Оба хороши [Константин Михайлович Станюкович] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (5) »
Константин Михайлович Станюкович ОБА ХОРОШИ
Посвящается Н.Н.Фирсову (Л.Рускину)
I
Шторм ревел целую неделю. Обледеневшие пароходы и парусные суда прятались от бури в закрытых рейдах и бухтах Черноморского побережья или отстаивались в море, стремительно раскачиваясь на вытравленных канатах своих якорей. Моряки, напряженно-серьезные, зябли на ледяном норд-осте и чаще вспоминали бога, берег и близких.II
В этот ледяной шторм в большой, холодной комнате дома, у самого моря, близ Алупки, ходил взад и вперед высокий, крепкий, слегка сутуловатый старик с длинной седой бородой. Он то и дело выходил на террасу и взглядывал своими острыми, небольшими, загоравшимися злым блеском глазами на бушующее море. Прибойные волны как бешеные вздымались на высоту, и их седые верхушки заливали берег и обкатывали окна нижнего этажа. Водяная пыль обдавала худое морщинистое лицо старика, но он, казалось, не обращал на это никакого внимания. Он снова прислушивался к гулу бури, снова взглядывал в седые беснующиеся волны, возвращался в залу и снова шагал взад и вперед, опустив свою седую голову. Из груди по временам вырывались тяжелые вздохи. По временам старик встряхивал свою голову, словно бы отгоняя тяжелые мысли, приникал к окну и задумывался. Вот уж три года как живет в этом небольшом доме у моря Алексей Иванович Долинин. Он живет одиноко, почти никто его не навещает. Нелюдимый, и он никуда не ходит. Днями он шагает по комнате и с террасы любуется морем, а по долгим бесконечным вечерам, когда нередко завывает ветер в трубах и раздается визг ставней и дверей, он сидит в кресле за книгой. Но часто он отрывается от нее и думает какую-то долгую думу. Все в этой местности знают, что Алексей Иванович Долинин – из Петербурга. Благодаря нелюдимости Алексея Ивановича его прозвали хмурым барином. Про хмурого барина сложились целые легенды. Одни говорили, что он – бывший сановник; другие, что он – просто профессор-чудак, имевший какие-то семейные неприятности и потому живший одиноко в Крыму; третьи наконец считали Долинина тронутым. Но все решили, что он беспокойный и неприятный человек, избегавший знакомств с соседями и друживший только с татарами.III
Сегодня хмурый барин был особенно мрачен и раздражителен. Он то и дело дотрагивался до электрического звонка. Когда входил, ловко и мягко ступая по комнате, старый, низенький, сухощавый, поджарый татарин Абдул, живший у Долинина несколько лет, старик резко спрашивал: – Почтальона не было? – Не было, бачка, – неизменно отвечал татарин. – А почта не проезжала? – Сейчас проехала. И, заметив, что Долинин омрачился, татарин ласково прибавил: – Еще, может, тяжелая почта подойдет, тебе и будет письмо, а ты дурные мысли брось. Аллах все переменит. Твой аллах такой же, как и наш. Захочет накажет, захочет простит. А хочешь, Абдулка отнесет на станцию телеграмму, и ответ получишь. Только напрасно монеты бросаешь. – Не надо, – ответил Долинин. – И хорошо. Монеты даром не уйдут. А пора тебе, бачка, есть, уже первый час, а ты не евши. – Не хочу. – Так хочешь я сбегаю в Байдары. Твоего знакомого барина позову? – Спасибо. Не надо. – «Не надо, не надо»… так один и останешься. Вовсе заскучаешь. Ты послушай Абдулку: как человек один, всякая дурная мысль и пойдет в башку. Даже и коза и баран не любят одни. Алексей Иванович улыбнулся и почти нежно проговорил: – И чего ты со мной, Абдул, остаешься? Жалованье получаешь маленькое, подарков не делаю, а ты вот ходишь за мной как нянька… Уходи, и я, брат, не буду сердиться… Я знаю тебя. В Симеизе тебе предлагают место садовника, там и больше карбованцев… и жить там на большой даче лучше… И народ… А здесь, с хмурым барином, эко веселье… Оставляй меня лучше. – Тебе хорошо и мне хорошо. Даром что Алла строгий к чужой вере. Помню, что ты коня мне купил и дочку вылечил. Добро-то я помню. – И дурак ты, Абдулка, что помнишь, – резко сказал Долинин. – Лучше не помнить. И тебе веселее будет. И карбованцев больше. – И худо ты Абдулку понимаешь. А еще ученый человек и говорил, что ваш аллах добрый… Так сбегать? – По этакому-то холоду? – Оделся в тулуп и айда! – Не нужно, не ходи. Хмурое лицо Долинина осветилось мягкой улыбкой. Он порывисто пожал руку татарина и отвернул от него взволнованное лицо. Раздался сильный стук за дверями. Татарин выбежал.IV
Через минуту в комнату вошел молодой человек в полушубке, с закрасневшимся от холода лицом, и быстрыми шагами направился к Долинину. Перед ним был его сын Николай. Словно бы нарочно, старик стал еще хмурее. – Пожаловал? – сдержанно и, казалось, недовольно спросил старик. А у самого сердце билось от радости. Он протянул свою маленькую, белую барскую руку, отстраняясь от поцелуев сына, и спросил: – Верно, едешь в Севастополь? – Нарочно- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (5) »
Последние комментарии
14 часов 57 минут назад
23 часов 49 минут назад
23 часов 52 минут назад
3 дней 6 часов назад
3 дней 10 часов назад
3 дней 12 часов назад