Автор несёт полную чушь. От его рассуждений уши вянут, логики ноль. Ленин был отличным экономистом и умел признавать свои ошибки. Его экономическим творчеством стал НЭП. Китайцы привязали НЭП к новым условиям - уничтожения свободного рынка на основе золота и серебра и существование спекулятивного на основе фантиков МВФ. И поимели все технологии мира в придачу к ввозу промышленности. Сталин частично разрушил Ленинский НЭП, добил его
подробнее ...
Хрущёв. Всё стало дефицитом и система рухнула. Шумейко с Геращенко разваравали все средства ЦБ и Сбербанка по торговому договору с МИД Польши. Нотой правительства Польши о нанесение ущерба в 18 млрд. долларов были шантожированы и завербованы ЦРУ Горбачёв с Ельциным. С 1992 года Чубайс ввёл в правительство ЦРУ. Ельцин отказался от программы "500 дней", и ввел через Гайдара колониальную программу МВФ, по которой и живём. Всё просто, а автор несёт чушь, аж уши вянут. Мне надоели стоны автора о его 49 годах, тем более без почвенные. Мне 63 года но я не чувствую себя стариком, пока не взгляну в зеркало. У человека есть душа и подсознание тела. Душа при выходе из тела теряет все хотелки и привычки подсознание тела. И душе в принципе наплевать почти на всё, кроме любви и отношений к другим людям. Только это может повлиять на поступки души. У ГГ молодое тело с гармонами и оно требует своего. Если вы не прислушиваетесь к подсознанию своего тела, то оно начинает мстить, тряской рук, адреналином, вплоть да расслабления мочевого пузыря и заднего прохода. В принципе нельзя чувствовать себя старше тела. В общем у автора логики в написанном нет, одни дурные эмоции расстройства психики. Дельного сказать не может,а выговорится хочется.
Читать не интересно. Стиль написания - тягомотина и небывальщина. Как вы представляете 16 летнего пацана за 180, худого, болезненного, с больным сердцем, недоедающего, работающего по 12 часов в цеху по сборке танков, при этом имеющий силы вставать пораньше и заниматься спортом и тренировкой. Тут и здоровый человек сдохнет. Как всегда автор пишет о чём не имеет представление. Я лично общался с рабочим на заводе Свердлова, производившего
подробнее ...
авиадвигатели во время войны. Так вот будучи не совершеннолетним после училища опоздал на 15 минут в первый день выхода на работу, получил 1 год Гулага. А тут ГГ с другом опаздывают и даже не приходят на работу на танкостроительный завод? Там не с кем не нянчились, особисты с НКВД на фронт не хотели даже в заградотряды и зверствовали по любому поводу и без. У него танки собирают на конвейере. Да такого и сейчас никто не додумался. Вы представляете вес танка и сколько корпусов должен тащить такой конвейер? Где вы видели в СССР краны, позволяющие сбрасывать груз с крюка по кнопке? Я был на многих заводах с кранбалками и не разу не видал такой конструкции. Сколько тон поднимает кран и какой величины и мощности должно быть реле, что бы сместить задвижку под такой нагрузкой? Более того инструкции техника безопасности по работе в цехах не предусматривают такой возможности в принципе. Да и сами подумайте, электро выбрасыватель на крюке, значит нужны провода с барабаном. А кабеля не любят перегибов и даже гибкие. Кто возьмётся в своём уме даже проектировать такое устройство на кранбалке в цеху. Перестрелка ГГ с 5 ворами вообще дебильная. Имея вальтер, стрельбу в упор, ГГ стреляет так медленно, что пьяные в хлам воры успевают гораздо больше, чем ГГ жмет пальцем на курок. Дважды выстрелить из обреза, опрокинуть стол, метнуть нож. И ГГ якобы был воином и остаётся отличным стрелком. Воры с обрезами в городе - это вообще анекдот и вышка при любых ситуациях в те годы. А человеченка в кастрюле при наличии кучи денег? У автора очень странное воображение. Я вообще то не представляю как можно в открытую держать воющую женщину в сарае зимой в населённом пункте? Зачем сжигать дом людоедов, если есть свидетель? Ну убил людоедов - хорошо. Сжёг дом с уликами - другая статья. Глупость во всём полная. "Сунул спичку в бак". Я люблю фантастику и фентази, но не дурацкую писанину. Стиль написания далёк от художественного, всё герои выражаются в одном стиле, больше похожий на официальный язык прожжённого офисного бюрократа. Одни и те же словарные обороты. Так пишут боты.
