Любовь без границ [ГуРу ГуРу ГуРу] (fb2) читать онлайн

ГУ РУ

Я сердцу задал искренний вопрос:

«Зачем несёшь ты мне, всё время, правду слёз?»

Оно, вопросом на вопрос, мне отвечало:

«Зачем из рая ты меня унёс?»

ВСТУПЛЕНИЕ

Эта книга – плод «фантазии» влюблённых, чьё физическое существо разлучила смерть. Но, видать и она не имеет особенной, разрушительной силы, коль эта книга доносит до нас общение живого «Ромео» и «мёртвой Джульетты». Оттого и псевдоним представляет собой соединение начальных букв имён авторов, столь необычного и загадочного творения.

Нет силы выше на Земле, чем сила слов,

Тот псевдоним, что мерит жизнь этой книги, ─

Соединение двух имён и двух миров,

Создателей сей неземной интриги.

* * *

На склоне лет воззваний лестных,

Дивясь фантазиям небесным,

Прелестных нимф услады пыл,

И дерзновенное пристрастие

К разбушевавшейся напасти,

Любовь идёт всему главой,

И долгожданной чередой,

Деля на холодность и страсти,

Мир успокоившийся твой,

Вновь ищет что-то, вроде счастья,

Нырнув в безумство с головой.

* * *

И дольше века длиться день,

Бросая вызов мне и слову,

И жить, страдальчески не лень,

Поэту, выбравшему долю,

Нести тепло благих вестей,

И поутру, Авророй ясной,

В свой ум вдыхать чудесный день,

И песнопений хор прекрасный,

И излияния душ напор,

И упоение дивной негой,

Нести и ясность слов и вздор,

И быль поведать враз и небыль,

И вежд упрямая тоска,

Утопит ум в благом творении,

До боли нежная рука,

Душе дарует воскресение.

* * *

Вся тайна Бытия хранится в Вечной чаше,

Священный Грааль – не выдумка Творца,

Во все двуногие сосуды мира

Разлиты капли крови Мудреца.

* * *

Кто эту книгу сердцем одолеет,

Кто для Любви не закрывает двери,

В ком ум здоровый, от Природы, в три руки,

Тот жизнь Вечную вольёт в исток своей Души.

* * *

ПРЕДИСЛОВИЕ

«Потому оставит человек отца своего и мать свою, и прилепится к жене своей; и будут [двое] одна плоть».

(БЫТИЕ 2:24) БИБЛИЯ (ВЕТХИЙ ЗАВЕТ)

* * *

Почти все мысли в этой книге моё сознание выплеснуло много лет назад, когда я ещё жил горем и болью. И привожу я их здесь не для того, чтобы Вас разжалобить. Не для того, чтобы Вы жалели меня. Я начал жить нормально, когда начал верить в собственные силы. Когда понял, что помочь мне может только моё желание, быть сильным.

Разместил я эти мысли в этой книге, чтобы Вы прошли тест на Сострадание. Структурой Сострадания обладает каждый человек. Эта структура передаётся реинкарнационной цепочкой. У кого-то, этот Божий дар светится, освещая земной путь человека, дав ему возможность, обходить ямы бездушья и безразличия. А кто-то умудряется захламлять «свою» душу излишней, бесполезной, и даже вредной, для души, информацией настолько сильно, что, кажется, будто у человека и нет души. Но таких людей на Земле не бывает. У каждого человека есть душа, за которую он в ответе, перед Богом, на Судном дне. Человек, не имеющий Сострадания, уходит пустым из этого мира, не загрузив в себя программу Бессмертия.

* * *

Сорок два года назад,

Я видел рай и видел ад,

Рай, пуповиной связь мне с Богом обеспечил,

Ад акушер открыл, разрезав эту связь.

* * *

Пройдя сквозь сердце, боль в душе умом живёт,

Но это сердце боль, уж не спасёт,

В душе она плодом, а в теле – чрев гниющий,

Пока не отсечёшь – не отойдёт.

* * *

Если б заново мне суждено народиться

И предстать пред судьбою своей, в нагише,

Я бы вновь пожелал на погибель влюбиться,

Хоть и гибель свою я измерил, уже.

* * *

Любая семья – это остров, границы которого, желательно не нарушать, ибо есть риск, отплыв, слишком далеко от берега, попасть в водоворот жизненных страстей, которым, уже будет трудно противостоять, по одной простой причине. В отличие от острова, где под ногами благоприятная и спасительная почва, вне острова, под ногами – бездна, в которой невозможно долго продержаться, без риска утонуть.

* * *

Существование жизни после смерти можно отвергать, если не иметь в этом проявление опыта. Мне не надо доказывать то, что моя супруга живёт в другом измерении, в «загробном» миру. Я не то, чтобы чувствую, и не то, чтобы знаю, я живу этим. С того самого морозного, крещенского дня, когда в состоянии нервного срыва, в глубокой ночи, я отправился на кладбище, просить своей смерти. Было далеко за полночь, когда через огромные сугробы я пробрался к своей любимой. Упав на колени, перед могилой, я стал просить прощения за всё. Мне вспоминался каждый год нашей совместной супружеской жизни. В этой жизни было всё. И любовь, и радость, и разлука, и печаль, и ссоры, и примирения. Чего только не было в этой, вроде бы и долгой, и, вроде бы короткой супружеской жизни. Негативные воспоминания, в которых я, большей частью неосознанно (за неимением опыта жизни), причинял боль своей супруге, причиняли, теперь, уже мне, такую боль, что, если возможно было, я сам разорвал бы себя на части. Адской болью эти воспоминания жгли моё сознание. Я не был плохим мужем, но и ангелом меня, вряд ли можно было назвать, по крайней мере, в то время нашей супружеской жизни. Сейчас, я, уже знаю, наверняка, что истинный муж, это тот муж, который умеет быть ангелом-хранителем для своей супруги. Теперь я применяю это умение в отношениях со своей дочерью, стараясь быть её ангелом-хранителем. Если бы я осознавал эту истину тогда, при жизни с супругой, когда принимал своё счастье, как что-то обыденное и положенное, не беспокоя своё сознание, более тщательным, скрупулёзным анализом смысла своей (и не только своей) жизни. Как глупо устроен человек. Ему необходимо сначала потерять то, что ему дорого, чтобы, затем осознать истинную цену этой «дороговизны». Не я, первый, кто приходит к этой истине, ценой высоких потерь. И, не я, последний.

Временами я выл, как волк на луну, стоя на коленях у могилы любимой. Вы не поверите (да и мне, поверить в это сейчас сложно), но, если рядом была бы свежевырытая могила, я бы лёг в неё (не задумываясь), и, хоть как, закопал бы себя. Сейчас мне трудно в это поверить, но в ту ночь, в состоянии нервного срыва, моим единственным заветным желанием было – исчезнуть из этого земного пространства, которое теперь для меня было, аду подобно.

В какой-то момент я замер, глядя на небо, от удивления. Я никогда в жизни не видел столько звёзд. Звёзды (их так было много…) светили такой влюблённой красотой, что я не мог оторвать глаз. На небе не было места, в котором бы отсутствовали звёздные скопления, как и отдельные звёзды. Красивое, завораживающее молчание звёзд и молчание кладбища сливались в необыкновенную волшебную тишину. Эта тишина действовала на меня таким мощным успокоением, что на некоторое время я почувствовал, что Земля не истинный мой дом, и что нахожусь я на её территории временно, с определённой миссией, суть которой мне, пока не раскрывают.

Не знаю, сколько простоял я в таком трансовом, гипнотическом состоянии, восхищаясь небесной красотой, но вдруг я почувствовал дыхание могил. На какое-то время мне показалось, что я не один восхищаюсь, столь удивительным и красочным зрелищем. Оторвав взгляд от звёздного неба, я остановил его на близлежащих могилах. Я почувствовал в них что-то родное (подобное испытывает человек, возвратившийся после долгих скитаний в отчий дом). Как будто там лежат живые, не чужие мне люди и смотрят на меня с таким состраданием и умиротворением, что у меня начало «гореть» сердце, согревая во мне всё моё естество, какое я в то время мог чувствовать. Ощущение было такое, будто меня накрыли прозрачным куполом, который отгородил меня не только от холода морозной крещенской ночи, но и от моей боли, от моего горя. Было такое ощущение, что смерть моей супруги забрала у меня душу и вернули мне её только сейчас. Будто я, почти полгода жил без души.

Вернулся домой я с таким умиротворением в душе, будто вернулся со своей супругой, которую, уже не мог считать мёртвой. Я чувствовал её в своём сердце, в душе, в каждой фибре моего тела. Даже некоторые её привычки перешли ко мне. Не говоря, уже о том, что я, автоматически (не по своей воле) стал верующим человеком, каким была при жизни моя супруга, и чего, в то время, нельзя было сказать обо мне.

С той ночи я начал писать книги. Ни с того, ни с сего, не имея предрасположенности к этому (я обычный, простой человек, не имеющий должного образования, чтобы писать подобные книги). И после всего этого, мне не надо доказывать существование жизни после смерти. Я живу этим проявлением автоматически, через «смерть» своей супруги.

* * *

Вселенский рай, когда любовь горчит,

И ложе облюбовано в ночи,

И первый поцелуй, как первый грех,

Сорвет запретный плод слезой свечи.

Соединение ─ прочнее не дано,

Без меры мерить холод и тепло,

Когда бы всех влюблённых пыл измерить,

Нам Марс бы позавидовал давно.

Есть нечто дивное в влюбившихся глазах,

Они придирчивы, но гордо мерят страх,

Любовь всех одурманивает ядом,

Тот яд ─ награда Божия в сердцах.

* * *

Душа ─ многомерна. В том смысле, что человек способен осознавать своё естество в одном теле, тогда, как душа человека может, одновременно пребывать в нескольких физических телах.

Каждую ночь я вижу сны. Много снов. Иногда «живые» сны. Для многих людей, эти миры открываются, посредством применения определённых методик (осознанный вход в астрал). Но есть исключения (как в случае с Вашим покорным слугой), когда, это умение имеет структуру врождённого характера.

Возвращаясь, поутру в наше пространство, я испытываю такое сильное разочарование, когда моему взору предстаёт наш трёхмерный и, непонятно насколько, реальный (сопоставляя впечатления ночных реалий) мир, что невольно, сами собой возникают мысли о смерти. Будто пространства, в коих мне пришлось побывать в ночных путешествиях, пытаются донести до моего сознания свою искренность и безопасность, которые не стыкуются с нашим земным представлением о смерти. О явлении, которое для каждого человека является загадкой, в виде чего-то страшного, пока его структура покрыта пеленой физического одеяния, в виде плоти. Где я настоящий? Там или здесь? Да и я ли это, в своём физическом теле? Скорее всего, я – это душа, путешествующая в лабиринтах пространств и времени.

Душа, доминируя в структуре подсознания человека, осознаёт реальность. Физическая же плоть, в купе с сознанием, принимает за реальность иллюзию, в которую поместила её временно, для определённой работы, эволюционная природа Мироздания.

Вся информация «моих» книг проходит через Любовь. Любовь к женщине. Я начал писать книги (не имея, даже малейших навыков, будто кто руководит мной), спустя полгода, как моя супруга покинула наше земное пространство. Не имея должного образования, мне приходиться писать книги (хоть, даже и нет, ни малейшего желания), некоторые из которых способны дать фору иным трудам учёных мужей. Это одно из условий знакового творчества, где не принимается в расчёт желание человека, которого просто используют, как определённую структуру меж пространственного общения. И в то же время, в жанровой стилистике, «мои» книги доступны многим. Будто «моё» творчество копирует с души, умение подать, как многомерность, ту информацию, в которой интеллект способен выбирать своё, по вкусу. Не удивляйтесь изобилию кавычек. Я осознаю, с какой энергией имею дело. Кому много даётся, с того много и спросится. Но, если человек сумеет вознести над собой ту энергию, которая выбрала его для определённой работы (не обогащая ею свою земную жизнь), эта энергия будет мощной защитой этого человека, как на Земле, так и в том пространстве, где придётся держать ответ за проделанную работу.

* * *

Сокровище своё я не сберёг,

А трудно, то сберечь,

В чём жаден жизни глаз,

Рабу, до первых солнечных лучей,

Принадлежит, им найденный алмаз.

* * *

Кто б мог, когда бы мне сказать,

Что буду о жене своей мечтать, как раб безвольный,

Что жизнь, на ночь с царицей поменяв,

Остался участью своей ─ довольный.

* * *

Принять то, что уму не поддаётся,

И верить в то, что видеть, может, не придётся,

Но есть ведь Вера, и Надежда, и Любовь,

На них и держится всё то, что в мыслях рвётся.

* * *

ЗАВЕТНОЕ ЖЕЛАНИЕ ─ ЗАВЕТНЫЕ МЕЧТЫ

Перебери печалью многих лет,

Супружества немыслимый обет,

Ведь самой истиной является та пара,

Когда супруга в милом чувствует ─ отцовский,

Супруг же в милой ─ материнский свет!

* * *

Заветное желание ─ заветные мечты,

Судьбы воспоминание, всё это ─ только ты,

Мне не хватает смеха, мне не хватает слёз,

И отдаётся эхом единственный вопрос,

Где ты сейчас смеёшься, где ты сейчас грустишь,

И под какой звездой, ты, словно ангел спишь.

Красивое мгновение ─ красивые слова,

С тобой мне есть везение, а без тебя тоска,

Тоска и боль подружки, теперь, взамен тебя,

Усталые подушки, смешная простыня.

