Центр земли [Троцкий] (fb2) читать онлайн

Троцкий Центр земли

Знаешь, эту звенящую бытовую тишину. Твой еле живой взгляд в одну точку, и мысли, прыгающие друг на друга. Вызволяешь девушку из беды. Решаешь спор между друзьями, используя слова что так часто забываешь, и не особо понимая их значения. Ты на сцене, поешь свою любимую песню, и вся публика от тебя в восторге. Путешествие, о котором мечтал, подвиги на которые ты готов – настоящий кусок эйфории в твоей мечтательной голове – доза, к которой давно привык, и от которой не можешь отказаться. Эти бесконечные разговоры с самим собой, в попытке понять кто ты, и что есть порядок и смысл вещей и действий, вокруг тебя. Раз за разом пытаясь разложить эту партию, пытаясь подсмотреть будущее и привести настоящее к общему порядку.

1.

Мы снова вчетвером за столом, вечер того же дня. Карты, вискарь, моя стряпня. Я, Второй, Третий и Четвертый, мои славные частицы здравого рассудка – мое общество добрых душонок. В своей забитой голове не нахожу лучшей идиллии чем эта, и все же каждый раз, чувство, что я занят абсолютно не тем.

Второй: – Ходи!

Третий: – Ты же ходишь.

Четвертый: – Стойте, сколько карт ушло?

Третий: – Шестнадцать.

Первый: – Похоже, не видать мне бонуса.

Второй: – Короче, вы бы что выбрали? Умереть от холода,

или огня?

Четвертый: – Самый смелый человек в этой комнате, вновь

говорит о смерти.

Второй: – В том, что я пугаюсь каждого шороха, виноват мой

вечно бухой отец, ты же в курсе.

Первый: – По-моему мы, итак, здесь от холода отъедем.

Третий: – Уж лучше сгореть.

Второй: – Да, я бы тоже лучше сгорел.

Первый: – Какой день подряд мы тут сидим? Уже пятый,

восьмой?

Четвертый: – А в чем дело?

Первый: – Как-то это все мрачновато с каждым разом.

Второй: – Вчера была смерть от диареи или рвоты.

Третий: – Ха-ха.

Четвертый: – Ты снова думаешь о нашем «упадшем»

состоянии?

Первый: – Да.

Второй: – Покорные рыбки в аквариуме…

Первый: – Когда мы попустились своей мальчишеской

гордостью и стали потакать тем взрослым, кого раньше призирали? Наш авантюризм, вдохновленный стаканом самогона и жаждой нового, исчез, с бутылкой дешёвого вискаря, что мы сейчас пьем. И приходом детей, пляшущих как мартышки. Нам не нужно ничего –все идеи воплощены в смартфоне.

Третий: – Опять понесло…

Второй: – Стоит только выпить.

Четвертый: – Да друг, но дело не в дешевизне вискаря, и не в

идеи корпораций превратить стадо в тупое быдло. Дело в людях. Содержимое остаётся содержимым, стало меньше существенного.

Третий: – Ха-ха, онанизм без энтузиазма, работа без

принципов и…

Четвертый: – Да, я, конечно, не хочу снова к утопии

приводить, но блять…

Второй: – Но ведь утопия, итак, есть. Здесь и сейчас. У

каждого своя, каждый в своем мире. Только реальность – вот она, невосприимчивая к людям, судя по всему, либо же только к избранным.

Первый: – Чушь. Ты же понимаешь. Это люди не

воспринимают реальность, посмотри на нас хотя бы. Изучи ты все философские направления, постигни каждую религию, сходи на все лекции нравоучений, тебе этого будет мало.

Третий: – К ебеням лекции!

Второй: – К ебеням!

Четвертый: – К ебеням!

Первый: – К ебеням. Я о том, что мы все дети, не

воспринимающие отказ покупки очередной шоколадки.

Третий: – То есть реальность – это шоколадка?

Четвертый: – Нет, реальность – это родители, уставшие от

твоих каждодневных капризов.

Второй: – А я никогда не клянчил шоколад у родителей.

Первый: – Потому что твой отец-долбаёб, за каждый каприз

выписывал тебе пиздюлей! Детям плевать сколько у них дома будет шоколада, они попросту не знают его ценности.

Третий: – Короче мы не знаем ценности жизни?

Первый: – Да, реальность для нас пустой звук. С банальным

набором: обязанности, мораль, традиции и прочее. Чем ты старше, тем больше хочешь не замечать всего, что происходит вокруг. Ты отдаляешься от жизни, а она от тебя в ответ.

Четвертый: – Кто сдает?

Второй: – Погоди. Мы продолжаем? У нас закончилось

выпить

Первый: – Скольк времени? Придется в «круглосутку».

Третий: – Сыграем быстро, на двух проигравших.

Третий: – Алло, карты возьми! Банальщиной, тут только ты

занят.

Раздача. Пара тузов мне, в остатке 6 аутов, все шансы выйти. – Берите.

Третий: – Мне хватит.

Второй: – Мне тоже.

Четвертый: – …

Первый: – Ну?!

Четвертый: – Я в пролете.

Первый: – Вскрываемся.

Второй: – Сет.

Третий: – Сет.

Первый: – Блять, пара. Похоже идти нам.

Второй: – Захватите мне чипсов, и пожевать на стол.

Третий: – Документы захватите, малолетки чертовы, ха–ха.

Четвертый: – Заткнись.

Что бы ты ориентировался в нашем пространстве, мой неуспевающий друг – три комнаты, кухня, стиля – сколотили и покрасили из того, что было, но выглядит живенько, и с душой. Тебя ведь интересуют обои? О да братец, когда-то они видели своё время. Пестрили красками и излучали ту дороговизну и теплоту, с коей были поклеены. Сейчас это скорее напоминание, что ремонт стоит делать раз в пару лет. Наши комнатушки, конечно, не напоминают общежитие, скорее это плод мысли и фантазия каждого из нас. Да и что можно рассказать о доме, чьи стены хаотичного порядка, образуют поле пейнтбола, с нашими вечно пьяными телами, вместо шариков, и о горячей воде, пару раз в неделю. Но как бы мы не хотели здесь прибраться и обжиться уютом – это не наш отчий дом.

На улице прекрасно. Люди спят, воздух чище, передёргивающая прохлада и лето – замечательно. Хотя, идти в круглосуточный магазин, в полночь, чтобы купить дешевый вискарь втридорога – идея так себе. Но тут уж ничего не попишешь. Хоть я, и все остальные, уже плохо стоим на ногах, душа требует очередного, бессмысленного праздника.

Четвертый: – Ты вспоминаешь о ней?

Первый: – Чего?

Четвертый: – Вспоминаешь о второй?

Первый: – Два года уже прошло. Ты это спрашиваешь из-за

своих, любовных потугах?

Четвертый: – Возможно.

Первый: – Давай не будем, раньше отпустишь – быстрее

пройдет.

Четвертый: – Ты тут про юношество упоминал…

Первый: – Ну?

Четвертый: – Да так, вспомнил нас.

Первый: – Да, было весело. Да только кроме нашего детства,

мне кажется, у нас ничего и не осталось.

Четвертый: – … К черту! Ты помнишь, как мы прогуляли весь

день в школ…

Первый: – Чувак, не начинай. Давай хотя бы день, проведем

без этой ностальгии.

Четвертый: – Но на тему что такое хорошо и плохо, я с тобой

тоже говорить не хочу.

Первый: – Да мы уже пришли.

*: – Вечер добрый, вам как вчера?

Первый: – Что? Мы и вчера тут были?

*: – Ребятки, опомнитесь. Вы, конечно, еще не

выглядите как местная алкшня, но лучше бы вам притормозить. А то глядишь, перестану продавать!

Четвертый: – Кажется мы реально слишком сильно

разогнались

Первый: – По-моему наша печень скоро нам дифирамбы

будет петь.

Четвертый: – Пиздец…

*: – Ну? Что вы там шепчитесь, берем?

Первый: – Да, и пирожков нам заверните пожалуйста.

Четвертый: – И чипсы!

Первый: – И чипсы.

****

Второй: – Как думаешь они обсуждают сейчас кто из нас

красивее?

Третий: – Чего блять? Ты совсем с алкашки дуба дал?!

Второй: – Ха-ха, видел бы ты сейчас себя, будто я тебя

выебать приглашаю.

Третий: – Ты со своими гейскими шутками меня однажды до

греха доведешь.

Второй: – Похоть?

Третий: – Убийство.

Второй: – Ладно, не кипятись. Что скажешь по поводу нашего

упадка?

Третий: – Мм?

Второй: – Ну, о чем говорил Первый. Наша мальчишеская

гордость и авантюризм…

Третий: – Ты же знаешь, что так и есть. Но никто из нас не

готов ничего с этим делать.

Второй: – … Не слишком ли это удручающе?

Третий: – Только если ты пьян.

Второй: – Да я и на трезвую голову думаю о том же.

Третий: – Тогда жди беды. Либо перемен.

Второй: – Беды и будут переменами, а не будет перемен –

будет беда.

Третий: – Ах! Как тонко господин сомелье, вот вам еще бокал

нашей жизни – нихуя не поменяется, ни сегодня, ни завтра.

Второй: – Лимб.

Третий: – И воспоминания.

Второй: – У нас осталось хоть пару капель? Меня уже

отпускает.

Третий: – Вроде было пиво, но оно теплое.

Второй: – Плевать.

Третий: – А тебе с каждым разом все менее значимо, что в

себя заливать, и он еще в своей бошке философствует о жизни.

Второй: – Что б ты знал, пьяницы – лучшие философы.

Третий: – Только пьяный с этим согласится.

Второй: – Ха-ха.

Третий: – Хочу есть, сколько прошло?

Второй: – Тридцать минут, сейчас вернуться.

Скрип замка.

Второй: – О, прям по волшебству.

Третий: – Тут идти пять минут, чего так долго?

Первый: – Оказываться мы беспросветные пьянчуги, с уже,

как мне кажется, предрешенным будущем.

Четвертый: – Да, продавщица сказала, что мы тут каждый

день, с одними и теми же просьбами. И если бы не дикая сексуальность Первого, перестала нам продавать.

Второй: – Я ж тебе говорю, они мужские красоты обсуждают

пока нас нет!

Первый: – Так парни, давайте уже осилим эту бутылку, и

пойдем спать. Кстати, кто-то завтра идет со мной в бар?

Третий: – Чего?!

Второй: – Что?

Четвертый: – Эм…

Третий: – Бар? Мы никогда там не были. Да и ты, уж точно

не похож на постояльца.

Первый: – Объясняю: в одном месте проходит вечер

киношный, помните тот фильм-мюзикл, с этим слащавым, как его? И той девочкой симпатичной? Вкратце история такова – кто придет с одним из них – получает бесплатные напитки.

Второй: – Ну и? Ты же не сможешь прийти с ними. Они же

актеры. Что-то я не понимаю.

