Глаза смерти (СИ) [Omega-in-exile] (fb2) читать онлайн

Когда он снова поднялся на улицу, уже совсем стемнело, но центр Лондона был полон ярких огней. С Темзы на улицы врывался холодный ветер, дождь усилился. Артур быстро двигался по Сент-Маргарет-стрит между громадами Вестминстера, вышел на Абиндон, свернул на Грейт-Питер-стрит, затем на тихую в этот час Лорд-Норд-стрит и увидел бывшую церковь Сент-Джонс в стиле английского барокко с четырехугольными башнями и величественным ломаным фронтоном.

Чуть поодаль он заметил большой лимузин с автомобилем сопровождения, и снова почувствовал приступ тревоги.

Внутри бывшей церкви народу было уже достаточно много. Ни на кого не глядя, Артур быстро прошел в зал и сел на свое место. Слева от него уже сидела пожилая дама в наряде странного цвета – не то малинового, не то фиолетового – но в любом случае, на вкус Артура, отвратительного. Место справа оставалось свободным. Артур чуть прикрыл глаза, готовясь погрузиться в спокойные волны музыки Генделя, и тут кто-то опустился на стул справа. Даже не глядя, Артур понял кто это. Конечно, Ферренс.

Артур превратился в мраморную статую, но мозг его лихорадочно заработал. Он никому не говорил, что пойдет на концерт в Сент-Джонс, однако Ферренс узнал об этом. Значит, Ферренс каким-то образом отслеживает его действия в интернете, ведь именно там Артур заказал билет. Возможно, Ферренс также читает его электронную почту и прослушивает телефон. Сумасшедший. А может быть, он не сумасшедший? Может быть, он узнал?.. При этой мысли сознание мальчика заволокла ледяная тьма ужаса.

- Добрый вечер, мистер Алверт, – Ферренс произнес это мягко и приветливо.

Артур промолчал.

– Не бойтесь меня, мистер Алверт, – с усмешкой сказал Ферренс. – Я не собираюсь бросаться на вас, тем более, здесь, в храме музыки. Разве я похож на психопата?

Ответом было ледяное молчание.

- Мистер Алверт, я ведь рассказывал, почему мне хочется ближе с вами познакомиться. Рассказывал вполне искренне. Мне казалось, что я могу рассчитывать если не на ответную искренность, то хотя бы на доброжелательность. Чем я заслужил такое отношение с вашей стороны? Разве я когда-либо причинял вам зло?

Поворот белокурой головы с точеным профилем. На Джеймса смотрели темные глаза, полные лютой ненависти. Затем Артур молча отвернулся. Кобра снова превратилась в ледяного принца.

- Мистер Алверт, в чем причина вашей неприязни, я хочу знать!

Молчание.

- Мне кажется, за этой неприязнью скрывается страх. Чего вы боитесь?

Изящные, ухоженные руки сжались в кулаки, губы превратились в тонкие ниточки. И снова юноша не произнес ни слова.

- Поверьте… Артур. Я все-таки буду называть вас Артуром, и по-прежнему надеюсь, что вы будете называть меня Джеймсом. Так вот, Артур, поверьте, ваше отношение вызывает у меня непонимание, досаду, разочарование, горечь и боль, наконец! Разве я это заслужил? Я настаиваю, чтобы вы мне ответили! – последние слова Джеймс произнес жестко и властно.

Но сидевшая рядом мраморная статуя хранила холодное безмолвие.

Свет в зале медленно погас. Начался концерт.

Потекли струи музыки. Джеймс не был любителем Генделя. Его музыка казалась Джеймсу скучной, однообразной, но сейчас она расслабила его натянутые нервы, и Джеймс стал погружаться в сладкую дремоту. Первое отделение пролетело незаметно. Джеймс был полон решимости возобновить атаку в антракте. Но только стихли аплодисменты, как мальчишка, не успел Джеймс сказать ему и слова, поднялся и быстро стал пробираться к выходу. Джеймс устремился за ним и настиг у самых дверей, положив ему руку на плечо.

- Не остаетесь на второе отделение? – спросил он. – Вижу, вы не поклонник Рамо?

Мальчик молча вырвался и двинулся дальше, на ходу завязывая шарфик. Джеймс уже заметил, что у Артура была очаровательная манера носить шарфики, этим он совершенно не походил на коренных лондонцев. Скорее, на парижанина. Может быть, он прежде жил в Париже? И даже сейчас, торопясь и нервничая, Артур двигался на редкость легко и грациозно, так что Джеймс невольно залюбовался и даже остановился. Но мысль о том, что ледяной красавец снова ускользнет, больно царапнула по сердцу, и Джеймс ринулся за ним, обогнал и преградил ему путь.

- Нет, Артур, – проговорил он, чувствуя, как в груди закипает злость, – нет, сегодня я не намерен отпускать вас, не дождавшись определенных ответов. И ваше нежелание вступать со мной в разговор меня не остановит, поверьте.

Джеймс сделал знак, чтобы его лимузин подъехал ближе.

В черных глазах мальчика заплескался страх. Он затравленно обернулся и увидел двоих телохранителей, стоявших позади него.

- Прошу вас, Артур, садитесь в машину, – мягко произнес Джеймс. – Поверьте, я не собираюсь причинить вам ни малейшего вреда. На улице холодно и ветрено, я всего лишь хочу доставить вас в автомобиле, куда вам будет угодно.

- Пропустите меня! – это были первые слова, которые Джеймс услышал от Артура за целый вечер. – Вы мне отвратительны!

И тут Джеймс не выдержал. Схватив мальчишку, он силой затолкал его на заднее сиденье “мерседеса” и сел рядом. Телохранители захлопнули дверь. Мальчишка закричал и забился в угол, его глаза стали огромными, в них были ужас и… отвращение.

Джеймс спокойно улыбался.

- Посмотрите сами, Артур. Возможно, я поступил не слишком вежливо, но виной тому ваше непостижимое упрямство. Я не намерен сделать вам ничего плохого.

И тут Джеймс, наконец, увидел прыжок кобры. Мальчишка внезапно бросился на него и вцепился в горло своими холеными, почти женскими ноготками. Одновременно он впился зубами Джеймсу в подбородок. Тот вскрикнул от боли, его первой реакцией было отшвырнуть юную змею. Но он чудом сдержался. Мальчишка продолжал кусаться и царапаться, а Джеймс не делал ни малейшей попытки сопротивляться. Хватка мальчишки ослабла, он, казалось, был озадачен поведением Джеймса. И тут Джеймс, улучив момент, схватил его за плечи, прижал к себе и поцеловал в губы. Черт, он совсем не собирался этого делать, это получилось само собой! Джеймс почувствовал, как по телу Артура пробежала дрожь, и почувствовал, что мальчик ему отвечает! Но это длилось буквально мгновение. Мальчишка с отчаянным воплем вырвался и снова забился в угол. Там снова была шипящая кобра, полная яда и ненависти.

- А ведь тебе понравилось, Артур, – заметил Джеймс с усмешкой.

- Ненавижу!

- Как известно, от ненависти всего шаг до любви.

- Мерзавец! – шипела маленькая кобра.

И вдруг… змея исчезла. И на ее месте был вовсе не ледяной принц, как можно было бы ожидать, а взъерошенный юноша, почти мальчик, растерянный, испуганный и трогательно беззащитный. Антрацитовые глаза наполнились слезами, тело стало содрогаться в беззвучных рыданиях. Черт! Джеймс почувствовал себя последним подонком. Ему захотелось прижать к себе мальчика, утешить его, но он понимал, что тот лишь больше испугается и забьется в истерике.

- Артур, я искренне сожалею, что не сдержался. Поверь.

Хрупкое тело продолжало содрогаться, белокурый мальчик беззвучно плакал. Но это продолжалось недолго. Он вдруг затих и выпрямился. Снова рядом был ледяной принц. Джеймсу показалось, что даже слезы на хорошеньких щечках заледенели.

- Вы либо идиот, либо законченный мерзавец, Ферренс, – процедил он сквозь зубы. – Либо и то, и другое. Мне омерзительно само ваше присутствие, не то что прикосновение.

- А у меня сложилось противоположное впечатление. Вы ведь ответили на мой поцелуй.

Джеймсу тут же влепили пощечину точным, кошачьим движением.

- Вы прекрасны, Артур, даже в ярости, – сказал Джеймс, улыбнувшись. – А может быть, в ярости – особенно.

- Похотливая тварь!

- Не без этого. Но как бы там ни было, я полон решимости завоевать вас.

- Что вы хотите? Убить меня? – с вызовом воскликнул юноша.

- Что? – вздрогнул Джеймс, изумленно глядя на мальчика. – Что вы такое говорите?

Тот ничего не отвечал, и теперь в его черных глазах была странная горечь.

- Что за мысли приходят вам в голову, Артур? С какой стати мне вас убивать?

Артур как будто хотел выкрикнуть что-то, но в последнюю секунду передумал.

- Артур, успокойтесь. Как вы не видите, я не хочу причинить вам никакого зла! Совсем наоборот…

- Вы захотите, – прошептал он чуть слышно. – Вы обязательно захотите…

- Почему? Почему? Какую тайну вы скрываете, Артур?

Но тот скрестил руки на груди и откинулся на спинку сиденья. Было ясно, что мальчик твердо решил молчать.

- Хорошо, – медленно сказал Джеймс. – Вы не хотите облегчить мне задачу. Но я все равно узнаю вашу тайну. Я уже говорил вам: мне под силу узнать все что угодно.

Ответом ему была убийственная, холодная улыбка.

- И я не отступлюсь, Артур. Повторяю: я намерен вас завоевать, и я это сделаю.

- Наша встреча затянулась, – процедил мальчик.

- Я готов отвезти вас домой.

- Зачем домой? Отвезите меня в гей-сауну Trimestr. Хочу расслабиться с горячими парнями, – с вызовом сказал белокурый мерзавец.

Черт! Он знал, куда ударить!

- Ваши оргии и случайные связи не доведут вас до добра, Артур.

- Я не нуждаюсь в нравоучениях, тем более от вас. В любом случае мои оргии вам ничем не грозят, Ферренс. Если только вы не решите меня изнасиловать без презерватива.

– Артур, хорошо, я доставлю вас в сауну, – Джеймсу с трудом давался бесстрастный тон. – Раз уж вам угодно снова провести ночь в грязном притоне.

- Уверен, он не грязнее вашей постели, – отрезал мальчишка. – Поезжайте!

====== ГЛАВА 9. РУССКИЙ АГЕНТ И ЕГО ПРОВАЛ ======

Лондон, декабрь 2012 года Грег Молтон вошел в просторный кабинет Джеймса Ферренса, из окна которого открывался прекрасный вид на Темзу и Лондонский мост. Секретарша в приемной сообщила Молтону, что хотя шеф и выкроил для него время, но очень занят. И очень недоволен. Молтон не удивился. Иранская проблема до сих не была урегулирована, угроза сенатского расследования в США сохранялась, опасные утечки информации к Крейгу продолжались, а их источник до сих пор не был точно установлен. Кроме того, пришли тревожные вести из России. Молтон знал, что Ферренс последнее время пребывает в дурном расположении духа – и из-за проблем на секретно-дипломатических фронтах, и из-за проклятого мальчишки – Алверта, в которого он, похоже, втрескался по уши. Этот шлюшонок, раздвигавший ноги едва ли не перед каждым встречным, упрямо отвергал все ухаживания Джеймса и шарахался от него как от чумы. А Джеймс… Молтон решительно не понимал своего друга. Не было ничего проще, чем силой привезти мальчишку в дом к Джеймсу и там делать с ним все что угодно! Запугать юнца, чтоб тот молчал, ничего не стоило: уж это Молтон и его люди умели. А если бы мальчишка вздумал раскрыть рот и обратиться в полицию, то не дошел бы и до ближайшего полицейского участка. Но граф Лэнтон, с которым считались главы самых могущественных государств и правительств, бегал за белокурым шлюшонком как прыщавый подросток, сносил все его оскорбления и страдал от неразделенной любви. Над Джеймсом уже начинала втихомолку смеяться его собственная охрана! Молтон не скрывал этого от Джеймса, надеясь, что тот образумится. Джеймс злился, но вел себя по-прежнему. Хуже всего было то, что и решения, которые Ферренс принимал на посту главы фонда, становились неадекватными. У Джеймса не было выдержки, которой обладал его отец – тот был абсолютно хладнокровен и безжалостен, руководствовался исключительно рассудком, а не эмоциями. Джеймс тоже был безжалостен, и Молтон хорошо знал это, ибо именно ему приходилось выполнять приказы босса, стоившие жизни очень многим… Но, в отличие от отца, Джеймс не всегда был хладнокровен и не всегда ясно видел последствия своих решений. Его бичом были прихоти, эмоции, как в случае с Алвертом. Эпопея с мальчишкой продолжалась третий месяц. У Джеймса и раньше бывали внезапные увлечения. Появлялись красавцы, которых Джеймс несколько раз трахал, а затем к ним охладевал. Даже длительная связь с Тони не мешала кратковременным постельным увлечениям Джеймса. Тони с этим мирился, слишком уж он любил деньги Ферренса. А теперь… у Джеймса нет ни Тони, ни Алверта, и Джеймс зверел все сильнее. Уже месяц он как одержимый метался между Вашингтоном, Нью-Йорком, Пекином, Гонконгом, Амстердамом и Римом – и всюду безжалостно рубил головы. По счастью, пока в переносном смысле, срывая злость на окружающих. Молтон, не спускавший глаз с друга и босса, с тревогой отмечал, что Джеймс чуть не провалил ангольскую сделку, а в ситуации с иранцами едва не привел дело к катастрофе, которую удалось предотвратить лишь в последний момент. Вдобавок, Джеймс, судя по всему, решил впутаться в опасную авантюру с участием принца Ахмада – сына правителя эмирата Ормуз в Персидском заливе. Это было нечто, во что Джеймс не посвящал даже Молтона, которого обычно посвящал во все. Молтон, как глава службы безопасности, все равно располагал обширной информацией и догадывался, что именно затевает Ферренс с ормузским принцем. И это его крайне беспокоило. Слишком это было опасно. Смертельно опасно, даже для такой фигуры как Ферренс.

Молтон подозревал, что в свое время Питер Ферренс погиб примерно из-за такой же авантюры. А теперь все повторялось с Джеймсом. Тот становился все более неадекватным. Три раза в сутки требовал от охраны отчета о том, чем занимается Алверт. За маленькой шлюхой следило больше агентов службы безопасности, чем за президентом Франции Саркози в момент его рискованных шашней с ливийцами, закончившихся свержением Каддафи… А что было в докладах? Только то, что белокурая бестия продолжает шляться по грязным притонам, трахается направо и налево и, кажется, подставила свою хорошенькую попку, по которой так страдал Ферренс, уже доброй половине лондонских пидорасов. Ах да, Алверт еще успевал учиться и даже умудрялся досрочно сдавать экзамены, обожал концерты классики и художественные галереи. Вот ведь эстет перетраханный! Сколько ресурсов уходило на то, чтобы представлять Ферренсу доклады о похождениях шлюшонка, от которых Ферренс лишь приходил в тихую ярость!

Сам же Грег злился не только из-за того, что Джеймс свихнулся на белокуром красавце, но и из-за того, что о самом красавце, точнее, о его прошлом, до сих почти ничего не удалось узнать. Молтон задействовал все связи не только в полиции, но и в МИ-5, но ничего не прояснилось. Мать и сын Алверты появились словно ниоткуда. И у Молтона зрело подозрение, что кто-то в британских спецслужбах намеренно скрывает информацию о таинственном семействе Алвертов. Это было вполне возможно. Хотя Ферренсы всегда были тесно связаны со спецслужбами Британии, и не только Британии, в разветвленных лабиринтах этих структур у них было немало врагов. Что, если белокурого милашку нарочно подсунули Ферренсу? Например, с целью выведать его секреты или скомпрометировать? Эта мысль не давала покоя главе службы безопасности. Хлопот Молтону доставлял и бывший любовник Джеймса Тони. Благородный виконт Каннинг наотрез отказывался уходить со сцены. Он донимал Молтона письмами, телефонными звонками, даже подстерегал в ресторанах. Каннинг любой ценой хотел вернуться в постель к Ферренсу (точнее, к его деньгам), сулил Молтону золотые горы, но всё было бесполезно. Ферренс о нем и слышать не хотел. Он просто вычеркнул Тони из своей жизни, а виконт никак не хотел взять это в свою красивую, но пустую голову. Сейчас Молтон был готов увидеть шефа в дурном настроении. Но представшая ему картина оказалась неожиданной. Джеймс сидел в кресле за столом, однако ноутбук, за которым тот обычно работал (Джеймс не любил бумаги), был сдвинут в сторону. Вместо этого глава великой Сети увлеченно рассматривал какой-то каталог. Молтону уже было известно, что этот каталог принесли Ферренсу сегодня утром, в нем были украшения с сапфирами, выполненные лучшими мировыми ювелирами. Джеймс мельком взглянул на Грега и продолжил внимательно изучать каталог. – Ты уже пытался подарить ему кольцо с сапфиром, – заявил Молтон, без приглашения садясь на стул и закидывая ногу на ногу. – И чем это кончилось? – Артур очень любит сапфиры, – вздохнул Джеймс, проигнорировав фамильярность подчиненного (Грегу на правах друга детства разрешалось почти все). – У него даже есть маленькая коллекция сапфиров, оставшаяся от матери. – Да, это ты узнал из донесений моей службы. Джеймс! Приди же в себя! Вокруг творится черт знает что, а ты занят побрякушками для развратного мальчишки, который и знать тебя не хочет! – Он будет принимать мои подарки, – бесстрастно проговорил Ферренс, не отрывая глаз от каталога. – Я добьюсь своего, Грег. Мальчик будет моим. Да-да, знаю, что ты скажешь. Нет, повторяю, я не хочу брать его силой. Мне нужно, чтобы он пришел ко мне сам. Сам. И он придет. Он полюбит меня, Грег. На самом деле он уже любит меня, просто боится себе в том признаться. А вот почему боится, я не знаю. И хочу, чтобы ты выяснил! – Мои люди этим занимаются Джеймс. – Да, уже пять месяцев. И до сих пор ни черта не выяснили! – Какие пять месяцев? О чем ты? Пять месяцев назад ты впервые встретился с Алвертом в том гребаном парижском клубе. Ты даже фамилии его не знал. Мои люди искали непонятно кого! А его прошлым мы стали заниматься меньше трех месяцев назад. – Более чем достаточный срок. – Но не в случае с Алвертом. Кстати, я убежден: Артур Алверт – это не настоящее его имя. И, скорее всего, мальчишка даже не англичанин. Возможно, немец. – Немец? Почему? – У него черты лица – не англичанина. Такие встречаются скорее на северо-востоке Германии. Может быть, в Польше. – Да? – скептически поднял брови Джеймс. – И черные глаза тоже? – Почему нет? – пожал плечами Грег. – Грег, мне нужны не гадания на кофейной гуще, а информация! – Джеймс, ты же знаешь, что мы установили тотальное наблюдение за мальчишкой. Мои люди ходят за ним по пятам. Все его действия в интернете фиксируются. Тебе регулярно присылают список сайтов и форумов, которые он посещает. – Знаю. Международная политика, экономика, информационные технологии, деятельность СМИ. Классическая музыка. В основном, музыка барокко. Мода, стиль. Ну, и, – Джеймс нахмурился, – гей-порно. – Как же без порно! – хмыкнул Грег. – Как будто ты сам не бывал на порносайтах. – Что с телефонными звонками? – Джеймс снова проигнорировал замечание Грега. – Все его соединения фиксируются. Круг общения довольно узкий: сокурсники, преподаватели. Магазины, бытовые службы. Ну, и… – Да-да, знаю. Те, с кем он спит, – раздраженно перебил его Джеймс. – Именно. Хочешь, поставим его телефон на прослушку? – Пока не надо. Но в случае каких-то неожиданных, необычных соединений, это придется сделать. – Пока ничего необычного, – пожал плечами Молтон. – Правда… – Что? – Необычно как раз то, что нет ничего необычного. В этом есть нечто нарочитое. – А именно? – Алверт знает, что он под наружным наблюдением. А после твоего появления на концерте наверняка понял, что и его интернет-активность отслеживается. А значит, и телефонные звонки. Поэтому парень и ведет себя соответственно. – Да, я уверен. Он умен, – эти слова Джеймс произнес даже с оттенком гордости. – Возможно, слишком умен, – пробормотал Грег. – Кстати, одну странность мы все-таки обнаружили. Алверт регулярно снимает со своего банковского счета довольно крупные суммы наличными. Но при этом никаких крупных покупок не делает. Возникает вопрос, для чего они ему? Хранить в квартире под матрасом? – И для чего? – Не знаю, Джеймс. Пока не знаю. Но ты читал уже в отчетах: несколько раз Алверт ускользал от наружного наблюдения. На пару-тройку часов, но ускользал. – Точнее, это твои люди его теряли, – жестко произнес Джеймс. – Называй это как хочешь. Но мои люди – профессионалы. Так вот, они утверждают, что у этого парня есть подготовка, которую обычно дают в разведшколах. – Лучше, чем у твоих профессионалов? – язвительно осведомился Джеймс. – Не исключено, – холодно отвечал Молтон. – Например, Алверт знает, как уходить от слежки. И делает это весьма профессионально. – Ты имеешь в виду его побег в Париж из квартиры через черный ход? Твои профессионалы просто прозевали его! – Джеймс, мы уже обсуждали с тобой этот эпизод. – Помню. И что с того? – Джеймс, я вновь прошу, плюнь на этого парня! Он – шлюха с темным прошлым и весьма подозрительным настоящим. Он опасен для тебя! – Я не собираюсь от него отказываться. Вместо этого я жду от тебя подробной информации и о его настоящем, и о его прошлом. А особенно, – Джеймс многозначительно поднял указательный палец, – особенно – о том афинском… эпизоде. Был ли Артур тем мальчиком, что разговаривал с Питером на приеме в американском посольстве? Кто этот мальчик, как попал на тот прием, что там делал. Вот чем должен заниматься ты и твоя служба! – Джеймс, ты хочешь заполучить в постель мальчишку, который… – … который владеет шпионскими навыками, очень интересуется международными политическими и экономическими отношениями, информационными технологиями и работой средств массовой информации. Да, Грег. Тебе не кажется, что в будущем он мог бы стать весьма ценным сотрудником нашего фонда? – Что? – изумленно выдохнул Молтон. – Ты… ты что, окончательно рехнулся? – Такие люди нам очень даже нужны, – невозмутимо произнес Ферренс. – Все, Грег, довольно. Теперь давай, выкладывай, зачем ты ко мне явился. – Поговорить о делах в России. Там возникли большие проблемы. – Да, после очередной кадровой рокировки в Кремле нашим людям стало работать труднее. У русских новый приступ шпиономании. Что ж, у них для этого есть основания, кто спорит? – Джеймс равнодушно пожал плечами. – Но я не вижу угрозы нашим позициям в Москве. – Угроза есть. Один из членов Сети на грани провала. – Кто? – нахмурился Джеймс. – Некий Сергей Алтухин. – Алтухин? – Джеймс наморщился, пытаясь вспомнить, где слышал эту фамилию. Сеть Ферренсов располагала сотнями агентов по всему миру, и Джеймс знал имена далеко не всех из них. Но фамилию Алтухин он слышал совсем недавно. – Фамилию Алтухин носит один из партнеров в твоих забавах, – подсказал Молтон. – Помнишь, Андрей Алтухин… – Тот самый? В которого … – Джеймс замолчал. – …в которого влюблен твой Алверт, – закончил за него Грег. – Да, тот самый. – Эти два Алтухина – однофамильцы? – Нет. Это отец и сын. – Отец и сын?? – вскричал Джеймс. – Отец и сын?? И я впервые об этом слышу??? – Вообще-то, это было указано в досье на Андрея Алтухина, которое тебе недавно прислали по твоему же приказу. – Я не могу помнить всего, что читаю, – недовольно буркнул Джеймс. – Так значит… отец Андрея является членом Сети? – Членом самого низшего ранга, Джеймс. Это продажный российский чиновник средней руки. Он толком не имеет представления о том, что такое Сеть, на которую он работает. В его представлении мы – нечто вроде международного мафиозного синдиката, который покупает у него информацию. Алтухин готов продать что угодно и кому угодно. Даже родную мать. Он долгие годы занимал не очень заметные, но важные посты в российском государственном аппарате, обзавелся колоссальными связями. Для нас он ценен не только как источник информации, но и как человек, который через свои связи может повлиять на принятие решений в Москве в нужном для нас направлении. Однако несколько лет назад он вышел из тени. Обычное тщеславие. Алтухин стал депутатом парламента, начал мелькать на телеэкранах. Стал ярким поборником модного в России тренда традиционных ценностей, содействовал принятию гомофобских законов… При этих словах Джеймс поморщился. – При том, что его сын – гей, – едко заметил он. – Да. Собственно, это и подвело папашу. У Алтухина-старшего, сам понимаешь, немало врагов. Кому-то он перешел дорогу, у кого-то вымогал взятки, кому-то, наоборот, не заплатил. Обычная история. Короче говоря, на него активно искали компромат. Но в России давно привыкли к тому, что у очередного чиновника обнаруживается вилла в Италии, шикарная квартира в Лондоне или Майами… Нужно было нечто другое. И это другое нашли. Оказалось, что у Алтухина – видного поборника семейных ценностей, борца с гомосексуализмом, есть сын от первого брака, воспитанием которого он совершенно не занимался. И этот брошенный отцом сын – гей, и не просто гей, а участник бдсм-вечеринок! Короче, на квартиру, где проходила такая вечеринка с участием известного тебе Андрея Алтухина, был совершен полицейский рейд. Формально парни, которые там собрались, не делали ничего незаконного даже с точки зрения гомофобских законов России. Все были совершеннолетними, все делалось по взаимному согласию. Но сам факт, что среди них был сын известного борца за нравственность… В общем, Алтухин со своими связями в госаппарате лишь с огромным трудом предотвратил выход репортажей в телеэфир. Добился, чтобы ничего не утекло в интернет. Отправил сынка подальше, в Лондон. Но на карьере Алтухина этот случай сказался плохо. Его попросили тихо уйти из парламента на малозаметную должность в одной из государственных компаний. Стали расследовать данные о его взятках. Эти материалы давно были у властей, просто теперь им дали ход. А тут еще подоспела информация из Лондона о том, что горячий патриот, оказывается, сливал государственные секреты британской разведке. – Британской разведке? – нахмурился Джеймс. – Ты хочешь сказать, что Алтухин работал не только на нас, но и на МИ-6? – Именно. Если бы он работал только на нас, никто ничего не узнал бы. Но его подвела жадность. Хотелось, как говорят в России, срубить больше деньжат. Он контактировал напрямую с МИ-6, и русские это засекли. Алтухин пока не арестован, но находится под колпаком спецслужб. Арестовать его могут в любой момент. Шпионаж и государственная измена. Ему крышка. – Ну и что? – пожал плечами Джеймс. – Во-первых, мы платили ему деньги за информацию и ничего ему не должны. Во-вторых, он сам нарушил свои обязательства перед Сетью, сливая информацию напрямую МИ-6, пусть теперь сам расхлебывает свою же кашу. В-третьих, он почти ничего не знает о Сети. В-четвертых, судьба этого мелкого жулика нас просто не волнует. – Все так, Джеймс. Но анализ ситуации указывает, что за атакой на Алтухина стоят наши противники. Кто-то сдал его русским спецслужбам. – Кто? – напрягся Джеймс. – Снова Крейг? – Косвенные данные свидетельствуют, что он. – А кто сдал Алтухина Крейгу? Все тот же крот среди моих заместителей? – Ферренс в ярости грохнул кулаком по столу. – Когда ты, черт возьми, вычислишь эту гадину? – Круг сужается, – невозмутимо отвечал Молтон. – Мы скоро найдем предателя. – Грег, мне надоело кормиться твоими обещаниями! – Алтухин просит нас помочь ему бежать, – невозмутимо продолжал Молтон. – Формально выезд из страны ему пока не запрещен, но если он сунется в аэропорт, его тут же задержат на паспортном контроле. – Какого черта мы должны ему помогать? – в голосе Ферренса звенел лед. – Пусть теперь валит лес в Сибири или куда там его отправят… – Мы можем плюнуть на Алтухина и предоставить его своей судьбе, – кивнул Молтон. – Собственно, именно это мы ему и сказали открытым текстом, когда он в панике обратился к нам за помощью. Но… есть один весьма интересный момент. – Что именно? – безразлично поинтересовался Джеймс, снова принимаясь листать каталог с сапфировыми украшениями. – Алтухин визжал как баба, бился в истерике. Он разразился упреками, что мы бросаем на произвол судьбы его, такого ценного агента, а ведь он передал нам так много информации, в том числе…- Молтон сделал паузу. – …в том числе? – рассеянно спросил Джеймс, увлеченный разглядыванием великолепного кулона с крупным сапфиром. – … в том числе, касающейся смерти твоего брата Питера, – закончил Молтон. Каталог выпал из рук Джеймса. Глаза буквально впились в Молтона. – У Алтухина была информация? – повторил Джеймс. – У Алтухина? Но… откуда? Ведь всё произошло в Афинах! Значит, к смерти Питера были причастны русские? И тот прием в американском посольстве не при чем? – Не знаю, – холодно отвечал Молтон. – Может быть, и не при чем. Но на том приеме были представители всего иностранного дипломатического корпуса в Афинах. А значит, были и русские. – Питер не вел дел с русскими! – Этого мы тоже не знаем. Ты ведь помнишь, что твой покойный отец приказал уничтожить всю информацию о делах Питера в период, предшествовавший его смерти. Или спрятал ее так, что мы не смогли до нее добраться. – Почему он это сделал? – Джеймс уронил голову на руки. – Почему? – Он говорил, что сам хочет заплатить все долги. Чтобы ты мог начать с чистого лица, потому что прошлое подобно трясине, из которой нельзя выкарабкаться. – С чистого лица… – горько усмехнулся Джеймс. – Знаешь, Грег, когда я занял это кресло, в котором до меня сидел Питер, у меня как раз было ощущение, что я оказался в трясине. В трясине зла и смерти… Впрочем, довольно об этом. Так, значит, этот Алтухин располагал информацией о смерти Питера? – Да. Можно предположить, что именно эта информация помогла твоему отцу найти убийц. – Мне нужна эта информация, – решительно произнес Джеймс. – Я хочу знать, что случилось тогда в Афинах.

- Если так, то нельзя допустить, чтобы Алтухин был арестован в России. Мы должны вывезти его из страны.

– У нас есть такие возможности? – Еще несколько лет тому назад это было элементарно сделать. Снабдить его фальшивыми документами и посадить на лондонский рейс. Но теперь русские резко ужесточили все виды контроля, в том числе пограничного. Да, мы можем вывезти его. По правде говоря, я уже начал подготовку. Но мне нужна твоя санкция. – Она у тебя есть, – отрезал Джеймс. – Действуй. И поскорее.

====== ГЛАВА 10. КЕНСИНГТОНСКАЯ ВЕЧЕРИНКА ======

Лондон, январь 2013 года

Прошел почти месяц со встречи Артура и Ферренса на злополучном концерте, а Артур все клял себя за слова, которые у него тогда вырвались. «Вы обязательно захотите меня убить…» Он не должен был этого говорить. Ни при каких обстоятельствах. Никаких намеков на прошлое. Слишком опасно. Но Артур тогда просто не выдержал. Ферренс так наседал, да ещё его проклятый поцелуй! «Проклятье, ну почему, почему? Почему мне встретился тот, кого мне нельзя было встречать?» – с отчаянием думал Артур. Ему было страшно. Ферренс все больше завладевал его рассудком, давно порванным в клочья.

Юноша стискивал кулаки, пытался не думать о Ферренсе, но мысли всё время возвращались к этому человеку – живому воплощению прошлого, взывающего о мщении и притягивающего к себе дьявольским магнитом. Артур знал, что скоро окажется во власти Ферренса, и страсть этого человека к нему однажды обернется ненавистью.

Между тем уже месяц Ферренс не пытался с ним встретиться. Но трижды присылал подарки, в том числе на Рождество. Артур отсылал их обратно, даже не распечатав. Люди Ферренса продолжали ходить за ним по пятам, и юноша уже не обращал на них внимания. За исключением двух случаев, когда ему надо было уйти из-под наблюдения. Один раз Артур ловко запрыгнул в закрывающиеся двери поезда подземки, второй раз просто сбежал через окно в здании колледжа (этот побег люди Ферренса так и не засекли, поскольку спустя несколько часов юноша как ни в чем не бывало вышел из дверей колледжа, словно никуда и не уходил). Телохранители не пытались вмешаться в личную жизнь Артура, и тот даже начал подумывать, что их присутствие не так уж и плохо, поскольку он регулярно шлялся по сомнительным гей-заведениям, где легко было нарваться на кого угодно. Но его беспокоило то, что сам Ферренс не появлялся. Почему? Хотел измотать Артура неопределенностью? Если так, то у него это вполне получалось. Артур подумывал о том, чтобы исчезнуть. Ему было, куда бежать. Но он не хотел. Однажды его уже нашли, и это уничтожило всю его прошлую жизнь. А ему хотелось убить в себе воспоминания, жить обычной жизнью, развлекаться, ходить на вечеринки… В колледже Артура часто приглашали на вечеринки, но он принимал далеко не каждое приглашение, заработав из-за этого репутацию высокомерного сноба. А он просто боялся с кем-то слишком сблизиться. Боялся раскрыться. И боялся потерять кого-то.

Между тем три девицы из колледжа откровенно его домогались, еще пара-тройка вела себя скромнее, но не было ни малейших сомнений насчет их намерений. Артур открыто говорил, что является геем. Но его каминг-аут привел лишь к тому, что за ним начали ухлестывать еще и несколько парней, в том числе Харви. А от домогательств девиц это его нисколько не избавило.

И в этот раз Артур хотел было отклонить приглашение на вечеринку от Эли – девушки довольно милой, но явно положившей на него глаз. Однако когда он узнал, что на вечеринке будет Энди, то согласился. Русский парень по-прежнему был неприступен. Ничего кроме равнодушия и холодных, безразличных взглядов юноша от него не получал. Его тянуло к Энди, он очень хотел быть с этим парнем! Артур чувствовал, что Энди – это его будущее, путь к которому закрывал зловещий силуэт Ферренса. И он хотел прорваться к своему будущему любой ценой! Вечерника устраивалась в Западном Кенсингтоне. В огромную квартиру, где была уйма комнат, увешанных абстракционистской мазней, которую Артур не любил, набилось человек 30, а может быть и 40. Половину из них Артур знал по колледжу, остальные были ему незнакомы. Поначалу все было очень пристойно, даже скучновато-чопорно, но по мере потребления пива и вина языки развязывались, смех становился все громче. Артур держался по обыкновению слегка манерно и чуть отстраненно. Время от времени он вставлял в пустой треп собравшихся междометия и реплики, по большей части лишенные смысла. По его мнению, этого было вполне достаточно. Оделся он не слишком ярко: вишневая шелковая приталенная рубашка, узкие темные джинсы, в ушах – серебряные сережки с крохотными сапфирчиками, на пальцах два неброских кольца, на левом запястье – агатовый браслет. Артур тайком любовался сидевшим буквально в двух шагах от него Энди. Нет, он уже не надеялся, что русоволосый мачо сбросит ледяную броню равнодушия. Но он счастлив был видеть Энди, слышать его голос, видеть белозубую улыбку, пусть и адресованную другим, улавливать терпкий аромат его парфюма, мечтать о сильных руках и статном теле и даже о… поцелуе крупных, чувственных губ. При этой мысли Артур едва не застонал и опустил глаза, чтобы не выдать себя. Энди, впрочем, по-прежнему его игнорировал. – Тебя, правда, пригласили? – донесся до Артура как будто издалека голос Эли, сидевшей на диване с бутылкой пива в руке. – Да, – кивнул Энди. Он говорил коротко и односложно, явно стесняясь сильного русского акцента. – Как они на тебя вышли? – поинтересовался кто-то. – Подошли ко мне в одном клубе. – А, Энди, мы знаем, в какие клубы ты ходишь! – заржал кто-то. – Ерунда, – с досадой бросил Энди. – Мне это не нужно. – Что не нужно? Ходить в гей-клубы? Да ладно! – Нет. Я говорил, что не хочу сниматься в рекламе нижнего белья, – Энди выговаривал слова старательно и четко, словно опасаясь, что его опять не поймут. – Почему, парень? Это же круто! Заключишь контракт, потом еще один, потом еще. Станешь звездой, потекут денежки! Энди только хмыкнул в ответ. – Да не нужны ему деньги! – встрял в разговор Ян Ольшевский, который сидел тут же, рядом с Харви, не сводившим глаз с Артура. – Ему папаша из России наверняка присылает столько, сколько другим и не снилось! При упоминании о папаше Энди посмотрел на Яна волком, но промолчал. – Энди, тебе надо с Артуром напару сняться! – снова вступила в разговор Эли. – Вы офигенно будете смотреться вместе. Я так вас и вижу. Ты в красных боксерах, он в синих стрингах. Компания весело заржала. – Это сразу на обложку гей-журнала! – Нет, сразу в порно-журнал! – Отбоя от фанов не будет! – Снимешься со мной, а, Энди? – манерно вопросил Артур, кокетливо поправляя узкой рукой свои волнистые волосы. Черт, он совсем не хотел это говорить! Тем более таким блядским, пидорским тоном! Ну почему, почему? Почему при Энди он всегда теряется, ляпает что-то невпопад и только все портит?? Энди вздрогнул и уставился на Алверта. В его светло-серых глазах мелькнуло нечто, отчего у Артура перехватило дыхание. Нет, ему показалось. Показалось. Устремленный на него взгляд русоволосого красавца был полон ледяного презрения. Энди молча пожал плечами и отвернулся, не удостоив Артура ответом. Артур поднес к губам бокал вина. Его холеная рука чуть дрожала. Чего он добился? Его снова окатили ледяным презрением. Сам виноват. Лицо Артура стало скучающе отстраненным. Он отвел глаза от Энди, и его взгляд встретился с недобрым взглядом Яна Ольшевского. Еще и этот здесь! Артур тихо ненавидел этого скользкого типа, хотя и старался никак это не показывать. А Харви, сидевший рядом с Ольшевским, по-прежнему пялился на Артура. После проведенной вместе ночи шотландец стал считать красавца-блондина чуть ли не своей собственностью. Он преследовал Артура, едва ли не требуя, чтобы тот снова лег с ним в постель, подстерегал в коридорах колледжа, пару раз пытался зажать в туалете, дожидался после занятий, так что Артур уже начал подумывать, а не обратиться ли ему за помощью к гориллам Ферренса. Сначала Артур пытался отделаться от Харви деликатно, намекая, что не желает продолжать с ним сексуальные отношения, но шотландец воспринимал намеки с точностью до наоборот, поэтому Артуру пришлось прямо заявить, что у них был разовый секс, не более. Разумеется, Артура тут же обозвали “продажной шлюхой”, на что тот презрительно заметил, что “такая дорогая шлюха тебе не по карману”, рассчитывая, что Харви обидится и отвяжется от него раз и навсегда. Но Харви продолжал ходить за ним и смотрел то зло, то умоляюще, пытался неуклюже ухаживать. Вот и сейчас он буквально пожирал Артура взглядом, а тот делал вид, что ничего не замечает, продолжая тайком поглядывать на Энди, но при этом не упуская из виду других собравшихся.

Эли собрала довольно разношерстную компанию. Здесь были и мужланы типа Харви, и личности богемного типа. Были и те, кто принадлежал если не к высшим слоям общества, то уж точно близким к ним. Артур заметил, что один из таких парней пристально смотрит на него. Этот парень был одет просто и неброско, но его отличала неуловимая элегантность и даже изысканность: в жестах, манере говорить, улыбаться. Он был высокого роста, у него было приятное открытое лицо, высокий лоб, обрамленный волнистыми каштановыми волосами, а легкие веснушки ничуть не портили его, наоборот, придавали шарма. Артур отметил, что парень тоже пил вино, а не пиво. И Артуру было приятно его внимание. Как компенсация за равнодушие Энди. Артур не замечал, что русоволосый мачо тоже обратил внимание на взгляды незнакомца. И теперь едва заметно хмурился.

Артур же казался теперь просто воплощением томного равнодушия. Но про себя решил, что ни за что не уйдет из этого дома один. Хотя бы назло Энди. Пусть тому все равно, с кем спит Артур, но он не уйдет один!

Вечеринка тем временем вкатывалась в танцевальный этап: все уже достаточно накачались пивом и вином. Артур тоже танцевал, стараясь двигаться как можно более плавно, поводя бедрами, и при этом делал вид, что с интересом разглядывает абстракционистскую мазню на стенах. Незнакомый парень тоже танцевал, и, кстати, танцевал хорошо, продолжая бросать на Артура быстрые взгляды. Энди оставался сидеть на месте и лениво трепался с какой-то девицей. Чуть правее Артура трясся и топал Харви.

Начался медленный танец. Артур сделал вид, что направляется к дивану, но незнакомый парень подошел к нему.

- Можно тебя пригласить? – спросил он.

Глаза парня – карие, с золотистыми искорками – весело смеялись.

– Ты уверен? – Артур холодно улыбнулся.

- А что тебя смущает? – непринужденно спросил тот. – Кстати, меня зовут Фред.

- Артур. Мне приятно… Хотя это, право, неожиданно, – юноша говорил чуть манерно, внимательно отслеживая реакцию Фреда.

Тот рассмеялся и с неожиданной решимостью взял Артура за руку.

Тут Харви рванулся к ним, явно желая перехватить Артура, но остановился. Его лицо перекосилось от ярости. Сидевший на диване Энди нахмурился. Было заметно, что он совсем не слушает рыжеволосую девицу, которая что-то оживленно ему рассказывала.

А Фред вел себя уверенно и спокойно.

- Тебе нравится? – с улыбкой спросил он Артура.

- Очень, – сдержанно ответил тот.

- Я много слышал о тебе, – рука Фреда скользнула вниз по спине партнера.

Артур с деланным равнодушием пожал плечами, хотя сердце забилось в волнении. Не от слов Фреда, а от того, что впервые он поймал на себе взгляд Энди – злой и как будто ревнивый. Или ему показалось?

- Эли все уши о тебе прожужжала, – продолжал Фред. – Кажется, она от тебя без ума. Все о том, какой ты красивый, но недоступный.

- Как видишь, я не так уж недоступен, – белозубая улыбка блондина и быстрый взгляд черных глаз на Энди. Но тот уже смотрел куда-то в сторону.

- Так у меня есть шанс? – в глазах Фреда заплясали веселые золотистые искорки.

Артур посмотрел на него недоуменно, как будто первый раз его увидел. А потом… Фреду показалось, что он тонет в черноте устремленных на него глаз. В них было нечто гипнотическое и хищное. Фред почувствовал, что от этого хрупкого, изнеженного юноши исходит скрытая угроза. Странноеощущение, которое, впрочем, быстро прошло.

- Шанс есть, если ты его не упустишь, – произнес Артур, подняв идеальную, чуть подкрашенную левую бровь.

- Так! – Фред многозначительно поднял правую бровь. – Тогда я готов сразиться!

- За меня? С кем?

- Я вижу, у меня есть конкуренты. Вон тот парень смотрит так, как будто хочет дать мне в челюсть.

- Кто? А, это Харви! – с досадой заметил Артур.

- У вас с ним что-то было? – быстро спросил Фред.

- Однажды переспали, – холодно обронил блондин. – Ничего особенного.

Фред нахмурился.

- Не хотел бы я, чтобы то же самое ты говорил и обо мне.

- А мы уже говорим о постели? – Артур казался воплощением безразличия.

Фред теснее прижал его к себе, задышав горячо и прерывисто.

- Я хотел бы говорить с тобой об этом, – прошептал он. – И не только говорить…

- Я тоже, – и эти слова Артура были совершенно искренними.

Ему вдруг захотелось быть с этим парнем. Чтобы спрятаться в его объятиях от безразличия Энди. От незримого присутствия Ферренса. Утонуть во взгляде теплых карих глаз с пляшущими золотыми искорками.

Медленная музыка закончилась. Фред продолжал держать Артура за руку, а Артур не торопился ее отнимать. Он почувствовал, что чувство одиночества, холода и страха отступает. Ему нравился Фред. Не более того. Но и не менее.

И тут Артура грубо схватили за левую руку. Это был Харви, уже позеленевший от ревности.

- Следующий танец мой! – выдохнул он.

От него несло пивом. Артур брезгливо поморщился.

- Оставь меня в покое, – процедил он.

- Ты будешь танцевать со мной, – повторил Харви угрюмо.

Артур заметил, что Энди поднялся с места и сделал шаг в их сторону. Вид у него, впрочем, был по-прежнему равнодушный. Разговоры стихли. Запахло скандалом.

Фред сделал шаг вперед – высокий, стройный, но он был хрупче здорового и нескладного Харви. Фреда, казалось, это не смущало. Глядя Харви прямо в глаза, он снял его руку с руки Артура, как будто не прикладывая к тому никаких усилий.

Харви побагровел. С минуту Фред и Харви смотрели друг другу прямо в глаза: Фред уверенно и высокомерно, Харви – с неприкрытой ненавистью. И тут вмешался Энди. – Довольно, парни, – произнес он спокойно и уверенно. – Без глупостей. Этих слов и тяжелого, мрачного взгляда Энди оказалось достаточно, чтобы Харви моргнул. Он молча отступил и плюхнулся на диван рядом с Яном, который жадно следил за происходящим. А Энди, скользнув по Артуру равнодушным взглядом, отошел в сторону. Артур опустил глаза, чтобы не видеть, как тот уходит.

- Хочешь еще вина? – как ни в чем не бывало спросил его Фред, и его рука уверенно легла Артуру на талию.

Тот улыбнулся. – Какая же все-таки шлюха, этот Алверт! – с притворным сочувствием сказал Ян шотландцу, сидевшему рядом с видом побитой собаки. – Затащил тебя в постель, а теперь прилюдно кинул. Харви промычал что-то нечленораздельное.

- Ну, конечно, этот красавчик знает, кому свою попку подставлять! – продолжал Ян. – Нафиг ты ему сдался, Харви. Он теперь собирается раздвинуть ножки перед этим Фредом. А знаешь, кто папаша Фреда? Ни много ни мало вице-президент NT Вank.

Харви хранил молчание. Ян расходился все больше.

- Шлюхи всегда предпочитают богатеньких, на то они и шлюхи. Это вот ты пашешь продавцом в магазине, я ношусь официантом в грязном кафе. А эта шлюха кувыркается на шелковых простынях и катается как сыр в масле! Ты видел его белые ручки? Они же никогда ни единой царапины не знали!

- У него красивые руки, – неожиданно промычал Харви. – Мягкие, ласковые.

- Да, только они не тебя будут ласкать!

Ян искоса посмотрел на Харви. Кажется, его слова били в цель: шотландец злился все сильнее. Ян улыбнулся, подумав, что уже смог кое-что заработать на заднице Алверта и, похоже, заработает сегодня. Люди Ферренса очень интересовались тем, что Алверт будет делать на вечеринке. И Ян собирался все им подробно описать. А если повторить то, что уже произошло в баре, то оплата может удвоиться.

Между тем Энди, стоявший у окна с бутылкой пива, думал, что зря явился на эту долбаную вечеринку. Его ведь звали в бдсм-клуб, а он повелся на приглашение Эли. Энди не хотел себе признаваться, что повелся он именно тогда, когда узнал, что сюда приглашен Алверт. Последнее время Энди по ночам одолевали навязчивые грезы. Он воображал себя Алвертом, перетянутым сбруей, бесстыдно раздвигающим ноги перед Ферренсом и с покорностью и страстью отдающим ему свое атласное тело. Эти грезы распаляли молодую плоть парня, он бурно разряжался прямо в постели, а потом уныло плелся в душ и долго-долго стоял под прохладными струями, пытаясь сбросить путы гребаного наваждения. Ему все больше хотелось видеть Алверта, словно это позволило бы ему превратиться в холеного, изнеженного блондинчика, по которому, как говорят, сходил с ума Ферренс. Парень тихо застонал и пугливо оглянулся, надеясь, что никто не услышал. Нет, лучше свалить отсюда. Он еще успеет в клуб. Черт, надо же еще заскочить домой, захватить кожаный прикид! Но Энди не двигался с места, то и дело бросая косые взгляды на Алверта.

А тот старался вовсю. Его, кажется, нисколько не смущало, что вечеринка вовсе не гейская. Он почти повис на Фреде, томно глядел на него, поводил плечами, бесстыдно повиливал обтянутой узкими джинсами задницей и по-блядски грациозно держал выхоленными пальчиками бокал с вином. А сынок банкира смотрел на него с наглой улыбкой, очевидно предвкушая, как разделает сладкого блондинчика в постели.

Харви тоже наблюдал за происходящим с уже нескрываемой яростью.

- Ну, что обломал тебя блондинчик? – спросил Ян с ухмылкой.

- Блядство, – угрюмо буркнул Харви, приканчивавший уже черт знает какую по счету бутылку пива.

- И этот русский лихо тебя уделал. Харви, ты что, не мог ему в челюсть двинуть?

- Ян, русский был прав. Нехрен тут драку устраивать.

- Тогда сиди и гляди, как твоего красавчика уводят, – пожал плечами Ян.

- Заткнись!

- Я-то заткнусь, а вот ты всю ночь будешь дрочить себе, пока он, – Ян кивнул на Фреда, – он будет аппетитную попку трахать!

- Блядство!

- Не блядство, а твое слюнтяйство. Харви, над тобой все сейчас ржут, ты что, не видишь? О, смотри, банкирский сыночек опять с твоим блондинчиком танцует!

Харви тихо зарычал, глядя, как парочка педиков закружилась в медленном танце. Вообще, эти двое стали центром всеобщего внимания на вечеринке. Кажется, завтра весь колледж только и будет об этом говорить. После этого танца педики принялись о чем-то ворковать. А потом банкирский сыночек потащил блондинчика куда-то вглубь квартиры.

- Ну что? – спросил Ян самым невинным тоном. – И дальше будешь молча пиво в брюхо закачивать? Твоего красавчика сейчас уже ставят раком!

Харви тихо выругался и ринулся вслед за этими двумя.

Ян тут же вытащил мобильник и набрал номер.

- Ваш объект наблюдения, кажется, снова в опасности, – хмыкнул он в трубку. – Его сейчас либо изнасилуют, либо испортят ему личико. Да, конечно, я вам открою.

***

Фред провел Артура по длинному, слабо освещенному коридору вглубь квартиры, куда почти не долетала музыка, толкнул дверь, и они оказались в темной комнате, в которой стояла огромная кровать.

- Ты так красив, – прошептал Фред, покрывая поцелуями лицо Артура.

Артур улыбнулся и промолчал.

Фред впился в его губы, и Артур охотно ответил. Они повалились на кровать, Фред сжимал Артура в объятиях, и тот понял, что страстно хочет этого парня. Здесь и сейчас. Это была не любовь, но и не похоть. Точнее, не только похоть. Артуру казалось, что даже в темноте он видит завораживающие золотистые искорки в глазах Фреда. А тому казалось, что даже в темноте глаза Артура кажутся бездонными черными безднами, затягивающими его в свои глубины и лишающими рассудка.

Но тут дверь распахнулась от сильного удара, и в комнату с ревом вломился Харви. Он набросился на Фреда, пытаясь оттащить его от Артура. Блондин испуганно вскрикнул. Фред невозмутимо развернулся и точным, даже элегантным движением врезал Харви в челюсть. Тот с воплем вмазался в стенку, раздался звон – это с тумбочки грохнулась ваза, разлетевшись на тысячи осколков.

Харви выругался, быстро вскочил на ноги и снова ринулся на Фреда, однако опять был отброшен. Артур испуганно наблюдал за происходящим. Он никогда не умел драться, более того, всегда боялся драк.

Было ясно, что Фред драться умеет, но Харви был гораздо сильнее. Такого здорового мужлана одолеть было непросто. В этот момент в дверном проеме появился Энди, но не успел он влететь в комнату, как его сшибли с ног и в дверь ворвались еще трое. Сначала Артур даже не понял, кто это, но тут же с изумлением узнал горилл Ферренса. Его страх мгновенно превратился в ярость. Он забыл про всё и ринулся к Энди, который поднимался с пола, потирая ушибленный нос.

– Ты в порядке? – воскликнул Алверт. – Энди! Что они с тобой сделали? – Иди на хуй! – по-русски произнес тот и с такой ненавистью посмотрел на блондина, что тот отшатнулся. Энди злился. Не столько на Алверта, сколько на себя. А в глазах блондина сверкнули обида и растерянность. Он явно догадался о смысле слов русского парня. – Не ты один думаешь о своем личике, милашка, – добавил Энди уже по-английски. – Мне свое тоже надо беречь. Он сверкнул белыми зубами – зло, нагло, презрительно. Поднялся и, не оглядываясь на Алверта, двинулся назад, к гостиной. – Да куда твоей физиономии до моего личика! – презрительно бросил вслед ему Артур и ринулся назад, в комнату.

- Кто вас сюда пустил? – заорал он на горилл. – А ну убирайтесь!

Но гориллы не обращали на него внимания. Один из них уже вырубил Харви, другой скрутил Фреда. Третий, Томпсон, хладнокровно наблюдал за происходящим.

- С вами все в порядке, сэр? – вежливо поинтересовался он у Артура.

- Подите к черту! – прошипел тот. – И отпустите Фреда! А ну, быстро! Не смейте к нему прикасаться!

Телохранитель, скрутивший Фреда, беспрекословно ему повиновался. Артур бросился к парню и демонстративно обнял его.

- Он сделал тебе больно?

- Кто они? – пробормотал изумленный Фред.

- Охранники одного идиота, – нарочито громко произнес Артур. – Пойдем отсюда, Фред. И вы тоже, – крикнул он гориллам. – Выметайтесь! Вы вломились в частное жилье! Сейчас здесь будет полиция.

- Нам приказано охранять вас, мистер Алверт, – невозмутимо отвечал Томпсон. – Мы получили сигнал, что вам может угрожать опасность.

- Сигнал? – недоуменно переспросил Артур. – Что еще за сигнал? От кого?

И тут его взгляд упал на Яна, который стоял в дверях и с любопытством наблюдал за происходящим. Артур вспомнил странное появление горилл Ферренса в барном туалете. Там тоже был Ян. Оставалось сложить два и два.

- Это ты, тварь, за мной шпионишь! – прошипел он вне себя от гнева. – Ты!

Ян лишь глумливо ухмыльнулся в ответ.

Артура трясло от бессильной ярости. Ему хотелось порвать всех в клочья. Энди, Яна, Ферренса, всех! И тут… Он повернулся к гориллам и капризным тоном оскорбленного принца приказал:

- Врежьте ему!

Нет, он не думал, что те будут ему повиноваться. Но ему очень хотелось. К его изумлению и даже испугу Томпсон едва заметно кивнул одному из охранников. Тот шагнул к Яну и невозмутимо врезал тому в челюсть. Ян с воплем “за что???” отлетел вглубь коридора.

- Что здесь происходит? – раздался испуганный крик Эли – хозяйки квартиры. – Кто эти люди? Я сейчас вызову полицию!

- Они сейчас уйдут! – ошарашенно произнес Артур.

- Кто они??

- Убирайтесь! – бросил Артур сквозь зубы гориллам.

- Сэр, нам поручено охранять вас…

- Вон! И заберите с собой этих двух идиотов, – Артур презрительно махнул рукой в сторону Яна, державшегося за челюсть, и Харви, пошатывающегося с мутными глазами.

И вновь гориллы повиновались. Они мгновенно вымелись из квартиры и уволокли с собой и Яна, и Харви.

- Кто они? – шепотом спросил Фред, изумленно наблюдавший за этой сценой.

- Охранники одного из твоих конкурентов, – вздохнул Артур.

***

- Идиоты! – орал Молтон на Томпсона и его людей. – Вы должны были обеспечить безопасность Алверта, но кто вам разрешал повиноваться его приказам? Он что, платит вам? И чем? Своей задницей??? Кто вам разрешал избить нашего осведомителя???

- Мы выполняли приказ, – невозмутимо отвечал Томпсон.

- И чей, интересно, приказ? Этого шлюшонка?

- Приказ мистера Ферренса.

- Что?? – Молтон едва не задохнулся от изумления. – Что вы сказали?

- Мы получили приказ мистера Ферренса повиноваться распоряжениям мистера Алверта, если эти распоряжения не наносят ущерб его безопасности.

- Интересно, когда это мистер Ферренс отдал такой приказ?

- Сразу, как только нам было поручено сопровождать мистера Алверта.

Молтон ошарашенно смотрел на своих подчиненных. Что все это значило? Ферренс отдал приказ через его голову, да еще и не счел нужным поставить его в известность! Он что, не доверяет Молтону? Своему другу, сотни раз доказывавшему свою преданность, даже спасавшего Ферренсу жизнь! Или он совсем сошел с ума от этой белокурой шлюхи? Что дальше? Он прикажет, чтобы сотрудники Молтона чесали его возлюбленному пятки?

В ярости Молтон выхватил мобильник и набрал номер Ферренса.

*** Джеймс сидел в кресле со стаканом виски и угрюмо смотрел в стену. Молтон был прав. Он начинает терять рассудок из-за Артура. Но пусть даже так. Джеймс не отступится. Мальчик придет к нему. И будет ему принадлежать. Джеймс раскроет тайну страха и ненависти, которые живут в Артуре. И тайну того, что произошло в Афинах. Джеймс терпелив, и пока все идет по плану. Артур понемногу привыкает к присутствию приставленных к нему людей. Он уже понял, что это вовсе не шпионы, но телохранители, готовые подчиняться в том числе и его приказам, если приказы эти не откровенно безумны и вздорны. Он привыкает к присутствию самого Джеймса, пусть пока и незримому.

Да, беспорядочные связи Артура выводили Джеймса из себя. Особенно его беспокоило то, что мальчик сошелся с Фредом Уоллером. Если бы они провели вместе всего ночь, ну пусть две… Но прошла неделя, и было непохоже, что они собираются расставаться. Прежде у Артура не было таких длительных романов. Джеймс был полон решимости разрушить эту связь.

====== ГЛАВА 11. ПРИГЛАШЕНИЕ ИЗ ПРОШЛОГО ======

Лондон, февраль 2013 года Помещение приватной комнаты в бдсм-клубе было подсвечено красноватым, инфернальным светом. Джеймс затянутый в сбрую, обутый в высокие кожаные сапоги и с плеткой в руке механически хлестал голубоглазого светловолосого парня лет 25-ти, стоявшего на четвереньках и испускавшего утробные стоны. Но Джеймс на него даже не смотрел. Его взгляд был устремлен на стоявшего чуть поодаль на коленях русоволосого парня с роскошным, крепким телом, покрытым искусственным загаром. Сильные руки парня были скованы наручниками, шея перетянута ошейником. Чувственные губы были полуоткрыты, светло-серые глаза пожирали Дома, в них читались мольба и желание. По телу, обвитому буграми мышц, пробегала дрожь. Джеймс знал, что этот саб, русский Энди мечтал занять место парня, который стонал сейчас под его плеткой. Но он не собирался доставлять Энди такого удовольствия. Напротив. Джеймс завидовал и ненавидел Энди, потому что именно этого парня любил Артур. Именно этого парня, которому не было никакого дела до Артура и который был влюблен в него, в Джеймса! Потому он и позвал Энди в приватную комнату. Он хотел, чтобы Энди видел, как Дом, предмет его обожания, берет другого. Тоже блондина, как и Артур, но голубоглазого и не такого красивого. О, Джеймс дорого дал бы за то, чтобы превратиться в Энди! Чтобы ловить на себе влюбленные взгляды черных глаз прелестного юноши, завладевшего его рассудком. И самому отвечать на них. Энди… Это чертов русский мачо, который в постели превращался в покорную шлюху, недостоин любви Артура, потому что посмел отвергать эту любовь и вместо этого любить его, Джеймса, которому любовь Энди безразлична! Джеймс с рычанием раздвинул исполосованные ягодицы блондина. Блондин завизжал от боли, но отчаянно вопил «Да! Да!» На лице Энди была написана мука. Ему было невыносимо видеть, как его обожаемый Дом берет другого прямо у него на глазах. Другого, а не его! На глазах русоволосого красавца выступили слезы, чувственные губы задрожали. А Джеймс испытывал злорадное торжество, болезненное наслаждение от бестелесной пытки, которой он подвергал Энди. И тут он почувствовал чье-то незримое присутствие. Как будто из темноты на него был устремлен взгляд знакомых черных глаз, полный властности, дерзости и насмешки. Он вспомнил тот взгляд, когда они встретились первый раз в парижском клубе… Артур, Артур! Да, он незримо присутствовал здесь, именно он собрал их в этой комнате, даже не подозревая об этом. Все трое, даже светловолосый голубоглазый саб, который и понятия не имел о существовании Артура, все они сейчас были в его власти, всех затянула черная бездна его глаз, и они метались во мраке, не в силах вырваться из кромешной тьмы.

Даже оргазм не принес Джеймсу желанного облегчения. Это было похоже на жалкое самоудовлетворение. Он встретился взглядом с Энди и вдруг понял, что тот ясно видит творящееся в его душе. Видит. Джеймса захлестнула жгучая волна унижения.

– Убирайся!! – заорал он Энди, снова обрушивая плетку на задницу голубоглазого саба – Убирайся вон!! Энди вылетел из комнаты, даже не сняв наручники. Потом попросил бармена расстегнуть их. В его голове царил хаос. Он видел взгляд Ферренса. Он разгадал его игру. Алверт, чертов Алверт был всему причиной! Энди грохнул кулаком по барной стойке и ринулся в раздевалку. Долго он стоял под прохладными струями душа, пытаясь прийти в себя. Его переполняло отчаяние. Вроде бы ничего особенного не случилось. Но…

Энди машинально вытерся полотенцем, машинально прошел к своему шкафчику, не обращая внимания на похотливые взгляды других посетителей. Столь же машинально достал смартфон, машинально уставился на экран монитора, где автоматически загрузилась лента российских новостей. Вообще-то, он не интересовался российской политикой, однако после переезда на туманный Альбион незаметно приобрел привычку каждый день просматривать сообщения, касавшиеся России.

Взгляд его машинально скользил по заголовкам, содержание никак не отпечатывалось в мозгу. Да и чему там было отпечатываться? Обычные новости. «Цены на бензин с начала года выросли на…» Ну да, а когда они падали? «В России планируют запретить…» Тоже мне новость! «Бывший депутат, а ныне заместитель главы госкомпании «Росиннопром» Сергей Алтухин объявлен в розыск по делу о крупных взятках». Энди бездумно скользнул взглядом по заголовку, и тут вздрогнул.

«Следствие заочно предъявило обвинение по статье «взятка в особо крупном размере» бывшему депутату Сергею Алтухину, ныне занимающему пост вице-президента госкомпании «Росиннопром». Он обвиняется сразу по нескольким эпизодам. Общая сумма инкриминируемых Алтухину взяток достигает двух миллиардов рублей. По решению суда на имущество и финансовые активы Алтухина наложен арест. Сам бывший депутат объявлен в розыск. По имеющимся данным, он покинул территорию России и в настоящее время находится в Лондоне, где ему принадлежит квартира в одном из престижных районов города. Алтухин также владеет…» Энди заморгал и присвистнул. «Допрыгался папаша, – подумал он не без удовольствия. – Допрыгался. Так ему и надо. Да и пропади он пропадом, что мне с него?» «Что с него? – тут же ответил внутри кто-то ехидный и язвительный. – А деньги он тебе по-прежнему будет платить? За образование и проживание здесь, в Лондоне. Или как?» Или как. Энди поскреб макушку. «Вот блядство!» – это было единственное, что пришло ему в голову. ***

После инцидента на вечеринке Артур возненавидел Ферренса еще сильнее. Да, люди Ферренса снова ему помогли, но какого хрена они посмели вмешиваться? По колледжу и так уже гуляли слухи о том, что он является любовником Ферренса, который купает его в роскоши, и Артур уже замучился опровергать эти слухи. Спасибо за них Харви и Ольшевскому. А теперь его еще стали донимать вопросами и шуточками про телохранителей, которых приставил к нему ревнивый любовник. Артур отшучивался, а сам скрежетал зубами от злости. Проклятье! Эти слухи вполне могли выйти за пределы колледжа, дойти до… Нет, лучше было об этом не думать. Потому что думать об этом было слишком страшно.

Пожалуй, во всем этом был только один плюс: от Артура отвязался кабан Харви, да и ублюдок Ян исчез из поля зрения. Артур опасался, что Фред испугается происшедшего, но того, кажется, это только позабавило.

- О, я вижу, что у меня очень могущественный конкурент, – сказал Фред с беззаботной улыбкой, от которой Артур затрепетал. – Это меня только заводит!

Тогда, прямо с вечеринки, они отправились домой к Фреду. Тот жил недалеко от Эли, там же, в Западном Кенсингтоне и тоже в шикарной квартире. Что ж, в конце концов, он был сыном вице-президента NTBank. Но Артура интересовало не это, ему был интересен сам Фред. Это был первый человек, в котором Артур впервые за долгое время увидел нечто большее, чем красивое лицо и привлекательное тело (Энди и Ферренс были не в счет). Фред дарил Артуру успокоение и чувство защищенности, которого тот не знал очень давно.

Артур очень хотел быть с Фредом, тонуть в его карих глазах с золотистыми искорками, улыбаться в ответ на его улыбку, пить его поцелуи, задыхаться в его объятиях, наконец, принадлежать ему – полностью, безраздельно! У Артура просто сносило крышу, хотя он холодно отдавал себе отчет в том, что это была не любовь. Нет. Это была всего лишь отчаянная попытка спрятаться от одиночества и, главное, от Ферренса, грозной тенью нависавшего над его жизнью.

В присутствии Фреда страхи отступали. Артуру было хорошо. Когда они в первый раз оказались в спальне Фреда и тот стал раздевать юношу, у того перехватило дыхание. Еще никто и никогда не раздевал его так ласково, нежно, красиво и элегантно. С него часто срывали одежду со страстью, с похотью, но никогда вот так… Это было что-то новое, чего Артур прежде не испытывал.

Он привык к жесткому сексу, ему нравилось, когда его брали грубо, яростно, а Фред ласкал Артура бережно и нежно, словно боялся причинить боль изящному, податливому телу. Даже легкие покусывания, когда Фред брал зубами соски Артура, были удивительно нежными и сладкими.

- Ты такой хрупкий, – доносилось до Артура как сквозь туман. – У тебя просто шелковая кожа. Я еще никогда не был с таким нежным парнем как ты. Тебя надо беречь, ты создан для ласок и поцелуев.

Артур отвечал на его прикосновения, лаская сильное молодое тело, мускулистую спину, упругие ягодицы. Фред навалился на Артура, а тот извивался под ним от удовольствия, едва не доходя до оргазма.

- Какой ты, оказывается, упоительный, – шептал Фред. – Там, на вечеринке, ты сначала показался таким высокомерным… А потом в тебе что-то изменилось. Словно рядом оказался другой человек. А теперь ты совсем неузнаваемый.

Артур ничего не говорил, лишь все горячее отвечал на ласки партнера, спускаясь все ниже по мускулистому торсу, затем по темной дорожке, уходившей вниз от пупка. Наконец, он открыл рот, поласкал языком член Фреда и стал заглатывать все глубже. Фред стонал в упоении, его сильные пальцы впились в плечи Артура.

- Подожди, – прошептал он. – Я хочу взять тебя.

Он потянулся к тумбочке за лубрикантом и презервативом, а Артур тем временем встал на четвереньки, выгнул изящную спину. Фред принялся целовать его ягодицы, затем Артур почувствовал проникающий в него горячий язык и застонал от удовольствия.

- Перевернись на спину, – тихо проговорил Фред. – Я хочу видеть твое лицо, твои глаза.

Артур повиновался. Фред был над ним – стройный, сильный, с хорошо развитыми мускулами, и его взгляд был полон не похоти, но удивительно нежной страсти. – Ты прекрасен, – шептал Фред. – Я с ума схожу при мысли о том, что сейчас ты будешь моим. Твои глаза… твое лицо… твое тело… твоя кожа – такая, гладкая, нежная… Все это будет моим! Я хочу, чтобы ты весь был моим!

Фред действовал удивительно бережно и нежно, так что Артур почти не чувствовал боли, а испытывал, скорее, болезненное наслаждение. Наконец, Фред добрался до той самой чувствительной точки, и Артура пронзило молнией невероятного оргазма. Фред тоже был не в силах сдерживаться…

– Мой, – прошептал он, падая на Артура и впиваясь в него губами. – Теперь ты мой! Они лежали неподвижно. Горячее, сильное тело Фреда казалось Артуру спасительной гаванью, в которой можно было укрыться от надвигавшейся бури. – Не выходи из меня, – прошептал Артур, – не выходи! Я хочу чувствовать тебя в себе. Будь моим якорем… – Якорем? Тебе хорошо, малыш? – Да… я люблю тебя! – эти слова Артура были ложью, но они вырвались сами собой. – Я тоже люблю тебя, – прошептал Фред, и Артуру хотелось, чтобы эти слова были правдой. ***

Грег Молтон сидел за рулем «мерседеса», застрявшего в пробке недалеко от Сити, и раздраженно постукивал кулаком по рулю. Проклятье! С Алтухиным-старшим забот оказалось куда больше, чем предполагалось. Они едва не опоздали. Из достоверных источников в Москве стало известно, что Алтухина должны были арестовать в ближайшие часы. Пришлось спешно эвакуировать этого проворовавшегося мерзавца. Его вывезли через белорусско-литовскую границу по фальшивому украинскому паспорту и переправили в Норвегию. Собственно, его должны были переправить сразу в Лондон, где у Алтухина была своя квартира и где с ним хотел встретиться Ферренс. Но тут в российских СМИ появились сообщения о том, что против Алтухина возбуждено уголовное дело по обвинению во взятках и что он, возможно, находится сейчас в Лондоне. Эти сообщения насторожили Молтона. Почему в них говорилось только о взятках и умалчивалось о шпионаже? И почему во всех новостях указывалось, что Алтухин, возможно, находится в именно Лондоне? Ведь у этого жулика была недвижимость не только в Великобритании, но и в США, в Испании? Все это было неспроста. Кто-то в Москве сигнализировал, что там знают: Алтухина везут именно в Лондон. И что дело о шпионаже решено не предавать огласке. Пока во всяком случае. Что все это могло означать? Возможно, кто-то в Москве хочет тихо ликвидировать Алтухина. Спецслужбы, мафия, еще кто-то… И этот кто-то ясно дает понять: до Алтухина доберутся. Но с какой целью давать этот сигнал? Конечно, если бы эту продажную тварь прикончили, Молтон ничуть не огорчился бы. Но Алтухин что-то знал об обстоятельствах убийства Питера Ферренса (а в том, что это было убийство, сомневаться уже не приходилось). Возможно, он мог пролить свет и на загадочную гибель Ферренса-старшего. Допустить ликвидацию Алтухина сейчас было нельзя. Вот потом, когда он расскажет все, что знает… А пока его следовало держать подальше от Лондона, где его наверняка будут разыскивать и русские агенты и еще черт знает кто. Да мало ли на кого он еще работал и чьи секреты продавал!

Помимо проблемы с Алтухиным никуда не уходила проблема Алверта. Мало того, что в службе безопасности пришлось создавать едва ли не целый отдел, чтобы следить за этим красавчиком, охранять его драгоценную шкурку, копаться в его темном прошлом (и все безрезультатно), так еще у Молтона возникла новая забота: Джеймс твердо решил отвадить от предмета своего обожания его нового любовника Фреда Уоллера! Для этого служба Молтона должна была найти компромат на Фреда или на его папашу – вице-президента NTBank. Причем Джеймс потребовал добыть компромат в течение трех дней! Он совершенно точно рехнулся. Молтон по опыту знал, что на поиск компромата уходят недели или даже месяцы, если речь идет о таких людях, как влиятельный банкир и его сын. Конечно, у всех есть скелеты в шкафу, но ведь нужно сначала этот шкаф найти, да еще подобрать к нему ключи. А что можно сделать за три дня? Да, этот Фред – гей, так он и не скрывает. С несовершеннолетними не спит, наркотики не употребляет, в криминал не вовлечен, с полицией проблем не имел. Учится в школе экономики, редкий чистоплюй! Похоже, пошел в папашу – тот тоже на удивление честен и чист. Вице-президент банка по развитию, в сомнительных сделках не участвовал, попечитель благотворительных фондов, добропорядочный семьянин – у него даже любовницы нет!

Само собой, Ферренс пришел в ярость, когда Молтон доложил ему, что в течение трех отведенных дней на Уоллеров ничего серьезного накопать не удалось. Молтону устроили грандиозную головомойку, и теперь он бесился, стоя в глухой пробке, и думал о том, как же он все-таки ненавидит поганых педиков. Какого хрена он и его люди должны копаться во всем этом дерьме? И все из-за какого-то смазливого шлюшонка! На самом деле проблему с Алвертом можно было решить мгновенно. Чтобы узнать его прошлое, достаточно было взять красавчика за шкирку и помахать ножом перед холеной мордашкой, о которой он так заботится. Неженка тут же завизжал бы от ужаса и выложил бы о себе решительно всё! А потом сам залез бы в постель к Джеймсу и раздвинул ножки, о чем тот так мечтал. Финита! Так нет же, Джеймс строит хитроумные планы, хочет, чтобы шлюшонок явился к нему добровольно. А тот только что ядом не брызжет!

Вот и теперь Джеймс задумал хитроумную комбинацию. То есть ему-то она казалась хитроумной, а вот Молтон опасался, что его друг и босс и на этот раз перехитрит сам себя, как это с ним порой случалось.

И это касалось не только Алверта. В Лондоне сейчас находился сын правителя эмирата Ормуз принц Ахмад. Не наследник ормузского трона, но тем не менее командующий тамошними военно-морскими силами, хотя принцу было всего-то 25 или 26 лет. Этот принц по официальной версии прибыл в Лондон, чтобы развлечься, но на самом деле вел с Джеймсом секретные переговоры. Речь шла о крупной поставке британских торпед для ормузских военно-морских сил на 600 млн долларов. Фонд Ферренса выступал неофициальным посредником, и Джеймс, хоть и по уши увяз в своей неразделенной любви, все-таки провел переговоры с ормузским принцем блестяще. Сделка была заключена. Но Молтон по косвенным признакам догадывался, что речь на сверхсекретных переговорах с ормузским принцем шла не только о торпедах. Было еще кое-что, во что даже его, Молтона, не посвящали. И это его очень беспокоило. Неужели Джеймс решил ввязаться в такую же авантюру, которая погубила его брата?

Пробка была глухой и, похоже, безнадежной. Впереди, судя по всему, была авария. Ормуз, Ормуз, выстукивал Молтон кулаками по рулю. Джеймс, не связывайся!

Но, Джеймс, похоже, всерьез взялся этого грёбаного принца. Теперь он устраивал развлечения для юного арабского флотоводца. Знакомил его не только с военными и финансистами, но и водил на приемы в дома высшей аристократии. Зачем он так носился с этим арабом? И, кстати, не забыл ли Ферренс, что молодой ормузский принц тоже охоч до красивых мальчиков? У него во дворце есть целый гарем из молодых красавчиков. Это было в досье, которое собрали люди Молтона… Молтон опасался, что Джеймс затеял нечто слишком уж хитроумное и в итоге перехитрит сам себя…

Он с досадой выругался и надавил на газ, забыв, что машина не стоит на тормозе. Роскошный «мерседес» плавно впечатался в стоявший перед ним скромный «фольксваген». «Не день Бэкхема», – с тоской подумал Молтон. ***

Артур рассматривал приглашение на прием, который должен был состояться в ближайшую пятницу в поместье Форсборо, в 30 милях к северу от Лондона. Приглашение было напечатано на дорогой бумаге с герцогской короной, и Артур чувствовал, как в нем поднимается страх. Герцогиня Трамбулл. Он знал герцогиню. Но она не знала Артура Алверта. Не могла знать. Не должна была знать. Как она узнала? Что это значит? Что??

В панике он схватил телефон. Набрал номер, которого не было в списке контактов, но который он знал наизусть. После трех долгих гудков сбросил звонок и тут же набрал снова.

- Что-то случилось? – произнес мужской голос безо всяких приветствий.

- Я получил приглашение, – взволнованно произнес Артур. – От герцогини Трамбулл.

- От кого? – удивленно переспросил голос.

Этот вопрос слегка отрезвил Артура. Он заговорил нарочито спокойно.

– От герцогини Трамбулл. Ее муж… – Мы знаем, кем был ее муж, – прервал его голос в трубке. – Дальше. – Герцогиня и ее муж знали моих родителей. Она знала меня. Мы встречались. В Париже и здесь, в Лондоне. Еще тогда. Понимаете? – Понимаю, – спокойно отвечал мужской голос. – Она не может знать мое новое имя! – истерично выкрикнул Артур. – Что это значит? Почему она вдруг прислала мне приглашение?

- Мы все выясним.

- Я…

– Не паникуйте. Вам скоро перезвонят.

Артур огляделся. Он был один в своей квартире, и ему снова стало страшно. Как будто призраки прошлого зашевелились в темных углах. Мальчик с ужасом озирался, а затем принялся метаться по квартире, в его черных глазах заплясали искры безумия. Он упал в кресло, стиснув голову руками, но тут же вскочил и опять заметался по комнатам.

Раздался звонок домофона. Артур испустил дикий крик и стал затравленно озираться, словно ища, где спрятаться. А домофон звонил и звонил. Артур буквально силой заставил себя подойти к нему. Дрожащим пальцем нажал на кнопку.

- Ты дома? Я уж думал, тебя нет!

– Фред, – растерянно проговорил Артур. – Фред, это ты? – Я. Или ты ждешь кого-то еще? – насмешливо поинтересовался домофон.- Я не вовремя? – Вовремя, вовремя, – поспешно сказал Артур. – Так, может быть, впустишь меня? Февраль – не лучшее время торчать под дверью. – Ты один? – дрогнувшим голосом спросил Артур. – Нет, со мной еще трое! Мы пришли устроить у тебя оргию! А ты сможешь посидеть на кухне! – голос Фреда звучал весело, но Артур уловил нотки раздражения. Он нажал на кнопку домофона. Осторожно открыл дверь квартиры, вслушиваясь в шаги снизу. Человек был один. Артур смотрел в узкую дверную щелку. Да, Фред был один. Мальчик открыл дверь шире. – Входи! – он буквально затащил опешившего Фреда в квартиру. – Да скорее же! Он захлопнул дверь и набросился на парня, обнимая его и жарко целуя в губы. – Черт вас разберет, мистер Алверт, – проговорил Фред, с трудом вырываясь из объятий любовника. – То вы держите меня на холоде, то набрасываетесь на меня как сумасшедший. Артур, с тобой все в порядке? – Раздевайся! – улыбка Артура и впрямь была полубезумной, черные глаза сверкали, на беломраморных щеках выступил легкий румянец. Он затащил обалдевшего Фреда в спальню, повалил на кровать и принялся торопливо расстегивать на нем рубашку. – Мне уже не по себе, – заметил тот. – Ты как будто хочешь меня трахнуть. Учти, я бываю только сверху. – Будешь, не беспокойся, – бормотал Артур. – Черт, да сними же этот ремень! Он пожирал Фреда глазами, ему хотелось утонуть в пространстве танцующих золотых искорок, забыть о страхе, о неопределенности… Всё потом, потом, не сейчас. – Ну же, – простонал он, опрокидываясь на спину и бесстыдно раздвигая ноги. – Давай, давай! – Даже без смазки? – с насмешливым удивлением спросил Фред. – Давай, давай! – в голосе Артура зазвучали истеричные нотки. Фред смотрел на него с недоумением и даже опаской, но тут же в карих глазах зажегся огонь. Его любовник был слишком хорош, его любовник жаждал, чтобы Фред его взял! Парень с рычанием набросился на своего красавца. Через некоторое время они, совершенно обессиленные, лежали на смятой и скомканной постели. Артур бездумно смотрел в потолок, млея в объятиях Фреда. – Представляешь, мне прислали приглашение на великосветский прием, – вдруг сказал Фред. Артур вздрогнул. – Тебе? – Да. Мне, конечно, доводилось бывать на таких сборищах. Мой отец – финансист, ты же знаешь. Он считает, что мне полезно общаться со всякими скучными типами из Сити – для будущей карьеры. Но тут пришло приглашение – и мне, и моему отцу – от совершенно неожиданной личности. Одной дамы из аристократических кругов. С которой ни я, ни мой отец никогда не были знакомы. – От герцогини Трамбулл? – быстро спросил Артур. – Откуда ты знаешь? – Фред изумленно воззрился на Артура. – Я тоже получил от нее приглашение. – Ты?? – у Фреда уже отпадала челюсть. – Ты??? – Да, я. Безвестный студент, у которого нет отца из Сити и в жилах которого нет ни капли голубой крови, – задумчиво сказал Артур. – Ты знаком с этой герцогиней? Артур промолчал, неопределенно пожав плечами. – Мой отец навел справки о ней. Все в один голос говорят: старая, злая ведьма. Весьма эксцентричная. Ее покойный муж, герцог Трамбулл, говорят, поддерживал тесные отношения с разведкой. Его светлости нравилось играть в шпионов. Артур никак не отреагировал на слова Фреда. Его снова начал одолевать страх. В этот момент раздался телефонный звонок. Высветился тот самый номер, которого не было в списке контактов. Артур вскочил с постели, схватил смартфон и ринулся из спальни на кухню, плотно закрыв за собой дверь. – Вам нет нужды беспокоиться, – раздался в трубке уже знакомый голос. – Мы связались с герцогиней. Она говорит, что хочет поговорить с Уоллером из NTBanc. Что-то о возможности предоставления ей крупного кредита. А его сына и вас пригласила, как она выразилась, для пикантности. Старушка эксцентрична. Вы должны ее помнить. – Я ее помню, потому и позвонил, – сквозь зубы произнес Артур. – Меня интересует, откуда она знает, кто я? – Успокойтесь, она не знает. Точнее, не знала. Но мы ее предупредили, чтобы она и виду не показывала, будто вы знакомы. Герцогиня всегда была понятлива. – Но откуда она вообще узнала о существовании Артура Алверта? – Хм. Навела справки о Фреде Уоллере и узнала, что вы – его любовник. Это ведь правда? – Да. И что с того? – Ваша личная жизнь нас не касается. А герцогиня просто любит скандалы, это известно всему Лондону. Не беспокойтесь, в желтую прессу вы не попадете. – Но как она узнала, что я – любовник Фреда?? Мы вместе чуть больше двух недель! – Это вы у нее спросите. Но я и сам могу сказать: подобные слухи распространяются быстрее, чем вы думаете. Волноваться не о чем. Можете спокойно идти к герцогине и эпатировать высшее общество. Всё. До свиданья. В трубке раздались отбойные гудки. Артур в задумчивости возвратился в спальню. – С кем ты разговаривал? – недовольно и подозрительно спросил Фред. – Почему скрылся? У тебя есть кто-то еще? – Нет, – с улыбкой ответил Артур и поцеловал Фреда в губы. Тот застонал и прижал его к себе. В этот раз секс был бурным и коротким. – На кой черт мы все понадобились этой старой карге? Ума не приложу, – произнес Фред, когда они снова лежали расслабленные и перемазанные спермой. – Мой отец, я, ты… Довольно странная компания, не находишь? – Возможно, герцогиня решила разбавить скучное аристократическое общество одним банкиром и парой молодых красивых геев. Ведь мы с тобой же красивы, правда, Фред? Особенно я, – манерно протянул Артур, надув губки. – Ты прелесть! – рассмеялся Фред. – Надо будет за тобой следить на этом чертовом приеме, чтобы тебя не увели! Например, этот Ферренс, который за тобой гоняется. – Он тоже там будет? – вздрогнул Артур. – Нет, он вряд ли, – рассмеялся Фред. – Я говорил, что мой отец навел справки о герцогине. Она должна Ферренсу очень крупную сумму, а отдавать ей нечем. Естественно, она Ферренса люто ненавидит. Не думаю, что ей хочется лицезреть его физиономию среди гостей. Он снова обнял Артура, и юноша начал понемногу успокаиваться в его сильных и нежных руках.

- Все будет хорошо, любовь моя, – прошептал Фред. – Вот увидишь. Не беспокойся. Сегодня мы идем слушать твоего любимого Перголези. Расслабься.

Артур обвил Фреда руками и смотрел в его глаза с танцующими золотистыми искорками. Да, наверное, все будет хорошо. Эти две недели, что он прожил с Фредом, были для него самыми счастливыми за последние пять лет, полных кошмаров и холодного одиночества. Фред стал его рыцарем, прогнавшим призраков прошлого.

- Только не покидай меня, – прошептал Артур умоляюще. – Не покидай меня, Фред! Если я снова останусь один, то я сойду с ума…

- Шшшш, любовь моя, я никогда тебя не покину.

- Ферренс снова придет за мной.

- Он силен, но не всесилен, – с уверенной улыбкой произнес Фред. – Он не сможет тебя отнять. Даже если за тобой по пятам будут ходить двадцать его горилл.

- Не отдавай меня ему!

- Не отдам! Не сомневайся.

====== ГЛАВА 12. АРАБСКИЙ ПРИНЦ ======

Форсборо, 30 миль к северу от Лондона, февраль 2013 года

Герцогиня Трамбулл сидела перед зеркалом и придирчиво себя рассматривала. Очень пожилая и очень молодящаяся дама так и не решилась на пластическую операцию, хотя очень хотела. Но делать пластику – это так вульгарно! Такие операции обожают делать американки, отчего становятся похожими на кукол из фильмов ужасов. Она, вдова герцога Трамбулла, просто не могла позволить себе опуститься до подобного. Но очень, очень хотелось.

В голову герцогини лезли дурные мысли. Она думала о том, что не должна была приглашать в свое поместье этого финансиста-выскочку из NTBank. Да, поговорить о возможности кредита было бы неплохо, но это можно было сделать и без приглашения на прием! А теперь все примутся судачить, что герцогиня Трамбулл пресмыкается перед воротилой из Сити, выпрашивая у него подачку! А уж присутствие сына банкира на приеме и вовсе нонсенс. Что этомумолокососу тут делать? У нее, герцогини, собирается избранное общество! Хотя, может быть, это воспримут как намек на то, что у нее появился молодой любовник… Это было бы пикантно.

И этот мальчик, который будет с сыном банкира… Артур Александер Алверт… Имя незнакомо. Хотя его второе имя… Боже, неужели? Неужели это его сын? Но почему он теперь носит другое имя? Жаль, что у нее нет фотографии, она сразу узнала бы того мальчика. Нет. Нет. Лучше об этом не думать. Нет. Она слишком стара, чтобы будить призраков прошлого.

Ей ведь звонили те люди, предупреждали… А они никогда так просто не звонят. Значит, затевается нечто серьезное. Что ж, это даже неплохо, поучаствовать в чем-то таком… Тряхнуть стариной. После смерти мужа ей приходилось, в основном, заниматься его расстроенными финансами, залезать в долги, а это так скучно и утомительно! Долги! Особенно много она должна этому негодяю Ферренсу – два миллиона фунтов! Не надо было занимать у него. Муж ненавидел семейство Ферренсов, они были врагами Трамбуллов на протяжении веков, но… Ситуация была безвыходной, когда герцогине, и без того обремененной долгами, все отказывали в кредите. А мерзкий Ферренс согласился дать деньги. И теперь держит герцогиню за горло, в любой момент может пустить ее имущество с молотка! Ему, видите ли, нет дела до денежных проблем, с которыми сталкиваются древние благородные фамилии.

Именно Ферренс заставил ее пригласить на прием эту странную троицу: банкира из Сити, его сынка и того мальчика. А сам явится с каким-то арабским принцем. Кстати, арабский принц это совсем неплохо, о нем в Лондоне сейчас все говорят. Он станет звездой ее вечера! Но что все это значит? Почему Ферренс вдруг приводит к ней в дом того мальчика? Ведь мальчик (если это и впрямь он) находится под опекой лютых врагов Ферренса? Что за игра?

Она тяжело вздохнула и встала. Пора было спускаться вниз, в большую залу. Скоро начнут съезжаться гости, и ей следовало лично убедиться, что все готово. Герцогиня очень опасалась неприятностей из-за происков Ферренса, но неожиданно все пошло хорошо. Даже замечательно. Когда эти двое молодых людей – Уоллер-младший и Алверт – прибыли вместе, она беседовала с Ферренсом и ормузским принцем Ахмадом. Принц был молод, очарователен, с превосходным манерами и обладал особым восточным шармом. Втроем они говорили о каких-то пустяках, когда к ним приблизилась эта парочка молодых людей. Один из них был высок, у него было привлекательное лицо и каштановые волосы, другой – меньше ростом, очень стройный и удивительно красивый блондин с черными глазами. Герцогиня вздрогнула. Да, это он. Она ведь видела его совсем мальчиком, очаровательным малышом. И у него уже тогда были чудесные белокурые волосы и удивительно черные, большие глазки. А потом она видела его подростком – красивым, немного женственным, с очаровательными манерами. Уже тогда было ясно, что он вырастет в настоящего красавца! И он вырос. Кстати, ее предупредили, что он – гомосексуалист. Какая жалость, сколько девушек, должно быть, вздыхает по этому милашке. И не только девушек. А он – с этим Уоллером-младшим. Кстати, этот его любовник тоже неплох. До красоты этого мальчика (как его теперь зовут? Ах да, Артур Алверт!) Уоллеру-младшему далеко, но он вполне привлекателен. Что ж, молодой арабский принц и два красавца-гея на ее приеме – совсем неплохо! О вечере в ее поместье будут говорить! Если бы еще здесь не было этого ужасного Ферренса! И если бы не призраки прошлого, которых привел с собой Артур… – Разрешите представить вам мистера Фреда Уоллера и мистера Артура Алверта, – церемонно произнес Ферренс, обращаясь к герцогине и принцу Ахмаду.

Герцогиня тут же отметила, что принц с немалым интересом смотрит на Артура. А тот улыбался сдержанно и холодно, но герцогине показалось, что во взгляде, который он бросил на Ферренса, промелькнула поистине убийственная ненависть.

Артур перевел взгляд на герцогиню. Да, это точно был он. Она его узнала. И поняла, что он тоже ее узнал. В его взгляде на миг промелькнуло беспокойство, но герцогиня улыбнулась, давая понять, что волноваться не о чем.

- Рада видеть вас в моем доме, – проговорила она как можно более любезно. – Мистер Ферренс очень высоко о вас отзывался.

Эти слова вызвали у младшего Уоллера удивление. Герцогине только показалось, что он и Ферренс никогда прежде не встречались?

- Благодарю вас, ваша светлость, – произнес Алверт. – Ваше приглашение – большая честь для нас обоих. Я до сегодняшнего дня не имел счастья знать вас лично, – эти слова Артур произнес с легким нажимом, и это не укрылось от слуха Ферренса, который тут же метнул на мальчика подозрительный взгляд, – но я очень много слышал о вас и, поверьте, испытываю к вам глубочайшее уважение. Как и мой друг, мистер Уоллер.

– Я тоже не имела чести знать вас прежде, – герцогиня произнесла эти слова особым тоном, и Джеймс нахмурился. – Но мистер Ферренс был так любезен, что посоветовал мне пригласить вас. И я вижу, он был прав: приятно видеть у себя в доме столь очаровательных молодых людей. «Они ведь знают друг друга! – подумал Джеймс. – Черт, они точно знают друг друга. Но откуда? Что все это значит?» – Ваши родители должны гордиться тем, что у них вырос такой прекрасный сын, – продолжала герцогиня. – Если бы я знала их лично, то непременно сказала бы им это. – К сожалению, моих родителей уже нет в живых, ваша светлость. Но, поверьте, они бы высоко оценили ваши слова. – Нет в живых? Боже… Эти слова старая герцогиня произнесла таким тоном, каким обычно воспринимают известия о смерти тех, кого знали лично. «Она знала и его родителей, – констатировал Джеймс. – Надо сказать Молтону, пусть копает». На протяжении этого странного разговора Фред молчал. Но он, в отличие от Джеймса, воспринял это лишь как вежливую светскую болтовню. А принц Ахмад, тоже не произнесший ни слова, не столько прислушивался к разговору, сколько внимательно смотрел на Алверта. Впрочем, принц отметил, что мальчик, как будто, не впервые оказался в великосветском обществе: слишком уж уверенно и непринужденно он держался. Принц не знал, какое страшное напряжение скрывается за этими непринужденными манерами.

Когда Артур вместе с Фредом вошел в большой зал старинного дома, где проходил прием, и увидел Ферренса, то сразу всё понял. Это Ферренс заманил его сюда! Но зачем? Почему именно к герцогине? Неужели он… всё-таки узнал?

Артура снова охватили страх и ярость. Он готов был вцепиться в глотку ублюдку. Но надо было сохранять хладнокровие. Во что бы то ни стало. От него не укрылось, что Ферренс насторожился, когда они обменивались с герцогиней репликами, смысл которых, казалось, должен быть ясен только им. Они с Фредом отошли от герцогини, Ферренса и арабского принца. Артур заметил, что Ферренс смотрит на него странным взглядом.

К черту! Будь что будет. Рядом с ним Фред. Его Фред. Его защитник.

- Ты заметил? – с нервной улыбкой спросил Фред.

- О чем ты? О разговоре с герцогиней? Не обращай внимания, это пустая болтовня.

- Артур, мне нет дела до этой старой карги. Я о принце!

- О принце?

- Ну да. Об этом сыне ормузского эмира. Как его там? Принц Ахмад?

- А что с ним не так? – рассеянно спросил Артур, поглядывая на Ферренса, который по-прежнему пристально смотрел на него.

- Как он на тебя смотрел?

- Ферренс?

- К черту твоего Ферренса! Этот принц!

Артур взглянул на арабского принца. На вид тому было лет 25, у него была оливковая кожа и резкие, привлекательные черты лица, в которых сквозила властность. Он стоял с горделивой осанкой, одетый в отлично пошитый смокинг, и смотрел прямо на Артура.

- Кажется, у меня появился еще один могущественный конкурент, – закусив губу, заметил Фред.

- Прекрати, – пожал Артур плечами. – Какое мне дело до этого шейха, эмира или кто он там.

- Но ему до тебя точно есть дело, – в голосе Фреда неожиданно зазвучали ревнивые нотки, и Артуру это польстило. – Откуда он, черт возьми? Из Ормуза? Где это?

- Островной эмират в Ормузском проливе.

- Я вижу, ты силен в географии! Но не думай, что мне это название о чем-то говорит.

- К твоему сведению: Ормузский пролив соединяет Персидский залив с Оманским заливом. То есть с Индийским океаном.

- Тогда я тебя туда не отпущу, – улыбнулся Фред. – Там слишком жаркое солнце, а у тебя очень нежная кожа, которую надо беречь.

- К тому же, мне не хочется жить среди жен этого принца, – рассмеялся Артур.

- Возможно, у них в гареме веселее, чем в этом унылом поместье, – заметил Фред. – Посмотри, здесь собрались одни старики и старухи. На кой черт нас сюда позвали?

- Это Ферренс, – Артур снова помрачнел. – Он что-то задумал. Готовься к атаке, Фред.

- К атаке? – улыбнулся его бойфренд. – Я всегда готов к атаке. Не думаю, что этот надменный петух может что-то нам сделать.

Артур многое мог сказать по этому поводу, но промолчал.

Гости тем временем разбились на группки. Артур с Фредом поначалу стояли вдвоем. Юноша чувствовал себя не слишком уютно в обществе незнакомых людей, принадлежавших к совершенно иному кругу. Пришлось вспомнить все уроки этикета. Безупречная осанка, холодная полуулыбка и прочее. Они болтали с Фредом о пустяках, и Артур все ждал, когда же начнется… Что именно начнется – он не знал, но ведь ради чего-то Ферренс заманил их на этот идиотский прием!

- Смотри, – вдруг сказал Фред. – Ферренс разговаривает с моим отцом.

Артур вздрогнул, поняв: “это” началось.

