Печальная весна [Висенте Бласко Ибаньес] (fb2) читать постранично, страница - 2

чтобы отпраздновать весну. Что за дивная весна! Верно, сам господь бог, прогуливаясь в небесной вышине, спустился поближе к земле!

Белые лилии изящно и томно покачивались на высоких стеблях, словно девушки в бальных платьях, какими Борда много раз любовалась на картинках; бледнорозовые камелии вызывали в воображении теплую наготу красавицы, которая безмятежно раскинулась на ложе, не скрывая тайн своего прелестного тела; кокетливые фиалки прятались среди листьев и выдавали себя лишь тонким ароматом; ноготки желтели в траве, как пуговицы червонного золота; лавины гвоздик, словно армии революционных солдат в красных кепи, заполняли гряды и осаждали тропинки. Над ними магнолии покачивали свои белые чаши, похожие на кадильницы из слоновой кости, источавшие благоухание сладостнее церковного ладана; а анютины глазки, лукавые маленькие гномы в лиловых бархатных шапочках, поднимали из травы бородатые личики и, казалось, шептали:

– Борда, Бордета!.. Жарко… Ради бога! Воды!..

Да, да, они это шептали: она ясно слышала! И пусть у нее все кости ломило от усталости, она торопливо бежала к канаве, чтобы наполнить лейку и дать напиться своим малышам; освеженные дождем из лейки, они благодарно кивали ей головками.

Не раз у Борды дрожали руки, когда она срезала нежные стебли. С какой радостью она оставила бы цветы красоваться на грядках, пока они сами не засохнут! Но ради заработка приходилось наполнять цветами корзины и отсылать их в Мадрид.

Борда завидовала цветам, отправлявшимся в далекий путь. Мадрид! Какой же он? Ей рисовался фантастический город с пышными, как в сказке, дворцами, – просторные залы, сияющие фарфоровыми стенами, а кругом зеркала, в которых отражаются тысячи огней и нарядные дамы с цветами в волосах.

Эти картины вставали перед ней так живо, словно она это уже видела когда-то, давным-давно, может быть еще раньше, чем родилась на свет.

Там, в Мадриде, жил сеньорито, сын хозяина. В детстве они часто играли вместе; а прошлым летом, когда он – взрослый и красивый юноша – зашел к ним в сад, Борда в смущении убежала. Волнующие воспоминания! Она заливалась румянцем, думая о том, как они, бывало, сидели на краю оросительной канавы и он рассказывал ей про бедную, угнетенную 3олушку, которая вдруг превратилась в красавицу принцессу.

И неизменная греза всех покинутых детей осеняла ее своими золотыми крыльями: перед калиткой останавливается великолепная карета, из нее выходит красивая сеньора и восклицает: "Дочь моя! Наконец-то я нашла тебя!"

Совсем как в сказке; а потом богатые наряды, счастливая жизнь во дворце и в заключение (не всегда же можно найти принца, готового жениться на тебе!) она соглашается выйти замуж за сеньорито.

Как знать! И когда она всей душой отдавалась мечтам, в спину ей летел ком земли, возвращая ее к действительности.

– Эй, хватит зевать! – раздавался сердитый окрик.

И снова за работу, снова терзать и мучить землю, которая, казалось, стонет, покрываясь цветами.

Солнце раскаляло сад; трескалась кора на деревьях; в ранний утренний час, обычно такой прохладный, Борда обливалась потом, как в полдень, и все больше худела, все сильнее кашляла.

Казалось, цветы, которые она целовала с неизъяснимой печалью, отнимали у нее жизнь, стирали краски с ее лица.

Никому и в голову не приходило позвать врача. К чему? Докторам надо платить, а дядюшка Тофоль не верил в медицину. Вон, к примеру, животные – отлично обходятся без докторов и аптек.

Однажды утром Борда заметила, что соседки шушукаются, глядя на нее с состраданием. Обостренный болезнью слух девушки уловил сказанные шепотом слова: "Ей не пережить осеннего листопада". Мысль эта стала неотступно преследовать ее.

Умереть!.. Что ж, пусть так… Жаль только бедного старика, ведь он останется один, без всякой помощи. Но если суждено расстаться с жизнью, то хотя бы так, как рассталась ее мать, – в разгар весны, когда весь хоровод красок устремляется ввысь, словно взрыв счастливого смеха; только не осенью, только не в эту печальную пору, когда обнажается земля и оголенные деревья стоят точно метлы, а на грядках уныло покачиваются зимние цветы.

Когда опадут листья!.. Борда возненавидела деревья, которые превращались осенью в мрачные скелеты; она сторожила их, точно они несли смерть, и страстно полюбила пальму, посаженную лет сто тому назад монахами, – стройное, высокое дерево, увенчанное султаном трепетных перьев. Они никогда не опадут!

В глубине души она знала, что это неразумно, но склонность к чудесному вселяла в нее надежду, и бедная Борда в минуты отдыха искала убежища под сенью остролистых ветвей, подобно тому как иные верующие ищут исцеления у ног чудотворной мадонны.

Под этой пальмой прошло ее последнее лето; она глядела, как солнце, которое не могло уже согреть ее зябнущее тело, исторгает пар из земли, точно там в недрах клокочет вулкан; здесь Борду застали первые холодные ветры, срывавшие с деревьев осенние листья. Она таяла на глазах и с каждым днем становилась все