Собрание сочинений. Том 4. Личная жизнь [Михаил Михайлович Зощенко] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (160) »
Михаил Зощенко. Собрание сочинений. Том 4. Личная жизнь. Рассказы и фельетоны (1932–1946)
С луны свалился
1
За последние два года жизнь резко изменилась. Главное, интересно отметить — почти прекратилось воровство. Все стали какие-то положительные, степенные. Воруют мало. И взяток вовсе не берут. Прямо, перо сатирика скоро, небось, заржавеет. Конечно, насчет взяток дело обстоит сложней. Взяток не берут, но деньги, в другой раз, получают. Тут в смысле перевоспитания публика туго поддается новым моральным течениям. При этом из боязни такого тумана напускают, что сразу и не поймешь, что к чему и почему. Давеча на юге я столкнулся на этом фронте с одной хитростью. И вот желаю осветить это дело, чтоб другим неповадно было. Одним словом, в одной гостинице хотели за номер содрать с меня въездные. Ну другими словами — хотели взятку взять. Конечно, раньше, несколько лет назад, на эту простенькую тему я бы написал примерно такой рассказец:2
И вот, стало быть, еду я, братцы, на пароходе. Ну кругом, конечно, Черное море. Красота неземная. Скалы. Орлы, конечно, летают. Это все есть. Чего-чего, а это, конечно, есть. И гляжу я на эту красоту и чувствую какое-то уважение к людям. «Вот, — думаю, — человек — властитель жизни: хочет — он едет на пароходе, хочет — на орлов глядит, хочет — на берег сейчас сойдет и в гостинице расположится». И так оно как-то радостно на душе. Только, конечно, одна мысль не дозволяет радоваться. Где бы мне, думаю, по приезде хотя бы паршивенький номеришко достать. И вот плыву я грустный на пароходе, а капитан мне и говорит: — Прямо, — говорит, — милый человек, мне на вас жалостно глядеть. Ну куда вы едете? Ну на что вы рассчитываете? Что вы, с луны свалились? — А что? — говорю. — Да нет, — говорит. — Но только как же это так? Что вы — ребенок? Ну где вы остановитесь? Чего вы поехали? Я даже согласен назад теплоход повернуть — только чтоб вам туда не ехать. — А что, — говорю, — помилуйте? — Как что? Да разве у вас есть знакомства — номер получить, или, может быть, у вас портье — молочный брат? Я, — говорит, — прямо удивляюсь на вас. — Ну, — говорю, — как-нибудь. Я, — говорю, — знаю одно такое петушиное слово, супротив которого в гостинице не устоят. Капитан говорит: — А ну вас к черту! Мое дело — предупредить. А вы там как хотите. Хоть с корабля вниз сигайте. И вот, значит, приезжаю. В руках у меня два места. Одно место — обыкновенная советская корзинка, на какую глядеть мало интереса. Зато другое место — очень такой великолепный фибровый или, вернее, фанерный чемодан. Корзинку я оставляю у газетчика, выворачиваю наизнанку свое резиновое международное пальто с клетчатой подкладкой и сам в таком виде со своим экспортным чемоданом вламываюсь в гостиницу. Швейцар говорит: — Напрасно будете заходить — номерей нету. Я подхожу до портье и говорю ему ломаным языком: — Ейн шамбер-циммер, — говорю, — яволь? Портье говорит: — Батюшки-светы, никак иностранец к нам приперся. И сам отвечает тоже ломаным языком: — Яволь, яволь. Она, шамбер-циммер, безусловно яволь. Битте-дритте сию минуту. Сейчас выберу номер какой получше и где поменьше клопов. Я стою в надменной позе, а у самого поджилки трясутся. Портье, любитель поговорить на иностранном языке, спрашивает: — Пардон, — говорит, — господин, извиняюсь. By зет Германия, одер, может быть, что-нибудь другое?.. «Черт побери, — думаю, — а вдруг он, холера, по-немецки кумекает?» — Но, — говорю, — их бин ейне шамбер-циммер Испания. Компрене? Испания. Падеспань. Камарилья. Ох, тут портье совершенно обезумел. — Батюшки-светы, — говорит, — никак к нам испанца занесло. Сию минуту, — говорит. — Как же, как же, — говорит, — знаю, слышал — Испания, падеспань, эспаньолка... И у самого, видать, руки трясутся. И у меня трясутся. И у него трясутся. И так мы оба разговариваем и трясемся. Я говорю ломаным испанским языком: — Яволь, — говорю, — битте-цурбитте. Несите, — говорю, — поскорей чемодан в мою номерулю. А после, — говорю, — мы поговорим, разберемся, что к чему. — Яволь, яволь, — отвечает портье, — не беспокойтесь. А у самого, видать, коммерческая линия перевешивает. — Платить-то как, — говорит, — будете? Инвалют одер все-таки неужели нашими? И сам делает из своих пальцев знаки, понятные приезжим иностранцам — нолики и единицы. Я говорю: — Это я как раз не понимает. Неси, — говорю, — холера, чемодан поскорее. Мне бы, думаю, только номер занять, а там пущай из меня лепешку делают. Вот хватает он мой чемодан. И от старательности до того энергично хватает, что чемодан мой при плохом замке раскрывается. Раскрывается мой чемодан, и, конечно, оттуда вываливается, прямо скажем, разная дрянь. Ну там, бельишко залатанное, полукальсоны, мыльце «Кил» и прочая отечественная чертовщина. Портье поглядел на это имущество,- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (160) »
Последние комментарии
5 часов 58 минут назад
6 часов 6 минут назад
6 часов 34 минут назад
6 часов 38 минут назад
6 часов 39 минут назад
6 часов 46 минут назад