Строптивая принцесса [Нэн Райан] (fb2) читать онлайн

Нэн Райан Строптивая принцесса

Глава 1

Небольшое королевство Харц-Кобург в Центральной Европе Весна, 1880 год

— Разбудите ее!

— Нет! — испуганно возразил королевский казначей. — Сегодня ваша очередь ее будить.

— Вы должны разбудить ее! — настойчиво повторил Монтильон, управляющий делами принцессы. — И сразу после завтрака я поговорю с принцессой о неотложных делах.

Румяное лицо казначея исказилось от страха, и он отчаянно замотал головой.

— Умоляю, Монтильон, не заставляй меня заходить в клетку львицы! У меня слабое сердце, и любое потрясение, подобное этому…

— Хватит пререкаться! — вмешался главный распорядитель королевского замка, появившийся из своего кабинета при звуках знакомой перебранки. — Монтильон, либо ты пошлешь казначея, либо будь любезен сам разбудить ее королевское высочество.

— Хорошо, — сердито ответил Монтильон, смирившись с неизбежным.

Он прекрасно знал, почему никто не отваживался будить вспыльчивую принцессу Марлену. Ее боялись все слуги. Принцесса не пощадила даже пожилую кормилицу, запустив в нее мраморной статуэткой.

Бедная женщина отделалась несколькими синяками и царапиной на руке, но тем не менее отправилась прямо в спальню старого короля, показала ему синяки и объявила, что больше никогда не будет будить его избалованную дочь. Король посочувствовал ей и освободил от этой обязанности, пообещав сделать принцессе замечание.

Поднимаясь по лестнице ясным майским утром, Монтильон грустно качал седой головой. Старый король умер. Этот спокойный, терпеливый и добродушный правитель маленького европейского королевства почил полгода назад в возрасте восьмидесяти одного года. Королева, его супруга, умерла десятью годами раньше.

И теперь двадцативосьмилетняя вдовствующая принцесса Марлена должна была взойти на престол. Ее коронация была отложена по двум причинам: во-первых, из-за отсутствия средств, а во-вторых, ее родственник, датский принц Уильям Третий, просил подождать его коронации.

Монтильону приходилось ежедневно напоминать принцессе, что, если она не примет предложения богатого титулованного поклонника, ей придется отправиться в Америку в длительное турне, чтобы собрать средства для своего обнищавшего королевства.

У принцессы, храброй, решительной молодой женщины с блестящими зелеными глазами и огненно-рыжими волосами, не было ни малейшего желания отправляться в Америку.

Сегодня вечером в замке, возвышавшемся на отвесной скале, состоится бал, во время которого у нее будет возможность выбрать себе подходящую партию. Всю жизнь принцессу холили и лелеяли, укрывая от всевозможных невзгод, и ей захотелось вырваться из-под домашней опеки. Она бы с удовольствием провела целый сезон в любимом Лондоне, развлекаясь на балах с красивыми поклонниками, включая и двух кузенов из английской королевской семьи.

И хотя рыжеволосую красавицу вдову интересовали в первую очередь развлечения, она не забывала, что, будучи представительницей королевского рода, обязана исполнить свой долг. В семнадцать лет принцесса Марлена, чтобы доставить удовольствие стареющему отцу, вышла замуж за пожилого британского герцога. Герцог годился ей в отцы, поэтому баловал и лелеял принцессу, потакал всем ее прихотям, позволяя молоденькой жене вертеть им, словно мальчишкой. Седрик Примроуз, герцог Хернден, старался не раздражать свою вспыльчивую женушку, чтобы не стать жертвой очередного скандала.

Вдовствующий король, королевство, принцесса и обожающий ее супруг могли бы и дальше жить вполне счастливо, если бы не безвременная кончина Седрика Примроуза. Седрик был старшим сыном и наследником огромного состояния, которое могло бы спасти королевство, но он умер раньше своего престарелого отца, оставив, таким образом, молодую вдову без единого фартинга.

Размышляя о превратностях судьбы, Монтильон медленно поднимался на второй этаж королевского дворца. Наконец он подготовил себя к предстоящей неприятной миссии, расправил плечи и торопливо зашагал по длинному коридору, увешанному портретами представителей королевской династии, с незапамятных времен правивших этим маленьким нищим королевством.

Последняя представительница этой династии сейчас мирно спала в своей спальне.

Остановившись перед закрытой дверью в комнату принцессы, Монтильон достал из кармана золотые часы. Стрелки показывали 10.32. Он приказал подать принцессе завтрак в 10.35 ровно. Монтильон глубоко вздохнул и тихо постучал в дверь. Ответа он и не ждал, поэтому не мешкая открыл двойные двери, ведущие в королевскую спальню.

Оказавшись в просторной комнате, Монтильон посмотрел на отделанную золотом огромную кровать и непроизвольно улыбнулся. Золотисто-рыжие волосы принцессы разметались по шелковой подушке, а ее красивое лицо казалось совсем юным.

Монтильон пересек спальню, думая о том, какой милой и привлекательной выглядела принцесса во время сна. Она больше напоминала девушку-подростка, чем взрослую наследницу престола. К тому же она была принцессой крови и одной из первых красавиц Европы. И именно ей предстояло спасти свое королевство.

Монтильон прошел к окнам и раздвинул тяжелые бархатные шторы. Спальню залил яркий солнечный свет. Принцесса что-то недовольно пробурчала и еще глубже зарылась в подушки.

— Ваше высочество, — голос Монтильона был полон нежности, — уже половина одиннадцатого. Вам пора просыпаться.

Ответа не последовало.

— Принцесса Марлена, я приказал подать ваш завтрак в… А вот и он, — улыбнулся он горничной, которая боязливо вошла в спальню с подносом в руках.

Не взглянув на принцессу, девушка торопливо поставила поднос на столик у кровати и выскользнула из комнаты. Как только дверь за ней закрылась, Монтильон заговорил громче:

— Пожалуйста, просыпайтесь, ваше высочество! — А потом еще громче: — Принцесса Марлена, пора вставать!

Рассерженная принцесса отозвалась:

— Я не хочу вставать! Убирайся!

— Я не уйду, пока вы не встанете и мы не поговорим, — решительно заявил Монтильон, сложив руки на груди.

С кровати в его сторону полетела шелковая подушка, но он легко увернулся от мягкого снаряда. Вслед за подушкой последовали угрозы, но Монтильон, привычный ко всему, не обращал на них никакого внимания. Он налил горячий кофе в изящную фарфоровую чашку.

Рассерженная принцесса приподнялась на локтях, ее огненно-рыжие волосы упали на нахмуренное лицо.

— Кофе! Где мой кофе? Если меня будят среди ночи, то могу я хотя бы получить чашечку кофе? — Она застонала, неохотно села, откинула с лица волосы и, прищурившись, посмотрела на своего подданного.

— Доброе утро, ваше королевское высочество. — Монтильон поклонился с невозмутимым видом.

Принцесса что-то проворчала в ответ. Управляющему не понадобилось много времени, чтобы догадаться, что ей под спину нужно подложить подушки. Монтильон мгновенно выполнил ее просьбу, и скоро принцесса пила кофе, уютно устроившись в постели.

Монтильон придвинул к кровати принцессы кресло и в который уже раз завел разговор о том, что если она не примет предложения руки и сердца титулованного поклонника, то будет вынуждена отправиться в Америку за сбором средств для пополнения королевской казны.

Отказавшись от предложенного тоста с маслом, Марлена фыркнула:

— Я не желаю снова выходить замуж!

— Хорошо. Тогда мы отправляемся в Америку…

— Нет! — перебила она. — Какой бы неприятной ни была перспектива замужества, она менее отвратительна, чем мысль о поездке в Америку, где мне придется униженно просить милостыню.

— Совершенно согласен с вами, ваше высочество.

— Я сама выберу подходящего супруга и пойду с ним к алтарю. — В выразительных зеленых глазах Марлены промелькнула тоска, но она, тряхнув головой, решительно добавила: — Это самое малое, что я могу сделать для моего народа.

— Вот это слова настоящей принцессы! — одобрил Мон-тильон, в первый раз за это утро улыбнувшись ей. — Возможно, на сегодняшнем балу вы встретите своего очаровательного принца.

— Если он окажется очень богатым, то ему совсем не обязательно быть очаровательным, — усмехнулась Марлена.

Итак, принцесса приняла решение снова выйти замуж, и на сегодняшнем балу ей предстояло выбрать кандидата в мужья. Теперь нужно было позаботиться о подходящем наряде. После долгих раздумий Марлена остановила выбор на атласном платье цвета лаванды с таким глубоким вырезом, что, будь он еще чуть глубже, выглядел бы откровенно непристойно. Она попросит своего парикмахера высоко поднять длинные рыжие волосы и уложить их в роскошные, ниспадающие на шею локоны.

Принцесса не сомневалась в своей способности заставить выбранного ею кандидата сделать ей предложение еще до окончания бала. Она привыкла к тому, что мужчины испытывали нервное возбуждение в ее присутствии. Да, она знала, как обращаться с ними.

Когда сумерки стали опускаться на старинный замок в горном королевстве Харц-Кобург, принцесса, готовая к появлению на публике, последний раз оглядела себя в большом, обрамленном золотой рамой зеркале. Она осталась довольна своим отражением и была уверена, что ни один мужчина не сможет устоять перед ее красотой.

Необходимость выбора супруга удручала Марлену. Ей так не хотелось приносить себя в жертву, и Марлена с тоской вспоминала свое детство, когда она жила без всяких забот в чудесном уютном мире, огражденная любящими родителями от грубых реальностей жизни.

Когда-то это крошечное горное королевство, расположенное на границе со Швейцарией, славилось богатыми алмазными россыпями, угольными месторождениями и залежами мрамора. Деньги текли рекой, и жизнь в королевстве была сказочно прекрасной. В старом замке всегда гостило множество именитых особ: европейских монархов, шейхов, махараджей, пашей и богатых американцев. Говорили, что приемы, которые устраивал король, ее покойный отец, были самыми роскошными на европейском континенте.

Но золотые дни миновали. Мраморные залежи оказались затопленными, а месторождения угля и алмазов иссякли. Огромные денежные поступления прекратились.

Настали трудные времена, и монархия оказалась в безвыходном положении.

Принцесса решила исполнить свой долг и спасти королевство.

Но на деле все оказалось гораздо сложнее. Поклонники на балу соперничали друг с другом, добиваясь ее расположения, но Марлена вдруг поняла, что ни один из них не привлекает ее. Виконт Бейли, один из самых богатых аристократов Европы, уже начал распространять слухи, что завоевал руку принцессы. Но этот пожилой толстяк был скучен, ленив и, как поговаривали его слуги, имел обыкновение расхаживать по своей спальне, выпятив огромный живот, громко рыгая и почесываясь.

После одного бесконечного танца с неуклюжим потным виконтом принцесса Марлена вычеркнула его имя из списка претендентов.

Молодой светловолосый красавец лорд Уиллингем прекрасно танцевал, обладал безупречными манерами и привлекательной внешностью. Но, глядя на красивое лицо лорда, Марлена поняла, что никогда не сможет чувствовать себя уютно рядом с мужчиной, чья хрупкая красота соперничала с ее собственной.

Богатые маркизы, графы и бароны, среди которых ей предстояло выбрать себе мужа, добивались ее внимания, но все они были похожи друг на друга. В роскошно одетых, высокомерных и напыщенных представителях голубых кровей не было и намека на страсть, любовь или мужественность. Жизнерадостную принцессу не привлекала перспектива провести оставшиеся сорок или пятьдесят лет жизни с одним из этих бесцветных и невыразительных фатов.

В семнадцать лет она была еще ребенком и, не слишком задумываясь, по воле отца вышла замуж за герцога, с которым была едва знакома. Но теперь она уже не ребенок, да и короля, ее отца, давно нет в живых.

Когда пышный бал наконец закончился и последние экипажи увозили гостей из замка, усталая и опустошенная принцесса Марлена подозвала к себе Монтильона. Встретив его вопрошающий взгляд, она отрицательно покачала головой и призналась, что не приняла ни одного предложения.

На лице управляющего отразилось разочарование, и он обеспокоенно произнес:

— Что ж, ваше высочество, у нас в запасе есть и другой вариант.

— Хорошо, приготовь мне оловянную кружку, — проворчала она. — Поедем в Америку просить милостыню.

Глава 2

Было раннее утро, когда ее высочество принцесса Марлена из Харц-Кобурга и ее свита поднялись на борт королевской яхты и отправились в длительное путешествие через океан.

Как раз в этот час в далеком городке Лас-Крусес, что в Нью-Мексико, хорошенькая молодая женщина поднялась на ярко освещенную сцену заполненного публикой салуна «Серебряный доллар».

У нее была очень светлая кожа, огромные изумрудные глаза, огненно-рыжие волосы и стройная фигура. Узкое зеленое платье из атласа выгодно открывало изящные щиколотки. В руках она держала белое страусовое перо, которым кокетливо щекотала тех счастливцев, кто сидел ближе к сцене.

Она пела с едва уловимым акцентом и мило улыбалась, расхаживая по маленькой сцене. Ее прозвали Королевой «Серебряного доллара», и возбужденная толпа напряженно следила за каждым ее жестом, выражая свой восторг громкими криками, свистом и аплодисментами.

Только один человек в этом шумном салуне не кричал, не свистел и не хлопал в ладоши.

Расположившись в одиночестве возле дальней стены, молчаливый человек потягивал виски и не сводил глаз с рыжеволосой певицы. Этот высокий, крепкий черноволосый незнакомец был уроженцем Техаса. Его ярко-голубые глаза окружала легкая сетка морщин, а твердые губы изредка изгибались в насмешливой улыбке.

Его звали Вирджил Блэк.

Тридцатичетырехлетний холостяк, он к женщинам относился точно так же, как к виски, — спокойно, без всяких эмоций и хлопот. Капитан Вирджил Блэк заслужил среди техасских рейнджеров репутацию смельчака своими отчаянными подвигами при спасении людей. Его знали даже в самых отдаленных и пустынных уголках Запада.

Говорили, что за пятнадцать лет службы рейнджером ему не раз приходилось в одиночку громить банды индейцев и сражаться с мексиканскими мародерами и нарушителями границы. Никто не знал, сколько человек убил Вирджил Блэк, но все удивлялись, что он до сих пор еще жив.

Техасские рейнджеры редко доживали до возраста Вир-джила Блэка. Половина из них погибала на первом году службы, редко кому удавалось прослужить больше двух-трех лет.

Капитан был исключением. Он много раз смотрел в лицо смерти, и те рейнджеры, кому доводилось служить вместе с ним, считали, что он оставался в живых только потому, что никогда не боялся ее.

Спокойный, загорелый, грозный мужчина со стальными мускулами и смелым взглядом расправлялся с врагом хладнокровно и быстро. Многие даже считали, что он воплощает собой закон.

Бандиты боялись его как огня, женщины сгорали от желания, но никто не знал его по-настоящему. Никто, кроме одного отставного рейнджера, Уильяма Кэннона по прозвищу Верный. Седовласый ветеран Гражданской войны, чью жизнь Вирджил спас около десяти лет назад, считал его своим сыном.

В теплый майский вечер в переполненном салуне Лас-Крусеса рейнджер Блэк был, как обычно, один. Он оказался в городке по важному делу, сопровождая пойманного им матерого преступника в Эль-Пасо, где находилась штаб-квартира рейнджеров. Завтра Блэк отправится назад, в Техас. Но этой ночью он сидел в «Серебряном долларе», отдыхая за бутылкой бурбона.

Его пленник был надежно заперт в тюрьме Лас-Крусеса, и Вирджил Блэк, приняв изрядную порцию виски, с интересом наблюдал за рыжей певицей. Она подошла к самому краю сцены и кокетливо пощекотала перышком старого бородатого ковбоя.

Задорно улыбаясь, Королева «Серебряного доллара» наклонилась, игриво продемонстрировав прелестную пышную грудь, чуть не выпавшую при наклоне из глубокого выреза шелкового платья. Публике это понравилось. Толпа заревела, когда она соблазнительно заиграла плечами, отчего создалось впечатление, будто грудь вот-вот выскочит из платья.

Свист и топот стали громче, и к ней потянулись жадные руки. Многообещающе улыбаясь, Королева «Серебряного доллара» ловко увертывалась от протянутых рук, продолжая дразнить своих поклонников и не давая до себя дотронуться. Заигрывая с подвыпившими постояльцами, рыжеволосая красавица посмотрела поверх их голов в дальний угол салуна, где за отдельным столиком сидел смуглый неулыбчивый человек.

Вирджил Блэк поднял стакан с виски, приветствуя ее. В ответ Королева послала ему воздушный поцелуй, затем неожиданно повернулась к публике спиной. Все вскочили со своих мест, когда она взялась за край зеленого платья и, игриво приподняв его, на мгновение показала красивые ноги и кружева нижней юбки.

Посетители салуна завопили от восторга, и только Блэк продолжал молчать, спокойно потягивая виски. Он знал, чего хочет, — допить виски, а затем уложить в свою постель рыжую красотку.

У Вирджила Блэка не было ни малейшего сомнения в том, что рыжая девушка не окажет ему сопротивления. Он не считал себя самонадеянным, скорее даже наоборот, и не мог понять, почему женщины с такой легкостью падали в его объятия. Все женщины. Не только те, которых он встречал в салунах, но и весьма респектабельные дамы.

Вероятно, женщины, с которыми он имел дело, вели себя точно так же и с другими мужчинами. Блэк не думал, что в нем было что-то особенное, но почему-то женщины самых разных возрастов охотно отдавались ему. До сих пор он не встретил ни одной, которая отвергла бы его домогательства.

Поэтому Вирджил Блэк ничуть не удивился, когда после шоу рыжеволосая Королева «Серебряного доллара» с соблазнительной улыбкой на ярко-красных губах проложила себе путь к его столику в толпе взбудораженных поклонников.

— Весьма наслышана о вас, капитан Блэк, — произнесла она с заметным иностранным акцентом и кокетливо присела на край стола.

Вирджил Блэк хмыкнул, неторопливо вылил остаток виски в стакан, осушил его и, вытерев рот, спросил:

— И что же ты слышала? Она лукаво улыбнулась:

— Что ты выхватываешь этот большой пистолет, что висит у тебя на боку, с быстротой молнии. — Она наклонилась и, прижав губы к самому его уху, прошептала: — И можешь держать на боевом взводе грозное оружие, что у тебя в штанах, в течение целой ночи.

— Хочешь проверить? — равнодушно спросил он. Она вскрикнула, хихикнула и, соскочив со стола, взяла его за руку.

— Пойдем ко мне, капитан. Мы хорошо проведем время. Вирджил Блэк поднялся. Он был таким высоким, что Королева «Серебряного доллара» взглянула на него, задрав голову, потом властно положила руку с красными ноготками на его плечо.

— Бог мой, ты такой высокий! Такой большой. — Она захлопала длинными ресницами и облизнула накрашенные губы. — У тебя все такое… большое?

Вирджил небрежно положил руку на ее обнаженную шею.

— Все пропорционально. — Его холодные голубые глаза сверкнули, и он добавил: — Или будет, как только ты дотронешься до него.

— О капитан!

Сгорая от нетерпения поскорее заполучить этого огромного красавца рейнджера, рыжая кокетка взяла его за руку и торопливо потянула сквозь заполненный мужчинами салун к лестнице. Поднявшись на пару ступенек, она обернулась:

— Понесешь меня?

— Почему бы и нет? — спокойно отозвался рейнджер. Вирджил легко поднял певицу, а она, положив руки на его широкие плечи, обвила ногами стройные бедра Блэка. Он сцепил руки на ее соблазнительных ягодицах и начал подниматься по лестнице. Девушка громко засмеялась, а вслед им неслись грубые возгласы и ревнивые вопли мужчин.

Оказавшись в уютной комнате, Вирджил поставил свою ношу на пол и потянулся к глубокому вырезу зеленого платья.

— Нет, подожди. — Она отвела его руку в сторону. — Давай поменяемся ролями, не возражаешь? Сначала я раздену тебя.

— Как хочешь, Рыжая. — Блэк пожал плечами. — Хорошо бы нам обоим поскорее остаться без одежды.

— Все так и будет, обещаю.

Она потянулась к его кобуре. Но прежде чем она сняла ее, техасский рейнджер вытащил из кобуры тяжелый «кольт» сорок пятого калибра и положил его на мраморный столик за ее спиной. Рыжая красотка, не торопясь, стянула с его бедер ремень и отбросила в сторону. Прикоснувшись к серебряной звезде на груди Вирджила, она начала расстегивать его рубашку. Вирджил снял звезду и положил рядом с пистолетом.

Вытянув рубашку из узких черных брюк, Королева салуна распахнула ее и прижалась губами к загорелой груди капитана. Она быстро раздела техасского рейнджера. Его брюки, рубашка, ремень и ботинки были разбросаны по полу, а сам он, обнаженный, прислонился к мраморному камину, спокойно наблюдая, как девушка расстается со своей одеждой.

Она забавлялась с ним, дразнила и соблазняла, покрывая поцелуями широкую спину, могучие плечи, плоский живот. Затем принялась ласкать его мужской орган, который быстро вырос и затвердел. Пораженная его размерами, она завороженно прошептала:

— Ты был прав, капитан. Все пропорционально. — Не сводя с него округлившихся от изумления глаз, она добавила: — Он даже больше, чем я думала. Я потрясена.

— Если ты хочешь остаться потрясенной, — услышала она низкий хриплый голос, — то тебе лучше лечь в кровать.

Девушка радостно кивнула и сжала пульсирующую плоть.

— Дай мне немного времени, чтобы освежиться. Я быстро, обещаю.

Вирджил Блэк кивнул, когда она выскользнула за дверь, заверив его, что вернется через минуту. Он прошел к кровати, откинул покрывало и вытянулся на чистых белых простынях. Он ждал так долго, что возбуждение начало ослабевать, и тогда Вирджил закрыл глаза, представив себе, что эта хорошенькая рыжая девчонка будет вытворять с ним в постели.

Он изо всех сил старался сохранить свой боевой пыл, но сильная усталость и изрядное количество выпитого виски брали свое. Да и она слишком долго приводила себя в порядок.

Вирджила сморил сон.

В своей маленькой туалетной комнате Королева «Серебряного доллара» приняла освежающую ванну, распустила волосы и причесала их так, что они густой волной легли на плечи. Надушившись самыми дорогими духами, она накинула белый шелковый халат, украшенный страусовыми перьями, затянула пояс так, чтобы остался широкий вырез, через который была видна ее полная грудь, затем, надев пушистые тапочки, быстро вошла в комнату.

Улыбка исчезла с ее лица, и Королева «Серебряного доллара» разочарованно вздохнула, обнаружив, что долговязый красавец крепко спит. Расстроенная, она походила по комнате, а потом скинула тапочки и забралась в кровать к капитану.

Прижавшись к нему, она прошептала:

— Красавчик, просыпайся.

Она гладила его широкую грудь, ласкала и целовала живот, нежно сжимала обмякшую плоть, стремясь разбудить спящего рейнджера. Но все было напрасно.

Отчаявшись, она встала с кровати и взяла из кармана его брюк деньги, заплатив таким образом самой себе за то, что было обещано, но не исполнено. Потом вздохнула, погасила ночник, легла рядом с Вирджилом Блэком и заснула.

Когда Королева «Серебряного доллара» проснулась, великолепного техасца рядом не было.

Глава 3

Нью-Йорк был взбудоражен, когда разнеслась весть о предстоящем визите ее высочества принцессы Марлены из Харц-Кобурга.

Для королевской свиты были приготовлены роскошные президентские апартаменты в отеле «Уолдорф-Асто-рия». В просторных удобных комнатах поставили свежие цветы, обслуживающий персонал нервничал, стараясь все сделать так, чтобы высоким гостям было удобно.

Самые именитые семьи города боролись за честь дать бал или обед в честь принцессы. Желающих проявить гостеприимство оказалось так много, что спорщики наконец решили прибегнуть к лотерее. Те, кто выиграл, были в восторге, а проигравшие испытывали разочарование.

В начале июня ранним солнечным утром королевская яхта вошла в бухту Нью-Йорка точно по графику. На пирсе собралась огромная толпа: все хотели хоть краешком глаза увидеть принцессу.

Когда яхта медленно подошла к причалу, объект всеобщего внимания еще находился в обшитой панелями каюте, одеваясь для своего первого появления в Нью-Йорке.

Принцесса Марлена страшно устала от бесконечного путешествия. Сначала они долго тащились на поезде до прибрежного города Бремерхейвен, где стояла на рейде королевская яхта. Потом еще дольше плыли через океан, и принцесса очень страдала от морской болезни.

Ослабевшая и измученная Марлена предпочла бы незаметно проскользнуть в город и отдохнуть в благословенной тишине уютного номера отеля. Но отдых придется отложить до лучших времен.

Принцесса по опыту знала, что первые впечатления всегда самые сильные. Из своего богатого гардероба она выбрала скромный полотняный дорожный костюм изумрудного цвета, который великолепно подходил к ее глазам. В дополнение к нему достала кружевную блузку с высоким воротником. Марлена понимала, что в разгар лета ей будет жарко в плотном полотняном костюме, но она была готова на все, лишь бы произвести благоприятное впечатление.

Довершив туалет широкополой соломенной шляпой, Марлена задумчиво оглядела себя в зеркало. Увидев свои уши, она опять расстроилась. Тысячу раз она задавала себе вопрос: ну почему она унаследовала уши своего отца, а не матери? Уши королевы были совершенны: маленькие, красивой формы, плотно прижатые к ее аккуратной головке. Уши короля были небольшие, но заметно оттопыривались, и принцесса, к своему неудовольствию, унаследовала эту характерную черту династии Балларетов. Ее уши были маленькими, но оттопыренными, и Марлена очень переживала из-за этого.

— Как вы думаете, американцы заметят мои уши? — тревожно спросила она свою любимую фрейлину.

— Только вы переживаете из-за них, ваше высочество, — ответила баронесса Ричтоффен. Она покачала седой головой и сказала то, что говорила всегда: — В ваших ушах нет ничего особенного.

Эти слова принцессу не успокоили. Она вздохнула, надела белые перчатки и направилась к выходу. У двери Марлена остановилась, разгладила юбку, покусала губы, чтобы они стали ярче, и глубоко вздохнула.

Монтильон встретил ее на палубе с раскрытым зонтиком, но принцесса покачала головой.

— Они хотят видеть мое лицо, — сказала она.

— Да, конечно, — согласился Монтильон, поклонившись.

Он проводил принцессу до трапа и, широко улыбаясь, протянул руку в сторону огромной толпы, нетерпеливо дожидавшейся ее появления.

Принцесса спустилась по трапу, и при ее появлении раздались громкие радостные крики, которые перешли в оглушительный рев, когда она улыбнулась и приветливо помахала рукой.

Такой же прием ожидал ее и на Манхэттене. Столько людей собралось поглазеть на принцессу, что ей понадобилось четыре часа, чтобы проехать несколько миль от причала до отеля.

Принцесса сидела в экипаже с абсолютно прямой спиной, не прикасаясь к спинке сиденья. Во время всего пути она улыбалась, приветливо махала рукой и выглядела свежей и бодрой. Глядя на нее, никто не сказал бы, что она страдает от жажды, что у нее болит спина и раскалывается голова.

Грациозно приветствуя встречающих, Марлена напоминала себе, что она — наследница престола и на карту поставлено будущее ее королевства. Советники Ротшильда заверили ее, что не составит большого труда организовать для нее успешное турне по стране. Они уверенно предсказывали, что в густонаселенной северо-восточной части страны, где живет много преуспевающих выходцев из Харц-Кобурга, ей удастся довольно быстро собрать большую сумму денег. При благоприятном стечении обстоятельств она могла бы вернуться домой к концу лета, имея при себе достаточно средств для того, чтобы снова приступить к добыче мрамора в своем королевстве. И сказочно красивый розовый мрамор с темно-голубыми прожилками вновь будет украшать здания в разных частях света.

Если судить по тому восторгу, с которым ее принимали, советники, похоже, были правы. Эта приятная мысль подняла настроение принцессы, и ее улыбка стала еще ослепительнее.

Однако она не скрывала облегчения, когда блестящая черная карета остановилась наконец перед крытым входом в отель. Марлена не могла дождаться того мгновения, когда у себя в номере разденется и ляжет в прохладную ванну.

Едва экипаж остановился, как к ним подбежал дворецкий. Монтильон указал ему на карету с багажом; дворецкий поднес к губам свисток, и полдюжины слуг из отеля принялись разбирать багаж — восемь больших чемоданов, тридцать пять кожаных саквояжей различных форм и размеров, пара замшевых мешочков, где лежали подарки, которые принцесса привезла для тех, кто будет оказывать ей услуги. Здесь были ручки, кольца и браслеты с гербами ее королевства.

Свита принцессы начала высаживаться из экипажа. В Америку принцессу сопровождали лишь несколько доверенных придворных. Ей посоветовали не брать с собой слишком много людей, поскольку целью ее визита являлся сбор пожертвований.

В результате с ней приехали Монтильон, ее управляющий и друг, баронесса Ричтоффен, ее милая тетушка, Хондрик, королевский врач, Ганс Ландсфельт, огромный, сильный баварец, исполняющий обязанности телохранителя и носильщика.

Принцесса грациозно спустилась по ступенькам кареты и в сопровождении прислуги отеля прошла по красному ковру в просторный холл с панелями из красного дерева.

Оказавшись в огромных роскошных апартаментах, Марлена даже не обратила внимания на вазы со свежими цветами, корзины с роскошными фруктами и завораживающий вид города с просторного балкона. Она сняла соломенную шляпу, стянула перчатки и направилась прямо в ванную, расстегивая на ходу полотняный костюм.

Подобрав за принцессой разбросанную одежду, баронесса Ричтоффен проследовала за ее королевским высочеством в помещение, где стояла полупрозрачная фарфоровая ванна, наполненная прохладной водой.

Пока принцесса принимала ванну, баронесса и две горничные распаковывали роскошный гардероб. Вскоре появился Монтильон и познакомил баронессу с распорядком дня принцессы. В ее расписании на сегодня отводилось несколько часов для отдыха. А вечером она в качестве почетной гостьи должна была присутствовать на обеде, который давала одна из самых влиятельных фамилий в Нью-Йорке — семья Уильяма Вандербильта.

— Проследите, чтобы принцесса отдохнула днем, — приказал Монтильон. — Вечером она должна быть в великолепной форме.

Когда над огромным городом начали опускаться сумерки, принцесса Марлена наконец закончила свой туалет. На ней были элегантное платье из голубого атласа и ожерелье из бриллиантов и сапфиров, которое досталось в наследство от матери.

Большинство драгоценностей, принадлежащих королевской семье, было потихоньку распродано, но с этим ожерельем — свадебным подарком короля матери Марлены — принцесса не смогла расстаться.

Принцесса прибыла во дворец Вандербильтов в восемь тридцать, но хозяева и почетный караул уже ждали ее у парадного входа. В следующие полчаса она вместе с Вандербильтами принимала многочисленных гостей, которые кланялись ей, говорили комплименты и всячески выражали свое восхищение.

Этот вечер оказался очень милым и приятным.

Принцессе понравились американцы — открытые, дружелюбные, веселые. Ей так понравилось их общество, что она оставалась в столовой еще долго после того, как обед из семи блюд был закончен. Этикет требовал, чтобы гости не покидали своих мест до тех пор, пока не встанет Марлена, но все были очарованы молодой красавицей принцессой и наслаждались беседой с нею.

То, что планировалось хозяевами как непродолжительный обед, после которого принцесса могла бы вернуться в отель и отдохнуть, превратилось в веселую вечеринку. Альва Вандербильт, радушная хозяйка, предложила гостям пройти в бальную залу и потанцевать. Эту идею все встретили с восторгом.

В просторной бальной зале, выдержанной в золотисто-белых тонах, джентльмены наперебой приглашали принцессу на танец. Словно по волшебству, появился оркестр. Шампанское лилось рекой. Смех и шутки наполнили просторную залу.

Было уже три часа утра, когда утомленная Марлена наконец появилась в своей уютной спальне. Ее тетушка, дремавшая в кресле с книгой в руках, вскочила и поспешила к своей воспитаннице.

Вытянув руки, принцесса сонным голосом приказала:

— Разденьте меня.

Солнце, поднявшееся над огромным Нью-Йорком, светило так же ярко, как и всегда. Огромные небоскребы величественно устремлялись в высокое синее небо. Раннее утро было тихим и спокойным. Горожане еще не проснулись и не знали, что над ними нависла беда.

Монтильон узнал неприятные новости, когда ему принесли заказанный кофе. Утренний номер газеты «Нью-Йорк геральд» выпустил бюллетень с огромным черным заголовком:

ПАДЕНИЕ НЬЮ-ЙОРКСКОГО БИРЖЕВОГО РЫНКА

С тревожно забившимся сердцем Монтильон торопливо достал из кармана круглые роговые очки, нацепил их на нос и углубился в чтение.

К одиннадцати утра известие о биржевом крахе распространилось по всему Манхэттену. Толпы людей заполнили улицы, спрашивая друг друга, что с ними теперь будет. Кругом царила паника. Экипажи не могли проехать по запруженным улицам, лошади испуганно ржали и пятились. Верховая полиция криками и свистками тщетно пыталась успокоить народ.

Оглушительный шум разбудил принцессу. Испуганная, она вскочила с постели, накинула шелковый халат и поспешила в гостиную. Монтильон стоял у окна и смотрел на собравшихся внизу людей.

Марлена быстро подошла к нему и взяла за руку.

— Монтильон, что там за ужасный шум? Отвернувшись от окна, он посмотрел на принцессу:

— Это рушится империя, ваше высочество!

Глава 4

Пуля, просвистев возле самой головы Блэка, ударилась в песчаную стену за его спиной. Прячась за небольшим валуном, капитан Вирджил Блэк подобрал большой камень и запустил его в дерево, стоявшее рядом с ним.

Сразу раздались выстрелы, пули вонзались в ствол и сшибали листья с ветвей. Блэк громко застонал, притворяясь, что пуля попала в него. В тот же миг послышалась быстрая речь на испанском, и два человека неосмотрительно высунулись из своего укрытия.

Держа перед собой «кольт», рейнджер вскочил на ноги.

— Бросай оружие, руки за голову!

Молодой мексиканский бандит прицелился в Блэка и тут же взвыл от боли, хватаясь за простреленную руку.

— Похоже, ты плохо слышишь? Я сказал: «Руки за голову!» Ясно?

— Да-да, капитан! — затараторил второй бандит, грузный мексиканец лет сорока, торопливо подняв руки, а молодой начал поспешно расстегивать кобуру.

— Теперь отпихните револьверы подальше! — приказал Блэк.

Бандиты повиновались, но молодой, чья рука была залита кровью, пробормотал, что еще отомстит этому капитану.

— Кажется, у тебя что-то со слухом, амиго? — усмехнулся Блэк. — Но я-то слышу прекрасно. Забудь о мести. Кстати, вытащи из сапога нож и отбрось его в сторону.

— Нож? У меня нет ножа.

Пуля из «кольта» Блэка прервала его на полуслове, ударившись о землю всего в нескольких дюймах от ноги мексиканца. Он, с округлившимися от страха глазами, быстро вытащил из-за голенища нож с широким лезвием и бросил его на землю.

— Спасибо. — Блэк громко свистнул, подзывая своего коня.

Вороной жеребец появился из-за каменной гряды и поскакал к хозяину, потряхивая длинной гривой. Вирджил вытащил из сумки лассо и, подойдя к бандитам, связал им руки. Прищурившись, Блэк посмотрел на солнце, а затем повернулся к молодому бандиту.

— Сколько отсюда до Эль-Пасо?

Бандит пожал плечами, с ненавистью глядя на рейнджера.

— Четыре или пять миль, — пробурчал он.

— Шесть, — поправил Блэк.

Подойдя к лошадям бандитов, он хлопнул их по крупу шляпой, и животные затрусили, быстро скрывшись за поворотом тропы.

Капитан не спеша подошел к пленникам, достал из нагрудного кармана рубашки сигару, сунул ее в рот и раскурил. Не вынимая сигары изо рта, он произнес:

— Ну, пошли в Эль-Пасо, амигос.

Бандиты посмотрели сначала на него, потом друг на друга и снова недоверчиво уставились на него. Молодой бандит проворчал:

— Как же мы доберемся до Эль-Пасо? Ведь ты прогнал наших лошадей.

Блэк передвинул сигару в левый угол рта.

— Пойдете пешком.

Двумя часами позже капитан Блэк скакал по запыленной главной улице Эль-Пасо, ведя за собой на веревке двух грязных измученных пленников. Капитан не испытывал жалости к этим двум головорезам. По его мнению, любой трусливый негодяй, осмелившийся обокрасть вдову с четырьмя детьми, заслуживал виселицы.

Рейнджер доставил бандитов в тюрьму Эль-Пасо. Вместе с ними он передал и маленькую сумку с деньгами, которые они украли у вдовы Томпсон, бедной прачки.

— Мы очень признательны вам, капитан, — сказал дежурный в участке, запирая дверь камеры. — Позвольте угостить вас в знак благодарности.

— В этом нет необходимости, — ответил Вирджил. — Я должен поскорее вернуться в штаб. — Он взглянул на парочку, сидевшую за стальной решеткой, и погрозил им пальцем. — Больше не попадайтесь мне на глаза. В следующий раз я не буду таким добрым. Ясно?

— Да-да, — ответил толстый мексиканец, закивав головой.

Вирджил Блэк повернулся и вышел, звякнув серебряными шпорами. Отвязав жеребца, он вскочил в седло. Путь его лежал на восток, в штаб-квартиру рейнджеров в Ислете.

— У нас снова индейцы.

Такими словами встретили Вирджила Блэка, когда он наконец появился в штабе. Блэк не стал спрашивать, какие индейцы на этот раз причиняют беспокойство белым поселенцам. Он знал, что это опять был Викторио.

Это имя вселяло ужас в сердца путешественников и владельцев ранчо на Юго-Западе.

Вождь апачей покинул свою резервацию около года назад. Осенью 1870 года он взял с собой сто двадцать пять воинов, около сотни женщин и детей и направился в Мексику. Викторио прекрасно ориентировался в горах, знал, где находятся ручьи и пастбища, а его талант вождя и командира делал его опасным как для американцев, так и для мексиканцев.

Обосновавшись высоко в горах Дьявола, свирепый и коварный Викторио из своего убежища мог видеть все вокруг на двадцать, а то и на тридцать миль. Он мог разглядеть поезда, следующие от Эль-Пасо-дель-Норте до Чихуахуа. Зоркий индеец различал даже самые мелкие детали на голубых мундирах солдат, охранявших границу. Он высматривал табуны лошадей и стада крупного рогатого скота, которые фермеры перегоняли по юго-западной части пустыни.

И в самый неожиданный момент этот бандит спускался с гор, чтобы грабить, убивать, жечь, насиловать женщин.

Блэк опустился в высокое кресло у обшарпанного стола капитана Джорджа Бэйлора.

— Что этот краснокожий дьявол натворил на сей раз? — спросил он. — Он снова в Техасе. Мексиканское правительство уведомило генерала Грейсона, а генерал сообщил мне. Кивнув, Блэк спросил: — Когда выступаем? — Завтра на рассвете, — ответил командир. — Мы должны добраться до Игл-Спрингс и отыскать следы индейцев.

На рассвете Бэйлор, Блэк и еще десять самых лучших рейнджеров отправились на задание. Через двое суток они добрались до того места, где американская армия сражалась с апачами. Всюду валялись трупы кавалерийских лошадей. На скалах были видны пулевые отметины и следы крови.

Рейнджеры двинулись дальше.

Вскоре они обнаружили почтовую карету, ограбленную индейцами. Мстительные апачи убили извозчика и пассажиров, а затем, глумясь над мертвыми, засунули в раны своих жертв клочки разорванных писем.

— Черт бы побрал этого Викторио! — возмутился один из рейнджеров. — Почему он не мог просто убить их? Зачем быть таким бесчеловечно жестоким?

Взяв лопату, капитан Вирджил Блэк начал молча копать могилу.

— Могло быть гораздо хуже. В прошлый раз, когда он после очередного грабежа со своей бандой ушел из Техаса, один из его дикарей остался на этом берегу Рио-Гранде специально для того, чтобы просмолить голову бедняги пастуха.

— Должно быть, это был Удар Грома, — сказал кто-то. — Говорят, он даже более жесток, чем старый Викторио. Не стоит забывать об этом.

— О Господи, — вздохнул Бэйлор.

Глава 5

— Это несправедливо! Это просто несправедливо! — обиженно воскликнула принцесса Марлена.

— Ваше высочество, где же ваша доброта? — деликатно заметил Монтильон. — Подумайте о тех, кто после падения биржевого рынка потерял все свое состояние.

— Да знаю я, знаю! И мне искренне жаль их, правда, — отозвалась принцесса, беспокойно расхаживая взад-вперед. — Но я не понимаю, почему этот крах случился именно сейчас!

— Нам просто не повезло, — развел руками управляющий.

После минутного молчания расстроенная принцесса воскликнула:

— Теперь мы не сможем собрать необходимые средства! Разве не так?

— Боюсь, вы правы, ваше высочество, — согласился Монтильон. — Сейчас все обеспокоены своим будущим и вряд ли будут расположены к зарубежным инвестициям.

— Ты прав, — грустно вздохнула принцесса Марлена. — Мы напрасно проделали столь долгий путь, потратили столько денег на это путешествие. Все наши планы рухнули.

— Ничего, ваше высочество, мы еще не проиграли! — улыбнувшись, сказал Монтильон. — Это неожиданное препятствие означает, что нам… нам придется пересмотреть наши планы.

— Пересмотреть? Но как? — Брови принцессы удивленно изогнулись.

— Есть способ, — загадочно ответил Монтильон. Принцесса не обратила внимания на его слова.

— Мы могли бы быть дома к концу лета с нужной суммой денег, чтобы осушить затопленные залежи мрамора, — тоскливо произнесла Марлена.

— Но это можно сделать и ранней осенью.

— Могли бы спасти королевство и мой народ. Я так надеялась… — Принцесса умолкла, опустив голову.

— Да, — ответил управляющий. Он помолчал немного, раздумывая, потом продолжил: — Если мы хотим собрать средства для нашего обнищавшего королевства, нам лучше всего отправиться на Запад.

— На Запад? — Она недоверчиво уставилась на него. — Ты в своем уме? Надеюсь, ты не забыл, что я — принцесса из Харц-Кобурга?

— Я не забыл, ваше высочество.

— Я? На Запад? Никогда! — решительно заявила она. — Никогда! Ты не можешь рассчитывать на то, что я отправлюсь в эти дикие края. — Нахмурившись, она добавила: — Там ведь нет никого, кроме грязных шахтеров, пропыленных ковбоев, опасных бандитов и кровожадных дикарей. — Она с сарказмом рассмеялась: — Могу представить, сколько денег мы там соберем! — Она наморщила свой королевский носик.

— Вы будете приятно удивлены, — торопливо заговорил Монтильон, — узнав, что Денвер, столица Колорадо, — вполне цивилизованный город. За последние десятилетия в Скалистых горах были добыты тонны золота и серебра, благодаря чему многие горожане нажили огромные состояния. Среди них есть и выходцы из Харц-Кобурга.

Но принцессу эти доводы не убедили.

— Может, и так, но это ничего не меняет. Я никуда не поеду, вот и все! — Она ткнула себя пальцем в грудь и громко заявила: — Эта принцесса на Запад непоедет!

Принцесса все-таки отправилась на запад американского континента. После настойчивых убеждений своего преданного слуги упрямая принцесса Марлена наконец согласилась с его доводами, поставив условие: дальше Денвера она не поедет!

Но когда королевский вагон прибыл в Квин-Сити, принцессу поразил радушный прием, который оказали ей местные жители. Многие богатые горожане сделали ей щедрые подношения во время устроенного в ее честь бала во дворце. И обрадованная принцесса изменила свое решение относительно дальнейшего путешествия по Западу. Займы и пожертвования превзошли все ее ожидания.

После двадцатичетырехчасового пребывания в городе она позвала Монтильона и взволнованно сообщила ему, что с удовольствием посетит и другие города этой части континента.

Монтильон был в восторге. Он, не тратя зря времени, назначил даты балов и банкетов, которые будут даны в честь ее высочества в Форт-Уэрте, Далласе, Сан-Антонио и Гал-верстоне, где они сядут на королевскую яхту, чтобы вернуться домой.

Ошеломленная потрясающим успехом своего недельного турне, принцесса Марлена стояла на открытой платформе роскошного персонального вагона и махала рукой провожающим, когда поезд на закате покинул Денвер. Она стояла на платформе еще долго после того, как толпы горожан остались далеко позади.

Из окна поезда, который неторопливо тащился к югу, принцесса с восхищением смотрела на заснеженные вершины громадных гор, освещенные пурпурными лучами заходящего солнца. Внушительные Скалистые горы чем-то напоминали ей любимые Альпы. При взгляде на огромные каменные скалы, исчезающие в ранних сумерках, принцессе начинало казаться, что она находится дома.

Она знала, что Техас будет совсем другим, но природное любопытство взяло верх, и она с надеждой ожидала встречи с самым большим штатом Америки.

Сумерки сгустились. За легким ужином принцесса случайно бросила взгляд на свое отражение в небольшом зеркале и испугалась, заметив, что белки ее глаз пожелтели.

Она уронила массивную серебряную ложку в тарелку с супом, забрызгав белоснежную скатерть.

— Позовите доктора Хондрика! — закричала испуганная Марлена и вскочила, уронив стул. Она прижала дрожащие руки к лицу. — Со мной случилось что-то ужасное!

К утру, когда поезд миновал Ратон-Пас, лицо Марлены было желтым, как лимон. К тому же во время завтрака она почувствовала сильные боли в желудке.

Доктор Хондрик всю ночь не отходил от постели принцессы. Монтильон и баронесса Ричтоффен с нетерпением ожидали его появления. Наконец доктор вышел из спальни Марлены, потер покрасневшие после бессонной ночи глаза и объявил:

— Принцесса заразилась желтухой.

— Господи, только не это! — разом воскликнули баронесса и Монтильон.

— В этом нет никаких сомнений, — подтвердил Хондрик. — Ей нужны покой и отдых в течение трех недель по крайней мере.

— Но как же путешествие, ведь все оговорено… — расстроился Монтильон. — Принцессу с нетерпением ждут в Техасе, и почти все приглашения на балы и обеды давно распроданы. Отсрочка будет настоящей катастрофой.

— Иногда судьба меняет наши планы, — сочувственно вздохнул доктор.

— Доктор, дело в том, что дом Ротшильда уже назначил даты балов, встреч, благотворительных вечеров и…

— Я знаю, — перебил его Хондрик, — но должен вас предупредить, что, если принцесса не будет соблюдать покой и диету, желтуха может убить ее, — сурово заключил он.

Баронесса Ричтоффен всхлипнула, и доктор Хондрик ободряюще похлопал ее по плечу:

— Не волнуйтесь. Мы не допустим, чтобы с ее высочеством что-нибудь случилось. — Он улыбнулся. — Пойдите к своей госпоже и постарайтесь утешить ее. Сейчас ей это крайне необходимо.

Баронесса согласно кивнула и поспешила в королевское купе, плотно закрыв за собой дверь.

— Как это ни печально, но турне не может продолжаться, — сказал доктор Монтильону.

Управляющий потер подбородок и задумчиво ответил:

— Кажется, я знаю, как выйти из этого трудного положения… — Он умолк, его глаза вспыхнули, а уголки губ раздвинулись в улыбке. — У меня есть план! — пояснил он озадаченному доктору.

— План?

— Я прикажу машинисту изменить наш маршрут! Вместо того чтобы направиться прямо в Форт-Уэрт, мы отвезем принцессу в Клаудкрофт, что в Нью-Мексико. Это отдаленная горная деревушка, расположенная среди сосен в сотне миль отсюда.

— Но зачем? — нахмурился доктор. — Принцессе будет гораздо удобнее в Форт-Уэрте, чем в забытой Богом…

Покачав седой головой, Монтильон перебил его:

— В Клаудкрофте находится аббатство бенедиктинцев, на территории которого построена небольшая гостиница. Разве вам не кажется, что это превосходное место, где принцесса сможет поправиться в уединении и втайне от всех? — взволнованно воскликнул Монтильон. — Но я прошу вас, доктор, никому не говорить об этом.

— Но как мы сможем сохранить все в тайне? — изумленно спросил Хондрик. — Ведь все даты уже расписаны, и техасцы захотят увидеть принцессу.

— Они ее и увидят, — пообещал слуга.

— Но ведь она больна! — возмутился доктор.

— Путешествие и встречи пройдут строго по графику, — загадочно произнес Монтильон. — Положитесь на меня.

Глава 6

— Я уверен, у нас все получится! — торжественно заявил Монтильон, обращаясь к рыжеволосой певице, одетой в легкий пеньюар.

— Но почему я? — спросила она, зевая.

Было уже далеко за полдень, но рыжая певица еще спала, когда Монтильон появился в полупустом салуне и спросил у бармена, может ли он нанести короткий визит Королеве «Серебряного доллара». Когда ему сказали, что она отдыхает и ее нельзя беспокоить, он спокойно ответил, что подождет. И он ждал.

Наконец в половине третьего на втором этаже широко распахнулась дверь и капризный женский голос произнес:

— Где мой завтрак?

— Не волнуйтесь, уже подают, — ответил бармен.

Монтильон быстро поднялся по лестнице за молоденькой служанкой, которая несла накрытый салфеткой поднос с завтраком. Возле двери певицы он взял у нее поднос и улыбнулся:

— Я сам отнесу ей завтрак.

Девушка облегченно вздохнула, обрадовавшись, что не придется терпеть капризы певицы, которая была просто невыносимой, пока не выпьет чашку кофе. Она быстро вручила поднос Монтильону и торопливо убежала. Управляющий принцессы постучал в дверь, держа поднос затянутой в перчатку рукой.

— Открыто. Входите.

Монтильон вошел в богато убранную комнату и огляделся. Шторы были плотно задернуты от жаркого июльского солнца, и ему понадобилось некоторое время, чтобы освоиться с полумраком.

— Кто вы, черт побери? — услышал он мелодичный женский голос.

Монтильон повернулся на звук и увидел молодую хорошенькую женщину, сидевшую за туалетным столиком. На ней был полупрозрачный пеньюар, полы которого распахнулись, открывая взгляду Монтильона длинные стройные ноги.

Она посмотрела на него и, решив, вероятно, что это новый слуга, махнула рукой.

— Ну, чего вы ждете? Налейте мне кофе! Улыбнувшись, он охотно исполнил ее просьбу. Потом, пока певица мрачно пила утренний черный кофе, он представился и торопливо изложил причину своего визита. Ее глаза округлились от изумления.

Когда он пояснил, что ей всего лишь придется сыграть роль принцессы, которая будет отсутствовать две или три недели, она удивилась:

— Но почему я?

Монтильон с улыбкой протянул ей небольшой портрет.

— Как видите, вы очень похожи на принцессу и говорите по-английски с легким акцентом.

Не давая певице возразить, он быстро разъяснил ей суть дела:

— Вам придется просто занять место принцессы Марлены во время ее турне по Техасу. Конечно, вы будете щедро вознаграждены, и вся королевская свита будет к вашим услугам. Я постоянно буду находиться рядом с вами, так что ни у кого в Техасе не возникнет и тени подозрения, что перед ними не настоящая принцесса из Харц-Кобурга.

Королева «Серебряного доллара» стянула полы халата на коленях и спросила:

— А как насчет одежды? У меня есть театральные платья, но…

— У вас почти такая же фигура, как и у принцессы. — Монтильон умолк, внимательно разглядывая ее. — Ну, может быть, вы весите немного больше. Парадные наряды ее высочества, возможно, будут вам слегка тесноваты, но королевский портной что-нибудь придумает.

— Полагаю, я не должна никому рассказывать об этом?

— Ни в коем случае! Она нахмурилась:

— Только одному человеку. Это мужчина, который мне…

— Абсолютно никому!

— Абсолютно никому, — покорно повторила она. Королеву «Серебряного доллара» мучили сомнения. «А как же Роберт? Ведь он не узнает, что со мной произошло. Он будет беспокоиться. А будет ли? Сколько времени прошло с тех пор, как я последний раз его видела? Две недели? Три? Господи, да он просто самонадеянный наглец! Он уверен, что я принадлежу ему душой и телом и даже не взгляну на другого мужчину. Но он глубоко заблуждается. Я могла бы не просто взглянуть на другого мужчину, а пойти гораздо дальше, если бы этот огромный красавец рейнджер не заснул в моей постели. И все это по вине Роберта! Он считает, что я должна терпеливо ждать, пока он появится в салуне, и выполнять все его желания и прихоти. Ну, что ж, этого напыщенного английского кота ждет сюрприз!»

Сверкнув зелеными глазищами, она повернулась к Монтильону:

— Вы и вправду думаете, что мы можем одурачить всех этих…

— Но ведь вы же актриса! — парировал Монтильон. Девушка заглотнула наживку.

— Одна из лучших! — гордо заявила она.

Стоило ей чуть-чуть выпить, как она начинала хвастать, что ее матерью была Лола Монтес, одна из самых известных актрис, а отцом — какой-то богатый европейский аристократ. И разве ежегодные анонимные переводы не подтверждали ее слова?

Монтильон внимательно разглядывал миловидную молодую женщину, ее рыжие волосы, изумрудно-зеленые глаза, маленькие, но слегка оттопыренные уши.

— Я в этом не сомневался и даю вам шанс доказать это.

— Хорошо, Монти, я согласна! — Она протянула ему руку. — Меня зовут Роберта Энн, но вы можете звать меня Робби, или Рыжая, или Королева.