На губах Джеймса играла уверенная улыбка, он держался непринужденно и слегка угрожающе, словно хищник, готовый вцепиться в горло жертве. А вот Уоллер-старший казался изрядно напряженным. Поговорив пару минут на отвлеченные темы, Джеймс перешел к делу. Вежливо, но прямым текстом, Ферренс объяснил жалкому банковскому клерку, что ему ничего не стоит перекрыть большую часть финансовых проектов, от которых напрямую зависела карьера Уоллера-старшего как вице-президента NTBank. В частности, Уоллер курировал финансирование поставок каспийской нефти в Европу по трубопроводам, идущим через Турцию. С легкостью, буквально на пальцах, Ферренс доказал, что в его власти добиться передачи проекта прямым конкурентам NTBank. А еще он рассказал, насколько просто ему обрушить стоимость акций австрийского химического концерна

BWG

, которые банк приобрел именно по настоянию Уоллера ни много ни мало за миллиард долларов. Уже этого было достаточно, чтобы банкир понял: его карьера находится в руках Ферренса. Но тот для убедительности добавил еще парочку примеров своих возможностей.

Уоллер-старший был бледен как полотно, и Ферренс насмешливо наблюдал, как дрожит рыхлое, пузатое тело банкира.

- К чему вы все это говорите, мистер Ферренс? – спросил тот, вытирая платком холодный пот с лысого черепа. – Что вам угодно?

- Мне угодно совсем немногое. Я оставлю вас в покое при условии, что ваш сын немедленно расстанется с молодым человеком, которого зовут Артур Алверт. Да-да, с тем самым юным джентльменом, с которым он сейчас беседует, вы его видите.

- Вот как? – дрогнувшим голосом переспросил банкир. – И… это все?

- Да, – отрезал Ферренс. – И это должно быть сделано немедленно. Здесь и сейчас. Ваш сын приехал сюда вместе с Алвертом. Уехать они должны порознь. И никогда больше не встречаться. Это мое единственное условие. От его выполнения зависит ваша дальнейшая судьба, сэр.

- Понимаю…

- Ступайте же к вашему сыну. Уверен, вы убедите его быть благоразумным.

Уоллер покорно потрусил в ту сторону, где стояли его сын и Артур. Джеймс с презрительной усмешкой смотрел ему вслед.

Артур, внимательно наблюдавший за этой сценой, уже не сомневался: Ферренс нанес удар. И очень сильный.

- Все теперь зависит от тебя, Фред, – прошептал он. – Не оставляй меня. Не оставляй!

- Не о чем беспокоиться, – отвечал Фред с уверенной белозубой улыбкой.

В его глазах плясали золотистые искорки, и на мгновение Артур поверил, что волноваться не о чем. Ферренсу их не разлучить. Они с Фредом пока что провели вместе чуть больше двух недель, но каких счастливых! Полных покоя и безмятежности. И Артуру хотелось, чтобы это продолжалось. Долго. Как можно дольше.

- Отец, позвольте представить вам мистера Артура Алверта, моего друга, – церемонно произнес Фред своему папаше.

Тот торопливо пробормотал нечто невнятное, протянул Артуру руку с таким видом, как будто перед ним была ядовитая змея, и поспешно уволок Фреда.

- Фред, ты не должен сломаться, – прошептал Артур вслед своему другу.

А рядом возникла фигура Ферренса. Артур скользнул по нему подчеркнуто холодным взглядом и отвернулся.

- Вам нравится здесь, Артур? – голос Ферренса звучал мягко и приветливо, но в юноше он пробуждал только страх. – Мне хочется, чтобы вы привыкали выходить в свет. Когда вы станете моим спутником, вам придется делать это регулярно.

Наглец был уверен, что Артур уже в его руках.

- Весьма предусмотрительно с вашей стороны, сэр, но совершенно напрасно. Я не буду вашим спутником, – равнодушно обронил юноша.

- Я так не думаю. И вы убедитесь в моей правоте, Артур.

- Кажется, я просил вас не обращаться ко мне по имени.

- Гм, должен сказать, что и вы со мной ведете себя не слишком вежливо. Артур.

Юноша промолчал.

- Послушайте, Артур. Вы сами понимаете, что больше всего я хочу услышать ответы на известные вам вопросы. И у меня, кстати, появились новые вопросы. Оказывается, вы и прежде были знакомы с герцогиней Трамбулл. Не пытайтесь это отрицать. От меня не укрылась двусмысленность вашего диалога.

Взгляд черных глаз буквально прожег Джеймса, как будто проникая в самые глубины его души. К удивлению Ферренса, его слова не привели Артура в смятение, как он рассчитывал. Наоборот, юноша как будто облегченно вздохнул.

И Ферренс не ошибался. «Похоже, он ничего не знает», – подумал Артур.

- Вы не расскажете мне, откуда вы знаете герцогиню? – продолжал допытываться Ферренс. – Послушайте, я ведь все равно это узнаю! Герцогиня сама мне расскажет, она слишком от меня зависит.

Ответом была насмешливая улыбка на тонких губах Артура. «Посмотрим, от кого она зависит больше, – подумал Артур. – От тебя или…»

– Я ничего не собираюсь вам рассказывать, – процедил юноша. – Оставьте меня в покое, сэр!

- Никогда, – с убийственной улыбкой ответил Ферренс.

Артур отвернулся, и тут взгляд его упал на Фреда и его отца. Уоллер-старший в чем-то горячо убеждал своего сына, и Артур понимал, в чем именно. Фред стоял с напряженным лицом, его кулаки были сжаты. Он молчал.

Артур повернулся к Ферренсу.

- Вы мерзавец. Вы готовы на любую подлость, – с ненавистью произнес он.

- Да. Ради вас, Артур. Ради того, чтобы вы были со мной, – глаза Ферренса горели пугающим темным огнем.

- С кем угодно, но не с вами! – Артур готов был разрыдаться, чувствуя полное бессилие перед странной властью, которую ощущал в этом подонке.

- Без вас я мертвец. С вами я снова обрету жизнь.

- Я хочу, чтобы вы и дальше оставались мертвецом. И лучше всего настоящим!

- И вы, Артур, обретете подлинную жизнь только со мной. Вы ведь сами это чувствуете.

Артур пристально посмотрел на Ферренса таким взглядом, что тот почувствовал себя полным идиотом, ничего не знающим и не понимающим. Но не показал этого.

- Сегодня мы уедем отсюда вместе, – произнес Ферренс таким обыденным тоном, как будто говорил о чем-то само собой разумеющемся. – Кстати, сюда направляется ваш нынешний… хм, друг. Оставляю вас ему. Думаю, он вам все объяснит.

И Ферренс с самоуверенной улыбкой отошел прочь.

К Артуру подошел Фред: поникший, бледный, в потухших глазах больше не плясали золотистые искорки. Артур вопросительно посмотрел на него, хотя ему уже было всё ясно.

Фред молчал. Вместо него заговорил Артур.

- Мы расстаемся, – он произнес это скорее утвердительно, чем вопросительно.

- Он угрожает моему отцу, – хрипло проговорил Фред.

- Смертью? – холодно спросил Артур.

- Нет, но…

- Ясно. Дальше можешь не продолжать.

- Артур, пойми, я…

- Не надо ничего говорить.

- Артур, я хочу быть с тобой, ты прекраснее всех, с кем я был…

- Фред, довольно, – юноша до боли вонзил ногти в ладони. – И… спасибо тебе. За эти две недели, что мы были вместе.

- Артур, я знаю, что…

- Я тоже знаю. Прощай.

Артур резко повернулся и пошел прочь. Фреда для него больше не существовало. А впереди стоял победно улыбавшийся Ферренс. Его комбинация сработала. Артур шел к нему. Сам. Потому что мальчик понял: ему не к кому больше идти. Его возлюбленный дружок трусливо сбежал, узнав о неприятностях, грозящих благополучию его папаши, а значит, и всей его семейке. Это был урок Артуру: никто не сможет дать ему защиту. И, похоже, мальчик этот урок усвоил.

Ферренс был уверен: уже сегодня мальчик будет принадлежать ему. И поцелуи Джеймса растопят черный лед в глазах красавца. Грациозная кобра лишится смертоносного яда. Мраморная статуя оживет. А Джеймс вернется к жизни.

Поэтому Ферренс с довольной улыбкой поднял бокал шампанского, празднуя собственную победу. Направлявшийся к нему Артур тоже улыбнулся. Отличный знак, отметил про себя Ферренс. Но тут вдруг он понял, что смотрел Артур вовсе не на него. Проследив за взглядом Артура, Ферренс увидел, что тот улыбался принцу Ахмаду, который по-прежнему находился в компании герцогини и пары каких-то пожилых леди. И Ахмад смотрел на Артура и тоже улыбался ему!

Улыбка сползла с лица Ферренса. Вся его комбинация полетела к чертям.

Хорошо сложенный араб в элегантном смокинге что-то вежливо сказал обступившим его дамам и направился прямо к Артуру, уверенно и даже нагло ему улыбавшемуся.

- Мистер Алверт? – произнес принц. – Рад пообщаться с вами.

- Ваше высочество! Я польщен, что принц Ахмад, сын эмира Ормуза соблаговолил запомнить мое имя.

- Имена людей, обладающих внешностью, подобной вашей, забыть бывает трудно, – с легкой улыбкой отвечал принц.

Он говорил по-английски бегло, хотя и с заметным арабским акцентом.

Артур счел нужным рассмеяться в ответ на эти слова.

- Не буду скрывать, мне очень приятно услышать это, тем более от наследного принца Ормуза…

- Тут вы ошиблись, мистер Алверт. Наследным принцем Ормуза являюсь вовсе не я, а принц Абдалла, мой дядя. У нас наследование происходит по линии братьев, а не по линии отцов и сыновей. И трон передается от старшего брата к младшему. Так что я стою всего лишь третьим в очереди престолонаследников.

- О, как я разочарован, ваше высочество, – решился Артур на рискованную шутку. – С детства мечтал познакомиться с наследником ормузского престола.

- Я в отчаянии, мистер Алверт. – принц блеснул белоснежными зубами. – Но может быть, вас отчасти утешит то, что я являюсь адмиралом флота и главнокомандующим военно-морскими силами Ормуза?

- О, это решительно все меняет! – изобразив шутливое воодушевление, произнес Артур. – Ормуз ведь по сути запирает вход в Персидский залив. Так что ваш флот имеет стратегическую значимость для ситуации в регионе, не так ли?

- Вижу, вы неплохо разбираетесь в геополитике и географии, мистер Алверт, – подняв густые черные брови, заметил принц, глядевший на Артура со все большим интересом. – По вашему виду этого не скажешь.

Артур покосился на Ферренса. Тот напоминал грозовую тучу, готовую взорваться громом и молниями.

- Вот как? – рассеянно сказал Артур принцу. – Моя специальность – закономерности распространения и распределения информационных потоков. Это связано и с политикой, и с географией, но опосредованно.

- А я почему-то решил, что вы делаете карьеру фотомодели, – на смуглом, гладком лице принца по-прежнему играла белоснежная улыбка.

- Поверьте, ваше высочество, вы не первый, кто выступает с подобным предположением.

- Правда? Надо же, меня опередили и здесь, как и с престолонаследованием, – рассмеялся Ахмад. – Но, мистер Алверт, для человека с такой внешностью, как у вас, профессия фотомодели была бы вполне естественной.

В ответ Артур решил ограничиться улыбкой. Внутри у него все было напряжено. Принц был его шансом вырваться из западни, устроенной Ферренсом.

- Мистер Алверт,- произнес принц,

-О, ваше высочество, называйте меня Артуром. Так будет гораздо проще.

- Какое прекрасное имя, Артур!

- Самое обычное имя, ваше высочество. Для фотомодели оно вряд ли подошло бы, а для…

- Для знатока геополитики и географии будет в самый раз?

- Не мне об этом судить, ваше высочество.

- Было бы любопытно узнать, насколько далеко простираются ваши познания в политике и географии, Артур, – пристально глядя в черные глаза, произнес принц.

- Право, здесь не самое лучшее время и место для подобного экзамена, – с невинным видом заметил Артур.

- А завтра я улетаю из Лондона, возвращаюсь в Ормуз, – с нарочито сокрушенным видом сказал принц. – Но ведь время у нас еще есть? Как вы полагаете, Артур? Мы могли бы вместе возвратиться в Лондон и поговорить за ужином. Как вы на это смотрите? Я остановился в отеле Four Seasons.

- Ваше приглашение большая честь для меня, ваше высочество. Не представляю, как можно его отклонить, – сказал Артур, не удержавшись от того, чтобы не бросить на Ферренса мстительно-торжествующий взгляд.

====== ГЛАВА 13. ТЫСЯЧА И ОДНА НОЧЬ ======

Лондон, февраль 2013 года Герцогиня Трамбулл, возвращавшаяся на следующий день в Лондон, после приема в своем поместье, пребывала в восторге. Этот мальчик, Артур Алверт, оказался настоящим чудом! Ах, она всегда знала, что это необыкновенный ребенок, еще тогда, когда совсем маленьким, он стоял перед ней на стуле и читал стихи наизусть. Чьи это были стихи? Ах, она забыла. Да это и неважно. Прекрасно, что она его позвала на прием. Во-первых, он очарователен, и у него прекрасные манеры. Во-вторых, сразу несколько подруг герцогини нашли его очень приятным собеседником. Интересно, о чем он с ними говорил? Скорее всего, благовоспитанно молчал и вежливо улыбался, пока они тараторили, иначе они немедленно сочли бы его вульгарным выскочкой. В-третьих, этот красавчик окружен ореолом тайны. Ну, его настоящее имя герцогине известно… Впрочем, она его давно забыла, но это и неважно. Да, она помнила его родителей. Они вместе с сыном бывали в их лондонском доме по приглашению герцога Трамбулла. Родители были милые люди, отец – просто красавец и светский джентльмен, хоть и не англичанин. Его звали Александр. Мальчик пошел в него – и внешностью и манерами. Мать (ее имя герцогиня не помнила) тоже была мила. Хоть и простовата. Но она всегда знала свое место, это было ее несомненным достоинством. Мальчик говорил, что родителей уже нет в живых. Какая жалость! Надо будет расспросить его, что с ними случилось. Хотя нет, лучше в эти тайны не лезть. Покойный муж неоднократно предостерегал ее от этого. Да она сама не глупа, и знает, на своем собственном опыте… Но мальчика, этого новоявленного Артура, все равно непременно нужно будет пригласить снова. Ведь благодаря ему, о вечере в поместье герцогини теперь будет говорить весь Лондон! Еще бы! На приеме в Форсборо сын ормузского эмира, великолепный арабский принц встретил юного белокурого красавчика, на которого имел виды сам Ферренс, граф Лэнтон, будь он проклят! И арабский принц увел красавчика прямо из-под носа британского аристократа – надменного мерзавца. Причем именно этот мерзавец и привел горячего араба на прием! Ха-ха-ха! В лондонских салонах будут это обсуждать как минимум неделю! Или даже две. И никто теперь не посмеет сказать, что на приемах у герцогини Трамбулл собираются одни скучные старики и старухи.

И, конечно, герцогиня была просто на седьмом небе от счастья от того, что этот мальчик, улизнув с арабским принцем, утер тем самым нос Ферренсу. Негодяй теперь стал всеобщим посмешищем. Ах, надо было видеть лицо этого расчетливого мерзавца, когда он понял, что остался ни с чем! Всегда самоуверенный, надменный, теперь он выглядел как побитый пес! Герцогиня получила огромное удовольствие! Ей так давно хотелось сделать этому мерзавцу какую-нибудь пакость, но она, увы, должна была ему целых два миллиона фунтов, и он уже не раз угрожал пустить ее по миру… Мальчик отомстил за герцогиню, он просто милашка!

И герцогиня решительно набрала номер телефона. Тем временем Молтон, засевший в своем кабинете и отключивший мобильный телефон, приказал секретарше отвечать всем, что его нет на месте, в том числе и для самого мистера Ферренса. Особенно для мистера Ферренса. Да, он, Молтон, уехал в неизвестном направлении по весьма срочному и конфиденциальному делу. Грег знал, что если Ферренс потом начнет задавать вопросы, он сошлется на то, что решал проблему Алтухина-старшего, которого надо было доставить в Лондон, нейтрализовав возможные угрозы. А сейчас с Джеймсом лучше было не встречаться.

Ферренс кусал себе локти от ярости и вопил, что виноваты все вокруг. Ага, ехидно и раздраженно думал Молтон, разумеется, не может же Ферренс быть виноватым в том, что сам себя перехитрил. Приволок на вечеринку к старой герцогине арабского принца и этого шлюшонка Алверта с его любовником. Думал убить двух зайцев сразу: избавиться от любовника Алверта и заодно сделать одолжение арабу, введя его в лондонский высший свет. А в итоге сам остался ни с чем. Шлюшонок, лишившийся прежнего любовника, немедленно бросился в объятия горячего араба и укатил вместе с ним прямо из-под носа Ферренса! Теперь весь высший свет Лондона потешается над ним. Джеймс вне себя, слуги в доме и сотрудники в офисе прячутся от него по углам, и правильно делают.

Молтон понимал, что Ферренс загнал себя в патовую ситуацию. Он не мог себе позволить поссориться с сыном ормузского эмира: от этого принца целиком и полностью зависело, будет ли реализован с таким трудом заключенный контракт на поставку торпед. А кроме того, у Ферренса были и еще какие-то дела с принцем Ахмадом, в которые даже Молтон не был посвящен. Между тем шлюшонок Алверт по-прежнему был неприкосновенен: Ферренс упрямо продолжал твердить, что мальчишка должен прийти к нему сам.

Молтона все сильнее тревожило психическое состояние босса. Алверт стал для Ферренса наваждением, и непонятно, как он в таком полубезумном состоянии вообще сумел провести сделку по торпедам! А впереди были сложные переговоры в США, ибо иранская проблема оставалась нерешенной. И все более серьезные проблемы начинала доставлять KGN Group, за которой стояла империя Крейга – лютого врага Ферренса. Дело шло к открытому столкновению, на кону стояли миллиарды долларов и политические судьбы, а Ферренс был занят идиотской погоней за похотливым шлюшонком.

После финта, который шлюшонок выкинул в Форсборо, Джеймс, разумеется, в ярости принялся названивать Молтону. Следить, не выпускать из виду! Есть, босс, как же иначе? Разумеется, люди Молтона следили за бронированным “Бентли”, в котором укатил арабский принц с белокурой тварью, а также за автомобилями охраны. Как и следовало ожидать, принц повез красавчика в Four Seasons, где для него на время пребывания в Лондоне сняли целый этаж. Хорошо, что Джеймсу хватило ума не требовать видеозапись того, чем там занимались принц Ахмад и Артур Алверт. В конце концов, что там могло быть, кроме банального порно с участием горячего араба и изнеженного блондинчика?

А Джеймс, поняв, что вновь остался без предмета своего вожделения, потребовал, чтобы ему на ночь привели двух парней из эскорт-услуг. На сей раз его не интересовали сладкие юноши, ему понадобились крепкие парни для участия в бдсм-сессии. Да, два парня в качестве нижних. Сам Джеймс по такому случаю облачился в сбрую, вооружился хлыстом и удалился в особую комнату, где у него было полно специальных приспособлений и игрушек, от которых даже у видавшего виды Молтона кровь стыла в жилах. После этой сессии два мускулистых проститута не вышли, а буквально выползли из гребаной комнаты! Телохранители говорили, что на них было страшно смотреть: тела исполосованы, покрыты синяками, задницы кровоточили. Конечно, заплатили им просто по-королевски, хватило бы не только на лечение: они теперь едва ли ни целый год могли позволить себе вообще не работать. Молтон надеялся, что у этих парней хватит мозгов не подавать на Ферренса в суд и не писать заявление в полицию: дело тухлое, но возиться не хотелось. Это ведь такая морока: привлекать свору адвокатов, заметать следы, запугивать пострадавших, давить на прессу, задействовать связи в полиции и так далее.

Да, Джеймс, конечно, сорвал на несчастных эскортниках свою злость из-за упущенного белокурого красавчика. Но Молтону было плевать на шлюшонка, главным было чтобы Джеймс не отдал приказ организовать покушение на арабского принца. Молтон опасался, что двинувшийся рассудком босс вполне на это способен. Хорошо еще, что араб провел вместе со шлюшонком только одну ночь, а наутро улетел в Ормуз на личном самолете. Шлюшонка же доставили в роскошном лимузине прямо к его квартире в Бэйсуотере. Интересно, сколько времени эта похотливая тварь проведет без секса? Хотелось бы подольше. Молтону надоело направлять Джеймсу отчеты о сексуальных похождениях развратного мальчишки, у которого в заднице уже должна зиять вселенская черная дыра! И смотреть, как босс от этого становится все более неадекватным, терпеть вспышки его ярости, хотя вины службы безопасности тут ни на грош!

Молтон с тревогой думал о том, что Джеймс снова что-то затеял. Опять какую-то “комбинацию”? Скорее бы уже он заволок белокурого шлюшонка в свою постель и успокоился. Хотя шлюшонок опасен, и его темное прошлое очень тревожило Молтона.

Раздался звонок от секретарши.

- Мистер Молтон, вас разыскивает мистер Ферренс.

- Джулия, я же сказал, что меня нет на месте.

- Боюсь, сэр, что мистер Ферренс мне не поверил и пришел в ярость.

- Ничего страшного. Он давно в ярости. Всем пора привыкнуть.

- Возможно, сэр. Но мистер Ферренс заявил, что раз вы не хотите к нему идти, то он сейчас сам к вам придет, и что вы… очень пожалеете об этом, сэр.

- У вас есть пистолет, Джулия?

- Нет, сэр, – невозмутимо отвечала секретарша. – Но я могу спрятать вас у себя под столом.

- Боюсь, я там не помещусь, – вздохнул Молтон.

*** Артур был уверен, что Ферренс снова что-то задумал. Этот человек был упрям как сам дьявол, и Артур чувствовал, что тот все плотнее стягивает свою сеть вокруг него. Мысли его постоянно возвращались к Ферренсу. Он вызывал в Артуре ужас и одновременно притягивал его словно магнит. Так преступника тянет на место преступления. Артур чувствовал себя преступником, и в нем росло извращенное желание подчиниться Ферренсу. Он словно погружался во тьму, и ему хотелось раствориться в этой опьяняющей тьме без остатка. Артур знал, что будет сопротивляться этому противоестественному желанию, сопротивляться до конца, но так же знал, что конец наступит. Ферренс победит. Юноша жалел, что принц Ахмад улетел так быстро. В какой-то момент он подумал, что принц может стать его новым защитником… К тому же, Ахмад был хорош, очень хорош. Артур впервые в жизни оказался в постели у самого настоящего принца! Кстати, еще и адмирала. Да еще и араба. Да еще такого молодого и красивого, ему же всего 25 или 26 лет. Все это было похоже на сказку из “Тысячи и одной ночи”.

Невероятная церемонность слуг, отношение к принцу почти как к божеству… И к Артуру, кстати, тоже. Ахмада и Артура вели едва ли не под руки, им кланялись и чуть ли не падали ниц. Принц воспринимал это с величаво-равнодушным видом, Артур старался держаться естественно, как будто всю жизнь провел в окружении слуг, сдувающих с него пылинки. Ему было не по себе, и в то же время он едва сдерживался, чтобы не отпустить ироничное замечание по поводу восточных нравов или же просто глупо захихикать.

В огромном номере был накрыт великолепный стол. Принц и его спутник сидели на низком, невероятно мягком диване, усыпанном подушками (и Артур все пытался понять, в Four Seasons это предусматривается для богатых восточных постояльцев или же свита принца притащила восточное барахло из Ормуза?), перед ними стоял низкий стол, уставленный яствами. Это была восточная кухня, названия многих блюд Артур даже не знал, а спрашивать стеснялся. Поэтому он просто брал то, что брал Ахмад. Алкоголя не было вообще, но мальчик не сокрушался. Он и так пил не слишком много, а во-вторых, и без алкоголя совершенно опьянел от атмосферы, в которую внезапно окунулся.

С Ахмадом они говорили о политике и географии. А также об истории. Это было необычно. И интересно. Артур привык, что на свиданиях разговоры крутятся вокруг секса, моды, музыки, иногда искусства и тому подобных вещей. Но с принцем речь велась о ситуации в Персидском заливе. О стратегическом значении Ормузского пролива для экспорта нефти с Ближнего Востока. Об отношениях Ирана и Саудовской Аравии – двух враждебных гигантов, между которыми зажат маленький Ормуз (*). О гражданской войне в соседнем Йемене и ее влиянии на Ближний Восток в целом. В этих темах Артур неплохо ориентировался. И на вопрос принца, откуда у него эти познания, скромно ответил, что международные отношения всегда его интересовали. Он регулярно и много читал – не только ленты новостей, но и аналитику, исторические труды и прочее. «В конце концов, нельзя же только трахаться», – это Артур подумал, но не стал говорить вслух.

А принц Ахмад был более чем удивлен его интеллектуальным уровнем. В какой-то момент принц даже стал поглядывать на Артура с подозрением: а не шпион ли тот, пытающийся выведать военно-политические тайны Ормуза?

Во время ужина Ахмад все ближе придвигался к Артуру. Его смуглая мускулистая рука с тяжелым золотым перстнем, украшенным бриллиантами, по-хозяйски легла на белую, нежную руку юноши, колено касалось колена Артура. Но дальше этих вольностей дело, к удивлению Артура, не зашло, хотя во влажных ореховых глазах молодого араба с ослепительными белками он читал неприкрытое желание. Пухлые, четко очерченные губы Ахмада время от времен приоткрывались, обнажая белоснежные ровные зубы. От него исходил аромат восточного парфюма – хоть и сильный, но приятный.

По наивности Артур полагал, что после ужина они наскоро примут душ и окажутся в спальне, однако оказалось, что он ровным счетом ничего не знал о том, как живут восточные принцы. Сначала его в буквальном смысле под руки отвели в ванную, отделанную мрамором, где в раздевании его персоны приняли участие сразу трое слуг. Юношу уложили в ванну с теплой душистой водой, поверхность которой была покрыта лепестками роз, а ловкие умелые пальцы слуги массировали ему голову, и это было чертовски приятно.

Потом Артура стали омывать, отирать приятно пахнущими гелями, заставили лечь на столик, похожий на массажный, и принялись втирать в тело благовонные снадобья.

Артуру все это было очень приятно, но не оставляло ощущение, что его воспринимают как шлюху, которую надо приготовить к тому, чтобы она оказалась достойной лечь в постель его королевского высочества. И Артур с горечью подумал, что в сущности он сейчас и был шлюхой, готовившейся запрыгнуть в постель к принцу. И это было унизительно. Но он знал, что возьмет реванш. Он умел это делать.

Артура, наконец, облачили в шелковый халат, подбитый тончайшей шерстью, и вновь под руки повели в спальню. Кстати, весь этот ритуал омовения и умащения проходил в гробовом молчании. Слуги не произнесли ни слова.

В глубине спальни белела огромная кровать, освещенная мягким светом ночника, а перед ней темнел силуэт Ахмада. Но даже в полутьме Артур увидел, как сверкают белки его глаз, почувствовал, как от принца исходят томные волны желания.

Юноша одним движением сбросил тонкий халат и предстал перед принцем – обнаженный, наглый, бесстыдный. Ахмад несколько мгновений стоял неподвижно, затем шагнул к Артуру и снова замер. Он был похож на тигра, готового к прыжку. Сердце юноши учащенно забилось, он высоко поднял голову, с вызовом глядя на Ахмада. Тот понял и принял вызов. Ахмад тоже сбросил халат, демонстрируя крепкое, ладное тело. У него были сильные бедра, накаченные ноги, развитая широкая грудь, поросшая курчавыми волосками. Внезапно он буквально прыгнул на Артура и повалил на кровать.

Принц зашептал что-то по-арабски, и Артур не понимал ни слова, но слова были и не нужны. Ахмад покрывал его горячими поцелуями, до боли стискивал сильными мускулистыми руками. Юноше казалось, что его неудержимо влечет в самый эпицентр внезапно налетевшего тайфуна. Ахмад был стремителен, он мгновенно завладел инициативой: его руки, его губы были как будто везде, жар его дыхания опьянял, заставлял стонать, дрожать от вожделения. Принц вел себя как настоящий зверь, а юноша кричал от боли, но это была сладкая боль, такая, какая ему всегда нравилась, он бился в объятиях принца, позабыв обо всем. Наконец, Ахмад задел чувствительную точку, и Артур испустил животный крик, на него нахлынула горячая волна наслаждения, он вскинул руки, зажмурился и вцепился в крепкое тело любовника, а тот, не обращая внимания, продолжал и продолжал… Наконец, Ахмад разразился тигриным рычанием, притянув Артура к себе. Их тела стали как будто единым телом, и они долго лежали, не шевелясь, на шелковых простынях огромной постели.

- Мне надо принять душ, – шепнул Артур.

Ахмад молча улыбнулся и, приподнявшись и повернувшись, неожиданно лизнул пупок юноши, залитый его, Ахмада, спермой.

- Ты такой бесстыдный и такой вкусный, – прошептал принц.

Артур вышел из спальни и тут же наткнулся на двоих молчаливых слуг. Он хотел было возмутиться, но подумал, что, в конце концов, ему нет до них никакого дела. Раз так принято в покоях арабского принца, то остается молча согласиться с этими правилами. Его ввели в ванную и снова обмыли душистой розовой водой из огромных керамических кувшинов. И вновь Артур почувствовал себя одалиской, которую готовят к сексу с султаном. Если бы на него сейчас стали бы надевать звенящие браслеты и ожерелья, он нисколько не удивился бы.

А потом снова был секс с Ахмадом. И повторение процедуры омовения. А потом еще и еще. Затем Ахмад прямо в постели стал кормить юношу сочными сладкими персиками, лежавшими в вазе с затейливой мозаикой. Он разламывал персики на кусочки, клал их Артуру в рот и слизывал сладкий сок, что стекал по подбородку юноши.

- Ты просто наваждение, – вдруг пробормотал он. – Северное наваждение.

- Я показался тебе таким холодным?- хмыкнул блондин.

- Напротив! Но ты совсем другой. Не такой, к каким я привык.

- Как интересно! К каким же ты привык?

Ахмад приподнялся на подушке, опершись на локоть, и долго, внимательно рассматривал своего партнера.

- У меня сейчас несколько наложников. Среди них есть и европейцы, но не было и нет такого как ты.

- Вот как? – вздрогнул Артур. – Наложники?

- Да.

- Разве у вас, в Ормузе, мужчинам разрешено иметь наложников? Кажется, с точки зрения ислама это великий грех!

- Ты прав, – рассмеялся Ахмад. – Мужчинам это строго запрещено. Но я не просто мужчина, я принц, сын эмира. Так что мне можно.

- Как интересно, – заметил Артур. – И как же к этому относятся в Ормузе?

- Как к прихоти принца. Официально никаких наложников не существует. Но все знают, что они есть. И не только у меня.

- А… жёны? – осторожно спросил Артур.

- Разумеется.

- Ого! И сколько же их у тебя?

- Четыре, как и положено. И уже четверо детей, – с гордостью заявил Ахмад.

- Поздравляю, ваше высочество, – Артур не смог скрыть сарказма. – И как же сосуществуют ваши жены и… наложники?

- Их жизни никак не соприкасаются. Они живут в разных частях дворца.

- И тебя хватает на всех?

- Не только на них. Но и на тебя! – эти слова принц произнес с нескрываемым самодовольством.

Он придвинулся к Артуру и, понизив голос, произнес:

- Артур, ты один из лучших, с кем я когда-либо проводил ночь. Не знаю, лучший ли, но один из лучших точно. У меня в гареме великолепные юноши. Кстати, двое из них сейчас в соседнем номере, я хотел провести ночь с ними. Но зачем они мне, когда есть ты?

- Ах, вот как? Мне надо перед ними извиниться за то, что лишил их работы.

- Артур, – продолжал шептать Ахмад. – Я хочу, чтобы ты уехал со мною в Ормуз. У тебя будет сказочная жизнь, обещаю тебе!

- Да, жизнь в гареме, – со скептической усмешкой обронил Артур.

- Тебя это смущает?

- Представь себе, да.

- Ты будешь жить в роскошных покоях! Вокруг будут фонтаны, бассейны, сады! Все твои прихоти будут исполняться! – горячо заговорил Ахмад, сжимая руку юноши. – Я хочу, чтобы ты уехал со мной!

- Ахмад, – вздохнул юноша. – Это невозможно.

- Почему?

- Я не стану сидеть взаперти в гареме.

- Ты будешь свободен, совершенно свободен! У тебя будет все, что ты захочешь: деньги, наряды, драгоценности, машины, виллы, слуги, ты сможешь путешествоватьпо миру, наслаждаться жизнью… Одно условие: ты должен быть моим и только моим, – в глазах принца появился хищный блеск.

- Ого, – заметил Артур. – Неужели такие возможности имеет каждый наложник вашего высочества?

- Ты, – с нажимом произнес Ахмад, – ты это будешь иметь!

- Неужели секс со мной произвел такое впечатление на ваше высочество?

- Да! – отрезал Ахмад. – Ты один из лучших. Поверь, в моей постели побывали самые великолепные юноши, и некоторые из них стоили мне миллионов долларов.

- Я не требую от вас миллионов. Вообще ничего не требую. Мы еще даже и ночи не провели вместе.

- И что?

- Давайте закончим хотя бы эту ночь. А утром вы получите мой ответ, прекрасный принц, – сказал Артур, бесстыдно раздвигая ноги и запрокидывая голову.

Ахмад вновь зарычал и бросился на него.

А утром… утром все повторилось. Артур снова в исступлении бился под неистовым Ахмадом, который трахал его с каким-то остервенелым отчаянием.

И когда они, совершенно обессиленные, лежали на мягкой постели, принц вновь спросил:

- Так ты едешь со мной?

- Прости, нет.

- Это твое последнее слово?

- Да. Вся эта восточная сказка не для меня, извини.

- Пусть так, – угрюмо сказал Ахмад. – Но я знаю, ты еще придешь ко мне. Сам.

Артуру подумалось, что принц вовсе не первый, от кого он слышал эти слова.

- Знай, что я готов принять тебя, Артур.

- Спасибо, – прошептал тот.

У Артура было странное предчувствие, что однажды так и случится.

*** Энди был дома. Он снимал комнату в Харинги на севере Лондона. На лучшее он рассчитывать не мог: денег, присылавшихся жмотом-папашей, хватало лишь на оплату жилья, фаст-фуд и спортзал. Даже обычный поход в гей-клуб был для Энди проблемой, если бы не скидки, флайерсы и все такое прочее… Само собой, Алтухин-старший обосновал свою жадность тем, что роскошь может окончательно испортить и так уже испорченного «развратом» сына. Да какая к ебеням роскошь, думал Энди. Почти всю жизнь он жил с матерью если не в нищете, то близко к ней. Когда папаша выпер их из дома (а Андрею было тогда всего шесть лет), они с матерью поселились в однушке в Кузьминках (на юго-востоке Москвы). И сейчас Андрей жил в лондонских «кузьминках». Вместе с ним квартиру у какой-то китаянки снимали еще два парня. Один – канадец Сэм, веселый парень, тоже был геем, и у них с Энди эпизодически случались перепихоны, благо канадец был активом. Второй – румын Влад (отчего к нему пристала кличка «Дракула») – был неопределенной сексуальной ориентации. Энди иногда казалось, что у Дракулы вообще нет никакой ориентации, тот был заядлым геймером и трахался дни и ночи напролет исключительно со своим компьютером (непонятно, когда он успевал учиться). И непонятно, на что он жил (может быть, по ночам ходил пить чью-то кровь?) Энди жил в крохотной обшарпанной комнатке, которую он завесил плакатами на бдсм-тематику. В комнатке помещались кое-как застеленная кровать и старый шкаф, в котором валялись одежда и бдсм-причиндалы (Энди не отличался аккуратностью). На полке лежали учебники, стола не было. Зато было большое мутноватое зеркало, в которое Энди сейчас пристально себя разглядывал. На нем были только узкие красные плавки, из-под которых выпирало внушительных размеров достоинство, прозванное приятелями Энди «ракушкой». Да, парню было чем гордиться, не только «ракушкой». Энди четыре раза в неделю истязал свое тело в спортзале, раз в неделю терзал его лучами в дешевом солярии. Результатом этих пыток было загорелое, обвитое буграми мышц тело, широкие, накаченные плечи, мощные бицепсы и трицепсы на руках, рельефно прорисованный торс, узкая талия, сильные ноги и, Энди хорошо это знал, круглая аппетитная задница. Все это было великолепно, на Энди пускали слюни и девушки и парни. Но Энди хотел быть не таким, каким создала его природа – крепким, сильным, мужественным. Он всегда мечтал выглядеть гибким, изящным, женственным, «воздушным» юношей. Как Алверт. Алверт, проклятый Алверт. Воплощение его потаённой мечты. Он так завидовал и так ненавидел этого блондинчика! Именно за то, что Алверт обладал тем, чего Энди напрочь был лишен. Не только женственной красотой. Но и любовью Джеймса Ферренса, в которого Энди был безответно влюблен и любовь которого Алверт с ослиным упрямством отвергал. Ферренс и Алверт. Эти двое притягивали мысли Энди словно магнитом. Эти двое были средоточием и его любви и его ненависти. Но сейчас, едва ли не впервые в жизни, Энди был доволен своим отражением в зеркале. Пусть ему и не нравилась собственная внешность, но она должна была стать неплохим товаром. Нет, Энди не собирался отдаваться за деньги (хотя такие мысли у него в последнее время мелькали). Он собирался принять предложение, с которым подвалил к нему один тип в клубе: пройти кастинг на съемки в рекламе нижнего белья. Кажется, того типа звали Эл. У него были бегающие глаза и нервная улыбочка. Все это напоминало давнюю встречу в московском «Макдональдсе» с предложением сняться в рекламе и последующим выходом на «голубую улицу». Энди поначалу так и решил: Эл заманивает его либо в эскорт, либо на съемки в порно. Он проверил контакты на визитке Эла: нет, речь действительно шла о рекламной фирме. Еще пару недель назад Энди и не помышлял о том, чтобы сниматься в какой-то рекламе. На фиг ему это было нужно? Папаша мог обозлиться, а Энди теперь находился в полной финансовой зависимости от него. Но после того, что случилось с папашей, Энди задумался. Иллюзий он не питал. Папаша сплавил нелюбимого и ненужного ему сынка в Лондон лишь для того, чтобы тот не «позорил» его своим «развратом» в Москве. А теперь папаше было пофиг, что скажут о его сыне. Он свалил из России и прячется хрен знает где. Энди внимательно следил за новостями о своем родителе, но их было не так много. Особого интереса у СМИ дело Алтухина-старшего не вызвало. Ну, попался очередной чиновник на миллиардных взятках, кого в России этим удивишь? Ну, ударился в бега за бугор, так этих проворовавшихся беглецов – хоть жопой жри. Энди полагал, что папаша объявится в Лондоне, но того и след простыл. Его мобильный был отключен. Никаких других контактов с папашей у Энди не было. Он никогда не общался с родственниками по отцовской линии (все связи оборвались, когда папаша выставил его и мать из дома). Энди знал, что у папаши есть жена-блондинка и вроде бы двое детей. Но никогда с ними не общался и не собирался этого делать. Да наверняка, и они ничего не знали. И где они – свалили вместе с ним или остались в Москве? Из новостей понять это было невозможно. В общем, Энди понимал, что остался без средств к существованию. За университет папаша заплатил до конца весеннего триместра, а что дальше? Возвращаться в Москву? Этот вариант парень отметал с порога. Ему там нечего делать. Он хочет остаться здесь, зацепиться за Лондон любой ценой! Тут жить веселее, даже в нищете, здесь Ферренс и Алверт (блядство, опять он думает о них!). Энди уже начал поиски подработки – продавцом, официантом, уборщиком, но понимал, что это решит только проблему его проживания, но не проблему платы за университет. Реклама нижнего белья… Он не знал, выход это или нет. Скорее всего, тоже копейки. Он не знал даже, пройдет ли кастинг. Но попробовать не мешало. Дверь со скрипом отворилась, и на пороге появился Дракула. Без спросу, как он это всегда делал. Этого парня можно было назвать красивым, у него были правильные черты лица, римский нос, вьющиеся темные волосы. Но он совершенно не следил за собой и одевался в уродливое дешевое тряпье, скрывавшее его стройную фигуру. – Ебать! – с порога выдохнул Дракула. – Парень, ты в этих труселях охуителен! Энди обернулся и смерил Дракулу надменно-оценивающим взглядом. И вдруг осознал, что копирует манеру гребаного Алверта! – Тебе не дам, – отрезал он, радуясь, что хотя бы произнес это не манерным тоном блондинчика. – Какой ты сегодня манерный! – тут же хмыкнул Дракула. – И злой. Если бы не плотный слой загара из солярия, то Энди позеленел бы от злости. – Нахрен тебе давать. Такой как ты сам должен трахать. Хочешь я сам тебе дам! – продолжал король вампиров. – Вали отсюда! У меня на тебя вообще не встанет, – процедил Энди. – Я душ приму, – не смутился Дракула, и Энди не понимал: стебается тот или подкатывает всерьез. Впрочем, возможно, что и сам Дракула этого не знал. – Да, задницу в первую очередь промой. Зачем ввалился? – Тебе письмо пришло. В почтовом ящике взял, – Дракула протянул Энди конверт. Обратного адреса не было. Энди распечатал конверт. Его приглашали на бдсм-сессию в закрытый элитный клуб RесSM. Он бывал в этом клубе! Там бывал и Ферренс. Но почему вдруг приглашение? Энди так удивился, что сначала даже не заметил подписи. А когда заметил, то едва не задохнулся от волнения. Там стояло: «Джеймс».

* На самом деле Ормуз – это маленький островок, принадлежащий Ирану и расположенный в стратегически важном для транспортировки ближневосточной нефти Ормузском проливе. На островке всего несколько рыбацких деревушек и, как говорят, это перевалочный пункт, через который в Иран идет мощный поток контрабанды западных товаров: от алкоголя до компьютеров и даже автомашин. Автор своей волей бесстыдно расширил размеры Ормуза, увеличил его население примерно до миллиона человек и превратил в процветающий нефтяной эмират.

И (ОСТОРОЖНО! СПОЙЛЕР!): этому вымышленному эмирату предстоит сыграть важную и даже роковую роль в судьбах главных героев нашего повествования.

====== ГЛАВА 14. БЛЕСК И НИЩЕТА КУРТИЗАНОК ======

Лондон, март 2013 года

Артур уже жалел, что отклонил предложение Ахмада уехать в Ормуз. Это предложение показалось ему экзотическим, даже безумным. Бросить все, Лондон, учебу, стать наложником в гареме… Бред! Но не упустил ли он шанс обрести желанную защиту от Ферренса? И защиту от врагов Ферренса? Артур знал, что оказался меж двух огней, и каждый огонь мог его испепелить.

Артур горько усмехнулся. Он вел жизнь человека, которого не существует. Жизнь призрака. Он был пришельцем в мире, где никому до него не было дела. Да, он у многих вызывал интерес, но почти никого не интересовала его душа, только тело. И Артур охотно отдавал свое тело – жадное до секса, привлекательное, выхоленное, как будто созданное для постельных утех. Больше ему нечего было дать. Его душа была изуродована прошлым, она была полна холода и мрака, таившихся в черных, недобрых глазах. Никто не хотел проникнуть в этот мрак. Никто, за исключением Ферренса. Злая ирония судьбы. Именно Ферренсу нельзя было проникать в эту душу, потому что в ней таилась его погибель. И Ферренс не мог подарить Артуру будущее. Наполнить изуродованную, темную душу светом был способен разве что Энди, в которого Артур имел несчастье влюбиться – отчаянно и безнадежно. Почему Энди? Артур и сам не знал. Его тянуло к этому парню не только потому что тот был красив и мужественен, но потому что в Энди ощущалась внутренняя сила и внутренний свет. Артур мечтал ухватиться за Энди, как хватается за соломинку утопающий. Однако Энди не было дела до влюбленного Артура, к которому он относился с нарочитым равнодушием. Энди бредил Ферренсом, все тем же проклятым Ферренсом. Круг замыкался.

Кстати, после того вечера в Форсборо Ферренс никак не проявлялся. Единственным свидетельством того, что он не оставил Артура в покое, были его гориллы, продолжавшие таскаться за юношей. Прошло больше двух недель, Артур с головой погрузился в учебу, потому что вновь хотел досрочно сдать экзамены. Пару раз он сходил на концерты, где играли Баха и Монтеверди. И, самое интересное и главное, он снова побывал на великосветском мероприятии! Сразу после приема в Форсборо ему позвонила герцогиня Трамбулл и попросила сопровождать ее на какой-то благотворительный аукцион. Артур удивился, даже растерялся и не решился отказать. Все это казалось ему странным. Неужели снова Ферренс со своими интригами? Нет, было непохоже.

До лондонского дома герцогини Артур, одетый в неброский, но дорогой темно-синий костюм (излюбленный цвет лондонских клерков), скромно добрался на подземке. А затем сел в шикарный, хотя уже далеко не новый «Бентли» герцогини, и они вместе отправились на аукцион, который проводился в помпезном банкетном зале в Белгравии. Признаться, Артур даже не понял, в чью пользу этот аукцион проводился. Кажется, в пользу голодающих детей в какой-то африканской стране. Или азиатской.

- Ваша светлость, мне интересно, как вы узнали мой номер телефона? – это был первый вопрос, который Артур задал старой даме после того, как они обменялись дежурными репликами о погоде и о трудной жизни африканских детей.

Герцогиня рассмеялась.

- Не волнуйся, мой милый, я не буду донимать тебя звонками. Конечно, ради тебя я с удовольствием превратилась бы в юную красотку. Точнее в юного красавчика. Да, милый, знаю, что ты предпочитаешь вовсе не красоток. Не волнуйся, я, конечно, женщина весьма консервативных убеждений, но не чужда прогрессивных взглядов. К тому же, поверь, в жизни я насмотрелась всякого, и меня сложно чем-то смутить, – старая дама тараторила как пулемет, и Артур сразу понял, что пытаться ее прервать бесполезно. – Твой телефон мне дали друзья моего покойного супруга. Ты понимаешь, о ком я говорю. Не волнуйся, я не намерена задавать тебе лишние вопросы. Конечно, милый, не скрою, я просто сгораю от желания узнать про тебя всё. Но я все-таки вдова герцога Трамбулла. Мы с покойным мужем прожили вместе почти сорок лет, и поверь, эта жизнь научила меня, что есть такие вещи, о которых лучше не знать.

- Благодарю вас за понимание, ваша светлость, – успел вставить Артур, прежде чем был перебит новой пулеметной очередью герцогини:

- Да, я умею не задавать вопросов. И я не буду спрашивать, как ты вновь очутился в Лондоне, причем с новым именем… От прежней жизни у тебя осталось только второе имя – Александр. Так ведь звали твоего отца не так ли?

- Именно так, миледи, – тихо сказал мальчик.

- И… ты сказал, что его уже нет в живых? Как он умер? О, я сама сказала, что не стоит тебя расспрашивать, но…

- Он был убит, – в голосе женственного юноши зазвучали стальные нотки. – У меня на глазах.

Герцогиня ахнула – не столько от ужаса, сколько от любопытства.

- Мать умерла три года назад от рака, – бесстрастно продолжал Артур, предвосхищая новые вопросы. – Она заболела после гибели моего папы. И я теперь живу здесь, в Лондоне.

- Боже мой… – прошептала герцогиня. – И… это сделал он?

- Нет. Не он отдавал приказ.

- Понимаю… Боже, боже! Мой бедный мальчик! Все они мерзавцы. Проклятые мерзавцы! Не зря мой муж так ненавидел всю эту чертову банду! Ничего, я уверена, что за твоих родителей есть кому отомстить.

- Они уже отомщены. Но не до конца.

- Они будут отомщены полностью, – теперь уже металл зазвучал в голосе пожилой леди. – Я уверена в этом, мой мальчик, и поверь, я знаю, что говорю.

- Я тоже в этом уверен, миледи.

- Ты можешь на меня положиться, мой мальчик. Признаться, я очень обеспокоена тем, что на тебя положил глаз этот негодяй Ферренс. Не скрою, я пригласила тебя в свое поместье именно по его настоятельной рекомендации. Но все вышло отлично! Теперь над Ферренсом потешается весь Лондон! И, кстати, теперь ты стал пусть и не знаменитостью, но приобрел определенную известность в обществе…

- Причем довольно скандальную известность, не так ли? – с иронией заметил Артур.

- Это то, что очень любят в обществе, мой мальчик, – с ласковой улыбкой сказала герцогиня. – Теперь многие хотят не то чтобы с тобой познакомиться, но посмотреть на тебя. Что это за юноша, который свел с ума и молодого арабского принца, и высокомерного мерзавца Ферренса?

- То есть мне предстоит выступить в роли мартышки в зоопарке, ваша светлость? – Артур не смог удержаться от кривой усмешки.

- Нет, мой мальчик, тебе предстоит быть пушистым белым зайчиком, которого все хотят погладить и приласкать. Если ты хорошо справишься с этой ролью, то, возможно, будешь вхож в хорошие дома и обзаведешься неплохими связями.

- Это очень любезно с вашей стороны, ваша светлость. Но, право, я вряд ли заслуживаю…

- Помолчи, мальчик! – решительно заявила пожилая леди. – Я намерена принять участие в твоей судьбе. По нескольким причинам. Прежде всего, не буду скрывать, из ненависти к Ферренсу. Ты ведь знаешь, у меня есть немало причин его ненавидеть. А я, видишь ли, очень мстительна, друг мой. Во-вторых, я прекрасно помню твоих родителей, да и тебя самого. И потому просто обязана тебе помочь хотя бы из уважения к их памяти. В-третьих, не могу отказать себе в удовольствии вывести в свет такого красавчика как ты. Вот увидишь, когда мы приедем на этот несчастный аукцион, все на тебя просто набросятся, словно тебя выставили на торги!

Слово «набросятся», было, конечно, преувеличением, но плохо скрытое любопытство персона Артура, несомненно, вызвала. Герцогиня представила его нескольким своим знакомым, некоторые из них в свою очередь представили его еще нескольким своим знакомым. Не прошло и часа, как Артур мог похвастаться знакомством с парочкой графинь, одним бароном, одним банкиром, двумя женами банкиров и еще какими-то важными персонами, имена, титулы и должности которых он просто не запомнил. Меньше всего Артур понимал, в каком именно качестве присутствует на этом светском мероприятии. Он полагал, что его пребывание здесь выглядело странным и даже неуместным, поэтому старался держаться скромно и незаметно, намереваясь при первом удобном случае улизнуть. Но его решительно взяли в оборот. Все разговоры так или иначе переходили на принца Ахмада и Ферренса. Разумеется, никто не упоминал о том, что произошло в Форсборо, и уж тем более никто не упоминал об отеле Four Seasons, хотя у Артура сложилось твердое убеждение, что непостижимым образом все уже знали, где и с кем провел ночь сын эмира Ормуза. И что Ферренс остался ни с чем. Артура как бы невзначай спрашивали: давно ли он знаком с Ферренсом и принцем Ахмадом, бывал ли он Ормузе, бывал ли он дома у Ферренса. Вопросы задавались с элегантной ненавязчивостью, как бы между делом, разговоры скользили по разным темам, но неизменно возвращались всё к тому же. Из реплик собеседников (и особенно собеседниц) Артур понял, что Ферренс в высшем обществе не пользуется любовью (хотя уместно ли там вообще такое понятие как любовь?). Некоторые намеки, сделанные в разговорах, были полны злорадства в отношении Ферренса. К принцу Ахмаду относились скорее с доброжелательным любопытством. Персона же Артура вызывала интерес лишь в связи с этими двумя личностями (но в этом ничего странного не было). Правда, два джентльмена почему-то вовлекли Артура в беседу о ситуации на финансовых рыках Азии, и ему пришлось напрягать ум, вставляя в разговор реплики о влиянии напряженности между Пекином и Тайбэем на нефтяные цены. Также почему-то речь зашла о повышении сталелитейных пошлин в США (тут Артур предпочел ограничиться тем, что с заинтересованным видом задавал вопросы). Наконец, разговор зашел о грядущем столкновении KGN Group, за которой стоял некий Крейг, с политическими и финансовыми интересами Ферренса. Тут Артур предпочел молчать, поскольку вообще впервые слышал об этом. Мнение джентльменов было таково, что Ферренс выстоит, но Крейг изрядно его потреплет и обрежет ему крылья. Артур с удовольствием предпочел бы, чтобы Ферренсу обрезали не крылья, а кое-что другое, но счел, что высказывать это вслух было бы излишним.

И еще ему снова было страшно. Страшно при мысли о том, что все вокруг знают об интересе, который испытывает к нему Ферренс. Это означает, что об этом известно и тем людям… И что теперь? Они вполне могут принять решение о ликвидации Артура Алверта. Его сближение с Ферренсом может поставить под угрозу слишком многое. Артур снова подумал о том, что лучше всего было бежать. Но если можно было скрыться от Ферренса, то от этих людей скрыться было нельзя. И мальчик хорошо это понимал. Он пытался быть холодным и бесстрастным, стать мраморной статуей не только снаружи, но и внутри, однако из трещин в мраморе выползала тьма и заволакивала все вокруг…

- Ты пользовался успехом, мой мальчик, – сказала герцогиня, когда они возвращались с этого странного действа. – Кажется, тебя уже пригласили на пару обедов и вечеринок?

- На один обед и две вечеринки, ваша светлость, – рассеянно уточнил Артур, думавший совсем о другом.

- Чудесно! Все как один отмечают твои манеры, скромность и образованность. Мистер Рейнольдс был приятно удивлен тем, что ты хорошо разбираешься в отношениях Китая и Тайваня.

- Я?? Ваша светлость, да я по сути ничего об этом не знаю!

- Не беспокойся, он знает еще меньше, потому и удивлен. Впрочем, это не мешает ему играть на гонконгской бирже… Странно, что он спустил на этих спекуляциях всего пару сотен миллионов фунтов.

- Пару сотен миллионов?

- Да, так мне сказала его супруга. Она уверяет, что еще пятьдесят миллионов, и она с ним разведется, иначе может остаться решительно ни с чем. Я на ее месте развелась бы уже сейчас, но бедняжка очень добра. Кстати, Артур, не вздумай игнорировать приглашения! Это твой шанс войти в общество избранных. Конечно, это настоящий террариум, но все же там бывает интересно и даже забавно.

- О, ваша светлость, как вы могли подумать, что я решусь проигнорировать такие приглашения?

Артур действительно не собирался их игнорировать. Неожиданная перспектива быть принятым в высшем обществе приятно щекотала его самолюбие. Хотя это никак не совпадало с его желанием оставаться в тени… Впрочем, Артур не верил, что его вхождение в высший свет будет продолжительным. Для герцогини Трамбулл он был лишь прихотью, для остальных – участником пикантной истории с арабским принцем и Ферренсом, а об этой истории через пару недель все забудут.

Куда интересней Артуру показалось приглашение, которое он обнаружил в почтовом ящике, когда пришел домой. Его приглашали на бдсм-сессию в закрытый элитный клуб RесSM. Артур слышал об этом клубе от Питера – крутого топа. Но юноша там не бывал. Сердце его лихорадочно забилось. Он пойдет. Он хочет этого. Он обязательно там будет!

Совещание в лондонском офисе длилось уже сорок минут, и Джеймс чувствовал нарастающее раздражение.

- И что с того? – бросил он, постукивая пальцами по полированной поверхности длинного стола, во главе которого сидел. – Что с того, что Вашингтон намерен ввести в отношении Ирана новые санкции? По-вашему, этого уже достаточно, чтобы мы вытянулись по стойке смирно, отсалютовали и покорно залезли под стол?

- Мистер Ферренс, – нервно отвечал его заместитель Громан. – Ряд компаний уже объявил о свертывании отношений с Ираном. В первую очередь судоходные компании. Датская Marine Line и швейцарская MeditShip заявили, что больше не будут доставлять грузы иранцам. А владельцы нефтяных танкеров говорят, что намерены перенаправить свои суда в порты других стран Залива.

- Пусть так, – пожал плечами Ферренс. – Датчане и швейцарцы решили не рисковать, это их дело. Но в Брюсселе, Париже и Берлине есть политический запрос на продолжение связей с иранцами. Контракты Marine Line и MeditShip будут переданы другим компаниям. Иранцы теперь будут вынуждены платить больше из-за возникших сложностей. Я оцениваю возможную добавочную прибыль в полмиллиарда долларов.

- Невозможно! – воскликнул Громан. – Это слишком рискованно! Если все вскроется, то мы станем мишенью для американцев! Они перекроют нам кислород, мы превратимся в изгоев! Это будет конец всему!

- Вы так и в самом деле думаете, Громан? – холодно поинтересовался Ферренс. – Или повторяете чьи-то слова?

- Сэр, – Громан вздрогнул, – я всего лишь пытаюсь оценить риски…

- Оценка рисков – моя забота, – прервал Ферренс своего заместителя. – Разумеется, действовать мы будем через цепочку посредников. Никаких прямых контактов с компаниями, продолжающими торговлю с Ираном. Наше имя нигде не будет засвечено. Чистая прибыль, рост политического влияния и минимальный риск.

- Мистер Ферренс, – заговорил Громан, – позвольте напомнить, что в деле с поставками южноафриканских алмазов тоже были посредники. Но надзор ЕС почти сумел распутать эту схему, и мы тогда оказались под реальной угрозой…

- Это стало возможно из-за утечки информации, источник которой предстоит установить службе мистера Молтона, – отрезал Ферренс. – Но я уладил все проблемы в Брюсселе. Если и в этот раз возникнут проблемы, они тоже будут улажены. Даже если американцы докопаются до наших дел с иранцами, у меня найдутся весомые аргументы для министерства финансов США и госдепартамента.

- И все же, сэр…

- Громан, я принял решение. Оно не обсуждается. Поручаю вам организовать новые контракты, учитывая выход датчан и швейцарцев из игры. В первую очередь сосредоточьтесь на танкерах. Эванс, вы немедленно вылетаете в Тегеран на переговоры. Контактные лица вам известны. Молтон, организуйте бизнес-джет для Эванса, ему не следует светиться на регулярных рейсах, миссия слишком деликатна. И еще: в Ормузе ничего не должны узнать о наших контактах с Тегераном. У Ормуза и Ирана слишком сложные отношения, и это может повредить нашему контракту по торпедам. Молтон, вы отвечаете за то, чтобы на сей раз не было никаких утечек.

- Слушаюсь, босс.

- Все свободны. А вы, Молтон, останьтесь.

Громан и Эванс удалились. Молтон подсел поближе к Ферренсу. Его лицо было непроницаемым, глаза сузились. В этот момент он напоминал индейца-убийцу.

- Грег, поведение Громана мне нравится все меньше, – проговорил Ферренс.

- Джеймс, – безучастно произнес Молтон. – Мои люди последние два месяца держали Громана под наблюдением. Стопроцентных доказательств нет, но уже ясно: утечка информации Крейгу, а через него американцам была делом рук именно Громана и кого-то из его окружения. Иначе не объяснишь наши неудачи с химическими концернами в Австрии. Вот, почитай, – он протянул Ферренсу довольно объемистую папку.

Тот принялся читать, недовольно поморщившись, ибо предпочитал бумаге экран ноутбука. Некоторые бумаги он бегло просматривал, тут же отбрасывая, некоторые перечитывал по нескольку раз.

- Мразь, – хрипло сказал Ферренс.

- Наши действия? – бесстрастно осведомился Грег.

- Ты понимаешь.

- Я понимаю.

- Сделай так, чтобы все выглядело естественным и не давало повода для подозрений. Способ на твое усмотрение.

- Не беспокойся.

- Хорошо. А теперь, следующий вопрос: что тебе удалось узнать об… Артуре.

- Ты говоришь об Алверте? – Грег выглядел совершенно равнодушным.

- Разумеется! – взорвался Ферренс. – О ком же еще?

- Джеймс, успокойся. Послушай, ты затеял опасную игру с иранцами под носом у американцев, нам предстоит тяжелое столкновение с махиной Крейга, а ты все думаешь…

- Грег! – Ферренс стукнул кулаком по дубовой столешнице. – Мне надоели твои нравоучения! Я жду информацию об Артуре, и будь любезен ее предоставить. Или твои люди опять оказались неспособны что-либо разузнать о нем?

- Джеймс, – с досадой вздохнул Грег. – Мы уперлись в стену. Мои люди пытались вступить в контакт с прислугой из дома герцогини Трамбулл, но все как воды в рот набрали! Все отказываются общаться, несмотря на наши посулы и даже угрозы. Похоже, их основательно кто-то запугал. Кто-то не менее влиятельный чем мы.

Он угрюмо смотрел на Джеймса, ожидая взрыва ярости. Но тот лишь тяжело вздохнул.

- Меня это не удивляет. Я пытался говорить на эту тему лично с герцогиней. Ты ведь знаешь, она должна мне два миллиона фунтов. Я прямым текстом заявил ей, что разорю ее и вышвырну на улицу, если не узнаю, откуда она знает Артура.

- И что? Угроза не подействовала? – Молтон сохранял бесстрастие.

- Нет. Более того, старуха рассмеялась мне в лицо. Разумеется, она заявила, что познакомилась с Артуром лишь несколько дней назад на том… – тут лицо Джеймса болезненно исказилось, – на том приеме в Форсборо. Я ей ответил, что она лжет. Ведьма снова рассмеялась – нагло, вызывающе. И заявила, что не боится моих угроз и что у нее, оказывается, есть, где взять деньги, если я буду на нее давить!

- Два миллиона фунтов? – с усмешкой спросил Молтон. – Старая ведьма блефует. Кто ей даст такую сумму? У нее долгов на три миллиона!

- Возможно, что и блефует, – задумчиво произнес Ферренс. – Но меня озадачила ее наглость. Как будто у нее действительно появился какой-то источник средств.

- Ты думаешь? – глаза Молтона снова сузились. – Ты думаешь, что…

- Я допускаю, что ей пообещали деньги наши враги.

- Неужели Крейг?

- Этот вряд ли. Нет. Те, кто стоял за ее покойным мужем.

- За герцогом Трамбуллом? – с сомнением спросил Молтон. – Джеймс, это мир спецслужб, а не мешков с деньгами!

- Ты сам знаешь, что спецслужбы и денежные мешки бывают очень близки, – мрачно произнес Ферренс. – Есть еще один момент. Я угрожал герцогине только разорением. Но старая ведьма разбушевалась и внезапно заявила, что если я решу ее прикончить (а она употребила именно это слово), словно уличный гангстер, то и на меня найдется управа. И посоветовала вспомнить мне о моем отце и брате. Ты понимаешь, Грег? Она знает, что мой отец и мой брат были убиты, а не умерли! – Джеймс говорил неестественно ровным голосом. – А это значит, что она знает это именно от своего мужа. Или от тех, кто за ним стоял. И чувствует себя в безопасности под их покровительством.

- Мы спокойно можем до нее добраться, – пожал плечами Молтон.

- Позже. Сейчас это слишком опасно. Старая змея не стоит того, чтобы мы шли из-за нее на риск. Пусть пока шипит, мы все равно ее раздавим. Я очень хочу разгадать тайну смерти брата и узнать тайну прошлого Артура. Это сейчас приоритет.

- Я занимаюсь этим, Джеймс. Но все же… Насчет мальчишки надо принимать решение. Он разрушает тебя, Джеймс, я же это вижу! Ты становишься неадекватным, ты думаешь не о делах, а о нем! И эта чертовщина длится уже полгода. Полгода, Джеймс!

- Это правда, – вздохнул Молтон.

- Решись уже на что-нибудь!

- У меня есть план, Грег. Этот мальчик придет ко мне сам. И уже в ближайшие дни.

- План? – скептически усмехнулся Грег. – Опять одна из твоих любимых “комбинаций”? Вроде той, что ты разыграл в Форсборо?

- Убирайся к черту! – взорвался Джеймс.

Обычно бесстрастный Грег вдруг захохотал и резво, словно нашкодивший школьник, выскочил из кабинета.

Ферренс в бешенстве смотрел ему вслед. В сущности Грег был прав, и Джеймс это знал. Именно это и привело его в ярость: осознание того, что он стал всеобщим посмешищем. В лондонских великосветских гостиных хитом стала история о том, как сын ормузского эмира увел белокурого красавчика из-под носа у простофили Ферренса! Джеймс в ярости стукнул кулаком по столу. Появляясь в свете, он теперь ловил на себе насмешливые взгляды, слышал мерзкий шепоток за спиной. Несколько наглецов даже позволили себе отпустить завуалированные шуточки в его присутствии! О, эти уже поплатились: один из них расстался с высокой должностью в крупном инвестиционном фонде, у другого возникли серьезные проблемы с налоговыми органами, третий… Ну, неважно. Но главной распространительницей сплетен стала старая карга – герцогиня Трамбулл. Джеймс не бросал слов на ветер, он и впрямь собирался отомстить старой змее. Пусть не сейчас, чуть позже.

Он хотел отомстить и ормузскому жеребцу-принцу. Пусть тот и не знал о чувствах, которые Джеймс питал к Артуру. Все равно. Джеймс такого не прощал. Да, пока что он ничего не мог предпринять против принца. Только-только была заключена сделка по торпедам на полмиллиарда долларов, и Джеймс, выступавший ее негласным гарантом, не мог допустить, чтобы она была аннулирована. К тому же, с принцем Ахмадом затевалось еще одно грандиозное предприятие… Но Джеймс умел ждать. И он знал, что обязательно наступит момент, когда Ахмад дорого заплатит за свою ошибку.

И только Артуру опасаться было нечего. Хоть он, по мнению Джеймса, и заслуживал наказания больше, чем все остальные вместе взятые. Джеймс не мог причинить никакого зла этому белокурому ангелу, этому черноглазому демону, его благословению и его проклятью. Он не мог понять, почему Артур так его боится и ненавидит. Джеймс чувствовал, что Артур – это живой сгусток боли, и что весь его разврат – лишь попытка заглушить эту боль. И Джеймс был уверен (почему – сам не знал), что лишь он способен избавить мальчика от сводившей его с ума боли. Он растопит боль Артура своей любовью, в его объятиях тот будет счастлив и позабудет о своих страхах. Артур будет принадлежать ему весь, без остатка. Только ему.

Между тем Артур побывал еще в трех великосветских гостиных: на обеде в шикарном доме в Мейфэре и на двух вечеринках – в особняке в Белгравии и в огромной квартире на Оксфорд-стрит. Конечно, все это было внове для него и утомительно. Приходилось постоянно быть в напряжении: следить за каждым своим словом, жестом, выражением лица, чтобы, боже упаси, не сделать и не сказать чего-то непростительного, недопустимого, непристойного. Скучные разговоры, по большей части ни о чем, бессмысленное времяпровождение. Хотя нет, на обеде в Мейфэре присутствовал один интересный Артуру человек – экономист какого-то банка, он довольно занятно рассказывал о перспективах новых санкций США в отношении Ирана и их влиянии на экономику Европы. Артур задал ему пару вопросов, тот посмотрел на юношу с немалым удивлением. Видимо, из-за внешности Артура: конечно, мальчик-фотомодель должен думать разве что о тряпках, да о себе любимом. Ну, еще о сексе. Какое ему дело до Ирана. Тем не менее, ответил экономист очень обстоятельно и серьезно, чем спровоцировал Артура еще на один вопрос. Юноша с удовольствием расспрашивал бы еще, но счел, что это может быть воспринято как дурной тон. Лучше быть скромным, тихим, глупым мальчиком и молча хлопать глазками.

Ровесников Артура на этих тусовках было немного. Поначалу юноша опасался общения с ними. Ему казалось, что дети аристократов и финансовых воротил должны быть заносчивыми и надменными, но оказалось, что все совсем не так. С ним общались так, словно Артур принадлежал к их кругу. Он познакомился с парочкой юных леди и с тремя парнями. Обе леди сразу проявили к нему интерес (в высшем обществе нравы могут быть ничуть не менее свободными, чем в демократической среде). Впрочем, они быстро поняли, что на взаимность со стороны Артура им рассчитывать не приходится. Что до парней, то один был сыном баронета, его тоже звали Артуром, второй – сыном какой-то бизнес-леди, третий – сыном профессора из Оксфорда. Последнего звали Томом. Симпатичный парень, ему и Артуру хватило пары взглядов, гей-радар сработал без сбоев. Правда, Том оказался очень застенчив. Выяснилось, что у него вообще не было сексуального опыта, и он очень хотел попробовать. Так что Артуру впервые пришлось выступить в роли наставника. В постели Том был трогательно неуклюж и бестолков, но он так искренне и простодушно восхищался Артуром, что тот прощал ему неопытность. Правда, он твердо решил, что одной ночи с Томом вполне хватит. И дело было не в неопытности Тома, просто Артур не хотел подставлять славного медвежонка под удар Ферренса: этот маньяк в своей нелепой ревности был способен решительно на все.

Ферренс, Ферренс, он стал для Артура проклятьем! Теперь юноша даже сексом не мог заниматься, не думая о том, а как к этому отнесется Ферренс.

А тем временем Энди тоже не мог заниматься сексом, не думая о Ферренсе. Он-таки созвонился с Элом, который подкатывал к нему в гей-баре с предложением пройти кастинг на съемки в рекламе мужских трусов. Как и следовало ожидать, первым делом Энди оказался у Эла в постели. Нет, парень не то чтобы торговал собой, он сделал это не ради рекламных съемок. Просто так получилось. Они встретились в пабе в Сохо. Мысли Энди были заняты приглашением, присланным Ферренсом. Все внутри трепетало в предвкушении того, что Дом, наконец-то, соблаговолит снизойти до своего самого преданного саба. И в то же время Энди чувствовал какой-то подвох. А еще чутье подсказывало, что все это связано с Алвертом. Алверт, Алверт, еще одно наваждение! Эл что-то нес о контракте, но Энди его почти не слушал, лишь кивал и поддакивал. Если бы Эл предложил ему отправиться на Луну, Энди тоже кивнул бы и сказал: “Конечно, само собой”. Потом они шли куда-то, проехали несколько станций в подземке, сделали пересадку. Энди даже не запоминал дорогу. Наконец, они оказались в какой-то квартире, а мысли Энди все витали где-то далеко. В какой-то момент он понял, что даже не уточнил у Эла, что тот предпочитает в сексе, и кто он – актив, пассив или универсал? То есть, может быть, Эл это ему и говорил, но у Энди в этот день все пролетало мимо ушей и глаз. Не хватало только, чтобы Эл оказался пассивом. Да еще каким-нибудь любителем кроссдрессинга. При этой мысли Энди стало нехорошо. Нафиг, нафиг! Эл между тем торопливо разделся, а Энди таращился на него как баран на новые ворота. Перед ним был лысеющий мужчина средних лет с дряблыми мышцами, отвислым животом, кустистой растительностью на бледном теле и кривоватыми ногами. Блядство, если этот тип сейчас потребует, чтобы Энди его трахнул? Да у Энди на него просто не встанет! Но, к великому своему облегчению он услышал:

- Сладкий, ну что ты застыл? Раздевайся! Я хочу тебя попробовать, конфетка!

У Энди как гора с плеч свалилась. Он быстро скинул одежду, оставшись только в тех самых узких красных плавках, в которых красовался перед зеркалом, и, чуть поведя бедрами, посмотрел на Эла насмешливо и по-блядски. Почему-то в его представлении именно так должен был вести себя Алверт. На мгновение Энди представил себя красавчиком-блондином, и у него перехватило дыхание, а под плавками стало стремительно набухать. Эл между тем с восхищением смотрел на загорелого, мускулистого парня, очевидно представляя, как сейчас его разделает. Особенно ему льстило, что у этого парня так быстро на него встал.

- Роскошное тело! – протянул он. – Иди ко мне, красавчик, я хочу тебя!

Энди двинулся к нему медленно, демонстрируя себя во всей красе, его взгляд был наглым и самоуверенным, он откровенно рисовался перед Элом, едва достававшим ему до подбородка и чуть не пускавшим на него слюни. Эл, дрожавший от похоти, и представить себе не мог, что этот сильный, подкаченный атлет с волевым голливудским подбородком сейчас воображает себя изнеженным блондином, готовящимся раздвинуть ноги перед сильным Домом. Никакого Эла для Энди сейчас не существовало. Он был Алвертом, а перед ним стоял Ферренс.

- Возьми у меня, – донеслось до Энди как сквозь туман. – Давай же, скорее!

Энди положил сильные руки на хилые плечи Эла, надменно выпятил подбородок, взгляд его светло-серых глаз был устремлен куда-то поверх лысеющей головы Эла, словно он смотрел на кого-то еще. Медленно, с грациозностью уверенного хищника он опустился на колени, даже не прикоснувшись к дрожавшим губам Эла, и, закрыв глаза, принялся за дело. Эл постанывал, обхватив голову Энди и заставляя того брать глубже и глубже. Лицо Энди покраснело, дважды он поперхнулся и закашлялся. А Эл все трясся от похоти. Энди это стало надоедать. Он решительно поднялся и буквально увлек Эла на кровать, упав на спину и притянув к себе партнера. Тот принялся покрывать поцелуями его лицо и накаченную грудь, одновременно тиская и сдавливая его пальцами, и Энди в этот момент он напомнил таракана. Чтобы не было противно, Энди снова представил себя Алвертом, раздвигающим атласные ягодицы перед Ферренсом. Энди развел свои собственные ягодицы – круглые, упругие, гладкие, и Эл, повизгивая, принялся их мять, а Энди смотрел на него невидящим “кошачьим” взглядом и нагло усмехался.

Эл суетливо слез с него, принялся натягивать презерватив, а затем дрожащими руками схватил тюбик с лубрикантом. Энди перехватил у него тюбик, выдавил гель и сам принялся себя растягивать. Руки Эла были ему слишком неприятны. Эл принялся за дело, причем делал это суетливо и даже странно неумело, как будто никогда прежде этого не делал. Впрочем, Энди это было до фонаря. Он вообще был довольно равнодушен к “ванильному” сексу, ему нужен был жесткач с мощным самцом, перетянутым кожаной сбруей и желательно с плеткой или дилдо в руках. Секс с Элом не доставлял Энди ни боли, ни наслаждения. Эл мог стонать, сопеть и пыхтеть сколько угодно, Энди было все равно. На его лице застыло высокомерное и равнодушное выражение. Ему казалось, что именно так лежал бы Алверт под партнером, не доставляющим ему удовольствия. А Эла это высокомерие русоволосого атлета явно заводило. Он снова стал повизгивать и двигался с неимоверной быстротой. Наконец, он с жалобным стоном рухнул на Энди. На лице парня не дрогнул ни один мускул. Ему очень хотелось уйти. Но раз уж он лег в постель с этим типом, то надо было хотя бы разузнать насчет перспектив кастинга. Ну и что тут такого, он что ли первый делает карьеру через постель?

- Пойдем в душ, – вдруг прошептал Эл, проводя рукой по гладкой щеке парня.

Энди хотелось в душ, но не вместе с Элом. Но все же он пошел.

- Встань на колени, – с придыханием произнес Эл, когда они оказались в ванной, и парень опустился на колени, полагая, что от него ждут еще одного минета.

- Золотой дождь и копро, – вдруг выдал Эл. – Я хочу сделать тебе золотой дождь и копро.

- Чего, бля? – Энди от неожиданности перешел на русский.

- Золотой дождь и копро, красавчик, – повторил Эл, хватая его за руки.

“Золотой дождь” Энди практиковал не раз, ему это нравилось. Но опять же, только от сильных,перетянутых сбруями Домов во время бдсм-сессий. Но копро… Копро он не потерпел бы даже от самого сногсшибательного Дома. Его передернуло от отвращения.

- Ты охуел что ли? – заорал Энди снова по-русски.

- Отъебись! – это он добавил уже по-английски.

Эл не смутился.

- Эй, парень, ты же хочешь пройти кастинг! Сделай то, что я хочу, и тебе все обеспечено!

- Отъебись, – повторил Энди.

Он выскочил из ванной, кое-как напялил одежду и ринулся к двери.

- Эй, если ты сейчас уйдешь, то ничего не получишь, – попытался преградить ему дорогу Эл.

Энди въебал ему кулаком по физиономии, покрыл семиэтажным русским матом и пулей вылетел из квартиры.

Судя по всему, его карьера фотомодели на этом была завершена.

====== ГЛАВА 15. СТОП-СЛОВО: АФИНЫ ======

Лондон, март 2013 года

Неприметный, темно-серый Vauxhall Corsa припарковался на малолюдной улице Уокинга – городка к юго-западу от Лондона. Из машины вылез Грег Молтон в невзрачной серой куртке и старых джинсах. Он быстро огляделся. Однотипные кирпичные дома, ничего особенного. Словно из воздуха возникли двое непримечательных мужчин.

- Все в порядке?

- Все чисто, сэр. Здесь безопасно.

- Он в доме?

- Да, сэр. Неприятный тип, – угрюмо произнес один из собеседников.

- Опять пьет?

- Почти нет. С утра всего стакан виски. Безо льда и залпом.

- По его меркам трезв, – пробормотал Молтон.

Он вошел в дом, состоявший из двух комнат, кухни, санузла и кладовки, обставленный дешевой мебелью. В неуютной комнате на икеевском диване сидел полноватый человек со светло-русыми взъерошенными волосами, опухшим лицом и затравленным взглядом из-под набрякших век. Он выглядел ужасно, но легко было себе представить, что когда-то этот человек был красив, и Молтон отметил, что красавец Алтухин-младший (“Русский Энди”) многое взял от своего отца.

- Поздравляю вас с благополучным прибытием в Соединенное Королевство, господин Алтухин, – с едва скрытой иронией произнес Молтон.

- Какого хрена вы месяц продержали меня в каком-то медвежьем углу в Норвегии? – не считая нужным отвечать на приветствие, заорал Алтухин. – Какого хрена вы теперь приволокли меня в эту дыру? Я богатый человек и могу себе позволить…

- Вы можете позволить себе всё, что вам угодно, Алтухин, – холодно прервал его Молтон. – Вас здесь никто не держит. Отправляйтесь куда хотите. Например, в свой пентхаус в Найтсбридже. За ним сейчас следят люди из российского посольства. Они будут очень рады вас увидеть.

- Я не это имел в виду…

- Или оставайтесь пока в этом доме. Да, здесь нет роскоши, к которой вы привыкли. Зато безопасно. Тут вас никто не найдет.

- Мы договаривались…

- Я помню, о чем мы договаривались, Алтухин. И хочу напомнить, что ваши проблемы с российскими властями начались не по нашей вине. С нашей стороны все обязательства выполняются. И мы хотим, чтобы вы тоже выполнили свои обязательства.

Алтухин подошел к столику с бутылками, налил себе виски и залпом осушил стакан. Молтон следил за ним с нескрываемым презрением и даже отвращением.

- Я вам уже все рассказал, – скривившись и вытирая ладонью рот, бросил Алтухин.

- Не всё. Нас интересует информация об эпизоде в Афинах.

- А, вот вы о чем! – усмехнулся Алтухин. – И вы хотите, чтобы я вот так сразу её выложил? Я не идиот. Мне нужны гарантии, что вы не вернёте меня в Россию и не ликвидируете, когда я расскажу то, что знаю.

- И каких гарантий вы хотите?

- Политическое убежище в Великобритании.

- Это небыстрый процесс, Алтухин.

- Так ускорьте его. Мне известны ваши возможности.

- Не мне это решать, – тон Молтона стал ледяным. – Я сообщу о вашем пожелании мистеру Ферренсу.

- Здесь отвратительная еда, – словно не слыша слов Молтона, проговорил Алтухин. – Я такого не ел даже в советской школе! И этот виски – просто дешевое пойло!

- У вас в России осталась семья, – Молтон тоже как будто не слышал Алтухина. – Жена и двое детей. Мы можем помочь им материально или тоже вывезти их за границу.

- Я разведусь, – махнул рукой Алтухин. – Мне надоела эта дура, пусть сама возится со своим выводком.

- В Лондоне живет ваш сын от первого брака, – невозмутимо продолжал Молтон.

- До этого ублюдка мне вообще нет дела! – рявкнул Алтухин. – Ебаный извращенец, пусть теперь живет как знает! Пусть подставляет свою грязную жопу, сосет, что он там еще делает… Мне плевать! Кстати, Молтон, распорядитесь привести сюда пару шлюх. Я не могу торчать тут круглые сутки в обществе ваших мордоворотов.

- Обсудите этот вопрос с охраной, – невозмутимо отвечал Молтон и, не прощаясь, вышел из комнаты.

На занятиях в университете в этот день Артур был рассеян, мысли уносились то к предстоящей бдсм-сессии, то к Энди, сидевшему в двух шагах от него. Артур заметил, что тот тоже весь был как на иголках. Рядом с Энди сидела Эли, больше не строившая планов по поводу Артура и теперь рассчитывавшая очаровать русского красавца.

- Триместр доучусь, а потом, скорее всего, придется в Москву возвращаться, – долетели до Артура слова Энди. – От отца денег больше не будет, это ясно.

- Почему? – полюбопытствовала Эли.

- Не будет, – мрачно повторил Энди, явно не желая распространяться о причинах.

Но Артур знал из новостей историю Алтухина-старшего.

- Я помогу тебе устроиться на работу, – сказала Эли.

- Я уже устроился. Мою полы в пабе, – угрюмо продолжал Энди.

- А кастинг? Тебя же звали в рекламу…

- Забудь, – отрезал парень.

- Постой. У меня есть знакомые, могу тебя порекомендовать…

Энди поморщился. Ни Артур, ни Эли не знали, что он вспомнил свой опыт “кастинга” с Элом.

- Брось, Эли. Десять тысяч фунтов я по любому не наберу. Хорошего понемножку, как говорят в России.

Глаза Артура загорелись. Он заерзал на стуле, словно в голову ему пришла какая-то идея, и ему не терпелось ее воплотить в жизнь.

В перерыве он подошел к Энди. Тот пристально посмотрел на него, но тут же равнодушно отвел взгляд.

- Энди, – тихо проговорил Артур. – Прости, но я слышал твой разговор с Эли.

Парень зло зыркнул на Алверта.

- Энди, – голос Алверта был почти просящим. – Ты не беспокойся. У меня есть деньги. Я дам тебе десять тысяч.

Тот ошалело уставился на Артура. А блондин смотрел на него робко, со странной преданностью, в его черных глазах плясали тревожные огоньки ожидания. Как будто он не предлагал, а сам просил деньги у Энди.

Энди задохнулся от смешанных чувств. От внезапной радости – даже не из-за денег, а из-за того, что помощь ему предложил именно Алверт. И от чувства унижения, словно белокурый красавец вознесся еще выше – на пьедестал, который Энди для него возвел и на который сам не имел никаких шансов вознестись.

- Спасибо, – растерянно выдохнул русский парень.

Алверт улыбнулся – и его улыбка была искренней и радостной. Но тут же он увидел в светло-серых глазах так хорошо знакомый ему лед.

- Спасибо, – повторил Энди. – Мне ничего не нужно.

- Нужно, – со странной настойчивостью возразил Алверт. – И мне нужно.

Чувственные губы Энди искривились болезненной усмешкой.

- Какого хрена? – грубо спросил он. – Хочешь ссудить мне в долг? А как я потом отдавать буду? Чем? Отсасывать что ли у тебя?

- Как-нибудь отдашь, – пожал плечами Алверт. – Я даже расписки с тебя не возьму.

Возникла пауза. Они молча смотрели друг на друга.

- Спасибо, – снова сказал Энди. – Но я справлюсь сам.

- Подожди! – воскликнул Алверт, но Энди молча зашагал прочь.

На лицо Артура вернулось высокомерное выражение. Он тоже двинулся прочь, ни на кого ни глядя.

Артуру не раз доводилось участвовать в бдсм-сессиях, но в RecSM он ещё не бывал. Вход в этот элитный клуб был возможен только по специальным рекомендациям. Так утверждал Гэвин, который был туда вхож. Он не раз обещал Артуру привести его в RecSM, но дальше слов дело не шло. Юноша не напрашивался. Да и с Гэвином в последнее время не встречался. Но он был почти уверен, что именно Гэвин прислал ему приглашение. Или Питер. Потому что кроме этих двоих никто его прислать не мог.

Дома Артур долго крутился перед зеркалом. Тщательно наложил легкие тени на веки, чуть-чуть подкрасил ресницы и подчернил брови. Кажется, его взгляд стал более интересным. Подумав, он слегка подкрасил губы, но затем, недовольно поморщившись, стер помаду. Долго не мог решить, оставить ли прическу как есть или собрать волосы в хвостик? Все-таки длинноватые, вьющиеся волосы не слишком подходят для сессии… Но в итоге решил оставить их свободными. Все равно он не смог бы придать себе брутальности. В нем вообще почти не было мужественности, так что лучше было подчеркнуть свою природную женственность. Выступить в образе изнеженного юноши-раба. Это у Артура всегда неплохо получалось. И ему это нравилось.

Он надел кожаные стринги с металлическими заклепками. Они неприятно вдавливались в нежную кожу, но приходилось терпеть. Натянул латексные штаны, красиво обрисовывавшие стройные ноги и округлые ягодицы, обулся в высокие лаковые сапоги, надел сбрую с ошейником, кожаные браслеты. Украсил изящные пальцы серебряными кольцами, в уши вставил серебряные серьги. Наконец, надел сверкающую лаковую куртку и подошел к зеркалу. Придал лицу робкое, чуть испуганное выражение трепетного неженки, оказавшегося в жестоком мире садо-мазо. И вызвал такси.

Клуб находился на Милл-стрит, за незаметной дверью без вывески. Артур, чуть помедлив, нажал кнопку звонка. Охранник внимательно посмотрел на Артура и пригласительный билет, после чего молча указал на уходящую вниз лестницу, подсвеченную красным светом. Артур стал медленно спускаться. Сердце учащенно билось в предвкушении приключения – опасного и захватывающего.

Внизу была раздевалка, за ней располагался бар. Большинство публики составляли мужчины средних лет и старше, хотя были и молодые. Почти все были затянута в кожу или латекс. Некоторые были в кожаных куртках, штанах и фуражках, некоторые щеголяли обнаженными торсами, перетянутыми сбруями. Артур сразу заметил, что основную часть собравшихся в баре составляли топы. Это его обрадовало, ибо в подобных заведениях сабов обычно было больше. Впрочем, сабы тоже были. Некоторые, как Артур, стояли у стойки бара, надеясь привлечь внимание топов, некоторые сидели у ног своих господ. Артур ловил на себе жадные, похотливые взгляды, и ему это нравилось. Он высматривал среди собравшихся Гэвина или Питера, но ни того, ни другого не было видно.

Перед Артуром остановился здоровенный топ в кожаной куртке и фуражке, он смотрел на юного саба наглым, оценивающим взглядом. Артур ответил ему таким же взглядом. Топ был неплох, но староват. И было что-то в его внешности, что Артуру не нравилось. Топ вопросительно поднял бровь. Артур отрицательно покачал головой, презрительно улыбнулся и отвернулся. Да, сыграл роль маленького избалованного саба. На плечо ему легла тяжелая рука. Этот придурок не желал уходить! Более того, рядом с ним выросли еще двое: один толстопузый, с бородой, затянутый в кожу, другой – тощий как жердь, весь покрытый отвратительными прыщами. Тощий тащил за собой на поводке саба – красивого молодого индуса.

Все они выжидающе смотрели на Артура, но ни один ему не нравился. Артур поставил бокал с недопитым коктейлем на стойку и быстро двинулся к выходу из бара. За темной портьерой оказался длинный коридор, наполненный красноватым светом. И тут Артур понял, почему в баре было так мало сабов. По обе стороны коридора в ряд стояли металлические клетки, а в них находились сабы: и совсем молодые парни, и зрелые бруталы в ошейниках и сбруях. Все они стояли на коленях, с опущенными головами, всем видом выражая покорность и желание обрести топа, некоторые смотрели на Артура. Поскольку на нем тоже был ошейник, то часть сабов мгновенно потеряла к нему интерес, а некоторые смотрели с враждебностью как на конкурента, причем опасного конкурента.

В конце коридора был большой зал, где стояли кожаные диваны, а на плазменных панелях демонстрировалось бдсм-порно. Высокомерные топы, развалясь, сидели на диванах, покорные сабы стояли подле них на коленях. Некоторые лежали на полу, служа подставками для ног хозяев. Собственно, за исключением коридора с клетками для сабов Артур пока не увидел в этом элитном клубе ничего, что не встречал бы в обычных клубах.

Он спустился еще на один этаж и оказался в темном лабиринте, тоже подсвеченном красноватым светом. Здесь было довольно людно, из темных закоулков доносились звуки ударов, шлепки и сладострастные стоны. Кое-где были отсеки с качелями, и там вовсю занимались фистингом. Фистинг всегда и притягивал, и пугал Артура. Юноша боялся за свою хорошенькую попку, но ему страшно хотелось узнать, каково это: быть насаженным на чью-то сильную руку, ощущать ее глубоко в себе, трепетать на ней…

На одних из качелей он заметил бритого наголо парня с кольцом в носу, в сбруе крест-накрест, с раздвинутыми ногами, обутыми в кожаные сапоги. Артур с опаской приблизился к нему, тот жадно посмотрел на юношу, застонал и еще шире раздвинул ноги. Артуру отчаянно захотелось ввести руку в его огромную дыру, напоминавшую розу. Но тут юноша вспомнил, что его чуть длинноватые, наманикюренные ногти не подходят для фистинга. Он шлепнул парня по заднице, с сожалением вздохнул и покачал головой.

- Давай же! – застонал парень. – Я хочу, чтобы ты в меня вошел. Давай!

Ничего не ответив, Артур двинулся дальше. В одном из отсеков двое мужчин в латексе трахали молодого обнаженного саба. К Артуру приблизились две фигуры, в полутьме он узнал типов, которые привязались к нему в баре, и поспешил к выходу из лабиринта, опасаясь, что эти двое сейчас затащат его в какой-нибудь темный угол и там разделают. Конечно, здесь был элитный клуб, а не дешевый притон, но кто знает… Артур хотел найти того, кто ему понравится сразу. С одного взгляда.

С этими мыслями он возвратился в бар, заказал сразу 100 граммов виски и выпил тут же залпом. Кажется, такой поступок юного, трепетного саба произвел впечатление на толпившихся вокруг брутальных самцов. Артур, не глядя ни на кого, направился в раздевалку. Скинул куртку, стянул латексные штаны, оставшись в сбруе, кожаных стрингах и высоких лакированных сапогах. Смотрелся он эффектно и нравился самому себе. И снова направился в бар. Его появление снова вызвало оживление публики. Заказав еще виски, Артур облокотился о барную стойку, нагло выставив кругленькую задницу на всеобщее обозрение. Сердце лихорадочно билось. Второй стакан виски он тоже выпил залпом. По телу разлилось тепло, в голове возникла приятная пустота… И в эту пустоту вплывали мысли о мужчине. Сильном. Властном. Надежном.

Может быть, стоило пойти в коридор, где стояли клетки с сабами и занять одну из них? Но Артуру не хотелось быть всего лишь одним из сабов, ищущих хозяина. Его опьяняли гордыня и тщеславие, ему хотелось ощущать себя эксклюзивной драгоценностью, которой восхищаются и за которую борются.

Его внимание привлек высокий топ с короткими светлыми волосами и резкими чертами лица, напоминавший Дольфа Лундгрена, но не такой красивый и не такой накаченный. Топ сидел один за столиком и смотрел на Артура в упор. Справа от него, за другим столиком сидел еще один топ – средних лет с ничем не примечательным лицом, но при этом обладатель тела, увитого буграми мышц. Ах, если бы к голове этого Лундгрена приделать тело второго, то это был бы идеальный вариант для Артура!

Блондин выпятил подбородок и властно сделал Артуру знак: к ноге! Юный саб лишь выше вздернул подбородок и прикрыл глаза, показывая топу, что пока не является его собственностью. Второй самец заметил эту немую игру и решил вмешаться. Он откинул голову, глядя на Артура плотоядным взором, и поманил пальцем. Юноша провел язычком по губам и с независимым видом закурил тонкую сигаретку. Его поведение не укладывалось в нормы поведения саба, но Артура это мало волновало. Он хотел игры – отчаянной и жестокой, игры не по правилам, игры, заставляющей забыть обо всем!

Он повел бедрами, томно, по-блядски взглянул на блондина и перевел взгляд на качка. Затушил сигарету и нарочито медленно, стараясь двигаться грациозно, направился в коридор с клетками. Оба самца как по команде поднялись из-за столиков двинулись за ним. В конце коридора блондин обогнал его справа и преградил путь. Тут же слева его обогнал качок и встал рядом с блондином. Они смерили друг друга ледяными взглядами, а затем молча уставились на Артура. Кажется, они заставляли его сделать выбор.

Артур не спешил. Отступил на шаг, приняв слегка испуганный вид.

И в этот момент случилось то, что мгновенно смело все фигуры на доске. В коридоре появилась высокая темная фигура третьего. Его голова была покрыта черным кожаным шлемом, сквозь прорези поблескивали глаза. Губы были чувственными и властными. Сильное, мускулистое тело с редкой растительностью было перетянуто шикарной сбруей с металлическими цепями и кожаными ремнями. На крепких ногах красовались кожаные сапоги. Руки, в которых незнакомец держал стек, были затянуты в перчатки. Из-под узких кожаных трусов выпирало внушительных размеров достоинство.

Артуру на миг стало жутко. Он сразу узнал этого третьего. Того, по чьей милости он и оказался в этом клубе. Никакой Гэвин, никакой Питер не имели к этому отношения.

Топ молча смотрел на Артура, медленно поднял руку и концом стека коснулся его груди. Артур вздрогнул, в его глазах вспыхнул черный огонь, и он опустился перед топом на колени, сцепив руки за спиной. Стек скользнул по груди, коснулся подбородка, заставляя саба поднять прелестную белокурую голову. Глаза Артура встретились с глазами Ферренса.

Блондин-топ недовольно вскинул голову, качок угрюмо смотрел на внезапно появившегося покорителя саба. Но тот, не глядя на них, тихо и хрипло прорычал:

- Он – мой.

Всего два слова, но оба самца тут же исчезли, оставляя саба его захватчику.

А тот взмахнул стеком, приказывая сабу подняться, и двинулся по коридору, не сказав ни слова и даже не обернувшись, Артур покорно следовал за ним. Они вошли в комнату, обитую темно-серой драпировкой, в красноватом свете холодно поблескивали разложенные на столе девайсы. У стены возвышалась перекладина, рядом стояли качели. Часть комнаты была задернута черной занавесью. Артуру показалось, что там кто-то есть.

Несколько мгновений топ и саб стояли неподвижно, глядя друг на друга. Затем топ медленно снял маску.

- Ты волен уйти, Артур, – произнес Ферренс нарочито бесстрастно. – Ты волен уйти сию же минуту. Я не намерен делать с тобой ничего против твоей воли. Все будет только по твоему желанию. И с твоего согласия.

Юноша молчал. Сейчас он был похож на прекрасную, но безжизненную мраморную статую, и Ферренс все отдал бы за то, чтобы вдохнуть в нее жизнь!

- Артур! – повторил он. – Решение за тобой.

- Я не уйду, – юноша произнес эти слова тихо и с неожиданной твердостью.

- Это твое желание, Артур? Или твой страх?

- И то и другое. Я в твоей власти. Я знаю, что не могу от тебя уйти.

- Ты можешь, Артур!

Юноша молча покачал белокурой головой. На губах мелькнула горькая усмешка.

- Хорошо, – сказал Ферренс, скрывая досаду. – Хорошо. Ты становишься моим. И только моим. Так, Артур?

Тот снова молчал, а Джеймс так хотел услышать ответ именно на этот вопрос!

- Ты должен выбрать стоп-слово, Артур. Чтобы я остановился, если мои действия будут для тебя неприемлемыми.

Юноша хранил молчание.

- Артур! Ты слышишь меня? Я должен знать стоп-слово!

Белокурая голова вскинулась, в глазах полыхнул черный огонь.

- Афины, – произнес юноша. – Стоп-словом будет: Афины.

Джеймса словно током ударило. Лишь с трудом он сохранил невозмутимость.

Между тем Артур внезапно изменился. Черный огонь потух. Вместо него в глазах юноши возникло нечто, чего доселе Джеймс никогда в них не замечал: желание. Артур хотел его. Его. Именно его! Артур хотел принадлежать ему! Несмотря на свои страхи. Несмотря на свою непостижимую ненависть. У Джеймса перехватило дыхание. А затем на лице появилась холодная, жестокая улыбка. Мальчик не должен был думать, что одного взгляда его прекрасных глаз достаточно. Слишком долго он мучил Джеймса, перейдя все мыслимые пределы.

- Сейчас я принадлежу тебе. Я должен стать твоим. Делай со мной все, что пожелаешь… мой господин, – Артур выглядел трогательно-беззащитным и покорным.

Он протянул к Джеймсу белую, женственную руку с тонкими изящными пальцами, намереваясь прикоснуться к его широкой груди.

- Не смей! – Джеймс ткнув юношу в грудь стеком, от чего тот вздрогнул и замер. – Ты можешь прикасаться ко мне только с моего разрешения. Понял?

