Мир пауков. Продолжатели. Компиляция. Книги 1-25 [Ширли Рейн] (fb2) читать постранично, страница - 5

отлавливать шпионов таинственного Мага из черных гор и пресекать баловство пауков-людоедов, даже не подозревал, что самая страшная беда придет не из-за нарушения Договора, а из-за его соблюдения.

Пауки всегда любили человеческое мясо, считая его величайшим деликатесом, но тем не менее, после смерти Скорбо и казни его сообщников, свято соблюдали данную клятву и ни при каких обстоятельствах на людей не нападали. Они ловили чаек, мух, крыс, которых уже почти не осталось, они голодали, однако людей не трогали. Впрочем, любой паук-смертоносец может прожить без пищи больше года — он просто перестает расти.

Увы, первые последствия такой честности оказались весьма неприятными.

Вначале трупы стали появляться в квартале рабов. Явление для города пауков непривычное — ведь раньше люди бесследно исчезали, оказываясь в хелицерах или сетях восьмилапых охотников, и своей смертью умирали довольно редко. Рабы или, как их теперь принято было называть, «неголосующие граждане» поначалу не обращали на мертвецов внимания. Несмотря на новое звание, они оставались теми же, кем были и раньше, — безмозглыми уродами, полностью выродившимся одиннадцатым и двенадцатым поколением людей-рабов. Но очень скоро ядовитое зловоние пробило брешь в безразличии, и рабы стали вывозить трупы на помойку вместе с прочими отходами.

В недобрый час слухи о мертвых телах среди груд мусора дошли до жаждущего славы члена Совета Свободных Людей Бродуса. Советник страстно выступил на ближайшем заседании, требуя отдавать последние почести усопшим.

Найл искренне считая, что мертвым уже все равно, предадут их земле или кремируют, но советник Массиг и советник Дион едва не подрались, настаивая каждый на своем ритуале похорон. Умница Симеон, лучший и единственный врач в городе, для успокоения нервов посоветовал отложить вопрос на неделю.

Но уже через два дня стало не до заседаний: Симеон заметил работающих в городе «неголосующих граждан» с черными пятнами на теле и большими вздутиями на плечах и под мышками. Побелевший от ужаса, он кинулся в кварталы рабов и практически в каждом доме обнаружил умирающих или уже мертвых рабов.

Эпидемия обрушилась на город внезапно, как оса падает на спину сытого и сонного паука. При внимательном осмотре признаки заболевания обнаруживались почти у всех «неголосующих граждан».

По совету Белой Башни Найл применил древнейшую и единственно возможную, хотя и довольно жестокую, меру — карантин. По его просьбе пауки в считанные часы отрезали кварталы рабов своими липкими тенетами. Только Симеон с двумя помощниками допускались в изолированный от города вымирающий район.

Драконовские меры дали свой результат: к тому дню, когда болезнь прокралась-таки в тела полноценных людей, Симеон нашел несколько выздоровевших рабов и сделал из сыворотки их крови вакцину.

Из сотен тысяч рабов выжило не больше тысячи. Горы полуразложившихся трупов, вынесенные на берег реки, были сожжены Доггинзом в присутствии Найла, Смертоносца-Повелителя и Хозяина из выданного жуками жнеца, и правители единогласно решили не считать этот случай использования оружия нарушением Договора.

Именно в напряженные дни эпидемии Найл научился чувствовать город, сливаться с ним сознанием. Он уже предвкушал тот миг, когда гигантский организм вздохнет спокойно, расслабится на берегах реки, словно липа под лучами солнца. Увы… Это мгновение никак не наступало. Вот и сейчас он ощущал напряжение в сложной паутине желаний и судеб, составлявших тонкую ауру города, его энергетическое тело…

Джарита снова тихонько кашлянула и испуганно шарахнулась назад к двери.

Найл вздрогнул. Тончайшая ментальная связь мгновенно прервалась, сознание как бы скомкалось, возвращаясь в черепную коробку, и еще несколько тугих ударов пульса правитель города не мог прийти в себя, понять, где он и что он, но наконец тряхнул головой и отвернулся от окна.

— Пришел Симеон, мой господин, — почтительно склонилась служанка. — Он просил передать, что дело очень спешное.

— Так я и знал, — ответил Найл, вспоминая ощущение опухоли в ауре города. — Пригласи его сюда.

За время борьбы с эпидемией Симеон почернел, сгорбился и ссохся, лицо его покрылось множеством мелких морщинок, кожа рук стала желтой и точно пергаментной, зато в движениях появилась заметная уверенность и живость, порою переходящая в торопливость.

— Привет, Найл, — поздоровался он с порога и тут же развернулся, нервно дергая полы выцветшей туники. — Поехали со мной, ты должен это видеть.

— Что?

— Поехали. Пока не увидишь, не поймешь серьезности проблемы.

Найл смахнул с подоконника нанесенную ветром пыль и закрыл окно.

— Куда мы хоть едем?

— Позволь взять твою коляску, — словно не услышал вопроса Симеон, — мои гужевые валятся с ног.

В принципе главный и единственный медик города предпочитал, как и Найл, ходить пешком. Ездить на людях он считал неприличным. Однако несколько