Восьмой участок кладбища [Игорь Юрьевич Маранин] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Игорь Маранин Восьмой участок кладбища
1.
Лишняя могила обнаружилась случайно. На восьмом участке Салов и Лопатин прикапывали за оградкой кота, откинувшего лапы накануне вечером. Хозяйка уговорила землекопов совершить акт милосердия за три сотни рублей. Закончив работу, сели перекурить, и тут взгляд Лопатина упал на свежий могильный холмик. — Это чё? — удивлённо произнёс он. — Кто накопал, на? Под рябиновым кустом с ещё зелёными гроздьями ягод ровным прямоугольником темнело свежее захоронение. Почесав небритый подбородок, Салов обошёл его по контуру и остановился у деревянного креста. — Степан Иванович Незаметный, — прочёл он на картонной табличке, прибитой к кресту. Покойный словно издевался своей фамилией над землекопами, не заметившими самоуправства на подведомственной территории. «Во-первых, — загибая пальцы, думал Салов, — на восьмом участке хоронить запрещено, закрыт он. Во-вторых, нарядов за вчерашний день закрыто четыре — и все на тридцать втором участке. В-третьих, Моська отпустил их в два часа, а до двух они никак не успели бы отработать ещё и здесь. В-четвертых, Женька Салов свой ум ещё не пропил…» — Ты чё пальцы гнёшь, на? — Лопатин сделал затяжку и бросив сигарету, затоптал её кирзовым сапогом. — Звони Михалычу, пусть башляет нам бабки. А ежели ещё раз в нашу смену халтурить будет, я его ушами дышать заставлю. — Не кипишись, Лопата, — загибая пятый палец, охладил его товарищ. — Михалыч в Тамбов укатил, сын у него разводится. И напарника прихватил: там такой скандал — стенка на стенку. Собрав доводы в кулак, Салов разогнул пальцы и достал телефон — о лишней могиле следовало сообщить Моське, то есть директору Моисеенко. Выслушав подчиненного, тот разразился длинной тирадой, из которой следовало: ни о каком захоронении он не знает, а за появление его вычтет у копалей из зарплаты. — Раз, говорит, в вашу смену схоронили, вы и виноваты, — скривившись, словно от зубной боли, плюнул Стольник. — Михалыч это! — убеждённо сказал Лопата. — Больше некому, на. Пришиб в Тамбове из родни кого, привез и закопал. Или масоны — фамилия у мужика подозрительная. Лопатин был убеждённым конспирологом и верил в НЛО, порчу и всемирную закулису. — Надо узнать, кто такой этот Незаметный! — заявил его напарник, сморкаясь в клетчатый носовой платок размером со скатерть.2.
От Верки Сычёвой ушёл муж — третий с начала года, и она оплакивала судьбу, сидя перед телевизором. Подле безутешной женщины стояла ваза с клубничным вареньем и кружка чая размером со спортивный кубок. Ответив на звонок, Верка долго не могла поверить, что ей звонит Женька Салов. Женьку она помнила хорошо: в школе он учился двумя классами старше, красиво матюгался и гонял всех пацанов во дворе. Теперь, говорят, работал на кладбище, калымил хорошие деньги и имел право бесплатно хоронить родственников. — Зайди в «Одноклассники»! — кричал в трубку Салов. — На свою страничку! — Зачем? — не могла понять Верка. — Что случилось? Это точно ты, Жека? Салов многоэтажно выругался. — Точно ты! — обрадовалась Сычёва. — Ты же вроде развёлся, да? Как назло связь рвалась, и слышно было худо: то ли из-за плохого покрытия оператором, то ли из-за басовито стучавшего в необъятной груди взволнованного сердца. — Фамилия у него — Незаметный! — настаивал Жека. — Не было у нас в классе такого! А ты точно со своей разошёлся? — Верка, край мне надо о нём узнать! Хошь, я тебе огород вскопаю? «Огород? — хотела удивиться Верка. — Зачем его копать в июле?» Но вовремя прикусила язык. Да пусть перекопает этот чертов огород, жалко, что ли?!Комары на кладбище злые, не чета обычным. И волдыри от них величиной с пятирублевую монету. Но некоторых людей они облетают стороной, словно не замечая. Лопате дружно завидовали все землекопы: его кровососы не трогали. — Я как думал? — рассказывал Салов, прихлопнув широкой ладонью очередную гроздь насекомых. — Нынче даже ЦРУ террористов по социальным сетям ищет, а чем я хуже? Может, на внешность он и незаметный, а фамилия очень даже приметная. Помнишь, Верку Сычеву из школьной команды по баскетболу? Она в «Одноклассниках» выложила фотку седьмого класса и подписала все фамилии, вот, гляди. В нижнем ряду справа — Стёпа Незаметный. — Не видно ничо, на, — вглядываясь в фото, произнёс Лопата. — Засвечена морда у него. — Плюнуть и растереть! Всё равно отыщем… Верку узнаешь? — Ничо она худая была! Щас не обхватишь, разве тока за шею… Это всё масоны, на. — Чо масоны? — опешил Салов. — Виноваты они, говорю. — В том, что Верка растолстела? — Ну да. Травят её соей и пальмовым маслом, вот и разнесло бабу. Некоторое время они курили молча. Салов шлёпал комаров и думал о Верке — ему нравились женщины в теле. А худышки, наоборот, виделись чахлыми и болезненными. Лопатин размышлял о масонах: добрались вольные каменщики до их городка или нет? Получалось, если могилу копал Михалыч, можно было жить спокойно, только на сою и пальмовое масло не