- Да, сэр, – тихо отвечал тот.

- Не слышу!

- Да, сэр!

- Вот так.

Джеймс властно взял юношу за точеный подбородок и пристально посмотрел в черные глаза. Он видел, что покорность Артура наиграна. Да, в мальчике пробуждалось желание, но его сильная, горячая струя еще не растопила черный лед ненависти. И Джеймс был полон решимости освободить Артура из этих ледяных оков, чтобы увидеть его мягким, покорным и одновременно страстным, задыхающимся от любви и желания подчиняться. Он знал, как это сделать.

Взяв со стола наручники, Джеймс защелкнул их на изящных запястьях. Юноша вздрогнул, но промолчал. Несколько мгновений Джеймс стоял неподвижно, а потом ударил его по нежной щеке. Артур вскрикнул, но тут же покорно опустил голову.

- Смотри мне в глаза! – потребовал топ.

- Слушаюсь, сэр.

- Кто ты?

- Ваш раб, сэр!

- Громче! – топ ударил саба стеком.

- Ваш раб, сэр!

Топ схватил саба за ошейник, притянул к себе и вновь принялся хлестать по щекам – чем дальше, тем исступленнее. Его охватила самая настоящая злость. Да, он злился на упрямого мальчишку, заставившего его терпеть столько унижений. Но теперь красавчик оказался в его руках и расплатится за все! Топ будет хлестать саба по щекам, пока из черных глаз, полных ненависти и смерти, не потекут самые настоящие слезы!

Нет. Так нельзя. Остатки разума буквально взвыли в Джеймсе сиренами тревоги! Артур готов был подчиняться, и нельзя было вымещать на нем злобу. Джеймс здесь не ради мести. Он должен добиться того, чтобы Артур признал его власть на деле, а не на словах. И Джеймс принялся поглаживать Артура по горящим щекам. А тот смотрел на топа с ужасом и одновременно с затаенным вожделением.

- Ты хочешь меня? – надменно осведомился топ.

- Да… сэр!

- Пока еще ты этого не заслужил.

- Сэр…

- Молчать! – топ схватил юношу за волосы, тот вскрикнул от боли, и вновь Джеймс увидел смерть и ненависть в широко распахнувшихся глазах.

Он заставил юношу опуститься на четвереньки и выгнуть спину. Тот стоял, покорно и при этом удивительно бесстыдно выпятив кругленькую задницу с узкими полосками кожаных стрингов. Не в силах сдерживаться, Джеймс принялся мять упругие ягодицы, а юноша тихонько застонал.

В Джеймсе как будто что-то взорвалось. Он схватил флогер – многохвостую плетку – и с жаром принялся хлестать по этим великолепным ягодицам. Теперь из груди юноши вырвался утробный вой, в котором боль и сладострастие сливались воедино. Он не пытался спрятаться от плетки, наоборот, с наслаждением подставлял свое прелестное, нежное тело под удары. Джеймс впервые видел такое упоение болью на грани безумия, это завораживало и пугало одновременно.

- Давай, давай же, сильнее! – юноша буквально рычал.

Топ замер.

- Как ты обращаешься к господину?

Саб повернулся к нему лицом: в его глазах сейчас была почти звериная ненависть, смешанная с болезненным упоением.

- Прошу вас… сэр, – простонал он.

- Плохо просишь! – заорал топ, с угрожающим видом надвигаясь на него.

- Умоляю, сэр, – теперь юный саб почти лепетал, испрашивая новую порцию боли.

Эта странная жажда боли! Джеймс видел, что это была вовсе не игра, а потребность! Боль, чтобы подпитывать ненависть? Но и в Джеймсе с каждым мигом росло желание причинить боль этому удивительному, прекрасному созданию, и в какой-то момент он понял, что не может больше противиться темному и страшному порыву, шедшему из самых потаенных глубин существа. Джеймс обрушил на белокурого юношу новый град ударов. В глубине души он надеялся, что тот выкрикнет заветное и зловещее стоп-слово “Афины”, чтобы он мог остановиться, но саб лишь содрогался и выгибался, охваченный пугающим, извращенным сладострастием. Теперь уже не топ был господином, хозяином положения, а вот этот неженка, упивавшийся собственной болью и увлекавший топа в глубины разрушительного экстаза. С каким-то отчаянием Джеймс понял, что не может остановиться, что таинственный мощный поток подхватил его и понес к чему-то ужасному, непоправимому, гибельному. Джеймс тщетно пытался зацепиться за остатки сознания и как будто со стороны услышал свой же крик:

- Афины! Афины!

Черт! Черт! Что за нелепость! Топ сам себе прокричал стоп-слово! Слово, которое должен произносить саб!

Он ошалело уставился на Артура, в черных глазах которого сквозь боль проступали смерть, ненависть. И насмешка.

А в глазах Джеймса появились растерянность, смятение и даже страх. Словно выкрикнув табуированное для топа слово, он загнал себя в ловушку.

Первый раунд остался за Артуром. Но это был лишь первый раунд.

Джеймс возвышался над Артуром – большой, мускулистый, сильный, и юноша знал, что не может противостоять ему. Не только и не столько его великолепному телу, но его внутренней силе, которая готовилась к новой атаке, готовилась одержать верх!

Он вновь схватил Артура за ошейник и рванул к себе. Юноша вскрикнул.

- Шлюха! – прорычал топ. – Мелкая, похотливая шлюха!

- Да, сэр! – с готовностью произнес саб.

- А, так ты признаешь это!

- Да, сэр!

- Сейчас я покажу тебе твое место! Открывай рот!

Большой член был прямо перед лицом Артура. Тот повидал уже десятки, если не сотни самых разных членов, даже поистине гигантских. Но почему-то сейчас почувствовал трепет – трепет страха и восторга. Словно сейчас должно было свершиться то, к чему судьба вела его долгие годы, сквозь кошмары, ужасы, унижение, боль и ложь.

Ферренс прижал член к губам Артура: властно и требовательно. Юноша послушно открыл рот, понимая, что сейчас член ворвется внутрь по самые гланды. Но он не желал так просто сдаваться. Он обхватил губами великолепную головку и заработал языком, испытывая утонченное удовольствие. Напор Ферренса мгновенно утих, он испустил сладострастный стон, словно не ожидая такой контратаки. Грубая сила отступала перед искусством доставлять наслаждение, сила готова была сдаться в плен нежности.

Но и сам Артур был в плену, в упоительном плену, чувствуя, как в его рту пульсирует еле сдерживаемая мощь, готовая в любой момент взорваться.

Внезапно Ферренс зарычал и его член ворвался в глубину рта. Это было так стремительно и неожиданно, что Артур едва не задохнулся. Ферренс трахал грубо и яростно, а юноша действительно чувствовал себя жалкой шлюхой, и ему почему-то нравилось это унижение. Нравилось по-особому: он чувствовал, что именно Ферренс имеет право так с ним обращаться. И Артур покорно позволял себя трахать в рот и отчаянно упивался этим. И снова мощный самец был бессилен против этой невероятной слабости и развращенности. Он искал покорного, влюбленного саба, а находил лишь шлюху – дешевую и распутную.

Джеймс снова взвыл – не от боли, а от отчаяния – и буквально отскочил от Артура, с бешенством глядя в наглые черные глаза. Снова на него сквозь клочья пелены разврата смотрели смерть и ненависть. Джеймс проиграл и этот раунд.

Жестом он приказал юноше встать с колен и указал на качели. На лице Артура появилась улыбка, по стройному телу пробежал трепет. Юноша понимал, что сейчас произойдет то, чего желали они оба – так по-разному, но одинаково сильно.

Артур лег на качели, глаза его снова заволокло туманом, рот приоткрылся, обнажая жемчуг зубов. Он бесстыдно развел стройные ноги – удивительно упругие и гладкие, без единого волоска. Повинуясь безотчетному желанию, Джеймс стянул с Артура высокие сапоги, и взялся за его ступни. Они были белы и нежны, как у младенца, а пальчики на ногах были восхитительно изящными и ухоженными. Уже не понимая, что делает, Джеймс принялся сосать эти прелестные пальчики, а из груди Артура, перетянутой кожаной сбруей, вырвался сладострастный стон, который завел Джеймса еще сильнее.

Он стянул с юноши кожаные стринги, и увидел прелестную розовую дырочку, которая, казалось, пульсировала желанием. Схватив смазку, Джеймс выдавил ее на пальцы и прикоснулся к розовой плоти. Юноша затрепетал, с мольбой глядя на топа. Он изнемогал от желания, он всем видом показывал, как хочет, чтобы им обладали! Джеймс привязал Артура к качелям за лодыжки, изящные запястья сковал наручниками. Трепет прелестного и беззащитного тела, поволока глаз, точеное, идеальное лицо, наконец, стоны, рвущиеся из беломраморной груди, обтянутой черными кожаными ремнями, – все это сводило Джеймса с ума. Но он твердил себе, что это лишь миражи, за которыми скрываются все те же смерть и ненависть. Безжизненный космос, полный черного льда.

Джеймс отдернул занавеску, скрывавшую часть комнаты. И Артур увидел Энди.

Глаза Артура широко раскрылись, он инстинктивно дернулся, пытаясь соскочить с качелей и броситься к Энди, но ноги были связаны, а руки скованы наручниками. В черных глазах появилось отчаяние. А Энди даже не смотрел на потрясенного Артура, пожирая глазами обожаемого Дома. Между тем сам Дом наблюдал за этой немой сценой с нескрываемым удовольствием. – К ноге! – приказал он Энди, слегка хлестнув себя флогером по сапогу. Энди послушно встал на четвереньки и подполз к Ферренсу. – Молодец! – бросил тот надменно и одновременно брезгливо. Ферренс делал вид, что не смотрит на Артура, но на самом деле внимательно отслеживал его реакцию. Юноша как будто не верил своим глазам. Он приподнялся, точеное лицо окаменело, скованные наручниками холеные руки сжались в кулаки. – На что ты готов ради меня? – подняв голову спросил Ферренс у Энди. – На все, сэр! – преданно выдохнул тот. – Лег на спину! Открыл рот! Глаза не закрывать! – приказал Ферренс. Парень послушно выполнил приказ. На лице Артура было ясно написано: «Нет, Энди! Не делай этого! Пожалуйста!» Но он молчал. Только побелевшие губы беззвучно шевелились. Ферренс перешагнул через лежавшего на полу Энди и встал над ним – высокий, мускулистый, эффектный в своей шикарной сбруе. Плюнул в лицо парня. Руки Энди были свободны, но он даже не пытался утереться. Ферренс удовлетворенно кивнул. – Скажи то, что думаешь о нем! – Ферренс указал флогером на напряженно застывшего Артура. – То, что ты действительно думаешь. Кто он для тебя? Кто? Говори! Энди повернулся к Артуру, его лицо было совершенно равнодушным, и было ясно, что этот блондин ровным счетом ничего для него не значил, лишь Ферренс имел значение. Но когда Энди встретился со взглядом черных глаз, то его окутала тьма, полная боли, отчаяния и смерти. Все это было в Алверте, было здесь и сейчас. Энди почти физически ощутил чудовищную боль и невыносимое отчаяние, мучившие Алверта. И смерть – неумолимую и беспощадную, затаившуюся в безнадежной тьме черных глаз … – Говори, я приказываю! – донесся до него из темноты голос Ферренса. Но Энди, только что готовый выполнить любой приказ обожаемого Дома, теперь как воды в рот набрал. Его светло-серые глаза стали еще светлее, словно в противовес черноте глаз Алверта. – Говори, шлюха! – Ферренс стремительно приходил в ярость.

Энди посмотрел на него растерянно и непонимающе, и тут же Ферренс обрушил на его ягодицы град ударов. Красивое лицо атлета исказилось, тренированное тело дернулось, он испустил болезненный стон… Но по-прежнему молчал.

Ферренс остановился. Затем медленно приспустил кожаные трусы, вытащил свой член и принялся мочиться прямо на лицо Энди. – Открой рот! – приказал он. Энди повиновался. Артур следил за происходящим со смешанным выражением ужаса и отвращения. «Кто угодно, только не Энди! Пожалуйста, нет!» – эта мысль хищной птицей билась ему в висок. И тут на ягодицы Энди обрушился новый град ударов. Парень стонал, на его красивом лице была написана мука, но в то же время и наслаждение. – Вставай раком! – приказал Ферренс. Он грубо повернул Энди так, чтобы оказаться лицом к Артуру, живо натянул презерватив и безо всякой смазки принялся входить в задницу Энди. Тот шире раздвинул ноги, и Ферренс видел, что Артур все больше погружается в смятение и отчаяние. Юноша ломался, точнее он уже был сломлен, видя что тот, в кого он был влюблен, оказался не более чем подстилкой, игрушкой для самых грязных развлечений. Он и раньше это знал, но одно дело знать, другое дело – видеть своими глазами. Ферренс понимал, что из этого раунда он выходит победителем. Теперь Артур понимает, что ему не уйти. Что Джеймс Ферренс его судьба. И его любовь. Подлинная, настоящая, а не жалкая влюбленность в русоволосого глупца, жаждущего лишь извращенных наслаждений. Сейчас он оттрахает прямо на глазах у Артура предмет его вожделений. Того, кому Артур по своей глупости хотел принадлежать. И это завершит дело. Поставит точку. И тут Артур подался вперед, его черные глаза были устремлены прямо на Ферренса. Джеймсу вдруг показалось, что него смотрит его собственная смерть. – Афины! – донеслось до него. – Афины! Ферренс остолбенел. Стоп-слово. Оно не имело отношения к его сексу с русским! Оно могло относиться только к сексу с Артуром! Но это слово как будто пригвоздило его к месту. Потому что на него смотрели глаза смерти. В этих глазах больше не было ни боли, ни ненависти, ничего. Только смерть. Неизбежная и беспощадная. От которой никто никогда не уходил. Не уйдет и он. Смерть смотрела на него, затягивала в свою черную бездну. И он не мог противиться ее зову. Словно лунатик Ферренс отошел от растерявшегося Энди и медленно, как будто сквозь туман, подошел к Алверту. Тот, не отрываясь, смотрел на него. – Давай же, давай, – тихо и повелительно произнес Артур. – Начинай.

Черт, мальчишка непостижимым образом вновь начинал овладевать волей Джеймса!

И Джеймс покорно начал вбиваться в него – отчаянно, страстно, позабыв обо всех правилах, ласкал горячее, трепетное тело, сжимал в объятиях, готов был порвать в клочья!

- Жестче! Сильнее! Глубже! – тихий, повелительный голос проникал в самую глубину сознания Ферренса. Да, это прекрасное тело отныне принадлежало ему, но черные глаза по-прежнему были полны смерти и космического холода. Они завораживали своей мрачной красотой, страстно манили к себе и были отчаянно недоступны.

Из груди Джеймса вырвалось рычание, он больше не жалел юношу, он брал его грубо и жестоко, попросту безжалостно насиловал, испытывая при этом невероятное наслаждение. И он видел, что и тот упивается творимым над ним насилием, испытывая непостижимое извращенное торжество жертвы над своим палачом… В этом было нечто страшное, сводящее с ума, переворачивающее всё вверх тормашками. Эти двое как будто летели в темную бездну, из которой не было возврата. И вдруг темная бездна взорвалась мириадами звезд, ослепившими Джеймса своим сиянием. Джеймс испустил исступленный крик, и этот крик слился с криком Артура. Они теперь были вместе, превратились в единое тело, их души слились воедино, пройдя сквозь искривленное пространство похоти и извращений. Никогда еще Джеймс не испытывал ничего подобного. Он упал на Артура и почувствовал, как мягкие, гибкие руки нежно обвивают его шею.

Зубами он впился в белоснежное плечо, юноша вскрикнул.

- Мой! – прорычал Джеймс. – Ты мой!

Он взглянул на своего юного любовника. На прекрасном, точеном лице была странная улыбка. А в черных глазах снова стоял ледяной холод.

Джеймс понял, что битва проиграна. Дверь с приглушенным стуком закрылась за ссутулившимся, уничтоженным Энди.

====== ГЛАВА 16. “ПЕСТРАЯ ЛЕНТА” ======

Лондон, март 2013 года Молтон вышел из автомобиля. На сей раз не из непритязательного Vauxhall Corsa, а из сверкающего черного Mercedes, который припарковался не у безликого дома в небогатом лондонском пригороде, а во дворе роскошного старинного особняка Лэнтонов в Челси. – Алверт в доме? – спросил Молтон появившегося как из-под земли слугу. – Мистер Алверт в своей комнате, – отвечал слуга, сделав ударение на слове «мистер». По губам Молтона скользнула тень улыбки. Похоже, Джеймс уже дал четкие указания прислуге, как именно следует обращаться с его новым любовником. Он вошел в холл и поднялся по старой дубовой лестнице на третий этаж. Первые два этажа особняка были отделаны в раннем викторианском стиле. На стенах красовались портреты представителей рода Ферренсов-Лэнтонов, всюду стояла изысканная старинная мебель, висели гобелены, охотничьи трофеи – словом, время в этих стенах как будто остановилось двести лет назад. Третий этаж являл собой разительный контраст с двумя нижними этажами. Там располагались жилые комнаты, и они были отделаны в современном стиле. В них тоже была роскошь, но неброская, лишенная какой-либо помпезности и громоздкости. Молтон замер у одной из дверей, словно собираясь с мыслями. Затем постучал. – Войдите, – послышалось изнутри. Молтон снова помедлил. На его обычно бесстрастном лице промелькнула тень нерешительности. Но он всё-таки вошел. Алверт, одетый в светлую рубашку, темно-синий тонкий джемпер и узкие шерстяные брюки, сидел в кресле возле окна. Чуть поодаль был стол, на котором стоял включенный ноутбук. Увидев Молтона, юноша встал и вопросительно посмотрел на посетителя. Их взгляды встретились. «Да, это он, – подумал Молтон. – Он. Но… черт возьми!» Конечно, он уже видел десятки, если не сотни фотографий Алверта. И чертову уйму его видео. Но одно дело фото и видео. Совсем другое – встретиться лицом к лицу. Да, не было сомнений: перед Грегом Молтоном стоял тот самый мальчик, которого он видел на приеме в американском посольстве в Афинах почти шесть лет назад. Теперь мальчик превратился в юношу – удивительно красивого, изящного и даже женственного. Но взгляд этого юноши – вот что поразило Молтона! Они уже встречались взглядами – пусть это было шесть лет назад и длилось всего пару мгновений, но Молтон хорошо помнил тот открытый, доверчивый взгляд удивительных черных глаз. Сейчас на Молтона смотрели черные глаза, полные смерти. Взгляд ядовитой змеи. Взгляд убийцы. Между тем по бесстрастному лицу Алверта нельзя было понять, узнал ли он Молтона. – Меня зовут Грег Молтон. Я глава службы безопасности фонда, возглавляемого мистером Ферренсом. Вас должны были предупредить о моем приходе, мистер Алверт. – Рад познакомиться, мистер Молтон. Конечно, меня предупредили. Прошу, садитесь. Алверт, секунду помедлив, протянул Молтону руку, и Молтон отметил, что мягкая, нежная рука юноши была холодна как лед. Точеное лицо оставалось непроницаемым. – Мистер Алверт, – заговорил Грег, усаживаясь в кресло, – я отвечаю не только за безопасность фонда, но и за личную безопасность мистера Ферренса и близких ему людей. Таким образом, на мне лежит ответственность и за вашу личную безопасность. Алверт холодно улыбнулся. – Я уже давно знаком с вашими подчиненными, мистер Молтон. В частности, с мистером Томпсоном, – в голосе юноши звучали саркастические нотки. – Да, Томпсон отныне является главой вашей личной охраны, мистер Алверт, – невозмутимо произнес Молтон. – И я рад, что вы уже знакомы друг с другом. Так будет проще наладить необходимое взаимодействие между вами и телохранителями. – Возможно, – холодно обронил Алверт. – Но я вовсе не просил о личной охране. – У мистера Ферренса много врагов, мистер Алверт. Очень много, – Молтон сверлил взглядом юношу, но проникнуть во мрак черных глаз не мог. – Поэтому охрана требуется не только ему, но и близким ему людям. В данном случае вам. – Я ведь не могу отказаться от охраны, так? – Не можете. Это необходимое требование вашего пребывания в этом доме. – Пребывания, которого я вовсе не добивался. – Я знаю, мистер Алверт. Скажу больше: лично я предпочел бы, чтобы вас в этом доме вообще не было. – Так прогоните меня, – пожал плечами Алверт, которого слова Молтона, казалось, совершенно не задели. – Поверьте, я не стану сопротивляться. – Я сделал бы это с огромным удовольствием. Но Джеймс… я могу называть мистера Ферренса Джеймсом на правах старого друга… так вот, Джеймс меня не поймет. Думаю, вы лучше меня знаете: он просто одержим вами. И с этим приходится мириться. – Надеюсь, это пройдет. – Я тоже надеялся. Но, увы, я слишком хорошо знаю Джеймса. Боюсь, что ваше пребывание в этом доме и… в постели Джеймса может затянуться очень надолго, – Молтон произнес это нарочито бесстрастно, отслеживая реакцию Алверта. На беломраморном лице не дрогнул ни один мускул. Молтон продолжал. – Мне нужно кое-что сказать вам. Я узнал вас, мистер Алверт. Или как вас там зовут на самом деле. Вы были на приеме в посольстве США вАфинах 4 июля 2007 года. Я сопровождал туда брата-близнеца мистера Ферренса – Питера в качестве его личного телохранителя. Я видел, как вы подошли к сэру Питеру, о чем-то с ним долго болтали. Затем отошли к столику, на котором стояли бокалы с шампанским, вернулись к мистеру Питеру и предложили ему бокал. Он взял. И выпил. Точеное лицо Алверта оставалось бесстрастным. Холеные, изящные руки спокойно свешивались с подлокотников кресла.

- Мне тогда показалось, что вы незаметно бросили что-то в бокал сэра Питера.

Идеальные брови чуть приподнялись. Взгляд оставался полным мрака. – Бросил в бокал? – холодно повторил Алверт. – Вы заметили, что я… точнее тот, кого вы принимаете за меня, что-то бросил в бокал брата мистера Ферренса, и ничего не предприняли? Странное поведение для телохранителя, вы не находите, мистер Молтон? – А вы бьете прямо в точку, мистер Алверт, – Молтон улыбнулся. – Считайте, что как телохранитель я допустил тогда непростительный промах. – Это не просто промах, мистер Молтон, – безжалостно гнул свое мальчишка. – Мы вернемся к этому позже. Но не советую вам говорить об этом Джеймсу, мистер Алверт. – Я не давал вам обещаний молчать, мистер Молтон. – Надеюсь, вы поймете, что молчание – в ваших интересах. Во-первых, я знаю, что вы – убийца, мистер Алверт. Вы отравили Питера Ферренса. Во-вторых, я очень скоро узнАю, кто вы на самом деле. Кто за вами стоял и стоит. Кто поручил вам убить сэра Питера, и почему вы, в ту пору пятнадцатилетний подросток, на это согласились. В черных глазах Алверта теперь полыхала черная ненависть. В его позе что-то неуловимо изменилось, и сейчас он напоминал кобру, изготовившуюся к прыжку. – Вы несете чушь, – прошипел он. – И кстати, вы уже полгода копаетесь в моем прошлом, Молтон. Мне говорил об этом сам Ферренс. И что, много вы накопали? – Ничего, – с ледяным спокойствием отвечал Молтон, хотя испытывал невольный страх перед этой ядовитой змеей. – Совсем ничего. Ваша биография – сплошное белое пятно, мистер Алверт. Вас ведь кто-то покрывает, не так ли? Помогает вам скрывать свое прошлое. У меня нет сомнений, что это кто-то из спецслужб. Кобра превратилась в мраморную статую. – Если вы назовете меня потомком китайских императоров, мне тоже придется это опровергать, мистер Молтон? – У меня есть все основания и возможности ликвидировать вас, Алверт, – проигнорировав сарказм, продолжал Молтон. – И поверьте, мне приходилось убивать. – Вот в это я охотно верю, – мальчишка встал и подошел к столику, на котором стояло спиртное. – Коньяк? Виски? – Виски. – Не боитесь, что я брошу яд в ваш стакан? – Я слежу за вами, Алверт. Юноша налил виски себе и Алверту. Протянул один стакан Молтону. Но тот взял не тот стакан, который Алверт протягивал ему, а тот, который юноша оставил себе. – Мудро, – сверкнула белозубая улыбка. – Но что, если вы перехитрили сами себя, Молтон? – Это можно проверить только опытным путем. Ваше здоровье, Алверт. – Молтон отпил, Артур последовал его примеру. – Вы тайный враг Ферренсов? – вдруг спросил Алверт, садясь в кресло и принимая непринужденную позу. – Если верить вашим словам, вы спокойно позволили Питеру Ферренсу выпить отравленное вино. А теперь позволяете убийце (точнее тому, кого считаете убийцей) спать вместе с его братом. Да еще в этом признаетесь, и ни кому-нибудь, а предполагаемому убийце. Что все это значит? – Просто я решил играть с вами в открытую, – невозмутимо произнес Молтон. – Нет, я не враг Ферренсов. Напротив, я очень многим им обязан. Но правда в том, что я ненавидел Питера. За его наклонности. Возможно, вы понимаете, какие. – Джеймс говорил мне, – равнодушно обронил Алверт. – Я не хотел и не собирался его убивать, хотя он, по моему мнению, вполне этого заслуживал. Я спокойно отношусь ко многим вещам, Алверт, даже к убийствам. Я и сам убийца. Но есть вещи, которые неприемлемы даже для меня. Поэтому я и не стал отбирать у Питера тот бокал. Я тогда подумал, что, возможно, мне лишь показалось. Слишком быстро и ловко вы это проделали. А если не показалось, подумал я, то, возможно, это и к лучшему. На следующий день стало ясно, что мне не показалось. – Но, как я понимаю, вы рассказали об этом Джеймсу. Зачем вам было так подставляться? – Я сказал ему лишь то, что, возможно, именно вы были на том приеме в Афинах. О том, что вы поднесли Питеру бокал с ядом, я не рассказывал. – Хорошо, – устало сказал Алверт. – Допустим, я тот самый малолетний убийца. Почему теперь вы позволили Джеймсу сойтись со мной? – Я уже говорил, что проще и логичней было бы вас убрать, Алверт. Вы бы исчезли, и ваше тело никогда бы не нашли. И, возможно, что это в итоге и произойдет. И снова на Молтона смотрела бесстрастная мраморная статуя. – Проблема в том, что я могу защитить Джеймса от вас, но не могу защитить его от себя самого. Джеймс всегда идет до конца, не считаясь с последствиями. Он влюбился в вас и в этой любви тоже идет до конца. Кажется, вы это уже поняли. На лице Алверта промелькнуло выражение тоски и безнадежности. – Я хорошо знаю Джеймса. Увы, он теперь не мыслит жизни без вас. Это сродни психической болезни. А может быть, это и есть болезнь. Если с вами что-то случится или вы просто исчезнете, то… последствия для Джеймса могут быть непредсказуемыми. Он и так стал неадекватен из-за вашего ослиного упрямства, Алверт. Ваше присутствие – единственный способ снова превратить его в адекватного человека, способного принимать взвешенные решения. Алверт, я не верю ни в бога, ни в черта, но готов молиться им обоим, чтобы Джеймс излечился. И вы исчезли бы из его жизни навсегда. – А если я планирую его убийство? – черные глаза в упор смотрели на Молтона и тот вновь почувствовал невольный страх. – За эти полгода у вас была тысяча возможностей совершить на него покушение, Алверт. Джеймс ведь бегал за вами как уличный щенок. Но вы не сделали этого. Напротив, вы делали все, чтобы он от вас отвязался. Ваше поведение убедило меня, что вы ничего не замышляете против Джеймса. Но да, риск остается. Очень большой риск. Я считаю вас угрозой, Алверт. Поэтому вы находитесь под постоянным наблюдением. Ежесекундно, круглосуточно. И при малейшем подозрении вы будете ликвидированы. Немедленно и безо всякой жалости. Эта угроза, как и предыдущие, внешне никак не впечатлила Алверта. – Но я уверен, что вы – разумный человек, – продолжал Молтон. – И мне хотелось бы, чтобы мы с вами стали союзниками. – Иными словами, вы хотите, чтобы я стал вашей марионеткой и влиял на Ферренса так, как нужно вам. Извините, Молтон, нет, – ледяным тоном произнес Алверт. – Мне нужно лишь, чтобы вы сделали Ферренса адекватным, – сухо произнес Молтон. – В его дела я вас лезть не прошу. Более того, я вас к ним и не подпущу. – А я в них и не полезу. Более того, надеюсь, что я в этом доме не навсегда. – Я тоже на это надеюсь, поверьте. В этом мы с вами точно союзники. Артур пожал плечами. – Кстати, Алверт, – произнес Молтон, как будто вспомнив о чем-то. – Что все-таки произошло в том садомазоклубе? Как Джеймсу удалось добиться, чтобы вы внезапно согласились стать его любовником? Ведь вы же его на дух не переносили? И тут Молтон увидел бросок кобры. Алверт прыгнул на него и вцепился в горло так быстро, что совершенно не ожидавший этого Молтон не успел отреагировать (хотя и прошел школу спецназа). Да, он отшвырнул от себя изнеженного мальчишку, но тот оставил на его горле след своих холеных ногтей. – Еще раз зададите этот вопрос, Молтон, и вы – покойник, – прошипела кобра. – И вы это знаете. Да, теперь Молтон это знал. Он вдруг вспомнил «Пеструю ленту» Конан-Дойла, один из рассказов о Шерлоке Холмсе. Ядовитую змею по ночам выпускали на волю, чтобы она заползала в постели обитателей дома – наследников фамильного состояния – и убивала их. И сейчас змея была уже в доме. В доме Ферренса. *** – Нахуй, нахуй, нахуй, – по-русски твердил смартфон заплетающимся языком. – Нахуй ты мне сдался. И все вы нахуй мне сдались. Энди сидел за столиком в гей-баре в Сохо и слушал поток бессвязной матерщины. Он не звонил папаше, да и не собирался. Папаша внезапно позвонил сам. И было ясно, что он пьян в сиську. Потому, конечно, и позвонил. – Я, блядь, один здесь. А я, бля, для людей всю жизнь… А они… нахуй они… нахуй мне всё это надо. Меня, блядь, заперли здесь! Заперли, бля, ты допёр? Выйти, бля, не могу нихуя на улицу, меня пристрелят! И эти, которые здесь… И те… Блядь. Они из Москвы за мной послали… А я… я ж для людей… А вы… выблядки! Нахуй вы сдались мне, пидарасы… Я жить хочу! Уже отъебитесь от меня нахуй! Энди молчал. Он ждал, когда папаша заговорит про деньги. И тот заговорил. – Ты, блядь, главный пидор! Извращенец! Блядь, не уговорил я тогда твою мать-шлюху на аборт! «Это наш ребенок, наш ребенок!» Визжала, сука… А я повелся, мудила. Да хуйли с того, что наш. Родился вот выблядок. Ты мужик разве? Ты в жопу даёшь, хуи сосёшь, и, блядь, извращениями занимаешься! Всё, бля. Я тебя больше не знаю, понял? Ты мне нахуй не нужен. На-хуй. Денег ни хуя больше не получишь. Сколько сам насосешь – на это и живи. А меня не ебёт! Ты, бля, пидарас… Энди отключил звонок и заблокировал папашин номер. Главная информация была получена. Папаша только что официально подтвердил: денег от него ждать нечего. Некоторое время Энди сидел, уставившись в стол. Затем заказал виски. Самого дешевого. Но сразу двести. Безо льда и колы. Немедленно выпил. Вышел на улицу, жадно закурил. Вернулся в бар. Заказал уже бутылку. Дорого, а денег было в обрез. Но сейчас Энди было плевать. Плевать, плевать. На него навалилось всё и сразу. Сразу. Он сильный, да, но когда вот так всё сразу наваливается, то… хуй-нахуй-нахуй, как говорит папаша. Энди с тоской посмотрел в окно. Разношерстная, улыбчивая, веселая публика Сохо. Геи и не геи. Белые, черные, цветные. Лондонцы, туристы. Все кажутся счастливыми и беззаботными, пусть даже это только кажется. Энди привык к этому миру. Ему здесь было хорошо. Ну как хорошо? Лучше чем в Москве, уж точно. Но скоро этому конец. Конец. Можно будет тянуть время, продлить визу… Но денег на обучение все равно не наскрести, даже если он будет мыть полы сразу в трех пабах и найдет еще хоть пять подработок. Брать образовательный кредит в его положении нереально, Энди уже узнавал. Придется прервать обучение, уехать в Москву… Нет, Энди не хотел возвращаться. Он хотел жить здесь! Он не хотел покидать этот разношерстный, бурлящий мир, где он чувствовал себя своим, а не изгоем-извращенцем… Здесь был Ферренс. Здесь был Алверт. При мысли об этих двоих Энди едва не завыл от боли, острой бритвой полоснувшей прямо по сердцу. Ферренс. В Энди что-то надломилось. В нем не было больше любви к Ферренсу. Но не было и ненависти. Просто горечь. И кровоточащая рана. Да, Энди и раньше знал, что для Ферренса он игрушка, не более. И он готов был мириться с этим ради одного властного взгляда Дома. Но теперь… Когда он увидел, что Ферренс его просто цинично использовал ради того, чтобы унизить и уничтожить его в глазах Алверта и что у Ферренса это получилось… Энди уронил голову на руки и застонал. А затем отхлебнул вискаря прямо из горла. И Алверт… Перед глазами Энди до сих пор стоял его взгляд: полный боли и отчаяния. Господи, ну как же так! Он твердил себе, что ему плевать на Алверта, но понимал, что это не так! Иначе он забыл бы этот взгляд! А он не мог забыть. Не мог! Алверт как будто вновь и вновь звал его из мрака своих глаз, полных отчаяния и боли! И потом, когда Ферренс уже собирался трахнуть его, Энди, то Алверт остановил его. Почему? Чтобы самому подставить Ферренсу свою похотливую жопку? Нет. Энди понимал, что нет. Просто Артур не хотел видеть, как Энди отдается Ференсу. Не хотел. Не мог. И спас его от этого унижения. Но теперь Энди – пустое место и для Алверта. А сам Алверт… Утром Энди увидел Алверта возле университета. Подкатил шикарный

BMW

, из передней дверцы выскочил охранник, открыл заднюю дверцу и оттуда окружающему миру явил свою персону Алверт. Надменный, равнодушный, недоступный. Как обычно, в дорогих, элегантных тряпках, но на сей раз более строгих. До невозможности ухоженный. Энди сразу все понял. И на занятиях в университете Алверт уже не бросал на Энди взгляды украдкой. Как будто Энди для Алверта уже не существовало. Красивый, лощеный, надменный Алверт теперь купался в роскоши и наслаждался объятиями любовника, о котором прежде грезил Энди. А он, Энди, в пролете. В жопе. В пизде. И вообще, скоро не будет никакого Энди. Снова будет Андрей Алтухин, недоучка без высшего образования, протирающий штаны офисный клерк в какой-нибудь мелкой московской фирме по доставке пылесосов, либо разносчик этих же пылесосов или хрен знает какой пиццы. Ему нет места в мире лощеных красавцев с их богатыми любовниками и шикарными тачками. И его сердце больше никому не нужно. И он сам… Энди еще отхлебнул из горла и зажмурился. Какая же все-таки дрянь, а? Рядом с ним кто-то плюхнулся на стул. Энди открыл слезящиеся глаза и увидел Эла, глядящего на него маслянистым взглядом. Блядь, а этот еще откуда взялся? – Привет. Увидел тебя, решил подойти. Энди молчал, глядя на Эла тяжелым взглядом. – Слушай, предложение остается в силе, – продолжал Эл. – Ты просто супер в постели. Я понимаю, что ты в прошлый раз просто не был готов. Короче, сделай все, что я хочу, и место в клипе будет твоим. Гарантирую. Энди продолжал молча смотреть на Эла. – Ну так как? – прищурился тот. Энди молчал. А затем медленно и зло произнес: – Согласен. *** Лондон, апрель 2013 года Молтон надеялся, что когда Алверт окажется в постели Джеймса, тот успокоится, но эти надежды пошли прахом. Нет, внешне все было замечательно. У Джеймса Ферренса, графа Лэнтона появился новый любовник – совсем еще юный, красивый, изящный, благовоспитанный и на удивление неплохо образованный, которого совсем не стыдно было вывести в свет, что граф регулярно и делал. Молтон не ожидал такой прыти от шлюшонка, который, конечно, был звездой гей-притонов, но опыта вращения в приличном обществе почти не имел. Однако Алверт справился на удивление легко, его приняли. Не за своего, конечно, нет, но его присутствие в светских гостиных не вызывало отторжения. Наоборот, у него даже сформировался своего рода фан-клуб во главе со старой ведьмой герцогиней Трамбулл. Джеймс свозил предмет своей страсти в Рим и Венецию, после чего они провели неделю на шикарной вилле в Калабрии.

Но проблема оставалась. Сдержанный, вежливый, скромный и приветливый в обществе Алверт превращался дома в высокомерного принца, изводившего Джеймса. Он не закатывал истерик, не грубил, не совершал идиотских поступков, вел себя абсолютно корректно – и с охраной, и с прислугой. Но он был холоден, замкнут и игнорировал все попытки Джеймса выстроить отношения. На все обращенные к нему вопросы или реплики отвечал кратко, односложно. Почти не улыбался, а если и улыбался, то ледяной улыбкой.

Молтон опасался, что мальчишка начнет доставлять проблемы охране (почти все предыдущие любовники Джеймса буквально изводили телохранителей капризами, истериками и прочими милыми вещами). Но в случае с Алвертом всё оказалось иначе. Он не пытался уйти из-под наблюдения (хотя Молтон подозревал, что мальчишка это как-то тайком проделывает), не выдвигал вздорных требований, не добивался, чтобы к нему относились как к принцу королевской крови. Он просто равнодушно принимал присутствие телохранителей, не проявляя к ним ни малейшего интереса и ограничиваясь сухими приветствиями.

Хотя нет, вздорный нрав мальчишка все-таки проявил в самом начале. Поначалу он заявил, что не будет пользоваться автомашинами из гаража Ферренса и продолжит ездить на автобусах и в подземке. Для Джеймса это было неприемлемо. Молтон подозревал, что тот опасается не столько покушения на Алверта, сколько того, что в переполненном вагоне к его драгоценному сокровищу будут прижиматься какие-нибудь типы… И он настаивал на перемещениях Алверта по Лондону исключительно в автомобиле с охраной. Или пешком – на близкие расстояния. Но тоже под охраной. Алверт отверг эти требования с порога, заняв глухую оборону. Яростные попытки Джеймса пробить эту оборону успеха не имели. Молтон, раздраженный упрямством мальчишки, тоже пытался поговорить с ним. Но был послан (впрочем, с изысканной вежливостью). Как ни странно, уговорить мальчишку сумел Томпсон – начальник его личной охраны. Он просто попросил Алверта пожалеть парней-телохранителей, для которых обеспечивать его охрану в многолюдном метро будет сущим адом. Принц смилостивился. Но тут же наотрез отказался ездить в приготовленном специально для него «мерседесе», заявив, что ни за что не сядет в этот «гроб с музыкой». (Такого странного выражения никто прежде не слышал… Непонятно было, откуда Алверт его взял. Молтон подозревал, что это перевод-калька с какого-то языка, но какого?) Алверт соглашался ездить, видите ли, только в BMW. Однако автомашины этой марки, собранные по особому заказу и снабженные специальными системами защиты и связи, были только во франкфуртском гараже Ферренса. Но Джеймс, обрадованный уступкой своего драгоценного любовника, тут же приказал доставить автомашину в Лондон. Разозленный Молтон ехидно заявил, что тогда требуются уж сразу два BMW (один резервный). Джеймс, не моргнув глазом, тут же приказал доставить два автомобиля, для чего пришлось срочно зафрахтовать грузовой самолет.

В остальном Алверт никаких проблем охране не доставлял. А охраняли его очень плотно. Помимо того что Алверта постоянно сопровождали как минимум двое телохранителей (а зачастую и больше), за ним установили и скрытое наблюдение. Фиксировались все его встречи, телефонные звонки, контакты в мессенджерах, круг общения в интернете. Джеймс хотел знать о своем любовнике решительно все. Обо всем, что мало-мальски могло походить на намерение завести с кем-нибудь интрижку или просто переспать, следовало немедленно докладывать. Но поводов для подозрений мальчишка, трахавшийся прежде со всеми подряд, теперь не давал. Джеймс был доволен, а Молтону эта резкая перемена в поведении Алверта казалась странной.

Молтона очень интересовали интернет-контакты Алверта, он рассчитывал, что это позволит подобраться к его прошлому, а также и к настоящему, остававшемуся загадкой. Но и здесь ничего выяснить не удалось. Круг интересов Алверта был странно аморфным.

Молтон ожидал, что Алверт продолжит посещать гей-сайты, порноресуры и всё такое. Но оказалось – ничего подобного. Даже сайты, посвященные молодежной музыке, моде и прочим вещам, чем обычно интересуются люди в возрасте Алверта, теперь оказались вне зоны его интересов. Международная политика, мировая экономика, средства массовой информации. История, культура. Немного классической музыки. Психиатрия – с чего бы? Алверта еще интересовали особенности произношения разных слов в английском языке (и это подтверждало догадку Молтона, что он – не англичанин). И это интересы мальчишки, прежде не вылезавшего из гей-притонов, интересы нарцисса, одержимого собственной красотой? Тут было что-то не так. Молтон попытался выяснить, какие сайты Алверт посещает, когда пользуется компьютерами в университете. И его очень насторожило то, что история посещений в этих компьютерах оказалась стертой.

И еще была странность: у Алверта как будто не было друзей, с которыми он общался по интернету или через мессенджеры. Разумеется, в его телефон было забито немало контактов лондонских геев, но он либо не отвечал на их звонки (а сам не звонил никогда), либо короткие разговоры не имели никаких последствий в виде встреч. Да, еще были номера телефонов сокурсников. Но это все. Необычно для 20-летнего юнца.

Все это выводило Грега из себя, временами он испытывал искушение схватить красавчика за горло и врезать по его ухоженному личику… Но если раньше Алверт ему казался изнеженным трусом, то теперь, когда Грег заглянул в его полные нечеловеческой ненависти глаза, увидел его змеиную реакцию и почувствовал его хватку на своем горле, ему было ясно: давить на мальчишку себе дороже. Он не скажет ничего, скорее даст себя придушить. Или сам кого-нибудь придушит. Оставалось ждать. Алверт должен был каким-то образом выдать себя, дать зацепки, которые позволят проникнуть в его тайны.

Да, Молтон опасался за безопасность Джеймса: тот проводил вечера и ночи наедине с мальчишкой, от которого можно было ожидать чего угодно. Тем более что, как выяснилось, совместная жизнь Алверта с Джеймсом не только не решила проблему, а лишь усугубила ее. Психическое состояние Джеймса стало еще хуже. Теперь он просто не знал, что ему делать.

Да, мальчишка позволял Джеймсу трахать себя. Он даже пошел на то, чтобы Джеймс стал его единственным партнером (невероятная уступка со стороны шлюхи, которую перетрахала едва ли не половина лондонских пидарасов!). Но теперь Джеймс, что называется, вживую ощущал холод и ненависть, исходившие от Алверта. Джеймс делал все, чтобы доказать свою любовь, которая сжигала его. Но мальчишка безжалостно давал понять Джеймсу, что тот для него лишь сексуальный партнер, не более. А Джеймсу было нужно не только тело, ему нужна была душа мальчика! Джеймс держался из последних сил, пытаясь сохранить видимость достоинства. Внешне он был по-прежнему самоуверенным, надменным, жестким. Но Молтон видел, что мальчишка превращает властного и сильного человека в колосса на глиняных ногах. Любые знаки внимания со стороны Джеймса игнорировались. Ни один подарок не был принят. Когда Джеймс преподнес этому мерзавцу великолепный белый Ferrari ручной сборки, то в ответ услышал лишь два слова:

- Спасибо, нет.

Джеймсу показывали, что он – ничто, пустое место. Значение имеет разве что его член. И это Джеймса убивало. Молтону казалось, что их отношения держатся только на сексе. И он все чаще задавался вопросом: каким же должен быть секс с Алвертом, чтобы гордый Джеймс позволял так себя унижать? Что происходило у них в постели? Молтон знал, что они регулярно проводят время в комнате с бдсм-девайсами. И это не добавляло ему спокойствия.

Воля Джеймса была парализована ядом кобры, поселившейся в его доме, но зато он по полной отыгрывался на ни в чем не повинных подданных его тайной империи. Из жесткого и даже жестокого, но трезвомыслящего и дальновидного руководителя он превратился в полубезумного тирана. Он учинял разносы, депремировал, увольнял людей – порой безо всяких оснований. Словно раненый тигр он бросался на всех подряд. Великую Сеть Ферренсов залихорадило. Из-за хаотичных, эмоциональных и просто идиотских решений Джеймса рискованная и сложная сделка с иранцами оказалась на грани срыва. На пороге был конфликт с империей Крейга, а у Ферренса ни черта не было готово! Все мысли Джеймса были только о проклятом мальчишке. Без него Джеймс задыхался. Но рядом с ним он дышал отравленным воздухом, который рано или поздно должен был его убить.

====== ГЛАВА 17. В ПОСТЕЛИ С МОДЕЛЬЮ ======

Лондон, апрель 2013 года Артур шел по коридору университета, когда в кармане завибрировал мобильник, стоявший на бесшумном режиме. Нет, не тот, которым он обычно пользовался и который (юноша был в этом уверен) теперь прослушивался службой безопасности Ферренса. Другой. О котором Ферренс и люди Молтона не знали. По этому телефону мог позвонить только один абонент, поэтому Артур даже не взглянул на высветившийся номер. – Я ждал вашего звонка, – произнес он вместо приветствия. – А почему не позвонили сами? Считаете, что для этого не было причин? – голос в трубке звучал мрачно. – Какого черта вы сошлись с этим человеком? Именно с ним! Вы что, не понимаете, чем это грозит? В том числе вам лично! – Я все понимаю. – Вы знаете, что всерьез рассматривался вопрос о вашей ликвидации? – Даже не сомневался, – бесстрастно произнес Артур. – Что ж, действуйте. – У вас теперь такая охрана, что к вам не просто подобраться,- хмыкнула трубка. – Подобные мелочи вас никогда не останавливали. – Он что-нибудь подозревает? – Нет, – соврал Артур. – Откуда? Он меня увидел впервые в жизни полгода назад. Это было простое совпадение. «Или судьба», – добавил он мысленно. – Все равно. Он копается в вашем прошлом. – Но до сих пор ничего не узнал. – Надеемся. Пришлось на всякий случай еще глубже спрятать касающиеся вас документы. Теперь до них даже британская королева не доберется. – Жаль. Я очень рассчитывал на интерес ее величества к моей скромной персоне. – Шутки неуместны. Но вы не ответили на вопрос: какого черта вы все это затеяли? – Я ничего не затевал. Он встретил меня и влюбился как одержимый. Не давал мне прохода. Преследовал. Что мне было делать? Обращаться к вам, чтобы снова поменять личность? А вы сами через подобное проходили? Вы понимаете, что это такое, когда вашу личность заменяют совсем другой, чужой? Когда вы лишаетесь не только своего имени, но всей своей жизни – прошлого, друзей, родственников – всего-всего? Когда вы каждую секунду боитесь стать самим собой – настоящим, а не придуманным! Это ад. Ежедневный, ежеминутный! Я только-только начал привыкать, я не хочу проходить через это снова! Хотите меня убить, так убейте.

- Мы идем на ликвидацию только в самом крайнем случае, – холодно ответил голос в телефоне. – В отличие от вашего нынешнего любовника и его банды. И мы понимаем, через что вам пришлось пройти. Но вы тоже должны понимать: вопрос о новой смене вашей личности с повестки дня не снят. Если ситуация станет угрожающей, то придется это сделать. Но здесь многое зависит от вас. Вы не должны себя выдать. Ничем.

– Я знаю. – И еще. Никакой самодеятельности. Вы понимаете, что я имею в виду? – Не беспокойтесь. Я знаю, что он не имел никакого отношения к случившемуся. Повисла пауза. – Сколько вы собираетесь крутить с ним этот идиотский роман? – Не знаю, – тяжело вздохнул Артур. – Я делаю все, чтобы ему осточертеть. Чтобы он меня выгнал и забыл, наконец. – Все-таки подумайте о новой смене личности. – Я подумал. Нет. С меня хватит. – Дело ваше. Но помните, что вопрос о вашей ликвидации не снят. – Да не надо мне угрожать! Я устал бояться. – Мы вам не угрожаем. Угроза существует, но с другой стороны. И в ваших интересах ее устранить. – Что? – вздрогнул Артур.

- В последние недели возникла одна проблема. Ее надо срочно решить.

- Я ничего не буду делать! С меня хватит!

- С вами встретятся.

- Когда? Где?

Но в трубке раздались отбойные гудки.

Артур прислонился к стене и прикрыл глаза. Да, он сам знал: единственным разумным выходом была новая смена личности и бегство. Вместо этого он затеял смертельно опасную игру с человеком, к которому ему нельзя было приближаться на пушечный выстрел. Он знал, что поступает отвратительно и самоубийственно, но ничего не мог поделать со своим странным, извращенным влечением к Ферренсу. Тот все-таки сумел вывернуть его наизнанку. Прежде Артур мечтал об Энди, но теперь эти мечты если не погибли, то оказались спрятаны в самых глубоких тайниках его темной души. Теперь он дрожал от похотливого наслаждения в объятьях Ферренса, приходил в исступление от жестоких и грязных игр с ним в бдсм-комнате. Что там только не вытворялось! В Артура заталкивали анальные шарики, бусы, ему затыкали кляпом рот, его подвергали порке, связывали, подвешивали, заковывали в наручники… Ферренс вел себя как одержимый, но Артуру это не просто нравилось, это сводило его с ума! А особое наслаждение он испытывал, когда после извращенных садистских забав Ферренс с нежностью и даже благоговением натирал его тело мазями, кремами, делал расслабляющий массаж, а потом входил в него – настолько аккуратно и даже робко, что нельзя было поверить, что этот же человек только что безжалостно вбивался в Артура, едва не раздирая ему внутренности. Ферренс умел приводить его в экстаз, и сам испытывал экстаз от обладания Артуром. Они упивались друг другом, проходя сквозь боль и наслаждения. Но Артур знал: никогда Ферренс не услышит от него слов: “Я люблю тебя”, никогда не услышит: “Я – твой”. Хотя именно этих слов Ферренс ждал больше всего. Ферренс был для него лишь сексуальным партнером, не более. Да, Артур жил в его доме, купался в роскоши, с него сдували пылинки и, наверное, если бы он потребовал, чтобы его носили на руках, то и это желание мгновенно исполнили бы. Но Артур ясно давал понять, что ему ничего не нужно. Он упорно отвергал все ухаживания Ферренса, все попытки завязать разговор, не принял от него ни кольца с бриллиантами и сапфирами, ни роскошного “Феррари”. Он даже отказывался сидеть с Ферренсом за одним столом, предпочитая питаться в первых попавшихся забегаловках, чем приводил телохранителей в шок, а Ферренса в тихую ярость. За все время пребывания в доме Ферренса он не выпил там даже чашки чая. Исключения Артур делал лишь, когда к Ферренсу приходили гости. Тогда он надевал маску приветливого, благовоспитанного молодого человека с аристократическими манерами, умеющего вести себя в обществе. Но при малейшей возможности удалялся из особняка в свою маленькую квартирку в Бэйсуотере, где чувствовал себя куда уютнее и где за ним не следили. Хотя, как знать, может быть Ферренс приказал поставить скрытые камеры и там?

Артур знал, что Ферренс стремится контролировать каждый его шаг. Он жил словно в золотой клетке, его личное пространство сжалось как шагреневая кожа. Иногда Артур задавался вопросом, не ревнует ли его Ферренс к прислуге и телохранителям? И почему разрешает посещать спа-салон, где юноше делали не только маникюр, педикюр и процедуры для лица, но и массаж, а также эпиляцию, в том числе интимных мест? Впрочем, однажды, когда Артур принимал ванну в доме Ферренса, то ему вдруг захотелось, чтобы вода была усыпана розовыми лепестками. Блажь, прихоть изнеженного, избалованного юнца, но что тут такого? В ванной нужной вещи не было, и Артур попросил по внутренней домашней связи слугу принести коробочку с лепестками из его комнаты. Не успел слуга войти в ванную, как туда ворвался разъяренный Ферренс. Артур решил, что тот прибьет несчастного лакея!

- Никто из прислуги не должен видеть тебя обнаженным! – выпалил этот маньяк, едва не пинком выкинув слугу прочь.

Артур наградил его холодным взглядом и промолчал. А Ферренс, вместо того чтобы уйти, присел на край ванны и самолично стал посыпать воду розовыми лепестками, пожирая Артура жадными глазами. Юноша никак не реагировал, а вот его член – увы. И Ферренс это заметил. Он вмиг сорвал с себя одежду и запрыгнул в ванну. Артур лишь тихонько ахнул и… не смог противиться. Он как будто страдал шизофреническим раздвоением: его разум ненавидел Ферренса, но тело тянулось к нему, словно притягиваемое мощным магнитом… А в сердце царили мрак и хаос.

Ревность Ферренса доходила до нелепости. Однажды он заставил Артура отправиться с ним на скучнейший ужин в дом барона Реффилда, где собралась унылая компания высокомерных индюков, с важным видом изрекавших пустые банальности. Из сверстников Артура был лишь племянник барона. Разумеется, Артур общался именно с ним. Ферренс бросал на них угрюмые, ревнивые взгляды. Чтобы позлить Ферренса, Артур принял предложение парня погулять в саду, который отлично просматривался из окон залы, где проходил ужин, так что ничем предосудительным они там заняться не могли при всем желании. Разумеется, в доме барона Ферренс не сказал Артуру ни слова, хотя было заметно, что он готов взорваться от бешенства. Но едва они сели в машину, чтобы ехать домой, и телохранители захлопнули дверцы, как Ферренс потребовал от Артура отчета о содержании его беседы с племянником барона. Юноша презрительно улыбался в ответ, но в конце концов не выдержал и сказал:

- В следующий раз, сэр, не забудьте снабдить меня диктофоном, чтобы вы могли прослушивать записи моих разговоров. Возможно, вы даже услышите звуки поцелуев.

- Шлюха! – взревел Ферренс, замахиваясь, чтобы дать Артуру пощечину.

- Запомните, сэр, вы можете прикасаться ко мне только в постели! – убийственный взгляд черных глаз буквально пригвоздил Ферренса к месту.

Но на самом деле Артур сам был изумлен тем, что Ферренс повиновался. Это правда, он ни разу не тронул Артура даже пальцем вне постели и комнаты с девайсами. Хотя сразу по возвращении в особняк в тот вечер он потащил юного любовника в ту самую комнату, и там Артур узнал, что такое Ферренс в ярости. И, черт, почему ему это понравилось? Артур с горечью думал, что в сексе он вел себя с Ферренсом как конченый мазохист, а во всем остальном превращался в садиста. Но Джеймс остатками разума тоже пытался осмыслить происходящее. Да, он признавал правоту Грега, твердившего, что извращенные и уродливые отношения с Артуром разрушали его личность. Это был смертельный яд, но упоительно сладкий. Джеймс сам не мог сказать, почему он позволял Артуру обращаться с собой так холодно, высокомерно, устраивать обструкцию – то, что не позволил бы никому другому ни при каких обстоятельствах? И почему он находил в этом странное, болезненное удовольствие? Может быть потому, что знал: ночью он увидит другого Артура. Покорного ему и только ему, беззащитного, задыхающегося от желания и от восторга. Джеймс видел, что Артур уводил его все глубже во тьму безумия, Артур чувствовал свою власть и безжалостно ею пользовался, уничтожал Джеймса – мучительно и медленно. Джеймс тоже обладал властью над Артуром. Но ею не пользовался. Точнее, пользовался, но не в полной мере, боясь причинить вред своему возлюбленному. И не только его телу, которое он после их жестоких и извращенных забав натирал неимоверным количеством целительных мазей и кремов. Он старался уберечь Артура от любой опасности, поэтому окружил его плотным кольцом охраны. Да, Джеймса сжигала ревность, и даже когда он работал в офисе и решал кучу вопросов, то не мог избавиться от мысли: где Артур? С кем он сейчас встречается? Чем занимается? Каждые три часа начальник личной охраны Артура присылал мини-отчеты о том, что тот делает. Но Джеймсу этого было мало, он как минимум два раза в день звонил Томпсону и требовал дать ответ: что сейчас делает Артур. Джеймс знал, что телохранители за глаза называли его маньяком, помешавшимся на мальчишке, но ему было плевать! Он хотел знать об Артуре все. И Джеймс был уверен: рано или поздно обязательно проникнет в тайну его прошлого. Но эта мысль пугала его. Он страшился узнать об Артуре нечто, что способно было разрушить их отношения. Возможно, поэтому постоянно оттягивал встречу с Алтухиным-старшим, который, похоже, что-то знал. Но проблема была не только и не столько в Алтухине. Вокруг Артура уже рыскали хищники, пытавшиеся к нему подобраться. Старая герцогиня Трамбулл, бывший любовник Джеймса Тони… Джеймс уже предупредил Грега, чтобы тот был настороже.

И еще Джеймсу не нравилось поступившее из Ормуза сообщение: принц Ахмад собирался вновь приехать в Лондон. Какого черта ему не сиделось в своем эмирате? Пусть командует своим флотом, а сюда не лезет! Торпедная сделка была уже заключена, скоро должны были начаться поставки, вот пусть и стреляет торпедами в Персидском заливе, сколько душе угодно. Впрочем, Джеймс знал, что у Ахмада была веская причина для приезда в Лондон. Ему предстояли переговоры и не с кем-нибудь, а с самим Джеймсом. По тому самому вопросу, который пять лет назад, возможно, стоил жизни Питеру Ферренсу. Но Джеймса мучило подозрение, что истинная причина намерения принца возвратиться в Лондон – это Артур. И он поклялся не подпустить его к мальчику. Артур принадлежал Джеймсу и только ему!

Между тем делами в Персидском заливе следовало заняться вплотную. Агенты Сети в Вашингтоне, Брюсселе и Тегеране делали все, чтобы не дать американцам заблокировать поставки европейских товаров в Иран. На кону стояли большие деньги и политические судьбы, а Ферренс выступал закулисным гарантом того, что тайный механизм поставок продолжит функционировать. Но секретная информация уже поступила в комитет сената США по разведке и грозила вылиться в громкие разоблачения и международный скандал. Чтобы его не допустить, Джеймс уже задействовал все тайные рычаги Вашингтоне – и политические и финансовые. Но угроза сохранялась.

По счастью, Молтон уже разобрался с Громаном. Если бы тот продолжал сливать информацию Крейгу, дело с иранскими поставками закончилось бы катастрофой. Но – внезапный сердечный приступ. Письмо с соболезнованиями семье. Можно было двигаться дальше.

- Молтон, мне надоело здесь торчать! – орал Алтухин-старший в телефонную трубку. – Почему вы тянете время? Я хочу говорить с мистером Ферренсом. Вы слышите меня? Да, да, я хочу говорить с мистером Ферренсом. Вы меня здесь держите как в тюрьме! Ну и что? Что с того, что я могу выходить на улицу? Гулять по этому вонючему Уокингу, тоже мне удовольствие! Я даже в ресторан приличный съездить не могу! Мне все твердят, что это небезопасно. Я вынужден жрать помои, которые мне сюда приносят! Какого дьявола? Тогда обеспечьте уже мою безопасность, это ваша работа! И я хочу поговорить с мистером Ферренсом. Слышите меня? Почему вы не позволяете мне с ним встретиться? Что? Я сначала все должен рассказать вам? Черта с два! Вам я ничего не буду рассказывать! Я не верю вам! Не верю. Я требую разговора с мистером Ферренсом. Да, и мое требование политического убежища остается в силе. Что? Говорите, мое заявление уже направили? Что вы морочите мне голову? Я знаю процедуру! Если бы вы направили мое заявление, здесь бы уже сидели офицеры миграционной службы, МВД, МИДа, контрразведки! Им известно, что я ценный информатор. А если их нет, значит, вы им ничего не сообщили! Никаких документов никуда не отправляли. Что? Какого черта? Почему я им должен звонить? Куда? Я не знаю даже точного адреса дыры, в которой вы меня держите! У меня нет доступа к интернету! Я хочу встречи с мистером Ферренсом! Что? Он уехал? Уехал, говорите? Что вы опять водите меня за нос? Учтите, я ничего не расскажу до тех пор, пока ко мне не явятся представители британских властей! И мистер Ферренс! Вы обращаетесь со мной как с нищим беженцем-индусом! Даю вам три дня!

Алтухин в ярости отключил связь. Подскочил к столу, залпом отхлебнул виски из горла. Рухнул в кресло. Ему было тоскливо. Очень тоскливо. Он чувствовал себя в ловушке и не понимал, что делать. Звонить в британский МИД, в полицию? Телефонов МИДа он не знал. А в полицию… почему-то Алтухин боялся полиции. Даже британской. Он позвонит. Позвонит обязательно. Но не сейчас. Все-таки есть у русского человека генетический страх перед полицией. Туда звонят, если уж совсем нет выхода. Даже если эта полиция – британская. Он подождет. Не три дня. Непонятно сколько. Он подождет. Рано или поздно Ферренс появится. Не может не появиться. Алтухин действительно многое знает об убийстве его брата. У него был доступ к кое-каким документам по линии спецслужб. И там были очень интересные данные о том, что произошло в Афинах. Кто бы мог подумать… Нет, официально у него не было доступа к этим документам. Просто кое-кто нажрался, а он этим воспользовался. Хм, вот так и утекают гостайны. Как все просто!

Алтухин хмыкнул. Он еще тогда, несколько лет назад, передал копии этих документов представителю Сети. Как же его звали? Хардинг, кажется? А потом… потом произошло то, что произошло. Ферренсы добрались и до мальчишки, и до его отца. Нет, Сеть ему, конечно, ничего не сообщила. Но когда Алтухин увидел сообщение в криминальной сводке, то сразу все понял. Не дурак. А Хардинг при встрече сообщил, что отныне вопрос закрыт, документы уничтожены, а он, Алтухин, должен обо всем молчать. И ничего не рассказывать Ферренсу-младшему. Под страхом смерти. Дескать, отец хочет, чтобы история была похоронена. Черт их разберет, этих британских аристократов! Сами мочат направо и налево и правых, и виноватых, и в то же время такие чувствительные, когда речь касается их нежных отпрысков! Тьфу, даже тошно. Но зато теперь появилась фантастическая возможность продать те же самые сведения во второй раз: теперь уже Ферренсу-младшему. Все равно этого Хардинга (или как там его звали?) уже нет в живых. Да и папаша Ферренс окочурился.

Алтухин отхлебнул еще. Ему было одиноко. Очень одиноко. А может… что он тогда по пьяни наговорил этому ублюдку, Андрюхе? Может, всё же позвонить ему? Не звонить же этой сучке пергидрольной в Москву. Что он от нее услышит, кроме визга и упреков? Да, Андрюхе. Пообещать ему денег. Давать их необязательно. Просто пообещать. Мозги запудрить. Ни для чего. Просто надо чем-то заняться.

Алтухин набрал номер сына. Но услышал короткие гудки. Он догадался, что сын номер заблокировал.

- Да и пошел он нахуй. Небось ебется сейчас напропалую. Только и умеет, что жопу подставлять, пидор гнойный!

И Алтухин отхлебнул еще.

А в это самое время «пидор гнойный» развалился на скрипучей кровати, широко раздвинув ноги. Из одежды на его загорелом теле были только узкие красные плавки. На краешке кровати сидел Дракула, пялившийся на Энди как на божество, а возле зеркала стоял и белозубо лыбился Сэм. У кровати стояла бутылка дешевого виски и бумажные стаканчики. Энди проставлялся в связи с успешной съемкой в рекламном клипе.

- Круто! – сказал Сэм, оценивающим взглядом рассматривая Энди. – Ты прямо в них снимался? – он наклонился и потрогал выпиравшую из-под плавок «ракушку».

- Отъебись, придурок, – лениво и беззлобно отвечал Энди – Не в них, конечно! Там мне вообще четыре пары выдали. Но считай, что в таких же.

- И как это вообще? – полюбопытствовал Дракула.

- Гы, тебе-то что? Тоже собрался сниматься? Ты бы свои лохмы в порядок привел сначала, – заржал Сэм, как всегда щеголявший идеальной стрижкой.

- Заткнись, тебе тоже ничего не светит, – невозмутимо ответствовал Дракула.

- А туда вообще легко пробиться?

Энди криво ухмыльнулся. Ему не хотелось говорить парням правду. Когда Эл снял Энди во второй раз, то парень сделал все, что тот хотел. И «золотой дождь», и копро. Если бы Энди перед этим не выжрал бутылку виски, то ни за что не согласился бы. Но тогда, после сцены с Ферренсом и Алвертом в приватной комнате, ему было так дерьмово… Точнее, он сам чувствовал себя дерьмом, и ему в тот момент было все равно. Но к чести Эла следовало признать, что тот выполнил обещание. Не успел Энди смыть с себя в ванной вонючие следы сексуальных забав, как Эл уже куда-то позвонил, обо всем договорился. И события стали развиваться с космическойскоростью. Уже на следующий день Энди прошел кастинг. Для него это оказалось чистой формальностью (хотя в студии томилась куча парней куда эффектней и красивее Энди, но им отказали). Тут же был заключен краткосрочный контракт. Уже через два дня начались съемки. Энди задолбался по двадцать раз прохаживаться вдоль бортика бассейна, демонстрируя плавки, обтягивавшие его «ракушку» и накачанные ягодицы, обниматься с какой-то дурой в купальнике, от которой несло омерзительными цветочными духами. Ему, русскому парню, не привыкшему часто улыбаться, пришлось два дня подряд на протяжении многих часов демонстрировать белоснежные зубы, так что под конец съемок улыбка Энди походила на звериный оскал. Да еще у него, как назло, встал член на черноволосого накачанного мулата, тоже снимавшегося в этом же клипе, и режиссер прервал съемки, заорав, что они снимают рекламу белья, а не порнофильм. Девицы в купальниках с восхищением пялились на резко увеличившуюся «ракушку» Энди, а мулат, к огорчению хозяина “ракушки”, бросил на Энди всего лишь один взгляд и снисходительно хмыкнул. Должно быть, позавидовал размеру. Словом, это была сплошная нервотрепка, и под конец съемок Энди чувствовал себя как выжатый лимон.

- Пробиться нелегко, – Энди нагнулся и стал наливать виски в стаканчики, чтобы не смотреть парням в глаза. – Даже нереально. Мне просто повезло. Ну, им нужен был мой типаж – вот именно для этого клипа.

- Да, ты же у нас такой красавец, – рука Сэма снова легла на «ракушку» и принялась нежно ее поглаживать.

Дракула с любопытством смотрел, как «ракушка» стремительно увеличивалась в размерах. Энди протянул парням стаканчики, но Сэма останавливать не стал.

- Что, безо льда и колы? – поинтересовался Дракула.

- Безо льда и колы. Как в России, – отрезал Энди.

- Дракула, а до тебя только сейчас дошло? Третий стакан уже пьем! – хохотнул Сэм. – У нас тут типа вечеринка по-русски! Ладно, за карьеру новоиспеченной модели!

Парни выпили.

- Даже лимона нет! – пожаловался скривившийся Дракула. – И запить нечем.

- А ты засоси, – посоветовал Сэм. – Видишь, у Энди есть что засасывать. И у меня кстати, тоже.

Парень начал бесстыдно расстегивать джинсы. Сэм был высоким, стройным, симпатичным брюнетом. Дракула хлопал глазами, глядя на происходящее без стеснения и с любопытством. Энди откинулся на подушку и смотрел, как Сэм с наглой улыбкой, не спеша, извлекает из джинсов свое достоинство и медленно, уверенно помахивает им, словно предлагая парням оценить его габариты.

- Ну что, Дракула, нравится? – с ухмылкой осведомился Сэм. – У Энди «ракушка» тоже ничего. Стащи с него плавки, сам увидишь.

- Эй, ты что здесь раскомандовался, – заметил Энди. – Это мое, а не твое!

- Дракула, да разденься ты уже! – не обращая внимания на Энди, воскликнул Сэм. – Хоть сейчас свою хламиду скинь, полюбуемся на тебя.

Румын опасливо посмотрел на парней.

- Так, выпьем еще по одной, – решительно сказал Энди, снова разливая виски по стаканчикам. – А то Дракула робеет.

- Ты – князь вампиров, значит должен классно сосать! – заявил Сэм. – Смотри, какой аппетитный жеребец лежит? А я? Посмотри на моего? Так, пьем!

Парни выпили.

- Раздевай Дракулу! – заорал Сэм. – Да не бойся, никто тебя трахать не будет! Энди вообще пассив… А ты-то кто, Дракула? Или только со своим компом трахаться умеешь, а?

- А может, мне девушки нравятся, – робко возразил Дракула.

- Деевушки? – передразнил его Сэм. – А тогда какого хрена ты с двумя геями поселился? А ну, раздевайся! Энди, помогай!

Парни, заржав, навалились на румына и принялись его раздевать. Тот не особо сопротивлялся. Тело Дракулы было не накачанным, но красивым и стройным.

- Энди, пройдись перед ним как в рекламе! – продолжал орать Сэм. – Смотри, у него тоже встал. Девушки ему нравятся, ага, как же!

Парни снова заржали, Дракула чуть покраснел, но в глазах его появился хищный блеск. А Сэм стащил с себя майку и джинсы, демонстрируя подкачанное тело.

- А что, я ведь тоже для рекламы плавок подойду, а? – самодовольно спросил он.

- Только для порнухи, – небрежно бросил Энди, снова плюхаясь на кровать.

- А, хочешь порно? Сейчас получишь!

Сэм уселся Энди на грудь, приподнял его голову. Энди замер на мгновенье, потом закрыл глаза и почувствовал, что Сэм уже оказался у него во рту.

- Ммм, хорошо как, – застонал Сэм. – Дракула, давай, покажи сзади свои таланты.

Энди шире раздвинул ноги. Он почувствовал, как Дракула осторожно проводит пальцами по ложбинке между ягодицами, поднимаясь выше, выше, а затем наваливается на его пах и… Да, Энди стало хорошо. Очень хорошо. Но все это было не то. Ваниль втроем… Ему хотелось жесткача. Кожа, латекс, сбруя. Сильные жесткие самцы. Нет, нет! И это было не то. Не то, не то! Все это было хорошо, очень хорошо, но не то!

Сэм заталкивался все глубже в рот Энди. Тот действовал умело, ни разу не поперхнувшись. Он любил и умел это делать. А снизу у него старался Дракула.

- Трахни меня, Дракула! – крикнул Энди, откидываясь на подушку, чтобы чуток передохнуть от Сэма. – Умеешь?

- Ха, сейчас он на тебе попрактикуется! – заржал Сэм. – Только презерватив не забудь, князь вампиров!

Энди почувствовал, как Дракула неумело тычется в него.

- Смазку возьми, детка, – бросил он покровительственным тоном.

Дракула сосредоточенно засопел и начал входить в Энди.

- Вот так. Вот так, да. Да. Осторожнее. Вот так, да. Давай-давай! – инструктировал Энди парня, по мере того как тот проникал все глубже в него.

- Ебать, какая у тебя жопа! – восхищенно выдохнул тот. – Как же хорошо!

А Сэм приподнялся и снова принялся за свое. Энди раздвигал ноги, двигаясь в такт движениям Дракулы и одновременно принося удовольствие Сэму. Да, его трахали два крепких молодых парня, но внутри было холодно и пусто. В голову лезли мысли: ему предложили еще один контракт на съемки. Конечно, при условии, что он снова переспит с Элом и выполнит его грязные в буквальном смысле запросы. На самом деле это хорошие деньги. Но даже их не хватит, чтобы оплатить окончание обучения. Все равно придется уезжать из Лондона, возвращаться в нежеланную Москву, где его никто не ждет, разве что мама… Мама, мама, знала бы она, чем ее сынуля сейчас занимается. Хорошо, что не знает.

Придется уезжать. Уезжать. Уезжать. Бля, да что ж Дракула делает, скорее бы он уже кончил что ли. И Сэм затрахал уже. Не хочется трахаться, хочется еще выпить.

Нет… Надо представить себя Алвертом. Или что Энди сосет у Алверта. Или Алверт сосет у Энди. Да… да… вот так хорошо. Хорошо!

Алверт, Алверт, я хочу быть с тобой! Я не хочу расставаться с тобой! Бля, мы ж никогда и не были вместе… Неужели и не будем? Алверт, Алверт, зачем я тогда повелся с Ферренсом??

====== ГЛАВА 18. УДАР КАННИНГА ======

Лондон, май 2013 года

В тот день Артур досрочно сдавал экзамен. Он был уверен, что сдаст легко, поскольку знал предмет досконально, однако преподаватель неожиданно вцепился в него мертвой хваткой, задавая все более каверзные вопросы. Было очевидно, что он хочет завалить Артура, хотя прежде относился к нему хорошо. И Артур догадывался, с чем это связано. В университете уже прознали, что сладкий милашка Алверт был любовником Ферренса. Нет, имя Ферренса не было на слуху у широкой публики. Оно было из тех имен, о которых все вроде бы слышали, но что именно и по какому поводу – вразумительно ответить могли немногие. Но теперь все в университете знали, что Ферренс – богач и аристократ из мира большой политики. И что он купает любовника в роскоши и исполняет все его прихоти. Артур хорошо знал, от кого пошли сплетни – от Эли и, разумеется, Яна Ольшевского, который мечтал отомстить Артуру за вечеринку в Кенсингтоне. В результате усилий этой парочки Артур стал весьма популярной личностью в университете, хотя это была не та популярность, которой он мог желать. Куча людей, прежде относившихся к нему равнодушно и почти его не замечавших, теперь настойчиво набивались к нему в друзья, даже заискивали перед ним. Другие, наоборот, восприняли наличие у Артура богатого любовника из высшего света чуть ли не как личное оскорбление и стали игнорировать его, либо отпускать в его адрес колкости, либо стали пытаться всячески подгадить ему. Вот и этот преподаватель, прежде весьма доброжелательный, теперь пытался сделать все, чтобы Артур не сдал чертов экзамен. Он давал ему задания, которые выходили за рамки курса, да еще попутно отпускал замечания насчет того, что наука – вещь посложнее кувыркания на шелковых простынях. Артур с трудом сдерживался, отчаянно пытаясь сосредоточиться. Пытка продолжалась больше полутора часов. Да, он, в конце концов, одержал победу, но вышел с экзамена совершенно обессиленным, в отвратительном настроении.

Буквально упав на заднее сиденье черного BMW, ожидавшего его у входа (еще один предмет тайной зависти и ненависти со стороны однокурсников), он попросил шофера отвезти его домой. Точнее, в особняк Ферренса. Артуру хотелось принять ванну и поскорее уснуть. Но по дороге позвонила герцогиня Трамбулл. Артур знал, что Ферренс начал против нее войну, пытаясь отнять поместье Форсборо. Герцогиня не сдавалась, но Артур понимал, что Ферренс пойдет до конца. Юноша испытывал чувство вины перед старушкой, которая так хорошо к нему отнеслась. Сама же герцогиня, не скрывавшая ненависти к Ферренсу, питала в Артуру самые теплые чувства, по крайней мере внешне, и всячески его привечала. Артур охотно отзывался на ее приглашения, не столько для того, чтобы позлить Ферренса, сколько для того, чтобы чувствовать себя хоть отчасти независимым от человека, пытавшегося контролировать каждый его шаг.

Вот и сейчас герцогиня пригласила Артура на ужин в небольшой ресторан Oysters Bar, и юноша, хоть и чувствовал смертельную усталость, считал себя не вправе отказать.

В особняке Артур принял ванную, а потом полчаса лежал на диване, наложив питательную маску на лицо, чтобы оно не выглядело усталым. Затем принялся одеваться. Ферренс, кстати, заставил своего любовника приобрести целую кучу одежды на все случаи жизни. Против этого Артур не возражал: утренние и вечерние костюмы, фраки, смокинги, галстуки и прочее были для него лишь чем-то вроде униформы спутника великосветского льва, а не личными вещами. Тем более что оплачивал все это Ферренс.

Одевшись, тщательно причесавшись и внимательно осмотрев себя в зеркало, Артур вызвал начальника группы телохранителей Томпсона и объявил, что намерен отправиться в Oysters Bar поужинать в обществе герцогини Трамбулл. Томпсон – двухметровый черноволосый громила, неизменно выглядевший пугающе мрачным, услышав слова Артура, и вовсе превратился в грозовую тучу.

- Простите, сэр, но мистер Молтон буквально вчера сказал мне, что ваши встречи с герцогиней сейчас крайне нежелательны.

- Меня не интересует мнение мистера Молтона по этому вопросу, – отрезал Артур. – Решения о том, с кем мне встречаться, принимаю я сам.

- Мистер Молтон и я отвечаем за вашу безопасность, – невозмутимо изрек Томпсон. – И следуем указаниям мистера Ферренса.

- Вы можете следовать чьим угодно указаниям, Томпсон, – в черных глазах заплясали недобрые огоньки. – Я же буду ездить туда, куда мне угодно, и встречаться с теми, с кем мне угодно.

- Но мистер Ферренс…

- Уверен, мистер Ферренс будет иметь возможность высказать мне свое мнение лично. Ваше посредничество, Томпсон, не требуется. Будьте добры, приготовить для меня автомобиль. Я хочу выехать через 15 минут.

- Сэр, но…

- Или вы полагаете, что если я отправлюсь на метро, то буду в большей безопасности?

- Сэр, машина будет подана. Но я поставлю в известность мистера Молтона и мистера Ферренса.

- Вы и так делаете это по нескольку раз в день, – на губах Артура мелькнула презрительная усмешка.

Через 15 минут сверкающий BMW ожидал его у парадного входа в особняк. Не успел телохранитель захлопнуть дверцу автомашины, как телефон Артура взорвался звонком. Разумеется, это был Ферренс.

- Я против того, чтобы ты ехал к этой чертовой карге! – сходу заявил он.

- И вам так же приятного вечера, мистер Ферренс.

- Артур, послушай. Я мог бы приказать, чтобы тебя вообще к ней не пустили…

- ...а также заперли меня, например, в чулане, не так ли?

- Ты должен понимать, что эта старая ведьма очень опасна.

- Сэр, я в курсе ваших теплых отношений с герцогиней. Они меня не касаются.

- Я не стану тебе приказывать, но хочу, чтобы ты выполнил мою просьбу…

- Простите, сэр, нет, – отрезал Артур и бросил трубку.

Сидевший на переднем пассажирском месте Томпсон обернулся.

- Не забудьте, мистер Алверт: в случае опасности вам нужно нажать боковую кнопку на вашем телефоне. Это сигнал тревоги.

- Полагаете, герцогиня планирует меня изнасиловать прямо за столиком?

Томпсон с мрачным видом промолчал.

Артуру уже доводилось бывать в Oysters Bar на Генриетта-стрит близ Ковент-Гардена. Там подавали восхитительные рыбные блюда, способные удовлетворить самый изысканный вкус.

Герцогиня уже сидела за столиком в компании неприметно одетого человека средних лет с незапоминающейся внешностью. Этого человека Артур никогда прежде не видел, но сердце юноши тревожно забилось. Он хорошо знал таких неприметных людей.

- Садись, мой мальчик, – герцогиня одарила Артура сладкой улыбкой. – Я так рада тебя видеть! Познакомься, это мистер Браун, партнер финансовой фирмы, которая помогает мне в неравной битве с этим ужасным Ферренсом.

“Еще и мистер Браун. Хорошо хоть не мистер Смит”, – подумал Артур. Безликий человек с безликой фамилией. Его худшие подозрения оправдывались. Он с вежливой улыбкой пожал руку этому человеку.

- Рад с вами познакомиться, мистер Алверт, – голос Брауна был невыразителен, как и его внешность. – Не скрою, я воспользовался любезным приглашением герцогини, чтобы переговорить с вами о кое-каких вещах.

Артур улыбнулся, и в его улыбке была почти нескрываемая обреченность.

- И, конечно, вы еще переговорите, – затараторила герцогиня. – Но сначала мы должны пообедать. Здесь восхитительный суп из морепродуктов и, конечно, лобстеры! Советую вам заказать именно это.

Артур сделал вид, что поглощен изучением меню. Признаться, как только он увидел Брауна, у него сразу пропал всякий аппетит. Больше всего ему сейчас хотелось сбежать из ресторана и скрыться где угодно. Хоть в постели Ферренса.

В ожидании блюд разговор поначалу шел о незначащих вещах, но герцогиня очень быстро свернула его на Ферренса. Кажется, она готова была обвинять его решительно во всем. Если бы сейчас шел дождь, то, несомненно, виноват в этом был бы тоже Ферренс.

- Этот человек – сущее чудовище, – заявила герцогиня. – Он хочет лишить меня поместья, которое принадлежит моей семье свыше пятисот лет!

- Сочувствую вам, миледи, – заметил Браун. – Увы, Ферренс безжалостен и беспринципен. Насколько я знаю, только на днях его махинации с облигациями TWG Group обошлись Крейгу в 400 миллионов фунтов! Я уже не говорю об убытках, которые понесли другие банки.

- Надеюсь, Крейг этого ему так не оставит, – сказала герцогиня.

- Несомненно, война между Ферренсом и Крейгом разразится, причем очень скоро, – кивнул Браун. – Крейг пытается помешать шашням Ферренса с иранцами. А для Ферренса отношения с иранцами являются критически важными.

- От всей души желаю Крейгу успеха! – с чувством произнесла старая дама и отхлебнула едва ли не полбокала белого вина. – И, мистер Браун, надеюсь, что и ваши усилия увенчаются успехом.

- Вы получили наши гарантии, миледи, – обронил Браун.

- О да! Если бы не вы, этот негодяй меня просто разорил бы. Ах, дорогой Артур, – герцогиня посмотрела на юношу с глубокой печалью. – Я не представляю, как вы живете с этим человеком. О его пристрастиях ходят чудовищные слухи! Он ведь чуть ли не силой затащил вас в свое логово, об этом говорят повсюду!

- Я думаю, что моя скромная персона не заслуживает столь пристального внимания, – ответил Артур, ограничившись полуулыбкой.

- И напрасно, молодой человек, – заметил Браун. – Связав свою судьбу с Ферренсом, вы просто обречены быть в центре внимания. Нравится вам это или нет.

Артур промолчал.

Подали суп, и разговор на время прервался. Впрочем, Артур не имел ни малейшего желания его продолжать. Суп был восхитителен, но юноша ел без малейшего аппетита.

- Ваши представления о происходящем пока еще во многом не полны, мистер Алверт, – ни с того, ни сего произнес Браун.

- Простите? – удивленно поднял брови Артур.

- Полагаю, вам будет не лишним узнать о некоторых вещах.

- О какого рода вещах, мистер Браун?

- Касающихся вашего финансового положения.

- Не припоминаю, чтобы просил вас изучить мое финансовое положение, – холодно произнес молодой человек.

- Думаю, мистер Алверт, вы понимаете, какую именно структуру я представляю. И прекрасно знаете, что эта структура осведомлена о многих вещах, вас касающихся, – Браун произнес эти слова так, словно обсуждал вкус только что съеденного супа.

За столом воцарилось молчание. Артур казался бесстрастным. Герцогиня с огромным интересом что-то рассматривала в окне. Браун спокойно смотрел на Артура.

- Собственно, речь идет не о вашем финансовом положении, мистер Алверт, а о том интересе, которое к нему проявляет Ферренс, – произнес Браун.

- Ферренс? – Артур поморщился, словно почувствовал тошноту. – О чем вы говорите? По сравнению с ним я нищий. Состояние, которое я унаследовал, составляет около миллиона фунтов. Плюс кое-какой доход с ценных бумаг и проценты по вкладам. А состояние Ферренса составляет свыше миллиарда фунтов.

- По самым скромным подсчетам, пять с половиной миллиардов, – заметил Браун.

- И этот негодяй пытается ввергнуть меня в нищету! – возмущенно вставила герцогиня. – Преследует меня из-за каких-то двух миллионов фунтов!

- Не беспокойтесь, миледи, я уже говорил, что у вас есть все необходимые гарантии с нашей стороны, – Браун сохранял невозмутимость. – Финансовая атака Ферренса на вас будет отбита в любом случае. Что касается вас, мистер Алверт, то ваши деньги и впрямь ничего не значат для Ферренса. Зато вы значите для него очень много. И я хочу сообщить: по нашим данным, в последнее время Ферренс предпринял ряд шагов, чтобы ваши деньги оказались в подконтрольных ему банках.

– Зачем ему это?

- Это вполне очевидно. Он привык все держать под своим контролем. В том числе и вас. Особенно вас.

- Он не может заставить меня перевести деньги в его банки!

- Ах, молодой человек, – снисходительно улыбнулся Браун. – Поверьте, существует немало способов это сделать. Например, создать проблемы банку, в котором вы храните свои деньги, и доверительно сообщить вам об этих проблемах. И тут же порекомендовать более надежный банк с более выгодными условиями. Это довольно примитивная манипуляция, но весьма эффективная. Есть ряд других, более тонких манипуляций. Поверьте мне, Ферренс – мастер по этой части. Например, немалая часть вашего состояния хранится в Berkeley Bank, не так ли?

- Я уверен, вы даже знаете сколько именно, – язвительно заметил Артур.

- Знаю. Пятьсот тысяч фунтов, то есть примерно половина, – невозмутимо пожал плечами Браун.

Глаза герцогини уважительно расширились. Должно быть, она увидела за окном нечто, ее впечатлившее.

- Так вот, по нашим данным, через три дня сразу в двух изданиях появятся материалы о незаконных финансовых операциях супруги нынешнего министра энергетики Великобритании Фостера. И в этих публикациях роль Berkeley Bank будет выставлена в весьма негативном свете. Настолько негативном, что у банка возникнут очень серьезные проблемы. Начнется паника среди вкладчиков… Да, и, само собой, Фостер будет вынужден подать в отставку.

- И вы хотите сказать, что за этим стоит Ферренс? – озадаченно спросил Артур.

- Именно так.

- Послушайте, – Артур потер лоб, собираясь с мыслями. – Я прекрасно знаю, что он помешался на мне. Что он в своем помешательстве готов на все. Но это слишком даже для него. Вы хотите сказать, что ради того, чтобы получить мои деньги под свой контроль, он устроит крах одного ведущих банков Великобритании? И попутно вынудит уйти в отставку члена британского правительства? Да, он сумасшедший, но не настолько же!

- Вы правы, мистер Алверт. Дело не только в вас. Фостер, министр энергетики, в последние годы не раз ставил палки в колеса Ферренсу в ряде его махинаций. Они давние противники… Berkeley Bank не раз отказывался поддержать ряд сделок, которые лоббировал Ферренс. И, к несчастью для этого банка, Ферренс обнаружил, что именно в нем вы храните свои деньги. Словом, сошлись сразу три фактора.

- И что, это нельзя остановить? – поинтересовался Артур.

- Материалы уже попали в издания, на которые Ферренс имеет немалое влияние. К тому же, надо признать, фактура там убийственная и для министра энергетики, и для Berkeley Bank. Так что советую вам побыстрее снять свои деньги со счетов в этом банке. Мы вам поможем их перевести.

- Конечно, я сниму, – устало произнес Артур. – Но он же все равно отследит, куда переведены деньги.

- Не беспокойтесь, – с улыбкой сказал Браун. – Наша фирма знает толк в подобных вещах. Что касается второй части вашего состояния…

- Ее я уже перевел сам, – прервал его Артур. – К тому же…

- Да, знаю. Вы перевели ее на другое имя, которое Ферренсу неизвестно. Кстати, вы сделали это очень грамотно. Весьма недурно для студента-бакалавра!

- Я всего лишь обналичивал деньги частями. А потом вручную перекладывал их на счета, открытые на… другое мое имя. Таким образом, цепочка транзакций прерывалась, отследить конечный пункт было невозможно.

- Просто и надежно. Но ведь для этого вам надо было уходить из-под наблюдения людей Ферренса.

- Кое-какие навыки у меня есть, и вам это известно, – бесстрастно произнес Артур.

Браун и герцогиня понимающе улыбнулись.

Подали лобстеры.

- Ах, лобстеры бесподобны! – воскликнула герцогиня. – Лучшие, какие только можно найти в Лондоне! Кстати, мой мальчик, я была бы признательна, если бы ты сообщал о поползновениях, которые этот чертов Ферренс предпринимает против меня.

- Простите, но он не обсуждает со мной деловые вопросы, – тихо заметил Артур.

- Так прояви интерес к деловым вопросам, Артур, и ты увидишь, что Ферренс тут же начнет их с тобой обсуждать, – с улыбкой сказала герцогиня.

- Боюсь, ваша светлость, что не могу разделить вашу уверенность.

- А ты попробуй, мой мальчик, попробуй! – не унималась старушка. – Все мы очень пострадали от Ферренса, и он может причинить нам еще немало зла, если его не остановить. Кстати, ты находишься в гораздо большей опасности, чем я. И надеюсь, ты понимаешь, что без надежных союзников ты не сможешь защититься.

- Защититься? – грустно переспросил Артур.

- Да, мой мальчик. Возможно, сейчас ты ослеплен роскошной жизнью, которую устроил тебе Ферренс. И чем быстрее ты прозреешь, тем будет лучше. Иначе может оказаться слишком поздно. Ферренсу ничего не стоит тебя уничтожить, и он вполне способен это сделать, если решит, что ты ему надоел… Кстати, посмотри, за соседним столиком сидит виконт Каннинг. Предыдущий любовник Ферренса.

Артур обернулся, и его взгляд встретился со взглядом Каннинга. Тот смотрел на Артура с улыбкой, полной ненависти. И было еще нечто странное в его взгляде. Юноша отвернулся. В конце концов, они с Каннингом никогда не были официально представлены друг другу, поэтому здороваться было бы странно. Артуру стало еще более неуютно. До виконта ему не было дела. Но почему-то казалось, что тот оказался здесь вовсе не случайно. Артур почувствовал западню. Он подумал, что, может быть, Томпсон был не так уж не прав, когда напомнил ему о тревожной кнопке на телефоне.

- Бедный виконт! – вздохнула герцогиня. – Все это ужасно!

- Мне трудно судить об этом, миледи, – Артур оставался внешне равнодушен. – Возможно, для виконта расставание с Ферренсом стало болезненным ударом. И я сожалею, что стал причиной случившегося. Но я не понимаю, какое отношение виконт имеет к теме нашего разговора. Не слышал, чтобы Ферренс совершил над ним физическое насилие, пытался разорить… Но, может быть, я просто плохо осведомлен.

- Думаю, мальчик, тебе лучше самому поговорить с виконтом, – задумчиво сказала герцогиня, и ее слова подтверждали худшие предположения Артура: Каннинг оказался здесь не случайно.

- Право, герцогиня, не думаю, что мы с виконтом преисполнены желания пообщаться, – пожал Артур плечами.

- Виконт мог бы рассказать тебе, на что способен Ферренс, – многозначительно сказала герцогиня. – Такие вещи, которые ты даже не предполагаешь. Уж поверь.

Артур улыбнулся, но ничего не ответил.

Между тем Браун стал проявлять признаки нетерпения. Он то и дело поглядывал на герцогиню. Кажется, разговор о нелегкой доле благородного виконта Каннинга совсем не вписывался в его планы.

- Ах, я вижу в зале мою старинную подругу, леди Ферфакс! – воскликнула герцогиня. – Мы с ней сто лет не общались! Простите, я вас оставлю ненадолго.

И старая дама упорхнула как птичка. Между тем Артур, который три дня назад сопровождал Ферренса на какой-то скучный светский прием, своими глазами видел, как присутствовавшая там герцогиня едва ли ни целый час о чем-то оживленно болтала с этой самой леди Ферфакс.

- Насколько я понимаю, меня предупредили по телефону именно о встрече с вами, – с усталой улыбкой заметил юноша.

- Именно со мной, – кивнул Браун.

- Здесь люди Ферренса. Они ведь уже засекли вас.

- Ну и что? – пожал плечами Браун. – Я действительно являюсь партнером финансовой фирмы “Кродли и Браун” и консультирую герцогиню.

- Теперь Ферренс займется вами вплотную.

- Не беспокойтесь. Вашим прошлым он занимается уже больше полугода и ничего не смог разузнать. Мы знаем свое дело.

- Что происходит? – резко спросил Артур. – Мне говорили о новой угрозе.

- Да. Угроза пришла с неожиданной стороны.

- Откуда именно?

- Из Москвы.

- Из Москвы? – вздрогнул Артур. – Что случилось?

- Вам известно, что в Москве давно хранятся некие материалы, проливающие свет на вашу подлинную личность. И на вашу роль в известных событиях.

- И?

- Произошла утечка. К этим документам получил доступ человек, который ни при каких обстоятельствах не должен был его получать.

- Проклятье! – Артур изменился в лице. – Мне же гарантировали…

- Это прокол Москвы, – пожал плечами Браун. – Впрочем, очень давний. Но сейчас ситуация обострилась.

- Что произошло?

- В Москве этого человека подозревают в шпионаже. Собственно, так оно и было. Редкостная мразь, торговал секретами направо и налево. В том числе работал и на сеть Ферренсов. И люди Ферренса вывезли его из России буквально накануне ареста.

- Где он?

- В Лондоне.

Артур вздрогнул.

- Значит, нужно бежать… – прошептал он, побледнев. – Господи, опять бежать! Как я устал от этого…

- Бежать вовсе не обязательно, – спокойно произнес Браун.

- Что значит не обязательно? Этот подонок все расскажет Ферренсу! Или уже рассказал! И тогда мне конец!

- Не паникуйте. Во-первых, он еще ничего не рассказал. Мы сумели организовать прослушивание разговоров в доме, где Ферренс его укрывает. На ваше счастье, этот мерзавец соглашается рассказать все только при условии, что Ферренс добьется предоставления ему политического убежища.

- Ферренс легко может это сделать.

- Да. Но почему-то Молтон оттягивает это. Ведет какую-то свою игру, нам непонятную.

На губах Артура мелькнула едва заметная улыбка, но она не укрылась от пристального взгляда Брауна.

- Вы что-то можете сказать на этот счет? – тут же спросил он.

- Ничего, – принимая равнодушный вид, произнес Артур.

- Не хотите, как хотите. Но учтите, времени мало. Проблема должна быть решена. И мы считаем, что решить ее должны именно вы.

- Я? – глаза Артура вспыхнули черным огнем ярости. – Какого хрена? С меня довольно… У вас есть свои люди!

- Вы заинтересованы в решении этой проблемы больше всех, – невозмутимо произнес Браун.

- Думаете, я не вижу вашу игру?

- Не буду скрывать, нам не хотелось бы впутывать в это дело своих людей. В конце концов, нам-то ничто не угрожает. Под ударом оказываетесь именно вы.

- Я…

- У вас нет выбора, – отчеканил Браун. – В любой момент Ферренс может узнать все. И… учтите, именно этот человек, который приехал в Лондон, в свое время выдал вас и вашего отца.

Артур превратился в мраморную статую.

- Имя, – произнес он ровным, безжизненным голосом.

- Алтухин. Сергей Алтухин.

- Что? – вздрогнул Артур.

- Думаю, вы читали новости из России. Алтухин – довольно известная личность.

- Он же… – Артур замолчал. Слова “отец Энди” так и не были произнесены.

- Все необходимые данные и прочее будут вам предоставлены, – произнес Браун. – А мне пора. Извинитесь за меня перед герцогиней, скажите, что у меня возникли срочные дела. Да, кстати, за свой банковский счет можете не волноваться. Все будет сделано чисто.

Браун поднялся и исчез: неприметный, безликий. Как будто его не было вовсе.

Артур некоторое время сидел неподвижно, глядя в пустоту. Затем тоже поднялся и вышел в садик, примыкавший к ресторану, закурил. Над Лондоном сгущались майские сумерки, в саду, окруженном высокими домами, было уже почти темно, однако фонари пока не горели. Артур чувствовал себя раздавленным, ему нужно было прийти в себя.

- А, вот ты где! – послышалось рядом.

Артур обернулся. Рядом, скрестив руки и привалившись к дверному косяку, стоял Каннинг, на его лице была кривая ухмылка.

- Не припоминаю, чтобы мы с вами были знакомы, сэр, – холодно отвечал Артур.

