Кинг [Трейси Мари Фрейзер] (fb2) читать онлайн

Я встретилась взглядом с парой привлекательных глаз. Под искусственным освещением они сияли ярким зеленым цветом. Мужчина смотрел прямо на меня, и к моему удивлению, даже не отвернулся и не моргнул. Все быстрее и быстрее его бедра бились о бедра девушки. Его взгляд по-прежнему прожигал меня, пока парень снова и снова наказывал девушку толчками. Закрыв глаза, он запрокинул голову назад, издавая при этом продолжительный гортанный стон, и тогда наша зрительная связь оборвалась.

Мужчина рухнул на девушку и ослабил хватку на ее шее. Он душил ее? Она стонала, когда я только вошла сюда, но после этого замолчала.

Намертво замолчала.

Тут же я вспомнила, что у меня есть ноги, поэтому, закрыв дверь, понеслась вниз по лестнице. Спрятавшись за водонагревателем под домом, я просидела целый час рядом с машинами и мотоциклами, пропуская песок через пальцы, и пришла к заключению о том, в каком дерьмовом направлении двигалась моя жизнь. Как бы сильно мне ни хотелось сорваться с места и свалить этой ночью, я не могла уйти далеко. Мой непреодолимый страх темноты держал меня в плену у этого дома, где я, возможно, только что стала свидетелем убийства, но, по крайней мере, нашла свет.

Страх чертовски мешал моим предпочтениям.

Именно этот страх и урчащий желудок, вызывающий головокружение, напоминали мне о том, почему я оказалась в этом месте.

Основы выживания.

Я в отчаянье, а у отчаянных людей нет изобилия выбора.

Я сделала глубокий вдох. Мне надо было сделать то, что я должна была, даже если и не знала, что это. Хочу сказать, что прекрасно представляю, как это делать. Но мой мозг был как автомобиль, пробег которого сбросили до нуля. Полная потеря памяти, а я собиралась заполнить её мерзостью и грязью.

Возможно, я была бездомной и голодающей, но у меня все же была мечта убраться с улиц и однажды обрести нормальную жизнь. Жизнь с мягкой кроватью и чистыми простынями. И как только мне не придется заботиться о своей безопасности и пустом желудке, можно будет сосредоточиться на поисках правды о том, кто же я на самом деле такая.

Я дала себе обещание прямо здесь и сейчас, что нужно сделать все, а затем я буду думать об этом. Это будет небольшим темным пятном в моей жизни, но я поклялась никогда не зацикливаться на нем.

Я встала и отряхнула с себя всю пыль, начиная внутренний диалог с собой. Я собиралась это сделать. И у меня получится. Я собиралась притвориться, будто знала, что делала, будто не боялась, но притворяться, словно не умираю от страха, было для меня не в новинку с того самого дня, как проснулась без понятия, кто я такая.

Я стану шлюхой байкера, потому что это то, что мне нужно сделать. Стану канатоходцем, если это необходимо для того, чтобы остаться в живых.

С обретенной решимостью я пошла прямиком к костру, по пути схватила пиво из кулера и открыла его. Прохладная жидкость оцарапала мое сухое горло. Я подходила то к одному, то к другому байкеру с девушками, заполучившими их внимание. Мне даже стало интересно наблюдать за девицей, оседлавшей байкера, который превосходил ее в весе фунтов на сто (прим.: 40 кг).

Меня заинтриговал взгляд на ее лице. Улыбка словно говорила: «Твой член прекрасно скользнет глубоко в мое горло». Я изобразила ту же улыбку, надеясь, что этого хватит для привлечения внимания и кто-то клюнет.

Кто-то, кто мог бы помочь мне выжить.

***

— Эй ты, — прозвучал глубокий голос у моего уха.

Когда я обернулась, первым делом мне бросилась в глаза стена из кожи с белыми патчами на ней. Одна из них гласила «ВИЦЕ-ПРЕЗИДЕНТ», а вторая «ПЛЯЖНЫЕ УБЛЮДКИ». У человека в этом жилете были длинные светлые волосы, свисающие с одной стороны головы, тем самым оставлявшие открытым выбритый висок. Мужчина также носил бороду — не щетину, а настоящую бороду — которая была несколько дюймов в длину и выглядела очень ухоженно. Ростом выше шести футов (прим.: 182,88 см), он был худым, но каждая мышца была словно высечена. Я не могла сказать, какого цвета были его глаза, потому как веки парня были опущены и слегка покраснели. Вся его шея была усыпана цветными татуировками, и когда он закурил сигарету, я заметила, что и его руки тоже были в рисунках.

— Эй, — сказала я в ответ, пытаясь отстоять свою только что найденную уверенность.

Парень был запредельно привлекательным. Он был великолепен. Если мне предстояло оказаться в чьей-то постели, то его оказалась бы неплохим вариантом. Он шмыгнул носом, притягивая внимание к светлым следам от порошка в его ноздрях.

— Меня называют Медведь. Ты кому-то принадлежишь? — спросил он соблазнительно, приближаясь ко мне.

— Возможно… тебе? — я поморщилась от сказанных мною слов.

Из всех долбаных слов, которые я могла сказать, ЭТО единственное, что пришло мне в голову? Гребаный чертов рот. Никки была права. Я сначала говорю, а уже потом думаю.

Медведь хохотнул:

— Я бы с удовольствием, красотка, но у меня кое-что другое на уме.

— Оу, правда? И что же это? — уточнила я, пытаясь придать своему голосу больше непринужденности, хотя мой мозг и сердце мчались наперегонки.

— Эта вечеринка? Она для моего приятеля. И он пробыл здесь всего тридцать минут, после чего ушел наверх к себе топиться в бутылке Джека. Он как кот на дереве: никто не может уговорить его спуститься вниз. Это и понятно, если судить по тому, где он побывал, но я надеюсь, ты сможешь мне в этом помочь.

Пальцами он поддел мою юбку спереди и притянул ближе к себе, пока я не уперлась своими твердыми сосками в его грудь. Медведь провел пальцами над моей лобковой костью, в то время как я пыталась сдержаться, кусая нижнюю губу.

— Клубные сучки МК не в его вкусе, — он запнулся, когда увидел непонимающее выражение на моем лице после названной им аббревиатуры. — Сучки «Пляжных Ублюдков», — пояснил он. — Но ты? Ты новенькая. Ты другая. У тебя есть эта невинность в глазах, но я знаю, что ты не такая и не пришла бы на подобную вечеринку, не будучи заинтересованной. Думаю, ты ему понравишься, — Медведь коснулся своими губами моей шеи. — Так что, может, сходишь туда. Сделай его счастливым для меня. Подари ему немножко счастья, когда обернешь эти чудесные губки вокруг его члена. А затем, когда закончишь, верни его сюда, к цивилизации. И возможно, позже, если будешь хорошей девочкой, делая то, что тебе велят, мы сможем вернуться в клубный дом и повеселиться, — он провел зубами по мочке моего уха. — Думаешь, сможешь сделать это для меня?

— Да… Да, я смогу это сделать, — произнесла я.

Мою кожу покалывало от его прикосновений. Я смогу это сделать.

Думаю, смогу.

— Кстати, как тебя зовут? — рука Медведя медленно путешествовала по моей ноге под юбкой и остановилась на ягодице, которая теперь была видна всем, кто смотрел в нашу сторону.

— Доу. Меня зовут Доу, — выдохнула я.

— Подходит, — ответил он, посмеиваясь. — Ну, моя невинная малышка Доу, — Медведь наклонился ко мне слишком близко и удивил меня, запечатлев нежный поцелуй в уголке моего рта. Его губы были такими мягкими, и от него пахло стиральным порошком вперемешку с ликером и сигаретами. Я уже начала думать, будто этот поцелуй означал, что он передумал и не хочет отправлять меня к своему другу, но я ошибалась. Он резко отстранился и, удерживая за плечи, развернул меня лицом к лестнице. Он шлепнул меня по заднице, толкая вперед. — Вверх по лестнице, дорогая. Последняя комната в конце коридора. Будь умницей для моего мальчика, и позже мы с тобой сможем поиграть, — сказал он, подмигивая мне.

Когда я уже поднималась по лестнице, обернулась и одарила его фальшивой улыбкой. Я надеялась, что парень в конце коридора будет похож на Медведя, потому что, возможно, это не будет настолько плохо. И вот тогда меня настигла мысль, заставившая бороться со слезами, хлынувшими из глаз с силой, которая почти поставила меня на колени.

Я официально продала себя, и цена этому была намного больше любой суммы в долларах.

ГЛАВА 4.

Доу

Бум. Бум. Бум. Бам-бум.

Трудно было сказать, где заканчивался бас и начинался мой пульс.

Я вытерла ладони о потрепанную юбку, которую достала из корзины с благотворительностью от «Гудвил», и лавировала сквозь толпу тел, ритмично танцующих рядом друг с другом. Плотный слой дыма как ловушка возвышался под низким потолком. Толпа тусовщиков танцевала подобно роботам и двигалась по кругу под мерцающим светом на каждом свободном дюйме.

В темноте, лишь с мерцающим над головой светом, я прошла вверх по лестнице и, как сказал Медведь, к двери в самом конце коридора.

Двери к моему спасению.

Двери в мой ад.

Я повернула ручку, и раздался скрип. Единственным источником света в комнате был включенный телевизор, который висел на дальней стене в беззвучном режиме. Тяжелый запах марихуаны витал в воздухе.

— Эй? — пропищала я в темноту и поняла, что попытка быть смелой и сделать мой голос более сексуальным потерпела неудачу.

Глубокий грубый голос нарушил тишину, его слова прошлись вибрацией до самых моих глубин:

— Закрой эту долбаную дверь.

Пробравшись в каждую щелочку моей души и тела, меня охватило совершенно новое ощущение, отчего волосы на затылке встали дыбом. Я ожидала, что почувствую себя неуверенно, начну нервничать и даже паниковать.

Но чувство, которое я ощутила, было гораздо больше.

Это был страх.

Сердце билось словно бешеное. Пульс грохотал. Красный сигнал тревоги. Страх.

Мне хотелось развернуться и убежать, но я сомневалась, что мои дрожащие ноги смогут далеко меня унести, однако мысли о моем побеге были тут же прерваны.

— Дверь, — скомандовал снова голос.

Я не сдвинулась ни на дюйм. Но как бы мне ни хотелось убежать, безрассудство толкало меня вперед.

Я закрыла дверь позади себя, и хаос по ту сторону исчез с одним щелчком замка, убивая шум так же, как и возможность того, что кто-то услышит мои крики о помощи.

— Где ты? — спросила я нерешительно.

— Здесь, — отозвался голос, не давая понять, где именно «здесь».

Я сделала глубокий успокаивающий вдох, а затем пошагала к телевизору, пока не оказалась достаточно близко, чтобы суметь разглядеть очертание кровати, которая стояла посреди этой небольшой комнаты, и пару ног, свисающих с края.

— Эм, добро пожаловать домой? Меня прислал Медведь.

Может, разговоры дадут время моему сердцу и телу успокоиться. Но осознание того, что я собиралась сделать, превратило меня в дурочку и заставило замереть на месте перед этой тенью.

Проигнорировав мою жалкую попытку заговорить, он переместился на край кровати. Хоть я и не была в состоянии разобрать черты его лица, но могла сказать одно: он был довольно крупного телосложения.

Мужчина сел и потянулся вперед. Я приготовилась к прикосновению, но ничего не произошло. Вместо этого он схватил бутылку с прикроватной тумбочки позади меня, поднес ее к губам и сделал долгий, медленный глоток. Тишину комнаты пронзил звук его действия.

Я снова потерла руки о свою юбку, надеясь, что в темноте не будет заметно, как от нервов вспотели мои ладошки.

— Я заставляю тебя нервничать? — спросил он, словно прочитал мои мысли.

Я могла уловить свежий запах виски в его дыхании.

— Нет, — ответила я на выдохе, и эта ложь комом застревала в горле.

Огромной рукой он грубо сжал мою талию, притягивая меня к себе между ног. Его пальцы впились в мои бедра, и я завизжала от неожиданности.

— Никогда не ври мне, девочка, — прорычал он без намека на игривость.

У меня застыла кровь в жилах. Мое сердце бешено стучало. Он сделал еще один глоток из бутылки и наклонился вперед, чтобы поставить ее на место. В этот раз, когда он приблизился, его движения стали медленнее. Он потерся своей щекой о мою, и я почувствовала щетину на его лице: недостаточную, чтобы быть бородой, но длиннее трёхдневной. Неожиданное покалывание возникло в позвоночнике, и мне пришлось бороться с желанием коснуться его лица.

— Ты всегда игнорируешь людей, когда они задают тебе вопрос?

Да. Да, он заставлял меня нервничать. Парень тревожил меня, и поэтому я стояла там молча. Я не ожидала этого. Думала, просто разведу ноги перед каким-то пьяным придурком, и он поимеет меня в этой комнате.

Вместо этого я стояла в темноте, зажатая между бедер человека, которого едва видела, но и этого было достаточно для того, чтобы мурашки побежали у меня по спине.

— Я приму твое молчание как знак того, что ты хочешь пропустить светскую беседу, — он схватил меня за плечи и надавил на них. Я попыталась воспротивиться, но мои руки оказались на его бедрах, а колени ударились об пол. — Вот так намного лучше.

«Ты сможешь это сделать. Ты сможешь это сделать. Ты сможешь это сделать».

— Отсоси мне, — скомандовал он, откидываясь на кровати и опираясь на свои локти.

Я провела руками вверх по его бедрам, пока не нашла ремень. Медленно расстегнув бляшку, мои пальцы коснулись разгоряченной кожи его живота. Мышцы его пресса напряглись под моими пальцами, и сквозь сжатые зубы он втянул воздух. Я провела дрожащими руками по его прессу, пытаясь обрести контроль. Но, добравшись до его ширинки, заколебалась.

Отчаянные люди.

Отчаянные поступки.

Я старалась унять дрожь настолько, насколько это было возможно, а затем не спеша потянула молнию вниз. Стремясь успокоить свое сбивчивое дыхание, я закрыла глаза, молясь о том, чтобы не потерять сознание прямо здесь и не упасть ему на колени. Я надеялась, что, закрыв глаза, смогу перенестись отсюда в зону комфорта, подальше от того, что собиралась сделать.

Расстегнув молнию до конца, я захотела спустить джинсы, и в этот момент его голос прогремел надо мной как пушечный выстрел. Я удивленно отпрыгнула назад и приземлилась на свою пятую точку.

— Какого ХРЕНА? — взревел он.

С зажмуренными глазами я не могла видеть, как он включил лампу сбоку, но, открыв их, уставилась в пару красивых зеленых глаз, наполненных ненавистью. Они прожигали меня насквозь, будто я являлась причиной всех бед в мире.

Знакомые глаза.

Он оттолкнул мои руки от своего паха и схватил за запястья. Мужчина резко поднял меня на ноги, прижимаясь твердой грудью к моей.

— Я входила ранее, когда ты занимался сексом с какой-то девушкой, — выпалила я, мгновенно пожалев о сказанном. Черт бы побрал меня и мою долбаную привычку болтать до того, как подумать.

Плотно обтягивающая черная майка прекрасно демонстрировала внушительные мышцы его тела. Несчетное количество цветных татуировок украшало одну сторону его шеи, груди и плеч, продолжая свой путь вниз по обеим рукам, тыльным сторонам ладоней и заканчивая костяшками пальцев. Он носил браслеты, которые были похожи на кожаные ремни с металлическими заклепками и были обернуты вокруг его запястий и предплечий. Темные волосы были коротко подстрижены, небольшие черные сережки виднелись в ушах. Шрам пересекал правую бровь. Щетина на квадратной челюсти четко указывала на то, что к ней не прикасались несколько дней.

Я думала, что он был огромным, когда вбивался в ту девушку на столе. Даже увидев его простой тенью, я знала, что он был большим, но на самом деле представить не могла размеры стоящего передо мной мужчины.

Этот парень не походил на тех, кто водится с плохими людьми.

Этот парень и был одним из тех плохих людей.

— Ты? — спросил он.

Его ноздри раздувались, когда он смотрел на меня сверху вниз. Не знаю, чем я его так разозлила, но хватило одного взгляда на этого мужчину при свете, чтобы начать бояться его еще больше в темноте. Лучше бы я послушала свой внутренний голос и сбежала, когда у меня был шанс.

— Очевидно, ты не знаешь, о каком дерьме идет речь, иначе не назвала бы увиденное сексом.

— Я знаю, что видела, — заверила я.

— Нет, не знаешь, потому что с ней не было никакого секса. Я трахал ее, — то, как он произнес слово «трахал», наслало наводнение в мои трусики.

«Ты глупышка. Твой мозг точно свихнулся, потому он не тот мужчина, который должен вызывать такую реакцию».

— Кто ты? — спросил он.

— Никто, — ответила я честно.

Мое сердце сжалось от боли, когда я услышала слова, слетевшие с моих губ.

— Ты не одна из долбаных шлюх байкеров, — резюмировал он.

Мужчина склонил голову набок, пока смотрел на меня сверху вниз. Он словно изучал меня, пытаясь выяснить, кто я такая. Взгляд мужчины задержался на моём рте, когда он облизал губы.

— Ты не знаешь меня, — выплюнула я и попыталась сделать шаг назад, но он не отпускал.

— Нет, не знаю, но байкерские шлюхи не дрожат как осиновый листок и не задыхаются от нехватки воздуха, собираясь отсосать.

Он сильно сжал мои запястья, и боль пронзила руки.

— Отпусти меня!

Я тщетно дернула свои запястья из его хватки. Мне нужно было срочно выбраться отсюда, но он еще крепче сжал меня, подталкивая назад до тех пор, пока мой затылок не встретился со стеной.

— Так ты говоришь, что делала это и раньше? И знаешь, чего хотят парни вроде меня? Что умеешь сосать и трахаться подобно профессионалке? — он провел указательным пальцем по моей щеке, в то время как я пыталась игнорировать тепло, пробуждающееся от его прикосновения. — Думаешь, сможешь позаботиться обо мне, щенячьи глазки? Хорошо. Продолжим с того, на чем мы остановились, — он приложил мою ладонь к своей выпуклой эрекции, отчего волосы на моем затылке встали дыбом. — Ты разве не собираешься показать, как можешь заставить меня кончить? — дразнил он, его теплое дыхание коснулось моего уха, хотя от самих слов веяло холодом. Ужасом. Я могла слышать, как кровь бежала по моим венам, а сердце билось сильнее и сильнее. — Ты уже заставила меня кончить один раз сегодня ночью.

Я посмотрела на него, хмуря брови:

— Это ложь. Я едва касалась тебя.

— Нет, не сейчас. Когда ты видела меня раньше с той девушкой. Ты стояла в дверях и наблюдала за нами. Понравилось то, что увидела? Понравилось смотреть, как я кончал для тебя?

— Ты слишком высокого мнения о себе. Я осталась не для того, чтобы наблюдать за тобой. Я просто была удивлена. Ты практически ее душил, и я должна была остаться, чтобы посмотреть на это?

Его руки схватили меня за горло и сильно его сжали, перекрывая мне воздух настолько, что я не могла вздохнуть.

— Ты это имеешь в виду? — поинтересовался он, глядя в мои глаза, пока я пыталась скрыть тревогу во всем своем теле.

Он просто упивался моим страхом.

— Да пошел ты, — выплюнула я, собрав все свое мужество в кулак.

Он играл со мной, и да, я боялась, но не была слабачкой.

— Знаю, ты хотела быть на месте той девушки. Ты хотела быть на месте той, в кого я вколачивался членом. Я видел, каким взглядом ты смотрела на меня, и это заставило меня взорваться. И я вижу, как ты смотришь на меня сейчас. Даже страх в твоих глазах не может скрыть твоего желания.

— Ты ошибаешься. Я не смотрю на тебя так.

— Нет? Тогда ответь, что ты на самом деле думаешь, когда смотришь на меня. Прямо сейчас. Какие мысли в данный момент витают в твоей милой головке?

— Я думала о том, что на такого, как ты, стыдно тратить даже один-единственный взгляд.

Он улыбнулся лишь уголком рта и сжал мое горло сильнее, наклоняясь вперед настолько, чтобы его щека прижалась к моей; слова вибрацией прошлись по моей коже:

— Сколько тебе лет, зверушка?

— Какая тебе нахрен разница? — рыкнула я сквозь сжатые зубы.

— Я только хочу знать, совершеннолетняя ли ты.

Он отстранился и окинул взглядом мое тело, изучая его. Отпустив мое горло, он тут же одной рукой сжал мне запястья и поднял их над моей головой. Мужчина запустил свой мозолистый палец в вырез моей майки и лениво провел им по округлости груди. От его прикосновений мурашки побежали по моей коже.

Я резко вздохнула.

— Я видела все произошедшее там дерьмо, — ответила я, указывая своей головой в сторону двери. — Будто тебе не насрать на закон, — от волнения мое дыхание ускорилось.

— Мне насрать, — усмехнулся он. — В действительности я надеюсь, что ты несовершеннолетняя, — он прижал руки к стене по обеим сторонам от моей головы, накрывая меня своим большим телом и прижимаясь своей эрекцией к моему животу, — потому как я чертовски люблю все незаконное.

Я ахнула, отчего мои легкие наполнились тяжестью. Скривившись в его хватке, я не могла понять, чего хочу больше: то ли прижаться к нему, то ли выбить из него все дерьмо. Он, вероятно, почувствовал мою нерешительность, потому что, посмотрев мне в глаза, покачал головой.

— Смелее, щенячьи глазки. Но я бы не делал этого на твоем месте, — выражение его лица было суровым, глаза, темные и опасные, блестели от удовольствия во взгляде. Он прижался своим лбом к моему и сделал вдох. — Ты и я могли бы хорошо повеселиться, щенячьи глазки, — он покачал головой, и только теперь я заметила темные круги под глазами, а также то, насколько его веки были красными и припухшими.

Он выглядел утомлённым. Но эта усталость не имела никакого отношения к усталости после долгого трудового дня, и брала она свое начало в том, чего не исправишь никаким количеством сна или кофе. Усталость, причина которой была не в отсутствии отдыха, а в наличии тревоги.

Я знала это, потому что сама была такой же.

Он отпустил меня и сделал шаг назад. В момент, когда его угрожающа фигура покинула мое личное пространство, я почувствовала холод из-за его ухода.

Он схватил с тумбочки бутылку и направился к двери.

Я же стояла у стены, словно к ней приросла. Челюсть плюхнулась на пол.

Какого черта сейчас было?

— Ты уходишь? — спросила я.

Мое облегчение смешалось с чувством разочарования.

Он уже приоткрыл дверь, но после моих слов его ладонь замерла на ручке. Музыка тут же проникла в образовавшуюся щель, нарушая мертвую тишину комнаты тяжелым битом.

— Это был чертовски длинный день, и ты застала меня не в самое лучшее время. Сколько бы невинности в тебе ни было, она делает мой член твердым, но я не бываю нежным, поэтому радуйся моему уходу, — он сделал глоток из бутылки и в последний раз окинул взглядом мое тело, которое все еще было прижато к стене. — Три года назад я бы не стал думать дважды, чтобы трахнуть тебя до потери рассудка.

А затем он ушел.

Что это, черт побери, значит?

Желудок прервал мои мысли своим громким урчанием. Закручивающая боль сведет меня с ума. Я обняла себя в попытке уменьшить ее. Я искала еду, как только оказалась здесь, но все столы внизу были заставлены лишь пивом и бутылками с алкоголем. На журнальном столике не было ничего, за исключением зеркала и множества белых дорожек на нем, кредитной картой их разделял какой-то мужчина, старый настолько, чтобы быть дедом.

Стук в окно заставил меня подпрыгнуть.

— Впусти меня, сучка! — прозвучал откуда-то голос.

Никки.

Я направилась к окну, чтобы его открыть. Никки перелезла и, оказавшись в комнате, свалилась на пол. Ее грязные рыжие волосы прилипли ко лбу от пота, а потрепанное старое пальто из меха, бывшее раньше белым, а теперь ставшее серым, небрежно свисало с одного плеча.

— Как ты узнала, где я? — спросила я.

Я не видела Никки с тех пор, как она бросила меня пару часов назад, когда мы попали на вечеринку.

— Этот парень, Медведь, мне рассказал. Я хотела оседлать его лицо, но он сел на свой байк и укатил с какой-то цыпочкой, которая похожа на Тайру Бэнкс.

«Ну, не такой уж и плохой вариант».

Я помогла Никки подняться с пола.

— Ну и как это было? Как он? Я видела его внизу чуть раньше, и он чертовски горячий парень, — она поправила ремень висящей на ее плече сумочки. — Ты сделала ту штуку с языком, как я тебя учила? — спросила она меня с таким волнением, будто интересовалась, как я прокатилась на колесе обозрения на карнавале. — Ты заставила его кончить? А он тебя? Я хочу знать все подробности.

Из меня вырвался вздох облегчения и разочарования одновременно.

— Нет. Никто ничего не сделал. Он просто… Ушел.

Никки окинула меня взглядом с головы до ног, и эйфория на ее лице сменилась раздражением:

— Неудивительно, что он ушел. Черт побери, видела, на кого ты похожа? Я никогда в таком виде не пустила бы тебя к нему.

Я посмотрела на свою серую майку, которую завязала в узел на спине, чтобы та стала более облегающей, и на потрепанную юбку, которая когда-то, видимо, была покрыта блестками. Я прекрасно понимала, что не выгляжу на все сто, но и денег у меня не было, чтобы выглядеть великолепно.

Ну, или хотя бы хорошо.

Никки покачала головой, яростно жестикулируя руками и указывая на мое тело:

— Ты выглядишь как малолетний ребенок, играющий в песочнице со старой одеждой своей мамочки.

Она шмыгнула носом и поправила джинсовую юбку, едва прикрывающую ее ягодицы. На ее зеленой майке — прямо над правой грудью — было пятно от отбеливателя.

— Это уже не имеет никакого значения. Он ушел, — сказала я разочарованно. — Давай отсюда выбираться.

Я должна была хорошенько подумать и разработать новый план.

План, согласно которому я буду держаться подальше от Никки.

— Не так быстро, крошка. Чего спешить? — она подошла к двери и закрыла ее на замок. — Давай-ка посмотрим, что мы здесь сможем найти, — произнесла она игриво.

Никки открывала ящики комода один за другим и осматривала их содержимое, отбрасывая носки и футболки в сторону.

