Седов [Семен Григорьевич Нагорный] (fb2) читать постранично

Семен Нагорный Седов

"– Мы помним и ценим отвагу русских исследователей, наших предшественников на Севере, чьи жизни и труд не пропали даром. Сын азовского рыбака, русский моряк Седов пытался пройти к Северному полюсу и погиб на пути к этой заветной точке.

…В наши дни, в эпоху Сталина, мечта Седова получила признание и осуществилась".

(Из речи И. Д. Папанина на XVIII съезде ВКП(б)).

ГЛАВА ПЕРВАЯ КОЛЫМА

I

В марте 1909 года Главное гидрографическое управление морского министерства командировало штабс-капитана по адмиралтейству Георгия Яковлевича Седова в экспедицию. Дорога из Петербурга в устье Колымы, на берег Ледовитого океана, сперва была только скучна. После восьми дней вагонного ничегонеделания Седое прибыл в Иркутск. Он застал здесь раннюю весну. Дороги почернели, таяло. Это нарушало все его расчеты. Нужно было перегнать распутицу, поспеть на север, к заветному берегу Ледовитого океана, впереди весны, по снегу, по ледяным рекам.

Путь до Хомутова, первой от Иркутска станции, уже развезло. Седов отправил сани вперед, с особыми ямщиками, а сам выехал на колесах. Он был в пути день и половину ночи.

Плотный снег лежал еще в Хомутове. Мороз. Пустынно. Одна только дорога мерцала в темноте, да еще несколько звезд блестело на огромном синем небосклоне.

Неприветливо встретил путешественника черный, неосвещенный рубленый домик станции. Перед крыльцом стояли возки с кладью. Седов узнал – экспедиционные. Он поднялся на крыльцо. Стучал в дверь – не хотел входить. Лошадей! Надо было спешить, пока еще снег не тронуло оттепелью.

На деревянной лавке, вытертой проезжающими до лакового блеска, просидел он остаток ночи и утро. Сначала кричал, бросал на стол важные петербургские и иркутские бумаги, но потом, не то чтобы смирился, а скорее – поняв, что ничем нельзя помочь, рассердился по-настоящему и замолк.

Он сидел перед столом с потухшим самоваром, насупив почти бесцветные брови, в шинели, наброшенной на плечи, в черной форменной фуражке.

И только через семь часов привели лошадей. Седов покрикивал с крыльца на ямщиков бурятов, а потом сбежал вниз и принялся сам налаживать упряжь. Многообещающе позвякивали колокольцы.

И вот четыре возка скрипят, колыхаются, бегут по неровной, но плотной дороге. Завернувшись в тулуп, недурно и вздремнуть.

Таково начало. Через два дня – уже Верхоленск. В торопливых записях своего дневника Седов успел отметить живописную природу последнего перед Верхоленском перегона: глубокие долины, грандиозные обрывы с красноватыми обнажениями, над которыми – высоко-высоко – кудрявой грядой выстроился лес; пади с белоснежным девственным покровом и опушки кустарника, словно тронутые сединой…

Хорошо бегут сани по Лене-реке. Дорога широкая, привольная, лошади идут по три в ряд и пробегают за сутки 150 верст и более.

Так до Киренска, в котором остановка короткая, но достаточная, чтобы запомнить непомерный собор, возвышающийся среди сотни изб, и гостиницу на два номера, где свирепствуют клопы. Зато и морозом добрым провожает Киренск – 37 градусов Цельсия! Но дорога дальше узка, езда по ней гуськом, сани то и дело сваливаются в глубочайший снег по сторонам колеи.

Все же быстро мелькают и остаются позади: славный утес Пьяный Бык, название которого напоминает о разбитой здесь некогда вместительной барке с вином; знаменитые Ленские щеки, со своим стократным эхом; грозный утес Филатовский, висящий над самой дорогой; черная скала Мурумуна…

И станции, по случаю предстоящей пасхи, тяжело пахнущие глиной и известкой и приятно благоухающие сладким тестом, – тоже остаются позади и забываются.

Вот уже и Олекминск, где на три часа стоянка, чтобы отведать куличей, вина, яиц и сала в жарко натопленной столовой у госпожи исправницы, чтобы послать поздравительные телеграммы в Петербург, откуда ответ можно будет получить месяцев через пять.

Обоз мчится дальше по раздолью зимней Лены, ямщики весело кричат, колокольцы перезваниваются. Река шире, снег ровней. Осталось всего 600 верст до Якутска. А там – пустяки: тысячи три до заветного берега Ледовитого океана.

Как весело из узких ущелий, в которых зажата река на верховьях, попасть, наконец, на якутскую равнину, где Лена раскинулась на пять-шесть верст в ширину.

15 апреля Седов въехал в город Якутск.

Этому городу без малого триста лет, его основал в 1632 году казачий сотник Петр Бекетов, спустившийся вниз по Лене с тридцатью товарищами. Город звался тогда не городом, а острогом; нужен он был на берегу Лены как крепость, резиденция воеводы и прибежище купецких, промышленных и государевых людей. То было время исторического движения на восток, совершавшегося русскими с быстротой и энергией необычайными.

Отряд Ермака начал это движение в последней четверти XVI века захватом страны, лежавшей в бассейне Оби и Иртыша. Ни казаки, ни их начальники, ни