Что может быть страшнее, остаток жизни всей,

Прожить без удивления, без слёз по ней, по ней,

Чью душу приласкали и в небо унесли,

И тихо мне сказали: «Теперь её ищи,

Душою, сердцем, взглядом, быть может, и когда,

Почувствуешь, что рядом с тобой стоит она».

* * *

Самая опасная любовь, это любовь с первого взгляда. В большинстве случаев, это любовь в одностороннем порядке, когда просыпаются сильные чувства к чужому, незнакомому человеку. Вы, как камикадзе, жертвуете собой, ради неизвестного. Спасением судьбы человека будет ответное чувство. В противном случае, судьба может сломаться, неся установку на счастье.

Моя Любовь в этой жизни не скупится на сюрпризы. Всё началось с того, что она заключила в треугольник Вашего покорного слугу с одной стороны. Вторую сторону этого любовного треугольника представляла деревенская девчонка, в которую, безумно влюбилось, с первого взгляда, моё наивное, не приспособленное к земной жизни, сердце. Я не мог произнести ни слова в её присутствии. Будто вся стеснительность мира пребывала в моём сознании. Все слова стояли комом в горле, будто там находился какой-то заслон, мешающий вырваться наружу моим влюблённым чувствам. Усугублял положение и языковой барьер. Самым родным языком я считаю тот, который располагаясь у меня во рту, сам выбирает форму диалектического самовыражения, которое впиталось со школьной скамьи (словно материнское молоко) и спроектировало будущность моего мировоззрения.

Пользоваться своим кровным языком (по национальности, я ─ татарин) я стал позже. Посодействовала (в его освоении) моя супруга, которая представляла (в то время) третью сторону того загадочного любовного треугольника. Она испытывала ко мне те же чувства, которые я испытывал к той деревенской девчонке. И так же, как в мою сторону дышал холод безответной любви той девчонки, к моей будущей супруге, я не испытывал каких-либо особенных чувств.

Закончился мой летний отдых в башкирской деревне, и я уехал в те места (Средняя Азия), где родился и прожил 21 год, пока судьба не заключила меня в этот загадочный любовный треугольник. Но что-то в моей жизни перевернулось, нарушив привычный, отрегулированный уклад жизни. Это что-то не давало мне покоя и выражало своё недовольство в стихах (после, почти десятилетнего молчания). Далее, освоив гитару, оно перекладывало стихи в причудливые песни. Во мне творилось что-то, чему дала жизнь моя летняя поездка в деревню. Вернее, эта поездка оживила эту жизнь.

Но эта жизнь была неполной, без чего-то, и в один прекрасный, солнечный зимний день (там редко бывало, чтобы не было Солнца), я навсегда покинул места своего рождения, детства, отрочества, чтобы вступила в свои права жизнь, которой будто не терпелось, испытать свои владения на прочность.

Я не искал чего-то конкретного, скорее бежал от чего-то. Память моя не стёрла, а, будто затушевала краски того любовного треугольника, потому, как меня мучило одиночество, но я не видел корней и истоков этой боли. Я, словно задыхался или вял, как цветок, которого лишили связи с Землёй.

С момента моей поездки в деревню и до того, как я покинул свои родные места, прошло полтора года. Ровно столько же прошло и с того времени, как, живя в чужом (для меня) городе, но, по-своему родным для моих родителей, в мою жизнь, вновь ворвался мой загадочный любовный треугольник, в котором я, уже не жил, теми страстными и живыми чувствами, что были прежде. Две девушки рвались ко мне. Две девушки искали со мной встреч. Даже больше. Я знал, что они обе готовы соединить свои судьбы со мной. Но я не знал самого главного. Кого выбрать?…

В те дни я видел один и тот же сон, который повторялся очень часто. Я иду по дороге. Впереди меня идут (по разные стороны дороги) две стороны моего любовного треугольника, в виде двух девушек. И вдруг, резко, они расходятся в разные стороны. Я знал, что мне нужно идти за кем-то из них. Но за кем?… Моя любовь с первого взгляда (к деревенской девушке), ещё не успела, слишком остыть. Да и ко второй девушке (которая стала, позже, моей супругой) я не имел особых, взаимных чувств. Логичнее было бы, если бы я пошёл за своей, ещё, не слишком остывшей любовью. Но ноги несли меня в сторону другой девушки. Я не понимал, почему так происходит. Будто кто-то делает выбор за меня.

В итоге (как и показывалось во сне) я остался с той, у которой были ко мне реальные чувства. Я превратил свою безответную любовь в полноценную. Вы спросите, почему другая девушка (которая не ответила, тогда, на мою любовь с первого взгляда) потянулась ко мне? Это родная деревня моей матери. В один из своих приездов я встретил эту девушку и выложил ей всё, как на духу. Все чувства, испытанные мной тогда, я преподнёс ей в таких красках, что она внимала моим словам так, будто с ней разговаривало неземное существо. В её глазах я видел восторг и удивление от того, что на свете существует такое прекрасное и удивительное чувство – ЛЮБОВЬ. Она полюбила то, что витало вокруг меня, но не меня самого, тогда как другая девушка любила меня реального (к тому же она разыскала меня сама, хоть и были мы с ней знакомы, лишь несколько часов).

Как выглядит сей любовный треугольник сегодня? В этой книге судьба моей супруги, да и моя, к тому же. Моя «сломанная» судьба и любовь, что причинила мне столько боли, это, всего лишь поверхностная оценка моей жизни. Счастье, которое я имею, оно светится, изнутри, из души, которая даёт силы не только писать подобные книги, но и чувствовать своё счастье, как не потерянное, а пребывающее рядом, постоянное естество.

Что ж до третьей стороны моего любовного треугольника. Жизнь у этой девушки не сложилась. Она вышла замуж, но после развелась. У неё уже взрослые дети, которые, скорее всего, дают ей иное, материнское счастье. Но я, от всей души, желаю ей большего.

* * *

Век истинных потерь ─ в угоду ровных знаний,

Боль травит душу, чтобы в ней сойти с ума,

Влюблённый слеп, но сердцем, как сознанием,

Он ловит все прикрытые слова.

* * *

Я ВИНОВАТ, ЧТО ЖЕНЩИНОЙ БЫЛА ТЫ

Я виноват, что женщиной была ты,

А я с тобой мужчиной быть хотел,

Я виноват, что не был я богатым,

И что не мной был выбран мой удел,

Я виноват, что я на свет родился,

Что встретил образ твой и наскоро влюбился,

Я виноват, что в жизнь твою ворвался,

Я виноват, что в жизнь не вписался,

Я виноват, что быль была и небыль,

Я виноват, что ты со мной, где я бы не был,

Я виноват во всём, что не предвидел,

Я виноват, что при рождении тебя увидел.

Моя вина и в том, что я живучий,

В том, что живу, а рядом нет тебя,

Твой образ пламенный и сумасшедше-жгучий,

Красива слишком ты, и в том моя вина.

Свои ошибки я не залатаю,

Брешь пустоты настолько велика,

Ты для меня и ныне золотая,

Как Золоткой я звал тебя, всегда.

* * *

Если Вы чувствуете родственную связь с супругой (или с супругом), каковую имеете с родителями (откуда Вы вышли) или с детьми (куда Вы вошли), ─ душа «ваша» сделала то, чего, порой не может сделать, даже кровная структура. Вы соединили свою сущность с совершенно чуждым, Вам (по крови и генетике), человеком.

* * *

Едва ль накопится печаль,

Когда её стремглав распяли,

Под тенью вымершей вуали

Она разбудит чувства вновь,

Накормит досыта словами

И чувства мёртвые вдохнёт,

Живыми их назвать, едва ли

Я мог, коль плоть меня не ждёт.

Но дела нет ей до поэта,

Как верить лживости святой,

Сознанием я, схватив два света,

В одном живу – люблю в другом.

* * *

На какие безумия вдохновляет Любовь? Я открою то, что не у каждого человека уложится в сознании. Некоторые люди сочтут меня сумасшедшим. Это нормальная реакция. Они живут в своём миру. Я ж ─ не в своём. Меня понял бы, разве только Ромео, коль жизнь поставила бы ему условие, продолжать своё земное существование (иначе это не назовёшь) без любимой.

Через год (после «смерти» супруги) я поставил памятник на её могиле. Это не совсем обычный памятник, высеченный в форме сердца. Эпитафией к памятнику послужили стихи из «моей» книги «Исповедь с Вечностью ─ I». Я немного отредактировал текст, будто к ней обращаются все, кто её знал, тогда, как в книге я обращаюсь к ней от своего имени:

Как не хватает смеха,

Нам не хватает слёз,

И отдаётся эхом единственный вопрос:

«Где ты сейчас смеёшься?

Где ты сейчас грустишь?

И под какой звездой, ты, словно ангел спишь?»

Этот отрывок, из «моей» книги, высечен на мраморной плите памятника, установленного на могиле моей супруги. Расскажу про один день, проведённый, мною, у её могилы. Быть может, Вы меня поймёте. А может, примите за сумасшедшего. Я высаживал цветы на могиле любимой и провёл немало времени в подготовке почвы для цветов. В процессе работы мне не давал покоя запах, исходящий из моих рук (я ковырялся в земле голыми руками). Принюхиваясь к этому запаху, я обомлел. Это был трупный запах, который испарялся из могилы и выходил на поверхность. Я не раз, в своей жизни, был на похоронах, и знаю, не понаслышке, как «пахнет» мертвец. Вы не поверите, но я вдыхал этот запах с таким умиротворением в душе, какой способен чувствовать профессиональный знаток высоких запахов мира духов. Я чувствовал в этом запахе живой образ любимого мной человека. Во мне отключилось осознание мёртвенности, которое, рано или поздно, ожидает каждое живущее на Земле существо. Этот запах был до такого безумия родным, и от одной мысли, что рано или поздно придётся мыть руки, мне становилось не по себе.

Я уехал домой, не помыв руки, перед выходом из кладбища. Всю дорогу домой я вдыхал запах, исходящий из моих рук, той же безумной любовью, какой вдыхал запах духов (сделанных из своих жертв) герой фильма «Парфюмер: История одного убийцы». Меня угнетала тоска от того, что, рано или поздно, эти руки, всё же придётся помыть. Дома я ел, этими же немытыми руками. Но потихоньку, моё сознание возвращалось в наш «правильный» мир, где все эти мои действия, начали казаться (уже и мне) не совсем адекватными. И я смыл этот «бред» любовного притяжения.

Сейчас мне кажется, что всё это происходило не со мной. Да и вряд ли сейчас меня удивит земля (с могилы моей любимой) своим запахом. Но тогда…

Я рассказал про один день, проведённый у могилы моей любимой. Понять меня мог бы, разве только Ромео, коль жизнь поставила бы ему условие, продолжать своё земное существование (иначе это не назовёшь) без любимой.

* * *

Возьму гитару в руки

И может быть, о чём-нибудь спою,

Спою о том, о чём я петь ещё хочу.

Есть много, много песен о счастье и любви,

Без них неинтересно,

И всё ж любовь хранить труднее,

Чем поддаваться злу и лести,

Ах, эти песни, без них нам не прожить,

Спою одну из них, спою, а вам – судить.

Как-то вечером я вышел к морю,

Море дышало волной, прибоем,

Может быть, мне это снилось,

Но откуда-то доносилась,

Песня что была так дика и мила,

Что удивить могла и мудреца, и осла,

В ней много было солнца, была и темнота,

В ней смех был громкий, была и тоска,

Кто-то пел и в песне его звучала,

Песня моря, песня шторма и у причала,

Разбитая шлюпка, а в шлюпке той, —

Парень с девушкой молодой,

Они целовались и как не трудно,

Друг другу улыбались в последнюю минуту,

Они расставались, но кому это нужно,

Ведь могли они стать женою и мужем,

Но дикие нравы, дикие споры,

Ведь не все мудрецы, кто-то должен быть и вором,

Украдено счастье, ради забавы,

И кровью красной залились цветы,

И петь уж трудно, и слушать не в силах,

Кому это нужно и кто просил,

Любовь и счастье, надежду и веру,

Измерять какой-то дикой мерой.

И времени осталось мало,

А песня ждёт счастливого конца,

Чего ж тебе глупец так не хватало,

Быть может эта песня про тебя.

* * *

В могучих дебрях пустоты земной,

Я шёл, на ощупь и всё время спотыкаясь,

Клял участь – незавидную и злую,

С тобою встреч ища, тебя ещё не зная.

На перекрёстке жизненных страстей,

На перепутье вечных разногласий,

Ты мне была, как никогда нужнее,

Как никогда я был в твоей лишь власти.

И каждый день, проснувшись ото сна,

Молил я Бога – участь мне облегчить,

Видать услышал Праведник меня,

Коль подослал тебя, ко мне навстречу.

Ты, ярким солнцем ворвалась в мой мир,

Звездою нежности пленительного счастья,

Я все свои печали позабыл,

Одолевали душу, уж иные страсти.

И так мы жили много-много лет,

И принимали всё, как должное, не зная,

Что жизнь земная так бурлит от бед,

Что неизвестно где найдёшь, где потеряешь.

И не понять мне – приобрёл, иль потерял,

Душа моя с тобой, а ты у Бога,

Не верю я в мучительный финал,

Не буду я расстрелянным с порога.

Ты просто раньше времени ушла,

В ту даль, в которой я ещё пребуду,

Гостеприимством ты пренебрегла,

А я ещё, чуток в гостях побуду.

* * *

Странное чувство ─ любовь.

