Каледонский безумец [Николай Анатольевич Костыркин] (fb2) читать постранично, страница - 3

наверняка. Но даже их память и сведения не смогли бы напитать наследие Острова так, как сделали это разрозненные слухи и байки незваных гостей-призраков, будораживших воображение всех живших в ту пору, – от гордых верховных вождей, претендовавших на титул вледига, до распоследнего пленника-раба, чья жизнь начиналась и заканчивалась уборкой хлева.

В этом средостении пересудов рождалось самое главное сказание нашего мира. Рождалось оно, как и положено новой жизни, почти год. Первый год моей жизни.

И весь тот год моему рождению не могла нарадоваться моя бабка Керридвен, богиня мудрости и волшебства…

Я был радостью богини Керридвен

Больше всех нашему с Гвенддид рождению радовалась богиня Керридвен. Правда, была она в тот момент далеко от нас. Но потом, когда мы, наконец, познакомились, часто, глядя на меня, маленького, она загадочно повторяла: «Не зря, ой, не зря…».

Потом она объяснила, что именно «не зря». Ну, как объяснила… Наверное, именно так и должно было звучать объяснение из уст Хранительницы тайных знаний:

– Тёмные времена стали ещё темнее, и Тьма кромешная породила Беспокойство, которое разгонит саму тьму. Одного случайно кличут Твердыней Морской, другому специально это имя дано будет, и призовёт он Древних, и путь свой пройдёт от самых глубин времени-моря до исхода в вечный миф.

– Ба, а можно как-нибудь попроще, а? – мне было где-то семь или восемь зим.

– Нет, нельзя, – озорно откликнулась она, помешивая очередное гадостное варево в своём знаменитом Котле. – Я ведь богиня мудрости, колдовства и тайных знаний. Я должна говорить загадками. Статус обязывает.

– Статус?

– Очередное никому не нужное римское слово, которым сегодня одержимы человеческие существа. Из-за него, статуса, и убили Артоса-Медведя.

– Из-за слова?!

– Из-за слова. На вот, попробуй, что бабушка приготовила, – и она проворно зачерпнула варево своей любимой огромной костяной ложкой.

– Фу-у-у! – скривился я, почуяв отвратительный запах прямо у себя под носом. – Не буду!

– Всё равно за обедом съешь всю миску! И даже слушать ничего по этому поводу не хочу! Ты и так всего лишь на четверть бог.

Керридвен помешана на всякого рода волшебных блюдах и напитках, которыми постоянно пичкала отца, покуда он не вырос настолько, чтобы без последствий избегать её опеки. Потом вся эта поистине божественная по мощи своей забота кубарем и всецело обрушилась на нас с сестрой. Так древняя богиня стремилась оградить нас от чужого колдовства всех известных миров, а также от чар стремительно набиравших силу жрецов распятого за морем Йессу Гриста.

Как Керридвен пеклась о нас, яростно и не терпя возражений, так же свободно и без замалчивания она в любой момент могла поднять любую из тем, которые всегда были табу в нашей семье. Одна из этих тем – моё, вернее, наше с сестрой «четвертьбожие».

Почему об этом у нас все, кроме Керридвен, старались молчать? Сказать нетрудно. А запомнить ещё проще.

Сына Керридвен, моего отца, зовут Морвран, Чёрный ворон. Бабка всегда поправляла: «Не чёрный, а великий». Но такой уж мы народ, что у нас всё, что чёрное, – обязательно великое. Или морское.

Итак, об отце, о Морвране. Еще его звали Аваггду – Тьма Кромешная. Дело в том, что родился он… исчерна-тёмной пустотой. Так случилось. Морвран считал, что принимать более приятный облик, например, человекоподобный, ниже его достоинства. Но приходилось. Часто он перекидывался, как и было дано ему от рождения вместе с именем, в огромного чёрного, как смоль, ворона, и тогда поистине был достоин всеобщего любования и восхищения изяществом формы и полета.

Керридвен не говорила ему, кто его отец. Боялась, что найдёт и укокошит. За плохую наследственность.

А ещё Морвран боялся, что его будущим детям передастся его плохая наследственность. В моём случае так и вышло, и вот как было дело…

Я был длинным домом вледига Коэля Хена

Я вспомню песнь из глубины веков,

Наполненную счастьем и отчаяньем,

Я снова вижу: корабли причалили

До южных скал британских берегов.

И снова вижу пламенную плеть

Среди небес, вздымавшуюся с силой.

Но ныне это просто меч счастливый,

Готовый смельчакову длань согреть.

И снова собрались в одних руках

Копье, Клинок, Котел и Вещий Камень.

Их наши боги передали сами

В людские руки, долгими годами

Стяжающие славу впопыхах.

В стародавние времена жил да был в полночном крае Острова Придайн, или, как его ещё называют, Острова Могущества, у самого предела, где начинаются земли народа круитни, могучий вледиг, и звали его Коэль. Или Коль. Было это, по человеческим меркам, так давно, что именовали этого Коэля не иначе как Хен – Старый. А в народных песнях, напрочь растерявших величие этой фигуры, он известен как старый дедушка Коль. Правда, был случай, когда он действительно едва не растерял своё величие. И вот как это произошло.

Старый дедушка Коль, особенно когда уже