Проповеди помутневшего рассудка. Цитаты Зина Парижевой [Зина Парижева] (fb2) читать постранично

Проповеди помутневшего рассудка

Цитаты и афоризмы Зины Парижевой

Ещё скажите, что мой псевдоним пошлый, и я причислю вас к лику святых.

Наша жизнь – сплошной транзит.

В альбоме людские личности – подписи.

Если на всё стало плевать,

Можно и де Сада читать.

Это вызывает у тебя чувства,

Значит, это тоже искусство.

Мы все упадём на дно.

Представьте, что вы в музее. Так вот. Я – ценный экспонат. Трогать меня запрещено.

Кариес – это диабет для зубов. Он также разрушает их изнутри.

[о фильмах, снятых в XX веке]

Их можно пересматривать вечно и находить каждый раз что-то новое.

Стереотипы – границы свободного мышления.

Предвкушение вечеринки лучше самой вечеринки.

Она наполовину одета или наполовину раздета?

Зачем учить детей честности в мире лжи и обмана?

Поступки говорят лучше слов.

Не существует материнского инстинкта. Есть лишь жалость.

Современные книги больше похожи на переписку «Вконтакте», чем на произведение искусства.

Презентация без текста – это слайд-шоу.

Любовь – это аксиома, а не теорема. Её доказывать не нужно.

Маленькие вещи рождают большие проблемы.

Устрой мезальянс, танцуя революционный вальс.

Школа – это ад. Дом – это рай. Из сего следует, что обе эти вещи являются внеземными.

Можешь жить в настоящем, но ты не сможешь создавать будущее, не зная прошлого.

Пока не посидишь голым, не поймёшь, как много надеваешь одежды.

Ох, какой мужчина! Отдался без причины.

[о бабушке Наталье, матери отца]

Наш диалог – это твой монолог.

Прикосновения не всегда приятны.

Я не хочу быть в плену своих чувств.

В твоих шариках пустота вместо гелия.

Всё окутано ореолом лжи.

[о бабушке Наталье, матери отца]

Мы с разных планет, а потому друг для друга мы – инопланетяне.

[о феминизме]

Общественное движение, призванное бороться со стереотипами, стало жертвой стереотипов.

Даже горящая свеча не прольёт свет на твою душу.

[о попа́х]

Даже святая вода не смоет их грехов.

Отмороженные настолько, что не чувствуют холода.

У меня такое воображение, что могу рисовать без натуры.

Мы живём лишь для того, чтобы умереть.

Почему путешествия стали такими модными? Я совершаю voyage каждый раз, когда начинаю читать книгу.

Фаворитки заслуживают большего уважение, нежели королевы.

Всё, что я могу сказать современному правительству: "Запретите себе лучше мозги: вы ими явно не пользуетесь."

Чем больше страна, тем больше в ней идиотов.

Как же это типично для людей: мучить собственных близких в жаре, в то время, как нуждающиеся умирают от холода.

1980-е – время, когда проститутку можно было спутать с модницей.

Лучшая музыка – это тишина.

Сравнивать взрослых и детей - то же, что путать цветочек с росточком.

То, что существует в форме фантазии, в настоящее время является только фантазией.

Чёрный – не цвет, а отсутствие цвета.

Белый – не цвет, а совокупность цветов.

Если сравнивать столовые приборы со сферой машиностроения, то вилка – это легковой автомобиль, а ложка – грузовик.

Глупая экономия приводит к разорению.

Жизнь – расстояние от рождения до смерти.

Любовь – совокупность чувств.

Рассуждения на тему «самой гуманной казни» так глупы. Ведь казнь – это уже казнь, иными словами, убийство, а убийство не может быть гуманным. Некоторые люди поражаются пытками, проводимыми в Средние века, но забывают о существовании смертельной инъекции, расстрела и электрического стула. Пожизненное заключение – не менее жестоко. Я не оправдываю преступников, я вообще считаю, что невозможно проявлять гуманность по отношению к человеку, убившему – не важно – одного, двух, трёх, десять или шестьдесят людей. И я не понимаю протестов, связанных с методами смертной казни в США, так как сам преступник не задумывался о том, «как бы гуманнее ему умертвить его жертву». С убийцами нужно поступать по всей серьёзности закона, без всех склонностей человека к «сердечности» и «милосердию».

Секс – лишь одна из первичных потребностей.

Люди меняются, но перемены в них лучше назвать «редактированием». Люди, словно книги. Писатель может перечитывать своё произведение несколько раз и с каждым разом находить в нём недочёты, исправлять его, делая язык более изысканным, добавляя метафоры и аллегории, но сама история,