Написано хорошо. Но сама тема не моя. Становление мафиози! Не люблю ворьё. Вор на воре сидит и вором погоняет и о ворах книжки сочиняет! Любой вор всегда себя считает жертвой обстоятельств, мол не сам, а жизнь такая! А жизнь кругом такая, потому, что сам ты такой! С арифметикой у автора тоже всё печально, как и у ГГ. Простая задачка. Есть игроки, сдающие определённую сумму для участия в игре и получающие определённое количество фишек. Если в
подробнее ...
полуфинале на кону стояло 5000, то финалист выиграл 20 000, а в банке воры взяли чуть больше 7 тысяч. А где деньги? При этом игрок заявил, что его денег, которые надо вернуть 4000, а не на порядок меньше. Сравните с сумой полуфинала. Да уж если ГГ присутствовал на игре, то не мог знать сумму фишек для участия. ГГ полный лох.Тем более его как лоха разводят за чужие грехи, типо играл один, а отвечают свидетели. Тащить на ограбление женщину с открытым лицом? Сравним с дебилизмом террористов крокуса, которым спланировали идеально время нападения,но их заставили приехать на своей машине, стрелять с открытыми лицами, записывать на видео своих преступлений для следователя, уезжать на засвеченной машине по дальнему маршруту до границы, обеспечивая полную базу доказательств своих преступлений и все условия для поимки. Даже группу Игил организовали, взявшую на себя данное преступление. Я понимаю, что у нас народ поглупел, но не на столько же!? Если кто-то считает, что интернет не отслеживает трафик прохождения сообщения, то пусть ознакомится с протоколами данной связи. Если кто-то передаёт через чужой прокси сервер, то сравнить исходящящйю с чужого адреса с входящим на чужой адрес с вашего реального адреса технически не сложно для специалистов. Все официальные анонимные серверы и сайты "террористов" давно под контролем спецслужб, а скорей всего ими и организованы, как оффшорные зоны для лохов, поревевших в банковские тайны. А то что аффшорные зоны как правило своёй твёрдой валюты в золоте не имеют и мировой банковской сети связи - тоже. Украл, вывел рубли в доллары в оффшорную зону и ты на крючке у хозяев фантиков МВФ. Хочешь ими попользоваться - служи хозяевам МВФ. И так любой воришка или взяточник превращаеится агента МВФ. Как сейчас любят клеить ярлыки -иноогенты, а такими являются все банки в России и все, кто переводит рубли в иную валюту (вывоз капиталов и превращение фантиков МВФ в реальные деньги). Дебилизм в нашей стране зашкаливает! Например - Биткоины, являются деньгами, пока лохи готовы отдавать за них реальные деньги! Все равно, что я завтра начну в интернете толкать свои фантики, но кто мне даст без "крыши". Книги о том как отжимать деньги мне интересны с начала 90х лишь как опыт не быть жертвой. Потому я сравнительно легко отличаю схему реально рабочего развода мошенников, от выдуманного авторами. Мне конечно попадались дебилы по разводам в жизни, но они как правило сами становились жертвами своих разводов. Мошенничество = это актерское искусство на 99%, большая часть которого относится к пониманию психологии жертвы и контроля поведения. Нет универсальных способов разводов, действующих на всех. Меня как то пытались развести на деньги за вход с товаром на Казанский вокзал, а вместо этого я их с ходу огорошил, всучил им в руки груз и они добровольно бежали и грузили в пассажирский поезд за спасибо. При отходе поезда, они разве что не ржали в голос над собой с ответом на вопрос, а что это было. Всего то надо было срисовать их психопрофиль,выругаться матом, всучить им в руки сумки и крикнуть бежать за мной, не пытаясь их слушать и не давать им думать, подбадривая командами быстрей, опоздаем. А я действительно опаздывал и садился в двигающийся вагон с двумя системными блоками с мониторами. Браткам спасибо за помощь. И таких приключений у меня в Москве были почти раз в неделю до 1995 года. И не разу я никому ничего не платил и взяток не давал. Имея мозги и 2 годичный опыт нештаного КРСника, на улице всегда можно найти выход из любой ситуации. КРС - это проверка билетов и посажирского автотранспорта. Через год по реакции пассажира на вас, вы чувствуете не только безбилетника, но и примерно сколько денег у того в карманах. Вы представьте какой опыт приобретает продавец, мент или вор? При этом получив такой опыт, вы можете своей мимикой стать не видимым для опыта подобных лиц. Контролёры вас не замечают, кассиры по 3 раза пытаются вам сдать сдачу. Менты к вам не подходят, а воры не видят в вас жертву и т.д. Важен опыт работы с людьми и вы всегда увидите в толпе прохожих тех, кто ищет себе жертву. Как правило хищники друг друга не едят, если не требуется делить добычу. Строите рожу по ситуации и вас не трогают или не видят, а бывает и прогибаются под вас - опыт КРС по отъёму денег у не желающих платить разной категории людей - хороший опыт, если сумеешь вовремя бросить это адреналиновое занятие, так как развитие этой работы приводит часто к мошенничеству. Опыт хищника в меру полезен. Без меры - вас просто уничтожают конкуренты. Может по этому многие рассуждения и примеры авторов мне представляются глупостью и по жизни не работают даже на беглый взгляд на ситуацию, а это очень портит впечатление о книге. Вроде получил созвучие души читателя с ГГ, а тут ляп автора опускающий ГГ на два уровня ниже плинтуса вашего восприятия ГГ и пипец всем впечатлениям и все шишки автору.