налегать. Телефон тренькнул через час. Женька включил громкую связь и умиротворённую тишину кладбища нарушил воркующий Веркин голосок. — Ты представь! — радостно щебетала она. — Учился этот Незаметный с нами до девятого. Даже в походы ходил и в Анапу по путёвке ездил. Это я по фотографиям выяснила. Помнишь, мой класс путёвку выиграл на Олимпиаде? Золотое было детство… Ну кроме старших классов, там жуть сплошная. Слушай, а с огородом ты не обманешь, нет? — Не обману, — пообещал Жека. — Ты рассказывай, рассказывай. — Я как думала? — хвасталась Верка. — Раньше менты бабок у подъездов расспрашивали, когда преступников ловили. А чем я хуже? Поднялась на восьмой к бабе Зине — помнишь её? — Ну. — Чахнет на своём восьмом! Прежде-то скамейки у подъездов стояли, и цветочки росли, а сейчас всё машинами заставлено. С восьмого этажа попробуй в её годы разгляди, что во дворе делается. А у тебя какой автомобиль, Жека? — Большой. — Я так и думала почему-то! А цвет какой? — Так чо старуха-то? В памяти ещё? — Ха! Это мы одноклассников не помним, а баба Зина и сейчас всё про всех знает. У Стёпкиной матери (я её вспомнила!) коса до колен была, а работала она на пластмассовом заводе формовщицей. Там же и отец трудился токарем. На редкость дружно жили, этаноловая семья. — Эталонная, — поправил Салов. — Оба предка на районной Доске почета висели. Правда потом, когда Стёпка в армии был, папаша свинтил из семьи, — тут Верка жалостливо хлюпнула носом. — А мамка волонтером заделалась и съехала из дома. Так я насчет огорода беспокоюсь, Жека! Некопаный ведь стоит, а уже середина июля. — Будет тебе огород, будет! — пообещал Салов. Ему вдруг самому захотелось этого неприхотливого дачного уюта. Неторопливой работы на грядках, запаха борща с маленькой кухни и долгого чаепития на закате под яблоней. Ничего путного Верка больше не выяснила. Со срочной службы Степана, по её словам, отправили на ближневосточную войну.
3.
Моська приехал на велосипеде. В тёмно-зелёном костюме он напоминал кузнечика, но норов имел как у саранчи — крутой, нахрапистый. — Какого хера вы сюда припёрлись? — орал он. — Халтурили втихаря? Кошечек с собачками прикапывали? Вы в своём уме?! Здесь нельзя хоронить! Здесь отцы-основатели города лежат! Космонавт! Почётные граждане! А вы им дохлых кошечек по соседству? Где эта могила?! Он лихо соскочил с велика, но поскользнулся и едва не упал. — Мы тут расследование провели, — сообщил Салов, глядя, как директор наматывает круги вокруг незаконной могилы. — Захороненный гражданин учился в школе № 2, затем в училище. Был призван в армию, а в конце службы — отправлен на ближневосточную войну. Надо бы военкомат задействовать. У вас нет там знакомых? Моська остановился и посмотрел на землекопа. — Все люди — будущие покойники, — задумчиво сказал он. — Всем лежать на хорошем месте хочется. Как говоришь, его фамилия? Неизвестный? — Незаметный. — Сейчас всё узнаем.Через час они действительно узнали всё, что было известно военкомату о рядовом Степане Ивановиче Незаметном: рост, вес, размер стопы и окружность грудной клетки в сантиметрах. Военком даже обзвонил нескольких сослуживцев покойного, но ни один его не припомнил. По документам выходило, что Незаметный действительно принимал участие в боевых действиях, был ранен во время наступления а, комиссовавшись, вернулся в родной город и устроился работать на пластмассовый завод. — Зря мы в ту войну влезли, — заметил Салов. — Ты мне это брось! — погрозил ему Моська. — Чего тебе из могилы видно, а? Посмотри, как наш район расцвел: улицы заасфальтировали, капремонт десяти домам сделали, три детских сада открыли и школу с бассейном! Может, это потому, что мы их планы сорвали, а? — Да уж года четыре, как всё в упадок приходит, — сплюнул Салов. Директор был готов разразиться гневной тирадой, но его отвлекли комары. Пока он бился с ними, выделывая между могилок балетное фуэте, в разговор встрял Лопатин. — Спецназ всего на полчаса опоздал, на, — сообщил он. — Я в журнале читал: во время войны в пустыне потерпел крушение НЛО. Арабы успели первыми и все инопланетные технологии себе забрали. — Ты чо несёшь, Лопата? Какие технологии? — Телепатические. Против них танки и самолёты бессильны. Потом мы их телепатов ликвидировали, но было уже поздно, на. Закончив фуэте, Моська глянул на раскрасневшегося землекопа и заржал во весь голос. Отсмеявшись, директор сел на велик и сказал уже совершенно серьезно: — С заводом я вам не помощник, его давно закрыли. Но детектив одобряю, можете гулять до завтра на все четыре стороны. Ежели не узнаете до утра, откуда могила — выкапывайте к чертям! Я на своём кладбище самоуправства не потерплю. Ясно? — А с зарплатой чо? — на всякий случай уточнил Салов. — Не будете штрафовать? — Буду! — решительно заявил директор. — За кошечек. И уехал с такой скоростью, с какой ещё ни один комар не летал. — Знаю я одного человека, на, — произнёс Лопатин, провожая тяжёлым взглядом Моську. — Он на том заводе лет сто отработал, а может и двести. На Садах живет. Пошли?
