Полное собрание стихотворений [Александр Иванович Одоевский] (fb2) читать постранично

А. И. Одоевский Полное собрание стихотворений

А. И. ОДОЕВСКИЙ

«Бог людей свободных, боже сильный! Я долго молился царю, твоему представителю на зем ле... Царь не услышал моей жалобы... ведь так шумно вокруг его престола! Если, как говорят наши священники, раб — также твое творение, то не осуждай его, не выслушав, как это делают бояре и слуги боярские. Я орошал землю потом своим, но ничто, производимое землей, не принадлежит рабу. А между тем наши господа считают нас по душам; они должны были бы считать только наши руки. Моя суженая была прекрасна, — они отправили ее в Москву, в дом к нашему молодому барину. Тогда я сказал себе: есть бог для птицы, для растений, но нет бога для раба! Прости меня, о боже, в милосердии твоем! Я хотел молиться тебе, и вот — я тебя обвиняю!»

Этой жалобой, этим воплем русского крепостного открывалось бы собрание произведений Александра Ивановича Одоевского, если бы его юношеское стихотворение «Молитва русского крестьянина» дошло до нас в подлиннике. Но дошло оно, к сожалению, лишь в сделанном одним из учителей Одоевского французском прозаическом переводе, и нет возможности судить о том, насколько он точен.

Однако и общего смысла этого стихотворения достаточно, чтобы убедиться, насколько сильны были в самом начале творческого пути Одоевского те чувства, которые увлекли его в ряды восставших на Сенатской площади; насколько искренни были те его помыслы, которые нашли выражение в знаменитой строке «Из искры возгорится пламя..», ставшей впоследствии эпиграфом для ленинской «Искры». Стихи Одоевского сохранились лишь в незначительной их части. Но этим стихам, ставшим широко известными с шестидесятых годов, принадлежало, после произведений Рылеева, первое место в создании литературного образа декабриста — бескорыстного борца за общественное благо. А те произведения Одоевского, которые были обнаружены уже после Великой Октябрьской революции, позволили еще лучше понять, как велика была его вера в грядущее освобождение русского народа, в правоту дела декабристов, в признательность потомства.

1

Александр Иванович Одоевский родился 26 ноября 1802 года.

Одоевские вели свое происхождение от удельных князей черниговских, но уже давно потеряли свои когда-то крупные владения. Отец А. И. Одоевского, генерал-майор, князь Иван Сергеевич Одоевский был владельцем небольшого имения и около двухсот душ крестьян. Но от матери, скончавшейся в 1820 году, А. И. Одоевский унаследовал крупное поместье в Ярославской губернии.

Воспитывался Одоевский дома. Детство, вероятно, он провел в деревне; годы учения протекли в Петербурге. Одоевский получил широкое, преимущественно гуманитарное и главным образом литературное образование. Несомненно, что литературные интересы уже в юности были для него основными; об этом, в частности, можно судить по некоторым записям в дневнике за 1820— 1824 годы К. С. Сербиновича, с которым юноша Одоевский был в приятельских отношениях. Превосходное знание Одоевским русского языка и истории литературы не раз отмечалось впоследствии его товарищами по каторге и по военной службе на Кавказе.

Друзья и знакомые единодушны в восторженных отзывах о молодом Одоевском. «С открытым живым взглядом, с каким-то сердечным сообщающимся смехом, Александр был чрезвычайно симпатичен, умен, учился хорошо и в душе был поэт», — вспоминает одна из его родственниц, Е. В. Львова. Его двоюродный брат, в будущем известный писатель В. Ф. Одоевский в своем юношеском произведении «Дневник студента» (1821), несомненно, изобразил А. И. Одоевского. «Александр был эпохою в моей жизни. Ему я обязан лучшими минутами оной. В его сообществе я находил то, чего везде искал и нигде не находил», — читаем в «Дневнике студента».

В 1821 году Одоевский вступил в военную службу. В Конногвардейском полку он общается с кругом образованных, как он выразился в одном из писем, — ученых, «с утонченным, даже строгим вкусом» офицеров. Не забывая о светских удовольствиях, Одоевский погружается в литературные занятия, много читает, много пишет, живет напряженной внутренней жизнью. «Его пылающая душа кажется огненным лучом, отделившимся от солнца, так она ярка», — пометил кто-то из друзей на обороте миниатюры с портретом Одоевского. Характерно, как он писал о себе В. Ф. Одоевскому 10 октября 1824 года: «У меня есть что-то, пусть — идеал, но без меры и без счету. Шагаю себе, может быть лечу, но сам не знаю как, и вместе с тем в некоторые мгновенья наслаждаюсь истинно возвышенной жизнью, всегда независимою, и которая кипит во мне, как полная чаша Оденова меду. Она не льется через край ни для тебя, ни для света, ты еще ни капли не отведывал, и в этом ли вина моя?» Кюхельбекер отозвался в одном из своих писем об Одоевском: «Чем более узнаю этого человека, тем более он выигрывает в моем мнении: это как бы прекрасный отрывок из Виргилия, в котором открываешь все новые красоты при каждом чтении».

Чуждый, по его собственным словам, «журнального