Монтильон склонился к ее руке и, поцеловав пальчики, покачал седой головой:

— Теперь вы — ее королевское высочество принцесса Марлена из Харц-Кобурга, и именно так я буду впредь к вам обращаться.

Робби весело хихикнула, зардевшись от удовольствия.

Певица из салуна училась легко и охотно. Умная и сообразительная от природы, она внимательно прислушивалась к советам и без устали повторяла уроки, которые терпеливый Монтильон преподавал ей, обучая лжепринцессу принятому при дворе этикету. Роберта решила добиться того, чтобы окружающие принимали ее за настоящую принцессу.

А в это время настоящая принцесса, больная и измученная, чувствовала себя очень одинокой и покинутой в далеком Клаудкрофте. Она была поражена, когда ей сообщили, что ее свита не останется с ней в гостинице. Правда, принцессу заверили, что она будет в полной безопасности в этой горной деревушке, а когда поправится, ее телохранитель Ганс Ландсфельт отвезет ее в Техас, где принцесса займет подобающее ей место в этом турне.

Если бы принцесса чувствовала себя немного лучше, она наверняка излила бы свой гнев на верного слугу за такое раскованное решение, принятое к тому же без согласования с ней. Во всяком случае, она бы потребовала оставить при ней ее любимую тетушку-баронессу, но у Марлены не было сил даже на это.

Итак, пока настоящая принцесса была спрятана в надежном и безопасном месте в горах Сакраменто в Нью-Мексико, салунная певица легко и весело начала играть свою роль. Во время долгого путешествия по Техасу Монтильон не уставал обучать Робби всем премудростям придворной жизни и радовался поразительным успехам своей подопечной. Она была естественна и раскованна, и к тому моменту когда они добрались до Форт-Уэрта, Монтильон был уверен, что Королева «Серебряного доллара» сможет убедить любого, что именно она настоящая принцесса Марлена.

Капитан Вирджил Блэк, разочарованный и смертельно усталый, вернулся вместе с другими рейнджерами в штаб-квартиру в Излете после двух недель бесплодной погони. Он был небрит и грязен, загорелое лицо блестело от пота, а пропотевшая рубашка прилипла к спине. Глаза у него покраснели от напряжения, а спина нестерпимо болела от долгого сидения в седле.

Молчаливый и угрюмый, он молча скакал рядом с командиром Джорджем Бэйлором. За последние три дня они не обмолвились ни словом. Но не только утомительные семьдесят пять миль, что они проскакали с рассвета, были причиной унылого настроения Блэка. Его угнетало то, что вся эта двухнедельная кампания оказалась напрасной.

Рейнджеры преследовали банду коварного Викторио от станции Хокинс до Биг-Бенда на самой границе Техаса. В Форт-Дэвисе к ним присоединились еще шесть рейнджеров, а также вооруженные солдаты из форта. В результате армия насчитывала около ста человек. На берегу Рио-Гранде они нашли брошенный индейцами украденный скот. Жестокие апачи вырезали у животных большие куски мяса и оставили их умирать в пустыне под палящим солнцем.

Не дожидаясь приказа, Блэк достал «кольт» и начал стрелять в животных, кричащих от боли и страха. Через несколько минут все было кончено.

Едва ружейный дым рассеялся, как генерал Грейсон повернулся к капитану Блэку:

— Я со своими людьми вынужден вернуться. Федеральные войска не имеют права вторгаться на территорию Мексики.

— Нам тоже придется вернуться, — с сожалением произнес Бэйлор. — Преследовать Викторио с горсткой людей — это самоубийство.

Глубоко разочарованный, Вирджил Блэк с трудом заставил себя промолчать. Он был возмущен до глубины души: разве, черт возьми, Грейсон не может хоть раз нарушить правила? Какая разница, на чьем берегу реки они захватят кровожадного убийцу? Разве это так важно? Господи, ведь этот коварный вождь сейчас находится так близко! Он наверняка наблюдает за ними и смеется над глупыми законами белых.

— Я знаю, о чем ты думаешь, Вирджил. — Капитан Бэйлор сочувственно посмотрел на него.

Блэк не решился ответить, чтобы не сказать лишнего. Ярость переполняла его, и он, отвернувшись от командира, долго смотрел на противоположный берег Рио-Гранде.

— Мне тоже жаль, что мы не можем разделаться с этим старым негодяем Виком, — сказал командир.

Блэк посмотрел на него.

— Так давайте сделаем это, капитан! Мы столько охотились за этим краснокожим убийцей…

— Нет, — отрезал Бэйлор. — Может, для тебя и не имеет значения, на чьей территории мы находимся, но мне это не безразлично. К тому же я должен подумать и о своей семье. Моя жена еще слишком молода, чтобы становиться вдовой.

Вирджил Блэк тяжело вздохнул.

— Да, сэр.

И вот теперь, подъезжая к штабу после столь неудачного похода, он испытывал злость и разочарование. Если бы он был командиром, то наверняка нарушил бы правила, как делал это много раз раньше. Если апачи не соблюдают законы, то почему рейнджеры должны их соблюдать?

Вирджил Блэк устало соскочил с коня, когда солнце уже садилось за горизонт.

— Капитан Блэк! Капитан Блэк! — окликнул его молодой рейнджер, выбегая из главного здания.

Привычно похлопав коня по черной блестящей шее, Блэк повернул голову:

— Что там, Логан?

— Британец Боб! — взволнованно прокричал молодой парень. — Он пойман! Его схватили сегодня днем в салуне в Хуаресе. Сейчас он здесь. Как вы и думали, у него был сообщник, вернее, сообщница. Ее еще не взяли. Но он уже схвачен. Здорово, правда?

Вирджил Блэк разочарованно вздохнул. Столько месяцев он гонялся за этим наглым грабителем, обчистившим не один банк на юге Нью-Мексико и на западе Техаса. Этот вор по прозвищу Британец Боб был англичанином, и его настоящее имя было Роберт Альфред Кемплинг. Кемплинг отличался безупречными манерами, любовью к изысканным костюмам, потрясающей способностью ловко ускользать от полиции. Теперь этот «грабитель-джентльмен» оказался наконец за решеткой, и слава его поимки принадлежит кому-то другому.

Это был явно не его день, решил Блэк.

— Да, Логан, — наконец сказал он, — это здорово!

Глава 7

На рассвете семидесятилетний ветеран войны между Севером и Югом, отставной техасский рейнджер Уильям Кэннон по прозвищу Верный стоял на каменном крыльце своего жилища. Засунув руки в карманы серых брюк, Уилли смотрел вслед капитану Блэку, который уносился вдаль верхом на своем верном жеребце.

Уилли знал, что Вирджила переполняла ярость. Для мужчины, который привык к опасностям и считал их неотъемлемой частью своей жизни, приказ отправиться за беззащитной женщиной был просто оскорбителен. И Кэннон прекрасно понимал, почему Вирджил был вне себя от злости.

Вирджил Блэк, по его мнению, был настоящим воплощением легенды о гордости и бесстрашии техасских рейнджеров. Он всегда был начеку, не важно, действовал ли в одиночку или вместе с другими рейнджерами.

«Техасские дьяволы» — именно так мексиканцы называли рейнджеров. У них было и прозвище для Вирджила Блэка — Кровожадный Техасец.

Страх был совершенно незнаком Вирджилу. Он постоянно рисковал, подвергая себя опасности. Уилли подозревал, что необычайное мужество Вирджила было следствием не столько сильно развитого чувства долга, сколько того, что ему не для чего было жить. У него не было ни жены, ни детей — на всем свете ни одной родной души.

Давно, когда Кэннон был молод и полон сил, он тоже был безрассудно храбрым и отважным. И это продолжалось до тех пор, пока Уилли не встретил самую красивую девушку в Таррант-Кантри и не женился на ней. Лишь после этого он начал ценить жизнь. Он в буквальном смысле слова стал оглядываться, прежде чем перейти улицу. Через девять лет, когда любимая жена наконец забеременела, радости его не было предела. Он был счастлив вплоть до того страшного дня, когда его дорогая Бетси отправилась на работу и он потерял и ее, и будущего ребенка.

Уилли Кэннон тяжело вздохнул, вспомнив тот ужасный августовский день так живо, словно все это произошло лишь вчера.

После того как он потерял Бетси и их мальчика, его больше ничто не интересовало. Он даже обрадовался, когда началась война между штатами, и записался в бригаду генерала Худа, едва услышал эту новость. Он прошел через эти четыре кровавых года практически без единой царапины, вернулся в свой Техас и присоединился к отряду рейнджеров, чтобы сражаться против индейцев и мексиканцев.

Уилли улыбнулся, припомнив прохладный осенний день, когда молодой рейнджер Вирджил Блэк спас ему жизнь. Способность этого парня проникать через сторожевые посты врага была просто потрясающей. Вирджилу удалось пробраться в лагерь команчей и спасти Уилли, единственного рейнджера, оставшегося в живых после кровавой схватки. Его взяли в плен и подвергли пыткам. Вирджил спокойно перерезал глотки дикарям, охранявшим Кэннона, и ускользнул с ним до того, как проснувшиеся индейцы подняли тревогу.

Уилли обязан Вирджилу не только жизнью. Они стали не просто друзьями, они стали одной семьей. Когда Вирджил появлялся в Излете, он всегда останавливался в хижине Уилли, расположенной в миле от штаба. Это был единственный дом, куда каждый раз возвращался Вирджил Блэк. Другого дома у него не было.

Может, когда-нибудь Вирджил заимеет собственный дом. Может, он встретит настоящую женщину, полюбит ее и поймет, какой прекрасной может быть жизнь.

Уилли смотрел вдаль до тех пор, пока всадник не исчез из виду, а потом вернулся в дом, размышляя о том, что каким бы унизительным ни было это поручение для Вирджила, по крайней мере оно не займет много времени. Нужно всего лишь проскакать шестьдесят миль до Лас-Крусеса и привезти эту женщину в штаб.

Когда Вирджил вернулся из двухнедельной экспедиции, он сообщил другу о задержании знаменитого грабителя банков Британца Боба. На допросе тот признался, что у него была сообщница. Она передавала ему ключи от сейфов, которые воровала у пьяных банкиров и охранников. По словам грабителя, это была хорошенькая певица из салуна в Лас-Крусесе с рыжими волосами и большими изумрудными глазами.

Вирджил, присутствовавший на допросе Британца Боба, даже подпрыгнул на стуле.

— Это же Королева «Серебряного доллара»! — воскликнул он.

— Ты ее знаешь? — Темные глаза Британца Боба потемнели от ревности.

— Да нет, в общем, — ответил Вирджил. — Просто видел ее выступление…

— Так вы знаете эту женщину? — вмешался капитан Бэйлор.

Поерзав на стуле, Вирджил нехотя пояснил:

— Ну, как и все здесь сидящие…

— Тогда вы должны привезти ее, капитан.

— Но, сэр, я…

— Это приказ, Блэк, а не просьба! — хлопнул ладонью по столу Бэйлор. — Сейчас идите домой, отдохните, а с утра отправляйтесь в Лас-Крусес. Поедете на поезде, и чтобы через двое суток эта женщина была здесь!

— Есть, сэр.

— Вы хотите сказать, что она исчезла?

— Именно это я и сказал, — прохрипел бармен, пытаясь освободиться от крепких пальцев, сжимавших ворот его рубашки. — Королева «Серебряного доллара» исчезла пару недель назад, и с тех пор мы ничего о ней не слышали. — Бармен закашлялся. — Да отпустите же меня наконец! Вирджил Блэк отпустил его воротник.

— И не знаешь, куда она могла отправиться?

— Я же сказал, не знаю. И никто не знает. Однажды утром она не потребовала завтрак, поэтому мы и поднялись к ней. А ее и след простыл. — Он пожал полными плечами.

— Ни записки не оставила, ни…

— Ничего. Просто исчезла! Вирджил Блэк шумно вздохнул.

— Хорошо. Если увидишь ее или что-нибудь услышишь, дай мне знать по телеграфу в штаб. Я буду регулярно справляться о сообщениях. — Он повернулся и пошел прочь.

— Конечно, — ответил бармен. — А что она сделала? — крикнул он вдогонку. — Неужели она правда грабила банки?

Блэк не ответил.

Злясь на себя за то, что позволил ускользнуть рыжей красотке, которую держал в объятиях всего пару недель назад, Вирджил Блэк собирался дать объявление о розыске за вооруженное ограбление Королевы «Серебряного доллара».

— Привет, Кларенс, — поприветствовал Вирджил тощего лысого телеграфиста. — Мне нужно срочно разослать сообщения.

Кларенс скрестил руки на впалой груди.

— Не связано ли это с исчезновением Королевы «Серебряного доллара»?

— Вообше-то да, так что если ты…

— Говорят, ее разыскивают за вооруженное ограбление. Именно поэтому ты ищешь ее, да?

— Мы тратим драгоценное время, Кларенс. Разошли сообщения в…

— Прости, Вирджил, но я не могу послать телеграмму. — Телеграфист покачал лысой головой. — Линия оборвана.

— Черт возьми! — выругался Блэк.

— Но тебе повезло, — вдруг обрадованно затараторил Кларенс. — В последнем сообщении, которое успело прийти к нам, говорилось, что женщина, похожая по описанию на Королеву «Серебряного доллара», была замечена в Клаудкрофте.

Едва эти слова сорвались с губ телеграфиста, как Вирджил Блэк, торопливо развернувшись, бросился к двери.

— Эй, подожди минутку! — окликнул его телеграфист. — Не хочешь ли узнать… Вернись! Куда ты?

Вирджил на бегу обернулся:

— В Клаудкрофт.

Глава 8

Пожилая монахиня истово крестилась, идя по длинному коридору. Она молила Всевышнего дать ей сил и терпения, чтобы провести еще несколько томительных часов в обществе ее королевского высочества принцессы Марлены.

Сестра Мария Элизабет не могла дождаться момента, когда эта капризная красавица наконец покинет монастырь и жизнь в его стенах вновь войдет в привычную колею. Она мечтала о мире и покое, которые когда-нибудь снова воцарятся здесь. Просто поразительно, как присутствие хрупкой рыжеволосой женщины смогло так взбудоражить тихое существование целого монастыря.

Когда ее королевское высочество впервые появилась в этом отдаленном горном убежище, она была слишком слаба, чтобы причинять сестрам какие-то неудобства. Дав клятву хранить тайну, сестра Мария нежно заботилась о бедной, страдающей молодой женщине, чье хорошенькое личико по цвету напоминало лимон.

Принцесса была так слаба, что едва могла поднять голову от подушки, и с благодарностью прижимала к себе руку сестры Марии, когда та сидела у ее кровати долгими бессонными ночами. Успокаивая бедную, страждущую душу и молясь о ее скорейшем исцелении, монахиня искренне привязалась к ней.

Вскоре принцесса стала поправляться. Ее здоровье улучшилось, но характер остался тем же. Едва румянец снова заиграл на ее впалых щеках, а изумрудные глаза заблестели, Марлена стала неуправляемой и капризной. С каждым днем она становилась все требовательнее. Упрямая и нетерпеливая, привыкшая к поклонению, Марлена обращалась с монахиней так, словно та была ее личной прислугой. Сестра Мария сопротивлялась и иногда едва сдерживалась, чтобы не высказать все, что она думает об этой упрямице.

В свои семьдесят лет сестра Мария была слишком старой и умудренной опытом, чтобы спорить с испорченным королевским отпрыском. Она просто решительно стояла на своем, отказываясь быть чьей-то игрушкой или прислугой. Сдерживая резкие слова, которые так и норовили сорваться с языка в адрес принцессы, она попросту игнорировала Марлену, когда та сердито кричала из своей комнаты, что ей должны подать обед, и немедленно! Если ей становилось скучно, она требовала, чтобы ее развлекали. Ей хотелось выйти на улицу и полежать на солнце на дальней террасе. Кто может проводить ее туда? Если ей хотелось принять ванну, принцесса опять не желала ждать.

Монахине пришлось признать, что хотя она и была Христовой невестой и давала обет послушания, но все же не смогла до конца искоренить в себе мирскую суетность. Именно по этой причине она заставляла принцессу ждать, если та что-то нетерпеливо требовала. Она специально следила за тем, чтобы рассерженная принцесса принимала ванну лишь после того, как подойдет ее очередь.

Надменная принцесса была упрямой и несговорчивой, но и у сестры Марии тоже был сильный характер. И она знала это, потому и молила Бога даровать ей прощение. Она с нетерпением ждала того дня, когда принцесса покинет их монастырь. И сегодня, слава Богу, этот долгожданный день настал.

Накануне вечером в Клаудкрофт приехал телохранитель принцессы. В полдень он будет в аббатстве, заберет Марлену и отвезет ее на станцию, где они сядут в поезд и отправятся в Техас.

— Сестра! Сестра Мария Элизабет! — Звонкий голос принцессы отдавался эхом в пустом коридоре.

Сестра подняла глаза кверху, глубоко вздохнула, перекрестилась и посмотрела на часы, висевшие на поясе ее белого фартука. Девять часов. Напомнив себе, что ей осталось всего три часа терпеть эту испорченную девчонку, она направилась в комнату принцессы.

— Будьте любезны, перестаньте кричать, ваше высочество, — сердито сказала сестра, войдя в комнату Марлены. — Здесь много больных, и вы тревожите их покой.

К величайшему изумлению монахини, принцесса, выглядевшая такой милой в простом голубом платье, неожиданно произнесла:

— Ох, я забылась. Простите меня, мне очень жаль. — Она шагнула вперед и обняла монахиню за поникшие плечи. — Я была ужасной пациенткой, правда? Скажите, что вы прощаете меня, пожалуйста!

Обезоруженная этим неожиданным проявлением очарования и неподдельной искренности, монахиня, обняв молодую женщину, похлопала ее по спине.

— Конечно, я прощаю тебя, дитя мое, — растроганно ответила она.

— Благодарю, сестра. — Принцесса Марлена посмотрела ей в глаза. — Спасибо за все. Я никогда не забуду вас.

Сестра Мария посмотрела на красивую молодую женщину, которая совершенно изменила образ жизни в тихом монастыре, и вдруг поняла, что ей будет недоставать принцессы, несмотря на все ее капризы.

Сестра Мария Элизабет дотронулась до розовой щеки Марлены и с улыбкой призналась:

— Я тоже буду скучать. Без тебя здесь все будет не так.

Вирджил Блэк был первым среди пассажиров, сошедших с утреннего поезда на маленькой станции Клаудкрофт. Потянувшись, он расправил плечи и неторопливо пошел вдоль состава. Вирджил остановился возле третьего вагона, отодвинул тяжелую деревянную дверь и нетерпеливо заглянул внутрь.

— Ну, чего ты ждешь? — спросил он своего жеребца, который беспокойно бил копытом. — Мы прибыли. Давай теперь осмотримся.

Огромный вороной конь прошел по деревянному настилу платформы без уздечки, ни на шаг не отставая от хозяина, который нес на плече седло. Так рядом они и дошли до платной конюшни, где коня должны были накормить.

Оставив жеребца на попечении конюха, Вирджил Блэк направился по улице к Верхнему салуну. В прокуренном помещении уже толпился народ, хотя было только девять утра. Вирджил подошел к стойке, подозвал бармена, взял стакан с бренди и, оглядев всех присутствующих, рассказал им о причине своего появления в Клаудкрофте. Он показал всем портрет девушки, пообещав, что каждого, кто поможет задержать Королеву «Серебряного доллара», ждет награда.

— Если вы ее увидите, — говорил он негромко, — не подходите к ней. Не показывайте виду, что заметили. Сообщите мне, а дальше я разберусь с ней сам.

Обыватели охотно закивали головами и начали переговариваться между собой, кто из них мог видеть когда-либо эту женщину. Это была маленькая горная деревушка, где все всё знали.

Блэк решил, что если повезет, то уже дневным поездом он отправится назад вместе с этой ловкой Королевой «Серебряного доллара» и доставит ее в тюрьму в Эль-Пасо. Завтра они будут на месте, и тогда он сможет принять участие в новых экспедициях против бандитов и распоясавшихся индейцев.

Глава 9

Было без двадцати двенадцать, когда телохранитель принцессы, Ганс Ландсфельт, помог ее высочеству выйти из кареты возле платформы Клаудкрофта. Чтобы остаться неузнанной, принцесса спрятала свои рыжие волосы под длинной шелковой шалью и шла, опустив голову, стараясь не смотреть по сторонам. Сейчас она не походила на представительницу королевского рода. Это была обыкновенная молодая женщина, нетерпеливо ожидавшая прибытия поезда. Телохранитель отлучился на минуту, чтобы узнать, когда состав подадут к платформе.

Услышав от Ганса последние новости, уязвленная принцесса с нетерпением ждала момента, чтобы занять свое законное место, пока эта самозванка не совершила какой-нибудь глупости и никто не узнал про эту подмену.

Она стянула концы шали под подбородком и выжидающе уставилась на Ганса, когда он вернулся с озадаченным выражением лица.

— Ну, что там? — нетерпеливо спросила она.

— У меня плохие новости, ваше высочество, — печально произнес он. — Я только что узнал, что вчера вечером апачи перерезали телеграфные провода.

— Ну и что? — Она равнодушно пожала плечами. — Нам нет нужды посылать телеграмму. Монтильон и остальные ожидают нас в Сан-Антонио.

Ганс тяжело вздохнул.

— Ну… дело в том… кажется, сегодня утром, — он нервно откашлялся, — дикари взорвали опоры моста в нескольких милях отсюда. Это случилось через несколько минут после того, как утренний поезд прошел по мосту, направляясь в этот городок. Телеграфист говорит, что апачи разобрали там пути. — Он умолк, ожидая взрыва негодования.

Принцесса Марлена не сразу поняла смысл сказанного. Но наконец осознав, что означала эта новость, она спокойно спросила:

— Ты хочешь сказать, что сегодня поезд не пойдет по расписанию и мы должны задержаться здесь?

Ганс Ландсфельт наклонился и тихо прошептал:

— Не просто задержаться, ваше высочество. Сегодня поезда не будет вообще. Мы не сможем выбраться из Клаудкрофта, пока не починят пути.

— Да? И сколько времени это займет? Час? Два? Он покачал головой.

— Думаю, несколько дней…

Принцесса Марлена вскочила, уронив шаль.

— Но мы должны как-то добраться до Техаса! Мы не можем ждать здесь вечно! Вернись и скажи, чтобы пути отремонтировали немедленно!

— Тише, — испуганно замахал руками Ганс, озираясь по сторонам.

— Не успокаивай меня! — закричала Марлена, сердито топнув ногой. — И не стой здесь! Сделай же что-нибудь!

— Будьте благоразумны, ваше высочество, — шептал он, со страхом ожидая, что она закатит истерику и этим привлечет внимание. — Я ничего не могу сделать в сложившихся…

— Тогда сделаю я!

Принцесса гордо вскинула голову и направилась к окошку кассира. Забытая шаль упала на пол, и яркое солнце Нью-Мексико заиграло в ее золотистых волосах.

Ее появление вызвало в толпе волнение. Люди удивленно разглядывали ее и о чем-то шушукались. Разбуженный шумом молодой ковбой увидел возмущенную молодую женщину и заулыбался. Как и многие, он провел несколько вечеров в самом известном салуне Лас-Крусеса и поэтому сразу узнал рыжую красотку, которой так не терпелось уехать из Клаудкрофта.

Королева «Серебряного доллара» застряла здесь, в этом городке! Пару часов назад он слышал, что за ее голову обещано вознаграждение. Ее вместе с любовником-англичанином разыскивает полиция Техаса.

Ковбой незаметно выскользнул из зала ожидания и кинулся к Верхнему салуну, надеясь, что техасский рейнджер все еще там. Сердце его бешено заколотилось, когда он увидел рейнджера около конюшни, всего в квартале от платформы, — тот разговаривал с одним из кучеров.

Вирджил Блэк расстроенно покачал головой, когда кучер рассказал ему о том, что в трех милях от города взорваны опоры моста.

— Похоже, это произошло сразу после того, как прошел утренний поезд, — проговорил кучер.

Вирджил сразу понял, чьих это рук дело. Он знал, что апачи не удовлетворятся взрывом железнодорожного полотна в окрестностях деревни, а разрушат весь путь, вплоть до самой границы.

— Вы знаете этих апачей, капитан Блэк. Восемь к пяти, что они разберут весь путь до самого Эль-Пасо.

— Это точно, — согласился Вирджил, дотронувшись до висевшего на поясе «кольта». — Господи! Телеграф не работает! Поезда не ходят! А уж если вспомнить про мою удачу, то женщина, за которой я приехал, наверняка успела ускользнуть из города на последнем поезде…

— Капитан Блэк! Капитан Блэк! — закричал задыхающийся ковбой, подбегая к нему. Взволнованно жестикулируя, он выпалил: — Она здесь! Она здесь! Та женщина, которую вы разыскиваете! Она сейчас на станции и возмущается, что поезд отменили.

Вирджил Блэк кивнул, надел шляпу и пошел к станции.

— Эй, рейнджер, подождите минутку! — Ковбой торопливо побежал за ним. — А как же моя награда?

— Иди на конюшню, — спокойно ответил Блэк, не замедляя шага. — Оседлай моего коня и приведи его к платформе. Оставь его там. Напиши на листке свое имя и адрес и положи в мою сумку. Затем уходи и держи рот на замке. Ты получишь награду, если это действительно та женщина.

Вирджил Блэк решительно вошел в зал ожидания и сразу же увидел ее. Она горячо спорила со станционным смотрителем, ее рыжие волосы ярко блестели в лучах солнца. Она сердито тряхнула головой, и Вирджил успел рассмотреть ее уши, маленькие и слегка оттопыренные.

Блэк спокойно ждал своего часа. Отступив в тень, он сложил руки на груди, наблюдая за каждым ее движением. Пассажиры начали расходиться, возвращаясь в дома или гостиницы. А рыжая продолжала препираться со служителем станции, и ему никак не удавалось успокоить ее. И тут какой-то мужчина взял ее за руку и оттащил от окошечка кассы.

Вирджил усмехнулся. Рассерженная Королева «Серебряного доллара» никогда никому не давала спуску. Ко всему прочему она еще успела подцепить нового обожателя. Бедняга Боб будет безутешен.

Рейнджер надвинул шляпу на глаза и отвернулся, чтобы она не увидела его лица, когда ее спутник выводил ее из помещения. Он сосчитал до десяти, а затем последовал за парочкой на опустевшую платформу. Прислонившись к двери, он молча наблюдал, как мужчина прошел к домику станции, явно намереваясь найти экипаж.

Женщина осталась на платформе одна, и Вирджил Блэк решил воспользоваться таким неожиданным шансом.

Не сводя взгляда с мускулистого мужчины, пытающегося договориться с возницей, Вирджил подошел к Королеве «Серебряного доллара», взял ее за руку и прошептал:

— Прости, Рыжая, но я должен арестовать тебя. Принцесса Марлена удивленно обернулась и увидела высокого смуглого незнакомца с голубыми глазами, сурово смотревшего на нее. Он потянул принцессу за собой, но она начала вырываться.

— Отпустите меня! Убирайтесь прочь! — приказала она, пытаясь освободиться.

Незнакомец продолжал тащить ее, и тогда она оглянулась и отчаянно закричала:

— Ганс! Ганс! Скорее! На помощь!

Ганс Лавдсфельт обернулся и, увидев, что принцесса борется с каким-то незнакомцем, со всех ног кинулся к ней.

— Эй, ты! — закричал он, выхватывая из кармана револьвер. — Отпусти ее сейчас же, или я стреляю!

— Нет, не выстрелишь. Стой, где стоишь, приятель. Эта женщина арестована. Я — техасский рейнджер, и я отвезу ее в участок.

— Меня — в участок?! Да ты сошел с ума! — закричала принцесса, гневно глядя на него.

— Ты никуда ее не отвезешь! — возмутился Ландсфельт, но не стал стрелять, чтобы не попасть в принцессу. Засунув оружие за пояс, он ловко прыгнул на платформу и кинулся на Блэка как разъяренный бык.

Вирджил, не выпуская принцессу, нанес левой точно рассчитанный удар прямо в челюсть Ландсфельту и сбил его с ног. Когда телохранитель поднялся на ноги, Вирджил уже спрыгнул с платформы, торопливо пронес брыкающуюся девушку через дорогу, посадил на жеребца и вскочил в седло.

— О Боже! Нет! Нет! — Ландсфельт, задыхаясь, бежал за ними. Он достал пистолет и прицелился, решив спасти принцессу любой ценой. — Стой! — кричал он. — Вернись! Отпусти ее! Отпусти!

— В отношении тебя нет никаких указаний, — ответил Вирджил разъяренному телохранителю и спокойно развернул жеребца. — А эта девица — воровка, и ее нужно доставить в тюрьму.

Вирджил пришпорил коня и понесся вперед, оставив позади телохранителя, беспомощно размахивавшего револьвером. Ландсфельт спотыкался, падал, но упрямо поднимался и снова бежал за всадником. Однако догнать резвого скакуна не было никакой возможности, и незадачливый телохранитель вскоре остался далеко позади.

У принцессы, отчаянно пытавшейся вырваться из крепких рук рейнджера, вдруг мелькнула ужасная мысль.

Та женщина, которая заняла ее место в турне по Техасу, похоже, скрывалась от закона! Господи, она оказалась обыкновенной воровкой! И теперь этот огромный техасский рейнджер думает, что это она…

Рассерженная и испуганная, принцесса начала громко кричать, пытаясь объяснить ему, что произошло недоразумение, что он перепутал ее с другой женщиной, что она не воровка, а принцесса!

— Ты просто дурак! — кричала она, пытаясь заставить его выслушать ее. — Ты арестовал не ту женщину! Я не та, за кого ты меня принимаешь! — В отчаянной борьбе ей удалось высвободить одну руку. — Да ты совсем меня не слушаешь! — рассердилась она и вцепилась ногтями в его гладко выбритый подбородок.

Вирджил быстро перехватил ее руку, но принцесса успела оставить длинную царапину на его лице.

— Отпусти меня! Я приказываю тебе сейчас же отпустить меня! Говорю же, я не та женщина, которая тебе нужна! Я — принцесса Марлена из Харц-Кобурга! — задыхаясь, кричала она.

Но рейнджер Вирджил Блэк не поверил ей.

Рыжие волосы, блестящие изумрудные глаза, слегка оттопыренные уши и характерный акцент. Нет, это именно та женщина. Похоже, она похудела с тех пор, как он держал ее на руках, и сейчас у нее было чистое лицо, без толстого слоя грима. И на ней было атласное платье вместо полупрозрачного шелкового пеньюара. Но Вирджила не проведешь! Именно эту женщину он нес на руках по лестнице в салуне «Серебряный доллар».

— Ты что, глухой? Почему ты меня не слушаешь? — вопила она. — Я принцесса!

Сорвав с шеи светло-голубой платок, Вирджил прижал его к подбородку, чтобы остановить кровь. Он взглянул в ее злые зеленые глаза.

— Ну, конечно, ты — принцесса. И сейчас ты направляешься в свой новый дворец. В тюрьму Эль-Пасо.

Глава 10

Ганс Ландсфельт продолжал бежать за исчезающим вдали конем в тщетной попытке спасти свою госпожу. Лицо его покраснело, он задыхался, сердце его колотилось от ужаса. Он допустил, чтобы принцессу похитили под самым его носом! Он один отвечал за ее безопасность — и он не смог ее защитить!

Вскоре дома Клаудкрофта остались позади, а он все продолжал бежать, спотыкаясь и падая. Кровь стучала у него в висках, и когда он упал в очередной раз, то остался лежать, собираясь с силами и размышляя о том, что же ему делать дальше.

Наконец он поднялся и побежал к городу. Шатаясь от усталости, он добежал до полицейского участка и остановился перед запертой дверью. Озираясь по сторонам, он вдруг увидел старого рабочего, который сидел на корточках, прислонившись к стене лавки, и, прижав к губам глиняную свистульку, насвистывал какую-то мелодию. Ганс подскочил к нему, схватил изумленного старика за грудки, поднял с земли и прохрипел:

— Где шериф? Мне нужно срочно поговорить с ним!

Старик возмущенно высвободился из сильных рук Ганса, поднял упавший свисток и сердито взглянул на задыхающегося мужчину.

— Вам придется подождать. Шериф отправился на рыбалку и вряд ли вернется до завтра.

— Завтра? Но я не могу ждать… А где он ловит рыбу? Старик недоуменно пожал плечами:

— Не знаю. Здесь кругом полно речек.

Ганс выругался, повернулся и побрел прочь, не зная, как ему поступить. И тут ему на глаза попалась контора наемных дилижансов. Да! Вот решение! Он должен уехать из Клаудкрофта на первом же дилижансе! Наверняка к тому времени, когда он доберется до Лас-Крусгса, телеграфная связь уже будет восстановлена и он сможет послать сообщение Монтильону и проинформировать власти о случившемся.

Ландсфельт кинулся в контору и с удивлением увидел, что внутри пусто. Он подбежал к кассиру, чтобы купить билет, и тут понял, почему в комнате ожидания никого не было.

— Когда отправится дилижанс до Лас-Крусеса? — спросил он, с трудом переводя дыхание.

— В три тридцать, — ответил худощавый мужчина, сидевший за стойкой. — Вам билет только туда, мистер?

Ландсфельт покачал головой:

— Забудьте про Лас-Крусес. Когда из Клаудкрофта отправляется ближайший дилижанс?

— А куда?

— Куда угодно! Это не имеет значения.

— Ну, это и будет дилижанс до Лас-Крусеса в три тридцать, — ответил мужчина, и в его глазах появились веселые искорки, словно он сказал что-то смешное.

Ландсфельт был в отчаянии. Он понял, что ему остается только ждать. Можно было бы отправиться на конюшню и купить лошадь, но он не умел ездить верхом. Ганс принялся нервно расхаживать взад и вперед, думая о том, что с каждой минутой техасский рейнджер увозит принцессу все дальше и дальше.

Казалось, прошла целая вечность, когда наконец подошло время отправления дилижанса. В Лас-Крусес ехали еще двое пассажиров — пожилые седые дамы. Ганс закрыл глаза, молча сосчитал до десяти и подошел к дамам, чтобы помочь им сесть в экипаж. Они были очень благодарны ему, а одна даже хотела ему заплатить, но он гордо отказался.

Бородатый извозчик повернулся к ним:

— Похоже, сегоднянас всего четверо. Парень, который обычно охраняет пассажиров, почему-то не пришел. Черт его знает, куда он подевался! Но вам нет нужды беспокоиться. — Он выразительно похлопал по своему «кольту», висевшему на боку, и заключил: — Не думаю, что нас ждут какие-нибудь неприятности, хотя я всегда готов к ним. Теперь садитесь и наслаждайтесь поездкой.

Через три часа пути по тряской горной дороге задремавший Ганс был разбужен ружейной пальбой. Он вскочил, посмотрел на перепуганных женщин и достал «кольт» из кобуры. Осторожно выглянув из окошка, он увидел, что дилижанс окружили шесть всадников в масках. Раздался выстрел, пуля просвистела у его виска. Ганс пригнулся и приказал женщинам лечь на пол. А затем услышал, как застонал от боли их возница.

Ганс понимал, что если он начнет стрелять, то бандиты обязательно кого-то убьют, а ему не хотелось стать виновником гибели двух старых леди. И когда ему пригрозили револьвером, он поднял руки вверх и вылез из дилижанса. Бандиты забрали весь багаж и деньги, которые сумели найти. А у телохранителя отняли револьвер.

Затем они выпрягли лошадей, оставив Ландсфельта, двух женщин и раненого возницу на горной дороге, далеко от ближайшего населенного пункта.

Измученная, но не покорившаяся принцесса Марлена сидела в седле впереди невозмутимого техасского рейнджера, изо всех сил вцепившись в луку седла. Превозмогая боль в спине, она держалась прямо, стараясь не касаться широкой груди своего похитителя.

Она испытывала отвращение при одной мысли о том, что можно было прижаться к этому твердолобому, непробиваемому техасцу, который совершенно не желал слушать ее. Она снова и снова пыталась ему втолковать, что произошла чудовищная ошибка, рассказала о своей недавней болезни и о том, что во время турне ее заменяла другая женщина. Но все было напрасно. Все ее доводы и увещевания оставались без ответа. Он не проронил ни слова, не кивнул. Он даже не удостоил ее взглядом и продолжал гнать своего огромного жеребца по высокогорным тропам.

Принцесса была рассержена и испугана. Она боялась и этого смуглого человека, и его сильного черного жеребца. За всю свою жизнь она ни разу не ездила верхом. В ее королевстве разводили прекрасных лошадей, но их запрягали в королевские кареты. У нее никогда не возникало желания стать наездницей. И вот теперь она вдруг оказалась на спине грозно фыркающего, громко топающего копытами животного, которое могло сбросить ее на землю в любой момент.

И единственной защитой от этого огромного четвероногого дьявола, бешено мчавшегося мимо быстро мелькающих сосен, был сидящий верхом на нем двуногий дьявол. Принцесса не могла удержаться и исподтишка бросала взгляды на его бронзовое, как у индейца, лицо, притягивающее суровой мужской красотой. Ей нравились точеные черты, высокий лоб и прямой нос, слегка выступающие скулы и чувственные, но плотно сжатые губы. А проницательный взгляд голубых глаз был устремлен вперед, на дорогу, по которой они мчались во весь опор.

За время этой, как казалось принцессе, бесконечной скачки на неутомимом жеребце она устала настолько, что не могла поднять руку, чтобы ударить своего красавца похитителя. Ее руки ослабели, и она из последних сил держалась за седло. В горле пересохло, но она продолжала угрожать ему хриплым голосом.

— Тебе это не сойдет с рук! — грозила она, в ее зеленых глазах мелькали и страх, и злость. — Я прикажу тебя сечь до тех пор, пока кожа не слезет с твоей спины! Тебя бросят в самое глубокое и темное подземелье под моим замком и потеряют ключ! Уж я позабочусь о том, чтобы тебя повесили на городской площади на глазах у всех моих подданных! Я позову палача, чтобы он…

— У меня есть предложение, — заговорил наконец Вирджил Блэк. — Почему бы тебе не передохнуть, пока ты окончательно не потеряла голос?

— О, тебе бы очень хотелось этого! — прохрипела она. — Ты мечтаешь о молчаливой покорности с моей стороны, но хочу заверить тебя, что я… я… — Тут ее голос пресекся, и она закашлялась, а потом упрямо продолжила: — Я… я не успокоюсь! Никогда! Я буду проклинать тебя до последнего вздоха!

— Твой последний вздох может наступить очень скоро, если ты не передохнешь. — Он взглянул на нее и снова уставился на дорогу. — Рыжая, ты, так же как и я, прекрасно знаешь, что нас могут услышать апачи.

— Индейцы? Не смеши меня! — фыркнула она. — Даже в моем королевстве знают, что американские индейцы живут в небольших резервациях, которые для них специально устроили белые.

— Приказать апачам оставаться в резервации — это все равно, что тебе приказать успокоиться. — Он хмуро взглянул на нее, и принцесса Марлена непроизвольно содрогнулась, когда его холодный взгляд остановился на ее спутанных рыжих локонах. — Если ты не хочешь, чтобы из твоих рыжих волос сделали скальп, то лучше говори шепотом.

Принцесса открыла рот, чтобы возмутиться, но воздержалась. Какой в этом смысл?

Был уже полдень. Они не останавливались с самого утра, когда Вирджил похитил ее с платформы. Не обращая внимания на ее протесты, он пустил своего жеребца галопом, и они мчались так несколько миль, прежде чем рейнджер перевел его на рысь. Когда же они пересекли несколько высокогорных лужаек в поросших соснами горах Сакраменто и принцесса, задохнувшись, умолкла, Вирджил Блэк, посмотрев на нее, изрек:

— Так-то лучше, Рыжая. Почему бы тебе не опереться на меня и не отдохнуть? У нас впереди долгая дорога.

— Долгая? — испуганно протянула Марлена, еще крепче вцепившись в луку седла.

— Мы проскакали только шесть или семь миль, так что осталось еще сто тридцать пять миль пути, — пояснил он. — И если не случится ничего непредвиденного, мы доберемся до Эль-Пасо через четыре-пять дней.

Принцесса Марлена пришла в ужас. Пройдет целых четыре дня, прежде чем кто-то узнает, что с ней случилось! Четыре дня, прежде чем эта ужасная ошибка обнаружится. Четыре дня, прежде чем она окажется на свободе, чтобы занять свое место в турне по Техасу!

Господи, это же невероятно долго!

Горло принцессы болело так сильно, что она не могла говорить, и ей оставалось только бросать на рейнджера грозные взгляды. Но вскоре она ослабела до такой степени, что была не в силах даже поднять головы. Ее плечи поникли, спина ныла, глаза воспалились от слез и ветра, а горло болело так, что трудно было глотать.

Измученная принцесса лишь слегка сопротивлялась, когда Вирджил Блэк взял ее за плечо и осторожно привлек к себе на грудь. Сведенные пальцы ее руки разжались и бессильно упали на дрожащие колени. Она ухватилась за белую рубашку Вирджила, признавшись себе, что с радостью отдохнула бы сейчас даже в объятиях самого черта.

Она тихонько вздохнула, закрыла слезящиеся глаза и расслабилась, прижавшись к широкой крепкой груди своего похитителя. Потом принцесса вздохнула, облизнула пересохшие губы и, приоткрыв глаза, посмотрела на Вирджила.

Его загорелое красивое лицо по-прежнему оставалось таким же бесстрастным, как у каменной статуи, но вот глаза, эти невероятно голубые глаза, были устремлены на нее, и странный дьявольский свет струился из их глубины. Неожиданно интуиция принцессы послала ей предупреждающий сигнал о том, что ей грозит большая опасность.

Она инстинктивно поняла, что заключение в тюрьму Эль-Пасо еще не самое страшное, что могло бы с ней случиться. Самая большая угроза исходила от этого высокого, мужественного техасского рейнджера. Он ничуть не походил на тех мужчин, которые окружали ее дома, и принцесса даже не знала, как ей следует держаться с ним. И она ни капли не доверяла ему, поэтому постоянно должна быть начеку.

Принцессу Марлену, несмотря на эти тревожные мысли, неудержимо клонило в сон. Нужно передохнуть, у нее еще будет время обдумать нелепую ситуацию, в которую она попала. Принцесса смежила отяжелевшие веки и крепче прижалась к его груди. Последнее, что она услышала, был глухой ритмичный стук сердца ее похитителя.

Глава 11

— Поездка в Лондон в июне, скачки в Гудвуде, катание на яхте в Каусе, праздник в Германии в июле.

Голос Монтильона звучал тихо и размеренно, как было всякий раз, когда он наставлял свою внимательную ученицу. Все это он неоднократно говорил ей и раньше. Но он готов повторять это бесконечно, лишь бы она запомнила все до малейшей детали. Очень важно, чтобы она представляла себе даже самые незначительные аспекты жизни королевского двора и могла чувствовать себя уверенно даже тогда, когда ей будут задавать самые каверзные вопросы.

В Далласе вечерело.

Последние лучи заходящего солнца проникали в открытые двери балкона отеля «Адольфус». Легкий вечерний ветерок шевелил шелковые шторы.

Монтильон расслабился, сидя в кресле рядом с туалетным столиком, за которым устроилась красивая женщина, избранная им на роль принцессы Марлены. Она старательно и послушно внимала ему, а баронесса Ричтоффен в это время сооружала из ее рыжих волос замысловатую прическу.

Королева «Серебряного доллара» играла роль принцессы даже лучше, чем мог рассчитывать на это Монтильон. С той самой минуты, как певица ступила на платформу Форт-Уэрта, она продемонстрировала недюжинные актерские способности. Их пятидневное пребывание в этом городе прошло весьма успешно, в балах и банкетах приняла участие вся городская элита. Многие из них изъявили желание помочь деньгами обнищавшему королевству.

Шесть дней спустя они покинули Форт-Уэрт и, проехав тридцать миль, прибыли в Даллас. Прием, оказанный им здесь, был таким же теплым и радушным, как и везде, а главное — выгодным. Многие денежные мешки города решились предоставить им займы. А банкеты, скачки и приемы также значительно пополнили королевскую казну за счет добровольных пожертвований.

Сегодня их последний вечер в этом городе, а завтра утром королевский поезд отправится на юг, в Сан-Антонио. Монтильон был очень доволен.

— Ты должна помнить, что принцесса с самого рождения жила в атмосфере привилегий, — продолжал он наставлять ученицу. — У нее была нянька-немка, гувернантка-шведка, портной-француз. — Он помолчал, а потом, покачав головой, задумчиво произнес: — Она никогда не общалась с обычными детьми, от нее никогда не требовали усидчивости, и ей не нужно было считаться с чувствами других. — Монтильон снова помолчал. — Однако ты всегда должна помнить, что на публике монарх обязан проявлять только самые лучшие черты своего характера.

— Не беспокойся, Монти, — улыбнулась блистательная, элегантная Роберта Энн, грациозно повернувшись к нему. — Я буду вести себя так, что никто не заподозрит, что я не ее королевское высочество.

Монтильон улыбнулся ей в ответ. Наряженная для вечернего бала Робби совсем не походила на девицу легкого поведения. Она была потрясающе, божественно хороша в роскошном длинном платье из небесно-голубого шифона. Ожерелье принцессы из бриллиантов и сапфиров украшало ее высокую белую шею. Глубокий вырез платья позволял увидеть гладкие мраморные плечи и в то же время целомудренно скрывал ее полную нежную грудь. На лице не было косметики, и лишь коралловая помада оттеняла ее полные чувственные губы. Восхитительные изумрудные глаза были опушены такими густыми и темными ресницами, что их даже не нужно было подкрашивать.

— Я закончила. Вы можете вставать, ваше высочество. — Баронесса исполняла свою роль так же талантливо, как и эта хорошенькая молодая женщина в роскошном наряде с затейливой прической.

Рыжеволосая красавица царственно поднялась с кресла. Монтильон встал и предложил ей руку. Она приняла ее, и они торжественно направились в богато обставленную гостиную. Там Монтильон, которого не покидали тревожные мысли, обеспокоенно произнес:

— Этот вечер будет довольно легким для тебя. Экипаж губернатора подадут в восемь тридцать. Тебя провезут по улице до отеля «Бейкер». Ужин начнется ровно в девять, и ты будешь сидеть между мэром Далласа и губернатором Техаса. После ужина, в десять вечера, начнутся танцы. И как обычно, все будут умирать от желания потанцевать с тобой. Но если ты почувствуешь, что устала, можешь покинуть бал после одиннадцати, объяснив гостям, что утром тебе надо рано вставать. — Он умолк, а потом осторожно поинтересовался: — Ты не возражаешь против такого вечера?

— Возражаю ли я? — засмеялась Робби. — Ты, наверное, шутишь. Да я в восторге от встреч с этими богатыми и влиятельными людьми. Я готова заниматься этим всю оставшуюся жизнь!

Монтильон озадаченно нахмурился, посмотрел ей в глаза и впервые обратился к ней по имени:

— Робби Энн, мое дорогое дитя, твой энтузиазм восхитителен, ты потрясающая актриса, но не забывай, что эта великосветская жизнь, которой ты наслаждаешься сейчас, временна. Ты играешь роль в шоу, которое скоро закончится.

— Я знаю. Да, я знаю. — Робби тоскливо вздохнула. — Хотя мне нелегко смириться с тем, что все это скоро кончится.

Монтильон прекрасно понимал ее. Да и какой женщине не понравится, когда с ней соглашаются, ловят каждое ее слово, стремятся предугадать малейшее желание? Кому не понравится, когда с ним обращаются с благоговением и подобострастием? Кто откажется от такой восхитительной жизни, которая бывает только в сказках?

В большую резную дверь постучали, и Монтильон вернулся к реальности.

— Карета подана, ваше высочество, — громко произнес он.

— Мои перчатки, Монтильон, — небрежно бросила Робби.

Он протянул ей перчатки и прошептал:

— Занавес поднят, моя дорогая. Твой выход.

Принцесса Марлена проспала около часа, но ей показалось, что прошло всего несколько минут, когда ее неожиданно разбудил резкий выстрел. Не успела она вскрикнуть, как раздался громкий мужской голос:

— Скажите, кто вы, или готовьтесь к встрече с самим Создателем!

— Опусти ружье, Сесил! — потребовал Вирджил. — И выходи сюда.

— Рейнджер Блэк? Это ты?

— А кто же еще! — крикнул Вирджил Блэк мужчине, который все не показывался. — Что с тобой, Сесил? Что ты трусишь, как баба?

Вирджил снял принцессу с коня и поставил на землю.

— Что ты делаешь? — спросила она, недоумевающе уставившись на него. — Почему мы остановились здесь, где какой-то дурак в нас стреляет?

— Чтобы купить тебе лошадь.

Она нахмурилась, осмотрелась и заметила бревенчатый дом среди сосен. Позади дома виднелся большой загон для скота.

— Я не хочу лошадь, благодарю покорно! — раздраженно заявила принцесса, все еще не оправившись после выстрела.

Вирджил спешился.

— Но почему? Я думал, ты будешь довольна, Рыжая. Вряд ли ты захочешь проехать весь путь до Эль-Пасо в моих объятиях.

— Конечно же, нет, но…

Дверь домика резко распахнулась.

— Если у вас есть хоть капля разума, вы бы тоже боялись! — закричал тщедушный седой мужчина, обнажив в улыбке крепкие зубы. Он поспешил к ним навстречу. — Неужели это и правда ты, Вирджил?

— Собственной персоной! — улыбнулся Блэк. Сесил Уотсон крепко пожал руку Вирджила.

— Капитан Блэк, ты здесь не за тем, чтобы арестовать меня, а? В последнее время я вроде не плутовал в карты.

— Тогда я позволю тебе еще погулять на свободе. Сесил посмотрел на принцессу.

Вирджил взял ее за руку и, слегка подтолкнув вперед, пояснил:

— Сесил, это Рыжая. Мы с ней совершаем небольшое путешествие, и ей нужна…

— Помогите мне, пожалуйста! — торопливо перебила его принцесса. — Этот тупой рейнджер спутал меня с кем-то и не желает ничего слушать! Видите ли, я — принцесса Марлена из Харц-Кобурга, и я… — Она умолкла и, резко обернувшись, увидела, что Вирджил Блэк покачивает головой, показывая всем своим видом, что она плетет небылицы. Она снова взглянула на владельца ранчо и по его широкой улыбке поняла, что он не поверил ни одному ее слову. Она громко вздохнула: — Я — принцесса Марлена из Харц-Кобурга, а вы — пара идиотов, которых следует четвертовать.

Сесил Уотсон весело хмыкнул и хлопнул в ладоши.

— Похоже, ты довольно сердитая штучка!

— Как я уже говорил, пока меня так бесцеремонно не перебили, Рыжей нужна хорошая, смирная лошадка. Думаю, ты сможешь помочь нам, а?

— У меня есть подходящая кобылка, — улыбнулся Сесил. — Серая в яблоках и весьма выносливая. Она такая смирная, что с ней справится и ребенок. — Он весело подмигнул принцессе: — Хотите взглянуть на нее, мисс?

— Нет.

— Уверен, что кобыла подойдет, — ответил за нее Вирд-жил. — Почему бы тебе не оседлать ее, пока Рыжая будет переодеваться?

— Согласен! — Сесил, кивнув, направился к загону.

— Переодеваться? — ядовито протянула принцесса. — Как я могу переодеться, если весь мой багаж остался на платформе? Ты не забыл?

— Я одолжу тебе кое-что из своей одежды.

Он повернулся к коню и снял седельную сумку.

— Да я скорее буду ходить голой в снежный буран, чем надену то, что принадлежит тебе! — гневно вскричала принцесса.

— Как хочешь, — равнодушно ответил он.

— Да, я так хочу! И к тому же, — продолжала она, схватив его за руку и повернув к себе, — я никогда в жизни не сидела на лошади и сейчас не имею ни малейшего желания учиться ездить верхом, и ты не сможешь заставить меня.

Он ничего не ответил, а только посмотрел на нее таким насмешливым взглядом, словно хотел сказать, что заставит ее сделать все, что захочет. Принцесса вдруг поняла, что этот человек всегда контролирует ситуацию, в которой он оказывается. Неужели он сможет контролировать и ее поступки?

Нет, конечно, нет. Ведь прежде всего он мужчина. А мужчин всегда тянуло к ней, словно мух на мед. Этот долговязый красивый парень может делать вид, что он такой суровый и непробиваемый и ничто не может поколебать его, но она-то знает, что пройдет немного времени и он не устоит перед ее чарами, как и все остальные.

И тогда она ему отомстит за все!

Принцесса молча наблюдала, как Вирджил Блэк распряг жеребца и поставил перед ним ведро с водой, чтобы он мог вволю напиться. Через несколько минут вернулся Сесил, ведя в поводу оседланную серую кобылу.

Он подошел к ним и покачал головой.

— Конечно, это не мое дело, почему вы вдвоем решили попутешествовать по этой гористой местности… — Тут он умолк, надеясь, что Вирджил раскроет ему секрет. Но Вирджил промолчал, и тогда Сесил продолжил: — Должен предупредить тебя, Вирджил, что путешествовать по этой дороге вместе с женщиной небезопасно. — Он улыбнулся принцессе и добавил: — Особенно с такой хорошенькой.

— Ты находишь ее хорошенькой? — удивленно отозвался Вирджил, окинув принцессу оценивающим взглядом. — Вот уж не заметил. — Он пожал плечами и отвернулся.

Принцесса испепелила его гневным взглядом.

