Нижнебург. Академия Теней [Дарина Мишина] (fb2) читать онлайн

Дарина Мишина Нижнебург. Академия Теней

Предисловие:

Майя Сазонова шестнадцать лет своей жизни прожила вместе с бабушкой Агнией Францевной в Петербурге.

Она даже и не догадывалась, что родом из Подземельного мира, пока однажды к ним не вломилась подземельная мафия – ядоязыкие. Ядоязыкие хотели убить Майю, но ей удалось ускользнуть. Следуя советам бабушки, изложенным в прощальном письме, Майя отправилась в глубь Петербургского метрополитена в столицу Подземельного мира – Нижнебург. Бабушка поручила Майе охранять таинственный изумруд, за которым многие годы охотились ядоязыкие. Дальнейших инструкций не прилагалось.

Бредя тайными ходами в сторону портала между двумя мирами, Майя встретила диковинную ящерицу, которая не только её слышала, но и, казалось, понимала её слова. Ящерица задержала ядоязыких, пока Майя пересекала портал. Так девочка оказалось в Подземельном мире.

Однако здесь её ждал сюрприз. С той стороны портал тоже пытались пересечь – её ровесница Катрина Л’Горностаева хотела сбежать из женского пансиона строгого режима.

Правила перехода между мирами были нарушены, и девушки срослись телами и душами. Тела их удалось разделить с помощью особой машины Делителя-делючек, расщеплявшего всё на молекулы. Чтобы разделить души нужно было две недели – на это время семья Катрины, главенствующая семья Подземельного мира, Л’Горностаевы приютили девочку в своём особняке Руся.

Здесь в особняке Л’Горностаевых Майя повстречала Сонечку Серебрянскую – агента губернатора Полуночника, которая под прикрытием горничной шпионила за Л’Горностаевыми, подозревая их в государственной измене. Сонечка ожидала встретить Агнию Францевну, её союзника, но та отправила к ней только внучку.

За две недели Майя умудрилась завести новых друзей и приобрести врагов. Она познакомилась с братом Катрины – Никитой. Сперва они не поладили, а потом не заметили, как влюбились друг в друга. За это Майя заслужила ненависть бывшей девушки Никиты – Селесты Л’Норкиной. Её удалось даже немого поучиться подземельной науке минералике у известного профессора Веромаха.

Другой интересной фигурой в доме Л’Горностаевых была Элен Л’Калинова, оказавшаяся матерью Майи. Она работала на Л’Горностаевых, и теплых чувств к дочери не питала. Элен служила интересам ядоязыких, и тоже пыталась заполучить изумруд.

Отцом Майи оказался сам губернатор Подземельного мира Эрлик блэк Полуночник, личность мерзкая и двуличная. Днём – бесстрастный правитель, ночью – кровожадный мстительный глава подземельной мафии под псевдонимом Господин Э.

Майя и сама оказалась не простым жителем Подземельного мира. Много лет назад здесь существовал особый народ – масколикие – существа, способные «воровать» чужие лица и перевоплощаться в других. Они были признаны опасными и практически полностью перебиты. Единицы скрывали свою сущность, продолжая жить среди других подземельцев. Такими оказались и Майя, и её мать, и её бабушка.

Майя оберегала изумруд как могла, однако под воздействием ряда экспериментов Катрины, он расплавился. Оказалось – изумруд всего ли оболочка, внутри которой спало в анабиозе сверхумное существо подземельного мира – изумрудный червь Мудрус. Он стал союзником Майи, поселившись в её голове и став персональной шизофренией. Мудрус часто спасал Майю из всяких передряг.

Сонечке почти удалось найти доказательства что Л’Горностаевы государственные изменники, как её взяли в плен и заперли в ГСС – в главном корпусе строительной компании Л’Горностаевых. Майя отправилась на поиски своей напарницы, но спасти её не смогла – Сонечка погибла от укуса шеехвата.

В смерти Сонечки губернатор Полуночник обвинил Майю. Сперва её хотели казнить, скормив огненному демону. Но затем пощадили. Профессор Веромах заступился за Майю и заключил с ней сделку – он поможет ей отыскать её бабушку, которую Майя считала мёртвой, а она взамен отыщет его пропавшего внука Илью в царстве Полоза. Майя согласилась – выбора у неё не было.

Майю отправили в изгнание, а Мудрус попал к губернатору. В царстве Полоза Майя познакомилась с Ильёй, а в последствии узнала, что он и есть тот самый внук профессора Веромаха Мастерова.

Майя все же вернулась в Нижнебург за Мудрусом, но её ждал сюрприз. Губернатор Полуночник оказался персоной двуличной – днём бесстрастный губернатор Подземельного мира, ночью – Господин Э. – глава подземельной мафии ядоязыких. Кроме того, он оказался и отцом Майи. Девочка всё же одолела Полуночника, вернув магическое существо из изумруда, а также хитростью заполучила приглашение в Академию Теней – особую престижную школу Подземельного мира.

Теперь Майя с Ильёй отправлялись в Академию Теней, чтобы отыскать сердце губернатора Полуночника и остановить его план тенефикации – превращение всех жителей Подземельного мира в теневиков – существ, которые не испытывали ни чувств, ни эмоций, подчинялись губернатору и четко следовали правилам. Единственной зацепкой в поисках была таинственная фраза: «секрет хранит неизвестность».

Глава 1:

Тайное собрание

Ночь на 31 августа выдалась на редкость холодной, чувствовалось приближение осени. Хотелось закутаться в плед, заварить термос с кофе и никуда не вылезать из кровати. Тем не менее в эту промозглую ночь студенту 3-го курса Академии Теней грей Воронову, пришлось выбраться из постели.

Воронов прокрался по коридорам Академии, скрываясь от охранников (в столь поздний час появляться в коридорах запрещалось) и стараясь не попадать в зону видимости глаз и ушей. Академия, как и любое здание подземельного мира была огромным живым домом с желудком, мозгами, легкими и кровеносной системой – всё это было спрятано внутри стен, но что-то все-таки выходило наружу. У Академии даже было собственное имя – Зерцелла – стены её были сплошными зеркалами.

Спустя пятнадцать минут Воронов уже ходил по залу, как разъяренный тигр по клетке. Он то и дело поправлял очки в роговой оправе, хрустел костяшками пальцев, теребил галстук-бабочку. Парень мерил шагами комнату, на каждый четный шаг выдавая многоэтажное ругательство.

Зеркальные стены зала множили его отражение. Воронов был небольшого роста, метр семьдесят, не больше. Светлые серебристые волосы, короткая стрижка. Его зеленые глаза смотрели через очки в роговой оправе. Внешний вид был очень пантовый: кожаные штаны с цепями, подтяжки, галстук-бабочку. На правой скуле плавно обводя глаз красовалась татуировка полумесяц. Татуировки покрывали его шею, выступали из-под рукавов белой блузы, проступали темными силуэтами под одеждой на спине и на груди. Он весь был покрыт татуировками – не только из-за любви к рисункам.

В зале он был не один. Была еще и девушка, одетая в черные брюки, жилет и белую кружевную блузку с рукавами-фонариками. Её продолговатое с острым подбородком лицо делало её похожей на собаку-борзую. А кудрявые волосы, выкрашенные в неестественный мандариновый оттенок, были собраны на макушке. Она, игнорируя стулья, сидела прямо на стеклянном столе, скрестив ноги по-турецки и с опаской исподтишка косилась на Воронова.

– Нет, ну ты подумай! Уйму раз просил не предпринимать ничего без моего ведома. Так в два счета можно запороть всё. Я третий год планирую революцию в Академии Теней, а они без моего ведома расписывают памятник ректора из баллончиков цветной краской и сносят бейсбольной битой ему башку…

Воронов со всей силы стукнул кулаком по стеклянной поверхности. Стекло разбилось вдребезги на сотню маленьких осколков. Девушка-борзая и ухом не повела:

– Если тебя это успокоит, моё расследование показало, что они делали это не в здравом уме и рассудке. А выпив по шесть эспрессо каждый. Я удивлена, что им ума хватило одеть мантии ТОППа, так хотя бы не понятно, кто из них, кто.

– Мантии ТОППа… – взвыл Воронов, – я собственноручно расчленю Маркуса грей Сорокина.

– Кстати на счет грей Сорокина… Его следовало бы убрать из ТОППа… как-то деликатно. Или ты не видишь, что происходит? Ты же понимаешь, что все эти действия без твоего ведома неспроста.

– Вижу, но не могу убрать этого камнедолба. Первое, что он сделает, покинув ТОПП – отправиться докладывать ректору: «Господин Полуночник, я состоял в тайном студенческом обществе Академии Теней, которое собирается Вас свергнуть…», и назовёт имена всех участников, о которых знает.

– Ну на этот случай мы защищены. Большая часть наших не снимают на собраниях свои мантии.

– Мы? – выгнул бровь Воронов – Меня он знает в лицо, как лидера. Тебя как мою правую руку. И еще с десяток студентов. Он из тех, кто, утопая утащит на дно всех, кого сможет…

– А что на счет записных книжек ТОППа с полным перечнем планов, действий и расчетами? Ты же не прячешь их в камере хранения Академии?

– Нужно быть камнедолбом, чтобы хранить записи о тайной организации там, где каждую ночь проходят обыски. Их не найдут, с этим можно быть спокойным… Или я, по-твоему, полный камнедолб… извини, Вик – опомнился он, вспомнив что разговаривает с девушкой.

Воронов считал неприемлемым ругаться в присутствии девушек, но частенько забывал о том, с кем находится в данную минуту. Вика лишь отмахнулась. Она сама ругалась почаще и похлеще Воронова.

Воронов замолк, сверля взглядом вход в вентиляционную шахту – единственный способ попасть в этот секретный зал.

– И где их черти носят?

– В душе не костопыжу! Я раскидала наши перчатки-указатели везде, где можно… – все должны прийти.

Воронов с Викой находились в огромном зале с зеркальными стенами и потолком. Окон здесь не было, только выходы нескольких вентиляционных шахт. Зеркальным в зале было всё: квадратные столы и стулья с гнутыми спинками, барная стойка и плафоны для ламп.

Тут из вентиляции послышались голоса. Решетка отъехала в сторону и в зале оказалось по меньшей мере три дюжины студентов. На них были накинуты серые фланелевые плащи с фигурными пряжками на груди. Литые узоры пряжек причудливо извивались, складываясь в надпись: «ТОПП». Головы пришедших скрывали вытянутые колпаки-капюшоны, а лица были полностью закрыты пришитой к краям капюшона черной матовой вуалью. Из уважения к собравшимся Воронов и Вика тоже накинули свои мантии.

– И зачем ты нас вытащил сюда? – спросил чей-то дерзкий и заносчивый голос из-под капюшона.

– Хотел напомнить, чтобы вы сидели тихо и не рыпались в лишний раз. Участились случаи попадания студентов на факультет Воров. У меня уже восемнадцать дебютантов, я не знаю, что с ними делать… а приём в Академию еще не окончен. Кто знает, сколько их привалит сегодня днём.

– Так и пусть идут, – хмыкнул тот же заносчивый мальчишка – чем больше лишних рук…

– Тем больше у меня проблем, – прошипел Воронов, – каждого надо водить за ручку, объяснять, что нельзя высовываться и спасать, когда они вляпываются в неприятности.

– Тебе же это нравится… – хмыкнул его заносчивый собеседник.

Воронов проигнорировал сказанное.

– Короче, будьте аккуратны, – Воронов помедлил и добавил смягчившись, – пожалуйста.

– А как же ночная вылазка и взлом редакции студенческой газеты? – сказал чей-то расстроенный голос.

– В другой раз, – отрезал Воронов.

– Но…

– Я – говорю, ТЫ – делаешь!

– Это диктатура – скинул капюшон с головы Маркус грей Сорокин, обладатель того заносчивого голоса, который противоречил каждой фразе Воронова – ты заявлял, что ТОПП – демократичная организация, где каждый в праве высказывать свое мнение, где решения принимают подземельцы. А сейчас – ты не лучше Полуночника, отдаешь приказы и требуешь полного подчинения. Смысл нам за тобой идти, если ты нас не слушаешь?

– Если бы лидером был ты, то ТОПП бы давно рассекретили и разогнали.

– Ты просто боишься. Боишься, что я окажусь лидером лучшим, чем ты. И сдвину тебя с пьедестала.

– Говори, да не котопыжься – фыркнула Вика, закатывая рукава пиджака – а то я тебе…

– Вика, стоять! – вмешался Воронов.

Он знал, что вспыльчивая Мглинская – страшнее урагана. В первую встречу она ударила ему под нос ребром ладони. Этому трюку учил её отец. Будь удар половчее и удачливее, она сломала бы Воронову нос. С тех пор удары Вики стали точнее, а синяков у коллег прибавилось.

Вика шумно вздохнула, но осталась стоять на месте. Она редко кому-то подчинялась. Не будь здесь зрителей, она бы показала Воронову язык и делала бы всё, что сама посчитала бы нужным. Но подрыв авторитета лидера, закончился бы плачевно для самого ТОППа.

– Только посмей сделать что-то без моего ведома, – пригрозил Воронов Маркусу.

– Вот и посмею – фыркнул Маркус.

Воронов его не услышал.

Глава 2:

Факультет Воров

Семь часов утра считалось в Нижнебурге ещё ранним утром. Сейчас всё выглядело сонным, только туда-сюда колесили бурмашины для чистки улиц. В шестиэтажных домах, похожих на расписные пряники, с магазинчиками и бутиками на первых этажах не горел свет. Пахло сыростью и кофе. На брусчатке, как всегда, разливались огромные лужи – последствия вечно протекающего болота, находящегося над головой подземельных жителей. От протечки не спасло даже искусственное солнце, ни любые другие примочки – вечные дожди, вечные наводнения, вечные потопы. На улице, припаркованные к тротуару, стояли самые разнообразные бурмашины – на них подземельцы чаще всего передвигались на длинные расстояния. Когда же болото затапливало столицу – жители горестно вздыхали и переходили на резиновые лодки с мотором.

Пока все в городе ещё спали, по пустынным улицам шли парень и девушка.

Девушке в сиреневой толстовке на вид было лет шестнадцать, в такой одежде она неестественно смотрелась в Подземельном мире. Её глаза были похожи на два огромных миндальных зерна. Волосы цвета жженой корицы крупными локонами спускались ниже плеч. Но необычнее всего были разноцветные глаза – один зеленый, словно камень малахит, другой выцветший, безжизненный и серый. В Подземельном мире это считалось плохим предзнаменованием, намёком на несчастную судьбу.

Парень был одет как подобает подземельцу: на нём была чистая белая блузка с вышивкой из шестерёнок, кожаные подтяжки и черные брюки со стрелками. Русые волосы обрамляли высокий лоб. На шеи висел необычный кулон, похожий на оберег, три маленьких перышка белое, черное, рыжее, туго перетянутые синей ниткой. Как всегда, что-то в его облике завораживало – взгляд его серых глаз. Илья смотрел на все окружавшее его так, будто чудеснее в мире ничего не было. В этом взгляде было что-то завораживающее и гипнотическое, глаза в которых хотелось утонуть и раствориться.

Они направлялись в Академию Теней, которая располагалась за крепостной стеной Нижнебурга на берегу кипяточной реки Аквопрак. Чтобы добраться до нее нужно было пересечь центр города – Облачный остров, названный так в честь Облачной Фабрики, здания правительства.

– Держись правой стороны дороги, пока тебя не сбил бур, – сказал Илья с издевкой в голосе.

– Спасибо за заботу, – фыркнула Майя, – но как идти и какой стороны держаться – решать мне.

– А ты умеешь что-то решать? Удивительно. Сама. И без бабушки?

– Ну, это ты у нас самостоятельный. Самостоятельный настолько что не принимаешь помощь своего деда Веромаха. Вечно отталкиваешь его.

– У меня на это есть причины.

– Ты поступаешь с ним жестоко. Какими бы не были причины – он не заслужил такого отношения. Он любит тебя.

Если бы Илья мог взорваться, то взорвался бы от возмущения.

– Меня не нужно любить. Любовь – это мерзкое слово, не находишь? От него в принципе глупеют и тупеют. Она мешает думать. Да и по природе своей любовь – эгоистична. Все что делает Веромах – он делает для себя, каким бы предлогом не прикрывался.

Майя хотела возразить, но спотыкнулась о торчащий из дороги кусок брусчатки. Она чуть не расквасила себе нос о камни, но Илья во время её подхватил.

– И после этого ты утверждаешь, что ты не проблемная? – выгнул бровь парень, широко улыбаясь.

– Знаешь что?! – вспылила Майя, до Академии Теней ведут несколько дорог. Я, пожалуй, доберусь туда без тебя.

– Ты уверена, что доберешь в целости? А не по частям.

Майя не ответила, свернув в туннель Аркадия блэк Найтова (В Нижнебурге не было улиц, были лишь лазы, туннели, шахты и ходы). В каких-то районах города располагались городские кристалловые парки, где-то – кристалловые аллеи (деревьев в Подземельном мире тоже не было).

Майя самостоятельно добралась до Академии Теней, даже без приключений.

Академия Теней располагалась на территории в несколько гектаров с видом на крепостную стену Нижнебурга. Она представляла собой несколько корпусов разной высоты и размеров из темного серого кирпича, с простыми лаконичными арками и тонкими фабричными трубами, которые объединялись в одно здание. Территория была ограждена высоким забором из черных зеркальных кристаллов – смотри не смотри что происходит по ту сторону стены все равно не увидишь. Острые кристаллы будто частокол выглядели зловеще – всем своим видом давали понять – проникшие на территорию Академии посторонние будут жестоко наказаны.

Однако стоило Майе подумать о том, что добралась она без приключений, как она услышала легкое змеиное шипение.

– Скучала по мне? – окликнул её знакомый пугающий женский голос с хрипотцой.

Майя медленно обернулась. Перед ней стояла дамочка в леопардовых лосинах и куртки из кожи питона. На глаза её была натянута змеиная маска, губы изумрудным пятном выделялись на фоне бледного лица, черные волосы были заплетены в жидкую косицу. Она опиралась на трость с рубиновым набалдашником – при первой встрече Майя вонзила в Гадюку свой нож-бабочку, с тех пор ядоязыкая не могла передвигаться без поддержки. Это Гадюка, правая рука подземельного мафиози Господина Э.

– Мой агент доложил, что ты пойдешь другой дорогой.

«Агент? – пронеслось в голове Майи – ах ты ж, предатель! – Майя возненавидела Илью до чертиков.»

Она нервно сглотнула.

– Я тебе сказала все еще в прошлый раз – я никак не причастна к тому, что Л’Калинова отравила твою мать.

– Я тебе тоже еще в прошлый раз сказала – она наклонилась почти к самому лицу Майи так что та почувствовала дыхание Гадюки – мне плевать!

Гадюка выхватила из-за пояса нож-крис и попыталась вонзить его Майе в плечо. Но девушка успела увернуться. Нож вошел в щель между двумя кристаллами стены Академии Теней и плотно застрял там. Пока Гадюка пыталась вытащить нож из стены, упираясь ногами в брусчатку, Майя вывернулась под её рукой и бросилась бежать.

Но ни тут то было. Гадюка бросила нож висеть в стене и схватилась за револьвер.

Раздался выстрел. Майю что-то ужалило, разорвав белую блузу и царапнув плечо. Пуля прошла мимо, из неглубокой царапины выступила кровь. Майя тихо взвизгнула и шлепнулась на брусчатку. Гадюка, растянув изумрудные губы в улыбке, перезарядила револьвер и направила его прямо в лицо Майи.

«Если что, я написал завещание – раздался в голове Майи голос Мудруса, того самого волшебного существа из изумруда»

Гадюка нажала на курок. Осечка.

«Я все же жив!!! – обрадовался Мудрус, – можно спеть победную песню про рыбий жир!»

«Ненадолго – ответила ему Майя»

Тут откуда-то вне зоны видимости Майи прилетел нож, он вонзился в руку нависающей над Майей Гадюки, заставив ядоязыкую отступить на шаг назад. Майя обернулась. В десяти метрах от нее стоял Илья. Выражение его лица было сосредоточенным. Брови враждебно сведены к переносице. В руке он крутил еще один нож, с такой непринуждённостью, будто это было развлечение.

– Уйдёшь сейчас или мне украсить тебе и вторую руку?

– Ты не сможешь защищать её вечно, мальчик, – Гадюка гневно перевела взгляд с Ильи на Майю. Поднесла правую руку ко лбу, будто отдавая честь, – до скорой-скорой встречи.

Она скрылась.

– Не надо было её отпускать. Она вернётся.

– Нужно быть самоубийцей, чтобы прикончить ядоязыкого. За жизнь одного своего, они заберут десяток. Эта первая женщина-ядоязыкий, которого я встречал, а я их много повидал. Кого и нельзя было отпускать так это тебя – покачал он головой.

– Знаешь в Академии Теней на факультете героев есть кафедра принцесс. Туда как раз попадают особы, которых вечно надо спасать.

– Смотри сам туда не угоди.

– Героев видно за километр, – самодовольно пожал плечами Илья, – считай, что поступление я уже прошел успешно. А если еще попаду в ряд двенадцати агентов губернатора, то выпущусь из Академии «на вес золота».

– Скромность – доминирующая черта твоего характера?

– Скромность красит тех, кому больше себя украсить нечем.

Майя хотела осмотреть пораненное пулей плечо, но, к своему удивлению, обнаружила, что кожа её была цела. Майя готова была поклясться, что чувствовала боль и кровь, но сейчас видела только опаленную по краям дырку.

– Ну, вот допустим. – размышляла Майя, – Ну, стал героем. Ну, агентом губернатора. А дальше что? Зачем это тебе? Ты до восемнадцати лет скрывался в царстве Полоза, познавал жизнь, чтобы вернутся и начать все сначала. Ты со своим опытом и знаниями мог стать хорошим шпионом на той стороне.

– Наигрался. Я не хочу безвестности. Стоит шпиону умереть, на его место поставят нового. Он как пешка, как кусок конструктора – ему быстро находят замену. А у героев есть всё: есть слава, есть почести, есть подвиги, награды, признание.

– И зачем?

Илья не ответил. Майе показалось он сам над эти задумался. Бывают такие непостижимые мечты, дальше которых мы не думаем. А достигая, не понимаем, что с ними делать.

У него были возвышенные мечты. Он знал (через семь «а»), что однажды станет великим.

Майя рассматривала здание Академии, напоминающее фабрику-мануфактуру времен викторианской Агнии, выкрашенную в черно-серую гамму.

– Такое красивое… – восхищенно сказала Майя.

– Ему больше 500 лет. Раньше оно было королевским дворцом дека Змеевиков, масколиких. Это такие существа, которые…

– Я знаю кто такие масколикие, – перебила Майя.

Майя сама была масколикой и тщательно скрывала ото всех свои особые способности.

Вход в Академию Теней был лишь один, ворота закрывались огромным подвесным мостом, который опускали лишь дважды в год. 31 июня, чтобы выпустить студентов-выпускников, и 31 августа, чтобы запустить студентов-дебютантов.

Преодолев мост, Майя и Илья будто очутились в ином мире. Этот мир был мрачным, серым, блеклым. Он не был таким ярким и сочным как столица, не освещался светом самоцветов. Все на территории Академии Теней было серым, черным или чисто-белым. Даже трава на идеальном, будто стриженном по линейке, газоне была выкрашена с серый. То там, то тут мелькали одинокие белые головки цветов. Они опадали, оставляя свои белые лепестки на черной как уголь земле.

Майя кинула тревожный взгляд на цветной мир позади, желая в последний раз насладиться цветом, и подвесной мост со скрипом закрылся до прихода следующих студентов-дебютантов.

Внутри Академии Теней все было в такой же черно-белой гамме: мышиного цвета пол. Белоснежный потолок и чернеющая на его фоне люстра из кристаллов. Будто покрытый копотью ворс ковровой дорожки. И так далее. Единственным исключением были стены – ни черные, ни серые, ни былые – сплошные зеркала, которые множили отражения по всей Академии, позволяя губернатору-ректору наблюдать за каждым студентом прямиком из своего ректорского кабинета в бурмашине.

Пять минут нахождения в Академии вызывали тоску, депрессию и желание свести счёты с жизнью у всех. У всех кроме истинных теневиков.

В холлах Академии Теней висели портреты в рамах из чистого серебра, изображавшие Полуночника и важных лиц политики и культуры: писатели, артисты, художники, учёные, министры. На одном из портретов Майя узнала деда Ильи Веромаха шмидт Мастерова. Профессор минералики выглядел моложе, портрету было не иначе лет двадцать. В некоторых местах картины так плотно прилегали друг к другу, что стены за ними было невозможно разглядеть.

Майе с Ильей удалось получить приглашения в Академию Теней. Илью устроил дедушка. Майя получила своё обманом от Полуночника лично. Но без посвящения Академия никого не принимала в свои ряды.

Посвящение проходили в крыле администрации Академии, за глаза называемой Террариумом, – особой стеклянной комнате, где сидели заместитель ректора, приемная комиссия, личные ассистенты Полуночника, охрана Стражи Мрака и прочие «пресмыкающиеся».

– Я рада личной встрече – стеклянная дверь распахнулась и оттуда выскочила высокая девушка с длинными до пояса выпрямленными платиновыми волосами, у корней они были темнее – было видно, что она не была натуральной блондинкой. Её темные глаза окружали веера пушистых ресниц – таких длинных ресниц Майя еще никогда не видела, они доставали до густых темных бровей теневицы. Она сама была очень худенькой, но полные неестественные губы, напоминавшие вареники, намекали на хирургическое вмешательство. Майя не могла назвать её красивой, только пластиковой. Девушке было около двадцати четырёх, она явно только недавно закончила Академию. Одетая во все белое, в руке она сжимала связку пышных белых страусиных перьев.

– Меня зовут Мария Сергеевна, моя задача проконтролировать ваше посвящение. Каждый из вас получит по перу. Вы обдадите его своим чихом и положите на пустую чашу весов в Зале Менделя. Эти весы и определят – кто из вас на какой факультет и поступит. Кто первый?

– Девушки вперёд. – лучезарно улыбнулся Илья Майе.

– Я иступлю. Я же проблемная.

Илья улыбнулся.

– Уела.

Мария Сергеевна попыталась втиснуть ему в ноздрю кончик пера. Но Илья чихнул раньше. Он перехватил у теневицы перо и толкнул черную в белую шашечку дверь Зала Менделя, скрываясь в темноте. Майя нервно ёрзала на диване ожидания – это были самые томительные минуты её жизни.

Наконец дверь открылась, и Илья вышел. На его лице читалась досада.

– Ну как? – у Майи в глубине закралось дурное предчувствие, – Какой факультет?

– Герои.

– Чего тогда такой расстроенный, зайчик? – спросила Мария Сергеевна.

– 99,9 из 100 возможных баллов – насупился Илья. Майя вначале подумала, что он прикалывается над ними, но лицо парня было серьёзным.

– Зато есть куда расти – улыбнулась теневица.

У Майи от волнения вспотели руки – она боялась провалить распределение по факультетам. Девушка взяла себя в руки и толкнула гладкую в чёрно-белую шашечку дверь внутрь.

В Зале Менделя не было ничего. Голые выпиленные из серого мрамора стены, такой же серый потолок. Лишь посреди стояли серебряные весы-коромысло с шестью чашами. На одной чаше была выгравирована голова Медузы-горгоны, на второй – свирепое чудовище, третья была обычной, четвертая изображала трагикомедийную маску, отдельная чаша была предназначена для страусиного пера. Была еще одна цепь – только чаши там не было. Майя положила перышко, обданное ее чихом в нужную чашу, и чаша поднялась вверх, а вниз опустилась пустая цепочка без чаши. На ножке весов была небольшая панель, на которой и высветился результат Майи.

Майя вглядывалась в результат и ничего не могла понять. На панели показывалась цифра: 100/100. Но что означала эта пустая цепь весов, покрытая многолетнем слоем пыли и паутиной. Она не попалась никуда?

Вдруг где-то под потолком что-то скрипнуло, и вниз на пол спрыгнул парень.

На вид ему было лет шестнадцать. Он был немного взлохмачен и походил на пса-хаски. Одет он был в черную форму Академии и белую рубашку. В Зале было слишком темно, она не смогла разглядеть его имя, фамилию и факультет на именном воротнике. Удивительным для Майи были глаза парня – они не были серым, как все вокруг, они отливали зеленым. Либо Майе так показалось.

– Ты шестая за этот учебный год, кто попадает на факультет Воров.

Лицо парня приняло озадаченное выражение.

– Сколько же вас недовольных государственным устройством развелось.

– Что значит «факультет Воров»? – не поняла Майя.

– Ничего не значит. Нет больше такого факультета. Полуночник ликвидировал его. Всех прогнал и внес в черный список всех таких студентов. Нельзя говорить, что ты с факультета Воров, ясно?

– А как учится?

– На другом будешь учится.

Парень подошёл к весам и со всей силы оттянул чашу весов с маской комедии и драмы. Табло замигало, показав результат: 0/100.

– Отправишься на факультет свободных искусств.

– И что я буду там делать?

– Все что хочешь. Искусства там свободные, – в его интонации прозвучала издёвка.

– Нет, так не пойдет!

– Раз ты попала на факультет Воров – то запомни одно правило: Я – говорю, ТЫ – делаешь! Всё возвращайся, а то они заподозрят неладное.

– Как тебя зовут? – на прощанье спросила Майя, – и где тебя искать?

– Я – никто, имя моё – никак. А искать меня не нужно – я сам тебя найду, если ты мне понадобишься.

– Но…

– У стен есть уши, а у потолка – глаза.

Майя помедлила и обернулась, парень к тому времени уже скрылся под потолком. На полу лишь осталась лежать, выпавшая из его кармана перчатка с серебряными инициалами Ф.В.

Глава 3:

Душащие пиджаки

Илья и Мария Сергеевна смеялись и пили чай, сидя на диване и ожидая Майю. Глаза Ильи светились таким счастьем, будто на свете не было собеседника прекраснее чем заместитель ректора. Настроение Майи упало ещё ниже, она молча подошла и налила себе воды в стакан из хрустального графина в виде лебедя.

– Ну что? – Илья явно ждал, что Майя попала на тот же факультет что и он.

– Ноль – буркнула Майя.

– Что ноль? – не понял парень.

– Ноль баллов – проскрипела зубами Майя, ей не хотелось повторять всё снова – факультет свободных искусств.

– Да не может такого быть.

Мария Сергеевна, тоже удивлённая данным фактом, подошла к пульту управления и вывела на большой экран последние результаты. Майя крепко молча пила, глядя в пол. На экране светились буквы «Майя Л’Сазонова – 0/100 баллов». Мария Сергеевна даже залезла в мозги программы и посмотрела результаты всех характеристик Майи. Ум, конфликтность, смелость, хитрость, беспристрастность и т. д. – всё по нулям. Лишь напротив графы «креативность» стояли жалкие 0,05 балла.

– Как? – удивился Илья в непонимании глядя на Марию Сергеевну – Это ошибка? Она же не полная дурочка.

Майя поперхнулась водой. Мария Сергеевна лишь развела плечами: «мол, весы не ошибаются».

– У тебя очень редкая специальность – закивала головой Мария Сергеевна – направление чихающая музыка.

– Э… Зато есть куда расти – ободряюще повторил Илья слова Марии Сергеевны.

– Ну спасибо – буркнула Майя в стакан.

– Илья, есть еще одна важная вещь, – сказала напоследок Мария Сергеевна, Майю она не замечала, будто та была балластом или довеском к парню.

– Поскольку вы не истинные тени, а студенты в рамках проекта «Темный мир», то вам придется соблюдать некоторые особые правила. Например, – теневица открыла выдвижной ящик своего стола и вытащила две идентичные белые баночки для таблеток, – принимать это.

– Что это? – спросила Майя растерянно разглядывая белые таблетки.

– Это не важно, – сладким голосом пропела Мария Сергеевна – Просто нужно их принимать и пополнять баночку раз в неделю в лазарете. Вам всё понятно? Илья?

Мария Сергеевна так и наровилась в лишний раз назвать парня по имени и улыбнутся ему.

– Понятно – улыбнулся в ответ Илья, посмотрев на собеседницу своим фирменным взглядом – так будто на свете не было человека прекраснее. Он умел так смотреть.

Майе самой под взглядом Ильи хотелось сесть напротив, подперев руками подбородок и выложить ему все свои секреты. Такой эффект парень производил на всех окружающих без исключения. Но девушка всегда сдерживалась.

– Есть ещё кое-что… – сказала теневица, – еще один пункт договора с Академией. Вы же понимаете, что не можете ходить по ней вот так, цветными. Необходимо соответствовать.

Мария Сергеевна щелкнула пальцами, подзывая к себе свою помощницу. Та выдала им часть формы Академии, остальная черно-белая одежда уже ждала их в их комнатах. Кожу их покрыли толстым слоем белой пудры, волосы тоже перекрасили: локоны Майи цвета жженой корицы теперь стали черными как смоль, а русые волосы Ильи стали пепельно-белыми.

Кроме того, на левой руке Майи наконец-то появилось цветочное клеймо – незабудка. Цветочное клеймо было аналогом свидетельства о рождении или паспорта в Подземельном мире, и помогало перемещаться в пространстве при помощи особого минералистического кода – набора минералов, которые соответствовали чертам характера. Ни один код, ни один цветок никогда не повторялся. Однако в пределах Академии Теней оно было бесполезно – здесь было запрещено перемещаться, рассыпаясь на молекулы.

Илья с Майей вышли из Террариума, напоследок Илья бросил всем «пока». Сидящие на своих местах девушки-теневицы тут же оторвались от своей работы и расплылись в нежных улыбках. Кто-то даже тихо вздохнул.

– А здесь не так уж и плохо – заметил Илья, идя по зеркальному коридору – все такие вежливые, к себе располагают.

– Ну конечно – фыркнула Майя, – они из кожи вон лезли, глазки тебе строили, особенно эта… как там её… ну главная.

– Мария Сергеевна? – в интонации Ильи послышалось недоумение.

Майя аж остановилась и заглянула Илье в глаза – она не поверила, что парень не в курсе, какое магическое воздействие производит на окружающих. Илья растерянно хлопал глазами и явно этого не понимал.

– Она втюрилась в тебя после пяти минут разговора с тобой, – Майе казалось, что это шутка – Там весь Террариум в тебе души не чаял.

Илья мигом переменился в лице, его губы презрительно скривились.

– Все влюбленные – полные дуры. У них голова не работает, и они на глазах тупеют. Идиотки. Терпеть не могу отсутствие мозгов.

После посвящения пути назад не было – все студенты отправлялись в крыло-общежитие Студенческого Зоопарк, где начинали готовится к новому учебному году. Илье с Майей выпала особая честь – их пригласил в свой кабинет ректор-губернатор. Майя не хотела знать зачем и желала скорее закончить эту пытку.

Бурмашина губернатора располагалась в центре небольшой площади между корпусами Академии. Она была настоящим особняком на колёсах, который мог передвигаться даже по непроходимым подземельным туннелям при помощи колёс с гусеницами, или вовсе пробуривать новые ходы в каменных породах своим острым конусовидным резцом.

Внутри бурмашины было два этажа. На первом расположились: каюта управления, гостиная, кухня, кладовая с запасом еды на две недели, и винтовая лестница-спираль. На втором: три спальни, кабинет, гардеробная и закрытая терраса с противоударным стеклом.

Майя с Ильёй поднялись по ступенчатому трапу в бурмашину, по винтовой лестнице к кабинету ректора. Не успел Илья схватиться за круглую серебристую ручку, чтобы отворить дверь, как та сама распахнулась, чуть не размазав парня по стенке.

Из кабинета выскочила высокая почти двух метров роста девица с темной кожей и серебристой косой, конца которой не было края. Бездонные черные глаза девицы метали молнии, полные губы были гневно сжаты, ноздри широкого приплюснутого носа вздымались. Она была одета в белое платье до колен, украшенное перьями павлина-альбиноса. Её стройные икры оплетали ленты высоких сандалий. Не смотря на атлетическое телосложение, она была величава и грациозна, точно амазонка.

– Лина! – прокричал ей вслед Полуночник, но девица не хотела его слушать, – вернись сейчас же! Мы ещё женаты!

Лина, не оборачиваясь, сложила пальцы левой руки в непристойный жест.

Говорят любовь живет три года. Но в случае Полуночника и Лины любовь жила 3 месяца. Узнав о феминистическо-настроенной натуре Лины, которая планировала строить карьеру, а не рожать маленьких Полуночников, губернатор решил сдать её отцу Полозу Сильвер-Голду обратно. Сдать обратно не вышло – Лина умела кусаться.

Кабинет губернатора представлял собой круглую комнату, стены которой были сплошными зеркалами. Слухи не врали, отсюда можно было увидеть любой уголок Академии посредством оптической иллюзии. Вдоль стен стопками лежали стопки бумаг и писем, законом и приказов, вес туго перемотанные бечёвками. Поверх них стояли узорчатые канделябры на шесть свечей, воск, стекавший с них, капал прямо на письма. В кабинете было единственное круглое окно в пол, металлические дуги которого складывались в пугающий узор, напоминавший глаз. В центре стоял письменный стол самого губернатора, и два кресла для посетителей.

Полуночник – рослый джентльмен за шестьдесят восседал на почетном ректорском месте облаченный в пиджак с наплечниками цвета растаявшего снега с рисунком из черных бесформенных спиралей. На носу его сидели хрупкие очки-ромбики – одна линза была молочной, другая черной. Полуночник был невысокого роста. Из-за этого губернатор комплексовал, тщательно скрывая это, а также яйцевидную форму головы и лысину цилиндром с чучелом грозного орла.

Полуночник вскочил уже, чтобы догнать жену, но завидев посетителей плюхнулся на место. Он машинально улыбнулся вошедшим. Но улыбка на измятом бумажном лице была неприятная – неестественная.

Лина давно выскочила из бурмашины, а ее серебряная коса все еще прыгала по полу, не в силах поспевать за своей хозяйкой.

Полуночник сложил ладони домиком и внимательно посмотрел в лица Ильи и Майя. Оба новых студента вызывали у него недоверие, особенно Майя. Полуночник мечтал от неё избавится, но этого нельзя было делать на людях и лично – это намочило бы его репутацию беспристрастного правителя. Он фыркнул и взял из стопки досье своих дебютантов папки Майи и Ильи, желая иметь представление, кто перед ним.

– Обучался кристалловой алхимией в одной из государственных тайных лабораторий – задумчиво промолвил ректор, пробегая по характеристики Ильи, – знаком с основами подземельной медицины… А, ты тот самый внук…

Полуночник умолк, явно пытался вспомнить имя профессора Веромаха или как-то выкрутится.

– Профессора Мастерова.

– Да… Я помню тебя, тебе лет пять было, когда я приезжал во Временштерн-Виссеншафт в под-Антарктиду. Неприятный инцидент тогда произошёл в лаборатории. Машина вышла из-под контроля, двое погибли… Мужчина… и женщина…

– Мои родители, – в голосе Ильи слышался металл, парня коробило от того, как легко Полуночник говорит об этом.

– Соболезную. Они умерли за правое дело. Уверен, ты сможешь достичь в Академии таких успехов, и не опозоришь их фамилию. Ведь герой – самая подходящая профессия для того, чтобы войти в историю.

Майя физически чувствовала, что Илья еле сдерживался чтобы не взорваться. Напряжение между ним и ректором можно было резать ножом.

– Ну а ты, – Полуночник скользнул по специальности Майи и, озадаченно, выпучил глаза – чихающая музыкантка…

Илья еле подавил смешок, из-за чего Майя на него грозно зыркнула.

– Редкая. Редкая наука. Такой специальности у нас ещё не было – продолжал Полуночник – что ж ежегодно на факультет свободных искусств попадают новые таланты и дарования. Искусство безгранично, особенно если оно свободное. Уверен, твои родители ТОЖЕ будут гордится тобой.

Майя так и чувствовала, что он наслаждается своими издевками.

– Мои родители – Майя уперлась взглядом в Полуночника – Я с любой профессией буду лучше них. Хоть с чихающей музыкой, хоть с кашляющим танцем.

Ректор скептически выгнул брови.

– Однако, я дал слово – интонация ректора-губернатора приобрела мрачные тона – я дал слово сделать тебя своим агентом.

Полуночник подошёл к платяному шкафу и вынул оттуда черный, упакованный в хрустящий прозрачный пакет, плащ и кинул Майе. Та, дрожа разорвала пакет и развернула свою форму. На плече виднелась вышитая серебряная цифра.

– Восемь – её передёрнуло.

Номер, который ей выдали был номером Сонечки, агента, которая помогала Майе в особняке Л’Горностаевых. Единственный человек, который понимающе искренне относился к ней, который действительно нежно её полюбил и погиб из-за неё. Образ Сонечки с тех пор продолжал беспокоить Майю во снах, она частенько просыпалась в холодном поту, обливаясь слезами и переживая смерть агента вновь и вновь.

– Но для Вас, к сожалению, у меня пока нет свободного места в рядах агентов – ответил Полуночник Илье, – если вдруг – он заговорщически подмигнул парню – с кем-то из моих что-то случится. Я рассмотрю Вашу кандидатуру.

Тут в ногах под письменным столом ректора-губернатора что-то звякнуло. Этот звук был Майе знаком – звук почтовых холодильников, система связи между подземельцами. Полуночник наклонился, открывая дверь. Послышался смачный чмок – дверной хлопок. Полуночник выудил из холодильника, пришедший ему конверт. Прочёл и вышел прочь, никому ничего не объяснив. В глубине бурмашины Майя слышала губернаторские шаги по винтовой лестницы.

Илья нервно прошёлся по кабинету и взгляд его упал на узкую деревянную дверь, на поверхности которой красовались, выложенные из кусочков зеркала, пионы. Дверь была слегка приоткрыта и вела в гардеробную Полуночника. Илья не сдержал любопытство, заглянув во внутрь.

– Ты куда? – строго шикнула на него Майя, косясь на дверь-кабинета, ожидая, что Полуночник вот-вот вернётся. Но Илья лишь отмахнулся, втискиваясь в гардеробную.

Это была небольшая овальная комната со встроенными в стены открытыми шкафами. В них висели одни пиджаки: всех оттенков серого (для роли ректора Академии) и всех оттенков цветного (для роли правителя Губернии Ночи). Пиджаков здесь было больше, чем дней в году – Полуночник никогда не появлялся на публике в одном пиджаке дважды. Все пиджаки были одинакового фасона, все с наплечниками, все на двух черных пуговицах. Различалась лишь расцветка, узоры и вышивка. В центре комнаты стояла высокая шестиугольная призма, поверхности которой заменяли в гардеробной зеркала.

Илья прошёлся вдоль шкафов, поглаживая рукава, словно они были корешками на книжной полке, и фыркнул. Он не был любителем пестрых кричащих вещей – а большинство пиджаков ректора-губернатора были на грани вульгарности. Однако один пиджак привлёк внимание парня. Черно-фиолетовый с яркими голубыми, словно звёзды вкраплениями. Издалека он смотрелся как частичка далёкой галактики.

Илья снял пиджак с плечиков вешалки, примерил на себя и посмотрел в одно из зеркал. В глубоком детстве он мечтал стать губернатором Подземельного мира, хоть и понимал, что это невозможно – губернаторами становились только теневики.

Внезапно горло Ильи сковала какая-то сухость. Парень закашлялся, но сухость не проходила. По рукам и спине его побежали мурашки, через секунду всё тело атаковал страшный зуд, а затем пиджак начал нагреваться, словно печка. Илья попытался скинуть его с себя, но не тут-то было. Пиджак будто прирос к телу. Ноги Ильи подкосились, и он упал, схватившись за горло и начиная задыхаться.

Услышав что-то неладное в гардеробной, Майя плюнула на приход Полуночника и распахнула узкую дверь спионами. Илья бился в судорагах на ковре, а изо рта его шла пена.

Майя вскрикнула и бросилась к дверям за подмогой в коридоре

– Там Илье плохо,

– А мне какое дело? – пожал плечами ректор-губернатор, – убери его труп, когда захлебнется собственной пеной окончательно. Руки пачкать неохота.

Майя аж начала заикаться от страха и паники, подступивших к горлу, она понеслась обратно к Илье. У парня уже не осталось сил, чтобы бороться с пиджаком, его лицо побледнело, а шея пошла фиолетовыми пятнами. Девушка пыталась держать себя в руках – слезы здесь помочь не могли.

«Мудрус, помоги – мысленно обратилась Майя к своему изумрудному книжному червю – самому умному живому существу во всем Подземельном мире, который пару недель назад выбрался из вечного заточения в бабушкином изумруде и теперь поселился в голове Майи. Он мог жить веками, питаясь умными и не очень мыслями, а взамен мог поделиться с хозяйкой любой известной ему информацией. Выглядело это как голоса в голове.

«Ему так даже больше идёт. Благородная бледность так сказать. Лепота.»

«Мудрус!»

«Рыбий, рыбий, рыбий жир,

Он вкуснее, чем инжир… – завёл Мудрус свою любимую песню»

«Мудрус!»

«Что? – наиграно удивился червяк – ладно, спасу я твой стол дубовый, если скажешь, что Мудрус – самый умный, а Майя – дурище».

«Мудрус – самый умный, а Майя – дурище. Всё, доволен?»

«Трижды – настаивал червяк»

«Мудрус! Я тебя выкорчую из своей головы и уничтожу, если ты…»

«Ножницы возьми… – фыркнул червяк – тоже мне гроза всех изумрудных книжных червей»

Майя бросилась к письменному столу губернатора и схватила длинные серебряные ножницы с завитушками на кольцах.

«Что теперь?»

«Вознеси ножницы вверх, помолись богине Временики, перекувырнись через собственную голову семь раз, лизни свой левый локоть правой стороной языка и… и нади мне рыбий жир…»

«Мудрус!»

«Да, разрежь пиджак просто. А то этот стол дубовый задохнётся.»

Майя не верила ушам. Просто разрезать пиджак. Тот пиджак, который Илья не смог с себя снять, разорвать или попросту выбраться. Его не могли взять простые ножницы. Мудрус или издевался над ней или… или она просто не знала.

Майя на удивление с легкостью просунула острое лезвие ножниц за воротник пиджака и разрезала его по спине. Лицо Ильи приняло нормальный оттенок, перестав быть пепельно-серым. Точно также Майя поступила с рукавами и манжетами, пока весь пиджак не превратился в лоскутья, разбросанные по полу.

«Жаль его, – горько сказал Мудрус.»

«Кого? Илью?»

«Да кому нужен твой стол дубовый. Я про пиджак. Он был таким хорошим. Никого не задирал. Получал только хорошие оценки.»

«Почему Илья – дубовый стол?»

Майя зыркнула на Илью, который сидя на полу никак не мог надышаться. Он, конечно, сейчас был не в лучшей форме, но не на столько, чтобы обзывать его предметом мебели.

«Да потому что ума у него как у деревянного, – пояснил червяк, – Нуль. Кто его лезть-то сюда просил. Задохнулся бы разок, может в следующей жизни поумнее бы стал»

– Ты как? – Майя наклонилась и заглянула в лицо Ильи.

– Н… нормально, – дрожащим голосом выговорил тот, – спасибо.

– Пожалуйста – выдохнула Майя.

– Нет, я серьезно. Спасибо.

Они оба вышли из кабинета ректора невредимыми на удивление Полуночника. Губернатор ненавистно посмотрел на Илью, перевел взгляд на Майю, громко шикнув.

– Лучше бы ты умерла от этого пиджака.

Илья растерянно проводил Полуночника взглядом и перевел глаза на Майю.

– Как ты это сделала? Разрезала пиджак. Он так впился в меня, будто… будто стал второй кожей.

– Не знаю – ответила Майя.

«Я знаю, – ответил за нее Мудрус, хоть Илья и не мог его услышать – они не нападают только на Полуночника, потому что он их сделал. И на тебя, потому что ты наполовину Полуночник. Жалко их. Не видят, ни слышат. Они лишь осязают. У них больше нет тел. А кожи без тела плохо, вот они и ищут себе новое тело. Так сильно его хотят, что убивают нового хозяина. Они и сами страдают.»

«Кто? – не поняла Майя»

«Пиджаки – простодушно пояснил Мудрус»

Если бы Майя не знала, что в любом бреду изумрудного червя есть доля правды – то посчитала бы Мудруса чокнутым. Но тот всегда говорил умные вещи пусть и глупыми словами.

Майя с Ильёй, решив, что на сегодня приключений и попыток убить достаточно, отправились в сторону корпуса Студенческого зоопарка – общежития студентов. Непростительно быть убитым до начала учебного года.

– Прости, что считал тебя проблемной, – сказал Илья, опустив глаза вниз, ему было стыдно, – Ты не проблемная. Я… Я недооценивал тебя.

– Мы все по-своему проблемные, – закатила глаза Майя, – я рада, что ты не умер.

– Боишься без меня не справится с поиском сердца губернатора Полуночника? – хитро прищурился парень.

– Боюсь, что со скуки умру, спасать будет некого.

Майя захотела обнять Илью напоследок, но тот её опередил, протянув руку для прощального пожатия. Они расстались. Илья отправился в сторону своей квартирки, Майя в сторону своей.

Лампочки в коридоре Студенческого зоопарка по очереди хронически икали. Все двери, выходившие в зеркальный коридор, были черными, на каждой висели одинаковые серебристые таблички с номерами и названиями: «Сонный удав», «Бешенный носорог», «Сумчатый питон», «Драчливый мангуст» и так далее и тому подобное.

Майя отсчитала нужную квартирку №8, на черной двери которой серебрилась табличка с названием: «Заблудившийся ёжик». И выдохнула с облегчением, хоть её квартирка была с терпимым названием, а то попался бы какой-нибудь «Лысый кролик» и живи с этим четыре года обучения.

Квартирки в Студенческом зоопарке состояли из небольшой уютной кухни с барной стойкой и обеденным столиком, узкого коридорчика, ванной, уборной и двух жилых комнат. Странным было то, что замков в Академии не было. По мнению ректора замки нужны лишь тем, кому есть что скрывать.

В жилой комнате не было ничего примечательного. Платяной шкаф соседствовал с книжным. Прикроватная тумбочка стояла рядом с кроватью. У окошка расположился письменный стол с двумя стульями, а в углу – лампа для чтения и одно мягкое кресло. На котором даже лежала приготовленный комплект формы Академии – съёмный белый воротничок с вышитыми именем и фамилией студента и черный плащ с серебряной пряжкой-звездой. Количество звёзд соответствовало статусу факультета. На пряжке Майе значилась одна звезда.

Майя ради интереса заглянула во вторую комнату. Она оказалась идентична её, только там всё располагалось зеркально. Хозяйки не было. На кровати лежал раскрытый чемодан. Оттуда торчали футболки, блузки, расческа, брюки и юбки – всё в черно-белой гамме как было и принято.

Над кроватью висел на двух кнопках постер некого Ивана Л’Филинова. Это был парень лет двадцати пяти в костюме в серо-белую полоску с дерзко вздернутым носом и зачесанными назад взъерошенными пепельными вихрами. Он, боком сидя на высоком табурете, упирался одной ногой в стену и вызывающе смотрел прямо в объектив камеры через оправу черных очков. Всем своим видом он походил на воробья.

На прикроватном столике стояла стопка книг авторства того же Иван Л’Филинова: «Полная история Подземельного мира, том 1», «Мои исторические исследования», «Как стать крутым и успешным до 20-ти», а также стопка номером главной газеты Подземельного мира «Оттеняемый» с Иваном на первой полосе и пару глянцевых журналов опять-таки с Иваном на обложке. Все они были зачитаны до дыр.

Дверь в квартирку хлопнула, Майя обернулась в сторону дверного проёма.

На пороге стояла девушка. На вид она была не старше Майи. Белесая кожа, белоснежные волосы, светлые брови, даже ресницы, казалось, припорошило снегом – она походила на призрака. Такая же бледная, хилая и тонкая. Казалось, что кто-то закинул её в стиральную машинку и хорошенько простирал с отбеливателем. Только глаза её были яркие – глубокие и черные. Она была теневицей – жителем Подземельного мира, который по слухам не знает радости, горя, отчаяния – тем, которому чужды любые эмоции.

– Привет, – радостно замахала она рукой, – ты моя новая соседка?

Девушка кивнула, но не назвала себя.

– У тебя есть имя?

Теневица молчала.

– Тебе нельзя отвечать на этот вопрос? – Майя почти смеялась.

Теневица отрицательно замотала головой и положила руку на свое горло.

– Почему тогда молчишь?

Теневица вновь положила руку на горло и попыталась жестами что-то объяснить Майе. Но в блеклом свете канделябров Майя не могла четко разглядеть, что показывает девушка-призрак.

– Ладно… – это казалось Майе очень странным.

Теневица молчала, продолжая пальцами что-то чертить в воздухе.

«Если ты еще не поняла, дурище, твоя подружка немая – зевнул в голове Майи Мудрус.»

«Эм – Майя не знала, как ей на это реагировать, – ты понимаешь её?»

«Я понимаю даже камни!»

«Тогда переводи!»

«А что мне за енто будет? – Мудрус был существом вредным и корыстным, а если ничего не угрожало его жизни, то он превращался в страшного лентяя.»

«Мудрус, выселю на улицу!»

Мудрус тяжело вздохнул.

«Злая ты хозяйка, Майя Л’Сазонова. Как же ты без меня выживешь? Без мозгов-то… Всегда надо иметь запасной план, особенно, когда дело касается престола – Мудрус изменил голос до писклявой интонации шестилетней девочки и начал переводить: Меня зовут Мида блэк Найт»

«Мудрус – не смешно. Прекрати валять дурака»

«Тебе не стоит ей доверять, – сказал Мудрус, видя, что из кармана Миды высовывается зеленая бархатная ленточка – атрибут подземельной мафии ядоязыких.»

«Почему?»

Однако Мудрус не ответил. Он знал всё, но редко говорил об этом. Открывал он рот только когда его просили, да и то не всегда.

Глава 4:

Теракт

Первый день в Академии Теней никогда не был учебным. В День Мудрости и Знаний в Академию по особому приглашению губернатора съезжались почетные профессора со всех уголков Подземельного мира. Ректор стремился дать своим студентам всё самое-самое. На деле же эти профессора были для поднятия самомнения самого ректора. С почетными гостями Полуночник фотографировался и вывешивал совместные портреты в коридор, а затем почетные гости вновь разъезжались по своим неотложным делам.

Собрание, которое чем-то походило на школьную линейку было запланировано на десять часов утра, вопреки тому, что сегодня было воскресенье. День Мудрости и Знаний никогда не отменяли и не переносили. Его всегда отмечали 1 сентября.

Майя проснулась без десяти девять от боя главных часов в центральном холле Академии. Они напоминали огромное металлическое лицо, каждый раз как часы должны были пробить, металлические губы распахивались и наружу высовывался огромный металлический язык, он ударял о противоположную стену нужное количество раз и прятался обратно. Эти часы отбивали подъём, начало и конец занятий, обед, ужин, библиотечное время и отбой. И так день за днём. Отдыха не было даже на выходных. Полуночник считал важным культурное просвещение своих студентов. И по воскресениям в Академию Теней приезжали театры, оркестры, известные личности (о которых кроме Полуночника никто не слышал), лектора из других учебных заведений и даже музейные экспонаты. За несколько дней концертный зал имени Петровского превращался в музейный зал. Там даже были красные ленточки-ограждения, за которые нельзя было заступать.

Сквозь тюлевые занавески в окно проникал свет искусственного подземельного солнца, на территории Академии даже солнце было серым. Её заслонял специальный прозрачный серый купол так, чтобы не мог проникнуть ни один лучик цвета.

Миды в квартирке не было, она встала в шесть утра и унеслась по своим делам. Мида была не просто студентом, она была членом Комитета Созвездий – особой студентческой организации, которая в данный момент занималась подготовкой площади к предстоящему торжеству.

Майе было лень готовить что-либо на кухне. Она откупорила белую баночку с пилюлями, данными Марией Сергеевной и приняла одну таблетку. Таблетка на вкус была безвкусной. Но стоило Майе выйти за дверь своей квартирке как у неё закружилась голова, мысли поплыли в разные стороны, голова не хотела думать, а все слова, приходившие в голову будто, продирались сквозь дебри её мыслей. Через пару минут все вновь пришло в норму, хотя голова все еще наливалась свинцом. Майя позавтракать решила в кафетерии.

Кафетерий Чашечка располагался в главном холле Академии, его панорамные окна в пол выходили на как раз на площадь предстоящего торжества. Там туда-сюда сновали студенты, расстилая ковровые дорожки, украшая все белыми лентами и черными шарами.

Еда в кафетерии, естественно, не была цветной. Майя попыталась выбрать что-то более-менее съедобное на внешний вид, потому ограничилась тостом с яйцом, круассаном и чаем с бергамотом. Выбрав один из свободных одинаковых серых столиков с одинаковыми серыми стульями, она уселась, взяла в руки тост и откусила кусочек.

Такого невкусного тоста Майя еще не ела. Ни разу в жизни. Дело было даже не в цвете и не в текстуре. Тост был в меру прожаренным. Вот только абсолютно безвкусным. Казалось, что ешь вату. Майя отбросила его и надкусила круассан – вкус был точно такой же. Вернее, вкуса не было вовсе. Дрожащими губами Майя попробовала чай – и ничего не почувствовала.

Майя вернулась к стойке с едой, прилежно отстояла очередь и вежливо попросила у буфетчицы соль, ну или хотя бы сахар.

– Какой сахар, деточка? – округлила глаза буфетчица, – ты в своем уме? У нас нет ни сахара, ни соли – это приказ ректора Полуночника. Есть только прессия.

Буфетчица протянула Майе стеклянную солонку с прозрачными гранулами-кристаллами. Майя повертела солонку в руках, вернулась к своему столику и сыпанула прессию на тост с яйцом. Вот только от прессии тост, казалось, стал еще более ватным и безвкусным. Майя высыпала горсточку гранул себе на ладонь, лизнула языком и начала отплёвываться. Язык у неё онемел, стал неповоротливым, как будто зубной врач в него вколол обезболивающее-ледокаин.

– Ты так не усердствуй с прессией – убьешь собственные вкусовые рецепторы, – сказала Майе девушка за соседним столиком.

Она была высокой, почти на голову выше Майи. Её короткие остриженные под каре светлые волосы пушились, так что с ними явно не справлялась ни одна резинка. Чем-то она напоминала одуванчик. В её телосложении было что-то атлетическое. Грудь, на которой висело множество самых разных значков, она гордо выпячивала колесом. Каждый раз, когда она что-то произносила значки звонко перезванивались друг с другом, будто колокольчики.

– Через неделю привыкнешь – ответила девушка-одуванчик – потом у еды даже появится вкус. Немного. Но появится. Я – Пенна, кстати. – она протянула руку для пожатия, – Пенна грей Куликова.

– Майя.

– Прессия нейтрализует любой вкус. Потому её и так сыпят куда можно и нельзя, даже в воду.

– А если не добавлять прессию, что будет?

– Попробуй не добавляй. Полуночник ох как не хочет, чтобы его студенты испытывали эмоции. А еда, особенно вкусная – способна вызвать такой спектр эмоций, лучше любого кофейного напитка.

– Кофе тоже запрещен?

Пенна заговорщически улыбнулась.

– Кофе нет и кофейные зерна тоже. Но вот только есть и пить это в кафетерии запрещено, даже на собственной кухне. Не дай ВремеНика, тебя застукают за этим делом в неположенном месте. Тут – Пенна обвела взглядом всю Чашечку – студенты только и выживают что за счёт кофе.

