зарычал. Девушка крепче сжала свое «оружие» и тоненьким голоском попросила прощения. А потом закричала: «Не подходите!»

Могильников тяжело вздохнул, повесил ружье на плечо, выхватил сковородку из девичьих и рявкнул: «Марш в лагерь, чучело!».

Только он это сказал, как увидел, что метрах в пятидесяти впереди с земли понимается чей-то силуэт. Поднимался плавно и гибко, а когда выпрямился, то стал извиваться под действием ветра.

— Встань за мной! — скомандовал Могильников Лее. Та повернулась, коротко взвизгнув: «Кикимора!», — спряталась за Олега Уюковича. При этом она не переставала звать Мишку.

Со стороны силуэта послышался стон Тощего.

— Кикимора поглотила Мишину душу! — зарыдала Лея.

Могильников направил ружье в сторону непонятно кого или чего.

— Кто ты? — зарычал патологоанатом.

Подбежал Валенов с топором, увидел силуэт, от испуга выронил топор на ногу Лее. Та вцепилась в руку Могильникова, он дернулся и нажал на курок. Пуля ударила в землю в сантиметре от тени.

— Да вы смерти моей хотите, что ли?! Что я вам сделал?! — застонала тень Мишиным голосом. Тощий, собственной персоной, вышел на освещенное отблеском лагерного костра место.

— Что тут происходит?! — повернулся Валенов к Лее с Могильниковым.

Спустя время….

— Так, — взял слово Роман Александрович, — какой-то переизбыток событий за один вечер. Сегодня никто больше не рассказывает страшных историй. И никто! Повторяю, никто не бегает по лесу за кикиморами! Предлагаю всем лечь спать, завтра сложный день!

— У нас теперь каждый день будет сложным, — буркнул Дарьян.

— Да, уснешь теперь… после такого… — вторила ему Элина.

Каждый из тех, кто ходил в лес в поисках кикиморы, сидел и дрожжал, периодически оглядываясь назад — не следит ли за ним какой-либо монстр. Лея, которая никак не могла справиться с истерикой из-за переизбытка чувств, прижалась к Элине. Та обняла подружку и самой стало не так страшно.

Кира, конечно, не дрожала. Показывать всем свой страх она не считала нужным и потому держала чувства в себе. Однако, от леса села подальше. «А вдруг, все же, кикимора? Кто знает, что за черти водятся в этой тайге!» — думала она.

Юля не ходила с ребятами в лес, но долго сидеть спиной к нему не могла — грызло неприятное чувство будто кто-то на нее смотрит из-за деревьев.

Равнодушен был лишь Могильников старший. Автор комедии полагает, что его чувства в данный момент можно не описывать. И так понятно — эмоции манула на лице.

Сын Могильникова — Дарьян, нож из рук так и не выпустил. Держал в чехле, но в руках. Он же на геолога учился, в полевых практиках бывал, потому множество баек слышал, в том числе и легенду о бабке Агапке в разных интерпретациях. Но парень считал, что рождение легенды провоцирует какое-то событие. А вдруг она основана на реальных фактах?

Вскоре Юля ушла в палатку, ну не могла она больше находиться у костра на открытом пространстве. Беспокойно ей было. Поддержала ее и Элина и Лея. Оставшиеся четверо — Лея, Элина, Эдкевич и Кира отправились к ручью умываться. Дарьян остался в лагере. Смотрел на огонь и думал.

— Я тоже пойду, наверное, Роман Александрович, в палатку… Страшно мне что-то… — произнес Худогубкин и ушел.

В итоге, дежурных у костра не осталось. «Если останутся дежурить, то точно в пляс чудовищами пустятся. Лакроа в гости нагрянет, либо волки в лес утащат. Да и небезопасно на открытом месте даже вдвоем оставаться — хищники кругом. Подкрадутся и дежурных группа точно потеряет. Лучше не рисковать!» — размышлял Роман. Но тут вмешался Дарьян и сказал, что абсолютно также небезопасно, если они никого не оставят дежурить. Все будут спать, поэтому волкам и медведям ничего не помешает проникнуть в лагерь и застать туристов врасплох, тем более, что Могильников один в палатке спит.

— Беспокоишься? — улыбнулся Могильников.

— Нет, просто из всех нас только вы умеете здраво мыслить в экстремальной ситуации. Ка бы не хотелось, но признаюсь, что, если вас загрызут волки — шансов выжить у нас не будет.

Стоит сказать — конечно же, Дарьян переживал за отца. Злость — злостью, но ведь он — родной человек. Однако, сказать правду ему гордость не позволила.

Могильников прислушался к мнению сына и предложил Валенову пару часов вместе подежурить и, если все будет нормально, идти спать. Роман согласился и, в свою очередь, предложил Могильникову в целях безопасности же, лечь в тамбуре их палатки, чтобы держаться вместе. Патологоанатом нехотя согласился. Но боялся он не за себя, а за то, что сына придется оставить на Валенова, а тот человек не слишком ответственный, да и в передряги постоянно попадет.

Дарьян вскоре ушел спать. Валенов же сказал, что не сомкнет глаз и будет помогать Могильникову дежурить…

Спустя десять минут…

Роман Александрович задремал на плече Олега Уюковича. Тот не стал его будить, решив, что спящий не будет ему мешать своими разговорами, и страхами. Могильников хотел немного побыть в привычной ему среде — в тишине и спокойствии.

После нескольких часов дежурства, Олег Уюкович решил все-таки поспать, иначе от него завтра толку мало будет.

— Подъем, — спокойно сказал он Валенову.

Роман Александрович дернулся и упал с рыбацкого стульчика, в полете выкрикнув:

«Я не сплю!»

Лагерь туристов погрузился в тишину, лишь изредка нарушаемую треском тлеющих в костре дров. Тишина и покой. Но! Валенов все же умудрился сказать запретную в кругу туристов фразу: «хуже уже не будет!», поэтому вскоре, как почти все уснули, к поляне со всех сторон стал подступать туман.

Полночи еще было слышно, как в своей палатке возилась Кира, она никак не могла уснуть, потому что Тощий то дрожал, то стучал зубами, то ворочался. Кончилось тем, что девушка пригрозила выгнать его наружу. Бояться Тощий, конечно, не перестал, но спать под луной на открытом месте было еще страшнее. Поэтому и пришлось держать себя в руках. Кира вскоре уснула. Но спала очень чутко.

Глубоко за полночь возле лагеря, а, может быть и в нем, послышался негромкий стон, за ним последовал девичий плач. Казалось, будто по лагерю кто-то ходит и плачет. Кира проснулась, услышала его, но не придала значения, так как подумала, что это снова плачет Лея. От плача проснулся и Роман. Ему снились сначала кошмары, затем Тощий, затем медведь, затем тощий медведь. А тут еще плач, от которого мурашки по телу забегали. Валенов пытался себя успокоить тем, что это плачет Лея. «Хотя, голос вроде не знакомый» — подумал Валенов. Проверять, кто плачет, он не стал — страшно. Сжал крестик, висящий на шее, и постарался блокировать поток неприятных мыслей. Увы, Роман Александрович не смог уснуть до самого утра.

Элина этой ночью спала у тамбура. Лея — за Юлей. Элина тоже проснулась, когда услышала плачь, ей показалось, что он доносился со стороны Леи.

— Успокойся, все будет хорошо, мы справимся, — пробормотала она сквозь сон.

Из всех туристов только Лея спала довольно крепко, ни разу не проснувшись за ночь. Конечно — от такого обилия успокоительных пилюлек!

Утро…

Лея проснулась первой. Проснулась от того, что ей вдруг непреодолимо захотелось дойти до того сухого дерева в центре поляны. Она открыла глаза за пару часов до общего подъема, и, несмотря на то, что выходить наружу в одиночку ей было страшно, все же решилась на этот шаг.

Туман, окутавший лес вокруг был настолько густым, что, казалось, стоит чуть отойти от лагеря, и сразу заблудишься.

Тишина. Утро безветренное. Слышно было только, как шишки падают на землю. Страшно…

Из палатки попытался вылезти Эдкевич, но, одурманенный событиями с кикиморой, увидел, в каком плотном тумане находился лагерь, и потому выходить не стал — решил потерпеть до общего подъема. «Главное, чтобы проснулся Могильников. Повелитель смерти духов не боится…» — подумал Эдкевич.

Лея тоже чувствовала страх, но возвращаться в палатку ей совсем не хотелось. Навязчивое желание дойти до дерева просто не давало ей покоя. «Но в какую сторону идти? В тумане ничего не видно, а вдруг волки рядом?» — подумала девушка. И тут же успокоила себя — волки спят. Девушка вдруг почувствовала уверенность в том, что обязательно найдет дорогу и не заблудится. Она сделала шаг, второй и вскоре оказалась за условной границей лагеря. Она не видела в молочном тумане ничего дальше метра, но шла уверенно и знала, что двигается в правильном направлении. Будто нечто направляло ее.

Мгновение — она уже стоит у дерева. Холодно. Девушка пошла в резиновых шлепках и термобелье, в том, в чем вышла из палатки. Вдруг от сухой осины повеяло теплом, за теплом пришел покой, вскоре пропал и страх.

— Здравствуй, Лея Карабейникова, — в голове ее зазвучал знакомый голос. Девушка обернулась — никого. Повернула голову вправо — никого.

— Не пугайтесь, Лея, мы с вами уже знакомы. Это я, Лоа… — опять прозвучал в ее голове голос. Лея посмотрела на дерево и увидела дымку. Ту самую — привидение Лоа Лакроа.

— Прошу прощения, Лея, что позвал вас сюда в столь ранний час, но не хотел, чтобы за вами пошел кто-то еще. Я вас не обижу, — призрак подплыл к дереву и приняла очертания человека. — За долгие годы я впервые встретил того, с кем могу общаться, — сказал призрак. — Сегодня я увидел это дерево, остановился возле, оно показалось мне знакомым. Словно я видел его раньше. Почувствовал тепло, исходящее от этого места. И вдруг вспомнил, что с этой поляной было связано какое-то важное событие. Стоило мне прикоснуться к его стволу, как передо мной появилась картина самого счастливого дня в моей человеческой жизни.

Эмоций призрака Лея, конечно же, не видела. Но зато чувствовала! Лоа рассказывал ей о своих воспоминаниях. Оказалось, что возле этого дерева он и его девушка признались друг другу в любви, и впервые поцеловались. В тот самый миг каждый из них впервые в жизни почувствовал настоящее человеческое счастье. Лоа упомянул и про то, что дерево при жизни его еще было живым. «Но в последнее мгновение жизни, перед тьмой, я увидел, как первый его листочек сорвался с ветки и плавно упал на землю…» — закончил Лоа, после чего Лею посетило странное чувство — будто весь мир вокруг внезапно погрузился в серые тона, словно наполнился скорбью истерзанных сердец. «Ясное дело», — подумала Лея: «Лоа плачет…»

Не сдерживая своих чувств и слез, Лея подошла к призраку, прикоснулась у нему рукой. Замерзшая рука сразу же стала согреваться.

— Ваше сердце, Лея Карабейникова, наполнено желанием нести добро, я не ошибся. Спасибо, что подарили возможность выговориться. А сейчас, прошу вас вернуться в лагерь и уговорить группу, как можно скорее отправиться в путь. Я слышу, что на пустошь идут незваные гости — волки, которые напугали вас вчера. Я их пока задержу. Двигайтесь, несмотря на туман, вниз и там с открытой местности уйдете в лес.

Лея занервничала.

— Не переживайте, сейчас вы в безопасности. Просто сделайте, как я посоветовал.

— Вы продолжите свой путь в поисках любимой? — спросила Лея.

— Я чувствую, что она где-то рядом. И тоже ищет меня. Я принял решение остаться здесь, ждать у нашего дерева. Уверен, рано или поздно воспоминания приведут и её сюда. Мы встретимся. Я не зря встретил вас, Лея, и решил идти следом. Вы привели меня сюда. Прощайте! Спасибо, что выслушали. Не говорите никому о нашей встрече. Люди еще не готовы принимать очевидные факты и то, что мы, привидения, существуем… — сказал Лоа, и дымка растаяла в воздухе.

Тем временем…

Оказалось, что разговор с привидением занял у Леи вовсе не минут 15, как она думала. Ее не было в лагере почти четыре часа! Все давно проснулись и решили, что девушка пропала в тумане! Туристы на волне переживаний даже додумались до того, что именно она плакала ночью и, в конце концов, от отчаяния решила покончить жизнь самоубийством. Элина успела обвинить Тощего в том, что Лея ушла из-за него. Мысль эта запала Мише в голову, и он всерьез задумался о том, что стал причиной гибели ни в чем не повинного человека… Маленькой, беззащитной влюбленной девочки…

И тут Кира заметила Лею…

— Да вон же она идет, походочкой от бедра, — девушка показала на «потеряшку» пальцем. Туристы окружили Лею, посыпались вопросы: «Где была? Почему опять в слезах?».

— Некогда объяснять, ребята, надо уходить отсюда и как можно скорей! Волки поблизости, лагерь необходимо покинуть — сказала девушка, вытерла слезы.

— С чего ты взяла? Были бы они здесь, то ночью бы напали, — усмехнулась Кира.

Валенов на эмоциях не мог говорить членораздельно.

— Ушла, в туман, повсюду дикие звери! — кричал он.

Удалось успокоить беднягу только Могильникову.

— Неважно, просто поверьте! — ответила девушка и поспешила собирать рюкзак.

— Не вижу повода так торопиться, — возразил Валенов, — стоит густой туман! Лучше переждать, чтоб не сбиться с пути.

— Кстати, дорогая, как ты не заблудилась в тумане? Тебя несколько часов не было! — язвительно спросила Кира.

Лея опешила.

— Сколько? Я ведь отошла минут на пятнадцать! — задумалась. — Вот, почему вы так переживали… Простите, ребята, что заставила вас понервничать… — приуныла. — Но все-таки, поверьте мне, звери рядом!

— Ты слышала? Мы переждем туман. Я не хочу, чтобы кто-нибудь, а конкретно ты или Тощий, отстали и потерялись! — повысил голос Валенов.

— Не пойдете, не послушаете меня, то на ваших руках будет кровь восьми человек! Нам надо идти вниз, вдоль границы леса и пустоши.

Со стороны сухого дерева подул пронизывающий ветер. Вскоре послышался волчий вой. Валенов сглотнул слюну, подумал, решил согласиться с Леей и отдал команду собирать лагерь.

Спустя некоторое время…

Итак, все собрались. Почти все. Пришлось еще Тощему помогать, ведь бедняга так и не смог научиться разбираться в хаосе, который наблюдался в его рюкзаке. Помогли. Группа выдвинулась вниз, вдоль границы леса и пустоши, как советовала Лея.

Волчьего воя больше слышно не было. Все потому, что животные чувствовали присутствие призрака и не решались броситься по следу туристов. Потусторонняя форма жизни отпугивала их. Но туман постепенно рассеивался, и потому энергия души Лакроа слабела. К счастью, к тому времени, как призрак совсем растаял, стая уже потеряла след туристов. Группа ушла довольно далеко, при этом, окончательно сбившись с пути.

Могильникову пришлось снова лезть на дерево, чтобы посмотреть, в каком направлении двигаться, чтобы выйти к реке. Залез. Кругом — таежное море. Лишь вдалеке виднелся не слишком высокий перевал. Ни малейшего намека на реку. Спустился. Хлебнул из фляги и рассказал туристам, что увидел — кратко и понятно.

— Мы окончательно заблудились! — сказал он.

Эмоции от этой новости у всех были разные, но общий посыл один — «мы все погибнем»… Теперь к слезам Леи добавились слезы Юли, а затем и Элины. Девушки сидели и в унисон рыдали. Потом и Тощий присоединился к ним, соревноваться в искусстве громкого плача. Дарьян эмоций особо не показывал — он снова простыл. Стоял, укутавшись во всю теплую одежду, и стонал, что хочет, как можно быстрее лечь. Могильников старший уже думал предложить ему клюквенной настоечки, свой «стратегический запас», но помешал Роман Александрович, менторским тоном заявивший, что принимать алкоголь на холоде — неудачная идея.

Валенов чувствовал, что, несмотря ни на что, ребята ждали именно его решения. Руководитель переглянулся с Могильниковым, тот кивнул, мол, «действуй, парень!». Тогда Роман закрыл глаза, сделал несколько глубоких вздохов, постарался очистить голову от ненужных панических мыслей.

— Идем к перевалу — твердо произнес он, и повернулся к Могильникову. — Олег Уюкович, прошу вас помочь в ориентировании.

Девушки продолжали реветь. Кира пыталась их успокоить — без толку. Тогда она выхватила сигарету из рук Дарьяна, сделала несколько глубоких затяжек, хорошенько прокашлялась и вернула ее обратно. Дарьян посмотрел на девушку с недоумением.

— Чего уставился? Да, я курила раньше… — Кира отвернулась, — как паровоз.

Валенов хлопнул в ладоши, туристы дернулись от резкого звука.

— Не вешаем носы! Да, мы в глубокой, выражусь деликатно, попе! Да, возможно, мы не спасемся! Да, возможно спасемся, но Тощий погибнет. Кто знает? — произнес он.

— Вы с Эдкевичем что ли ролями поменялись? — перебил его Дарьян и закурил. — Шутник!

— Выход есть всегда. Наш выход — не опускать руки и бороться за свои жизни. Держимся вместе, не унываем и… — Роман зевнул и закончил, — я безумно хочу спать!

— Ночь-то почти бессонная была, — сказала Элина и тоже зевнула. За ней зазевали и все туристы.

— Говорю же, мы — команда! — улыбнулся руководитель.

— Еще бы она, — не договорил Дарьян и чихнул, — не бессонная была, то за кикиморами бегали, напугали друг друга, то Лея рыдала полночи.

— А действительно, дорогая, ты чего ночью-то рыдала? — спросила Кира. — Испугалась чего-то? Так разбудила бы Элину, ведь она рядом спала.

Лея опешила.

— Я просыпалась несколько раз, могла бы и поделиться со мной своими горестями, — буркнула Элина и снова зевнула. Глаза слипались. Девушка сидела на рюкзаке рядом с Юлей, потом машинально положила голову ей на плечо и прикрыла глаза. Юля скривила лицо, но не успела отодвинуться, так как увидела, что Кира отрицательно помотала головой, как бы давая понять, что не надо отталкивать человека.

Лея пришла в себя и выдавила, что на ночь выпила сильное успокоительное и потому очень крепко спала. Рыдать, поэтому, не могла, да и лунатиком никогда не была. Над стоянкой повисла настороженная тишина. Ее нарушил Роман, сказав, что сразу понял — голос не Леи.

— Если не Лея, то кто? — спросила Кира и по очереди посмотрела на каждого.

— Нечистые силы! — отрезал своим жутким голосом Могильников, чем вызвал страх не только у туристов, но и у всех обитателей леса в округе.

— Смешно, — как-то не естественно засмеялась Кира, но улыбка сразу исчезла с ее лица. Все жутко занервничали. У Тощего снова застучали зубы.

— Пойдемте — ка отсюда, неприятное место, — шепотом произнесла Юля.

Валенов кивнул и также шепотом скомандовал всем надеть рюкзаки и выдвигаться…

Глава 17. Коротко обо всем…

Для Володи Бегемотова и Ветродуя сборы в поход проходили крайне тяжело. Одно дело — афера с центральным банком города, подставное похищение несуществующего представителя южных народов, а другое — собраться в поход.

Итак, как все это выглядело? Трое, включая Маргариту Драбадан, сидели возле двух рюкзаков. Вокруг разбросаны вещи. Трое думают, что нужно сложить в рюкзаки, а что нет. Проходит час, два… Трое сидят… С одним лишь изменением — у Бегемотова в рюкзаке появилась пара носков и зубная щетка с пастой. У Ветродуя — ничего.

— Может, чаю? — спросила Маргарита.

Бегегомотов щелкнул пальцами, и все отправились на кухню.

В гостях у Куприянова…

В фирме Куприянова — «ужаснейший ужас». Мало того, что он и Петроградская обменивались колкими словечками уже не первый час, так еще они и договориться не могли, что же им понадобится из снаряжения в таком нестандартном походе. В поспешных и лихорадочных сборах, они, естественно, забыли взять с собой спутниковый телефон. И батарейки к навигатору… В общем, теперь и у Александра Казбековича все было под контролем…

В полицейском участке…

В этот день в полицию заявился человек со шрамом на лице, в голубом костюме стоимостью в несколько офицерских месячных зарплат. На среднем пальце у гражданина сидел большой золотой перстень, на руке — швейцарские часы. На голове — лысина. От незнакомца, хотя и выглядел он внешне прилично и дорого, так и веяло опасностью. И говорил он мерзким, скрипучим голосом, от которого любого пробирала дрожь. Взгляд у мужчины был до того пронзительным, что казалось, он в каждом человеке видел жертву.

— Скажите Сталину, что я здесь, — проскрипел он.

— Гражданин, а вы кто? — спросил Пьянковски, бывший в этот день дежурным.

Если бы вы наблюдали в это время за незнакомцем, то однозначно заметили бы, что от вопросов, увеличивающих время ожидания, у мужика начинала дергаться губа. Он до хруста сжал кулаки… Того и глядишь, «отвесит» правый хук.

— Это ж тот бандюга из девяностых. Он с главарем «Кривой Панды» воевал, проиграл и в Магадан сбежал, — произнесла одна из посетительниц, стоящая в холле у дежурной части.

Мужик рассвирепел и запустил в сторону женщины телефон.

— Так, гражданин, успокойтесь, иначе ближайшие пятнадцать суток будете в многоместном номере ночевать! — пригрозил Пьянковски.

— Да ты знаешь, кто я!? — гражданин бандитского вида схватил лейтенанта за шиворот. — Я депутат!

Пьянковски, в ответ, нанес ему знаменитый удар коленом в пах «о*ля, Оленька Петроградская». Бандит скукожился, скосил глаза, в них ему Пьянковски щедро прыснул из перцового баллончика, добавив хук дубинкой.

— Я тебя найду, — простонал мужик.

— В тюрьму пойдешь, приключения искать, а не меня! — рявкнул Пьянковски и подтянул узел галстука.

— Зря вы так, лейтенант, — снова сказала женщина, которая ранее уже пояснила Пьянковски, с кем он имеет дело, — это ж Николай Покровский. Он — бывший авторитет группировки рэкетиров и банды браконьера Желудева.

— Да хоть сам Папа Римский, — отрезал лейтенант, — парни!!! — позвал он двух патрульных. — В кабинет его к капитану Дубанько!

Пьянковски вынул из кармана у мужика документы.

— Николай Куппоне, — он прочитал имя и повернулся к женщине, — не Покровский же.

— Слышала, он фамилию вроде менял… Все по причине конфликта с бандой Бегемотова. Лучше отойдите от него, лейтенант, он — опасный человек.

Патрульные подняли мужчину. Лицо его искажала злобная гримаса. Мужик готов был рвать, бить, кусать, уничтожать. И это несмотря на то, что конфликт с полицией, после того, как его помиловал Сталин, ему был ни к чему. Унижение, пусть и для бывшего авторитета, ранее державшего криминальный мир города в своих руках, было недопустимо. Николай Покровский, а ныне Куппоне и отчим Дарьяна Покровского, решил выпустить демона наружу…

— Мое имя Николай Куппоне! А сегодня — самый несчастливый день в твоей жизни, сосунок, — от гнева и напряжения у чиновника — бандита дрожал голос, как и все нервные клеточки. Слова он цедил сквозь зубы.

Пьянковски бесстрашно подошел ближе. Уверенный в своей безопасности, он не заметил, что Покровский находился в такой неистовой ярости, что даже не моргал, несмотря на попавший в глаза газ.

— И что ты мне сделаешь? — усмехнулся лейтенант.

Куппоне со всего размаха влетел голой в нос лейтенанту, а полицейских, которые держали его за руки, раскидал в разные стороны. На него накинулись четверо, в том числе чемпион по боевым искусствам, работавший в группе оперативного реагирования. Двоих Куппоне отправил «спать» в кулачном бою. А с чемпионом поступил не по-спортивному — нанес знаменитый удар Оленьки Петроградской, т. е. коленом в пах.

Бандит мог долго сражаться с «неприятелями». Только вот неудача забралась на ринг и эту неудачу звали Вильнюс Чукчин — заместитель начальника полиции. В этот день он дорабатывал свою крайнюю смену перед отпуском. Чукчин — хлипкий седой мужичок. По характеру простой, как пять копеек. Он решил сбежать с работы на пару часов пораньше — мужики на рыбалке ждут! Когда начался переполох с Николаем Куппоне, он как раз упаковывал рыболовную сеть в багажник автомобиля. Услышал визг девушек, увидел через окно сцену единоборств и бросился на помощь. В общем, можно считать, что первый рыболовный день у Чукчина удался, ведь он поймал в свои сети достаточно крупную рыбу, а именно бандита-депутата Куппоне.

Кабинет начальника полиции…

— Куппоне, ты рвешься очистить свое имя от грязи и при этом дерешься с сотрудниками полиции. Скажи, — Сталин подошел максимально близко, — ты дурак?

— Нет, — буркнул Куппоне.

Автор комедии считает, что расписывать весь этот диалог не имеет смысла. Если только вкратце… Товарищ Сталин вызвал Куппоне для обсуждения вопроса сотрудничества по поимке Бегемотова и членов его банды. Начальник полиции предложил бандиту сделку: он помогает поймать Бегемотова, а Сталин закрывает все его криминальные дела.

Где-то в лесу…

Браконьеров никто не любит. Есть на российских просторах группа товарищей под предводительством Николая Куппоне — это банда браконьеров Атаса Желудева. Занимается она охотой на краснокнижных животных. Банда «Кривая панда» «крышевала» браконьеров постоянно, потому и Желудев «любил» главаря «Кривой панды» также сильно, как и Куппоне. Браконьеры уже не раз пересекали тропы заблудившихся туристов из группы Валенова. К счастью, они с туристами ни разу не пересеклись… Или, все еще было впереди?

Группа Валенова…

Роман Александрович прекрасно понимал, что оказался, как бы выразиться деликатнее, в некрасивом месте! Но разговор с Могильниковым все же позволил ему двигаться дальше, несмотря на ужасные мысли о кончине и ощущение собственной вины. А что было делать? Умирать? Скучно! Именно так думал Валенов, когда запнулся о сучок.

У Леи Карабейниковой никак не выходили из головы слова о том, что ночью почти все туристы слышали девичий плач. Она прокручивала эти мысли в голове до тех пор, пока не вспомнила слова Лоа Лакроа о том, что он чувствует — его любимая рядом и она ищет его… Лею вдруг осенило, что это могла плакать девушка, которую любил Лоа при жизни…

Аэропорт…

Эпопея со сборами у всех участников группы Куприянова, наконец, подошла к концу.

Комик в поход, к сожалению Куприянова, не пошел. Сказал, что его сбила пьяная лошадь, и сразу отключил телефон. Но мы-то понимаем с вами, что он просто боялся Бегемотова…

Как только Александр Казбекович зашел в здание аэропорта, на пункте первичного досмотра прозвучало: «Опять туристы! Так, этих тщательно проверяем на наличие гранат и прочего оружия!». Куприянов, да и вся группа опешила от такого заявления. Казбекович был человеком весьма коммуникабельным и потому сразу смог выяснить, что виновник усиленного досмотра — Роман Валенов со своей «бандой туристов». А все почему? Да потому что, как доложили Куприянову, один из них в рюкзаке провозил гранату, два блока патронов, ружье и месячный запас медицинского спирта.

Но и коммуникабельность Куприянова не избавила группу от посещения пункта полиции. Один из сотрудников аэропорта во время досмотра положил руки на попу Оленьке Петроградской, за что, без промедления, получил коленом в пах. Итог — все туристы общаются с полицейскими. Но получить копеечку с туристов не удалось, ведь среди них был Володя Бегемотов. Он аккуратно включил камеру на смартфоне еще перед входом в кабинет и предложение «мирно урегулировать вопрос» было зафиксировано. Сотрудникам пришлось отпустить группу.

Вскоре Бегемотов разговорился с одной из стюардесс и выяснил, что совсем недавно был случай, когда туристы устроили дебош в самолете. Авиалайнер пришлось экстренно посадить в ближайшем аэропорту и высадить хулиганов. Куприянов выслушал историю с кривой ухмылкой. Посмотрел на Оленьку, та отвернулась.

— Лихие руководители у вас в группе, Александр Казбекович, — протянул Бегемотов.

Дорога до места назначения прошла для группы Куприянова спокойно. Только Бегемотов с Ольгой все никак не могли найти общий язык. Девушка из-за своего не «сладкого» характера постоянно пыталась комментировать то, что делает Володя. Да чтобы самого Бегемотова кто-то комментировал!? Он отвечал коротко, уверенно, четко. Оленька же по жизни всегда старалась последнее слово оставить за собой. Потому-то бесконечные споры и ссоры продолжались бесконечно. Останавливать их приходилось поодиночке. Куприянов успокаивал свою сотрудницу, а Бегемотов успокаивался сам, так как не считал нужным тратить время на ерунду.

Самолет, аэропорт, автобус, железнодорожная станция, несколько часов пути… Для Александра Казбековича это приключение оказалось самым настоящим испытанием. Споры Бегемотова с Петроградской больше напоминали военные действия, нежели бурное обсуждение какой-либо темы. Кстати, излюбленная тема у спорщиков была — политика. На протяжении всего пути — а это около десяти часов, Бегемотов и Ольга спорили на тему власти и истории. Делали они это настолько активно, что не стеснялись подкалывать друг друга и периодически переходить на личности. Куприянов несколько раз пытался уснуть, или вклиниться в разговор, чтобы их успокоить, но все попытки оказывались безуспешными. Александр Казбекович впервые почувствовал себя не руководителем, а участником агрессивно к нему настроенного коллектива. Маленьким мальчиком, которого не слушают взрослые. Ветродуй, сидевшая рядом с Куприяновым, немного его успокоила, пояснив, что переубедить Бегемотова в принципе невозможно, спорить с ним совершенно бесполезно, ведь пока он не докажет, что прав — спор не окончится. Куприянов то же самое мог сказать и об Ольге — она до последнего будет спорить, пока сама не поставит точку в разговоре.

Наконец, вторая группа туристов под руководством Александра Казбековича прибыла на нужную станцию. Ту самую станцию, «Курья нога», откуда Роман Валенов и отправился в поход…

Глава 18. Вера, надежда и любовь…

Недосып сказывался абсолютно на всей группе. Стоило остановиться даже на короткий привал, как все дружно начинали засыпать. Бодрее всех и в то же время рассеяннее всех был руководитель. Он тоже хотел спать, ведь с крестиком в руках всю ночь пролежал, не смыкая глаз, но ударная доза адреналина, на производство которого организм и пускал все ресурсы, не давала ему сомкнуть глаз. Он думал лишь о цели — том невысоком перевале, который Могильников разглядел с дерева на стоянке. Думал и в тоже время боролся со страхом намертво заблудиться и совсем потерять шанс выжить. Хорошо хоть, теперь ему ориентироваться помогал Олег Уюкович. Он не давал Роману совсем погрузиться в свои мысли, чтобы по рассеянности не повернуть не в ту сторону. Могильников все так же оставлял зарубки на деревьях, а еще он опекал Тощего — держал его рядом с собой, чтобы тот не начудил чего и ненароком не отстал от группы.

В конце — концов, рассеянность руководителя, озабоченность навигацией Могильникова, и страх группы, вызванный ночными призраками, волками и туманом, привели туристов к очередной неприятной ситуации…

На привале Элина отказалась обедать, сказав, что хочет банально подремать, так как сил в сонном состоянии двигаться у нее больше нет. Она легла на рюкзак, оперлась спиной на дерево и уснула так крепко, что не заметила, как вскоре сползла на землю и оказалась в небольшой ямке у корней дерева, устланной листвой, мягкой, как перина.

Стоит напомнить, что погода в этих краях переменчива. Казалось бы, ничего не предвещало грозы — осень ведь на дворе! Явление крайне редкое в это время года. Но, видимо, сказалось резкое потепление — издалека послышались раскаты грома. Густые тучи постепенно накрывали небо плотным покрывалом. Стало стремительно темнеть. Роман Александрович дал команду надеть на себя дождевики, собрать временный лагерь и срочно выдвигаться, так как идти еще долго, а до ночи нужно однозначно добраться до перевала! Туристы в спешке покинули лагерь. Все, кроме Элины.

Через некоторое время девушка проснулась. Все-таки спать на земле не очень-то тепло. Она потянулась, сладко зевнула, поднялась и… И поняла, что в лагере никого нет, да и самого лагеря уже нет. Остались только тлеющие угольки от костра. Сон у девушки, как рукой стянуло. Она принялась судорожно оглядываться по сторонам, надеясь обнаружить хотя бы одну живую душу. Желательно, не медведя! Несколько раз протерла очки и заплакала, бедняжка.

Тем временем группа…

— Что-то не так… Чего-то не хватает, — заметила Кира.

— Тощий на месте? — спросил Дарьян, который шел замыкающим. Все обернулись — на месте. Идет, на всех обиженный.

— Лея не плачет… — буркнула Юля.

— С чего ей сейчас плакать, она ночью вместе с бабкой Агапкой слезы рекой лила, — пошутила Кира.

— Я здесь! — крикнул Эдкевич, выбегая из — за дерева.

— Можно было и не задаваться вопросом, кого не хватает, — усмехнулась Кира, — ложная тревога. Друзья, идем дальше!

Сделали несколько шагов.

— Нет, определенно, что-то не то, кого-то не хватает. Чувство такое, будто мы что-то оставили, — через несколько минут остановила всю колону Кира, идущая вслед за Леей. И только Роман Александрович упорно и уверено двигался вперед.

— Элина просто с Романом не спорит, то и тихо, — пошутил Эдкевич, — ты в порядке? — спросил он Элину, оглядываясь назад. Затем посмотрел вперед, по сторонам…

— А где она? — добавил он.

В это время в лагере…

Бедная одноухая белка Иван уже не одну минуту пыталась сорвать с ветки самую большую шишку. То ветер подует — ветка затрясется, то куница нападет — приходится убегать. В конце-концов, белка пошла, что называется ва-банк — двинулась к шишке прямо по ветке, ничего не опасаясь, уверенно. Ветка сломалась. Белка приземлилась в сантиметре от паникующей Элины.

Крик девушки разнесся на многие километры от эпицентра. Так далеко, что его услышала даже группа Куприянова, которая только вышла из поезда на станции «Курья нога».

— Тлен, боль, отчаяние, — прокомментировала этот звук Оленька Петроградская, чем сразу же испортила настроение всей группе. Особенно, Бегемотову. Ведь некриминальный авторитет впервые оказался не в своих водах!

Но вернемся к Элине. Она, пережив испуг от упавшей с неба белки, прижалась к дереву, обхватила себя руками и заплакала. Ей было очень страшно — осталась одна, в тайге, в сумерках…

А туристы уже бежали к месту бывшего привала. У Тощегоразвязались шнурки. Лея не смогла его бросить. Эдкевич летел сломя голову, спотыкаясь обо все подряд, но боли не чувствовал.

Элина стала звать на помощь. Эдкевич устремился на голос. Несколько минут спустя он вышел к бывшему лагерю и увидел девушку возле старого, обросшего с одной стороны мхом, дерева. Она стояла спиной, Эдкевич подошел аккуратно и шепнул: «Ты в порядке?» Элина от испуга ударила парня. Тот поначалу опешил, но девушку все же крепко обнял, постарался успокоить.

Пошел дождь. Масла в огонь подлил Могильников, который в сумерках немного заплутал и потому прибежал к лагерю со стороны невысоких высохших елей. Сначала одна из сухих веток мастерски шлёпнула ему по щеке, потом вторая. Третью, толстую, он согнул с большим усилием, одолел, ветка сломалась, и половина ударила по мизинцу правой руки. Тучи. Дождь. Гроза. Лес… И жуткие вопли Виктора Франкенштейна, который решил всем мстить — такой фразой можно было бы начать писать книгу ужасов. Книгу ужасов про вопящего Могильникова, который, избитый деревьями, выскочил прямо перед Элиной. И без того напуганная девушка, увидев перед собой Олега Могильштейна, недолго думая, упала в обморок.

— Вы по роду профессии людей калечить любите, Олег Уюкович? — возмутился Эдкевич.

Могильников буркнул:

— Дай ей нашатырь, — и пошёл разводить костёр, пока дождь совсем не разошелся.

Появились остальные. Кроме Тощего и Леи. Могильников хмуро подозвал Валенова к себе. Тот, растерянный от очередной своей промашки, подошёл к патологоанатому.

— Это так вы, Роман Александрович, намерены доверие группы возвращать, да? — спросил Могильников.

— Это нормально да, руководитель? Вы человека в лагере оставили! — высказала недовольство и Юля. К ней присоединились остальные туристы. В конце — концов, у Романа не выдержали нервы. Дошел, Валенов, до точки кипения — инстинкт самосохранения заблокировал страх. В таких случаях обычно человек действует на пределе возможностей. Все чувства, особенно неуверенность в себе, которые обычно мешали ему добиваться цели, отошли на второй план. Роман Александрович ринулся в бой.

— Так, стоп! — крикнул он. Все замолчали.

— Не тебе меня затыкать, щенок… — возмутился Могильников.

— Тихо, я сказал! — рявкнул Роман. Опешили все.

Могильников оставил костер, и хотел было отвешать Валенову подзатыльник, но он вытянул из рюкзака топор, и заорал: «Отойди, нечисть, я сумасшедший!» Теперь и Могильников опешил. Он остановился, а Роман обратился ко всем.

— Туристы, вы должны запомнить одно важное правило! Мы — команда! И каждый, в сложившейся ситуации, в ответе друг за друга! В том, что мы заблудились, виноват только я, бесспорно! Но теперь от каждого из нас зависит, выживем мы или нет! Да, опыта здраво мыслить в любой ситуации и максимально внимательно ко всем моментам относиться в критический момент, у меня недостаточно. Все, чем я сейчас озадачен, как добраться до намеченной точки — перевала! Я думаю только об этом, так как боюсь завести вас еще глубже в тайгу! В походе вся ответственность лежит на руководителе, но сейчас мы не в походе! Сейчас мы на пороге к гибели и, как я уже сказал, от каждого зависит, на какую сторону от этого самого порога мы перепрыгнем. То, что мы забыли Элину в лагере — вина каждого из нас. Все, о чем я прошу вас, всех вас — помочь мне! Давайте действовать, как команда и я обещаю вам, что сделаю все возможное, чтобы нас спасти! — Роман уже успокоился и говорил твердо. Сказал и задумался, как это у него смелости хватило так уверенно речь «толкнуть». Никто не сказал ему в ответ ни слова. Эдкевич молча ещё раз приобнял Элину.

— Думаю, нужно развести костер и тент над ним повесить, пока дождь не усилился, — спокойно предложил Могильников, — Роман Александрович, доставайте тент, а я — к костру.

И все занялись расстановкой лагеря… Никто более не проронил ни слова. Валенов впервые почувствовал сладкий вкус победы и надежды… Надежды на то, что ситуация, в которой группа оказалась, вовсе не безвыходная.

Где-то в лесу…

Тощий с Леей по пути к лагерю отстали от группы и сбились с пути. Мистическая атмосфера оказывала на Тощего явно не самое лучшее влияние. Здравый рассудок, ранее впечатленный рассказами о привидениях сонной пустоши, с наступлением сумерек вновь поддался страху. Худогубкин бездумно шел впереди Леи быстрым шагом. Шел, как ему казалось, по той же дороге, по которой они шли из лагеря. Под ноги почти не смотрел, постоянно оглядывался по сторонам, опасаясь увидеть какую-нибудь бабку Агапку или прочую нечисть. Лея ковыляла за ним, она же была уверена, что Мишка знает, куда так уверенно двигается. Правда, уверенности в безопасности пути у нее не было — Мишка Худогубкин явно не похож на оружие против таежных недругов.

Дождь усилился. Лея шла в ботинках, не в сапогах. Шла без дождевика и потому вскоре вымокла. Тощему мерзнуть паника не давала. А вот Лее…

— Мишенька, я замерзла, скоро мы доберемся до лагеря? Нужно спрятаться от дождя, я вымокла вся, да и ты тоже, думаю! — волновалась она.

— Сейчас… Скоро… Наверно, — ответил Тощий.

— Миша, мне очень холодно, — повторила Лея.

Тощий остановился, осмотрелся.

— Лея, я…я… Куда же… Как… — запаниковал Тощий.

— Что такое? — насторожилась Лея. — Почему мы все еще не вышли к лагерю? — затем стала звать ребят: — Элина! Кира! Ребята, где вы?

Но никто её не слышал. Тощий с Леей ушли слишком далеко. К тому же, сильный дождь приглушил голоса.

— Ребята! — крикнул Тощий. Никто не ответил. Тощий упал на колени и с грустью в голосе заявил — мы заблудились… Лея, мы заблудились! Прости меня, это я во всем виноват! — закрыл лицо руками и зарыдал, называя себя последним гадом и придурком.

Сложно описать словами чувства, которые испытали эти двое. Страх, отчаяние и борьба с мыслью «мы погибнем!». Они метались из стороны в сторону, звали на помощь. А тем временем становилось все темнее…

— Так, хватит! — взял себя в руки Тощий. — Мы не спасемся, если будем рыдать… А где Йорик? — вдруг опомнился Тощий.

— Так ты же его еще на пустоши потерял, — ответила Лея, — забыл?

Тощий замер, остановив взгляд на Лее. Автор комедии сейчас с радостью бы вставил грустную музыку для описания атмосферы в душе Худогубкина… По щеке Тощего сползла слеза… Вторая… Третья…

— Йорик… Как я мог… — Мишка снова упал на колени и начал обзывать себя: — Сколько с тобой было связано, дорогой друг…

— Мишенька, мы с тобой заблудились в тайге, сейчас не твой игрушечный череп важен, Миша! Вернись в реальность! — заплакала Лея, и положила руку ему на плечо.

— Какая реальность… Йорик был моим братом! — заявил Тощий, чем стал уже нервировать девушку.

— Твой брат — пластиковый череп? Тебе кто важнее Мишенька, я или череп?

— Ты-то тут причем, дурочка, — выдал Тощий.

— Ты чего обзываешься? — обиделась Лея. — Я к тому, что сейчас важнее… Моя и твоя жизни находятся под угрозой. Оглянись, скоро совсем стемнеет, дождь идет. Гром гремит, а мы с тобой остались вдвоем посреди леса без огня и крова! А ты все по черепу этому идиотскому убиваешься! — повысила голос Лея.

Тощий ничего не ответил, сидел и продолжал реветь.

— Ну что ты молчишь, дорогой мой? — спросила осторожно и очень нежно Лея, села на корточки рядом с ним. — Нам нужно успокоиться и придумать, что делать дальше…

— Я не твой… — проскрипел Тощий.

— Тогда делай, что хочешь, надоел! — разозлилась Лея, толкнула Мишку, тот повалился на спину. Девушка отошла на несколько шагов назад и остановилась. Она хотела совсем уйти прочь, но остаться ночью одной в глухом лесу — идея не самая умная.

— Прости меня… — тихо проговорил Тощий и поднялся с земли. — Не справился с эмоциями, потому и новость о потере Йорика меня совсем добила. Нам нельзя сейчас ссориться, прости…

Лея выдержала небольшую паузу, затем, не поворачиваясь к нему, холодно спросила:

— Как будем ночевать? У меня нет палатки!

— Для начала нужно фонарики достать, а то скоро совсем стемнеет, а дальше…не знаю, — Тощий пожал плечами.

— Нужно думать, как Олег Уюкович, — сказала Лея.

— О трупах? — напрягся Тощий.

— Хладнокровно! — повысила голос Лея и хмыкнула, — что бы он сделал? Он всегда находил выход.

— Чтобы думать, как король мертвых, нужно пить, как король мертвых… И быть мертвецки пьяным… — пошутил Мишка и внезапно приуныл, опустив голову.

— Мишенька, не превращайся в Сережу Эдкевича.

— Хотя… Мы чем-то с Могильниковым похожи… У меня тоже алкоголь в крови с рождения, пожалуй. У нас в деревне все пьют… Однако, хоть и пьют — все богатыри русские, — бормотал Тощий, — дед пьёт — ведра с картошкой таскает. Бабка пьёт — деда с ведрами таскает, если тот не дотащил. Отец — «жигуль» спокойно может поднять, ну, если не трезвый, а трезвым он был только, когда родился, — задумался Тощий. — Правда, матушка моя забрала меня от них, когда они с отцом развелись, сказала, что испортиться я там могу, стану слабым, больным и пьяным… Ведь отец мне коньяк в чай подмешивал, пока никто не видел… Мама потом ещё долго думала, что у меня проблемы со здоровьем — на ногах стоять не мог, мол, что-то не то с вестибулярным аппаратом… Поэтому, дорогая моя Лея, если найдешь мне несколько капель спирта — я вмиг нам дом построю, не то что шалаш! — приободрился Тощий.

— Ты сказал «моя Лея»? — улыбнулась девушка.

Тощий вытаращил глаза, понял, что сболтнул лишнее — Лея теперь от него не отвяжется. Значит, нужно действовать! Вскочил с земли, ринулся собирать ветки, споткнулся, упал.

Где-то в лагере…

— Вам не кажется, что как-то тихо стало? — спросил Эдкевич. — Все молчат, никто не плачет.

— Нет, я ничего не понимаю, ладно очкарик кухней занята, но почему, когда все работают, Лея и Тощий отношения уходят выяснять? — возмутилась Юля.

Все осмотрелись.

— Вот я и думаю, почему так тихо в лагере… — протянул Эдкевич.

— Так, а кто-нибудь видел, как они до лагеря добрались? — занервничал Роман Александрович. Туристы переглянулись. Не получив ответа, руководитель во весь голос стал звать Тощего и Лею. К нему подключились Кира и Эдкевич, а потом и Дарьян.

— Мы точно не выживем… — отреагировала Юля.

— Так, Эдкевич, Дарьян, фонарики в руки и за мной, держимся вместе! — скомандовал Валенов. Вмешался Могильников.

— Роман, без меня не пойдете, как ни крутите, нам каждая жизнь дорога, если еще и вас в лесу потеряем, самого опытного из всей группы… — недоговорил Олег Уюкович.

— … хоть и неудачника, — буркнула Элина.

Могильников зарычал. Девушка отвернулась.

— Занимайся своим делом — вари похлебку… — жестко сказал патологоанатом. — Вы самый опытный из нас, но признайтесь, когда вы нервничаете, то, мягко говоря, вытворяете ерунду, — сказал он Роману. — Двое пусть идут на поиски, двое остаются в лагере.

Валенов всем своим видом показывал, что из последних сил сдерживается, чтобы не нахамить Могильникову, поэтому Кира решила поддержать Олега Уюковича.

— Роман Александрович, я согласна с вашими словами, что мы — команда, и потому мы виноваты все в том, что теперь и самые беззащитные члены группы потерялись. Но, считаю, надо отбросить свои амбиции. Потому я согласна и с Олегом Уюковичем, что вы из нас самый опытный. Если вас сожрет медведь, лучше от этого станет только медведю. А Могильникова боимся не только мы, но и все зверье в лесу, поэтому лучше с ним идти. Я с вами пойду, разделимся, так больше шансов их найти!

Руководитель некоторое время молчал, думал, согласился и тут же воспротивился предложению Киры.

— Разделяться не будем — опасно… Сама же говоришь, медведь будет доволен, — Валенов отвернулся от девушки и скомандовал: — Могильников, я и Кира идем искать пропавших, остальные занимаются обустройством лагеря и ужином.

— Я Дарьяна в лагере без присмотра не оставлю, — зарычал патологоанатом.

— А меня ты не подумал спросить? — возмутился Дарьян. — Суток не прошло, как ты моим отцом стал, а уже командовать вздумал? — он встал перед Олегом Уюковичем, нахохлился.

На лице Могильникова было написано: «Я вырежу и съем твои органы за подобную дерзость». Но он закрыл глаза, сделал глоток из фляги, убрал ее в карман куртки, произнес:

— Я — ружье готовить! — и ушел к рюкзаку.

— Куда пошел, я не закончил! — рявкнул Дарьян. Тут уж Могильников вскипел.

— Сопляк ты еще так со мной разговаривать! — угрожающе произнес он, подойдя к сыну тяжелыми, широкими шагами.

Эдкевич встал между новобретенными родственниками, выставил руки, чтобы Могильников старший не смог дотянуться до Могильникова младшего:

— Стойте, коллеги! Мы, в общем-то, с вами в беде. Не хватало нам еще двух Могильниковых в могиле…

Дарьян принялся махать из — за Эдкевича руками и ногами, старясь ударить отца. Кира обхватила его сзади, чтобы успокоить.

— Стоп! Мальчики-зайчики, по углам ринга разошлись! — прорезался командный голос у Валенова. — Могильников, Эдкевич идут со мной, Дарьян, Кира, Юля и Элина остаются в лагере! Разговор окончен!

Могильников закинул ружье на плечо и ушел из лагеря.

— Все за дело! — твердо произнес Роман, и они с Эдкевичем тоже покинули лагерь, направились в ту сторону, где в последний раз видели Тощего и Лею.

Дарьян отошел к костру, достал пачку сигарет, которую стащил незаметно у отца. Увидел, что осталось несколько штук, рыкнул, как Могильников старший. В этот момент Кира хлопнула его по спине, и парень от неожиданности выронил пачку в костер.

— Не грусти, если умрем — на том свете они тебе не понадобятся, — зло захохотала девушка.

Дарьян бросился спасать сигареты, успел вытащить две штуки, да и то одна уже начала тлеть.

— С такими друзьями, как вы, ждать долго не придется… Вас всех там, в детдоме, учили чужое портить забавы ради?

— Не дерзи мне, — оскалилась Кира, — я не специально, тем более, теперь у тебя появилась отличная возможность бросить курить. Девушки любят здоровеньких! — хмыкнула Кира.

— Ты не Кира, ты варвар… И что мне сейчас делать? — спросил Дарьян.

— Бегать! — отрезала Кира.

Тем временем в лесу…

Стемнело. Тощий бегал кругами и не знал, за что взяться. Лея предложила хотя бы костер развести, чтобы зверей отпугивать. Но сразу же отказалась от этой затеи, так как дождь усилился вновь. Она схватила Тощего за руку и потянула под густые ветки. Девушка снова заплакала…

— Мишенька, мне очень страшно, — прижалась она к Тощему. Тот сам дрожал и не знал, за что взяться. Приобнял Лею дрожащими от холода и страха руками.

— Что бы сделал Могильников или Роман Александрович? — спросил себя Тощий. Лея пожала плечами. — Я не спрашиваю, а просто рассуждаю. Что бы они сделали? Ветки сейчас все сырые от дождя, ими костер не развести.

— Элина как-то рассказывала, что в более толстых поленьях сердцевина остается сухой даже при сильном дожде, — девушка прижалась к Мишке еще сильнее и обняла его.

Бац! В его спине что-то щелкнуло. Тощий пискнул и, как вода, вытек из объятий Леи на землю.

— Откуда ж у тебя столько сил? Вроде, хрупкая девочка, — пропищал Худогубкин.

Лея коротко хмыкнула и чихнула.

— Расти лапшой, не будь большой! — пожелал Тощий и понял, что все перепутал. Лея обиделась.

— Прости, все наоборот, я нечаянно ошибся, — принялся извиняться Мишка, — а про сердцевину… Да, точно! Вспомнил, как Могильников топором ее вырубал, когда все вокруг было мокрое после дождя. Отличная идея!

— Но ведь у нас нет топора! — заметила Лея.

— Верно, — уныло произнес Тощий, — давай хотя бы шалаш построим… Возле той большой ели на землю тоже ветки положим, — и сам после своих слов как-то приободрился.

Лея перестала плакать, медленно подняла голову.

— Ты такой умный, — произнесла девушка и замолчала. Мишка почувствовал, что ситуация грозит ему поцелуем.

— Ну что, поможешь? — он отодвинулся от девушки, убрал руки в карманы и принялся активно смотреть по сторонам, якобы в поисках подходящих веток.

— Не отходи от меня, пожалуйста, мне страшно, совсем ведь стемнело, — попросила его Лея, Мишка кивнул и отошел еще на несколько шагов.

Лея вздохнула, настроила фонарик на максимальную яркость и пошла к ближайшему дереву. Она еще пыталась поговорить с Тощим, но тот уже не слышал ее, он искал подходящее дерево для реализации своей идеи. Лея даже в любви ему призналась, решив, что другого шанса у нее не будет. Не услышав ответа, она обернулась — Мишка стоял метрах в пяти и рассматривал деревья.

— Куда ты ушел! Просила же тебя не отходить! — позвала она его. — Оставил девушку одну в лесу!

— Чего кричишь? Я тут думаю, как нам жилище обустроить на ночь! — гордо и смело заявил Тощий, полагая, что им ничего в лесу не грозит.

Комментарий автора: поплевал бы ты, дорогой Михаил Сергеевич Худогубкин, через левое плечо, постучал по дереву, чтобы, так сказать, не сглазить. Любое существо в мире каждую минуту находится в опасности. Опасность поджидает нас за каждым углом… Только Тощий подумал, что им с Леей ничего не грозит, как позади него послышался шорох листвы и хруст веток не то под ногами, не то под лапами.

Мишка запищал, подбежал к Лее и спрятался за ее спиной.

— В общем-то, ты у нас мужчина! — удивилась девушка.

— Я не трус! Просто ветер со спины подул, и я побоялся, что продует! — ответил Тощий дрожащим голосом.

К ребятам явно кто-то приближался… Шорох, шорох, шорох.

— Хватит! — крикнула Лея и спряталась за спиной Тощего. Началась борьба за право одного стоять за спиной другого.

Знали бы ребята, что зашли на территорию неистовой, злобной белки Ивана, которая грызет всех, кто смеет появиться в ее краях и хозяйничать! А тут пришли два незваных гостя, да еще принялись отрывать веточки с деревьев, ронять шишки. Тощий даже кедровую сорвал в надежде полакомиться орешками. Естественно, одноухой белке Ивану такое положение дел не понравилось. Могильникова рядом с этими туристами — вандалами не было, а, значит, некому было Ивану дать отпор. Вот белка и пошла в наступление, но осторожно. Она же помнила, как эта худенькая девчонка в ярости огрела сковородкой самого главного ее врага — Могильникова. А вот тощего парня, который разговаривал с черепом ранее, белка не боялась. Сначала она решила напасть на Тощего, чтобы отобрать шишку, которую тот держал в руках.

Почувствовав нужный момент для атаки, белка Иван устремилась к ребятам.

В темноте, даже при свете налобного фонарика Леи, им не было видно, кто на них бежит. Но Тощий завизжал, запрыгнул на девушку, вцепился в нее руками и ногами. Та, естественно, не удержалась на ногах, и оба повалились на землю.

Злобная одноухая белка Иван, остановилась, чтобы оценить обстановку и понять, угрожает ли что-то ей лично. Сделала прыжок вправо, затем влево, посмотрела на неприятелей. Двое лежали на земле, парень на девушке. Что-то бурчали. Быть может, другая белка и прошла бы мимо, а, скорее, убежала бы подальше от незваных гостей, к тому же агрессивно настроенных друг к другу, но только не белка Иван. Она увидела, что Тощий выронил шишку из рук. Осторожно подкралась к ней. Тощий случайно заехал рукой белке по морде. Иван издал воинственный писк, за ним с испугу заверещала Лея, сбросила с себя Тощего, подняла фонарик и попятилась к рюкзаку.

— Миша, где топор? — верещала Лея.

И белка Иван поняла, что это ее последний шанс отобрать шишку у неуклюжего существа, пока плачущая горгулья не схватила топор.

— Ты чего, это же белочка, смотри какая чудная, — заулыбался Тощий, когда поднял свой фонарик и посветил им в сторону нападавшего. Он улыбался недолго. Обнаружил, что у белки нет одного уха и понял, что это тот же самый зверек, который однажды его покусал, а позже напал на Могильникова.

— Как ты ее узнал? — спросила Лея и на полусогнутых ногах подошла поближе к Тощему.