Сесил расплылся в улыбке и, похлопав Вирджила по спине, ткнул пальцем в свежую царапину на его подбородке:

— Сдается мне, ты это заметил, но она живо привела тебя в чувство. — Он захохотал, но быстро оборвал смех. — Я серьезно, Вирджил. Это правда небезопасно. В Нью-Мексико слетелись воры и негодяи разных мастей. И Маленький Джек, и Ушастый, и даже Билли Кид.

— Я слышал, — откликнулся Вирджил.

— Не говоря уже про апачей, — продолжал Сесил. — Поговаривают, что этот чокнутый вождь, Удар Грома, совершенно теряет рассудок, едва завидит…

— Мы будем осторожны, — перебил его Вирджил.

Он, как и Сесил, слышал много душераздирающих историй о том, что проделывал молодой вождь апачей с беззащитными белыми женщинами. Он играл с ними, точно жестокий кот с мышью, измывался над ними, подвергая самому изощренному насилию. Потом индеец отпускал свою жертву, и когда несчастная думала, что ее страдания окончены, ее настигали вновь.

— Почему бы вам не переночевать здесь? — предложил Сесил. — А на рассвете вы можете продолжить свой путь.

— Спасибо, но до заката еще добрых четыре часа, и нам лучше провести их в дороге, — ответил Вирджил и протянул Сесилу деньги за лошадь и седло.

Кивнув, Сесил сунул купюры в нагрудный карман, взял поводья лошади и подозвал принцессу. Она посмотрела на хозяина ранчо, потом перевела сердитый взгляд на Вирджила и отчаянно замотала головой.

— Я не поеду на этом ужасном животном!

— Ты уж прости Рыжую, — попросил Вирджил. — Она не выспалась и поэтому такая сердитая.

В мгновение ока он подхватил принцессу за талию и посадил на лошадь. Марлена начала громко возмущаться, когда Вирджил, бесцеремонно приподняв ее ногу, посадил верхом на лошадь. Юбки принцессы задрались, выставив напоказ колени. Принцесса покраснела от унижения и злости.

— Я требую по крайней мере дать мне женское седло! Я не могу ехать верхом в платье!

— Простите, мисс. Но у меня нет женского седла, — сочувственно сказал Сесил.

Вирджил оказался не таким добрым. Привязав поводья кобылы к своему седлу, он вскочил на своего коня.

— Я предлагал тебе надеть кое-что более подходящее для верховой езды, но ты отказалась. — Он наклонился и пожал руку Сесилу. — Весьма признателен тебе, Сесил. Будешь в Техасе — заходи.

— Конечно, зайду, — улыбнулся хозяин ранчо. — Передавай от меня привет старому Уилли.

— Обязательно. — Вирджил надвинул шляпу на лоб и пустил жеребца рысью.

Изумрудные глаза девушки широко раскрылись от страха, а юбки под порывом ветра поднялись до самого лица. Принцесса судорожно вцепилась в седло, проклиная на чем свет стоит огромного, грубого и бесчувственного техасского рейнджера.

Когда ее страхи немного улеглись и она свыклась с тем, что сидит верхом на лошади, принцесса решилась посмотреть на рейнджера и удостовериться, что он не обращает на нее внимания. Он ехал впереди, смотрел на дорогу и совсем не замечал ее.

Держась одной рукой, она попыталась натянуть юбку на колени. Но едва ей удавалось прикрыть одну ногу, как на второй ноге юбка тут же снова задиралась вверх. Принцесса злилась, ругалась сквозь зубы, отчаянно пытаясь удержать юбки на месте.

Ее ярость достигла апогея, когда рейнджер, даже не повернув головы, пробурчал равнодушным тоном, так раздражавшим принцессу:

— Успокойся, Рыжая, я уже видел твои колени.

— Я с тобой не желаю разговаривать, — прошипела она. Он пожал плечами и достал из нагрудного кармана сигару.

— Я тебя ненавижу, рейнджер Блэк! — крикнула принцесса.

— Я редко кому нравлюсь, — отозвался он. — Лучше держись покрепче.

Он ослабил поводья, и вороной жеребец пустился галопом. Серая кобыла тут же поменяла свой аллюр, помчавшись вслед за ним, и принцессе опять пришлось вцепиться в луку седла, чтобы не свалиться на землю. Волосы и юбки развевались на ветру, и Марлена громко проклинала своего жестокого похитителя.

Солнце уже скрылось за высокими вершинами Сакраменто, когда они наконец остановились на ночлег. Выбрав небольшую лужайку, окруженную высокими соснами, шелестящими осинами и могучими кедрами, Вирджил натянул поводья. Повернувшись в седле, он поискал взглядом узкую тропинку, что вела к ручью, журчанье которого раздавалось где-то рядом. Вирджил спешился, посмотрел на измученную принцессу и остался доволен тем, что она не делает попыток сбежать. Оставив ее сидеть в седле, он быстро прошагал сквозь заросли и добрался до сбегавшего с гор ручья. Вода в нем была холодной и прозрачной.

Вирджил вернулся на лужайку и снял с лошади принцессу, которая от усталости уже едва соображала, что происходит. Она покорно сидела на траве, пока рейнджер расседлывал коней. Приказав ей оставаться на месте, он повел лошадей к ручью. Вскоре он вернулся, развел костер и приготовил ужин.

Принцесса оказалась слишком голодной, чтобы отвергнуть протянутую ей тарелку с не слишком аппетитной едой, и съела до последней крошки бобы, сушеную говядину и хлеб.

После ужина Вирджил закурил сигару и налил себе в кружку крепкого черного кофе. А принцесса, утомленная и измученная, с трудом поднялась и, еле передвигая ноги, направилась к Вирджилу. Вытянув перед собой руки, она сонным голосом отдала приказ, который повторяла каждый вечер всю свою жизнь с того самого времени, как научилась говорить:

— Разденьте меня.

Глава 12

— Конечно, малышка.

Вирджил выплеснул кофе в костер, отбросил сигару и вскочил на ноги. Он обнял сонную принцессу за талию, прижал к себе и впился губами в ее губы.

Когда его губы коснулись ее мягкого полуоткрытого рта, глаза принцессы удивленно распахнулись, сердце бешено заколотилось, а дыхание перехватило.

Неожиданный поцелуй как молния пронзил ее тело и лишил возможности трезво мыслить. Обезоруженная этим неожиданным поцелуем, соединившим в себе страсть и нежность, она не нашла в себе силы остановить его.

Беспомощно прислонившись к стройному, крепкому телу Блэка, она затрепетала, когда он разжал ее зубы и его язык проник в ее рот.

Ноги у нее ослабели, голова закружилась, и она задышала громко и прерывисто. Марлена была настолько покорена этим страстным поцелуем, что даже не почувствовала, как он начал медленно раздевать ее. Его ловкие пальцы умело расправлялись с маленькими пуговками на лифе голубого платья. Она не чувствовала ночной прохлады, а ощущала только жар его губ и прикосновения его горячего языка.

Наконец он оторвался от ее рта.

— Конечно, малышка. Я раздену тебя. — Он прижал согнутое колено к ее ногам и пообещал: — Мы начнем с того момента, на котором остановились.

Вирджил снова поцеловал ее, прижав еще крепче к своему могучему телу и нагло просунув мускулистую ногу между коленями принцессы. Она попыталась было сопротивляться, но Блэк крепко держал ее в своих объятиях.

Пораженная его дерзким поведением, но еще больше собственным безрассудством, принцесса оказалась бессильна перед этой сладостной атакой. Этот высокий техасец целовал ее так, как никто прежде, и в течение долгого времени она не могла вымолвить ни слова, Погруженная в волшебное состояние чувственного наслаждения, утратившая возможность связно мыслить, принцесса отдалась этому страстному порыву, забыв обо всем на свете. Ее охватил сексуальный голод, о существовании которого она даже не подозревала. Она отвечала на нежные ласки Блэка… Но вот наконец бдительность снова вернулась к ней.

Она откинула голову назад и начала бешено вырываться.

— Ты что, с ума сошел? Выпусти меня, маньяк! — закричала она в ярости.

— Да будет тебе, Рыжая. В чем, собственно, дело? Ты все еще злишься, что я заснул, не дождавшись тебя? — удивленно посмотрел на нее Блэк.

— Да ты не в себе! Ты чокнутый! Я никогда раньше не видела тебя, и ты тоже никогда не встречал меня!

Вирджил Блэк пожал широкими плечами и внезапно опустил руки.

— Так не пойдет, бэби. Можешь притворяться, кем хочешь, но мы-то с тобой прекрасно знаем, кто ты на самом деле. Ты — воровка и отправишься в тюрьму, как и твой сообщник, Британец Боб.

Принцесса изумленно отпрянула:

— Я не знаю никакого Британца Боба.

— Зато он хорошо тебя знает, и этот негодяй оказался трусом и назвал твое имя. — Он отвернулся и зашагал прочь.

Разозлившись на рейнджера за то, что он стал причиной незнакомых ей чувств, принцесса подняла с земли камень и запустила им в Вирджила. Снаряд попал ему прямо в ухо.

Блэк остановился, прижал к уху ладонь и медленно повернулся к ней.

— Еще раз так сделаешь — сильно пожалеешь об этом, — проворчал он. Его смуглое лицо, освещенное яркой луной, казалось высеченным из мрамора.

— Вряд ли! — уверенно ответила девушка, предусмотрительно отступив на шаг.

— Уж поверь мне. — Он вытер ухо уже испачканным в крови платком.

— Еще раз попытаешься поцеловать меня — сильно пожалеешь об этом!

— Вряд ли. — Его голубые глаза грозно сверкнули в лунном свете.

Марлена открыла рот, чтобы ответить ему, но передумала. В напряженной тишине она сердито наблюдала, как рейнджер спокойно расстелил на земле одеяло, вытянулся на нем, накрылся другим, заложил руки за голову и закрыл глаза.

Принцесса подошла к нему.

— И что это ты собираешься делать? — спросила она, уперев руки в бока.

Вирджил приоткрыл один глаз.

— Собираюсь спать, — невозмутимо ответил он. — Предлагаю и тебе сделать то же самое.

Оглядевшись, принцесса нахмурилась:

— Но где мне спать? Я не вижу ни расстеленного для меня одеяла, ни подушки…

— Я буду рад, если ты присоединишься ко мне. — Вирджил откинул край одеяла.

— Никогда! — топнула она ногой. — Лучше я просижу всю ночь у костра, чем лягу рядом с грубым, неотесанным мужланом!

Она презрительно фыркнула и зашагала к догоравшему костру. Подбросив в огонь веток, она решила, что дождется, пока рейнджер уснет, захватит обеих лошадей и сбежит от него. Пусть этот самонадеянный наглец останется без коня. Так ему и надо.

Ночь была холодная, и время тянулось невероятно долго. Костер потух, оставив лишь несколько тлеющих угольков. В горах ночью можно замерзнуть даже в середине июня. Принцесса Марлена дрожала, зубы у нее стучали от холода. Она обняла себя руками, стараясь согреться. Еще немного, и она совсем окоченеет. Принцесса неслышно поднялась…

— Не вздумай убежать! — услышала она и оцепенела. Наступило долгое напряженное молчание, а потом он произнес более мягко:

— Ты замерзнешь, Рыжая. Иди ко мне, погрейся.

Принцессе очень хотелось отказаться, но она не смогла этого сделать. Марлена измучилась, устала, хотела спать и продрогла до костей. Молча она направилась к нему. Рейнджер снова откинул край одеяла. Презирая себя за слабость, она покорно легла рядом с ним, дав себе слово ни в коем случае не прикасаться к его телу.

Она повернулась к нему спиной, натянула на плечи одеяло и закрыла усталые глаза. Но тут же возмущенно вскрикнула, когда рука рейнджера обняла ее за талию.

— Тише, — прошептал он, прижимая ее к себе. — Успокойся и спи.

Но принцесса никак не могла заснуть.

Никогда в жизни она не спала рядом с другим человеком, даже когда была замужем. Она ни разу не позволила сиру Седрику провести ночь в ее постели. Всю свою жизнь она засыпала и просыпалась одна.

И в эту ночь она тоже не сможет заснуть. Это совершенно невозможно.

Принцессу пугало сознание того, что она лежала в объятиях грубого техасского рейнджера, который вез ее в тюрьму. Но еще больше Марлену ужаснуло то, как заколотилось ее сердце, когда его сильная рука неожиданно обвилась вокруг ее тела. Она совсем перестала дышать, когда смуглая рука с длинными пальцами властно легла на ее живот.

Она задрожала, но не сделала даже попытки снять со своего тела его руку.

Этот мужчина, в чьих объятиях она сейчас находилась, был решительно опасен именно своим мужским обаянием. Она никогда не встречала подобных ему и поэтому с леденящим ужасом осознавала исходящую от него угрозу, ту животную, сексуальную угрозу, которая существовала во все времена. Но для нее это чувство было новым и неожиданным.

Инстинктивно принцесса поняла, что ей постоянно нужно быть начеку рядом с этим незнакомцем. Она провела свою жизнь в обществе самых красивых и умных джентльменов Европы, но никогда не ощущала угрозы ни от одного из них.

Рейнджер был совсем другим. Он вызывает у нее страх, и она больше не должна позволять ему себя целовать.

Но тут яркое воспоминание о его страстных и нежных поцелуях вызвало румянец на ее щеках и неожиданную боль в груди. Принцесса не смогла удержаться и попыталась представить, каким он мог бы быть любовником.

В этот момент Вирджил глубоко вздохнул во сне, и принцесса ощутила его теплое, влажное дыхание на своей шее. Она замерла, стараясь не дышать и испытывая незнакомое волнение от сознания того, что лежит в объятиях этого спящего мужчины. Марлена поняла, что не сможет сомкнуть глаз всю ночь.

— Поцелуй меня, малышка, — хрипло попросил он. — Поцелуй меня так, как никогда раньше ты не целовала мужчину.

Обнаженный, он лежал на спине в призрачном свете луны, и сильное тело его казалось бронзовым на фоне зеленого луга. Она тоже была бесстыдно голой, ее тело было белым, как пушистые облака, которые проплывали высоко над их головами. Заключенная в его крепкие объятия, она лежала рядом с ним на мягкой траве.

— Нет, — прошептала она, лениво потягиваясь. — Лучше ты поцелуй меня. Поцелуй и скажи, что ты меня любишь.

— Как пожелаешь, малышка.

Он быстро приподнялся на локте, наклонился и поцеловал ее открытые, податливые губы. Огонь охватил ее обнаженное тело, кровь быстро побежала по жилам, вызывая нежное, ритмичное пульсирование внизу живота.

Ей захотелось обнять его, но, поколебавшись, она передумала. Она сцепила руки за головой и вздохнула. Она ничего не должна делать. Пусть все делает он. Она будет прекрасной, обнаженной богиней, а он будет ее красивым, преданным рабом.

Он интуитивно понимал, что она от него ждала, и с радостью давал ей это. Он целовал ее виски, глаза, уши, губы. Гладил ее так нежно и бережно, словно она была сделана из бесценного фарфора. Шептал ей сладкие слова признаний, говорил о том, как сильно любит ее.

В течение всей долгой ночи он ласкал ее губами и руками, поклоняясь ей, преклоняясь перед ней.

Она уже дрожала от страсти и вдруг радостно вскрикнула, когда он, словно по мановению волшебной палочки, превратился из покорного раба в ее всесильного господина.

Он властно раздвинул ей ноги и устроился между ними. Он наклонился над ней, закрыв собой необъятную вселенную. Литые гладкие мускулы широких плеч говорили о его силе и мужественности. Загорелое лицо, освещенное призрачным светом луны, исказилось от страсти и нежности. Черные волосы ниспадали на высокий лоб, а голубые глаза потемнели под длинными ресницами. Благоговейный восторг светился в их волшебной глубине, и она затрепетала под его пристальным взглядом.

Губы его раскрылись, и учащенное дыхание отдавалось эхом в таинственной тишине высоких гор. Она дрожала от желания, и он видел это. Он приблизил к ней свои губы, поцеловал ее и прошептал:

— Ты хочешь меня, малышка?

— Да, — выдохнула она. — О да!

Он поднял голову и посмотрел на нее затуманенным взглядом.

— Я сделаю тебя моей, и ты больше не взглянешь ни на кого другого.

Он запустил пальцы в разметавшиеся рыжие волосы, наклонился и поцеловал ее жадно раскрытые нежные губы.

Ее била дрожь, когда она проводила рукой по его спине, ощущая крепкие мускулы под горячей кожей. Затем ее пальцы скользили по его бокам, продвигаясь к сильным стройным бедрам.

Оторвавшись от ее губ, он спустился к ее вздымающейся груди. Черные волосы упали на ее щеку, когда он стал целовать ее белую грудь. Сердце ее бешено забилось, и она застонала от восторга, когда он нежно прикусил затвердевший сосок.

Закрыв глаза от яркого лунного света, она стонала и громко вскрикивала. Потом выгнулась от нетерпения, почувствовав на своем теле твердый конец пульсирующего мужского жезла.

Она вдруг услышала, как он прошептал:

— Открой глаза, малышка. Посмотри на меня.

Она подчинилась и, глядя в его завораживающие глаза, застонала, когда он с силой вонзился в нее, заполнив собой все ее существо. Не сводя с него взгляда, она лежала на залитой лунным светом лужайке, отдаваясь искусным ласкам своего опытного любовника. Это было восхитительно и совсем не походило на то, что она успела изведать до встречи с ним.

— О да, да! — стонала она, когда он с силой вонзался в нее, заставляя вскрикивать от чувственного наслаждения.

Желание все нарастало, страсть вырвалась из-под контроля и стала вдруг такой сильной, что она почувствовала боль. И вдруг она ощутила небывалый восторг. Она никогда не испытывала ничего подобного. Ей казалось, что сейчас что-то взорвется у нее внутри.

— Да, да! — Она запрокинула голову. — Да… пожалуйста… ооо… да…

— Да? — повторил он, осторожно прикоснувшись к ее плечу.

— Да… да… — вновь застонала принцесса, все еще погруженная в свой прекрасный волшебный сон.

— И кому же ты говоришь «да», Рыжая? — Его низкий, волнующий голос развеял любовные грезы принцессы.

Она очнулась и открыла глаза.

Вирджил Блэк, небритый, но в чистой одежде, сидел перед ней на корточках. Солнце всходило у него за спиной. Смущенная, она посмотрела на него, а потом отвела взгляд в сторону, почувствовав, как начали пылать ее нежные щеки. Она надеялась, что он не заметит этого.

— Ты умеешь краснеть, Рыжая? — удивился он.

— Вовсе нет! — Принцесса посмотрела ему в глаза.

— Тебе снился приятный сон, — услышала она.

— Нет! — слишком поспешно ответила Марлена.

— Да, — сказал он, и на губах его заиграла улыбка. — Тебе снился я.

— Ты? — протянула она недоверчиво, отбросив в сторону одеяло. Она изобразила на лице отвращение: — Тогда это был бы не сон, техасец, а ночной кошмар!

Глава 13

Его насмешливая улыбка рассердила принцессу. К тому же ее неприятно поразило то, как он сидел перед ней, непристойно расставив колени перед самым ее лицом, а черные узкие брюки туго обтягивали его пах.

Изумрудные глаза вспыхнули от гнева. Марлена приподнялась и изо всех сил толкнула его. На смуглом лице рейнджера промелькнуло удивление, когда он упал на спину. Торжествующе улыбаясь, она быстро вскочила на ноги, готовая в любой момент убежать от него.

— Ох, — застонала она, обнаружив, что не может сделать ни шагу.

Она почувствовала, что сейчас упадет, и с надеждой оглянулась, думая, что он успеет ее подхватить. Но Вирджил молча смотрел, как она падала, не сделав ни малейшей попытки прийти ей на помощь.

— Ты бесчувственный негодяй! — крикнула она, лежа на животе. — Ты что, слепой? Неужели ты не видел, что я падаю?

— Видел, — невозмутимо ответил он, засунув большие пальцы за ремень и покачиваясь на широко расставленных ногах.

— Видел? — недоверчиво повторила она. — Ты видел и ничего не сделал? — Как обиженный ребенок, она уткнулась в траву и горько заплакала. — Я так страдаю от боли, а тебя это совсем не волнует! Ты просто подлая змея! — Принцесса с трудом повернулась и села, по ее щекам струились слезы. — Мои ноги и спина мне не подчиняются. Я не могу ходить и уж тем более не смогу ехать верхом на этой серой кляче, так что можешь забыть о поездке. Это все по твоей вине, и я ненавижу тебя, потому что я так страдаю, а тебя это совсем не волнует.

Но Вирджил прекрасно знал, что с ней происходит.

— Ноги ноют, да, Рыжая? Успокойся, у меня кое-что есть, и скоро ты станешь как новенькая.

— Правда? — скептически переспросила она, уверенная, что ей никогда не избавиться от страданий. Она попыталась подняться.

— Оставайся на месте, — посоветовал он, и она послушно опустилась на землю.

Она смотрела, как он порылся в своей сумке и извлек оттуда черную баночку. Отстегнув ремень с кобурой, он положил его подальше от Марлены и присел рядом с ней.

— Подними юбки, — приказал он.

— Ну уж нет! — гневно выпалила она. — Если ты подумал, что тебе хоть на мгновение позволят…

Она замолчала, когда он, не обращая внимания на ее протесты, запрокинул подол голубого платья и белые нижние юбки ей на колени.

Принцесса начала сопротивляться, но рейнджер сжал ее запястья одной рукой, подтянул ее к себе поближе и проговорил:

— Если тебе нравится страдать, это твое дело. Но предупреждаю: через час мы тронемся в путь. Я могу сделать так, что через четверть часа ты будешь чувствовать себя гораздо лучше. Выбирай.

— А что ты собираешься со мной делать?

— Разотру твои ноги специальной мазью, — пояснил он, — а потом займусь твоей спиной.

Она недоверчиво посмотрела на него:

— Может, ты хочешь просто… просто…

— Соблазнить тебя? — Он отрицательно покачал головой. — Ты сразу поймешь, когда я захочу тебя соблазнить. А теперь снимай чулки и ложись!

— Закрой глаза, — приказала принцесса.

— И не подумаю! — нахмурился он. — Снимай их, или я сделаю это за тебя.

Она что-то возмущенно пробормотала, расстегнула шелковый пояс и спустила чулки до щиколоток.

— Я сделаю остальное. А ты ложись.

Принцесса слишком страдала, чтобы спорить. Она вытянулась на спине и заложила руки за голову. Прищурившись, она наблюдала, как рейнджер стянул с ее ног чулки и положил их в нагрудный карман своей рубашки. Не спросив разрешения, он отодвинул вверх кружевные панталоны, обнажив белые бедра. Потом Вирджил засунул палец в баночку с мазью и, растерев ее в ладони, осторожно прикоснулся к ноге Марлены.

Принцесса вздрогнула от прикосновения его теплых и удивительно ласковых рук и прикусила губу, чтобы не застонать. Блэк начал сосредоточенно втирать пахнущую мятой мазь в икры и щиколотки, разминая и массируя сведенные судорогой мышцы. Она вскрикивала от боли, но вскоре ей пришлось признать — правда, про себя, — что у него весьма искусные руки. Она подумала, что могла бы лежать так сколько угодно, пока его сильные руки не прогонят эту ужасную боль.

Но едва эта мысль промелькнула у нее, как руки скользнули к ее бедрам, и она напряглась, едва его пальцы коснулись левого бедра. Сердце ее бешено заколотилось в груди.

Он сидел на земле, поджав под себя одну ногу, и осторожно растирал ее бедро. Одетый сегодня во все черное — черную рубашку, черные бриджи, черную косынку и черные ботинки, — он был похож на бандита, а не на рейнджера. Косой ворот его полурасстегнутой рубашки открывал густые черные волосы на широкой груди. Закатанные рукава обнажали мускулистые загорелые руки. Черные брюки так плотно облегали узкие бедра и сильные ноги, что она покраснела от смущения, когда случайно бросила взгляд на его пах. Вирджил, ничего не замечая, спокойно продолжал разминать и поглаживать ее нежные бедра. Принцесса перевела взгляд ниже, чтобы посмотреть на его руки.

Это было ошибкой.

Зрелище того, как его сильные длинные пальцы методично двигались по ее стройным ногам, оказалось невероятно эротичным, и принцесса завороженно смотрела на них, чувствуя, как в ней нарастает томление, которое она испытывала во сне.

Неужели этот сон был пророческим и с ней действительно такое случится? Неужели этот невозмутимый коварный соблазнитель невинных женщин использовал ее усталые мышцы как предлог, чтобы сломить ее оборону? Неужели он знает, что эти ласковые прикосновения разрушают преграду, которую она с таким трудом воздвигла между ними?

— Все, довольно! — сердито воскликнула она, приподнимаясь на локтях. — Остановись!

— Уже можно заняться твоей спиной?

— Нет-нет! В этом нет необходимости. Моя спина в порядке…

— Но это не так, — возразил он. — Повернись, Рыжая. Позволь старому доктору Блэку подлечить ее своими волшебными средствами.

— Ни в коем случае! — Она решительно замотала головой. — Хватит с меня твоего лечения. Уверена, ты нарочно заставил меня страдать.

— И ты это говоришь после того, как я вылечил твои ноги? — Лукавая улыбка появилась на его обветренных губах.

— Ну… да… да… — признала она, обнаружив, что больше не чувствует боли в ногах. — Но однако… — Она торопливо поднялась, испугавшись, что он снова прикоснется к ней. — Где я могу принять утреннюю ванну? — надменно спросила она.

— Там же, где и я, — ухмыльнулся он. — Ручей, шум которого ты слышишь, протекает футах в ста отсюда. Он там, за столетними кедрами и соснами.

Принцесса кивнула.

— Ты не пойдешь за мной? Не будешь шпионить? Вирджил ленивопотер поцарапанную щеку.

— Ты переоцениваешь свои чары, Рыжая.

— Неужели ты думаешь, я не знаю, что тебя тянет ко мне, техасец? — Принцесса рассмеялась. — Я знаю, поверь. Господи, да ты прямо сейчас схватил бы меня и… и… — Она сглотнула. — Если бы у тебя была такая возможность.

Вирджил резко поднялся и, посмотрев на нее с высоты своего огромного роста, засунул палец в вырез ее голубого платья.

— Да, схватил бы, Рыжая. Надеюсь, ты помнишь, что должна мне кое-что?

— Я ничего тебе не должна! — возмутилась она, хлопнув его по руке. — Я пойду к ручью искупаться, и тебе лучше не приближаться ко мне!

Она повернулась и пошла прочь.

— Постой! — окликнул он. — Ты не хочешь взять… — Он замолчал. Он хотел предложить ей полотенце, но она даже не остановилась. Ну и черт с ней, пусть вытирается, как сможет!

Вирджил смотрел на нее, пока она не скрылась из виду. Он покачал головой и тяжело вздохнул. Похоже, это будет долгое и утомительное путешествие.

Блэк вернулся к костру и налил себе чашку крепкого кофе. Потом сел на траву, скрестил ноги и закурил сигару. Он чувствовал себя прекрасно после крепкого сна.

Его мысли вернулись к тому моменту, когда он проснулся на рассвете, поднялся и развел огонь. Когда костер разгорелся, он окунулся в горный ручей, смыл с себя грязь и пот после долгого путешествия. Холодная, прозрачная вода взбодрила и освежила его.

И только собравшись выйти из воды, он вспомнил, что не захватил с собой полотенце и чистую одежду. Содрогаясь от холода, Блэк стоял на берегу и размышлял: надеть ли грязную одежду или вернуться в лагерь нагишом, рискуя застать свою хорошенькую узницу проснувшейся и показаться перед ней обнаженным. Он улыбнулся. Что тут такого? Она ведь уже видела его раздетым, разве не так?

И тогда он собрал грязную одежду, башмаки и вернулся, когда солнце лениво поднималось над вершинами гор. Девушка еще спала, издавая смешные непонятные звуки и почему-то улыбаясь. Похоже, ей снился приятный сон.

Стараясь представить себе, кто именно мог бы ей сниться, он стоял у костра. Повернувшись спиной к костру, он разглядывал спящую женщину, которая лежала в двух шагах от него.

Ее рыжие волосы разметались в беспорядке, а один локон уютно свернулся на нежной щеке. Длинные темные ресницы трепетали над закрытыми глазами, а губы, мягкие и розовые, как у ребенка, слегка приоткрылись, обнажив ровные белые зубы. Вдруг она тихо застонала и облизнула верхнюю губу.

Вирджил почувствовал, как тело его напряглось. Он с трудом поборол искушение забраться к ней под одеяло и целовать ее до тех пор, пока она не очнется от своих загадочных снов. Это было бы прекрасным началом дня.

Он застонал, крепко сжал затвердевшую плоть и поспешно отвернулся. Он не воспользуется своим преимуществом, даже если речь идет о такой отъявленной мошеннице, как Королева «Серебряного доллара». Он не может так поступить, это было бы несправедливо, хотя Вирджил был готов поставить на кон свою жизнь, что она с радостью упадет в его объятия еще до того, как они доберутся до Эль-Пасо. Он редко ошибался, когда дело касалось женщин. Они всегда поступали так, как он и ожидал. И он никогда не отказывался от предлагаемых ими удовольствий, но после каждого, даже мимолетного, свидания его неприязнь к женщинам только увеличивалась.

Одеваясь у костра, Вирджил услышал, как она вскрикнула во сне.

— Да, да, — прошептала она, когда он наклонился и потряс ее за плечо.

Припомнив это, Вирджил улыбнулся.

И вдруг громкий крик отвлек его от приятных воспоминаний.

Смуглое лицо рейнджера напряглось, он вскочил, неуловимым движением выхватил «кольт» и стремглав помчался к ручью, моля Бога о том, чтобы с девушкой ничего не случилось.

Он ожидал самого страшного. Этот душераздирающий крик вызвал у него воспоминания о тех ужасах, которые довелось ему увидеть в молодости. Леденящий душу вид изуродованного тела молодой белой женщины, над которой банда апачей измывалась в течение нескольких часов на глазах у ее родных, прежде чем убить несчастную, никогда не изгладится из его памяти. Он на всю жизнь запомнил ужас, навсегда застывший в открытых глазах мертвой женщины.

Вирджил ломился сквозь заросли кустарника, держа наготове «кольт». Его сердце бешено стучало в груди. Представив себе распятую на земле Рыжую, к горлу которой индеец приставил нож, он готов был стрелять до последнего патрона и, если надо, отдать за нее жизнь.

Глава 14

Вирджил выбежал на скалистый берег ручья и тревожно огляделся по сторонам. Ее он увидел сразу же, но больше поблизости никого не было. Она стояла по пояс в воде, скрестив на груди руки.

— Где они? — тревожно крикнул он, оглядывая скалистые берега, поросшие кустарником. — Ты не ранена? Сколько их? Куда они скрылись?

— Кто? — недоуменно спросила принцесса, глядя на него так, словно он потерял рассудок. — Кто «они»?

— Апачи! — крикнул он. — Или бандиты! Или кто так сильно напугал тебя.

Принцесса во все глаза смотрела на него.

— Я не видела ни дикарей, ни бандитов. — Она склонила голову набок. — А почему ты решил, что я их видела?

Глаза Вирджила Блэка потемнели от гнева. А его голос, когда он смог наконец заговорить, был низким и хриплым.

— Так здесь никого не было? Никто тебя не ранил и не испугал до смерти? Ты никого не видела?

— Ни души.

Вирджил сосчитал про себя до десяти, сделал глубокий вдох и засунул револьвер в кобуру на поясе. Потом, кивнув с преувеличенной вежливостью, он спросил:

— Не окажешь ли ты мне любезность и не объяснишь, из-за чего ты кричала?

— Из-за воды, конечно! — с готовностью пояснила принцесса. — Я понятия не имела, что она такая ледяная!

— Черт побери! — В голосе его зазвенела сталь. — Так ты хочешь сказать, что кричала, как подстреленная пантера, только потому, что водичка оказалась прохладной?

— Прохладной? Да она просто ледяная! Я замерзаю! — И Марлена действительно дрожала, зубы у нее стучали. Но она не преминула обвинить его и в этом: — Ты мог бы по крайней мере предупредить меня.

— Я предупреждаю тебя сейчас, — спокойно заговорил Вирджил. — Если ты еще раз закричишь без всякой причины, я, не задумываясь, дам тебе настоящий повод для крика. Поняла? — И прежде чем она успела ответить, приказал: — Вылезай!

— Нет! — Она окунулась в ледяную воду, охнув, когда та достигла ее плеч. — Я не выйду, пока ты стоишь…

— Сейчас же! — рявкнул он так грозно, что принцесса испугалась. Сняв серебряную звезду и сунув ее в карман, он принялся расстегивать рубашку.

— Ну, хорошо, хорошо, — ответила она, боясь рассердить его еще больше. — Мою одежду, пожалуйста. Она лежит за твоей спиной. Если ты будешь так любезен и положишь ее у края воды, а потом уйдешь, я сразу же выйду.

Он стянул с себя черную рубашку и повесил ее на палец.

— Я отвернусь. Выбирайся из воды и надень мою рубашку.

— Я хочу свою одежду, — капризно протянула она.

— Нет, — холодно заявил он, — сегодня ты наденешь то, что больше подходит для долгого путешествия. — Он бросил рубашку на камни, с вызовом посмотрев на принцессу. — Выбирайся из воды, пока не простудилась, — наконец сказал он.

Вирджил повернулся к ней спиной, собрал ее разбросанную одежду и забросил к себе на плечо. Ее маленькие мягкие туфли он засунул в задний карман своих брюк.

Подозрительно поглядывая на него и опасаясь, что он в любую секунду может повернуться и увидеть ее, обнаженную и беззащитную, принцесса осторожно выбралась на берег, стуча зубами от холода, подняла с земли рубашку и просунула руки в длинные рукава. Ее тело покрылось мурашками, а руки дрожали так, что все ее усилия застегнуть пуговицы ни к чему не привели.

Рукава оказались слишком длинными, даже когда она подвернула их. Замерзшие пальцы онемели, и она пыталась отогреть их своим дыханием.

Как Вирджил догадался о ее трудностях, неизвестно, но он спросил, не оборачиваясь:

— Помощь нужна?

— Нет, спасибо, — солгала она. — Я почти закончила.

— Врешь. — Вирджил повернулся к ней. — Дай я помогу.

— Не смей приближаться ко мне! — крикнула она, отчаянно вцепившись в ворот рубашки обеими руками.

Он подошел к ней вплотную, отвел в сторону ее руки и деловито принялся застегивать пуговицы. Она покраснела от смущения и молча ждала, пока он закончит.

— Ну, вот и все, — улыбнулся он. — Давай вернемся к огню, чтобы ты могла согреться.

Она непроизвольно одернула рубашку, которая открывала ноги.

— А мои туфли?

— Они тебе не понадобятся, — ответил рейнджер и, прежде чем она догадалась о его намерении, подхватил ее на руки и понес к лагерю.

Принцесса возмущенно вскрикнула и, ухватившись одной рукой за его шею, второй провела по ягодицам, чтобы удостовериться, что они прикрыты рубашкой. Облегченно вздохнув, она обеими руками обняла его за шею.

Конечно, ее сильно рассердила такая фамильярность. Но его крепкое мускулистое тело было таким горячим! Озябшей принцессе хотелось еще крепче прижаться к его широкой груди. Но она испугалась, что ее порыв будет неверно истолкован.

— Господи, — произнес он неожиданно, взглянув ей в глаза, — почему ты не можешь расслабиться?

— Да нет, я… я не знаю, что ты имеешь в виду, — смутилась она.

— Знаешь, — возразил он, прижимая ее к груди. — Ты очень напряжена, Рыжая. Успокойся, я не кусаюсь!

Она нервно рассмеялась, но ничего не ответила. Желая показать, что ничуть не боится его, принцесса прильнула к его груди.

— Так-то лучше, — улыбнулся он. Может, для него, но не для нее.

Марлена старалась оставаться спокойной, но сердце ее бешено колотилось. Она слышала, как ровно и глухо бьется его сердце. И снова задрожала.

— Все еще холодно? — спросил он.

— Да, — солгала она.

Поверив ей, Вирджил замолчал. Проходя под высокими соснами и пробираясь сквозь густой кустарник, он старался не задеть длинные ветви и, казалось, совершенно забыл о ней. И у принцессы появилась возможность внимательно рассмотреть своего похитителя.

Она осторожно приподняла голову и искоса взглянула на его лицо. Ее поразили по-девичьи длинные ресницы, из-за которых его голубые глаза казались темно-синими. Густые изогнутые брови сошлись на переносице, словно рейнджер напряженно о чем-то думал. Прямой красивый нос и плотно сжатые чувственные губы, вокруг которых проступала черная щетина, придавали его лицу очень грозный вид.

Длинная красная царапина от ее ногтя на подбородке, а также разбитое камнем ухо только усиливали это впечатление. Принцессу вдруг охватил страх, и ей захотелось побыстрее натянуть на себя побольше одежды. Ведь он знал, что на ней ничего не было, кроме его рубашки. А если он решит воспользоваться этим, то что она сможет сделать?

Она снова исподтишка взглянула на него. Он смотрел перед собой, стараясь не сбиться с узкой тропинки. Марлена с некоторым разочарованием поняла, что она совсем не вызывает у него интереса. Это открытие неприятно поразило ее.

Он вел себя совсем не так, как те мужчины, с которыми она до сих пор имела дело. Он не волочился за ней, вымаливая поцелуй или ласковое слово. Если бы она провела целые сутки наедине с каким-то другим мужчиной, то теперь уж наверняка вертела бы им, как хотела.

Неожиданно у принцессы возникло ощущение, что этот суровый техасский рейнджер никогда не пойдет у женщины на поводу.

Вирджил вышел из тени деревьев на освещенную солнцем лужайку, и принцесса, зажмурившись от яркого света, облегченно вздохнула. Ей не терпелось поскорее одеться.

Вирджил поднес ее прямо к костру и поставил на землю.

— Слава Богу, что он не погас, — сказала она. — Я так замерзла.

Принцесса протянула озябшие руки к огню и ощутила живительное тепло на голых ногах. Вирджил принес ей потертые джинсы и голубую рубашку без воротника.

— Я соберу вещи и оседлаю лошадей, а ты одевайся. Принцесса посмотрела на одежду, а потом на рейнджера.

— А что делать с той рубашкой, которая на мне?

— Вернуть ее хозяину, — пробурчал Вирджил. — Если бы ты умела думать не только о себе, то поняла бы, что я тоже замерз.

Глава 15

Обиженная его словами, она не смогла сдержаться и запротестовала:.

— Я хочу, чтобы ты знал…

— Прибереги свои оправдания для тех, кто им поверит, — резко перебил он. — Надевай джинсы и будь готова тронуться в путь. — Вирджил повернулся и ушел, а она стояла и смотрела на его широкую спину.

Через несколько минут он вернулся, ведя в поводу лошадей, и увидел, что она грустит у догорающего костра. На ней были его потертые джинсы, едва державшиеся на бедpax. Длинные штанины были подвернуты, голубая рубашка доходила ей до колен, веревкой, которую он дал ей вместо ремня, она подвязала волосы. Лицо ее, чистое и гладкое, лишенное всякой косметики, поражало своим совершенством. У нее был только один, совсем незначительный недостаток. Теперь, когда она стянула волосы на затылке, ее слегка оттопыренные уши стали заметнее, чем раньше.

Пораженный тем, какой юной и соблазнительной она кажется в его одежде, Вирджил ощутил потребность еще раз предупредить ее о многочисленных опасностях, подстерегающих их в пути.

— Рыжая, нам надо поговорить. — Он бросил поводья на траву и подошел к ней.

Скрестив руки на груди и гордо вздернув подбородок, она все так же смотрела в огонь.

— Мне нечего сказать тебе, рейнджер.

— Тогда придется уточнить, что это мне нужно поговорить с тобой.

— Правда? — с сарказмом отозвалась она. — Поверить не могу, что ты захотел поговорить с тем, кто думает только о себе.

Вирджил раздраженно фыркнул.

— Мне жаль, если я задел твои нежные чувства.

— Тебе не жаль! — Она резко повернулась и посмотрела на него сверкающими изумрудными глазами.

Рейнджер пожал плечами и поднял черную рубашку, которую она оставила на земле.

— Ну хорошо, не жаль, — согласился он, взяв ее за руки и повернув к себе лицом. — Мне нужно кое-что сказать тебе, и ты должна меня выслушать.

— Меня не интересует то, что ты можешь сказать! — Она попыталась высвободиться, но безуспешно.

— Стой смирно! — приказал Вирджил.

Она надула губы и, отвернувшись, уставилась на лужайку.

— И смотри на меня! — добавил он, слегка встряхнув принцессу.

Ее выразительные зеленые глаза остановились на его лице.

— Тебя это должно интересовать, поскольку речь пойдет о твоей безопасности. Поэтому слушай внимательно.

— Так говори скорее, и покончим с этим!

— Ты думаешь, что видела много разных мужчин в «Серебряном долларе», но…

— А что такое «Серебряный доллар»?

— Господи, не хитри со мной, у нас нет времени! И больше не перебивай меня, — предупредил он. — Я пытаюсь объяснить тебе, Рыжая, что хотя в твоем салуне побывало множество различных негодяев, они и отдаленно не напоминают тех мексиканских бандитов и прочих мерзавцев, которые шныряют в этих местах. Но хуже всех апачи! Ты очень хорошенькая женщина, и я боюсь даже думать, что может случиться, если ты попадешь к ним в руки. — Он умолк, ожидая ее ответа.

— Ты закончил? — спросила она, утомленная этими разглагольствованиями об опасностях Дикого Запада.

— Нет. Апачи — самые опасные и самые страшные. Они безжалостны и беспощадны. Они подвергают белых пленников невообразимым пыткам.

Выражение лица принцессы изменилось. Теперь она слушала внимательно, и Вирджил знал это.

— Ты наверняка слышала, что эти негодяи апачи снова покинули свою резервацию в Сан-Карлосе. В течение нескольких недель они терроризируют скотоводов и фермеров по всему Техасу и Нью-Мексико. Одну из этих банд возглавляет свирепый молодой вождь по имени Удар Грома. — Вирджил кивнул на ее волосы, отливавшие золотом в лучах утреннего солнца, а потом посмотрел в глаза принцессе. — Если этот Удар Грома хотя бы мельком увидит твои густые рыжие волосы, то… — Он покачал головой и нахмурился, предоставив ей возможность додумать остальное самой.

Принцесса Марлена кивнула, чтобы его не сердить, но эти предупреждения ее ничуть не заинтересовали. Он просто хочет напугать ее, чтобы она не пыталась от него ускользнуть. Но он зря старается. Сегодня все будет иначе. У нее появилась уверенность, что на этот раз ей удастся его провести. Кроме того, она не сомневалась, что сможет сама управлять серой кобылой. Она наблюдала за рейнджером, когда он сидел в седле, и теперь думала, что дело это довольно простое. И сегодня она попробует сама держать поводья кобылы. А потом сбежит при первой же возможности. А что касается апачей, то уж они-то, надо полагать, не повезут ее в тюрьму. А впрочем, она, если потребуется, справится и с индейцами.

А пока Марлена с готовностью кивнула и прижала руку к груди.

— Ох, одного только упоминания об апачах достаточно, чтобы напугать меня до смерти.

— Прекрасно. — Он разжал руки. — Ты должна бояться. — Вирджил погрозил ей пальцем. — И все это время держись рядом со мной, так, чтобы я тебя видел!

— Согласна. Можешь положиться на меня, рейнджер, — проворковала она, кокетливо взмахнув ресницами.

— Уверен в этом. — Его голубые глаза насмешливо сверкнули.

Она почувствовала, что он не доверяет ей.

— И все же, если не возражаешь, — продолжил он, — я буду за тобой следить.

Подавив гнев, принцесса Марлена сладко улыбнулась высокому техасцу.

— Возражаю? Наоборот, я рада слышать это! Рейнджер усмехнулся.

— Помни, Рыжая, я всегда готов к неожиданностям. Мой девиз: «Semper apparatus». Это латынь. Означает «Быть готовым».

— Знаю, — пренебрежительно хмыкнула она. — Я учила латынь четыре года.

Он молча достал из кармана ее мягкие туфли и, опустившись перед ней на колено, взял ее босую ногу, слегка приподнял, и принцесса едва не потеряла равновесие. Она непроизвольно ухватилась за его плечи, ощутив под пальцами литые мускулы. Он надел ей туфельки и поднялся.

— «Vamanos, pues!» Знаешь, что это означает? — Не ответив, она отступила назад, подальше от него. — Это значит: «Поехали!»

Вирджил подхватил принцессу за талию и посадил в седло.

— Сегодня я сама буду править лошадью, — заявила она.

— Ничего подобного! — Он сделал вид, что не заметил ее разочарования. — Сегодня нам придется спускаться с гор, — пояснил он. — Сейчас мы находимся на высоте восемь тысяч футов. К закату, может быть, спустимся до пяти или шести тысяч. Дорога вниз узкая и опасная. Я поведу обеих лошадей. А ты просто держись крепче в седле. Ясно?

Марлена, упрямо поджав губы, раздумывала, как же ей сбежать, если он будет вести на поводу ее кобылу.

Вирджил как будто прочитал ее мысли.

— Поверь мне, Рыжая, не пройдет и часа, как ты сама будешь рада, что я веду твою серую.

Принцесса упрямо продолжала молчать, но Вирджила это не слишком огорчило. Взяв поводья кобылы в левую руку, Вирджил вскочил в седло, и умный конь тут же тронулся в путь. Вирджил потянул поводья, и кобыла последовала за жеребцом.

К тому времени, когда они добрались до противоположной стороны широкого альпийского луга, солнце скрылось за горами. С севера надвинулись плотные серые облака, накрыв пушистым ковром высокие сосны и осины. Прищурившись, принцесса с трудом могла разглядеть гнедого жеребца и всадника, двигающихся прямо перед ней. Вцепившись в седло обеими руками, она начала размышлять о тех сведениях, которые получила от него. Если то, что он сказал, правда и дорога впереди крутая и опасная, то глупо спускаться по ней в таком тумане. И она надеялась, что рейнджер вот-вот скажет, что им придется остановиться и подождать, пока облака рассеются.

— Эй, — наконец не выдержала она, — не следует ли нам сделать привал?

— Нет, — спокойно ответил он из тумана. — Это может продолжаться много часов.

— Ну и что? Ты же сам говорил, что спуск очень крутой! — Повысив голос, она пригрозила: — Слушай, если ты подвергнешь мою жизнь опасности, то ты…

— Мой конь найдет дорогу в горах даже с завязанными глазами. Если ты будешь меня слушать, то можешь не опасаться за свою жизнь. — Она хотела возразить, но услышала его голос, приглушенный туманом: — Больше ни слова.

Принцесса стиснула зубы от ярости и с негодованием уставилась на расплывающуюся в клубах облаков спину рейнджера. Никто никогда не смел приказывать ей замолчать. Неужели она позволит этому самоуверенному техасцу так разговаривать с ней, принцессой Харц-Кобурга? Ни за что!

— Кем это ты себя вообразил? Ты носишься по Техасу с «кольтом» на боку и устанавливаешь законы, как тебе вздумается! Так знай, что никто не может приказывать мне замолчать! — громко крикнула принцесса. — Ты слышишь, рейнджер? Никто!

Едва эти слова сорвались с ее губ, как испуганная принцесса почувствовала, что ее сняли с лошади и поставили на землю. Удивленно заморгав, она увидела совсем рядом разъяренное небритое лицо рейнджера. Он был так близко, что, даже не дотрагиваясь до него, она ощущала исходившую от него ярость.

— Ну, все, хватит с меня твоих глупостей! — рявкнул он. Она подняла голову, стараясь не обращать внимания на дрожь, вдруг пронзившую ее тело. Ей была ненавистна мысль, что, если он прикоснется к ней, она не сможет скрыть этой дрожи.

— Отпусти меня! — Сердито блеснув глазами, она попыталась оттолкнуть его.

— Похоже, до тебя долго доходит. — Он придвинулся еще ближе. Принцессе захотелось умереть, поскольку теперь он знал, что она дрожит. — Здесь приказы отдаю я! Это тебе не «Серебряный доллар», где ты была Королевой. Здесь у тебя нет ни права голоса, ни права принимать решения. Думай обо мне как о диктаторе. О твоем диктаторе. — Он прижал ее к лошади. — Ты все поняла? — услышала она отвратительный техасский акцент.

— Да, поняла! Теперь ты, может быть, поймешь это! — Принцесса в ярости подняла руку, чтобы дать ему пощечину.

Но рейнджер оказался проворнее — он перехватил руку Марлены и завел за спину.

— Может, ты поймешь это, — передразнил он, придвинувшись к ней так близко, что ее лицо оказалось совсем рядом с ним. — Если попробуешь сделать это еще раз, я надену на тебя наручники, — пригрозил он.

— Меня этим не запугаешь! — Она гордо вскинула голову. — Ты не посмеешь так поступить!

— Может, проверишь?

— Может, и проверю, — хмыкнула она.

— Так чего же ты ждешь? Давай!

— Тебе бы очень хотелось этого, правда? — огрызнулась принцесса, чтобы не показать, что она испугалась.

— Нет. — Он отступил от нее на шаг. — Но я начинаю подозревать, что этого хочется тебе. — Вирджил молча водрузил ее на серую кобылу.

Принцесса еще долго негодовала и угрожала ему, обзывала его всякими словами и говорила, что не желает иметь с ним ничего общего. Тогда он положил руку на ее колено и принялся сжимать его до тех пор, пока наконец она не умолкла.

— Так-то лучше. — Он похлопал ее по ноге. — Ты будешь хорошо вести себя, и я тоже.

Принцесса шумно вздохнула и нехотя согласилась.

— Вот и отлично! И я еще раз повторяю, что у нас впереди долгое и утомительное путешествие.

Глава 16

Вирджил Блэк и понятия не имел, насколько долгим и трудным окажется это путешествие. За время долгого пути и избалованная принцесса, и уставший от мирской суеты капитан рейнджеров сделали для себя массу открытий.

Принцесса, которую нежили и лелеяли с самого детства, была, по ее собственному признанию, упрямой, капризной, эгоистичной и требовательной. А почему бы и нет? Она привыкла к тому, что все вокруг выполняют любые ее капризы и никто не смеет противоречить ей. Она воспринимала внимание как должное, обращаясь с придворными, как со своими слугами. До приезда в Америку за все свои двадцать восемь лет она не встречала мужчину или женщину, которые не хотели бы доставить ей удовольствие, не пытались бы предугадать ее малейшее желание. Выросшая в такой тепличной обстановке, принцесса превратилась в красивую женщину, которая во многих отношениях осталась наивной и доверчивой, как ребенок.

Марлена не способна была понять поведение рейнджера. Она пока не знала, что Вирджил Блэк не из тех людей, кто любит подчиняться приказам. Он был жестким и неприступным, как те суровые пустыни Техаса, которые он считал своим домом. Блэк был одиночкой, который сам себя вырастил и воспитал. Брошенный матерью, он стал циником, который ничего не ожидал от других и сам никому ничего не давал. Он шел собственной дорогой, занимаясь тем, что ловил бандитов, индейцев и нарушителей границы. У Вирджила было мало друзей среди мужчин и еще меньше среди женщин. Женщины, которых он знал, не принадлежали к высшему свету. А знатные дамы, с которыми ему доводилось встречаться, превращались в обычных куртизанок, едва оставались наедине с ним. Все женщины были для него одинаковы. Он занимался с ними любовью, но никогда не влюблялся и был уверен, что этого с ним не случится. Многие из брошенных им любовниц говорили, что сердце Блэка, как и его красивое тело, сделано из холодного мрамора. Другие утверждали, что у него совсем нет сердца. Возможно, так и было. А может быть, он намеренно ожесточил свое нежное сердце, когда был еще ребенком, чтобы никто не мог причинить ему боли.

Вирджил Блэк считался только с собой и ни с кем не делился своими мыслями и чувствами. И поэтому никто не понимал его до конца.

И уж, конечно, его не понимала избалованная принцесса Марлена. Для нее высокий смуглый техасский рейнджер был загадкой. Она пыталась проанализировать его поведение, но оно не поддавалось анализу. Сколько ни пыталась, она не могла угадать, о чем он думает. Любопытная от природы, принцесса хотела знать, какие чувства он испытывает к ней.

С одной стороны, он часто бывал груб и обращался с ней так, словно она была обычной преступницей, которая доставляла ему массу хлопот. С другой стороны, прошлой ночью он так страстно обнимал и целовал ее, словно хотел не откладывая заняться с ней любовью.

Из прошлого опыта она усвоила, что любой мужчина, который целовал ее с гораздо меньшим пылом, чем рейнджер, был безоглядно влюблен в нее. Неужели этот суровый техасец тоже влюбился? Она давно привыкла к тому, что мужчины сразу влюбляются в нее.

Но в таком случае почему он так груб и жесток с ней? Почему скрывает свои чувства? Почему не обращает внимания на ее просьбы и не пытается ублажить ее, завоевать ее расположение?

Все это было настолько сложно, что вызывало у нее головную боль. Она не видела во всем этом никакого смысла. Ей не удавалось убедить его в том, что она была настоящая принцесса. Он был уверен, что она обычная воровка. В таком случае как он мог влюбиться в нее?

Впрочем, какая разница? Не важно, любит он ее или ненавидит. Она не собирается слишком долго оставаться рядом с ним, чтобы узнать это. Она должна сбежать от него при первой же возможности.

Но сейчас, когда они медленно спускались по поросшему соснами склону, принцесса была рада, что он рядом. Без него она не смогла бы спуститься с гор. Но она никогда не признается ему в этом.

Туман был настолько плотным, что Марлена с трудом различала свою вытянутую руку, и ее тревога все больше росла. Принцесса с детства боялась высоты. Конечно, она очень любила свой высокогорный замок в Тироле, но всякий раз закрывала глаза, когда королевская карета, выехав из ворот, спускалась по крутой дороге в долину.