— Какого черта ты делаешь? — спросила я. — Нам нужно уходить прямо сейчас. Если бы ты видела лицо того парня, то была бы уже на полпути к границе штата.

— Цыц! Ты вся такая чертовски драматичная. Чего ты так торопишься? Кроме того, здесь есть кондиционер, — ответила Никки, обмахивая подмышки рукой.

Она взяла фото в тонкой пластмассовой рамочке и повернула ту ко мне.

— Сладкая малышка, да? — она пробежалась пальцами по изображению маленькой белокурой девочки с кудряшками, которая улыбалась в камеру.

Впервые с нашей встречи с Никки я увидела улыбку на ее лице и скрывающаюся за ней печаль. Она покачала головой, поставила фото и, открыв нижний ящик, начала рыться в каких-то бумагах.

— Твою же мать, БИНГО! — закричала Никки.

Она вытащила из ящика огромную пачку денег, перевязанную фиолетовыми резинками. Никки помахала ими в воздухе, и от одного взгляда на них мой желудок скрутило еще сильнее. На эти деньги можно купить много еды.

На них можно купить билет в новую жизнь.

Эта мысль исчезла так же быстро, как и пришла. Потому что я ни за какую цену не стану их красть.

Я ни за какую цену не буду красть у НЕГО.

Может, я и была отчаявшейся, но не самоубийцей.

Кто-то начал дергать дверную ручку, после чего раздался громкий стук в дверь.

— Какого хера? — послышался голос с обратной стороны двери. — Почему она закрыта?

— Нам нужно уходить! — закричала я.

Никки схватила другую пачку денег из ящика и бросилась к окну, при этом потеряв несколько купюр и оттолкнув меня в сторону, хотя я собиралась пропустить ее вперед.

Как только Никки перекинула одну ногу через окно, дверь слетела с петель, отчего много щепок разлетелось вокруг. В проеме показался Медведь, человек, который, собственно, и прислал меня сюда. Я даже моргнуть не успела, а он уже заметил пустой ящик, разбросанные вещи и купюры на полу. И, естественно, открытое окно, из которого почти уже вылезла Никки.

Медведь сделал шаг внутрь комнаты. Никки залезла в сумку и достала небольшой пистолет — о нём я и понятия не имела.

— Стой где стоишь! — крикнула она, целясь в его грудь.

Он удивленно приподнял бровь, но остановился и уставился на Никки.

— Уверена, что хочешь это сделать? — спросил мужчина.

В его голосе не было и намека на страх, скорее вопрос прозвучал так, словно он насмехался над ней. Дразнил ее. Казалось, ему было плевать, что пистолет направлен прямо на него.

Зеленоглазый мужчина появился в дверном проеме, и мое сердце замерло в груди. На его лице появилась ухмылка после того, как он оценил состояние комнаты и посмотрел на Никки. Он сделал медленный уверенный шаг по направлению к ней, проходя мимо Медведя.

— Стой на месте, черт возьми, иначе я, бл*дь, выстрелю! — ее голос дрогнул, когда он подошел.

— Ну так стреляй, — смело заявил он, устремляясь к ней.

Никки повернулась ко мне, а рука, в которой был зажат пистолет, дрожала. На ее лице застыли противоречивые эмоции — в глазах стояли слезы.

— Мне так жаль, — произнесла она.

И в этот момент Никки нажала на спусковой крючок.

Ранящий слух треск коснулся моего левого уха, будто кирку вонзили в ледяную глыбу.

Не знаю, как оказалась на полу, но я лежала с подтянутыми к груди коленями. Мои глаза были закрыты. Руками я закрывала уши, мне хотелось, чтобы этот звон прекратился. Когда он начал стихать, сильные руки перевернули меня на спину. Моя голова с глухим звуком стукнулась об пол, словно была тяжелым грузом.

— Рыжая ушла, — сказал Медведь, касаясь экрана своего телефона пальцем. — Я послал Кэша и Тэнка найти ее, а также пустить молву серди местных. Город слишком маленький, чтобы она смогла незаметно убежать далеко. Мы поймаем ее рано или поздно.

Зеленые глаза были в нескольких сантиметрах от моего лица, и я могла видеть, как пульсировала вена на его шее.

— Кажется, я ошибался. Ты шлюха. Маленькая шлюха-воровка, — он, наверное, заметил мой растерянный взгляд и убрал мои руки от ушей, чтобы я могла его услышать. — Слушай ты мелкая еб*ная сука…

Он запнулся на середине предложения и посмотрел вниз, туда, где удерживал своими руками мои, и мой взгляд последовал за его. Липкая красная жидкость покрывала мои ладони. Он схватил меня за подбородок и повернул мою голову в одну сторону, затем в другую. Когда парень коснулся места над моим ухом, резкая боль тут же пронзила шею, и тогда я закричала.

— Бл*дь, — сказал он, и теперь его пальцы, как и мои ладони, были покрыты чем-то красным.

Это что, кровь?

Медведь стоял в стороне, скрестив руки на груди. Я открыла рот, чтобы спросить, что случилось, но так и не смогла ничего произнести.

Двое мужчин обменялись несколькими словами, но я не смогла их разобрать. Темнота окружила все в комнате, и секунда за секундой я все больше и больше тонула в этом тоннеле мрака. От боязни темноты мой пульс ускорился, однако, как только я сосредоточилась на красивом гневном лице мужчины надо мной, меня накрыло ощущение жуткого спокойствия.

— Я даже не знаю твоего имени, — прошептала я.

Мне удалось оставаться в сознании достаточно долго, чтобы услышать его ответ:

— Меня зовут Кинг.

А затем меня окружила и поглотила полностью тьма.

ГЛАВА 5.

Кинг

За все двадцать семь лет моей гребаной жизни я не был так зол, как сейчас. Мало кто из тех, кому довелось ощутить на себе злость Брэнтли Кинга, до сих пор ходит по этой земле.

А еще меньше из тех, кто выжил, хочет говорить об этом.

И к тому же сколько лет было этой девчонке? Семнадцать? Восемнадцать?

Я не знал ее настолько хорошо, чтобы ненавидеть, но все же мне до боли хотелось обхватить руками ее горло и придушить. А еще лучше снять один из тех ремней, что я постоянно носил на своих запястьях, и затянуть на ее шее. Мне было нужно, чтобы она почувствовала всю мою злость, пока я выжимаю жизнь из ее костлявого тела, словно сок из лимона.

Я хотел выместить на ней все мое разочарование, но я был зол не только на нее. Я был зол на себя.

Я всегда очень серьезно относился к системе безопасности, но сегодня, когда Преппи отдал мне сверток денег, я просто положил его в ящик тумбочки.

Ящик гребаной тумбочки.

А ведь три года назад он поставил сейф на моем чердаке и уже трижды сменил код.

Когда я пересек границу между сверхосторожностью и безрассудной легкомысленностью?

Мне надо было оставить кого-то присмотреть за дверью. У меня уже были враги, когда я сел в тюрьму, но их стало гораздо больше, стоило мне выйти. Вместо этого я все забыл и просто-напросто оставил девчонку одну в моей ё*аной комнате. А должен был вышвырнуть ее оттуда на хер в ту же секунду, когда решил, что не собираюсь ее трахать.

Что тоже было не похоже на меня.

Я что, не трахнул ее только потому, что она боялась меня? Или потому, что она казалась наивной и невинной? Не говоря уже о том, что у меня не только встал на нее, но и я чуть не кончил в джинсы от одного вида того, как ее руки дрожали над моей ширинкой, пытаясь ту расстегнуть. Я уверял себя, что не притронусь к ней, потому что мне нужна девушка, которая займется со мной сексом как профессиональная шлюха. К тому же мне нужно было выместить на ком-то агрессию, которая превращала меня в идиота.

Но девушка оказалась фальшивкой.

Какое-то чувство внутри меня, что я по ошибке мог принять за совесть, просило не пользоваться ситуацией. Стоп. Нет. Это что-то просило меня не пользоваться ею. Если я правильно прочитал эмоции на ее лице, то в момент, когда я вышел из комнаты, ее щеки пылали румянцем от страха, смущения, злости и даже от легкого желания, что превратилось в пытку для моего напряженного члена. Понадобилось немало силы воли, чтобы не вернуться в комнату и не отыметь ее прямо у стены.

Но это было до того, как я увидел ее. Любые мысли о правильном поступке канули в лету, как только я заметил ее подругу с моими деньгами. Шесть тысяч долларов, которые удалось украсть рыжей, не покроют даже сотую часть того, чего бы я попросил в качестве откупа, но сумма не имела значения.

Так или иначе, но девчонка, отключившаяся в моей постели, заплатит по полной.

Я присел на край кровати и откинул одеяло. Из-за сильной худобы юбка казалась великоватой и была подвернута на талии, чтобы хоть как-то держаться на ее бедрах. Материал, когда-то бывший блестящим, открывал мне вид на ее белые хлопковые трусики. Я провел кончиками пальцев по всей длине ее ноги: от щиколотки до бедра.

Простое прикосновение оживило мое тело, и поток крови пробудил мой член.

Она была слишком худой. У нее впали щеки. Под глазами — темные круги. Острые локти напомнили мне то, как выглядел Преппи, когда мы с ним познакомились. Она не являлась тем типом девушек, с которыми я обычно имел дело. Мне нравились сиськи и задницы. Нечто, с чем можно поиграть, чем можно занять мой член.

Тогда почему я не мог прекратить прикасаться к ней?

Я стащил с нее майку и бросил на пол.

Бюстгальтера на ней не было.

Маленькая, но идеально круглая грудь. Мне даже стало любопытно, как она будет выглядеть, если к ней прибавить один-два размера. Грудь, которую я хочу ощутить на своем лице, когда она будет скакать на мне.

Девушка тяжело вздохнула во сне, но не проснулась. Когда ее дыхание вновь восстановилось, я принялся лениво выводить пальцами круги на гладкой коже ее живота. Вокруг пупка, а потом вокруг ее маленьких круглых сосков. Мне пришлось чертовски сильно постараться и сдержать себя от того, чтобы не нагнуться и не втянуть один из них в свой рот. Я хотел кусать сосок с такой силой, чтобы выступила кровь. Мне хотелось слизать кровь с ее бледной кожи.

Я ненавидел и желал ее настолько сильно, что не мог даже припомнить, было ли в моей жизни нечто подобное.

Мой испорченный разум заполнили новые — чуждые для меня — сентиментальные чувства, и только быстрый секс смог бы убрать все это дерьмо из моей головы, но девушка в моей кровати была без сознания и ранена.

Со стороны может показаться, будто я забочусь о ней.

Но в действительности я хотел трахнуть ее рот так, чтобы она подавилась собственной слюной. Из-за неспособности понять, чего же я хочу больше, у меня разыгралась мигрень.

Мне нужно было убираться отсюда. То, что я прикасаюсь к ней, пока она спит, ни к чему хорошему не приведет, но я не мог заставить себя поднять свою задницу с кровати. Она даже пошевелилась. Совсем немного, но этого было достаточно, чтобы напомнить мне одно: я захожу на территорию Преппи. Однако я не мог просто так уйти. Что, если она проснется и попытается уйти?

Тогда я не узнаю, куда сбежала рыжеволосая с моими деньгами?

Я проигнорировал тот факт, что она просто физически не смогла бы уйти отсюда, потому как была прикована наручниками к изголовью моей кровати. Вместо того чтобы встать и уйти отсюда, я разделся до трусов и залез к ней в постель. Притянув ее спиной к своей груди, я накрыл нас обоих одеялом.

Такое со мной происходило впервые. Ни с одной женщиной я не спал в своей постели, тем более под одним одеялом. Да я бы никогда и не разрешил кому-нибудь остаться здесь, чтобы просто поспать.

Я положил руку на ее впалый живот. Тепло от ее тела коснулось моего бедра, и от этого член стал лишь тверже под тканью боксеров. Подперев голову рукой, я облокотился на матрас и поразился нашей с ней разницей: ее бледное идеальное тело против моего огромного в татуировках.

От созерцания всего этого мой член становился ещё тверже, что причиняло мне боль.

Мысль о том, что я сорву белые трусики с этой маленькой невинной девушки и отымею ее киску своим членом, тут же послала спазмы по моему позвоночнику. Возвращение в комнату случилось только по одной причине: я передумал. Какой бы невинной она ни казалась, это она пришла ко мне в комнату и предложила себя, и кто я, мать вашу, такой, чтобы отказываться от этого?

Возможно, тюрьма меня изменила, но я не был готов меняться. Я пробыл внизу всего десять минут, а потом развернулся и взлетел по лестнице, чтобы раздеть ее, упереть лицом в матрас и показать ей, с кем она столкнулась.

Я покрутил между пальцами один из ее белокурых локонов. Снова и снова напоминал себе, что эта девушка была воровкой и шлюхой и я имел полное право взять свою плату за то, что она взяла у меня.

Эта сука принадлежала мне.

Только я мог взять ее.

Как бы сильно ни хотелось лечь на нее и похоронить свой член глубоко в ее киске, но я не мог заставить себя сделать это.

История жизни этой девушки была длинней, чем можно было судить по ее внешнему виду. Ее подруга, очевидно, являлась наркоманкой с огромными глазами и лоснящимся красным носом. Но эта девушка не была похожа на наркоманку, а ее одежда и исхудалое тело наталкивали меня на мысль о том, что она терлась возле Медведя и его ребят не из-за очередной дозы.

После её пробуждения я собираюсь узнать у нее всю информацию о том, кто она такая. А потом я решу, что мне с ней делать дальше. Хотя я уже знал решение: она будет голой и на коленях.

Она глубоко вздохнула, и я замер, опасаясь, что она может проснуться до того, как я выберусь из постели. Странным было уже то, что ее тело, почувствовав меня рядом с собой, расслабилось. Ее попка прижалась к моей набухшей эрекции.

Я подавил в себе стон.

Нас разделяли лишь ее трусики и мои боксеры. Я хотел засунуть в нее свой член и тем самым облегчить напряжение в своих яйцах. Но я остановился и так же быстро, как и залез, встал с постели.

Я подобрал свои джинсы с пола. Прежде чем выйти из комнаты, оглянулся на девушку, которая спала в моей кровати. Через окно пробивался лунный свет, окрашивая её белые волосы оттенком светлее, нежели её бледная кожа

Ее вид будет преследовать меня, словно призрак.

Я не знал, чего мне хотелось больше: убить или трахнуть ее.

Может, то и другое, но я был уверен в одном.

Так или иначе, я заставлю ее кричать.

Я наконец-то снова начал чувствовать прежнего себя.

ГЛАВА 6.

Доу

Проснувшись с дикой головной болью, я не понимала где нахожусь. От давления, которое ощущалось прямо на моей макушке, создавалось впечатление, что череп расколется пополам. Матрас подо мной был мягким, а простыни прохладными на ощупь. Если рассматривать это как альтернативу лавочкам и тротуарам в парке, где обычно я спала, то очень даже неплохо.

Я выпрямила ноги, а потом попыталась сделать то же самое с руками. Вот только левое запястье было приковано к изголовью кровати. Мои глаза расширились в ужасе, когда я услышала лязг металла.

Наручники.

Бл*дь.

Я быстро уселась на кровати и в панике оглянулась по сторонам. Когда я случайно коснулась плечом уха, тотчас мою голову с одной стороны пронзила резкая боль. Потрогав его, я поняла, что на нем какая-то повязка. И тогда же вспомнила события прошлой ночи.

В меня стреляли.

Никки выстрелила в меня.

Я находилась в той же комнате, что и прошлой ночью, но при дневном свете ее можно было рассмотреть гораздо лучше. В изножье стояла деревянная оттоманка с разветвленными углами, на ней стоял телевизор. Справа от меня располагался занимавший всю стену гардероб с двойной дверью. В спальне оставалось место лишь для одного прикроватного столика. Хотя помещение ине было большим, благодаря кровати с железной спинкой и синему покрывалу на ней здесь было уютно.

Где моя одежда?

Я была полностью обнажена до пояса, и слава богу, хотя бы мои трусики остались на мне.

Мне стоит нахрен убраться отсюда.

Мой живот скрутило от боли. Я не смогла сдержать болезненный стон и обернула руку вокруг живота. Дверь распахнулась, а за ней появился мужчина, которого я видела в этой комнате прошлой ночью.

«Меня зовут Кинг».

Он вошел в комнату так, будто перешагнул через порог из ада на землю. Где даже само присутствие нас, смертных людей, его просто-напросто раздражало. Его бесстрастное выражение лица сотрясало все во мне до глубины души.

— Имя, — потребовал он, закрыв за собой дверь и остановившись лишь тогда, когда достиг кровати.

Он скрестил мускулистые руки на груди. Было видно, как на правой стороне его шеи, под татуировкой, бился пульс. Его взгляд упал на мою грудь, и я тут же постаралась прикрыть ее одеялом, насколько позволяла свободная рука.

— Какое тебе дело? — язвительно спросила я.

На Кинге была такая же темная одежда, что и вечером, а его запястья вновь украшали кожаные браслеты. Единственным дополнением к вчерашнему образу стала темно-серая бейсболка у него на голове. При свете дня я наконец увидела его тату, которые так заинтриговали меня ночью. Если игнорировать тот факт, что Кинг меня пугал, то остается лишь одно: он был безумно красив. Его глаза были настолько глубокого зеленого оттенка, что казались черными. Я опустила взгляд на полные розоватые губы.

— Я думал, мы можем начать с твоего гребаного имени, а потом ты бы рассказала мне, куда твоя знакомая сучка свалила с моими деньгами? — прошипел он.

Передо мной стоял экземпляр мужчины самой невероятной красоты, который мне когда–либо доводилось видеть за всю свою жизнь. В темноте многое казалось мне гораздо страшнее, чем было на самом деле, поэтому я всегда боялась ее. Но при свете дня Кинг переплюнул все: он был больше, чем просто устрашающим; больше, чем просто пугающим; больше, чем просто разозленным; и больше… чем просто прекрасным.

— Ты обокрала меня, щенячьи глазки. Это твоя первая и последняя попытка рассказать мне, куда сбежала рыжеволосая сука. В любом случае ты заплатишь за это, но еще можешь сохранить свою жизнь, если скажешь то, что я хочу знать.

Я теряла почву под ногами. На кону стояла жизнь, моя жизнь, но в голове витали совершенно глупые мысли.

— Где моя одежда? — спросила я.

— Ты украла у меня шесть гребаных тысяч баксов! Твоя одежда должна быть последним, о чем тебе стоит думать!

«Твою мать! Шесть тысяч?!

Е*нутая Никки».

— Не играй со мной, девочка.

Кинг схватил меня за лодыжку и тянул к себе, пока я не оказалась полностью на спине. Мои руки раскинулись широко, но из-за одного прикованного к кровати запястья казалось, что еще чуть-чуть и я выверну плечо. Мою вторую руку он прижал к матрасу и откинул одеяло с моей груди.

— Полагаешь, я не насладился твоим телом, пока ты спала? Не думала о том, что я так и сделал? Вот что тебе стоит усвоить: я могу делать с тобой что захочу и когда захочу. Потому что в данный момент ты принадлежишь мне.

Пока жила на улице, я не раз оказывалась в опасных ситуациях, порой выбраться из них мне помогал только мой инстинкт самосохранения. Я была свидетелем событий, от которых по коже бежали мурашки, а сердце было готово вырваться из груди. Страх стал моим закадычным другом.

Но этот страх ничто по сравнению с Кингом.

— Даже не смей прятать от меня свои хорошенькие сиськи. Прошлой ночью ты была готова отсосать мне, так что не делай вид, что сейчас стесняешься и тебе нужно прикрыться. Хотя от вида твоих маленьких белых трусиков мой член стоит с тех самых пор, как я раздел тебя.

Оседлав меня, Кинг наклонился. Он сжал ладонью мой подбородок. Я попыталась увернуться, но он впился пальцами в мою кожу и заставил смотреть на него.

— Хочешь узнать, что именно я делаю с людьми, которые воруют у меня? Которые берут то, что принадлежит мне?

— Нет, — выдохнула я.

И я на самом деле не хотела этого знать.

— Я мог бы лично познакомить тебя с теми, кто знает это, но правда в том, щенячьи глазки, что никого из них уже нет в живых.

«Черт».

— Клянусь, я не знаю, где она. Прошу, отпусти меня, — моя мольба вышла жалкой. Мне не хотелось умирать из-за глупости Никки. — Мы можем договориться, — произнесла я.

Ума не приложу, что я хотела этим сказать, но была готова на что угодно, лишь бы выбраться нахрен из этого дома.

Кинг окинул меня взглядом с головы до ног.

— Меня это больше не волнует. Твой поезд ушел, — ответил он, склонившись надо мной так низко, что мог с легкостью провести пальцем по моей ключице. — Ты хорошенькая, щенячьи глазки. Глядя в твои глаза, я не могу совладать со своим членом. Но ты слишком худая. Кроме того, я не трахаю наркоманок.

— Я не какая-нибудь гребаная наркоманка! — дико завизжала я.

Каждый раз, когда меня называли наркоманкой, я слетала с катушек. Если ты живешь на улице, это еще не значит, что ты употребляешь всякую дрянь.

— Херня все это! Нет другой причины, по который ты была бы настолько тупой, чтобы украсть у меня шесть штук, кроме как на наркоту! И я знаю, что ты нездешняя, потому что в ином случае у тебя хватило бы мозгов не трогать принадлежащее мне!

Его голос становился все громче и громче, а взгляд превращался из холодного в ледяной. Он думал, будто я была как Никки. Наркоманкой. Он думал, что я прогнусь под него.

Но он ошибся.

— Я понятия не имею, кто ты есть на самом деле, чертов ублюдок, — прошипела я, — но не такой уж ты и умный, каким себя считаешь! Кто, мать твою, назначил тебя мировым судьей?!

Я ожидала, что после моих слов он просто озвереет, но вместо этого увидела заинтересованность на его лице.

— Ты частично права. Потому что, когда дело касается меня и моей собственности, судья именно я. И я же — присяжные. И я буду даже палачом, если понадобится.

Не успел мозг переварить его слова, как мой желудок громко заурчал, привлекая к себе внимание. Я постаралась прикрыть живот рукой, тем самым пытаясь унять боль от голода. Кинг тут же проследил за моими действиями. Меня окутал страх упасть в голодный обморок, но мне удалось его перебороть.

Кинг привстал на коленях, но все еще остался надо мной. Я уселась так, как позволяли мне мои наручники, и мое лицо оказалось в миллиметрах от его.

— Никки — наркоманка. А я просто хочу есть, ты, тупой кретин! — выплюнула я.

Кинг сжал ладони в кулаки. Он поднял руку. Я пригнула голову как можно ниже, защищаясь от удара.

Но ничего не произошло.

Я открыла глаза через мгновенье. Кинг пялился на меня сверху вниз, его рука зависла в воздухе, но я не увидела в его взгляде злости. Он поднял руку и провел ею по своим коротко стриженным волосам. Его лоб был нахмурен, словно Кинг испытывал неловкость.

Я была прикована к его кровати, и никто, мать его, не знал, что случится со мной в следующий миг. Слишком опасно для меня было включать режим выскочки.

— Прости. Я не хотела. Я имела в виду, что…

— Заткнись, — перебил меня Кинг, но его голос оставался спокойным.

— Я не употребляю никакой дряни. И никогда не употребляла. Я имею в виду, это то, что мне известно. Дело в том, что…

— Заткнись.

Мой желудок снова заурчал. Его очень сильно скрутило от голода, и мне показалось, что я вижу мерцание перед глазами. Мне нужно было поесть. Мне нужно было убегать. Мне нужно было быть где угодно, но только не в его постели.

— Клянусь, я не брала твоих денег. Это была не я. План был не такой. Мне лишь нужно было найти байкера, чтобы…

— Бл*дь, да закрой же ты рот! — прорычал он, и после вспышки его ярости в комнате повисла жуткая тишина.

Новый спазм больно уколол мой желудок. В этот раз я держала глаза закрытыми, пока боль не утихла. Попыталась облизнуть сухие потрескавшиеся губы, но мой язык превратился в тяжелую глыбу. Кинг протянул руку и коснулся моей щеки подушечкой большого пальца. Я была так сосредоточена на том, чтобы не потерять сознание, и едва поняла, что он делает. Спустя несколько мгновений я слышала только биение своего собственного сердца. Кинг резко встал и, хлопнув дверью со всей силы, покинул комнату.

Я превратилась в пленницу.

Мне предстояло или умереть от голода и страха, или же от рук Кинга. Но то, как я умру, не имело значения. Имело значение, когда это случится, потому что во мне окрепла уверенность: этот дом я не покину.

По крайней мере, живой.

ГЛАВА 7.

Доу

Сквозь сон я услышала, как открылась дверь и кто-то подошел к кровати. Мой слух прорезал звон посуды, которую поставили на стол. Запах еды привел меня в чувство быстрее, чем это сделал бы нашатырь.

Еда.

Я тут же окончательно проснулась и попыталась дотянуться до подноса с едой, но металлический браслет наручников сильно впился в мое запястье. Я разочарованно вздохнула.

— Полегче, бандитка, — произнес голос.

Я не сразу обратила внимание на парня, который стоял, склонившись над столиком у кровати, а потом, скрестив руки на груди, сел на нее. Я точно видела его вчера на вечеринке. И только после того, как глаза молодого человека скользнули вниз, к моей обнаженной груди, я вспомнила, что по-прежнему была без одежды. Я быстро, насколько это было возможно, прикрыла грудь локтями и подвинулась ближе к спинке кровати.

Он улыбнулся и медленно приблизился ко мне.

— Нет! — вскрикнула я, когда он протянул руку к моей шее.

— Нет? — переспросил мужчина. — Ты не хочешь этого?

Он поднял поднос и поставил его на кровать передо мной.

— Нет, нет. Хочу. Я правда хочу есть, — уверила его.

Я скривилась от боли, когда в попытке сесть ровнее задела свое раненое ухо. Немного подумав, я быстро приняла решение о том, что моя скромность останется в стороне, пока не будет наполнен желудок. Я убрала руки с груди и придвинула поднос ближе к себе. Но я, увидев его содержимое, замерла.

Какого хера?

Передо мной было две тарелки. На одной из них лежал завернутый в белую бумагу сэндвич с какой-то начинкой, а вот вторую и тарелкой нельзя было назвать. Там располагалось зеркало, на которое насыпали три дорожки белого порошка, а рядом — свернутая в трубочку банкнота. Возле посуды находился пакет, застегнутый на молнию, в нём — игла, ложка, зажигалка и маленький кулек с желтоватым порошком.

