Потерянное лето (СИ) [Axiom] (fb2) читать постранично

========== Часть 1 ==========

Вот уже четвёртые летние каникулы Лёша проводит в деревне. Один. Без родителей и друзей. По собственному желанию.

По закрытии сессии Лёша навещает мать и отца. Через два-три дня перебирается в дом покойной бабки.

С приезда прошла неделя. За это время он навёл порядок в доме и уже раздумывал, какую работу накинуть на себя. Впереди ожидало полтора месяца тишины, далёких закатов и рассветов. И полное отсутствие общения с людьми. Как по интернету, так и вживую. Жители деревни редко добирались до него.

Лёша посмотрел на термометр. Ртуть ползла выше, а ему не становилось жарче. В доме всегда было прохладно. Возможно, дело было не только в том, что дом стоял на земле. Лёша ощущал, что холод оживает в нём, когда он возвращается сюда. Когда сходит с поезда и знает, что будет один в течение летних каникул.

В голове потяжелело от мыслей, и Лёша попытался согнать их квасом. В такие моменты он жаждал алкоголя, а везти с собой было не практично, на месте купить негде. За качество никто не отвечает.

Он допил последнюю бутылку и остановился. В дверь постучали. И постучали необычно: стоящий за дверью отбивал мелодию и не думал прекращать, пока не отыграет до конца.

Лёша насторожился. Мелодия казалась смутно знакомой, но он точно не мог вспомнить, где и когда ему доводилось её слышать.

Он слушал вместо того, чтобы открыть. Стуки взывали, что-то вытаскивали из груди. Нечто бесформенное и важное. Но вспомнить было никак – он мог слышать мелодию лишь раз в автобусе или в торговом центре, у прохожего на улице или у одногруппника на перерыве.

Пот холодной каплей стёк по лицу, словно призывал к действиям. Лёша оторопел, стирая дорожку со щеки. Сам не свой он почувствовал жуткую потребность в воздухе и глубоко вздохнул.

Ситуация показалась ему крайне нереальной.

Он подошёл к двери. Мелодия не замирала, но стуки потеряли былой энтузиазм. Похоже, рука начала уставать.

Переступив сомнение, Лёша отодвинул задвижку и впустил тёплый поток воздуха.

Он увидел того, кого уже не надеялся увидеть.

Карие глаза обратились и захватили, увлекая с головой в школьные годы, ведь именно там находилось их общее прошлое.

— Не ожидал, да? — рьяно спросил парень, обдавая волной жара. — Сам не ожидал! Поезд раньше обещанного прикатил, представляешь?

На его лице появилась широкая улыбка. За её искренность и сердечность говорило то, что парень не смущался стоящих неровно зубов, демонстрировал дёсны и вполне мог получить награду «Счастье года».

Лёша смотрел на него как на незнакомца, хотя их связывали пятнадцать лет неразрывной дружбы с песочницы во дворе до первого курса в университете. Смотрел и не верил.

— Что с тобой? — Парень увидел заминку в друге. Его улыбка ослабла, но в глазах по-прежнему плескались искры. — Неделю не виделись, а ты уже забыл, как я выгляжу?

— А? — случайно выпустил Лёша, зацепившись за «неделю».

Слово легло непониманием поверх нараставшего волнения.

— Что ты акаешь? — упёрто поинтересовался друг, насупливая нос. Он делал так всегда, когда событие обходило его стороной, и никто не удосуживался рассказать.

— Я, ну, — Лёша поддался смятению. Оно вскрылось под твёрдым взглядом и непроницаемым лицом, которое совсем не изменилось с последней встречи.

— Слушай, — друг обвёл Лёшу взглядом, — ты как-то возмужал… И причёску вон какую модную замутил. Когда только волосы отрасли?

Загорелая рука потянулась к волосам, и Лёша, сам не зная от какого чувства, отошёл назад.

Нахождение друга здесь казалось самым нереальным.

— Да что такое? — не вытерпев недогласки, парень повысил голос. На его лице ярко выступило удивление: глаза округлились, а рот замер приоткрытым, готовый задать очередной похожий вопрос.

Лёша быстро заморгал, надеясь стряхнуть пелену перед глазами. Но сколько бы он не мигал, обзору мешала полувидимая преграда. Сморщив лоб, Лёша потёр глаза руками и сказал:

— Нехорошо себя чувствую.

— Болит что-то?

— А… г-голова, разболелась непонятно с чего. — Лёша попытался придать голосу легкомысленности, но с лихвой выдавал собственное напряжение. — Ну, поболит и перестанет. Как доехал-то? Заходи… Чего мы на пороге будем стоять да разговаривать? — затараторил Лёша.

Он не мог назвать его по имени. И это пугало. Пугало и то, как он вёл себя: беспечно и беззаботно, словно ничего не произошло.

— Не поверишь, доехал прекрасно! Заснул. Хорошо хоть разбудили, а то станцию бы пропустил. Это было бы совсем не клёво.

— Хах, ну да.

Лёша увидел и знакомую сумку, и прыгучую походку, и не мог воспринять то