Автор несёт полную чушь. От его рассуждений уши вянут, логики ноль. Ленин был отличным экономистом и умел признавать свои ошибки. Его экономическим творчеством стал НЭП. Китайцы привязали НЭП к новым условиям - уничтожения свободного рынка на основе золота и серебра и существование спекулятивного на основе фантиков МВФ. И поимели все технологии мира в придачу к ввозу промышленности. Сталин частично разрушил Ленинский НЭП, добил его
подробнее ...
Хрущёв. Всё стало дефицитом и система рухнула. Шумейко с Геращенко разваравали все средства ЦБ и Сбербанка по торговому договору с МИД Польши. Нотой правительства Польши о нанесение ущерба в 18 млрд. долларов были шантожированы и завербованы ЦРУ Горбачёв с Ельциным. С 1992 года Чубайс ввёл в правительство ЦРУ. Ельцин отказался от программы "500 дней", и ввел через Гайдара колониальную программу МВФ, по которой и живём. Всё просто, а автор несёт чушь, аж уши вянут. Мне надоели стоны автора о его 49 годах, тем более без почвенные. Мне 63 года но я не чувствую себя стариком, пока не взгляну в зеркало. У человека есть душа и подсознание тела. Душа при выходе из тела теряет все хотелки и привычки подсознание тела. И душе в принципе наплевать почти на всё, кроме любви и отношений к другим людям. Только это может повлиять на поступки души. У ГГ молодое тело с гармонами и оно требует своего. Если вы не прислушиваетесь к подсознанию своего тела, то оно начинает мстить, тряской рук, адреналином, вплоть да расслабления мочевого пузыря и заднего прохода. В принципе нельзя чувствовать себя старше тела. В общем у автора логики в написанном нет, одни дурные эмоции расстройства психики. Дельного сказать не может,а выговорится хочется.
Читать не интересно. Стиль написания - тягомотина и небывальщина. Как вы представляете 16 летнего пацана за 180, худого, болезненного, с больным сердцем, недоедающего, работающего по 12 часов в цеху по сборке танков, при этом имеющий силы вставать пораньше и заниматься спортом и тренировкой. Тут и здоровый человек сдохнет. Как всегда автор пишет о чём не имеет представление. Я лично общался с рабочим на заводе Свердлова, производившего
подробнее ...
авиадвигатели во время войны. Так вот будучи не совершеннолетним после училища опоздал на 15 минут в первый день выхода на работу, получил 1 год Гулага. А тут ГГ с другом опаздывают и даже не приходят на работу на танкостроительный завод? Там не с кем не нянчились, особисты с НКВД на фронт не хотели даже в заградотряды и зверствовали по любому поводу и без. У него танки собирают на конвейере. Да такого и сейчас никто не додумался. Вы представляете вес танка и сколько корпусов должен тащить такой конвейер? Где вы видели в СССР краны, позволяющие сбрасывать груз с крюка по кнопке? Я был на многих заводах с кранбалками и не разу не видал такой конструкции. Сколько тон поднимает кран и какой величины и мощности должно быть реле, что бы сместить задвижку под такой нагрузкой? Более того инструкции техника безопасности по работе в цехах не предусматривают такой возможности в принципе. Да и сами подумайте, электро выбрасыватель на крюке, значит нужны провода с барабаном. А кабеля не любят перегибов и даже гибкие. Кто возьмётся в своём уме даже проектировать такое устройство на кранбалке в цеху. Перестрелка ГГ с 5 ворами вообще дебильная. Имея вальтер, стрельбу в упор, ГГ стреляет так медленно, что пьяные в хлам воры успевают гораздо больше, чем ГГ жмет пальцем на курок. Дважды выстрелить из обреза, опрокинуть стол, метнуть нож. И ГГ якобы был воином и остаётся отличным стрелком. Воры с обрезами в городе - это вообще анекдот и вышка при любых ситуациях в те годы. А человеченка в кастрюле при наличии кучи денег? У автора очень странное воображение. Я вообще то не представляю как можно в открытую держать воющую женщину в сарае зимой в населённом пункте? Зачем сжигать дом людоедов, если есть свидетель? Ну убил людоедов - хорошо. Сжёг дом с уликами - другая статья. Глупость во всём полная. "Сунул спичку в бак". Я люблю фантастику и фентази, но не дурацкую писанину. Стиль написания далёк от художественного, всё герои выражаются в одном стиле, больше похожий на официальный язык прожжённого офисного бюрократа. Одни и те же словарные обороты. Так пишут боты.
Написано хорошо. Но сама тема не моя. Становление мафиози! Не люблю ворьё. Вор на воре сидит и вором погоняет и о ворах книжки сочиняет! Любой вор всегда себя считает жертвой обстоятельств, мол не сам, а жизнь такая! А жизнь кругом такая, потому, что сам ты такой! С арифметикой у автора тоже всё печально, как и у ГГ. Простая задачка. Есть игроки, сдающие определённую сумму для участия в игре и получающие определённое количество фишек. Если в
подробнее ...