Она спит ровным сном, пока её дыхание берегут;

Змеёй шипит, когда ей нагло врут,

И храбрым воином свои владения защищает,

Когда бы хоть один теряет атрибут.

* * *

КОГДА Б Я БЫЛ СУДЬБЫ СВОЕЙ ХОЗЯИН

Когда б я был судьбы своей хозяин,

Когда б года служили сердцу моему,

Когда бы ни любил так страстно, так отчаянно,

Ту женщину, что превратилась в яркую мечту,

Не ведал бы я боли и печали,

Не резало бы слуха моего,

Любви музыки нежные октавы,

И слов Божественных прекрасное тепло.

* * *

Женщины любят ушами. Ещё они устроены так, что им всё время надо говорить о любви. Я любил свою супругу не меньше, чем сейчас, когда её, уже нет среди нас, живых. Я посвятил ей много стихов, ещё при жизни. Чего стоит только одно признание, написанное в первый год нашего знакомства.

Влюблённый слеп. Но страсти зримый след

Ведёт его, где зрячим хода нет.

Низами

Признание

Позвольте вам преподнести букет,

Нет, ничего не требую в ответ,

Быть может глупо, но я глупостью живу,

Без вас, конечно, я вселиться в вас хочу,

Мой ангел, трепетные фразы воздаю

Обличию вашему и искренно хочу,

Быть вашей мукой, вашим счастьем и надеждой,

И тем, кем не был я до вас, но прежде,

Позвольте мне раскаяться пред вами,

Что в жизни мнимому воззванию

Я придавал значение,

Ах, что и говорить, не испытав

Разлук мучений и боль утрат,

Нам не дано раздуть души

Немеркнущее тление

И растрясти судьбы замолкнувший набат,

Всё было, чего не было, могло случиться позже,

И в сумрак мрачный погружался я бездумно,

Всё было так неискренно, тревожно,

И что тревожнее всего, я радость

Перестал вдруг находить в раздумье,

Но вот я встретил вас, как будто

Сон мой растворился,

И смысл непонятных фраз, в душе

Моей, внезапно прояснился,

Увидеть в день вас, лишь хоть раз,

Какое счастье и блаженство,

Прекрасный взгляд, столь дивных глаз,

Вам придаёт такое совершенство,

Что вас сравнить ни с кем бы я не смог,

И участи не зная, прошёл бы

Сотни, тысячи дорог,

Лишь только б знать, что вас я обретаю.

* * *

Но видать, естество женщины устроено так, что её всё время необходимо боготворить. Женщине необходимо, чтобы за ней ухаживали всю жизнь. Всю жизнь дарили цветы. Всю жизнь посвящали ей стихи. Моя супруга, иногда упрекала меня: «Я знаю, насколько сильно я тебя люблю. Настолько, что случись, что с тобой, я не проживу и двух дней. Но я не знаю, насколько сильно любишь меня ты». Если она так говорила, значит, я уделял нашей материальной жизни больше времени, нежели нашей любви.

Я попробую в этой книге исправить эту ошибку и отыграться за всех нас, мужчин, которых жизнь (в борьбе за выживание) заставляет забывать о любви. Простите нас, женщины…

* * *

Я вас не знал, насколько был безвинен

Мой образ жизни, что подвластен был, лишь мне,

Какой же сказки я запрет нарушил зримый,

Что утопаю ныне мудростью в огне,

Своей любви, ─ моя ли она вправду?

Быть может наложилась мне стезёй,

Работа, что всегда искала правду,

Землёй не упокоить сей покой.

Мой ангел, век ли тешить себя ролью,

Вдовца помех, раздора, суеты?

Но век ─ годами мечен, а не кровью,

В крови я утопил свои мечты.

Что захлебнулось, то ушло к вам на подмогу,

Что всплыло, то на дно меня несёт,

Я брал от жизни много, понемногу,

А вышло так, что взял всё наперёд.

И горько плачу от избытка чувств и счастья,

Что прожил рай в семнадцать срочных лет.

Сильна ли участь ─ пропускать сквозь сердце свет,

Когда любовью слеп и зришь вселенной страсти?…

* * *

Нельзя природу-матушку губить,

Она имеет женское начало,

Нельзя над женщиною суд мужской судить,

Она всех душ является причалом.

Я сравниваю женщин с певчей птицей,

Что дорожит свободою своей,

Мужчин же ─ с птицеловами, им снится,

Поймать певца особенных кровей,

Чтоб услаждал он слух им на досуге,

Чтоб охранял он сон их дорогой,

С каких времён нам жёны стали слуги,

Нам, потакая в прихоти любой.

Пой, птичка, пой и наслаждай вокруг себя,

Всех трелью звонкою своей,

Ты рождена, быть матерью ума,

Пой, птичка, пой,

С тобой сравниться, лишь свирель,

Звучащая в владениях Божества.

Плох птицелов, чья птица в клетке чахнет,

Иль вырваться на волю так спешит,

Плох птицелов, чья клетка грустью пахнет,

Плох птицелов, что клеткой, а не птицей дорожит.

Нельзя природу-матушку губить,

Нельзя топить ковчег свой, боязливо,

Любая женщина, жизнь подарив,

Уже имеет право быть счастливой.

* * *

Давай на миг дань воздадим природе,

Ведь за окном такой прекрасный дождь,

Мне говорят: «Дожди сейчас не в моде»,

Мне говорят: «Промокнешь ─ пропадёшь»,

Какая чушь, какая ложь.

Что может быть прекраснее дождя,

Когда с души не сходит грусть-тоска?

Давай не будем тратить время на уныние,

На дикий крик несбывшихся надежд,

Давай не будем отвергать невинность

Красивых и молоденьких невест,

Вошедших в жизнь, как в тёмный лес.

Что может быть прекраснее любимой,

Когда в душе тоска лишь ощутима?

Давай на миг забудем о волнениях,

О том, что нас тревожит иногда,

О том, что в жизни есть мечты стремление,

О том, о чём поём порой тогда,

Когда душа мрачна, и грусть, как талая вода,

Стекает в глубь твоей души, и ты,

Усталым взглядом смотришь вдаль из темноты.

* * *

«Простите милая, я где-то видел вас», —

Привычным жестом парень изъяснялся,

Но девушка та помнила наказ:

«Знакомства мимолетного, подружка, опасайся».

В ней было, что-то, вроде волшебства,

Глаза её искрились ярким блеском,

Любой из нас в ней был бы без ума,

А парень тот не мог найти и места,

Где б успокоить он себя сумел,

Что всё не так уж сложно, как ему казалось,

И что она судьбой дана ему в удел,

И он хотел, хоть самую, хоть малость,

Быть рядом с ней и не быть чуждым ей.

Я б не сказал, что вечность пролетела,

Когда её вновь смог увидеть он,

Но счастью парня не было предела,

Стрелой амура был он поражен,

Ах, эти стрелы, им же нет и дела,

Они разят, разят, кого хотят,

Ах, если б вместе с болью вы вдохнули смелость,

Но эти стрелы муки лишь сулят,

И упрекнуть не терпится, ведь слово лишь за ней,

В её руках святое сердце бьётся,

Вопросов много, а ответ – кому видней?

По-моему тому, кому ответом быть придётся.

Что ж, эпилогом я рассказ свой небольшой закончу,

Довольно драм, трагедий и невзгод,

Но вы поверьте мне, однажды ночью,

Я видел их, целующихся, у моих ворот,

О, это был дуэт влюбленной музы,

Я вместе с ними радость испытал,

Поверьте мне, я не был им в обузу,

Я просто сильно счастья им желал.

* * *

Две розы в райском саду садовник вырастил,

Две розы, время корни их сплело

В любовный умысел,

И наслаждаясь трелью соловья,

Купаясь в солнечных лучах,

Познали розы жизнь умов влюблённых,

Любовь таилась в нежных лепестках.

Но вот однажды, ветер, мимо пролетая,

Услышав песнь влюблённых,

Он позавидовал, в любви суть, не вникая,

И вырвал одну из роз, ей прошептав:

«Теперь ты будешь наслаждать меня

Куплетами, неведомого, мною, рая».

Немного просчитался,

Вырви обе, и то б не смог понять, то,

В чём душой он не силён,

Рождённый ветром быть,

В любви он ветреность искал,

Но прогадал, ведь корень был один у этих роз,

И жизнь задала им свой вопрос:

«Покуда не срастётесь вновь,

Могу ли доверять я вам любовь?

Она же, нежностью на ваших лепестках спала,

Где ей искать приют,

Когда в дыхании вашем тьма?

Покуда врозь, вы будете мертвы,

Соединившись, превратитесь в вечные цветы,

И лепестки прекраснейших созданий,

Наполнят сад любви Божественным дыханием».

* * *

На мелководье плавали две рыбки,

Одна другой так тихо говорит:

«Давай смешные сделаем улыбки,

Давай из смеха сделаем серьёзный вид,

Давай не будем в корни углубляться,

Не будем правду всем о правде говорить,

Давай не будем никогда стесняться

Своих желаний дерзких и интриг,

Ведь раз живём, и больше нас не будет,

Ведь не умрём мы оттого, что нас осудят,

Вперёд в полёт и будь что будет».

«Нет, ─ молвила подружка ей в ответ, ─

В себе я сберегу секрет,

Я дорожу своим неистовым желанием,

В себе хранить всю красоту сознания.

Да, может быть, немного я скучна,

Тем, что не пить мне горького вина,

Вина, своей вины перед гордыней,

Что не служила ей и не служу отныне,

Что мне не ведать мрака суеты,

Смешных обид, предательских интриг,

Я не служу порокам злых суждений,

И мне не ведомо злословья рассуждение,

Я чести смело посмотрю своей в глаза,

Я не посмею сделать то, чего нельзя.

Нельзя, отдав себя на поругание плоти,

Отвергнуть разум совершенства, как работу,

Нельзя жить так, как будто раз живём,

Нельзя жить мёртвыми, пока мы не умрём».

И может, долго б так они судили

О суете извечных разногласий,

Но спор завёл их в поле зрения удилищ,

Прервался диалог ума и страсти.

И может рок, а может Господа урок,

Но рыбка та, что хитростью слыла,

Попала сразу едокам на сковородку,

Другая же ─ отпущена была.

* * *

Два друга спор вели, насколько жены им послушны,

Насколько ум великодушный,

Супружеским сознанием терпим.

«Моя жена ─ твердил один, ─ во всём мне так послушна,

Что я в семье своей, не то что господин, а даже Бог,

И я, как Аладдин, с волшебной лампою в руках,

Ни в чём не ведом страх мне,

Я в жизни, жизнью не судим, доволен я вполне».

«Моя ─ твердил другой, ─ мне в жизни ─ госпожа,

Как я люблю, любить нельзя, но я люблю,

Моя стезя ─ быть ангелом супруге дорогой,

Ни в чем ей отказать не смею, я, будто в рай явился на постой,

Я перед ней благоговею и участию горжусь такой,

Что быть рабом её умею».

«Послушай, я понимаю, ума тебе всё время не хватало,

Но то, что ты твердишь, безумием попахивает, ─

Ему приятель отвечал в ответ, ─

Не скрою, есть в твоей судьбе секрет,

Но весь секрет, лишь в том,

Что ты заложником становишься любви,

И Боже упаси, тебе подругу потерять,

Не то, что другу, врагу не пожелаю такого счастья,

С небесами о любви болтать,

Не лучше ль в жизни брать, лишь то,

Что ты сумеешь донести до той черты,

Где уж не надо будет лгать,

Выкручиваться, взаймы прося мечты,

Ведь ты волшебником при жизни хочешь стать,

Такого не бывает,

Жизнь, только раз к нам милость проявляет,

Мы раз рождаемся, и раз лишь умираем,

Мы не должны брать то, чего не знаем».

Но спорить было не с руки

И разошлись, как в море корабли.

Приятель тот, что хвастался

Своим могуществом и робостью жены,

Живёт, всё так же, не являя новизны

В своей судьбе, и в ус не дует,

С женой, как с мышкой озорует.

А что другой? Другой ─ уже не свой,

Сбылись намёки лукавого пророка,

Он в жизни стал, немного холостой,

И в радости своей, безмерно одиноким.

Ему жена, уйдя из жизни,

Дарила яркую стезю поэта,

Здесь всё написано его рукой,

Рукой, что Богом в дар дана, ─

Нести любви прекрасные сонеты.

* * *

Есть в жизни масса дорогих вещей,

Есть масса в мире, дорогих тебе людей,

Когда ты массе сопоставишь массу,

Тогда ты станешь небом всех идей.

* * *

КОГДА ТЫ ЛЮБИШЬ, ВСЁ В СЕБЯ БЕРЁШЬ

Когда ты любишь, всё в себя берёшь,

И правду вымыслов, и искреннюю ложь,

Во всём ты чувствуешь себя безмерно виноватым,

Когда любимую, в любви, дотла сожжёшь.

* * *

Я мало знал и мало видел,

Я свет презрением обидел,

И оттолкнувшись от судьбы

Мне жизнь преподнесла цветы.

Но я не знал, что с ними делать,

Мне в жизни многого хотелось,

И раем потчевать мечты,

Дотронуться до красоты,

Но всюду под руки мне лезли

Обыкновенные цветы.

Искоренив все заблуждения

Я верил лишь в одно хотение,

Мне жизнь хотелось испытать

И ей свою оценку дать.

Судьбе я громко прокричал:

«Я суть твою искать устал,

Как мне тобой не отравиться,

Коль я без меры жизнь познал».

Она ж в ответ из темноты:

«Воздай цветам свои мечты».

