Былинки от Инки [Инна Ивановна Фидянина-Зубкова] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (34) »
Инна Фидянина Былинки от Инки
Забава Путятична и Добрыня Никитич
То что свято, то и клято. А у нас бока намяты при любых наших словах, — на то царский был указ.
Во стольном граде, сто раз оболганном, в Московии далёкой, за церквями белокаменными да за крепостями оборонными, жил да правил, на троне восседал царь-государь Николай Хоробрый, самодур великий, но дюже добрый: народу поблажку давал, а на родных детях отрывался. И была у царя супружница – молодая царица свет Забава Путятична красоты неписаной, роду княжеского, но с каких краёв – никто не помнил, а может и помнить было не велено.
Глава 1. О том, как Забава Путятична долеталась
И слух пошёл по всей земле великой о красоте её дикой: то ли птица Забавушка, то ли дева? Но видели, как летела она над златыми церквями да махала руками-крылами.
Мы царю челобитную били: – Голубушку чуть не прибили. Приструни, Николаша, бабу, над церквами летать не надо!
Государь отвечал на это: – Наложил на полёты б я вето, да как же бабе прикажешь? Осерчает, потом не ляжешь с ней в супружеско ложе, она же тебя и сгложет.
Вот так и текли нескладно дела в государстве. Ладно было только за морем, но и там брехали: «Мы в горе!»
Впрочем, и у нас всё налаживалось. Забава летать отваживалась не над златыми церквями, а близёхонькими лесами. Обернётся в лебедя белого и кружит, кружит. «Ух смелая! — дивились на пашне крестьяне. — Мы б так хотели и сами.»
Но им летать бояре запрещали; розгами, плетью стращали и говорили строго: – Побойтесь, холопы, бога!
Холопы бога привычны бояться, он не давал им браться ни за топор, ни за палку. Вот и ходи, не алкай, да спину гни ниже и ниже. Не нами, то бишь, насижен род купеческий, барский, княжий род и конечно, царский.
Нет, оно то оно – оно! Но если есть в светлице окно, то сиганёт в него баба, как кошка, полетает ведьмой немножко, да домой непременно вернётся.
А что делать то остаётся мужу старому? Ждать да в супружеском ложе вздыхать.
Ну вот и забрезжил рассвет, а её проклятой всё нет. Кряхтит Николай, одевается, на царски дела сбирается да поругивает жену: – Не пущу её боле одну!
Ну «пущу не пущу» на то царска воля. А наша мужицка доля: по горкам бегать, царевну брехать.
Но в руки та не даётся. Поди, ведьмой над нами смеётся, сидя где-нибудь под кусточком? Оббегали мы все кочки, но не сыскали девку.
Царь зовёт бояр на спевку да спрашивает строго: – Где моя недотрога?
– Никак нет, – говорим. – Не знаем. Чёрта послали, шукает.
Пир затеяли, ждём чёрта. Тот пришёл через год: «До чёрта в лесу ёлок колючих и елей!»
Бояре выпили с горя, поели да песни запели протяжные.
Посол грамоту пишет бумажную на заставушку богатырскую: «Так и так, мол, силу Добрынскую нам испытать бы надо. Пропала царская отрада, Забава Путятична легкомысленна. Долеталась птичечка, видимо. Приходи, Добрынюшка, до Москвы-реки, деву-лебедь ты поищи, спаси.» Точка, подпись стоит Николашина, а кто писарь, не спрашивай!
Свистнули голубка могучего самого, на хвост повесили грамотку сальную и до Киева-града спровадили. Чёрт хмельной говорил: «Не надо бы!»
Но дело сделано, сотоварищи. Пока голубь летел до градищи, мы по болотам рыскали, русалок за титьки тискали да допрашивали их строго: – Где царская недотрога?
Результат на выходе был отрицательный: русалки плодились, и богоматери, на иконках не помогали. Малыши русалочьи подрастали и шли дружиной на огороды: – Хотим здесь обустроить болото!
От вестей таких мы заскучали, пили, ели, Добрынюшку ждали, а отцовство признавать не хотели: дескать, зачатие не в постели.
Николай хотел было рехнуться, но квасу выпил, в молодого обернулся и издал такой указ: – На русалок, мужик, не лазь! К водяному тоже не стоит соваться, а с детями родными грех драться. А посему, дружину русалочью вяжем (войско царское обяжем), на корабелы чёрные сажаем да по рекам могучим сплавляем до самого синего океана, там их в пучину морскую окунаем, и пущай живут на дне, как челядь.
Делать нечего, оковушки надели на водяных и русалок, в трюмы несчастных затолкали, да спустили по Москве-реке и далее. И больше не видали мы ни корабел наших чёрных, ни русалок, ни водяных, ни чёрта. Корабельщиков до дому ждать устали, а потом рукой махнули и слагали былины, да сказки об этом.
А 1113-ым летом Добрыня пришёл, не запылился, пыль столбом стояла, матерился: – Говорите, вы тут бабу потеряли Забаву свет Путятичну? Слыхали. Князь Владимир в Киеве гневится, племянница она ему, а вам царица. Ну ладно, горе ваше я поправлю, найду ту ведьму или навью, которая украла лебедь-птицу. Нам ли с нечистью ни биться!
Глава 2. Добрыня Никитич едет на поиски царицы
И после пира
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (34) »
Последние комментарии
5 часов 45 минут назад
5 часов 50 минут назад
5 часов 54 минут назад
5 часов 54 минут назад
6 часов 27 секунд назад
6 часов 17 минут назад