полуфинале на кону стояло 5000, то финалист выиграл 20 000, а в банке воры взяли чуть больше 7 тысяч. А где деньги? При этом игрок заявил, что его денег, которые надо вернуть 4000, а не на порядок меньше. Сравните с сумой полуфинала. Да уж если ГГ присутствовал на игре, то не мог знать сумму фишек для участия. ГГ полный лох.Тем более его как лоха разводят за чужие грехи, типо играл один, а отвечают свидетели. Тащить на ограбление женщину с открытым лицом? Сравним с дебилизмом террористов крокуса, которым спланировали идеально время нападения,но их заставили приехать на своей машине, стрелять с открытыми лицами, записывать на видео своих преступлений для следователя, уезжать на засвеченной машине по дальнему маршруту до границы, обеспечивая полную базу доказательств своих преступлений и все условия для поимки. Даже группу Игил организовали, взявшую на себя данное преступление. Я понимаю, что у нас народ поглупел, но не на столько же!? Если кто-то считает, что интернет не отслеживает трафик прохождения сообщения, то пусть ознакомится с протоколами данной связи. Если кто-то передаёт через чужой прокси сервер, то сравнить исходящящйю с чужого адреса с входящим на чужой адрес с вашего реального адреса технически не сложно для специалистов. Все официальные анонимные серверы и сайты "террористов" давно под контролем спецслужб, а скорей всего ими и организованы, как оффшорные зоны для лохов, поревевших в банковские тайны. А то что аффшорные зоны как правило своёй твёрдой валюты в золоте не имеют и мировой банковской сети связи - тоже. Украл, вывел рубли в доллары в оффшорную зону и ты на крючке у хозяев фантиков МВФ. Хочешь ими попользоваться - служи хозяевам МВФ. И так любой воришка или взяточник превращаеится агента МВФ. Как сейчас любят клеить ярлыки -иноогенты, а такими являются все банки в России и все, кто переводит рубли в иную валюту (вывоз капиталов и превращение фантиков МВФ в реальные деньги). Дебилизм в нашей стране зашкаливает! Например - Биткоины, являются деньгами, пока лохи готовы отдавать за них реальные деньги! Все равно, что я завтра начну в интернете толкать свои фантики, но кто мне даст без "крыши". Книги о том как отжимать деньги мне интересны с начала 90х лишь как опыт не быть жертвой. Потому я сравнительно легко отличаю схему реально рабочего развода мошенников, от выдуманного авторами. Мне конечно попадались дебилы по разводам в жизни, но они как правило сами становились жертвами своих разводов. Мошенничество = это актерское искусство на 99%, большая часть которого относится к пониманию психологии жертвы и контроля поведения. Нет универсальных способов разводов, действующих на всех. Меня как то пытались развести на деньги за вход с товаром на Казанский вокзал, а вместо этого я их с ходу огорошил, всучил им в руки груз и они добровольно бежали и грузили в пассажирский поезд за спасибо. При отходе поезда, они разве что не ржали в голос над собой с ответом на вопрос, а что это было. Всего то надо было срисовать их психопрофиль,выругаться матом, всучить им в руки сумки и крикнуть бежать за мной, не пытаясь их слушать и не давать им думать, подбадривая командами быстрей, опоздаем. А я действительно опаздывал и садился в двигающийся вагон с двумя системными блоками с мониторами. Браткам спасибо за помощь. И таких приключений у меня в Москве были почти раз в неделю до 1995 года. И не разу я никому ничего не платил и взяток не давал. Имея мозги и 2 годичный опыт нештаного КРСника, на улице всегда можно найти выход из любой ситуации. КРС - это проверка билетов и посажирского автотранспорта. Через год по реакции пассажира на вас, вы чувствуете не только безбилетника, но и примерно сколько денег у того в карманах. Вы представьте какой опыт приобретает продавец, мент или вор? При этом получив такой опыт, вы можете своей мимикой стать не видимым для опыта подобных лиц. Контролёры вас не замечают, кассиры по 3 раза пытаются вам сдать сдачу. Менты к вам не подходят, а воры не видят в вас жертву и т.д. Важен опыт работы с людьми и вы всегда увидите в толпе прохожих тех, кто ищет себе жертву. Как правило хищники друг друга не едят, если не требуется делить добычу. Строите рожу по ситуации и вас не трогают или не видят, а бывает и прогибаются под вас - опыт КРС по отъёму денег у не желающих платить разной категории людей - хороший опыт, если сумеешь вовремя бросить это адреналиновое занятие, так как развитие этой работы приводит часто к мошенничеству. Опыт хищника в меру полезен. Без меры - вас просто уничтожают конкуренты. Может по этому многие рассуждения и примеры авторов мне представляются глупостью и по жизни не работают даже на беглый взгляд на ситуацию, а это очень портит впечатление о книге. Вроде получил созвучие души читателя с ГГ, а тут ляп автора опускающий ГГ на два уровня ниже плинтуса вашего восприятия ГГ и пипец всем впечатлениям и все шишки автору.
Месяца 3-4 назад прочел (а вернее прослушал в аудиоверсии) данную книгу - а руки (прокомментировать ее) все никак не доходили)) Ну а вот на выходных, появилось время - за сим, я наконец-таки сподобился это сделать))
С одной стороны - казалось бы вполне «знакомая и местами изьезженная» тема (чуть не сказал - пластинка)) С другой же, именно нюансы порой позволяют отличить очередной «шаблон», от действительно интересной вещи...
В начале
подробнее ...
(терпеливого читателя) ждет некая интрига в стиле фильма «Обратная сторона Луны» (битый жизнью опер и кровавый маньяк, случайная раборка и раз!!! и ты уже в прошлом)). Далее... ОЧЕНЬ ДОЛГАЯ (и местами яб таки сказал немного нудная) инфильтрация героя (который с большим для себя удивлением узнает, что стать рядовым бойцом милиции ему просто не светит — при том что «опыта у него как у дурака махорки»))
Далее начинается (ох как) не простая инфильтрация и поиски выхода «на нужное решение». Параллельно с этим — появляется некий «криминальный Дон» местного разлива (с которым у ГГ разумеется сразу начинаются «терки»))
Вообще-то сразу хочу предупредить — если Вы ищете чего-то «светлого» в стиле «Квинт Лециний» (Королюка) или «Спортсменки, комсомолки» (Арсеньева), то «это Вам не здесь»)) Нет... определенная атмосфера того времени разумеется «имеет место быть», однако (матерая) личность ГГ мгновенно перевешивает все эти «розовые нюни в стиле — снова в школу, УРА товариСчи!!!)) ГГ же «сходу» начинает путь вверх (что впрочем все же не влечет молниеносного взлета как в Поселягинском «Дитё»)), да и описание криминального мира (того времени) преподнесено явно на уровне.