— Что все это такое? — спросила я.

— Завтрак, — ответил он с каменным лицом. — И тебе придется выбрать что-то одно с подноса.

После своих слов парень тут же отодвинулся от меня.

— Это шутка?

Кто вообще выбирает наркотики на завтрак?

«Никки», — подумала я.

— Выбери мудро, девочка, — он указал глазами на поднос.

Я схватила сэндвич и разорвала обёртку прежде, чем он смог закончить предложение. Прихватив зубами бумагу, я откусила немаленький кусок.

— Не спеши, — предупредил он.

Его слова прозвучали с насмешкой. Проигнорировав их, я начала отрывать зубами большие куски сэндвича и глотать их целиком. Чувство того, что мой желудок вновь наполняет пища, было схоже с эйфорией. Я не остановилась, пока полностью не умяла свой завтрак.

Мне не нужны были наркотики. Мне была нужна лишь еда.

Я вытерла крошки с лица и облизала пальцы. Парень передал мне стакан воды, и я осушила его за три больших глотка. Я вытянулась на кровати и положила руку на свой голый живот, не обращая внимания на то, что была практически голой в присутствии очередного незнакомца. Но, как только открыла рот, чтобы поблагодарить за сэндвич, ощутила неудержимый порыв тошноты. Рука тут же потянулась к губам.

— В чем дело? — спросил он, когда мой взгляд начал метаться по комнате в поисках чего-то, куда меня могло вырвать.

Ничего подходящего в зоне моей досягаемости не было, но ему понадобилось лишь мгновение, чтобы понять, в чём я нуждалась. Он соскочил с кровати, схватил в углу комнаты металлическую корзину для мусора и вернулся в ту же секунду, когда я не могла больше сдерживаться. Меня вырвало. Весь мой только что проглоченный завтрак теперь был на дне корзины. Тошнота накрывала меня снова и снова, пока я полностью не выплюнула все то, что не прожевала.

— Я же сказал тебе не спешить, — он подошел к окну, открыл его и выбросил корзину со всем ее содержимым на улицу. — Позже уберут.

Даже просыпаясь в больнице и не помня своего имени, я не плакала так, как сейчас. Я не плакала так в тот момент, когда мне сказали, что мою память не получится вернуть. У меня не было слез, когда меня отправляли в заполненный извращенцами приют. Не плакала я и тогда, когда сбежала оттуда и начала жить на улице. Ни одна слезинка не скатилась по моим щекам, когда я осознала: использование собственного тела было единственным шансом выжить. Боль от пули, ранившей мое ухо, не вызвала слез. Я была прикована к кровати татуированным психопатом, который явно собирался меня убить.

Но выплюнув всю еду, какую мне удалось проглотить за последние несколько дней, я ревела.

Это были не просто несколько слезинок. Я рыдала. Громко и долго. Мои плечи дрожали от плача, и я не чувствовала, что эти слезы когда-нибудь закончатся.

Мерзкие слезы.

Надежда. Она все, что у меня осталось, но сейчас я была готова отпустить и ее. Мне было плевать, останусь ли я прикованной к этой постели, пока меня не убьют, и даже плевать, где сгниют мои кости.

С меня хватит.

Я имела дело с таким дерьмом, что не каждый человек может выдержать, и сыта этим по горло. Меня это больше, чем просто зае*ало.

За*бало бояться. За*бало ходить голодной. За*бали рыжие шлюхи. За*бало, когда в меня стреляют.

За*бало оправдываться перед этой жизнью.

Я снова села в кровати и опустила голову на прикованную руку. Мое тело было полностью расслабленным. Я бросила взгляд на окно и поняла, что солнце уже встало. Я не знала, сколько было времени, и мне было абсолютно наплевать на это.

Меня никто не искал, когда я была жива, так что никто и не заплачет, если меня не станет.

Это была самая настоящая ирония. Я хотела найти крышу над головой и место, где могла бы поспать, и самым что ни на есть наихудшим образом мне это удалось. Хотя я не знала одного: как долго меня еще продержат в живых.

Парень, чьего имени я не знала, покинул комнату, но оставил поднос на кровати. Интересно, сколько этой дряни мне нужно принять, чтобы умереть? Половину? Все сразу? Может, Кинг сам планирует накачать меня этим дерьмом? Или, может, он оказался трусом и приказал своему другу сделать за него грязную работенку?

А может, мне повезет, и моя смерть будет быстрой. Одной пули в лоб будет достаточно.

В любом случае мне было плевать, как я умру. Я просто знала: это конец, и меня успокаивало то, что мне не придется бороться.

Усталость ломала меня.

Возможно, Кинг думал, что я упрощу ему задачу и сама накачаю себя наркотиками. Я хмыкнула. От меня он подобного удовольствия не дождется. Если он хочет меня убить, ему придется проявить характер и сделать это самому. Я приложила все свои силы и пнула поднос ногой. Зеркало упало на ковер. Кокаин превратился в белое облачко в воздухе.

Я не смогла сдержать смех.

Смеялась настолько сильно, что слезы покатились по щекам. Смеялась настолько сильно, что горло начало першить. Вот она я. Наполовину раздетая. Прикованная к кровати. На моем лице следы от рвоты. А наркотики рассыпаны по полу.

Мой маниакальный хохот больше напоминал смех шизофреника, который не принял свои таблетки.

Дверь открылась, и в комнату вошёл парень, ранее принесший поднос. Я не отреагировала на его появление и лишь пялилась в окно, понимая, что солнце близится к закату.

— Ты хоть знаешь, во сколько мне обошлась покупка этого дерьма? — спросил он с широко распахнутыми глазами.

— Нет. Как и не понимаю, зачем ты принес мне эту хрень, если я сказала твоему другу, что не являюсь конченой наркоманкой, — я перевернулась на бок, поворачиваясь к нему спиной. — Почему бы тебе не покончить побыстрей со всем этим дерьмом и просто не убить меня?

— Это было проверкой, — произнес парень, обходя кровать. Он присел передо мной, опираясь спиной о стену. В его руках была керамическая тарелка, от которой шел пар. — Ты ее прошла.

— Что? Какого хера все это значит?

— Кинг. Он решил проверить тебя, говоришь ли ты правду. Наркоманка даже на минуту не задумалась бы о еде — сразу сунула бы свой нос прямо в порошок, — он протянул мне тарелку. — Вот. Кстати, я Преппи.

Странное имя для странного парня. Он выглядел как головорез, учитель и серфер в одном флаконе.

Я видела его мельком вчера ночью, но не успела как следует рассмотреть. Его рост был примерно шесть футов (прим.: примерно 182,8 см). На нем были светлые джинсы, желтая рубашка с коротким рукавом и белый галстук. Волосы песочного цвета он зачесал назад и завязал на макушке в хвост, по обеим же сторонам над ушами его голова была выбрита налысо, что открывало взору тонкие линии татуировок, завитками уходившие от ушей до затылка. Руки, тыльные стороны ладоней и даже костяшки пальцев были усыпаны татуировками. Темный цвет его бородки не соответствовал цвету волос. На первый взгляд он казался старше, чем был на самом деле, но его озорные молодые глаза выдавали истинный возраст.

— Что это? — спросила я, пялясь на дымящуюся жидкость.

— Куриный бульон. Пей медленно, чтобы желудок не отторг еду. Когда ты ела в последний раз? — он скрестил на полу ноги и закинул руки за голову.

— Не помню, — не знаю почему, но то, что я произнесла слова вслух, заставило меня почувствовать стыд. — Несколько дней, наверное.

Я нерешительно взяла тарелку из его рук. Она была теплой в моих ладонях, и я тут же почувствовала боль в слабых руках. Я медленно поднесла ее к губам, впитывая парящее тепло щекой и ощущая блаженство, когда жидкость потекла по моему горлу.

— Почему вы вообще меня кормите?

— Ты утверждала, что не наркоманка, но твои ребра вот-вот проткнут кожу, а о ключицу можно даже нож заточить. Кинг не тот, кто до смерти морит людей голодом.

— Так он не собирается меня убивать? — в надежде уточнила я.

— Я ведь не это сказал, а то, что он не морит людей голодом. Команда Медведя вышла на след рыжей. Если мы ее поймаем и выясним, что ты не имеешь к этому делу никакого отношения, возможно, он тебя отпустит.

— Возможно?

— Он не самый предсказуемый парень, и его не было несколько лет. Он не похож на прежнего себя, поэтому сложно сказать, что творится в его голове.

— Лет? — после этого слова я вспомнила, что проходившая здесь вчера вечеринка проводилась по случаю его возвращения домой.

— Где он был?

— В штате.

— В колледже?

— В тюрьме.

Да, это имело больше смысла, чем колледж.

— Что он сделал? — я воспользовалась случаем вытащить из него побольше информации. Подумала, что, чем больше узнаю о Кинге, тем вероятней возможность быть отпущенной ими живой.

— Ты явно задаешь слишком много вопросов, девочка. Зачем тебе это?

Я дернула плечами и глотнула еще бульона.

— Думаю, это всего лишь мое любопытство.

— Он убил кое-кого. Но его поймали, — осторожно ответил Преппи.

Я громко проглотила немалую порцию бульона.

— Кого он убил? — мой рот не закрывался от любопытства.

Преппи улыбнулся. Его темные шоколадные глаза заблестели от возбуждения. Я понимала, что в его душе скрывается намного больше, чем можно судить по его внешности. Нечто зловещее было там, под татуировками и галстуком.

Нечто, от чего волоски на моих руках становились дыбом.

Преппи нагнулся вперед, положил руки на колени и опустил на запястье подбородок.

— Свою мать.

ГЛАВА 8.

Доу

В моей голове не было ни единого сомнения в том, что Кинг способен на поступки, о которых нормальный человек даже не задумается. Но отнять жизнь собственной матери?

Преппи задавал мне те же вопросы, что и Кинг — о том, кто я такая — и я рассказала ему свою историю. Разница между ними состояла в том, что Преппи хотя бы выслушал меня.

Я выложила ему краткую версию.

Потеря памяти.

Приют.

Жизнь на улицах.

Никки.

Попытка продать себя, чтобы получить крышу над головой и шанс защитить себя.

Также в отличие от Кинга Преппи, кажется, поверил мне.

Я выпила весь бульон до последней капли, а Преппи сменил повязку на моем ухе. Кожа под ней начала чесаться, когда он снял бинт.

— Почему ты меня не отпустишь? — спросила я, прижав к животу спортивные штаны, которые он мне дал. — Ты можешь сказать Кингу, что я просто сбежала.

Преппи помотал головой из стороны в сторону.

— Этого не будет, — сгримасничал он, будто в моем вопросе было что-то не так. Будто не существовало факта, что его друг приковал меня наручниками к своей постели против моей воли.

Преппи отстегнул наручники. Он четко дал мне понять, что это временно, и подвел меня к двери, которую я считала гардеробной, но которая на самом деле оказалась маленькой, чистой ванной.

Я только сейчас поняла, насколько сильно мне хотелось в туалет. Я бросила спортивные штаны на пол и уже была готова стянуть с себя трусики, когда заметила, что дверь так и осталась открытой, а Преппи наблюдал за каждым моим движением.

— Ты можешь, пожалуйста, закрыть дверь?

— Конечно, — Преппи переступил порог ванной комнаты и затворил за собой дверь.

— Это не то, что я имела в виду.

— Прости, детка. Босс приказал мне не спускать с тебя глаз.

— Ты всегда делаешь то, что тебе говорят? — с горечью спросила я.

— По большей части.

Будучи не в силах ждать больше ни секунды, я спустила трусики по бедрам и присела на унитаз.

Ничего не получилось.

— Уже перехотела? — поинтересовался парень.

— Нет. Но я не могу писать, когда ты пялишься как сейчас. Хотя бы отвернись. Я никуда не собираюсь. В этой комнате даже окна нет.

— Прости. Не знал, что у вашего величества проснулась боязнь публики, — с сарказмом ответил Преппи, закатывая глаза.

Он снова открыл дверь и повернулся ко мне спиной. В этот момент, когда я знала, что он не смотрит, мое тело расслабилось. Освобождение стало таким желанным, что я даже громко застонала.

— Я, возможно, и кажусь добрым, детка, но не принимай желаемое за действительное. Кинг и я сделаны из одного теста.

— Если он прикажет тебе убить меня, ты сделаешь это? — уточнила я.

Мне необходимо было узнать, может ли он быть одним из тех, кто покончит со мной.

— Да, — ответил он без колебаний.

Когда я закончила, Преппи отвел меня назад в кровать и вернул наручники обратно. В этот раз он приковал их к нижней перекладине изголовья кровати, поэтому мне не придется сидеть с поднятой вверх рукой.

— Преп, — глубокий голос Кинга прогремел из дверного проема, отчего меня бросило в дрожь.

Он посмотрел на Преппи и кивнул. Закрепив наручники на моем запястье, парень удалился из комнаты. Кинг же бросил на меня мимолетный взгляд и последовал за Преппи, закрыв за собой дверь.

Они нашли Никки? Она сообщила им, что я не крала у них ничего? Или, может быть, она все свалила на меня? Не будучи под воздействием наркотиков, Никки была помешана на том, чтобы прикрыть мою задницу, но, когда дело доходило до них, она становилась непредсказуемой. Если на кону стояла ее жизнь или ее наркотики, она спускала на меня всех собак.

Я услышала, как хлопнула дверь и как затем из приоткрытого окна снизу донеслись их приглушенные голоса. Попытавшись выглянуть в окно, я выпрямила шею. Кинг и Преппи стояли на лужайке под навесом. Солнце как раз садилось, и небо окрасилось оранжевым цветом.

Я встала с кровати, дотянулась ногой до рамы и пальцем поддела створку, чтобы ту сдвинуть.

— Рыжая нашлась, — произнес Кинг, подкуривая сигарету.

— Где? — последовал вопрос Преппи.

— Эндрю прочесал округу. Старый мотель с бассейном возле парковки.

— Деньги вернула? — спросил Преппи.

Он оперся спиной на столб, скрестив руки на груди.

Кинг потряс головой и выпустил изо рта дым.

— Думаю, она говорит правду, чувак, — сообщил Преппи, указывая локтем на окно моей комнаты. Я пригнулась, втягивая голову в плечи, чтобы они меня не увидели. — Полагаю, ты знаешь о моих способностях определить ложь, и эта девчонка не кажется мне воровкой. Что о ней сказала рыжая?

— Нихера не сказала.

— То есть?

— Эта сука мертва.

***

Никки была мертва.

Я не могла даже вдохнуть.

Голова шла кругом.

Кинг сказал, что все, кто крадет у него, платят за это, и Никки тоже поплатилась.

Своей жизнью.

Мне даже не нужно было спрашивать Кинга: несомненно, я была следующей.

На небе сгустились тучи. Кинг и Преппи зашагали в сторону дома, и я перестала разбирать то, что они говорили. Я опустила створку и вернулась на кровать, где они меня и оставили.

Как только мне подвернется шанс сбежать, я сделаю это. Не было времени на то, чтобы что-то спланировать. Мне придется действовать мгновенно, не медля ни секунды.

Несколько минут спустя вернулся Преппи и отстегнул наручники.

— Идем, — сказал он.

Он стащил меня с кровати и потянул к двери.

— Куда мы идем? — настойчиво потребовала я ответа.

Потом до меня дошло. Это был дом Кинга. А я была в его спальне.

Он не допустил бы моего убийства в своем доме, поэтому для начала он решил увести меня подальше. Это был мой единственный шанс, и мне было необходимо им воспользоваться.

— Недалеко, — всего лишь ответил Преппи.

Опускались сумерки, надвигалась гроза. Они не могли подождать хотя бы до утра? Если бы меня не душил страх, я бы смогла придумать план побега.

— Почему?

— Идем. Увидишь.

Мы спустились по узким ступенькам в коридор и достигли гостиной дома. Кинга нигде не было. Кажется, он все-таки поручил грязную работенку Преппи, но часть меня желала, чтобы это сделал Кинг.

Я хотела посмотреть ему в глаза, когда он будет целиться в невинного человека.

Но, видимо, такого шанса мне не выпадет. Преппи вел меня на балкон, пропустив вперед на первой ступеньке, о которую я споткнулась. Он отставал на пару шагов, но его хватка на моем запястье не ослабла. Он оглянулся, когда дернул мою руку, негласно командуя остановиться. Передо мной был единственный шанс спасти свою жизнь. Я не думала. Я просто действовала.

Согнув ногу в колене, я ударила, пока он был сзади. Сильно. Он отпустил руку и схватился за яйца, когда я навалилась ему на плечи всем своим весом, толкая его вниз со ступенек и спускаясь вслед за ним.

Я сбежала по лестнице и перепрыгнула через Преппи, который скрутился у её подножия, стонал и бормотал ругательства в ковер.

Я сорвалась с места так быстро, как только могла. Придерживая спортивные штаны на талии одной рукой, я уже мчалась по грязной подъездной дорожке. Со всех сторон были только деревья. Я не помнила, откуда мы приехали прошлой ночью, и ничего не подсказывало мне, с какой стороны вообще можно найти людей.

Найти помощь.

Где-то позади меня хлопнула дверь. Со стороны дома послышались тяжелые шаги по деревянному полу и следом эхом отозвались в моей голове.

Ветер донес до моих ушей глубокий и очень недовольный голос.

Черт.

Солнце почти скрылось за горизонтом. В темноте виднелись очертания деревьев, а мне нужно было лишь добраться до проезжей части.

Я сорвалась с места в направлении дороги. Убрав со своего пути ветки кипариса, я пролезла через полученный проем. Из-за раскидистого кустарника я едва касалась голыми ступнями влажной, мягкой земли. Но я продолжала лезть вперед.

Ветки и сучки блокировали каждое мое движение. На лицо налипла паутина, пока я пыталась проделать себе путь через кустарник. Еще немножко вперед, и мне удастся спрятаться за густой листвой кипариса.

Я наступила на что-то острое, и изо рта вырвалось шипение. Я попыталась переступить грязь, наваливаясь всем своим весом на ветки. Когда подняла ногу так высоко, как только могла, чтобы перейти неизвестно что, в меня врезалось нечто, налетев всей массой и выбив весь воздух из легких.

Неважно, насколько настойчиво я пыталась вдохнуть, у меня не получалось. Снова и снова я открывала рот, чтобы втянуть воздух, но вновь и вновь легкие подводили меня.

Я все еще пыталась сделать вдох, когда чьи-то руки схватили меня и опрокинули на спину. Массивные и крепкие бедра зажали мои ребра с двух сторон, сдавливая будто тисками, угрожая раздавить их любым движением колена.

Кинг перекатился через меня, ухватил мои запястья и заломил их над головой. Я снова попыталась вернуть себе возможность дышать. Когда мне удалось наконец-то втянуть воздух, моя грудь вздымалась и опускалась, касаясь груди Кинга с каждым тяжелым вдохом.

Над нашими головами завывал ветер. Небо отвечало ему страшным грохотом грома. На нас сорвался дождь.

Первые ледяные капли коснулись моей кожи, отчего по телу побежали мурашки. Я внезапно поняла, что надо мной возвышался огромный мужчина. Дождь резко превратился из одиночных капель в завесу из воды. Потоки стекали по лицу Кинга, а его глаза блестели как у дьявола.

Он и сам выглядел как дьявол.

— Думаю, я четко дал тебе понять, что ты принадлежишь мне, — прорычал он. Его ноздри раздувались от злости. — Твой долг еще не оплачен, щенячьи глазки.

— Так убей меня наконец и покончи с этим! — ответила я самым громким голосом, на который только нашла в себе силы, но их хватило лишь на хриплый шепот. — Или отпусти меня, или убей нахрен!

Кинг прищурился:

— Это будет слишком легко.

— Что тогда? Чего ты от меня хочешь? Я слышала тебя. Никки мертва. Твоих денег нет, а мне нечем тебе отплатить. У меня ничего нет, — я боролась, чтобы сбросить его с себя, но толку от этого было, как от цыпленка в лапах тигра.

— О, но я все-таки думаю, щенячьи глазки, ты отплатишь мне. Сделаешь то, что я хочу, — произнес он, скользя пальцами от моего запястья к плечу.

Кинг сжал пальцы на моем горле. Недостаточно, чтобы задушить меня, но достаточно, чтобы показать: он может это сделать.

— Пожалуйста, отпусти меня! Я — ничто. И никто! Ты не хочешь меня. Прошлой ночью ты ушел из комнаты, потому что не хотел меня. Забыл? Так что отпусти меня. Пожалуйста. Я умоляю тебя.

Я перестала бороться, потому как это было бессмысленно. Единственное, что я могла сделать, — это повлиять на него словами.

И я с треском проваливалась.

— Но и тут ты ошиблась. Прошлой ночью я считал тебя напуганной маленькой девчонкой, которая не в состоянии выдержать то, чего хочу я; то, что я могу сделать; и то, что мне необходимо. Но это больше не имеет значения. Теперь ты моя собственность, а со своей собственностью я делаю, бл*дь, что хочу! — он сделал ударение на слове «я» и сжал ладонь на моем горле.

Я уже открыла рот, дабы возразить и сказать ему, что никогда не была и не буду его, когда губы Кинга обрушились на мои с такой силой, что моя голова еще больше вжалась в грязь под нами. Мне некуда было деться и некуда было исчезнуть. Его полные губы были мягкими, но поцелуй явился полной противоположностью. Он втянул мою нижнюю губу в свой рот и языком слизал с нее капли дождя.

Кинг был напряжен и свиреп, как ад, но таким же был и поцелуй. И если бы его слова не противоречили реальности, я бы с уверенностью могла сказать, что принадлежу ему. На секунду поцелуй заставил меня забыть о том, что эти губы принадлежат разъярённому психопату.

Дождь продолжал падать на нас порывами. Впервые в жизни я думала не головой. За все мои движения сейчас отвечало тело. Потому что, как бы сильно я ни убеждала себя в том, что не хочу его поцелуев, мое тело с подобным же рвением твердило обратное. Оно хотело Кинга.

Я открыла рот, чтобы воспротивиться ему, но в этот миг его язык коснулся моего и из его горла донесся стон. Момент этого прикосновения превратился в искру, которая эволюционировала в энергию, направившуюся сквозь мое тело к низу живота.

Кинг поставил колено между моих ног и раздвинул их в стороны. Он ни разу не разорвал поцелуй, снова и снова потирая эрекцией местечко у меня между ног. Его руки скользнули мне под затылок, прижимая мой рот к своим губам. Из-за того, как он целовал меня, моя голова кружилась.

Это был абсолютно новый, неизвестный мне вид жажды.

С громким и гортанным рыком Кинг разорвал поцелуй. Оставшись на коленях, он склонился надо мной и провел подушечкой большого пальца по моей скуле. Он посмотрел на меня так, будто видел впервые в жизни. Черты его лица были такими мягкими, а губы припухли от поцелуев.

Моя грудь поднималась с каждым быстрым вдохом. Кинг возвышался надо мной словно гора, закрывая от капель ледяного дождя, поэтому весь холод я чувствовала спиной. Зубы начали стучать друг о друга. Его глаза впились в меня, пока он изучал мое лицо, а потом взглядом прошелся по всему телу. Могу поклясться, я почувствовала его прикосновения, хотя на самом деле он не притрагивался ко мне.

— Проваливай, — прошипел Кинг, вскакивая на ноги, будто к нему подсоединили электрические провода.

— Что? — переспросила я.

Мне с горем пополам удалось встать на колени. Я выпрямилась перед ним, придерживая теперь уже мокрые тяжелые спортивные штаны так крепко, будто они вот-вот спадут.

— Просто проваливай нахер! — зарычал он, вставая во весь рост.

Он угрожающе подошёл ко мне на шаг. Его внезапная близость заставила меня попятиться назад. Я споткнулась о камень и упала на задницу.

— Этой дорогой доберешься до трассы, — произнес он и указал рукой в направлении позади меня.

Я обернулась и увидела дорогу, но, когда посмотрела назад, парня уже не было. Хруст веток под его сапогами быстро затих, а ему на смену пришли раскаты грома.

Я была свободна.

Но я также была одинока. Во мраке.

Грудь будто сдавило тисками. Я прижала ладони к сердцу, пытаясь усмирить его, чтоб оно не выпрыгнуло из моей груди. Оно билось все быстрее и быстрее, и мне казалось, я сейчас закричу. Я снова не могла совладать с дыханием.

Во мне поселилась паника.

Перед глазами все застилала пелена. Деревья вокруг меня кружились, пока картинка не превратилась в одно сплошное темно-зеленое и коричневое месиво, будто их засосало в эпицентр торнадо.

Несколько минут назад я чувствовала себя в большей безопасности, пялясь в полные ненависти глаза Кинга. Попытавшись встать на колени, я поскользнулась в грязи и упала на руки.

Неспособная найти в себе мужество на вторую попытку, я перевернулась на бок и прижалась щекой к земле, прижимая руку к уху, с которого спала повязка.

Я хотела стать невидимой. Мне нужно было раствориться во мраке, и, может, тогда невзгоды растворятся вокруг меня. Я прижала колени к груди.

Двадцать четыре часа назад я могла бы оказаться в теплой постели какого-нибудь байкера, купаясь в комфорте, и с крышей над головой. Сытая. Я бы сохранила свое достоинство, но с тех пор, как я проснулась на больничной койке, у меня его не было. Вместо этого я осталась босой, замерзшей и лежащей среди деревьев. Когда луна исчезла за черными грозовыми тучами, меня накрыл полный мрак.

Я как можно плотнее прижала голые ступни к телу. Пальцы на ногах заледенели. Пока дождь беспощадно лупил по мне, постукивание зубов превратилось в дрожь всего тела. Каждая ледяная капля превращалась в болезненный укол.

Какого черта он поцеловал меня? Какого хера я вообще позволила ему это?

Я была зла на себя. Не из-за того, что сопротивлялась ему, а из-за того, что мне это понравилось.

За последние несколько месяцев я делала множество гнусностей. Искала еду в мусорных баках. Спала в брошенных машинах. Но ничего из этого не вызывало во мне большего отвращения, чем отсутствие моего сопротивления его губам.

Но еще более отвратительным являлось мое желание того, чтобы он вновь появился из-за зарослей кипариса и забрал меня с собой из этого мрака.

Мне пришлось напомнить себе, что Кинг был не из тех, кто спасает.

Он был из тех, кто убивает.

Мое тело содрогнулось. И я чертовски замерзла. Я до сих пор была зла. До сих пор напугана.

И до сих пор была возбуждена.

