Шёпот ночного дождя (СИ) [Любовь Сергеевна Безбах] (fb2) читать постранично, страница - 2

отличается. Стало не по себе. Придется возвращаться назад по собственным следам, чтобы не заблудиться.

   Уже вечерело, когда Шима добрался до подножия склона, с которого скатился. Исследователь задрал голову и посмотрел наверх, но тут его понесло в сторону, и, чтобы не упасть, он обнял шершавый ствол каменной березы. "Придется опять обходить и искать собственные следы", - мрачно подумал Шима, оторвался от березы, поправил мешок на спине и побрел в обход.

   Следы всё не находились. Заросли тонули в зловещей полутьме. Пришлось остановиться и готовиться на ночлег. Шима с облегчением сбросил мешок и напился воды, затем с величайшим трудом порубил упавшее сухое деревце, заросшее серым лишайником, сложил небольшой костер, насовал в огонь сырых веток и прошлогодней травы, чтоб дымило - может, свои заметят! Есть не хотелось, тошнило. Вскрыв банку с тушенкой, Шима все же немного подкрепился. Дрожа от холода, он улегся на подстеленное одеяло спиной к костру и свернулся калачиком.

   Утром стало хуже. Тошнота не проходила, в голове пульсировало. Попытка встать на ноги окончилась падением. Охнув от резкой боли в боку, Шима уселся на земле. Тело сотрясала крупная дрожь, то ли от холода, то ли от слабости. "Лучше сидеть и ждать, когда меня найдут: я же, пока бежал, просеку оставил! - решил исследователь. - Сейчас разведу костер с дымом". Он приподнялся и тут же свалился на землю, скорчившись от боли. Отогнав приступ отчаяния, Шима пополз в сторону порубленных вчера дров. И вдруг почувствовал чужое присутствие. "Непохоже, что это кто-то из наших, он бы шум поднял. Неужели медведь?!" Шима, лежа на земле, осторожно оглянулся. Рядом с лиственницей стоял айн в грубой одежде и меховых сапогах. Темные волосы косматой гривой спускались ниже плеч, длинная борода, усы и кустистые брови почти скрывали лицо. За спиной лесного жителя возвышался лук в человеческий рост.

  - Тебя ищут твои люди, - произнес айн по-японски.

  - Да уж знаю, - неприязненно ответил Шима, даже и не думая просить помощи.

   Айн покачал головой, подошел и, пыхтя, поставил исследователя на ноги. Перед глазами бешено завертелись лиственницы с елями.

  - Совсем плохой, - сделал вывод айн, взвалил беднягу на плечо и понес прочь, прихватив и походный мешок.

   Шима то и дело проваливался в нездоровый полусон и потому не заметил, сколько времени айн тащил его через сопки. Шима очнулся от новой боли: жесткие руки шамана бесцеремонно ощупывали его бок и плечо. Исследователь облился липким потом и заскрипел зубами. Местный врачеватель промыл ободранную кожу на лице и руках и облепил царапины тонкой корой. Пациент беспокойно заёрзал на лежанке, поэтому шаман объяснил:

  - Анекани.

   Исследователь знал, что такое анекани - это скобленая древесина красной смородины.

   К шаману пожаловали двое молодых парней. Они подняли лежанку вместе с Шимой и перенесли в другой дом - бревенчатый, похожий на русский. В доме стояла настоящая железная печка. Хозяин представился старейшиной котана - айнского поселения, а звали его Сирикоро.

  - Поправишься - проводим тебя до ближайшего селения японцев. А пока будешь жить в моем доме, произнес он.

   Еду принесла девушка, одетая в простое кимоно. Даже в полумраке Шима разглядел, что она красива. Даже очень. Она хотела покормить его, но Шима оттолкнул ее руку и сам взял глиняную миску с палочками.

  - Ты кто? - спросил он, рассматривая необычные черты лица, похожие на европейские: узкий прямой нос, распахнутые глаза, брови вразлет, как крылья чайки. Айнские женщины красивы, но чтоб настолько...

   Девушка смутилась прямого взгляда.

  - Меня зовут Турешмат. Я дочь старейшины, - ответила она, усмехнулась и ушла, сохранив достойный вид.

   Шиму не устраивало предложение старейшины идти в какое-то японское селение. Надо было поскорее набраться сил и найти исследовательский отряд, который наверняка его еще ищет. Вероятно, поиски скоро бросят, сочтя их бесплодными.

   Расчет покинуть котан в ближайшее время не оправдался. Голова день за днем болела и кружилась, тошнота не проходила. Стоило приподняться, становилось и вовсе невмоготу. Шима чувствовал неприязнь хозяина, но ничего не мог сделать. Гостеприимство Сирикоро объяснялось просто: старейшина нес ответственность за жителей котана и не собирался обострять отношения с японскими властями.

   Турешмат носила от шамана терпкие отвары. Шима заигрывал с ней, ловил то за руку, то за длинную косу. Она посмеивалась, но вольностей не позволяла. Айнка немного