— Так у нее нет одного уха, сама посмотри! — ответил парень, показал пальцем в сторону белки, а сам повернулся к Лее. Наступил «час» Ивана. Белка, что есть мочи, цапнула Тощего зубами за палец. Мишка завопил! Белка залезла на парня, принялась бегать по нему и кусать за все части тела, за которые ей только вздумается. Кусь. Кусь. Кусь. Еще кусь. Цапнула за ухо — Тощий тоненько заорал. Попыталась залезть ему под футболку. Лея решила помочь Мишке, ударила по белке ногой, но… попала Мишке по мужским деталькам. Тот скукожился.

— Прости дорогой, я промахнулась, — девушка от стыда и собственной неудачи закрыла лицо руками.

— Да нет, все очень метко, — пропищал Тощий. А белка совершила свой коронный прием — укусила его за нос, затем схватила вожделенную шишку и скрылась с места дерзкого нападения.

Тем временем…

Роман Александрович со своей поисковой бригадой бродил по лесу, надеясь найти Тощего и Лею. Могильников шел осторожно, прислушивался к каждому шороху. Внимательно вглядывался в лесную чащу в надежде заметить свет от фонариков туристов. Так же аккуратно шел и Эдкевич, но только задрав голову вверх, спотыкаясь о каждый сучек и камень. Дело в том, что парень не терял надежды обнаружить кикимору и проверить подлинность легенды. Так он и не заметил, что отошел от Валенова с Могильниковым достаточно далеко. Интерес искать злобных духов леса пропал у него сразу же, как только батарейки в его фонарике решили покончить жизнь самоубийством. Эдкевич остался в тайге один, окруженный тьмой. Самовнушение, воображение — и вот ему уже начали видеться какие-то искры, слышаться звуки и шорохи. В такой атмосфере и кикимору недолго встретить. Так уж случилось, что в этот самый миг совсем рядом пробегала злобная одноухая белка Иван с кедровой шишкой в лапах.

— Кто здесь? — крикнул Эдкевич, затем принялся отчаянно лупить рукой по фонарику. Надеялся он, что у батареек проснется второе дыхание. Позади него послышался шорох, ну, чисто фильм ужасов! А это злобная белка Иван подумала, что еще один хулиган решил посягнуть на ее добычу — шишку. Она забралась на дерево позади Эдкевича, чтобы внимательно рассмотреть врага. Эдкевич медленно повернулся к ели, предпринял еще одну попытку включить фонарик — тот моргнул и перед ни, на мгновение, предстал дико пищащий одноухий монстр.

Эдкевич заорал. Крик его был слышен далеко, но до Тощего и Леи долетел еле слышимым. Мишка, который никак не мог оправиться после тесного контакта с Леей, решил, что это опять стонет призрак.

— Лакроа? — первое, что пришло в голову Тощему. Он от страха даже про боль в паху забыл.

— Думаю, это в лагере… Ребята кричат… А вдруг медведь? — запереживала Лея.

— Да, уж лучше бы призрак, — простонал Тощий.

Лея помогла ему подняться на ноги.

— Дождь прекратился. Нужно срочно развести костер, — огнем и зверя отпугнем, — решил Мишка. — Потом с ночлегом разберемся. Лея кивнула в ответ и оба приступили к работе. Правда, сразу столкнулись с проблемой — развести-то огонь нечем. Тощий снова упал на колени и принялся стонать, что всех погубил.

— Неужели у тебя в рюкзаке нет ничего, чем можно разжечь костер? Ты всю квартиру в рюкзак сложил, сам рассказывал, — протянула Лея.

— Огниво! — осенило Тощего.

— Умничка! — восхитилась Лея.

Первый удар по огниву — Тощий повредил палец. Полилась кровь. Мишка упал в обморок.

— Чудо ты… Все-таки оставил меня одну, — вздохнула Лея, и перетащила Тощего на коврик.

Где-то в лесу…

Потасовка Эдкевича с белкой Иваном закончилась тем же, чем у белки с Тощим. А тут как раз подоспели Валенов и Могильников. Первый хотел пнуть зверушку, которая бегала по Эдкевичу и кусала его. Но та, словно специально выжидала момент, когда Роман поднимет ногу или палку для удара. Спрыгнула с парня, и Валенов залепил толстой палкой Эдкевичу сами понимаете, по чему. А довольная и гордая, злобная, одноухая белка Иван ушла с поля боя с гордо поднятой головой. Она не только отстояла свою кедровую шишку, но и, наконец, смогла проучить хотя бы нескольких наглых варваров. Напасть на Могильникова она все же не решилась — уж больно тяжелой была их стычка несколькими днями ранее.

Что касается ситуации в лагере… Услышав вопль Эдкевича, оставшиеся на стоянке туристы не на шутку перепугались. Волки, медведи, Лоа Лакроа — да кто угодно мог напасть на группу. Напрягся и Могильников младший, ведь отца рядом не было, а он оказался в лагере с тремя девчонками… Ну, двумя с половиной, потому что считал Киру пацаном в юбке. Про сигареты парень сразу забыл, больше его волновал вопрос — как бы не сгинуть…

Дарьян старался держаться рядом с Кирой — та хотя бы драться умеет, глядишь, и отпугнет волка хуком слева. Юлиана Волк — нет походного опыта, да и, в целом, лес не являлся её природной средой обитания. Ранее она при всех возникающих конфликтах звонила своим ухажерам и просила решить проблему. Однако стервозность — дело не хитрое. Девушка не стала биться в истерике, не пряталась за кого-либо, а просто ходила по лагерю и угрожала засудить всех, а лес потом сжечь, если ей причинят травму.

— Ты волку в «лицо» скажи, что в суд на него подашь, если он проголодается и сочтет твою тушку аппетитной, — не упустила возможности поддеть ее Кира.

В ответ на это Юля уже было собралась продемонстрировать свой запас оскорблений, но послышался крик Валенова. Девушка схватила в руки нож и более не выпускала его ни на мгновение.

Дарьян в университете много общался с Эдкевичем, тот был любителем фантастики и сюжетов, где герои спасают мир. По примеру киношных героев, понимая, что он в лагере единственный мужчина в настоящий момент, крикнул: «В боевой круг!»

Кира и Юля переглянулись, а потом посмотрели на Дарьяна.

— Это ведь кто-то из наших!? — спросила Элина, выронив пакетик с сушеными овощами в костер.

— Надо спасать их! Пропадет Валенов — мы точно не выберемся отсюда. Вооружайтесь, всем, чем можно! Идем бить негодяев! — заявила Кира.

— Слышите стоны? — заметила Элина. — Вдруг им действительно нужна помощь.

— А вы не подумали, что их там, может быть, волки уже доедают? — предположила Кира.

— Я не пойду никуда! Вы с ума сошли! — горячо высказалась Юля.

— Оставайся здесь, пусть доедают тебя, — подстегнула Кира.

Дарьян закурил сигарету, надел свою любимую черную кепку козырьком назад, достал охотничий нож и встал впереди девушек.

— Вперед, навстречу судьбе! — смело произнес парень, представляя себя героем крутого боевика.

Пару секунд стояла тишина, потом Кира и Элина переглянулись и в унисон засмеялись.

— Ты просто король пафоса, Могильников младший, — фыркнула Кира, ещё бы очки надел темные и — вылитый Сильвестр СталПони.

Улыбнулась даже Юля.

— Мы смеяться будем или пойдем товарищей наших выручать? — у Дарьяна прорезался голос Могильникова старшего, он и выражение лица такое же, как у отца, сделал — словно ему предстоит взятие Берлина.

— Есть оружие какое-нибудь? Где наш топор? — Кира отправилась на поиски.

— Так он же у Тощего в рюкзаке… Как и твоя палатка, — ответила Элина.

— Моя палатка? — опешила Кира.

— Ну да, ты же сама заставила его тащить свою палатку в наказание за то, что он долго собирал свои вещи, не помогал ставить и убирать палатку.

— Дура… — буркнула Заяц.

— Согласна, — подхватила Волк.

— Рот закрой! — вспыхнула Кира.

— Нет, — спокойно ответила Юля.

— Так, отбой, девочки, а то спасать будет некого! — произнесла Элина, держа в руке банку консервов и небольшой нож для чистки овощей. — Если ты, Юля, остаешься в лагере, то брось овощи в котелок, когда вода закипит. Больше ничего не трогай! — она повысила голос и принялась активно протирать очки.

Кира сломала подсохшую верхушку небольшой сосенки.

— Для удара сгодится, — сказала девушка, — вперед! Держимся рядом!

Трое выдвинулись в направлении леса, но вскоре Юля их окликнула.

— Стойте! Вы одну меня в лагере хотите оставить? Вы серьёзно? — возмутилась девушка.

Трое переглянулись. Кира подошла к Юле, крепко держа палку в руке. У Юли создалось впечатление, автор комедии цитирует её мысли, «эта ненормальная с отбитыми на рингах мозгами, и ударить может». С каждым шагом Киры в ее сторону, Юля отодвигалась назад. Кира ускорилась, и тогда Юля завопила, повторяя недавний прием отчаявшегося Романа Александровича: «Отойди от меня, я ненормальная, за себя не отвечаю!» — и выставила перед Кирой руки, угрожая, в случае нападения, расцарапать той лицо.

Кира усмехнулась и вручила ей свою палку: «Держи! Это явно лучше, чем ничего».

В это время до лагеря снова донесся крик Эдкевича, он звал на помощь.

Все четверо устремились в лес.

Оказалось, что Роман угодил в капкан, судя по ржавчине, забытый охотниками многие годы назад. Установлен он был, не сказать, чтобы в совсем укромном месте. Даже медведи обходили его стороной. Но Роман угодил. Бедолаге, как ни странно, повезло — механизм заржавел, поэтому сил на защелкивание у него почти не осталось, да и Роман наступил на капкан так, что зубья пошли вскользь и не повредили кость. Конечно, боль была сильной, но шок немного ее притупил. По причине того, что капкан был ржавым и не сильно резво поддавался внешнему воздействию на него, Эдкевич не смог его разжать.

— Брысь отсюда! — рявкнул Могильников, а затем разжал дуги, высвободил ногу Валенова и поручил Эдкевичу сопровождать Романа в лагерь. Сам он решил продолжить искать пропавших ребят. Но Роман, хотя и говорил с трудом из-за боли, все же возмутился безрассудному желанию патологоанатома отправиться на поиски в одиночку. Тот, упертый, слушать руководителя не хотел. Но Валенов был непреклонен.

— Я сказал, что мы все сейчас возвращаемся в лагерь. На поиски вы отправитесь, но только после того, как возьмете с собой ещё одного человека, к примеру, Киру — она самый надежный товарищ из всех! — Роман сказал это так твердо и уверенно, что Могильников согласился. Автор в удивлении — самого Могильникова смогли убедить… Пожалуй, такое в его жизни случалось редко!

Олег Уюкович, хоть и с трудом, но все же доверил Эдкевичу нести свое ружье, а сам взвалил на плечо Валенова. Фонарик был только у патологоанатома, да и то светил он в половину силы. У Эдкевича фонарик «сел», а Валенов выронил свой от неожиданности, когда попал в капкан — так его и не нашли.

Трое отправились в лагерь. Навстречу им шли четверо из лагеря. Троица возвращалась, ориентируясь только на свет от костра, четверка неслась с фонарями спасать Валенова от нападения недругов. Вспоминаем про принцип «правой ноги», согласно которому человек меняет траекторию своего движения, если не выберет ориентир, постепенно поворачивая направо. В общем, туристы и повернули направо, пробежали мимо троицы — банально не заметили их. Эдкевич проводил их взглядом, попытался докричаться, но спасатели вошли в раж и не слышали посторонних звуков. Тогда он решил догнать друзей, но его остановили Могильников с Валеновым, пояснив, что бежать по ночному лесу без фонарика — то еще безрассудство. Эдкевич нехотя согласился, но тут же решил выстрелить из ружья, чтобы привлечь внимание убежавших.

И тут на сцене опять появилась белка Иван. Она хоть и была злобная, но, тем не менее, бедная. Одолев, как она считала, злых недругов, зверек залез на дерево, чтобы спрятать кедровую шишку. В этот миг в ветку, по которой ползла белка, из ружья попадает Эдкевич. Ветка падает вниз вместе с белкой и приземляется рядом с Эдкевичем. Тот испугался, выстрелил снова в никуда.

Могильников был неистово зол и преисполнен желания подарить Эдкевичу карту постоянного клиента в свое учреждение. В автоматическом режиме он сбросил Валенова с плеча, как мешок картошки. Тот и упал на землю с характерным для мешка картошки звуком и с последующим возгласом: «Вы нормальный или нет? Я вам не мешок картошки!»

Группа товарищей, которая с победоносными криками пробежала мимо, выстрелы услышала и ринулась в обратную сторону.

— Папа, держись, я бегу!!! — экстремальная ситуация вынудила Дарьяна побеспокоиться об отце. Тот услышал крик сына — на душе потеплело. Он улыбнулся, чего никто в темноте не увидел и, конечно же, передумал «убивать» Эдкевича. Просто забрал у него ружье и сильно толкнул — тот отлетел на пару метров, упал.

— За что? — крикнул Эдкевич. — Я за ребят беспокоился!

— Имбицил, — пробурчал Могильников, вернулся к Роману, снова взвалил его на плечо и двинулся к лагерю, но, как вы уже поняли, дорогие читатели, приключения этих славных ребят не оставят никогда.

Бедная и очень, очень злая одноухая белка Иван даже не дернулась от выстрела Эдкевича. Она вцепилась когтями в землю и смотрела на бандита так, как кошка смотрит на мышку, волк на зайца, а Юля на Киру… Белка выжидала момент, когда негодяй станет особенно уязвимым. И вот, Могильников толкнул Эдкевича, тот упал. Белка Иван незамедлительно атаковала лежачего. Начался форменный переполох. Могильников снова сбросил Романа Александровича на землю, а рядом — заряженное ружье. Пошел разбираться, что там в темноте происходит с Эдкевичем.

— Лучше застрелите меня уже… — стонал Валенов после очередного падения.

Между тем картина выглядела следующим образом: четверым, которые спешили на помощь, а, особенно Элине с ее не совсем прекрасным зрением, почудилось, что некий маньяк застрелил Валенова, а затем попытался застрелить и Эдкевича, но, видимо, промахнулся. Отсвет костра чуть-чуть освещал место некриминального преступления. Элина, как самый главный паникер в команде, убедила остальных, будто видит лесного маньяка. Впрочем, атмосфера для таких предположений была соответствующая. К тому же, когда Могильников ринулся спасать Эдкевича от злобной белки, тот закричал: «Уберите от меня это животное!»

Ох, Олег Уюкович… Не ваш сегодня день… вернее ночь. И через несколько мгновений вы узнаете, почему. А пока — небольшое отступление — о настроении Юли. У девушки за время похода скопилось столько негатива, вызванного шуточками Киры, амбициями Валенова, предательством ее ухажера Марка, что на предстоящую эпическую битву она шла только за победой. Верная команда, победоносные крики и желание «всех убить — одной остаться» привели ее к тому… в общем, к сплошному безобразию. Когда Могильникову удалось снять белку с Эдкевича и он выпрямился, держа пищащего Ивана в руках, то Юля, уверенная, что сейчас маньяк ещё и беспомощного зверька жизни лишит, со всей силы ударила его палкой по голове… Знала бы девушка, что белка пищала вовсе не из-за того, что испугалась, а потому, что хотела растерзать еще и Могильникова… Да… Не стоит злить диких белок, дорогие читатели. Кто знает, что за дьявол таится в их душах…

Впрочем, автор сейчас просто шутит. Видимо, Иван сегодня не с той лапы встал.

Палка сломалась, щепки разлетелись в разные стороны. А Могильников… Могильников опешил, ослабил хватку. Иван укусил его за палец и скрылся с места преступления. Другие туристы добежали, подсветили фонариками всех присутствующих, и поняли, что нападения никакого не было, а только мелкая потасовка с противной белкой.

— Ну, ты, мать, даешь! — произнесла в восхищении Кира.

— Да откуда я знала, что это Могильников! Кто виноват, что он на маньяка похож!

Могильников зарычал, Юля приготовилась бежать.

— Олег Уюкович, я виновата, но только не нужно снова бонусными картами на предоставление ваших услуг мне угрожать! — завопила девушка.

— Уши бы тебе оторвать! — рявкнул Могильников. — Мирного человека… да по голове!

Элина встала между ним и Юлей.

— Не трогайте её, Олег Уюкович! Должны же понимать — мы боялись, что вас тут либо волки доедают, либо ещё что не менее страшное душу высасывает!

Могильников молча развернулся и направился к Роману.

— Он людей спасает, а ты его палкой по голове… — недовольно буркнул Дарьян, а затем повернулся к Эдкевичу, который только что поднялся с земли: — Что у вас произошло?

— Белки! — немногословно, но очень эмоционально ответил тот.

Могильников хотел снова взвалить Романа на плечо, но тот вырвался из его рук.

— Можно, я просто здесь полежу? — «плакал» Роман Александрович.

— Детей не будет у тебя тогда, — сурово ответил патологоанатом и протянул ему руку, — поднимайся, давай, нужно срочно обработать рану.

И тут послышался шорох, затем рычание… Правее от Могильникова и Валенова из кустов вышел зверь. Все, у кого были фонарики, направили их в ту сторону — волк! Один, видимо, отбившийся от стаи. Зверь был весьма крупных размеров и явно голодный, поэтому он совершенно не испугался большого количества людей.

— Мама, — оцепенела Элина и… принялась протирать очки.

— Бога ради, патологоанатом, стреляйте в него скорее! — завопила Юля и спряталась за спину Киры. Дарьян замер, однако нож из рук не выпустил. Он был готов, в случае нападения, броситься на помощь отцу, но надеялся, что зверь не рискнет атаковать.

Страдающий Валенов взлетел с земли, невзирая на боль, как только увидел волка.

— Не разбегаемся, держимся вместе! — проснулся в нем командир.

Могильников, тем временем, аккуратно поднял ружье, направил его на зверя и прошептал Роману: «Без резких движений отходим к остальным, вместе больше шансов выжить».

Шаг. Второй. А нога-то у бедняги болит, он прихрамывает и неуклюже на нее опирается… «Ай!» — крик прозвучал, как выстрел, Валенов чуть не упал, а волк, оскалив зубы, кунился к нему. Юля и Элина закрыли глаза от страха и принялись что-то бормотать.

— Ну, и где ты, белка? Конечно, на волка — то ты не попадаешь! — эту фразу Эдкевич прокричал очень громко, чтобы, наверно, услышали все лесные обитатели. При этом он переступал с ноги на ногу, но не знал, чем помочь товарищам. Валенов с испугу побежал сначала на четвереньках, затем поскакал на одной ноге.

— Бегите! — кричал Роман.

Но Могильников не сдвинулся с места, нажал на курок — щелчок, а патронов-то в стволе и нет…

— Эдкевич, скотина! — взревел Олег Уюкович, перехватил ружье за ствол и приготовился бить волка прикладом. Так как Олег Уюкович оказался на переднем плане, то зверь переключился на него.

— Отец! — заорал Дарьян, и кинулся к Могильникову старшему.

Мгновение и… В момент прыжка, волку в нос прилетела банка тушенки, которую Элина, вопреки советами Киры, взяла с собой в качестве оружия. Волк до патологоанатома не долетел — упал. Вскочил на ноги и увидел Дарьяна… Могильников старший разом лишился инстинкта самосохранения. Он сжал кулаки, хрустнув всеми пальцами. Волк уже приготовился нападать, но в этот момент на него бросился Могильников. Зверь клацнул челюстями, но укусы только разъярили человека, защищавшего сына. Он был готов любой ценой уберечь свое чадо от опасности. Патологоанатом с такой силой ударил зверя по голове, что тот потерял ориентацию в пространстве. Уюкович заорал громко, грубо и сурово. Волк заскулил, как побитый пес и убежал. В шоке были все. Некоторые даже не понимали, чего они больше испугались — волка или Могильникова…

В общем, у Романа Александровича, как всегда все было под контролем…

Тем временем в лесу, но чуть подальше…

Лее ничего не оставалось, как обустраивать мини-лагерь самостоятельно. Она развела костер, уложила Тощего на свой коврик, насобирала веток для обустройства ночлега. Девушка почувствовала себя женой офицера-моряка. Хозяйство и домашний уют, пока мужчина на службе — на её плечах. Здесь — та же ситуация, и мужчина несет службу, но, мягко говоря, ленивую. Привести Тощего в чувство не смог даже нашатырный спирт — Миша лишь морщил нос, но глаза так и не открыл. Закончив основные «домашние дела», Лея всерьез загрузилась вопросом, что же приготовить на ужин? Нельзя в такой критический момент оставаться голодными! Особенно, Тощему! Он итак, как тростинка — ветром носит.

Но что же делать с ужином? У Леи в рюкзаке лежала только одна, плотно перемотанная скотчем раскладка продуктов. Девушка раздумывала, стоит ли ее открывать? Ведь неизвестно, сколько времени им придется вдвоем провести в лесу. От этой мысли у Леи потекли слезы.

Она подумала о том, что им с Тощим вдвоем точно не выжить… «В группе были Могильников, Валенов, Кира… Они всегда знали, что делать в критической ситуации. А Тощий… Он, в обморок при виде крови упал. Балбес… Но такой милый!» — боромтала девушка чуть слышно. Она посмотрела на Мишку, который мило улыбался во сне. «Решено! Нужно открыть раскладку. Буду экономить! Итак, пачка макарон, галеты, копченая колбаса и… смесь для приготовления глинтвейна?..)

— Глинтвейн? — вслух произнесла Лея. — Роман Александрович собрался глинтвейн из макарон и колбасы варить??? Вздор!

И тут Лея вспомнила, в какой суматохе все собирались. У Валенова в одной куче лежали разные приправы, видимо, вместо молотого перца, он и положил смесь для приготовления напитка.

— Валенов… Точно Валенов… — опять вслух посетовала Лея, — Варить макароны не в чем, котелки остались у костра и потому единственный вариант перекуса — галеты с колбасой. Долго мы на этом не протянем, — задумчиво протянула девушка.

Она развернула колбасу. Почувствовав запах Тощий мигом вышел из анабиоза, выкрикнув: «Еда!». Лея аж подскочила от испуга.

Худогубкин же, придя в себя после резкого пробуждения, некоторое время не мог понять, что произошло и где он. Но постепенно пришел в норму. Стало стыдно, когда понял, что хрупкой беззащитной девушке в одиночку пришлось обустраивать лагерь. «И костер сама развела. И уложила меня, прикрыв собственным спальником. И веток для шалаша насобирала. А я — спал…» Теперь Лея смотрела на Мишку таким обиженным и, одновременно, злым взглядом, что помимо стыда, Тощий стал бояться за свою голову — вдруг у нее сковородка за спиной? Та самая, с физиономией Могильникова…

В общем, Худогубкин сглотнул слюну и выговорил:

— Можно взять кусочек колбаски? — спросил и тут же пожалел, что начал речь не с извинений.

Лея молча протянула ему галету и кусочек колбасы. Тощий колбасу выронил на землю. Лея недовольно нахмурилась, Мишка сжался и поднял кусок с земли. Не выдержав, Лея шлепнула его по руке, выбила колбасу и бросила в костер.

— Отравиться хочешь!?

Тощий совсем расстроился, опустил голову.

Лея вздохнула, села с ним рядом и крепко обняла.

— Чудо ты… Моё! — последнее слово девушка выделила интонацией.

У Мишки потеплело в груди.

— Прости меня… Я оставил тебя одну, мне стыдно.

Лея улыбнулась и, на минутку забыв про беду, в которой они оказались, радостно протянула:

— Ничего страшного, солнышко!

От того, что Лея назвала его ласково и нежно, у Тощего глаза на лоб полезли. В его голове тут же проскочила мысль: «Если солнышко, то, получается, мы теперь… Пара?». Тощий побаивался этого слова, ведь он до сих пор не был уверен вчувствах к девушке. Он вообще не чувствовал себя уверенным в отношениях с женщинами. В детстве пережил тяжелый бракоразводный процесс родителей, затем — развод отца с мачехой. Однако, отталкивать Лею он не решился. Это было бы неуважительно. Так еще и… А еще ему просто не хотелось ее отталкивать. «Бабочки в животике» вдруг разбили мысли о скорой смерти в тайге. Мишке стало спокойно и радостно, вот только он не понимал, что же именно с ним происходит. Это нам с вами, дорогие читатели, все понятно. А к Тощему бабочки любви прилетели впервые в жизни…

— Что мы будем кушать, Мишенька? У нас совсем мало продуктов, и нет котелка, чтобы макароны сварить, — расстроено протянула Лея.

— И я картошку выложил… и свои мелкие припасы руководителю отдал, — уныло конмтптироапл Тощий. — Будем есть то, что имеем, просто экономно! Может, Могильников стрелять будет, и утки рядом с нами упадут.

Лея коротко вздохнула, а после не удержалась и поцеловала Мишку в щеку. Тот расцвел, щечки порозовели. Лея, увидев такой эффект, обрадовалась и поблагодарила высшие силы за то, что заблудилась она именно с Худогубкиным, а не, скажем, с букой Дарьном.

Об этом Лея Мишке и сказала, затем положила голову ему на плечо, взяла парня за руку.

Но такая быстрая близость стала Тощего напрягать. Он отрезвел от временного помутнения рассудка и вспомнил, что еще нужно подготовить место для ночлега.

— Лея, мы совсем забыли… Где будем спать? — вскликнул Тощий, и стал подниматься с коврика. Девушка попыталась его удержать рядом с собой.

— Некогда сидеть! Нужно ставить шалаш! — Мишка повторил попытку отойти от Леи. Та его по-прежнему не отпускала. Она хотела услышать и от Тощего ответные теплые слова, но вскоре поняла, что не услышит. Вздохнула, но эмоции постаралась не показывать.

— Давай поедим и начнем работать, — предложила она уже более холодно. Тощий согласился. Девушка соорудила ему бутерброд с несколькими пластиками колбасы на двух галетах и подала… И в этот момент где-то вдалеке прозвучал выстрел. Он был еле слышен, а вот рев, который издал после Могильников, ребята услышали очень хорошо. Тощий замер и выронил бутерброд на землю.

В следующей сцене совсем было непонятно, что больше рассердило Лею — утробный рев или то, что Тощий снова выронил на землю еду из их более, чем скромных запасов.

— Миша! — воскликнула Лея.

— Что Миша, что Миша? Мы в опасности, видишь же! — парировал Тощий, присел обратно на коврик возле своего рюкзака, судорожно осмотрелся: — Ну и место мы выбрали, даже спрятаться негде!

— Ты хотел спрятаться? А как же я? — снова расстроилась Лея.

— Так ты тоже прячься, — коротко ответил Мишка и вытащил из бокового кармана рюкзака небольшой топор, сжал его двумя руками, поджал колени и замер.

— Голодный останешься! — обиделась Лея, подняла колбасу с земли, окатила водой, наколола на тоненькую веточку и поднесла к костру, — джентльмен! Оставил девушку одну в опасности, ещё и запасы наши теряешь…

— Тебе совсем не страшно? — осторожно спросил Тощий.

— Мне страшно потому, что если зверь на нас нападет, то ты меня ему отдашь, сам спрячешься…

— Глупости не говори! — буркнул Тощий.

Лея не ответила, обжарила колбасу, положила её на галету и отдала Тощему.

— Снова уронишь — будешь сам искать себе еду! — сказала девушка, села возле костра и погрузилась в свои мысли.

— Чего бояться, Миша, — через некоторое время снова заговорила она, мы в таких условиях сейчас находимся, что нужно просто выживать. Если будем паниковать по каждому поводу — не сможем ни пищу добыть, ни тепло найти.

— Верно, конечно, — заметил Мишка, — но в реальности жизнь намного суровей и потому не у всех получается не сдаваться… Как-то не хочется оказаться в животе у медведя, волка или курицы того ненормального старика, Петра Чайковского.

— Да, помню того старика, он забавный… — Лея коротко рассмеялась, и продолжила разговор, — а у нас нет выбора, Миша. Помнишь, что Роман Александрович говорил? Мы — команда и от каждого зависит итог истории: стол Олега Уюковича или горячий чай с печеньем на кухне.

— Он не так говорил, — Тощий захрустел галетой.

— Не раздражай меня, Худогубкин, — рявкнула нежная Лея. Мишка опешил и решил выйти из беседы, уткнувшись носом в кружку с чаем.

— Мишенька, смысл в том, что если мы сейчас пойдем на поводу у страха, то погибнем, — Лея вновь превратилась в девушку — незабудку, улыбнулась, — я не хочу умирать, у меня стойкое ощущение, что все мы, вся наша группа только начинает жить. По — настоящему жить… Я чувствую, что нам не зря было дано это испытание, слышишь? — Лея повернулась к Тощему и вытерла слезы.

Мишка уставился на девушку. Немая сцена. Через секунду — хруст. Еще хруст. Проглотил. Кивнул.

— Чудо… — нежно произнесла Лея и повернулась к костру, — ладно, хватит разговоров, солнышко, надо начинать строить шалаш. Далеко от меня не уходи, пожалуйста, — попросила Лея. Мишка опять молча кивнул.

Заметим, что постройка шалаша также не обошлась без приключений. То они топорик не могли поделить, то спорили, как и куда лучше ветку положить. То думали, как тентом шалаш накрыть. Разумеется, Тощий в тенте запутался и чуть в костер не упал. Лея его удержала. Потом Мишка попытался сучок разрубить, лезвие слетело с топорища и чуть не прибило Лею. Развязались шнурки, Мишка в них запутался и упал на неустойчивую «новостройку» — все обрушилось.

— Миша! Ходячая ты моя катастрофа! — воскликнула Лея. Парень встал с земли, отряхнулся. Он очень расстроился из-за своей неуклюжести. Стоял, стоял… И понял, что опять начудил, даже, в принципе, ничего не делая.

— Лея… — тихо пробормотал Тощий.

— Что такое!? — девушка была готова к самому худшему.

— У меня в рюкзаке лежат гвозди, сверху, в коробочке под клапаном крышки. Принеси, пожалуйста, гвоздик забьем в топорище, чтоб лезвие не слетало, а заодно сколотим пару непослушных веток.

Лея опешила. Даже ответить разборчиво с первого раза не смогла.

— Гвозди? — ей все-таки удалось произнести слова и даже словосочетания. — В рюкзаке? В походе?

— Я же говорил, я очень запасливый, — неловко ответил Тощий.

Лея развела руками, не зная, что ответить. Пошла к Мишкиному рюкзаку за гвоздями, а Худогубкин принялся разбирать кучу веток на месте упавшего шалаша.

Лея раскрыла рюкзак и… Автор комедии думает, что все помнят фразу Киры — «заставила Тощего нести палатку в наказание…». Эту самую палатку, хорошо утрамбованную, Лея и вытащила из рюкзака Худогубкина.

— Миша, позволь спросить, ты шалаш своими умелыми ручками для меня строил? — спросила Лея.

Тощий почесал затылок, повернулся к ней, увидел у девушки недовольное выражение лица и… палатку в ее руках. О существовании данной вещи он забыл напрочь. Миша попытался Лее рассказать, как палатка у него в рюкзаке оказалась, но от волнения запинался и никак не мог выдать внятное объяснение.

— То есть ты спал… А я, не особо воинственная девушка, ночью одна в тайге собирала ветки для шалаша, который ты же потом и разрушил! А палатка, тем временем, лежала у тебя в рюкзаке? — подозрительно спокойно спросила Лея.

Тощий снова попытался оправдаться и снова смешал все слова в кучу. Самое понятное, что ему удалось сделать — развести руками.

Лея крепко сжала в руке мешок, в котором лежала палатка, подошла к Тощему. Тот испугался, сделал несколько шагов назад, наткнулся на порушенный шалаш и упал, попав попой прямо на большой сучок. Закряхтел, перекатился на землю. Парень просто испугался, что Лея, по своей привычке драться подручными предметами, залепит ему палаткой.

— Ну, вот и ночуй в своем шалаше, чего труду зря пропадать! — твердо сказала девушка.

— Но я… — Тощий все же попытался напроситься в палатку, но Лея фыркнула и отошла к дереву. Все предложения Тощего помочь она отвергала, хотя собирала палатку впервые в жизни и почти час соображала, как правильно вставлять дуги в каркас. Потом — как и куда втыкать колышки.

Обиженный на весь мир Тощий сел возле «разбитого корыта», не желая ничего делать. Сидел и раздумывал, от чего умереть: от голода или от холода? Пока ветер не подул, и не стало ещё холоднее. Умереть от холода — холодно. Умереть от голода — голодно. Конечно, Лея бы в беде его не бросила, но… В общем, пришлось Мишке поработать.

Ветка за веткой, синяк за синяком, и Тощему удалось отстроить себе жилище. Он накрыл шалаш тентом и встал у входа, уперев руки в бока. Даже чувство голода от гордости пропало. Счастье длилось недолго. Подошла Лея, оглядела его творение.

— Тебе бы не мешало укрепить его с левой стороны, а то как-то неуверенно он стоит.

— Мой шалаш, как хочу, так и делаю! — фыркнул Тощий. Лею такое высказывание задело. Она развернулась и отошла, немного прибралась в лагере, положила свой рюкзак в тамбур, залезла в палатку, напоследок буркнув Мишке: «Добрых снов!»

Тощий скорчил гримасу, но девушка ее не увидела. Подготовив в шалаше место для сна, он зевнул и залез внутрь. Улегся. Спустя минут десять, затекла рука, Мишка вытянул ее, задел каркас своего жилища, и оно рухнуло прямо на него.

— О, Боги! — отчаянно пропищал Тощий.

Лея, укрывшись в спальном мешке с головой, старалась не реагировать на Тощего — обиделась. Лежала и боролась со своим сердцем, которое нашептывало: «Помоги ему, ведь ты его любишь. Ну, помоги! Помоги, иначе я от тебя не отстану! Что же ты за бессердечная лошадь такая, а ну, вставай!». В этот самый миг девушка услышала писк: «Лея, прости меня…» Сказано это было с таким отчаянием, что казалось, Тощий вот-вот заплачет. Лея не выдержала. Глубоко вздохнула, вылезла из спальника и отправилась спасать своего ненаглядного. Вызволила его из-под веток, обняла и шепнула на ушко: «Дурачок ты, Миша!». Она посмотрела ему в глаза, тот улыбнулся в ответ.

В общем, переместился Тощий в палатку, забыв убрать с «улицы» свой раскрытый рюкзак. После недолгих разговоров двое уснули. Причем, Лея сначала дождалась, пока уснет Мишка, чтобы можно было его обнять, а тот бы ее не оттолкнул.

«Во втором» лагере…

Встреча с волком, мягко говоря, шокировала туристов. Даже не настолько, как встреча с разрисованным медведем. Ведь теперь они столкнулись с реальной угрозой для жизни, лицом к лицу. В такие моменты начинаешь понимать, что выживают лишь сильные и те, кто готов бороться до последнего. Но был и плюс: благодаря пережитому, туристы, наконец, прочувствовали на практике слова Валенова о том, что выжить можно, если только они будут действовать сообща.

Юля сидела у костра рядом с Элиной, помогала готовить ужин. Даже похвалу от нее получила.

— Не ожидала, что люди твоего образа жизни умеют готовить, — заметила повариха. Юля, конечно, надулась и хотела сказать в ответ что-нибудь обидное, но вовремя остановилась, понимая, что после пережитого ругаться с человеком, который был с тобой рядом в критической ситуации — не самое правильное решение. А тут и Элина, протерев очки, извинилась сама…

Пока девушки готовили ужин, Могильников обрабатывал рану Роману Александровичу, Кира ему помогала. Отметины волчьих зубов на руке и спине Олега Уюковича промывал и смазывал йодом Дарьян. Вызвался на помощь и Эдкевич, но Кира настояла, чтобы отцу помог именно сын. Дарьян отошел к палатке, а девушка убедила Эдкевича заняться каким-нибудь другим, как бы неотложным, делом. Впрочем, Могильников младший, вернувшись к костру, всеми способами пытался увильнуть от столь почетной миссии, попытался упросить Эдкевича поменяться заданиями, но тот отказался наотрез.

— Олег Уюкович, это очень сильный поступок, — специально громко сказала Кира, и случайно задела бинтом рану Романа, тот запищал.

— Терпи, казак! Вы в рубашке родились, Роман Александрович! Капкан, смотрю, так ювелирно вошел, что кость не повредил!

— Держи его, — сурово сказал Могильников, поднес иглу и специальные нитки.

— Нет! — заверещал руководитель, вырвался из плена помощников патологоанатома и попытался убежать подальше, лишь бы его ногу оставили в покое, — моя нога уже лучше себя чувствует, все само прошло!

— Валенов, не беси меня, сядь на место, сказал! — рявкнул Могильников.

— Моя нога, не отдам! — воинственно пищал Валенов.

— Роман Александрович, вы чего, как ребенок себя ведете? — вмешалась Элина. — У вас рана воспалится, и тогда Олегу Уюковичу топор придется взять… Понимаете?

— Помню, дед мой, как-то водкой от энцефалита вылечился, — вмешался Эдкевич. Тишина. Все уставились на шутника.

— Чего опять не то!? — не понял парень.

— Не заставите! — кричал Роман. — Давайте обработаем, бинтом замотаем, и все пройдет само. Не нужно меня иголкой тыкать!

— Рану нужно зашить. Точка! — взорвался Могильников.

— Хорошо, давайте просто бинтом замотаем, — согласилась Кира, Могильников оскалился на нее, но та незаметно патологоанатому подмигнула.

— Вот это другое дело! — обрадовался Роман. — А то, видите ли… Иголкой они меня протыкать захотели!

Роман вернулся к костру, и тут Кира ударила его по лицу, как в крутых боевиках делают сильные ребята, используя кулак в качестве мощного обезболивающего. Прием сработал. Валенов упал и замолчал.

— А вы говорите, анестезии нормальной нет! — бодро произнесла Кира.

— Да что же вы за нелюди такие?! То кидаете меня, как мешок картошки, то прибить хотите! — застонал очухавшийся Роман Александрович. — Хватит меня мучить!

Кира вздохнула и помогла ему подняться. Девушка искренне извинилась. Объяснила, мол, хотела, чтобы он на время потерял сознание, а Могильников ему рану зашил. Роман отвечал весьма эмоционально. Тогда Кира снова его ударила. Валенов снова упал. Через десять секунд снова очнулся, поднялся сам. У Киры глаза на лоб полезли.

— Ничего не понимаю! Обычно я соперниц таким ударом в нокаут отправляю, а этот встает сразу! — выговорила она и попыталась ещё раз ударить руководителя. Но Валенов замахал перед ней руками, ногами и заорал:

— Отойди от меня, я сумасшедший!

Между Романом и Кирой встал Дарьян.

— Стой, красавица, овощ из него так сделаешь, — он повернулся к Валенову: — Как ты? Голова не кружится?

— Идите вы все лесом…. Я ребят пошёл искать. Без вас.

— Сядь, кому сказал! — взревел патологоанатом, поднялся со своего рыбацкого стульчика. — В лес он собрался с такой ногой…

— Один, — добавила Элина и стала активно протирать очки.

Валенов послушно присел на поваленное деревце.

— Ты пойми, дурачок, мы за тебя все переживаем, ровно, как и друг за друга. Сам же говорил, что мы — команда — сказал Уюкович.

— А про меня забыли, значит? На меня, в общем-то, белка сумасшедшая напала! — решил вставить свое слово Эдкевич.

— Ну, иди ко мне, полюбаю! — отрезал Дарьян.

Эдкевич скорчил гримасу и отвернулся.

Могильников дал Валенову несколько минут, чтобы тот успокоился. За это время Кира и Дарьян закончили смазывать раны самого Олега Уюковича. После Кира попросила кого-нибудь из девушек помочь Эдкевичу обработать его «укушенную рану» — как пишут в криминальной хронике. Вызвалась, не раздумывая, Элина, но Юля ее остановила, попросила не отвлекаться от кухни, потому что никто в лагере не готовит лучше. Она предложила свою помощь.

— Ты точно справишься? — с сомнением спросила Элина.

— Обидно звучит, — фыркнула Юля и взяла в руки мазь.

— Ты уверена, буренка? — спросила и Кира. Юля недовольно на нее посмотрела, но не ответила, взяла мазь, повернулась к Эдкевичу и попросила того снять майку, чтобы осмотреть укусы и царапины, оставленные на торсе белкой Иваном.

— Все больше радуешь нас, Юля, — похвалила Кира, впервые назвав Волка по имени. Никто не обратил внимания, но от похвалы Киры девушка улыбнулась. Она тоже в первый раз услышала добрые слова в свой адрес от своего заклятого врага — Зайца. Было приятно.

Операция с руководителем прошла намного проще, чем все полагали. Роман выдохнул, сделал несколько глотков из фляги Могильникова, махнул рукой и со словами: — «Ну, ремонтируйте меня!» вцепился в руку Кире. Девушке показалось, что ее руку положили в тиски. Как только игла коснулась его ноги, руководитель заорал и потерял сознание. Очнулся и увидел на ноге бинт…

Ночь… Лагерь Леи и Тощего.

В жизни Леи этой ночью наступил момент, о котором она мечтала. Момент — ночь с Тощим. Да, самые горячие читатели сейчас могли бы нафантазировать что-то более интересное, чем просто сон, но автор комедии вынужден их разочаровать — это был просто сон. Причем, Лея несколько раз пыталась обнять Мишку, но тот и во сне «вытекал» из ее объятий. А когда Тощий погрузился в глубокий сон, то начал перемещать свое тело по всей палатке в разные стороны. Поэтому, видимо, Кире и не нравилось ночевать с ним рядом — беспокойный он очень… Впрочем, Лея не стала эмоционально реагировать на то, что Тощий даже во сне старался держаться от нее подальше. Она радовалась любым мелочам. А тут — большущий шаг на пути к сердцу любимого ей удалось осуществить! «Может, так и нужно было, чтобы мы заблудились?» — подумала она, перед тем, как сомкнуть глаза.

Но спала недолго. Тощий во сне принялся кричать: «Убить всех людей!», затем переместился на середину палатки, придавив Лею, и сладко захрапел.

— Миша! — пискнула от тяжести девушка, но Мишка не проснулся. Он перевернулся на бок, свернулся калачиком у входа и захрапел, почесав себя за ухом.

А Лея принялась думать о трагической истории Лоа Локроа. У девушки была настолько сильная энергетика, что своими эмоциональными и продолжительными размышлениями она привлекла внимание еще одной несчастной души.

Вскоре послышался скорбный плач, который прошлой ночью уже слышали туристы. Лея почувствовала, как нечто будто зазывает ее выйти из палатки. Будто гипнотизирует. Внушает ей такую мысль. Но как ни странно, эта мысль девушку совсем не настораживала. Она чувствовала то же тепло, расплывающееся по телу, какое чувствовала перед встречей с Лоа Лакроа. Чувство внушало доверие. «А если это возлюбленная Лоа?» — подумала Лея, чем окончательно убедила себя в том, что нужно выйти из палатки навстречу зову.

Она раскрыла замок, аккуратно высунула голову — никого. Внезапно наступила тишина, словно тот, кто плакал, затих, когда увидел человека. Лея взяла в руку, на всякий случай, топор, который лежал у входа.

Плач послышался снова, на этот раз с обратной стороны палатки, постепенно отдаляясь к лесу. Несмотря на позитивные мысли, она все же почувствовала страх. Прокрутила в голове байки о злобных таежных призраках, которые часто травил Эдкевич. «А вдруг, это один из них… Какая-нибудь бабка Агапка?» — еще больше пугала себя Лея. Тем не менее, она все-таки решила выбраться наружу и осмотреться. Тощего будить не стала — уж больно сладко спал её ненаглядный. Ей повезло — костер еще окончательно не погас, и потому кромешная темнота не смогла накрыть лагерь плотным одеялом. Плач прозвучал снова. Автор комедии считает, что если бы в тот момент в лагере в здравом уме присутствовал бы любой другой путник — страх бы точно поглотил его разум и тело. Просто представьте, дорогие читатели! Лес. Ночь. Вы одни. И вдруг слышите, как кто-то рядом плачет… Плачет тоненьким голосочком, и тянет каждый звук. И эти звуки наполнены невыносимой скорбью и болью. Ужас!

— Кто ты? Чего хочешь? — громко спросила дрожащим голосом Лея. Наступила тишина и девушка почувствовала, как каша из мыслей в ее голове стала постепенно таять, перед ее мысленным взором появилась картина: дерево, возле которого, по словам Лоа, они с любимой признались друг другу в любви, и где впервые поцеловались, вновь расцвело. Затем картинка сменилась: Лея увидела сцену своего знакомства с Лоа, но будто бы со стороны. Последний кадр — привидение прощается с Леей. После — девушка вернулась в реальность. Лея была шокирована тем, что сейчас с ней происходит. Она оцепенела, руки дрожали. Плач прекратился. С одинокой осинки сорвались последние пожелтевшие листья. Подул ветер, на удивление — достаточно теплый. Он донес три листочка до Леи и уронил ей на ладонь. Три листочка. А в голове прозвучала: «Вера, надежда, любовь…»

— Здравствуй, Лея… — раздался спокойный, очень красивый женский голос.

Девушка подняла голову и увидела метрах в двух от себя облако из сухих листьев. Они кружились, обрисовывая фигуру человека. «Это она, точно она, я… я чувствую, что эта любимая Лоа Лакроа!» — шептал внутренний голос Лее.

— Здравствуйте, — тихо произнесла девушка.

— Я искала тебя, Лея, — звучал голос призрака в голове человека.

— Меня? — осторожно переспросила она.

— Да, тебя, Лея. Я давно летаю над тайгой в поисках моего любимого. Но все время я чувствовала лишь холод вокруг, а в душе моей — лишь отчаяние. Но совсем недавно, холод сменился теплом. Сквозь серые краски туманов стали пробиваться солнечные лучи.

— Ваша история не дает мне покоя. Я много думала о вас. Смерть разлучила вас, и это очень, очень печально… — вздохнула Лея.

— После долгих скитаний и поисков Лоа, я отчаялась. Но на покой уйти без него не смогла. Ты переживала о нас и искренне желала счастливого завершения нашей с ним истории. Потому-то в нашем сером мире ты и светилась ярко, словно солнце в ясный день. И если Лоа смог открыться тебе, то почему бы не довериться и мне? В последнее время я все чаще стала задумываться над тем, что Лоа, возможно, уже покинул это мир и отправился на покой. Но благодаря тебе я узнала, что… что — привидение заплакало, — что Лоа где-то рядом. Что он тоже ищет меня. Что мы еще можем найти друг друга, обрести счастье и отправиться в долгий путь!

Тут слез не сдержала и Лея…

— Почему же я чувствую то, что чувствуете вы? Ведь души не могут излучать энергию! — спросила Лея.

— Мы и не излучаем, дорогая девочка. Мы можем лишь вступить в контакт с живым существом и только при его желании. Я бы не могла прочитать твои мысли о Лоа, не смогла бы найти тебя и поговорить, если бы ты этого не хотела сама. Но твое искреннее желание помочь, позволило мне и Лоа обратиться к тебе за помощью.

— А почему же вы блуждаете по лесу? Я думала, вы оба погибли на пустоши, в тумане!

— Я не помню подробностей своей смерти, но точно помню, что в тот роковой день, смогла выбраться с пустоши к границе леса. Возможно, поэтому моя душа может витать над всей тайгой. Не помню. Я и имя-то свое не помню…

На несколько мгновений повисла тишина. Листья так и порхали в воздухе.

— Скажи, дорогая Лея, он все это время, выходит, искал меня на пустоши?

— Он с самого момента своей смерти не оставлял попыток найти вас. Ни на секунду не терял надежды. А сейчас принял решение ждать вас у того дерева, где вы впервые признались друг другу в любви.

Лея снова услышала плач…

— Мама была права. Мир будет жить, пока в нем есть такие добрые души, как ты, Лея Карабейникова. Благодарю тебя. А листья эти — мой тебе подарок.

Девушка опустила голову, но три листочка, которые упали ранее на ее ладони, исчезли.

— Но где они? — запереживала девушка.

— Ты их не потеряла, не волнуйся. Эти листья — вера, надежда и любовь. Они живут в тебе. Когда тебе станет грустно, просто вспомни о них. Верь, надейся, люби и тогда обретешь счастье! — сказал призрак. Затем подул сильный ветер, и разбросал в разные стороны облако из сухих листьев. Душа любимой девушки Лоа Лакроа полетела к нему навстречу.

Некоторое время Лея стояла неподвижно. Она улыбалась, чувствовала душевное умиротворение и неуёмное желание бороться за свое счастье.

Девушка вернулась в палатку, уложила Тощего в «человеческую» позу из позы «голова торчит из палатки и лежит на земле», обняла его и уснула счастливым человеком…

Глава 19. Здравствуйте, я — ваш водитель

Для Александра Казбековича поездка в не самой дружной компании оказалась сущим адом. Когда в группе есть два волевых человека, которых не в силах усмирить даже сам руководитель, поход априори обречен на неблагоприятные приключения.

Бегемотов и Петроградская. Петроградская и Бегемотов. Эти двое всю дорогу спорили и о политике, и о психологии, и о медицине, и о… разработках биологического оружия, спонсируемых фондом Билла Гейтса — обо всем, в общем, спорили… Когда дело дошло до вопросов любви, они готовы были друг друга выкинуть из поезда. Причем, во время движения. Напомним читателям, что Бегемотов пережил очень болезненный развод, и не без помощи Жоры Кельскопца, а ведь жену свою он очень любил! Несколько лет ему понадобилось, чтобы вернуться в реальный мир и снова видеть его в ярких красках. Оленька же пережила и вовсе трагическую историю. Ее жених погиб под колесами внедорожника, принадлежавшего браконьерам Атаса Желудева. В тот день полиция гналась за автомобилем, в котором, по наводке некой Маргариты, перевозили оружие. Внедорожник вылетел на тротуар и протаранил автобусную остановку, где стояли жених Оленьки с букетом цветов и девочка с рюкзаком. Девчонку парень успел оттолкнуть, и та отделалась переломом ноги, а он принял на себя удар и скончался по дороге в больницу.

К чему автор комедии это рассказал? К тому, что Бегемотов настаивал на том, что любви в мире нет, все люди — лицемеры. Как только влюбленность проходит, женщины топчут чувства мужчин и уходят. Оленька же наоборот, утверждала, что искренняя любовь существует, что она даже спустя два года после гибели жениха, не может и думать о других мужчинах — он был для нее тем самым, единственным.

В общем, поводов для споров у этих двоих было нескончаемое множество. Они спорили по пути в аэропорт. Спорили в самолете. Спорили в поезде. И, даже выйдя из поезда на перрон станции «Курья нога», продолжали спорить, употребляя в отношении друг друга весьма красноречивые выражения. Единственно, что не позволял себе именно Бегемотов — материться и унижать девушку. А вот Оленька в гневе не скупилась на грубости. Правда, после спора она впадала в уныние — стыдно становилось перед Володей.

Куприянов не раз пытался успокоить этих двоих, особенно, когда самолет, в котором они летели, чуть экстренно не сел в другом городе — Бегемотов и Петроградская устроили скандал. Пассажиры назвали их дебоширами. И незапланированная высадка могла состояться, если бы Бегемотов на юридическом языке не объяснил неправомерность действий сотрудников авиакомпании: «Коль в конфликте их супружеской пары нет угрозы общественной безопасности, действия обслуживающего персонала незаконны!» Судно продолжило полет в точку назначения. Куприянов сделал спорщикам очередное внушение, Петроградская буркнула: «Сядьте, Александр Казбекович, не дебоширьте…». Куприянов так вскипел, что одним взмахом руки выбил поднос из рук стюардессы, пролив кипяток из кружки на брюки какой-то злющей бизнесвумен.

В общем, самолет решили все-таки посадить экстренно, причем в том же аэропорту, в котором однажды высадили и группу Валенова. Проводили их фразой — «все вы, туристы, ненормальные… один из вас, тощий парень, недавно в воздухе запасной выход открыть пытался!» Куприянову, при этом, выписали штраф.

Стоит отметить, что Бегемотов и Петроградская замечания руководителя не игнорировали, конечно. Они замолкали, на некоторое время отворачивались друг от друга. Но после у кого-нибудь из них рождался новый аргумент или возникала новая тема для полемики, и все начиналось сначала…

Иногда случалось, что они на время становились союзниками и принимались сообща спорить с другими. К примеру, на одной из станций они умудрились поспорить с начальником поезда о чистоте в вагонах. О том, что недопустимо ехать с младенцами и горшками в плацкартных вагонах. Начальник пригрозил их высадить, на что Бегемотов разозлился, запер в служебном купе проводника, мамашу с вечно орущим младенцем и его ночным горшком.

На ближайшей станции в вагон вошла полиция. Бегемотов, естественно, это предусмотрел и успел выбежать через соседний вагон, прихватив свой рюкзак. Полицейские были внушительных размеров, говорили грубыми голосами. Оленька, конечно же, молчала, отдуваться за всех пришлось Куприянову. У него итак все кипело внутри от безобразного, как он считал, поведения двух членов группы, а тут еще и полицейские, по всей видимости, недовольные своей жизнью, хамить начали. Александр Казбекович вступил с ними в словесную перепалку. Кончилось тем, что бедняге надели наручники и высадили с поезда всю группу за… дебош. Куприянова отвели в отделение полиции на вокзале, Оленька пошла за ним.

— Где Бегуньков? — увидев ее, заорал Куприянов.

— Мне почем знать, где этот черт, я ему не жена! — грубо ответила Петроградская.

— Гражданочка, выйдете отсюда! — приказал полицейский. Девушка вышла. Возле кабинета сидел охранник Святослав. Ни Бегемотова, ни Ветродуя рядом не было.

— И где остальные? Вера же за нами шла?

— Мне почем знать? Она мне не жена! — отрезал Святослав. Дежавю, однако…

— За что мы тебе платим… — буркнула Оленька и села в метре от него на стул.

— Если бы, платили… Шантажом заманили в этот ваш поход! — фыркнул охранник.

— Ну и команда… — покачала головой девушка.

После недолгого общения с сотрудниками полиции, Куприянова отпустили. Они с Оленькой и Святославом вышли на перрон — Бегемотов и Ветродуй стояли метрах в ста от входа в вокзал у павильона с мороженым. Владимир облизывал пломбир на палочке, Ветродуй тоже стояла с мороженым, но никак не могла приступить к его поеданию — осматривалась. Функция у нее такая в банде была — ответственная за безопасность.

— Это что такое было? — прошипел Александр Казбекович, — вы, что тут мне с Ольгой устроили? Сначала в самолете дебош, затем начальника поезда до нервного срыва довели. А как пришла пора отвечать за свои поступки — досталось мне? Не группа, а пионерлагерь какой-то!

— Александр Казбекович, никто не просил вас следить за мной, думаю, как и за Ольгой. В самолете вы сами виноваты, что вас оштрафовали. В поезде — ругаться с полицейскими стали, не по этой ли причине нас высадили? Думаю, что и с самолетом — та же история. Уж слишком вы нервный, — нагло ответил Бегемотов.

— Что ты сказал?! — от такой дерзости Куприянов чуть не потерял дар речи.

— Не будем ругаться, — попыталась успокоить начальника Оленька.

— Закрой рот, — рявкнул на девушку Куприянов.

Вера Ветродуй закатала рукава куртки:

— Грубо вы с женщинами разговариваете, а мы ведь существа беззащитные!

Бегемотов доел мороженое, вытер руки влажной салфеткой и подошел к Куприянову.

— Александр Казбекович, не в ваших интересах мне угрожать. Я не имею ни малейшего интереса доказывать вам, у кого половой орган длиннее. Мы не в детском саду. Хочу лишь напомнить, что вы заинтересованы в данном походе больше, чем мы, и потому портить отношения с членами группы — решение, в корне, неправильное. Следить за мной не нужно, я взрослый человек и потому отвечаю за свои поступки. Если я решил, что хочу конфликтовать с Ольгой — я буду это делать, не выходя за рамки приличий, конечно. Если кого-то такое поведение не устраивает, то я готов лично обсудить с этим человеком данный вопрос. Напомню, это ваш руководитель заблудился, а не я. Не грубите Ольге, она, я так понимаю, и за вас тоже пашет на работе, а вы ей хамите. Нехорошо это… — Бегемотов закончил речь, развернулся и ушел к рюкзаку.

Куприянов, казалось, проглотил язык. А Ольга… В ее сердце в этот миг попала стрела Купидона.