Я взял цветы, полил их ложью,

Мне больше нечем было их полить,

Они, неумолимойдрожью,

Пощады стали горестно просить.

А я искал всё той же цели, −

Судьбу свою собой дивить,

Мне все желания надоели,

Я уж и сам пощады стал просить.

И только лишь, когда завяли,

Цветы, дарённые судьбой,

Я понял нрав своей печали,

Она, к цветам склонившись головой,

Мне тихо в ухо прошептала:

«Вот то, что мерит твой покой,

И не твоя вина, что ты глазами

Не разглядел мир, спрятавшийся свой».

* * *

Обречены мы ошибаться на святом,

Не первый ты, кого спалило счастье,

У всех влюблённых сердце отуманено грехом,

Влюблённый слеп, а значит вправе – ошибаться.

* * *

− Что такое любовь? – я спросил у мужчины однажды.

– Ради женщины, − он отвечал мне, − пройти через ад…

– Что такое любовь? – обращался я к женщине каждой.

– Ждать мужчину, сожжённого пламенем адским, назад…

Мустай Карим

* * *

Тем, кто возносится с Земли,

Дорога в Рай ─ через могилу,

Насколько красок вложите вы в эту ниву,

Определит размер понятия Души.

* * *

Каждый год, 14 апреля, для нас с дочерью, ─ день памяти и скорби. В этот день родился ангел. Я хочу воспроизвести слова, сказанные дочерью у могилы своей матери. Они врезались в мою память на всю жизнь.

Мы стояли, уже часа два. Не хотелось уходить. Я чувствовал присутствие супруги, чувствовал, как она радуется за нас. Дочь подтвердила мои чувства: «Пап, ты не замечаешь, какая здесь хорошая аура, даже не хочется уходить». Я, от переполнивших меня чувств, сказал глупость: «Мне, наверное, надо выкупить здесь место, чтобы не лежать далеко от твоей матери». На что дочь ответила: «Думая об этом, ты только приближаешь свою смерть. На Земле нет разницы, где ты похоронен. Я знаю, что здесь лежит, уже не мама, но мы должны хранить память о ней, как о живом человеке, чтобы заслужить право ─ воссоединиться с ней на Небесах». Это сказала шестнадцатилетняя девчонка, слишком рано ставшая взрослым человеком.

Нельзя отрицать Любовь. Она живёт в каждом человеке. Я вижу её слёзы раз в месяц, посещая могилу любимой. Они искренние, правдивые. Их невозможно спрятать, даже самому злому человеку. Мы все разные, но нас объединяет одно ─ Жизнь. И только кладбище может показать, что все люди, это одна нация ─ Человечество.

Когда люди отдают Небу часть себя, все земные предрассудки покажутся им ─ временными неудобствами.

* * *

Одной мадонны свет лик потерял,

И в ликованье душ святые знания,

Поручится ли сердце за страдания,

Что даровал жене ревнивый муж.

Я ж в ревности учеником был слабым,

Мне не пришлось, есть запрещённых груш,

Я, крошками дешёвенькой помады,

Познал всю прелесть девственности душ.

* * *

Шут был допущен к телу Королевы,

Поймите состояние шута,

Когда все чувства при нормальном деле,

Лишь чувство мудрости выходит не спеша.

Шут тащит жизнь на уровне героя,

Как не обласкан шут, он, всё же, шут,

Хоть милостью придворной и дарован,

Всё ж милость – чувство, а не власти атрибут.

Но шут взял в руки власть, взял неумело,

Палате царской суть смешливости придав,

А много ли шутов на свете смелых,

Кто мог бы миром править, не познав,

Что управлять, не строить на подмостках,

Своей гримасой настроение других,

Не в меру счастлив шут, но счастье – броско,

Зависит от властителей иных.

Переменилась милость на опалу,

Опальный шут язвит не по годам,

Набравшись мудрости, он всем шутам, на славу,

К придворной жизни тягу преподал.

И сколько бы шутов не мерить властью,

Суть власти смехотворна без шутов,

Вся сила человека в высшей страсти,

Где нет навязанных, из золота, оков.

* * *

Мне надоело жить, мне надоело жить,

Поверьте, люди, надоело,

Я не могу убить, в себе убить,

Того, что в сердце наболело.

Она всегда и радостна, и горестна она,

Меня томит и мучает созвездие божества,

Я жизнь свою, не думая, отдал бы за неё,

Вы скажете, − безумец он, а я люблю её.

Красой своей несказанной меня обворожит,

И где-то в мире сказочном, злодей её в лягушку превратит,

Возьму я лук и натяну стрелу своей печали,

Пускай она к тебе летит, в неведомые дали.

И вот нашёл тебя в болоте, ты, словно божество,

Стрелу мою держав умолкла и мне глядишь в лицо:

«Спаси, спаси меня, царевич, я пленница того,

Кто прячет жизнь свою иголке, что спрятано в яйцо».

Сразился я с Кощеем и змея одолел,

Ты мне дала всё то, чтоб верить, чтоб я не оробел,

Я весь в огне пылающем, я весь от счастья пьян,

Тебя и мир от зла избавил я,

И горе и печали разлучали нас не раз,

Быть может, есть предел всему, но сказке нет конца.

Мне так охота жить, мне так охота жить,

Поверьте, люди мне, поверьте,

Любовь свою вернул, она теперь со мной,

Вы верьте в сказки, верьте.

В них много есть добра, того, что иногда

Нам просто не хватает,

Давайте ж свою жизнь, мы в сказку превратим,

Ведь это вдохновляет.

Я весь в огне пылающем, я весь от счастья пьян,

Тебя и мир от зла избавил я,

И горе и печали разлучали нас не раз,

Быть может, есть предел всему, но сказке нет конца.

* * *

Мне приснился чудный сон, я в нём рыбак,

И несёт меня от берега волна,

И за то, чтобы поймать кита,

Я полжизни отдал бы, наверняка.

Я плыву в открытом океане,

Ветер подгоняет паруса,

Видно сон мой дерзкое желание,

Риск в нём есть лишь только для кита.

Вот на горизонте вспыхнул яркий блеск,

Что ж фортуна-подружка не подвела,

Ну, иди ко мне, иди, морской наглец,

Я стрельну в тебя из гарпуна.

Мы сразились с ним в кровавой схватке,

Шторм тому был яростный судья,

Ваши карты биты кит, тяните лапки,

Я сегодня торжествую победу, я.

Не скупится на фантазии мой сон,

Вот ролями поменялись мы, я – кит,

Целится в меня железным гарпуном,

Тот, кто под прицелом был моим.

Я гребу ногами и руками,

Боже мой, ведь есть ещё и хвост,

Но печален факт, кит не потянет,

Воз, который впился и прирос.

Мораль сей песни такова,

Рыбак, оставь, пожалуйста, кита в покое,

Ведь в океане в изобилии водится килька.

* * *

Мне Бог не дал забыться в тишине,

Своих лучей не золотить колосья,

И до безумия безумием оброс я,

Когда волчонком бегал при луне.

Наградой лес мне был, покрытый полумраком,

В его трущобах душу я точил,

И понятый правдивостью могил,

Я был людьми умершими богатый.

Волчицу встретил я, чернее чёрной тьмы,

Мы звёзды своим воем доставали,

Нас обезумевшими люди называли,

Когда клыками их дразнили мы.

Охота на волков, охота на людей,

И там и тут награды будет мало,

Волчицу пуля выстрелом достала,

На радость обезумевших стрелков.

И долго над могилами людей,

Волк выл, к луне, мольбой животного взывая,

Не будет мира среди хищников-людей,

Луна их души губит, отвергая.

* * *

Я дикой тварью обернуться бы желал,

Чтобы не зреть всей дикости двуногих,

Я отношусь к плеяде тех немногих,

Кто сам себя в оковы заковал.

Оковы те − спасительная грань,

Что смертью жизнь в радость превращают,

И от природы примесь отделяя,

Ей воздают Божественную дань.

В них боль земная судит жизни взгляд,

В тех, в ком играет дух святой природы,

Они, умом рождаясь из народа,

Распятьем возвращаются назад.

* * *

Утратить разум, сделаться больным,

Живым и мёртвым стать одновременно,

Хмельным и трезвым, кротким и надменным,

Скупым и щедрым, лживым и прямым.

Всё, позабыв, жить именем одним,

Быть нежным, грубым, яростным, смиренным,

Весёлым, грустным, скрытным, откровенным,

Ревнивым, безучастным, добрым, злым.

В обман поверив, истины страшиться,

Пить горький яд, приняв его за мёд,

Несчастья ради, счастьем поступиться,

Считать блаженством рая адский гнёт.

Всё это значит ─ в женщину влюбиться,

Кто испытал любовь, меня поймёт.

Лопе де Вега

* * *

Любовь, видать, настолько сильная стезя,

Что, даже смерть пред ней снимает шляпу.

* * *

ПРИШЛО ЖЕЛАНИЕ, ДУШОЙ С УМА СОЙТИ – ЛЮБОВЬ!

Без Любви жить проще. Но такая жизнь, ─ жизнь в пустоте, вернее в темноте. Именно Любовь даёт свет, способный зажечь Жизнь в Душе. Не только Любовь к женщине, но и Любовь к людям. Любовь к окружающему пространству. Любовь к Богу. Мне по сердцу та структура жизни, когда судьба кипит её красками. Когда всё человеческое естество сходит с ума (в допустимом понимании этого термина) от любого жизненного проявления, принимая это проявление, как очередную порцию задания, способного наполнить человека задатками вечной жизни.

Нести же молчаливо, в уединении, свой крест. Ну, это кому, как Бог даёт. И в таком проявлении жизни, есть своя прелесть, своя красота, своё предназначение. Честно говоря, после «смерти» супруги, я (не по своей воле), в большей мере несу именно этот крест, облачённый аскезой. Это, не совсем правильно. Человек не должен быть один. Если только, это необходимо для преодоления определённой ветки кармы. Как на моём примере. Облачи моё естество в счастье, и я перестану писать книги. А это значит, не совсем от меня зависит моё счастье.

Вы думаете, верни время вспять и дай мне выбор, я отказался бы от Любви, которая меня, сейчас, честно признаться, больше мучает, чем наслаждает. Да ни за что. Любовью кто пленён, он, даже в муках сможет счастье отыскать. Да и муки мои, признаться, имеют тенденцию временного проявления, и растворятся они в небытие, вместе с прахом моим. Богатство же, или та красота палитры душевных красок, в которые облачила моё естество Любовь, ─ уже не исчезнут. И будут сопровождать меня (своей лучезарностью и красотой) в любом пространстве, в какие бы уголки Мироздания не закинула меня Эволюция.

* * *

Пришло желание, душой с ума сойти – Любовь!

Себя во тьме сокрытых слов найти – Любовь!

Любовь даёт Блаженство и Бессмертие!

И зависть к тем, кто не познал Любовь!

* * *

В этой жизни у меня нет мечты, конкретно для себя (в душе желаний много: чтобы мир был на Земле, чтобы Россия процветала, чтобы люди были счастливы,…). Если не считать то, что моя супруга является для меня самой заветной моей мечтой. Мне нужна супруга. Не какая-нибудь супруга, а моя, до боли родная. Та, что смотрит на Вас, в самом начале этой книги. Там она выглядит бесподобно, или, скорее всего, подобно богине (даже не верится, что я её супруг). Может быть и осознание того, что всё это счастье было дано мне во временное пользование, даёт мне силы примириться с её «смертью».

Но, честно признаться, она не нужна мне в этом пространстве, даже, если Господь пожалеет меня, смилостивиться и воскресит её. Я откажусь. Вернуть её (оттуда) в тот хаос, который сейчас царит на Земле, это всё равно, что вернуть «умершего» из рая и поместить его в ад. Я знал свою супругу, как себя. Она жила сердцем. Я перенял эту эстафету и хорошо осознаю, как тяжело это, переживать за всех, за всё и вся. Ещё я знаю, что ей там намного легче жить (пусть и без меня), нежели, чем она была бы здесь, со мной. Обычно, во снах «мёртвые» не разговаривают. Разговор во «сне» с «умершими» говорит о том, что «спящий» человек находиться близко к границе смерти. Чем больше разговорных контактов, тем ближе граница смерти (исключение составляют сильные экстрасенсы и душевнобольные (шизофрения, и т. п.)).

То, что мне, моя супруга поведала однажды в «живом» сне, я запомнил на всю жизнь. Она мне сказала: «Если б ты знал, как сильно отличаются наши миры. Я не могу тебе всего сказать. Ты будешь рваться ко мне, но не попадёшь. В наш мир приходят по Божьей воле, но никак не по своей». И потому, желая счастья ей, я желаю, чтоб всё шло, как идёт. Своим чередом.

* * *

Я виноградную лозу сорвал, на грех, в саду любви,

Так брызнула любовью гроздь, что опьянели дни мои.

Покинул сад я тот давно, но не проходит хмель,

Любовью проросло вино, открыв мне в душу дверь.

Я заглянул туда, а там ─ порхает гурий сонм,

И в каждой светится лоза, которой я пленён.

Но, как средь них найти исток, что отрезвит меня,

Я среди них ─ голодный волк, мне вновь пьянеть нельзя.

Перегрызу их, как овец, в хмельном ─ рассудка нет,

Сознания свет в лозе, вино ж ─ пьянит остаток лет.

Так доживи ж прозрачность грёз, не тормоша небес,

Есть в каждой жизни правда слёз, как слёз, кончина есть.