Первый: – Да, позвать я их очевидно не могу. Но! Я заказал

картонную фигуру в полный рост этого мужика. Как же его зовут? Завтра заберу из типографии. А дальше планирую сыграть на добродушие и чувстве юмора хозяев бара.

Третий: – А вдруг не прокатит?

Первый: – А вдруг ля ля ля… Вот поэтому у нас нихера и не

происходит, только и жалуемся друг другу как женатая парочка.

Четвертый: – Четверная – женатая парочка!

Первый: – Короче, кто-то идет?

Четвертый: – Мы с Третьим завтра работаем.

Второй: – А я подменяю у себя.

Первый: – Понял, придется пить за четверых.

Второй: – Может возьмешь с собой тару, принесёшь нам пару

коктейлей?

Первый: – Думаю не оценят такую наглость.

Третий: – Погоди, то есть ты серьезно? Как придурок

попрешься туда, надеясь не понятно на что?

Первый: – Блять, не начинай. Ты сам понимаешь как это

тяжело.

Третий: – Да-да, я понимаю, о чем ты. Мелкие шаги вроде

этих. По типу: подойти к девочке на улице, заговорить с незнакомцем о жизни, в общем сделать что-то импульсивное. Но, это же приведет к расколу личности, и вытеснения твоих истинных желаний и мнения – выйдет банальная фотка в соцсети, или того хуже – ты напишешь всем, как ты классно погулял. Мы же не так «духовную» пищу получаем. Ты ж не тупая пизда, не хипстер какой–то.

Первый: – А кто я Третий? А кто ты?

Третий: – Ты серьезно хочешь сейчас услышать?

Первый: – Настроение ты мне уже испортил. Давай до конца.

Третий: – Ты закомплексованное чмо. Наверное, как и все

мы, не способный к новым ощущениям. Потому что ты слаб. Прости друг, но это так.

Первый: – Вот как ты поговорить хочешь. Хватит с меня!

РАСКОЛ ЛИЧНОСТИ, Третий? ЖЕЛАНИЯ? МНЕНИЕ? А у тебя хоть что-то из этого есть? Ты знаешь, что "друг", я тебе скажу: есть в нашем мире адаптация, а есть неподдельное чувство преодоления. Вспомни, когда последний раз, был этот предел? Когда ты переступал порог, с тряской в ногах, с комом слез в горле, вывернутой наизнанку кожей и чувством потери себя? Воздушным. Чувством. Потери себя старого. Твоя собственная натура, через боль, утрату и принятие, готова выстраивать из тебя, дерьмо ты ебанное, невообразимой силы личность. Вопрос – готов ли ты жертвовать собой, раз за разом. Оглянись вокруг, ог-ля-ни-сь на нас. Мы сейчас не живем, мы ждем! Что все пойдет само собой, хуже или лучше – плевать. Так что не пошел бы ты нахуй, вместе со своими МНЕНИЯМИ!

Ни одна наша попойка иначе не заканчивалась – гробовая тишина. Каждый допивал свой стакан. Каждый был в своих размышлениях. Играла тихая музыка на фоне, стендапом лились тренды по телеку. Очередной праздник жизни – удался.

Переплетенные судьбы как мне кажется. Схожее детство, ностальгия по общему прошлому, и одни глаза, на четверых. Мы здесь, в нужное время и место, каждый хочет быть собой и в то же время каждый увлечен другим. Не зная, я этих ребят, как бы все обернулось? Будь я там счастлив или нет, никто уже не узнает. Как всегда, я не могу совладать с реальность, с бытием что есть. Как бы ты хотел все изменить, а хочешь ли? Твое непостоянство в постоянстве – беспросветная реальность. Для одних пустоголовый бред, для тебя – жизнь. Если она вообще не утратила свои жизненные соки, эта реальность. Утопичная молодежь – это романтично, утопичные взрослые – приговор.

Никогда еще абстракция в своем понимании не заходила так далеко в моей жизни. Если и было что-то осмысленное в ней – то это детство. А было ли? Раз из него мы выходим такими разбитыми, такими несостоятельными до собственной мысли, что у нас могут возникнуть серьезные распри с самим собой: съесть нам завтрак яичницу или хлопья, синие или черные джинсы купить, пойти на новое место работы, или остаться на старом. Все приводит к одному – к тебе, только вот беда, ты сам не понимаешь кто ты. Ни твои принцы, ни взгляды, ни устои, ни речь, ни даже стиль ходьбы – не сформированы. Боясь ответить на очередной телефонный звонок, ты будто снова говоришь себе – ты бесхребетное животина. И никакая книга, никакой деятель современности, ни авторитет из прошлого или будущего, не способен в тебе победить того монстра что ты кормил с младенчества.

2.

В девять утра, я уже рассекал на каршеринге. Обычно после попоек раньше двенадцати я не просыпаюсь, но нужно было забрать фигуру из типографии. И раз уж я за рулем, заодно прикуплю разной бытовухи в дом. Даже со всей этой ночной историей, день задался хорошо, в коей то веке ощущается настроение. Плюс ко всему, начинался сезон дождей, и этот противный жаркий зной сменяется прохладой. Хотя все же, глубоко внутри, как-то не по себе от всего: погода хорошая, настроение играючи, даже тачку на аренду взял, а не как обычно – билетик в автобусе. Чувство, что где–то меня хотят наебать, только и жди подвоха. Хотя скорей всего, я просто нагоняю себя из-за редких дней чего-то хорошего, чего-то свободного.

После гипермаркета и загрузки всех покупок в машину, я двинул в центр города, за своим "мужчиной". Начинался дождь. Я часто жалуюсь себе, что ничего не происходит в моей жизни непредсказуемого, и похоже дождался. Подъезжая к типографии, мне послышались какие–то крики и визги толпы.

Подъехав, я увидел человек сто, сумбурно выкидывая какие–то лозунги. В общем меня понесло туда, из любопытства. То же стайное животное, как и все – ведясь на что-либо громкое, или сверкающее. Это были девчушки, разных возрастов. Мне показалось что я увидел бабулю лет восьмидесяти с внучкой, от силы лет пяти. Все были пестрыми на показ, и красивыми, дружно протестуя. Хотя атмосферка у них была задорной, мне казалось, что в центре своего «слэма», они разделываю баранов в ножевую. Во все это увлеченный, я не понимал во что ввязываюсь.

В ту же секунду, ко мне подбежала пара журналистов с камерой, и начали сыпать вопросами: «Вы пришли на акцию поддержки против домашнего насилия? Как вы относитесь к феминистическому движению "бордовая вишня"? Легитимна ли власть в вопросах женского равноправия на сегодня»? Если честно, на пару секунд – я просто охуел. Беглым взглядом, я окинул местность в округе, и понял, что мы с оператором – единственные мужчины. Мы и сотня яростных женщин. А теперь от меня требуют ответов, которые "мой комнатный" эксперт, давать совершенно не хочет. Из-за небольшого гнева от того, что мне застали врасплох, я хотел сказать: "Мне кажется, что дамы могли изначально выбрать совершенно иной вектор развития своего женского либидо и личности. И возможно уже столетия назад, мужики остались бы на земле, и пялили резиновую перчатку, обтянутую меж пары губок. А женщины, отправились на свою малую родину – Венеру, откуда раз в год, присылали воздушные поцелуйчики. В любом случае, я не специалист в этих вопросах, но этот союз отнюдь не пустой и безнадежный, а все сложности мы выдумываем сами, от скуки. Матушка природа дает нам все возможности, безудержной душевной и плотской оргии, но вместо этого мы тратим силы на споры: о менструальных чашах и главенстве в этом доме."

Но так как такого количества времени на размышления у меня не было, я ответил проще: – Мой муж афроамериканец и наша дочь, целиком и полностью поддерживаем этих баб. – С грустью она опустила глаза вниз, поблагодарила меня, и убежала, так же быстро, как и появилась. Я не был доволен собой, своей саркастичной подъебкой, и чувствовал некую вину. Карма ушла в минус. Но, думаю ничего толкового из этого интервью не получилось бы.

Вторая: – Считаешь себя умником?

Еще не обернувшись, я уже знал кто стоит за мной. Этот недовольный тон я узнаю сразу. Вторая. – А вот и карма, здравствуй. Люди обычно с приветствия разговор начинают.

Вторая: –Люди – да, ты – любитель драматичных появлений.

Привет.

Первый: – Только не говори, что ты здесь вместе с полу

прекрасной половиной человечества…

Второй: –Год, с нашей последней встречи, токсичности не

убавилось ни на грамм.

Первый: – Давай только без моральных причитаний, мы с

тобой уже не вместе, и я могу высказывать мнение по любому поводу. Ты тоже, не фанатка моих увлечений.

Вторая: – Дело забытое. Что ты здесь делаешь? Решил

приобщится к культуре?

Первый: – Как раз был в поисках приятной женщины на

вечер, еду – вижу, толпа девушек.

Вторая: – Мило.

Хотя мы и не обменялись теплым приветствием, я видел, как ее глаза горели, она была рада меня встретить, может из гордости не стала кокетничать, может знает, что такая фальшь мне не по душе. – Не сердись, хочешь сделаем вид что мы остались хорошими друзьями? Сходим в кафетерий, спросим, как дела у друг друга, может даже повспоминаем?

Вторая: – Мм… Хочу, идем, тут недалеко есть где посидеть.

При ее появлении, сердце заколотилось от удивления, я так давно не видел ее лица. И тем не менее, это волнение прошло через минуту. Мне абсолютно не интересно чем она живет сейчас, как ее дела, встречается ли с кем и прочие банальные подробности. Я шел скорее потому, что хочу услышать ее отчаянную беспечность, во всех новых проявлениях себя. Хочу услышать, как легко и весело ей стало жить после меня, ведь для меня, это означало полную победу в наших отношениях.

Вторая: – Ну, рассказывай, что нового, в каких очередных

размышлениях ты погряз?

Первый: – Я подстригся. На этом все новое заканчивается.

Вторая: – Эм, и ты для таких разговоров меня позвал?

Первый: – Позвал что бы расспросить о тебе, чем дышишь,

встречаешься ли с кем? Как твои успехи?

Вторая: – Хотелось бы искренней беседы.

Первый: – Хрен с тобой. Живу-работаю, для нового не

созрел, со старым разобраться не могу. Так же со своими бродягами чахнем над алкоголем и картами. Многое забросил. В попытках приобщится к какой-то цели, но анти-социальность и бутылка вискаря говорят мне остаться дома.

Второй: – То есть, ты все такой же, ни капли не изменился?

Как-то грустно.

Первый: – Это тебя волновать не должно дорогая, я

разберусь. Как у тебя?

Вторая: – Хотя нет, стал грубее. Я начала ходить на йогу,

делаю в студии глиняные горшочки, думаю записаться на днях на танцы. Радуюсь жизни, греюсь в летнем солнышке, хожу по кафешкам, в общем как-то так.

