Русский предприниматель московский издатель Иван Сытин [Чарльз Рууд] (fb2) читать постранично, страница - 4

в пору непримиримой политической вражды.

Богатый и влиятельный издатель, Сытин поддерживал знакомство и деловые отношения со множеством незаурядных людей, среди которых были писатели Лев Толстой, Антон Чехов, Максим Горький, В.В. Розанов, Влас Дорошевич, Леонид Андреев, Дмитрий Мережковский, А.И. Эртель, И.И. Горбунов; художник Илья Репин; адвокат и политический деятель Ф.Н. Плевако; ученый-юрист Максим Ковалевский; высокопоставленные сановники Константин Победоносцев, Сергей Витте, Петр Столыпин, Лев Кассо. Ему довелось даже беседовать лично с двумя последними монархами и с советским вождем Владимиром Лениным. Словом, этот дальновидный крестьянин и поборник перемен, не принадлежавший ни к какому политическому течению, ценил в людях либо профессионализм, либо их влиятельность, как и они ценили его – человека новой эпохи – за коммерческий успех.

В то же время, воспитанный в старых традициях, Сытин через всю жизнь пронес привязанность к русской православной церкви и трогательно рассказал об этом в воспоминаниях, изданных до революции, и в заметках об Америке, написанных после революции, но никогда не публиковавшихся. Среди его изданий было немало произведений религиозного содержания, а одно время Сытин печатал в своих газетах статьи священника. По русскому обычаю, на всякое торжество в своей фирме он приглашал батюшку из соседней церкви и нередко обращался к священнослужителям за советом. Он исправно ходил на службу в Успенский собор Московского Кремля, и даже когда большевики, придя к власти, объявили религию чепухой, продолжал глубоко верить в Бога. Такое постоянство говорит об искренности веры. И все-таки в набожности Сытина есть некий оттенок наигрыша.

Однако самой точной характеристикой Сытина служит, наверное, полный перечень его изданий; и хотя он всегда утверждал, что хлопочет в первую голову о благе русского читателя, каталог произведений, напечатанных в его типографиях, свидетельствует, пожалуй, о том, что деловые интересы он ставил превыше всего. Ведь в конце концов, создание издательской империи – не грех, тем более если это способствует выпуску хороших книг.

Через шесть лет после смерти Сытина в Советском Союзе опубликовали очередной обличительный документ, направленный против издателя. На сей раз старый товарищ И. Р. Кугель заклеймил Сытина как «предпринимателя американской складки». Беспринципный Сытин, обвинял Кугель, «издавал все – лубок… и рядом доброкачественную художественную литературу» – только бы потуже набить кошелек. «Едва в верхах почувствуется недовольство… злонамеренные книги отодвигаются на задний план, и звон патриотических бубенцов безраздельно царит некоторое время в издательстве». Потом они столь же неожиданно появлялись вновь: «Таким манером недовольным кругам всучивалась своего рода взятка…» Более того, заключает Кугель, этот плут, считавший всех кругом бесчестными, чрезвычайно заботился о том, чтобы его темные делишки оставались в тайне^[9].

Однако при Хрущеве Ивану Сытину отвели почетное место среди советских героев. Это стало возможно благодаря его народничеству, крестьянскому происхождению и неиссякаемой творческой энергии. Несмотря на огромное состояние, заявили новые его почитатели, Сытин никогда не утрачивал тесной связи с народом и употреблял всю свою настойчивость и изобретательность на совершенствование и развитие издательского дела в России.

Реабилитация Сытина началась в 1960 году с выходом в свет «Жизни для книги» – сокращенного варианта воспоминаний, которые старый издатель закончил в 20-х годах, но так и не сумел опубликовать при жизни^[10]. В унисон с заглавием, которое возносит хвалу бескорыстному издателю, по крайней мере в одном отзыве на книгу, появившемся в советской прессе, подчеркивается творческий, некапиталистический характер сытинского предпринимательства: «Люди, близко знавшие Ивана Дмитриевича, наблюдавшие его в работе, говорили о его особом «уме деловитости», не купеческой деловитости, преследующей одну только цель – барыши, а деловитости творческой, позволявшей Сытину осуществлять его новые и новые издательские замыслы, строить новые планы»^[11].

В 1966 году, вскоре после смещения Хрущева, появилась книга Константина Коничева «Русский самородок». В ней автор, помимо некоторых мрачных фактов сталинского времени, приводит веские доводы в пользу Сытина как предприимчивого народного героя. Он пользуется общепринятым приемом биографов: выдумывает разговоры, «оживляет» персонажи, – однако основные события в его повествовании, иные из которых подкреплены сносками, поддаются проверке и потому заслуживают доверия. Коничев провел целый год с семьей потомков Сытина, собирая материал для книги, которая в 1969 году вышла вторым, дополненным изданием^[12].

Два года спустя, в 1971 году, Сытин был официально признан