Бегемотов достал из рюкзака кошелек и купил себе еще пломбир в стаканчике.

— Тоже мороженое хочу, — застенчиво сказал охранник. Куприянов на него глянул зверем и приказал оставаться на месте.

— Петроградская, позвони Лешему, скажи, что мы прибудем на станцию позже. На следующем поезде поедем, он через шесть часов, — рявкнул Куприянов.

Бегемотов резко остановился, покраснел, скрипнул зубами, сжал кулаки, хрустнув пальцами.

— О, нет! — как бы шепотом «прокричала» Вера, подошла к Володе и очень крепко обхватила его руками.

— Что вы сказали? — громко переспросил Бегемотов, повернулся к Куприянову и не заметил, как выронил несколько сторублевых бумажек.

— На следующем поедем, — холодно повторил тот.

— Нет, дальше… Кому позвонить должна Ольга? — спросил Володя.

— Тип есть один, Леший. Он… — не договорил Казбекович.

— Связной тургруппы на маршруте? Связной группы вашего Валенова? — перебил он Куприянова.

— Да, верно, — опешил от такого напора Куприянов, — знаете его?

— Не наломайте дров, Владимир Германович, — прошептала Вера, — для многих ваша фамилия — синоним самых кровавых разборок в криминальном мире. Узнают, что вы тот самый Бегемотов, спрятаться от Сталина с Жуковым вряд ли нам удастся. Они вышли на след, сами понимаете.

Бегемотов закрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов.

— Ну, как сказать… Слышал я… — выдавил из себя Бегемотов и закончил, — принесу коньяк!

Вера вытаращила на него глаза.

— Вы же десять лет не пили, какой коньяк! — возмутилась она.

— Но ты же не хочешь, чтобы я сорвался! — нервно ответил Володя. Его просто переполняло желание, как можно скорее увидеть Лешего и надрать ему уши.

— Вам не кажется странным, что сестра брата на «вы» назвала? — задумчиво сказал охранник Святослав, облизывая эскимо на палочке. Да, он все-таки купил мороженое, несмотря на то, что Куприянов запретил куда-либо отлучаться с перрона.

— Странные вы… — произнес Александр Казбекович, — но менять команду уже поздно.

— Команду? Вы нас командой назвали? — расхохоталась Оленька.

— Лешему звони, я — за билетами! — сурово ответил Куприянов и направился к кассе.

Чуть позже…

Часы до прибытия поезда тянулись немыслимо долго. Куприянов успел сладко поспать в зале ожидания. Проснулся, посмотрел на часы и удивленно ахнул — спал всего-то 15 минут.

Бегемотов за это время все же купил маленькую бутылочку коньяка в привокзальном ларьке. Специально взял дешевый, чтобы запах отбил желание употреблять его внутрь — все же он следил за своим здоровьем. Свинтил пробку, понюхал, поморщился, но выкидывать бутылку не стал, подумал, что такая зажигательная смесь пригодится им в нелегком путешествии. Вздохнул и решил, что в сегодняшнем дне есть очень большой и положительный момент — ему предстоит долгожданная встреча с Лешим. Этому он был безмерно рад…

Убрав коньяк в рюкзак, Бегемотов решил прогуляться вокруг вокзала. Остановился у входа со стороны поселка Барабульки, и увидел на доске объявлений лист, на котором была напечатана его физиономия. Почему-то с кривым носом. Под фото подпись: «Разыскивается опасный преступник, Вениамин Бегемотов, главарь известной в России банды «Кривая панда». Честно говоря, автор комедии затрудняется сказать, что именно больше всего возмутило Володю: сам факт наличия объявления о розыске, кривой нос или то, что ему имя поменяли, причем на то, которое раздражало его больше всех имен на свете. Нет — нет, он не имел ничего против людей с именем Вениамин, но у коменданта общежития, в котором он жил во времена студенчества, был кот Вениамин. Это животное написало на его дипломную работу за день до защиты. И преподавателя, который сидел в составе комиссии на защите, тоже звали Вениамин. Он, единственный из всех членов комиссии, влепил Володе «трояк». В общем, Вениамины его «преследовали» всю жизнь…

Первым делом Володя сфотографировал сие художество на смартфон и отправил Вере, Клоуну Джеку и Маргарите. Затем, будучи подготовленным к ликвидации подобных листовок, вытащил из маленькой кожаной сумочки клей и свернутые в трубочку листы бумаги. Осмотрелся, убедился в том, что никто за ним не наблюдает, и наклеил поверх «Вениамина» листовку, объявляющую о розыске Геннадия Сталина. Подпись под ней гласила, что разыскивается опасный вор-рецидивист, грабитель домов престарелых, член секты «Шаманы Португалии», тунеядец, основатель финансовой пирамиды Ставроди, корреспондент антисоветской газеты «Хулиганы зрения лишают», варвар, мародёр и пьяница.

Издав короткий смешок, Володя, теперь уже в хорошем настроении, вошел в здание вокзала. Прошел в зал ожидания, где сидели остальные туристы, сбросил рюкзак, сел на скамейку, достал небольшую книжицу, с пожелтевшими от времени страницами и, по-прежнему улыбаясь, принялся читать.

Оля сидела напротив Володи, не спускала с него глаз. Старалась убедить себя в том, что он ей не нравится, а, наоборот, раздражает. Но чем дольше размышляла, тем больше убеждалась в том, что сама себя обманывает. Этот человек ей действительно был интересен. «За время недолгого путешествия, чтобы не происходило, он сохранял лицо в любой ситуации, ничего не боялся. И сейчас, вон, сидит, читает нестареющую классику. Ну а внешность! Внешность! У этого человека даже в походе волосы красиво уложены. Он умудряется даже бороду поддерживать в опрятном состоянии! Ну не чудо ли?» — вы понимаете, да, дорогие читатели, к чему вели ее размышления? Да, да. Все верно! Похоже, да даже не похоже! Она определенно в него влюбилась… окончательно и бесповоротно. Оленька Петроградская, роковая женщина в жизни не одного мужчины, влюбилась!

— Пятно на моей футболке увидела? — спросил Бегемотов и улыбнулся.

Оленька смутилась и отвернулась, не зная, что ответить.

Охранник Святослав сидел рядом с Верой и грустил настолько сильно, что не реагировал на внешние отвлекающие факторы. Сутулился… Взгляд — в пол. Руки на коленях сложены в замочек. На щеку ему села поздняя осенняя мушка, охранник и на нее не отвлекся. Куприянов засыпал, и тут же просыпался, боялся, что без его контроля над группой, Бегуньков с Петроградской опять что-нибудь учудят, а штраф за дебош, естественно, выпишут ему. Самым спокойным членом группы Куприянова была Вера. Она по роду своей деятельности всегда была начеку. Вот и сейчас Ветродуй прогуливалась сначала по вокзалу, потом по привокзальной территории и наблюдала за всеми и всем. Если уж вести о розыске Володи распространились по маленьким городам, то нужно быть крайне осторожным.

Наконец, спящие стрелки часов проснулись и доползли до часа отправления нужного туристам поезда.

Группа Куприянова села в поезд и через несколько часов добралась до станции «Курья нога», где их ждали сопровождающие. То есть, это Куприянов думал, что их уже будут ждать.

Туристы сошли с поезда, прошли через вокзальчик на площадь — вокруг ни души. Лишь где-то вдалеке виднелись клубы дыма над трубой одинокого дома. Поселок был старый, почти заброшенный. Пассажиры, прибывшие вместе с туристами — пятеро взрослых и маленькая девочка, уселись в два легковых автомобиля и укатили. Поезд уехал, воцарилась тишина, лишь иногда прерываемая звуками ветра, пением птиц и урчащим животом охранника Святослава.

Несмотря на теплую погоду, Бегемотов надел кофту с капюшоном. А когда туристы расположились на скамейке возле фонарного столба, встал подальше от остальных. Все для того, чтобы Леший его не узнал издалека. Веры, на момент сотрудничества Бегемотова и Кельскопца, среди участников группы не было, поэтому прятаться от Лешего она не стала, бросила рюкзак рядом со скамейкой, принялась делать упражнения по растяжке мышц.

— Тебе жарко, что ли? — спросила Оленька Бегемотова.

— Да… Мороженого много съел, — ответил тот и несколько раз покашлял для большего эффекта, — видишь, болен смертельно, — добавил он, и мысленно плюнул через левое плечо.

— Может, градусник дать или от простуды что? — предложила Оленька.

— Нет, я солнечной энергией подкрепляюсь, — съязвил Володя и повернулся спиной к группе. Оленька скривила лицо, бросила рюкзак, стала хлопать руками по кармашкам в поисках телефона.

— Разве здесь связь есть? — поинтересовалась Вера.

Куприянов посмотрел на экран своего кнопочного мобильника — связи не было.

— Я спутниковый телефон ищу. Связи здесь нет, глушь, — сурово ответила Ольга, — не понимаю, зачем здесь поезда останавливаются! Три дома, да барак, наполовину сгоревший, — ворчала она.

— Ищи, давай, телефон! Нужно Лешему позвонить и выяснить, почему нас до сих пор не встретили, мы итак с большим опозданием прибыли! — рычал Казбекович.

— Нашла! — обрадовалась Оленька, достала трубку с антенной, нажала на кнопку — заиграла веселенькая мелодия.

— Наша группа пошла в поход с игрушечным телефоном? — хмыкнула Вера.

— Петроградская! — взревел Куприянов. — Это что ещё за детский сад! Где телефон, я спрашиваю?

Оленька занервничала, бросила телефончик на скамейку, антенна у него отломилась, батарейка выпала. Ольга в панике принялась рыться в рюкзаке, потом выложила все вещи. Подул ветер, комплект термобелья сдуло со скамейки на землю. Чувствовалось, что девушка вот-вот заплачет. Бегемотов, хоть и был человеком жестким, но слез чужих не выносил, ему всегда становилось жалко страдающего. Володя осмотрелся — не видно ли где Лешего или его водителя, потом подошёл к Оленьке, поднял одежду и прижал рукой к скамейке все ее вещи.

— Могу помочь чем-нибудь?

— Ну, где же он! Я его клала в рюкзак. И откуда здесь взялся этот игрушечный телефончик?! — Оленька все же заплакала.

— Держи платок, он чистый, слезы вытри, — Володя протянул девушке носовой платок.

— Отстань от меня со своим платком! — сорвалась Оленька.

— Хорошо, — спокойно ответил Бегемотов, сунул платок в карман её куртки и отошел на свое место.

— Петроградская! — рявкнул Куприянов.

— Да, ищу я! Не кричите на меня!

— Казбекович, серьезно, не кричите на нее! Человек итак нервничает. От того, что вы орете, телефон она быстрее не найдёт, — заметил Бегемотов.

По Куприянову было видно, что ему очень хочется ответить Бегунькову, у него аж глаз задергался. Но все же Александр Казбекович сдержался — ведь Бегуньков и Ветродуй деньги за поход заплатили.

— Ну- ка дай сюда! — рявкнул руководитель и выхватил у Оленьки игрушку.

— Так я ведь эту «балалайку» ребенку своему купил и оставил на столе, думал, что, как из похода вернусь, подарю ему… — протянул Куприянов. Все замолчали. Казбекович молча убрал игрушку в рюкзак и присел на скамейку.

— Казбекович, что теперь делать будем? Возвращаться? — спросил Бегемотов.

Куприянов сунул руки в карманы, задумался, приговоривая про себя: «Не поступи, как Валенов, не поступи, как Валенов…» Затем вздохнул полной грудью и плавно выдохнул.

— Некогда возвращаться, группа может уйти далеко. К тому же, у нас есть навигатор, он хорошо ловит в любой глуши. Его мы отдадим в надежные руки. Ольга, передай аппарат Вере.

— Может, лучше вы сами его понесете? — предложила Оленька.

— Я почти все общественное снаряжение несу, могу выронить. Возьму у Веры, когда понадобится, — ответил шеф.

— Сами не лучше… Вы, как и я, как и Рома, способны на случайности… — пробурчала Оленька.

— Не дерзи, Ольга, после того, в какую кашу вы с Валеновым впутали туристов… — договорить Куприянову не дал Бегемотов.

— Это что еще за чудо? — воскликнул он.

И туристы увидели…

Известная читателям машина УАЗ без водителя за рулем катилась с горочки. Проехала примерно метрах в ста от туристов и легонечко врезалась в березку. За машиной спокойным шагом, прихрамывая, шел старичок с длинными седыми волосами, собранными в хвостик. Мы — то с вами его уже знаем, дорогие читатели, это никто иной, как Петр Ильич Чайковский, собственной персоной. За старичком короткими перебежками бежала курочка Марфа. Бежала и мимоходом… снесла яйцо, причем прямо в движении, не останавливаясь. И яйцо даже не треснуло.

— Мы в России? — приподнял бровь Бегемотов.

— Да, Володя, уж это — точно Россия, — протянула Оленька.

— Это наш водитель? — спросил охранник, встал со скамейки, прищурился. Ответ не заставил себя ждать. Справа к Святославу подошла корова, на спине которой лежало пальто. Напомним читателям. Это была та самая корова, которую как-то угнали Эдкевич и Валенов, чтобы перевезти на ней дрова. Животное громко замычало охраннику прямо в ухо, тот заорал от испуга и бросился бежать. Ольга тоже вздрогнула. Куприянову гнев ударил в голову, и он выдал миру несколько непереводимых на культурный язык фраз. Вера же просто посмотрела на скотинку, хмыкнула и произнесла: «Корова в пальто?». Бегемотов на животное и вовсе не посмотрел, будто каждый день видел мычащих коров в пальто. Его можно было понять, ведь он тоже увидел старика, бывшего главного своего помощника во всех некриминальных преступлениях. Володя испытал весьма странные и противоречивые чувства. С одной стороны, старик ничего плохого ему не сделал, а с другой — он помог Лешему сбежать.

Зная деда, Володя решил не лезть на рожон. Из всех членов банды «Кривая панда», тот был самым хитрым и проворным, еще и весьма чудаковатым.

Между тем корова в пальто бежала за охранником. Чем он ей так приглянулся, не знал никто. Святослав добежал до «уазика», надеясь, что у него получится в нем спрятаться от дерзкого чудовища. И вот, машина вроде бы тут, рядом, а «врата» все закрыты. Да и старик с ключами будто растворился. А дерзкое «молоконосное» чудище все приближалось и приближалось. В панике охранник не заметил, как «закинул» свое тело на крышу внедорожника. Но животное и не подумало отступать. Корова стояла рядом с машиной, мычала и будто ждала, когда человек спрыгнет обратно. Святослав снял с ноги ботинок и, смешно завизжав, кинул его в животное — промахнулся.

Между тем Бегемотов неожиданно почувствовал себя неспокойно. Пульс участился. Появилось ощущение, что за ним кто-то наблюдают. «ФСБ, МВД…Сталин?» — вопросы, которые по принципу броуновского движения циркулировали в его голове от полушария до полушария. Совсем рядом Владимир Германович почувствовал чье-то дыхание. Он повернул голову и дернулся. Старик стоял рядом и внимательно его разглядывал, жуя листик мяты.

— Где-то я тебя уже видел. Терзают меня смутные сомнения, касательно твоей личности… — произнес он.

Бегемотов опешил.

— Мяту хочешь пожевать? — вдруг спокойно перевел разговор на другое старик. Бегемотов помотал головой.

Все повернулись к деду. На заднем плане охранник Святослав продолжал сражаться с бодрой коровой в пальто.

— А как вы… Вы же… Только возле машины стояли? — спросила удивленная Оленька.

— Где был, там меня уже нет. Я, как ветер… — и старик развернул огромный, трудный для восприятия монолог, продолжительностью, как хорошая диссертация.

— Позвольте вас перебить любезный, вы — водитель? — спросил Куприянов.

— Вы — туристы? — в свою очередь задал вопрос старик и принялся делать зарядку.

— Туристы, — ответила Оленька.

— Значит, я — водитель, — выдохнул дед, активно крутя попой.

— Простите, вам обязательно сейчас такие сексуальные позы принимать? — снова задала вопрос Оленька.

— А что, ей можно? — дед указал на Веру, делающую упражнения. — Почему же мне нельзя тогда? — договорил он, приседая на здоровую ногу. — Да, я вас встречать приехал.

Оленька и Куприянов переглянулись. Александр Казбекович закрыл глаза, отвернулся и что-то пробурчал, затем повернулся к своей помощнице: «Понимаю, кажется, почему Валенов в другом поселке оказался…»

— Валенов! Ромка, что ли? — радостно воскликнул старик. — Помню его, он утопал в другой поселок.

— А дальше что? — заволновался Куприянов.

— Что? — спросил старик, достал из кармана сигару, что однажды подарил ему Бегемотов, и закурил, не отходя при этом от самого Бегемотова ни на шаг. Дым он старался выпускать в сторону Володи. Тот отчаянно злился, но выдавать себя не решался. По крайней мере, не сейчас. Бегемотов сделал шаг от старика, но тот настойчиво не «отлипао» и сделал шаг за ним.

— Долгие годы уже не курю… А тут, словно, бес из прошлого на меня напал, — пояснид дедок и выпустил очередной клуб дыма в Бегемотова.

— Будь добр, кури эту свою «козью ножку» в другом месте! — не выдержал Володя. Старик замер на мгновение, внимательно пригляделся к нему и прокряхтел: «Фамилия?»

— Володя… — замялся на минуту тот, — Бегуньков!

— Бегуньков, значит, — затянулся ещё раз дед и выпусти дым прямо в лицо Бегемотову.

— Ветродуй, убери его отсюда или я за себя не ручаюсь! — отдал приказ главарь «Кривой панды».

Вера вздохнула и направилась к старику.

— Дедушка, пожалуйста, отойдите, русским же языком попросили! — сказала она и… наступила на яйцо. Вера опустила глаза, подняла правую ногу, увидела то, что осталось…

— Сочувствую вам, Верочка. Впрочем, на крыше машины ещё есть место, если тот парень в одном ботинке подвинется, — проскрипел старик в ответ.

— В смысле??? — не поняла Вера.

— Нет ничего страшнее мести матери, чье дите вы только что отправили в мир иной, — сказал дед, затушил свою «цигарку» и убрал окурок в карман.

Курица появилась из ниоткуда, застав противника врасплох. Пинать птицу Вере не хотелось, ведь с ее точки зрения, Марфа — маленькое беззащитное животное. Но пока она разбиралась со своими чувствами, не заметила, как тоже оказалась на крыше автомобиля рядом с охранником Святославом. Его караулила корова, ее — курица.

И тут старик резко хлопнул в ладоши. Так резко и громко, что все дернулись. Повернулись на звук.

— Что стоим? Берем в машину и руки в вещи! — сказал дед и тут же поправил себя, — ну, вы поняли, в общем.

— Я не хочу с ним ехать. Боюсь, не доедем, — посетовала Оленька.

— Некогда искать другой транспорт. Тем более, что у нас нет телефона для связи. Да и потом, если уж проводник, так называемый, этого водителя прислал, значит, доверяет ему, — с ноткой отчаяния в голосе произнес Куприянов.

— Да, забыл сказать, возле двери в машине не садитесь, она на замке только и держится, — опять проскрипел дедок.

— Так все, я пешком пойду! — решительно заявил Куприянов, схватил рюкзак и направился куда-то в лес. — Ольга, Владимир, собирайтесь!

— Там медведи и глубокая тайга. Если вас сожрут, передайте на небе привет моему деду, Карлу Безумному, — сурово произнес старик. — Правда, его почему-то все шестым звали… Вероятно — по росту! — добавил дед и захихикал. Куприянов остановился.

— Ну, хорошо, — начальник турфирмы нехотя развернулся и дерзкой походкой направился к старику, — хорошо, мы поедем с тобой, но если кто-нибудь из моих туристов пострадает, я с тебя шкуру лично спущу!

Старик хмыкнул, достал из кармана пирожок треугольной формы, состроил доброжелательную «моську» и протянул его Куприянову: «Беляш будешь?».

Оленька, усмехнулась, ведь серьезно воспринимать деда было совершенно невозможно.

— Имбицил… — буркнул Куприянов. — Все в машину! Ветродуй, Святослав, заканчивайте уже в зоопарк играть, забирайте свои вещи и пакуйтесь в машину! А ты, старик, убери своих корову и курицу, совсем народ запугал.

— Марфа, цоб-цобэ! Cometome, ку-ку! — выдал дед. Марфа тут же оставила попытки заклевать Веру и вернулась к хозяину. Причем, бежала она к нему какой-то бойцовской походкой, как бульдог. Все посмотрели на старика.

— Вы ее дрессировали, что ли? — хмыкнула Оленька.

— Радиоактивными пауками кормил… Шутка! — махнул рукой дед, нагнулся, задрал штанину и почесал протез.

«Соскучился по этому старому негодяю! Никогда не понимал, то ли он дурак, то ли просто очень умный. Теперь и курицу выдрессировал, болван!» — думал про себя Бегемотов и улыбался.

— Марфа кашки много ела по утрам, а корову мне не отогнать, она не моя. Сама за мной увязалась. Её туристики ваши у егеря Франка Эйнштейна украли, чтобы дрова перевезти. Так, видимо, и отбилась она от хозяина.

— Что это за имя у егеря такое? — снова хмыкнула Оленька.

— Нормальное имя, — сказал дед, выпрямился и нахмурился.

— Хотела же я дома остаться, Рите помогать, — ворчала, сползая с уазика Вера. Отряхнулась от перьев, молча взяла рюкзак и вернулась к машине. Рюкзак Святослава подхватил Куприянов.

Бегемотов со стариком остались у скамейки вдвоем. Причем, чем дальше туристы от них отдалялись, тем больше улыбка сползала с лица деда. Оленька заметила, что эти двое за ними не идут, обернулась.

— Иди, девонька, иди, — махнул ей старик, — Володя анекдот смешной вспомнил. Девушка пожала плечами и пошла к машине.

— Уж кого-кого, а тебя я точно не ожидал увидеть здесь, да еще и в составе тургруппы, внучек Володя Бегуньков! — старик выделил фамилию интонацией.

— Я же говорил, что земля круглая, жизнь все по своим местам расставит. Я ведь и понятия не имел, что ты здесь. Ты и… Кельскопец! — Володя тоже выделил фамилию Лешего интонацией и подошел ближе к старику. Тот опешил. Впервые в жизни он испытал настоящее удивление. — Да, Ильич Чайковский или, как мы тебя назвали, композитор, я знаю, что Кельскопец там, куда мы сейчас едем. Я готов к встрече.

— Но… — не договорил дед.

— Не надо сейчас «включать» актера, дед, знаю, что на хитрости ты мастер. Ты с ним работаешь. Ты знаешь, где он. Я с ним встречусь. Хоть ты и помог ему тогда сбежать, мстить тебе я не буду, ты доброй души человек, конкретно мне и моим ребятам ничего плохого не сделал. Хоть и не понимаю, как ты меня, своего внука, мог предать. Но если сейчас ты снова ему поможешь, я сделаю все возможное, чтобы старость ты провел не в деревне со своей Марфой и коровами, а в пансионате для престарелых под замком! — Бегемотов закончил свою обличительную речь и посмотрел на старика пронзительным взглядом.

— Да, он здесь. Но я и не собирался мешать вашей встрече. Я знаю, что ты ничего плохого ему не сделаешь. Может, оно и к лучшему, что вы встретитесь, раз уж Вселенная так решила. Оба вы мучаетесь из-за прошлого, а ведь были близкими друзьями когда-то, — ответил дед.

Бегемотов хотел его перебить, но старик не дал.

— Позволь, договорю, дорогой мой. Я не оправдываю его, не оправдываю тебя. Это — ваша проблема. Но я знаю его и знаю тебя, оба вы — хорошие люди, каждый со своими тараканами. А тараканы у всех в голове есть. Сейчас вот на улице тепло, а я в валенках. — Оба посмотрели на ноги старика. — Вот и пойми, какие тараканы сидят у меня в голове, — улыбнулся старик, — я не буду предупреждать его, что ты здесь. Я считаю — вы должны уже решить, что вам дальше делать друг с другом. Но я чертовски рад тебя видеть, Володя Бегемотов, — старик широко улыбнулся и обнял Володю. Тот вертелся-вертелся, в конце концов, сдался, и, хоть и не стал обниматься, но руку старику пожал крепко, с уважением.

— Я очень соскучился, внучек! — заплакал Чайковский.

— Я тоже рад тебя видеть, старый пень! — похлопал деда по спине Володя.

В этот момент Вера и Оленька посмотрели в их сторону. Вера скорчила гримасу, Ольга недоуменно спросила: «Они что, обнимаются?» и посмотрела на Веру. Та и сама опешила. Увидел это и Куприянов.

— Вера, а этот дед тоже Володе, как бы «сестра»? — протянул Казбекович.

— Да, вы шутник, Александр Казбекович! Вам что-то не нравится? — буркнула в ответ девушка.

— Странно вы с Бегуньковым себя ведете… — пробормотал Куприянов, бросив рюкзак рядом с машиной.

Между тем старик с Бегемотовым закончили свои «обнимашки» и направились к уазику.

— Зачем ты здесь? Ясно, не для того, чтобы по лесу гулять… Ты ведь ни разу дальше городских окраин не выезжал, — спросил дед.

— Как ты там говорил? Придет время, и все узнаешь?.. — подмигнул старику Володя, — ты только не выдай меня, в группе не должны знать, кто я. В курсе только Вера — мой главный стратег…

— Симпатичный стратег, и, похоже, в армии служила, — протянул старик. Бегемотов согласно кивнул в ответ.

В этот миг охранник Святослав свалился с машины прямо на спину коровы. Та испугалась и принялась бегать вокруг машины. Охранник недолго продержался «в седле», слетел на землю, и прямо на очередное яйцо, снесенное Марфой.

— Больно, — простонал он. Вера подлетела к нему и потащила в машину.

— Что ты делаешь? — принялся отбиваться от нее Святослав.

— Лезь в машину, быстро! — скомандовала Вера, дернув за ручку двери. Дверца не открылась. Вера обежала вокруг и дернула за дверь с другой стороны — не открывается.

— Дед, открой двери! — закричала она.

— Он сказал, что дверь в салон на «соплях» держится, — напомнил Куприянов, отодвинул Веру с охранником и дернул — вырвал ручку, дверь осталась на месте. Марфа пошла в атаку…

Спустя некоторое время…

Туристы, наконец, выехали. Оторванную Куприяновым дверную ручку удалось починить, после чего старик несколько минут расхваливал отечественный автопром. Причем нахваливал не качество сборки, а то, что чинить его можно любыми болтами, гайками и молотком. Удалось починить и охранника после нападения курицы — все ссадины смазали зеленкой. Хотели еще пару швов наложить, но передумали после того, как охранник от страха попытался покинуть машину через узенькое окошечко. Святослав и Вера сидели в машине рядом, оба — в перьях. Бегемотов даже отпустил несколько шуточек про курятник. Что касается героя дня, то есть курицы Марфы, то она сидела со стариком в кабине, вернее, спала у него на коленях. Куприянов тоже сидел в кабине на пассажирском сидении и чувствовал себя так, словно рядом с ним — капкан, который в любой момент может сработать.

Первое время все ехали в тишине. Отдыхали после пережитых приключений. Но вскоре старик не выдержал молчания и принялся сочинять мелодии, напевая их с закрытым ртом. Длилось это мычание довольно долго, пока, наконец, не выдержала Оленька.

— Композитор, хватит, уши уже болят! — сделала замечание девушка, старик замолчал.

— Как точно ему прозвище подходит, — подметила Ветродуй.

— Конечно, у него же фамилия Чайковский, — поддержал Бегемотов, — Петр Ильич его зовут.

— Серьезно? — хором выдали Вера, Куприянов и Ольга.

— А мне начинает нравиться этот поход! — засмеялась Оленька, — Столько сюрпризов!

— А мне не очень… — нахмурился охранник Святослав.

— Прошлые туристы тоже удивлялись, — сказал старик. — Вспомнил! У меня же музыка есть в машине! — он нажал на кнопку магнитолы, зазвучали песни военных лет.

— Будь добр, выключи! — воскликнул Куприянов.

— Вы что же, не патриот, батенька? — спросил у него старик очень серьезно. Ну, в общем, завязалась после этого у них с Куприяновым долгая дискуссия на тему патриотизма. Эту заразу, в смысле спор, подхватили Бегемотов с Ольгой. В конце — концов, перепалка переросла в базарные разборки. Вера Ветродуй даже в шутку назвала салон авто «ругальней». Спор прервал резкий крик.

— Мишка! — заорал старик, увидев медведя с нарисованным белой краской смайликом на боку, который перебегал дорогу перед машиной. Нажал на тормоз. Тормоза отказали, что было совсем не удивительно. Пришлось деду лавировать на скорости между кочек, чтобы не сбить зверя.

Туристы же в результате таких лавирований летали по всему салону. Меньше всех повезло охраннику, которого швырнуло на дверь и предостережение старика, конечно же, сбылось. Не открывшаяся ранее дверь, которая держалась на «соплях», отлетела от машины вместе со Святославом. Охранник откатился куда-то… вроде бы в муравейник. Рюкзак Куприянова улетел вместе с ним. Но вот перед лужей на обочине, уже оставив медведя позади, старик затормозил. Оказалось, что тормоза в машине вполне себе исправны. Просто дед не хотел беспокоить Марфу, которая так сладко спала у него на коленях. Как тут дергать ногой, нажимая на тормоз? Что он, варвар, что ли какой? Но перед глубокой лужей машину пришлось все-таки остановить.

— Это что сейчас было? Ты на тормоз, дед, нажать раньше не мог!? — заорал Куприянов, держась за лоб.

Меньше всех пострадал Бегемотов. Он, привыкший к выходкам старика, изначально изучил за что в этой машине можно держаться.

Старик выбежал из «уазика», полагая, что обозленный руководитель группы сейчас причинит урон… его курочке.

— Стоять! — крикнул Казбекович, но вылезти из автомобиля не смог — дверь со стороны пассажира открывалась только с наружной стороны. Бегемотов сидел в салоне, наблюдал за всем происходящим и улыбался. Даже восхищался своим дедом. При всей своей странности, он так же, как и внук, все продумывал наперед. Еще и «подключал» все свои чудачества, чтобы выбираться из любых передряг. И ведь нельзя с уверенностью сказать — то ли дверь сама сломалась, то ли старик её «подкрутил», чтобы Куприянов в нужный момент не смог выйти. Разъяренный руководитель полез к открытой двери через водительское сидение. Но она чудесным образом захлопнулась прямо перед его носом. Вернее — по его носу. Хорошо, что удар был не сильным…

Наконец, все выбрались из машины. Помятые, с шишками на голове и синяками на других частях тела.

— Ох! — выдохнула Оленька, и это вы называете «лайт походом», Александр Казбекович? — повернулась она к Куприянову, поглаживая шишку на голове.

— Где этот дед? — кричал Куприянов, бегая вокруг машины. Но дед будто исчез.

В этот момент неподалеку послышались крики.

— Муравьи, муравьи! Помогите! — на дорогу выбежал Святослав, принялся сбрасывать с себя одежду. Остался в одних широких семейных труселях с сердечками. Понял, что на него смотрят дамы, опустил руки к промежности, словно стоял голый, и произнес: «Ой!» Тут же он почувствовал, что не от всех муравьев избавился — они бегают у него в трусах.

— Муравьи в штанах! — воскликнул Святослав, забежал за машину, снял трусы, вытряхнул из них пакостных насекомых. Выдохнул. Оделся.

Пока злой Куприянов бегал в поисках старика, Бегемотов вытащил его рюкзак из лужи, и принес к машине.

— Казбекович, тебе бы вещи просушить. Старика искать бесполезно, поверь мне, — сказал Володя.

— Вы с ним знакомы? — спросила Оленька.

— Скажем так, довелось встретиться однажды, — хитро улыбнулся Володя. — Есть у тебя расческа? Бороду подравнять нужно, — обратился к ней Володя. — Оленька отрицательно помотала головой.

— Хорошо хоть все вещи в мешок сложил, не промокли, — пробурчал Куприянов, поднимая рюкзак за лямки.

— Может, я вас огорчу, Александр Казбекович, но вы в поезде все ворчали, что это так неудобно, когда все вещи в одном мешке натолканы и вытряхнули их, а мешок убрали в боковой кармашек. Накидку на рюкзак не стали надевать, заверив нас, что дождя сегодня не будет.

Куприянов закрыл глаза и тихо выругался. Открыл верхний клапан на рюкзаке — паспорт и тысяча рублей были похожи на мокрые тряпочки.

— Дед, скотина! Что это за машина?! Дверь выпала! Туриста у меня чуть не угробил, и вещи мои… — Куприянов разошелся не на шутку. И его можно было понять.

— Соболезную утрате документов, Казбекович, аккуратнее нужно быть, — спокойно посочувствовал Бегемотов. Куприянов бросил злой взгляд в его сторону, — не нужно так смотреть на меня, я в любом случае с вами согласен, — усмехнулся, — УАЗ — гордость отечественного автопрома…

— Я, может, не вовремя, но… Вы заметили белый смайлик на боку у медведя? — задумчиво спросила Оленька.

— Так это один из ваших туристов нарисовал, он еще медвежонка украл у медведицы, — заявил появившийся откуда-то из-за автомобиля старик.

— А ну, иди сюда, водитель! — заорал Куприянов. — Я прежде к пожилым людям с уважением относился, но сейчас один из них просто напросился на хорошую взбучку!

Вы спросите, дорогие читатели, почему Бегемотов не вступился за деда? Да потому, что ему было интересно, как тот на этот раз выберется. Дед драться не умел, но за все время членства в банде никто так и не смог его поколотить. Николай Куппоне даже покушение на старика организовывал, так киллер композитора Чайковского перепутал с престарелым отцом Куппоне… Как?! Комплекция и рост у них разные. Не переживайте, отец Куппоне остался жив, пуля по касательной прошла, а киллер после фиаско уехал на Колыму киркой махать и вставать на путь истинный.

Единственное — Бегемотов только встал ближе к центру конфликта на случай, если старик все же не справится и рукоприкладство придется останавливать. Вера приготовилась разнимать драчунов, но Володя остановил её, сообщив, что у Куприянова вряд ли получится выплеснуть на старика свой гнев. «Он и есть тот самый Композитор, который был моим помощником в банде. Ты о нем слышала, только знать об этом никто из здесь присутствующих людей не должен!» Вера кивнула и встала рядом с Володей. На всякий случай.

Оленька конфликта не видела, так как отгоняла лису от одежды охранника Святослава, который все еще стоял с обратной стороны «уазика» в труселях и смотрел на Куприянова и старика, предвкушая предстоящую драку. Оленька шикала на лису, кидала в нее шишками, но та топталась на одежде, нюхала ее, смотрела на Оленьку, но не уходила.

— Святой Слава, чего ты там встал, сюда голову поверни уже! — закричала Оленька, отчаявшись прогнать зверя. Святослав увидел, что происходит, заверещал и бросился к своей одежде. Лиса испугалась, пописала на его вещи, да так метко, что намочила все, разве что в ботинки не попала. И скрылась с места преступления.

— Ну, что могу сказать… — вздохнула Оленька, — сегодня вроде теплую погоду обещали, и дождя не будет. Ботинки есть — не замерзнешь, — тут она не сдержалась и коротко посмеялась, — сложи вещи в пакет — выстираешь, как появится возможность.

— Мне идти больше не в чем! — плаксиво протянул охранник.

— Пойдем к Куприянову, что-нибудь придумаем, — предложила Ольга.

В этот момент послышался звук удара о железо и последовавшие за ним стоны Александра Казбековича.

Отмотаем немного назад… Куприянов кричал, кричал на старика, мол, как так можно вести себя с людьми? Что за организация, чуть туриста на тот свет не отправил, негодяй! Ещё и вещи теперь у него все мокрые.

— Что ты скажешь в свое оправдание? — в конце-концов, крикнул он старику. Тот пожал плечами и улыбнулся.

Куприянов не выдержал, замахнулся правой рукой. В этот момент старик произнес: «О, монетка!» — и нагнулся. Напомним, стоял он спиной к капоту…

Удар, в который Куприянов вложил всю силу, весь гнев, пришелся на машину, на капоте осталась вмятина. Автор комедии думает, что эмоции Куприянова и боль, которые он в тот момент испытал, можно не описывать. Александр Казбекович закричал, как раненный вепрь, и упал на колени.

— Будь ты проклят, дед! — простонал директор турфирмы, а старик скрестил за спиной пальцы на правой руке, плюнул через левое плечо и скрылся. Никто и не заметил, как он испарился вместе со своей курицей.

— Он ни капли не изменился, — улыбаясь, прошептал Бегемотов Вере, — представь, как бабушке моей с ним живется.

К машине прибежала Оленька, ужаснулась, увидев руку Куприянова.

— Боевая травма, ничего особенного, — сказал ей Бегемотов и пошел за мазью.

Спустя некоторое время…

Старик исчез с поля боя, забрав ключи зажигания с собой. Потому туристам ничего не оставалось, как отправиться в путь пешком. Куприянов предварительно изучил маршрут. Чтобы не блуждать по лесу, решили идти по дороге, хоть это и дольше. «Впереди — пара развилок, везде нужно поворачивать налево, поэтому добраться до точки назначения нам не составит большого труда. Правда, пройти предстояло немало — километров пятнадцать, полагаю» — думал Куприянов.

Как только все привели себя в порядок, перебинтовали ушибленную руку руководителю, то выделили одежду охраннику Святославу: Вера дала ему штаны от термокостюма. Белую футболку с пятном на животе дал Куприянов. Легкую куртку — Бегемотов. Ботинки охранник надел свои. Оленька не удержалась и сфотографировала такое «чудо чудное» на смартфон.

В общем, выдвинулись туристы в путь. Примерно через километр Куприянов вспомнил, что оставил свой мокрый паспорт на сидении авто, пришлось возвращаться. Вернулись — машины на прежнем месте уже не было.

— Чувствую я, с этим Лешим нам предстоит долгий и неприятный разговор. Как и с тобой и с Валеновым, Оленька! А пока — вперед! — зло бросил шеф и двинулся вперед по дороге.

— А это нормально, Владимир Германович, что старик бросил вас — своего бывшего босса и настоящего внука посреди тайги? — недоуменно спросила Вера.

— Нормально, — спокойно ответил Бегемотов, — он всегда чудаковатым был. Я не сказал ему, что нам нужна помощь, поэтому, видимо, он и действовал по принципу «захотел — уехал». Это же старик, не загружайся.

Несколько ранее, на самом деле, дед вылез из кустов — полевого туалета, и возле машины никого не увидел. Удивился? Нет, конечно. Туристы в этот момент только зашли за поворот — лесная дорога постоянно виляла. Потому старик их уже не видел, хотя и находились они от него всего метрах в двухстах. Ждал он, ждал, да и поехал по более короткому пути — старой лесовозной дороге, почти заросшей травой…

Глава 20. По жизни с улыбкой

Тощий и Лея решили не дожидаться, когда их спасут, а действовать самостоятельно. Подумали, что правильным действием будет — дойти до невысокой скалы, которую Лее удалось разглядеть с дерева с десятой попытки. Девять попыток было у Тощего и одна, удачная — у Леи. Почему скала? Потому что она давала хороший обзор местности. Рано или поздно группа Валенова разведет костер, и ребята смогут увидеть дым. В конце — концов, на скале можно будет развести костер, и дым увидит тот же Могильников. Ведь он все-таки всевидящий и всеслышащий. Позавтракав несколькими порциями галет с копчено-вареной колбаской, выпив по стакану воды, Тощий и Лея собрали лагерь и отправились в путь. При этом Тощий, по ранней рекомендации Могильникова, на всех деревьях стал оставлять зарубки. Зарубки вскоре превратились в карикатурки, последние — в рисунки. Лея не выдержала и ударила Мишку по рукам. Попросила пожалеть деревья, ведь им тоже больно.

Самый лучший опыт — это практика. Два самых застенчивых и неопытных туриста, оказались в ситуации, в которой можно было надеяться только на себя. Волей — неволей, но им пришлось продумывать все свои действия наперед. В такой обстановке Тощий решил не бить себя в грудь и не доказывать, кто в их команде главный. А Лея — тем более. Она несла в руках сковородку с отпечатком физиономии Могильникова, как она говорила — «на всякий случай». Периодически ребята останавливались, кому-то из них приходилось лезть на дерево, чтобы скорректировать курс. Как правило, вверх ползала Лея, пока в один не прекрасный момент не сорвалась и сильно не содрала ладони. Спустя час Тощему удалось с большим трудом вытащить из ее рук все занозы, промыть ранки, а самые глубокие замотать бинтами. Правда, бинт он завязал так слабо, что вскоре ладони Леи напоминали конечности мумии со свисающими бинтами. В связи с производственной травмой девушки, высотные работы пришлось проводить Тощему.

Худогубкин понимал, что теперь жизнь его и товарища зависит только от него, и потому корректировку пути необходимо было выполнять с максимальной ответственностью. Тощий постепенно приноровился и стал справляться с задачами намного быстрее.

Пока Мишка раздумывал — в правильном ли направлении они идут, Лея старалась не сидеть на месте. Ходила, размахивала сковородкой, якобы для защиты от нападения зверей. А если она находила какой-нибудь большой камень, то обязательно слегка ударяла по нему донцем сковороды. Просто недолгое общение с Могильниковым, а также, пусть и с несильно удачливым руководителем Ромкой Валеновым, научило её важному пункту выживания: «Издавать громкие звуки для отпугивания животных».

Когда на плечах большая ответственность, тем более за жизнь людей, мыслительные процессы начинают работать по-другому. Невнимательность, страх сделать что-то неправильно, заменяются желанием жить. Тощий — не исключение. Он не заметил, как стал действовать более уверенно. Перестал бояться того, что выронит топор себе или Лее на ногу. Также Миша понимал, что прятаться от всего и всех — смерть с большей вероятностью. А когда на него вновь напала злобная белка Иван за то, что Мишка вторгся на ее территорию, пытаясь залезть на дерево и осмотреться, то Тощий, не паникуя, последовал примеру Валенова и заорал: «Отойти от меня — я сумасшедший!». Белка отбежала на край ветки, и подумала, что лучше не испытывать судьбу.

Вскоре ребята дошли до скалы. Посмотрели, с какой стороны лучше всего забраться наверх. Поднялись.

Смеркалось. Они нашли более-менее ровное место для палатки. Тощий натаскал дров, отделавшись лишь шишкой на лбу, выбитым мизинцем на руке и синяками на плечах. Травмирован, но не сломлен! Автор восхищается им, молодец! Разбили лагерь, развели костер, Лея заварила в кружке чай. Правда, Тощий один раз случайно вылил его в костер, но это дело поправимое. Из еды — галеты, остатки колбасы и сушеное мясо.

Через некоторое время вдалеке они увидели тусклый отблеск костра. «Скорее всего, там наш лагерь», — подумала Лея. Тощий, вопреки здравому смыслу, хотел уже броситься в том направлении, вскочил с места, откинув галету с кусочком мяса в сторону, побежал к рюкзаку. Разумеется, Лее такое пренебрежительное отношение к, и без того, скудным запасам пищи, мягко говоря, не понравилось.

— Миша, ты с ума сошел? Ты что делаешь? У нас итак припасы на исходе! — вспыхнула Лея.

— Да что там еда! Нужно спешить, пока из виду их не потеряли! Там и поедим! Уверен, Элина вкусную похлёбку приготовила!

— То есть, по-твоему, тот лагерь дефицита продуктов не испытывает, да? Учитывая, что мы застряли здесь, в тайге, неизвестно насколько! — развела руками Лея.

Тощий задумался. Ничего не ответил, поняв, что совершил безответственный поступок, выбросив свою порцию. Но не успокоился.

— Миша, я тебя прошу, поставь рюкзак на место!

— Какое место! Собирайся скорее, нужно к ребятам бежать! — бодро отреагировал на ее замечание Тощий.

Девушке пришлось долго убеждать его, что ночью отправляться искать лагерь — не самая лучшая идея. Убеждать, что, таким образом, они заблудятся еще больше. Тощий стал упрямиться. Аргумент один — а вдруг уйдут?

Лея попыталась выхватить у него рюкзак. Миша не отдавал. В итоге, переполох привел к тому, что рюкзак улетел со скалы. Оба посмотрели вниз — темная бездна.

— Вот теперь иди и поднимай его сама! — возмутился Тощий.

— Сам виноват! Нет, чтобы меня послушать хоть раз! Ты все упрямишься! — парировала Лея.

— Я упрямлюсь? Я упрямлюсь? — завелся Тощий. — Я? Если бы ты меня слушала, то мы, возможно, уже бы спаслись!

Эти слова девушку не на шутку задели. Она будто дар речи потеряла. Заплакала.

— Что ты сказал? Из-за меня мы, выходит, потерялись? Из-за меня мы спастись не можем, да? — совсем расстроилась девушка. — Иди, вытаскивай свой рюкзак! А ко мне сегодня не подходи! — обиделась Лея и отошла к костру, налила травяного чая. Тощий фыркнул, включил налобный фонарик и отправился искать свой рюкзак.

Только отошел от костра, стал спускаться и геройство — как рукой сняло. Пришел страх. Впереди, во тьме, все кипело, шелестело. Становилось всё страшнее. В какой-то момент белка Иван схлестнулась в поединке с куницей. От писка и звуков борьбы на дереве, скрывающемся во тьме, у Тощего остатки смелости ушли в пятки. Он подумал: «Может, действительно, до утра подождать?» и решил вернуться в лагерь.

О белке Иване не беспокойтесь, дорогие читатели. С белобрюхой куницей по имени Люся у белки Ивана периодически происходили стычки. Они, как мышонок с котом, играли в догонялки. Только куница хотела сожрать белку, а белка… Раньше она Люсю боялась, но когда животное смирилось с тем, что опасность поджидает ее на каждом шагу и прятаться нет смысла — орехи сами себя не соберут, то она приспособилась. Не поддавалась страху и боролась за жизнь. Естественный отбор — выживает сильнейший. Кто сказал, что маленький не может быть сильным? Однажды ей откусили ухо — она перестала бояться боли. Время охоты куницы на дичь белка превратила в развлечение — бегала и издевалась над хищником. Развлечение в жизни, бедная злобная и наглая одноухая белка Иван себе нашла.

Тощий скромно вернулся в лагерь. Лея вытерла слезы, глаз на Тощего не поднимала. Смотрела на огонь и молчала. Худогубкин осторожно подошел, сел рядом, тихо и застенчиво сказал:

— Привет!

Лея встала и пошла к палатке:

— Укрывать себя этой ночью сам будешь!

— Лея, постой! Прости меня. Просто… — улыбнулся парень, — просто я дурак, — это фразой Мишка Худогубкин вызвал умиление у Леи. «Верь, надейся, люби!» — мысли ее убедили в том, что пора делать следующий шаг на пути к странному сердцу Тощего. Она повернулась, улыбнулась, ответила:

— Дурак! Но… Милый! — и поцеловала его. Каждая клеточка тела Тощего «зашевелилась». Его волнение можно было увидеть по тому, как тряслись его руки, колени. Даже глаза от удивления заискрились. Те несколько секунд, что длился поцелуй, отправили его душу витать в облака. Мишку посетила мысль, что этот миг — лучшее, что происходило с ним в жизни. Он всегда думал, что поцелуй — это «мокро и неприятно». Но сейчас он почувствовал, что эти самые «мокро и неприятно» превратились в «нежно и божественно». Новые, незнакомые ранее чувства. «Что это? Я заболел?» — подумал Мишка. «Ведь это просто поцелуй… Я все-таки влюбился?»

Лея почувствовала, что Тощий дрожит, и немного отодвинулась от него. Опустив голову, она тоненьким и нежным голоском произнесла:

— Язык тела, Миша, не обманешь, — при этом с лица у нее не сходила улыбка. Девушка отошла к обрыву, села на большой камень. Сама природа благоприятствовала этому романтическому вечеру. Небо ясное, все звезды видны, а среди них — новорожденная луна. Девушка подняла голову вверх, остановив взгляд на Большой медведице. Вдохнула полной грудью прохладный звонкий воздух, прикрыла глаза и выдохнула, представив, как вместе с воздухом выдыхает из себя весь негатив. И ощутила покой в душе.

Худогубкин вернулся на землю из полета в небеса. Как вести себя сейчас с Леей, он не знал. Он просто не знал, что сейчас делать — абсолютно незнакомая ситуация произошла с человеком. В чувствах — хаос. В голове — броуновское движение мыслей. Неуёмное желание испытать еще ни один раз те же приятные чувства, и в то же время — боязнь того, что его снова могу предать.

Через некоторое время Тощий решил все-таки подойти к Лее. Он сел рядом с ней на тот же камень. Попытался заговорить — не получилось. Попытался выразить мысли — вырвалось лишь мычание. И он замолк. А Лею умиляло поведение Тощего.

— Теперь я понимаю, что имела ввиду мама, — заговорила девушка, улыбаясь — когда говорила, что многие из вас, мужчин, в душе, как дети. И я рада, что ты не скрываешь в себе, ребенка, милый.

— Впервые в жизни почувствовал такие яркие эмоции… — признался Тощий.

— А у меня первый в жизни настоящий поцелуй был, — застенчиво призналась Лея.

— Правда? — тихо и нежно спросил Тощий. Лея робко кивнула в ответ.

— А у меня уже был поцелуй, — признался Тощий. Лея бросила злой взгляд в его сторону.

— Но сейчас, — Миша вздохнул, — очень волнуюсь, не знаю, как сказать… Я никогда ничего более приятного не ощущал, — Тощий набрался мужества, и продолжил, — спасибо тебе, Лея, что, несмотря на мою боязнь всего, безответственность руководителя, ты все равно пошла в этот поход. Только сейчас понимаю, что без тебя бы я пропал уже, наверное, — Тощий опустил голову, — с тобой мне кошмары даже впервые за все дни похода не снились, — последние слова он выговорил с третьей попытки, так как стеснялся очень.

Жили бы мы в мире магии, где яркие эмоции можно изобразить световыми эффектами, мы бы увидели, как тайгу до горизонта осветил свет радости от Леи Карабейниковой. Она засветилась от услышанного, а потом еще и заплакала от радости.

— Мне очень приятно это слышать, Мишенька. Ты даже не представляешь себе, насколько приятно. Я, — плакала она, — я уже и не ждала, что когда-то услышу от тебя такие чудесные слова.

Ребята посмотрели друг другу в глаза, улыбнулись. Тощий сел ближе к ней. Девушка положила голову к нему на плечо. Так и сидели они неподвижно, наслаждаясь тишиной, ясным звездным небом и обществом друг друга. Долго сидели, автор комедии не смог дождаться, когда они пойдут спать и лег спать сам…

Когда автор комедии проснулся…

И все же Лею мучил один вопрос — об отношениях Тощего и Юли. Девушка все же спросила Мишку, было ли в ту грибную ночь у них что-то с Юлей. Тощий спокойно и уверенно дал отрицательный ответ — кроме случайного поцелуя у них ничего не было. Лея немного пофыркала, конечно. Попыталась узнать, понравился ли ему поцелуй с этой буренкой, но Миша быстро успокоил ее — обнял покрепче и поцеловал в щеку. Вновь наступила прекрасная романтическая тишина, лишь изредка нарушаемая скрипом деревьев, да дуновением сонного ветра.

Тем временем…

В лагере Романа Александровича Валенова царил режим боеготовности. Туристам с трудом удавалось быть спокойными. После приключений с кикиморой, рассказами о прочих лесных духах, таинственного женского голоса, встреча с разъярённым волком, чуть не растерзавшим Могильникова! Кругом медведи, волки…Белка!

Роман Александрович велел теперь в одиночку даже в туалет ночью из палатки не выходить. За пределы лагеря — ни ногой. Даже Могильникову. Олег Уюкович пытался возмутиться, но, к удивлению всех участников, Валенов был непреклонен. Даже когда Могильников пообещал ему за подобные дерзкие речи вторую ногу в капкан засунуть, Роман и губой не пошевелил. В момент агрессии патологоанатома он кричал: «Отойди от меня! Я — сумасшедший!» Груз ответственности становился все тяжелее и тяжелее. Непрерывная боязнь за жизнь людей, выработала в нем иммунитет к негативным чувствам. Образно говоря, у Валенова активировался инстинкт «самосохранения». Только, как у руководителя. Перед ним стояла цель — сохранить жизнь каждого из группы.

После тяжелой ночи Роман Александрович распорядился организовать поиски «потеряшек» группой из трех человек. Остальным велено было оставаться в лагере. Сам присоединиться к поискам он не мог — боялся за раны на ноге после встречи с капканом. На поиски должны отправиться Могильников и один из, как Рома выразился, мощных бойцов — Дарьян, Эдкевич или Кира. Но вскоре сам себя поправил, поняв, что Дарьяна с Могильниковым пока в одну команду ставить рано, начнут отношения выяснять. Эдкевич — его белка на землю повалила и покусала. Значит, с Могильниковым пойдет Кира и третий человек — любой из членов группы, по очереди, кроме Дарьяна.

В течение дня группа сделала несколько вылазок. Могильников делал зарубки на деревьях, чтобы самим не заблудиться. Члены поисковой бригады неустанно кричали, пищали, громко разговаривали, смеялись — предпринимали всевозможные меры для отпугивания зверья. А в это время Тощий и Лея двигались в противоположную сторону от группы и на большом расстоянии крики не слышали.

Смеркалось. Поисковая команда вновь вернулась в лагерь без новостей. Настроение у группы — совсем тяжелое. Вроде и Эдкевич пытался шутить, но у него в спокойное-то время не совсем получалось радовать юмором окружающих, а сейчас — и подавно. Все очень переживали за Тощего и Лею.

— Что будем делать, Роман Александрович? — задала вопрос, лежащему на пенке у костра руководителю, Кира, — мы весь день искали ребят — никаких следов. В крайнем рейде обнаружили свежие зарубки на деревьях, но после «облезлой» сосны они пропали.

— Облезлой? — переспросил руководитель.

— Да, они, видимо, пытались на дерево залезть, но не удалось, сорвались, — пояснила Кира.

— Кажется, я догадываюсь, кто сорвался, — пошутил Эдкевич.

Дарьян ткнул его в бок.

— Но, в целом, Сережа прав, — согласилась Элина, — как там бедная Лея с ним… А если они уже погибли? — девушка опустила голову.

— Мы этого не знаем. Я уверена, что они живы. Сейчас небезопасно поиски организовывать — почти стемнело. Не будем рисковать! — предложила Кира.

— Не будем рисковать? Как ты можешь так говорить? Люди в опасности! Каждая минута для них может стать последней! — нервничала Элина. — А вы тут лежите в тепле у костра, и шевелиться не хотите! Я сама пойду их искать! — она бросила черпак на землю, поднялась с рыбацкого стульчика Могильникова.

— Сядь на место, — спокойно попросила Кира, — ты не права!

Девушка протерла очки трясущимися руками и спросила:

— В чем, позволь спросить, я не права?

— Я согласен с Кирой, отправляться сейчас на поиски ребят — большой риск. Мы тоже в опасности. Все. И тем более блуждать по тайге ночью — идиотская затея. Законы выживания суровы. Спасая две жизни, мы рискуем потерять все, — согласился Роман.

— Вы слышите себя? — возмутилась Элина. — Как вы можете так говорить? Они ведь тоже ваши друзья!

Все молчали. Элина фыркнула, включила фонарик и собралась на поиски. — Кто со мной пойдет?

— Сядь на место! — внушительно сказала Кира.

— Я пойду! — взбодрился Эдкевич.

— Атас, стоп! — вспыхнул Роман Александрович. Поднялся с земли и, несмотря на боль в ноге, встал прямо. — Никто никуда сейчас не пойдет, я сказал. Никто! Все остаются в лагере. Я не буду рисковать вашими жизнями! Если кто-нибудь сейчас спросит, мол, о чем я думал, когда в поход вас повел, то клянусь, я очень сильно поругаюсь с этим человеком! Решение за мной! Разговор окончен! Элина, сядь на место и продолжай варивать суп!

Девушка нехотя села.

— А теперь насчет Леи и Тощего… Предлагаю Олегу Уюковичу, как стемнеет, залезть на дерево и осмотреться — может, ребята на какую-нибудь возвышенность поднимутся, и костер разведут, так мы сразу их увидим. Если нет, то днем повторим процедуру — дым увидим. Поле этого продолжим вылазки надальние дистанции! Надеюсь, что очень далеко они не ушли. На несколько дней, может, неделю, останемся здесь. Радиальными выходами будем продолжать поиски. Вопросы есть? — спросил Роман.

