Маски [Ольга Правдина] (fb2) читать постранично

Ольга Правдина Маски

Пока я разглядывала заголовки газет, смутно белеющих в темном, еще не рабочем киоске, улица успела измениться. Стекло перед глазами поплыло, качнулось. В нем попеременно отразились разноцветные пятна окон дома на противоположной стороне улицы, а потом — белая театральная маска. Она криво улыбнулась и… подмигнула! А над ухом раздался зловещий шепот: «Ма-ас-с-ски!»

Резко обернувшись, я наткнулась на пустоту. Никого! Странно… Невольно посмотрела на киоск. Но стекло успело принять первоначальный вид. И за ним — ряды газет и журналов…

Это в очередной раз колыхнулся Мир. Изменения… Когда же они прекратятся? Невольно взглянула наверх. Вместо огромных алых букв «ЦУМ», смотрящих на весьма оживленный перекресток, появилось нечто совершенно невероятное: «@#$»! Словно кто-то баловался на клавиатуре компьютера!

По мостовой катились шипастые шары машин. Рывками (из-за восьми ходулей-ног) передвигались маршрутки, похожие на пауков. Мелко-мелко перебирали лапками сороконожки-автобусы. Троллейбусы цеплялись за провода вьющимися побегами словно с огуречной грядки.

По тротуару спешили хмурые, невыспавшиеся прохожие, и большинство из них было в масках. «Маска! Мне нужна маска!» — сообразила я и в отчаянии поспешила к остановке. Но тут на фонарном столбе «проснулся» громкоговоритель. Он засвистел, словно микрофон, поднесенный к колонке, после чего внятно послышалось: «С сегодняшнего дня жители города обязаны в общественных местах находиться в масках. Правило этики и эстетики № 6, подписанное Президентом Земли Анархом Великим. Невыполнение беспощадно карается нашими доблестными…» — тут рупор «закашлял» и… затих.

Я беспомощно сжалась, ежесекундно ожидая грубого окрика «нашего доблестного» милиционера. Где я найду эту дурацкую маску? Но тут взгляд упал на ряды предприимчивых бабулек. Они выстроились вдоль всей остановки с горами масок. Я бросилась к первой попавшейся:

— Сколько?

— Сто рублисек, досенька! — прошепелявила старуха, открыв свой бездонный рот с одним зубом и хитро подмигивая. — Бери, бери, а то нынсе самураи лютують!..

— Кто-о?! — переспросила я, невольно оглядываясь в поисках невысокого крепыша с раскосыми глазами, в узорчатом кимоно и с катаной в руке.

— Это нонешняя кликуха вчерашних ментов! — грубовато пояснила соседка бабульки — толстая пожилая женщина в маске со свиным пятачком, сдвинутой на затылок.

Я полезла за кошельком. Но он успел измениться. И я потратила на поиски несколько драгоценных минут. Пока не поняла, что он превратился в баночку из-под таблеток. У меня оставалась последняя сотня. Вынув ее, я ахнула! Она стала фиолетовой и в три раза длиннее, чем была! К тому же на ней были наляпаны флюоресцентные пятна (притом — в строгом порядке!), и они чуть заметно светились в сумеречном свете хмурого октябрьского утра.

— А ну, давай ее сюда! — бабулька ловко выхватила у меня купюру.

Я открыла было рот, чтобы отругать нахалку, но тут рядом со мной возник «самурай»:

— Пра-ай-демте!

Бабка сунула мне первую попавшуюся маску, и я, не чуя рук, быстро натянула ее.

— Вот! Э-э!.. — промямлила я, пытаясь изобразить улыбку.

Губы у «блюстителя» обиженно надулись:

— Нехорошо, гражданочка, поступаете! Я — при исполнении, могу и оштрафовать за хулиганство!

— Больше не буду, честное-пречестное!! — я пустила в ход самый искренний тон и порывисто прижала руки к груди, сделав наивное лицо, захлопала ресницами.

Каким только хитростям не научишься на репортерской работе! Внешностью меня Бог не обидел: темные прямые волосы, интеллигентное лицо, зеленые глаза, ноги — от ушей, высокая грудь… И это — далеко не полный набор стандартных штампов, которые «шли в ход» в критических ситуациях. Их действие на мужчин практически всегда было одинаковое… Эх, жизнь-жестянка! А ну ее в болото!..

— Па-асторонись! — служитель порядка в красном «халате» с золотыми драконами махнул мне жезлом-битой и неожиданно набросился на худого молодого человека в сером плаще, волочащемся по грязному асфальту. — А! Попался, гад! А ну, руки за спину!

Я поспешила ретироваться… К остановке подполз «автобус». У него было много «ног», много круглых нашлепок, похожих на бородавки. И еще много чего «много». На переднем плане красовалось: «Маршрут номер 8».

«Это — мой автобус!» — попыталась убедить себя я и представить, где же у «чудища» двери.

В этот момент мимо меня пронеслось что-то желто-лимонное, похожее на шаровую молнию. Вернее, не что-то, а кто-то. Я знала только одну девушку, которая носила вещи такого вызывающего цвета. И это была именно она — моя сослуживица и подруга — Нелли Цезарь.

«Молния» врезалась в бок «сороконожки». Бок расступился, и образовалось отверстие — ровное, аккуратное. Чем не дверь?

Поспешив за подругой, я протолкнулась внутрь «чудища», успев краем глаза заметить, как срослись двери. Они просто затянулись мембраной, а потом потемнели. И