* * *

Легко ль принять дары любви,

Что жнут влюблённые усталыми плечами,

Когда любовь, не то, что за горами,

А что сжигает, напрочь, жизни дни.

В ней всё горит, иного не дано,

Она ─ огонь другого измерения,

Ей дела нет до нашего хотения,

Лишь взять бы то, что жизнью суждено.

И горе тем, в любви кто слаб умом,

Для них она ─ распятие миров,

Не в голове, а в сердце её дом,

Приняв любовь, ─ сгореть в ней будь готов.

* * *

Если Вы обрели счастье, то должны, скорее, обязаны жить постоянной осознанностью своего счастья.

Поверьте мне, на слово. Я имею конкретный опыт в том, о чём рассуждаю. Истинную ценность своего счастья, истинную ценность своих любимых людей, любой человек осознаёт только тогда, когда лишается возможности питаться энергией своего счастья.

В тот момент, когда Вы будете терять осознанность своего счастья, безопасность, последнего, будет находиться в руках ─ ПРОВИДЕНИЯ.

* * *

Когда не стало ангельского взгляда

И ужас жизни мне открылся вдруг,

Заговорил я, ─ дабы речи звук

Убавил в сердце жар и муки ада.

Мне в горе правом ─ только стон ─ награда,

Самой любви известно: мой недуг

Ничем иным не ограждён от мук.

И только Смерть была бы мне ─ отрада.

Но не она, ль и разлучила нас!

А ты, земля, что, пряча, облекаешь

Столь дивный облик, сладостный для глаз, ─

Счастливая! Зачем так много дней ─

Глухим от скорби ─ мной пренебрегаешь, ─

Украв мадонну ─ свет любви моей?!

Франческа Петрарка

* * *

Любовь ─ не то, что можно словом разделить,

Она без веры, словно тоненькая нить,

Что невозможно за основу осознать,

Любовь легко принять, но легче ─ потерять.

* * *

Я слышу голос твой, он вдохновение мне даёт,

И руку чувствую, она меня ведёт,

Туда, где с вечностью соединяется душа,

Что можно чувствовать, а лицезреть нельзя.

* * *

Я всеми силами старался,

Создать для жизни твоей рай,

Но видно не с руки ─ импровизировать мне Бога,

Когда живёшь чужой душой,

Свои желания не удивляй,

За каждой вольностью ответ пребудет строгий.

* * *

Семнадцать лет дарила мне судьба,

Покорности и ясного молчания,

Я, средь глухих лесов запретов и незнаний,

Счастливый день оставил навсегда.

О, горе мне, я был в плену любви,

Моё сознание медленно распяли,

Проточным временем поиздержались дни,

Кто я теперь? И сам пойму, едва ли.

Блуждающий огонь в вселенской ночи,

Боль разума, как боль избитых слёз,

Всю жизнь растерзает, в кровь, запрос,

Где видишь ты себя счастливым очень.

* * *

Сахар, лишь заменит сахар, подсластитель не в расчёт,

Распростёртый волей знаков ─ высших страждет, лишь забот,

И вина плоти ли в том, что окольцована судьба,

Ведь успела в небо глянуть до замужества она,

И дано, лишь волей плакать, в клетке страждущей любви,

Плоть для неба ─ не заплатка, небу в землю не войти.

Кто кого умнее в споре, коль права не жизнь, а смерть?

Две подружки в вечном споре, им ли правду одолеть,

Коль над правдой той струится ─ звёзд безудержный поток,

Как же ты посмел влюбиться в то, что править будет впрок,

Хоть и в смерть тебе одеться или в жизнь вновь облачить,

Своё маленькое тельце, что умеет так любить.

Но видать любовь ─ управа, всем смертям назло сильна,

Жизнь и смерть ─ миров забава, в них серьёзна, лишь душа.

Вот и думай на досуге, ─ кто есть ты, а кто есть Бог,

Это Он разбрызгал в круги ─ жизни мерную любовь,

Что даётся не в нагрузку, а в усладу тесных дней,

И затем, чтоб жизнью узкой ─ мерить Богом всех людей.

* * *

Любовь, лишь в двух сознаниях терпима,

Она в двух душах обретает имя,

Когда одна душа уходит на покой,

Безумства мир достанется другой.

* * *

КОГДА СКВОЗЬ ТЕЛО ПРОПУСКАЮТ БОЛЬ ДУШИ

Когда сквозь тело пропускают боль души,

Признаюсь, боль не там, где что-то ноет,

Души все чувства в меру хороши,

Лишь там есть суть, где что-то успокоит.

* * *

Любовь на Земле обусловлена болью. Это боль потери. Исключительные случаи, когда влюблённые, одновременно покидают наше пространство. В основном же, Любовь «награждает», одно из любящих сердец, болью потери.

На своём жизненном опыте, анализируя свой опыт потери любимого человека, могу, с абсолютной уверенностью утверждать, что Любовь не столько причинила мне боль (которая мучила меня, пока я осознавал в боли и горе что-то родное), сколько предоставила определённую работу. И насколько я с ней справляюсь…

В это трудно поверить, но, чем больше я живу, тем больше осознаю, насколько я счастлив. Ведь в процессе этой работы душа открыла мне одну из своих таинств, подкреплённую в нашем миру Священными Писаниями: «Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут [двое] одна плоть» (БЫТИЕ, 2;24).

Я не столько осознаю эту истину, сколько живу ею. Чувствую свою супругу в себе, будто она и не покидала наше пространство. Единственное, не вижу её физического тела, как и не могу им пользоваться. Но, опять же, на чувственном уровне я осознаю, что, это временное явление. И, рано или поздно, тот источник, который разъединил нас («смерть»), вновь соединит нашу сущность, которая пребывает в настоящее время, не в слишком полноценном естестве. Поверьте, время не лечит и не успокаивает. В таком успокоиться, всё равно, что отречься от Бога. И только Господь способен дать силы человеку, чтобы сопротивляться боли. Но даёт Он, эти силы, лишь в том случае, если видит, что человек поверил в Него. Поверил в то, что смерть ─ это жестокая необходимость эволюционной природы Мироздания. Есть научное объяснение этому явлению. Трансценденция (поэтапный переход души на более высокую ступень развития).

Сначала я писал только стихи, проза пошла позже, как бы, уже в настроенное на подобную информацию сознание. У меня такое ощущение, что работают не столько со мной, сколько с «моей» душой. Потому, как с большинством информации, пропущенной сквозь моё сознание, я, особо не напрягался. Просто, как радист, принимал сообщения.

Мысль имеет большую силу, когда вдохновение приходит само, неожиданно, спонтанно, из другого измерения. Человек уносит (после смерти) с собой свои привычки, страсти, наклонности, дарования. Творческий, «умерший» человек, за границей смерти, продолжает творить. Но творение его, лишённое тяжёлого материального плана, в более тонких мирах, имеет большую силу созидания. Энергия его творения (в каких бы слоях астрального измерения она не находилась) идёт к Земле, входя в человека, мозг которого запрограммирован на принятие подобной энергии. Импульсы этой энергии пронизывают человека с головы до ног. А как человек примет её, будет зависеть от того, насколько он зависим от материального, физического плана. Потому так и сильны мысли отрешённых людей, оттого что канал восприятия информации у них работает в таком режиме, в котором одна энергия не мешала бы другой делать свою работу.

Этот принцип действия вдохновения работает и в моём случае. То есть, там, за границей смерти, энергия творческого «умершего» человека продолжает творить. Это может быть и группа «умерших» людей. В любом случае, если сравнивать силу их «мёртвого» творения и способность живого человека творить от себя, руководствуясь сознанием, а не подсознанием, это, как сравнивать возможности экстрасенса и обычного человека. В то время, когда они используют творческий потенциал в ином, «мёртвом» измерении, энергия их творчества, определённым импульсом входит в земное пространство. Входит вдохновением в того человека, который по «сенсорным» параметрам подходит для принятия этой энергии. Потому я и пишу спонтанно (были случаи, когда я вставал, среди ночи, и начинал писать), не руководствуясь собственным желанием. «Макулатурная отсебятина», грузом в несколько килограммов пылится, уже несколько лет у меня в шкафу, и вряд ли когда вырвется на свободу, в виде опубликованного материала. Сколько раз я просматриваю этот материал и не вижу в нём силу, которая бы пригодилась людям.

Любая информация имеет, некую трансовую силу. Большую или меньшую, в зависимости от силы источника. И эта сила передаёт, вместе с информацией, свою жизненную структуру воздействия. То есть, информация, удивившая человека, войдёт в него определённой силой, и будет жить в сознании человека, воздействуя на программу его Эволюции. Как и моё трансовое состояние, вынесшее в свет определённую информацию, осталось в этой книге. И передастся, оно, тому человеку, кто осознает и расшифрует эту информацию, используя не только интеллект, но и сердце, которое является, более чувствительным сенсором человеческого естества, имеющего в своём арсенале определённые каналы для связи с Высшим разумом.

И потому, могу сказать, наверняка, хоть, это и не моё открытие. Приобщение к Высокому, как к определённому критерию Нравственности, даёт способность человеку ─ притягивать к себе Любовь, которая, сама по себе, является высочайшим эталоном Нравственности и Целомудрия.

* * *

Он был герой, каких на свете много,

Она красавицей была от Бога,

И может чудо, может, просто повезло,

Им встретиться пришлось, судьбе назло.

В минуты радостных свиданий, луна им улыбалась,

И от судьбы, пока, им только радость доставалась,

Привет и до свидания, многое прощалось,

За неимением зрелых лет,

Она любви дала обет, он вечным клялся быть супругом.

И так прошло ни мало и ни много, целый год,

Любовь, что грянула с порога, к развязке уж ведёт,

Соединились судьбы Божьею печатью,

Бокалов звон поставил точки все над «и»,

И вроде бы и жить, и время тратить на радости любовной суеты,

Но нет, судьба, соседка злая, тут подыграла не с руки,

Разлукой их озолотив.

Тут я, невольно, вспомнил стих:

«Разлука – мать любви покорной, ты испытание с небес,

Твои плоды, так плодотворно, рождают чудо из чудес,

Любовь в разлуке лишь крепчает, одолевая боль и страх,

И муза с лирою, сливаясь, несут творение на руках».

Красиво ложе супружеской печали,

Зло отпустило, может временно, а может навсегда,

В разлуке мать прелестное дитя родила,

И успокоилась разлучница-судьба.

И жили они, радуя друг друга,

И миру только доброе несли,

И жизнь, любовью стянутая туго,

Уж не могла печаль им принести.

Но видно такова Создателя затея,

Их проверять на прочность и закал,

Судьба-разлучница, что пряталась за дверью,

Закончила мучительный финал.

На сей раз, их телами разлучили,

И вроде всё, поставить бы и точку здесь,

Но нет, не для того они любовь хранили,

Чтоб сгинуть просто так, в один присест.

Скупа на выдумки печаль,

В любви, поверьте мне, она бессильна,

И за душой любимой, в сумеречную даль,

Разорванное сердце устремилось.

Сломив терпением и боль и страх,

Смогло то сердце до любимой достучаться,

Разлучница-судьба, их не сломав,

Умчалась прочь, в изгнание скитаться.

Любовь превыше всех и вся,

Она сердца, волшебной силою скрепляет,

Любовь, настолько сильная стезя,

Она на вечность души обрекает.

* * *

Я ИСТИНУ ПОЗНАЛ ЧЕРЕЗ КРАСУ

Когда сквозь вас пропустят Солнца луч,

Вы с ним и пятна примете Светила.

Когда Луной, туманною вдохнёте грусть,

И выть научитесь, как воет страж её, во тьме сонливой.

Когда же Звёзд вам улыбнётся страсть,

Луна и Солнце перед вами лико вскроют,

Кто обретает неземную власть, –

В Светилах растворяется душою.

* * *

Я истину познал через красу,

Свои желания умертвив, как знаки прошлых жизней,

Путь к состраданию слеп, пока душа капризна,

Я был слепой, пока не полюбил.

* * *

Упрекать меня в том, что я сам себе навязываю горе и не отпускаю супругу…

То, что я скажу, сейчас, не каждый способен осознать. Даже потерю близкого человека, каждый из нас воспринимает по-разному. Трансценденция (переход души на новый уровень развития) даёт два пути направления души. Взлёт и падение. Если у человека есть силы (в основном, это зависит от информации подсознания) принять мир «умершего», его сознание заполнится этим миром, по причине взаимосвязи душ, расшифровку, которой дают нам Священные Писания. Также в этом процессе важна и сила «умершего», которая откроет в себе способность, ─ достучаться до сознания, оставшегося на Земле человека. О падении души я не буду говорить. От одной мысли об этом становится не по себе. Поверьте, это страшнее физической смерти.

Я вычеркнул из сознания земную жизнь. Быть может, это сделала моя супруга, своей «смертью». Но я думаю, всё ж «виновата» в этом ─ Любовь, которой нет дела до наших житейских разногласий. Да и вина её, лишь в том, что умереть ей, жизнью не пришлось.

Освободившееся пространство сознания долго не пустовало. Его заполнила информация, силу которой я и раскрываю Вам в этой книге.

Поверьте, я, полноценно осознаю свои слова. Не моя вина в том, что мне приходиться жить «неземной» жизнью. Как это может быть? Попробуйте представить физическое тело человека в нашем пространстве, как некую форму информационного носителя (типа флэшки), которое загружено до отказа информацией иных миров.

Упрекать в чём-либо такого человека, всё равно, как предъявлять претензии ребёнку в том, что он несерьёзен в отношении нашей жизненной действительности.