– И где такое положенное место?

– Я тебе покажу – ответила Пенна, доедая свой сэндвич.

Майя догадывалась, что конструкции, похожие на большие телефонные будки, стоящие по коридорам всей Академии не просто украшения. В них все время толпились студенты, будки никогда не были пусты, а к ним стояли огромные очереди. Стены этих будок были стеклянные, и все происходящее внутри было видно.

– Как в аквариуме – буркнула Майя, когда им с Пенной удалось попасть внутрь.

– Идея ректора-губернатора. Он не одобряет кофе, но запретить его не может. Как никак это символ и традиционный напиток Подземельного мира. Однако он все же надеется, что такие будки и распитие кофе на виду у всех пристыдит кофеманов.

Майя, до этого никогда не любившая кофе, взяла приготовленный кофемашиной напиток в керамической чашке с гербом Академии теней – серебристой чайкой и черным вороном, которые летали по кругу, будто пытались поймать друг друга за хвосты. Майя вдохнула запах кофе так, будто ничего вкуснее в жизни не чувствовала. В Академии Теней в принципе ничем не пахло – ни преподавательским парфюмом, ни штукатуркой, ни краской, ни ремонтом. Полная пустота.

Пенна кофе пить не стала, она взяла из специального отсека кофемашины крафтовый пакетик пепельного оттенка и принялась жевать, лежащие там кофейные зерна, будто они были конфетами.

– Майя, привет, – окликнул её знакомый голос.

Майя обернулась. Это был Илья. Он тоже пил кофе в компании каких-то девиц с факультета катастрафологии – специалистов по созданию катастроф и несчастий. Девицы то и дело хихикали между собой, кидали многозначительные взгляды на Илью и перешептывались.

Майя протиснулась к парню и попыталась приветственно его обнять, но в который раз он её опередил, протянув руку для пожатия. Пришлось пожать.

Когда они закончили пить кофе, время уже подбиралось к десяти и все студенты потихоньку начали собираться на украшенной шарами и лентами площади. Представители Комитета Созвездий, который организовывал все мероприятия, помогали студентам расходится по своим местам, отведенным для каждого факультета.

– Не боишься? – хитро прищурившись спросил Илья, когда они с Майей оказались рядом, проходя через стеклянные двери холла на площадь.

– Если ломать ноги, то с Эвереста.

Часы Зерцали пробили десять, а почетные места для гостей ректора, обтянутые бархатом смоляного оттенка, все еще пустовали. Все студенты уже стояли выстроившись, играла нейтральная электронная музыка, не вызывающая никаких эмоций – готово было всё, кроме самого важного. В таком томительном ожидании начальства прошло пол часа. И только когда у всех ожидающих затекли ноги, музыка прервалась.

Парадные двери распахнулись и на площадь словно приведения выплыли почетные профессора Академии, которых сами студенты видели один раз в год. Теневики были одеты в черные мантии, теневицы в белые и на всех сияли острые звезды цвета стали. Когда почетные гости расселись вошёл сам губернатор-ректор Полуночник. Его мантия тянулась за ним следом метра на четыре.

Мария Сергеевна, которая была ведущей всех подобных мероприятий, стоя у стойки-кафедры посреди площади, представляла ректора-губернатора, стараясь не забыть все его титулы. За подобную оплошность можно было в два счета вылететь с работы.

– Заведующий кафедрой героев и катастрафологов, член-корреспондент Подземельной академии наук, академик Подземельной академии образования, доктор безликих наук, профессор заслуженный деятель науки Подземельного мира, заслуженный свободный артист Подземельного мира, двадцать четвертый губернатор Нижнебурга Эрлик грей Полуночник.

Под всеобщие шумные аплодисменты к кафедре вышел ректор.

– Здравствуйте, дорогие студенты… и вы, девушки, – девушек за студентов он явно не считал.

Полуночник начал свою длинную монотонную речь про новый полный перспектив год в Академии. Чуть ли не каждое его предложение было приправлено его собственной историей из жизни. И речь, которую можно было бы уложить в пять минут, растянулась на долгих пол часа. Здесь важно было не спать – любое закрытие глаз каралось отчислением. А нежелание слушать историю из жизни ректора воспринималось Полуночником как личная обида.

Двое опоздавших студентов с факультета катастрафологов протискивались через толпу героев к своим, стараясь как можно меньше толкаться. Однако попали в зону видимости ректора.

– А кто будет опаздывать на занятия – превращу в один из своих пиджаков, пополните мою коллекцию.

Многие присутствующие засмеялись, этому высказыванию, будто остроумной шутке. Ректор тоже засмеялся. Вот только его смех не был добрым.

– Если вас не устраивают правила Академии, то идите работать мусорщиками. Или идите в другую академию, – Полуночник помолчал, – что, по сути, одно и то же.

Тут произошло нечто непредвиденное. Майя была уверена – этого точно не могло быть в программе.

Стеклянные двери Академии с грохотом распахнулись от удара ноги и на площадь высыпала группа людей в цветных пестрящих красками одеждах, на их лица были надвинуты черные маски в неоновых кляксах. Если присмотреться – неоновые пятна превращались в глаза, улыбки и ухмылки. На фоне черно-белой Академии банда выглядела кричащей и вызывающей.

Почетные профессора в страхе повыскакивали со своих мест, и разбежались по углам. Полуночник побледнел то ли от недоумения, то ли от злости.

Тем временем группа в цветных одеждах выбежала в самый центр площади, выхватила из-за пазухи баллончики с краской и принялись что-то писать прямо на серых гранитных панелях, из которых была сложена площадь. Другие их коллеги вытаскивали из карманов цветные ленты и конфетти и разбрасывали их вокруг. Кто-то зажег дымовой факел, и всю площадь обволокло розовым дымом.

Майя протиснулась сквозь толпу любопытных студентов, чтобы увидеть, что творится на площади. Когда розовый дым рассеялся – она увидела инициалы Ф.В. – баллончиками нарисованные на граните.

Эти люди в цветных одеяниях были заодно с тем парнем, который отправил её с факультета воров на факультет свободных искусств.

Тут вмешались Стражи мрака. Справившись с шоком, Полуночник распорядился послать за охраной. Очень скоро набежали люди в плащах цвета воронова крыла и зеркальных масках, они ворвались на площадь стремительно спугнув весь бунтарский дух. Группа в цветных одеждах побросала баллончики и бросилась врассыпную, пытаясь смешаться с простыми студентами.

Один из цветных толкнул Майю, волосы его (или скорее её) рыжими кудрями прыгали на затылке.

– Подожди – крикнула ей вслед Майя и бросилась вслед за девушкой, но люди, возникавшие у неё на пути, помешали ей.

– Что ты делаешь?! – кто-то грубо схватил Майю за плечо.

Она обернулась, это был тот самый парень, которого Майя встретила в зале Менделя, похожий на пса-хаски, теперь он был в очках в роговой оправе. А глаза перестали отливать зеленью.

– Я… Я просто пыталась понять. Разве… Разве ты не должен быть с ними.

– Беги, Ник – крикнул парню в очках кто-то из цветных.

– Тебя зовут Ник… – сказала Майя скорее себе, чем ему.

– Я просил – не высовываться, – парень-хаски продолжал крепко сжимать руку Майи, – пока я тебе не дам распоряжений. Если тебя поймают….

К ним приближались Стражи мрака. Ник с силой толкнул Майю в ближайшую толпу, так чтобы она затерялась. Стражи мрака не заметили Майю, скрутив мальчишку.

Ник всегда знал о своих слабых сторонах, которые вечно выходили ему боком. Во-первых, он всегда очень не вовремя забывал зонтик, выходя на улицу. Во-вторых, с самого первого дня переезда семьи в столицу его постоянно останавливали на улице за слишком мрачный и подозрительный вид (а ему было всего восемь) – регулярно, трижды в месяц в нём видели террориста и отправляли писать заявления на Облачную Фабрику. Там он был как родной. Но самым отвратительным было «в-третьих» – его «комплекс рыцаря на белом коне». Нику вечно нужно было кого-то спасать – чаще всего в ущерб себе. Без этого он не чувствовал себя счастливым.

Ника приволокли в Террариум вместе со всеми вещами, где его уже ожидала Мария Сергеевна Храпнева. На этот раз она не была доброй и приветливой, на её лице выражалась максимально-возможная строгость.

– И что ты можешь сказать в свое оправдание?

– Ничего, – спокойно ответил Ник, – разве я нарушил правила Академии, соблюдая правила эвакуации?

– Не дерзи!

Тут взгляд Храпневой скользнул по холщовой сумке, которая висела на плече Ника.

– Открывай сумку! Тебя нужно обыскать.

– Вы не имеете права! Агенты Полуночника неприкосновенны!

Но Стражей мрака это не интересовала. Они стащили с парня сумку, чуть не оборвав ему лямку. Ник был спокоен – в его сумке не могли найти ничего, что как-то было бы связано с ТОППом. Безликие перерыли всю сумку, однако не нашли ничего подозрительного, не считая связки стальных заточенных ножей разного размера.

– Это еще что такое?!

– Финка. Ну, несколько финок.

– В Академии Теней запрещены драки.

– Я их даже не доставал.

Страж Мрака выудил из рюкзака парня кухонный топор для мяса. С одного конца блестело наточенное лезвие, с другого – тяжелая ребристая насадка для отбивания стейков. Марина Сергеевна вопросительно посмотрела на Ника.

– Ну а что?! – развел плечами парень – Знаете, какая полезная вещь!

– Я обязана доложить об этом Полуночнику. Это жесткое нарушение правил безопасности Академии Теней. Карается вплоть до отчисления.

Мария Сергеевна быстренько написала короткую записку, сунула её в почтовый холодильник и принялась ждать ответа. Эти шесть минут были самыми мучительными в жизни Ника. Парень ёрзал на диване, нервно играл со своими подтяжками, оттягивая и отпуская лямки, отбивал ботинками-оксфордами дробь об пол. Он переживал не сколько за вылет из рядов агентов – Ник давно понял, что Академия не самое престижное в Подземельном мире учебное заведение. Ника волновало то, что уход из рядов агентов, усложнит жизнь ТОППу.

«И всё из-за глупой девчонки – фыркнул он».

Наконец ответ Полуночника пришёл – холодильник пикнул, Храпнева достала письмо в черном конверте и пробежалась по нему глазами. Стоило ей дочитать его до конца – как её лицо озарила неприятная улыбка.

– Ректор принял решение.

На секунду Нику показалось, что его отчисляют из Академии. В его голове в этот момент носилась лишь одна мысль: «Что будет с ТОПП без него.»

– Ректор распорядился поставить тебе семь из восьми возможных волкодавов.

Радость на лице Храпневой сменилась озадаченностью.

– Проступок серьёзный, но у тебя слишком много заслуг перед академией, чтобы Полуночник не мог не дать тебе второй и последний шанс.

Ник выдохнул от облегчение, пусть виду и не подал. ТОПП был спасен. Только потом до Ника дошло что ему поставят семь несмываемых позорных клеймо на ладонь – семь псовых голов.

Стражи Мрака подняли Ника на ноги и провели в соседнюю с Залом Менделя дверь. Дверь эта была полностью черная, будто намёк на страшные вещи, которые там происходили. Внутри находилась машина, собранная из грубых металлических деталей. Пахло дешёвой краской, будто в комнате протекла сотня глеевых ручек.

Стражи Мрака усадили Ника на стул и оттопырили его левую руку ладонью вверх так чтобы она помещалась на специальную подставку. Мария Сергеевна опустила рычаг с каким-то наслаждением маньяка. Иголка с чернилами впилась Нику в ладонь. Парень отвернулся и закусил губу, чтобы не смотреть на это. От боли хотелось кричать. Иголка с чернилами вышла из ладони, передвинулась на один миллиметр и вновь вошла в кожу. Рука Ника дернулась, но Страж Мрака её удержал. На глазах Ника выступили слезы.

«Просто думать о ТОППе. Просто думать о ТОППе – повторял Ник словно мантру.»

После пятнадцатого укола иглой парень отупел от боли и уже ничего не чувствовал. Спустя пятнадцать минут пытки на его покрасневшей от раздражения коже красовалось семь черных псовых голов. А самого Ника понизили из агентов губернатора, пообещав отдать его форму с номером девять более достойному студенту.

Никто так и не смог доказать, что Ник виноват в попытки срыва Дня Мудрости и Знаний. Вечером вышел экстренный выпуск студенческого двухнедельника «Мрак», газеты, которая печатала все студенческие новости. На всех четырех полосах в своем интервью Полуночник хвастал, что уволил всех работавших в этот день Стражей Мрака, обещал, что в скором времени поймает группу нарушителей и всех поголовно отчислит:

«Вы думаете, что это цветочки? Нет, это только начало. Сегодня они позволяют себе врываться и пытаться сорвать праздник. Завтра они поднимут бунт на занятиях. А потом они начнут истреблять других студентов. Это сегодня они для вас – герои, только когда ваши герои возьмут в руки оружие – прибежите вы обратно ко мне! Это не герои – это террористы»

Ректор не знал истиной цели организации с инициалами «Ф.В.», не знал и то, что она называется ТОПП, но четко понимал, что цели их идут в разрез с его.

****

– Как ты не понимаешь – Май чуть ли не прыгала вокруг Ильи, – нам необходимо отыскать этих людей. Обыскать все углы Академии начиная с подвалов и кончая…

Илья подавился смехом.

– … кончая… – передразнил он, – ты уверена, что думаешь о поисках сердца?

– Свои пошлые шутки оставь при себе… Нам нужно понять на кого они работают, чем занимаются, где заседают. Возможно, они тоже ищут сердце Полуночника и знают какой секрет хранит неизвестность. А может даже знают, где сердце спрятано. Тут и слепой увидит – что они против него.

Майю распирало от желания, пойти их искать – хоть что-то динамичное за эти два дня. О том, что с Ником она уже знакома Майя не сказала. Она дала ему обещание молчать.

– Ты закончила? – Илья зевнул – Я не хочу и тебе не советую лезть на рожон. Нельзя идти их искать в то время, как они подняли на уши всю Академию. Если нас поймают, то сочтут соучастниками. А я еще хочу доучится в этом учебном заведении.

Илье удалось выставить Майю за дверь своей квартирки №9 «Чокнутый страус» и приступить к своим делам. Первым делом он понёсся в библиотеку и взял почитать все книги, которые нужны были начинающему герою. Он перезнакомился со всеми на своем и на старших курсах. Составил расписание личных внеучебных занятий. Записался на все дополнительные факультативы. У него горели глаза – так он хотел доказать всем, чего он стоит. Книгами по геройству был заставлен весь прикроватный столик, весь письменный стол. Книг было так много, что Илье пришлось перебраться на кухню, чтобы продолжить чтение за чашкой чая. От кофе он решил отречься – желая быть прилежным студентом, потакать всем прихотям Полуночника, и попасть в ряды агентов губернатора, когда подвернётся такая возможность.

Возможность подвернулась слишком быстро даже по меркам амбициозного Ильи. В районе семи часов вечера в его квартирку постучали. К нему вошла Мария Сергеевна и расплылась в радостной улыбке.

– Илья, у меня хорошие новости – теневицу так и разрывало от довольства – Теперь ты – новый агент губернатора.

Она протянула ему черный плащ, завернутый в хрустящую пластиковую пленку, с серебряной цифрой девять на левом плече.

– Я тебя поздравляю, Илья.

Её так и распирало сказать, что это отчасти её личная заслуга.

Илья помедлил, прежде чем принимать плащ. В его голове всё крутились слова Майи про влюбляющихся в него окружающих. Парень попытался придать своему лицу бесстрастное выражение, хотя внутри него закипала волна неприязни.

И тут до него дошло. Эта мысль вихрем пронеслась в его голове и изменила все на корню. Если окружающие готовы во всем ему помогать, то это явно упрощает ему путь к геройским вершинам.

Илья взял плащ из рук Марии Сергеевны, как бы невзначай касаясь её руки. А в голове ему представился постамент из белого мрамора с выгравированными буквами «Илья шмидт Мастеров – великий герой».

Глава 5:

Фердинанд Волкодав

Говоря о том, что тени не выпендриваются, Полуночник либо врал, либо откровенно заблуждался.

На следующее утро – 2 сентября, в первый учебный день, Майя обнаружила в коридорах Академии – не иначе показ мод. Каждый из студентов, в особенности теневицы, стремились выделится из-за всех сил. Например, высокая моделеподобная Ива грей Дрёмова с факультета катастрафологов буквально плыла по коридорам в пышной юбке из серой тюли, напоминающей облако или дымовую завесу.

Лиса блэк Мельникова, подпольно читавшая романы-ужастики писателя Стивена Л’Львова, каждый день наносила на лицо ычерные блестки, формирую на лбу и щеках затейливые узоры. Она имела на ладони семь из восьми волкодавов, но ничего не боялась.

Майя пыталась относится к пребыванию в Академии Теней как к временной пытке, но морально тяжело относится к чему-то как к пытке, если находишься там 24/7.

Весь предыдущий вечер Майя раздумывала о масштабах организации, которая устроила «террористический акт». На утро, выпив злосчастную таблетку, от которой ей опять стало плохо, отправилась на их поиски самостоятельно. Миды в квартирке уже не было – она отправилась на срочное собрание Комитета Созвездий, в котором состояла.

Готовить на кухне Майе вновь было лень, потому поглядев на карту Академии, Майя решала позавтракать во втором кафе «За зеркалом».

Кафе «За зеркалом» располагалось в самом дальнем крыле Академии Теней. Забредали сюда только заблудившиеся. Кафе располагалось на стыке двух коридоров, а на углу его находился настоящий глаз, камера наблюдения.

Такие глаза располагались по всей Академии, чередуясь с ушами, устройствами для прослушки. В Подземельном мире все дома были живые – имели уши, сердца, глаза и другие органы. Помимо этого, у них били даже души.

Однако глаз около кафе «За зеркалом» не походил на те, что располагались по всей Академии. Его закрывала пелена запекшейся черной крови, а с боку был вогнан обломленный кусок палки – глаз был ослеплен. Зрелище жуткое.

Майя подошла к двери кафе, взялась за ручку и дернула на себя – дверь не поддалась. Майя дергала снова, снова и снова, пока не убедилась, что кафе было закрыто.

«Это… это невозможно, – думала Майя продолжая дергать»

«Рыбий, рыбий, рыбий жир, – завёл опять Мудрус, – Он вкуснее, чем инжир… Хватить дергать – сломаешь собственность Академии – сама оплачивать будешь»

«Кафе не может быть закрыто. Оно не на ремонте и на карте обозначено, как работающее».

«Я не знаю его вкус, – пел Мудрус, – но он лучше, чем арбуз… Значит тем, кто там сидит – есть что скрывать, а если ты простоишь здесь ещё хотя бы пять минут, то опоздаешь на первый урок.»

Майя вздохнула, кинула грустный взгляд на зеркальную дверь и отправилась на занятие.

Все студенты факультета свободных искусств обучались в одном кабинете, где разбивались на небольшие кружки по своим кружкам. Каждый из них сидел за мольбертом, который мог перестраиваться и в стол, и в подставку для музыкального инструмента. Мольберты танцоров складывались в станки. Кружок художников, писателей, поэтов и музыкантов были самыми большими. Кружок чихающей музыки, которая появилась благодаря Майе состояла из неё одной.

Прейдя на свое первое занятие Майя честно пыталась подружится со всеми в зале, но студенты факультета свободных искусств не горели желанием заводить дружбу вообще.

Первая девушка, которую заметила Майя была Ириса уайт Сизова. Она сидела за своим столом-мольбертом и маялась от скуки. Но стоило Майе к ней подойти – Ириса томным взглядом поэтессы посмотрела на Майю и устало попросила не подходить к ней ближе, чем радиусом два метра.

– Своим присутствием ты пугаешь вдохновение – заявила та, склонившись над листом пустым бумаги.

К слову сказать за последние два года Ириса не написала ни одного четверостишия. А на все предложения преподавателей читать стихи других поэтов и пройти курсы стихосложения, она отвечала, что это убьёт её индивидуальность, и продолжала дальше страдать.

Артём уайт Меланхоли, напротив, считал, что душевная боль, депрессия и разочарование в жизни – краеугольный камень любой поэзии. Герои его поэм думали о смысле бытия, много пили и чаще всего сводили счёты с жизнью. Артём ко всем своим бедам ещё увлекался и масляной живописью.

Была здесь и группа скульпторов, которые почему-то могли хорошо лепить только ноги. Все что находилось выше голеней они не удостаивали своим вниманием.

– Вы же понимаете, что так нельзя, – возмущался их преподаватель Френсис уайт Зеликин, – Вот ты опять слепил новую пару ног. Вот что мне делать с этими бетонными ступнями? Солить?

За спиной у Зеликина и правда высилась пирамида из сотен одинаковых мраморных, глиняных, гранитных ступней.

– Зато они красивые – сказал один из горе-скульпторов, Рут уайт Уров – и выглядят как живые.

Зеликин вздохнул.

– А вы не вздыхайте, – возмутился Рут, – я всю жизнь намерен лепить ступни. Ступни и больше ничего. Я буду главным подземельным ступня… ступне… степнелипом… тфу… ступнелепком… нет, не так… ступне…

Весь остаток урока Рут потратил на то, чтобы правильно произнести свою новую только что выдуманную профессию.

В общем и целом, общество факультета свободных искусств утомляло Майю. Она раскисала от высокомерия и сумасбродства людей, считавших себя гениями и будущим подземельного искусства.

На перемене Майе удалось встретится с Ильей – тот явно наслаждался пребыванием в Академии, но поговорить о впечатлениях им с Майей толком не удалось – Илья буркнул ей «привет» и унесся в другом направлении. Майя даже не была уверена, что Илья заметил с кем говорил.

Илья был похож на кота. Он приходил, когда вздумается, уходил, когда хотел, и делал только то, что ему было интересно. Он любил свободу и страдал, когда не чувствовал её. Рядом с Ильёй, которого вечно буквально разрывало, Майя чувствовала себя мёртвой.

Обеденная перемена так и прошла бы для Майе в гордом одиночестве, если бы она не заметила Миду. Соседка Майи шла по коридору, держа в руках целую стопку толстенных учебников из библиотеки, она училась на факультете безликих – готовилась к работе в правительстве.

– МИДА! – Майя еще ни разу в жизни не была так рада знакомому лицу как сейчас.

Ни медля ни секунды, Майя бросилась к Миде, чуть не выбив пирамиду учебников у неё из рук. Мида в ответ замычала что-то нечленораздельное, так громко будто Майя бросилась её не обнимать, а жалить. Учебники выпали у Миды из рук, она из-за всех сил начала отпихивать и толкать соседку по квартирке. Когда Майя наконец осознала, что явно творит что-то не то, к ней уже подскочили двое Стражей Мрака.

Стражи схватили Майю под руки и поволокли за собой. Они, как всегда, были грубы и молчаливы.

Упавшая на пол Мида, встала, потирая ушибленную коленку. Девушка сочувственно посмотрела вслед Майи и попыталась что-то ей сказать при помощи жестов, но Майя была уже так далеко, что не могла различить количество пальцев Миды и поворот её руки.

Майя видела свое лицо полное ужаса в отражении серебряных масок охраны, в отражении стен. Сердце её громко колотилось в груди. Её волокли в Террариум, точно не с целью похвалить.

Стражи грубо втолкнули Майю в Террариум, где во время обеденной перемены Мария Сергеевна сидела на белоснежном диване, скрестив лодыжки как на приеме у монарха, и пила чай в окружении своих подружек-теневиц из приёмной комиссии. Увидев Майю, Мария Сергеевна удивленно посмотрела сначала на неё, а потом перевела взгляд на Стражей.

– Она – агент губернатора, – фыркнула Мария Сергеевна, даже не вставая с дивана, – Вы чего, мрачные мои, вам головку солнышко напекло. Агенты губернатора – это самые лучшие студенты, они никогда не нарушают правил.

Один из Стражей подошёл к ней, слегка отодвинул вбок маску и что-то зашептал ей на ухо. Улыбка Марии Сергеевны сменилась сосредоточением, теперь она уже строго смотрела на провинившуюся.

– М-да – протянула Мария Сергеевна, когда Страж встал опять за спину Майи, – не думала я, что ты проколешься на элементарном правиле. Неужели так сложно держать руки при себе? Никого не лапая?

– Я никого и не лапала – для Майе это слово имело весьма специфический характер.

– По правилам Академии, касаться других студентов каким-либо образом запрещено: обниматься, целоваться, сидеть на коленях…

Мария Сергеевна встала и достала с полки маленькую книжечку в черном бархатном переплете. Обложка была украшена серебряными звездами, кометами и очертаниями планет. Надпись с засечками на буквах гласила, «Правила Академии Теней».

– Ты же была у Полуночника, я точно помню, что после посвящения ты отправилась с Ильёй в ректорский бурмашину.

– Полуночник мне ничего говорил по поводу правил.

Это замалчивание даже не удивило Майю. Полуночник ясно дал понять, что избавится от неё легальными способами.

– Значит, ты должна была сама всё узнать. У нас в подземельном мире система заявительная… Уверена, если прийти и разбудить Илью посреди ночи, он назовёт все правила в любом порядке.

– А я так понимаю, вы только и делаете, что мечтаете прийти к нему посреди ночи? – съязвила Майя.

– Это тоже запрещено в Академии – Мария Сергеевна с бумажной улыбкой на лице грубо пихнула Майе книгу с правилами, – просто помни, что в Академии спасение утопающих, дело рук самих утопающих.

Мария Сергеевна неспешно допила чай, крепко ухватила Майю за плечо и подтолкнула в сторону полностью черной двери, где, в пахучей дешёвой краской, помещении острая игла выгравировала на ладони Майи первую голову пса-волкодава.

Майя вышла обратно в Террариум, успокаивая всхлипы и утирая слёзы, но Мария Сергеевна не спешила её отпускать.

– Раз уж это твой первый волкодав, то по правилам, я должна тебе кое-что показать. Так. На будущее. Чтоб неповадно было снова проказничать.

Террариум не зря так назывался. Одна его застекленная сторона выходила в холл с лекториями, другая во внутренний дворик Академии. Туда-то и повела Майю Мария Сергеевна.

Во внутренний дворик Академии вела только одна дверь из Террариума. Сюда редко кто захаживал, да это было и незачем. Мрачного вида площадь, сложенная из плит черного камня, наполовину была затоплена темной водой.

– Мы тонем? – спросила Майя.

– Нет, Академия Теней стоит на небольшом подземном озере, которое находится под охраной государства. Око Ночи. Слышала о нём что-то?

Майя отрицательно покачала головой, а Мария Сергеевна лишь ухмыльнулась.

Только сейчас Майя заметила, что большинство плит исписаны какими-то надписями. В каменных клеточках были выдолблены буквы. Это были имена.

– Это имена студентов – Мария Сергеевна будто прочла мысли Майи, – бывших студентов, которым не удалось окончить свое обучение. Они получили восемь волкодавов и были отчислена, а их имена навеки остались выдолблены на площади «позора» или площади Фердинанда Волкодава, называй как хочешь.

– Фердинанд Волкодав – пролепетала Майя, – Ф.В… Фердинанд Волкодав – какой-то учёный? Героическая личность?

Мария Сергеевна залилась смехом. Её мерзкий смех отразился от стен Академии и похож был на крик вороны.

– М-да, мне многое что отвечали на вопрос о том, кто такой Фердинанд, но такое впервые. Героическая личность? Среди прогульщиков и двоечников возможно. Он – преступник, его и всю его банду отчислили из Академии и отправили в изгнание в Царство Полоза, но это было давно. Почти пятьдесят лет назад.

– Из-за факультета Воров – догадаласьМайя.

Мария Сергеевна внимательно на неё посмотрела.

– Откуда ты знаешь? Кто тебе это сказал?

И тут Майя поняла, что прокололась. Не хватало, чтобы Ник пострадал от её выходки вновь.

– Никто, – соврала она, – в библиотеке прочла.

– В библиотеке этого нет. Все упоминания стерты, а страницы заклеены. Ты слишком много знаешь, девочка, – Мария Сергеевна пристально вглядывалась в лицо Майи.

– Вам не кажется, что тот, кто получил 0/100 баллов не может слишком много знать? – Майя воспользовалась своим главным козырем. Легко вести свою игру, когда твои силы недооценивают.

– Наверное.

Только сейчас Майя заметила, что площадь затоплена не совсем водой. Вода эта отливала чёрным и на вид была вязкой. Этот глубокий темный цвет гипнотизировал.

– Какая густая – Майе не очень хотелось касаться этой «воды», казалось, что одного прикосновения достаточно, чтобы она тебя поглотила.

– Естественно, это же нефть. Кровь Академии. Как и все живые здания в Зерцале течет домовая кровь. Не думаешь ли ты, что Око Ночи – обычное озеро. Это сосуд. Сердце Академии.

Внезапно Мария Сергеевна поняла, что наговорила лишнего. Она развернула Майю к выходу и выпихнула в холл Академии.

– Отправляйся на занятия, обеденная перемена кончится через три минуты. Иначе получишь второго волкодава на этот раз за опоздание.

Майя даже не знала, кому задать вопрос, который мучил её сегодня весь день, и она рискнула.

– Если в Академии так блюдут правила, то почему кафе «За зеркалом» закрыто?

– Ты, я смотрю, не только слабоумная, но и хилая. Кафе открыто – сильнее за ручку дергай.

Майя решила во что бы то ни стало, узнать побольше о Фердинанде Волкодаве. Никто не называет целые тайные организации в честь простых преступников.

Но после всех занятий на пол пути в библиотеку Майю поймала Пенна Куликова. Все студенты уже были в курсе проступка Майи – прилюдного показа чувств.

– Ты, конечно, рисковая – губы Пенны вытянулись как по струнке – у нас так не принято. Мы обычно делаем так: «Псс, иди сюда» – она заговорщически подмигнула Майи, схватила её за именной воротник и настойчиво потащила за собой – «Идём в музейную уборную – обниматься». Обе расхохотались.

Каждый обходил правила по-разному. Пенна грей Куликова по прозвищу Обнимашка приносила с собой плющевую панду и ходила с ней в обнимку. Стражи Мрака бесились, но поделать ничего не могли – Пенна не нарушала ничьего личного пространства.

– Боюсь, если ты меня утащишь в уборную за воротник, Стражи Мрака тебя неправильно поймут, – сказала Майя.

Она попрощалась с Пенной и добрела в библиотеку. Сейчас там было не очень много студентов – было всего два часа дня. По правилам Академии обязательными библиотечными часами считалось время с 16:00-18:00.

Библиотека Академии Теней была поистине легендарной. Она входила в топ самых красивый и огромных библиотек Подземельного мира. В ней можно было найти как книги надземных авторов, так и подземельную литературу. Библиотека Академии имела два этажа. На первом располагался зал, где выдавали книги с собой. Там несколько старушек-теневиц сидели за столиками и разбирали формуляры приходивших к ним студентов. Доступ к книгам был только у сотрудников. Зато второй этаж позволял самостоятельно выбирать книги для чтения, однако выносить из зала их было запрещено. Это каралось волкодавами.

Майя поднялась по широкой лестнице на второй этаж. Здесь ряды столов с настольными винтажными лампами-кристаллами, чередовался с книжными шкафами. Дверцы шкафов были застеклены, но это не мешало искать нужную книгу читая названия на серых корешках.

Майе нужно было что-то про историю Академии Теней. Подходящая книга нашлась только на четвертой полке, по счастливому совпадению её автором был Иван Л’Филинов, на обороте была уже знакомая фотография автора. Этот парень похожий на воробья, уже начинал бесить Майю количеством своего присутствия.

Майя вздохнула, но взяла книгу Л’Филинова. В содержании было пусто, однако замазанные вручную пункты заинтересовали Майю. Долистав до нужной страницы Майя убедилась в правдивости Марии Сергеевны – страницы были вырваны с корнем.

Вторая книга, которую взяла Майя была авторства главного историка подземельного мира Иосифа блэк Мракова. Там факультет воров значился в содержании, но страницы опять-таки отсутствовали. Майя пролистала десяток книжек – везде нужные главы были вырваны с корнем.

– Что ты делаешь?! – над ухом Майе раздался тихий испуганный шёпот.

Майя обернулась. Перед ней стояла очень худенькая теневица. Она была похожа на лисицу-альбиноса – хитрые темные глаза обрамляли ровные нарисованные подводкой стрелки, кучерявые волосы, завязанные в хвостик на затылке, обнажали острые скулы. В лице её было что-то от борзой собаки. Майе даже почудилось, что в выбеленных волосах теневицы поблескивают рыжие прядки.

– Что ты тут делаешь?! – повторила свой вопрос девушка-борзáя.

– Я ищу…

– О, поверь я в курсе, женщина! Я десять минут за тобой наблюдаю. Не найдёшь. Только беду на себя накликаешь. Все в курсе твоего сегодняшнего «подвига». Решила побить рекорд Академии по количеству проступков за день?

– Ты в курсе про Ферди…

Девушка- борзáя закрыла Майе рот рукой и прижала к книжному стеллажу.

– Тихо! Воронов говорил, что ты без тормозов и инстинкта самосохранения, но чтоб настолько…

– Бу-бу-бу-муп-муп – промямлила Майя в руку девушки-борзо́й.

Та поморщилась, но отпустила.

– Воронов… Воронов – это ваш главный?

Вика не ответила, лишь посмотрела на нее возмущенно.

– Хорошо, я не буду произносить это вслух.

Майя не сдалась, лишь на время отступила. Теперь она должна была найти какого-то Воронова. Всего лишь какого-то Воронова среди двух тысяч студентов.

– Вот и умница!

Девушка-борзáя уже собиралась уходить, как Майя её остановила.

– А кафе «За зеркалом» тоже ваших с Вороновым рук дело? Оно из-за вас закрыто?

– Так! – девушка-борзáя разозлилась не на шутку, – Воронов может и мягкий по натуре. Но я – нет. Женщина, если ты сейчас же не прекратишь под нас копать… – девушка- борзáя провела ребром ладони по своему горлу, – Доходчиво?

– Да – ответила Майя.

Но стоило девушки-борзо́й выпустить её из виду, Майя выскочила свернула в сторону кафе «За зеркалом». Она обещала бабушке найти сердце – она сдержит своё слово вопреки всем угрозам.

Глава 6:

Чокнутый Страус

Убедившись, что Мария Сергеевна ошибается и кафе «За зеркалом» действительно закрыто, Майя мигом бросила к Илье, в квартирку №9 «Чокнутый страус».

Квартирка Ильи была идентична квартирке Майи и Миды.

Ильи на месте не было, зато на кухне копошилась какая-то девушка-теневица. Половина её волос была серебристой, вторая половина – черными как смоль, обе половины она заплела в простые косицы, перевязав на концах белыми лентами. Она сидела на барной стойке, болтая ногами, не достававшими до пола, в руках она держала прозрачную миску с жидким тестом и активно помешивала в ней венчиком, так что кляксы от теста покрывали собой пол, все полки, потолок и даже кристаллы в кадках на подоконнике. Несмотря на сосредоточенное лицо девушка выглядела очень миловидной, особый шарм ей придавали пухлые щечки, делая её отчасти похожей на старинную керамическую куклу викторианской эпохи.

Майя простояла на кухне добрых три минуты, но девушка даже ухом не повела, продолжая сосредоточенно помешивать тесто.

– Привет, – окликнула её Майя, – ты не знаешь куда ушёл Илья?

– Нет, он мне не докладывает.

– Ясно… – Майя сомневалась, что в мире был кто-то кому Илья что-то докладывал, – а где, ну например, его сосед.

Только сейчас Майя поняла, что никогда не задумывалась о том, с кем соседствует Илья. У парня было такое раздутое самомнение, что он в мире вряд ли нашёлся бы тот, кто ужился бы с этим.

– Я.

– Что «я»? – не поняла Майя.

– Я – сосед Ильи.

– Не может этого быть, – Майя обошла вокруг девушки викторианской куклы насколько позволяла барная стойка, – Ты же теневица!

– А ты нет, – спокойно ответила она.

Из неё всё нужно было вытягивать кусачками. В этом она была похуже Мудруса.

– Нет, я не хотела тебя обидеть…

– Я и не обиделась. Это факт. Факты не могут быть плохими или хорошими. Факты не могут никого обидеть.

– Я хотела сказать, что студентам разного пола запрещено жить в одной квартирке.

– Ну да.

– Вы… – Майя не знала, как спросить – Вы с Ильёй вместе?

Василика фыркнула.

– Только через мой труп. Мы по отдельности!

Наступила тишина, в которой раздавалось лишь позвякивание венчика в миске с тестом. Девушка викторианская кукла даже ничего не отрицала, но и объяснить не стремилась. Майя стояла и думала, как продолжить разговор, но тут дверь квартирки открылась и, к облегчению Майи, вернулся Илья.

– О, вы уже познакомились.

– Не совсем.

– Майя – это Василика уайт Темноградова тоже с факультета свободных искусств, со стихосложения. Василика – это Ма…

– А это кристалловые кактусы – сказала Василика, кинув взгляд на подоконник, – но вас я знакомить не буду, все равно они не запомнят твое имя.

– Кто не запомнит моё имя? – не поняла Майя.

– Кристалловые кактусы – закатил глаза Илья, – не переживай так, – он хмыкнул – меня с ними тоже не познакомили. Все равно, я думаю, Василика у меня надолго не задержится.

Василика переезжала каждую неделю, потому что за это время все вдохновение в новом месте жительства исчерпывалось и писать там стихи было уже невозможно.

Василика еще секунду сидела задумавшись, пытаясь вспомнить что-то важное, а потом резко вскочила и зашагала прям по кухонной столешнице к верхнему ящику. Оттуда она выудила два белых листа с таблицами.

– Пришли счета за Студенческий Зоопарк.

– Мы же уже заплатили за этот год – не понял Илья.

– Заплатили – согласилась Василика – Это за последующие. У тебя три, у меня один. Говорят, Полуночник опять повышает цену. И если мы оплатим сейчас, то по старой цене.

Илья взял свою квитанцию и выпучил глаза.

– Здесь ошибка. Это уже повышенная стоимость. На 200.000.000 пылифиров больше, чем за этот год. – он заглянул в квитанцию Василики, у той стоимость тоже была завышена.

– Это доплата.

– За что?

– За комнаты с видом на памятник Полуночнику, – Василика махнула рукой в сторону окна.

Квартирка Ильи и Василики действительно выходила на небольшой гипсовый бюст ректора-губернатора, который только недавно отмыли и отреставрировали, после того как мародеры его расколотили и раскрасили краской из баллончика. Однако этот вид не стоил того, чтобы повышать цену.

Илья скорчил рожу, он явно не считал, что за комнату с видом на памятник тщеславному губернатору надо доплачивать.

Мимо него с беспечным видом проскакал неоновый таракан-альбинос. Илья попытался его прихлопнуть, но Василика вовремя спасла беднягу и засунула в кухонный шкаф, откуда тот и сбежал.

– Как ты думаешь, а за тараканов на полке мы тоже доплачиваем? – поинтересовался Илья.

– Это же Академия Теней – пожала плечами Василика – здесь за всё доплачивают.

Она достала парочку серых крекеров и сунула их в щель между дверцами кухонного ящика, подкармливая своих питомцев.

– Тогда раз уж ты решила взять их под свою опеку, будь добра пометить их маркером, чтобы отличать своих от чужих. А то Террариум ещё пару тысяч пылифиров добавит за содержание чужих тараканов.

– Ты краску принёс, экономист? – уточнила Василика.

Илья поставил перед Василикой десятилитровое ведро с черной масляной краской. Девушка отставила в сторону миску с тестом.

– Блины отменяются, объявляется ремонт.

Василика откупорила банку с черной краской и улыбаясь макнула в неё малярную кисть. По лицу Василики было видно, что это окунание кисточки в банку приносит ей неименованное наслаждение. Она умела так жить, наслаждаясь каждым мгновением, словно бисквитным тортом.

– Не путайся под ногами – буркнул Василика, чуть не сбив Майю с ног банкой с краской – лучше возьми чёрную краску и что-нибудь покрась.

– Зачем что-то красить?

– Потому что сегодня будет ежемесячная проверка Студенческого Зоопарка. Мы узнали об этом по нашим тайным каналам. И если у нас в комнате найдут что-то цветное, то вышвырнут.

Василика достала из-под кухонного дивана деревянный ящик с разноцветным чайным сервизом: чашками ручной работы, фигурными блюдцами и фигурным ножом для торта.

– Так надо побежать и сказать всем остальным. У них же тоже есть цветные вещи – Майя уже успела возомнить это своей священной миссией, как Илья прервал её мысли:

– Нет, нельзя. Рейды придуманы для того, чтобы ловить нарушителей. Если нарушителей не будет – правила усложнят. Все не могут быть идеально послушными. Кого-то должны поймать и отчислить, чтобы остальным жилось спокойнее.

– Это жестоко!

Илья проигнорировал Майю, крича Василике:

– Слушай, а эту твою… как там… Ванильский орхидейный кристалл тоже перекрашивать?

– Ванильный! – поправила Василика – Ага. Жёлтый тоже входит в список запрещённых цветов.

Список запрещённых цветов висел где-то в подсобке Академии, заваленный всяким хламом. За прошлый год Василика бегала туда по несколько раз в неделю, надеясь обнаружить цвет, которого бы не было в списке. Но в списке отсутствовали только серые, белые и черные оттенки. Василика даже придумала свой собственный цвет – оранжебух, но узнав о его существовании, теневики вписали его в список запрещённых. Систему было не обойти.

Пока Илья и Василика носились с кисточками по квартирке, перекрашивая все цветные вещи в черные, Майе стало плохо. У неё кружилась голова, мысли путались, темнело в глазах. Ноги стали ватными и будто больше ей не принадлежали. Она не понимала, что с ней творится. Язык прилип ку нёбу. От подступившей к горлу паники хотелось плакать.

– Что с тобой? – округлил глаза Илья, оторвавшись от покраски каминных часов и внимательно глядя на Майю.

– Номально осё охошо – пролепетала она, покачиваясь.

Илья успел подхватить Майю под руки и помог ей добраться до его комнаты.

– Приляг пока – он кивнул головой на кровать, – пока звезды в глазах не перестанут плясать.

На удивление у Ильи в комнате был идеальный порядок. Все книги стояли по линеечки, на заправленной кровати не было ни одной пылинки. На стене над рабочим столом висело расписание. Свиток был прикреплен кнопками к потолку и спускался до самого пола. Корявым не самым аккуратным подчерком (единственное, что было в этой комнате неаккуратно), написанным в спешке и походившим на врачебный рецепт, были выведены слова:

ПОНЕДЕЛЬНИК:

5:30 – подъём и завтрак (не забывать будить к началу занятий Василику)

6:00-8:20 – история Нижнебурга, Губернии Ночи и Подземельного Мира

8:30-10:05 – подвиг

10:15-11:50 – занятия в Академии

11:50-12:30 – обед

12:30-15:50 – занятия в Академии

16:00-18:00 – библиотека

18:00-19:00 – помочь Василике с уборкой (возможно)

19:00-20:00 – Заседание у Полуночника

20:00-22:00 – дурацкое домашнее задание

22:00-22:40 – повтор истории, пройденной утром

23:00 – отбой

Общие решения:

Не валять дурака (и найти время учить языки)

Лучше относиться к Веромаху

Во время ежедневных подвигов не спасать «прекрасных дам» (через чур влюбчивые)

Не ссориться с Василикой больше 2 4 раз на дню

И так расписаны все семь дней недели. Это был идеально выстроенный презентабельный график, если бы не одно «но». От скуки Василика раскрасила его цветными фломастерами, отчего расписание стало выглядеть комичным и нелепым.

Между бровями Ильи образовалась задумчивая складка.

– Где бутылёк с таблетками, которые тебе дала Мария Сергеевна?

Майя слабо кивнула в сторону своей сумки с учебниками и чуть не рухнула с кровати на пол. Илья порылся в её сумке и вытащил бутылёк с таблетками. Он скривился от отвращения и откупорил крышку. Майя решила, что таблетку надо принять. Но Илья пошёл и высыпал всё содержимое в сливное отверстие раковины, смыв водой.

– Не принимай больше эту гадость – сказал он, вручая Майе бутылёк назад – продолжай ходить в лечебницу, но не пей их. Выкидывай. Это никакое не лекарство, это отрава, замедленного действия.

– К вопросу о гадостях… – Василика, открывшая почтовый холодильник Чокнутого страуса, читала пришедшее письмо, – тебя – она кивнула на Илью, Полуночник вызывает на обязательное собрание в этот четверг, с утра.

– Читать чужие письма может быть вредно для твоего физического здоровья, – сказал Илья, пытаясь перехватить у Василики письмо, – не боишься, что твой бок случайно наткнётся на мой кулак?

– А ты не боишься, что я тебя напою своим особым чаем? Успокаивающим. Он успокаивает окончательно и навсегда.

Илья прекратил пытаться перехватить у соседки письмо.

– И тебя кстати тоже просят прийти… – сказала Майе Василика, дочитав письмо ректора до конца.

Глава 7:

Шесть подвигов Плутона

В четверг 5 сентября вся администрация Академии ходила гордыми как индюки. Они гордились собой и своими придуманными рейдами.

– Вчерашний рейд Стражей Мрака выявил семнадцать студентов нарушителей – гордо объявили агентам на утреннем собрании.

Полуночника не было на месте, потому честь разглагольствовать досталась Марии Сергеевне, как проректору и его главному заместителю.

Студенты, входившие в ряды двенадцати агентов губернатора, были либо с факультета героев, либо с факультета катастрафологов. Майя была единственным свободным художником среди них и единственной девушкой. Своих агентов Полуночник подбирал будто специально одинаковых. Все они были под метр восемьдесят, широкоплечие, спортивного телосложения, все черноволосые (кроме Ильи). Если бы не черные плащи с серебряными номерами на левом плече, Майя бы никогда их не отличила друг от друга.

Собрания двенадцати никогда не проводились в бурмашине. Для этого была отведен отдельный треугольной формы зал. Он был выложен мозаикой из перламутровых плит, которые покрывали пол и стены. Вместо потолка зал накрывал стеклянный купол, разбитый металлическими перегородками на тысячи маленьких окошек. В центре располагалось небольшое углубление, похожее на небольшой бассейн, но ни воды, ни резиновых уточек там не было, зато был один неудобный стул. Майе было знакомо это место, так в Подземельном мире выглядели залы суда и назывались они залами Серебренных Лун. К счастью, сегодня никого не судили. Агенты губернатора расселись на свои места в атриуме.

Помимо агентов и Марии Сергеевны Храпневой здесь были двое охранников Стражей Мрака у входа и высокий, под два метра ростом гость, завернутый в серый плащ. Черные пышные волосы завивались так, будто секунду назад он сунул палец в розетку, местами в них проглядывала седина. Лицо его было очень вытянутое, похожее на морду жирафа, на носу сидели очки, а рот и нос закрывала маска с респиратором. Он молчал, говорила Мария Сергеевна.

В Академии Теней ежегодно проходило испытание шести Подвигов Плутона, участие в котором могли принять только избранные – агенты губернатора, имевшие помимо всего массу привилегий.

– Правила не изменились – Мария Сергеевна встала и достала из раздвижного ящика стола двенадцать стальных кинжалов с лунками-углублениями на лезвии, – Каждый герой использует нож, и совершая подвиг, получает огонёк. Таких огней нужно шесть. Если хоть один огонёк не будет получен, кандидат не сможет стать великим героем. Все шесть подвигов строго регламентированы в легенде.

– Что за легенда?

Мария Сергеевна хотела заметить, что перебивать не вежливо, но поняв, что это говорит Илья, лишь расплылась в улыбке.

– Легенда о шести Подвигов Плутона гласит:

Произошло это давно,

Существовало лишь ядро.

Богам принадлежала власть —

В бессмертии купались всласть.

Помимо них Божены были,

Бессмертья нет, зато есть силы.

Боженом жизни был Плутон,

Мог исцелить любой урон.

Корысти в сердце не имея,

Он был несчастнее злодея.

Желание одно имел —

Он смерти избежать хотел.

Легенда древняя была:

Мечом волшебным из стекла,

Кто подвигов шесть сотворит,

Кто их огни поймать сумеет

Того не смеет смерть настичь,

Бессмертье сможет он постичь.

Плутон потратил жизнь свою,

Огнями завладел шестью.

Оленье сердце – подвиг раз.

Второй – в регалиях топаз.

Погибшей яблони плоды,

Они сошли за номер три.

Четвёртый – книжная страница,

В библиотеке та хранится.

Достать перо, как подвиг пять,

И птицу чудную поймать.

Последний подвиг – больший труд,

Ведь вырвать церберьера зуб

Сложней всего взятого вместе,

Отвлечь одну – не много чести.

Попробуй три главы отвлечь,

Которым надлежит стеречь

Проход незримый в смерти царство,

Ведь там бессмертие-богатство.

Он стал бессмертным божеством,

Но недоволен колдовством.

Он верховенства захотел —

Оставить мать богов без дел.

И боги решили его наказать,

Но жизни дар нельзя забрать,

Однако наизнанку можно

И вывернуть его возможно.

Теперь Плутон внушал лишь страх —

Одно касанье обращало в прах.

Отправили на край вселенной

Вглубь планеты всем забвенной.

Теперь властитель тьмы Плутон,

И вечность проклят будет он.

Заполучить рискни бессмертье,

Не провинись лишь на столетья.

Илья сидел всё собрание ужасно гордый. Он и не догадывался, что сможет переквалифицироваться из простых студентом в агенты так быстро. Некоторые ждали такой возможности по два-три года. А иногда возможность стать агентом не выпадала им даже на протяжении всех четырех лет учебы.

Всё бы было прекрасно, если бы не какой-то парень, Майе из-за плеч агентов не удалось его рассмотреть.

– А где Полуночник? – спросил озадаченно он.

– Ректору-губернатору срочно понадобилось отправится на Облачную Фабрику. Совмещать ректорство и губернаторство не так-то просто…

– У нас встреча с ректором без ректора – прокомментировал двухметровый гость в респираторе, – в роле ректора Мария Сергеевна Храпнева.

– Профессор Знариус грей Пыльелюб, – нахмурила темные брови Мария Сергеевна – Вы хотя и гость Академии, но не позволяйте себе лишнего. Особенно насмешек в адрес ректора. Иначе наше гостеприимство быстро закончится.

– Мария Сергеевна, – расплылся в добродушной улыбке Знариус – не стоит дразнить того, кто считается одним из самых выдающихся профессоров своего времени, особенно того, у кого есть познания в катастрофологии. Останетесь без ушей.

Майя бы никогда не приняла Знариуса за катастрофолога. Тот, кто смотрел такими ясными глазами на этот мир, говорил бархатным голосом и добродушно улыбался глазами не мог знать о злодейских искусствах.

Катасторофология – была одна из самых новых наук Подземельного мира. Слишком большое количество выпускаемых героев превышало спрос на них. Проблем у мира было гораздо меньше, чем желающих его спасть. Потому многие герои либо оставались безработными, либо работали не по профессии: кристаллособирателями, бетонщиками, разнорабочими – всеми теми, кому не нужен был диплом Академии. Это заставило тогдашнего девятнадцатого губернатора Эндрю блэк Планетова о создании особого факультета, где учили бы на злодеев, катастрофологов. У злодеев в Подземельном Мире были свои дипломы и магазины спецоборудования. Их практически никогда не наказывали за их проступки, не ссылали в Царство Полоза и не пытались скормить огненному демону Огневику. У них даже была своя злодейская пенсия. Однако решение одной проблемы влечет за собой рождение нескольких. Герои выпускались, злодеи торжествовали, только спасать и похищать было некого. Тогда для баланса во вселенной Эндрю блэк Планетов создал кафедру принцесс на факультете героев. Круговорот проблем в природе замкнулся.

Мария Сергеевна закипела, схватила незваного гостя за шкирку и выволокла из зала Серебряных Лун, чтобы поговорить ним тет-а-тет.

– Ну-с, – потёр руки Знариус, оставшись с агентами наедине – давайте знакомится, пока заместитель вашего святила культуры не вернулся.

Майя впервые прониклась к Знариусу симпатией, в первую очередь за ироничное отношение к Полуночнику.

– Для тех, кто не знает, Шесть подвигов Плутона – это прекрасная возможность опозорится друг перед другом на равных условиях! По большей части так и происходит. Эти подвиги проводятся из года в год, но никому так и не удалось одолеть все шесть, кроме, разумеется, самого Плутона. Некоторые гении одолевали два подвига, на моей памяти был тот, кто одолел три… Как же его звали? Забыл, – Веромах задумчиво почесал респиратор, – Фредерик… Фергус… А, не, вспомнил. Вердинанд Фолкодав.

– Фердинант Волкодав? – поправила Майя.

– Да, точно, он самый. Но я вам про него не говорил. Его имя запрещено под страхом отчисления.

– Расскажите – попросил агент №12 Кит грей Темников.

Теневики не были глупцами, они и сами чувствовали, что от них вечно что-то скрывают.

– Уши в трубочку свернутся – парировал Знариус, – Я как приглашенный гость и катастрафолог сам буду лично разрабатывать шесть подвигов и ставить их в новой интерпретации, опираясь, естественно, на существующий оригинал.

– В любом случае, шесть подвигов требуют от вас полной отдачи и полного внимания, если вы хотите победить. И заполучить бессмертие… Но есть несколько правил: 1. Великим героем может быть… – он помолчал, сочувственно поглядев на Майю, – парень.

Майя закатила глаза, вспомнив, что ректор даже девушек-теневиц не принимает за студентов. Подобная дискриминация её задела, но у неё были свои планы на этот год.

– 2. Героям, – продолжил он, – не может никто помогать… Официально, – добавил он чуть тише, и подмигнул агентам, – естественно, доказать это почти нереально. Но я вам этого не говорил.

Мария Сергеевна вернулась обратно в зал Суда Серебряных Лун, глаза её метали молнии.

– Знариус, Вы напомнили агентам, что им никто не может помогать во время подвигов?

– Пфф, естественно.

– Я лично прослежу за этим!

После собрания в коридоре Майя догнала Илью.

– Ты серьёзно?! – возмущения у нее было хоть отбавляй, – ты забыл, зачем мы пришли в Академию?

– Не кипятись так, солнышко. Это лишь предлог. Кандидаты в великие герои имеют доступ куда угодно. Можно попасть в любую комнату, любой коридор и никто не заподозрит, что мы ищем сердце Полуночника.

Майя вздохнула, зная все правила и принципы Академии, Шесть Подвигов был их единственный шанс отыскать сердце. Просто так рыскать в Академии было бы подозрительно.

– Но кандидатам в герои нужны союзники, – продолжал Илья, – мне нужна твоя помощь.

– О, как ты себе это представляешь? Василика отвлекает Марию Сергеевну, которая следит за мной, а я помогаю в это время тебе?!

– Можно и так, конечно, если ты любишь лишние сложности. Но на счет Марии Сергеевны можешь не переживать. Она пальцем о палец не ударит, если увидит, что ты мне помогаешь.

– Кто-то принял новую веру? – выгнула бровь Майя – Теперь ты не считаешь влюбленных дурочками?

– Я не отрекался от своих слов.

До начала занятий еще оставалось время и Майя потащила Илью в коридор со слепым глазом прям к дверям кафе «За зеркалом».

– Ну и зачем ты привела меня в этот аппендикс Академии Теней? Намёк я понял. Ты хочешь, чтобы я сводил тебя в кафе на свидание. Но занятия через двадцать минут.

– Очень смешно!

Майя не успела объяснить Илье ничего, как сзади них в коридоре послышался тихий девичий смешок. А затем еще один. Стайка девиц-теневиц, прятавшихся за углом, не сдержалась и расхохоталась. Их смех звонко отразился от стен коридора и достиг Ильи с Майей. Майя умолкла, Илья обернулся. На него из-за угла смотрела пол дюжины теневиц.

– Слухи ползут быстро, – буркнула Майя.

– Все что достигает ушей Авы грей Мраковой – фыркнула Рита блэк Черненкова, – мгновенно становится известно.

Осознав, что их заметили, девицы высыпали и окружили Илью. Они смотрели на него влюбленными глазами и наперебой закидывали вопросами и комплиментами о том, какой он сильный, храбрый и будущий великий герой.

– Так, – уперла руки в бока Майя, пытаясь протиснутся сквозь теневиц, – я всё понимаю, но вы сейчас не к месту!

Возмущения Майи потонули в гоготе и смехе. Майя пыталась докричаться до Ильи, но парень её не слышал и не замечал. Он теперь наслаждался тем, что был в центре внимания.

Майя в гневе топнула ногой, гордо вскинула голову и утопала на занятия. Её ухода Илья даже не заметил.

«Его волнуют только собственные амбиции. А все мы… Я, бабушка, профессор Веромах можем катится к черту – жаловалась Майя Мудрусу.»

«А ты чего хотела? Что он бросится спасать тебя и открывать перед тобой двери? Если хочешь что-то сделать – делай енто сама!»

Глава 8:

Подпольная ярмарка цвета

В субботу 7 сентября после своих занятий на факультете безликих Мида потащила Майю на пляж. Майя всю дорогу не могла понять как в здании Академии уместился целый песчаный берег и море, пока не увидела пляж своими глазами.

Пляжем его назвать было сложно. Это было огромное помещение с высокими потолками, стены которого маскировали кристалловые деревья и пальмы в глиняных кадках (В Подземельном мире они замеляли деревья). Все место занимал деревянный помост, на котором стройными рядами лежаки чередовались с зонтиками, были тут и места для пикника – квадратные лужайки из искусственной травы. Морем назывался пруд, выгнутый буквой «с», в котором плавали сонные рыбки. Все здесь, как и во всей Академии было черно-белым.

– И это пляж?!

Майя никогда не была на море в Надземном мире, бабушка предпочитала не выезжать в лишний раз из города. Несмотря на это Майя не могла назвать это странное место пляжем.

«Ну какой есть – перевёл Майе Мудрус, а Мида развела руками»

Во вне учебное время, особенно после обязательных библиотечных часов, это место кишело студентами, но сейчас у большинства факультетов были занятия, потому на пляже кроме Майи, Миды и группки теневиц с факультета катастрофологии никого не было.

Майя распласталась на лужайке из искусственной травы, стараясь не обращать внимание на то, что тонкий пластик колит шею, и закрыла глаза.

«Ты такой простой – сказала она Мудрусу – хочешь что-то сделать, сделай это сама. Как будто это так просто.»

«Пока ты валяешься на лужайке, время уходит».

Мысли Майи прервал девичий смех. На соседней полянке из искусственной травы среди черных подушек, расшитых серебряными нитями, расположилась группа теневиц. Девушки сидели вокруг корзины для пикника, шушукались между собой и ели пирожные. Майя сперва не поверила своим глазам, когда одна из девушек посмотрев по сторонам вынула из серой плетеной корзинки розовую аккуратное макарони.

– Я слышала Илья Мастеров уже знает, как заполучить первый огонёк, у него есть четкий план, в который он уже посвятил своих союзников, – шепнула Ива грей Дрёмова своим подружкам.

– Это вздор – фыркнула Майя не так тихо, как ей этого бы хотелось.

– С чего ты взяла, что вздор? – выгнула бровь Ива.

Майя приподнялась на локтях и посмотрела на теневиц.

