На грани жизни и смерти [Валентин Георгиевич Стариков] (fb2) читать постранично, страница - 3

вдруг при Доме обороны не создалась военно-морская секция.

В школе я много читал, и больше всего меня увлекала романтика морских путешествий. Но я жил далеко от моря, и мне оно казалось недосягаемым. И тут вдруг в Перми создается военно-морская секция с задачей предварительной морской подготовки юношества!

Узнав об этом, я чуть ли не первым записался в секцию и получил право носить бескозырку с ленточкой «Дом обороны»; но бескозырок не было, и мы не носили их. Шло время, занятия были нерегулярны, но зато я уже входил в состав будущего экипажа какого-то буксирного парохода, который через два года планировался для нашей практики в походе по Каме и Волге до Каспия. А пока мы приучались к службе спасения на водах. На городском берегу Камы был выстроен наблюдательный пост с вышкой и мачтой, оборудованной нехитрым набором сигнальных средств. Внизу под вышкой стояла спасательная лодка, приткнувшаяся к борту огромной пассажирской пристани. Не мало летних ночей простоял я на вахте. Я воображал себя в крупном морском порту, смотрел на речные пароходы, охваченные огнями, как на необъятные океанские исполины, и думал: как бы оказаться на одном из них просто матросом. Но как на него попасть? Я не находил на этот вопрос ответа.

Моему желанию выйти в поход до Каспия, где я своими глазами мог бы увидеть «живое» море, не суждено было осуществиться. Осенью 1929 года внезапно скончался мой отец. Смерть отца резко повлияла на мои ближайшие планы. Мне было шестнадцать лет. После меня у матери оставалось еще четверо детей — четырнадцати, двенадцати, восьми и шести лет. Их нужно было кормить. Мать поступила на работу, но ее заработка далеко не хватало. Мне нужно было позаботиться о себе самому. По совету соседа, старого заводского мастера Николая Андриановича Орлова, я поступил в школу ФЗУ при Шпатиском паровозоремонтном заводе, на котором он работал котельщиком. Школа готовила квалифицированных рабочих. Кроме того, учащиеся получали общеобразовательную подготовку в программе неполной средней школы, при этом преимущественное внимание в обучении уделялось таким дисциплинам, которые обеспечивали достаточный запас теоретических знаний для дальнейшего технического роста будущих специалистов. Это обстоятельство сыграло немалую роль в моем будущем.

Я пришел на завод. Заводская жизнь, полная живого, творческого многообразия, сразу захватила меня, и, как мне казалось, я стал взрослеть быстрее, чем это было раньше. Гордостью наполнялось мое сознание, когда после смены через проходную завода шли немного уставшие рабочие — и я вместе с ними, в спецовке, почти взрослый. Я полюбил свой завод и впоследствии, уже будучи на военной службе, каждый раз, когда приезжал в Пермь в отпуск, по многу дней ходил по заводу, посещал заводской клуб, с радостью встречался со своими сверстниками, становившимися уже видными мастерами, и непременно останавливался в кузнице у того рабочего места, на котором вырос до кузнеца пятого разряда.

С началом работы на заводе времени для посещения Дома обороны у меня было немного, но все же я находил его и с прежней силой отдавался своему увлечению. Я уже знал, что во время призыва в армию могу попасть во флот.

В тот сентябрьский день 1931 года я пришел на завод в утреннюю смену. Настроение было приподнятое, может быть, оттого, что кончалась рабочая неделя и приближался выходной день, который всегда заполнялся интересными молодежными мероприятиями в заводском клубе. Словом, я был в подъеме, и работа в этот день обещала быть спорой.

В одиннадцатом часу дня меня вызвали в комитет комсомола. Я неохотно оставил свое рабочее место и, размышляя о том, зачем понадобился, вышел из цеха. Секретарь комитета, мой однокашник по фабзавучу Степан Тарасов, с приветливой улыбкой подошел ко мне и сразу выпалил: «Твоя мечта осуществляется. Комсомольская организация города сегодня вручит тебе путевку во флот». Я опешил: как это так, сразу?.. Не поверил. Мы с Тарасовым часто трунили друг над другом. Он хорошо знал мое «больное» место и мог позволить себе такую шутку. «Довольно валять дурака!» — сказал я зло и повернулся, чтобы уйти. Тарасов ухватил меня за рукав спецовки и уже без улыбки сказал: «Я серьезно, вот тебе моя рука!»

Остаток дня прошел как во сне. Вечером, уже в поезде Пермь — Ленинград, лежа на верхней полке, я пытался осмыслить все случившееся в этот день и не мог. Слишком много событий для одного дня, слишком внезапный поворот в моей жизни! Но путевка, которую мне вручили в горкоме комсомола, и все документы, прилагаемые к ней, лежали у меня в кармане. Сегодня я посланец Пермского комсомола — и не просто во флот, а в военно-морское училище. Я даже в мечтах не мог допустить столь счастливого исполнения своих желаний!

На вторые сутки, после полудня, поезд прибыл в Ленинград. Старинный легендарный город-герой сиял под холодными лучами сентябрьского солнца. Его гордая красота, огромные здания Невского проспекта производили на меня, провинциального