Сейчас, когда облака совсем поглотили ее, она боялась, что фыркающая серая кобыла случайно оступится, сорвется с крутого склона и полетит в пропасть.

Но сможет ли она найти в горах дорогу, если решится сбежать от Блэка? Следовало осторожно выспросить у рейнджера, как добраться до Эль-Пасо, а побег отложить до лучших времен.

Через полчаса туман стал рассеиваться, и вскоре яркие солнечные лучи начали пробиваться сквозь густые деревья. Марлена вздохнула с облегчением, наклонилась и похлопала кобылу по шее. Вирджил натянул поводья, и лошади остановились. Глаза у принцессы расширились от страха, и она зажмурилась. Они стояли на краю скалы, нависшей над широкой равниной. Марлене показалось, что лошади сейчас сорвутся в пропасть.

Она не кричала, но не потому, что рейнджер предупреждал ее об этом. Ее настолько парализовал страх, что она не могла ни пошевелиться, ни вымолвить хоть слово.

Не догадываясь о ее состоянии, Вирджил спокойно сидел в седле, словно находился дома, в мягком кресле. Привычно окинув взглядом открывавшийся перед ним пейзаж, он бросил поводья на седло и потянулся за сигарой.

Не отдавая себе отчета, почему он так поступает, Вирджил выбрал именно этот путь сквозь поросшие соснами горные склоны, чтобы показать своей рыжеволосой пленнице это необыкновенно красивое место. Перед ними расстилались, насколько хватало глаз, реки и города Нью-Мексико, а вдали, в туманной дымке, синели горы.

С этой высоты в четыре тысячи футов был хорошо виден бассейн Туларосы, простиравшийся до пустыни Чихуа-хуа и дальше, вплоть до самой границы. Безводная пустыня была окружена двумя горными хребтами: с восточной стороны, где они сейчас стояли, возвышались горы Сакраменто, а напротив, через долину, виднелись горы Оскурос и Сан-Андрее, казавшиеся отсюда темно-синими полосами, закрывавшими горизонт. У их южной оконечности примостился Эль-Пасо.

Вирджил вдохнул полной грудью холодный чистый воздух и повернул голову, чтобы посмотреть, нравится ли его пленнице этот потрясающий вид. Ожидая, что Рыжая будет заворожена таким зрелищем, он нахмурился, увидев ее с закрытыми глазами.

— Черт возьми! — разочарованно выругался он. — Ты что, спишь?

— Н-нет, — выдохнула принцесса.

— Тогда почему ты зажмурилась?

— Боюсь, — еле выдавила она.

— Боишься? Чего?

Принцесса с трудом сглотнула, ее сердце от ужаса готово было выскочить из груди.

— Боюсь… упасть с этого утеса… Вирджил уставился на нее.

— Ты боишься высоты?

— Да.

— Так ты боишься высоты! — цинично повторил он. — Ты, правительница горного королевства? — Он покачал головой. — Не могу поверить в это.

— Думай, что хочешь! — В ее голосе послышались слезы. — Но сними меня, пожалуйста, с этого животного и отведи подальше от края пропасти!

— Как пожелаете, ваше высочество, — насмешливо произнес Вирджил.

Он погасил сигару и спрыгнул с коня. Подойдя к девушке, он увидел, как она дрожит, и ему стало жаль ее. Положив руку на ее колено, он заговорил тихим, успокаивающим голосом:

— Все хорошо, Рыжая. Я здесь. Ты в безопасности. Отпусти седло, и я сниму тебя.

От страха ее зубы выбивали мелкую дробь, и она, не открывая глаз, молча кивнула, с трудом заставив себя оторваться от седла. Почувствовав его руки на своей талии, она облегченно вздохнула, зажмурившись, судорожно ухватилась за его плечи и не отпустила их, даже когда он поставил ее на землю. Держась за него, она прижалась к его груди и, не выдержав, разрыдалась. Только сейчас осознав, насколько она испугана, Вирджил не стал ее дразнить, а крепко прижал к себе и стал шептать ласковые слова, стараясь успокоить принцессу.

— Я держу тебя, малышка, я не позволю тебе упасть. Принцесса кивнула.

— Не надо бояться. Ты в безопасности в моих объятиях. — Он еще сильнее обнял Марлену. — Здесь так красиво, Рыжая. Ты когда-нибудь была здесь? — Ответа не последовало, но ее дрожь начала стихать. — Если не была, то стоит посмотреть.

Она спрятала лицо на его груди. Вирджил погладил ее рыжие волосы.

— Вот что я скажу. Ты стой на месте, а я просто поверну тебя, чтобы ты могла быстро взглянуть. Что скажешь? Надеюсь, ты откроешь глаза, если я пообещаю не двигаться?

— Мы далеко от края? — раздался дрожащий голос возле его груди.

— Далеко, но можем отойти еще дальше. — И он начал осторожно пятиться, увлекая ее за собой. Наконец он остановился. — Теперь до края очень далеко. Я не обманываю. Открой глаза, и сама увидишь.

Принцесса приподняла голову и позволила ему повернуть себя. Не выпуская Марлену из рук и прижавшись подбородком к ее затылку, он тихо сказал:

— Взгляни, Рыжая, отсюда видно на сотни миль кругом. Принцесса осторожно открыла глаза. Он не обманул, они и правда отошли от края пропасти. Лошади рядом с ними мирно пощипывали траву.

Страх отступил, и принцесса высвободилась из рук Вирджила, но на всякий случай держалась за рукав его рубашки. Завороженная потрясающей красотой, она прикрыла глаза рукой от солнца и долго не могла оторвать взгляда от далеких гор, синевших на горизонте. Потом перевела взгляд на простиравшуюся внизу широкую, пустынную равнину и не поверила своим глазам. Там лежал белый снег! Как странно, подумала она, что снег не тает в такую жару, хотя в горах его нет.

— Смотри! — взволнованно крикнула она. — Там, внизу, в долине, снег!

Вирджил хмыкнул.

— Это не снег.

— Не снег? Но что это тогда?

— Песок.

— Песок? — Она недоверчиво посмотрела на него. — Но ведь он белый, как…

— Сахар, — закончил он. — Да, это Белые пески Нью-Мексико. Они тянутся на много миль к северу и к югу. Ты увидишь их ближе, когда мы спустимся.

— Мы будем спускаться верхом? Вирджил кивнул.

— К закату мы должны пересечь пустыню.

Они долго молчали, стоя рядом и наблюдая, как горный орел, вылетев из гнезда, парит в воздухе. Они смотрели до тех пор, пока орел не растворился в голубом небе. Тогда Вирджил показал ей на большой утес в сотне метров внизу. Там, растянувшись на солнышке, лежала старая пума. Словно почувствовав на себе их взгляд, она нехотя поднялась, зевнула, потянулась и медленно побрела прочь.

Завороженная необычным зрелищем, принцесса следила за пумой до тех пор, пока большая красивая кошка не исчезла в зарослях. Она вдохнула чистый горный воздух, прислушиваясь к шуму ветра в вершинах сосен и журчанию ручья, протекавшего где-то далеко внизу. К этому чистому сосновому запаху примешивался запах стоявшего рядом высокого техасца.

Чувствуя себя непринужденно на скалистом выступе, Вирджил продолжал рассказывать. Слушая, принцесса непроизвольно придвинулась ближе, следя за его пальцем.

— …А там, к северу, лежит Трес-Риос, что значит «Три реки». У подножия гор расположилась маленькая деревня Ла-Лус. К югу, через долину, находится Сан-Николас-Пас. А вон там, к востоку от Белых песков, расположились Меловые горы…

Принцесса слушала его низкий, приятный голос, и на нее снизошло необычайное спокойствие. На некоторое время она совершенно забыла, кто они и почему здесь оказались.

Но наконец она пришла в себя и рассердилась, поймав себя на том, что позволила своему похитителю отвлечь ее от главной цели — бегства. И естественно, свою злость она выплеснула на него. Повернувшись, она посмотрела на Вирджила и, перебив его на полуслове, выкрикнула:

— Ты жестокий и бесчувственный негодяй! Ты сделал это нарочно, да?

Пораженный такой резкой сменой настроения, Вирджил удивленно уставился на нее.

— Сделал что? О чем ты говоришь?

— Привез меня сюда! — Она обвела вокруг себя рукой. — Ты привел мою лошадь на самый край пропасти! Ты хотел напугать меня! Я знаю! — И прежде чем Вирджил догадался о ее намерении, ударила его кулаком в живот.

Он застонал и согнулся, прижав к животу руку.

Сообразив, что она и вправду причинила ему боль, принцесса попыталась отскочить в сторону, но не успела. Вирджил поймал ее, схватив за рубашку, и притянул к себе.

Принцесса начала отчаянно вырываться, и рейнджер взвыл, когда она попала ему в глаз пальцем. Он зажмурился, выругался, но принцессу не выпустил, а лишь еще крепче прижал к себе.

— Я тебя хоть раз ударил? — сердито спросил он. — Господи, я нахожусь с тобой меньше суток, а ты уже оцарапала мне подбородок, разбила ухо, ударила в живот и едва не выколола глаз!

Продолжая вырываться, она поддразнила его:

— Ну, надо же, большой сильный рейнджер испугался маленькой беспомощной женщины!

— Нет, — проворчал он. — Просто я боюсь чокнутых. Эти слова подлили масла в огонь, и она взорвалась от ярости:

— Я рада, что ударила тебя! Это ничто по сравнению с тем, что ты заслуживаешь на самом деле! Если бы у меня был шанс, то я бы…

— У тебя его не будет, — перебил рейнджер, продолжая удерживать ее.

— Не будь так уверен, рейнджер! — Она брыкалась и била его кулачками, стараясь вырваться.

— Поехали! — Он неожиданно разжал руки и направился к лошадям. — Я хочу побыстрее довезти тебя до Эль-Пасо, пока ты меня не искалечила.

Глава 17

Она стояла на широком каменном балконе.

Летнее солнце еще не показалось на горизонте, но небо на востоке уже начало светлеть. Скоро огромный оранжевый диск поднимется над землей и согреет своим теплом городок Сан-Антонио, расположившийся на берегу реки с таким же названием.

И стоящая на балконе элегантно одетая женщина тоже будет согрета его лучами. Легкий ветерок с реки осторожно шевелил ее рыжие локоны и оборки платья из блестящей тафты. Она поправила оборку, но не смогла убрать руку с серебристого кружева. Она гладила его и вздыхала.

Монтильон сказал ей, что это восхитительное серебристое платье — один из лучших праздничных нарядов принцессы — было сшито в Париже самим Дусетом и доставлено прямо в замок. Когда она с недоумением посмотрела на Монтильона, он пояснил:

— Тебе нужно запомнить это на случай, если какая-нибудь богатая дама в Техасе спросит, где оно было сшито.

Королева «Серебряного доллара» была благодарна ему за то, что он сказал ей об этом заранее: на балу все дамы восхищались этим нарядом и интересовались, кто его сшил. И она уверенно отвечала:

— О, это работа самого Дусе, моего любимого портного из Франции. Он такой талантливый, он интуитивно понимает, какая ткань и какого цвета больше всего подойдет женщине.

— А как вы думаете, он не согласится сделать какое-нибудь соблазнительное бальное платье для меня? — спросила миссис Мэгги Трэвис, полная, розовощекая матрона, принадлежавшая к высшему обществу Сан-Антонио.

— Ну, уж нет, Мэгги, сначала я познакомлюсь с этим знаменитым французом, — вмешалась темноволосая стройная женщина в черной кружевной накидке, одна из самых богатых молодых вдов Техаса.

И так продолжалось весь вечер. Пока дамы разглядывали наряд принцессы, джентльмены вились вокруг нее, словно пчелы у цветка. Здесь, в Сан-Антонио, так же как и в Форт-Уэрте, и в Далласе, она была в центре внимания.

Это было восхитительно! Ей казалось, она видит чудесный сон, от которого не хотелось пробуждаться. Эти две недели волшебной жизни вскружили ей голову. Все стремились предугадать малейшее ее желание. Ей даже не разрешалось самой раздеваться! Для каждого банкета, бала или скачек ее одевала баронесса Ричтоффен. И как бы поздно они ни возвращались, баронесса, дремавшая в кресле, просыпалась, чтобы раздеть ее и уложить в постель.

Монтильон, преданный и изобретательный Монтильон, всегда был рядом. Терпеливый и добрый, он обращался с ней так, словно она была настоящей принцессой. Прекрасно разбираясь в малейших нюансах придворного этикета, он ни разу не дал ей понять, что она задает иногда глупые вопросы. Напротив, он разрешал ей спрашивать обо всем, что ей хотелось узнать. И она завороженно слушала, когда он подробно описывал прекрасное маленькое горное королевство Харц-Кобург и замок из трехсот комнат, возвышающийся на вершине высокой скалы.

Монтильон и баронесса были очень внимательны и заботливы, они придавали ей уверенности, и именно поэтому она смогла убедить всех, что она и есть настоящая принцесса Марлена из Харц-Кобурга.

Она так самозабвенно играла свою роль, что иногда даже сама забывала о том, что она не принцесса. Все было таким реальным: внимание, восторг, восхищение, — и все это было обращено именно к ней.

Вспоминая две эти чудесных недели, Королева «Серебряного доллара» улыбнулась, пытаясь сосчитать, сколько предложений о браке она получила. Она потеряла им счет еще до того, как они добрались до Сан-Антонио. Как восхитительна жизнь принцессы, подумала она и тоскливо вздохнула.

Но эта сказка заканчивается. Вчерашний ужин и последовавший за ним роскошный бал в отеле «Аламо» были ее последним официальным появлением в этом городе. Конечно, впереди еще будет много балов, скачек, банкетов в других городах. Но ей уже не доведется присутствовать на них.

Монтильон сказал ей, что настоящая принцесса должна приехать в Сан-Антонио завтра утром.

К своему удивлению и огорчению, Робби Энн почувствовала, как на глаза ей навернулись слезы. Она никогда не была сентиментальной и не тратила время на мечты о том, чего не могла получить. А теперь, стоя на балконе отеля в Техасе, она плакала, потому что ей ничего не оставалось, как вернуться на свое прежнее место в салун «Серебряный доллар» и рано или поздно снова соединиться с беспечным любовником Британцем Бобом.

Поглощенная тревожными мыслями, девушка вздрогнула, услышав звучный голос Монтильона:

— Дитя мое, уже светает, почему ты не в постели? Не желая показывать ему своих слез, она быстро заморгала и, не оборачиваясь, ответила:

— Я… я как раз собиралась пойти лечь спать. Обеспокоенный придворный подошел к ней.

— Что ты делаешь здесь одна? — спросил он, нежно сжав ее руку.

Робби улыбнулась, но не решилась ответить или даже посмотреть на него. Тревожно нахмурившись, Монтильон осторожно повернул ее к себе и увидел слезы, застывшие на длинных ресницах.

— О моя дорогая, — прошептал он, сразу все поняв. — Ты печальна, и я понимаю тебя.

— Печальна? Да с чего бы мне печалиться? — ответила она, горько улыбнувшись. — Сказка про Золушку закончилась. Но причины для печали нет.

— Это все по моей вине, — сокрушенно проговорил он.

— Нет-нет, — возразила она, взяв чистый платок, который он протянул ей, чтобы вытереть слезы. — Это моя вина.

Монтильон покачал седой головой.

— Тебя не в чем винить, дитя мое. Я не должен был делать этого с тобой.

— Не должен? Дать мне две недели, которые стали самыми лучшими за всю мою жизнь? Не смешите меня, Монти! Я очень рада, что вы сделали это. — Но слезы снова заблестели на ее глазах.

— Нет, это была ужасная ошибка, — виновато посмотрел на нее Монтильон. — Это было неверно. Я не подумал о твоих чувствах, когда…

— Я с радостью сыграла роль принцессы, — перебила она. — И я счастлива, что у меня была эта возможность. Правда. Кроме того, это была моя лучшая роль, — сквозь слезы улыбнулась Робби Энн.

Монтильон был глубоко тронут. Он по-отечески обнял Робби за хрупкие плечи.

— Если это хоть как-то утешит тебя, то я хочу сказать, что ты — образцовая принцесса.

— Была образцовой принцессой, — поправила она. Похлопав ее по спине, он вздохнул.

— Дитя, мы часто вопрошаем свою судьбу. Я сам тоже часто задавал себе вопрос, почему я не сидел на троне Харц-Кобурга вместо старого короля.

— Правда? — Она удивленно посмотрела на него, не веря, что у него могли быть такие крамольные мысли.

— Да, — признал он с горькой усмешкой. — Но не часто. В общем, я доволен своей жизнью. Я нужен на своем месте, и в этом мое утешение. Кроме того, только представь себе все обязанности, которые должен исполнять правитель! Они постоянно заботятся о финансовом состоянии своего королевства. Вся их жизнь — это бесконечное служение государству, они словно находятся в тюрьме. У них нет свободы. Дажеесли они выбирают супруга, то делают это исходя из интересов королевства. Любовь не имеет ничего общего с королевским браком. Монархи подчиняются разуму, но не сердцу. — Монтильон умолк, надеясь, что ему удалось хоть немного утешить Робби.

Почувствовав себя несколько увереннее, Робби Энн вдруг сказала:

— Знаешь, Монти, если бы я была принцессой, я бы не имела ничего против брака с каким-нибудь титулованным богачом ради спасения королевства. Пусть даже он будет в два раза старше меня. Меня всегда тянуло к пожилым мужчинам. — Она задумчиво добавила: — Может, это потому, что я никогда не знала своего отца.

Монтильон кашлянул, а затем быстро сменил тему разговора.

Глава 18

— Простите меня, капитан, — заговорила принцесса. — Я думаю, нам пора отдохнуть.

— Когда мне понадобится твое мнение, я спрошу его, — не оборачиваясь, бросил Вирджил. — А до тех пор держи его при себе.

Лицо Марлены вспыхнуло, и она раздраженно заявила:

— Знаешь, мне не хочется говорить этого, но…

— Так и не говори, — перебил он.

Раздражение перешло в ярость, и она закричала на него:

— Ты самый грубый человек, которого я когда-либо имела несчастье встретить!

— Да, я такой, — равнодушно отозвался Вирджил. — Я очень плохой человек.

Наступил полдень. Все утро с самого рассвета принцесса, не желавшая проникнуться серьезностью сложившейся ситуации, при любой возможности пыталась навязать рейнджеру свое мнение.

Но Вирджил Блэк не привык подчиняться женщинам. И естественно, пропускал мимо ушей ее указания. Он умел держать себя в руках, но эта несносная девица, которую он вез в техасскую тюрьму, начала раздражать его.

— Капитан, — снова заговорила Марлена через несколько минут тихим ласковым голоском, — я понимаю, что действую тебе на нервы…

— У меня нет нервов! — рявкнул он сердито.

Принцессу удивляло его безразличие. Ей пришлось признать, что впервые в жизни мужчина не поддался на ее чары. Кроме того, и это самое ужасное, он не верит ни одному ее слову! Он вбил себе в голову, что она воровка, и она никак не может доказать ему обратное. Капитан Вирджил Блэк решительно настроен доставить ее в тюрьму Эль-Пасо. У него даже не возникает сомнений, что он захватил не ту женщину! Сколько раз она пыталась объяснить ему, что он совершает ошибку! Но все ее усилия оказались напрасными.

Принцесса больше не заговаривала с Вирджилом. Она хмуро смотрела на его спину и поклялась себе, что он дорого заплатит за такое обращение с ней.

Солнечным июньским утром они спустились по горной тропе к железной дороге, которая извивалась среди высоких скал.

Прищурив глаза под надвинутой на лоб шляпой, Вирджил внимательно разглядывал горные склоны. Он был постоянно начеку, стараясь держаться подальше от тех мест, где на дорогу часто обрушивались горные лавины. Но он следил не только за дорогой. Он оглядывал каждый склон, каждый каньон, кроны деревьев и густые кустарники, чтобы не позволить апачам или вооруженным бандитам застигнуть себя врасплох. Эти скрытые опасности тревожили рейнджера гораздо больше, чем трудная горная дорога.

Вирджил, ветеран среди техасских рейнджеров, следивших за соблюдением законности в штате, приучил себя замечать малейшие признаки возможной опасности. Никто, кроме него, не мог отыскать следы подков в горах, или найти угли от костра, который кто-то пытался засыпать, или заметить сломанную ветку, или сдвинутый с места камень.

Не обнаружив никаких признаков индейцев или мексиканских бандитов, Вирджил уверенно направил жеребца вдоль железной дороги к большому длинному деревянному мосту над глубокой пропастью. Он продолжал держать поводья серой кобылы, и принцесса теперь не возражала против этого. Она боялась сама управлять лошадью, пока они спускались вниз по еле заметной горной тропе, которая в некоторых местах была настолько крутой, что у нее от страха тряслись поджилки. Ее беспокойство еще больше возросло, когда она поняла, что они въезжают на мост. Но неожиданно рейнджер натянул поводья и остановил лошадей. Принцесса недоуменно посмотрела на него, но, увидев причину остановки, побледнела от ужаса.

Этот мост над пропастью, как и тот, что был в трех милях от Клаудкрофта, оказался взорванным. Впереди зиял огромный провал.

— Что же делать? — спросила она, оглядываясь по сторонам в надежде найти дорогу.

Вирджил повернулся в седле, внимательно посмотрел на нее и наконец спокойно произнес:

— Перепрыгнем.

— Перепрыгнем? — недоверчиво переспросила она, хмуря красивые брови. Она отчаянно замотала головой. — Ты дразнишь меня, правда? Дурацкая шутка. Это черный юмор, капитан Блэк! Тебе явно доставляет удовольствие пугать меня до умопомрачения.

— Как это ты догадалась, Рыжая? — невинным голосом отозвался Вирджил. — Ты меня раскусила! Да, это правда. Я надеялся, что апачи взорвут этот мост, чтобы я мог до смерти напугать тебя! — Он посуровел и, облив ее ледяным презрением, добавил: — Никогда за свои тридцать четыре года я не встречал более эгоистичного существа! Господи, и эта красивая ослица думает, что весь мир должен вертеться вокруг нее.

Принцесса ахнула, возмущенная его грубостью.

— Ты грубиян. Как ты можешь…

— Могу, — нахально перебил он. Она хотела что-то сказать, но Вирджил взмахом руки остановил ее: — Слушай, Рыжая, это не игра, и я не собираюсь пугать тебя. Здесь тебе нечего бояться. Этот провал в длину не более четырех метров, и лошади легко смогут его перепрыгнуть.

— Нет, — прошептала она, побелевшими губами. — Я не могу. Должен же быть какой-то другой выход.

— Он есть, — сказал рейнджер. — Посмотри вниз. Мы будем переправляться на лошадях через реку. Но течение там очень быстрое, и мы можем погибнуть.

Принцесса испуганно смотрела на бурливший внизу поток. Бревна и толстые деревья неслись по этой горной реке с бешеной скоростью.

— Я боюсь, — произнесла она с дрожью.

— Ну что ж, — вздохнул он, — придется прыгать.

— О Господи! — Марлену била дрожь.

— Ты можешь пересесть ко мне, — сжалился Блэк. Немного успокоенная такой перспективой, она спросила:

— А как же моя лошадь?

— Она прыгнет вслед за жеребцом. Не волнуйся, она сможет. — Он сдвинул шляпу назад. — Ну, что скажешь?

Она кивнула, но не сдвинулась с места.

Вирджил тяжело вздохнул, слез с коня, подошел и снял ее с седла. Когда он поставил ее на землю, принцесса так и стояла рядом с ним, пока он разматывал поводья.

Вирджил похлопал кобылу по гладкой шее и ласково прошептал:

— Ты сможешь, девочка. Ноче покажет тебе дорогу, а ты главное — не отставай!

Кобыла заржала и замотала головой.

Обернувшись, Вирджил едва не столкнулся с принцессой. Нахмурившись, он взял ее за руку и повел к своему коню. Она озадаченно посмотрела на него, не понимая, почему он отпустил ее руку и вскочил в седло. Но когда он потом наклонился, подхватил ее и посадил позади себя, ей все стало ясно. Она не должна ему мешать.

Марлена вцепилась в седло и покрепче прижала ноги к бокам жеребца, надеясь, что сможет удержаться, когда черный конь будет прыгать через пропасть.

Вирджил развернул вороного и отвел его подальше от провала. Кобьиа покорно последовала за ними. Когда они оказались у начала моста, Вирджил снова развернул коня.

— Готова, Рыжая? — спросил он, не оборачиваясь. Она тяжело сглотнула.

— Обещаешь, что я не разобьюсь?

— Обещаю, — ответил Вирджил. — Но тебе следует покрепче ухватиться за меня.

Она торопливо обняла его за талию и крепко сцепила руки. Он поудобнее устроился в седле, а потом прикоснулся шпорами к бокам коня. Ее голова дернулась, когда конь сорвался с места и бешеным галопом помчался к пропасти. Серая кобыла не отставала от него.

Принцесса прижалась к спине рейнджера и, зажмурившись, читала про себя молитву. Ее сердце колотилось в такт со стуком копыт.

Через несколько секунд конь оторвался от деревянного настила и взмыл в воздух. Ей показалось, что они висели над пропастью целую вечность, прежде чем копыта с грохотом ударились о деревянный настил моста. Через секунду рядом с ними оказалась и серая кобыла.

Вирджил сразу остановил жеребца и бросил через плечо:

— Теперь можешь открыть глаза, все уже закончилось.

— Мои глаза не закрыты, — ответила она с негодованием, удивляясь, откуда он все знает.

— Значит, я ошибся, — ухмыльнулся он.

— Я хочу сойти на землю, — обиженно заявила принцесса. Ей опять не удалось его обмануть!

— Как пожелаешь. — Вирджил повернулся к ней, взял за талию, поднял, словно пушинку, и поставил на землю.

Она стояла и смотрела на него, ожидая, что он спешится и посадит ее на серую кобылу. Но Вирджил и не думал покидать седло. Он достал из кармана сигару, глубоко затянулся и выпустил кольцо дыма.

— Может быть, ты сама заберешься на свою лошадь? — спросил он равнодушно. Но сразу пожалел о своих словах.

Марлена казалась такой маленькой и беззащитной! Во взгляде ее изумрудных глаз сквозили обида и непонимание, а на бледном милом личике еще были видны следы пережитого страха. Этот прыжок через пропасть, в общем-то не слишком опасный, напугал ее до полусмерти. Она здорово перенервничала, понял Вирджил.

Не сводя с нее глаз, Вирджил вдруг почувствовал, как что-то сжалось у него в груди. И его захлестнуло незнакомое ему до сего дня чувство вины.

Может быть, он слишком жесток с ней? Ему следовало бы быть более снисходительным. Он не знал, откуда взялись такие мысли, да и не пытался это понять. Охваченный угрызениями совести, он спешился и, встав перед ней, ласково спросил:

— Могу я предложить тебе руку?

Но этот ласковый тон и неожиданная мягкость пришли слишком поздно. Устав от его оскорблений и бесчувственности, принцесса, поджав губы, гордо вздернула подбородок:

— Ты ничего не можешь предложить мне! — Она повернулась и отошла от него. — И ты ничего не можешь ожидать от меня, капитан Блэк!

Глава 19

После нескольких неудачных попыток принцессе Марлене удалось наконец забраться на лошадь. Она бросила на Вирджила надменный взгляд и начала отвязывать поводья.

— Нет! — В мгновение ока он оказался рядом и отобрал у нее поводья. — Нравится тебе или нет, но я за тебя отвечаю и должен сдать тебя властям целой и невредимой.

— Тебе не удастся довезти меня до Эль-Пасо! — сердито вскричала она.

Вирджил сделал вид, что не слышал ее слов. Разочарованная, она высокомерно заявила:

— Хочу предупредить тебя…

— Не надо меня предупреждать, — спокойно перебил он ее. Не выпуская поводьев кобылы, он вскочил на своего коня, и они тронулись в путь.

Принцесса была вне себя от гнева. Последнее слово всегда остается за ним! Но хуже всего то, что она никак не могла пробить его броню. Он мог расстроить ее одним словом или взглядом, а она не могла рассердить его, сколько бы ни старалась. Он без особых усилий лишал ее душевного равновесия и уверенности, оставаясь при этом спокойным и непоколебимым, как скала. Господи, как ей хотелось, чтобы это превосходство и безразличие покинули его и она обнаружила бы в нем хоть какие-то слабости!

Все, больше она не будет о нем думать.

Принцесса отвела взгляд от широкой спины рейнджера и огляделась. Скалистый горный хребет вместе с разрушенным мостом остались далеко позади, и теперь они ехали по зеленому пологому склону. Марлена расслабилась и облегченно вздохнула. Впереди наверняка им не встретятся такие опасности, как прыжок через пропасть.

Но через полчаса принцесса, к своему ужасу, поняла, что прыжок через пропасть был не единственным испытанием на их пути. Они обогнули гору и оказались на узкой, открытой всем ветрам тропе, которую с одной стороны окружали скалы, а с другой — пропасть. Им пришлось идти пешком и вести за собой лошадей. Побледнев и дрожа от страха, принцесса старалась не думать о том, что произойдет, если она поскользнется и полетит вниз.

Осторожно продвигаясь по извилистой тропе, принцесса, несмотря на предупреждение Вирджила, нечаянно посмотрела вниз. В ту же секунду у нее закружилась голова, и она застыла как изваяние, не в силах сдвинуться с места.

Вирджил, следовавший за ней по пятам, увидел, как она пошатнулась. Разозлившись на нее за то, что она подвергает опасности их жизни, он повернулся к жеребцу и тихо заговорил с ним, попросив его стоять на месте. Потом, осторожно выпустив поводья, он тем же спокойным тоном обратился к принцессе:

— Я позади тебя и сейчас подойду ближе. Не пугайся, когда я прикоснусь к тебе. Я собираюсь обнять тебя. Вот так.

Говоря это, Вирджил подошел к оцепеневшей от ужаса Марлене, осторожно обнял ее и притянул к себе. Прижавшись к ее блестевшим на солнце волосам, он прошептал:

— Осталось несколько футов, Рыжая. Я обещаю, что дальше дорога будет как лента. Главное — никогда не смотри вниз. Представь, что ты прогуливаешься по тротуару в Лас-Крусесе. — Он нежно погладил принцессу по спине, не выпуская ее из своих объятий. — Уже скоро, малышка, совсем скоро мы будем на месте.

Он продолжал обнимать ее и уговаривать тихим, ласковым голосом. Но на принцессу как будто напал столбняк. Вирджил понял, что она не может двинуться ни вперед, ни назад. Выбора не оставалось — ему придется нести ее на руках оставшуюся часть пути.

— Слушай, что я собираюсь сделать, — сказал он таким небрежным тоном, словно они разговаривали о каких-то пустяках. — Я на секунду выпущу тебя. Вот так. — Сделав это, он продолжил: — Теперь я развернусь, а ты держись за меня. А теперь я возьму твои руки и положу их себе на плечи. Хорошо, — улыбнулся Вирджил, когда она в страхе прижалась к его спине. Он подхватил ее под колени и посадил себе на спину.

Оставшуюся часть пути по этой узкой горной тропе Вирджил нес принцессу на спине, ведя в поводу двух лошадей.

Он думал только о том, чтобы не поскользнуться и не оступиться. Он должен довезти ее невредимой и поэтому старался не обращать внимания на то, что ее руки вцепились ему в горло, а колени так сжали бока, что он начал задыхаться. Зорко оглядывая каждый камень на тропе, он осторожно, шаг за шагом, продвигался вперед.

— Вот, еще несколько шагов. Ну, вот и все, — говорил он, не останавливаясь.

Когда опасность миновала, когда этот узкий карниз расширился настолько, что по нему можно было свободно пройти вдвоем, Вирджил неожиданно почувствовал слабость в ногах. И как иногда бывает после сильного напряжения, он вдруг начал смеяться и никак не мог остановиться. Принцесса, соскользнувшая с его спины, тоже засмеялась.

Они опустились на колени, потом с громким хохотом повалились на спины, не в силах успокоиться и перестать смеяться.

Вирджил первым пришел в себя. Широко улыбаясь, он повернулся к принцессе.

Что это было за зрелище! От смеха слезы потекли по ее щекам, и она была похожа на беззаботную школьницу. Ее волосы рассыпались по спине и плечам, как медное облако, освещенные лучами солнца!

Снова и снова содрогаясь от приступов смеха, она болтала ногами в воздухе и каталась по траве. Одна ее туфелька соскочила и валялась рядом. Голубая рубашка задралась на животе, а слишком просторные джинсы съехали вниз, оголив живот.

Не думая о том, что она выставила напоказ свое тело, она лежала на спине, закрыв глаза, а живот продолжал содрогаться от приступов смеха.

Глаза Вирджила потемнели, и он не мог заставить себя отвернуться от нее. Из-под голубой рубашки виднелась нежная грудь. Белая и гладкая, она казалась такой мягкой и теплой, что у Вирджила пересохло во рту. Его так и подмывало поднять рубашку еще чуть-чуть, чтобы увидеть светлый розовый сосок.

Он облизнул пересохшие губы, и его затуманенный взгляд скользнул по ее телу. Она была такой хрупкой и тонкой, что он мог пересчитать ее ребра. Светлый голый живот был плоским, а пупок напоминал небольшую пуговку. Его взор приковала едва заметная полоса светлых волос, которая начиналась ниже пупка и исчезала в джинсах.

На шее у Вирджила запульсировала жилка. Он лежал на боку и, не мигая, смотрел на Марлену. Он не прикасался к ней, но сгорал от желания сделать это.

Ему страстно хотелось наклонить голову и поцеловать этот белый живот. Потом поцеловать ее груди, отодвигая губами рубашку, пока он не прикоснется к гладкому розовому соску.

Но даже этого ему было мало.

Ему хотелось потереться небритым лицом о ее живот, целовать ее пупок так, словно это были ее губы, провести языком по тонкой линии шелковистых волос, скрывавшихся в джинсах. Он представлял, как стянет зубами мешающие ему джинсы, чтобы можно было беспрепятственно целовать ее нежные, белоснежные бедра.

Вирджил настолько погрузился в свои плотские фантазии, что не сразу понял, что она перестала смеяться и торопливо заправляла рубашку в джинсы. Он непроизвольно протянул руку, чтобы остановить ее.

— Нет. Не надо.

— Нет? Что «нет»? — спросила она, отодвигая его руку и усевшись поудобнее. — О чем ты говоришь?

Ее удивленный голос отрезвил его. Не желая показать ей, что было у него на уме, он заговорил грубее, чем хотел:

— Ну, кончила смеяться? Хорошо. Теперь, может быть, мы наконец сможем ехать дальше?

Озадаченная такой быстрой сменой настроения рейнджера, принцесса возмутилась:

— Я? Но ведь ты тоже смеялся! Вирджил вскочил на ноги.

— Я больше не смеюсь. Принцесса подбежала к нему:

— Давай все выясним. Почему, когда ты смеешься, это правильно и хорошо. Но если смеюсь я, то тебя это раздражает? Мне кажется, тебя раздражает все, что я делаю. Может, ты в это не поверишь, капитан Блэк, но я изо всех сил стараюсь тебя не раздражать.

У Вирджила на лице дрогнул мускул. Он был смущен и сердился на себя за то, что желал ее. Эта неожиданная жгучая страсть испугала его. Такого с ним еще не бывало.

Вирджил поспешно отошел от принцессы. Его брюки сильно натянулись в паху, сердце бешено колотилось в груди. И свое разочарование он, конечно, излил на нее.

— Знаю, — холодно отозвался рейнджер. — Это-то меня и раздражает.

Глава 20

День прошел спокойно. Больше не было капризов, слез и криков. Решив, что первой ни за что не заговорит, принцесса была столь же молчалива, как и Вирджил. Они быстро спускались в долину по тропинке, вьющейся среди высоких сосен, мрачных елей, дубовых рощ и огромных скал. Они пересекали долину, расположенную на высоте не более ста пятидесяти футов, когда Вирджил внезапно остановил коня и спешился.

Принцесса с любопытством наблюдала, как он отошел в сторону от тропинки и присел на корточки. Он что-то долго с интересом разглядывал, а потом поднялся.

— Я хочу кое-что тебе показать. — Он снял Марлену с лошади.

— Это индейцы? — спросила она, разглядывая странный набор предметов, лежавших на земле. Горка камней, несколько связанных сыромятных шнурков, нацарапанные на булыжнике иероглифы.

— Это послания апачей, — пояснил Вирджил. — Так они посылают сообщения друг другу.

— А о чем здесь говорится? Рейнджер пожал плечами.

— Не знаю. Но с этой минуты мы должны быть предельно осторожны. — Он внимательно посмотрел на нее. — Ты меня поняла?

— Я не тупая, капитан! — огрызнулась она.

— Хорошо. Теперь не отходи от меня ни на шаг!

Они продолжали двигаться вперед. Наконец, когда яркое летнее солнце стало опускаться за синевато-багровые вершины видневшихся на горизонте гор, они устроили привал. Пока Вирджил занимался лошадьми, принцесса осматривалась вокруг. Место, где они остановились, представляло собой небольшое красивое плато, покрытое травой и окруженное кедрами. Недалеко от них с гор стекал серебристый ручей.

Марлена, покосившись на Вирджила, неторопливо пересекла плато, подошла к краю и взглянула вниз. Здесь не было крутого обрыва, а только длинный, пологий склон, усыпанный мелким гравием и поросший редкими кустами. Она облегченно вздохнула, ей нечего было бояться.

Прищурившись от еще яркого солнца, она смотрела на долину, куда они должны были спуститься завтра утром. И вдруг…

Марлена громко вскрикнула: ее нога неожиданно потеряла опору, и она кубарем покатилась вниз, тщетно пытаясь ухватиться за камень или куст.

Вирджил услышал крик и побежал к ней. Она уже была на середине склона, когда он показался на краю и кинулся вдогонку за ней. Его ноги были длинными и крепкими, поэтому он мог догнать ее за несколько секунд. Но он знал, что если схватит ее, то они не смогут удержаться и покатятся вниз по склону. В этом случае она может сильно пораниться.

Он пробежал мимо нее, слыша, как она кричит:

— Останови меня! Останови!

В самом конце склона Вирджил резко затормозил, присел и, наконец, остановился. Развернувшись к ней, он вытянул руки, чтобы поймать ее.

Принцесса с округлившимися от ужаса глазами скатилась в его объятия, умудрившись при этом ударить его в ребро острым локтем. Вирджил вскрикнул, но не выпустил Марлену из рук.

— Ты в порядке? — спросил он, поморщившись.

— Да, кажется, да, — ответила она, не позаботившись даже поинтересоваться, не ранен ли он.

— Ну а я — нет! — Вирджил отпустил Марлену и прижал руку к левому боку.

— Нет? — Она осторожно дотронулась до него. Он охнул, и принцесса отдернула руку. — Что с тобой?

— Ребро, — застонал он.

— О Боже, — испуганно протянула она. — Надеюсь, ты не сломал его?

— Не я, а ты, — проворчал он.

— Что — я? — обиженно отозвалась принцесса. — Почему ты во всем винишь меня?

— Ты двинула меня в бок локтем, Рыжая. Может, это просто сильный ушиб, — сказал Вирджил.

— А где-нибудь рядом есть врач? — спросила принцесса, замирая от страха.

— Ты будешь врачом, — ответил побледневший от боли Вирджил.

Не уверенная, что правильно поняла его, она быстро заговорила:

— Я же не врач. Я никогда в жизни не ухаживала за больными или ранеными.

— Все когда-то бывает в первый раз, — вздохнул он. — Теперь тебе придется помочь мне подняться наверх.

Принцесса ахнула:

— Но как? Вряд ли я… Вирджил перебил ее:

— Встань рядом со мной. Вот так. Теперь положи мою руку себе на плечи. Нет. Господи, да не эту! — Он сморщился, когда она ухватила его за левую руку, причинив ему боль.

— Прости, — смутилась она и, быстро встав с другой стороны, положила себе на плечи его длинную руку и крепко ухватилась за нее.

— Теперь обними меня за пояс, — подсказал он. Она уцепилась за его ремень и выжидательно посмотрела на рейнджера.

— Чего ты ждешь? — удивился он.

Кивнув, принцесса потащила его вверх по склону. Он был намного выше и тяжелее ее, но она мужественно переносила неудобства, когда он с силой опирался на ее плечи. Несколько раз ей приходилось останавливаться, чтобы перевести дыхание. Один раз она поскользнулась и едва не упала, но смогла устоять на ногах.

Когда они наконец добрались до лагеря, уже смеркалось. Вирджил одной рукой расстегнул рубашку, вытащил ее длинные полы из брюк и опустился на землю. Принцесса сидела рядом, опершись руками о колени, и тяжело дышала.

Когда она перевела дух и выпрямилась, Вирджил сказал:

— Эту рубашку снимают через голову.

— Да, я знаю, — ответила она. — А зачем ты мне это говоришь?

Понимая, что ему без ее помощи не обойтись, он постарался сдержать раздражение.

— Тебе придется помочь мне снять ее.

— Да, конечно. — Она, наклонившись, ухватилась за края рубашки. Потянув ее вверх, она услышала, как Вирджил застонал от боли. Отложив рубашку в сторону, принцесса опустилась перед ним на колени: — Что ты теперь будешь делать?

— Ничего, — пожал он плечами. — Все сделаешь ты. Девушка замотала головой.

— Я не могу! Я понятия не имею о том, как живут обычные люди и какие у них возникают проблемы. Меня никогда этому не учили, потому что это было мне не нужно. Господи, я даже никогда не одевалась сама, пока… пока ты… — Она смущенно пожала плечами и призналась: — Когда речь идет о самых обыденных вещах, я становлюсь абсолютно беспомощной.

— Но ты достаточно умна, — последовал ответ. — Наверняка так же умна, как и мой жеребец. Я выучил его. Бьюсь об заклад, что тебя тоже можно выучить.

— Как ты смеешь сравнивать меня с лошадью! — рассердилась она.

— Будь добра, встань у меня за спиной, — невозмутимо попросил он.

Принцесса не двинулась с места.

— Ни за что!

— Встань, я сказал! — рявкнул Вирджил, и принцесса, испуганная его тоном, мгновенно подчинилась. — Теперь внимательно осмотри мою спину. Именно так легче всего обнаружить сломанное ребро.

Принцесса, не имея ни малейшего понятия, как отыскивают сломанное ребро, осторожно положила руки на его спину. У него красивая спина, отметила она. С широкими, крепкими плечами и удивительно узкой талией. Его кожа была теплой, гладкой и смуглой, словно он целыми днями лежал на солнце.

— Прижми ладони к моим бокам, — учил Вирджил. Он говорил тихо и спокойно, и принцесса добросовестно делала так, как он просил, даже высунула кончик языка от усердия. — А теперь проведи ими по спине сверху вниз.

— О Вирджил! — воскликнула принцесса, в первый раз назвав рейнджера по имени. — Я нашла его! Прямо здесь, слева, под моим большим пальцем. Ребро выступает сильнее, чем остальные, вот здесь…

— Думаю, что настоящий перелом впереди. Подойди и посмотри.

Принцесса встала перед ним и положила руки туда, где, как он думал, было сломанное ребро.

— Вот здесь, — показал он, и она громко вскрикнула, когда ее пальцы обнаружили сломанное ребро.

Вирджил поморщился, когда она прикоснулась к этому месту.

— Именно там, — прошипел он сквозь зубы.

— Что мне делать? Я даже не знаю…

— У меня в сумке есть набор для оказания первой помощи. Достань его и перевяжи мне ребра.

Больше принцесса не колебалась. Она торопливо вскочила и побежала за сумкой. Через мгновение она вернулась и, следуя его указаниям, достала свернутый бинт, затем ей пришлось залезть к нему в карман за складным ножом.

Принцесса почувствовала, как заливается краской, и не осмеливалась встретиться взглядом с рейнджером. После нескольких неуклюжих попыток она наконец нащупала нож и вытащила его так стремительно, что даже вывернула подкладку кармана.

Складной нож в перламутровых ножнах казался совершенно безобидной игрушкой, пока Марлена, следуя указаниям Вйрджила, не открыла его. Острое лезвие ярко сверкнуло в красноватых лучах заходящего солнца.

Слушая терпеливые указания Вйрджила, принцесса отрезала несколько длинных полос широкого бинта и осторожно положила их на траву. Подняв глаза, она посмотрела на Вйрджила.

— Теперь наложи эти полоски бинта по одному вокруг спины и стягивай их как можно туже спереди. Сможешь?

— Постараюсь. — Она взяла длинную полоску широкого бинта и принялась за работу.

— Да, так, — говорил он, когда она слой за слоем накладывала тугую повязку на его спину и грудь.

Когда работа была закончена, принцесса присела на корточки и залюбовалась результатами своего труда. И еще она любовалась его широкой, мускулистой грудью, покрытой густыми вьющимися волосами. Накладывая бинт, она прикасалась к этим мягким шелковистым волосам, и теперь воспоминание об этом странно взволновало ее. Принцесса подумала, что она почувствует, если запустит пальцы в эти густые заросли на его груди.

— Что-то не так? — Голос Вйрджила вернул ее в реальность, и принцесса покраснела от смущения.

— Нет-нет, — ответила она и засмеялась. — Я… я просто подумала, что… когда ты будешь снимать эту повязку, — она показала на его грудь, — то вместе с ней снимешь и волосы.

— Тогда, наверное, я подпрыгну до потолка, — ответил Вирджил. — Но сейчас у меня такая боль, что больше меня ничего не волнует. — Он подмигнул ей. — Тебе не кажется, что сейчас самое подходящее время чего-нибудь поесть?

Она удивленно посмотрела на него:

— Но ты не развел костер, поэтому как мы сможем…

— Никакого костра сегодня, Рыжая! — перебил Вирджил.

— Но почему? Как мы приготовим еду без огня? И как мы будем спать сегодня? Становится холодно. Мы должны развести огонь.

— Неужели ты забыла, что мы видели с тобой у дороги всего пару часов назад? — Он немного подвигался, сморщился, поглаживая перевязанные ребра. — Апачи. Если мы разведем огонь, они заметят нас.

— Господи! — Принцесса тревожно оглянулась. — Они убьют нас, когда мы будем спать?

— Нет. Ночью мы в безопасности. Апачи — особенные индейцы. Они отличаются тем, что редко нападают ночью. Они верят, что душа воина, убитого ночью, обречена вечно бродить в темноте.

— Но если они не нападают ночью, тогда почему бы нам не развести костер?

— Если они рядом, огонь покажет им, где мы. Они не убьют нас ночью, но дождутся утра, чтобы напасть. — Он помолчал. — И если ты пыталась сбежать, когда катилась по склону…

— Нет! Я поскользнулась…

— Хочу опять напомнить тебе, что, если апачи доберутся до нас, я умру легкой смертью, а ты — нет! Ты белая и очень красивая женщина. Именно такая женщина, которую ищет…

— Ты уже говорил мне об этом, капитан, — раздраженно перебила принцесса. — Не хочу больше слышать об индейцах. — Она быстро переменила тему: — Я проголодалась. Надеюсь, ты приготовишь для нас хоть какой-нибудь холодный ужин?

— Нет. Я думаю, это сделаешь ты.

— Я? Это невозможно! Разве ты не слышал, что я сказала? Я ничего не смыслю в приготовлении еды. Я — принцесса, веришь ты этому или нет.

— Ну, что ж, ваше высочество, если вы не хотите отправиться спать голодной, вам придется придумать, как приготовить ужин.

— Ну, хорошо.

Принцесса, недовольно ворча, наполнила две оловянные тарелки холодными бобами, вяленой говядиной и сухарями. После ужина, когда Вирджил попросил ее собрать грязную посуду и вымыть ее в ручье, она высказала ему все, что думала. Она, конечно, вымыла тарелки, но при этом не переставала ругать несносного рейнджера самыми последними словами.

Он слышал, как она ворчала, но ее слова совсем не задели его.

Вернувшись с чистой посудой, принцесса обнаружила, что рейнджер расстелил одеяла и, вытянувшись на правом боку, похоже, крепко спит.

От негодования она высоко подняла руки и со всего размаху бросила посуду на землю. Раздался сильный грохот.

Вирджил спокойно приоткрыл один глаз.

— Если хочешь знать, по этому шуму апачи так же легко могут нас найти, как если бы мы развели огонь. — Он зевнул. — Ложись-ка лучше спать, пока не замерзла.

Принцесса грозно подбоченилась:

— Если ты надеешься, что я снова лягу рядом с тобой, значит, ты еще глупее, чем я думала!

— Ну, как хочешь. — И он снова закрыл глаза.

— Так и сделаю! — Она бесцеремонно стянула с него одеяло.

Пока Вирджил пытался завернуться в одеяло, на котором лежал, принцесса успела отойти от него метров на двадцать и, расстелив второе одеяло, легла. Вздохнув, она попыталась устроиться поудобнее, но земля была твердой, а после того, как солнце село, резко похолодало. Она знала, что может замерзнуть, но утешала себя тем, что эта ночь, которую она проведет в столь немыслимых условиях, последняя. Она была решительно настроена сбежать, хотя еще не знала как. Завтра она обязательно сбежит от Блэка. И если ей повезет, следующую ночь она проведет в мягкой и чистой постели.

Ее веки отяжелели, но измученная Марлена прислушивалась к шорохам и звукам, доносившимся со всех сторон. Наконец, решив, что бояться нечего, Марлена закрыла уставшие глаза. Она уже засыпала, когда в ночной тишине раздался жуткий, леденящий душу вой.

— Что это? — испуганно спросила она, вскакивая на ноги.

— Койоты, — равнодушно пробурчал Вирджил. — Или апачи.

Принцесса, ненавидя себя за трусость, взяла одеяло и быстро подбежала к нему. Не потрудившись спросить разрешения, она легла рядом с ним и накрылась одеялом. Вирджил придвинулся ближе и обнял ее за талию.

Помолчав, он небрежно спросил:

— Чем я обязан этому?

— Оставь свои колкости, капитан, — резко прервала его принцесса. — Я не намерена выслушивать их.

Глава 21

Принцесса уснула, а Вирджил лежал с открытыми глазами. Конечно, его беспокоило сломанное ребро. Но не это неудобство было причиной его бессонницы, и уж, конечно, не ночной холод или вой шакалов.

Виновата в этом была рыжеволосая девица, спавшая рядом с ним. Она была упрямой, эгоистичной, глупой, капризной и доставляла ему больше хлопот, чем любая из женщин, которых он знал до сих пор. Но что странно, в то же время она была интересной, притягательной, волнующей и невероятно соблазнительной.

Она лежала на боку, тесно прижавшись к нему спиной, и мирно посапывала. Но Вирджилу было не до сна. Шелковые пряди рыжих волос приятно щекотали ему лицо. Ее ровное, тихое дыхание, от которого то поднималась, то опускалась ее грудь под его рукой, будило в нем тайные желания. Но самым ужасным было то, что ее круглая попка прижималась к его чреслам. Но даже с этим он мог бы смириться, если бы она лежала спокойно! Но она все время шевелилась и во сне непроизвольно все теснее прижималась к нему.

Вирджил почувствовал, как брюки стали ему тесны. Его сердце бешено колотилось, над верхней губой выступили капли пота. Он осторожно отодвинулся от принцессы, но она, не просыпаясь, вновь прижалась к нему, инстинктивно стремясь быть поближе к горячему телу.

Время тянулось мучительно медленно, а воспаленные глаза Вирджила все не могли сомкнуться. И его пульсирующая, затвердевшая плоть не уменьшалась, непроизвольно прижимаясь к ее ягодицам и пытаясь отыскать соблазнительное отверстие. За всю жизнь с ним не происходило ничего подобного. Вирджил и сам посмеялся бы над этим, если бы им не овладело такое лихорадочное возбуждение.

Господи, и эту страсть он испытывает к распущенной певице салуна, в чьей постели побывал всего три недели назад и заснул, так и не прикоснувшись к ней!

Впрочем, он не так уж сильно хотел эту женщину, чтобы, борясь со сном, дожидаться ее возвращения. Но сейчас он желал ее так страстно, что ни о каком сне не могло быть и речи.

Вирджил снял руку с талии спящей принцессы и осторожно перевернулся на другой бок. Чтобы успокоиться, он начал вспоминать всех тех рейнджеров, с кем ему довелось служить в течение последних пятнадцати лет. Воспоминания о друзьях и смелых проделках отвлекли его, и он начал постепенно расслабляться.

Наконец он облегченно вздохнул, почувствовав, что эрекция ослабевает, кровь уже не бурлит в жилах и сердце бьется ровнее.

Но едва он погрузился в сон, как принцесса повернулась и, обняв, прижалась к его спине. Вирджилу пришлось снова бороться с соблазнами.

Маленькая, теплая рука девушки лежала на его обнаженной груди, а пальцы запутались в густых волосах над его сердцем. Ее мягкая, округлая грудь прижималась к его спине, и он готов был поклясться, что чувствует, как мягкие соски затвердели и впились в его тело. Теперь ее нежные бедра прижимались к его мускулистым ягодицам. Его мышцы непроизвольно напряглись, и Вирджилу показалось, что хрупкое тело за его спиной шевельнулось в ответ, и ее живот так крепко прижался к его телу, что у него перехватило дыхание.

И это мучение продолжалось всю ночь. Долгая, эротическая и сладостная дуэль между спящей женщиной и бодрствующим мужчиной. Эти два молодых сильных тела инстинктивно тянулись друг к другу, и не было силы, способной этому помешать.

Когда наконец наступил рассвет, хрупкая изящная женщина чувствовала себя отдохнувшей и бодрой, а сильный высокий мужчина был измучен борьбой со своими инстинктами.

