Капля [Максим Вайнберг] (fb2) читать онлайн

Максим Вайнберг Капля

1.

– Тюльпан, я – Бутон, Тюльпан, я – Бутон, прием!

– Бутон, я – Тюльпан, как слышите меня, прием!

– Тюльпан, слышу вас хорошо, приближаемся к грядке, прием!

– Бутон, вас понял, ждем урожай, отбой.

– Вас понял, отбой.

МАЗ-200 медленно полз по серой степи, звенящей от зноя. Тучи пыли, поднятые широкими колесами грузовика, висели в раскаленном воздухе, как хвост тающей кометы. Через десять минут машина поравнялась с металлическим цилиндром, который при падении пропахал в грунте заметную борозду. Жухлая трава удивленно топорщилась по краям разреза, обнажив иссохшие корни.

Обе двери кабины открылись разом, но гладко выбритый человек в белом халате оказался проворнее всех и первым подбежал к спутнику. Это был Матвей Богданов, главный ветеринар проекта. Пытаясь протереть ладонью закопченное стекло люка, он зашипел и, чертыхаясь, отдернул пальцы второй руки от раскалившейся под солнцем обшивки.

– Вот зараза!

– Ну, что же Вы спешите, Матвей Петрович! – с отцовским отчаяньем воскликнул усатый майор, который с проворством, несвойственным человеку такого плотного сложения, бегом приближался к молодому ученому.

– Да бросьте, Иван Андреич, лучше помогите открыть.

Через пару минут люк размером с альбом был распахнут настежь. Но ничего не происходило, и тягостное молчание нарушалось лишь изредка трескучими прыжками редкой саранчи.

– Что такое? Неужели опять? Ну, что за чертовщина-то! – голос Богданова, до половины скрывшегося в люке, звучал глухо, как из бочки. – Тут нет никого! Вообще! Никаких следов!

Матвей вылез из люка, обеими руками вцепился в челку, спадающую на лоб, и нервным движением зачесал ее назад. Затем он развернулся, и яростно размахивая руками и качая головой, быстрыми шагами описал полукруг, снова вернувшись в ту же точку.

– Я не понимаю! Я ни-че-го не понимаю! Где моя собака? Где Капля?!

Поджав губы так, что круглый нос смешно приподнялся над усами, Иван Андреевич Романенко, начальник караула, шумно и горестно вздохнул и мятым клетчатым платком промокнул лоб под сдвинутой на затылок фуражкой. Он с искренним сочувствием посмотрел на Богданова, затем повернулся к грузовику и махнул рукой солдатам, переминавшимся с ноги на ногу в узкой полоске тени от грузовика.

– Давай лебедку!

Все сразу пришло в движение, резкие выкрики «давай!», «цепляй», «да не тяни ты!» отрывались от облака пыли, как протуберанцы от Солнца; но вся эта суета, как скучное кино, проходила мимо ветеринара, который сидел в кабине грузовика, подперев щеку кулаком, и невидящим взглядом смотрел на тонкую линию горизонта, мерцающую от жары.

***

Через двадцать минут о случившемся напоминала только подсохшая борозда. Спутник был надежно закреплен в кузове грузовика, и солдаты с заметным облегчением один за одним скрывались от палящего солнца под брезентовым тентом.

Богданов сидел на подножке грузовика, лениво перекладывая сухую травинку из угла в угол рта. Романенко подошел к кабине и изучающе посмотрел на ветеринара. Матвей поднял глаза и слегка кивнул головой, приветствуя майора.

– Ну, что, докладываю, Матвей Петрович?

– Докладывайте, Иван Андреич. Перед смертью не надышишься.

Он усмехнулся и встал с подножки, пропуская военного в кабину. Романенко взялся за поручень, подтянулся и тяжело опустился на сиденье. Пошевелив губами, будто в молитве, майор сжал в руке увесистый кирпич рации.

– Тюльпан, я – Бутон, Тюльпан, я – Бутон, прием!

– Бутон, я – Тюльпан, как слышите меня, прием!

– Тюльпан, слышу вас хорошо, билет без выигрыша, прием!

Треск. Шипение. Треск.

– Бутон, вас понял, ждем к ужину, отбой.

– Вас понял, отбой.

Романенко с досадой на лице вернул рацию на место. Он повернул голову и встретился с Богдановым глазами.

– Ну, что ж, залезайте, пора ехать, Матвей Петрович.

Богданов забрался в кабину и с грохотом захлопнул дверь, распугав с десяток задремавших кузнечиков и мух. Двигатель заурчал, машина вздрогнула и, кроша в пыль слежавшиеся комья земли, по широкой дуге вернулась к своим следам.

2.

«Лопнет или нет?» – рассеянно думал Матвей Петрович, глядя, как все больше багровеет и без того красное лицо второго секретаря обкома партии товарища Семенова А. И., который только что вызвал Богданова и Романенко для срочного доклада.

– Вы совсем с ума посходили?! Я что сейчас должен сообщить в Москву? Что значит – спутник пустой? Скажите еще – Бог наказал за попытку пробить небесную твердь! Вы месяц назад макаку потеряли, а теперь и лайка исчезла?! Черт знает что!

– Шимпанзе, Аркадий Ильич, – машинально поправил чиновника ветеринар.

Семенов поперхнулся на полуслове и, не веря своим ушам, медленно перевел выпученные от ярости глаза на Богданова.

– Вы совсем обнаглели тут?!– проревел он. – Сейчас отправлю вас туда, куда Макар телят не гонял, будете у меня на свои звезды вот отсюда вот смотреть!

Говоря это, Семенов красноречиво сложил пальцы рук в узнаваемую решетку и потряс ими перед лицом, зыркнув на докладчиков бешеными глазами.

– Вон пошли отсюда, и чтобы через час у меня на столе рапорт был! Ученые, вашу мать! Алхимики средневековые!

Обессилев, он упал в кожаное кресло, схватил со стола первую попавшуюся папку и грохнул ею о край столешницы с такой силой, что массивная скрепка, покорно державшая до того толстую пачку бумаг, с легким звоном отделилась от места несения службы и стремительно, как пуля, понеслась в сторону докладчиков. Сухо щелкнув по пачке папирос, лежавшей в левом кармане форменных брюк Романенко, скрепка отскочила под стол Семенова, жалобно звякнула и затихла навсегда. Романенко щелкнул каблуками:

– Разрешите идти, Аркадий Ильич?