– Не все что слетает с уст «сороки» Авы грей Мраковой – правда. Я как… как его знакомая, уверяю тебя, что ни подвигов, ни обсуждений еще не было.

Теневицы подавились смехом, косо поглядывая на Иву и явно заподозря её во лжи. Но Ива осталась невозмутимой.

– Ни о какой Аве речь и не шла. Мне сам Илья рассказал.

– Я бы знала, если бы что-то подобное произошло, – фыркнула Майя, – мы с ним друзья!

Ива расплылась в улыбке:

– Знаешь, ты седьмая от кого я слышу: «мы с Ильёй близкие друзья», у него таких «близких друзей» пол Академии и весь Террариум.

Теневицы засмеялись звонкими голосами. Майю кольнула обида. Она не верила Иве, но в её словах была доля правды. Мысль, что они пришли с Ильёй сюда вдвоём, а он и не думал посвящать Майю в свои действия, обижала Майю.

Майя отправилась к лекторию героев, чтобы поговорить с Ильёй, чтобы убедиться, что Ива лжёт.

Лекторий героев был одним из шести главных залов Академии. Это был огромный зал, внутри которого располагался старинный арочный амфитеатр. Здесь герои тренировали свои практические навыки: сражались с опасными животными, учились фехтовать друг с другом, занимались постройкой фортификационных оборонительных сооружений, учились штурмовать стены, а иногда даже превращали амфитеатр в бассейн, где устраивали заплывы и морские сражения на самодельных кораблях.

– Это правда, что ты… уже собирал какое-то собрание, чтобы обсудить план действий на подвигах…

Майя была готова услышать «нет», но Илья спокойно кивнул.

– П… Почему ты меня не позвал? Почему я слышу это от Ивы, а не…

Майя понимала, что не может иметь претензий, но

– Там не была нужна твоя помощь. Там бумажки нужно было разобрать.

– Союзники так не поступают! Так поступают эгоисты!

– Ты хотела копаться в библиотеке Академии и в хранилищах Облачной Фабрики в поисках брачного договора Лины и Полуночника? Прости, что не позвал.

– Я не про это.

Майя вообще не особо понимала, чего она от него хотела. Наверное, доверия. Но это было не про Илью Мастерова.

– В следующий раз я сразу побегу к тебе, – продолжал язвить он, – Без тебя же я никак не справлюсь.

Майя вернулась к Миде, та, глядя на неё своим самым сочувственным взглядом, начала активно жестикулировать.

«Не обращай внимание на этого выскочку – переводил Мудрус, – он камнедолб… А она мне нравится! – хмыкнул изумрудный червь уже отсебячину.

Мида продолжала жестикулировать.

«Ты же понимаешь, – продолжал свой синхронный перевод Мудрус, – что помимо него есть еще одиннадцать достоянных героев, которым можно помогать. Мне он никогда не нравился, самовлюбленная нарциссическая персона».

Отчасти Мида была права.

«Вот есть например Воронов… полная противоположность Ильи»

– Стоп! Ты сказала «Воронов»?!

Мида растерянно кивнула, а потом тяжело и влюбленно вздохнула.

– Что ты знаешь про Воронова? Кто он такой? Где его можно найти?

«Сложно в двух словах сказать, кто он такой, – переводил Мудрус, – Он – настоящий герой. Он вечно кого-то спасает. Он в мой первый год целый месяц крутился вокруг меня, потому что у него сердце кровью обливалось от того, что у меня проблемы с коммуникацией. А Иву грей Дрёмову он спасал аж семнадцать раз.»

Мида фыркнула с завистью и скрестила руки на груди.

«Ива поступала нечестно. Она его попросту использует. Её это забавляет. И все её «беды» подставные. Она сама прекрасно справляется со всем, а на глазах студентов делает вид что не может поднять ничего тяжелее пёрышка… Майя, я не буду переводить дальше эти розовые сопли, – заартачился Мудрус.»

Майя и не настаивала.

«Короче, она хочет, чтобы ты кинула Илью и помогла Воронову победить. Он достойнее – Мудрус обленился с переводом вконец.»

– Ты можешь меня с ним познакомить?

«Не уверена, что могу познакомить, но знаю, где он точно будет… Дождись вечера – я покажу»

Майя посмотрела вслед Илье и вздохнула.

– Да катись ты ко всем чертям! – сказала она в сердцах.

Мида, сияя от радости, кинулась ей на шею, предварительно убедившись, что в коридоре нет Стражей Мрака.

Майя не особо полюбила Миду за эту неделю. Скорее смерилась с её существованием в своей жизни.

Мида была типичной «сахарной девочкой» – в свободное время думала о бантиках и туфлях, по шесть раз на дню меняла сережки и говорила только про своего парня.

Некоторые особенности поведения Миды Майю убивали. Чего стоил один лишь поход в храм ВремеНики.

Полуночник, как и любой правитель-диктатор естественно не желал, чтобы кроме него существовали другие авторитеты. Но запретить веру он не мог, даже на территории Академии. Это бы вызвало массу протестов со стороны народа.

На территории Академии располагался храм ВремеНики. Он стоял на самом отшибе, почти заброшенный. Тропинка к нему заросла серым мхом и серой травой, между камешками виднелись серые колосья. Забрела бы случайно сюда Майя – никогда бы не подумала, что здесь что-то есть. На удивление внутри храм выглядел весьма неплохо.

Небольшое помещение шестиугольной формы с простыми выбеленными стенами. Вдоль стен стояли статуи восьми цветочных нимф: Розы, Пиона, Лилии, Ириса, Орхидеи, Каллы, Гортензии и Фрезии. У их ног расположилось множество тонких как мизинцы свечей, но больше весго свечей было у противоположной стены напротив входа в храм – там стояла статуя ВремеНики.

До сего момента Майя не представляла, как выглядит ВремяНика, всеобщая мать-прородитель. Её имя использовали повсюду, ругались с его помощью, но только сейчас Майя увидела её облик.

ВремеНика была чем-то средним между полной женщиной и мощным деревом. Вместо ног у неё были извилистые корни, переплетавшиеся друг с другом. Ствол, усеянный множеством прожилок, перерастал в темную гладкую кожу богини. Её вытянутые вверх руки были подняты к небу, она держала будто держала на них небесный свод – свои волосы. Её пышная кудрявая шевелюра спускалась крупными кудрями до самых ног-корней. То там, то тут между кудрями проглядывали звёзды и планеты, кометы и метеориты. Глаза – плотно закрыты, а пухлые губы – сжаты. На щеках горел яблоками румянец, а во лбу мерцал крупный камень, будто третий глаз. Но самым большим и крупным из камней был граненный изумруд – он располагался на месте живота богини и приковывал всё внимание. Майе даже на секунду показалось, что ей знакома форма этого камня. Однако этого просто не могло быть – образ ВремеНики она видела впервые.

Никто не знал, как на самом деле выглядит – она не была на Земле со времен её сотворения, со времен заключения мужа во внутреннее ядро. Монахи пытались воссоздать её образ по опросам богов и боженов, но их описания были противоречивые. Потому образ богини-проматери был лишь примерный, по его подобию и создавались все её статуи.

Семья Миды была строго религиозной. Однако сама Мида прибегала к религии только в корыстных целях. Верить в богов и поклоняться им она начинала только в преддверии тестов, контрольных, во время экзаменов.

Пока Майя рассматривала статую богини, Мида упорно молилась ВремяНики об удачной сдаче экзаменов, о легком учебным годом, о хорошей оценке за тест и о том, чтобы её парень додумался подарить ей новые серёжки.

Майя скептически выгнула бровь, услышав молитвы Миды, но промолчала. Она попыталась деликатно намекнуть Миде за ужином, что это неуважение к богам, но Мида на это лишь надула губки. Она верила только в то, что ей было выгодно, и только когда ей было выгодно.

«Уважение/неуважение. Они все равно не слышат. Меня они не услышали… когда были мне нужны… – перевел Мудрус жестикуляцию девушки»

– У тебя что-то случилось?

Мида открыла было рот, но тут же захлопнула его.

«Нет, у меня всё хорошо. Это я так… просто»

Мида была классической девочкой. Она любила рюши и бантики, шарлотки и кулинарию. Мида умела готовить – готовила она виртуозно. Макароны у нее не переваривались, оладьи не подгорали, желе застывало, а печенье не высыхало в духовке.

Сегодня Мида варила свой любимый грибной крем-суп. Она пританцовывала у плиты и мычала что-то под нос. Мычание было единственным звуком, который Мида могла издавать. От скуки она подыгрывала себе стуком фарфоровых чашек, дребезжанием тарелок, звоном медных сотейников. Со стороны это даже походило на сносный оркестр, пусть и не особо профессиональный.

Разлив суп по тарелкам, Мида выставила его на кухонный стол. Майя неохотно взяла ложку, безразлично засунула её в рот и чуть не подавилась. Майя закашлялась, хлопая себе по спине, у неё аж глаза вылезли на лоб.

– Он… солёный?! – Майя не верила своим вкусовым рецепторам.

Мида кивнула.

– Стоп-стоп-стоп… Откуда у тебя соль в стенах Академии?!

Мида заговорщически улыбнулась и приложила палец к губам.

«Я покажу тебе. Но только ночью. Ночью в Академии есть всё – абсолютно всё – перевёл её жестикуляцию Мудрус».

Майя не могла понять, что такого должно произойти в Академии ночью, чтобы краски, вкусы и развлечения резко появлялись. Что-то, куда отправился бы Ник Воронов. Естественно, заснуть она уже не могла.

Ночью они с Мидой выскользнули из своей квартирки, и прокрались коридорами к Залу Каминов. Этот зал был отдан ректором-губернатором в распоряжение студентов. В уставе Академии было сказано, что ни Полуночник, ни Стражи Мрака не имеют права внедряться туда – он вне их юрисдикции.

Зал каминов оправдывал своё название, в нём расположилось целых пять каминов. Три по одной стене, два по другой. Они были без затейливого декора, но настолько огромные, что в каждом из них могло поместиться пол дюжины студентов. Строгие чугунные решётки, похожие на заострённые пики дворцовой стражи, прикрывали покрытые сажей каминные дыры. На полу лежал ковёр ручной работы с черными геометрическими узорами, острыми и резкими. Под потолком висели многоуровневые хрустальные люстры. Черное пламя топило белые воск свечей, который редкими каплями падал на специальные напольные плафоны, где высились причудливой формы восковые сталагмиты.

Весь Зал Каминов был заполнен студентами. Они толпились у стен, кучковались группками, и все чего-то ожидали. Часы на лбу Зерцеллы в главном холле пробили полночь – её глаза моргнули двенадцать раз, ударяя своими металлическими ресницами по керамическим щекам. Стоило часам замолкнуть, как задняя стена самого огромного из каминов отодвинулась, образовывая проход и оттуда вышла толпа подземельцев. Подземельцев в цветных одеждах – прямиком из Нижнебурга.

Майя не успела что-либо понять как зал заполнили собой цветастые палатки, прилавки с рогаликами, лавки с цветами, тележки мороженного, книжные стеллажи – за несколько минут зал превратился в настоящую ярмарку, где торговали всем тем, что было под запретом в Академии. Началось то, что называлось Ярмаркой Цвета. Жизнь закипела.

Посреди зала даже расположили что-то типа боевого ринга. Полуночник так боялся восстаний и бунтов, что запрещал любые стычки и секции единоборств, а за драку вообще можно было напрочь вылететь из Академии.

Где-то в толпе Майя разглядела Пенну уайт Куликову. Она бегала между посетителями ярмарки, продавая главы своих фантастических рассказов за символическую цену в 300 пылифиров, что по курсу к рублю равнялось меньше 50 копеек. Пенна хотела стать писателем-фантастом, но все что не несет пользу государству – в Академии считалось бредом.

Где-то в углу началось собрание Леворучного движения, которое было категорически запрещено в Академии Теней и не приветствовалось в приличном подземельном обществе. Они пили чай левой рукой и громко жаловались на подземельную несправедливость.

В толпе мелькнули даже косы Василики, которая покупала семена новых сортов кристаллов.

Особенно на ярмарке ценилась краска и специи. К лавкам, в которых они продавались, было не подойти из-за толпы желающих.

В зале поднялся такой шум и гам, что Майе аж стало не посебе. Она косилась поочередно то на одну, то на другую входную дверь в Зал Каминов. Май волновалась, что вот-вот ярмарку услышит кто-то из агентов губернатора, которые патрулировали Академию по ночам, ворвётся, и всех их выдворят из Академии.

Дверь скрипнула и в зал вошли агенты губернатора №10 и №5. Турмалин грей Полунов и Антарес блэк Призраков.

– Агенты! – крикнула Майя, но её крик потонул в шуме ярмарке, – разбегаемся!

На крик Майи никто не отреагировал. Майя кричала, трясла за плечи проходящих, тащила их к выходу, но от неё только отмахивались. Мида заметив это странное поведении подруги лишь засмеялась.

Майя оторопела и снова взглянула на агентов. Ни Турмалин, ни Антарес не собирались никого арестовывать. Они спокойно встали в очередь за сахарной ватой, приобрели по маленькому сахарному облаку на палочке и отправились обратно спать.

– Они… они не собираются…? – Майя была шокирована увиденным.

«Они тоже живые. – пояснила Мида, – Неужто ты думаешь, что они чудовища? За налог они нас не палят, скорее наоборот – помогают нам скрываться. Ночью Академия живет другой жизнью. И плохое становится хорошим.»

Майя внимательно посмотрела на всех, кто находился в зале, особенно обратила внимание на теневиков и теневиц. Устойчивое мнение, что у них нет эмоций было ошибочным.

– Тени не бесчувственные монстры… – Майя ошарашенно рассматривала хохочущих девушек-теневиц.

«Естественно, – перевёл Мудрус жестикуляцию Миды».

– Зачем тогда они «подыгрывают» Полуночнику?

«Затем, что никто в здравом уме не хочет ходить без своего сердца. Не мне тебе говорить, что все подземельцы, кроме теневиков, подвергаются процедуре вырезания сердца. А все сердца хранятся в тайной комнате Облачной Фабрики. Все думают, что теневики бесчувственные и сердца им вырезать нет необходимости. Но у теневиков гораздо больше чувств, нежели у тех, кому вырвали сердце. Мы не бесчувственные – мы просто все поголовно интроверты и социофобы».

Погуляв среди лавок, Майя всё же приступила к своей цели – попытаться что-то узнать о Нике. Поиски дали свой результат – она получила целую кипу информации, но вся она касалась не его местонахождения в данный момент, а совершенно разносторонних фактов:

– Воронов. А, тот самый Воронов, – поняла Крис грей Андреева, – Он лизался с каждой второй девушкой в Академии Теней.

– А, Воронов, – напряг мозги Полидевк блэк Дашевский – Он занимается ювелирным делом.

– Пока не понятно, что Воронов меняет чаще рубашки или девушек.

– Добыча сапфиров – бизнес семьи Вороновых, они этим промышляют вот уже триста лет.

И так далее и тому подобное… Теперь Майя знала о Воронове всё, включая то сколько чашек кофе он выпивал за день. Но как он выглядит и где его искать – толком никто Майе объяснить не смог – ответы противоречили друг другу.

Майя долго бы бегала по ярмарке, если бы не наткнулась на девушку-борзую из библиотеки, только теперь её волосы были не белым каре, а собраны на затылке в кудрявый рыжий хвост. Она была одета в серый фетровый плащ с капюшоном и разговаривала с кем-то в таком же одеянии, лица её собеседника не было видно.

– Вик, нет, – говорил мужской голос под капюшоном – В этих стенах, ты априори виноват и должен. Должен слушаться и виноват во всем.

– Ник, я…

Майя узнала в парне того, кто отправил ее на факультет Свободных Искусств, она попыталась подойти и заговорить с ним.

– Опять ты лезешь туда, куда тебя не просят – Вика крепко схватила Майю за шиворот.

– Я просто ищу некого Воронова.

– Неймется всё-таки… – поморщилась Вика.

– Что тебе нужно, Майя, – спросил парень чьё лицо было закрыто капюшоном.

– Ник, ты знаешь, где я могу найти вашего главаря Воронова.

Ник с Викой засмеялись. Майя не могла понять, что смешного в ее словах.

– Этого я не скажу, – ответил Ник, насмеявшись.

Майя вскипела, но сдержалась, потому решила спросить что-то важное, но относительно нейтральное. Чтобы не выдать себя незнакомцу. Она вспомнила как бабушка говорила про «неизвестность, которая прячет секреты».

– Тебе говорит что-то фраза: «Секреты прячет Неизвестность»?

Ник и Викой рассмеялись.

– Все знают, что такое Неизвестность, – хмыкнул парень.

– Я не знаю.

– Так называется бурмашина ректора – «Неизвестность»… Так. Стоп. Что ты собралась там искать? Тебя не пустят без приглашения Полуночника. А если поймают… я не буду тебя спасать. Я в черном списке Террариума.

– Я и не прошу меня спасать.

– А я и не благодарности жду, а благоразумности.

– Вламываться в бурмашину ректора по глупости равноценно использованию студенческих сейфов.

– А что не так с студенческими сейфами?

Академия гарантировала что в её сейфах всё настолько сохранно, что даже запасных ключей ни у кого нет. Полная конфиденциальность.

– Нельзя там хранить ничего важного, – фыркнул парень, – агенты губернатора имеют ключи ото всех сейфов и по ночам читают переписку. Только дурак будет хранить там что-то.

– Поэтому ты хранил свои планы по восстанию в бумажном виде под кроватью, – саркастически хмыкнула Вика Мглинская – поэтому их и спалили.

– Кто ж знал, что нас предадут.

Мимо промчалась теневица Кассандра грей Порохова с факультета катастрофологии, она предлагала свои услуги по гаданию на картах ВремеНики всем желающим. С картами у Кассандры было всё не очень: чаще всего её предсказания либо оказались трагичными, либо не сбывались.

– Твои предсказания – чёртов бред! – кричала Кассандре недовольная Мельпа блэк Менова.

– Нет, – возмутилась Кассандра, подходя к Майе и компании, – ну вы видели, что она мне сказала?!

– Я не могу «видеть» то, что говорят! – безучастно ответил Ник.

Он не хотел иметь ничего общего с Кассандрой, даже разговаривать с ней желанием не горел. У Кассандры были всего лишь одно хобби – любовь к сплетням. А Ник терпеть не мог слухи. За это он и был привязан к Вике – она была единственной в Академии, кто в них не верил в слухи о нём и не распускал их.

Майя каждой фиброй души чувствовала, что не вписывается в это подпольное общество. На её вопросы отвечали, но с неохотой. Студенты то и дело косились на неё, как на чужака. Майя догадалась, что дело было в цифре восемь на черном плаще – отличительный знак агента губернатора. Её не боялись, но и принимать не собирались. Она застряла между двумя мирами – миром агентов и миров обычных студентов. Но ни там, ни там знать её не хотели.

«Может стоит вернуться обратно к Илье, – мелькнула в голове Майи»

Мудрус лишь саркастически фыркнул.

Майя покинула Зал Каминов, этого не заметил никто, даже Мида, которая куда-то исчезла.

Глава 9:

Тайна Миды

Мида незаметно для всех выскочила за камин, за тот единственный, что открывал тайный туннель – проход по ту сторону Нижнебурга.

Мида не знала, как он возник, но надписи на стенах говорили о том, что появился он ещё во время правления императорской семьи. Где-то на стене она даже видела надпись: «Окс+Эр». Мида знала, что «Окс» сокращение от «Оксана» – младшая дочь императора Змеевика. Кто такой Эр оставалось загадкой.

Мида каждую ночь выбиралась в город, туннель выводил на набережную лавовой реки Авен, его скрывали заросли кристаллов.

Каждую неделю она получала задание и сроки, за которые она должна была его выполнить. Чаще всего она что-то передавала или напоминала о чём-то должникам-студентам Академии. Каждый раз проскальзывая наружу и обратно, она боялась, что её схватят и отчислят. Мало у кого из студентов хватало смелости выходить изз Академии, особенно часто. Мида и сама бы давно бросила ночные вылазки, бросила бы, если бы не один Инцидент, заставляющий её приходить на берег Авен изо дня в день.

Окна в домах по ту сторону набережной уже погасли. Было около трёх часов ночи. Над головой летали тучи, выпускаемой Облачной Фабрикой, где-то сквозь их завесу просвечивала подземельная искусственная луна.

Мида завернула за заросли, выбралась на покрытый лавой берег и услышала за спиной змеиное шипение, а затем её окрикнул женский голос с хрипотцой:

– Мы тебя заждались, мелочь.

Мида обернулась. За её спиной стояла высокая девица, настолько тощая, что походила на спицу, с черными жидкими волосами, собранными в тонкую косицу. Губы её изумрудным пятном выделялись на фоне бледной кожи. Лицо закрывала змеиная маска. Девица хромала на левую ногу, опираясь на трость с крупным рубиновым набалдашником. Это была Гадюка, правая рука главы подземельной мафии ядоязыких, а с ней стоял парень.

Парень был выше её на голову, с такими же черными как смоль жидкими волосами, с такой же бледной кожей. Лицо его тоже закрывала маска, но одет он был в темную одежду в отличии от своей спутницы.

Мида их не испугалась. Мида вообще больше никого не боялась, с тех пор как произошёл Инцидент. Она лишь вздохнула и начала активно жестикулировать, пытаясь что-то объяснить.

– Я её не понимаю, Аспид! – фыркнула девушка-спица.

– Вроде младший я, а я всегда и во всем оказываюсь умнее тебя, сестрёнка.

Гадюка нервно постукивала зеленым маникюром по рубиновому набалдашнику.

– Она говорит, – начал вольный перевод Аспид, – что за последние дни ничего не произошло, кроме небольшого бунта студентов, начала шести подвигов и начала занятий …

– Я не про это – выгнула бровь Гадюка, – ты втерлась в доверие к девчонке?

– Да, – перевел Аспид, – Майя ей доверяет. Мало того, они соседки.

– Прекрасно, – потерла руки Гадюка, – она ведет какие-то переписки?

– Она не знает… Майя дружит с неким Ильёй Мастеровым…

– У Веромаха есть внук? Не знала…

– А хочет все время написать… бабушке… но это запрещено в Академии.

Аспид настороженно посмотрел на Гадюку:

– Ты же…

Гадюка уронила трость.

– Бабушка не может там быть! Я убила старуху!

– Значит не убила.

Гадюка впилась зелеными ногтями в худосочные плечи Миды.

– Врешь, мелочь, не может она переписываться с бабушкой. Она умерла от укуса шеехвата. Я сама в неё выстрелила. Она лежала, распластавшись на крыше и задыхалась, пока не превратилась в пепел и лохмотья…

– Она видела письмо Агнии своими глазами – спокойно ответил Аспид.

– Здесь что-то нечисто, – прошипела Гадюка, – если девчонка будет писать письма, найди способ прочесть и доложить нам.

– Ты просто бесишься с того, что промазала, – спокойно сказал Аспид, – Была лучшей, была умнее всех, а теперь…

– Я и есть лучшая. И всегда ей буду.

– Скажи это Майе, которую ты не смогла завалить на Облачной Фабрике.

– Тебе так её имя нравиться?!

– А ты стараешься его не произносить.

– Её мать убила нашу. Этого недостаточно чтобы её ненавидеть?!

– Она не причастна к этому.

– Кто-то за это должен ответить!

– Никто не должен отвечать за то, что тебе некуда девать свою неконтролируемую агрессию, Галина.

– Ты даже не представляешь, о ком говоришь. Майя Л’Сазонова тот еще фрукт. Уж не знаю кто опасней. Она или её бабушка… Ты знаешь, зачем она пришла в Академию?

Мида мялась.

– Отвечай, мелочь, ты же помнишь про наш уговор? Ты шпионишь за тем, щза кем я говорю, а я в свою очередь…

На глаза у Миды навернулись слёзы.

– Я краем глаза видела в их переписке с бабушкой что-то про кражу сердца… Полуночника.

Гадюка расхохоталась. Она смеялась так громко и долго что где-то в окнах позажигались огни, а недовольные люди начали открывать форточки и ворчать, что позовут Стражей Мрака.

– Они хотят найти сердце Полунончика, ой, не могу…

Гадюка сложилась в три погибели. Аспид тоже вяло улыбнулся. Он не был эмоциональным человеком.

– Хочу посмотреть на эту картину. Майя Л’Сазонова находит сердце и обламывается…

Гадюка восстановила дыхание.

– Ладно… на самом деле, ничего смешного. Это значит, что Майя и её компания догадываются о чем-то.

– Думаешь, они просекли, кто на самом деле отец?

– Если они смогут подсчитать его возраст – я сниму шляпу. Нет, конечно. Ума не хватит.

Мида уже собиралась улизнуть, но Гадюка вновь схватила её за шкирку.

– Не, далеко собралась, мелочь? Меняешь предмет своих наблюдений. Начинаешь слежку за Майей. И только за Майей. Остальные наши должники из Академии больше не твоя забота.

Мида кивнула и отправилась обратно в Академию. Ярмарка к тому времени уже закончилась, и она встретила посреди туннеля торговцев с остатками нераспроданного товара, которые возвращались обратно в город.

Выбравшись через камин в Зал Каминов, она отправилась по нижнебургскому коридору в свою квартирку спать. Навстречу ей шел Илья.

Илья ходил туда-сюда, делая вид, что патрулирует Академию ночью. Мимо него шмыгали беззаботные студенты, но он не обращал внимания – как ему и было поручено агентом №1 Орионом блэк Тумановым. Ежемесячно торговцы и студенты платили агентам круглую сумму пылифиров, чтобы ночью те закрывали глаза на Ярмарку Цвета.

Выйдя из дверей Зала Каминов шла Мида. Илья скривился. Он не отдавал себе отчет в том, чем ему не нравится Мида, однако подсознательно её терпеть не мог.

– Эй, – окликнул он, – ты же знаешь, что нельзя появляться в коридоре после отбоя.

Мида возмущенно сложила руки на груди, обводя руками коридор, где прогуливалось как минимум, еще два студента. Но к тому времени, как она обернулась – студенты уже исчезли из поля зрения и Мида осталась наедине с Ильей.

– У тебя уже есть волкодавы? – хищно улыбнулся Илья.

Мида округлила глаза, отрицательно затрясла головой, одновременно замахиваясь на парня кулаком.

– Ладно, расслабься. Я пошутил.

Мида начала активно жестикулировать, пытаясь что-то объяснить Илье. Судя по умному виду Миды – что Илья – дурачок, который зазря пугает ни в чем неповинных. Что он – мразь и подонок по своей природе, что у него сущность демона и вообще он попадёт в Кипящее Болото после своей смерти.

– Я не понимаю язык убогих, забыла.

Мида закипела от злости, она выхватила из-за пазухи блокнот. Кое-как справилась с пишущей ручкой – от гнева её так и трясло. Девушка писала на чистом клетчатом листе что-то своим ровным подчерком. Илья терпеливо ждал, когда она закончит.

Мида знала, что так нельзя, что у неё нет права сообщать об этом Илье, но ей хотелось проучить мальчишку.

– «Радуйся пока можешь. – читал Илья с листа, его подобный способ общения забавлял, – Только мы-то оба знаем, что никакой ты не герой. И героем никогда не будешь. Особенно после того, как… – Илья не поверил, но продолжил растерянно читать, – после того, как ты лишился союзника. Без Майи победить будет ой как непросто, а потом и остальные от тебя уйдут! Я рада, что отговорила её – а ты подонок»

Мида стояла и улыбалась так, будто спасла всё человечество от рака.

– То есть «лишился союзника»?! Что, чёрт возьми, ты наговорила Майе?!

Мида лишь улыбнулась одной из своих сладких улыбок, махнула рукой и убежала, оставив Илью стоять столбом посреди коридора.

Глава 10:

Дворец двадцати трех губернаторов

Майя не могла уснуть всю ночь. Она продолжала считать уход из геройской команды Ильи ошибочным. Может было еще не поздно вернутся.

Встала она сонной и не выспавшейся. Первое воскресенье учебного года, 8 сентября, уже было занято делами. Сегодня не было занятий – сегодня была обязательная экскурсия в Нижнебург. Обязательная экскурсия, за пропуск которой без уважительной причины можно было получить волкодава на ладонь.

Мида все утро копошилась на кухне, готовя себе завтрак. Мида то и дело подпрыгивала на месте, а чашками и кастрюлями гремела так, будто старалась сыграть музыкальную композицию.

– Ты чего такая радостная?

«Сегодня у меня встреча с моим парнем. Я его неделю не видела – переводил Миду Мудрус – он поведёт меня в ресторан Соболья Нора. А еще я пяткой чувствую, что вернусь сегодня с самым большим букетом кристаллов. На прошлой неделе он мне подарил огромного плюшевого медведя с глазами из розового кварца. Он смотрел на меня такими влюбленными глазами, что я казалось сейчас в обморок упаду от счастья… Майя, – взвыл Мудрус закончив перевод, – можно я не буду участвовать в переводе этих розовых соплей, а?»

Майя проигнорировала просьбы Мудруса.

– Ты собираешься уйти с экскурсии?

Майя не понимала, как можно успеть встретится с парнем, когда с тебя не спускают глаза Стражи Мрака.

«Да, нет. Я просто заболею. Ну, пойду в лазарет, покорчу из себя больную. Или ты думаешь, с какой стати я последние несколько дней только и питаюсь, что мороженным и ледяным молоком?»

– Так было можно?

Мида лишь рассмеялась. Майя хотелось немного отдохнуть от скучных серых стен Академии, потому она не сопротивлялась обязательной экскурсии.

Когда часы Зерцеллы пробили одиннадцать студенты облачившись в свою парадную форму, которая отличалась лишь наличием маленьких серебряных созвездий на черном плаще, преодолели подвесной мост и покинули здание Академии в сопровождении Стражей Мрака.

Дворец двадцати трёх губернаторов располагался на центральной площади имени Эрнста блэк Полунова. Своими окнами он выходил на Облачную Фабрику.

Всю дорогу Майе казалось, что Илья сверлит её взглядом. Но стоило ей обернутся – он тут же гордо задирал голову и отворачивался. Майя не могла понять, почему Илья ведет себя подобным образом – это у неё было право обижаться, а не у него.

Дворец двадцати трех губернаторов был двухэтажным зданием в форме буквы «П» с небольшим цокольным этажом и ломанной мансардой. Весь дворец был выложен глазуревым изразцами с изображением кристаллов и подземельных животных, где-то на плитках изображались сцены из истории Подземельного мира. В этом дворце жили все губернаторы, кроме последнего. Эрлик Полуночник жил в своей бурмашине, которую парковал во дворе Академии Теней.

Экскурсовод повела группу студентов в самый важный зал, по пути рассказывая о «деспотизме», который творился в стране во время правления императора. Слово «деспотизм» было её любимым, повторилось около дюжины раз.

Самый важный для подземельной истории зал был просторной прямоугольной гостиной, стены её были выложены отполированным камнем-лабрадором, в котором проблескивали синие, желтые и черные прожилки. Пол был устелен мозаикой в голубых тонах – она изображала звездное небо, на котором в разных позах изобразились боги, главной естественно была ВремеНика, только её мозаичное лицо было разбито в дребезги.

– Императорская семья порой отвратительно обходилась со всеми, кто не дотягивал до высокого происхождения. Эрнест, как известно поднялся из самых низов. Мальчишка, брошенный родителями, который жил в трущобах керамиков сумел стать правой рукой Николы дека Змеевика в восемнадцать и преданно служил губернаторы последующие восемь лет. Но несмотря на высокое положение, каждый день для него был борьбой – борьбой с императорским деспотизмом. Узнав о тяжелом для Эрнеста решении – покончить с императорской династией, Никола Змеевик ворвался во дворец, который Эрнест выстроил на собственные скопленные сбережения, и разрушил тут все что мог. Восстановительные работы ведутся до сих пор, но вот лицо богини праматери восстановить пока так и не удалось. Вот что значит деспотизм императорской семьи!

Экскурсовод подвела группу к самой интересной части голубого зала, где стояли высокие напольные часы с маятником за стеклянной дверцей с необычными стрелками. Минутная стрелка циферблата раздвоилась. Первая её половина показывала 11, вторая 2. А под самым циферблатом на небольшом табло застыло электронное время 16:66.

– По легенде эти часы остановились после того, как Никола Змеевик свел счеты с жизнью при помощи пистолета. На протяжении вот уже 250 лет эти часы пытались чинить, однако это бесполезно. Эти часы – символ окончания деспотичной власти императорской семьи.

Вверх взметнулась рука студентки факультета безликих Аквамарины блэк Быстровой.

– Что такого сделала императорская семья, что вы постоянно называете их режим деспотичным?

Экскурсовод замялась. Она просто из раза в раз повторяла один и тот же текст, одобренный Облачной Фабрикой, никогда не задумываясь о том, чтобы отойти от своего сценария.

– Эммм… ну… как известно, – экскурсовод огляделась по сторонам, опасаясь Стражей Мрака, которые везде сопровождали студентов, – Королевская семья принадлежала к главенствующему роду масколиких. А масколикие были известны тем, что могли забирать лица других людей посредством убийства. Но, слава ВремеНики, их больше не существует.

Майя аж дернулась на этой фразе. Она была масколикой.

– Но ведь – продолжала Аквамарина, – наличие дара масколикости – не обязывает обладателя его использовать. Я писала об этом исследовательскую работу несколько лет назад…

– Да, не обязывает… – нервно сказала экскурсовод, – также как и обучение в Академии Теней не обязывает ректора-губернатора выдать Вам диплом.

– Извините, – потупилась Аквамарина, поняв намёк.

Целью экскурсии было не посвятить студентов, а запудрить им мозги так как хотел ректор-губернатор.

Майя в очередной раз почувствовала спиной колючий взгляд Ильи. Когда они перешли в следующий экспозиционный зал парень умудрился догнать её.

– Майя, – Илья крепко схватил девушку за предплечье, – это что такое? Ты меня решила бросить?! После того, как я спас тебя, после всей помощи, поддержки… ты… вот так просто… решила от меня отвернутся?!

У Майи внутри поднялась волна злобы.

– После какой помощи?! Какой поддержки?! Тебя волнуют только собственные амбиции! То, что я неделю за тобой бегаю, пытаясь напомнить, что мы сюда пришли не развлекаться… Не сделать из тебя великого героя. А найти сердце!

– Это не повод выставлять меня идиотом! Почему, черт возьми, о твоем уходе знают все кроме меня! Почему я узнаю об этом от левых людей!?

Майя не смогла ему ответить на этот вопрос. Она не хотела, чтобы так вышло, у неё не было плохих намерений – она просто боялась сказать Илье это в лицо, что больше не хочет иметь с ним дела. У Майи встал в горле ком, который она никак не могла подавить, она только выдавила:

– Я… Я… прости…

Майя почувствовала, как к ней подкатывают слезы. Она не хотела, чтобы Илья это видел. Майя развернулась и убежала, не заметив, как с силой толкнула плечом подоспевшую к ним Василику.

Илья даже не посмотрел вслед Майи. Василика осуждающе скрестила руки на груди.

– Что?! Не смей даже говорить мне, что я не прав!

– Прав/не прав, – выгнула бровь Василика, – Это было грубо!

Майя старалась не думать. Мысли подняли бы в ней волну слёз, которую она была бы не в силах сдержать. Она не любила рыдать на людях. Очень не любила.

Экскурсия закончилась и студентам дали время прогуляться по дворцу, и изучить всё своими силами. Однако все вокруг только и говорили, что про Шесть Подвигов Плутона – все ждали первого подвига.

Этот подвиг – решал всё. Тот, кто его одолевал становился кандидатом в великие герои, остальные участники автоматически выбывали из конкурса. Однако это не мешало им продолжать участие. Кто-то делал это в качестве тренировок к подвигам будущего года. Кто-то попросту из вредности – желая не дать кандидату стать великим героем.

У самого выхода, перед шикарным парком в несколько гектаров с огромными кристалловыми деревьями и кустами, находилась сувенирная лавка. Ради интереса Майя туда заглянула, но там всё пропахло ложью. Ложью, которую губернатор пытался внушить подземельцам: настольная игра «Убей масколикого», медные фигурки первого губернатора Нижнебурга, магниты на почтовые холодильники, которые восхваляли Губернию Ночи, флаги, гербы, копия конституции Губернии Ночи. Всем желающим бесплатно раздавали хронологию правителей Губернии Ночи за все 266 лет.

«Все Губернаторы Губернии Ночи за 266 лет:

1. Эрнест блэк Полунов

2. Эдуард блэк Покровский

3. Эрик блэк Паутинов

4. Эдвард блэк Покровский

5. Эдмунд блэк Призраков

6. Эдип блэк Паучьев

7. Эгей блэк Покоев

8. Эркюль блэк Полукров

9. Эмиль блэк Позднов

10. Эльдар блэк Пижамов

11. Энтони блэк Постельский

12. Эмир блэк Птицеед

13. Эклер блэк По

14. Элвис блэк Подушков

15. Энрико блэк Плетенов

16. Этьен блэк Противский

17. Эраст блэк Паразитов

18. Элвин блэк Пылёв

19. Эндрю блэк Планетов

20. Эдди блэк Полётов

21. Эрик блэк Пустотов

22. Эрл блэк Притяжнов

23. Эммануил блэк Пилотов

24. Эрлик блэк Полуночник»

Майя на автомате взяла одну, просмотрела скучающим взглядом весь перечень и охнула от увиденного. Она нашла зацепку к поиску сердца.

По сувенирной лавке скакала вдохновленная чем-то Кассандра грей Порохова.

– Не смей уводить моего будущего мужа, – твердила она всем, кто собирался подойти, пожелать удачи в подвигах Нику.

Наличие у Ника девушки Арии, которая стояла рядом с ним, Кассандру не смущало:

– Девушка – не скала гранита, подвинется! А Ария с её лошадиным лицом и подавно!

Когда кого-то любишь, любишь по-настоящему, то светишься от счастья. Но Ария блэк Гранитова счастливой не выглядела. Она выглядела подавленной и хмурой, хотя, беря в расчет все предыдущие любовные похождения Ника – это было понятно. Слухов о нём ходило достаточно.

Кто-то внезапно схватил Майю за руку. Она обернулась – это был Илья.

– Прости… – он не смотрел ей в глаза, – Я не должен был срываться на тебе. Ты имеешь право сама выбирать сторону. И своего героя. Обещаю, что это не повлияет на наше дальнейшее общение и поиски.

Она кивнула. Майе почему-то показалось, что здесь не обошлось без влияния Василики. Она была ходячей совестью Ильи.

А Майе опять захотелось взвыть, хватаясь за голову. Почему всё было так сложно. Почему надо было разрываться между Ильёй и Ником, Мидой и Василикой. Почему надо было кого-то выбирать.

Погруженная в свои мысли Майя и не заметила, что все посетители лавки и парка мигом затихли. Слышался только тихий шепот. Майя обернулась и увидела, что между кристалловыми деревьями в парке бродит голубая лань.

Лань походила на призрака. Она то появлялась, то исчезала, мерцая и переливаясь. Её глаза горели ярким синим светом будто софиты. Она не шевелилась, уставившись на посетителей. На её груди висел такой же, как и она сама призрачный медальон с цифрой один.

– Первый подвиг… – прошептала Майя.

Из толпы студентов, осторожно ступая, не сводя глаз с лани зашевелились двенадцать фигур – агенты Полуночника, которые намеревались стать великими героями. Они тихо вынули свои стеклянные мечи-заготовки с шестью пустыми лунками.

Лань, казалось, не видела их приближения, застыв словно статуя. Возможно, она бы и не заметила приближения, если бы не агент Янс грей Дарков агент №3, наступил на кристалловый цветок. Тот разбился с громким хрустом и лань сорвалась с места.

Лань побежала по парку, то появляясь в одном месте, то исчезая в другом. Бежать за ней было невозможно – стоило кому-то приблизиться к ней хоть на десять метров – она растворялась в воздухе и появлялась на другом холме. Пол часа этими финтами лань гоняла запыхавшихся агентов по парку. Наконец, она сама устала и затихла около паркового фонтана, попевая воду, если призраки могли пить. В тридцати метрах от Майи.

К тому времени силы куда-то бежать оставались лишь у Ильи и Ника. Оба как по команде рванули к лани.

Ник опережал Илью. Сколько ни проведи Илья по ту сторону Царства Полоза, Ник всё равно был подговленнее. Спортивное плавание и заплывы в горных подземных реках, опыт стрельбы из лука, метания ножей, многоборье, владение несколькими видами каменного оружия и марафоны по сложным скалистым маршрутам сыграли свою роль. Ник превосходил Илью по всем спортивным и силовым показателям. Он опережал соперника почти на двадцать метров – колоссальное расстояние для ситуаций, где исход решает доля секунды. Единственным слабым местом Ника сейчас было зрения – очки мешали бегу, и он мигов выкинул их, щурясь как крот.

Майя стояла и смотрела как Ник приближается к призрачной лани. Через пару секунд и он поравняется с ней, а через десять – одержит победу на первом подвиге Плутона. Майя кинула робкий взгляд на Илью, но тот не справлялся сам.

Майя пол жизни старалась быть честной, поступать справедливо. Но сейчас было не до справедливых решений. Она знала, что потом пожалеет об этом. За мгновение до того, как Ник поравнялся с ней – она выставила вперёд ногу.

Раздался удар тела о землю. Ник шлёпнулся на гравий. Сильную травму он не получил. Лишь чирканул коленом землю и выставил руки вперёд, чтобы не сломать нос. Майя скорее отбежала от него, пока он не заметил.

Этих секунд хватило Илье, чтобы опередить оппонента и первому добраться до призрачной лани и вонзить в неё кинжал.

Призрачная лань внимательно посмотрела на Илью, покрутила головой и рассыпалась на множество голубых светлячков. Один из них, самый большой и самый яркий, ринулся и впечатался в остриё кинжала Ильи, заняв вторую из шести свободных лунок.

Ник так и не понял, что произошло. Пусть зрение его подводило, но физическая сила никогда. Он знал, что не мог споткнутся. Он понимал, что это чья-то подстава.

Толпа зрителей взвыла от радости, особенно её женская часть. Все приветствовали нового кандидата в герои.

– К сожалению, Ник грей Воронов опять проиграл в этом году… – зашептались в толпе неподалёку от Майи.

Майя открыла рот, посмотрела Ника и схватилась за голову. Всё это время она ходила вокруг да около – но до неё не доходило что Ник и Воронов – были одним человеком.

Взгляд Майи и Ника встретился – во взгляде Ника Майя уловила агрессию – он догадался, что она его подставила.

Девушка судорожно замотала головой, будто пытаясь извиниться, оправдаться. Ник только больше насупил брови и провел указательным пальцем поперек шеи, глядя в упор на девушку. Майя сглотнула – она обзавелась новым врагом.

Выбравшись из толпы восторженных девиц, Илья смог подобраться к Майи.

– Ты сможешь к нам прийти? Часов в пять вечера – спросил он, – У нас срочный консилиум.

Майя в глубине души выдохнула – жизнь сама всё за неё решила: она была с Ильёй против Ника. В глубине души её грызла совесть – Ник сделал для неё много хорошего, а она его предала. Майя старалась об этом не думать, пока шла по улицам Нижнебурга до Академии, пока переходила через подвесной мост, пока кушала в гордом одиночестве на их с Мидой кухне.

Часы Зерцеллы пять раз хлопнули металлическими ресницами, пять раз лизнули языком огромное круглое окно в противоположном конце коридора.

Дверь открыла Василика. Её часто называли секретарем Ильи, за то, что они все время ходили вместе. Илья же называл Василику секретуткой и часто получал за это в глаз.

Майя прошла в уже знакомую черно-белую кухню. За столом сидела ещё одна девушка-теневица. Её густые черные волосы спускались по плечам до самого пола, она пила чай, почитывая какую-то книгу из программы факультета безликих.

– Эээээ… А это кто? – растерянно спросила Майя.

– Николь, – махнул рукой вошедший на кухню Илья, – Николь блэк Опалова. Её Василика притащила.

– Не притащила, а пригласила. Николь – не чемодан, чтоб её таскать, – крикнула с кухонной полки Василика, – она хорошая. И полезная. Она помогает мне поливать кристаллы, а ты нет.

– У тебя нет совести, Василик.

– Её давно вытеснили конфеты.

– Жил спокойно один, теперь живу… как в борделе…

– В смысле? – спросила Майя.

В её голове нарисовались неоднозначные картины.

– Количество девиц на квадратный метр в этой квартирке зашкаливает, – надулся Илья, ему явно хотелось кому-то пожаловаться.

– Вы типа что спите вместе на одной кровати?! – Майя пыталась представить эту картину.

Где-то в глубине кухонной полки Василика подавилась овсяным печеньем от таких предположений.

– Ага, счас! – нахохлился Илья – Они выселили меня из моей же спальни в гостиную, – спи мы все в одной спальни Эндрю блэк Планетов на Плутоне бы перевернулся, узнав бы что происходит в Академии, которую он основал.

– Я сомневаюсь, что он на Плутоне, – сказала Майя, собираясь рассказать о своей зацепке, – я сомневаюсь, что хоть кто-то из губернаторов на Плутоне.

– Что ты хочешь этим сказать? То, что Полуночник их у себя в кладовке прячет? – Илью смешила эта теория.

– Нет. То, что это всё был губернатор Полуночник.

– В каком смысле?! Губернатор Полуночник не мог править все 266 лет. Бессмертие существует только у богов, а он – не бог.

– Смотри:

Майя выудила из сумки сувенирный свиток с именами и фамилиями всех правителей Нижнебурга за последние года. Ровными столбиками шли имена, суффиксы профессиональной принадлежности и фамилии, рядом значился возраст, начало и окончание правления. По законам Губернии Ночи губернатор избирался единожды сроком на десять лет.

– Неужели вы не видите?!

Майя тыкала свиток в лицо Ильи, но тот ничего не мог понять. Василика ради интереса пробежалась глазами по именам, но ничего не обнаружила. Николь даже не взглянула, проявляя минимум интереса к происходящему. Она была еще больше «в своем мире» нежели Василика.

– И что я должен там увидеть?! – почесал затылок Илья.

– Посмотри на первые буквы всех имен и всех фамилий!

Илья провел пальцем, проговаривая буквы. Чем ниже он спускался по списку – тем больше недоумения слышалось в его голосе:

– Эрлик блэк Полуночник… Эдип блэк Паучьев… Эльдар блэк Пижамов… Э.П…

– Дошло?

– Как ты… как ты вообще до этого додумалась?!

Майя покраснела – ей было лестно, что она нашла то, что просмотрел Илья и то, чем он восхитился.

– Единственное, – помолчала Майя, ей не хотелось сходить с пьедестала, – я не смогла понять, как он смог обмануть всех. Ведь они не могли смотреть на одно и того же подземельца и принимать его за разных личностей.

– Тайная комната Скрижалей, – сказал Илья.

У губернатора были ключи от 9-ти тайных комнат, каждая из которых обладала волшебной силой. Одна – давала ответы на все вопросы, другая могла разделить любой объект на молекулы. Они тщательно охранялись, находясь в самом центре – ядре Земли.

– Тайная комната Скрижалей способна менять историю. Вычеркивать личностей, вписывать целые несуществующие события… Она решает кого история запомнит, а кого забудет. Он завершал своё правление, шёл в комнату и переписывал свой образ.

– Но как же люди?! Они не могут не помнить то, что какие-то события отсутствуют!

– Комната скрижалей стирает все! В умах людей. В учебниках истории. Везде.

Василика, никогда до этого особо не углубленная в историю, тоже заглянула в список правителей Подземельного мира:

– 13 губернатора звали Эклер?! Это что чей-то прикол или… мы правда этому верим?

– А ты думаешь почему он не проправил даже половину своего 10-ти летнего срока? – хмыкнул Илья, – уж слишком странная политика у него была.

Затем все уселись пить кофе с овсяным печеньем, приобретенным Василикой на Ярмарке Цвета. Илья отказался пить кофе, он как примерный студент отказался от кофе в пользу чая, следуя всем наставлением ректора-губернатора.

– Так, а в чём была суть консилиума? – спросила Майя, готовая обсуждать серьёзные вещи.

Илья ушёл в свою комнату и вернулся с двумя парами серых носков. Одни были чуть темнее, другие чуть светлее.

– Илья не может выбрать, – хмыкнула Василика, – в каких носках он будет выглядеть презентабельнее на обязательной лекции в четверг – в тех, что цвета мокрого асфальта или в тех, что цвета грозового неба.

Майя долго переводила взгляд с Василики на Илью, с Ильи на носки и не могла понять – они все издеваются над ней:

– Консилиум. Для. Носков?

«Лучше бы ты подставила подножку своему столу дубовому – фыркнул Мудрус – он точно из тех кто не имеет запасной план, даже если дело касается престола».

Глава 11:

Вика Мглинская

В воскресенье, 22 сентября, попивая с утра кофе Майя обнаружила подсунутую под дверь их с Мидой квартирке тонкую газету с незатейливый названием «Мрак». Газета выходила только в Академии, раз в две недели. Там на четырёх полосах печатались самые важные новости, произошедшие в Академии, естественно она находилась под строгим контролем Полуночника. Майя раскрыла газету, не ожидая обнаружить внутри ничего интересного, и охнула, выронив её на пол. Внутри на пустых белых страницах не было ничего кроме четырёх огромных букв «ТОПП», буквы были выведены ядовито-зелёной краской из баллончика. Майя раскрыла экземпляр Миды – на его страницах красовалась точно такая же надпись только красного цвета. Цветная краска на страницах черно-белой студенткой газеты.

Всем в Студенческом Зоопарке пришли такие номера. Это подняло панику в Террариуме. Мария Сергеевна, которая сама контролировала работу студенческой типографии всё утро ходила нервная, заламывая руки. А в обед сама получила своего первого волкодава на ладонь – оказалось такому наказанию подвергались не только студенты, но и вся администрация.

В понедельник, 7 октября, Полуночник объявил о том, кто будет гостем обязательной лекции. После выхода газеты волнение всё никак не утихало – его надо было чем-то перекрыть. Обычно такая информация была в строгом секрете вплоть до начала лекции. Такие лекции в Академии Теней проводились каждый месяц. Ректор-губернатор приглашал читать в свою академию лекции каких-либо выдающихся личностей. Чаще всего этих «выдающихся личностей» не знал никто кроме губернатора, потому что все действительно выдающиеся личности занимались важными делами, а не рассказывали о себе перед толпой студентов.

Однако это лекция действительно должна была произвести фурор – Полуночник пригласил на этот раз ни какого-то престарелого профессора или нудного ученого. К ним в гости ехал сам Иван Л’Филинов.

После этого объявления количество теневиц упавших в обморок в лазарете увеличилось.

Академия, казалось, ожила. Все девушки разом вытащили из чемоданов свои самые красивые платья, сделали самые эксклюзивные дизайны ногтей и по несколько часов проводили, наводя марафет. Все они будто готовились к конкурсу красоты.

Все теневицы мигом бросились в библиотеку, чтобы прочесть все исторические труды и интервью Ивана. Толстые книги они получили от библиотекаря, но там кроме скучных параграфов по истории не было сказано ничего интересного: ни как он выглядит, ни какой у него рост, ни сколько он зарабатывает и, главное, есть ли у него девушка.

В понедельник об Иване говорили, что он – самый перспективный и молодой историк по версии газеты «Оттеняемый». Во вторник все шептались, что он живёт в роскошном особняке на окраине Нижнебурга. В среду появилась информация, что он – самый молодой миллиардер Подземельного мира. Откуда росли ноги у этих слухов было неизвестно. Но в четверг, 10 октября, – половина девушек Академии уже придумала, как они назовут своих совместных с Иваном детей.

Популярность Ильи у теневиц на этой недели упала, практически никто больше за ним не бегал, кроме, естественно, Марии Сергеевны Храпневой. Она была чётко уверена, что Ивана не существует и что это – псевдоним целой команды историков, чей возраст уже перевалил за седьмой десяток.

В четверг на каждой перемене Мида тянула Майю в библиотеку.

«Ну пойдем… пойдем же.»

– Тебе мало обязательных библиотечных часов?

«Да, не в этом дело, – фыркнула Мида, – там сейчас судьба всей моей жизни ходит!»

– Твой парень вроде учится в другом университете.

«Да он-то тут причем! Библиотека – это первое место куда ходит Иван по приезду в университет!»

Майя хлопнула себя по лбу ладонью, но за Мидой пошла.

Поиски Мидиной «судьбы всей жизни» начались с первого уровня. Однако там не было никого кроме несколько библиотекарш-теневиц и парочки студентов.

Миду аж трясло от волнения. У неё дрожали руки, дергались кончики пальцев, а колени постоянно подергивало. Она не могла спокойно стоять на месте и вертелась как волчок.

Она так расчувствовалась, что не заметила, как натолкнулась спиной на какого-то хлюпика-парня. У него были тонкие руки, тонкие ноги, вытянутое лицо, худощавое телосложение. В мешковатой простой клетчатой рубашке и в брезентовых штанах с множеством карманов он тонул, отчего выглядел еще меньше. Не удивительно, что Мида умудрилась его не заметить, случайно сбив взмахом руки очки с его носа. Очки упали на ковер, но остались целы.

Парень стоял, растерянно щурясь и хлопая глазами. Без очков он практически ничего не видел.

– Извините нас, – Майя опустилась на ковер, подала парню очки и виновато на него посмотрела, – мы не хотели.

Парень кивнул, напяливая очки на нос.

«Спроси у него! Спроси! – настаивала Мида, – видел ли он тут молодого широкоплечего симпатичного подземельного миллиардера, ростом под метр девяносто»

Майя помялась, но передала парню-хлюпику слова Миды. Но тот лишь помотал головой, оглядывая библиотеку. Ему казалось и самому было интересно посмотреть на подземельного миллиардера.

«Пойдем в следующий зал! – Мида уперлась руками в спину Майи и начала ее толкать в сторону тяжелых деревянных дверей».

– Тебе не кажется это неправильным, – ты караулишь здесь «свою судьбу», в то время как у тебя есть парень.

«Парень сегодня есть – завтра – нет, – пожала плечами Мида, – а вот подземельные миллиардеры на дорогах не валяются».

В следующем зале их с Мидой ждал еще больший сюрприз – там как минимум две дюжины теневиц выслеживали Ивана. И никто не мог его найти. Мида надула губки и прекратила поиски, с горя она пошла в кафе «Чашечка», намереваясь взять там себе самое красивое, пусть и посыпанное прессией пирожное.

– Ну не расстраивайся, – Майе все же было жаль Миду, – может это всего лишь легенда. И не гуляет он по библиотекам.

«Нет, гуляет! Он в своем интервью для газеты «Оттеняемый» об этом говорил!»

Мида уплетало пирожное кривясь от собственного горя.

«Такой шанс упустила! Вот же… И сладкого еще наелась… – она готова была зарыдать, – надо садится на диету и худеть!

Майя скептически посмотрела на Миду. Она раза в два была тоньше Майи, но постоянно жаловалась на свой лишний вес. Хотя Майе казалось, стоит им выйти во внутренний двор Академии Теней, как соседку унесет ветром.

Смерившись с тем, что Ивана ей не встретить в коридорах Академии Теней, Мида пошла в лекторий катастрафологов. Он был самым большим по площади, потому там и проводились все обязательные ежемесячные собрания.

Лекторий катастрофологов походил на пещеру. Потолок зарос сталактитами (огромными каменными сосульками), из пола то тут, то там торчали сталагниты. В неровном каменном полу постоянно попадались глубокие ямы. В них были зоны для строительства ловушек, боевые ринги, склады с оружием, зоны для преодоления препятствий разных уровней сложности. Сейчас они были закрыты стеклами, поверх которых стояли ряды стульев для студентов.

На обязательных лекциях нельзя была сидеть, как и с кем вздумается. Все сидели по своим колоннам и факультетам за исключением Ильи, который затерялся среди катастрофологов и увлеченно о чем-то перешептывался с какой-тотеневицей.

Теневице на вид было лет девятьнадцать. Ее черные волосы кучерявились и выбивались из хвоста в разные стороны. Рот был неимоверно большим, как у девушки легкого поведения. А пухлые губы были бесформенными и выглядели так, будто над ними поработал нож маньяка.

Это была та самая Сорока-Ава Мракова – главная сплетница Академии Теней. Она была катострофологом Ильи – у каждого героя был свой злодей, который строил ему козни.

Майя несколько раз видела Илью в компании Авы в не учебное время, и не понимала почему тот с таким увлечением общается с ней, пока однажды ей на голову в библиотеки не свалился десятый том Истории Подземельного Мира авторства Иосифа грей Мракова. Ава, также, как и её дедушка-историк, знала о Подземельном Мире всё.

Илья со своим комплексом отличника жаждал знать всё обо всём, хотел убрать провалы в теоретических знаниях. После недельной беготни за Авой Илья всё же уговорил её помочь ему с освоением истории. Вздохнув, Ава дала согласие, и с тех пор в Студенческом Зоопарке стали ходить слухи, что она берёт натурой. Скорее всего Ава сама их и распускала. Это вписывалось в образ распутной девицы, который она создала в умах окружающих.

Майя старалась об этом не думать. Какое ей вообще было дело до похождений этой парочки. Однако внутри её что-то кольнуло.

«Ревнуешь?» – хмыкнул Мудрус.

«Еще чего! – фыркнула Майя, – масса его недостатков перекрывают его преимущества! Тем более… по нему сохнет половина Академии.»

Майя осознала, что уже несколько минут пялиться на Аву, а та, почувствовав чужой взгляд, начала изучать Майю.

Майя гордо отвернулась, уперев взгляд на сцену, там подключая микрофон возился тот самый парень-хлюпик, которого они с Мидой толкнули в библиотеке. Он увлеченно рассматривал провода, пытаясь разобраться, как и что там работает. За какой провод дернуть, что потянуть, чтобы микрофон заработал. Пару раз к нему на помощь пытался прийти технический специалист, но парень-хлюпик лишь отгонял его, тихо почти одними губами шепча что сам справиться.

Уже пробили часы, знаменуя начало обязательной лекции, а Ивана Л’Филинова все не было в лектории. Микрофон все еще не был настроен, хлюпик копался с проводами. Студенты, особенно их женская часть уперли глаза в двери, с минуты на минуту ожидая Ивана. Однако никто не появлялся.

Внезапно раздался рык, рев и недовольное урчание – дрожь прошла по всей Академии, словно началось землетрясение, стекла задрожали.

– Зерцелла чует ректора… – начали перешептываться студенты.

– Чует ректора? – не поняла Майя и повернулась за объяснением к Пенне Куликовой.

– Ну ты же видела, что ректорский кабинет находиться не в Академии, а за её стенами.

Майя кивнула.

– Ректор живет и работает в бурмашине, потому что Зерцелла его не выносит. Она по характеру очень буйная. Потому её Стражи Мрака пичкают снотворным и колют транквилизаторами. Они поддерживают её в состоянии сна или комы – всё органы работают, часы идут, а сама она ничего сделать не может. Но стоит Полуночнику ступить на её порог, как она начинает бунтовать. Жуть. После этого часто нужен капитальный ремонт Академии… потому ректор появляется здесь редко.

Тут дверь распахнулась, все как по команде обернулись, но это был всего лишь ректор Полуночник. Он прошел к сцене. В это время парень-хлюпик наконец разобрался с микрофоном и отошел в сторону, пропуская ректора к микрофону.

– Спасибо, – Полуночник пожал ему руку под недоуменными взглядами всех окружающих – мне рассказывали, что Вы любите самостоятельность и все всегда делаете сами, но, чтобы настолько – не знал.