Месяца 3-4 назад прочел (а вернее прослушал в аудиоверсии) данную книгу - а руки (прокомментировать ее) все никак не доходили)) Ну а вот на выходных, появилось время - за сим, я наконец-таки сподобился это сделать))
С одной стороны - казалось бы вполне «знакомая и местами изьезженная» тема (чуть не сказал - пластинка)) С другой же, именно нюансы порой позволяют отличить очередной «шаблон», от действительно интересной вещи...
В начале
подробнее ...
(терпеливого читателя) ждет некая интрига в стиле фильма «Обратная сторона Луны» (битый жизнью опер и кровавый маньяк, случайная раборка и раз!!! и ты уже в прошлом)). Далее... ОЧЕНЬ ДОЛГАЯ (и местами яб таки сказал немного нудная) инфильтрация героя (который с большим для себя удивлением узнает, что стать рядовым бойцом милиции ему просто не светит — при том что «опыта у него как у дурака махорки»))
Далее начинается (ох как) не простая инфильтрация и поиски выхода «на нужное решение». Параллельно с этим — появляется некий «криминальный Дон» местного разлива (с которым у ГГ разумеется сразу начинаются «терки»))
Вообще-то сразу хочу предупредить — если Вы ищете чего-то «светлого» в стиле «Квинт Лециний» (Королюка) или «Спортсменки, комсомолки» (Арсеньева), то «это Вам не здесь»)) Нет... определенная атмосфера того времени разумеется «имеет место быть», однако (матерая) личность ГГ мгновенно перевешивает все эти «розовые нюни в стиле — снова в школу, УРА товариСчи!!!)) ГГ же «сходу» начинает путь вверх (что впрочем все же не влечет молниеносного взлета как в Поселягинском «Дитё»)), да и описание криминального мира (того времени) преподнесено явно на уровне.
С другой же стороны, именно «данная отмороженность» позволит понравиться именно «настоящим знатокам» милицейской тематики — ее то автор раскрыл почти на отлично)) Правда меня (как и героя данной книги) немного удивила сложность выбора данной профессии (в то время) и все требуемые (к этому) «ингридиенты» (прям конкурс не на должность рядового ПэПса или опера, а вдумчивый отбор на космонавта покорителя Луны)) Впрочем — автору вероятно виднее...
В остальном — каждая новая часть напоминает «дело №» - в котором ГГ (в очередной раз) проявляет себя (приобретая авторитет и статус) решая ту или иную «задачу на повестке дня»
P.S Да и если есть выбор между аудиоверсией и книгой, советую именно аудиоверсию)) Книгу то я прочел дня за 2, а аудиоверсию слушал недели две)) А так и восприятие лучше и плотность изложения... А то прочитал так часть третью (в отсутсвии аудиоверсии на тот момент), а теперь хочу прослушать заново (уже по ней)) Но это все же - субьективно)) Как говорится — кому как))
Вообще-то если честно, то я даже не собирался брать эту книгу... Однако - отсутствие иного выбора и низкая цена (после 3 или 4-го захода в книжный) все таки "сделали свое черное дело" и книга была куплена))
Не собирался же ее брать изначально поскольку (давным давно до этого) после прочтения одной "явно неудавшейся" книги автора, навсегда зарекся это делать... Но потом до меня все-таки дошло что (это все же) не "очередная злободневная" (читай
подробнее ...
