Тайник [Ричард Маккенна] (fb2) читать постранично

Маккенна Ричард Тайник

Ричард Маккенна

Тайник

Сегодня утром мой сын спросил меня, чем я занимался во время войны. Ему уже пятнадцать, и я ума не приложу, почему он никогда не спрашивал об этом раньше. Понятия не имею, почему я даже не предвидел такого его вопроса.

Он как раз собирался в лагерь, и мне удалось отделаться от него одной фразой, что я выполнял задание правительства. В лагере он проведет две недели. Пока его наставникам не наскучит понукать его, он будет делать то же, что и все его сверстники, и не хуже их. Но едва его оставят в покое, он тут же примется разглядывать какой-нибудь муравейник или уткнется в какую-нибудь из своих книжек. Последнее его увлечение - астрономия. А как только он вернется домой, он тут же снова спросит меня, чем я занимался во время войны, и никуда не денешься - придется ответить.

Но я и сам не вполне понимаю, чем я занимался во время войны. Подчас мне кажется, что отряд, в котором я состоял, сражался - не на жизнь, а на смерть - с легендой местного значения и один лишь полковник Льюис отдавал себе в этом отчет. Победили ли мы ее? Право, не знаю. Знаю другое: от иных людей война потребовала риска несравнимо более тяжкого и безвестного, чем просто рискнуть своей головой в бою. От меня, например.

Все началось в 1931 году, когда в пустыне близ поселка Баркер, штат Орегон, нашли бездыханное тело мальчишки. При нем оказался мешочек с золотоносной рудой и солидный, размером с палец, кристалл двуокиси урана. Кристалл как странная диковина попал в конце концов в пробирную палату в Солт-Лейк-Сити и осел там до 1942 года, когда вдруг приобрел невероятно важное значение. Армейская разведка установила, что его добыли, по-видимому, в окрестностях Баркера, в районе площадью примерно сто квадратных миль. Доктора Льюиса призвали на службу как полковника запаса и приказали ему искать жилу, Но весь район со времен миоцена был перекрыт тысячефутовым слоем лавы, и искать здесь пегматитовые пласты было, с геологической точки зрения, совершенной нелепостью. Здесь не наблюдалось никаких размывов, район вообще никогда не подвергался оледенению. Доктор Льюис сразу же возразил, что кристалл мог появиться здесь лишь при посредстве человеческих рук.

Пользы его возражения не принесли. Ему ответили, что рассуждать не входит в его обязанности. Высшее начальство все равно не будет удовлетворено до тех пор, пока на поиски не уйдет бездна денег и трудов. Армия мобилизовала в помощь полковнику группу выпускников геологических колледжей, включая и меня, и потребовала регулярно докладывать, как идут дела. Во имя нашего блага, а может, и от отчаяния доктор Льюис решил устроить для нас образцовую полевую практику: мы без устали рисовали схемы и отмечали на них, сколько слоев базальта и какой толщины отделяет нас от довулканических миоценовых пород. По крайней мере, мы тем самым могли внести свой вклад в науку о строении Колумбийского плато. А попутно собрать решающие доказательства, что урановой руды здесь нет и в помине, выходит, мы ели свой хлеб не даром.

Унылое местечко этот Орегон! Район поисков представлял собой скучную плоскую равнину; повсюду виднелись обнажения черной лавы, а между ними скудная серая почва с жиденькими кустиками полыни. Летом здесь сушь и жара, зимой земля едва припорошена тощим снежком. А ветры дуют вдоль и поперек и зимой и летом. Во всем Баркере насчитывалась от силы сотня деревянных домишек по пыльным улочкам да еще несколько амбаров за околицей. Местная молодежь ушла на войну или на военные заводы, а старики, казалось, нас просто возненавидели. Нас было двадцать человек, не считая бурильщиков, которые работали по контракту и жили в собственном городке на колесах; мы же, так сказать, оставались с поселком лицом к лицу. Спали мы и ели в строении под названием "Колторп-хауз", на той же улочке, где располагалась наша штаб-квартира. Снабжали нас отдельно от поселка, и для жителей его мы были все равно что завоеватели с Марса.

И тем не менее мне наша жизнь нравилась. Доктор Льюис обращался с нами как со студентами, читал нам лекции, проводил опросы, рекомендовал литературу. Он проявил себя хорошим учителем и незаурядным ученым, и мы его любили. Каждому из нас он дал полное представление обо всех этапах работы. Я начал с картографических съемок на поверхности, затем гнул хребет с бурильщиками, которые прогрызали базальт до коренных гранитов в тысячах футов под нами. Наконец, я занимался гравиметрическими и сейсмическими измерениями. Дух товарищества царил в нашей среде; мы понимали, что геофизическим экспедиционным навыкам, какие мы получаем изо дня в день, буквально нет цены. Для себя я решил, что после войны буду готовить диссертацию по геофизике. Разумеется, под руководством доктора Льюиса.

В 1944 году, к началу лета, полевые работы закончились. Бурильщики отбыли восвояси. Мы упаковали тонны керна, ящики гравиметрических таблиц и рулоны снятых с сейсмографов лент - все это теперь перекочевывало в лабораторию