Вместо ответа Семенов раздраженно выпятил нижнюю челюсть, дернул головой и уставился в окно, сопя и барабаня пальцами по столу.

***

Закрыв дверь кабинета Семенова, Романенко беззвучно выругался, прошел несколько шагов по коридору и обернулся к Богданову.

– Ну, что делать-то будем, Матвей Петрович?

– Ну, а что тут делать? – ответил Богданов с надрывом. – Сейчас рапорт сяду писать, ну, а потом… Да черт его знает, Иван Андреич! Расчеты проверять? Да в этом ли дело!..

Майор коротко сжал плечо Богданова:

– Сил Вам, Матвей Петрович. До скорого.

– Бывайте, Иван Андреич. Вы тут ни при чем, и то хлеб…

Коротко кивнув, Романенко быстро пошел к лестнице, и спустя минуту эхо от его каблуков раздалось где-то далеко внизу. Богданов медленно спустился на один пролет и остановился у эркера на площадке, задумчиво разглядывая измученный зноем обкомовский парк.

«Что же случилось?.. Так… Все было нормально, аппаратура не показала никаких отклонений… Так… Четвертый виток, да-да, точно!.. Что-то случилось именно тут… Вот! Вспомнил! Капля лаяла! Но на кого? Почему? А потом – тишина… Но ведь капсула не повреждена… Не могла же собака просто испариться? А Джек? И мыши? Три месяца назад, и при тех же обстоятельствах… Нет, я не понимаю…».

Матвей почувствовал, как у него сдавило горло, отвернулся от окна, быстро сбежал вниз по лестнице и вышел на гранитное крыльцо. Романенко уже уехал, и на площади перед обкомом не было ни одной машины. Богданов вернулся в прохладную приемную Семенова, кивнул секретарю и попросил лист бумаги и перо. Присев на дальний край стола для совещаний, он начал писать рапорт мелкими аккуратными буквами.

3.

Она открыла глаза. Все было нереальным, нерезким. Постепенно смутные колышущиеся силуэты сложились в подобие человека. Нет, не подобие – это и был человек, который наклонился над ней, внимательно наблюдая. Заметив движение ее век, человек улыбнулся и сказал:

– Ну, вот и очнулась, малышка!

«Я – не Малышка, я – Капля», – подумала она, и вдруг ее челюсти судорожно разжались, выпуская наружу чужой, незнакомый голос, который произнес:

– Я – не Малышка, я – Капля!

«Что? Это что – я? Это я говорю? Это мой голос? Что происходит? Где я? Кто это?» – она почувствовала, как паника начинает охватывать ее, сметая остатки забытья. Она забилась, пытаясь встать на лапы, но поняла, что ее не жестко, но настойчиво удерживают несколько ремней. Ее сердце уже готово было выпрыгнуть из груди, когда она услышала еще один голос. Он был человеческим, но как-то не до конца – она не смогла бы объяснить, что именно навело ее на эту мысль. Голос насмешливо сказал:

– А девочка-то у нас все буквально воспринимает. Так она нам, пожалуй, всю миссию провалит.

– Да погоди ты, Джек, – с улыбкой возразил человек, – дай ей время. Вспомни себя: ты меня вообще пытался укусить!

– Ну, кто старое помянет…

– Ладно, ладно! – человек расхохотался. – Дай мне шприц, ей нужно еще немного поспать.

«Что они собираются со мной делать?», – Капля начала злиться и попыталась вырваться, но что-то с легким шипением толкнуло ее под лопатку, и она обмякла, поддавшись непреодолимому теплу, охватившему все тело.

***

Она не знала, сколько спала. На всякий случай Капля решила пока не открывать глаза. Первое, что она поняла – она жива и нюх вернулся. Собака осторожно втянула носом воздух. Запахи показались ей знакомыми, почти домашними, что уже было странно. Человека, сделавшего ей укол, она точно не знала. Может, новенький? Но этот запах – так пахла клетка Джека, шимпанзе, которого Хозяин тоже часто уносил в ту комнату, где проходили тренировки. Она это знала, так как иногда, несмотря на запах хлорки, все-таки улавливала этот ни с чем не сравнимый оттенок. Потом Джек исчез. Потом она стала тренироваться почти каждый день.

Вдруг Капля поняла, что все то, что сейчас пронеслось в ее голове, она не просто ощущала или знала – она думала об этом, она размышляла об этом. Новое чувство взволновало ее.

«Я думаю, я говорю, и я делаю это так, будто делала это всегда. Что происходит? Где я? Здесь много места. Значит, я уже не в этой тесной и темной камере, в которую меня посадил Хозяин. Где он? Джек тоже здесь? Могу ли я спросить об этом нового человека? Наверное, мне пора проснуться. Надеюсь, на этот раз они обойдутся без укола».

Капля открыла глаза. Она увидела свои вытянутые передние лапы. Подняв голову, лайка посмотрела на задние лапы, потом на хвост, попробовала пошевелить им. Пушистое кольцо послушно качнулось вверх и вниз. Зрение было четким. Очень хотелось есть.

Она лежала на низкой кушетке с тонким матрасом, ремней не было. Свободна. Капля подобрала под себя лапы и попыталась встать. Получилось. Хорошо. Прекрасно. У стола с какими-то пробирками («Пробирки? Откуда я знаю это слово?») стоял простой деревянный стул, на котором сидел Джек. Да, теперь она была уверена в этом. Прямо на столе, напротив Джека, сидела большая белая крыса. Услышав шорох, оба обернулись и посмотрели на Каплю. Лайка непроизвольно напрягла мышцы и слегка наклонила голову.

– А, ты проснулась! – сказала крыса. – Ну, наконец-то! Джек, – тут крыса снова повернулась к шимпанзе, – зови Напури. И давайте ужинать уже.

– Сейчас. – он посмотрел на Каплю. – Я – Джек.

– Я знаю.

– Серьезно? – удивился Джек. – А, ну, конечно. Запахи.

– Да. Где я?