* * *

Жил ─ был человек. Он жил тем, в чём душа его возвышалась над физической (материальной) природой. И в то же время, тело его имело вполне обычные, законные, земные желания: иметь супругу, иметь детей, быть счастливым. Но в земном понятии счастья, ему, лучше б не иметь семью, потому как в его жизнь, Небом было загружено такое количество испытаний, что на полноценное счастье, если и можно было рассчитывать, то ненадолго. А по-иному и нельзя было. Он был избран, Небом, ─ нести людям Свет. И в этой работе, всё, что находилось рядом с ним, горело огнём любви и жизни. Тем огнём, который может дать, как райское счастье, так и «адово» горе. Наш человек был так устроен, рождением (расположением светил в этот момент), что мог выдержать подобную схему распределения жизни, хоть и состоял, как и все люди, из хрупкого земного тела. Но тот, кто находился рядом с ним, терял богатство тела, взамен обретая богатство души. Тот случай, когда избранные Небом (аскетизм) не должны иметь семью. Но, как и в любом проявлении жизни существуют исключения, не обошлось без этого и здесь. Семья дана была этому человеку, Свыше, больше для работы, нежели, чем для успокоения судьбы, в виде счастья. После смерти супруги у него осталась дочь, перекрывшая ему (своей жизнью) вход в пространство, которое было для него единственным успокоением души и тела. Пятьдесят процентов смысла жизни этого человека ушло в другое пространство, пятьдесят процентов осталось с ним в нашем пространстве. Это, всё равно, как переехать человека пополам, похоронить умершую половинку, а оставшейся половинке, всё время талдычить, что она живёт нормальной полноценной жизнью. Глупое успокоение. Но другого в нашем миру нет.

Странное стечение жизненных обстоятельств. И жить невозможно, и уйти из этой жизни нельзя. Не время, и не по силам. Кабы знать это время и эту силу. Сравнимо с тем, как посадить человека в тюрьму, но утаить от него время продолжительности его тюремного заключения.

Но вернёмся к нашему человеку. Можно и так сказать, что он вёл что-то вроде аскетического образа жизни. Богатство, почести, слава, интересовали его так же, как страждущего, изнывающего от жажды в пустыне человека, интересовали бы песчаные барханы.

Наш герой жил в ожидании чуда. Всё земное было чуждо ему. Он не видел особенной разницы между радостью и грустью, потому, как и то и другое мог принимать, как необходимое и нужное. Радуясь, искренно чужому счастью, он, уже не мог радоваться своему. Его сердце было разбито, вдребезги, смертью любимого человека.

Он дарил людям свои мысли, стихи. Кто-то находил в них слёзы, ведь то был крик израненной души, перезревшей от земной жизни. Были и упрёки. Всё было.

Вечно терзающий Человечество вопрос ─ зачем, для чего всё это? ─ не давал ему покоя. И единственное, что его успокаивало, это голос, внутренний голос. Он, то повелевал, то молил ─ ждать. Терпеть и ждать.

И в один прекрасный день этот человек умер. Смерть его была такой же незаметной, как и жизнь. Всё, что ждало его после смерти, он выразил в своих мыслях людям. Вечная тайна жизни, переходящая в вечную тайну смерти. Не сильно-то и огорчиться слепой солнечному закату, как и не сильно обрадуется утреннему восходу.

Кто Вы? Чьи Вы посланники? Ведь ты не первый, кто пытается донести миру сокровенную тайну. Но Ваши знания ─ закодированы. Чтоб их принять, людского срока мало.

Счастья тебе ─ человек! Пусть все твои желания сбудутся! Ведь во всех твоих мыслях есть самое главное ─ Вера. Именно она является главным ключом земного человеческого счастья. Без Веры, уж давно, Земля нас согнала бы с тела своего.

* * *

Рок звезды, упавшей с неба, колошматит по груди,

Я не знал себя, я не жил, ангел счастья – помоги.

Что тебе? Проси что хочешь, только знай, что я не Бог,

Я лишь доля твоей мочи, раб святых основ.

Мир весь сложен из сомнений, в нём и радость и беда,

Ты же просишь то, что зрением не увидишь никогда,

Пока будут твои очи мерить ровный взгляд Земли,

Ты уже уполномочен будущность свою нести.

Облачись в другую сферу, вот тогда поговорим,

Я ж храню исконно веру, вознесённую с Земли.

* * *

Мне бы груз сомнений тяжких обнародовать в душе,

Мне бы выпить море ласки, чтоб не быть чужим в себе,

Мне бы, дерзостью книжастой, малость в жизни провернуть,

От судьбы уйти ушастой, чуть шмыгнул, ан нет – уж тут,

Уши строго навострила, чтоб ему ещё подать,

Ей бы рифмой врезать в рыло, чтоб её – такую мать.

Ишь ты – дерзок на ухабы, жизни пить водоворот,

Я бы, абы, дабы, кабы, рассуждений – полон рот,

Ты неси, да не обронь, то богатство, что как бронь,

От сглазливости судачеств, что положь, да вынь, да тронь,

А что дюже бытия, пусть не мокнет голова,

То проблемы не людские – мерить завтра, аж с утра.

Прожил день – и радый будь, всё ж короче мерян путь

До зазнобы, что некстати повернула жизни суть,

Ты дерзи, да не ребячай, проживём уж как-нибудь.

Я – душа, да не твоя, чтоб с тобой сгореть, за зря,

Мне же вновь к Земле таранить, а тебе – пути своя,

Так что мы пока не врозь, ты свои сомнения брось,

Я тебя не дам в обиду, только ты уж не колось,

Слишком мыслями богато, чай не робот голова,

Я тебе служить бы рада, только слушай ты сюда,

Коль мигну – так хватко дело,

Коль молчу – задумчив будь,

Не таращься, оголтело, обнажая жизни суть,

Ты попробуй жить как все – так, себе, чуть-чуть в уме,

И оставь в покое сердце, что привыкло уж к беде,

Чай беда тебе – не дверца, чтоб её – тудэ, сюдэ.

Ты сработал – отдохни, снова мысли наживи,

А придёт пора до дела – будут сроки, будут дни.

Всяк всему сужает срок, загони печаль в острог,

Веселись – не веселися, но не будь же ты так строг

К жизни, что всему привычна, ведь на то она и жизнь,

Чтоб менять свои обличия, в общем, рядом я – держись.

* * *

На край вселенной устремились мои мысли,

Ища поток вселенской красоты,

Как будто на земле нет яркой истины,

Которой смог бы я отдать души мечты.

Но видно такова Создателя затея,

Пытать наш нрав в бескрайности миров,

Которых нет в плотском и сжатом теле,

Так мёртв костёр, пока живучесть дров

Не упоит огонь своей любовью,

Отдав ему всю меру теплоты,

Так душам нашим ─ не вольготно в крови,

Что, как горючее для взлёта в те миры,

В которых истинная жизнь согреет душу,

Не выманив за то её мечты,

Так и моя любовь, в надежде встретить сушу,

Плывёт под парусом вселенской красоты.

* * *

Выбирайте солнышко, выбирайте небо,

Сказок сто в сознание вбейте, где есть быль и небыль.

Растерзайте тело, растерзайте душу,

Чтобы боль свою и счастье вынести наружу.

Жить дано нам столько раз,

Сколь души в нас власти,

Жизнь в видимости глаз —

Промежуток счастья.

* * *

КОЛЬ НЕ БЫЛО Б ВОКРУГ МЕНЯ ЛЮДЕЙ

Слепое чувство ─ век тащить с собой любовь,

Когда её глаза уже слепы,

Она, как безотказная свекровь,

Или, как тёща, чьи слова немы.

Любовь всё позволяет, отрубая руки,

С ней трудно жить, труднее умирать,

В ней, вольным пламенем, сгорают жизни звуки,

Ей отдан мир, чтоб умертвить в нём страсть.

И, всё ж она ─ соперница удачи,

Не каждый властен ею обладать,

Она, базарной бабой, сердце осудачит,

Чтоб приласкать, затем душою, словно мать.

* * *

Я мерю жизнь огнём небытия,

А в бытие душою одичал,

Ей не пригоден мой земной причал,

Чтоб якорю концы отдать на дне.

Я не могу умом принять похвал,

За мысли, что мне душу рассекли,

За то, что все оставшиеся дни

Я должен жить, сражённым наповал.

Я не могу любить, не зная ─ как,

Мой пыл любви в земле сырой лежит,

А в сердце ─ кабель, что, замкнув, искрит,

Умно ль под напряжением жить, хоть как?

Я многого на свете не могу,

Но, лишь одно дано мне, свыше, превозмочь,

Дождаться дня, когда огнём ворвётся ночь,

Сжигая боль мою и жизнь, на корню.

* * *

Ты с дикой жадностью отмерил край земли,

Тому, кто не нуждается, уж в ней,

И до скончания своих избитых дней,

Жуёшь сгоревшую, дотла, печаль любви.

Ей не нужна твоя измученная власть,

Ей больно видеть боль твоей души,

Ты схоронил себя и, всё ж ты поспешил,

Вдогонку чувствам оголить земную страсть.

Нельзя землёю мерить небеса,

Как и с небес, земное не вернуть,

Ты прожил день, а день продолжил путь,

Ты ищешь правду, с коей жить в душе нельзя.

Перетоптал ты всё, что только смог,

Ты стебель от цветущего цветка,

И солнцу не добраться до тебя,

Широкой шляпой заслонил тебя цветок.

Но как ни мерь, ты с шляпой той ─ одно,

Всё дело в корне, что любовью в землю врос,

Оставь в покое упокоенный вопрос,

Вопросом времени ему быть суждено.

* * *

Во мне вулкан кипит, он в гневе рушит сказку,

В душе ─ букет любви, задушенный повязкой,

Из худших зол я крайность выбираю,

Внемли Земля, ─ душой я жить желаю.

Любовью я убит в седьмом колене,

Но лучше утонуть в воде, чем вязнуть в пене,

Я надрываюсь от своей же лени, ─

Жизнь догонять, воздав ей оскорбления.

Я в своих мыслях плотью утопаю,

Во мне вулкан бурлит, он кровью извергает,

Кому же вынести до умопомрачения,

Ад мерить сном, исчезнувшего рая.

* * *

Спасибо плоть за муки воздержания,

За мысли добрые, что ты, отравою, в себе несла,

Тот мир, в котором ты живёшь, рождён в напоминаниях, ─

Лишь унижая плоть,

В свой дух, живую истину вольёшь, сполна.

Спасибо сердце, что терпело не по силам,

Ты кровью дышишь, а заставили тебя,

В себя вдохнуть дыхание могилы,

Коль мёртвый груз любви, тобою оживлён, сполна.

Спасибо очи, что не дали усомниться,

В надежде, что за кромкой вечных гор блестит душа,

Моя душа, что раздвоилась в лицах,

Спешил я в жизни, ─ догоняю не спеша.

* * *

В агонии я мёртвой хваткой бьюсь

О чреватое стекло предубеждений,

Родился, вырос, на беду своим везениям,

Познав любовь – в её шипы колюсь.

И было б значимо, да кто б сказал – зачем,

Без тяги к жизни я Землёю приживаюсь?

Я поздно выучил, ещё позднее каюсь,

В том, что сорву с себя, могилою, совсем.

Не всё исходит с набранных времён,

Не всё уходит долголетием в забвение,

И не моя вина, что исказилось время,

Земле, плодом явив любви плотской урон.

А что Земля?… В ней столько суеты,

Что вряд ли жизни хватит, чтоб познать её желания,

Всё, что откроют после нас и что открыто ране,

В себя вберут могильные цветы.

Так зрелый плод лоснится на ветру,

Дыханием жизни, подавляя скуки бремя,

Я не учёл, лишь одного, что время,

Срывает плод, измученный в соку.

* * *

Весь пыл земной я свёл к огню, ревниво,

Коль должным образом любовь свела с ума,

В размолвке дней стыдится суетливо,

Жизнь, что, лишь временем безвременье взяла.

От солнца до земли ─ лучу покорна,

Та сила, что судьбой являет жизнь,

Так и моя судьба, среди веков проворных,

Вновь совершила огненный круиз.

* * *

Любовь правит Вечностью. Я не мог не измениться и не мог не изменить свой взгляд на мир.

Моя супруга пришла в эту жизнь с тем багажом знаний, который в данный момент я несу в своей душе.

Вибрация её души подняла на должный уровень мою душу, чтобы, при переходе из одного пространства в другое, я смог без промедления выбрать правильный путь в лабиринте миров Вселенной (Мироздания) и прийти к ней, уже НАВСЕГДА!

* * *

Смерть не дала мне, погребя во мгле

Ту Красоту, что здесь была моею,

Вернуть её всем тем, кто скуден ею,

Чтоб прежним мне воскреснуть на Земле.

Микеланджело Буонарроти

* * *

Ничто не изменилось с той поры,

Как прошлого сбылось благое рвение,

Землёю жизнь вдохнув, до умоисступления,

Вновь рок мне навязал игру судьбы.

А ли забот не тех я мерил пыл,

Когда мне рок сулил навязчивую жалость,

Я жалок тем, что мне любить, уж малость,

Из тех забот, что временем забыл.

Как в птице крылья пробуждают взлёт,

Отрежь их, ─ птица ящеру подобна,

На то и временем мне запрещён полёт,

Пока не зарастёт мой пыл, травой надгробной.

* * *

Любовь и жизнь ─ два истинных начала,

Одним звеном их сущностьскреплена,

Им время не судья и смерти мало,

Пока в них вечностью господствует душа!