С другой же стороны, именно «данная отмороженность» позволит понравиться именно «настоящим знатокам» милицейской тематики — ее то автор раскрыл почти на отлично)) Правда меня (как и героя данной книги) немного удивила сложность выбора данной профессии (в то время) и все требуемые (к этому) «ингридиенты» (прям конкурс не на должность рядового ПэПса или опера, а вдумчивый отбор на космонавта покорителя Луны)) Впрочем — автору вероятно виднее...
В остальном — каждая новая часть напоминает «дело №» - в котором ГГ (в очередной раз) проявляет себя (приобретая авторитет и статус) решая ту или иную «задачу на повестке дня»
P.S Да и если есть выбор между аудиоверсией и книгой, советую именно аудиоверсию)) Книгу то я прочел дня за 2, а аудиоверсию слушал недели две)) А так и восприятие лучше и плотность изложения... А то прочитал так часть третью (в отсутсвии аудиоверсии на тот момент), а теперь хочу прослушать заново (уже по ней)) Но это все же - субьективно)) Как говорится — кому как))
Вообще-то если честно, то я даже не собирался брать эту книгу... Однако - отсутствие иного выбора и низкая цена (после 3 или 4-го захода в книжный) все таки "сделали свое черное дело" и книга была куплена))
Не собирался же ее брать изначально поскольку (давным давно до этого) после прочтения одной "явно неудавшейся" книги автора, навсегда зарекся это делать... Но потом до меня все-таки дошло что (это все же) не "очередная злободневная" (читай
подробнее ...
политизированная) тема, а просто экскурс по (давным давно напрочь, забытой мной) истории... а чисто исторические книги (у автора) получались всегда отменно. Так что я окончательно решил сделать исключение и купить данную книгу (о чем я впоследствии не пожалел). И да... поначалу мне (конечно) было несколько трудновато различать все эти "Бургундии" (и прочие давным-давно забытые лимитрофы), но потом "процесс все же пошел" и книга затянула не на шутку...
Вообще - пересказывать историю можно по разному. Можно сыпать сухими фактами и заставить читателя дремать (уже) на второй странице... А можно (как автор) излагать все вмолне доступно и весьма интересно. По стилю данных хроник мне это все сдорово напомнило Гумилева, с его "от Руси, до России" (хотя это сравнение все же весьма весьма субьективно)) В общем "окончательный вердикт" таков - если Вы все же "продеретесь сквозь начало и втянетесь", книга обязательно должна Вас порадовать...
И конечно (кто-то здесь) обязательно начнет "нудный бубнеж" про: "жонглирование фактами" и почти детективный стиль подачи материала... Но на то и нужна такая подача - ибо как еще заинтересовать "в подобных веСчах", не "узколобую профессуру" (сыпящую датами и ссылками на научные труды очередного "заслуженного и всепризнанного..."), а простого и нескушенного читателя (по типу меня) который что-то документальное читает от раз к разу, да и то "по большим праздникам"?)) За сим и откланиваюсь (блин вот же прицепилось))
P.s самое забавное что читая "походу пьесы" (параллельно) совсем другую веСчь (уже художественного плана, а именно цикл "Аз есмь Софья") как ни странно - смог разобраться в данной (географии) эпохи, как раз с помощью книги тов.Старикова))
Я отдыхал в Египте. Встал очень рано, чтобы искупаться до жары. Мне нравилось наслаждаться утренней тишиной, вдыхая свежий воздух, напоённым йодом. В этот ранний час на берегу моря было всегда безлюдно — обитатели отеля отсыпались после бурных полуночных вечеринок.
Искупавшись, я распластался на шезлонге и прикрыл на некоторое время глаза, млея от удовольствия. Когда открыл — увидел неподалёку мужчину лет пятидесяти, который появился, словно бы ниоткуда. Был он высокого роста, крепко сложен, среди чёрных вьющихся волос виднелись многочисленные серебряные нити седины.
«Видать, прибыл накануне», — сделал я заключение, обратив внимание на отсутствие загара на теле незнакомца.
Я поднялся и сел на краешек шезлонга, собираясь закурить. Сунув руку в карман шортов, обнаружил, что забыл зажигалку в номере или выронил по пути.
Я подошёл к мужчине, спросил:
— Извините, у вас огонька не найдётся?
Он окинул меня внимательным взглядом, посмотрел на сигарету во рту, протянул зажигалку.
— Не спится? — спросил он.
— Привык вставать рано, а тут ещё разница в три часа, — ответил я.
— Да, организм не обманешь, — согласился незнакомец. — Мой внутренний будильник тоже вот звенит спозаранку. И ничего с ним не поделаешь, никакой кнопкой не заткнёшь.
Я прикурил, вернул мужчине зажигалку. Он тоже достал сигарету, задымил следом за мной.
Мы стояли у кромки воды и молча курили, вглядываясь в горизонт.
— Давно здесь? — спросил я.
— Через пару дней улетаю, — ответил незнакомец, выпуская дым через ноздри, удивив меня своим ответом.
По его виду я понял, что мужчина не горит желанием продолжить разговор со мной. Я счёл не быть назойливым и не стал задавать ненужных вопросов.
Докурив сигарету, я вернулся к своему шезлонгу. Мой незнакомец сделал последний заплыв, затем оделся и направился в отель. Проходя мимо, он посмотрел на меня, обмолвился:
— Хороша водица, не правда ли?
— Вода отменная, — ответил я, — и, главное, нет волны. Тишь и благодать.
Мужчина никак не отозвался на мои слова и проследовал дальше.