В ответ — тишина. Кира подняла вверх большой палец, как — бы говоря: «Круто!».

— Ты переживаешь за ребят? — снова обратился к Элине Роман, — представь, что чувствую я.

— Роман, не беспокойте ногу, сядьте, — посоветовал Могильников. Роман сел. Олег Уюкович вытащил из кармана плаща флягу, предложил ребятам — не отказался никто. Все сделали по глотку. Юля сначала отнекивалась, но, когда выпили все туристы, все же решилась сделать глоток.

Весь вечер туристы разговаривали мало, только по бытовым вопросам. Роман Александрович предложил со следующего дня назначать дежурных, чтобы каждый готовил пищу по очереди, можно парами. Идею поддержали не сразу по той причине, что припасов мало, а Элина, единственная из всех, кто умеет экономно и достаточно вкусно готовить. Но Роман аргументировал свое предложение тем, что в нынешних экстремальных условиях их группа — единый организм и потому каждый должен уметь делать все.

— А если Элина погибнет, — переплюнул через левое плечо Валенов и постучал по дереву. Что тогда? Учитесь! Вон, Юля не стонет, сама вызвалась помогать, тогда с нее и начнем.

Девушка сразу занервничала. Сказала, что боится все испортить:

— Сами же кричать потом начнете, что ничему в «своей Москве» не научилась!

— Не переживай, сегодня посмотрим, какую кашу сварить можно, все расскажу. Утром, если совсем «тонуть» будешь — разбудишь, — успокоила ее Элина.

Когда стемнело, Могильников залез на дерево настолько высоко, насколько мог. Но разглядеть отблеск костра в лагере Леи и Тощего ему не удалось. Было принято решение продолжить поиски утром.

Ночь…

Роман Александрович из соображений безопасности попросил Олега Уюковича лечь к ним в палатку, в тамбур. Тот согласился, обустроил спальное место, окружил себя рюкзаками, выпил — потянуло на подвиги. Подумал, подумал — махнул рукой и лег. Лень было вылезать из палатки.

Юля с Кирой снова, как и прошлую ночь, стали ругаться друг с другом из-за… Да просто так Заяц с Волком начали ругаться. В конце — концов, барьер между ними в лице Элины не выдержал. Она протерла очки, убрала их в футляр. Футляр — подальше в кармашек, чтобы не «сломать окончательно» и закричала:

— Хватит орать, истерички! Иначе обеих выгоню сейчас!

— Э… — не успела сказать Кира.

— Молчать, я сумасшедшая! Всем спать! — рявкнула девушка. После этого во весь голос в палатке парней засмеялся Эдкевич.

— Роман Александрович, ваша фраза в народ ушла. Говоришь, что ты сумасшедший и тебя не трогают!

— Волк нападет, так и сделай, — отрезал Роман.

— А что, отличная идея, — поддержал Дарьян. — Даже, когда от девушки, которая тебе не нравится, отвязаться хочешь, чтобы не обидеть — просто говоришь ей, что ты сумасшедший.

— От любых людей так отвязаться можно, выходит! — продолжил развивать шутку Эдкевич.

— Нет, не от любых, — неожиданно к беседе подключился Могильников из тамбура палатки, — я не могу. Мертвым все равно, сумасшедший я или нет…

Наступила тишина, которую разбил Эдкевич:

— Сказали, как отрезали, Олег Уюкович.

Эдкевич с Дарьяном начали смеяться.

— Как себя чувствуешь? — спросил Дарьян. — Раны от укусов болят?

— Спасибо. Нормально, — как-то тоскливо ответил Могильников.

— Утром проснемся, а он шерсткой покроется, и выть начнет, — пошутил Эдкевич. Дарьян ткнул его в бок:

— Шутка неуместна.

— Ладо, народ, давайте спать. Нужно беречь силы, всем добрых снов! — сказал Дарьян.

Утро…

Помните медведя, что спровоцировал почти аварию с машиной старика и группой туристов Куприянова? Тот самый медведь, которого разрисовал Тощий в «ночь грибов»?

Для животных, считаю, нужно предупреждающие знаки повесить: «Осторожно — злые туристы!». Незадолго до встречи с Куприяновым, находясь в поиске пропавшего детеныша, медведица набрела на Тощего с Леей.

Мишка, который Худогубкин, очнулся в палатке на скале, головой на ноге Леи и ногами на ее же надувной подушке. Проснулся он от того, что со стороны обрыва послышался шорох, затем — рык медведя. Мгновенно подскочил, заехав ногой по шее девушке. В палатке начался переполох, она упала.

Миша и Лея вылезли из рухнувшего жилища. Оба взъерошенные. Тощий ошарашенный, Лея — с красными пятном на шее.

— Что случилось, Миша? — сонным голосом спросила Лея. — Ты меня ударил!

— Тише, пригнись! Тут медведь! — тихо произнес Тощий и пригнулся.

Лея сначала не придала значения его словам, но потом вернулась в реальность. Поглаживая шею, осмотрелась — никого.

— Какой медведь, Миша, тебе приснилось!

Рык послышался снова. Лея мгновенно проснулась, и сама не заметила, как встала на четвереньки рядом с Тощим.

— Миша, медведь! — очнулась она.

— Да ты что, серьезно? — усмехнулся Худогубкин, дотянулся до топора, что лежал возле палатки, заодно прихватив и Леину сковородку.

— Он, похоже, внизу, у подножия скалы рычит, — произнесла девушка.

Они подползли к краю обрыва, увидели, как косолапый копошится в рюкзаке Тощего.

— Миша, у тебя разве еда там осталась? Ты ведь половину утопил, вроде, половину растерял?.. — спросила Лея.

— Ну да… растерял, — неуверенно ответил Тощий.

Лея, безумно полюбившая Тощего за годы наблюдений за ним, научилась разбираться — когда тот чего-то боится, когда врет, а когда стесняется.

— Миша? — спросила Лея еще раз. Тот молчал, просто смотрел на медведя. Лея пригляделась к мишке. Не Тощему, а косолапому. Видит — какие-то пакетики пластиковые раскромсал.

— Помнишь ту ночь… Ночь грибов? — виновато спросил Тощий.

— Конечно, помню. Как ее забудешь, ты ведь с Юлианной тогда целовался, — вздохнула она.

— Лея, перестань, пожалуйста, напоминать, — поморщился Тощий.

— Вот скажи, у вас правда ничего, кроме поцелуя случайного, не было? — запереживала Лея. Похоже, этот вопрос волновал ее куда больше медведя.

— Говорил же, что нет. Не было. Я тогда думал, что на сцене во время спектакля целуюсь.

Лея ничего не ответила. Тощий немного помолчал и вернул беседу к теме медведя. — В общем, похоже, что медведь сейчас жрет — те самые грибочки, — почесал затылок.

— Что? — вскликнула Лея.

— Тише ты! Нас ему куда приятнее перед спячкой будет скушать! — предостерег ее Тощий.

Лея подползла к Тощему ближе и спросила:

— Зачем ты сохранил эти грибы?

— Случайно, — шепнул Тощий в ответ и отвел взгляд в сторону.

— Как можно случайно сохранить грибы, если из-за них в ту ночь из нас всех самыми адекватными был только старик и курица?!

— Сохранил на всякий случай. Просто подумал, что пригодятся, — Тощий перевел взгляд на руки, заметил заусенец на пальце и сосредоточил на нем все внимание.

— На какой такой случай?! Поцелуй с Юлей так запомнился? — вспыхнула Лея.

— Тише! Медведь пропал! — заметил Тощий. — Где он!?

— Вон же сидит, качается у сосны… — увидела зверя Лея.

— Как думаешь, грибы подействуют на него? — спросил Тощий Лею.

— Судя по тому, что он сейчас качается в разные стороны и головой энергично кивает, то… Подействуют! — заметила Лея.

В это время мишка поднялся, покружился вокруг себя, издал какой-то смешной рев, вернулся к рюкзаку, выкатил из него Йорика.

— Так вроде бы ты череп потерял?.. — удивилась Лея.

— Я тоже так думал… — пожал плечами Тощий.

На боку у зверя ребята увидели нарисованный смайлик.

— Правду говорят, что земля круглая! — протянула Лея. — Медведица, похоже, до сих пор медвежонка своего ищет. Ты ведь медвежонка не вернул ей тогда, верно? — спросила Лея. Тощий отрицательно помотал головой. Он уже не обращал внимания на происходящее, его волновал тот факт, что медведица трогала Йорика.

— Нам нужно быть очень осторожными. Не знаю, как у медведей с памятью, вдруг она тебя — похитителя, помнит? — размышляла Лея. — Мать, потерявшая детеныша, может быть очень опасна.

Медведица принялась катать череп по земле, как кошка клубок ниток.

— Йорик! — заорал Тощий, сжал крепко топор, подпрыгнул с земли и побежал вниз, к медведю. Лея прыгнула на него и повалила на землю.

— Ты с ума сошел!? Только сказал, что с ним надо быть осторожным, и тут же решил с топором на медведицу пойти ради пластикового черепа? — верещала Лея.

Тощий замолчал. Задумался, затем бодро ответил:

— Да! — вылез из-под Леи и бросился к подножию скалы, где медведица играла с Йориком. Зверь заревел, Тощий тут же развернулся, пробежал мимо Леи и прокричал: — Нет!

— Ну почему ты себя так ведешь? Почему ты меня не слушаешь? Я же волнуюсь за тебя!

Тощий повернулся к ней, спиной — к обрыву, встал на краю.

— Лея, ну это же Йо… — не договорил, пошатнулся и сорвался вниз!

— Миша! — завопила Лея.

В падении с высоты человек даже кричать нормально не может. Шок, страх, адреналин… А Тощий в полете пищал девичьим голосом. Мгновение — он приземлился прямо на спину медведицы.

Тем временем в лагере Романа…

Из палатки парней выпрыгнул Могильников, из палатки девушек — Кира.

— Слышали? — спросила Кира. — Будто девушка кричала где-то в той стороне, — указала рукой.

— Слышал. Но сейчас вроде бы тишина, — ответил Могильников. Оба прислушались — кроме пения птиц и шума ветра ничего не услышали. — Предлагаю прогуляться в ту сторону.

— Согласна, мне минута на сборы нужна, — ответила Кира и стала собираться.

— Лагерь, подъем! Мы на поиски отправляемся, будьте начеку! — крикнул Могильников.

Из палатки послышался сонный голос Эдкевича:

— Мама, еще пять минуточек, мне ко второму уроку!

Могильников разбудил руководителя, обрисовал в нескольких словах ситуацию и ушел с Кирой на поиски пропавших.

Вернемся к Лее, Мише и мише…

Понимание ситуации к Тощему пришло быстро. Он не стал орать, просто понял, что сейчас жизни его придет конец. Даже топор улетел в неизвестном направлении — защищаться нечем. Вся жизнь у бедняги пролетела перед глазами.

Странное дело, но медведица даже не обратила внимания на парня. Она спокойно продолжила играть с Йориком.

А в это время Лея летела к Тощему, сломя голову, со сковородкой в руках. В конце пути свалилась и кубарем прокатилась по склону несколько метров. Встала, не отряхиваясь, и вся в слезах побежала на медведя.

Тощий, к тому моменту осознал, что у него есть шанс спастись, аккуратно сполз с медведя и попятился. В это время, истерично кричавшая Лея, вывела медведя из состояния транса. Зверь развернулся и увидел людей…

Медведица зарычала, встала на задние лапы. Мишка упал на спину, закрыл лицо руками и с отчаянием выдавил из себя: «Мама…» Лея от испуга упала на колени, закрыла глаза и заревела.

Знали бы они, что творилось в голове у медведицы в тот момент. Одурманенное грибочками сознание выдало событие, которого она искренно ожидала — нашлось пропавшее дитя! Да-да, именно так! Она увидела в Тощем своего медвежонка. Когда Мишка закрылся руками, медведице казалось, что это ее сынок тянется обниматься и кричит: «Мама!».

Зверь принялся облизывать его. Тощему стало щекотно, он засмеялся и закричал: «Отстань от меня!». Зверь услышал в переводе на русский: «Я сожру ваше сердце, маман!»

Медведица растерялась. Стала подталкивать «медвежонка», чтобы тот встал на лапы. Тощий перевернулся, встал. Зверь понял, что маленький медвежонок вырос до нехарактерных ему размеров — немного испугался. Отошел на пару шагов, силясь понять, точно ли это ее детеныш.

— Хороший мишка, ласковый, но я пойду, ладно? — выставил руки перед собой Тощий, пятясь назад.

Что же услышала медведица? А вот что: «Мама, я лесной болван, курил с парнями за кустами белку, но я исправлюсь!».

Естественно, она не поняла, что за чушь бормочет её чадо, но хотя бы мамой назвал — и то хорошо. Материнское сердце чувствовало, что это все — таки ее детеныш. Просто он, видимо, напуган. Как и подобает любой маме в животном мире, она принялась ласкать детеныша, успокаивать его.

— Миша бежим! — заверещала Лея, кинула сковородку в медведя и побежала в сторону скалы. Худогубкин в панике кинулся в другую сторону, туда, где располагался лагерь Романа Александровича.

— Миша! — еще громче заверещала Лея. Так громко, что голос ее услышали Могильников и Кира и ринулись на звук. Валенов, тем временем, поднял на ноги всех туристов, чем вызвал у некоторых бурю эмоций — мол, еще же так рано! «Только-только солнце из-за горизонта появилось!» — стонал Эдкевич.

Между тем Могильников с Кирой бежали, бежали, бежали. Уже слышны вопли Тощего и Леи. Они все ближе.

— Стой! — крикнул Могильников Кире, снял с плеча ружье, прицелился и замер в ожидании. Он почувствовал, что приближается что-то массивное, причем с большой скоростью. Движется прямо на них. Неожиданно меняет траекторию и бежит немного правее.

В поле зрения появился медведь. Да не один. На нем сидел человек, с трудом держащийся за шкуру зверя. Скакал верхом и кричал: «По-мо-ги-те!»

— Это Тощий? — вскрикнула Кира

— Эм… — протянул Могильников.

За медведем, запыхавшись, бежала Лея. Точнее, уже почти ползла из-за усталости.

— Ребята! Боже, как же я рада! — еле-еле выговорила, увидев спасателей Лея.

— Потом поговорим! — крикнула Кира на бегу, — пока ответь, что произошло? Почему он на медведе?

— Это же Тощий! — развела руками девушка.

— Этим все сказано, согласна! — кивнула в ответ Кира.

Крики услышали в лагере. Все навострили уши. И тут мимо палаток пробежала медведица с белым смайликом на боку и Тощим на спине. Могильников выстрелил в воздух, утка упала на Тощего. Миша, в свою очередь, упал с медведицы, а косолапая, которая не понимала, что с ней происходит, в конце концов влепилась в толстую сосну. Встала на лапы, осмотрелась… В своем воображении она находилась среди мерзких существ с огромными зубищами. Они жадно смотрели на нее, медленно приближались. Зверь перепугался, встал на задние лапы и заревел. «Существа» спрятались за спиной Могильникова, он направил на мишку ружье. Зверь увидел, что в нее целятся зубастым енотом, а ее детеныш вдруг превратился в полосатого, толстого кота, который вместо «мяу» сказал «брат!» хриплым и низким голосом. Тогда медведь спешно покинул ужасное место и побежал, сломя голову, куда глаза глядят. Даже не обратил внимания на машину старика с туристами Куприянова, которая ее чуть не сбила.

Автор комедии подчеркивает, дорогие читатели, что хотя он искренне не любит медведей, но уверяет вас, с медведицей все будет хорошо. Она отыщет своего детеныша, и никогда больше не будет жить рядом с поселениями зубастых монстров, то бишь людей.

После падения с медведя Тощий лежал «звездочкой», смотрел в небо. В поле зрения появилось несколько туристов.

— Ты как? — спросила голова руководителя.

— Я живой? Или уже умер? — грустно поинтересовался Тощий.

Эдкевич ткнул его пальцем: «Чувствуешь?».

— Угу, — ответил Миша.

— Значит, живой.

— На меня медведь упал там, раньше. А потом за шкирку пытался схватить… Стоит один раз столкнуться с мыслью, что сейчас отправишься на небо, так и смерти бояться перестаешь, — медленно и все также произнес Тощий.

До лежащего Худогубкина доползла Лея, растолкала всех туристов:

— Уйдите все! — бросилась обнимать и целовать Тощего. — Ну, как ты, дурачок? — спросила ласково она и заплакала.

— Ух… — ответил Тощий.

Роман и Эдкевич помогли ему подняться.

— Ребята, мы так рады вас видеть! — заулыбалась… Юля! Все посмотрели на нее.

— Что? — не поняла она реакции ребят. — Я действительно рада! Без них наша ненормальная компания уже просто не может быть полноценной! Ну, согласитесь!

— Не верю я, что снова это говорю, но я с буренкой согласна. Ребята, — Кира подошла к Тощему и Лее: — Мы чертовски рады, что вы живы. Знали бы, как мы все переживали! — она крепко обняла обоих.

Дарьян пожал Худогубкину руку.

— Да что я, если бы не она… — засмущался Тощий.

— Он скромничает! Он молодец! — улыбнулась Лея. Взяла Мишку за руку, а второй рукой вытерла слезы.

— Я в вас верил, ребята, — сказал Роман, вздохнул, — мы думали, что с умением Тощего приключения находить, вы и дня не продержитесь. Но, смотрю, вы достаточно неплохо выглядите: все пальцы на месте, руки и ноги тоже. Только у Леи руки перемотаны.

— На деревья по очереди залазили, сорвалась, — ответила та.

— Ну, насчет Миши вы не ошиблись Роман Александрович, он медведя приручил, — пошутил Эдкевич.

— Что случилось? Что за история с медведем, ребята? — спросила Элина.

Лея с Тощим переглянулись. Тощий отвернулся.

— Миша рюкзак уронил со скалы, — начала рассказывать Лея…

Спустя время… Завтрак.

Вещи Тощего и Леи перенесли в лагерь. Оставшиеся грибы Роман Александрович велел выкинуть, чтобы подобных недоразумений больше не случалось. Не меньшее внимание было уделено и Эдкевичу. Он, оказывается, успел сделать кадры с Тощим на медведе и запечатлеть эмоции всех участников события.

— Думаю, будет что вспомнить, — сказал довольный Эдкевич, вытащил пленку из фотоаппарата и аккуратно ее упаковал.

— Ешь давай, фотограф! — подала ему миску с кашей Элина.

— Ребята, хочу воспользоваться затишьем, — заговорил Валенов, поставив миску с кашей на землю, — вот мы с вами ворчали друг на друга в начале похода и, в особенности, когда поняли, что заблудились. Ворчали насчет того, что у нас ужасная команда. Но, ведь если подумать — мы все идеально дополняем друг друга.

— Куда уж нашей команде без Тощего! — посмотрела Кира на Мишку. — Как ты умудрился порвать мою палатку?

Тощий ничего не ответил, но приуныл. Опустил голову к миске, принялся есть кашу, но на второй ложке подавился и так сильно, что выронил миску из рук — каша оказалась на земле.

Улыбка с лица Элины сразу же исчезла.

Валенов поспешил к Тощему — случайно пнул свою миску, и каша тоже оказалась на земле. Элина выпустила из рук черпак.

— Вы издеваетесь? — расстроилась девушка. — У нас запасы на исходе!

Тощий, наконец, откашлялся.

— Я вас поправлю, Роман Александрович, — заговорила Элина, не отводя глаз от опрокинутой миски каши, — мы самая ненормальная команда. Ну, вот что вы теперь будете есть? Я старалась, готовила!

— Не переживай, поделимся с ними… Ты ведь знаешь, что Тощего нужно связанным держать, чтобы он ничего не выронил из рук! — попыталась успокоить повариху Юля.

Лея поделилась с кашей с Мишкой, а Роман вернулся на место и гордо заявил, что за него не надо волноваться, он спокойно потерпит до обеда.

— Да, конечно! До обеда ты потерпишь! — вспыхнула Элина. Подошла к Валенову со своей миской и положила ему в тарелку пару ложек каши. Могильников, Кира, и даже Юля так же поделились с Романом.

— Если ещё кто-нибудь выкинет еду — пойдет сам её по лесу собирать! — пригрозила Элина.

Несколько мгновений тишины…

— Это же гениальная идея! — подскочил Эдкевич и выронил тарелку с остатками каши на землю. В страхе посмотрел на Элину и побежал так, что волк не догнал бы. Спрятался за толстую сосну.

Все с интересом наблюдали за развитием событий. Дарьян сидел рядом с Эдкевичем и потому фотоаппарат остался лежать рядом с ним.

— Живые снимки без участия автора снимков — абсурд, — протянул Могильников младший. Взял фотоаппарат, достал из мешочка, который лежал рядом с пнем, свежую пленку, вставил в камеру и стал ждать удачного кадра. Как оказалось, вовремя он сообразил приготовить камеру. Элина сидела на месте и старалась делать вид, будто не обращает внимания на Эдкевича, пыталась сдерживать эмоции. А сдерживать их было сложно, невероятно сложно. Она так усердно протирала очки, что выдавила одно стекло. Эдкевич осторожно и медленно высунул голову из-за дерева — нет ли опасности? Дарьян поймал этот удачный кадр и щелкнул.

— Отлично, ты здесь на маньяка похож! — засмеялся Дарьян.

— Не трогайте никто мою камеру, а то сломаете! — крикнул Эдкевич.

— Твоя камера у горбатого армянина осталась, — напомнила Кира.

— Почему горбатого? — спросила Юля.

— Так Квазимодо, же! — отрезал Дарьян.

— Это кто? — спросила Юля.

Все замерли. Повернулись к ней. Юля недоумевала: «Не понимаю, о ком вы…»

— Горбун Квазимодо, Эсмеральда. Ни о чем тебе не говорит? — спросила Элина. Та пожала в ответ плечами, добавила:

— Знакомые ваши?

— Ага, — кивнул Дарьян, — родственники… Вон, — указал на Мишу, — Тощего родственник.

— А что мой-то сразу? — возмутился Худогубкин.

— Так все, господа, успокоились, — вмешался Роман, — Эдкевич, хватит, как маньяк из-за дерева выглядывать. Прижми свою попу к месту!

Эдкевич осторожно подошел, сел, взял кружку с чаем, похлюпал.

— Маньяк, ты предложить что-то хотел, — напомнил Эдкевичу Дарьян.

— Точно! Элина сказала «добывать пищу». Мы ведь в лесу, причем, не зимнем! Здесь полно еды! Охота, рыбалка! Олег Уюкович, например, охотится на уток с первого дня похода.

— Ну, нет, если я еще хоть одну утку съем, я не выживу! — фыркнула Юля.

— Ну, прости, фуа-гра тебе тут не приготовят, — ответил Эдкевич.

— Сереж, фуа-гра — это блюдо как раз из утки, — пояснил Дарьян. Остальные улыбнулись. Кроме Тощего. Он сказал, что — в шоке.

— Не суть важно, ребята, предлагаю заняться собирательством! — гордо, с высокой поднятой головой, добавил Сергей.

— Эй, ремесленник, у тебя штанина дымится, — хмыкнула Кира. Эдкевич стоял слишком близко к костру, и уголек попал ему на штанину.

— Ай! — закричал тот, выхватил у Дарьяна кружку с горячим чаем, вылил себе на штаны и заорал ещё громче. Ему посоветовали снять штаны, чтобы ожог не поулчить. Он так и сделал. Снял штаны, отбросил их в сторону и так, в трусах, сел на бревно, допивать свой чай.

Эдкевич в трусах сидит, смотрит на костер, пьет чай. Немая сцена. Дарьян сделал снимок.

— Феерическая команда, — констатировал Роман, — но я согласен с Эдкевичем. Неизвестно, сколько нам еще блуждать, поэтому займемся поисками пищи. Олег Уюкович, поможете? Вы ведь вроде охотник.

Могильников нехотя кивнул.

— Вот и отлично! Найдем водоем какой-нибудь, попробуем рыбу половить.

— Кстати, туристы, все хотел спросить, а кто украл мои презервативы? — задал вопрос Дарьян. Полная пачка, не могу найти.

— А, хорошо, что напомнил! — ответила Элина. — Видимо, это твои были.

Все посмотрели на девушку.

— Я нашла их в том месте, где мы вещи Тощего у скалы искали, после ночи грибов. Они из Мишкиного рюкзака выпали, — Элина достала презервативы из кармана и передала Дарьяну. — Твои?

Тот кивнул, но недоуменно заметил, что пачка открыта и одной штуки не хватает.

— Тощий, признавайся, кто та бестия, что «клюнула» на молодого самца в тайге в ту ночь? — спросил Дарьян.

Мишка подавился чаем, Юля в шоке выпучила глаза.

— Что?! — завизжала Лея.

Юле пришлось в спешке покинуть лагерь бегством, спасаясь от разъяренной девчонки с топором в одной руке и со сковородкой в другой…

Глава 21. Там в лесу, где Леший бродит

Погода в этот день выдалась теплой и солнечной. Измученные, потрепанные, голодные, чумазые туристы во главе с Александром Куприяновым, наконец, добрались до границы поселка Закус. Остановились возле таблички с надписью: «Добро пожаловать в кус», к окончанию последнего слова красным маркером был приписан мягкий знак — «кусь». Первые две буквы стёрты.

— Мы пришли?! — выдавила из себя Оленька.

— Может быть, — ответил, засмотревшись на табличку, Куприянов. Он, к слову, был единственным из всех туристов, который чувствовал себя бодрым. Шел быстро, не один раз его просили сбавить ход. Александр Казбекович немного тормозил, но потом снова ускорялся.

Бегемотов с Ветродуй шли последними.

— К такому жизнь меня точно не готовила, — пыхтел Володя. — Вер, достань водичку из рюкзака.

— Так вы всю выпили, Владимир Германович.

Бегемотов испуганно посмотрел на Веру, и в этот момент охранник вылил остаток собственных запасов воды себе на голову, чтобы освежиться. Володя бросил на него злой взгляд.

— У вас такая взаимопомощь в группе, Казбекович, — повернулся он к Куприянову.

— Мы дошли до поселка, сейчас и напьемся, и пообедаем, и отдохнем, не переживайте, Владимир, — ответил тот, а затем сказал Оленьке: — Знаешь, я не удивлен, что Валенов заблудился!

Девушка коротко хмыкнула.

Охранник так и не понял, чем вызвал возмущение туристов, пока ему Оля не объяснила, что в походе водой принято делиться с тем, у кого она закончилась. Святослав надулся и перестал разговаривать со всеми.

— Не понимаю вас, туристов. Ненормальные вы люди. Беззаботному отдыху на море предпочитаете отпуск в грязи, холоде и вдали от цивилизации. Здесь даже черти не водятся… — удивлялся Бегемотов.

— Так же думаю, Вова, — засмеялась Оленька.

У Володи задергался глаз.

— Что с вами? — удивилась девушка.

— Терпеть не могу, когда меня Вовой называют. Какой я вам Вовочка? — заворчал Бегемотов.

— Просто к нему все по имени — отчеству обращаются, либо говорят — сэр, — подчеркнула Ветродуй.

— Хорошо, как скажешь, Вова, — пожала плечами Оленька.

Ветродуй захихикала, Бегемотов рявкнул — та замолчала.

— Я тоже считала туристов ненормальными, пока однажды, во время учебы в университете, друзья не уговорили сходить с ними в пятидневный поход по Южному Уралу. Это были майские праздники. В первый день погодка была отличная и довольно теплая. Руководитель зачем-то решил начать маршрут с «инфернального» города Карабаш. Девочка из группы случайно вступила в один из «рыжих» ручейков, а позже обнаружила, что на одном из сапог у нее появились дырки, — засмеялась Оленька. Куприянову тоже было интересно, хотя он и виду и не подавал. Не торопил, позволил девушке рассказать историю до конца.

— Устала я сильно в первый день, — продолжила свой рассказ Оля, — не буду вдаваться в подробности. На второй день пошел дождь. Холод, слякоть. Мы — мокрые с головы до ног. Пришлось тропить, поднимаясь по склону, по сугробам. А они, добавлю, — по пояс. Обувь — резиновые сапоги, обклеенные скотчем — чтобы снег внутрь не попадал. Поднялись на вершину — начался буран. Хлопья снега вперемешку с дождем. Причем капли дождя, касаясь любой поверхности, тут же замерзали. Мой рюкзак, на 30 кило, был весь покрыт ледяными корочками. Я замерзла там так, что думала только об одном — лишь бы не сгинуть. Что я здесь делаю? Зачем я на это согласилась? Поклялась, что больше никогда не пойду в поход. А ещё был товарищ, который, что бы не случалось, постоянно говорил, что хуже уже не будет. Разумеется, после этой фразы становилось еще хуже. На следующий день палатки скрыло под снегом. Часть ребят на ночевку встала прямо под склоном, на утро им пришлось палатки над костром сушить. Я проклинала все и всех… И знаете, что случилось потом? После того, как погода успокоилась, мы решили без рюкзаков снова подняться на вершину, где накануне попали в буран. Поднялись, и я почувствовала, несмотря на холодную погоду, тепло. Тепло внутри. Такой сильный прилив энергии, что хотелось закричать во весь голос: «Я хочу жить»! Я провела на горе не меньше часа, смотрела на горизонт, на сопки, на лес — деревья казались таким маленькими. Дышала полной грудью чистейшим воздухом. И тогда поняла, что трудности, через которые мы тогда прошли, были даны, чтобы добраться до места, где почувствуешь счастье… Оглянись по сторонам, Володя, — повернулась она к Бегемотову, — посмотри налево, в сторону полей, видны сопки, леса. Бескрайние просторы… Кто знает, что за этими сопками ждет нас? Если не пойдешь — не узнаешь.

Бегемотов хмыкнул, но решил прислушаться к совету и постараться на время забыть о своих городских проблемах. Не сразу, но все же он почувствовал легкость, тяжелая усталость, сковывающая движения, отступила и он о ней просто забыл. Раньше-то Владимир Германович никогда и никуда из города не выбирался, природу видел только в фильмах.

— Правда, мир куда интереснее, чем я представлял себе, — наконец заговорил он, — не первый десяток лет живу, а, получается, что окружающего мира ни разу и не видел…

— А ты вдохни этот воздух полной грудью, — посоветовала Оленька.

Бегемотов вдохнул и фыркнул — навозом пахнет.

Ветродуй усмехнулась.

— Тогда закрой глаза и прислушайся к звукам, к тишине, которая иногда прерывается звуками ветра, — предложила Оленька.

Бегемотов закрыл глаза и услышал: «А ну, иди вперед, скотина! Чего встала? Иди, сказал, а то на котлеты пущу!», — неподалеку от туристов, лениво кричал какой-то мужик, подгоняя такую же ленивую корову. Бегемотов поднял бровь:

— Удачное место для медитации.

Вера засмеялась, Оленька тоже улыбнулась.

— В другой раз попробуем. Этот мужик, может, ждал подходящего момента, чтобы поорать на свою корову — констатировал Владимир.

— Ладно, пойдем дом Лешего искать, — скомандовал Куприянов и надел рюкзак.

По дороге Казбекович прокомментировал историю Оли. Но только тогда, когда убедился в том, что никто, кроме нее его не слышит.

— Сказочница, ты ведь после того похода два года еще на маршрут не выходила, — хихикал Куприянов.

— Некоторые подробности можно и опустить, Александр Казбекович, — буркнула девушка, — ради общего блага.

— А, на мой взгляд, в подробностях — самый смак, — серьезно ответил Куприянов и шагнул вперед. Оля скорчила гримасу ему вслед.

Поселок, по сравнению с тем, в котором живет Квазимодо Никифорович, был маленьким — одна центральная улица, пару перекрестков с улочками поменьше, без помпезности. Домики, в основном, деревянные. Школа — одна на два поселка, и та — в том, где армянин живет. Поэтому дети каждый день ездили на ржавом автомобиле — как бы школьном автобусе, родом из «восьмидесятых», чтобы добраться до большого поселка. Волнистая грунтовка с ямами такой глубины, что до ядра планеты можно колесом достать. В общем — американские горки.

Был детсад, с одной престарелой воспитательницей, у которой во рту отсутствовали оба резца. Она постоянно улыбалась и невнятно разговаривала. Воспитателем она стала потому, что единственная в поселке имела опыт работы с детьми. Детишки ее любили, хотя с большим трудом понимали, что она говорила.

Когда туристы Куприянова появились в поселке, на охранника сразу же залаяла злая собака. Так собаку называли на табличке, висевшей на заборе. В реале псина оказалась ростом со щенка. Маленький щеночек такой, но очень злой — укусил охранника за палец.

— Что за клоун? — недовольно протянул мужик в тельняшке, в трусах и в резиновых сланцах на босу ногу. Он вышел из дома, чтобы посмотреть, на кого лает его пес.

— У нас к вам такой же вопрос, — ответил Бегемотов, — психованную свою убери отсюда.

— Володя, помолчи, мы тут гости, — остановил Бегемотова Куприянов. — Не останавливайтесь, идем дальше!

— Что ты мне сказал!? — разозлился мужик, и сплюнул сквозь зубы.

Вера взяла Бегемотова за руку:

— Идемте, Владимир Германович, не стоит он того. Зачем вам нужно ему что-то доказывать?

Однако Бегемотов и не думал сдаваться, злость на этого, как он выразился «неандертальца», переполняла его.

— Владимир, успокойтесь! Уходим! — приказал Куприянов.

— Вот и проваливай отсюда! Правильно тебя проститутка твоя за руку взяла, а то накостыляю по шее! — крикнул мужик мерзким голосом.

Бегемотов перегрелся. Вырвал руку из руки Веры.

— Стой! — крикнула она, но Володю уже было не остановить. Борец за справедливость, да и, в общем, мужчина, не потерпит, чтобы оскорбляли женщину.

— Мужик, иди в дом! Мы не хотим проблем! — крикнула Вера, преградив путь Бегемотову.

— Так, расходимся! — не выдержал Казбекович и попытался успокоить мужика: — Извини, давай без грубости, мы уходим.

— Во и валите! И кур своих заберите, а то говорить они со мной вздумали!

Куприянов тоже кипел, но был он человеком сдержанным, а Володе хамское поведение какого — то мордоворота в трусах было крайне отвратительно. Он снял с руки часы и отдал их Вере.

— Стой здесь, — приказал он девушке.

— Володя, не обращай ты внимания на его слова! Мало ли что он сказал! — пыталась успокоить его и Оленька.

— Так, закончили конфликт! Пойдем отсюда! Мы здесь гости, — рявкнул Куприянов.

— Гости, но и к гостям нужно проявлять уважение, отойди! — спокойно ответил Бегемотов руководителю.

— Кому сказал, уходим! — взревел Куприянов.

Бегемотова такой приказной тон не впечатлил.

— Ты кто такой, чтобы подобным тоном со мной разговаривать? В сторонку отойди, если не хочешь, чтобы за такие слова я повлиял на закрытие твоей фирмы, — высокомерно произнес Бегемотов.

И Куприянов сразу как-то скис, махнул на Бегемотова рукой и не стал ему мешать.

А тот снял футболку и тоже отдал Вере.

Оленька ожидала увидеть накаченный торс, кубики на прессе. Но… у Бегемотова висел небольшой животик. Причем он даже втягивать его не стал, чтобы покрасоваться перед женщинами. Улыбка сползла с лица девушки.

— Он же такой крутой, бородку причесывает постоянно, — шептала она, — что за пузико!?

Вера лишь усмехнулась:

— Люди не идеальны. Он время свое драгоценное даже тратить не хочет на тренировки. Просто не видит в этом смысла. Поверь, у него такая сила воли, что если ему надо будет, то он и «Апполоном» может стать. Самодостаточный, уверенный в себе. Бесстрашный, образованный мужчина. Ещё… скажем так, генеральный директор. А пузико — любит он вечерами чаю с печенюшками выпить да под какую-нибудь интересную книжечку. Его совершенно не волнует, что о нем думают. Он — потрясающий! Да за ним куча красивых девиц бегало и бегает, но он встречался лишь с одной — бывшей женой. Владимир Германович не ищет встреч на одну ночь, хотя уже давно свободен. Просто не нашел ту, с которой можно связать жизнь. Таким, как он, важно, чтобы их именно любили, а не играли в любовь. — Вера повернулась к Ольге, — а что, заинтересовал, да? — Оленька отрицательно помотала головой.

— Да что я, не понимаю, что ли… Вы спорите постоянно и кричите друг на друга. Безразличная она к нему… Ха! — всплеснула руками Вера. Вижу я, как ты на него смотришь…

— Вздор! Он меня раздражает! Даже описать не могу, насколько сильно! — фыркнула Оленька. Правда, получилось это у нее не слишком уверенно.

— Ну-ну! — усмехнулась Вера.

Бегемотов, между тем, подошел к мужику в трусах и тельняшке.

— Давай, иди сюда, сейчас я тебе бороду-то укорочу! — орал селянин.

Бегемотов шел уверенно. Он внимательно смотрел в глаза мужику и наблюдал за его руками, при этом свои руки держал за спиной, словно драться и не собирался.

Подошёл. Мужик замахнулся — Володя отклонился, удар прошел в сантиметре от лица. Руки он все так же держал за спиной. Молча.

— В чем дело? Почему он не нападает? Сейчас этот мужик его изобьет! — нервничала Оленька, а Вера только улыбалась.

Мужик разозлился, принялся размахивать руками, надеясь достать Бегемотова. Владимир Германович спокойно уворачивался от любого удара. На последнем своем замахе мужик не устоял на ногах и упал. Выматерился. Поднялся. Попытался нанести еще серию ударов — мимо. А Володя так и держал руки за спиной. Мужик озверел.

— Убью! — заорал дядька и набросился на Бегемотова с топором. Оленька взвизгнула.

— Остановите их! — закричала она Куприянову.

Бегемотов был невозмутим. За всю свою жизнь в криминальном мире, он столько раз сталкивался с бандитами, что пьяница с топором показался ему простой забавой. Один, два, три раза взмахнул — мимо. Четвертым ударом мужик загнал топор в деревянный забор и не смог его вытащить.

— Не подходи! — крикнул Бегемотов Куприянову.

— Так, все. Мужик, успокойся! — Куприянов подошел мужику и… получил от него по морде. Упал.

Покончив с Куприяновым, крестьянин снова кинулся на Бегемотова, тот увернулся и поставил дяде подножку — мужик улетел в кучу опила. Утонул в нем с головой. Вылез весь в древесной пыли и опилках.

— Буратино, ты, может, успокоишься? Это будет тебе уроком, чтобы не хамил людям.

Но мужик попался упрямый и решил повторить бросок.

— Следующее падение окончится для тебя травмой, — честно предупредил Бегемотов.

Но селянин разбежался, Бегемотов резко нырнул — дядька протаранил головой забор и упал вместе с ним.

Оленька даже пару раз похлопала ему.

— Это лишнее, — заметил Бегемотов, — идем. Пока он без сознания, может от поцелуя с забором, может от выпивки, — затем обратился к Куприянову, — Александр Казбекович, я же предупреждал — не подходите! А вы, как упертый баран! Может, лед попросить у кого-нибудь в деревне — приложите к скуле.

Куприянов ничего не ответил, однако эмоции его, конечно же, переполняли. Бить пьяного, лежащего без сознания — подло. Но и гнев нужно выпустить. Поэтому он подождал, пока туристы немного отойдут, достал мешочек с зернами, высыпал зерно на мужика и ушел.

Через некоторое время дядька очнулся весь в птичьем помете, а Куприянов шел по дороге и улыбался — пакость удалась!

А Ольга продолжала восхищаться Бегемотовым. Он так просто и в то же время так гениально, проучил буйного мужика, не нанеся ни одного удара!

— Лучший бой — тот, которого не было, многие так говорят. Я драться умею — черный пояс по каратэ. Но зачем? Зачем драться, если можно не драться. Я ударю — он помрет. Мне кровь не нужна. А так он сам себя и поколотил — какие ко мне вопросы? — усмехнулся Бегемотов.

— Просто железное спокойствие! И даже когда он пытался тебя топором зарубить! Это же ужасно! — все еще переживала сцену Оленька.

— Так он же просто размахивал всеми частями тела, включая жировые складки — чего его бояться-то? Да был бы он опасным соперником… Страх — главная причина проигрыша, Ольга! — ответил девушке Бегемотов.

— Александр Казбекович, а вы чего довольный? Вам только что в лицо кулаком прилетело, — спросил с любопытством охранник, щеголяющий в яркой разноцветной одежде.

— Футболку тебе другую надеть надо, а то таких мужиков полный поселок соберется, — Куприянов не ответил на вопрос Святослава и перевел разговор на другую тему.

По дороге туристы встретили старушку с тросточкой, которая несла в руках булку белого хлеба. Увидев туристов, она сразу поменяла траекторию движения, боясь встретиться со странными людьми, один из которых был одет, как клоун.

Куприянов несколько раз окликнул ее, пытаясь обратить на себя внимание. Он хотел узнать, где здесь дом Лешего, но бабушка не реагировала. Тогда Куприянов подбежал к бабульке, но… получил тростью по голове. Отошел, прижимая руку ко лбу — бабушка — за ним. Он от нее, она за ним. Побежала! Но не догнала. Вновь оперлась на трость и двинулась в том же направлении, куда шла ранее.

Туристы улыбались, охранник хохотал.

— Тут все ненормальные что ли… — посетовал Куприянов, поглаживая шишку, — а ты чего смеешься? Весело? — обратился он к охраннику.

Святой Слава убрал улыбку с лица и покачал головой.

— В следующий раз ты пойдешь дорогу спрашивать! — рявкнул Александр Казбекович. Охранник проглотил слюну. Желание смеяться у него пропало.

— О, магазин! — воскликнула Оленька. — Давайте зайдем, воды купим.

— И мороженого! — сказал Бегемотов.

Подошли. На двери надпись: «Перерыв пять минут»

— Подождем, — сказал Куприянов. Бегемотов подошел поближе.

— Судя по тому, что надпись уже выцветать начала, пять минут пять лет назад начались, — протянул он.

— Ну, все равно подождем.

Прошло полчаса…

— Пять минут, говорите? — Оленька повернулась к Куприянову.

Тот пожал плечами, надел рюкзак и дал команду выдвигаться. Охранник продолжал эмоционально плакать у дверей магазина: «Откройте! Ну, пожалуйста!»

— Уйди оттуда, — мягко, но строго, как ребенку, сказал ему Куприянов, — в путь!

Поселок словно вымер — на улице ни души. Куприянов даже подумал, не из-за них ли такая тишина наступила?

Вскоре туристы подошли к большому деревянному дому. Стены его были выкрашены яркой блестящей краской, на подоконниках стояли цветы. Дворик ухоженный, все чисто и опрятно. Трава выкошена. Рядом с домом стоял УАЗ старика с вмятиной от кулака Куприянова.

— Кажется, прибыли! — радостно вскликнул Александр Казбекович.

— А вдруг это дом старика? — задумчиво протянула Оленька.

— Сейчас мы это и узнаем! Слава, — позвал Куприянов, — я обещал, что ты следующий пойдешь знакомиться с этими «доброжелательными» людьми. Твой час пробил! Иди вон к той пожилой женщине, что на лавочке у дома сидит, и узнай, кто здесь живет. Скажи, что ищем проводника — человека по имени Леший.

Бегемотов резко остановился, сделал несколько шагов назад, и скрылся за каким-то кустом, чтобы Леший не смог увидеть его в окно. Надел красную толстовку и накинул капюшон.

— Ты чего? — удивилась Оленька.

— Замерз! — выпалил тот.

— Тепло же вроде… — недоумевала девушка.

— Бывает, — ответил Бегемотов и замолчал. Оленька не знала, как на это реагировать. Пару раз порывалась задать еще вопрос, но останавливала себя — стоит ли, в общем, что-то спрашивать?

Бабулька, которая сидела на скамейке, курила трубку. Затянется и медленно выпускает дым. Затянется — полетели колечки. Видно было, что это занятие доставляло ей большое удовольствие.

Святой Слава скромно подошел к пожилой женщине, застенчиво держа руки за спиной.

— Бабушка, извините… — начал он разговор.

— Помогите, насилуют! Маньяк! — заорала бабка. Но с места никуда не ушла, все также сидела и курила. Охранник опешил, посмотрел на Куприянова. Тот жестами показал, чтобы он продолжал разговор. Остальные с большим интересом наблюдали за происходящим.

— Бабушка, я не маньяк, я просто ищу… — снова не договорил охранник.

— Маньяк, наркоман, педофил! — заорала старушка. К дому стали подтягиваться местные.

— Не нравится мне эта картина, — протянула Ветродуй.

— Бабушка, я просто хотел узнать… — нервно продолжил охранник.

— Вор! Бедную бабушку ограбить хочет! — опять заорала та.

— Иди сюда, быстро! — скомандовал Куприянов. Охранник вернулся. К старушенции подошел Куприянов. Бабка заорала раньше, чем он успел произнести хоть слово.

— Бандит! — кричала старушка.

Сельчане окружили туристов. Бегемотов, чтобы не вступать в диалоги, притворился, что он тут не при делах и ничего не замечает. Прислонился к рябине, съел пару подсохших ягод.

— Кто вы такие? Зачем женщину ограбить хотите? — строго спросил один из жителей. Куприянов стал оправдываться. Увы, это было сложно, потому, как половина жителей пришла кто свилами, кто со стеклянными бутылками. Причем, непонятно почему, но женщины выглядели суровее мужчин.

В разговор с Куприяновым вступили уже трое. На защиту встала Оленька, но ее сразу окружили кавказец-борец невысокого роста и двое высоких парней разных национальностей. Предложили пройти к ним во двор жарить шашлыки. Из окружения подозрительных людей девушку вытащила Вера, которую тут же шлепнул по попе мужик с лопатой, она инстинктивно дала ему под дых.

И тут появился мужик, который, по словам Бегемотова, сам себя поколотил. Селянин узнал среди туристов своего обидчика и заорал мерзким голосом, что тот его избил. Бегемотов аж слюной подавился.

— Вы меня с кем-то путаете, — спокойно ответил он.

— А ну иди сюда, щенок! Сейчас мы тебя отделаем! — орал мужик и размахивал граблями. Еще двое с постными лицами встали по бокам от Володи, чтобы тот не сбежал.

А охранника за руку взяла толстая женщина — мясник и повела за собой. Тот схватился за Куприянова.

Бегемотов понимал, что теперь ему придется защищаться и защищать товарищей. Выхода нет. Он снял рюкзак, вытащил аэрозольный дезодорант, зажигалку, маленькую самодельную «бомбочку», которую взял, чтобы диких животных отпугивать.

— Граната! — заорал Володя и кинул снаряд в толпу. Толпа посмотрела на него.

— Думаешь, купимся на дешевый розыгрыш? — спросил тот, что стоял слева. Бегемотов не ответил.

Бомбочка взорвалась, все в панике повалились на землю, даже Куприянов с туристами. Но мужик с граблями так и продолжил ими размахивать. Володя кинул в него рюкзак — мужик упал.

Затем Бегемотов подбежал к Куприянову, выхватил девушек из рук подозрительных парней, собрал всех туристов в одну кучу — так легче отбиваться. Сам встал в первом ряду, взял в одну руку зажигалку, во вторую баллон с аэрозолем.

— Что это было? Граната? — опешил Куприянов.

— Если бы это была граната, нас бы всех уже в живых не было, — ответила за Володю Ветродуй, — просто самодельная холостая бомба.

— Да кто вы такие? — закричала Оленька.

— Меньше знаешь — крепче спишь! — ответил Бегемотов.

Деревенские стали подниматься один за другим.

— Взорвать нас вздумал? — крикнул из толпы мужик со здоровенным красным носом.

— А давайте их в яму к Терентьичу бросим, пусть с крысами поживут!

— А ты, девка, как посмела отца моего обидеть?

— Руки не смейте распускать! Отошли все! Мы — обычные туристы! Проблем не хотим, приехали к сопровождающему! — закричала Оленька.

— Пришли и разом человека избили, бабушку ограбили, взорвать всех решили! Хватит! Терентьич! — крикнул лысый одноглазому. — Готовь яму! А вы лучше сдайтесь по-хорошему!

— Да серьезно, люди! Мы к Лешему пришли! — пытался успокоить всех Александр Казбекович.

Все разом замолчали.

— А чего молчали? Леший — человек авторитетный. Сказали бы сразу — вас бы проводили к нему. А теперь, после того, что вы устроили, — помотал головой лысый, — мы вас не отпустим, пока с долгами не рассчитаетесь.

— Может, скажите им, кто вы? — шепнула Вера на ухо Бегемотову.

— Нет, тут толпа, слухи пойдут…

В следующий миг произошло нечто необычное. Лысый мужик с наколкой на ладони смотрел на Бегемотова волчьим взглядом, ни на секунду не отрываясь. И вдруг, некто, стоящий у него за спиной, разбил ему о голову яйцо.

— А ну, отойдите от моего внука, черти! — сурово произнес старик.

— Дед, да я тебя! — заорал лысый и замахнулся. На лысого напала курица, а старик спокойно прошел к туристам и с улыбкой на морщинистом лице произнес: «Привет!».

— Внук?! — воскликнул Куприянов.

— Внук? — опешила Оленька.

Вера промолчала.

— Где тут свет включается? — из дверей дома выглянул охранник, который спрятался в сенях, как только толпа прижала туристов к дому.

— Все внутрь! — погнал старик туристов в двери, зашел последний, позвал курицу. А за ней по пятам уже бежали разъяренные мужики: лысый и с граблями. Дед резко захлопнул перед ними дверь, заодно хлопнув створкой по носу мужика с граблями. Внутрь сельчане не полезли — боялись Лешего. Да и на старика нападать не горели желанием — местный он, да и друг Лешего.

— Что это было, черт возьми? — пылал праведным гневом Куприянов. — Это гостеприимство в ваших краях такое, дед? Сначала ты нас в лесу бросил. Теперь в твоем поселке нас чуть не поколотили. Женщин мужики из стран ближнего зарубежья в жены себе забрать хотели!

— Так все нормально же! — подмигнул старик. — Я вот в магазин ходил за сосиской, — ответил дед и потряс сосиской перед туристами — обломилась. Дед посмотрел на половину, лежащую на земле, вздохнул, резко поднял голову и произнес, — а по поводу жителей вы не переживайте, они просто бесятся, когда чужих видят. Многие из них не знают жизни за пределами деревни. Завидуют! А вас я не бросал, отлучился в уборную, вернулся к машине — вас уже нет, — улыбнулся старик. — Ты как, внучок? — дед повернулся к Бегемотову.

— Спасибо, ты вовремя появился, а то бы закончилось дело дракой или тем, что мне пришлось бы рассказать им кое-какую информацию.

— Да, кстати, информация! Не изволите ли растолковать, господин Бегуньков, откуда у вас бомба? — возмутился Куприянов.

— Хобби, — коротко ответил Бегемотов. — Пойдемте в дом. Трусливый охранник, проходи вперед, вдруг там еще какой-нибудь сюрприз нас поджидает. Под сюрпризом Володя, конечно же, подразумевал самого Лешего. Бегемотов прекрасно понимал, почему тот не вышел их встречать — по взрыву и переполоху понял, что, скорее всего, дело нечисто.

— Его, наверно, дома нет. Ведь не вышел даже встретить, — предположил Куприянов.

Старик с Бегемотовым переглянулись.

— Дома он, спит, наверное, — ответил старик.

Святой Слава зашел в дом первым, за ним — Володя. Следом — Оленька, но старик ее отодвинул, сказав, что очень любит число «три» и потому пойдет третьим.

— Надеюсь, мы выживем, — буркнул Казбекович, замыкающий группу.

В доме царила идеальная чистота. В прихожей вся обувь стояла строго на коврике, чтобы уличная грязь не распространялась за пределы коридора. Ни на комоде, ни на полках — ни пылинки.

— Леший, к тебе туристы прибыли! — крикнул старик. В ответ — тишина.

— Может, дома его все-таки нет? Просто мы так вломились, — прошептала Оленька.

— Думаешь, милая девочка, он впустит в дом посторонних людей? Двери ведь открыты. Пройдемте в гостиную! — пригласил старик.

Бегемотов шел с осторожностью, заглядывая за каждый угол. И не зря — только охранник зашел в гостиную, как ему по лицу прилетело подносом от чайного сервиза. Слава упал.

— Ошибся… — сказал тот, кто ударил. С табурета из-за угла спрыгнул карлик. Тот самый карлик, собственной персоной — Жора Кельскопец.

— Ну, здравствуй, Жора! — громко рявкнул Бегемотов.

Кельскопец резко повернул голову, Володя снял капюшон. Жора снял с ноги тапочек, кинул в бывшего друга и побежал в кухню.

— Ну, нет, теперь ты от меня не уйдешь! Нам нужно очень многое обсудить, предатель! — закричал Бегемотов, и кинулся следом. Успел схватить его за ногу у самого окна. Но Жора выскользнул.

Эти двое бегали друг за другом по всему дому, переворачивая мебель. Купряинов хотел вмешаться, но старик остановил его, сказав, что им обязательно нужно поговорить. Уверял, что все пройдет без последствий, максимум пару раз по морде друг другу дадут.

— Жен чужих уводить, ребят своих предавать, лучшего друга — ты мастер! А как ответить за поступки, то сразу в бега, Кельскопец? — кричал Бегемотов, стоя напротив Жоры у круглого тола.

— Кельскопец? — воскликнула Оленька. — Точно! Я помню, капитан Дубанько фотографию вашу показывал! Так ты из «Кривой панды»!

— Я тебя, может, удивлю, красавица… Кстати, номер телефончика свой напиши… В этом доме я — не единственный представитель «Кривой панды»!

— Бывший! — вставил «пять копеек» Володя Бегемотов. — Ты был им, пока не предал нас всех!

— Володя упокойся! Я понимаю, что поступил подло, но дай же мне все объяснить! — оправдывался Жора.

— Вот дам тебе по наглой предательской физиономии пару раз, тогда, может, и поговорим! — грозил Бегемотов.

Пара мгновений и эти двое снова бегают друг за другом, как Волк за Зайцем или Кира за Юлей. Вдруг — остановились.

— Сними эту гадкую кофту! У тебя пятно на ней! — кричал Кельскопец.

— А ты в трусах стоишь! — парировал Бегемотов.

— Ольга, о чем речь? — обратился к девушке взволнованный Куприянов.

— Леший — это Жора Кельскопец! Главный помощник Владимира Бегемотова! — громко ответила девушка и обратилась к старику: — А полиция здесь есть?

— Не надо полицию, — посмеялся старик.

— Дед, ты понимаешь, что членов этой банды по всей стране ищут! Они — самые опасные преступники!

— Пойдемте лучше чай попьем, — спокойно ответил на Оленькину гневную тираду старик.

— А ты, Вера? Я все пыталась вспомнить, где же тебя видела. Вспомнила — все тот же капитан Дубанько показывал мне фотографии главных людей в вашей банде, ну кроме Владимира Бегемотова. Ты, Вера, выходит, на самом деле, Анна Бульба?

— Ну, узнала ты, легче стало? — усмехнулась Анна. Автор комедии, на минуточку, продолжит звать девушку Верой, уж больно подходящие ей эти имя и фамилия. Сама она, в конце концов, виновата, что имя не смогла себе более простое придумать.

— Честно говоря, — заговорил Куприянов, — даже комментировать ничего не хочу. Хватит на сегодня с меня приключений, связанных с вашей… — посмотрел на Оленьку, — вашей с Бегуньковым деятельностью. Теперь еще у меня в группе опасный бандит… Пойду я, — Куприянов направился на кухню за стариком, — Святослав, ты пойдешь со мной, тебя опасно одного оставлять, — добавил Куприянов.

— Бегуньков? — засмеялся Жора. — У тебя с фантазией явные проблемы.

— Не может быть! — воскликнула Оленька. — Так, выходит, ты — Бегемотов? Владимир Бегемотов?

Володя оперся руками о стол, опустил голову.

