Трое отважных, или Жизнь и необычайные приключения "мушкетеров" [Олег Васильевич Сидельников] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (56) »
Олег Сидельников Трое отважных, или Жизнь и необычайные приключения "мушкетеров"
С34 Сидельников Олег. Трое отважных. Приключенческая повесть. «£ш гвардия», J977 © Ч. I. 1977 122 с.
70803-110 138_77 356(06)-77 © „Ёш гвардия", 1977
«МУШКЕТЕРЫ»
В доме этом до революции жил богатый купец первой гильдии Варахасин Силыч Собакин. Торговал тот купец кожею, мылом казанским. Счастливо торговал, надо полагать. Ибо отгрохал себе трехэтажный домино каменный с белой мраморной лестницей, ведущей в апартаменты. А парадный подъезд украсил двумя кариатидами — мраморными женскими фигурами, поддерживающими кровлю. В гражданскую войну беляки, отступая из города, устроили грабеж. Тащили все, что ни попало: золото — хорошо, драгоценные камни — еще лучше!.. Ковры, детские колясочки, граммофоны с огромными трубами — рупорами, отрывали медные дверные ручки, стекла из окон выставляли!.. А некий ловкач исхитрился даже выломать одну собакинскую кариатиду. Зачем она ему понадобилась, что собирался делать с кариатидой ловкач, наверно, он и сам толком не знал. Просто вошел в раж грабитель — и вся недолга. Это как хорек: стоит ему проникнуть в курятник, пока всех кур не передушит — не успокоится. Как бы там ни было, а парадный подъезд остался с единственной кариатидой. А там, где стояла когда-то ее подружка, подперли кровлю столбом, покрасили «под мрамор», и вышло не так уж худо. Оригинально, пожалуй, даже. Новая власть отдала дом беглого купчины под школу. Учиться в ней, конечно, ребятам было хорошо. Просторные классы с огромными венецианскими окнами, стены обшиты — метра на два от пола— дубовыми панелями, в некоторых классах имелись даже мраморные камины, всюду паркет прочности необычайной, разве что топором вырубить. Однако с топорами в школу как-то не принята приходить. Даже — в такую, как эта. Что это за особенная школа— об том речь впереди. Школьный сад был просто замечательный. Огромный, дремучий, похожий на лес. Липовая аллея, дубняк, розарии, пруд в котором когда-то плавали черные лебеди. Однако и лебедей черных беляки не пощадили. Теперь же в пруду покрякивали обыкновенные утки с утятами. Они веселили, радовали глаз. А за садом — крутояр, поросший кустарником, и открывался удивительный, захватывающий дух вид на Волгу. Бывший губернский город К вообще был красив и своеобразен. Этакая экзотическая смесь Европы с Азией. Купеческие и дворянские дома с колоннами и портиками соседствовали с постройками кудрявой восточной архитектуры. Напротив бывшей церкви Якима и Анны, переоборудованной1 под парашютную вышку, высилась бывшая мечеть бывшего святого Резы. И даже свой небольшой Кремль белокаменный в городе имелся. Но школа была особенно хороша. Правда, и недостатки в ней обнаружились. Дело в том, что купец Собакин планировку и внутреннее убранство дома сам измыслил. Как только его ни отговаривали архитекторы, как ни упрашивали довериться им, купчина знай хрипел: «Моему ндраву не препятствуй!» И вот, извольте, изукрасил стены разными изречениями из «Домостроя»; для дочери своей Прасковьи соорудил светелку с крохотными цветными оконцами; для купеческих пиршеств приказал сложить боярскую палату — низкую, со сводами и витыми колонками. А главное, повсюду собственный «герб» изобразил — боярский сапог, на высоком каблучке и с загнутым носом, в перекресте рулоном кожи, и девиз: «Копеечка рупь бережетъ!» Все это он воспроизвел либо барельефами, либо какой-то особенной, совершенно несмываемой краской. И получалось так, что висит, скажем, стенгазета 6-го «Б» класса «За ударную учебу», а над ней сквозь побелку проступает: «Жена да убоится своего мужа!», а сбоку от общешкольной доски «Наши отличники»—сапог виднеется и часть собакипского девиза «... рупь бърежетъ!» Правда, на доске той давно уже портретов отличников не имелось. Почему?.. Об этом также речь впереди. Л сейчас давайте, ребята, лучше познакомимся с заведующим этой замечательной школы, воспитанником Казанского университета, Егором Ивановичем Канаевым по прозвищу «Пардон». Прозвище это свидетельствовало о мягком характере Егора Ивановича. Имел он дореволюционную привычку чуть что — «пардон» изрекать, по-французски — извините. Плетет какой-нибудь ученик ахинею вместо нормального ответа, и Егор Иванович сперва морщится, как от зубной боли, а затем мягко так произносит: «Молодой человек, пардон, а вы урок-то и не выучили. Пардон, но вынужден поставить вам «неуд». И это еще, пардон, явно завышенная оценка». Был Егор Иванович тощ, сутуловат, с козлиной профессорской бородкой; на костистом носу с ямочкой на кончике—маленькие очки с синими стеклышками. Ходил он по-журавлиному, высоко подымая колени. Учеников своих он любил, но и остерегался. Почему? Об этом тоже разговор впереди. Л сейчас, высокий, худой, в серой толстовке, перетянутой на поджаром животе
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (56) »
Последние комментарии
11 минут 57 секунд назад
15 минут 49 секунд назад
16 минут 17 секунд назад
23 минут 55 секунд назад
25 минут 36 секунд назад
26 минут 20 секунд назад