Мы вновь встретились с ним в этот же день уже на экскурсии, в деревне у бедуинов.
К стану египетских кочевников в разное время съехались несколько джипов с туристами. Мой незнакомец путешествовал по пустыне иным маршрутом, чем я, поэтому мы оказались в разных группах и прибыли не одновременно.
Столкнулись мы с ним нос к носу у колодца, из которого сухотелый молодой бедуин добывал воду для верблюдов. Наблюдая за наматываемым слоем нескончаемого троса, группа туристов с ожиданием смотрела в проём колодца, откуда должна была появиться долгожданная бадья.
— Никогда бы не подумал, что в сыпучем песке можно вручную вырыть колодец на глубину более ста метров, — проговорил мужчина, обратившись ко мне, как старому знакомому. — Я был уверен, что вода у них привозная.
— Я тоже так думал поначалу, — согласился я со своим знакомым. — Предполагал, что бедуины привозят её на верблюдах.
Наконец, барабан с толстым слоем намотанного троса остановился, бедуин вытащил из ствола колодца объёмную бадью и поставил на приступок. Туристы ринулись к бадье с кружками, чтобы зачерпнуть из неё кристально чистой студёной водицы.
Наполнили и мы с моим знакомым свои кружки, полученные у гида.
— Хороша водица, — отпив несколько глотков, промолвил мой знакомый те же два слова, которые я услышал от него утром на пляже.
— Да-а, это не тёплый нарзан в Кисловодске, — отозвался я. — Но нашей родниковой водичке она всё равно уступает по всем параметрам.
— Полностью с тобой согласен.
Мы отошли в сторонку, присели в тени под тростниковым навесом.
— Сам-то откуда прибыл? — неожиданно спросил мой знакомый.
— С Урала, — ответил я.
— Урал большо-ой, — протянул мой собеседник. — Я тоже с Урала.
— Из Перми, — добавил я.
— Земляк, стало быть, — сказал он и протянул мне руку. — Иван из Красновишерска. Егерем тружусь, второй раз очутился за пределами страны.
На лице Ивана проскользнула не то усмешка, не то грустная улыбка.
— А первый раз какую страну посещал? — поинтересовался я, подумав, что мой знакомый, вкусив однажды беспечного отдыха за рубежом, заболел неизлечимой болезнью заграничного туризма.
— Эту же — Египет, правда давно это было, — печальным голосом произнёс Иван. — Слышал, поди, про арабо-израильский конфликт 70-х?
— Война на истощение? — показал я свои знания военной тематики.
— Она самая, — с усмешкой подтвердил Иван, не удивившись моим познаниям. — Война, которой как бы и не было, потому что никаких подробностей о ней не значится нигде по сей день. Всё засекречено. Операция под кодовым названием «Кавказ».
Мой собеседник усмехнулся ещё более выразительно, продолжил:
— А израильтяне по другую сторону Суэцкого канала вели передачи по радио на русском языке. Специально для контингента советских войск. От кого мы тихарились — непонятно. Как можно скрыть в пустыне двадцать пять тысяч солдат и офицеров вместе с громоздким вооружением? Диву даюсь глупости высшего руководства!
— Довелось поучаствовать? — спросил я.
— Да, забросила судьба моряка-подводника в Аравийскую пустыню, — криво усмехнулся мой собеседник в очередной раз и допил остатки воды из кружки.
— Подводная лодка в степях Украины? — с осторожностью пошутил я.
— Типа того. Погибла в неравном воздушном бою, — добавил он фразу известного четверостишья. Потом встал и сказал:
— Пошли смотреть деревню, а то бедуины не будут демонстрировать свой быт отдельно для нас, да и стемнеет скоро — ни фига не видно будет.
— Пошли, — согласился я, и мы отправились в хижину, где пожилая египтянка пекла лепёшки на большом разогретом камне, под которым был разведён огонь.
Экскурсантам предоставили час свободного времени до ужина, чтобы обойти территорию проживания бедуинов и ознакомиться с их бытом.
Деревня располагалась у подножия невысоких скалистых гор красно-коричневого цвета. Иван отправился в сторону гор, я же, пока было светло, решил прокатиться верхом на двугорбом верблюде.
Ровно через час молодая девушка-гид пригласила туристов на ужин.
Под длинным навесом, сооружённом из подручных материалов и пальмовых ветвей, были расставлены низкие столики, гостей разместили по-восточному на полу, усадив на подушках. Мы с Иваном выбрали столик с краю. На нём уже были расставлены плетёные из тростника тарелки с сухими финиками, верблюжьим сыром и свежеиспечённые лепёшки.
Иван извлёк из своей сумки бутылку русской водки и поставил на стол.
— Приобрёл в дьюти фри по российскому паспорту, — сообщил он. — Отпускали по две штуки на брата.
Следом за бутылкой на столе появились два стакана.
— А это позаимствовал в отеле, — усмехнулся он весело, совсем не так, как усмехался, излагая мне о своём давнем пребывании в Египте.
В это время к нам подошёл юноша — бедуин в белой джалабее и повязанном на голове красно-белым смаггом — больше известном, как арафатка.
— Зарб готов, господин, — сказал он два слова по-русски и показал пальцем на стол, на котором лежал целиком зажаренный баран.
— Шукран, — произнёс Иван слово благодарности на египетском языке и положил на стол монету достоинством в один фунт.
Юноша взял монету и, поклонившись, ушёл.
— Что это было? — спросил я из любопытства. Мне показался непонятным визит юноши к нашему столику. Ни к кому больше никто из бедуинов не подходил. Все самостоятельно устремлялись «на кухню» и загружали тарелки едой по типу шведского стола.
— Пока ты катался на верблюдах, я поинтересовался мясным деликатесом, — пояснил Иван. — Баран в яме готовится около двух часов, вот я и попросил пацана известить меня, когда он будет готов к употреблению.