- Да неужели? – издевательски поднял Кэннинг правую бровь. – Оставь свои светские манеры для публики, здесь они не нужны!

- Вижу, что вы, сэр, уже оставили светские манеры.

- Не вижу в них необходимости при общении со шлюхами.

- Прекрасно, тогда отправляйтесь к шлюхам.

- Я уже нашел шлюху. Наглую и грязную. Отбившую у меня любовника.

Виконт приблизился к Артуру. Тони был выше Артура, шире в плечах и, несомненно, сильнее. Но Артура пугало не это. Лицо виконта… Точнее его глаза. Артур не раз видел такой взгляд. У тех, кто нанюхался кокаина.

- Красивая шлюха, – угрюмо процедил Каннинг. – Грязная, развратная тварь. Твое место – в притонах и борделях, а не в постели графа Лэнтона.

- Никак не оправитесь от потери любовника? – спокойно поинтересовался Артур.

- Не могу, – свистящим шепотом сказал тот. – У меня все было прекрасно, пока не появился ты. Был человек, богатый и красивый, который любил меня и не жалел для меня ни своих ласк, ни своих денег. А теперь я потерял все. И причиной этому ты.

Конечно, Артур многое мог бы ответить на эти то ли жалобы, то ли обвинения. Но было ясно, что говорить с человеком, находящимся под кайфом, совершенно бессмысленно. Лучше было просто сбежать. Однако проклятый виконт загораживал выход из садика, проскользнуть мимо него не было никакой возможности.

- Ты – шлюха. Ты не можешь быть с ним. Ты должен уйти. Тогда он вернется ко мне, – теперь в глазах Каннинга была пугающая пустота, он произносил эти слова ровным, почти механическим голосом, словно заученный урок.

- Сэр, вы не в себе, – сказал Артур, отступая на шаг. – Прошу вас, дайте мне пройти.

- Нет, – покачал Тони головой, – я больше не дам тебе пройти. Я встану у тебя на пути, я столкну тебя в грязную канаву, из которой ты вылез и где тебе и место, шлюха!

Внезапно он рванулся к Артуру, тот, вскрикнув, отскочил, но Тони все-таки схватил его и с неожиданной силой повалил на каменные плиты дворика. Да, он определенно был сильнее Артура. Тот извивался, бился, но вырваться не получалось, а Тони смотрел на Артура пустыми глазами и рот его кривился в дьявольской ухмылке.

- Сейчас я изуродую твое личико, чтобы он больше не зарился на тебя, – Артур увидел, как в руке Каннинга блеснуло что-то, похожее на лезвие.

Артура охватил ужас – даже не за свое лицо, нет. Это было повторением – повторением того, что ему уже довелось пережить… То же самое. Это не должно было повторяться, но оно повторялось. Кошмар возвращался, но уже не во сне, а наяву.

Артур словно со стороны услышал свой отчаянный крик. Каким-то непостижимым образом он сумел нащупать телефон и нажал на тревожную кнопку, одновременно другой рукой пытаясь отвести от лица лезвие.

Ужас поглощал его, тот самый ужас, через который он однажды прошел. Артур видел смертоносное лезвие, вновь приближающееся к его лицу. Теперь юноша весь был переполнен отчаянным криком. Краем глаза он увидел темные фигуры, ворвавшиеся во дворик, почувствовал удар, Каннинг вдруг изогнулся и ослабил хватку. А Артур больше ничего не видел, провалившись в темноту.

====== ГЛАВА 19. “Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!” ======

Лондон, май 2013 года

Джеймс сидел в кресле у широкой кровати в спальне. Обхватив голову руками и глядя на спящего Артура, он пытался прийти в себя после кошмара, который пришлось ему пережить этим вечером.

Артура привезли в особняк в почти невменяемом состоянии после того, как Каннинг пытался изуродовать его лицо ножом. К счастью, телохранители подоспели вовремя, но Артур испытал глубокий шок. Охрана сообщила, что он бился в конвульсиях, что-то кричал, вырывался из рук телохранителей, которые пытались его успокоить и отнести в машину. Затем у него началась истерика. Его все-таки затащили в машину и доставили в особняк.

А там кошмар повторился. Конвульсии, истерические крики, попытки спрятаться то под кроватью, то в темном углу. Мальчик никого не узнавал и что-то выкрикивал не то по-французски, не то по-гречески, не то еще на каком-то языке – разобрать было невозможно. Артур напоминал раненого зверька, не подпускающего к себе никого. Наконец, он забился в угол, где свернулся прямо на полу калачиком, и только плечи его вздрагивали в беззвучных рыданиях. Пришлось вызвать врача, но при его появлении у Артура начался новый приступ истерики. И снова он что-то кричал, вырывался из рук и пытался уползти. Когда ему делали успокоительный укол, он отчаянно завизжал, словно его резали. А затем стал затихать. Джеймс аккуратно раздел его и бережно уложил в кровать. Затем сел в кресло и плеснул себе коньяку.

Он так просил Артура не ездить на встречу с этой проклятой ведьмой-герцогиней! Но упрямец поехал. Джеймс понимал, что Артур поступил так назло ему. “Малыш мой, ты не знаешь, в какой опасный мир вступил. Никто не защитит тебя, никто кроме меня! И я тебя защищу, мой Артур! Даже если ты этого не хочешь”, – думал Джеймс.

Он вызвал Молтона. Нужно было разобраться со всеми, кто устроил западню для его белокурого ангела.

И когда тот явился, Джеймс обрушил на него всю ярость, которую долго сдерживал, чтобы не причинить еще большего вреда и без того искалеченной психике Артура. Джеймс орал на Молтона так, что, казалось, тряслись толстые, многовековые стены фамильного особняка. Молтон стоял с покрасневшим лицом, стиснув зубы, и, казалось, едва сдерживался, чтобы не наброситься на Джеймса.

- Какого черта твои люди пустили его в этот вонючий ресторан?!

- А какого черта они должны были его не пускать? Ты сам был в курсе! Тебе обо всем доложили, когда он еще даже не сел в машину.

- Вы должны были обеспечить его безопасность, а не упускать из виду! – еще громче заорал Ферренс.

- Мы не можем окружить его кольцом охраны, когда он сидит за столиком! Впрочем, если прикажешь, то мы будем и это делать!

- Твои люди оставили его без наблюдения, когда он вышел в чертов дворик! Они видели, что в зале находится этот подонок Тони!

- Дворик изолирован! А что касается Тони, то он и с тобой в постели лежал два года! Не помню, чтобы ты приказывал моим людям стоять вокруг с пистолетами!

- Твои люди допустили прокол, – глаза Джеймса сузились.

Молтон знал, что такое выражение на лице Джеймса хуже самого громкого крика.

- Джеймс, у Алверта была тревожная кнопка. Он ею воспользовался. Охрана появилась мгновенно.

- А если бы он не сумел ею воспользоваться? Томпсона изолировать и допросить! Позже решу, что с ним делать.

- Джеймс, это слишком! Алверт цел и невредим!

- Невредим? – зарычал Джеймс. – Ты не видел его! Ты не понимаешь, в каком он состоянии!

- Хорошо, хорошо. Все твои приказы будут выполнены, – поспешно сказал Грег, понимая, что спорить сейчас просто опасно для жизни.

- Что за человек сидел за столиком вместе со старой ведьмой?

- Ее финансовый консультант Браун.

- Проверить его! Досконально.

- Уже проверяем. Именно через него герцогиня получила средства на частичное погашение долга.

- Это заговор! – мрачно произнес Джеймс. – Они хотели ударить по Артуру, чтобы тем самым нанести удар мне.

- Согласен. Но многое неясно. Подумай сам, герцогиня Трамбулл в компании своего финансового консультанта зовет Алверта в ресторан, и все для чего? Для того, чтобы натравить нанюхавшегося кокаина Каннинга на твоего мальчика? Это бред, абсурд. Какой-то мексиканский сериал! Тут явно что-то не так!

- И, тем не менее, они что-то затевали. Каннинг оказался в ресторане не случайно.

- Согласен. Просто что-то пошло не по плану. Наверное, они не предвидели, что Каннинг нанюхается кокаина и бросится на Алверта с ножом. Возможно, они рассчитывали, что Каннинг расскажет Алверту что-то о тебе. Что-то… неприятное. И это Алверта в чем-то убедит. Когда твой мальчик проснется, нужно его хорошенько расспросить, о чем шел разговор за ужином. И в зависимости от этого действовать.

- Я сам его расспрошу. Но не уверен, что он захочет рассказывать.

- Джеймс! Да будь ты с ним тверже!

- Грег, ты давно мне предлагал его напугать. Вот, Каннинг его напугал. Видишь результат? Мальчика привезли почти невменяемым! На него нельзя давить. У него не выдерживает психика.

- У нас она тоже не выдерживает. С этим мальчишкой мы скоро все окажемся в сумасшедшем доме.

- Возможно, – угрюмо бросил Джеймс. – Но пока мы там не оказались, надо разобраться с участниками этой гнусной вечеринки. Прежде всего, займемся Каннингом. Я хочу, чтобы ты доставил его сюда. Ко мне. Сейчас же.

- Зачем? Благородный виконт нанюхался порошка, о чем с ним говорить?

- А я и не собираюсь с ним говорить, – на бледных губах Джеймса появилась мрачная усмешка. – Просто доставь его. Но так, чтобы никто не знал.

- Ты хочешь…

- Хочу преподать ему урок, который он запомнит на всю жизнь.

И Джеймс преподал урок. Люди Молтона доставили Каннинга в особняк Ферренса около полуночи. Виконта взяли в его собственной спальне, когда он раздвигал ноги перед каким-то модным фэшн-дизайнером. Дизайнер в страхе бежал, застегивая на ходу брюки, виконт же, все еще находившийся под действием порошка, ничего не успел понять. Понимать он начал лишь тогда, когда на его холеное лицо обрушился тяжелый кулак Джеймса. Хорошо, что в подвале дома Ферренсов была отличная звукоизоляция, иначе отчаянные вопли виконта услышала бы половина Лондона.

Хоть Джеймс и обещал Грегу “не впадать в крайности”, но уже через пару минут стало ясно, что если его не остановить, то тело благородного виконта придется прятать в темных водах Темзы. Джеймс превратился в разъяренного зверя. Он действовал руками, ногами, бил с остервенением и изо всех сил по самым чувствительным местам.

– Если ты еще раз посмеешь хотя бы приблизиться к Артуру, ты мертвец, – ревел Джеймс, награждая своего бывшего любовника все новыми и новыми ударами.

Тот отчаянно вопил, умолял о пощаде… Но его вопли лишь сильнее распаляли Джеймса. Молтон, стиснув зубы, наблюдал. Каннинг всегда вызывал у него омерзение, но доводить дело до смертоубийства все же не стоило. Слишком много хлопот и риска.

- Да остановись уже, черт тебя возьми! – заорал Грег. – Ты же его прикончишь!

- Невелика потеря! – прорычал Джеймс, хватая палку, оказавшуюся в подвале.

Его глаза налились кровью, было ясно, что он совершенно невменяем и что Каннингу конец. Грег бросился на Джеймса, чтобы его остановить, но тут же получил палкой по почкам. Взвыв от боли, он ринулся на него снова. Грег был натренирован гораздо лучше своего босса, но справиться с разъяренным Джеймсом одному ему было не под силу. На помощь пришли двоетелохранителей. Втроем они смогли оттащить Джеймса от его жертвы, причем было ясно, что на физиономиях у всех будут красоваться синяки. Каннинг корчился в углу с залитым кровью лицом и хрипел.

- Выкиньте эту тварь вон, – тяжело дыша, бросил Джеймс и, пнув его в последний раз ногой, вышел прочь.

Молтону пришлось организовывать доставку побитого виконта в госпиталь. Он знал, что самым сложным будет избежать огласки и полицейского разбирательства. Что ж, ему было не впервой прикрывать своего босса и друга.

А Джеймс, не смыкая глаз, провел ночь у постели Алверта. Снотворное подействовало, Артур крепко спал. Белокурые волосы разметались по подушке, лицо было умиротворенным, по-детски наивным. Никакого холода, льда, ненависти, яда – ничего, чем он обычно мучил Джеймса. Тонкий, хрупкий – он казался совершенно беззащитным и удивительно трогательным. Джеймс смотрел на него и не понимал, как этот ангел мог превращаться в настоящего демона, жадного до самых жестоких сексуальных извращений. Почему его изящное, изнеженное тело, словно созданное для изысканных ласк в мягкой постели, так любило боль и впитывало ее с поистине звериной ненасытностью, пугавшей даже его, которого уже мало что могло напугать. И еще. На идеальном теле Артура, похожем на античную скульптуру, был шрам. В нижней части живота. Это был шрам не от операции, он походил на след глубокого ножевого ранения. Джеймса всегда мучительно интересовало, откуда взялся этот шрам, но он не решался спросить Артура. Он вспоминал странную реакцию Артура во время их беседы в Париже, когда тот вдруг стал кричать что-то вроде: “Может быть, вы ударите меня ножом”...

Ему пришла в голову ужасная мысль. Что, если этот шрам и невменяемые, истеричные состояния Артура – следствие его отношений с Питером? Что, если его брат… все-таки что-то сделал с Артуром? Ведь не случайно мальчик так испугался, когда увидел в первый раз лицо Джеймса – близнеца Питера. Джеймса прошиб холодный пот. Он понял, что ему не хочется этого знать. Не хочется. Поэтому он и оттягивал встречу с Алтухиным-старшим. Алтухин что-то знал… И это могло касаться в том числе постыдных, отвратительных пристрастий его брата. Джеймс поймал себя на мысли, что с удовольствием нанял бы киллера, втайне даже от Молтона и его службы, чтобы Алтухин замолчал навсегда. И чтобы ужасная тайна так и осталась тайной.

- Откуда это в тебе, Артур? – чуть слышно шептал он, боясь потревожить сон своего любимого. – Что произошло в твоей жизни? Почему ты полон страхов и ненависти? Почему упиваешься собственной болью? Почему так упорно разрушаешь себя, а теперь и меня? Ты увлекаешь меня в погибель, Артур, но я готов на это, лишь бы ты был со мной. Ты не открываешь мне своей тайны, не пускаешь меня в свою душу, но я все же проникну в нее. Хотя мне и страшно. Мне нужно не только твое прекрасное тело, но и твоя израненная душа. Я исцелю твою душу, мой мальчик, а те, кто ее искалечил, дорого за это заплатят, я клянусь! Если они еще живы…

Джеймс осторожно прикоснулся к высокому белому лбу, провел пальцем по тонким, изящным бровям, поцеловал мягкие розовые губы. Артур что-то невнятно пробормотал, смешно причмокнул, засопел и повернулся на бок, его изящная белая рука безвольно упала на подушку. Все-таки удивительно красивые у него руки, подумал Джеймс, пожалуй, даже слишком красивые, совсем как у женщины – нежные, никогда не знавшие не то что грубого труда, но, наверное, даже царапины. Эти руки хотелось целовать, гладить, холить, беречь. Движению этих рук хотелось повиноваться.

В окно уже проникли розовые лучи рассвета, занимавшегося над Лондоном, а Джеймс все любовался своим возлюбленным. Чем больше утро проникало в спальню, тем тревожнее ему становилось: каким проснется Артур после пережитого шока? Джеймс страшился мысли, что безумие окончательно поглотит разум его прекрасного принца. Он готов был на что угодно, чтобы предотвратить это, но… пока не знал, что делать.

Джеймс думал о том, что до сих пор так и не разгадал Артура. Не только тайну его прошлого, но и его душу. Порой Джеймсу казалось, что он начинает понимать Артура, но тот неизменно опрокидывал все представления. Чем-то Артур напоминал картинки в калейдоскопе. Он словно состоял из разноцветных стекляшек, которые случайным образом складывались во все новые картинки. Артур мог поражать одухотворенностью души и сердца, а мог превратиться в скопище самых низменных инстинктов, мог вести себя как утонченный аристократ в десятом колене, а мог стать низкопробным хамом. То он вел себя как мудрец, проживший долгую жизнь, то поступал как неразумный ребенок. Взять хотя бы его похождения по грязным гей-притонам!

Похождения… Нет, с тех пор как Артур согласился жить с Джеймсом, у него не было любовных похождений: охрана докладывала о каждом его шаге. Но не проходило и дня, чтобы он с ослиным упрямством не напоминал Джеймсу, что вовсе не считает себя обязанным хранить ему верность. Это выводило Джеймса из себя. Он не желал делить своего мальчика ни с кем и был полон решимости не позволить Артуру ему изменить.

Между тем Артур зашевелился, его глаза приоткрылись. Он непонимающе посмотрел на Джеймса и что-то забормотал на каком-то языке – и это был не английский. Наконец, Артур захлопал ресницами, в его глазах появился испуг, словно он понял, что делает что-то неправильное. И тут же стал знакомым Джеймсу ледяным принцем.

- Вы уже проснулись? – спросил он с холодным удивлением. – Который час?

- Половина седьмого.

Артур промолчал, откинувшись на подушки.

- Как ты себя чувствуешь?

- Благодарю, прекрасно, – обронил он.

- Вчера…

- Простите, сэр, мне не хотелось бы вспоминать об этом.

- Мы поговорим позже, – произнес Джеймс. – А пока вставай, прими ванну. И я очень надеюсь, что сегодня мы все-таки позавтракаем вместе.

- Благодарю, сэр, нет.

Артур снова был холодным и отчужденным. Он наотрез отказался разговаривать о событиях в ресторане, и то хранил ледяное молчание, то шипел как кобра, но так ничего и не ответил на вопросы Джеймса. Тот опасался слишком давить на Артура после перенесенного нервного потрясения. Но он видел, что Артур был странно задумчив и бросал на Джеймса такие взгляды, как будто подозревал его в чем-то. И Джеймс полагал, что герцогиня и ее сообщник сумели внушить Артуру какую-то гадость. Впрочем, заискивать перед мальчиком Джеймс тоже не собирался.

В офисе он с головой погрузился в проблемы сделки с иранцами. Необходимо было решить ряд деликатных проблем. Но его внимание было отвлечено сообщением охраны: Артур, вопреки планам, не отправился в колледж. Вместо этого он неожиданно приказал отвезти себя в Berkeley Bank, где пробыл около трех часов. Что это могло означать? Мальчик что-то разузнал о планах Джеймса? Но от кого? Старая ведьма герцогиня ничего не могла знать. Но вот ее финансист, фирма которого оказала неожиданно эффективное сопротивление атаке Джеймса на имущество герцогини… Джеймс все больше убеждался, что против него плетется заговор, в который пытаются вовлечь Артура.

Он позвонил в службу безопасности и потребовал узнать, чем именно занимался Артур в банке. Задача была не из простых: речь шла о проникновении в банковскую тайну. Но Джеймс должен был знать!

Он думал о том, что Артур в свои 20 лет уже распоряжается состоянием в миллион фунтов, не считая ценных бумаг. Джеймс, мягко говоря, был не уверен, что мальчик сумеет должным образом распорядиться такими средствами, и намеревался сделать все, чтобы деньги были переведены в подконтрольные ему банки. Для блага самого Артура. Во-первых, Артуру элементарно не хватало опыта. Во-вторых, вокруг мальчика стали кружить хищники во главе со старой каргой Трамбулл. В-третьих… в-третьих, Джеймс хотел, чтобы Артур полностью находился под его контролем.

И тут раздался звонок. Джеймс не поверил глазам, увидев на экране имя Артура. Никогда прежде мальчик не звонил ему сам. В трубке послышалось шипение кобры. Артур, прежде едва замечавший приставленную к нему охрану, пришел в ярость, узнав об отстранении Томпсона от должности начальника его личных телохранителей. Безапелляционным тоном Артур потребовал вернуть Томпсона. В противном случае он угрожал покинуть особняк Ферренсов. Джеймс был настолько ошарашен звонком Артура и неожиданным ультиматумом, что даже не стал возражать, хотя до этого твердо намеревался наказать Томпсона. Он списал это на привычку Артура противоречить ему во всем, но даже был рад: это означало, что инцидент с Каннингом не имел последствий для психики мальчика, тот вел себя как обычно.

Между тем подоплека требования Артура была простой: он уже привык к Томпсону, изучил стиль его работы – сильные и слабые стороны. И знал, как можно незаметно уходить из-под наблюдения. Появление нового начальника телохранителей могло смешать все планы.

И все больше Артур думал о том, что надо предпринимать нечто решительное. Жизнь с Джеймсом становилась опасной для них обоих. В буквальном смысле. Артур знал, что если Ферренс узнает всю правду, то убьет его. Но Артур сам скорее был готов убить Ферренса, чем позволить ему узнать правду.

Он делал все, чтобы заставить Ферренса от него отказаться. Но его усилия приводили к обратному результату. Он вел себя холодно и высокомерно, в лицо говорил Джеймсу, что тот ничего для него не значит, но это лишь сильнее заводило Джеймса, лишь крепче привязывало его к Артуру! И каждый вечер, когда они уединялись в спальне или в комнате с девайсами, Джеймс умело доказывал, что все слова Артура ничего не стоят. Потому что их секс был больше чем секс. Он превращался невероятное единение в боли и наслаждении двух душ, прошедших через ад – каждая через свой. Никогда и ни с кем у Артура не было ничего подобного. Да, каждый вечер он как будто спускался в ад, в тот ад, в который впервые вступил пять лет назад, но затем этот ад взрывался мириадами звезд, превращаясь в сверкающий рай. И надо всем этим возвышалась фигура Ферренса – мучающего, унижающего, повелевающего и в то же время любящего и готового повиноваться малейшему движению губ Артура. Они медленно убивали друг друга, упиваясь своей гибельной страстью.

Энди, как обычно, вышел из подземки на Ковент-Гарден и двинулся к колледжу. Стоял теплый, солнечный майский денек, на Энди была светло-синяя футболка (с недавних пор он предпочитал носить обтягивающие футболки), джинсовая безрукавка и джинсы – не так чтобы совсем в обтяг, но подчеркивавшие его фигуру. Следствием катастрофы в клубе RecSM почему-то стало то, что Энди с удвоенной силой начал заботиться о своей внешности. Он и сам толком не мог сказать почему. Может быть, чтобы убедить себя, что не все в жизни плохо. Хотя все было не плохо. Все было очень плохо. Отвратительно. Для Ферренса, наконец, заполучившего Алверта в свою постель, Энди уже не представлял интереса. Алверт, прежде не сводивший с Энди глаз, теперь даже не смотрел в его сторону, а если они и встречались взглядами, то Энди видел в черных глазах только холод и презрение (так ему казалось). Энди было плохо, очень плохо. Да, он дал повод для унижения и насмешек и готов был сносить их от кого угодно. Он на удивление спокойно принял то, как с ним обошелся Ферренс. Просто выкинул этого человека из сердца. Или засунул чувства к нему в дальний чулан и запер на крепкий замок. Но демонстративное презрение Алверта оказалось для Энди невыносимым. Сколько бы он ни твердил себе, что ему плевать на этого блондинчика, что Алверт – обычная шлюха, все равно ему было невыносимо плохо. Он пытался отвечать Алверту такими же презрительными взглядами, но у него не получалось. Алверт по-прежнему был его кумиром, что бы Энди себе ни говорил. Холодным и недоступным кумиром.

Энди был подавлен еще и тем, что стало окончательно ясно: с Лондоном придется проститься. Денег на обучение взять было неоткуда. Гонорары за съемки в двух рекламных клипах ничего не решали. Перспектив новых съемок не было. Надо было возвращаться в Москву, к разбитому корыту. Которого у Энди, впрочем, тоже не было.

Он вышел на Веллингтон-стрит и потопал в направлении Стрэнда, разглядывая попадавшихся по дороге парней и порой ловя на себе их заинтересованные взгляды. Что уж там, Энди нравилось, когда им любовались. Это отчасти утешало его, знавшего, что никогда ему не стать изящным, женственным блондином…

Когда шагах в двадцати-тридцати впереди него подкатил к тротуару и мягко затормозил сверкающий черный BMW, сердце Энди екнуло. Он почему-то точно знал, чья это тачка. Открылись дверцы, из них выскочили два бугая в черных костюмах. А затем явил себя, конечно же, Алверт. В темных брюках, легком темно-бордовом джемпере и в черном шарфике. Энди давно отметил любовь Алверта к шарфикам, совершенно нехарактерную для лондонцев. Он их даже считал, и оказалось, что Алверт является обладателем по меньшей мере 16 шарфиков самых разных расцветок – от теплых зимних, до самых легкомысленных газовых.

Выйдя из автомобиля, Алверт остановился. Чуть поодаль замерли два охранника. Алверт смотрел в сторону Энди, словно ждал именно его. Энди растерялся и замедлил шаг. Ему захотелось сбежать. Он не понимал, что происходит. Он не был готов.

Алверт между тем двинулся ему навстречу. Он смотрел на Энди, прожигая парня взглядом черных глаз, при этом лицо его было бесстрастным. Энди пытался выглядеть непринужденно, но был напряжен как натянутая струна. Эти двое сходились медленно, словно дуэлянты. Не хватало только пистолетов в руках. А за секундантов вполне могли сойти телохранители Алверта, не спускавшие с него глаз.

- Здравствуй, – произнес Алверт, протягивая Энди холененькую ручку, на которой мерцало кольцо с сапфиром.

- Привет, – Энди старался придать себе как можно более равнодушный вид, но задержал мягкую, нежную руку Алверта в своей руке на секунду дольше, чем следовало.

- Я увидел тебя, когда ехал, – сказал Алверт.

- Решил подвезти? Спасибо, как-нибудь сам дойду.

- Давай поговорим, Энди, – голос Артура звучал мягко, но в черных глазах было что-то странное.

- А есть о чем? – с кривой улыбкой осведомился Энди.

- Я еще не завтракал, давай зайдем куда-нибудь.

- Что, Ферренс морит тебя голодом? Бедняга. Может, тебе еще и денег дать на завтрак? Я могу. У меня пока есть.

Алверт болезненно поморщился, но оставил оскорбление без ответа.

- Поговорим, – повторил он.

Взгляд его черных глаз гипнотизировал Энди. В них не было ни просьбы, ни мольбы – ничего, что Энди видел прежде. Что-то другое. Тоскливое и тревожное. Ничего не говоря, он двинулся вместе с Алвертом. Молча они вошли дешевую забегаловку в соседнем переулке. Алверт взял только чашку кофе, Энди ограничился тем же. Телохранители Алверта разместились за ближайшим к двери столиком.

– На фига все это? В колледже что ли не мог подойти? – неприязненно спросил Энди. – Или тебе теперь зазорно прилюдно со мной общаться?

- Перестань, прошу. Просто увидел тебя и… Решил поговорить сейчас.

- О чем, Алверт?

- Ты можешь звать меня Артуром?

- Нет. Алверт.

Артур грустно усмехнулся.

- Ферренс долго добивался, чтобы я позволил ему называть себя по имени. А я все не разрешал. А тебя вот сам прошу, но ты не хочешь. Смешно, правда?

- Что тебе от меня нужно? – грубо спросил Энди.

Но его глаза буквально пожирали Алверта, словно пытаясь не упустить ни малейшей черточки его лица, ни одного его движения.

Алверт будто окаменел. В глазах была непроглядная черная тоска.

- Просто хочу, чтобы ты знал: я люблю тебя.

У Энди перехватило дыхание. В голове пронесся вихрь мыслей и чувств. Он хотел сказать что-то очень грубое… Нет, что-то очень нежное. Нет… Он сам не знал, что хотел сказать. Он просто смотрел на Алверта – растерянно, ошарашенно и… радостно.

А черные глаза Алверта по-прежнему были полны тоски. Голос звучал бесстрастно.

- Энди. Что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты знал: я люблю тебя.

Он одним глотком допил кофе, резко встал и вышел из забегаловки. Телохранители исчезли вслед за ним.

Энди оставался сидеть на месте, растерянно глядя в свой стаканчик.

Спустя несколько дней Молтон сидел перед Джеймсом в его офисе в Сити.

- Твой красавец снова проявил прыть, – мрачно произнес Грег. – Он перевел свои деньги из Berkeley как раз накануне того дня, когда у банка возникли проблемы по твоей милости. Да, Джеймс. Отставки министра энергетики ты добился, правительство в замешательстве, руководство Berkeley готовится коллективно утопиться в Темзе, а вот Алверт снова ускользнул от тебя. Впрочем, на этот раз не он, а его денежки.

- Куда он их перевел? – угрюмо спросил Джеймс.

- Пока загадка. Мальчишка использовал весьма запутанную схему. Нет, ничего противозаконного не происходило. Просто в какой-то момент деньги обналичивались – а вот что с ними было дальше, непонятно. То ли они складывались в банковскую ячейку, то ли вручную переводились на иные счета. Установить невозможно.

- Он в одиночку не мог провернуть подобное. Кто-то ему помогал, кто-то его направлял и прикрывал. И это, скорее всего, тот самый Браун. Ты его проверил?

- Да. Биография чистая. На первый взгляд. Но на самом деле этот парень из МИ-5.

- Вот как, – с каменным лицом заметил Джеймс. – МИ-5 прикрывает герцогиню Трамбулл. МИ-5 подстрекает Артура вывести деньги из моего поля зрения.

- Считай, что связи Алверта с МИ-5 теперь доказаны. Ты и после этого хочешь продолжать с ним… отношения?

- Почему нет? – холодно спросил Джеймс.

- Чтобы он доносил на тебя в контрразведку?

- Я не посвящаю Артура в свои дела. И не собираюсь этого делать. В обозримом будущем.

- Но он все равно может собрать о тебе кучу информации! Он слышит, как ты разговариваешь по телефону. Он знает, куда ты летаешь. Он, в конце концов…

- Кстати, я хочу знать, что он делает сейчас, – прервал Грега Джеймс, который явно не желал развивать эту тему. – Сегодня утром он заявил, что хочет провести день в своей квартире в Бэйсуотере. Может быть, останется там на пару дней. Говорил, что хочет побыть один, прийти в себя после потрясения с Каннингом.

- Потрясение не помешало ему быстро перепрятать денежки, – проворчал Молтон.

- Я решил позволить ему побыть одному, – Джеймс как будто не слышал слов Грега. – Он не должен воспринимать меня как монстра, который держит его в клетке. Пусть побудет в своей квартире. Он сейчас там?

- Ты же получаешь сообщения Томпсона. Алверта привезли к его дому в Бэйсуотере в десять утра. Он вошел в квартиру и с тех пор остается там. В интернет не выходил. По телефону ни с кем не разговаривал.

- Надеюсь, твои люди не упустят его как тогда, когда он…

- ...когда он сбежал через черный ход, я помню. Джеймс, оба выхода из дома под наблюдением. Он не сможет сбежать даже через чердак, потому что за соседними подъездами тоже следят. Томпсон сообщает, что за это время в дом никто не входил. Вышли всего трое: пожилая пара и девица-брюнетка. Не думаю, что она была у Алверта.

- Ну, тут даже я со своей паранойей спокоен, – усмехнулся Джеймс. – Артур в постели с женщиной? Невозможно!

Он расхохотался.

В этот момент у Молтона зазвонил телефон. Он взглянул на экран и скривился.

- Охрана Алтухина. Похоже, ублюдок опять напился и требует привести к нему шлюх. Или сразу все британское правительство… Молтон. Слушаю.

И тут Грег изменился в лице.

- Когда? Как именно? Выезжаю. До приезда полиции действовать по плану N.

Джеймс вопросительно смотрел на Молтона. Тот отключил звонок и произнес:

- Алтухин убит.

====== ГЛАВА 20. ТАНЕЦ НАД БЕЗДНОЙ ======

Лондон, май 2013 года

“Высокопоставленный российский чиновник Сергей Алтухин, объявленный на родине в розыск по обвинению в коррупции, убит в пригороде Лондона Уокинге, сообщил официальный представитель Скотланд-Ярда. По его словам, Алтухин получил огнестрельное ранение в голову на пороге дома, в котором проживал после отъезда из России. Телохранители Алтухина не смогли защитить его от выстрела, который был сделан снайпером с большого расстояния. По предварительным данным, Алтухин погиб на месте.

Во дворе дома напротив была обнаружена винтовка с оптическим прицелом, из которой, предположительно, был сделан выстрел. Полиция провела опрос жителей близлежащих домов, однако те не смогли ничего сообщить о приметах киллера.

Источник в Скотланд-Ярде сообщил, что Алтухин практически безвыездно жил в доме в Уокинге, несмотря на то, что владел недвижимостью в престижных районах Лондона. Дом он покидал лишь в сопровождении охраны. Есть данные, что незадолго до смерти он обратился к британским властям с просьбой о предоставлении политического убежища, однако официальные представители властей эти сведения не комментируют.

Источник подтвердил, что “русский след” рассматривается в качестве одной из версий убийства Алтухина. По данным британской полиции, погибший имел запутанные финансовые отношения с русскими криминальными группировками, действующими в Испании, где, по некоторым данным, он владел крупными объектами недвижимости.

Все банковские счета и имущество Алтухина на территории России арестованы в рамках расследования дела о коррупции. Российские власти направили запрос на арест счетов и имущества Алтухина властям Великобритании, Испании, Италии и США.

В России у Алтухина остались жена и двое детей от второго брака. Известно, что сын Алтухина от первого брака сейчас учится в Великобритании, однако, по имеющимся сведениям, отношений с отцом в последние годы не поддерживал”.

Сын Алтухина от первого брака перечитывал это сообщение уже в двадцатый раз. Сказать по правде, Энди не испытал ни ужаса, ни даже грусти. Он давно переболел и надеждой на возвращение отца, и обидой на него, и ненавистью. Осталось тупое безразличие. Нет, он не желал отцу смерти. Тем более такой. Просто отец давно стал для него чужим. Деньги на обучение в Лондоне Энди принимал без брезгливости, но и без благодарности. Судьбой оставшихся после отца миллионов (или миллиардов, хрен их знает) он тоже не был озабочен, пусть другие грызутся за эти наворованные лямы и лярды. К тому же, папаша давно сказал, что не включил его в завещание, потому что не хочет видеть “пидора гнойного” своим наследником. Энди тогда ответил ему: “Был и буду пидором гнойным, и ебал я в рот тебя с твоим баблом”. И был совершенно искренен.

Озабоченность Энди вызывала лишь последняя строчка сообщения, где упоминалось, что сын Алтухина учится в Великобритании. Ему совсем не хотелось светиться в новостях. Не хотелось, чтобы в университете к нему начали приставать с расспросами (пусть даже с университетом ему вскоре предстояло расстаться). Энди отключил телефон и три дня не выходил из квартиры, питаясь фастфудом, которым его снабжали Сэм и Дракула. Эти полезли было с расспросами, но Энди быстренько их отшил. Парни же, быстро сообразив, что причиной затворничества Энди, стала вовсе не скорбь по убиенному папаше, стали на него наседать уже с иной целью. Энди не возражал, и у них втроем случилось несколько перепихонов. Сэм был доволен, Дракула, в последнее время откровенно пускавший на Энди слюни, был в восторге, а Энди… он думал не об этих двух парнях. И уж конечно не о папаше. Из головы не шел Алверт и его слова: “Я люблю тебя!” На самом деле Энди не хотел идти в университет не только из-за убийства отца. Он боялся снова встретиться с Алвертом. Там, в кафе, все длилось две-три секунды… Внезапные слова Алверта, взгляд черных глаз. А потом Алверт вскочил и стремительно ушел. И Энди хотелось, чтобы эти две-три секунды длились, длились… всю жизнь. Он боялся, что новая встреча все разрушит. Уничтожит, сотрет в пыль те две-три секунды, которые стали самыми счастливыми в его жизни.

Когда же он, наконец, явился в университет, то заметил, что Алверт его отчаянно избегает. Не смотрит на него, старается сесть подальше, выскользнуть из аудитории пораньше. Словом, делает все, чтобы не пересечься с Энди. А парень тоже не знал, как себя вести. Подойти к Алверту? Но его охватила робость. Страх, что блондин окатит его своим фирменным ледяным презрением. Скажет, что там, в кафе, он над ним просто посмеялся… Нет, он не смеялся, всё было сказано всерьез, Энди же это видел! Но… вдруг? А сам Энди? Он-то что скажет? “Я люблю тебя”? Да, это так. Это же так! Но Энди хотел держать эти слова в себе. Чтобы они сожгли его дотла. Глупо, черт, как же это глупо! Почему он ведет себя как рохля? Он, которому на шею бросаются и бабы, и парни??

- Что, всё по блондинчику сохнешь? – услышал он шепоток Яна Ольшевского.

Блядство! Эта падла всегда всё замечала.

- Ну, он уже не для тебя, – продолжал хихикать Ян. – Он тут похвастался, что любовник везет его на Кипр. А летом они собираются в Японию, в Австралию…

- Отъебись, а? – ласково попросил Энди.

Алверт уезжает. Энди знал, что тот досрочно сдал экзамены и особых дел в колледже у него не было. Ну, и хорошо, что Алверта не будет.

Но тут до Энди дошло… Ведь скоро и он уезжает. В Москву. А значит, они больше не увидятся. Никогда. Никогда. Почему-то эта очевидная мысль до сих пор в голову Энди не приходила. И эта мысль буквально пригвоздила его к месту. Он сидел неподвижно, уставившись в стенку. А рядом тихо посмеивался Ян.

Энди посмотрел на Ольшевского с недоумением, как будто пытаясь понять, кто он и что тут делает. Затем поднялся и, не спеша, с удовольствием врезал Ольшевскому по морде. После чего неторопливо вышел из аудитории.

Гаага, май 2013 года

Джеймс только что закончил конфиденциальные переговоры с министрами финансов и иностранных дел Нидерландов. В переговорах участвовал и помощник госсекретаря США. Формально американец прибыл в Гаагу, чтобы добиться отказа правительства Нидерландов от содействия поставкам продукции в Иран. На деле же помощник госсекретаря США, принадлежавший к сети Ферренсов, обговаривал новый механизм этих поставок с целью сбить с толку сенатский комитет по разведке, который упорно продолжал расследование. Теперь Джеймсу предстояло лететь на Кипр, чтобы на уединенной вилле близ Пафоса провести тайную встречу с секретарем Совета национальной безопасности Ирана и обговорить детали соглашения.

Он уже садился в автомобиль, чтобы ехать в аэропорт, когда позвонил Молтон.

- Джеймс, это защищенная линия. Вкратце. Мы контролировали обыски, которые проводились в доме в Уокинге и в квартире Алтухина в Лондоне. Наши люди тайно посетили его виллы в Испании, Италии и квартиру в Майами. Интересующих нас документов не обнаружено.

- Значит, тайну он унес в могилу, – задумчиво произнес Джеймс.

- Получается, что так. Джеймс…

- Что?

- Я хотел задать вопрос. Скажи прямо: это ты отдал приказ?

- Какой приказ?

- О его ликвидации.

Джеймс нажал на кнопку, подняв стекло, отделявшее его от водителя.

- С чего ты взял?

- Я все-таки глава твоей службы безопасности…

- Не буду врать. Да, я поручил одному из твоих сотрудников решить проблему.

- Какого черта, Джеймс? Зачем??

- У меня были причины.

- Почему ты действовал через мою голову?? Ты мне не доверяешь?

- Доверяю, и тебе это хорошо известно. Но в данном случае я не хотел, чтобы ты знал. Впрочем, ты все равно узнал.

- Тогда зачем мы его вытаскивали из России?? – Молтон буквально орал. – Мы затратили кучу сил, ресурсов, чтобы спасти этот кусок дерьма…

- Вот потому я и не хотел, чтобы ты знал. Ты возражал бы. Но…

- Что?

- Его ликвидировал не наш человек.

- Что? Не наш? А чей тогда?

- Не знаю. Кто-то нас опередил.

- Русские?

- Возможно. Лучше скажи, что показало расследование?

- Пока ничего, – раздраженно буркнул Молтон. – Киллера никто не видел. Отпечатков нет. Экспертиза оружия ничего не дала. Некоторые, правда, говорили, что в тот день на улице появлялась девица, которую прежде не встречали… Не то рыжеволосая, не то темноволосая – никто толком не запомнил. Но это все слишком туманно.

- Меня интересует, как они узнали, где мы прячем Алтухина. Снова утечка?

- Вряд ли. Его отследили по сигналу мобильника. Я предупреждал этого осла никому не звонить кроме меня и моих людей. А он звонил всем подряд! Удивляюсь, почему он не позвонил прямо в Кремль или на Лубянку! Конечно, его засекли.

- Держи меня в курсе. Я еду в аэропорт, лечу в Лондон. Оттуда вместе с Артуром отправлюсь на Кипр.

- Джеймс, у тебя на Кипре секретная встреча, а ты берешь Алверта! Ты…

- Не беспокойся, на встрече его не будет. Всё, до связи, – Джеймс отключился.

Он знал, что Грег не поверил его словам, будто Алтухина убил вовсе не его киллер. Но убеждать Грега Джеймс не собирался. Зачем? Главное, чтобы тот копал дальше.

Джеймса сейчас больше всего беспокоил Артур… Он не видел его с тех пор, как мальчик вернулся в свою квартиру в Бэйсуотере. Джеймс опасался, что Артур опять выкинет какой-нибудь номер. Например, заявит, что больше не вернется к нему… Но, к его радости, Артур проявил удивительную покладистость. Да, он оставался в своей квартире (оттуда ездил в университет), но Джеймс в эти дни был на переговорах в Гааге. Когда же он по телефону предложил Артуру отправиться вместе на Кипр, тот неожиданно сразу согласился.

Еще Джеймса смущала странная встреча Артура с “Русским Энди” в каком-то кафе на Веллингтон-стрит. Почему Артур вдруг приказал остановить автомобиль, увидев Энди на улице? Он же мог спокойно с ним поговорить в университете? Согласно отчету охраны, в кафе они провели буквально пару минут, обменялись всего несколькими фразами, которые не удалось расслышать. Это никак не походило на любовное свидание. Джеймса все равно грыз червь ревности, однако его утешало то, что, по сведениям службы безопасности, Энди в скором времени должен был покинуть Лондон, поскольку у него больше не было денег на обучение. Сказать по правде, Джеймс сам готов был заплатить этому “Русскому Энди”, но не за обучение, а за то, чтобы тот уехал куда-нибудь подальше и больше никогда не встречался с Алвертом.

Лондон-Пафос (Кипр), май 2013 года

Самолет Джеймса совершил посадку в аэропорту “Лондон-Сити” только ради того, чтобы взять на борт Артура, после чего сразу взял курс на аэродром британской военной базы Акротири на Кипре. Джеймс был на седьмом небе от счастья при мысли, что Артур летит с ним, и пообещал своему любовнику, что этим летом они не меньше месяца проведут на Майорке, а еще съездят в Японию и Австралию. И Артур не возражал. Демон противоречия как будто покинул его. Или крепко заснул. Что-то произошло с мальчиком, пока Джеймс отсутствовал в Лондоне. Разумеется, у Артура по-прежнему был вид надменного принца, который снисходит до мольбы жалкого нищего. Но за три месяца, что они прожили вместе, Джеймс неплохо изучил повадки своего белокурого истязателя, и по блеску в глазах и мельчайшим жестам увидел, что тот загорелся его идеей.

- Я хочу, чтобы это лето принадлежало нам и только нам, – сказал он Артуру.

- Это невозможно, – обронил тот.

Джеймс взял его теплую, шелковистую руку и прижал к губам.

- Это возможно, Артур, – произнес он уверенно. – Более того, так и будет.

Артур бросил на него странный взгляд и промолчал. Джеймс снова поцеловал его ладонь, полюбовался изящными пальцами.

- Нет, – тихо проговорил Артур. – Мы не должны.

- Артур, я знаю, что ты скажешь. Перестань! Мы принадлежим друг другу, мы должны быть вместе и мы будем вместе!

Артур едва заметно сжал руку Джеймса. Того словно пронзило током. Никогда прежде Артур этого не делал, только в постели! У Джеймса закружилась голова.

- Пойдем, – прошептал он.

- Куда?

- В спальню. Ты же знаешь, в хвосте самолета.

- Вот как? – Артур поднял тонкую бровь. – Всё забываю спросить, а комнаты с девайсами в твоем самолете нет?

- Нет. Но если захочешь, я прикажу оборудовать и ее, – сказал Джеймс, старясь сохранять как можно более серьезный вид.

- БДСМ-сессия в зоне турбулентности! – Артур рассмеялся, и Джеймс вдруг понял, что впервые слышит его смех. Никогда прежде – никогда! – не смеялся Артур в его присутствии. Даже улыбки его были редкими подарками.

Смех юноши был звонким, он показался Джеймсу соловьиной трелью.

- Хочешь попробовать? – шутливо спросил Джеймс.

- Не хотелось бы шокировать экипаж.

- Ты прав, безопасность полета прежде всего, – в тон ему ответил Джеймс. – Давай займемся чем-то более традиционным.

Он увлек Артура в спальню. Тот казался расслабленным и томным, как будто после сна, и напоминал сейчас пластилин, мягкий и податливый, из которого можно было вылепить что угодно.

Самолет начало потряхивать. Джеймс почувствовал, как Артур слегка напрягся.

- Тебе страшно? – шепотом спросил Джеймс.

Артур чуть улыбнулся и молча покачал головой.

Джеймс расстегнул его рубашку, стянул с него узкие джинсы. Артур оставался только в стрингах, его стройное тело слегка изогнулось, на губах играла улыбка – трогательная и похотливая одновременно. Он казался воплощением желания, готовности отдать свое тело сгорающему от страсти любовнику. Джеймс стремительно сбросил с себя одежду, опустился на колени перед кроватью, на которой возлежал его принц, и обхватил руками упругие, стройные ноги. Артур застонал, под маленьким лоскутком стрингов быстро набухало. Джеймс осторожно положил руку на это сокровенное место. Юноша тихонько охнул, вздрогнул, приподнял стройные ноги и прямо перед лицом Джеймса оказались его удивительно нежные ступни с розовыми пяточками и маленькими округлыми пальчиками. Не в силах сдерживаться, Джеймс принялся их целовать, Артур постанывал от удовольствия, а его любовник стал подниматься выше, выше, проводя языком по атласной коже стройных ног, и аккуратно освободил его от стрингов. Артур замурлыкал от удовольствия, но Джеймс и сам испытывал наслаждение, ощущая во рту горячую плоть, которая, он чувствовал, готова была с минуты на минуту взорваться тугой солоноватой струей. Но Джеймс не хотел торопить события. Обхватив руками узкие, изящные бедра, он принялся целовать гладкий живот, вылизывать крохотный пупок. И старался не глядеть на шрам внизу живота Артура – след таинственного и зловещего прошлого, в которое Джеймс так и не смог проникнуть.

Самолет затрясло с новой силой, но распалившиеся любовники не обращали на это внимания. Джеймс поднимался выше и выше по беломраморной груди, покрывая ее поцелуями и скручивая пальцами набухшие розовые сосочки, затем принялся целовать ключицы и стройную шею, и наконец, в поцелуе слились их губы. Мягкие, сладкие и невероятно требовательные губы Артура сводили Джеймса с ума. Он продолжал ласкать изящное, горячее тело, содрогавшееся от желания, и знал, что эти ласки лишь – прелюдия.

- Возьми меня, – прошептал Артур.

Джеймс замер. Черные глаза Артура смотрели на него, и в них была вовсе не низменная похоть, а странная тоска. Юноша тянулся к нему, но невидимая стена по-прежнему разделяла их. И Джеймс вдруг понял, что Артур не в силах разбить эту стену. Хотел бы, да не может. А Джеймс, готовый ради своего возлюбленного на всё, не знал, как это сделать. Как преодолеть непонятный, холодный барьер, что разделял их души.

С рычанием он набросился на своего красавца: отчаянно впивался в мягкие губы, врывался в него сзади, не щадя и не думая о боли, которую причинял нежному, трепетному телу. Впрочем, он знал, что это тело любит боль. А юноша отвечал Джеймсу, и каждое его движение, каждое прикосновение как будто было полно отчаяния, словно всё было в последний раз, как будто самолет вот-вот должен был войти в смертельное пике.

Они оба все глубже погружались в пучину безумия. Это был не просто секс, это был танец двух тел над бездной – отчаянный и безнадежный. Снова Джеймс видел в глазах возлюбленного ужас и пытался загнать его в темную глубину, вбиваясь в нежную, упругую плоть жестко и жестоко, чтобы в ней не осталось места для холода и страхов. И Артур раскрывался, словно желая, чтобы любовник своей жестокостью раздавил, выжег, вырвал из него ужас, с которым он не в силах был справиться. Он раскрывался Джеймсу, слабый и измученный, он звал его на помощь, чтобы Джеймс защитил его, изгнал призраков прошлого. Сейчас он весь принадлежал Джеймсу, весь, без остатка – нежный, слабый и страстный. Это было странное единение во время секса в заоблачных высях…

Но потом… Рядом с Джеймсом снова лежал ледяной и недоступный принц, которому как будто никто не был нужен.

Они долго не могли прийти в себя. Так и лежали, прижимаясь друг другу, пока самолет не пошел на снижение. А потом… Военный аэродром, бронированный лимузин с машинами сопровождения, недолгий переезд, уединенная вилла на южном побережье Кипра недалеко от Пафоса. У Джеймса были переговоры, и Артур из обрывков разговоров Джеймса и охраны понял, что переговоры ведутся с иранцами. Ему было все равно. Он не желал ничего об этом знать. Вообще ничего.

Артуру отвели комнаты в дальнем крыле здания. Это была старая роскошь, оставшаяся от прежних британских владельцев виллы. Массивные шкафы, громоздкая мебель, старый паркет, огромные вазы с цветами. Спальня с кроватью королевских размеров под огромным кремовым балдахином. Это крыло было изолировано от другой части виллы, где шли секретные переговоры. Отсюда был выход к бассейну, а дальше через сады с пальмами, пиниями и розовыми кустами уступами шел спуск к пустынному галечному пляжу, на который накатывали ленивые волны Средиземного моря.

Ни в доме, ни в саду не было видно ни души. Прислуга, телохранители были где-то рядом, но оставались невидимыми. Он был окружен роскошью, о которой другие могли только мечтать, но ему было плохо. Пусто, одиноко, холодно. Юноша стоял, опершись о мраморную балюстраду, и смотрел, как на берег накатывают ленивые волны. Он был здесь чужим. Неприкаянным. Он обречен был ждать вечера, чтобы раствориться в великолепном сексе с Джеймсом. В том, что секс будет великолепным, он не сомневался. И этот секс принесет недолгое забвение. Но сейчас… У Артура был невеселый выбор: либо погрузиться в кошмары прошлого, либо задыхаться в пустоте настоящего.

Юноша заметил, как на пляже, возле самой воды, суетятся люди, натягивая тент. Когда-то он полушутя-полусерьезно сказал Джеймсу, что боится солнечных лучей. Он просто кокетничал. И совершенно не ожидал, что это будет воспринято как руководство к действию. Теперь Джеймс приказал соорудить тент, чтобы его любовник мог спокойно лежать на пляже и купаться, не опасаясь за свою чувствительную кожу. Смешно. Артур действительно не любил яркого солнца и с детства предпочитал тень. Но он не был таким уж неженкой, чтобы вопить от ужаса, попав под яркие солнечные лучи, словно полуночный вампир. В конце концов, он несколько лет жил в Афинах… Нет, об этом лучше не вспоминать. Не надо тревожить призраков прошлого. Они явятся сами.

Постояв на балюстраде, Артур направился под огромный тент, чтобы в тени насладиться запахом и шумом моря, окунуться в прохладные морские волны, смыть душевную усталость…

Он видел, что на пляже появились двое телохранителей, одетых в гидрокостюмы. Когда Артур решил окунуться в море, то один из них полез в воду примерно в двадцати метрах от него. Зачем? Неужели они опасались, что его драгоценную персону кто-то попытается похитить в море? Может быть, когда они с Ферренсом занимаются сексом, под кроватью тоже находится телохранитель?

Был конец мая, море было еще довольно холодным. Но Артур с удовольствием бултыхался в его зеленоватых водах, смотрел в морскую даль, с упоением вдыхал соленый воздух. Прошлое отступало. Он снова видел мир – огромный и прекрасный, снова мог радоваться жизни, обретать надежду и даже любить. Раскинуть руки в морских волнах и кричать от восторга – беспричинного, непонятного, прекрасного…

Выбравшись на берег, он закутался в мягкое полотенце и прилег. К нему подошел официант – молодой грек с гладкими, черными волосами и карими бегающими глазами.

- Желаете что-нибудь выпить, сэр? Море еще холодное. Может быть, стаканчик ракии? Или метаксы?

- Спасибо, нет.

- Тогда, может быть, просто воды?

- Пожалуй, – сказал Артур рассеянно.

Официант пристально посмотрел на него и поставил на столик бутылочку воды. Под бутылочкой был бумажный прямоугольник.

Что бы это значило? Артур не торопился узнавать. Снова сходил искупаться под бдительным присмотром телохранителя. Возвратился. Налил себе воды. И взял маленький листок бумаги.

“Через две недели там же, в Four Seasons”.

Артур раздраженно разорвал бумажку на мелкие клочки.

Ахмад. Он возвращается.

Нет. Артур не станет с ним встречаться. Нет. Нет.

====== ГЛАВА 21. ВОЗВРАЩЕНИЕ ПРИНЦА ======

Лондон, июнь 2013 года

Энди уныло пялился на разбросаннoе по комнате шмотье, которое предстояло упаковать. Завтра самолет. Пожитков у него было немного. Из ценного – пара дизайнерских футболок и джинсов, крутой кожаныйприкид – фуражка, куртка, штаны, сапоги – из-за которого Энди три месяца подряд жрал только дешевую лапшу и оставался без ужина. Сбруя. Все остальное – хрень. Уместится в небольшой чемодан и наплечную сумку. Ну и еще в рюкзак. Все. Лондон, goodbye! Welcome to Moscow! Энди подавил тяжелый вздох. Не хотелось ему уезжать! Нет, Москву он любил и даже скучал по ней… Но чтобы возвращаться туда насовсем… Иногда он с тоской проклинал тот день и час, когда повелся на папашино предложение отправиться в Лондон. Может, лучше было не знать, что есть в мире места, где “гнойный пидор” может чувствовать себя человеком, не шифроваться, не ловить на себе косые взгляды, не слышать шушуканья за спиной… Нет, в Москве было нормально, если не слишком выпячивать свою ориентацию. Но все равно хуже. А главное, Алверт… Нет. Об этом нельзя думать. Энди стиснул зубы. Всё. Баста.

Сзади кто-то ласково прикоснулся к его бедрам. Энди даже бровью не повел. Дракула. В последнее время тот полюбил подкрадываться к Энди и начинать его ласкать. Парень вздохнул и плюхнулся накаченным животом на кровать, выставив свои ягодицы. Не так чтоб он очень хотел. Это Дракула всё пускал на него слюни. Но Энди не испытывал ответных чувств к втюрившемуся в него парню. Просто позволял трахать себя. Почему бы и нет. Вот и сейчас Дракула принялся стараться, пыхтя и сопя. Энди даже не пытался изображать страсть. Мысли его были далеко. Сзади раздался протяжный стон Дракулы, он стиснул Энди, затрясся, а потом тяжело рухнул на него, целуя мускулистую спину парня. А Энди пялился в стенку.

Зазвонил мобильник. Энди лениво протянул руку. Это был Эл. Парень поначалу не хотел отвечать на звонок (что Эл мог ему предложить? Опять свою мочу и кал? Да пошел он!). Но почему-то ответил.

- Энди, привет, ты ведь был в RecSM, мой мальчик?

- Один раз, – буркнул Энди.

- Приходи сегодня, мой сладкий. Прямо сейчас.

- Какого хрена?

- Есть дело. Серьезное.

- Что за дело?

- На месте узнаешь. Будь железно. Да, и обязательно в экипировке, понял, сладкий?

- Эл, иди нахрен!

- Энди, – голос Эла зазвучал серьезно. – На кону большие деньжата. Понял?

Энди ни черта не понял. И с Элом не хотел встречаться. Но… но вот в бдсм-клуб почему было не сходить? Устроить себе прощальную сессию в Лондоне, а? Где и когда еще теперь ему доведется…

- Стряхивайся, Дракула, – Энди решительно двинул ягодицами, на которых по-прежнему блаженствовал Дракула. – Мне пора. Потом дотрахаемся.

Молтон нервничал. Только-только ему доложили, что во время поездки на Кипр Алверт вел себя как ягненок, а Джеймс был на седьмом небе от счастья, и Грегу казалось, что, наконец-то, всё стало налаживаться. Не тут-то было. Весть о прибытии принца Ахмада в Лондон вывела Джеймса из равновесия. Во-первых, потому что в этот раз, как стало известно службе безопасности, принц намеревался вести переговоры не только с Ферренсом, но и с Крейгом. Плохо было то, что агентура Сети проморгала контакты ормузцев с ее старым врагом. Оказалось, что принц Ахмад во время переговоров с Джеймсом о поставке торпед вел еще и секретные переговоры с Крейгом о поставках зенитных установок. Черт! Одного этого было достаточно, чтобы Джеймс пришел в ярость и отказался от переговоров с Ахмадом по некоему сверхсекретному вопросу. Этому Молтон был только рад, поскольку догадывался, что Джеймс впутывается в опасную авантюру. Его расстраивало другое: Ферренс принял это решение под воздействием эмоций, а не разума.

Было еще и второе. Не значившее ровным счетом ничего, но для Джеймса значившее решительно все. Джеймс вбил себе в голову, что Ахмад летит в Лондон для того, чтобы вновь завести шашни с Алвертом. И он не нашел ничего умнее, как заявить Алверту, что на пушечный выстрел не подпустит его к принцу. Алверт тут же встал на дыбы и заявил, что никому не позволит указывать, с кем ему проводить время. Джеймс взбесился. Молтон знал, что с Ферренсом такие шутки опасны, он мгновенно теряет контроль над собой. Алверт рисковал быть придушенным на месте. Но Джеймс просто наорал на мальчишку. Тот в отместку удалился в свою квартиру в Бэйсуотере. Кипрская идиллия пошла прахом. Все эти три дня Джеймс был невменяемым. Он срывал зло на прислуге, охране, подчиненных – на всех. На четвертый день он отправился в Бэйсуотер. О чем и как он говорил с Алвертом – никто не знал. Но Молтон подозревал, что надменный Джеймс стоял перед любовником на коленях, вымаливая прощение. В итоге Алверт смилостивился и соизволил возвратиться в особняк.

Между тем Джеймс потребовал, чтобы охрану Алверта усилили. Молтон возражал, говоря, что у мальчишки уже и сейчас больше телохранителей, чем у самого Джеймса! Да и трудно себе представить, что арабский принц решит похитить Алверта где-нибудь на улице. Кстати, по улицам Алверт в последнее время почти перестал ходить. Кажется, ему понравилось передвигаться в роскошных тачках, хотя он всякий раз и принимал такой вид, будто делает всем великое одолжение, опуская свой драгоценный зад на кожаные подушки бронированного BMW.

Но доводы шефа службы безопасности Джеймс напрочь проигнорировал.

- Я не хочу, чтобы они встречались, – процедил он с каменным лицом.

- Джеймс, послушай. Если ты действительно не хочешь, чтобы они встречались, то запрети мальчишке ехать на ужин к леди Ферфакс.

- Грег. Не мальчишке. Артуру. Или Алверту. Ты понял?

- О да, ваше сиятельство! Мне кажется, тонкая душевная организация благородного сэра Артура может подвергнуться серьезному испытанию, если он увидит на ужине у леди Ферфакс принца Ахмада, который туда приглашен.

- На этом ужине буду я сам. Можешь не волноваться, я его и близко не подпущу к этому арабу, – с самоуверенным видом заявил Джеймс.

- И как, интересно? Что ты предпримешь, если арабский принц подойдет нежно пожать прелестную ручку мистера Алверта и заговорит с ним? Схватишь своего Артура в охапку и уволочешь прочь?

- Я сумею не допустить нежелательных для себя действий!

- Джеймс. Ты же здравомыслящий человек. Твой Артур окружен плотным кольцом охраны. У него 14 телохранителей! Четырнадцать! При этом шестеро находятся непосредственно при нем, остальные охраняют его в скрытом режиме. Хотя об их существовании твой возлюбленный наверняка догадывается. Еще восемь человек в моей службе теперь занимаются исключительно тем, что отслеживают его телефонные звонки, интернет-активность, а также пытаются выяснить его чертово прошлое! Двадцать два человека, Джеймс! Двадцать два высококлассных специалиста заняты теперь исключительно благородным сэром Артуром! Тебе не кажется, что это чересчур? Ладно-ладно, ты – босс, тебе решать. Но если я в дополнение к 14-ти телохранителям приставлю к Алверту еще пятерых, да хоть десятерых, то это ровным счетом ничего не изменит! Слабое место вовсе не здесь. Ты должен запретить ему вообще встречаться с этим принцем, если уж этот Ахмад так тебя тревожит. Не пускай его на ужин к леди Ферфакс. И сам не ходи. Запрись с ним в этой чертовой комнате с садо-мазо-причиндалами, и вы оба получите колоссальное удовольствие, я не сомневаюсь!

- Я должен быть на этом ужине. И Артур тоже. Если я его не пущу, все поймут, что причиной является моя ревность. Я не хочу снова становиться посмешищем!

- Как знаешь, Джеймс. Только умоляю, держи себя в руках!

На самом деле Молтон уже знал: Алверт согласился вернуться в постель к Джеймсу при условии, что тот не будет пытаться держать его взаперти из-за того, что принц Ахмад находится в Лондоне. Более того, Алверт заявил, что намерен отправиться к леди Ферфакс. Джеймс, конечно, сдался. Он всегда сдавался, как только его любовник начинал капризно надувать губки и грозить наманикюренным пальчиком. О, с каким бы удовольствием Грег обломал ему пальчики!

Нет, Грег был не против того, чтобы Алверт посещал великосветские приемы. Но всякий прием, на котором Алверт присутствовал без Джеймса, превращался в головную боль для службы безопасности: Джеймс требовал отчета, с кем Алверт разговаривал, не было ли чего-то подозрительного и так далее. И чтобы это разузнать, приходилось идти на неимоверные ухищрения, отвлекать людей, находить осведомителей и платить им деньги… Пару раз Молтон прямо просил Алверта отказаться от посещения светских мероприятий в домах, где его люди не могли организовать наблюдение. Алверт в ответ презрительно кривил губы, окатывал Молтона своим фирменным ледяным взглядом, но соглашался не ходить. За что Молтон был ему весьма признателен.

Куда бОльшую проблему доставляли походы Алверта на гей-дискотеки. Конечно, поначалу Джеймс и слышать не хотел, чтобы его драгоценный любовничек крутил туго обтянутой задницей в залах, битком набитых похотливыми самцами. Кажется, он до сих пор находился под сильным впечатлением от феерического выступления Алверта в парижском гей-клубе. Джеймс уперся, и Алверт мгновенно превратился в разъяренную кобру, шипящую и плюющуюся ядом. Тут же Джеймсу было в очередной раз сообщено, что их отношения всего лишь постельные и что Алверт не считает себя его собственностью. Джеймс в ответ рычал, что мальчишка принадлежит ему и только ему. Они долго препирались, но в итоге пришли к компромиссу: Алверт мог посещать гей-клубы, но в сопровождении как минимум троих телохранителей. Кроме того, он обязан был возвращаться домой до полуночи.

Это стало для Молтона еще одной проблемой. Конечно, среди телохранителей Алверта были только натуралы (впрочем, по требованию Джеймса и их регулярно проверяли на предмет того, не стал ли кто-либо из них оказывать юному красавцу знаки внимания). Эти парни вовсе не были гомофобами, но их терпимость не простиралась настолько далеко, чтобы сопровождать Алверта в гей-клубы, да еще следить, чтобы, упаси боже, красавчик не оказался в чьих-то объятьях. А как прикажете это делать, если гей-клубы – это как раз те места, где обнимаются, целуются и трахаются? Понятно, что Алверт с его внешностью становился объектом похотливых атак сразу, как только переступал порог очередного гей-блядюшника. Телохранители – высокие, широкоплечие, мрачные – вынуждены были изображать из себя чуть ли не любовников сладкого блондинчика, чтобы к нему никто не смел приблизиться. При этом сами они тоже регулярно становились объектами домогательств со стороны излишне горячих посетителей. Парней это бесило: двое заявили, что готовы уволиться, но сопровождать Алверта в эти блядские места больше не будут. Остальные держались, но было ясно, что они тоже на пределе. Молтон пытался уговорить Алверта отказаться от посещений гей-клубов, но получил от ворот поворот.

- Организация охраны – ваша проблема, а не моя, – заявил надменный принц. – Решайте ее сами, как хотите.

Можно было обратиться к Джеймсу, но Молтон понимал, что это бесполезно. Алверт окатит Джеймса ледяным взглядом или, еще хуже, начнет в истерике заламывать белоснежные ручки. И все останется по-прежнему. Пришлось действовать финансовыми средствами: за каждое сопровождение Алверта в гей-клуб его телохранители получали премиальные, сравнимые по размеру с оплатой их работы за неделю.

Молтон задавался вопросом: когда уже Джеймсу надоест наглое поведение мальчишки? Когда Алверт доиграется? И у Грега было предчувствие, что терпение Джеймса лопнет как раз в момент приезда принца Ахмада в Лондон…

Джеймс угрюмо наблюдал за подготовкой Артура к приему у леди Ферфакс. Тот, как обычно, собирался очень долго: не меньше часа крутился перед зеркалами и был недоволен решительно всем: как повязан галстук, как уложены волосы, как смотрится кольцо на пальце. Даже маникюр – и тот ему не нравился.

Артур умел быть чрезвычайно капризным в том, что касалось его внешности. Он всегда хотел выглядеть безупречно, неотразимо и этим запросто мог довести до истерики самого себя, а окружающих – до безумия. Джеймс привык к этой слабости любовника и втихомолку посмеивался над ней. Но сегодня его грыз червь ревности: не оставляла мысль, что Артур мечтает произвести впечатление на арабского принца. И какого черта мальчик с утра поехал в спа-салон? Никогда ведь не ходил туда прежде по вторникам.

Не выдержав, Джеймс взял его за подбородок и, глядя прямо в глаза, сказал:

- Учти, если я замечу хотя бы намек на твой флирт с арабом, ты очень пожалеешь.

В черных глазах сверкнула ледяная ненависть, так хорошо знакомая Джеймсу.

- Я не принадлежу тебе, – процедил Артур.

- Ты принадлежишь мне. И только мне. И ты знаешь это.

- Отпусти, у меня на лице следы от твоих пальцев останутся! – Артур вырвался и озабоченно уставился в зеркало.

Затем посмотрел на Джеймса и тихо и зло произнес:

- Мистер Ферренс, я принадлежу вам лишь настолько, насколько сам решаю. Дело не в принце Ахмаде, которого вы так боитесь. Дело в вас. И во мне.

- Да, Артур, дело в нас. Мы должны быть вместе. И мы будем вместе.

Глаза юноши сузились, руки сжались в кулаки, но больше не сказал ни слова, продолжив в сто двадцать пятый раз завязывать галстук.

Но Джеймс вынужден был признать, что на приеме Артур вел себя весьма достойно. Он не пытался далеко отходить от Джеймса, а когда в зале появился принц Ахмад, то даже не взглянул на него. Юноша о чем-то разговаривал с герцогиней Трамбулл (старая ведьма, разумеется, была здесь, как же без нее?). Но Джеймс готов был принять даже это, главное, чтобы Артур держался подальше от Ахмада.

А принц как будто тоже не пытался приблизиться к Артуру. Но Джеймс пристально следил за ним и замечал, что время от времени тот бросает на юношу быстрые и жадные взгляды. Не было сомнений: арабский жеребец снова хочет заполучить Артура. И еще Джеймс понимал, что многие из собравшиеся исподтишка наблюдают за арабом, за Артуром и за ним, предвкушая скандал. Но пока что публика была разочарована: не происходило ровным счетом ничего. Джеймс вел беседу с чиновником из МИДа и финансистом: обсуждали китайские дела и ситуацию с южноафриканскими алмазами. Артур, судя по всему, был поглощен разговором с герцогиней, к ним присоединились еще две пожилых леди, в том числе и хозяйка вечера леди Ферфакс. Старые сплетницы! Принц Ахмад на противоположном конце зала разговаривал с послами Кувейта и Катара. Судя по напряженным лицам всех троих, разговор был не из приятных. У Ормуза с Кувейтом всегда были хорошие отношения, а с Катаром шла скрытая, но отчаянная вражда. И все же Джеймс замечал, что и во время этой беседы Ахмад то и дело посматривал на Артура.

Когда беседа Ахмада с послами завершилась (причем, судя по кислым лицам участников, завершилась не очень хорошо), к принцу подошла леди Ферфакс. У Джеймса сердце сжалось от недоброго предчувствия. Они перекинулись несколькими словами, а затем вместе, не торопясь, направились к группе гостей, в которой сейчас был Артур. В глазах у Джеймса потемнело. Он уже готов был прервать беседу с деловыми партнерами, чтобы любой ценой воспрепятствовать контакту Артура с принцем, как вдруг Артур сам пришел ему на помощь. Он наверняка понял, к кому именно тащит леди Ферфакс арабского жеребца. Мальчик что-то сказал своим собеседницам, видимо, извинился, и с улыбкой отошел в сторону, направившись прямо к Джеймсу. Лицо принца Ахмада вытянулось. Джеймс не мог удержаться от благодарной улыбки своему мальчику.

Артур остановился в двух шагах от него – поздороваться с финансистом, с которым однажды уже общался. Этот финансист не вызывал у Джеймса беспокойства – почтенный джентльмен в возрасте. Артур был рядом, арабский принц остался где-то в центре зала. Джеймс расслабился и сконцентрировался на разговоре с партнерами. Речь шла о планах США в отношении Китая, затрагивавших интересы Сети Ферренсов. Информация была для Джеймса совершенно новой, и он внимательно слушал собеседника. А когда оглянулся, то вздрогнул: Артура уже не было в зале. Принц Ахмад тоже исчез.

***

Записка, которую Артур получил от Ахмада еще на Кипре, не давала ему покоя. Да, принц нравился ему, и тогда, в Four Seasons у них был отличный секс. Однако это совсем не означало, что Артур снова хотел запрыгнуть к нему в постель. Но его не оставляла мысль, что Ахмад – его шанс порвать, наконец, с Джеймсом. Он уже вычеркнул из сердца мечты об Энди. Теперь предстояло разрушить отношения с Джеймсом, который стал его тюремщиком. Нет, не потому что почти силой удерживал при себе. Потому что Джеймс воплощал в себе прошлое – кровавое и страшное прошлое, ставшее для Артура темницей.

Связь с Джеймсом была порочной, преступной, противоестественной, наконец. Артур приходил в ужас при мысли, что однажды Джеймс узнает всё.

Он должен уехать. На время. Надолго. Чтобы Джеймс остыл к нему… Артур осознавал, что любит не Джеймса, а свою власть над ним, и от этого ему было страшно. Он превращался – уже превратился в чудовище, а он не хотел быть чудовищем! Надо было сделать так, чтобы Джеймс возненавидел его. И самому вновь возненавидеть Джеймса… Чтобы взаимная ненависть навсегда разлучила их.

И когда Артур направлялся в дом Ферфаксов, то был полон решимости спровоцировать взрыв. Хотя ему было страшно. Очень страшно. И больно.

Но как только в зал вошел принц Ахмад, и Артур увидел взгляд Джеймса – любящий, ревнующий, полный муки, то решимость оставила его. Когда принц направился в его сторону, Артур тут же метнулся к Джеймсу: он уже не хотел ему изменять, не хотел с ним расставаться! Это был мгновенный порыв, на уровне инстинкта. Но тут он заметил взгляд Джеймса. Теперь это был самодовольный взгляд победителя. Хищника. Собственника. Уверенного, что контролирует все. Уверенного, что может распоряжаться Артуром. И юношу захлестнуло жгучее чувство обиды. Желание отомстить. И снова из глубин сердца поднялась холодная тьма.

Артуру казалось, что он сойдет с ума от раздиравших его противоречивых стремлений. Голова закружилась, он едва не зашатался. В зале, полном гостей, было слишком душно. Юноша вышел на открытую веранду, где никого не было. Джеймс, увлеченный беседой, ничего не заметил. Было уже темно, на веранду падал неяркий свет фонарей, воздух был полон ароматов. Наступало лето. Это могло быть хмельное лето любви, но, похоже, ему суждено было стать совсем другим. Летом одиночества. Летом тоски. Летом страхов.

- Артур? – послышался сзади тихий голос.

Юноша обернулся и вздрогнул: рядом стоял принц Ахмад.

- Ваше высочество, – пробормотал он.

- Тебе ведь передали мою записку там, на Кипре, – влажные ореховые глаза Ахмада смотрели прямо на него.

- Да, ваше высочество.

- Я уже несколько дней ожидаю тебя в Four Seasons. Мои люди пытались передать тебе послание здесь, в Лондоне. Но Ферренс окружил тебя такой охраной, что к тебе просто не подступишься.

- Дело не только в охране, ваше высочество…

- Ваше высочество? – Ахмад лукаво изогнул темную бровь. – Кажется, в ту ночь, когда мы были вместе, ты обращался ко мне по-другому.

- Но та ночь давно прошла, ваше высочество.

- Артур, прошу, называй меня по имени, – Ахмад понизил голос. – Мы были вместе, и я хочу, чтобы мы снова были вместе!

- Это невозможно, – Артур сорвал лепесток какого-то красного цветка и нервно затеребил его в пальцах.

- Прошло почти четыре месяца. Но не проходило ни дня, ни ночи, чтобы я не думал о тебе. С кем бы ни ложился в постель, я мечтал об одном: чтобы на его месте был ты!

- Боюсь, вы слишком хорошо обо мне думаете, принц.

- Мне хочется обладать тобой, – в голосе Ахмада зазвучали жесткие нотки. – Я не думал, что Ферренс все-таки затащит тебя в постель и сделает это так быстро. Я думал, у меня еще будет время.

- Вы просчитались, принц. Так бывает, – Артур пожал плечами, постаравшись принять самый равнодушный вид.

- Что ж, чем недоступней цель, тем она желанней, – зубы Ахмада блеснули в темноте. – Если надо объявить войну Ферренсу, я ее объявлю.

- Войну Ферренсу? Из-за меня? – рассмеялся Артур. – Вы с ума сошли! Ферренс поставляет вам торпеды.

- Отличный рычаг, чтобы воздействовать на него. Контракт можно будет пересмотреть. Да еще если пригрозить раскрытием его связей с Ираном…

- Замолчите! – воскликнул юноша. – Ничего не желаю об этом знать!

- Ты прав, Артур, – рука Ахмада осторожно легла ему на бедро. – Ты прав. Тебя это не должно касаться. Это будет мое дело. И Ферренса. Оставь его нам. А себя – оставь мне.

- Принц, прекратите! – нервно проговорил Артур, но сильные руки Ахмада уже обхватили его, и вырваться из них было невозможно.

- Артур, – шептал Ахмад. – У меня хорошие осведомители. Я знаю, что ты живешь с Ферренсом против своей воли. Ты все время твердишь, что не принадлежишь ему, что ваша связь должна прекратиться, но этот ненормальный тебя не отпускает. Ферренс не даст тебе уйти. Только я могу освободить тебя. Я!

- Вы все не так поняли, – Артур отчаянно пытался освободиться из объятий Ахмада, но это было невозможно. – Все на самом деле не так…

- Нет, все именно так, – страстные губы уже впивались в шею юноши. – Мы будем вместе. Мы будем вместе, мой прекрасный цветок. Хочешь, я увезу тебя прямо сейчас? Мы снова проведем ночь в Four Seasons, а затем я отвезу тебя в свой прекрасный дворец.

- Нет, – лепетал Артур, отчаянно пытаясь освободиться из объятий принца, – нет, не надо… Прошу вас, не надо!

Но губы принца уже впились в губы Артура, язык проталкивался в рот, захват сильных рук был поистине стальным. Артур был беспомощен.

- Что здесь происходит? – раздалось рядом почти звериное рычание.

Ахмад освободил губы Артура, но не разжал объятия. Юноша обернулся.

Рядом стоял разъяренный Ферренс.

====== ГЛАВА 22. КАТАСТРОФА ======

Лондон, июнь 2013 года

Энди с кляпом во рту и завязанными глазами стоял, привязанный к перекрещенным перекладинам. Мускулистое тело было перетянуто сбруей, на шее красовался ошейник с металлическими заклепками, в соскИ впивались стальные зажимы. Двое топов в кожаной экипировке охаживали его плетками, тело парня содрогалось, голова то и дело запрокидывалась. Энди переполняло болезненное наслаждение, готовое излиться тугой струей, если бы не сверкающее металлическое кольцо, стянувшее основание члена.

Чуть поодаль, за столиком сидел Эл, а с ним араб в дорогом костюме. Эл смотрел на Энди с откровенной похотью, взгляд араба был заинтересованно-оценивающим.

- Хорош, – заметил араб, отпивая ароматный кофе из маленькой чашки с логотипом RecSM. – Я заметил его в тех рекламных роликах и сразу понял, что это как раз то, что я искал. Мне нужно знать, хорошо ли он разработан.

- Простите? – Эл наклонился к арабу с вопросительно-заискивающей улыбкой.

- Мы подбираем для его высочества самых разных наложников, – проговорил араб, вальяжно развалившись в кресле. – У принца есть определенные предпочтения, но он любит и эксперименты. Думаю, этот, – он кивком указал на Энди, – отлично подойдет для бдсм. Но его неплохо было бы использовать и для фистинга, если его высочеству захочется этим заняться. Поэтому я спрашиваю, сколько он может принять? Несколько пальцев? Кулак? Или уже руку?

- Хм, – наморщил лоб Эл. – Несколько пальцев – точно. Насчет кулака – не уверен.

- Неплохо, – лениво кивнул араб. – В гареме уже есть наложник, который принимает руку до локтя. Но нужен еще тот, кого его высочество мог бы разработать лично, если у него возникнет такое желание.

- Полагаю, Энди будет идеальным кандидатом.

- Как он относится к фистингу?

- Мистер Али, – на лице Эла появилась сладкая улыбка. – Если вы платите наложнику миллион долларов в год, то, я уверен, у него будет самое положительное отношение ко всем пожеланиям его высочества. Я и сам был бы готов…

- Не сомневаюсь, – прервал его “мистер Али”. – Но вы не подходите по внешним данным и возрасту. Но вы получите свой процент, если этот юноша – он вновь кивнул на Энди, – согласится заключить контракт.

- У меня на примете есть еще несколько великолепных экземпляров, – торопливо заговорил Эл, но его снова прервали.

- Нет. Гарем укомплектован, нужен пока только этот… русский Энди.

- Но вы говорили, что время от времени состав гарема обновляется. Понадобятся новые кандидаты…

- Если понадобятся, то мы будем иметь вас в виду. Но… скажу откровенно, его высочество в последнее время несколько охладел к наложникам. Он увлекся одним молодым человеком, который, кстати, живет здесь, в Лондоне. И если он заполучит этого юношу, то судьба гарема окажется под вопросом. Впрочем, об этом рано судить.

Между тем оба топа развязали Энди, вынули изо рта кляп и заставили опуститься на четвереньки. Энди выгнул спину так, что стали видны четко прорисованные мускулы, и выпятил накаченные ягодицы. Араб одобрительно цокнул языком.

- Да, вижу, что он профессионал, – заметил он.

- Точнее сказать, он очень опытен, – со сладкой улыбкой ввернул Эл.

Один топ прижал лицо Энди к своему паху, другой одним резким движением вошел в него сзади и принялся двигаться. Время от времени они похлестывали его бока и спину плетками. Темп все ускорялся, становясь бешеным. Наконец, тот, что был спереди, излился, а стоявший сзади грубо перевернул парня на исхлестанную спину, раздвинул его ноги и продолжил работать – жестко и яростно, так что из груди Энди вырывались крики, полные и боли, и наслаждения, он работал руками, и вот, его сильное мускулистое тело стало сотрясаться от подступавшего оргазма, выгнулось и извергло из себя белую струю. Топ тоже зарычал и рухнул на Энди, а тот обнял его и принялся медленно гладить по широкой спине.

- Отлично, – сцепив руки на животе, проговорил араб. – Он великолепен и умеет доставлять наслаждение. Теперь я хочу с ним поговорить.

- Что здесь происходит?? – зарычал Джеймс.

В глазах принца Ахмада сверкнула злость, лицо Артура было белой маской, на которой глаза казались космическими черными дырами, полными холодной смерти.

Да, Джеймс понимал, что секса между ними не было, но… все равно: Артур ему изменил. Эта мысль хищной птицей клевала Джеймсу висок, лишала его рассудка. Джеймс знал, что это могло произойти, он боялся этого, но никогда не думал, что ему будет так больно! Сколько бы Артур ни твердил, что вовсе не принадлежит Джеймсу, это была словесная шелуха. Джеймс знал, что Артур принадлежал ему и только ему, и так должно было оставаться всегда! И вот – все разбилось! Артур, которого он боготворил, которого он вытащил из грязи мерзких притонов, при первой же возможности бросился в объятия похотливого жеребца, который лапал мальчика, целовал его, а тот ему отвечал! Его Артур отдался этому животному как последняя шлюха! Джеймс взревел от злобы и отвесил Артуру увесистую пощечину.

- Не смей! – заорал Ахмад и рванул мальчишку на себя.

Тот вскрикнул, в черных глазах возник ужас, и это завело Джеймса еще сильнее. Он схватил мальчишку, пытаясь вырвать его из объятий араба, а тот тянул Артура на себя.

- Мне больно! – вскрикнул юноша и что-то добавил на непонятном языке – разобрать было невозможно.

Джеймс и Ахмад схватили друг друга за грудки, Артур оказался зажат между ними. Неизвестно, чем бы это закончилось, но рядом раздался голос леди Ферфакс.

- Боже, что происходит? Какой ужас! Что вы делаете?

Джеймс затравленно оглянулся. С леди Ферфакс рядом стояла герцогиня Трамбулл и еще какая-то старая сплетница. Проклятье! Скандал теперь был обеспечен.

- Вы задушите бедного мальчика! – запричитала леди Ферфакс.

“Старая ведьма! – подумал Джеймс. – Сама все подстроила, а теперь корчит из себя заботливую мамочку. Ты заплатишь мне, тварь! Как и герцогиня”.

- Полагаю, что мистеру Алверту ничто не угрожало, – холодно произнес он.

- Ах, все-таки на веранде уже слишком прохладно. Прошу вас в дом, джентльмены, – затараторила леди Ферфакс.

Принц молча поклонился. Джеймс улыбнулся, и его улыбка походила на звериный оскал. Артур был неподвижен и очень бледен, в черных глазах было нечто пугающее.

Джеймс не стал задерживаться в зале и сразу прошел к выходу, едва ли не таща за собой Артура. Ему уже было плевать, что об этом скажут. Он был одержим одной мыслью: “Артур позволил Ахмаду себя лапать, Артур мне изменил!”

Как только они сели в машину и телохранители захлопнули двери, Джеймс поднял темное стекло, отделявшее их от водителя, и схватил любовника за горло.

- Пусти! – черные глаза полыхнули лютой ненавистью. Но Джеймса это не могло остановить. Ярость, бешенство и… какое-то глухое отчаяние – все это переполняло его, он плохо понимал, что делает.

Мальчишка захрипел, ненависть в его глазах уступила место ужасу и боли. Рот широко раскрылся, своими изнеженными руками Артур тщетно пытался отодрать сильные руки Джеймса от своего горла. Джеймс выпустил его и принялся хлестать по щекам. Артур издал странный утробный вой, неожиданно набросился на Джеймса и вцепился зубами ему в щеку. Тот нанес ему удар в живот, хрупкое тело содрогнулось, а Джеймс продолжал бить юношу, и с каждым ударом его ярость росла. Артур не должен был изменять. Не имел права!

Слишком долго он, гордый и самолюбивый Джеймс Ферренс, восьмой граф Лэнтон терпел насмешки и вздорные капризы жалкого, смазливого мальчишки, строившегося из себя принца, а на деле оставшегося мерзкой шлюхой! Оскорбленная гордость, уязвленное самолюбие, публичное унижение и, наконец, отвергнутая любовь буквально взорвались в Джеймсе и обрушились на Артура кипящей, смертоносной лавой гнева и ярости.

- Тварь, ты надолго запомнишь этот вечер! – Джеймс сам не узнавал свой голос.

Юноша уже не сопротивлялся. Он лишь обреченно смотрел на Джеймса. И это взбесило Джеймса еще больше. Он обрушил на Артура новый град пощечин.

- Ты предал, предал меня! – рычал Джеймс, а взгляд Артура все больше наполнялся безумием. Автомобиль остановился. Джеймс выволок мальчишку и потащил его наверх, в спальню, не обращая внимания на слуг и охранников. Он был готов задушить, разорвать мальчишку, но в то же время… он просто хотел Артура. Отчаянно и безнадежно.

Да, их секс был построен на боли. Артур всегда жаждал и требовал боли, он упивался болью и умел обращать эту боль в оружие своей тайной власти над Джеймсом. Но сейчас Джеймс вырвался из-под гнета этой жестокой, одурманивающей власти. И он причинял Артуру уже иную боль. В ней не было той изысканности, в которой рождалось наслаждение. Только грубая сила и злоба. Джеймс повалил юношу на пол и принялся избивать ногами, не обращая внимания на его вопли, стоны и хрипы.

Из груди Артура снова вырвался вой: отчаянный и страшный, в котором не было ничего человеческого. Непонятно было, как Артур вообще был способен издавать его. А в глазах больше не было разума. Только ужас. Боль. И безумие, перехлестывающее через край, готовое, казалось, затопить весь мир.

- Афины! Афины! – вдруг долетело до Джеймса.

Это прокричал, точнее, прохрипел Артур.

Джеймс замер.

Афины – стоп-слово во время их встречи, после которой Артур пришел к нему. Афины – смерть Питера и неразгаданная тайна Артура, которая – Джеймс не знал, но догадывался – навсегда изувечила душу и сердце его возлюбленного. Афины – конец боли и страданий. Афины – смерть, чьи черные глаза были устремлены на Джеймса.

Нет. Нет. Он не мог убить Артура. Его Артура. Несмотря ни на что.

Да, Джеймс преподал ему жестокий урок. Может быть, слишком жестокий. Но тем лучше. Только бы мальчик не повредился рассудком.

Джеймс, тяжело дыша, нагнулся, чтобы поднять Артура с пола. Но сжавшийся в комок юноша принялся с остервенением отбиваться, испуская звериные вопли, которые, наверное, были слышны не только в доме, но во всем квартале. Стоило Джеймсу ослабить хватку, как Артур вырывался и на четвереньках, словно животное, принимался ползти к двери. Джеймс снова хватал его, но юноша упорно отбивался, испуская душераздирающие крики, от которых у Джеймса уже звенело в ушах, и вновь полз к двери.

Между тем в дверь постучали.

- Сэр, вам нужна помощь? – послышался осторожный голос Томпсона.

- Пока нет, – хрипло выкрикнул Джеймс, пытаясь понять, что делать с обезумевшим мальчишкой. Он закрыл дверь на замок, а Артур подполз к ней, пару раз ткнулся в нее лбом и жалобно заскулил.

- Артур, – проговорил Джеймс, стараясь говорить как можно более спокойно. – Артур, сейчас ты ляжешь в постель. Ты слышишь меня?

Ответом было тихое поскуливание, которое сменилось истерическими рыданиями. Джеймс присел на край постели и смотрел на Артура, обхватив голову руками. Черт, что же он наделал! Как успокоить мальчика? Он же больше не подпускал Джеймса к себе. Он боялся. Джеймс вызывал в нем ужас!

Проклятье! Да, Артур любил боль, он упивался собственной болью и во время секса переносил гораздо большую боль, чем сейчас. Артур всегда умолял Джеймса причинить ему боль и получал ее – мучительную и изысканную, полную неизъяснимого наслаждения. Но никогда Джеймс не бил его так грубо, так зверски. Артур не был к этому привычен. И Джеймс видел, что это ввергло изнеженного юношу в шок.

Рыдания и всхлипы затихли, но тело сотрясалось в беззвучном плаче. Джеймс осторожно приблизился. И снова его встретил крик ужаса. Пронзительный, душераздирающий. Мальчишка встал на четвереньки и пополз в дальний угол. Черт, что делать, что делать? Позвать кого-то из прислуги? Нет, Джеймс не хотел, чтобы кто-нибудь видел мальчика в таком состоянии. Ни за что!

В дверь снова постучали. На этот раз громко и требовательно.

- Джеймс, открой! – послышался голос Грега.

Молтон проклинал все на свете. Вздорный мальчишка все-таки допрыгался, добился того, что Джеймс слетел с катушек. Сначала Молтону доложили, что Ферренс ушел с приема в доме Ферфаксов совершенно разъяренным и едва ли не пинками запихал перепуганного юнца в машину. Еще через десять минут он уже знал, что произошло на веранде у Ферфаксов: старые сплетницы тут же начали раззванивать всем о пикантной сцене. Еще через пять минут Молтону сообщили, что Ферренс заволок проштрафившегося любовника в спальню, откуда стали доноситься звуки ударов и отчаянные вопли. Дело запахло очень нехорошим. Молтон сел за руль и помчался в дом Ферренса, нарушая все правила движения. Он боялся, что Джеймс прибьет мальчишку в приступе ярости. А потом убьет себя или же начнет убивать окружающих. По пути Молтон позвонил врачу и потребовал срочно прибыть в дом Ферренсов. Кто знает, вдруг Джеймс переломает юнцу руки, ноги. Мальчишка хрупок, изнежен, а Ферренс силен, особенно в ярости.

В особняке его встретили напряженные лица охранников и встревоженные физиономии прислуги. К счастью, врач уже прибыл (он жил по соседству, и это был доверенный врач семьи Ферренсов, умевший держать язык за зубами).

Бегом поднимаясь по старинной дубовой лестнице, стены которой были увешаны фамильными портретами графов Лэнтонов, Молтон услышал донесшийся сверху душераздирающий крик. У него внутри все похолодело. Черт, неужели Джеймс все-таки…

Молтон забарабанил в тяжелую дубовую дверь.

- Джеймс, открой!

Несколько секунд стояла гробовая тишина.

- Открой или я разнесу эту чертову дверь в щепы!

Замок заскрежетал. На пороге стоял всклокоченный Джеймс в расстегнутой рубашке, на шее болтался нелепый галстук-бабочка, взгляд был мутным, потерянным.

- Что с ним? – заорал Грег, отталкивая Джеймса и вваливаясь в спальню. – Он жив?

В мягком свете ночника он увидел в углу спальни скорчившееся, трясущееся тельце. На него смотрели черные глаза, в которых застыло безумие.

Мальчишка выгнулся и стремительно пополз к Грегу на четвереньках, словно маленький зверек, пытающийся найти защиту. Он цепко обхватил его ноги тонкими руками, и, кажется, не собирался отпускать ни за что на свете. Джеймс сделал шаг к ним, в глазах мальчишки заплескался ужас, и он снова испустил душераздирающий крик.

- Не подходи! – рыкнул Грег Джеймсу. – Не видишь, он тебя как смерти боится??

Джеймс замер как вкопанный.

- Позови врача! – властно приказал Молтон. – Он уже здесь, в доме.

Грег нагнулся, пытаясь приподнять мальчишку. Тот жалобно заскулил. А затем разразился истерическими рыданиями. Молтон многое повидал в жизни, его было почти невозможно пронять, но эти рыдания, это содрогающееся словно в конвульсиях юношеское тело, сверкающие безумием черные глаза казались ему невыносимыми, он не мог этого видеть и слышать!

- Ты псих, Джеймс! Конченый псих! И что теперь прикажешь делать??

- Не знаю, – пробормотал Джеймс растерянно. – Я себя просто не контролировал…

- Ты посмотри в его глаза! Прикажешь отвезти его в сумасшедший дом? На самом деле и тебя не мешало бы запереть там!

Джеймс глухо застонал.

Мальчишка затих, но продолжал цепко держаться за ноги Грега.

- Только не подходи к нему близко, – сказал Грег Джеймсу. – Иначе он опять впадет в истерику.

В этот момент вошел врач.

- Артур, – Грег старался говорить спокойно и даже ласково. – Это доктор. Он тебя осмотрит. Сейчас я помогу тебе подняться и уложу в постель. Все будет хорошо. Будем тебя лечить. Ты понял? Мы уложим тебя в кровать.

Мальчишка всхлипнул, снова взглянул на Ферренса, в глазах появился ужас, рот широко раскрылся, как будто готовясь испустить новый душераздирающий вопль.

- Тихо, тихо! – заговорил Грег. – Он к тебе не подойдет, я обещаю. Я буду охранять тебя. Слышишь, Артур? Я буду тебя охранять. Никто не посмеет тебя тронуть. Джеймс! – бросил он Ферренсу. – Прошу тебя, выйди из комнаты хотя бы на время.

- Я хочу знать, в порядке ли он!

- Чтобы узнать, надо его осмотреть! А пока ты здесь, он будет вопить, рыдать и ползать! Прошу тебя, Джеймс, хоть сейчас прояви здравомыслие.

Джеймс заскрежетал зубами и вышел.

Как только он ушел, мальчишка успокоился. Он покорно позволил уложить себя в кровать, поскуливая от боли. Его аккуратно раздели. Белое, нежное тело было покрыто ссадинами и кровоподтеками – на шее, на груди, на ребрах. Лицо, как ни странно, не пострадало, только щеки горели от пощечин.

Врач аккуратно ощупал тело. Иногда мальчишка взвизгивал и дергался.

- Видимых повреждений нет, – сказал врач. – Судя по всему переломы отсутствуют. Но требуется обследование на предмет внутренних повреждений. Нужно везти в клинику.

- В клинику? Вы уверены?

- Я не могу быть уверен, что у молодого человека нет внутренних повреждений.

- Доктор, я понимаю. Но меня беспокоит вопрос конфиденциальности.

- Мистер Молтон, это не моя проблема. Я всего лишь врач. Мое мнение: молодого человека необходимо доставить в клинику на обследование.

- Я никуда не поеду, – вдруг раздался тихий и твердый голос Алверта.

Грег и медик изумленно воззрились на него. Всего несколько минут назад Алверт бился в истерике, ползал на четвереньках, его глаза были полны безумия. Теперь же его взгляд был совершенно осмысленным и полным злой решимости.

- Мистер Алверт, – осторожно сказал врач. – Обследование необходимо для вашего же блага. Следует исключить всякую опасность внутреннего кровотечения…

- Я. Никуда. Не поеду, – в голосе Алверта зазвенел металл. – Я так решил.

Достаточно было взглянуть в его глаза, чтобы понять: ничто на свете не заставит мальчишку изменить свое решение.

- Как скажете, – вздохнул врач. – Надеюсь, что все же завтра вы примете другое решение. А пока я хотел бы сделать вам успокаивающий укол, чтобы вы могли заснуть.

- Нет! – безапелляционно заявил тот. – Никаких уколов. Благодарю вас, доктор, за оказанную помощь. Уверен, со мной все будет в порядке.

Врач молча развел руками, собрал свои инструменты и покинул спальню.

- Молтон, – произнес Алверт, глядя в пустоту, – у меня есть несколько просьб.

Эти слова были сказаны неожиданно властным тоном. Грег никогда не думал, что этот юнец способен на такую спокойную властность.

- Слушаю, мистер Алверт, – удивленно сказал он, никак не прореагировав на то, что мальчишка обратился к нему без привычного “мистер”.

- Во-первых, будьте добры, распорядитесь, чтобы мне приготовили ванную.

- Такие распоряжения должен отдавать дворецкий, – заметил Грег.

- Мне не хочется обращаться к слугам в этом доме, – голос Алверта по-прежнему звучал спокойно и властно. – Прошу вас оказать мне любезность.

- Конечно, мистер Алверт, – сквозь зубы ответил Грег.

- Мне пока трудно идти. Тело болит. Я хочу, чтобы вы отнесли меня в ванную.

- Простите? – изумленно воззрился Грег на мальчишку.

- Хотя бы помогите мне дойти.

- Ммм.ю. Разумеется. Но мистер Ферренс…

- А теперь о мистере Ферренсе, – снова в голосе зазвучал металл. – Прошу вас, Молтон, сделайте так, чтобы я его не видел. Он не должен быть со мной рядом. Ни сегодня. Ни завтра утром.

Черные глаза смотрели холодно и неумолимо.

- Конечно, мистер Алверт. Я уверен, что мистер Ферренс с пониманием отнесется к вашему желанию.

- Меня неинтересует, как к этому отнесется мистер Ферренс. Я хочу, чтобы вы оградили меня от его присутствия. Сегодня. Этой ночью. И завтра утром.

- Я все сделаю.

