Голубой цветок [Пенелопа Фицджеральд] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (65) »
Пенелопа Фицджеральд Голубой цветок Роман
Романы растут из недоглядов истории. Ф. фон Харденберг, впоследствии Новалис Отрывки и этюды (1799–1800)
От автора
Это роман о жизни Фридриха фон Харденберга, еще до того, как он прославился под именем Новалиса. Все уцелевшие произведения, письма к нему и от него, дневники, официальные и неофициальные документы опубликованы в пяти томах между 1968 и 1988 годами в издательстве «W. Kohlhammer Verlag». Первыми редакторами были Рихард Самуэль и Пауль Клукхон, и я перед ними в неоплатном долгу. Описание операции без наркоза по поводу ампутации молочной железы заимствовано главным образом из письма Фанни дʼОрбли к ее сестре Эстер Берни (30 сентября 1811 года).1. День стирки
Якоб Дитмалер сразу понял, уж не такой дурак, что они с другом угодили к тому в гости аккурат в день стирки. Никуда, тем более в громадный дом, третий по размерам во всем Вайсенфельсе, не следовало заявляться в такое время. Матушка Дитмалера управляла стиркой трижды в год: у них в хозяйстве постельного белья и белого исподнего лишь на четыре месяца хватало. Рубашек у него было всего восемьдесят девять штук, не более. Но на Клостергассе у Харденбергов густая несвеже-белая пурга простынь, наволочек, чехлов, корсетов, сорочек, нижних юбок и кальсон, из верхних окон засыпавшая двор, где слуги и служанки с важным видом ей подставляли большущие корзины, — свидетельствовала о том, что здесь стирают в году всего однажды. Это могло не означать богатства и, в данном случае, Дитмалер знал, не означало, но было верным признаком долгого житья на одном месте. И обширного семейства. Исподнее детишек и молодых особ, вперемешку с более солидными размерами, кружилось и порхало, будто детишки сами пустились влёт. — Ну, Фриц, ты, кажется, меня совсем некстати притащил. Уж предупредил бы, что ли. Сам посуди, удобно ли чужому для твоего почтенного семейства человеку стоять по колено в вашем белье. — Откуда же мне знать, когда они затеют стирку? — отвечал Фриц. — Да ты не бойся, тебя здесь все равно встретят с распростертыми объятиями. — Фрайхерр топчут белье неразобранное, — вмешалась ключница, высовываясь из нижнего окна. — И сколько же, Фриц, вас всех в семействе? — спросил Дитмалер. — Этакая уйма вещей! — и ни с того ни с сего вдруг гаркнул: — Понятия «вещь в себе» не существует! Фриц, направившийся было через двор, остановился, огляделся и потом важным, властным голосом прокричал в ответ: — Господа! Взгляните на эту бельевую корзину! Сосредоточьте вашу мысль на бельевой корзине! А теперь, господа, помыслите о мыслях бельевой корзины! Собаки в доме зашлись лаем. Фриц подозвал одного из державших корзину слуг: — Дома отец и матушка? Мог и не спрашивать, где ей еще быть, матушке. Тут во двор выбежали приземистый юнец, неустоявшегося облика, помоложе Фрица, и светловолосая девочка. — Здесь, тем не менее, мой брат Эразм и сестра Сидония. Они здесь — чего же нам еще? Оба кинулись на шею Фрицу. — Сколько же вас всех в семействе? — опять спросил Дитмалер. Сидония тянула ему руку, улыбалась. «Здесь, средь скатертей, младшая сестра Фрица Харденберга смутила мой покой, — думал Дитмалер. — Этого мне только не хватало». Она говорила: — Карл где-то тут, и Антон, и Бернард, но нас, конечно, больше. На пороге, зыбучая, как тень, бесплотней тени, их встретила фрайфрау фон Харденберг. — Матушка, — сказал Фриц. — Это Якоб Дитмалер, он учился в Йене тогда же, когда Эразм и я, а теперь он ассистентом у медицинского профессора. — Нет еще, — поправил Дитмалер. — Когда-нибудь и стану, я надеюсь. — Я ездил в Йену, знаете, повидать друзей, — Фриц продолжал. — И залучил его к нам на несколько деньков. Взгляд фрайфрау отобразил чуть ли не ужас — взгляд затравленного зайца. — Дитмалеру необходим глоточек коньяку, чтоб поддержать в нем жизнь хотя на несколько часов. — Так он больной? — в смятении отозвалась фрайфрау. — За ключницей, стало быть, послать. — К чему нам ключница, — сказал Эразм. — У вас же у самой есть ключи от буфетной. — Да-да, конечно, — она глядела на него с мольбой. — Ключи у меня, — вмешалась, наконец, Сидония. — С тех пор как сестрица замуж вышла. Я вас проведу в буфетную, и не тревожьтесь. Тут только фрайфрау опомнилась и пригласила в дом сыновнего приятеля. — Супруг не может сию минуту вас принять, он на молитве. И, сбросив это испытанье с плеч, она не стала их сопровождать по обветшалым комнатам и еще более обветшалым коридорам, заставленным старыми добротными мебелями. По малиновым стенам поблеклые прямоугольники остались на память о картинах. В буфетной Сидония разлила коньяк, Эразм провозгласил тост — за Йену. — Stoss an! Jena lebe hoch! Hurra![1] — Нашли- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (65) »
Последние комментарии
5 часов 57 минут назад
8 часов 30 минут назад
8 часов 59 минут назад
9 часов 5 минут назад
3 часов 21 минут назад
12 часов 8 минут назад