КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 713408 томов
Объем библиотеки - 1405 Гб.
Всего авторов - 274740
Пользователей - 125104

Последние комментарии

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

Влад и мир про Семенов: Нежданно-негаданно... (Альтернативная история)

Автор несёт полную чушь. От его рассуждений уши вянут, логики ноль. Ленин был отличным экономистом и умел признавать свои ошибки. Его экономическим творчеством стал НЭП. Китайцы привязали НЭП к новым условиям - уничтожения свободного рынка на основе золота и серебра и существование спекулятивного на основе фантиков МВФ. И поимели все технологии мира в придачу к ввозу промышленности. Сталин частично разрушил Ленинский НЭП, добил его

  подробнее ...

Рейтинг: +3 ( 3 за, 0 против).
Влад и мир про Шенгальц: Черные ножи (Альтернативная история)

Читать не интересно. Стиль написания - тягомотина и небывальщина. Как вы представляете 16 летнего пацана за 180, худого, болезненного, с больным сердцем, недоедающего, работающего по 12 часов в цеху по сборке танков, при этом имеющий силы вставать пораньше и заниматься спортом и тренировкой. Тут и здоровый человек сдохнет. Как всегда автор пишет о чём не имеет представление. Я лично общался с рабочим на заводе Свердлова, производившего

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
Влад и мир про Владимиров: Ирландец 2 (Альтернативная история)

Написано хорошо. Но сама тема не моя. Становление мафиози! Не люблю ворьё. Вор на воре сидит и вором погоняет и о ворах книжки сочиняет! Любой вор всегда себя считает жертвой обстоятельств, мол не сам, а жизнь такая! А жизнь кругом такая, потому, что сам ты такой! С арифметикой у автора тоже всё печально, как и у ГГ. Простая задачка. Есть игроки, сдающие определённую сумму для участия в игре и получающие определённое количество фишек. Если в

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
DXBCKT про Дамиров: Курсант: Назад в СССР (Детективная фантастика)

Месяца 3-4 назад прочел (а вернее прослушал в аудиоверсии) данную книгу - а руки (прокомментировать ее) все никак не доходили)) Ну а вот на выходных, появилось время - за сим, я наконец-таки сподобился это сделать))

С одной стороны - казалось бы вполне «знакомая и местами изьезженная» тема (чуть не сказал - пластинка)) С другой же, именно нюансы порой позволяют отличить очередной «шаблон», от действительно интересной вещи...

В начале

  подробнее ...

Рейтинг: +2 ( 2 за, 0 против).
DXBCKT про Стариков: Геополитика: Как это делается (Политика и дипломатия)

Вообще-то если честно, то я даже не собирался брать эту книгу... Однако - отсутствие иного выбора и низкая цена (после 3 или 4-го захода в книжный) все таки "сделали свое черное дело" и книга была куплена))

Не собирался же ее брать изначально поскольку (давным давно до этого) после прочтения одной "явно неудавшейся" книги автора, навсегда зарекся это делать... Но потом до меня все-таки дошло что (это все же) не "очередная злободневная" (читай

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).

Площадь Разгуляй [Вениамин Залманович Залманович] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Площадь Разгуляй

Вениамин Додин

Роман

Издание 3–е

(Восстановленное)

С послесловием

«Памяти Товарищей—Сверстников, граждан России, исчезнувших без вести из спец блока Московского «Латышского Детдома» (Новобасманная, 19, у Разгуляя) в конце 20–х — в начале 30–х годов:

Бронюс Куркаускас

Андрюс Пронас

Юниус Заринь

Вельо Крик

Тойво Пярта

Эйно Кальюстэ

Володя Салонен

Юрис Кирке

Франческа Винт

Клаудиус Ляуксминас

Алекс Утанс

Бронис Круликас

Ирья Ээльма

Яан Пяэсуке

Эпп—Мария Кокамяги

Маале Лейс

Хералд Элькен

Паулюса (Павлика) Поли

Сильвии Кирт

Сийма Лаар

Августа Райг

Марика Турн–и–Таксис

Йохана Хаазевелт

Ивана Корнис

Хендрика Вайскирхе

Антанаса Куниндам

Филиппуса Боома

Луиса Лукас

Яануса Цамерен

Хорста Иоаннсон

Вилли Кюнстлер

Пуля Клюге.