— Послушай! — проговорила принцесса, послав рейнджеру одну из самых обольстительных улыбок. — Может, сегодня ты покажешь мне, как правильно ездить верхом? Я имею в виду, позволишь ли ты мне сегодня самой управлять лошадью? Надеюсь, ты не откажешь мне в этом? Мне кажется, вчера ты убедился, что я способная ученица, разве не так? Твои ребра хорошо перевязаны, правда?

Было раннее утро, и они готовились к новому переходу.

Принцесса, выспавшаяся и веселая, мечтала о побеге. Возможно, это случится сегодня. Но сначала нужно узнать, как управлять лошадью.

Рейнджер, разбитый, угрюмый и молчаливый, обреченно думал, что если он не доставит этот рыжий мешок проблем как можно быстрее в Эль-Пасо, то просто не выдержит такого напряжения. После ночного кошмара он чувствовал себя так, словно его начинили взрывчаткой, оставив очень короткий запал. И эта изящная, светлокожая певица из салуна может в любой момент легко запалить его. Достаточно одного кокетливого взгляда, нежно сказанного слова и тихого, ласкового прикосновения — и он взорвется.

— Ну, так как? — Принцесса склонила голову набок.

— Что «как»? — спросил Вирджил, седлая серую лошадь.

— Позволь мне сегодня самой управлять лошадью. У тебя болят ребра, и, если ты поведешь кобылу, тебе придется тянуть поводья, и боль станет сильнее.

Затянув подпругу, Вирджил выпрямился и скептически посмотрел на принцессу.

— С чего вдруг такая неожиданная забота о моем здоровье?

Инстинктивно чувствуя, что его влечет к ней, принцесса подошла ближе, облизнула губы и положила руку ему на грудь.

— Я заслужила твои упреки и насмешки. Я была эгоистичной и назойливой, и теперь я искренне сожалею об этом. — Она игриво провела пальцами по его груди и, нежно улыбаясь, проворковала: — Люди могут измениться, капитан Блэк, если им дать шанс.

Вирджил не сводил взгляда с ее губ. Принцесса испугалась, почувствовав, как вдруг заколотилось ее сердце. Ей показалось, что он сейчас поцелует ее, и она не была уверена, что сможет устоять перед соблазном вновь почувствовать вкус его губ.

Но Вирджил не поцеловал ее. Он взял ее руку и отвел в сторону.

— Не заигрывай со мной, Рыжая. И не притворяйся, будто тебя волнуют мои ребра. — Она нахмурилась, а он спокойно продолжил: — Сегодня ты будешь сама управлять лошадью, но не надейся, что сможешь от меня сбежать. Даже и не пытайся. Ноче настигнет кобылу за тридцать секунд. — Он помолчал, а потом многозначительно добавил: — Но если мне придется догонять тебя, это может изменить мое отношение к тебе.

— Это совсем не смешно, техасец! — Принцесса прошла мимо него и взобралась на лошадь.

Вирджил молча перекинул кожаные поводья через голову лошади и протянул их принцессе. Прежде чем отдать их, он добавил:

— Делай, как я скажу, и все будет хорошо. Принцесса даже не взглянула на него и лишь едва заметно кивнула.

Сначала Вирджил объяснял ей, как заставить лошадь двигаться или останавливаться при помощи поводьев. Когда он удостоверился, что она справляется с этим, замолчал и о чем-то задумался. Принцесса пыталась продолжить разговор, но он был совсем не расположен к беседе, и она перестала ему докучать. Марлена не могла смириться с тем, что он отверг ее заигрывания. Какая оскорбительная наглость! Мужчины, которых она знала, чувствовали себя польщенными, достаточно ей было благожелательно кивнуть. А если она «заигрывала» с кем-нибудь из них, то этот счастливчик потом не отходил от нее ни на шаг. Из чего же тогда сделан этот огромный техасский рейнджер, если его не трогали ее редкая красота и очарование? Что нужно сделать, думала принцесса, чтобы безраздельно завладеть его вниманием? И почему, ради всего святого, ее так волнует его отношение к ней?

Ответить на эти вопросы она не могла. Никогда за свои двадцать восемь лет она не встречала такого непробиваемого мужчину. Его безразличие было для нее оскорбительным.

Бросая на Вирджила косые взгляды, принцесса раздумывала, сможет ли она вывести из терпения этого несносного высокого красавчика. Или ему просто досаждает ее назойливость, как муха досаждает лошади? Ей ни разу не удалось лишить его самообладания. Интересно, что может заставить его потерять свою невозмутимость и уверенность? И вообще можно ли его выбить из равновесия? И таится ли какой-нибудь огонь за ледяным взглядом его голубых глаз? Эти вопросы она задавала себе уже не в первый раз.

Поведение рейнджера и раздражало, и привлекало принцессу. Ей нравились короткие проницательные взгляды, его гордая, независимая посадка в седле, едва заметное движение бровей и насмешливый изгиб губ, мягкий, тягучий выговор, от которого веяло твердой непоколебимой уверенностью.

Капитан Вирджил Блэк, как интуитивно почувствовала Марлена, был в самом расцвете лет. Он был в том возрасте, когда люди расстаются с юношескими фантазиями, но еще не приобретают цинизма утомленного жизнью старика. Он достиг пика зрелости и в умственном, и в физическом плане.

Снова исподтишка бросив взгляд на рейнджера, принцесса непроизвольно содрогнулась. Вирджил, с неподражаемой грацией сидевший в седле, с черной трехдневной щетиной и грозным взглядом, был очень похож на пирата, жестокого, сильного, загадочного и опасного.

Или на бандита? Может, и на бандита, но неотразимо привлекательного. К своей досаде, принцесса Марлена обнаружила, что ее неудержимо тянет к этому суровому техасцу, который никогда не пытался угодить ей, как это делали ее титулованные ухажеры.

Такое независимое поведение заинтриговало принцессу, и она придумывала разные способы, чтобы привлечь его внимание. Когда они ехали рядом, спускаясь к долине, она начала рассказывать ему о маленьком горном королевстве, которым правила, увлеченно говорила о своем любимом отце, умершем короле, снова повторила историю о том, как совершала турне по Америке, а потом неожиданно заболела и не смогла исполнять свои королевские обязанности.

Но в ответ на все ее откровения он только равнодушно кивал головой. А на все вопросы о его семье, жизни в Техасе, планах на будущее она получала односложные ответы, и в результате так ничего и не узнала о нем. Ей пришлось смириться с мыслью, что у него нет желания разговаривать с ней и она вообще его не интересует.

К полудню горы остались позади, и сейчас они подъезжали к восточной границе широкой долины Туларосы. Пейзаж изменился, и теперь вместо тенистых горных склонов впереди их ждала безводная пустыня. Лишь иногда кое-где им встречались высокие кактусы, да изредка виднелись вдали кусты сушеницы. Но Вирджилу даже в пустыне удалось отыскать небольшой ручеек, чтобы устроить привал и напоить лошадей.

А принцессе Марлене было не до отдыха. Ее не заботило, что этот небольшой ручей с холодной прозрачной водой может оказаться последним, который встретился им на пути. Она все еще не оставляла попыток привлечь к себе внимание рейнджера.

Но все ее усилия оказались напрасными, и тогда Марлена отважилась на крайние меры: она решила разозлить его, чтобы он вышел из себя и хоть как-то отреагировал на ее присутствие.

Она оскорбляла его, обвиняла в том, что он втайне желает ее, она грозила ему, ругала и делала все, чтобы он потерял терпение. Но рейнджер сидел с невозмутимым видом, прислонившись спиной к дереву, и спокойно курил сигару, пока она неутомимо расхаживала перед ним.

Наконец он легко поднялся на ноги, отбросил сигару, раздавил ее каблуком и посоветовал ей успокоиться. Но принцесса вовсе не собиралась успокаиваться.

— Знаешь, капитан, ты просто жалкий трус! Ты жесток со мной, слабой женщиной, но до смерти боишься каких-то несчастных индейцев! — в ярости воскликнула она.

— Да, тыправа, — спокойно согласился он. Она подбоченилась:

— А вот я ничуть не боюсь этих диких апачей! Вирджил пожал плечами.

— Может, тебе и нет нужды их бояться. Говорят, что апачи сами до смерти боятся сумасшедших и стараются держаться от них подальше.

Терпение принцессы лопнуло. Разъяренная, она с негодующим криком набросилась на него. Вирджил в то же мгновение схватил ее за плечи, а свободной рукой крепко зажал ей рот. Принцесса вырывалась, извивалась, лягалась, но Вирджил молча удерживал ее, пока она наконец не сдалась и не перестала сопротивляться. Рейнджер слегка ослабил тиски, но не отнял руку от ее рта. Они продолжали стоять так, сверля друг друга взглядами. И лишь когда в ее изумрудных глазах погасла ярость и слезы потекли по щекам, он отнял руку от ее рта. Сломленная и несчастная, она опустила голову на его грудь и расплакалась. Раньше она никогда не плакала. У нее просто не было повода для этого. Но, познакомившись с этим несносным рейнджером, принцесса то и дело заливалась слезами.

Теперь Марлена больше не приставала к нему с разговорами. Она была напугана незнакомыми ей доселе чувствами и не могла понять, чем они вызваны. Она всей душой ненавидела этого человека и не могла простить ему, что он обозвал ее сумасшедшей.

Но другая какая-то глупая, женская часть ее существа все еще надеялась, что этот суровый рейнджер заметит ее, обратит на нее внимание, испытает к ней физическое влечение. Ей хотелось, чтобы рейнджер воспылал к ней страстью, а она холодно отвергла бы его!

Если только она сможет это сделать.

Принцесса украдкой посмотрела на Вирджила, и вдруг ее пронзила мысль, что этот высокий, невозмутимый, самоуверенный и надменный техасский рейнджер мог бы оказаться прекрасным правителем! Он мог бы управлять королевством и подданными с той же легкостью и беспечностью, с какой покорял эти дикие, забытые Богом места, по которым они сейчас ехали. И можно себе представить, каких отпрысков он произведет на свет, если… Если она станет его женой.

Принцесса покраснела от этих крамольных мыслей и неожиданно почувствовала страх. Она боялась огромного, черноволосого, дьявольски красивого техасца с голубыми глазами. Ее пугала его суровая мужественность, его удивительная способность легко подчинять себе. Она боялась его так, как никогда не боялась ни одного мужчины.

Он совершенно заворожил ее. В нем было что-то волнующее и загадочное, и как она ни старалась, так и не могла забыть своих ощущений в ту первую ночь, когда он прижимал ее к себе и целовал, пока она не остановила его. Принцесса знала, что, если этой ночью он снова будет ее целовать, она уже не сможет оттолкнуть его.

И теперь принцесса поняла, что она должна сбежать от него сегодня же. Больше медлить нельзя.

Глава 22

Посреди выжженной солнцем пустыни, граничащей с долиной Туларосы, вождь апачей гордо восседал на нетерпеливо перебирающем копытами красавце коне. Позади него верхом на лошадях неподвижно застыли воины.

Никто из них не осмеливался заговорить или выехать вперед. Их молодой вождь уже несколько недель пребывал в дурном расположении духа. Каждый новый день, который не приносил с собой ни капли дождя, делал его еще более злым и угрюмым.

Вождь гордился своей способностью вызывать дождь. Он утверждал, что стоит ему поднять руки к небу и произнести заклинание, как небо затянут тучи и на землю прольется живительная влага.

Однако вот уже несколько месяцев, к его огромной досаде, он не мог вызвать дождь. Сколько бы заклинаний ни произносил он, стоя под безоблачным небом, ни одна капля влаги не желала падать на пересохшую землю. В летнем небе так и не появилось ни одного облачка. Драгоценные ручьи пересыхали, трава выгорала под солнцем, лошади умирали от жажды и голода.

Его воины старались не напоминать ему о его неспособности вызвать дождь. Это было небезопасно. Они также не осмеливались заговаривать о том, что тревожило их вождя даже больше, чем утраченная способность вызывать дождь.

Они слишком хорошо знали, каким жестоким становился их кровожадный вождь, когда долго оставался без вожделенной награды, доставлявшей ему огромное удовольствие. Гораздо большее, чем украденные лошади или сожженные ранчо, скальпы американских солдат или техасских рейнджеров.

Все знали, что этот огромный краснокожий индеец, имевший в резервации трех молоденьких жен, без устали шнырял по фермам и ранчо в поисках молодой белой женщины. Хорошенькой женщины. Его не привлекали худые, изможденные непосильной работой жены фермеров, чьи лица прежде времени покрылись морщинами. Он презирал толстых матрон с обвислой грудью и пышными бедрами. И он не обращал никакого внимания на женщину, если у нее были черные волосы.

Он без устали искал ту единственную женщину, которая была ему нужна, молоденькую, но не слишком. В возрасте от восемнадцати до тридцати лет.

Он уже отметил свою двадцать четвертую зиму. Этого мрачного вождя апачей, восседавшего на танцующем мустанге, звали Удар Грома.

Вождь Удар Грома гордился тем, что одно его имя наводило ужас на этих презренных бледнолицых. Его репутация становилась все более грозной после каждого опустошительного набега и каждого добытого им скальпа белого человека, который он добавлял к своим многочисленным военным трофеям. И с каждой белой красавицей, которую он считал своей личной наградой.

Удар Грома был в самом расцвете сил. О его мощи и выносливости слагали легенды. Он мог без устали пробежать двадцать или тридцать миль, мог сломать шею взрослого человека одним ударом ладони. Говорили также, что однажды на спор он поднял огромного мустанга.

Вождь Удар Грома был огромным индейцем с широкими плечами, мощной грудью и длинными мускулистыми руками и ногами. Когда его толстые губы расплывались в улыбке, на медном лице обнажались крупные белые зубы. Его нос был прямым, но слишком длинным и широким для его лица. А когда индеец злился, его огромные ноздри раздувались и дрожали, наводя ужас на соплеменников.

Впрочем, фигура индейца не была лишена красоты. Но широкое плоское лицо с большим ртом и греческим носом было уродливым, неприятным, отталкивающим. Вождь прекрасно знал, что пугал людей одним своим видом. И это радовало его. Ничто не доставляло ему большего наслаждения, чем дрожащие от страха бледнолицые.

Тело этого гиганта, прикрытое только набедренной повязкой, блестело на ярком солнце. Густые черные волосы, перехваченные на лбу белой повязкой, ниспадали на широкую спину. Резкий порыв ветра подхватил длинные черные пряди и закинул на лицо дикаря, но тот, погруженный в свои невеселые мысли, даже не заметил этого.

Его молчаливые спутники хорошо знали, что на уме у Удара Грома. Они понимали, что, пока он не отыщет то, что ему нужно, им покоя не будет. Такое уже бывало, и не раз. Эта дикая болезненная страсть требовала удовлетворения любой ценой.

И сейчас этот недуг вновь охватил их вождя. Вот уже несколько месяцев он метался по Техасу, подвергая опасности жизни своих соплеменников. И если в ближайшее время он не отыщет то, что ему нужно, они все могут погибнуть от его безрассудных поступков.

Чтобы им перестала грозить опасность, их вождь должен как можно быстрее заполучить молодую красивую белую женщину, с которой он мог бы провести несколько приятных часов или дней, пока наконец не пресытится ею. Он искал изящную, белокожую красавицу, от которой в его жилах закипела бы кровь. Покорная беспомощная игрушка, которую он мог бы раздеть догола, чтобы наслаждаться ее видом, держать в своих мощных руках, терзать и мучить, пока жизнь навсегда не покинет ее.

Вдруг Удар Грома поднял руку.

Один из дикарей в ту же секунду выдвинулся вперед и протянул вождю старую подзорную трубу, захваченную ими во время одного из набегов.

Удар Грома поднес трубу к глазам и замер. С помощью волшебных стекол он заметил на горизонте маленькое облачко пыли, быстро передвигавшееся по краю пустыни. Любопытный, но терпеливый, он смотрел в подзорную трубу и ждал. Его воины начали нервно перешептываться, а их вождь, неподвижный, как статуя, напряженно вглядывался в даль.

Воины покачивали головами, надеясь, что им не придется стоять под раскаленным солнцем весь день, но Удар Грома продолжал смотреть в трубу. И лишь через час вождь наконец опустил руку, и довольная улыбка заиграла на его толстых губах. Его орлиный взгляд, усиленный волшебными стеклами, увидел то, что он давно уже искал и, кажется, нашел.

Приятные видения поплыли перед внутренним взором вождя. Ярко горящий костер в ночной пустыне, языки пламени освещают белую нежную кожу молодой пленницы. Он видел, как от жаркого огня дрожащее тело покрывается капельками пота, и его огромные руки легко скользят по гладкой нежной коже. Языки пламени весело лизнут белую влажную плоть, а потом к ней прикоснутся его зубы.

Возможность сбежать представилась принцессе раньше, чем она ожидала.

Они ехали по сухой безводной пустыне, и Марлена заметила, что Вирджил выглядит очень усталым и больным. Его длинные черные ресницы иногда совсем закрывали прищуренные глаза. Пару раз принцесса даже подумывала: а не удрать ли ей прямо сейчас?

Но тут она вспомнила, как он говорил ей, что Ноче может догнать ее за тридцать секунд. Поэтому принцесса решила подождать более удобного случая.

Сердце ее забилось от волнения, когда, добравшись до небольших зарослей сушеницы, он предложил устроить привал. Она сразу согласилась. И когда Вирджил, вытянувшись в тени кустарника, признался, что ему требуется отдых, и спросил, может ли он доверять ей, она заверила его, что никуда не убежит.

— Мне тоже нужно отдохнуть, — устало произнесла принцесса.

— Хорошо, — прошептал он, закрывая глаза. — Давай часок поспим, а потом двинемся дальше.

— Можно мне лечь рядом с тобой?

— Нет! — быстро ответил он, открывая глаза. Ему нужен был отдых, а не утомительная изощренная пытка, поэтому он предложил ей: — Почему бы тебе не прилечь вон там… — И показал на ближайшие кусты.

Вирджил снова улегся, продолжая незаметно наблюдать за ней.

Марлена сделала вид, что тоже хочет спать и с трудом держит открытыми глаза. Вирджил тяжело вздохнул: ему придется поверить ей, у него нет другого выхода. Положив руку на грудь, он погладил ноющие ребра и моментально заснул.

Принцесса Марлена приоткрыла зеленые глаза и долго наблюдала за лежащим рейнджером. По его глубокому, ровному дыханию она определила, что он крепко спит. Но она продолжала лежать, напряженно глядя на него и боясь пошевелиться.

Даже во сне он казался опасным. Он был похож на сильное и хитрое животное, которое притаилось, но может мгновенно наброситься на нее, стоит лишь ей пошевелиться.

Принцесса подождала еще немного, а потом тихо позвала его. Ответа не последовало. Она посмотрела на его смуглое лицо, необыкновенно красивое, несмотря на черную щетину. Длинные черные ресницы лежали на щеках, чувственные губы слегка приоткрылись, показывая ровные белые зубы. Губы казались такими мягкими, теплыми и притягательными, что принцессу так и подмывало наклониться и оставить прощальный поцелуй на этих красиво очерченных губах. Она никогда не забудет то удовольствие, которое испытала в их первую ночь. Она всегда будет помнить, как сухие, обветренные губы властно прижались к ее нежному рту.

Она не должна сейчас думать об этом. Она должна помнить, что этот загорелый красавец с голубыми глазами и чувственными губами — жестокий и бессердечный техасский рейнджер, который везет ее в тюрьму.

— Капитан Блэк, — прошептала она. — Ты спишь? Он спал.

Сердце ее колотилось от страха, когда она осторожно поднялась, не сводя глаз со спящего рейнджера, а потом на цыпочках бросилась к оседланным лошадям, которые при ее приближении громко заржали.

Нахмурившись, принцесса долго гладила животных, пытаясь их успокоить, и время от времени тревожно оглядывалась. Вирджил спал.

— Пожалуйста, тише, — шепотом уговаривала Марлена лошадей.

Отвязав поводья кобылы, она решила прихватить с собой и вороного. Хорошо бы оставить рейнджера без коня, тогда у нее будет достаточно времени, чтобы добраться до Аламогордо. Он говорил, что этот поселок расположен всего в пяти или шести милях к югу.

Принцесса повернулась, пытаясь сообразить, в какой стороне находится юг. Она посмотрела на небо, но солнце не могло ей помочь, оно стояло в безоблачном небе прямо над ее головой.

Она подумала, что, может быть, вороной знает дорогу и выведет ее к поселку. Взобравшись на свою лошадь, принцесса потянула жеребца за поводья, но Ноче отказался подчиниться. Этот умный и преданный конь не мог бросить того единственного человека, которому он позволял управлять собой.

Рассердившись на упрямого жеребца и испугавшись, что тот может разбудить рейнджера, принцесса бросила его поводья на землю и сердито прошептала:

— Убирайся к черту! И забери с собой своего хозяина.

Вороной громко заржал, замахав большой головой.

Но принцессе было не до него. Решив, что юг находится слева, она решительно направила туда кобылу. Позади них жеребец громко ржал, стараясь привлечь внимание хозяина.

Принцесса испуганно съежилась в седле, молясь про себя, чтобы вороной не разбудил рейнджера.

Но Вирджил настолько устал от боли, которую причиняли сломанные ребра, и от долгой бессонной ночи, что его не разбудил бы даже пушечный выстрел. Он продолжал спать, а принцесса осторожно объехала кустарник и вскоре скрылась за горизонтом.

Глава 23

Вирджил никак не мог проснуться. Его голубые глаза приоткрылись, но тут же закрылись снова. Он глубоко вздохнул, зевнул, потянулся, потер глаза и неторопливо повернул голову.

— О Господи! — вырвалось у него. Он быстро вскочил на ноги и тревожно оглянулся. — Рыжая! — громко позвал он. — Рыжая, ты где? Подойди сюда! Рыжая, отзовись!

Ответа не было. Лишь легкое шуршание листьев кустарника, потревоженных горячим ветром, нарушало гнетущую тишину.

— Черт бы ее побрал! — пробормотал он и торопливо собрал вещи.

Он нахлобучил шляпу, стараясь не думать о том, что могло случиться с этой глупой девчонкой. На дрожащих от страха ногах он кинулся к лошадям, но увидел только Ноче. Злясь на себя, он решил отыграться на жеребце.

— Ты что, не мог разбудить меня? — Конь заржал в ответ, словно хотел сказать, что пытался это сделать. — Ну хорошо, хорошо, прости, — смягчился Вирджил, вскакивая в седло.

Ноче сразу же взял в галоп.

Стиснув зубы от страха и негодования, Вирджил наметанным взглядом окинул распростертую перед ним пустыню, проклиная про себя эту глупую женщину, из-за которой он не знал покоя ни днем, ни ночью. Сколько раз он предупреждал ее, что этот дикий край буквально кишит жестокими апачами, мексиканскими бандитами, ворами и нарушителями границ. Черт, она и без него должна была знать это. В Нью-Мексико об этом знает каждый.

Он вздрогнул, вспомнив вдруг, как сказал ей, что апачи могут ее не тронуть, поскольку обходят стороной всяких сумасшедших. Неужели она настолько глупа, что надеялась обогнуть их лагерь и остаться в живых? Господи, ну кто дергал его за язык?

Быстро осмотрев кусты и не найдя беглянки, Вирджил наклонился в седле, пытаясь обнаружить отпечатки подков, оставленные кобылой. Она направилась на юго-запад. Если он не перехватит ее раньше, ему остается только надеяться, что она не попадет в руки индейцев и благополучно доберется до Аламогордо.

Вирджил не носил часов. Он посмотрел на солнце — было уже три часа пополудни. Значит, она опережала его по крайней мере на два часа. Он пришпорил коня, и тот помчался с такой скоростью, что казалось, он летит над землей. Щурясь от яркого солнца, Вирджил часто смотрел на землю, чтобы удостовериться, что идет по следу кобылы.

Это был изнурительный жаркий день в пустыне Тулароса. Это лето вообще было необычайно жарким, в течение нескольких недель не выпало ни одного дождя, и небо было абсолютно чистым, без единого облачка. Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась голая пустыня, и лишь несколько высоких кактусов виднелось далеко впереди.

Вирджил был вне себя от злости. Она не захватила с собой воды, а в пустыне можно очень быстро погибнуть от жажды. Она наверняка нещадно обгорит к тому времени, когда доберется до Аламогордо. Если только она доберется туда. У нее нет шляпы, и ее светлая кожа покроется волдырями под этим палящим, безжалостным солнцем.

Но вдруг Вирджил резко натянул поводья и спрыгнул с коня. Его губы сжались в тонкую линию, когда он, присев на корточки, обнаружил, что следы копыт серой лошади изменили направление. Она повернула на запад.

Но хуже всего то, что к ее следам присоединились отпечатки копыт еще по крайней мере десяти лошадей. И ни одна из них не была подкована.

Апачи!

У Вирджила перехватило дыхание. Он мгновенно вскочил в седло и помчался на запад. Отличный наездник, Вирджил безжалостно погонял коня, моля Бога, чтобы он помог ему спасти пленницу.

Страшные видения мелькали перед его внутренним взором. Он видел рыжеволосую красавицу, лежавшую голой под блестящим от пота и мычащим от удовольствия индейцем, в то время как остальные дикари стоят рядом и смеются, дожидаясь своей очереди.

Вирджила начало тошнить от страха. Такого с ним до сих пор не бывало. Холодный пот струился по спине, а сердце бешено колотилось в груди. Мысль о том, что с ней может что-то случиться, была для него невыносима.

Вирджил гнал жеребца все вперед и вперед. Вороной покрылся белой пеной и начал спотыкаться от усталости.

Следы прошли в нескольких сотнях метров от расположенной в долине маленькой деревушки Ла-Лус. Но Вирджил не мог тратить драгоценное время, чтобы попросить помощи. Каждая минута была на счету.

После часа бешеной скачки Вирджил наконец натянул поводья. Огромный жеребец замедлил шаг и вскоре остановился. Вирджил спешился и внимательно осмотрел следы кобылы. От того места, где он стоял, следы вели наверх, на небольшую площадку, расположенную всего в пятидесяти метрах от него. Тайное укрытие апачей, решил он, одно из многих разбросанных по безлюдной пустыне.

Вирджил неторопливо поднялся, повертел головой и напряженно прислушался. До него донеслись тихие мужские голоса. Кровь застыла у него в жилах, и его начал бить озноб под палящим солнцем. Зная, что он не сможет спасти ее, если появится там с оружием в руках, Вирджил отстегнул кобуру с пистолетом, повесил ее на луку седла, накрыл сверху шляпой и пригладил руками мокрые от пота волосы.

— Стой на месте и отдыхай, приятель. Я вернусь, — шепнул он коню и погладил его по лоснящейся морде.

Взобравшись на скалистую гору так же легко и бесшумно, как это делают апачи, Вирджил достиг небольшой площадки и, затаив дыхание, осторожно выглянул из-за камня.

Глаза у него округлились, а рот приоткрылся от изумления.

Около десятка апачей покорно сидели на траве, а перед ними стояла рыжеволосая женщина, в слишком больших для нее джинсах. Вирджил почувствовал огромное облегчение, покачал головой и улыбнулся.

Она была неподражаема.

Высокомерно вздернув подбородок, она что-то говорила индейцам, держась с королевским достоинством. И они слушали ее, а она грозила им пальцем, разговаривая с ними так, словно отчитывала непослушных детей. Это было похоже на чудо.

Вирджил заметил, как она бросила быстрый взгляд на разрастающуюся грозовую тучу, которая появилась словно ниоткуда и теперь быстро надвигалась на них, закрывая тяжелой черной пеленой голубое небо.

Принцесса остановилась перед самым огромным и уродливым дикарем. Он узнал его. Это был Удар Грома, один из самых безжалостных индейцев, чьи издевательства над белыми женщинами стали притчей во языцех.

Вирджил едва не задохнулся от ужаса, когда принцесса, глядя в черные глаза гиганта, громко произнесла:

— Так тебе нужен дождь?

Удар Грома кивнул, зачарованно глядя на нее. Принцесса запрокинула голову, посмотрела на небо, щелкнула пальцами и приказала дождю пролиться на землю.

И вдруг благословенная влага упала на бронзовые лица индейцев. Они заулыбались, глядя на женщину с огненными волосами, которая умеет вызывать дождь.

Принцесса говорила громко и повелительно, словно они были ее слугами:

— Не притворяйтесь, будто вы не понимаете меня! Вы должны проводить меня до ближайшего города. Вы слышите? — Она помахала пальцем перед плоским лицом вождя. — Аламогордо! Ты должен отвести меня в Аламогордо. Знаешь, где это?

Испугавшись, что у вождя апачей вдруг изменится настроение и он схватит ее и изнасилует, Вирджил медленно поднялся из своего укрытия и крикнул, чтобы заявить о своем присутствии.

Все разом повернулись в его сторону. Он спустился под тихо падающим дождем на скрытую от посторонних глаз площадку, подняв руки над головой. Апачи с громкими возгласами вскочили на ноги.

Не обращая внимания на женщину, лишь бросив на нее украдкой быстрый успокаивающий взгляд, Вирджил подошел прямо к вождю индейцев и тихо заговорил с ним:

— Как вы только что видели, эта женщина обладает волшебной силой. — Рейнджер моргнул, когда капля дождя попала ему в глаза. — Вы понимаете, что это она вызвала дождь?

Удар Грома перевел взгляд с рейнджера на принцессу. Он улыбнулся и потряс огромной головой, так что длинные черные волосы рассыпались по плечам. Он растер капли дождя по голому телу и объяснил Вирджилу, что эта бледнолицая женщина ему нужна. И вождь подробно изложил рейнджеру, что собирается с ней сделать.

Вирджил испугался, но ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Это невозможно. Эта женщина принадлежит мне, но даже если бы это было не так, ты не можешь взять ее в свой вигвам.

— Ты пользуешься ею? — спросил вождь. Вирджил покраснел:

— Нет.

— Тогда ты дурак, — презрительно посмотрел на него индеец.

Смахнув с лица капли дождя, Вирджил взял принцессу за руку и осторожно притянул к себе. Не сводя глаз с плоского лица вождя, он спокойно сказал:

— Ты, конечно, видишь, что эта женщина не такая, как другие. Она — святая и не предназначена для плотских утех. Она была очень добра и показала вам свою магию. А сейчас ей надо отправляться в другие засушливые районы, чтобы делать там дождь.

Огромный индеец долго стоял молча, погруженный в свои мысли.

Удар Грома действительно поверил, что эта женщина вызвала дождь. И он знал, что раз эта женщина обладает магической силой, то было бы неправильно и даже опасно к ней прикасаться.

Вождь неожиданно улыбнулся. Он хотел бы оставить белую женщину для себя, но, к счастью, пошел дождь, и поэтому он решил их отпустить.

Вождь даже преподнес принцессе подарок — ожерелье из перьев и человеческих волос. Вирджил легонько подтолкнул Марлену, и она чуть наклонила голову, чтобы индеец мог надеть ей на шею украшение. Вирджил поблагодарил его и сказал, что взамен они дарят ему серую лошадь вместе с седлом. Нахмурившись, принцесса уж открыла рот, чтобы возразить, но Вирджил сжал ее руку, и она промолчала. Довольный подарком, Удар Грома пожал руку Вирджилу, а затем взял обеими руками маленькую ручку девушки и с восхищением оглядел ее лицо и фигуру.

Вирджил видел, что вождь колеблется. Поэтому шепотом приказал Марлене не делать резких движений. Он не спеша начал спускаться с ней вниз по склону. Прохладный летний дождь все продолжал лить. Мокрая одежда прилипла к их телам, когда они спустились с горы и приветственно помахали неподвижно стоявшим индейцам.

Глава 24

Небритое мокрое лицо Вирджила исказилось от ярости, когда он торопливо спускался вместе с принцессой к стоявшему в укрытии вороному. Грохотал гром, яркие вспышки молнии освещали потемневшее небо, летний дождь превратился в ливень, и стена дождя с неумолчным шумом падала на иссохшую землю. Принцесса сидела в седле, прижавшись лицом к груди рейнджера и крепко обхватив его за талию.

Он не произнес ни слова с тех пор, как они попрощались с индейцами, но по его плотно сжатым губам и сузившимся голубым глазам, упрямо смотревшим только перед собой, Марлена определила, что он с трудом сдерживает себя, чтобы не высказать ей все, что он о ней думает. Но она и понятия не имела, насколько он был зол.

Гнев Вирджила возрастал с каждой милей, оставленной позади. Этой безрассудной девице наконец-то удалось лишить его присущего ему хладнокровия. Никогда он не испытывал такого страха, никогда так не волновался за других. Чем дальше вороной уносил их от апачей, тем сильнее клокотала в нем ярость.

Вирджил направил коня к горам у края пустыни и около высокой скалы резко натянул поводья. Изумленный конь остановился как вкопанный. Принцесса подняла голову и вопросительно посмотрела на рейнджера. Таким она его еще не видела. Он грубо столкнул ее с лошади, и, захваченная врасплох, она, потеряв равновесие, упала в грязь. Он спешился и стоял перед ней, широко расставив ноги и поджав губы.

Потом грозный и страшный рейнджер наклонился, схватил ее за шиворот и дернул вверх с такой силой, что голова ее беспомощно качнулась. Оскалившись, как хищный зверь, он сорвал ожерелье с ее шеи и отшвырнул его в сторону, а потом крепко сжал ее плечи.

— Ты маленькая дурочка! — прорычал он. — Господи, женщина, ты напугала меня до полусмерти! Разве ты не знаешь, что, что… о Боже мой…

Его сердце бешено колотилось, на лбу пульсировала жилка. Вирджил неожиданно обнял ее и крепко прижал к груди, испытывая несказанное облегчение оттого, что она была рядом с ним, живая и невредимая. Его ярость быстро превратилась в страсть. Его руки дрожали, когда он сжал ее лицо и запустил пальцы в рыжие волосы.

Прежде чем испуганная принцесса поняла, что происходит, он наклонился и жадно впился в ее губы. Он целовал ее под проливным дождем, не обращая внимания на молнии и раскаты грома. Вирджил целовал изумленную принцессу, и наконец она ответила на его ласки с такой же жадностью и пылом, какие охватили его под этим холодным проливным дождем. Их необузданная страсть требовала немедленного выхода. Пути назад не было. Они не могли остановиться и подумать, стоит ли им делать это.

Они нетерпеливо срывали друг с друга одежду. Мокрые рубашки прилипли к телу, сильный дождь заливал их лица, но они не переставали целоваться.

— Подожди, малышка. — Он подхватил ее на руки и понес к скалистой гряде.

Принцесса обняла его за шею и целовала грудь, поросшую черными волосами.

Они добрались до высокой скалы, но Вирджил не остановился, а обогнул ее, потом наклонился и шагнул вместе с Марленой в сухую, маленькую пещеру с гладким каменным полом.

— Вирджил, — выдохнула она, и от звука ее голоса сердце рейнджера радостно забилось. — Здесь мы можем укрыться от ливня.

Довольный, он поцеловал Марлену и опустил ее на пол.

— Тебе холодно? Может, мы разведем костер и… — Он обнял ее голые плечи.

Она в ответ улыбнулась, и в зеленых глазах разгорелся огонь. И этот огонь опалил его жаром.

Принцесса стояла рядом с сильным, красивым мужчиной и бесстыдно прижималась к широкой мускулистой груди. Язык Вирджила проник в рот принцессы, а его щетина приятно щекотала ее щеки и подбородок. Представив себе, что она почувствует, если эта густая щетина прикоснется к ее груди, Марлена задрожала от сладостного предвкушения.

Потрясенная, она была так захвачена его горячими поцелуями и волнующими прикосновениями, что не заметила, как он расстегнул ее джинсы. Она лишь вздохнула, когда жесткая ткань соскользнула с бедер.

Вирджил неохотно оторвался от губ принцессы и посмотрел ей в глаза. Взяв ее за талию, он осторожно наступил на джинсы и, стянув их с ее ног, отбросил в сторону. Теперь она стояла перед ним обнаженная и не стеснялась своей наготы.

— Не отпускай меня, — прошептала она, прижимаясь к нему.

— Никогда, малышка, никогда! — поклялся он.

Его затуманенные голубые глаза жадно разглядывали ее, и она, к своему удивлению, совсем не испытывала стыда. Марлена знала, что она прекрасна, и хотела, чтобы он всегда так смотрел на нее.

— Господи, как ты восхитительна! — хрипло воскликнул Вирджил.

— Я рада, что ты считаешь меня красивой, — ответила она, и ее грудь гордо приподнялась, а розовые соски набухли и затвердели.

— Ты само совершенство, — восхищенно прошептал он. — Я хочу видеть все, малышка. Скажи, что ты позволишь мне это.

— Да, — выдохнула она.

Глава 25

Все, что произошло потом, было похоже на прекрасный сон.

В следующее мгновение принцесса лежала на своих смятых джинсах, а Вирджил был рядом с ней. Гроза набирала силу, и в пещере стало совсем темно. Она, прищурившись, с любопытством рассматривала его тело.

Вирджил все еще не снимал черных брюк. И принцесса удивилась самой себе, когда, разгоряченная его умелыми поцелуями, вдруг села, застенчиво улыбнулась и принялась расстегивать его брюки.

Вирджил лежал на боку, опираясь на локоть, и мечтал, чтобы здесь было не так темно и он мог бы лучше рассмотреть ее лицо и прекрасное нагое тело. Девушка быстро справилась с пуговицами, и вот наконец показался его живот с густыми черными волосами, но пробивавшееся на свободу мужское достоинство было еще скрыто под одеждой. Принцесса выпустила его жезл на свободу и замерла, глядя на него.

Вирджил приподнялся и, поцеловав принцессу, уложил ее на спину, потом провел языком по ее верхней губе и ласково прикусил пухлую нижнюю губку.

Вирджил взял ее руку и потянул вниз, туда, где, вырвавшись на свободу, гордо возвышалось его мощное орудие. Она ахнула и, робко прикоснувшись к нему, принялась осторожно гладить шелковистые волосы, а потом пугающую своей мощью плоть, которая пульсировала под пальцами Марлены так же бешено, как и ее взволнованное сердце.

Губы Вирджила впились в затвердевший сосок, а рука его медленно продвигалась вдоль ее изящного, разгоряченного тела. Он скользнул пальцами по ее бедру, а потом не спеша добрался до колена. Он согнул его и отвел в сторону, чтобы обеспечить себе легкий доступ к самой сокровенной части ее прекрасного тела.

Обнаженная, она лежала на полу в сладостном забвении, а летняя гроза бушевала возле самого входа в пещеру. Чувство, о существовании которого она даже не подозревала, все сильнее захватывало принцессу, и сквозь стоны она повторяла его имя.

Каждый нерв ее тела дрожал от возбуждения, и принцессе представилось, что она смотрит на себя со стороны. Завораживающее зрелище! При очередной вспышке молнии ей вдруг показалось, будто темный, опасный сексуальный хищник с жадностью набрасывается на белокожую, беспомощную и бесстыдно раскинувшуюся перед ним девственницу. Странное и постыдное зрелище, но очень эротичное.

Принцесса знала, что позволит этому огромному черноволосому зверю проглотить ее, если он захочет этого. Она не будет, да и не хочет останавливать его.

Вскоре она почувствовала, как сильная рука Вирджила ласкает ее между ног, все глубже забираясь во влажную глубину ее лона. Она и не представляла до сих пор, что когда-нибудь испытает подобное наслаждение.

Низкий хриплый голос Вирджила донесся до нее из темноты:

— Тебе хорошо, малышка?

— Да, да, — простонала она. — Не останавливайся.

Его палец продолжал скользить вокруг маленького трепещущего бутона страсти, который сейчас превратился для них в центр вселенной. Вирджил нежно сжал лепестки ее лона, потом осторожно раскрыл их и снова двинулся внутрь, забираясь все глубже и глубже.

Марлена вскрикнула и задрожала, а он продолжал ласкать ее, нежно и умело, поглаживая самые чувствительные места и медленно подводя к экстазу.

Когда Вирджил понял, что она готова принять его, он быстро разделся, и она наконец-то увидела его обнаженное тело. Высокий, стройный, смуглый, он был воплощением мужской грации и силы. Он был красив и в то же время опасен. Его возбужденная мужская плоть пугала своими размерами и скрытой мощью.

— Милая, — прошептал он, опускаясь на колени между ее ногами. Опираясь на локти, он осторожно приближался к ней. — Позволь мне любить тебя, малышка. Помоги.

Потрясенная, принцесса ласкала эту содрогающуюся мощь, не желая выпускать ее из рук. Она и понятия не имела, что Вирджил был близок к тому, чтобы достичь наслаждения, не успев войти в нее. Он стиснул зубы и задержал дыхание.

И тут впервые в своей жизни принцесса Марлена ввела твердую мужскую плоть в свое мягкое теплое лоно. Они одновременно испустили вздох наслаждения, когда Вирджил, целуя ее, начал неторопливо продвигаться глубже.

— Пожалуйста! — прошептала девушка, царапая его спину длинными ногтями, отчаянно желая, чтобы он поскорее заполнил ее.

Вирджил вошел в нее снова резким движением и принялся двигаться неспешно и ритмично, целуя ее и шепча ласковые слова.

Их учащенное дыхание, вздохи и стоны заполнили маленькое пространство пещеры, пока они самозабвенно предавались любви. Он был опытным, умелым любовником, готовым доставить ей ни с чем не сравнимое наслаждение, а она была хорошей ученицей и быстро усваивала уроки, которым он обучал ее.

— Вирджил! — вдруг воскликнула она. — О Вирджил, я… я…

— Я знаю, малышка. — Его голос прозвучал с ласковой хрипотцой. — Я буду с тобой, не бойся. Отдай это мне. Отдай мне себя.

Он оставался внутри, а она судорожно цеплялась за его плечи, снова и снова шепча его имя. Она извивалась от невероятного наслаждения, и когда закричала от восторга и счастья, Вирджил присоединился к ней, и они вместе оказались в раю.

Принцесса укусила его за плечо, когда почувствовала, что горячая волна любовного нектара заполнила ее внутри. Вирджил закричал от наслаждения и замер, прижавшись лицом к ее груди.

Принцесса улыбалась, крепко обнимая любовника. Надеясь, что он не сразу отодвинется, она обвила его ногами и прижала к груди его голову.

К ее радости, рейнджер, похоже, и не собирался покидать ее. Эти волшебные мгновения, последовавшие после такой бурной страсти, доставили ей огромную радость. Марлена поняла, что до этого момента она никогда по-настоящему не занималась любовью.

Это было впервые. И этот потрясающий восторг, который она только что пережила, тоже был для нее первым. И только теперь она узнала, почему девушки во дворце хихикали, когда шептались о радостях супружеской жизни.

Улыбаясь и потягиваясь, точно сытая кошка, она смотрела на низкий каменный потолок и была абсолютно счастлива.

Для нее это любовное приключение было настоящим откровением. В своей жизни она близко знала только одного мужчину — своего покойного мужа. Но еще в первые дни супружества она дала ему понять, что считает плотские утехи, которые сводились к его редким ночным визитам, довольно скучным занятием.

Теперь она лежала в объятиях смуглого сурового техасца возле самого входа в пещеру, где кто угодно мог сразу обнаружить их. Но это ее не волновало. Пусть хоть весь свет смотрит.

Глава 26

Принцесса Марлена испытывала сейчас сладостное, необыкновенное ощущение, которое не сможет забыть никогда. И звуки, и запахи, окружающие ее в этой пещере, останутся в ее памяти навечно.

Даже в старости она будет вспоминать этот каменный потолок, сильное мужское тело и темную красивую голову на своей груди.

Она всегда будет помнить и глубокое дыхание Вирджила, и ржание жеребца, нервно переступавшего у входа, и шум дождя, и блеск молний на черном небосводе.

Принцесса Марлена вздохнула. Она не испытывала ни вины, ни стыда. Она была уверена, что Вирджил Блэк любит ее. Это неудивительно. Все ее поклонники влюблялись в нее после одного лишь поцелуя. А Вирджилу она подарила не только поцелуй, она отдала ему свое тело и душу. И конечно, приняв такой дар, он должен был без памяти влюбиться в нее.

Лежа под своим загадочным любовником, принцесса и не подозревала о своей наивности и невежестве в сердечных делах. У нее не было и тени сомнения в том, что Вирджил любит ее. Она не думала, что может ошибиться. Он любил ее. Она верила в это.

— Прости меня за все, Рыжая, — вдруг сказал Вирджил, поднимаясь. — Это больше никогда не повторится.

Не поверив своим ушам, принцесса ошеломленно смотрела на него.

— Но… почему? Почему ты просишь прощения? — Она с трудом сглотнула и задала вопрос, который давно хотела задать: — Разве ты… не любишь меня?

Вирджил удивленно посмотрел на нее.

— Люблю? Тебя? — Он покачал головой и улыбнулся: — Господи, Королева, ты, наверное, шутишь.

Оскорбленная, она плотно сжала ноги и закрыла руками грудь. Она сидела на холодном каменном полу и дрожала от ярости. Но может, она неверно поняла его? Да, наверное, так и есть. Он не любит ее? Но как может этот мужчина, с которым она только что занималась любовью, говорить, что и не думал ее любить?

Ее охватила такая сильная боль, что она испугалась и прикусила губу, чтобы не расплакаться. Никто не смел так обращаться с ней, и никогда еще ее так не унижали.

Но она быстро взяла себя в руки. Голубая кровь взыграла в ней, страшная боль отступила, и ее захлестнула ослепляющая ярость. Принцесса подобрала свои мокрые джинсы, прижала их к себе и вскочила на ноги, оказавшись лицом к лицу с ним.

— Ты негодяй! Ты грязное чудовище! Ты жалкое подобие человека! Ты… ты…

— Да, я такой, Рыжая, — кивнул Вирджил. — И всегда был таким. Прости, я не должен был…

— Конечно, не должен был! — Она разрыдалась, чувствуя себя оплеванной. — Тебя следует четвертовать и повесить за это! — Слезы текли по ее пылающим от ярости щекам, но голос сделался ледяным, когда она предупредила: — Если ты еще хоть раз прикоснешься ко мне, Блэк, я тебя убью! Я не шучу.

— Это вполне справедливо.

Вирджила удивило, что эта глупая женщина расплакалась из-за такой ерунды. Он-то считал, что ничего особенного не произошло. Она кричала и рыдала так, словно была молоденькой доверчивой девочкой, которую соблазнил ее возлюбленный, а потом сказал, что не любит ее. Господи, это смешно и утомительно. Она явно была из тех женщин, которые могли расплакаться, если хотели чего-то добиться.

Он тяжело вздохнул.

— Пожалуйста, Рыжая, перестань плакать. Я же сказал: этого больше не повторится.

— Конечно, не повторится, ты слышишь, бессердечный сукин сын? — Ее глаза сверкали от ярости, и она обзывала его всеми грязными словами, какие только приходили ей в голову.

— Теперь мы квиты, — перебил он ее наконец. Он рассердился на нее за то, что ей удалось вывести его из себя. Никому до сих пор это не удавалось. Он решил побольнее ударить ее. — Я наконец получил то, за что хорошо заплатил в Лас-Крусесе.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь, — ответила она, прижимая к себе джинсы, словно они могли защитить ее от его оскорблений.

Вирджил почесал голую грудь и пожал плечами.

— Считай, как хочешь, Рыжая.

Он повернулся и направился к выходу.

— Куда ты идешь? Вернись! — закричала она. Вирджил оглянулся.

— Дождь уже кончился, если ты еще не заметила этого. Принцесса, выглянув наружу, увидела, что яркие солнечные лучи освещают вход в пещеру.

— Пора покидать наше убежище, — напомнил он. Боясь отпустить джинсы, она спросила:

— А моя рубашка?

— Там, где ты оставила ее, — равнодушно пожал он плечами.

Она задумалась, а потом.вспомнила, как они вдвоем стояли под проливным дождем и срывали друг с друга одежду. Господи, если бы можно было повернуть время вспять!

— Пойди и принеси ее, рейнджер! — высокомерно приказала она.

Вирджил молча посмотрел на нее.

— Ты слышал? Принеси мне рубашку сейчас же! — потребовала она, словно разговаривала со своим слугой.

Таким способом Вирджила Блэка нельзя было заставить что-то сделать. Если бы она ласково попросила его, он охотно выполнил бы ее просьбу.

— Нет.

— Нет? Что это значит?

— Сходи за ней сама.

Марлена повернулась спиной к выходу, торопливо натянула джинсы и, придерживая их руками, осмотрелась, надеясь найти хоть что-то, чем можно было бы прикрыть наготу.

Разочарованно вздохнув, она поняла, что если отпустит джинсы, чтобы прикрыть руками грудь, то они свалятся при ходьбе. Но если держать джинсы, она не сможет спрятать грудь. Немного поразмышляв, принцесса быстро нашла решение.

К черту этого капитана Вирджила Блэка! Она не собирается тайно выскальзывать отсюда, как трусиха, судорожно пытаясь прикрыться. Она принцесса и будет вести себя так, как и подобает принцессе.

Принцесса Марлена гордо вскинула голову, расправила плечи, пригладила руками спутавшиеся волосы, глубоко вздохнула и выглянула из пещеры.

Вирджил стоял возле вороного и осматривал его переднее копыто. Принцесса ждала момента, когда он посмотрит в ее сторону. Вирджил достал нож и принялся выковыривать камень из подковы коня. Справившись с этим, он убрал нож, поднял глаза и увидел ее. Удивление застыло на его лице.

Поняв, что он заметил ее, принцесса гордо выпрямилась и направилась в его сторону. Ее грудь ритмично покачивалась при ходьбе. Вирджил не мог оторвать от нее взгляда. Она видела это и ощущала волнующее тщеславие. Так, значит, она не может согреть его холодное сердце? Но зато его горячее тело не осталось к ней равнодушным.

Принцесса подошла к Вирджилу, встала перед ним, подняла изящные руки и спокойно начала укладывать волосы.

— А дождь и вправду все остудил, правда? — улыбнулась она.

Она заметила смятение в его голубых глазах, увидела, как запульсировала жилка на крепкой шее. Одна его рука сжалась в кулак, а другая с такой силой стиснула походный мешок, что побелели костяшки пальцев. Принцесса глубоко вздохнула, ее грудь приподнялась, живот втянулся, и джинсы начали съезжать вниз.

— Бог мой! — воскликнул Вирджил и схватил ее джинсы, пытаясь подтянуть их вверх.

— В чем дело, техасец? — спросила она невинным тоном, подняв к нему спокойное лицо. Облизнув губы, она проворковала: — О Боже, ты весь вспотел! Может, тебя что-то беспокоит?

Испепелив ее взглядом, он проворчал:

— Черт возьми, женщина, ты не можешь разгуливать здесь без одежды!

— Да? Так ты хочешь, чтобы я надела рубашку? — Она придвинулась ближе, прикоснувшись к нему обнаженной грудью.

— Да! — взревел он, шарахнувшись в сторону.

Она улыбнулась, просунула палец в петлю на поясе джинсов, чтобы они не съезжали, и с вызовом заявила:

— Ты хочешь, чтобы я надела рубашку, капитан Блэк, так принеси мне ее.

Он молча повернулся и через несколько секунд вернулся с грязной голубой рубашкой в руках. Сощурившись и стиснув зубы, он протянул ее принцессе, но она отказалась принять ее.

— Что еще? — пробурчал он. Его так и подмывало положить ее на колено и отшлепать.

— Если ты, капитан, хочешь, чтобы я носила эту рубашку, — ласково продолжила она, — тебе придется надеть ее на меня.

Она сложила руки на животе, сдвинула локти и от этого движения ее голые груди сошлись вместе. Марлена соблазнительно улыбнулась ему.

Но этот загадочный и непонятный техасский рейнджер повел себя совсем не так, как ожидала принцесса.

Его взгляд скользнул по ее груди, а потом поднялся к лицу. Улыбнувшись ей в ответ, он неторопливо засунул в потертую сумку, чтовисела у него на плече, голубую рубашку.

— Так тебе будет удобнее, — решил он. — Надеюсь, ты не сильно обгоришь.

Он озабоченно покачал головой и направился к своему коню.

Удивляясь, как это она умудрилась так быстро потерять завоеванные позиции, принцесса застыла на месте, не зная, что теперь делать. Рейнджер прикрепил сумку к седлу. Он что, хочет подразнить ее? Глупая шутка! Сейчас он вытащит рубашку и отдаст ей.

Но он этого не сделал.

— Готова, Рыжая? — окликнул ее Вирджил, вскочив в седло. — Мы отправляемся. — Он щелкнул языком, и конь неторопливо тронулся в путь.

Паника охватила принцессу. Этот негодяй, похоже, собирается оставить ее здесь вот так, без одежды, без воды и без лошади! Черт бы его побрал!

— Подожди! — закричала она и кинулась к нему.

Вирджил тут же натянул поводья, и жеребец остановился. Рейнджер с удовлетворением отметил, что от ее высокомерия не осталось и следа. Но она так упряма, что не помешает еще немного помучить ее.

Принцесса подбежала к нему и, сложив руки на груди, попросила:

— Пожалуйста, дай мне рубашку. Вирджил задумчиво почесал подбородок. — Нет.

— Нет? — нахмурилась она.

— Именно это я и сказал.

— Ну не будь таким ослом! — взорвалась Марлена. — Ты же знаешь, что я не могу ехать по пустыне полуодетой.

Вирджил холодно посмотрел на нее.

— Можешь.

Он наклонился, взял ее за руку и приказал ей вставить ногу в стремя. Она сразу подчинилась. Вирджил подхватил ее, приподнял, держа за талию, и его заросшее щетиной лицо оказалось на уровне ее обнаженной груди.

Он коварно улыбнулся и лукаво посмотрел на нее.

— В следующий раз, когда я прикажу тебе надеть рубашку, сделай это.