* * *

Творенье может пережить творца:

Творец уйдет, природой побежденный,

Однако образ, им запечатленный,

Веками будет согревать сердца.

Я словно б мёртв, но миру в утешенье

Я тысячами душ живу в сердцах

Всех любящих, и, значит, я не прах,

И смертное меня не тронет тленье.

Микеланджело Буонарроти

* * *

Прекрасный сон обманчивых теней,

В улыбке разрывается страдание,

Душа в земном обличии, ─ соловей,

Что в клетке золотой грустит, в молчании.

И звуки, что, лишь ворону подвластны,

Не радуют сознание соловья,

Всех звуков на земле тот звук прекрасней,

Где небывалым сном поёт душа.

Лишь плоть испустит свой последний вдох,

С желанным треском разлетится клетка,

Прощай земля ─ невольная соседка,

Сладкоголосым счастьем дышит Бог!

* * *

У жизни нрав привычнее всех бед,

Беда умнее нас, судьба в ней ─ отголосок,

На сто вопросов, лишь один ответ,

А что есть жизнь, когда к ней нет вопросов.

Да и воздаст ли нам судьба лихую дань,

Коль не срослось, что быть должно цветущим,

Судьба, что черепаха, жизнь ─ лань,

И каждый наш вопрос ─ ответ бегущий.

Я, может, в жизни многое познал,

Но вряд ли ею мне насытиться до рвоты,

У каждого из нас судьбы есть квота,

Лишь вечность ─ бытия оригинал.

* * *

Истина купается в сомнениях,

Но без этого вся жизнь, что игра.

Нам на то и суждено мгновение,

Из сомнений, чтоб успеть извлечь себя.

Впору ли тягаться с провидением,

Нервным вздохом, подпирая суть,

Жизнь, что игра, но в ней есть время, ─

Временной барьер перешагнуть.

* * *

Я зол и слеп на правду нашей жизни,

В которой правда не имеет естества,

Я не на мир, не на людей обижен,

На ту энергию, что наши ест права,

Уйти прозревшими в далёкие скитания,

Благих миров, чтоб там светить огнём,

Частицей силы воли мироздания,

Мы по крупинкам жизнь вечную берём.

А что не вечно, то подвластно перемене,

Не благо ─ вечно суть свою менять.

Так у китайцев есть проклятие поколений, ─

В век перемен, чтоб жить тебе и век страдать.

* * *

Достигни высших благ и оглянись,

Что жизнь представляла до прозрения,

Одно короткое и мнимое видение,

Слепых надежд ─ отчаянный сюрприз.

Достигни высоты, не убоясь,

Упасть на дно своих несбыточных желаний,

Коль не было в них истинных признаний,

А только с прошлым необорванная связь.

Разрушь идею, что ведёт к кромешной тьме,

Свет воплощения налагает строгий кризис,

Так двигаясь в душевной темноте,

Всё нужное теряется из виду.

* * *

Горька победа со слезами на глазах,

В крови, как будто миллиарды атомов кипят,

И, будто плоть так удивить хотят,

Чтоб не смогла та устоять в ногах.

А сердце, будто ─ пламенный цветок,

Вот-вот сгорит и подожжёт всю плоть,

Рвалась, что всех и вся перебороть,

Чтоб только жизни цель ввести в благой итог.

А голова, та ─ вовсе не своя,

Кричит и буйствует сознанием, в пылу

Побед, что шли, сквозь ─ нет, всё, хватит, не могу,

Но, всё же шли, всю боль пути в себе тая.

И чувств не хватит выразить в речах,

Восторг души, что пробирает плоть,

И сколько бы побед не побороть, ─

Горька победа со слезами на глазах.

* * *

Я не настолько умное дитя,

Чтоб всем сомнениям волю выдавать,

И сколько б мне не выпало искать,

Всё ж вновь ищу, что знать пока нельзя.

Я не настолько дерзкое дитя,

Чтоб дерзостью своей мир поучать,

Легко мне пишется, но вот с чего начать…,

Сие желание исходит не с меня.

Я не настолько вольное дитя,

Мой разум заточён на краткий срок,

Чтоб жизни выцедить обожествлённый сок

И напоить им тех, кому стезя,

До боли ран расходует житьё

И ровной мерой выдаёт страданий стяг,

Чем болен я, то боле не моё,

Я общей жизни ─ маленький пустяк.

Я не настолько сумасброден, сколько пуст,

И в этой пустоте своё житьё

Расходует принцесса всех искусств,

В моём же теле ─ тело, лишь моё.

Сия работа ─ жизнь напоказ,

Есть мера ответвления души,

Когда ты всё, что выстрадал за нас,

Явилось в мир соблазном красоты.

* * *

Сознанием своим мне властно управлять,

И от соблазнов, плоть в разумности держать,

Но сердце, где нет степеней защиты,

При каждом поцелуе, вновь будет кровью истекать.

* * *

Сияние душ, как первозданный вид,

Душа ярмом, покуда тело живо,

Жизнь, как дрова, судьба же в ней ─ огниво,

Чтоб мудростью вдовца ─ измерил горе муж.

* * *

Куда ты, туда и я,

Радуйся разлучница-судьба,

Чтобы миру донести благое,

Ты помучила два тела, до нельзя.

Но, лишь душ твой не касаем пыл,

Плоть тебе в подарок ─ пустотой,

Я тогда, лишь, хоть немножко жил,

Когда был пленён своей женой.

* * *

Изменчива природа человека,

Он сам впускает боль и гонит мир,

Как догадаться, кто тебе кумир,

Когда загадка жизни растворилась в поле века.

И рождены ли мы, чтоб разом брать, гуртом,

То, что не может, после, одолеть души природа,

Неужто мы сродни земли породы,

Что боль, в себя вобрав, наверх идёт огнём.

Космическая суть ─ земная суета,

Меж ними ─ жизнь, размеченная кровью.

Так кто же ты, зовёшься что юдолью?

Приходишь болью и уходишь ею, навсегда.

* * *

Господи, что Ты вложил в человеческое сердце, что оно терпит такое…, от чего любой другой орган давно бы, уже разорвался?

Какой силой Ты скрепил человеческое сердце, что оно способно терпеть нечеловеческие муки?

* * *

Без ведомых на то причин,

Красавиц, Бог, с земли не забирает,

На то душа моя страдает,

Чтоб вам донесть возврата чин.

* * *

Поверьте, если б не уход, столь нежного создания,

Свет не услышал бы души моей признания,

Я мыслями, лишь только с ней делился,

И красотой её, Божественной, дивился.

О, это было время ─ рай Господний,

Я только Господа и рай не замечал,

Не то, что в данный миг, сегодня,

Я, как рыбак, что ищет свой причал,

Я, как в лесу огромном заблудился,

Я, словно брошенное матерью дитя,

Быть может, Бог решил, что вдоволь насладился

Я тем, чем долго на земле дышать нельзя.

Нельзя к земле тянуть сады Эдема,

Нельзя у рая время занимать,

Нельзя любовь, что Богом создана, любить экстерном,

Нельзя Божественность у Бога отнимать.

* * *

Да я, бомжом последним согласен стать,

Лишь только б ты жила,

Я в ад согласен с радостью бежать,

Лишь только б ты жила,

Пусть мне не видеть глаз твоих,

Лишь только б ты жила,

Любовь ─ богиня для двоих,

А одному она ─ и даром не нужна.

* * *

Я понимаю осуждение ко мне,

Что, слишком рано тороплюсь я в Вечность,

Когда мгновение оцените своё,

Тогда поймёте, что такое ─ Бесконечность.

* * *

Если б заново мне суждено народиться

И предстать пред судьбою своей, в нагише,

Я бы вновь пожелал на погибель влюбиться,

Хоть и гибель свою я измерил, уже.

* * *

Крепка любовь, коль жизнь, лишь на ней,

Рвёт суету измученной судьбы,

Когда не выбираешь меж огней,

Но видишь в них спасение мечты.

Крепка любовь, когда нет мочи жить,

Но держит жизнь связующее слово,

Когда и боль, что властна, лишь губить,

Вникает в смысл обездоленного крова.

Спасибо, Господи, за дар, что крепче всех,

Соединяет душ святые знания,

Тогда, лишь примеряется успех,

Когда и счастье обрекаешь на страдание.

* * *

Успокойся мечта, я твоим не прикроюсь желанием,

Я одним, лишь желанием томим, что своим чередом подойдёт,

Я мечтал обрести неподвластные зрению знания,

И теперь, лишь гоним тем, что в видимость, вряд ли войдёт.

Успокойся судьба, перебор твоих жизненных мыслей

Дал Земле тот глоток, в чём законна потребность её,

Успокойся же плоть, ты измучена в мерной корысти,

То в чём меры не видно, ─ нас всех, ещё в будущем ждёт.

Успокойся любовь, я тебе, ни добра и, ни зла не желаю,

Я хочу, лишь забыть, в чём мои обезглавлены сны,

Успокойся любовь, хоть и я на любовь обрекаю,

Не свои, не чужие, а просто ─ ненужные дни.

* * *

Хотите всецело прочувствовать мою боль? Представьте Ромео без Джульетты. Он бы свёл счёты с жизнью, в любом случае. Это одно из исключений, когда тему суицида трудно уложить в обычные рамки грехопадения.

Я же годами пересёк черту этой дозволенности. Не всё, что дозволено молодым, идёт в пример зрелому возрасту. Моя участь ─ терпеть и ждать, так как я успел взять, с Земли, силу этого терпения.

Тема суицида ─ очень сложная тема. Сможете ли Вы осудить человека, которому преступники, шантажируя, предлагают покончить собой, если он хочет, чтобы его ребёнок остался жить. Бывает и такое. Мотиваций может быть множество (он мог быть свидетелем преступления, или у него хотят отнять бизнес, и т.п.). Есть ли у этого человека выбор? Если Вы сами родители, что бы Вы выбрали? Сможете ли Вы осудить сумасшедшую женщину, которая покончила собой? Ведь сумасшедший не владеет своим сознанием. Если же Вы считаете, что сумасшествие, это результат влияния исключительно тёмных сил, то насчёт этой женщины могу добавить: с ума сошла она, после того, как на её глазах погибли все её дети и муж. Если учесть то, что она не владеет своим сознанием (в связи с «зависанием» оного), ─ какие силы толкнули её на суицид? Поставьте себя на место Бога и попробуйте отправить эту несчастную в ад. Справедливо ли будет это? И таких примеров можно привести сколько угодно.

* * *

Нарисуй мне солнце без лучей,

Дай мне истину без загнутых речей,

Окуни моё сознание в природу,

Мне не ведомых, но мыслимых идей.

Пусть всё будет просто и смешно,

Пусть, запретом всё разрешено,

Пусть в улыбке мир расплачется, не жалко,

То терять, что светит, всё равно.

* * *

Любви все возрасты покорны,

В ней можно мудрость обрести,

А можно с головой уйти

В миры, где счастье, столь проворно,

Что может жизнью, лишь цвести,

А не загадкой-шифром судеб,

Что мы раскалываем лбом

О камень жизни, что нас судит,

Чтоб жизнью умертвить потом.

В любви разгадка ─ сострадание,

Когда ты в жертву отдаёшь себя,

Чтобы частица Мироздания,

Жизнь увеличила, любя.

* * *

Пока мы мери разные пространства,

Целую губы я твои, через стекло,

В моей ли жизни, разум ─ постоянство,

Мне одному нести всё это тяжело.

* * *

Нельзя стереть то, что горит огнём,

Нельзя истлеть, пока путь не пройдён,

На все уловки, жизнь счёты предъявляет,

А счёты к жизни предъявлять, не так умён

Я, чтоб быть богом всех своих желаний,

Что в страсти крутят жизни суету,

Явив во свет всю красоту признаний,

Винюсь пред Богом, ─ алкать больше не могу.

Но в теле жизненная крутится нагрузка,

Что тянет, по привычке за собой,

Не влезть сим телом в тот проход, где узко,

Душой и плотью измерять один покой.

Покой, что Богом будет, лишь дарован,

На то и воля Божья меряна судьбой,

Всё, что обрёл, ты приобрёл с порога,

Лишь в Дом войдя, возьмёшь себя, собой.

* * *

Неужто буду, вновь любим, когда,

Неужто, вновь, любви я вызов брошу,

То счастье вам, мне ж, тяжелее нет ноши,

Любить, самим собой, убитые года.

А ль, боги вызвали меня на ратный спор,

Что человек в любви силён, как Бог,

О, Боже мой, зачем я не издох

В тот час, когда угас любимой взор.

Тогда сильнее буду я, коль скину плоть-кафтан,

И возвращу свои убитые года,

Зверюга, что зализывает раны,

Боль, языком вбирает в память, навсегда.

* * *

О Боже! Ниспошли мне благодать,

Своими же устами смерть измерить,

Как я, наивно, смог желания доверить

Тому, кто пожелал из праха встать.

Доверившись той истине, что скрыта пред очами,

Я уповал на то, что не решусь

Забыть забытое, но жить двумя мирами…,

Не спрятать то, что сердцем лезет с уст.

Но жизнь идёт, сомнения пряча в склоку,

Доверив путь ослепленной душе,

И излияние душ, как мерный вопль,

Чтобы прозреть, оставшись в нагише.

* * *

В день двадцать первый очи ты закрыла,

А я в любви был виноват семнадцать долгих лет,

Я знаю, больше ты меня любила,

Как я менял любовь на Божий свет.

И вот мне милость Божья, я казнён,

Приняв улыбку, что землёю не стерпеть,

Любить я не пытаюсь, уж и сметь,

Коль я в просторы необъятного влюблён.