Я ничего, разумеется, не знал о зарбе и спросил:
— Зарб — это и есть баран?
— Да, зажаренный в выложенной камнями яме. Сначала в земляной печи разводится костёр, а когда он прогорит — в пепел помещают тушу барана. Кладут сверху камни и всё замазывают глиной.
Уловив удивление на моём лице от познаний арабской кухни, он пояснил:
— Перед возвращением на Родину одного из военных советников, египетские друзья устроили для него прощальный ужин — зажарили барана. Я был удостоен чести поучаствовать в приготовлении этого ужина и даже отведал кусок мяса.
Иван приподнялся на подушке, сказал:
— Пошли, отрежем, сколько нам захочется.
Через десять минут мы снова присели к столику, на пластмассовых тарелках у нас красовались два больших аппетитных куска бараньего мяса и приправа к нему.
Мой знакомый разлил по стаканам водку и, подняв один из них, замер на какое-то время. Я подумал, что он затрудняется произнести тост, и решил выручить его.
— Ну, чтобы всё! — произнёс я торжественным голосом, подняв свой стакан.
Иван, пропустив мой шуточный тост мимо ушей, проговорил:
— Сегодня ровно тридцать лет, как я покинул Египет, исполнив свой интернациональный долг. В этот день я хочу выпить за то, чтобы в ближайшем будущем ни один российский солдат или матрос не привлекался к исполнению непонятных и гнусных интернациональных долгов. Никаких долгов перед другими странами у России не должно быть. А если и придётся высадиться когда-нибудь на чужой территории, то это должно быть в интересах безопасности самой России.
После его слов мне стало неловко за свой дурацкий тост.
— Прости, земляк, я ведь не знал, что сегодня у тебя такая памятная дата, — сказал я в своё оправдание. — Твой тост я поддерживаю. Давай выпьем за эти прекрасные слова.
Мы чокнулись и опустошили стаканы, набросившись на аппетитное мясо. Несколько минут молча наслаждались нежной бараниной. Иван вновь налил в стаканы «по чуть-чуть».
— В Египте я оказался по воле случая, — заговорил он. — После школы связи в Николаеве меня направили на Северный флот, в Североморск. Предстояло служить на атомоходе, однако, подлодка К-8 затонула за неделю до моего прибытия во флотский распределитель. Затонула ранним утром 12 апреля в Бискайском заливе. Три дня моряки боролись с пожаром, погибли 30 человек. Затем всплыли. Пытались лодку отбуксировать в порт, но Нептун оказался проворнее экипажа и утащил её в пучину вместе с оставшимися 22-я моряками и четырьмя торпедами с ядерными зарядами. Упокоилась субмарина на отметке 4680 метров — на один километр глубже Титаника.
Мой собеседник умолк, лицо его сделалось хмурым, на скулах несколько раз прокатились желваки.
— Да ты, можно сказать, в рубашке родился, — подметил я.
— Да, не обошлось, вероятно, без вмешательства ангела-хранителя, — согласился Иван. — Во флотском распределителе я пробыл все майские праздники и лишь потом за мной приехал «покупатель». Вместо подводной лодки угодил в отдельный морской дивизион подвижных средств связи. А в июле отправился в Аравийскую пустыню. В Суэце нашим военным советникам срочно потребовалась станция ЗАС — там израильтяне разбомбили крупный узел связи, которым пользовались наши военные представители. А как координировать свои действия с Центром без засекречивающей аппаратуры? Не докладывать же секретные сведения открытым текстом, верно?
— Да, конечно, — согласился я, слышавший ранее краем уха о существовании засекречивающей аппаратуры связи.
— Вот и отправили меня с мичманом Матуласом, как бездомных специалистов ЗАС, исправить положение. Ну, и водитель ГАЗ-66, на которой установлена станция, тоже с нами, естественно. Отправили экстренно. Вызвали в штаб флота, провели собеседование, взяли подписку о неразглашении полученных сведений, и загрузили в АН-12. Вечером мы были уже в Александрии. На аэродроме переодели в арабскую форму, и — вперёд, по пустыне до Суэцкого канала. Мичман устроился в кабине водителя вместе с встретившим нас офицером, я забрался в КУНГ — это крытый кузов у автомобиля, где находится аппаратура. Передвижение по пустыне военной техники осуществлялось только ночью с соблюдением светомаскировки. В дневное время автоколонна располагалась в «отстойниках», где её тщательно маскировали. Рядом, как правило, располагался дивизион ЗРК с радаром, который гарантировал защиту от налётов израильской авиации. Передислокация техники в ночное время считалась безопасной, потому что исключалась вероятность налета израильской авиации. Помимо плюса у ночного передвижения имелись и минусы. Преодолеть несколько сот километров в ночи без света фар одной машине вне колонны составляло определённый риск. В кромешной темноте можно было легко съехать с дороги и увязнуть в песке. Выбраться же без тягача будет невозможно, а это значит, что с наступлением рассвета станция, не перекрашенная в песочный цвет, станет отличной мишенью для пилота израильского «Фантома». Наш сопровождающий оказался лихим и нахрапистым офицером, не признающим возражений. «Хрен редьки не слаще», — заявил он и принял решение о немедленном выдвижении. Ещё одним минусом могли быть ночные вылазки израильских диверсантов. Боевые пловцы ВМС переправлялись через канал и охотились за советскими военнослужащими, чтобы затем представить доказательства в ООН о присутствии контингента советских войск в Египте, поскольку руководство СССР отрицало этот факт. Попасть в плен к евреям никто не хотел, поскольку каждый командированный в Египет был предупреждён: в случае пленения командование открестится от него.
— Как это — открестится? — удивился я.