Боже, я еле сдерживаю смех. Не пытаюсь высмеять все ее начинания, этап отторжения всего нового, мы с ней еще когда были вместе прошли. Этот набор, она как бойскаут – хочет собрать все нашивки почета. Я люблю заинтересованных людей, искренне заинтересованных. Но "кризис молодежи" в испытаниях всего что не приколочено, вызывали у меня всегда только жалость. Хотя в нашем с ней случае – я был рад, как и говорил. Она осталась такой же дурочкой, как и я. Никуда не продвинулась, это оправдывало меня самого, как человека не способного что–то менять в своей жизни.

Вторая: – Ты чего улыбаешься?

Первый: – Да нет, думаю, что это прекрасно. Как с

ухажёрами?

Вторая: – Были парочка, сейчас одна.

Первый: – А я вот сейчас, пригляделся, хорошо выглядеть

стала. Наверно йога чакры открыла, или вселенная тебя энергией запитала.

Вторая: – То есть, когда мы встречались я хуже была?

Первый: – Определенно.

Вторая: – Ну ты и хам.

Первый: – Ха-ха. Смотрю на твое личико, и даже забываю

почему мы расстались.

Вторая: – Потому что на каждое свое действие, ты ждешь

одобрение от той самой вселенной, хочешь, чтобы тебя вечно гладили по головке.

Первый: – Сказал человек, у которого все моменты жизни, не

в внутри, а в смартфоне. Как по подписчикам, восторженных «ценителей» все больше?

Вторая: – Не говори так, будто не заходишь на мою страницу

по нескольку раз в день.

Первый: – Мне это, уже давно не нужно.

Вторая: – Получается, мы оба жадны до мнения

окружающих.

Первый: – Вот что еще нового ты показала – окружающие

не стоят ничего, и до их мнения мне стало абсолютно до пизды.

Вторая: – И как я это показала?

Первый: – Своей бестолковой любовью – как вода в ступе.

Стал лучше ощущать, где вокруг меня живые люди, а где гастролеры вроде тебя.

Вторая: – Все что между нами было – бестолково?

Первый: – Я благодарен тебе чуть ли не за каждый день

вместе, но сейчас – да, все это не имеет значения.

Вторая: – Хм, и на этом спасибо. А я правда стала лучше

выглядеть?

Она наклонилась ко мне вперед, поправила волосы и слегка улыбнулась. Она что флиртует со мной? – Ты что, флиртуешь со мной? Дьяволице больше не соблазнить меня своими бедрами, и губки прекрати складывать.

Вторая: – О чем ты? Не понимаю.

Первый: – Тебе что, настолько одиноко? Или тебе настолько

моя новая стрижка понравилась?

Вторая: –Возможно.

Первый: –Ты что-то явно мне не договариваешь.

Вторая: –Я, я не хочу казаться убогой перед тобой. Просто, в

последнее время будто ничего живого вокруг, как ты и сказал. На работе проблемы, настроение никакого. понимаешь? Не оставляй меня. Побудем вместе хотя бы сегодня? Начинается сезон летних дождей, я же знаю, как ты его любишь, не разделяй этот момент один.

Один? Хочет надавить на мое презрение к себе? Голос внутри подсказывает что я должен отказать, должен пресечь все это на корню. У нее не такие большие проблемы, что бы я играл роль жилетки, к тому же, не думаю, что эта свидание выльется чем-то хорошим. Как же я хочу отказать, но эго триумфатора не позволяет это сделать. Придется как-то выходить из ситуации. – Хорошо, но только на сегодня, и только по моим правилам: не ныть, не вспоминать былое, не напиваться!

Вторая: – Как скажешь босс.

Первый: – На сейчас у меня еще дела, встретимся к часам

семи.

Вторая: – Где?

Первый: – Новый бар, на центральной площади, видела?

Вторая: – Да, я там была уже.

Первый: – Я буду с другом ждать там.

Вторая: – С другом!? Я думала мы с тобой вдвоем будем.

Первый: – Не переживай, он тебе понравится. Снюхаемся

позже.

Вторая: – Стой, я не хочу каких-то левых дру....

Спринтер. Я быстро выбежал из кафетерия и побежал в типографию, дождь усилился.

Добрая женщина с хмырным видом отдала мне моего красавца, со словами: "Только не трогай, там, где не надо". Это звучало, как обыденная фраза. Странно. Я поблагодарил и уехал домой. Пока переносил все вещи к себе, все крутил мысль по поводу правильности этого спонтанного приглашения. Думал о том, что этот вечер должен быть только для меня одного. Не задумываясь, выдать свой перформанс в виде шутки, разговорится с барменом, возможно фоткаться с людьми, что теперь из этого выйдет, если я буду с ней – не представляю. Времени у меня было еще предостаточно, и я как обычно это бывает – уснул. За час до выхода очнулся, умылся, выбрал свой самый красивый наряд: белая рубашка, джинсы, кеды. Хоть сейчас в бархатный гроб, был бы самым красивым покойничком. Решил, что приеду заранее, и сделаю то, что хотел изначально. В тачку, двадцать минут пути, картонку под ручку, открываю дверь.

****

Представлял я эту сцену с разных ракурсов, в итоге вышло так: я захожу, в баре полно людей, так как мероприятие еще не началось музыка была приглушенная, все сразу подметили «нас» и начали переглядываться, на пару секунд повисла тишина. И бам! Начинается смех, кто-то в истерике, кто-то просто улыбается. Я и сам начал смеяться, хоть и застеснялся столь большого внимания к себе. Ко мне почти сразу подошла девочка менеджер, прикрываясь руками, от смеха, лицо. Она была приятно удивлена моей идеей, я не растерялся, как обычно это бывает, и сразу спросил в лоб про халявные напитки. Она дала добро, без всяких сомнений.

Компания из троих ребятишек, подошла ко мне с предложением уступить свой столик – я согласился, сами они сели за бар. Мне принесли здоровью бадью чего-то вкусного, пожали руки, сфоткали «нас», и ушли, сказав, чтобы я ни в чем себе не отказывал сегодня. За то время что я ждал ее, я перезнакомился с каждый человеком в баре, все смеялись, улыбались, но я все равно не был доволен собой. Спустя четыре бокала, я начал чувствовать легкость, стал разговаривать со своим картонным другом, делая вид что нам, итак, весело. Конечно, мне многие предлагали составить компанию, но я сказал, что жду человека. Хотя спустя сорок минут, я выглядел как безнадежная одиночка.

Вторая: – Дак вот что это за друг, бляха первый!

Первый: – Ты опоздала!

Вторая: – Я вообще думала, что не приду, из–за твоего

спонтанного друга. А это оказывается всего лишь картонка.

Первый: – Ну-ну, не обижай моего мужчину. Его бумажные

чувства, такие же ранимые, как и человеческие!

Вторая: – Господи, ты такой же идиот как был.

Первый: – А ты такая же красотка, которой не была!

Вторая: – Я буду думать, что это комплимент.

Первый: – У меня тут халявные напитки.

Вторая: – Серьезно?

Первый: – Да, порой мои красивые глаза творят чудеса, это

одно из них.

Вторая: – Ты заплатил определенный лимит?

Первый: – Без лишних вопросов мадмуазель, просто пей.

Тебе еще надо нагнать меня.

Нам принесли выпить, потом снова, и снова, и снова. С повышением градуса в организме, наши разговоры были все теплее и оживлённее. По началу мы просто смотрели друг на друга, детально вглядываясь: изменились ли наши черты лица, подергивание губ, зрачки глаз. После все перетекло в разговор двух старых знакомых. Семья, работа, новые поездки, увлечения. К нам так же продолжали подходить за фото, она ничего не спрашивала, думаю обо всем, итак, догадалась, она больший знаток подомных мест и ивентов. Мы все ближе были друг другу, и на уме, и за столиком. Изрядно опьянев, я все же понимал к чему все ведёт, к чему эта встреча, эти разговоры. Думал ли я оборвать под конец? Определенно! Но похоть и алкоголь взяли свое.

Мы проторчали там до закрытия, собственно, нас уже выгоняли метлами оттуда. Всю программу что там проходила – с рассказами, конкурсами и весельем – мы пропустили. Я оставил картонного друга ребятам, они поблагодарили за вечер, мы всех обняли, оставили на чай и уехали. Всю дорогу, буквально облизывая друг друга, я не отпускал мысль, той ошибки, что я совершаю. Этот спонтанный вечер, возможно абсолютно ничего для нее не значил, возможно, она хотела лишь секса, возможно, сегодня ей было особенно одиноко, возможно, что-то еще. Но для меня все это – было значимым. Я снова жалостливо оценивал себя, свою бесхребетность и не способность идти дальше. Цепляясь за пресловутый секс, как оправдание своей беспомощности. Презрение к себе возрастало, особенно в день своей свободы.

А тем временем, меня уже ничего не могло остановить. Пожалуй, только появление в нашей спальне всей ватаги родственников, громко осуждающих – как моя совесть. Мы приехали к ней, наш голый праздник набирал обороты, швыряя друг друга об стенку, и целуя до крови, мы, кажется, слегка перестарались – и ее вырвало. Картина была животная, но это нас только раззадорило, и смеясь мы кинулись друг на друга с новыми силами. Весь концерт продолжался до полной бездыханности от потери сил, мы рухнули, и отрубились.

Я очнулся. По ощущениям было уже часов двенадцать, произнес: "– Долбаеб", самому себе, и дальше провалился в сон. Ощущения меня обманули, когда в одиннадцать ей кто-то начал трезвонить на телефон, трубку она не взяла, но мы оба проснулись. Кажется, что с утра мы были похожи на женатую парочку, один быт, будто этой спонтанной ночи и не было. Встали, умылись, я приготовил покушать. Мы уселись с тарелками на балконе и нас абсолютно все устраивало, хотя мне казалось, что я увидел на ее лице грусть.

Первый: – О чем–то печалишься?

Второй: –Знаешь… Первый, почему мы расстались?

Я понимал, что время для более-менее серьезного разговора,

и не стал отшучиваться как прежде. – Потому что мы совершенно разные Вторая.

Вторая: – Это и есть твоя причина? Мы достаточно долго

были вместе, и все что ты мне можешь сказать – мы разные?

Первый: – Дорогая, для нас сейчас утро, ты действительно

хочешь моих рассуждений на тему любви?

Вторая: – Честно?! Хотелось бы.

Первый: – Хорошо. Ты дико понравилась мне, как я увидел

тебя. Естественно, по внешности, это же абсолютно нормально. Наружность всегда отражение внутреннего. Я не знал твоих недостатков, не слышал отторгающих звуков, не видел тебя чешущей себя, там, где свет не часто бывает. Я просто чувствовал в тебе кучу приятного для себя, и в этом вся беда – я влюбился. Ради себя, удовлетворяя свои потребности, а любовь такого не потерпит.

Вторая: –Что ты имеешь ввиду?