политизированная) тема, а просто экскурс по (давным давно напрочь, забытой мной) истории... а чисто исторические книги (у автора) получались всегда отменно. Так что я окончательно решил сделать исключение и купить данную книгу (о чем я впоследствии не пожалел). И да... поначалу мне (конечно) было несколько трудновато различать все эти "Бургундии" (и прочие давным-давно забытые лимитрофы), но потом "процесс все же пошел" и книга затянула не на шутку...
Вообще - пересказывать историю можно по разному. Можно сыпать сухими фактами и заставить читателя дремать (уже) на второй странице... А можно (как автор) излагать все вмолне доступно и весьма интересно. По стилю данных хроник мне это все сдорово напомнило Гумилева, с его "от Руси, до России" (хотя это сравнение все же весьма весьма субьективно)) В общем "окончательный вердикт" таков - если Вы все же "продеретесь сквозь начало и втянетесь", книга обязательно должна Вас порадовать...
И конечно (кто-то здесь) обязательно начнет "нудный бубнеж" про: "жонглирование фактами" и почти детективный стиль подачи материала... Но на то и нужна такая подача - ибо как еще заинтересовать "в подобных веСчах", не "узколобую профессуру" (сыпящую датами и ссылками на научные труды очередного "заслуженного и всепризнанного..."), а простого и нескушенного читателя (по типу меня) который что-то документальное читает от раз к разу, да и то "по большим праздникам"?)) За сим и откланиваюсь (блин вот же прицепилось))
P.s самое забавное что читая "походу пьесы" (параллельно) совсем другую веСчь (уже художественного плана, а именно цикл "Аз есмь Софья") как ни странно - смог разобраться в данной (географии) эпохи, как раз с помощью книги тов.Старикова))
Солнце стояло уже над холмами, туман рассеялся, и было славно шагать с собакою вдоль дороги ранним утром, особенно осенней порой, когда листья становятся жёлтыми и золотыми, и иногда один из них отрывается, и медленно падает, сонно кружась в воздухе, и бесшумно ложится на траву у дороги прямо перед мордою пса. Задувал лёгкий ветерок, и идущий мог слышать, как шумят буки, напоминая бормотанье толпы.
Это всегда было лучшим временем дня для Клода Каббеджа. Он с одобрением поглядел на рябчатые бархатистые ляжки трусящей перед ним борзой.
— Джекии, — позвал он мягко. — Эй, Джексон. Как ты себя чувствуешь, парень?
Пёс полуобернулся на звук собственного имени и признательно вильнул хвостом.
Нет другой такой собаки, как Джекии, сказал себе Клод. Как он хорош своей изящной поджаростью, своей маленькой точёной головой, жёлтыми глазами, чёрным подвижным носом. Великолепная длинная шея, глубокий изгиб брюха, так что живота вообще нет. Гляди, как он бежит на кончиках лап, бесшумно, едва касаясь поверхности дороги.
— Джексон, — сказал он. — Старый добрый Джексон.
В отдалении, по правую руку, Клод мог видеть ферму Рамминза, маленькую, узкую и старую, стоящую за изгородью.
Я заверну туда, решил он. На сегодня хватит.
Рамминз, несущий ведро молока через двор, увидел его, спускающегося с дороги. Он осторожно поставил ведро и, подойдя к калитке, положил руки на верхний брус, ожидая.
— Доброе утро, мистер Рамминз, — сказал Клод. С Рамминзом надо было быть вежливым из-за яиц.
Рамминз кивнул и, перегнувшись через калитку, критически оглядел собаку.
— Выглядит хорошо, — сказал он.
— Он хороший.
— Как он бегает?
— Ему только месяцев десять, мистер Рамминз. По чести говоря, он практически не обучен.
Маленькие, бусинками, глаза Рамминза надменно смотрели через калитку.
— Я не пожалел бы и пары фунтов, поспорив, что скоро вы начнёте где-нибудь тайно натаскивать его.
Клод неудобно переступил с ноги на ногу. Ему очень не нравился этот человек с широким лягушачьим ртом, редкими зубами и с быстрыми глазками; но больше всего не нравилось, что надо было быть вежливым из-за яиц.
— Этот ваш стог напротив, — сказал он, пытаясь сменить тему разговора, — полон крыс.
— В каждом стогу полно крыс.