- Прекрасно, – проговорил надменный принц, с поистине царственным видом возлежавший на белых подушках. – Наконец, что касается завтрашнего дня. Утром я отправлюсь в спа-салон. Как обычно, в “Янус”. Я намерен провести там целый день. Мне потребуется много процедур. После того, что… что произошло здесь, мне нужно привести себя в порядок. Я не могу ходить в синяках и ссадинах.

- Но все-таки, может быть, разумнее будет отправиться в клинику на обследование?

- Нет, – отрезал Алверт. – Я отправлюсь в спа-салон. И проведу там целый день.

- Вам решать, сэр, – заметил Молтон.

Надменность мальчишки и поражала, и забавляла его. Больше всего удивляло то, как выглядевший совершенно невменяемым, до полусмерти избитый юнец в мгновенье ока обрел ясность рассудка и стал похож на человека, принявшего какое-то важное для себя решение. Молтон в который раз подумал, что Алверт – полная загадка. Непредсказуемый тип. И опасный.

Но тут мальчишка снова преобразился. Его лицо, только что излучавшее холод, вдруг обрело усталое и беспомощное выражение, глаза потухли.

- Отнесите меня в ванную, Молтон, – почти жалобно прошептал он. – Мне правда трудно идти. Всё тело болит.

- Хорошо. Но у меня к вам просьба, мистер Алверт. Никогда не говорите Джеймсу, что я это делал.

- Не беспокойтесь, – на припухших губах мальчика появилась странная усмешка. – Он ничего не узнает.

Из спальни был прямой вход в ванную комнату, так что никто не мог ничего увидеть. Молтон наполнил ванну теплой водой, вылил в нее какую-то душистую пенку, которая стояла на полке среди множества других тюбиков и склянок. Черт, и какого хрена он согласился стать нянькой для Алверта? Что дальше потребует этот юнец? Сделать ему массаж ягодиц? Трахнуть?

Молтон вернулся в спальню. Алверт лежал в той же позе. На нем были только светло-синие шелковые трусики. Грег невольно залюбовался его изящным телом, которое даже с ссадинами и кровоподтеками выглядело… черт, соблазнительно! “Нет, хватит с меня! Иначе я стану геем на четвертом-то десятке лет”, – с досадой подумал Молтон.

Алверт вопросительно посмотрел на него. Грег вздохнул, набираясь решимости, и взял его на руки. Мальчишка жалобно вскрикнул, очевидно от боли.

- Все-таки вам надо в клинику, – проворчал Грег.

Тело юноши было горячим, гибким, и Молтону вдруг захотелось не выпускать его из рук. Он обрадовался тому, что до ванной было всего пять шагов, иначе… Он не знал, что было бы иначе! Осторожно опустил Алверта прямо в трусах в покрытую пенкой воду. Не хватало еще увидеть его обнаженным!

- Когда закончите принимать ванну, позвоните, – буркнул Молтон и буквально вылетел прочь.

В коридоре он наткнулся на Ферренса. Тот караулил под дверью спальни.

- Как он? – выкрикнул Джеймс, схватив Грега за руку.

- Думаю, врач тебе сказал. Внешне ничего страшного. Но требуется обследование.

- Его надо отвезти в клинику!

- Он не желает.

- Это необходимо.

- Джеймс, – глаза Грега сверкнули недобрым огнем. – Ты считаешь, что недостаточно сегодня с ним поразвлекся? Хорошо, тащи его в клинику. Сразу в психиатрическую. И сам там оставайся.

Джеймс закрыл лицо руками и застонал.

- Как он, Грег?

- Ведет себя адекватно. Адекватней тебя. Но что там у него в голове… – Молтон мрачно скривил губы.

- Он…?

- Извини, он выставил одно категорическое требование.

- Какое?

- Он не хочет тебя видеть. И я его понимаю.

Ферренс стиснул зубы и промолчал.

- Завтра он намерен целый день провести в спа-салоне, – голос Грега звучал равнодушно и бесцветно. – Хочет избавиться от синяков и ссадин.

- Все-таки ему нужно в клинику! А если я… что-нибудь повредил ему внутри?

- Джеймс, на него сейчас нельзя давить, иначе тебе гарантирована истерика, вопли и ползанье на четвереньках. Дай ему делать то, что он хочет. Другого выхода нет.

- Я должен убедиться, что его здоровье в порядке.

- Лучше бы ты подумал о его здоровье чуть раньше… А сейчас оставь его в покое. Не приходи к нему ночью. Не встречайся с ним завтра утром. А вечером, когда он расслабится в своем спа и вернется домой, возможно, у тебя появится шанс. Приготовь ему какой-нибудь подарок. Он же любит драгоценности, прямо как женщина. Вот и купи ему какое-нибудь роскошное кольцо. Или кулон. Устрой романтический ужин при свечах. Не уверен, что это сработает. Но попытаться стоит. А пока отправляйся спать.

- Ты думаешь, что я смогу заснуть??

- Напейся, – спокойно пожал плечами Молтон.

- Я должен быть рядом с ним!

- Это невозможно. По крайней мере, сейчас.

- Он меня может не видеть. Но я его должен видеть!

- Ты намерен спрятаться под кроватью?

- Грег, установи видеокамеру в спальне!

- Джеймс, не сходи с ума!

- Грег, а если он… решит что-нибудь с собой сделать?

- Джеймс, перестань!

- Установи видеокамеру в спальне! – упрямо повторил Джеймс. – Мне нужно его видеть. Хотя бы через монитор.

- Психопат, – угрюмо бросил Джеймс. – Но ты мой босс. Я все сделаю. Ступай в другую спальню. Я сейчас все организую.

Ферренс и сам понимал, что было глупо торчать в коридоре, у дверей спальни, в которой находился Артур. Он ушел в гостевую спальню по соседству.

Грег отсутствовал долго. Странно долго. Подозрительно долго. Неужели так сложно установить скрытую камеру? Наконец, Грег появился. Монитор осветил спальню мертвенно-бледным светом. Джеймс увидел Артура. Мальчик лежал в постели. Тонкий, нежный. Одинокий.

Джеймс до утра просидел перед монитором, не смыкая глаз и глядя на Артура сквозь холодное виртуальное окно видеокамеры. Он мечтал, чтобы утром Артур позволил ему хотя бы прикоснуться к своим нежным, изящным пальцам. Опуститься перед ним на колени. Быть с ним. Быть с ним. С ним.

Утром Джеймс, совершенно разбитый, делал все на автомате: принимал душ, брился, завтракал. Несколько раз он метался в спальню, посмотреть через монитор, что делает Артур. Мальчик сначала спал, потом потихоньку стал просыпаться. Его лицо было грустным, а затем стало странно сосредоточенным, и эта сосредоточенность Джеймса пугала. Что Артур обдумывает? Артур, Артур… Джеймс вдруг захотел позвонить ему… послать sms. Но это было глупо.

Им обоим следовало прийти в себя, остыть. То, что произошло, должно стать уроком – для обоих. Джеймс был уверен, что сумеет помириться с Артуром, пусть и не сразу. И, конечно, не позволит ему уйти.

Грег ночевал в дальней гостевой спальне. Он опоздал к завтраку, выглядел хмурым и осунувшимся.

- Послушай, Грег, я хочу, чтобы сегодня Артур находился под самым пристальным наблюдением, – безапелляционно заявил Джеймс. – Боюсь, он может выкинуть какой-нибудь фокус. Например, попытаться уйти. Вернуться в свою конуру в Бэйсуотере.

- Джеймс, мы уже говорили об этом. Не дави на него. Этим ты все усложнишь.

- Я не собираюсь на него давить. Просто хочу, чтобы его ни на мгновение не выпускали из виду.

- Не беспокойся. Сейчас он завтракает в своей спальне. Потом отправится в этот свой спа, приводить себя в порядок после твоих вчерашних забав…

- Грег!

- Извини, что задел твое чувствительное сердце. Да не беспокойся ты! Мальчишка будет целый день нежиться в спа, он там бывает регулярно, и мои ребята знают там каждый закоулок. Деваться оттуда ему некуда, поверь. А вечером…

- Вечером… – задумчиво повторил Джеймс.

- Вечером все в твоих руках. Если он согласится тебя видеть. Но это уже не моя проблема. Повторяю только, не дави на него.

Джеймс угрюмо кивнул, признавая правоту Грега.

Они отправились в офис в Сити. Джеймс, несмотря на бессонную ночь, постарался с головой погрузиться в работу. Но, конечно, Артур не шел у него головы. Охрана доложила, что мальчика доставили в спа-салон, где его ожидал целый букет мыслимых и немыслимых процедур: шоколадные, травяные, еще какие-то обертывания, маски, пилинг, маникюр, педикюр, расслабляющие массажи и еще черт знает что.

Джеймс проводил совещание за совещанием, читал аналитические доклады, посвященные возможным действиям Крейга и его KGN. Был уже шестой час вечера, когда в кабинет без стука вошел, точнее ворвался, Грег.

- Джеймс, – Грег выглядел как побитая собака. – У нас проблема.

- Что? – спросил Джеймс, уже предчувствуя ответ.

- Алверт исчез.

====== ГЛАВА 23. ЛОНДОН, ПРОЩАЙ! ======

Лондон, июнь 2013 года

Ферренс смотрел на шефа службы безопасности налитыми кровью глазами. А тот гадал: то ли Ферренс сейчас разорвет его в клочья, то ли Ферренса хватит удар.

- Артур исчез? – прохрипел Ферренс, ослабляя узел шелкового галстука.

- Исчез, – с трудом выдавил Молтон.

И, собравшись с духом, добавил:

- Судя по всему, сбежал. Да. Все-таки сбежал.

Ферренс медленно поднялся из кресла с высокой спинкой. Вышел из-за стола. Лицо его было абсолютно безэмоциональным. Он медленно приблизился к Молтону. Черт, Молтон отдал бы все на свете за то, чтобы сейчас оказаться где-нибудь в дебрях Африки. Или в пустыне Гоби. На Южном полюсе. Лишь бы подальше от Ферренса.

Тот схватил Молтона за лацкан пиджака, так что пуговицы затрещали, и с размаху врезал кулаком в челюсть. Второй удар последовал мгновенно. Лишь от третьего Молтон сумел увернуться. Ферренс бросился на него, но теперь Молтон блокировал его атаку, заломив руку и прижав к дубовой стенной панели.

- Ты гарантировал, что он не сбежит, – прорычал Ферренс, пытаясь вырваться из стальной хватки Молтона. – Ты заверял меня, что он все время под наблюдением!!!

- Успокойся, – тяжело дыша, сказал Грег. – Выясним отношения позже.

- Идиот! И все твои люди идиоты! Я разгоню вас, дармоеды! До конца жизни будете вышибалами в грязных притонах!

- Я готов хоть сейчас уйти в отставку, – сквозь зубы проговорил Грег. – Да, это вина моих людей. И моя ответственность как главы службы безопасности.

Было видно, что первоначальный приступ бешенства у Джеймса прошел. Грег осторожно выпустил его из захвата, но был готов к повторению взрыва ярости.

Джеймс схватил мобильник. Молтону было ясно, чей номер он набрал.

- Недоступен. Недоступен, мать твою! – Джеймс запустил мобильником в стену.

- Джеймс, спокойно. Я отдал необходимые распоряжения. Поиски уже начались.

- Как это произошло? – проскрежетал зубами Джеймс.

- В 9:24 Алверт сел в автомобиль. Помимо водителя в автомашине с ним находился телохранитель. В машине сопровождения было еще пятеро сотрудников охраны.

- Пятеро ослов! – угрюмо процедил Джеймс.

Молтон предпочел не реагировать на этот комментарий. По большому счету возразить ему было нечего.

- В 9:36 автомашины подъехали к спа-салону “Янус”. Дальше была обычная процедура: трое охранников проверили помещения салона. Посетителей в этот час там не было. Весь персонал хорошо знаком охране, Алверт ведь ездил туда как минимум раз в неделю. Из салона есть два выхода: один для посетителей, другой – служебный. Но он всегда закрыт на замок. Причем с улицы открыть эту дверь невозможно, только изнутри. На окнах – прочные решетки. Несанкционированное проникновение исключено. Алверт прошел внутрь. Двое телохранителей остались в холле, остальные вернулись в машины.

- И вы оставили его без наблюдения? – взорвался Ферренс.

- Джеймс! – Молтон предостерегающе поднял руку. – А что бы ты хотел: чтобы мои люди присутствовали при том, как твоему любовнику полируют яйца и надраивают до блеска анус? А потом присылали бы тебе видеоотчеты? Мы – служба безопасности, а не порностудия! Естественно, Алверт всегда оставался без наблюдения, пока ему делали все эти гребаные процедуры.

- Хорошо. Дальше! – угрюмо бросил Джеймс.

- Алверт обычно проводил в этом салоне около шести часов и выходил около 16:00. В этот раз он заявил, что пробудет там как минимум до 17:00. После вчерашнего…

- Дальше! – прорычал Джеймс.

- Ровно в 17:00 Томпсон обратился к администратору с вопросом, сколько еще времени мистер Алверт планирует находиться в салоне.

- Не понял, – брови Джеймса угрожающе сдвинулись. – Почему он обратился к администратору? Он что, не мог позвонить прямо Артуру?

- Джеймс, проблема в том, что сигнал мобильного телефона из внутренних помещений салона не проходит. Если бы сигнал был, то охрана сразу заметила бы, что Алверт перемещается: мы ведь всегда отслеживаем его местоположение по GPS-сигналу.

- Значит, он все время оставался там не только без наблюдения, но и без связи?? А если бы на него там напали? Ты что, так уверен в персонале??

- Джеймс, мы всегда вручали Алверту специальное короткодистанционное устройство, сигнал которого проходил через стены этого салона. В случае малейшей опасности ему достаточно было нажать кнопку…

- Идиоты!!

- Джеймс, я понимаю твою ярость. Но и ты должен понять. Охрана ориентирована в первую очередь на то, чтобы обеспечить безопасность в данном случае Алверта, а не на то, чтобы следить за тем, как бы охраняемый не удрал!

- Вы должны были следить и за тем, и за другим!

- Согласен, это наш прокол.

- И вы за него ответите. Все. Ты в том числе.

- Готов понести наказание.

- Дальше! Что было дальше?

- Дальше… Если коротко, то выяснилось, что Алверт сговорился с уборщицей-марокканкой, дав ей тридцать фунтов. Она открыла ему заднюю дверь, через которую он и ускользнул. Мобильник перед этим он отключил, а короткодистанционное устройство забросил за одно из кресел. Поэтому никто ничего и не заметил.

- Когда это произошло?

- Практически сразу после его прихода в этот гребаный салон. Примерно без четверти десять утра.

- Что??? – взревел Ферренс. – И твои люди хватились только семь часов спустя??? Ты это хочешь сказать??

Молтону пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы сохранить спокойствие.

- Именно это, Джеймс. Хуже того. Когда стали допрашивать марокканку, то выяснилось, что Алверт проделывал этот трюк не впервые.

- Что? – Джеймс вздрогнул и замер – Не впервые?

- Оказалось, что он уже несколько раз незаметно сбегал через заднюю дверь и пару-тройку часов отсутствовал. Иногда дольше. Но всегда возвращался и делал вид, что все это время нежился в спа. Куда он уходил, где шлялся все это время – установить не удалось. Пока, во всяком случае, не удалось. Алверт приплачивал сотрудникам салона, чтобы те молчали о его тайных исчезновениях. Поэтому мы ничего и не знали.

- Мерзавец, – простонал Джеймс. – Я убью его!!! Найду и убью!!!

- Джеймс, мы не знаем, что он делал во время этих тайных отлучек. Совсем не факт, что он предавался любовным утехам.

Ферренс упал в кресло и уронил голову на руки. Воцарилась гробовая тишина. Молтон смог перевести дыхание. Наконец, Джеймс поднял голову. Он выглядел несчастным и растерянным. Никогда в жизни Молтон не видел его таким.

- Джеймс. Мои люди уже работают. Мы задействуем все силы и ресурсы. Алверт не мог раствориться в воздухе просто так, не оставив следов.

- Он уже растворился в воздухе, – прошептал посеревший Джеймс. – Исчез. Мой мальчик исчез. Я опять остался один. Опять.

Энди сидел в самом хвосте самолета “Аэрофлота”, возле туалета, и мутными глазами уныло пялился в иллюминатор. Авиалайнер готовился к взлету, уже вовсю пели элероны, салон экономкласса был битком набит людьми, пристегивавшимися, звенящими бутылками в пакетах из дьюти-фри, запихивавшими сумки под кресла, читающими инструкции по безопасности или журналы с рекламой косметики, духов и прочей дряни, что-то жующими, скандалящими, пытающимися поменяться местами или успокоить орущих детей. Стюардессы цепкими взглядами осматривали пассажиров и с шумом захлопывали багажные полки. В иллюминатор было видно безликое здание терминала, летное поле с авиалайнерами, стоявшими на приколе или медленно ползущими на рулежку, юркие автокары с желтыми сигнальными маячками…

London, goodbye, London, goodbye, вертелось в голове Энди. А голова болела. Парню было погано. Очень погано. И морально, и физически. Энди воровато огляделся, открыл спрятанную в пакет бутылку вискаря из дьюти-фри и быстро отхлебнул. По телу стало разливаться блаженное тепло, голову немного отпустило. Но все равно было погано. Энди снова огляделся. Сидевшая рядом дама неопределенного возраста осуждающе на него покосилась. Запах вискаря предательски пополз по салону. Но до стюардесс не дополз. Энди подумал и еще отхлебнул, после чего быстро спрятал пакет с бутылкой в карман впереди стоящего кресла и откинулся на спинку, закрыв глаза. Ему не хотелось думать о том, что будет завтра. Точнее, уже сегодня, когда самолет приземлится в Шереметьево. Ему хотелось, чтобы время остановилось…

Началось все еще вчера, в RecSM, куда его внезапно позвал Эл. Сначала была сессия, просто улетная сессия! Энди разделали сразу два шикарных топа в крутых кожаных прикидах. Разделали так, что тело до сих приятно ныло и саднило, на заднице было больно сидеть. И Энди это нравилось. Феерическое завершение его пребывания в Лондоне, так он думал. Но оказалось, что это было еще не завершение.

После сессии его подозвал Эл, который сидел за столиком в компании какого-то араба. Энди тогда плюхнулся в кресло – как был, в сбруе, ошейнике, покрытый потом и глянцевыми потеками спермы – и своей и чужой. Араб откровенно пялился на него, Эл делал страшные глаза. Энди сразу понял, что трахать его они не собираются. Да он и не стал бы с ними, нафиг-нафиг. Тогда зачем они его позвали?

Араб тут же предложил Энди выпивку (а сам только кофе тянул). Парень сначала хотел было скромно попросить пива, затем подумал о джин-тонике, но, в конце концов, сказал, что выпил бы виски. Араб тут же предложил коньяк – Hennessy. Типа это круче. Энди было все равно: 40 градусов они и есть 40 градусов. Особенно на халяву. Он согласился. Тут же на столе появилась бутылка коньяка, принесенная шустрым официантом. Араб самолично разлил коньяк – Элу чуть-чуть, а Энди – сразу граммов сто. Или 150. Энди вообще-то слышал, что элитный коньяк пьют по чуть-чуть, смакуя, но ему было пофиг. Когда подняли тост за встречу, Энди опрокинул в рот сразу все. И даже не стал заедать шоколадкой. Араб с уважением посмотрел на него, сказал какую-то хрень про русских, что, вот, хорошо пить умеют, и налил Энди еще. И Энди снова выпил. Сразу.

Между тем араб оказался не просто арабом, а шишкой из свиты самого настоящего принца. Из какого-то Ормуза. Ормуз-арбуз – Энди о таком даже не слышал. Хотя вроде и учился на политологическом отделении, но международной политикой, тем более Ближним Востоком, не интересовался, да и учился абы как, на “отъебись”... Он даже в Египте-то – ни в Хургаде, ни в Шарме – не бывал, потому что денег вечно не было… А араб представился как Али. Энди его так и именовал, в то время как Эл стелился перед ним, именуя мистером Али.

Али принялся расхваливать Энди. И что в рекламе труселей он был такой весь сексуальный-рассексуальный, и что тут, в клубе, он был ну просто супер, глаз не оторвать. И вообще, Али о нем говорил со здешними топами и еще с кем-то, с кем Энди тоже когда-то где-то вроде бы трахался. Короче, со слов Али выходило, что Энди – если и не прекрасный гей-принц, то сногсшибательная порнозвезда уж точно. “Ну, просто кушать не могу!”- как говорил персонаж одного старого советского фильма.

После этого Али, безо всякого перехода, предложил Энди заключить контракт и отправиться в Ормуз. На год. В гарем к этому самому принцу. Наложником. Энди разинул рот, который закрылся после того, как араб налил ему еще коньяка. По словам араба, жить предстояло во дворце принца, в гареме вместе с другими наложниками, большинство из них европейцы, хотя есть индус, малаец, эфиоп, а также американец и канадец. Жратва, шмотки, прически, пилинг-шмилинг, маникюр-педикюр – все за счет принца. Ну и, само собой, бассейны, пляжи, море, все дела. Выглядело заманчиво, и Энди в задумчивости хлебнул еще коньяка (кажется, араб к тому времени заказал новую бутылку).

В обязанности наложников входило по сути две вещи: следить за своей внешностью (принц любил молодых, красивых, холеных) и быть готовыми в любой момент ублажить его высочество тем способом, который принц соизволит выбрать. Али пояснил Энди, что в гареме у каждого наложника есть что-то вроде своей специализации: есть ванильные, женственные милашки, есть качки, есть атлеты, есть “медведи”, есть блондины, брюнеты и прочая. Энди предлагалось стать наложником, предназначенным для бдсм. И фистинга. Впрочем, если его высочество пожелает использовать его для обычного или еще какого-то секса, то Энди должен быть готов и к этому.

Бдсм не вызывал у Энди возражений. А вот фистинг напряг. Хм, он давно подумывал о том, чтобы попробовать, но стремался. А если ему разнесут нахрен задницу, что тогда? Араб налил еще коньяка, Энди выпил, но все равно сомневался. Да и вообще, что значит быть наложником? Тупо сидеть во дворце, ожидая, что принц возжелает его трахнуть? Энди задал Али конкретный вопрос: а как часто наложник бывает в постели у принца? Али ответил, что по-разному. Принц может неделями забавляться с каким-то одним наложником, не тревожа остальных. Или сразу с двумя или тремя. Иногда меняет наложников едва ли не каждую ночь… Бывает, что устраивает оргии со всем гаремом. Словом, непредсказуемо.

Все это не слишком понравилось Энди. Получалось, что ему, может быть, придется неделями или даже месяцами считать мух в этом ебучем гареме, как девка в тереме, и ждать, пока принц не возжелает его задницы? Али тут же налил ему еще коньяку. И объяснил, что развлечений в гареме полно, как в лучшем пляжном отеле. Наложники вовсе не сидят взаперти, могут выходить в город (но в сопровождении охраны). Магазины, рестораны, все дела… Без проблем. И даже путешествовать в другие страны можно, но со строгими ограничениями по времени. Слетать в Милан на Неделю моды или в Амстердам на гей-прайд – пожалуйста. Но не более чем на пять дней. И, само собой, под присмотром охраны. Но все это за счет принца. Что касается секса… тут улыбка Али стала масляной, и он снова подлил Энди коньяка. Вообще-то предполагается, что секс у наложников может быть только с его высочеством. Все наложники проходят жесткую медицинскую проверку – они должны быть абсолютно здоровы, чтобы его высочество, упаси аллах, чем-нибудь не заразился. Если же наложника засекут во время секса, допустим, с кем-то из охранников или из других обитателей дворца, то последствия могут быть самыми печальными для обоих. А уж попытка проникнуть на женскую половину дворца карается… Тут Али многозначительно замолчал. Однако (новый многозначительный взгляд) на секс наложников друг с другом охрана смотрит сквозь пальцы. Все понимают, что молодые парни без этого просто не могут. Главное – не светиться Исключение составляют лишь особо любимые наложники принца. Вот к ним прикасаться запрещено под страхом смерти. В буквальном смысле этого слова.

Энди скривился. Али с понимающим видом налил ему еще и продолжал рисовать розовую картину пребывания в голубом раю.

Контракт может быть расторгнут досрочно, если наложник совсем не угодил его высочеству или совершил нечто непозволительное. Такое случается, но редко. Чаще наложники стремятся продлить контракт и идут ради этого на всевозможные ухищрения. Даже предлагают приближенным принца деньги (то бишь откаты – перевел на современный русский Энди), чтобы те походатайствовали перед его высочеством о том, чтобы наложник остался еще на год. Но далеко не всем удается остаться, его высочество любит разнообразие, поэтому гарем постоянно обновляется.

Энди ехидно поинтересовался, а как оформляется контракт? Неужели на бумаге черным по белому пишется, что имярек исполняет обязанности наложника в гей-гареме у принца этого Ормуза-арбуза… Как, кстати, принца-то зовут? Ахмад… Ну да, чай Ахмад,.. Все они там Ахмады. Или Али. Алибабаевичи. Короче, что насчет контракта? Оказывается, контракт имеет вполне юридическую силу. Наложники в нем фигурируют как дворцовые служащие, без конкретизации обязанностей. Само собой, наложник обязуется не разглашать никаких сведений о своих обязанностях, о принце, о дворце и его обитателях. Иначе юридические последствия неминуемы. Энди хмыкнул. Ну ладно, на Западе все вечно подают в суд друг на друга. А, например, в России? Ну что с него взыщут через суд? У него нет никакой собственности. Однушка в Кузьминках записана на мать. Что с него взять? Али посмотрел на него с усмешкой и сказал, что как раз в России заткнуть рот слишком разговорчивому экс-наложнику куда проще, чем на Западе. Можно даже в суд не обращаться.

Но вообще (Али снова подлил коньяку Энди) таких случаев почти не было. Наложники получают слишком большие деньги за пребывание во дворце его высочества. Тут до Энди дошло, что он по дури до сих пор не спросил о главном: о деньгах. Ответ заставил его открыть рот: за год пребывания в гареме наложник получал миллион долларов. Безо всяких налоговых вычетов. Деньги могут переводиться, куда наложник пожелает. Если захочет, то пусть увозит их хоть в чемодане.

Энди осоловело хлопал глазами, думая, не привиделось ли и не прислышалось ли ему все это по пьяни? Лям баксов – и за что? За то, что будешь сладко есть, мягко спать, да еще и трахаться? Лям баксов! Миллион долларов. Он может получить миллион долларов. Он, привыкший жрать дешевую лапшу. Всю жизнь экономивший на всем. Миллион.

У Энди закружилась голова. Словно сквозь туман долетали до него голоса Али и Эла. Они уговаривали его заключить контракт. У Эла был свой интерес – некий процент, он этого и не скрывал. Однако Энди остатками разума, затуманенного поллитрой коньяка, понимал, что нельзя вот так сразу соглашаться. Когда тебе сулят слишком много и сразу, то наверняка есть какой-то подвох… Или нет? Бывает ведь, что нет? Блядство, надо этот контракт читать под лупой, да еще желательно с каким-нибудь юристом посоветоваться. А это геморрой – надо же юристу платить. А ему вообще-то завтра улетать.

Но Али с улыбочкой сказал, что это не проблема. Он знает, что с университетом Энди прощается. Пусть летит в Москву, проведет дома какое-то время… Ему позвонят. Откуда знают его московский телефон? Широкая и сладкая улыбочка Али. Знают. О нем всё знают. Не думает же он, что принцу в постель приводят просто парней из пидовника, не проверив, кто они, что они…

- Слетай в Москву, русский красавец, – сладко сказал Али. – Соскучился по дому, понимаю. Но что тебе там делать? У тебя ни образования, ни профессии. Куда ты пойдешь? Вот, возьми карточку с номером телефона. Надумаешь, звони. Да не тяни, Энди, а то место займут. Ты, конечно, красавец и тематически попадаешь в десятку, но на тебе свет клином не сошелся.

Энди вывалился из клуба и, шатаясь, двинулся к метро. Само собой, ничего он тогда не подписал. Хотя Али и Эл явно на это рассчитывали. Надо было подождать. И вообще, ему было не по себе. Ну да, он – гей. И у него даже для гей-среды специфические вкусы. Ну и что? Он такой же человек как все. А ему предложили стать шлюхой. Очень высокооплачиваемой, но все равно шлюхой. И пусть он даже отдался Элу с его грязными запросами, за съемку в ролике, всё равно, это было не то, в минуту слабости, по пьяни, разово… Все равно, он не хочет быть шлюхой!

Но, блядство, этот Али прав! У него нет ни образования, ни профессии. Впереди полная безнадега. Непонятно что делать. Устраиваться хрен знает кем, въебывать за копейки. Но альтернатива-то стать шлюхой. Перед ним вдруг возник покойный отец. Его лицо излучало злорадство, он орал: “Ты шлюха! Шлюха, шлюха. Пидор гнойный!”

- Нет, бля! – заорал Энди по-русски, так что от него шарахнулись прохожие. – Нет!!!

По пути он прикупил еще бутылку дешевого бренди, бутылку дешевого вискаря и бутылку самого дешевого рома. Ему хотелось нажраться в сиську. В дупелину. Да, ему нужны были деньги. Очень нужны. Он хотел вернуться сюда, в Лондон. Но он не шлюха. Не шлюха. Нет. Нет!!

Перед его мысленным взором возник Алверт. Алверт, который его любил. Он ведь сам сказал, что его любит. Любит, что бы ни случилось. А если Алверт его любит, то ему нельзя быть шлюхой. Нельзя! Даже самой дорогой! За лям баксов! Потому что… Алверт… Он же такой, блядь, аристократ. Он не может влюбиться в шлюху. А он любит Энди. Значит, Энди не может быть блядью. Даже блядью арабского принца, срущего на золотом унитазе и подтирающегося бриллиантами. Пусть Алверт и подставлял свою сладкую жопку направо и налево. Все равно. Пусть даже он отдался Ферренсу… Ферренс. Ферренс. Нет, этого вообще нах. Нах. Его больше не существует. Алверт. Алверт. Блядь!

Дома его ждали Сэм и Дракула. Они плотоядно смотрели на пьяного Энди и радостно схватили принесенное им бухло. Кажется, парни освоились с привычкой пить без закуси. Но Энди, хоть и нажрался, все-таки был полон чувства ответственности. Надо было закончить со шмотьем, и он принялся яростно запихивать его в чемодан, сумку и рюкзак. Шмоток было немного. Но упаковываться они упорно не желали, пришлось утрамбовывать их ногами. Энли шарил по полкам, пытался смотреть в углы: не забыл ли чего-нибудь? Вроде нет. Перед ним с бутылкой рома в руке возник голый Сэм, помахивавший своим достоинством, сзади привычно подкрадывался Дракула. Энди взял бутыль рома, хлебнул прямо из горла.

- Ннет! – вдруг выпалил он. – Хочу, чтобы Дракула у меня сейчас взял. Он же король вампиров, ему положено сосать!

– Он у тебя уже сосал, – возразил Сэм, тоже отхлебывая рому, пока Дракула прикладывался к бутылке джина. Без тоника. – А я еще нет. Энди было по большому счету все равно. Он тяжело рухнул на кровать, широко раздвинув ноги, Сэм немедленно пристроился между ними, а Дракула уселся ему на грудь, не выпуская из рук бутылку джина, который он стал выливать прямо в рот Энди, попутно обливая ему лицо. – Щиплет же, придурок! – заорал Энди. – Это дезинфекция, – развеселился Дракула. Энди не успел ничего ответить, потому что его рот тут же оказался занят. Дракула сразу пошел в яростную атаку, а снизу наяривал Сэм. Впрочем, Сэму это быстро надоело и он, рывком подняв ноги Энди и раздвинув ягодицы, решительно принялся за дело. Энди стонал и содрогался, Сэм одновременно входил в него и водил рукой, а у Энди шумело в голове и он думал, что как здорово отдаваться сразу двум крепким самцам, хотя те топы в клубе были круче, но все равно здорово и сейчас, да-да, сейчас, вот-вот, а-а-а-ааа! Почти сразу он почувствовал во рту горячую солоноватую струю, а еще через пару минут на него рухнул Сэм. Энди оказался под двумя парнями. В голове у него уже вовсе кружили «вертолетики» от обилия выпитого, но парни не унимались. Первым вскочил неуемный Сэм и включил музон. Дракула снова влил обжигающий джин в рот Энди и хлебнул сам. Энди захотел запить джин хотя бы водой, но, уже плохо соображая, запил вискарем. Сэм притушил свет, и оргия продолжилась с новой силой. Около двух часов ночи явилась полиция, вызванная соседями. Переговоры со стражами порядка вел Энди, весь перепачканный глянцевыми потеками, не только их не стыдившийся, но даже нагло демонстрировавший их полицейским. Сэм и Дракула были уже невменяемы, хотя выпили куда меньше Энди, поэтому он благоразумно прикрыл дверь в комнату, где они находились. Энди пообещал полицейским, что шума больше не будет, что он завтра уезжает навсегда, и те удалились, смерив его взглядами брезгливыми, но при этом полными странного затаенного восхищения. Когда он возвратился, Сэм и Дракула шебуршились на полу, видно у них закрутилась крутая любовь. А Энди рухнул на кровать и тут же отрубился. На следующий день он с больной головой потащился в аэропорт, даже не попрощавшись с Энди и Дракулой, которые в обнимку дрыхли прямо на полу. Всё, парни. Меня для вас больше нет. А вас – для меня. Останутся только воспоминания, но и они быстро потускнеют. По пути Энди выпил две банки пива, после чего сожрал два пакета чипсов, неимоверное количество леденцов и сжевал едва ли не упаковку жвачки, чтобы заглушить дикий запах перегара. Он боялся, что его с этим запахом и опухшей мордой не пустят в самолет. А может быть, втайне желал этого. Но в самолет его пустили. Он в четвертый раз приложился к бутылке вискаря. Посадка уже закончилась, но в переднем салоне бизнес-класса еще рассаживались пассажиры. Энди вдруг показалось, что там мелькнула белокурая голова Алверта.

Алверт, Алверт, снова он везде мерещится. Вот блядство! Неудивительно, Энди бухает уже вторые сутки. Может, уже «белочку» словил?

«Дамы и господа! Мы готовы к взлету. На время взлета и набора высоты мы отключаем основное освещение, пользуйтесь индивидуальными лампочками, расположенными над вашим креслом». Авиалайнер замер, затих. А потом стремительно рванулся вперед. Энди вжало в кресло. Сильней, сильней… Он почувствовал, как самолет отрывается от земли. London, goodbye! Весь полет Энди проспал. Его растолкала стюардесса. – Молодой человек, мы приземлились в Шереметьево. Энди осоловело оглянулся. Самолет был уже почти пуст. Он тяжело вздохнул, взял недопитую бутылку вискаря, подхватил рюкзак и поплелся к выходу. На паспортном контроле было столпотворение. Энди угрюмо стоял в очереди, не глядя по сторонам. Лишь один раз он поднял глаза и у дальней кабинки, в толпе народа снова увидел чью-то белокурую голову, словно это был Алверт. Черт, хватит. Все. Нет больше никакого Алверта. Он остался в прошлой жизни там, в Лондоне. А здесь Москва. Здесь все другое. Другое. Энди протянул пограничнице паспорт. Она прошла по Энди сканирующим взглядом, долго листала паспорт. – Из какой страны прибыли? – Великобритания, Лондон. – С какой целью там были? – Учеба. Еще несколько секунд, и раздался тяжелый шлепок печати. – Проходите. Энди больше не существовало. London, goodbye! Российскую границу пересек Андрей Алтухин. Унылый, угрюмый, усталый. Такой как все.

====== ГЛАВА 24. НЕЗНАКОМЕЦ ======

Лондон, июнь-июль 2013 года

Придя в себя после шока от исчезновения Артура, Джеймс задавил в себе боль и гнев, заставив их отступить в темные закоулки сердца. Он знал, что боль и гнев никуда не денутся и будут его жечь, отравлять смертельным ядом, но сейчас главным было найти и вернуть Артура. Его Артура.

Джеймс, не раздумывая, встал бы перед Артуром на колени и умолял о прощении. Только бы Артур вернулся. Только бы оставался рядом. Пусть его черные глаза будут полны ненависти. Пусть он шипит как кобра, мучит Джеймса высокомерием, изводит кажущимся равнодушием. Джеймс был согласен на все. Лишь бы Артур был рядом.

Послав к черту все важные дела, отменив переговоры и встречи, он занялся поисками Артура. На это были брошены едва ли не все сотрудники службы безопасности, находящиеся в Лондоне, задействованы агенты Великой Сети, в том числе в полиции, правительственных органах, авиакомпаниях, компаниях сотовой связи и прочих местах.

Анализ телефонных звонков Артура дал кое-какие результаты. Перед самой поездкой в проклятый спа-салон, тот договорился о встрече с домработницей, которая занималась квартирой в Бэйсуотере. Он встретился с ней в половине первого дня и вручил крупную сумму наличными на оплату ее работы до конца года. Прежде он всегда переводил деньги на ее счет и никогда не платил авансом. Свой поступок Артур объяснил домработнице тем, что ему срочно надо уехать, причем надолго. Но куда именно уехать – не сказал. Домработница обратила внимание, что юноша сильно нервничал.

Около часа дня Артур объявился в колледже. Там он договаривался о том, что осенью начнет обучение позже обычного – не раньше середины октября, возможно в ноябре. Данные видеозаписей показали, что Артур вошел в здание колледжа через боковой вход и вышел через него же. Дальше его следы терялись.

Оставалось неясным, где Артур провел два с лишним часа между исчезновением из спа-салона и появлением в квартире домработницы. Он совершенно точно куда-то заходил. Но куда и зачем? И куда он делся после того, как скрылся из колледжа?

Джеймса мучила мысль о том, что Артур мог броситься к принцу Ахмаду. За принцем и раньше следили агенты Сети, но теперь наблюдение было усилено. Наблюдали и за Four Seasons, где жил принц, и за перемещениями Ахмада, а также его приближенных. Никаких следов Артура. Никаких. Это Джеймса даже радовало: если бы Артур пришел к Ахмаду, то Джеймс убил бы их обоих! Но, с другой стороны, сохранялась полная неизвестность. Сердце Джеймса разрывалось от тревоги и отчаяния.

И еще он очень боялся, что Артура похитили. Мальчик ушел от охраны, остался без защиты! Он легко мог стать добычей многочисленных врагов Ферренса. Среди них были и такие, кто способен был взять Артура в заложники, чтобы диктовать Джеймсу свои условия, или под пыткой выведать у Артура конфиденциальную информацию (хотя тот ничего не знал о делах Джеймса), или просто убить. Мысль о том, что его мальчика могут пытать в каком-нибудь мерзком подвале, сводила Джеймса с ума. За всеми потенциальными подозреваемыми была установлена слежка. Особенно за Крейгом, которого Джеймс опасался больше всего. Этот мерзавец был способен на все. Но никаких следов Артура по-прежнему не было найдено.

Люди из службы безопасности постоянно мониторили полицейские базы данных, к которым имели доступ – искали любую информацию, способную навести на след Артура. Но и это оказалось бесполезным.

Были взяты под контроль базы данных британских аэропортов и железных дорог. Но никаких сведений о том, что человек по имени Артур Алверт приобретал билеты на самолет или поезд, регистрировался на рейс – не было. Ничего вообще.

Контакты Артура в интернете были тщательно изучены и проверены – ничего.

Разумеется, следили за его однокурсниками по колледжу. За бывшими любовниками, в том числе Харви и Фредом. Это оказалось бессмысленной тратой времени. Артур не объявлялся и не связывался с ними по телефону или интернету.

Особое внимание уделили Энди (Алтухину), учитывая явно неравнодушное отношение к нему Алверта. Выяснилось, что в день исчезновения Артура тот вылетел в Москву дневным рейсом “Аэрофлота”. Но повторная проверка баз данных аэропорта Хитроу и миграционной службы подтвердила: Артура Алверта не было среди пассажиров этого рейса. Как, впрочем, и среди пассажиров других авиарейсов. Алверт никуда не вылетал. Кроме того, анализ телефонных звонков и интернет-соединений показывал, что Алверт и Алтухин вообще никогда не общались ни по интернету, ни по телефону. Накануне исчезновения Артура Алтухин развлекался в знакомом Джеймсу бдсм-клубе RecSM. Там Алтухин напился в компании араба из окружения принца Ахмада (опять этот принц!) и какого-то мутного типа – в прошлом владельца малобюджетной порностудии, а ныне связанного с рекламным и модельным бизнесом, после чего отправился домой, где закатил бурную вечеринку со своими сожителями по квартире, так что в два часа ночи соседи были вынуждены вызвать полицию. Алверта в квартире не было. Вариант побега Артура вместе с Алтухиным можно было исключить.

Перебирались все возможные варианты. Телохранителей Артура допрашивали по нескольку раз – не столько потому, что их подозревали в пособничестве побегу, сколько из-за того, что они могли сообщить какие-то детали, способные дать хоть малейшие зацепки. Томпсона – руководителя группы охраны Артура – Ферренс разжаловал в рядовые сотрудники и поручил ему заниматься исключительно поисками бывшего подопечного. Все остальные были уволены без выходного пособия. Причем уволены с такими рекомендациями, что им и впрямь до конца жизни светило работать разве что сторожами на мусорных свалках. Джеймс испытывал искушение сместить со своего поста и Грега. Но здравый смысл подсказывал, что хотя Грег и несет ответственность за исчезновение Артура, он незаменим как шеф службы безопасности. Другого человека с опытом и способностями Молтона у Ферренса просто не было. Он решил, что жестких финансовых санкций в отношении Грега будет достаточно.

Впрочем, Грег сейчас рыл землю, пытаясь напасть на след Артура. По его приказу сотрудники службы безопасности стали даже завсегдатаями гей-клубов, где у Алверта было немало знакомцев. Некоторых подозрительных типов из гей-клубов вывозили в уединенные места, где подвергали допросу с пристрастием на предмет местонахождения Артура Алверта. Увы, это ничего не дало.

Кроме того, по распоряжению Грега, целое подразделение службы безопасности было занято тем, что проникало в базы данных европейских и не только европейских отелей, где теоретически мог остановиться Алверт. Постоянно мониторились системы финансовых платежей, так что если бы Алверт вздумал вставить в банкомат свою карточку (в какой угодно точке земного шара), то Молтон узнал бы об этом самое позднее через час. При этом он учитывал, что незадолго до побега Алверт перевел свои основные средства непонятно куда. И люди Молтона искали это самое “непонятно куда”, анализировали транзакции… Но это было все равно что искать иголку в стоге сена.

Агенты Сети имели доступ к миграционным базам Шенгенской зоны. Алверт не мог пересечь границы Европы незамеченным. Сложнее было получить доступ к данным иммиграционной службы США.Но если бы Алверт вдруг вздумал въехать в Штаты или Канаду, Молтону стало бы об этом известно в течение трех дней. А вот с Латинской Америкой и прочими частями света все было очень проблематично. Поиски расширялись, ветвились, усложнялись… Шли дни, недели. Но Алверт словно растворился в воздухе.

На Джеймса было страшно смотреть. В первые пару недель после исчезновения Алверта он пребывал в лихорадочном возбуждении, спал по два-три часа в сутки, с головой погрузившись в руководство поисками пропавшего любовника. Он отдавал приказы, устраивал разносы, постоянно требовал информацию о ходе поисков, корректировал планы, проводил встречи… Джеймс был похож на велосипедиста, который должен все время крутить педали, чтобы не упасть. Но, в конце концов, он не выдержал.

Когда стало ясно, что быстро Алверта найти не удастся, если удастся вообще, Джеймс впал в апатию. Он не появлялся в офисе, оставаясь в своем особняке в Челси. Охрана докладывала Молтону, что Ферренс тупо напивается в одиночестве. И больше не переступает порога спальни, в которой делил постель с Алвертом, предпочитая спать в гостевой комнате. Целыми днями он просиживал в гостиной со стаканом виски в руках, уставившись в пустоту. Отказывался принимать кого-либо, не отвечал на телефонные звонки. Реагировал только на информацию о поисках Алверта, но, увы, никаких обнадеживающих новостей не было. Тот исчез бесследно.

Наконец, Грег сам отправился к Джеймсу. И не узнал его. Вместо элегантного, подтянутого, выхоленного джентльмена с властным и энергичным лицом, перед ним был человек с мутным, потухшим взглядом, темными мешками под глазами, многодневной щетиной на осунувшемся лице, нечесаными волосами. Он, ссутулившись, сидел в кресле, а рядом на столике стояла полупустая бутылка виски.

- Джеймс, – сходу заявил Молтон. – Так нельзя. Ты должен взять себя в руки. Кончай пить. Мы ищем его днем и ночью. Нельзя раскисать!

Ответом ему была мрачная усмешка на бледных губах.

- Джеймс! Нельзя вести себя как никчемный трутень! Ты мужчина, ты бизнесмен и политик мирового уровня, на тебе лежит ответственность за судьбы десятков и сотен тысяч людей. А если говорить прямо, то и миллионов! Ты возглавляешь Сеть, которую твои предки создавали веками! Ты не имеешь права забывать об этом.

- Для меня это больше не имеет значения, – глухо проговорил Джеймс. – Я потерял Артура. Потерял.

- Если потерял, то, значит, должен искать!

- Я потерял его, – упрямо повторил Джеймс. – И все потеряло смысл.

- Ничто не потеряло смысл. Ты должен действовать!

- Грег, – в глаза Джеймса застыли тоска и боль, – без моего мальчика я никто. И ничто. Меня просто не существует.

- Пусть так. Значит, надо искать мальчика, чтобы ты стал снова существовать.

- Ищи, Грег. Ищи. Обязательно ищи, – равнодушно проговорил Ферренс.

Молтон решил зайти с другой стороны.

- Знаешь, Лондон полнится слухами после того вечера в доме Ферфаксов. Одни говорят, что ты из ревности запер Алверта в своем особняке и никуда не выпускаешь. Другие утверждают, что ты отправил его не то в отдаленное поместье, не то в другую страну. Третьи уверяют, что он сбежал от тебя к другому любовнику, и гадают, к кому именно. Указывают на принца Ахмада, называют еще несколько имен… Тебе перемывают кости, над тобой потешаются, а ты сидишь тут и пьянствуешь!

- Мне плевать, – хриплым голосом сказал Джеймс. – Пусть говорят, что хотят.

- А тебе известно, что принц Ахмад тоже начал поиски Алверта? Есть данные, что он подключил к делу спецслужбы Ормуза. Это, конечно, не МИ-6 и не ЦРУ, но тоже серьезные ребята. И что будет, если они найдут Алверта первыми?

Глаза Ферренса впервые за время разговора приобрели осмысленное выражение, в них мелькнули ревность и гнев.

- Этого нельзя допустить! – наконец-то и в голосе появилась знакомая властность. – Я не отдам Артура Ахмаду! Никогда!

- Значит, надо действовать, – удовлетворенно сказал Молтон, усаживаясь в кресло.

- Надо… Но черт, прошло три, нет, уже четыре недели, а мы не добились ровным счетом ничего!

- Послушай, Джеймс. Мы расставили сети по всему миру. Без преувеличения. Но Алверт в них пока не попался.

- И что это может означать?

- Есть несколько возможных объяснений.

- Говори.

- Первое – самое мрачное. Алверта нет в живых. Но этот вариант мы не рассматриваем, – поспешно сказал Молтон.

- Такого варианта для меня не существует, – угрюмо отрезал Джеймс.

- Следующий вариант: Алверт прячется в укромном местечке. Например, в Англии, возможно даже в Лондоне. Живет тихо, ни с кем не контактирует, выжидает. Такую рыбку выловить трудно, и в этом случае нам остается просто ждать, когда он каким-нибудь образом проявит себя. Но рано или поздно это случится.

- Согласен. Но ждать… Ожидание для меня сродни самоубийству, – с горечью проговорил Джеймс.

- Поэтому ты и не должен сидеть сложа руки. Третий вариант – у Алверта есть документы на другое имя. Это весьма возможно. Мы ведь так ничего и не узнали о его прошлом. Кроме того, что Артур Алверт – скорее всего не настоящее его имя.

- Документы на другое имя? Если так, то наши шансы найти его стремятся к нулю.

- Скажем так, они существенно снижаются. Но все же остаются. Джеймс, моей службе известны почти все изготовители фальшивых документов в Великобритании. Мы их тоже проверили. И заставили говорить. Можно утверждать с уверенностью на 95%: Алверт не пытался сделать фальшивые документы. Значит, у него вполне могут быть настоящие документы. А вот это уже очень трудно сделать без помощи спецслужб.

- Я думал об этом, – мрачно проговорил Джеймс. – Тот эпизод в Афинах, к которому явно были причастны спецслужбы… Непонятная роль Артура в том, что произошло тогда… Спецслужбы. Ты знаешь, что у нас много врагов в спецслужбах. Может быть, они помогают Артуру скрываться.

- Вот именно. Вспомни, что люди из МИ-5 по каким-то причинам держали красавчика в поле зрения. Причем именно те люди, что были связаны с покойным герцогом Трамбуллом и его шайкой. Подозреваю, что легенда об Артуре Алверте была их рук делом. Нет-нет, Джеймс, – поспешно сказал Молтон, увидев, как угрожающе сдвинулись брови Ферренса, – я сейчас не хочу обсуждать, кем на самом деле был Алверт. Шпионил ли он за тобой или что-то еще. Я говорю о другом. Наши источники сообщают, что парни из МИ-5 сейчас очень внимательно наблюдают за тем, как мы стоим на ушах, пытаясь найти Алверта. Но сами ничего не предпринимают.

- Ты хочешь сказать, что Артура сейчас укрывает МИ-5?

- Не знаю. Но очень возможно, что МИ-5 знает, где он скрывается.

- Надо войти с ними в контакт, – глаза Джеймса загорелись. – Предложить им что-нибудь в обмен на информацию об Артуре.

- Я уже пытался войти с ними в контакт, Джеймс. Пока ты тут входил в контакт с бутылкой.

- И что же? – Феррес буквально впился взглядом в Молтона.

- Попытка оказалась неудачной.

- Что тебе сказали в МИ-5? Я хочу знать!

- Смысл ответа был такой: если бы мы располагали информацией об Алверте, то согласились бы поделиться ею на условиях взаимовыгодного обмена с кем угодно, но только не с мистером Ферренсом и его людьми.

- Вот как! – мрачно заметил Джеймс.

- Отсюда можно сделать вывод: в МИ-5 действительно знают, куда скрылся Алверт, но обращаться к ним напрямую нет смысла. Почему-то именно для тебя эта информация закрыта. А значит, исчезновение Алверта связано с его прошлым, в которое мы так и не смогли проникнуть. Тогда остается…

- Что? – живо спросил Джеймс.

- Идти к герцогине Трамбулл, Джеймс.

- К этой ведьме?? – взвился Ферренс. – Ты смеешься, Грег? Да она меня ненавидит!

- Ну и что? – пожал тот плечами. – Разве тебя это когда-то смущало?

- Да что она может знать?

- Многое. Во-первых, ты сам говорил, что старухе известно нечто о прошлом Алверта. Она явно знала его прежде… Возможно, еще до того, как он стал Алвертом. Во-вторых, она, похоже, знала его родителей. Не только мать, но и отца, о котором нам вообще ничего неизвестно. В-третьих, она явно в курсе того интереса, который проявляют к Алверту люди из МИ-5. Так иди к ней и вытряси из нее все, что она знает!

- Она ничего не скажет, – угрюмо сказал Джеймс.

- Джеймс, ты совсем отупел от пьянства? Да, она смогла выплатить тебе долг, эти два миллиона фунтов. Причем ссуду ей устроили все те же люди из МИ-5. Но ты скупил все ее долги, а это около двухсот миллионов фунтов! Стоит тебе пошевелить пальцем, и старая карга окажется на улице без гроша в кармане. Тут ей никакая МИ-5 не поможет, и ты это знаешь. Ступай к ней и пригрози хорошенько. Ты ведь умеешь это делать. Старая ведьма – наш единственный путь к Алверту, пойми! Ну, или пей дальше, дело твое.

- Я пойду к ней, – темные глаза Джеймса загорелись мрачным огнем.

Молтон удовлетворенно кивнул. Перед ним снова был прежний Ферренс, а не безвольный пьяница.

Москва, июль 2013 года

Энди, облаченный дизайнерскую, обтягивающую футболку c серебряным логотипом Dоlce & Gabbana и зауженные темно-красные джинсы той же марки, кажется, готовые лопнуть на его крепких ляжках и накачанной заднице, увешанный грудой фенечек и цепочек, с серьгами-колечками в ушах, сидел в небольшой подвальной кафешке на Тверской. Куда охотнее он надел бы свой кожаный прикид, но был уже конец июня, и париться в этом прикиде было бы странно.

Пожалуй, брендовые шмотки (сказать по правде, купленные на китайской барахолке) были единственным, что осталось от Энди. Вместо Энди снова был Андрей, которого “паадружки”, которыми он быстро обзавелся, стали именовать “Дунечкой”. Андрея эта кличка бесила, но он знал, что мир пидарасов, особенно московских пидарасов, это настоящий гадюшник, и все попытки отвязаться от гнусной клички приведут лишь к обратному результату.

Да и вообще, по возвращении в Москву у Андрея все шло через жопу. Собственно, как он и ожидал. Единственной радостью была встреча с мамой, по которой Андрей очень скучал. В остальном же было безденежье и отсутствие внятных перспектив. Мать работала в регистратуре районной поликлиники, и ее зарплаты хватало лишь на то, чтобы прокормить себя. Ни у нее, ни, тем более, у Энди не было связей, чтобы устроиться на приличную работу. Конечно, Андрей год проучился в Лондонском королевском колледже и даже привез с собой соответствующую бумажку. Но он быстро понял, что эта бумажка в Москве годится разве на то, чтобы ею подтереться. В остальном, всё нужно было начинать с нуля. Хорошо хоть, что Андрей, как стало модным писать на сайтах знакомств, #вармиислужил, и военкомат его не донимал.

Пока же Андрей занимался тем, что проедал и пробухивал бабки, вырученные им за демонстрацию своих накачанных телес в рекламе труселей. По его прикидкам, на пару-тройку месяцев этого должно было хватить. А может, и больше. В конце концов, роскошной жизни он и в Лондоне не вел, а уж в Москве и подавно не собирался. Летом можно расслабиться, в сентябре он что-нибудь найдет. Работы он не боялся, даже самой тяжелой и грязной. Он же не какой-нибудь наманикюренный белоручка вроде Алверта. Алверт, Алверт… Блядство, нельзя думать о нем! Его нет. Больше нет. И баста.

Андрей знал, что Алверт внезапно исчез в тот же день, когда он улетел в Москву. Ему написал Дракула. Письмо было невнятным, пересыпанном компьютерным слэнгом. Там были и слезливые признания в любви к Энди, и описания того, как именно и в какой позе Дракула хотел бы его трахнуть. И то, что через день после отъезда Энди в их квартиру ввалились какие-то типы, показали фотку блондинистого красавчика и стали расспрашивать, не появлялся ли он здесь, не общался ли с Энди и все такое. То же, только более внятно, написал Сэм. Он же назвал фамилию разыскивавшегося неизвестными блондина: Алверт. Но Энди и сам догадался. Как и о том, чьи люди его разыскивали. Это ему подтвердил в письме Харви, который сообщил, что те самые громилы Ферренса, которые дважды на него наезжали – в туалете паба и в квартире Эли – теперь явились в университет и принялись расспрашивать, куда подевался Алверт. Они же насели на Ольшевского и всех, с кем Алверт общался.

Значит, Алверт исчез. Пипец, что все это значило? Что?

Да, это могло интересовать Энди, которого больше не было, а Андрею Алтухину это было до фонаря. Но, кажется, Андрей поспешил похоронить Энди. Тот, оказывается, был очень даже жив и при известии об исчезновении Алверта затрепыхался и отчаянно возжелал узнать, что случилось Алвертом, куда он делся, где он сейчас. Алверт, Алверт, где, ты? Нет. Нет больше никакого Алверта. Его не существует. И точка.

- Дунечка, девочка, что ты вся прям скривилась, как член немытый в рот взяла? – сидевший вместе с Андреем за столиком Мася по обыкновению хабалил.

- На тебя посмотрела, тошно стало, вот и скривилась, – манерно изрек парень.

Он сам себе удивлялся: в Лондоне ему и голову не приходило вести себя манерно, а вернувшись в Москву он сам собой превратился в манерную пидовку.

- А я думала, у вас, в лондонах, так принято, – не унимался Мася, полноватый лысеющий брюнет лет 30-ти в розовой футболке. – Я-то женщина простая, необразованная, всего-то МГУ кончала…

- Ой, МГУ она кончала! – вступил в беседу Кира – невзрачный парень лет 25-ти. – На Казанском вокзале ты кончала, шлюха, пока там туалет платным не сделали!

- А тебя, такую шлёндру, и на вокзал не пустят, – не остался в долгу Масик.

- Да что я там забыла, на вокзале! Ко мне вон, подруга из Лондона прилетела. Дунечка, что она меня обижает? Скажи, что она не права.

- Да затрахали вы обе, – лениво отозвался Андрей, закуривая сигарету.

- Ой, какие вы в этом Лондоне грубые и некультурные. Вот из Парижа девки приезжают – у тех манеры, – заявил Кира.

- Это какие-такие девки из Парижа? – тут же заинтересовался Масик, почесывая брюхо, выпиравшее из-под розовой футболки.

- Как какие? Алена же.

- Это какая еще Алена?

- Ну, вот только что тут крутилась… Я ее в сортире видала. Куда она съебалась-то? Ушла, наверное, уже подцепила кого-то. Шустрая такая. Сразу видно, парижанка.

- Это… А, блондинка пергидрольная, что ль?

- Сама ты пергидрольная, дура. Она натуральная!

- Ты еще скажи – натуралка! Да крашеная она! Овца пергидрольная. Приехала сюда из Парижа сосать-давать… Тут и без нее таких овец целое стадо пасется.

Мася и Кира принялись живо перемывать косточки “пергидрольной Алене из Парижа”, которая строит из себя «всю прям не такую», но видно же, что “давалка еще та”.

Андрею неведомая “Алена из Парижа” была похер. Ему и Кира с Масиком были похер, но они были единственными, кого он тут пока знал. Все парни, с которыми Андрей прежде имел дело в Москве, куда-то рассосались. Он уже пытался найти партнеров по Теме через гей-приложения, но откликались либо пассивы (как и сам Андрей), либо конченые мудаки, с которыми просто стрёмно было иметь дело.

Андрей не унывал, но в глубине души его грызла тоска. Алверт, Алверт… Нет, не думать. Не вспоминать.

– Все, мамочки, пошел я, – бросил он, поднимаясь из-за столика. – Ты куда, доченька? «Спокойной ночи малыши» смотреть? – вскинулся Мася. – Оставайся, сестра, тебя же, такую сочную, сразу изнасилуют, как только на улицу выйдешь! – поддержал его Кира. – Дура ты, Дунечка только об этом и мечтает! Андрей двинулся к двери, не слушая дальнейшего хабальства дружков. Поднялся по ступенькам, вышел на улицу. Уже почти стемнело. Двери кафе выходили в тихий Мамоновский переулок, отходящий от грохочущей Тверской. После накуренного, душного подвала дышать было легко и приятно. Андрей остановился и закрыл глаза, с наслаждением вдыхая вечернюю прохладу. – Андрей Сергеевич Алтухин? Андрей, вздрогнув, открыл глаза. Рядом стоял сухощавый человек, с пробивающейся в коротких волосах сединой и усами щеточкой. Взгляд светлых глаз был колючим, цепким, сканирующим. Андрей выжидающе смотрел на него, предчувствуя недоброе. – Меня зовут Вадим Александрович. Человек быстро вынул удостоверение и показал Андрею. Лицо парня вытянулось. – Мы бы очень хотели с вами поговорить, Андрей Сергеевич, – произнес человек таким тоном, каким делают предложение, от которого нельзя отказаться.

====== ГЛАВА 25. ОДНАЖДЫ ВЕЧЕРОМ НА ПАТРИАРШИХ ======

Форсборо, июль 2013 года

Сверкающий “роллс-ройс”, сопровождаемый “мерседесом” охраны, подкатил к парадному входу дома в поместье Форсборо. Выскочивший из машины телохранитель открыл дверцу, и Джеймс вылез наружу, застегивая пиджак. Герцогини Трамбулл не было видно, Джеймса встречал дворецкий с такой постной физиономией, словно его целую неделю кормили только луком и морковкой.

- Добро пожаловать, мистер Ферренс. Вынужден сообщить, что парадный вход закрыт, там сейчас проводится уборка. Очень сожалею, но вам придется воспользоваться боковой дверью. Ее светлость ожидает вас в библиотеке.

На лице Джеймса не дрогнул ни один мускул. Он был готов к подобному приему. Старая карга вначале вообще не желала с ним встречаться, и Джеймсу пришлось банально пригрозить немедленно начать юридические действия по взысканию с нее астрономических долгов. Это возымело эффект, но ведьма продолжала упираться, заявив, что никуда не поедет из своего поместья, и если Ферренс так хочет с ней увидеться, то пусть сам и приезжает. Джеймс вполне мог заставить старую каргу саму приехать к нему домой. Но ему некогда было препираться с ней, да и не хотелось. Он решил, что проще будет самому приехать к ведьме в ее логово. Он вполне мог себе позволить подобную уступку. И заодно показать, что ни в грош не ставит жалкие попытки его унизить.

Джеймс невозмутимо прошел в дом через боковой вход, предназначенный для прислуги, и его повели по длинным запутанным коридорам и переходам. Если герцогиня хотела этим унизить Джеймса, то вышло, скорее, наоборот: она выставила напоказ неприглядное состояние помещений, не предназначенных для парадных приемов, которые старая леди так любила устраивать.

Некогда этот дом, точнее дворец, родовое гнездо герцогов Трамбуллов, поражал великолепием и роскошью, но сейчас изрядно обветшал, а у хозяйки не было денег не то что на реставрацию, но даже на поддержание дома в более-менее сносном состоянии. Джеймс знал, что герцогине неоднократно предлагали продать поместье, в том числе выгодные предложения поступали от арабских шейхов-миллиардеров, но старая леди упрямо отказывалась расставаться с родовым гнездом Трамбуллов.

Она приняла Джеймса в старой библиотеке, уставленной полками с пыльными томами, которые вряд ли открывались в последние 50 или даже 100 лет. Старые обои кое-где отошли от стен, в паркете зияли дыры, в помещении, несмотря на середину лета, царил холод, но он был ничем по сравнению с холодом, который исходил от самой герцогини. Хотя она, по обыкновению, держалась прямо, была более чем тщательно одета, словно собиралась на великосветский раут, а морщинистое лицо было отретушировано по меньшей мере десятком косметических средств, все равно она выглядела очень старой. От герцогини веяло могильным холодом. И ненавистью.

Они обменялись приветствиями едва ли не сквозь зубы, герцогиня уселась в огромное старое кресло, в котором раньше любил восседать ее покойный муж, а Джеймсу указала на обычный стул напротив. Это новое мелкое унижение вызвало у него лишь едва заметную усмешку.

- Не буду притворяться, будто рада видеть вас, граф, – без обиняков заявила герцогиня, саркастическими интонациями выделив титул Джеймса.

- Ценю вашу откровенность, миледи. Она позволит нам сразу перейти к делу.

- Да, глупо было бы притворяться, – процедила старая леди, глядя куда-то в сторону и нервно постукивая сухими пальцами по подлокотнику кресла. – В конце концов, наши семейства находятся во вражде уже много веков.

- К счастью, это не помешало нам вести совместные финансовые дела, – с улыбкой заметил Джеймс.

- К счастью разве что для вас, граф, – отрезала герцогиня. – Не могу сказать того же самого о себе.

- Не буду спорить, – пожал плечами Ферренс.

- Да, мне пришлось обратиться к вам с просьбой о займе. Это было унизительно для меня, не скрою. Но я оказалась в безвыходной ситуации. А вы этим воспользовались, и теперь попросту меня шантажируете. Это низко и недостойно, граф Лэнтон, – отчеканила герцогиня.

- Я лишь пытаюсь получить назад свои деньги.

- Вы действуете в обычной манере своей семьи. Шантаж и вымогательство. Ферренсы всегда заботились только о своих интересах. А мы, Трамбуллы, всегда служили британской короне и государству, – надменно изрекла герцогиня.

– Поэтому я должен простить вам долг, миледи?

- Мой покойный муж посвятил жизнь защите британских интересов, пока ваша семья делала состояние на торговле секретами и шашнях с иностранными разведками! – старая дама напрочь проигнорировала ехидную реплику Джеймса.

- Насколько я знаю, ваш покойный супруг сам состоял в тесных отношениях с иностранными разведками, – насмешливо заметил Джеймс. – Да и вы сами, миледи…

- Только в высших интересах Британии! – отрезала герцогиня.

- К сожалению, не все в британских спецслужбах в этом уверены.

- Потому что вы наводнили их своей агентурой. Ваша паучья сеть опутала решительно все! Вы дергаете за ниточки своих марионеток и воображаете себя Господом Богом, у которого весь мир в кармане! Вы клевещете на тех, кто пытается вам противостоять! Но учтите, ваша гнусная сеть сильна, но не всесильна, – герцогиня произносила этот монолог с видом трагической актрисы провинциального театра.

- Мне это прекрасно известно, – невозмутимо произнес Джеймс. – Я даже знаю, что существует международная антисеть, которую создали мои противники. И ваш покойный супруг принимал в этом самое деятельное участие.

- Именно так. И я очень надеюсь, что его дело будет доведено до конца. Паучья сеть Ферренсов будет порвана в клочья раз и навсегда! – с пафосом изрекла герцогиня.

- Однако пока что она не порвана, – холодно сказал Ферренс. – И может доставить много хлопот своим врагам. Вам это прекрасно известно, миледи. Поэтому давайте оставим риторику. Перейдем к делу. Я прибыл к вам с определенным предложением, которое может оказаться для вас очень выгодным.

- Вот как? Выгодным? И вы думаете, что я вам поверю?

- Не знаю. Это ваше дело, миледи. Итак, позвольте напомнить, что общая сумма ваших долгов превышает 200 миллионов фунтов стерлингов. И держателем ваших долговых расписок являюсь именно я. Да, так называемая антисеть помогла вам с выплатой двух миллионов фунтов стерлингов. Но это всего лишь один процент от суммы вашего долга. И вы сами прекрасно понимаете, что никто за вас не заплатит всю сумму. А все ваше имущество – поместье и ваш лондонский дом – этой суммы не покроет.

- Я это знаю, – с ненавистью процедила герцогиня. – И я знаю, что у вас хватит низости выбросить меня на улицу. Низость и подлость всегда отличали Ферренсов.

- Но их никогда не отличала вульгарная привычка оскорблять собеседников, – едко заметил Джеймс. – Итак, мое предложение состоит в следующем. Я готов простить долг в двести миллионов фунтов при условии, что вы расскажете мне всё об Артуре Алверте.

- А вы еще и сумасшедший, – со злой усмешкой заметила старуха.

- Возможно. Но если даже так, то мое сумасшествие вам только на руку, миледи. Вы полностью избавитесь от долгового бремени, если расскажете мне, кто такой Артур Алверт на самом деле. Его настоящее имя. Происхождение. Личности родителей. Вы ведь их знали, не так ли? И ведь они были связаны с этой вашей антисетью, я правильно понимаю? А самое главное, я хочу знать, где сейчас Артур находится.

- Вы сумасшедший, – тихо повторила герцогиня. – Вы сумасшедший, Ферренс. Но я-то – нет. Я отнюдь не сошла еще с ума.

- И это прекрасно, герцогиня! Здравый смысл должен подсказать вам, что следует согласиться на предложенную мной сделку.

- Здравый смысл подсказывает мне решительно сказать вам: нет, – в голосе герцогини зазвенел металл.

- Нет? – Джеймс не смог сдержать изумления. – Нет, вы сказали? Простите?

- Нет, – упрямо повторила герцогиня.

- Но почему?

- Потому что я стара, но все же не собираюсь отправляться на встречу со своим покойным мужем раньше времени. А если я расскажу вам то, что вы хотите от меня услышать, то мне, несомненно, придется это сделать.

- Не забывайте, ваши долги – в моих руках.

- Но моя жизнь – это не мои долги. И я не собираюсь с ней расставаться досрочно, – отчеканила герцогиня с вызовом глядя на Ферренса.

Тот долго смотрел на нее, и взгляд его становился все более леденящим.

- Вы боитесь, что с вами расправятся люди из антисети, – медленно проговорил он.

- К чему скрывать? Да, боюсь.

- Конечно. Они же действуют в интересах Британии, – язвительно заметил Джеймс.

- Именно! – вскинулась герцогиня. – И то, что вы от меня требуете, противоречит интересам Британии!

- Может быть, это даже угрожает ее безопасности? – в голосе Ферренса звучал сарказм. – Какое отношение имеет 20-летний мальчик и его детство к безопасности Британии? О чем вы говорите?

- По счастью, я ни о чем вам не говорю, – упрямо заявила старая леди. – И не скажу. Не только из страха. Но из принципа. Из чувства долга, наконец! Да, Ферренс, я знаю, что ваши люди могут меня убить. Но учтите, тогда никакая охрана вас не спасет. До вас доберутся, как добрались до вашего брата в Афинах. И до вашего отца, кстати, тоже.

Кровь бросилась в лицо Джеймсу, он вскочил с места и с ненавистью уставился на герцогиню.

- Я знал, что мой брат был убит. И всегда подозревал, что смерть моего отца вовсе не была несчастным случаем. Теперь же вы подтвердили, что мой отец был убит. И что сделала это ваша… ваша антисеть.

- Ваш отец заплатил за свои злодеяния! – закричала герцогиня. – Не он был первым, и учтите, не он последний!

- А, вы имеете в виду меня?

- Вас? – презрительно оттопырила нижнюю губу герцогиня. – Нет. Есть еще кое-кто, кто пока не заплатил по счетам. Но вас, Ферренс, тоже ждет такой же конец, я уверена.

Она была готова к взрыву ярости, была готова даже к тому, что Ферренс сейчас примется ее душить, но тот неожиданно снова сел на стул и задумчиво проговорил:

- Возможно, что меня убьют, герцогиня. Вполне возможно. Мне все равно. Вы считаете меня чудовищем и, наверное, вы правы. Но я люблю Артура. Я его люблю. А он исчез. Исчез бесследно, понимаете? Жизнь без моего мальчика лишена для меня смысла. Артур стал для меня всем. Просто всем. И если я еще живу, то лишь ради одной цели: найти его и вернуть. И ради этой цели я пойду на все.

В голосе Джеймса было столько искренней боли, что в ледяных глазах старой леди промелькнула тень сочувствия.

- Поверьте, я действительно не знаю, где мальчик, – сказала она. – Не знаю. Могу лишь догадываться, но… не знаю.

- Скажите мне хотя бы о своих догадках! – воскликнул Джеймс.

- Нет, – в голосе герцогини зазвенел металл. – Никогда. Но… я уверена, что он жив.

- Мне этого мало! – вскричал Джеймс. – Я хочу его вернуть! И я это сделаю!

- На меня не рассчитывайте! Можете отобрать мое поместье, мой дом, можете отобрать у меня все, но я ничего не скажу. Тем более что я действительно не знаю, где он.

- Не сомневайтесь, я отберу у вас все, – угрюмо произнес Джеймс. – И никакая антисеть вам не поможет. И я найду Артура.

- Он сбежал от вас, – задумчиво проговорила герцогиня. – Что ж, не могу не одобрить его поступок. Мальчик сделал то, что должен был сделать.

- Почему?

- Потому что его связь с вами была отвратительной.

- Из-за того, что это связь с мужчиной?

- Нет. Дело не в этом.

- А в чем?

- В его прошлом, – помолчав, сказала герцогиня. – Артур хорошо знал, что он не может быть с вами. А вы его буквально втащили к себе в постель и заставили жить с вами. Мальчик очень страдал из-за этого. Вам нельзя было встречаться. Никогда. Ни при каких обстоятельствах.

- Так что было в его прошлом? Что?? Убийство моего брата? Артур был в этом замешан, да? Но он же был совсем ребенком в ту пору!

Герцогиня молчала.

- Говорите! – потребовал Ферренс. – Говорите!

- Я вам только одно могу сказать, – медленно произнесла старуха. – Если вы действительно любите этого мальчика, то оставьте его в покое. Если он исчез, не пытайтесь его разыскать. Если он вдруг снова появится, не пытайтесь к нему приблизиться. Эта связь смертельно опасна для вас обоих. Если вам не жаль себя, то пожалейте хотя бы его. Спасите его. Если вы действительно его любите.

- Да, я его люблю, и я не могу жить без него. Не могу!

- Так принесите в жертву свою любовь ради того, кого вы любите! Тот, кто действительно любит, должен уметь жертвовать собой и своими чувствами! Вы, Ферренс, думаете только о себе! А об Артуре вы подумали? О том, что ему угрожает?

- Я не знаю, что ему угрожает! Он мне ничего так и не сказал, и вы мне сейчас ничего не говорите! – заорал Джеймс.

- Смерть, – сказала герцогиня.

Воцарилось молчание.

– Я буду его искать, – наконец, промолвил Джеймс. – И я его найду. Потому что моя жизнь без него – ничто. Мне нужен Артур. Мне нужна его душа.

- Его душа? – задумчиво повторила герцогиня. – Его душа…

Она помолчала, а потом внезапно спросила:

- Вы смотрели “Звездные войны”?

Этот вопрос в устах старой аристократки, как будто явившейся из 19-го или даже 18-го века и живущей в поместье, где время, казалось, застыло еще лет 200 назад, прозвучал так неожиданно, странно и даже нелепо, что Джеймс растерялся. И лишь спустя несколько мгновений смог сказать:

- Конечно. Смотрел. Когда-то давно.

- Ну так, наверное, помните, как в четвертом эпизоде корабль Хана Соло выскакивает на орбиту планеты Алдераан и внезапно оказывается в гуще астероидов и прочих космических обломков. Алдераан был уничтожен мощным ударом луча чудовищной Звезды Смерти и превратился в астероиды и пыль, хаотично носящиеся по орбите. Так вот, сердце, душа или, если хотите, психика этого мальчика и является таким же безумным, хаотичным скоплением астероидов. Когда-то она была цельной планетой со своей жизнью, а теперь превратилась в осколки, мечущиеся в черной глубине космоса. Не знаю, была ли эта душа так же прекрасна, как Алдераан, но она тоже была разрушена в одночасье своей Звездой Смерти.

- Что вы такое говорите?

- А теперь вы, Ферренс, влетели в самую гущу этих смертоносных осколков, – безжалостно продолжала герцогиня. – Влетели из-за своей слепоты и самоуверенности. И сейчас с трудом уворачиваетесь от носящихся во мраке, сталкивающихся и разлетающихся астероидов. Душа Артура – черная бездна, полная обломков. Она смертельно опасна для вас. Прощайте, граф. Больше я ничего вам не скажу.

Герцогиня встала с кресла – надменная и прямая, давая понять, что аудиенция окончена. Было ясно: она действительно ничего больше не скажет.

Москва, июль 2013 года

- О чем вы хотите говорить со мной? – Андрей неприязненно, исподлобья смотрел на человека, остановившего его при выходе из кафе и предъявившего удостоверение. – Об отце что ли? Он со мной вообще не общался. Деньги в Лондон на обучение – да, присылал. Это что, преступление?

- Нет, – спокойно пожал плечами Вадим Александрович. – Не преступление.

- Ну и все! – с вызовом сказал Андрей. – А больше я ничего не знаю. И знать не хочу. Поняли? Или вы… вы ко мне из-за этой темы, что ли, пришли? – он кивнул на дверь “голубой” кафешки. – Так это пока вроде не запрещено. Или что, запретили уже, пока я в Англии был? Тут, похоже, даже срать у себя дома в сортире скоро запретят!

- Нет, не запретили, – безучастно произнес его собеседник. – И вопрос вашей сексуальной ориентации, Андрей Сергеевич, меня интересует лишь постольку поскольку.

- Он вас вообще не колышет! – огрызнулся Андрей.

- Тут вы правы, – улыбнулся Вадим Александрович. – Не колышет.

- Ну и все! – повторил парень. – И вообще, я ничего говорить вам не буду. Надо – вызывайте на допрос. Только я все равно ничего не знаю.

- Допрос – не моя специальность, – собеседник Андрея был воплощением спокойствия. – И вообще, если вы заметили, я не из следственных органов.

- Да, вы из… – Андрей мотнул головой. – Оттуда… Тогда чего… Вы что, завербовать меня хотите? Да нафиг мне это надо! Даже связываться с этим не буду! Да и вообще, я вернулся из-за бугра и пока никуда снова ехать не собираюсь!

- Не переживайте, – терпеливо произнес его собеседник. – Никакого интереса в этом смысле вы для нас не представляете.

- А тогда какого хрена вам от меня нужно? – озадаченно спросил Андрей.

- Давайте прогуляемся, – сказал Вадим Александрович. – На Тверской слишком шумно… Пойдем по переулкам, в сторону Патриарших. Там тихо. “Однажды вечером на Патриарших…” Вы читали “Мастера и Маргариту” Булгакова?

Андрей не читал, поэтому ограничился тем, что угрюмо пробормотал что-то неразборчивое. Вадим Александрович деликатно не стал прояснять вопрос о литературных познаниях юного Алтухина.

Они двинулись вниз по почти пустынному в этот вечерний час Мамоновскому переулку. Энди вынул сигарету, нервно закурил, то и дело косясь на своего спутника.

- Я тоже раньше курил, – сказал тот, хотя Энди его ни о чем не спрашивал. – Теперь вот бросил, здоровье не позволяет. Но иногда очень хочется, прямо хоть стреляйся…

- Ну и застрелились бы, – любезно заметил Андрей. – Мне-то что!

Вадим Александрович усмехнулся.

- Поверьте, Андрей Сергеевич… можно я буду называть вас просто Андреем? Так вот, Андрей, мне очень нужно услышать от вас ответы на вопросы, которые могут показаться вам несущественными. Но для нас они могут иметь большое значение.

- Валяйте. Только покороче.

- Эти вопросы касаются вашего отца и… некоторых ваших знакомых в Лондоне.

- Это каких еще знакомых? – удивленно спросил Андрей. – Ну да, учились со мной парни из России, но я с ними как-то и не общался. Мажоры гребанные. Если у тебя нет хотя бы ляма баксов или евриков, то ты для них не человек. Бритиши над ними уссывались. Они для бритишей как туземцы с побрякушками и перьями. Думают, что крутые со своими хатами, тачками, прикидами, а над ними там ржут все кому не лень.

- Скажите, вы встречались со своим отцом после того, как он… сбежал в Лондон? – Вадим Александрович как будто пропустил мимо ушей рассуждения Андрея.

- Я же говорил, что нет! – буркнул Андрей. – И не собирался. По телефону – да, говорил. Один раз. Он сам позвонил. Пьяный в жопу. Сказал, что денег больше не даст, крутись как знаешь. Я его сразу после этого блокирнул, нахрен он мне сдался.

- Он еще что-нибудь говорил? Кроме того, что денег вам не даст?

- Говорил, – зло бросил Андрей. – Говорил, что боится, как бы его не грохнули. И те, от кого он свалил, и те, к кому он подался. Что из Москвы за ним кого-то послали.

- Кого послали? – живо заинтересовался Вадим Александрович.

- А я знаю? Сказал: «Они из Москвы за мной послали». И всё. Кто послал, кого послал и на какой хрен послал – это вам лучше знать. Может, вы сами и послали, – Андрей с опаской покосился на Вадима Александровича.

- Интересно, – протянул тот задумчиво, опять проигнорировав реплику Андрея. – А что еще сказал ваш отец?

- Да ничего не сказал! – Андрей закипел. – Ну, хорошо, вот вам, блядь, еще охрененно ценная информация, диктую шифровку, пишите: папаша сказал, что я пидор гнойный и всё такое. Вам это важно? Вы вообще знаете, почему он меня в Лондон отправил? Да он меня и в Мухосранск засунул бы, будь его воля. В какую угодно жопень, лишь бы от Москвы подальше. Он же меня…

- Мы знаем, как и почему ваш отец отправил вас в Лондон, – спокойно прервал Андрея Вадим Александрович.

- Вот как? Это чем же мой папаша вашу контору так заинтересовал? Он же тихо-мирно бабло пилил, патриотом был, борцом за эту, как ее… нравственность. А ваша контора, она ведь шпионами занимается, да? Мой-то папаша причем тут был? Он что, еще и у шпионов воровал? Жучки всякие налево толкал?

Вадим Александрович пропустил мимо ушей и этот вопрос.

- Скажите, Андрей, а ваш отец в том разговоре упоминал чьи-нибудь имена?

- Это чьи? – недоуменно воззрился на него Андрей.

- Ну… допустим, кого-то из ваших однокурсников.

- Однокурсников? Да вы чё… Он и не знал никого. Ему вообще фиолетово было, с кем я учусь и всё такое…

- Вы сами сказали, что ваш отец был пьян, когда звонил. Он мог сказать что-то, что вам показалось бредом пьяного человека, но… Вот, например, он упоминал имена Джеймса Ферренса или Артура Алверта? Или сразу обоих? – Вадим Александрович резко повернулся и посмотрел Андрею прямо в глаза.

Взгляд был стальным, пронизывающим насквозь, как лезвие ножа.

– Нннет, – промямлил потрясенный парень. – Нет… А… вы-то откуда их знаете? – Ваш отец не говорил, что он располагает некоей информацией, которая… ну, допустим, которую он может выгодно продать? – продолжал Вадим Александрович. – Да что вы ко мне привязались? Нет, говорю вам. Я его сразу блокирнул! Нафиг он мне сдался, благодетель гребаный. А… почему вы об Алверте спрашиваете? – Не буду скрывать, у нас есть определенный интерес к нему. И к Ферренсу. А вы общались с ними обоими. Довольно тесно общались. И нам это известно. Андрей присвистнул. – Ни хрена себе… Ну… Ну, ладно Ферренс. Он же типа политик, бизнесмен, все дела… А Алверт? Он-то за каким хреном вам понадобился? Андрея охватила тревога. Алвертом интересуются люди из спецслужб. И не каких-нибудь, а российских! Блядство, что все это значит? И какое отношение ко всему этому имел его гребаный папаша? Алверт! Тихий, нежный, хрупкий… Зачем он им? Зачем?? Андрею страшно захотелось, чтобы Алверт сейчас был с ним, вот прямо тут, рядом, в этом тихом московском переулке. Андрей его крепко обнял бы, защитил ото всех – от кого угодно, кто посмел бы причинить ему хоть какое-то зло! Они вышли к Патриаршим. В этот теплый июльский вечер зеленая листва была красиво подсвечена светом фонарей, сверкали окна кафе и магазинов, гуляли счастливые парочки, весело галдели компании на лавочках. А в небе загорались звезды – далекие, мелкие, холодные московские звезды. – Алверт исчез, – эти слова вырвались у Андрея сами собой. – Мне парни из Лондона написали. Он исчез уже месяц как. В тот же день, когда я улетел в Москву. Вадим Александрович ничего не ответил, и Андрей понял, что тот прекрасно это знает. И у него возникла мысль спросить… а вдруг? – А вы знаете, где он сейчас? – с надеждой спросил Андрей. – Где-то в Англии, наверное, да? Или тоже улетел куда-то? – Не могу ответить, – собеседник Андрея был по-прежнему бесстрастен. – Но зачем он вам вообще понадобился?? Завербовать его хотите? Да что он знает? Он же просто учится и все! Вадим Александрович промолчал. – Вы общались с Ферренсом? – спросил он вместо ответа. – С Фе-еррренсом? – с горечью протянул Андрей. – Общался, а как же! Еще как общался! Могу во всех подробностях описать. Вам интересно? – Вы сами знаете, что такого рода подробности нам не нужны. По крайней мере, в данном случае. Ферренс что-нибудь говорил вам? – Говорил! Еще бы. «На колени»! «Рядом». «Пшел вон!» Запишите, а то забудете! Вадим Александрович молчал. – Я был для него никем, – вырвалось у Андрея. – Секс-игрушкой, и все. Он в Алверта по уши втюрился. Только Алверт срать хотел на него с его властью и баблом. – Но в итоге оказался с ним, – тихо заметил Вадим Александрович. – Бля, да знаю я! – зарычал Андрей. – Знаю! Ферренс меня на глазах у Алверта хотел трахнуть, чтобы… чтобы меня уничтожить. И уничтожил. Добился своего! Вот! – Почему на глазах у Алверта? Андрей промолчал. Он уже клял себя за то, что начал рассказывать самое потаенное, самое сокровенное, самое больное … – Потому что Алверт любил не его, а вас, – сказал Вадим Александрович. – Так? – Всё! – отрезал Андрей. – Закрыли тему. – Закрыли, – миролюбиво произнес Вадим Александрович. – Но у меня еще один вопрос: Алверт вам что-то рассказывал? Например, о себе? – Да мы с ним и не разговаривали почти… Я о нем вообще ничего не знаю. Англичанин, детство провел где-то в Европе. В Париже, кажется, и еще где-то… А, в Афинах. Точно, в Афинах. Он еще тогда Ферренсу стоп-слово назвал: Афины. – Какое стоп-слово? – не понял Вадим Александрович. – Ну, это типа в бдсм. Топ причиняет сабу боль, саб может сколько угодно вопить: «Пощади, прекрати и все дела», но это воспринимается как часть игры. Поэтому договариваются о стоп-слове. Если саб его произносит, значит, топ должен остановиться. – Вот как… И Алверт назвал слово «Афины»? – Вадим Александрович явно очень заинтересовался этим. – А почему именно это слово? Он объяснял? – Нет, – пожал плечами Андрей. – Мне точно нет. Может быть, Ферренсу, не знаю. В кармане у него пискнул мобильник, пришла смска. Ладно, потом прочтет. – Что вам надо от Алверта? – глухим голосом спросил Андрей. – Он…он… – Не беспокойтесь. Ему не причинят никакого зла. Даже наоборот… – Где он? – Андрей схватил Вадима Александровича за локоть. – Вы ведь знаете! Я же вижу, что знаете! Я вам все рассказал, скажите мне хотя бы: где он? Где?? – Я уже говорил, что не могу ответить на ваш вопрос, – Вадим Александрович спокойно и уверенно снял с себя руку Андрея. – Впрочем… Могу вам сказать: он далеко. На другом континенте. Это всё. Андрей молчал. Весть о том, что Алверт на другом континенте (если этот тип не врал) была для него и ударом, и облегчением. Ударом, потому что Алверт далеко. Облегчением – потому что… тоже потому что Алверт далеко. Если бы он был где-то рядом, Андрей сошел бы с ума. А так… На другом континенте. Считай, что на Луне. – Вот что, Андрей, – произнес Вадим Александрович. – Если вы хотите помочь Алверту, то самое лучшее, что вы можете сделать – это никогда и никому не рассказывать о нашей встрече. Вы поняли? Никогда и никому. Это в интересах Алверта. И в ваших собственных интересах. Что ж, спасибо за беседу. Было приятно и интересно пообщаться. – Что? – саркастически ухмыльнулся Андрей. – Даже телефончик не оставите? – Мы сами с вами свяжемся при необходимости. Всего хорошего. Вадим Александрович улыбнулся и зашагал в сторону Садового кольца. Андрей смотрел, как растворяется в темноте его силуэт, словно персонаж булгаковского романа. Он вынул сигарету, зажег, жадно затянулся. Достал мобильник, посмотреть пришедшую смску. Та пришла с неопределившегося номера. Увидев ее, Андрей замер, читая и читая снова, не веря своим глазам:

«Я люблю тебя! Что бы ни случилось»

Андрей помнил, кто однажды сказал ему эти слова.

====== ГЛАВА 26. ПАССАЖИР В ЭЛЬ-ОРМУЗ ======

Трэнтон-хаус, южная Шотландия, июль 2013 года

Ферренс медленно шел по старой вязовой аллее в поместье Трэнтон-хаус к югу от Эдинбурга. Он приехал сюда на день рожденья владельца поместья, который приходился ему троюродным кузеном. Джеймс мог найти тысячи причин для того, чтобы вежливо отклонить приглашение. После исчезновения Артура любые праздники были ему поперек горла. Но сюда же был приглашен и Крейг, а переговоры с ним были необходимы, чтобы попытаться избежать столкновения, которое дорого могло обойтись обоим его участникам. Или хотя бы попытаться договориться о правилах ведения войны.

Крейг шел рядом. Невысокий, сутуловатый, с жидкими волосами соломенного цвета и веснушчатым лицом – он походил на обычного офисного менеджера. Но внешность обманчива: Крейг, контролировавший целые отрасли экономики, обладал стальной хваткой и умел наносить сокрушительные удары. Сейчас это был самый опасный противник Великой Сети. Конфликт возник вокруг планов дополнительной эмиссии акций австрийского химического концерна GLA. Инициированная Крейгом эмиссия угрожала Ферренсу потерей контроля над концерном. И дело было не только в ущербе на миллиарды евро, утрата контроля над GLA могла вызвать эффект домино и сорвать стратегические планы Ферренса в сфере политики. Чтобы заставить Крейга отказаться от эмиссии акций, Ферренс с помощью негласного давления и откровенного шантажа заставлял производителей алюминия демпинговать, то есть резко снижать цены на продукцию. А это грозило убытками подконтрольным Крейгу алюминиевым заводам, что могло иметь разрушительные последствия для бизнеса Крейга в целом.

Они оба понимали, что в надвигавшейся тайной войне каждый из них мог рассчитывать в лучшем случае на пиррову победу, и пытались найти компромисс. Однако предложения Крейга для Ферренса были неприемлемы, а Крейг в свою очередь считал недостаточными уступки, на которые Ферренс готов был пойти.

Они уже около полутора часов прогуливались по вязовой аллее, изрядно раздраженные и уставшие от оказавшихся совершенно бесплодными переговоров. Ферренс решил немного разрядить обстановку.

- Николас, вы обратили внимание, что главные ворота усадьбы закрыты, а подъездная дорога превращена в газон? Видите, там повсюду кролики скачут.

- Да, любопытно, – рассеянно буркнул Крейг.

- Представьте себе, ворота закрыты еще с начала 18-го века. Трэнтоны – католики, поэтому в борьбе Вильгельма Оранского с Претендентом приняли сторону последнего. В какой-то момент казалось, что Претендент неминуемо займет трон. И тогдашний барон Трэнтон заявил ему: “Сир, клянусь, ворота моего поместья будут закрыты до того славного дня, когда вы взойдете на принадлежащий вам по праву трон”. Претендент на трон так и не взошел, его войска были разгромлены, но Трэнтоны остались верны своей клятве. Главные ворота усадьбы закрыты уже больше трехсот лет, хозяева и гости пользуются исключительно боковыми воротами.

- Гордость и глупость идут рука об руку, – криво усмехнулся Крейг. – Эффектность часто противоположна эффективности. Кстати, последнюю фразу любил повторять ваш покойный брат Питер. Я уважал его именно за умение эффективно вести дела. Правда, в последний год своей жизни он, кажется, потерял чувство реальности.

- Что вы хотите этим сказать? – нахмурился Джеймс.

- Он слишком увлекся химическим производством, – Крейг многозначительно поднял бровь. – Как вы сейчас. Думаете, я не знал о тайных поставках сирийцам, иракцам и прочим подобным клиентам? А биологические разработки? Ваш брат почему-то решил сделать ставку именно на них. Он решил, что это принесет колоссальные прибыли и влияние. Возможно, он был прав. Но степень риска он недооценил. Весьма недооценил.

- Не понимаю, к чему вы клоните, Николас, – ледяным тоном сказал Ферренс.

- Эти проекты вашего брата… назовем вещи своими именами: производство химического и биологического оружия, так ведь? Они не могли остаться в тайне. Слишком уж масштабными были. Я знал об этом, но молчал. Просто выжидал и смотрел, чем все закончится. А закончилось всё печально для вашего брата. Мне известно, что его убили, – произнес Крейг, глядя на Ферренса водянистыми, холодными глазами. – И я знаю, что его убили вовсе не конкуренты. Он был устранен спецслужбами.

- Спецслужбами? – повторил Ферренс, невольно вздрогнув.

- Да, тут не обошлось без старой, доброй МИ-6, – равнодушно пожал плечами Крейг. – Но у меня есть основания полагать, что не только МИ-6 была в этом замешана. Это был целый заговор спецслужб не одной страны. Слишком уж опасную игру затеял ваш брат. И его устранили.

- И что из этого? – холодно спросил Ферренс.

- То, что и вы, Джеймс, совершаете ту же ошибку. Вы заключаете тайные сделки с иранцами в обход санкций. Кое-какую информацию я слил американцам, и это уже доставило вам проблемы. Но главное – не это. Я понимаю, зачем вам нужен контроль над GLA. Хотите попытать удачи там, где ваш брат потерял свою жизнь? Повторить его печальный опыт? Вы готовы к этому, Джеймс?

- К дешевым угрозам с вашей стороны я всегда готов, Николас.

- Мои угрозы могут и впрямь обойтись вам очень дешево. Вы отдаете мне контроль над GLA, а я молчу о ваших иранских операциях. И мы оба остаемся в выгоде.

- Почему я должен верить, что вы будете молчать, Николас? Вы ведь уже передали американцам часть информации. Где гарантии, что вы не сделаете это снова?

- Гарантией является взаимовыгодность сделки.

- Нет, – отрезал Джеймс. – Для меня это не гарантия. И, к тому же, я подозреваю, что вы так вцепились в GLA потому, что сами хотите попытать счастья в том, в чем…

- Нет, нет и нет! – нервно сказал Крейг. – Вы думаете, я настолько безумен, чтобы заняться производством неконвенционального оружия? На подобное мог решиться ваш брат. Можете решиться и вы. А мне это не нужно. Это такое дело, в котором и миллиарды могут не спасти от виселицы. Увольте.

Джеймс промолчал. Он знал, что Крейг умел лгать убедительно и вдохновенно.

- Словом, Джеймс, подумайте над моим предложением, – проговорил Крейг. – Зачем нам ввязываться друг с другом в войну? В ней мы можем потерять не только наши состояния, но и жизни. Тем более, что сейчас, насколько известно, вы заняты другим. Все пытаетесь найти своего сбежавшего любовника, не так ли?

Джеймс по-прежнему молчал.

- Кстати, искренне желаю вам удачи в поисках, – криво усмехнулся Крейг. – Я не любитель смазливых юношей, но лучше уж заниматься такой любовью, чем истощать силы друг друга в финансовых битвах.

- Благодарю за добрые пожелания, Николас, – процедил Джеймс.

- Джеймс, я говорю искренне! Более того, хочу помочь вам. Мне стало известно, что вы так и не продвинулись ни на шаг в своих поисках. А у меня есть кое-какие данные. Не бог весть что, но я могу их вам предоставить. В качестве жеста доброй воли, если угодно. Правда, жду от вас ответного жеста.

- Какого именно?

- Я хочу, чтобы вы на пару-тройку дней задержали ваши демпинговые меры по алюминию. Это позволит мне сохранить хорошие деньги. А вам не будет стоить ни гроша. К тому же, вы получите зацепку в поисках вашего ветреного блондинчика.

- Что вам известно, Николас? – спросил Джеймс с замиранием сердца.

- О, я мог бы сейчас произнести целую речь о том, что моя служба безопасности работает гораздо лучше вашей, – самодовольно ухмыльнулся Крейг. – Но не буду этого делать. На самом деле помог случай. Вы сами понимаете, что мои люди (да и не только мои) следили за предметом вашего обожания с тех пор, как он оказался в вашей постели. Обычная практика. Ваш Молтон ведь тоже следит за моими любовницами, не так ли? Так вот, мои люди в день, когда сбежал этот ваш Алверт (или как его?), находились в Хитроу. В зоне вылета четвертого терминала аэропорта. Нет, они вовсе не вашего любовника там поджидали, просто следили кое за кем еще. Но один из них ранее входил в группу наблюдения за вашим сладким мальчиком. И вот он-то и заметил Алверта, который впорхнул в зал вылетов. Мой сотрудник не придал этому особого значения, у него было другое задание, но на всякий случай внес в отчет. А потом выяснилось, что красавчик улепетывал от вас. И мне подумалось, что эта информация может вам пригодиться.

- Благодарю вас, Николас, – сухо сказал Джеймс. – Но я уже располагаю данными о том, что Артур скорее всего покинул территорию Великобритании.