— Очень просто. Не признает сей факт и откажется принимать предъявленного пленника обратно. Тупо заявит, что данный человек не является советским военнослужащим — он без документа, удостоверяющего личность, а на лице у него не написано, кто он есть на самом деле. Более того, может даже обвинить Израиль в преднамеренной провокации.
— Но это же жестоко и несправедливо, — возмутился я.
— Жестоко, да. Простой солдат без удостоверения личности в чужой стране обречён на погибель. Никто ему там не поможет. Вот потому нам выдали оружие, чтобы, в случае чего, мы могли бы защититься или застрелиться.
Рассказчик так увлёкся изложением тех событий, что забыл о наполненном стакане. Рука, державшего его, от волнения стала подрагивать.
— Давай, Иван, накатим по чуть-чуть, — предложил я.
— Давай, браток, — без колебаний согласился рассказчик.
Он одним махом опрокинул водку, поставил стакан на столик и, не закусывая, продолжил откровенное повествование, будто опасался, что может запамятовать важные подробности тех событий.
— Время было предрассветное. Перекусив сухим пайком, мы отправились в путь, чтобы успеть до разгара дня прибыть на базу, — продолжил Иван. — Едва очертания аэродрома пропали из виду, как сопровождающий офицер приказал свернуть с шоссе и пробираться напрямик через пустыню.
«Так надёжнее, — пояснил он. — На дороге много военной полиции, а у нас секретная аппаратура. Остановки и проверки нам не нужны. Можем влипнуть в какую-нибудь историю, выбраться из которой будет не просто».
Офицер знал дорогу, водитель вёл машину уверенно. Больше половины пути станция прошла без происшествий. Потом на горизонте появилась пара «Фантомов». Они, вероятно, возвращались с задания и шли параллельным курсом. Один из пилотов, увидев перед собой беззащитную одиночную цель, отвернул в сторону, зашёл вперёд и, снижаясь, стал приближаться к станции. Соблазнившись лёгкой добычей, он от радости немного поспешил. Бомба разорвалась впереди, однако, осколки сделали своё черное дело. Один из них угодил в голову водителя, сразив его насмерть, другими осколками были ранены офицер и мичман Матулас. От взрывной волны нашу станцию отбросило в сторону, машина зарылась в песок и заглохла. Я сам не видел всего, что происходило снаружи, поскольку находился в кузове, обо всём мне потом рассказал Матулас. Сколько времени прошло с момента взрыва и до возвращения сознания, я определить не смог. Очнувшись, увидел, что лежу на полу и сразу почувствовал сильную боль в ноге. Голова гудела, будто в ней была юла, которая бешено крутилась внутри черепа. На полу рядом со мной валялись блоки аппаратуры, выпавшие из установочных ячеек. Один из них, вероятно, упал мне на ногу уже после того, когда я потерял сознание. Поднявшись, я выбрался наружу и двинулся к кабине с левой стороны. Водитель был мёртв, офицер и мичман не подавали признаков жизни, на груди обоих расплылись большие круги от сочившейся крови. Присев на ступеньку, я стал лихорадочно искать выход из сложившейся ситуации. Веришь — нет, но мне стало страшно. Я остался один на один с бескрайней пустыней в чужой стране и без документов. В каком направлении двигаться к базе — я не знал. Не знал и того, как поступить с секретной аппаратурой, шифрами, с убитыми, в конце концов…
И тут меня осенило: почему я посчитал офицера и мичмана убитыми?
Ковыляя, я обошёл машину и забрался в кабину, прощупал пульс. Оба командира были живы!
Иван умолк, и в наступившей тишине мне почудилась, что я слышу удары его взволнованного сердца. Чужое волнение передалось и мне, когда я мысленно вообразил картину трагедии — у меня тоже учащённо забилось сердце. Мне трудно было представить своё состояние, окажись я на месте Ивана. Я взглянул на рассказчика — на его скулах опять перекатывались желваки и ходил, словно живой, кадык, в глазах была полная отрешенность. Он сидел, уставившись в невидимую точку. Мой рассказчик, по всей вероятности, заново переживал то состояние, которое было у него в тот момент.
Я плеснул в стакан водки, подвинул его к Ивану. Его невидящий взгляд был далеко от столика, он не заметил моих действий.
— Выпей, Иван, — тихо проговорил я, но он, казалось, и не услышал моих слов, оставаясь неподвижным. Лишь после длительной паузы, очнувшись, вдруг сказал охрипшим, странно изменившимся голосом:
— Налей и себе, не могу пить в одиночку.
Я отлил из бутылки и себе на донышко, мы, чокнувшись, выпили. На сей раз Иван не выпил водку за один глоток, цедил её медленно, словно успокоительное лекарство.
— Радость охватила меня несказанная, — продолжил свой рассказ Иван. — Мои действия стали осознанными, чёткими. Мозг трезво оценил сложившуюся ситуацию. Первым делом я перевязал раненых. Раны оказались рваными и глубокими, оба потеряли много крови. Судя по ручейкам крови, стекавшим с сиденья на пол кабины, моя отключка была длительной. Я обошёл вокруг машины, оценил состояние автомобиля. К счастью, разорвавшаяся бомба не причинила машине серьёзных повреждений. Оставалось как-то «высадить» здоровяка Васю Панкова и попытаться завести двигатель. Смотреть на изуродованное лицо водителя было не по себе — вместо него осталось кровавое месиво. Кое-как удалось вытащить тело и положить на землю. Затем я забрался в кабину и повернул ключ зажигания. Мотор повизжал немного стартером, пару раз чихнул и всё же ожил. «Ура-а! — заорал я благим голосом. — Парень с Урала не лыком шит и не пальцем сделан!» Либо мой крик подействовал, либо пришло время, но очнулся и застонал мичман.