— Но не так, как в этом. По правде сказать, из-за этого власти несколько допекают нас.
Рамминз глянул с подозрением. Он не любил хлопот с властями. Любой человек, продающий яйца на чёрном рынке и забивающий свиней без разрешения, разумеется, стремится уклониться от контактов с чиновниками.
— Какие ещё хлопоты?
— Они уже присылали крысолова.
— Это из-за нескольких крыс?
— Нескольких?! Иди ты! Да они там кишат!
— Слово, мистер Рамминз. Их там сотни.
— Неужели крысолов не переловил их?
— Нет.
— Почему?
— Я полагаю, они очень хитры.
Рамминз начал задумчиво исследовать один из входов в свой нос концом большого пальца, при этом придерживая ноздрю указательным.
— Да, не скажешь вам спасибо за этих неумёх крысоловов, — сказал он. — Крысоловы — люди правительства и работают на правительство. Так что мне не за что благодарить вас.
— Не меня, мистер Рамминз. Все крысоловы просто скользкие проныры.
— Хорошо, — сказал Рамминз, запуская пальцы под шляпу и почёсывая голову. — Я как раз собирался кое-что предпринять с этим стогом. Думаю, лучше это сделать сегодня, чем когда-либо. Благодарю покорно, я не хочу, чтобы люди из правительства совали нос в мои дела.
— Ещё бы, мистер Рамминз.
— Мы займёмся с ним попозже- Берт и я. — С этим он повернулся и потрусил через двор.
Около трёх часов дня Рамминз и Берт были видны на дороге в медленно ползущей телеге, влекомой тяжеловесной и величественной лошадью. Напротив заправочной станции повозка свернула в поле и остановилась рядом со стогом.
— На это стоит посмотреть, — сказал я. — Возьми ружьё.
Клод принёс ружьё и сунул патроны в бриджи.
Я пересёк дорогу и встал, опершись на открытую калитку. Рамминз находился уже на верху стога и перерезал верёвку, скреплявшую вязку. Берт оставался в телеге, держа четырехфутовый нож.
У Берта было что-то не в порядке с одним глазом, сплошь бледно-серым на вид, как сваренный рыбий глаз, и хотя он оставался неподвижен в глазной впадине, всегда казалось, что он смотрит на вас и следит за вами, как глаза людей с некоторых музейных портретов. Где бы вы ни стояли и откуда бы Берт ни смотрел, этот ложный глаз фиксировал вас сбоку с холодным вниманием, сваренный и мутно-бледный, с маленькой чёрной точкой в центре, как рыбий глаз на тарелке.
По своему телосложению он был противоположностью своему отцу, короткому и коренастому, как лягушка. Берт был высок, тонок, словно бы без костей, расслабленный в суставах, и даже голова, возможно, слишком тяжёлая для шеи, клонилась к плечам.
— Вы же соорудили стог в июне, — сказал я ему. — Чего ж так скоро принялись за него?
— Отец так захотел.
— Хорошенькое время собирать новый стог. Ноябрь.
— Отец так захотел, — повторил Берт, и оба его глаза, живой и мёртвый, остановились на мне абсолютно пустым взглядом.
— Устраивать себе такие хлопоты: разваливать, скирдовать, укреплять спустя всего пять месяцев.
— Отец так захотел! — Из носу Берта потекло, и он вытер нос тыльной стороной ладони, а ладонь вытер о штанину.
— Иди сюда, Берт, — позвал Рамминз, и парень полез на стог и встал на том месте, где солома задвигалась. Он взял нож и начал разрезать плотно упакованные кипы лёгкими пилящими движениями, держа за рукоять обеими руками и раскачиваясь всем телом. Я слышал хруст, с каким лезвие перерезало сухую солому, звук становился мягче, когда нож уходил глубоко в стог.
— Клод собирается получить приз за стрельбу по крысам.
Мужчина и парень неожиданно прервали работу и обернулись к Клоду, который стоял через дорогу, опершись на красный насос и держа винтовку в руке.
— Скажи ему, чтоб он убрал это проклятое ружьё, — сказал Рамминз.
— Он хороший стрелок. Он не попадёт в вас.
— Никто не будет стрелять в крыс рядом со мной, кто бы он ни был.
— Вы обидите его.
— Скажи ему, чтоб унёс ружьё, — сказал Рамминз медленно и враждебно. — Мне наплевать на собаку и прочее, но пусть меня поимеют, если я допущу здесь пальбу.