– Ну… Это сложно объяснить с ходу. Давай поедим и поговорим. Пойдем. Кстати, познакомься, это Маша.

Джек осторожно взял крысу и посадил себе на плечо. Маша крепко вцепилась в шерсть шимпанзе маленькими аккуратными ручками и пристально посмотрела на Каплю красными глазами.

– Расслабься. Здесь никто не причинит тебе вреда. Мы здесь уже три месяца, и только и делаем, что едим, спим и учимся чему-то. Я – ассистент Напури. Маша – анестезиолог. Как видишь, вполне себе живы и здоровы.

– Да, но зачем мы здесь?

– Пойдем и поищем Напури. Он все объяснит.

На последних словах Джека дверь отворилась, и Напури вошел в комнату.

– Зачем меня искать? Я уже тут!

Он был веселым, казался безобидным, и даже чем-то напомнил Капле Хозяина. Она помотала головой, отгоняя от себя эту мысль. Все-таки Капля не спешила доверять ему. Да и вообще, не мешало бы сначала разобраться, что она здесь делает.

– Пойдем. Еще минута, и я отвечу на все твои вопросы.

Разве у нее был выход? Вздохнув, лайка пропустила вперед Джека с Машей на плече, потом осторожно выглянула за дверь. Ничего необычного она там не увидела: коридор как коридор. Несколько дверей с обеих сторон, все они, кроме одной, были закрыты. Последняя, двустворчатая, была распахнута настежь, из проема гостеприимно выливался теплый домашний свет, особенно неожиданный после холодного белого свечения лабораторных ламп. Напури обернулся:

– Смелей!

Джек и Маша уже стояли у входа в комнату и выжидающе смотрели на нее. Капля принюхалась. Ничего. Интуиция тоже молчала. Еще раз подозрительно посмотрев на маленькую группу, лайка вышла в конус света и заглянула внутрь.

За дверью располагалась небольшая кают-компания: стол, за которым можно было обедать или играть в шахматы (Капля видела, как это делают Хозяин и высокий человек в форме, от которого всегда неприятно пахло табаком), несколько стульев, чуть поодаль – небольшой диван и торшер, свет которого она видела из коридора. Перед диваном возвышался небольшой столик, накрытый на одну персону. На большом столе Капля разглядела еще несколько тарелок и стаканов. Вдоль стен стояли стеллажи с какими-то прозрачными коробками одинакового размера. Почему-то она знала названия всех этих предметов, но старалась пока ничему не удивляться.

Джек протиснулся между Каплей и косяком двери и подошел к столу. Ссадив Машу прямо у одной из тарелок, он забрался на соседний стул. Напури кивнул на столик у дивана:

– Устраивайся поудобней. Надеюсь, тебе понравится наш скромный походный ужин.

Капля подошла к дивану, вопросительно обернулась к Напури и тут же услышала его ответ:

– Да, садись на диван, можешь не стесняться.

Лайка запрыгнула на диван и улеглась, вытянув передние лапы и высоко подняв голову. Лежать было удобно. Она позволила себе немного расслабить мышцы. Напури хлопотал у бокового кухонного столика и большого шкафа, который, наверное, можно было назвать холодильником.

– Еще секунду! Так…

Человек обернулся, ловко держа в руках сразу три тарелки: их содержимое на вид и запах напоминало хлеб, кашу с мясом и какие-то овощи. Хлеб и овощи он оставил перед своими друзьями. Третью тарелку он протянул Капле. Она потянула носом. Пахло вкусно. Лайка не смогла удержаться и жадно сглотнула.

– Не бойся, это вкусно и безопасно. Смотри.

С этими словами Напури отправил в рот ложку каши и, закатив глаза от удовольствия, принялся жевать.

– Видишь? Я жив, все хорошо, – он засмеялся с закрытым ртом, смешно подрагивая животом и раздувая ноздри.

Капля спрыгнула с дивана и встала перед своей тарелкой. Столик был такой высоты, что приборы оказались как раз у нее под носом. Человек положил ей несколько ложек, а затем, забрав остаток каши, уселся на свое место, так и держа тарелку в руках. Несколько минут прошли в сосредоточенном молчании, нарушаемом только шумными выдохами. Наконец, отставив пустую тарелку, Напури откинулся на спинку стула, кивая головой с довольным видом. Потом он встал, подошел к дивану и сел.

***

– Надеюсь, ты не возражаешь, если я здесь присяду? – обратился он к Капле. Собака дрогнула спиной, что можно было принять за пожимание плечами. – Прекрасно. Итак… Слова и понятия, которые я буду сейчас использовать, были незнакомы тебе еще вчера, но теперь, то есть, после операции, ты будешь с легкостью понимать их смысл. Меня зовут Напури, но это ты уже знаешь. Джек и Маша – твои, если можно так сказать, земляки. То есть, буквально. Вы – уроженцы одной версии планеты Земля.

Капля подняла глаза от тарелки и нахмурилась.

– Да, как бы странно это ни звучало. Постараюсь объяснить. В этой части Галактики существует несколько вариантов так называемых параллельных планет, сходных во многом. При этом их историю полностью одинаковой назвать нельзя. Это зависит от того, какой вариант развития событий был выбран населением планеты в решающие моменты. Разумеется, выбор был не всегда удачен и разумен, поэтому часть землеподобных планет сейчас, к сожалению, мертва…

Моя родная планета – мы называем ее Маа – находится прямо по соседству с Землей, и до сегодняшнего дня наша цивилизация успешно миновала все исторические ловушки. Уровень развития наших знаний и технологий значительно превышает ваш. Это не только наша заслуга. Дело в том, что мы можем получить всю информацию о планете из ее собственной ноосферы, даже не спускаясь на поверхность. Это помогает избегать многих ошибок. Но ваш путь основан на собственном опыте, и это вызывает у нас безмерное уважение. А мы – мы в чем-то вторичны и, наверно, уже потеряли стремление к новым открытиям…

Но я отвлекся. Наши планеты расположены по отношению друг к другу подобно комнатам, двери которых выходят в общий коридор. То есть, в космос. Между этими дверями – вы называете их черными дырами – не останавливаясь ни на секунду, струится поток, сквозняк, и это движение можно использовать, чтобы переместиться поближе к «соседу».