— Посмотрим! — строптиво передернула она плечами. Он промолчал, посадил ее позади себя и пришпорил коня. Принцесса ухватилась за него, чтобы не упасть, и услышала, как он охнул. Она догадалась, что задела его поврежденное ребро. Она сжала его еще сильнее, наклонилась и прошептала в самое ухо:

— Ты был прав, техасец. Без рубашки удобнее. Тебе тоже следует попробовать.

Вирджил стиснул зубы и остановил жеребца. Он достал смятую голубую рубашку и протянул ей:

— Надень ее.

— Скажи «пожалуйста».

— Пожалуйста, черт возьми!

— Отлично, — проворковала она. — Как скажете, капитан!

Глава 27

В полном молчании они пересекали тридцатимильный бассейн Туларосы, все время держа путь на восток. Гроза закончилась, земля быстро впитала влагу, и пыль снова поднималась под копытами коня. Солнце жгло немилосердно, но они не замечали этого.

Они были погружены в свои мысли.

Принцесса Марлена, как ни старалась, не могла забыть, как обнимал ее этот красивый суровый техасец, хотя он ясно дал ей понять, что это для него ничего не значит. К несчастью, это любовное приключение много значило для нее. Его прикосновения, поцелуи разбудили в ней пугающую страсть, о существовании которой она раньше не знала. И теперь она не будет счастлива, если не испытает этого вновь.

Растревоженная этими мыслями, она держалась за седло, стараясь не дотрагиваться до Вирджила. Принцесса покраснела, вспомнив о том, как кричала в невыразимом восторге. Никогда раньше она не получала сексуального удовлетворения, пока этот бессердечный техасский рейнджер не показал ей, как надо заниматься любовью. Теперь она боялась, что всякий раз при взгляде на него будет содрогаться и краснеть, думая о том, что он делал с ней, какие чувства пробудил в ее сердце.

Для Вирджила эта любовная связь была приятной, только и всего. Она оказалась подходящей партнершей, и он получил удовольствие. Он просто слегка развлекся с хорошенькой Королевой «Серебряного доллара».

И на этом можно поставить точку.

Правда, нужно признать, что это было великолепно. Она вела себя так, словно действительно влюблена в него. Она так искренне отзывалась на его ласки и поцелуи. Он жизнью готов поклясться, что ее реакция не была фальшью.

Впрочем, чего еще он мог ожидать от нее? Ведь она была певицей в салуне и к своему жалованью добавляла те деньги, которые получала, развлекая в своем номере джентльменов, когда ее любовника, Британца Боба, не было в городе. Одному Богу известно, сколько мужских спин обвивала она своими длинными, стройными ногами.

Вирджил прекрасно знал всю ее подноготную, поэтому злился на себя за то, что не мог равнодушно на нее смотреть и ему все время хотелось заняться с ней любовью. К тому же ему даже страшно было вспоминать, как он перепугался, обнаружив, что она сбежала. И какое облегчение он испытал, когда нашел ее живой в лагере индейцев.

Вирджил, прищурившись, смотрел на горные вершины, видневшиеся на юго-востоке, и не переставая думал о том, какой нежной и страстной была она в его объятиях. Он самонадеянно считал, что может заполучить ее в любой момент, когда захочет, несмотря на ее слова, что она убьет его, если он к ней прикоснется. Восемь к пяти, что сейчас он натянет поводья, прямо здесь, в центре пустыни, снимет ее с коня, займется с ней любовью среди бела дня под палящим солнцем.

Его так и подмывало это сделать, но он боялся.

Он боялся, что если она снова окажется в его объятиях, то завладеет не только его телом. Он боялся, что она будет значить для него больше, чем ему хотелось бы. Он боялся влюбиться в эту красивую рыжеволосую преступницу, которая спала со столькими мужчинами, что давно потеряла им счет.

Эта мысль неприятно задевала Вирджила. Нежеланные видения, проплывавшие перед его усталым взором, сводили его с ума. И конечно, весь его гнев был направлен на эту соблазнительную красотку, которая одна только и была виновата в его проблемах. Прежде всего не надо было соглашаться на это задание! Он — техасский рейнджер и не должен тратить свое время на эту воровку. Его дело — охранять границу вместе со своим отрядом и ловить опасных преступников.

Вдруг Вирджилом овладел ужас. До него неожиданно дошло, что эта хрупкая женщина опасна. Опаснее всех бандитов и воров, которых он поймал за годы службы. Он с удивлением понял, что она способна украсть то, до чего не доберутся ни мексиканский бандит, ни коварный индеец. Она может похитить его сердце. Но он не допустит этого. Он слишком хорошо знает женщин. После знакомства с хорошенькими и ветреными дамами его неприязнь к ним только возрастала. Он редко ошибался, когда речь заходила о представительницах прекрасного пола. И эта была такая же, как и остальные, только опаснее и коварнее других. И отныне он должен держаться от нее подальше.

А женщина, от которой Вирджил решил держаться подальше, поклялась, что больше не заговорит с этим грубым рейнджером и не позволит ему прикоснуться к себе.

Принцесса Марлена теперь молчала часами. Даже когда они остановились, чтобы напоить коня возле весело журчащего ручейка, она не сказала ему ни слова. Вирджил сначала не заметил этого. Впрочем, он и не пытался вовлечь ее в разговор.

Он наклонился, наполнил бурдюк и молча протянул ей. Принцесса взяла его и стала жадно пить воду. Вирджил лег на живот и окунул запыленное, заросшее щетиной лицо в чистый, холодный ручей.

Принцесса опустила бурдюк и посмотрела на него. Закрыв глаза, он лакал воду, как огромный кот. Она завороженно наблюдала за ним. Что-то невероятно чувственное было в этом зрелище.

Сердце ее часто забилось, на щеках выступил румянец, и она рассердилась на него. Почему он не может пить из бурдюка, как делают все? И когда наконец он напьется? Неужели он собирается лежать на берегу целую вечность?

Внезапно Вирджил перестал пить и опустил голову в воду. Когда прошло несколько долгих томительных секунд, а он все так же держал голову под водой, принцесса встревожилась. Никто не может так долго задерживать дыхание, даже Вирджил Блэк. Господи, он, наверное, утонул!

Принцесса уронила бурдюк и шагнула вперед. Но едва она хотела схватить его за рубашку, как мокрая голова Вирджила показалась из воды. Принцесса отпрянула назад, не желая показывать ему своего беспокойства.

Из-под полуприкрытых ресниц она наблюдала, как Вирджил сел на корточки, поднял руки и откинул с лица мокрые волосы. Капли воды блестели на черной щетине и длинных ресницах. Мокрая рубашка прилипла к груди, обрисовывая крепкие мышцы и маленькие темные соски.

У принцессы подкосились ноги. Ее охватило страстное желание опуститься перед ним на колени, снять его мокрую рубашку, прижаться к нему и целовать эту прекрасную грудь до тех пор, пока его сердце не заколотится в бешеном ритме, наполнившись страстью.

Вместо этого она развернулась и пошла прочь, проклиная себя за минутную слабость. Он никогда не узнает об этом.

Вирджил неожиданно окликнул ее:

— Если ты хочешь ополоснуться, то сейчас самое время. Там, куда мы направляемся, не будет ни рек, ни озер.

Принцесса развернулась и посмотрела на него.

— А если я захочу искупаться, где в это время будешь ты?

— Ты прекрасно знаешь, что я больше не позволю тебе сбежать от меня.

— Ты хочешь сказать, что будешь стоять прямо здесь и смотреть…

— Это именно то, что я хочу сказать.

— Да я лучше всю жизнь буду ходить грязной, чем позволю тебе шпионить за мной!

— Это твое решение! — Он равнодушно пожал плечами.

— Да. Кроме того, что толку мыться, если нельзя сменить одежду? Я устала от твоих вонючих вещей. Я хочу переодеться в свое платье.

— Тебе следовало подумать об этом, когда ты сбежала к апачам.

— А какое это имеет отношение к моей одежде?

— Большое, — ответил он. — Твое платье было свернуто и привязано к седлу кобылы.

Принцесса фыркнула.

— А тебе обязательно было отдавать им мою лошадь? Она отвернулась, вспомнив о своем решении не разговаривать с ним.

Больше не обменявшись ни словом, они снова тронулись в путь. Принцесса хранила молчание и тогда, когда жаркое июньское солнце начало опускаться за мрачные вершины хребта Сан-Андрее, оставшегося у них за спиной.

Но несмотря на все усилия, она не смогла сдержаться, когда они подъехали к жемчужным россыпям песка, которые она видела с обрыва.

Восхитительные Белые пески Нью-Мексико!

Восторженно глядя на огромное пространство сверкающего, как снег, песка, принцесса Марлена пыталась сдержать свои эмоции. Она прикрыла глаза ладонью и смотрела на этот фантастический пейзаж.

Блэк видел все это раньше. Много раз ему приходилось пересекать это белое царство, поэтому он прикрыл глаза и в полудреме мерно покачивался в седле. Вирджил резко дернулся от неожиданности, когда принцесса, которая больше не могла сдерживать своего восторга, вдруг попросила:

— Капитан, мы можем остановиться здесь?

— Нет.

— Пожалуйста, ну, пожалуйста! — умоляла она, забыв о своем решении не разговаривать с ним. — Здесь так необыкновенно красиво, я не могу поверить, что это все реально. Я бы хотела остановиться, чтобы набрать немного этого песка.

— Мы не остановимся.

— Но только на одну минуту! — просила она. — Только чтобы взять чуть-чуть песка на память. В моем королевстве нет ничего подобного, и мне бы…

Разозлившись, что она опять продолжала играть роль принцессы, Вирджил перебил ее:

— Твое королевство. Что это такое?

— Королевство! Я же с тобой говорю на английском! — рассердилась она.

— Ну, конечно, — поддразнил он, — особенно когда ты забываешься и начинаешь говорить со своим фальшивым акцентом.

— Мой акцент не фальшивый! Я столько раз говорила тебе, что я…

— Ну, да, да, — перебил он.

Негодующе вздохнув, принцесса умолкла. Стиснув зубы, она поклялась, что скорее эти белые сверкающие пески превратятся в снег, чем она снова обменяется хоть словом с этим грубым техасцем.

Когда солнце исчезло за горными вершинами и на небе появилась большая полная луна, принцесса все с тем же восторгом смотрела на серебряную долину. Куда ни кинь взор, всюду были призрачно-белые, завораживающие пески.

Когда Вирджил внезапно натянул поводья возле огромной дюны, где чахлые кустарники прижались к краю песчаной белой волны, принцесса заволновалась.

— Мы остановимся здесь на ночь? — спросила она, не в силах скрыть радости.

Это было бы замечательно! Она сможет набрать себе немного песка, не заботясь о том, нравится ему это или нет.

— Посмотрим, — отозвался рейнджер.

Марлену охватила надежда, когда он спешился и потянулся к ней. Он повел коня к зарослям, а она неторопливо двинулась следом.

— Ну, что? — спросила она, когда Вирджил покачал головой.

— Здесь нет воды, — ответил он.

— Ох, только и всего? Ерунда! — торопливо говорила она. — Бурдюк почти полный, а я не хочу пить, так что…

— Я думаю про Ноче. — Рейнджер посмотрел на нее. — Похоже, тебе не приходило в голову, что конь тоже хочет пить.

— Ну, да, конечно… — Она оглянулась. — Тут наверняка есть ручей…

— Нет, — решительно произнес он. — Мы поедем дальше. Как только покинем Белые пески и найдем воду, устроим привал.

Расстроенная, она сказала:

— Хорошо. Но могу я хоть немного набрать песка?

— Нам некуда его положить. — Он покачал головой. — Поехали. Незачем тратить время.

Оказавшись снова в седле, несчастная принцесса надулась и с неприязнью посмотрела на спину Вирджила. Ей хотелось плакать, когда огромный белый ковер внезапно закончился и они поскакали по привычной пустыне.

В полумиле к востоку от Белых песков они остановились. Принцесса решила, что это неплохое место для ночлега. Здесь было так сухо, что ничто не могло бы выжить. А это означало, что она может расположиться подальше от рейнджера и не бояться хищников.

Кроме него, конечно. Он был самым опасным хищником во всей пустыне.

Напряженное молчание между ними сохранялось даже тогда, когда они готовились к ночлегу. По негласному соглашению они спали отдельно, постелив одеяла подальше друг от друга. Но никто из них не мог уснуть, зная, что другой лежит совсем рядом.

Вирджил проснулся, когда первые лучи солнца согрели землю, тихо встал и подошел к спящей принцессе. При взгляде на девушку у него перехватило дыхание. Она спала тихо, ее пышные волосы разметались вокруг лица, как рыжее облако. Она была похожа на красивого ребенка, чье милое личико слегка обожгло жаркое солнце.

Вирджил бесшумно опустился на корточки, внимательно разглядывая ее, точно хрупкое произведение искусства. Ее длинные ресницы оттеняли румяные щеки, а маленький вздернутый нос придавал лицу задорное выражение.

Но больше всего восхищал рот, чудесный рот. Мягкие, нежные губы слегка приоткрылись, и он мог разглядеть небольшие белые зубки. Нижняя губа была нежной и пухленькой, а верхняя изогнута, как лук Купидона.

Вирджил облизывался, глядя на нее. Он помнил вкус этих губ, когда они занимались любовью во время грозы. Он помнил ее чистый, притягательный запах, и сердце его бешено забилось в груди.

Он даже обрадовался, когда боковым зрением уловил какое-то движение. Скорпион, высоко подняв хвост, направлялся прямо к ничего не подозревавшей девушке. Вирджил снова посмотрел на нее. Она даже не пошевелилась.

Он поднялся, быстро раздавил скорпиона, а потом, убедившись, что рядом нет других насекомых, мышей или ящериц, отошел в сторону. Ему нужно было кое-что сделать до того, как она проснется.

Ругая себя на чем свет стоит, Вирджил торопливо пошарил в сумке, нашел полупустую бутылку виски выпил остаток, сморщился, вытер губы и направился с пустой бутылкой в сторону Белых песков.

Он вернулся до того, как Марлена проснулась. Снова присев рядом с ней, он спрятал руку за спину, потом осторожно потряс ее, и принцесса, не открывая глаз, притянула к себе небритое лицо Блэка, собираясь поцеловать.

Однако она быстро очнулась и оттолкнула его.

— Убирайся! — с ненавистью вскричала она. — И держись от меня подальше!

— С удовольствием! — Вирджил быстро вскочил на ноги, продолжая держать руку за спиной. — Поднимайся, черт возьми, нам пора двигаться!

Глава 28

— Ее королевское высочество, принцесса Марлена из Харц-Кобурга.

Шепот пробежал по толпе, когда ливрейный слуга объявил о ее прибытии.

Робби Энн, под руку со своим представительным спутником, остановилась у входа в Мраморный бальный зал. Она стояла спокойно, давая возможность представителям высшего общества Сан-Антонио выразить ей свое восхищение.

Рыжеволосая актриса, с восторгом исполняющая роль принцессы, была в потрясающем платье из прозрачного зеленого шелка. Белую красивую шею украшало ожерелье из бесценных изумрудов. Эти изумруды не принадлежали принцессе Марлене. В королевской сокровищнице осталось только ожерелье из сапфиров и бриллиантов и серьги, которые принцессе подарила ее мать.

Это сверкающее, изумрудное ожерелье было подарком богатого техасца Эндрю Форестера. Один из самых могущественных и богатых горожан Сан-Антонио, этот седовласый вдовец владел целой сетью магазинов, банков и скотоводческих ранчо, разбросанных по всему Техасу. Эндрю Форестер с удовольствием предложил свои услуги принцессе на этом балу.

Все было готово к балу, когда Форестер во время утренней прогулки смог поближе подобраться к платформе, на которой улыбающаяся принцесса весело приветствовала жителей города.

Терпеливо дождавшись, когда она обратит на него свой взгляд, он громко спросил:

— Какого цвета будет на вас платье на балу?

— Зеленое, — прошептала она. — Изумрудно-зеленое. Он кивнул, улыбнулся и исчез, пока ее внимание было занято волнующейся толпой.

А вечером, когда элегантный Эндрю Форестер заехал в отель, чтобы сопровождать ее на бал, он загадочно улыбался, словно хранил какую-то тайну. Робби подумала, что он просто очень доволен тем, что она избрала его своим спутником. Она быстро усвоила, что если ты принцесса крови, то мужчины изо всех сил стремятся попасть в твое окружение.

Но она была крайне удивлена, когда, оказавшись наедине с ней в роскошном черном экипаже, Эндрю Форестер достал длинную, отделанную бархатом коробочку и молча протянул ей.

В коробочке на белом шелке лежало великолепное изумрудное ожерелье. Робби Энн изумленно уставилась на огромные камни, поблескивавшие зеленым огнем. Наконец она оторвала от них взгляд и вопросительно взглянула на улыбающегося Форестера.

— Пожалуйста, примите ожерелье в знак моей признательности за то, что вы оказали мне большую честь, выбрав меня своим спутником на сегодняшний бал, — сказал он. — Расценивайте изумруды как мой маленький вклад в вашу империю, принцесса Марлена.

«К черту империю! — подумала Робби Энн, не испытывая никакого чувства вины. — Эти камешки останутся со мной. Я их заслужила!»

Но вслух она произнесла:

— О, нет, мистер Форестер, я просто не могу, то есть мое королевство не может принять такой дорогой подарок. — Она улыбнулась самой очаровательной улыбкой, надеясь, что он будет настаивать.

— Конечно, можете, ваше высочество! Вы должны. Пожалуйста. Я обижусь, если вы откажетесь. — Он улыбнулся ей в ответ и взял ожерелье из коробочки. — Можно?

Не дожидаясь ее позволения, он застегнул ожерелье у нее на шее. Робби Энн потрогала круглые изумруды одетой в перчатку рукой и подумала, сколько же тысяч долларов стоит это чудесное украшение. Она хотела спросить, но не осмелилась. Принцессе не пристало думать о таких мелочах.

Теперь, стоя у входа в бальную залу, где сотни восхищенных глаз были устремлены на нее, Робби Энн размышляла о том, как сохранить этот подарок в тайне от своих придворных. Это ожерелье должно принадлежать ей! Очарованный джентльмен подарил его ей, и она не собирается с ним расставаться.

Никто не узнает об этом подарке. Она снимет его перед возвращением в отель. И ни Монтильон, ни эта вездесущая баронесса ничего не узнают.

И уж конечно, ничего не узнает настоящая принцесса, которая загадочно исчезла, и вот уже целые сутки от нее нет никаких известий. Одному Господу известно, где она и когда появится. Может, принцесса устала от этих условностей и решила насладиться свободой? Может, она встретила какого-нибудь обольстителя и сбежала с ним? При этой мысли у Робби Энн учащенно забилось сердце. Если настоящая принцесса Марлена не найдется, то, может быть, она сможет играть эту роль бесконечно.

Робби Энн задрожала от приятного возбуждения, когда хозяйка приема, пожилая вдова Аннабелл Бут, выступила вперед, опираясь на тросточку, и присела в реверансе перед почетной гостьей. А потом они все трое — актриса-принцесса, ее гордый спутник и счастливая хозяйка — неторопливо двинулись вдоль длинного ряда гостей.

Почетные гости кланялись ей и улыбались. Робби Энн испытывала восторг от столь лестного для нее приема. И этот восторг возрастал с каждым пожатием руки, с каждой парой устремленных на нее восхищенных глаз. Она должна была бы стыдиться своей тайной радости оттого, что настоящая принцесса так и не появилась, но на самом деле ее это не беспокоило.

Принцесса Марлена должна была приехать в Сан-Антонио ещё вчера вечером. Назначенный час прошел, но о ней до сих пор не было ни слуху ни духу. Монтильон не находил места от беспокойства и попросил Робби Энн до возвращения принцессы исполнять ее роль.

— Сколько понадобится! — ответила она, стараясь казаться взволнованной. Затем, чтобы успокоить встревоженного Монтильона, она напомнила ему: — Нет нужды беспокоиться, Монти. Ты же сам говорил, что послал за ней ее телохранителя в Клаудкрофт. Уж он-то не даст ее в обиду! С ней все будет хорошо.

Робби Энн совсем не переживала из-за того, что принцесса не появилась вовремя. Благодаря исчезновению Марлены она могла еще несколько часов наслаждаться этой волшебной сказкой. И дорогим изумрудным ожерельем.

Глава 29

Сухой, горячий ветер проносился по бескрайней пустыне. Длиннохвостые ящерицы в панике метались по выжженной земле, стараясь укрыться от палящего солнца. Огромный коршун парил в небесах, ветер и жара были ему нипочем.

Кое-где в иссушенных солнцем кустах роились пчелы, их жужжание можно было слышать издалека. А на вершине высокой скалы неподвижно сидел огромный гриф, лениво поглядывая вокруг, надеясь обнаружить какую-нибудь падаль.

Через эту безжизненную, раскаленную солнцем пустыню мчался взмыленный, измученный черный жеребец, несущий на своей спине двух человек.

Мужчина лениво развалился в седле, низко надвинув на глаза шляпу. Привычный к долгим путешествиям в любую погоду, он не обращал внимания на жаркое июньское солнце.

Женщина, которая никогда не попадала в столь тяжелые условия, страдала от зноя и была настолько измучена, что боялась не выдержать этой ужасной пытки. Пот струился по ее груди и спине, увлажняя грязную голубую рубашку. Пыль и песок прилипли к коже, вызывая нестерпимый зуд.

Мужчина и женщина, пересекавшие безводную пустыню, не разговаривали друг с другом уже несколько часов. Когда безжалостное солнце достигло зенита, она наконец нарушила напряженную тишину.

— Мы когда-нибудь доберемся до Эль-Пасо?

— Наверняка, — ответил Вирджил.

— Это не ответ, рейнджер! — рассердилась принцесса. — Мы уже должны быть недалеко от города.

— Мы уже были бы там, если бы ты не сбежала к индейцам, — проворчал он. — Это маленькое приключение добавило лишних шестьдесят миль к нашему пути.

— Ну… я ничего не могла поделать. Это не моя вина! Это все глупые индейцы. Я говорила их вождю, что не хочу ехать с ними.

— Неужели? — засмеялся Вирджил. — Господи, женщина, этот край называется Диким Западом, потому что никакие законы и правила не соблюдаются в этих местах.

— Знаешь, техасец, ты самый грубый человек, какого я когда-либо имела несчастье встретить. И не смей называть меня женщиной!

Вирджил молча пожал плечами. Они снова надолго замолчали.

Теперь в раскаленном полуденном воздухе повисла тишина, только изредка раздавались громкие крики стервятников.

Это растущее взаимное раздражение происходило из-за того, что их непреодолимо влекло друг к другу. Это влечение было настолько сильным, что им уже не удавалось его скрывать.

Двое суток миновало с той поры, как они занимались любовью в пещере во время грозы. И с тех пор они намеренно старались держаться подальше друг от друга. Но когда прошлой ночью они остановились и сделали привал, их тела случайно соприкоснулись. И этого прикосновения оказалось достаточно, чтобы разжечь их так долго подавляемую страсть. Они, забыв о своих обидах, начали обниматься и целоваться, стараясь не поддаваться безумному желанию, которое грозило их поглотить. И если одному удавалось взять себя в руки, он тут же поспешно отстранялся от другого.

На ночь они, не сговариваясь, расстелили одеяла по разные стороны костра. Они решили не заниматься любовью, но больше всего на свете хотели этого.

Даже сейчас, усталые, потные, грязные, они с трудом подавляли свою страсть. Вирджил напрягался всякий раз, когда она случайно дотрагивалась до него, и был рад, что она не видела страданиям его глазах и не знала, что он с трудом сдерживает себя. Его тело ныло от постоянного желания обладать ею, голова болела от бесконечной борьбы с самим собой. Если он не проведет час или два вдали от этой прекрасной искусительницы, то в конце концов просто сойдет с ума.

То же самое происходило и с принцессой.

Она с самого начала была очарована высоким, смуглым, красивым рейнджером, завороженная той аурой приключений, которая, казалось, обволакивала его. Даже до их близости, еще до того, как он открыл ей поразительные секреты ее собственного тела, ее неудержимо влекло к своему похитителю. Все в нем восхищало ее — и загорелое лицо, и мощная фигура, и спокойствие, и невозмутимость. Какая женщина сможет устоять, встретив такого мужчину?

А принцесса прежде всего была женщиной. Марлена узнала об этом, когда страсть смуглого незнакомца разбудила в ней дремавшие до той необыкновенной ночи тайные желания и она испытала впервые в жизни сладостное наслаждение и поняла, что соединение мужчины и женщины — это и есть сама жизнь. Было что-то фатальное в том, что именно этот красивый техасец посвятил ее в тайны настоящей любви.

Принцесса инстинктивно чувствовала, что этот человек умело открыл наглухо запертую прежде дверь ее желаний, неизвестных даже ей самой. И он вошел в эту распахнутую дверь и терпеливо повел ее за собой. Экстаз был сильным, волнующим и неповторимым, и она верила, что он продлится до конца ее дней.

Но сейчас, когда она познала такое невероятное наслаждение, она захотела испытать это потрясающе волнующее чувство еще раз. И в то же время принцесса боялась новой близости с ним. Ее тело уже безраздельно принадлежало ему, но сердце пока еще любви не познало. А вдруг она полюбит этого несносного техасца? Этого она допустить не могла.

Надеясь в душе, что этот суровый рейнджер захочет вновь заняться с ней любовью, и в то же время страдая от мысли, что этого может не произойти, Марлена закрыла воспаленные от яркого солнца глаза и молча молилась, чтобы они поскорее выбрались из этого Богом забытого места и добрались наконец до Эль-Пасо.

Вирджил, напряженно всматривавшийся в даль, заметил клубящийся столб песка, идущий со стороны Техаса, и сразу понял, что на них надвигается песчаная буря, которую гнал по пустыне сухой, знойный ветер.

Он натянул поводья, и принцесса открыла глаза.

— Что там? — сонно спросила она.

Блэк встал в стременах и со страхом смотрел на плотное облако золотистого песка, которое быстро приближалось к ним. Наконец он спрыгнул на землю.

Развязывая потертый кожаный мешок, он небрежно произнес:

— Небольшая песчаная буря, только и всего.

— О, нет! Разве ты не можешь… Господи, этого еще не хватало! — сердито воскликнула она.

— Небольшая песчаная буря даже полезна для здоровья, — заявил он. — Достаточно посмотреть на мою фигуру, чтобы понять это.

— Какая глупость! А почему мы остановились? Ты что, собираешься сидеть здесь и ждать, когда буря настигнет нас?

Вирджил достал белую рубашку. Принцесса отметила, что это та самая рубашка, в которой он был, когда похитил ее в Клаудкрофте. Он быстро разорвал ее на три широкие полосы. Две положил на седло, а потом, открыв бурдюк, намочил последний кусок ткани.

Первым делом Вирджил обвязал мокрой тряпкой пыльную морду жеребца. Другие полоски он тоже смочил водой. Одну протянул Марлене, приказав ей потуже завязать рот и нос. Потом затянул лоскут на своем лице.

— Теперь сядь в седло впереди меня и повернись ко мне лицом, — приказал он.

— Зачем?

— Так надо.

Принцесса молча повиновалась.

— А за что я буду держаться?

— За меня. — Рейнджер вскочил в седло позади нее и пришпорил коня.

Принцесса обхватила его за талию и прижалась лицом к его груди, крепко зажмурив глаза.

Буря поглотила усталых всадников и измученного черного жеребца, а твердый песок, летящий на огромной скорости, вонзался в их тела и слепил глаза. Марлена крепко обнимала Вирджила, прижимаясь к нему изо всех сил.

Но их тела оказались слишком близко.

Принцесса пришла к выводу, что совсем потеряла рассудок, обнаружив, что среди кружащегося и воющего песка, когда единственной их заботой было вырваться из этой бури живыми, она сгорает от желания к этому мужчине в маске, в чьих объятиях сейчас находилась.

Под рев и стоны ветра принцесса думала только о том, что они приняли такие позы, как будто собирались заняться любовью. Ее голова прижималась к груди Вирджила, она сцепила руки за его спиной, а ее раздвинутые ноги лежали у него на бедрах.

Марлена понимала, что он посадил ее так ради ее же блага, чтобы иметь возможность закрыть от песка своим телом.

Но думал ли он при этом, что в таком положении ей было невозможно избежать трения о его мужскую плоть? Устыдившись, что она думает о таких вещах, когда жизнь их висит на волоске, Марлена тем не менее не способна была думать ни о чем другом.

Пока вороной жеребец, громко фыркая, пробивался сквозь песчаную бурю, принцесса вскрикивала и вздыхала, стараясь не прикасаться к столь желанному крепкому телу рейнджера. Ее щеки залил румянец, когда она неожиданно обнаружила, что не она одна не могла сидеть спокойно.

Его затвердевшая плоть начала ритмично подниматься, чтобы встретить каждое ее робкое прикосновение. Сначала принцесса решила, что это случайность, но скоро поняла, что он поступает так сознательно. Осторожно и даже робко он наступал и отражал ее движения, дразнил ее, и скоро она ощутила приятное давление на свое влажное лоно.

Буря бушевала вовсю, и то же самое происходило с ними. Вскоре они уже энергично толкались и терлись друг о друга, сидя в одном седле верхом на измученном животном.

Странная, волнующая игра перестала быть игрой, когда принцесса, к своему удивлению, вдруг ощутила ту же страсть, которую испытала, когда Вирджил занимался с ней любовью в пещере.

Он видел, что происходит с ней, потому что то же самое происходило и с ним. Господи, если бы еще вчера кто-нибудь сказал ему, что он будет испытывать такую страсть к женщине и достигнет пика наслаждения, когда будет ехать вместе с ней на лошади в разгар песчаной бури!

Он не должен был выпускать свое семя, отдавшись порыву этой безудержной страсти, полностью захватившей его, но он больше не в силах был себя сдерживать.

В вихре ревущей бури и кружащегося песка они приникли друг к другу, имитируя любовные движения, пока не достигли наивысшего наслаждения и не содрогнулись в волнах экстаза. В этот момент рев и вой песчаной бури достигли максимальной силы, а затем все стихло. Буря прекратилась.

Первая мысль, которая посетила Вирджила после того, как его дыхание пришло в норму, что он не сможет добраться до Эль-Пасо, если не отдохнет от этой женщины. Он должен хоть ненадолго сбежать от соблазнительной чертовки, иначе его голова совсем перестанет соображать.

Глава 30

К пяти вечера, когда солнце еще высоко стояло в небе, они наконец достигли края пустыни, пройдя много миль с запада на восток. Вирджил молча поздравил себя. Ему удалось провести эту женщину невредимой через горы Сакраменто и пустыню Туларосы, безлюдную и безводную, кишащую ящерицами, тарантулами и гремучими змеями. Женщина не пострадала в этом путешествии, а вот он… За пятнадцать лет службы он не получил ни царапины, но за три дня, проведенные с ней, у него оказался оцарапан подбородок, разбито ухо, подбит глаз и сломаны ребра.

Вирджил ощутил небывалое облегчение, когда натянул поводья возле невысоких грушевых деревьев и стройных раскидистых пальм, растущих у подножия гор. Еще большее облегчение охватило его, когда он осознал, что эта привлекательная, но причиняющая массу неудобств женщина на несколько благословенных часов окажется вдали от него.

Любопытная принцесса, теперь снова сидящая за его спиной, захотела узнать, почему они остановились. Она заглянула через его плечо и едва не запрыгала от восторга.

— Мы едем туда? — спросила она, заговорив впервые за последний час.

Вирджил, не оборачиваясь, пробурчал:

— Если ты обещаешь хорошо себя вести и не ссориться хотя бы до утра, мы проведем эту ночь в Тьерра-дель-Энканто. Ну как?

— Это гостиница? — спросила она, разглядывая двухэтажное светлое здание, стоявшее у подножия гор.

— Нет, это частный дом.

Пока они ехали по длинной дороге, усыпанной гравием и обсаженной высокими пальмами, Вирджил пояснил, что дон Амондо Ривас — его старинный верный друг, владелец обширного ранчо и он будет очень рад приютить их на ночь.

— А как ты ему меня представишь? — спросила принцесса.

— Амондо не любопытен, — ответил Вирджил. — Он не будет задавать лишних вопросов. Ты будешь той, кем я тебя представлю.

— Ну, тогда будь добр, сказать ему, что я…

— Не начинай опять этой ерунды насчет принцесс, — раздраженно перебил он. — Решим так. Ты будешь мисс Джонс.

— А как мое имя?

— Эва, — ответил он так быстро, что принцесса насторожилась.

— Эва? Так зовут одну из твоих…

— А вот и сам Амондо, — перебил ее Вирджил и приветливо помахал рукой.

Принцесса увидела широко улыбавшегося мексиканца, который спешил им навстречу. Высокий крепкий мужчина с проседью в коротких волосах, с тонкими усиками, черными блестящими глазами и смуглым мальчишеским лицом, дон Амондо Ривас сразу понравился принцессе.

Вирджил снял Марлену с коня и затем спрыгнул сам.

Сияющий Амондо Ривас приветливо похлопал Вирд-жила по спине и тепло пожал ему руку.

— Капитан! — Черные глаза Риваса сияли от радости. — Добро пожаловать в Тьерра-дель-Энканто! Как давно ты не навещал нас!

— Рад видеть тебя, дон Амондо, — ответил Вирджил и кивнул на принцессу: — Разреши представить тебе мою спутницу, мисс Эву Джонс. Эва, это мой очень близкий друг, дон Амондо Ривас.

— Ах, сеньорита Эва! — Дон Амондо взял девушку за руку. — Рад познакомиться с вами!

Ее первым желанием было поправить мексиканца, сказать ему, что она сеньора, а не сеньорита, но Вирджил взглядом остановил ее.

— Я тоже очень рада, сеньор Амондо, — улыбнулась принцесса.

Дон Амондо поцеловал ей руку и снова расцвел в улыбке. Этот дружелюбный мексиканец ни взглядом, ни словом не выказал удивления, увидев ее одежду и грязные, спутанные волосы. У него были безупречные манеры.

Отпустив ее руку, дон Амондо радостно потер ладони.

— Не представляете, как я рад вашему появлению! — Он повернулся к принцессе: — У меня большая шумная семья, но сейчас они уехали в Чихуахуа-Сити. Они там уже две недели, и в доме очень пусто и тихо. Мне так одиноко, но теперь появились вы и составите мне компанию. Надеюсь, вы останетесь на несколько дней?

Он посмотрел на Вирджила, нежно взял принцессу под руку и направился к своему дому.

— Только на одну ночь, приятель, — ответил Вирджил.

— Нет-нет, это так мало! — воскликнул дон Амондо. — Соледад вместе с детьми вернется только завтра. — Он бросил умоляющий взгляд на капитана. — Ты ведь захочешь увидеться с ними, правда, капитан?

— Ну, конечно. Но у нас с мисс Джонс есть определенные обязательства. Мы должны уехать рано утром.

Намеренно заговорив очень громко, чтобы мог слышать шедший позади Вирджил, дон Амондо обратился к принцессе:

— Вы должны поговорить с капитаном и убедить его остаться на несколько дней. Вы ведь попробуете, сеньорита Эва? — Принцесса промолчала, и он повторил: — Сеньорита Эва?

— О да, — ответила она смущенно, забыв о том, что ее зовут «сеньорита Эва». — Я попробую…

Вирджил громко кашлянул сзади.

— Но мы должны уехать утром.

— Как жаль, — грустно протянул дон Амондо. — В таком случае обещайте попросить капитана Блэка еще раз привести вас в Тьерра-дель-Энканто, чтобы вы могли подольше погостить здесь. А теперь я покажу вам ваши комнаты.

Огромный дом был окружен кустами красных и розовых роз. В закрытом дворике шумел фонтан и кто-то тихо играл на гитаре.

Усадьба поражала своим ухоженным видом.

Садовники ухаживали за растениями, превратив окрестные земли в маленький рай. Это был настоящий оазис между высокими горами и жаркой пустыней.

Вышколенные слуги содержали многочисленные комнаты в безупречном порядке. Нигде не было видно ни соринки. Свежие цветы, которые меняли ежедневно, украшали все тридцать комнат, и их приятный аромат, смешиваясь с запахом лимонного масла, которым полировали деревянную мебель, наполнял дом.

Умелый повар, выписанный из ресторана Барселоны несколько лет назад, и полдюжины поварят готовили восхитительные блюда. И был еще один повар, который в любое время дня и ночи мог подать дону, донье или кому-нибудь из восьми детей Ривасов их любимое блюдо.

Все они: и садовники, и прислуга, и повара — исполняли свои обязанности быстро и бесшумно, и их почти не было видно.

— Пожалуйста, проходите в зал… — гостеприимно произнес хозяин.

Вирджил покачал головой.

— Как ты видишь, мы довольно грязные.

— О, простите меня! — извинился мексиканец. — Я так рад встрече с вами, что совсем забыл о хороших манерах. — Он посмотрел на принцессу. — Вы хотите принять ванну, да?

— О, это было бы чудесно! — обрадовалась она, предвкушая наслаждение, которое ее ждало.

— Да-да. — Дон Амондо щелкнул пальцами — молоденькая служанка появилась мгновенно. — Консуэла, пожалуйста, проводи сеньориту в комнату для гостей и приготовь для нее ванну. — Он повернулся к принцессе: — У меня дочери самого разного возраста, сеньорита Эва. И я уверен, что вам что-нибудь подойдет из их одежды.

— Вы очень добры, — смутилась принцесса. Дон Амондо улыбнулся:

— Сейчас только половина шестого. У вас два с половиной часа, чтобы отдохнуть перед обедом.

— Звучит заманчиво.

Не взглянув на Вирджила, Марлена последовала за Консуэлой вверх по лестнице.

На широкой верхней площадке служанка повернула в южное крыло и повела принцессу по прохладному, темному коридору. Возле предпоследней двери она остановилась и открыла ее.

Принцесса вошла в красиво обставленную комнату и облегченно вздохнула. Высокие, до потолка, окна выходили во двор, засаженный розами. У стены стояла огромная кровать с резной спинкой из темного дерева. На желтом шелковом покрывале лежали горкой полдюжины больших пуховых подушек в желтых наволочках с белой вышивкой. Принцесса радостно вздохнула, оглядывая кровать. Сегодня она будет спать, как ребенок. И одна. Она запрет дверь, и этот красивый рейнджер не сможет потревожить ее сон.

Отдохнуть от Вирджила Блэка хотя бы два с половиной часа — это именно то, что ей нужно. В его присутствии она теряла способность трезво мыслить. И если ей когда-нибудь и требовалась ясность ума, то сегодня был как раз тот самый случай.

— Сеньорита? — Консуэла прервала размышления принцессы. — Ваша ванна готова.

— Спасибо. — Принцесса торопливо начала раздеваться.

— Пока вы будете принимать ванну, я приготовлю несколько платьев, из которых вы сможете выбрать то, что вам подойдет.

Торопясь поскорее окунуться в теплую воду, принцесса кивнула и поспешила в ванную, которая оказалась такой же просторной, как и спальня. Комната была выложена белой и желтой плиткой. Желтые розы в белой фарфоровой вазе распространяли приятный аромат. Голубое небо виднелось в окне прямо над огромной белой ванной, и яркие солнечные лучи отражались в прозрачной воде, оставляя другую часть комнаты в тени.

Пушистый желтый ковер устилал пол, а мягкие белые полотенца аккуратной стопкой лежали на полке. Большое зеркало занимало одну стену ванной, и принцесса обнаружила, что, сидя в ванне, она сможет увидеть свое отражение.

Это было первое зеркало, в которое она могла посмотреться после всех приключений. Марлена подошла к нему и принялась внимательно разглядывать свое отражение. Она очень изменилась. Ее волосы, которыми она всегда так гордилась, висели сальными прядями, и принцесса подумала, что ей вряд ли удастся их отмыть. Но если даже она вымоет, то что с ними делать дальше?

Намотав рыжую прядь на палец, она начала придирчиво разглядывать свое тело. Принцесса, по правде говоря, не уделяла своей фигуре большого внимания. Конечно, она старалась не полнеть, но лишь для того, чтобы можно было носить любимые платья. До сих пор, кроме горничной, никто не видел ее голой, даже ее покойный муж.

А вот теперь, стоя у зеркала, принцесса рассматривала свою грудь, отметив, что розовые соски были большими и мягкими. Ее взгляд переместился на тонкую талию, которую она всегда стремилась подчеркнуть в одежде. Затем она оглядела плоский животик и белые бедра и наконец полюбовалась длинными стройными ногами.

Она повернулась и через плечо стала рассматривать длинную изящную спину и круглую попку. И вдруг ее щеки залились румянцем, когда она поняла, что именно Вирджил Блэк пробудил ее интерес к собственному телу. Она смотрела на себя оценивающе, пытаясь увидеть себя его глазами и понять, нашел ли он ее красивой, когда они лежали рядом обнаженные. Если бы он сейчас вошел в комнату и увидел ее, понравилась бы она ему?

Принцесса резко тряхнула головой, чтобы прогнать крамольные мысли, и шагнула в ванну. Погрузившись в мыльную пену, она поклялась, что перестанет о нем думать, как только смоет с тела следы его прикосновений.

Она напомнила себе, что в ней течет королевская кровь и он недостоин даже ее мизинца. Этот красивый, но опасный мужчина похитил ее, напугал до полусмерти, и теперь она полностью зависит от него. Так разве она может перестать о нем думать? Оказавшись с ним наедине в этих диких краях, она… то есть они…

Но теперь все осталось позади. Когда они снова вернутся к цивилизации, ей будет гораздо легче противостоять ему. Она уже поняла, какой он на самом деле — бессердечный, черствый, неопрятный. А такие мужчины никогда не привлекали ее внимания.

Принцесса провела несколько драгоценных часов вдали от Вирджила, перебирая в памяти неотложные обязанности, которые ждут ее, и думая о верных подданных, которые зависят от нее. Скоро она вернется домой, в Харц-Кобург, в уютный и спасительный высокогорный замок, где она родилась и где прошла вся ее жизнь.

И о несчастьях, которые произошли с ней в Америке, она будетвспоминать как о кошмарном сне и постарается поскорее о них забыть.

Когда пробило восемь часов и настало время спуститься к обеду, принцесса была во всеоружии.

В изящном голубом платье с глубоким вырезом, отделанным нежным белым кружевом, она опять чувствовала себя принцессой. Под платье была надета пышная нижняя юбка из белого шелковистого сатина, на длинных красивых ногах — шелковые чулки и вышитые бархатные туфельки.

Волосы ее были чистыми и блестящими. Она гордилась тем, что впервые в жизни сама вымыла голову. Ей также было приятно сознавать, что она помогала умелой служанке уложить ее чистые волосы. Это было так забавно! Они обе смеялись, как девочки, когда расчесывали, завивали и укладывали блестящие рыжие локоны в затейливую прическу.

При помощи дорогих кремов, масел и пудры ее обгоревшее на солнце лицо снова стало белым, как всегда. Губная помада сделала ее губы мягкими и соблазнительными.

Остановившись на верхней площадке, принцесса сделала глубокий вдох и удостоверилась, что ее хладнокровие полностью вернулось к ней. Ей больше не нужно думать о сексуальной привлекательности Вирджила. Она ни за что не подпустит его к себе. Пусть даже и не надеется!

Этот смуглый, загадочный рейнджер теперь не представляет для нее угрозы.

Глава 31

— Ах, сеньорита Эва! — восхитился дон Амондо, ожидавший ее внизу. — Как прекрасно вы выглядите! Вам так идет это платье!

Улыбнувшись, принцесса спустилась по покрытой ковром лестнице, приняла предложенную руку и ответила:

— Если это и так, то лишь благодаря вашей дочери Сорайе. — Она прикоснулась к нежным кружевам, которыми был отделан вырез платья. — Надеюсь, она не будет против, что я позаимствовала его?

— Нет, конечно! Сорайя очень милая и добрая девушка. — Он преисполнился отцовской гордости, когда заговорил о своей восемнадцатилетней дочери. — Надеюсь, что когда-нибудь вы с ней познакомитесь.

— И я тоже.

— А теперь пойдемте, капитан ждет нас в зале. Хозяин усадьбы привел принцессу в зал, когда жаркое летнее солнце уже опускалось за высокие горы. Лампы горели очень ярко, освещая середину огромного помещения, а в углах царил полумрак. В дальнем конце зала, возле холодного камина, повернувшись спиной к двери, стоял мужчина.

— А вот и мы, — объявил дон Амондо.

Вирджил Блэк неторопливо повернулся и, помедлив, шагнул к Марлене. Принцесса споткнулась и упала бы, если бы не держалась за руку дона Амондо.

Она поняла, что была наивна, предполагая, будто Вирджил останется таким же, каким она в последний раз видела его пару часов назад. Ничто не могло ее так удивить, как этот новый незнакомый рейнджер.

Он неподвижно стоял у огромного камина, одетый так элегантно и безупречно, что у принцессы перехватило дыхание от одного взгляда на этого невероятно красивого мужчину.

Густые черные волосы были подстрижены, вымыты и зачесаны назад. Черная щетина исчезла, смуглое лицо было гладко выбрито и сияло здоровым румянцем. Яркая красная полоса, оставленная ее ногтями, тянулась по подбородку. Правое ухо украшала ссадина — тоже ее рук дело.

Голубые глаза Блэка ярко сверкали на темном лице, а на прекрасно очерченных губах застыла притягательная улыбка.

Вместо пропотевшей черной рубахи и грязных брюк на нем был нарядный черный мексиканский костюм с белоснежной шелковой рубашкой. Вокруг шеи был повязан алый шарф. Короткий жакет-болеро туго обтягивал широкие плечи, оставляя открытой мускулистую грудь, петлицу жакета украшала пурпурная роза. Сквозь тонкий шелк белой рубашки можно было увидеть темные волосы и бронзовую кожу.

У принцессы перехватило дыхание, она с трудом сдержалась, чтобы, презрев все условности, не броситься в его объятия.

— Эва, дорогая, — улыбнулся ей Вирджил.

— Капитан. — Ей вдруг показалось, что в комнате нечем дышать.

Вирджил в приветственном жесте поднял бокал с вином, залпом осушил его, не сводя глаз с принцессы.

В ту минуту, когда он увидел ее в зале, он уже знал, что больше не сможет расстаться с ней. Он должен снова заняться с ней любовью. Никогда еще она не была столь вызывающе красивой. В этом платье она выглядела очень юной и невинной. Можно было подумать, что ей не больше восемнадцати, настолько свежим было ее лицо и такой по-девичьи тонкой была ее фигурка. Широкая кружевная лента, которой был отделан вырез платья, обвивала ее мраморные плечи. Это же кружево низко открывало грудь, которая слегка поднималась при каждом вздохе. Вирджил заставил себя сохранять спокойствие и едва удержался, чтобы не подойти к ней и не прижаться губами к белой ложбинке, разделяющей ее совершенные, соблазнительные груди.

Они стояли друг против друга в ярко освещенной зале, и их глаза сказали друг другу то, что не могли произнести их губы: «Давай поскорее покончим с обедом и займемся любовью».

Дон Амондо, с удовольствием рассказывавший им о последних новостях, не заметил, что они только кивали или односложно отвечали на его вопросы, поглощенные охватившей их страстью. Амондо Ривас любил поговорить, поэтому был рад тому, что гости так внимательно слушали его.

— Пойдемте к столу. — Он радушно распахнул двери в столовую.

— Конечно, — в унисон произнесли Вирджил и принцесса.

— Похоже, вы здорово проголодались, а?

— О, да, — признала принцесса.

— Точно, — произнес Вирджил, не сводя глаз с Марлены.

Но за длинным столом наслаждался едой только сам хозяин. Принцесса, сидевшая напротив Вирджила, совсем потеряла аппетит. Она отпила холодного вина из хрустального бокала и машинально водила по тарелке серебряной вилкой, с едва скрываемой страстью глядя на сидевшего напротив мужчину.

Его аккуратно причесанные волосы блестели, как вороново крыло, при свете свечей, а в глазах таилось обещание счастья. Принцесса торопливо опустила глаза, испугавшись, что может не выдержать этой пытки. Уже не в первый раз она отметила, какие у Вирджила красивые руки. В этих сильных, загорелых руках с длинными пальцами и чистыми квадратными ногтями чувствовались мощь и нежность. Эти руки умели доводить ее до экстаза одним лишь прикосновением.

Обед, состоявший из нескольких перемен, тянулся бесконечно. Хозяин болтал без умолку. Его рассказы наконец заинтересовали принцессу, поскольку большинство из них так или иначе имели отношение к Вирджилу Блэку, мужчине, с которым она была близка, но о котором ничего не знала. Зато жизнерадостный мексиканец прекрасно знал Вирджила и восхищался им.

Положив вилку рядом с фарфоровой тарелкой, дон Амондо сказал:

— Если бы не этот большой, смелый американец, я бы никогда не увидел моего милого сынишку.

Вирджил откашлялся и быстро сменил тему:

— У тебя на ранчо сейчас много жеребцов, Амондо?

— Позволь, капитан, — перебил его Амондо. — Я хорошо знаю тебя и уверен, что ты никогда не рассказывал сеньорите о спасении моего сына. — Он повернулся к принцессе: — Ведь так?

— Не рассказывал. — Принцесса взглянула на Вирджила, а затем с любопытством посмотрела на дона Амондо: — Пожалуйста, расскажите вы.

Амондо улыбнулся, глядя на нахмурившегося Вирджила.

— Ты слишком скромен, мой друг. — А принцессе он сказал: — Донья Соледад, моя красавица жена, говорит, что капитан — самый смелый человек, которого она когда-либо встречала.

Принцессе хотелось услышать эту историю, а дону Амондо не терпелось рассказать ее. Вирджил потянулся к бокалу. Дон Амондо помолчал немного и наконец заговорил:

— Сколько буду жить на этой земле, столько и буду помнить тот ужасный день. — Он откинулся на спинку кресла и устроился поудобнее.

Принцесса придвинулась к столу, боясь пропустить хоть слово. Амондо оказался великолепным рассказчиком.

— Это произошло всего несколько месяцев назад, когда я подарил своему младшему сыну, Рамону, на его четырехлетие маленького пони. В то холодное мартовское утро мы с Рамоном находились в дальнем конце нашего ранчо. Я учил его ездить верхом и знал, что если мы останемся у кораля, то старшие братья и сестры будут дразнить Рамона. Вы знаете, как это бывает!

— Да, — ответила принцесса, подумав, что не имеет ни малейшего понятия об этом, поскольку у нее никогда не было братьев или сестер.

— Соледад очень сердилась на меня в то утро за то, что я не хотел обучать мальчика около дома. Но она женщина, так что, возможно, — надеюсь, вы простите меня за эти слова — она не совсем понимает, как легко можно уязвить гордость мужчины. Я объяснял ей, что гордость Рамона будет сильно задета, если он упадет с пони на глазах у своих братьев и сестер, а также всех пастухов.

Принцесса кивнула.

— Но я не рассчитал. — Амондо взмахнул смуглой рукой. — Нас окружила банда апачей, когда мы с Рамоном оказались далеко от дома. В ту же минуту я понял, что им был нужен мой сын, мой мальчик, Рамон. — Амондо содрогнулся, вспоминая тот ужас. — Рамона вырвали из моих рук и посадили в седло к одному дикарю. Бандиты забрали его пони и моего мустанга, и я остался один. Они поскакали в горы, а я бежал за ними как сумасшедший и умолял взять меня вместо моего сына. Я видел, как Рамон повернулся в седле и смотрел на меня, изо всех сил стараясь не плакать. — Неожиданно дон Амондо рассмеялся: — Мой четырехлетний сын оказался настоящим мужчиной, не то что его отец. Он не плакал в отличие от его испуганного отца. А я рыдал, кричал, и, думаю, апачи сочли меня слишком надоедливым, потому что один из этих негодяев вернулся и с силой ударил меня прикладом ружья.

Амондо рассказывал о том, как он успокаивал безутешную мать похищенного ребенка. Он сказал принцессе, что Вирджил Блэк в одиночку отправился в горы к апачам и торговался с ними за жизнь маленького мальчика.

Принцесса, завороженно слушая эту историю, не проронила ни слова. Она взглянула на Вирджила, который не знал, куда деваться от смущения. И это делало его еще привлекательнее. Другие мужчины бравировали бы своей храбростью.

— Я никогда не забуду, — заключил расчувствовавшийся дон Амондо, — тот серый рассвет после долгого и безнадежного дня и капитана Блэка, который ехал с моим дорогим мальчиком на руках.

Принцессу глубоко тронул этот рассказ. Она попыталась представить себе Вирджила с ребенком на руках, но у нее ничего не получилось. Зато ей очень легко удалось представить себя в его сильных объятиях. Она знала, что это не просто мечта, поскольку видела, что Вирджилу так же не терпится ее обнять.

— Да, — заключил дон Амондо, снова взяв нож и вилку, — мы пережили вместе и хорошие, и плохие времена, не правда ли, друг мой?

— Хороших было больше, — ответил Вирджил и кивнул, когда слуга снова наполнил его бокал вином.

— У меня есть несколько тысяч акров земли, которую Испания может уступить за символическую плату. Это недалеко от Тьерра-дель-Энканто. Там проходит подземный водоносный слой, и банки Эль-Пасо готовы дать Вирджилу кредит на льготных условиях, чтобы он мог обзавестись собственным ранчо. Но он пока отвергает мое предложение.

Вирджил ничего не ответил.

— Ну хорошо, может, когда-нибудь ты передумаешь. Ты же не можешь всю жизнь быть рейнджером!

Вирджил молча пожал плечами.

Амондо принялся увлеченно рассказывать о своем ранчо, с гордостью сообщив принцессе, что все его дети умелые, ловкие и трудолюбивые, как и их отец.

