Кластер [Андрей Полещук] (fb2) читать онлайн

Андрей Полещук Кластер

Заманский сидел в конференц-зале и лениво наблюдал за размеренным покачиванием своей журавлиной ноги, заложенной на другую конечность. Артуру приходился по вкусу цвет новых штиблет, в коих весь день щеголял по институту и лаборатории – жёлтый под мрамор с коричневыми вставками из гладкой кожи, чем-то напоминающий кофе со сливками. Засученные рукава опрятного распахнутого халата, обнажали по локоть жилистые предплечья с густой тёмной порослью.

Он по-домашнему развалился на анатомическом стуле, совершенно не заботясь, как это выглядит со стороны, даже в присутствии генерального он не сменил бы позы. Кадыкастый, с вытянутым лицом и стоя́щими, ровными волосами.

Айтишники готовили прямую видеосвязь по закрытому каналу. Фомину срочно потребовался заведующий лабораторией кибернетики.

«Сейчас опять примется за старую песню – я выбил срочный заказ, времени в обрез, нужно отработать в установленный срок, предприятие солидное, не подведи и прочая дребедень. Ты у нас любитель головоломок, на тебя вся надежда…».

Бесшумно засветился экран. Появилась объёмная фигура человека.

«Наконец-то, собственной персоной „генерал“», – Заманский оторвался от новеньких штиблет.

– Артур Михайлович, вы здесь, я рад, – сказал генеральный директор Фомин, которого все сотрудники института искусственного разума и кибернетики за глаза окрестили «генералом».

– Да, секретарь сказала, чтобы я срочно подошёл в конференц-зал. Вот, сижу, дожидаюсь…

– И правильно сделали. Рейс из Новосибирска задерживают, нелётная погода. Я связался с вами из апартаментов гостиницы, – произнёс Фомин. – У нас появился новый заказчик. Дело весьма серьёзное и спешное. Вы и ваша лаборатория кибернетики справитесь, я знаю. Даже не отнекивайтесь Артур Михайлович, контракт уже подписан.

Заманский давно понял, работая с «генералом», что частицу «не» в большинстве разговоров с ним следует опускать, всё равно пропустит мимо ушей. Он, молча проглотил горькие буквы и спросил:

– Куда пристроить текущий проект?

– Да хотя бы Василькову в службу «Моделирования систем управления». Они там ни черта не делают, только чаи с утра до вечера гоняют. Приеду задам им взбучку, – распорядился Фомин.

– Над какой проблемой нам ломать светлые головы на сей раз? – спросил Заманский с таким равнодушием, будто он любые проблемы каждый день щёлкает, как орехи, а уж эту и подавно раскусит.

– Обрисую вкратце, – на́чал директор. – Наш заказчик одно из подразделений «Роскосмос». Его руководство обратилось к нам с необычным предложением, я бы сказал фантастическим. «Роскосмос» планирует экспедицию на Марс. Строится опытный космолёт, совершенно отличный от ракетного образца типа «Союз» или ракетоплана «Буран». Однако, заказчик рассуждает следующим образом: зачем рисковать жизнями людей в опасном эксперименте. Напрасно подвергать смертельным угрозам, таящимся в недружественном мире. К тому же гибельному воздействию агрессивной среды глубокого космоса на организм человека нам нечего противопоставить. По этой причине нужен экипаж, который бы одновременно находился на корабле и на Земле.

Заманский оказался в затруднении. Сперва он захотел рассмеяться, настолько была абсурдная идея. А секунду спустя решил и вовсе не связываться с бредовым предложением.

– Автоматизированное дистанционное управление летательным аппаратом, – скучным голосом подытожил Заманский. – Почему бы им не поставить группу роботов во главе искусственного интеллекта и пусть себе носятся в пространстве без страха быстро постареть или задохнуться в вакууме, – со стороны Заманского это звучало скорее издевательски, чем научно.

– Да поймите вы, техника не в состоянии действовать так, как это делает человек. Не умеет познавать вселенную, как постигает он. Заказчик поставил твёрдое условие – экипаж из людей должен одновременно пребывать на Земле и на корабле. Ну, как я сейчас. Нахожусь в Новосибирске, но в то же время в конференц-зале с вами. Улавливаете?

Заманский в замешательстве приподнял правую бровь.

– Тело на земле в безопасности, а сознание на корабле. Так, что ли? – высказал догадку Заманский.