Но атмосфера наших планет – это защитная мембрана, которая отбивает от планеты любой объект из чужой параллели. Поэтому мы не можем просто так взять и приземлиться. Мы узнали об этом пятьдесят два года назад, когда пытались посадить челнок в Центральной Сибири. К счастью, никто не погиб, пилотом аппарата был робот, но мы потеряли некоторое время…

– А зачем вы здесь? Что вообще может заинтересовать вас на отстающей планете?

– Терпение, сейчас объясню. Чтобы оценить эффективность любой технологии, наши ученые ввели так называемый индекс счастья, который помогает понять, насколько эти нововведения действительно улучшают жизнь людей. Он стабильно рос в течение столетий, но в последнее время стал медленно снижаться. Ученые выяснили, что в нашем историческом развитии была допущена критическая ошибка: много веков назад наши предки отказались приручать предков собак.

– Это что, проблема? Сделайте это сейчас.

– Мы не можем. Сейчас на нашей планете нет ни одного представителя псовых. Они погибли или были истреблены. Все до одного. Собаки, волки, лисы – все. Нет даже ни одного элемента тканей, из которого наши биотехнологи могли бы вырастить собак, – Напури низко опустил голову. В этот момент он был так похож на Хозяина, которого Капля иногда видела сидящим вот так с отсутствующим видом, что лайка с трудом сдержала желание заскулить.

– Удивительно, но даже наше умение управлять пространством и временем не помогло решить проблему: ни волки, ни собаки, ни лисы так и не захотели приближаться к нашим первобытным племенам.

Когда мы научились достигать соседних планет, один из ученых предложил идею, вначале показавшуюся всем безумной, а потом – гениальной. Если бы мы смогли раздобыть у соседей собаку, уже имеющую опыт общения с людьми, возможно, нам удалось бы сделать ее посредником между нашими предками.

Так поиск собак стал одной из основных задач наших космических экспедиций. Мы узнали, что вы, наши соседи, вполне успешно существуете с собаками бок-о-бок, считая их членами семьи. Мы также узнали, что народы, живущие в ваших северных широтах, используют собак как транспорт! Мы отправили на Землю робота, чтобы приобрести у них собак. Взамен мы хотели оставить какую-нибудь несложную технологию, которая упростила бы их жизнь, не слишком влияя на развитие всей цивилизации.

Но атмосфера Земли просто распылила спускаемый аппарат, и экспедиция провалилась. В этот день индекс счастья опустился почти до критической отметки, и ситуация не меняется уже несколько десятилетий.

Ваша космическая программа, в которой вы, как и мы, начали с испытательных полетов с участием животных, дала нам слабую надежду. К сожалению, мы никак не могли повлиять на то, какие животные станут первыми космонавтами. Нам оставалось только ждать, когда очередь дойдет до собак. И вот ты здесь.

– Так, ну, допустим. Общий смысл твоей идеи я поняла. Но ты говоришь, что планета сопротивляется чужому вторжению. Как же тогда я попаду туда?

– Понимаешь… – Напури замялся. Он обернулся на Машу и Джека, будто в поисках поддержки. Они с сочувствием смотрели на Каплю. – Тут не все так просто. Гарантий успеха этого эксперимента у нас нет. Ты – первая собака, с которой я, так сказать, познакомился лично. Каких-то детальных испытаний заранее провести мы не могли. Единственное, что мы сделали – отправили на Маа браслет Джека в такой же капсуле, которую приготовили и для тебя.

Капсула сделана из наших материалов. Посадка была успешной. После того, как мы вернули ее, я отправил браслет моему коллеге, который повесил его на стену кабинета и никого к нему не подпускает. Трофей, как никак! – человек усмехнулся. – Никаких неприятных последствий пока не обнаружено. Так что хорошая новость заключается в том, что мы сможем тебя забрать. Но ты – живой организм, и, возможно, здесь могут быть особенности, о которых мы пока не знаем.

Капля зевнула и с сомнением посмотрела на собеседника:

– Понятно. Допустим, я приземлилась, что дальше?

– Что дальше… Если ты успешно спустишься на планету, мы сможем наблюдать за тобой и, возможно, попробуем помочь, но, по большому счету, ты будешь предоставлена сама себе. Это минус. Но плюсом является то, что, кроме инстинктов и выносливости животного, теперь ты обладаешь человеческим сознанием. То есть, у тебя, как минимум, в два раза больше инструментов для решения любых задач.

Ты отправишься в определенное место и время – мы называем его Окно. Мы удерживаем его в петле и наблюдаем за ним уже несколько недель. Условия на планете идентичны земным. Сейчас там зима, морозно и много снега, но, думаю, для лайки это – не проблема. Мы заметили небольшую стаю диких собак, их всего пятеро, щенков нет. Неподалеку есть следы зимовки человека. Старик, молодой охотник, его жена и ребенок. Что дальше – я не знаю. Тебе придется самой оценить обстановку и решить, как связать эти жизни в одну общую судьбу.

Джек хмыкнул, закатил глаза и показал большие желтые зубы. Напури улыбнулся:

– Да, пафосно, но что поделать. Такая уж у нас задача. Я не знаю, сколько времени тебе понадобится. Пока мы рассчитываем на месяц, но вообще-то во времени мы не ограничены. Вот и вся вводная.

– А если я откажусь? Что тогда?

– Можешь, конечно. Тогда ты пройдешь через обратную операцию, все забудешь и окажешься в своем спутнике ровно в тот момент, когда мы тебя забрали.

– Я буду обычной собакой?

– Обычной? Нет, обычной ты уже не будешь никогда. На своей планете ты станешь легендой, о которой люди будут помнить долгие годы. Но ты можешь… Можешь просто попробовать. Что бы ты ни решила, я это пойму.

– Все так быстро. Так странно. Мне надо подумать.

– Конечно. Думаю, сегодня мы все устали. Пойдем, я покажу тебе твою комнату.

***

Все встали, потягиваясь. Джек шумно зевнул, Маша фыркнула на него, он в ответ скорчил забавную гримасу и посадил ее на плечо. Капля пропустила человека вперед. Уже через несколько шагов он остановился у одной из дверей. Шимпанзе со своей спутницей прошли чуть дальше. Джек поднял раскрытую ладонь, желая спокойной ночи, затем они скрылись в своей спальне.