Парень лишь скромно пожал плечами.

– Дорогие студенты, и вы, девушки, – обратился Полуночник к собравшимся, – хочу представить вам Ивана Л’Филинова.

Иваном оказался тот самый парень-хлюпик. Несколько десятков девушек разочаровались сразу, другие заверили себя, что внешность – не главное в мужчине.

Но стоило Ивану открыть рот как все оставшиеся влюбленные тоже остыли. Двадцати пятилетний парень, заикающийся и зажатый, не мог смотреть на тех, кому читал лекцию по истории Подземельного Мира. Он опустил глаза вниз и что-то очень тихо, будто набрав в рот каши, бубнил в микрофон. Даже первые ряды понимали его через слово.

Лекция была такой скучной, что вопреки литрам выпитого кофе хотелось спать. Майя клевала носом и каждый раз как её голова норовила упасть на плечо впереди сидящему, Мида её дёргала.

Василика ещё с утра придумал более хитрый способ – она заткнула уши воском и погрузилась в собственные мысли.

– У меня от его речей мозги в косички заплетаются! – заявила она.

Спать на обязательной лекции было запрещено. Это было неприемлемо по отношению к лектору. Кроме того, в зале присутствовал личный почтальон ректора-губернатора Наутилус. Помимо разнесения почты он выполнял и функции фотографа. Чинно прохаживая по залу этот. Грузный, похожий на бочку, мужчина, чей рост достигал почти двух метров, так и норовил запечатлеть на свой фотоаппарат спящего студента. Всех спящих Наутилус печатал и прикладывал к своим отчётам. Естественно, всех спящих отчисляли.

Майя наблюдала за фотографом, а вернее за его старинным фотоаппаратом – небольшой коробочкой с круглым объективом. Сам фотоаппарат был обтянутую черной кожей, а все металлические детали были из серебра. Пусть его объектив был направлен на студентов, но преподаватели, которые тоже присутствовали на лекции, сидя вдоль стены за спиной лектора, вздрагивали каждый раз, как Наутилус проходил около них.

Страх вызывал фотоаппарат. Было в нём что-то, что не давало никому из преподавателей расслабиться. Это было явно страшнее волкодава на ладони.

Майя еле дотерпела до конца лекции – ей хотелось поделиться своими наблюдениями с Ильёй.

Она спустилась к тому ряду, где рассадили катастрофологов.

Головой на коленях у Ильи лежала Ава, хоть это и было запрещено. Но катастрофологи постоянно нарушали распорядки Академии – на то они и были катастрофологами. Для них правила были не писаны.

Ава резко схватила Илью заточенными ногтями за подбородок.

– Отвянь, Ав, – отмахнулся парень, убирая руку теневицы от своего лица.

– Что? Не нравиться? – она засмеялась, – это моя собственная катастрофологическая разработка, если засыпать под ногти ядовитый порошок, то любая царапина будет смертельна… Не переживай, я тебе не буду убивать, ты слишком симпатичный, чтобы умирать.

– Считаешь меня симпатичным? – сощурился Илья.

– Почему бы и нет.

– Не хочу вас отвлекать, – напомнила Майя про своё присутствие грубее, чем ей хотелось бы, – Но нам нужно поговорить.

– Говори, – кивнул Илья, внимательно на неё глядя.

– Наедине, – Майя пыталась намекнуть на то, чтобы он прогнал Аву.

– Не обращайте на меня внимание, – хмыкнула Ава, рассматривая свой маникюр, – продолжайте.

– Прости, – хмыкнул Илья, – она не уйдёт. Давай потом?

Майя закипала от злости, ревности и обиды, но ответила:

– Да, конечно.

– А ты что не сохнешь по Ивану? – хохотнула Ава, разглядывая толпу девиц, которые решили, что раз парень подземельный миллиардер, то внешность его им не особо важна.

– Нет, – покачала головой Майя.

– Что? Сердце другим занято?

На секунду Майе показалось, что Ава намекает на Илью.

– Я не Мида. Я не влюбляюсь в каждого встречного только потому что кто-то сказал, что он в списке самых богатых подземельцев.

– Он и не самый богатый. Это я слух пустила, – прыснула Ава, – даже статью подделала. Мне за неё высший балл поставили на уроке подделки документов. Нет, ну вы посмотрите, какие они наивные дурочки…

Аве доставляло удовольствие смотреть как меркантильные теневицы вешаются на застенчивого Ивана, а тот не знает куда деться.

– А с Мидой я знакома. Это та, которая немая. Она – девочка не глупая… – сказала Ава, а потом рассмеялась – Вроде…

– Можно иметь мозги и быть полной дурой – фыркнул Илья, косясь на Миду в противоположном конце зала.

– Не смей, ясно! Не смей обижать моих друзей! – вспылила Майя.

– Пффф… Да, ладно, – фыркнул Илья, – она слишком тупая для тебя.

Майя не стала слушать их, гордо ушла.

На второй части лекции спать уже не хотелось. Майя всерьёз задумалась о своём отношении к Илье – она не могла оторвать взгляда от Авы, которая так и норовила то коснуться руки Ильи, то погладить его по колену. А может Майе только казалось, что Ава с ним заигрывала.

Лекция закончилась, студентам дали возможность задать свои вопросы лектору. С места с переносным микрофоном поднялась Вика Мглинская.

– Уважаемый Иван, – обратилась она к нему, – вы написали целую книгу, в которой воскресили события революции произошедшей 266 лет назад. Но у вас там есть не состыковки.

В зале все зашептались. Тема, которую подняла Вика была щекотливой.

– Й-й-а. В-в-ас. С-с-лушаю.

– Вы писали, что последнему императору Никола дека Змеевек умер от выстрела Эрнеста блэк Полунова в лоб.

– Д-д-а.

– Но другие источники. А именно дневники Сандры майер Спирел говорят, что это было убийство. И убийцей был Эрнест Полунов. Вы допустили ошибку в своем труде.

– Н-н-ет. Т-т-ам н-н-ет н-н-икакой о-о-шибки. С-с-андра о-о-печаталась. Т-т-ам н-н-е б-б-ыло н-н-икакого с-с-амоубийства.

– Но все исследования Сандры всегда проверены.

– М-м-ожно с-с-ледующий в-в-опрос, – пытался выкрутиться Иван.

– Вы уходите от ответа!

– М-м-ожно с-с-ледующий в-в-опрос.

Подошедший Страж Мрака грубо забрал у Вики микрофон и передал другому. Сам Иван ещё больше поник, до конца лекции он рассматривал исключительно носки своих ботинок.

В пятницу, 11 октября, Вику вызвали на Суд Серебряных Лун нести ответ за свои провокационные вопросы, но суд не состоялся. За Вику заступился Комитет Созвездий – особая организация, которая отстаивала честь студентов, если у них были большие заслуги перед Академией.

В воскресенье, 13 октября, Полуночник срочно собрал агентов в своём кабинете. Поднимаясь по трапу в бурмашину Майя убедилась, что Ник не врал – бур и правда назывался «Неизвестность». Но где могли храниться те самые «секреты» Майя не знала.

Полуночник был в ярости. В первую очередь из-за Вики Мглинской, которая полезла туда куда не просят.

– Ты, – он пальцем подозвал к себе Илью, – моя личная просьба, засчитаю её выполнение за второй подвиг – сделай так, чтобы девчонка ушла из Академии.

В дверь постучали. К ректору-губернатору, приветственно кивнув головой, вошёл почтальон-фотограф Наутилус. Он передал ректору-губернатору в запечатанном конверте фотографии спящих студентов, а затем снял со своей шеи фотоаппарат.

Теперь Майя могла рассмотреть его поближе. Большая объёмная линза объектива соединялась с черной квадратной рамой при помощи гармошки. На современные фотоаппараты он не был похож, ему было как минимум сто пятьдесят лет.

Наутилус аккуратно сложил фотоаппарат, закрыл объектив и передал губернатору. Полуночник спрятал устройство в ящик своего стола и закрыл на ключ.

Майя переглянулась с Ильёй. Он тоже заметил – уж слишком стильная безопасность была для обычного устройства.

– Сегодня ночью вы все отправитесь на ночное дежурство, Стражей Мрака я также подключу – устал я гоняться за подпольными организациями в своей Академии. Пора их устранить. Я лично выпишу благодарность каждому, кто поймает нарушителя.

Майя потупилась, ей стало страшно за Ника Воронова и его компанию.

Глава 12:

Ночной патруль

Первое, что она сделала, покинув бур – побежала его искать. Побегав между столами в кафетерии «Чашечка» Майя отыскала Кастора блэк Старова. Он оказался лучшим другом и соседом Ника. Кастор направил Майю в основной корпус Студенческого Зоопарка.

Майя несколько минут стояла в нерешительности, пялясь на табличку «Квартирка №29 Мяукающий котёнок», наконец выдохнула и постучала. Дверь открыл Ник. Без очков в роговой оправе он походил на заспанного пса-хаски.

– Мне нужно тебя предупредить…

– Ты меня подставила, – перебил он.

В его голосе слышались нотки металла.

– Ник, прости… я…

– Ты меня подставила!

– Ты должен…

– Я тебе ничего не должен! Убирайся, пока я не свернул тебе шею!

– А как же факультет Воров?

– Тебя это больше не касается!

Ник хлопнул дверью прямо перед носом Майи.

– Ник, – Майя попыталась пропищать что-то в замочную скважину, – Полуночник этой ночью выставляет всех своих людей – и нас и Стражей. Передай своим чтобы не высовывались.

Ответа не последовала. Майе оставалось только молиться, чтобы никто из ТОППа не оказался ночью в коридорах Зерцелла.

В одиннадцать вечера часы Зерцелла пробили отбой, а все агенты, надев свои мантии, разбрелись по своим зонам, держать караул.

Ради интереса Майя заглянула в Зал Каминов, но тот, к счастью, был пуст – Ярмарка Цвета проходила исключительно с субботы на воскресение.

Это был первый рейд Майи. Полуночник не воспринимал всерьёз представительниц женского пола, тем более не верил, что они могут нести вахту.

Ночью Зерцелла казалось зловещей: длинные пустынные коридоры, огромные лекционные залы и учебные кабинеты – всё погрузилось во мрак. И несмотря на то, что у Майи в руках был канделябр с тремя электрическими свечами, видно практически ничего не было.

Майя вошла мимо учебных кабинетов. Где-то в глубине коридора послышался какой-то шум.

– Кто здесь?!

Никто не отозвался. Ещё бы – кому было охота попасться.

– Выходите, я вас не сдам. Если вы из ТОППа – лучше вам попасться мне, а не другим агентам.

Тишина.

Майя вошла в учебный кабинет, из которого доносился шум.

Это был учебный кабинет кафедры оруженосцев с факультета героев. На стенах висели схемы правильной чистки лошадей и подробный схематичных разбор оружия. Парты стояли всяк-наперекосяк.

Майя осветила канделябром противоположную серую стену и чуть не выронила его из рук – вся стена пестрела яркими цветными наклейками лисьими мордами, а поверх этого панно красной краской из баллончика было выведено «Наоми», само орудие преступление валялось на полу.

Майя подошла поближе, чтобы проверить свежесть краски… И тут – бабах. В темноте она споткнулась обо что-то небольшое и грохнулась вниз.

– Ай, – раздался в темноте знакомый голос, – Костопыжь-неперекостопыжь!

Майя поняла, что на кого-то наткнулась. Она поднесла канделябр туда, откуда раздалось ругательство.

На полу рядом с ней распласталась фигура в сером плаще, на голову ей был накинут капюшон, на поясе красовалась узорчатая пряжка c инициалами «ТОПП».

«Ник меня не услышал, – поняла Майя».

Она подползла к фигуре и откинула её капюшон. Это была девушка-борзая с заостренным подбородком. Вика грей Мглинская.

– Уходи отсюда! Живо! – прошипела Майя.

Майя вытолкнула Вику в коридор лекториев, но услышав чьи-то шаги, пихнула её в ближайшую кладовку и захлопнула дверь с такой силой, будто Вика сопротивлялась. Майю потряхивало о злости.

– Ты на кого-то наткнулась?

К Майе подошёл Киль грей Фианитов – агент губернатора №4, он был одним из главных сегодняшнего рейда – держал под контролем других агентов.

– Н-не-нет, – голос Майи дрожал.

– Я слышал какой-то шум. И голоса.

– Это был мой голос. Я сама с собой разговариваю. Мне так легче… думается.

Майя для уверенности оперлась рукой на дверь кладовки, молясь, чтобы Киль не попытался её проверить. Ей казалось, что она слышит прерывистое дыхание Вики по ту сторону двери.

Киль пристально посмотрел на Майю, явно не веря ни единому её слову.

– Эй, Киль, – позвал из соседнего зала агент №2 Ригель грей Серов, – можно тебя на минутку.

– Иду, – крикнул Киль, не сводя насупленного взгляда с Майи, – ладно, живи. Но я за тобой слежу.

Киль скрылся за углом. Майя открыла дверь, пытаясь закрыть Вику подолом своего серебряного плаща. Озираясь по сторонам Майя, проводила Вику до двери её квартирки №21 Облезлой Лисицы и толкнула внутрь.

Только внутри они смогли расслабиться.

– И что ты там делала? – скрестила руки на груди Майя.

– Тебе не кажется, что это мое личное дело? – фыркнула Вика, – Тебя не касающееся.

– Я не сдала тебя агентам. Я имею право знать!

Вика вздохнула.

– Под Академией есть тайные ходы, они ведут в Нижнебург. Не думаешь ли ты что мы четыре года торчим безвылазно в стенах Академии и два года безвыходно сидим в лаборатории в под-Антарктиде?

– Зачем продавать себя в рабство Полуночника на шесть лет?

– Затем что я не хотела до конца своих дней гнить в провинции Подземельного мира. Я тоже из проекта «Темный мир».

– Ты не теневица?

Вика собрала хвостик на затылке и Майя увидела непослушные мандаринного цвета пряди, которые девушка скрывала под выкрашенными в пепел волосами.

– Я помогаю в Нижнебургском приюте церберьеров. Гуляю с ними, подкармливаю. Сейчас я жалею, что поступила в Академию Теней. Но именно приехав в Нижнебург, я поняла, чем хочу заниматься. Я люблю церберьеров. Они намного приятнее людей.

Майя поморщилась, вспоминая как однажды на нее натравили трехголового добермана. Она до смерти боялась всех собак.

Вика наоборот была без ума от животных. И пусть в Академии они были под запретом под кроватью у Вики в небольшой клетке жил крысёнок Мокко, названный в честь любимого кофе, и прятался трусливый и немного глупый рыжий толстый кот Лис, что было весьма странным – котов в Подземельном мире не водилось.

– Это не объясняет панно из наклеек на стене.

– Панно – это ответ на рейды Полуночника. Мы не должны показывать студентам, что нас можно запугать – мы должны показать, что мы сильные.

– Фанатичка, – вздохнула Майя, – Я знаю, что у вас всех есть свои дела в городе и вы прокрадываетесь тайными ходами в Нижнебург, но пожалуйста, будь осторожна. Полуночник намерен выдворить тебя из Академии. Это был приказ.

Вика будто не веря, фыркнула.

– Если тебе нужна помощь, можешь попросить её у меня или у Василики… – Майя точно знала, что она – отзывчивый подземелий, которому можно верить.

– От нее мне ничего не надо. Мне не нужно ничего от того, кто утверждается за счет другого. Тем более если другой – сволочь.

– Илья не сволочь.

«Ой, дурище, ну не ври хотя бы себе самой – сонно пробубнил Мудрус в голове Майи».

Майя от него лишь отмахнулась.

В комнату, зевая, в пижаме и тапочках вошла соседка Вики, со светлой стриженной ёжиком головой – Лерия уайт Сопкина.

– Как прошла твоя… – тут Лерия заметила Майю в форме агента, – Киркой мне по ноге!

Лерия бросилась к кухонной стене, которая была заклеена какими-то вырезками и начала судорожно их сдирать.

– Лерия остановись, это свои – успокоила её Вика.

Лерия не поверила. Она долго пыталась вникнуть, когда агенты Полуночника стали друзьями ТОППу, но потом сдалась и утопала спать.

Майя подошла и попыталась рассмотреть в темноте то, что судорожно пыталась спрятать Лерия. Это была огромная карта Нижнебурга с множеством цветных стикеров и фотографий, они были прикноплены кнопками по бокам карты и соединены разноцветными веревочками. Однако здесь прослеживалась тенденция – все веревочки так или иначе сводились к одному изображению – рисунку, который Вика нарисовала, по-видимому, сама, используя кофе, за неимением красок. Это был мужчина, лицо и руки которого представлял рисунок карты с холмами, реками, озерами и возвышенностями. А под ним стоял огромный вопрос – главный вопрос «Картеры – кто они?»

– Кто такие картеры? – поинтересовалась Майя и Вики.

– Мы не знаем… Они как-то связаны с… с бессмертием Полуночника.

– Вы тоже в курсе?!

– Это заслуга Ника. Он вышел на их след.

Заслуга Ника – Майе снова стало совестно. Ник, которого она предала мог облегчить ей задачу, но теперь искать ей приходится искать всё самой.

Глава 13:

Пояс Иппалины

Майя надеялась, что Полуночник оставил свои угрозы в сторону Вики пустыми обещаниями. И пусть Илья не сводил с Мглинской глаз на уроках, дежурил ночами у её квартирки. Илья посещал лекции раздраженный со следами недосыпа на лице.

В понедельник, 21 октября он подкараулил Вику у лектория.

– У тебя со мной личные счеты? – вспылила девушка, её порядком достало, что Илья вечно вьётся вокруг.

– Я попрошу тебя один раз, – сказал Илья, – уходи из Академии Теней по-хорошему.

– С какого перепугу?

– Просто не терплю тебя… да, и рыжих.

Вика испуганно на него посмотрела, пытаясь понять – блефует он или нет.

– О… От… Откуда ты знаешь, – она инстинктивно схватилась за волосы.

– Я много, чего о тебе знаю, Вика. О том, что ты совершаешь очень неаккуратные вылазки в Нижнебургский приют. Ты у нас типа добрая? Церберьеров кормишь?

Вика с силой сжала кулаки, подавляя желание украсить смазливую мордашку Ильи синяками.

– А твоя мама, главный редактором подземельной газеты «Оттеняемый», автор нескольких исторических книг, лауреат Минеральной премии, знает, какая у неё неблагодарная дочь? Ты знаешь6 что с ней сделают, если узнают о том, что ты нарушаешь правила?

– Знаю.

– Рад это слышать. Думаю, что те, кто метят на место твоем мамы тоже будут рады.

Илья дружески хлопнул Вику по плечу —` ей захотелось сломать ему руку.

– А знаешь, что могут сделать с приютом… Если я начну и под него копать.

У Вики на глаза навернулись слёзы – она прекрасно понимала, что перебить сотню церберьеров для Полуночника не составит труда.

– А знаешь, о чём я ещё в курсе? О твоей недавней вылазке в Надземный мир… Ты прихватила с собой оттуда кота и крысу. Не знаю, как и с кем, ты туда попала, но ректору будет интересно про это послушать.

Это был конец. Вика это понимала. Она утащит с собой на дно человек десять, если не больше, если не сделает так, как сказал Илья.

– Хорошо, я уйду.

Вика старалась сохранять спокойствие в голосе, но он предательски дрожал.

– И я сама поступила в Академию Теней! Без мамы! Ясно?! Я не разговариваю с ней с тех пор, как сбежала из дома в четырнадцать!

– Я укажу это в отчёте Полуночнику.

Вике хотелось его придушить прямо здесь в коридоре Академии на глазах у всех Стражей Мрака.

– Ты – глупый мальчишка, который не понимает, кому служит. Ты пожалеешь об этом.

Илья не отреагировал, и Вика сдалась.

Обеденная перемена подошла к концу.

Вика грей Мглинская стояла на поручнях главной лестницы. Она облачилась в мантию из множества сшитых между собой рыжих заплаток. Волосы её были собраны на затылке, выставленные напоказ рыжие пряди, вились во все стороны.

Вика обвела взглядом всех собравшихся, гордо вздёрнув нос. Только сейчас все присутствующие заметили, что рот Вика заклеило черным скотчем крест на крест. Она стояла и хлопала в ладоши, ритмично аплодируя с расстановкой.

Не прошло и пяти минут, как к ней сбежались все Стражи Мрака. Они грубо стащили Вику с лестницы, одним резким движением отклеили скотч и поволокли к ректору-губернатору в бур.

– Не позволяйте ему делать из себя немых марионеток – крикнула в дверях Вика. Больше она в Академии не появилась.

Вика Мглинская грозилась стать самым громким событием на ближайшую неделю. Полуночнику было необходимо все это затмить и зарубить обсуждения ещё в зародыше.

Он передал своему секретарю Наутилусу распоряжение – написать сорок особых приглашений и разослать их студенткам. Каждое приглашение ректор-губернатор подписал собственноручно.

В обед такие приглашения пришли некоторым девушкам Академии Теней. Серебряный конверт Наутилус передал даже Миде, когда та за обедом в кафетерии «Чашечка» кушала свой любимый грибной суп, сидя напротив Майи. Мида раскрыла конверт и побледнела больше обычного.

– Что-то стряслось?! – озабоченно спросила Майя.

Мида покачала головой, пряча письмо в сумку. С этого момента вести она начала себя странно и тише обычного. Она на час могла закрыться в своей комнате, и сидеть на кровати, уставившись в одну точку.

Во вторник 22 октября, Мида весь день корячилась с больным горлом. Несколько раз за день она бегала в лазарет, но главврач лишь строго покачал головой, дал ей клипсу с пастилками от горла и отправил назад.

В этот же день Майя узнала, что состоялся третий подвиг. Полуночник поручил агентам перерыть вверх дном всю библиотеку и все архивы его бурмашины в поисках его брачного с Линой договора. Как обычно о том, что победу одержал Илья Майя узнала не от него, а от стайки теневиц с факультета катастрофологии.

В среду 23 октября, Мида заявила, что не ела второй день подряд. Майя озабоченно уставилась на подругу, которую и так сдувало ветром, каждый раз, когда они выходили на прогулку. На уроке тенниса Мида не могла поднять ракетку с пола, а пробежав два круга упала в обморок прямо под ноги Нику грей Воронову. Тот, как настоящий джентльмен отнёс Миду в лазарет, где теневице дали понюхать нашатырных спирт и отправили обратно.

Дело принимало нешуточный оборот – на следующем уроке Мида вышла из лектория в эрмитажную уборную и не вернулась. После Майя узнала, что подруга кубарем скатилась с лестницы. Майя не сомневалась – Мида сделала это нарочно – лектории и уборная располагались на первом этаже.

Вечером Майя попыталась пробиться к ней в лазарет – Майю не пустили в больничное крыло, где отдыхали больные студенты. Диагноз, однако, сказали – Мида вывихнула ногу.

– Ох, девочки, конкурс ещё не повод ломать ноги!

– Конкурс? – не поняла Майя, – какой ещё конкурс?

– Конкурс красоты. Последний год его не проводили – все девушки ходили такие веселые… Но стоило Полуночнику поставить под вопрос свой брак с Линой – конкурс снова объявили. Лина сама в нём участвовала и победила – обошла в своё время всех соперниц и умом, и харизмой, и красотой, ещё бы – дочка бога. Теперь решила его провести напоследок… Её последняя воля в качестве жены нашего ректора-губернатора.

– Зачем из-за конкурса ломать ноги?

Врач лишь рукой махнула, не считая нужным что-то объяснять.

Озадаченная Майя вернулась обратно в Заспанного Ёжика и нашла на столе Миды то самое злосчастное письмо:

«Дорогая Мида,

Вы приглашены в качестве участника на шестой подземельный студенческий конкурс в области красоты «Бал(л) высших». Миссия конкурса – выявить самую лучшую и достоянную студентку по всем параметрам: ум, харизма, красота и обеспечить ей профессиональное развитие и звёздный карьерный рост. Если вы получили это письмо, то соответствуете всем начальным требованиям:

Ваша средняя оценка выше 4,7;

У вас безупречная репутация в Академии;

У вас нет вредных кофейных привычек;

У вас рост от 173 см;

Вы вошли в негласный топ-200 самых красивых девушек Академии.

Ждём вас на регистрации: 20 октября в 11:00 в концертном зале Академии.

С уважением и удачи Вам,

Ректор-губернатор Эрлик блэк Полуночник»

– Ну, «профессиональное развитие и звёздный карьерный рост» Лина получила в свое время, – хмыкнула Майя.

Мудрус расхохотался в голове Майи.

«Я что-то смешное сказала? – уточнила девушка.»

«Ты даже не представляешь, насколько, дурище…»

«Не хочешь просветить меня?»

«Сама узнаешь… в своё время»

«Очень надо!»

Майя решила спросить про конкурс у Ильи с Василикой, но переступив порог «Чокнутого страуса», она забыла о своей цели.

– ВСЁ! ВСЁ! СИЛ МОИХ БОЛЬШЕ НЕТ!

Илья валялся на полу в коридоре, закинув ноги на стенку и сотрясался от нервного смеха – парень был на грани истерики. Вокруг него были разбросаны толстые книги по коневедению, мортологии, монстрологии, основ охоты, теории стрельбы, практический курс военного дела и другие учебники по предметам факультета героев.

– Хочешь успокаивающего чаю? – крикнула ему из кухонного ящика Василика.

– Подавись своим чаем!

– Хей, – Майя опустилась на колени рядом с парнем и осторожно погладила его по руке, – Что стряслось?

Илья молча протянул ей тяжелую стопку листов с подписью «Курсовая работа студента факультета героев Мастерова И.», в поле оценка значилась «5», а рядом стоял огромный минус.

– Но ведь пять?!

– 2 недели, 14 дней, 336 часов, 20.160 минут, 1.209.600 секунд я потратил на эту работу! На эту чёртову принцессу, чёрт бы забрал её в царство Плутона и сварил бы в самой горячей реке! А мне поставили пять с минусом! С МИНУСОМ!!!

– Преподаватель строгий попался?

– Да не строгий, – махнул Илья рукой, – Мария Сергеевна… не могу я сдавать ей экзамены. Желание учиться превращается просто в Желание.

Майя подавилась и покраснела, а затем попыталась перевести тему:

– А что за принцесса?

– Да, ДУШКА!

– Душка?! – переспросила Майя, – имя скорее для лошади, чем для принцессы.

Где-то в соседней комнате в смехе забилась Николь.

– Даниелла Урсула Шарлотта Каролина грей Армстрог… – взвыл Илья.

– А сокращенно ДУШКА, – прыснула Василика, – героем нужно было написать курсовую работу по спасению принцесс. В течении двух недель постоянно находиться в обществе принцессы и исполнять все её прихоти.

– То она видите ли овсянку на завтрак не ест – опять завёлся Илья, – отыщи ей росы и свежих фруктов, то ей скучно, то у неё ножки болят…

Илья относился к принцессе как к тяжелому бремени и предмету мебели.

– Я бы её в башню посадил! И больше бы не выпускал! Никогда!

– Разве королевскую семью не репрессировали 266 лет назад?

– Это не такие принцессы… Если есть факультет героев, где учат, как спасать, то нужен и факультет для тех, кого спасать. Они условно выпускаются по профессии принцесса – у них в дипломах так и написана их квалификация.

– Ээээээээ – Майя была озадачена.

– Поэтому я ухожу!

Илья со всей силы пнул стену ногой. Стоящих по соседству шкаф упал рядом.

– Из Академии??? Стоп-стоп-стоп… Ты забываешь, что мы в первую очередь пришли сюда за… – Майя умолкла, вспомнив, что помимо них в квартирке есть ещё студенты, – за другим.

– Да не из Академии уходить я собираюсь, а перевестись на другой факультет.

– На какой?

– К Аве… наверное. Буду катастрофологом, это веселее, чем героем.

Дверь квартирке открылась.

– Ну наконец-то!

Илья вскочил на ноги. Хандру с него как рукой сняло. Майя обернулась и захотела провалиться под землю. На пороге стояла девушка в белом костюме: юбка-карандаш и пиджак. На её голове сидела пилотка, как у стюардессы. До самого пола спускалась темно-русая коса. Майя её узнала – с этой девушкой она столкнулась на таможне при переходе из Надземного Мира в Подземельный, её они с Катриной Л’Горностаевой обхитрили, наврав с три короба и попытались сбежать от Стражей Мрака.

– Здравствуй… Варвара, – пролепетала Майя.

Лицо Варвары вытянулось:

– О, беглянка, какая встреча…

– Извини…

– Ты мне чуть всю стажировку не завалила, – фыркнула девушка.

Она не стала слушать оправдания Майи и кинулась на шею Илье, крепко его обнимая.

– Тебя никто не заметил?

– Нет.

– Точно не видели?

– Не видели, Илья, я была тихой как мышка. Ты не представляешь, как я соскучилась!

– Вы знакомы?! – удивилась Майя, помня, что последние восемь лет Илья скрывался в Царстве Полоза и физически не мог с дружить с Варварой Перелётовой.

Оба не обратили на Майю внимания.

– Девять лет переписки… Девять лет, – повторяла Варвара прижимаясь к Илье. Все письма сохранил?

– В бегах. Ага, конечно. С собой таскаю везде. Даже в душ!

– Сарказм, как и всегда, при тебе.

Варвара и Илья заговорщически переглянулись, в их глаза блеснули хитрые огни.

– Идём, поговорить надо… – взгляд Ильи упал почему-то на Майю, – о многом…

– Я его похищаю, девочки, – громко засмеялась Варвара, – на всю ночь, не ждите его на занятиях – он не дойдёт. Сил у него не будет – гарантирую.

На этой ноте, они оба залились смехом, еле устояв на ногах.

– Не в этом смысле, – было последнее, что услышали Майя с Василикой, пока дверь за Ильёй и Варварой не закрылась.

Через час Майе пришло письмо – очередное обязательное собрание Полуночника для агентов. Илью они так и не нашли, обыскав все залы и кабинеты – Мастеров знал, где прятаться, чтобы его точно не нашли. Майе пришлось прикрывать его, соврав, что его придавил упавший на него книжный шкаф, что отчасти было правдой.

По наличию на собрании Знариуса – Майя поняла, что речь пойдёт опять о подвигах.

– Я вынужден снова поменять правила… – заявил Полуночник

Знариус презрительно фыркнул, не довольный тем, что в его работу лезут, но возражать не смел.

– 4-ый огонёк я присужу тому, кто достанет мне пояс.

– Что за пояс? – уточнил Антарес Призраков.

– Моей без пяти минут бывшей жены, Иппалины Сильвер-Голд.

– Это лишь кусок кожи и фигурная пряжка… Ради этой побрякушки целый огонёк?! – Знариус был оскорблён тем, что его вновь сместили с поста управляющего Шестью подвигами.

Все агенты в зале зашептались, даже у Марии Сергеевны появились вопросы.

– Тихо! – Полуночник поднял руки вверх, призывая всех к тишине, – этот пояс мне… дорог… я подарил его на годовщину своей жене, в качестве помолвочного кольца… и мне теперь жизненно необходимо его вернуть.

– Может тогда поднимем награду до 2-х огней? – предложил Кит Темников.

– Не наглейте, молодой человек, – возмутилась Мария Сергеевна.

– Нет, но вы видели?! Она охрану наняла дополнительную! Ходит в сопровождении шести амбалов! И пояс всегда на ней! Как снять с неё пояс?! Это нереально!

– А нужно сделать так, чтобы было реально!

На этом и окончилось собрание. Утром Майя передала Илье всё, что произнёс Полуночник на собрании агентов. Радостный после ночи болтовни с Варварой Илья снова поник.

Всю пятницу и субботу он пытался подкрасться к Лине под разными предлогами и снять с неё пояс, но Лина его быстро раскусила. Она не поддавалась на провокации парня, а его обаяние не имело над ней никакой власти. Толи от того, что она была стервой до мозга костей, то ли от того, что она была дочерью бога.

– Да что ж ты будешь делать! – Илья, хватаясь за голову, ходил туда-сюда по «Чокнутому страусу» и рисовал на столе карандашом планы – как ему добыть пояс. Все планы без исключения проваливались с вероятностью 99.9 %.

Майя пришла в тот момент, когда Илья бился головой об стену – от очередного удара лбом, злосчастный шкаф опять упал.

– Слушай, да не убивайся ты так, – Майя склонила голову к плечу – Попытай счастье на конкурсе красоты «Бал(л) высших». Там охрана будет только на входе, если ты проникнешь…

– Стоп! Что ты сказала?

– Если ты проникнешь, то…

– Ты проникнешь.

Глава 13:

Высший бал(л)

Илья стёр тыльной стороной ладони щебень со лба и схватил Майю за плечи.

– Ты проникнешь на конкурс «Бал(л) высших», победишь и выкрадешь пояс у Лины. Тебя она не заподозрит!

– П… Почему я? Почему не Василика?!

– Василик, – позвал Илья, – выйди на секунду.

Дверь кухонного ящика открылась и Василика спрыгнула на пол, выпрямилась во весь рост и… и оказалась на пол головы ниже Майи. Рост Василики был сантиметров 155, не больше.

– Вопрос снят?

– Снят…

– Илья тоже проведет такой конкурс для себя – хохотнула Василика, – но, боюсь, критериев будет больше, чем рост от 173.

– Мне он не к чему, – поморщился Илья – в Академии Теней нет ни одной достойной меня девушки.

Майя все ещё хлопала глазами, глядя на Василику. Она никогда не думала о том, что она такая маленькая. Василика всегда забиралась так высоко, чтобы взирать на всех сверху вниз.

– Всё равно, я не хочу!

– Майя, – Илья настойчиво взял её за плечи.

– Не-не-не-не.

– Майя, ну пожалуйста.

Майя отводила взгляд, но Илье всё равно удалось заглянуть в глаза девушки. Он посмотрел на неё своим фирменным взглядом – гипнотизирующем, тем самым, которым удав смотрит на кролика. Взглядом, от которого не хочется убегать, которому не хочется перечить. Майя вздохнула и согласилась.

– А приглашение, где я возьму? Ты достанешь мне его из воздуха?

Илья улыбнулся.

– Я договорюсь. О приглашении не переживай.

Кассандра грей Порохова помогла Майе раздобыть платье и даже подарила ей белый с черным кружевом зонтик из особой эксклюзивной партии с фабрики своих родителей.

Само платье не было особенным – конкурс накладывал множеств ограничений на наряды. Длинное до щиколоток белое платье с плиссированной юбкой, на завышенной талии был повязан декоративный черный поясок. Рукавов у платья почти не было – оно открывало острые ключицы Майи.

Шею колола бирка, Майя оттопырила воротник и подошла ближе к зеркалу.

«Ателье Л’Воробьёвой» – прочла она на бирке, спрятанной в глубине воротника. Похоже, что все самые красивые наряды в Нижнебурге шила мастерская мамы Аскольда – на Майю нахлынули воспоминания, но она от них отмахнулась.

Не смотря на всю простоту – Майе нравилось, как она выглядела. Ей захотелось, чтобы и Илья её такой увидел. Она пересекла коридор, отделявший их квартирки и вошла в «Чокнутый Страус». Илья был занят какой-то перепиской по почтовому холодильнику.

– Как я тебе?

Майя покрутилась в центре кухни в новом платье.

– Ты шикарна! – Илья даже не взглянул на неё.

Почему-то мы упорно считаем, что если накрасимся поярче, наденем платье покрасивее – то обязательно понравимся тому, кому на нас плевать.

Майя ещё постояла, перетаптываясь с ноги на ногу, и ушла – Илья даже не заметил, как она покинула квартирку.

Поздно вечером к Майе постучали. Девушка открыла дверь и её лицо вытянулось. На пороге стояла Мария Сергеевна Храпнева, лицо её выражало презрение.

– Не такая я уж ты и красавица, – фыркнула Храпнева, – глаза шары-для гольфа, худющая, словно палка, и волосы противного цвета, как сгоревшая греча. Не знаю, чем ты заслужила приглашение на конкурс по мнению Ильи, но… раз он попросил – ему виднее.

Храпнева протянула Майе серебряный конверт, и фыркнув, удалилась. Позже Майя узнала, что Храпнева сама участвовала в конкурсе и даже не разу не прошла в финал – пластиковая красота не привлекала судей.

Майя не спала всю ночь, она ворочалась, пытаясь здраво оценить свои силы, но у неё не выходило. Её всегда мотало из жара в холод. Она была либо самой прекрасной, либо полным ничтожеством в своих глазах.

Конкурс состоял из трёх этапов: первый этап был викториной – девушкам задавали вопросы по всем подземельным наукам. Второй этап – конкурс талантов. И третий – конкурс красоты. Лина была только ведущей третьего этапа. Майе нельзя было провалить первые два. С этими мыслями она провалялась до самого утра воскресения 24 октября.

– Я не разбираюсь в науках Подземельного мира!!! – артачилась Майя при входе в концертный зал имени Петровского, который временно стал подиумом. Илья вёл её туда за ручку – отчасти Майе это нравилось, если не думать о перспективе провала.

– Я разбираюсь.

– Ну сам и иди. Я уверена, Мария Сергеевна, сможет достать приглашение и тебе. Будешь первым парнем на женском конкурсе красоты. Ты всех поразишь!

– Смешно, – без капли смеха сказал Илья.

Они остановились, и Илья из кармана достал два маленьких шарика, размером с жемчужины, выпиленные из блестящего кремния.

– Один – мне, один – тебе. Я буду слышать всё, что происходит у вас на сцене, отвечать буду я – просто повторяй. Справишься?

«Пф… ей не в первой – фыркнул Мудрус».

– Справлюсь, – ответила Майя, проигнорировав изумрудного книжного червя.

– Не переживай – я – умный.

– И скромный.

Илья аккуратно вложил кремневую жемчужину в ушную раковину Майи. Жемчужина провалилась в её ухо.

– Слышишь меня, приём? – раздался в ухе Майе голос Ильи, когда она вошла в концертный зал.

– Угу, – прошептала Майя.

– Отлично! Удачи… солнышко.

В зале царила уйма людей. Майя и не догадывалась, что помимо участников и ведущих будет ещё кто-то. Пока кипела организационная работа участниц предоставили самих себе.

За кулисами царила суматоха. Туда-сюда сновали сотрудники Террариума, отвечавшие за музыку, свет, визаж, костюмы, текст мероприятия, написанный и одобренный ректором-губернатором.

Ни с одной теневицей, вошедшей в число участников конкурса, Майя знакома не была. Она в принципе с трудом заводила новые знакомства, потому выбрала комфортную позицию в одном из углов – отсюда было удобнее и слышать, и наблюдать за соперницами, чтобы понять, кто из них, кто и какие у них могут быть слабые стороны.

– А здесь, кажись, собрались только самые смелые. Самые трусливые с лестницы скатились, – фыркнула Ива Дрёмова, одетая в черное шелковое платье в пол на тонких бретельках с высоким боковым разрезом.

– Да сказки это! – в голосе Ангелиты грей Шарыповой звучал скорее страх, чем уверенность, – Это всего лишь слухи!

– Да, всего лишь слухи… поэтому что вторая жена Полуночника, что Лина были победительницами этого конкурса! – в голосе Ивы звучали нотки сарказма.

– То есть ты не боишься? – выгнула бровь Софья уайт Лазуритова.

– Ну…Давай так. Если ты хочешь добиться хоть чего-то в этой жизни, то стоит идти любыми путями и любыми дорогами, которые тебе даются.

– То есть ты подпишешь брачный договор с ректором-губернатором?!!!!

– Да не такой уж он и старый… Самому старому губернатору было семьдесят четыре, когда он начал править.

У Софьи открылся рот от шока, но сказать она ничего не смогла.

Стать следующей женой Полуночника Майя желанием не горела. Она не знала, как это называлось в Подземельном мире – в Надземном это называлось инцест. Задача усложнилась – теперь нужно было добыть пояс, не обрекая себя на замужество, которое в Подземельном мире законно было с шестнадцати лет.

Подготовка шла часа два, после чего в зал запустили зрителей по их персональным приглашениям. Илья с Василикой пытались пробиться в зал, но Стражи мрака их не пустили – в первую очередь, потому что именно от агентов губернатора Лина ждала подлянки.

Лина не поскупилась на подготовку – она пригласила всех самых именитых судей и ведущих, даже Тэ Л’Крокодилову – самого известного подземельного визажиста. Л’Крокодилова занималась макияжем всех участниц конкурса. Когда она дошла до Майи, участницы номер 8, то явно пришла в негодование.

– Мне кажется нет в тебе роста 173 сантиметров… – Тэ сощурилась, оглядывая девушку со всех сторон. – Стой-ка здесь… Я за рулеточкой.

– Илья, караул, – прошипела Майя прикрывая рот рукой, надеясь, что парень по ту сторону кремневой жемчужины-наушника её слышит.

– Все хорошо, – голос его дрожал.

– У нас минут пять не больше. В Подземельном мире есть сыворотки роста?

– Ага. Счас! И волшебная палочка тоже!

– Какой-то костерост?

– Майя… Мозгорост тебе нужен! Мы не в сказочном мире… прости что так грубо…

Майя судорожно крутила головой в поисках хоть какого-то выхода из положения. Мимо неё протопала группа студентов свободных искусств, и среди них она увидела Рута уайт Урова.

– Рут… – позвала Майя.

Парень её не услышал. Он о чем-то весело болтал с тремя людьми одновременно. За время недолгого общения с Рутом Майя поняла, что концентрация у него пять минут, как у аквариумной рыбки.

– Рут! Рут! РУТ!!!!

Наконец Рут обратил на Майю внимание.

– Ты же всё еще занимаешься лепкой накладных ступней?

Рут, казалось,оскорбился.

– Естественно! Это дело всей моей жизни!

– Сможешь слепить мне их так, чтобы они добавили мне четыре лишних сантиметра.

– Ну нет. Нет. – Рут, казалось, обиделся, – лепка пяток – дело трудоёмкое. Порой чтобы слепить хорошие ступни нужны годы. Годы! Годы лепки и подбора нужной глины…

– Рут! Лепи! Некогда болтать! – Майя крикнула на него таким командирским тоном, какого сама от себя не ожидала.

Рут покривился и еще сопротивлялся минуты три, но достал-таки кусок серой глины из кармана своего кожаного передника.

– Сколько тебе сантиметров?

– Четыре, – Майя тревожно смотрела в сторону Тэ Л’Крокодиловой, которая где-то в глубине гримёрных искала рулетку.

Рут уайт Уров вылепил нужную по форме и размеру ступню и вдел ноги Майи в них так, чтобы добавить ей роста. Рост Майи заметно увеличился. Проблема оставалась одна.

– Пятки серые, – недовольно сказал Рут, – а ноги у тебя белые.

– Сейчас исправим.

Майя вынула из сумочки белые спортивные носки и натянула их на свои ноги и на накладные пятки одновременно.

– Лучше?

Рут так искусно вылепил пятки, что было не понятно, где они перерастают в ногу самой девушки. Однако Рут не успел оценить свою работу – вернулась Тэ Л’Крокодилова, торжественно неся рулетку. Увидев Майю, она подозрительно сощурилась.

– Ты будто выше стала… На пятках стоишь?!

Тэ Л’Крокодилова буквально нырнула вниз, приблизившись вплотную к ступням Майи. Майя аж перестала дышать от страха, что их с Рутом обман сейчас вскроется.

– Очень странно…

Тэ Л’Крокодилова поднялась на ноги, и для достоверности измерила Майю рулеткой.

– 173 сантиметра ровно… Не нравишься ты мне.

Пол часа, пока шло представление первых участниц, пока им задавали вопросы, пока проводили интервью перед жюри и зрителями, Тэ расправляла Майе платье, заплетала прическу и фиксировала всё лаком для волос.

На сцену тем временем вышла участница номер семь – Ива. Ей достался вопрос про её усовершенствования способов добычи железной руды в области Норильбурска.

Майя даже не знала в какой из сторон света находиться Норильбурск.

Майя не могла назвать Иву Дрёмову бездушной, но было в ней что-то отталкивающее, что-то нехорошее с ее душой. Ива будто всегда действовала исходя из собственных сиюминутных прихотей – было в ней что-то от дикой кошки. Ива всегда действовала, прислушиваясь к инстинктам: хотела – кушала, хотела – спала, хотела – целовалась. Она была синонимом свободы, вызывая желание завороженно за собой наблюдать. И она была бездушной, как любое животное.

– Не верти головой, – жаловалась Тэ Л’Крокодилова, – уколю тебя булавкой. Тебе выходить на сцену через пятнадцать минут.

Тэ Л’Крокодилова взяла толстую кисточку с устой щетиной и раскрыла коробочку-палетку с тенями от подземельного бренда «Нефт Фактор». Майя даже не удивилась, когда краем глаза заметила, что все цвета в коробочке была палитра от черного до белого – тридцать шесть оттенков серого.

– Думаю цвет мокрого асфальта будет тебе к лицу.

Тэ Л’Крокодилова мазнула кисточкой нужный тон и нанесла его на веки Майи. Что-то резко вспыхнула так, что Майя ойкнула. Тэ Л’Крокодилова аж выронила кисточку на пол. Майя светилась словно лампочка белым светом там куда на её лицо попала пудра.

– Так и должно быть? – уточнила Майя, пытаясь разглядеть себя в зеркале, однако из-за света не видела ничего.

– Нет, не должно было быть, – Тэ Л’Крокодилова поджала губы, – ты чего не сказала, что у тебя… аллергия на нефть… Хотя я первый раз вижу, чтобы она ТАК проявлялась!

– Я не знала… – Майя вообще сомневалась в том, что у нее была хоть когда-то какая-то аллергия.

– Надо все это стереть…

Тэ Л’Крокодилова пыталась тщетно стереть с Майи следы теней, но только больше их размазала ей по лицу. Когда время поджимало и Майе уже было пора выходить на сцену Тэ сдалась:

– Замарашка она всегда замарашка, её ничего не спасёт.

Визажист вытолкнула Майю на сцену.

Майя без косметики, в поставленным на платье пятном, спотыкаясь и ковыляя на десятисантиметровых шпильках вышла на сцену.

«Ну всё… – решила Майя, – это фиаско».

«Не спеши сдаваться, – подбодрил её Мудрус».

«Произойдёт чудо?»

Майя вышла на сцену, жмурясь от направленных на неё софитов. Она представляла, как убого она выглядит.

«В сторону отойди, – попросил Мудрус»

Майя сделала пару шагов влево и замерла. Зал охнул. А Майя открыла глаза. От её тела исходил бледный свет, словно в её кожу вживили сотни микро лампочек. Даже Лина потеряла дар речи. Все смотрели на Майю как на заворожённую, пока кто-то из судей не крикнул:

– Зовите следующего.

Майя вернулась за кулисы. Она не могла понять – это было хорошо или плохо. Никто у неё ничего не спросил, никто ей не задал никаких вопросов: ни о её талантах, ни о её умственных способностях.

– Что у тебя там происходит? – переживал Илья, пытаясь докричаться до Майи через кремневую жемчужину.

– Они даже не стали спрашивать меня ни о чём, – Майе казалось, что она сейчас заплачет от обиды, – это плохо, да?

Илья молчал. Майя чувствовала, как он пытается подобрать какие-то слова утешения.

– Да ты не виновата… Чёрт, надо было Иву Дрёмову просить…

У Майи отвисла челюсть. Она вытащила из уха кремневую жемчужину, размахнулась и кинула её в стену. Жемчужина разбилась вдребезги на сотню маленьких осколков. Майя села на пол и зарыдала. Когда все пятнадцать конкурсанток прошли все интервью и показы, настал момент оглашения победительницы.

Все девушки под торжественные аплодисменты вышли на сцену и стали полукругом. В центре у микрофона стояла Лина, она поблагодарила всех участниц за их выступления. К ней вышел помощник в черном фраке с серебряным подносом, на котором лежал свернутый в трубочку контракт и конверт. Лина взяла с серебряного подноса конверт, в котором лежало имя победительницы конкурса.

– И победительницей становится… – Лина открыла конверт и на пару секунд умолкла, выдерживая паузу, – Майя уайт Сазонова.

Майя было и невдомёк, что её фамилию во всех документах трансформировали на лад теневиков.

Зал наполнился аплодисментами, Майя поднялась на трясущихся ногах, и направилась к Лине, пару раз она чуть не свалилась – шпильки были самым ненавистным видом каблуков, который она только носила.

Лина торжественно подняла с бархатной лазурной подушечки серебряную с алмазными вставками усеянную речным жемчугом корону, чьи крупные зубцы напоминали маковки церквей. Корона весила килограмма два, вопреки изящным и легким с виду изгибам ковки. У Лины аж слегка тряслись руки.

Майя поднялась по ступенькам на сцену и встала рядом с ведущей.

– Поздравляю, – сказала Лина Майи, в её голосе звучало смесь облегчения, злорадства и сарказма.

– Себя поздравь, – Майя резко упала на колени до того, как корона успела опуститься на её голову, одним щелчком расстегнула изукрашенный самоцветами пояс, вскочила и понеслась по коридорчику между рядами кресел в направлении выхода, хромая из-за неудобной обуви.

Если приключения застали тебя на каблуках – надо идти встречать их на каблуках. Или носить в сумочке запасные кеды.

– Держите её! Держите! – кричала Лина, пока Майя на десятисантиметровых шпильках неслась к выходу, – она украла мой помолвочный пояс!

Стражи Мрака пытались перехватить девушку. Майя увернулась от одного из них, порвав подол платья. Защищаясь от второго, махнула ногой, и туфля, соскочившая с её ноги, случайно и удачно ударила одного из Стражей в лоб. Тот покачнулся и от неожиданности упал, а его товарищ не рискнул бежать за Майей.

Майя выскочила из концертного зала и побежала в Студенческий Зоопарк, пересекла порог квартирки Чокнутый Страус и впечаталась прямо в объятья Ильи. Потная, растрепанная, в испорченном платье, со сломанным каблуком-супинатором на левой ноге она упала на диван на их кухне, с руки её победно свисал пояс Лины.

Илья тепло улыбнулся ей, по растрепанным волосам и царапинам на его руках – Майя поняла, что все несколько часов конкурса он не мог найти себе места от переживаний.

Илья стоял, глядя в упор на Майю, прикусив кончик руки и старался не засмеяться.

– Что?!

– Знаешь, на кого ты похожа? – он хитро и виновато улыбался.

– На кого?!

Майя скрестила руки на груди, не ожидая ничего хорошего.

– В Амстердаме, есть такая улица… Красных фонарей… ты такая потрепанная… что туда бы туда вписалась. Прости… – он не удержался и рассмеялся.

Майя схватила со стола серое кухонное полотенце и кинула им в парня.

– Очень остроумно.

В дверь раздался агрессивный стук нескольких кулаков. Зрачки Майи расширились от страха.

– Спокойно, – поднял руку Илья, – я тебя никому не отдам.

В дверях парень столкнулся со Стражами Мрака и разгневанной Линой.

– Не покрывай её, мальчик! Я знаю, что она на тебя работает…

Услышав, срывающийся в истерики голос Лины, Майя сползла с дивана под кухонный стол. Лина попыталась пройти в квартирку, но Илья загородил ей путь своей грудью.

– Отойди!

– У вас нет права здесь находится.

– Стражи!!!!! – гаркнула Лина.

Стражи попытались выкрутить руки Илье, но тот извивался как угорь и не дался.

– Вас уволят за то, что посмели тронуть агента губернатора без особого распоряжения ректора.

– Я вам заплатила! – топнула ногой Лина.

Стражи ослабили хватку и замялись, не зная кому верить.

Позади Стражей и Лины в тишине коридора раздались равномерные хлопки. Лина обернулась.

– Моя дорогая экс-женушка, ты проиграла… пора бы сдаться…

Полуночник стоял подбочась и победно улыбался своей бумажной улыбкой. Лина взвыла, гневно зыркнула на Илью и ушла, толкнув плечом бывшего мужа.

Когда Лина пропала из вида всех участников конфликта, то опустилась на пол, сняла свои шпильки и зарыдала.

Лина не хотела возвращаться к отцу. Она хотела просто жить своей жизнью, а не возвращаться в башню, потому что мир керамиков суров и жесток. Но её отправляли обратно в Царство Полоза. Так будто она не была человеком, так будто она была вещью, которую сдали по гарантии обратно в магазин.

Она была живой, со своими мечтами, планами и желаниями. Она хотела, чтобы её воспринимали всерьёз, но её считали трофеем.

Разгоряченная Лина вернулась на сцену, чтобы попытаться вспомнить как всё произошло и как она могла так проколоться, не заметить, как снимают пояс. Она не собиралась сдаваться. Ей нужно было вернуть пояс – в нём находилось то, что гарантировало её безопасность, то, без чего её могли отправить обратно к отцу в Царство Полоза.

Лина обошла всё вокруг, напрягая все извилины и вспоминая участниц конкурса, но ничего – ничего в её памяти не давало ей ответов. Со всей силы от злости, она пнула стену-декорацию. Послышался противный металлический скрежет и декоративный потолок рухнул прям на сцену. Лица еле успела отскочить в сторону, вжаться в тяжелую штору и зажмуриться.

Послышался чей-то вскрик и вслед за потолком на сцену кто-то рухнул, обломав все декорации и подняв облако пыли, куски штукатурки полетели в разные стороны. Один из них ударил Лину в живот, отскочив от пола. Лина закашлялась и услышала второй кашель в унисон.

Пыль рассеялась. И Лина увидела похожего на взъерошенного воробья парня. У него были тонкие руки, тонкие ноги, вытянутое лицо, худощавое телосложение. В мешковатой простой клетчатой рубашке и в брезентовых штанах с множеством карманов он тонул, отчего выглядел еще меньше. На носу его сидели очки с разбитыми стёклами.

– Й-й-а т-т-ут п-п-роводку ч-ч-инил… й-й-а н-н-е ш-ш-пионил ч-ч-естное с-с-лово.

– Ты же… – Лина опомнилась, что к почетным гостям Университета надо обращаться только на вы, – Вы разве не должны были уехать?! Две недели назад?! Вы что всё это время находился в Академии?!!!

Иван Л’Филинов, самый молодой и перспективный историк Подземельного мира, сидел, испачканный в щебенке, и смотрел на Лину щенячьими виноватыми глазами.

– Г-г-оспожа С-с-ильвер-Голд, Н-н-е в-в-ыдавайте м-м-ены п-п-ожалуйста П-п-п-п-п-п… – Иван еще больше стал заикаться, не в состоянии выдавить имя ректора.

– Я не сдам Вас Полуночику, – сказала Лина, если Вы мне объясните, что ВЫ здесь забыли?!

– Й-й-а…

Внезапно. Иван стал задыхаться, он не мог выдавить из себя ни звука, его грудь вздымалась, глаза становились ещё более напуганными и, казалось, он сейчас зарыдает.

– Так, стоп, – бархатно произнесла Лина, уселась на корточки так, что их глаза с Иваном поравнялись, – всё хорошо. Просто дыши. Давай. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох…

Иван дышал в унисон словам Лины, его дыхание постепенно успокоилось.

– Ну вот, – тепло улыбнулась Лина, – а теперь расскажи всё по порядку.

Иван открыл рот и начал:

– На лекции здесь была девочка… Не помню, как её звали… она задавала вопрос и упомянула дневники Сандры майер Спирел. И я понял, что всё это неправильно. Неправильно врать, что дека Змеевики перебили друг друга. Подземельцы обязаны знать правду, что Полуночник меняет историю… меняет с помощью… – внезапно Иван проглотил язык.

С детства. Он заикался с самого детства ни один подземельный логопед, ни один врач, ни один преподаватель ораторского искусства не мог поставить ему речь. Никто не мог. А Лина смогла. Она смотрела на него таким нежным и добрым взглядом, что весь страх, всю панику как рукой снимало.

– Меняет историю при помощи чего?

– При помощи тайной комнаты скрижалей… Я ж даже… Я даже не особо-то историк… И уж тем более не самый перспективный… Просто Полуночник… купил он меня. Как и многих – просто сочинил сам труд, а мне обещал лавры, если я поставлю свою подпись под ним. Я устал… – Иван закрыл лицо руками, – устал от вечного вранья… Я так жалею, что подписал с ним этот проклятый договор…

– Что за договор?

– Договор на продажу собственной личности…

****

После конкурса Майе удалось проведать Миду в больничном крыле и рассказать ей обо всём, что случилось за эти выходные. Мида лишь скорчила рожу – показывая пренебрежение к Илье. Выписать её обещали к концу следующей недели.

Майя вернулась в квартирку и села за своё домашнее задание по профилю свободные искусства. Вопреки простоте предметов и свободе творчества домашние задание были обязательны.

Но стоило Майи сесть за сочинение чихающей сонаты, как пискнул почтовый холодильник. Её лицо вытянулось от удивления – за эти два месяца она почти ни с кем не вела переписок, все находились в пешей доступности.

Майя открыла дверцу и достала белый листок, сложенный пополам. Это было от Ильи.

«Интересно, что некоторые думают о наших с тобой отношениях» – было написано подчерком Ильи, а ниже крепился другой листок.

Подчерк этот был Майи незнаком. Острый, порывистый, немного хитрый, коварный и опасный…

«Илья,

Вот Майя – она и красивая, и умная – всё как ты хочешь… Чем не вписывается в твой Идеал?

Ава грей Мракова»

Листок выпал из рук Майи, а рот открылся. Ава и Илья обсуждали её как девушку. У Майи внутри всё задрожало и ёкнуло. Илья думал о ней как о девушке, но… но было в ней что-то, что вызывало у него сомнение.

«Не вздумай – пронеслись в голове Майи слова Мудруса, – даже не думай!».

«Я еще ничего не успела подумать…»

«И не надо!»

«Но ведь в этом не будет ничего страшного… если я…»

«НЕТ!»

«Если я подружусь с Авой, а через месяц как бы невзначай подведу её к этой мысли… И всё узнаю.»

«Нет, дурище! Нет!»

«Твоя Ава дружит с Ильёй! Ты правда думаешь, что она не бросится ему докладывать про ваш с ним разговор? Ты настолько наивная?!»

«Так я же не так прямо с ней буду говорить»

«Это, конечно, твой выбор – но не надо. Чем меньше ты с ней будешь контактировать – тем лучше для тебя. Думай на несколько шагов вперёд, особенно, если дело касается престола»

Майя не могла заснуть вторую ночь подряд – она нравилась Илье, но было одно «но». Это таинственное «но» и не давало ей покоя.

Глава 15:

Знариус

В понедельник с утра 28 октября Майя ходила вялая, как сорванная неделю назад ветка петрушки. Сдавать чихающую сонату даже не понадобилось – Ольга уайт Ялова их преподавательница музыки слегла с ангиной так внезапно, что замену ей подобрать попросту не успели. Весь курс отправили к Знариусу Пыльелюбу, который вместо окна между занятиями был вынужден просвещать музыкальный класс в области высшей минералики, в которой никто из них ничего не понимал.

Знариус практически не вылезал из Полосатой Подлодки, будто цепной пёс, который что-то охранял. Это был единственный кабинет Академии, в котором всегда был кто-то из преподавателей или администрации – даже ночью.

Полосатая Подлодка была кабинетом, оформленным в черно-белом стиле: с рубкой капитана, декоративными аквариумами, ложными иллюминаторами и дверьми с круглыми кранами-цветками. В лодку можно было попасть только спустившись вниз по ступенькам под саму Академию. Все это естественно было фарсом и бутафорией, но смущало только одно – сидя в Подлодке, ты то и дело слышал, как где-то что-то течет и волны бьются об стену. Преподаватели заверяли, что это специально для антуража, вот только звуки были слишком уж правдоподобные.

