Выключатель [Лайман Феро] (fb2) читать постранично

Лайман Феро Выключатель

“The Switch” by Lyman Feero

© 2009 by Lyman Feero — The Switch

© Константин Хотимченко, перевод с англ., 2022

 https://vk.com/litskit

Перевод выполнен исключительно в ознакомительных целях и без извлечения экономической выгоды. Все права на произведение принадлежат владельцам авторских прав и их представителям. 

* * *

 Я просыпаюсь за письменным столом. Какая-то банальная статья о каком-то столь же бессмысленном факте выплескивается на мониторе новейшей коробки Intel, втиснутой под мой стол. Кофейные кольца делают яву олимпийской символикой на промокашке. Это одна из тех обтянутых зеленой кожей календарных промокашек, которые есть на всех приличных столах из красного дерева. Каждый день выстраивались в очередь, как солдаты. Их блоки напичканы тонкими зелеными листами, чтобы я мог записывать все мирское дерьмо, которое мне нужно сделать в течение недели. Судя по всему, моя неделя выдалась на редкость паршивой, так как чернил здесь больше, чем промокашки. Жалко испачканный стол и высохшие чернила. Не завидую я тому кто будет это все убирать. Самое смешное — я действительно не совсем уверен, что это мой стол. Я предполагаю, что это так, поскольку сижу за ним. Но на этом логика исчерпывается, поскольку ни кабинет, ни вид за окном мне ни о чем не говорят.

 Письменный стол из красного дерева, знойно закрученного, шлифованного до блеска красного дерева, как глаза прелестной жительницы Южных морей, чья мать спала со слишком большим количеством французов. Стул, однако, виниловый; тот же липкий к бедрам винил, которым были покрыты стулья в маленькой, грязной кухне моей матери; такой винил, который стонет, как метеоризм, если вы попытаетесь встать. Маму звали Бетти, как Бетти Крокер. Очевидно, я работаю средним менеджером, так как сиденье не кожаное. Плоские стулья зарезервированы для более высокооплачиваемых персон. Кожа достижима только теми, кто занимается писательством.

Я смотрю на часы и вижу, что уже десять. У длинного ряда картотечных шкафов стоит женщина и тупо смотрит на меня. Прежде чем я понимаю, почему, я бросаю ей улыбку, и она улыбается в ответ и посылает мне воздушный поцелуй. Мне кажется, я ненавижу ее, хотя и не знаю почему. В данный момент я почти ничего не знаю. Я чувствую резкий голод.

Потом кто-то щелкает выключателем.

Я просыпаюсь и снова оказываюсь за столом, или рядом со столом? Это не имеет значения, потому что мои запястья скованы наручниками, а задница скрипит на виниле. У меня возникает странное ощущение что я дома. Какой-то потный жирный засранец пытается возвыситься надо мной. Его кофейная чашка оставляет скрытые следы в будничных джунглях пятен. Я думаю, что, возможно, он компенсирует свой небольшой рост ботинками на большой подошве и стремлением разговаривать только с сидящими людьми. Он открывает папку и сует ее мне. Через стол раскрывается шоу ужасов, фотокарточки вереницей слайдов скользят по поверхности. А женщина с каштановыми волосами, которую я даже не заметил, издает рвотный звук рядом со мной. Ее вишнево-красные губы целуют тыльную сторону ладони. Я не обращая на нее внимания касаюсь фотографий. Предатель между моих ног дергается, и я начинаю думать о Бетти. Она хватает меня за руку и советует замолчать, воспользовавшись правом не свидетельствовать против себя. Шелк ее блузки выпирает там, где и должен быть, натягивая среднюю пуговицу. Я молюсь о провале гардероба. Я закрываю рот и думаю о ее сиськах. Она говорит что-то про раскаяние. Смертная казнь еще не отменена. Ждать, когда лопнет эта чертова пуговица, — все равно что ждать смерти. Жирный придурок швыряет в меня желтым юридическим блокнотом с синими исповедальными строчками, маленькие буковки-священники выстроились вдоль страниц. Ручка скользит по столу, чтобы остановится возле моей ладошки. Баттон пододвигает ее к моей руке. Бетти Баттон. Близко. Очень близко. Я отталкиваю ручку, посылаю ей воздушный поцелуй и показываю средний палец жирному придурку. Я начинаю планировать свой последний прием пищи.

Потом кто-то щелкает выключателем.

Я в ресторане. Я думаю, что обед — это хорошая идея, но я не знаю, как и почему я знаю, что сейчас время обеда. Я ищу глазами где можно узнать сколько времени. Я нахожу одни часы на своем запястье, и они показывают 12:10 солнечного дня — всего десять центов после обеда. Официантка снует по залу, прыгая от столика к столику, как колибри, ее зеленая футболка слишком плотно облегает ее упругое, гибкое тело. Похоже она не носит лифчик, в пользу этой теории указывают ее едва заметные соски, проступающие через ткань. Я заказываю картофельные дольки и гамбургер. Я благодарю ее и называю "Моя Колибри". Она улыбается белозубой улыбкой, которая напоминает мне Мадонну, и я неохотно улыбаюсь в ответ, опасаясь, что выгляжу как Джей Лено, хотя у меня нет причин так думать. Я