- Однако о том, что он улетел именно через четвертый терминал Хитроу, у вас ведь данных не было, не так ли? – хитро улыбнулся Крейг. – Могу вам сообщить еще кое-что. Мой сотрудник, повторюсь, не следил за вашим белокурым сокровищем, но заметил, что тот очень нервничал (что вполне объяснимо) и ринулся в направлении стоек, где шла регистрация на рейсы в Амстердам, Сеул, Москву и, заметьте, Эль-Ормуз.

- Эль-Ормуз? – выдохнул Джеймс, остановившись как вкопанный. – Эль-Ормуз?

- А, и вы подумали о том же! – многозначительно поднял бровь Крейг. – Неужели ваш красавчик сбежал все-таки к нашему доброму другу, принцу Ахмаду?

Джеймсу казалось, что в его сердце вонзился острый нож. Неужели Артур все-таки сбежал к Ахмаду? Будь все проклято!

- Понимаю вас, – с сочувственным видом заметил Крейг. – Конечно, ормузский след я на вашем месте проверил бы в первую очередь. Но не забывайте, что мой человек не видел, на какой именно рейс регистрировался ваш маленький беглец. Может быть, он полетел и не в Ормуз. Конечно, Сеул и Москва кажутся мне маловероятными вариантами. А вот Амстердамом я занялся бы вплотную, это же рай для геев. Впрочем, вам решать.

- Благодарю вас, Николас, – повторил Джеймс, пытаясь собрать разбегающиеся мысли.

- Так что? Могу я рассчитывать, что вы повремените пару дней с алюминием?

- Да, – твердо сказал Джеймс. – Повременю. Обещаю.

- Хотя бы об этом договорились. Как все-таки вовремя сбежал ваш красавец! Еще пара его побегов, и мы уладим все наши разногласия, вы не находите, Джеймс? – Крейг глумливо рассмеялся.

- Если я его найду, он больше не сбежит, – отрезал Ферренс.

- Ну-ну. Удачной охоты, Джеймс!

И Крейг быстро зашагал к дому. Джеймс остановился, прислонившись к старому вязу, и закрыл глаза. Прошло уже полтора месяца, как исчез Артур, полтора месяца бесплодных попыток напасть на его след. Джеймс невероятным усилием воли старался концентрироваться на текущих делах. Но черные глаза, полные то мрака и холода, то боли и отчаяния, все время стояли перед его взором. По ночам Джеймс грыз подушку, вспоминая гибкое, податливое тело, тоскуя по запаху атласной кожи Артура и аромату белокурых волос. Он тосковал по солоноватому вкусу его крепенького члена, по трогательному стону, когда Артур изливался… Он тосковал по умению Артура наслаждаться болью и дарить это наслаждение ему. «Где ты, где? Вернись!» – прошептал Джеймс. Затем вздохнул и, помедлив несколько мгновений, быстро зашагал к дому. Надо было срочно возвращаться в Лондон. Появился след. *** Лондон, июль 2013 года

Получив от Крейга сведения о том, что его любовник, возможно, сбежал все-таки к принцу Ахмаду, Джеймс озверел. Он примчался из Шотландии в невменяемом состоянии и сразу поставил на уши Молтона и его людей. Между тем Молтон сильно сомневался в подлинности “ормузского” следа. Во-первых, история о том, что Алверта видели в Хитроу, могла быть выдумана Крейгом, чтобы выторговать уступки по алюминию. Крейг умел врать. Но даже если он сказал правду, то странно, почему мальчишка полетел в Ормуз обычным рейсом? Для принца Ахмада организовать бизнес-джет своему любовнику было все равно, что купить бутылку пепси. И это исключало бы все шансы на то, что мальчишку засекут в аэропорту (а ведь именно это и произошло). Наконец, Ахмад после бегства Алверта оставался в Лондоне еще две с половиной недели и даже начал розыск мальчишки, когда стали распространяться слухи о его исчезновении. Конечно, все это могло делаться для отвода глаз. Но Молтон знал темперамент принца. Этот вряд ли стал бы сидеть в Лондоне, зная, что в роскошной спальне ормузского дворца его ждет – не дождется томный красавчик. Нет, две с половиной недели принц точно не вытерпел бы.

Но эти аргументы не действовали на Джеймса. Он устроил Молтону головомойку и потребовал направить в Ормуз агентов Сети. Молтон считал это чистым безумием. Ормуз – закрытая страна, лишь недавно там стал развиваться туристический бизнес. Иностранцев там было мало, в основном, сотрудники западных нефтекомпаний, и все они находились под пристальным наблюдением местных спецслужб. Вести там розыски Алверта, не привлекая внимания властей, было просто невозможно. Тем более, что агентуры Сети в Ормузе не было. Попытки обзавестись агентами среди местных чиновников и военных предпринимались неоднократно, но неизменно терпели провал.

Однако Ферренс и слышать ни о чем не хотел. Он требовал, чтобы люди Молтона вылетели в Ормуз едва ли не первым же рейсом. Мысль о том, что Артура в эту самую минуту трахает ненасытный Ахмад, начисто лишала Джеймса рассудка. Да и Молтон уже боялся, что сам вот-вот свихнется. При слове “Ормуз” ему хотелось лезть на стенку.

Разумеется, первым делом Молтон попытался получить доступ к записям видеокамер в Хитроу. Это был самый простой и быстрый способ узнать, куда вылетел Алверт. Увы, этот путь оказался заблокирован. Служба безопасности аэропорта наотрез отказалась предоставить людям Молтона доступ к видеозаписям. Молтон и Ферренс пытались заходить с разных сторон, торговаться и даже угрожать, но всякий раз получали твердый отказ. Якобы прошло уже почти два месяца, и все видеозаписи давно стерты. Это могло быть правдой, а могло быть и признаком того, что МИ-5, прежде спокойно взиравшая на их поиски, решила вмешаться. И Молтону это очень не нравилось. Слишком напоминало то, что произошло в Афинах: тогда видеозаписей тоже вдруг не оказалось.

Молтон заставил своих людей снова лезть в базы данных авиакомпаний и аэропорта Хитроу. Они уже знали, что Алверт не значился в списках пассажиров, вылетевших в тот день. А это подтверждало догадку о том, что у мальчишки были документы на другое имя. И предстояло вычислить, под каким именем Алверт перемещается по миру. В базах были доступны паспортные данные (за исключением фотографий). Ясно, что надо было искать пассажира примерно того же возраста, что и Алверт, то есть от 18 до 25-ти лет. Молтон вздохнул с облегчением, узнав, что на авиарейсе в Эль-Ормуз в тот день самому молодому пассажиру было 27 лет, и он был арабом. Все-таки 20-летнему блондину было бы сложно закосить под 27-летнего араба. Молтон радостно доложил об этом Джеймсу, наивно полагая, что уж теперь тот отбросит “ормузский вариант”. Но параноик с ходу превратил Молтона надежды в пыль.

- Это же HormAir, – заявил Ферренс. – Ормузская авиакомпания. Ахмад мог отдать им приказ зарегистрировать Артура под арабским именем, чтобы сбить нас с толку.

- Джеймс, я понимаю, что ты регулярным рейсом летал черт знает сколько лет назад. Так вот, смею напомнить, что в аэропорту есть целый ряд систем контроля. Уж поверь, блондин вряд ли сумел бы так просто попасть в самолет под арабским именем.

- Возможно. Но все равно исключать этого нельзя.

- Послушай, все факты говорят о том, что Алверт вылетел вовсе не в Ормуз.

- Тоже возможно. Но что, если он вылетел в Ормуз с пересадкой, чтобы замести следы? Если, допустим, он полетел туда с пересадкой в Амстердаме? – вопросил параноик.

Молтон обреченно вздохнул, мысленно пожелав, чтобы весь этот Ормуз с его голубыми принцами и их хитрожопыми любовниками в одночасье ушел на дно морское. Как Атлантида. Как Содом и Гоморра!

Уже больше сотни агентов Сети в разных странах занимались исключительно поисками Алверта, как будто у них не было более важных задач! А ресурсы Сети, в конце концов, были вовсе не безграничны. Но Ферренс не слушал возражений. Поэтому Молтон продолжал разрабатывать “ормузский след”, но основные надежды возлагал на другие направления: Амстердам, Москву, Сеул.

Сеул изначально казался самым маловероятным пунктом назначения. Хотя, с другой стороны, Алверт имел скверную привычку поступать непредсказуемо. Может быть, какая-то нелегкая понесла его именно в Сеул. И, черт бы всех подрал, оказалось, что в тот день из Лондона в Сеул вылетел огромный “Боинг-747″ British Airways, и в списке пассажиров было целых 88 (!) человек с европейскими именами и фамилиями в возрасте от 18 лет до 21 года. А если расширить этот список до 23 лет, то вообще насчитывалось 128 человек! «И какого хрена этих сопляков понесло в гребаный Сеул, причем в одном самолете? Их же всех теперь надо проверять, добывать их фотографии! А это время. Деньги. Человеческие ресурсы», – с тоской думал Молтон.

С Москвой было проще. Это был рейс «Аэрофлота». Самолет А-320 – небольшой, в нем обнаружилось всего 12 пассажиров с европейскими и славянскими именами и фамилиями в возрасте от 18 до 23 лет. Но среди них оказался «Русский Энди», Андрей Алтухин. Вот это было подозрительно. Получается, что Алверт и Алтухин пересеклись в четвертом терминале Хитроу? А, возможно, даже вместе вылетели в Москву? Пока достоверно можно было утверждать, что они находились в здании терминала одновременно. Не факт, что они там встретились, и уж далеко не факт, что они вылетели одним рейсом. К тому же, Алтухин купил билет заранее и не скрывал, что возвращается в Москву. Побег же Алверта, судя по всему, был спонтанным, спровоцированным безумной выходкой Джеймса. Но, может быть, мальчишка то ли от отчаяния, то ли из чувства мести решил купить билет на тот же рейс, что и Алтухин и улететь вместе с ним? Маловероятно. Получить визу в Россию в течение двух-трех часов (а именно столько было у Алверта в запасе) нереально. К тому же, Алверт и Алтухин вообще не контактировали между собой по телефону. Но на всякий случай, агентам Сети в Москве было дано указание проверить контакты Алтухина. Не было выявлено ничего подозрительного. Алтухин находился в Москве уже целый месяц и тупо бездельничал, шатаясь по гей-тусовкам и пьянствуя. Алверт рядом с ним замечен не был. Никаких интернет-контактов с Алвертом или телефонных звонков. Некоторые подозрения вызвала только sms, полученная Алтухиным: «Я люблю тебя! Что бы ни случилось». Sms была на английском. Отправителя определить не удалось. Но ничто не указывало на то, что это Алверт. У Алтухина в Лондоне оставалось немало поклонников, тосковавших по мускулистому красавцу.

Наконец, Амстердам. На борту самолета авиакомпании KLM присутствовали всего шесть пассажиров интересующего Молтона возраста. Это радовало. До тех пор, пока Молтону не принесли распечатку авиабилетов одного из них. Посмотрев на нее, Молтон похолодел. Парень в возрасте 20 лет делал в Амстердаме пересадку. И дальше направлялся в Ормуз. Молтон уронил голову на руки и застонал. Только не это. Нет!

Было ясно: бури теперь не избежать.

====== ГЛАВА 27. БРАЗИЛЬСКИЙ СЛЕД ======

Москва, июль 2013 год

Андрей был достаточно умен, чтобы понимать: он не слишком умен. Обычный парень. Даже слишком обычный. Андрей иногда задумывался, а что ему вообще в этой жизни интересно? Ну, кроме Темы, само собой. Музыка? Он был к ней равнодушен. Точно знал, что не переваривает русскую розово-слюнявую попсу. А все, что «не-попса», хавал совершенно спокойно. Но ни от чего и ни от кого не фанател. Спорт? Ну, любил футбол посмотреть. Сам иногда играл в футбол. Но не так чтобы его это очень заводило. Кино? Нравились боевики. Да, «Бондиана» само собой, тут он был фанатом. Ну и что? А ничего. Игры-стрелялки и прочая компьютерная хрень? Дракула, фанат этой фигни, за год их жизни в одной квартире так и не смог его к этому приобщить. Книги Андрей почти не читал. Шмотье? Ну да, он любил одеться во что-нибудь этакое, красиво облегающее фигуру… Он же гей, в конце концов! Но по большому счету тряпки его мало волновали, он не понимал, как иные парни могли часами шляться по торговым центрам, без конца что-то выбирая и примеривая. «Пидарасы», – раздраженно думал Андрей.

Как ни крути, выходило, что интересов у него особых не было. Кроме как побухать и потрахаться.

Андрей с горечью понимал, что он – ни рыба, ни мясо. Невнятный, неинтересный. Ну да, пока что он красавчик, на которого пускают слюни, которого хотят, а дальше-то что? А дальше ничего не светило. Хотя нет, светило. Андрей даже знал, что именно, и ему от этого “света” хотелось заползти в какую-нибудь дыру потемнее.

Он давно понял, что по характеру является ведомым. Типичным подкаблучником. Такая гора мускулов, постепенно превращающаяся в нечто пузато-бесформенное. Жена-стерва, выводок детишек. «Принеси-подай-прибей-почини-съезди-привези-заплати-гдесновашлялся-опятьнажралсяскотина». Он на таких мужиков насмотрелся еще в детстве среди родственников и знакомых. Они считали себя вполне счастливыми, потому что у них все в жизни было правильно: жена-дети-дача-машина. Ну, может, еще любовница. Но Андрей видел, как эти затюканные мужики с пузами бухали с горя тайком и половина произносимых ими фраз начиналась со слов: «Моя стерва тут опять устроила…», «А моя жаба вчера снова истерику закатила…». И еще тогда, в детстве, Андрей поклялся себе, что ни за что не превратится вот в такого. Лучше будет жить один. До самой смерти.

Он рос без отца, и ему очень не хватало рядом мужчины – сильного, заботливого, который его учил бы, направлял, на которого можно было равняться, которым можно было гордиться. И когда, повзрослев, он открыл для себя мир кожи и бдсм, то понял, что всегда хотел именно чего-то такого. Мир, в котором не было и не могло быть истеричных, замотанных жизнью теток и пузатых, затюканных тетками мужиков. Таинственный, зловещий, черно-красный мир упругой кожи и сверкающей стали. Мир, в котором правят сильные Домы. Мир, где повелевают и подчиняются – красиво, захватывающе, до боли, до дрожи, до безумия. Мир, полный унижений и рождающейся из них страсти. Мир, в котором все по-другому.

Да, у Андрея хватало мозгов понимать, что этот мир – иллюзия, что сильные Домы и стильные сабы в обычной жизни превращаются в обычных людей. Но… он цеплялся за свои грезы. За свою мечту о сильном Доме, к которому можно прилепиться. Который заберет его в свой мир, где можно раствориться без остатка.

И когда он встретил Ферренса, то понял, что всегда хотел именно такого. Красивого, сильного, надменного, жестокого, великолепного Дома. Хозяина. Повелителя. Ферренс был живым воплощением его самой потаенной мечты и самой безнадежной надежды. И он же, Ферренс, уничтожил мечту парня. Убил надежду. Безжалостно, раз и навсегда. Из-за Алверта. Алверт. Алверт! Андрей всегда думал, что Алверт изначально был чем-то неправильным. Тем, чего вообще не должно было быть! Этому изнеженному, женственному красавчику просто не было места в мире Андрея! В черно-красном мире бдсм. В этом мире могли существовать только сильные, крутые мужчины, созданные повелевать. И выносливые, терпеливые сабы, созданные повиноваться. Но ванильный Алверт нагло пролез в этот мир, предназначенный вовсе не для него, и перевернул всё с ног на голову, порвал всё в клочья! Алверт заставил Андрея понять, что тот хочет не только принадлежать, но и обладать. Не только чувствовать опору, но и быть ею. Не только быть защищенным, но и самому защищать, оберегать, заботиться. Любить. Потому что в Алверте Андрей видел себя. Видел себя таким, каким ему не суждено было стать.

Андрей твердо решил, что Алверт останется только в его воспоминаниях, крепко запертых на ключ в дальнем чулане памяти. Но встреча с таинственным Вадимом Александровичем и внезапная smsка от Алверта (а она могла быть только от Алверта!) разнесли дверь чулана в щепки. Алверт вновь стоял перед глазами Андрея, и бедный парень уже не знал, куда деваться от этого наваждения.

Он-таки устроился на работу: санитаром в ближайшей больнице. Пусть деньги у него и были, но им суждено было рано или поздно закончиться, так что работа, пусть и временная, не мешала. Нечего сидеть на шее у матери. Тяжелого и грязного труда Андрей никогда не гнушался (он же не какой-нибудь неженка вроде Алверта, который упадет в обморок, если поцарапает свои ухоженные ручки. Блядство, опять Алверт! Да хватит уже думать о нем!). График сутки через трое его устраивал. Работа выматывала, но Андрею это даже нравилось: проще было не думать об Алверте. В свободное время он ходил в спортзал качаться. Опять же, чтобы не думать об Алверте. А также бухал и тусовался. Тоже чтобы не думать об Алверте.

Но обычная гей-тусовка с ее пидовками-хабалками, их бесконечными сплетнями и вечным срачем ему быстро надоела. Он восстанавливал свои контакты в бдсм-тусовке. Сходил пару раз на бдсм-вечеринки. В Москве с этим было не очень. Такие вечеринки проходили лишь в паре клубов, да и то не чаще раза в неделю. И эти вечеринки были на самом деле обычной ванилью, лишь прикрытой бдсм-антуражем. Основную массу тут составляли не настоящие ценители Темы, а обычная пидовня, напялившая на себя кожу и латекс, но не способная стянуть с себя манерность и хабальство. Это была жалкая пародия на лондонские бдсм-клубы. По счастью, Андрей столкнулся с Филом (то бишь Мишей Филипповым), который был в Теме по-настоящему, а не просто щеголял кожаными и латексными прикидами. Познакомились они на той давней тусовке, на которую вломилась полиция. И теперь Фил позвал Андрея на квартирную сессию, согласившись, что здесь, в клубе “одна херня и делать нехер”.

Сессия должна была состояться где-то в подмосковных Мытищах. Для Андрея это было все равно что у черта на рогах. Но ему хотелось оторваться по полной, с теми, кто по-настоящему в Теме, а не с этим ванильным сбродом. И он твердо решил, что поедет.

Лондон, июль 2013 года

- И больше тебе сказать нечего? – орал Ферренс, с ненавистью глядя на Молтона. – Идиот! Я приказал тебе отправить людей в Ормуз еще две недели назад! Почему мои приказы не исполняются? По твоей вине Артур сбежал, а теперь ты саботируешь поиски! Считаешь себя умнее всех? А прав был я: Артур в Ормузе! У этого гнусного подонка! Стал наложником в его гареме! Мой Артур! В гареме! Я убью их! Убью обоих! Клянусь!

Ферренс схватил со стола тяжелое пресс-папье и швырнул его в стену. Грег не шелохнулся. Ферренс опустился в кресло и ослабил узел галстука.

- Если бы ты не был моим другом, Грег, я пристрелил бы тебя прямо здесь.

- Не сомневаюсь, – невозмутимо изрек тот.

- Мне нужен Артур! И если для этого потребуется сложить гору трупов, я ее лично сложу. Даже если туда придется положить и твой труп.

- Тоже не сомневаюсь, – невозмутимость Грега бесила Джеймса больше, чем его неповиновение. – Но осмелюсь напомнить, вашему сиятельству, – черт, как же Ферренс ненавидел это ядовитое обращение в устах Грега, – что пока у нас нет никаких подтверждений того, что пассажиром амстердамского рейса, отправившимся в Ормуз, был именно Алверт. Скорее, у нас есть подтверждения обратного.

- Какие к черту подтверждения? Они мне не нужны. Все и так ясно!

- Отлично, ваше сиятельство. Если вам все ясно, то берите на себя руководство службой безопасности. А я ухожу в отставку, потому что мне пока ничего не ясно. Видимо, я полный идиот.

- Да что тут неясного? Артур в Ормузе! В гареме у этого чертова араба!

- Возможно. Но пока факты таковы. Из Лондона в Амстердам, а затем в Ормуз улетел некий Аллан Горстер. Гражданин США. В Великобританию, согласно данным иммиграционной службы, въехал в мае. И, наконец, вот, посмотри его фотографию. Блондин. Кстати, симпатичный. Но это не Алверт. Твой Артур ведь получше будет, правда, Джеймс? – Грег нагло ухмыльнулся.

Ферренс уставился на фото. Да. Это точно был не Артур. Красивое лицо, вполне годное для фотомодели. Но это был не его мальчик. Просто незнакомый парень.

- Это точно его фото?

- Мы проверили. Его родители работают в Эль-Ормузе в представительстве Вritish Рetroleum. Парень улетел к ним на каникулы. Вопрос закрыт. Надеюсь, что закрыт. До следующего приступа твоей паранойи.

Ферренс смотрел на Грега с таким видом, как будто хотел его расцеловать.

- Он не с Ахмадом? – прошептал Джеймс.

Грег скривил губы.

- Джеймс, нет никаких данных, что Алверт в Ормузе. 99 процентов, что его там нет. Один процент оставлю… на всякий случай.

- Грег, я прощу ему кого угодно… Только не Ахмада. Только не его.

Джеймс грохнул кулаком по столу. Да, он, стиснув зубы, терпел, когда Артур трахался с кем ни попадя в самых отвратительных клубах. Когда он две недели прожил с этим ничтожеством Уоллером. Все это бесило Джеймса, но он терпел. Вульгарно, но это было то же самое, как если бы Артур назло ему вдруг решил прилюдно заняться онанизмом. Гнусно, неприятно, но… по большому счету это ничего не значило. А вот мысль об Ахмаде приводила Джеймса в бешенство. Принц был опасен, это Джеймс чувствовал нутром. Он не должен был прикасаться к Артуру. Никогда.

- Ормуз без внимания не оставлять, – приказал Джеймс. – Пусть даже Артура там нет, но за принцем надо следить. Нам известно, что он тоже ищет Артура. Нельзя допустить, чтобы он добрался до мальчика первым.

- Люди Ахмада почему-то сконцентрировали поиски на Милане и Амстердаме.

- Вот как? Ну, насчет Амстердама более-менее понятно. А какого черта Ахмаду понадобилось в Милане?

- Его люди обшаривают там модельные агентства, – хмыкнул Грег.

- Модельные агентства?

- Ну да. Поначалу мы решили, что принц подыскивает себе новых наложников. Но оказалось, что его люди рыщут там в поисках Алверта.

- Что? – изумленно спросил Джеймс. – Неужели они решили, будто Артур сбежал от меня, чтобы начать карьеру модели??

- Джеймс, – невозмутимо заметил Грег, – мы не знаем, какие планы вынашивает Алверт. Мальчишка непредсказуем. Как знать, может быть, он и впрямь решил выйти на подиум? Или сняться рекламе нижнего белья как Алтухин-младший?

- Замолчи! – прорычал Джеймс. – Даже если он этого захочет, я ему не позволю!

- Было бы здорово, если бы он этого захотел. Тогда мы нашли бы его в два счета и доставили тебе прямо с подиума. Или со съемки.

- Красота Артура не для плебса, – проскрежетал Джеймс. – Следи за людьми Ахмада в Милане. Теперь Амстердам. Что там?

- Люди Ахмада рыщут по тамошним гей-заведениям. Мои тоже.

- А что с пассажирами амстердамского рейса?

- В проверке. Троих мы уже исключили, это не Алверт.

- А Москва, Сеул?

- С Сеулом больше всего мороки, там надо проверять больше ста человек. Человек 20 уже проверили. Никто и отдаленно не напоминает Алверта.

- А что с Москвой?

- Есть проблемы. Европейских граждан мы можем проверить. Но с доступом к базам данных русских есть сложности.

- Грег, в России все покупается и продается, это всем известно!

- Но в последние годы русские ужесточили политику секретности. Мы сможем получить доступ к их базам данных, но теперь это потребует больших затрат и времени.

- Действуй! Ты не ограничен в средствах, но ограничен во времени, не забывай!

- Слушаюсь, босс, – буркнул Грег.

Легко было сказать “слушаюсь, босс”, но на самом деле поиски Алверта стали сталкиваться с новыми сложностями. И в первую очередь это касалось пассажиров амстердамского и московского рейсов. Амстердам беспокоил Молтона больше всего: это был наиболее вероятный пункт назначения Алверта. В самом деле, рассуждал Молтон, вряд ли изнеженный лондонский педик решился отправиться в гомофобскую Россию (хотя, черт его знает, а вдруг? А если предположить, что он русский?) Амстердам с его развеселой гей-жизнью был по определению гораздо более привлекателен для Алверта. Однако пока ни в каких гей-местах Амстердама Алверт не объявлялся.

Но беспокоило Молтона другое. На борту попавшего под подозрение амстердамского рейса было всего шестеро пассажиров, подходящих по возрасту. Троих легко ужалось проверить. Их кандидатуры отпали. Еще один улетел в Ормуз – к счастью, это оказался не Алверт. А вот с двумя оставшимися возникли проблемы. Одним из пассажиров был 19-летний гражданин США Джозеф Саймон. И людям Молтона никак не удавалось пробить по иммиграционным базам информацию о том, когда именно и где он въехал на территорию Великобритании, а также его фотографию. Да и следов его пребывания в Штатах найти не удалось. Этот “неуловимый Джо” пробыл в Амстердаме полторы недели, после чего вылетел рейсом KLM в бразильский Сан-Паулу. И там его следы терялись. Ниоткуда появился и никуда исчез. Может быть, парень путешествовал по фальшивому паспорту? Это очень походило на Алверта. Молтон немедленно отправил в Бразилию группу сотрудников. “Бразильское направление” становилось приоритетным.

Еще одним пассажиром того рейса был 20-летний британский подданный Николас Эндрю. Его фото удалось раздобыть быстро. Он был очень похож на Алверта. Не такой красивый, но очень похож. Настолько, что Алверт по такому паспорту при определенном везении вполне мог проскочить через пограничный контроль. Когда служба Молтона навела справки об этом Эндрю, то оказалось, что парень был наркоманом. Он учился в йоркском колледже, а в середине мая исчез. Говорили, что вроде бы он собирался потусить в Амстердаме. По другим сведениям, он собирался к друзьям в Шотландию. Странно, что наркоман покупает билет на самолет, чтобы лететь в Амстердам. Из Лондона туда можно добраться гораздо более дешевыми способами. Что, если Алверт позаимствовал его паспорт? Одолжил, купил, украл, в конце концов? Тем более что этот наркоман, прилетев в Амстердам, как сквозь землю провалился. Человек с таким именем не регистрировался в отелях. Возможно, он заселился в какой-нибудь наркопритон, где и валялся укуренный, упоротый, но все равно это было довольно подозрительно. Поэтому Амстердам оставался одной из главных точек поисков.

Москва тоже беспокоила. На борту дневного рейса “Аэрофлота”, вылетевшего в тот день из Хитроу, было 13 человек подходящего возраста. Алтухин отпадал по определению. Четверо были гражданами стран ЕС. Их легко пробили по базам. Ни один не оказался и близко похож на Алверта. А вот с остальными возникла морока. Не то чтобы люди Молтона не могли получить доступа к базам данных русских, но в них царила странная неразбериха. Лишь про троих пассажиров из восьмерых можно было с уверенностью сказать: это не Алверт. Еще двое в разных базах данных имели несовпадающие фотографии. На фото из одной базы данных был рыжий конопатый парень с тонкими чертами лица. Некий Николай Гулько. А на фото из другой базы этот же парень был черноволосым с широким носом и совершенно другой формой ушей. В британской иммиграционной базе была вообще непонятно чья фотография. А как он выглядел на самом деле – черт его знает. И как его вообще пропустили через пограничный контроль? Схожая ситуация была с еще одним пассажиром московского рейса – каким-то Евгением Зацепиным.

Еще по двум пассажирам информация в базах имелась, но была недоступна. Тут было два объяснения: обычный для России бардак или же вмешательство спецслужб.

Но для Молтона и тот и другой варианты означали головную боль. Один из этих двоих, некий Михаил Матовников, летел в Россию из Уругвая. Второй – какой-то Алексей Вершинин – летел непосредственно из Лондона. Паспорт был выдан российским посольством в Лондоне два года назад. Это значило, что парень постоянно жил в Англии. В британских иммиграционных базах он тоже значился. Имел вид на жительство в Великобритании. Но доступа к фотографии не было. Программа все время сообщала о сбое. С чего бы? Это было весьма подозрительно. И это надо было проверять.

Наконец, еще один пассажир, судя по фамилии русский – Юрий Сальников, оказался гражданином Киргизии. Летел аж из Южной Африки. Маловероятно, что это был Алверт, но… Опять же, это был 19-летний блондин с тонкими чертами лица. И у Алверта были шансы сойти за него при не самом придирчивом контроле.

Как ни странно, особых проблем не возникло с пассажирами сеульского рейса. Точнее была одна проблема: проверить свыше ста человек. Но как раз проверка сеульского направления шла быстро и особых хлопот не доставляла.

А в Амстердам, Москву и Бишкек пришлось посылать людей на поиски пассажиров, подпавших под подозрение. А ведь все строилось на допущении, что Крейг сказал правду. Но если он солгал, и Алверт вовсе не вылетал в тот день из Хитроу? Это значило бы, что служба Молтона приложила титанические усилия и потратила миллионы фунтов, гоняясь за миражами. Но выбора не было.

Между тем Джеймс все больше склонялся к мысли, что Артур спрятался где-то в Бразилии. Скорее всего, в лабиринтах Сан-Паулу. Со стороны Артура это было умно: Сан-Паулу – один из крупнейших мировых мегаполисов и найти его там было бы непросто. Да, было известно, что Артур в свое время жил в Париже и Афинах. Поиски велись и там, но ничего не дали. Но кто знает, где Артур еще жил до того, как объявился в Лондоне? Возможно, что и в Бразилии. Ведь его биография по-прежнему оставалась белым пятном.

Сообщения людей Молтона, посланных в Сан-Паулу, указывали на то, что “бразильский след” является верным. Слишком много косвенных данных говорило о том, что искать Артура надо было именно там. Прежде всего, быстро стало ясно, что документы на имя гражданина США Джозефа Саймона – фальшивые. Паспортные данные принадлежали другому человеку. Никакого Джозефа Саймона не существовало в природе.

Более того, удалось даже выйти на изготовителя паспорта. Он находился здесь, в Лондоне. Нажать на него ничего не стоило. Пара угроз, небольшое вознаграждение, и этот мошенник быстро опознал Артура на фотографии, признав, что делал паспорт именно для него. Как Артур смог на него выйти и как вступил в контакт незаметно для службы безопасности – оставалось неясным. Скорее всего, это происходило во время тайных отлучек Артура из спа-салона. Признаться, в глубине души Джеймс был даже рад этому. Фальшивый паспорт лучше измены. Но он еще раз убедился в том, что Грег приставил к мальчику в качестве телохранителей законченных идиотов. О чем прямо ему и сказал.

- Джеймс, мои люди – профессионалы! – огрызнулся тот. – Повторяю, их задачей было охранять твоего любовника, а не следить за тем, чтобы он не удрал.

- Профессионалы не допустили бы исчезновения объекта охраны! – отрезал Джеймс. – А теперь – Сан-Паулу. Какие сведения поступают?

- Данные лишь косвенные. Алверта якобы видели в весьма подозрительных местах, через которые идет контрабанда кокаина.

- Проклятье! Усильте группу поиска.

- Усилим, босс, – кисло ответил Грег. – Но данные расходятся. Одни вроде бы опознали Алверта на фотографии, но не слишком уверенно. Другие утверждают, что это вообще не он. И вообще, вся эта свора наркодилеров… Верить им нельзя. Да и странно все это. Зачем мальчишке лезть в эти наркоигры? Он же не нищий. Сам знаешь, у него в кубышке лежит больше миллиона фунтов. К тому же, он точно не дурак.

- Вот именно, не дурак. Он и делает ставку на то, что в среде наркодилеров и прочей подобной швали мы его искать точно не будем.

- Слишком велик риск для него. Да еще с такой мордашкой и попкой…

- Вот именно, Грег. Мальчика могут изнасиловать. Или просто убить. Или подсадить на наркотики. Или как-то подставить. Поэтому основные усилия направь именно на бразильское направление.

- Джеймс, наши ресурсы не беспредельны. Проблема не в деньгах, проблема в людях. Все больше и больше людей откомандировывается на поиски Алверта. Но моя служба не может заниматься исключительно поисками твоего любовника!

- Согласен. Тогда можешь перебросить в Бразилию тех, кто сейчас занимается Москвой, Сеулом и Амстердамом. Не всех, разумеется. Но эти направления для нас сейчас менее приоритетны, чем направление Сан-Паулу.

- Я не против, Джеймс. Но учти, что проверки поамстердамскому рейсу еще не завершены. Да и Москва требует работы. Есть там один парень, по которому мы не можем пробить данные ни в британских, ни в российских базах. Интуиция подсказывает мне…

- Отправь свою интуицию ко всем чертям! Оперируй только фактами. А они пока указывают на то, что Артур скорее всего в Бразилии! Вот Бразилией и занимайся в первую очередь. Остальные направления тоже продолжай разрабатывать.

- Слушаюсь, босс, – угрюмо буркнул Грег. – Все будет сделано. Но…

- Что еще за “но”? – угрожающе сдвинул брови Джеймс.

- Джеймс, твоя погоня за этим мальчишкой, сожительство с ним, а теперь его поиски уже встали нам более чем в 40 миллионов фунтов! Я уже не говорю об адской нервотрепке для десятков, а теперь уже и сотен людей. Что дальше? Подумай об этом! В сотый раз прошу тебя, оставь этого мальчишку! Забудь о нем! Он сбежал, да и черт с ним, пусть сидит хоть в Бразилии, хоть в Сеуле, хоть в Сибири. Чем дальше, тем лучше. Понимаю твои чувства, но ты же взрослый человек. Пора успокоиться. Возьми себе пару мальчиков на ближайший уикенд, развлекись с ними. Постепенно ты позабудешь об этом своем Артуре ко всеобщему облегчению. И к своему собственному, кстати, тоже.

Джеймс выразительно посмотрел на Грега. Ответ был ясен и без слов.

Тогда Молтон решился. Он долго готовился к этому моменту. Джеймсу следовало сказать правду о том, что случилось на приеме в Афинах. Это был единственный способ убедить его отказаться от безумных поисков Алверта. Потому что даже если Алверт найдется, это ничего не решит, все станет только хуже. Сейчас или никогда. Сказать правду, но скрыть то, что ему, Молтону, она была известна с самого начала.

- Послушай, – произнес он. – Я получил некоторые сведения. Касательно Афин.

- Что такое? – живо спросил Джеймс.

- Я вышел на одного парня из ЦРУ. Он работал в Афинах и был на том приеме.

- Ты уже беседовал с каким-то парнем из ЦРУ, – Джеймс пристально смотрел на Молтона.

Он предчувствовал, что скажет Молтон, и заранее не желал это слышать.

- Тот парень был из Секретной службы, а этот – из ЦРУ.

- И что?

- Он видел видеозаписи с того приема. Те, которые потом были стерты. Он видел, что произошло. Но его начальство из ЦРУ приказало молчать.

- Что же произошло? – в голосе Джеймса не было ни тени интереса.

- Этот парень видел, как Алверт что-то бросил в бокал твоего брата.

Джеймс сидел с таким видом, как будто вообще не слышал слов Молтона.

- Алверт – отравитель, – произнес Молтон едва ли не по слогам. – Он убил твоего брата, Джеймс. Алверт – убийца.

Взгляд Джеймса был совершенно пустым. Он молчал.

- Алверт – убийца твоего брата, – повторил Молтон, пытаясь достучаться до сознания Джеймса.

- Что ж, – произнес тот спокойно. – Если даже это так, то тем больше оснований его разыскать. И как можно быстрее. Продолжать поиски.

Молтон посмотрел на босса как на конченого психа.

- Неужели ты снова хочешь лечь с ним в постель? С ним, с убийцей твоего брата!

- Это не доказано, – холодно произнес Джеймс. – Пока что все это слова какого-то парня из ЦРУ, который молчал шесть лет, а теперь вдруг решил заговорить.

- Ты же понимаешь, что это правда!

Джеймс лишь улыбнулся краешком губ.

Молтон вздохнул.

- За Алвертом стоят враги Сети, – упрямо продолжал он. – Антисеть. Это было ясно давно. В том числе тебе. Но ты свихнулся на этом мальчишке и попросту закрывал на это глаза. Даже сейчас, когда ты знаешь правду, ты не желаешь видеть ее! Ты игнорируешь прямую угрозу не только себе, но и всей Сети! Ты не имеешь права себе этого позволить!

- Допустим, Артур представляет для меня угрозу. Но какую угрозу он несет Сети?

– Джеймс, наша Сеть очень могущественна. Но у нее есть уязвимая точка. Эта точка – ты, Джеймс. Ты – центр Сети, ее сердце. Если тебя не станет, то что будет с Сетью, которую веками создавали твои предки и не только они? Сеть это уже не только бизнес Ферренсов, она превратилась в неотъемлемую часть мирового баланса. Без нее невозможно стратегическое равновесие в мире.. Если Сеть распадется, перестанет сдерживать, то все пойдет вразнос и Третьей мировой войны не избежать. Не так чтобы мне сильно нравился этот мир, но другого мира у нас нет. А ради его сохранения нужна Сеть. А Сети нужен ты. Если тебя не будет, кто станет на твое место? Традиционно во главе Сети стоит кто-то из Ферренсов. Но у тебя нет детей. И, скажем прямо, не будет. Твои кузены – полные идиоты, способные лишь проматывать наследство в казино и на вечеринках. Их и близко нельзя подпускать к Сети. Твои племянники – дети Питера – еще малы. И неизвестно, подойдет ли кто-нибудь из них на роль главы Сети. Подумай, сейчас едва ли не впервые за пятьсот лет у Ферренсов нет кандидата, способного при необходимости возглавить Сеть! Это опасно, Джеймс. Очень опасно! А ты подвергаешь свою жизнь риску, гоняясь за мальчишкой, который уже убил одного руководителя Сети! Одумайся, черт бы тебя подрал! Подумай о своем долге, а не о том, что хочет твой член! – Ты ведь знаешь, что если со мной что-то случится, то Сеть возглавишь ты, – спокойно произнес Джеймс. – Необходимое распоряжение я уже отдал. – Знаю. Но я могу быть лишь временным руководителем. Кем-то вроде регента. Во главе Сети должен стоять представитель рода Ферренсов. – Ерунда! – поморщился Джеймс. – Так всегда было, но времена меняются. Ты сам сказал, что Сеть уже перестала быть просто бизнесом Ферренсов. И знаешь что, Грег? Я с удовольствием послал бы эту Сеть к черту! Нашел бы Артура и уехал бы с ним куда-нибудь далеко-далеко… И мы жили бы долго и счастливо… – Да-да, и умерли бы в один день. Прекрати. Тебе нужна власть как воздух. – Мне нужен Артур. – Твой Артур убил твоего брата! – Возможно. Но… ты знаешь, кем был мой брат. Я почти уверен, что он… – Изнасиловал мальчишку? Джеймс, я был в его охране. Никогда твой брат не встречался с Алвертом до того приема в Афинах! – Ты мог и не знать всего. – Извини, но это всё твои фантазии. А реальность такова, что Алверт действовал по указке наших врагов. Тех, которые создали Антисеть. Знаешь, чем эта Антисеть для нас опасна? Тем, что у нее, в отличие от нашей Сети, нет главы, нет центра, нет сердца. Да, в этом ее слабость, но в этом и ее неуязвимость. Чиновники, военные, разведчики, бизнесмены, политики – они объединяются в противостоянии нам ситуативно. Они могут враждовать друг с другом, принадлежать враждебным другу спецслужбам, государствам, но они вместе противостоят нам. Их трудно засечь, это все равно что пытаться перехватить короткий радиосигнал. Нет планирования из единого центра, так что нельзя предугадать их планы. Рвануть может неожиданно, в любом месте. Как тогда, в Афинах. Вот в чем опасность, Джеймс! Ты ее видишь? – Да, вижу, – холодно проговорил Ферренс. – Видишь? И что дальше? – Дальше? – медленно проговорил Джеймс. – А дальше – я верну себе Артура. Молтон выругался и выскочил из кабинета. Джеймс проводил его с усмешкой. – Да, я верну тебя мой мальчик, – прошептал он. – Верну тебя, моя кобра, пусть даже твой яд будет смертельным для меня. Без тебя я все равно мертв. Боль от твоего укуса подарит мне жизнь. Пусть на мгновение.

====== ГЛАВА 28. БАГАМСКАЯ РАПСОДИЯ ======

Говернор-Харбор, Багамы, август 2013 года

Джеймс изматывал себя, работая по 18 часов в сутки, чтобы снова не утонуть в черном омуте депрессии и пьянства, но всё равно жил в нескончаемом кошмаре. Как за соломинку хватался он за надежду, что Артур найдется. Люди Грега шли по пятам за ним в Сан-Паулу, но Артуру всякий раз непостижимым образом удавалось ускользнуть.

“И какого черта он метнулся в эту Бразилию? Что он там забыл?” – этот вопрос мучил Джеймса постоянно. Он был на грани того, чтобы, бросив все дела, ринуться в Сан-Паулу и лично возглавить поиски Артура. Лишь с огромным трудом Молтон сумел убедить его отказаться от поездки в Бразилию. Джеймс вынужден был признать правоту Грега: его присутствие в Сан-Паулу ничего бы не решило, только привело бы к лишней нервотрепке, а люди Грега и так работали на износ. Впрочем, сам Грег не был так уверен, что Артур действительно прячется в Бразилии. Он твердил, что нужно больше внимания уделять Амстердаму и особенно Москве, где поиски пассажиров авиарейса из Лондона забуксовали. Джеймс соглашался с этим. Он вспоминал, что Артур иногда спросонья лопотал что-то на непонятном языке… Вряд ли это был русский, но кто знает? И то, что два пассажира с московского рейса как в воду канули, и информацию о них невозможно было пробить по базам данных, тоже вызывало подозрения.

Тем временем в сентябре в Вашингтоне Ферренсу предстояли важные переговоры в Госдепартаменте и Пентагоне, а в Нью-Йорке он должен был встретиться с представителями американских инвестиционных фондов. Речь шла все о той же иранской проблеме, но не только. Джеймсу позарез нужно было заручиться поддержкой политического истеблишмента и финансовых кругов США в войне с империей Крейга, которая могла начаться со дня на день. Джеймс знал, что Крейг не входит в Антисеть, но не сомневался, что именно Антисеть использует и направляет Крейга. Поэтому предстояла схватка не на жизнь, а на смерть. Джеймс еще не был полностью готов к этой схватке. Ему требовалось время. Поэтому он решил снова встретиться с Крейгом, надеясь угрозами и посулами вынудить его заключить новый временный пакт о ненападении.

Поэтому Джеймс летел на Багамы. Американский сталелитейный магнат Брэнкс устраивал там закрытую вечеринку на вилле близ Говернор-Харбор в связи с годовщиной своего шестого брака (он с завидным постоянством отмечал каждую годовщину каждого своего брака, поэтому вечеринки в Говернор-Харбор проводились ежегодно, на них время от времени менялись лишь жены Брэнкса).

Когда Джеймс уже садился в самолет, чтобы лететь на Багамы, ему позвонил Грег.

- Джеймс, я тут получил список приглашенных Брэнксом на эту вечеринку.

- И что? Там будет британская королева?

- Нет, ее почему-то не позвали. Странно, не находишь?

- Очевидно, Брэнкс считает ее недостаточно знатной. Или недостаточно богатой.

- Похоже. Зато туда приглашен твой экс-бойфренд Тони Каннинг.

- Черт!

- У меня к тебе маленькая просьба: не убей там ненароком благородного виконта. Мне и так еле удалось замять ту историю, когда ты уделал его в подвале. Не хотелось бы нового скандала. Мне проблем с поисками Алверта сейчас более чем достаточно.

- Как этот ублюдок попал в число приглашенных? Разве он знаком с Брэнксом?

- Нет, не знаком. Приглашение Каннингу устроил Крейг.

- Крейг??? Какого черта?

- Думаю, чтобы вывести тебя из равновесия. Судя по твоей ярости, его расчет уже оправдывается.

- Не дождется, – проскрежетал зубами Джеймс.

И действительно, он никак не отреагировал, когда среди двух сотен гостей увидел Тони. Тот тоже делал вид, что не замечает Джеймса, но все время совершал маневры с совершенно ясной целью: оказаться в поле его зрения. Судя по внешнему виду, виконт оправился от трепки, которую Джеймс задал ему в подвале особняка в Челси. Элегантный, выхоленный, Тони курсировал между гостями с таким видом, как будто у него в кармане лежал как минимум миллиард долларов. Но Джеймсу было доподлинно известно, что после их расставания дела Тони покатились под гору, и теперь виконт подумывал о том, чтобы продать дом в Кенсингтоне, купленный на деньги Ферренса. Несколько раз Тони как будто ненароком пытался приблизиться к Джеймсу, но тот демонстративно поворачивался к виконту спиной, пресекая все попытки завязать общение.

С Крейгом же Джеймс встретился в самый разгар этой по-американски шумной вечеринки. Выйдя из дома, где шло веселье, они больше часа бродили вдоль берега моря под пальмами. Теплый и влажный морской ветер, трепавший верхушки пальм, пустынный пляж, шум волн – атмосфера была поистине романтической, а вот разговор – более чем напряженным. После долгих препирательств им удалось заключить очередное перемирие. Крейг обязался не пытаться расстроить дела Джеймса с американцами, а в обмен выторговал очередные уступки по демпингу на алюминий. Оба они понимали, что это лишь временный пакт и что избежать глобального столкновения им вряд ли удастся.

-Как идут поиски в Бразилии? – под конец разговора поинтересовался Крейг.

- Они идут, – лаконично ответил Джеймс.

- Хм, не могу сказать, что внимательно слежу за этим делом. Но мне интересно, Джеймс, как вы поступите с этим мальчишкой, если вам все же удастся найти его и вернуть? Осыплете розовыми лепестками и искупаете в ванной с шампанским? Изнасилуете и выбросите на улицу? Придушите?

- Я его верну и буду с ним жить, – холодно отвечал Джеймс.

- Даже если окажется, что за время своего феерического побега он изменил вам с десятком любовников?

- Вам что-то известно? – Джеймс нервно дернулся.

Крейг ухмыльнулся.

- Нет. Ровным счетом ничего. Просто не могу себе представить, чтобы красавчик, перетрахавшийся с доброй половиной лондонских геев, после побега впал в воздержание.

- Пытаетесь вывести меня из себя? – спокойно осведомился Джеймс. – И для этого же вы устроили приглашение Каннингу, не так ли?

- Каннинг сам просил меня устроить ему приглашение, причем весьма настойчиво, а я не видел причины ему отказать, – пожал плечами Крейг. – Насколько я знаю, у вас состоялся с ним довольно резкий… хм, разговор. Боюсь, что утонченный виконт не привык к подобным беседам. Молодому человеку надо прийти в себя, отдохнуть. Поездка на Багамы – прекрасный способ поправить здоровье.

- Да, особенно если учесть, что добрая треть гостей на этой вилле уже нанюхалась кокаина, – заметил Джеймс.

- Что ж, это лишь один из способов расслабиться, хотя я к нему не прибегаю, как, впрочем, и вы, Джеймс. Приятно было побеседовать.

Крейг зашагал к вилле, а Джеймс остался на берегу. Ему совершенно не хотелось возвращаться на вечеринку. Лучше было погулять вдоль пляжа, послушать шум прибоя, вдохнуть морской воздух… Побыть одному. В черном небе сверкали крупные звезды – прекрасные и холодные. Они казались Джеймсу проблесками надежды во мраке, окутавшем его жизнь. Он мечтал снова окунуться во мрак, но во мрак глаз Артура, пусть даже полный леденящего холода. Он так истосковался по этому мраку!

Из этих грез Джеймса вырвал до тошноты знакомый голос.

- Вот ты где!

Джеймс обернулся. В двух шагах от него стоял Тони. По нездоровому блеску в карих глазах можно было понять, что благородный виконт уже прибегнул к тому, что Крейг назвал “одним из способов расслабиться”.

- Убирайся! – процедил Джеймс. – Или тебе так понравилось случившееся в Челси?

- Не посмеешь, – усмехнулся Тони. – Здесь полно народу.

- Что тебе надо? Новой дозы порошка? Извини, тогда ты обратился не по адресу.

- А ты злой, Ферренс, – заметил Тони. – Злой и неудовлетворенный. Когда я был с тобой, ты был другим. Потому что со мной тебе было хорошо.

- Да, хорошо. Настолько хорошо, что я в конце концов вышвырнул тебя вон.

Красивое, ухоженное лицо Тони исказилось от злости:

- Ты вышвырнул меня вон, потому что погнался за шлюхой! Променял меня на грязного мальчишку, в заднице у которого побывали десятки или сотни мужчин!

- Знаешь, – с насмешкой произнес Джеймс, – его задница куда слаще твоей. Поэтому он и пользуется куда большим успехом чем ты!

- Я никогда не был шлюхой, в отличие от него! Я был твоим партнером!

- Нет, ты был моей шлюхой, Тони. Я попользовался тобой и вышвырнул. Вот и все.

Джеймс намеренно и хладнокровно оскорблял Тони, надеясь, что тот впадет в истерику и уберется с его глаз. Но эта тактика дала противоположный эффект.

- Ты не смеешь меня так называть! – заорал виконт.

- Не смею? А почему? Я трахал твою задницу и платил тебе за это. Ты же не станешь отрицать, что купил дом в Кенсингтоне на мои деньги?

- Мерзавец! – прошипел Тони, его бледное лицо покрылось малиновыми пятнами.

- Да, я мерзавец. А ты – всего лишь продажная тварь.

- Это твой Алверт – продажная тварь!

- Артур, в отличие от тебя, не взял у меня ни единого гроша.

- Ни гроша?? – издевательски рассмеялся Тони. – Лимузины, охрана, одежда – это ты называешь ни гроша??

- Всё это было и у тебя. Но, в отличие от тебя, Артур никогда не просил у меня денег. Он даже подарки отказывался принимать, и не, скрою, это меня весьма задевало.

- Разумеется! Потому что он тебя ни в грош не ставил, а ты ползал перед ним на коленях! Ты, граф Лэнтон, ползал на коленях перед шлюхой!

- Я охотно и сейчас опустился бы перед ним на колени. Перед тобой – никогда, а перед ним – да.

- Потому что ты жалок, Ферренс! Ты ничтожество! Знаешь, эта шлюха поступила совершенно правильно, когда от тебя сбежала. Ты этого заслужил.

- Тони, убирайся, – холодно проговорил Джеймс, хотя внутри у него все кипело.

- Сейчас эта шлюха кувыркается с новым любовником. Говорят о принце Ахмаде…

- Чушь! Его нет у Ахмада!

- Уверен? А даже если он и не у Ахмада, значит, еще у кого-нибудь. Подставляет свою сладкую задницу, по которой ты так скучаешь, и смеется над тобой!

- Пошел вон!

- И ладно бы эта шлюха! Теперь над тобой смеется весь Лондон! Ты стал всеобщим посмешищем, Ферренс. Если хочешь знать, слухи об этой истории уже гуляют по светским салонам Европы. Они дошли даже до Америки. И, можешь не сомневаться, здесь я с удовольствием рассказал о твоей печали паре десятков человек. На тебя скоро будут пальцем показывать и хохотать тебе в лицо!

В глазах у Джеймса потемнело.

- Ты еще приползешь ко мне на коленях, – Тони заводился все больше. – Ты еще будешь умолять, чтобы я простил тебя!

- Тебя я вообще ни о чем никогда умолять не буду. С тобой я всегда буду вести себя как со шлюхой, – зарычал Джеймс в бешенстве.

Он дал оплеуху Тони и грубо повалил на землю.

- Знаю, чего ты добиваешься! Сейчас ты это получишь!

Тони завизжал и принялся царапаться своими выхоленными ногтями. Его красивое лицо было перекошенным, отвратительным. И это окончательно разъярило Ферренса.

Он стянул с Тони брюки, и, судя по треску ткани, они порвались. Дважды он двинул Тони кулаком в лицо, после чего резко загнал ему в задницу сразу четыре пальца. Тот заорал во всю глотку. Но Джеймсу было плевать. Долгое воздержание вкупе с яростью дали бешеный эффект: Джеймс принялся жестко вбиваться в Тони, не обращая внимания на его крики. Он хотел порвать его, хотел уничтожить Тони. И еще Джеймс чувствовал, что насилуя Тони, он как будто насилует Артура – не Артура, которого любил, а Артура, которого ненавидел – развращенную шлюху, готовую отдаться кому ни попадя.

- Ты мне заплатишь за него, – рычал Джеймс в искаженное ужасом и болью лицо Тони. – За все заплатишь ты, потому что его я больше никогда не трону.

Тони визжал, выл, молил о пощаде, и это стократно усиливало ярость Джеймса. Наконец, разрядившись, Джеймс поднялся и, пошатываясь как пьяный, пошел прочь. До Тони ему больше не было дела, даже если тот сдохнет под пальмами…

Когда Джеймс был уже рядом с залитой яркими огнями виллой, откуда доносилась громкая музыка и радостные вопли гостей, у него в кармане зазвонил мобильник.

- Джеймс?

- Грег? Что случилось?

- Сначала скажи, как ты.

- Не исключаю, что теперь у тебя появятся хлопоты с багамской полицией.

- Проклятье, Джеймс! Ты его всё-таки уделал?

- Именно.

- Я же предупреждал тебя!

- Не удержался. Прости.

- Он хотя бы жив?

- Думаю, его задница выдержит и не такое.

- Черт! Так ты его трахнул?

- Тебе нужны подробности?

- Надеюсь обойтись без них. Разве что он заявит на тебя в полицию.

- Вот тогда и расскажу. Тебе и адвокатам. Так зачем ты звонишь?

В трубке было молчание. У Джеймса сжалось сердце от нехорошего предчувствия.

- Грег?

- Джеймс… Да, новости не слишком хорошие.

- Артур? – дрогнувшим голосом спросил Джеймс.

- Да, он. Точнее, не он.

- Что с ним??? Не тяни!

- Джеймс, мои люди настигли того парня в Сан-Паулу.

- И?..

- Это не Алверт.

- Нет?? – выдохнул Джеймс.

- Нет. Да, светловолосый, как и Алверт. Но не он.

- Но его же опознали на фотографии!!

- Его опознал только тот тип, что делал фальшивый паспорт. Но, я думаю, он сказал это, чтобы от нас отвязаться. Тем более что этот тип уже исчез. Кроме него, никто с особой уверенностью не утверждал, что это Алверт. Парень, которого мы преследовали в Сан-Паулу, оказался мелким наркодилером. Он по уши увяз в этом дерьме… Долгая история и к нам не имеющая отношения. Короче, мои люди нашли его труп.

- Его труп??

- Да. С перерезанным горлом. И, повторяю, это не Алверт.

- Но тогда, может быть, вы нашли не того! Может быть, Артур все-таки там!

- Джеймс, я уверен, что нет.

- А я уверен, что поиски в Бразилии надо продолжать.

- Послушай, – в голосе Грега слышалось раздражение. – Ты как тот псих, который потерял монету в кустах а ищет ее под фонарем, потому что там светлее. Бразильский след оказался ложным, Джеймс. Это надо признать. Остаются Амстердам, Москва, Сеул.

- Поиски в Бразилии не прекращать, – отрезал Джеймс. – Но часть людей можешь перекинуть на другие направления.

- Слушаюсь, босс.

Услышанное от Грега подкосило Джеймса. Он надеялся, что Артур в Бразилии, что его вот-вот настигнут. А сейчас… Мальчик с глазами, черными как космос, снова исчез в непроглядном мраке.

Джеймс стоял, прислонившись к пальме. Ему уже было все равно.

Мытищи (Подмосковье), август 2013 года

- Картина Перова “Чаепитие в Мытищах”! – заорал Фил, когда они с Андреем ввалились в квартиру, где проходила сессия.

Андрей прибалдел от увиденного. Он ожидал, что окажется в загородном доме, обнесенном высоким забором, где окна наглухо закрыты металлическими жалюзи, а подвал с кирпичными или каменными стенами оборудован разнообразными девайсами… Однако он оказался в “однушке” на восьмом этаже старой девятиэтажки. В квартире царил невообразимый бардак. Широкая кровать у окна стояла наискось, то есть явно была сдвинута, стенной шкаф с разбитым зеркалом был открыт и там вперемежку с одеждой на полках валялись тюбики, молотки, плоскогубцы, гаечные ключи, прочие инструменты, сломанная табуретка, ножки от стула и еще какой-то хлам. У стены стоял диван, на нем валялась грязная простыня. Стены были увешаны полками со всякой всячиной – стеклянными сосудами, искусственными цветами, фотографиями, постерами по Теме, цепями, браслетами, наручниками, сбруями, статуэтками Будды, грязным тряпьем, двумя старыми утюгами и допотопной швейной машинкой “Зингер”, большой немытой кастрюлей. У стены стояла большая перекладина, а посреди комнаты размещались слинги. На полу валялись банки из-под пива, бутылки из-под водки, рома, виски, наливок, дешевого коньяка и чего-то неопознанного, с потолка вместо люстры свисал огромный крюк, на полу горели свечи, в воздухе стоял сильный запах перегара, парафина, курева и мужского пота. Судя по всему “тематическая сессия”, если это можно было так назвать, продолжалась уже давно. Возможно, что она началась даже не сегодня.

У Андрея защипало глаза, так что он не смог понять, сколько всего в квартире парней: пятеро или шестеро. Или еще сколько-то?

Он уже пожалел, что притащился в эту дыру. Но буквально через минуту все изменилось. Прежде всего, он снова стал “Энди” – так его представил Фил собравшимся здесь джентльменам. Энди поразился, как он, оказывается, соскучился по этому имени. Его уже затрахало прозвище “Дунечка”, которым его наградили гребаные ванильные пидовки, чтоб им до конца жизни околачиваться в вокзальных сортирах! И когда его назвали «Энди», это его окрылило. И ему было плевать, что их с Филом заметил лишь хозяин квартиры – чернявый парень Вит в кожаном прикиде и бритый наголо Влад, которого Вит таскал за собой на цепи. Остальные были заняты делом: один парень фистовал другого, качавшегося на слингах и затянутого в латекс, еще двое разделывали третьего, лежавшего на кровати с кляпом во рту. В ход было пущено бухло, которое приволокли Фил и Энди. Только тогда на Энди и Фила обратили внимание.

Да, это был не Лондон. Это были Мытищи. Но Энди чувствовал, что ему тут хорошо. Он снова оказался в мире брутальных парней, затянутых в кожу. Безо всякой ванили, пидовской манерности и хабальства. Жесткие лица, уверенные взгляды, сильные, подтянутые тела. Это был его мир, по которому он соскучился. И плевать на бардак и срач, плевать на тесноту, плевать на все!

Энди едва успел натянуть сбрую, как его взял в оборот Фил, смотревший на него жадным, плотоядным взглядом. Через минуту Энди уже стоял на коленях перед Филом, обутым в высокие сапоги, еще через несколько секунд его ткнули носом в грязный, липкий пол. Энди дрожал. Его возбуждало все: грубость, резкий голос Фила, запах перегара и пота, дешевое пойло в стоявшей на полу миске. У парня ехала крыша, перед глазами все плыло и вращалось. Не так уж он был пьян, но его опьяняла сама атмосфера. Он готов был служить Филу, выполнять любые его желания, даже самые грязные. Но… вдруг он подумал, что как классно было бы, если бы на месте Фила был Алверт. Алверт, царственный принц – то надменный и неприступный, то трогательно-беззащитный, нуждающийся в опеке и ласке. Служить ему, исполнять его желания, подчиняться малейшему движению его изящных рук – это… Это было то, о чем Энди не мог и мечтать.

Нет, ему и сейчас было хорошо. Отлично. Просто супер. Фил его мастерски уделывал, было видно, что парень хорошо сечет в Теме, понимает, что нужно сабу. Вместе с Витом Фил составил пару, которая работала над Энди и Владом, стоявшими на четвереньках перед своими топами, пока другая парочка развлекалась с горячим воском. Связывание, подвешивание с поркой чередовались стремительно. Только через фистинг Энди не прошел, это он отказался делать наотрез. Потом… потом когда-нибудь.

И когда Фил повалил его на диван и стал, наконец, грубо трахать, парень был уже совершенно обессилен. После этого жесткого, даже жестокого секса без смазки его хватило лишь на то, чтобы хватануть водяры и бухнуться на диван. Засыпая, он слышал, как Фил и Вит, курившие и бухавшие рядом, обсуждают, что должен вот-вот подъехать какой-то Севыч, который приволочет с собой «Алену». И что Алена, хоть на вид «пизда пиздой», но в Теме сечет конкретно и порку заебись как любит. Мысли Энди путались от водки, секса и всего остального. Про «Алену» он слышал регулярно, с тех пор как вернулся в Москву. «Пизда», «пергидрольная овца», «давалка». Вроде все ее видели, везде она была. Но Энди так ни разу с ней и не столкнулся. «Да и хуй с ней», – подумал Энди, погружаясь в дремоту. Сквозь эту дремоту он услышал дверной звонок и понял, что приехал Севыч. Наверное, с той самой Аленой. Но мозги, затуманенные алкоголем, уже мало что соображали. Тело, исполосованное плетками, измученное ремнями и веревками, саднило, ныло, ломило. Энди любил это состояние, но еще больше он любил, когда кто-то его начинал растирать мазями и кремами, принося желанную прохладу и успокоение. Этого почти никогда не случалось, но Энди вдруг принялся живо воображать, что это ему делает Алверт: своими шелковыми, нежными ручками он проводит по загорелому, мускулистому, усталому, истерзанному телу, осторожно прижимается к нему, и это совсем не больно. Наоборот, атласное тело Алверта дарит ему успокоение и притягивает к себе. В пьяном полубреду-полудреме Энди словно наяву ощущал как Алверт ласкает его грудь, живот, нежно берет у него в рот и начинает работать мягкими губами, умелым горячим языком. Это было фантастически приятно, а главным было ощущение того, что это делает для него именно Алверт, сам Алверт, его недосягаемая мечта… Где-то рядом шебуршились парни, тоже утомленные бдсм-забавами и завалившиеся на кровать. А Энди лежал на гостевом диване и улетал на седьмое небо от счастья. Он понимал, что видит сон, всего лишь сон, но этот сон был таким ярким, таким реальным! Словно наяву он видел белокурую голову, склонившуюся над его пахом, видел тонкие, нежные руки. Он прикоснулся кончиками пальцев к точеным, белым плечам, его пробила дрожь от ощущения, что горячее, упругое тело прижимается к его бедрам. Ему даже казалось, что он видит лицо Алверта, черные глаза, смотрящие на него с обожанием и любовью, и ему отчаянно хотелось никогда не просыпаться, оставаться в этом фантастическом сне, в котором его любит Алверт. Алверт… Алверт! Энди захлестнула теплая, мощная волна, он застонал, забился в оргазме и откинулся на неудобную подушку, хлопая глазами и непонимающе глядя в потолок. До него не сразу дошло, что он на самом деле только что занимался сексом. Это было просто фантастически. Энди продолжал лежать неподвижно, глядя в потолок. Ему не хотелось опускать глаза, ему хотелось воображать, будто с ним был Алверт, именно Алверт, его несбыточная мечта, отчаянная фантазия и самое дорогое воспоминание… А парень, который у него только что брал, уселся на Энди, поглаживая ему живот. Энди чувствовал на себе его пристальный взгляд, но упорно пялился в потолок. Он не мог расстаться с Алвертом. Со своим Алвертом. – Привет, – послышался до боли знакомый голос, – вообще-то меня Леша зовут. Энди вздрогнул и, наконец, перевел глаза на парня. На нем сидел и смотрел прямо на него Алверт. Воцарилось молчание. «Пипец, – мрачно констатировал про себя Энди. – Добухался. Бросаю пить!»

====== ГЛАВА 29. ЧАЕПИТИЕ В МЫТИЩАХ ======

Мытищи, август 2013 года

Энди пялился на Алверта как на привидение, а тот смотрел на обалдевшего парня с надеждой и странной тревогой.

- Я хочу быть с тобой, – тихо сказал Алверт.

Он осторожно взял Энди за руку. Тот дернулся, словно его ударило током, и захлопал глазами.

- Ты хочешь? – спросил Алверт.

- Хочу, – выдохнул Энди.

И вдруг до него дошло, что Алверт говорит по-русски. Без малейшего акцента.

- Ты… кто?

- Леша, – повторил Алверт. – Я – Леша.

- Леша?

- Ах да, я еще “Алена”. “Овца пергидрольная”. “Давалка из Парижа”, – с иронией заметил Алверт. – Слыхал, наверное?

Тут их диалог был прерван Севычем: коренастым парнем с телом, покрытым густой растительностью, который и привел Алверта сюда.

- А ну, ко мне! – он схватил Алверта за черный кожаный ошейник, красовавшийся на белоснежной шее, и потянул к себе.

Энди задохнулся от ярости. Алверта, его Алверта – ЕГО Алверта – отбирает этот хрен с горы! Парень даже позабыл, что сам выступает в роли саба. Он вскочил, схватил Алверта за сбрую, перетягивавшую тому грудь, и потянул к себе.

- Мой! – вырвалось из груди Энди. – Он мой!

- Ты! – у Севыча отвалилась челюсть. – Да ты сам раб, епта!

Энди сорвал с себя ошейник и отшвырнул его в сторону.

- Он мой! – повторил Энди, снова вцепившись в сбрую Алверта.

Остальные парни с интересом смотрели на начавшееся представление.

- Восстание раба! – весело заорал Вит. – Севыч, подавишь?

Севыч яростно запыхтел. Энди на миг опешил, он сам не ожидал от себя такой прыти, но тут он встретился глазами с Алвертом. Тот смотрел на него, как будто спрашивая: “Ну что, готов бороться за меня?”

Мысль о том, что Алверт, его Алверт, уйдет к мохнатому ублюдку, снесла Энди крышу окончательно. Он надвинулся на Севыча, схватив его за плечи и тесня, так, что слинги, занимавшие полкомнаты, едва не обрушились. Собственно, места для борьбы в комнате малогабаритной однушки просто не было, но пьяную компанию это не смущало, парни весело улюлюкали, подзуживая и подзадоривая Энди и Севыча.

- Ну? Кто победит? Раб или господин? А ну, давай, давай! Давай!

- Не мужское это дело – давать! – пропыхтел Севыч, дыша перегаром.

- Бля, татами нет, – с сожалением проговорил кто-то из парней.

– Какое нахер татами? Они сейчас разнесут тут все к ебеням! – Похер! – это был уже хозяин квартиры. Севыч врезал Энди под ребро, тот взвыл, но тут же заехал противнику в живот, отчего тот согнулся, но стремительно выпрямился и бросился на Энди. Парни сцепились и повалились на пол, заваленный хламом, пустые банки из-под пива заскрежетали и зачавкали, не выдерживая веса двух мощных молодых тел, а сверху на парней с адским грохотом и жалобным лязгом гробанулись слинги, разваливаясь на шесты и цепи. Зрители с восторгом смотрели на закипевшие сражение, вопили и улюлюкали. Один Алверт молчал, подавшись вперед, лицо было напряжено, черные глаза хищно сузились. Севыч и Энди отчаянно мутузили друг друга, и это была уже не игра, но настоящая драка. Их тела сплелись в клубок, катавшийся по полу и угрожавший опрокинуть то, что еще не было опрокинуто и раздавлено.

Казалось, победил Энди, припечатавший Севыча к полу, но тот внезапно с ревом сбросил себя парня и сам оказался на нем, врезав Энди по носу.

– Все! – закричал, сорвавшись с места Алверт. – Хватит! – Хорош, хорош! – загомонили парни. Севыч, тяжело сопя и пыхтя, поднялся, с ненавистью глядя на Энди. – Восстание подавлено, раб должен быть наказан! – заорал Вит – хозяин квартиры. Энди пятерней угрюмо размазывал сопли и кровь по лицу. И тут над ним склонился Алверт, который заботливо принялся вытирать ему лицо своим чистеньким платочком. – Наказание! – гомонили парни. – Связать, подвесить, выпороть! – Я его, бля, ща трахну! – заявил Севыч. – Уделаю! И тут вмешался Алверт. Он был в сбруе, ошейнике и тонких латексных стрингах, но при этом имел вид самого напыщенного аристократа. – Вы тут все тайга дремучая, – процедил он, смерив парней таким взглядом, что те притихли. – Ебались всю жизнь в своих Мухосрансках и ни хрена не знаете. По правилам, усмиренный раб в наказание поступает в пользование другому рабу. Он недостоин того, чтобы господин причинял ему боль. Теперь он мой. – Эт чё, бля? – ошарашенно вопросил Севыч. – Эт ты где такого нахватался? В Париже что ль? – В Мулен-Руже, когда канкан танцевал, – надменно обронил Алверт. Он по-хозяйски положил руку на талию Энди, выставил вперед стройную ногу и с наглой улыбкой посмотрел на озадаченных парней.

На самом деле такого правила не существовало. Алверт придумал его на ходу, отчаянно импровизируя. Он надавил Энди на талию, чтобы тот помалкивал, Энди угрюмо смотрел на парней, прижимаясь к Алверту.

- Да пошел ты нах, мулен-руж недоебанный! – заорал Севыч. – Тебя, бля, мы тоже щас трахнем! Ты сам раб, у тебя не может быть своего раба!

– Нет, Севыч, пусть будет как в Париже! – весело заорал Вит. – Хрен ли, чем мы хуже? Мытищи мы или не Мытищи?? Мы не тыщи, мы – сотни! – Выпороть его! – продолжал гнуть свое Севыч. – Порка – милость для раба, и настоящий господин это знает, – Алверт цедил слова с поистине королевским высокомерием. – Раб должен быть осквернен и унижен другим рабом, к которому он поступает в пользование. Я сам его трахну. – Чё? – это было первое слово, которое сумел произнести Энди, после того как поднялся пола. – Ты… меня? Он начинал думать, что и впрямь словил «белочку». Алверт появился в грязной мытищинской хате. Алверт у него отсосал. Алверт заговорил по-русски и назвался Лешей. А теперь Алверт собирается его трахнуть. Алверт. Алверт? Алверт!! Да он же… Он же сам умеет только ноги раздвигать! Но тут Энди увидел мрак в глазах Алверта, и в этом мраке таилось нечто смертельно опасное и в то же время желанное, сводящее с ума…

Тонкая рука Алверта грациозно и уверенно легла Энди на грудь и тихонько подтолкнула. Энди послушно плюхнулся на диван, не отрывая глаз от Алверта. Лицо Алверта было бесстрастным, но из черных глаз на Энди смотрела другая вселенная, живущая по неизвестным законам и полная сверкающих звезд. Исчезла мытищинская халупа с ее грязью, хламом и пьяными парнями, исчезло всё – остался только мрак со сверкающими звездами, властно затягивавший Энди в свои глубины.

Он почувствовал, как пальцы Алверта осторожно проводят по ложбинке между его ягодиц и послушно развел ноги пошире, приоткрыв рот и умоляюще взглянув на Алверта. Энди захотелось, чтобы эти нежные, изящные пальцы поскорее вошли в него, он смотрел как Алверт, не спеша, грациозно смазывает их лубрикантом, и вот, наконец, он почувствовал внутри сладкую боль и живительную прохладу. Алверт… Алверт начал это. Энди ахнул, едва не заплакав от внезапного счастья. Он прикоснулся к груди Алверта, казавшейся беломраморно-холодной, но оказавшейся удивительно теплой. Мрак и холод, которыми был полон Алверт, оказались лишь миражом, скрывавшим нечто совсем иное – то, к чему Энди всегда тянуло с тех пор, как он впервые увидел Алверта.

Парень приподнял ягодицы, умоляюще глядя на Алверта, а тот улыбнулся – хищно и в то же время нежно, и Энди почувствовал, что Алверт входит в него, осторожно и даже неумело. Ну да, дошло до Энди, где ж ему уметь, он же горазд только ноги раздвигать!

- Давай, давай! – прошептал Энди ободряюще. – Входи, входи!

На мгновение Алверт застыл, его взгляд стал невидящим и немигающим, и для Энди это мгновение вместило целую вечность, в которой вспыхивали и гасли звезды, разлетались галактики, рождались и умирали вселенные… Шелковистые ладони Алверта принялись ласкать мускулистые бедра Энди, парень задрожал от вожделения и призывно застонал. И тут Алверт улыбнулся – хищно, плотоядно – и стремительно ворвался в Энди.

Парень дернулся и вскрикнул. Это произошло – негаданное, нежданное, то, о чем он не мечтал даже в самых сладких грезах. Он смотрел в черные глаза Алверта и теперь видел в них желание, азарт, ярость и… любовь. Алверт вбивался в него с каким-то отчаянием, словно никогда и ничего у него в жизни уже не будет, а Энди стонал – и от боли, и от наслаждения, и от того, что его заполнял собой тот, о ком он так безнадежно грезил и кого так – втайне даже от самого себя – любил.

- Люблю! – хрипло вырвалось у него. – Люблю тебя!

- Я тебя больше! – выдохнул Алверт, нагнулся, заставил Энди приподняться и впился мягкими, розовыми, но удивительно властными губами в чувственные, пухлые и такие покорные губы Энди. Два тела сливались воедино, что не в силах разорвать никто и ничто в мире или во всех мирах. Они долго не размыкали объятий, а затем Алверт выпрямился, выгнул спину, и, не выходя из Энди, взял в руки его напряженный член.

Энди уже сотрясался от подступавшей теплой, мощной волны, и он чувствовал, как содрогается атласное тело Алверта, ставшее, наконец, и его телом тоже. Они взорвались, буквально взорвались одновременно, их вновь притянуло друг к другу, они впивались друг другу в губы, рвали друг друга пальцами, словно каждый пытался забрать другого себе навсегда, навсегда!

- Ни хера себе ебля! – донеслось как будто издалека.

Бесконечный мрак, полный сверкающих звезд, исчезал, и сквозь него проступали очертания захламленной комнаты с ее запахами перегара, пота и дерьма. И с ночными Мытищами за окном.

- Алена, да ты, оказывается, тоже трахать умеешь, а я думал ты только давалка!

- Все, наша очередь! Подставляйте жопы, оба!

- А ну, давай!

Вокруг них толпились и гоготали парни, и Энди, хоть и любил бруталов, но теперь видел лишь отвратительные рыла. У него вызывала тошноту мысль о том, что его будет трахать кто-то из этих самцов, сжимавших вокруг них с Алвертом кольцо похоти.

И тут Алверт резко выпрямился, весь перепачканный глянцевой спермой Энди.

- К рабу, оскверненному другим рабом, прикасаться нельзя, иначе господин сам превращается в раба, – высокомерно объявил он.

“Блядство, что за хрень?” – подумал Энди. Но от Алверта исходила невероятная уверенность, этот изящный блондинчик, казавшийся прежде беззащитным, созданным раздвигать ноги и обслуживать сильных парней, непостижимым образом стал повелителем в этой засранной мытищинской комнатушке. Воцарилось растерянное молчание, собравшиеся не могли решить: неужели и впрямь есть такое правило или блондинчик просто стебается?

- А раб может трахать другого раба, вот я тоже хочу его оттрахать! – это неожиданно подал голос бритоголовый Влад, которого хозяин таскал за собой на цепи.

- Мы тебя отделаем, Алена, – заявил Фил. – Ты-то у нас не оскверненная!

Алверт ответил презрительным взглядом.

- Ставь слинрги! – снова заорал кто-то. – Ща мы его уделаем!

Словно острый нож Энди пронзила мысль, что сейчас повторится то же, что однажды случилось в лондонском клубе, когда Ферренс забрал себе Алверта. Он рванулся вперед, но Алверт обернулся к нему, и Энди увидел совсем другого Алверта – чужого, враждебного, недоступного. Совсем не того, с кем он только что сливался в единении. Сейчас это было незнакомое существо – коварное, ядовитое, смертельно опасное. Не подпускавшее Энди к себе. Приказывавшее отойти – приказывавшее безмолвно, но не повиноваться этому приказу полных непроглядного мрака глаз было невозможно.

Алверта быстро поставили на четвереньки. Энди и еще одного раба – Влада – тоже поставили на четвереньки и заставили отползтиподальше, к кровати. А парни занялись исключительно Алвертом: они охаживали его плетками, надели на него наручники и уложили на вновь поставленные качели. А потом… потом стали по очереди его трахать. Энди следил за происходящим из своего угла. Рядом сопел и поскуливал Влад – ему хотелось, чтобы парни трахали его, а вовсе не Алверта. А Энди… он как будто впал в оцепенение. Алверта, который стал его – ЕГО – теперь трахали другие. Но почему-то это его не трогало. Почему? Почему? Он поначалу не мог понять, почему не испытывает ни горечи, ни унижения, ни злобы, вобще ничего. Но тайна стала раскрываться, когда он снова встретился глазами с Алвертом.

Этот, нынешний Алверт, был чужим. Хищник, приманка для разгоряченных, похотливых самцов. Он подставлял им свое холеное тело, свою великолепную задницу, но Энди ясно видел, что Алверт не принадлежит им. Нет. Он смеется, издевается над ними. Эти самцы запихивают в него свои поршни, а он лишь следит с презрительной усмешкой, чтобы на них были надеты презервативы. Словно трахали вовсе не его, а нечто, что им вовсе не являлось. Настоящий Алверт был… Энди не знал, где он был. Его попросту здесь не было. Был чужой, незнакомый, похотливый юнец, бесстыдно подставлявший задницу распаленным самцам. И на самом деле не он, закованный в наручники, исполосованный плетками, был рабом. Рабами были они, воображавшие себя господами. Это Энди видел ясно, совершенно ясно! И еще он видел, что это начинает доходить и до затуманенных бухлом мозгов парней. Они чувствовали: что-то идет не так, их заманили в западню, из которой они не могут вырваться и теперь танцуют бессмысленный и нелепый танец, размахивая своими членами.

Энди было все равно, когда они поочередно принялись разряжаться на Алверта, а тот улыбался им – нагло и презрительно. Энди было все равно, когда они после этого идиотского секса стали прикладываться к бутылкам и жадно курить, словно пытаясь отойти от происходившего.

Алверт между тем соскользнул с качелей и, как был, перемазанный спермой сразу четверых парней, подошел к Энди, глядя на него вопросительно. Как будто спрашивал: “А вот таким ты меня примешь?” Энди молча поднялся с колен. Расстегнул наручники на Алверте. Молча повел в ванную и там долго обмывал. Они оба хранили молчание. Так же молча оделись и покинули квартиру. Никто их не удерживал, все как будто радовались, что эта странная пара сваливает отсюда.

В молчании они шли по спящим мытищинским кварталам до станции и долго ждали первую утреннюю электричку. Доехали до Ярославского вокзала, спустились в метро, проехали по кольцу, пересели на «фиолетовую» ветку. Энди жил на этой же ветке, в Кузьминках. Но они вышли раньше, на “Пролетарской”, и углубились в безликий жилой квартал, начинавший просыпаться после ночного сна.

Всю дорогу они хранили молчание. И лишь открыв дверь квартиры, Артур обернулся к Энди, и спросил:

- Со мной?

- Да, – ответил Энди.

И шагнул вслед за Алвертом в темноту прихожей.

***

Москва, июнь-август 2013 года

Энди мирно сопел, обняв во сне парня, ставшего теперь его парнем, а Алексей не спал, уходя все глубже в лабиринт воспоминаний – давних и недавних, но мучающих и пугающих его подобно зловещим призракам, приходящим из глубин ада.

Они лежали на скрипучем диване под одним одеялом, в комнате с выцветшими обоями и мебелью, купленной десятилетия назад. Все здесь обветшало. Но Алексей не хотел ничего менять. Эта квартира – единственное, что осталось у него от прошлого. Единственное, что не вызывало боли, тоски и страха. Здесь он знал каждую трещинку на стене. Все здесь было родным. Пыльным, обветшалым, заброшенным, но родным.

Когда-то он здесь родился. А потом… потом были разные страны, разные города. Лондон, Афины, Париж… Разные квартиры и дома – куда более комфортабельные и даже роскошные. Но он всегда знал, что его дом именно здесь. В этой старой двухкомнатной квартире, в безликой многоэтажной башне обычного московского района. Сюда он возвращался к себе домой.

Здесь таяли, исчезали, словно призраки, бесчисленные образы и личности, за которыми ему приходилось прятаться – и от других, и от себя самого. Здесь он становился собой – не изнеженным и истеричным геем, думающим лишь о наслаждениях и манипулирующим богатыми и бедными любовниками, не благовоспитанным лондонским денди, обласканным чопорными старушками, не загадочным субъектом с темным прошлым и подозрительными связями не то в спецслужбах, не то в какой-то мафии, а одиноким мальчиком, попавшим в жернова жестоких взрослых игр, раздавивших его прошлое, искалечивших настоящее и, возможно, лишивших будущего.

Этот мальчик, измученный собственной ложью и истерзанный преследующими его кошмарами, хорошо знал, что даже в родном доме он вовсе не находится в безопасности. Здесь его могли в любой момент найти, как однажды уже нашли, и снова втолкнуть в темные лабиринты алчности и смерти. Да, этот дом был ненадежным убежищем. Но все-таки это был родной дом.

Возвратившись из Лондона, Алексей несколько дней не выходил на улицу. Не потому что боялся. Он просто расслаблялся. Ему ничего не было нужно, ничего не хотелось. Ни вспоминать прошлое, ни думать о настоящем, ни тревожиться о будущем. Просто наслаждаться тем, что он опять вернулся домой. Надолго ли? Он и сам не знал. Но Артур Алверт должен был исчезнуть. Навсегда или хотя бы на время. Связь с Ферренсом следовало прервать любой ценой. Эта связь не имела права существовать, она была преступной, чудовищной, противоестественной. Но чем дольше она тянулась, тем прочнее становилась. Алексей это чувствовал. Не то чтобы он любил Ферренса, но его тянуло к нему. Как иногда у человека бывает странное, болезненное желание потрогать незажившую рану на собственном теле, ощутить боль от этой раны. Ферренс был его незаживающей раной. Ферренс был неутихающей болью, доставлявшей извращенное наслаждение. Это не могло продолжаться бесконечно. Это грозило гибелью обоим.

Да, он думал о том, чтобы спровоцировать Ферренса на разрыв, заставить его навсегда отказаться от Артура Алверта, вычеркнуть из жизни. Но все произошло слишком внезапно. Алексей оказался совершенно не готов к вспышке дикой ярости Ферренса. Эта вспышка пробудила в нем самые страшные воспоминания, ввергла в животный ужас, вызвала помутнение рассудка, по счастью недолгое. Следствием стал мгновенно созревший план побега и его стремительное осуществление. Поход в спа-салон, побег через черный ход, посещение банка, где в ячейке хранились документы, не имевшие к Артуру Алверту никакого отношения, покупка авиабилета, аэропорт, самолет, дом.

Алексей, став Артуром Алвертом, британским подданным и жителем Лондона, редко бывал в Москве. А с тех пор, как встретил Ферренса, не был ни разу. Не то чтобы он сильно скучал по родному городу – он знал, что в Москве его больше никто не ждет – но он скучал по прежней своей жизни, в которой его звали Алексеем Вершининым. Жизни, которая прервалась четыре года назад, тихим июльским вечером на даче под Подольском. Жизни, которой никогда не суждено было возродиться. Того Алексея Вершинина больше не существовало. О нем напоминал лишь шрам на животе Артура Алверта.

Через несколько дней после возвращения в Москву Алексей отправился на Ваганьковское кладбище. В дальнем его углу он нашел поросшую травой могилу с двумя скромными надгробиями. Вершинин Александр Николаевич, 1967-2009 гг. Вершинина Анна Владимировна, 1969-2011 гг. С фотографий на него смотрели еще молодой светловолосый мужчина с открытым лицом и жестким взглядом и темноволосая женщина средних лет с милым, усталым лицом. “Ты хотела лежать вместе с папой, – чуть слышно прошептал Алексей. – Я привез тебя к нему”. Он долго смотрел на лица родителей. В глазах его не было ни слезинки, хотя губы предательски подрагивали. “Папа, папочка, не надо было все это делать. Папа, папочка…” Но человек с фотографии смотрел на мальчика с прежней непреклонностью. «Так было надо, сынок». Мальчик перевел глаза на мать. Ему показалось, что она смотрит на него с сочувствием и легким укором. “Прости, что я стал таким. Прости, мама. Но так случилось. Так случилось. Прости”.

Тут Алексей не выдержал, упал на колени и зарыдал. А потом долго смотрел на могилу пустым, потухшим взором. Затем со вздохом поднялся и принялся приводить могилу в порядок: вырывать сорняки, подравнивать насыпь, украшать искусственными цветами. Молча постоял уже с сухими глазами. Поклонился и пошел прочь.

В кладбищенском храме он поставил две свечки за упокой. Неверующим он не был, хотя и верующим себя не считал. Часто он спрашивал себя: если Бог есть, то как Он попустил все, что с ним случилось? Алексей не знал. Но за то, что совершил сам, за то, что стал таким, каким стал, не винил никого – ни людей, ни Бога. Он считал это своей виной, и только своей. И знал, что будет жить с этой виной до конца, сколько бы ему ни осталось жить на этой земле. Возможно, что не так уж долго. А дальше… Что дальше? Небытие? Ад? Торопливо перекрестившись, он вышел из церкви. Его сердце вновь было закрыто на глухой засов, в глазах опять стоял непроглядный мрак.

И снова он подумал… Нет, точнее, он захотел. Захотел, чтобы Энди вытащил его из этого мрака. Именно он. Чтобы Энди возродил Алексея Вершинина вопреки тому, что совершил Артур Алверт. Энди был теперь рядом с ним. И Энди был его надеждой. Единственным мостиком в будущее из страшного прошлого и безысходного настоящего.

====== ГЛАВА 30. ЩУКИНСКАЯ КОСА ======

Москва, август 2013 года

- Леш, ты ведь не всё рассказал, – проговорил Энди, жмурясь на солнце, вышедшее из тяжелых августовских облаков и заливавшее мир золотым сиянием.

Парни валялись на маленьком пляже, последнем в длинной цепочке пляжей на лесистой косе, вдававшейся в Строгинскую пойму. Эти пляжи были облюбованы нудистами, а самый последний традиционно был занят геями. За ним до самой оконечности косы шли густые заросли с уединенными полянками, через которые пролегала тропинка, прозванных местными завсегдатаями Тропой Любви.

В этот будний августовский день народу на пляже было немного. Чуть поодаль стояла палатка, возле которой бухали несколько голых, пузатых мужиков предпенсионного или уже откровенно пенсионного возраста. Чуть поодаль, под деревом восседал величественный седовласый мэн, известный здесь как Муза. Бывший преподаватель актерского мастерства Муза приходил на пляж едва ли ни ежедневно и считался кем-то вроде патриарха и блюстителя местных обычаев.

Лешка и Энди лежали на песчаном пригорке. Энди был абсолютно голым, на Лешке были лишь синие стринги. При этом Лешка оставался в теньке под березой, опасаясь, как обычно, за нежный цвет своей кожи. Энди, наоборот, с удовольствием подставлял свое бронзовое тело под лучи уже нежаркого московского августовского солнца. Приподнявшись на локте, он пристально посмотрел на Лешку, но тот прятал черные глаза под солнцезащитными очками.

- Так что, Леша?

- Да я тебе уже все что мог рассказал! Не спрашивай больше, ладно? – голос Лешки был грустным и чуть раздраженным. – Если хочешь, могу повторить. Да, я русский. Ты и сам уже, кажется, допер до этого. Звать Леша. Фамилия Вершинин. Отец был дипломатом.

- Но не просто ведь дипломатом, так? – прищурился Энди.

По тонким губам Лешки скользнула улыбка.

- Когда мне был год, отца отправили работать в Лондон. В российское посольство. Мы в Лондоне почти шесть лет прожили. Я на английском стал говорить, наверное, лучше чем на русском. Потом вернулись в Москву. Потом был Париж, там я французский выучил. Учился, впрочем, в английской школе. Отец хотел, чтобы я английский в совершенстве знал. И вообще, натаскивал меня на все предметы. Учителей нанимал. История, литература, математика… Блин, я таким ботаном был! Все учился, учился… А хотелось гулять как все другие. Потом… – Лешка запнулся. – Потом были Афины. Потом снова Париж – там всего-то полгода прожили. Затем отца в Москву отозвали. Внезапно.

Лешка замолчал. Было ясно, что дальше он рассказывать не хочет.

- Это все я уже слышал. Но вот как ты Артуром Алвертом стал? И почему тот хрен тобой интересовался? Вадим Александрович, да? Он еще врал мне, что ты где-то на другом континенте. А ты оказывается, на другой стороне улицы стоял.

- Энди, – голос Лешки стал совсем тихим. – Может, не надо, а?

Энди лег на спину, демонстрируя пляжу свою “ракушку”, и закрыл глаза.

- Не надо – так не надо, – нарочито равнодушно сказал он.

Лешка резким движением снял темные очки. Но смотрел он не на развалившегося в расслабленной позе Энди, а куда-то в пустоту.

- Мой отец – да, он не был чистым дипломатом, – голос Лешки звучал безжизненно. – На самом деле служил в разведке, под посольской «крышей». В общем… в общем, он сильно насолил одной тайной организации. Неважно какой.

- Типа масонов что ли?

- Типа мафии, – криво усмехнулся Лешка. – И они его стали преследовать. И меня.

- Тебя? Да тебя-то за что? Тебе ж тогда… Тебе сколько лет-то было?

- Я… – точеное лицо Лешки оставалось бесстрастным, но холеные руки сжались в кулаки. – Я… тоже был вовлечен в это дело. Не спрашивай как и почему, все равно не скажу. В общем, один человек, – тут Лешка странно посмотрел на Энди, – предал отца. И меня. Точнее, продал. Навел на нас эту мафию. Отец догадывался, что нас выслеживают, и увез нас с матерью на дачу к дальним родственникам, под Подольск.

- Подожди, – Энди наморщил лоб. – Но ведь твой отец работал в такой… хм, крутой конторе. И что, разведка не могла его прикрыть?? Да не в жизнь не поверю!

- Там все сложно было, – поморщился Лешка. – Отца к тому моменту выгнали.

- Выгнали? – переспросил Энди. – Из разведки? За что?

Лешка как будто не слышал его слов.

- В общем, нас выследили. Вот таким же летним днем. Точнее, вечером.

Он замолчал. Энди тоже молчал, напряженно глядя на Лешку.

- Они вошли, – глухим голосом заговорил тот. – Трое. Меня сразу скрутили, я драться никогда не умел. Отец сопротивлялся. Он тренированным был. Но они и с ним справились. Стали требовать, чтобы он все рассказал. Он отказывался. Они за меня взялись. Считай, они и стали моими первыми мужчинами. Что, не догоняешь? Выебали меня! Трое. По очереди. Изнасиловали. Так понятно? У отца на глазах. Сначала членами. Потом шваброй. Шваброй. Палку засовывали. Больно было. Адски больно. Больно.

Энди с тревогой смотрел, как в черных глазах Лешки разгорается безумие. Но голос Лешки был неестественно ровным, а лицо бесстрастным.

- Отец не выдержал. Начал рассказывать. А они требовали от него все больше. Больше. И продолжали меня… – Лешка замолчал, словно задохнувшись. – Отца зарезали. У меня на глазах. Вспарывали живот – медленно, медленно… Он корчился, кричал от боли. Я все видел. А потом ему горло перерезали. Я видел, орал… И от боли, и от ужаса. Они меня пырнули ножом. Видел? – Лешка указал на шрам внизу живота. – Я тогда упал, отключился. Не знаю, что их спугнуло. Иначе они меня добили бы. Добили. Мать меня нашла. Ее тогда дома не было. Она потом пришла. Очнулся в больнице. Потом…

Он замолчал. Энди тоже молчал, боясь проронить хоть слово.

Мимо важно прошествовал Муза.

- Что, молодые люди расслабляетесь? Ну-ну… Молодежь то в последнее время чаще в Бору собирается. Здесь все больше мы, старики…

- В Бору одни пафосные пидовки, – как ни в чем ни бывало хмыкнул Лешка.

- Ну, ты ведь у нас тоже пафосная девочка, – милостиво заметил Муза.

- А то, – манерно протянул Лешка. – Я пафосная. И в обслуживании дорогая.

Энли облегченно вздохнул. Если Лешка так быстро заговорил с блядскими интонациями, значит, не свихнулся от кошмарных воспоминаний. Но едва Муза отошел, величественно покачивая яйцами, как Энди снова увидел в лешкиных глазах безумие.

- Меня лечили. Зашивали. Делали операции. А еще… я не знал, как жить дальше. Не хотел. Не хотел. Дважды… Откачивали. Мать рыдала. Кричала, что я один у нее, что я не имею права. Докричалась. Я услышал. Решил, что буду жить. Хотя бы чтобы отомстить…

И он посмотрел на Энди таким взглядом, от которого парню стало не по себе.

- Потом мне сказали, что те, кто послал убийц, узнали, что я выжил, – Лешка не расшифровывал понятие “те”. – И нас с матерью вывезли. В Лондон. Спрятали вроде как.

- Подожди… Так ты в Лондоне типа как нелегал? – наморщил лоб Энди.

- Почему? Документы на новое имя предоставлены правительством ее величества, – горько усмехнулся Лешка.

- Ничего не понимаю, – признался Энди.

- И не надо тебе понимать. Читал Эдгара По?

- Неа.

- Писатель был такой. Родоначальник детективного жанра. Он сказал: надо прятать на самом видном месте. Тогда не найдут. Те… кто приказал меня и отца убить, жили в Лондоне, поэтому меня и спрятали в Лондоне. Решили, что уж там никому в голову не придет меня искать. Только все равно нашли…

- Нашли?

Лешка как будто не расслышал вопроса.

- Мать недолго прожила после этого. У нее рак открылся. Вот и все.

- А сейчас-то что? – спросил Энди. – Что от тебя хотят? Вадим Александрович этот до меня доебывался. Про тебя спрашивал. Про Ферренса. Слушай, а Ферренс он что… из этой мафии, которая за тобой охотилась? А почему ты тогда с ним жить стал?

Лешка молчал.

- И про папашу моего тот Вадим Александрович спрашивал, – задумчиво продолжал Энди. – Мой-то папаша тут вообще причем??

Лешка до боли вцепился в руку Энди холеными ногтями.

- Давай не будем, а? Потом, Энди, потом, – зашептал он. – Я ведь думал, что никогда тебя больше не увижу. Тогда, в самолете…

- Мне показалось, что это ты. Только я бухой был, думал – померещилось.

- Это был я. Но я не хотел, чтобы ты меня видел.

- Почему, Лешка? Почему? – Энди тоже перешел на шепот.

Лешка смотрел на него с каким-то отчаянием.

- Я и в Москве быстро тебя заметил, – продолжал он шептать, словно не слыша вопроса. – Я по тем же кабакам шлялся, что и ты. А за тобой следили. Наверняка люди Ферренса. Подозревали, что я с тобой улетел. Но меня отец когда-то научил вычислять слежку. Я больше боялся, что ты меня заметишь. И всегда убегал.

- А, ну да, “Алена из Парижа”, “овца пергидрольная”... Да. Ты для меня как фантом какой-то был. Все тебя видели, а я – ни разу. «Алена из Парижа»… Ха! Умеешь же ты шифроваться, Лешка! Ну да, потомственный шпион, бля!

- Я тогда из кафешки на Тверской удрал незаметно, когда ты там появился. Встал в сторонке дух перевести, и тут его увидел.

- Этого… Вадима который Александрович?

- Ага. Я сразу понял, что он тебя ждет.

- Почему не тебя?

- Потому что у него все мои контакты есть. Ко мне он и домой заявиться спокойно может, – угрюмо ответил Лешка. – Я топал за вами незаметно. А потом не выдержал, smsку тебе отправил. Прямо там, на Патриках. Понял, что… не могу без тебя. Нельзя нам с тобой быть, но я не могу без тебя.

И Лешка прижался к парню, впиваясь в чувственные губы Энди мягкими, тонкими губами, словно затягивая его мир любви и смерти, откуда нет возврата.

- Почему? – вдруг спросил Энди, с усилием отстраняясь от Лешки. – Почему ты все время повторяешь, что нам нельзя быть вместе? Мы же оба этого хотим! И мы вместе!

В черных глазах мелькнул страх. Лешка молчал.

- Какой ты на самом деле, Леша? Я тебя не понимаю. Ни хрена не понимаю. Ты все время разный. То гламурная пида и манерная блядь, то бидиэсэмер, то весь из себя лощеный няшечка с толпой телохранителей и прислуги, то хищник, то беззащитный, то холодный, то горячий. А вот какой ты настоящий, а?