Весь курс скучающе сидел то в книгах, то попросту спал, кто-то друг с другом шушукался. Недовольный сорванным чаепитием Знариус даже не обращал внимание на студентов. Он читал лекцию просто для галочки.

Урок пролетел быстро и скучно. На Майю профессор минералики внимания не обращал – он делал вид, что они вообще не знакомы, даже игнорируя её «здравствуйте» в коридоре Академии. Знариус подождал пока все ученики выйдут.

– Если вам кажется, что я что-то плохо делаю, то это не потому, что я не стараюсь… – начала Майя, но Знариус её прервал.

– Наоборот, вы слишком хорошо справляетесь для студента факультета свободных искусств… Как вы вообще туда попали?

Майя промолчала, не зная, можно или нельзя сдавать Ника Воронова.

– Но я попросил Вас остаться я не за этим – продолжил Знариус.

Он подошёл к своему профессорскому столу и вынул из ящика распухший от заметок потрёпанный блокнот в кожаном переплёте. На его обложке стояла дата 1992 год. Профессор передал блокнот девочке.

– Это не моё – растерялась Майя.

– Конечно нет. Откройте страницу 274.

Майя развязала бечёвку, которая стягивала блокнот и открыла нужную. На пожелтевших страницах в расплывшуюся от времени клетку чернилами от руки было выведено:

«Последние:

Корнуллита гекса Кварцит – Царство Полоза, Землондон – убита;

Агния Францевна окта Малахита – Губерния Ночи, Нижнебург – числиться убитой;

Медея окта Малахита – Губерния Ночи, Нижнебург – пропала без вести;

Алисия тетра Графит – Губерния Ночи, Лав-Йорк – убита;

Чон три Мрамор – Губерния Ночи, Гранокио – убита;

Бэй нона Оникс – Губерния Ночи, Подконг – убит;

Санчо пента Лабрадорит – Царство Полоза, Земтьяго – убит;

Абан моно Пирофиллит – Губерния Ночи, Поддат – убита;

Марго ди Флюорит – Губерния Ночи Андер-Сува – убита;

…»

Руки Майи дрогнули, блокнот со звонким шлепком упал на землю, листы разлетелись по кабинету. Знариус присел на корточки, чтобы собрать записи, а Майя судорожно начала вспоминать закрыта ли дверь кабинета изнутри. В голове эхом отдавались прочитанные секунду назад строки:

«10. Майя Л’Сазонова – Губерния Ночи, Нижнебург – жива…»

Майя шумно выдохнула, закрыла глаза и попыталась представить, о чём бы мог думать в эту минуту профессор Знариус. О том, что наконец от его рук, по его мнению, умрёт последний масколикий. Кто уму это поручил? Полуночник? Майя не хотела этого делать, не хотела губить невинного человека, но ей не оставили выбора. Сейчас она возьмёт себе маску Знариуса, отсидеться в какой-нибудь кладовке или подсобки около получаса (именно столько времени нужно, чтобы жертва масколикого умерла) и вернет себе свою маску. Вот только ничего не происходило. Майя не чувствовал ни покалывания по всему телу, ни каких-либо других изменений в своём теле. Она открыла глаза и глянула исподтишка на свои руки – всё было прежним.

– Даже не пытайтесь – ласково сказал Знариус – у Вас всё равно не выйдет.

Он растянул жилет и поверх блузы Майя увидела амулет на серебряной цепочке, изображающий лицо. Один глаз находился на месте брови, другой съехал на скулу, губы располагались на щеке и были перевернуты вверх тормашками, нос пострадал больше всех – он изгибался как змея и, казалось, был поломан как минимум в шести местах.

– Эта безделушка – он ближе поднёс к лицо Майи кулон – оберег от масколиких. Их очень тяжело достать, практически невозможно, ведь считается, что масколиких не существует больше.

– Охотник вы или нет, но вы не можете убить агента Полуночника – Майя хваталась за этот факт, как за спасительную соломинку.

– Я не собираюсь убивать Вас. Вы слишком бесценный экземпляр, чтобы наука могла вас потерять. Я изучал масколиких сколько себя помню, но мои знания лишь теория, почерпанная из учебников, манускриптов, расспросов людей и легенд, я не могу этого увидеть своими глазами. А у вас есть возможность это испробовать, но нет должных знаний. Вы сами себя не знаете, неужели не хотеться узнать на что вы способны?

– Я не подопытный кролик.

– Я не прошу вас принимать решение сейчас. Если что вы знаете, где меня найти. Я никогда не вылезаю из этого батискафа.

Майя схватила сумку, развернулась быстрым шагом направилась к выходу.

– Просто подумайте над моим предложением – кричал ей Знариус – в противном случае вы всю жизнь проживёте, предчувствуя, что с вами что-то не так. Что вы бракованная.

– У вас ошибка в записях – моя бабушка, Агния Францевна – жива.

– Боюсь, Майя, это – не ваша бабушка…

Майя содрогнулась. Она хотела что-то возразить, но решила не спорить с тем, кого невозможно переубедить. Однако мысль, что её бабушка – самозванка – прочно засела в её голове.

Девочка остановилась на лестнице. Она знала, что Знариус её уже не видит, но его слова не отпускали. Откуда он знает, что она чувствует, будто в ней что-то сломано. Она отогнала эти мысли и вышла из Полосатой Подлодки.

В октябре обязательные чтения не проводились. Вместо них был обязательный теннисный турнир (Полуночник обожал большой теннис), на котором играл сам Полуночник против своих студентов.

Вся остальная Академия, кроме десяти игроков-счастливцев, смотрели и аплодировали. Но это оказалось не так-то просто. Нельзя было аплодировать слишком тихо – это воспринималось, как неуважение к ректору. За такое можно было схлопотать волкодава. Аплодировать слишком громко тоже запрещалось – это считалось издёвкой. Нужно было соблюдать золотую середину.

И не в коем случае, ни при каких обстоятельствах нельзя было обыгрывать Полуночника. За такую вольность мгновенно отчисляли.

4 ноября Майя проворонила третий подвиг – в этот день она писала три урока подряд контрольную по истории подземельной музыке. Илья и все остальные агенты весь день бегали по Зерцелле в поисках высохшей яблони, которую Полуночнику вручил один из Надземных министров. Яблоня была обнаружена Ильёй в храме ВремеНике, а один из высохших из-за плохих условий плодов и был заветным огнём.

Во вторник 5 ноября, Майя сорвалась. Вопреки протестам Мудруса решила выследить Аву. Это был прекрасный план: ей нужно было подкараулить Аву, начать непринуждённый разговор, возможно с какой-нибудь сплетни, втереться в доверие, а через месяц узнать, с чего начался и чем закончился этот их разговор с Ильёй.

В коридоре о чём-то судорожно спорили два катастрофолога – агент губернатора №7 Артур грей Лунин и Кассандра грей Порохова. Завидев Майю, они тут же бросились к ней:

– О, ты-то нам и нужна! – воскликнула Кассандра, – Ты с какого факультета?

– Свободные искусства… – растерянно пробормотала Майя.

– Прекрасно! У нас спор. Мы готовим совместный проект по созданию зонтиков с подвохом. Раскрываешь его в дождь… А он в дырках.

– Эм… прекрасный зонтик – Майе было не понять логику катастрофологов.

– Так вот… В чем суть нашего спора: дырки-то нам где делать? Снаружи или изнутри?

– Вам не кажется, что это крайне бесполезное изобретение?!

– Она крайне полезное, – настаивала Кассандра, – Мы много чего придумали полезного для катастрофологов. Например: систему налогообложения, сложные формы заполнения документов и прочую инквизицию. Её на вооружения взял сам Полуночник. А ещё все важные инспекции находятся на самых последних этажах домов без лифта.

– Священная миссия катастрофологов – подтвердил Артур, – усложнять жизнь всем окружающим.

– А разве вам не запрещено общаться с остальными факультетами? – Майя помнила это странное правило, прописанное в нескончаемых правилах Академии Теней.

– Мы катастрофологи – шепнула Кассандра – нам можно нарушать все правила. Это негласно, но можно.

Майя прождала Аву достаточно долго для того, чтобы отчаяться и сдаться. Она весь вечер топталась около лекториев и кабинетов катастрофологов, но Аву так и не встретила. Кто-то из студентов шепнул Майе, что Ава – заядлая прогульщица, но где её искать – никто не мог дать ответа.

Глава 16:

Ава Мракова

Время близилось к пять вечера. Когда Майя уже отчаялась встретить Аву – она на неё натолкнулась. На Аву и Илью – они шли из библиотеки. Увидев Майю, они оба выпучили глаза, а затем расхохотались. Ава аж чуть не упала на пол от смеха.

– Что-то не так? – спросила Майя.

– Нет, всё хорошо… – Илья выдавил это через смех.

– Мы не над тобой смеялись, – Ава не выдержала и снова расхохоталась.

По их лицам было сразу видно, что обсуждали они её.

– Ясно, – сухо сказала Майя, говорить с Авой ей не хотелось.

Она развернулась и собиралась идти, как её окликнули:

– Ну Майя, ну не обижайся… мы честно не о тебе…

Илья еле сдерживал улыбку.

– Я так и поняла.

Илья попрощался с Авой и ушёл. Майя и сама собиралась идти, как Ава ей остановила, положив руку на плечо.

– Прогуляемся? – хитро сощурилась она.

– Нет, спасибо, – закрылась в себе Майя.

– Да, ладно, зачахнешь без свежего воздуха. Идём.

Ава не спрашивала, она приказывала. Это был шанс Майи втереться в доверие Аве, и она пошла.

– Только зайдём в «Чашечку» – я чай возьму.

В «Чашечке» была длиннющая очередь, которая тянулась от самых часов в центре холла.

– С дороги. С дороги. С дороги, – расталкивала всех Ава, пробираясь к кассе, – один чай с корицей, пожалуйста.

– Встаньте в конец очереди, – строго сказала Аве кассирша.

– У нас урок начинается через три минуты, – глаза Авы расширились от испуга. У нас контрольная… Пожалуйста.

Кассирша закатила глаза:

– Ладно, давайте.

Получив свой чай с корицей в картонном стаканчике, Ава взяла Майю под руку и направилась в сторону главного входа.

– Но у нас же нет сейчас занятий, – Майя возмутилась такой наглости Авы.

– Ну им-то не обязательно про это знать, – Ава дружески толкнула Майю плечом, – встав в конец очереди, мы бы простояли до самого утра и опоздали бы. Так что… не то, чтобы это и не правда.

Майе начинала не нравиться Ава. Она врала, как дышала.

Они наматывали круги вокруг корпусов Академии. Сперва обе молчали, только Ава хлюпала, взятым в картонном стаканчике чаем. Но стоило Майе начать непринуждённый разговор, как Аву буквально прорвало. Она была той еще болтушкой, понятно почему её за глаза называли «Сорокой».

Аве было девятнадцать – она была старше всех студентов-дебютантов. Имея связи в министерстве подземельных дел и подземельной разведки, она с легкостью поступила в Академию. Поговаривали, что в прошлом университете, откуда она отчислилась по собственному желанию она открывала дверь в кабинет ректора «с ноги». А слухи, о том, чем Ава занимается по ночам, не давали покоя всем студентам.

Они с Авой обсудили скучные занятия, курсовые, экзамены, и снова скучные занятия. Всё что по плану Майи, она уже собиралась уходить как:

– Что ты думаешь об Илье?

– Прости что?!

Майя впала в ступор. Начинало пахнуть жаренным. Ава сама взяла быка за рога.

– Что ты думаешь об Илье? – повторила вопрос Ава.

– Нуууу… Он милый.

Чай у Авы пошёл носом. Она расхохоталась так, будто абсурднее ничего не слышала.

– Милый? Он – последняя сволочь. Не вздумай говорить ему об этом. Никогда.

– Почему?

– Он манипулятор. Если инстинктивно почувствует, что у тебя есть чувства к нему, то будет душевно мучать тебя, заставлять извиняться за то, что ты не делала. Знаешь, как я сужу о людях. Чем симпатичнее люди снаружи, тем гнилее внутри. Я бы назвала его демоном, который питается душами других.

– Хорошо. Демон, – повторила Майя, – я учту.

– Знаешь, он часто говорит… о твоём особом отношении к нему.

– У меня нет к нему никакого особого отношения, – Майя почувствовала, как краснеют её уши.

Ава сделала вид, что не заметила.

– Я постоянно над ним подшучиваю и подкалываю. И он постоянно жалуется: «Вот что ты такая змеюка… А вот, Майя ко мне хорошо относиться».

– Я ко всем хорошо отношусь.

Ава поджала губы, недовольная тем, что вытягивает всё из Майи щипцами.

– Он тебе нравится, – это был не вопрос.

– Н-н-нет.

– Я же вижу. У тебя глаза светятся, когда ты с ним говоришь. Ты как будто безумно счастливая.

– Это тебя все равно не касается, – Майя пыталась быть мягкой, но у неё вышла железная интонация.

Ава расхохоталась.

– Не волнуйся. Я умею хранить секреты.

– Сомнительное утверждения. Особенно учитывая все слухи, которые ходят…

Ава пожала плечами и внезапно поникла. Она молчала. Молчала долго.

– Я хочу хоть с кем-то из Академии иметь нормальные отношения, – тихо сказала она, – и чтобы хоть кто-то не слушал слухи обо мне и их не распускал.

– Ты и сама прекрасно с этим справляешься… особенно с теми, что касается твоей «натуры».

– Это была не я… Это… Это Ник.

– Воронов!?

Ава тихо кивнула.

– Я ему отказала, когда он приставал… Ну… сама знаешь…

– Знаю что?

– Ник ни с кем не встречается… но постоянно меняет девушек. Я ему понравилась, а он мне нет. Не люблю тех, кто мёртв внутри, кто намеренно ищет страдания и любит их… Ника разозлил мой отказ… Он очень вспыльчивый. Вот он и распустил слух, что я – девушка… лёгкая.

На глазах Авы выступили слёзы.

– А мне-то что было делать? – она всхлипнула.

– Эй, – Майя смягчилась и обняла Аву.

– Не буду же я бегать и всем говорить – что это ложь. Все только больше закрепляться в мнении, что я… такая. Я не поддерживаю эти слухи… Я просто стараюсь не реагировать… Ты же понимаешь, что это порой так невыносимо.

По щекам Авы покатились слёзы. Майя первый раз видела её не с улыбкой до ушей.

– Тихо. Тихо. Всё хорошо. Я верю тебе… Мне плевать на слухи… Будем дружить.

Мая не собиралась с самого начала дружить с Авой, но обстоятельства вынуждали её пожалеть девочку.

– Знаешь, – всхлипнула Ава, – ты – очень хорошая. И… если хочешь, я помогу тебе.

– Поможешь? – переспросила Майя, – с чем?

– С Ильёй.

– К… Каким образом?

В голове Майи нарисовалась неоднозначная картинка. Ава с дубинкой караулит Илью в коридоре Академии, вырубает ударом по башке и за ногу с довольной акульей улыбкой притаскивает Майе. А Майя стоит и не знает, что ей делать с Этим.

– Могу дать тебе расписание наших с ним занятий. Ты придёшь как бы невзначай, я отлучусь на пару минут, оставлю вас наедине…

Майя стало мерзко на душе. Она здесь гуляет и замышляет с Авой «козни» против Ильи, который об этом даже не подозревает.

«Он не заслуживал таких подлых ловушек» – подумала Майя, а вслух сказала:

– Нет, спасибо, я как-то сама справлюсь.

– Как хочешь, – на лице Авы на мгновение проступили следы недовольства, – но Илья – сложный человек. Одна ты не справишься.

– Справлюсь, – Майя не понимала к чему клонит Ава, – у нас были конфликты, мы ссорились, но мы успешно их решили.

Аву расхохоталась. Смеялась она долго. Во весь голос.

– Что смешного?!

– Ты так интересно говоришь… – выдавила Ава, – «мы ссорились». Чтобы поссориться – надо общаться.

Майя открыла рот, чтобы что-то сказать, но только прикусила язык. Она не была обязана оправдываться. Не должна была. Она развернулась и ушла обратно в Академию, не сказав Аве больше не слова.

Майя не мола понять, почему слова Авы про общение её так уязвили. Наверное, отчасти, потому что та была права. Майя так и не нашла за эти два месяца ответ на вопрос – они общаются/дружат или же Илья попросту использует Майю в своих корыстных целях.

Всю среду, 6 ноября, Майя была на взводе. Она даже накричала на Рута, хотя тот не сделал ей ничего, кроме того, как подошёл поздороваться. Майе было стыдно и совестно, но прощение попросить она не успела.

С начала урока прошло минут пять, как во дворе Академии раздался грохот и стеклянный звон, окна затряслись, а с полок посыпались книги. Все студенты и преподаватели бросились к окнам. Стеклянный купол, который защищал Академию от вешнего мира был пробит, на территорию Академии пробивалась искусственное голубое небо Подземельного мира. Оно казалось таким ярким, привыкшим к серому миру, студентам. Поляна с серой травой дымилась, а посреди зияла черная дыра, будто кратер от метеорита.

Стражи Мрака высыпали к кратеру и неловко топтались вокруг, их не готовили к такому.

Внезапно на фоне серого неба нарисовалась фигура. Высокая метра три в высоту, величественная, женская. От неё шёл мерцающий фиолетовый свет.

Майе эта особа почему-то сильно не понравилось. Майе хотелось убежать и спрятаться далеко, желательно в шкаф.

Стражи попытались её схватить, но великанша махнула изящной длинной рукой и вырвавшиеся из-под её ног комья земли разогнали охрану. Великанша решительно направилась в сторону Академии. Чем ближе она подходила, тем лучше её можно было рассмотреть.

Её кожа цвета грецкого ореха была покрыта множеством бороздок, напоминала собой кору, волосы её походили спускались до самых колен, переливаясь лиловым, розовым, фиолетовым и синим. В волосах словно звезды блестели жемчужины, складываясь в созвездия. В районе сердца её сиял изумруд.

– Это… Это же ВремеНика… – вымолвил Рут одними губами.

– Плутон с тобой, – промолвила неуверенно Ольга уайт Ялова, но голос её дрожал.

Никто не видел ВремеНику со времён создания Земли. О ней знали лишь по легендам, приданиям и мифам. И вот она вернулась на Землю – злая и недовольная.

Майе еще больше захотелось спрятаться в шкаф, однако она понимала, что шкаф её не спасёт. Майя знала – ВремеНика пришла за ней. Пришла за ней, чтобы отомстить за то, что Майя освободила её мужа демона Огневика из внутреннего ядра. Земля была создана ка тюрьма, но стоило Майе заключить сделку и освободить его, как это потерло значение.

«Мудрус! – позвала Майя изумрудного червя»

«М-да, дурище… Что? Не нравиться отвечать за содеянное? Это не сломанный куличик, это вмешательство в разборки богов»

«Ты же сам не сказал?! – возмутилась Майя»

«Ну, послушала же ты. Какая вообще разница, что я говорю.»

«Зажигалка… – вспомнила Майя»

Освободила Майя Огневика только при одном условии – что он придёт ей на помощь, если ВремеНика придёт мстить. Огневик покривился, но дал Майи собственноручно сделанную зажигалку с тремя щелчками-зовами. Только сейчас зажигалка была не с ней, она лежала где-то в их квартирке.

Майя бросилась в квартирку за зажигалкой. Стоило ей пересечь границу Академии и Студенческого Зоопарка, как она услышала звук разбивающейся вдребезги деревянной двери. ВремеНика ворвалась в Академию.

– Где Она?! – голос богини, словно раскаты грома, разнесся по коридорам.

«Быстрее, – прошипел Мудрус»

Майя спешно перебирала вещи в поисках зажигалки и наконец выудила её. Зажигалка у неё лежала вместе с мешочком разрыв-травы – особым растением, способным разрезать что угодно.

Зажигалка не была особенной или приметной – всего лишь маленький коробок из блестящего металла с выгравированным рисунком факела. Майя открыла крышку и щёлкнула, резко отведя колесико назад. На секунду загорелся золотистый огонёк и тут же погас. Майя попыталась щелкнуть снова и снова, но ничего не сработало.

Перепуганная Майя бросилась назад, пытаясь понять обманул ли её огненный демон или нет. В главном холле Академии она застала столпотворение. Посреди стояла ВремеНика, она всматривалась в лица всех студентов, явно кого-то выискивая. Выискивая Майю. Разглядев в толпе Майю, ВремеНика направилась к ней.

– Стой!

ВремеНика обернулась. Позади неё стояла Лина, её брови были сведены к переносице, взгляд метал молнии. ВремеНика забыла Майю, обратив свое внимание на что-то более интересное по ее мнению.

– Ого, ты всё еще здесь… – выгнула бровь ВремеНика, – Не думала, не думала… твоего отца, конечно, недолюбливают боги за связи с подземельцами… Но ты… Ты предательница в полном смысле этого слова. Предпочла жизнь с подземельцами божественной… Ты совершаешь огромную ошибку, оставаясь здесь…

– Это не ваше дело, вон…

– Как ты говоришь с богиней праматерью?!

– Как хочу! Это моя территория.

– Да я тебя уничтожу, и не посмотрю, что ты моя правнучка!

ВремеНика взмахнула рукой и из-под земли вырвался ком земли. Ком повис в воздухе, а в глазах Лины появился страх.

– Боишься, – улыбнулась ВремеНика, – бойся. Ты даже не можешь зваться богиней. Ты – позорище. Всё, что есть в тебе особенного – длинная золотая коса, за которую отец может утянуть тебя назад. Мог утянуть… И всё. Что ты мне сделаешь?

Слезы навернулись на глаза Лины.

– Поплачь. Это всё на что ты способна. Ты лишь украшение. Побочный эффект. Декоративная девочка. С декоративной жизнью.

Лина собиралась рыдать. Майе даже стало жаль её. А ВремеНика всё на неё наступала.

– О-о-тойди о-о-т н-н-её, – откуда-то из толпы выбрался Иван Л’Филинов.

      Все охнули, думая, что он давно покинул Академию. Иван посмотрел на ВремеНику так грозно как мог в своей безразмерной толстовке.

– Ты будешь мне указывать? Да как ты смеешь?!

Иван стоял, не шевелясь и не двигаясь.

– Ты собираешься меня остановить, глупый мальчишка?

– Иван, я же Вам сказала, чтобы вы отсюда уходили!

Иван залился краской, слова Лины его застыдили, но молчал. ВремеНика взмахнула руками, вырывая из земли огромные булыжники, намереваясь ими раздавить Иван с двух сторон.

– НЕТ!

Лина подскочила к Ивану и выставила руки в стороны, образуя слабое силовое поле, пытаясь защитить парня от давления камней. На лбу её выступили капельки пота, лицо исказилось от натуги. Даже её слабых божественных сил не встало для того, чтобы сдержать силу праматери.

– Ты слабая – пропела ВремеНика, – слабая-слабая девочка. Отойди. Не хочу вредить правнучки.

Лина не собиралась сдаваться. Она еще больше сжала зубы и тут корни её покрытых серебряной краской волос засветились, они будто наливались золотом, окрашивая всю косу, каждый волосок в золотой цвет. Золото покрывало собой кожу руки Лины, ногти, ноги, лицо, даже белки её глаз и зубы позолотели.

ВремеНика пришла в замешательство. Но продолжала пытаться раздавить Лину и Ивана. Теперь и на её лице выразилась натуга – богиня нахмурила брови и поднажала. Но теперь её сил было недостаточно. Золото, налившее тело Лины, придало ей сил. Будто эта ситуация пробудила в ней божество, которое спало в ней годами.

Тут коса Лины поднялась с пола сама, будто настоящая змея. Золотые волосы уперлись в камни изнутри и начали выдавливать их назад. Камни начали расползаться, ВремеНика взвыла от злости. Лина напряглась и камни разлетелись в разные стороны, пробив две дыры в стенах Академии.

ВремеНика замерла, встав в боевую стойку – она теперь готовилась к защите, не к нападению. Коса Лины стремительно метнулась к богине-праматери, застав её врасплох, скрутила словно веревка и подняла над полом. ВремеНика пыталась вырваться – не могла. Лина победным шагом подошла вплотную к своей прабабке:

– Убирайся из моей Академии! Если ты хоть кого-то тронешь в этом здании – я раздавлю тебя как грецкий орех, и никто тебя не соберёт, уж поверь мне.

Лина махнула головой, и золотая коса выпихнула ВремеНику со всей силы прочь из Академии, прочь из ядра Земли, прочь в открытый космос.

Толпа расходилась, а Майя так и стояла, открыв рот, не шелохнувшись.

– Эй, псс… – шепнул Майе кто-то.

Майя повертела головой по сторонам и никого не обнаружила.

– Псс, я внизу.

Майя опустила глаза вниз и увидела на носке своей черной туфли-лодочке маленького огненного жука. Жук переливался огненными языками пламени и шевелил длинными усами.

Майя наклонилась и взяла его на ладонь.

– Чего звала? – спросил жук.

Это был огненный демон Огневик, который пришёл-таки по зову зажигалки.

– Ты понимаешь, что я уже давно бы умерла?! Где ты был?!

– Ну не умерла же, – фыркнул Огневик, – знаешь, как далеко лететь с того конца Солнечной системе, с самого Плутона?

– Не знаю, и надеюсь не узнаю!

В голове Майи хмыкнул Мудрус.

– Она больше не вернётся? – в голосе Майи читалась надежда.

– Пффф, надейся. Вернётся. Но теперь она боится.

– Лину?

Огневик кивнул.

– Она вернётся, но не когда ты будешь в Академии.

Огневик расправил огненные крылья-чешуйки и поднялся в воздух на уровне глаз Майи.

– У тебя осталось два щелчка, – прожужжал он и вылетел прочь.

– В смысле два?! Ты мне толком и не помог.

Но демон её не услышал.

Опомнившись от шока, она попыталась вернуться в Студенческий зоопарк, но её не пустили Стражи Мрака. Они встали на входе плотной стеной, не желая пускать её внутрь.

– Пустите, – Майя попыталась их обойти.

Стражи Мрака сделали шаг в её направлении и вновь прегради ей путь. Мало того, стоило другому студенту пройти мимо них, они не шелохнулись. Но Майю пускать они не хотели – ни с третьего раза, ни с пятого.

– Да что ты будешь делать! – топнула ногой Майя и покинула Академию, она направилась прямиком в бурмашину. К ректору Полуночнику. Прямиком через первый подземельный искусственный снег.

В Подземельном мире был снег. Дождь целыми сутками, льющийся из выпускаемых Облачной Фабрикой облаков, в Нижнебурге ближе к зиме превращался в снежинки.

Майя вошла в бур – охраны внутри не было. В коридорах стояла тишина. Майя по памяти дошла до кабинета ректора-губернатора. Внутри стоял какой-то шум. Хрустнула вспышка старинного фотоаппарата, раздался вскрик и звуки сияющий молнии.

Майе не понравился этот звук, особенно крик. Но она толкнула дверь и вошла. Полуночник стоял посреди кабинета, сжимая в руках старинный фотоаппарат. Небольшую коробочку с круглым объективом. Сам фотоаппарат был обтянутую черной кожей, а все металлические детали были из серебра. Это был тот самый фотоаппарат, с которым его почтальон-фотограф, ходил во время обязательной лекции. Дверь в гардеробную Полуночника с пиджаками вновь была открыта. Перед ректором на полу лежала мужская рубашка. Но что-то с рубашкой было не так. Она будто была не из ткани, а из человеческой кожи. Майя была готова поклясться, что видела глаза наворотнике.

Не сдержавшись Майя вскрикнула. Секунда и рубашка стала шелковой. Полуночник испуганно обернулся и увидел её на пороге:

– Что ты здесь делаешь?! – прошипел он, переводя взгляд с Майи на шелковую рубашку.

– Н-н-ничего… – голос Майи застрял у нее глубоко в горле, – она даже забыла зачем пришла.

– Почему ты еще жива?! – возмутился он, – тебя же должна была убить ВремеНика!

– Е-е-её Лина прогнала.

– Как же ты меня достала! Раз не смогла ВремеНика, то убью я!

Полуночник схватился за фотоаппарат. Майя сделала шаг назад, собираясь бежать, но споткнулась об ковер и упала. Полуночник открыл заслонку камеры, навел объектив на девушку и нажал на кнопку. Майя зажмурилась, готовая превратиться в рубашку. Но ничего не произошло.

– Что такое? – пробормотал Полуночник растерянно, – Что не так?

Полуночник снова и снова нажимал на кнопку, но она не работала. Фотоаппарат не щелкал, вспышка не мигала. Губернатор резким движением открыл боковую дверцу на корпусе и взвыл:

– Пленка кончилась!

Он зыркнул на перепуганную девушку, отбросил фотоаппарат и бросился собственноручно её душить. Майя брыкалась, но Полуночник был ловчее.

– Вы… не… можете… меня… тронуть… – просипела Майя, – я… студентка… Академии… Теней…

Полуночник взревел и отпустил девушку. Майя закашлялась, шею саднило от рук ректора.

– Не думай, что учеба в Академии спасет тебя от смерти. Я свистну Гадюке, и она быстренько расправиться с тобой.

– Я расскажу всем про фотоаппарат.

Полуночник рассмеялся.

– Тебе никто не поверит. Это только первый образец. У меня готовиться целая партия на Облачной Фабрике. После того, как ты освободила Огневика – мне пришлось отменить смертную казнь… Но скоро я введу её в более интересной форме. Мучительном существовании в качестве предмета одежды. Знаешь, каким спросом в модных магазинах Подземельного мира будет пользоваться одежда из преступников?!

– Мы еще посмотрим, поверят мне или нет.

Майя бросилась вон из бурмашины. На входе в Студенческий зоопарк она так сурово зыркнула на Стражей Мрака, что они не рискнули вновь ей препятствовать.

Первым делом она бросилась в «Чокнутый Страус». Дверь открыла Василика. Ильи дома не было. Он вновь проводил время с Варварой. Майя топнула ногой и отправилась писать письмо через почтовый холодильник.

Но стоило ей открыть дверь, как она сама обнаружила внутри письмо, адресованное себе. Письмо было от Авы грей Мраковой. Майя скривилась, вспомнив случившиеся накануне, но письмо открыла.

«Дорогая Майя,

Прости за вчерашнее. Я погорячилась. Это было нетактично. Я беру свои слова обратно. По поводу всего… Я просто была в тот день на взводе… сама понимаешь, общение с Ильёй бывает весьма токсичным.

Не держи на меня зла. Я все еще намерена построить с тобой хорошие отношения. Друзья Ильи – мои друзья.

Люблю

Твоя Ава грей Мракова»

У Майи глаза вылезли на лоб, но она вежливо написала короткую записку, что не держит на катастрофолога зла.

Ответ пришёл буквально за секунду.

«Майя,

Ты сейчас занята? Поболтаем?

Твоя Ава грей Мракова»

Майя не хотела болтать. Совершенно не хотела, но в памяти снова всплыла цитата из переписки с Ильи с Авой – «Вот Майя, вроде бы вписывается в твой идеал».

«Ава,

Давай поболтаем.

Майя уайт Сазонова»

Следующие два часа Майя исписала стопку бумаги, переписываясь с Авой. Оказалось, Ава не такой уж и плохой человек. Она увлекалась литературой, прочитав огромное количество художественных подземельных книг и приличное количество надземных. Столько даже Майя не прочла. Кроме того, Ава к своим девятнадцати даже успела поработать в журнале «Оттеняемый» и была рукой главного редактора – Джул блэк Мглинской.

– Ух ты… Как тесен мир, – подумала Майя, поняв, что Джул блэк Мглинская не иначе родственница Вики. Странно, что Вика об этом не упоминала и не гордилась.

Почтовый холодильник снова пискнул. Майя вздохнула – на часах было уже далеко за отбой, и пора было заканчивать разговор с Авой. Она только хотела проститься и пойти спать, но содержание последнего письма сон как рукой сняло.

«Майя,

А чем тебя так привлекает Илья? Он, конечно, парень видный… Но неужели ты купилась на его смазливую мордашку?

Твоя Ава грей Мракова»

И Майя задумалась – она никогда не размышляла, почему ей нравиться Илья. Что её в нем привлекает. Даже себе она не могла ответить на этот вопрос.

«Ава,

Сложно сказать. Ну… мне нравиться то, что у него есть жизненные цели, я не вижу их целиком, но периодически прослеживаю силуэт и вижу то, что ему, как и мне не нравится быть мелкой рыбешкой. Я не позволю после себя остаться черточки между двух дат. И он первый человек в моей жизни у кого я тоже вижу этот огонь и стремление.

Он милый, и на него невозможно злиться (даже если он что-то делает и сильно обижает) потом он так упорно просит прошения что мне становиться стыдно за то, что я такая… вредина.

А ещё с ним приятно разговаривать (да о чем угодно) настроение поднимает, он как солнышко, все сразу уже неважно становиться…

А ещё очень хочется сесть напротив подпереть руками голову и на одном дыхании изложить ему все-все-все секреты на свете. Наверное, также завороженно кролик смотрит на удава перед тем, как его съедят…

С ним правда можно о многом поговорить, он очень понимающий. И не так что поговорил и, как со стенкой, а так что человек тебя поддержит и оставит ощущения того, что ничего не потеряно. И после всех наших разговоров я чувствую себя обязанной, мне очень хочется его поддержать, но ему это не нужно…

Майя уайт Сазонова»

Майя не заметила, как автоматически отправила это Аве.

– Стоп!

Майя открыла крышку, надеясь забрать письмо назад, но оно уже исчезло, растворившись на тысячи снежинок и по подключенному к розетке проводу направилось прямиком к адресату.

– Нет! Нет! Нет! Что я чёрт возьми наделала. Она же не отправит это Илье? Нет? Нет?

«Надейся, – хмыкнул Мудрус»

Майя схватилась за голову и плюхнулась носом в стол.

– Я дурище.

«Заметь, сказал, это не я»

Тут почтовый холодильник пискнул. Майя открыла дверцу с такой силой, что она чуть не сорвалась с петель. Но письмо было от Ильи. У Майи дрожали руки, она представила, что письмо с её признанием в любви попало к Илье и сейчас она прочтет все, что он о ней думает. Она вскрывала конверт с минуту – он никак не поддавался, пальцы не слушались. Наконец, она вынула письмо и выдохнула, это был ответ на письмо о фотоаппарате.

«Майя,

Это очень странная вещь. Во-первых, казнить кого-то не в стенах Облачной Фабрики – нелегально, даже для губернатора. Во-вторых, подобная вещь явно не спроста там спрятана. Завтра утром с 11:00-13:00 у губернатора собрание с министром П.О.Р.Е.Б.И.К.ов на Облачной Фабрике. В буре никого не будет – мы сможем пробраться и посмотреть, что это.

Я же обещал, что помогу

Илья грей Мастеров»

У Майи немного отлегло от сердца. Естественно, это не мешало Аве вскрыть письмо в любой момент. Но пока всё было хорошо. Пока всё было хорошо.

Холодильник снова пискнул.

«Майя,

Не переживай, твой секрет в надежных руках)

Твоя Ава грей Мракова»

У Майи всё оборвалось. Эта фраза не внушала ей доверия. Особенно не внушал доверие смайлик в конце письма. Он улыбался зло и кровожадно. А может она просто опять себя накручивает.

Майя разорвала письмо от Авы и легла спать, веря в лучшее.

Глава 17:

Кража фотоаппарата

В четверг 7 ноября Майя собралась-таки проникнуть в бур Полуночника. С Ильёй или без Ильи. Не возлагая никаких надежд на парня Майя написала коротенькую записку Василике.

Переписываясь с Ильёй Майя, всегда отправляла письма Василики – парень редко отвечал кому-то сразу, максимум недели через две. Илья же вечно был занят. Он вечно гнался за лучшей версией себя. У него была потребность жить, балансируя между крахом и победой – лишь тогда он чувствовал себя счастливым.

Через 20 минут Майя, Илья Василика и Ава Мракова шли по направлению к буру губернатора Полуночника. Последней Майя рада не была.

«Я же не могла ей отказать?» – читала Майя на виноватом лице Василики.

Для баланса во вселенной и жизненной справедливости Майя прихватила с собой Миду, на которую они натолкнулись в коридоре. Илья рад ей не был, но спорить не мог.

Однако от этого Майе легче на душе не стало. Майя топала по покрытой первым снегом площади, пытаясь сосредоточиться. Но вечно шушуканье Авы и Ильи сбивало её с мысли.

– Ах так! – фыркнула Ава, нагнулась, слепив небольшой снежок и запульнула его прямо в затылок Ильи.

– Ты напросилась!

Илья схватил за руки Аву, и они сцепились в шуточной борьбе. Пару секунд они боролись словно танцоры, поднимая сцепленные руки вниз-верх. Илья повалил Аву на спину, но не удержался и плюхнулся вслед за ней, чуть не придавив её своим телом.

Майя заскрипела зубами, пытаясь сохранить эмоциональную гармонию и не взорваться.

«Ты ревнуешь, – хмыкнул Мудрус, – ревнуешь»

«Вовсе нет!»

«Ага, конечно, а ночами думаешь о том, как бы легче тебе жилось если бы Ава случайно скатилась с лестницы… или упала с крыши…»

«Мудрус, давай-ка мы обозначим личные границы. Мои эмоции – это мои эмоции.»

«Просто признай, что ты, как и любой масколикий, в душе жаждешь крови… А на счёт твоего дубового стола – ты же не сможешь перебить всех девушек, которые строят ему глазки»

– Мои драгоценные, – Майя даже не поняла, как начала копировать формулировки своей бабушки, – у нас вроде были дела. Развлекаться вы можете и в свободное время!

Майя закатила глаза. Пошла вперед, случайно толкнув плечом Аву. Через несколько секунд она услышала за своей спиной бег по снегу. Это был Илья.

– Не знала, что ты в этот раз сдержишь слово, – Майе очень захотелось уязвить парня.

– Ну ты же меня попросила, – таким самодовольным тоном, будто никогда не бросал слова на ветер.

– Я много о чём прошу тебя, но обычно это проваливается в пустоту… Ник мне сказал, что «неизвестность» – это точные координаты, не абстрактные. Это губернаторский бур…

– Ник сказал… – передразнил Илья, – у тебя появился новый друг Ник грей Воронов? Не знал, что ты… ТАКАЯ.

– Ревнуешь? – выгнула бровь Майя.

Илья не ответил, закусив губу. Мысленно Майя улыбнулась тому, что поставила его на место. На удивление, перешептывания Ильи и Авы мигом прекратились.

Бур никогда не был под охраной ни Стражей Мрака, ни агентов губернатора. Майе это казалось подозрительным, пока она не вспомнила комнату с душащими пиджаками и содрогнулась. Тому, что могло защититься самостоятельно – не нужна охрана.

– Ты так уверенно куда-то идёшь, – рассмеялась Ава, крикнув Майе, но её никто не поддержал.

– Если в буре что-то и спрятано, то в кабинете самого Полуночника.

Майя просто целенаправленно шла и молилась, чтобы ящик с фотоаппаратом не был заперт на ключ. Кабинет губернатора был открыт, а ящик резного стола с лёгкостью выехал вперёд, стоило Майи потянуть за его ручку.

– Подозрительно легко, – наморщила нос Василика, – тебе не кажется.

Майя глубоко вздохнула, доставая из чехла фотоаппарат.

– Ты думаешь, что Полуночник засунул своё сердце прямо в объектив? – спросила Ава.

Майя остановилась и с ужасом посмотрела на неё, потом перевела взгляд на Илью. Её выражение лица молча спрашивало у парня: «Какого черта ты ей про это рассказал».

– А что? Нам же легче будет найти. Лучше думать четырьмя головами, чем двумя.

Мида отчаянно замахала руками, пытаясь доказать, что голов пять, а не четыре. Но Илья сделал вид, что не заметил.

Майю задевало не сколько то, что он раскрыл их тайную миссию Аве. Сколько то, что секрет, объединявший только их двоих, постепенно становился общеизвестным фактом. Этот секрет, будто маленькая нить, соединявшая только их двоих, постепенно обрывалась.

– Нет, я не думаю, что там сердце…

Майя отвертела лампочку вспышки – внутри ничего не было. Открыла объектив, заглянула в глазок – но там везде было пусто.

Поняв, что ничего интересного их не ждёт – все остальные разбрелись по буру. Ава, однако, осталась в кабинете ректора, что Майи очень не понравилось. Она ходила от одной стены к другой, то и дело поглядывая на Майю. Наконец она добралась до двери, ведущей в гардеробную Полуночника с заколдованной одеждой.

– А там что?

Любопытная Ава потянула на себя ручку.

Майя просто не надо было ничего делать. Просто смотреть, как какой-нибудь предмет одежды душит Аву. Как её лицо краснеет, белки глаз наливаются кровью, а конечности белеют, пальцы постепенно слабеют, а на шеи остаются фиолетовые синяки.

– Стой, – Майя одернула Аву, потянув дверь на себя и вновь закрыв её, – не надо туда ходить.

– Ну ладно, – пожала плечами Ава.

«Ты прав, я не могу убивать каждую, кто строит Илье глазки, – сказала Майя Мудрусу».

Майя вновь вернулась к изучению фотоаппарата. Она распахнула отсек с пленкой, вытащила катушку и начала изучать кадр за кадром, перебирая их пальцами.

«Теплее, – подсказал в голове Мудрус, – теплее, ещё теплее. Жарко. Прям очень жарко.»

Майя остановилась на одном из кадров пленки, на самом последнем, она различила силуэт настенных часов. Приглядевшись, она даже могла разглядеть там время. Минутная стрелка циферблата раздвоилась. Первая её половина показывала 11, вторая 2. А под самым циферблатом на небольшом табло застыло электронное время 16:66.

– Нашла! – радостно завопила Майя.

Илья и Василика тотчас примчались к ней, каждому хотелось рассмотреть находку.

– Там с боку на циферблате какая-то пометка… не видно. Дай-ка сюда.

Илья забрал у Майи фотоаппарат. Засунул пленку обратно, так чтобы нужный кадр расположился прямо напротив окошка объектива и заглянул в глазок.

– Что-то есть?

– Пока нет.

Илья попытался покрутить линзы, которых у фотоаппарата было целая дюжина. С каждым прокрутом раздавался звучный щелчок.

– Ого, – Илья с шокированным лицом оторвался от глазка, передавая фотоаппарат Майи, – это нужно видеть своими глазами.

Майя перехватила фотоаппарат у парня и заглянула внутрь. Линза затемнила кадр настолько, что изображение вообще исчезло, зато теперь проступили надписи и символы, которых не было видно до этого. Они будто светились в темноте.

– Там новая подсказка… вот только ничего не разобрать, качество плохое.

Фотоаппарат перешёл в руки к Миде, но и она ничего не смогла разобрать, лишь со знанием профессионала покивала головой и передала фотоаппарат следующему.

– Нам нужно снова во дворец 23 губернаторов. Если у нас получиться прокрасться туда ночью с фотоаппаратом…

– Не выйдет, – вздохнул Илья.

– Пффф… Почему? Пройдем через тайный туннель в Зале Каминов и в город…

– Дворец 23 губернаторов сильно охраняется… если в город выбраться ночью и можно незамеченными, пересидеть ночь в кафе или куда-то сходить, то чтобы пробраться в историческое здание нужно как минимум приобретя билет. Через окно или подвал ты туда не попадёшь. А студент, который должен не покидать пределы Академии, подозрительно смотрится стоящим у билетной кассы…

– Но мы не можем ждать четыре года… когда закончиться обучение.

– Не можем, – согласился Илья, – но…

– Но что?

– Мария Сергеевна… – Илья виновато почесал шею, – обещала мне лично добиться разрешения и выпустить меня и моих друзей в город. Официально. На мой день рождение.

– И когда же этот великий день?

– В январе… В последнюю неделю января.

– Такой бедненький, – фыркнула Ава, – не знает когда у него день рождение.

– Знаю, – пожал плечами Илья, – только говорить не хочу. Я не люблю этот праздник. И этим все сказано.

Майя еще покрутила линзы, рассматривая уже все окружающее через странные линзы. Она в который раз сменила линзу и навела объектив на Илью. В глазке появился силуэт Ильи. Но с ним было что-то не так. Его силуэт будто всасывал в себя энергию тех, кто находился рядом.

– С этой линзой что-то не в порядке… – почесала затылок Майя, —

– Что именно? – Василика подошла и взяла у Майи из рук фотоаппарат, направив на Илью и Аву, о чем-то шептавшихся и смеющихся.

– Душа Ильи, как будто… как будто съедает чужие души…

– Здесь нет души… – тихо сказала Василика, сочувственно переглядываясь с Ильёй. Ава от него отшатнулась и похлопала по плечу. Казалось, что все понимали, что происходит, все кроме Майи. Она, как всегда, оказалась в той части общества Ильи, которое он не посвящал в свои тайны. Майю уколола ревность.

Теперь она признала – она ревновала Илью. Ревновала его к каждой девушке, которой он улыбался, к каждой с которой обменивался хоть двумя словами, к каждой с кем он просто оказывался рядом. Ревнуют не из-за наличия плохих качеств в душе, а из-за неуверенности и боязни потерять человека.

Майя думала, что к Никите у неё была неразделенная любовь. Только сейчас она поняла, что ошибалась. Неразделенная любовь – это про осознание. Смотреть на человека и осознавать – у вас никогда ничего не будет. Никогда.

Майя и не заметила, отчего Ава с Ильёй вновь залились смехом. Ава будто считала ревность Майи и сказала Илье:

– Ты осторожней, а то Майя испепелит тебя взглядом. От ревности. Она может.

Ава покатилась со смеху, хватаясь за живот.

У Майи всё оборвалось внутри – это были не её предрассудки и накручивания. Ава вот-вот грозилась сдать её с потрохами. Рассказать Илье о её чувствах, выдать все то, что выпытала днями ранее. Улыбка Авы медленно перерастала в оскал. Майя аж отшатнулась – она спрятала фотоаппарат в чехол и покинула бур, никому ничего не говоря. Скорее не покинула, а убежала.

Она вбежала в библиотеку, плюхнулась на мягкий диван и зарыдала.

«Я полная дура, да?! – спросила она у Мудруса.»

«Ну, не надо. Ну не плакай. – впервые Майя слышала в его голосе сочувствие, – ну не надо. Оно того не стоит.»

Майя даже не слышала, Мудруса заглушили её мысленные стоны и изумрудный червь умолк.

– Эй, – за плечо её кто-то тронул.

Майя судорожно вытерла слёзы тыльной стороной ладони и обернулась. За ней стояла Василика.

– Ты так быстро убежала, что забыла крышку для объектива, – Василика протянула пластиковый круг Майе – Ты что плачешь? Эй…

Василика крепко обняла Майю.

– Да ладно, не обращай внимание на Аву. Она противная, ей вообще доверять не стоит.

И Майя зарыдала с новой силой. Василика погладила её по голове.

– Знаешь, она нам вчера чужое письмо переслала…

– П… Письмо… – у Майи засосало под ложечкой от страха.

– Да, от какой-то теневицы. Она написала Аве, о своих чувствах к Илье, а… Ава его переслала ему.

– Т… Ты видела письмо?! – голос Майи срывался в истерике.

Василика покачала головой.

– Илья его не показал, у них с Авой свои секреты.

– О ВремеНика – Майя сползла под стол.

– Что-то не так? Ты знаешь от кого оно?

– Знаю?! – голос Майи звучал как голос истерички, – Знаю! Оно моё, Василик.

Василика открыла рот и снова его закрыла.

– Ч-т-о?! Скажи, что я ослышалась?

Майя покачала головой.

– О ВремеНика… Как. Как ты вообще связалась с Авой? Ей нельзя доверять. Неужели вы пообщались столько, что она смогла заслужить твое доверие.

– Мы были знакомы два дня… и я ей все рассказала.

«Ну и дурище – фыркнул Мудрус так, как будто не знал об этом раньше»

– Люди – лицемеры – сказала Василика, – не зря оба этих слова начинаются с одной буквы.

Василика помолчала.

– Знаешь, а я, наверное, знала… о твоих чувствах к Илье. Я как-то гадала на своих кактусовых кристаллах – они сказали, что ты в него без памяти влюблена… Я не поверила. Решила, что это магнитные бури на них так влияют…

Василика еще чуть-чуть посидела с Майей, а потом ушла готовить яблочный пирог. Она готовила пироги каждый четверг, ни за что не откладывая любимое дело.

А Майя приняла единственное разумное на её взгляд решение касательно Ильи – избегать его всеми способами.

****

Ночью пока Майя крепко спала Мида обыскала все ящики и закутки, но фотоаппарата не нашла. Майя надёжно его спрятала, не посвятив в эту тайну никого. Мида про себя чертыхнулась. В полночь она выкралась из квартирки №8, прошла коридорами до Зала Каминов и через камин попала в сырой коридор, ведущий в Нижнебург.

Противоположный конец выводил к берегу лавовой реки Авен. Вход прикрывали заросли кристаллов – никто, кроме пресвященных, не знал, как попасть в Академию, минуя главные ворота и подвесной мост.

– Почему так долго, малявка.

Прислонившись к кристаллы сидела Гадюка. Со скуки она пускала блинчики по лавовой глади.

– Мида пыталась отыскать фотоаппарат, – перевёл жестикуляцию Аспид, – но Майя слишком хорошо его спрятала.

– А она изменилась… Она умнеет.

Гадюка скрипнула зубами, размахнулась и со всей силы метнула камень так, что подняла небольшую лавовую волну. Она встала и улыбнулась, облизав свои заточенные зубы раздвоенным языком:

– Хорошо… Отец в любом случае, не должен узнать, что она прошла пол пути к его сердцу. Придется действовать самим и напрямую.

– Ты свободна, – махнул головой Миде Аспид.

Мида что-то ответила ему жестами.

– Она спрашивает про награду.

– Когда с тебя будет достаточно – тогда и получишь свою награду.

Мида опустила голову и пошла обратно в Академию тем же путём, которым пришла.

– Ты же понимаешь, что сделает отец, если узнает, что мы проникли к нему в Академию. Ядоязыким туда вход воспрещён.

– Ага, а спасибо он скажет, когда девчонка достанет его сердце… Я что-нибудь придумаю, – закатила глаза Гадюка, – силой отнимать не буду этот фотоаппарат.

16 ноября в субботу Майя лежа на кровати изучала добытый фотоаппарат и пыталась понять, как и что там работает. Линза для поиска эмоций и души завораживала Майю больше всего. Щелкать, крутить и экспериментировать с ними Майя боялась – где-то там одна из линз должна была превращать в предметы одежды. А Майя не хотела несчастных случаев.

Майя не могла два месяца просто ждать дня рождения Ильи. Она четко помнила слова Миды, подтвержденные бабушкой и Веромахом – если Полуночник и прячет где-то сердце, то внутри Академии. Нужно было лишь выбрать подходящий день для прогулки по Академии.

18 ноября в понедельник у неё было окно между уроками и она, схватив фотоаппарат, отправилась на поиски сердца.

Мир в фотоаппарате чернел, белели только силуэты. Им словно рентгеном можно было просмотреть любой угол Академии, регулируя при помощи кнопки фокуса.

Светились в темноте красным только замедленные сердца в груди теневиков и теневиц. У некоторых студентов сердца вовсе отсутствовали – по правилам Подземельного мира в 16 лет, керамикам и саламандерсам сердца вырезали, устанавливая на их месте металлические двери. Это превращало их во взрослых. У Майи же двери не было, также как и у Ильи – они счастливым образом избежали этой участи. Они были единственными студентами в Академии с нетронутыми сердцами.

Майя знала, что сердце Полуночника, тоже не тронутое, но вынутое из его груди, должно светиться ярким пламенем. Но его нигде не было видно.

Майя побродила даже вокруг Полосатой Подлодки – там, где-то под ней судя по данным фотоаппарата было слишком много светящихся сердец – но они были настолько маленькие, что больше походили на сердца тараканов, нежели на сердца подземельцев.

«Лепота – сказал Мудрус, которому было доступно всё что видит, слышит и чувствует Майя».

«Красота красотой, вот только сердца-то нет.»

«Есть»

«Может подскажешь?»

«Не-а… – зевнул Мудрус и уснул»

«Как обычно, всё клубнично».

Майя уже была готова сдаться, как наткнулась на полу на потерянную черную кожаную перчатку. Пальцы перчатки были скручены причудливым образом.

– Потерял кто-то что ли?

Майя подняла перчатку и сдала её Стражам Мрака. У них как раз был отведен целый шкаф под потеряшки.

Майя вернулась назад, прошлась пару метров и вновь наткнулась на точно такую же перчатку. Её пальцы тоже были скручены странным образом.

Майя вздохнула и снова отнесла перчатку куда следует. Когда в совершенно другом конце Академии она наткнулась на точно такую же третью перчтаку – у неё появились догадки, что это не спроста.

Девушка походила вокруг перчатки, пока ей не показалось, что скрученные причудливым образом пальцы показывают направление. Майя решила проверить свою догадку и направилась туда, куда указывали пальцы. Стоило ей упереться в стену, как она нашла четвертую перчатку, затем пятую, шестую… Восьмая перчатка привела её к вечно закрытому кафе «За зеркалом». Здесь след из перчаток обрывался.

Майя покрутилась вокруг кафе, снова подергала ручку – дверь не поддалась. Девушка прошлась и мимо ослепленного глаза, из которого то и дело капали нефтяные слёзы – кровь Зерцеллы. Посмотрела на забитое пробкой ухо с откушенной мочкой.

– И почему след обрывается именно здесь? С этим кафе явно всё не просто.

И тут Майя вспомнила про фотоаппарат с рентгеновским излучением. Она достала его из чехла и вновь приложила глаз к специальному окошечку. Мир погрузился в черные тона, а все предметы приобрели белые очертания.

Майя внимательно обвела объективом фотоаппарата коридор, рассматривая каждый миллиметр. Взгляд её упал на квадратную сетку дымохода под самим потолком. Она была такая широкая, что в неё можно было пролезть. Майя привстала на носочки, пытаясь подцепить её пальцем и поняла, что сетка отвинчена.

С легкостью она приподняла сетку и ей престал длинный металлический коридор.

«Поздравляю, дурище, – ты научилась пользоваться головой! – обрадовался Мудрус»

Майя выдохнула, собрала силы в кулак и залезла в вентиляционную шахту. Передвигаться внутри она могла только ползком, прижав руки к бокам.

«А долго ползти-то?»

«Просто ползи, – ответил Мудрус»

«А как я пойму, где сворачивать»

«Просто ползи»

Прошло минут двадцать – на пути Майи не встретилось ещё ни одной развилки. Маршрут её петлял то вправо, о влево. Но конца не было видно.

«Всё! – вспылила Майя, – я устала. Ты надо мной просто издеваешься? Где точка назначения?»

Она со всей силы хлопнула руками по металлической плите.

«Еще раз хлопни и узнаешь»

«Что за шутки, Мудрус»

В гневе Майя снова ударила ладонями о металлическую плиту под грудью. Металлическая плита под телом Майи угрожающе заскрипела. И девушка услышала, как что-то отвалилось.

«Нет. Нет. Нет.»

«Мягкого приземления, дурище»

Шаткие болты не выдержали и Майя с громким криком провалилась вниз.

Глава 18:

Тайное Общество Потерянных Перчаток

Если бы в кафе «За зеркалом» можно было бы выделить самое невыгодное для появления место – им бы стала широкая барная стойка, за которой всегда заседал Ник Воронов и когда-то Вика.

Майя шлёпнулась как раз на столешницу из белого мрамора, раздавив стоящие на ней фарфоровые чашки и больно ударившись копчиком.

Все собравшиеся мигом притихли. Ник успел вовремя отскочить, его чуть не прибило металлическим листом. Он нависал над Майей, недоуменно глядя на неё.

– Какого чёрта ты опять лезешь, куда не надо?!

У Майи от страха язык прилип к нёбу. Она не могла ничего выговорить, только испуганно смотрела на него кроличьими глазами.

– Поднимайся, – Ник подал Майе руку, сжал со всей силы, грубо и жестко одной рукой поставил её на ноги. Она еле удержалась, чтобы не рухнуть на парня.

– Мне надоело с тобой возиться. Я предупреждал, чтобы ты не лезла ко мне.

Ник щелкнул пальцами правой руки, с отросшими, острыми, как у вампира, ногтями, отдавая приказ своим людям. Двое в серых мантиях схватили Майю под руки и крепко сжали. От их силы Майя более-менее пришла в себя.

Ник тем временем развернулся и направился в сторону платяного шкафа с зеркальными дверьми.

– Ник, ты же понимаешь, что я тебе не враг?

Ник молчал, стоя к ней спиной и что-то выбирая в шкафу.

– Ник.

Парень не обращал на Майю внимание, на секунду он обернулся, внимательно изучая её шею. Майе это не нравилось. Очень не нравилось.

– Холодное или огнестрельное? – спокойно уточнил Ник.

– ЧТО?! Ник, пожалуйста… Скажи, что происходит. НИК!

– Значит холодное.

Ник что-то взял с полки, закрыл дверцы шкафа и направился обратно к Майе. Люди Ника в серых плащах усилили хватку, Майя пыталась извиваться и выкрутиться – но её держали слишком крепко.

Майя в ужасе посмотрела в руки Ника. Под его тонкой бледной кожей проступали синие вены – у Ника были очень красивые руки. Красивые руки, которые сжимали острый кинжал.

Ник подошёл к Майе на расстоянии вытянутой руки и Майя поняла, что живой её отсюда не выпустят.

Майя заревела. Ник закатил глаза и закусил губу. Ему было жаль её, сколько бы она не натворила. Он хотел бы считать себя жестоким человеком, но в душе все равно был мягким. Он не мог её пощадить – слишком уж слабы звеном она была.

Майя попыталась упасть на колени, но лишь повисла на руках тех, кто её держал.

– Ник, я знаю, что у тебя доброе сердце…

– У меня нет сердца. Там давно всё сгнило… Из-за тебя отчислили Вику Мглинскую. Этот человек много значил для меня.

Майя молчала.

– Мне пришлось спасать тебя ценою собственной учебы в Академии. И теперь я на особом учёте, а Храпнева меня пасёт, намереваясь вычислить хоть единое нарушение, чтобы убрать меня.

Майя закусила губу.

– Ты подставила мне подножку на первом из Шести Подвигов Плутона. И после этого у меня должно быть «доброе сердце» по отношению к тебе?

Ник крутил на пальце стальной нож-керамбит, готовясь полоснуть Майе горло. Он уже занёс нож, как чья-то рука его перехватила.

– Ник, остановись.

Фигура в сером плаще скинула с головы капюшон и Майя охнула.

Серебряная и черная косы обрамляли лицо девушки, узкие глазки улыбались, но лицо с пухлыми щечками было серьёзным. Это была Василика Темноградова. Спокойствию Василики позавидовало бы даже море.

– Она – хороший человек.

Василика смотрела четко в глаза Ника, её особый взгляд пронизывал до уголков души. Ник сморщился и отвел глаза.

– Х… хорошо. Под твою ответственность. Как там тебя зовут…?

– Василика.

– Опалова?

– Темноградова, – поправила девушка.

– Забирай её, Василика Темноградова. Но стоит ей кому-то про нас рассказать, кому-то пикнуть, спалить нас или снова начать лезть не в своё дело, я прокрадусь к ней в комнату и перережу ей во сне горло, – Ник сделал характерный жест пальцев поперек кадыка.