Двое со стога наблюдали, как Клод относил ружьё, затем в молчанье возобновили работу. Скоро Берт спустился в телегу и, дотягиваясь обеими руками до нарезанной соломы, стал ловко сваливать её возле себя.
Крыса, серо-чёрная, с длинным хвостом, выскочила из-под стога и побежала к изгороди.
— Крыса, — сказал я.
— Убей её, — сказал Рамминз. — Почему ты не возьмёшь палку и не убьёшь её?
Начался переполох, и крысы выскакивали всё быстрее, одна или две каждую минуту, откормленные, длиннотелые, припадая к земле на своём пути сквозь траву к изгороди. Когда лошадь замечала какую-нибудь из них, она шевелила ушами.
Берт снова вскарабкался на верх стога и разрезал другую кипу. Наблюдая за ним, я вдруг увидел, как он остановился в секундном замешательстве, затем опять начал резать, но на этот раз очень осторожно; и теперь я мог слышать иной звук, приглушённый скрежет, словно лезвие задевало за что-то твёрдое.
Берт поднял нож и исследовал лезвие, пробуя его большим пальцем. Затем опустил, осторожно вставил в надрез — лезвие входило всё ниже, пока снова не упёрлось в твёрдый предмет; и когда он сделал короткое пилящее движение, опять раздался скрежет.
Рамминз повернул голову и через плечо посмотрел на парня. Он как раз поднимал охапку соломы, держа её обеими руками, но так и застыл, как вкопанный, на середине усилия, глядя на Берта. Берт оставался неподвижным, держа рукоять ножа обеими руками, с замешательством на лице. На фоне бледно-голубого ясного неба две застывшие фигуры на вершине стога выглядели резко и темно, как на гравюре.
Затем голос Рамминза, более громкий, чем обычно, прорезал покрывающую всё тишину: «Кто-то из этих чёртовых скирдователей что-то там забыл в стогу».
Он замолчал. И опять тишина, неподвижные люди. И неподвижный Клод, через дорогу у красного насоса. Стало вдруг так тихо, что мы могли слышать, как женский голос с соседней фермы в долине звал мужчин к столу.
Затем Рамминз снова крикнул, хотя и не было необходимости кричать: «Валяй дальше! Валяй, режь, Берт! Хворостина не испортит твоего ножа!»
По какой-то причине, а может, просто почуяв опасность, Клод неторопливо пересёк дорогу и встал рядом со мной, облокотись на калитку. Он ничего не сказал, но нам обоим показалось, что мы знаем, что сейчас что-то случится с этими двумя, с этой окружающей их неподвижностью, и особенно с самим Рамминзом. Рамминз был напуган. Берт также. И сейчас, когда я наблюдал за ними, я начал сознавать, что какой-то смутный образ шевельнулся в глубине моей памяти. Я сделал отчаянную попытку увидеть и схватить его, Мне даже показалось, что почти удалось это, но образ выскользнул, и когда я погнался за ним, то обнаружил, что углубляюсь в прошлое неделя за неделей, возвращаясь в жёлтые дни лета — тёплый ветерок тянет по долине с юга; большие буковые деревья, обременённые листвой; поля, наливающиеся золотом; пора сенокоса и стогованья; и этот стог…
Внезапно я почувствовал спазм страха, — этакий приличный разряд электричества в области желудка. — Точно- этот стог! Когда же мы занимались им? В июне? Ну да, конечно-.жаркий душный июньский день, тяжёлые низкие облака над головой, и воздух напоён электричеством.
Рамминз сказал тогда: «Ради Бога, пошевеливайся, пока дождь не пошёл».
А Оле Джимми ответил: «Да дождь и не собирается. И нечего беспокоиться. Ты же отлично знаешь, что если гроза на юге, дождя в долине не будет».
Рамминз, стоящий в повозке с вилами в руках, ничего не сказал в ответ. Он был в бешенстве, боясь, что до дождя не управится со стогом.
— Дождя раньше вечера не будет, — повторил Оле Джимми, глядя на Рамминза; а Рамминз ответил ему взглядом, в котором горела тихая злоба.
Всё утро мы вкалывали без отдыха, загружая солому в телегу, перевозя её через поле и сооружая медленно растущий стог невдалеке от ворот, напротив автозаправочной станции. Мы слышали раскаты грома, они то приближались с юга, то отдалялись опять. Затем показалось, что гроза вернулась и зависла где-то за холмами, разряжаясь время от времени. Когда мы глянули вверх, то увидели тучи, меняющие очертания в неистовых высотных потоках; но на земле было жарко и душно, и ни малейшего дуновения ветерка. Мы работали без интереса и вяло в той духоте, рубахи были сырые от пота, лица горели.