- А вот такой, – усмехнулся Лешка. – То такой, то сякой. Я сам не знаю, какой я…

- Ой, ну это ж просто две модели лежаат, – послышалось откуда-то сверху. – Ну просто неваазможно.

Рядом стояли два парня. Один в розовой футболке без трусов, другой – голый, но с рюкзаком на плечах. Они похотливо разглядывали лежавшую на песочке парочку.

- Мальчики, пошли на Тропу Любви. Как насчет групповушечки, а?

- Потом, девочки, – отмахнулся Лешка.

- Ой, а ты прямо беленькая-беленькая такая… Что ж не загорела-то, а? Или не насосала еще на турпутевку? – осведомился один из парней.

- Да кругом одни нищеброды, вроде вас, хрен тут насосешь, – тут же заявил Лешка.

- А мы богатые! Идем с нами!

- В Пенсионный фонд загляни сначала, – отрезал Лешка. – Вас там заждались уже.

- А мы балетные танцоры, на пенсию рано уходим, – не унимался один из парней.

- Девки, валите! – бросил Энди. – Мы тоже пассы. Что нам четверым вместе делать?

- Ой, ну как же так, кругом одни пассы, – вздохнул парень в розовой майке, и парочка отошла от них.

Энди был зол на то, что эти двое пидарасов прервали разговор с Лешкой. А ведь ему так хотелось понять, что все-таки внутри у этого парня? Он чувствовал, что Лешка не просто недоговаривает, но скрывает что-то, касающееся именно его – Энди.

Лешка лежал на спине, Энди навалился на него, и увидел в черных глазах слезы.

- Ты чо? – ошарашенно спросил Энди.

- Не надо мне с тобой вместе быть, – всхлипнул Лешка. – Нельзя. Я ведь…

Он запнулся.

Энди прижал его к себе и принялся выцеловывать соленые слезы.

- А ну хватит, – властно приказал он. – Хватит! Чтоб не ревел у меня! Пошли.

- Куда? – растерянно прошептал Лешка.

- На эту, бля… Тропу Любви!

И Энди схватив Лешку за руку, поволок его за собой, подхватив покрывало.

На маленькой полянке в кустах они остановились.

- Тут повсюду старые пердуны сидят, подглядывают, – заговорщически прошептал Лешка, который успокоился так же мгновенно, как и заплакал.

- Устроим старичкам бесплатное порно, – хмыкнул Энди.

Они лежали в высокой траве, и Лешка думал о том, как отвык от ее запаха. Этот запах исчез в тот вечер… в тот проклятый вечер… После было много разных запахов: запахи моря, запахи больших городов. Запахи духов, кремов, шелковых простыней и потных мужских тел – чего угодно, но не было запаха полевой травы. От него кружилась голова, хотелось не думать ни о чем. Ни о чем. И лежать, прижимаясь к любимому парню.

Энди приподнялся на локте. На его загорелом лице была восхищенная улыбка, как будто он не верил, что они вместе. Чувственные губы были полуоткрыты, светло-серые глаза смотрели на Лешку. Он медленно провел указательным пальцем по лешкиному лицу сверху вниз, как будто что-то проверяя. У Лешки громко забилось сердце. Он схватил палец Энди и легонько прикусил. Вкус был горьковатым, но безумно нравился. Глядя из-под полуопущенных ресниц, Лешка доверчиво протянул руки к любовнику. Тот нежно взял их и принялся целовать – сначала каждый палец, затем ладони.

- Какие они у тебя мягкие! – прошептал Энди чуть слышно.

Сильное, тело, увитое буграми мышц, опустилось на Лешку, и тот тихонько застонал. Мускулистые руки обхватили гибкое тело и крепко сжали, язык протиснулся в губы. Лешка упивался поцелуем, гладя крепкие бедра и литые ягодицы своего парня. Они терлись друг о друга, и Лешка чувствовал, что скоро дойдет до крайней точки. А Энди начал покрывать его лицо поцелуями и никуда не спешил.

- Возьми меня! – простонал Лешка. – Я хочу, чтобы ты меня взял!

- Я никогда никого не брал…

- Я тоже! Но ведь тебя я взял!

Серые глаза Энди сверкнули. Он замер, а потом приподнялся и развел стройные ноги любовника. Лешка немедленно закинул их на широкие мускулистые плечи Энди, а тот стал покрывать его ноги поцелуями.

- Такие упругие, гладкие, – прошептал он чуть ли не с благоговением.

Лешка белозубо улыбнулся и снова застонал. Ему не терпелось…

- Возьми же! – снова воскликнул он.

Лешке хотелось боли, резкой, пронизывающей, наполняющей тело, хотелось раствориться без остатка в чужой мощи. Но Энди брал его мягко, осторожно, даже робко.

- Тебе не больно? – серые глаза смотрели с тревогой и лаской.

- Нет, нет! – почти кричал Лешка. – Давай уже!

Энди толкнулся в него, и Лешка, наконец, почувствовал ту резкую, обжигающую боль, по которой так соскучился. Он задвигал бедрами, буквально насаживаясь на Энди. А тот зарычал и принялся двигаться все резче и сильнее, приходя в безумие и все больше доводя такого хрупкого и такого алчного любовника до экстаза. Лешке казалось, что его просто рвут изнутри, но в этом было что-то невероятно мягкое, теплое и мощное, сродни океанскому приливу, в чем хотелось растворяться – без остатка. Он все глубже погружался в эти теплые и мощные волны. И вот Энди зарычал, обхватил его руками, поднял и, стоя на коленях, кончил в него. Лешка довел себя до оргазма спустя несколько секунд.

Обессиленные, они рухнули на покрывало, расстеленное на траве. Энди что-то шептал на ухо, легонько покусывая мочку, а Лешка растворялся в покое. Ему было хорошо. Хорошо. Он падал в бездонную пропасть любви, которой ждал так долго…

- Здравствуйте, Вадим Александрович, – холодно проговорил Алексей, впуская гостя в квартиру. – Давно не виделись.

- Давно-давно, – вздохнул гость, окидывая взглядом прихожую. – Ты один?

- Андрей на дежурстве. Он сутки через трое работает, – Алексей скрестил руки на груди и прислонился к косяку двери, ведущей в комнату.

Он был в белой футболке с изображением какого-то андрогина и коротких шортах, обтягивавших задницу. На Вадима Александровича этот наряд не произвел ни малейшего впечатления. Он не столько смотрел на Алексея, сколько осматривал квартиру.

- Надо же, все осталось как было, – заметил он.

- Думаете, я поверю, что вы сюда не заходили? – тонкая бровь поднялась, губы сложились в скептическую усмешку.

- Можешь не верить, но не заходил.

- Значит, другие заходили.

- Само собой, – спокойно отвечал гость.

- Жучков понатыкали, да? – равнодушно бросил Алексей. – Еще и камер скрытых наверняка понаставили.

- Ты что, Леша, Джеймс Бонд что ли? – рассмеялся гость. – Мы голубое порно с твоим участием не снимаем. Разве что ты сам камер и жучков понапихал.

- Мне-то зачем? Я тоже порно не снимаю. И в ваши игры не играю, – Алексей зло прищурился. – Разве что когда выбора нет.

- Вот-вот, – кивнул Вадим Александрович.

- И я так понимаю, что и сейчас у меня нет выбора?

- Нет, – спокойно подтвердил Вадим Александрович. – Ну что, в прихожей будем разговаривать? Или может, хоть чаем напоишь, хозяин?

- Так и быть, напою. Но учтите, чай у меня только с ядом.

- Я-то надеялся, что ты меня по старой памяти уважишь, только слабительного плеснешь. Со снотворным.

- Слабительное и снотворное закончились. Остался яд.

- Ладно, давай яд. Мне травиться не впервой.

Они прошли на кухню, Алексей заварил чай, достал какого-то печенья.

- Хм, диетическое, – хмыкнул Вадим Александрович. – Все фигуру бережешь?

- Само собой. Хочу быть стройным и красивым.

- Но, смотрю, куришь.

- Я уже не мальчик, вроде как.

- Смотри, зубки пожелтеют, цвет лица испортится.

- А вам моя внешность покоя не дает? Решили ориентацию сменить?

- Это вряд ли, Леша. Я человек старомодный и консервативный. И ты это знаешь.

- Вадим Александрович. Ну что это? Когда все это закончится? – голос Алексея внезапно задрожал. – Вы же знаете, что я на грани уже. Я просто хочу жить. Тихо, спокойно, никого не трогая. Я уже проклял все! Я уже не знаю, куда мне бежать!

- Эх, Леша, – Вадим Александрович вздохнул. – Знал бы ты, сколько раз я говорил Сашке: “Не втравливай сына в наши дела! Не кончится это добром!” А он… “У меня все под контролем, пусть учится”. Он очень хотел, чтобы ты по его стопам пошел. Просто бредил этим. А я же видел, да и все видели, что не годишься ты для такой работы. Слишком эмоциональный, нервный. Капризный. Женственный, наконец. Не подходишь. Разве что в аналитики, эти задатки у тебя всегда были. А Сашка уперся. “Я сделаю из сына того, кем он должен быть”. Вот и сделал. Сам погиб и тебе жизнь покалечил. Ты меня извини, что я так о твоем отце. Но ты и сам все знаешь.

- Нервный… Женственный… – Алексей криво усмехнулся. – Да, я такой! Пидор. И другим быть не хочу. И не буду.

- Я знаю, – спокойно пожал плечами Вадим Александрович.

- А тогда какого хрена вы меня в свои игры втравили? Я же еще ребенком был! Мне еще 15-ти лет не было! Как это называется, а? Как вы могли? Как??? Я же не знал, что это за таблетка! Мне отец сказал, что это типа сыворотка правды, а там… Выбрали, блядь, отравителя! С опилками вместо мозгов, ага!

- Алексей, ты сам знаешь, что наша организация такими делами не занимается. Детей в своих операциях мы не используем, это жестко. Тебя…

- И не убиваете еще никого, ага!

- Руководство разведки на это санкций не дает, – жестко произнес Вадим Александрович. – Никаких ликвидаций.

- Зато эта ваша ебучая Антисеть дает. И еще как дает!

- Это правда. Но ты знаешь, что Антисеть это лишь неформальное объединение…

- Да мне насрать!

- Не истери! – голос гостя стал почти стальным. – Я понимаю, что ты у нас нежный, чувствительный и все прочее, но скидок для тебя нет. Уж извини. Ты должен смотреть правде в глаза. Твой отец тогда, в Афинах, пошел на авантюру. Да, Питера Ферренса надо было срочно устранять. Срочно. Это не было решением какой-либо разведки или правительства. Решение принимала Антисеть. Операция была поручена твоему отцу. Он должен был очень быстро изыскать способ ликвидировать Питера Ферренса. Подобраться к тому было почти невозможно. Он был окружен телохранителями. Они проверяли его еду, одежду, обувь, воздух в помещениях, где он находился. Даже унитаз, на котором он срал, проверяли: не распылен ли яд на очке. Конечно, мы все равно к нему подобрались бы, просто времени было в обрез. Точнее, вообще не было. Прием в Афинах был шансом нанести удар. Всего лишь шансом! Но ни у кого и в мыслях не было, что Сашка… что твой отец решит использовать тебя. Черт, у меня это до сих пор в башке не укладывается! Да лучше бы я сам прикончил этого Питера! Мне и в страшном сне не привиделось бы, что Сашка решит тебя в это дело втравить. Да, расчет был блестящим. Ведь этот гребанный Питер даже на приеме был с телохранителем…

- С Молтоном, – кивнул Алексей.

- С ним. Твой отец отвлекал Молтона разговором.

- Молтон говорил, что он видел, как я что-то в бокал бросил.

- Видел?? – Вадим Александрович ошалело уставился на парня. – А тогда почему…

- Потому что Молтон сам его ненавидел. За педофилию.

- Вот ведь какой высокоморальный! – усмехнулся Вадим Александрович. – Даром, что руки по локоть в крови. Но если так, то тут Молтон молодец. Питер этот, да, охоч был до мальчиков. Вот, блядь, подонок! Лично бы раздавил гниду! Но на этом твой отец и сыграл. Питер ни у кого из рук бокал не взял бы. А увидел красивого мальчика – тебя то бишь – сразу пустил слюни, обо всем позабыл… Цинично. Отвратительно. Но метко.

- Метко. Еще как. Я потом три дня в истерике бился, – глухо произнес Алексей. – Не мог смириться с тем, что человека убил. Отца проклинал. А он… увез меня, чтобы я матери не проболтался. В какой-то дом у моря на Пелопоннесе. Под замком меня держал. Уговаривал, орал, умолял. Таблетками накачивал. Ну, убедил, в конце концов. Что да, так было нужно. Избавить мир от злодея и все такое. Ну и я твердил себе, что так надо было, надо, надо, надо. Я ведь никогда не думал убивать! Не думал, не думал!

- Я понимаю.

- Да хрен ли с того, что вы понимаете! Знаете что, Вадим Александрович? – черные глаза наполнились тоской и горечью. – Вот я тогда убил этого Питера Ферренса. Потом еще. И еще. У меня три жизни на совести. Три!

- Ты считаешь, что эти люди не заслужили смерти? – холодно осведомился Вадим Александрович. – Они виноваты в том, что случилось с твоим отцом. И с тобой…

- Да, но начало-то положили мой отец и я, – лицо Алексея исказилось, он смотрел куда-то в пустоту. – Там, в Афинах…

- Нет, – отрезал Вадим Александрович. – Начало положил Питер Ферренс, который вздумал торговать биооружием. Его надо было остановить любой ценой. И это было сделано. Да, ты его убил. Но подумай, сколько жизней ты тем самым спас…

- Ой, я вас умоляю, – поморщился Алексей. – Я на лавры спасителя человечества не претендую. Я – убийца. Убийца. И… я еще троих убил бы. С удовольствием. Тех, что тогда в наш дом пришли. Вот их – безо всякой жалости. И я их найду рано или поздно. Найду.

- Ты ведь знаешь, что они – из Сети, – прищурился Вадим Александрович.

- И? – Алексей превратился в мраморную статую.

- Хочешь найти их – возвращайся в Лондон.

- В постель к Ферренсу? – Алексей смотрел прямо в глаза Вадиму Александровичу.

- Ну, можешь их и не искать, – взгляд Вадима Александровича оставался колючими и холодным. – Можешь? Оставить все как есть? Забыть обо всем?

Алексей молчал. Губы искривились в жестокой улыбке.

- Не могу, – с ненавистью прошипел он.

– И прекрасно, – спокойно произнес Вадим Александрович. – Потому что решение уже принято. И если бы ты отказался, то… – Антисеть меня бы ликвидировала? – холодно осведомился Алексей. – Сначала не тебя, – тем же тоном ответил его собеседник. – А… кого? – Твоего Андрея Алтухина. Энди.

====== ГЛАВА 31. МОСКОВСКИЕ НОЧИ ======

Москва, сентябрь 2013 года

Энди не понимал, что творится с Лешкой. Его Лешкой. Его любимым. Единственным. С Лешкой, от которого сносило крышу. И уносило – хрен знает куда, то ли в далекий космос, то ли в какое-то параллельное пространство, где все было по-другому.

Ведь все было так хорошо! Нет, не просто хорошо, всё было супер! Это можно было назвать медовым месяцем. Они почти не выходили из лешкиной квартиры, куда переселился Энди. Им попросту никуда не хотелось идти – хотелось быть друг с другом, быть наедине, упиваться обретенным счастьем и не думать ни о прошлом, ни о будущем, а жить только опьяняющим настоящим.

Энди вдруг понял, что именно с Лешкой впервые ощутил себя мужчиной. Мужчиной, созданным для того, чтобы ухаживать, заботиться, защищать… Он, прежде бредивший крутыми топами, властными Домами, затянутыми в кожу и латекс, желавший быть их рабом, ощущать над собой их власть, теперь сам почувствовал себя властелином и обладателем. И ощутил, как это здорово: иметь нежного, любящего парня, трогательного во всем, даже в своей капризности. Раньше Энди мечтал быть таким “как Алверт” и страдал от несбыточности своей мечты. Но теперь он сам обладал своей мечтой. И упивался этим обладанием. Ему нравилось в Лешке всё: гибкое, алчное до любовных ласк тело, отзывающееся на каждое прикосновение, точеное лицо с идеальными чертами, странные, порой пугающие черные глаза, видевшие в жизни слишком много ужасного, бархатистая кожа, мягкие, грациозные движения, даже изнеженность и время от времени проскальзывающая манерность. Нравился лешкин ум – странный, беспокойный, часто непредсказуемый. Энди обожал ласкать своего возлюбленного, готов был брать на себя всю грязную работу по дому, чтобы его любимый не испачкал и не поранил нежных рук, которые Энди так любил целовать. Но Лешка, к его чести, вовсе не строил из себя божество, которому положено возлежать на ложе с розовыми лепестками, вдыхать фимиам и принимать подношения. Он спокойно занимался уборкой по дому, мыл посуду, стирал и готовил. Впрочем, готовить ни тот ни другой толком не умели, поэтому питались преимущественно дешевой лапшой из магазина по соседству и кое-как сварганенными салатиками.

Имя Ферренса для них было негласным табу, словно одно упоминание о нем могло привести к тому, что этот человек снова появится и разрушит их счастье. О прошлом они говорили мало. Энди знал о Лешке далеко не все, но понимал: прошлое для Лешки – это незатянувшаяся рана, которая может закровоточить при малейшем неосторожном прикосновении. Впрочем, однажды Лешка заговорил о прошлом сам.

Они лежали в постели, утомленные долгой любовной игрой, в которой каждый поочередно брал другого.

- Ты первый, в кого я влюбился, – вдруг произнес Лешка, перебирая светло-русые пряди любовника. – В меня часто влюблялись, а вот я – никогда.

Энди хмыкнул. Лешка приподнялся на локте и посмотрел парню в глаза.

- Ты, наверное, думаешь, что я геем стал, потому что меня тогда изнасиловали, да?

- Да ты чё, – ошарашенно ответил Энди. – Не, ну я не знаю…

- Наверное, и поэтому тоже, – задумчиво продолжал Лешка. – Но не только. Знаешь, мне всегда хотелось нравиться парням. Хотелось, чтобы они на меня смотрели, любовались, ухаживали за мной… Я в этом смысле всегда как девчонка был. Отец бесился страшно. Он орал, что я должен расти “мужиком, а не бабой”. Пытался муштровать меня. А я упирался, истерики закатывал. Не любил все то, что мужику должно нравиться. Ни спорт, ни тачки, ни технику всякую, ничего такого. Драться я вообще не умел. Чуть что, плакал. Короче, такой мальчик-плакса. И наряды очень любил, украшения, побрякушки. Хотя девочкой себя никогда не ощущал. А, вот отец все-таки меня стрелять научил! – вдруг сказал Лешка и тут же осекся. – Стрелять мне нравилось, – продолжал он внезапно изменившимся тоном, ставшим холодным и даже отчужденным.

- Мда, по твоим тонким ручкам с маникюрчиком и не скажешь, что они оружие умеют держать, – хмыкнул Энди.

- Они много чего умеют. Не поверишь, но отец меня в эти свои шпионские игры чуть ли ни с шести лет вовлекал.

- Чё, правда? – изумленно вылупился на него Энди.

- Ага. У них вообще-то строго-настрого запрещено детей к таким вещам привлекать… Но отец был маньяком: хотел, чтобы я по его стопам пошел, с малых лет готовил. Его, в конце концов, за это и выперли, – угрюмо проговорил Лешка. – А тогда… Все это игрой казалось. Мне даже нравилось. Например, я научился слежку засекать. И уходить от нее. Ну и еще… Вот прикинь, жили мы в Лондоне, отец мне иногда говорил: пойдешь сегодня в школу с зеленым рюкзачком и пройдешь по такой-то улице в такой-то промежуток времени. Ну, подумаешь, мальчик-школьник с зеленым рюкзачком топает, глазками хлопает. Кто на него внимание обратит? А, оказывается, это условный сигнал кому-то был. Кому и о чем – мне отец, само собой, не говорил. Но много вот таких фишек было… И в Париже, и в Афинах… – при упоминании об Афинах Лешка снова помрачнел.

- А кто был твоим первым? – вдруг спросил Энди.

Лешка вскинулся.

- Я тебе рассказывал! Еще хочешь послушать? Про этих троих первых??

- Леш, прости, ну сглупил я. Не, ну это вообще не считается…

- Считается! Еще как считается! – в голосе Лешки зазвучала горечь. – Меня тогда так разломало, что я… до сих пор не собрался. Внутри как будто тьма, холод, и какие-то осколки носятся. Как астероиды в космосе. Ты спрашивал, какой я? А вот такой, разломанный. Сам себе непонятный. Как будто эти осколки, то собираются во что-то, то снова разлетаются… Я… я после тех троих долго лечился. А потом решил парня себе найти. Чтобы любил меня. Защищал. Ну, и нашел, – саркастически заметил Лешка. – Прикинь, такого как я – тоже блондина и тоже с черными глазами. Нет, с темно-карими. На самом деле он тупо меня снял, это я уж потом понял. И не то чтобы я влюбился. Но он мне нравился. Очень даже нравился. И я, долбоеб, решил, что он от меня без ума.

- И что, он тебя бросил?? Тебя?? – Энди смотрел на Лешку с таким изумлением, будто тот рассказывал нечто невероятное.

- Неа, – усмехнулся Лешка. – Просто я его с другим в постели застукал. Тоже, кстати, с блондинчиком. Такие локоны пшеничные, глазки голубенькие… Ну, я истерику закатил. Да как ты мог, да мне, да изменить?? Да ты, да я… А он такой типа: “А чё? Подумаешь!” А для меня это просто конец света был! Я ж был уверен, что я такой незаменимый, единственный, неповторимый. Ну просто принц из сказки, глаз не отвести. А оказался просто одной из пидовок, которых он трахал. Это я уж потом понял, что он со мной еще хорошо обошелся. Зад не порвал, всегда аккуратно растягивал, учил всякому… Но тогда во мне что-то окончательно разрушилось. Понимаешь, для меня секс стал местью. Вот за то, как со мной обошлись. И не просто местью, а ощущением своей власти. Когда самцы, охреневающие от своей силы, крутости, жестокости, становятся рабами. Моими рабами! Я, такой вроде слабый, изнеженный, полностью в их власти, и вдруг оказывается, что это я – их повелитель, а они никто! Я могу делать с ними, что угодно, а они со мной – ничего!

В черных глазах разгорался странный огонь. Точеное лицо стало хищным.

- Боль, – продолжал Лешка со все большим воодушевлением. – Знаешь, я всегда хотел боли! После того, самого первого раза. Она мне всегда нужна была как пища, понимаешь? Я ловил боль, я на нее охотился, я ею упивался! Мое тело – это приманка для боли! Я его выставляю напоказ, чтобы оно соблазняло, чтобы его хотелось бить, хлестать, рвать в клочья! В людях ведь это глубоко сидит: желание уничтожить прекрасное, изуродовать его! Вот вандалы уродуют картины в музеях. Почему? Да потому что они понимают: им самим не достичь такой красоты! А если что-то недостижимо, оно должно быть уничтожено!Понимаешь? И я всегда хотел быть вот таким прекрасным, недостижимым! Чтобы меня ненавидели и хотели! Мечтали поиметь меня, порвать в клочья! Они как хищники ведутся на эту приманку, они забывают обо всем – они хотят меня и только меня! И когда очередной самец – сильный, похотливый, крутой – думает, что вот, он достиг своей мечты, он трахает этого заносчивого красавчика, вот тут-то он вдруг понимает, что сам он – кусок дерьма, с которым я могу делать все, что хочу. Всё! Понимаешь, всё! – Лешка захлебывался от крика.

Энди молчал.

- Боль. Власть. Наслаждение. – Лешка раскачивался и говорил нараспев. – Вот оно! То, чего я хотел! Это моя месть за то, что я тогда пережил. За все! Да, меня сделали таким!

Казалось, Лешка сейчас зарыдает, но он стал успокаиваться. Сам.

- Энди, а ты заметил, что я от тебя никогда не требовал боли? А? – вдруг спросил он, шмыгая носом. – Вот с тобой мне все это не нужно. С тобой я просто счастлив. Не хочу боли. Не хочу мести. Не хочу власти. Просто хочу принадлежать тебе. И чтобы ты мне принадлежал. Я ведь до тебя сам никого не трахал. Только отдавался. Ты первый.

- Я тоже до тебя никого не трахал, Леш.

- Вот, и в тебе это проснулось! Понимаешь?

- Неа.

- Чайник ты! Просто мы прежде никогда не любили. Никого. А увидели друг друга и влюбились. Так?

- Ага…

- Энди, не знаю почему, но когда я тебя впервые увидел, то понял: вот он! Мой! Тот, кто выведет меня из тьмы. Понимаешь, в этой тьме есть наслаждение, а любви нет. И я не знал, какая она, любовь. Что это вообще такое. А тебя увидел – и сразу узнал.

Улыбка Лешки была простой и обезоруживающей. Даже счастливо-глупой. Настолько, что Энди вдруг заржал как идиот, схватил Лешку и прижал к подушке.

- Бля, как же я тебя люблю! – только и смог вымолвить он.

- Я тебя больше.

- Что, и никакого бдсм?

- Почему? – к Лешке в мгновенье ока вернулась игривая манерность. – Это ж как вишенка на торте. Нет ее, да и хрен с ней, а если есть, то почему не полакомиться? Но я чего-то нового хочу.

- Нового? – озадаченно спросил Энди.

- Фистинга, – неожиданно заявил Лешка.

- Бля, – только и смог изречь Энди.

Лешка медленно встал на четвереньки, глядя на любовника с призывной улыбкой.

- Давай, а?

- Похотливый ты все-таки, Лешка…

- Ага.

- Я этим никогда не занимался…

- И что? Я тоже.

Тут Лешка поднялся с четверенек на коленки – обнаженный, бесстыдный, демонстрируя любовнику свое красивое тело, которое тот уже знал до последней родинки и которое сводило его с ума. Энди почувствовал прилив возбуждения, он схватил Лешку за плечи, повалил его на кровать, а сам прижался лицом к его паху, крепко обхватив упругую попку. Лешка содрогался, ему хотелось, чтобы это продолжалось и продолжалось – эти ласковые движения горячего языка любовника. Тонкие, гибкие пальцы зарылись в русые волосы Энди, затем принялись ласкать крепкую загорелую шею, напряженные мышцы на мощных плечах… Лешка тихонько ахнул, застонал, изогнулся и выплеснулся. Энди ловко подхватил его, аккуратно и легко уложил на постель и принялся целовать – расслабленного, обессиленного, опустошенного.

- Я так люблю тебя, – прошептал он чуть слышно.

Лешка ничего не отвечал, полуприкрыв глаза. Губы Энди прильнули к его губам, язык властно ворвался в рот, и Лешка почувствовал солоноватый вкус. Это было приятно, по телу пробежала сладкая дрожь, и парень чувствовал, что снова оказывается во власти желания, которому не мог противиться. Открыв глаза, он встретился со взглядом любовника: просящим, даже умоляющим, и утонул в его светло-серых глазах.

Перевернувшись на живот, Лешка развел ноги и уткнулся лицом в подушку. Горячее, сильное тело навалилось на него, и он чувствовал, как ходят мускулы на широкой груди и плоском животе, как напрягаются бицепсы на сильных руках его парня. Когда Энди отвлекся, чтобы взять тюбик со смазкой. Лешку охватил трепет от предвкушения и одновременно страха… Он видел глаза Энди, он понимал, что тот готов…

Снова его опалил жар горячего сильного тела, и вот уже палец вошел в него, проникая все глубже и глубже, затем второй… Боли не было, было только желание.

- Хочу четыре! – простонал Лешка.

- Тебе же больно будет! – прошептал Энди, нежно целуя его в пупок.

- Я хочу! – в черных глазах была мольба.

- Нет! – неожиданно твердо сказал Энди. – Только два.

- Тогда отвали!

Но сильные руки прижали Лешку к кровати, а сзади он почувствовал горячий, влажный язык, и это было упоительно приятно.

- Какой ты сладкий…

- Я хочу четыре пальца! – упрямо повторил Лешка.

- Нет!

Он стал вырываться, но его держали крепко.

- Мне нужен фистинг!

- Закройся, фистер недоделанный!

В него начали вбиваться. На этот раз жестко, даже грубо, отчего по телу волнами пошла резкая боль, которая так нравилась Лешке. Он пытался вырываться, но это лишь сильнее заводило любовника, тот зарычал от восторга, его сильные пальцы буквально вминались в упругие ягодицы.

- Ммм… Люблю!!!

Резкие движения внутри заставляли Лешку стонать и даже визжать, по телу шли волны тягучего, болезненного наслаждения. Наконец, Энди достиг разрядки и придавил любовника своим телом, целуя в шею и обнимая плечи.

- Люблю тебя, – прошептал он.

- Я тебя больше…

Они долго лежали молча, расслабленные, покрытые потом и глянцевыми потеками.

- Моя очередь, – голос Лешки прозвучал тихо, но неожиданно решительно. – А ну, переворачивайся, красавчик. Сейчас мы твою попку проверим.

- Эй, ты чо? – лениво, но в то же время с опаской проговорил Энди.

Лешка ухмыльнулся, смазывая руку лубрикантом.

- Бля, да у тебя же ногти наманикюренные!

- Ничего, не длинные!

- Мне такого не делали!

- Сейчас сделают.

- Бля. Я твою жопку пожалел, а ты мою??

- Не боись. Ты же знаешь, у меня ручки тонкие, узкие, нежные, – хихикнул Лешка. – А ну, раздвигай, свои царские полушария!

Обладатель “царских полушарий” опасливо засопел, но выполнил приказ.

- Леш, только аккуратно. Ага. Вот. Ой.

- Ты что, одного пальца боишься? У тебя там уже такие кувалды побывали!

- Не, не боюсь… Просто… Ой!

- Спокойно. Расслабься. Ммм, как у тебя там горячо…

- Леш… ммм… Леха… уммм, Лех, че ты делаешь-то, бля!!

- Тсс, вот так, вот так…

- Бля, да ты садюга.

- Тебе ж нравилось всегда.

- Так внутрь мне кулак никто не запихивал!

- Какой кулак, дурында? Четыре пальчика всего.

- Четыре пальчика??? Ни хрена себе!

- Да, четыре пальчика… Нежных таких, ласковых, холененьких…

- Холененьких, бля… Ой, ммм, больно! Хорошо… хорошо… Ай, бля… Ой. Да. Да… Дааааа! Че ты делаешь?

- Тихо-тихо… Расслабляемся.

- Ааа! Стоп! Стоп. Да… Да… Да… Вот так, давай. Ну же, ну же… Да, да, давай.

Энди привыкал к боли, которая все время менялась – то была острой, раздирающей, то тягучей, сладкой. Одна рука Лешки была у него внутри, вторая водила по его вздыбленному достоинству. Энди почувствовал, как к глазам подступают слезы. Так было хорошо осознавать себя насаженным на ту самую руку – шелковистую, нежную – которую он так любил… Всё плыло перед глазами. А затем всё вдруг взорвалось – фонтаном наслаждения, в котором растворились и боль, и страх, и все на свете.

Энди издал животный крик, задергался и рухнул на испачканную простынь.

Ему было хорошо. Очень хорошо. Ему было плевать на все.

И это сумасшествие – упоение друг другом, безумный секс и просто долгие поцелуи – продолжалось почти месяц. Медовый месяц.

Нет, это вовсе не было животным сексом, хотя и его было много, очень много. И это было не просто наслаждение любовью, которую они оба так долго пытались задушить в себе. Это была странная, непостижимая потребность друг в друге. Лешка, он же Артур, он же Алверт был нужен Энди как воздух. Энди не понимал, как жил без него прежде. Прежде была не жизнь, а ее подобие, блуждание в черно-красных лабиринтах мира бдсм, попытки вслепую, наощупь обрести неизвестно что. Впервые Энди чувствовал себя действительно нужным кому-то, кроме своей мамы. Впервые Энди чувствовал, что его любят не за что-то – не за красивое лицо и тело и не за то, что он добрый, или веселый, или смелый – какой угодно. Лешка его любит, просто потому что любит. И это осознание сводило Энди с ума. Он видел, что и Лешке он сам необходим как воздух. Потому что и тот долгие годы блуждал по темным, зловещим лабиринтам, в которые его заманили еще мальчиком и из которых он отчаянно пытался найти выход. Энди понимал, что стал для Лешки тем, кто вывел его из лабиринтов страха и смерти в мир любви и света.

Впрочем, несмотря на ослепление любовью, оба парня не теряли чувство реальности. Они потихоньку задумывались о будущем. Ни тому, ни другому не хотелось оставаться в Москве. Они мечтали возвратиться в Лондон. Но у Энди не было денег на университет, а Лешка страшился Ферренса, который сейчас разыскивал его повсюду. Проблему учебы Энди решить было можно: Лешка готов был заплатить. И Энди, хоть и отнекивался, но был рад такому варианту. Ферренс был гораздо большей проблемой. Лешка не знал, как поведет себя этот ненормальный. Он боялся не столько за себя, сколько за Энди. В голове у него рождались планы. Например, уехать, в Париж и жить там под именем не Артура Алверта, а Алексея Вершинина. Благо на имя Вершинина был выдан вид на жительство в Великобритании, который позволял жить и во Франции. Но у Энди такого вида не было. Парни обсуждали разные варианты. И самым реальным был вариант остаться в Москве. Хотя бы на год. И тот и другой в этом случае теряли год учебы, но иные варианты были либо слишком рискованными, либо малореальными.

И было еще кое-что. Лешка временами смотрел на Энди странным, как будто виноватым взглядом. Что-то его угнетало. Что-то, касавшееся Энди.

А потом… потом что-то произошло. Энди возвратился с суточного дежурства – усталый, но счастливый оттого, что снова будет вместе с любимым. И не узнал его. Нет, вроде бы Лешка был все таким же. Но совсем другим. В нем появилась отчужденность. Холодность, хорошо знакомая Энди по временам Артура Алверта. Лешка стал капризным. Насмешливым. Едким. Казалось, он нарочно делал все, чтобы вывести Энди из себя.

Лешка разлюбил его? Нет, Энди видел, что это не так! Просто Лешка зачем-то надел одну из своих прежних масок и теперь старательно под ней прятался. Он замечал, как смотрит на него Лешка, думая, что Энди этого не видит. Лешкин взгляд был полон любви, нежности и отчаяния. А потом – снова маска. Маска надменного Алверта, гламурной пидовки, кого угодно, но только не того Лешки, которого так любил Энди. Но все попытки парня выяснить, что произошло, игнорировались.

Однажды он пытался увлечь Лешку в постель, но тот холодно произнес:

- Мне хочется секса втроем.

Лешка вздрогнул.

- Хочу, чтобы меня поимели сразу двое, – продолжала гламурная пидовка.

Энди схватил любовника за подбородок.

- Ты ведь специально это говоришь, да? Хочешь заставить меня уйти, так?

- Просто хочу тройничок. Можешь тоже поучаствовать, – холодно обронил Лешка.

Энди долго смотрел на него. Затем размахнулся и… Лешка зажмурился, ожидая пощечины. Но ничего не произошло.

- Зачем ты это делаешь? – прошептал Энди. – Зачем ты играешь со мной?

- Я не играю.

- Вот как? Хочешь тройничок? Я согласен! Хочешь фистинга? Давай попробуем.

В глазах Лешки мелькнула растерянность. Он явно не ожидал такой реакции.

- Леша…

- Что?

- Что происходит?

Лешка открыл рот, как будто хотел что-то сказать, но замер.

- Сегодня вечером идем в гей-клуб, – произнес он равнодушно.

- Искать третьего? – иронично поинтересовался Энди.

- Ну, если ты тоже отыщешь…

Энди стиснул зубы и ничего не ответил.

Лешка между тем вытащил свой латексный наряд, сбрую, штаны в обтяг, сапоги. Подкрасил ресницы, подчернил брови и чуть-чуть подкрасил губки. Энди невозмутимо экипировался рядом: натянул светлые джинсы с низкой талией и безумными разрезами на бедрах, светло-синюю майку с глубоким вырезом. По правде говоря, он выглядел сногсшибательно: стильный, накачанный, светловолосый. Лешка украдкой бросал на него взгляды, в которых сквозило нечто вроде ревности. Но молчал.

Они завалились в клуб, когда там уже стоял дым коромыслом. В барах толпилась публика, танцпол был забит разгоряченными парнями. Лешка демонстративно прижимался к Энди, всячески давая понять, что они – пара. Однако при этом по-блядски стрелял подкрашенными глазками. Один видавший виды гей как-то говорил ему, что когда приходишь в клуб без пары, то на тебя меньше обращают внимание, а вот когда в паре, то сразу начинают клеиться, пытаются отбить. Лешка чаще ходил по клубам один и никогда не испытывал недостатка внимания со стороны окружающих, но на этот вечер у него были особые планы. Энди был напряжен, крепко держал Лешку за талию и оглядывался по сторонам, словно ожидая нападения. Лешка подошел к бару и заказал две порции виски сразу по 100 г. Они выпили.

- Так ведь лучше, да, милый? – манерно спросил Лешка.

- Сколько же тут блядей, – скривился Энди.

- Москва – провинция, – томно вздохнул Лешка. – Не Лондон, чего уж там.

- Снова Алверта включил? – процедил Энди и шлепнул Лешку по заднице.

- Еще по одной? – с невинным видом осведомился Лешка.

- Давай! – мрачно бросил его любовник.

Они ловили на себе похотливые взгляды толпившихся в баре парней. Лешка сидел с высокомерным видом, при этом постреливая глазками. Энди сначала недовольно сопел, но затем Лешка стал замечать, что Энди все меньше смотрит на него и все больше пялится по сторонам. И что на Энди тоже устремлены плотоядные взгляды. Ну да. Видный парень, накаченный, загорелый, светло-русый… Лешку переклинило. Он не привык ревновать! Это его всегда ревновали! Он вонзил ногти в ладони. Всего пару часов назад он пытался заставить Энди уйти, провоцировал его, а теперь испытал шок от того, что Энди, ЕГО Энди, смотрел на других! У Лешки потемнело в глазах.

- Хочу танцевать! – заявил он. – Пойдем!

И, не дожидаясь ответа, потащил Энди на танцпол, в самую гущу толпы, как будто ринулся в атаку, делая провокационные пассы руками, стягивая с себя латексную курточку и поводя плечами, крутя себе сосочки, проводя язычком по губам и вращая туго обтянутой попкой. Он уже не думал о том, чтобы оттолкнуть от себя Энди, он не выносил мысли, что Энди может предпочесть ему кого-то другого! Энди должен был смотреть на него и только на него, и он удовлетворенно видел, что парень заводится. Черт, Лешка и не знал, что его парень умеет так здорово танцевать! В майке с глубоким вырезом, обтягивающих джинсах он, накаченный, загорелый, светловолосый, двигался на удивление легко и сексуально.

На них обоих были устремлены взгляды, полные восхищения, похоти и зависти. Кто-то обхватил Лешку за попку, прижал к своему набухшему члену. Тем временем какой-то хорошо сложенный брюнет с наглыми карими глазами нацелился на Энди, и Лешка чуть не задохнулся от ярости, когда понял, что Энди вовсе не против. Тогда Лешка обернулся. Его обнимал короткостриженый тип лет 25-ти, покрытый татуировками и увешанный цепями. Лешка стал вырываться, но тот вцепился в добычу как клещ, не выпуская из своих накачанных лап. Лешка бросал отчаянные взгляды на Энди, но тот как будто ничего не замечал, увлекшись гребаным брюнетом. Извернувшись, Лешка окатил вцепившегося в него мужлана взглядом, полным ледяного презрения, но на того это не произвело ни малейшего впечатления.

- Красивая сучка! – прокричал он сквозь грохот музыки. – Пошли со мной!

- Отъебись, мудила! – заорал Лешка, но тот лишь широко ухмыльнулся.

Лешка обернулся и увидел, что Энди уходит куда-то с брюнетом! Энди оставил его! Его! Наедине с этим ублюдком-бычарой, от которого мерзко несло пивом и потом! Лешка зашипел от злости и вырвался из цепких объятий татуированного самца. Внимание Лешки привлекли два парня лет 20-ти, стильно одетые, ухоженные, они оценивающе смотрели на него. И у Лешки внутри все слетело с катушек. А, гори оно все! Лешка криво усмехнулся и принялся откровенно пялиться на двух красавчиков, ясно давая понять, что он совсем не против… Но тут его снова обхватила татуированная лапа.

- Да отъебись ты! – с досадой повторил Лешка.

- Пошли ебаться! – послышался мерзкий шепот.

- У тебя из пасти гнилью несет!

- Да ты же кошка ебучая, я тебя все равно трахну! – рявкнул тот. – Дырку порву!

Лешка растерялся. Ему попадались всякие, но на отморозка нарываться еще не доводилось. Он почувствовал себя беззащитным и беспомощным. Все вокруг веселились и танцевали, и никому, казалось, не было дела до того, что к нему прилип этот мерзкий тип. А два красавца, которые было нацелились на него, судя по всему совсем не горели желанием связываться с этим ублюдком.

Нет, Лешка не испугался. С размаха он влепил пощечину уроду. Тот не ожидал такого от сладкого милашки и опешил. Лешка воспользовался этим и стал пробираться к выходу. Тут кто-то схватил его за плечо. Лешка зашипел и обернулся, думая, что это все тот же ублюдок. Но рядом стояли два красавчика, которым он строил глазки.

- А ты хорошо ему вхерачил! – воскликнул один из них – темноглазый, широкоплечий парень с правильными чертами лица.

- Могли бы и помочь, – отрезал Лешка.

- Да ты сам неплохо справляешься, – заметил другой – стройный шатен со смешливыми глазами, чем-то напомнившими глаза Фреда Уоллера.

- Я слабая девушка, – ответил Лешка с блядско-манерными интонациями.

- Девушка? – игриво переспросил темноглазый. – Мы готовы проводить девушку в темную комнату. Там она укроется от домогательств.

Лешке стало погано. Ему хотелось, чтобы рядом был Энди. Только Энди. Без него все было грязной похотью, за которой скрывалась холодная темная пустота…

Но он, словно зомби, двинулся к темной комнате. Это был небольшой лабиринт со множеством кабинок. Внизу, почти возле пола была слабая красноватая подсветка, в которой были видны многочисленные фигуры любителей быстрого и скорого секса. Пахло дурью, потом, спермой… Бррр. И тут Лешка увидел Энди. Энди, который трахал того самого смазливого брюнета! Лешка замер. А чего он хотел? Сам же вопил про секс втроем. Сам притащил сюда Энди. И теперь… И вдруг Энди, долбившийся в задницу брюнета, замер. В темноте его глаз не было видно, но Лешка понял, что Энди его увидел.

С каким-то отчаянием Лешка ухмыльнулся и привлек к себе двух красавчиков, которых привел с собой. Поцелуй втроем был сладким и необычным. У Лешки не было сомнений, что Энди продолжает на него смотреть, и потому продолжал целоваться с двумя парнями – отчаянно, демонстративно, давал им трогать, щупать и ласкать свое тело, дал поставить себя раком и безропотно отдался, проверив только, чтобы все было через презерватив… Все это делалось на глазах у Энди. “Смотри, смотри, какая я конченая блядь! Смотри, смотри, чтобы тебе было противно даже дотронуться до меня! Смотри, как я отдаюсь сразу двум самцам, которых вижу впервые в жизни! Да, вот так это и делается, запросто. Так же просто, как ты сейчас трахаешь какого-то чернявого козла и смотришь на меня”, – проплывало в пустоте лешкиной головы, затуманенной алкогольными парами.

Внутри у него все ныло, но не от боли, а от безысходности. Он даже не стал ждать, когда шатен изольется, просто рукой довел его до нужной точки. Второй, тот, что был сзади, все-таки кончил в него, через презерватив. А Энди все трахал и трахал смазливого брюнета. Лешкины глаза привыкли к темноте, и он видел лицо Энди: оно было искажено злобой. Кажется, он вбивался в брюнета с отвращением и ненавистью, но Лешка знал, эти ненависть и отвращение были обращены именно к нему. Два красавчика вновь начали его лапать, но Лешка, не обращая больше на них внимания, подошел к брюнету, стоявшему на четвереньках перед Энди.

Лешка и Энди смотрели друг другу прямо в глаза, Энди продолжал трахать брюнета ожесточенно и автоматически. А Лешка расстегнул штаны и брюнет немедленно припал к ему паху. Да, вот у них, наконец, секс втроем! Лешка уже был сильно возбужден. Ему хватило и минуты, чтобы излиться. И он увидел, как Энди тоже выгнулся и громко застонал. Он тоже кончал, но даже сейчас в его глазах было нечто, похожее на ненависть.

И тут в темную комнату ввалился татуированный ублюдок.

- А, вот ты где, блядь! – заорал он, направляясь прямо к Лешке. – Сейчас я тебе жопу порву!

Лешка прижался к стене. И тут сбоку возникла чья-то тень, послышался глухой удар. Ублюдок взревел, скорчился, разогнулся и ударил в ответ Энди. Они принялись ожесточенно мутузить друг друга, а Лешка стоял, прижавшись к холодной стене, и происходящее казалось нескончаемым кошмаром…

Ему было уже все равно. Никогда еще он не чувствовал себя таким грязным. Ему хотелось забиться в какой-нибудь темный угол, где его никто никогда бы не нашел, хотелось спрятаться от самого себя.

Нет, ничего страшного не произошло. В темную комнату ворвались охранники, разняли дерущихся, да и выкинули из клуба. Лешка и Энди вернулись домой, ничего друг другу не говоря, и молча легли спать. Утром… утром Лешка долго смотрел на своего парня. В его глаза. Ему казалось, что в этих светло-серых глазах – обычно мужественных и добрых – как будто что-то необратимо изменилось. Появилось нечто хищное. Блядское.

- Ну? – угрюмо спросил Энди. – Доволен? Ты этого ведь хотел?

- Нет.

- Чего же тогда?

- Я хотел, чтобы ты ушел.

- Почему? Почему? – Энди схватил любовника за плечи и яростно затряс.

- Потому что это я убил твоего отца, – медленно и четко произнес Алексей, глядя прямо в глаза Энди глазами, полными тьмы.

====== ГЛАВА 32. ФРАНКФУРТСКИЙ ТЕРМИНАЛ ======

Нью-Йорк, октябрь 2013 года

Из Вашингтона, где проходили тяжелые переговоры в Госдепартаменте и Пентагоне, Ферренс прибыл в Нью-Йорк только после полуночи. Он смертельно устал, однако уже в восемь утра был на ногах, быстро позавтракал и принялся в который раз просматривать документы к встрече с представителями инвестиционных фондов. Эта встреча тоже обещала быть изнурительной. Иран, Крейг, Ормуз – проблемы наваливались как снежный ком. От предстоящей встречи с американскими финансистами зависело, сможет ли Ферренс укрепить свои позиции в преддверие событий, которые должны были стать тяжелым испытанием Великой Сети.

На самом деле читать подготовленные помощниками бумаги не было необходимости, Джеймс их просматривал, наверное, уже десять раз. Если не двадцать. Сейчас он читал их просто для того, чтобы отвлечься от мыслей об Артуре, которые накатывали на него тяжелыми океанскими волнами. После того как бразильский след оказался ложным, Джеймс держался из последних сил, чтобы не впасть в отчаяние.

И тут его мобильный зазвонил. На экране высветилось имя Молтона. Отчего-то сердце Джеймса учащенно забилось, хотя это, скорее всего, был рутинный звонок.

- Доброе утро, Джеймс. У тебя ведь утро, да?

- Как будто ты сам не знаешь.

- А вот у нас уже день, будь он неладен! И мы тут все стоим на ушах.

- Что-то случилось?

- Да, нечто такое, что приведет тебя в восторг, а мне доставит много головной боли.

- Не тяни!

- Алверт объявился в Лондоне.

- Что??? – у Джеймса перехватило дыхание. – Артур?

- Собственной персоной.

- Артур вернулся? Артур? Когда?

- Сегодня утром.

- И ты только сейчас мне об этом сообщаешь? – заорал Джеймс. – Только сейчас??? Да я уже мог бы лететь над Атлантикой! Ты же знаешь…

- Успокойся, Джеймс. Сначала выслушай меня без истерики.

- Где он?? Где??? Говори, черт бы тебя подрал!

- Представь себе, он объявился все в том же гребаном спа-салоне, из которого исчез. Как будто никуда и не уходил. Словно нежился там почти три месяца, пока мы искали его по всему свету.

- Он там?? Точно???

- Абсолютно. Мы тогда так запугали персонал салона, что они при появлении Алверта сразу позвонили нам.

- Чем он занимается?

- Тем же чем обычно там занимался. По словам администратора, в данный момент его высочеству делают эпиляцию самых интимных мест. Потом ему предстоит чистка лица, маникюр, педикюр. Да, еще это, как же его, черт… а, обертывание! Так что, к твоему возвращению в Лондон красавчик будет гладеньким, свеженьким…

- Он не должен снова исчезнуть!

- Джеймс, там сейчас у всех дверей стоят мои люди!

- Поезжай туда лично. Ты сам должен его привезти.

- Джеймс, я выполню твой приказ, но… Ты уверен, что это нужно делать?

- Что еще за разговоры??

- Знаю, знаю, ты свихнулся на этом мальчишке. Но может быть все-таки… Послушай, мы даже не знаем, где он был! И чем занимался!

- Я ему задам вопросы, будь уверен. Кстати, у меня есть идея, – мозг Джеймса лихорадочно заработал. – Если он улетел через Хитроу, то, возможно, и вернулся тоже через Хитроу. Надо сверить списки пассажиров, вылетавших в тот день, когда он исчез, со списками пассажиров, прилетевших сегодня. Так мы сможем вычислить фамилию, которой он пользуется. И узнаем, куда он летал.

- Джеймс, списки пассажиров уже проверены.

- И что?

- А то, что мальчишка и в этот раз оказался не глупее нас. Из Лондона он улетал под чужим, неизвестным нам именем, а возвратился под своим. Подданный ее величества Артур Александр Алверт сошел с борта авиалайнера “Люфтганзы”, прибывшего рейсом из Дюссельдорфа. На контроле предъявил свой британский паспорт.

- Умно, – в голосе Джеймса прозвучало нечто вроде гордости. – Мой мальчик не дурак, умеет путать следы. Но если попытаться узнать, как он оказался в Дюссельдорфе?

- Джеймс, это бессмысленно. Он мог прилететь в Дюссельдорф по чужому паспорту. Тогда шанс вычислить его есть, но он минимален. И если он и впрямь так умен, то прилететь он мог вообще куда угодно, а до Дюссельдорфа добраться, например, на поездах с пересадками. Тогда шансов его вычислить у нас просто нет. Надо продолжать вычислять его среди пассажиров тех проклятых рейсов. Это наиболее реальный путь.

- Хорошо. Еще вопрос. Он что, из аэропорта отправился прямо в этот чертов спа?

- Нет, Джеймс. И вот это тоже очень интересно. Самолет из Дюссельдорфа сел в Хитроу еще в девять утра. Но в своей квартире в Бэйсуотере Алверт объявился только в два часа дня. В два часа! После чего отправился в спа. Неужели он пять часов добирался из Хитроу? Он явно где-то был. Вопрос в том, где. Но боюсь, твой красавчик вряд ли будет настолько любезен, что сообщит нам это. Мобильник он, кстати, не включил до сих пор. Так что отследить его перемещения было, увы, невозможно. У этого парня талант появляться словно из воздуха и так же бесследно исчезать.

- Джеймс, если твои люди снова его упустят, я лично перережу им глотки. А тебя утоплю в Темзе.

- Спасибо за предупреждение. Я обязательно попрошу мистера Алверта дать мне несколько советов, как исчезнуть бесследно. У него в этом деле бесценный опыт, и мне, пожалуй, следует им воспользоваться.

- Думаю, для начала он посоветует тебе отправиться в спа-салон на маникюр и эпиляцию интимных мест, – хмыкнул Джеймс, настроение которого сейчас было близко к эйфории. – Хорошо, я немедленно вылетаю в Лондон. А, черт, у меня через 40 минут встреча с инвесторами… Вот проклятье! Ладно, постараюсь закончить ее побыстрее и сразу отправлюсь в аэропорт. И смотри, Артур не должен снова исчезнуть! Ты понял??

- Понял, ваше сиятельство.

- Эй, я не шучу, – прорычал Ферренс. – Если я снова потеряю Артура, то ты и твои люди – покойники! Учти.

- Да, босс, – на сей раз в голосе Молтона не было и тени насмешки. – Но… я еще раз прошу тебя подумать. Ты уверен, что тебе стоит возобновлять отношения с Алвертом? Джеймс, этот мальчик опасен, очень опасен! Он замешан в убийстве твоего брата и практически наверняка связан с Антисетью. У него есть документы на другое имя, в этом нет сомнений. Вокруг него рыщут спецслужбы – и англичане, и американцы, и еще черт знает кто! Мы не знаем, где он был последние три месяца, что делал и с кем…

Последние слова Молтона взбесили Джеймса. Ревность захлестнула сердце.

- Всё! – заорал он. – Ты получил приказ. Действуй!

Лондон, октябрь 2013 года

Молтон выругался. “Действуй!”. А чем он, скажите на милость, занимался все это время? В потолок плевал?

Грег чувствовал себя униженным. Нет, не из-за воплей Джеймса, что взять с конченого психа? Молтона, возглавляемую им службу безопасности, да и всю Великую Сеть унизил Алверт. Мелкий шлюшонок, сопливый извращенец, изнеженный педик обыграл древнюю, мощную организацию, перед которой трепетали мировые политики, причем обыграл по полной программе!

В поисках Алверта были задействовали сотни людей, потрачено свыше 50 млн фунтов – на взятки, подкуп, взломы баз данных, организацию подслушивания телефонных переговоров, наем дополнительных агентов, командировки на разные континенты, авиабилеты и все прочее. И все это оказалось бесполезным. Вовсе не служба Молтона вернула Алверта в Лондон. Алверт вернулся сам, утерев всем нос.

Конечно, было бы лучше, если бы Алверт не возвращался. Но проблема была в Джеймсе. Грег хорошо понимал, что Джеймс говорил чистую правду, без конца твердя, что не представляет себе жизни без этого мальчишки. И с этим ничего нельзя было поделать. Поэтому предмет его обожания должен был охраняться как бриллиант короны.

Грег помчался в спа-салон в отвратительном настроении. Ему предстояло заставить шлюшонка вернуться в дом Ферренсов. Само по себе взять его за холеную задницу и притащить в особняк Джеймса проблемы не составляло. Но Грег был почти уверен, что маленькая тварь закатит истерику, примется вопить, что его похищают, хотят изнасиловать, убить, будет требовать полицию и так далее. Конечно, сотрудники салона и пикнуть не посмеют, после бегства шлюшонка с ними провели разъяснительную работу. У Алверта не было ни малейшего шанса вызвать полицию, а даже если бы он и умудрился это сделать (с него станется!), то никто его показаний не подтвердил бы. Но Грегу не хотелось возиться с этим истеричным педиком, который вполне мог, например, устроить голодовку в особняке Джеймса. Или попытаться разнести в хлам дорогие интерьеры.

Словом, Грег был готов ко всему. Но Алверт по своему обыкновению повел себя так, как никто от него не ожидал.

Грег и несколько его людей торчали в холле в ожидании момента, когда, наконец, его высочество соизволит явить простым смертным свою драгоценную особу. Алверт вышел из процедурного кабинета, где его шкурку надраивали добрых четыре часа, тщательно одетый, невозмутимый, надменный. Скользнул по собравшимся равнодушным взглядом, небрежно кивнул, как будто отсутствовал всего пару часов и не было никакого побега и трехмесячных поисков по всему миру, после чего неторопливо прошествовал к выходу. Телохранитель распахнул дверцу лимузина, припаркованного у входа. Алверт не предпринял никакой попытки удрать, сопротивляться или хотя бы поскандалить. Он безмолвно скользнул в лимузин (специально для него подогнали любимый им BMW!) и свеженаманикюренной ручкой указал Молтону на место рядом с собой. Вообще-то Молтон и сам намеревался сесть вместе с ним в автомашину для более чем серьезного разговора, но этот наглый жест привел его в ярость. Мерзавец одним движением руки унизил Молтона на глазах у подчиненных! Грег с трудом удержался от того, чтобы ударом ноги не захлопнуть дверь лимузина и не сесть в другую машину. Но сдержался. Сел рядом с Алвертом. Автомобиль тронулся. За ним следовала машина сопровождения.

- Мистер Молтон, с сегодняшнего дня необходимо усилить мою охрану, – холодно изрекла маленькая тварь.

Грег ожидал чего угодно: угроз, слез, требований снять охрану, дать свободу и так далее, но только не этого. Он с изумлением уставился на Алверта, а тот смотрел прямо перед собой, неподвижный как мраморная статуя.

- Очень рад, мистер Алверт, что наши с вами желания удивительным образом совпали, – сипло выдавил из себя Молтон. – Да, ваша охрана отныне будет как минимум удвоена. Можете даже не сомневаться. Теперь с вас глаз не будут спускать.

Алверт удовлетворенно кивнул и снова изрек тем же надменным тоном:

- Необходимо, чтобы ваши люди отныне сопровождали меня не только на улице, но и внутри колледжа. Разумеется, я не могу передвигаться по аудиториям в сопровождении телохранителей, но вы должны установить скрытое наблюдение. Организуйте это.

Изумление Молтона возрастало.

- Вот как? У вас есть основания для серьезных опасений, мистер Алверт?

- Есть, – обронил тот, даже не поведя бровью.

- Могу я узнать, какие именно?

- Нет, не можете. Ваше дело – усилить мою охрану.

- Простите, мистер Алверт, – Молтон был уже не в силах сдерживаться. – Но подобные решения принимаете не вы. Этот вопрос находится в моей компетенции. И, разумеется, в компетенции мистера Ферренса.

Алверт как будто не слышал этих слов.

- Кроме того, – продолжал он ровным и спокойным голосом, – я хочу, чтобы мою охрану по-прежнему возглавлял Томпсон.

- Вот об этом можете даже не мечтать, мой юный друг! – взорвался Молтон.

- Не припомню, чтобы мы с вами были друзьями, мистер Молтон.

- Томпсон прозевал ваш побег и не может больше возглавлять вашу охрану. Все, кто вас в тот день охранял, уволены. И это не обсуждается.

- Они будут приняты обратно и вновь станут меня охранять. Старшим будет назначен Томпсон.

- Это вы так решили? – саркастически спросил Молтон. – Может быть, мистер Ферренс уже назначил вас главой службы безопасности?

- Да, это решил я. И советую вам не ждать приказа от мистера Ферренса.

- Боюсь, с мистером Ферренсом вам предстоит не самая приятная беседа, мистер Алверт. Он только что вылетел из Нью-Йорка и направляется в Лондон. После всего, что вы натворили, не уверен, что он будет настроен потакать вашим нелепым капризам.

Тут Алверт впервые за время разговора обернулся к Молтону. В его черных глазах был такой лед, что у Молтона пробежал мороз по коже. Вот же тварь! Откуда в нем это?

- Кто и что именно натворил, мы обсудим с мистером Ферренсом без вашего участия, мистер Молтон. А пока будет лучше, если вы примете меры для возвращения Томпсона и других моих телохранителей.

- Извините, нет. К тому же, мистер Алверт, только что вы сами потребовали, чтобы ваша охрана была усилена. Зачем вам телохранители, которые допустили такой серьезный прокол, прозевав ваш побег? Вы считаете, что они смогут защитить вас лучше других?

- Да, именно так я считаю. Как раз они, обжегшись один раз, теперь не спустят с меня глаз. Именно с ними я буду чувствовать себя в большей безопасности.

- Мистер Алверт, – помолчав, проговорил Молтон. – Раньше вы никогда не жаловали охрану, а теперь требуете ее усилить. Вы чего-то отчаянно боитесь. Что произошло? Где вы были все это время? Вам кто-то угрожал? Антисеть, не так ли?

- Извините, мистер Молтон, но ваши вопросы я оставлю без ответа. Могу сказать лишь следующее. Да, мне угрожает опасность. Есть люди, которые хотят добраться до меня. И сделают для этого все возможное. Но, разумеется, вовсе не я их цель.

- А кто? Джеймс? – незаметно для себя Молтон назвал Ферренса по имени.

- Да, он.

- Признаться, Алверт, я испытываю большое искушение не подпускать вас к Джеймсу. Я всегда знал, что вы угроза для него, и только что вы сами это подтвердили.

Мальчишка снова взглянул на Молтона, и теперь в его глазах была горечь.

- Молтон, вам ничего не стоит убить меня прямо здесь и сейчас, в этой машине. Я беззащитен, и вы это отлично знаете.

- Я убил бы вас с огромным удовольствием. Вы у меня уже в печенках сидите. Вот только Джеймс потом убьет меня. А умирать из-за вас мне не хочется.

- Если бы мое отсутствие помогло Джеймсу, я никогда не вернулся бы, Молтон. Но даже если меня не будет рядом, эти люди все равно пойдут в атаку рано или поздно. Джеймс в опасности. Его охрана тоже должна быть усилена.

- Что вам известно? – понизив голос, спросил Молтон. – Вы обязаны рассказать!

Мальчишка продолжал, как будто не слыша вопроса:

- Джеймс ввязался в опасную игру. Лучше было бы, чтобы он ее прекратил. Но вряд ли он станет слушать кого-нибудь, тем более меня.

- Что за игру вы имеете в виду? – эти слова Молтон произнес угрожающим тоном, но на Алверта это, кажется, не произвело впечатления.

- Ваше дело – усилить охрану своего босса, Молтон. Иначе Джеймса в скором времени постигнет участь его отца.

Тут у Молтона перехватило дыхание.

- Так вы знаете, как умер его отец?

Мальчишка молчал.

- Кто вы такой, Алверт? Я знаю, что именно вы отравили сэра Питера. Возможно, что вы отправили на тот свет не только его. Я понимаю, что вы связаны с Антисетью. И знаю, что вы очень опасны для Джеймса. И вы хорошо понимаете, что я все это знаю. Тогда какого черта вы вернулись? Что вам нужно?

- Что мне нужно? – медленно переспросил Алверт. – Спасти себя. Спасти человека, которого я люблю. Спасти Джеймса.

Все оставшееся время они ехали до особняка Ферренса в полном молчании.

Франкфурт-на-Майне, аэропорт, октябрь 2013 года

Энди стоял в транзитной зоне огромного, гудящего, полного людей франкфуртского аэропорта, прижавшись лбом к холодному стеклу и глядя на мокрое от дождя аэродромное поле, на котором стояли и двигались бесчисленные самолеты, слетевшиеся с разных концов Земли и готовые вновь разлететься по разным странам и континентам. Небо было затянуто серой пеленой – безнадежной и беспросветной. И на душе у Энди тоже было безнадежно, беспросветно. Пусто. Холодно. Одиноко. В памяти стояли слова Лешки: “Я убил твоего отца”. И рассказ, последовавший за этим пугающим откровением.

Он влюбился в убийцу своего отца. Он спал с убийцей своего отца. Спал с человеком, который убил не только его отца, но и других. И намеревался убивать дальше, мстя за изуродованную, исковерканную жизнь. Наверное, Лешка имел на это право. Наверное. Энди не знал. Не хотел, не решался судить.

Но Лешка был убийцей его отца. Да, для Энди отец с шести лет был чужим человеком. Бросившим их с мамой на произвол судьбы. Презиравшим и ненавидевшим сына за то, что тот вырос “пидором гнойным”. И когда Энди узнал о его убийстве, то нисколько не огорчился. Ему было все равно. Огорчился лишь тому, что иссяк источник получения денег для оплаты за учебу в Лондоне. Вот и все.

Но то, что его отца убил Лешка, именно Лешка… Убил безжалостно, хладнокровно… К этому Энди не был готов. Нет, в нем не возникло ни тени ненависти к Лешке. Он любил Лешку по-прежнему – горячо, сильно, беззаветно. И он видел, что Лешка тоже любит его. Любит и страдает, потому что… Ну вот потому что. Он понимал, что Лешка стал убийцей не по своей воле, что его втянули еще подростком в эту гребаную сеть или антисеть, как они там себя называли, и просто использовали его. А потом… потом одно потянуло за собой другое. Энди понимал все это разумом. И сердцем, своим влюбленным сердцем он готов был простить Лешке что угодно. Да что там простить, он даже не винил своего любимого ни в чем!

Но мысль, что он спит с убийцей своего отца, легла на сердце тяжеленным валуном. И сдвинуть с места этот валун, тем более от него избавиться, Энди не мог.

- Уходи, – сказал тогда ему Лешка. – Я все понимаю, уходи. Или, если хочешь, убей меня. Я не стану сопротивляться.

- Убить тебя? – Энди облизал пересохшие губы и криво усмехнулся. – Ты же знаешь, что я не могу.

- А, ну да, – издевательски заметил Лешка. – Ты же не такой как я. Это ведь я – убийца, так?

- Леша… Зачем ты это мне рассказал? Зачем?

Лешка долго смотрел на Энди своими черными глазами. Глазами смерти.

- Я не хотел рассказывать. Я хотел, чтобы ты ничего не знал.

- И я! – с неожиданным жаром воскликнул Энди. – Я ведь тоже хотел ничего не знать! Какого хрена ты тогда, а?

- Чтобы ты ушел. Потому что я должен вернуться в Лондон. К нему. Иначе они убьют. Не меня, а тебя. Тебя, понял?

- Блядство, – это все, что смог сказать тогда Энди.

Да, тогда он ушел. И потом целые дни слонялся, не находя себе места. Он проклинал всё и всех. И эти гребаные шпионские игры, в которых безжалостно калечились судьбы, и тех, кто эти игры затевал. И паучье семейство Ферренсов, раскинувшее свою блядскую сеть по всему миру ради власти и денег. И таких же пауков из антисети, которые в своей борьбе с Ферренсами не считались ни с кем и ни с чем. И своего отца, продававшего всё и всех ипокалечившего судьбу Лешки. И лешкиного отца, втянувшего сына в свои темные, смертельные игры. И… самого Лешку. Потому что… ну потому что не должен был он во всем это участвовать! Просто не должен был! Потому что теперь-то вот как им жить? Как???

Энди проклинал и себя. Себя тоже. Он казался себе слабовольным трусом. Ни на что не годным. Ни на что не способным. Ведь у него было два выхода. Уйти от Лешки. Вычеркнуть его из жизни навсегда. Потому что Лешка – убийца. Убийца его отца, каким бы подонком этот отец ни был. И Лешка убил не только его отца. Лешка еще убивал и собирался снова убивать. Да, его следовало вычеркнуть из жизни. Или… или остаться с ним. Потому что Энди любил его. Сейчас, может быть, любил даже сильнее, чем прежде. Своего Лешку. Такого прекрасного снаружи и изуродованного, искалеченного внутри. Лешку, который так хотел, чтобы Энди вывел его из темного лабиринта смерти. А он не смог. Не смог ни вычеркнуть Лешку из сердца, ни остаться с ним.

Энди пытался говорить себе, что расставание с Лешкой было единственным выходом. Антисеть шантажировала Лешку убийством Энди, если тот не выполнит ее приказы. А от него ждали новых убийств. И Лешка их совершит. Конечно, совершит, Энди не сомневался. Он видел лешкины глаза, полные смерти. Осознание этого сводило Энди с ума. Он был простым парнем, не привыкшим сомневаться, копаться в себе, любившим простые решения и умевшим их принимать. Но теперь… теперь он был раздавлен тем, что на него свалилось. Он оказался просто не готов. И не знал, что делать.

Спустя несколько дней он снова, в который уже раз, бродил по небольшому скверу возле лешкиного дома. Все так же, не зная, что делать. Он не мог ни уйти, ни вернуться. Холодный осенний ветер гнал по асфальту желтые листья. Засохшие листья их счастья. Энди сел на лавочку и долго пялился в пустоту. Кто-то опустился рядом на скамейку.

- Я тоже не знаю, что делать, – послышался тихий голос Лешки. – Энди… давай вместе подумаем, а?

Они думали долго. Выжрав три бутылки вискаря на двоих. Устроив сумасшедший трах, где было все: и фистинг, и бдсм и еще что-то немыслимое, чему они даже не знали названия. А потом выжрали еще три бутылки, отчего хорошенькое личико Лешки совершенно опухло и пошло пятнами как у заправского алкаша. На лицо Энди лучше было вообще не смотреть. И снова трахались. А потом просто лежали в обнимку, ни говоря друг другу на слова.

Плана не было. Было только горькое понимание: расставание неизбежно. Каждый из них хотел, чтобы это было на время. И каждый боялся, что это будет навсегда. Но…

И вот теперь Энди стоял, прислонившись горячим лбом к холодному стеклу здания аэропорта. Один. Они прилетели вместе рейсом из Москвы. Войдя в терминал, обнялись и застыли в долгом-долгом поцелуе, наплевав на окружающих. Снова обнялись. Крепко-крепко. И Лешка зашагал к выходу в город. Ему предстояло сесть на поезд и отправиться в Дюссельдорф. А там, в самолет, вылетающий в Лондон, сядет Артур Александр Алверт, британский подданный. И бесследно исчезнет Алексей Вершинин. Лешка.

Энди стоял, прислонившись к холодному стеклу, и всё смотрел на самолеты, разлетающиеся по разным концам света.

В голове у него без конца крутилась старая песенка, которую он слышал еще в далеком детстве:

Так прощай, моей любви хмельное лето!

Ветер северный срывает листья с веток.

И они уносят вдаль мои печали,

Вновь придет весна и будет все сначала.

- Начинается посадка на рейс авиакомпании “Люфтганза” Франкфурт – Эль-Ормуз, – послышалось объявление на английском.

Энди вздохнул, подхватил рюкзак и зашагал к гейту ормузского рейса.

====== ГЛАВА 33. КОМНАТА БОЛИ ======

Лондон, октябрь 2013 года

Простившись с Энди, Артур всю дорогу задавался вопросом: что за мистика происходит в его жизни? В него были влюблены сразу два человека, чьих близких он убил. А сам он… Одного он любил. К другому был привязан болезненными, но необъяснимо крепкими узами. Странный любовный треугольник. Или замкнутый круг, разорвать который могла лишь смерть.

Он утешал себя тем, что Энди был уже в безопасности. Улетел в Ормуз, а там его никто искать не будет: ни Антисеть, ни Ферренс. Энди мог их интересовать как объект атаки при условии, что он будет вместе с Артуром. Но вдали от Артура он не был нужен ни тем, ни другим. Ах, Артур был готов спрятать Энди даже в постели Ахмада, лишь бы с ним ничего не случилось! Почему-то мысль о том, что Энди будет вынужден отдаваться Ахмаду, нисколько не задевала Артура. У него была странная уверенность, что Энди принадлежит теперь ему и только ему. Даже если тот перетрахается с половиной геев, населяющих земной шар. Он видел глаза Энди, когда тот трахал парня в московском гей-клубе. Тот парень не значил для Энди ничего. Для Энди имел значение только он – Артур.

Разлука, вот что по-настоящему убивало Артура. Когда они встретятся и как? И встретятся ли вообще? Артур не знал, и эта неизвестность сводила его с ума.

Насчет своей судьбы он тоже не был уверен. Как встретит его Ферренс? Жестоко покарает за побег? Или он уже махнул на Артура рукой, вычеркнул из памяти? Неизвестность изматывала нервы. В самолете Артур сидел как на иголках. Из аэропорта ему хотелось броситься прямо в особняк Ферренса, чтобы все уже разрешилось раз и навсегда. Но сначала нужно было замести следы, по которым могли догадаться о том, куда именно он летал. Поэтому из Хитроу Артур направился в банк, где сложил в ячейку документы, хранящие правду о нем. Потом отправился в квартиру в Бэйсуотер. Там все было в порядке. И Артур не сомневался, что Молтон и его люди почти сразу получат от консьержа сообщение о том, что мистер Алверт вернулся.

Мысль отправиться в спа-салон показалась Артуру забавной. Пусть они найдут его там же, где потеряли! И когда в спа-салоне массажистка шепотом сообщила ему, что в салон вошли люди Молтона, Артур вдруг почувствовал прилив уверенности в собственных силах. А когда он увидел, что встречать его примчался сам Молтон, то убедился: сила на его стороне. И беззастенчиво этим воспользовался, нагло обрушив на ошарашенного Молтона поток требований и ультиматумов.

В особняк Ферренса Артур вошел, сохраняя полную невозмутимость, как будто покинул этот дом только сегодня утром. Ему стоило больших усилий не рассмеяться, глядя, как прислуга и охранники смотрят на него словно на пришельца с того света…

Артур отверг все попытки Молтона продолжить разговор, безапелляционно заявив, что до прилета Ферренса ни с кем общаться не намерен. Теперь Артур изменил своему обыкновению ни брать в рот ни крошки еды в доме Ферренса и принял предложение пообедать. Обедал он в полном одиночестве, точнее в обществе молчаливого старшего дворецкого, который, видимо, был настолько поражен появлением Артура, что решил прислуживать ему за столом лично. Юноша включил мобильник, думая, что в любой момент может раздаться звонок от Ферренса. Но тот не звонил. Ему сообщили, что у Ферренса в Нью-Йорке важная встреча, после которой он вылетит в Лондон. По расчетам Артура, появиться здесь Ферренс должен был глубокой ночью или рано утром.

Артур прошел в библиотеку, уселся в кресло, попытался что-то читать, но мысли постоянно возвращались к предстоящей встрече с Джеймсом. Уверенность и тревога сменяли друг друга, настроение качалось словно маятник.

Зазвонил мобильник. Артур схватил его, думая, что это Ферренс, и даже не взглянул на экран.

- Артур? – послышался в трубке голос с характерным акцентом.

- Ахмад? – вздрогнул юноша.

- Где ты был все это время? Я искал тебя!

- Ахмад…- пролепетал Артур в растерянности.

- Когда ты сбежал от Ферренса, я был уверен, что ты направляешься ко мне. Почему ты ко мне не пришел? Где ты был? Мои люди перерыли всю Европу! И не только Европу. Где ты был? И с кем? – в голосе Ахмада зазвучали угрожающие нотки.

И эти нотки вдруг придали Артуру уверенности.

- Ваше высочество, – заговорил он холодно, – я благодарен за заботу обо мне. Но, боюсь, она была излишней. Поверьте, я не стою того, чтобы член королевской семьи Ормуза занимался моими поисками.

- Ты должен был прийти ко мне! Ферренс не заслуживает тебя!

Артур даже не нашелся, что ответить на это наглое заявление, и промолчал.

- Послушай, Артур, – произнес Ахмад. – Я понимаю, что слишком эмоционален, но и ты должен понять: я искал тебя все эти месяцы и хочу, чтобы ты был со мной, а не с Ферренсом. Вспомни нашу ночь, разве она для тебя ничего не значила?

“Заигрываешь со мной и при этом ожидаешь в своем гареме нового наложника. Уже этой ночью, возможно, будешь трахать Энди”, – с ненавистью подумал Артур.

- Для меня было честью доставить вам удовольствие, ваше высочество, – процедил юноша. – Но боюсь, что пребывание в вашем гареме не вполне отвечало бы моим планам.

- Артур, ты еще слишком юн и не понимаешь, что Ферренс – законченный негодяй и убийца! Он издевался над тобой все те месяцы, что ты прожил с ним, мне это прекрасно известно. И сейчас он окончательно превратит твою жизнь в ад. Ты не можешь быть подстилкой этого мерзавца. Ты прекрасен, Артур, ты достоин большего. Только со мной ты будешь счастливым! Я дам тебе все, что ты только захочешь!

- Ваше высочество, вряд ли нам стоит продолжать этот разговор.

- Постой, Артур! Не бросай трубку! Рядом с Ферренсом ты в опасности! За Ферренсом охотятся, и ты легко можешь стать жертвой атаки.

- Благодарю за предупреждение, ваше высочество.

- Кажется, ты не воспринимаешь мои слова всерьез…

- Напротив, я очень серьезно к ним отношусь, поверьте.

- Артур. Твое возвращение к Ферренсу – ошибка. Ты должен прийти ко мне. Мои люди еще поплатятся за то, что не успели перехватить тебя до того, как до тебя добрался Молтон со своими ублюдками.

- Я возвратился к мистеру Ферренсу добровольно, ваше высочество. И еще…

- Артур, – перебил его принц. – Ты все равно придешь ко мне. Ты станешь моим по собственной воле. Когда поймешь, что такое Ферренс. И что такое я.

- Уверен, что ваше высочество весьма прозорливы, – Артур не скрывал иронии. – А пока прошу меня простить, я не могу продолжать этот разговор.

- Почему? Ферренс еще не прибыл в Лондон, мне это прекрасно известно!

- Всего хорошего, ваше высочество, – Артур отключил трубку.

Звонок Ахмада взвинтил до предела и без того взвинченные нервы Артура. Принц был в ярости, это понятно, иначе с чего бы эта истерика. Но в то же время в глубине души Артуру льстило то, что сын ормузского эмира вожделеет его до такой степени, что даже организовал его поиски. “Все-таки я блядь. Неисправимая, законченная блядь”, – с горькой усмешкой подумал юноша.

Он обрадовался тому, что не стал говорить с Ахмадом об Энди. Пока он летел в Лондон, у него была мысль позвонить Ахмаду и замолвить за Энди словечко. Чтобы Энди усиленно охраняли, мало ли что. Но теперь было ясно: Ахмад ни при каких обстоятельствах не должен был узнать об их отношениях с Энди. Иначе он просто перережет парню глотку. Еще один псих. Господи, ну почему на Артура так падки богатые, обладающие необъятной властью психопаты?

И еще: его тревожили слова Ахмада о том, что на Джеймса объявлена охота. Артур и сам это прекрасно знал. Но откуда это знал Ахмад? Конечно, у человека его уровня вполне могли быть хорошие осведомители… Но не был ли Ахмад тоже втянут в смертельно опасную игру Сети и Антисети, в игру, которая могла стать фатальной и для Артура, и для Ферренса?.. И не могло ли это каким-то образом сказаться на судьбе Энди? Вопросы, вопросы, на которых не было ответа.

Артур вызвал дворецкого и попросил принести кофе со сливками. Когда кофе был подан и дворецкий удалился, Артур подошел к столику, на котором стоял хрустальный графин с виски Macallan 1939. Воровато оглянувшись, он плеснул виски в кофе. Если бы это увидел дворецкий, он грохнулся бы в обморок, а уж Джеймс точно убил бы Артура за столь варварское использование драгоценного напитка. Но Артур любил кофе по-ирландски, он помогал успокоить нервы, и юноше было плевать, что этот виски стоил несколько тысяч фунтов.

Кофе с виски не подвел и на этот раз. По жилам разлилось блаженное тепло, наступило желанное расслабление… Артур перестал думать об опасности. Только о предстоящей встрече с Джеймсом. Она должна была все решить. Почему Джеймс не звонит? Почему? Дает понять, что не желает видеть Артура? Нет, если бы так, то Молтон не примчался бы за ним. И его не пустили бы на порог этого дома. Тогда что? Что? Артур страшился этой встречи и в то же время жаждал ее.

И тут ему в голову пришла мысль отправиться в комнату, где они с Ферренсом предавались изощренным утехам. В комнату мучительной боли и сумасшедшего наслаждения. В комнату подчинения и власти. Она располагалась на третьем этаже, рядом со спальней. Ключ от нее хранился в прикроватной тумбочке Ферренса.

В спальне Артур открыл стенной шкаф. Его сбруя – сбруя раба – лежала на обычном месте, рядом со сбруей Ферренса – его хозяина. Юноша прикоснулся к черной, лакированной коже, к металлическим цепям. По телу пробежала дрожь. Он понял, что тосковал по этим сбруям, что его тело жаждало быть затянутым в кожаные ремни, ощущать холод металлических цепей. И еще… Он склонился над сбруей Ферренса и почувствовал, что она хранит запах его тела. Такой знакомый и сводящий с ума запах. Артур прижал эту сбрую к лицу и не смог сдержать стона. Да, он хотел, чтобы сильное, жесткое тело Ферренса снова овладевало его телом, чтобы оно снова причиняло мучения и даровало освобождение и наслаждение. Артур не мог жить без этого, просто не мог!

Его уже била крупная дрожь. Он торопливо разделся и затянулся в сбрую, нацепил ошейник, надел кожаные стринги. Его член стоял, и он чувствовал, что может достичь оргазма только от осознания того, что снова затянут в ту самую сбрую, в которой принадлежал своему топу! Артур осторожно просунул член и яички в стальное кольцо. Хотел вставить в себя анальную пробку, но не решился. Ферренс ведь однажды потребовал, чтобы он делал это только с его разрешения или же по его приказу. Артур нередко просил его об этом, ему это было необходимо, когда Ферренс бывал в отъезде и Артур был лишен секса с ним. Пробка давала юноше ощущение заполненности, как будто успокаивала его. Нередко он отправлялся на занятия в университет или даже на светские приемы с пробкой в заднем проходе. Иногда он вставлял туда и шарики (а порой это ему делал сам Ферренс), но именно пробка доставляла ему наибольшее если не удовольствие, то успокоение. Однако сейчас Артур не мог с уверенностью сказать, как воспримет Джеймс тот факт, что Артур встретит его с пробкой внутри. Да может быть, секса у них и не будет. Может быть, Джеймс вышвырнет Артура из своего дома. Или просто убьет.

Со вздохом Артур положил пробку на место, нажал на кнопку в стене, и дверцы шкафа с глухим шумом сомкнулись. Несколько мгновений он стоял неподвижно, чтобы справиться с волнением, а затем как был – в сбруе и стрингах – отправился в заветную комнату. Повернув ключ в замочной скважине, он нажал на массивную бронзовую ручку. Дверь стала бесшумно отворяться, открывая проем, полный мрака. Артуру стало не по себе. Но он шагнул в этот мрак, где столько раз испытывал боль и наслаждение. Где проходил сквозь унижение и кошмары, чтобы взойти на вершину упоительной власти.

Рука нащупала выключатель. Вспыхнул красноватый свет. Артур увидел в глубине комнаты стол и медленно двинулся к нему. Все лежало на месте. Металлические наручники, кандалы, цепи, веревки с затейливыми узлами, кляпы, страпоны. Стеки и флоггеры. Артур замер, а затем схватил флоггер и хлестнул себя по ягодицам. Нет, не то. Только флоггер в мускулистой, безжалостной руке Ферренса мог дать то, чего Артур сейчас жаждал… Он не хотел суррогата. Он должен был либо получить все, либо остаться ни с чем. Юноша погладил холодный металл наручников. Ему захотелось приковать себя ими к перекладине, но… Нет. Это была прерогатива топа. Саб же должен был встретить его, на коленях вымаливая прощение…

Медленно Артур опустился на коврик двери. Он чувствовал себя рабом, ожидавшим прихода грозного господина. Рабом, которого могут подвергнуть жестокому наказанию. Или даже казнить. И мысль о том, что он может погибнуть от руки Ферренса, его вовсе не пугала, наоборот, была даже желанной. Мозг Артура наполнялся туманом грез. Грез о Ферренсе – жестоком, властном и в то же время нежном… Юноше было жутко и сладко. Тревожно и хорошо. И незаметно для себя он задремал.

А когда очнулся, то на него смотрели хищные и безжалостные глаза Джеймса.

Нью-Йорк – Лондон, октябрь 2017 года

Черные глаза Артура стояли перед мысленным взором Джеймса на протяжении всех переговоров с руководителями американских инвестиционных фондов, мысли постоянно уносились к Артуру. Джеймс страшился, что его мальчик снова исчезнет. После переговоров он сразу помчался в аэропорт, приказав шоферу гнать как можно быстрее, наплевав на все правила. Он готов был выплатить хоть миллионные штрафы, только бы быстрее оказаться в аэропорту. Самолет уже был готов к взлету, но, как назло, диспетчеры задерживали вылет, и это стало для Джеймса настоящей пыткой. Он уже был близок к тому, чтобы приказать пилотам поднять самолет в воздух, невзирая на все запреты. Удержало Джеймса лишь осознание того, что подобный безумный приказ все равно никто исполнять не будет, а сам он, чего доброго, будет обвинен в воздушном терроризме. К счастью, прямо перед взлетом снова позвонил Молтон. Он рассказал, что Артура доставили в особняк. Это было лучшей новостью, которую Джеймс услышал за последние три месяца! Он едва не заорал от восторга.

После взлета Джеймс налил себе большую порцию виски. В самолете время всегда тянется медленнее обычного, а сейчас Джеймс готов был поклясться, что оно просто остановилось! Он стиснул зубы и вонзил ногти в ладони. Виски немного снял напряжение. Но сидеть в кресле было невозможно. Тогда он пошел в хвост самолета, где располагалась спальня, и упал на кровать. Однажды на этой кровати они занимались с Артуром любовью. Здесь, на этой кровати он обнимал своего мальчика, ласкал его нежное тело и приходил в исступление от его ласк. Он был тогда счастлив до безумия. Он и представить себе не мог, что последует потом…

Артур, Артур! Мысль о том, что последние три месяца его возлюбленный мог принадлежать кому-то еще, что чужие руки ласкают его упругое тело, что кто-то еще входит в его горячее и сладкое естество и он с упоением отдается другому – эта мысль приводила Джеймса в бешенство. В нем поднималось темное и страшное желание отомстить за свое унижение, растерзать, растоптать Артура!

Артур не имел права так поступать с ним, он же знал, что Джеймс его любит! Любит безумно, безоглядно! Артур не имел права его покидать, и потому заслуживал самого жестокого наказания. И если он не вынесет этого наказания и умрет, то Джеймс умрет следом за ним. Только и всего.

Так Джеймс думал, пока самолет летел над погружающимися во мрак просторами Атлантики. Так он думал, пока мчался в машине из аэропорта по пустынным ночным улицам Лондона. Так он думал, когда вошел в свой дом и осведомился у прислуги, где сейчас мистер Алверт. Ему ответили, что он на третьем этаже, очевидно в спальне… Джеймс взлетел по лестнице и ворвался в спальню. Но она была пуста. У него упало сердце. Неужели? Неужели Артур исчез снова? Этого не могло быть! Это было невозможно! Рассеявшийся было кошмар последних месяцев, снова черным ядовитым дымом заволок сознание Джеймса.

Где он? Где его мальчик?? Его Артур??? Рука Джеймса уже потянулась к кнопке вызова охраны, он готов был поставить на уши весь дом, но тут его осенила догадка. Джеймс выскочил из спальни и открыл дверь с тяжелой бронзовой ручкой.

Мрачная комната была залита красноватым светом.

И он увидел Артура. Своего Артура. Юноша лежал на коврике, свернувшись калачиком, и спал. Его белоснежное тело было перетянуто кожаной сбруей, на шее поблескивал металлическими вставками ошейник.

Джеймс замер. Артур. Вот он. Перед ним. Спящий. Беззащитный.

На цыпочках Джеймс подкрался к нему и опустился на пол рядом.

Рот Артура был приоткрыт, обнажая жемчужную полоску зубов, точеное лицо было спокойным и умиротворенным, на нежных щеках выступил легкий румянец. Обтянутая сбруей грудь мерно вздымалась. Джеймсу невыносимо захотелось стиснуть его в объятиях и целовать, целовать розовые лепестки губ, матовый, обрамленный кудрями лоб, стройную белоснежную шею. Ему даже захотелось освободить изящное тело от сбруи и от впивавшихся в нежную кожу стрингов. Сейчас Джеймс готов был простить Артуру все, лишь бы он всегда оставался с ним – вот такой умиротворенный, слабый, беззащитный…

Беззащитный? Нет, Артур, вовсе не был беззащитен. Под изнеженной внешней оболочкой скрывался хищник, ядовитая змея, коварное, безжалостное существо. И Джеймс должен был подчинить его себе. Он, и только он, должен быть хозяином этого многоликого, смертельно опасного существа, его повелителем. И он им будет.

Джеймс вернулся в спальню. Открыл стенной шкаф, достал сбрую. Обратил внимание, что анальная пробка лежала на полке. Значит, Артур не стал вставлять ее в себя. Джеймс не удержался от довольной улыбки. Затянувшись в сбрую и надев высокие сапоги, он внимательно осмотрел себя в зеркало. Сейчас он должен выглядеть эффектно и грозно. Для Артура было бы слишком унизительно принимать наказание от того, кто не выглядел как настоящий топ. Собственный внешний вид Джеймса вполне удовлетворил. Хорошо, что несмотря на депрессию, нервотрепку, вызванную исчезновением Артура, он не забросил упражнения в спортзале. Мышцы по-прежнему бугрились, тело выглядело сильным, подкачанным, ухоженным.

Джеймс возвратился в комнату, взял стек и встал над Артуром. Веки юноши дрогнули, пушистые ресницы разомкнулись и на Джеймса устремился взгляд, полный мрака. Не говоря ни слова, мальчик грациозно встал на колени, сложив руки за спиной и склонив белокурую голову. Стеком Джеймс коснулся его подбородка и заставил поднять голову. В черных глазах по-прежнему был мрак, точеное лицо оставалось бесстрастным.

Размахнувшись, Джеймс отвесил ему пощечину, вложив в нее всю боль, всю обиду, все унижение, которые ему пришлось вынести. Юноша чуть слышно ахнул, но не попытался отстраниться, покорно подставив другую щеку. Джеймс замер. Эта белоснежная, бархатистая щека, которую можно было только нежно целовать или гладить, наслаждаясь ее упругостью и мягкостью… Она была обречена заалеть от удара. И Джеймс нанес этот удар. Юноша содрогнулся, черные глаза наполнились слезами, но даже сейчас в них по-прежнему был мрак.

Джеймс почувствовал, что проваливается в этот мрак, полный безумия. Темная жажда мести и утверждения собственной власти над осмелившимся бросить вызов рабом боролась с желанием заключить в объятия и покрыть поцелуями прекрасного возлюбленного, возвратившегося к нему… Возвратившегося откуда? От кого? С кем он был? И вновь рассудок Джеймса заволокла злоба. Он зарычал и дернул Артура за ошейник, заставляя встать на четвереньки и развести ягодицы.

Артур покорно и безмолвно выгнулся. Джеймс вновь увидел розовое, гладкое отверстие, которое так любил ласкать языком. С рычанием он резко ввел в отверстие указательный палец. Юноша вздрогнул, его спина выгнулась еще сильнее. Джеймс ввел второй палец, и он тоже вошел легко, хотя Артур и издал тихий, болезненный стон.

- Тебя растрахали! – Джеймс не узнал собственный голос. – Шлюха! Скольким ты дал? Скольким, я спрашиваю???

Он снова дернул за ошейник, Артур вскрикнул, стройная спина изогнулась. Джеймса охватила ярость. Он схватил флоггер и хлестнул по упругим ягодицам. Артур взвизгнул, это завело Джеймса еще сильнее и он обрушил на него целый град ударов.

- Скольким ты дал, шлюха? – рычал Джеймс. – Скольким?? Отвечай!

Он хотел услышать ответ, хотя и боялся, что, услышав, убьет Артура. А затем себя.

Но вместе этого из груди юноши вырвалось:

- Накажи меня! Сильнее! Еще сильнее!

У Джеймса внутри все как будто взорвалось. Эта шлюха упивалась наказанием, она жаждала наказания! Едва не задохнувшись от ярости, он схватил Артура за волосы и ткнул лицом в сапог.

- Лизать, – приказал он. – Лизать, щенок!

И тот, не медля ни секунды, принялся торопливо облизывать лакированные сапоги. Эта покорность взбесила Джеймса еще больше. Чтобы утвердить власть, требуется встретить сопротивление! Наказание должны принимать со страхом, а не с готовностью! Артур вновь ускользал из-под его власти, он заманивал в ловушку, готовясь перейти в контратаку. Джеймс очень хорошо видел его извращенную игру. Но чтобы ее пресечь, он должен был оставаться хладнокровным. Жестоким и беспощадным.

Взяв со стола распорки, он закрепил их на стройных ногах Артура. Руки заковал в наручники. В рот вставил кляп. И взял уже не флоггер, а трость, которой нанес удар по его ягодицам. Юноша вздрогнул, застонал, Джеймс нанес еще удар, еще, еще…

Белые, бархатистые полукружия теперь были в красных следах, которые к утру, конечно, будут лиловыми. Стройное, нежное тело содрогалось от боли. Джеймс схватил Артура за волосы, повернул к себе. Глаза были полны боли, но в них читалось и яростное, жадное, бесстыдное упоение этой болью. И Джеймс понимал, что не может остановиться. Артур тянул его в черный космос своей боли – и это было его царство, где уже он был повелителем, а Джеймс – лишь рабом, призванным дарить боль господину.

В ход пошли зажимы, которыми Джеймс принялся выкручивать розовые сосочки юноши, прищепки, впивающиеся в яички, наконец, удушение… Хрупкое, гибкое тело извивалось от боли, на лице читалась мука, в которой скрывалось торжество победителя. Джеймс сходил с ума. Он испытывал наслаждение от мучений Артура и приходил в исступление от того, что является рабом своего раба. Что власть и рабство становятся единым и неразделимым. И это единство и нераздельность и заставили Артура вернуться. Он мог быть только рабом Джеймса. И только его повелителем. Как и Джеймс. Они не могли существовать друг без друга, потому что в таком случае все теряло смысл.

Когда Джеймс вытащил кляп изо рта Артура, тот чуть слышно пролепетал:

- Прости меня…

Ответом ему стал новый удар по щекам и закручивание сосков. Артур завизжал, затем застонал, и в этих стонах явно слышалось извращенное сладострастие, которое резонировало с тем сладострастием, что испытывал и Джеймс.

Схватив Артура, он поднял его и швырнул на качели. Артур закричал от боли. Джеймс снова отвесил ему пощечину и, не заботясь о смазке и о том, чтобы его растянуть, стал резко вбиваться в него.

Из груди Артура снова вырвался вопль, на несколько мгновений стенки сжались, но потом Джеймс почувствовал, как тот расслабился и теперь смотрел едва ли не с обожанием. Джеймс резко двигался, упивался его воплями, чувствовал, как содрогается его измученное тело… И это заставляло Джеймса усиливать напор. Внезапно глаза Артура стали закатываться, тело забилось и из небольшого члена выплеснулся белый фонтанчик. А Джеймс ведь даже не прикоснулся к нему! Это распалило Джеймса окончательно, через минуту он уже бурно кончил в Артура и обессиленно повалился на него.

Джеймс чувствовал знакомый запах его тела, чувствовал его дыхание, которое оставалось сладким для него даже сейчас… Черные глаза Артура были совсем рядом, они смотрели прямо на Джеймса, и тот понимал, что принадлежит ему и только ему – своему маленькому измученному принцу.

- Ты ведь знаешь, что это я убил твоего брата? – неожиданно прошептал Артур.

Джеймс вздрогнул.

- Да. Знаю.

- А ты знаешь, что я вернулся для того, чтобы тебя убить?

Глаза смерти были совсем рядом. Они смотрели прямо на Джеймса, и тот понимал, что Артур не шутит. Смерть пришла. И Джеймс смотрел ей в глаза, поражаясь собственному спокойствию.

- Ты убьешь меня? – спросил он ровным голосом.

Точеное лицо оставалось бесстрастным. Артур отрицательно покачал головой.

- Нет.

- Я это знаю. Ты будешь со мной.

Черные глаза закрылись, белокурая голова откинулась на пол.

- Когда я вижу твое лицо, мне до сих пор кажется, что я вижу твоего брата, – глухим голосом заговорил Артур. – Это он держит меня здесь. Не ты. Понимаешь?

Джеймс на несколько мгновений онемел.

- Это он мстит мне из могилы за свою смерть, – продолжал юноша. – Он меня привязал к тебе и не дает уйти. А я хочу. Очень хочу уйти от тебя!

- Вот как? – с трудом проговорил Джеймс. – Так убей меня, и проблема решится!

Артур улыбнулся с каким-то отчаянием и покачал головой.

- Нет, – прошептал он. – Ничего не решится. Ничего. Я знаю. Чувствую. Ты сам должен отпустить меня. Ты, Джеймс. Сам!

- Никогда.

- Ты понимаешь, что я не люблю тебя? Ты понимаешь, что я люблю другого?

- Этого… русского? – лицо Джеймса исказилось от ревности.

- Ты для меня не любовь, – продолжал шептать Артур, как будто не слыша вопроса Джеймса. – Ты для меня возмездие. Наваждение. Искушение. Я привязан к тебе намертво, но я никогда тебя не полюблю. Ты это понимаешь?

- Однажды ты полюбишь меня.

- Никогда. Ты – мой тюремщик. Мой палач. Ты держишь меня в оковах.

- Пусть так. Пусть даже так. Но эти оковы держат и меня. Понимаешь, Артур? Мы прикованы друг к другу. И нам не уйти друг от друга.