Первый: –Есть такой фокус, суть которого, то бишь как он

устроен, тебе рассказывали еще в детстве. Два человека влюбляются друг в друга. Все идет как по методичке – один из вас распушит хвост как павлин, другой даст сигнал – что готов к спариванию. Если вы люди робкие и романтичные, в начале все будет банально, может букет цветов, шаурма, кафетерий. За этим, следует воспоминания, истории под прогулку. Родные – отец, мать, братья, сестры – все как на допросе выкладывайте друг другу. Дальше интим – секреты, тайны, первый поцелуй, вещи за который вам стыдно до сих пор. Та преграда, что отделяет одного человека от другого – исчезает, и вот вы наедине друг с другом. Человеческое очертание чего-то нового – вроде индивид, а вроде и родственная душа, ваши глаза горят от затронутой сути – человек, которого вы пару месяцев назад встретили, готов выслушивать кто, и что вы есть. А мы и довольны. Все до банальности просто, как в книгах, пока ты это не прочувствуешь, ты не поймешь.

Вторая: – И что же дальше?

Первый: – Дальше? А дальше наступает одиночество. Когда

человек уставший от твоих рассказов собственных ошибок, перестает тебя слушать. И ты задаешься вопросом, а слушал ли он изначально? Или все это ради секса? Он все это слушал ради себя? Но ты же, не хочешь в такое верить. Ты видишь факт – вы, довольно долго вместе, друг про друга многое знаете: общие обиды, боль, переживание, страхи. И тут тебя как осенило. Человека, ты и сам не знал вовсе, ты просто не хотел его узнать. За той преодолимой преградой из влюбленности, ты не заметил – скрытую от о всех – стену человеческого я. За которой человек себя не обманывает, не обманывает других. За ней – он. Глаза – чьего цвета ты так и не запомнила, веснушки? Да, да, веснушки, коих ты даже не заметила, родинка на пятке – вот он. Там жизнь, его любовь. Сидя в кафе, в очередной прогулке, в следующем выборе мягкого стульчака для туалета, похода за фрикадельками – мы думаем, что это любовь. Но любовь, это еще не все. Любовь это не ты и я, любовь – это он и она.

Вторая: – Записать мне это можешь, я не могу понять смысла.

Первый: – Мы совершенно разные, видишь. Ты не

понимаешь меня, а я не понимаю, что сказать тебе. Ведь все слова для тебя – я давно исчерпал. И вижу в тебе сейчас, только объект похоти.

Ее глаза засветились. Не от радости. Они наливались слезами. Она чуть запрокинула голову, чтобы ни капли не выронить, поблагодарила за завтрак, и ушла. Далее мы не говорили друг с другом. Только когда прощались. Я чувствовал, что, что–то не так. Изначально, когда мы встретились, она была чем–то опечалена – но я так и не спросил в чем же было дело. Мне попросту было плевать, я был занят собой. Мы прощались кажется навсегда, это было немного странно, и я почему–то улыбался со всего происходящего. Поцелуй в макушку, и дверь за мной захлопнулась.

3.

Дорога домой проходила через метро, и если в будни, кричащий шум поезда сбивает тебя с всякой мысли – то сейчас не помогает даже он. Я все думал – не слишком ли грубо я обошелся с ней: чудный вечер, секс, балконный завтрак, а за ним такое прямолинейное в разговоре утро. Всё это навивает мысли о заусенцах, от которых ты никак не можешь избавиться, только причиняя себе больший дискомфорт. Впереди меня ждал выходной, и эта мысль так же не доставляла мне удовольствия. Ведь как обычно, я ничем не займу свой мозг, и только больше буду себя накручивать.

Поворачивая ключ, я уже почуял неладное, и не спроста. Я увидел своих закадычных душонок, сидящих напротив открытых дверей, дожидаясь меня.

Третий: – А вот и наша последняя принцесса.

Первый: – Что происходит?

Второй: – Вторжение наш друг, вторжение в твою зону

комфорта.

Первый: – У меня не лучшее настроение, рассказывайте…

Третий: – Вижу. В общем то, мы решили, что ты прав!

Первый: – В чем прав?

Третий: – В том, что мы засиделись, и не видим ничего

хорошего в жизни.

Первый: – Меня уже начинает подташнивать, чую некую

ванильность происходящего. Говорите прямо!

Четвертый: – Ты был слишком эмоционален в тот вечер, и

твои слова заимели большой вес. Ты прав. Мы действительно сидим, и целыми днями мусолим друг друга, не чувствуя ни движения, ни самого времени. Все сошлись на мнении стыда перед друг другом. Искупим это, прямо сейчас!

Первый: – Эм, я тысячу раз начинал в наших «собраниях»

подобную тему. Что изменилось?

Второй: – Ты стал искренним. Не только с нами, но и с собой.

Не знаю что конкретно повлияло, но мы с парнями почувствовали себя школьниками, после родительского собрания…

Третий: – До сих пор стыдно, даже смешно.

Четвертый: – Ха-ха, да.

Первый: – И? Что вы предлагаете?

Второй: – Мы не предлагаем, все уже решено. И ты, с нами!

Первый: – Я же сказал: говорите прямо.

Четвертый: – Мы вчетвером, едем на Северное озеро. Прямо

сейчас.

Первый: – …Вы совсем долбанулись?

Второй: – Ой, только не надо. Ты лучше нас обдумываешь

такие вещи и решения, если нам понадобиться пару дней, тебе хватит минуты.

Первый: – Да, ты прав, может я действительно, давно думаю,

что в целом эта спонтанность, коей давно не было, нам на пользу, но ты не берешь во внимание один факт – меня. Я тоже не хочу быть статичной единицей, и конкретно сейчас – слишком далек от того авантюрного чувства – «а не махнуть ли нам на Кубу!».

Четвертый: – Мы делаем это по большей части, из–за твоей

прихоти, может братец даст нам немного взаимной любви?

Первый: – Блять, когда?

Третий: – Как только сударь будет готов.

Первый: – Ок, дайте мне пол часа, спорить бестолково с вами,

идиоты…

Второй: – Грубиян!

Четвертый: – Нахал!

Первый: – Отвалите. – Оставляя средний палец, мне нужно

было срочно уйти в ванну. Все через чур намешивается, в какой-то похмельный коктейль. Добром это не закончится.

***

Мне оставалось смотреть на свое хмурое отражение в стекле машины. Парни были странно-веселые. От части я принимал, что резкая смена надоедливой обстановки и быта на пользу. Но меня беспокоила нарастающее чувство фальши. Будто я оказался в иллюзии, ловко кем-то сконструированной.

Второй: – Вы ведь слышали, этот девичий довод: «мол,

наступит время, и мужики нам нахрен будут не нужны, наука даст технологическое оплодотворение, и все мы пойдем на свалку»?

Третий: – Ну и?

Второй: – Но ведь мужики могут сделать абсолютно так же.

Можно сконструировать секс-робота, который будет вынашивать плод, и минус женщины.

Четвертый: – Ха-ха, хорошая теория, а нянчиться целыми

днями, тоже мужики будут? Или секс-роботы?

Второй: – Хм… Ты прав, без масочек, давки прыщей и

постоянной нервотрепки станет пустовато.

Четвертый: – Гей.

Третий: – Гей.

Первый: – …Гей

Третий: – А может нахрен людей. Роботы, будут делать

приятное роботам.

Четвертый: – И искры любви приобретут буквальное

значение.

Третий: – Главное, что б хватило масла

Первый: – Крысиный король.

Третий: – Что?

Первый: – Крысиный король.

Четвертый: – К чему это?

Первый: – Плохие вещи происходят чаще, чем нам кажется.

Возникает вопрос – готов ли ты с мужеством принять неминуемое? Часто возникающие, отдельные чувства, по типу безумства или гордыни – остаются без контроля. Шрамами в черепной коробке…

Третий: – Что мать твою, ты несешь?

Четвертый: – Братец, задавай такие вопросы любителям

наклеивать котят с миской, на топливный бак. Вам точно будет о чем пофилософствовать.

Второй: – Ха-ха. Ладно, если он не хочет говорить, что у него

произошло – это его дело, пусть пооткисает до поры.

Третий: – Но, он же сам хотел всего этого, зачем теперь всем

настроение портить? И как же…

Второй: – Тсс!

Четвёртый: – Хрен с ним, короче сидит на обочине карлик с

чемоданом, к нему подходит бобриха…

Мы проезжаем десятки городов и деревень, почти в каждом останавливаясь. Алкоголь, кучу новых знакомств, местная еда, о которой, как оказывается – целые легенды ходят по стране. Радость каждому полю с подсолнухами, грибку на дороге, или птице чуть больше воробья и вороны. Все это, подливало масла в огонь. Я не хотел принимать происходящее, будто они разыгрывают дешевый спектакль передо мной. Слишком устал, и провалился в сон.

Второй: – Первый, вставай! Слышишь?

Первый: – А? Мы приехали?

Второй: – Нет, до гостиницы еще километров двести, но я

устал везти. Эти двое с час назад отрубились, к тому же ты единственный из них, кто не пил.

Первый: – Да, хорошо. Отдыхай.

Справа был лес, слева – картофельное поле. Звенящая ночная тишина, никого кроме нас, даже мимо проезжающих машин не было. Мы поменялись местами, я закурил, и машина тронулась далее, в темноту. – Четвертый хоть масло залил в свою колымагу перед поездкой?

Второй: – До твоего прихода мы съездили в сервис. Сказали,

что должна дотянуть.

Первый: – До места или обратно?

Второй: – Хороший вопрос.

Первый: – Почему так резко в вас взыграл стыд?

Второй: – Ты ведь понимаешь, что каждый из четверых,

постоянно крутит мысли того авантюризма, движений в голове? И позапрошлой ночью, ты сдвинул этот механизм с мертвой точки.

Первый: – Только это слабо походит на авантюризм. Скорее

на кризис, либо жалость.

Второй: – К самим себе?

Первый: – Ага.

Второй: – Что происходит? То ты говоришь, как мы

размякли, то какие мы жалкие.

Первый: – Я переспал со Второй.

Второй: – А, вот где кот зарыт!

Первый: – А вот и не тут он зарыт. Да у меня поганое

настроение после ночи с ней, но это не мешает отчетливо видеть только смех и жалость в вас!

Второй: – Давно ли ты таким всевидящим стал?

Первый: – Вчера. Вчера я им стал! Тебе по нраву все это?

Неужели радикализм в смене обстановки радует тебя? Ты настолько ненавидишь свою жизнь?

Второй: – Как тебя понимать братец?

Первый: – Вы даже не задавались, для чего вам это? Вас

эмоционально подбили делать глупости – а вы и рады. Я лишь слегка надавил на мозжечок, а ваши мозги поплавились. Вы как рыбки, которые выпрыгнули на сушу, в надежде отрастить быстрее ноги. Я не это подразумевал тогда.

Второй: – Классные мы ребятишки в твоей голове, чего же и

ты поехал?

Первый: – Люблю вас, идиот. И ненавижу.

Второй: – О да! Я прям чувствую, как бабочки в животе

бурлят! Ты реально мудак Первый.

Первый: – Кто как не близкий человек, побудет мудаком,

ради твоего блага?