Мы с Клодом работали рядом с Рамминзом на самом стогу, помогая его формовать, и я вспоминаю, как было жарко и невыносимо от мух и оттого, что пот ручьём; особенно же запомнилось мрачное подавляющее присутствие Рамминза рядом со мной; он работал с отчаянным усердием, поглядывая на небо и торопя окриком людей.
В полдень, вопреки Рамминзу, мы прервались на обед.
Клод и я сидели под изгородью с Оле Джимми и другим парнем по имени Вильсон, солдатом-отпускником, и было слишком жарко, чтобы много болтать. У Вильсона было немного хлеба и сыра и фляга холодного чая. У Оле Джимми была сумка, — из тех, что служили для противогазов старого образца, а в ней плотно друг к другу стояли шесть пинтовых бутылок пива.
— Давайте, — сказал он, предлагая по бутылке каждому из нас.
— Я бы купил у тебя одну, — сказал Клод, зная, что у старика денег не много.
— Возьми так.
— Я должен заплатить тебе.
— Не будь идиотом. Пей так.
Он был очень добрый старик, добрый и чистый, с чистым розовым лицом, которое он брил каждый день. Он раньше работал плотником, но в возрасте семидесяти его попросили, а было это уже несколько лет назад. Затем совет деревни, видя его активность, нанял его присматривать за только что выстроенной детской площадкой, содержать в порядке всякие там качели, в общем, быть чем-то вроде доброй собаки, следящей, чтоб никто из ребятишек не покалечился или не наделал других глупостей.
Это была хорошая работа для любого старика, и все, казалось, были довольны таким раскладом, но только до той субботней ночи. В эту ночь Оле Джимми здорово выпил и пошёл вразнос, начав орать песни посредине Хай-стрит, с такими завываниями, что люди повылезали из коек, чтобы посмотреть, что случилось. На следующее утро ему и высказали, что пьяница и дебошир как-то не сочетается с детками на игровой площадке.
А потом произошла удивительная вещь. В первый же безработный день — а был понедельник — ни одного детского возгласа не донеслось с игровой площадки.
И на следующий день, и на третий…
Всю неделю качели и горки стояли пустыми. Ни один малыш не приблизился к ним. Зато они были с Оле Джимми в поле за домом священника и играли в свои игры, а он за ними присматривал; и в результате этого совет в конце концов не придумал ничего лучшего, как вернуть старику его рабочее место.
Он и теперь работал там, и также прикладывался к бутылочке, но никто ему больше и слова не говорил. Он оставлял свою работу только на несколько дней в году, на время стогования. Всю свою жизнь Оле Джимми любил это дело, не собираясь отказываться от него и теперь.
— Ещё одну? — спросил он теперь, забирая бутылку у Вильсона, солдата.
— Не, спасибо. Я чайку.
— Говорят, чай хорош в жаркий день.
— Точно. Я от пива засыпаю.
— Если хотите, — сказал я Оле Джимми, — мы сходим на заправочную станцию и я возьму вам пару сандвичей, Хотите?
— С меня хватит пива. В одной бутылке пива, мой мальчик, пищи больше, чем в двадцати сандвичах.
Он улыбнулся мне, показав бледно-розовые беззубые дёсны, но это была приятная улыбка и не было ничего отталкивающего в его дёснах.
Какое-то время мы сидели молча. Солдат прикончил свой хлеб с сыром и растянулся на земле, сдвинув шляпу на лицо. Оле Джимми выпил три бутылки пива, предлагая последнюю Клоду и мне.
— Нет, спасибо.
Старик пожал плечами, отвинтил крышку и, запрокинув голову, стал вливать пиво в приоткрытый рот, так что оно плавно, без бульканья, лилось прямо в глотку.
— Кажется, Рамминз не собирается напоить эту старую лошадь? — спросил он, опуская бутылку, вглядываясь через поле в большую тягловую лошадь, стоящую между оглобель. — Лошади испытывают жажду так же, как и мы. — Оле Джимми помолчал. — У вас тут, кажется, где-то было ведро воды?
— Ну да.
— Почему бы нам не напоить старую лошадь?
— Отличная идея.
