Апология I представленная в пользу христиан Антонину Благочестивому [Иустин Мученик] (fb2) читать постранично

Апология I представленная в пользу христиан Антонину Благочестивому

1. К императору Титу Элию Адриану Антонину Благочестивому Августу Кесарю, сыну его Верессиму философу, и Люцию философу, родному сыну Кесаря усыновленному сыну Благочестивого, любителю наук и священному сенату и всему народу римскому, обращаясь с моим словом и прошением за людей известных народов, несправедливо ненавидимых и гонимых, — я из числа их, Иустин, сын Приска, внука Вакхия, уроженцев Флавии Неаполя в Сирии Палестинской.

2. Люди истинно благочестивые и любомудрые должны уважать и любить только истину и отказываться от последования мнениям предков, когда они худы: такова обязанность, внушаемая разумом. И не только требует здравый разум не следовать тем, которые несправедливо поступали или учили: любитель истины должен всячески и больше своей собственной жизни стараться соблюдать правду в словах и поступках своих, хотя бы смерть угрожала ему. Вы называетесь благочестивыми и философами, и слывете везде блюстителями наук: теперь окажется, таковы ли вы на самом деле. Мы обратились к вам не с тем, чтобы льстить вам этою запискою, или говорить в удовольствие ваше, но требовать, чтобы вы судили нас по строгому и тщательному исследованию, а не руководствовались предубеждением или угодливостью людям суеверным, не увлекались неразумным порывом или давнею, утвердившеюся в вас, худою молвою; через это вы произнесли бы только приговор против себя самих. Что касается до нас, — мы убеждены, что ни от кого не можем потерпеть вреда, если не обличать нас в худом деле, и не докажут, что мы негодные люди: вы можете умерщвлять нас, но вреда сделать не можете.

3. Но чтоб эти слова не показались кому безрассудными и дерзкими, мы просим исследовать, в чем их обвиняют; и если обвинения окажутся действительными, пусть наказывают их, как следует. Если же никто ни в чем обличить не может, то здравый разум не велит, по одной худой молве, оскорблять людей невинных, или лучше — самих себя, когда думаете вести дела не по рассуждению, а по страсти. Всякий здравомыслящий скажет, что наилучшее и единственное условие справедливости состоит в том, чтобы подчиненные представляли неукоризненный отчет в своей жизни и учении, а начальствующее, с другой стороны, давали приговор не по насилию и самовластию, но руководствуясь благочестием и мудростью. Таким образом, и правители и подданные наслаждались бы счастием. Ибо один из древних где-то оказал: «если правители и народы не будут философствовать, то гражданские общества не могут благоденствовать»). И так наша обязанность — представить на рассмотрение всех нашу жизнь и учение, чтобы вместо тех, которые ничего нашего не знают, самим нам не подвергнуться наказанию за те преступления, которые делают иные по слепоте своей. А ваше дело, как требует разум, выслушать нас и явиться добрыми судьями, ибо после того вам не простительно будет перед Богом, если вы, узнавши истину, не будете делать того, что справедливо.

4. По одному имени, помимо действий, которые соединены с именем, нельзя судить, хорошо ли что или худо. Хотя впрочем, что касается до нашего имени, которое ставится нам в вину, мы самые добрые люди. Но как мы не почитаем справедливым, в том случае, когда бы мы были обличены в преступлении, просить себе прощения ради одного имени, так с другой стороны, если мы не по имени, ни по образу жизни, не оказываемся виновны, то ваше дело позаботиться, чтобы не наказывать несправедливо людей невинных, и за то самим вам по справедливости не подвергнуться наказанию. Одно имя не может представлять разумного основания ни для похвалы, ни для наказания, если из самих дел не откроется что-либо похвальное или дурное. И вы у себя никого из обвиняемых не наказываете, доколе не будут изобличены; а у нас одно имя принимаете за доказательство вины, хотя впрочем, если судить по имени, вы должны наказывать скорее наших обвинителей. Нас обвиняют в том, что мы христиане; но несправедливо ненавидеть доброе. Также, если кто из обвиняемых отречется, и скажет только, что он не христианин, то вы его отпускаете, как бы уже не имея никакого доказательства его виновности; если же кто объявить себя христианином, то наказываете его за одно это признание, тогда как надлежало бы исследовать жизнь и того, кто объявил себя христианином, и того, который отрекся, чтобы из самых дел оказалось, каков тот и другой. Ибо как некоторые, приняв от учителя Христа заповедь не отрекаться, своею твердостью при истязаниях служат ободрительным примером для других, таким же образом иные, худо живущие, может быть доставляют повод людям предубежденным обвинять всех христиан в нечестии и беззаконии. Но это несправедливо. И между теми, которые носят имя и одежду философов, есть также люди, не делающие ничего соответственного их званию, и вы знаете, что древние учителя, при всей противоположности их мыслей и учений, называются одним и тем же именем философов; а из них некоторые учили безбожию. И поэты