К тому времени когда подали десерт, изнывавшая от нетерпения пара уже начала подумывать, что этот обед никогда не кончится. Зная, что пирог с ягодами был последним блюдом, принцесса и Вирджил с энтузиазмом накинулись на него.

— Не хотите ли еще пирога? — спросил дон Амондо.

— О нет, благодарю вас, дон Амондо, — ответила принцесса. — Я сыта.

— А ты, капитан?

— Я тоже сыт, спасибо. Все было очень вкусно.

— Но вы оба ели, как птички! — Дон Амондо удивленно посмотрел на них, тряхнув серебряным колокольчиком. — А для меня одного куска пирога всегда мало.

Девочка-служанка внесла в столовую маленький серебряный поднос, на котором стояло хрустальное блюдо с пирогом.

Наслаждаясь десертом, Амондо успевал рассказывать им и другие случаи из жизни рейнджера. Принцесса начала нервничать, а Вирджил то и дело украдкой поглядывал на большие часы, стоявшие на каминной полке.

Наконец обед закончился, и все покинули столовую.

— Это был чудесный вечер, дон Амондо! Надеюсь, вы не сочтете меня невежливой, если я поднимусь наверх. Я так хочу спать, что у меня слипаются глаза. — Принцесса улыбнулась ему.

— Да, конечно. — Хозяин усадьбы был очень любезен. — Это был трудный день для вас. Так что поднимайтесь к себе и отдохните.

Часы в холле пробили десять, когда принцесса пожелала мужчинам спокойной ночи и, приподняв свои юбки, направилась к лестнице.

— Я тоже засыпаю на ходу. — Вирджил посмотрел на хозяина. — Пожалуй, я пойду…

— Нет-нет! — запротестовал Амондо. — Сначала мы выпьем по стаканчику бренди и выкурим по сигаре.

Принцесса, поднимаясь по лестнице, слышала их разговор и молила Бога, чтобы Вирджил отказался от предложения хозяина. Ей не терпелось оказаться с ним наедине. Лицо ее исказила недовольная гримаса, когда она услышала его спокойный ответ:

— Хорошо. Но только по одной.

Глава 32

А в это время Ганс Ландсфельт, телохранитель принцессы Марлены, ворвался в здание телеграфа в Эль-Пасо.

Стоявший за стойкой круглолицый, аккуратно одетый служащий поднял голову и увидел перед собой гиганта с многочисленными синяками и ссадинами на лице и руках. Одежда на нем была грязной и рваной, а волосы всклокочены.

— Интересно, а как выглядит другой, а, приятель? — ухмыльнулся служащий.

— Никого другого не было, и я тебе не приятель! — проревел Ганс Ландсфельт. — Дай мне скорее бумагу! Я должен срочно послать телеграмму.

— Я здесь именно для этого, — последовал невозмутимый ответ.

В Сан-Антонио была уже половина одиннадцатого ночи, когда Монтильон, беспокойно расхаживавший по элегантному номеру гостиницы «Менгер», услышал громкий стук в дверь.

— Телеграмма! — раздался голос посыльного.

Кровь отхлынула от лица Монтильона, сердце тревожно заколотилось в груди, он пронесся через комнату и нетерпеливо распахнул дверь.

Посыльный в красивой униформе вручил ему желтый конверт.

— Мне приказано дождаться ответа.

Не обращая на него внимания, Монтильон разорвал конверт и, развернув дрожащими руками телеграмму, прочитал:

Марлена арестована техасским рейнджером. Какая-то ошибка. Ошибочное сходство. Марлена в безопасности и невредима. Рейнджер везет ее в тюрьму в Эль-Пасо. Следует ли мне…

Далее в телеграмме объяснялось, как это произошло и почему. И как он, Ганс, добрался до Эль-Пасо после всех обрушившихся на него несчастий. Он сообщал, что прошел пешком большую часть пути. В заключение пристыженный телохранитель спрашивал, что ему делать.

— Ничего! — гневно воскликнул Монтильон.

— Что там, Монти? — Баронесса услышала его голос и вошла к нему, на ходу завязывая пояс халата.

— Принцесса, — ответил он. — Она на пути в Эль-Пасо!

— Слава Богу! Она цела? — спросила обеспокоенная баронесса.

— Похоже на то! — Монтильон торопливо направился к столу, чтобы написать ответ.

— Я посылаю две телеграммы, молодой человек, и хочу взять с вас слово, что они обе будут отправлены до полуночи! — Монтильон протянул бланки посыльному.

— Конечно, — ответил паренек, аккуратно укладывая в сумку важные послания.

Одно из них предназначалось Гансу Ландсфельту, где ему предписывалось пойти в штаб техасских рейнджеров в Эль-Пасо, объяснить, что случилось, и ждать появления ее высочества. Другое было адресовано старшему офицеру в штабе рейнджеров в Ислете.

Закрыв за посыльным дверь, Монтильон повернулся к баронессе и облегченно вздохнул.

— Начинайте паковать вещи.

Кивнув, баронесса потуже стянула пояс халата и молча вышла.

Незадолго до полуночи после своего заключительного появления в обществе Сан-Антонио рыжеволосая и зеленоглазая актриса, исполнявшая роль принцессы, вернулась в отель. Сначала она удивилась, что в такой поздний час в ее номере царила суматоха, но тут же все поняла. Она вопросительно посмотрела на Монтильона.

— Хорошие новости наконец-то! — радостно воскликнул он. — Принцесса Марлена жива! Она жива и, кажется, невредима! Разве это не замечательно?

— Да, — ответила Робби Энн, чувствуя, как земля уходит у нее из-под ног. — Просто здорово! — Она заставила себя улыбнуться. — Полагаю, для меня это означает, что занавес опущен, шоу закончилось, мне пора собирать свои вещи и отправляться восвояси.

— Нет, все не так! — Монтильон ласково улыбнулся. — Как мы выяснили, принцесса сейчас на пути в Эль-Пасо. Так что мы меняем наш маршрут. Вместо того чтобы ехать в Галвестон, мы отправляемся в Эль-Пасо.

— А что буду делать я?

— Ты поедешь с нами в Эль-Пасо.

— Зачем?

— На случай, если принцесса не появится так скоро, как мы ожидаем, ты сможешь продолжить играть ее роль. Я уверен, что смогу организовать несколько благотворительных балов и в Эль-Пасо…

Робби перебила его:

— Монти, а тебе не приходило в голову, что техасский рейнджер, который схватил принцессу, разыскивал меня?

— Да, приходило, — спокойно отозвался Монтильон. Певица передернула обнаженными плечами.

— Я полагаю, ты ждешь, что я все расскажу тебе?

— Нет, — ответил Монтильон. — Нет, пока ты сама этого не захочешь.

Она нахмурила темные брови:

— Я… я совершила несколько ошибок.

— Каждый из нас совершает ошибки, — вздохнул Монтильон. — Ты мне очень нравишься. — Он помолчал. — Когда все это закончится и принцесса займет свое место, я постараюсь помочь тебе. Если ты действительно попала в беду, я посмотрю, что можно сделать по дипломатическим каналам, и мы все уладим.

— И ты сделаешь это ради меня? Но почему?

Робби Энн смотрела на него изумрудными глазами, так похожими на глаза принцессы Марлены, что Монтильону очень захотелось раскрыть ей настоящую причину. Но он не мог этого сделать.

— Моя дорогая, я уже сказал тебе, что полюбил тебя и хочу, чтобы ты была счастлива. — Он улыбнулся: — Ты умная, красивая молодая женщина, которая, как я верю, в целом хороший, честный человек. Возможно, все, что тебе нужно, это начать новую жизнь среди новых людей. Думаю, Галвестон больше подойдет тебе с твоим потрясающим актерским талантом. Насколько мне известно, там есть несколько замечательных театров.

— Ты не обманешь?

— Ты можешь путешествовать с нами до Галвестона в королевском поезде. А я дам тебе несколько рекомендательных писем. Как тебе это нравится?

— Не так здорово, как быть принцессой, — призналась она со вздохом, — но это самое лучшее из всех предложений, которые я получила за последнее время. — Она помрачнела. — А если я поеду с вами в Эль-Пасо, то вы… вы никому не скажете обо мне? Вы не отдадите меня в руки техасских рейнджеров?

Монтильон посмотрел на хорошенькую молодую женщину, рядом с которой провел три недели, и почувствовал глубокую отеческую нежность к ней.

— Нет, мое дорогое дитя. Я никогда не сделаю этого.

Глава 33

Тъерра-дель-Энканто, полночь

На верхнем этаже огромного дома принцесса Марлена нетерпеливо расхаживала перед распахнутыми дверями, ведущими на балкон. Полная луна сияла в безоблачном небе, и ее призрачный свет проникал в уютную спальню.

Из засаженного цветами дворика доносились веселый плеск фонтана и тихое, романтическое звучание испанской гитары. Волшебный аромат роз наполнял ночной воздух. Большая кровать была разобрана, желтое покрывало убрали, и белоснежные шелковые простыни и полдюжины подушек отливали серебром в лунном свете.

Но принцесса Марлена спать не собиралась.

На ней все еще было голубое платье с широкой кружевной отделкой, а рыжие волосы оставались уложенными в прическу. Она отклонила предложение Консуэлы помочь ей раздеться, заверила, что сама прекрасно справится с этим.

Но по правде говоря, она никогда не раздевалась сама и не была уверена, что у нее это получится.

Принцесса не сомневалась, что Вирджил появится в ее спальне через несколько минут, поэтому и не хотела, чтобы Консуэла столкнулась с ним. Но ее ожидания оказались напрасными.

После ухода служанки взволнованная принцесса не могла решить, оставить лампы зажженными или погасить их. Предвкушая минуту, когда Вирджил войдет в дверь и заключит ее в крепкие объятия, она задрожала от нетерпения, подумав, что в темноте их свидание будет выглядеть более романтично. Она торопливо погасила все лампы, и комната погрузилась во мрак, пронизанный лунным светом.

Принцесса стояла посреди спальни, с трепетом ожидая, что вот сейчас Вирджил тихо постучит в ее дверь. Шло время, но он не приходил. Принцесса была озадачена. Прошел час, и настроение у нее упало. Настала полночь, и миновало два томительных, долгих часа, с тех пор как она оставила его внизу.

Он не пришел.

Похоже, он и не собирался приходить. А она-то, глупая, надеялась, что он придет. Значит, его откровенные взгляды за столом были обычным легким флиртом. Он хотел заставить ее поверить, что безумно желает ее. На самом деле она ему не нужна. Черт бы побрал этого жестокого рейнджера!

Принцессе ничего не оставалось, как раздеться и лечь спать. Но сон не шел к ней. Обида и разочарование не давали ей уснуть.

Внизу, в просторной библиотеке дона Амондо, Вирджил нетерпеливо вертел в руках стакан с бренди. Он стряхивал пепел уже со второй сигары и почти не отрывал взгляда от больших часов в золотой оправе, стоявших на камине.

Он уже несколько раз порывался распрощаться с хозяином, изображая крайнюю усталость. Но всякий раз дон Амондо обижался, как ребенок, и умолял его задержаться еще на несколько минут.

— Пожалуйста, друг мой, — говорил он. — Ты так редко бываешь у нас, позволь мне еще немного насладиться твоей компанией. Еще рано. Давай я налью тебе немножко бренди.

Вирджил уступал, а что еще ему оставалось делать? Он сгорал от нетерпения. Обычно он наслаждался обществом дона Амондо, но сейчас не мог думать ни о чем, кроме той женщины, что ждала его наверху.

Если она еще ждала.

Может, она потеряла терпение и легла спать? Может быть, она заснула и видит сладкие сны? Может, он неверно истолковал ее взгляды и она вовсе не ждет его и даже не пустит к себе? Наверное, ему следует отправиться в свою комнату и не думать о ней.

Но он не мог этого сделать. Он не мог противостоять искушению снова заключить ее в свои объятия.

— …что ты на это скажешь, капитан? — спросил дон Амондо, когда часы начали бить полночь. — Капитан?

Вирджил очнулся, но не сразу понял, о чем спрашивает его Амондо.

— Прости, — улыбнулся он. — Что ты сказал?

— Что я сам ужасно хочу спать. — Дон Амондо зевнул, прикрыв рот рукой. — Ты, похоже, тоже дремлешь. Ты даже не слышал, о чем я говорил последние полчаса.

— Прости меня, друг, — виновато ответил Вирджил. — У меня действительно закрываются глаза.

Дон Амондо поднялся.

— Я не могу допустить, чтобы ты заснул прямо здесь.

Мужчины вышли из библиотеки, прошли через просторный холл и поднялись по широкой лестнице на второй этаж. Глаза у дона Амондо уже закрывались, когда он спросил:

— Ты найдешь дорогу сам? Та же комната, где ты всегда останавливаешься.

— Разумеется. Спокойной ночи, дружище.

— Спокойной ночи. — Дон Амондо повернулся и пошел в северное крыло. Семейное крыло.

Вирджил, подождав, пока его друг скроется за поворотом коридора, направился в противоположную сторону. Его сердце колотилось в груди, и он едва сдерживался, чтобы не побежать. У предпоследней двери он остановился и собрался было постучать, но передумал, обнаружив, что из-под двери не пробивается даже лучик света. Она уснула, не дождавшись его.

Вирджил тяжело вздохнул и на ватных ногах пошел к своей комнате. Войдя внутрь, он неслышно закрыл за собой дверь. В спальне с тяжелой темной мебелью, огромным камином и баром со всевозможными напитками возле широкой постели горела одинокая лампа.

Прищурившись в полумраке, он прошел к бару, открыл графин и налил себе вина. Залпом выпив содержимое стакана, он поставил его на стол. Напиток обжег ему горло, но это ощущение не могло сравниться с неутолимым жаром, охватившим его тело, этим опустошающим, испепеляющим жаром, который невозможно унять, даже сорвав с себя всю одежду.

Вирджил развязал алую шелковую косынку, расстегнул несколько пуговиц на рубашке и глубоко вздохнул, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце. Он закрыл глаза и увидел ее лицо.

Вирджил начал метаться по комнате, точно зверь в клетке. Он проклинал эту очаровательную красавицу, которая так призывно смотрела на него во время обеда, заставив его поверить, что хочет его, что не может дождаться, когда они окажутся вдвоем.

Вирджил остановился. Нет, она не хотела его. Она просто решила подразнить его, чтобы потом со смехом отвергнуть. Как он мог поверить ей! Она красивая, но жестокая, обворожительная, но безжалостная. Непревзойденная мастерица обольщения.

Вирджил достал из серебряной шкатулки сигару и закурил. Ему показалось, что в комнате нечем дышать, и он вышел на балкон. Вдыхая прохладный ночной воздух, он стоял в лунном свете, курил и ругал себя за то, что поддался ее очарованию и теперь не может забыть ее.

Принцесса увидела Вирджила в ту самую минуту, как он вышел на балкон, и на мгновение даже перестала дышать. Застыв, как изваяние, она наблюдала, как он подошел к перилам, держа во рту сигару. Оранжевый огонек был хорошо виден в лунном свете.

Сердце принцессы готово было выпрыгнуть из груди, она испытывала к рейнджеру глубокое и сильное чувство. Не зная, как он относится к ней, она решила выяснить это немедленно.

Принцесса судорожно вздохнула, бесшумно скользнула на балкон и шепотом окликнула его.

Вирджил медленно повернулся, и сердце принцессы радостно сжалось, когда она увидела, как его голубые глаза вспыхнули от страсти.

Она подошла к нему и робко произнесла:

— Я… здесь… Очень теплый вечер…

Вирджил резко отбросил сигару и крепко обнял ее.

— Малышка, сейчас тебе будет еще теплее.

Глава 34

Вирджил наклонился и прижался к ее губам. Она задрожала в его объятиях и осторожно прижалась к нему.

Вирджил подхватил ее на руки и вместе с ней вошел в темную спальню.

— Ты все-таки пришел, — прошептала принцесса, прижимаясь к его груди. — Я думала, ты не придешь…

— Милая, конечно, я пришел. — Он улыбнулся и вдохнул нежный запах ее волос. — Я хотел прийти раньше, но не мог вырваться. Я просто сходил с ума.

— И я тоже, — призналась она, когда он опустил ее на пол.

— С той минуты, когда я увидел тебя в зале, я думал только о том, как снова оказаться внутри тебя, — хрипло прошептал он.

— Вирджил… о Вирджил! — Она была взволнована его откровенными признаниями.

Его горячие губы снова накрыли ее рот в таком страстном поцелуе, что она чуть не потеряла сознание. Они не могли больше сдерживаться и жадно целовали друг друга, а их руки ласкали трепещущую плоть.

Вирджил стянул кружево с плеча принцессы и обнажил ее совершенную грудь. Восхищенный открывшейся ему красотой, он прижался губами к розовому соску и нежно обвел его языком.

Принцесса, замирая от нахлынувших чувств, расстегнула его рубашку и, застонав, приникла губами к его широкой мускулистой груди. Она целовала его грудь и не могла оторваться от Вирджила. Она гладила его спину, нежно проводила руками по его ребрам и животу, и, наконец, ее руки робко опустились на его бедра.

— О Боже, милая, — застонал Вирджил. Глаза его были закрыты, а сердце стучало глухо и быстро.

Он ласкал и целовал ее грудь, а рука его проникла под нижние юбки, и они с тихим шелестом соскользнули вниз. Он поднял подол голубого платья так, что стали видны ее нежные точеные бедра и рыжие волосы, прикрывавшие нежную плоть.

Он провел ее, не выпуская из своих объятий, через всю комнату и прижал к стене там, где лунный свет золотил обои.

Он взял ее ногу и положил на свое бедро. Потом, поддерживая ее за ягодицы, поднял вторую ногу так, что она оказалась сидящей на нем верхом.

Его рот снова прижался к ее губам, и, продолжая целовать ее, он просунул руку между их телами, поспешно расстегнул тесные брюки и высвободил свой пульсирующий огромный жезл, который нетерпеливо потянулся к манящему теплу ее нежного тела.

— Держись за меня, малышка. Не отпускай, — прохрипел Вирджил.

Принцесса крепко обхватила его сильную шею, а Вирджил осторожно провел рукой по ее нежной плоти и, убедившись, что она готова его принять, сильным толчком вошел в ее горячее влажное лоно.

Громко вздыхая и вскрикивая, они стояли в ярком лунном свете и самозабвенно занимались любовью, даже не сняв одежды. И это было прекрасно.

После нескольких чудесных мгновений принцесса почувствовала, что начинает терять над собой контроль. Она попыталась сдержать себя, ей хотелось лишь одного — чтобы это неземное блаженство длилось вечно.

Но она была слишком неопытна, чтобы отдалить приближение быстро нарастающего оргазма. Не желая, чтобы экстаз захватил ее целиком и все сразу закончилось, она тревожно спросила:

— Это ведь еще не все, правда? Ты дашь мне…

— Не волнуйся, малышка, — заверил ее Вирджил хриплым, низким голосом. — Это только начало. Я дам тебе столько, сколько ты захочешь. И даже больше.

От его жаркого шепота и ритмичных толчков твердой плоти принцесса извивалась в волнах небывалого восторга. Когда они одновременно достигли высшего наслаждения, Вирджил быстро прижался к ее губам, чтобы громкие крики принцессы не донеслись до хозяйского крыла здания.

Когда наконец принцесса безвольно обмякла в его руках, Вирджил отнес ее в огромную ванну. Там, пресыщенная и довольная, она покорно позволила Вирджилу раздеть себя и опустить в прохладную воду. Потом он разделся сам и тоже опустился в ванну. Не дожидаясь его подсказки, принцесса обвила его ногами и прижалась к нему, обняв за шею.

Стоявшая высоко в небе луна заливала призрачным светом ванну, где они играли в воде, смеялись, ласкали и целовали друг друга.

— Твоя повязка промокла, — огорчилась принцесса, намыливая грудь Вирджила.

— Не важно. Мои ребра уже в порядке, — солгал он. — Почему бы тебе не снять ее с меня?

— Я боюсь причинить тебе боль.

— Не беспокойся. Ты не причинишь мне боли, малышка. Я тебе не позволю.

Но принцесса не поняла скрытого смысла его слов. Она сняла с него повязку и провела кончиками пальцев по сломанному ребру. Потом вдруг бросила мочалку, наклонилась и нежно поцеловала больные места.

Подняв голову, она улыбнулась и кокетливо спросила:

— Тебе стало легче?

Вирджил улыбнулся в ответ и потрепал ее по щеке.

— Только на время, но тебе лучше держать губы наготове. Мне может понадобиться дальнейшее лечение.

Она рассмеялась и игриво укусила его за палец.

— Ты поплатишься за это, — предупредил он, притворившись рассерженным.

— Я не боюсь.

— Ты должна бояться, — прорычал он и слегка укусил ее за голое плечо. — Я тоже умею кусаться.

Принцесса взвизгнула и налетела на него с кулаками. Он увернулся, схватил ее за руку. Но скоро эти пощипывания и толчки перешли в нежные прикосновения и страстные поцелуи.

— Пойдем в кровать, малышка, — прошептал Вирджил, прижавшись к ее виску.

— Я готова, — радостно отозвалась она.

Глава 35

Вернувшись в уютную спальню, принцесса потянулась к ночной рубашке, которую Консуэла приготовила для нее. Покачав головой, Вирджил взял ее из рук Марлены и отбросил в сторону.

— Но я… — начала она.

— Она тебе не понадобится. Тебе будет жарко в ней.

Он вытащил шпильки из ее волос и завороженно смотрел, как каскад рыжих локонов разметался по мраморным плечам.

— Знаешь, чего мне хочется? — прошептал он.

— Скажи.

— Я хочу увидеть, как эти рыжие волосы будут лежать в беспорядке на белой подушке.

— Если этого хочешь ты, то и я тоже этого хочу, — ответила принцесса, удивляясь самой себе. Она не верила, что эти слова вырвались у нее. Принцессу взволновала мысль, что она и в самом деле хотела ублажить этого мужчину, доставить ему такое же наслаждение, какое он только что доставил ей. Она провела рукой по его оцарапанному подбородку. — Я готова сделать для тебя все, что ты хочешь, Вирджил.

От этих слов горячая волна пробежала по его телу. Он вдруг отпустил ее рыжие волосы, подхватил принцессу на руки и уложил на огромную кровать. Зрелище лежащей на белоснежных простынях принцессы было настолько эротичным, что страсть вновь забурлила в его крови.

Не сводя с нее тяжелого взгляда, Вирджил пытался внушить себе, что эта женщина ничего для него не значит, так же как и он для нее. Это всего лишь одно из многих любовных приключений, ночь плотских утех без всяких последствий.

Она, так же как и он, хотела поиграть в любовь, и никто из них не станет платить по счетам, когда все это закончится. Этой ночью он всласть насладится ее волшебным телом и будет любить ее до тех пор, пока она не запросит пощады.

Он растворится в ее желанной плоти в эту длинную, душную июньскую ночь, упиваясь каждой отпущенной им минутой. Он будет обладать этой женщиной и с бесконечной нежностью, и с необузданной страстью, и вообще так, как ему вздумается.

И когда наступит рассвет, он полностью насытится ею и безумная страсть больше не будет терзать его.

Вирджил присел на край кровати и начал сосредоточенно раскладывать ее волосы на подушке, так что они образовали поблескивающий золотом веер.

Довольный своей работой, он провел рукой по ее телу и поразился его совершенным линиям. Она была такой хрупкой, нежной и женственной, с лебединой шеей, мягкими округлыми грудями и бархатистыми сосками. Ее плоский животик с темным треугольником волос, длинные стройные ноги притягивали к себе его взгляд.

Но не только физическая красота делала ее такой притягательной и неотразимой. Несмотря на жизнь, которую вела эта девушка, она производила впечатление невинной, покорной и милой. Она смотрела на него взглядом доверчивого ребенка, а ее нежное тело казалось девственным и непорочным, словно она и вправду была чиста, как первый горный снег.

Сердце Вирджила забилось сильнее, когда он понял, что хочет сделать с ней. Он хочет полюбить эту женщину так, как должен любить настоящий мужчина прекрасную женщину. Он будет любить ее губами. Он должен попробовать ее всю, потому что здесь, в этом обманчивом лунном свете с тихой песней гитары и волнующим запахом роз, было так легко представить себе, что она и в самом деле чиста и очаровательно наивна, как казалось ему в эту ночь.

Опытный любовник, Вирджил не торопился, словно она была застенчивой девственницей, которая будет напугана, если он начнет слишком быстро продвигаться к своей цели. Он терпеливо очаровывал ее словами и поцелуями, разжигая огонь в ее крови, пока она не затрепетала и не потянулась к нему. Тогда он притянул принцессу к себе, продолжая целовать и гладить ее.

Вирджил целовал глаза принцессы, щеки, слегка оттопыренные ушки.

— У тебя самые красивые маленькие ушки, которые я когда-либо видел, — прошептал он и легонько прикусил мочку.

— Нет, мои уши… — заговорила она, но его губы заставили ее замолчать.

Принцесса вздохнула и потянулась, чтобы обнять рейнджера, но он, приподняв ее, придвинул несколько подушек к высокому изголовью.

Потом он снова начал покрывать поцелуями ее подбородок, шею, грудь. Его горячие губы захватили нежный сосок. Охваченная восхитительным наслаждением, принцесса не замечала, что Вирджил поднимал ее все выше, подвигая к сложенным подушкам. Наконец, он осторожно поставил ее на колени.

Зная только о наслаждении, которое он уже давал ей, принцесса гладила его черные волосы и шептала:

— Дорогой, мой дорогой.

Чувствуя, что ее возбуждение быстро нарастает, Вирджил начал целовать ее нежные бедра и продолжил поднимать принцессу еще выше, прижимая ее к изголовью. Страсть настолько захватила ее, что она закрыла глаза и даже не поняла, что уже стоит, прижавшись к спинке кровати.

— Малышка, открой глаза, — вдруг прошептал он.

Принцесса медленно открыла глаза и с удивлением увидела, что стоит на кровати, прижавшись спиной к гладкому дереву, а вокруг ее ног лежат мягкие подушки.

— Посмотри на меня, — попросил Вирджил.

Принцесса взглянула на него и задрожала. Он прижался лицом к ее животу, а его сильные руки властно держали ее бедра. В его блестящих глазах полыхала такая страсть, что принцесса испугалась и ощутила предательскую слабость в ногах. Она ухватилась за спинку кровати, неуверенная, что сможет удержаться на ослабевших ногах.

Вирджил ощутил, как сжались мышцы его живота, когда он окинул взглядом прекрасную женщину, стоявшую перед ним, обнаженную и пылающую от страсти. Ее нежная грудь вздымалась от быстрого дыхания, а живот заметно дрожал. Длинные ноги были раздвинуты, открывая глазу соблазнительную плоть под темными волосами.

Она казалась такой сладкой, что он готов был проглотить ее.

Почувствовав, что его горячий, оценивающий взгляд скользит по ее телу, принцесса неожиданно засмущалась и начала опускаться на колени, но Вирджил сразу остановил ее.

— Нет, малышка. Стой на месте. Я хочу поцеловать тебя, — тихо произнес его голос.

— Тогда ты… тебе придется встать тоже…

— Нет, милая. Я хочу поцеловать тебя здесь, — мягко ответил он, властно прижимая руку к треугольнику волос и лаская пальцами пульсирующую под ними плоть. — Здесь я хочу поцеловать тебя, малышка.

Принцесса испугалась. Наверное, он имел в виду что-то другое.

— Вирджил, нет… нет… — прошептала она, с трудом переводя дыхание.

— Да, — ответил он и поцеловал ее живот. — Позволь мне поцеловать тебя, малышка. Позволь отведать твоего нектара. Если тебе не понравится, я остановлюсь.

— Обещаешь? — заикаясь, спросила принцесса, испуганная и взволнованная его желанием.

— Обещаю, — ответил он, осторожно раздвигая ее ноги.

— Нет, пожалуйста… не надо, — застонала она, когда Вирджил прижался губами к ее влажным кудрям. — Не надо, — ахнула она, когда он поцеловал ее влажную нежную плоть.

— Хочешь, чтобы я остановился? — спросил он, обжигая ее горячим дыханием. — Только одно слово — и я остановлюсь.

— Я… да… пожалуйста, остановись, — попросила она. Он снова поцеловал ее, потом нежно прикоснулся к ее плоти кончиком языка.

— Хорошо, милая, — прошептал он. — Как скажешь. — Вирджил прижался щекой к ее животу. — Но я бы хотел, чтобы ты не останавливала меня. Я хочу любить тебя, милая, ласкать. Ты такая чистая, так сладко пахнешь. Пожалуйста, позволь мне. Позволь. Отдай мне свою сладость. Отдай мне всю себя.

Принцесса больше не сопротивлялась. Она хотела этого так же, как и он, но была смущена и напугана. Ей хотелось почувствовать там его губы, и, что самое ужасное, она хотела видеть, как он будет это делать.

— Малышка? — спросил он, спокойно дожидаясь ее решения, хотя уже заранее знал ответ.

— Вирджил, — заговорила она дрожащим голосом. — Я… я не хочу, чтобы ты останавливался. Я хочу, чтобы ты поцеловал меня там. Поцелуй меня.

Вирджил нежно посмотрел на нее.

— Милая, — прошептал он, прижимаясь к ней. — Я не причиню тебе боли. Никогда.

Он снова прикоснулся к ней языком. Она судорожно вздохнула и застонала. Никогда она не испытывала ничего подобного. Опытный любовник, Вирджил не спешил. Он нежно дразнил ее, прижимаясь к ней горячими губами и слегка дотрагиваясь кончиком языка, а завороженная принцесса не отрываясь смотрела на него.

Было невыразимо приятно ощущать прикосновения его губ и языка, видеть его красивое смуглое лицо у своих ног. Его голубые глаза были закрыты, а голова едва заметно двигалась, когда он целовал ее с невероятной нежностью.

Принцессе вдруг стало недостаточно этих неторопливых ласк, и у нее возникло желание придвинуть свое пульсирующее лоно плотнее к его губам.

Она тихо застонала, и Вирджил сразу понял, что ей хотелось большей интимности. Она начала опускаться на колени, прижимаясь к его горячему рту.

— О, милая.

Он взял ее за ягодицы и притянул к себе. Его язык выделывал немыслимые вещи, и она стонала от восторга. Она вскрикивала и судорожно извивалась. Испуганная и ошеломленная, она думала, что больше не выдержит ни минуты такого наслаждения. И одновременно она чувствовала, что умрет в ту же минуту, как Вирджил перестанет ласкать ее горячим языком.

Принцесса все сильнее прижималась к его лицу, боясь, что он отстранится от нее до того, как она…

Прекрасно чувствуя малейшие изменения в ее состоянии, Вирджил понял, что нужный момент настал. Он с силой притянул Марлену к себе и стал так страстно ласкать, что она готова была рухнуть на постель, если бы он не прижимал ее к спинке кровати.

Принцесса ощутила пугающее напряжение, которое нарастало в ней, ей становилось все жарче, особенно там, где он целовал ее. Ее пальцы судорожно вцепились в его черные волосы, и она сквозь рыдания выкрикивала его имя.

И вдруг волна невыразимого восторга охватила ее, и она закричала и забилась в его руках. Почувствовав приближение экстаза, Вирджил не выпускал ее, пока все не закончилось, пока не затихли последние судороги. Только тогда он поднял голову и, осторожно опустив ее на подушки, привлек к себе. Он посмотрел на ее раскрасневшееся лицо, на полуприкрытые глаза и улыбнулся. Его губы были влажными, когда он поцеловал принцессу. Она почувствовала вкус своей плоти на его губах и испугалась, но руки Вирджила нежно ласкали ее грудь, спину, ягодицы, и скоро она расслабилась. Он прикоснулся руками к ее теплому лону, и она, к своему удивлению, снова почувствовала, как желание затопило ее жаркой волной. Вирджил взял ее руку и прижал к своему пульсирующему жезлу.

— Ты говорил, что с той минуты, когда увидел меня за ужином, думал только о том, чтобы снова оказаться внутри меня, — сказала она, нежно поглаживая его плоть.

— Это так.

— Так не жди больше, мой любимый.

Принцесса легла на подушки, Вирджил широко раздвинул ее ноги и быстро вошел в нее, заполнив влажное лоно твердой плотью.

Он двигался неторопливо, упиваясь нежностью и жаром ее тела. Они занимались любовью не спеша, намеренно продлевая наслаждение. Но вскоре им захотелось большего, и, не в силах больше ждать, они устремились к пику восторга.

Вирджил вонзался в нее все сильнее и быстрее, и, когда она начала вскрикивать, он застонал и крепко прижался к ее губам. Она почувствовала, как его семя заполняет ее теплым потоком и ощутила гордость, что доставила ему такое удовольствие.

А потом они тихо лежали рядом, прижимаясь друг к другу потными телами. Было очень поздно, но за окном все так же кто-то напевал романтические серенады, подыгрывая себе на гитаре. Сладкий аромат роз смешался с запахом, исходившим от их сплетенных тел. Луна поднялась выше, и кровать погрузилась в темноту.

Принцесса вздохнула и тихо спросила:

— Вирджил, ты спишь?

— М-м.

— Тебе лучше вернуться в свою комнату, покамы не заснули.

— Я не засну. Она зевнула:

— Нет? Но как ты сможешь не спать?

— Буду заниматься с тобой любовью.

Принцесса была утомлена и пресыщена, но при этих словах ее пульс участился. Вряд ли он говорил серьезно. Даже если бы он и хотел этого, вряд ли его тело сможет… Вряд ли он способен… Эта его мощная мужская плоть не может…

А вдруг может?

Не зная, как выразить это, она сказала:

— Ты дразнишь меня. Ты ведь не… железный.

Она удивилась, услышав, как он хмыкнул в темноте.

— Придет утро, и ты уже этого не скажешь.

Глава 36

Яркое утреннее солнце приветствовало принцессу, когда она вошла в столовую большого дома. Увидев ее, Вирджил и дон Амондо торопливо встали.

— Ах, сеньорита Эва! — Дон Амондо, широко улыбаясь, уже спешил к ней. — Доброе утро! Надеюсь, вы хорошо спали?

Напряженно улыбнувшись, она позволила дону Амондо проводить себя к столу и, не отваживаясь взглянуть на Вирджила, ответила:

— Да, спасибо. Кровать была… очень удобной. Я чувствую себя отдохнувшей и выспавшейся.

— Очень хорошо, — обрадовался тот и подвинул ей стул.

— Привет, мисс Эва, — протянул Вирджил, когда она садилась за стол.

— Доброе утро, Вирджил, — ответила она и, быстро взглянув на него, почувствовала, как что-то задрожало у нее в животе.

Густо покраснев, она взяла накрахмаленную белую салфетку и долго усердно расправляла ее на коленях, надеясь, что дон Амондо не заметит ее смущения.

— Это хороший ночной сон нарисовал розы на ваших щеках? — спросил он, улыбаясь.

— Да, — выдавила она, чувствуя, что ее лицо запылало от этой лжи.

— Если вы хотите сохранить их, вам нужно плотно позавтракать, — посоветовал дон Амондо.

Не успела принцесса ответить, как в столовую вошла целая вереница слуг с фарфоровыми блюдами, на которых были разложены горячие и холодные закуски. Свежие фрукты горкой возвышались на блюде со льдом. Горячие булочки и огромные лепешки-тортильи были поданы на стол в плетеных корзиночках. Там были ветчина, бекон и толстые куски стейка в собственном соку, вареные яйца и золотистый омлет с красным и зеленым перцем.

Принцессе предлагали одно блюдо за другим^ и она из вежливости взяла несколько кусочков. Она отпила абрикосового сока и, не удержавшись, украдкой взглянула на Вирджила.

Господи, как красив он был этим утром! Белая рубашка, явно позаимствованная у старшего сына дона Амондо, немного жала ему в плечах. Одна непокорная прядь аккуратно зачесанных назад черных волос падала на высокий лоб. Красивые голубые глаза покраснели от бессонной ночи.

Они не спали ни одной минуты. И она узнала, к своему восхищению, что этот страстный мужчина действительно может заниматься любовью всю ночь напролет. Саднящая боль между ногами была немым свидетельством невероятных способностей Вирджила.

Всего час назад, когда солнце начало подниматься над горизонтом, Вирджил торопливо собрал брошенную на пол одежду, поцеловал ее в последний раз и голым проскочил по балкону в свою комнату.

Как раз вовремя. Через пять минут после его ухода Кон-суэла постучала в дверь, и принцесса принялась судорожно искать ночную рубашку. Она металась по комнате, убирая с глаз падавшие волосы, пока не нашла ее под кроватью. Торопливо надев ее, она прыгнула в измятую постель и перевела дух.

— Войдите, — безмятежным тоном проговорила она.

— Сеньорита, — голос Амондо вывел ее из задумчивости, — вы ничего не едите. Вы хорошо себя чувствуете?

— Да-да, — заверила она его и положила себе на тарелку кусочек золотистого омлета.

Вирджил спокойно взглянул на нее и нахмурился. Черт возьми! Долгая изнурительная ночь любви ему совсем не помогла. Он все так же страстно желал ее. И теперь даже больше, чем раньше. Он желал ее прямо сейчас.

Она так восхитительно выглядела этим утром. Длинные волосы были собраны в хвост, открывая небольшие, чуть оттопыренные ушки. На ней была белая блузка с длинными рукавами, бежевые замшевые узкие брючки и кожаные коричневые сапожки. На шее был повязан зеленый шарф, подчеркивающий цвет ее изумрудных глаз. Один конец шарфа был заправлен в ворот блузки, закрывая нежную ложбинку на ее груди. Вирджила так и подмывало снять с нее этот шарф.

Он, рассердившись на себя, отвернулся. Его охватил страх. Всего несколько часов назад он был уверен, что страстная ночь любви с этой прекрасной рыжеволосой колдуньей положит конец его изнуряющему желанию. Но вместо этого он был готов хоть сейчас начать все сначала.

— Ты не согласен, Вирджил? — спросил Амондо.

— А… что? — Вирджил понятия не имел, о чем его спрашивал хозяин.

Улыбнувшись, тот махнул рукой:

— Ерунда, ничего серьезного. — Он нахмурился и посмотрел в глаза Вирджилу. — Я знаю тебя уже давно, приятель. Тебя что-то беспокоит. Что-то вертится у тебя в голове. Вчера вечером ты выглядел очень озабоченным. Могу я чем-нибудь помочь?

Теперь уже Вирджил махнул рукой:

— Ничего серьезного. Я никогда не чувствовал себя лучше…

Снаружи донеслись громкие возгласы, и Вирджил не успел закончить фразу. Взволнованный слуга вбежал в столовую.

— Они дома, дон Амондо! Они приехали.

Амондо быстро поднялся и бросил на стол салфетку.

— Пойдемте, друзья мои! Соледад и дети наконец-то вернулись!

Вирджил и принцесса последовали за разволновавшимся хозяином в просторный внутренний дворик. Там стояли две большие черные кареты. Из них выпрыгнули восемь смеющихся отпрысков дона Амондо, и вслед за ними показалась красивая, статная женщина, их мать.

Дон Амондо обнял свою супругу, и она что-то прошептала ему на ухо, отчего он залился краской смущения.

Счастливого дона Амондо окружили дети, а элегантная донья Соледад протянула руку Вирджилу Блэку и радостно улыбнулась ему. Принцесса поразилась, когда Вирджил поднес маленькую ручку доньи к губам и поцеловал, а потом заключил красивую мексиканку в свои объятия.

Затем он обнял принцессу за плечи:

— Донья Соледад, позвольте представить вам мисс Эву Джонс. Эва, я счастлив познакомить тебя с доньей Соледад Ривас.

Донья Соледад мило улыбнулась:

— Очень рада познакомиться с вами, мисс Джонс. Как хорошо, что Вирджил привез вас к нам!

— Спасибо, донья Соледад, — смущенно ответила принцесса, протягивая руку хозяйке дома.

— Надеюсь, вы не будете возражать, если я заберу на несколько минут Вирджила? — спросила донья Соледад.

Принцесса вопросительно посмотрела на нее.

— Сейчас увидите, что я имела в виду, — засмеялась хозяйка дома.

Принцесса все поняла, когда дети Ривасов подбежали к рейнджеру. Девочки принялись что-то весело рассказывать ему, а мальчики пожимали ему руку и хлопали по спине. Самый младший, четырехлетний Рамон, пробился сквозь толпу старших братьев и сестер и в ту же минуту оказался на руках счастливого Вирджила.

Донья и принцесса смотрели, как мальчик обвил ручонками шею Вирджила и крепко прижался к нему. У принцессы сжалось сердце. Она до сих пор не задумывалась о том, что суровый техасский рейнджер может любить детей. Да она и себя не представляла с ребенком на руках.

— Рамон очень любит Вирджила, — сказала донья Соледад. — Все мои дети любят этого человека.

Принцесса посмотрела на Блэка и с удивлением отметила про себя, что суровые складки на его лице разгладились, когда он прижимал к себе малыша, и впервые подумала о Вирджиле Блэке как о муже и отце. А о себе как о жене и матери.

Вскоре все проследовали в дом Ривасов. В столовой накрыли большой стол и приготовили завтрак. Большая семья собралась за столом, дети, перебивая друг друга, рассказывали о своем путешествии, делились впечатлениями, то и дело смеялись, вспоминая какие-то смешные случаи. Отец слушал их с искренним интересом, часто поглядывая на жену, словно молча о чем-то говорил с ней.

Принцесса переводила взгляд с одного лица на другое и в какой-то момент позавидовала этой большой и счастливой семье. У нее никогда не было брата или сестры, и теперь она ощутила, как ей не хватало их. Она чувствовала царящую здесь любовь и гордость родителей, наполнивших теплом и радостью этот дом.

Погрузившись в атмосферу любви, принцесса нежно сжала руку сидевшей рядом с ней красивой восемнадцатилетней девушки.

— Сорайя, Консуэла одолжила мне твою одежду. Ты не будешь возражать?

— Конечно, нет. Я всегда готова помочь возлюбленной Вирджила, — засмеялась старшая дочь Ривасов.

— Сорайя, ты не так поняла, — покраснела принцесса. — Я не возлюбленная Вирджила.

Сорайя хотела ответить, но тут старший сын Арто, которому исполнился двадцать один год, постучал вилкой о бокал, привлекая внимание сидящих за столом, и начал рассказывать о бое молодых быков, который состоялся на ранчо его друга. Не успел он закончить, как остальные дети опять стали взахлеб рассказывать о своих приключениях.

Вирджил дождался подходящего момента и встал из-за стола.

— Мне очень жаль, но нам пора уезжать.

Все семейство, включая и маленького Рамона, громко запротестовало, умоляя Вирджила остаться еще на несколько дней или хотя бы провести здесь ночь. Они продолжали упрашивать его и когда во двор привели оседланного жеребца и маленькую лошадку из конюшни Ривасов.

Все высыпали во двор, чтобы проводить Вирджила и его спутницу. Пожимая руки хозяевам и детям, Вирджил пообещал при первой же возможности вернуть лошадь Ривасам.

— Не нужно, приятель, — ответил дон Амондо и повернулся к принцессе: — Это мой подарок сеньорите Эве.

Она хотела возразить, но Вирджил опередил ее:

— Сеньорита приедет на ней, когда захочет посетить ваше ранчо.

— Вирджил прав, — ответила принцесса, поблагодарив дона Амондо за подарок. — Обещаю, что в Тьерра-дель-Энканто я приеду на этой лошади! — Марлена грустно улыбнулась, зная, что никогда не посетит это ранчо в горах и не увидит больше дружную семью Ривас.

Наконец Вирджил и принцесса попрощались со всеми. Она уже сидела на лошади, а Вирджил все еще обнимал маленького Рамона. Он ласково взъерошил мальчугану волосы. Тот крепко обхватил Вирджила за ногу.

— Ты должен отпустить меня, Рамон, — ласково проговорил Вирджил. — Но я обещаю, что скоро приеду навестить тебя.

Малыш нехотя отпустил рейнджера, и в его больших черных глазах заблестели слезы. Донья Соледад обняла сына за плечи, и Рамон уткнулся личиком в пышные юбки матери.

Семья Ривасов еще долго стояла под палящим солнцем и махала всадникам, ехавшим по посыпанной гравием дороге.

Глава 37

Грунтовая дорога кончилась. Они миновали ворота Тьерра-дель-Энканто, повернули на юг и скоро добрались до пологих склонов горного хребта. Солнце уже поднялось высоко и палило немилосердно.

Принцесса, поглядывая на молчаливого Вирджила, вспоминала о том, как этот суровый техасец с отеческой нежностью обнимал маленького Рамона. Вирджил приоткрылся ей с другой стороны, о которой она до сих пор и не подозревала. Оказывается, он мог быть ласковым и добрым и, похоже, очень любил детей.

С ней он никогда не был таким. Даже когда они занимались любовью, как бы чудесно им ни было вместе, она с горечью сознавала, что он не желал раскрываться до конца. Он с радостью отдавал ей свое тело, но что творится в его душе, она до сих пор не могла угадать.

Принцесса ощутила неясное томление в груди. Ее охватила волна нежности к нему. Возможно, это было глупо, но ей неожиданно захотелось проявить заботу о Вирджиле, доставить радость ему, а не себе, перестать в конце концов быть избалованным ребенком и начать вести себя так, как нежная и заботливая донья Соледад со своими детьми и мужем.

Принцесса впервые увидела здесь, в Техасе, как живут американцы, самые обычные люди. Такие, как добрые монахини в монастыре Клаудкрофта, как семья Ривас, как Вирджил Блэк.

Она снова посмотрела на него. Что-то сильно его тревожило, лицо его выдавало напряженную работу мысли. Ей захотелось разгладить суровые морщины на его лице, заставить его смеяться так, как он смеялся у Ривасов. Хотелось заглянуть в эти голубые глаза и увидеть там нежность и любовь, которые светились в них, когда он брал на руки маленького Рамона.

Три долгих часа они ехали на юго-запад. Солнце стояло над головой, небо было безоблачным, сухой, горячий воздух затруднял дыхание.

Вирджил знал, что принцесса устала, но не хотел останавливаться. Он боялся того, что может случиться. Боялся, что не сможет удержаться, если она снова окажется рядом с ним. Он бы не волновался, если бы физическое наслаждение, которое они испытывали, затрагивало только его тело, как было раньше. Но теперь все изменилось. По какой-то причине он не мог забыть о ней. И это злило его.

Он быстро забывал женщин, с которыми спал. Для него они всегда были временным развлечением, и он без сожаления расставался с ними.

Но эта рыжеволосая красавица, на его беду, пробудила в нем такие чувства, о которых он раньше и не догадывался, и это совсем не нравилось Вирджилу. Достаточно было взглянуть на нее, и он готов был завыть от ревности, представляя себе всех мужчин, которые спали с ней до него. Но почему это должно его волновать? И почему ему так хочется защитить ее? И почему у него сжимается сердце от боли, когда она нежно улыбается ему?

Вирджил закрыл воспаленные глаза. Он устал, и мысли путались у него в голове. Видно, все дело в этом.

Ему и в голову не приходило, что он впервые в жизни влюбился.

Но эта мысль появилась у принцессы. Когда они молча ехали рядом, она поняла, что они полюбили друг друга, не думая, правильно это или нет, глупо или мудро. Она полюбила этого человека, и сердце подсказывало ей, что он тоже влюбился в нее.

Но он еще не знал об этом. И она понятия не имела, чем все это может закончиться. Она знала только, что любит этого большого, смуглого, красивого техасца и начинает любить эту горячую, выжженную, но необычайно красивую землю, которую он называл своим домом. Она сделает все для того, чтобы доказать ему свою любовь.

Приняв такое решение, принцесса, повеселев, взглянула на Вирджила. Он дремал в седле под палящим техасским солнцем. Наверное, его измучила эта длинная страстная ночь любви.

— Вирджил! — окликнула его принцесса.

Он вздрогнул, натянул поводья и быстро огляделся. Она улыбнулась.

— Мы не могли бы остановиться и немного отдохнуть? Мне жарко, и ты тоже, наверное, устал.

Он неохотно кивнул.

— В полумиле отсюда у подножия гор есть пещера, где мы сможем переждать, пока солнце не начнет садиться.

— Нам обоим нужно поспать, — сказала она.

Но когда они добрались до прохладной пещеры, они снова занялись любовью. Ласкали друг друга и нежно шептали слова любви. Достигнув пика наслаждения, они умиротворенно лежали в объятиях друг друга, счастливые и довольные. Марлена с любопытством осмотрела их временное убежище.

Это была просторная полутемная пещера почти квадратной формы. Огромные камни, оставленные здесь природой, напоминали лавки, симметрично расставленные у стен. А в дальнем конце над гладким полом вырастала большая глыба, похожая наложе. Сквозь трещины в стенах проникал неяркий свет, который вполне можно было принять за огонь факелов.

— Эта пещера так… совершенна. У нее должно быть название, — восхищенно прошептала она.

— Оно есть, — ответил Вирджил.

— Правда? И какое?

— «Спальня невесты».

Они проспали весь этот долгий жаркий день.

Вирджил открыл глаза и посмотрел на красивую обнаженную женщину, которая спала на его руке. Ему вдруг захотелось запомнить ее всю, и он не спеша разглядывал ее, начиная от красивых дугообразных бровей и кончая маленькой родинкой на левой ноге.

Потом он разбудил ее поцелуем и спросил, не желает ли она принять чудесную, бодрящую ванну.

— Ты дразнишь меня, — ответила принцесса, зевая. Он поцеловал ее в живот.

— Надевай штаны, малышка. Через час ты будешь наслаждаться прохладной водой.

Они торопливо оделись и покинули «Спальню невесты». Горная тропа привела их к пику Бэлди. Они обогнули его и начали подниматься по пологому склону. Через час они добрались до «Падающей воды» — целого лабиринта из ручьев и речушек, заполненных прохладной водой.

— Какое красивое место! — восхитилась принцесса, расстегивая блузку.

— Я знал, что тебе здесь понравится.

— Очень! — воскликнула она, а про себя добавила: «И еще мне нравишься ты».

Солнце село, а они все еще плескались в прохладном, кристально чистом ручье, откуда была видна раскинувшаяся внизу долина. Принцесса, уютно устроившись в объятиях Вирджила, восторгалась дикой красотой поросшей кактусами земли, которая казалась красновато-бурой в этот тихий вечерний час.

— Здесь так тихо и спокойно. Кажется, что нас всего двое на всей земле.

— Я знаю, — улыбнулся Вирджил. — Эти горы так и называются — «Горы одиночества».

— Замечательно! Я могла бы остаться здесь навсегда. Он вздохнул.

— А ведь нам пора ехать.

— О нет! — запротестовала она. — Сначала не могли бы мы… ты когда-нибудь… можно ли заняться любовью в воде?

Вирджил загадочно улыбнулся:

— Иди сюда, малышка.

Оказалось, что это можно и очень приятно.

На огромном черном небосводе появились мириады ярких звезд, а они продолжали плескаться в воде. Вирджил показывал принцессе разные созвездия, а потом признался, что еще в детстве выучился ориентироваться по звездам.

— Когда мне было восемь лет, я уже обследовал эти горы и пустыни и ни разу не заблудился.

Принцесса сгорала от желания узнать побольше об этом человеке.

— Ты, должно быть, был большим проказником? — издалека начала она.

— Верно.

— Но твоя мать, видимо, очень беспокоилась, когда ты убегал из дома?

Вирджил хмыкнул. Принцесса нахмурилась.

— Неужели не беспокоилась?

— Беспокоилась, но только о себе, — ответил он с горечью.

Принцессу охватило любопытство.

— А твоя мать…

— Довольно об этом, — перебил он ее, вылез на берег и вытащил Марлену из воды. — Видишь, поднимается полная луна. — Он показал на край неба. — Она будет освещать пустыню почти до самого утра, и мы сможем благополучно добраться до Эль-Пасо. Ну как?

— Звучит здорово, но при одном условии.

— Каком?

— Сначала мы займемся любовью под этой полной луной.

Вирджил взял ее за подбородок и поцеловал в блестящие мокрые губы. Опустившись перед ней на колено, он обнял ее и прижался головой к ее груди.

— Женщина, что мне с тобой делать! — воскликнул он весело, пытаясь скрыть отчаяние, охватившее его.

Принцесса опустилась перед ним на колени и, смело сжав рукой его напрягшуюся плоть, проворковала:

— Я сейчас покажу тебе, что ты можешь со мной сделать.

Глава 38

Был вечер, и полная луна ярко светила в вышине, когда они добрались наконец до окрестностей Эль-Пасо. На холме к северу от города Вирджил вдруг резко натянул поводья и остановил жеребца. Принцесса на свое, й лошадке встала рядом с ним. Вирджил задержал дыхание, обернулся и посмотрел ей в глаза. Принцесса улыбнулась в ответ и с любовью взглянула на него.

Он знал, что не сможет сделать этого, не сможет отдать ее в тюрьму. Он больше не задумывался над тем, кто она на самом деле, принцесса или проститутка, — теперь это не имело значения. Главное, он не хотел, чтобы она оказалась в тюрьме.

Вирджил впервые за пятнадцать лет безупречной службы в пограничном отряде рейнджеров принял решение не подчиняться приказу. Он хорошо понимал, что этот поступок положит конец его карьере.

Но это его не волновало. Лучше пусть его выгонят из отряда, чем он увидит, как эта женщина, пробудившая в нем незнакомые ему нежные чувства, окажется за решеткой.

— Я не могу сделать этого, — прошептал он, опустив голову.

— Знаю, — тихо ответила принцесса, догадавшись, что он имел в виду.

Он тяжело вздохнул.

— У меня есть старый друг, который живет недалеко от штаба. Мы поедем туда, и после того, как ты отдохнешь, — тут он остановился, закрыл глаза, а потом снова открыл их, — я отвернусь, а ты сбежишь.