— Ну, спасибо тебе, Кельскопец! И тут меня сдал! Из-за тебя на наш след Сталин вышел! — громко объявил Володя, повернулся к Ольге: — Да, я — Владимир Бегемотов, лидер «Кривой панды», — скорчил он гримасу. Снова повернулся к Жоре: — Бегуньков — еще куда не шло. Вот Аня себе имя придумала потрясное. Хоть стой, хоть падай. Вера Ветродуй!

Кельскопец засмеялся, да так забавно, словно похрюкал.

Оля опешила, несколько мгновений она стояла в ступоре, а потом поспешила к выходу.

— Не дай ей уйти! — скомандовал Бегемотов Вере. В коридоре начался переполох. Петроградская отбивалась, как могла: щипалась, кусалась, но отцепить от себя Верины руки все же не смогла.

— Помогите! — закричала Оленька, поняв, что не может справиться. — Бандиты! — На помощь прибежал Куприянов, а Жора, под шумок, решил выпрыгнуть в окно и скрыться.

— Стоять! — рыкнул Володя и кинулся за ним.

Выпрыгивая, Кельскопец зацепился ногой за подоконник. Бегемотов схватил его за трусы и втащил в дом.

— Вот они, проблемы малого роста! — стонал Жора.

Володя схватил его за шиворот футболки, и смотрел на него дикими глазами. Жора понял, что жить ему осталось недолго.

— Я не уводил твою жену, Володя! Просто поверь мне, я все объясню! И не я сли информации о банде в полицейские уши! Поверь! — кричал бородатый карлик.

— Володя, — в гостиной появился старик, — он говорит правду!

Бегемотов ослабил хватку, поставил карлика на пол.

— А я бы вот ни за что не причинил боль своему другу, несмотря на обиду, — покачал головой Жора. Туристы стояли в коридоре и молча наблюдали за происходящим. Олю держал за руку Куприянов, Вера встала у дверей, чтобы никто не сбежал.

Кельскопец подошел к шкафу, надел штаны с дыркой на колене.

— Девушку твоего брата я увел, признаюсь. Но за это он мне должен морду набить, а не ты. Тебя я не предавал! Да ты мне спасибо сказать должен, за то, что я избавил вашу семью от неверной женщины! — выдал Жора, рассматривая дыру на коленке.

— Заткнись, Кельскопец! — снова вспылил Бегемотов, затем надел ботинки и вышел на улицу, воздухом свежим подышать.

— Я с криминальными авторитетами в поход пошла, — помотала головой Оленька.

— И ведь не добавишь ничего, — согласился Куприянов.

— Господа, предлагаю пройти на кухню! Она у меня большая, покушаем и все обсудим. Уверяю, бояться нечего, — пригласил Жора.

— Предупреждаю, если захотите нас в рабство продать, или что там еще обычно делают бандиты, то вас найдут. Мои родные все о вас знают, Леший. Знает мама — значит, знает и полиция. Если мы пропадем, нас найдут быстро. Мама и до директора ФСБ дойдет, раз до Сталина дошла, когда я всего сутки на телефонные звонки не отвечала, — предупредила Оленька. — К тому же, уверяю вас, я буду защищаться до последнего.

— Оленька, — загоготал Жора, — вам нечего бояться, я абсолютно безобидный. По крайней мере, для вас. Проходите на кухню, а то мы здесь с Бегемотовым бардак небольшой устроили. Дед, Аня, проводите гостей, за Володей я сам схожу.

Туристы двинулись на кухню, а Жора взял трубку, заправил ее табаком и пошел к Володе. Во дворе, перед воротами, остановился, набрал полную грудь воздуха, выдохнул и шагнул на улицу.

Бегемотов стоял у рябины, сунув руки в карманы. Вид серьезный, задумчивый. И мрачный, как тучка.

Жора закурил, подошел, встал рядом.

— Жду объяснений, — рыкнул Бегемотов.

— Володя, друг, — начал Жора.

— Не друг, ты мне, лицемер.

— Давай вечером прогуляемся до скалы, там закат хорошо видно, красивый такой. И поговорим. А сейчас я просто прошу поверить мне. Я — не предатель, — твердо сказал Кельскопец.

Бегемотов не ответил.

— Я понимаю, что ты злишься. Я бы и сам себя побил, наверное, в такой ситуации. Но пока пойдем лучше к столу, Володя, поужинаем. Потом и поговорим.

Из-за рябины выглянул мужик с граблями — он все также хотел отомстить Бегемотову за то, что тот якобы его избил.

— Горыныч! — заметил его Жора, а потом Бегемотов.

— Что, Леший?

— Горыныч, Леший, я словно сказку попал! — хмыкнул Бегемотов.

— Жизнь и есть сказка, никогда не знаешь, каких и когда чудес от нее ждать, — глубокомысленно изрек Жора и повернулся к Горынычу.

— У тебя вопрос какой-то, пьяница? — грубо спросил он у мужика.

— Проучить бы надо этого негодяя. Зашел в поселок, избил меня до полусмерти…

— Брысь отсюда, Горыныч! — рявкнул Жора и снова повернулся к Бегемотову: — Пойдем в дом, ужин готов! — предложил он. Володя ничего не ответил. Нахмурился, но в дом все же вернулся.

Жора потушил трубку. Заметил, что на лавочке у дома сидит бабушка и курит.

— Ты чего сидишь здесь, старушка?

— Так Мюррэй Толстиков газету из города привез, ты же заказывал! — ответила бабулька. — Я вот и принесла ее тебе.

— А чего в дом не зашла? Сидишь здесь, ждешь…

— Да шла и вдруг резко грустно мне стало. Присела вот. У тебя тут так хорошо, чистенько, милок! — ответила старушка.

— Понятно, ну отдыхай. Спасибо за газету. А, может, поужинаешь с нами? — спросил Жора.

— Ты сам кушай больше, а то никак не вырастешь, — пошутила бабуля, затем встала и отправилась по своим делам, — до свидания, Леший!

Кельскопец что-то невнятно буркнул в ответ. А дело в том, что все его внимание было сосредоточено на первой полосе газетёнки «Врушка на опушке». Статья под заголовком «Полиция и ФСБ вышли на след известной преступной группировки «Кривая панда» и лично — её лидера Владимира Бегемотова» сразу бросилась ему в глаза. Жора произнес вслух: «Похоже, все намного хуже, чем я предполагал» и вернулся в дом.

Все туристы сидели на кухне, старика с ними не было. На вопрос Жоры «Куда делся дед?» они хором ответили: «Кто бы знал!»

— Ладно, сам вас накормлю. Правда, признаюсь, думал, что вы несколько раньше прибудете.

В ответ на это заявление посыпались возмущенные реплики по поводу организации встречи. Эмоциональнее всех была Оленька, чувства просто кипели: «Мало того, что организации никакой, так еще и в нашей группе оказались бандиты!»

Жора в это время стоял у плиты. Ну, как стоял, чтобы готовить, ему приходилось вставать на табурет, иначе он просто не дотягивался до кухонной утвари! Чтобы ответить Оленька, он спустился на пол и подошёл к столу, за которым сидела девушка и Куприянов. Они могли наблюдать лишь его макушку, так сидели с противоположной от плиты стороне. Бегемотов с Верой стояли у окна.

— Может, залезешь снова на табурет? Неудобно с твоей черепушкой разговаривать, — пробурчала Оленька.

Владимир Германович тут же «просемафорил» ей, чтобы немедленно прекратила шутить на эту тему, опасаясь реакции Жоры. Девушка в ответ развела руками, не понимая, что за «танец» у окна исполняет Владимир.

А Кельскопец так стиснул челюсти, что послышался хруст. Так сжал поварёшку, что ручка смялась. Одно остановило Жору от буйства — Бегемотов. Он посчитал, что в таких натянутых отношениях с бывшим боссом и некогда лучшим другом разводить истерику из-за неудачной шутки «его» девушки — не самая лучшая затея. Да, дорогие читатели, вы не ослышались… Кажется, и Кельскопец подметил, что между Владимиром и Оленькой есть какое-то напряжение. «Они так смотрят друг на друга, что, то ли искусать хотят, то ли обняться, то ли со свету сжить. Явно — не равнодушен Бегемотов к ней. Да и Ольга чувства к нему испытывает!» — размышлял Жора.

Вера коротко хмыкнула.

Жора снова зобрался на табурет.

— Чем вам не нравится мой рост, мадам? — сдержался Жора.

— Нет, что вы… — но карлик не дал Ольге договорить.

— Прошу оставить все шутки про мой рост при себе, будь они злые или добрые. Если кто-то из вас скажет, что я каши мало ел в детстве, то будет сегодня спать на улице! — отчеканил Кельскопец, при этом у него дергалась бровь. — В остальном же, я человек гостеприимный, и мы с вами подружимся.

— Что-то уже не хочется дружить, зная, кем вы являетесь… Вы и командир ваш, — протянула Оленька, — зарубите нас топором еще ночью!

— Ольга, попрошу вас не пороть чушь, — не выдержал Бегемотов, — вы знаете, какие слухи о нас ходят и думаете, что мы пошли в поход ради того, чтобы убить двух, совершенно неинтересных нам людей? Уверяю, если по возвращению вы начнете рассказывать всем, что с вами Бегемотов в поход ходил, то работать в этом городе вы больше не будете. Лопата на приисках в Магадане вам в руки упадет с удовольствием. Поэтому включите логику, господа и воспринимайте информацию адекватно! — в конце своего монолога Володя повысил голос.

Все замолчали, слышно было, как охранник хлюпает чаем.

— Можешь продолжать, коротышка, — повернулся Володя к Жоре. У того аж поварешка из рук от злости выпала.

— Только потому, что виноват перед тобой, я не буду с тобой драться, — Жора протянул руку в сторону Володи и поводил пальцем.

— Все, к делу! — рявкнул Бегемотов.

— Минуточку, Оленька, — продолжил Жора, помешивая суп, — прерву ваши упреки, но вам придется заплатить за ремонт машины. За вмятины, что вы на ней оставили, когда пытались моего водителя побить.

Тут Куприянов хотел было вмешаться, но его остановил Володя.

— Они ничего платить не будут, Кельскопец. Что старик, дед мой, чудит — это нормально. Ситуация была опасной для жизни группы. Суд и компенсация морального ущерба туристам — нужны тебе это?

— Морального… Аморального! — взвыл Жора. Ты, на чьей стороне, Бегемотов?

— Ты бы помалкивал про сторону! — рыкнул лидер «Панды».

— Правильно, что от тебя жена ушла, жаль, что не я её увел! — буркнул Жора. Бегемотов закатал рукава, Жора рванул с кухни, Володя кинулся за ним.

— Кошки-мышки… — фыркнула Вера. Взяла табурет, на котором стоял Жора, постелила на него газету и села напротив туристов.

— Они не покалечат друг друга? — забеспокоилась Оленька.

— Нет, лучшими друзьями были…Авторитет «Кривой панды» в криминальном мире вместе поднимали, в любой ситуации полагались только друг на друга. Что там у них произошло, я не знаю. Слышала что-то о предательстве Жоры, но история мутная на самом деле, «сарафанное радио» пестрит различными слухами касательно их взаимоотношений. Сами пусть разбираются. А подраться они любили и раньше.

— Но Леший же карлик, как с ним можно драться?

— Поверь, карликовость — не приговор. Жора — сильный духом и телом человек. У меня они оба уважение вызывают, — ответила Вера, а затем обратилась к Куприянову, — Александр Казбекович, думаю, мы сегодня на маршрут уже не выйдем. Скоро темнеть начнет. Останемся здесь?

— Да я думаю, что маршрут завершать надо и звонить в службу спасения… Либо идти дальше, но без вас. Извините, Вера, но я не могу подвергать опасности ни себя, ни моих людей. У меня в группе — криминальный авторитет и его помощница! Сейчас мы находимся в доме у другого члена вашей банды. Вас ничего не смущает? Откуда мне знать, может это Леший причастен к пропаже группы Валенова? Я вынужден сообщить в полицию о данном инциденте.

— Понимаю вас, — Вера улыбнулась, — но предлагаю все же выслушать Владимира Германовича. Дождемся, когда он немного успокоится. Все же лучше объяснит, в чем, в нашем с вами случае, взаимная выгода присутствует. А сейчас давайте ужинать, — предложила она.

Но Куприянов всерьез загрузился вопросами поиска выхода из ситуации.

— Что будем делать? Может, сбежим? — тихо спросил он у Оленьки.

— Бесполезно, Александр Казбекович, куда бежать? Здесь две дороги: одна — на вокзал, другая — к другому поселку, но она совершенно нам незнакома. Кругом тайга. Нас постигнет участь Ромы. Просто задумайтесь — если бы нас хотели убить представители «Панды» — давно бы это сделали.

А в это время самые главные представители банды бегали друг за другом ро всему поселку. Маленький, да удаленький — это про Жору, — смеется автор комедии.

Кельскопец нырнул в огород того пьяного мужика с граблями, с которым недавно у Володи произошел конфликт. Хотел спрятаться, но Бегемотов лихо перепрыгнул через забор и «догонялки» продолжились. Вот удивится мужик, когда домой вернется! Бардак — это мягко сказано о том, что эти двое у него в огороде устроили. Грядки истоптали, пугало с ноги сбили. Жора хотел его в Володю кинуть, да оно перевесило, и Кельскопец упал вместе с ним. Чем мужик набил пугало — остается загадкой.

Забежал Жора в сарай, где немолодая тетя в фартуке в горошек доила корову. Споткнулся о пустое ведро, упал. Женщина испугалась и вылила на него молоко из другого ведра, полного.

Погоня продолжтлась. Жора пытался спрятаться от Бегемотова то в стоге сена, то на чердаке заброшенного дома. Наступил он на прогнившую доску — провалился. Карлик кидал в Володю и картошку и морковь. Украл яйцо у старушки, которая только что набрала яйца из-под своих несушек в корзину, кинул в Володю — попал. И тут, откуда ни возьмись, появилась курица Марфа, и резво побежала за Володей. Тот ударился от нее в бега. Кельскопец постарался сбежать через дымоход — застрял.

В конечном итоге, когда Бегемотов догнал, наконец, Жору, синяков друг на друге им было не сосчитать. Забавное это зрелище — два расцарапанных, с синяками криминальных авторитета…

И тут, Жора, казалось бы, одержал победу. Он отнял у местного охотника старенькое ружье с одним патроном и прицелился в Бегемотова. Тот остановился.

— Хватит! Подними руки! — пригрозил карлик.

— Ты в меня целишься? — спокойно спросил Володя, делая шаг вперед.

— Стой! Не подходи, я не хочу в тебя стрелять!

— Ты меня сначала предал, а теперь застрелить хочешь? — гнул свое Бегемотов и сделал еще один шаг.

— Стой на месте! Прошу! Стой! — просил Жора. — Ты не веришь мне, а я не предавал тебя!

— Ружье опусти, и поговорим, — спокойно предложил Бегемотов.

— Отойди от меня! Не подходи! Я жить ещё хочу! — кричал Жора.

— Ружье опусти, сказал! — рявкнул Володя.

Вокруг собралась толпа.

— Это твоя бабуля идет? — спросил Бегемотов. Жора машинально обернулся, и Володя выхватил у него из рук ружье, ногой толкнул Жору на землю и уже сам наставил на него ствол. Кельскопец закрыл глаза, сглотнул слюну и стал ждать неминуемой смерти.

Тем временем на переполох, устроенный двумя представителями «Кривой панды», слетелась вся округа, явились и туристы. Увидели ту же картину — Бегемотов целится из ружья в лежащего на земле Жору.

— И ты говоришь, что мы в безопасности? — возмутился Куприянов, повернувшись к Вере.

Бегемотов отвел ружье в сторону и выстрелил, после чего принялся орать.

— Совсем из ума выжил? Оружие на друзей направлять? Разве такую политику мы с тобой вели? Пускать людям кровь? Очень жаль, что я сейчас это увидел, я бы и под пытками другу никогда боль не причинил! Живи своей жизнью, мы тебя не тронем. Я жалею, что снова встретил тебя, Кельскопец! Ты мне мерзок! — сказав это, Бегемотов развернулся и направился к дому.

Жора чуть приподнялся с земли, но не встал.

— А что я должен был сделать… — простонал вдогонку Бегемотову, — что должен был сделать, скажи мне? Я боялся за родных, боялся за свою жизнь. Куппоне выследил меня. Я и сейчас боюсь… Боялся. Только уже тебя. Тебя, понимаешь! Ведь ты был уверен, что я вас всех предал, что я увел твою женщину…

Бегемотов остановился. Жора склонил голову и виновато закончил свой монолог:

— Дай мне все объяснить и, быть может, твои глаза перестанут наполняться кровью от неистовой ярости при виде меня.

Владимир Германович тяжело вздохнул.

— Хорошо, давай поговорим. Только без зрителей.

— Всем разойтись, концерт окончен! — громко объявил Жора. Зеваки нехотя поволокли свои ноги кто куда. Остались на месте только туристы: испуганная Оленька и Куприянов со злым лицом. Бегемотов подошел к ним. Казбекович взял Оленьку за руку и подтянул к себе… Оба сделали несколько шагов назад.

— Не подходи к нам, бандит! — рявкнул главный турист. — Завтра мы выдвинемся на маршрут без вас. Боюсь, что пристрелишь и закопаешь нас там же, в лесу!

— Казбекович, успокойся, Бога ради. Мы сейчас спокойно все обсудим. На моих руках нет крови — пока этой информации для тебя достаточно, — добавил Володя и обратился к Оленьке: — Надеюсь на твою адекватность. Как минимум — чем больше группа, тем меньше шансов наткнуться на дикого зверя, сами же говорили — закончил Бегемотов, и вскоре они с Лешим покинули поляну перед домом.

Но Александр Казбекович к словам Владимира Германовича не прислушался. Он потащил Олю за собой в дом, говоря, что сегодня же надо выйти на маршрут. «И никто нас не остановит!» — вопил Куприянов по дороге. Оленька молчала — в голове каша из мыслей. Она просто кивнула, хоть и чувствовала, что вовсе не хочет продолжать маршрут без Бегемотова. Чувства подсказывали ей, что у него светлая душа. Но на кону были жизнь брата и его группы, а Куприянов без нее не справится, как и она без него.

Тем временем…

Жора Кельскопец вел Бегемотова на холм, с которого открывался вид на поселок и невысокие горы. Он посчитал, что этот вид поспособствует душевному разговору.

— Слушаю, — резко произнес Володя, как только они вышли за территорию поселка. Жора вытряхнул из трубки сено, набил ее остатками табака из мешочка, раскурил, пуская клубы дыма, и заговорил:

— Помнишь день, когда мы отмечали твой день рождения? Я поехал домой на такси. Мы еще удивились тогда, что машина будто ждала нас — «тут как тут»! Оказалось, что таксист был из шайки Куппоне. Его задачей была слежка за членами «Кривой панды». По несчастливой случайности, в эту самую машину сел я. Представляю, Куппоне и не ожидал, что один из лидеров попадет к нему прямо в лапы, да без охраны, без оружия, ещё и пьяный! Солидный куш прямо! Водитель сразу же связался с боссом, говорил какими-то бессмысленными фразами. Я подумал, что лучше перестраховаться и назвал ему неточный адрес. Стал писать сообщение тебе — связь пропала. Не знаю, может, «глушилку» поставили. Угрожать ему я не стал, подумал, что опасно. Доехали до места и тут в машину сели двое. Рядом со мной на заднем сидении оказался мужик в черном плаще с короткой стрижкой, в перчатках. Он вытащил пистолет с глушителем и воткнул его мне в бок. Впереди сел сам Николай Куппоне. Вдаваться в подробности не буду, озвучу лишь самое важное. Мягко говоря, не рад он был тому, что благодари действия «Панды» он на Колыму отправился на многие годы. Подкинули в нужные руки кучу липовых и не липовых улик. Но он смог отмыться — связи, деньги… Через несколько лет вышел. Сейчас сотрудничает с полицией, в том числе со Сталиным, помогая им в поимке всех членов «Кривой панды»… — Жора выпустил еще клуб дыма.

— Кельскопец, к делу! — нетерпеливо рявкнул Германович.

— В общем, Володя, у меня был выбор — стучать на тебя. Помочь в поимке всех членов группировки, помочь с твоим арестом и самому сухим выйти из воды, либо… На кону были жизни мамы, отца, сестры, её сына и моя. Причем я понимал, если скажу тебе — итог будет тот же, — Жора начал нервничать, несколько раз затянулся, — месть… Я ему сказал, что согласен сотрудничать, а сам думал, как выпутаться из ситуации. Я не мог ломать жизни друзей, предать тебя, но и не мог потерять родных. Они не виноваты в том, что мы не самым законным путем решили бороться с криминалом в городе. Чтобы выйти из машины живым, мне пришлось выдать некоторые сведения о нас, причем, часть из них была искаженной. Сразу добавлю, что я не раскрывал ему правды о подставном убийстве мэра. Ха! — вскрикнул Жора, от чего Бегемотов аж дернулся. — Это ведь был гениальный спектакль! Как мы классно с тобой тогда облапошили всех!

— Кельскопец! — вспыхнул Бегемотов.

— Понял-понял… Скорее всего, информацию ему выдала твоя жена. И вполне может быть, что в нашей команде еще «крот» был — я не знаю. — Жора затянулся несколько раз, выпустил пару колечек. — Он меня отпустил, а я скрылся. Старик мне помог. К нему, кстати, Куппоне тоже приезжал, но ты же знаешь старика… Если он сам того не захочет, с ним невозможно серьезно разговаривать. По слухам он сидел в майке, в труселях, в своих дурацких валенках, жарил на плитке селедку, пил кефир. При этом порол всякую чушь. Ты же помнишь, что старик рыбу совсем не ест. Пытался Куппоне ему угрожать. Пытался бить. Пытался квартиру поджечь. Да чего только не пытался! Шпион один мне донес потом, что в штабе этого бандюка — Куппоне висит листовка с лицом старика и подписью: «Псих!». Извини, ушел от темы… Кстати, вот мы и пришли, присаживайся, здесь доска даже от скамейки осталась. Я скамейку-то недавно сколотил, чтобы можно было восход встречать или провожать солнце на закате, да бешеные дети ее разобрали — вот, только доску и оставили. И что твориться в их головах?

Бегемотов с Жорой присели.

— Какой вид, Володя. Вдохни полной грудью, чувствуешь? Так пахнет свобода! Слышишь? Тишина, птицы, ветер — так звучит свобода. А посмотри вдаль! Видишь? Так свобода выглядит. Оказавшись здесь, я понял — может, оно и к лучшему?.. Обстоятельства вынудили меня отправиться в путь, и помогли обрести свободу. Я понял, что хочу остаться в этом месте. Узнал, что здесь раньше проходил интересный туристический маршрут, решил его возродить. Старик помог, он в город выезжает периодически, да и хороший знакомый его, кондитер Мюррэй Толстиков, из соседнего поселка тоже бывает в райцентре. Они помогают мне с продуктами, рекламой и всем понемногу. Со временем я понял, что не нужен мне ни гламур, ни большие деньги. Счастье там, где душе хорошо, а ей хорошо здесь. Я почувствовал, что живу! — Жора говорил спокойно, как человек, который, наконец, нашел смысл жизни.

— Изменился ты, Жора, изменился до неузнаваемости, — протянул Бегемотов.

— Помню, как ты любил дорогие машины, вечеринки, деньги. А сейчас, вон, штаны с дыркой, футболка с домиком на груди, улыбка до ушей… Здесь, действительно, очень красиво. Вижу, ты нашел свое место. Знаешь, Кельскопец, я давно задумываюсь о том, чтобы оставить дела… Распустить «Панду» и заняться своей жизнью. Мы с тобой столько лет потратили на борьбу с криминалом, столько жизней спасли, а о своих забыли…

Несколько минут они молчали, просто наслаждались видом.

— Скажи-ка мне, а что за история с моей женой? Все тогда говорили, что это ты ее увел, — нарушил молчание Бегемотов.

— Как и говорил, дорогой друг, увел я девушку неверную у твоего брата. Хотя в жену твою я был влюблен, не спорю. Но всегда старался держать себя в руках, ведь ты — мой друг. Женщина может бросить тебя, променять на карьеру, на более выгодную партию, а верный и надежный друг даже от пули прикроет. Говорю, как есть — она давно хотела уйти от тебя, и не спрашивай, откуда я об этом знаю. Нашла в Москве хорошую работу и рвалась в Первопрестольную. А ты хотел, чтобы любимый человек был рядом. Да и в Москву переезжать не собирался — опасно для нашего дела. В общем, она воспользовалась моей репутацией бабника, моим внезапным исчезновением, и пустила слух, что это я ее от тебя увел. Сейчас она в Москве, работает там, куда стремилась, вся из себя гламурная, но… Она одинока, Володя. Нельзя предавать тех, кто нас любит. Ты здесь нипричем. Ревновал ли ты ее, ссорился ли ты с ней… Ты любил, ты был стеной, был тем, кто мог ее согреть. Но твоя забота ей оказалась не нужна. Советы мамы, псевдоподруг на тему — будто она найдет тысячу таких, как ты… Все это вкупе оказалось сильнее. Она сделала выбор, чтобы жить в роскоши, — тут Жора рассмеялся, — а ты продал свой дом, чтобы помочь семье многодетных погорельцев… Чувствуешь разницу между Вселенной и какой-то там галактикой? Даже не галактикой, а всего лишь жалкой планеткой на отшибе солнечной системы… Хе-хе!

— Я любил её… И места себе не находил после того, что она ушла, — вздохнул Володя, — а она, оказывается, меня просто на карьеру и столичный лоск променяла…

— Женщины — коварные существа, Володя, — похлопал его по плечу Жора. Кстати, советую обратить внимание на Ольгу. Я видел, как она на тебя смотрит. Серьезная девица и, может, отчасти стервозная — как раз твой типаж, — коротко засмеялся Келькопец. — Поверь мне, ты ей небезразличен!

— Посмотри мне в глаза, — попросил Бегемотов.

Жора повернул к нему голову и улыбнулся.

— Все, что ты рассказал — правда?

— Правда, мой друг, правда. Прости, что не решился сразу тебе все рассказать — боялся. Прости, что ружье на тебя сегодня наставил, я бы не выстрелил — кишка тонка. Я был и остаюсь для тебя другом! — Жора отвернулся к заходящему солнцу.

Володя протянул ему руку.

— Мир?

— Мир! — пожал ее Жора. — Теперь проводим солнце и пойдем обратно, пока твои туристы чего не начудили со страху.

Двое молча сидели, пока светило нижней своей кромкой не коснулось линии горизонта. Просто сидели и наслаждались тишиной, звуком ветра, запахом леса, разбавленным печным дымом.

Тем временем в доме Лешего…

Куприянов все-таки решил не откладывать отъезд до утра. Думал скорее уехать отсюда, и заночевать в поселке, где, по его мнению, должен был находиться Валенов. А в доме Лешего туристов уже ждал старик. Он вновь появился на сцене, макая сосиску в майонез.

— Дед, можешь увезти нас до второго Закуса или как там его… Куда, в общем, я и заказывал сопровождение, — спросил злой Куприянов.

— Подождите, сейчас придет Жора, обсудим, как вам лучше поступить — ночевать здесь или сразу выходить на маршрут, искать группу.

— Я бандитов ваших ждать не собираюсь, у меня на кону ни в чем… Ну, может, в чем-то и повинные конечно, жизни!

— Не нужно бежать впереди паровоза, Александр Казбекович. Володя — не бандит. Дождитесь и поговорите с ним, — улыбнулся Петр Ильич и откусил кусок сосиски.

— Я все сказал, — заявил Куприянов, — доедем до поселка, узнаем, по какой тропе они пошли, выйдем за ними.

— Ну, хорошо, — ответил старик, доел сосиску, — но Владимир и Вера — часть вашей группы.

— Я с бандитами дел не имею! — фыркнул Куприянов. — Святослав, собирайся, Ольга — собирайся тоже!

— Хорошо, я вас довезу, — согласился дед.

— Как-то не уверенно отвечаешь, старый, ты тоже в их секту входишь? — подозрительно прищурившись, спросил Куприянов.

— Нет-нет, что вы. Собирайтесь, — ответил дед, и возвел очи в потолок, — о, паучок ползет!

Куприянов повернулся к Оленьке. Она задумчиво смотрела в сторону, молчала. «Не услышала наверно» — подумал Куприянов.

— Петроградская! — повысил голос начальник.

— А? — протянула Оленька.

— «Бэ!» — передразнил руководитель. — Собираемся и выдвигаемся! Переночуем в другом поселке, подальше от этих бандитов.

— Пойду, лошадь прогрею, — сказал старик и ушел. Разумеется, все подумали, что Ильич ушел заводить свой УАЗ. Но не тут-то было…

Девушка с ныне двойным именем Анна Бульба — Вера Ветродуй силой задерживать

группу не стала, хотя и могла. Она подумала, что если Бегемотов с Лешим помирятся, то они и без группы решат, где можно будет переждать бурю, вызванную Сталиным и Жуковым. Поэтому Вера пожелала туристам удачи, и налила горячего чая с имбирем в Оленькин термос им в дорогу. Правда Куприянов, как только туристы вышли из дома, заставил Ольгу чай вылить, опасаясь, что представительница бегемотовской секты могла подмешать им в чай яд или слабительное.

Наконец, все собрались и вышли на улицу. Машина как стояла, так и стоит. Двигатель не заведен. Старик отсутствует. Трое вышли на дорогу — никого.

— Если сейчас он не подъедет — пойдем пешком! — грозно произнес шеф.

— Нет, — твердо ответила Оленька.

— Что ты сказала? — возмутился Куприянов.

— Александр Казбекович, вы на Валенова ругаетесь, а сами… Сами-то что делаете! Собрались, вопреки здравому смыслу, идти по ночному лесу… В составе, скажем так, не сильно надежном! Дуралей, слабонервная девочка и вы… Вы даже голому мужику ответить по-мужски не смогли, а строите из себя сурового парня, — последнее предложение она произнесла совсем тихо. И отвернулась от Куприянова, чтобы не смотреть ему в глаза.

— Я сделаю вид, что этого не слышал, — ответил Куприянов. И тут показался старик…

— Кукушка, шлёпай копытами! — кричал дед, сидя в гужевой повозке. Остановился возле туристов.

— Час от часу не легче… — пробормотал Александр Казбекович.

— Я боюсь лошадей… — сказал Святослав.

— Я…я…я — в уборную! — пискнула Оленька и убежала.

— Грузитесь, туристики! — радостно предложил старик.

— Я так понимаю, это и есть та самая «разогретая» лошадь, верно? — спросил Казбекович.

— Гу, — кивнул старик.

— Может, лучше на той лошади? — Куприянов показал на машину. На автомобиле удобнее все-таки. А на лошади, кажется, у Святого Славы инфаркт может случиться.

— Когда кажется, нужно креститься! — чуть ли не пропел старик. — А я атеист, милый, поклоняюсь веточкам всяким, деревьям… И прочей нечисти живой природы. Язычник! Вот!

— Что за бред ты наговорил!? — скрипнул Куприянов.

— Я? Я молчал, — невинно улыбнулся старик.

— Александр Казбекович, конечно, вы здесь главный, но может, переждем ночь и утром своим ходом отправимся в путь? — осторожно предложил Святослав.

Куприянов оскалился на охранника.

— Понял, извините.

— Ксюша, машинка моя, сломалась, поэтому мы на Кукушке поедем. Эта кобылка замечательная! — дед слез с повозки и погладил лошадь.

— Я точно не участник шоу? Дед, ты УАЗ Ксюшей назвал? А лошадь Кукушкой? — Куприянов захихикал.

— Кто назвал? — серьезно ответил старик, скармливая лошади яблоко.

— Чего? — не понял Куприянов.

— Эх, — ответил старик и принялся расчесывать Кукушкн гриву. Лошадь несколько раз то ли чихнула, то ли покашляла, отчетливо и звонко произнеся «кху-кху».

— Мы все тут скоро «кху-кху»! Петроградская! — крикнул руководитель. — Ладно, грузимся в лошадиное такси. Лишь бы уже скорее убраться отсюда.

Наконец все уселись в повозке. Причем охранника пришлось грузить чуть ли не силой — тот очень боялся лошадей. Тем более ему приснилось недавно, как он танцует танго с лошадью, а когда музыка закончилась, та откусила ему голову, как самка богомола — самцу. Самцу, то бишь, ему, охраннику. Подстегнул Славу лишь аргумент Куприянова — «если сейчас не залезешь, я тебе сам голову откушу».

Старик дернул поводья, и туристы отправились в путь.

— А что сломалось — то у машины? — спросил Куприянов.

— Водитель, — отрезал дед.

Как только туристы выехали за околицу поселка, к дому подошли Жора и Бегемотов.

— И как это понимать? — развел руками Володя, когда услышал от Анны-Веры, что туристы их бросили.

— Все собираемся и за ними! — дал команду Володя.

— Все? — воскликнул Жора. — В каком смысле «все»?

— А кто здесь сопровождающий, Кельскопец? — спросил Бегемотов. — Мы вдвоем с Верой можем заблудиться, если они в лес зайдут. Ты хотя бы все леса в округе знаешь!

— Владимир Германович, а зачем нам за ними идти? Думаю, Жора поможет нам скрыться от Сталина на время! — предложила Вера.

Жора пожал плечами.

— Нам надо идти за ними — точка! — твердо произнес Бегемотов. — Собираемся!

Он взял свой рюкзак и вышел на улицу.

— Кажется, влюбился наш герой, — улыбнулся Жора, — в общем, я не против пойти с вами, давненько из своей берлоги не выбирался. Подождите меня, я быстро!

В это время у Куприянова…

Охранник стонал. Стонал по поводу того, что выпил много воды во время ужина. Пришлось остановиться. А солнце, тем временем, уже наполовину погрузилось за горизонт. Куприянов поторопил Святослава, надеясь добраться к поселку до темноты. Наконец тот закончил свои дела и все снова погрузились в повозку. Старик дернул поводья — лошадь ускакала без повозки. Все плюхнулись на землю.

— Ой! — воскликнул старик.

— Дед! — заорал Куприянов.

Старик побежал ловить животное.

— Кукушка! Постой! — пел он.

— Так, с меня хватит этих «Закусов» и стариков, идем пешком! — заорал Куприянов, схватил рюкзак и направился в лес. Оленька слезла с повозки, побежала за ним, убеждая, что это в корне неверное решение.

— Александр Казбекович, одумайтесь! Вы разве знаете, куда идти? Хотите заблудиться?

— А что ты предлагаешь, Ольга? — остановился у границы леса шеф.

— Старика ждать? Посмотри, он минуту назад за конем бегал, а сейчас здесь ни коня, ни старика! Дежавю, не правда ли, дорогая? Мне кажется, мы уже встречались с такой ситуацией!

Оленька осмотрелась — старик пропал.

— Я все понимаю, Александр Казбекович, но идти по лесу — безрассудство!

— У меня навигатор есть, в него забиты координаты поселков — не заблудимся!

— Навигатор вы Вере отдали еще на вокзале, забыли? Отобрали у меня и отдали ей!

Куприянов скорчил гримасу, ничего не ответил. Посмотрел в сторону леса, замер. Некоторое время стоял молча и смотрел в темноту. Оказаться в лесной глуши без средств связи и навигации — приключение весьма опасное.

— Убедила Петроградская. Пойдем по дороге, выбора нет. Надеюсь, что в том поселке более адекватные люди живут. Слава, рюкзак на плечи и вперед! Надеюсь, никаких развилок без указателей мы больше не встретим, — решил Куприянов.

И тут Оленька произнесла роковую для всех туристов мира фразу…

— Александр Казбекович, не переживайте вы так, хуже уже не будет!

Чуть позже…

Через километр туристы остановились на перекрестке семи дорог. Семь, частично заросших травой и размытых дорог. Две из них — волнистые грунтовки, две — автомобильные, несколько широких троп и… ноль указателей.

— Сколько раз говорю всем туристам, никогда, даже если вас хочет сгрызть медведь, не говорить эту чертову фразу! Хуже уже не будет, да, Оленька? — рыкнул Куприянов, выделив её имя интонацией.

— Ну, пойдемте вон по той, что посередине. Видно, что по ней часто ездят — не заросла совсем.

— Оля, у нас нет времени по каждой дороге блуждать! Солнце садится, смеркаться начинает! — Куприянов помотал головой.

— Я понимаю, но все-таки предлагаю попробовать. Нам ничто не мешает в любой момент поставить лагерь, Александр Казбекович. Если это нужная дорога — доберемся до поселка. Нам осталось всего несколько километров.

Куприянов немного подумал и, в итоге, согласился с Ольгой.

— Я есть хочу! — заныл охранник.

— Ты ведь только что ел! — изумился Куприянов.

— А вы знали, что можно и два раза в день поесть? — ответил Святослав.

— Ольга дай ему пачку арахиса, пусть успокоится, — приказал Куприянов.

Туристы двинулись по дороге. Шли-шли. В сумерках вышли к той же самой развязке.

— Интересно, кому понадобилось дорогу по кругу пускать? — пробормотала Ольга.

— Так, вот эта дорога заезжена, значит, по ней почти каждый день ездят, — Куприянов хмыкнул, — такая же ситуация может быть и с тропами.

— Попробуем? — предложила Оленька.

— Ставим лагерь. Сумерки уже. Утром найдем дорогу и выйдем к поселку. Там пообедаем и — за Валеновым! — приободрил всех Куприянов.

Вернемся к Бегемотову…

Бегемотов и Вера ждали Лешего у дома. Наконец, он вышел из своего жилища, закрыл дверь на замок и повесил табличку: «Не влезай — убьёт!»

Вид у Жоры был еще тот… На голове панамка зеленого цвета с завязками на шее, белая футболка, бронежилет, черные брюки с большим количество карманов, патронташ для дробовика, правда, всего с тремя патронами. В карманах: спреи от комаров, для защиты от диких животных, в заднем кармане — динамит. На поясе по другую сторону от патронов — охотничий нож. Кельскопец надел модные солнцезащитные очки с голубыми стеклами, черные кожаные перчатки с обрезанными пальцами — для удобства при стрельбе. На ногах — большие берцы, точно, на пару размеров больше, чем нужно. За спиной — большой рюкзак.

— А стрелять из чего будешь? — невинно спросила Вера.

— Точно, «пушку» забыл! — спохватился Жора, вернулся домой, и вышел с ружьем в руках и револьвером в кобуре на поясе.

— Кельскопец, мы не на войну, а как бы в поход! — протянул Бегемотов.

— Точно! Палатку забыл! — опомнился Жора. Снова вернулся в дом и вышел с палаткой. Закрыл дверь на замок и повесил страшную табличку.

— Жора, бронежилет — от белок защищаться? — невинно поинтересовался Бегемотов.

— Ну, Володя, а вдруг враги? Мы должны быть готовыми! — уверенно ответил тот. — Итак, в путь!

— Жора, не раздражай меня! Сними «бронник»! — рявкнул Володя.

— Нет, — твердо ответил Кельскопец, — помяни мое слово, он мне пригодится!

— Владимир Германович, вы чего беспокоитесь, ему же тащить! — усмехнулась Вера.

— А тебя не смущает, что человек в поход в бронежилете идет, который весит ненамного меньше его самого?

— Он облегченный, — вставил Жора свои «пять копеек», — вперед! Нужно догнать ваших туристов!

И тут, где-то в конце улицы, заржала лошадь. Все пригляделись — на коне скакал принц в белом с белыми космами.

— Это старик, что ли? — прищурилась Вера.

Старик на Кукушке эффектно галопом пронесся по поселку и резко остановился возле компании.

— Чайковский, — выкрикнул турист в бронежилете, — Пётр Ильич, я не понял, что это за цирк? Где остальные? Почему ты на лошади?

— Так я их на повозке повез, — кряхтел дед, сползая на землю, — в дороге крепление сползло, уж не знаю почему. Кукушка убежала, да еще колесо отвалилось в довесок. Я лошадь-то поймал, вернулся, а туристов и нет нигде. Доскакал до развязки — там тоже нет. По тропам искать уже не стал, кто знает, по какой пошли и вообще пошли ли…

— Ты зачем согласился их везти и почему не на машине? — возмутился Бегемотов.

— Так начальник их рассвирепел совсем — так накрутил себя мыслями о своей смерти от «кривопандовских» рук, что готов был улететь отсюда хоть на ведьминой метле. Не буду же насильно удерживать. Одних отпускать небезопасно — зверья в округе много. Да вдруг заблудятся, не туда с развязки уйдут.

— Так они, в итоге, не туда и ушли! — воскликнул Жора. — Заводи машину, поехали искать. Не думаю, что по лесу в сумерках пошли. По дороге будем смотреть по сторонам, искать их лагерь.

— Так бензин кончился в машине! — развел руками старик. — А ты чего в «бронежилетке»?

— Для безопасности! — рявкнул Жора. — Дед, следи за домом, я у Горыныча «жигуль» возьму. На нем поедем! Главное, чтобы дождь не начался, и дорогу не размыло, а то — будет нам, поездка…

Жора сбросил рюкзак и побежал налево по улице.

— Я, внучок, с тобой хочу пойти, вдруг что случится, — попросил старик.

— Нет, тебе лучше остаться. Без объяснений.

— Но я беспокоюсь за тебя! — расстроился дед.

— Я все сказал, оставайся здесь, следи за домом, будь начеку. Тем более, думаю, группа тебя сейчас немного недолюбливает. И с протезом тебе тяжело будет в лесу. Вдруг что? Я тоже за тебя переживаю! — отрезал Бегемотов.

Старик повесил нос, опустил руки и медленно, прихрамывая, пошёл в дом.

— Дед, ты лошадь-то отгони! — крикнул ему вслед Володя.

— Кукушка! Свободна! — сказал угрюмо старик. Лошадь заржала и ускакала прочь.

— Расстроился, — сказала Вера.

— Так спокойнее будет всем, — ответил Бегемотов.

В это время Жора пригнал «Жигули». Красные. Вернее, машинка была когда-то красной, пока не выцвела. Корпус проржавел, на капоте виднелись проеденные ржавчиной дырки. Глушитель ревел так, что было слышно в другой стороне поселка.

— Ну вот, Володя, одна из твоих любимых машин. Отечественный автопром! И самый лучший — советский! — выстрелил Жора.

— Я его люблю, потому что он непримечателен. Никто не подумает, что важное лицо ездит на «запорожце» или в «жигулях».

— Ну вот, на этой поедешь, никто так и подавно не подумает, — засмеялся Жора, — гудит, как танк. Я потому и запретил Горынычу на этом чудовище придвигаться… Нет! Совсем запретил его заводить, пока глушитель не починит.

— Ладно, грузимся в этот драндулет и поехали! — дал команду Володя. Все сели в машину и отправились в путь, пугая жителей и зверей звуками передвижения бронетранспортера.

— А где «бронежилетка» — то? — хмыкнул Володя.

— В рюкзак положил, — буркнул Жора.

— Вечно ты меня не слушаешь, Кельскопец, — усмехнулся Володя, — ладно, долго нам ехать до развязки?

— Мы же на «жигуле»! Конечно, долго, — захихикал Жора.

А Куприянов с туристами, разворачивающие в это время палатку чуть левее развязки, услышали жуткий грохот, доносящийся со стороны поселка. Казалось, едет танк. Туристы вышли на дорогу. Рев двигателя приближался, показался свет фары — одной, ведь вторая уже не работала.

— Гром гремит, земля трясется, это Леший на «Жигули» несется! — пошутил карлик. Монстр приблизился и остановился. Из него вышел Бегемотов.

— Негоже, Александр Казбекович, туристов из своей группы бросать… — заявил Володя.

Куприянов скорчил недовольную гримасу, зарычал на Бегемотова, намекая на: «Едь обратно!» Не желает человек бандитов в группе своей видеть! А что Оленька? А она, увидев Володю, заулыбалась и засветилась, как весеннее солнышко.

— Привет, — застенчиво поздоровалась с ним Оленька. Бегемотов подмигнул ей в ответ. Затем снова повернулся к Куприянову.

— Нечего мне тут свои недвусмысленные намеки делать! Раньше нужно было думать, кого в поход берете, а теперь, увы, вы должны группу в целости и сохранности обратно довести. Казбекович, я ведь сказал — дождитесь нас! Посидели бы, пообщались. Так вы бы поняли, что ни я, никто из моих ребят для вас не угроза, — спокойно продолжил Володя. Жора Кельскопец в этот момент прокрутил барабан револьвера и убрал его в кобуру.

— Жора! С тобой только в разведку ходить, мастер конспирации! — рявкнул Владимир Германович на него и снова обратился к Куприянову, — вы во втором «Закусе» переночевать хотели?

— Да, я вижу, что вы самые обычные мирные граждане, — буркнул Куприянов, — особенно Леший! — показал он на Жору, который снова надевал на себя бронежилет. — Он как на войну у вас собрался, а вовсе не в поход. Имейте в виду, если вы собираетесь на «стрелку» с селянами соседнего поселка, то мы, пожалуй, пас! — твердо сказал Куприянов.

Наступило гробовое молчание. Бригада Бегемотова с недоумением посмотрела на Куприянова.

— Ха-ха! Ну, просто шутка века, достопочтенный сэр! — фыркнул Кельскопец и перезарядил ружье.

— Хорошо, мы продолжим путь вместе, но клянусь, если хоть кто-то из моих туристов пострадает от ваших рук, я лично сдеру с тебя шкуру, Бегемотов, понял?! — пригрозил Александр Казбекович.

— Очень страшно, — хмыкнул Володя, — во-первых, ничего не случиться, а во-вторых… Впрочем, хватит с тебя и «первых», напугал! Загружаемся в машину!

— Он что, с нами пойдет? — Куприянов показал на стоящего у машины карлика с сигаретой во рту.

— Он хорошо окрестности знает, согласился нам помочь, — ответил Володя.

— Выходит, вся банда здесь… — опять заворчал Куприянов.

— Александр Казбекович, успокойся — раздражать начинаешь. Если мы приняли решение продолжить маршрут, значит, заинтересованы в походе. Раз заинтересованы в походе, значит, мы заинтересованы в вас, опытном руководителе. Поэтому перестаньте нести чушь про боль, кровь и бандитов.

— Кельскопец, зачем ты опять бронежилет надел? — между тем зарычал Володя.

— Да места много в багажнике занимает, на себе понесу. Тем более — вдруг враги?

Бегемотов закатил глаза.

— Не бойтесь, он вечный перестраховщик. Когда у нас были разборки с Николаем Куппоне, он иногда из дома в каске выходил. Сейчас, видимо, с медведем в бронежилетке сражаться собирается. Давайте грузиться! — успокоил туристов Володя и повернулся к Жоре: — Хватит людей пугать!

Начали погрузку.

— Одного места не хватает, нас шестеро! — заметила Оленька.

— Один поедет на крыше, в багажнике, — ответил Жора.

— Кто? Никто из моих туристов не поедет на крыше этого драндулета, сам садись! — отрезал Александр Казбекович.

— Никто и не поедет из туристов, наверху поедет сопровождающий, человек в бронежилетке, — встрял Бегемотов.

— Нет, Володя, этого не будет никогда! — возмутился Жора.

Через некоторое время выехали. Жора — на крыше с угрюмым лицом, держится за веревку.

— Главное надеяться, что дождь не хлынет, иначе дорогу размоет! — крикнул Кельскопец. — Хотя, я думаю, хуже уже точно не будет… — проворчал он.

Ольга с Куприяновым переглянулись…

Через несколько минут начался ливень. Машина сразу закопалась в грязь. Все вышли. Встали возле. Стоят.

— Хуже значит, говорите, Леший, уже не будет? — Оленька посмотрела на Жору, тот пожал плечами.

— Дорогу размыло, что поделать, — добавил Жора, — доставайте фонарики, пойдем пешком, не толкать ведь ее теперь — все равно не вытолкаем. Идти недолго, всего пару километров.

Жора снял бронежилет, убрал в рюкзак.

— Нет, все-таки идти в нем неудобно… — пробормотал он, — потом надену, если браконьеры вдруг стрелять начнут.

— Браконьеры? — переспросила Оленька.

— От егерей слухи дошли, что браконьеры Атаса Желудева в наших краях краснокнижных опять появились.

— Атас? — издал короткий смешок Казбекович.

— Да, Александр Казбекович, главарь их имя Атас носит.

— Удивительный мир, — покачала головой Оленька, — какие имена только у вас не встретишь…

— Идем уже, Кельскопец, пока еще какое приключение не наскребли на свои попы, — дёрнул его Владимир Германович.

— Не переживай, теперь уж точно, ху… — не договорил Жора.

— Замолчи! — в унисон закричали все.

Кельскопец скорчил гримасу, затянул лямки рюкзака, оставил ружье в машине и пошел впереди группы, напевая: «Цыганка с картами, дорогая дальняя…»

По дороге к поселку, что удивительно, никакие экстремальные приключения группу не настигли. Первое время все шли молча. Дождь прекратился, тучи развеялись. Бегемотов и Оленька принялись спорить — реальна ли история о высадке на Луну американцев. Спорили так громко и активно, что Жора был вынужден вставить в уши наушники — чтобы «уши не засохли от их болтовни». Куприянов с Верой шли замыкающими, следили за парочкой спорщиков и любителей выяснять отношения, чтобы те случайно не свернули не в ту сторону.

К поселку туристы подошли к ночи. Над горизонтом на тот момент виднелись лишь отблески заката. Не зря у Квазимодо Никифоровича весь день было плохое предчувствие…

Глава поселка постоянно находился в тревоге. Руки тряслись. Всем рассказывал — мол, чувствует, что-то должно произойти. И произошло. В поселок прибыла очередная группа туристов, да еще во главе с главой соседнего поселка.

Несмотря на поздний час, армянин и баба Соня немедленно собрали жителей поселка, и направились навстречу к недругам. Самые главные люди в Закусе предложили выгнать туристов за околицу.

— Нам переночевать только, мы заплатим. Утром и следа нашего здесь не останется, — постарался успокоить селян Куприянов.

— Нет! Хватит с нас предыдущей группы! Грибов наелись, свадьбу мне сорвали, корову у егеря украли и чуть поселок не сожгли! Нет! Нет! Нет! Отныне наш поселок закрыт для вас, туристиков!

— Тише, успокойтесь, — все же пытался остудить пыл жителей Куприянов.

— Стойте! — вмешалась Оленька. — Другая группа? Руководитель у них такой невысокий рыжий парень?

— Ну да, он самый, негодяй! — проскрипела баба Соня.

— Так мы их и ищем! Они сбились с маршрута! Мы надеялись застать их у вас в поселке! — занервничала Оленька. — Так если они уже ушли, может, вы подскажете, в каком направлении? Мы бы отправились за ними утром и больше не беспокоили ваших жителей!

— Не знаю я, куда они ушли! Собрались и ушли. Проваливайте отсюда! — рычал Квазимодо. Остальные, в том числе и мужик с длинной рыжей бородой, который держал в руках вилы, угрожающе напряглись. — Вас, должно быть, из того поселка прогнали, так вы сюда пришли? Я предупредил всех в округе, что вы, туристы — дикари!

Оленька вскипела, подошла к Квазимодо, встала перед ним и «зарычала»:

— Послушай меня, мерзкий тип, речь о моем брате, его сыне, — указала на Куприянова, — и отце этой девушки, — указала на Веру. — Они пропали в составе той группы! Возможно, заблудились! Ни я, и никто из нас не остановится ни перед чем! А вам, с вашей комплекцией и комплексами я бы рекомендовала не строить из себя крутого самца!

Квазимодо проглотил слюну. Бегемотов приподнял бровь.

— Вы на моей территории, не смейте так разговаривать со мной, — растерянно промямлил глава.

— Квазимодо Никифорович, меня Григорий Кельскопец зовут, я — глава «Закуса». Не знаю, что там туристы начудили, но мы их ищем. Давай не будем враждовать, а поможем людям? — спокойно предложил Жора, направляя на него, как бы невзначай, револьвер.

— А наган тебе, Григорий, для спокойных переговоров нужен, да? — рыкнула баба Соня.

— Да инстинктивно достал, — улыбнулся Жора и убрал оружие в кобуру.

— Все, уходите отсюда по-хорошему, в поселок мы вас не пустим! — отрезала бабка.

— Знакомый голос, — «мяукнул» Бегемотов и подошел ближе, — Бельмондо? Ты что ли? — воскликнул Володя. Бабка прищурилась здоровым глазом.

— Бегемотов! — воскликнула Соня, подошла к Володе, протянула руку. Оба обменялись любезностями.

— Помню, как по твоей милости Куппоне Николая к нам на Колыму отправили. Но нашел ведь он лазейку. Из-за этого козла меня и попросили покинуть тюрьму. С тех пор я здесь, с внуком, — показала она на Квазимодо.

— А чего на связь не выходила? Я бы помог решить вопрос с работой, — поинтересовался Володя.

— Пойдем в дом, обсудим, у меня хорошая настоечка есть на бузине, — предложила бабуся и обратилась к толпившимся рядом селянам — Ребят надо приютить, я их не брошу! Внук, — бабка повернулась к Квазимодо, — друзья Бегемотова — наши друзья. Приюти их в гостевом доме на Слабительной, пять.

— Да кто он такой! — зафыркал глава.

— Владимир Бегемотов, слышал это имя? — ответил ему Жора.

— Слышал про лидера Кри…

— Да-да, он самый, — прервал его Жора.

— Отбой, гостей не трогать! — Квазимодо повернулся к сельчанам. Мужик с вилами забурчал недовольно. Некоторые его поддержали. Тогда Квазимодо схватил мужика, потряс и сквозь зубы процедил: «Ты дома своего лишиться хочешь? Не нужно с представителями криминала ссориться. Или ты против моей бабушки пойти хочешь?»

Жители постояли. Подумали. Кто сглотнул слюну, кто — почесал затылок. Плюнули и направились по своим делам, стараясь не оборачиваться на дуэт Бегемотова и Бельмондо.

— Расходимся! — крикнул глава поселка. — А вы, — он повернулся к туристам, — идите за мной, покажу, в каком доме можете остановиться. Только, чур, ночью и в одиночку на улицу не выходите. Жители у нас под большим впечатлением от группы вашего рыжего товарища находятся. И еще! — Квазимодо резко остановился. — Если кто из вас, мужчин, будет общаться с моей женой…

— Больно надо! — прорычал Куприянов. — Пойдем в дом!

— У него что, на всей планете знакомые люди есть? — покачала головой Оленька.

— Это же Бегемотов! А откуда, по-вашему, о «Панде» даже здесь, в глуши слышали? Все благодаря ему. И да, ни у кого из нас, нет на руках крови невинных людей. Да и виновные, в основном, либо с травмами в больницах лежат, либо — на зоне, — засмеялся Жора и подмигнул. — Это я сказал, чтобы вам спокойнее стало, а подробности вам Володя расскажет, если посчитает нужным.

Туристы расположились в гостевом доме и после были приглашены к главе на ужин. За столом им рассказали, как чудила здесь группа Валенова, причем в самых-самых ярких красках! Сказали, что выдвинулись туристы в сторону сонных пустошей. Куприянов принял решение отправиться на поиски ранним утром, как только солнце встанет. Бегемотов с бабкой рассказывали друг другу интересные факты из своей жизни, вспоминали историю знакомства, когда Бегемотов пытался вытащить из тюрьмы незаконно обвиненного отца. И прочие-прочие истории звучали за столом главы поселка, под шашлычок, коньячок и красное сухое… У главного героя комедии, её автора, слюнки потекли…

Ближе к полуночи все разбрелись. Володя вышел на балкончик гостевого дома. Мерно стучал генератор, с помощью которого три фонаря освещали центральную улицу. Небо было почти ясное, и свет луны не давал тьме укутать поселок своим одеялом.

Бегемотов стоял на балконе и любовался небом. К нему, набравшись смелости, вышла Оленька.

— Чего стоишь за спиной? Проходи, — почувствовал присутствие девушки Володя, — или ты хочешь сзади меня, бандита, чем-нибудь ударить? — хмыкнул он.

Оленька встала рядом.

— Столько уже живу на этой планете, а ни разу не замечал всей красоты ночного неба. Звезды, туманности, таинственный рисунок на Луне. Эх… Впрочем, потому, наверное, и не замечал — ведь в гуще огней ночного города небо теряет всякую первозданную привлекательность. Сколько звезд, — Володя покачал головой, — даже мурашки по телу. Природа для меня — отдушина, оказывается. Тут я могу побыть наедине с собой и своими мыслями. А в городе — суета, на каждом квадратном метре — люди. Везде шум, крики. Знаешь, Оленька, хоть мы и спорим с тобой почти постоянно, — засмеялся Володя, — но я рад, что рядом именно ты. Мне интересно с тобой говорить. Ты открываешь для меня новый мир.