* * *

Люблю молчание твоё и тишину,

Все в образе твоём, по сумасшедшему родное,

Ты не успела постареть, я полюбил бы седину,

Не мог я лгать тебе, теперь, нарочно скрою,

Свою печаль, чтоб не грустила ты,

Боль в сердце, чтоб тебе не отдавалось,

Ведь, даже мысли наши находили общие черты,

Как каждый час друг друга не хватало.

* * *

Нельзя покровом ночи резать день,

Нельзя уполномочить, счастья ведать тень,

Нельзя быть равнодушным к тому, что не понять,

Как и нельзя послушным быть, когда, уж нечего терять.

* * *

Сильна печаль раздутая любовью,

Она и нужным дням ненужное воздаст,

Влюблённый жизнь творению придаст,

Но сколько ж можно души пачкать кровью?…

* * *

Как уповать на то, в чём боль глупа,

Осколками души, поранив тело,

Когда, что ниже ─ умирает неумело,

А то, что выше ─ жить желает свысока.

Как можно жить соблазнами любви,

Когда любовь, что пепел на устах,

Прямая линия излучины судьбы,

Природой страсти переломлен жизни страх.

Как жизнь сложна своими мелочами,

Ускорен темп, чтоб точку одолеть,

Приходит день и вновь, перед очами,

Всё меркнет, чтоб, затем душой блестеть.

* * *

Когда лишён всего в короткий час,

Ты бурей выставишь свой разум, напоказ,

Что остаётся делать, коль не может,

Душа уйти, живую плоть, оставив, в раз.

* * *

Я благодарен, Господи, за счастье,

За счастье быть распятым, жизнь, познав,

Нет в жизни горше истины треклятой, ─

Беречь всех, всё и вся, любовь приняв.

* * *

Кровь любви впитала яды многолетнего труда,

Плоть упиться вновь бы рада, только сердце никогда

Не забудет пыл горячий, сонмы лет – убитых бед,

Только плоть в любви ребячит, сердце ж, словно старый дед,

Дорожит седой закалкой, мудрость, ревностью тая,

Эх, побить бы, плоть бы – палкой, от себя и за себя,

Чтоб не лезла хворью в сердце, сердце – странница миров,

Ей бы кровью отогреться, стынуть, чем от правды слов.

Но беззвучная задача озадачила любовь,

Кто побит, коль счастьем плачет, сердцем питанная кровь?

И блуждая спесью в теле, вновь бросает вызов тем,

Кому боли надоели, им бы умереть совсем.

Но в крови так много яда, в землю впитанной любви,

Много ль счастья сердцу надо, чтоб впустило оно дни,

Во плоти успокоения, чтоб дожить остаток лет,

Не всеобщим обозрением, а в кругу семейных бед.

* * *

Родное исповедуется былью,

Стирая пыль запятнанных времён,

Родившись нагишом, творению ─ крылья,

Дают залог творения умом.

Мы – продолжение радостного рода,

Чьей мыслью мудро правит благодать,

Берём, лишь то, что нам дано с порога,

Преображая то в святую стать.

Ведь святость есть ─ нравоучение Бога,

Разумность же ─ учебник для неё,

Так Пушкин чтил Петрарку должным кодом,

Чтоб святости продолжить естество.

* * *

Как Вселенная закружит,

Ясным миром облик твой,

Так талант тобой простужен,

Так судьбе быть век больной.

Сердце ─ камень, жить ─ ветрами,

Мне отныне быть судьбой,

Над словами ─ великаном,

Над тобою ─ голытьбой.

* * *

Я не могу поверить в совпадение,

Ведь ты ушла в свой год, год петуха,

А я, котёнком, жизнь свою, лелея,

Смог превратиться в грозного кота.

По гороскопам мы не совпадали,

Но жизнь прожили в счастье и любви,

Тебе цыганка гибель нагадала,

Мы не смогли от этого уйти.

Но видно пробил час и мы с тобой, как слуги,

Исполнили знамение Творца,

Он души наши, нашей плотью рубит,

Чтоб извлекать, оттуда, чудеса.

* * *

Истинную ценность человек приобретает лишь тогда, когда Вы его теряете. Вам больно, что его нет рядом? Ваша боль ─ «цена» этому человеку. Насколько Вам больно, настолько он ─ бесценен.

Если от Вас не уходит энергия Ваших близких, ─ Вы обязательно, в своё время, встретитесь. Эта энергия обречена на магнетизм.

* * *

Слепой порок до ярости сжимался,

Лишь тело изводил, как страшный гнёт,

Всё небом и землёю растворялось,

В движение, приводя души оплот.

Лишь на слияние душ хватало силы,

Не в силах устоять перед судьбой,

Одна душа другую ослепила,

И вечному дарила свой покой.

Во тьму пучины устремив свой взгляд,

Душа вторая зрение обретала,

Она стремилась первую догнать,

И поделится тем, что познавала.

Но двух пространств надёжные замки,

Лишь эхом доносили отголоски,

Переплелись слова в созвучные стихи,

И разлетелись в звёздочную россыпь.

* * *

Возьми цветок и брось его в огонь,

Сгорит он быстро, жизнь свою теряя,

Попробуй из огня соткать цветок,

И наслаждаться им, в огне любви сгорая.

* * *

На ледяной арене января,

Мне скучен день бывает без тебя,

Ты от зимы была так без ума,

Что и зима мне стала, как сестра.

Погода─ день, погода ─ снег, погода ─ мать,

Мне много тебе не рассказать,

Твой сын убит, разорвана душа,

И мыслей клок изводит, не спеша.

Накроет бархатным, пушистым одеялом,

Земля, неугомонное своё дитя,

Одной души в миру земном не стало,

Я, ж плачу в небо, будто сирота.

* * *

Грусть сомнениями развяжет,

Громких слов былую страсть,

Жизнь праздный путь укажет,

Но не в нём мне жизнь искать.

Отдохнуть предложит счастье,

Как награду за труды,

Но невольно впал я в страсти,

Где душой цветут плоды.

Как вернуться мне к земному,

Коли крылья не дают,

Коли шаг земной обломан,

Коим мерил я уют.

* * *

Истина купается в сомнениях,

Но без этого вся жизнь, что игра,

Нам на то и выдано мгновение,

Из сомнений, чтоб успеть извлечь себя.

Впору ли тягаться с провидением,

Нервным вздохом, подпирая суть,

Жизнь, что игра, но в ней есть время, ─

Временной барьер перешагнуть.

* * *

Коль корни боль распространяют, ─

Ветвям ответ к чему держать?

Коль нужно телу жизнью спать, ─

Не корень ль жизнью увядает?

Так и с времён несут запрет

На благо жизни, как на зло,

Кому и в чём не повезло,

Коль есть закон, а силы нет.

Во всяких чувствах спрос суждён

На меру похоти и страсти,

А где меж ними доля власти…,

Лишь небо вычислит резон.

* * *

Отработано всё, до последней минуты сознания,

Всё исчерпано враз, лишь годам недодадена суть,

Не воротишь назад, даже самым красивым названием,

За своим что бежит, ни каким сахарком не вернуть.

* * *

Всегда ли боль предвестница добра?

Всегда ли грусть ─ напоминание счастья?

Как лодка в океане без весла,

Течению вверяет свои страсти.

* * *

Вдруг, если чувства вы начнёте изливать в стихах,

Иль жить вам будет трудно без кого-то,

И сердце ваше будет биться в такт с другим,

И вечно будет не хватать ему, чего-то.

Вдруг, если вы почувствовали,

Что у вас отняли самого себя,

Но вам до сумасшествия приятно,

И ваша тихая и нежная душа

Приобрела и в грации опрятность.

Вдруг, если среди тысячи надежд,

Вам улыбается звезда, что ходит рядом,

У всей планеты вам не хватит вежд,

Сравнить с одним, неповторимым взглядом.

И если вам, до боли хорошо,

Быть сумасшедшим в искренних словах,

Вы чувствуете, родилось тепло,

Что вы искали со слезами на глазах,

Так знайте ж, ваше время наступило, ─

Любовь вам дарят те, кто в небесах!

* * *

Не демон я, чтоб ваших рук, ласкать пленительный загар,

Не ангел я, чтоб отражать, природы ласковый удар.

Один из вас я, тот, что смог, понять природы красоту,

Один из вас я, что не смог, согнать с души печаль-тоску.

Есть упоение в любви, оно и дышит мной во мне,

Я тот, кто истребил все дни, живущие в кромешной тьме.

Девиз мой ─ солнцу подражать, гореть огнём и ярким днём,

Избыток света излучать, в который позже все войдём.

Коль был бы мной мой мерян рок, не смог бы я до вас донесть,

Тех слов Божественный глоток, что утоляет жизни спесь.

Не там есть смысл, где жизнь слаба, в природе истину искать,

Не там есть стих, где есть слова, что сердцу кров не могут дать.

Поэтом быть ─ хвала и честь, но самый истинный поэт,

Тот, кто умеет сердцем петь, в душе создав любви дуэт.

* * *

Когда пойму за что любовь распята,

И жизнь требует своё, ─ мне невдомёк,

Что чувства не заканчивают пятым,

Шестое чувство преподнёс судьбы мне рок.

А что с ним делать? Боль ─ невидимое счастье,

Высоты, данные мне, я познал на дне,

Я улыбаюсь, жизни снова, жизнь ─ здравствуй,

Мне есть, ещё сказать, что о себе.

* * *

Я не умолкну, пока слов моих не хватит,

Чтоб достучаться до сознания мироздания,

Чтоб, сквозь неведомые нам, землянам, знания,

Вернулось то, что я посмел утратить.

Моё сознание слепо верит в день,

Когда свершится неземное чудо,

О, Боже мой, неужто ставши мужем,

Судьбой я перерезал Божью тень.

Коль дан мне слух, и зрение, и язык,

Так я сумею возвеличить эту тень,

Чтоб, сквозь величие пространства было лень,

На сердце слабое свой налагать ярлык.

* * *

Земля красивым жемчугом себя вознаградила,

Мне больно в суть вникать, как жемчуг тот в земле гниёт,

На небосклоне мудром родилось новое светило,

Одной звездой богаче стал вечный небосвод.

* * *

Я жизнью чувствовал, как вечность

В твоё сознание стучалась,

В тебе земного было мало,

И убивала человечность.

* * *

Я свои мысли, твоим озолочу терпением,

И вечность книг познать умом хочу, а зрением,

Мне видеть радостной тебя, хотя бы в сновидениях,

Ведь вечность тоже сон, но только сон с прозрением.

* * *

Земля – парник для вожделения грёз,

Рука могущая сажает в ней мечты,

Совсем недавно из букета дивных роз,

Ушла мечта в сад, где счастливее цветы.

* * *

Нашёл я жемчуг, среди бела дня,

И утаил от всех, себе забавой,

А он сверкнул и ослепил меня,

Лекарство для других ─

Вошло в меня отравой.

* * *

Меж небом и землёй рассыпал клад великий Чудотворец,

Меж мною и тобой, –

Ты вновь в хранилище Творца,

А я, ещё так дорого не стою.

* * *

Я слишком дорогую дань отдал, чтоб стать поэтом,

Видать расценки, Господи, Твои так велики,

Что жертвовать приходится, порой и человеком.

* * *

Любимая! Я память о тебе такую хочу оставить на Земле,

Что, если кто-нибудь захочет

Плохо о тебе сказать,

Его и некому-то будет слушать.

* * *

Нельзя увидеть истину, пока не пойман свет,

Всегда там будет счастье, где нас в помине нет,

Мы об стену молчания лбы разбиваем, в кровь,

Я обошёл нечаянно её – Бог дарит там Любовь!!!

* * *

Земля ─ живое существо,

А мы в ней ─ атомы, мельчайшие частицы,

В любом из нас таится Божество,

И Высший дар ─ уметь с ним поделиться!

* * *

О чём вздыхаешь, горестно, Орфей?

Да жалко, глядя на бессилие людей,

Жил человек, любил, лелеял жизнь,

Суммируя с лихвой судьбы каприз,

Из года в год фундамент возводил

Своей мечты, цветы любви дарил,

Той, что пришла, пожив немного и ушла,

Оставив лодку жизни без весла.

В мечтах упился горем человек,

Не по земному обласкав свой жалкий век,

Не может око созерцать чело любимой,

Чей образ ─ дух небесный и землёй невозродимый,

В сей жизни, без плоти, любовь ─ что птица,

Ей места нет, где можно бы гнездиться.

Да и мечта та, вроде не сложна, ─

Детей ─ орава, в радости жена,

Но видно участь ─ у судьбы менять остатки,

Как всё ж вы, люди, на мечты, однако, падки.

Эко хватил ты, ─ знанием не сужён,

Мне нужен голос к людям был, а голос этот ─ он.

Пройдёт разлука ─ боль былых времён,

Лишь тот, кто верен Мне, ─ тот к жизни вновь рождён.

Я налагаю строгую печать

На труд сей ратный, обусловленный страданием,

Сей труд ─ сничтожит дьявольскую рать,

Что в людях упивается изгнанием.

Я каждую душу, кто труд сей прославит,

Приближу в края, где Добро миром правит.

Тому ж, кто худое чинить сему будет,

В том дух покаяния при смерти убудет.

* * *

Коль не было б вокруг меня людей,

Я, камнем стал бы, в окружении камней,

За сим, благодарю Вас, всей душою,

Ведь лишь людьми Бог мерит жизнь людей!

* * *