— Вот теперь уж точно мы будем жить дальше, товарищ мичман, — повернувшись на стон, радостно воскликнул я.
Мичман повёл мутным взглядом вокруг и, увидев на месте водителя меня, тихо спросил: «Где Панков?»
«Вася погиб», — ответил я.
«А с советником…что»?
«То же, что и с вами, товарищ мичман».
Мичман опустил взгляд на свою грудь. Увидев свежую повязку, поморщился:
«Сильно зацепило»?
«Рана глубокая, крови много вышло», — сообщил я.
«Так, Симаков…слушай мою команду…»
«Слушаю, товарищ мичман».
«Через сутки… в 00 часов ты должен установить связь в режиме «А»… блокнот с шифрами в сейфе, ключи у меня… Принеси шифр на эти сутки… Пока я в сознании — распишусь за уничтожение авансом, мало ли что со мной может случиться… а с тебя будет спрос особый…»
«Но я не знаю, в каком состоянии аппаратура, — ответил я. — Надо прозвонить все узлы, коммутация нарушена, блоки вырвало из ячеек, и они упали на пол».
Мичман слабо улыбнулся и проговорил: «У тебя сутки впереди… справишься. Ты способный матрос. Не зря же я отстаивал твою кандидатуру в штабе флота». Докажи, что я не ошибся в тебе… Позывные «Кортик» и «Сосна». Не получится прямой связи — выйдешь поближе, на севастопольскую «Байдарку», там есть наш позывной, через неё свяжешься с «Кортиком», попросишь соединить с «третьим». Доложишь, что произошло. Вся связь в режиме «Б»… ни одного звука в открытом режиме. Повтори…»
Я слово в слово повторил распоряжение своего командира. Матулас одобрительно кивнул головой и снова потерял сознание. А на бледном лице офицера так и не появилось признаков жизни. Оно казалось мёртвым. Я заглушил мотор, выбрался из кабины, взял в КУНГе лопату, принялся откапывать переднее шасси.
Я очень долго выбирался из песка. Пришлось использовать все предметы, которые имелись в кузове, чтобы выстелить твёрдую колею. Жара стояла невыносимая, я окончательно выбился из сил. Боль в ноге усилилась, голова раскалывалась на части, перед глазами плыли чёрные круги, а я с каким-то безумным неистовством снова и снова подставлял домкрат под ось, подкладывал под колесо очередной предмет, забирался в кабину и очень медленно опускал педаль сцепления. Наконец, после бесчисленных попыток сдвинуться с места, ГАЗ-66 медленно пополз из песка наверх. Я уже в полном беспамятстве перевёл рукоятку скоростей в нейтральное положение и уронил голову на баранку. Очнулся от того, что кто-то слабо теребил меня за ногу. Я встрепенулся и вышел из забытья. На моём колене лежала рука очнувшегося офицера. «Почему стоим?» — спросил он. «Хорошо, что вы пришли в себя, — проговорил я вместо ответа. — Не знаю, в каком направлении двигаться». «Держи курс на восток», — слабым голосом произнёс советник. — «Ни румба в сторону. Дойдёшь до канала — увидишь огни Суэца. И не вздумай сдать меня по пути в госпиталь к ракетчикам. Под трибунал пойдёшь за это».
Я с большим трудом загрузил тело Васи Панкова в КУНГ и сел за руль…
Иван наморщил лоб, в его карих глазах вспыхнула мимолётная искра и тут же угасла, они сделались задумчивыми.
Он на минуту умолк, а потом проговорил тихим и прерывистым голосом:
— Давай, земляк, перекурим, а то у меня что-то в горле запершило.
Мы поднялись и вышли из-под навеса, закурили. Над пустыней опустилась ночь. На удивительно чёрном небе проступили яркие звёзды, завораживая таинственностью безбрежных миров вселенной. Знакомый юноша-бедуин зажёг дополнительные свечи. Заиграла ритмическая арабская музыка и вновь наступила тишина — это была разовая проверка аппаратуры перед предстоящим шоу восточных танцев.
Долго молчать было как-то неловко, и я спросил:
— А что было дальше?
— Дальше-то? — нехотя отозвался Иван и внимательно посмотрел мне в глаза, словно хотел убедиться в моём не показушном интересе к его истории. — Мне удалось тогда выбраться из пустыни и спасти жизнь командиров. Раненых поместили в госпиталь, тело Васи Панкова отвезли в морг, а позднее отправили на Родину. Сам я сутки без сна и отдыха занимался восстановлением станции и успел-таки привести её в готовность к намеченному времени. В 00 часов вышел на связь с «Кортиком», попросил на трубку «Третьего». Тот выслушал меня, приказал опечатать станцию и сдать под охрану, а самому перейти в распоряжение военного советника до особого распоряжения.
Мне пришлось пробыть на побегушках больше двух недель, пока Матулас не сбежал из госпиталя и не приступил к службе самовольно. Вечером того же дня мы с ним уединились в станции. Мичман достал из сейфа спирт, плеснул в кружки, произнёс: «За тебя, Ваня. Если бы не ты — лежать бы нам с кап-три сейчас в песках под барханом. И никто бы нас не нашёл».
Мы выпили по «пять капель», мичман рассказал, что сопровождавший нас офицер — капитан третьего ранга, прибыл в Египет военным советником повторно.
Ещё мичман сообщил, что военный советник поклялся представить меня к ордену Красной Звезды, как только выйдет из госпиталя.
— И представил? — поинтересовался я. — Ты стал орденоносцем?
— Хрен там на постном масле! — произнёс Иван со злостью. — Мой поступок не потянул на подвиг.
— Как так? — удивился я.
— Дело тёмное получилось, — усмехнулся он. — Мичман попытался найти концы в этой истории, но у него ничего не получилось. Военный советник утверждал, что отправил рапорт по инстанции, а в штабе флота документа не оказалось.