Третий: – Это не бабочки бурлят, а тот странный пирог из

еловых шишек.

Первый: – Вторая принцесса то же проснулась?

Четвертый: – Это не пирог. Это та вода, из очередного

святого колодца.

Первый: – Отлично, почти приехали.

***

Парни оживленно начали вспоминать какую-то девушки из придорожного кафе, с дико большими глазами и странной формы лица, что придавало ей пугающую красоту. Я все еще был не в духе и хотел поскорей отдохнуть от сегодняшнего дня, поэтому ехали мы достаточно быстро. И вскоре добрались. Запарковались у отеля, двинулись на ресепшен. Машин вокруг не было – похоже мы были здесь одни.

Я приметил странную вывеску у входа – «сеанс продолжается». Она горела ярко желтым неоном, и периодически мерцала. Понятно, что она подразумевала свободные места в отеле, но интерпретация была странной. Я ткнул на это Второго, но он лишь махнул на меня рукой, и мы вошли внутрь.

От стойки администратора, до нас – было метров пять. На краю дымилась пепельница, но вокруг никого не было. Третий выкрикнул: –Хозяева, есть кто? – Из-за стойки высунулся мужичок, лет тридцати – сорока. Лысый, маленький и толстый. Он был похож на пса, такого морщинистого, у которых вечно текут слюни, и дышат они тяжелей обычного. – Чего изволите, путники? – Точно пес, звучал рычаще, и брызгал слюнями по стойке.

Третий: –Нам бы на четверых номер. Одна ночь.

*: – Заполните форму, остальные могут идти на второй

этаж, номер десять. – Он отдал нам ключи. Мы оставили Третьего и пошли наверх. Хотя все мы, переглянулись в пугающей усмешке – «сейчас тебя будут насиловать, а тело заберем утром» – старик вызывал ужал.

Перед нами открылись две спальни и просторный зал, снаружи – здание не казалось таким большим. Парни сразу полезли в мини бар.

Первый: –Там же все в пять раз дороже, а бутылка в пять раз

меньше

Второй: –Плевать, не каждые выходные мы так веселимся. –

Ага, обычно каждые выходные, мы пьем самый дешевый вискарь – подумал я. Все что мне хотелось – это лечь, и закрыть глаза.

****

Третий: – Я вам говорю! Управляющий хочет меня до

инсульта довести.

Четвертый: – Ты действительно думаешь, что взрослый

мужик играет с тобой в переодевания, и играет с тобой в прятки?

Второй: – Слушай, Третий не из пугливых. Не думаю, что это

его тупой розыгрыш.

Первый: – Сколько времени?

Четвертый: – Проснулся? Уже обед.

Второй: – Знатно тебя вырубило, хотя ты даже не пил. Мы не

стали тебя будить.

Третий: – Пока ты спал, тут начала происходить какая-то

странная хрень.

Первый: – В чем дело?

Второй: – Третий говорит, что вчерашний мужичок, тот, что

за стойкой был, это владелец отеля. И похоже, что он работает здесь один.

Третий: – И похоже очень долго. Потому что у него поехала

крыша.

Первый: – В смысле?

Третий: – Вчера вы ушли наверх, я заполнил документы на

въезд, расписался и заплатил. Он мне ухмыльнулся, и сел дальше читать свойжурнал. Поднимаюсь наверх, а мне на встречу спускается ОН, только в другой одежде. Я значения не придал, мало ли, я еще пьян, да и не особо рассмотрел его. Но сегодня утром…

Первый: – Стой, стой, стой. Вы уже успели выпить?

Второй: – Слегка.

Четвертый: – А в чем дело, мы же на отдыхе.

Первый: – То есть за рулем быть мне?

Четвертый: – Мы подумали, что ты снова будешь брюзгой, и

не захочешь пить.

Первый: – Похер. И что дальше? Утром.

Третий: – И вот. Утром я вышел на общий балкон покурить,

он поливал газон из шланга. Я окликну его – с просьбой что ни будь поесть. Но он только ухмыльнулся и продолжил поливать. Решил сам проверить, есть ли тут столовая, или вроде того. Захожу в общий холл – А ОН СТОИТ УЖЕ ТАМ И ПЫЛЕСОСИТ. Я резко возвращаюсь на балкон – во дворе никого. Тут меня затрясло, впервые со мной такое, типо ужастика с экрана.

Первый: – И что потом?

Третий: – Ну что, набрался смелости, открываю дверь и

кричу: «Что за хуйня тут происходит?»

Первый: – А он?

Третий: – А он блять мне ухмыляется, и продолжает своими

делами заниматься.

Первый: – Интересно.

Третий: – Мне пришлось перелезть на соседний балкон, и

выйти через другой холл.

Первый: – И больше вы его не встречали?

Второй: – А больше мы и не выходили.

Первый: – Вы так и не поели?

Четвертый: – Ждали тебя.

Первый: – Сейчас умоюсь, и пойдем разберемся что

происходит.

Мы спустились вниз, я шел впереди. Парни, «чуть на веселе», отыгрывали испуг – держась за руки и хихикая, будто мы в хоррор попали. Внизу никого не было, у входа в отель тоже. – Короче, давайте разделимся, обойдем вокруг, и встретимся здесь же. – Я с Четвертым пошел по одному коридору, Второй и Третий – по противоположному. Мы шли, и казалось, что номера не кончаются. Не было ни служебных помещений, ни сторонних дверей или ответвлений. Все это начинало приобретать оттенки странного, и пугающего. И тишина, звенящая тишина – придающего своего страху.

Четвертый: – Краски сгущаются.

Первый: – Мне кажется, что я уже готов к чуваку с пилой, за

очередным поворотом.

Четвертый: – Может нам просто поехать дальше? Что мы тут

забыли?

Первый: – Ну нам же надо позавтракать.

Четвертый: – Уже обед.

Первый: – Тс, слышишь?

Четвёртый: – Какой-то шум вдали.

Первый: – Ага, побежали. – Шум с приближением нарастал.

Хотя, возможно это мы так быстро бежали, и за собой ничего не слышали. Резко уходя в поворот меня ударили чем–то тупым в голову.

Второй: – Ай, бляха. Вы чего бежали?

Четвертый: – ха-ха.

Третий: – ха-ха.

Первый: – Блять! Лучше бы мне лопатой заехали, чем твоей

каменной башкой.

*: – Заблудились ребятки?

Третий: – ААА!

Первый: – Твою мать, Третий, прям на ухо мне заорал.

*: – Что это с вами? Вы чего тут бродите?

Четвёртый: –Утро доброе, эээ…

*: – Шестой.

Четвертый: – Мы ищем, где тут можно поесть.

Шестой: – Идите за мной. – Он вывел нас в кафетерий,

походящий на школьную столовую. Мы вошли, и увидели в конце комнаты – их. Двух братьев Шестого, абсолютно одинаковых – они тройняшки.

Третий: – Блять.

Четвертый: – Дело закрыто, пора жрать!

Шестой: – Садитесь где угодно, сейчас принесу. – Мы сели

за стол. Шестой принес на удивление сносный обед. Омлет с сыром, пара колбасок, летний салат и картофель на гарнир. Сам же он сел со своими братьями, и так же принялся есть.

Первый: – Итак…

Третий: – Что?

Первый: – Какой дальнейший план? Кто ни будь знает?

Четвертый: – Мы едим, садимся в тачку и едем. Недалеко

осталось.

Второй: –А точнее, план еще приятней. Пока ты спал, мы

просмотрели близлежащие города. В одном из них сегодня вроде дискотеки, или танцев, без разницы. Будет весело заглянуть.

Четвертый: – Да, там городок на пятьдесят тысяч жителей, и

мы можем покутить с местными.

Третий: – Поспим после в машине, и ближе к рассвету

окажемся на месте. В аккурат на утреннюю поклевку.

Четвертый: – Смотри что б сегодня вечером, твою удочку не

сломали.

Первый: – Волшебно…

Третий: – Ты опять недоволен?

Первый: – Не совсем. С местными девчонками я с радостью

потрясусь, но вы..

Второй: – Но мы не так хороши для тебя? Клуб радости

Первого – только после взноса, в виде духовной напыщенности.

Четвертый: – Серьезно? Без нас было бы лучше?

Первый: – Это вы, лучшее что есть.

Третий: – Пошел ты.

Четвертый: – Пошел ты.

Второй: – Пошел ты.

Первый: – Едем!

***

Спустя тонну шуток про евреев, проституток, рыб а аквариуме, бобров без хвоста, матерей, сводных сестер, Чехословакию, Африку, и конечно же говно, мы приехали в этот мини-городок. Нужно сказать, что был он довольно ухоженным: лавочки, скверы, лампочки на прилавках и легкий запашок рыбы. В целом – очень мило. Хотя смотрели местные на нас – не одобрительно. Я их понимаю, мы ехали, и на все улицы орали песни. До намеченной дискотеки оставался час, и мы решили оставить машину у местной разливной, пойти внутрь и «поднабраться смелости».

Третий: – Добрый вечер, нам четыре литра вашего лучшего нефильтрованного.

Четвертый: – Сказал как ковбой из вестерна.

*: – Хорошо, откуда вы?

Второй: – Сразу видно, что не местные?

*: – Всех местных я до седьмого колена знаю.

Третий: –Мы мадмуазель с дальних краев, где солнце встает

с запада, а вода течет в четырех направлениях.

*: – Да я вижу, огненная вода уже давно по вам течет.

Четвертый: –У нашего друга поэтический вечер намечается.

*: – Надеюсь не в нашем клубе сегодня?

Первый: –Как раз в нем. А что?

*: – Боюсь местные парни, вас неправильно поймут,

если так будете выражаться. Знаете, несколько фаталистично. Постарайтесь не лезть к ним. – Она взглянула на нас так, будто мы должны спасибо сказать, за такой совет.

Второй: – А можно еще чипсов?

*: – Вот, это все. Расплатитесь, и я закрываюсь.

Третий: – Хорошего вечера, мисс..ис

Мы расположились возле машины. О чем-то шли разговоры,

но я не слышал. Крутил в голове моменты со Второй, и понимал, что поступил как придурок.

Второй: – И они говорят: «это не место, чтобы оголятся».

Четвертый: – Мда, батя у тебя реально сумасшедший.

Третий: – Эй, эй! Смотри на него. Он же в другое измерение

сейчас улетит.

Четвертый: – Первый. Ты повеселел, или все так же?

Первый: – А? Ну да, или нет. Я не знаю.

Второй: – Он повеселеет с выпитым, может двинем на

танцпол, осмотримся?

Третий: – Да, вперед джентльмены.

Не заметил, как мы поднабрались алкоголем. Я шел вслед и попивал, они шли впереди, и напевали. Наконец он – долгожданный клуб. На деле оказалось лучше, чем представлял. Народу было мало, но потихоньку люди наполняли зал. Само здание, представляло старый музей, с колоннами снаружи, и расписной лепниной внутри. Уже вовсю играла музыка, а местные разгонялись за баром. Все было вполне прилично и местами весело. Никаких блюющих в углу подростков, баб в леопардовых юбках. Только танцы, алкоголь и юность. Площадка была большая, справа и слева от нее, располагались две барные стойки, а в конце зала – небольшая сцена. На ней были инструменты, и мы подумали, что кто-то будет выступать сегодня.