Напури обернулся к Капле:

– Я живу напротив. Если что-то понадобится, не стесняйся, заходи. А это – твой временный дом. Надеюсь, будет уютно.

Он открыл дверь комнаты и хлопнул в ладоши. В комнате загорелся теплый желтый свет. Капля осторожно вошла вслед за человеком.

– Ты можешь включать и выключать его лаем. Ты никому не помешаешь, звукоизоляция тут на высоте.

Капля кивнула и негромко, на выдохе, подала голос. Свет погас. От неожиданности лайка взвыла, и свет зажегся снова.

– Ну, вот и разобрались, – сквозь смех выдавил Напури. – Ха-ха-ха, ой, прости, прости!

Капля нахмурилась и недоверчиво посмотрела на него. Как назло, в этот момент он сильно напоминал Хозяина. Матвея Петровича. Она вдруг вспомнила, как его называли другие люди, и ей ужасно захотелось домой. Лайка запрыгнула на низкий топчан и спрятала нос в пушистое перо хвоста.

– Хочешь побыть одна? Хорошо, я уже ухожу. Но у меня есть для тебя небольшой подарок, буду рад, если ты уделишь этому несколько минут. Смотри.

Капля подняла голову, следя за рукой Напури. Он показал на круглую кнопку на стене.

– Нажми ее, когда я уйду. Не бойся. Тебе должно понравиться.

Напури улыбнулся и подошел к двери:

– Спокойной ночи, Малышка!

Капля ответила хмурым взглядом. Похоже, это начинало входить у нее в привычку. Дверь бесшумно закрылась. Капля спрыгнула с лежанки и подошла к кнопке.

«Что может случиться, если я нажму на нее? Думаю, ничего страшнее того, что уже произошло. К тому же, я пока нужна им. Подарок? Хм. Ладно».

Лайка осторожно нажала носом на кнопку. Круглый люк мягко выдвинулся из стены и плавно, с легким шипением, отошел в сторону.

Ослепительно белый свет изливался из-за станции. «Солнце», – у Капли перехватило дыхание. Огромное светило находилось где-то там, у них за спиной, а впереди, насколько хватало глаз, дышала, клубилась, волновалась бело-голубая поверхность. Нежный газовый свет кончался непроглядным мраком, а там, где две стихии соприкасались, мерцала электричеством упругая синяя полоса.

Она могла вечно стоять тут, не отрывая глаз от живого, манящего простора.

«Дом, – подумала Капля и тут же вспомнила слова Напури о мертвых планетах. «Ужасно! Несправедливо! Неужели он тоже может лишиться дома? Я должна ему помочь. Но как же мне страшно! Но что страшнее?..»

Капля вернулась на лежанку и стала смотреть в иллюминатор уже оттуда. Белые громады облаков медленно ворочались над синей водой, мысли плавали в голове так же медленно, превращались в облака, потом облака превратились в огромные фразы, поплыли к самой границе черноты и…

4.

Когда Капля пришла в кают-компанию, Напури и Джек уже заканчивали завтрак. Маши не было. Джек, как всегда, показал ладонь, человек улыбнулся:

– Выспалась?

– Да. Я согласна. Что я должна сделать сейчас?

– Поесть для начала! А потом приходи в лабораторию. Если не помнишь, где это, Джек тебя проводит.

Шимпанзе коротко кивнул.

– Ну, разберетесь тут, а я пойду готовить оборудование.

Когда Напури ушел, Капля съела завтрак так быстро, что едва ли почувствовала вкус. Она была очень взволнована. Но образ тьмы, пожирающей голубую планету, от чего та гасла и съеживалась, как сгоревшая спичка, неотступно преследовал ее. Капля торопливо отнесла тарелку в утилизатор и обернулась к Джеку:

– Идем?

Джек сполз со стула и поскакал к двери, помогая себе передними лапами. Когда они вошли в лабораторию, человек что-то внимательно рассматривал на большом мониторе. Он обернулся на шорох.

– Хочешь посмотреть?

– Что это?

– Это Окно. Вот эти точки – это собаки. А это, – Напури показал на курящийся дымок, – стоянка человека. Над ними летает наш спутник, поэтому мы в любой момент можем увидеть, что там происходит. Уже несколько дней собаки малоподвижны, стоит сильный мороз, и я надеюсь, что они просто отсиживаются. Тебе предстоит с этим разобраться.

Капля взглянула на монитор. Четыре точки медленно бродили взад и вперед, но одна неподвижно лежала на сером уступе скалы, торчащей из-под снега. «Что-то не так. Посмотрим», – решила она.

– И как мне туда попасть?

– Это будет завтра. Сегодня постарайся хорошенько отдохнуть. Видишь этот аппарат? – Напури показал на громоздкий шкаф, который будто положили на бок. – Это Коридор. Завтра мы просто положим капсулу в этот люк, а выйдешь ты вот тут…

Тут он показал на черный неровный кружок на мониторе, едва заметный под снегом.

– Это пещера, она защитит тебя от холода. Мы положим в капсулу немного еды, на первое время тебе хватит. Капсула откроется автоматически по таймеру, а если что-то не сработает, мы откроем ее отсюда. Тебе не о чем волноваться.

– И это все? То есть, я просто войду в эту дверь, и выйду там, сквозь время и пространство?

Напури замялся:

– Ну, это сложно объяснить, боюсь, я не смогу. Просто поверь. Это работает.

Каплю затрясло. Человек протянул руку, видимо, желая ее успокоить, но сразу же отдернул пальцы, встретившись со взглядом лайки.

– Мы увидим тебя, когда ты выйдешь. Сразу. Не бойся. Если захочешь назад, просто забирайся обратно в капсулу и нажми на большую кнопку с домиком. Мы увидим твой сигнал здесь.

– Ладно, разберусь.

Лайка огляделась и увидела вчерашний топчан. Она улеглась на нем и стала смотреть на монитор. Черные точки слева почти не двигались. Справа курился дымок. Через час от него отделился темный силуэт и отправился куда-то еще правее. Скоро он исчез за границами экрана.