При свете дня несложно было отодвинуть все проблемы на задний план и подумать о способе выживания. Но наедине со своими мыслями стала лучше понимать, что без знания прошлого, прожитых и выученных уроков я была всего лишь оболочкой какого-то человека.

Я была незнакомкой сама себе. Была чужой, живя в теле какой-то девушки, которую даже не знала. Я украла его у нее случайно, и это стерло ее с лица земли и поместило меня на ее место.

В такие ночи, как эта, когда паника начинала пожирать меня, я говорю с ней вслух:

— Знаю, это странно, но я скучаю по тебе. А еще более странно то, что я постоянно говорю тебе это, но мне правда жаль. Мне жаль, если то, что делаю я, не является тем, что сделала бы ты. Я хотела бы, чтобы здесь была ты, а не я, потому что голодание на улицах не та жизнь, которую я хочу для тебя или себя. Мне жаль, что я подвела тебя.

Просыпаясь каждый день, я надеюсь, что ты вернёшься. Мне стыдно за то, что я делала ранее, за то, что пыталась продать свое тело ради защиты. Это был момент слабости, но отныне с меня хватит. Я справлюсь сама. Я смогу защитить себя. И мне стыдно за то, что произошло с Кингом. Не знаю, как много смогу вынести, но я обещаю, что не позволю ему трахнуть меня. Или тебя. Или лучше сказать нас обеих? Это была бы самая странная гребаная оргия в мире.

Я громко рассмеялась, касаясь губами грязи и случайно втягивая ее в рот. Я закашлялась и начала плеваться, пока кусок не выпал изо рта.

— Я постараюсь лучше. Обещаю. Я смогу выжить… Ради тебя.

ГЛАВА 9.

Доу

Как только взошло солнце, я встала с земли.

Я поплелась по дороге, на которой выбоин было больше, чем асфальта. Волоча ноги несколько часов подряд, я шла, покрытая грязью, которую солнце запекло в застывшие куски глины.

Каждый шаг по траве на обочине трассы отдавался болезненной агонией во всем теле. Каждая травинка резала мои стопы словно лезвием, отчего каждый последующий шаг причинял только больше боли моим голым, поцарапанным и окровавленным ногам.

Хромая, я плелась в неизвестность, пока наконец-то не наткнулась на первый признак цивилизации: квартирный комплекс.

Мне нужен был телефон, или полицейский участок, или церковь. Кто-нибудь, кто мог бы помочь, но у меня не было сил искать что-нибудь еще. Я хотела присесть и собраться с духом, потому что мое тело сейчас напоминало серую тучу из смятения, истощения и обезвоживания.

Почему Кинг отпустил меня?

Что-то в его нерешительности цепляло меня за живое. Часть меня ожидала, что в любую секунду он выскочит на дорогу и утащит в свою машину. Возможно, поцелуй изменил его решение? Он думал, у него получится использовать меня для своих развратных целей, но после поцелуя понял, что, скорее всего, разочаруется? Поэтому он отпустил меня?

По-другому быть не могло. Но тогда почему, если он убил Никки, ему не убить и меня? Почему он пожалел меня, но так расправился с ней?

Ничего из этого не имело ни капли гребаного смысла.

После очередных мыслей о том, что со смертью меня разлучали секунды — кстати, не впервые за последние тридцать шесть часов — свобода была тем, о чем я даже не мечтала.

Но вновь вернуться на улицу было своего рода пленом. Свобода, по крайней мере, давала выбор.

А у меня он до сих пор не появился.

Я поплелась к комплексу. Старое, неухоженное, маленькое здание. Десять отделов, тесно прилегавших друг к другу, были прикрыты от солнца темным козырьком. Половина досок как попало заменили фанерой. Из бетонной дорожки ввысь пробивался колючий сорняк.

Не в силах сделать больше ни шагу, я оперлась на стену и сползала по доске, пока моя задница не ощутила под собой бетон. Наконец-то у меня было спасение от палящего солнца, которое будто кислотой разъедало мою кожу.

Мне просто нужно было немного посидеть, перевести дыхание и собраться с мыслями.

— Ты не можешь находиться здесь, девочка. Проваливай.

Хриплый мужской голос прозвучал из ниоткуда. Передо мной стоял мужчина в футболке размера на три меньше с изображением единорога, перепрыгивающего через радугу. Он возвышался надо мной, скрестив руки на груди.

— Ты глухая, что ли? Ты не можешь тут оставаться. У меня здесь не скопище отбросов, — он лениво пнул мое бедро ногой в кроссовке. — Вали. Сейчас же.

— Прошу. Мне всего лишь нужен телефон. Пожалуйста? — умоляла я его.

Слова превратились в сухой скрип. Мне даже было плевать на тот факт, что,когда я позвоню копам, они просто закинут меня в очередной групповой дом (прим. пер.: групповой дом — дом для совместного проживания «трудных» и бездомных подростков и молодых людей).

Я думала только об одном единственном.

Мне необходимо рассказать об убийстве. Может, Никки и была шлюхой и воровкой, но она не заслужила из-за этого смерти.

Иногда мне казалось, что она ненавидит меня, но Никки — это все, что у меня было.

Мужчина вздохнул с явным раздражением.

— Зачем он тебе? — спросил он, ныряя пальцами в пачку «Читос» (прим. пер.: кукурузные шарики или палочки), которую держал в руке.

Закинув целую горсть шариков себе в рот, он слизал с пальцев сырный порошок.

— Пожалуйста. Вы должны мне помочь. Меня похитили. Заперли в комнате, приковав наручниками к кровати. Я сбежала и провела ночь в лесу. Я шла весь день. Мне нужна вода, я обгорела и устала. Это первое место, попавшееся мне на пути. Пожалуйста, мне необходимо позвонить в полицию. Мою подругу… Мою подругу Никки убил тот же человек, который держал меня у себя.

Он сунул еще одну горсть чипсов в рот и вытер пальцы о единорога.

— Неужели? Тебе повезло. Я как раз работаю патрульным в этом округе. Меня зовут Крестор. Так что можешь рассказать мне свою историю, — он приподнял жировую складку на своем животе и показал прикрепленный к ремню полицейский значок. Полупережеванные кукурузные хлопья вылетали из его рта, когда он снова начал говорить: — И кто, думаешь, убил твою подругу?

— Я не думаю, что он ее убил, а знаю это наверняка! Я слышала, как он говорил об этом. Но я не знаю его полного имени, да и имя ли это вообще. Мне лишь известно, как его называют другие.

— И как они его зовут? — Крестор прислонился спиной к стене, пялясь на наполовину выкрученную лампочку над дверью, а потом, абсолютно потеряв интерес к моей истории, стал вкручивать ее до упора.

— Все зовут его Кинг.

Его глаза вспыхнули, а пальцы ослабили хватку на пачке шариков. Читос упали на бетон. В ту же секунду он ринулся вперед и, схватив меня под руки, поднял на ноги.

— Стойте! Что вы делаете? — спросила я, пока он волок меня к парковке.

Правая нога подвернулась, когда я наступила на неровный выступ на бетоне и упала на дорогу, сдирая кожу на запястьях о сорняк.

— Вставай и пошли! Не смей нахрен возвращаться сюда! — крикнул он. Мужчина схватился руками за голову, а после маниакально замахал ими в воздухе. — Мне не нужно здесь это дерьмо! Проваливай, девочка! Когда увижу тебя в следующий раз, я вышибу тебе мозги.

Он оставил меня на дороге и поспешил назад в здание. В один миг я видела его спину, а в другой она исчезла за дверью с надписью «ОФИС». Он опустил жалюзи, полностью замуровывая себя в комнате.

Я стояла на трясущихся ногах и стряхивала мусор с ран на руках и с футболки. Ступни зудели. Боль от вывихнутой лодыжки посылала резкие уколы агонии по всей ноге. Из простой неудачницы я превратилась в королеву лохов.

Кинг наверняка был уже далеко. Но насколько далеко? Будь у меня хоть малейший шанс на помощь себе или Никки, я бы убралась подальше от Логанс-Бич, но я не знала, в правильном ли направлении иду.

Я волочила ноги, будто они больше не принадлежали мне, а просто свисали, как сломанный бампер на машине.

Проходили часы, и хоть все это время я шла, у меня не получилось уйти далеко. Многоквартирное здание все ещё виднелось позади меня.

За целый день мимо не проехала ни одна машина. Живот снова бунтовал против пустоты в нем, скручиваясь в узел и урча. Лицо и уши сгорели на солнце. Стопы опухли и онемели, благодаря чему я уже не чувствовала боли.

Но я продолжала идти.

С каждым дюймом, которое солнце проделывало на пути к горизонту, тревога внутри меня росла. Варварский солнечный день скоро окунется в пустынную тьму ночи.

Я наткнулась на старый заброшенный банк с заколоченными окнами как раз в тот момент, когда вдали над головой раздался раскат грома.

На небе вспыхнула молния, которая отскакивала от тучи к туче. Я почувствовала запах дождя раньше, чем первые капли упали на мое лицо.

Я похромала к козырьку над подъездной площадкой, но не успела. Небо разразилось надо мной проливным дождем прежде, чем я смогла доковылять до сухого места. Когда я наконец-то забралась под навес, с меня уже текло так, будто я только что искупалась в озере. Бетон подо мной окрасился в темный цвет от грязи, налипшей на меня прошлой ночью и стекавшей теперь вместе с водой. Я прислонилась спиной к банкомату и опустилась задницей на выступавший фундамент, прижавшись лбом к коленям.

Я чувствовала свое поражение. Мне захотелось, чтобы одна из молний изменила свою детскую игру перескакивания с облака на облако и спустилась с небес прямо на меня. Лучше быть мёртвой, чем ненужной.

Смерть лучше, чем все это.

— Ну, привет, — голос прозвучал из ниоткуда.

От затылка до копчика поползли мурашки. Руки покрылись гусиной кожей. Я подняла голову и увидела мужчину с грязной серой бородой, горой возвышающегося надо мной. Морщины от его глаз бороздами тянулись вниз по скулам.

У него не хватало нескольких передних зубов, а подбородок был усеян красными шрамами.

— Ты потерялась или что-то в этом роде? — от него воняло скисшим молоком, а одежда была изодрана.

— Что-то вроде этого.

— Я Эд, — произнес он, протянув мне руку. Ногти были желтыми и длинными.

Поняв, что я не собиралась пожимать ему руку, он опустился передо мной на колени, разгоняя мое сердце до бешеной скорости. Эд протянул мерзкую ладонь к моему лицу и попытался погладить щеку костяшками пальцев. Я содрогнулась и, неуклюже пошатнувшись, отстранилась от него. Перед глазами заметались искорки. Я ухватилась за выступ, чтобы не упасть на землю.

— Не груби старику Эду. Как тебя зовут? — спросил он, облизывая губы и поправляя грязные штаны цвета хаки в области паха.

— Мм… Рада знакомству, Эд, — произнесла я с такой уверенностью, на которую только смогла найти в себе силы. — Но мне уже пора идти.

Я попыталась обойти его, но он встал передо мной, блокируя путь.

— Почему бы тебе не остаться и не обсохнуть немного? — его глаза блуждали по моему телу. — Хотя… Мне нравится, когда женщина мокрая.

Он щелкнул языком по своему нёбу с характерным звуком.

— Спасибо. Мне это не нужно. Я просто жду, пока меня не заберет мой друг, — солгала я, желая, чтобы это на самом деле было правдой. Я снова попыталась выбраться из его западни, но в этот раз он схватил меня за руку. Я попробовала освободиться, но даже у ребенка это получилось бы лучше, чем у меня. — Отвали!

— А теперь слушай сюда. Ты пришла в мой дом. Теперь ты останешься и посмотришь, насколько гостеприимным я могу быть.

Эд дернул мое запястье, разворачивая меня и наваливаясь грудью на мою спину. Он удерживал мои руки перед собой. Его член дернулся возле моего бедра, и я глотнула ртом воздух. Если бы в желудке что-то было, меня бы тут же стошнило.

Я топнула по ботинку Эда своей голой пяткой, и боль от этого пронзила мою ногу до самого таза. Я причинила боль лишь себе, но никак не ему, хотя этого оказалось достаточно, чтобы выбить его из колеи. Мне удалось вырваться из его хватки.

Я сделала лишь несколько шагов, когда он дернул мои волосы, опрокидывая меня на спину. Я даже услышала глухой удар своей головы о бетон. Второй раз за двадцать четыре часа из меня выбили жизнь. Мои легкие больше не могли работать. Они трепетали внутри моего тела, моля о воздухе. Пелена перед глазами все сгущалась и сгущалась.

Это было именно той причиной, по которой я искала защиты у байкеров. В эту секунду я пожалела, что Медведь отвел меня к Кингу, а не забрал к себе в постель.

Но потом я вспомнила данную ей клятву.

Я должна защитить ее. Любыми способами.

И я не собиралась отправляться в ад без боя.

Когда Эд попытался прижать мои ноги к земле и раздвинуть их, я выдернула одну из его лап и удачно пнула ей ему в лицо. Кровь хлынула из его носа, а жар от удара разлился по ступне, будто ее подожгли.

— Ты поплатишься за это, сука! — прошипел Эд.

Возвратившись в прежнее положение, он ударил меня кулаком в челюсть. Мою голову откинуло в сторону, и я приземлилась на бетон. Рот наполнился теплой жидкостью с металлическим привкусом.

Эд прижал что-то холодное и острое к моему горлу.

— Давай! Сопротивляйся, бл*дь, и я перережу твою глотку, — предупредил он сквозь стиснутые зубы.

Удерживая нож некрепкой хваткой, он сдернул мои штаны и трусики вниз одним грубым рывком.

Каждая моя попытка вдохнуть отдавалась жжением на горле от его лезвия.

Я закрыла глаза. Это то, что случается, когда ты желаешь смерти?

Иногда желания сбываются.

Я только надеялась, что он убьет меня, когда закончит, лишь бы мне не пришлось вспоминать это впоследствии.

Не прошло даже и дня после того, как я дала ей обещание защищать, как тут же с треском провалила эту миссию.

Эд пыхтел надо мной, пока я сжалась от страха и смирилась с тем фактом, что умру под козырьком заброшенного банка посреди неизвестности.

Будто я никто.

В следующую секунду Эд исчез. Его вес внезапно пропал с меня.

Донеслись звуки борьбы, а потом оглушительный взрыв, громом отразившийся в моем ухе. Я уже слышала этот звук.

Мне хотелось поднять голову и посмотреть, что там происходит, но шея не слушалась, а голова весила будто стотонный мешок.

Сильные руки скользнули под мою спину и колени, без труда поднимая меня в воздух, и прижали к твердой груди словно ребенка. Я пыталась сопротивляться тому, кто бы это ни был, но смогла лишь еле заметно дернуться в его руках.

— Попалась, — прошептал знакомый низкий голос над моим ухом.

Кинг.

— Я думала, ты меня отпустил, — произнесла я.

Мысли цеплялись друг за друга в моей гудящей голове, вколачиваясь одна в одну.

— Я передумал.

Мышцы Кинга едва ли напрягались, пока он меня нёс. Прикрыв меня кожаной курткой, он решительно вышел под стену проливного дождя.

Мир вокруг меня хаотично вращался.

— Я думала, перед глазами должна была промелькнуть вся жизнь…

— Почему ты так думала? — спросил он.

В своем ослабленном состоянии я не понимала, был ли его голос и правда ангельским или я это выдумала.

— Потому что это должно было произойти, когда ты умираешь… — ответила я

— Ты не умираешь.

— Ммм… Хорошо. Потому что у меня нет даже жизни, которая могла бы пронестись перед глазами. Если и существует какая-то сила, ответственная за это, то она показала мне тебя.

— Почему меня? — поинтересовался он.

Когда я не ответила, Кинг встряхнул меня, бормоча что-то о том, чтобы я оставалась в сознании и не засыпала, но мне было плохо его слышно.

Мне кажется, я ответила лишь:

— Потому что, даже если ты и кажешься злым и огромным, на тебя действительно очень приятно смотреть, — я не смогла сдержать зевок. — Почему ты вернулся за мной?

Я использовала всю свою энергию, чтобы открыть один глаз и посмотреть через плечо Кинга. Эд сидел на земле, прислонившись к стене спиной.

Между его глаз красовалась красная дыра от пули.

Кинг прижал меня к себе, склонив голову к моему уху:

— Потому что ты моя.

ГЛАВА 10.

Доу

Я проснулась наполовину погруженная в теплую воду. Каждый ушиб, царапина или порез болели так, будто их прижгли раскаленными прутьями. Когда я открыла глаза, Кинг наклонился над краном, держа в руке мочалку.

Резко набрав ртом воздух, я скользнула задницей по дну ванны, расплескивая воду на пол. Я отодвинулась подальше от него, скрещивая руки на груди и сведя под водой ноги. Кинг схватил мое запястье и подтащил меня к себе, лишая единственной защиты, которая могла у меня быть. Огрубевшие кончики пальцев его свободной руки прошлись по моей коже от ключицы к груди. Когда он достиг соска, то ущипнул его.

СИЛЬНО.

Я вскрикнула.

— Я уже видел их, щенячьи глазки. Нет надобности закрываться от меня.

Кинг был без рубашки. Кубики на его животе сокращались с каждым движением, оживляя татуировку.

— Ты убил Эда, — выплюнула я.

Воспоминания о событиях прошлой ночи неуклюже толкались в моей голове, пытаясь выстроить логический ряд произошедшего. В памяти одна за одной всплывали жуткие детали.

— Эда? — переспросил Кинг, вздернув бровь.

— Парень, который прошлой ночью… — я начала объяснять. — В общем, которого ты…

— Пристрелил, — закончил Кинг. — Не знал, что вы были знакомы, — Кинг поднес мочалку к моей коже, что заставило меня зажмуриться. — Я всего лишь смою грязь.

— Ты не очень убит горем. Видимо, убедил себя в том, что ты и судья, и присяжные, и палач, — произнесла я.

— Простого «спасибо, Кинг, что спас мне жизнь» было бы достаточно, — ответил он. — Но чтобы ты знала и что стоило бы знать Эду: если ты играешь со мной и с тем, что мое, то да, я и судья, и присяжные. А когда ситуация взывает к критическим мерам, то я чертов палач.

От его слов мой желудок скрутило в узел.

— Какое тебе дело до того, причинил бы он мне боль или нет?

— Потому что ты моя.

— Почему ты снова и снова говоришь это?

— Потому что это так.

— Я никогда не соглашалась быть твоей, что бы это ни значило.

— Твое согласие меня не особо волнует. Это не переговоры. Или ты хотела, чтобы Эд сделал то, что он планировал с тобой сотворить?

— Нет. Я говорю не об этом.

Даже в теплой воде моя кожа покрылась мурашками, стоило мне подумать о том, что могло случиться, если бы Кинг не спас меня.

Я была бы мертва.

Разве смерть Эда меня расстраивала? Нет. Или он, или я — такова была ситуация, и я рада, что она закончилась хорошо для меня.

— Поэтому мне нужен был байкер, — пролепетала я.

— Что-что? — спросил Кинг.

— Ничего, — поспешила ответить я, не понимая, как могла произнести это вслух.

— Нет, ты сказала что-то о том, что тебе нужен был байкер. Что, бл*дь, это вообще значит?

— Для защиты! — прошипела я. — Ты понятия не имеешь, что представляет собой жизнь на улице. Такие, как Эд, поджидают тебя на каждом углу, ждут, пока ты уснешь, или потеряешь бдительность, или забредешь не в ту аллею. Я не была в восторге от этой идеи, но мне больше ничего не оставалось. Никки сказала, что на твоей вечеринке будут байкеры. И если я понравлюсь хоть кому-нибудь, он защитит меня.

— Ты пришла на вечеринку, чтобы тебя, как шлюху, снял байкер?

Его голос был полон злости и разочарования, и по какой-то непонятной причине я на самом деле ненавидела тот факт, что разочаровываю его. Точно так же я ненавидела и тот факт, что разочаровываю сама себя.

Или ее.

— Да, — честно ответила я. — Хотя бы ненадолго. Но я поняла, насколько глупой была эта идея. Я больше не хочу этого.

Я не понимала, насколько смущенно и застенчиво звучат мои слова, пока не произнесла их вслух.

— По крайней мере, в этом теперь есть смысл. Давай наклонись назад, — скомандовал Кинг.

Я задрала подбородок, а Кинг придержал меня за затылок. Он взял чашку с полочки и, набрав в нее воды, медленно вылил на мои волосы.

— Ты убил свою мать, — прошептала я.

Какой бы приятной ни была ванна, я не могла заткнуть свой рот, слова сами слетели с языка.

— Преппи, бл*дь, — Кинг помотал головой. — Он не должен был ничего говорить. Это не твоего ума дело, — выплюнул он. Его задели мои слова. — Это вообще нахер никого не касается!

Через минуту или две его дыхание вновь выровнялось, а венка на шее перестала пульсировать. Он закончил поливать мои волосы.

— Значит, ты знаешь, что я сидел в тюрьме?

— Да.

— Знаешь, как долго я там пробыл?

— Три года, — произнесла я, вспоминая слова Преппи.

— Да, три года. А ты знаешь кого-нибудь, кто получил за убийство три года? — почему я раньше об этом не подумала?! В этом не было смысла. Я потрясла головой. — Это длинная история, но сегодня у меня нет настроения баловать тебя сказками.

— Но ты убил Никки.

Я прокляла себя за то, что не могла найти иголку с ниткой, чтоб зашить себе рот. К моему удивление, Кинг прыснул со смеху. Это был настоящий смех, будто я рассказала забавную шутку. Я даже не знала, что этот человек способен на такой смех.

— Нет, — ответил он. — Я не убивал.

— Да, убил, — возразила я. — Я слышала, как ты рассказывал об это Преппи. Почему ты это отрицаешь?

— Подумай головой. Ты действительно слышала, как я говорил, что убил ее?

И опять он был прав. Я не слышала, чтобы он произнёс именно эти слова.

— Я сказал лишь то, что она была мертва. Извини, щенячьи глазки, но это так. Я нашел ее с иглой в руке в сраном мотеле за городом, — Кинг поймал слезу, скатившуюся по моей щеке, большим пальцем. — Она стреляла в тебя. Думаешь, она правда достойна этой слезы? — он удивил меня, когда слизал соленую каплю с пальца.

— Она стреляла не в меня, — защищалась я. — Она пыталась сбежать. Никки подстрелила меня случайно. На самом деле, она целилась в тебя. Мы были в отчаянии. Отчаянные люди совершают отчаянные поступки.

В этот момент я поняла, что соскучилась по Никки. Какими бы кончеными ни были наши отношения, она стала всем, что у меня было.

А теперь не существовало и ее.

— Щенячьи глазки, специально или нет, но она выстрелила в тебя. Честно говоря, если бы я нашел ее живой и если бы она снова наставила на меня пистолет, я бы прикончил ее.

— Моя жизнь похожа на все увеличивающуюся кучу вопросов, которые продолжают падать сверху, и я готова добавить к этому ещё и ответы, прежде чем потеряю остатки мозгов.

— Как… Красноречиво с твоей стороны.

— Я серьезно. Для чего ты искал меня? Зачем париться и тащить меня обратно?

— Мое решение отпустить тебя было временным помутнением рассудка. А почему я принял это решение, тебя не касается. Дело в том, что твоя подруга мертва, а ты все еще должна мне. Ты моя собственность и будешь принадлежать мне, пока я не изменю своего решения.

Он провел мокрой мочалкой по моим ногам, вытирая раны на стопах. Я вскрикнула и зажмурилась.

— Ты их почти изуродовала.

— Знаешь, такое случается, когда тебя бросают гнить в лесу, а потом ты идешь несколько миль под раскаленным солнцем, — выплюнула я.

Я ожидала, что он начнет возражать мне, вступит в словесную перепалку, но он удивил меня:

— Мне жаль. Как я говорил, это было временным помутнением рассудка.

— Ты только что извинился передо мной?

— Нет, я сказал, что мне жаль и это было временным помутнением рассудка. Я не произнёс «прости».

— Как именно я должна заплатить тебе? — нерешительно поинтересовалась я. — Мы уже говорили об этом. Мне нечего тебе дать, — я вздохнула. — У меня вообще ничего нет.

— Ты заплатишь так, как я скажу, щенячьи глазки.

— А что, если я не хочу быть твоей?

Кинг не колебался:

— Тогда, я отдам тебя Преппи. Он с тобой разберется. Парень хоть и кажется милым, но в нем столько дерьма, что он и глазом не моргнет прежде, чем прижать тебя к стене и отыметь. Он любит, когда девочки кричат под ним. Любит, когда они теряют сознание от боли. Просто обожает, когда они сопротивляются. Или, может, я одолжу тебя Медведю и его команде. Слышал, Гаррис и Моно любят игры с ножом, — в его голосе не было ни капли юмора. — Но если ты согласишься, то будешь принадлежать исключительно мне. Будешь под моей защитой. И когда ты мне надоешь и твой долг будет оплачен, сможешь уйти.

— Защита, — повторила я. Именно то, что я здесь искала. — Что, если ты не устанешь от меня?

Кинг подавился смешком:

— О, я устану. Всегда устаю. Но до этого момента ты будешь делать все, что я говорю. Ты будешь жить в моем доме, — его взгляд опустился к моей киске, — и спать в моей постели.

— Ты собираешься изнасиловать меня? — мое сердце выпрыгивало из груди. — Одно дело, если я добровольно могу заплатить за себя таким образом. И совсем другое, когда у меня отнимают выбор. Если это твой план, можешь просто сунуть мою голову под воду и открутить кран на полную.

— Хотя твое тело сейчас ослабло и истощено, но твой рот, кажется, так и нарывается на неприятности.

После этих слов адреналин тут же рванул по моим венам, вернув меня в реальность и приготовив к новому сражению за свою жизнь. Разбрызгав еще больше воды, чем в прошлый раз, я встала в ванне абсолютно голой перед ним. И мне было плевать, что я ничем не могла прикрыться.

Кинг удивил меня в очередной раз, когда залез в ванну, намочив тем самым свои джинсы. Я выставила перед собой кулаки, собираясь ударить его в случае необходимости. Он прыснул со смеху и прижал меня к своей татуированной груди, при этом заведя мои руки за спину.

— Ты еще поймешь, что во мне много дерьма, но я не какой-нибудь гребаный насильник. Прежде чем я трахну тебя — а я это сделаю, щенячьи глазки — ты будешь умолять меня об этом, — прошептал он возле моей шеи.