Парни были повеселей, и решили, что им нужны танцы. Я же, ушел на бар, заказал ром, и с мыслями, нагоняющими грусть, стал пить один за одним. Наблюдая как смешно и нелепо трясутся мои душонки. С каждым стаканом, время, то замедлялось, то ускорялось, и я не заметил, как клуб забился под завязку. Местами началась вакханалия: кто-то дрался, кто-то блевал. Но в целом, рамки: хорошего вечера, сохранялись.

Меня знатно закружило, и я решил это знак – пойти к своим танцевать. Парни стояли в самом центре, когда я добрался до них. Второй сказал, что им нужно отдохнуть и выпить, и они оставили меня одного.

Меня кидало от эйфории, до чувства, что я выблюю свой кишечник, но я продолжал танцевать с толпой. Опрокинув голову вверх, чтобы сдержать рвотные позывы, мне начали чудиться голоса. Это были Второй, Третий и Четвертый. Они говорили, что я чопорный, и не могу различать цвета, прикасаясь осязаемых вещей. Я резко стал оглядываться, но вокруг их не было, я увидел голову Второго за баром.

Мне нужно на воздух, вокруг толпа, и местные кондиционеры не справляются, если они вообще есть. Стало тяжело дышать, я начал пробирать к бару, чтобы забрать своих, и выйти на улицу, но перепутав стороны, вышел на противоположную стойку. И неожиданно для себя – увидел ее.

За баром сидела Вторая, и попивала коктейль в одиночестве. Я не верил глазам, но был очень рад. – Вторая, мне так жаль, я хочу извиниться за все что наговорил тогда и сделал. – И в ту же минуту, я обнимаю, и затем целую ее. На щеке выкатывается слеза, то ли от сожаления, то ли он радости. И я расплываюсь от алкоголя и поцелуя в теплоту.

– Какого хуя ты делаешь? – Крик из-за спины. Меня резко разворачивают, я не успеваю открыть глаза – кулак прилетает мне по носу. Меня откидывает назад, удар приводит в чувства – и я вижу перед собой, трех парней, с центровым, крепко сжимающий кулак. А позади девушка, с абсолютно незнакомым лицом, в ужасе, но с легкой улыбкой – смотрящая на меня.

– Бляха, прости друг, я не… – Его рука уже летит в меня. Не знаю, что произошло, но во мне включились навыки спец бойца рукопашного боя. Я проскальзываю ему на встречу, и контратакую – он падает в отключке. Двое друзей сразу идут в мою сторону, пока незнакомка пытается поднять своего парня. Мне прилетает вскользь удар по виску, я уклоняюсь от второго друга, и бью. Сначала одного, потом другого. Пошатываюсь, они собираются в новый раунд. Я наготове, слежу за обоими, они наступают. Из толпы выпрыгивает Третий, сносит одного, тот падает замертво. Подтягиваются Четвертый и Второй, пара ударов, и другой так же упал. Мы спешим к выходу.

Третий: – Что случилось?

Первый: – Фух, погоди. Дай отдышаться.

Второй: – У тебя нос разбит.

Четвертый: – Им не понравилась твоя лекция о тщетности бытия?

Первый: – Ха-ха. Скорее о моей тщетности.

Третий: – Дак что произошло?

Первый: – У меня крышу сорвало.

Четвертый: – Только не говори, что сам полез?

Первый: – Нет. Мне причудилась Вторая, и я полез к ней.

Третий: – Полез?

Первый: – Я засосал ее.

Третий: – Бляха..

Четвертый: –Твою ж.

Второй: – Ха-ха. Псих.

Первый: – Надо уходить, могут местные подтянуться.

Третий: – Ну ты и придурок.

Первый: – Позже помилуемся.

Четвертый: – Поехали отсюда, надо место потише найти.

Мы сели в машину и быстро уехали. Позади клуб, толпа, закрывающаяся пивная и город. Я не понимал, что происходит, за всю жизнь со мной не происходило такого количества событий, причем настолько разных. Чувствую, всем сердцем чувствую, что это сладкая ложь. Все что хотел попробовать, буквально у меня на руках: старая любовь, импульсивные выпады, раскрыть себя настоящего друзьям – это либо дурной сон, либо исполнение желаний.

– Хватит, пора притормозить. Давайте, где-то здесь заночуем, нужно отдохнуть.

Второй: – Тут должно быть озеро, либо пруд. По карте помню.

Четвертый: – Да, вон он, тут остановимся.

Второй: – Ты в порядке Первый?

Первый: – Живой. – Спокойное место, чистый воздух, и звенящая тишина. На наше счастье, тут даже оказалась беседка, с крышей и местом под костер. – А знаете, надо было остаться, и убить их в мясо, что б узнали нас.

Третий: – Ты совсем ебанулся?

Четвертый: – Тебе повезло что самого не убили. Ты же виноват.

Первый: – Плевать. Гулять, дак гулять. Посмотрите, как далеко мы забрались, можно и не жалеть пару придурков.

Четвертый: – Ты понимаешь, что несешь?

Первый: – Я понимаю, что впервые в жизни не пасанул. И дело нужно было довести до финала.

Третий: – Один на один?

Первый: – Да.

Четвертый: – Давно ли руки зачесались?

Первый: – Просто хочу выбить всю дурь из кого–то.

Второй: – А выбьют из тебя. Видно, что твоя злоба от другого исходит. Явно не от парней, перед которыми, виноват ты.

Первый: – У нас есть выпить?

Третий: – Вроде не оставалось.

Второй: – Есть. Я из отеля спер, четыре маленькие бутылочки водки.

Первый: – Дзынь-дзынь?

Четвёртый: – За разум!

Третий: – За мнительность!

Второй: – За честность!

Первый: – …За безумие.

Мы залпом опустошили содержимое, и рассмеялись. От главной дороги, начали появляться фары, виднелось около пяти машин. Нас слепило, мы вышли из беседки на встречу, разобраться в чем дело. Машины заглохли в пару метрах. Фары погасли и стали появляться люди. Во главе всей толпы – та троица, с центровым, побитая и явно не дружелюбно настроенная.

–Ну что, парни? Отдохнули в наших краях? Весело? Пьяно? – Это был кавалер, той самой девчонки, что я поцеловал.

Третий: – Вы нас искали в этой теми, чтобы толпой отделать? – Нет. – Их было человек пятнадцать-двадцать.

Каждый. Достал. Оружие.

Я чувствовал, как заколотило парней от страха, чувствовал, как затрясло и меня. – Четвертый: стойте, вы что серьезно? Вы что хотите? Извинений? Мужики, неужели вы будете в нас стрелять?

– Заткнись падаль! – Выстрел. Дробь разорвала голень Четвертого. Нога разбилась на две части, которые слабо удерживали пару мышц. Мы остолбенели, я не знал, что делать. Куда деть Четвертого и остальных? Как нам выиграть этот бой?

Второй и Третий нашли в себе силы взять Четвертого под руки. Никогда бы не подумал, что человек может так «больно» и сильно кричать – это разрывало нас изнутри. Дыхание сперло, на мои глаза пала пелена и я спокойным тоном, сказал центровому: – я вам всем глотки зубами перегрызу.

Но в тот же момент, ко мне подбегает троица. Двое хватают меня и ставят на колени. Центровой с дробовиком в руках. Я смотрю ему в глаза – удар прикладом, со всего духу, пришелся мне в зубы. Дикая боль, чувствую, как половина, а то и больше, зубов – сломана. – Давай, грызи белочка! – они отпускают меня.

Голова идет кругом, из рта ручьем – зубы и кровь. Звон в ушах. Понимаю, что мне прилетела дробь в живот, понимаю – но не чувствую. Падаю на землю. Будто я вышел из тела, но глазами оставался в нем. Я видел все. Как расстреляли Третьего. Четвертого. Второго.

И как выстрелили в мою голову.

4.

– Абсолютное спокойствие. Кажется, что дверь, о которой ты часто помышлял – открылась. А за ней, те самые бескрайние луга, теплый ветер, облака, что ты можешь потрогать руками. А внутри бушует греющая страсть, как от стакана виски, в близком кругу. Кусок эйфории. Но ты спускаешься обратно – в свои четыре стены.

Анна: –И часто вы разыгрывайте подобные «спектакли»?

Первый: –Слишком часто. Буквально каждый день.

Анна: –Должно быть, тяжело находиться в реальности? Такому как вы.

Первый: –Не тяжелей, чем материализовать чужие фантазии.

Анна: –Снова пытаетесь меня задеть?

Первый: –А вы?

Анна: –Моя работа, вывести наружу все скрытые эмоции – обличить их.

Первый: –Ваша работа – за высокий прайс, говорить людям то, что они, итак, знают. Только более человеческим языком.

Анна: –Определенно вы мой любимчик, среди всех.

Первый: –Потому что единственный кто ставит под сомнения ваши доводы?

Анна: –Потому что ты самый глупый из всех!

Первый: –Ах! Господь Бог!

Анна: –Вы чудны, мой молодой Алигьери. Всегда меня смешите.

Смеялась она обворожительно. Наверно именно потому, что этот «посланник людей», столь милый, я и выбрал ее. Моя психотерапия началась около полугода назад. Отчаянные времена, потребовали соответствующих мер. Никогда не признавал психологию. Даже милая мордашка, моей дорогой, во всех смыслах этого слова, Анны – не переубедила меня на деле. Я пришел к ней не потому, что мне плохо, а потому что пусто.

Анна: –Первый, без шуток. Вернемся к тебе. Эти сценки, фантазии – в них ты ведешь себя как хотелось бы тебе? Там ты чувствуешь себя уверенно?

Первый: –Само-собой.

Анна: –А почему все кончилось трагично?

Первый: – Это только для тебя. Хотел немножко драмы добавить, что бы ты не воображала меня суперменом, в моих влажных фантазиях.

Анна: –Мы ведь оба, отчетливо видим из этой истории, как ты жалеешь. Жалеешь, что не можешь влиять на самого себя. Как я поняла, желание быть всесильным – приводит к «боязни перед сценой».

Первый: –У меня есть страх, что мне не хватит сил.

Анна: –И ты прячешься в апатии?

Первый: –Я хочу спрятаться от этого разговора. Полгода мы это танцуем. Ты ведь не настолько глупа, чтобы кормить меня ярлыками из учебников. Твой диплом, на этой, ядовито–зеленой стене, хоть что–то значит?

Анна: –О нет! Тебе не вывести меня из себя, я эти песни сотни раз слушала.

Первый: –Песни, танцы… Но праздник у нас не ощущается.

Анна: –Что же ты хочешь от меня? Мы уже давно не ведем беседы как психолог и человек. Ты явно дал понять, как относишься к моей профессии, и ко мне, как к специалисту.