- Отпусти меня! Пожалуйста!

- Нет. Не могу. Я люблю тебя. Несмотря на то, что ты – убийца моего брата. А может быть, именно поэтому. В конце концов, именно его убийство свело нас, не так ли?

- Ты сумасшедший, Ферренс.

- Да. Как и ты.

- Ты не хочешь отомстить мне за гибель брата?

- Нет. К тому же, я подозреваю… Скажи, Артур. Мой брат… он ведь что-то тебе сделал? Он… взял тебя?

Черные глаза широко раскрылись. Артур смотрел на Джеймса с неподдельным изумлением, которое затем сменилось горечью и разочарованием.

- Так вот что ты думал! – прошептал он. – Нет. Нет. Если бы твой брат действительно мне что-то сделал… Нет. Я впервые в жизни увидел его на том приеме в Афинах. И поднес ему яд в бокале с вином.

- Пусть так. Я даже не спрашиваю, кто тебе приказал это сделать.

- Думаю, ты догадываешься.

- Возможно. Но повторяю, это ничего не меняет. Я люблю тебя.

- Тогда это еще не все, – губы Артура искривились в жестокой усмешке. – Я убил не только твоего брата. Я еще и твоего отца убил.

Джеймс вздрогнул. Он потрясенно взглянул на Артура, и видел, что смотревшие прямо на него глаза смерти не лгали.

- Ты? – выдохнул Джеймс.

- Я, – бесстрастно произнес Артур. – Твой отец отомстил моему отцу и мне. А я отомстил ему. Я – убийца твоего брата и твоего отца.

Джеймс смотрел в черные глаза и не видел в них ни малейшего проблеска света.

- Убей же меня, – произнес Артур. – Убей.

- Нет. Убей меня ты.

- Нет.

- Ты же вернулся, чтобы меня убить. Ты сам это сказал.

- Да. Но я не убью тебя.

- Почему?

- Потому что ты не причинил мне зла.

Джеймс продолжал смотреть в глаза смерти, его затягивало в черную воронку. Он навалился на Артура и почувствовал, как содрогнулось от боли истерзанное тело юноши.

- Никогда, – прошептал он властно. – Никогда ты ни скажешь никому то, что рассказал сейчас мне. Понял? Даже Молтону. Особенно Молтону. Никому вообще.

- Я не прошу у тебя прощения, – простонал Артур, снова содрогаясь от боли.

- Я этого и не требую. Ты разве не заметил?

- Ферренс. Ты – извращенный психопат.

- Ты тоже. И ты – мой.

Артур покачал головой.

- Мой! – властно повторил Джеймс. – Мой!

Он впился губами в пересохшие губы Артура, и тот неожиданно страстно и жадно ответил. Его тело снова болезненно содрогнулось.

- Шшшш, мой кровавый принц. Я сам отнесу тебя.

Осторожно Джеймс взял Артура на руки, отнес в спальню и положил на живот, освободив от сбруи и ошейника. А затем долго-долго, нежно втирал расслабляющие, обезболивающие и заживляющие масла в его измученное тело. Юноша сначала вскрикивал, затем стонал, а потом стал мурлыкать от удовольствия. Джеймс продолжал осторожно и нежно его массировать, наслаждался его телом и чувствовал вновь поднимающееся желание. Он был уверен, что Артур настолько обессилен, что сейчас заснет. Но тот, лежа на животе, вдруг развел ноги и снова призывно застонал.

И Джеймс не мог противиться его желанию.

Они заснули, когда над Лондоном уже занимался рассвет…

====== ГЛАВА 34. ХОЛОДНЫЕ ВЕТРЫ НАД ТЕМЗОЙ ======

Лондон, октябрь 2013 года

Еще утром в офис Молтона поступило сообщение из особняка: сладкая парочка угомонилась только на рассвете. Грег сразу понял: началась новая эра царствования Алверта. То, что эти двое проспали до обеда, его нисколько не удивило: ясное дело, голубки утомились. Но затем поступило сообщение, что они снова не вышли из спальни, потребовав, чтобы еда была доставлена им в постель. Однако и вечером двери спальни оставались закрытыми. Ужин был подан тоже прямо на ложе любви. Тогда Молтону стало ясно, что благородный лорд и его прекрасный возлюбленный не явят свои сиятельные персоны простым смертным по меньшей мере до завтрашнего утра. Это могло означать только одно: Алверт отныне не просто царствует, он властвует.

И Молтон не стал дожидаться неизбежного. Вздохнув, он позвонил Томпсону:

- Эдвард, чем вы заняты? Тут кое-кто потребовал вашего возвращения. Куда? На пост начальника личной охраны благородного сэра Артура. Да, именно его. Не верите? Еще вчера я тоже не поверил бы. Но пришлось. Жду вас завтра к восьми.

Грег отключил звонок и кисло улыбнулся. Судя по удивленному и обрадованному тону, Томпсон был вовсе не против того, чтобы снова стать главной нянькой Алверта. Хотя именно из-за этого хитрожопого шлюшонка он оказался по уши в дерьме. Но возвращение на пост начальника личной охраны Алверта для Томпсона было шансом выбраться из глубокой задницы. И, возможно, Алверт был прав: никто не будет охранять его драгоценную шкурку так бдительно, как Томпсон. Потому что если Алверт снова пожелает смыться и у него это получится, то Томпсон канет в темных водах Темзы, в этом Молтон даже не сомневался. Джеймс утопит Томпсона лично.

Да и сам Молтон, по правде говоря, был не против того, чтобы вернуть Томпсона. В конце концов, этот парень был настоящим профессионалом, таких надо еще поискать. Беда Томпсона заключалась в том, что он был именно профессионалом-телохранителем, а не надзирателем. И теперь ему придется в спешном порядке осваивать второе ремесло…

Но Молтону совсем не нравилось то, что Алверт чего-то очень боялся. Что-то заставило его спешно вернуться в Лондон черт знает откуда, прямо под крылышко Джеймса. Молтон ни на секунду не верил в любовь Алверта к Джеймсу, нет. Тут было что-то другое. Очень опасное. Да Алверт и сам не скрывал, что Джеймс находится в большой опасности. И мальчишка явно знал, что за игру Джеймс затеял. Откуда он мог это знать? Ответ напрашивался сам собой: Антисеть. То, что Алверт был с ней связан, давно не вызывало никаких сомнений. Но многое оставалось неясным.

“Нет, шлюшонок, скоро я докопаюсь до того, где ты был и кто ты на самом деле. И вот тогда посмотрим, как ты запоешь. А пока – кувыркайся в постели и чувствуй себя прекрасным принцем на розовых лепестках”, – угрюмо думал Молтон.

Два человека в невзрачных плащах брели по набережной Темзы Bankside недалеко от шекспировского “Глобуса”. Одному на вид было лет 50, у него были коротко стриженые седоватые волосы, колючая седеющая щеточка усов и такой же колючий взгляд светло-серых глаз. Про другого просто нечего было сказать, настолько невыразительной была его внешность.

- Давно с вами не виделись, Вадим.

- Пару лет точно, Браун, – отвечал его собеседник с заметным русским акцентом.

- Нормально долетели?

- “Аэрофлот” летает как обычно, – усмехнулся седоватый. – Как, впрочем, и British Airways. Наши и ваши политики могут сколько угодно обливать друг друга дерьмом, выступать с угрозами, но авиасообщение прервется в последнюю очередь. Слишком много русских в славном городе Лондоне. Даже слишком много, вы не находите?

- Пожалуй, нахожу. Некоторых из них я лично с удовольствием посадил бы на московский рейс “Аэрофлота” с билетом в один конец.

- А я с не меньшим удовольствием встретил бы их в Москве с наручниками, – хищно улыбнулся седоусый. – Но с некоторыми вопросы лучше решать здесь, в Лондоне.

- Как с Алтухиным, не так ли? – многозначительно заметил Браун.

- Да. Насколько я понимаю, наш юный друг справился с задачей блестяще.

- Бесспорно. Вы ведь прилетели поговорить о нем, не так ли Вадим?

- И о нем тоже. Впрочем, оговорюсь, я здесь не представляю ни одну из российских разведывательных служб. Только Антисеть. Точнее ее московскую часть.

- Само собой, я тоже не представляю секретную службу ее величества. Только британскую часть Антисети.

- Вы ведь ушли в отставку из МИ-6, Браун?

- Как и вы ушли из российской разведки, Вадим. Но мы оба знаем, что из нашей профессии не уходят. Мы с вами старые противники, попортили друг другу немало крови. Но нас объединяет Антисеть. Какими бы разными ни были интересы Британии и России, Сеть Ферренса угрожает им одинаково. И мы должны и дальше быть вместе в противостоянии ей. Где, кстати, вы сейчас работаете?

- Консультантом по безопасности в неприметной фирме в Москве.

- Я тоже теперь консультант. Но по финансам. Как и вы, в неприметной фирме.

- Неприметность не помешала вашей фирме отбить атаку Ферренса на герцогиню Трамбулл, – заметил Вадим.

- Отбита лишь первая атака, – нахмурился Браун. – Ферренс скупил все долги герцогини. Мы можем оттянуть ее разорение, но предотвратить его не сможем. Она должна Ферренсу около 200 миллионов фунтов.

- Ну, в конце концов Антисеть – это не банк и не страховая фирма, – пожал плечами русский. – Наши финансы весьма ограничены. Понятно, что покойный муж герцогини многое сделал для Антисети. Он был настоящим противником Ферренсов, умел наносить им чувствительные удары. Да и его супруга…

- Да, герцогиня тоже многое сделала для нас. Но на финансовом поле тягаться с Ферренсом бессмысленно, у нас нет таких средств как у него. Так что проблема герцогини может быть решена лишь при условии, что будет решена проблема Ферренса как таковая, – многозначительно произнес Браун.

- Понимаю, – кивнул русский. – Черт, как тут холодно, в вашем Лондоне! Ветер просто ледяной. В Москве и то теплее. А еще говорят про русские холода!

- Темза, – пожал плечами Браун, словно это решительно все объясняло.

- Никогда не думал, что Темза является частью Северного Ледовитого океана.

- Это вы еще не бывали в Шотландии, Вадим.

- Бывал, бывал, или вы забыли?

- Ах да… Дело Эшдауна. После которого вас депортировали из Великобритании.

- Кстати, по вашей милости, Браун.

- Не надо было попадаться, Вадим.

- Не спорю. Меня утешает то, что мы вам отплатили той же монетой в Москве.

- Согласен. Мы квиты. Приятно общаться со старым противником, Вадим. Нет смысла притворяться. Кстати, ваше официальное руководство многое знает об Антисети? – с беспокойством осведомился Браун. – Я имею в виду и разведку и Кремль?

- Они знают о нашем существовании, но в наши дела не лезут, поскольку мы не доставляем им проблем. Ферренс же рассматривается руководством России как угроза, но в Москве ясно понимают, что эту угрозу нельзя нейтрализовать дипломатическими средствами. Поэтому противостоящая Сети Ферренса Антисеть считается полезной. Хотя на нас и смотрят с подозрением как на законспирированную, неподконтрольную официальным спецслужбам структуру. Но у нас есть основания для максимальной закрытости. Да, из спецслужб России почти не утекает информация, но вот выше… слишком много продажных чиновников. В 90-е годы это было просто решето, а не правительство. Вся секретная информация мгновенно утекала на Запад. Вы ведь скупали ее за гроши, не так ли, Браун? Сейчас порядок более-менее навели, но тем не мене. Пример Алтухина говорит о многом. Эта мразь никогда не имела отношения к разведке, однако получила доступ не просто к разведывательной информации, но к информации, касающейся Антисети и операции в Афинах. К чему это привело, вы прекрасно знаете.

- Конечно. Что ж, могу сказать, что британское правительство занимает по отношению к нашей Антисети такую же позицию, как Кремль. Нас как бы не замечают, но нам не мешают, а порой даже помогают, – удовлетворенно кивнул Браун. – Они даже помогли вам получить британскую визу, хотя вы до сих пор персона нон грата, Вадим.

- Выражаю правительству ее величества и старой доброй МИ-6 искреннюю признательность. Если бы они еще улучшили погоду в Лондоне…

- О нет, если МИ-6 займется еще и погодой, то погода окончательно станет отвратительной! Уж поверьте мне, я все-таки проработал в МИ-6 свыше 30 лет. Нынешнее поколение уже нето… Они не видели холодной войны.

- Поверьте, Браун, то же самое я могу сказать и о наших… Впрочем, может быть, это просто мы с вами стали стариками, ворчим не по делу. Есть ведь и молодые таланты.

- Да, один такой талант прибыл вчера в Лондон и с тех пор не вылезает из теплой постели Ферренса.

- Что ж, он именно там, куда его и направили, – криво усмехнулся русский.

- Вы уверены в нем? В том, что он выполнит поставленную задачу?

- Он наиболее подходит для ее выполнения, – русский смотрел в темно-серые воды Темзы. – К Ферренсу подобраться крайне трудно, вы знаете это лучше меня. А здесь нам не пришлось прилагать никаких усилий: Ферренс сам чуть ли не силой затащил мальчишку к себе в постель. Хотя тот и сопротивлялся.

- Вот это нас и смущает, – нахмурился Браун. – Эти их отношения довольно странные. Вы уверены, что мальчишка ненавидит Ферренса?

- А за что ему Ферренса любить, позвольте спросить? Вы же знаете, что произошло с ним. И с Александром. Я имею в виду его отца.

- Но сам Джеймс Ферренс к этому не был причастен, – заметил Браун. – Есть ли уверенность, что мальчишка выполнит решение о ликвидации?

- Уверенность… Знаете, Браун, – русский не скрывал раздражения, – я скажу вам прямо: вся эта затея мне не по душе. Я знаю Алексея или, если хотите, Артура, почти с его рождения. Я был другом его семьи, другом его отца. Мальчик с самого начала не подходил для наших игр. Слишком неустойчивая психика, капризный, плохо управляемый характер, эта его женственность, которая в конце концов сделала его педерастом. А то, что произошло в Афинах и после, его просто покалечило. Я до сих пор не могу простить его отцу того, что он втянул мальчика во все это. Собственно, его отец за это и поплатился. Когда руководство разведки узнало, во что он втянул ребенка, его выгнали с волчьим билетом, то есть без права восстановления. И он лишился всякой защиты. Вам известно, к чему это привело. Люди Ферренса его нашли и…

- Согласен, Александр Вершинин был психопатом, – кивнул Браун. – Но, что сделано, то сделано. Так вы, насколько я понял, не уверены в Алверте?

- Алверт предупрежден о последствиях в случае, если он откажется ликвидировать Ферренса, – поморщившись, произнес Вадим. – Он влюблен в одного парня, который учился здесь, в Лондоне…

- Да, знаю, в сына того самого Алтухина. Вы заметили, что Алверта просто магнитом тянет в постель к мужчинам, близких которых он отправил на тот свет?

- У Алверта больная психика, – Вадим снова болезненно поморщился. – По-хорошему, его надо было оставить в покое.

- Вы знаете, что это невозможно. Он – наш самый короткий путь к Ферренсу. Он должен быть задействован, – отчеканил Браун.

- Знаю. Так вот. Было принято решение… лично я был против, но вы знаете, что в Антисети общие решения принято выполнять… Было принято решение предупредить Алверта: он должен отправиться к Ферренсу и быть готовым выполнить приказ о его ликвидации, когда такой поступит. В случае отказа будет уничтожен Андрей Алтухин.

- Глупость, – заметил Браун. – Это нужно было сказать Алверту лишь в том случае, если он действительно откажется ликвидировать Ферренса. А теперь… Вам известно, где сейчас находится этот Алтухин?

- Где-то в Лондоне, вам лучше знать, это же ваша территория, – пожал плечами Вадим. – Алтухин и Алверт вместе вылетели из Москвы.

- Вот именно, вместе вылетели. Но только не в Лондон, а во Франкфурт.

- Знаю. Алверт добирался до Лондона кружным путем. “Аэрофлотом” до Франкфурта, затем поездом в Дюссельдорф, а оттуда “Люфтганзой” в Лондон. Из Москвы он вылетел как Алексей Вершинин, но при прохождении паспортного контроля в Дюссельдорфе предъявил документы на имя Артура Алверта.

- Все так. Вот только с Алтухиным он расстался еще во Франкфурте.

- Алтухин остался во Франкфурте? Что он там забыл?

- Ничего. Он просто пересел на рейс в Эль-Ормуз.

- В Эль-Ормуз? – изумился русский. – Какого черта ему понадобилось в Ормузе?

- Пока не знаем. И узнать будет трудно. Ормуз – весьма закрытая страна. У Антисети там нет людей. Впрочем, как и у Ферренса. Можно лишь строить предположения. Тамошний принц Ахмад большой любитель молодых людей. Говорят, он собирает их по всей Европе.

- Хм, вы думаете, Алеша… Алверт отправил своего любовника в постель к ормузскому принцу? – недоверчиво усмехнулся Вадим. – Он, конечно, бывает непредсказуем, но все же не настолько. Хотя… есть русская поговорка: в тихом омуте черти водятся. И Алверт – это очень тихий омут со множеством чертей.

- Во всяком случае, Алверт отправил Алтухина в Ормуз, – прищурился Браун. – Умно, не правда ли? Во-первых, достать там Алтухина будет более чем проблематично, неоправданно рискованно. Во-вторых, Алверт пытается дать нам понять, что Алтухин ему на самом деле безразличен. Кстати, возможно так и есть.

- Леша – умница, – пробормотал Вадим по-русски. А по-английски добавил:

- В любом случае, приказ о ликвидации Ферренса – это дело не ближайшего месяца.

- Да. Возможно, за нас все сделает Крейг. Между ним и Ферренсом вот-вот начнется война. И Крейг пойдет на все, чтобы уничтожить Ферренса.

- Это удобный момент. Впервые за долгие века у главы Сети нет очевидного преемника из семейства Ферренсов. В случае гибели Ферренса во главе Сети встанет скорее всего Молтон, но у него нет авторитета, которым обладает семейство Ферренсов. Так что Великая Сеть окажется на грани распада. А именно это нам и нужно.

- Да, – задумчиво произнес Браун. – Но Сеть стала частью мирового баланса. Было бы лучше, если бы она сохранилась, но переориентировалась.

- И кто, мог бы это сделать? Разве в Сети есть такой человек? – прищурился Вадим.

- Не знаю. Но пока во главе Сети стоит Ферренс, ее переориентация невозможна. А значит, Ферренс должен быть уничтожен. И он будет уничтожен. Если Алверт вдруг попытается этому воспрепятствовать, то будет уничтожен и он, – жестко произнес Браун.

Вадим ничего не сказал, угрюмо глядя в темные, холодные воды осенней Темзы.

- Ты никуда больше не уйдешь, – прошептал Джеймс, обнимая Артура и покрывая его лицо поцелуями. – Теперь я тебя не отпущу.

- Я и не хочу уходить. Иначе зачем бы я вернулся? Ах да, чтобы убить тебя…

- Ты уже позабыл об этом важном деле?

- Джеймс… То, в чем я тебе признался… Неужели это для тебя ничего не значит?

Джеймс приподнялся на локте и пристально посмотрел на любовника, лежавшего на подушках в изящной, расслабленной позе.

- Значит. Еще как значит. Я всегда хотел узнать о тебе правду.

- Теперь ты ее знаешь.

- Нет. Я даже не знаю твоего настоящего имени.

- Мое имя тебе и не нужно знать, – холодно произнес Артур. – Возможно, ты его рано или поздно узнаешь, но какое это имеет значение? Значение имеет другое. Да, мой отец был участником Антисети. Он получил приказ ликвидировать твоего брата, чтобы сорвать контракт на поставку биооружия. И мой отец использовал меня. Я поднес твоему брату бокал с отравленным вином на приеме в Афинах. Хотя и не знал, что в бокале яд. Отец уверял, что это нечто вроде сыворотки правды. Я был тогда слишком глуп и доверял отцу безоговорочно. Вот и стал убийцей поневоле. А твой отец узнал все это от Алтухина, у которого в руках оказались какие-то документы. Алтухин продал их твоему отцу. То есть выдал меня и моего отца. И твой отец послал группу убийц. Троих. Меня изнасиловали. Сначала по очереди, потом шваброй. Впечатляет, да? Фистинг отдыхает.

Джеймс схватил Артура за руку и крепко сжал.

- Отца зарезали у меня на глазах, – бесстрастно продолжал Артур. – Я выжил. Еле-еле. Потом меня перевезли сюда, в Лондон. Потому что здесь твой отец точно не стал бы меня искать. Умно, правда? Дали новое имя. И предложили убить твоего отца. Я ведь неплохой снайпер. И я согласился. Я хотел отомстить. За то, что твой отец приказал сделать со мной и с моим отцом. Да, он тоже мстил – за своего сына. Но мне было плевать. Я знал, что должен его убить. И я это сделал. Иначе он убил бы меня.

- Нет, – хрипло сказал Джеймс. – Отец приказал тогда больше ничего не предпринимать. Уничтожил все бумаги, касающиеся этого дела. Даже я ничего не знал. Отец считал, что нужно остановиться. Не хотел раскручивать этот маховик мести.

- А, значит, мне он даровал жизнь, – презрительно хмыкнул Артур. – Решил, что с меня будет достаточно изнасилования и удара ножом. Прости, я не оценил душевной щедрости твоего папочки. Пристрелил его в вашем поместье. И ничуть не жалею. Кстати, Алтухина тоже убил я. Если ты еще не понял.

Джеймс, слушавший откровения Артура с отсутствующим видом, вдруг взглянул на него с живым интересом.

- Ты? Убил Алтухина? Но как?? Ты же безвылазно сидел в своей квартире, мои люди следили за твоим домом!

- Да, и не обратили внимания на черноволосую девушку в мини-юбке, которая вышла из подъезда. Ты уверен, что приставил следить за мной именно натуралов?

- И когда был убит отец, в окрестностях поместья тоже была замечена неизвестная девушка, – с горькой усмешкой сказал Джеймс.

Воцарилось молчание. Артур был готов к тому, что Джеймс пинками выгонит его из постели. Придушит, пристрелит, наконец. Но тот лишь теснее к нему прижался.

- Почему? – прошептал юноша. – Почему ты остаешься со мной?

- Потому что я понимаю тебя, – на сей раз голос Джеймса звучал холодно. – Да, ты убийца. Хладнокровный и безжалостный. Но у тебя есть оправдание: месть. Месть за себя. За отца. Впрочем, я тебя не оправдываю. Знаешь, почему? Потому что тебе это не нужно. Да и мне. Я тоже убийца. И мои отец, и брат тоже были убийцами. Безжалостными и хладнокровными. Мы все убийцы. Я, моя семья. Ты, Артур. Мы все убийцы.

- Нет! – вскрикнул Артур. – Я не такой как вы! Вы убивали ради власти, ради денег, ради… ради себя! А я – нет. Я мстил.

- Ты тоже убийца, – холодно произнес Джеймс. – Просто посмотри правде в глаза.

- А правда такова, что я больше не хочу убивать! – с жаром сказал Артур. – Если бы я хотел это делать, ты был бы уже мертв!

- Возможно, ты еще захочешь это сделать, – Джеймс спокойно пожал плечами.

- Я? – лицо Артура исказилось. – Я не хочу тебя убивать. Потому что мне ты ничего плохого не сделал. Ты, с лицом своего брата, стал мне возмездием. Постоянным кошмаром. Эта цена, которую я плачу. И я знаю, что должен платить ее. Но…

- Артур…

- Джеймс, есть решение о твоей ликвидации. Потому что ты занялся тем же, чем и твой брат.

- А! – Джеймс усмехнулся. – Я так и думал.

- Откажись от этого. Откажись! Зачем тебе это?

- Артур, – лицо Джеймса стало холодным и чужим, таким Артур его еще никогда не видел. – Я сам решу этот вопрос. И не позволю тебе вмешиваться.

Если Джеймс рассчитывал, что Артур стушуется, то он ошибался. В черных глазах стоял ледяной мрак:

- Я не собираюсь ни во что вмешиваться, Ферренс, – отчеканил Артур. – Я лишь предупреждаю тебя, что твоя авантюра будет стоить тебе жизни. Они ждут, что я убью тебя. Я не собираюсь этого делать. Когда они поймут, что не могут на меня рассчитывать, то найдут другого исполнителя. И… мне это тоже может стоить жизни.

- Не бойся, – Джеймс обхватил Артура за плечи. – Я сумею защитить и тебя, и себя.

- Думаю, твой отец и брат тоже так считали, – безучастно заметил юноша.

- Я сумею защитить нас обоих! – Джеймс еще крепче стиснул Артура в объятиях и, не давая тому больше сказать ни слова, прильнул к его губам.

Двое убийц сжимали друг друга в объятиях и падали во мрак – болезненный, сладострастный, ощущая гибельность своего падения, но не желая ему противиться.

Джеймс покрывал поцелуями лицо, шею и плечи Артура, но в голове у него сидела мысль о том, что его мальчик должен был умереть. Джеймсу не раз доводилось отдавать такие приказы, и он, не колеблясь, и сейчас отдал бы приказ устранить угрозу, если бы… Если бы это был не Артур. Смерть Артура стала бы смертью и для самого Джеймса.

Сейчас Артур, юный и прекрасный, жадно отвечал на поцелуи любовника, его горячее, нежное тело трепетало от ласк Джеймса, в черных глазах был уже не лед, а мольба. Эта мольба была для Джеймса приказом, который Джеймс не мог не исполнить.

Он улыбнулся и замер. Артур выжидающе смотрел на него, в черных глазах стремительно разгорался знакомый жадный огонь.

- Сейчас! – прошептал он, изгибаясь грациозно и бесстыдно. – Прямо сейчас!

- Ты ненормальный, – хмыкнул Джеймс. – Да у тебя спина и попка в синяках после того, чем мы занимались ночью.

- Я. Хочу. Прямо. Сейчас.

И Артур царственным жестом указал на шкаф, где лежали сбруи. Джеймс взял его белую руку и с благоговейно поцеловал. Он не мог не повиноваться.

Молтон с нарастающим раздражением наблюдал за тем, как Джеймс все больше подпадает под влияние Алверта. Это было настоящей катастрофой для всей системы безопасности. Потому что Алверт нес угрозу не только бизнесу, но и самой жизни Джеймса. По всем правилам этот мальчишка должен был быть изолирован, подвергнут допросу и при необходимости ликвидирован.

Но для этого нужна была санкция Ферренса, а тот никогда ее не дал бы. Он лично убил бы любого, кто посмел хотя бы прикоснуться к его драгоценному любовнику. Хуже нет, когда сильные мира сего теряют голову от любви. Поэтому Молтону приходилось идти по другому пути: устанавливать над Алвертом жесткий контроль.

Алверт выходил из дома только в сопровождении телохранителей и сразу садился в бронированный

BMW

, за которым обязательно следовала машина сопровождения. В общей сложности рядом с Алвертом теперь находилось не менее 12-ти вооруженных телохранителей: шестеро официальных и шестеро скрытых. Среди них были все те, кого уволили после первого побега Алверта: мальчишка-таки добился, чтобы их приняли обратно. Надо признать, что телохранители были теперь гораздо больше довольны Алвертом, чем до его побега. Он уже не пытался осложнить им жизнь. Походы в гей-клубы и прочие места для педиков, доводившие охрану до истерики, прекратились. На вечеринки с приятелями по университету Алверт выбирался крайне редко, да и то, как паинька, выслушивал рекомендации Томпсона и в точности им следовал. Например, один раз парням из охраны не понравился дом, где должна была проходить вечеринка, поскольку там было трудно обеспечить безопасность Алверта. В другой раз среди приглашенных на вечеринку были подозрительные типы – по оперативным данным службы безопасности, у них при себе было оружие. Оба раза Томпсон обращался к Алверту с просьбой отказаться от посещения этих мест. Томпсон ожидал, что мальчишка упрется, закатит истерику или, еще хуже, побежит ябедничать Джеймсу. К удивлению – Молтона и Томпсона – ничего подобного не произошло. Алверт лишь равнодушно пожал плечами, бросив что-то вроде: «Хорошо, вам виднее», и не пошел на эти вечеринки, проведя вместо них вечер дома, слушая любимую музыку барокко, разглядывая репродукции Тициана и бродя в интернете по сайтам с новостями и аналитикой, посвященной мировой политике и экономике.

Из публичных мест он время от времени посещал лишь картинные галереи, библиотеки, да концерты классической музыки – опять же, к великому облегчению охраны. Было бы куда хуже, если бы он ходил на рок-концерты с их безумными, разгоряченными толпами беснующихся психопатов.

Разумеется, и в университете он постоянно находился под скрытым, но плотным наблюдением службы безопасности, которой для этого пришлось задействовать самые дорогостоящие технические средства. Охрана просила его не посещать некоторые части университетских корпусов, где нельзя было гарантировать безопасность. Мальчишка безропотно согласился. Его покладистость приводила охрану в восторг: Алверт не создавал телохранителям вообще никаких сложностей. Но Молтон не уставал твердить Томпсону и его парням, чтобы те не теряли бдительность: от Алверта в любой момент можно было ожидать какого угодно финта. Впрочем, Томпсон и его парни знали это не хуже Молтона и стерегли мальчишку как свирепые драконы сокровище. Опять же, к удовольствию службы безопасности, у Алверта практически не было друзей. Он никого не пытался приводить домой, крайне редко сидел с однокурсниками в кафе или пабе… Мальчишка теперь был замкнутым одиночкой. Но ревнивость Джеймса ничуть не стала меньше. Он ежедневно требовал от охраны отчеты, с кем именно его драгоценный блондинчик встречался, чем занимался и о чем разговаривал. На последний вопрос ответить было труднее всего: не могла же служба безопасности подслушивать все без исключения разговоры Алверта!

Сам мальчишка не пытался завести шашни на стороне, но в университете, в кафе, на концертах к нему с завидной регулярностью подкатывали парни (и девицы, кстати, тоже). Надо отдать Алверту должное, он сам всех отшивал. Но Джеймса каждый подобный случай приводил в ярость. Он мог быть на переговорах в Токио и позвонить Молтону в три часа ночи с требованием немедленно оградить Алверта от очередного ухажера, хотя вина парня заключалась лишь в том, что он посмел пригласить белокурого красавчика в клуб или на ужин.

Но несколько раз телохранителям действительно пришлось принимать меры в отношении особо настойчивых поклонников Алверта. Некоторым хватило одной разъяснительной беседы. Для того чтобы отшить других, пришлось задействовать иные рычаги: давление финансовое, юридическое и прочее.

Справедливости ради следует признать, что Алверт теперь не пытался отравить жизнь Джеймсу. Если прежде он вел себя с Джеймсом демонстративно холодно и надменно, то теперь преобразился в милого мальчика, который, казалось, только и думает о том, как ублажить любовника.

Если раньше он наотрез отказывался от подарков Джеймса, то теперь принимал их с радостью и даже восторгом, которые казались искренними. Сам, впрочем, ничего никогда не требовал. Но ему и требовать не надо было: Джеймс осыпал его подарками как из рога изобилия. Например, Джеймс знал, что его возлюбленный питает слабость к сапфирам, и теперь у Алверта была целая коллекция драгоценных камней: как просто сапфиров, так и колец, кулонов, серег, браслетов и еще бог весть чего. Нет, Алверт вовсе не ходил, увешанный драгоценностями, у парня был вкус и он знал меру, но неизменно надевал какое-нибудь украшение с сапфирами: это теперь была его фирменная фишка.

Одежда и аксессуары для любовника: бесконечные костюмы, смокинги, фраки, сорочки, пуловеры и прочее – тоже покупались на средства Джеймса. Но и здесь Алверт никогда не требовал ничего. Он покупал ровно столько, сколько требовалось для того, чтобы соответствовать статусу спутника графа Лэнтона на светских мероприятиях. Все остальное: джинсы, рубашки, майки и прочее Алверт приобретал исключительно на свои деньги. Джеймса это несколько задевало, но тут мальчишка оказался непреклонен.

А вообще, со стороны Алверта не было никаких ультиматумов, никаких капризов. Ласковое, милое, доброе, послушное существо. Искреннее, трогательное, даже беззащитное. Одним словом, внешне царила полнейшая идиллия.

Но Молтон видел, что этот сладкий мальчик стальной хваткой держит Джеймса в своих выхоленных ручках, и тот готов если не слепо следовать воле своего юного любовничка, то уже близок к этому. Вот это и тревожило Молтона больше всего. Джеймс был повелителем тайной политической империи, которая запустила свои щупальца на все континенты. И этот повелитель не мог позволить себе стать игрушкой в руках 21-летнего мальчишки, за которым, это было очевидно, стояли враги Ферренса.

====== ГЛАВА 35. ВРАТА ЭЛЬ-КАСАБЫ ======

*ПОЯСНЕНИЕ ОТ АВТОРА: Эмират Ормуз, о котором пойдет речь, является лишь плодом больной авторской фантазии:) В реальности же Ормуз – островок в проливе, соединяющем Персидский залив с Индийским океаном, и являющийся неотъемлемой частью Ирана. Все население островка – это несколько рыбацких поселков. Но при этом Ормуз имеет стратегическое значение для всего мира: он расположен в проливе, через который идут поставки нефти на Запад и в Азию. И потому Ормузский пролив часто фигурирует в сводках международных новостей, ведь любое обострение ситуации в нем мгновенно сказывается на мировых нефтяных ценах.

Эль-Касаба (Ормуз), октябрь 2013 года

Сойдя с трапа самолета в аэропорту Эль-Ормуза, Энди просто ошалел от горячего и влажного воздуха, казавшегося настоящей парилкой после холодной и дождливой московской осени. Прямо у трапа его ждал Али, тот самый, что рекрутировал его в лондонском клубе. Безо всяких пограничных формальностей Али посадил Энди в сверкающий внедорожник, и они помчались по широкому автобану, проложенному по пустыне, в направлении уходящих в заоблачные выси небоскребов.

Али трещал про Ормуз, восхвалял королевскую семью, которая превратила Ормуз в процветающую страну, строго блюдущую исламские законы и традиции (тут Энди хмыкнул, а Али улыбнулся). За Ормуз веками сражались персы и арабы, поэтому состав населения довольно пестрый, но большинство относит себя к арабам. Есть еще индусы, и африканцы. Все это стало причиной смешения культур, обычаев, нравов. Из-за этого, многозначительно добавил Али, нравы в Ормузе довольно либеральные, несмотря на официальное следование законам шариата. Это касается и однополых отношений. Женщины составляют только 45% населения острова, а мужчины 55%. При этом многие имеют от двух до четырех жен. Поэтому на отношения между мужчинами в Ормузе смотрят как на нечто неизбежное, но эти отношения нельзя выставлять напоказ.

Тут Энди поинтересовался: почему в таком случае ормузцы не берут в жены женщин из других стран? Али отвечал, что есть и жены-иностранки, но их мало. Ормуз – традиционно очень закрытая страна. Несмотря на смешение различных этносов, ормузцы всегда опасались внешнего влияния, способного поглотить их уникальный сплав культуры. А с наступлением нефтяной эры ормузцы особенно стали опасаться стремительно возросшего западного влияния. Поэтому все иностранцы, особенно из стран Запада, находятся под пристальным наблюдением спецслужб и должны соблюдать целый ряд ограничений. В частности, тесное общение с местным населением не поощряется. Контакты с местными чиновниками, даже по мелким вопросам, могут осуществляться только в присутствии представителей службы внутренней безопасности. Поэтому иностранцы живут замкнутыми колониями. В основном, это сотрудники западных нефтяных компаний, хотя появляется все больше представителей хайтека. Иностранных туристов пока мало, поскольку визу в Ормуз получить довольно сложно.

На вопрос Энди, почему Ормуз опасается именно Запада, Али, беспечно пожав плечами, ответил, что Персидский залив буквально напичкан военными кораблями западных стран, особенно США. В случае конфликта между США и Ираном Ормуз окажется в эпицентре войны. Иранцы блокируют пролив, американцы направят сюда свою армаду, и тогда всем не поздоровится. Да, у Ормуза есть свой флот, которым, кстати, командует его высочество Ахмад, причем довольно сильный флот, располагающий даже двумя атомными подводными лодками. Но все это хорошо лишь для того, чтобы держать на расстоянии иранцев, саудитов и других хищников-соседей. С США и Западом тягаться невозможно. Приходится вести хитрую и осторожную дипломатическую игру, чтобы, не приведи аллах, в Персидском заливе не вспыхнула большая война.

Пока Али посвящал Энди в эти военно-дипломатические хитросплетения, парень глазел в окно. По автомагистрали, соединявшей аэропорт со столицей, проносились сверкающие автомобили. Вдали торчали нефтяные вышки, высились корпуса предприятий и офисных зданий – все было выполнено в ультрасовременном стиле. Энди, конечно, и раньше понимал, что Ормуз – эмират, захлебывающийся от нефтедолларов, и не ждал встретить тут повозки, запряженные ослами, и нищие деревни. Но сейчас ему казалось, что он попал в фантастическую страну будущего, и ему было не по себе.

Вопреки ожиданиям Энди, они не въехали в столицу, свернув на объездное шоссе.

- Дворец его высочества находится в 20-ти километрах восточнее Эль-Ормуза, – пояснил Али. – Раньше королевская семья жила в самом центре столицы, в старом городе. Но тот дворец слишком обветшал и стал тесен. Поэтому построили сразу несколько современных дворцов, подальше от городского шума. Эль-Касаба. Это, если хочешь, наш Версаль. Или, если тебе понятнее, Петергоф. Или Царское Село.

«Царское село» оказалось огромным комплексом дворцов в пустыне, почти у побережья. Рядом было море сапфирового цвета. И этот цвет напомнил Энди о Лешке… Лешка, точнее Артур Алверт, очень любил сапфиры. Энди вздохнул. Ему захотелось окунуться в сапфировые волны, ощутить морскую прохладу, закрыть глаза и представить рядом Лешку… Черт, ну почему все так получилось? Почему?

Они проехали массивные ворота, охранявшиеся автоматчиками, и помчались по дороге среди великолепных садов, разбитых прямо под палящим солнцем пустыни.

- Сады Эль-Касабы – настоящая жемчужина Ормуза, – с гордостью говорил Али. – За ними ухаживают день и ночь, для них опресняют морскую воду, и к каждому деревцу подведен водовод. А вот, посмотри, и сами дворцы. Самый большой – дворец эмира. А в том, что ближе к морю – живет его высочество Ахмад.

Внешне Эль-Касаба на Энди не произвела особого впечтления. Массивные белокаменные строения почти без окон, этакое нагромождение каменных кубов, хотя некая гармония в этом чувствовалась. Но… какой это к едрене-фене Версаль (в котором Энди, впрочем, не был)? Какой тут Петергоф, какое еще Царское Село?

- У нас говорят, что главная красота должна быть внутри, – словно читая его мысли, сказал Али. – Ты уже видел райские сады Эль-Касабы. Теперь увидишь рай ее дворцов.

Что ж, во дворце все было выложено мрамором, повсюду были разноцветные мозаики, сверкала позолота. Роскошь и великолепие били в глаза.

- Для наложников отведено целое крыло, – говорил Али, таща Энди по запутанным коридорам в сопровождении как из-под земли появившихся слуг в арабских одеяниях и людей в военной форме. – О, это рай, настоящий рай! Тебе понравится.

Но Энди уже настолько ошалел от увиденного и услышанного, что тупо пялился на этот рай, не особо им впечатляясь. Уставший от перелетов и треволнений парень надеялся выпить пивка или чего-то покрепче и завалиться спать в комнате, которую, как он рассчитывал, ему должны были немедленно выделить.

Но не тут-то было. Али поволок Энди в свой «офис» – комнату с мягкими кожаными креслами, коврами и массивным антикварным столом, который, похоже, стоял прежде в каком-нибудь европейском замке и смотрелся тут совершенно нелепо. Там Али заставил уже совершенно охреневшего Энди подписать кучу бумаг. Само собой, контракт, в содержании которого парень не понял и половины, а потом кучу бумаг “о конфиденциальности”, “о неразглашении”, “о соблюдении” и прочем, из которых выходило, что отныне Энди имеет право разве что сидеть в темном углу, отвернувшись лицом к стенке и крепко зажмурившись, в противном случае он нарушит всё на свете и за это будет побит камнями, посажен на кол, скормлен акулам и так далее.

После этого парня потащили на медосмотр. Врачи, среди которых были и арабы, и индусы, и китайцы, и европейцы, немедленно принялись брать у него пробы крови, мочи, кала, слюны, пота, ушной серы, проверять глазное дно (а там-то какая зараза может сидеть? – думал прифигевший Энди), осматривать его тело едва ли не под микроскопом, ощупывать, простукивать, измерять давление, пульс, снимать кардиограмму, заставили заглатывать какой-то зонд, сделали рентген, само собой исследовали член и анальное отверстие, светя в него чуть ли не прожектором и залезая какими-то неведомыми приспособлениями, отчего Энди матерился по-русски сквозь зубы. Врачи осматривали каждый прыщик, каждый шрамик, подробно выспрашивали, чем и когда болел, а также чем болели его родители, бабушки, дедушки, прабабушки и разве что про болезни соседей по лестничной клетке забыли выспросить (и, кстати, зря: соседи Энди по лестничной клетке в Кузьминках – алкаши Витюха и Надюха – болели хроническим сифилисом, о чем, разумеется, знал весь подъезд). Потом были долгие и нудные беседы, больше похожие на допросы, с кем-то вроде психологов, Энди заставили пройти кучу идиотских тестов, заполнять анкеты, рисовать какие-то кружочки и квадратики, словно его брали на работу в спецслужбу, а не в постель к похотливому арабскому принцу.

Когда медицинские мучения подошли к концу и Энди уже надеялся передохнуть, снова объявился Али и заявил, что теперь Энди предстоит встреча с портным.

- А завтра нельзя? – жалобно осведомился Энди, который уже проклинал тот день и час, когда согласился отправиться в этот гребаный Ормуз-арбуз. – Я спать хочу!

- Мерки нужно снять уже сегодня, – Али улыбался белоснежной улыбкой, но парню эта улыбка почему-то напомнила акулий оскал. – Ты и так серьезно задержался, Энди. Я ожидал, что ты прибудешь еще два месяца назад.

- Что, не нашли никого лучше меня? – язвительно спросил парень.

- Отчего же, нашли парочку. Но один не прошел тесты, а другим его высочество остался недоволен.

- А почему вы уверены, что мною он останется доволен?

- Потому что я уверен, – с той же улыбкой отвечал Али. – И я знаю, что говорю.

- Я устал как собака! Дайте мне поспать!

- Не беспокойся, после портного тебя ждут приятные расслабляющие процедуры.

Портной – молчаливый тип европейской внешности с белесыми ресницами и бровями сделал свою работу быстро и ловко, за что Энди готов был его расцеловать. После этого Али поволок своего подопечного на “расслабляющие процедуры”.

Начались они с того, что Энди приказали раздеться догола сразу перед тремя типами в арабских балахонах (это не считая Али). Вообще-то Энди было не впервой демонстрировать окружающим свою наготу, и он это делал даже охотно, выставляя напоказ свое накаченное тело. Но в этот раз ему отчего-то стало противно. Однако делать было нечего. Он скинул с себя футболку и джинсы, а арабы принялись придирчиво его разглядывать, цокая языками и что-то тараторя на своем языке, словно торговались за породистого жеребца, выставленного на продажу.

Энди хлопал глазами, чувствуя себя идиотом и злясь все больше. Он выразительно взглянул на Али, и смысл его взгляда был понятен без слов: «Какого хрена??»

- У тебя великолепное тело, – тут же объявил ему Али. – Просто великолепное. Стройное, мускулистое. Лицо тоже красивое. Светло-серые глаза, светло-русые волосы – это именно то, от чего его высочество бывает в восторге. Ягодицы идеальны, и эксперты сообщили, что твое отверстие отлично подходит для разработки во время фистинга.

Андрей угрюмо слушал этот поток хвалы его телу. Да он сам знал, что хорош, красив, что парни и девки кипятком от него писают, а что дальше-то?

А дальше на него вылили ушат холодной воды.

- Но для его высочества ты пока не годишься. Над тобой предстоит еще поработать.

- Чё? – по-русски спросил обалдевший Энди.

И, очухавшись, перешел на английский:

- Что не так?

- Твоя кожа недостаточно нежна и свежа. Слишком грубая. Особенно на руках, – глубокомысленно изрек Али.

- Кожа как кожа, – пробормотал Энди, который тут же вспомнил нежную как шелк кожу Алверта и свои мечты быть таким как он… Парня захлестнула жгучая обида.

- Предстоит серьезно поработать, – продолжал между тем Али. – Его величество любит юношей с кожей нежной и гладкой, даже если внешность у них брутальная.

Работа началась в ту же минуту. По сути, она продолжалась несколько дней, начинаясь с утра и заканчиваясь поздно вечером. На протяжении этих дней Энди поначалу не вылезал из мраморных ванн, наполненных, то какими-то розовыми, то жирно-молочными растворами, его распаривали в помещении, по сути ничем не отличавшимся от хамама, но куда как-то по особому подавали тепло, обертывали тело в фольгу с прокладкой, пропитанной питательными водорослями. Несколько дней его лицо в буквальном смысле не видело белого света, поскольку все время было покрыто питательными масками – смягчающими, разглаживающими, омолаживающими, подтягивающими и делающими еще хрен знает что. Тело подвергли жестокой эпиляции, выдрав все волоски до последнего, на руки надели длинные перчатки до локтей, внутри которых находилось какое-то питательное масло, на ноги натянули такие же колготки.

Уже на второй день Энди готов был лезть на стенку от всех этих процедур, призванных сделать из него нечто… Энди и сам толком не знал, что именно. На третий день ему разрешили немного позагорать, чтобы кожа приобрела нужный бронзовый оттенок, но рядом с ним стоял слуга, который следил за временем загара едва ли не по секундомеру, чтобы, упаси аллах, слишком долгое пребывание на солнце не испортило драгоценную кожу нового обитателя гарема, потребовавшую стольких трудов, чтобы сделать ее нежной и шелковистой.

Втайне Энди всегда мечтал быть вот каким-то таким – холеным красавцем, с гладкой шелковой кожей… Как Алверт. Лешка. Да, как он! Но Энди не ожидал, что этот лощеный вид достигается с помощью настоящих пыток.

“А Лешка-то регулярно на эту эпиляцию ебучую ходит. Во мазохист”, – подумал Энди. И снова перед глазами возник Лешка: белокурый, белокожий, перетянутый сбруей, с таким блядским и одновременно влюбленным взглядом бездонных черных глаз. От этого видения у Энди снова вздыбилось под трусами. Но ему было все уже равно. Плевать ему на эту прислугу, пусть любуются. Наложник он или не наложник, в конце концов?

Наложник. Шестеренки мозгов Энди продолжали скрипеть. Он вспомнил, как еще недавно шел в дупелину пьяный по Лондону, из клуба, где его напоил Али, сманивая в гарем к принцу, шел и чуть ли не вопил: “Я не шлюха, я не шлюха!” Да, он не хотел быть шлюхой. Потому что он любит Алверта, а тот, кто любит Алверта, не может быть шлюхой. А потом… потом все перевернулось. Внезапная встреча в подмосковных Мытищах с Алвертом, который оказался Лешкой Вершининым, их сумасшедшая, хмельная любовь, которой они отдавались без остатка, а затем страшное признание Лешки и ступор, в который впал Энди и из которого он не мог выйти до сих пор.

Энди не мог жить без Лешки – и хорошо это понимал, но… он не мог убрать тот ужасный камень, который свалился на их любовь вместе с Лешкиным признанием. Энди, никогда не считавший себя хлюпиком и мнивший себя решительным парнем, вдруг понял, что не может ни на что решиться. Не знает, что делать. Ни расстаться с Лешкой, ни остаться с ним. Решения за него принимал Лешка. Его умный Лешка, с виду хрупкий неженка, нуждающийся в опеке и защите, а внутри – жесткий, даже жестокий и безжалостный. Коварный и дальновидный. Убийца. Именно он заставил Энди позвонить Али и согласиться приехать в Ормуз. И теперь Энди стал блядью, пусть сверхвысокооплачиваемой, но блядью, потому что так решил Лешка. Который убил его отца. Все это не укладывалось у Энди в голове, но, странное дело, он не слишком горевал из-за этого. Лешка ведь это сделал, чтобы спасти его и спасти себя. Он все решил правильно. Может, аморально и всё такое, но правильно! И правильно сделал, что отправился к Ферренсу. Наверное, в той ситуации (ну, как ее изложил Лешка), это было самым верным. Почему-то сейчас Энди не испытывал никакой ревности к Ферренсу. Он скорее завидовал тому, что этот козел будет трахать Лешку, обнимать, целовать, а он, Энди, этого сделать не сможет. И Энди почему-то тоже не волновало, что его самого будет трахать какой-то ормузский принц. Настолько не волновало, что он даже не удосужился посмотреть фотку этого принца в интернете. Какая разница! Он знал только, что этот принц тоже домогался Лешки. И вот это его волновало. Но не сильно.

Все-таки странно, думал Энди. Другие сходят с ума от ревности, даже убивают. А у них с Лешкой все не так. Им как будто все равно, что каждый из них спит с кем-то еще. Нет, бывают свободные отношения, у геев такое часто встречается. Это когда любви особой нет, но людям нравится жить вместе или просто привыкли, ну и легализуют измены, чтобы не геморроиться. Это как официальный квартал красных фонарей. Но у них с Лешкой что-то другое. Энди почему-то знал, что Лешка принадлежит только ему, со сколькими бы парнями и мужиками он ни переспал. И то же самое Лешка знает про него. Они принадлежат друг другу. Нет, не просто принадлежат, они одно. Единое, неразделимое. И никакому Ферренсу с его долбаными агентами на всех континентах, никакому ебучему принцу Ахмаду с его нефтяными миллиардами и атомными подводными лодками ничего с этим не поделать. Разве что грохнуть их с Лешкой.

И потому Энди спокойно принимал все эти розовые и молочные ванны, позволял смазывать свою драгоценную задницу какими-то особыми маслами и послушно выслушивал массу инструкций, которые ему давали “евнухи” – так он про себя окрестил слуг, отвечавших за благополучие обитателей гарема. Оказалось, что в этом сексуальном раю ограничений достаточно много. Основной обязанностью наложника было следить за своей внешностью, а для этого наложник должен был следовать куче правил. Во-первых, для каждого наложника устанавливалась индивидуальная диета, которая помогала сохранить и даже улучшить фигуру, цвет лица и все такое прочее. Во-вторых, наложники не могли валяться на солнце сколько им вздумается. Тем, кого взяли в гарем именно из-за их белой кожи, на солнце появляться вообще запрещалось. Энди с его образом крутого загорелого мачо дозволялось загорать, но не более получаса в день и только после 16-ти часов, когда солнце палило уже не так сильно. Наложникам запрещалось выполнять грубую работу, принц любил юношей с ухоженными руками, чистой кожей, поэтому каждый наложник, даже в образе брутала, обязан был дважды в неделю проходить процедуру маникюра и педикюра. Занятия спортом были обязательны для всех наложников, но каждый занимался по индивидуальной программе, подобранной под его фигуру. Энди ехидно поинтересовался, как же он теперь будет портить свои выхоленные ручки, тягая железо. На что получил немедленный ответ, что для занятий в спортзале существуют особые перчатки. Не простые, которыми пользуются в обычных спортзалах, а пропитанные особым раствором, чтобы на нежных ладонях наложников, упаси аллах, не появились мозоли, а тщательно наманикюренные ногти не обломались. Обувь, носки, тоже, кстати, были особыми, чтобы ступни парней оставались гладкими и нежными.

Энди начинало казаться, что он попал в какой-то дурдом. С одной стороны это было круто, что тебя так холят, лелеют, берегут, а с другой стороны напоминало свиноферму, где поросят выращивают на убой. Одно было хорошо, на счет Энди, открытый в сингапурском банке, уже упало 490 тысяч долларов. Еще десять тысяч Энди взял наличными на всякий случай (мало ли что). Остальные 500 тысяч ему полагалось получить по завершении контракта. Эти суммы ошеломляли парня, привыкшего горбатиться за гроши. Энди ловил себя на мысли, что вот-вот проснется, сказка растает, и он окажется… черт его знает, где он окажется.

Четверо суток он был окружен слугами, которые не отходили от него ни на шаг, превращая в холеного красавца, достойного того, чтобы быть оттраханным его высочеством. Энди почти не выходил из процедурных комнат, и к концу уже так вымотался, словно разгружал вагоны. Да, оказалось, что наложником быть нелегко.

На вопрос, когда принц, наконец, соизволит допустить его в свои покои, Али пожал плечами. Все зависит от того, что принцу взбредет в голову. Он может прислать за Энди прямо сейчас. А может, через несколько дней. Но редко вновь прибывший в гарем наложник оставался “без дела” больше недели. Хотя (тут Али нахмурился) в последнее время его высочество несколько охладел к гарему. В чем была причина охлаждения – Али не говорил, но Энди показалось, что он знает эту причину. Алверт. Ах, Лешка, Лешка, что ж ты за человек! У британских аристократов от тебя крышняк сносит, арабские принцы забывают про свои гаремы. А простой московский парень Энди… да, тоже тоскует по тебе. Но он, простой московский парень, знает, что ты, Лешка тоже тоскуешь по нему, какие бы британские аристократы или арабские принцы тебя ни обнимали и ни целовали. И потому простой московский парень круче всех этих надутых шишек, которые мнят себя вершителями мировых судеб.

По правде говоря, Энди уже надоело жить в полнейшей изоляции. Но на пятые сутки к нему снова явился Али и объявил, что медицинские анализы показали: Энди совершенно здоров, у него нет никаких инфекций, и он может быть допущен к другим обитателям гарема. Тут только до парня дошло, что его не просто чистили и драили, на самом деле его держали на карантине. Ну да, конечно, а вдруг он заразит какой-нибудь дрянью изнеженных обитателей гарема его высочества?

Энди во дворце отвели нечто вроде трехкомнатной квартиры. Одна комната, относительно небольшая, была спальней, где стояла огромная кровать, невероятно мягкая и удобная, покрытая тонким бельем, от которого пахло восточными ароматами, и вся усыпанная подушками – большими и маленькими. Вторая комната была чем-то средним между гостиной, столовой и кабинетом. Там стояли кресла, диваны, обеденный стол, а также компьютер. Третья комната была чем-то средним между чуланом и гардеробной.

Открыв один из шкафов, Энди присвистнул: шкаф до отказа был заполнен причиндалами для бдсм. Самые разные сбруи, кожаные и латексные прикиды, трусы, штаны, а также всевозможные страпоны, анальные пробки,кремы, мази, наручники, стеки, флоггеры, распорки, поручи и еще куча других приспособлений, названий которых Энди, считавший себя человеком вполне в Теме, даже не знал.

В отдельном шкафу лежало белье – от классических боксеров до стрингов, неимоверное количество маек, плавок и прочего.

Энди поразился количеству одежды, которая висела в третьем шкафу. Тут были и брендовые шмотки – джинсы, майки, рубашки, шорты – от обычных до немыслимых расцветок, украшенных стразами и еще какими-то стекляшками (Энди подозревал, что это не стекляшки, а настоящие драгоценные камни, но он в этом не разбирался). Были классические, строгие костюмы, чертова уйма галстуков, даже фраки и смокинги. И куча всяких арабских нарядов, многие из которых были обильно украшены драгоценностями и потому подозрительно смахивали на женские.

- Все это должно тебе подойти, – с улыбкой сказал Али. – Портной не зря получает хорошие деньги, умеет подгонять по фигуре. Впрочем, если захочешь что-либо подкупить в городе – без проблем. Помимо миллиона, что ты получишь за пребывание в гареме, на твое имя открыт счет в Банке Ормуза. Ежемесячно тебе будет переводиться 15 тысяч долларов. На текущие расходы.

Энди присвистнул.

- Не свисти, – поморщился Али. – Это неприлично и недопустимо во дворце его высочества. Поведение наложника должно быть безупречно, особенно в присутствии принца. В противном случае ты будешь оштрафован. А пока выбери себе одежду. Ничего строгого одевать сейчас не нужно.

- Куда мы собираемся? – осведомился Энди.

- Тебе пора познакомиться с другими наложниками его высочества.

- И в чем у вас принято знакомиться с наложниками? – криво ухмыльнулся Энди.

- Я же сказал, форма одежды свободная, – развел руками Али.

Энди выбрал черную, плотно обтягивающую тело майку с серебристым рисунком и короткие белые шорты в облипон.

- Ну как? – спросил он.

- Ты очень сексуален, мой юный друг, – со сладкой улыбкой проговорил Али. – И я хотел бы тебе кое о чем напомнить, прежде чем познакомить тебя с другими юношами.

- Да помню я, никаких походов на женскую половину, никакого траха с телохранителями и слугами, – скривился Энди с таким видом, как будто сожрал лимон.

- Очень рад, что у тебя прекрасная память, мой юный подопечный.

- А наложникам друг с другом трахаться можно, но так, чтобы не застукали, – продолжал Энди, кося под простодушного дурачка и отслеживая реакцию Али.

- Надеюсь, ты не начнешь свое пребывание в гареме именно с этого, – предупреждающе поднял Али палец, унизанный массивным перстнем. – И вообще, советую тебе вести себя очень осторожно, особенно на первых порах.

- Что значит “осторожнее”? – переспросил Энди.

- Гарем есть гарем, – многозначительно улыбнулся Али. – За внимание его высочества существует острая конкуренция.

“Короче, блядюшник и гадюшник”, – констатировал про себя Энди.

- Надеюсь, тут серную кислоту в лицо плескать не принято? Или отрезать яйца спящим? – угрюмо поинтересовался он.

- О, что ты такое говоришь! – совсем по-бабьи всплеснул руками Али. – Жизнь и здоровье наложников его высочества священны! Никто не посмеет прикоснуться к наложнику без санкции самого принца! Нарушителя ждет самое жестокое наказание!

“Ну да, посадят на кол или скормят акулам”, – мысленно прокомментировал Энди.

- Старайся вести себя тихо и скромно, особенно на первых порах, мой юный друг, – продолжал Али. – Интриг в гареме предостаточно. Это во-первых. А во-вторых, гарем, хоть и изолирован от основной части дворца, но все равно является средоточием сплетен. Наложники общаются со слугами, охраной, приближенными принца, выходят в город… Хочется нам того или нет, но в гареме всегда циркулирует информация, касающаяся как лично принца, так и королевской семьи в целом. А также некоторых политических вопросов. Все это весьма опасно. Учти, любая утечка информации за пределы дворца тщательно расследуется, а ее виновник беспощадно карается. Тебе легко простят, если ты подставишь свою задницу другому наложнику. Или сам насладишься его задницей. Тебя серьезно покарают, если ты вступишь в сексуальный контакт с кем-то, не входящим в число наложников. Но! Если ты неумышленно разгласишь конфиденциальную информацию о его высочестве, королевской семье или политических вопросах, тебя ждет смерть. А если ты сделаешь это умышленно, то тебя ждет жестокая смерть. Ты понял это, мой юный друг? – на губах Али была сладкая улыбка, но взгляд был холодным.

Энди молча кивнул.

- Прекрасно, – продолжал Али. – Хочу предупредить: все телефонные звонки в зоне Эль-Касабы, в том числе по мобильной связи, фиксируются. Автоматически устанавливаются данные абонентов, с которыми ведут разговоры из дворцового комплекса. Более того, разговоры прослушиваются и записываются. Не все, но выборочно. То же самое касается sms-сообщений, общения в мессенджерах, контактов в интернете. Во все телефоны, лэптопы, планшеты и прочие средства связи, которыми пользуются наложники, вставляются специальные следящие устройства.

- Так вы для этого изъяли мой телефон и ноутбук? – нахмурился Энди.

Действительно, их изъяли в первый же день. Но буквально через час вернули.

- Да. Мы проверили все твои контакты и вставили в телефон и ноутбук необходимую аппаратуру. Ты входишь в число тех, кто допущен к телу его высочества. А его высочество должен находиться в полной безопасности. Да, это вмешательство в твою личную жизнь. Но тебе платят очень большие деньги, настолько большие, что эта плата – в виде контроля за твоими контактами – не слишком велика, согласись, мой юный друг.

Энди угрюмо кивнул. Его мозг лихорадочно работал. Эти козлы прослушивают все разговоры в зоне Эль-Касабы, держат под контролем интернет-контакты. Блядство, а как же тогда связываться с Лешкой? Ведь разговор засекут!

- И потому мой юный друг, у меня к тебе есть один вопрос, – продолжал Али, пристально глядя на Энди. – Мы проверили твои личные вещи…

- Вы копались в моих личных вещах? – вскипел Энди.

- Конечно. Это тоже мера безопасности. Так вот, в твоей сумке мы нашли еще один телефон, спрятанный среди нижнего белья. Объясни, пожалуйста, что это за телефон, почему в нем германская сим-карта и почему ты не предъявил его службе безопасности.

Али смотрел на Энди пронизывающим взглядом, и Энди понял, что попался.

====== ГЛАВА 36. СВИНЦОВЫЕ ВОЛНЫ ЛА-МАНША ======

Канкаль (Бретань, Франция), ноябрь 2013 года

Пусть Артур и не любил Джеймса, но вовсе не хотел, чтобы тот погиб. Джеймс не причинил ему никакого зла. Он твердо решил, что если люди из Антисети прикажут ему ликвидировать Ферренса, он не выполнит этот приказ. Ни за что. У Артура было почти мистическое убеждение, что если он убьет Джеймса, то никогда не вернет себе Энди.

Энди… Да, Артур по-прежнему любил Энди. Он любил его даже сильнее чем прежде, он тосковал о нём. К Джеймсу у него была лишь привязанность – непреодолимая, болезненная, извращенная. Какая иногда возникает у жертвы к палачу. Или у больного, который втайне не хочет выздоравливать от мучающей его болезни. И Артур подозревал, что Джеймс находится во власти такой же болезненной, извращенной привязанности. Артур был нужен ему и как жертва, и как истязатель. Оба они стали друг для друга палачами. Это была связь двух душ, заточенных во мраке, мучающихся и мучающих друг друга. И Артур иррационально верил в то, что только Джеймс способен разорвать эту связь. Разорвать по доброй воле, отпустить Артура, чтобы тот вернулся к Энди. К своей потерянной любви. Но Джеймс напрочь исключал такую возможность. И Артур не знал, что делать. Но верил, что все-таки найдет выход из этой страшной мистической ловушки, разорвет адскую цепь, тянувшуюся с проклятого приема в Афинах. Джеймс был его болезнью. Неизлечимой и безнадежной. А Энди был его мечтой. Его целью. Его любовью.

Артура мучала тревога. С того дня, как они расстались во франкфуртском аэропорту, он не получал от Энди никаких вестей. Артур понимал, что звонить Энди напрямую со своего телефона нельзя, как и писать ему со своего ноутбука: и тот и другой находились под контролем людей Молтона. У Артура был и второй телефон, о существовании которого Ферренс, Молтон и их люди не знали. Но этот телефон служил для связи с людьми из Антисети. И если он даже ими не прослушивался, то номера входящих и исходящих звонков наверняка отслеживались. Однако и для Энди было рискованно пользоваться своим телефоном: кто знает, не проверяет ли служба безопасности принца Ахмада телефонные звонки его наложников?

Между тем весь расчет Артура строился на том, что о его контактах с Энди не должны знать ни Ферренс, ни Антисеть, ни принц Ахмад. Для всех они с Энди должны стать чужими друг другу. Абсолютно друг другом не интересующимися.

Поэтому во франкфуртском аэропорту перед расставанием они с Энди купили телефоны с немецкими сим-картами. Об этих телефонах никто не должен был узнать. Парни не были уверены, что немецкая сим-карта будет действовать в Ормузе (должна была, конечно, но кто знает?), поэтому в качестве запасного варианта завели почтовые ящики в интернете. Но этими ящиками тоже можно было пользоваться только с компьютера, планшета или телефона, не находящегося под контролем Сети, Антисети или Ахмада. И сообщения должны были быть максимально нейтральными, без упоминания имен, чтобы ничто не указывало на то, что общаются именно они с Энди.

Артур очень надеялся, что это этот план сработает. Но он уже несколько раз тайком отправлял сообщения на секретный номер Энди, звонил ему, однако телефон абонента был выключен. И ответов на секретный телефон Артура не поступало. На отправленные Артуром по интернету письма ответа тоже не было. С Энди что-то случилось? Или он решил порвать всякие отношения с убийцей своего отца? Артур мучился неизвестностью.

Юноша делал вид, что все в порядке. Да и, по правде говоря, Джеймс оказывал на него магическое воздействие: в его присутствии Артур вновь ощущал себя в тайном лабиринте боли, страсти и наслаждения, где Энди не было места.

Странно, но Артуру все больше нравилось быть вместе с Джеймсом. Нет, Артур не обманывался насчет Ферренса. Он все видел и понимал. Ферренс был жесток, эгоистичен, он был откровенным психопатом и шел по трупам. Артура это ужасало, он осознавал всю преступность, извращенность и противоестественность своей связи с Ферренсом, но эта связь стала для него наркотиком, убежищем от действительности, полной кровавых кошмаров. Он отдавал Ферренсу всего себя без остатка. И вовсе не только в постели. Артур отдавал Джеймсу себя постоянно: хоть за завтраком в столовой, когда они болтали о пустяках, хоть на великосветском приеме, где они держались сдержанно и даже чопорно, но Джеймс ловил и жадно пил каждый взгляд своего юного возлюбленного, хоть во время прогулки по шумным набережным Канкаля во французской Бретани.

В Канкаль они отправились на уикенд.У Ферренса там был уединенный старый дом в стиле модерн. Внутри все было украшено затейливой резьбой – и перила лестниц, и дубовые панели стен, и рамы на окнах. В этом доме царил ду старины. Из окна спальни на втором этаже было видно море – временами наполненное ослепительным солнечным сиянием, а временами – свинцовое, мрачное, полное ветра и волн, над которыми с пронзительными криками носились белые чайки.

- Этот дом купил еще мой дед, сразу после второй мировой войны, – объяснил Джеймс. – У Лэнтонов еще во времена Столетней войны здесь были крупные вассальные владения. Потом все, разумеется, было утрачено, но дед всегда стремился сюда. Это стало у него навязчивой идеей, он купил этот дом и жил здесь месяцами. Возможно, воображал, что является полновластным сеньором этих мест. Но, скорее всего, здесь ему было удобно жить со своей любовницей. Какая-то оперная певичка. Обычная история.

- Похоже, эта спальня видела немало интересного, – заметил Артур.

- Мы с тобой должны стать самым интересным, что она видела и когда-либо увидит, – сказал Джеймс, нежно целуя любовника.

- Сегодня ночью приложу к этому все усилия, – промурлыкал юноша, жмурясь от удовольствия.

На самом деле он не знал, что на него подействовало. То ли вид на Ла-Манш с его свинцовыми волнами, то ли морской воздух, то ли взгляд Джеймса, который смотрел на Артура, как будто что-то обещая. Одним словом, той ночью Артур был и впрямь ненасытен, он требовал еще и еще, проявляя такую изощренность и изобретательность, которой и сам поражался. Это было какое-то умопомрачение. Бедняга Джеймс выдохся окончательно, да так и заснул, лежа прямо на Артуре и не выходя из него…

А утром в воскресенье они отправились в Канкаль, известный во всех путеводителях как “столица устриц”. Эта поездка вызывала у Артура беспокойство. Впрочем, с недавних пор он чувствовал себя более-менее спокойно только в плотном кольце телохранителей. Юноша с тоской думал, что ему нужна была не столько охрана, сколько хороший психиатр.

Джеймс уловил его тревогу и понял ее причины.

- Не волнуйся, – сказал он со смешком, – с нами будет десяток телохранителей. Никто к нам даже близко не приблизится.

- А снайперы? – из чистого упрямства спросил Артур.

- Они испугаются снайпера, который будет идти со мной рядом.

- Джеймс, не надо так шутить!

- Милый, а что мне остается? Кажется, ты хочешь залезть в бункер и просидеть там безвылазно всю жизнь. Кстати, я не возражал бы. Тогда мне не пришлось бы ревновать, – рассмеялся Джеймс, самолично повязывая Артуру легкий полупрозрачный шарфик и помогая надеть приталенную замшевую куртку.

- Ты и тогда нашел бы повод для ревности, – поправляя шорфик, заметил Артур.

- Это правда. Я готов ревновать тебя ко всем и ко всему.

Сам Джеймс, как истинный англичанин, от куртки отказался, предпочтя легкие брюки и рубашку-поло, хотя с моря дул холодный ветер.

-Ты простудишься! – запротестовал Артур.

- Мне еще в детстве внушили, что насморк – пустяки, – усмехнулся Джеймс.

- Зато для меня не пустяки. Не хочу, чтобы ночью ты лежал рядом и хлюпал носом.

- Полагаю, у тебя найдется способ заставить меня попотеть и согреться?

- Я предпочитаю заниматься этим для удовольствия, а не в медицинских целях! Надень что-нибудь сверху, – не допускающим возражений тоном приказал Артур.

- Хорошо, – сдался Джеймс. – Как скажет мой прекрасный принц.

Он надел легкий хлопковый пиджак, и они отправились в город. Артуру стало спокойнее, когда он увидел, что их сопровождают два автомобиля охраны. Они остановились в самом центре шумного городка, на маленькой площади и дальше пошли пешком, к набережной, у которой стояло множество рыбацких судов и маленьких яхт. Артур никогда прежде не замечал за сиятельным графом Лэнтоном подобного демократизма. Джеймс как истинный аристократ терпеть не мог плебеев, а уж тем более смешиваться с ними в толпе. Артур же, хоть и не был аристократом, но в больших скоплениях людей всегда чувствовал себя плохо. К этому добавлялись его страхи, которые становились просто навязчивыми.

Но в этот раз ему было удивительно хорошо. Юноша вдыхал морской воздух, запах рыбы и устриц и чувствовал, что страхи отступают. Охрана держалась незаметно, рассыпавшись по толпе. Шумная набережная была уставлена прилавками и большими тележками с горами устриц. Подобного Артуру еще не доводилось видеть. Здесь были самые разные устрицы – помельче, покрупнее, выведенные искусственно и дикие.

- Самые вкусные, конечно, дикие, – объяснил Артуру Джеймс, подходя к прилавку и заказывая сразу две дюжины. – Не выращенные на плантациях, а взятые в море.

- Ого! Я поражен.

- Чему именно? Тому, что дикие устрицы самые вкусные?

- Нет, тому, что ты покупаешь их самолично, прямо на улице. Глазам своим не верю. А где мы будем их есть?

- Прямо здесь, на набережной.

- Здесь?? Из пластиковых тарелок??

- Моего принца это смущает?

- Я не принц, а простой смертный, меня этим не смутить. Но вы, граф, вы? Вы-то как можете? – поддел Артур своего любовника.

- Не поверишь, но в детстве, когда я приезжал сюда на каникулы к деду, я часто убегал в Канкаль. Покупал устрицы и лопал их прямо здесь, на набережной, сидя на парапете. Это было ни с чем несравнимо, одно из самых лучших воспоминаний детства! Знаешь, Артур, если бы я мог, то никогда не ел бы устрицы в ресторане, а только здесь. Море, ветер… Устрицы.

- Ничего себе! Какие скелеты, оказывается, хранятся в шкафу графа Лэнтона!

- Не скелеты, всего лишь раковины от устриц, – рассмеялся Джеймс.

- А как же вино! – спохватился Артур. – Шампанское к устрицам! И лимоны. Хм, я вижу, здесь в магазинчиках продают только дешевое белое. Неужели граф Лэнтон в своей демократичности снизойдет и до этого?

- Нет, демократичность графа Лэнтона на здешнее отвратительное пойло не распространяется. Это была бы уже не демократичность, а грязное надругательство над вкусом. Лимоны и шампанское у телохранителей.

- Вот как? Неужели они тащат с собой ведерко со льдом?

- Нет. Придется обойтись.

- Кажется, на будущей неделе мы снова приглашены на прием к леди Ферфакс?

- К чему ты клонишь? – нахмурился Джемс.

- Думаю там рассказать, как граф Лэнтон пил шампанское ценой в несколько тысяч евро из пластиковых стаканчиков прямо на набережной в богом забытом бретонском городке. Это наверняка произведет фуррор.

Они сели за деревянный столик прямо у воды и принялись наслаждаться устрицами с лимонами и шампанским.

- Кстати, – спросил Артур, испытующе глядя на Джеймса. – Судя по всему, ты простил старушку Ферфакс? Иначе с чего бы ты в этот раз принял ее приглашение?

В глазах Джеймса сверкнул мстительный огонь.

- Старушке пришлось понести финансовые потери, – угрюмо бросил он. –Надеюсь, это стало хорошим уроком для старой сводни.

- Но зачем ты снова принял ее приглашение?

- У нее собираются люди, с которыми мне необходимо общаться, – пожал плечами Джеймс. – Просто не хочется упускать такую возможность.

- Может быть, мне не стоит ехать? Я вовсе не горю желанием общаться со старыми сплетницами и воротилами из Сити. Сплетницы стразу пытаются вызнать что-то про нас с тобой, а воротилы способны говорить лишь о курсах валют.

- Почему только о курсах валют? Кажется, ты с кем-то из них вел беседу о ситуации в Тайваньском проливе, если мне не изменяет память.

- Это был бывший британский посол в Пекине. Но все-таки, Джеймс! Зачем ты меня туда тащишь?

- Артур, – Джеймс смотрел на юношу очень серьезно. – Ты приглашен, и если не придешь, даже под самым благовидным предлогом, все решат, что я боюсь выводить тебя в свет из ревности. А я уже достаточно побыл предметом насмешек по милости одного очаровательного черноглазого блондина. С меня довольно. Ты пойдешь со мной, и точка.

Артур пожал плечами и ничего не сказал.

Покончив с устрицами, они прошлись по набережной, а затем свернули в лабиринт узеньких улочек, чтобы пройти к ожидавшим их на площади автомобилям. Телохранители следовали рядом. Артур был спокоен и расслаблен. Джеймс взял его под руку.

- Не боишься скандала? – спросил Артур.

- Здесь нас никто не знает.

- Но по Лондону ты бы пройтись со мной под руку не решился.

- По Лондону я обычно передвигаюсь в автомобиле, – усмехнулся Джеймс. – Хотя и люблю пешие прогулки. Послушай, малыш, да, мы должны соблюдать условности. Возможно, их слишком много, и меня они тоже тяготят. Но, поверь, когда-нибудь…

В этот момент раздался легкий скрип, на который Артур поначалу не обратил внимания. Это приоткрылась дверь в доме, мимо которого они сейчас проходили. Дверь в доме, казавшемся необитаемом, наглухо заколоченном. Дверь – старая, рассохшаяся, которую, должно быть, не открывали годами. И в черном проеме Артур увидел направленное на них дуло автомата.

Говорят, что секунда способна вобрать в себя вечность. Если так, то это была именно та самая секунда. Артур понял, что охрана не успеет их прикрыть: двое телохранителей шли на пять шагов впереди, остальные – в пяти шагах позади. Улочка была слишком узкой, по бокам телохранители идти не могли.

И в эту самую секунду, равную вечности, Артур осознал, что сейчас не будет ничего. Они обречены. Смерть смотрела на них холодным мертвым дулом. Перед мысленным взором Артура пронеслась сцена на приеме в Афинах. Он подносит бокал с ядом человеку с лицом Джеймса. Затем сцена на опушке леса: он стреляет в пожилого мужчину, тот падает замертво. А сейчас упадет Джеймс.

С воплем Артур выдернул свою руку из-под руки Джеймса и заслонил его собой. Раздалась автоматная очередь. Юноше обожгло плечо и руку. На него обрушилась тяжелая, свинцовая волна. И он провалился в темноту…

*** Джеймс даже не успел ничего понять. Артур вдруг рванулся и прижался к нему спиной, раздалась автоматная очередь, подскочившие телохранители дернули их куда-то назад. Все это произошло буквально в одну секунду. Звуки стрельбы, плотное кольцо охраны и… Артур. Бледный, с закрытыми глазами, безжизненно повисший на руках телохранителей. А на плече и руке у него расплывались кровавые пятна.

С воплем Джеймс рванулся к нему, но телохранители крепко его держали.

- Сэр! К машине! – раздался голос Бенна – начальника личной охраны Ферренса.

Джеймса потащили к машине. Он оглядывался и видел, что телохранители несут бесчувственного Артура. Или безжизненного? «Господи, мальчик же прикрыл меня своим телом! Без него я был бы мертв», – эти мысли как пули свистели в голове Джеймса.

Он снова рванулся к мальчику.

- Сэр, сейчас не время! Вам нужно сесть в машину.

Джеймса втолкнули в машину, рядом уложили неподвижного Артура, на заднее сиденье уселся Томпсон, на переднее сиденье сел Бенн, который уже звонил куда-то, и машина тут же рванула с места.

- В госпиталь! – заорал Джеймс. – В госпиталь, живо!

- Мы туда и едем, сэр, – отвечал Бенн.

Джеймс склонился над Артуром, прижав руку к его сердцу. Оно билось.

- Он жив! – крикнул Джеймс. – Слава Богу, он жив!

- Сэр, у него раны на плече и левой руке, – сказал сидевший рядом Томпсон. – Не должно быть ничего серьезного.

- Тогда почему он без сознания? Артур! Артур! Очнись!

Джеймс целовал бледное лицо Артура, его губы, пытаясь уловить его дыхание.

- Мальчик мой, мальчик! Очнись, прошу тебя! Очнись, ну пожалуйста!

- Сэр, – сказал Томпсон. – Надо снять с него одежду и перевязать раны.

Осторожно Джеймс снял с Артура простреленную курточку, расстегнул рубашку, на которой выступила кровь, и стянул ее. На белоснежном плече и предплечье юноши были кровавые раны.

- На вид неглубокие, – хладнокровно сказал Томпсон. – Просто царапины.

- Но почему он без сознания?

- Шок, – пожал плечами телохранитель. – Это шок, сэр.

Джеймсу вдруг вспомнились слова Артура: «Моего отца зверски убили на моих глазах». Да, это был шок. Артур однажды прошел через подобное… Артур, его мальчик! Джеймс осторожно обнял его и поцеловал в высокий бледный лоб. Взял его руки, стал целовать узкие ладони и хрупкие пальцы. Они были холодны как лед. Томпсон между тем начал промывать рану какой-то жидкостью. Артур вздрогнул и открыл глаза. Он непонимающе посмотрел на Джеймса, а затем обвил его гибкими руками.

- Ты жив, Джеймс, – пролепетал он. – Жив!

- Тшш, – сказал Джеймс, осторожно освобождаясь от его объятий. – Ты ранен, и надо тебя перевязать. Как твоя рука?

- Не знаю… Болит, – поморщился Артур. – Но не сильно.

- Мы едем в больницу.

- Джеймс, а ты как?

- Со мной все в порядке. Малыш, ты же закрыл меня собой.

Артур вскрикнул, лицо исказилось болью. Это Томпсон накладывал ему повязки.

- Мистер Алверт, надо потерпеть. На вид ничего опасного, но все скажет врач.

- Артур… Ты спас меня. Ты спас меня, малыш, – тихо шептал Джеймс, а Артур часто моргал, как будто не понимая, что ему говорят.

Между тем на переднем сиденье Дэниел говорил в телефон:

- Сколько их было? Двое? Вы взяли их? Так. А второй? Ясно. Сэр, – обернулся он к Ферренсу. – Покушавшихся было двое. Один убит, второго взяли.

- Надо, чтобы наши люди допросили его еще до прибытия полиции!

- К сожалению, сэр, полиция прибыла почти сразу.

- Проклятье! Как они вообще смогли организовать эту засаду?

- Похоже, они знали, по каким улицам вы обычно ходите в Канкале, сэр.

- Я должен знать, кто за этим стоит. Это нужно узнать во что бы то ни стало.

- Мистер Молтон уже в курсе, сэр. Он работает над этим.

- И еще. Тот ублюдок, которого забрала полиция. Мне плевать на все законы. Он стрелял в моего мальчика. И мне нужно, чтобы он за это заплатил. Вы поняли меня, Бенн?

- Понял, сэр.

Джеймс обернулся к Артуру и увидел, что тот сидит, неподвижно уставившись в пустоту. В глазах его застыла боль.

- Мальчик мой, я найду этих ублюдков. Найду и уничтожу, – прошептал Ферренс.

- Джеймс… Ты жив, это главное, – мальчик очнулся и снова потянулся к нему. – Я не хочу, чтобы и ты погиб. Это не нужно. Не нужно…

- Артур, я больше не отойду от тебя ни на шаг. И я узнаю, кто за этим стоит. Очень быстро узнаю, – пообещал Ферренс, сжимая узкую, ледяную руку Артура.

*** Лондон, ноябрь 2013 года

- Мы узнали, кто за этим стоит, – Молтон сидел в кабинете Джеймса в Сити.

Джеймс восседал в своем кресле – надменный, мрачный и даже грозный.

- И кто? – холодно осведомился он.

- Крейг.

- Крейг? – Джеймс нахмурился, но не выказал ни удивления, ни смятения. – У тебя есть доказательства?

- У нас хорошие выходы на нормандскую полицию. Тому, оставшемуся в живых, задали нужные вопросы. Соответствующим образом. Он ответил, указал на заказчиков. Разумеется, это все были посредники. Там была очень длинная цепочка, Джеймс. Очень длинная и довольно запутанная. Но мы ее распутали. Вот отчет о расследовании. Можешь прочитать сам и убедиться. Изначально приказ отдал Крейг.

Джеймс погрузился в чтение. На его холодном, красивом лице не было никаких эмоций. Наконец, он поднял глаза. В них пылала ненависть. Почти такая же, которую порой Молтон видел в черных глазах Алверта. «Неужели эта ненависть заразна?» – подумал он, едва не усмехнувшись глупости собственной мысли.

- Да, – медленно проговорил Ферренс. – Это действительно Крейг. Значит, все-таки начал войну. Мясник! Действует как гангстер 30-х годов в каком-нибудь Чикаго.

- Убийство всегда было одним из самых эффективных способов решения проблем, – пожал плечами Молтон. – Теперь мы можем ответить ему тем же.

- Мы ответим, – невозмутимо произнес Джеймс. – Крейг умрет. Но сначала я хочу, чтобы он увидел, как рушится империя, которую он так долго и старательно возводил.

- Тем не менее…

- Ты прав. Тем не менее, людей надо готовить уже сейчас. Крейг не должен погибнуть в автокатастрофе или от сердечного приступа. Он должен быть казнен, Грег. Понимаешь? Казнен. У тебя ведь есть люди, которые выполняли подобные приказы. Группа Райса. Райс, Шнейдер, Мелен. Кажется, так их зовут?

- Именно так, босс.

- Задействуй их. Пусть готовятся. А я пока буду готовиться ударить по другим направлениям. И не забудь, тот, второй, которого забрала полиция, должен умереть.

- Он уже мертв. После допроса с ним случился сердечный приступ.

- Ах вот как! Понимаю. Это он стрелял?

- Нет, стрелял тот, которого убили на месте. Этот прикрывал отход.

- Неважно. Грег! Твои парни тогда хорошо сработали. Я уже поблагодарил их. Но, честно говоря, если бы Артур не среагировал первым… Знаю, знаю, там была ситуация, где охрана в любом случае опоздала бы. Но… Грег, ты твердишь, что мальчик представляет для меня угрозу. По всем канонам это действительно так. Но если бы он не прикрыл меня грудью, меня, возможно, уже не было бы в живых, не так ли?

- Так, босс, – сказал Молтон, понимая, что сейчас совсем не время сообщать Джеймсу об итогах проверок пассажиров тех трех проклятых авиарейсов.

После долгого анализа, отпали все возможные кандидаты. Кроме одного. С вероятностью 99,9 можно было утверждать, что это Алверт. Но данные именно этого загадочного пассажира не поддавались проверке.

«Это означает, что мы на пороге разгадки твоей тайны, красавчик!», – подумал Молтон.

====== ГЛАВА 37. СЕКРЕТЫ САДОВ ЭЛЬ-КАСАБЫ ======

Эль-Касаба (Ормуз), ноябрь 2013 года

Энди медленно выбрался из бассейна, выложенного мраморной мозаикой, и медленно, с ленивой грацией уверенного в себе хищника направился под тент, где в шезлонгах валялись несколько парней. Энди любил солнце, но здесь оно палило просто нещадно, и находиться на нем долго было невозможно. К тому же, смотритель бассейна уже сделал парню знак, что тот полностью выбрал время, отведенное для купания на солнце. Подскочивший слуга стал обтирать мягким полотенцем тело наложника, после чего Энди небрежно кивнул ему, давая понять, что достаточно. На Энди были только плавки-стринги, полностью открывавшие его крепкие ягодицы, покрытые багрово-фиолетовыми полосами от ударов резиновой палки. Но Энди ничуть не стыдился этих следов, наоборот, нарочито нагло демонстрировал их другим парням. Слуга поднес ему поднос с прохладительными напитками. Энди капризно поморщился (сейчас он охотнее выпил бы холодного пивка), но небрежно взял стакан выхоленной рукой, заодно демонстрируя другим наложникам золотой перстень с черной монограммой – знак особой милости его высочества. Он неторопливо продефилировал мимо других наложников и медленно опустился на живот в шезлонг, покрытый мягким матрасом, и ленивым жестом подозвал смуглого массажиста, который тут же подскочил к нему. Энди чуть приподнял свои полушария, и ловкие руки массажиста принялись втирать в них питательные мази и кремы, а парень блаженно прикрыл глаза, слегка постанывая. Нет, ему не было больно, наоборот, приятно, но эти легкие стоны тоже были элементом демонстрации другим своего превосходства.

Энди сам удивлялся тому, как быстро он освоился в гареме, в считанные дни переняв повадки здешних обитателей. Прошло меньше месяца, а он уже превратился в заправскую шлюху, и это его ничуть не напрягало. Знала бы мама, чем занимается ее сынок! Она ведь была уверена, что он уехал в Ормуз, потому что ему предложили работу не то младшего экономиста, не то старшего официанта – Энди старался как можно более туманно изъясняться на сей счет. Маме он звонил регулярно, и уже перевел ей довольно крупную сумму, которую она не заработала бы и за год в своей поликлинике. Звонил Энди со своего “официального” телефона, который предъявил службе безопасности. И теперь радовался, что ему удалось отвертеться от подозрений, когда его схватили за задницу со вторым телефоном, купленным во Франкфурте и предназначавшимся для связи с Лешкой. Причем отвертелся он тупо, ничего особо не придумывая. У Энди хватало ума понимать, что он не блещет умом, а потому его попытка придумать что-то умное не прокатит. Энди предпочитал врать глупо, по опыту зная, что именно самое глупое вранье почему-то лучше всего воспринимается как правда. Особенно умными людьми.

- Ну да, это мой, – сказал Энди, уставившись на телефон как баран на новые ворота.

- Зачем ты его спрятал? – Али сверлил парня холодным взглядом.

- А что? Я ж не знал, что нельзя, – Энди продолжал косить под дурака.

- Зачем ты его спрятал? – повторил Али.

- А что, я должен был всё показывать, что ли? Мне сказали: сдать телефон, я и сдал. Не сдал разве? А про этот… Да забыл просто. Я им вообще не пользовался ни разу, даже не включал. Во Франкфурте, во время пересадки купил.

- Зачем купил?

- В интернете вычитал, что германская симка тут по роумингу выходит дешевле, чем российская, – Энди плел заведомую ахинею, но не краснел.

- В нашем государстве есть свой сотовый оператор.

- А я знал, что он тут у вас есть? Я этот ваш Ормуз даже на карте не видел, – нагло врал Энди, которого Лешка перед отъездом заставил не только найти этот самый Ормуз на карте, но и вызубрить про него хренову тучу инфы («Никогда не знаешь, что может пригодиться», – поучал сын разведчика).

- А почему купил телефон, а не просто сим-карту?

- А он со скидкой продавался. Где я еще такую модель на сто евро дешевле куплю? А мой основной телефон – просто говно, вон, сами посмотрите…

Али бросил на телефон Энди брезгливый взгляд. Действительно, телефон Энди, которым он пользовался еще в Лондоне, был изрядно покоцанным, побитым, так что непонятно было даже, как он вообще работал.

- Действительно, проверка показала, что ты с нового телефона ни разу не звонил. Сим-карта даже не активирована. На твоем основном телефоне и ноутбуке никаких подозрительных контактов нет. Но учти, мой юный друг, что ты ходил по краю пропасти. Уже сейчас ты мог лежать с камнем на шее на дне нашего прекрасного пролива.

Энди состроил приличествующую случаю испуганную физиономию.

- Ладно, – усмехнулся Али. – Но учти, что в этот телефон тоже вставлено соответствующее устройство. Сим-карта поставлена под контроль.

Энди радовался, что легко отделался. Но как теперь установить связь с Лешкой? Оба его телефона и ноутбук под контролем местного гестапо, или как оно тут называется. И вообще, Али говорил, что в зоне дворцового комплекса прослушивается и фиксируется любая связь. Что делать? Энди скрипел мозгами, но ничего придумать не мог.

Между тем Али похлопал его по плечу и поволок знакомиться с парнями из гарема. Энди не то чтобы робел, просто он не очень представлял себе, что за парни его ждут. Гарем ему представлялся помещением с бассейном в центре, вокруг которого сидят накрашенные существа в полупрозрачных одеяниях, увешанные драгоценностями, и обязательно в огромных тюрбанах.

Бассейн в гареме действительно имелся, но не в помещении, а в саду. Возле него под тентом лежали несколько парней – преимущественно европейской внешности, но совершенно разных типажей: от миловидных хрупких красавчиков до накачанных самцов и пухлых “медведей”. Не было ни одного полностью обнаженного парня: на всех были плавки той или иной степени открытости. Парни оценивающими взглядами пялились на Энди. В этих взглядах было и любопытство, и похоть, и скрытая враждебность по отношению к новичку и потенциальному конкуренту. Однако эти взгляды лишь придали Энди уверенности. Во-первых, он понял, что сам ничуть не хуже этих красавчиков – и лицом, и фигурой. А во-вторых… здесь не было никого красивее его Лешки. Да, была пара-тройка блондинчиков лешкиного типа, но им было до его утонченной красоты далеко как до Луны. А уж таких глаз, в которых таился космос, здесь не было ни у кого.

Женоподобные милашки, холеные жеребцы, откормленные “медведи”. Энди наскоро со всеми поздоровался, пытаясь запомнить имена. В конце концов, с этими парнями ему предстояло коротать время в сексуальном раю. И даже трахаться. Тут у Энди не было сомнений. Он вовсе не собирался просиживать недели в ожидании, когда принц пригласит его, чтобы вставить в его скучающую задницу свой сиятельный агрегат.

Али провел его по помещениям гарема. Трое парней занимались в спортзале. Как и говорил Али, на руках у них были особые перчатки, на ногах – специальные гольфы. Ну да, ну да, у наложников должна быть нежная и гладкая кожа. Там же, в спортзале Энди познакомился с Лимом. Он чем-то напомнил ему Сэма, с которым Энди жил в одной квартире в Лондоне – такой же высокий, темноволосый, подкачанный. Только, само собой, гораздо более ухоженный и куда более манерный. В нем не было недоброжелательности, которой были полны другие обитатели гарема. Лим был открыт и дружелюбен. И Энди не преминул сказать это ему уже на третьей минуте их беседы.

- О, я тебя умоляю! – рассмеялся Лим, снимая с рук чудо-перчатки и небрежно роняя их на пол (к ним тут же бросился слуга, который безмолвно их подобрал). – Мы с тобой не конкуренты, потому что мой контракт заканчивается уже через месяц. Я возвращаюсь в Канаду. Пошли, посидим на террасе.

Они уселись на большом и мягком диване, к ним тут же подбежал слуга с прохладительными напитками.

- С выпивкой здесь беда? – осведомился Энди, беря стакан с морсом.

- Почему? – ухмыльнулся Лим. – Все о’кей. Просто надо знать, когда можно пить, а когда нельзя. Если принц в отъезде, то выпивай. Главное, чтобы к его возвращению выглядел свеженьким и изо рта не пахло. Ну, и когда он сам угощает, само собой.

- А если он, например, уже взял кого-то из парней, другим в это время можно пить?

- Лучше не рисковать, – с серьезным видом ответил Лим. – Ахмад запросто может за полчаса оттрахать одного, потом вызовет другого… Иногда за ночь у него бывает до четырех наложников. И никогда не знаешь, кого ему взбредет в голову позвать.

- А жен-то своих он не забывает?

- Знаешь, – понизил голос Лим. – про жен тут не принято говорить. Их для нас не существует. А нас для них. Глухая стена, понял? Но, вообще, иногда Ахмад на женскую половину захаживает. Детей-то ему надо как-то делать.

- А тебе тут нравится? – Энди обвел рукой пространство.

- Да супер! – ответствовал Лим. – Но, сказать по правде, заебывает. Все время одни и те же физиономии. Все со всеми от нечего делать уже по сто раз перетрахались. А заняться по большому счету нечем. С меня хватит. К тому же, меня моя девушка ждет.

- Девушка? – Энди изумленно уставился на Лима.

- Я вообще-то би, – пояснил тот спокойно. – И мне женщины больше нравятся. Парня тоже, конечно, могу трахнуть, но это так, баловство скорее.

- А сам даешь? – поинтересовался Энди.

Лим заржал, обнажив отличные белые зубы.

- Только принцу, – бросил он. – До принца меня вообще никто не трахал. Меня и взяли в гарем как девственника с неразделанной задницей.

- А… твоя девушка знает? – осторожно осведомился Энди.

- Нет, – помрачнел Лим. – Я ей наплел про стажировку. Вообще-то я на архитектора учился. В Оттаве. Но деньги, деньги… Денег не хватало. Ни на учебу, ни на что вообще.

- Аналогично, – заметил Энди.

- Да? – с интересом посмотрел на него Лим. – И как они на тебя вышли?

- Я рекламе нижнего белья снимался.

- А! Понятно. А меня на обложке университетского журнала заметили. Слушай, – Лим заговорщически понизил голос. – А давай ты меня трахнешь, а?

- Так ты ж сказал, что только принцу даешь. И что ты больше по женской части.

- Ну… я привык, что принц меня сзади имеет. Мне понравилось. Просто он теперь редко вызывает к себе. Все сохнет по какому-то красавчику то ли в Лондоне, то ли черт знает где. Только, тсс! Это здесь считается государственной тайной! Я на полном серьезе.

Энди вздрогнул. Он понимал, о каком красавчике идет речь.

- Ну что? – спросил Лим. – Как ты?

- Прямо сейчас? – рассеянно спросил Энди.

- В саду есть одно местечко, – решительно произнес Лим.

- Я не против, – шестеренки в мозгу Энди заскрежетали, изготавливая некий план. – Лим… услуга за услугу. Я тебя трахну. С удовольствием. Но с условием.

- Каким?

- Мне нужен телефон и симка.

- А, чтобы местные секьюрити не засекли? – прищурился Лим.

- Именно, – произнес Энди.

Он нагло смотрел на Лима, запустив руку в узкие шорты, под которыми уже отчетливо проступала «ракушка». Лим плотоядно покосился на предмет гордости Энди.

- Парень, это опасно! – жалобно протянул он. – За это здесь знаешь, что бывает?

Энди еще более нагло усмехнулся и, приспустив шорты, продемонстрировал Лиму свое достоинство. Лим протянул было руку, но Энди решительно отвел ее.

- Мне нужны телефон и симка, – повторил он. – Ты знаешь, как их достать?

- Достать-то их можно, – с досадой проговорил Лим, не отрывая глаз от вожделенного сокровища, которым небрежно поигрывал Энди. – Но вся Эль-Касаба прослушивается. Надо отъехать километров на десять. А лучше на двадцать.

- То есть в столицу, в Эль-Ормуз, – сообразил Энди.

- Да, лучше всего так. Сказать охране, что хочешь новых тряпок прикупить. Или просто город посмотреть. А там незаметно позвонить из какого-нибудь туалета.

- Но где взять телефон и симку?

- Слушай, – зашептал Лим. – Я тебя сведу с одним человеком с кухни. Он связан с контрабандистами и часто парням кое-что доставляет, что вообще запрещено.

- Дурь, что ли? – усмехнулся Энди.

- Ее тоже, само собой. Видишь горы вдалеке на севере? За ними – рыбацкие поселки. Там настоящая перевалочная база контрабандистов. На лодках из Эмиратов привозят всякий хлам: от сим-карт и смартфонов до алкоголя, дури, шмоток и автомобилей. Говорят, даже башенные краны везут.

- Зачем? – не понял Энди. – Тут этого нет что ли?