— Приятно слышать, — засмущалась девушка, — мне тоже интересно с тобой. Я очень расстроилась, когда Куприянов сказал, что мы выходим без вас с Верой. Я надеялась… И вот ты приехал.

Володя ничего не ответил. Он просто стоял, улыбался. Девушка подошла к нему ближе.

— Оленька, я очень избирателен, поэтому за всю свою жизнь встречался только с одной женщиной — моей женой… Уже бывшей. Я любовь ищу, Оля.

— Владимир, я и не собиралась, нет… Что… — растерялась Оленька.

— Я просто хочу сразу предупредить, чтобы ты не расстраивалась — я не буду торопиться. Ты мне нравишься. Умная, сильная духом, симпатичная девушка, понимающая, чего хочет в жизни. Не будем торопить события. Тем более, что сейчас в моей жизни много сложностей происходит…

— Помнишь наш спор о любви? Я рассказала тебе свою историю. Я верю в любовь, я знаю, что такое любовь. Мне приятно, что ты считаешь меня умной. Другие, видимо, нет. Мамаша вон, постоянно твердит, что я мало читаю, со мной и поговорить не о чем.

— Ну, знаешь, если ты, как человек, занимающийся организацией турпоходов, спорила со мной о жизни космонавтов на орбите и о том, как правильно задерживать дыхание на большой глубине при погружении без акваланга, это явно говорит о твоей любознательности. Я предпочту поговорить с тем, кто интересуется всем понемногу, чем с книжным червем, который кроме книг не знает, что в реальном-то мире происходит. Это не в обиду всем червям я говорю, конечно же — засмеялся Бегемотов, — ты умница, Оленька.

Они переглянулись, улыбнулись друг другу и продолжили смотреть на звезды.

— Расскажи о себе, — попросила Оленька, — Жора сказал, что крови на ваших руках нет. Но что вы тогда делаете, если вас считают чуть ли не самой влиятельной и опасной бандой в стране? Я до сих пор, кстати, поверить не могу в то, что вот сейчас разговариваю с тобой… с самим Бегемотовым. Я думала, что ты какой-нибудь толстяк с бандитской «мордой», а ты — интеллигент.

Беседуя, Володя с Ольгой простояли на балконе почти час. Бегемотов накинул на плечи девушке свою куртку. Он рассказал, что все их знаменитые «убийства» — только тщательно проработанные постановки с механизмом распускания слухов для укрепления авторитета. Рассказал о благотворительности, которую ведет «Кривая панда». Цель группы — контроль уровня преступности изнутри криминального мира. Рассказал о своей идее распустить «Панду» и заняться уже собственной жизнью. Подробно расписывать, о чем они говорили, автор комедии не будет, чтобы вы не задремали, дорогие читатели. Одно лишь скажу, когда Оленька легла в кровать, то долго не могла уснуть, думая о Владимире Германовиче…

Наутро туристы выдвинулись в указанном Квазимодо направлении. И вроде ничего не предвещало беды. Казалось, уж этим-то туристам, идущим с опытным руководителем и человеком в бронежилете, знающим окрестные леса, сложно заблудиться. Но… Как там говорил Жора Кельскопец? «Хуже уже не будет?» …

Первая ночь — у костра сидят все. Вторая ночь — пропал охранник Святослав. Третья ночь — пропала Вера. Четвертая ночь — пропал Жора. Кельскопец опять сказал, что хуже уже не будет и на следующий день сам же и отстал от группы… Случайно…

Итог? Группа Куприянова в составе трех человек: сам Александр Казбекович, Оленька Петроградская и Володя Бегемотов заблудились.

Но не переживайте, дорогие читатели, с остальными потерявшимися туристами все будет хорошо…

Глава 22. Война сердец

От любви до ненависти один шаг. У кого-то любовь начинается с ненависти, как, например, у Володи Бегемотова с Оленькой Петроградской. А у Тощего с Леей любовь в ненависть переросла… Вышло так, что ни Тощий, ни Юля никак не могли вспомнить, было ли у них что-то интимнее поцелуя? Худогубкин утверждал, что нет, но пачка контрацептивов вроде бы говорила об обратном… Вот и представьте, что может чувствовать влюбленная девушка, которая после всех пережитых трудностей во взаимоотношениях узнает, что предмет ее воздыханий уделил физическое внимание другой женщине? И даже знание о том, что туристы волей случая находились под действием ядовитых грибов в ту ночь, ее ни капли не успокаивало.

Между двумя влюбленными сердцами разразилась настоящая война. Война, в которую не рисковал вмешиваться никто. Могильников пытался, но Лея чуть палец ему не откусила.

Итак, группа за день прошла несколько километров и остановилась на небольшом утесе. Там и приняли решение разбить лагерь. По дороге Лея с Юлей постоянно ругались. Вторая даже чуть не схлопотала сковородкой от первой, но Кире удалось вовремя выхватить это орудие пыток из рук Леи и потому несчастных случаев удалось избежать.

Полдень. В лагере разруха. Туристы прячутся за палатками. В центре конфликта — Лея, вернувшая себя сковородку. За палаткой мальчиков прячется Кира с царапинами на лице и Юля со следами ботинка на куртке. Любимый Йорик Тощего плавится в костре. Котелок с супом Лея вылила на Мишку, а затем запустила в него свой второй ботинок. Девушка стояла на мокрой земле в одних носках, но ее нисколько не смущал этот факт. Тощий бросился к костру вытаскивать Йорика. Получилось — выкатил палкой. Правда, часть пластиковой черепушки расплавилась. Худогубкин прослезился, сел рядом с «пострадавшим», приговаривая: «Йорик, бедный Йорик!»

— Наглый лжец! Я — влюбленная дура, на протяжении нескольких лет вытаскивала тебя из передряг, ты иногда и сам об этом не знал. Даже когда у тебя из кошелька украли все деньги, я незаметно положила туда свои, оставшись голодной. Из любых передряг! Когда тебя маргинальная молодежь в подворотне хотела избить, я за рулем маминой машины устроила ДТП рядом, чтобы народ привлечь и тебя спасти… И чем ты мне отплатил?! Напился и переспал с тупой блондинкой?!

— Я ничего не делал! И зачем было калечить Йорика? — плакал Тощий.

— Следи за словами! — возмутилась Юля, не высовывая головы из-за палатки мальчиков. Кира ткнула ее в бок, жестом показывая, что сейчас лучше Лее ничего не говорить — пусть разбираются сами.

— Стервам, что спят с чужими парнями, слова не давали! Выйди сюда и ответь за свои поступки! — заорала Лея и тут же зарыдала, сжимая сковородку в руках.

Двое в центре лагеря выкрикивали друг другу различного рода оскорбления и обидные слова. Не от всех взмахов сковородкой Тощему удавалось уклониться. Но каждый раз, когда удавалось, в него прилетал какой — нибудь другой предмет: кружка, ложка, носок, шишка… Даже Белку Ивана Лея умудрилась схватить за хвост и кинуть в Тощего.

— Прости, но ты перешла все границы! — разозлился Мишка, подбежал к палатке девушек и вытащил из нее Леин спальный мешок.

— Что ты делаешь? — завизжала девушка.

— Это тебе за бедного Йорика! Ты знаешь, что этот череп для меня значил!

— Стой! — прекратив плакать, Лея заколотила кулаками по Мишкиной спине, пытаясь отобрать свой спальник. Тощий оттолкнул ее и кинул мешок в костер. Он вспыхнул.

— Миша! — заревела Лея. — За что ты так со мной?

Через несколько секунд, когда середина спальника уже прогорела, Тощий остыл и кинулся исправлять то, что натворил. Но спасать уже было нечего.

Девушка сидела возле догорающего спального мешка, но теперь уже не рыдала. Война сердец, с этого момента, вышла на новый уровень.

— Мне спальник мама сшила — денег не было в семье, — медленно произнесла Лея. Тощий попытался извиниться, но она его уже не слушала. Поднялась с земли и направилась к палатке Киры, возле которой стоял рюкзак Тощего. Она лихо вскинула его на плечи и пошла к обрыву.

— Ты не посмеешь… Лея! — истерично крикнул ей вслед Тощий. Побежал за девушкой, догнал, но та развернулась и ударила парня коленом в пах. Мишка согнулся, упал на колени и запищал…

Рюкзак, между тем, эпично улетел с утеса вниз, упал в реку и поплыл по течению вниз.

— Дура! — заверещал Тощий. — Что ты наделала! Как я теперь жить буду?! — затем Мишка внезапно замолчал, поднялся с колен и добавил: — Знаешь, я ничуть не жалею о той ночи с Юлей! Всяко лучше, чем с такой истеричкой, как ты!

— Что ты сказал?! — взревела Лея.

— Олег Уюкович, вы ружье где оставили? — судорожно спросил Валенов, который сидел вместе с Могильниковым за палаткой девушек.

— Нет, убрал. Вроде… — неуверенно ответил Могильников.

— А зачем тогда Леля к вашей палатке пошла?.. — задумчиво произнес Роман Александрович. Могильников вытянул шею — ничего не увидел, пополз по-пластунски к своей палатке.

А Лея между тем уже взяла ружье в руки.

— Все равно солью заряжено! — крикнула она и прицелилась в Тощего.

— Лея! — закричали все. Из-за спины девушки появился Могильников и успел отвести ствол верх. Раздался выстрел. Перед Юлей упала утка, Юля вскрикнула.

— Обед! — радостно заорал Эдкевич.

— Дура! — зарычал Могильников. — В нем патроны!

— Отлично! — улыбнулась Лея и ударила Могильникова прикладом в живот. Тот согнулся. Она схватила из коробки еще пару патронов, бросила в карман. Тощий покинул лагерь. Лея бросилась за ним.

Все в шоке.

Могильников упал на колени и попытался вдохнуть в себя воздух.

— Ядерная парочка, — констатировал Дарьян, высунув голову из-за палатки парней.

— А у меня еще спрашивают — когда ты женишься, Сережа? — протянул Эдкевич.

— Ребята, нужно им как-то помочь! — беспокоилась Элина и принялась протирать очки.

— Как?! Она Могильникова уже два раза в нокдаун отправила! — подметила Кира. — Вот потому я и боюсь влюбляться. Любовь «крышку» сносит. Все знакомые спортсмены из-за любви — кто из спорта ушел, кто в депрессию впал, кто турниры проигрывать начал, а у кого трое детей и вместо перчаток в левой руке — подгузник, в правой — молоко. И все это — из-за любви! Буренка! — крикнула она Юле. — Ну, надо было тебе с этой бомбой замедленного действия совокупиться! Я про Тощего.

— Не помню я этого! Не помню, чтобы кроме поцелуя у нас что-то было! Мне даже, по-моему, и целоваться тогда не хотелось.

— Знаете, что я думаю, — встрял Дарьян, все посмотрели на него.

И тут двое ненормальных опять появились в лагере. Раздался выстрел — Тощий вовремя увернулся.

— Не переживай, я тебя не убью, пуля по касательной пройдет! — кричала Лея.

Раздался еще выстрел — пуля попала в палатку. Могильников кинулся к снайперше.

— Остановись, ненормальная, пока не поздно! Мне только тут еще клиентов не хватало! — орал патологоанатом.

— Когда мы вернулись в поселок, доярка какая-то кричала, что я ее предал, и не хотела со мной разговаривать. Может, с ней меня занесло в долину грёз в ночь грибов? — предположил Дарьян.

— А раньше сказать не мог? — возмутился Роман.

— Я сейчас только вспомнил, — вздохнул.

— Ну, а как они у Тощего потом в рюкзаке оказались? — принялась протирать очки Элина.

Юля напряглась.

Тощий спрятался за толстым деревом.

— Лея, давай поговорим! — крикнул он.

Лея не ответила. Тишина. Мишка выглянул из-за дерева, раздался выстрел, от дерева отлетели щепки.

— Конечно, поговорим! Поговорим! Только подстрелю тебя сначала, скотина! — орала Лея.

Могильников вернулся к ребятам.

— Меня пугает ваше спокойствие, — сказал Валенов.

— Пусть выплеснет пар. От любви до ненависти один шаг. Ровно, как и наоборот, — спокойно сказал Могильников и пошел следить за костром, чтобы искры веером по лесу не разлетелись.

— Да они же поубивают друг друга! — вскочила Элина и снова взялась за свои очки.

Могильников хмыкнул.

— Что смешного, Олег Уюкович? — возмутилась Кира.

— Она мимо стреляет. Специально. Попугать его хочет, успокойтесь.

— С чего такие выводы? — спросил Дарьян.

— Она же вам говорила, что стрельбой занималась. И думаете, что с небольшого расстояния в большое тело, даже такое тощее, не попадет? — усмехнулся Могильников. — Поверьте мне. К тому же, у нее два патрона осталось.

Раздался еще выстрел.

— Не предавал я тебя! — снова заорал Тощий.

— А как у Тощего в руках оказался мой разбитый телефон? Может, мы как-то пересеклись с ним в ту ночь? Не знаю… — вслух размышлял Дарьян.

Мишка перелетел через лагерь. Раздался выстрел.

— Стой, сказала! — рявкнула Лея. Тощий остановился у обрыва. Могильников отошел от костра к наблюдающим за происходящим туристам. Олег Уюкович развел руками — все, патронов у Леи нет.

Худогубкин встал у самой кромки скалы, повернулся к Лее, вздохнул и спокойно сказал:

— Стреляй… Если считаешь, что тебе так будет легче — стреляй!

Лея целилась в Мишку и плакала.

— Прости меня за все, — произнес Тощий, закрыл глаза и опустил голову.

— Знать тебя не желаю! — разревелась окончательно девушка, отбросила ружье в сторону — оно улетело с обрыва вниз.

Улыбка сползла с лица Могильникова.

— Теперь мы будем без уток, — посетовал Эдкевич. Все повернулись к нему.

А Лея ушла из лагеря, забралась на невысокую горку, с которой видно было речку и лес, села на камень. Сейчас ей никого не хотелось видеть.

К обрыву подошел Могильников, прикинул, куда бы могло упасть ружье. Решил спуститься вниз, к реке, вдруг повезло и оно упало не утонуло? Сделал несколько глотков из фляги и отправился в путь.

Тощего переполняли эмоции. Он сел на краю обрыва, свесив ноги. Проводил взглядом уплывающий рюкзак и выпавшие из него вещи. «Йорика я потерял, с Леей отношения окончательно испортил. Конец пьесы. Занавес!» Тощий совсем поник.

— Элина, Юля, принимайтесь за обед, мы с Дарьяном воду принесем. Кира, Эдкевич — займитесь уборкой в лагере. Тощий! — позвал Мишку Валенов. Тот не ответил.

— Роман Александрович, я с ним поговорю. Не трогайте пока ни его, ни Лею, — попросил Эдкевич. Валенов кивнул, взял котелок, и они с Дарьяном ушли.

— Да, Миша, спальник сжечь — это сильно, — произнесла Кира.

Эдкевич подошел к Тощему, сел рядом: «Как ты, Худогубкин?»

Тощий тяжело вздохнул, не отрываясь от созерцания противоположного берега.

— Понимаю, Миша, сам сталкивался с приключениями, которые любовь преподносила. Послушай, кстати, похоже, у вас с Юлей действительно ничего не было — интимной жизни, в смысле. Это Дарьян накуролесил ночью в поселке с дояркой с улицы Дебильной.

— Не было, я так и думал. У меня ни разу в жизни не было интимной близости с девушкой, — вздохнул тот, — я бы точно запомнил событие. Не знаю, как та пачка в руки мне попала.

— Да, неважно, Миша, как она попала тебе в руки. Важно — настоящее. А в настоящем времени вы с Леей чуть не убили друг друга, — хмыкнул Эдкевич, — не нужно было тебе ее спальный мешок в костер кидать…

— Она «убила» Йорика! — перебил Эдкевича Тощий.

— Пластмассовый череп? Велика потеря! Но Лею можно понять. Миша, любовь — это болезнь, опухоль, пусть и доброкачественная. Когда человек ею заражен, он ведет себя очень странно, — Эдкевич улыбнулся, — она тебя любит. Она терпела твое к ней ужасное отношение, обижалась, но все равно шла и обнимала — это любовь, Миша! И новость о том, что у вас с Юлей что-то было — ранила её сердце. А ты её спальник сжег…

— А она мой рюкзак выкинула, и как я теперь без вещей! — повысил голос Мишка.

— Ты любишь ее? — спросил Эдкевич. — Представь, как выглядела бы твоя жизнь без нее. Любишь?

Тощий повернулся к реке, закрыл глаза и тихо произнес:

— Я понимаю, что она была частью моей жизни, но я боялся… И сейчас… Я не могу без нее. Как я раньше не понимал этого…

— Тогда забудь про рюкзак, про все ссоры — это мелочь. Истинная любовь — явление редкое и бесценное. Это не банальная химия, которая со временем растворяется. Судя потому, что она ради тебя делала и делает, ты для нее — часть жизни. Она чем угодно ради тебя, дурака пожертвует!

Разговор прервал мат Могильникова. Оба посмотрели с обрыва вниз — патологоанатом лежал в кустах навзничь.

— Упал, видимо, — констатировал Эдкевич. — Итак, твое решение, Миша? Я бы, не раздумывая, прямо сейчас пошел к ней! — он улыбнулся, похлопал Тощего по плечу и ушел.

Миша еще некоторое время сидел в одиночестве, думал о всей этой ситуации. Обида из-за Йорика, из-за выброшенных в реку вещей… Какое место в его жизни занимает Лея? «Она любит… А я… Она — лучшее, что я встретил в жизни!»

Тогда Тощий поднялся с земли и пошел к горке, на которой сидела Лея. Шел бодро, уверенно, но чем ближе подходил, тем ему становилось страшнее. Даже думал вернуться к обрыву, лишь бы избежать разговора, но понял, что ему очень сильно хочется ее обнять, успокоить, чтобы не плакала.

— Не могу больше видеть её слезы… Похоже мне самому не хватает ее объятий. И того поцелуя! — при мыслях об этом поцелуе Миша засветился, как медный таз. Выдохнул, поднялся по еле заметной тропинке, по пути несколько раз упал… Ну, это же Миша Худогубкин.

Тем временем в лагере…

Кира и Эдкевич занимаются уборкой, Юля и Элина вскоре присоединились к ним. Прошло уже минут десять, как Дарьян и Роман ушли за водой к реке. Спуск очень крутой. Настолько, что приходилось всеми силами держаться за ветки, опираться руками на валуны — все что угодно делать, лишь бы не скатиться кубарем вниз. Пару раз им обоим это все-таки удалось, причем с полными котелками. В конце — концов, Пациент Дарьян подвернул ногу, и котелок улетел в реку. Больше эту емкость никто не видел. Группа Валенова осталась с одной емкостью и для еды и для чая. Вдобавок ко всему Дарьян не мог самостоятельно подняться наверх с больной ногой — слишком круто. Что делать? Два пути: кому-то тащить его на себе, второй — идти в обход, по более пологой, но более длинной тропе. Голеностоп у Дарьяна распух. Помочь мог только Могильников. Но тому и самому не помешала бы помощь. Пытаясь пробраться сквозь заросли к тому месту, где, по мнению Могильникова, упало ружье, он весь исцарапался и наступил на муравейник. Муравьи заползли к нему в штаны. Пришлось прыгать, чтобы стряхнуть с себя этих мелких и неприятных насекомых. Олег Уюкович снял штаны, споткнулся об упавшее дерево, перевалился через него и упал спиной на гальку возле реки. Лежит Могильников на спине, в плаще и в трусах, смотрит вверх и думает о том, что угораздило его дите завести. Сейчас бы жил себе спокойно. А теперь, вот, лежит в лесу, в трусах на камнях и слышит, что чадо опять себя повредило.

Кряхтя Олег Уюкович поднялся, надел брюки, подошел к воде и стал всматриваться в дно в надежде найти свое ружье. И нашел ведь! Оно очень удачно застряло дулом меж камней и поэтому течение еще не унесло его на глубину.

— Повезло, что вода не сильно мутная, — бурчал Могильников, — а штаны-то мог и не надевать, все равно нырять. Он разделся, сунул «шерстяную» ногу в воду — пальцы свело от холода. Сделал несколько шагов по дну, схватил свое ружье, но вытащить не успел — упал. Ружье из рук не выпустил. Течение понесло человека вперед. Оперативно принять решение не получилось — холод сковал движения, перехватило дыхание. Ногу свело судорогой. Он все же успел что-то выкрикнуть, позвать на помощь. Ружье не отпускал, понимая, что без него в тайге — верная смерть.

Валенов помогал Дарьяну подниматься, когда увидел проплывающего мимо Могильникова. Уюкович, к слову, так за всю свою жизнь и не научился нормально плавать. Плавание — слабое место патологоанатома, да еще в ледяной воде, да без гидрокостюма — испытание не для слабонервных.

— Могильников! — заорал Валенов.

— Папа! — закричал Дарьян и поскакал к воде на одной ноге. Он был готов сигануть в воду, но Роман остановил. Дарьян бузил, угрожал Валенову расправой, но тот был непреклонен.

— Так вы оба погибнете! Куда ты с такой ногой? Мое решение не обсуждается, нужно срочно найти другой путь.

Крики Валенова услышал Тощий. Он подбежал к обрыву, увидел плывущего по реке человека и кинулся в лагерь. Вместе с Кирой они побежали вниз, Элину и Юлю оставили дежурить, поддерживать костер. Когда Кира и Миша спустились, то Могильников уже почти скрылся за поворотом. Пришлось бежать за ним по берегу, Дарьян с больной ногой остался на месте.

— Нужно плыть! — кричала Кира.

— Вес его помните? А температуру воды! Вы утонете с ним вместе! — Валенов пытался удержать туристов всеми силами.

В мире полно неожиданностей. Добрая душа, в «мирное время» скрывающаяся за шторкой комплексов, в борьбе за жизнь близкого способна на невообразимые поступки. Тощий нырнул в реку прямо в одежде и поплыл за исчезающим за поворотом патологоанатомом. Вскоре оба скрылись за поворотом.

— Тощий! Что же ты наделал! — закричал Валенов. Завернуть за скалу по берегу не получилось — она обрывалась в воде, в этом месте образовался глубокий затон.

За Тощим в воду бросилась Лея, растолкав всех. Ее только-только успела схватить за куртку Кира. Оказывается, как только Тощий и Кира побежали к реке, Лею посетило необъяснимое беспокойство. Она почувствовала, что вот-вот произойдет нечто ужасное, способное нанести смертельную рану её сердцу. Ясное дело — Тощий! И мгновения не прошло, как Лея осознала простую истину — беспокойство связано с Тощим. Она безумно испугалась — ей привиделся утопленник худощавого телосложения. В панике вернулась в лагерь и узнала, что Тощий уже внизу — побежал спасать Могильникова. Лея, сломя голову, тоже кинулась к реке, падая по пути и ударяясь обо все подряд. Бедняжка даже мизинец на руке выбила. Вот это любовь!

Лея неслась к реке, боясь, что больше не увидит Тощего. Прибежала — Миша уже уплыл.

Валенов пытался обойти скалу. Кира обняла Лею, чтобы успокоить. Вскоре и Дарьяна пришлось успокаивать — тот сильно переживал за отца…

Спустя некоторое время Валенов вернулся к ребятам, грустный и поникший.

— Я добрался до берега реки за скалой, но их нигде нет. Кричал, кричал — тишина.

— Нет! — завизжала Лея. — Это я выкинула ружье, нет мне прощения, я погубила Мишу!

Не выдержав, заплакала даже «железная» Кира.

Автор комедии, когда писал эти строчки, сам чуть не плакал. Грустное зрелище. Роман винил себя во всех бедах туристов. Лея — себя за то, что по ее вине утонул Тощий. Дарьян страдал, что ему так и не удалось нормально поговорить с отцом…

И тут послышался рык…

— Вроде Тощий, а весишь, как ящик с патронами! — рычал достаточно громко Могильников, спускаясь чуть левее того места, по которому вернулся Валенов.

На одном плече патологоанатом тащил Худогубкина, опираясь на деревья и валуны. В другой руке нес ружье и две толстые рыбины.

Все, радостно крича, бросились ему навстречу.

— Миша! — ревела Лея.

— Олег Уюкович! Мы думали, что вы утонули! — нервничала Кира. —Где ваша одежда? Вам нужно срочно согреться.

— Утонули? Я умру, когда сам скажу смерти, что мне пора. Без меня мой сын точно в тайге сгинет. Рано мне на покой, — Могильников не улыбался, но все это и так поняли.

Кира сняла с себя куртку и отдала патологоанатому.

— Накиньте, хотя бы, чтобы не продуло, — предложила она.

Валенов подошел к Могильникову, пожал руку:

— Спасибо Олег Уюкович. Но расскажите, как вы выбрались из воды? Такое течение, ружье, Тощий, еще и рыба! И почему Тощий без сознания? — все посмотрели на Мишку и Лею, которая сидела возле, гладила его по щеке и ревела.

— Он поплыл за мной и почти сразу налетел на валун, ушел под воду, пришлось спасать. Спасать спасателя… — Могильников усмехнулся и помотал головой.

— Ну, это же Тощий, — засмеялся Валенов.

— Герой, хоть и самого спасать пришлось, — улыбнулась Кира, — а рыба к Худогубкину прилагалась?

Могильников пожал плечами:

— Уху идите варить. А Тощего нужно срочно в лагерь нести. Он переохлаждение получил, переодеть его надо!

— Во что? Ведь его рюкзак с вещами уплыл, — развела руками Кира.

— Мои вещи наденет, — сурово ответила Лея.

— Ладно, идем в лагерь, там разберемся! — скомандовал Роман Александрович. — Лея, Кира, возьмите котелок с водой, на берегу стоит. Я — Дарьяну помогу подняться.

— А Тощий? — спросила Кира.

— Тощего я донесу, — ответил Могильников, — только схожу за своими вещами, туда, к зарослям.

Валенов согласно кивнул в ответ.

И патологоанатом с Мишкой на плече пошел вперед. Дарьян стоял метрах в пятидесяти и ждал отца.

Увидев сына Олег Уюкович остановился, тот подошел ближе, прихрамывая, улыбнулся:

— Я рад, что ты жив, — и протянул руку.

— Спасибо, сын, — серьезно ответил Могильников, и пожал ему руку.

Спустя некоторое время…

Худогубкин пришел в себя вскоре после того, как туристы поднялись в лагерь. Он лежал на пенке возле костра, в толстовке Дарьяна и запасных штанах Леи. Открыл глаза, в голове — туман.

— Что случилось? Я умер? — спросил Тощий.

— Нет, не умер, хоть и старался, — пошутил Эдкевич.

Могильников обрабатывал сыну ногу. Элина учила Юлю разделывать рыбу. Та поначалу кривилась от запаха и вида потрохов, но вскоре привыкла, убедив себя в том, что все это действие — естественный процесс для хищника. А человек — отчасти хищник. Вскоре закипела вода в котелке и девушки приступили к приготовлению обеда. Кира с Эдкевичем, тем временем, пытались придумать, как подпереть палатку, которую Лея так лихо подстрелила.

— Ты нас всех приятно удивил! Героический поступок, Миша, молодец! — похвалила Худогубкина Кира.

— Хоть и самого спасать пришлось — добавил Эдкевич.

— Правда, своим поступком Лею чуть до инфаркта не довел, — продолжила Кира.

— А где она? — улыбнулся Тощий.

— Вон, у обрыва сидит, — ответила Кира.

— Мне нужно с ней поговорить! — подскочил Тощий.

— Осторожно, она теперь с топором туда ушла, а не со сковородкой! — предупредила Тощего Кира.

— Конечно, она ждала извинений, а ты пошел и умер… Чуть не умер! — вставил Эдкевич.

— Ребята, я сегодня чуть не умер. Я жив! — воскликнул Тощий.

— Что это он имел в виду? — спросила Элина.

— Человек во второй раз родился сегодня, вот, что он имел в виду, — улыбнулся Роман, — ставьте кружки, чай будем пить!

А Тощий шел к Лее. Сверху, с обрыва открывался чудесный вид на медленно текущую реку, на бескрайние просторы. Солнце постепенно подползало к горизонту, окрасив небо в теплый оранжевый цвет. Оранжевыми были деревья, кусты, камни…

Миша тихо подошел к девушке. Она сидела на краю, смотрела вдаль, плакала. Вся исцарапанная, в синяках.

— Привет, — произнес Тощий.

Лея посмотрела на него, как на врага народа, и отвернулась.

— Ребята сказали, что это не я открыл пачку с презервативами Дарьяна.

Лея молчала.

— Ты чего молчишь?

— Что тебе сказать, Миша? Что ты хочешь услышать? — грустно спросила девушка.

— Выходит, я не предавал тебя.

— Миша, ты столько боли мне причинил за пять лет, а я не могу даже обидеться на тебя по-настоящему… и отпустить! Я полюбила тебя так, что места себе не нахожу… А ты то с одногруппницей у меня на глазах начинаешь целоваться, то…

— Она предала меня тогда! — парировал Тощий.

— Это неважно, Худогубкин! Ты всегда старался не замечать меня, чтобы я не делала для тебя. А я не могла и дня прожить, чтобы хотя бы мельком тебя не увидеть. Никто не предавал тогда, в институте, это я попросила, пусть и не в очень мягкой форме, ту твою одногруппницу от тебя отстать — у меня сердце разрывалось. И она согласилась. Я не оправдываю себя, это плохо — вмешиваться, но…

— Что? Ты? Так это из-за тебя, выходит, меня при всех тогда унизили в институте? При всех! Я после этого боялся, что если начну близко общаться с женщиной, то меня снова унизят. Да ты совсем ненормальная!

— Я ненормальная? — Лея вскочила с земли и сжала в правой руке топор.

И тут они стали орать друг на друга. И про безответную любовь, и про предательства… Лея замахнулась топором…

Но в этот самый момент сердце Тощего поняло, что Лея — самое дорогое, что есть у него в жизни. Мишка схватил девушку за руку, в которой она держала топор, другой рукой обхватил ее за талию, прижал к себе и крепко поцеловал… Время для них остановилось. Два любящих сердца, наконец, нашли друг друга.

Лея прервала поцелуй, но, не отдаляясь от Тощего даже на пару сантиметров, шепнула: «Сволочь ты…» И выронила топор.

— И я тебя тоже люблю! — произнес Тощий.

— Я жить без тебя не могу! — ответила девушка.

Тощий снова поцеловал Лею. От счастья, что испытывали эти двое, казалось, исходила настолько сильная энергия, что начали улыбаться все туристы в лагере. Даже Дарьян с подбитой ногой растянул губы в улыбке. Они просто улыбались, беспричинно. Разве это не счастье?

Спустя время…

Вечером Могильников решил прогуляться вдоль утеса, спуститься к реке, чтобы побыть наедине с собой. Хотя с Дарьяном и удалось наладить более-менее нормальные отношения, он чувствовал, что злость на него в глубине души у сына все же таится. Это его расстраивало. Но доказывать Дарьяну свою невиновность в семейном конфликте, из-за которого тот ни один десяток лет думал, что его отец бросил беременную маму — он не стал. Посчитал, что пока рано. И слова Киры, сказавшей, что Дарьян сам должен почувствовать, что его отец — полная противоположность тому человеку, которого описывала его мать, тоже сыграли свою роль.

Могильников ушел. Дарьян сидел у костра и думал обо всем. Юля и Элина варили уху. Роман Александрович сидел у палатки на рыбацком стульчике Могильникова, что-то записывал в маленьком блокноте. Эдкевич ушел на поиски отличного кадра. Тощий с Леей сидели вместе на скале, смотрели на закат и молчали, наслаждались обществом друг друга.

Кира присела рядом с девушками — поварихами и тоже о чем-то задумалась.

Настроение Дарьяна заметила Юля.

— Эй, ты чего такой поникший? Из-за ноги?

— Нет, из-за отца, — нехотя буркнул парень.

— Все злишься на него? — снова спросила Юля.

— Никак не могу смириться с тем фактом, что он нас бросил. Бросил маму, когда она еще беременной была. Не могу ему этого простить… Никак.

— Разве ты не видишь, как он старается для тебя? — вмешалась Кира. — Разве не видишь, какие он подвиги тут совершает ради тебя, да и для всех?!

— Я понимаю, но куда ценнее был бы подвиг, если бы я чувствовал отцовскую поддержку в своей жизни. Совет, ремень, шлепок по плечу с фразой — «ты сильный — сын, ты справишься!» Мама рассказывала, что к ним какие-то отморозки в день города пристали. И он сбежал, в семью не вернулся. Сразу себе другую нашел.

— Не похоже это на Могильникова, — протянула Юля.

— Юля, подожди, — попросила девушку помолчать Кира.

— Ты меня по имени назвала? — удивилась та. Кира с трудом улыбнулась ей в ответ.

— Дарьян, не хотела говорить, но считаю, сейчас — самый подходящий момент, — выговорила Кира.

— О чем ты? — повернулся к ней Даряьн.

— Твой отец спас в тот вечер мою маму… — и Кира рассказала историю того рокового дня, упомянула сына Николая Куппоне.

— Кого? — воскликнул Дарьян.

— Чиновник влиятельный, — ответила Кира.

— Этот влиятельный чиновник — мой отчим! — занервничал Дарьян.

— Вот это страсти! — Элина принялась протирать очки.

— А я знаю его, сына Куппоне. Виделись как-то на мероприятии, когда я с Марком встречалась. Мерзкий парень, считал, что раз все купить может — он царь. Полная безнаказанность… Подожди! Выходит, он твой сводный брат? — издала короткий смешок Юля.

— Тебе смешно? — возмутился Покровский.

— Нет! Просто, видно, что вы из разных семей. В начале похода ты себя так же вел, мажор, при деньгах… — не договорила Юля.

— Но вскоре мы все заметили, что хамишь ты и рычишь вовсе не из-за вседозволенности, а из-за обычных человеческих неудач в жизни и, как оказалось, из-за душевной травмы, связанной с отцом, — вмешалась Элина. Все посмотрели на нее.

— Вы чего? Я много книг по психологии прочитала, замечаю такие вещи, — пожала плечами девушка.

— В общем, — продолжила Юля, помешивая уху, — ты стараешься быть плохим, но человек ты хороший, Дарьян, как не крути.

— Я действительно думала, что ты потерянный человек, приятно удивляешь, — отреагировала Кира на слова Юли. Та скорчила гримасу в ответ, но промолчала.

— Что там с отчимом? Продолжай! — попросил Киру Дарьян.

— Кто-то из отморозков ударил Могильникова бутылкой по голове. Нокаут. Дальше, как я поняла, Куппоне сделал все возможное, чтобы не наказали его сына. Всю вину свалили на Могильникова, припаяв ему статью за, якобы, покушение на убийство. И, видимо, Куппоне постарался, чтобы Могильников ещё и семьи лишился… Явный тому факт — твоя мама. Она же — жена Куппоне почти с того момента, как ты родился.

Дарьян молчал. Ходил, сунув руки в карманы, взад — вперед. Потом, со злости схватил рыбацкий стульчик и кинул его в дерево. Подошел к Кире.

— Откуда мне знать, что ты говоришь правду? — заорал он на девушку.

— Оттуда, что Олег Могильников в тот день спас мою жизнь! — в ответ рявкнула девушка. — Сказала же, что та беременная была моей мамой. И если бы ни твой отец, я могла и не родиться… Мама часто вспоминала ту историю, утверждая, что добро все-таки есть в этом мире! Как я узнала, что это был Могильников — неважно. Но одно знаю точно — двадцать лет жизни этот человек жил верой, — Кира уже кричала, — что когда-нибудь у него появится возможность увидеть своего сына. Я поняла, что и в патанатомию он ушел, чтобы дальше от людей находиться. Он ведь не зря утверждает, что с мертвыми спокойнее… И вот — удача! Могильников узнает, что его сын собирается в этот чертов поход с Валеновым. Зачем он тут, с молодежью, по-твоему? Он ради тебя пошел, неблагодарный ты! А теперь советую собрать все свои сопли в кулак и сейчас же пойти к отцу! Надоели уже твои стоны о несправедливой жизни! У меня совсем родителей нет и ничего, живу как-то! Иди! Иначе силой отведу! — орала Кира.

— Тише, тише. Всех медведей распугаешь, чего ты? — Роман Александрович отвлекся от блокнота и повернулся к Дарьяну, — а Кира-то права. Вам нужно поговорить без посторонних.

Дарьян ничего не ответил. Достал последнюю сигарету. Закурил. Отошел к обрыву. Увидел отца, сидящего на берегу реки. Докурил и стал спускаться вниз.

А в лагерь, тем временем, вернулись Тощий и Лея, держались за руки.

— Чего кричите? Что произошло? — спросил Миша.

— Так, призраки из прошлого, — ответила Кира, и села на бревно.

— Сильная история, — проговорила Элина, — и очень грустная. Спас две жизни, а взамен пожертвовал своим счастьем.

Размышления Элины прервала Юля:

— Суп готов, несите миски!

— Котелок поставьте у огня, — распорядился Роман, — когда Могильниковы вернутся, чтобы теплое ели.

Между тем Дарьян спустился к реке. Олег Уюкович сидел на берегу, подложив под себя скрученный плащ. Рядом лежало ружье. Дарьян сел рядом, но не решался начать разговор. Некоторое время они оба просто сидели, молчали, наблюдая за текущей водой.

— Почему ты ушел от нас? — вздохнув, Дарьян прервал молчание.

Могильников ответил не сразу. Пытался собраться с мыслями и не дать волю своим эмоциям.

— Есть ли смысл что-то говорить, если ты все равно не поверишь ни одному моему слову? — наконец ответил он.

— Ну, а ты все же попытайся рассказать, вдруг поверю, — спокойно ответил Могильников младший, — тем более, мы никуда не торопимся.

— Да не бросал я вас… — Могильников рассказал сыну все. И о том, что пошел в поход только ради того, чтобы просто побыть рядом и, если повезет, то наладить с ним общение… И о том, что не появлялся раньше, так как Куппоне угрожал сломать жизнь Дарьяну. Все рассказал… И почувствовал не знакомую ранее легкость. На смену туману в его душе пришла необъятная радость. Несколько минут они молчали, потом Дарьян улыбнулся.

— Странное чувство, — заговорил он, — всю жизнь думал, что мой отец — сволочь, а оказалось… Знаешь, меня в этой семье никто не любил и не любит. Отчим кинул в меня карточку с деньгами и сказал: «Живи, как хочешь». Маме не было дела до моих проблем. Я сиротой себя чувствовал. Тяжело мне и в обществе «своих» находиться. Всю жизнь пытался казаться тем, кем не являюсь. Мне это богатство родительское не нужно было вовсе, хотелось просто, чтоб отец сжал руку и сказал, что он со мной. А выходит, отец всегда был рядом…

— Прости, сын, — дрогнувшим голосом ответил Олег Уюкович, — я боялся, что этот бандит выполнит свою угрозу и сделает что-нибудь с тобой.

— Ты не виноват, папа, — парень приобнял отца за плечи, — я сам не знаю, как бы поступил в такой ситуации… Но теперь, пообещай мне, что ты больше не исчезнешь из моей жизни!

— Дарьян, насколько я знаю Куппоне, он ведь и убить тебя может, а вину на меня повесят или нас обоих отправят на стол к патологоанатому. Другому.

— Что-нибудь придумаем. На крайний случай обращусь к давнему знакомому. Ты его знаешь, думаю, да все, его знают… К Бегемотову Володе — он поможет.

— Главарь «Кривой панды»? — удивился Могильников.

— Да, к нему. Я его хорошо знаю, поможет, чем сможет, — кивнул головой Дарьян.

— Лихие у тебя знакомства, сын… — задумчиво протянул Могильников старший.

— Они, папа, иногда выгодными бывают. Это я про связи с высокопоставленными людьми… В общем, что-нибудь придумаем! Мир? — протянул Дарьян руку отцу.

Могильников ее крепко пожал. Рука хрустнула.

— Извини, не рассчитал силу.

— Терпимо, — ответил Дарьян, затем поднял ружье с гальки.

— Хотя бы раз ты использовал его по прямому назначению? — спросил Могильников младший и случайно нажал на курок. Выстрел ушел в небо. Упала утка.

Могильников коротко усмехнулся:

— Мой сын!

На этом автор комедии может смело заявить — война сердец, наконец, закончилась…

Глава 23. Жёлудев Атас

Процесс выживания — процесс нелегкий. Особенно для Куприянова. Его очень сильно заботил вопрос, как сделать так, чтобы Бегемотов с Петроградской оставили его одного — заблудились, например. Шутка, конечно, но эти двое так его достали, что проблема «заблудились в тайге уже две группы» его не пугала… Бегемотов и Петроградская постоянно спорили, бросали колкие фразы, кричали друг на друга. Даже дикие звери обходили группу стороной. И Лоа Лакроа во время тумана на пустоши не стал выходить к ним — побоялся. На приказы руководителя оба не реагировали. Когда Бегемотову пришлось в первый раз ставить палатку, они с Оленькой спорили насчет того, можно ли пить воду из лесного ручья. На секунду споры прекратились, когда Володя попросил Оленьку помочь. Она помогла, и закипел спор о том, как правильно забивать колышки в землю…

В общем, темы их конфликтов менялись достаточно быстро. Например, о научной методике правильной варки макарон. В какой-то момент Александр Казбекович перестал принимать участие в жизни своей маленькой группы. Он просто показывал направление движения и место для лагеря. Но в какой-то день Оленька и Бегемотов объединились и принялись спорить с Куприяновым — где лучше поставить палатку? В конечном итоге тот разозлился и решил спать подальше от них. До этого они спали втроем в большой палатке. Маленькую Куприянов взял для Анны и Оленьки, но в свете недавних событий, она оказалась свободной. Туда-то и пристроился Куприянов, несмотря на возможную угрозу безопасности, но с туманной надеждой на то, что Владимир Бегемотов и Оленька Петроградская к утру загрызут друг друга.

Они не умолкали даже ночью. После одной такой ночи для Куприянова наступило счастье — спорщики не выспались, оба ходили грустными и помятыми. Оба молчали… Пару часов… Но вскоре Оленька обнаружила, что Володя забыл убрать ее рюкзак в тамбур на ночь. Он промок под дождем. Как результат — оба опять принялись ворчать друг на друга.

В общем, у Александра Казбековича все было под контролем…

Группа Валенова…

У группы Романа Александровича дела шли несколько иначе. Туристы за время двухнедельного пребывания в тайге извлекли для себя немало жизненных уроков. Командир — только один и это Роман Валенов. Он обладал, пусть и скудными, но навыками выживания в лесу. Давал поручения, назначал дежурных. Если возникала опасность, то шел вперед, оценивал обстановку, несмотря на еще не зажившую ногу. Могильников — правая рука командира. После того, как он наловил без удочки ведро рыбы, Валенов попросил обучить рыбалке в «полевых условиях» других членов группы. Пока были патроны, Лея стреляла уток. С Могильниковым же случился такой конфуз — если он целенаправленно стрелял в птицу, то промахивался. Случайно — утка падала.

Основным дежурным по кухне теперь была Юля. Выбор продуктов, понятное дело, крайне невелик — запасы кончались, питание становилось все скуднее. Зато, когда удавалось поймать рыбу или подстрелить дичь, Юля экспериментировала со специями, которые успели вовремя изъять из рюкзака Тощего.

А Мишке тяжеловато пришлось. Большинство вещей уплыли по реке. Спасти удалось лишь те, что выпали из рюкзака во время его падения. Из своих вещей у Тощего остались: зубная щетка и паста, резиновые тапочки, шерстяной свитер, чистые трусы, чистый носок с дырочкой на пальце, одна картошка и беруши. По сути, минимальный набор вещей для выживания у него имелся — одежда. Остальное — поможет группа. Ах, да, Тощий ведь и без спального мешка остался — он уплыл. Валенов нашел выход. У Юли был достаточно большой спальник. Она покупала его в надежде встретить в походе очередного мужчину. Естественно, как только Эдкевич, в шутку, произнес фразу о том, что им с Тощим теперь придется греть друг друга, Юля сама отдала свой спальник Лее. Встал вопрос — где спать Юле? Она — городской человек, любящий комфорт. Как ей быть? Как согреться ночью? Чем укрыться? Она совсем не приспособлена терпеть холод. На помощь пришел Могильников. Он взял с собой теплый плед, который подкладывал каждую ночь под спину. Проблема Юли была решена, но неприятным для Киры образом. У нее спальный мешок — одеяло. Так как Тощий переместился в палатку к Лее, то Юля переехала к Кире. На пенку положили плед Могильникова, спальником прикрыли сверху, как одеялом. Рычала Кира на всех не один день. Самой тяжелой была первая ночь. Просто представьте — Заяц спит под одним одеялом с Волком. В первую ночь девушки ругались, перетягивая одеяло на себя. Когда у Юли заложило нос от холода, она начала сопеть, всхрапывать. Кира растолкала «сожительницу» — девушки поругались. Юля фыркнула и вышла из палатки. Постояла несколько минут, замерзла, решила, что спать на улице идея неудачная и вернулась. Заявила, что никуда не уйдет, придется им теперь уживаться. Конфликты постепенно сходили на нет. Наступил день, когда девушки поставили палатку молча. Молча разложили в ней вещи, молча легли, молча уснули и молча проснулись. Даже одеяло больше не делили.

Наступил момент, когда Юля перестала раздражать Киру. Впрочем, к ней и так уже стало сложно придираться — девушка не ворчала, помогала готовить обед, мыть посуду, набирать сухие ветки для костра.

Когда Дарьян предложил Роману переселить Юлю к ним в палатку, а Эдкевича, например, отправить к Кире, то Валенов ответил, что специально решил поселить девчонок вместе — пусть притираются друг к другу.

В общем, у Романа Александровича теперь точно все было под контролем.

Каждый день группа продвигалась вниз по течению. Далеко от воды старались не уходить. Иногда река делилась на два рукава. Валенов выбирал тот, что был шире. За пять дней пути туристы не меньше трех раз подходили к болотам. Все три раза участникам приходилось спасать Тощего. Того словно магнитом тянуло в жижу. Отметим, рот этом Лея не отпускала от себя Мишку ни на минуту. Она постоянно держала его за руку, чтобы парень не мог найти способ случайно умереть, украсть у Дарьяна презервативы или пообщаться с Юлей. Тощего такая тщательная забота больше не смущала. Ему стало наоборот приятно, что о нем так беспокоятся. Свою заботу к девушке он стал проявлять не сразу — стеснялся, быть может. Но совсем скоро все наладилось — Тощий быстро привык, что по жизни он идет теперь не один.

А ещё, когда Дарьян или Эдекевич начинали разговаривать с Леей, Тощий чувствовал незнакомое ранее ему чувство — ревность. Кто бы из мужчин не подходил к девушке, Миша на всех смотрел с опаской, подозрением, и при этом наблюдал за реакцией Леи.

Как вы помните, дорогие читатели, Могильников взял с собой в поход удочку с катушкой. Ловил рыбу на разные приманки. Ловил недолго. Удочку Тощий благополучно сломал во время одной из рыбалок. Могильникову пришлось мастерить удилище из ветки. Неудобно, а что поделать?

Вскоре у Уюковича осталось всего несколько патронов. Он припрятал небольшой запас на всякий непредвиденный случай. Вместе с Валеновым они начали придумывать ловушки для зверьков. В первую угодила одноухая белка Иван. Ее сразу отпустили — зверь опасный. Поймали зайца. Разделывал трофей, конечно же, Могильников. Эдкевич сфотографировал патологоанатома за работой. Тот увидел, отобрал камеру и закинул ее на дерево, камера зацепилась ремешком за высокую ветку. Пришлось парню доставать ее — целая эпопея по спасению.

Элина и Лея поначалу не могли есть охотничью добычу, им до безумия было жалко бедных животных. Даже, несмотря на то, что из мяса просто варили суп. Лея на свою сторону переманила и Тощего.

— Конечно, вам решать, — высказался Дарьян, — но помните, что природа изначально создала нас хищниками. Все в природе едят друг руга. Рыбу ведь вы ели? Разве это не убийство?

— Тем более, что мясные продукты у нас давно закончились, голод все равно возьмет свое, — хмыкнул Могильников.

— Каннибализм? — неудачно пошутил Эдкевич.

— Я тебя сейчас на ту же ветку что и камеру заброшу, — зарычал Могильников.

Кстати, туристы стали замечать, что после примирения с сыном, Могильников старший уже не выглядел социопатом. Он стал больше разговаривать и даже, вы не поверите, иногда улыбался. От него уже не веяло былым «могильным холодом». Олег Уюкович стал меньше пить, случались и такие дни, когда он вовсе не притрагивался к своей фляжке. Да и Дарьян стал чуточку добрее к окружающим. Ему, пожалуй, было тяжелее остальных. Пациент несколько суток уже не курил — сигареты закончились. Поэтому он, имея пятилетний стаж курильщика, нервничал, срывался на отца. Тот давал ему выпить валерианки и настоятельно рекомендовал отвлекаться на любые мелочи, как только подумает о сигаретах.

Что касается Элины, Леи и Тощего, то долго противиться употреблению мяса у них не получилось — голод победил. Ложечка супа, приготовленного Юлей, с приправами, идеально подсоленная — и девушки и Тощий поняли, что такое вкусное блюдо, в сложившейся ситуации, является подарком судьбы. Разумеется, они съели свои порции. Только Лея потом все равно плакала, приговаривая, что она убила животное.

— Ребята, я больше не могу без душа. Мы почти две недели не мылись! Чумазые, одежда грязная, — заявила Юля в один из вечеров.

— Дождь пойдет, тогда и помоемся, — отрезал Дарьян.

— Очень смешно.

— А ведь Юля права. Вариант один — искупаться в реке, — размышлял Роман Александрович.

— Так вода же ледяная! — воскликнула Юля.

— А тебя Кира ночью согреет, — опять неудачно пошутил Эдкевич. Юля скорчила гримасу. Кира бросила в парня шишку.

— А полевая баня, Роман Александрович? Слышал, что в походах устраивают баню на камнях, — спросил Эдкевич.

— У нас тента нет. Нет никакой пленки, чтобы сверху такую баню накрыть, — задумался Роман.

— Можно тент с одной из палаток снять и накинуть, — предложил Могильников.

— Можно, но рисковать не будем. Зная нашу удачливость, тент мы сожжем.

— А если Тощего не подпускать к бане? — предложил Эдкевич.

— Чего вы его обижаете? Не такой уж он и неуклюжий! — возмутилась Лея.

— Да шучу я, шучу, — улыбнулся Эдкевич.

— И все же, рисковать не стоит, — снова покачал головой Валенов, — к тому же, у нас один котелок на всю группу, как вы баню представляете с одним котелком?

— Туристы… — протянула Юля, — мне бы хоть голову вымыть…

— Предлагаю сделать намного проще, — вмешалась в беседу Кира, — вскипятить воду в котелке, а в кружке или миске ее разбавить. Так и помоешь голову.

Туристы поддержали идею.

— Впрочем, я бы на самом деле искупалась, пока солнце совсем не спряталось за тучами, а то потом еще холоднее станет. Нырнуть и сразу к костру греться. Это и взбодрит и от двухнедельного слоя грязи избавиться можно, — задумалась Кира.

— Пойдемте, — поддержал девушку Могильников, — и я тоже искупаюсь, тут до реки недалеко, и течение не сильное.

— Вперед! — согласился Эдкевич. — Я — с вами. А кто еще пойдет? — спросил он.

Элина и Лея отрицательно помотали головами. Тощий уже тоже было решил двинуться к реке, но ни Валенов, ни Лея его не отпустили. Боялись, что утонет или переохладится. Роман же решил зайти в реку по пояс, чтобы просто окатиться.

Дарьяна просили не подключаться к моржеванию по причине тяги того к травмам, но он отмахнулся.

— Я думаю только о том, как втягиваю в себя сигаретный дым, но сигарет у меня нет. Надо вымыть эти мысли из головы хотя бы временно. Все нормально будет! — утверждал парень.

Итак, все, кто хотел, искупались. А Дарьян после купания заболел.

Спустя день туристы вышли к небольшому озеру. Из него в разные стороны вытекали две речушки. Там и заночевали. К вечеру сильно похолодало.

Следующий день…

Остыли реки. Земля остыла. Это в городе тепло и сыро. А за городом зима, зима, зима… Туристы проснулись от того, что среди ночи замерзли. Пришлось натягивать на себя теплые носки и кофты. Тепло было только Тощему и Лее — они грелись друг о друга. И Могильникову — у того еще в морге тело привыкло к холоду. Уюкович спал один, в своей маленькой рыбацкой палатке, отдав плед Кире с Юлей. Его сон был крепок.

Все проснулись от радостных возгласов Леи. Она вылезла из палатки и увидела, что тент присыпан снегом. Но поначалу никто не придал особого значения этому событию: что там — небольшой слой октябрьского снега. Кира расстегнула замок на входе в тамбур, и маленькая лавина высыпалась прямо в ее ботинки. Девушка выругалась.

— Ой, не ори, пожалуйста, дай поспать, — простонала Юля, перевернулась на другой бок, перетянув на себя одеяло.

— Ребята, мы, кажется, проспали до Нового года, просыпайтесь! — радостно вскликнула Кира.

— Не кричи, будь добра! — раздался сонный голос Романа Александровича из палатки парней.

— Вы выйдете, посмотрите, что на улице происходит! Снега сантиметров двадцать насыпало! — радовалась Кира.

Все зашевелились. Первым вылез Могильников, зевнул и монотонно буркнул: «Снег». Затем оделся, пошел к реке умываться.

— Олег Уюкович, вижу, радость при виде снега у вас прямо на лице написана, — заметила Кира, вытряхивая снег из ботинок. Она надела толстовку, штаны поверх термобелья, куртку и шапку, вылезла из палатки. — Дурацкий снег, холодно… — проворчала девушка и заметила маленького снеговичка, слепленного у палатки парней. Подошла ближе.

В это время из палатки, где спал Тощий, Лея, Элина начал кто-то выбираться. Расстегнул молнию замка — лавина снега ссыпалась в открытый рюкзак Элины. Немного снега попало и за шиворот Тощему.

— Ай! — пискнул он, и повалился на ребро палатки, чем обрушил ее.

— Тощий! — закричали в унисон девушки.

— Кто бы сомневался, это же Худогубкин… — усмехнулась Кира и направилась на помощь.

На свет божий выбрался и Роман Александрович, в одном термобелье и расшнурованных ботинках. Встал, пошатываясь, щуря глаза.

— Вот она, таежная погода, — глубокомысленно изрек он, — вчера сияло солнце. Мы купались в речке, а сегодня — снеговик стоит у моей палатки.

— Кто, интересно, успел слепить с утра? — спросила Кира.

— Могильников? — то ли пошутил, то ли серьезно сказал Роман.

— Конечно, Роман Александрович, Могильников похож на человека, который снеговиков лепит, — хмыкнула Кира. В спину ей прилетел снежок.

— По-вашему патологоанатом не может снеговиков лепить? — спросил Могильников, отряхивая руки от снега.

— Ах, так, да? Война! — крикнула Кира, сбросила тент с палатки, чтобы ребятам было легче выбраться. Затем принялась забрасывать Олега Уюковича снежками. Могильников, удивительно, не зарычал, а наоборот, нашел нечто интересное в детской забаве.

А Валенов наслаждался зрелищем и улыбался. Его радовало то, что туристы не теряли оптимизма, находили возможность радоваться мелочам. Тем более, Могильников! Патологоанатом, играющий в снежки — это фантастика! Когда те, кто еще сидел в палатках, услышали голос Олега Уюковича: «Не попала! Мазила! Получай!», всем стало безумно интересно, что там происходит. Элина, Лея и Тощий одновременно высунули головы наружу.

— Восхитительно! — всплеснула руками Лея. — Я же вам сказала, что выпал первый снег! Восхитительно, Олег Уюкович в снежки играет! Восхитительно, снеговичок!

— Восхитительно, — воскликнула Элина, но, в отличие от Леи, грустно, — у меня в вещах снег!

Снежок прилетел в Романа.

— Чего стоите, Роман Александрович? Позвольте себе побыть ребенком! Да, мы, возможно, здесь помрем, но не грустить же теперь! — весело выдал Могильников.