Майя сглотнула.

– Я знаю, где находиться «Заспанный ёжик».

Ник зыркнул на Майю и махнул своим людям, чтобы те её отпустили.

– Собрание на сегодня окончено.

Ник подошёл к зеркальной двери и открыл её, отпуская всех из кафе «За зеркалом».

Майя, не глядя на присутствующих, уперев глаза в пол, вышла вслед за Василикой.

Некоторое время Майя шла молча. Василика пела под нос какую-то мелодичную песенку с таким видом будто ничего не произошло.

– Можно вопрос? – не выдержала Майя.

– Можно.

– Что это было?

Василика молчала.

– Вопрос – можно. Ответ – нельзя.

Майя встала как столб, отказываясь идти дальше. Василика тяжело вздохнула.

– В мире существует не так много странных существ, – философски заметила она, – самые странные из них – те, что обладают разумом. Ты же понимаешь, что всё, что я скажу – не должно коснуться ничьих ушей?

Майя кивнула.

– ТОПП – переводиться как Тайное Общество Потерянных Перчаток – оно было создано три года назад Ником грей Вороновым. Ник взял под своё крыло всех тех, кто попал на несуществующий факультет Воров. Раньше таким как мы ставили сразу восемь Волкодавов на ладонь и отчисляли в первый день, их ставили под особый контроль Облачной Фабрики. Они были наравне с особо опасными преступниками, которых за малейший проступок выгоняли в Царство Полоза. Последние три года ректор ничего не слышал о факультете Воров – потому как Ник всех защищает, и пытается найти способ уберечь всех студентов от прочистки мозгов. Система, которая царит в Академии – не совершенна… не говоря уже о… об эмоциональном реакторе.

– Каком реакторе?! – не поняла Майя.

– Под Академией находиться некий «эмоциональный реактор» – мы его так называем. Но мы не знаем, что он из себя представляет. Какого он размера, из чего он. Знаем только, что, что-то что высасывает эмоции у тех, кто находиться в Академии. Даже если ты не принимаешь таблетки, даже если ты пьешь литрами кофе, ходишь на Ярмарку Цвета, скупая все запрещенное, – ты всё равно по итогу окажешься без эмоций. Из тебя их высасывают за 4 года обучения. У кого-то быстрее, у кого-то медленнее. Кого-то отчисляют. Но факт остаётся фактом, что, получая диплом, ты будто отдаёшь свою душу.

– Илья знает про ТОПП?

Василика неоднозначно мотнула головой.

– Знает/не знает – догадывается. Илья – достаточно умён, чтобы понять, что у любой системы есть противники.

– То есть цель ТОППа…

– Свергнуть Полуночника и изменить режим.

– Почему просто не сменить Академию.

– Потому что никто из тех, кто приходят в Академию Теней даже не догадываются о том, что здесь с ними творят. Ника вечно тянет кого-то спасать, хотя… я мало с ним знакома.

Василика покинула Майю, а та мигом бросилась в кабинет к Веромаху. Они старались не контактировать с ним, чтобы не вызвать подозрения.

– Профессор Веромах, – Майя пулей влетела к нему в Полосатую Подлодку.

Её аж трясло от возбуждения. Она кратко изложила ему всё касательно организации ТОПП, но Веромах даже бровью не повёл.

– Мне некогда, девочка, – он захлопнул пыльную книгу и поставил её на место, – у меня через пять минут урок временетики.

– Нет, подождите – Майя была так возмущена, что забыла обо всех правилах приличия и остановила профессора, схватив его за лацканы черного вельветового пиджака, но профессор снял ее руки и пошел к книжной полке.

– Я вас не знаю, девочка, вы даже не с моего курса.

У Майи отвила челюсть, она бросилась к Илье, намереваясь хоть от него получить объяснения.

В квартирке пахло печеной тыквой – Василика, как всегда, пекла пироги. Однако самой её на месте не было. На кухне сидел только Илья, положив ноги на стол, погрузившись в учебник. Руки его были усеяны чернильными кляксами.

– Что случилось с твоим дедушкой? Он делает вид, что не знает, кто я такая.

– Не с дедушкой – сжал зубы Илья – не называй его так! А ты думала, он будет тебя по воскресеньем на кофе с плюшками приглашать? Забудь! Мы чужие люди. Он – преподаватель, а мы – студенты.

Илья даже не был удивлен. Майя подошла к нему и аккуратно присела рядом на мягкий кухонный диван.

– Что между вами произошло? – Майя понимала, что отношения Мастеровых её не касаются и вопрос нетактичен и добавила – если не секрет.

Илья шумно вздохнул, откладывая книгу.

– Долгая история… Чай будешь?

Майя кивнула. Она, конечно, теперь считала, что на свете нет ничего лучше капучино с корицей и имбирным печеньем, но Илья так вошёл в роль образцового теневика, что теперь, как и они брезгал кофе.

– Тебе какой? С розой, клубникой, карамелью, со смородиной, чабрецом, барбарисом, с апельсином, ванилью, виноградом, персиком, мятой, лимоном, с шоколадом, с одуванчиком, с малиной, черный, с ромашкой, с пряностями, с бергамотом…

– Ты забыл, что хотел мне что-то рассказать – мягко напомнила Майя.

– … значит с бергамотом – Илья захлопнул дверцы кухонного ящика. Мимо Майя проскакало в направлении коридора два неоновых таракана. Парень запустил им вслед тапок. Тапок пролетел и ударился о стену. А на месте тараканов засияли два жёлто-зеленых пятна.

– Василика тебя убьёт – прокомментировала Майя смерть тараканов.

– Пусть сначала догонит.

Илья разлил по чашкам чай и сел, весь зажавшись и скукожившись. То, что он собирался рассказывать, ему было неприятно.

– Он виноват в смерти моих родителей – Илья попытался сказать это бесстрастно, но вышло как-то жалобно.

Майя недонесла чашку до рта и поставила её обратно на стол.

– Веромах работал на Полуночника над проектом «Тёмный Мир». Он выводил формулу по превращению всех жителей Подземного Мира в теневиков в лаборатории под-Антарктиды. И когда создал наконец это устройство, то нужно было проводить опыт на живых существах. Он не хотел заморачиваться с кроликами и попросил моих родителей. Убедил их что это безопасно и запихнул туда.

Майя нервно сглотнула, она уже догадалась о концовке истории.

– Я весь день просил разрешить мне не ложиться спать и смотреть на этот эксперимент, как никак это был мой день рождение… Я любил смотреть, как Веромах возиться с этой машиной. Мне не разрешили, и я забрался в лабораторный шкаф, решив посмотреть на всё через щель, мне было десять… мои родители не пережили эксперимент.

– Мне жаль. Но ведь детское воображение отличается от взрослого. Почему ты точно уверен, что видел то, что видел.

– Он их убил. Он этого даже не отрицает – сжал кулаки Илья – Я ПРЕКРАСНО ПОМНЮ ЕГО СЛОВА, РЕЧЬ ПЕРЕД ГРУППОЙ ТАКИХ ЖЕ СУМАСШЕДШИХ ОДЕРЖИМЫХ УЧЕНЫХ, КАК И ОН. «В ЛЮБЫХ ИССЛЕДОВАНИЯХ МЫ ПОНЕСЁМ ПОТЕРИ. ЭТОГО ТРЕБУЕТ НАУКА! Я ГОРЖУСЬ, ТЕМ, ЧТО МОИ ДОЧЬ И ЕЁ МУЖ ПОГИБЛИ ЗА ЭТО БРАВОЕ ДЕЛО!» ОН НЕ ПРИЗНАЛСЯ ИМ! ОН БЫЛ В КУРСЕ, ЧТО УСТРОЙСТВО НЕДОДЕЛАНО! ОН ОБНАРУЖИЛ ПОЛОМКУ ЗА ПЯТЬ МИНУТ ДО ЗАПУСКА. НО ОН НИЧЕГО НЕ СДЕЛАЛ. НИКОГО НЕ ОСТАНОВИЛ. Я СЛЫШАЛ СВОИМИ УШАМИ, КАК ОН ЧЕРТЫХАЛСЯ, ОБНАРУЖИВ ОШИБКУ. Я ВИДЕЛ С КАКИМ БЕЗРАЗЛИЧИЕМ ОН СМОТРЕЛ, ЧТО ОТ МОИХ РОДИТЕЛЕЙ ОСТАЁТСЯ ОДИН ЛИШЬ ПЕПЕЛ!

Тут до Ильи дошло, что он орёт на всю квартирку. Ноздри его раздувались от гнева, а желваки ходили ходуном. Илья попытался успокоиться, посмотрел на Майю и понял, что до смерти её напугал.

– Эм… Я… Я… Эм… – Майя сидела, вжавшись в спинку кресло.

– Извини, – Илья опустил глаза вниз.

Майя подошла к Илье и протянула руки чтобы заключить его в объятия.

– Прекрати пытаться это сделать! – сурово ответил Илья, перехватывая запястья Майи – Не надо меня жалеть!

Он отошёл на противоположный край стола.

– В результате за пять минут до запуска Веромах понял свою ошибку, нашёл некую недостающую деталь своей машины. Что это – я не знаю. Но проект был приостановлен, ученые впали в ступор. Никто не знал, где достать эту деталь. Наверное, не знают и до сих пор. Я на следующую ночь стащил огненный перстень Веромаха и ушёл в ночь, прямо через льды под-антарктической пустыне. Босиком. И в пижаме… Сейчас это даже в моей голове звучит нереально, я не представляю, как я выбрался оттуда и попал к Полозу.

– Эй, – Майя погладила его по спине, – мне правда жаль, что так произошло…

Она не знала, что сказать. Все слова утешения всегда кажутся картонными и лживыми, когда пытаешься их сказать. Майя попыталась обнять Илью, но он отскочил от неё как от огня.

– Не надо… – ты же знаешь, что я не люблю объятия.

– Прости.

– Тебе стоит уйти, – Илье было некомфортно после этих откровений, – пожалуйста. Мне нужно заниматься. Программа катастрофологов сильно отличается от программы героев… у меня очень много хвостов.

Майя кивнула и вышла. Она шла к себе и глупо улыбалась как пятилетняя девочка. Радоваться, конечно, было нечему. Первый раз Илья ей доверился, рассказал то, что тяготило душу. Это доверие казалось Майе осязаемым словно тонкая невесомая ниточка, натянутая между двумя ее пальцами. Ниточка, которую она боялась порвать.

Глава 19:

Шантаж

После проникновение в ТОПП Майя успокоилась, пообещав всем, в том числе Мудрусу и себе самой, что не будет искать приключений.

Да и искать приключения было некогда – в Академии начались контрольные и экзамены. Уроков практически не было – все тщательно готовились. Больше всего переживали те, кто учился первый год – по слухам из-за проваленных экзаменов ежегодно отчисляли больше половины студентов первого года обучения. Сильнее всех трясся Илья, который только месяц назад сменил факультет героев на факультет катастрофологов. Он с утра до позднего вечера сидел в библиотеке и практически ни с кем не разговаривал, разве только с Авой, у которой консультировался по непонятным ему вопросам.

Майе, как студенту самого слабого факультета, делать было особо нечего – ей, чтобы успешно сдать экзамены нужно было лишь трижды начихать на учебник по музыке и пересказать биографию подземельного композитора Вольфрама уайт Молибдена. Потому она, как и многие студенты факультета свободных искусств, то гуляла, то сидела в кафетерии, то со скуки бродила по коридорам, ловя завистливые взгляды остальных факультетов.

6 декабря участники Шести Подвигов Плутона преодолели четвёртый подвиг. Неугомонный со своим разводом Полуночник никак не мог вспомнить, куда он дел свидетельство о заключении брака. Толи на Облачной Фабрике, толи в библиотеке, толи в своей бурмашине. Герои перерыли всё – свидетельство нашлось. Нашёл его никто иной как Илья Мастеров.

Никто удивлён этим уже не был. Половину участников плюнули и сдались, другая всё ещё боролась, желая насолить Илье и всё испортить. Бесчисленные фанатки Ильи гонялись за ним по всей Академии – парень балдел, а Майя закипала как чайник на плите.

Наверное, весь декабрь так и прошёл бы у Майи в спокойной обстановке, если бы не один инцидент, произошедший с ней в понедельник 16 декабря.

Майя занималась оформлением и декорированием подарков, как к ней с размаху в комнату влетела Мида. Девушка была бледнее обычного, глаза навыкате, по щекам бежали ручейки слёз, руки тряслись и были исполосаны царапинами. Колени разбиты, все в темных синяках.

– В чём дело?

Майя попыталась встать и обнять Миду, но та лишь отмахнулась от неё, дрожащими руками всучив конверт.

Мида что-то пыталась объяснить жестами – их смысл Майе был непонятен.

«Мудрус, что она говорит»

Мудрус не отвечал.

«Мудрус!»

«Мудрус впал в зимнюю спячку. Приходите весной – прозевал изумрудный червь»

Большего от него Майя не смогла добиться. И сразу перешла к конверту.

Конверт был из зеленого бархата. В черно-белой квартирке он смотрелся инородно. Майе это сразу не понравилось – она, не разворачивая уже поняла, кто отправитель этого письма:

«Привет, Малявка,

Скучала по мне?

Тебе понравилось, как мы поработали над твоей подружкой? Я и лучше могла, но нам всё же нужно было, чтобы она добралась до тебя живой.

А у тебя красивый мальчик… Даже очень… Я сижу здесь с ним только пятнадцать минут, но он уже усел мне понравиться… Есть в нём что-то чарующее. Жалко будет, если мой нож над ним поработает, а может револьвер… Ты же помнишь, как твоя подружка-теневица рассыпалась в прах, стоило шеехвату вцепиться ей в глотку… Жалко будет, если с твоим парнем это тоже случиться…

Если не хочешь получить его прах в подарочной коробочке, отдай нам фотоаппарат – тебе он не к чему…

Учись дальше в своей Академии, сосись со своим мальчиком, а… Сердце оставь в покое. Отцу не до тебя, а он редко кого милует, вторые шансы даёт, третьи – нет…

Жду тебя в 12:00 у входа в тайный туннель. Опоздаешь хоть на минуту… мой палец нечаянно может сорваться и нажать на курок…

Твоя любимая сестрёнка,

Гадюка»

Майя не могла понять, почему Гадюка называла Илью её парнем. Он ей такоесказал? Что-то тут было не так.

Майя тряхнула головой, – это было не важно, значение имело то, что Илья был в лапах ядоязыких и через сорок три минуты на него грозились спустить шеехвата. Противное шерстяное существо, которых ядоязыкие использовали в качестве пуль в своих револьверах. Стоило шеехвату подобраться к человеку, как он вонзал свои маленькие зубы в сонную артерию и принимался жадно пить кровь. Шеехват выпивал всё до капли, а потом звонко лопался. Быстрый метаболизм делал их настолько ненасытными, что они ни минуты не могли прожить без еды.

Майя всё ещё не верила, что Гадюка похитила Илью. Может это был блеф, вранье, обман… Да что угодно. Илья был слишком умён, чтобы его так просто сцапали.

– Он у них? – спросила Майя Миду.

Мида тихо кивнула, вытирая слезы по щекам.

– Ты точно его видела?

Мида закивала головой.

Майя не верила. Что-то внутри неё твердило ей не верить. Но она, как обычно, отмахнулась от своих внутренних чувств.

В своей комнате Майя вытащила из-под подушки фотоаппарат, вздохнула и отправилась к месту встречи. На всякий случай, она забежала в библиотеку. Она знала то самое место, на котором обычно сидел Илья – там было пусто, в Чокнутом Страусе тоже не было никого.

«А если это неправильно – думала Майя, идя по скользкому темному коридору, ведущему прочь из Академии, – если я просто глупая влюбленная дурочка. Стал бы Илья делать что-то подобное для меня…»

Майя знала, что не стал. Знала, что бабушка бы не обрадовалась, узнав, что Майя променяла их миссию на жизнь мальчишки, которому она даже не важна.

– Лучше спасти одну жизнь, чем ни одной, – Майя выдохнула и выбралась из кристалловых зарослей на берег лавовой реки Аквопрак.

Но берег был пуст – никого не было видно.

– Ты пришла, какая лапочка, – раздался у Майи за спиной знакомый голос.

Девушка не успела обернуться, как её чем-то ударили по голове. От неожиданности Майя упала на живот, машинально схватилась за голову. Фотоаппарат выскочил у неё из-за пазухи и упал в нескольких метрах от неё. Майя быстро перевернулась на спину, отползая, но её никто не догонял.

Перед ней с металлической палкой стояла Гадюка и улыбалась. Стоявший с ней рядом Аспид подошёл к упавшему фотоаппарату, отряхнул его и размахнувшись закинул в реку Авен. Лавовая гладь быстро поглощала его, расплавляя его корпус и пленки по ходу.

– Вы получили что хотели, – Майя не могла понять, зачем плавить фотоаппарат в реке, – отдавайте Илью.

– Илью? – Гадюка состроила наигранное сочувствие, – Аспид, отдавай Илью.

Аспид закатил глаза – он не любил цирк Гадюки.

– Ой, представляешь, а его у меня и нету.

– ЧТО ТЫ С НИМ СДЕЛАЛА?!

Майя не заметила, как её голос превратился в злостный крик, она вскочила на ноги и бросилась к Гадюке, собираясь порвать её в клочья голыми руками.

– Воу-воу – та отступила на пару шагов назад.

Первый раз в жизни Майя увидела следы страха на лице Гадюки, но они тут же простыли. Она за пол секунды расстегнула кобуру на поясе и выхватила револьвер с капсулой из цветной шерсти – с шеехватом внутри.

– Давай – Гадюка выставила вперёд револьвер, – только дай мне повод. Дай повод, умоляю… Дай повод спустить курок.

У Майи перехватило дыхание, она остановилась как вкопанная, слезы обиды потекли по щекам.

Майя сжала кулаки и зубы – она не позволит Гадюке увидеть свои слёзы.

– Дам тебе совет. Надеюсь, ты запомнишь этот урок – защищать надо только себя и только свои интересы. Эгоисты живут дольше.

Гадюка с Аспидом покинули берег, оставив Майю рыдать в гордом одиночестве. Майя уселась на куски застывшей магмы, пытаясь понять, как она могла быть такой дурой. Она вся сотрясалась от рыданий, наконец, когда глаза иссушились, а слезы иссякли, она на негнущихся ногах вернулась в Академию.

Майя не знала, как она теперь найдёт сердце – без Ильи и без фотоаппарата. Её сил хватило дойти до кафетерия «Чашечка» и с размаху плюхнуться в мягкий диван. Её слезы все капали и капали на матовую гладь круглого стеклянного стола.

Вдруг позади спинки кресла раздался смех девушки и парня. Они шли в сторону Студенческого Зоопарка весело болтая.

– На свидание приглашаешь? – саркастически хмыкнул парень.

– Ага, сейчас. Разбежалась. Достало меня сидеть с твоей историей в пустынном лектории, в кафе «Тирамиссу» хоть какое-то разнообразие. А на свидание Сазонову свою зови – девушка издевалась.

Майя автоматически шелохнулась, услышав свою фамилию. Мимо, не замечая её, прятавшуюся в кресле прошли Ава и… Илья. Майя вскочила, чуть не опрокинув стол. Парочка обернулась. Ава не сдержалась и расхохоталась на весь кафетерий, сгибаясь пополам. Илья с мягкой улыбкой посмотрел на Майю, и та красная как рак, подошла к ним. Ава всё никак не могла успокоиться.

– Прости меня – сказала она, отдышавшись – честное слово, я не над твоей неуклюжестью смеялась. Просто я как раз Илье говорила и тут… – она снова не сдержалась и расхохоталась.

– Что стряслось – спросил Илья, заметив ещё не высохшие слёзы Майи.

Майя покачала головой, слабо кивнула головой в сторону Авы.

– Ладно, до следующего раза – сказал парень Аве и та ушла в сторону Зоопарка. В глубине коридора всё ещё слышались её смешки.

Илья ждал объяснений слезам Майи.

– Я… Я… – замялась она – Где ты был?

– Ээээ… – Илья не понравился этот допрос и притязание на его свободу – мы с Авой катастрофологию учили. А что?

Майя пошатнулась и упала бы на пол, если бы Илья вовремя её не подхватил. Гадюка обвела её вокруг пальца, как малое дитя.

– В чём дело?

– Я отдала его ядоязыким.

– Кого?

– Фотоаппарат.

Илья вмиг стал серьёзным. Он ничего не сказал, резко отпустив Майю. Развернувшись, он направился к лифту, не иначе в кабинет к Веромаха. Майя села на пол и закрыла голову руками. Через минуту Илья вернулся обратно.

– Не плакай, пожалуйста, – он сел с Майей рядом и погладил её по плечу.

– Ты не пошёл к Веромаху? – удивилась она.

– А толку… Если честно я не уверен, что он вообще за нас. Он так обожает Полуночника, что… не может желать ему смерти. Можно спросить – зачем ты это сделала, отдала фотоаппарат?

– Гадюка сказала… – Майя замялась, – что ты у неё и… что она тебя убьёт, если я не сделаю то, что она хочет.

– Ты не ответила… – покачал головой Илья, – зачем ТЫ на это пошла.

– Да ладно… – Майя уже ничего не боялась, – как будто ты не знаешь…

– Знаю… – вздохнул Илья.

Майя помнила про письмо, которое написала Аве, и которая та переправила Илье. А может Илья догадался и раньше.

– И?

– И… я не знаю, что тебе сказать… только не плачь снова, пожалуйста.

Он помолчал, пытаясь найти на какую тему сменить разговор.

– Мы что-то придумаем, что делать с часами во дворце 23-х губернаторов… Мы придумаем и даже без фотоаппарата. Сами… Как и всегда.

– Хорошо, – вздохнула Майя.

– Обещай, что больше не будешь ТАК переживать за мою жизнь. Я – взрослый, свои проблемы я решу самостоятельно, – Илья улыбнулся.

24 декабря в самый разгар экзаменов Илья снова решил перевестись. Мария Сергеевна была в глубоком шоке, весь Террариум хлопал глазами, преподаватели перешёптывались об этом за чаем, а Полуночник лично вызвал к себе Илью.

– А что, собственно, случилось? – спросила Майя у Василики, мне казалось, что Илье нравилось на факультете катастрофологии, и что он со своей «черной душой» пришелся там к месту.

– Ава, – ответила Василика.

Внутри Майи разлилось теплое чувство довольства.

– Илья ей очень сильно доверял… я говорила ему, что этого делать не стоит, но… сама знаешь – он никого не слушает. В общем, в один прекрасный день Илья узнал, что всё что он говорил Аве обсуждалось и осуждалось ей и её подругами. Ария блэк Гранитова в разговоре с Ильёй случайно проболталась о том, что знает подробности их дружбы с Варварой… Илья послал далеко и надолго Аву, сказав ей чтобы она отцепилась от него.

Майя мысленно улыбнулась, вспомнив слова Авы: «чтобы поссориться надо общаться» – кто теперь с кем общается. Здесь, конечно, не было никакого повода для гордости, но в животе у Майи замурлыкал кот.

– И куда Илья теперь? На какой факультет?

– Ну, что там осталось – факультет безликих. Честно, яркая натура Ильи требующая вечно внимания, долго там не протянет. Так что в середине марта жди его у себя.

Василика стебалась. Майя не сдержалась и расхохоталась. Это было иронично – Илья, который издевался в начале сентября над ней и её факультетом свободных искусств, в ближайшие месяцы сам мог оказаться его студентом.

– Да причина даже не столько в Аве – сказала Василика, – Рано или поздно он бы бросил факультет катастрофологов. Ему просто всегда и везде тесно. Года через два он отправиться на Марс, когда и на Земле ему наскучит.

Майя не любила экзамены ни в Надземном мире, ни в Академии Теней. Она не любила систему оценок. Самостоятельная жизнь и независимость от учебы всегда влекли ее тем, что каждый боролся в своей собственной неповторимой битве. В школе же всех подстраивали под несуществующую в реальности систему «Оценки – сила».

Но в Академии Теней была своя неповторимая система. Здесь был лимит на оценки. Что значило, что ни один преподаватель не мог поставить больше четырёх «отлично» и больше пятнадцати «хорошо», зато лимита на тройки и пересдачи не было вовсе.

Тройку получить было очень легко. Достаточно было знать все титулы и звания Губернатора Полуночника. Их-то все судорожно и учили перед экзаменами. Но за тройки тех, кто учился в рамках программы «Темный мир», переводили в ряды обычных студентов – что значило, что за каждый учебное полугодие нужно было платить колоссальную сумму – равную 220.000.000 пылифиров.

Майя, конечно, не сомневалась, что у бабушки в Главном Подземельном Банке Губернии Ночи такая сумма имеется, но платить Академии, которая халатно подходит к обучению и всячески мучает студентов, Майя не хотела.

Списывать было категорически запрещено – за такое мгновенно отчисляли, ставили восемь волкодавов на ладонь, а имя выдалбливали на площади.

Каждый обходил систему по-разному: Ава Мракова всячески давила авторитетом своего знаменитого дедушки и клянчила хорошую оценку «из уважения к великому историку». Илья усердно учил теперь уже предметы безликих. Мида сдавала все экзамены письменно – за неимением возможности говорить. Ник Воронов каждый экзамен попросту рисковал, списывая со шпаргалок – это был уже его пятый по счету контроль знаний.

Ник в случае провала готов был покончить с жизнью при помощи кофе. Он в принципе был подкован и знал обо всех способах свести счеты жизнью. Майя догадывалась, что он когда-то посвятил этому множество часов раздумий явно неспроста.

– Если выпить 7-8 чашек эспрессо, то сердечко ёкнет… – рассказывал Ник Лексе уайт Гармаш, как сзади Ника к нему подскочил Кастор блэк Старов и хлопнул его по плечу, успев шепнуть:

– У тебя большие проблемы.

Ник насупил брови и морально пришёл в боевую готовность. Он был готов к любым неприятностям: стычкой с агентами губернатора, встречей с ректором-, очередным конфликтом с Марией Сергеевной Храпневой и войной со всем Террариумом.

– Хде он? – толпу прорезал знакомый Нику картавый голос.

Кадык Ника дёрнулся – парень тревожно сглотнул. Это был не агент, ни ректор, ни Мария Сергеевна, ни Террариум. Это была его девушка Ария, теперь уже бывшая.

Ария со своим ровным каре, лошадиным лицом и в чёрной толстовке протиснулась к Нику, её глаза были опухшими и красными от количества пролитых слёз в последние дни, руки были покрыты алыми месяцами – следами от ногтей. Её трясло от количества выпитого кофе, качало из стороны в сторону, а язык заплетался – она была под большим количеством кофеина.

– Ты што меня избехаешь?

Сейчас Майя поняла, что картавость Арии была не дефектом речи, а иностранным акцентом.

Ник выдохнул. Ему нужно было угомонить Арию и не дать ей прилюдно устроить скандал. Он попытался взять её за плечи и увести, но девушка вырвалась.

– Нет. Я нихуда с тобой не пойду!

– Тебе нужно выспаться!

– Иди к хёрьту!

– Ария. – в голосе Ника зазвучали железные нотки, – здесь Я говорю, а ТЫ делаешь.

– Похёл к Плутону!

– Всё, ты вывела меня из себя.

Ник схватил Арию поперёк живота и закинул себе на плечо, будто она была куклой. Ария стучала ему по спине кулаками, кричала и требовала отпустить, но её крики тонули в шуме студентов.

Наконец она не выдержала, изловчилась и со всей силы впилась зубами в шею Ника. Парень глубоко засопел носом, сжал губы и опустил Арию на ноги – от неожиданности девушка чуть не упала. На шее Ника краснели теперь две алых скобки. Они алели в окружении нескольких багровевших синяков, размером с вишню, которые появились на его шеи этой ночью. При взгляде на них глаза Арии наполнились слезами.

Ария дрожащими руками залезла в карман черной толстовке и вытащила оттуда маску с бархатными лентами-завязками, украшенную сапфирами. Она бросила её Нику в лицо с истеричным воплем:

– Пехедай это своей новой девухке.

– Прекрати устраивать из всего шоу.

– Ты вообще не уделял мне время, тебя ночами не было в квартирке… я хебя любила …

– Я не верю.

Ария открыла рот, толи чтобы возразить, толи от шока.

– Я не верю – продолжил Ник, – Ни во что не верю. Ни в справедливость, ни в любовь… В любовь особенно. Я понял, что терпеть не могу людей, животных люблю. Хищников в особенности… И знаешь… спать по дружбе мне было куда удобнее…

Ария подошла со всей силы влепила ему звонкую пощечину. Ник даже не пикнул, а его лицо, как и всегда, не выражало ничего. Ария разрыдалась и убежала.

Ник сделал бесстрастное лицо и вернулся к разговору с Лексой.

– Так, о чём я говорил?

Но никто уже не помнил о чём вёл беседы Ник, все мысленно пытались переварить их драму с Арией. Ник заскрипел зубами от негодования – он терпеть не мог всю эту желтизну и обсуждения его личной жизни. Надо было думать дважды, прежде чем связываться с лучшей подругой Сороки-Авы Мраковой.

– Ты бледнее смерти – сказала ему Пенна Куликова.

– Ага, – сонно пробормотал Ник, – поспи последние месяцы по 2 часа в сутки, я на тебя посмотрю.

– Что так хорошо готовился к экзаменам?

– Февраль скоро – только и ответил Ник, выразительно переглянувшись с Лексой.

Последние экзамены были 30 декабря в понедельник, прямо на кануне подземельного праздника Кофество, который отмечался 32 декабря, в несуществующий для Надземного мира день. Время внутри Земли шло куда быстрее, чем на её поверхности – оттого к концу года у подземельцев оставались лишние сутки.

Майе с нетерпение ждала конца экзаменов и итогового собрания, чтобы наконец незаметно сбежать из Академии тайным ходом к бабушке на все зимние праздники. Вся переписка в Академии отслеживалась и общаться с родственниками официально было запрещено на протяжении всего обучения.

Последние минуты собрания, до того, как часы Зерцеллы пробили 12:00 Майя чуть ли прыгала на своём стуле. Майя спешно собрала свою сумку с самым важным, что могло ей пригодиться и простилась со всеми.

Илья подошёл к Майе так близко, что ей показалось, что он её сейчас обнимет. Майя замерла, боясь его спугнуть. Секунду Илья колебался, а потом похлопал её по плечу, опустив глаза в пол.

– Удачи добраться до бабушки.

Глава 20:

Кофество

31 декабря во вторник Агния Францевна украсила дом Татьяны и хоть праздничное кофейное дерево сливалось листвой с зеленой стеной Нефритового Дворца, красные ягоды, усеявшие ветви навевали мысли о празднике.

Кофейные бобы разных размеров и цветов, украшенные блестками и полудрагоценными камнями, были собраны мозаикой в снежинки и развешаны по всему дому. Маленькие кофейные белые цветочки, точно пятилистная сирень, были собраны в гирлянды и развешаны по стенам, такие же гирлянды обвивали поручни лестницы.

Странный для Майе праздник 32 декабря существовал только у Подземельцев. Он напоминал смесь Нового Года, Пасхи и Хэллоуина. По поверьям в Подземельном мире существовало некое мифическое существо – кофейный корги-пёс. Он был не добрым и не плохим. Он появлялся в домах в канун 32 декабря и мог утащить кого угодно в свою конуру (поговаривали что являлся он из самого царства Плутона – царства мёртвых – то есть не пойми откуда). Чтобы предотвратить это путешествие в один конец следовало раскрасить 32 кофейных зерна, сложить их все в свою любимую чашку и поставить под кофейное дерево.

– Кофейного корги не существует, – фыркнула Майя, продолжая раскрашивать кофейные зерна, размером с ноготь, золотыми узорами.

– Откуда такая уверенность? – выгнула бровь Агния Францевна, чья чашка с горкой зерен уже стояла под деревом.

Агния Францевна – высокая худосочная старуха с бледной кожей, пронизанной синими венами, и острым подбородком. В ней было что-то одновременно страшное и аристократическое – походила она на грозную горгулью, слетевшую с фасада средневекового готического собора. Хищную, ловкую, расчетливую, беспощадную. От нее веяло величием даже в хлопковой пижаме со спутанными ото сна волосами.

– Потому что и Деда Мороза не было. Это ты подарки подкладывала под ёлку. В этот раз со мной это не прокатит.

– А ты рискни, не раскрасить все 32 кофейных зерна, посмотрим, утащит или не утащит тебя кофейный корги.

Майя показала бабушке язык, когда та развернулась к ней спиной:

– Драгоценная моя, я всё вижу.

– Ну вот допустим, раскрашу я 32 твоих кофейных зерна, – Майя скептически оглядела запятнанную золотой краской белоснежную блузу Академии, – и что тогда?

– Тогда жди, что ночью твои кофейные зерна исчезнут, а вместо них корги притащит из своей конуры то, в чём ты нуждаешься сейчас больше всего.

Майя попыталась прислушаться к себе и понять, что ей сейчас нужно больше всего. В голове нарисовался Илья, замотанный красной атласной ленточкой словно верёвкой.

Майя прыснула.

– Нет, драгоценная, живых людей кофейный корги не притаскивает.

– Как ты… – Майя даже не хотела знать, как бабушка догадалась об её мыслях.

Внезапно Майя погрустнела. Чем дальше от тебя находиться человек, тем идеальнее он кажется. Ты мгновенно забываешь все обиды, разочарования и его недостатки. Он мгновенно становиться недосягаемым идеалом.

О чём Майя никогда не подозревала так о том, что вновь окажется в особняке Татьяны, чародейки, которая полгода назад гонялась за Никитой Л’Горностаевым и пыталась женить его на себе. Потом, конечно, Майя узнала, что всё это время под обликом Татьяны скрывалась никто иная как её бабушка.

Дом Татьяны вообще представлял собой странное сочетание: изумрудные парчовые шторы, множество подушек с кисточками, массивная золотая лепнина – всё было броским и театральным. Но больше всего Майю удивляло количество кроватей в доме. Три четвёртых дома занимали спальни. Большие, маленькие, роскошные и простые, тематические – на любой вкус и цвет. Майя ещё при первой встрече с Татьяной догадывалась, что древнее её профессии не было ничего, но:

– Бабушка, – в голове Майи застрял вопрос, который не давал её покоя, – а в каких… отношЕниях ты состояла с Никитой, пока… пока была Татьяной?

– Драгоценная моя, ерунду не говори. Не знаю, что связывала их с настоящей Татьяной. Но я ни в каких… отношЕниях – передразнила бабушка внучку, – я не состояла с ТВОИМ Никитой.

– Он не мой! – Покраснела Майя.

– Ну да.

– А где тогда… – Майя не была уверена, что хочет знать ответ, – её…

– Тело?

Масколикие, к роду которых принадлежали и Майя и её бабушка, имели способность перевоплощаться в других – похищать чужие лица. При этом проведя в теле своей жертвы более получаса, масколикий обрекал жертву на смерть.

Агния Францевна пробыла в теле Татьяны явно больше получаса.

– Да, тело.

– Передай мне имбирное печенье, – перевела тему бабушка, – оно в кладовке на втором этаже.

– Ты уходишь от вопроса.

– Печенье, драгоценная моя, печенье.

Майя фыркнула и пошла за печеньем. Напоследок она крикнула:

– Может прекратишь меня пытаться защитить от правды? И начнёшь делиться своими секретами. Я, между прочим, взрослая! Почти семнадцатилетняя девушка… а ты.

Майя прошлёпала по ступенькам, подошла к нужным резным дверцам, потянула их на себя и чуть не вскрикнула от ужаса. Всё пространство кладовок занимал огромный в её рост янтарь, внутри которого как в куске льда застала молодая женщина лет двадцати восьми со стройным станом. Её лобик был покрыт морщинками-иероглифами. Глаза её – огромные зеленые нефритовые. Коса как ночь, тяжелая словно цепь из титана, будто к спине прилипшая. Одежда из зеленой парчи и бархата с переливами, каменьями изукрашена.

Это была Татьяна, которую бабушка заботливо по-праздничному обернула в зеленую с серебряными блестками мишуру.

– Я и не защищаю тебя от правды.

Майя аж подпрыгнула. За её спиной стояла Агния Францевна.

– А вот и имбирное печенье.

Агния Францевна наклонилась и подняла с пола кладовки стеклянную банку, открыла стеклянный колпак и беззаботно засунула себе в рот огромную печенюшку в форме звезды.

– Бужешь? – промычала она с набитым ртом, протягивая внучке банку.

Майя только хлопала глазами, открыв рот.

– Ну не хочешь, так не хочешь, – мне больше достанется.

Бабушка развернулась и ушла вниз по лестнице обратно на кухню. Майю передернуло, она, стараясь не смотреть на Татьяну в янтаре, закрыла двери кладовки и вернулась обратно за стол.

– Труп в кладовке тебя вообще не беспокоит?

– Не, так она ж молчит, – пожала плечами Агния Францевна, – Нет бывает в полную подземельную луну он, как мне кажется, немного подтаивает, но это даже незаметно.

– Зачем ты её хранишь?

– В хозяйстве все пригодится… даже труп девушки с низкой социальной ответственностью.

32 кофейных зерна были покрашены золотой краской и засыпаны в первую попавшуюся чашку, из которой Майю заставили попить кофе.

– Это должна быть твоя чашка, – объяснила бабушка, – иначе кофейный корги не поймёт, от кого принял дар.

– Или вообще об этом не узнает… – буркнула под нос Майя.

– Я всё слышу… – ответила бабушка.

Дом Татьяны был настолько огромным, что бабушка с Майей продолжали его наряжать в весь следующий день – 32 декабря.

Как оказалось странный праздник 32 декабря не имел даже своего дня недели. Он просто не был вписан в обычный распорядок и просто значился во всех календарях красным шрифтом. 32 декабря мир будто выпадал из основного времяисчисления.

Ближе к шести вечера Агния Францевна будто поникла. Она стала молчаливой, задумчивой, а каждый её шаг сопровождался тяжелым вздохом. Майя была готова поклясться, что видела слезы слез на её щеках – но они просыхали так быстро, что поймать бабушку за этим было невозможно.

К семи она попросила Майю переодеться обратно в форму Академии теней.

– Зачем? Я планировала провести у тебя все каникулы? Ты против?

Майю смешили собственные слова, но Агния Францевна была настроена серьезно.

– Не задавай глупых вопросов, а то нос отвалиться. Просто делай то, что я попросила.

К восьми вечера у Агнии Францевны будто проснулось второе дыхание. Она вновь погрузилась в заботы, накрыла на стол, расставила все бокалы и тарелки. Их почему-то было на три набора больше, чем нужно.

– Мы кого-то ждем в гости?

– Один набор Мудрусу, – сказала Агния Францевна, доставая из буфета банку рыбьего жира.

Бабушка налила пол чашки полупрозрачной вязкой желтой жидкости в чашку и поставила на блюдце.

– Только Мудрус что-то последнее время мне отвечать перестал, – наморщила нос Майя, запах рыбьего жира её не вдохновлял.

– Он в спячке, до весны, – сказала Агния Францевна, – я больше тебе скажу: он никогда и не сможет попробовать рыбий жир – ему недоступны такие удовольствия как кушать или пить… Он не умеет уставать… Но это вовсе не значит, что я не считаю его за гостя. Я рада ему в той же мере, драгоценная моя, что и тебе. Мудрус меня не однократно выручал. Он заслуживает хорошего отношения.

– Он же был в изумруде… Как он мог тебя выручать?!

Майя казалось, что бабушка бредит. Агния Францевна оставила вопрос Майи виснуть в воздухе.

К девяти у Майи засосало под ложечкой. Всё происходящее ей напоминало тот день, когда её отправили в пекарню с мешком мелочи приобрести сто пышек и одну булку. Впоследствии, Майя поняла, что это был отвлекающий манёвр, чтобы уберечь её от ядоязыких. И сейчас опять – Агния Францевна к чему-то готовилась, к тому, во что не посвятила внучку.

В десять часов Агния Францевна усадила Майю на диван в гостиной напротив себя и глубоко вздохнула:

– Ты же знаешь, что я люблю тебя.

– Бабушка, что происходит, – Майе это не нравилось.

– Происходит то, что уже произошло, – на этих словах старушка грустно улыбнулась, – не позволяй никому сомневаться в твоих силах. Ты справишься со всеми трудностями. Ты – умная, ты – сильная, ты – прекрасная. Ты любого достанешь с того света, – она вновь расплылась в печальной улыбке, – если захочешь. Думай своей головой. Всегда. С Мудрусом и без него. Но только своей. И планируй всё. На десять. На двадцать шагов вперёд. Как часто говорит Мудрус: «Всегда имей запасной план, – глаза бабушки были на мокром месте, – особенно, если дело касается престола…» Я оттянула нам столько времени, сколько смогла… – она вновь помолчала, – Он правда тебя любит, но пока он слишком юн, чтобы это осознать… Он осознает… правда будет уже поздно…

По щекам бабушки покатились слёзы.

– Я не понимаю… – мотала головой Майя, – Ты… ты будто прощаешься со мной? Что происходит? – Майя чувствовала, как к горлу подкатывает паника.

Входная дверь с треском отлетела в сторону. Майя вскочила, перемахнула за спинку дивана и притаилась.

– Бабушка! Прячься! – громко шептала Майя, глядя на неё.

Агния Францевна лишь покачала головой.

– Не бойся. Всё будет хорошо.

Она медленно встала с дивана и направилась к дверям.

– Я знаю, что вы здесь! – раздался знакомой женский голос с хрипотцой.

У Майи всё похолодело внутри – это был голос Гадюки.

Агния Францевна направилась к входной двери. Там в проеме в боевой стойке со старинным револьвером на вытянутой руке стояла высокая дамочка в леопардовых лосинах и приталенном плаще из змеиной кожи с заляпанном грязью подолом. Губы её зеленым пятном выделялись на бледной коже, жидкие черные волосы были убраны в низкий хвост, а лицо, как и у остальных прикрывала змеиная маска. Девушка была такой тощей, что походила на спицу.

Рядом с ней стоял высокий парень с такими же жидкими черными волосами – Аспид.

– А вот и мои гости, – сказала больше себе чем кому-то Агния Францевна, – пунктуальны – 32 декабря на часах 23:56.

– Не будешь убегать, старуха?

Агния покачала головой.

– Мы обе знаем, Галина, что я далеко не убегу. Полуночник приказал меня убить. К чему этот цирк.

– Это подстава, – медленно прошептал Аспид.

– Здесь нет никакой подставы, Виктор, – покачала головой бабушка.

Лицо парня под змеиной маской вытянулось, в глазах блеснул страх.

– Гадюка, стреляй, – рявкнул парень, ему не нравилось, то, что Агния Францевна слишком много о них знала.

Гадюка не шевелилась.

– Галина, стреляй! – крикнула на Гадюку Агния Францевна.

У Галины дрожали руки – первый раз в её жизни жертва упрямо просила её пристрелить её. Не убегала, ни боялась, а покорно ждала, даже настаивала на скорейшей смерти.

– Да что ж ты будешь делать?! – вспылила Агния Францевна, – сделала шаг по направлению к наведенному на неё револьверу.

Раздался выстрел. Майя вскрикнула.

Выпущенный из револьвера пушистый шеехват кислотно зеленого цвета вырвался из дула и впился острыми клыками в покрытую морщинами шею бабушки.

Майя, забыв о ядоязыких, рванула к бабушке и опустилась рядом с ней на колени. Шеехват уже испарился с громким хлопком, но бабушка ещё была жива.

– Бабушка. Бабушка. Нет.

Майя трясла Агнию Францевну с такой силой, будто надеялась, что та сейчас оживёт, стоит Майе громче прикрикнуть.

– Я… – сдавленным голосом шептала Агния Францевна – Я тебе не бабушка, драгоценная моя…

Она взяла руку Майи своими немощными пальцами и приложила ладонь к груди девушки, будто на что-то намекая. Агния Францевна что-то ещё хотела ей сказать. Губы её, похожие на две высохшие рыбешки, дрожали. И она ослабла, так и недоговорив.

Тут произошло нечто из ряда вон. Лицо Агнии Францевны покрылось миллионом трещинок и голубых прожилок. С неё слетала маска масколикого. Майя отпрянула от тела и вылупилась на старушку, разинув рот от изумления. Тело Агнии Францевны вмиг помолодело, его обладательница была всего на пару лет старше Майи. Лицо было изуродовано множеством розовых шрамов с голубыми спиралями так что почти не походило на человеческое. Кто была эта женщина – понять было нереально. Ресниц, бровей и волос у нее не было, как у пациента кабинета химиотерапии. Майя осторожно дотронулась до руки женщины и рука просела, словно прогоревшая бумага. Женщина скукоживалась будто подожжённая огнем изнутри, пока не превратилась в горку серого пепла, которую разнес по комнате холодный ветер.

– Я тебя просила, остановиться… Ты меня не послушала… Отец отдал приказ её убить… – Гадюка покрутила в руках нож-крис с волнообразным лезвием, – я бы и тебя убила, но приказа не было… Однако… судя по тому, как ты следуешь моим советам наша следующая встреча будет с моим ножом у твоего горла.

У Майи не было сил нападать на Гадюку. Майя отчаянно закричала и потонула в потоке слепящей душевной боли, даже не заметив, как ядоязыкие покинули дом. Слезы застилали глаза Майи, грудь будто разрывало. Девушка не могла дышать.

Еле-еле её сил хватило на то, чтобы закатить рукав блузки, где располагалось её цветочное клеймо незабудка, сосредоточиться, представить тайный ход за зарослями кристаллов в Академию Теней и переместиться. Всё заволокло темнотой и Майя услышала шёпот, свой минералистический код:

Свинец наивен по натуре,

Фтор же вспыльчивее бури.

Ванадий — влюбится легко

Здесь до беды недалеко.

Рутений – искренний всегда,

Его чистее лишь вода.

Прометей во тьме любой

Будет жертвовать собой.

Совесть чистой сохранится -

Марганец – звено, не птица.

Ходит часто кюрий в юбке.

Кальций сильный, не скорлупка,

Не сломить вам никогда.

Углерод – душа всегда.

Теннессин храбрее льва,

Однако смелость рокова.

Майя брела по туннелю, ее шатало. Она не помнила, как преодолела его, добралась до Чокнутого Страуса и тихо постучала.

Дверь открыл Илья. В своем сером кардигане он как в домашнем халате выглядел располагающем к себе.

– Эй, солнышко, ты чего так ран…

Он умолк на полу фразе, заметив, что нос и щеки Майи опухли от слёз, а белки покраснели.

– Что стряслось?

Глава 21:

Самые холодные каникулы

Майя не смогла ответить, только молча прошла в коридор квартирке. Через дверной проем она заметила на кухне Василику. Та, сунув нос одновременно в три учебника по истории Подземельного Мира, морщила лоб, пытаясь вспомнить что-то.

– Напомни в каком году…

– Не сейчас! – буркнул Илья, провожая за плечи Майю в соседнее кресло.

– Шёл бы ты… – Василика оборвалась на середине ругательства, увидев зарёванную Майю, – Что с ней?

Илья не ответил, он проводил Майю на кухню, усадил на диван и принёс шерстяной плед – в Чокнутом Страусе было прохладно, а все окна были открыты на распашку.

– Хочешь успокаивающий чай? – спросил Илья Майю, уставившуюся в одну точку, – Особый. Василикин. Он успокаивает окончательно и навсегда.

Василика исподтишка толкнула парня локтем в бок. Шутки были не к месту.

– Хей, – Василика села рядом, приобняла Майю и погладила по спине. Майя. О всей силы упала на колени к Василике и зарыдала с новой силой. Сквозь всхлипы она рассказала про смерть бабушки, про ядоязыких и угрозы Гадюки, умолчала лишь о масколиких, помня о том, что упоминать подобные вещи рискованно для жизни.

После её рассказа кухня погрузилась в молчание, лишь Майя хлюпала носом. Тишину нарушил Илья:

– Кто-то умирает каждый день…

Майя ещё громче забилась в рыданиях.

«Чего-то получше ты придумать не мог?! – прочёл он во взгляде Василики».

Илья опустился на корточки и взял Майю за руки.

– Так вдохни и выдохни. Всё нормально слышишь. Всё позади. Здесь тебя никто не достанет. Я этого не позволю. Если что-то такое случается, то всё, что тебе надо сделать – это прийти ко мне. Если не смогу помочь, то хотя бы успокою.

Илья протянул руки, желая заключить Майю в объятье. Майя даже перестала всхлипывать, почувствовав тепло его рук в нескольких сантиметрах от её тела. Но он одёрнул их.

Майя подняла на него зарёванные глаза, глядя как на предателя. Слёзы опять покатились у неё по щекам.

– Я… я… не могу… – оправдывался парень. Вид у него был жалкий – я хочу… но… я занят! Мне надо. Мне надо учить безликие искусства.

Он развернулся и скрылся в своей комнате, хлопнув дверью. Майя ещё немного посидела в кресле, хлюпая носом, но Илья так и не вернулся.

– Ты не забыла ее отпустить? – подсела к ней Василика.

– Отпустить?! Как это?

Василика снисходительно улыбнулась.

– Есть особое поверите в Подземельном мире – нужно отпустить умершего, иначе он будет тебя преследовать. Есть одна прощальная поговорка:

Боли, коли, ломи, пытай,

Быстрее сердце заживай.

Не в чем тебя не упрекаю,

К Плутону в царство отпускаю.

Майя повторяла дрожащим голосом слова за Василикой. Было что-то завораживающее в этой странной песенке. Майя шептала её одними губами, шептала, пока глаза не начали слипаться. Самый крепкий сон – сон после мощной истерики.

Майя не заметила, как уснула, прямо там, на кухне, калачиком свернувшись на диване. Василика не стала её будить, принесся из платяного шкафа второй шерстяной плед.

На утро в среду 1 января Майя проснулась с опухшим лицом. Глаза по ощущением за ночь увеличились в несколько раз – им было тесно в глазницах, веки распухли, да и сама Майя сейчас больше походила на замученную селедку. Даже полдюжины умываний не помогли.

В Чокнутом страусе было тихо – только где-то раздавались типичные для Василики крадущиеся шаги.

Майя нерешительно подошла к двери Ильи, занеся руку для стука и замерла. У нее не по-доброму засосало под ложечкой. Майя глубоко выдохнула и постучала, но ей не ответили. Она постучала второй раз и третий. Илья не открывал. Майя выдохнула и повернула дверную ручку, входя без спроса.

Всё было, как всегда. В комнате Ильи был идеальный порядок. Все книги стояли по линеечки, нигде не было ни единой пылинки. На стене над рабочим столом висел знакомый Майе свиток-расписание, раскрашенное Василикой цветными фломастерами… Вот только Ильи здесь не было.

– Ты чего там стоишь? – зевнула за спиной Майи Василика.

Она сонная с растрепанной копной волос стояла в обнимку с плюшевым енотом в шелковой пижаме. Правая штанина у пижамы почему-то отсутствовала.

– Если что, его запас овсяного печенье в левом ящике комода я уже схомячила. Осталась только лакрица, но она горькая.

– Что? – не поняла Майя.

– А что?!

– Я не за печеньем. А где Илья?

– Он уехал… – она зевнула, – рано утром… С Варварой.

У Майи внутри всё оборвалось, будто её жестоко предали.

– К… куда?

– Я не помню их маршрут. Это было спонтанным решением. Он часов в три ночи пришел ко мне, разбудил и сказал, что ему нужно развеется. Они хотели сначала в под-Эстонию, потом в под-Латвию… под-Литва, кажется, была тоже… Он тебе не оставил ни записки… ничего?

Майя рассеянно покачала головой. А ком встал посреди горла.

Василика закусила губы, поняв, что последний вопрос был лишним, и спешно добавила:

– Ой, ну ты же знаешь, у него семь пятниц на неделе. Забыл, такой он человек. Напиши ему. Он будет рад.

Майя написала, но Илья не ответил. Игнорирование писем и молчание в ответ были его визитной карточкой.

В четверг 2 января же произошло еще более загадочное событие. Кто-то незаметно прокрался в Заспанного Ёжика и засунул сверток из черной бархатной бумаги в рукав зимнего шерстяного пальто Майи.

Майя наткнулась на свёрток случайно, когда хотела прогуляться по территории Академии и проветрить голову. Но что-то в рукаве мешалось. Майя с силой протолкнула руку и на пол упал тот самый таинственный сверток, перевязанный серебристой лентой. Сверток был тяжелый, весом, наверное, на целый килограмм, между лентами крепилась маленькая записка с подписью: «Майе» – надпись была набрана на печатной машинке. Отправитель посылки не был указан. Вычислить его было невозможно.

Майя сперва заподозрила в отправителях ядоязыких, но записка заставила её за сомневаться: «Мне жаль, что так получилось с бабушкой. Но не стоит сдаваться. Она бы этого не хотела. Будь сильной, хотя бы ради неё». Внутри лежало три огромные плитки настоящего молочного шоколада, такого громадного размера, что ими можно было убить.

– Поздравляю, ты познакомилась с Феей Крестной, – хмыкнула Пенна, читая записку – меня она не навестила ни разу за то время пока я училась.

– Фея Крестная? В Подземельном мире водятся феи?

– Нет, конечно. Еще скажи – единороги. Фея Крестная – это прозвище, которое дали ей в Академии. Это кто-то из профессоров или студентов. Это девушка (в одном из своих писем она писала в женском роде). Она то появляется, то исчезает. Её никто не смог поймать или наткнуться на её следы. Она приходит к тем, кто больше всего нуждается в поддержке. Утешала как-то даже одного нашего профессора – Тамару уайт Найтиншталь. За два года у Феи Крестной насчитываться около десяти… – Пенна прыснула, – жертв.

Майя прождала ответа от Ильи на свои письма все зимние каникулы. Всё это время он регулярно слал Василики почтовые открытки достопримечательностей из разных уголков Губернии Ночи. Майя ждала ответа вплоть до среды 8 января – своего дня рождения.

Первое, что она сделала с утра – открыла почтовый холодильник. За последние 7 дней она делала это пол сотни раз на дню – но внутри никогда не было ничего путного. Сегодня почтовый холодильник весь ломился от открыток и поздравлений. Майя перебирала каждое, внимательно рассматривая подписи отправителей, но не в одной из них не было желанного имени.

Можно любить человека до потери пульса, но рано или поздно, настает момент, когда бабочки в животе превращаются в ос и начинают беспощадно жалить.

Чтобы подбодрить Майю, проснувшийся раньше времени, Мудрус даже спел ей свою любимую песенку про рыбий жир на мотив традиционной песенки «С днём рождения»:

«Рыбий жииир, рыбий жииир,

Он вкуснеее чем инжир!

Рыбий жииир, рыбий жииир,

С днём рыбьего жииира тебя!

Ты не расстраивайся. Это всё такие мелочи… – утешал изумрудный червь, – Вот попробовать рыбий жир – это дело! Это цель! Ради этого стоит жить! А что там… мальчики, подумаешь. Мальчики приходят и уходят, а банка рыбьего жира… это на всю жизнь!»

Майя притопала к Василики без настроения. В Чокнутом Страусе пахло бисквитом, лимонной цедрой, ванилью, корицей и сахаром. Стоило Майи заглянуть на кухню, как она увидела накрытый стол. Там лежала новая кружевная скатерть – не черно-белая, а ярко фиолетовая. Поверх нее стояли узорчатые чашки разных форм, размеров и рисунков, зато цветные, а посреди стоял высоченный торт.

– Когда ты успела спечь торт?! – удивилась Майя.

– Ночью, – простодушно ответила Василика, – это самое прекрасное время для готовки.

– Еда – гормон счастья, – сказала Василика, ставя на стол перед Майей кусок пирога – ведь никто никогда не ревет на сытый желудок.

Майя не могла оторвать взгляда от яркой сервировки стола – так прекрасно это было посреди серого мира.

– Мы решили поднять тебе настроение и одолжили все цветные чашки для нашего чаепития, которые удалось найти! – Василика особенно гордилась этой идеей.

Позади неё стояли Мида, Пенна, Алекса, Рут, Лерия, Кастор и еще несколько студентов (видимо, друзей Василики), которых Майя не знала. Даже Ник грей Воронов соизволил посетить чаепитие, чему Василика была несказанно рада.

– Спасибо за приглашение… ммм…

Ник беспомощно вертел головой по сторонам, пытаясь вспомнить имя Василики. Та намеренно из вредности молчала, не желая ему помогать:

– Мммм… Амелиса?

– Почти. Василика, – поправила его теневица.

Ник был рассеяние чем обычно. Без очков в роговой оправе он походил на ёжика, который только что отошёл от спячки. Парень был так погружен в себя, что не заметил, как стал размешивать сахар в чашке кофе тупым концом десертного ножа. Он буквально засыпал на ходу. Василики стало его так жаль, что на прощанье она даже всучила ему подмышку термос чая с ромашкой – в надежде, что это поможет ему уснуть. Ник и не заметил.

– Он точно дойдёт до своей квартирке? – спросила Василика у Рута, – его мешкам под глазами позавидовали бы пятьдесят кило картофеля.

– Не дойдёт – дотащим, – махнул рукой Кастор.

Вечером без пяти минут двенадцать почтовый холодильник Майи пискнул. К тому моменту, когда она получила письмо от Ильи – она уже потеряла всякую надежду.

«Майя,

Поздравляю с Днём Рождения. Ты – лучшая! Я рад, что судьба свела нас вместе!

Илья»

Майя сидела на кровати, открыв рот. Вначале она не поверила, что это всё – она перевернула листок – сзади было пусто. Она вновь заглянула в конверт – пусто. Осмотрела почтовый холодильник – ничего. Майя просмотрела всё раза по два – она не могла поверить в то, что это всё – четыре строчки. Четыре строчки – это всё что ей хотел сказать Илья в её день рождение? Все что он хотел сказать после всей её помощи? Все что он хотел ответить на кипу её писем? Майя не верила.

«Не расстраивайся, – пытался успокоить её Мудрус, – камнедолбство не лечиться».

Четверг 9 января был первым учебным днём нового полугодия. В этот день Майю поздравляли все те, кто по каким-то причинам не успел это сделать вчера, кто-то даже дарил небольшие подарки.

Пятый подвиг подкрался откуда не ждали. Герои разнесли пол Академии, гоняясь за призрачным павлином в попытках добыть его перо. В конце концов перо заполучили – естественно, Илья Мастеров. Как всегда, на высоте. Мысленно все студенты уже короновали его бессмертием.

На обеденной перемене Майя натолкнулась на Илью в коридоре Академии, крикнув ему «привет», но подойти не смогла. Парень, заметив краем глаза Майю, спешно унёсся по своим делам.

А Майе просто хотелось от Ильи что-то получить. Что угодно: кактус, книгу или фантик от конфеты. Ей просто хотелось иметь частичку него, к которой можно прикоснуться в любой момент, прижать к себе, осознать, что Илья настоящий, что их отношения имеют материальное подтверждение, что они не плод воображения Майи. Но он ничего ей не подарил. Илья целый день избегал Майю, делая вид, что ее не существует.

Мы всегда ждем от людей наших собственных поступков, а они поступают по-своему.

Вечером Илья сам пришёл к Майе – его неохотно впустила в квартиркуМида.

– Прости за то, что проигнорировал твоё утреннее приветствие, – сказал он, – просто у меня была уйма дел… За каникулы столько всего накопилось.

Майя молчала, делая вид, что читает историю подземельной классической музыки.