***

Весь день Напури и Джек возились с аппаратурой, прервавшись только на обед. Джек принес Машу и посадил на стальной столик рядом с Коридором. Они лениво переговаривались, и от их спокойных голосов Каплю снова потянуло в сон. Она пришла в себя уже в своей комнате: видимо, человек перенес ее, спящую, сюда.

«И как это я могла так расслабиться?!» – Капля была недовольна собой. «Наверно, опять что-то положили в еду, не могла же я потерять бдительность до такой степени!». Лайка спрыгнула с лежанки, открыла ставню иллюминатора и отшатнулась. Напури поменял курс, станция повернулась, и теперь перед глазами лежала сплошная тьма.

Капля закрыла люк, постояла с минуту и подошла к двери. В коридоре было тихо. Судя по бортовым часам, была глубокая ночь. Она прошлась взад и вперед по короткому коридору и, не зная, куда себя деть, вернулась в свою каюту. Лежа на мягком матрасе, она пыталась вспомнить, как это – быть просто собакой. Хоть что-то из тех ощущений. Нет. События последних часов были слишком невероятными. Но кое-что было. Рука. Крепкая рука Хозяина на ее шее.

«Ну, что, Капля, смотри, смотри внимательно, все расскажешь, когда вернешься, обещай! Не бойся, не бойся, милая. Давай пристегиваться, пора».

***

Утро началось с невероятной суеты. Нет, внешне все были спокойны, но Капля чувствовала каждой шерстинкой, как напряжены ее спутники. Завтракать было нельзя, и, пока все наскоро запихивали в себя хлеб и фрукты, Капля слонялась из комнаты в комнату. Усидеть на месте она тоже не могла.

Подготовка началась как-то вдруг. Через два часа они достигнут нужной точки. Человек сказал, что для перехода им необязательно приближаться к Маа вплотную, достаточно найти нужный попутный поток.

Затем он взялся за Каплю. Измерив пульс и температуру, Напури посветил ей фонариком в глаза, отчего она еще несколько минут видела зайчиков на стене, затем застегнул на ней специальный ошейник с датчиками. Джек помог ему выкатить платформу, на которой стояла небольшая цилиндрическая капсула. Открыли люк. Капля заглянула туда. Тесновато, но это ненадолго, как обещает Напури. И наконец человек сказал:

– Ну, пора. Залезай. И ничего не бойся. Мы присматриваем за тобой.

«Ага», – подумала Капля и запрыгнула в люк. Джек заглянул сверху и показал ладонь. Люк закрылся, платформу вкатили в Коридор.

Сначала ничего не происходило, потом платформа стала медленно подниматься с одной стороны, и капсула аккуратно сползла в нишу, сделанную точно по ее размеру. Судя по едва ощутимой вибрации, процесс уже запустился, но Капля слышала только биение собственного сердца. Сколько прошло времени, она не знала. Вдруг сердце пропустило один удар, и в тот же момент люк капсулы медленно отполз в сторону.

Капля осторожно выглянула из люка. В пещере было темно, но не до конца: белесый рассвет сочился через отверстие, расположенное метрах в пяти от Капли. Было очень холодно, и шерсть лайки мгновенно встала дыбом. Она выпрыгнула из капсулы и, принюхиваясь, пошла к выходу. Дышалось легко, и, если не считать мороза, ничего неприятного Капля не испытывала. Но раздумывать над этим было некогда: задерживаться надолго она здесь не собиралась.

Снаружи, насколько хватало глаз, простиралась снежная пустыня. Лайка потянула носом: откуда-то издалека доносился запах дыма. Стоянка человека была недалеко. Внезапно налетевший с другой стороны порыв ветра принес новый запах: собаки. Наблюдения были верны: объекты действительно располагались совсем рядом. Нужно было поесть и отправляться на разведку.

5.

Капля была здесь уже четыре дня. Ветер дул в сторону пещеры, так что лайка постоянно чуяла собак, оставаясь незаметной для них. За это время она выяснила, почему стая никуда не уходит – вожак был совсем плох. Скорее всего, он получил рану в схватке с росомахой, чьи полузасыпанные следы Капля обнаружила к вечеру первого дня. Стоило быть осторожной. Лайка нашла удобное укрытие, позволявшее ей видеть почти весь овраг, в котором пряталась стая. Сейчас все они спали, и только часовой, лежавший у выхода из оврага, подергивал ухом, отзываясь на свист ветра.

Капля посмотрела вверх. Где-то там летал спутник, а еще выше – Напури и Джек, чьими глазами он был. Не сказать, что она думала о них, как о друзьях, но они были единственными, кто сейчас хоть как-то связывал ее с домом.

Два дня она наблюдала за людьми. Вчера утром молодой мужчина отправился на охоту. Ему не повезло: он ранил оленя, но тому удалось уйти. Рана была серьезной – стрела пробила легкое, поэтому олень погиб через несколько часов в ближайшем перелеске. Снег и метель помешали человеку найти и забрать добычу, поэтому этим вечером его семье пришлось довольствоваться парой полярных куропаток. Зато тушу оленя нашла Капля. Ей удалось немного поесть, а заодно у нее, наконец, появился план по внедрению в стаю.

Наутро метель, наконец, успокоилась. Сквозь плотные облака просвечивал белый диск солнца. Капля лежала в своем укрытии, чувствуя, как под животом сминается и тает снег. Рядом лежал увесистый кусок мяса, который ей удалось отгрызть от замерзшей туши. Уже несколько дней стая не делала дальних вылазок, они были голодными и очень нервными. Со своего места она слышала, как они сцеплялись друг с другом по мелочам.

Капля встала и взяла в зубы хрустящее мясо. Сделав несколько шагов, она остановилась на краю небольшого утеса, откуда она была видна всем собакам, положила кусок у ног и негромко тявкнула. Собаки мгновенно встрепенулись, включая вожака, который пытался безуспешно встать. Капля поняла, что росомаха перекусила ему задние лапы. Без помощи он погибнет.

«Надеюсь, все получится. Люди должны ему помочь».