Мы с Клодом встали и направились к воротам, а я, помнится, обернулся и окликнул старика: «Вы точно не хотите, чтобы я принёс вам отличный сандвич? Это займёт несколько секунд».
Он покачал головой, махнул нам бутылкой и сказал что-то насчёт того, что малость вздремнёт. Мы миновали ворота и пошли через дорогу к бензозаправке.
Полагаю, мы отсутствовали около часа, обслуживая клиентов и готовя себе что-нибудь перекусить, и когда мы наконец вернулись и Клод принёс ведро воды, стог был уже по крайней мере футов шесть в высоту.
— Немного воды для старой клячи, — сказал Клод, тяжело глядя на Рамминза, который, стоя в телеге, подавал солому наверх.
Лошадь опустила голову в ведро, всасывая воду и благодарно пофыркивая.
— Где Оле Джимми? — спросил я. — Мы хотели, чтобы старик увидел, как пьёт лошадь, ведь это была его идея.
Когда спрашивал, был краткий миг, когда Рамминз, держа вилы на весу, в замешательстве оглянулся.
— Я принёс ему сандвич, — добавил я.
— Чёртов старый придурок выпил слишком много пива и отправился домой спать, — сказал Рамминз.
Я поплёлся вдоль изгороди к тому месту, где мы сидели с Оле Джимми. Пять пустых бутылок лежали в траве. Здесь же валялась сумка. Я поднял её и отнёс Рамминзу.
— Я не думаю, чтобы Оле Джимми пошёл домой, мистер Рамминз, — сказал я, держа сумку за длинный плечевой ремень. Рамминз глянул на него, но не ответил. Он был в припадке спешки оттого, что гроза приближалась, тучи темнели, а духота становилась всё плотнее.
Неся сумку, я направился обратно к бензоколонке, где оставался до конца дня, обслуживая клиентов. Ближе к вечеру, когда пошёл дождь, я глянул через дорогу и заметил, что они закончили стог и накрыли его брезентом.
Через несколько дней приехал кровельщик, снял брезент и соорудил над стогом скирдовую крышу. Он был хороший мастер и сделал прекрасную крышу из длинностебельной соломы, толстую и плотную. Угол скатов был точен, края ровно скреплены, и доставляло удовольствие смотреть на неё с дороги или с порога автозаправочной станции.
Всё это теперь вспомнилось мне так ясно, как будто это было вчера-укладка стога в тот жаркий грозовой июньский день, жёлтое поле, сладкий древесный запах соломы, солдат по имени Вильсон в теннисных туфлях, Берт со сваренным глазом, Оле Джимми с чистым старым лицом, с розовыми обнажившимися дёснами, и Рамминз, приземистый карлик, стоящий в телеге и угрюмо взирающий на небо, опасаясь дождя.
В этот самый момент он был снова там, этот Рамминз, на вершине стога, согнувшийся, с охапкою соломы в руке и оглядывающий сына, длинного Берта, также неподвижного, оба как чёрные силуэты на фоне неба, и я снова ощутил разряд страха в области желудка.
— Продолжай резать Берт, — сказал Рамминз уже громче.
Берт налёг на нож, край лезвия тут же высоко взвизгнул, наткнувшись на что-то твёрдое. По лицу Берта было видно, что ему не нравится его занятие.
Через несколько минут нож прошёл насквозь — и наконец снова появился мягкий скользящий звук, с каким лезвие пронизывает плотную солому, и Берт повернул лицо к отцу, осклабясь облегчённо и без толку кивая.
— Продолжай резать, Берт, — сказал Рамминз, всё ещё оставаясь неподвижным.
Берт сделал второй вертикальный разрез — той же глубины, что и первый, затем он наклонился и вытянул брикет соломы, отделившийся от массы стога так же чисто, как кусок пирога, и опустил его в телегу.
Вдруг… парень, казалось, застыл, тупо реагируя на появление нового лица среди них, неспособный поверить или, возможно, отказываясь поверить в то, что это была за штука, которую от перерезал пополам.
Рамминз, который прекрасно знал, что это было, повернулся и стал быстро спускаться с другой стороны стога. Он так быстро двигался, что уже проскочил ворота и был уже на полпути через дорогу, когда Берт завизжал.
Последние комментарии
51 минут 3 секунд назад
1 час 31 минут назад
1 час 33 минут назад
3 часов 32 минут назад
9 часов 38 минут назад
9 часов 49 минут назад