– Прости меня.

Илья наклонил голову так низко, что не мог не попадать в поле зрение Майи. Они оба понимали за что на самом деле просит прощения Илья – за то, что бросил её в тяжёлую минуту, за то, что не был рядом, за то, что не поддержал, за то, что ему было плевать на неё все праздники, за то что показал, что их отношения ничего для него значат – он просил прощение за то, что словами не искупить.

И Майя его простила.

Естественно. Она его простила. Простила, потому что хотела. И хоть мозг, как и желудок имеет рвотный рефлекс самосохранения – Майя к нему не прислушалась. Каждый в чем-то идиот. Мы все идиоты. Но по-своему…

Глава 22:

День рождение Ильи

21 января во вторник произошло поистине легендарное событие для Академии Теней – Полуночник объявил, что сегодня он даст возможность совершить последний шестой подвиг и закрыть эту ежегодную игру.

Всё утро Илья не мог усидеть на месте, не мог унять предпобедный мандраж. Он заламывал руки на протяжении всех уроков безликих, не слушая то, что говорили преподаватели. Он морально готовился стать великим героем и получить бессмертие.

– Зачем тебе бессмертие? – фыркнула Василика за обедом, глядя на парня, который даже не прикоснулся к своей еде.

– В смысле «зачем»?! Это БЕССМЕРТИЕ!

– Да я понимаю. И на что ты его потратишь?

Илья не знал. Он так стремился заполучить то, что не было ни у кого. Так стремился быть лучше и круче остальных, что никогда не задумывался над вопросом – а что дальше? Он так упорно стремился быть лучшим что забывал быть счастливым.

– Ты так скачешь по факультетам, что даже не знаешь, чем хочешь заняться по жизни…

– Нууууу… зато у меня будет много времени, чтобы принять решение. Всё попробовать и всё взвесить!

Илья был первым студентом, которому удалось совершить сразу пять подвигов. Когда оставался последний, то его 11 соперников, мечтавших помешать ему, всё же признали, что он достоин звания великого героя и сложили оружие. Даже Ник, покривив душой, дал слово, что не будет вмешиваться и портить. Дорога для Ильи была открыта – нужно было только красиво всё завершить.

Шестой подвиг – был огромным свирепым псом Цербером. Естественно, он был не настоящим, лишь призрачной тенью настоящего Цербера, охранявшего царство Мёртвых Плутон.

Шестиглавый двухметровый пёс, голубой и полупрозрачный призрак, предстал перед Ильёй в главном холле на против часов Зерцеллы на перерыве после пятого урока. Он звонко отбивала дробь своими когтями об мраморные плиты пола и ждал.

– Вот он. Последний шестой подвиг, – прошептал Илья, руки его слегка вспотели и подрагивали.

Парень прицелился, направил остриё арбалета на жертву и… Цербер упал на мраморный пол за секунду до того, как стрела Ильи вылетела из оружия. Пёс рассеялся в воздухе. Со стуком на плиты упала длинная стрела с зелёным оперением. Она тоже была выпущена из лука и принадлежала не Илье.

Все зрители стояли в полном молчании. Илья поднял глаза туда, откуда вылетела стрела. Там стояла Ава Мракова. В руке она держала опущенный лук. За её спиной висел колчан со стрелами зелёного оперения. Лицо её излучало триумф, а улыбка – презрение.

– Она не участвует в состязаниях – зашептались вокруг – она же катастрофолог.

Илья закричал на Аву такими отборными ругательствами, какие не от каждого керамика можно было услышать. Он бросил свой арбалет на пол и бросился к ней. Ава спокойно смотрела на него, не шелохнувшись.

– Что она делает. Он же её сейчас убьёт – но никто не кинулся за ним вдогонку. Не пытался его остановить.

Ава дождалась, когда Илья красный от гнева поравняется с ней. За секунду до того, как он успел её тронуть, она растворилась в тени (как умели все теневики), демонстративно показав ему язык.

Илья ходил в Террариум, рвался к Полуночнику, но бесполезно. Ректор не дал ему второй попытки. Ава Мракова забрала у него его шестой подвиг, оставив без шанса на звание великого героя и бессмертия.

– Полуночник не вернёт тебе шанс – сказала Василика – Никто никогда не совершал все шесть подвигов. Плутон ни за что не распрощается с лишней душой в его коллекции, каким бы договором его не обременял Полуночник. Возможно, ректор сам подослал Аву к тебе.

– Не подсылал. Она сама решила всё испоганить.

– Мастеров – вздохнула девушка – не знаю, что на этот раз, но я устала от количества интриг, которые вьются вокруг тебя.

Илья ходил мрачный и понурый весь остаток недели. За спиной его раздавались смешки и перешёптывания: он оплошал в самый неподходящий момент, запорол самый лёгкий подвиг за всю историю Академии Теней.

Сперва у Ильи чесались руки найти Аву и свернуть ей шею, но Авы никогда не была в квартирке. Через пару дней они узнали, что Ава лежит в лазарете – диагноз Авы не был известен никому.

– Я сама не жнаю хде Ава, – даже её близкая подруга Ария блэк Гранитова лишь пожимала плечами.

– Ты её всё же избил, – осуждающе мотала головой Василика.

– Да не трогал я её, – фыркнул Илья, – не больна она. Она трусиха и симулянтка… и врёт через слово.

Илья подолгу молчал и вечно что-то записывал в блокноте, пытаясь проанализировать свои ошибки и проколы.

Майя всю неделю наоборот ходила в приподнятом настроении – она в нетерпении ждала того момента, когда попадёт во дворец 23 губернаторов и получит возможность изучить часы самостоятельно. Но день Икс – день рождение Ильи приближалось, а он ничего не планировал.

28 января на кануне дня рождения Майя пила с Василикой чай на кухне и как бы невзначай спросила у Ильи про празднование.

– Я не буду ничего отмечать! – безучастно сказал Илья, – настроение не к чёрту. В чём праздник? Годовщина смерти родителей? Очередной год, который по сути своей прожит зря?

– Нельзя всю жизни сожалеть о потерянном – если шанс дали однажды, дадут и во второй раз. Не стоит убиваться о потерянном бессмертии.

Илья не отреагировал на слова Майи, и она чётко настроилась – сама всё спланировать. Первое с чего она начала – это записалась на приём к проректору Марии Сергеевне Храпневой в Террариум.

Мария Сергеевна приняла её с неохотой.

– Что? Ещё одного волкодава на ладонь захотела? Тебе поставлю без очереди.

– Почему Вы меня так ненавидите?

– Я всех ненавижу, особенно студентов, – фыркнула девушка.

Она заправила прядь волос за ухо и нервно задергалась на стуле, опустив глаза вниз – всё её тело показывало, что она врала.

– Минимальное время моего приёма пятнадцать минут. Оно для тебя максимальное. Говори, зачем пришла.

– Вы обещали Илье в декабре, что отпустите его и его друзей из Академии праздновать день рождение в Нижнебург.

– И он послал ко мне тебя?! – выгнула бровь теневица, – хочет у меня что-то попросить – пусть прекратит избегать… А то видите ли: в один день он мне пишет посреди ночи, что скучает… а в другой…

Майя открыла рот, её лаза вылезли на лоб. Мария Сергеевна сообразила, что наболтала лишнего и перевела тему разговора.

– Хорошо, – на лбу проректора выступили капли пота, – я обо всё договорюсь с Полуночником. Выйти из Академии в середине учебного дня можно только в случае смерти близкого родственника. Нужно найти ближайшего вашего родственника, который относительно недавно умер и переделать дату его смерти.

– У меня бабушка умерла 32 декабря.

– Прекрасно!

Майя не видела в этом ничего прекрасного, но промолчала.

Мария Сергеевна взялась за перо и принялась серебряными чернилами выводить заявление на имя ректора, а потом попросила Майю вписать имена всех тех, кто должен покинуть Академию, объяснив Полуночнику это тем, что все вышеперечисленные приходятся покойной близкими родственниками.

«Вот зачем козе баян?! – фыркнул Мудрус, когда Майя с довольным видом и копией заявления вышла из Террариума.»

«Ведь по сути это же и есть самый классный праздник – когда тебе устраивают сюрприз, именно в тот момент, когда ты не ждешь его!»

«Нет, дурище, ты просто так и скажи: я так сильно втюрилась в парня, что больше ничего вокруг кроме него не вижу. И тем самым пытаюсь «заслужить» его любовь…»

Майю укололи речи Мудруса, но она его проигнорировала.

«Любовь нельзя «заслужить» – вздохнул Мудрус, – Ты не заставишь его полюбить себя, пытаясь починить его душу. Потому что у любви нет чётких законов. Иногда чтобы влюбить в себя человека достаточно одного взгляда, а иногда недостаточно и всего звездного неба, сваленного к его ногам.»

Весь вечер Майя хитростью пыталась выяснить у Ильи, кого он считает близкими друзьями. Большая часть оказалась не из Академии Теней.

– Ты же понимаешь, что не сможешь сделать счастливым того, кто этого не хочет, – спросила Василика, когда девушка обратилась к ней за помощью.

Майя молча писала приглашения, поочередно запихивая их в почтовый холодильник. Майя очень удивилась, когда почтовый холодильник начал пищать через 20 минут, пришли ответы на письма: кто-то принимал приглашение, но большая часть неумело ссылалась на какие-то важные дела или попросту честно объяснили, что давно не общались с Ильёй, да и желание не имели. Майю убило то, что не сможет прийти и Варвара Перелётова. Она сослалась на большой объём работы из-за январского экспорта облаков в Надземный мир, и на свою смену на таможне, которая пришлась как раз в день празднования. Майя догадалась, что это заденет Илью.

Мария Сергеевна смогла-таки добиться разрешение на выход в Нижнебург для Ильи, Василики, Майи и Николь (которую скорее всего взяли с собой, чтобы не обижать – Илья мало с ней общался).

29 января в среду в пять часов вечера они покинули здание Академии Теней, преодолев ворота и подвесной мост. Глаза их так и ослепли от яркости настоящего мира, невыкрашенного в черно-белую гамму.

Дворец 23-х губернаторов был известен не только как музей и резиденция революционера и первого советника императора Эрнста блэк Полунова, но и как самый необычный отель в Подземельном мире. В топе мест, где проводились самые значимые мероприятия, ресторан Л’Норкиных «Соболья Нора» на главной площади столицы и Дворец делили между собой первое место. Во Дворце ежегодно проводилось вручение престижной премии «Подземелец года» по версии газеты «Оттеняемый».

Здесь были залы с арочными колоннами, барельефные панно на стенах, лепнина на потолке, масляные пейзажи во всю в стенах в массивных золочённых рамах – Майе это напомнило бюджетную версию Петербургского музея Эрмитаж, вот только у заказчика не было вкуса – всего был перебор.

Аренда такого пусть и вычурного помещения на один вечер стоила целое состояние. Майи удалось забронировать лишь Кофейную башню, которая находилась в самой дальней части Дворца и использовалась, в свое время, только как летняя столовая – там было туго с отоплением.

Ветер задувал через щели в стенах, пол холодил ноги даже в зимних меховых ботинках – камин, установленный здесь пару лет назад, конечно, спасал положение, но ненамного. Пол был устелен шкурами подземельных зверей, а самим гостям и имениннику приходилось ходить укутанными в плед и не выпускать из рук чашки с какао. Была в этом какая-то своя волшебная сказочно-зимняя атмосфера. Часть Кофейной башни представляла собой открытую террасу с панорамой на столицу, но простоять там больше пяти минут было невыносимо. Ветер закладывал уши, а снежинки задувало за воротник.

Илья не был рад торжеству. Он улыбался всем улыбкой до боли знакомой Майе – театрально-наигранной.

– Бывает так что мы готовы для человека собрать все звезды с неба, подарить душу. Но чтобы мы не делали – он ответит лишь «спасибо» да и то из вежливости —Василика подкралась к Майе так тихо, что она даже не заметила.

– Нет… Он счастлив… просто… просто… он этого не понимает… ещё. Но он рад. Рад.

«Ты хоть сама себе веришь? – выгнул бровь Мудрус»

Майя вышла на панорамную террасу, укрывшись вторым шерстяным пледом. Она размешивала ложкой капучино в чашке, со скуки пытаясь потопить в кофе всю молочную пенку. Колени у неё дрожали, зубы тряслись, но она этого не замечала.

Майя задавалась вопросом – когда она наконец сдастся? Когда опустит руки и потеряет всякую надежду сблизиться с Ильёй. Когда прекратить свои тщетные попытки доказать ему свои чувства, его важность и ценность для неё.

– Прошёл час, а ты всё ещё торчишь в Кофейной башне?

Сзади к ней подошёл Илья и облокотился рядом на металлические поручни террасы.

– Я пыталась проникнуть в главное крыло Дворца, но там… там дверь закрыта.

– И это всё? – Илью ситуация веселила, – так просто сдашься?

– Мне пойти и выломать дверь?

– Ну ломать-то зачем? Зачем ломать, когда есть это.

Парень засунул руку под плед, покопался в кармане и достал что-то отдаленно напоминающее связку ключей – кольцо, на которое было насажено три дюжины металлических палочек с резьбой как у ключей на концах.

– Откуда это у тебя? – ошарашено спросила Майя, узнав в них отмычки.

– Я много чему научился у Полоза Сильвер-Голда, солнышко, пока был в его Царстве.

Илья нашёл подходящую отмычку с девятой попытки, но на этот раз нарисовалась иная проблема. Илья вставлял ключ в скважину, тот входил, но наотрез отказывался поворачиваться.

– Может не тот?

– Тот. Только смазка нужна. Поройся в ящиках, может найдёшь что-то подходящее.

Майя пошарила по шкафчикам в поисках того, что могло им помочь, но смазки не нашла. Только в небольшом стеклянном сосуде находилась какая-то черная смолянистая жидкость. Майя, не раздумывая схватила сосуд, открывая его на ходу и решительно направилась к двери, в которой Илья ковырялся с ключом.

– Что ты делаешь? – Илья не мог понять, что задумала девушка, – Майя, это не смазка, это же неф…

Илья еле успел отскочить в сторону, как жидкость из банки выплеснулась на дверь, обкатив и связку с ключами.

– ть, – закончил предложение Илья.

Майя схватилась рукой за грязную связку ключей и с лёгкостью просунула отмычку в замочную скважину. Её руки и одежда теперь все были в нефти.

Илья аккуратно открыл дверь, пропуская Майю вперед, и они вошли во внутрь. Они оказались в том самом важном для подземельной истории зале, где были пару месяцев назад на экскурсии.

Просторная прямоугольная гостиная, стены которой были выложены отполированным камнем-лабрадором, в нем проблескивали синие, желтые и черные прожилки. Пол был устелен мозаикой в голубых тонах – она изображала звездное небо, на котором в разных позах изобразились боги, главной была ВремеНика, только её мозаичное лицо было разбито в дребезги. Здесь и стояли часы с раздвоенной стрелкой, время на которых застыло. На стенах горели факелы, освещая всё вокруг словно днём.

– Там было всё по-другому… Майя пыталась вспомнить, что показывала плёнка фотоаппарата.

– Там был негатив, – ответил Илья.

«Тушите свет, – подсказал Мудрус»

– Тушим свет, – сказала Майя, сама не понимая зачем и побежала задувать факелы.

– Ты думаешь, что в темноте станет виднее?! – Илью это веселило, но он послушно пошёл тушить факелы.

Как только зал потонул в темноте, то мигом осветился вновь тусклым бледным светом. Илья обернулся и охнул. Свет шёл от Майи. Майи, перемазанной нефтью.

– Т-т-ы к-к-то? – голос Ильи дрожал, он смотрел на девушку такими восхищенными глазами будто на божество или самое прекрасное, что он видел в жизни.

Щёки Майи порозовели. На языке у неё вертелся ответ, она уже было открыла рот, чтобы сказать:

«Не вздумай. – Строго сказал Мудрус. – Не смей говорить, что ты масколикий»

– Не важно, – ответила Майя Илье.

Майя подошла поближе к часам, темневшим в темноте. Стоило девушке к ним приблизиться и их поверхность засветилась зелеными неоновыми рисунками: четкие строгие линии, надписи, зеленые рисунки – все они образовывали карту, посреди которой располагалось озеро.

– Какая-то знакомая местность, – Майя рассматривала карту миллиметр за миллиметром, но не могла вспомнить, где это уже видела.

– Это реки, – сказал Илья, – Авен и Аквопрак, на которых стоит Нижнебург.

– Похоже… Но озеро откуда?

– Око Ночи, – ответил Илья, – а там что-то, – Илья присмотрелся, типа амулета… или подобное.

– Око Ночи… – Майя слышала это название от Марии Сергеевны.

Илье эта идея не нравилась, парень свел брови к переносице.

– Это плохо, – он покачал головой, – Это очень плохо.

– Почему?

– Око Ночи – это… эту информацию я вообще знать не должен. Ава проболталась как-то… У её семьи связи в подземельной внешней и внутренней разведке… Око Ночи – подземельное озеро, каменный мешок, в который так просто не попасть. Это заповедник, секретный бункер, запрещенная для посещения зона, в которой хранят государственные тайны.

– Хорошо, завтра отправимся в Око Ночи.

– Майя, нет. – в голосе Ильи прозвучали металлические нотки, он твердо схватил её за плечи, – это государственное преступление, если нас поймают… А нас поймают – вход в Око Ночи находится под постоянной охраной, где-то в Полосатой Подлодке, но там всегда торчат преподаватели или Стражи… нас казнят.

– И что? Ты предлагаешь оставить эту затею в покое.

– Да.

– Моя бабушка… – голос у Майи дрожал, – умерла за это дело…

– И ты тоже хочешь?

– Я хочу, чтобы её смерть не была напрасной.

– Я не пойду на преступление против государства… Даже ради тебя…

– Именно поэтому ты с нами и искал сердце Полуночника, да? Чтобы его убить, прекратить его тиранию, тайны, интриги, остановить проект «Темный мир». А это, конечно, не преступление против государства?

– Нет, не за этим. Мне плевать, что собирается делать Полуночник и с кем. Это не моё дело. Моё – понять, кто виноват в смерти родителей. Твоя бабушка уверяла что это не Веромах. Твоя бабушка уверяла, что знает, ЧТО со мной происходит… но она умерла! Умерла! И никто мне не даст ответы на мои вопросы, кроме Полуночника. Заполучив его сердце, его можно ему же его и продать – в обмен на ответ и безопасность. Это всё что я хотел. Но я не готов идти наперекор государственным законам.

– Разве так важно прошлое? Отпусти ты его и живи настоящим.

– Важно не только прошлое, но и то, ЧТО со мной происходит.

– А ЧТО с тобой происходит? – напрялась Майя.

У Ильи дрожали губы, а глаза были казались на мокром месте.

– Я… Я… Я не знаю, я будто… я не умею испытывать чувства.

– Как теневики?

– Нееееет, – у Ильи был истеричный смех, – плохих чувств у меня полно – эгоизм, высокомерие, гордыня, тщеславие… и так далее… иногда мне кажется, что я концентрация всего отвратительного, что есть в этом мире…

– Это не так, – Майе было жалко парня, она погладила его по плечу.

– Да ну? Вот, например, ты… за что ты меня любишь?

Вопрос был задан в лоб – Майя аж растерялась.

– Наверное за то, что… – Майя умолкла, пытаясь вспомнить за что ей так нравился Илья, – за то, что… за то… я не знаю…

– Хах, вот именно. Вы все… вы все клеитесь ко мне, влюбляетесь ни за что. А я в вас вижу одни недостатки… Я бы хотел понять, почему так. Хотел. Но не могу.

– Эй, мы обязательно поймём причину. И найдём способ это исправить.

Майя попытался обнять Илью, но тот выставил руки вперёд и покачал головой.

– Без обнимашек.

Майя вздохнула, и они вернулись в Кофейную башню. Когда праздник был в самом разгаре, в дверь постучали и вошёл заспанный администратор, он передал Майе письмо и сказал, что его срочной доставкой прислали с Облачной Фабрики.

Майя застыла с гримасой изумления – кому надо было ей писать с Облачной Фабрики.

Это был серебряный конверт с силуэтом Облачной Фабрики и подписью: «Из тайной комнаты Цветов». Майя развернула письмо. Внутри был листок и всего четыре слова: «Поздравляем Вас, вы умерли» и подпись «Г.Р.К. – ваши крёстные».

У Майи аж выпал листок из рук, а рот так и остался открытым. Это была не шутка, а официальная гербовая бумага с Облачной Фабрики. Майя знала, что такие письма приходят как отчёт крестных о том, что твоя жизнь кончилась и они довели свою работу до логического конца.

– Всё хорошо? – спросила Василика, заметив, что Майя стоит в позе статуи уже несколько минут.

Майя передала ей конверт.

– Это должно быть ошибка. Просто… просто большая крупная ошибка.

– Боюсь тебя разочаровать, но нет. Крёстные не ошибаются.

– Но я здесь! Я жива! Я же жива?!

Майя схватила Василику и крепко стиснула рукой запястье подруги, Василика аж вскрикнула от боли.

– Жива, – согласилась она, – но крёстные никогда не ошибаются.

Вопреки веселому настроению, витавшему в воздухе, Илья ходил понурый, пиная изразцовые антикварные стулья исподтишка. Майя подошла к нему, желая как-то помочь или утешить, но парень заверил, что у него всё прекрасно.

– Я окончательно порвал дружбу с Варварой, – сказал он, нервно смеясь.

– Вы же дружили 13 лет?! – изумилась Майя.

– Больше не дружим.

В глубине души Майя догадывалась о причинах:

– Это же ВСЕГО ЛИШЬ день рождения.

– Это ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ!

Илья не любил свой день рождение и одновременно ревностно к нему относился. Он не прощал никого кто забывает про это без видимой причины. Он убирал таких людей из своей жизни по щелчку пальцев.

Майя вернулась в свою квартирку поздно за полночь. С её лица не сходила улыбка. Майе казалось, что это была новая глава их истории с Ильей. Но на деле это оказался лишь конец старой книги.

После своего дня рождения Илья опять отдалился от Майи – он, казалось, начал её избегать, стараясь не пересекаться и не общаться с ней. Когда она приходила в квартирку Чокнутый страус – Ильи никогда не было на месте.

В конце концов она, не выдержав такого отношения, вломилась к нему в третьем часу в ночь на 5 февраля.

– Ты что, – он протяжно зевнул, прикрывая рот плюшевым бегемотиком, – с ума сошла? Который, – он опять зевнул, – час?

– Три часа утра. – жестко ответила Майя, – Что вообще происходит?!

– Ну… я сплю.

– Не строй идиота! Ты меня избегаешь. Что произошло?

– Ничего. У меня просто много новых дел… Много новых друзей с факультета безликих. Я должен всем им уделить время – я не могу уделять время одной тебе.

Илья говорил так, будто где-то под кроватью у него лежал ежедневник, строки которого были расписаны плотным расписанием встреч.

– Я просто занят, Майя. И если это все твои вопросы, то можно я вернусь к своему сну. Я и так сплю по пять часов в сутки… У меня нет времени на разборки с тобой.

Илья плюхнулся обратно на подушку, закрывшись одеялом с головой. Майя вскипела:

– Отталкиваешь меня – отталкивай, на здоровье. Но не приходи ко мне потом плакаться, когда «твои новые друзья» прожуют тебя и выплюнут обратно!

Илья её не услышал. Медленно, но верно, Майя понимала, что уже не в состоянии отрицать правду – вопреки редким приятным эпизодам, Илья не был намерен её защищать. Полагаться на него было ошибкой, которая могла стать роковой.

«У меня попросту нет выбора, как отправиться в Око Ночи… одной»

«Ты не будешь одна… – бархатно ответил Мудрус, – я буду рядом».

Глава 23:

Око Ночи

1 февраля в Академии Теней произошла сенсация – пояс Лины, который Полуночник так долго и усердно пытался заполучить, исчез.

Ректор рвал и метал. Он перевернул вверх дном всю комнату Лины, но ничего не нашёл. Всё время допросов и обысков Лина самодовольно улыбалась. Всё что обнаружил в комнате Лины Полуночник – это несчастного Ивана Л’Филинова, который прятался в шкафу.

– Он мне и в подмётки не годиться, – фыркнул губернатор, когда ему сообщили об Иване, – она могла найти себе кого и получше.

Однако всю неделю Полуночник ходил, нахохлившись – он все же ревновал. Он считал, что после расторжения брака с самим губернатором, Лина примет обед молчания и уйдёт в монастырь. Но Лине всегда было глубоко плевать на Полуночника. Чувств она к нему не питала, и была с ним только из-за силы. Теперь же, имея свои силы – она не боялась отца. Она стала независимой.

Накануне среды 5 февраля, не на что не надеясь, Майя написала Илье письмо, в котором просила помочь спуститься в Око Ночи. Но ответ не получила – ни утром, ни вечером. В конечном итоге, даже не удивившись подобному поведению – Майя плюнула и отправилась в Полосатую Подлодку самостоятельно.

Ей кое-как удалось отвлечь преподавателя, несущего вахту, убедить его в том, что его вызывает ректор. Благо, она была агентом губернатора – её особая форма с серебряной цифрой восемь на левом плече внушала доверие. Преподаватель унёсся на мнимую встречу с ректором-губернатором, Майя его заверила, что ни на секунду не покинет свой пост.

Стоило ему покинуть Полосатую Подлодку, как Майя мигом бросилась к двери. Она не знала, через сколько вернётся преподаватель, но понимала, что на счету каждая минута.

В Полосатой Подлодке находилось множество дверей-батискафа, но большая часть из них были муляжом, в иллюминаторах которых расположились аквариумы с рыбками. Однако была одна настоящая дверь – самая мощная, походившая на реальный вход в Око Ночи.

Дверь никак не поддавалась – Майе попросту не хватало сил, чтобы сдвинуть железный кран-цветок хоть на миллиметр.

«Ну что ты её гладишь? Она запаяна – пропел Мудрус, – неужто ты думала, что туда так легко можно попасть?»

«И как мне быть?! У меня нет с собой циркулярной пилы или лазера… или чем там это обычно открывают»

«Ну… кое-что у тебя есть, дурище… Начинается на «Ог»… заканчивается на «невик», ну или можешь дальше гладить дверь»

«Зажигалка Огневика у меня на крайний случай. И у меня осталось две попытки. Первый вызов я уже за зря израсходовала»

После того как в Академию ворвалась ВремеНика Майя везде таскала эту зажигалку и мешочек с разрыв-травой, на всякий случай.

«Тогда продолжай гладить дверь»

Майя взвыла. Она правда не знала иного выхода, кроме как воспользоваться помощью огненного демона.

Майя выудила из кармана серебряный коробок с гравировкой-факелом, открыла крышку и щёлкнула, нажав на колесо. В коробке зажегся золотой огонёк и тут же потух.

Столы и стулья в Академии задрожали – Майя спряталась за преподавательское кресло, опасаясь, что сейчас Огневик вновь предстанет перед ней в образе дракона из языков пламени, но ничего такого не произошло. Все просто резко затихло.

Майя приподнялась на ноги, оглядывая Полосатую Подлодку, но никого не обнаружила.

– И зачем ты меня звала?

Майя опустила глаза на преподавательский стол. Там прожигая огненными лапками дубовую поверхность стола, сидел лопоухий мышонок. Его глаза были черны, словно угольки, а тело состояло из языков пламени, которые постоянно шевелились. Мышь недовольно смотрел на Майю, ожидая объяснений.

– Девочка есть опять в опасности, раз вызвала меня?

– Не совсем, – Майя почесала смущенно почесала затылок. Все-таки они договаривались с Огневиком, что зажигалкой она щёлкнет только когда за ней придёт ВремеНика, – Мне… мне дверь открыть надо.

– Ты же понимаешь, что не можешь вызывать меня каждый раз когда тебе захочется?! Ты бы меня ещё призвала мясо на углях пожарить. Парня себе заведи, чтоб двери перед тобой открывал, нет, у неё боги на побегушках.

Огненный мышь прошёлся по столу, оставляя прожжённые черные следы-вмятины на столе, а дойдя до края, спрыгнул на каменный пол. В прыжке он обернулся и приземлился на лапы уже огненным тигром в желто-черную полоску.

Тигр-Огневик разбежался и со всей силы прижался лапами и туловищем к железной двери батискафа. Ему хватило трёх секунд, чтобы в двери прожечь дыру в форме своего силуэта.

– Последний вызов и мы квиты, девочка, – фыркнул тигр-Огневик, обернулся огненной мухой и вылетел из Академии, пробил земную кору и оказался на просторах родного космоса.

Майя подошла к двери, перешагнула через острый расплавленный порог и очутилась в полной темноте. Она сделала шаг вперёд и споткнулась о поручень.

Наощупь он напоминал перила лестницы в бассейн. Майя перестала дышать и услышала, как в нескольких сантиметрах от неё слышен шум воды. Она мелкими волнами то и дело обдавала лестницы. Вот только вода по звукам была тяжелой и хлюпающей, будто вязкой.

«Это не вода, так? – уточнила Майя у Мудруса»

«Да, это так. Это кровь Зерцеллы – нефть.»

Майя сглотнула – поплавать в нефтяном озере она желанием не горела. Майя сделала пару шагов назад и выбралась обратно в Полосатую Подлодку.

«Струсила, да? – хмыкнул Мудрус, – так и скажи»

«Нет, – Майя направилась к шкафам на противоположной стене, – я просто не умею плавать… и дышать без воздуха…»

Майя открыла шкаф и нашла там что-то напоминающее гидрокостюм. Осталось решить с маской. Лежащие на полках маски напоминали собой металлические ракушки-улитки разных размеров, на поверхности, которых были нарисованы цифры, по видимости, обозначавшие время, на которое хватит воздуха: от пятнадцати минут до получаса.

«Эй, дурище-путешественница, быстрее соображай, скоро твое время истечет и сюда вернется преподаватель».

«Я пытаюсь»

Подумав, Майя схватила золотую ракушку-улитку на двадцатиминутное погружение и вернулась к лестнице.

«Там очень глубоко?»

«Сейчас и проверишь»

Майя выдохнула, поднесла ракушку ко рту и носу и крепко схватилась зубами за мягкую, будто резиновую часть, внутри панциря. Ракушка будто ожила и приклеилась к лицу девушки. С виду это напоминала странную картину, будто огромная улитка напала на Майю и пыталась теперь съесть её лицо.

Майя выдохнула и шагнула прямо в озеро. Стоило ей коснуться поверхности, как она вновь засветилась словно звезда. Око Ночи мигом поглотило её и Майя начала погружаться вниз.

Она ожидала, что внутри ничего не будет видно, но света, который исходил от неё хватало на радиус десять метров. Майя шевелила как умела руками и ногами, пытаясь плыть и надеясь, что в нефтяном озере не будут плавать акулы, питающиеся человеческой плотью.

Сначала не было ничего. Затем после нескольких минут подводного путешествия Майя начала натыкаться на огромный железные шары, в которых девушка могла поместиться сама. Шары держали толстые цепи, чьи концы скрывались в темноте. На каждом шаре была гравировка. Майя подплыла поближе и прочла: «Отставка подземельных губернаторов», «Биография Полоза Сильвер-Голда», «Договор с Плутоном» и так далее. В этих шарах, запаянных и забитыми заклепками, хранились государственные тайны.

Вокруг шаров плавали огромные, похожие на сомов… золотые рыбки. Их длинные люминесцентные полупрозрачные плавники извивались словно змеи. Золотые рыбки не проявляли агрессии, просто плыли по своим делам. Майю они пугали, потому она решила их тоже не трогать.

Майя проплыла мимо всех шаров дважды, прочла все надписи, но ни один из шаров не говорил о сердце Полоза Сильвер-Голда. Был, конечно, там и вскрытый металлический шар, чью надпись была нарочно сбита.

Расстроенная Майя схватилась за латунные поручни скользкой лестницы и вылезла через дверь-иллюминатор обратно, выплюнув ракушку для дыхания под водой.

В Полосатой Подлодке её ждал сюрприз – Мария Сергеевна Храпнева, стояла скрестив руки на груди, её глаза метали молнии.

– Как тебе удаётся?! Вечно избегать всех моих наказаний! Я старалась, я старалась всячески вышвырнуть тебя отсюда – но ты всегда выворачивалась. Тебя всегда вытаскивали и выкручивали. Даже Он за тебя заступался.

Майя не поняла о ком она – о Веромахе или о Полуночнике.

– Что Он в тебе нашёл?! Ты же серая мышка. Невзрачная, маленькая, бесхарактерная. Я всегда была с ним рядом, всегда заботилась о нём, помогала, а Он предпочёл тебя мне.

– И Вы туда же?! – охнула Майя, поняв, что жизнь столкнула её с еще одной влюбленной в Илью.

Со слов Марии Сергеевны их отношения с Ильёй были сказкой, на деле же для Майи это был сущий ад.

– Но здесь никто тебя не спасёт. Если ты не захотела быть отчисленной – я сама с тобой разделаюсь.

Мария Сергеевна размахнулась ногой и пнула Майю в живот, толкая обратно в Око Ночи. Майя еле успела поглубже вдохнуть как вновь оказалась в холодных водах подземельного озера и снова засветилась.

Марию Сергеевну свечение не смутило. Оказавшись в воде, она схватила Майю со спины и принялась душить. Она трясла Майю со всей силы – теневица оказалась сильнее, чем казалась на первый взгляд. Она стремилась скорее выпустить из Майи весь воздух и покончить с ней.

В глазах у Майи уже темнело, она чувствовала, как грудная клетка вся сжимается, а мозг уже начинает паниковать из-за нехватки воздуха. Она собрала все остатки своих сил и из-за всех сил лягнула Марию Сергеевну.

Удар был сильным. От неожиданности Мария Сергеевна беззвучно охнула, выпустив большую часть воздуха и натолкнулась спиной на одну из золотых рыбок.

Майя оказалась права. Золотых рыбок трогать не стоило. Только Мария Сергеевна коснулась люминесцентного полупрозрачного плавника, как пространство радиусом метр вокруг рыбки пронзило сотни золотых молний. Мария Сергеевна задёргалась в конвульсиях, выпуская оставшийся воздух.

Майя отшатнулась, в ужасе глядя на это.

Остаточная энергия кончилась и тело теневицы медленно стало погружаться на дно, скрываясь в темноте Ока Ночи.

Шокированная этой ужасающей картиной, Майя аж забыла, что ей не хватало воздуха.

Борьба с теневицей занесла её в какой-то лес светящих голубых проводов. Здесь вода была холоднее, местами Майя заметила маленький льдинки, а проплыв чуть дальше заметила большую льдину. Льдина была прозрачной, словно кусок стекла, а внутри находился человек.

Маленький мальчик десяти лет, его темные волосы завитушками обрамляли его лицо. Большие, как блюдца, глаза его за пушистыми черными ресницами были плотно закрыты. Он был одет в старинную ночнушку, такая вышла из моды лет двести назад.

«Он явно узнал то, что знать был не должен – подумала Майя.

Казалось, что Око Ночи было создано специально для этого мальчика. Для его заточения, а золотые рыбки были лишь охраной, на которую могли напороться невнимательные взломщики.

Мария Сергеевна не была бы Марией Сергеевной, если бы не вызвала Стражей Мрака. Стоило Майи выбраться, как её скрутила охрана.

Глава 24:

Второй шанс

Вечер 5 февраля начался у Ильи с неожиданного известия – ректор-губернатор пригласил его к себе в кабинет.

Илья ожидал, что приглашения получили все агенты, но глубоко ошибался. Он казался с ректором тет-а-тет.

Полуночник принимал свою ежедневную дозу золотых пилюль, которые поддерживали его здоровый вид, запивая их водой из стеклянного бокала.

– Садись, – ректор кивнул на стул напротив него, заглатывая последнюю золотую пилюлю.

– Мы ждём ещё кого-то? – в голосе Ильи была надежда, он побаивался ректора после душащих пиджаков и странного фотоаппарата в ящике его стола.

– Нет, я ждал только тебя.

– Меня?! – Илья не мог вспомнить, что он такого натворил, – Но я ничего не сделал – я всегда следовал всем правилам Академии Теней, не пропускал занятия… Ничего.

– Да, это так. Поэтому я тебя и пригласил. Знаешь, парень, – сказал Полуночник, – а в тебе есть перспективы… Возможно отчасти ты даже похож на меня… в молодости. Я тоже старался успеть везде, изучить всё, что только можно. Я бывал в судах, в парламенте, в министерстве внутренних дел, изучал внешнюю разведку, знакомился с министрами и заводил связи… Мне ничего не давалось просто так… Ты мне нравишься… И я даже подумываю дать тебе второй шанс… в подвигах. Ты мне сильно помог, хитростью отобрав пояс у моей скоро бывшей жены…

– Мне помогали, – покраснел Илья, вспомнив Майю.

Но Полуночник лишь отмахнулся.

– Не важно сколькими людьми ты манипулируешь – важно лишь достижение цели… Потому я всё же считаю, что та девчонка… как её там… которая помешала тебе в шестом подвиге.

– Ава Мракова.

– Да, Мракова… поступила бесчестно. Я подумаю недосуге о том, как мы с тобой исправим эту ситуацию… Вот только пока у меня некоторые проблемы…

– Какого рода?! – Илья аж вскочил со стула, – Я Вам помогу.

Илья понял, что вскочил на ноги и нагло оперся руками о ректорский стол. Он одумался и сел.

– Извините, господин губернатор.

Но Полуночник лишь одобрительно рассмеялся.

– Я люблю верных. И верность. А преданность щедро вознаграждаю… У меня небольшие проблемы с твоей подружкой… Майей… Я старался замять этот инцидент. Пару часов назад Майя проникла в подземельное озеро Око Ночи и совершила тем самым государственное преступление.

Илья ударил со всей силы ладонью по колену.

– Я просил её этого не делать…

Илья побоялся, что Полуночник сейчас разозлиться за его причастность к этому, но губернатор был спокоен.

– Я понимаю, ты умный парень. Ты хотел как лучше. Таких людей не бывает в избытке. Нас всегда мало. На таких как мы с тобой держится страна и подземельная политика. Мы можем здраво рассуждать и принимать разумные решения… Но есть люди, которые не понимают, что лучше.

– Такие как Майя?

– Да, такие как Майя. Их нужно направлять. Порой им нужно не договаривать, ради их же блага. В Око Ночи много тайн, но одна из них – золотые рыбки, которые добыты моими людьми во льдах под-Антарктиды. Они опасны для подземельцев – одно прикосновения и они поджарят тебя как кусок мяса. Представь, какая дурная слава обрушилась на Академию, случись это с твоей подружкой… Нам нужно с тобой пресечь подобное действия. Не переживай, не жёстко.

– И что Вы предлагайте?

– Я вызвал её на Суд Серебряных Лун… Однако в Академии Теней он слегка не так устроен, как обычный. Если на Облачной Фабрике все решения принимаю я, хладнокровно оценивая факты и взвешивая аргументы, то здесь по правилам у обвиняемого может быть адвокат – тот, кто защищает подсудимого. Я хочу, чтобы ты был её адвокатом. Это хорошая практика для будущего безликого.

– Вы же собирались пресечь её выходки, разве нет? – немного запутался Илья.

– Да, потому ты лишь сыграешь перед ней роль хорошего адвоката, но на суде… ты будешь за меня.

Илья колебался.

– Вы её казните, если суд вынесет приговор?

– Неееет, ну что ты! В Губернии Ночи больше нет смертной казни… пока что.

– И что с ней сделают?

– Просто поставят на особый контроль. Возможно, дадут личную охрану. Мы должны защитить девочку от её собственной глупости.

Илья затих, глубоко уйдя в себя и пытаясь понять, насколько это сильное предательство подруги, насколько она будет злиться на него, когда узнает.

– Ты подумай до вечера, – ласково сказал Полуночник.

– Мне не нужно думать, – твёрдо ответил Илья.

****

6 февраля в четверг Майя тряслась словно осина на ветру. Она не спала с шести утра. У дверей её комнаты теперь караулили Стражи Мрака. Выходить ей можно было только по срочным делам. Суд начинался в 12:00, через два часа, а она до сих пор не нашла себе адвоката.

Она боялась идти к Илье – боялась отказа. Майя перебирала в голове студентов, которых знала с факультета безликих. Но Мида ей не подошла, потому что не могла говорить. Остальные знакомые либо отказывались от этой затеи, либо уверяли Майю сдаться без боя. Когда до суда оставался час Майя пересилила страх и пришла в Чокнутый Страус.

– Всё будет хорошо, – Илья потрепал её по плечу, – могу дать тебе пару советов, по защите, я как никак на факультете безликих учусь.

– Два месяца? – фыркнула Майя.

– Мы уже приступили к изучению адвокатуры, между прочим.

– На суде нужен адвокат, сказала Майя.

Она сильно жалела о том, что Мудрус не имел физического воплощения, а она сама не могла себя защищать его словами.

– Я могу попросить тебя? Просто у меня больше нет хороших знакомых с факультета безликих. Я бы Миду попросила, но она немая, её никогда не допустят до адвокатуры.

Илья почесал затылок.

– Ты уверена?

Майя неуверенно кивнула.

– Меня просил Полуночник, побыть твоим адвокатом… и подставить тебя.

– И что ты ему сказал?

– Догадайся?

Илья ей улыбнулся.

– То, что должен был.

Майя улыбнулась и теперь кивнула ему уже уверенней.

– Тогда я точно хочу, чтобы ты был моим адвокатом, раз ты отказал самому Полуночнику.

Через час Майя пришла на суд совершенно спокойная. Илья держался уверенно и внушал ей доверие. Весь приговор она сидела расслабленной, Майя была уверена у неё даже не участился пульс. Наконец Полуночник кончил свою речь и передал слово Илье.

Илья поднялся со своего места, бодро подмигнул Майе, вышел к трибуне и начал свою защиту.

– Полностью согласен с Вами, достопочтенный судья Полуночник, – ответил Илья, – то, что студентка нарушила распорядок Академии Теней и во время учебных занятий проникла в охраняемую запретную территорию не может оказаться безнаказанным.

У Майи кольнуло сердце. Она прижала руки к груди, пытаясь унять боль, и почувствовала, как сердце забилось в два раза быстрее обычного. Стук сердца одевался в её ушах. Она была в таком шоке, что сил её не хватало возразить.

– Кроме того, достопочтенный судья, из моего личного знакомства с подсудимой должен сказать, что она:

Не в состоянии контролировать свои эмоции – слёзы, беспричинные вспышки гнева, агрессия, уверенность в том, что ей всё все должны;

Ветрена и постоянные влюбляется – здесь важно учитывать, что предметы её обожания не разделяют с ней её чувства;

Она не видит границ – если человек не отвечает ей взаимностью – она продолжает наседать на него;

Вспомним, что она еще полгода назад жила в Надземном мире. Возможно там такое сумасбродное дикарское поведение принято, но не в Подземельном мире.

Не будем упускать из виду, то, что месяц назад она потеряла бабушку, самого близкого своего человека. А подобные вещи всегда оставляют неизгладимый след в душе;

Кроме того, она не раз нарушала правила внутреннего распорядка. И даже, когда ей что-то прощали, она продолжала делать все по-своему и повторно нарушать правила…

– Достаточно, спасибо – одобрительно махнул рукой Полуночник, – ближе к выводу.

– Исходя из всего вышеперечисленного, – подводил итог Илья, – рисуется общая картина. Эта девушка, которая не в состоянии контролировать себя, своё поведение и быть в ответе за свои поступки. Я придерживаюсь мнения достопочтенного судьи и настаиваю на том, чтобы студентке Майе уайт Сазоновой обеспечили безопасную учёбу в Академии, поставили на особый контроль и вели за ней постоянное наблюдение.

Майя оклемалась, ей захотелось вскочить и накричать на Илью трёхэтажными ругательствами.

«Не вздумай, – прошипел Мудрус, – не доказывай им их правоту… только хуже сделаешь»

– ПРЕДАТЕЛЬ! – не сдержалась Майя, она вскочила со стула и бросилась на Илью, желая врезать ему в глаз кулаком, но её перехватили Александр Топазов и Феоктист Опалов. Агенты смотрели на неё сочувственно, но продолжали держать под мышками.

– Что и нужно было доказать, – прокомментировал Илья ситуацию.

Феоктист и Александр усадили Майю обратно на стул.

– Прости, –шепнул ей Феоктист, крепко держа до конца вынесения приговора, который должен был вступить в силу с завтрашнего дня.

Весь приговор Илья не смотрел на Майю, его взгляд был устремлён на Полуночника, ни один мускул на его лице не дрогнул.

«Такой шанс – думал Илья, – шанс заполучить бессмертие, даётся раз в жизни… А Майя… Майя поймёт. В любом случае, я всегда могу перед ней извиниться»

Глава 25:

Ты должна умереть

К двум часам Майя покинула Зал Серебряных Лун, у неё оставалось десять часов свободы, которые она намеревалась провести с толком для их с бабушкой миссией по поиску сердца, миссией, исполнять которую осталась только Майя.

Она шла по коридору, понимая, что время её уходит. Каждая минута была на счету – сердца у нее так и не было.

Илья выскочил из-за угла, грубо схватил за руку и оттащил Майю в зеркальный тупик. Хоть все стены в Академии и были из стекла, но слепые зоны всё же были и о них знали только агенты.

– Почему ты мне не рассказала о спуске в Око Ночи? – он сдерживался, чтобы не нагрубить.

– Я говорила. Я отправила тебе записку. Но ты не прочёл… впрочем, как и всегда. Да и чтобы ты сделал? Отправился бы за мной?

– Отговорил бы тебя. Надо уметь дружить с головой и только потом принимать решения… – Илья секунду помолчал, – Я переживал за тебя.

– Я заметила! – гневно выкрикнула Майя, вспомнив с каким упоением Илья назвал её «неуправляемой, сумасбродной дикаркой» на Суде Серебряных Лун.

– Ты говорил, что поможешь мне отыскать то зачем мы пришли сюда. Но тебя заботили только подвиги Плутона. Ты… Ты мне соврал? – тихо, еле слышно спросила она.

– Ну прости – психанул Илья – Я всем вру. Я вру всю свою сознательную жизнь. Такова суровая реальность. Ты правды хочешь? Получай правду! Достав сердце Полуночника, ты поймешь, что нужен ключ. Достанешь ключ, отправишься искать смазку… – взвыл Илья, – И так далее и так до бесконечности! Это бесполезно.

– Не бесполезно, там в озере, я обнаружила что-то, вернее кто-то… там мальчик, лет восьми, в куске льда, окруженный золотыми рыбками…

– Ты себя со стороны хоть слышишь? Майя, какие рыбки?! Какой мальчик?! Ты заболела?

Илья попытался схватить Майю и приложить ей ладонь ко лбу, но она не далась.

– Не трогай меня! Я не больна! Болен на голову тут ты – ты великодушно позволял мне тебе помогать в твоих целях, наплевав на меня.

Илья поджал губы, а Майя вскипела.

– Знаешь, в чем твоя проблема?! Ты о себе такого высокого мнения, что даже если я соберу всё (Все чувства, всю себя и все что имею) – этого не хватит чтобы «расплатиться» с тобой. У твоей дружбы слишком высокая цена!

– Такого мне еще не говорили.

Майя твердила что ей больно, а Илья как обычно, упивался своей эгоцентричной натурой.

– Ты эгоистичен и тщеславен. Ты настолько самовлюблен, что не иначе – пишешь уже свою автобиографию, храня ее в коробке под кроватью.

Илья побледнел, а голос его неуверенно дрогнул.

– От… откуда ты знаешь? Зачем ты лазила под мою кровать?

Майя лишь истерично рассмеялась, а на глазах выступили слезы боли.

– Это не важно. Уходи.

Отношения не рушатся в один момент. За секунду с крахом и треском может сломаться что угодно. Что угодно, но не дружба.

И однажды наступает момент, когда те черты, за которые мы любили человека, становятся нам ненавистны. Так и умирает любовь – медленно, но с треском.

Илье ничего не оставалось делать, как уйти.

Дойдя до двери Чокнутого Страуса, он резко остановился и замер. На секунду ему показалось, что он теряет Майю. Теряет навсегда. Илья фыркнул отмахнулся от этих мыслей, ругая Майю за то, какая она дурочка.

В коридоре Студенческого зоопарка Майя столкнулась с Василикой. Та с огромной картонной коробкой, в которой стоял любимый горшечный кристалл Чери, шла в направлении главного холла. Майя четко решила, что никому не расскажет ни подробности, ни причину ссоры, но увидев Василику не сдержалась и разревелась, пересказав все случившееся.

– Я правда не понимаю, почему так произошло… Я же действительно очень дорожила нашими отношениями…

Василика выслушала, а потом тихо сказала:

– Мы с ним тоже больше не разговариваем.

– Что?! – Майя аж перестала плакать, – Вы же… Вы же были друзьями.

Майе казалось, что между Василикой и Ильёй была дружба, которая никогда не кончится.

– «Были» – ключевое слово. В один прекрасный день – эту фразу она произнесла с тенью сарказма, – неделю назад он написал мне письмо на восемь страниц… Восемь страниц. Письмо. Где он в очень грубой форме высказал мне всё про меня, сравнил меня абсолютно со всем. Сказал, что больше не будет со мной общаться. «Наша дружба атрофировалась – её пора ампутировать!» – это его дословная цитата… Я собрала вещи и ушла. Николь последовала за мной. Я устала ему говорить, что с таким поведением однажды он останется совсем один. Я устала.

– Но ты же все еще учишься в Академии, нет? – Майя пялилась на коробку в руках Василики.

Василика покачала головой.

– Это гиблое место. Оно не для нормальных. По крайней мере в ресторане Л’Норкиных всегда есть вакансии официантов… Я и тебе я советую отсюда уходить, пока мозги окончательно не промыли, а эмоции не высосали.

Майя обняла Василику и крепко к ней прижалась, так что картонная коробка в её руках затрещала, а с вишневого кристалла посыпались колючки.

– Раздавишь Чери, – проворчала Василика, но улыбнулась, – нашла ли ты что-то в Око Ночи?

Майя покачала головой:

– Только на особый контроль попала. Это было зря. Там какие-то шары-сейфы с государственными тайнами, но нигде не было ничего про сердце. Одна капсула правда была пуста… Уж не знаю почему.

Василика уронила свой кристалл вишневого цвета на пол. Горшок разлетелся вдребезги.

– … Я не знаю, что было в этой капсуле, – осторожно сказала Василика, – но знаю того, кто её вскрыл, – Она закусила губу и виновато посмотрела на Майю.

– Нет, только не говори, что это был…

– Ник Воронов. Он доставал оттуда что-то, видимо по чьему-то приказу. Он вёл себя в тот день максимально странно. Это было в середине сентября. Он опасался, что его поймают. Весь перемазанный нефтью, он выносил из Полосатой Подлодки что-то во внутреннем кармане пиджака.

– Но Ник не мог сотрудничать с Полуночником. Он его ненавидит.

– Не мог, – согласилась Василика, – но на себя он точно не работал.

Направляясь к Нику, Майя готовилась получить от ворот поворот. Ник ни за что бы не пустил её на порог. Дойдя до квартирки №29 «Мяукающий котёнок» Майя постучала. Дверь открыл Ник. Вид у него был поганый.

Синяки под глазами сильно бросались в глаза, бледная кожа, насупленные брови, потрепанные волосы, которые порядком отросли и их нужно было стричь. Ник завернулся в шерстяное лоскутное одеяло, которое волочилось за ним по полу.

– Что случилось? – озабоченно спросила Майя.

– Депрессия.

Ник развернулся и потопал обратно. Майя стояла на пороге, не зная можно ей входить или лучше уйти.

– Не собираешься заходить – закрой дверь с той стороны, – просипел парень. Голос у него был севший.

Майя закрыла за собой дверь очутившись в квартирке Ника.

– Я тебя слушаю, – Ник уселся за обеденный стол, на котором не было свободного места от пирамид кофейных чашек, – слышал про твой особый контроль с завтрашнего дня – погано.

– Ты в сентябре спускался в Око Ночи? – спросила Майя.

– Было дело. Но только я в отличии от тебя умнее.

– Что ты оттуда доставал и для кого? – Майя проигнорировала грубость парня.

– Зачем тебе эта информация?

– Мы с Ильёй, – Майя заметила, как на втором имени Ник скривился, – пришли в Академию с целью найти сердце Полуночника, завладеть им и остановить то, что он творит в Губернии Ночи. Остановить его тенефикацию.

Ник внезапно стал серьёзным.

– У нас одна цель, Ник, помещать Полуночнику превратить всех в бездушных теневиков, ты же понимаешь. Мы на одной стороне, пусть у нас и были разногласия… но мы не враги с тобой.

Ник почесал крючковатый нос.

– Я хорошо общаюсь с Линой.

Майя скептически выгнула бровь.

– В ДРУЖЕСКОМ ключе, – сделал акцент Ник, – она тоже здесь оказалась не от хорошей жизни. Мы не афишировали нашу дружбу, но периодически оказывали друг другу услуги – она миллион раз прикрывала ТОПП. В сентябре она рассказала мне о приближающемся разводе с ректором, о том, как боится, что её сошлют обратно к отцу. Она всю жизнь свою просидела запертая в башне и не хотела вновь туда возвращаться. Ей нужны были гарантии, что Полуночник не отправит её назад. И она просила меня выкрасть из Ока Ночи свой обручальный пояс.

– Я сама держала его в руках – фыркнула Майя, – он конечно дорогой, но, по сути, безделушка.

– Если бы это была безделушка… – ответил Ник, – то Полуночник был не прятал его там, и не поднимал на уши всех, чтобы отыскать этот пояс, когда пару дней назад я вновь выкрал его по просьбе Лины из ректорского кабинета.

– Пояс не может быть сердцем. Или… может?

– У него очень мощная пряжка, я тебе скажу. Весит он килограмм шесть. Пояс столько не может весить, женский особенно. Пояса с сапфирами, которые изготавливают на нашем заводе, максимально весят полтора килограмма. Обручальный пояс Лины – это заказная работа, его специально изготовили для…

Ник замер, открыв рот.

– Для чего? – спросила Майя.

– Какую символику несут обручальные кольца? – в глазах Ника загорелись живые огни.

– Ну ими принято обмениваться.

– Да. И для чего? – Ник пытался подтолкнуть Майю к нужной мысли.

– Не знаю, как обмен сердцами… ох ты ж…

Майя открыла рот и с уважением посмотрела на Ника.

– Пояс – это сейф, а внутри пряжки храниться сердце губернатора. Отсюда он такой странный и тяжелый.

– Ник, ты гений!

Майя уже вскочила, собираясь бежать, но опомнилась, вспомнив, что до сих пор не знает, где спрятан пояс.

– Ты знаешь, где пояс сейчас находиться?

Ник кивнул, но говорить явно не собирался.

– Ник, пожалуйста.

– Ты подставила мне подножку, во время второго подвига во дворце 23 губернаторов, – это был не вопрос.

Майя виновато кивнула.

– Это того стоило?

– Нет… Прости меня, – сказала Майя, – я очень несправедливо поступала с тобой эти полгода. Прости меня… – Майя вспомнила все свои поступки по отношению к Воронову и поняла, что пояс ей не получить, – я пойму, если ты не откроешь мне тайну.

Майя, шаркая ногами напарилась к выходу. А ведь она была так близка к сердцу губернатора.

– Я всё ещё зол на тебя, но если бы не был, то предложил бы покопаться в дымоходе в Зале Каминов.

– Спасибо тебе.

Майя подошла к Нику и крепко его обняла. Парень заключил её в объятия в ответ.

– Майя, – сказал Ник отпуская её, – будь осторожна с поясом. Все те разы, как он попадал ко мне – у меня ослабевал иммунитет. Все хронические болячки, которые не проявляются сейчас, будто просыпаются и начинают тебя атаковать. Я пятый день не могу справиться с очередным приступом хронической депрессии.

Майя хотела было сказать Нику, что на неё не действуют никакие ослабители иммунитетов – но прикусила язык, вспомнив, что нельзя всем рассказывать про масколикость.

Майя двинулась в Зал Каминов. Сейчас по расписанию были библиотечные часы и в зале никого не было.

Девушка осмотрела камины. Четыре камина из трёх оказались муляжами и не имели дымоходов. Дымоход имел лишь один – тот через который подземельцы могли нелегально выходить из Академии и возвращаться обратно.

Майя прыгала в каминном проёме, вся измялась в копоти, но смогла-таки нащупать какое-то углубление в стене дымохода. Один из кирпичей был вынут, образовывая что-то типа полки. Там лежал тяжелый сверток.

Майе удалось схватить свёрток, который упав, чуть не дав ей по башке. Девушка развернула измазанную копотью белую ткань и обнаружила серебряный пояс Лины.

Выйдя из камина, Майя собрала все свои силы подняла пояс высоко над головой и кинула на пол. Мраморные плиты пола треснули, а сама серебряная пряжка раскололась на две половинки. Внутри была полость, а в ней сияло огромное размеров с кулак сердце.

У Майи аж задрожали колени – она нашла сердце Полуночника.

Сердце не походила на человеческое. Оно было угольно-черным, местами посеревшим, старым и дряхлым. Тому, кому оно принадлежало было больше 250 лет. Сердце еле стучало, казалось, что оно пропустит следующий удар. Но вопреки всему – оно продолжало упорно биться.

– Добралась-таки, – Майя услышала знакомый ненавистный голос Гадюки.

На этот раз она была одна. Её фигура в змеином приталенном пиджаке и леопардовых лосинах вышла из-за белых восковых сталактитов посреди зала. Всё это время она наблюдала за Майей из своего укрытия.

– Как ты попала на территорию? Полуночник не мог тебя пустить. Это убежище.

– Не мог. – согласилась Гадюка, – и не пустил. Но это не Полуночник.

Из-за спины Гадюки показалась Мида. Она не смотрела на Майю – она глядела в пол.

– Твоя часть сделки выполнена, – Гадюка повернулась к немой теневице и кинула ей ключи, – забирай свою маму.

Мида не посмотрела в лицо Майи, она буквально выхватила у Гадюки ключ и унеслась прочь из каминного зала, оставив ядоязыкую наедине с жертвой.

Майя не была удивлена предательством Миды. Она не почувствовала ничего. Возможно, потому что Мида не была ей другом. Она была лишь иллюзией друга для девушки, которая не хотела дружить.

– Не подходи ко мне, – Майя угрожающе сжала сердце.

Майя и Гадюка медленно двигались по кругу – одна отступала, вторая догоняла.

– Ты что намерена его раздавить? – в голосе Гадюки не было страха, лишь усмешка.

– Почему тебя это не волнует?

– Ой, да, совсем забыла, – Гадюка театрально приложила ладони к щекам, – какой кошмар! Катастрофа! Что же мы все будем делать – ты раздавишь сердце Полуночника, и он умрёт, – она расхохоталась, облизав желтые зубы раздвоенным языком.

– Подземельцы могут жить с вынутым сердцем. Но не с раздавленным.

– Да, в этом ты права, – согласилась Гадюка, – так попробуй – раздави сердце.

У Майи засосало под ложечкой от нехорошее предчувствия. Она сжала пальцами сердце – оно оказалось холодным и твердым как камень. Майя сжала сердце ладонями так сильно, что костяшки пальцев побелели от натуги.

Майя не сдалась, она быстро выудила из кармана черного платья мешок с разрыв травой (растением, способным разломать что угодно). Она вынула травинку и попыталась разрезать сердце – не вышло.

