КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 715273 томов
Объем библиотеки - 1417 Гб.
Всего авторов - 275224
Пользователей - 125216

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

Каркун про Салтыков-Щедрин: Господа Головлевы (Классическая проза)

Прекраснейший текст! Не текст, а горький мёд. Лучшее, из того, что написал Михаил Евграфович. Литературный язык - чистое наслаждение. Жемчужина отечественной словесности. А прочесть эту книгу, нужно уже поживши. Будучи никак не моложе тридцати.
Школьникам эту книгу не "прожить". Не прочувствовать, как красива родная речь в этом романе.

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Каркун про Кук: Огненная тень (Фэнтези: прочее)

Интереснейшая история в замечательном переводе. Можжевельник. Мрачный северный город, где всегда зябко и сыро. Маррон Шед, жалкий никудышный человек. Тварь дрожащая, что право имеет. Но... ему сочувствуешь и сопереживаешь его рефлексиям. Замечательный текст!

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Каркун про Кук: Десять поверженных. Первая Летопись Черной Гвардии: Пенталогия (Фэнтези: прочее)

Первые два романа "Чёрной гвардии" - это жемчужины тёмной фэнтези. И лучше Шведова никто историю Каркуна не перевёл. А последующий "Чёрный отряд" - третья книга и т. д., в других переводах - просто ремесловщина без грана таланта. Оригинальный текст автора реально изуродовали поденщики. Сюжет тащит, но читать не очень. Лишь первые две читаются замечательно.

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Каркун про Вэнс: Планета риска (Космическая фантастика)

Безусловно лучший перевод, одного из лучших романов Вэнса (Не считая романов цикла "Умирающая земля"). Всегда перечитываю с наслаждением.

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
pva2408 про Харников: Вечерний Чарльстон (Альтернативная история)

Ну, знаете, вас, скаклоамериканцев и ваших хозяев, нам не перещеголять в переписывании истории.

Кстати, чому не на фронті? Ухилянт?

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).

Стихи [Янош Лацфи] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Янош Лацфи. Стихи

От переводчика

О венгерском поэте Яноше Лацфи хочется сказать: это не человек, а феномен. Он ходячее воплощение энергии; причем не какой-нибудь, а творческой. Едва ли кто-то еще может похвастаться таким объемом — и качеством — сделанного и делаемого в литературе. Он родился и вырос в поэтической семье: отец его — Янош Ола, мать — Каталин Мезеи; оба — очень весомые имена в венгерской литературе последних десятилетий. Но на нем, сыне двух поэтов, природа вовсе не подумала отдыхать: наоборот, в нем дар родителей словно бы сложился и усилился. Янош Лацфи пишет не только стихи, но и рассказы, повести, романы, эссе, пьесы, сказки для детей, критические статьи; он много переводит. В свои сорок лет он успел выпустить восемь сборников стихов, три сборника прозы, десять книжек для детей, более двадцати сборников переводов (французских и бельгийских поэтов, в том числе Андре Бретона, Мориса Метерлинка и других).

Кроме того, с 1999 года он — один из редакторов журнала «Надьвилаг» (венгерский собрат «ИЛ»). Он преподает литературу, а также теорию и практику перевода в Будапештском университете. Лацфи — один из основателей и руководителей созданного в 2003 году Союза венгерских переводчиков.

Увидев список его литературных наград и премий (где-то к трем десяткам), я, щадя журнальную площадь, спросил у Яноша, какие из них он считает самыми важными; он перечислил четыре: премии Аттилы Йожефа, Тибора Дери, Дюлы Ийеша и Сальваторе Квазимодо; остальные любопытствующий читатель может видеть на сайте Яноша Лацфи в интернете (www.lackfi-janos.hu). Кстати сказать, Лацфи — организатор венгерского поэтического интернет-портала (www.dokk.hu).

О том, что собой представляет поэзия Яноша Лацфи, трудно сказать в нескольких фразах; тут нужна целая статья, которую я когда-нибудь, надеюсь, напишу. А пока приведу посвященные ему слова недавно избранного председателя Союза венгерских писателей, тоже поэта, Яноша Сентмартони. «Не знаю никого из современных поэтов, кто способен был бы в такой степени, как Лацфи, растворяться в семейной жизни, в маленьких чудесах „серых“ будней, находя в них гармонию. У него все оживает, начинает играть, превращается в праздник. Лацфи тоже преодолевает свои жизненные конфликты, однако его умение удивляться мелочам человеческого мира, смотреть на вещи по-детски, с любовью переплавляет разнообразные вызовы жизни в симфонию».

В самом деле — это редкое качество: уметь оставаться в нашем мире оптимистом, человеком позитивного настроя.

Точки контакта

В то утро, собираясь на работу,
я топтался в тесной прихожей,
проверял, не забыл ли чего,
                                    застегивал тяжелую сумку,
а чертова собачонка
так и вертелась под ногами,
лезла, дурная, в каждую щель,
то между сумкой и дверью,
то между сумкой и моими ногами,
то между моими ногами и дверью,
а когда я выскочил наконец из дому,
то дверью прищемил ей лапу.
Целый день бедняга скулила, зализывая рану,
правда, этого я не видел,
об этом ты рассказала мне вечером.
Ты и в то утро встала ни свет ни заря,
сначала выгуляла собаку,
потом обычная утренняя суета:
в каждую сумку — пакет с бутербродами,
пенал тетради учебники квитанции,
конверт с деньгами на экскурсии,
роспись в каждый дневник,
завтрак, чай в каждый желудок,
в куртку каждое детское тело,
шарф на каждую детскую шею —
и, выпроводив ораву за дверь,
ты без сил упала на стул и задремала,
собачий визг заставил тебя встрепенуться,
ты услышала, как грохнула дверь,
выскочила, но в зарешеченном окошке
лишь маячила моя удаляющаяся тень.
Ты не могла понять, что случилось,
а мне было не до того,
                                  я искал в кармане ключи от машины,
ты что-то крикнула мне вдогонку,
но что именно, я не расслышал
и на минуту замедлил шаг —
вдруг ты выйдешь, окликнешь меня,
спросишь, что на меня нашло, и я все объясню.
Но ты не вышла. И всю дорогу,
                                 пока я крутил баранку,
пока уходили назад окрестные холмы,
жнивье, голые деревья, навозные кучи,
растрепанные серые стога, какой-то фургон,
бог знает сколько лет стоящий посреди поля
                               и с каждым годом
уходящий все глубже в землю,
в голове у меня стоял этот эпизод с собакой.
Я вел занятия,
                        а за обращенными ко мне лицами студентов