Принцесса дотронулась до его руки и почувствовала, как напряглись его мышцы.

— А если я не захочу?

— Не надо. Не делай этого со мной, — произнес он помертвевшими губами и пришпорил коня.

Вскоре они добрались до скромного домика Уилли Кэннона, что расположился в трех милях к востоку от Эль-Пасо. Дом был построен на высоком холме недалеко от границы, и отсюда был виден старый Мехико и гряда Скалистых гор, протянувшаяся в полумиле от дома Уилли.

Топот копыт нарушил спокойную тишину летнего вечера, и седой старый Уилли вышел на крыльцо. Он заметил двух всадников, направлявшихся к его жилищу. Прищурившись, чтобы лучше видеть, он разглядел крепкую фигуру Вирджила и улыбнулся.

Уилли спустился с крыльца и поспешил навстречу гостям. Вирджил спешился и накинул поводья лошадей на столб у изгороди. Похлопав Вирджила по спине, Уилли улыбнулся принцессе, дожидаясь, пока Вирджил представит ее ему.

Принцесса быстро выступила вперед и протянула руку.

— Мистер Кэннон, меня зовут Эва. Эва Джонс.

Кэннон взглянул на стоявшего за ней рейнджера. Вирджил едва заметно пожал плечами. Уилли повернулся к принцессе и крепко пожал ей руку.

— Очень рад познакомиться с вами, мисс Джонс. Пойдемте в дом. О лошадях позаботимся позже.

Кэннон предположил, что эта рыжеволосая женщина, назвавшаяся Эвой Джонс, и была той самой воровкой из салуна, за которой послали Блэка, чтобы он арестовал ее. Он не стал задавать вопросов, пригласил их в дом и быстро приготовил ужин.

Уилли очень интересовало, почему Вирджил привез свою пленницу домой, вместо того чтобы отвезти ее прямо в тюрьму. Но он недолго оставался в неведении. Не прошло и часа, как он понял, что они влюблены друг в друга. Эта новость весьма обеспокоила Уилли. Такая женщина может разбить сердце любому мужчине.

После того как принцесса отправилась спать, хозяин наконец поинтересовался:

— Ну, что ж, сынок, расскажи мне, что здесь происходит? Это и есть та самая Королева «Серебряного доллара», за которой тебя послали? Неужели эта хорошенькая девчушка — воровка?

Вирджил поднялся с кресла и вышел на улицу. Старик последовал за ним. Блэк неторопливо закурил сигару и глубоко затянулся. Уилли с нетерпением ждал его рассказа.

Наконец Вирджил заговорил. Он шепотом поведал ему обо всем, что натворила эта женщина и, грустно засмеявшись, добавил:

— Она отказывается признать, что она и есть Королева «Серебряного доллара». Все время несет какую-то чушь, фантазирует, будто она… она… — Вирджил бросил сигару и раздавил ее каблуком. — Господи, Уилли, она Богом клянется, что она — принцесса. Ты когда-нибудь слышал подобную ерунду?

— Что ж, — задумчиво протянул его друг, — может быть, и так.

— Ради Бога, неужели ты тоже веришь в эти глупости?

— Когда я был в Сан-Антонио пару недель назад, — неторопливо проговорил старик, — я слышал о рыжеволосой красавице, которая совершала турне по Техасу.

Глаза Вирджила вспыхнули в темноте, его сердце заколотилось, и он сердито спросил:

— Почему ты не сказал мне?

— Не думал, что тебе это интересно, — честно ответил Уилли.

Утром Вирджил, невыспавшийся и хмурый, пришел на кухню. Уилли тут же вручил ему номер газеты «Эль-Пасо тайме». Полуголый и сонный, Вирджил вопросительно посмотрел на старика.

Тот налил Вирджилу кружку черного кофе и направился к двери.

— Мне нужно кое-что сделать утром. Вернусь через час.

— А что на завтрак больше ничего не будет? — проворчал Вирджил.

— Выпей кофе и почитай газету, сынок. Позавтракаем позже. — Он широко улыбнулся. — Если к тому времени будешь испытывать голод.

И исчез за дверью.

Вирджил с хмурым видом глотнул кофе и развернул газету. Его глаза широко раскрылись, когда на первой странице он увидел статью о ее королевском высочестве, принцессе Марлене из Харц-Кобурга, посетившей Сан-Антонио в конце своего успешного благотворительного турне по городам Техаса. Газета вдруг заплясала перед глазами, и Вирджил понял, что у него дрожат руки. Он положил ее на стол и снова прочитал статью. Он начал читать ее в третий раз, когда принцесса появилась в дверях и тихо окликнула его.

Вирджил поднял голову, посмотрел на нее и судорожно сглотнул.

Она стояла босиком, со спутанными волосами, в длинной ночной рубашке старого Уилли, которая доходила ей до колен. Зевнув, она потерла одной ногой о другую. Она совсем не была похожа на принцессу! Больше всего она напоминала маленькую заспанную девчушку.

Принцесса, улыбнувшись, подошла к нему и, оглянувшись, с любопытством спросила:

— А где Уилли?

— Ушел.

— В таком случае объясни, где ты спал ночью? Я скучала по тебе.

Вирджил молча подвинул ей стул.

— Садись.

Марлена села, и Вирджил показал ей газету. Она заправила растрепанные волосы за уши и вопросительно взглянула на него.

— Прочитай это. — Он откинулся на спинку стула, сложив руки на голой груди.

Он не мигая смотрел, как принцесса читала статью. Прочитав несколько строчек, она подняла на него глаза.

— Я ведь говорила тебе, но ты не слушал. — Бросив газету на стол, она ткнула себя пальцем в грудь. — Я настоящая принцесса. Женщина в Сан-Антонио просто играет мою роль. — Она встала, обошла вокруг стола и, положив руку ему на плечо, пояснила: — Она — та женщина, за которой тебя послали. Очевидно, она похожа на меня…

— Как две капли воды, — сокрушенно вздохнул он.

— Это не важно. Мы — два разных человека. Я — принцесса Марлена из Харц-Кобурга. Не знаю, кто она, но полагаю, что та самая воровка, которую ты должен был отправить в тюрьму. Мой управляющий Монтильон наверняка выбрал ее из-за необычайного сходства со мной, не зная, что она не в ладах с законом. Вирджил, это правда, клянусь!

Вирджил сидел со сложенными на груди руками и не смотрел на нее.

— Все это произошло потому, что я заболела. Мы побывали в Нью-Йорке и Денвере и направлялись в Форт-Уэрт, когда я заболела. Королевский медик сказал, что это тяжелая форма желтухи. Ты бы видел меня — мое лицо было похоже на огромный лимон! Я не могла продолжать путешествие. Меня отправили в монастырь в Клаудкрофте, а Монтильон, чтобы не прерывать турне, поскольку все было согласовано заранее, умудрился найти женщину, очень похожую на меня.

Вирджил молчал, но по тому, как сжались его губы и запульсировала вена на шее, она поняла, что он начинает ей верить.

— Когда ты схватил меня на платформе в Клаудкрофте, я как раз в этот день покинула монастырь, чтобы отправиться в турне по Техасу. Но как ты знаешь, индейцы взорвали железную дорогу. — Она нежно погладила его по щеке. — Пожалуйста, посмотри на меня, Вирджил.

Он нехотя повернулся, взглянул на принцессу, и она увидела замешательство в его красивых голубых глазах. В порыве любви она прижала к груди его темную голову и поцеловала густые волосы.

— Не надо так беспокоиться, любимый. Ты думал, что схватил воровку. Это вполне объяснимая ошибка. Я не держу на тебя зла. — И она снова прижалась губами к его макушке.

Вирджил нежно отстранил ее.

— Сядь, — попросил он и, когда она попыталась сесть к нему на колени, остановил ее: — Нет, сядь в кресло. Нам нужно поговорить.

— Да, — согласилась она.

И они говорили и говорили обо всем больше ничего не скрывая друг от друга. Она правдиво отвечала на вопросы, которые Вирджил ей задавал, и его сомнения рассеялись, когда кусочки мозаики сложились в одно целое.

— Я хочу одеться, пока Уилли не вернулся, — вдруг заторопилась она.

Она вышла из комнаты, а он схватился за голову, застонав от отчаяния, что оказался в таком глупом положении и не представляет, как теперь из него выпутаться.

Глава 39

Уилли вернулся только к полудню. Он больше не упоминал о газетной статье. Рассказывая последние новости, он приготовил поздний завтрак, к которому ни принцесса, ни Вирджил почти не притронулись. После еды Марлена быстро поднялась из-за стола и заявила, что сама вымоет посуду.

— О, нет, милая, тебе не надо этого делать, — остановил ее старик.

Вирджил не проронил ни слова, но скептически посмотрел на нее.

— Ну, хорошо! — Она повернулась к нему. — Я никогда в жизни не мыла посуду. Но думаю, что научиться никогда не поздно. Вот так!

— Хочешь, чтобы я вытер ее? — спросил Уилли.

— Не надо. Вы оба уйдите. Я сама управлюсь.

Уилли улыбнулся, а Вирджил пожал плечами. Они оставили ее одну на кухне, и Вирджил с изумлением услышал, как принцесса что-то тихо напевает, убирая со стола грязные тарелки.

Вирджил метался по двору, не зная, что делать. Теперь ему хотелось, чтобы она оказалась певицей из салуна, за какую он принял ее сначала. Он попросил Кэннона не спускать с нее глаз.

— Ты куда-то собрался?

— Думаю, мне надо немного покататься.

— Хорошая идея, — одобрил старик, зная, куда Вирджил собирался поехать.

Он помчится по песчаной дороге на окраину города, а потом заберется на вершину пика Бризна. Он всегда забирался на эту крутую гору, когда его что-то беспокоило, когда нужно было принять трудное решение или просто побыть наедине с самим собой. Там он был в полном одиночестве, поскольку опасная крутизна отпугивала даже самых смелых. Эта вершина стала любимым местом для Вирджила, где он прятался от всех, еще с тех пор, как ему исполнилось четырнадцать лет.

Тарелки были вымыты, вытерты и убраны. Принцесса с довольным видом осмотрела чистую кухню. Она гордилась собой: ведь она не разбила ни одной тарелки и не обожглась горячей водой, когда мыла посуду. Может, вечером она попытается что-то приготовить.

Довольная своей работой, она вышла из кухни и отправилась на поиски мужчин. Уилли был во дворике, он лениво раскачивался в кресле-качалке, оглядывая широкую долину.

— Закончила? — спросил он, улыбаясь.

— Да. А где Вирджил?

— Он скоро вернется.

Принцесса сразу поняла, что у нее не будет другого шанса убедить Уилли, что она настоящая принцесса. И кстати, она сможет побольше узнать о техасском рейнджере, в которого так безоглядно влюбилась. Она села на стул рядом с качалкой старика и, глядя на залитую солнцем равнину, спокойно сказала:

— Уилли, я не та, за кого Вирджил меня принимает. — Она посмотрела ему в лицо и заговорила очень быстро, торопясь выложить всю правду: — Я действительно принцесса Марлена из Харц-Кобурга, и я… — Она стремилась убедить его в своей правоте, и, когда наконец остановилась, чтобы перевести дыхание, старик ответил:

— Я верю тебе.

— Правда? — удивилась она.

— Конечно, — улыбнулся он. — Я не такой циничный, как Вирджил. Я верю людям.

Она облегченно вздохнула.

— А кто та, другая женщина, за которую Вирджил меня принимает?

— Певица из салуна в Лас-Крусесе, которая просто твоя копия, девочка… Ах… принцесса… — Он посмотрел на нее. — А как люди к тебе обращаются?

— Ваше королевское высочество.

— Ух ты!

— Но ты можешь называть меня просто Марлена, — успокоила она старика. — А теперь, пожалуйста, расскажи мне про эту певицу.

— Это хорошенькая рыжеволосая актриса, которую прозвали Королевой «Серебряного доллара». «Серебряный доллар» — это самый популярный салун в Лас-Крусесе. В общем, три или четыре недели назад неуловимый грабитель банков — так, один британец — был схвачен здесь, в Эль-Пасо, и на допросе признался, что Королева «Серебряного доллара» была его сообщницей. А Вирджилу приказали отправиться в Лас-Крусес и доставить сюда эту женщину.

Теперь принцесса начала кое-что понимать. Монтильон нанял эту женщину, чтобы она играла ее роль во время турне, поэтому, когда Вирджил добрался до Лас-Крусеса, Королева «Серебряного доллара» исчезла. И потом, когда он увидел ее, принцессу, на платформе в Клаудкрофте, то сразу подумал, что это и есть сбежавшая певица.

— Он ошибочно принял тебя за эту воровку, — пояснил Кэннон, защищая Вирджила. — Он просто выполнял приказ.

— Знаю, — ответила она, а затем небрежно спросила: — Вирджил — смелый человек, правда?

— Самый смелый! — согласился Уилли.

— Но он далеко не самый разговорчивый из тех, кого я знаю, — проворчала она.

— Он немного замкнутый, это верно.

— Вирджил не слишком жалует женщин, не так ли? — равнодушно спросила принцесса, глядя куда-то вдаль.

Кэннон перестал раскачиваться и долго ничего не отвечал.

— Верно. Это идет с тех пор, как его мать оставила его в салуне, когда ему было восемь лет, — наконец нехотя ответил он.

Глаза принцессы округлились от ужаса.

— Оставила его? Я не понимаю. Что вы имеете в виду? Кэннон тяжело вздохнул.

— Мне не следовало говорить этого. Вирджил сотрет меня в порошок, если узнает, что я проболтался.

Но принцесса не позволила ему уклониться от ответа. Ей хотелось знать все о Вирджиле, и она решительно настроилась выведать все подробности у этого седого старика.

— Ну пожалуйста, Уилли, — проворковала она, придвинув свой стул поближе и погладив его широкую ладонь. — Почему бы вам не рассказать мне все, что вы знаете? Расскажите мне про моего Вирджила. Я должна знать.

Кэннон тут же отметил про себя ее слова «мой Вирджил». Кроме того, он сразу понял, что она безумно любит рейнджера.

Словно прочитав его мысли, принцесса заглянула ему в глаза.

— Разве вы не видите, что я люблю его? — спросила она.

Кэннон утвердительно кивнул.

— Тогда, пожалуйста, расскажите мне про него. Старик похлопал ее по маленькой белой ручке.

— Если ты любишь его…

— Я очень люблю его.

— Тогда, полагаю, ты имеешь право знать, что сделало его таким, каким он стал.

Уилли отвернулся и долго смотрел вдаль, собираясь с мыслями. Наконец он начал рассказывать о сильном, мужественном человеке, которого считал своим сыном. Принцесса узнала, что, когда Вирджилу было всего восемь лет, его симпатичная, но беспутная мать связалась с бандитом и сбежала с ним, бросив своего единственного сына. Она оставила его одного без пенни в кармане в салуне Эль-Пасо.

— Боже милостивый! — От ужаса принцесса закрыла рот рукой.

— С той самой ночи, — продолжал Уилли, — маленький Вирджил был предоставлен самому себе. Смышленый и шустрый мальчишка зарабатывал на хлеб тем, что подметал полы и мыл посуду в том самом салуне, где оставила его мать. Ему некуда было идти. Не было родственников, кто мог бы забрать его к себе. Никого не было. Он спал на полу в задней комнатке. Там не было ни кровати, ни простыней, ни одеял. Только деревянный пол.

Принцесса представила себе испуганного маленького мальчика, которого никто не любил и о котором никто не заботился. Какой контраст с ее детством! В восемь лет она была избалованным ребенком. И спать ее укладывали в пуховую кровать в хорошо охраняемой спальне, которая была гораздо больше всего дома Кэннона.

— Мальчик оказался в суровом, бессердечном мире и, чтобы выжить, сам сделался суровым и бессердечным. У него не было возможности общаться с порядочными людьми, когда он был еще ребенком. С раннего детства его окружали вооруженные бандиты, карточные шулеры, карманники и продажные женщины. Вирджил и сам мог бы стать бандитом. Но он предпочел стать техасским рейнджером, как и его отец.

— Его отец? А разве его отец…

— Рейнджер капитан Чарлз Блэк был убит. Его окружили апачи, и он погиб, когда Вирджилу не было еще и восьми лет.

Уилли сказал, что решение двадцатилетнего Вирджила присоединиться к техасским рейнджерам было самым правильным решением в его жизни.

— И насколько я знаю, именно рейнджеры спасли жизнь маленькому Вирджилу. Кстати, если уж говорить о спасении жизни…

И принцесса узнала о том, как однажды осенью десять лет назад он, Уилли, тоже техасский рейнджер, остался один в живых после кровавой стычки с бандой кровожадных команчей.

— Они привели меня в свой лагерь и долго пытали. У меня не было шанса сбежать, так что я молил о смерти, но знал, что она придет не скоро. Команчи наслаждались тем, что долго пытали своих пленников, не давая им быстро умереть. В ту же ночь Вирджил Блэк тайком пробрался в лагерь команчей и спас меня. — Кэннон улыбнулся. — Я обязан этому парню своей жизнью. Но не только этим. То, что он любил меня, старого рейнджера, и пришел спасти, значило гораздо больше. — Он посмотрел вдаль, словно вернувшись в те годы. — Я очень давно потерял свою семью. Вирджил — это и есть моя семья.

Принцесса зачарованно слушала, как Кэннон рассказывал про человека, которого они оба любили. Его откровения так много объясняли ей. И неприязнь Вирджила к женщинам теперь стала ей понятна. Испуганный восьмилетний мальчик, брошенный собственной матерью!

Разумеется, Вирджил принял ее за одну из таких женщин! Как живо она вспомнила ту ночь, когда они в первый раз занимались любовью. «Теперь мы квиты. Я наконец получил то, за что заплатил», — сказал он. Господи, та женщина, которую выбрал Монтильон, чтобы она заменила принцессу, была проституткой, которая однажды развлекала Вирджила! Или ей заплатили за это, а она не выполнила обязательств?

— Я на ногах с самого рассвета, — донесся до нее голос Уилли. — Мне пора отдохнуть.

Оставался еще один вопрос, который принцесса хотела задать. Даже если ответ причинит ей боль.

— Уилли, есть одна вещь, которую я хотела бы прояснить. — Она с трудом сглотнула и спросила: — А кто… кто такая Эва?

Его серые глаза весело сверкнули.

— А я думал, это ты. Прошлой ночью ты представилась как мисс Эва Джонс. — Он поднялся со своей качалки.

— Но вы же прекрасно знали, что я солгала! — возмутилась принцесса.

— Знал.

— Так кто она? Кто такая Эва?

— Его мать, — ответил Уилли. — Красивую, но непутевую мать Вирджила звали Эва Джонс.

Глава 40

В этот же день небольшой поезд неторопливо тащился по ровному, пыльному, бесконечному пространству юго-западного Техаса. Он направлялся в Эль-Пасо.

— Я думал, ты отдыхаешь, — удивился Монтильон, увидев Робби Энн.

— Я лежала, но… — Она умолкла и нахмурилась, словно ее что-то беспокоило. Она села на мягкий диван возле окна и взглянула на однообразный пейзаж. — Часов через двенадцать — четырнадцать мы будем в Эль-Пасо, — задумчиво произнесла она.

— Да, — подтвердил Монтильон. — Если не случится ничего непредвиденного, то к семи утра мы прибудем на место.

Робби отвернулась от окна и посмотрела на Монтильона.

— Времени осталось мало, и мне хотелось бы кое-что у тебя спросить.

— Я знаю, что тебя интересует, — улыбнулся Монтильон. — Ты хочешь узнать, почему я выбрал тебя на роль принцессы?

— Да, — согласилась Робби. — Откуда ты узнал, что женщина, похожая на принцессу Марлену, находится в салуне Лас-Крусеса? Полагаю, это не имеет большого значения, поскольку все это скоро кончится, но я не перестаю удивляться, как иностранец мог знать, где меня найти?

Монтильон смотрел на красивую рыжеволосую женщину, так похожую на принцессу Марлену. Его сердце болезненно сжалось, и в сотый раз он задал себе все тот же вопрос: не совершил ли он ужасную ошибку, помогая королевской семье все эти годы утаивать правду от этой очаровательной женщины? Может быть, он так же виновен, как и любвеобильный король, ставший ее отцом? Будет ли справедливо оставить ее в Галвестоне, так и не сказав, что в ее жилах течет королевская кровь?

Робби Энн заметила неуверенность в глазах Монтильона.

— Что такое, Монти? — тихо, но настойчиво спросила она. — Ты можешь сказать мне, что бы это ни было. Если тебе известно про меня больше, чем мне, то, думаю, я тоже имею право это знать.

— Да, — произнес он наконец. — Ты имеешь право знать все. — Сожалея, что ему пришлось быть соучастником короля в той неприятной истории, которая лишила эту женщину всех привилегий, дарованных ей по праву, он продолжил: — Мое дорогое дитя, я очень привязался к тебе за эти несколько недель, а теперь, — он тяжело вздохнул, — а теперь ты возненавидишь меня.

— Я никогда не смогу питать к тебе ненависти! — убежденно воскликнула Робби Энн.

На секунду закрыв глаза, Монтильон серьезно проговорил:

— Ты должна понять: то, что я скажу тебе, очень важно, но, к сожалению, ничего не изменит. И ты должна поклясться мне, что никому не расскажешь об этом. Абсолютно никому.

— А кому мне говорить? — пожала она изящными плечиками. — Кроме того, думаю, я уже сама обо всем догадалась.

— Правда? Она улыбнулась.

— Вы знали мою мать. Верно?

— Нет, дорогая, я знал твоего отца.

Зеленые глаза Робби Энн округлились, а рот приоткрылся от удивления.

— Вы хотите сказать то, о чем я думаю? Он утвердительно кивнул.

— Твоим отцом был покойный король Харц-Кобурга, Альберт.

Ожидая услышать от нее гневные и злые укоры, Монтильон был потрясен, когда Робби Энн радостно захлопала в ладоши.

— Я знала это! Я знала! — взволнованно закричала она. — Моя мама всегда говорила мне, что мой отец был из королевской семьи! Я всем рассказывала, что в моих жилах течет королевская кровь, но мне никто не верил. О, как здорово! Вот скажу Бобу, что я… Ой, к черту его! Пожалуйста, расскажи мне о моем отце и моей… моей… — Она внезапно замолчала, ее брови удивленно приподнялись. — Бог мой, это означает, что ее королевское высочество, принцесса Марлена — моя…

— Твоя сестра. Принцесса — твоя сводная сестра, — подтвердил Монтильон.

— Тогда неудивительно, что мы похожи, — рассмеялась Робби.

— Больше того, вы могли бы сойти за близнецов.

— Это точно, — ответила она. — Я ни капли не похожа на свою мать, значит, я пошла в отца. — Она хихикнула. — В своего отца-короля. — Улыбка неожиданно исчезла, и она серьезно посмотрела на него. — И ты помнил обо мне все эти годы?

— Да. — Монтильон не знал, куда деваться от стыда. — Простишь ли ты меня когда-нибудь?

— Здесь нечего прощать, — спокойно ответила она, словно они разговаривали о погоде. — За эти три недели я столько узнала обо всех этих королевских обычаях, что теперь понимаю: вы все просто «исполняли свой долг». — Она заговорщически ему подмигнула. — «Боже, храни короля»… и тому подобное, да?

— Верно, — отозвался он и вздохнул с облегчением. — Робби Энн, ты очень милая, умная женщина.

— Да, но я еще и любопытная. Теперь расскажи мне все. Я моложе или старше своей сестры? Был ли скандал в королевском семействе, когда я родилась? А королева знала о моей матери? Начни с самого начала и расскажи все, что помнишь.

И Монтильон начал свой рассказ.

Мать Робби, Лола Монтес, молодая и необычайно красивая американская актриса, приехала на длительные гастроли в Европу и там встретила короля. Они с королевой сидели в королевской ложе театра, и мисс Монтес сразу увидела его.

Красивая темноволосая актриса привлекла внимание короля, и он в тот же день познакомился с ней. Сначала мисс Монтес отклоняла его ухаживания, не хотела иметь с ним ничего общего. Но он был красив, богат и могуществен, и ее оборона была сломлена. Он посылал ей цветы, дорогие подарки, появлялся в театре каждый вечер, часто оставляя королеву во дворце, пока наконец актриса не согласилась принять его приглашение на ужин.

Это увлечение переросло в серьезный роман, и мисс Монтес по настоянию короля осталась в Харц-Кобурге, а труппа отправилась в Лондон. Она согласилась поселиться внебольшой королевской резиденции на побережье и вскоре обнаружила, что беременна.

А через шесть месяцев королева зачала принцессу Марлену.

— Королева узнала о твоем существовании после твоего рождения и настояла на том, чтобы король выслал тебя вместе с матерью из страны, иначе законному ребенку трон мог бы и не достаться, — закончил рассказ Монтильон. Робби Энн озадаченно нахмурилась:

— Но каким образом мое существование могло угрожать трону?

— Ведь ты родилась раньше сестры. С твоей матерью тут же заключили финансовое соглашение, и вы отправились в Америку. Кроме того, твоей матери пришлось поклясться, что она никогда не вернется в Харц-Кобург и никому не расскажет о твоем отце.

Монтильон пояснил, что в те годы считалось модно и вполне приемлемо для монарха иметь в любовницах актрису. Если бы мисс Монтес не забеременела, все это могло бы продолжаться сколь угодно долго.

Зеленые глаза Робби Энн сверкнули.

— А королевам дозволяется иметь дело с красивыми молодыми мужчинами?

Монтильон покраснел.

— В некоторых монархиях такое случается.

— Знаешь, чем больше я узнаю о королевской жизни, тем больше думаю, что прекрасно подхожу для нее! — Она засмеялась, задорно запрокинув голову. — Ой, не пугайся, я просто шучу! Ты провел со мной три недели, и я ни разу тебя не подвела.

— Твое поведение было образцовым, девочка. Ни одна королева не вела себя так безукоризненно.

— Ну спасибо, Монти. — Она погладила его по щеке. — И благодарю за то, что ты открыл мне тайну моего рождения. Ты не представляешь, каково жить, не зная, кто твой отец. Сколько раз я умоляла свою мать назвать его имя и адрес, но она всегда отказывалась. Однажды она только сказала, что он был красивым европейским правителем, в которого она была страстно влюблена.

— У нее не было выбора. Ее молчание было важной частью сделки, когда оговаривались финансовые условия.

— Теперь я понимаю. Она не могла ничего сказать мне. — Робби вздохнула. — А анонимные послания, которые я получала все эти годы… они шли от королевской семьи?

— Да. Их вручали через нашего агента здесь, в Америке.

— Так вот откуда вы знали, где меня найти! Вы знали обо мне все эти годы!

— Да. И я всегда знал о тебе гораздо больше, чем ты думаешь.

Она радостно улыбнулась и спросила:

— А я буду получать эти анонимные переводы и после того, как…

Монти хмыкнул.

— Они больше не будут анонимными, и ты будешь обязательно получать их. И в качестве награды за прекрасно сыгранную роль ты можешь оставить себе изумрудное ожерелье, которое богач из Сан-Антонио, мистер Форестер, так великодушно преподнес короне.

Ее брови удивленно взлетели вверх.

— О, я не знаю, о чем вы говорите…

— Знаешь, — ответил он. И оба рассмеялись.

Глава 41

День уже клонился к закату, когда Вирджил вернулся в дом Кэннона. Принцесса сидела на крыльце, нетерпеливо поджидая его.

Она поднялась, побежала ему навстречу и заговорила без всяких вступлений:

— Уилли спит, а я не могу спать, пока не докажу тебе, что я не та, за кого ты меня принимаешь.

Вирджил неторопливо привязал длинные поводья жеребца к столбу, а потом повернулся к ней.

— И за кого я тебя принимаю?

— За женщину, которую ты встретил в салуне Лас-Крусеса и которая завлекла тебя к себе в постель.

Вирджил хмыкнул.

— А если ты не она, то откуда ты об этом знаешь?

— Потому что, мой дорогой, — она обняла его за талию, — она и есть та женщина, которую Монтильон нанял играть мою роль во время турне. Рыжеволосая певица, которую он нашел в Лас-Крусесе в салуне под названием «Серебряный доллар». Эту женщину прозвали Королевой «Серебряного доллара».

Она увидела в его красивых голубых глазах облегчение, смешанное с отчаянием.

— Пойдем со мной, капитан. — Она взяла его за руку и повела за собой.

Вирджил последовал за ней, и они сели рядом на ступеньках крыльца. Марлена снова принялась доказывать ему, что она принцесса. Ей только нужно послать телеграмму Монтильону, чтобы он немедленно приехал в Эль-Пасо.

Вирджил пригладил черные волосы и, тяжело вздохнув, посмотрел на запад, где солнце уже начало клониться к горным вершинам.

— В этом нет необходимости, — наконец выдавил он из себя.

— Но почему? Все, что нужно, это послать… Что случилось?

Вирджил повернулся и посмотрел ей в глаза:

— Я только что был в штабе. Твой управляющий, Монтильон, прислал телеграмму моему командиру, сообщив ему об ужасной ошибке, которую я совершил. Там также говорилось, что королевский поезд прибудет в Эль-Пасо утром, чтобы… — он помедлил, — чтобы отвезти тебя домой.

— Так ты веришь мне? Теперь ты понял, что я говорила правду?

— Да, — ответил он.

— О Вирджил, как чудесно! — воскликнула она и обвила руками его шею.

Прижавшись лбом к его подбородку, она неожиданно пришла к выводу, что это не так уж и хорошо. Это означало, что сегодня ее последняя ночь с Вирджилом. Дрожь пробежала по ее телу, она подняла голову, заглянула в его глаза и увидела, как в них отразилось ее собственное отчаяние.

— Дорогой, — прошептала она, — поцелуй меня.

Он перевел взгляд на ее нежные, дрожащие губы, и уголки его рта дрогнули.

Но не успел он ее поцеловать, как на крыльце, позевывая, появился Уилли.

— Почему вы меня не разбудили? Я проспал целый день и теперь всю ночь не сомкну глаз.

Сидевшая на крыльце парочка обменялась разочарованными взглядами. Это была пугающая перспектива, им просто необходимо было побыть вдвоем, поговорить и попрощаться до наступления утра.

Принцессу охватило отчаяние. Она знала, что не вынесет, если им с Вирджилом не удастся побыть наедине. Принцессе так много нужно было сказать ему. И так много услышать от него.

Она очень страдала, а время тянулось мучительно медленно. Наконец наступил вечер, солнце скрылось за горами, и Уилли поднялся со своего кресла-качалки и попросил ее помочь ему приготовить ужин. Принцесса последовала за ним на кухню, а Блэк воспользовался возможностью привести себя в порядок.

Вирджил появился на кухне, когда ужин был почти готов.

На нем была чистая белая рубашка и джинсы, и он был так красив, что Марлена не могла оторвать от него взгляда.

Покончив с едой, Вирджил поблагодарил за ужин, отодвинулся от стола и закурил сигару. Потом расслабленно откинулся на спинку стула и вытянул ноги.

Он казался довольным и невозмутимым, и настроение принцессы совсем испортилось. Как может он быть таким спокойным, когда она не находит себе места? Завтра в это время она навсегда уйдет из его жизни, а он, похоже, ничуть не расстроен.

А вот она была так расстроена, что у нее заболело сердце. Несчастная принцесса поднялась из-за стола и потянулась за пустой тарелкой Вирджила. Она задрожала, когда он быстро схватил ее руку.

— Уилли, думаю, ты сможешь заняться грязной посудой?

— Думаю, что смогу, поскольку занимаюсь этим последние тридцать лет, — ухмыльнулся Уилли. Его серые глаза сверкнули. — А что? Вы придумали для себя что-то получше?

Вирджил молча бросил сигару в камин и осторожно повел принцессу к двери. Сердце ее забилось от волнения, но она ни о чем не спрашивала. Да это и не важно, раз она была с ним.

Он посадил ее на своего коня, и она была рада этому.

Вирджил все так же молча отвязал поводья и вскочил в седло к принцессе. Он погнал вороного жеребца галопом по узкой, пыльной дороге.

Принцесса радостно улыбалась, прижавшись спиной к крепкой груди возлюбленного. Вирджил придержал коня, и она, вздохнув, помолилась, чтобы эта поездка никогда не кончалась. Ей хотелось вечно сидеть верхом на огромном вороном коне и ощущать присутствие смуглого, сильного мужчины.

Принцессе искренне хотелось быть не принцессой, а певицей из салуна, за которую он ее поначалу принял. Если бы она и в самом деле была Королевой «Серебряного доллара», она могла бы остаться с ним в Техасе. И тогда весь остаток своих дней она посвятила бы своему любимому. Но вместо этого ей придется заставить себя забыть о своей единственной любви.

Вирджил натянул поводья, когда быстрый конь принес их к скалистому подножию гор Франклина. Громко фыркнув, жеребец остановился. Принцесса вопросительно взглянула на мужественный профиль Вирджила, освещенный яркой луной.

— Я привез тебя сюда, потому что хотел в последний раз побыть с тобой наедине.

— Я так рада, — ответила она. — Там, в доме, ты казался таким спокойным и невозмутимым. Я думала, ты не хочешь…

— Милая, — перебил он, — я не находил себе места. — Он улыбнулся. — Это было совсем как в ту ночь, когда я не мог вырваться от дона Амондо. Помнишь?

— Никогда не забуду! — Она засмеялась.

— Ты доверяешь мне теперь, да?

— Всю свою жизнь! — торжественно провозгласила она.

Он показал ей на горную вершину, возвышавшуюся над соседними горами. Пик ее напоминал острое, тонкое лезвие ножа.

— Отсюда не видно, — говорил Вирджил, — но на самой вершине есть гладкая площадка размером с дворик у дома Уилли. Это особенное место для меня. Когда я наверху, мне кажется, что я один в целом мире. Туда никто не забирается, потому что тропа очень опасная.

— А мы сможем подняться туда? — спросила она. Вирджил хотел услышать от нее именно эти слова.

— Вот почему я спросил, доверяешь ли ты мне. Я хочу взять тебя наверх, но знаю, что ты боишься высоты. Повторяю, тропинка опасная. Так что если ты не хочешь или боишься…

— Я ничего не боюсь, когда ты рядом со мной.

Вирджил не ответил, испугавшись, что голос может подвести его. Сердце у него щемило. Но он знал, что завтра будет еще тяжелее.

Глава 42

Вирджил тронул коня, и умный жеребец сразу понял, чего хочет от него хозяин. Потряхивая головой, Ноче стал медленно подниматься по крутому склону пика Бризна.

Положившись на хорошо обученного коня, Блэк отпустил поводья и крепко обнял принцессу. Она вздохнула, прижалась к нему, удивляясь, что почему-то не боится ехать ночью верхом по опасной горной тропе. Всего неделю назад она умерла бы от страха. Но это было до того, как она встретила Вирджила. В его объятиях она чувствовала себя в полной безопасности.

Конь громко фыркал и потряхивал головой, осторожно пробираясь среди острых камней, постепенно поднимаясь все выше и выше по извилистой узкой тропе. Если конь оступится или поскользнется, они сорвутся вниз и разобьются насмерть. Усталый конь остановился, когда подобрался к вершине, насколько ему позволяла тропа. Остальная часть пути проходила по узкому извилистому коридору среди огромных валунов, где жеребец не мог пройти.

Вирджил спешился и снял с седла принцессу. Она стояла рядом с ним в кромешной темноте и молча ждала, пока он распрягал коня. Потом Вирджил достал из сумки одеяло и перебросил его через плечо.

Взяв принцессу за руку, он потянул ее за собой по невидимой тропе, предупреждая иногда: «Здесь поворот направо», «Пригнись» или «Смотри, вот выступ, на который нужно наступить».

Наконец они добрались до вершины. Оказавшись наверху, Вирджил расстелил одеяло на самой середине гладкой площадки. Принцесса, не испытывавшая больше страха, стояла рядом, завороженная потрясающим зрелищем.

— Вирджил, — воскликнула она, — мы так высоко! Кажется, что мы добрались до рая.

Он обнял ее и прошептал:

— Я еще никогда не был так близко к нему.

Далеко внизу огни Эль-Пасо и Хуареса мерцали, словно огромные бриллианты, разбросанные на черном бархатном покрывале. Темный массив гор, протянувшийся с севера на юг, пролегал естественной границей между двумя городами.

Она долго наслаждалась необыкновенной красотой, не в силах оторвать взгляда от высоких гор, и очнулась, когда Вирджил позвал ее.

Они сели на одеяло напротив друг друга.

Принцесса хотела прикоснуться к нему, но он ее остановил.

— Не надо. А то я не соберусь с мыслями. — Вирджил помолчал и наконец заговорил: — Прежде всего ты даже не представляешь, как я сожалею, что… что…

— Что принял меня за Королеву «Серебряного доллара»?

— Пожалуйста, милая, не перебивай меня. Позволь мне сначала все высказать, хорошо?

— Хорошо, — ответила она.

— Ты даже не знаешь, как я сожалею, что совершил непростительную ошибку, задержав тебя. Ты пыталась сказать мне, кто ты, но я не слушал. Я был надменным, нетерпимым и жестоким. Ты имеешь право ненавидеть меня. Я совершил ужасную несправедливость по отношению к тебе, и я хочу, чтобы у меня была возможность исправить ее, но я…

Принцесса не смогла удержаться.

— Есть способ.

— Правда?

— Да. Ты можешь честно ответить на один мой вопрос?

— Конечно.

— Ты любишь меня? Хоть немного?

— Да, — без колебаний ответил он. — Я люблю вас, ваше высочество. Я люблю вас и никогда не перестану любить.

— О Вирджил! — Принцесса обвила руками его шею. — Я тоже люблю тебя. Я люблю тебя прямо до боли.

— Знаю, — сказал он, обнимая ее. — Я знаю, родная. К несчастью, тот факт, что мы любим друг друга, ничего не меняет. Как бы сильно я ни любил тебя, ты все равно завтра уедешь. — Он прижал ее к себе. — Да? — Вирджил затаил дыхание, надеясь, что она ответит «нет», и зная, что она не может этого сказать.

— Да, я уезжаю завтра, — прошептала она возле его плеча. — У меня нет выбора. Та понимаешь меня, любимый?

Вирджил тяжело вздохнул и погладил ее волосы.

— Понимаю, малышка. Прости, я хотел сказать «ваше высочество».

Она посмотрела ему в глаза:

— Люби меня, милый.

Принцесса увидела, как помрачнело его лицо.

— Я не могу этого сделать! Я не могу заниматься любовью с принцессой!

— Да, я принцесса, но прежде всего я — женщина. — Она обняла его еще крепче. — Твоя женщина. Люби меня, Вирджил. Пожалуйста.

— Господи, я не могу противиться тебе, — признался он.

— Даже и не пытайся, — ответила Марлена, расстегивая его белую рубашку.

Они быстро скинули одежду и вытянулись на одеяле под сверкающими звездами. Марлена затрепетала, когда Вирджил положил руку ей на живот. Он внимательно разглядывал ее, прищурив глаза, в его взгляде светились любовь и страсть, когда он смотрел на нее. И в это мгновение он понял, что сердце его навсегда отдано рыжеволосой принцессе, которая никогда не будет принадлежать ему.

Принцесса положила белую руку на его смуглую грудь и тихо прошептала его имя, лишив последних остатков самообладания. Он обнял ее и жадно начал целовать. Вирджил взял ее за талию, приподнял и посадил на себя.

— Я хочу лежать внизу и смотреть на твое красивое лицо, пока буду любить тебя.

Он взял ее руку, поцеловал нежную ладонь, а потом по очереди каждый пальчик. Принцесса сжала в ладони пульсирующую твердую плоть и ввела в свое ждущее влажное лоно.

Они вскрикнули от наслаждения, когда она медленно опустилась на него. Когда его твердый жезл полностью вошел в нее, заполнив ее собой, она начала приподниматься и опускаться, словно делала это уже тысячу раз.

А на самом деле она и понятия не имела, что можно заниматься любовью в таком положении. Ей это очень понравилось. Она опиралась о грудь Вирджила, наклонялась к нему за поцелуями, а потом снова выпрямлялась. Ее скользящие и раскачивающиеся движения встречались с ритмичными толчками ее любовника.

Они смотрели друг другу в глаза, занимаясь любовью на горной вершине под яркими, блестящими звездами. Они понимали, что это чудесное соитие было не просто сексуальным актом. Это было и духовное слияние. Это было волшебное слияние душ и тел, которое испытывают лишь немногие счастливчики, которым удалось познать истинную любовь.

Они вскрикнули, одновременно достигнув пика наслаждения, и их голоса унес ночной ветер.

Прошло немного времени, они успокоились, и принцесса рассказала Вирджилу о своей жизни в Харц-Кобурге. Она говорила о своем раннем замужестве, призналась, что уважала герцога, но не любила его. После смерти герцога в ее жизни не было других мужчин. Она говорила о своих родителях и вообще обо всем, что могло показаться ему интересным.

— Теперь твоя очередь, моя любовь. Я почти ничего о тебе не знаю. Расскажи мне о своей жизни, о своих возлюбленных.

— Ты — моя единственная любовь, — ответил он. Принцесса подняла голову и недоверчиво посмотрела на него.

— Говори правду. Я полагаю, у тебя было полно женщин до меня.

— Да, женщин было много, — признал он. — Но я не любил ни одной из них, пока не встретил тебя.

Ей понравился такой ответ. Но оставалась еще одна вещь, которую она хотела узнать.

— А Королева «Серебряного доллара» была твоей женщиной?

— Нет.

— Нет? Ты обманываешь меня? Вирджил хмыкнул.

— Я заснул в ее постели до того… — Он пожал плечами. — Клянусь тебе, я даже не прикасался к ней.

— Хорошо, — вырвалось у принцессы. Довольная, она положила голову ему на грудь и попросила: — Расскажи мне о своих родителях.

К ее удивлению, Вирджил охотно согласился на это. Онс гордостью говорил о храбром техасском рейнджере, своем отце. Она узнала, что капитан Чарлз Блэк погиб как герой.

— Мне не было и восьми лет, когда его убили, но я хорошо его помню. Он был большим, добрым и веселым человеком. И очень смелым. Я горжусь им.

— Я тебя понимаю, — произнесла она. — А твоя мать?

— Хорошенькая женщина со звонким смехом очень любила жизнь. Я потерял ее, когда мне не было еще и девяти лет.

— Мне очень жаль. — Принцессе понравилось, что он не сказал ни одного плохого слова об этой женщине.

Сделав вид, что не знает правду о его матери, принцесса спросила:

— А ты похож на свою мать?

— Нет, — сказал Вирджил. — Но я очень похож на своего отца.

Они еще долго разговаривали, подробно делясь самыми сокровенными мыслями и чувствами, зная, что эти воспоминания будут согревать их, когда каждый вернется к своей привычной жизни.

Они поклялись не забыть ни единого мгновения этой прекрасной звездной ночи, проведенной ими на вершине горы.

Тихо вздохнув, принцесса посмотрела в блестящие глаза своего возлюбленного.

— Один поэт сказал: «В жизни каждого бывает мгновение, которое никогда не забудется».

Она снова вздохнула и крепко прижалась к Вирджилу, услышав его ответ:

— Вот оно, это мгновение.

Глава 43

На шумной железнодорожной станции Эль-Пасо Вирджил и принцесса стояли на деревянной платформе в стороне от остальных. Они смотрели друг другу в глаза, о чем-то говорили, с болью сознавая, что больше никогда не увидят друг друга.

Вирджил безумно любил ее, но сейчас ему казалось, что он совсем не знает эту молодую красивую женщину, которая выглядела сейчас настоящей принцессой. Было невозможно представить ее в облегающих бежевых замшевых брючках, которые были на ней вчера. И невозможно было поверить, что это она поднялась с ним ночью на вершину пика Бризна.

И не только одежда принцессы делала ее такой чужой. Ее вновь окружала придворная свита. И каждый из присутствующих здесь: и Монтильон, и баронесса, и телохранитель — были готовы исполнить любое ее желание.

Раздался удар колокола.

— Мне пора, — проговорила принцесса.

— Да, я… Подожди, чуть не забыл! — Вирджил полез в карман и достал бутылку. — Маленький подарок, — улыбнулся он, протягивая ей сувенир.

Принцесса с любопытством взяла его в руки.

— Белый песок! — радостно воскликнула она. — Ты привез мне этот драгоценный белый песок! Ты знал, как я хотела его, и ты… ты… О Вирджил! — Она смотрела на него с восхищением и любовью. — Этот подарок так много значит для меня. — На глаза ее навернулись слезы, и она прошептала: — Спасибо, дорогой. Большое спасибо.

— Не за что, ваше высочество.

Прижимая к себе эту бутылку так, словно в ней заключались все сокровища мира, принцесса не заметила, как упала ее перчатка.

— Ты уронила перчатку. — Вирджил наклонился, чтобы поднять ее. Он хотел отдать ей перчатку, но передумал: — Я сохраню ее, милая. — Он засунул перчатку в нагрудный карман. — Она будет напоминать мне о тебе.

— Да, конечно, — ответила она, и ее сердце сжалось. — Сохрани ее и… думай обо мне… иногда. — Она попыталась улыбнуться, с трудом сдерживая рвущиеся из груди рыдания.

— Я буду помнить о тебе всегда. — В его голубых глазах промелькнуло отчаяние.

Это длилось всего лишь миг, и принцесса подумала, что они очень похожи, хотя и выросли в разных мирах. Ее с детства учили скрывать свои чувства и не демонстрировать на людях свои страдания. А он сам воспитал в себе эти качества.

Их глаза были сухими.

Раздался второй удар колокола.

— О Господи! — вырвалось у него. — Как же это тяжело. Принцесса подошла ближе и положила руку на блестящую серебряную звезду на его груди.

— Я люблю вас. Я всегда буду любить тебя, мой дорогой. Вирджил глубоко вздохнул и нежно прикоснулся к ее щеке.

— И я люблю вас, ваше королевское высочество. Она быстро сказала:

— Ты мог бы поехать со мной. Я могла бы присвоить тебе какой-нибудь титул.

— Принцесса Марлена, — печально ответил он, — у меня уже есть титул. Капитан техасских рейнджеров.

Она грустно посмотрела на него, смирившись с тем, что он никогда не оставит свою службу в отряде.

Вирджилу очень хотелось поцеловать ее, но он больше не мог позволить себе этого и, в последний раз сжав ее руку, отступил в сторону. Придворные быстро окружили принцессу и увели в вагон.

Вирджил Блэк стоял на платформе рядом с Уилли и с тоской смотрел, как поезд уносил вдаль любовь всей его жизни. Принцесса махала рукой, пока видела его, а он стоял, сжав кулаки с такой силой, что ногти впились в его ладони.

— Тебе не следовало отпускать ее, — сочувственно заметил Уилли. — Ты никогда не встретишь такую, как она.

— Ясно, что не встречу, — проворчал Вирджил. — На своей службе мне не часто приходится сталкиваться с принцессами.

Он быстро отвернулся и спрыгнул с платформы, чтобы старик не заметил слез, выступивших у него на глазах.

Поезд неторопливо полз по городским предместьям, а принцесса, сидя у окна, изо всех сил старалась сдержать слезы.

— Ваше высочество, вы в порядке? — обеспокоенно спросил Монтильон.

— Да… это все американская пустыня, — ответила она, тоскливо глядя в окно королевского вагона. — Она укрепила мои силы, но отняла мою гордость.

— Тогда нам лучше закрыть окно, — посоветовал Монтильон. — Похоже, с юга идет знаменитая песчаная буря.

Она повернулась и с улыбкой повторила то, что однажды сказал ей Вирджил:

— Говорят, что небольшая песчаная буря даже полезна для фигуры.

Монтильон озадаченно нахмурился:

— Извините, ваше высочество, я не понял.

— Я просто пошутила. — Она снова повернулась к окну. Город остался позади, поезд начал набирать скорость, а принцесса все так же продолжала смотреть в окно.

— Вас что-то тревожит? — спросил Монтильон.

— Да. — Принцесса повернулась к своему управляющему. — Я не могу, Монтильон! Я так люблю его. Как бы мне хотелось, чтобы я была не принцессой, а…

— Вы серьезно это говорите? — перебил ее Монтильон. — Вы были бы счастливы остаться в Америке с вашим рейнджером?

— Я с радостью пожертвовала бы троном ради мужчины, которого люблю! — Она разрыдалась, не в силах больше сдержаться.

Монтильон с любовью и жалостью смотрел на принцессу, которую знал с самого рождения. Он глубоко вздохнул:

— Возможно, я смогу вам помочь.

Принцесса удивленно взглянула на него. Монтильон в двух словах поведал ей о невероятных событиях, которые уже не были тайной для Робби Энн.

— И сейчас она здесь, в этом поезде, едет вместе с нами. Я приведу ее, — заключил он свой рассказ.

Он торопливо вышел и через несколько секунд вернулся с Робби Энн. Молодые женщины молча смотрели друг на друга. Потом они обнялись.

— Ты совсем как я! — Принцесса Марлена, отстранившись, разглядывала сводную сестру.

— Ты красивее, — признала Робби Энн.

— Скажи, у тебя такие же ужасные уши, как у меня?

— Конечно! — Робби Энн откинула прядь волос. — Сама посмотри.

— Ой, правда! — воскликнула принцесса, и сестры расхохотались.

— У нас мало времени, — напомнил Монтильон.

— Он прав. — Принцесса Марлена, высвободившись из объятий Робби Энн, продолжала крепко держать ее за руку. — Если я захочу остаться в Америке, ты согласишься занять мое место на троне? — взволнованно спросила она.

Робби Энн перевела взгляд с принцессы на Монтильона.

— Разве это возможно, Монти? Я хотела сказать… мы же знаем, что я… Ну, ты знаешь.

— Это не имеет значения, — заверил ее Монтильон. — Наше королевство — современная демократическая страна. Незаконнорожденный королевский отпрыск может претендовать на трон, так было, например, в Шотландии.

Округлившиеся глаза Робби Энн вновь обратились на сестру.

— Монтильон говорит правду! — заверила ее принцесса. — Так что ты не займешь мое место на троне. Это по праву твое место, ведь ты родилась раньше меня.

Задумчиво кивнув, Робби Энн недоверчиво произнесла:

— Но меня разыскивают за кражу.

— Не в Харц-Кобурге, — улыбнулся Монтильон. — Наша единственная задача — как можно быстрее вывезти тебя из страны. — Он задумчиво посмотрел на нее. — А как быть с твоим увлечением? С тем парнем по имени Британец Боб? Он что-нибудь значит для тебя?

— Он — моя последняя привязанность.

— А ты сможешь без него жить? — с любопытством посмотрела на нее принцесса Марлена.

— Ты хочешь спросить, не променяю ли я Боба на трон? — ухмыльнулась Робби Энн. — Да быстрее, чем ты произнесешь «ваше королевское высочество»! — Она повернулась к Монтильону: — Но мне бы не хотелось видеть Боба в тюрьме…

— Ну, об этом не стоит беспокоиться, — ответил Монтильон. — Я пошлю телеграмму Гамильтону Фишу, государственному секретарю Америки. Мы постараемся уговорить его проявить снисходительность к этому джентльмену. Кивнув, Робби Энн снова повернулась к Марлене:

— Ты уверена, что хочешь этого?

— Да, а ты?

— Я бы хотела этого больше всего на свете, — призналась Робби Энн.

Сестры снова обнялись, и принцесса сказала:

— Как жаль, что все эти годы мы…

— Давай будем радоваться, что наконец нашли друг друга, — прошептала Робби на ушко Марлене. — И обещай, что не забудешь про нас!

— Обещаю! — торжественно проговорила принцесса и быстро повернулась к Монтильону: — А теперь, Монти, пожалуйста, потяни за шнур. Пусть наш вагон отцепят от поезда.

Монтильон покачал головой.

— Простите, моя дорогая, но все, что я могу сделать, это остановить поезд, чтобы вы могли выйти.

Он потянул за шнур, и поезд начал замедлять ход. Когда он остановился, принцесса в последний раз обняла ее королевское высочество Робби Энн. Потом метнулась к дивану, схватила лежавшую там бутылку с белым песком и кинулась к двери.

— Это все, что ты берешь с собой? — удивилась ее сестра.

— Это единственная вещь, которая мне дорога, — улыбнулась Марлена, глядя на нее сверкающими, как звезды, глазами. Она, смеясь от счастья, обняла Монтильона. — Монти, мой дорогой, преданный Монти!

Она спрыгнула на землю, расправила плечи и направилась к дому Кэннона. Солнце уже садилось, когда она подходила к его жилищу.

Кэннон и Вирджил сидели на крыльце, а она шла к ним по узкой пыльной дороге, освещенной лучами заходящего солнца.

— Что это?.. — пробормотал Вирджил и вскочил на ноги. — Господи, что это?

Сердце его радостно забилось, и он помчался ей навстречу, не в силах поверить, что она вернулась к нему. Крепко прижимая бутылку с белым песком, принцесса кинулась в его распростертые объятия. Вирджил закружил ее, восклицая:

— Ты вернулась! Малышка, ты вернулась ко мне!

— Да, да, да, — сияла она от счастья. — Я не смогла оставить тебя, не смогла!

— Слава Богу, — прошептал он, касаясь губами ее рыжих волос. — Я не хочу жить без тебя. Я не могу жить без тебя, принцесса.

Она поцеловала его.

— Я больше не ношу этот титул. Я не хочу, чтобы меня называли принцессой.

— А как ты хочешь, чтобы тебя называли? — Вирджил подхватил Марлену на руки и понес к маленькому домику, где ее приветствовал улыбающийся Уилли.

Обняв за шею возлюбленного и прижимая к груди бутылку с песком, принцесса ответила:

— Миссис Блэк. Миссис Вирджил Блэк.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43