Владычица морей (сборник) [Сергей Николаевич Синякин] (fb2) читать постранично

Сергей Синякин ВЛАДЫЧИЦА МОРЕЙ (сборник)

Академику Фоменко с уважением и признательностью за идею.

Автор

У нашего прошлого большое будущее.

В. Шендерович

ВЛАДЫЧИЦА МОРЕЙ ИСТОРИЧЕСКОЕ ПОВЕСТВОВАНИЕ ВРЕМЕН ПЕТРА ВЕЛИКОГО

Глава первая

1. КОЕ-ЧТО О ГЕРОЯХ

В канун своего тридцатилетия граф Мягков, происходивший от родственника Тевризского царя Ольгучи, правнук которого Иван Данилович Мягонький находился в услужении Дмитрия Иоанновича Донского, сочетался-таки законным браком с Рахилью Давыдовной Раиловой, принятой им по пьяному делу да по сильной влюбленности в оном состоянии за персидскую княжну.

Через два года Рахиль Давыдовна родила графу сразу двух сыновей-близнецов, да скорее даже не близнецов, а двойняшек, потому что один из близнецов родился со светлым пушком на голове, другой же имел заметную темную опушку. Если светленький свои чувства — будь то смех или плач по поводу мокрых пеленок — проявлял непосредственно, то второй и в мокреньких пеленках лежал, щурясь и кривя ротик, но безголосо, словно понимал, что слезами и криком горю не поможешь. По настоянию матери светловолосого ребятенка назвали Иваном, и как старшенький унаследовал он фамилию отцовскую — Мягков. Второго ребятенка назвали Яковом, и фамилию он получил по матери — Раилов, чтобы не претендовал, значит, на первородство.

Герб Мягкова представлял собой щит голубого цвета, на котором изображен был негр в латах. В правой руке негра был золотой лук, в левой — три стрелы, остроконе-чиями обращенные вверх; и за плечами был колчан — со стрелами же. Таковой герб и унаследовал старшенький Иван. Младший же, Яков, по велению государя императора получил тот же щит голубого цвета, только негр на нем (без золотых лат) и обращен к зрителю мускулистым задом, а стрелы направлены остроконечиями вниз, и лук с колчаном — не золотые, а серебряные.

У отца двойной девиз был «Силой да Хитростью», сыновья же поделили девиз пополам, и, ясное дело, Ивану досталась сила, а Якову — хитрость. И метко поделено было наследие отцовское: уже в отроческих годах Иван проявлял простодушное нетерпение и вопросы полагал решать натиском да силою, благо Бог его статью да силушкой не обидел; Яков же, росший худым смуглым нескладехою, проблем в лоб не брал, решал все с умом да рассудительностью, и не раз выходило, что Иван с детворою дворовой резался в чику да бабки, а выигрыш оставлял себе на хранение младшенький Яшенька и хранил столь бережно, что через некоторое время по самым строгим подсчетам его выходило, что Ивану в хранимом принадлежала малая доля, да такая малая, что и говорить бы о ней стыдно было, а напоминать хранителю и подавно. Ясное дело, Иван гневался, обещал брату начистить рыло своею графской рукой, но погодя чуть мягчел отходчиво, а потом и хвастался, что младший брат его, хотя и в дворянах ходит, с любого купца свое заберет, да и купцовского тому не оставит.

И в учебе братья разные были. Иван арифметику не жаловал, ибо не дворянское дело складывать да умножать. Он мыслил достойным умножать только славу ратную, а складывать кости рыцарские в чистом поле, а потому резонно полагал, что богатырское дело — отнимать да делить. Младшенький Яша, наоборот, считал, что голову в чистом поле сложить не трудно, только вот славу ратную можно преумножать и другими достойными способами. Складывать же Яшенька был великий умелец, он все только складывал да складывал на уроках старого дядьки Бо-оимира, и до того удачно, что сливы у него отлично складывались с грушами, палочки с ноликами, и каждый раз нужный результат выходил. Признавал Яшенька и отнимание, поскольку полагал сие действие крайне занимательным и законным. А вот делить Яшенька не любил, а когда приходилось ему все же к делениям прибегать, то получалось у него это действие неправильным, со значительным остатком, который младший графский сынок неизменно откладывал в свою пользу.

Складывать азы и буки с ижицами Ивану тоже быстро наскучивало, и он объявлял, что не графское это дело — грамотам учиться, найдется-де кому при нужде грамотку прочитать. Яшка же и тут отличался разумностью и прилежанием. К девяти годкам бегло читал богатырские да волшебные сказки, собранные пономарем Глебо-Лопу-шинского монастыря Афанасием.

Мать, впрочем, любила обоих одинаково, замечая при том, что старшенький — весь в отца: и силой, и статью, и упрямством бараньим, младшего же она видела на себя похожим — и красотой, и умом, и кротостью. Учила она братьев жить дружно, объясняя, что Бог поделил между ними достоинства по справедливости, что один дополняет другого, а следовательно, и держаться им надо вместе. В доказательство же приводила пример с прутиками — один сломала легко, а веник не осилила. Оборотясь к детям,