Ревун в тумане [Олег Игоревич Чарушников] (fb2) читать постранично

ОЛЕГ ЧАРУШНИКОВ

РЕВУН В ТУМАНЕ

ЮМОРИСТИЧЕСКИЕ РАСССКАЗЫ

Ревун в тумане.—Новосибирск:Сибирский хронограф, 2000. —248 с.

СТРЕСС КАК ОН ЕСТЬ

Вся наша жизнь есть стресс.

Во все века человечество нервничало и психовало по любым поводам. Но только в последнее время это начали красиво именовать стрессом.

Раньше стрессов знать не знали и жили припе­ваючи. Единственным похожим словом в "Словаре живого великорусского языка" является "стрескать" — сожрать, слопать, съесть жадно. Уже из этого одного видно, ка­кой светлой и безмятежной была жизнь наших предков...

После 1917 г. стрессов тоже не было, потому что переживать дозволялось только за победу мировой революции. При Сталине тем более. Стресс бывал только у менделистов-морганистов, киберне­тиков, генетиков и прочих извергов — и поделом.

Лысый веселый Никита ослабил поводок и пона­строил массу "хрущовок", чем обеспечил стабильный стресс всем последующим поколениям их жильцов. Простран­ство между "хрущовками" он хотел засеять кукурузой молочно-восковой спелости, за что и был снят верными соратниками.

Незабвенный Леонид Ильич стрессов сам не лю­бил и другим не дозволял. Ежели чего-то такое возникало — сразу снимал водочкой. Много он не говорил (потому как не мог), но дело свое знал туго…

В наши дни понятия "жизнь" и "стресс" полностью слились и означают одно и то же. Только таким образом мы смогли победить стресс — этот страшный бич про­грессивного человечества.

ПРИИХАЛЫ!

(записки космонавта на орбите)

"Вновь неполадки на околоземной станции "Мир".

Вышел из строя бортовой компьютер..."

Программа "Время"

20 сентября.

Ночью опять капало из трубы. Силовой трансформатор сгорел. Света нет, сидим при керосинке.

На сеансе связи Христом-богом молил ЦУП: пришлите с грузовым кораблем ведро! Наше-то совсем прохудилось... Семеныч, мой напарник, приспособился в нем суп варить (наша плита не работает).

ЦУП грубо ответил: чините сами!

21 сентября.

Прибыл американец Джим на "Шатле". Вплыл внутрь из переходного модуля и сказал:

— Здоровеньки булы!

Мы обрадовались: веселый попутчик попался. А он сразу за приборы схватился, чего-то измерять. Семеныч спрашивает:

— Виски привез? А курева? Уши опухли! Да брось ты приборы!

А Джим в ответ:

— Ця справа вымогаэ дуже швыдкого выришення. Не можна гаяты часу, шановни друзи! А горилки — нэма!

Семеныч его за это чуть не убил.

23 сентября.

Из трубы уже не капает, а течет. Связь работает на 50%: мы их слышим, они нас нет. Семеныч починил, теперь мы их слышим, зато они нас не видят. Компьютер тоже сломался. Так обидно, я в "Doom"е на девятом уровне был!

На дежурстве я всегда играю в "Doom". Звук врубаю на полную, чтобы не слышать, как Джим перед сном стихи читает на украинской мове. Жуткий тип! Шпарит наизусть Тараса Шевченко, кобзарь...

Оказывается, его в Вест-Пойнте готовили к войне с новым потенциальным противником (Украиной), а потом по ошибке загнали к нам.

Вчера Джим назвал Семеныча "гарным хлопцем". Семеныч его чуть не убил.

24 сентября.

Из трубы уже не течет, а хлещет. Стыковочный модуль затоплен полностью, мы его отцепили. Летает теперь рядом со станцией, булькает...

Компьютер сломался при столкновении. Семеныч напился браги из рентгеноскопа (он там брагу завел) и вышел покататься на грузовом модуле. Отстыковался от станции и тут же врезался в солнечную батарею!

Говорил я ему: пьяный за рулем — хуже гаишника! Как нарежется, сразу кататься! Теперь мы сбились с курса. Почему-то все время кружим над Антарктидой. Вниз посмотришь, аж зябко...

Прислали нам новый компьютер, тоже не работает. А ведро забыли! Интересно, откуда все время несет горелой резиной?

Запросили ЦУП. ЦУП ответил грубо.

26 сентября.

Американец какой-то странный попался. Нашу еду не жрет, от махорки его тошнит (Семеныч дымит, как паровоз), керосинки боится, на примусе готовить не умеет… Сидит в углу, смотрит дикими глазами, сухарь грызет. И все время повторяет:

— Приихалы!

Днем восстанавливали ориентацию. Уперлись ногами в стенку, оттолкнулись и как долбанем головами в противоположный борт! Маленько станцию сдвинули. Мы еще раз, с размаху! В невесомости не больно.

Джим сначала радовался: "Так працювать — милое дило!" Потом долбанулся башкой о рентгеноскоп и сказал первое русское