– Очень может быть, очень может быть. Вот вам ещё убедительные доводы в пользу обоснованности проекта, – Фомин искал подступы к крепости Артура. – Отпадает надобность оснащать корабль устройствами для выработки кислорода, ставить гальюны, трюмы с тоннами провизии, баки для мусора и прочих конструкций, без которых не обходится обычный экипаж. Отсюда вывод – корабль станет легче, уменьшится потребление топлива, увеличится скорость и дальность полёта, а какая экономия финансовых затрат, не мне вам, Артур Михайлович, говорить. Сложная задачка, не правда ли? Но кому, как не вам, любителю остренького, заняться этой проблемой. – внушал Фомин. – Вам и карты в руки. Да, насчёт карт. Всю документацию о разработке я передам лично вам в руки, чтобы избежать утечки информации. А на неделе объявится представитель от заказчика. С ним вы обсудите все детали проекта. Так что за дело, дорого́й мой, за дело.

Обозначенная руководством цель была для Заманского не очень ясна и едва уловима. Она маячила где-то впереди, не имея чётких контуров. Казалось, размыта, как меловой рисунок на асфальте после сильного ливня. Неясность, с какими методами и гипотезами подступиться к ней. Заманскому и сотрудникам лаборатории предстояло выработать стратегию. Срочно осуществить идею в ограниченные сроки. Безжалостное время неутомимо сыпалось струйкой песка, отсчитывая песчинки.

Но не впервой заведующему лабораторией кибернетики решать с ходу неразрешимое – еле осязаемую задачу превратить в конкретную, работающую систему. Да ещё какую!

«Вот так нашёл на бедовые головушки проблемку. Без мозгового штурма не обойдётся. Пойду, обрадую коллектив».

Коллектив в отсутствие Заманского, развлекался, кто во что горазд. Песков и Шемякин играли в шахматы – партия шла к концу, в пользу последнего. Беспалов учил движениям и жестам дроида. Рукастая машина с железным скелетом и кишками силиконовых проводов, ловко и проворно пародировала человека. Нефёдов стоял на стремянке и поливал комнатные растения из детской пластиковой лейки.

– О, шеф, – заметили его.

– Артур, продолжим, – вопрошающе посмотрел на него Нефёдов, стоя на стремянке. – Мы подключили параллельный компенсатор и контур идентификации параметров.

– Предлагаю обойти регулятор с переменной структурой и последовательно настроиться на модель, – выдвинул более определённую идею Беспалов.

Заманский подошёл к шахматистам и оценил ситуацию. Партия для Пескова оказалась безнадёжна.

– Прикрой ферзём короля или мат получишь, – посоветовал Заманский коллеге.

– Артур, так нечестно! – возмутился Шемякин.

– Так, бросайте все! У нас аврал! – скомандовал твёрдым голосом заведующий лабораторией.

– Вот тебе блин со сметаной.

– Что, «генерал» повесил на нас зубодробительную головоломку?

– Позвоню своим, скажу, что появлюсь через месяц.

– Шутки в сторону, дело серьёзное.

– Оно хоть сто́ящее, или опять изобретать самостроящиеся умные дома, лобовые стёкла для машин с интерактивными дисплеями, вибротактильные перчатки…

Перевалило за десять часов. За окнами стемнело. Институт и корпуса опустели. В лаборатории по-прежнему горел яркий свет – команда кибернетиков не торопилась расходиться, стараясь выработать концепцию поставленной задачи в бесконечной дискуссии.

– Пора закругляться, – утомился Шемякин. – Все устали и плохо соображают. Завтра на свежую голову продолжим.

– Предлагаю резюмировать и разбежаться по домам, – поддержал Шемякина Беспалов.

– Хорошо, – согласился Заманский, сам ощущая опустошённость и истощённость умственных сил. – Лёша, давай ты. – Он перевёл с больной головы на ничуть не здоровую.

– Попробую я, – сказал Нефёдов; сделал глубокий вдох, собирая разрозненные мысли в единую картину. – Будем в своих поисках отталкиваться от двух главных аксиом. Первая гласит – в основе теории искусственного интеллекта лежит аналогия с нервной системой человека. Инструментом формирования этого разума является человеческий мозг, состоящий из множества нейронов, объединённых между собой синаптическими связями. Посредством таких узлов клетки формируют сложные электрические импульсы. Вторая – функциональной единицей нервной системы интеллектуальных структур считается нейрон или нейроподобный элемент. Эти компоненты формируют управляемые сигналы, контролирующие познавательную и мыслительную деятельность всей системы. Насколько я понял, нам предлагается группа людей, которые будут, не выходя из закрытого помещения, действовать во внешнем мире. Представим, что каждый из них есть адаптивный элемент, параллельно связанных в сеть, которая взаимодействует с объектами настоящего мира аналогично биологической нервной системе. Обзовём подобный механизм «нейронная сеть». Иначе говоря, сделаем из экипажа подобие «нейронной сети». Вырисовывается такая картина.

Все помолчали, обмозговывая гипотезу. Заманский нашёлся что сказать.

– Секундочку. Алексей, ты упомянул о нейроподобном элементе, как об искусственном нейроне. Насколько я разбираюсь, они активируются рецепторами, в свою очередь, активируемые информацией, поступающей из внешнего мира в рецепто́рную зону.