Она права. Я лишь высмеиваю все что ей дорого, но не потому, что хочу обидеть, либо же потешить свое эго. У меня не хватает смелости пригласить ее куда ни будь. И только заплатив, я чувствую, что нужен ей. Но это не романтичная история. Первый, ты ведь зачем–то еще приходишь сюда, помимо нее.

Первый: – Послушай. Ваша выстроенная система вопросов: «как ко мне относился отец? Мои предпочтения в сексе и мое любимое блюдо» – не поможет мне. Я погряз в этой бесцелостности – когда ты не можешь понять, исходя из разных ситуаций – где твое я. Мне вечно мало всех чувств и ощущений. И все, что ты можешь как психолог – это интерпретировать чей-то опыт. Попутно стараясь выстроить гримасу понимания и сочувствия. Мне не нужно перекладывать часть своей ответственности, не нужно костыля в виде советов, и уж тем более, мне не нужна характеристика моей личности – будто я гороскоп в газете читаю.

Анна: –Я ошиблась. Вывести из себя ты все еще можешь. Но повторю вопрос: что ты от меня хочешь?

Первый: –Понять тебя. Возможно, это поможет мне. Движения, взрыва. Кроме того, мне попросту нравиться твоя компания, ты одна из немногих кто поддержит со мной разговор, пускай и за деньги.

Анна: –И почему тебе нужна именно я?

Первый: –По той же причине, по которой я, нужен тебе. Это твоя работа, ты – моя. Подробности излишни.

Анна: –хм…Может тогда, опишешь меня?

Первый: –Попробуем. Твои светлые волосы с темными корнями, маленький нос, темно карие глаза, густые брови, худое личико, плавные изгибы тела, и высеченные формы, явно от походов в спортзал – дико привлекают меня. Но это внешняя оболочка. Проникнем чуть внутрь. Одежда – слега строгая, но чувство «белых воротничков» не создает. Твой кулон, что скрыт под сорочкой – задел под старину и стимпанк, такой же, как и сережки. Что-то мне подсказывает – ты прошерстила кучу сайтов и барахолок в поисках. Кроме того, эти украшения не выставлены на показ, они только для тебя. А вот пестрящая бижутерия, говорит больше. Я о твоем обручальном кольце. Ты никогда не говорила, или упоминала, что у тебя есть жених. Но я уверен – его нет. Ты очень долгое время одна. Кольцо – в том же стиле, что и кулон с сережка и. Тебя до тошноты доводят эти вечные знаки внимания от клиентов. Уверен, первое что они говорят при встрече, это то, как ты мила и красива. А кольцо – самый легкий способ пресечь все это. Ты не стала бы носить сверкающую побрякушку, поэтому выбрала его. Ну и на сладкое – не глупа, проницательна, заразный юмор, хорошо разбираешься в поп культуре. Это твой кабинет уже как четыре года, и на полках, твои книги. Здесь психология и философия разных школ. Ты часто смотришь на погоду за окном, именно на погоду, в надежде отыскать теплые воспоминания ностальгии. Для меня – ты мечтательный ребенок, с вечным конфликтом внутри.

Анна: –Интересно… Ты влюблен в меня? – Хитрая баба, хочет уязвить, не сдается. – Я тебя ненавижу!

Анна: –Как мило. Ты ничего не сказал о плохих сторонах.

Первый: –Подумал, что на сегодня уже достаточно плохого.

Анна: –Первый. Ты ведь думал обо мне? О нас, как, о простых людях?

Первый: –Знаешь, я действительно рад, что провел эти полгода с тобой. В разговорах, шутках, посиделках на балконе, походах по барам, общих обедах, и просто бесед ни о чем.

Анна: –Но?

Первый: –А нет никакого «но». Я просто хотел сказать тебе это. Кстати, ты подтвердила.

Анна: –Что именно?

Первый: –Что ты одна. Я хорошо чувствую тебя теперь – мы слишком схожи. Поэтому ты ничем не сможешь мне помочь. Это наша последняя встреча Анна, как психолога и клиента.

Анна: –То есть, ты не принесешь мне больше денег?

Первый: –Ты очаровательна. Но не закрывайся шутками.

Анна: –Прости, знаю ты любишь такое. Что собираешься делать?

Первый: –Пойти к хорошему специалисту.

Анна: –Ха-ха-ха.

Первый: –Ха-ха. Если честно – пора очнуться, все это, зашло слишком далеко. Заходи выпить, я всегда тебе рад.

И я ушел. Мы долго стояли у дверей, смотрели друг на друга, будто тщательней запоминая все очертания лица, цвет глаз, одежду и прочее. Знали, что это не последняя встреча, но будто теряли что-то интимное друг для друга. Она крепко обняла меня, поцеловала в лоб, и захлопнула за мной дверь. Кто нахер такой, этот Алигьери?

5.

Наступило утро следующего дня.

Не сторонник социальной жизни, но с «уходом» от Анны – она скатилась под ноль. Нет, я не жалуюсь на свое одиночество, скорее, упиваюсь им. В конце концов, у меня есть целый мир в смартфоне: западные книги, собеседники во всевозможных чатах, Италия, Франция, Стамбул. И конечно же – азиатское порно.

Ритуал следующий – «ешь, молись, умри». Ты дома, сыт и здоров. Первые ступени пирамиды пройдены, остается созидать. Пребывать в вечном поиске ответов, и стремиться к единению с природой. Разгадка всегда рядом, жаль, что я живу в табакерке.

Для начала – кофе, сигарета. Умыться, очнуться. День хорош, и он только начался. Завтрак. «И как люди делают такие смешные видео?» Стоит завести кота, может он тоже будет популярен в интернете. Еще одно видео, и пообедать.

Наступило утро следующего дня.

Может я и просыпаюсь поздновато, но чего жаловаться? Я все еще сыт и здоров. Для молитв время не то, да и слишком умен. Но доброе и душевное дело, висит за мной. Позвоню маме.

Наступило утро следующего дня.

Заряда духовности хватает не на долго, надо пометить этот пункт в смартфоне. Вроде все по-прежнему хорошо, но начинаешь чувствовать подвох. Или хочешь чувствовать? Нет, я не одинокий воин в своей борьбе. Пару часов – наступит вечер, а там алкоголь, и компания вполне себе хорошая. Лишь бы голова не болела.

Наступило утро следующего дня.

К черту всю философию и размышления! Господи, что же за дрянь мы пили? Сейчас, я отчетливо вижу – в какую клоаку загнал себя. Забавно, как алкоголь, «отрезвляет тебя». Я уже знаю ответы, на все свои вопросы. Завтра придет новый «я», сегодня – такое испытание слишком трудно для организма.

Наступило утро следующего дня.

Ведь действительно знаю, что делать. Неужели, собственноручное затягивание петли, приносит удовольствие?

Наступило утро следующего дня.

Постой Первый. Нужно остановиться хотя бы на пару минут. Сядь, и ни о чем не думай!

Вспоминается школа, когда ты сонный и продрогший, собираешься на учебу. Этим утром я не пил кофе, не завтракал, и не курил сигарету. Я просто сидел. Это смешно, но собравшись с духом, и напялив «штаны перед школой» – нужные мысли пришли.

Но для начала – краткая предыстория. До всей этой ерунды, с «выгоранием от жизни», я работал (да й сейчас фактически работаю) в одной уважаемой, и теневой фирме. Нам принадлежали четыреста пятьдесят два квадратных метра, в самом центре города. Весьма специфичный и странный род деятельности нашей кампании, не позволял, даже сотрудникам вроде меня – знать, всецело – чем мы занимаемся. Что знал я: организация очень и очень старая, создана по общему соглашению ВСЕХ рынков и предприятий города, через нас проходят все документы – абсолютно всего города. Краткое название – Главный архив.

Я был ответственный за регион «F», шестой, из двадцати шести. Кампания получала спонсорские деньги отовсюду, думаю понятно почему. Именно благодаря им, и хорошим отношениям с директором, я смог позволить этот «больничный отпуск». Который продолжается почти год. Редко, решал дела дома. Созваниваясь или работая с ноутбука, но в целом, абсолютно ничего не делал – оттачивая свои навыки в играх, и забивая себя наркотиками разной степени тяжести. Меня все устраивало, до момента, когда я вспомнил зачем ушел с работы. Началась терапия с Анной, которая привела к самолюбию и похоти.

И вот я снова здесь – с той же мыслью, что и год назад. Надо. Что-то. Менять.

Обедаю и одновременно думаю: на работу возвращаться нет никакого желания, талантов для самореализации у меня нет, прислушиваться к советам, разного рода гуру, друзьям и прочим – я не могу. Остается либо давить себя прошлым, либо двигаться вперед. Хмм… Когда я был маленьким, мне казалось, нет ничего невозможного – если ты взрослый. Маленьким?! Точно, маленьким. Нужно срочно в магазин.

Наступило утро следующего дня.

У меня есть талант! Ну, или задатки к нему. Маленьким, пять лет мучал себя отвращением, скукой и неприязнью к делу, делу, что поможет мне изменить свою суть. Взрослые заставляли учиться художественному ремеслу, пришло время проучить самих «взрослых».

Холсты, краски, кисти, баночки, растворители – закуплены. Осталось отдаться делу, дисциплинировать себя – успех все оправдает.

Наступило утро следующего дня.

Конечно, это далеко не высший уровень живописи. Мои картины вряд ли останутся в истории. Но кто знает, что будет завтра?

Наступило утро следующего дня.

Я рисую и только злюсь на себя. Каждая новая работа – отвратительной предыдущей. Надо просто продолжать.

Наступило утро следующего дня.

Меня тошнит от всех цветов радуги. Эти мазки кистью – словно я полосую себя ножом. Терпеть, становиться невыносимо.

Наступило утро следующего дня.

Заходила Анна. За день до нее, еще пара друзей. Все как один заявили, что это талант, и мне нужно срочно показать свои шедевры массам. Все чаще задаюсь вопросом – зачем я это делаю?

Наступило утро следующего дня.

Пока я занят работой – чувствую, что двигаюсь. Но понимание конечной цели все больше размываться. Я ведь не люблю рисовать. Ни тогда, ни сейчас. И если я даже получу общее признание, оно будет что-то значить? Или до конца жизни, мне твердить себе – этого недостаточно!?

Наступило утро следующего месяца.

Хорошо, Пора узнать, что из этого вышло.

Первый: – Алло, регион «H»? Это регион «F». На вашем участке находится подконтрольный выставочный центр?

Н: – Да, у нас. В чем дело?

Первый: – У меня есть заказ на проведение выставки. Картины, не более. Нужна неделя. Есть свободное место?

Н: – Есть следующая неделя. Назовите имя клиента.

Первый: – Он останется анонимным.

Н: – Вы же знаете, так не положено.

Первый: – На правах главы региона «F» я могу это позволить, директор не против.

Н: – Хорошо, организацией займетесь сами?

Первый: – Только доставкой и размещением полотен. Запустите рекламу, по улицам, радио и телевиденью. Текст пришлю позже.

