Монах [Михаил Константинович Зарубин] (fb2) читать постранично

Михаил Зарубин Монах

Посвящается светлой памяти Василисы Степановны Юхмановой

Обретение веры

Самая главная, самая выстраданная, самая эмоциональная, самая совершенная из всех литературных работ Михаила Зарубина — рассказ «Долгая дорога к маме». Написанный однажды на высокой и трепетной ноте, он кочевал из книги в книгу, из сборника в сборник, публиковался в различных периодических изданиях, но так и не потерял своей первозданной свежести и новизны.

Столь основательные цитаты из этого рассказа потребовались нам, чтобы рассказать о сложных взаимоотношениях его героя с церковью, о поисках веры — трудных, болезненных, в темноте и одиночестве, преодолевая страх быть непонятым, не услышанным. Мы попытаемся сравнить мироощущение Мишки Карнаухова с другим персонажем из новой работы автора — повести «Монах».

Для Мишки Карнаухова вера и суеверие — практически одно и то же. Он воспитан атеистом агрессивной советской пропагандой. Удивительно, но хрущевская «оттепель» совпала по времени со своей противоположностью — гонением на церковь. Даже талантливые писатели, поддавшись влиянию официальной политики, создавали произведения лживые, антигуманные. Особенно выразительно рассказал о драматической судьбе своего героя, деревенского мальчишки Родьки Владимир Тендряков. В своей повести «Чудотворная» он стоял на позициях воинствующего атеизма, изображая священнослужителей и их прихожан резко негативно. Однако уже в 1969 году, через десять лет после «Чудотворной» писатель заговорил о том, что религия — это «протест против болезни безнравственности, поразившей наше общество». А в 1982 году Тендряков вернулся к христианской теме в романе «Покушение на миражи», но уже совсем в другом контексте. Герои этого романа, программисты-математики, моделируют на компьютере историю, изъяв оттуда Иисуса Христа, но с удивлением обнаруживают, что он вновь и вновь возникает, поскольку великий утопист и гуманист необходим людям…

Деревенские мальчишки пятидесятых — шестидесятых годов не верили ни в бога, ни в черта — они мечтали стать космонавтами и бороздить просторы вселенной. Не был исключением и Мишка Карнаухов. Но вот однажды с ним приключилось такое, что оставило зарубку в его сердце на всю дальнейшую жизнь:

«…Во сне Мишка не слышал начала дня: криков петухов, гулких ударов копра, забивающего сваи около центральной электростанции — они разносились окрест на несколько километров.

Он спал, обняв перила крылечка, не испытывая неудобств, как вдруг почувствовал, что кто-то рядом присел на ступеньку, обнял его за плечи и поцеловал в висок. Мишка удивился — кто бы это мог быть? Он открыл глаза — никого не было. Теплые лучи согревали его, он прикрыл веки и снова провалился в дремоту. И снова кто-то поцеловал его в висок. Так всегда делала мама. «Может, это сон? — подумал Мишка. — Ну конечно, я сплю и чувствую все это. Разве может здесь быть мама? Ведь она так далеко…» Но тут он почувствовал на своих плечах чьи-то теплые руки, услышал легкое дыхание.

— Мама, это ты? — спросил Мишка.

— Здравствуй, Мишаня, — голос прозвучал тихо, но настолько явственно, что все ему стало ясно. Этот голос он узнал бы из миллиона других.

— Мама! — тихо позвал он.

— Я здесь, Миша, здесь…

— Но я не вижу тебя!

— А ты и не можешь меня увидеть.

— Почему?

— Потому что я уже умерла, и сейчас нахожусь очень далеко, на том свете. Но я так просила Всевышнего повидаться с тобой, что он смилостивился. И вот я здесь. Я тебя вижу, а ты меня — нет.

— Да что ты, мама, все это сказки! Нет никакого того света, и никакого всевышнего нет.

— Скажи лучше, сынок, как ты будешь жить дальше?

— Закончу восемь классов, поступлю в строительный техникум в Иркутске… Ты же знаешь, в школе я был лучшим учеником…

— Знаю, Миша. Я всегда тобой гордилась…

Мишка открыл глаза и сразу закрыл их, настолько ослепительным было солнце. Он встал, держась за перильца, и, повернувшись спиной к солнцу, внимательно осмотрел крыльцо. Ничего необычного не было в этом крыльце. Тогда он тихо позвал:

— Мама…

Тишина.

Но ведь только что, мгновение назад он разговаривал с ней! Растерянно он прошел по дорожке к летней кухне и там несколько раз позвал маму. Никакого ответа. Он вошел в дом, разбудил брата.

— Коля, мама умерла.

Брат спросонья переспросил:

— Какая мама?

— А у нас что, две мамы?

— Что это ты придумал?

— Она только что была здесь.

Николай с изумлением и тревогой вглядывался в лицо младшего брата, вероятно, пытаясь рассмотреть в его лице признаки безумия.

— Она была здесь. Мы сидели на крыльце, разговаривали, но я не видел ее. Узнал по голосу. Она сказала, что всех, кто на