Собаки оскалились и зарычали. Капля продолжала смотреть на них, не двигаясь, затем осторожно опустила голову и взяла мясо в зубы. Собаки дернулись в ответ на ее движение, но запах мяса заинтересовал их больше. Капля подошла к самому краю утеса и бросила мясо вниз. Самый крупный пес осторожно подошел к куску, стараясь не выпускать Каплю из вида, и принюхался. Лайка ждала. Он взял мясо и попятился на свое место. Только тогда Капля позволила себе лечь. Она наблюдала за ними, пока они ели. Вожак тоже подполз к стае и вяло жевал. «Бедняга», – подумала Капля. – «Надо помочь ему. Но это позже».

Наутро она повторила свой трюк. Собаки встретили ее спокойней, но все-таки скалились, не давая ей спуститься с утеса. Утром пятого дня, когда она оторвала от туши последний большой кусок, Капля рискнула спуститься ко входу в овраг. Собаки не ожидали ее с той стороны, и, завидев чужой силуэт, кинулись к ней, но, узнав, остановились, показывая зубы. Они не могли понять ее намерений, но голод мешал им всерьез заняться ею. На этот раз лайка дождалась окончания трапезы. Вожак выглядел лучше, но Капля была права: без посторонней помощи он был обречен.

«Сейчас или никогда. Второго такого удачного момента может и не представиться». Капле было очень страшно, но она пересилила себя и повернулась к стае боком. Потом спиной. Она выдержала долгих десять секунд, потом обернулась через плечо. Она позвала и ждала. Время шло. На миг ей показалось, что план провалился, но тут она увидела, как пес, который первым взял мясо в день их знакомства, сделал неуверенный шаг в ее сторону. Он обернулся на остальных, потом вернулся к лежащему вожаку и наклонился к его носу.

«Обещает вернуться? Не знаю, но я точно еще вернусь сюда». Пес поднял голову, призывая взглядом ближайшего к себе. Тот должен был остаться с раненым вожаком. Затем он медленно подошел к Капле почти вплотную. Ей снова стало страшно. Он вытянул шею, принюхиваясь к ней, а потом внимательно посмотрел ей в глаза. Капля не отвела взгляда. «Это был безумный план. Сработает ли он? Но разве у меня есть выбор?»

Она с усилием отвернулась и сделала несколько шагов вперед. Посмотрев через плечо, убедилась, что стая пошла за ней. Стоянка человека была в трех часах хода. Взбреди молодому охотнику в голову пойти в этом направлении, неизвестно, чем закончилась бы его встреча со стаей. Но теперь у нее появился призрачный шанс изменить ход истории.

***

Наверное, все местные боги благоволили Капле: погода заметно улучшилась, стало теплее, и запах дыма со стоянки донесся до стаи всего через два часа. Капля замедлила ход, стая вторила ей. Она уже чуяла старика, сидевшего на улице у костра, но люди пока не заметили их. Увидев юрту, собаки стали отставать, но, к радости Капли, продолжали идти за ней.

Когда до старика оставалось лишь несколько метров, из юрты вышел молодой охотник с охапкой хвороста в руках. Он и увидел Каплю. Замерев на секунду, он уронил дрова и хотел вернуться в юрту за оружием, но взглянув на беззащитного старика, остановился. Капля ждала. Молодой медленно наклонился и взял длинную палку из груды хвороста. Капля опустила голову и посмотрела на него исподлобья. Сейчас она была готова к любому исходу, но… Пусть им повезет еще немного. «Я очень хочу домой», – подумала она.

Охотник резко выпрямился и с громким выкриком бросил палку в сторону собаки. Он промахнулся – палка не долетела – и тут же наклонился за следующей. Капля растерялась. Собаки сильно отстали, но не ушли и наблюдали за ними с безопасного расстояния. На какой исход они рассчитывали, Капля не знала. «Инстинкты животного и разум человека», – вспомнила она слова Напури. «Что ж, будем надеяться, ты был прав».

Юноша уже взялся за вторую палку, но тут полог юрты приподнялся: на крики отца выбежал мальчик. Мать выбежала за ним, налетела на мужа и почти упала. Охотник удержал ее, но для этого ему пришлось отвести глаза от лайки. Мальчик пробежал несколько метров и остановился, разглядывая собаку.

Капля сделала несколько шагов по направлению к палке. Не сводя с мальчика глаз, она сомкнула челюсти на ледяном дереве – кора противно скрипнула на зубах – и пошла в его сторону. Охотник рванулся за сыном, но тут вмешался старик: весь его долгий жизненный опыт подсказал ему, что происходит нечто необычное, а в таких делах он привык доверять воле богов. Сжав в кулаке деревянный амулет, он стал раскачиваться из стороны в сторону и, не разжимая губ, запел песню, призывая на помощь духов. Женщина беззвучно заплакала, но осталась на месте, не смея нарушить воли отца.

Капля подошла к мальчику и положила палку у его ног. Потом и сама легла рядом, положив голову на лапы. Мальчик засмеялся, показав отсутствующий зуб. «Смешной», – подумала собака. Он присел на корточки и осторожно погладил теплый пушистый лоб. Снова засмеялся. Ловкие пальцы нащупали ошейник, который дал ей Напури. Мальчик крепко взялся за него и дернул, призывая собаку пойти за ним к костру. Капля встала и последовала за новым другом. Мальчик что-то сказал деду, тот ответил и засмеялся. Увидев, что сыну ничего не угрожает, охотник нехотя присел и стал собирать хворост, чтобы поддержать затухающий костер. Капля не стала подходить ближе и легла, глядя на огонь. Женщина скрылась в юрте, но через минуту вернулась и бросила собаке кость с остатками мяса.

Капля встала и стала есть. Она чутко прислушивалась к тому, что происходило за ее спиной. Она ждала. Вдруг охотник напрягся и положил ладонь на кинжал, торчащий из бревна, на котором сидел старик. Лайка подняла голову и увидела пса, который вел за собой еще двоих. Они шли очень медленно, то и дело принюхиваясь и прислушиваясь. Юноша нахмурился, но не стал отгонять их. Пес подошел к Капле, она уступила ему кость. Он жадно ел, пока люди рассматривали своих неожиданных гостей.