Я сдвинула бедра, пытаясь унять то ощущение, которое он пробудил у меня между ног. Курсировавший по моим венам адреналин превращался в нечто иное. Я была готовой для него. Только не в том смысле, что я думала ранее.

Предательское тело.

— Сначала тебе нужно зализать раны. Твои стопы порезаны, а ухо снова начало кровоточить.

Кинг ступил из ванны на пол и вытащил меня вслед за собой, ставя на холодный кафель, из-за чего мои зубы начали стучать друг о друга. Он открыл шкафчик и достал оттуда полотенце размером с одеяло.

— Есть еще кое-что, что ты должна знать.

— Например?

— Ты рассказывала Преппи, что с тобой случилось. Но как такая, как ты, вообще могла пропасть?

— Такая, как я?

— Кто-то точно скучает по твоим прекрасным глазам, — он сжал мои волосы в кулак и запрокинул голову назад.

— Я пыталась найти кого-то, кто знает меня, — ответила я, хотя зубы все также стучали. Кинг обтирал меня полотенцем, осторожно обходясь с повреждениями. — Полиция тоже искала, но не нашлось ни единого заявления о пропаже похожей на меня девушки. Моих отпечатков пальцев не было ни в одной базе. И ранее я не привлекалась к уголовной ответственности.

Кинг расстегнул джинсы и, стянув их с себя, повесил на веревку, протянутую через всю ванную. На нем остались лишь черные боксеры, эластичную ткань которых натягивала огромная эрекция. Он заметил, что я смотрю на него, но ему ни капли не было стыдно за его возбуждение. Он даже не прикрывался. Уголок его рта дернулся в улыбке, когда парень сделал несколько шагов ко мне.

Кинг поднял меня на руки, будто я была младенцем, и понес в свою спальню на кровать.

Наручники так и висели на спинке.

— И что теперь? Я твоя пленница? Опять прикуешь наручниками к кровати?

Кинг помотал головой:

— Нет, щенячьи глазки. Ты не моя пленница. Не думаю, что они нам понадобятся.

Он кивнул на наручники. Идеально сложенное, татуированное высококлассными рисунками мускулистое тело Кинга поблескивало в лившемся из окна свете луны. Мой рот наполнился слюной, и мне снова пришлось сжать бедра, чтобы унять желание, собирающееся у меня между ног.

Может, он и был дьяволом, но тело точно украл у бога.

Я прошептала свой последний вопрос:

— Тогда кто я? — истощение понемногу брало верх.

— Я уже говорил тебе.

Кинг наклонился ближе, стащил с меня полотенце и позволил взгляду нагло блуждать по моему телу, прежде чем накрыл меня простыней. Опустившись одним коленом на матрас, он склонился к моему лицу и захватил мою нижнюю губу своим ртом. Я почувствовала приятное покалывание внизу живота. Кинг отпустил губу, цокнув языком:

— Ты не моя пленница. Ты просто моя.

ГЛАВА 11.

Кинг

Противореча своему самому рациональному решению, я все-таки вернул ее обратно в свой дом. Накормил ее. Искупал. Уложил в свою постель, и она даже не стала сопротивляться тому, что я залез к ней под одеяло и прижимал к себе, пока она не уснула со слезами на глазах. Она была здесь против своей воли, а я был извращенным е*анутым ублюдком.

Но счастливей в своей жизни я себя еще не чувствовал.

Именно тот поцелуй перевернул все с ног на голову. Я не собирался целовать ее там, в лесу, но у меня не получилось засунуть в задницу всепоглощающее желание наброситься на ее губы. Сначала мне показалось, что жажда поцеловать эту барахтающуюся подо мной девчонку просто пробудила во мне больную сторону моей сущности. Но, когда она ответила мне, я потерялся в ней полностью и безвозвратно.

Ее вкус, ее язык, притяжение, которое я почувствовал к ней, когда она впервые оказалась в моей постели, смешались в нечто, что я не смог обуздать. Я потерялся в этом поцелуе, и прошла целая минута, прежде чем снова получилось взять себя в руки. Остановиться было чертовски сложно, а мысль о том, что я могу утолить свое желание в ее теле, превращала мой член в сталь.

Я не собирался преследовать ее. Но всю ночь не смыкал глаз, пялясь на вентилятор на потолке. Бл*дь, да я даже не знал эту девчонку, но уже переживал за нее. Что она делала? Выбралась ли из леса? Я несколько часов надеялся, что она пошла в правильном направлении, в сторону Корал-Пайнс. Миль через десять она бы в любом случае нашла там признаки цивилизации.

Целый день я боролся с желанием отправиться за ней. Потом Преппи рассказал мне о том, что она нихера не помнила. О том, что потеряла память.

Поэтому я и сделал это. Эта новость стала пинком под зад для того, чтобы вернуться за ней. И это решение изменит жизнь всех вокруг меня.

Чью-то в лучшую сторону.

Чью-то в худшую.

А кому-то вообще не жить.

Я выяснил, кто такая Доу.

ГЛАВА 12.

Доу

Хоть я и лежала с открытыми глазами, тьма вокруг меня сгущалась, давая выход моей панике. Пара полуприкрытых веками каштановых глаз надо мной напомнила мне, что я не одна. Страх тут же сковал мое тело. Истинное желание в его взгляде мгновенно растопило меня, и я почувствовала влагу между ног. Я терялась в ощущении прикосновений его кожи к моей; жар, который исходил от его голой груди, словно окутывал меня.

Очень медленно он провел пальцами вверх по моему бедру, трогая меня везде, кроме одного местечка, больше всего ожидавшего его прикосновений, пульсировавшего желанием, о котором я не знала. Его касания были одновременно нежными и робкими, словно он сам не знал, где дотронется меня в следующий миг. Я поерзала, пытаясь направить его туда, куда мне было нужно, туда, где я жаждала его пальцы больше всего.

— Шшшшшш, — прошипел глубокий голос у моей шеи, отчего волоски на коже встали дыбом, а в животе запорхали бабочки. — Ты хочешь, чтобы я коснулся тебя здесь?

Его рука опустилась на мою грудь, зажимая между пальцами чувствительный сосок. Я издала громкий стон и выгнула спину навстречу его руке.

— Нет, — ответила я на выдохе.

Мне нужно, чтобы он скользнул ниже. Гораздо ниже. Он отпустил мой сосок и слегка сжал грудь.

— Я нужен тебе здесь? — услышала я голос, который дразнит меня словами так же, как его владелец пальцами.

— Нет, — я снова простонала, умирая под его пыткой, будучи не в силах дождаться его прикосновений там.

Я слегка дернула ногой.

— Шшшшшшш. Веди себя хорошо, и ты получишь то, чего хочешь, — прошептал голос.

Кончиком языка он прошелся по моей шее, в то время как рука спустилась к моему лону. Два пальца медленно заскользили по моему клитору, едва касаясь плоти.

Его тело замерло.

Я заерзала под ним, ища освобождение, которое он отказывался мне дать.

— Пожалуйста, — молю я. Ответа не последовало. — Пожалуйста, — повторила я.

Ответом снова стала тишина.

Я посмотрела в глаза, мгновение назад обещавшие мне удовольствие, но они начали исчезать. Потянувшись к нему, я ухватила лишь ночной воздух. Моя кожа еще горела в тех местах, где он касался меня, но я уже не чувствовала его рядом.

А потом, будто по щелчку пальцев, я осталась одна во мраке.

Прежде чем меня окутала паника, я почувствовала у себя за спиной того, кто пару мгновений назад возвышался надо мной, но что-то было не так.

Это был другой человек. Тепло от этого тела было намного, намного интенсивнее, и его было больше. Я жаждала, нуждалась в нем и знала, что он был готов дать мне его.

Другие пальцы не были такими робкими, и я почти распалась на кусочки, когда они коснулись влаги у меня между ног, раздвигая мои складочки, пока я не избавилась от мрака позади меня. Мое тело просило его прикосновений, нуждалось в них и хотело, чтобы они наполнили его чистым наслаждением, которое расколет мой мир пополам.

Пальцы стали проникать в меня.

Глаза распахнулись. В этот момент я поняла, что больше не сплю. Я лежала на боку, лицом к стене. В кровати.

В кровати Кинга.

С КИНГОМ.

Это его пальцы сейчас наполняли меня. Внутри он согнул их, и они коснулись точки G, что заставило меня выгнуть спину. Я резко набрала ртом воздух и попыталась отодвинуться от него, но он обвил второй рукой мою грудь, прижимая к себе.

— Попалась, щенячьи глазки, — прорычал он, лаская местечко за моим ухом жарким дыханием, отчего по моей спине поползли мурашки.

Я осознавала, что мне нужно сопротивляться или, по крайней мере, оттолкнуть его от себя, но я не могла это сделать. Все понятия о правильном, ошибочном, хорошем или плохом улетучились из моей головы, потому что его пальцы начали скользить внутрь и наружу, пока большим пальцем он прижимал мой клитор. Он все быстрее и быстрее описывал круги вокруг него, заставляя меня тяжело дышать в подушку. Кинг притянул меня ближе к себе, преследуя освобождение, которого я жаждала больше, чем следующего вдоха.

— Вот так, — снова заговорил Кинг.

Его напряженный и глубокий голос окутал меня туманом из ощущений.

— Что ты… — я начала свой вопрос, но не смогла сформировать слова, потому что внизу Кинг прижал меня ладонью к себе и лишал возможности даже дышать.

— Я собираюсь заставить тебя кончить, щенячьи глазки. Тебе понравится, насколько сильно ты кончишь, — пообещал он.

Когда я почувствовала, что балансирую на грани, Кинг сильнее и жестче начал массировать мой клитор. Я мысленно поднималась вверх, боясь упасть с высоты, на которую он меня возвел.

— Да, детка! Я хочу, чтобы тебе было хорошо. Не бойся кончить для меня.

Он в последний раз коснулся моего клитора, и у меня перед глазами замерцали огоньки. Потом я стала падать, мчась с космической скоростью вниз, в самое неземное удовольствие, о существовании которого я даже не подозревала. Крича в подушку, сжимая ладони в кулаки, я чувствовала, как оргазм разрывает меня от груди до кончиков пальцев на ногах. Мое лоно продолжало пульсировать вокруг пальцев Кинга, пока я возвращалась назад на землю.

— Ты погубишь меня, щенячьи глазки, — простонал Кинг. Он вынул пальцы и облизал их языком. — Бл*дь!!!

«Какого хера только что произошло?»

Кинг присел у изголовья кровати. Как бы сильно я ни хотела пошевелиться, сил у меня на это не было, я была прикована к матрасу.

— Тебе кое-что нужно усвоить прямо сейчас. Когда в следующий раз ты начнешь стонать и гладить свою киску во сне, я не стану брать на себя ответственность за то, что случится. Ты будешь в этом виновата. Потому что я не буду паинькой и решу твою проблему чем-то гораздо большим, чем просто пальцы.

— Кто тебе сказал, что мою проблему нужно решать? — зашипела я.

Кровь прилила к щекам, сжигая меня смятением.

— Бл*дь, да кто угодно в районе десяти миль (прим. пер.: примерно 16 км) догадался бы, что тебе нужно, но в следующий раз, когда ты проснешься, в твоей киске окажется мой член. И когда это случится, ты кончишь так мощно, что произошедшее только что покажется тебе обычной икотой. Напомню, что это моя кровать! Я здесь сплю, как и ты теперь. Так что осторожней со снами.

— Я…

— Мне нахер не нужно, чтобы тебе снился кто-то, когда ты спишь рядом СО МНОЙ В МОЕЙ Е*АНОЙ ПОСТЕЛИ!!

Внезапный гром в его голосе сбил меня с толку. И разозлил окончательно.

— Во-первых, я не отвечаю за то, что или кто мне снится, и это тебя нахер не касается! И во-вторых, — я выставила перед ним два пальца, — я не хочу спать с тобой в одной постели! Это ты приволок меня сюда! И в-третьих, откуда ты знаешь, что мне снился не ТЫ?

Я надеялась, что это уменьшит мое замешательство, но с каждым словом оно росло и росло, пока я не почувствовала, что заливаюсь жаром от макушки головы до ног.

— Тебе снился не я, — ответил он уверенно, скрещивая руки на груди.

Внезапно до меня кое-что дошло.

— Я назвала чье-то имя? Чье?!

— Нет, щенячьи глазки. Ты не называла ничье имя. Хотя я не могу дождаться, когда выкрикнешь мое.

— Ты не читаешь мои мысли, поэтому нахрен не можешь знать, что и кто мне снится, — возразила я.

Голос становился громче с каждым предложением. Я была разочарована тем, что не произнесла чье-нибудь имя, и зла на себя за то, что насладилась сокрушительным оргазмом, который подарили мне его пальцы.

— Щенячьи глазки, ты хочешь знать, почему я уверен, что тебе снился не я?

— Да, — прошептала я.

На короткий миг злость в его глазах утихла. На его идеальных губах появилась хитрая ухмылка, и он перекатился на меня, прижимая мою спину к подушкам. Он поймал меня в ловушку. Склонив лицо ко мне, Кинг согрел мою кожу дыханием, когда прорычал:

— Потому что, детка, если бы тебе снился я, ты бы кричала в разы громче, чем сейчас.

— Ты, мать твою, подлый сукин сын!

Я закричала, но он уже покидал комнату, и мои слова полетели в пустоту.

По тому, как мое тело отвечало ему, я была уверена, что он может заставить меня чувствовать, и у меня не было сомнений в том, что он исполнит каждое данное им обещание касательно моего оргазма. Мне нужно было оставить его в покое и вспомнить, что я обещала ей.

Это будет очень нелегко, особенно если мне придется спать в его постели.

Сон, который снился мне, пока не вмешался Кинг, был слишком реальным, слишком живым. Во мне зарождалось сильное чувство того, что это было нечто большее, чем просто сон. Может быть, если повезет, мне удастся заглянуть в свое прошлое.

Каштановые глаза могут быть ключом к правде о том, кто я такая и что со мной случилось на самом деле.

Я снова уснула, мечтая о том, чтобы парень из моего сна пришел ко мне для того, чтобы вернуть назад к семье и друзьям, вернуть к нормальной жизни, чтобы все, случившееся за последние несколько дней, было забыто как ночной кошмар. Я грезила о том, что где-то есть люди, которые умирают от тревоги за меня и которые вскоре придут за мной.

Я снова и снова прокручивала этот сценарий в своей голове и почти поверила в него.

Почти.

Кинг был смышлёным, расчетливым и хитрым. А самое худшее: он обладал силой, от страха перед которой у меня тряслись коленки. Желая его, я становилась слабой. Мне нужно было держаться подальше от Кинга, но этому, по его словам, не бывать.

Парень был прав: мне снился не он. Кинг был не сном.

Он был кошмаром.

ГЛАВА 13.

Доу

Кинг так и не вернулся в постель, но мне от этого стало только легче. Я по-прежнему так же сильно не хотела быть собственностью человека, чье настроение меняется быстрее, чем температура воды в кране. Поэтому решила сосредоточиться на том, что было подо мной. А точнее, прямо подо мной.

И надо мной.

И вокруг меня.

И внутри меня.

Кровать. Крыша. Стены. Еда.

Через оконное стекло пробивались лучи солнца. Я потянулась руками и ногами и вздохнула полной грудью. Может, моя ситуация и не такая хорошая, как я предполагала, но, по крайней мере, в ней есть плюсы.

Ну… Например, я не прикована к кровати наручниками.

— Проснись и пой! — прокричал Преппи, открывая дверь нараспашку и бросая одежду прямо мне на голову. — Нам дохера нужно сделать, а я не люблю ждать. Особенно гребаных цыпочек.

Я стащила одежду с лица и прижала ту к животу.

— Почему ты такой довольный? Кажется, ты должен ненавидеть меня за то, что я сделала? — спросила я, вспоминая свой удар по яйцам, спустивший Преппи вниз по лестнице, когда я пыталась сбежать.

— Неа, не побоюсь сказать, меня это даже поразило. Не пойми меня неправильно, это было п*здец как глупо. Видела бы ты лицо босса. Он злился так, что я думал, у него полопаются артерии. А если малыш Преппи или другие ребятки не работают надлежащим образом, приходится заводить совсем другую песенку. Но мы, парни, знаем, как справиться с таким ударом. Ну… Типа того. А теперь, мать твою, одевайся!

— Куда мы идем? — я натянула футболку на голову.

Преппи прыгнул на кровать, подскакивая словно пятилетний мальчишка. Я не могла пропустить мимо его беззаботность и улыбнулась.

— Боже ты мой, она улыбается! — просиял Преппи, прыгая еще сильнее, пока из-за резонанса я сама не стала соскакивать на край кровати. Еще мгновение, и я приземлюсь задницей на пол. — Бл*дь, а у тебя милая улыбка! Она не делает тебя похожей на наркоманку.

— Что, прости?

— Нар-ко-ман-ку, — произнес Преппи, делая ударение на каждом слоге, будто я глухая.

— Я слышала. Но… Я действительно похожа на нее?

Мне вспомнились мое худое тело, перемотанная бинтом голова и красная кожа, обожжённая солнцем.

— А разве нет? — спросил Преппи, странно улыбаясь. Я недоверчиво посмотрела на него и скрестила руки на груди. Он спрыгнул с кровати и взял меня за локоть. — Мы можем это исправить. Не переживай. Откормим тебя чуть-чуть, и на этот костлявом теле появятся сиськи и попка.

Я сразу припомнила слова Кинга о Преппи. Слова о том, что он любит делать с женщинами. Я вырвала руки из его хватки и отступила назад. Если Кинга нет поблизости, позволит ли себе лишнее Преппи?

— А, все ясно. Босс угрожал тебе мной, да?

Я неохотно кивнула:

— Он сказал правду?

Преппи сделал шаг ко мне и снова впился пальцами в мои руки. На этот раз он рывком прижал меня к себе, и у меня не осталось другого выхода, кроме как посмотреть ему в глаза.

— Да.

Он заправил локон волос мне за ухо. Странно, но его прикосновение не заставило меня дрожать. Мужчина, который стоял передо мной, был способен на такую же грубость, как и Кинг, и мог совершить поступки, от которых у меня волосы встали бы дыбом. Но сам он не вызывал у меня недоверия. С ним мне было до чертиков комфортно.

— Я не сожалею. Со мной случалась такое дерьмо, что я не уверен, захочешь ли ты узнать об этом. Я не извиняюсь за то, кто я есть. Все равно в итоге получается дерьмово. Я — это я. С этим фактом ничего не поделаешь. Хотя мне становится интересно, почему Кинг угрожал тебе именно мной.

— Может, он теряет хватку, — прошептала я.

— А в тебе, значит, и юмор проснулся, — он улыбнулся. — Что в тебе такого особенного?

Преппи взял мое лицо в свои ладони и сфокусировал взгляд на моих глазах, будто пытаясь выудить оттуда ответы на свои вопросы. Он поджал губы и вздёрнул брови.

— Я тоже задаю себе этот вопрос.

Преппи внезапно сделал шаг назад и потряс головой, будто избавляясь от мыслей. На его лице снова была улыбка, и на этот раз он улыбался во все тридцать два зуба. Я все больше и больше понимала этот его характерный взгляд.

По непонятной причине Преппи начал говорить с испанским акцентом:

— Босс сказал мне, что, поскольку ты наша рабыня, а у него сегодня дохерища дел, ты поедешь со мной. Так что оделась, рабыня, и давай, мать твою, поколесим по окрестностям! — Преппи поднял большой палец вверх и, развернувшись на пятках, задвигался. — Одежда должна быть впору, — подметил он, указывая на джинсы. — Одевай их и спускайся. Время не сучка. Ждать не будет.

— Мы куда-то собираемся? И чья это одежда? Куда мы едем? — вопросы сыплются из меня, как будто очередь из пулемета, и я едва ли успеваю набрать воздуха для очередного вопроса.

— Знаю, у тебя пробелы в памяти, детка, но твоя кратковременная память вообще работает? Потому что я зае*усь повторять по триста раз! — он сделал паузу, а потом продолжил мучительно медленно: — Да. Мы кое-куда едем. Одежда на кровати. Одевайся. Через пять минут жду тебя на кухне, — закончив свой «полет» слов, он добавил. — И хватит задавать кучу е*анутых вопросов, иначе у тебя будет длинный, оооооооочень длинный день.

— Ты оставишь меня здесь одну? — я схватила одежду с кровати и прижала ее к груди. — Помню, ты стоял и смотрел, пока я писала, а теперь что, просто уйдешь?

— Ты хочешь, чтобы я посмотрел? — подмигнул Преппи. — Потому что это можно организовать. Хоть я и под запретом в плане, цитирую: «Не прикасаться, бл*дь, к ней».

Он сделал ударение на каждом слове, загибая при этом по пальцу.

— Нет, просто это странно. И Никки. И Кинг. И ты. И вообще все, — я прикусилагубу.

— Для меня тоже, детка. Для меня тоже. Но я всего лишь следую приказам босса, — ответил Преппи. — Но давай же, бл*дь, прокатимся, и может быть, после всех наших дел мы повеселимся, ну типа игры на приставке и все такое. Но это только когда Кинга нет рядом. А теперь, мать твою, шевели задницей!

Преппи оставил дверь в мою комнату открытой и шумно спустился вниз по лестнице. Его свист утихал, как и шаги, по мере того, как он отдалялся от спальни.

Парень принес мне простую одежду. Пару джинсов, черный топ и черные босоножки на плоской подошве, которые были точно моего размера. Одежда была на два размера больше, но ткань была приятной и мягкой на ощупь. Он также оставил мне пару зубных щеток и ярко-красные кружевные трусики с неотрезанной биркой. Четыре из пяти минут я провела, одеваясь и чистя зубы.

Вчера я пошла спать с мокрой головой, поэтому кончики волос превратились в сосульки. С помощью расчески, которую нашла в ванной, я попыталась придать им более сносный вид.

На мне была настоящая одежда и обувь.

Это было божественно.

Ванна магическим образом повлияла на мои раны. Я нашла все, что мне было нужно для перевязки уха и ног. Потом я втерла масло алое в кожу, по сравнению со вчерашним днем казавшуюся менее красной.

Найдя дорогу на кухню, я остановилась в дверном проеме как вкопанная. Посередине небольшой комнаты с желтыми стенами и столешницей цвета авокадо стоял старый потёртый стол, полностью покрытый вырезанными узорами и мелкими рисунками: различными именами, изображениями членов, цитатами и массой матерных слов. Но не это привлекло мое внимание, а то, что находилось в центре этого стола.

Блинчики.

Несколько стопок аппетитных, смазанных сливочным маслом, идеально круглых блинчиков.

Преппи стоял у плиты со сковородой в руке, подкидывая блинчик в воздух. Поверх выцветшей рубашки красного цвета с коротким рукавом и джинсов на нем был красный фартук на завязках. Его желтый галстук был закинут на плечо. Белые кроссовки очень подходили к его белым подтяжкам.

Но блинчики.

Не дождавшись, пока он скажет мне «угощайся», я уже сунула два блинчика так глубоко в рот, что могла подавиться, но мне было плевать. Они могли быть отравлены, но и на это мне было плевать. Если бы я умерла с полным блинчиков ртом, пока их яд расплавлял бы мои внутренности изнутри, с удовольствием удостоилась бы этой участи.

Потому что это блинчики.

Преппи выключил конфорку и выложил последний блинчик в стопку на тарелку посередине стола.

— Полегче. Помнишь? — напомнил он мне.

Он налил немного апельсинового сока в красный пластиковый стакан, пока я проглатывала кусок блинчика, который угрожал моей жизни. После этого я старалась откусывать куски поменьше и жевать помедленней.

— Так чем мы сегодня занимаемся? — уточнила я.

— Делами, — нерешительно ответил Преппи. — Бизнесом.

— Почему мне нельзя просто остаться здесь?

— О, можно, но тогда мне придется приковать тебя к кровати. Меня не будет достаточно долго. Так что ты не поешь, не сходишь в туалет, а будешь просто лежать в кровати.

Мне показалось, я даже почувствовала боль из-за того, что Кинг приковал меня к постели в прошлый раз.

— Значит, бизнес. Что за бизнес?

Произнеся эти слова, я тут же пожелала забрать их обратно.

«Идиотка, ты точно не захочешь узнать об этом».

Преппи явно не парился с ответом на мой вопрос:

— Заткнись и заканчивай свой завтрак, чтоб мы могли наконец-то выбраться из этого е*аного дома.

Он говорил в таком стиле, в каком не говорил никто другой. У него было интересное поведение, но слова, слетавшие с его губ, всегда были грубыми.

Но я заткнулась и просто сделала то, что мне было велено.

Потому что это блинчики.

***

Я последовала за Преппи из огромного гаража на задний дворик. У меня не получалось быстро идти, я все еще хромала.

Хотя мои ноги были в куда лучшем состоянии, нежели вчера, каждый шаг казался болезненней предыдущего.

Я еще ни разу не видела дом Преппи и Кинга днем. Теперь у меня появился шанс хорошенько его рассмотреть.

Дом находился у самого края залива. Сам по себе он был огромным, а прилегающая территория составляла примерно акр (прим. пер.: 4046 кв. м.).

Местами его ремонтировали, но кто бы ни занимался этим, давно бросил эту затею. Голубой сайдинг был забрызган грязью. Сорняки обвили фундамент. На траве валялись ржавые ведра с краской и старые инструменты. Фасад дома был частично покрашен серым, а под козырьком крыши краской из баллончика было написано «КОРОЛЬ ДОРОГ». Слова выглядели так, будто кто-то пытался их зарисовать другим цветом, но буквы все равно проглядывали из-под тонкого слоя краски.

— Так ты теперь нянька? — спросила я, когда мы оказались позади дома.

— Кажется, да, — ответил Преппи. — Я выполнял для Кинга дохера дерьма, но это для меня что-то новенькое. Со мной раньше никто не ездил. Но также и он никогда не брал к себе бродяжек.

— Бродяжек?

— Ну, ты типа бездомной собачки без ошейника. Милая, но чересчур худая и немного лохматая.

— Хорошо, я поняла, но меня не нужно было брать. Я здесь против своей воли, — поправила я.

— Когда Кинг спас тебя от дебила прошлой ночью, это тоже было против твоей воли?

— Нет. Он собирался убить меня.

— Ладно. Тогда другой вопрос: у тебя есть куда пойти? — я помотала головой. — Видишь? Он приютил тебя. Как собачку.

Это был первый раз, когда я поняла, что была здесь не совсем против своей воли, и Преппи заставил меня это увидеть.