— Олег Уюкович, я впервые вижу вас в таком чудесном настроении! — подметила Кира. Могильников не ответил, просто кинул в нее снежок, Кира ловко увернулась и комок снега угодил… в вещи Элины.

— Да что за безобразие! Играйте в другой стороне! — заворчала девушка, принялась протирать очки и снова перетряхивать вещи. Роман накинул куртку и подключился к Могильникову и Кире. Первый снежок угодил в Уюковича, второй он бросил в Киру, та уклонилась, и снежок попал в Элину…

— Все, достали! — вспыхнула девушка, протерла очки, надела куртку, слепила большой снежок и бросила его в Валенова. Тот увернулся. В то время из палатки парней выбрался Дарьян, снежок прилетел в него.

— С добрым утром! — засмеялся Роман Александрович. Дарьян не ответил. Молча вылез, оделся, на шею набросил шарф, обошел палатку, Элина пошла за ним.

— Ну, чего ты злишься на меня? Я случайно в тебя попала, в Рому целилась.

Дарьян накинул капюшон и резко дернул ветку небольшой елки. Снег с деревца лавиной сошел на Элину. Девушка стояла без шапки, в термобелье, расстегнутой куртке, термоштанах и развязанных ботинках. Визгу было — на другом конце планеты люди услышали.

— Шалость удалась, — усмехнулся Дарьян.

— Ты дурной! Я же не одета! — кричала Элина, отряхивая с себя снег. Толкнула Дарьяна, тот упал на снеговика. Хохотали все, даже Дарьян заулыбался. Когда Элина вернулась к палатке, Тощий сиял, а Лея улыбалась. Девушка толкнула Мишку, и он вместе с Леей упал в снег.

— Классный кадр! — вскликнул Эдкевич, который, как всегда неожиданно появился на сцене с фотоаппаратом в руках, — думаю, отличное фото получилось!

Спустя некоторое время…

«И уносят меня и уносят меня, в звенящую снежную даль… Три белых коня, эх, три белых коня…» — пело бы небольшое сухое дерево, которое несли Тощий, Дарьян и Эдкевич в лагерь. Все вокруг было в снегу. Тощий наступил на тонкий лед в заводи, когда они вытягивали из-под снега сухую корягу, промок и потому шел и дрожал. От такой трясучки несколько раз выпускал из рук поклажу.

— Беги в лагерь, грейся! — скомандовал ему Дарьян. — Мы с Эдкевичем как-нибудь дотащим.

— А как же… вы? Тяже. ло ведь! — еле выговорил Мишка.

— Если мы сосульку вместо тебя принесем в лагерь, Лея нас самих в болото кинет и в сосульки превратит.

Тощий кивнул и побежал.

— Главное, с тропы не сходи! — предостерег его Эдкевич и повернулся к Дарьяну: — И как мы его потащим? Да оно целую тонну весит!

— Могильникова попросим помочь, а то у меня у самого нога не слишком здоровая.

Где-то вдалеке зарычал медведь.

Эдкевич и Дарьян переглянулась и, держа тяжелое бревно в руках, побежали с такой скоростью, что обогнали Тощего и прибыли в лагерь раньше него. Эдкевич, запыхавшись, не смог связать и нескольких слов до тех пор, пока напуганная Лея не встала перед ними со сковородкой в руках.

Ребята бросили бревно и ринулись обратно за Тощим.

— Мишка, бежим скорее в лагерь! Тебе греться нужно, а ты, как улитка, ползешь! — закричал Эдкевич. Тот не ответил, стуча зубами.

— Гипотермия, — констатировал Дарьян, — обопрись на нас, мы тебя дотащим!

Медведь зарычал вновь. Что сказать… Никто так оперативно не избавлялся от гипотермии, как Тощий.

— Бежим! — выкрикнул он и рванул сломя голову.

— Ахтунг! Михалыч, за нами! — крикнул Эдкевич.

— Вы там в «догонялки» что ли играете с Тощим? Мы вас всего лишь за «сухарой» посылали, — спросил Роман, приматывая к толстой палке охотничий нож Дарьяна.

— Тощий здесь ни при чём, косолапый за нами гнался!

Между тем зверь достаточно близко подошел к лагерю, взревел.

— Медведь! — крикнула Кира.

— Да ладно, правда что ли? — развел руками Эдкевич.

Все туристы сбились в кучку, Могильников выдернул топор из бревна и передал его Роману, сам метнулся к своей палатке за ружьем. Появилась медведица, та же, кстати, что встречалась туристам ранее — со смайликом на боку. Могильников и Роман медленно двинулись к зверю. Дарьян отодрал нож от палки, к которой его усердно привязывал руководитель, Лея схватила сковородку и, хотя плакала от страха, встала впереди Тощего. Все были готовы сражаться до последнего. Юля с Элиной стояли за Дарьяном и Эдкевичем. Элина активно протирала очки, Юля дрожащими руками сжала перед собой поварешку.

— С поварешкой на медведя — это сильно! — хмыкнул Эдкевич и вытащил «оружие» из ее рук. Сам он стоял с ножом наизготовку. Юле без защиты было крайне некомфортно, девушка вытянула из костра головешку, с опаской встала за спинами Могильникова и Валенова, дальше идти не решилась. Ей казалось, что и там, словно на передовой, страшно.

Медведица подобной дерзости терпеть не стала, приняла поведение людей за угрозу, встала на задние лапы и взревела. Могильников тоже не стал терпеть такой дерзости от зверя, выпрямился и тоже заорал.

Страшное и в то же время забавное зрелище. Разъярённый зверь орет на разъяренного человека и наоборот. И все же животное предприняло попытку напасть. Тогда заорали все туристы. Окружили медведицу со своими ножами, сковородками, головешками. Спугнули. Впрочем, может, зверь решил не связываться с идиотами, с его точки зрения… Тем более, что Могильников еще и в воздух выстрелил. И тут…

— Валенов! Как же… — воскликнула Оленька Петроградская, которая пряталась за большой палаткой. Договорить она не успела, утка упала ей на голову, — whata… — выругалась девушка.

— Петроградская! — радостно вскликнул Роман, и все побежали к Оленьке, — не могу поверить своим глазам. Это точно ты?

— Мертвая утка! — визжала девушка, откинув птицу подальше вместе с шапкой.

— Не обращайте внимания! Олег Уюкович у нас чемпион по стрельбе «не глядя», — засмеялась Кира.

— Мы спасены! Мы спасены! Ребята, мы спасены! — кричали все туристы по очереди и одновременно. Дарьян с Могильниковым стояли молча, с серьезными лицами. Лея заплакала от радости. Кира по-дружески легонько ткнула Юлю кулаком в плечо:

— Все, скоро вернешься уже к своим прокурорам, бандитам и золотой молодежи — Юля не ответила.

— Тише! — рявкнула, оправившись от шока, Оленька, — все вопросы потом! Сейчас срочно тушим костер, чтобы дыма не было видно.

— Зачем? — изумился Валенов. — На улице не лето, и к тому же, мы обед готовим.

— Тушите костер, я сказала, если жить хотите! И говорим тихо, я все объясню, но позже. Еще лагерь бы собрать.

— Оленька, а где твой рюкзак? — спросил Роман.

— Потом все вопросы! Делайте, что я сказала! — прорычала Оленька. Туристы опешили, но перечить не стали.

— Не пойму, то ли радоваться спасению, то ли грустить? — развел руками Эдкевич, и присоединился к остальным.

Вскоре палатки были собраны, как и рюкзаки. Все собрались у еле тлеющего костра, Роман разлил каждому в кружку чай. Внимание устремилось к Оленьке.

— Ребята, я безумно рада вас встретить. Безумно рада, Рома, что ты жив. Я места себе не находила, когда представила себе, что вы все погибните из-за того, что я помогла брату с его туристической затеей, которая вылилась в такую лихую авантюру, — Оленька сделала глоток из кружки, — вкусный чай, душистый такой, с чем?

— Я поэкспериментировала, травку из наших запасов добавила, — ответила Юля.

— Надеюсь, не ту, какой нас Тощий однажды угощал? — пошутил Эдкевич.

— Очень приятный вкус, — похвалила Юлю Оленька, — смотрю на вас и восхищаюсь. Так и не скажешь, чтобы вы все потрепанные были, отчаявшиеся от того, что блуждаете по тайге не первую неделю.

— Спасибо Роману и Олегу Уюковичу, они нас сплотили и поддерживают огонь в наших сердцах по сей день, — ответила Элина.

— Сразу видно студентку с красным дипломом, — улыбнулась Оленька.

Элину ее слова задели, она обиделась и принялась протирать очки.

— Не обижайся, просто красиво сказала, — примирительно заметила Оленька.

— Ребята, — вмешался Валенов, — всем спасибо, каждый из вас внес большой вклад в наше выживание!

— Позже обменяетесь любезностями, Рома. Итак, вернёмся к делу… — Оленька вздохнула, — наша группа под руководством Куприянова отправилась вас искать.

— Ну вот, ребята, а вы переживали, что никогда не выберемся из леса, — радостно произнес Эдкевич.

— Но так вышло, что мы тоже заблудились. Первым потерялся охранник Святослав и девушка Вера, вместе с ней «заблудился» и навигатор… потом и карлик.

Туристы разом поникли. Их словно ледяной водой окатили.

— А почему, Ольга, вы одна? Ваш лагерь неподалеку? — спросила Кира.

— Как сказать… Именно потому, что мы неподалеку расположились, я и просила затушить костер. В общем, вчера мы набрели на, как бы выразиться, зимовье, что ли. На избу…

Теперь, дорогие читатели, отмотаем время чуточку назад…

Прошлым днем, пока снежное одеяло еще не накрыло землю, Оленька, Бегемотов и Куприянов вышли на небольшую поляну, где стояла деревянная изба и небольшой сарайчик,

— Изба егеря? Или зимовка охотников… — предположила Оленька. — Вроде не заброшена. У дома инструменты лежат. Подойдем ближе, посмотрим.

— Тише, — произнес Бегемотов, — у меня очень плохое предчувствие относительно этого места.

— Владимир Германович, может, это усталость? Или нервы? Вы с Ольгой каждую ночь отношения выясняете — не мудрено, — подстегнул Куприянов

— Завидуете, Александр Казбекович? — прищурился Бегемотов. — Дело не в этом. Я несколько лет по роду своей деятельности, можно сказать, на передовой нахожусь. Кто только не пытался меня выследить и убить. «Чуйка» у меня хорошо развита. Потому и говорю, это место, этот дом меня сильно настораживают.

— Может быть, зверь следит за нами? Медведь? — предположила Оленька.

— Может быть. Будем осторожнее! — ответил Володя, сделал шаг и наступил на что-то твердое. Посмотрел под ноги, увидел гильзу от карабина. Поднял.

— Охотники, значит, — предположила Оленька.

Бегемотов кивнул, улыбнулся и тут же сделал серьезное лицо:

— Не разделяемся. Двигаемся вместе. А увидите людей — не раздумывая, бегите в лес.

— Вы чего паникуте, Володя? — спросил Казбекович.

— Где вы видели охотников с автоматами? Много зверей автоматной очередью убьешь? Кельскопец говорил, слухи ходят, будто в этих краях банда браконьера Жёлудева орудует. Краснокнижных животных отстреливают, да и не только их. У Жёлудева — «крыша» в правительстве. Уверяю, сам Куппоне тоже в доле. Потому они и не боятся ничего. Эти ребятки с автоматами для защиты от всех и вся ходят… Надеюсь, конечно, что я не прав, и это просто егерь автоматик по случаю приобрел…

— Даже если это браконьеры, — Куприянов заговорил тише, — то они ничего нам не сделают. Уйдем и все.

— Ты как ребенок не рассуждай, Казбекович, — вздохнул Бегемотов. Куприянова аж немного «перекосило» от таких слов. — Зачем им свидетели? Я, кажется, сказал, что все они под мощной защитой правительства и криминала. Они ничего не боятся. Жёлудев — искусный головорез. Его братва — половина из них тусовалась в местах не столь отдаленных. Поэтому, давайте будем вести себя аккуратно и не шуметь. Осмотрим местность и примем решение, что делать дальше, хорошо?

Куприянов кивнул.

Изба была почти черного цвета, бревна местами прогнили, отсырели. Дом немного просел на одну сторону. Окна покрыты толстым слоем пыли и грязи, настолько толстым, что не разглядеть, что находится внутри. Возле дома — костровище. Рядом — пустое ведро и залитый водой большой котелок с остатками пригоревшей каши. «Значит, жилье не заброшено» — подумал Казбекович.

Дверь закрыта на амбарный замок. Туристы подошли к сараю. Дверь его была закрыта на простую щеколду. Куприянов ее открыл… Зловоние вынудило туристов зажать носы.

— Оставайтесь на месте, я сам посмотрю, что внутри! — сказал Александр Казбекович и вошел внутрь. — Здесь шкуры, похоже, медвежьи.

— Нужно уходить, — сказал Бегемотов.

— Сейчас, посмотрю, что за дверью, — ответил Куприянов. Бегемотов тем временем прислушивался к посторонним звукам, присматривался к лесу вокруг поляны.

— Володя, подойди сюда, — попросил Куприянов: — Ольга, останься на месте.

Бегемотов вошел в сарай — большие деревянные столы, обитые железом, испачканы кровью, на стенах развешаны инструменты для разделки туш. Подробно расписыватьобстановку в сарае автор комедии не будет — кошмарная она, а мы ведь, дорогие читатели, любим комедии за возможность улыбаться, а не грустить.

Увидев это неприятное зрелище, Бегемотов еще раз скомандовал:

— Уходим!

Но только они с Куприяновым направились к выходу, как навстречу им вбежала Оленька, испуганно заявив, что из леса вышли люди с оружием в руках.

Володя выглянул из-за дверей сарая на поляну.

— Браконьеры, но Жёлудева среди них не вижу. Рисковать не будем, нужно немного выждать и уходить в лес.

— Подожди Володя, я считаю, что в нашей ситуации уходить от людей — не лучшая затея. Они — наше спасение. Я не хочу умирать в тайге из-за ее брата, — Куприянов показал на Оленьку.

Бегемотов шепотом выругался, схватил Куприянова за воротник куртки и зашипел:

— Ты не слушал меня что ли?! Они помогут нам только отправиться вслед за теми, кого разделали на этих столах! — указал на стол с тесаками.

— Руки убрал от меня! — вспыхнул Куприянов, оттолкнул Володю и попытался его ударить по лицу. Бегемотов спокойно увернулся. Купринов повторил попытку. Бегемотов снова увернулся, поставил Куприянову подножку, тот упал. Володя прижал его коленом к земле, рукой сжал шею.

— Отпусти, по-хорошему… — рычал Александр Казбекович.

— Нашли время! — возмутилась Оленька. Девушка осмотрелась, увидела страшные столы и инструменты. Бедняжку стошнило, — я не могу здесь находиться, ужас какой!

Бегемотов нагнулся к уху Куприянова и произнес:

— Послушай меня, мастер боевых искусств. В том, что Роман Валенов пошёл в этот поход без средств связи — вина полностью твоя. Парень мечтал, а ты перекрывал ему кислород. Он решил доказать тебе, дураку, что люди способны добиваться того, о чем мечтают. Сейчас на твоей ответственности еще два человека, одну половину группы ты уже потерял. Хочешь жить — тихо собираемся и уходим. Если это банда Жёлудева — живыми мы отсюда не уйдем! Сейчас я тебя отпущу и очень надеюсь, что ты поступишь, как разумный человек! — Бегемотов отпустил Куприянова. Тот поднялся. Ничего не ответил, пошёл к выходу, взял свой рюкзак и направился в сторону выходящих из леса людей…

— Ибмицыл! — рыкнул Бегемотов. — Оля, надевай рюкзак, уходим!

— А как же Александр… — не договорила Оленька.

— Быстро, за мной! — прошипел Бегемотов. — Теперь я понимаю, почему твой брат решился на такой опрометчивый поступок с тайной заменой маршрута. Куприянов упрямый, как осел, к тому же он — баран!

— Ольга, если пойдешь с ним — уволю! — пригрозил Купринов.

Браконьеры, тем временем уже заметили его.

Бегемотов крепко схватил Оленьку за руку:

— Я не отпущу тебя, прости. Не переживу, если с тобой что-то случится.

— Увольняй, Александр Казбекович! — махнула рукой Оленька и вместе с Бегемотовым рванула в лес.

Межу тем браконьеры подошли к Куприянову. Он вежливо поздоровался, сказал, что заблудился, но всю историю рассказать не успел — ему зарядили прикладом по голове, Казбекович упал, как подкошенный.

К нему, лежащему на земле, подошел неприятный с виду тип, среднего роста, в плаще с капюшоном и карабином на плече. Он ткнул Куприянова носком ботинка в щеку и заговорил противным, хрипловатым голосом.

— Не был бы ты в сарае, может и ушел бы. Теперь извини, отпустить не могу, ровно, как и кормить и поить тебя. Кто ты, черт? Шпион? Мент? Почему за нами следишь, кусок ты грязи?

— Я — турист! — попытался подняться Куприянов.

— Тише, не дёргайся, — мужик направил на него карабин, — не хотелось бы еще одну жизнь на себя брать — сам помрешь. Сейчас чай заварим, и, в зависимости от того, понравится нам твой рассказ или нет, определим, сколько дней тебе воздухом дышать, — неприятный мужик повесил карабин на плечо. — Подснежников, руки ему свяжи, да брось у костровища, следи за ним.

Толстый мужик со шрамом на лице ринулся выполнять приказ.

— Остальные, осмотрите территорию. Он, скорее всего, не один, — отдал еще один приказ главарь.

Бегемотов с Оленькой не успели скрыться в лесу, им навстречу вынырнул один из бандитов, за ним шел и второй.

— Оля, беги! — закричал Володя. — Я отвлеку их!

Оленька сначала замешкалась, но все же побежала. Володя успел выхватить у первого браконьера ружье и сильно его ударить, но вскоре все же оказался под прицелом нескольких винтовок. Бегемотову пришлось опустить оружие. Ему связали руки и привели к тому типу, который разговаривал с Куприяновым. Поставили на колени.

— Надо вам было весь этот цирк устраивать? Мы — обычные туристы! Думали, что это дом егеря, — сделал попытку решить все миром Володя.

— В какой-то степени, это и есть дом егеря. Был им, пока был егерь, — протянул главарь, — впрочем, неважно… Погоди-ка! — вдруг воскликнул он. — А я тебя знаю! Ты же Владимир Бегемотов!

Все зашевелились и столпились перед Володей, чтобы посмотреть на прославленного лидера «Кривой панды».

— Тот самый Бегемотов! Вот обрадуется Куппоне, когда узнает, кого мы поймали! — радовался бандит.

Бегемотов пригляделся к типу:

— А что в капюшон закутался? Боишься, что от твоей страшной моськи деревья пожелтеют? — ехидно поинтересовался Владимир Германович.

— Тебе все смешно. Ну, недолго смеяться будешь, недолго. Как и вся твоя банда, — усмехнулся тип, и снял капюшон.

— Так я и думал, что это ты, Атас. А что же не Ахтунгом тебя родители назвали? Ахтунг Жёлудев — это звучит. Ты как раз и выглядишь, как чудовище, родившееся в чернобыльской луже от внебрачного зачатия. Так бы все при виде тебя кричали: «Ахтунг!»

Жёлудев разозлился и ударил Володю по лицу. Тот сплюнул:

— Ну, я от тебя другого и не ожидал. Бить связанного — твое любимое занятие, а один на один слабо?

Атас приготовился ко второму удару.

— Ударишь меня ещё раз и клянусь, что сделаю все возможное, чтобы после приезда Куппоне, ты остался калекой, — пригрозил Бегемотов, — думаю, ты слышал о моей репутации и репутации «Кривой панды», — Володя смотрел на врага уверенно, нагло и дерзко. Он прекрасно понимал, что ничего не сможет сделать ни Атасу, ни его «псам», поэтому единственный выход — блеф. «Кривую панду» все знают. Это самая дерзкая и кровавая банда, хоть и в реальности ни за одним из членов группировки не числится гробов.

Атас после этих слов задумался.

— Отведите его ко второму! — скомандовал Жёлудев.

Подошел худой человек в телогрейке, грубо схватил Володю за куртку.

— Больно! Мужик, аккуратнее, не пакет с яблоками несешь! — возмутился Бегемотов.

— Это моя жена! — вспыхнул Атас.

— Sorry, man! — произнес Володя и хмыкнул. Дама действительно выглядела, как мужик.

— Похоже, я знаю, почему Куппоне его недолюбливает… — буркнул Атас.

— Почему? — спросил кто-то из браконьеров.

— За работу! — рявкнул Атас. — Готовьте обед, разбирайте экипировку. Подснежников, пойдешь со мной! Надо сарай осмотреть после Бегемотова.

— Атас! — крикнула жена Атаса.

— Чего? — повернулся он.

— Атас, говорю, сахар кончился! — сказала супруга, потом повернула голову к мужу и спросила его: — Ты что-то хотел?

— Ты меня позвала! — проскрипел Атас.

— Я сказала, что сахар кончился.

— Не могли меня родители хотя бы Иваном назвать, — буркнул Атас, накинул капюшон и направился к сараю.

Тем временем…

Оленька сидела у костровища с кружкой.

— Так что я не нашла вас, а… В общем, они в беде, прошу помощи.

— Абсурд, какой помощи? — уточнил Дарьян: — Кучка туристов пойдет колотить вооруженных отмороженных браконьеров — головорезов? Ну, допустим, Могильников убьет троих, а остальные? — он повернулся к отцу и добавил: — Без обид.

— У нас есть Лея, она сковородкой еще, как минимум, одного в нокдаун отправит, — пошутил Эдкевич.

— Еще у нас есть Волк, она парочку человек загрызет, — пошутила Юля.

Кира хмуро на нее посмотрела, но злые эмоции быстро подавила, Юля осмелилась подшутить над ней и смотрела, при этом, по-доброму, по-дружески.

— А что у нас могут зайцы? — прищурилась она.

— Размножаться! — пропел Эдкеич, чем вызвал смех. Юля кинула в него снежок, выбив из рук кружку с чаем.

— Так, дети, успокойтесь! — воскликнул Роман.

— Оля, серьезно, как ты себе это представляешь? Как мы будем спасать Куприянова?

— Не знаю, но не оставлять же их там! Очень здорово, пошли спасать вас и погибли сами! — ответила Оленька.

— Может, ночью прорвемся в их лагерь, найдем Куприянова с тем туристом и устроим побег? — предложила.

— Ольга, секунду, — вмешался Дарьян, — ты говорила, что в спасательной операции участвовали пятеро, где остальные?

— Заблудились, отстали от группы, — уныло ответила Оленька.

— Ха-ха! — не удержался Роман. — Руководитель! А мне тут что-то еще про ответственность говорил!

Оленька развела руками:

— Увы! Но не время сейчас злорадствовать, Рома! До ночи оставаться на этом месте, думаю, небезопасно. Не уверена, но скорее всего, они знают, что нас было трое, а пойманы лишь двое, — сказала Оленька.

— Сколько их? — спросил Могильников. Оленька вздрогнула от сурового голоса патологоанатома.

— Не было тебя раньше с нами, когда Олег Уюкович властелина тьмы напоминал, — пошутил Эдкевич.

Могильников старший и Могильников младший в унисон зарычали, у Эдкевича пропало желание шутить дальше, улыбка сползла с лица.

— Интересная у вас команда, — протянула Оленька.

Туристы захихикали.

— Вы даже не представляете себе, Оленька, насколько интересная, — воскликнул Эдкевич.

— Это что, снеговик? — заметила девушка.

— Да, я его Федей назвал, — улыбнулся Эдкевич.

— Признаюсь, не горю желанием видеться с Куприяновым, но, считаю, спасать ребят нужно, — высказал свое мнение Валенов. — А кто второй-то турист? Он не даст себя в обиду?

— О да, этот человек себя точно в обиду не даст, — кивнула Оленька.

— Еще один сын Могильникова? — пошутил Эдкевич и, поймав недобрые взгляды обоих Могильниковых, поднял руки: — Сдаюсь, сдаюсь!

— Не пойми меня неправильно, но я не могу рисковать своей группой. Не знаю, что делать. На кону две жизни и жизни всей группы, — уныло произнес Роман.

— Я понимаю, Рома, но если вы не пойдете, то я пойду одна. Человек жизнь мне спас, а я его там брошу? Да и Куприянова, как бы он меня не злил, спасать нужно.

— Нет, терять ничьи жизни мы не будем, — произнес Могильников, — Куприянова дети дома ждут, того туриста, может, тоже. Они спасать нас пошли и сами в беду попали. Хотя я и не понимаю, почему вы просто не сообщили в службу спасения, но я согласен помочь. Остальных с собой не зову, дело серьезное.

— Я с тобой, отец, — поддержал его Дарьян.

— Нет, ты останешься здесь, — спокойно, но жестко ответил Олег Уюкович.

— Ты всего несколько дней являешься моим отцом, и уже запрещаешь мне? — возмутился Дарьян.

— Да, — также спокойно ответил Могильников старший.

— Так, я однажды уже потерял тебя, хватит! Иду с тобой и точка! — воспротивился парень.

— Я все сказал, — опять же спокойно произнес Могильников, — ты остаешься в лагере.

Дарьян больше пререкаться не стал. Решение отца одновременно злило его и радовало. Впервые в жизни он почувствовал родительскую заботу и не стал в ответ рычать на отца.

— Я с вами, Олег Уюкович. Хочу лично посмотреть в глаза этому неудачнику, — усмехнулся Роман, намекая на Куприянова, — надо же, я просто заблудился с группой, а Куприянов потерпел конкретное фиаско!

— Роман Александрович, — возразил Могильников, — думаю, вам тоже не стоит участвовать в спасательной операции. При самом печальном исходе событий, группа останется без опытного руководителя. В глухой тайге — это смерть.

— Тогда решено! — взяла слово Кира. — Пойдем я и Олег Уюкович. Мы можем за себя постоять.

— Я покажу дорогу. Выйдем, как начнет темнеть, меньше вероятность, что нас заметят. Идти примерно пару километров, — сказала Оленька.

— Хорошо. Придете на место, а что дальше? — спросил Роман.

— Рома, не зли меня! Откуда я знаю, что будем делать дальше? — буркнул Могильников.

— Главное, чтобы вас не заметили! Решите на месте, по ситуации, как действовать, — поддержал Дарьян. — Сохраняйте там тишину!

Вечер…

Могильников возле дома браконьеров запнулся о ведро с водой, с грохотом упал вместе с ружьем, нажал на курок, упала утка…

Вскоре…

Киру с Могильниковым поймали. Допросить их Атасу не удалось, в особенности Могильникова — он рыкнул и у всех браконьеров разом пропало желание с ним разговаривать.

На утро Атас поручил своим «псам» прочесать близлежащую территорию, чтобы убедиться, следит ли за ними ещё кто-нибудь… Так обнаружили группу Валенова. Сопротивляться под прицелом карабинов никто не стал.

Спустя время…

— Спасли, называется, — вздохнул Эдкевич.

— Это фиаско, — произнес Жёлудев, стоя перед двумя группами туристов.

Вам, дорогие читатели, думаю, интересно было бы увидеть реакцию Куприянова и Валенова при встрече? Автору комедии тоже интересно. Как говорится, «не было бы счастья, да несчастье помогло». Куприянов искал потерявшуюся группу, а группа сама его нашла. Неожиданная встреча. Александр Казбекович был весьма эмоционален. Грозил уволить. Грозил оставить Валенова одного в лесу. Грозил, что как только его развяжут, он придушит Романа собственными руками. Валенов выслушал молча, а потом спокойно ответил: «Слюной не подавись» и отвернулся. Семь пар глаз недобро посмотрели на Куприянова. Он, мягко говоря, опешил. Думал, что группа Валенова находится в полуобморочном состоянии, что каждый из участников буквально молится о спасении. Что каждый из туристов мечтает поколотить руководителя за такую безответственную организацию. А что, в итоге, он увидел? «Они ведут себя так, будто и не ждали, что их спасут. Руководитель, по вине которого туристы оказались в беде, стал для них… кем? Другом? Что за вздор?!» — думал Казбекович.

Между тем, Оленька напомнила Куприянову, показав на браконьеров, что Володя предупреждал — с этими людьми шутки плохи.

— Но вы же у нас упрямый, всегда знаете, как лучше! — сердито констатировала девушка.

Куприянов не ответил.

Атас рассадил туристов полукругом, чтобы легче было за всеми наблюдать. Связывать никого не стал, кроме Володи. Тому и руки связали и ноги. Даже рот пытались заклеить, но не получилось — чуть палец бандиту не откусил. Атас посадил рядом с ним свою жену и коренастого мужика без двух передних зубов. За остальными приказал просто следить, чтобы никто не сбежал.

— Что вам от нас нужно? — плакала Лея.

— Мне от вас — ничего. Вы же вторглись в частные владения и увидели то, что не должны видеть. Мы браконьеры, как вы поняли.

— Это кто? — шепнул Тощий Эдкевичу. Тот нагнулся и рассказал все в нескольких словах.

— Я разрешал говорить? — спросил Атас, дождался тишины и продолжил: — Нам не нужны лишние глаза и уши.

— Я, конечно, понимаю, что вы — серьезные ребята, но, может, не будете страдать ерундой и отпустите нас? Если дело дойдет до драки, то нас — двенадцать. Мы толпой в любом случае успеем нескольких из вас сделать клиентами патологоанатома… — спокойно произнес Могильников.

Роман Александрович, который сидел рядом с ним, ткнул Олега Уюковича в бок.

Атас ничего не ответил, лишь коротко хмыкнул и посмотрел на своих: «Готовьте товар, скоро Николай Мермадонович приедет».

— Кто? — нервно усмехнулся Эдкевич.

— Куппоне, — пояснил Бегемотов.

— Отца криминального чиновника звали Мермадон? — усмехнулся Валенов.

— Володя! Ты что ли? Не узнал тебя сразу! — обрадовался Дарьян.

— Бублик! Вот уж кого точно не ожидал здесь увидеть, так это тебя, — улыбнулся Бегемотов, — точно, наша земля круглая!

— Ты его знаешь, Бублик? — спросила Кира Дарьяна, причем слово «бублик» выделила интонацией.

— Конечно, это Володя Беге… — остановил себя Дарьян.

— Бегемотов Владимир, лидер «Кривой панды», — закончил за него Володя. То же удивление, что и ранее группу Куприянова, постигло и группу Валенова.

— То есть вы, Александр Казбекович, так спешили сказать мне, какой я безответственный, что включили в свою группу бандита? — возмутился Роман.

— А потом и заблудился еще, — хмыкнула Оленька.

— Тише-тише, Роман, не нагнетайте. Мы с вами потом побеседуем касательно криминального мира, — остановил Валенова Володя.

— С ума сойти! — восхитилась Юля, — я думала за «Кривой пандой» стоит какой-нибудь толстый уродец без образования с перстнями на коротких волосатых пальцах, а в реальности…

— А в реальности, думаю, за ним не одна девушка бегает. У тебя челюсть отвисла, буренка, подними её, — одернула ее Кира. Оленька напряглась.

— Поверить не могу, что вас кровавым бароном называют, — протянула Кира.

— Замолчали все! — Атасу надоело их слушать. — Вы останетесь здесь. В ближайшее время прибудет Николай Куппоне, он решит, что с вами делать.

Могильников из последних сил сдерживал себя, чтобы не выплеснуть скопившуюся за двадцать лет ярость лишь при одном упоминании о Куппоне. Дарьян старался его успокоить, ведь сейчас главная задача — не наломать дров. Тем более, что рядом с ними человек, который может повлиять на ситуацию — это Володя Бегемотов.

— Он связан и его охраняют, как он может нам помочь? — шепотом спросил Олег Уюкович у сына.

— Просто поверь мне. Если ты сейчас «взорвешься», то ничем хорошим это не закончится, — посоветовал Дарьян отцу, — а Володя… Черт возьми, у этого человека на каждую негативную ситуацию есть десятки путей отхода.

— Сидите тише воды, ниже травы, чтобы я вас не видел и не слышал, — буркнул туристам Атас.

— Извините, но вы сами себе противоречите, — «закаркал» Эдкевич, — говорите, что видеть нас не хотите, так, может, мы тогда пойдем своей дорогой?

— Дерзить мне надумал? — проскрипел Атас. — Я могу и не дожидаться Куппоне, пущу вас всех в расход и все.

— Секундочку! — продолжил спорить Эдкевич. — Я с этой группой в лесу уже третью неделю живу и потому уверяю вас, спокойно сидеть на месте и молчать никто из них не сможет!

— Тогда молись, щенок! — пригрозил Атас, а кто-то из браконьеров передернул затвор карабина.

— Гонору-то сколько, корона не жмет? — подстегнул Бегемотов.

— Заклейте ему рот скотчем! — рявкнул Атас. — Обед готов? — переключился он.

— Да, очень вкусный обед, спасибо! — ответил ему старческий незнакомый голос.

— Отлично! — ответил Атас, и тут же его, а потом и остальных бандитов осенило, что в их банде нет пожилых людей. Все повернулись к костру.

Старик, он же дед Бегемотова, он же Петр Ильич Чайковский сидел у огня, ел со сковородки жареное мясо и напевал какую-то старую туристическую песенку.

— Старик! Еклмн! Старик! Идиот? Дед! Старик! Больной прыщ! Неадекват с протезом! Дед — в голове винегрет! — воскликнул на свой лад каждый из туристов.

— Дед? Я же тебе сказал оставаться дома! — возмутился Бегемотов.

— Какого лешего? — заорал Атас.

— Я Лешего поймал! — в это время радостно известил присутствующих один из браконьеров, выводя из сарая Жору.

— Дед? Он твой дед? — спросила Кира у Володи.

— Да — спокойно ответил Бегемотов. Бандит со скотчем в руках потянулся к его рту.

— Я тебе руку откушу, скотина! — рявкнул Володя, бандит замешкался, а жена Жёлудева обхватила Бегемотова со спины:

— Держу! Заклеивай!

Жору подвели к Володе, усадили рядом с коренастым беззубым браконьером.

— Ты, старый дед, страх совсем потерял? Завалился так спокойно на мою территорию, воруешь мою еду? — Атас подошел к старику.

— Я не жадный, угощайся! — дед загреб мясо в ложку и протянул главарю браконьеров.

Атас выбил сковородку из рук старика, схватил его за шиворот и потащил к туристам.

И тут Бегемотов вскипел.

— Жёлудев, лучше отпусти его! — заорал Володя басом. Жена Атаса все так же держала его. Лешего держал беззубый мужик. Еще один все же заклеил рот Бегемотову.

— Да вы совсем с ума сошли! Ему же больно! Он инвалид! Пожилой человек! — не выдержала Оленька и вскочила.

Ее поддержали оба Могильниковых, Кира. Лея рыдала и держала Тощего, чтобы тот не натворил глупостей. Роман остановил Эдкевича и дал команду успокоиться остальным. Понять можно — он отвечал за жизнь своей группы.

— Заткнись, иначе станешь женой для моих ребят! — прошипел Жёлудев Оленьке. Та заплакала. Бегемотов достиг точки кипения. И в этот момент Атас наступил на яйцо. Откуда ни возьмись на него налетела курица, бандит пнул ее. Бедная Марфа отлетела на пару метров и осталась лежать. У старика отключился инстинкт самосохранения. Он забыл про боль. Забыл, что ограничен в движении. Он мог терпеть любые грубые слова, не обращать на них внимания, но когда причиняют боль родным и любимым, а Марфа была это его любимым питомцем, почти родственником, он терял голову. А тут и коренастый бандит, который держал Жору, пытаясь его успокоить, оскорбил его маму очень некрасивыми словами…

В общем, наступил момент, когда туристы увидели банду Бегемотова в действии.

Старик вырвался из лап Жёлудева, нанес удар протезом ему в пах, а кулаком — в нос. Леший вывернулся из рук бандита, как мартышка, пробежал ногами по стволу ближайшего дерева и спрыгнул ему на плечи. Он со всей силы хлопнул мужику ладонями по ушам, чтобы оглушить, и принялся его мутузить. Браконьер Подснежников выстрелил в Жору — попал в «бронежилетку». Жена Атаса крепко держала Бегемотова, поэтому тот вместе с ней поднялся с бревна и со связанными руками и ногами стал прыгать в сторону Атаса, перевернулся и упал прямо спиной на женщину. Справившись с беззубым, Жора принялся за Подснежникова. Браконьеры подняли ружья наизготовку, но только Могильников увидел, что на его сына наставили оружие, как спустя мгновение два браконьера отправились в нокаут. Кира тоже была радо легальной возможности подраться и потому, как только от неё отвели карабин, она вступила в недолгую схватку с лысым браконьером. Оленька воспользовалась моментом и помогла освободиться Бегемотову. Лея закрыла глаза руками. В общем, команда Валенова тоже готова была перевернуть весь мир вверх дном.

— Ну-с, будем делать то, что умеем! — произнес Роман Александрович и в лагере начался эпический переполох. Один Куприянов сидел в стороне, бесконечно удивляясь происходящему.

Тощий… А Тощий вспомнил, что после посещения их лагеря медведицей, когда та нашла в его рюкзаке грибочки и сожрала их, оставшиеся он машинально положил в карман своей толстовки. Мишка вздохнул, достал их и съел…

Глава 24. Счастье не за горами

Лагерь Атаса Жёлудева…

Дом частично выгорел. Сарай разобран по бревнышкам, так как Экдевич вспомнил что «дрова кончились!». По двору бродили три утки, которых оглушил Могильников, выпустив из ружья оставшиеся три патрона в разные стороны. Повсюду разбросаны браконьеры и их вещи. Больше всего досталось коренастому амбалу — по нему сначала Жора прошелся простенькими ударами, а затем в дело вступила тяжелая артиллерия, в виде мастера спорта по боксу — Киры Заяц.

В жизни Атаса Жёлудева наступила черная полоса. Помимо того, что браконьерский лагерь разрушен туристиками, так ему еще придется теперь пережить визит Николая Куппоне. А ещё от него уплыла жена. Роман Александрович вспомнил историю со сбежавшей невестой Квазимодо Пушкина и тем же способом украл жену у Атаса. Заговорил женщину красивыми словами о любви, увёл ее к реке, усыпил, усадил в лодочку резиновую, которую браконьеры прятали в кустах, и отправил в водное путешествие…

Тощий, признанный после знаменитой Ночи грибов лучшим бесстрашным художником, не в обиду Эдкевичу будет сказано, способным нарисовать улыбку на живом медведе, и тут постарался. Чтобы Эдкевич смог сделать отличный кадр, он углем подрисовывал поверженным противникам усы и прочие мелкие пакости. На останках дома нарисовал черный смайлик и… умудрился найти рядом с лагерем того самого медвежонка, которого искала медведица на протяжении всей нашей истории. Впрочем, группу Валенова уже ничем нельзя было удивить. Тощий притащил медвежьего ребенка в лагерь, чтобы сфотографироваться на память, нарисовал углем уже на другом его боку очередной смайлик и отпустил. Медвежонок из лагеря уйти отказался. Он смешно пищал и плакал, маму звал. Когда туристы покинули лагерь, на его зов пришла медведица. Вот такое получилось черно-белое кино со счастливым концом… Только не для браконьеров Атаса Жёлудева.

Браконьеры, оклемавшись от жестокой битвы с бандой, как выразился Жёлудев, «кривых» туристов, увидели медведя и разрушенную избу. И в спешке и покинули поляну.

Позже, когда Николай Куппоне вместе со Сталиным и Жуковым доберутся до места на вертолете, они не увидят там людей, никого. Примут решение «прочесать» всю округу, так как происшествие, по словам Сталина, имеет криминальный характер.

Что касается самих Сталина и Жукова… Как вы помните, дорогие читатели, полковник Сталин помог вернуться в «жизнь» Николаю Куппоне в обмен на помощь в поимке опасного преступника Владимира Бегемотова. Таким образом, убивать Володю у Куппоне большого желания не было, ведь стараниями Сталина лидер «Панды» уедет «отдыхать» в колонию лет таки на двадцать.

Как только Куппоне дозвонился до Атаса и узнал новости о поимке Бегемотова, вся троица спешно вылетела к месту дислокации Жёлудева.

Туристы…

После побоища в лагере браконьеров, Александр Казбекович Куприянов первое время шел и ни с кем не разговаривал. Как минимум, ему было тяжело мириться с мыслью, что, оказывается, и без его контроля люди способны принимать решения. Как максимум, он был в шоке от того, в какую организованную «боевую единицу» превратил свою группу Роман. Все его туристы без колебаний, единой командой, не боясь вооруженных бандитов, ринулись в бой. А все из-за чего? Из-за того, что главарь браконьеров оскорбил представителей криминальной группировки!? Членов банды «Кривая панда»? Ну, и Олю еще. В общем, в голове у Куприянова варилась сплошная каша. Один раз он, конечно, попытался поспорить с Валеновым насчет направления движения, но Элина, протерев очки, громко всех известила, что руководитель в группе только один и это — Валенов. А не Куприянов. У Казбековича не осталось вопросов. Он смиренно отдал Валенову компас, чтобы не сбиться в пути и выйти к реке. Роман отказался, заявив, что итак знает дорогу.

— Может, хоть зарубки иногда делать на деревьях? — предложил Куприянов. Но оказалось, что их давно уже делает Могильников.

По пути туристы не слишком оживленно переговаривались. Оно и понятно, малоприятное событие пережили. На этой встрече с браконьерами можно было и погибнуть. Однако никто не унывал. Туристы шли в боевом настроении. Тощий то грустил, то улыбался, то плакал. Впереди него шел Дарьян, позади — Лея, оба контролировали этого непредсказуемого товарища, который под действием грибочков мог выкинуть все, что угодно. Эдкевич тоже улыбался. Он был уверен, что сделал кучу классных, живых кадров даже в ходе конфликта с браконьерами. И представлял себя военным фотокорреспондентом. А ещё преподнес сюрприз — «спер» гитару в чехле у браконьеров, и прицепил ее к рюкзаку. Эту мелкую пакость он объяснил тем, что с детства любил играть и пообещал, что вечером у костра споёт душевную песню собственного сочинения.

Юля и Кира шли вместе и разговаривали обо всем на свете. В том числе и о том, что, когда коренастый браконьер оклемался от нокаута, он попытался ударить Киру ножом в спину. Юля среагировала первой и залепила ему боевым оружием Леи — сковородкой. Да с такой силой, что сломала ручку. Жизнь, получается, спасла Кире? Так зародились первые росточки дружбы между Зайцем и Волком.

Вскоре выяснилось, что Роман действительно знал, куда идет — туристы вышли к неширокой, вялотекущей речушке. Продвинулись вглубь леса метров на сто-двести, чтобы от реки холодом сильно не веяло, и встали на ночевку.

Вечером все сидели у костра, вели неспешные разговоры. Могильников налил спирта всем желающим. Не отказался даже Бегемотов, хотя он не любил крепкий алкоголь. Помог ему принять решение Эдкевич своей фразой: «Избыток пищи мешает тонкости ума, а немного спирта — способствует хорошему общению».

Члены «Кривой панды» развели еще один костерок метрах в пятидесяти от туристов и сели отдельно.

— Может, позовем их к нам? — спросил Роман.

— Не нужно, Рома, этим ребятам есть, что обсудить, — сказала Оленька.

— Неудачная идея, думаю, бандитов рядом держать, — пробурчала Элина, протирая очки.

— Вы не правы, ребята, — вступилась за свою группу Оленька, — этих ребят сложно бандитами назвать. Не могу, к сожалению, рассказать о них многое, Владимиру Германовичу обещала. Просто поверьте мне, вред никому из нас они не причинят, — Ольга улыбнулась. Роман кивнул в ответ и повернулся к Мише:

— Тощий, грибной барон, как ты? Отошел от угара?

— Тошнит немного. Никогда больше не буду есть грибы. Любые! Фууу — сетовал Мишка.

Лея обняла его, а Кира похлопала Тощего по плечу.

— В общем, ребята, я, честно говоря, в шоке от всех вас! — восхитилась Оленька. — Думаю, Александр Казбекович со мной согласится. Мы думали, вы тут все тощие, грязные, замученные…

— Думаю, я научил ребят ценить мелочи, а, главное, друг друга, — ответил Валенов и тут же смутился.

— Это так, — поддержала его Элина, — признаюсь, у меня сейчас такое ощущение… В общем, нервничаю немного, но когда мы узнали, что заблудились, то сначала думали — погибнем. Я места себе не находила от того, что не вернусь домой. От того, что хотелось просто прибить тебя, Рома. Но потом, когда навалились приключения, да еще такие, как сегодняшнее, я поняла, что мы сильные! В первый раз в жизни почувствовала, что счастлива. Меня окружают прекрасные люди, друзья, красивейшая природа. Я теперь не боюсь даже, если наш поход завершится печально… Вы понимаете, о чем я. Судьба подтолкнула меня пойти в этот поход не просто так, — Элина всхлипнула. Лея подошла к подруге, обняла её, обе заплакали.

— Да, Роман Александрович, спасибо вам. В любом случае и в моей жизни, это было лучшее приключение. Хотя, почему было?! Я погибать не собираюсь! — уверенно сказал Дарьян. — И благодаря походу я, наконец, узнал отца…

— Спасибо, Рома! — поблагодарила Валенова и Юля. — Я хоть готовить научилась. Отдельная благодарность за это и Элине, столько мучилась со мной. Я увидела другую жизнь. В ней есть дружба, надежные люди…

— Мне говорить нечего, вы все итак знаете, как перевернулся мой мир в наших с вами приключениях! — Тощий поднял вверх кружку со спиртом и улыбнулся.

— Я тоже, ребята, счастлив. Кто ещё может похвастать таким походом? — сказал Валенов, и все засмеялись.

Куприянов сидел немного в стороне от костра. Молчал. Думал обо всем, прислушивался к голосам туристов.

— Мне очень приятно слышать от вас такие слова, друзья, — снова вступил в разговор Валенов, — я думал, что уже никогда не почувствую радости от осуществления своей мечты. Все же в том, что мы не отчаялись, выжили, не только моя заслуга. Это вклад каждого в общее дело. Я на протяжении всего нашего путешествия замечал, как каждый из нас менялся. Мы пережили встречу с браконьерами, которые запросто могли кого-нибудь убить, но не отчаялись и одолели этих уродов, потому что держались вместе! Спасибо вам за то, что помогли осуществить мою мечту, друзья. Уверен, и ваши мечты сбудутся! За вас, друзья! — Роман встал и поднял кружку. Его примеру последовали и остальные.

Могильников налил себе в кружку воды. Все с таким удивлением посмотрели на Олега Уюковича, словно больше в походе их ничего не удивляло. «Могильников не пьет?» — кто-то прошептал.

— Жизнь мне второй шанс дала стать счастливым… Я не хочу больше пить! — уверенно сказал он и выпил воду.

Оленька обняла Романа.

— Я верила в тебя, хотя и до последнего, как и Куприянов, хотела поколотить и боялась того, что ты сгинешь, — улыбнулась девушка.

Весь вечер туристы провели у костра, вели разговоры. До игры Эдкевича на гитаре так дело и не дошло. Роман рассказал сестре о том, с какими приключениями столкнулась его группа. Особенно удивил рассказом о деревне Квазимодо и о том, как туристы бегали по лесу от злобного духа Лоа Лакроа. Оля ему в ответ рассказала, как встретил Квазимодо их группу и что она понимает теперь, почему в его краях туристов недолюбливают.

Юля и Кира болтали о жизни, об отношениях, неудачах и взлетах. Девушки рассказывали друг другу истории из своей жизни. В общем, говорили обо всем… Заяц и Волк примирились.

Дарьян разговаривал с отцом. Лея, Тощий, Элина и Эдкевич обсуждали возможные будущие совместные путешествия, вспоминали пережитые приключения и всякие интересные истории из жизни.

Что касается «Кривой панды» … Старик рассказал, что и не собирался сидеть дома, несмотря на то, что Володя запретил ему идти вместе с ними. Как только Кельскопец с группой уехали, он взял свой маленький рюкзачок и отправился вслед за ними. Через некоторое время в лесу встретил Жору. Тот прятался за деревом и дрожал от холода, ведь перед этим он хорошенько вымок под дождем. Если быть точнее, то Жору обнаружила курица Марфа, она как обычно, сопровождала хозяина и выгуливала себя метрах в ста от старика. Так они вместе с Жорой продолжили путь и набрели, в конце — концов, на браконьеров. Бегемотов был благодарен и деду, и Жоре за то, что они помогли выбраться из передряги. Кельскопец не упустил возможности подчеркнуть, что в очередной раз оказался прав — «бронежилетка» пригодилась. В свою очередь, Володя рассказал о приключениях, в которые попала группа Куприянова, а потом поделился тем, что есть у него желание свернуть деятельность «Кривой панды» и зажить нормальной жизнью без борьбы с криминалом и погонь. И Жора и старик поддержали его, сказали, что готовы помочь, чем смогут. Затем дед надел на курочку носочки, погладил ее и отправился спать в палатку Куприянова, пока тот не видел. Залез, укутался в его спальник и уснул.

Бегемотов с Жорой переместились к остальным туристам. Кельскопец принялся в лицах рассказывать интересные истории, травил анекдоты, шутил. Рассказал о том, как ждал группу Валенова и как удивился, когда старик поведал ему о событиях в деревне Квазимодо. Рассказал о том, как старик искал их, пока один из самых крупных туристов не принялся стрелять по нему. Эдкевич вставил, что это, скорее всего, Могильников палил из ружья по Лоа Лакроа — злому духу. Жора, кстати, заметил, что слухи о призраке сонных пустошей имеют место быть в их краях и подчеркнул, что стрелять по бестелесному привидению, занятие, как минимум, забавное.

Володю расспрашивали о биографии, деятельности «Кривой панды» и, в общем, обо всем. Однако о банде он решил не распространяться — слишком много ушей, доверять которым по причине короткого знакомства он не хотел. При этом Бегемотов не переставал быть самым активным участником беседы. Он даже обсудил несколько научных тем с Элиной, пока Оленька его не приревновала и всевозможными вопросами не отвлекла внимание на себя. А через пару минут они с Петроградской снова принялись спорить обо всем подряд — то об ерунде, то о чем-то интересном… Так и вышли из общей беседы, ведь именно сейчас им было очень важно прийти к общему знаменателю в вопросах реформ Петра Первого…

Раз Бегемотов был занят, туристы пристали к Жоре с расспросами о том, кто такой старик. Не сельский ли он дурачок? На что Кельскопец ответил, что умные люди часто бывают загадочными. Дед умен, образован, ногу потерял во время службы в армии, как именно — не говорит. Подчеркнул, что все в «панде» считали его странным.

— Старик живет, как хочет. Он очень просто относится к миру, никогда не пребывает в негативе. Мечтал построить дом, вырастить детей и в конце пути — посадить дуб. Теперь он, кстати, растет под окнами его дома. У Петра Ильича даже внук вырос. Дед радуется миру, частенько ведет себя, как мальчишка, и всем советует, чтобы не забывали про своего внутреннего ребенка. Чайковскому почти восемьдесят, и мне кажется, что он иногда сам не понимает, что творит. Курицу, вот, приручил, — улыбался Жора. — Судя по тому, что вы рассказали, старик не изменился!

Немного погодя, когда некоторые туристы уже отправились спать, Куприянов все же собрался с мыслями и решил поговорить с Романом.

— Как себя чувствуете, Александр Казбекович? — спросил Валенов у присевшего рядом Куприянова, прихлебывая чай.

— Значит, ты теперь — уважаемый руководитель? — констатировал Казбекович, игнорируя вопрос. — Да, ты превзошел все мои ожидания. Похоже, что и себя самого ты убедил, верно?

Валенов улыбнулся.

— Все просто, в какой-то момент я понял, что люди надеются на меня. Осознал, какая на мне лежит ответственность… В нашей ситуации выжить можно только командой… И я сплотил их, — улыбнулся Роман.

— Лучший опыт — практический. Постоянно на лекциях говорил об этом, — напомнил Александр Казбекович, — теперь ты об этом будешь говорить туристам.

— Кто-то сказал, что уволит меня, — хмыкнул Валенов.

— Уволить человека, который на практике смог научить городских жителей выживать в тайге? — улыбнулся Куприянов. — Такого опыта даже у меня нет. Вернемся — поручу тебе вести филиал фирмы в соседнем городе. Дальше — посмотрим. Как не прискорбно мне говорить об этом, но, вынужден признать — отличная работа, Валенов, — произнес Куприянов, крепко пожал Роману руку и отправился спать. Ну, как спать — кричать на старика он отправился. А так как из спальника его вытащить не получилось, потому что спал дед обычно очень крепко, обнимая курицу, то пришлось Куприянову воспользоваться спальником Бегемотова.

— Его будить бесполезно. Пока сам не захочет — не проснется, — пояснил Володя, — так что, Казбекович, иди в нашу с Жорой палатку, я с дедом лягу, он храпит и сопит, как паровоз, а иногда еще и лягается во сне. Я привык, но тебе ночь с ним покажется очень не весёлым приключением, — предложил Бегемотов. Куприянов вздохнул и нехотя согласился с предложением.

Могильников старший тоже ушел спать, но младший старался сну не поддаваться, выжидал наиболее благоприятный момент, чтобы поговорить с Бегемотовым с глазу на глаз.

Наконец, все расползлись по палаткам. Дарьян подошел к Володе и попросил, так сказать, о личной аудиенции. Бегемотов ответил коротко:

— Понял, сейчас! — и ушел к рюкзаку. Вернулся с двумя пакетиками растворимого кофе, высыпал его в кружки себе и Дарьяну, залил кипятком.

— Берёг я кофе, но тут особый случай — давно мы не виделись. Ну, рассказывай, как у тебя дела? Что стряслось? — спросил Бегемотов и присел рядом с Дарьяном. Тот тяжело вздохнул и принялся рассказывать.

Володя выслушал парня, залпом выпил уже остывший напиток и сказал:

— Куппоне многим жизнь поломал. И то, что произошло с тобой и твоим отцом — ужасно. Но Олег — молодец! Не сдался за эти двадцать лет. Разумеется, я сделаю все возможное, чтобы этот упырь больше не лез в вашу жизнь. Как, в принципе, и ни в чью другую. Надо же, я думал, что срок, который он отбывал, хоть немного на него повлияет. Но то, что я увидел в сарае у его браконьеров, то, что он творит ради денег — недопустимо. Я и не знал даже про ситуацию вашу с отцом, почему ты не рассказывал? Мы бы, думаю, смогли помочь вам.

— Как я мог тебе рассказать о своем отце, если я понятия не имел — существует ли он, жив ли он, — хмыкнул Могильников младший.

— Понял… Ладно, чем смогу — помогу, конечно. Справимся, не переживай, брат, — успокоил он Дарьяна. — Ну а в целом, Бублик, как дела? Как учеба?

Володя и Дарьян проговорили еще с час, а потом из палатки вышел Роман и строго сказал, что всем пора спать, подъем будет ранним. Все трое тут же пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по палаткам.

Утро…

Снег уже не лежал ковром на траве, он растаял. Туристы продолжали двигаться вниз по реке. Куприянов больше не мешал Валенову руководить группой. Он только не переставал удивляться тому, как Роману удалось сплотить коллектив. Все, без исключения помогали друг другу и дисциплинированно выполняли команды руководителя. При этом каждый старался поддержать бодрый настрой у товарища.

Пока поднимались на перевал, у старика куда-то в лес убежала курица, дед ринулся за ней. Остальным крикнул, чтобы не ждали. Но Валенов остановил группу.

— Это же старик, Роман, идем дальше. Ему нужно будет — сам вернется, — не согласился с ним Бегемотов.

— Извини, Володя, но я так не могу. Не могу бросить его в тайге, он ведь далеко от дома, — твердо ответил Валенов.

— Он не турист, Роман Александрович, он тут сам по себе. Бродит по лесу в поисках приключений, — сказал Жора, — я пойду с ним, а то без моего контроля неизвестно, когда домой вернётся, а мне ведь помощь его с гостями в поселке нужна.

Жора Кельскопец попрощался со всеми, поцеловал руку Оленьке, крепко пожал руку Бегемотову, добавив, что искренне сильно будет ждать его в гости, и откланялся…

Туристы выдвинулись дальше. Вскоре они поднялись на перевал, откуда открылся потрясающий вид на окрестности. На горы. На леса. На озера. Здесь и решили сделать привал.