— А повторно нельзя было оформить представление?
— Можно, конечно, но спасённый офицер не стал этого делать.
— Почему?
— Его в Москву перевели, в большие начальники выбился, — Иван скривился. — Западло стало заниматься вплотную вопросом простого матроса. У него оказались дела поважнее.
— Отказался оформлять повторно?
— Отказался, сославшись на то, что долг свой перед спасителем он исполнил, рапорт написал и отправил. Исправлять грехи канцелярских крыс не намерен. Раз затерялся первый рапорт, то и второй, по его словам, может постичь подобная участь. Пустую работу он делать не будет.
— А что мичман? Проглотил и не поморщился? — полюбопытствовал я. — Он ведь тоже тебе жизнью обязан?
— Матулас написал свой рапорт.
— Который тоже затерялся?
— Нет, он лёг на стол командования, как положено. Только не стали рассматривать его рапорт.
— Почему?
— Потому что попал он к чёрствым бюрократам.
Я вопросительно посмотрел на Ивана, не задавая вопроса.
— Отвечу я тебе словами Матуласа, — произнёс Иван. — Не дословно, конечно, но суть его слов осталась в памяти. Мичман сказал, что Политуправление — это большой муравейник бюрократов. Снуют по коридорам с бумагами в руках, создают видимость своей значимости. А на самом деле — недалёкие людишки с миражами коммунизма в башке, и напрочь оторванные от реалий жизни.
Иван ненадолго умолк, уставившись на бедуинов, готовящихся к представлению, потом продолжил:
— Короче, партиец принялся утверждать, что в штабе флота нет документального подтверждения нашего инцидента в Египте. Этому крючкотвору нужен документ, который подтверждал бы, что в том квадрате действительно имел место случай бомбометания израильского истребителя по нашей станции.
— Чушь какая, — заметил я с возмущением.
— Бред сивой кобылы, конечно же, — сказал Иван. — Откуда может взяться такой документ, если в пустыне мы были одни на сотню километров? Случай ведь был единичный.
В этот момент раздалась громкая музыка, началось шоу восточных танцев. Под арабские ритмы вышли бедуины-мужчины, начали исполнять тануру — знаменитый танец с юбками. Кружение танцоров было завораживающим.
— Гипнотизирующее зрелище, — проговорил я и посмотрел на Ивана, надеясь увидеть на его лице восторженность от зажигательного танца. Однако, лицо моего знакомого было непроницаемым. Иван был в мыслях далеко от происходящего вокруг него. Словно не слыша моего восхищения танцующими бедуинами, он продолжил:
— Я ведь про орден рассказал тебе не по тому, чтобы услышать от тебя сочувствие. Вовсе нет. У меня нет никакого сожаления о том, что награда миновала меня. Героем я себя и не чувствую, поскольку, по большому счёту, не совершил ничего геройского, чтобы претендовать на «Звезду». Бог с ней, с наградой. Я про бездушие человеческое хочу сказать, про чёрствость определённой категории людей.
— Такие люди существовали во все времена, — со вздохом проговорил я. — Но их — единицы.
— А вот здесь я с тобой не соглашусь, — возразил захмелевший Иван. — Выслушай окончание моей истории, и ты поймёшь, что бездушных людей вовсе не единицы.
И мой собеседник вновь вернулся к прошлым событиям.
— Полгода я провёл на берегу Суэцкого залива, — продолжил рассказ Иван. — Второго оператора станции у нас так и не появилось, но на замену Васи Панкова прибыл новый водитель, который был и за охранника станции, и за снабженца, и за повара. К тому же в его обязанности входило обеспечение безопасного быта: борьба со змеями, скорпионами, рыжими комарами, клопами и мухами, которые постоянно лезли в рот и в нос, мешая работать…
А потом настал черёд возвращаться назад. Возвращались морем, на теплоходе. Думали, нас будут встречать, как победителей, — с музыкой, с цветами, — Иван ухмыльнулся и умолк.
— А как на самом деле? — поинтересовался я.
— Встретили, как преступников, — вновь скривился Иван. — На Графской пристани в Севастополе мы увидели пограничников с собаками, а вокруг площади стояло оцепление солдат с автоматами на груди. Мы чувствовали себя арестантами, а не героями. Провели по площади в полной тишине, а потом поселили в неухоженные казармы для прохождения карантина. Вот как закончилась секретная миссия в Египте для меня.
Иван достал сигарету, прикурил и глубоко затянулся, выпуская дым через ноздри.
— Вот с такой любовью встретили нас на Родине, — проговорил Иван. — Ни радостных улыбок, ни бравурного марша. Горький осадок остался в моей душе навсегда.
Он пять сделал глубокую затяжку, затем закончил историю словами:
— На Родину я не в обиде — её я любил и продолжаю любить. А вот тех, которые устроили героическим парням-интарнационалистам такую встречу — я бы повытаскивал из тёплых кабинетов и отправил послужить туда, куда Макар телят не гонял.
Иван, не докурив до конца сигарету, с остервенением ткнул её в пепельницу.
Мы разлили остатки водки, молча выпили и больше не возвращались к военной теме.
Досмотрев шоу, сели в джипы и отправились в обратный путь.
В холле отеля, пожав друг другу руки, мы молча расстались. С какой-то необычайной грустью посмотрел я ему вслед — простому русскому человеку, способному откликнуться на зов Родины в любой момент, не задумываясь о почестях.
Через день егерь уехал к себе на дальний кордон в молчаливой уральской тайге, чтобы продолжить нелёгкую службу по охране животного мира.
Последние комментарии
1 час 10 минут назад
2 часов 15 минут назад
4 часов 26 минут назад
1 день 17 часов назад
1 день 22 часов назад
2 дней 6 часов назад