4.
По соседству с покойниками текла совсем иная жизнь, там расположилось несколько дачных обществ. Крайние огороды выходили к могилкам, и не знающая ремня и страха детвора бегала по ночам пугать друг друга на кладбище. Проводив недобрыми взглядами директора, землекопы двинулись в сторону садов. Но не успели сделать и полсотни шагов, как Лопатин резко остановился и замер в неестественной для себя позе. — Да ну на! — не веря собственным глазам, сказал он. — Мы ж тебя закопали! У оградки вылизывал шерсть большой рыжий кот. — Ты чо, Лопата, совсем шизанулся? — остановился рядом с ним Салов. — Тот тёмным был. — Точно тёмным? — Зуб даю! Веди к твоему Степанычу. — Семеныч он, — приходя в себя, поправил Лопатин.Старик гостям обрадовался. — Почитай круглый год здесь живу, — ставя на плиту чайник, рассказывал он. — А чего в городе делать? Печка в доме есть, тишина, покой. Короче, зимой я за негласного сторожа, кое-кто даже доплачивает, чтобы за домиками приглядывал. — А Верки Сычевой дача здесь, не знаете? — неожиданно спросил Салов. — Верки-то? Здесь, неподалёку. Землекоп удовлетворённо хмыкнул: выходило, от Веркиной дачи ходить на работу даже ближе, чем из дома. За чаем перешли к разговору. — Ох, и завод у нас был! Немецкие станки, лучшая в России пластмасса. Канистры, ведра, тазы — у меня до сих пор в сарае десять штук валяются. Лыжи детские. Пробки винные. Чего только не делали! — Ты Степку Незаметного помнишь? — Всех вроде помню, а такого нет, извините, мужики. Был бы дома — позвонил кадровику. А здесь у меня и телефона нет. — Как ты ваще без телефона живешь, на? — Да зачем он мне? Раньше, как было: договорились люди встретиться и каждый вовремя приходит. Ну, пять-десять минут не в счёт. А сейчас? Чуть что, сразу за телефон хватаются: опоздаю на полчаса, буду через час… Тьфу! Или взять компьютеры ваши. Мне в банке квитанцию об оплате капремонта полчаса печатали. То у них программа зависла, то пароль изменился, то связи с базой данных нет. Вот даже кнопки эти поганые в лифте? Раньше войдут люди и спрашивают: какой вам этаж? А теперь? Каждый свою кнопку нажал и едут молча. — Ну хоть номер этого кадровика ты помнишь? — Номер-то? Помню, конечно. Память у меня хорошая. — На тебе телефон, звони.
Разговаривал Семеныч долго: болячки, поликлиники, погода, урожай…. Салов уже злиться стал, но тут старики перешли к делу. И за пять минут выяснилось, что Незаметный Степан Иванович уволился с предприятия за год до кризиса: его избрали депутатом районного совета. В совете он работал два срока подряд, но затем какой-то горлопан понравился избирателям больше. В последние годы сильно болел, врачи говорили — последствия ранения в живот. Кадровик действительно знал много, они были соседями. Попрощавшись, Семеныч отдал трубку Салову, поправил очки и хмуро посмотрел на гостей. — Чего ж вы мне голову морочите? — спросил он. — В смысле, на? — не понял Лопатин. — С бородой у вас кто из землекопов? — Михалыч. — Вот он и хоронил вчера. Кадровик его в последний путь провожал, говорит, мужик очень хороший был. Только скромный шибко.
Последние комментарии
5 часов 44 минут назад
8 часов 15 минут назад
8 часов 23 минут назад
1 день 19 часов назад
1 день 23 часов назад
2 дней 2 часов назад