— Я имею в виду, да, он спас меня, — согласилась я. — Но, с другой стороны, он ожидает, что я выплачу долг, который даже не мой, только лишь подчинившись его конченой воле.

— В любом споре — два мнения. Они оба могут быть ошибочными. Но и оба могут быть правильными, — пропел он, пока мы проходили мимо костровой ямы на заднем дворе.

Это была не просто дыра, как я думала ранее. Вокруг ямы был уложен кирпич высотой с фут. За ямой, в конце огромного двора, находилась деревянная пристань, оцепленная мангровыми зарослями (прим. пер.: вечнозелёный кустарник или дерево, растущее прямо из дна залива или озера), которые угрожали поглотить все под собой. Зеркальная спокойная гладь залива тянулась вдаль, окруженная лишь природой.

Ни других домов. Ни других пристаней.

С ближайшего дерева слетела птица, сбросив дождевые капли с ветвей. С одной из них свисала живая змея.

Это место было таким же странным, как и Кинг. Живописное, незаконченное и грубое, но в то же время загадочное и по-своему прекрасное.

Потрёпанный дом в каком-то смысле можно было назвать кусочком рая.

— Кто еще здесь живет? — поинтересовалась я, пока мы направлялись к двери отдельного гаража.

Брезенты разной степени выцветания прикрывали ряды, как мне показалось, машин и мотоциклов. Они казались тяжелыми под слоем пыли, будто все было завернуто в туман. Оживая в темноте сырого гаража, осколки чего-то засияли в солнечных лучах, пробивавшихся через разбитое окно.

— Во всем доме только нас двое, — ответил Преппи, сбрасывая брезент с чего-то, что напомнило мне старый седан, который выглядел в точности как в фильмах пятидесятых. — Но в гараже живет Медведь. Отирается здесь, когда не хочет жить в доме клуба, что в последнее время не редкость, — он указал на дверь в дальнем углу, обклеенную стикерами для бамперов.

Преппи завел машину, а затем открыл гаражные ворота. Он выехал и припарковался так, чтобы потом можно было спокойно их закрыть.

Он медленно повел машину вниз по склону.

— Не хочу, чтобы малышка Бетти собирала всякую грязь, — проинформировал меня Преппи, легонько шлепая по рулю машины.

— Ты дал машине имя?

— Ну… Да. Конечно. Все важное в жизни должно иметь имя.

— И не поспоришь, — с сарказмом произнесла я, имея на этот раз в виду не машину.

— Ой, да ладно. Ты важна. И у тебя есть имя. Мы просто его еще не знаем. Может быть, у тебя херовое имя. Ну там… Например, Петуния Пиплбитер или что-то типа того. Ты должна быть благодарна за то, что не страдаешь от именной трагедии, — пошутил Преппи.

— Думаю, Доу лучше, чем Петуния Пиплбитер, — согласилась я, не сдержав смех.

— Да, черт возьми, — Преппи дал газу, как только мы достигли конца трассы и свернули на дорогу.

Единственный город, который я посетила, помимо Логанс-Бич, был Харпер-Бридж. Хотя эта местность и была такой же населенной, у нее все же были явные отличия от того места, где я проснулась на аллее. Места, в котором Никки впервые стала мне подругой, если это можно так назвать.

Е*аная Никки.

Что-то тяжелое появлялось внутри, когда я вспоминала о ней. Часть меня хотела оплакать ее утрату, будто я знала ее всю свою жизнь, а не пару недель. Другая же часть просто хотела плакать, но я стряхнула эти мысли, потому что она не заслужила моих слез. Она бросила меня.

Эта сука стреляла в меня.

Пока мы ехали, Преппи показывал мне окрестности. Когда мы минули мост, который полностью скрылся в земле, я поняла, что слово «дорога», написанное на доме Кинга, относилось к этому месту.

Я поймала себя на том, что высовываю голову из окна подобно собаке. Когда я открывала рот, то могла почувствовать на языке солоноватый привкус воздуха.

Меня могли выбросить на улицу в любую минуту, так что я решила наслаждаться временем, которое не было отягощено бременем необходимости выживать.

Наша первая остановка была возле маленького ухоженного домика с белым сайдингом. Преппи припарковал машину.

— Оставайся здесь, — приказал он прежде, чем вылез из машины и громко хлопнул дверцей.

Я откинулась на сиденье, готовясь к долгому ожиданию, когда он внезапно выскочил за окном с моей стороны.

— Я хочу быть твоим другом, детка, — сказал он мне. — Мне до*уя жаль, что тебе пришлось пережить все то дерьмо, которое ты испытала. Я знаю, что это такое, и был на твоем месте. Я хороший парень. Большую часть времени. Но из-за того, что я хороший, не значит, что тебе можно этим злоупотреблять. Ты уже воспользовалась этим однажды, я простил это. Надеюсь, ты не настолько тупая, чтобы повторить попытку. Так что, хоть я и не должен этого говорить, все равно скажу. Не уходи никуда, окей? Не пытайся сбежать, потому мне будет похер, что ты мой друг. Если найду, я перережу тебе глотку и оставлю гнить там, где вряд ли кто-нибудь тебя найдет. Ладненько?

Он щелкнул по кончику моего носа и трусцой побежал по подъездной дорожке, оставляя меня на пассажирском сиденье в откровенном шоке.

Передняя дверь немного приоткрылась, когда Преппи остановился на крыльце, будто человек, который был за дверью, ждал его. Преппи осмотрелся по сторонам и исчез в доме.

Я утонула в кожаном сиденье. Слава Богу, он оставил зажигание включенным, поэтому я могла послушать музыку.

Хоть я и чувствовала бриз с дороги, здесь, на равнине, было очень душно, и влажность была настолько высокой, что я видела, как воздух дрожал над землей.

Я закатала джинсы до колен, чтобы хоть немного остыть.

Предупреждение Преппи хоть и пугало меня до чертиков, но не было необходимым. Мне некуда было идти.

«Я защищу тебя», — говорил Кинг.

Я решила остаться из-за блинчиков Преппи. Кинг сказал, что не станет принуждать меня трахаться с ним, так что мне лишь предстояло наслаждаться свободной комнатой и не натыкаться на Кинга.

«Ты будешь умолять об этом».

Ага, сейчас! Он может и дальше в это верить, пока я буду уплетать блинчики.

Через сорок пять минут передняя дверь открылась. Пожилая женщина вышла с Преппи на крыльцо и подарила ему долгое объятье. Она держала его лицо в своих ладонях близко к своему и что-то говорила, ее лоб почти касался его. Преппи вернул поцелуй в щеку и помахал ей, возвращаясь к машине.

— Ты в порядке? — спросил он, выруливая назад на трассу.

— Да. А что? Ты удивлен, что я все еще здесь?

— Не, просто сегодня на небе ни облачка. Глэдис любит поболтать, а е*аное солнце жжет, как ад, и в машине жарче обычного, даже с включенным кондиционером, — он указал рукой на мои подкатанные джинсы: — Но, кажется, ты разобралась.

— Порядок. Глэдис твоя бабушка? — поинтересовалась я.

— Не совсем, — ответил Преппи с дьявольской ухмылкой на лице. — У нас с ней дела.

— Дела? Какие дела у тебя могут быть с пожилой женщиной, с которой ты провел в доме сорок пять минут?

И потом до меня дошло. Преппи, наверное, понял это по моему лицу.

— Что? — спросил он.

— Ты занимался с ней сексом?

— О боже мой! Ты думаешь, я парень-проститутка!

Преппи ударил кулаком по рулю. Он свернул на обочину, остановился и вытер слезы с глаз, которые начали выступать от безудержного смеха.

— Это не так уж и смешно, — пробубнила я, скрещивая руки на груди.

— Да, да, детка. Что конкретно Кинг сказал тебе обо мне? Он как-то упомянул, что у меня пунктик на старушек? Если да, то я надеру его гребаную задницу, потому что это неправда.

— Нет, он этого не говорил, но тебя не было достаточно долго, и ты ей, похоже, нравишься. Сильно. Если она не твоя бабушка, значит, я подумала, что…

— Давай. Скажи это. Ты думала, я извращенец, который удовлетворяет старушку своим членом и получает за это бабки? — он повернулся ко мне и откинулся назад на водительскую дверцу.

— Ну, да… Но то, как ты это говоришь, звучит смешно.

— Потому что это на самом деле смешно, — ответил Преппи, доставая пачку сигарет из консоли.

Он со скрипом опустил стекло и подкурил одну сигарету, поворачивая голову к окну, чтобы выпустить дым. Парень завел машину и снова выехал на дорогу.

— Думаю, в итоге мне понравится с тобой нянчиться.

Я почувствовала, как покраснело мое лицо:

— Тебе не нужно со мной веселиться. У меня, может, и немного воспоминаний, но у меня есть чувства, так что мы можем просто притвориться, будто ничего этого не происходило?

— Да, мэм, я забуду об этом, — произнёс Преппи, хоть и выражение его лица говорило о том, что этого никогда не будет.

Парень припарковался возле другого дома, который в точности напоминал мне первый, только возле этого росли голубые цветы вместо белых.

— Вот что я скажу, детка. Почему бы тебе не пойти со мной и не увидеть, как на самом деле обстоит дело?

— Нет, спасибо. Я лучше подожду здесь, — фыркнула я, звуча почти как вредный, капризный младенец.

— Нетушки. Дело касается моей репутации. Так что ты идешь, — сказал Преппи, выключая двигатель. Вместе с ним с шипением заглох и кондиционер, выпуская через щели последний глоток прохладного воздуха.

— Я думала, ты собираешься забыть обо всем этом.

— О, я солгал, — ответил он, обходя машину и открывая для меня дверь. — После тебя, дорогая.

Я подошла к парадной двери, а Преппи следовал за мной по пятам. Он позвонил в дверь, и другая женщина того же возраста открыла дверь и впустила нас в дом.

— Арлин, это Доу. Она — друг. Она ведь может войти? В машине становится адски жарко.

Южный акцент Преппи теперь набрал полную силу.

— Почему нет, конечно, дорогая! В такой денек, как сегодня, вообще не стоит сидеть в машине. Тебе должно быть стыдно, Сэмюэль, если ты уже заставлял ее сидеть и ждать тебя, — она игриво шлепнула его по плечу, когда он ступил в комнату, и зашаркала ногами, проходя в гостиную. — Садись, садись. Я уже приготовила чай. Сейчас принесу для тебя приборы.

Преппи уселся на диван, заполненный подушками с кружевным узором, и махнул мне, чтобы я присоединилась к нему.

На стеклянном столике с чайным набором стоял настолько блестящий серебряный поднос, будто его только что отполировали. Рядом располагался ещё один, на котором было три корзинки с печеньем и хрустящими палочками.

— Угощайся, дорогая, — сказала Арлин, которая вернулась в комнату с блюдцем и чашкой.

Она протянула его мне и наполнила мою чашку. Я бросила взгляд на Преппи, уплетавшего печенье с космической скоростью.

— Арлин печет самые невероятные печеньки, — проговорил он с набитым ртом так, что крошки разлетались в стороны.

Арлин положила печенье на мое блюдце, и я попробовала кусочек. Оно было еще теплым и мягким, а шоколад просто таял у меня на языке. Теперь я понимала, почему Преппи так их нахваливал. Я прикончила оставшееся печенье одним махом и попыталась сдержать себя, чтобы не ударить Преппи за то, что он мог слопать их все раньше меня. Вместо этого я откинулась назад и, скрестив ноги, попивала чай, надеясь, что Преппи подавится и откинет ласты, а печенье достанется мне.

Это было немного драматично, но печенье того стоило.

— Видишь, Сэмюэль. У этой девушки есть манеры. Тебе стоит поучиться парочке у нее, — произнесла Арлин, глядя на него поверх своей чашки. — Так это твоя новая подружка?

— Нет, мэм, просто друг, который помогает мне сегодня.

Я заметила, что Преппи не матерился в разговоре с Арлин.

— Это замечательно, дорогая. Друзья— это фантастика. Когда я в один прекрасный день в клубе по бриджу…

И Арлин начала длинный рассказ о людях, дружба с которыми началась в клубе по бриджу (прим. пер.: карточная интеллектуальная парная и командная игра), и о том, как она потеряла их, когда внезапно началась война и она пошла на фронт медсестрой. О какой именно войне она говорила, я не знала, поэтому вежливо улыбалась и кивала, пока Преппи втягивал в себя ароматный запах стоявших перед ним вкусностей.

Он так смешно выглядел в ее гостиной. Его татуировки и подтяжки как бельмо на глазу выделялись на фоне кружевных узоров и чайного сервиза.

Ладно, он не был извращенцем, но тогда, может, присматривал за старушками? Типа «друг на час»?

Когда он сказал, что я буду помогать ему в его делах, мне представилось, что мы отправимся в темные переулки и порочные места, где запросто можно купить наркоту и изящно пожать руки после заключения сделки.

Я точно не ожидала того, что меня усадят пить чай в гостиной пожилой дамы, которая могла быть чьей-то бабушкой.

— Оу, не стану вас задерживать. Я в курсе, что у вас еще несколько остановок. Жанин звонила как раз перед вашим приходом, так что я знаю, она ждет вас с нетерпением. Кстати, она испекла вам вишневый пирог, — сказала Арлин.

— Дамы, вы меня откормите, — Преппи откинулся на спинку дивана и похлопал себя по набитому животу.

Арлин поднялась с места:

— Сэмюэль, делай то, что должен. Я буду в саду. Не забудь попрощаться перед уходом.

Арлин поставила свою чашку, взяла шляпу с широкими полями, пару перчаток для работы в саду и исчезла за парадной дверью.

— Давай займемся нашим дерьмом, — проговорил Преппи. Он встал, прошел по коридору и остановился перед дверью чуть дальше. — Ты идешь? Или думаешь, я здесь храню свою хрень для БДСМ? Потому что я больше не позволю сунуть мне в рот тот красный шарик на кожаном ремешке. От него у меня сводит челюсть.

— Ха-ха. Очень смешно, — в этот момент мне показалось, что за дверью может идти цирковое представление, и меня бы подобное не удивило. — Мы уже выяснили, что парень-проститутка здесь ни при чем.

— Неа. Парень-проститутка — просто смешно.

— Ну так просвети меня. Что вы здесь делаете?

— Мы занимаемся выращиванием.

Преппи открыл дверь и отступил в сторону, позволяя мне войти первой. Да, будь здесь цирковое представление, оно не удивило бы меня так, как то, что я увидела. Ряд за рядом маленькую комнатушку наполняли растения с мелкими листочками. Стены были увешаны самой современной техникой. На потолке была установлена система вентиляции. Аэрозольный генератор выпускал пар каждые несколько секунд. Преппи протиснулся мимо меня и сбросил свой рюкзак на пол. Он открыл его, достал оттуда пару инструментов и прошел между рядами, исследуя каждый кустик. Иногда он брал линзу и внимательно присматривался к листочкам.

— Вы выращиваете травку?

— Бинго!

— В доме пожилой женщины… Выращиваете травку… Зачем?

— Если бы тебе пришлось угадывать, чем я занимаюсь, когда исчезаю в доме, ты бы сама никогда не пришла к этому заключению?

— Нет.

— Вот поэтому.

— Так и в доме у Глэдис?

— И еще в нескольких по городу. Мы выплачиваем их ипотеку и счета или просто даем им наличку, если это то, чего они хотят, а в ответ они позволяют нам пользоваться комнатой в их доме, чтобы выращивать нашу травку.

— Так ты не «друг на час»?

— Твоя вторая догадка? Ну, это, по крайней мере, лучше парня-проститутки, но нет, я не е*аный «друг на час». Хотя стоит признать, что нет ничего плохого в том, чтобы подружиться со всеми этими дамами, которые вносят свой вклад в наш «тепличный» бизнес. Это делает их счастливыми. Заставляет продолжать вести с нами дела и оберегать наши задницы от закона.

— Кажется, парень-проститутка мне нравился больше этого.

Преппи широко развел руками и с гордостью окинул взглядом комнату:

— Детка, добро пожаловать в мой замысел. Добро пожаловать в «Бабулину Оранжерею».

***

— Значит, так ты называешь операцию? «Бабулина Оранжерея»? — мы вдвоем снова были в машине после трех остановок, и Преппи только что сказал, что Бетти была нашим последним пунктом на сегодня.

— Это я ее так называю. Кинг ненавидит это наименование, но он не так давно вышел, и у него пока не хватает времени, чтобы навестить их всех и возвратиться в дело. Но он вернется.

— Ты начал это, когда Кинг был в тюрьме?

— Ага, меня надул наш поставщик, который хотел иметь дело исключительно с Кингом, так что я послал его к хренам собачьим и основал «Бабулину Оранжерею». Так мы зарабатывали бабки, пока громилы не было с нами.

— Ты когда-нибудь думал найти работу?

— А это, по-твоему, что? — переспросил он.

— Ну, я имею в виду настоящую работу.

— Бл*дь, нет. Я ни дня не работал на настоящей работе. И не планирую. Нах*й такое?

— Не знаю, просто либо у тебя окончательно крыша поехала, либо ты чертовски гениален.

— А я не знаю, всегда ли ты такая смелая или ты самый худший случай из серии «я не могу закрыть свой гребаный рот», — размышлял он.

— Со мной всегда так.

— У Кинга вроде есть настоящая работа с татуировками. Его можно выследить. Но он любит это делать. Тебе стоит пойти посмотреть на его работы. Это просто невероятно. Он занимался этим с самых малых лет, тренируясь на мне.

Осознание реальности, которая ожидала меня, свалилась мне на голову в тот момент, когда мы въехали в гараж.

И в этой реальности почти шесть футов роста.

Преппи заметил, как я пялюсь вверх на дом.

— Знаю, Кинг, может, и грубоват снаружи, но он — это самый лучший человек, которого я встречал в своей жизни.

— Неужели? Наверное, у тебя немного знакомых.

— А ты все шутишь? — Преппи опустил гаражную дверь. — Но, если серьезно, он не такой уж и плохой.

Мы подошли к дому, когда большая тень мелькнула в окне второго этажа, отчего по моему позвоночнику побежали мурашки.

— Лучше скажи это ему.

ГЛАВА 14.

Доу

На обед Преппи приготовил аппетитную пасту с сосисками. Думаю, бабули начали влиять на него, потому что мы ели на раскладных подносах, усевшись на диван в гостиной перед теликом.

После обеда Преппи исчез в своей комнате, а поскольку я была пушечным мясом для наказаний, то поднялась к Кингу. Или может быть, я просто хотела, чтобы он нашел меня. Я не была хозяйкой положения, но это было уже хоть что-то.

Мое внимание привлек жужжащий звук. Он исходил из той же комнаты, где Кинг работал с девушкой.

Дверь не была плотно закрыта. Внутри я увидела девушку с длинными рыжими волосами, сидевшую на стуле с низкой спинкой. Кинг находился позади нее, но все было не так, как в прошлый раз. Он был в черных перчатках. И держал жужжащую тату-машинку, которую я видела не раз и уже знала, что он макнет иглу в маленькую емкость с краской, а потом снова продолжит работу.

Мужчина со светлыми волосами рыжеватого оттенка и голубыми глазами сидел на стуле в углу, опершись подбородком на руки. Он шарил глазами по журналу «Guns & Ammo», который держал в руках. Глаза рыжеволосой были прикрыты, а Кинг тихонько притопывал в такт лившейся из колонок песни группы «Lynyrd Skynyrd».

Не зная, как Кинг отреагирует на то, что смотрю на его работу, я развернулась, чтобы уйти.

— Щенячьи глазки, мне нужно больше салфеток.

Я развернулась к нему. Глаза блондина немедля сфокусировались на мне. Рыжеволосая вытащила наушники из ушей, а Кинг даже не поднял голову.

— Ты мне? — переспросила я, неуверенная в том, к кому обращался Кинг и кого именно назвал «щенячьи глазки».

— Да, тебе. Разве что я назову Джека «щенячьи глазки». Но что-то подсказывает мне, что ему это не понравится.

Мужчина в углу сидел с каменным выражением лица, прочитать которое было невозможно. Девушка посмотрела на меня понимающим взглядом, а потом снова вставила обратно наушники и закрыла глаза.

— На столешнице, — нетерпеливо добавил Кинг.

Я посмотрела в угол комнаты и нашла рулон салфеток. Схватила его и подошла к Кингу, поставив на маленький столик возле него. Я только собралась выйти из комнаты, когда его голос зазвучал снова.

— Останься, — приказал Кинг.

Разворачивая рулон салфеток, он брызгал спину девушки жидкостью из пластикового флакона и вытирал лишнюю краску с татуировки, пока не остался доволен результатом.

— Здесь все.

Он втер ей в кожу что-то из баночки, а потом накрыл татуировку пленкой, приклеив края пластырем. Кинг похлопал девушку по плечу, и она снова вытащила наушники.

— Пленку снимешь завтра. Не загрязни тату.

— Как всегда, — ответила она.

Я не видела, как Джек встал со своего места, но внезапно он уже оказался рядом с рыжеволосой, помогая ей слезть со стула.

— Ноги постоянно немеют, пока мне делают тату, — объяснила она мне.

Она на несколько секунд наклонилась к блондину, пока не убедилась в том, что может стоять самостоятельно.

Я мельком взглянула на ее новую татуировку. На ней было изображено дерево: изящное, но мощное цветущее апельсиновое дерево на фоне заката. В центре листочки сложились в слово «Джорджия». Тату выглядела так, будто двигалась, а листочки падали с ветвей.

Это было невероятно красиво.

У обоих ребят были обручальные кольца, поэтому я предположила, что Джек был ее мужем. Когда он увидел, что я пялюсь на ее спину, то потянулся к ней и опустил рубашку девушки, поправляя ее, пока не закрыл татуировку.

— Что я тебе должен, брат? — спросил он Кинга.

— Услугу, — ответил тот. — Будь на связи.

— Договорились.

Джек прижал к себе свою жену настолько близко, насколько только мог, и они направились к двери.

Проходя мимо меня, девушка начала говорить:

— Меня зову Эб…

— Мы уходим, — прервал Джек, глядя на нее так, будто собирался ей о чем-то напомнить.

Она кивнула и подарила мне скромную улыбку, прежде чем они оба исчезли за дверью. Я была рядом с ними лишь десять минут, а мне уже показалось, что они совершенно разные. Он выглядел аморальным ублюдком и смотрел на нее так, будто она была его лотерейным билетом на миллион долларов. Но она не принадлежала ему. Это было очевидно.

Он принадлежал ей.

— Кто это был? — поинтересовалась я, наблюдая из окна, как пара взобралась на лакированный мотоцикл. Мужчина помог девушке надеть шлем, и затем они сорвались с места в сторону дороги, исчезая за деревьями.

— Если бы они хотели с тобой познакомиться, то сказали об этом.

— Они влюблены.

— Надеюсь, так и есть. Они женаты. Есть ребенок.

Кинг снял перчатки и бросил их в ведро из нержавейки возле своего рабочего столика. Он встал и присоединился ко мне у окна. Я могла почувствовать жар, который обдавал теплом кожу на моей спине. Кинг навис надо мной, касаясь щекой моего виска. Я закрыла глаза, не давая этой близости повлиять на меня.

Я сильнее этого.

— В мире много женатых пар, но это не значит, что все они влюблены. По крайней мере, не так.

— Да, — согласился Кинг. — Не значит.

Он отступил, оставляя после себя холод там, где только что касался меня. Я выпустила воздух, даже не заметив, что задерживала дыхание.

— Ты хочешь, чтобы я ушла? — спросила я, отворачиваясь от окна.

Кинг уже сидел на кушетке с телефоном в руках.

— Нет. Сегодня будет много клиентов. Ты можешь помочь.

— У тебя на самом деле талант, — отметила я.

— Тебе не обязательно подлизываться, — произнес Кинг, тыча пальцем в экран.

— Я не пытаюсь быть вежливой. Это правда. Ее татуировка действительно потрясающая.

— Угу, — пробурчал он, не отрываясь от телефона.

— Знаешь, люди обычно говорят «спасибо», когда им делают комплимент!

— Спасибо за подсказку.

Снизу донесся звук хлопка машинной дверцы, и две девушки моего возраста вышли из авто и направились к двери дома. Раздался звонок.

— Приведи их, — приказал Кинг.

Следующие несколько часов моя работа состояла в том, чтобы менять мелодию, когда Кингу надоедала предыдущая, бегать вниз на кухню за ред буллом для него или сидеть на месте без дела. В один момент я просто встала, сказала Кингу, что только занимаю здесь место и что мне лучше уйти. В ответ он уставился на меня, а потом одним движением подбородка указал сесть на диван.

— Почему ты делаешь это, если занимаешься… другими вещами? — спросила я его между визитами клиентов, пока мыла емкости для красок в маленькой раковине. — И почему бы тебе не открыть настоящую мастерскую вместо того, чтобы татуировать клиентов в собственном доме?

— Ты задаешь слишком много е*аных вопросов, — ответил Кинг.

— Два.

— Что?

— Ты сказал, что я задаю много вопросов. Я задала всего лишь два.

Кинг скрестил руки на груди, из-за чего его загорелые бицепсы увеличились в размере.

— Чтобы ты знала, я занимаюсь этим, потому что всегда это делал. Рисование было единственным уроком, который мне нравился с детства. И работаю я в своем доме потому, что в любом другом месте заниматься этим будет слишком дорого, так как аренда не блещет маленькими числами. Довольна?

— Так ты делаешь это благодаря тому, что в школе был хорош только в рисовании?

— Еще больше е*аных вопросов, — вздохнул Кинг. — И ты не слушаешь. Я хорошо рисовал в школе. Даже очень хорошо. Я сказал, что рисование было единственным уроком, который мне нравился, а не в котором я был хорош.

— А, — всего лишь ответила я, чувствуя себя последней идиоткой. — Прости. Я подумала…

— Я — плохой парень, щенячьи глазки, а не тупой.

— Я не говорила, что ты тупой.

— Загляни в столешницу вон там, — он указал на ящик с инструментами.

Я открыла его. Внутри лежал диплом об окончании учебы в университете Южной Флориды, который кто-то вставил в рамку. Под ним лежал пистолет.

— Почему ты хранишь его здесь? Повесил бы.

— Потому что я получил свою степень на онлайн курсах.