Вечного Им упокоения, пухом земля»

(Из письма И. С.Панкратова И. В.Сталину)


И сух был хлеб его, и прост ночлег!

Но все народы перед ним — во прахе.

Вот он стоит — счастливый человек,

Родившийся в смирительной рубахе.

Александр Галич.


Книга 1

Часть I ПЛОЩАДЬ «РАЗГУЛЯЙ»

Два чувства дивно близки нам,

В них обретает сердце пищу:

Любовь к родному пепелищу,

Любовь к отеческим гробам.

(На них основано от века,

По воле Бога самого,

Самостоянье человека,

Залог величия его.)

Александр Пушкин.

Глава 1.

…Колокольный гул тишины… Луна над каменными площадями… Стены качаются… Корчатся провалы слепых бойниц…

Бегу… За мною толпа безлюдных кафтанов несется… Вопль беззвучный пустых заломленных воротов… Черные секиры воздеты над безрукими рукавами… Кричу неслышно… И валится, вдруг, луна… Оборачивается вертящимся колесом огромной машины… Накрывает… Закручивает меня в грохот…

За несколько дней до этого сна мама привела меня к своему старому знакомому в его фотографический кабинет. Кабинет-квартира помещается в унылом двухэтажном доме на углу Кузнецкого моста и Петровки. Бородатый Наппельбаум долго пристраивает меня в необъятном кожаном кресле. Сопит у треноги под покрывалом. Я тоже соплю: мне стукнуло пять лет, и побасенка о птичке, которая вот–вот вылетит «отсюда», меня не воодушевляет — белых халатов откровенно боюсь. Недели через две, вручая маме фотографии, Наппельбаум торжественно произносит:

— Возьмите, Фанни Иосифовна, вашего итальянского мальчика!

— Итальянского? Он и без Италии довольно нашпигован.

Всмотритесь.

Мастер очень внимательно всматривается в меня. Немного погодя:

— Действительно… У ребенка… трагедийные глаза! Откуда такое?

— Все оттуда, маэстро, — от пестроты предков…

— Оказывается… мы такие, профессор?

— Такие, такие, Моисей Соломонович. Такие…

…Глаза мамы. Она держит меня на руках. Свечи ярко–ярко горят. В окнах ночь. В ночи луна. Под луною — близкоблизко – лицо брата Иосифа — Сифоньки. Люблю его до сердечных болей. До слез. Рвусь к нему — ко мне его не пускают: у меня скарлатина. Он тоже плющит нос о стекло и кричит. Кричу и я, счастливый, что вижу его: «Сиськала, блатик мой!» — это было в Мстиславле. Образ его, любовь к нему всю жизнь преследуют меня в долгих разлуках. Как жизнь беспощадно преследовала нас. Разводила постоянно и на много. На годы. Мы бились с судьбою. Но, как и полагается, судьба была сильнее…

Наконец, сегодня, уже глубокими стариками счастливо живя рядом совсем, — в маленьком средиземноморском городке в священной ауре двух с половиною тысчно летней оливы, — друг друга не понимаем…

В Мстиславль, на белорусской Могилевщине, я успел прибыть в маме тотчас после неких берлинских и московских её тревог. Было это уже после долгого голода. После тифа. И после того, когда входивший в фавор Николай Нилович Бурденко заставил власти летом ещё пригласить маму в Москву: в Басманном госпитале ей предстояло восстановить кафедру полевой хирургии, которую, — сорванная на месяц с фронта, — организовала ещё в 1916 году. Слабая — ноги не держат — дело все же сделала. И теперь позволила папе увезти брата и её со мною на его родину, где у моих мстиславльских деда и бабушки — колонистов — сохранилось свое хозяйство. Там мы все — не голодая – дождались встречи: всех со всеми. Но после моего рождения счастливого свидания и долгой безмятежого жития так и не получилось: папа безвыездно работал в Москве, мама наезжала оттуда на считаные дни, если мы заболевали. Через два года папа забрал брата и меня в Москву. Эти дни помню, будто случилось все вчера…

Отъезд: одетый, стою на стуле в зале дедова дома. Мне застегивают на шубе пуговки–помпоны… Резные маски на стенных зеркалах и в кессонах потолка — дедова работа — смеются!

Паутина резьбы облита солнечным медом… Пчелиным мёдом густо покрыта смеющаяся, довольная физиономия брата…

Долгая–долгая снежная дорога…