Автомобильный триптих [Наталия Иосифовна Ильина] (fb2) читать постранично

Наталия Ильина Автомобильный триптих

1. Мы ремонтируем автомобиль

Сначала расскажу случай из собственной практики... Горит в "Жигулях" красная лампочка и не хочет гаснуть. Это значит, что в аккумулятор не идет зарядка и налицо какая-то неисправность. Без станции технического обслуживания не обойтись. Каждый автолюбитель знает, что его ждет на СТО. Знаю и я и поступаю соответственно: встаю рано, кладу в сумку бутерброды, надолго прощаюсь с домашними и еду. Жду в очереди, пока станция откроется. Попадаю за ворота. До цеха не допускают. Говорят, что станция новая и еще не обзавелась какими-то приборами для каких-то проверок. Спокойно еду на другую станцию. Очередь, то-се, наконец все же попадаю в цех. Минут двадцать бегаю, стараясь установить, кто тут электрик. Дважды подробно рассказываю о горящей лампочке не тем: сначала мотористу, затем арматурщику. Оба выслушивают, но говорят, что помочь бессильны. Наконец мне удается выяснить, кто тут электрик. Этот суровый немолодой человек что-то делает, склонившись над открытым капотом "Жигулей", а вокруг группа людей в пальто. Вливаюсь в группу, стремясь усвоить происходящее. Усваиваю. Электрика называют "дядя Женя" и каждое его слово встречают одобрительными возгласами и искательными улыбками. Когда дядя Женя сказал седобородому автолюбителю: "Отойди, свет застишь!" – то на седобородого все накинулись и стали даже его оттаскивать, я, кажется, тоже оттаскивала, стараясь поймать взгляд дяди Жени, но не поймала. А потом дядя Женя, подняв мрачные глаза, вдруг сказал: "А, Пал Палыч! Привет!" Как просиял этот Пал Палыч, как был горд, что дядя Женя его узнал, как мы Пал Палычу завидовали, а некоторые шепотом умоляли его замолвить за них словечко дяде Жене... Поняв, что до меня дело так и не дойдет, еду на третью станцию... Там после разных испытаний удалось умолить одного из двух электриков подойти к машине. Электрик, худощавый блондин с бачками, сказал, что вышел из строя генератор, надо менять, а генераторов, кажется, нет. Бегу на склад. Подтверждают: нет. Но сегодня обещали подвезти, – может, подвезут. Жду. Познакомилась с другими ожидающими, я им рассказала про горящую лампу, они – про свое, вместе закусили, часы летели незаметно. Вдруг вижу: идет второй электрик, тоже блондин с бачками, но полный, а около бегут, заглядывая ему в лицо и искательно улыбаясь, несколько клиентов... Каждый молит подойти к его машине, но электрик останавливается у моей, надо же, какое везенье! Спрашивает: "Чего у нее?" А уж тут все знали, что у меня, отвечают хором. Электрик велел открыть капот, включить зажигание, сунул в капот руку, что-то повернул, и – бац! – лампа погасла. Дело оказалось совсем не в генераторе, а в пустяке каком-то, первый электрик ошибся! Все так смеялись! А я – громче всех, мне-то как повезло!

Ехала я домой вечером, в метель, лампа не горела, я была счастлива. Генераторов так и не подвезли, и я, содрогаясь, думала о том, чего я избежала. Не меньше месяца я бы охотилась за новым генератором, который мне, оказывается, совсем не нужен. На душе было так легко, так хорошо...

А дома меня ждал пакет с почтовой маркой, в нем – рукопись. Странная рукопись: ни обратного адреса, ни подписи. Начинается так: "Сотрясение мозга, два сломанных ребра, вывих руки, ушибы – это пустяки, которые не сравнить с теми муками, которые..." Зачеркнуто. Затем: "Нет, сразу набело не удастся. Запишу попросту все случившееся, и это послужит черновиком..." Но черновика автор так и не перебелил. В чем дело? Может, его нет в живых и родные, разбирая бумаги покойного, нашли этот конверт и отправили? Надеюсь, впрочем, что автор жив. Но вряд ли здоров... Ознакомившись с рукописью, я решила предложить ее вниманию читателя.

"Замучил повторяющийся сон. Ночь. Еду на своей "Волге", еще целой, не разбитой, с прежними синими сиденьями (кто-то владеет ими сегодня?), поскрипывают щетки, очищая стекло, вдруг из тьмы протягивается рука, срывает щетки, стекло в снегу, я хочу остановиться – педаль тормоза проваливается, хочу подрулить к обочине – руль пропал, машина кренится в сторону, я догадываюсь – исчезло колесо, его отвинтила на ходу та же рука, сейчас меня перевернет, бросит в кювет, просыпаюсь от собственного крика...

В тот день на дворе тоже мело. Был конец декабря, ранние сумерки... Нет. Надо по порядку.

Человека починить можно, автомобиль – нельзя. Выйдя из больницы, я стал таскать "Волгу" на тросе на все станции техобслуживания по очереди, умоляя поставить новый кузов взамен исковерканного. Отказывали наотрез. И вдруг я вспомнил о Саше. Это мой бывший студент выпуска десятилетней давности, занимающий теперь крупный пост. Позвонил Саше. Он, милый человек, сразу по голосу узнал своего бывшего профессора, и через два дня я привел "Волгу" к воротам Энского ремонтного завода...

(Примечание. В рукописи завод назван, но я предпочитаю никого и ничего не называть. Как-никак рукопись анонимная.)

Директор, приятный блондин средних лет, был любезен, обещал кузов заменить –