– Облом, – театрально сочувственно прокомментировала Гадюка, – его защищает сильная магия, которую разрыв-траве не взять… не расстраивайся, иди ко мне – обниму и пожалею.

Гадюка раскинула руки в стороны и Майя заметила, что плечо ядоязыкой обвивает спящая Шкурупея – змея о шести головах.

Левая рука Майи, которую в прошлый раз Шкурупея укусила пять раз, засаднила. Последний роковой укус Шкурупея не успела сделать – Майе удалось скинуть чудище и убежать.

– Знаешь, мы со Шкурупеей не любим бросать дело на пол пути – мы всегда добиваем тех, кто насолил нам.

Майя предприняла последнюю попытку, Она занесла руки над головой и шмякнула сердце Полуночника об мраморный пол. Раздался тупой удар – сердце пробило вмятину в белом мраморе, словно метеорит, но осталось целым.

– Да что с ним не так?!

– Его можно разбить только особым оружием, которого у тебя нет.

Тут Майя и вспомнила слова Ильи: «Достав сердце Полуночника, ты поймешь, что нужен ключ. Достанешь ключ, отправишься искать смазку… И так далее и так до бесконечности!»

Гадюка подошла к сердцу, подняла его и положила себе за пазуху.

– Галина, послушай, – разборки наших матерей – не наша проблема, пожалуйста…

Дверь скрипнула. Гадюка обернулась, а Майя с надеждой посмотрела дверной проём. Но это было не спасение – это был Полуночник. Он спокойно прошёлся поближе к ним и прислонился к стене, скрестив руки на груди – он был намерен наблюдать за происходящим с нескрываемым удовольствием.

Присутствие отца придало сил Гадюке, она ещё шире улыбнулась.

– Моя мать – стерва, я это знаю – Майя отступала к стене, – я её тоже не люблю и это у нас взаимно. Я для неё балласт, который она в лицо назвала «бесхребетной и бесталантливой». Но её отравляющая кулинария не имеет ко мне никакого отношения.

– Какая кулинария? – не поняла Гадюка.

– Элен Л’Калинова, она же Медея убивала всех своих врагов/мужей и соперников при помощи особого рецепта угольно-черных кексов и начинкой из обсидиановых магнолий.

Гадюка остановилась, прекратив наступать на майю. На лице её читалась растерянность.

– Это не были угольно-черные кексы… – пролепетала она.

Полуночник только хмыкнул.

– Стоп… – Гадюка обернулась, – Т… Ты знал?! Ты знал, что мама умерла не от кексов???

– Нет, не от кексов, – спокойно ответил Полуночник, – от моей настойки… из той же магнолии. Я сам как-то показал Элен обсидиановую магнолию, открыл ей чудесные свойства этого неизученного растения… И она начала их активно применять в наших общих целях.

Гадюку трясло от гнева.

– А теперь расправься наконец с девчонкой, – скучающе ответил Полуночник, через десять минут у моих студентов закончатся библиотечные часы, а тебя здесь не должны увидеть.

Гадюка смотрела на Майю, но в её взгляде больше не было той злобы.

– Нет, – она повернулась к отцу, сведя брови к переносице.

– Что ты сказала?!

– Нет. Знаешь, я всегда молчала и глотала обиды. Но сейчас скажу: ты никогда в меня не верил. Никогда. Я была лучшей. Лучшей среди всех твоих наёмников. Я начинала как обычный наёмник – ты в меня не верил. Я стала капо, главой отряда наёмников – ты продолжал считать меня не достоянной твоего одобрения. Я стала лучшей, я убила больше, чем любой наёмник за все годы существования ядоязыких, я стала твоим советником, твоей правой рукой, но ты продолжал считать меня «пустоголовой сойкой».

– Гадюка, убей девчонку! Повторяю последний раз.

– Нет.

Гадюка встала, заслонив спиной Майю.

– Меня ты убил морально. Её ты убьёшь только через мой труп.

– Заметь, – закатил глаза Полуночник, – не я это сказал. Морте мориатур атрокс – отдал он распоряжение спящей на плече у Гадюки Шкурупеи.

Гадюка успела скинуть с руки змею прежде, чем та проснулась. Шкурупея с противным шипением поднялась с пола. Шестиглавая змея, чьи головы вырастая из одного тела, стояли друг над другом словно фонари светофора. Шкурупея учуяв свой собственный яд в теле Майи, поползла в сторону своей жертвы, заканчивать начатое. Её хвост-трещотка раскачивался из стороны в сторону, а капюшоны голов раздувались.

Майя пискнула от страха, но Гадюка даже не шелохнулась.

– Беги – прошипела она.

Майя бросилась влево, а сама Гадюка кинулась вперёд, намереваясь схватить Шкурупею. Змеюка быстро среагировала, отскочив в сторону, Гадюка грохнулась на каменный пол, распластавшись на животе. Она попыталась встать и повторить манёвр, но Полуночник со всей силы наступил металлическим каблуком ей руку, дробя кости ладони. Ядоязыкая закричала со всей мочи.

Её крик эхом разнесся по коридору, долетая до ушей стражей Мрака. Охрана быстро среагировала на нарушителя и бросилась в зал Каминов.

Крик Гадюки заставил Майю остановиться – в этот момент её и достигла Шкурупея, обившись вокруг ноги девушки, она добралась до её левого предплечья и укусила по центру локтевого сгиба.

Майя охнула, осознав, что получила последний роковой шестой укус – после которого никто не выживал. Количество яда в её организме достигла смертельной отметки. Она опустилась на пол и затряслась легкой дрожью – её зазнобило.

В этот момент главарь Стражей Мрака ворвался в Зал Каминов. Он увидел Майю, Гадюку и Полуночника и недоуменно уставился на ректора, не понимая, что ему делать.

– Вы её не видели, – ответил Полуночник, кивнув в сторону Майи, – доставьте ядоязыкую на Облачную Фабрику, пусть занесут в протокол и передадут в журнал «Оттеняемый» главному редактору Джилии Мглинской моё обращение к народу Губернии Ночи: «Сегодня, 6 февраля, была поймана первая ядоязыкая. Двадцать четвёртый губернатор Эрлик блэк Полуночник официально признаёт существования клана подземельных гангстеров ядоязыких. Отныне, каждый кто имеет отношения к клану считается врагом народа и будет казнён, посредством запечатления на мою особую фотопленку».

Гадюка извивалась и билась, но каждый её рывок стоил ей десяти ударов, которые наносил Страж Мрака куда придётся: в грудь, в хромую ногу, в живот, в лицо. На третий раз Гадюка уже перестала брыкаться – Страж Мрака тащил её за собой словно мешок с картошкой.

Полуночник не стал удостаивать смерть Майи своим присутствием, он покинул зал Каминов, оставив её наедине с собственной грядущей кончиной.

Майя старалась не двигаться и не плакать. Каждый вздох, каждое движение приближало её смерть. Она физически ощущала, как яд растекается по венам, а кожа бледнеет, синее и мертвеет, чернея как уголёк в камне.

Ей хотелось плакать. Майя хотела, чтобы всё это было нереально. Она хотела, чтобы её вытащили из этого страшного сна, обняли, погладили по голове и сказали, что всё будет хорошо. Майя хотела, чтобы рядом был хоть кто-то. Она хотела быть в тёплых объятиях Ильи, а не на холодном полу Академии. Но Илья был далеко, он даже не знал, о том, что Майи остались считанные секунды…

«Возьми себя в руки. – раздался в голове строгий голос Мудруса.»

«Я не хочу умирать»

«Спокойно. Ты ещё не умерла. Умрешь через двенадцать секунд, если не сделаешь то, что я скажу.

«Хо-хор-о-ошо»

«В правом кармане твоего черного платья лежит мешок с разрыв-травой…»

Майя догадывалась, куда клонит Мудрус. Разрыв-трава могла разрезать всё, что угодно.

«Нет. Нет. Нет. Т… Ты издеваешься?! Я не буду этого делать! Нет!»

«Распространение яда нужно остановить, или ты умрёшь прямо сейчас»

Майя сглотнула слёзы, закусила губы и опять полезла в карман за разрыв-травой. Она догадывалась, что задумал Мудрус и не хотела этому верить. Против пореза разрыв-травы не могли устоять каменные плиты, не то, что кожа.

«Пять… – вёл Мудрус обратный отсчёт»

Майя одним движением развернула мешочек и ухватила одну из травинок крестообразной формы.

«Четыре»

Майя поднесла дрожащей рукой травинку с своей посиневшей от яда руке.

«Три»

Майя завела руку и поглубже вдохнула.

«Два»

– Я не могу так – снова заревела Майя.

«Один…»

****

Было уже глубоко за полночь. Илья перевел окошко календаря на пятницу 7 февраля. Он стоял перед окном в своей квартирке и никак не мог выбросить из головы слова Майи. Он никогда не задумывался о том, что значит быть счастливым. Он всегда стремился быть лучше всех остальных, он всегда был недоволен результатом. Ему казалось, что стоит поставить цель побольше и по величественнее, он получит все, в том числе и счастье.

Вот только цель – стать великим героем, преодолев все шесть подвигов Плутона, не делала его счастливым. Как только его миссия почти подошла к концу, он вновь ощутил пустоту. Будто вместо того, чтобы дать ему славу и почести, у него что-то похитили.

– Когда же я был счастлив? – тихо прошептал Илья, задумчиво покачиваясь с носков на пятки.

От этого вопроса, от самой ситуации, что он думал над этим вопросом ему захотелось плакать.

– Когда… когда у меня постоянно пищал почтовый холодильник от её писем. Она писала так много, что мне… что мне попросту было лень отвечать. Когда она устроила и организовала для меня мой же день рождение. Когда она так доверительно смотрела на меня, готовая открыть душу. Когда пыталась меня обнять, вопреки тому, что я не люблю обниматься… Я был счастлив… Я был счастлив с ней… Так и зачем мне бессмертие, если мне нужно совсем другое.

Илья пересек коридор, разделяющий их с Майей квартирке, и постучал. Но ему никто не открыл.

– Мида. Майя – крикнул он, но ответа не последовало, – ну я захожу тогда.

Илья открыл дверь и вошёл, обошёл все комнаты, заглянул по привычке даже в кухонный ящик – ни одной хозяйки не было дома.

И тут раздался душераздирающий крик. Сердце у него не по-доброму ёкнуло. Илья выскочил из комнаты и побежал туда, откуда слышался вой и всхлипы.

Рев и всхлипы доносились из Каминного зала. Там прислонившись спиной к стене, стояла Лина Сильвер-Голд и заливалась слезами, где-то около камина лежал какой-то бледный посиневший мешок.

Илья бросился к Лине, держа её за плечи и пытаясь успокоить. На все вопросы Ильи «Что случилось?», она только всхлипывала и снова зажимала рот ладонью. Когда в Зал Каминов влетел Полуночник и два его агента Александр Топазов и Артур Лунин, Лина смогла взять себя в руки и подавляя всхлипы прошептала одними губами.

– Т… т… там… д… дев.. девочка…

– Иппалина Полозовна, у меня в Академии полторы тысячи теневиц-девочек… – фыркнул Полуночник, – это всё что вы мне сегодня хотите сказать?

– О… он… она мёртвая!

Лина опять забилась в рыданиях, дрожащим пальцем показывая в сторону камина.

То, что, войдя в Зал Каминов Илья принял за мешок, было вовсе не мешком. А телом девушки. Это была Майя. Мертвая Майя.

Илья долго смотрел на посиневшую подругу, не в силах понять, что случилось. Это не могла быть Майя. Это была чья-то шутка. Майя жива. Бегает где-то, ищет дурацкое сердце губернатора, но точно не лежит мертвой в Зале Каминов. Илья не хотел это признавать, но чем дольше он смотрел на остекленевшие глаза – тем больше это принимал.

****

Он всё ещё не верил. Её больше не было на свете, а ему казалось это обманом. Илья напряженно смотрел на почтовый холодильник. Вот сейчас. Вот ещё минута и от Майи придёт очередное письмо. Оно всегда приходило. Каждые несколько часов она интересовалась как протекает изучение Подземельной истории, что у него нового, не слышно ли что-то о сердце Полуночника, о предстоящих экзаменах, либо она писала о новой прочитанной книги… Она часто писала. И сейчас напишет. Ведь напишет? Неужели это было так сложно?

Он подождал ещё минут десять, нервно вскочил, набросил на плечи куртку и вышел. Илья выбрался из Академии Теней тайными ходами незамеченный и направился в сторону ресторана Соболья Нора.

Он с минуту в нерешительности простоял у дверей с выгравированной надписью «Только для персонала», репетируя то, что скажет бывшей соседке. В голову ничего не приходило. Стучать не пришлось – дверь отворилась сама, на пороге стояла Василика. Увидев Илью, она попыталась захлопнуть дверь, но парень впихнул носок ботинка между дверью и проёмом.

Василика крепко сжала кулаки:

– Чего тебе?

Илья отвёл глаза, чтобы не смотреть на неё.

– Прости меня…

– Я тебя плохо расслышала, – она вновь попыталась закрыть дверь, он не дал.

– Я был не прав. Можно войти? Нельзя же держать человека на пороге.

– Человека – нельзя. Но ты не имеешь права называться человеком. У тебя нет человечности.

– Я тоже рад тебя видеть.

Василика выслушала всё. Но ни один мускул ни дрогнул на её лице, когда она услышала про смерть Майи.

– Это чья-то злая шутка. Она… Она не могла… – он не мог выговорить фразу до конца.

– Умереть? – спросила бесстрастно Василика – Ты сам говорил: «Каждый день кто-нибудь да умирает».

– Обязательно сейчас издеваться надо мной?

– Ты же знаешь и сам, что для подземельцев мёртвые не такие уж и мёртвые. Отпусти её.

– Мы поссорились в нашу последнюю встречу я всегда её отталкивал… пытался избавиться… когда она хотела меня обнять.

– Объятия терпеть не могут те, кто был когда-то сильно ранен, людьми, чьи прикосновения были дороже воздуха. Ты совершил одну серьёзную ошибку, ни тогда, когда рассорился с ней, а тогда, когда позволил себе к ней привязаться. Все люди остаются в прошлом, каждый в эту жизнь приходит лишь на мгновение, на отведённый срок! Кто-то уходит предупреждая, а кто-то резко, мгновенно и навсегда!

– Ты бездушная.

– Я – честная. Все мы, как красивые ленты. В один момент мы сплетаемся с кем-то, и так же внезапно рвём связи. Но узелки-воспоминания навеки останутся с нами…

– Боли, коли, ломи, пытай… – начал Илья.

– Быстрее сердце заживай… – продолжила Василика, – и так далее…

Когда он ушёл, Василика достала из складок юбки письмо от Майи, адресованное Илье. Согнув пополам, она разорвала его на части и подойдя бросила в горящий камин. Листок, исписанный чернилами, скукожился от языков пламени. Василика осталась единственной, кто знал, что же на самом деле произошло в Каминном Зале Академии Теней.

– Прости меня, но так будет лучше для вас обоих – шепнула она пламени.

Глава 26:

Последний щелчок

– Четыре, три, два – вёл обратный отсчет Мудрус.

– Я не могу – ныла Майя.

– Один…

Майя собралась с духом, выдохнула, закусила губу и закрыла глаза, из которых без перерыва текли слезы. Она резанула травинкой почти под самое плечо – всего один надрез. Один надрез – разрыв-травы мог разрубить камень.

От яда, разливающегося по телу и убивающего все изнутри Майя не чувствовала другой боли. Она не могла заставить себя открыть глаза, но чувствовала, что лежит в теплой липкой луже. Без левой руки она чувствовала себя как-то странно. Ей хотелось пошевелить пальцами, но она потеряла с ними связь – от этого еще больше хотелось плакать.

«Поздравляю, теперь считай, что кнопки «сдаться» у тебя больше нет… Долго будешь жмурится? – уточнил Мудрус».

Внезапно Майя почувствовала, что с обрубком левого плеча происходит что-то странное. Кто-то неосязаемый будто что-то вытягивает из него. Мягко и безболезненно. Девушка открыла мокрые от слез глаз и попыталась сфокусироваться, хотя из-за пелены слез это и было сложно.

Кровь течь перестала, а сам обрубок будто вырос на несколько сантиметров. Майя помотала головой, закрыла и открыла глаза – не веря в происходящее. Обрубок подрос еще на несколько сантиметров. У неё уже появился новый локоть, который она свободно могла сгибать и разгибать.

Майя опустила глаза на отрубленную руку, которая валялась на полу и глаза её полезли на лоб от удивления. Её отрубленная рука тоже росла. Из неё уже успело вырасти плечо и даже основание шеи. Майя попятилась и села.

Через пару минут её тело приняло свой первоначальный облик. Все пальцы сгибались, ладонь двигалась, кожа была гладкой, даже шрама не осталось. Отрубленная рука к тому времени вырастила себе туловище, даже ноги и голову. Майя охнула толи от страха, толи от удивления. Из руки росла вторая идентичная ей Майя, только изначально мёртвая, посиневшая и почерневшая, и пропитанная ядом Шкурупеи.

– Ого.

«Ого – это всё что ты можешь мне сказать? – фыркнул Мудрус.»

«С этим телом нужно что-то делать – размышляла Майя – как я это объясню, когда сюда явится кто-то…»

Майя взялась было за руку и попыталась оттащить почерневшее тело в сторону. На удивление оно оказалось тяжелым.

«Дурище. Неужели ты не видишь, какие возможности перед тобой теперь открыты? Ты легко сможешь исчезнуть из Академии – Полуночник считает тебя мёртвой, как и все остальные.»

«Но куда мне идти? Бабушки больше нету. И… Галина… Он убьёт её»

Мудрус не ответил.

«Мудрус!»

«Она приговорена к смертной казни. Но у тебя еще есть время её спасти»

«Где она?»

Мудрус молчал.

«Где она?»

«Там же, где когда-то хотели казнить тебя.»

«Но Огневика больше нет во внутреннем ядре. Я сама его отпустила.»

«Огневика то нет, Атланты тоже разлетелись по всей вселенной, охранять им больше некого. Но вот… фотоаппараты… Полуночник создал фотоаппараты, которые превращают подземельцев в предметы гардероба».

Майя почти покинула Зал Каминов, как опомнилась.

«А как же Илья?»

«Ты правда думаешь, что сильно ему нужна? – мягко поинтересовался Мудрус»

Майя поникла.

«Но он нужен мне»

«Это ненадолго. Как бы не было больно, ты должна его оставить. Ты забудешь о нём. Очень быстро. Любого можно забыть – это факт!»

«Это нечестно! Нечестно! – психовала Майя – Почему ты отнимаешь его у меня?»

«Пффф, потому что у тебя его и нет – спокойно ответил Мудрус»

«Это несправедливо»

«Это правильно, а справедливо и правильно редко совпадают.»

Майя не смогла ему возразить, неохотно понимая в глубине души, что это правда. Илья никогда ей не принадлежал, поэтому потерять она его и не могла.

«Но ведь были… моменты. Были эпизоды, которые нас сближали… когда я видела, что у него есть ко мне чувства»

«У вас не было чувств. Вас просто тянуло к жизни в холодных стенах Академии. Жизнь тянется к жизни.»

Мудрус вздохнул тяжело и горестно. И прошептал себе под нос так, чтобы Майя не слышала: – Вы еще встретитесь. Скорее, чем мне хотелось бы. Когда он повзрослеет, а ты поумнеешь.

Тайным ходом, Майя выбралась в город и направилась к Облачной Фабрике.

****

В сопровождении конвоя из шести Стражей Мрака Гадюку на губернаторском буре доставили на Облачную Фабрику.

Облачная Фабрика – с виду как фабрика викторианской Англии, из терракотового кирпича возвышалась над остальным городом. Из её трубы поднимались вверх на несколько десятков метров, оттуда не переставая валил пар – Фабрика была не только зданием правительства, но и главным производством облаков для импорта и экспорта в Надземный мир.

В главном просторном вестибюле большую часть стен занимали огромные окна с витражными вставками в виде цветов. Лепной декор чередовался с литыми женскими масками в ореоле волос и растительного орнамента. Всё внимание приковывала к себе широкая лестница, чей центральный марш разделялся на два других противоположных друг другу. Лестница была обрамлена мраморными перилами с декоративными бронзовыми вставками. По обе стороны от неё стояли, словно часовые, грозные торшеры с гроздьями белых шаров-фонарей. На верхней площадке марша был установлен гипсовый бюст с подписью «Заведующий кафедрой героев и катастрофологов, член-корреспондент Подземельной академии наук, академик Подземельной академии образования, доктор безликих наук, профессор заслуженный деятель науки Подземельного мира, заслуженный свободный артист Подземельного мира, двадцать четвертый губернатор Нижнебурга Эрлик грей Полуночник». На стене над головой гипсового Губернатора парил белый мраморный орёл с темными рубиновыми глазами.

Первый раз в своей жизни Галина попала в это легендарное здание. Здание, в котором отец проводил большую часть своего времени. Все 25 лет своей жизни она прожила в мафиозной деревушке по ту сторону, в Царстве Полоза. В Губернию Ночи она выбиралась только на задания, да и то только с 18, когда наконец стала капо, правой рукой Полуночника.

Галину вытолкнули из бурмашины ректора и повели в здание. Трость у неё отняли – она хромала на левую ногу. Бороться она уже перестала – сбежишь от одних, поймают другие.

В глубине души она знала, что однажды это случиться – её поймают Стражи Мрака или безликие и губернатор её казнит. Она с малых лет знала – поймают, защиты не жди, Полуночник не за кого не вступиться, даже за своих детей.

Пока её вели к Внешнему ядру Земли, где раньше обитали тринадцать атлантов, охраняющих внутреннее ядро с демоном Огневиком, все сотрудники пялились на неё как на чудо света. Губернатор всегда утверждал – ядоязыкие – сказка.

Когда её привели во внешнее ядро.

Они оказались внутри огромной сферы. Сфера будто была выдолблена внутри черного пупырчатого камня. По кругу располагался небольшой металлический балкон с чугунной узорчатой оградой, куда выходило еще восемь пронумерованных дверей – легендарных тайных комнат, доступ к которым был только у губернатора. Внутреннего ядра – тюрьмы, в которой раньше сидел демон Огневик больше не было, охранников-атлантов тоже. Без них помещение казалось пустынным.

– Оставите нас на минуту, – попросил Полуночник.

Стражи Мрака поклонились и послушно вышли.

– Возьми слова обратно… – прошипел Полуночник, в упор смотря на Галину.

– Что? Позволишь мне сбежать? – фыркнула она, – Не за что. Лучше умереть, чем работать под крылом того, кто убил мою маму. Мама была единственной кто меня любил.

– Сейчас расплачусь. Ты была слабой, соплячкой, а после смерти матери стала сильной, упорной, беспощадной…

– Монстром. Машиной для убийств… Папа – эти слова коробили Полуночника, – а любить не могу, – на её глаза навернулись слёзы, – я же сильная, упорная, беспощадная… У нас весь Ядовитый Порох – сплошь парни, все меня бояться. Я ж сильная, упорная и беспощадная. Все мои ровесницы уже замужем… зато я – сильная, упорная и беспощадная… Как ты хотел… но я не счастлива, и ты мной не гордишься.

– Чем я должен гордиться? Чадом, которое ослушалось меня?!

– Почему ты никогда не называл меня дочерью? Почему никогда не звал по имени? Никогда не хвалил меня. Не смотрел мои рисунки. Никогда не называл красивой. Почему остальные папы называли дочек принцессами… а я тоже хотела быть принцессой. А мама называла меня карамелькой.

– Не переживай, скоро ты с ней встретишься.

– А остальные? Ты думаешь, они простят тебя за то, что ты меня убьёшь?

– А ты думаешь, меня они волнуют. Я последние сотню лет считаю, что ядоязыкие – это атавизм, бесполезная вещь, чей функционал более мне не нужен. Они загнуться без меня очень скоро.

– У них есть Виктор, – Гадюка сама в это не верила.

– Пфф, Аспид – слабак. Замкнутый в себе нытик, который корчит холоднокровного волка одиночку. Он камнедолюбов не в состоянии организовать, не то, что мафиозную структуру.

Полуночник топнул каблуком, подавая сигнал входить стражам Мрака. Облаченные в черные плащи и маски вернулись во внутреннее ядро.

Гадюка заставила слёзы втечь обратно и широко улыбнулась.

– Улыбаешься? – выгнул бровь Полуночник.

– Кодекс чести ядоязыких Токсидо гласит, что ядоязыкий умирает торжественно, произнося имя и улыбаясь.

– Твое дело, – фыркнул Полуночник, – несите фотоаппарат.

Один из Стражей унесся за фотоаппаратом.

– Ты будешь первой, кого официально казнили этим новым изобретением.

– А до этого скольких ты казнил неофициально?

Полуночник проигнорировал.

Дверь распахнулась.

– Ну наконец-то, – Полуночник обернулся и открыл рот, – ты же должна была умереть.

На пороге стояла красная и запыхавшаяся Майя, она тяжело дышала.

«Это тупо, – сказал Мудрус, – я рад, что ты осознала, что практически бессмертная, но это не значит, что нужно лезть на рожон. У тебя план есть?»

У Майи не было плана – она так стремилась успеть до живой Гадюки, что забыла придумать план спасения.

Лицо Гадюки тоже вытянулось. Все чего-то ждали от Майи, находясь в состоянии шока.

«Мудрус, а если я блефую и скажу, что умею стрелять лазером из глаз…»

«Не поверят»

«Проверим»

Майя открыла рот, собираясь наплести что-то, но не успела. Всё вокруг затряслось и завибрировало. Будто начиналось землетрясение.

«Зажигалку свою доставай. Зажигалку. – у Мудруса начиналась паника, это было слышно по его голосу»

Майя полезла в карманы за зажигалкой Огневика, она уже догадывалась, что происходит – ВремеНика, почувствовав, что она наконец покинула стены Академии, где находилась Лина, пришла по её душу.

Дверь слетела с петель и вплыла ОНА.

ВремеНика была чем-то средним между полной женщиной и мощным деревом. Вместо ног у неё были извилистые корни, переплетавшиеся друг с другом. Ствол, усеянный множеством прожилок, перерастал в темную гладкую кожу богини. Её вытянутые вверх руки были подняты к небу, она держала будто держала на них небесный свод – свои волосы. Её пышная кудрявая шевелюра спускалась крупными кудрями до самых ног-корней. То там, то тут между кудрями проглядывали звёзды и планеты, кометы и метеориты. Пухлые губы были сжаты. На щеках горел яблоками румянец, а во лбу мерцал крупный камень, будто третий глаз. Но самым большим и крупным из камней был граненный изумруд – он располагался на месте живота богини и приковывал всё внимание. Майе казалось, что ей знакома форма этого камня, но она не могла вспомнить откуда.

Стражи Мрака посмотрели сперва на Полуночника, затем на богиню.

– Вы поклоняетесь МНЕ – не ей, – сурово сказал он, – только склоните пред ней головы – попрощайтесь с карьерой. Все.

– Не склоните головы, – фыркнула богиня, – попрощайтесь с жизнью.

Стражи мрака мигом поснимали маски и упали на колени. ВремеНика самодовольно окинула их взгляды.

– Свободны – хлопнула в ладоши она и Стражи унеслись, оставив Полуночника.

ВремеНика сделала шаг вперёд. Гадюка упала на колени, Майя последовала её примеру. Полуночник остался стоять не шелохнувшись.

– Склонись перед нами, всеобщей праматерью богов ВремеНикой, – сурово сказала богиня, – тебе нужно особое приглашения?

– Я в тебя не верю – гордо сказал губернатор.

«Щёлкай, щёлкай зажигалкой – молил Мудрус»

Майя исподтишка щёлкнула.

– Не веришь? – выгнула она бровь, – так мы склоним тебя сами.

ВремеНика хрустнула пальцами, взмахнула рукой в воздухе и подняла с пола одну из половин внутреннего ядра, которая раньше была темницей её мужа. Половина с легкостью приподнялась в воздух, а потом опустилась на спину Полуночника, прижимая его к полу. Тот сопртивлялся, пытаясь удержать каменную половинку сферы, но ВремеНика ещё сильнее взмахнула и колени Полуночника подкосились. Он рухнул на пол и замер, придавленный тяжелым камнем. Он был жив, но не двигался.

– Теперь ты, – ВремеНика указала пальцем на Майю.

Майя подняла глаза.

– Встань, когда с тобой разговариваем мы, всеобщая праматерь богов ВремеНика!

Майя встала, и наконец услышала желанный свист-полет Огневика. Секунда и огненная птица-павлин с двухметровым огненным хвостом влетела во внутренне ядро, заслонив спиной Майю. Птица кивнула огненной головой и обернулась молодым юношей. Волосы его дёргались словно языки пламени и доставали до плеч, лицо было усеяно веснушками, а черные глаза уверено смотрели на жену.

– Хватит, Времи.

– Не смей называть меня так! Я… Я вообще с тобой не разговариваю.

Она скрестила руки на груди и отвернулась. Всеобщая праматерь ВремеНика за секунду превратилась в маленькую капризную девочку.

– Послушай… – начал Огневик.

Но ВремеНика лишь закрыла ладонями уши и запела:

– Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла, а я ничего не слушаю. А я ничего не буду слушать.

– Времи, – Огневик подошёл к жене и отнял её руки от ушей, – нам надо поговорить.

ВремеНика надулась.

– Ты засадила меня в чёртово ядро, ни разу не поговорив, ничего не объяснив. Что тогда случилось?

– Сам знаешь!

– Знаю что?

– Да то!

– Что?

– То, что… – ВремеНика замерла на полуслове, – а я… а я не помню.

Богиня прямо-таки была шокирована собственным ответом. Она тысячелетиями держала в себе обиду, так долго, что уже и забыла на что злилась. Она стояла и чувствовала себя немножко глупой, а богиням быть глупыми не солидно.

– Ладно, хорошо, все прощены. Мы, богиня ВремеНика всеобщая праматерь, даруем великодушно всем своим детям… – она зыркнула на Огневика, – и мужьям, прощение.

ВремеНика и Огневик мигом обернулись в два урагана: огненный и порывистый и унеслись прочь, обратно вкосмический простор.

– Эээээ… – данная ситуация оставила Майю в непонимании, – они не вернуться?

– Молись, чтоб не вернулись, – поднялась с колен, отряхиваясь Гадюка, – у богов свои тараканы и разборки, мы их никогда не поймём.

Майя глянула на придавленного каменной половиной ядра Полуночника.

– Мне жаль, что отец так с тобой поступил.

– Меня жалеть не нужно. У меня хоть мать нормальная… Спасибо, – помолчав, добавила она, – за то, что вытащила.

Эти слова давались ей с трудом. Она никогда никого не благодарила, она не знала, как благодарить.

Гадюка не долго была милой, привычный командный тон очень скоро к ней вернулся:

– Нам пора уходить, пока Полуночник не поднял всех безликих на нашу поимку.

– И куда мы пойдём?

– Да есть тут одно место… – задумчиво сказала Гадюка, – оно в Царстве Полоза.

– То есть мы больше сюда не вернёмся?

Гадюка отрицательно покачала головой.

– Если жизнь дорога.

– Дашь мне немного времени? – Майя очень хотела увидеть одного человека, – Мне очень нужно.

Гадюка отрицательно качнула головой, потом вздохнула и сказала:

– Пол часа, не больше.

Майя рванула в сторону «Собольей Норы», туда, где работала Василика. Она так спешила, что не заметила, как налетела на какую-то девушку, лет семнадцати с ярко-розовыми волосами, сплетёнными в затейливой узловатой прическе. Волосы её были столь насыщенного цвета, которого даже при желании в природе не встретишь.

От кожи розоволосой нельзя было оторвать взгляд. Белая как айсберг, гладкая как мрамор, при этом безжизненная и холодная. Кожа, которая боялась солнца. Лишь маленькая родинка над губой нарушала весь перфекционизм лица девицы. Это было единственное что делала похожей ее на человека, а не на куклу с идеально выпрямленными волосами.

– Куда летишь?! – фыркнула та, кого сбила Майя.

– Простите, – Майя не успела поднять глаза, как поняла, что сбила Селесту Л’Норкину – девушку Никиты Л’Горностаева.

Вот только в Селесте что-то изменилось за эти полгода – она отощала, под глазами багровели синяки, белки покраснели от недосыпа, сама девушка была бледнее смерти, на подоле розового платья стояло заметное пятно, а корни розовых волос порядком отрасли – однако они не смущали Селесту. Она будто была погружена в себя, а то и потонула в депрессии.

Селеста казалось, даже не узнала Майя – ещё бы прошло полгода. Селеста начала собирать с пола то, что выронила. Только сейчас Майя заметила, что это были письма. С десяток толстых конвертов в крафтовой бумаги, запечатанные сургучом и печатью Л’Норкиных.

– Помочь? – осведомилась Майя, злость на Селесту давно прошла у неё.

– Не надо, – буркнула та, но Майя уже успела наклониться за одним из писем и одёрнула руку. Оно было адресовано Никите Л’Горностаеву с пометкой «Возвращено отправителю». Все письма были адресованы Никите. Все с пометкой «возвращено отправителю».

Селеста выхватила письмо из рук Майи и прижала к себе.

– Я сказала – не надо мне помогать!

На секунду Селеста замерла, а затем осела на пол и зарыдала. Майя хотела уйти, но что-то её удержало. Она села рядом с Селестой и приобняла её за плечи.

– Хей, всё будет хорошо… – Майя не понимала, к чему она это говорит, но говорила.

– Не будет! Он… Он пропал. Он пропал после того дурацкого шестнадцатилетия и 30 августа. Ушёл с концами и больше о нём никто ничего не слышал. Я знаю… Я знаю, что он ушёл к Ней! К Ней! Она победила, чёрт бы её побрал. Она меня победила!

– Кто победил?

– Майя, чёрт её бери, Л’Сазонова!

Майя замерла. Селеста повернула к ней голову и отшатнулась.

– Т… Ты?!

– Селеста, я…

– Он не с тобой?! Отвечай!

Селеста схватила Майю за белый именной воротничок и из-за всех сил начала трясти. Майя настойчиво убрала её руки от своей шеи и покачала головой. У неё засосало под ложечкой – меньше всего на свете она хотела бы встречи с Никитой.

– Так куда он отправился? – взывала к ней Селеста.

– Я не знаю. Да и знать не хочу! У меня теперь слишком много проблем, чтобы думать о том, куда он подевался и кого любил.

Майя встала и ушла, оставив Селесту сидеть на полу.

В комнате для официантов она нашла Василику. У неё оставалось минут пятнадцать. Она попрощалась, обнялась и отдала письмо. Письмо, адресованное Илье.

– Это – плохая идея, Майя, – покачала головой Василика, – не стоит.

– Я просто хотела бы всё ему объяснить…

Василика спрятала письмо в карман, а Майя спешно покинула ресторан, вместе с Гадюкой направляясь к Рынку Девяти Площадей – нейтральную территорию между царством Полоза и Губернией Ночи, а затем в Ядовитый Порох.

Глава 27:

Ядовитый Порох

Ядовитый Порох расположился на огромной выжженной местности, той, где пересекались две реки лавовая Авен и кипяточная Аковпрак. Реки тушили, друг друга образовывая хороший плодородный слой для выращивания кристаллов – на этом и специализировалась деревня – на самоцветах. Бесконечные стеклянные оранжереи окружали деревянные резные домики. Домики были разных размеров и высоты. Некоторые ничем не отличались от коттеджей из Надземного мира, другие напоминали неприступные крепости, один дом вообще выделялся своим ярким розовым цветом.

– Это… – Майя открыла рот.

– Добро пожаловать в Ядовитый Порох, деревню ядоязыких.

Майя застыла у входа, упираясь ногами в землю.

«Что ты творишь? – выгнул бровь Мудрус»

«Мне нельзя туда… Я не могу»

«Мне нельзя. Я не могу. – передразнил Мудрус – Я интроверт я не совершаю ошибок я не выхожу из комнаты… ты заложница собственных правил и принципов. И из-за этого страдаешь. Из-за этого тебе так плохо. Отпусти себя. Отпусти.»

Майя переступила деревянный мост – они оказались на земле подземельных гангстеров.

Они прошлись по широких гравийным дорожкам, заросшими, словно травинками, хрупкими зелеными кристаллами, до небольшой площади.

Домики в Ядовитом Порохе были деревянными, но только здесь, на площади дома были выстроены из белого камня, тем самым подчеркивая свою значимость и важность.

– Идём, – Гадюка кивнула в сторону одного из белокаменных домов и толкнула его двойные белоснежные двери.

Майя последовала за ней следом.

Зал был просторным с высоким потолком и огромными люстрами из горного хрусталя, кристаллами, спускавшимися почти до самого пола. Белые стены из мрамора пронизывали серые прожилки. Ни стульев, ни диванов, лишь в конце у противоположной стены стоял трон с резной спинкой из серебра и литыми узорчатыми ручками, принадлежащий не иначе главному.

– Это зал собраний, – сказала Гадюка, – здесь у нас проходят все важные мероприятия.

Гадюка хотела сказать ей что-то ещё, но тут в зал ворвался Аспид. Маски на нем не было. Он был высокий, словно жираф, под два метра, невероятно худой, но крепкий. Телосложение его не позволяла набрать мышечную массу, хотя силы парню было не занимать. Лицо его заросло жесткой щетиной, что придавало ему возраста и брутальной. Об острые углы его скул можно было порезаться. Взгляд из-под густых бровей веял холодом. Все его действия были медленные, рассудительные, в отличие от импульсивной старшей сестры.

Аспид встал ка вкопанный, завидев Майю.

– Что она…

Гадюка лишь отмахнулась.

– Отец объявил нас вне закона… – ответил Аспид, ожидая от сестры какого-то решения, – Всех нас.

– Что ты от меня хочешь? – выгнула бровь девица, – Я не могу выйти к людям и сказать: дорогие мои, расходимся. Они веками жили на этой территории и занимались торговлей кристаллами. Один клан занимался шпионажем и продажей информации, другой – заказными убийствами, третий – разработкой стратегий и плетением козней… Мы продолжим существовать и без него. Любого можно заменить, даже если он босс подземельной мафии.

– И кто нас возглавит?!

– Я, – ответила Гадюка, почему-то неуверенно.

– Пффф, ты знаешь правило… Только тот, кто переживет шесть укусов змеи Шкурупеи сможет стать главой ядоязыких. Ты не можешь не понимать, что правило создано было специально. Специально, чтобы никто… никто кроме отца не смог взойти на мафиозный трон.

– Я рискну… Дев… – Гадюка осеклась, – у Майи же вышло.

Аспид удивленно перевел взгляд на Майю.

– Это безумие, Галина… Но решать, конечно же, тебе.

Галина подошла к стене, где в террариуме среди камней, мхов, растений и гравии, под светом лампы спала змея Шкурупея. Шесть её голов рядами лежали рядом друг с дружкой.

– Разве она не осталась в Зале каминов?! – удивленно и в то же время испуганно спросила Майя.

– Шкурупея, как почтовый голубь – всегда возвращается домой, – пошутила Галина, хотя в голосе её не слышалось ни капли смеха.

Сейчас Галина сосредоточенно смотрела на спящую змею, Майе казалось, что девушка даже не дышит – так пристально она смотрела на спящего монстра.

– Галина, не надо. Мы обе знаем, что это условие невозможно, – сказала Майя, – Ты умрешь от яда Шкурупеи…

Майе хотелось попросить Гадюку уступить место главы ядоязыких ей – это был единственный вариант без лишних жертв.

– Но это мое место! – выдохнула Галина, – Я всю жизнь готовилась, чтобы стать главой ядоязыких. Я столько труда вложила… столько раз доказывала отцу…

– Ты правда веришь в то, что он хоть кого-то любил… из нас троих – Майя не была уверена, что в праве произносить это, – если бы это было правдой он бы не создавал такие невозможные условия. Он просто знал, что никто не сможет это сделать и выжить. Потому и выдвинул.

– Ты предлагаешь отдать трон тебе? Не смеши… Ты не справишься… Нельзя научиться убивать. Ты либо можешь убить, либо не можешь. И на это не влияет возраст, пол или социальное положение. У кого-то есть инстинкт убийцы, а кто-то всю жизнь выращивает кристаллы… И у тебя, Майя, такого инстинкта нет…

– Я могу убить, если придётся, – Майя пыталась сказать это с железом в голосе, но прозвучало сомнение.

– А если будешь править ты? Но моими руками. Возможно, однажды я чему-то и научусь.

– Сомнительно. Но хорошо, я созываю ядоязыких.

Через пол часа в Доме Собраний стеклись все жители Ядовитого Пороха. Их было больше трёх тысяч. Майя и представить не могла – что ядоязыких так много.

Все женщины были одеты в кожаные фартуки с множеством карманов, в которых торчали садоводческие инструменты, и высокие резиновые сапоги, на руки были натянуты перчатки, а лица перемазаны землёй – они походили на цветочниц и садоводов. Здесь были и мужчины-садоводы, но их было меньшинство.

Отдельной группой стояли мужчины в обтягивающих костюмах из чешуи – они то и дело сливались со стенами зала.

«Это шпионы, – догадалась Майя, – она уже имела один раз дело с этими людьми-хамелеонами».

В третьей группе были мужчины в возрасте: с сединой на висках, с длинной бородой. Самому младшему было за пятьдесят. Вид у них был важный – они походили на мудрых волшебников.

«Мудрецы, – подсказал Майе Мудрус».

Последняя группа юношей и мужчин была Майи до боли знакома – наёмники ядоязыкие, чьи лица закрывали обычно змеиные маски. Сейчас маски они держали в руках.

Гадюка объявила им о состоянии дел и о том, что босс от них отрёкся. В толпе раздались охи и гневные выкрики, женщины-садоводы испуганно зашептались.

– ТИХО! – рявкнула Гадюка, требуя тишины, – я привела с собой девушку, которая возглавит нас. Она единственная, кто смог пережить укус Шкурупеи и выжить.

– Пусть докажет! – закричали в толпе.

– Покажи левую руку, малявка.

– Девчонка никогда не будет нами командовать!

Толпа не была в восторге от Майи, но Гадюка вновь призвала их к тишине.

– Сейчас… Она продемонстрирует нам свою способность – противостоять самому опасному в мире змеиному яду.

Все затихли. Гадюка подошла к террариуму и аккуратно достала шестиглавую спящую змею. Шкурупея даже не проснулась. Гадюка выставила руку со змеёй вперёд по направлению Майи.

– Морте мориатур атрокс! – отдала команду Гадюка и нервно сглотнула.

Шкурупея открыла глаза, подняла все шесть голов и изящно спустилась с руки Гадюки на каменный пол. Распуская капюшоны, шевеля раздвоенным языком, она направилась к Майи, зло шипя, её хвост-погремушка трясся из стороны в сторону.

У Майи в животе всё вновь закувыркалось. Вопреки её способностям масколикого, она всё ещё сомневалась, то не умрёт от укуса. Она нащупала в кармане знакомый мешочек с разрыв травой – у неё осталась последняя травинка.

Майя присела на корточки и выставила вперёд обнаженное предплечье перед Шкурупеей. Ей начинала не нравиться эта идея. Если выжил один раз – это не значит, что стоит играть со смертью.

Змея подползла, уселась на ладонь девушки и с силой вонзила друг за другом все шесть пар зубов чуть ниже сгиба локтя. Майя закусила губу, во рту она почувствовала привкус крови.

Рука саднила пульсирующей болью. Шесть пар укусов на предплечье яркими красными точками бросались в глаза. От укусов расползались бордово-чёрные нитевидные завитушки.

Голова у Майи налилась свинцом. Зрители, наблюдавшие за ней, посматривали на неё скорее скучающе, чем с интересом – они не верили, что она выживет.

Майя старалась сохранять разум холодным у неё было меньше пятнадцати секунд до наступления смерти. Она физически ощущала, как яд растекается по венам, а кожа бледнеет, синее и мертвеет, чернея как уголёк в камине.

Майя вынула из мешочка последнюю разрыв-травинку. Она собралась с духом, выдохнула, закусила губу и закрыла глаза, чтобы не видеть крови. Затем Майя резанула травинкой почти под самое плечо – всего один надрез. Один надрез – разрыв-травы мог разрубить камень.

Она вновь почувствовала, то лежит в луже собственной крови. Связь с левой рукой она потеряла.

Зрители заохали и вскрикнули – они никогда ранее не видели такого. Рука Майи вновь вырастала из обрубка, принимая свой первоначальный облик. Скоро все её пальцы сгибались, ладонь двигалась, кожа была гладкой, даже шрама не осталось.

Отрубленная рука к тому времени вырастила себе туловище, даже ноги и голову. Из руки росла вторая идентичная ей Майя, только изначально мёртвая, посиневшая и почерневшая, и пропитанная ядом Шкурупеи.

Майя сглотнула – внешний вид её мертвого клона внушал ужас.

– Да здравствует Майя Сазонова… – крикнула Гадюка, помогая Майе подняться на ноги, – Босс ядоязыких, Повелительница шпионов, Графиня мудрецов, Леди кристаллов и Королева Воров.

Все без исключения: и ядоязыкие, и шпионы, и мудрецы, и цветочницы преклонили перед ней колени и опустили головы. На колени опустилась и стоящая рядом с Майей Гадюка.

Майя стояла и не знала то говорить и что делать. Она – простая семнадцатилетняя девушка не могла управлять столькими людьми. Она боялась собак, не умела плавать, постоянно влюблялась и не могла контролировать свои эмоции… Но ведь об этом никто не знал. Легко стать человеком без прошлого – стоит только вычеркнуть всех старых знакомых.

Майя уселась на свой трон, и под торжественные аплодисменты Гадюка надела на неё тяжёлый золотой венок из лавровых листьев, изукрашенный гроздьями самоцветами – Токсичный Венец – корона ядоязыких.

– Но у меня кишка тонка быть… жестокой, – сказала Майя Гадюке, когда все разошлись, – Но я же не могу быть мафиози, не пролившей ни капли крови и не отдавшей ни одного приказа расправы.

– Не можешь, – согласилась Гадюка, – Но не говори мне будто ты такая святая. Мир держится на том, что мы и герои, и злодеи в одном лице. Будь мы все хорошие – давно бы передохли.

Гадюка ушла, оставив Майю наедине с собой.

– Я теперь глава подземельной мафии, – неуверенно сказала Майя, глядя на себя в зеркало.

«Не переживай, – ответил ей Мудрус, – ты можешь быть кем угодно, и управлять чем угодно, но для меня ты навсегда останешься дурище».

«Мммм… ты – мастер делать комплименты – фыркнула Майя»

Она всё еще сомневалась в себе как в руководителе.

«А если мне страшно? – Страшно нести ответственность за такое большое количество людей?»

«Страх не входит в твои обязанности, просто делай что должна. История сама решит – герой ты или нет.»

Майя села на трон и приняла свою победу. Однако мы всегда забываем, что каждая победа – «привет» десятках новых трудностей.

Глава 28:

Свобода от Полуночника

На следующий день в субботу 8 февраля о смерти Майи узнала вся Академия. Полуночник согнал всех в зал Серебряных Лун и объявил трагическим тоном о смерти студентки.

– Это прискорбное событие вынуждает меня усилить меры безопасности. В первую очередь – закрыть Зал Каминов. Я не могу позволять студентам самим устанавливать там правила – это угрожает вашей безопасности. А обеспечивать вам безопасность – это моя первая обязанность.

По Залу Серебряных Лун прокатился возмущенный шепот: «Это бесчестно!», «Это ущемление прав!», «Это нарушение устава Академии!».

Полуночник поднял руки вверх, пытаясь успокоить разбушевавшихся студентов, он продолжал что-то говорить в свой микрофон, но Ник его уже не слушал.

– Пора, – прошептал он Лерии уайт Сопкиной, намекая на то, что с революцией нужно спешить, пока не поздно.

– Я верю в тебя, Ник, – сказала девушка.

– Я не бог, чтоб в меня верить.

Ночью он раскидал перчатки по коридорам и объявил собравшимся о своём решении. С Викой по ту сторону Академии он связался при помощи её кота Лиса. Как иронично, Ник всегда считал Лиса бесполезным, а за глаза называл «щёткой для обуви». Вика притащила его из приюта для животных, когда они с Ником однажды чудом пробрались в Надземный мир.

Вика была готова. Облачившись в мантии, Ник со своими людьми проскользнул в коридор. Единственный вход и выход был через тайный туннель в Зале Каминов, но там на стреме стояли агенты Полуночника.

– Уходим – прошипел Ник, понимая, что мимо охраны ему не пройти.

Но Илья, несущий вахту, успел их заметить.

– Стоять!

Ник остановился, собираясь задержать его, пока его люди спасаются. Он встал в боевую стойку. Илья закатил глаза.

– Я не буду с тобой драться.

Ник попытался нанести удар первым, целясь кулаком в левую скулу Ильи, но агент смог увернуться от удара. Ник лишь резанул рукой в воздухе. Ник попытался нанести удар в правую скулу, но Илье вновь удалось увернуться. Ник изловчился и ударил Илью под дых. Тот согнулся в три погибели, пытаясь вдохнуть. Ник собирался уложить соперника на лопатки следующим ударом, но не успел. Собрав все силы, Илья смахнул с него капюшон с маской.

– Н… Ник?

Илья аж сел на пол от шока. Ник молчал, тяжело дыша. Бежать ему было бесполезно.

– Я не собираюсь с тобой драться, – повторил Илья, – и сдавать Полуночнику тоже не буду.

– Пффф… неужели наш правильный мальчик больше не хочет быть правильным?

Ника аж распирало от смеха.

– Её убил Полуночник… – тихо сказал Илья, намекая на Майю, – Специально… Это не могла быть случайность. Она слишком живучая и везучая, чтобы умереть по случайному стечению обстоятельств.

По серьёзному лицу Ильи Ник сказал к понял, что тому не до смеха. Илья поднялся на ноги, отряхнул колени и протянул Нику руку.

– Мы не за то враждовали, – сказал он, – я был так поглощён нашим соревнованием, что не заметил главного… Я ошибся. Сильно ошибся. И моя ошибка стоила чужой жизни… – Илья не мог произнести имя Майи, – Закончим вражду?

Ник кивнул, протянув Илье свою руку. Бывшие соперники стали союзниками и вместе вошли в Зал Каминов.

Внутри было тихо. Место, где умерла Майя оградили атласной серебряной лентой, той, которую использовали, когда в Академию приезжали музеи и выставки – другой не было. На полу продолжал белеть вырисованный мелом силуэт. Вскоре к ним подтянулись ещё дюжина людей Ника.

Вики всё не было и Ник уже начинал переживать за неё.

– Где её носит… – Ник нервно отбивал дробь остриём ножа о край деревянного стола, – она пол часа назад должна была уже быть здесь.

Ник чувствовал, что что-то произошло, что, что-то пошло не по плану. Вика не только всегда была пунктуальной, но и приходила за пятнадцать минут до встречи. Он вынул из кармана фонарик, взял с собой пол дюжины, а остальных оставив в распоряжении Ильи, Ник потянул за каминную решетку, открывая студенческий проход в Нижнебург. Вместе со своими людьми он отправился вперед по темному каменному коридору.

Они прошли всего пятьдесят метров, как услышали посторонние звуки, вдалеке замигал приглушенный свет, к Нику двигалась какая-то фигура. Мужская фигура.

– Так-так-так…

Это был Маркус грей Сорокин, ранее состоявший в ТОППе до отчисления. Ник даже успел забыть за полгода о его существовании. Маркус прижимал к себе Вику, его рука душила её горло. На вытянутой правой руке он держал фотоаппарат. Камера была наведена на заложницу.

– Маркус, что за глупости, – отпусти её.

– Ты не знаешь, что это? – Маркус расхохотался, – это новейшее изобретение смертной казни в Губернии Ночи. Стоит мне щелкнуть на эту клавишу, как тот, на кого будет наведен объектив превратиться в предмет гардероба. Тебе понравиться Ник, ты же так любишь одеваться с иголочки – меня так бесили всегда твои жилетки и рубашки.

Ник старался сохранять лицо спокойным.

– Только дай мне повод, – прошипел Маркус.

– Маркус, послушай, – Ник попытался подойти к парню, – давай поговорим, вдвоём, по-мужски. А её впутывать не нужно.

– Не нужно? НЕ НУЖНО?! Я впутаю всех, кого хочу! И не тебе, Ник Воронов, приказывать мне!

Маркус взбесился не на шутку.

– К стене. Все. – скалился Маркус, кивая на тупиковый коридор, – иначе её я первой запечатлею на пленку.

Вика ругалась как сапожник, посылая Маркуса к Плутону и чёрту одновременно пытаясь его укусить.

– Спокойно, – Ник медленно поднял руки вверх, глядя прямо в глаза Маркусу, – мы сдаёмся, отпусти её. У тебя со мной счёты. Только со мной. Отпусти её. Всех отпусти и я… – Ник старался, чтобы его голос не дрожал, – и я уйду к стене.

Ник понимал, что это значит – игра окончила. Пара минут и он станет пиджаком. Но лучше один пиджак, чем целый гардероб из пиджаков.

– Ник, не вздумай! Если ты это сделаешь – я из-под земли тебя достану и глаза выцарапаю!

– Прости Вик, но боюсь к тому времени, как ты сможешь добраться до меня, глаз у меня уже не будет.

Нику всегда казалось, что так всё и должно было закончиться – он должен был умереть смертью драматического героя, пожертвовав собой ради других. Это даже льстило его эго. Он всегда готовился к этому. Всю свою сознательную жизнь. Даже играя во что-то в глубоком детстве, его герой всегда умирал. При любом раскладе. Он верил, что не создан для хеппи-эндов.

– Последние слова будут?!

Конечно же они были. Ник их частенько репетировал перед зеркалом с разным интонациями.

– Катись к чёту!

Маркус зарычал от гнева, даже близость смерти не могла стереть самодовольство с лица Ника.

– Прощай, – Маркус щелкнул камерой и…

И ничего. Ничего не случилось. Фотоаппарат заклинило, кнопка вдавилась внутрь.

Паника захлестывала Маркуса.

– Ну же! Ну!

Он нажимал на вдавленную кнопку, но она не поднималась. Вика мигом воспользовалась ситуацией, упав на пол, она лягнула Маркуса под колено, снеся его с ног. Маркус упал, а сама Вика успела перехватить фотоаппарат прежде, чем он шлёпнулся на пол и разбился.

Ник аж расстроился.

– Ты знаешь, сколько я репетировал свою смерть! – надулся он как ребенок, – Почему ты не дала мне красиво умереть?!

Маркус торопливо отползал к стене, пытаясь спастись бегством, но там путь ему преградили люди Ника. Их надутый и расстроенный руководитель подошёл к обидчику со скучающим выражением на лице. Вика торжественно передала ему фотоаппарат. Ник подцепил своим заостренным ногтем кнопку и вытащил её наружу.

– Хочешь его сфотографировать напоследок? – предложил Ник фотоаппарат Вике.

– ТЫ мечтаешь о мести третий год, не я – фыркнула она.

– Прощай, Маркус, я не буду по тебе скучать.

Щелкнула вспышка, освятив всё вокруг ярким светом. Когда свет рассеялся на полу лежал кусок материи.

– Галстук-бабочка, – чуть не расхохотался Ник, – даже не пиджак. Его личности даже на пиджак не хватило.

Ник смеялся долго, сгибаясь в три погибели, затем, насмеявшись вдоволь, он подошёл и взял в руки галстук, повертел в руках.

– Только не говори, что оставишь его на память, – фыркнула Вика.

Ник примерил галстук-бабочку к своей шеи, затем достал из кармана зажигалку и щелкнул. Материя мигом вспыхнула и от галстука-бабочки остался лишь опаленный шнурок.

– И что теперь? – спросила Вика.

– Нужно кофе, – уверенно сказал Ник, – много-много кофе. Столько чтобы разбудить целое здание.

– Что ты задумал?

– Разбудить Зерцеллу и избавиться от ректора.

Люди Ника заняли все кофеварочные машины, которые им удалось найти в кафетериях и столовых. Кому не хватило машины, варил кофе в турке. Литры кофе заливались в глубокие ёмкости, которые другие студенты несли к часам в главном холле.

При помощи железного лома Ник, попотев, смог просунуть его между сомкнутых губ часов и приоткрыть Зерцелле рот. Кофе литрами начали заливать в часы.

Через двадцать минут глаза Зерцелле приоткрылись. Она выплюнула лом и широко зевнула. Её громкий рык разнесся по всем коридорам и лекториям и даже дошёл до ушей Полуночника, работавшего в кабинете своего бура.

– Что такое?! Что происходит?!

Ректор-губернатор ворвался в Академию, открыв дверь с ноги. Его лицо кипело от гнева, а на виске пульсировала жилка. Его взгляд остановился на Нике, державшего в руках выплюнутый лом.

– Ах вот, кто ты! Вот с кем я воевал последние три года! Всё парень, твоя учёба в Академии закончена, как и вообще какие-либо перспективы!

Полуночник махнул, выбежавшим на рёв из своей рубки Стражам Мрака. Те закатили рукава и начали наступать на Ника. Парень замахнулся ломом, словно битой, собираясь пуститься в атаку в случае чего.

Позади Ника раздался угрожающий рык. Стражи Мрака напряглись и тихо начали отступать.

Зерцелла зарычала ещё сильнее, Стражи мрака развернулись и бросились прочь из Академии.

– Куда вы бежите, болваны! – стучал ногами Полуночник.

– Они не прорвутся назад? – озабоченно спросила Вика.

– Нет, – ответил Ник, – Академия, по сути, крепость, она возведена на основе императорского дворца дека Змеевиков. Теперь мы – отдельное самостоятельное восставшее государство.

Не всем понравились такие перспективы. Многие студенты и преподаватели, поддерживающие Полуночника, были не согласны терпеть новый режим. Ник никого не держал здесь насильно – Ава Мракова, Ария Гранитова, Марго Черненкова, Веромах и другие покинули Академию.

Первое, что распорядился сделать Ник Воронов в отвоёванной Академии – это закрасить зеркальные стены. Где-то в подвалах Академии была найдена старая небесно-голубая краска – всё лучше, чем черно-белая гамма. Голубые стены – стали символ независимости Академии от власти ректора.

Первое что сделали студенты – выкрасили волосы во все цвета радуги, по большей части это были теневицы.

Илья прошелся по знакомым коридорам и сморщил нос от отвращения. Тошнило от всего: от лестницы, на которой он часто ловил Майю, от ковровой дорожки дрянного асфальтового цвета, ото всех воспоминаний. Призрак Майи будто прятался где-то здесь: под столом, в лектории, за углом. А Илье теперь везде четко виделись обман и предательство, ложь и притворство.

Илья никогда никого не жалел. А тех, кто жалел себя он всегда презирал. Он слишком привык тому, что люди приходят и уходят, появляются и исчезают из его жизни, попросту умирают. Его так часто кидали, что он привык к одиночеству.

Он не замечал Майю, она была для него предметом мебели, балластом, очередной влюбленной дурочкой, но стоило её исчезнуть, как в его душе что-то ёкнуло. Пугающее чувство для того, кто считал свою душу мёртвой.

Илья отправился в свою комнату и за пол часа собрал всё самое необходимое в свой чемодан, усеянный гербами подземельных городов, в которых побывал. Этот чемодан сопровождал его в каждом путешествии.

В коридоре парень наткнулся на Ника Воронова:

– Ты не останешься? – спросил Ник.

Илья покачал головой.

– И куда ты теперь?

– Домой, – помедлив ответил парень, – в Ядовитый Порох.