— Какая разн…

— Пока был в тюрьме, — перебил Кинг. — И я рад, что сделал это. Мне нравится то, что он у меня есть, но диплом на стене не означает, будто я горжусь им. Мои чувства по отношению к этому вряд ли можно назвать гордостью. Кроме того, Грейс говорит, всегда нужно иметь дома ящик, в котором будет лежать нечто, напоминающее тебе об одном: то, кто ты, и то, что ты делаешь, не одно и то же.

— Кто такая Грейс?

— Узнаешь.

— Ну и почему тогда ты не начнешь свой бизнес? — Кинг прыснул со смеху. — Что смешного?

— Ты, щенячьи глазки.

— Почему это?

— Потому что ты только что спросила меня, почему я не начну свой бизнес.

— И?

— И это смешно, потому что… — Кинг указал жестом на пистолет. Лицо стало серьезным. — Я начал.

Нас прервал стук в дверь. Я быстро повернулась и захлопнула ящик, в то время как Преппи впустил следующего клиента Кинга.

Женщина старше меня гордо зашагала от порога. На ней были лишь обтягивающий топ без бретелек и шорты, тесные настолько, что края впивались в ягодицы. Она уселась на стол, будто являлась королевой этого места. Девушка выдула пузырь из жвачки, описывая Кингу в подробностях, какую орхидею она хотела бы на своей заднице.

Кинг сказал мне, что ему нужен новый набор, и я начала собирать для него инструменты.

— Кто она? — поинтересовалась девушка, искоса оценивая меня.

— Не твое дело.

— Она не может выйти? Я на самом деле стесняюсь, — проворковала она, спуская шорты по бедрам так, словно уже предлагала ему себя. Она осталась в туфлях на каблуках, залезла на стол и вздернула свой зад, на котором красовались лишь крохотные трусики.

— Нет, не может, — ответил Кинг.

Схватив маркер, он начал рисовать контуры орхидеи на ее ягодице.

Девушка надула губы, но не стала продолжать спор. Час спустя она спросила, могу ли я принести ей что-нибудь выпить. Кинг кивнул мне в знак согласия, и я спустилась вниз за холодным пивом.

Вернувшись обратно, я застыла перед дверью.

— Давай, малыш. Ты меня не помнишь? А должен. Твоя работа прямо здесь, — девушка развернулась к Кингу, оперлась на локти и раздвинула перед ним ноги, открывая татуировку бабочки с расправленными крыльями на внутренней стороне бедер.

— Работу помню. Тебя — нет, — сухо ответил Кинг. — Ты хочешь, чтобы я закончил эту е*аную тату или нет?

— Да, но сначала я хочу твой толстый член.

— Этого не случится.

— Из-за этой тощей уродины? У нее, бл*дь, даже сисек нет.

Донесся какой-то шорох, и прежде чем я что-либо поняла, Кинг вышвырнул шорты девушки в коридор, а затем вытолкал ее за дверь.

— Пусть кто-нибудь другой доделывает это дерьмо. Мы здесь на*уй закончили.

Она схватила шорты с пола и прошагала мимо меня.

— Е*аная уродливая сука! Е*анутый х*есос! — бурчала она, в спешке шагая к лестнице.

Кинг стоял в дверях:

— Если еще раз услышу, что ты говоришь какую-нибудь херню в ее сторону, я найду тебя и верну эту бабочку обратно!

— Неужели? — крикнула она, останавливаясь на самой верхней ступеньке. — И каким х*ем ты это сделаешь?

В один миг Кинг стоял в дверях, а в другой выплевывал слова прямо ей в лицо.

— Я скажу тебе каким, — прошипел он сквозь зубы. — Я найду тебя, а потом медленно вырежу каждую чешуйку крыльев этой е*аной бабочки прямо на твоей киске своим гребаным ножом. Лучше хорошо подумай, прежде чем снова открывать свой грязный рот, который предназначен лишь для сосания членов.

Ее глаза расширились от ужаса. Перебирая ногами, она поспешно выбежала из дома, хлопнув за собой дверью. Гравий вылетал из-под колес ее авто, когда она отъезжала.

— Уберись здесь, — приказал Кинг.

Он схватил одно пиво из моих рук и прошел мимо меня назад в мастерскую. Я целую минуту стояла с открытым ртом, прежде чем пойти за ним.

— Какого хрена это было? — спросила я, ставя второе пиво в кулер возле двери.

— Ничего. Убирай давай. Мы еще не закончили, — Кинг допил свое пиво, смял банку и бросил ту в мусорное ведро.

Часы над дверью показывали три часа дня.

Следующим клиентом был мужчина по имени Нейл, которому Кинг начинал бить татуировку на всю руку еще до того, как загремел за решетку. Нейл ждал три года, пока Кинга выпустят, чтобы тот смог закончить начатое. Он сказал, что никому другому не позволил бы этого сделать.

Я сидела на кожаном диванчике и наблюдала, как Кинг морщился, пытаясь сконцентрироваться. Как такой талант мог выглядеть настолько угрожающе?

«Ты уже знаешь, насколько талантливые его руки».

Я прикусила губу, вспоминая его пальцы между моих складочек. К лицу прилила кровь.

— Я чувствую, как ты на меня пялишься, — произнес Кинг, вырывая меня из моих грез.

Нейл напялил огромные красные наушники и сидел с закрытыми глазами. Он либо был поглощен музыкой, либо заснул.

— Мне скучно, — заметила я, сбитая с толку тем, что Кинг поймал меня за подглядыванием.

Он встал и снял перчатку. Открыл один из ящиков столешницы с инструментами, достал что-то оттуда и бросил мне. Рядом со мной приземлился альбом, а за ним прямо на диван упала коробка цветных карандашей.

— Может, это успокоит тебя, — произнес он. — Мне всегда помогало.

После этого он на всю мощность включил музыку на айподе, взял машинку в руки и продолжил свою работу.

Я открыла альбом, но тот не был пустым. Несколько первых рисунков являлись вариациями апельсинового дерева, набитого Кингом ранее. Каждый набросок был лучше прежнего, а потом я наткнулась на эскиз татуировки, которую сегодня он в итоге сделал на спине девушки.

В альбоме было несколько страниц с потрясающими рисунками, и я нашла невероятной красоты дракона, полностью вырисованный цветами череп, девушку в полный рост в медицинском халате и наконец-то пустую страницу. Рисуя завитки, я быстро поняла, что такое времяпрепровождение куда лучше беготни вокруг парня, который в один момент пудрит тебе мозги, а в другой заставляет сердце биться быстрее.

Сначала я рисовала лица с улыбками и просто контуры. Но когда начала ретушировать один из набросков, он внезапно начал обретать личность. Я не просто выводила линии. Я практически видела полный рисунок в своей голове, который в ту же секунду изображала на бумаге. Закончив рисовать, я уставилась на каштановые глаза из моего сна. Перевела взгляд на Кинга, все еще занятого своей работой. Я тихонько вырвала страницу из альбома и, смяв ту в комок, засунула между подушками дивана. Часть меня хотела спрятать его, чтобы позже я могла за ним вернуться и добавить что-то к рисунку. Другая же хотела сохранить его, потому что это была хрупкая связь с моим прошлым.

Потом я решила нарисовать птицу, которую видела ранее над водой. Я представила ее в своей голове так же, как и только что запечатлённые мной глаза. Я даже не заметила, с какой легкостью мой карандаш двигался по странице. Я ретушировала, стирала резкие линии в некоторых местах и подводила четче в других.

Когда закончила, это оказалось не совсем той птицей, которую я видела, а более экзотичной ее версией.

Темной. Жестокой.

Ее перья были бесконтрольно взъерошены, а змея, которую она держала в раскрытом клюве, открыла пасть, обнажая собственные клыки. Я нарисовала еле заметный дым, выпускаемый птицей из ноздрей, будто та могла дышать огнем. Мне показалось, она выглядела слишком жесткой, слишком устрашающей, поэтому я дорисовала ей сломанное крыло, а в отображении ее глаза — то, как эта змея спешит проглотить мышь, пока птица не убила ее. Получившееся у меня в итоге стало воплощением красоты и ранимости. В глазах появились слезы, и я вытерла их прежде, чем они смогли побежать по щекам.

Я могу рисовать.

Не просто рисовать — я на самом деле хорошо это делаю. Это получилось так естественно, будто я заново научилась дышать.

Это вторая особенность, связывающая меня с ней.

Положив альбом, я подняла глаза, но клиент Кинга уже ушел. Сам парень сидел на стуле, наблюдая за мной.

— Ты была в астрале, — произнёс он. — И выглядела чертовски милой, сидя там и концентрируясь.

Я громко сглотнула:

— Я… Ээммм… Попалась?

Его слова застали меня врасплох. Я представила, как иду к нему и забираюсь ему на колени. Его сильные руки взяли бы мое тело в кольцо и легли бы на мою голую спину под рубашкой. Я думала о том, как бы это было, позволить ему сделать больше, чем он обычно позволял себе.

Что будет, если он использует не только свои пальцы?

— Неси сюда, — сказал Кинг, вытягивая руку и вырывая меня из мира моих грез, где голая я уже извиваюсь под ним.

— Нет, ты не захочешь это видеть. Мне ведь просто нечего было делать. Положу альбом прямо в ящик, — я прошла к раковине с альбомом под мышкой.

Кинг встал со стула и, вырвав его у меня, листал страницы, пока не нашел мой рисунок.

— Твою мать, у тебя руки как у инспектора Гаджета! (прим. пер.: анимационный герой американских мультфильмов, в чье тело были вмонтированы электронные приборы. Одним из таких приборов герой мог удлинять себе руки, чтобы взять что-то на расстоянии нескольких метров), — колко заметила я.

Я явно недооценила расстояние от себя до Кинга.

— Откуда ты это знаешь? — спросил парень.

— Что ты имеешь в виду? Знаю что? — уточнила я.

— Инспектора Гаджета? Это ведь мультфильм. Ты когда-нибудь его видела?

— Эм… Думаю, да. Это тот парень в пальто, в котором спрятаны тысячи гаджетов, и те обычно не работают, когда ему это нужно.

— Я в курсе, кто он. Но хочу знать, смотрела ли ты его хоть раз с тех пор, как потеряла память?

— Нет. Я вообще не смотрела телевизор до сегодняшнего дня, пока Преппи не включил какого-то «Американского Нинздю», — я отступила назад и оперласькопчиком о столешницу. — К чему ты клонишь? Я думала, ты поверил мне.

— Дело не в этом. Я лишь пытаюсь выяснить. Помоги мне понять, — Кинг наклонился вперед и поставил локти на колени. — Если ты его не смотрела, значит, воспоминание всплыло из твоей памяти. Как вообще это работает?

— Точно не уверена, но… Когда я жила в групповом доме, у меня был психолог или психиатр. Да пофиг. Он говорил мне, что потеря памяти у каждого происходит по-разному. Для меня вся моя личная информация стала недоступна. Имена, лица, воспоминания. Но я до сих пор могу ходить и говорить, так что восстановлю все свои функции. Я также знаю факты. Например, знаю, кто сейчас президент, и могу пропеть музыкальный слоган из рекламы «Фалафель Гарри» (прим. пер.: арабское блюдо, шарики из гороха или кормовых бобов). Я только не в курсе, откуда знаю все это, — Кинг кивнул, а я прикусила губу: — Знаешь, ты ведь единственный, помимо психолога, кто спросил меня об этом, — добавила я.

Кинг перевернул страницу альбома и нашел мое творение. Он всматривался в него несколько минут. Время, казалось, текло все медленнее и медленнее. Мне становилось не по себе от того, что он думал о рисунке. Он явно пытался понять, как сказать мне, что я полное дерьмо в рисовании. Но опять-таки я не считала его таким человеком, который станет церемониться с тем, чтобы задеть или не задеть чьи-то чувства.

Тогда почему он так долго пялился на страницу?

И какого хера мне вообще так важно его мнение?

— Ты на сегодня закончил? — спросила я, пытаясь привлечь его внимание и оторвать от рисунка.

Если он ненавидел его, я бы предпочла вообще не говорить о нем. Кинг поднял свой взгляд от эскиза и уставился на меня, медленно осматривая все мое тело, будто видел меня впервые. Его глаза прожигали мою кожу, будто он на самом деле прикасался ко мне.

— Закончил ли я на сегодня? — он повторил мой вопрос. Кинг провел языком по нижней губе, оставляя на розовой коже влажный блестящий след. — Не уверен. Но, думаю, я только что начал.

Твою мать.

Знакомый жар поднимался по моему затылку, и уши покраснели.

На часах было без пятнадцати пять, и, хотя я должна была быть уставшей, сейчас, наоборот, как никогда была на взводе. Кофеин и сахар из выпитого мной ред булла, казалось, гарантировали несколько последующих бессонных дней. Но мне необходимо было убраться от Кинга, потому что, видимо, я начала забывать все, думая о том, почему было плохой идеей позволить ему раздеть меня и сделать со мной все, что он захочет.

— Что это вообще значит?

— Это значит, что я закончил с клиентами. И это также значит, что я не закончил с тобой.

Кинг схватил меня за запястье и притянул к себе на колени, как раз туда, где я фантазировала о нем подо мной.

Я резко набрала воздух в легкие.

Твердые мышцы его бедер играли подо мной. Запах — легкая смесь мыла и пота — пьянил. Кинг намотал мои волосы на кулак и повернул голову в сторону, открывая себе доступ к моей шее.

Он втянул мой запах, проводя носом по линии шеи, а затем скользнул кончиком языка по коже: от моей ключицы до чувствительного местечка за ухом. Я застонала, а он не сдержал смешок. Я почувствовала, как смех зародился в его груди и вибрацией прошел через меня.

— Щенячьи глазки… Это будет очень увлекательно.

И он просто отпустил мои волосы и согнал меня с колен. Я почти упала на колени, и мне пришлось схватиться за столешницу, чтобы не рухнуть лицом на пол.

— У нас еще один, — произнес Кинг.

— Я думала, ты только что сказал, будто на сегодня больше нет клиентов, — почти задыхаясь, произнесла я.

Кинг выставил три маленькие емкости с черной краской.

— Вот, — он вручил мне черный маркер с тонким стержнем.

— Что мне с этим делать? — поинтересовалась я.

— Я хочу, чтобы ты снова нарисовала эскиз. Такой же. Перенесла то же самое.

— Куда перенесла?

— Нарисуй такой же эскиз на тыльной стороне моей ладони. Размер будет намного меньше твоего рисунка. Поэтому тебе придется уменьшить его, и у меня осталось лишь два листа чистой трансферной бумаги.

— Зачем?

— Почему ты всегда задаешь так много е*аных вопросов?

— У тебя разве нет аппарата, который сделал бы это? Ты можешь скопировать рисунок и просто перевести его на руку, если это то, чего ты хочешь.

Кинг разочарованно вздохнул:

— Да, хочу. Но суть не в этом. Я хочу, чтобы ты нарисовала его на мне. Хочу, чтобы ты взяла этот маркер и воспроизвела этот рисунок заново. Мне плевать, если он получится кривым. Плевать, если он неидеален, просто, бл*дь, нарисуй его! — крикнул он, вставая. Он приблизился ко мне на несколько шагов, а я попятилась назад, пока не уперлась задницей в столешницу, прижимая альбом к груди. — Пожалуйста?

Слово «пожалуйста» прозвучало из уст парня, который никогда не говорит его.

— Ладно, — согласилась я. — Но зачем?

— Потому что я смотрел на тебя, пока ты его рисовала. И ты выглядела очень милой, кусая розовую губу, с румяным лицом, а кончик карандаша касался твоего рта. И когда ты показала мне рисунок, я четко увидел.

— Увидел что?

— Себя. Птица. Ты нарисовала меня, — я открыла рот, чтобы сказать, что это была лишь птица, но не смогла.

Он был прав.

Темный и опасный.

Жесткий и невероятный. Берет от этого мира все, что только хочет.

Это был он.

Кинг поставил альбом на стол, оперев его на что-то, чтобы я могла повторить рисунок. Я старалась самым лучшим образом, пытаясь создать мини-версию рисунка на тыльной стороне его ладони. Я сосредоточилась еще больше, пытаясь игнорировать электричество между нами. Кинг так и не оторвал своего взгляда от меня.

Для воспроизведения рисунка мне понадобилось в два раза больше времени, но, я наконец-то закончив, отложила маркер и откинулась на спинку стула.

— Пойдет? — спросила я.

Кинг поднял руку и посмотрел на мою работу.

— Пойдет, — подтвердил он. — А теперь принеси мне кофе.

— Не ред булл? — уточнила я, вставая.

— Уже за пять часов. А это означает время кофе.

— Ладно, тогда кофе, — сказала я, спускаясь вниз на кухню.

Пока я разбиралась с кофейным аппаратом, кстати, единственным экземпляром современной техники на его кухне, и вернулась назад в мастерскую, Кинг уже склонился над своей рукой с жужжащей машинкой для тату.

— Какого хера ты делаешь? — тишина. — Теперь что? Будешь меня игнорировать?

Он оторвал иглу от кожи.

— Да, потому что я нарисую этой птице член во рту вместо змеи, если буду с тобой разговаривать, — ответил Кинг.

— Я уже осознала тот факт, что ты типа шутил ранее, хотя не думала, что ты на это вообще способен. Но теперь единственное, на чем я могу сконцентрироваться, — это то, что ты делаешь татуировку из моего эскиза на своей руке! — крикнула я.

— А что, ты думала, я буду с ним делать? — Кинг макнул иглу машинки в чернила.

— Не знаю, но не это!

— Малышка? — нежно произнес Кинг.

— Что?

— Хватит вопросов. Ты меня отвлекаешь. Иди, бл*дь, в кровать.

— Но… — я начала спорить.

— Щенячьи глазки?

— Что?!

— В кровать. Живо. Можешь остаться, но я тебя предупреждаю: если будешь здесь в момент, когда закончу, я нагну тебя на этом диване и трахну так, что ты не сможешь встать до следующей недели.

«Бл*дь».

Я поспешила убраться из комнаты так быстро, насколько могла, даже не останавливаясь, чтобы перевести дыхание. Я все еще слышала его смех, когда закрыла дверь его спальни и сползла по стене на пол.

Если говорить кратко, я полностью и бесповоротно была по уши в дерьме.

ГЛАВА 15.

Кинг

«Ты выглядела чертовски милой, сидя там и концентрируясь».

Откуда это, бл*дь, вообще взялось? Я даже не понял, что сказал это вслух, пока по ее щекам не пополз румянец. Но, с другой стороны, флиртовать с ней и ставить ее в неловкое положение стало моим новым и самым увлекательным способом развлечься.

Хотя и прошло всего пару дней с тех пор, как она начала есть стряпню Преппи, прибавка в весе уже была заметна. Несколько фунтов сделали ее фигуру просто изумительной. Ее впалые щеки стали чуть полнее и каким-то образом делали ее похожей на ангела. Ее сиськи и попка стали круглее и умоляли прикоснуться к ним даже больше, чем раньше. У нее были тело женщины и лицо ангела, а я постоянно находился возле нее и пытался скрыть свой постоянный стояк, будто бы был тринадцатилетним пацаном.

Правда в том, что я не стал ее беспокоить, пока она рисовала, потому что не хотел, чтобы она двигалась. Мне было абсолютно комфортно просто сидеть здесь и наблюдать за ней всю ночь. Она то скрещивала ноги, то потом раздвигала их, закусывая губу, и я мог думать только о том, как же сильно мне хотелось самому укусить эту губу и каким влажным у меня бы получилось сделать местечко между ее ног.

Я не встал со своего места, когда ушел Нейл, потому что боялся, что если вдруг она оторвет взгляд от альбома, то увидит мой натягивающий джинсы стояк. Если бы она была какой-нибудь шалавой, я бы специально привлек ее внимание к моему члену, но мне не хотелось, чтобы она с криком убежала в другую комнату. Самое страшное в этом было то, что я вообще не хотел ее пугать.

Потому что мне на самом деле нравилось, когда она была рядом.

Каким-то образом в какой-то момент моя злость к ней превратилась в запутанную привязанность. Мне следовало бы пресечь ту на корню, потому что любые чувства и похоть испортят все планы, которые у меня были на нее.

Она боялась меня. Это было больше, чем просто очевидно, но дыма без огня не бывает, и чем сильнее она боролась, тем сильнее меня это заводило.

То, как ее тело реагировало на меня, наталкивало лишь на один вопрос: как долго она сможет сопротивляться неизбежному?

Под неизбежным я подразумевал себя и момент, когда трахну ее так, что она не сможет вспомнить свое имя.

Хотя она и так его не знает.

Зато знаю я.

Незнакомое чувство начинает проедать дыру в моей совести.

Это вина?

Я оттолкнул ее. Нет времени на то, чтобы я позволял ей руководить собой. Лучшая возможность вернуть Макс — это не споткнуться и не упасть лицом в грязь, как я только что сделал. Я собираюсь провести свое время с ней так, как захочу. В ее случае это означает делать все, что согреет ее, сделает ее влажной или пробудит в ней желание.

— Босс! — выкрикнул Преппи, врываясь в мою мастерскую с круглыми глазами, словно он только что вынюхал грузовик кокаина и забыл, как моргать.

— В чем дело, Преп? — поинтересовался я, заканчивая рисовать тату, которое щенячьи глазки нарисовала для меня.

После того как я увидел эскиз, мне нужно было заполучить его на своей коже в ту же секунду и до конца своих дней, только не знаю почему. Но с плеч будто свалилась гора, как только я это сделал.

— Что это за херня?! — спросил Преппи, указывая на тыльную сторону моей ладони.

Я вытер с кожи излишки краски и кровь и вытянул руку перед собой, чтобы посмотреть на работу.

— Это татуировка, придурок. Или ты забыл, чем я занимаюсь в этой комнате?

— Я знаю, что это, долбо*б. Я всего лишь хотел узнать, почему ты сам делаешь себе татуировку?

— Ты видел меня за этим делом сотни раз! Какая нахер разница? — рявкнул я.

Мне не очень нравился его допрос с пристрастием.

— Что именно это такое? — уточнил парень, наклоняясь через мое плечо, пока я прикладывал кусок пленки на руку.

— Ничего. Это нарисовала щенячьи глазки. Что именно ты хотел?

Я ненавидел резкие разговоры с ним, но и не собирался отвечать на вопросы, ответы на которые сам толком не знал.

— Пришел сообщить две новости. Первая. Звонил Медведь. Он слышал разговор отца. Айзек приезжает в город. Он не уверен, когда именно, но знает, что тот будет здесь. Хотя и приставил к нему человечка. Айзек еще в Далласе.

У МК (прим. пер.: мотоклуб) была очень длинная история с нашим бывшим поставщиком травки.

— И?

— И я по большей части уверен, что он немножко… Совсем чуть-чуть… В ярости из-за того, что мы отрезали его основные поставки.

— Я был в тюрьме. А он не хотел иметь дело с кем-либо, кроме меня. Если он ожидал, что мы прекратим дело, пока я не выйду, это была его ошибка. У нас появилась другая возможность. Мы ее использовали. Конец истории.

— Да, старик, но это мы с тобой так видим. Но Медведь слышал, что Айзек считает это ударом по яйцам и отплатить хочет неслабо.

— Я не собираюсь прятаться от Айзека или кого-нибудь еще. Если хочет со мной поговорить, он знает, где я, мать его, живу. Ну а теперь что за вторая новость, которую ты хотел мне рассказать?

— Чувак, у тебя такие перепады настроения с тех пор, как ты вернулся. Ты как сучка на коврике: скулишь по двадцать четыре часа в сутки. Вторая новость — это то, что я собираюсь пригласить Доу на свидание в субботу вечером.

— Что ты, бл*дь, собираешься сделать?!

Из-за одного этого предложения мне хочется, чтобы моя машинка для татуировок превратилась в настоящий пистолет с пулями. Преппи ступил на опасную территорию.

— Она горяча как ад, и я собираюсь пригласить ее на свидание. В кино или еще куда-нибудь. В кинотеатре под открытым небом показывают какую-то паранормальную хрень, а цыпочки любят такое дерьмо. Начинают жаться к тебе, — произнес Преппи, обнимая себя руками.

— Черта с два ты ее куда-нибудь поведешь.

Он не только не возьмет ее никуда, мне еще кажется, что фильмы ужасов не самый любимый жанр Доу. Девчонке и в реальной жизни хватает ужасов.

— Чувак, я не собираюсь ее трахать. Ну, если, конечно, ты не против. В этом случае я точно с удовольствием ею займусь.

Я встал со стула. Он откатился назад и ударился о стену.

— Ни. Единого. Е*аного. Шанса!!!

Мысль о его руках на ней вызывала у меня тошноту.

— Она тебе даже не нравится, — огрызнулся он. — Кроме того, ты ничего о ней не знаешь. И это по твоей же вине, потому что Доу и сама не много-то помнит о себе, но и о той малости, которой она располагает, ты не удосужился спросить.

В его словах было зерно правды, но Преппи не в курсе, что у меня была на это причина, и еще некоторое время эту причину я придержу при себе.

— О чем конкретно ты хочешь, чтобы я с ней поговорил? Потому что вопросы а-ля «откуда ты» и «как тебя зовут» не совсем то, что нужно.

Преппи фыркнул и сплел пальцы на затылке:

— Не знаю. Мог бы спросить что-то обычное, например, какие сэндвичи она любит или что-то типа того.

— Сэндвичи. Ты хочешь, чтобы я обсуждал с ней сэндвичи?

— Бл*дь, ну а почему нет?! Все любят вкусные сэндвичи, а поговорить о них лучше, чем болтать о том дремучем дерьме, в котором ты плаваешь последние дни.

Вот почему Преппи был моим лучшим другом. Он видел меня насквозь.

— Я знаю, что Макс важна. Знаю, что нам нужно вернуть ее, но пока тебе стоит жить, брат. Болтовня с девчонкой, которая на всех основаниях — законных и незаконных — живет в нашем доме, не станет костью поперек твоего горла.

«Это ты так думаешь».

— Ты вообще уже трахал ее? Я имею в виду, цыпочка спит в твоей постели и все такое. Зачем все это?

— Это не твоего ума дело, — предупредил я. Он переходил границу.

Преппи закатил глаза:

— Буду считать, что нет. Может, поэтому ты так зол на весь мир с тех пор, как вышел из тюрьмы? Может, тебе всего лишь нужна попка? Трахнись! Позволь своему члену трахать все, что вздёрнуто вверх, пока он не сморщится и не отвалится.

— Я трахался после того, как вышел, так что захлопни свой рот на этот счёт. Дело не в том, нравится ли она мне или трахал ли я ее. Дело в том, что если я говорю «НЕТ», то говорю это ОДИН раз, а ты просто слушаешь и выполняешь!

