Трис топс [Джим Корбетт] (fb2) читать постранично

Трис Топс

В тот день, 5 февраля 1952 года, в темно-синем небе сияло яркое солнце, а воздух был бодрящ и свеж. Я стоял на деревянной платформе высотою тридцать футов^[1], и передо мною расстилалась лесная прогалина длиною двести ярдов^[2] и сто ярдов шириною. По форме она напоминала овал.

Крохотное озерцо с высокими травяными кочками занимало две трети открытого пространства; остальное представляло собою солонец. На удаленном краю озера застыла белоснежная цапля, она терпеливо ждала, когда же мелькнет какая-нибудь неосторожная лягушка, а на открытом плесе прямо перед нею пара поганок вывела на прогулку четверых птенчиков размером с детский шарик. Очевидно, они совершали первое путешествие в мир, полный опасностей. На солонце беспокойно топтался одинокий носорог. Он то нагибался, чтобы полизать землю с солью, то вскидывал голову, втягивая ноздрями лесные запахи.

С трех сторон озеро и солонец были окружены густым высокоствольным лесом, а на четвертой стороне, самой удаленной, тянулась полоса травы длиною в сто ярдов. Она обрывалась прямо у озера. Полосу обрамлял правильный ряд капского каштана. Каштан цвел вовсю, и среди пурпурных цветков с голубым оттенком резвилась стая колобусов^[3]. С развевающимися белыми хвостами и длинными белыми мантиями, свисающими на плечи, они смотрелись порхающими гигантскими бабочками. Трудно представить себе более прекрасную и умиротворяющую картину; правда, мир царил не везде — в густом лесу прямо под обезьянами появилось стадо слонов, и в нем уже наметились «серьезные разногласия». В течение нескольких минут воздух сотрясали громкие трубные звуки: пронзительный визг и урчание рассерженных слонов слились. Пока шел этот раздор, обезьяны сбились в кучку и, продолжая тревожно лаять, унеслись прочь на верхушки деревьев. Вела их мать, и к ее груди прильнул детеныш. Одинокий носорог тотчас же сообразил, что его потребность в соли наконец-то удовлетворена; вызывающе храпя, он одним махом развернулся, как умеют делать только носороги, и, задрав голову и хвост, затрусил влево к лесу. Лишь одна терпеливая цапля, не получив награды, да семейство поганок при виде приближающегося стада остались безучастными. И тут из дебрей стали появляться слоны, но не гуськом, по-индейски, а широким фронтом в пятьдесят ярдов. Наконец-то замолкнув и успокоившись, они по двое-трое разбрелись по полосе травы и разреженному кустарнику. Мне удалось охватить глазом их всех, насчитал сорок семь особей. Последними на поляну вышли три самца; один, очевидно, был вожаком стада, а двое — младшими братьями или, не исключено, его сыновьями. Недолог день, когда они силой отберут у старикана права владения стадом, и он окажется изгоем.

Отсюда, с дальнего края платформы, на которой я стоял, открывался короткий пролет ступенек. Они вели в хижину, известную во всем мире, которая звалась «Трис Топс». Хижину построили на верхушках ветвей гигантского фикуса, и забраться в нее можно было только по узкой и крутой тридцатифутовой приставной лестнице. Было время, когда ради безопасности посетителей при помощи лебедки основание лестницы поднимали на верхушки соседнего дерева, но за много лет это безопасное приспособление упразднили. Жилые комнаты хижины состояли из столовой, в уголке которой располагалась дровяная печка, трех кроватей для посетителей, узкой койки в отдельной каморке для белого охотника и длинного открытого балкона, где предлагались удобные мягкие сиденья. С балкона открывалась ясная и никем не нарушенная перспектива на озерцо, солонец, а поодаль на лес, где фоном служили горы Абердэр высотою 14000 футов.

* * *

Принцесса Елизавета и герцог Эдинбургский прибыли в королевский охотничий дом «Сагана», в двадцати милях от Ньери позавчера. Февральским утром меня вызвали к телефону. Я уже заканчивал бриться, и сообщение оказалось сногсшибательным: меня информировали, что Ее Королевское Высочество любезно приглашает меня сопровождать ее в «Трис Топс». Высокие гости должны покинуть охотничий дом в час дня и не спеша прибыть в 2 часа в «Трис Топс», где я должен их встретить.

Ньери является наилучшей площадкой для конного поло в Кении, и вчера состоялся матч, в котором принял участие герцог. Он играл, а принцесса глядела на игру. Спортивная площадка находилась в восьми милях^[4] от Ньери и пятнадцати — от королевского охотничьего дома; с трех сторон ее окружали леса и высокотравье. Ни моя сестра Мэгги, ни я сам не любили толкотню, и в то время, когда народ отовсюду стекался к спортивной площадке ради знаменательного события, мы выехали к мосту, перекинутому через глубокий овраг. Он начинался от площадки и уходил в густой лес.

Хотя к тому времени чрезвычайное положение^[5] не было объявлено, во избежание волнений, которые уже