Н: – Понял вас.

Время икс. Скоро, я либо выйду из тени, либо останусь никем. Таким преисполненным восторга и трепета, я еще не был. Даже наплевал на все правила, и воспользовался своим положением. Если все вскроется наружу, скорей всего меня уволят. Пускай.

Наступило утро следующего дня.

6.

Сам себе рассмеялся в зеркале. Последний раз я надевал смокинг… Да никогда я его не надевал. Мне бы приставку аристократичную к имени заиметь: барон «фон», господин «де». Нелепость. Похер, раз этого требует общество нравов, пусть будет.

До выхода оставалось еще пара часов. Я в рубашке, но без штанов, потягивал пиво, ухмыляясь в кухонную тишину. Сама выставка шла уже четыре дня. Изолировал себя от всех слухов, рецензий, соцсетей и прочего. Сегодня главная презентация. Сегодня – время сыграть, во что задумал. У меня оставалась полная анонимность: никто не знал кто автор, никто не знал кто организатор. Удивительно, чего можно добиться всего за месяц плотной работы, и одним телефонным звонком. Хотя до конца удовлетворенным, я почему-то себя не чувствую.

****

Вспышка камеры. Еще вспышка. Я уже знаменитость? Нет, пока нет. Никто не в курсе меня – так нужно. Нужно выяснить, правильно ли я сыграл. Вечерние платья, ебаный бомонд, шавки в руках у престарелых дам. Тут даже канапешки всех видов. О таком обществе, я думал, начиная?

Людей было много, очень. Вдвое больше, чем я ожидал. Многие были мне знакомы. Люди, чьи грязные дела мы фильтровали. Чуть ли не у половины, руки по локоть в дерьме. Но сегодня они улыбаются, и пожимают те самые руки, друг другу.

Анна: –Первый! А ну, иди сюда!

Черт! А она что здесь делает? Хотя не важно. Анна куда лучше этого, она поймет.

Анна: – Нигде не указанно авторство. Ни в заголовках, ни в самих работах. Никто не знает чьи это картины. Они же твои! Я видела половину из них, у тебя дома. Как ты все это объяснишь? Что ты задумал?

Бог мой. Может я и слегка хмельной, после четырех банок на кухне, но никого прекрасней я в свой жизни не видел. Черное облегающее платье, ее светлые волосы, запах бури. И больше, ничего лишнего. Все остальное, за тебя делает воображение. Эти сексуальность и желанность, кажется не просто осязаемы – они абсолют.

Анна: – Ау?! Я рада, что ты оценил мое платье, своим замершим взглядом, но может скажешь, что тут происходит?

Первый: – А, да. Что ты тут делаешь?

Анна: – Шутишь? У тебя рекламная компания крупней, чем в президентские выборы. Трудно не заметить постеры и плакаты. Ты видел сколько народу снаружи?

Первый: – Я со служебного входа зашел.

Анна: – Ты как затворник пишешь картины. Вдруг из каждого угла начинают трубить о загадочной выставке. Ты не выходишь на связь уже который день. Так и знала, что сегодня ты точно появишься.

Первый: – Надеюсь, наряд для меня выбрала, а не для «царского сообщества».

Анна: – Кто знает… Может украдет меня сегодня, обеспеченный папочка. Уйду с работы, наконец перестану водиться с такими как ты.

Первый: –Хах, удачи принцесса.

Анна: – Дак в чем дело Первый? Что происходит?

Первый: –Увидишь. Позвольте ангажировать вас на презентацию?

Я, что называется, элегантно отплясал ей реверанс, выкатил свой локоть вперед, приглашая взять меня за руку. Улыбаясь и качая головой, она обхватила меня, в ее глазах была отчетливо вида гордость, и власть. Я повел ее по каждой картине, тайком подслушивая, что все эти снобы думают. В костюме я был смешон, но рядом с такой женщиной, смешные были – все остальные.

Мы бродили из стороны в сторону, ничем примечательным разговоры людей не отличались:

– Ах, ох! – Бабуля в красном кардигане, лет ста пятидесяти, громче остальных восторгалась – Я и подумать не могла, что увижу столь грандиозную и величественную работу. Какая культура! Какие цвета! Они буквально наполняют меня жизнью. Я будто снова моло…

Первый: – О чем эта бабка говорит? – Шепчу я Анне на ухо – Я ее пьяный в стельку нарисовал. А перед этим, съел целый шоколадный торт, за просмотром какого-то дебильного сериала. Она косо, наморщив лоб – посмотрела на меня. Но ничего не сказала. Настроение шло в гору. А мы шли к следующей картине. Почему-то здесь, стояли одни мужики.

– Очевидное превосходство грации над жестокостью! Тут отчетливо видна женская сексуальность! Я даже, слегка в ужасе – не думал, что искусство, способно возбуждать и вгонять в смущение. – Это был дико тучный мужичок, со скрученными усами и во фраке, яростно доказывая свою мысль собравшимся.

Первый: – Анна – еле сдерживая смех, я пытался шептать – Это гейская порнуха.

Анна: – Что?

Первый: – Это стоп–кадр гейского порно.

Анна: –Чего? Нахрена ты вообще гейское порно смотрел?

Первый: –Я подумал, будет весело – абстрактно зарисовать геев в действии.

Анна: – Невероятно… Ты идиот.

Что она сказала? Это не похоже на нее. Не может быть ею. Моя Анна смеялась бы вместе со мной сейчас. Что происходит? Здесь что-то не так. Все что творится вокруг, напоминает не более чем фантазию. Я хотел поработать над собой, хотел общего признания – что я существую, что я значим для мира. Но эго избалованного ребенка, не позволяет мне идти дальше, не позволяет видеть. Я обманул людей, дав им на обед кучу воняющего эгоизма, убедительно заверив – это деликатес высшей пробы. Что–то упускаю.

Первый: – Анна, идем отсюда!

Анна: –Что? А как же главная презентация? Постой! Ты можешь сколько угодно смеяться над людской глупостью, но мне нравятся твои работы. Ты можешь не верить в себя, но я верю! Пожалуйста, давай останемся?!

Первый: –Что–то я до конца не понимаю… Ты что, в меня…?

Анна: –Ты мне нравишься, ясно? Знаю, ты не хочешь меня к себе подпускать, хоть и испытываешь взаимные чувства ко мне. Боишься стать зависимым от кого–либо. Но раз не мне, то хотя бы СЕБЕ – дай шанс. Эти люди пришли к тебе, они пришли за молодым талантом. Неужели тебе все еще мало этого? Оглянись вокруг.

Первый: –Я увидел достаточно. Только ты и я. Уходим.

Под нарастающие звуки салютов, которые гласили о главной работе вечера – я ухватил Анну, и выволок на улицу, подальше от выставки. Долгожданная холодная ночь. Пришлось делать вид джентльмена, и отдать свой пиджак. Хорошо, что это не любовная история. – Подумал я.

Анна: –Какого. Хера. С тобой происходит? У тебя эмоциональный диапазон беременной бабы, ты в курсе? Еще и на мороз меня вытащил.

Первый: – Мы там, где следует. Нужно все расставить по местам.

Анна: – Место поприятней не нашел? Там мужик в ста метрах ссыт на забор.

Первый: – Мы проведем сеанс. Последний… Знаешь, ты не права. Эти картины не имеют никакой ценности. Я лишь хотел проявить себя, хотел чем-то заняться. По типу, когда ты затеял уборку дома, просто потому что нечего делать. Вся моя живопись – абстрактная, я рисовал по гайдам с интернета. Более того, это наискучнейшая херня. Во всяком случае, для меня. Я не получал никакого удовольствия. Просто выстроил для себя, этот «карточный дом» – в поиске ответа. Но он находился ближе, чем я думал.

Анна: –И на какой же вопрос?

Первый: – Об этом позже. Видишь ли, не нужно быть гением, не нужно иметь навыков или таланты. Я лишь позвонил куда следует, и народ сам отдает свою верность. Все на что ты просила оглянуться – мишура. Достойная, лишь такую как ты.

Анна: –Что ты такое говоришь?

Первый: –Анна, все что ты видишь вокруг – не существенно. Эта среда настолько метафорична, что не имеет ценности, кроме тебя. Ты же отражение моего самолюбия! Ты не даешь мне идти, по той же причине, по которой я когда-то остановился.

7.

Выставка. Включи, ту пафосную музыку, это же кульминация. Представь масштабный, общий план. Он где-то наверху, под потолком. Ты видишь вдали столпотворение, все ждут, когда им представят главное блюдо. Камера начинает медленно сползать к присутвующим. К главной теме, сегодняшнего дня. Сотни людей. И ты можешь рассмотреть каждого. Кто-то толстый, кто-то болтливый, у кого-то проблемы с охраной, кто-то пытается опоить молодую девушку, некоторые лгут друг другу, некоторые размышляют о прошлом. Всех объединяет леденящая ночь, и возможность стать духовно обогащенными. Тысячи бокалов и тарелок, что после «праздника» будут намывать. Все эти канапешки, закуски, игристое. Салюты и фейерверки. Смех, светские разговоры. Камера продолжает наезжать на главную сцену, и ты все больше теряешь терпение…

Анна: –И что же за причина? Позвольте узнать.

Первый: –Храбрость.

Анна: –Какая к черту храбрость?

Первый: –Из-за нее ты понимаешь, и главное ПРИНИМАЕШЬ. Что с тобой, что-то не так. Твоя смелость, не дает тебе сгинуть в этой жизни, не дает ей проглотить тебя. Она хочет, чтобы ты двигался вперед. Но она же, превращает тебя в самолюбивого лжеца. Ты можешь – но не делаешь. Ты знаешь – но не думаешь. Тебя поглощает эгоизм собственных амбиций только лишь потому, что когда-то ты был храбр и авантюрен.

Анна: – Первый, я не понимаю. То есть, все время, что мы знаем друг друга, тебе тягостно со мной? Разве ты не любишь меня?

Первый: –Именно, потому что люблю – мне тяжело. Ты столько раз тянула меня ко дну, и столько же поднимала с него. Но сегодня я избавлюсь от тебя. Искусственно созданной, и искусно внедренной.

Анна: –Постой! Мы ведь не чужие друг другу. Ты не можешь просто оттолкнуть меня, только потому что сходишь с ума. Я ведь могу помочь тебе!

Первый: –Как раз сегодня, я впервые за долгие годы – в сознании. Анна, это не любовная история.

Камера почти у цели. Все затаились. Десятки смартфонов, журналисты, жаждущие, что не смогли попасть внутрь, теперь пристально наблюдают через окна. И вот – дробь барабана. Свет потух, только прожекторы – направленные в одну точку. Басовый удар. Покрывало, закрывающее полотно, слетело – яркий, как вспышка сверхновой, свет, впился в камеры и глаза. Слепяще–белый цвет. Людей словно всасывает внутрь, они идут ближе, и ближе. Что бы рассмотреть еле заметную надпись по середине – «центр земли».