Шипы и розы [Светлана Стэйнхарт] (fb2) читать постранично

Светлана Стэйнхарт Шипы и розы

– Извините, вы не подскажете, как выйти к парку Горького?

Тихий женский голос набатом раздался у меня в ухе и вырвал из привычного течения мыслей. Я оглянулся. Сзади висела на поручне беременная женщина с бледным худым лицом. «Проводить что ли её? Вдруг сама не дойдёт, свалится в обморок…»

Хотя мне нужно было в другую сторону, неизвестно откуда нахлынувшая забота о чужом человеке заставила произнести:

– Да, я выхожу в сторону парка. Провожу.

Через несколько секунд поезд остановился, открылись двери и на платформу хлынули потоки людей. Я схватил под локоть бледную девушку, и мы довольно быстро пошли на выход. В Москве по-другому нельзя – сметут.

Вдруг моя попутчица сжала зубы и схватилась за живот. Раздался стон. «Этого ещё не хватало! Не удумала ли она рожать прямо здесь?» – пронеслось в моей голове. Я начал лихорадочно вспоминать, что делать в таких случаях, как оказать помощь. Но почему-то кроме банального «Вызовите скорую!» ничего не приходило на ум.

– Девушка, вам плохо? Вызвать скорую?

Она уже меня не слышала. Глаза закатились, и попутчица стала медленно оседать на пол. Я держал её за руку и кричал: «Вызовите врача! Девушка умирает!»

Почему я решил сгустить краски, я и сам не знал. Понимал только одно: если в ближайшее время здесь не появится доктор, роды принимать придётся мне. Ну не бросать же её посередине платформы одну, на попечение посторонних людей?

Людской муравейник окружил нас, все что-то кричали, советовали наперебой, лезли со своими лекарствами, а мы с ней стояли в его центре, и я – так же, как и она – был словно выключен из сознания. Я просто замер, просто держал её за руку и просто тупо смотрел на людей, не в силах что-либо предпринять.

В этот момент схватки усилились. Она пришла в себя и стала громко кричать, корчась от боли на полу. Я опустился на колено и подложил ей под голову свой плащ.

– Отойдите, не мешайте, – раздался сильный, властный голос.

Толпа расступилась, и к нам шагнул мужчина средних лет, в костюме, с седой шевелюрой, уложенной по последней моде. За ним следовала рыжеволосая женщина, которую все также пропустили в круг.

– Вы доктор? – зачем-то спросил я.

– Нет, я плотник, – огрызнулся он и взял роженицу за руку. Второй рукой он начал гладить ей живот, направляя движения к паху. Она продолжала извиваться на полу.

– Скоро родит, – негромко сказал седовласый своей спутнице. – Веди подмогу, надо уносить её отсюда.

Та побежала за метрополитеновцами.

Вдруг я заметил, что женщина на полу лежит в мокром. «Видимо, отошли воды» – отстранённо подумал я, наблюдая за тем, как доктор продолжает гладить её живот.

Я не знаю, сколько прошло времени. Я видел лишь, как менялись лица вокруг. Как принесли носилки и на них аккуратно погрузили роженицу. Как понесли её в отдельное помещение, расположенное где-то в техническом блоке под платформой. Как начал расходиться народ, который ещё несколько мгновений назад, забыв про свои дела, увлечённо наблюдал за происходящим.

Доктор со своей спутницей отправились вслед за носилками. За ними поплёлся и я.

Оказавшись под платформой, я сильнее ощутил этот особенный запах метро – запах креозота, которым обрабатывают деревянные шпалы. Какое-то время мы шли по длинному коридору, выкрашенному голубой краской и освещённому люминесцентными лампами. Остановились перед дверью без каких-либо опознавательных знаков. За ней оказалась обычная подсобка, в которую пустили и меня, в суете не поинтересовавшись, кем я прихожусь роженице.

Диван, на которую положили девушку, быстро освободили от валявшихся там чьих-то вещей. Доктор скомандовал принести побольше теплой воды, полотенец и выйти всем посторонним.

Пока я решал, что мне делать – остаться или уйти, процесс вышел на кульминацию. Роженица задышала часто-часто, и доктор приказал ей тужиться. Подсобка огласилась звериными рыками, в которых я услышал необыкновенную мощь и силу природы. Такое было ощущение, что в маленькую бледную женщину сама жизнь вдохнула всё необходимое для прохождения этого сложнейшего этапа.

Она рычала не переставая, а изнутри, как оповестила рыжеволосая подруга врача, следившая за результатом потуг, начала показываться головка младенца.

– Вот, вот, ещё немного, ещё немного, – еле слышно бормотал доктор, который придерживал одной рукой роженицу за бедро, а другой поглаживал ей живот.

Я почувствовал себя лишним и вышел за дверь. Поднялся по лестнице на платформу. Сел на скамью. Меня начала бить частая дрожь – в кровь выплеснулась большая доза адреналина. В ушах гулко застучало сердце.

«Кто я такой? – поползли мрачные мысли. – Инженеришка. Копаюсь в своих машинах, и ни до кого мне нет дела. Я – никто, букашка, прах земной. Я ничего в этой жизни не совершил и не совершу. Разве что помог этой молодой леди выполнить свою задачу на Земле. Но кто поможет мне?»

В глазах потемнело, я решил встать и выйти на поверхность, чтобы вдохнуть воздуха, пока сердце