— Кинг, ты стал моим другом во времена, когда еще динозавры населяли эту планету, так что послушай меня. Когда я говорю, что ты смотришь на нее, будто хочешь оттрахать до потери пульса, а относишься к ней, словно она дерьмо под ногами, то это так и есть, и это не круто, чувак. Ты же решил оставить ее здесь, и с самого начала это была не самая яркая идея, поэтому, ради Бога, дай мне хоть немного повеселиться.

— Дело в долге, который она должна выплатить, — неуверенно защитился я.

— Да ладно! Мы оба знаем: она ничего не брала. И поскольку это ты здесь читаешь мораль о том, как нужно жить, ответь мне, кто кому что должен заплатить? Ты тренер по жизненным вопросам? Кроме того, она не твоя собственность. Доу — человек, а не гребаная тачка.

— Красноречиво, — я слышал от Преппи слова, от которых у меня по коже бегали мурашки, но, если он собрался бросать дерьмо мне в глаза, я такое брошу ему в ответ.

— Серьезно, она ведь не твоя. Ты не можешь просто взять ее.

— Да, именно моя, и я взял ее. Она спит в моей постели, не забыл? Рядом со мной. Может, я и не трахнул ее, но именно ко мне она обратилась той ночью, и именно я дал ей то, что ей было необходимо. Так что нет, я не трахнул ее. Пока. Но ответ по-прежнему «НЕТ», ты не можешь пригласить ее на гребаное свидание, — рявкнул я сквозь стиснутые зубы.

Я чувствовал, как кровь бурлит в напряженных венах. Преппи склонил голову на бок и улыбнулся. На его лице появилось понимание.

— Ну, она не моя собственность. Она — мой друг. Поэтому, если я не могу пригласить ее на свидание, пригласи ты. Я не для себя это делаю. А для нее. Ей пришлось пережить дерьмо, а мы оба знаем каково это. Девчонке нужен перерыв. Плюс веселье.

— Черта с два. Я не собираюсь приглашать ее на свидание. Это даже не обсуждается. Никаких свиданий. Ничего. Просто оставь нахер эту тему.

Впервые в своей жизни мне хотелось врезать Преппи. Он никогда не поднимал во мне такую волну злости.

— Чувак, вытащи свою гребаную башку из задницы. Она просто сбита с толку. Или ты приглашаешь ее на свидание или разрешаешь сделать это мне. Я, может, и называю тебя боссом, но мы друзья, а это значит, что ты не можешь принимать решения за меня. Можешь командовать, но я все еще в силах решить за себя сам. Я не спрашиваю тебя. Я говорю тебе.

— Хорошо! — прокричал я, вскидывая руки вверх. — Приглашай ее на это гребаное свидание. Какого х*я я вообще парюсь по этому поводу? Вали! Повеселись, бл*дь!

Я с силой снова сажусь на стул и притворяюсь, что перебираю свой инструмент. Какого х*я меня так бесит то, что не может быть под моим контролем?

Возможно, я забыл, как общаться с людьми, на которых нет оранжевых комбинезонов или формы офицера исправительной колонии.

— Круто! — Преппи перепрыгивает с ноги на ногу. — Пойду поглажу свой самый лучший галстук.

— Преп?

— Да, босс?

— Сейчас, бл*дь, шесть утра.

— И?

— Ты хочешь пригласить ее в субботу?

— Ага.

— Сегодня понедельник.

— А.

— Так почему бы тебе не стереть под носом белый порошок и не поспать? Погладишь свой лучший галстук завтра.

Преппи, может, и не слушал меня, но сказать ему, что именно делать, никогда не будет лишним.

Пока меня не было, я забыл, что Преппи был заядлым тусовщиком.

Мы оба были.

Или я так думал.

Пока не появилась Макс.

Пока я не сел в тюрьму.

Пока не появилась она.

Преппи собрал порошок из-под носа и втер его в десну.

— Да, сэр, — ответил Преппи, усмехаясь и отдавая мне честь.

Он развернулся, чтобы уйти.

— Еще кое-что, Преп! — крикнул я.

— Да, босс? — отозвался он на полушаге.

— Ты идешь с ней исключительно как друг. Усек?

— Усек.

— Хорошо. Потому что я нах*й прикончу тебя, если ты хоть пальцем ее тронешь.

ГЛАВА 16.

Доу

— Зачем все это? — спросила я, пялясь на тарелку с нарезанными мясом и сыром.

— Фигня для сэндвичей, — ответил Кинг, передавая мне хлеб.

— Да, это я вижу. Но почему мы делаем сэндвичи на причале?

Мне было интересно, какая причина стояла за всем этим. Кинг не был похож на парня, любившего устраивать пикники на пристани, и неважно в какой ситуации. Плюс за все то время, что я провела с Кингом, он ни разу не приготовил что-нибудь для меня. И даже не поел вместе со мной.

— Потому что сегодня прекрасный день для того, чтобы провести его на свежем воздухе, и кстати, кому, бл*дь, не нравятся сэндвичи? — Кинг сел на один из пластиковых стульев, окружавших деревянный стол, прикрученный болтами к настилу, чтобы тот не улетел во время урагана. — И к тому же Преппи сказал… Не знаю. Просто налетай.

— От такого количества еды даже лошадь подавится, — произнесла я, осторожно выбирая индюшиное филе и бекон для своего сэндвича.

— Ты когда-нибудь видела, как лошадь давится майонезом? — спросил он.

— Вполне возможно. Я просто не помню этого.

Я схватила пригоршню читос из пакета и посыпала ими свой сэндвич, раскрошив их между ладонями. Кинг начал вытаскивать из-под меня стул, чтобы подвинуть его ближе. Он помахал мне, чтобы я села рядом с ним.

И теперь не только подлокотники прикасались друг к другу, но и наши руки.

— Как это? — начал он, открывая банку пива и протягивая ее мне.

— Ты о чем? — уточнила я, положив свою бумажную тарелку на колени.

— Не помнить ничего. Я все думаю об этом, но не могу даже представить.

— Это… — я порылась в своей голове в поисках подходящих слов, но лишь одно крутилось в ней снова и снова. — Пустота.

— В тебе столько много качеств, щенячьи глазки, но пустота явно не одно из них, — Кинг заправил непослушную прядь волос мне за ухо.

— Неужели? Тогда скажи мне, кто я, потому что я не могу думать о чем-то, что не сокрыто в моей памяти, — я вонзила зубы в свой сэндвич, и кусок получился такой большой, что почти полностью заполнил мой рот.

Кинг прыснул со смеху:

— Ну, для начала… Ты причудливая.

— Причудливая?

— Щенячьи глазки, а кто сейчас посыпал свой сэндвич читос?

— Правильно подмечено. Ладно, причудливая. С этим можно жить. Продолжай. Что еще ты, думаешь, знаешь обо мне?

— Ну, ты смелая. Храбрая даже. Я бы рискнул и посмел бы назвать тебя дохера дерзкой. Ты по три часа думаешь, прежде чем что-то сказать. Ты задаешь слишком много е*аных вопросов. У тебя ямочка на левой щеке, которая появляется, когда ты улыбаешься, но на правой щеке она появляется, только когда ты в ярости, — смущение обожгло мне щеки, будто я стояла возле костра. — Твои шея и лицо краснеют, когда ты стесняешься. Начиная с шеи. Вот отсюда, — Кинг легонько приложил ладонь к моему горлу. — Потом поднимается к щекам, — он едва коснулся моей челюсти большим пальцем, — а после подбирается к ушам.

Он наклонился и губами всосал мочку моего уха, путешествуя языком по чувствительной плоти на ушке и посылая искры вниз по всему моему телу. Соски затвердели и уперлись в ткань рубашки.

Кинг подавил смешок и притянул меня к себе:

— Поэтому не говори, что ты пустая, щенячьи глазки, потому что в тебе есть все, кроме пустоты, — в его глазах зародился шаловливый огонек. Нечто, чего я раньше не видела. — А еще я думаю, что ты самый интересный человек, которого я встречал в своей жизни.

— Спасибо, — ответила я. — Но перестань представлять, как бы ты чувствовал себя, не имея воспоминаний. Тебе повезло, что ты знаешь, кто ты и где твое место.

Кинг оторвал этикетку от банки с пивом и вздохнул:

— Иногда мне хочется не знать.

— Что ты имеешь в виду?

— Если бы у меня был выбор — проснуться завтра и не помнить, кто я, все то совершенное дерьмо и оставленных мной в прошлом людей— я бы сделал это. Я мог бы просто начать заново. Быть кем-то другим.

— Я не хочу, чтобы ты был кем-то другим, — вырвалось у меня, и я прервала его признание.

— Ты должна ненавидеть меня, — произнес Кинг, убирая тарелку с моих колен и ставя ее на стол. — На твоем месте я бы меня ненавидел.

— Я думала, что ненавидела.

— А теперь? Что ты теперь обо мне думаешь? — спросил Кинг, наклоняясь ближе.

— Думаю, ты самый упертый, заносчивый, раздражительный, несносный, сложный и красивый мужчина, который ходил по этой земле.

— Я считаю тебя тоже красивой, — выдохнул Кинг.

Одним ловким движением он стащил меня с моего стула и усадил к себе на колени.

Его руки только скользнули в мои волосы, когда со стороны мангровых зарослей послышался будоражащий грохот.

— Бл*дь, ты остаешься здесь, — приказал Кинг.

Он встал и отпустил меня из своих рук. Я присела возле бетонной подпорной стенки, которая отделяла причал от двора. Кинг без проблем перепрыгнул через нее и побежал в сторону гаража, откуда и доносился звук.

Казалось, я просидела там несколько часов в ожидании Кинга или какого-нибудь происшествия.

Ничего.

Живот заурчал, напоминая мне, что я едва ли коснулась своего ланча. Я плюхнулась на задницу и выпрямила ногу в попытке подтянуть к себе стул, на котором стояла моя тарелка. Зацепила пластиковую ножку носком и медленно потащила стул на себя. Раздался ужасный скрежещущий звук, когда пластиковая ножка заскользила по деревянной поверхности причала. Я остановилась и замерла.

Ничего.

Поэтому я решила продолжить. Медленно, дюйм за дюймом, я подтаскивала свой ланч к себе, пока мой сэндвич с раскрошенными читос не оказался на расстоянии вытянутой руки. Я потянулась к тарелке и взяла ее. Уже даже открыла рот и была готова сполна насладиться своей победой, когда кто-то надо мной прочистил горло.

Держа сэндвич перед открытым ртом, я посмотрела поверх хлеба и увидела Кинга и Медведя, пялившихся на меня сверху.

Медведь выглядел так же суперски, как и в ночь, когда я впервые встретила его, возможно, сейчас даже еще лучше. Потому что на нем не было рубашки. Грудь была чисто выбритой, и на ней блестели капельки пота. Я думала, у Кинга много татуировок, но на теле Медведя не было ни единого не закрашенного чернилами места.

Кинг начал первым:

— О, нет, нет, не волнуйся обо мне. Я в порядке. Просто пришел проверить, откуда доносился звук, от которого хотелось отрезать уши, но ты не стесняйся. Можешь прикончить сэндвич. Мы подождем, — улыбка осталась в уголке его рта.

Медведь присел рядом:

— Черт. Рассчитывал проведать тебя. Не думал, что ты все еще жива.

Я положила свой сэндвич и встала:

— Если вы двое закончили стебаться надо мной, может, скажете, что за звук доносился из зарослей?

— Черт. Извини, это все я. Приходила девушка, а у нее старый «Фольксваген-жук». Одно за другим, ну и…

— Не хочу знать, — перебила я.

Медведь продолжил:

— Всего лишь хотел сказать, что, пока ее губы ласкали мой член, я чуть не забыл, что должен был починить ее жука. Ну а звук — это ее машина. Что, думаю, было в последний раз, потому что ей пи*дец. Ну, типа вообще пи*дец. Что абсолютно обидно, потому девушка могла сосать…

Кинг поднял руку вверх:

— Ладно, Медведь, хватит нести всякое дерьмо. Можешь сказать ей, что случилось на самом деле.

Медведь кивнул, и в этот момент его телефон зазвонил. Он вытащил его из своего заднего кармана и нажал на кнопку принятия вызова.

— Да, — он почесал бороду. — Бл*дь. Ладно. Окей. Да, я скажу ему, — он снова нажал на телефон и спрятал его назад в карман. — Айзек сделал ход. Джимми и Би-Джи засекли его и его парней в Корал-Пайнс сегодня утром. Выглядит так, будто у них здесь дела. Би-Джей говорил с мужиком из команды Айзека. Они проедут по нашей земле через неделю или около того.

— Черт, — выругался Кинг.

— Я говорил тебе убраться нахер из города, чувак. Ты знал, что он едет.

— Да, и мне, когда ты сказал это, было плевать, если он даже придёт прямо к моему порогу, размахивая пистолетом.

— А сейчас? — уточнил Медведь. Кинг кивнул в мою сторону. — А, понятно. Что хочешь сделать, старик? Твой ход. Знай, я всегда за тебя, — ответил Медведь, подкуривая сигарету.

— Думаю, мы пойдем в наступление, — проговорил Кинг.

— Подождите, что это все значит? Кто такой Айзек?

Кинг меня проигнорировал.

— Отправлю ее к Грейс до этого времени, — сказал он Медведю.

— Кинг, кто такой, мать твою, Айзек? И, бл*дь, кто такая Грейс? — прокричала я, давая понять, что я участник беседы.

— Щенячьи глазки, когда Преппи брал тебя с собой в поездку, он говорил тебе, что когда мы с ним начали эту операцию с бабулями, то отрезали продажу товара нашего поставщика?

— Да, говорил.

— Так вот Айзек был нашим поставщиком.

— Черт, — вырвалось у меня.

Медведь сделал длинную затяжку и выпустил дым через нос, выглядя как птица, которую Кинг не так давно вытатуировал на своей руке.

— Да. Это если вкратце.

— Грохот, который ты слышала, был предупреждением.

— Каким предупреждением? — не унималась я.

Медведь потушил сигарету о бетонную стенку.

— Таким, которое взрывается.

— А что взорвалось?

Визг Преппи разрезал воздух, словно еще один взрыв:

— КАКОГО Х*Я ПРОИЗОШЛО С МОЕЙ Е*АНОЙ ТАЧКОЙ???!!!

ГЛАВА 17.

Доу

Все признаки игривости Кинга, которые я видела во время ланча, испарились. Он дал мне всего лишь десять минут, чтобы я собралась и затащила свою задницу в грузовик.

Я не знала, куда мы собирались, а его ответ, который он мне рявкнул, дал понять, что он и не собирается говорить мне.

Мы ехали в настолько напряженной тишине, что она, казалось, сидела рядом третьим лишним. Как незваный гость. Устроилась между нами на длинном сиденье грузовика. Мы свернули на разбитую узкую дорогу. Мое любопытство подняло нос, когда Кинг остановился на обочине возле стильного желтого домика на ранчо с коротким заборчиком спереди.

— Идем, — произнес Кинг.

Выбравшись из грузовика, он открыл замок на воротах и пошел по цементной дорожке. Я следовала за ним, иногда подбегая, чтобы успеть за его длинными шагами. Несколько вертушек на палках создавали видимость ветра во время сегодняшней жары, пока мы проходили мимо них. Я думала, может, Кинг вместо Преппи заехал забрать то, что нужно, и это был еще один из домов в их операции «Бабулина оранжерея», который я еще не видела.

Когда мы подошли к двери, Кинг не постучал, а просто открыл ее и вошел внутрь. За секунду мое сердце пропустило удар от мысли, что он собирается ограбить это место, но эта идея умерла сразу же, как только он выкрикнул:

— Грейс?

«Грейс».

Я уже слышала это имя прежде.

Я последовала за ним в дом и закрыла за собой дверь. Когда обернулась, то столкнулась с тысячами пялившихся на меня маленьких глазок. Небольшая гостиная была буквально усеяна ими. От длинных полок буфета и стола при входе до кофейного столика и верха телевизора — все было заставлено керамическими кроликами различных размеров.

Кинг не уделил этому никакого внимания, шагая через гостиную к раздвижным дверям в дальнем углу столовой, где эти самые кролики сидели на шести стульях у стола, будто наслаждаясь своим обедом.

«Думаю, Грейс любит кроликов».

— Я здесь! — послышался высокий, но хриплый голос.

Кинг придержал раздвижную дверь открытой таким образом, чтобы я могла пройти, но при этом не отступил. Мне пришлось протиснуться мимо его груди, чтобы пробраться на другую сторону. Пытаясь прикасаться к нему как можно меньше, я споткнулась снаружи о деревянный порог веранды. Миниатюрная женщина с поднятыми у корней волосами сидела перед нами в синем плюшевом кресле. Она задрала ноги вверх, положив пятки на край стола и скрестив лодыжки. Она попивала зеленую жидкость из высокого стакана. На поверхности напитка плавали лед и зеленый листочек.

Вместо того чтобы спросить, кто я такая, она встала и обняла меня. Ей было под семьдесят. На ней был джинсового цвета свитер, который подходил к ее штанам, и былая ортопедическая обувь.

— Я Грейс, — представилась она, держа меня за локти так близко, дабы иметь возможность изучить мое лицо.

— Привет, — я не была уверена, кем мне нужно было назваться, но Кинг решил эту проблему за меня.

— Это Доу.

— Какое необычное имя. Что оно значит?

Я посмотрела на Кинга, и он кивнул.

— Доу как у Джейн Доу. Неизвестной, — ответила я ей.

— Твои родители слишком увлекались криминальными новеллами или они хиппи, которые пережарили свои мозги амфитаминами? Потому что, говорят, в этих краях их много. Хотя я так ни одного и не встретила, поэтому не поверю, что ты из Логанс-Бич.

— Я не уверена, чем увлекаются мои родители, мэм.

Грейс вопросительно посмотрела сначала на меня, потом на стоявшего в дверном проеме Кинга. Он пожал плечами.

— Ты выпустишь весь прохладный воздух отсюда. Садись. Выпей.

Грейс помахала Кингу и мне и вытащила для нас стулья. Она налила нам по стакану зеленой жидкости из графина на столе.

— Надеюсь, вы любите мохито, — обрадовалась она, наполняя свой стакан.

Я сделала глоток. Кубик льда стукнулся о передние зубы. Напиток был и сладким, и горьким одновременно, но после жары на улице его вкус показался мне божественным.

Слава богу, мои солнечные ожоги прошли — мне больше не нужно было прятаться в тени. А еще я перестала напоминать спелый помидор.

Кинг уселся рядом со мной и оказался напротив Грейс.

— Что у тебя для меня есть? — спросила Грейс Кинга.

Он прыснул со смеху и чуть поерзал на своем месте. Он достал маленький черный пакетик из кармана и скользнул им по столу.

— Спасибо тебе, сладенький, — произнесла Грейс, игриво прижимая пакетик к груди. Она положила его назад на стол и обратилась ко мне: — Так как вы двое встретились? Расскажите мне все от и до.

— Эм… — я понятия не имела, как ответить ей на это, так что начала с правды. Как только я начала говорить, предложения вылетали из меня, будто я блевала ими и была не в силах остановить этот словесный понос: — Ну, Грейс, мы встретились в ночь, когда я решила продать себя за горячую пищу и место, где могла поспать. Я собиралась отсосать этому парню, а когда поняла, что просто испугаюсь, сама мысль об этом вызывала во мне тошноту. Потом моя подруга меня подстрелила или зацепила пулей — называйте как вам угодно. После он нашел мою подругу мертвой в комнате отеля с иглой в руке, но это было до того, как я сбежала. А потом он убил моего возможного насильника и вернул меня снова в свой дом, искупал и провел поучительную беседу о том, что я теперь его собственность и у меня нет никакого права выбора.

Я остановилась и посмотрела на Грейс, чьи очки сползли на середину переносицы.

Кинг откашлялся:

— Она пришла в мой дом на вечеринку по поводу моего возвращения.

Это была правда, но он опустил самые пикантные подробности, которые я только что выложила Грейс как на духу. Женщина сняла очки и откинула голову назад, разразившись безудержным смехом.

— Не думаю, что кто-нибудь будет смотреться рядом милее, чем вы двое, — произнесла она, игнорируя все, что я только что выплеснула на нее. — Я очень рада, что ты нашел кого-то, мой дорогой мальчик. Я так скучала по тебе, пока тебя не было, и каждый божий день молилась, чтобы ты нашел кого-то, кто сделает тебя таким же счастливым, как и мой Эдмунд сделал меня, — Грейс покрутила серебряное кольцо на своем пальце.

— Мы не… — начала я, но Кинг положил руку на спинку моего стула и развернул к себе.

— Я хотел, чтобы ты с ней встретилась, — сообщил он, скользя пальцами по моей шее, словно выказывая свою неожиданную привязанность.

Хотелось мне того или нет, но моя кожа ожила под его невинным прикосновением, и я уверена, что громко схватила воздух ртом, потому что плечи Кинга затряслись от беззвучного смеха. Грейс встала и обошла стол. Остановившись возле Кинга, она поцеловала его в лоб.

— Ты так осчастливил меня, старую женщину, — призналась Грейс, вытирая под глазом слезу. Она шмыгнула носом и сложила руки перед собой. — Я собираюсь приготовить обед. Доу, солнышко, ты согласишься помочь мне?

— Конечно, — согласилась я, вставая из-за стола.

Я до сих пор не была уверена, где мы находились, но мне понравилась Грейс, а иметь кого-то еще, помимо трех татуированных амигос (прим.: с исп. «друзья»), было неплохой переменой. В ней было что-то от любящей бабушки, что располагало сразу же, как она начинала говорить. Я собиралась насладиться ее обществом, пока у меня был такой шанс и пока мистер Настроение Дня снова не запер меня в четырех стенах своего дома.

— Нужно забрать кое-что из грузовика, — сказал Кинг, подскакивая со стула и исчезая за углом дома.

Грейс провела меня на кухню и достала из холодильника ингредиенты для пасты с фрикадельками. Она убрала одного из мягких кроликов со стула, чтоб я смогла сесть за стол и помочь ей нарезать овощи, тогда как сама смешивала ингредиенты для фарша.

— Откуда вы знаете Кинга? — поинтересовалась я, нарезая зеленый перец на доске и затем сметая измельченные кусочки в общую миску для овощей.

— Он не сказал тебе?

— Он вообще немного говорит, — признала я.

— Немногословный парень — это про него, — с теплотой ответила Грейс. — Я знаю Брэнтли с тех пор, как он еще был сопливым школьником. В один день он попытался обокрасть мой сад. Ему тогда едва исполнилось двенадцать.

— Брэнтли?

— Он на самом деле не говорит тебе ничего, да? — Грейс посмотрела на меня искоса.

— Что вы сделали, когда поймали его?

Мне было интересно. Как Кингу удалось завязать отношения с женщиной, которая была в три раза старше, чем вся его жизнь?

— Я отломала ветку от дерева, так же как сделала бы моя мама, стащила джинсы с его маленькой бледной попки и отходила прутом, — без промедления проговорила Грейс, обмывая помидоры и высушивая их бумажным полотенцем.

— Нет, не может быть, — произнесла я, наполовину не веря потому, что не могла представить, как Кинга можно отшлепать веткой, отломленной от дерева.

— Да, я и правда это сделала. А потом Эдмунд позвал мать Кинга, пока я готовила обед, но она не отозвалась. Эдмунд оставил ей сообщение, но она так и не появилась. Так что он остался на обед. Потом на ночь. И с тех пор он приходил к нам каждое воскресенье. Ну, каждое воскресенье, когда не был занят чем-то или когда не сидел в тюрьме. Но в таком случае мы ходили к нему сами.

— Вы знали, что он был в тюрьме?

— Конечно. Я навещала его каждую неделю. И когда умер мой Эдмунд, этот мальчик пришел на его похороны в зеленом смокинге, который купил в секонд-хенде и который был велик ему на три размера. Я тысячу раз предлагала ему остаться жить здесь, но он не тот человек, что позволит содержать себя. Он решил остановиться подальше, делать то, что ему хочется. Мальчик приезжает приглядывать за мной и домом.

— Так… Вы знаете все?

Грейс кивнула:

— Не в таких грязных подробностях, но я все-таки не тупая женщина. Я знаю, что мой мальчик не на правильной стороне закона. Но я люблю его как сына, и это все, что имеет для меня значение, — и не делая паузу, Грейс продолжила: — Любовь — это то, что ты сделал бы для другого человека, а не для себя в частности. У меня нет ни малейшего сомнения в том, что он бы отдал свою жизнь ради меня. И я бы сделала то же самое ради него, — она открыла холодильник и вытащила еще одну тарелку с зеленым перцем. — Ещё я в курсе, что все, что ты рассказала о вашей встречи, правда до последнего слова.

— Почему вы ничего не сказали об этом? — спросила я.

Грейс вздохнула и отвернулась в сторону, глубоко задумавшись:

— Был такой фильм про девочку. Это была черно-белая картина о грабившем поезда парне. Я никогда не забуду конец. Видишь ли, ковбой вернулся к женщине, которую любил, и рассказанная ей правда о том, что он грабил поезда, о том, что делал страшные вещи, что воровал у людей, убивал, не означала, что он любил ее меньше или был не способен на любовь.

Грейс указала, чтобы я взяла блюдо с перцем и следовала за ней на веранду. Я поставила его на стол, а Грейс расставила небольшие тарелки и разложила приборы. Когда мы закончили, она подвела меня к перилам и кивнула в сторону Кинга, который стоял на лестнице и вкручивал маленькую лампочку в углу ее сарая.

— То, что я пытаюсь сказать, дорогая, и то, что думаю о ковбое, пытавшемся спасти свою любовь в фильме, и есть разница между быть плохим и быть злом. Только потому, что он был плохим мальчиком, не значит, что Кинг не может стать великим человеком, — я прокручивала ее слова в своей голове, когда она добавила: — Господь свидетель, солнышко: если ты разобьешь ему сердце, я перережу тебе горло прямо там, где ты стоишь. Если умру до момента, как это случится, будь уверена, смерть не остановит меня от того, чтобы выследить тебя, — Грейс улыбнулась, будто не она сейчас угрожала моей жизни, и притянула меня в еще одно объятие. — А теперь давай вернемся к тефтелькам.

Грейс, может, и была маленького роста, но она, видимо, неправильно поняла то, что происходит между мной и Кингом. Но у меня не было сомнений в том, что она пройдется ножом по моему горлу не моргнув и глазом, если я перейду ей дорогу.