Этюд о многомерности пространства [Андрей Викторович Щербак-Жуков] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (4) »
Щербак-Жуков Андрей Этюд о многомерности пространства
Андрей ЩЕРБАК-ЖУКОВ ЭТЮД О МНОГОМЕРНОСТИ ПРОСТРАНСТВА Светлой памяти советской фантастики Лет ему было девятнадцать - никак не больше. Он стоял между несколькими новенькими блочными шестнадцатиэтажками, собравшимися в неплотный кружок, и крутил головой из стороны в сторону, широко при этом раскрыв глаза. Глаза у него были ярко-голубого цвета. Говорят, такие глаза легко выдают не только состояние их обладателя, но и все его ближайшие намерения. Вот карие - те совсем другое дело, те способны скрывать и таиться... А эти нет - все в них, как на белом листе... Сейчас в них кроме крайней растерянности и первого курса чего-то гуманитарного, с легкостью читалась целая история. История о том, как он собрался - можно сказать, решился - прийти к весьма важному, но малознакомому ему человеку для очень серьёзного разговора, как трепеща спросил по телефону о встрече, но ошарашенный неожиданной благосклонностью, забыл выспросить поподробней, как добраться. И вот теперь он стоит между несколькими новенькими блочными шестнадцатиэтажками и крутит головой из стороны в сторону. А снег плотными струйками вьется вокруг него, а ветер треплет обрывок клетчатой бумажки с рядком корявых цифр, за которыми скрываются дом, корпус, подъезд и квартира - скрывается так необходимый ему человек. Абзац. И с новой строки. Все это легко читалось в его широко раскрытых, ярко-голубых глазах. А новенькие шестнадцатиэтажки были такими одинаково квадратными, такими неразличимыми, как пластмассовые кирпичики из детского конструктора... И то, что стояли они не в прямую линию, а просторным кружком совсем не облегчало поиск, а наоборот - только раздражало. Наконец он решился. Самоуверенно хлопнула входная дверь. Загорелась красная кнопка. Двери лифта разъехались в стороны... Новенький лифт расторопно поднял молодого человека на необходимую высоту и выпустил на лестничную площадку, еще пахнущую цементной пылью. Он прошел по девственно чистому коридору, еще не тронутому гвоздем жлоба и карандашом лестничного острослова, еще не познавшему, что такое граффити... Подойдя к двери, он еще раз - для верности взглянул на клетчатую бумажку, с силой втянул в себя носом воздух, будто воздух наполнил бы его решимостью, и позвонил. За дверью торжественно прозвучало приближающееся шарканье стоптанных тапочек и завершилось вопросительной кодой "Кто там". - Это Евгений. Я звонил вам... Помните? По поводу открытия моего друга... - засуетился молодой человек. Щелкнул замок, и образовавшийся дверной проем окантовал невысокую фигуру пожилого профессора. Все, как водится: очки, седая борода, домашний халат... Глаза его когда-то тоже были голубыми, но с годами совсем потускнели - скрывать так и не научились, но хотя бы выражать что-либо внятное перестали. - Как же, как же... Помню, конечно. Проходите. Вешалка слева... Нет, нет - ни в коем случае не разувайтесь. Мы только въехали, беспорядок, понимаете ли... - Может, лучше снять? Там снег - боюсь, натечет с ботинок... - Нет, нет... Вы оботрите, вот тряпка. Пожалуйте в комнату... Вот. Теперь мы с вами можем познакомиться лично... Я не люблю эти телефоны. Сергей Филиппович. Он протянул сухонькую, небольшую ладонь. - Евгений. - Вот и отлично. Присаживайтесь... Евгений сел. И тут его словно прорвало. Словно пока он шел - он терпел; пока он искал - он держал это в себе; пока поднимался сдерживал из последних сил... И вот наконец - пришел, все, приз, можно... - Понимаете, мне никто не верит. Только вы можете мне помочь... Вы же профессор, у вас имя. А я вообще филолог - они все надо мной смеются. А вы сможете их убедить. К тому же, как я узнал, вы уже занимались этой проблемой. Я имею в виду органы чувств и этот... как его... вестибулярный аппарат... Дело в том, что мой друг Герман Воронин... Резкий пронзительный свист вырвался откуда-то из-за стены сначала нехотя, потом пронзительно, требуя к себе внимания. - Чаю хотите? - спросил профессор, кивнув в сторону источника свиста. - Чаю? - переспросил Женя. В какое-то мгновенье казалось, что он, как символист начала века, так же вошедший с мороза, ответит: "Чаю воскресение мертвых!" Но - нет. Собственно, так он и ответил: - Нет. Спасибо. - А я, пожалуй, выпью. Подождите пару минут. Пока профессор ходил, Женя отдышался и собрался с мыслями. Он подумал, что, может быть, это и к лучшему, что его перебил закипевший чайник. А то как-то нехорошо - сразу, с порога... Надо как-нибудь исподволь. Как это - "исподволь" - он не знал. Точнее, не мог никак придумать. Он осмотрелся по сторонам - словно бы помощь могла прийти откуда-то извне... Профессор только вселился - это было видно во всем. Посреди комнаты стояло два старинных кресла, одну стену - от пола до потолка - покрывал книжный шкаф-стелаж, пока еще пустой. Голые доски книжных полок стыдливо демонстрировали те интимные места, что обыкновенно бывают заслонены книгами, а книги во множестве картонных коробок- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (4) »
Последние комментарии
1 час 11 минут назад
3 часов 29 минут назад
5 часов 19 минут назад
11 часов 4 минут назад
11 часов 10 минут назад
11 часов 13 минут назад