— Ребята… Ради этого стоит жить! — Оленька восхищенно смотрела вокруг. Посмотрела на Володю — тот тоже, буквально, светился от счастья. Их взгляды пересеклись. Владимир Германович ей улыбнулся. Оленька — ему. Лея посмотрела на Тощего и улыбнулась ему. Он посмотрел на нее и подавился слюной. Раскашлялся так сильно, что, бедолага, испортил всю романтичность сцены. Но только не для Леи. Вся неуклюжесть Худогубкина вызвала в девушке только яркие эмоции.

Туристы сидели и любовались природой. Эдкевич отщелкал последнюю пленку, упаковал аппарат в рюкзак и вздохнул с чувством выполненного долга. Он еще на один шаг стал ближе к исполнению своей мечты — стать первоклассным фотографом.

Спустя некоторое время снова выдвинулись в путь. Вышли на небольшую полянку, на которой ранее, по всей видимости, стоял лагерь других туристов. Посередине обнаружилось костровище с головешками. Решили встать здесь на дневку. Роман предложил, пока готовится обед, налегке «прочесать» местность в разных направлениях, вдруг увидят тропу, людей или иные следы, которые подскажут верное направление. А раз среди них есть еще один опытный турист — Александр Куприянов, и он сможет полноценно руководить делами в лагере, то Валенов принял решение делать вылазки вдвоем с Могильниковым. Казбекович возмутился, но Роман был непреклонен.

Вскоре…

Роман Александрович и Могильников вышли на узенькую, еле заметную тропинку, ведущую вглубь леса. По ней они добрались до поляны, на которой стоял старый, заброшенныйдвухэтажный барак. Людей вокруг не наблюдалось.

— Видимо, давно вымерший поселок, — предположил Олег Уюкович.

— Это сейчас не важно, главное, что от этого поселка должна вести дорога в цивилизацию… Костровище тоже намекает на данный факт. Предлагаю перенести лагерь сюда. Найдем тропу и завтра выдвинемся, согласны? — спросил Роман Уюковича. Тот кивнул в ответ.

Новость туристов обрадовала и вселила надежду на спасение.

— Надежда — начало пути к разочарованию, — выдал Эдкевич, за что получил подзатыльник от Киры. Туристы по зарубкам на деревьях, которые оставил ранее Могильников, добрались до поляны с бараком. Ночевать решили в палатках — больно уж мрачно выглядел заброшенный дом. Да еще старые ели рядом с домом громко скрипели… Чем не фильм ужасов?

Палатки установили ближе к вечеру. Тощий постоянно отвлекался, разглядывал дом. Ему казалось, что из оконных проемов на него кто-то смотрит. Атмосфера вокруг только способствовала порождению причудливых образов, на что Мишка был большой мастер. Под впечатлением от окружающего ландшафта, Худогубкин поделился с Леей идеей о том, что в заброшенном доме до сих пор живут погибшие жители. Девушка, как вы помните, уже столкнулась с привидением, потому убедить ее в своих бредовых фантазиях Худогубкину труда не составило. По этой причине Лея и Тощий под всяческими предлогами уговорили Элину поставить палатку как можно дальше от дома. Поставили и поняли, что так далеко от остальных им будет еще страшнее ночевать. Вся поляна буквально «кричала» им, что здесь водятся призраки… То под ноги попадется старая грязная игрушка, то пара ржавых почтовых ящиков. То заскрипят под ветром старые, чудом сохранившиеся качели. Вдобавок ко всему, небо над поселком начали затягивать черные тучи, на поляну опустился сумрак.

— Роман Александрович, не надо здесь ночевать, тут полно привидений! — занервничал, не выдержав, Тощий.

— Привидений не существует, — холодно заявил Могильников, который стоял рядом с парнями, устанавливающими палатку.

— Мы серьезно, Роман Александрович! Мы уже не раз видели в окнах барака светящиеся силуэты! — убеждала Валенова Лея. — К тому же, этот мрак меня очень пугает, я не смогу здесь заснуть!

— Ребята, вы просто накрутили себя, успокойтесь, — принялся успокаивать их Куприянов.

В этот момент в доме, с обратной стороны от поляны, лопнуло одно из уцелевших стекол. Туристы переглянулись.

— Мы же говорим вам, что в доме живут призраки! — закричал Тощий.

— Думаю, это просто ветер, — попытался успокоить туристов и Валенов.

В ответ на эти слова в бараке что-то загрохотало…

— Может, там есть кто-то? — предположил Дарьян. — В смысле, живой!

— Надо проверить, — предложил Бегемотов, — это единственный способ разобраться. Если там человек, он, может, подскажет дорогу к людям.

— Согласен, кто пойдет? Есть желающие? — Валенов посмотрел на всех.

— Могу пойти, я не верю во всю эту чепуху с потусторонними силами, — пожал плечами Володя.

Пойти с ним вместе вызвались Кира, Оленька и Эдкевич. Роман заменил Оленьку на Дарьяна — он просто хотел избавить всех присутствующих от очередного спора между Бегемотовым и Ольгой, на этот раз по поводу существования призраков.

— Роман Александрович, я думаю, что Тощему и Лее лучше с нами пойти, чтобы они убедились, что в доме нет никого, — предложил Эдкевич

— Хорошая идея, — поддержал друга Дарьян.

— Ну, уж нет! Ни за что! — истерически завопила Лея.

— Да бросьте, коллеги, — вмешался Володя, — клин клином вышибают. Убедитесь, что там никого нет, и сможете спокойно спать. Володя говорил уверенно, с улыбкой. Он просто радовался всему, что происходит вокруг. В таких приключениях ему еще не доводилось участвовать.

— О, еще один патрон нашел, теперь я снова с ружьем! — радостно заявил Могильников.

— Олег Уюкович, пойдете с ребятами? Вдруг, там кто из местных… — спросил Роман.

— Зомби? — пошутил Эдкевич.

— Конечно, Сережа, там именно зомби, — буркнул Валенов.

— Если зомби, то это стихия Олега Уюковича! — пошутила Юля. Могильников зарычал. Кто-то засмеялся.

— Все, хватит! Могильников, Дарьян, Лея и Тощий идут осматривать дом. Я, Володя, Кира осматриваем окрестности, ищем тропу, по которой завтра пойдем. Остальные дежурят в лагере.

— Надо ускориться, Роман, сейчас ливень начнется, — сказал Казбекович.

— Спрячемся на время ливня в доме. Ставьте палатки, чтобы потом не устанавливать их в лужи. Не забывайте делать дренаж по контурам, чтобы вода с тентов в него стекала. Все, расходимся! — скомандовал Валенов.

Часть группы остановилась перед входом в дом. У Тощего затряслись колени, застучали зубы. Лея вцепилась ему в руку, как хищник — словно хотела ее оторвать. У Могильникова в руках — ружье, у Леи — палка. Дарьян взял охотничий нож, но в чехле — парень опасался очередных возможных приключений, поэтому острые режущие предметы лучше держать в безопасном состоянии, но под рукой.

Самовнушение — зло. Если оно еще и подогрето мистической атмосферой, как уже было ранее, когда туристы искали Кикимору, то триллер наяву им обеспечен. Становилось все темнее. Ветер усилился. Группа так и стояла у входа. Из дома послышался жуткий гул. Это ветер бушевал в пустых комнатах с разбитыми окнами. Тем, кто стоял на крыльце, слышалось: «Ууууууу!».

— Я не пойду! Слышите, это воют привидения! — запаниковал Тощий.

— Идем, давай, привидение! Это ветер! — уверенно сказал Дарьян, и они с Могильниковым сделали шаг внутрь. К ним присоединился Эдкевич, сказав, что в лагере ему скучно. Он вошел следом, наступил на первую ступеньку ветхой деревянной лестницы, раздался жуткий скрип, отдавшийся эхом в глубине дома. Эдкевич перестал улыбаться. Тощий с Леей зашли последними, передвигались мелкими, осторожными шажочками и вскоре остановились. Дарьяну пришлось встать за ними замыкающим и подгонять.

— Идите вперед, ребята, здесь никого нет! — громко позвал Дарьян.

— Эй, здесь есть кто-нибудь? — крикнул Могильников.

Ответом ему была тишина.

— Мы — туристы! Заблудились, ищем выход к людям, нам нужна помощь! — снова крикнул Олег Уюкович.

Тишина.

— Никого нет.

Гул усилился. На втором этаже что-то заскрипело, причем туристам показалось, что там кто-то ходит.

— Мы же говорили, — заплакала Лея, — давайте уйдем отсюда, здесь живут призраки, и, скорее всего, недобрые!

Группа все же прошлась по первому этажу. Никого нет. Обычное заброшенное здание, которое покинули, судя по разбросанным вещам, в спешке. В каких — то комнатах лежали письма, пожелтевшие газеты, игрушки, разбитая мебель. Эдкевич нашел отсыревший паспорт на имя Дурак Иван Иванович.

— Думаю, нелегко этому парню в школьные годы жилось, — пошутил он и положил документ обратно.

Затем на глаза попался рисунок, вроде бы и детский, но ребенок явно рос с психическим расстройством. На тетрадном листе нарисована девочка с крестиками вместо глаз и топором в руках, которая бегала за другой девочкой без руки. На стене в этой же комнате чем-то красным было написано: «Welcome to Ад!».

— Видимо, человек прогулял один урок английского языка, — хмыкнула Дарьян. — Тощий, перестань уже стучать зубами, надоел! — рыкнул.

— Я и не стучу, — спокойно ответил Мишка. Дарьян повернулся — Лея и Тощий стояли за ним. Зубами не стучали, не тряслись. В комнате кроме них, троих никого не было, а звук раздавался отовсюду. Мурашки Дарьяна приняли боевую стойку, да еще Тощий с Леей слишком уж подозрительно стали спокойными и смотрели на Дарьяна, не отводя взглядов.

— Какие — то вы странные, ребята, — протянул он и сделал шаг ближе к окну.

— А мы просто смирились с тем, что призраки заберут наши души, чего уж тут паниковать, — рассудительно ответила Лея.

Позади ребят с потолка упал кусок штукатурки, оба взвизгнули и спрятались за Дарьяна.

Между тем, чьи-то зубы все стучали и стучали…

— Уходим, недоброе это место, — решил Дарьян, и все трое на цыпочках вышли из комнаты. Затем так же, крадучись, двинулись в комнату, где находился Могильников.

В соседней комнате Эдкевич, наконец, наигрался с заводной игрушкой. «Надо же, советский заводной механизм работал, как часы и игрушечные зубы после завода минут пять весело выбивали дробь…» — поразмышлял парень.

В холле на втором этаже окно было разбито уже давно. Через проем за многие годы внутрь здания проросла ветка дерева. Под ветром дерево покачивалось, ветка стучала по стене и терлась о деревянную раму, издавая не самые приятные звуки. Именно их и слышали туристы. Лучше всех — Эдкевич, так как ближе всех находился к источнику. Но паниковать парень не стал — мало ли что и где скребет? Вышел из комнаты — перед ним пробежали Том и Джерри. На самом деле это были куница и знаменитая белка Иван, но ведь парень этого не знал. Эдкевич дернулся от испуга, но постарался не поддаваться панике. Однако его нервная система с этого момента находилась в полной боевой готовности.

Наконец, все собрались в комнате, где стоял Могильников. Сгрудились вокруг патологоанатома. В какой-то момент такое дерзкое нарушение личного пространства, как выразился патологоанатом, ему надоело. Он внимательно посмотрел на каждого, туристы смотрели на него, как дети на маму.

— Вы что, конфетку хотите? — буркнул Олег Уюкович. У Эдкевича заурчало в животе. Последовала цепная реакция — у всех заурчало в животах.

— Поесть надо, — констатировал Могильников, — и отойдите от меня, чего облепили, как муравьи муравейник! Как на медведя с боевым кличем нападать — это вы без колебаний, а воздуха в доме бояться — так это самый страшный зверь, — прорычал он.

— Пап, серьезно, в этом доме что-то или кто-то есть, — сказал Дарьян, — неспокойно мне что-то.

— В этом доме с вашим приходом поселилась только ваша дурость! Отойдите от меня! — рявкнул Олег Уюкович.

На втором этаже упало на пол что-то тяжелое. Все пригнулись. Тощий снова застучал зубами.

Могильников снял ружье с плеча и направился наверх, остальные — за ним. Олег Уюкович аккуратно поднимался по скрипучим, потрескивающим под ногами ступенькам лестницы. На стене в лестничном пролете увидели нарисованный силуэт человека.

— Как в Припяти, — кратко отметил Могильников.

— Может, мы не заметили, как до Чернобыля дошли? Сейчас мутанты всякие, приведения потянутся, — выдал Эдкевич, затем резко остановился, чтобы все обратили на него внимание, — или души темных ликвидаторов ЧАЭС! — сказал он очень выразительно, максимально правдоподобно разыграв испуг.

— Тьфу! Эдкевич, — фыркнул Дарьян.

— Давайте уже осмотрим быстрее дом, и вернемся в лагерь. Я и Дарьян — направо, Эдкевич и молодожены — налево, — распорядился Могильников. Лея, услышав теплое слово «молодожены», заулыбалась.

Группа разошлась. Эдкевич решил начать осмотр с конца коридора, с самой дальней комнаты, Лея и Тощий зашли в ближайшую. Мишка дрожал, Лея светилась. В голове ее выстроилась чудная картина: свадьба, детишки и кофе с зефиром у камина. Выбежала мышка, запищала, пробежала под ногами. Зефир с камином пропали, девушка заверещала.

Могильников в этот момент заглянул в медицинский шкафчик, к дверце которого было прикреплено крохотное зеркальце. Внутри стоял большой флакон с зеленкой. От визга Леи Могильников дернулся, ударился о шкафчик, зеркальце слетело на флакон, тот разбился, зеленка полилась на Олега Уюковича…

Все выскочили в коридор.

— Что случилось? — в унисон закричали Эдкевич и Дарьян.

— Мышь! — пищала Лея.

Ребята вздохнули, развернулись. Могильников повесил ружье на плечо.

Тем временем…

Роман Александрович находился на кладбище. Памятники там стояли покосившиеся с «ржавыми», облезлыми фотографиями. И в целом фото были сделаны явно неудачно: глаза — черные провалы, черты лиц — размыты. Вкупе с сумерками, мелким дождем и заунывным ветром, все это создавало угнетающую атмосферу. Еще и визг Леи, который даже на кладбище был хорошо слышен, спровоцировал побег мурашек из «Шоушенка» по телу Романа Александровича. Самое забавное, что Кира с Бегемотовым до кладбища так и не дошли — разговорились…

Володя расспрашивал девушку о ее занятиях боксом. Рассказывал о том, как занимался боксом сам, о том, как на первом же спарринге ему сломали нос и после поражения он стал тренироваться еще усерднее Причем стал тренировать такие навыки как хитрость и смекалку, и учился использовать это не только на ринге, но и в жизни.

— Жулик я, в общем, — засмеялся Владимир Германович. Но жулик честный. Парадокс? Может быть. Просто я не знаю, как более лаконично объяснить свою особенность. Просто хитрость, стратегия грамотная — залог победы над противником. Не всегда ведь сила решает исход битвы.

Беседа получилась настолько увлекательная, что оба перестали замечать Романа Александровича и тот оторвался от них.

А в лагере Куприянов только собирался заняться приготовлением ужина, как услышал визг и кинулся к дому вместе со всеми, кто остался у палаток.

Тем временем в доме…

Эдкевич осмотрел очередную квартирку. В ней было две комнаты. В одной, невероятно пыльной, заставленной разным барахлом, пропахшей нафталином и еще какой-то гадостью, на кровати под покрывалом… кто-то лежал.

— Эй, извините! — сказал Эдкевич.

Некто не отозвался. Эдкевич подкрался ближе.

— Извините! — повысил голос он.

Тишина.

С дрожью в коленях и во всех частях тела Эдкевич взялся за кромку покрывала, приподнял его и увидел пыльные волосы… Мурашки устроили на его теле настоящую вакханалию. Сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. Он сглотнул слюну и резко сдернул ткань. На кровати, оказалось, лежало чучело. «Может, кто-то из детей решил обмануть родителей и показать, что спит, а сам сбежал на ночную прогулку?» — подумал Эдкевич и вздохнул с облегчением. И тут ему в голову пришла не самая хорошая, но заманчивая мысль — напугать товарищей. Учитывая, что ребята сейчас находятся не в самом лучшем расположении духа, осуществить пакость не представляло труда.

Эдкевич снял с кровати простынь, надел ее на чучело, как мантию и решил поставить данный предмет к окну. Сделать это было очень удобно, ведь внутри манекена оказался проволочный каркас. Со стороны будет выглядеть, словно стоит человек.

Кстати, Роман и туристы, которые находились вне дома, так потом и подумали — у окна стоит некто в белой накидке…

Эдкевич осторожно выглянул в коридор — никого. Поставил чучело у окна спиной к дверному проему. Ветер искусно растрепал манекену волосы искусственного происхождения. Шутник постарался тихо покинуть комнату. Не получилось. Чихнул. Причем весьма забавно — на высоких нотках. И такой «детский чих» пришелся ему на руку. Лея и Тощий снова затряслись от страха. Откуда здесь ребенок?! Лея подкралась к двери, ведущей в квартиру, потянула за ручку, по всему дому разнесся жуткий скрип, который напугал даже Эдкевича, решившего разыграть товарищей. Он решил не рисковать и покинуть дом через окно. Рядом стояло дерево, вот он и надумал прыгнуть на ветку, и спуститься вниз. Прыгнул. Недопрыгнул и с криком «ай!» эпично упал на кучу старых тряпок и истлевшей одежды. Отделался ушибами.

— Эдкевич! — закричал Валенов.

— Эдкевич самоубился? — опешила Юля.

— Божечки! — воскликнула Элина.

Могильников и Дарьян находились в этот момент в другом конце коридора, в комнате, окна которой выходили на ту сторону, где Эдкевич, по мнению туристов, решил покинуть этот мир. Что же произошло дальше? Лея и Тощий заглядывают в квартиру, в которой чихнул «ребенок», видят у окна человека в белом, с развевающимися по ветру волосами. Лея начинает визжать, и в этот момент то ли от ветра, то ли от времени проволочный каркас внутри чучела немного сгибается и манекен неестественно для человека наклоняет голову на левый бок. Автор комедии думает, что не стоит описывать, что почувствовали в тот момент Худогубкин и Карабейникова…

В комнату вбежали оба Могильниковых и, увидев незнакомца в белом с развевающимися волосами, застопорились. Даже Олег Уюкович растерялся. Страха, слава Богу, не испытал, все-таки человек почти двадцать лет работал в морге.

— Они существуют, — прошептал Дарьян.

— А то как же! — произнес Могильников старший, снял ружье с плеча, прицелился в белую фигуру и уверенным шагом направился к ней. Лея и Тощий тут же спрятались за его спину.

— Кто бы ты ни был, повернись без лишних движений!

Тишина.

— Друг, ты под прицелом. Будь добр, повернись и мы поговорим! Мы не причиним тебе зла, мы — туристы, заблудились и ищем помощи! — пригрозил Олег Уюкович.

С улицы вновь подул ветер. Туристам показалось, что он ледяной. Позади Могильникова все затряслись. Лея заплакала…

А внизу Валенов и все остальные уже подбежали к Эдкевичу, помогли подняться. Тот даже сразу выпрямиться не смог — все тело ломило.

— Еще бы, ведь ты со второго этажа плашмя упал, — сказал Бегемотов. Эдкевич скривил улыбку в ответ.

— Что там происходит? — сурово спросил Куприянов.

— Ты решил покончить с собой? — возмутилась Элина и принялась протирать очки.

— Кто визжал? — задала вопрос Оленька.

— Ольга, запомните, если в нашей группе кто-то визжит или плачет — это Лея, — ответила за Сергея Юля. Эдкевич вновь состроил гримасу, но ничего сказать не смог — дыхание перекрыло.

— Отдышись и скажи, что там произошло? — предложил Куприянов.

Эдкевич покрутился, повертелся, похрустел косточками — стало легче. Несколько раз глубоко вздохнул и…

— Жалко, мой эпичный полет никто не сфотографировал, — посетовал он, — Лея визжала, потому что мышку увидела.

— Кого-то еще там встретили? Мы видели силуэт в окне… — спросил Роман.

— Никого не встретили. Но в доме — жутко и мрачно. Наверно еще и потому, что на улице тучи сгустились. Мы будто в Припяти находимся, — заметил Эдкевич, затем издал короткий смешок, — а я паспорт нашел на имя Ивана Дурака.

Юля и Оленька улыбнулись.

— Ты старательно уходишь от темы, — заметил Бегемотов.

— Так я ведь говорю, что атмосфера в доме мрачноватая, от каждого звука дергаешься. А где-то в коридоре… — вдруг Эдкевич замолчал, не хотел показаться трусом и перевел разговор, — фигуру в окне видели? Так это чучело. Я его немного принарядил, хотел разыграть ребят. А чтобы им на глаза не попасться, решил в окно вылезти, но до дерева не долетел…

Куприянов махнул рукой и пошел к лагерю.

— Их там инфаркт-то не хватит? — поинтересовался Бегемотов. — Я так понял, что парнишка по прозвищу Тощий и подружка его несколько трусливы?

— Эту группу и концом света до инфаркта не доведешь, — отрезал Валенов, — идем к лагерю.

В этот момент кто-то в доме закричал: «Вы убили её!», затем последовал истеричный вопль Леи, потом — крик Тощего и мат Дарьяна, за этим последовали треск и грохот.

— Лея, солнышко! — истерично завопил Мишка, и что-то упало со второго этажа вниз.

— Это еще один твой прикол? — вызверился Роман на Эдкевича и ринулся в дом. К нему присоединились Кира и Бегемотов. Эдкевич тоже поковылял к крыльцу, вернулся к дому и Куприянов.

Но что же там произошло? — задался вопросом главный герой комедии — её автор.

Итак, Могильников подошел к чучелу, ткнул его ружьем. У фигуры отвалилась голова, она упала.

— Вы убили ее! — завизжала Лея, а когда голова докатилась до нее, она с криками побежала к выходу, мертвой хваткой вцепившись в руку Тощему. Залетела в одну из комнат рядом с лестницей, прогнившие доски треснули, и девушка провалилась вниз, в темноту…

— Сын, подними голову, — сказал Могильников, осмотрев «тело».

— Иди лесом, папа, не буду я на это смотреть! — фыркнул Дарьян.

— А ты все-таки подними, — усмехнулся Могильников старший.

Дарьян аккуратно, двумя пальцами взял голову за волосы, приподнял…

— Много ты людей с кишками из сена видел? — хмыкнул Олег Уюкович. — Это огородное чучело, а вот Эдкевич у нас исчез.

— Вот черт! — Дарьян откинул от себя голову. — Опять этот имбицыл со своими шутками. Лучше бы девушку себе нашел!

— Так он и нашел! — Могильников пальцем показал на фигуристое тело пугала. Издал короткий смешок.

— Значит, надо вернуть ему подружку, — засмеялся Дарьян, — пойдем, посмотрим, что там у ребят стряслось!

После того, как Лея провалилась вниз, Тощий ринулся на первый этаж, перепрыгнув через целый пролет. Вскоре на первый этаж прибежали и оба Могильниковых. Дверь в комнату, в которую упала Лея, была завалена мебелью и разным хламом, им пришлось разгребать завалы, чтобы открыть ее.

В дом зашли Роман и Бегемотов. Девушек и Эдкевича попросили остаться у входа вместе с Куприяновым.

— Что у вас стряслось? — спросил Роман.

Ребята рассказали о своих приключениях и о западне, в которую угодила Лея. В дом вернулся и Эдкевич, не выдержал. Дарьян тут же сунул ему в руки голову.

— Ты оставил свою подружку наверху, — сказал он.

— Ребята, извините, не удержался, хотел разыграть вас, а сам кинулся в окно и чуть не помер.

— Запереть бы тебя, Серега, здесь на ночь и сказать, что это был розыгрыш. Этих двоих, — Дарьян указал на Тощего, — чуть к Могильникову в качестве клиентов не отправили. Лея особенно сильно испугалась. Словно уже встречалась с призраками за время похода.

Вскоре туристы разобрали баррикаду.

— Дверь заколочена, — нервно сказал Тощий.

— Ребята, здесь очень страшно, помогите! — плакала Лея.

— Олег Уюкович, придумайте, пожалуйста, как нас оттуда вытащить! — Тощий сам чуть не рыдал.

— Нас? — переспросил Дарьян. Оказывается, Мишка успел убежать наверх и спрыгнуть в дыру, в которую провалилась Лея. Он обнял девушку, крепко прижал к себе, но глаза открывать боялся, вдруг в этой темной комнате он увидит что-то совсем страшное…

— Балда! — воскликнул Валенов. — Теперь двоих вытаскивать.

— Да ладно тебе, Рома, я бы также поступил ради своей женщины. Страшно ведь ей, — улыбнулся Бегемотов.

— Роман Александрович, ждите нас на улице, мы с Дарьяном сами справимся. Попробуем их со второго этажа вытащить. Раз здесь все такое хрупкое, то большим количеством людей наверху лучше не ходить.

— Я останусь с вами, — заявил Эдкевич.

— Хочешь голову от призрака им в комнату сверху бросить? — хмыкнул Дарьян.

— Нет, просто эта паника тут из-за меня, должен же я принять участие в операции по спасению.

— Ну, просто герой крутого боевика, который спасает заложников, — фыркнул Дарьян.

— Да пойдемте уже наверх, — нетерпеливо отмахнулся от него Эдкевич и побежал на второй этаж. Рома и Бегемотов вышли на улицу, рассказали новости остальным. Куприянов — в шоке. «Группа, даже заблудившись, умудряется находить себе приключения на пятую точку, словно у нее нет главной проблемы — как выйти к людям!» — думал он.

Между тем Эдкевич сбросил вниз к ребятам фонарик.

— Эдкевич, я тебя убью! — закричала Лея.

— Я пошел! — Эдкевич приготовился ретироваться, но Дарьян успел схватить его за куртку и рявкнуть: «Сидеть!»

— Запрыгивай ко мне на плечи, я тебя постараюсь поднять, а наверху тебя ребята подхватят, — предложил Тощий. Так и сделали. С первого раза не получилось. Оба повалились на пол. Попробовали еще, потом еще и, наконец, Лею вытащили. Теперь проблема — как поднять Тощего? Пока думали, Мишка решил осмотреться и понял, почему комната заколочена со всех сторон. Причина оказалась простой. В помещении стоял сейф, правда, уже открытый. В нем остались лежать какие-то документы, письмо, советская сторублевка с профилем Ленина и черно-белая фотография. Тощий всмотрелся. На фото был этот самый дом, возле, на лавочке, сидели несколько мужиков, а по бокам стояли две женщины в простой одежде, фартуках и платочках. Рядом с одной из них стояло ведро. Перед мужиками на земле лежала большая тыква. Мужичок в середине курил трубку. В правом нижнем углу сохранилась подпись: «Скупердяй и Бородинский, 1952 год». Вроде обычная фотография, но что-то Мишку в ней привлекло. Ему показалось знакомым лицо мужичка, который курил трубку. Сунул фото в карман.

В это время ребята скинули ему сверху несколько табуретов и стул, чтобы он смог поставить их один на другой. Тощий так и сделал. Попытался вскарабкаться по ним наверх — упал вместе со стульями. И сразу же увидел в углу ножки стремянки. Оказалось, лесенка просто была завешена тряпьем.

В общем, вскоре Худогубкин тоже оказался наверху. С чувством выполненного долга, туристы направились к выходу. Но сначала Лея залепила Эдкевичу две пощечины. Третью не успела — Мишка ее поцеловал, и девушка немного успокоилась.

Выходят. Гордые. Улыбаются. Тощий выносит Лею из дома на руках, так как она подвернула ногу на первой же ступеньке.

Валенов тоже улыбается, восхищается своими туристами. В мыслях — классная героическая музыка.

— Красавцы! — гордо говорит он. И под эту музыку Тощий спотыкается с Леей на руках, падает. О них запинаются Эдкевич и Дарьян — падают. О них запинается Могильников — подает с ружьём. Нажимает случайно на курок. Тратит последний патрон. Падает утка. Традиции соблюдены.

— Забирай свою бригаду и пошли в лагерь, — вздохнул Куприянов.

— Мне начинают нравиться твои туристы, Рома, — засмеялась Оленька. Валенов скривил улыбку.

Не успели туристы вернуться в лагерь, как дождь усилился. С каждой минутой он становился все сильнее. Решили переждать непогоду в палатках, но оказалось, что поставили свои палатки только Куприянов и девушки.

— Эдкевич, ты почему палатку не установил? — возмущенно спросил Валенов.

— Виноват, очень интересно стало узнать, есть ли привидения в доме.

— Так интересно, что ты даже успел себе подружку из сена сделать? — рявкнул Роман. — В таком случае, предлагаю собрать вещи и перенести их в дом. Найдем наиболее чистую комнату, переждем дождь там, — предложил руководитель.

— Ну, уж нет! Мы туда ни ногой! — наотрез отказалась Лея.

— У вас нет выбора. Я вас одних в палатке не оставлю, охотники за привидениями.

— Секс? — заулыбался Эдкевич. Лея покраснела, а Тощий поперхнулся.

— Господа туристы, ваш руководитель прав. На открытом месте маленькой группой сидеть опаснее, чем в лесу, тем более из дома мы не услышим ваших криков, — поддержал Валенова Куприянов. Тот благодарно кивнул ему.

— Разбираем палатки и уносим все наши вещи в дом, — распорядился Роман.

— Там и костер не развести, чтобы ужин приготовить, — расстроилась Элина, — я очень голодная, и, думаю, не только я, учитывая наши скудные запасы продуктов.

— Под ливнем развести его у тебя тоже не получится, — заметил Дарьян, — давайте ускоряться, сверху так сильно льет, а сушить одежду негде!

— Котелок захватите, поставим у входа в дом, с таким сильным дождем быстро он заполнится водой. У меня с собой газовая горелка и баллон еще один есть, — сказал Куприянов.

Это предложение несколько приободрило голодных туристов.

Итак, вечер. Стемнело…

Дождь не прекратился, только уже не лил стеной, а мерно шумел за стенами дома. Элина наварила на всех гречневой каши, добавив одну банку тушенки из запасов Куприянова. Тот не стал заморачиваться с сушкой мяса, а просто взял с собой несколько банок. Валенов убедил пожертвовать в общий котелок еще банку, ведь дичь, если понадобится, они с Могильниковым наловят.

Ужинали в комнате на первом этаже. На второй Роман никого не пустил, чтобы не последовать примеру Леи. Стоит заметить, что в доме сохранилась входная дверь и к тому же с действующим замком. Впрочем, его тут же сломал Тощий… Разумеется, случайно. Могильников приколотил защелку, которую снял с двери другой комнаты. Поев и обустроившись, туристы приняли решение тут и заночевать.

К обстановке участники группы вскоре привыкли и потому смогли нормально пообщаться друг с другом. Спокойнее и счастливее всех выглядел Бегемотов. Впервые за всю историю, автор комедии увидел на его лице искреннюю и широкую улыбку. Помните, дорогие читатели, он сетовал Оленьке, что из-за работы совсем не видит жизнь, упускает ее? Теперь он понимал, чего ему не хватало — приключений и настоящих опасностей, где ты один на один с природой. Не хватало свободы… Не хватало общения с людьми, стремящимися раздвинуть собственные горизонты. Особенно ему приятно было общаться, не беря в расчет Оленьку, с ее двоюродным братом, Романом. Бегемотов даже, в недалеком будущем поделиться с Оленькой своими мыслями касательно похода, и особое внимание он заострит на Ромке Валенове: «За этим человеком я бы пошел. Столько энергии. Столько уверенности в себе. Он хранит в душе просто необъятную веру в счастливое будущее. Стремится к новым горизонтам. Не встречал еще настолько интересных людей. Красивая штука — жизнь!» Одним словом, Володя почувствовал, что живет. Нет ни бандитов, ни Сталина, есть только он, друзья и мир без границ.

В какой-то момент Роман Александрович вдруг вспомнил, что когда ходил по кладбищу, то видел могилку с крестом, на котором, единственном, сохранилась в более-менее «читабельном» виде фотография. Она, конечно, выцвела, но видно было, что на фото — мужчина с бородой, а под ним ниже фамилия — Худогубкин.

— Миша, а ты деда помнишь своего? Как он выглядел? — спросил Валенов у Тощего.

— Помню, но плохо… Он давно уже умер, — задумчиво ответил тот, — вытащил из кармана куртки фотографию, которую забрал из сейфа, еще раз всмотрелся в нее. Поднял голову на Романа. — А вы почему спрашиваете, Роман Александрович. Роман рассказал о той фотографии на кладбище.

— Все в порядке? — посмотрела на него Лея.

— Не так выглядел тот, с бородой? — спросил Мишка у Романа, и передал ему фото, найденное в сейфе. Тот, присмотревшись, согласно кивнул — похож. Тощий от избытка чувств подскочил с пола, перевернув свою тарелку с кашей.

— Да сколько же можно! — расстроилась Элина. — Почему, когда я готовлю кашу, вы ее раскидываете?

— Прости, — отмахнулся от нее Тощий, — Роман Александрович, где находится кладбище? Валенов показал направление. Мишка застегнул куртку, взял фонарик и вышел в окно настолько быстро, что никто даже не успел обработать полученную «картинку».

— Миша! — закричала Лея, отодвинула миску с кашей, подскочила и случайно задела ее ногой — перевернула. Элина от увиденного, застыла с ложкой во рту.

— Худогубкин, зараза! — вскричал Роман, ринулся к окну, также забыв про тарелку. Благо, он свою порцию уже съел.

— Олег Уюкович, Дарьян, Эдкевич — за мной! Остальные остаются. Куприянов — за старшего. Казбекович от этого распоряжения, аж кашей подавился. «Валенов мной командует?!» — первое, что возникло в его голове. Однако решил смолчать — не время выяснять отношения, да и не место.

Лея вылетела из окна первой, даже не услышав команду Валенова. Не взяла ни дождевик, ни фонарик, ориентировалась лишь на отсвет фонарика Тощего.

— Как в дом зайти, так ему страшно, призраки там, а как на кладбище ночью одному бежать — ерунда, я справлюсь! — удивлялся Дарьян.

Тем временем Тощий нашел могилу, про которую говорил Роман, протер табличку на памятнике и упал на колени перед ним. Подбежали ребята.

— Тощий, ты что творишь?! — заорал Валенов.

— Ребята, — дрожащим голосом выговорил Мишка, — это могила моего деда.

— Мы спасены! — воскликнул Мишка.

— Ты нашел нам место для могил? — ляпнул Эдкевич. Могильников дал ему подзатыльник.

— Здесь жил мой дед! В этом доме! Я вспомнил это место. В детстве меня пару раз привозили к нему в гости. У дедушки был свой дом, он стоял чуть левее этого барака. Потом дом сгорел, и бабушка с дедушкой переехали в поселок, который находился в нескольких километрах отсюда. Там еще заведение питейное, помню, было, «Пьянчушкин двор» называлось. Бабушка, видимо приходит сюда иногда, прибирается на его могиле. Дед тут всю жизнь прожил и хотел, чтобы его тут и похоронили после смерти. Я его сначала не узнал на фото, ведь когда он умер, я совсем маленький был. Михаил Михайлович Худогубкин. Жадиной был, потому его и назвали иногда скупердяем, — показал фото ребятам Тощий. Здесь должна быть дорога! Найдем её и тогда выйдем к действующему поселку!

— Извините меня, не совсем уместен юмор, но я все-таки спрошу. Миша, а папу твоего как звали? — спросил Эдкевич.

— Михаил Михайлович Худогубкин, — ответил Тощий.

Эдкевич хрюкнул в ответ и добавил:

— Ты тоже, выходит, «Михал Михалыч»… У вас прямо настоящая семейная династия «Михалычей»!

— Эдкевич, замолчи! Неуместны шутки! — рыкнул Роман. — Хотя, признаюсь, это забавный факт.

Тощий надулся.

— Не злись, — хлопнул его по плечу Роман, — новость про поселок — отличная! Переночуем и утром двинемся в путь!

— А, может, сейчас и пойдем? Чего ждать — то? — предложил Дарьян.

— Ночь на дворе, немудрено заблудиться, ведь дорогу-то еще найти надо, — охладил его пыл Валенов, — а уж с нашей манией попадать в передряги… Возвращаемся в дом, нечего тут мокнуть!

— Не знаю, что говорить в таком случае, благодарить или что иное… Я обязательно навещу твою могилу, дедушка…и бабушку проведаю, — Тощий положил руку на памятник и заплакал…

Утро…

Палатки собраны, вещи упакованы. Туристы отправились в путь. С другой стороны поляны они сразу нашли заросшую широкую грунтовку, двинулись по ней и через несколько километров увидели указатель «Пьянчушкин двор, 2 км». Валенов шел и всем богам молился, чтобы предполагаемый поселок был обитаемым.

И вот, спустя почти месяц скитаний по тайге, группа Романа Александровича Валенова вышла к небольшому поселку с необычным названием «Кривая ручка».

Представляете, какие эмоции испытали туристы, когда увидели, что поселение не брошено людьми? Что они, можно сказать, спаслись…

Из труб многих домов шел дым. По единственной улице «Серенькая» без дела блуждали местные жители. Детишки радостные бегали возле какого-то сарая друг за другом, в грязи с ног до головы. Возле маленького домика с одним окном и покосившейся входной дверью сидела с закрытыми глазами бабуся с тросточкой в руках. Из магазина «Не все дома» вышел счастливый мужичок с бутылкой водки.

Туристы сбросили рюкзаки, кто-то упал на колени, кто-то заплакал от радости. Валенов, несмотря на все обстоятельства, завершил поход и довел группу к финальной точки пути в целости и сохранности. Теперь он обоснованно мог считать себя опытным руководителем.

Первым ребят встретил старичок в кепке и в сером халате с лопатой. Он был весьма доброжелателен. Очень удивился присутствию в их краях большой группы туристов, ведь они не заглядывали сюда уже очень — очень давно. Роман вкратце рассказал, что они заблудились во время похода и потому выход к поселку считают своим спасением.

Мужичок подсказал, что пойти им на постой лучше в третий дом от начала селения. У хозяина в доме большая гостиная, приютит наверняка, супчиком накормит, чаем напоит и подскажет, как до города добраться. Напоследок селянин добавил, что сейчас у него, правда, несколько приезжих живут, пару дней назад заехали, ждут кого-то.

После этих слов улыбка с лица Бегемотова сползла. Первая мысль — это за ним. Паниковать раньше времени он, конечно, не стал, вел себя спокойно, но переместился в конец колонны.

Туристы подошли к дому, постучались. Дверь открыл хозяин — мужик лет пятидесяти с седой бородкой, в фуражке, в кофте с остатками сена на плечах и животе, в широких, мятых штанах, и в сланцах, надетых на носки с дыркой на правой ноге. Он предложил туристам оставить пока рюкзаки на улице, раз дождь прекратился, и пригласил всех внутрь. Группа по одному вошла в дом, Бегемотов шел последним, сдерживая внезапно нахлынувшее беспокойство.

— Володя, беги! — закричала Оленька, которая зашла в гостиную вслед за Романом. Из соседней комнаты на него бросился крепкий мужик, и без камуфляжа было видно, что он из спецподразделения. Попытался схватить Бегемотова, но тот вытек из его объятий, словно вода, и кинулся на улицу. Однако на выходе из двора его уже ждал лейтенант Пьянковски. Володя оказался между двух огней: впереди старлей, позади — крепкий мужик. Пьянковски замахнулся — промахнулся, Бегемотов проскользнул под его рукой и со спины толкнул в спецназовца. Выбежал за ворота — еще один служивый схватил его за руку. Володя применил болевой прием, мужик получил растяжение. Капитану Дубанько, который, как вы помните, тоже был в отряде по поимке страшного преступника всех времен и народов Бегемотова, Володя дал по шее, чтобы временно вывести его из строя. Но сбежать ему все же не удалось. Неожиданно ему прилетел удар в живот, затем крепкая рука повалила его носом в землю. Бегемотов услышал звук передернутого затвора.

— Куппоне, не усердствуй! — рявкнул Сталин, который стоял рядом с внедорожником.

Что же предшествовало встрече непримиримых врагов? Где Бегемотов прокололся?

Оказывается, когда Сталин, Дубанько и другие полицейские в сопровождении Николая Куппоне прилетели на вертолете на базу к Атасу Жёлуеву, браконьеры, заявившие, что являются добропорядочными охотниками, пояснили, что Бегемотов со своей бандой их избил и сбежал в сторону «Кривой ручки». Сталин с командой тут же вылетел в поселок. Прибыли, вертолет оставили в деревушке за двадцать км. До нужного места добрались на арендованных у местных жителей автомобилях. Сталин принял решение ждать Бегемотова столько, сколько понадобиться. И дождался.

— Ну что, товарищ Бегемотов, вот ты и добегался, — с чувством победителя заявил Сталин.

Куппоне нагнулся к Володе.

— А ты, *пип-пип-пип*, думал, что я тебя не достану никогда? Хотел безнаказанным остаться за то, что сделал со мной? *Пип-пип-пип*! Поверь, теперь я позабочусь о том, чтобы в тюрьме жизнь показалась тебе горькой! *Пи-пип-пип*! Будешь любовницей для местных зэков, *пип-пип-пип*! (*пип-пип* — это ужасно некрасивые матерные слова)

Из дома выбежали туристы, первой — Оленька.

— Что вы делаете?! Отпустите его! — верещала девушка.

— Ольга? Ольга Петроградская?! — выпучил глаза Дубанько.

— Дядя? — опешил Тощий.

— Мишка! — засуетился капитан, кинулся обнимать племянника. Оленьку пришлось сдерживать крепкому мужику.

— Так, туристы, спокойно! — раздался командный голос полковника. — Пьнковски, надень на Бегемотова наручники и караульте его, как собственную невесту, чтобы не сбежал, — затем он снова повернулся к туристам: — Вас никто не тронет. Я — полковник полиции Геннадий Сталин. Это, — он указал на Жукова, — директор ФСБ Жуков в отставке. Это — капитан Дубанько. Мы задержали лидера опаснейшей банды «Кривая панда». Нам стало известно, что он скрывается от возмездия в вашей группе.

Оленька хотела сказать, что туристы обо всем знали, но ее остановил Куприянов, отвел в сторону и шепнул, что сейчас не время для геройства, Сталин может привлечь всех за соучастие. Ольга возмутилась, но потом разум все-таки взял вверх. Тем более, что Александра Казбековича поддержал и Валенов.

— Если кто-то из вас с ним сдружился, сопротивление органам оказывать не рекомендую, иначе, как любит говорить капитан Дубанько, всех посадим в тюрьму.

Ольга снова чуть не ринулась в бой.

— Оля, тише! Не вмешивайся! Они все равно меня до места не довезут, — подозрительно спокойно предостерег ее Бегемотов.

— С чего такая уверенность, бандит? — задал вопрос Сталин.

— Я сбегу, что бы вы не делали. Вас вокруг пальца обводит самый настоящий кровавый барон, Куппоне… а вы думаете, что меня сможете задержать? Ну, питайте иллюзии…

— Ясно, — буркнул Сталин.

Из дома вышли Дарьян и Олег Уюкович.

— О, и ты здесь, — заметил приемного сына Николай Куппоне, — мать обрадуется. А Могильников, как только увидел врага, отодвинул, как пушинку двух крепких офицеров и ринулся к Куппоне.

— Ну, сволочь, держись! Я тебя, *пип-пип-пип* сейчас заживо зажарю! — Могильников старший был в ярости.

— Я сказал, чтобы ты к Дарьяну и на метр подходить не смел! — заорал, в свою очередь, Куппоне.

— Остынь, папа, чего махать кулаками после драки. Оставь это мне, — остановил Олега Уюковича сын, — зная твою силу, могу с уверенностью сказать, что капитан и тебя в тюрьму отправит за тяжкие телесные повреждения. А я не хочу больше жить без отца, — улыбнулся парень, но говорил он серьезно.

— Дома поговорим, сосунок, — услышав слова Дарьяна, рявкнул Куппоне, — под домашним арестом теперь будешь сидеть!

Дарьян подошел к Куппоне, оглянулся на отца, а затем ударил отчиму коленом в пах.

— Это тебе за отца! — тут же влепил ему по челюсти: — А это за то, что у меня не было детства из-за тебя, сволочь!

Пьянковски еле-еле оттащил младшего Могильникова от Куппоне.

— Да я же вас со света сживу! — процедил бандит, сплевывая выбитый приемным сыном зуб.

Бегемотов кашлянул, все обратили на него внимание.

— Теперь мое слово… Даже, если поймают моих ребят, ровно, как и меня сейчас, никакого суда не будет, как и наказания. Сегодня поймали, сегодня же мы и освободились. Но если я узнаю, что ты хоть пальцем тронул этих замечательных людей, будешь отдыхать за Полярным кругом до конца своих дней. Хотя, что тянуть, Геннадий Сталин, с Атасом Жёлудевым вы уже виделись?

— Ну, — буркнул тот.

— Николай Куппоне курирует его банду. Банду браконьеров. Они давно уже истребляют животных из Красной книги. А на днях группировка Жёлудева чуть не приговорила к смерти группу туристов Романа Валенова.

— Разве они этим занимались? — шепотом спросила Кира у Эдкевича, тот пожал плечами. Рядом стояла Оленька и также шепотом пояснила, что на Куппоне половина уголовных дел была сфабрикована не без помощи «панды». А иначе бы его не посадили.

— Ты что несешь? — взревел Куппоне. — Доказательства есть!? Фотографии, например… Володя не ответил. Зато ответил другой человек.

— Есть! — воскликнул Эдкевич. — Есть фотографии. Вот вы, — он обратился к туристам, — винили меня за то, что я неудачные кадры делаю. Но я искал жизненные фото, без прикрас, вот и в сарае браконьерском все ужасы отснял. Думаю, даже есть кадр, когда Жёлудев Ольге пощечину дал. Да и мы — свидетели, подтвердим, что увидели на базе браконьеров! — уверенно закончил Эдкевич.

— Ну, не ожидала! — восхитилась Кира.

— Спасибо, — улыбнулся парень.

— Федор Козлик, арестуй Куппоне. В отделении разберемся. Пьянковски, веди Бегемотова в машину. Капитан, запиши контакты туристов, вернемся в город — вызывай на допрос. Пленку сохранить.

Куппоне стал вырываться и кричать, что его оболгали.

— Считай, свой шанс ты использовал, — ответил ему Сталин и жестом указал подчиненному погрузить бандита в машину, набрал на телефоне номер и произнес в трубку, — высылайтевертолет с группой на базу Жёлудева, всех доставить в город, — затем продолжил, обратившись к туристам: — Собирайтесь и грузитесь по машинам.

— Можно я с Володей поеду? — плакала Оленька. — Очень вас прошу, пожалуйста! Могу на колени встать…

— Влюбляются дурочки в бандитов, а потом страдают, — вздохнул Сталин, — нет, чтобы хороших парней любить… Садись уже и маме позвони, а то она мне все мозги проела вопросом «идут ли поиски моей дочери?», — Сталин протянул ей спутниковый телефон: — Чем раньше доберемся, тем быстрее тебя ей сдам. Можем еще одного туриста взять. Кто с нами?

— Роман Александрович, помощь моя тебе нужн? — спросил Куприянов, тот отрицательно покачал головой. — Тогда я могу поехать, если остальные не против? Оставшиеся туристы на место в машине Сталина не претендовали.

— Миша, а ты что? Может, ты лучше поедешь? — спросил Дубанько. — Родители за тебя очень переживают.

— Нет, спасибо, дядя. Я очень хочу эту крайнюю ночь провести с друзьями, — улыбнулся Тощий, — и прошу, не плетите с Александром Казбековичем интриг с тюрьмой касательно Романа Александровича. Он спас нас всех. Все туристы, не мешкая, кивнули.

Дубанько с Казбековичем улыбнулись. Капитан покачал головой:

— Не заблудитесь только еще раз. Вернешься — расскажешь о своих приключениях.

Полицейские с Бегемотовым, Оленькой и Куприяновым уехали.

— Вот это сцена, — протянула Элина и взялась за очки.

Могильников обнял сына и крепко поцеловал в макушку.

— Па, ну что за нежности, люди же смотрят! — заворчал тот, довольный.

— У тебя хороший удар, Дарьян, — похвалила его Кира.

— Не только бедным выживать в жизни приходится, — ответил тот.

— А Бегемотова все-таки жаль, — вздохнула Элина, — мне он показался хорошим человеком, не зря же твоя сестра, Рома, в него влюбилась. А ведь ты сам говорил, что она — донельзя правильная девушка.

Валенов тоже вздохнул. Тяжело.

— Надеюсь, он выберется из всех передряг, — произнес Валенов. — Ладно, друзья, идем в дом, хватит с нас приключений.

Зашли в дом, умылись, уселись за стол. Хозяин накормил всех ухой, подал чай с печеньем, рассказал о жизни в поселке. Ребята, в свою очередь, вкратце поведали ему о своих приключениях. Хозяин дома даже опешил — почти месяц провести в осенней тайге! Столько приключений! Да еще с бандитами связались и выжили — точно железные туристы! И тут же рассказал, что каждый день из поселка ходит автобус до ближайшего города, в котором есть аэропорт, и прямо сегодня группа еще может на него успеть.

За всех ответила Юля:

— Ребята, тут такие места красивые, я очень хочу с вами еще один день провести вместе. Вы для меня семьей стали, — девушка заплакала от нахлынувших чувств. Кира, под впечатлением от Юлиных слов, не удержалась, обняла Волка.

— Согласна! Я бы тоже провела здесь еще один вечер!

Тут уже все хором закричали, что согласны с Юлей.

— Роман Александрович, — сказал Могильников, — соблюдаем субординацию, решающее слово за вами.

Валенов задумался и спросил у хозяина дома:

— У кого в поселке можно остановиться, отдохнуть, а завтра уже отправимся в дорогу? Мы заплатим, или поможем чем по хозяйству.

— Удивительные вы люди, — восхитился мужик, — месяц блуждали по тайге, и домой не торопитесь… Водочки? — предложил он Могильникову, тот отказался, сказал, что завязал.

От слов Могильникова все замолчали и уставились на него, как на гостя с «того света».

— Что?.. — удивился Уюкович.

— Бросьте, какие деньги! — разбил тишину хозяин дома. — У меня есть место. И кровати две и диваны, а кто-нибудь и в спальных мешках на пол может лечь. Кого-нибудь можно в бане поселить. Разберемся! С вас — наколоть дрова, натаскать воды с реки, а больше и не надо ничего. Отдыхайте, вечерком мясо на мангале пожарим, баню истопим. Можете на наш холм забраться, оттуда замечательный вид на реку открывается, — улыбнулся мужичок.

Дальше день развивался по традиционному сценарию… В бане Тощий умудрился сесть на печку, благо она еще не раскалилась. Мишка только слегка жжение почувствовал, а уж визгу-то было! К мясу он хотел добавить грибов — успел насобирать возле поселка и убеждал всех, что на этот раз они точно нормальные. Для подтверждения своей правоты продемонстрировал их хозяину дома, тот засмеялся:

— Моя корова недавно такие поела, так всю ночь в сарае мычала и танцевала. Хохоту — то было!. Это же галлюциногенные.

Эдкевич нарек Мишку наркобароном. Тощий вздохнул и пригорюнился, но грустить долго ему не дали. Рядом же была Лея, а значит, любые горести ему были теперь нипочем. Кира и Юля не отходили друг от друга и договорились обязательно встретиться после возвращения домой — сдружились они.

Могильников и Дарьян разговаривали с хозяином дома, перенимали опыт охоты и рыбалки. Олег Уюкович постоянно с ним спорил, а Дарьян с интересом слушал обоих.

Эдкевич после бани поднялся на холм, вскоре к нему присоединилась Элина. Роман увидел их и решил тоже подняться на вершину. Через некоторое время к ним присоединились и остальные.

Туристы сидели, молчали и просто наслаждались закатом, оранжевыми бликами на озере, панорамой гор. Сидели до тех пор, пока не погасли последние лучи солнца, и не померкла полоска заката над горизонтом. Это было самое настоящее тихое счастье. Словно ангел в тот момент пролетел над холмом.

Спустились вниз уже в темноте. Долго сидели у костра, Эдкевич играл на гитаре, спел простенькую, но душевную песню, которую сочинял для этого момента весь день. Песню о группе туристов, друзьях и настоящем счастье. Было в ней и о горести и разлуке… Растрогала песня абсолютно всех.

Кстати, если вы, дорогие читатели, переживаете за Бегемотова, то прекратите это делать сейчас же! Он ведь обещал Сталину, что суда над ним никто не дождется. И пока на утро туристы собирались в дорогу к дому, он вместе с Оленькой Петроградской ехал по дороге к горизонту на машине, угнанной Маргаритой Драбадан у полковника Сталина ранее. Номера, кстати, предусмотрительно поменяли.

Ну, а если, упаси Бог, вас беспокоит судьба Николая Куппоне, то сообщаю, что он получил по заслугам.

Вскоре…

Утро. Родной город. Серость. Сырость. Снег с дождем.

Туристы вышли из здания аэропорта. Они вернулись домой. Стоят и смотрят на проезжающие машины, на спешащих по своим делам людей. Обычная, повседневная городская жизнь. Рутина. С неба падают редкие снежинки. Холодно, но никто из них не обращает внимания на погоду. Они грустят. Перед глазами у каждого мелькали кадры пережитого приключения. Казалось, им совершенно не хочется возвращаться в свою прежнюю жизнь. Дарьян, кстати, не курил. Он купил в аэропорту никотиновую жвачку и боролся с желанием закурить сигаретку. Могильников пил воду.

Каждый из туристов, похоже, нашел свой кусочек счастья. Кто-то встретил любовь. Кто-то — осуществил мечту. Жизнь в тайге оказалась сложной, но — настоящей, свободной. Но именно ли так тернист путь в погоне за счастьем?

Девушки плакали. Элина подошла к Роману, крепко обняла его и сказала спасибо за то, что подарил ей лучшее приключений в жизни. Романа Александровича обняла каждая из девчонок. Мужчины крепко пожали руку. А Могильников его еще и обнял, шепнув на ухо: «Благодаря тебе мой сын теперь не сирота…», при этом даже он прослезился.

Роман настолько растрогался, что не смог сам сдержать слез от радости. А, может, их и не стоило сдерживать?.. Ведь он ещё и осуществил свою заветную мечту.

Вскоре подъехал микроавтобус, туристы взялись за рюкзаки, загрузились, сели. Водителя не видно. Только понятно, что он — довольно пожилой гражданин.

Вдруг в дверях сработал замок, на первое сиденье прыгнула курица, мужичок за рулем повернулся в салон — Петр Ильич Чайковский собственной персоной! Все визжат и требуют открыть двери. Старик хмыкает, говорит:

— Пирожки с яйками будете? — после чего давит на газ, микроавтобус разворачивается через две сплошные, провоцируя несколько аварий (никто не пострадал!) и уносится вдаль…

Где-то на Сонной пустоши…

Тем же утром сонную пустошь, где у дерева Лоа Лакроа ждал свою любимую, окутал густой туман. Любой путник, который проходил бы мимо, мог увидеть, как казалось бы, засохшее дерево вдруг начало цвести. То самое дерево, возле которого Лоа Лакроа впервые признался в любви своей любимой еще при жизни. А там, вдали, путник бы увидел, как два призрачных силуэта берут друг друга за руки и уходят вдаль, растворяясь в тумане. Туман рассеивается и взгляду открываются бескрайние просторы…

Выходит, даже смерть не способна отнять у человека счастье?..

Главное — не сдаваться, даже если кажется, что выхода из ситуации нет.

Роман Александрович Валенов, обычный человек без каких-либо магических способностей, рискнул и, не смотря на все тернии на пути, вырвался к звездам, а благодаря ему, счастье обрели даже те две души, которые однажды потеряли друг друга, погибнув на пустоши.

Верьте, друзья в простую истину, что счастье может ждать вас даже за углом дома, главное — подняться с места и направится к нему навстречу…

Посвящается любимой бабушке, Люсе…