Мальчик скрылся в юрте, а затем вернулся с куском сушеного мяса. Он кричал и протягивал его двум другим собакам, не решавшимся подойти ближе к огню. Отец прикрикнул на него и отобрал еду. Оторвав половину, он размахнулся и бросил мясо далеко в снег. Молодая худая самка откопала кусок, глубоко вонзившийся в сугроб, и стала есть его, придерживая лапой.

***

Темнело. Старик поддерживал костер. Охотник готовил снаряжение, собираясь на рассвете пойти в очередной рейд. Он смотрел на собак, будто не веря, что за эти несколько часов они не причинили зла его семье. Наевшись, стая дремала, и только Капля внимательно наблюдала за охотником. Она думала о вожаке.

Утром она пойдет с человеком. Она позовет с собой пса. Они приведут охотника к останкам оленя. Да, мяса там почти не осталось, но ножом еще можно срезать с костей несколько полосок. А еще он сможет забрать шкуру и кости для стрел. Так они докажут человеку, что они полезны.

Потом они отведут его к вожаку. Он должен забрать его и того, второго. Пес убедит их не бояться. А ночью она вернется в пещеру. Теперь они справятся и без нее, она уверена. Она очень хотела домой.

Ночью ей снилась синяя электрическая полоска на границе с мраком. Она скулила и дергала лапами во сне. Сморщенный старик, в складках кожи которого почти не видно было глаз, сидел рядом с ней на бревне и тихо смахивал снег с серой колючей шерсти.

6.

Напури наблюдал за группой черных точек, перемещавшихся по монитору по направлению к югу. Капля сидела между ним и Джеком, не сопротивляясь тому, что рука человека лежала у нее на плече. Она думала о вожаке и о том, как бережно человек положил его на только что добытую шкуру оленя. О том, как несколько раз она выхватывала веревку от саней у него из рук и тащила их, глядя на охотника и на пса: поняли ли они? И о Хозяине.

– Мне пора.

– Ты уверена? Ты ничего не будешь помнить.

– Зато вы будете. – Капля посмотрела на Джека и Машу. – Обнимемся?

Джек подошел к лайке и обнял ее за шею. Маша ткнулась носом ей в ухо.

– Щекотно!

Человек, так похожий на Матвея Петровича, присел на корточки и заглянул Капле в глаза.

– Спасибо тебе. Когда коллеги сообщили мне о росте индекса счастья, я сразу понял, что у тебя все получилось. Я так хотел, чтобы ты поскорее вернулась. И все равно проспал сигнал! Если бы не Джек…

– Ну, я же здесь.

– И скоро уйдешь…

– Просто мне нужно домой. Меня ждут.

– Что ж, счастливого пути. Ты готова?

– Да, поехали.

Напури взял в руки шприц.

7.

– Тюльпан, я – Бутон, Тюльпан, я – Бутон, прием!

– Бутон, я – Тюльпан, как слышите меня, прием!

– Тюльпан, слышу вас хорошо, приближаемся к грядке, прием!

– Бутон, вас понял, ждем урожай, отбой.

– Вас понял, отбой.

МАЗ-200 медленно полз по серой степи, звенящейот зноя. Тучи пыли, поднятые широкими колесами грузовика, висели в раскаленном воздухе, как хвост тающей кометы. Через десять минут машина поравнялась с металлическим цилиндром, который при падении пропахал в грунте заметную борозду. Жухлая трава удивленно топорщилась по краям разреза, обнажив иссохшие корни.

Обе двери кабины открылись разом, но гладко выбритый человек в белом халате оказался проворнее всех и первым подбежал к спутнику. Это был Матвей Богданов, главный ветеринар проекта. Пытаясь протереть ладонью закопченное стекло люка, он зашипел и, чертыхаясь, отдернул пальцы второй руки от раскалившейся под солнцем обшивки.

– Вот зараза!

– Ну, что же Вы спешите, Матвей Петрович! – с отцовским отчаяньем воскликнул усатый майор, который с проворством, несвойственным человеку такого плотного сложения, бегом приближался к молодому ученому.

– Да бросьте, Иван Андреич, лучше помогите открыть.

Через пару минут люк размером с альбом был распахнут настежь. Оттуда с радостным лаем рвалась собака.

– Да погоди же ты, Вильна, сумасшедшая! Дай отстегнуть! – смеялся Богданов.

Наконец освобожденная собака выскочила из люка и начала высоко подпрыгивать вокруг ветеринара, намереваясь лизнуть его лицо.

– Вот ты дуреха! Ну, все, все, сейчас домой поедем.

– Кхм, Матвей Петрович…

– Что такое, Иван Андреич?

Майор молча кивнул на спутник. Богданов обернулся.

– Эт-то что еще такое? Что? Капля?! Но как?!

Капля выпрыгнула из люка и молча поставила лапы на грудь ветеринара.

– Капля? Как? Как ты здесь? Откуда? Ну, дела… – протянул Матвей Петрович, крепко обнимая собаку.

– Ну, что, докладываю, Матвей Петрович?

– Докладывайте, Иван Андреич, докладывайте про наши чудеса!

Романенко вернулся к кабине, взялся за поручень, подтянулся и тяжело опустился на сиденье. Откашлявшись, майор сжал в руке увесистый кирпич рации.

– Тюльпан, я – Бутон, Тюльпан, я – Бутон, прием!

– Бутон, я – Тюльпан, как слышите меня, прием!

– Тюльпан, слышу вас хорошо. Предупредите бабушку, у нас двойня, прием!

Треск. Шипение. Треск.

– Бутон, не понял.

– Подробности письмом. Мы возвращаемся, отбой.

– Вас понял, отбой.

Майор высунулся из окна.

– Залезайте, скоро поедем, Матвей Петрович.

Богданов забрался в кабину, одну за одной принял от старшины обеих собак и с грохотом захлопнул дверь, распугав с десяток задремавших кузнечиков и мух. Через двадцать минут двигатель заурчал, машина вздрогнула и, кроша в пыль слежавшиеся комья земли, по широкой дуге вернулась к своим следам.

Так начиналось утро 20 августа 1960 года.

В оформлении обложки использованы кадры, снятые с борта МКС: https://www.youtube.com/watch?v=XCA2IgMZ_RU