– Да, да, несомненно. Сенсо́рная система стои́т на первом месте среди трёх основных блоков деятельности мозга, – согласился Нефёдов со справедливым замечанием заведующего.

– Отсюда вывод, нам нужен экипаж, который не просто реагирует на реальные объекты, как биологическая система, а как совокупность элементов, предназначенных для приёма, анализа и синтезирования информации, полученной от объектов. Беря во внимание те главные три блока деятельности мозга, среди которых ты упомянул рецепто́рный, задуманная нами конструкция превращается в многомерную рецепто́рно-эффекторную нейроподобную сеть, – вывел новую структуру Заманский.

– Ого, вот это ты загнул.

– Заковыристо получилось.

– А сейчас все по домам, спать. Завтра продолжим мозговой штурм.

Минула неделя-другая, а может, и больше. Никто из учёных не придавал значения количеству дней, прожитых и потраченных на поиски решения задачи. Для них эти дни смешались в единую непрестанно движущуюся ленту времени, постоянно стремящуюся к линии горизонта событий. Последняя непрерывно убегала вдаль, и догнать её не было никакой возможности.

Сырая осень резко перешла в зимнюю погоду. По ночам холод на́чал сковывать лужи, выплаканные тоскливой и плаксивой рыжей дамой. Их жидкие зеркала схватились затвердевшей скользкой коркой. А перегнившая, забродившая земля застыла в гипсовых слепках отпечатков людских ног и протекторов машин.

Шемякин сидел у стеллажа, забитого научной аппаратурой. Он помешивал чай янтарного отлива. В кружке контрастно плавала долька жёлтого лимона. Постучал ложечкой по фарфоровому краю, стряхивая каплю обратно в чай. Отпил глоток и спросил:

– Где Артур запропастился?

– Докладывается «генералу», – сказал Песков.

– Ты лучше не чаи гоняй, а отключи диффузный генератор от контура и отнеси Василькову. Люди, который день ждут, – вменил в вину нерадивому сотруднику Нефёдов. – Свой они во время экспериментов сожгли. Войди в их положение. Новый очень долго ждать, а испытания застопорились.

– А ну их к чёрту, сами заберут, – откровенно плюнул Шемякин и пожаловался на неду́г. – У меня что-то голова разболелась. Вот хлебну чайку́ сладкого с лимоном, тогда полегче станет.

– Могу аспирин дать, если совсем худо, – предложил Беспалов.

– Есть? Дай пару таблеток.

– Не увлекайся, одной хватит.

Шемякин закинул аспирин в зев и отпил залпом полкружки чая. Горячее ударило в голову, инженер приятно охнул.

– Я на досуге поразмышлял и мои мысли привели к одной идее, – продолжал Шемякин. – Ту группу людей, которую мы подключим к нейроподобной сети трудно, даже с натяжкой назвать экипажем корабля. Где это видано, чтобы судно управлялось группой лиц, находящихся вне борта, и называлось экипажем? Слово «экипаж» лучше изменить на термин «кластер».

– Кластер?

– Да. Надо исходить из того, что кластер есть группа машин или узлов кластера, связанных коммутационной средой и действующих, как единый механизм. Каждый человек, то есть узел кластера, будет работать под управлением «нейроподобной сети». Поэтому оправданным будет называть такую группу людей – «кластером корабля», – обрисовал новую идею Шемякин.

– Что-то наподобие объединения мэйнфреймов для построения суперкомпьютера? – нашёл для себя уместный образ Песков.

– Категорически не согласен с тем, что группа будет находиться под контролем сети. Так люди превратятся в мехатронов, нам нужны свободно действующие, как ты выразился узлы кластера. Она должна стать средством для человека, а не наоборот, – высказал свою точку зрения Беспалов.

– Антон прав, лепить из людей роботов мы не будем, в конце концов, это подсудное дело. А что поставим на периферии? Дублирующую систему? Как будет кластер корабля, подключаться на таких огромных расстояниях? С помощью каких инструментов сознание людей будет взаимодействовать с материальными объектами? Без рецепто́рной, нервной и моторной систем это невозможно, – подвёл жирную черту Нефёдов, давая понять, что проблема окончательно не решена.

– Вопросов много. А те ответы, что у нас есть, ещё не облекли материальные формы.

– Предлагаю на периферии поставить бионический конструкт, подобие человеческого тела. Он будет антропоморфно отображать деятельность своего прототипа, за исключением того, что в копии будет отсутствовать разумность, – высказал прекрасную мысль Песков.

– Так, так, так, это уже ближе к истине, – у Шемякина вдруг прошла головная боль. – Разработку такого конструкта отдадим в лабораторию генетики и бионики, пусть пораскинут мозгами. Хоть что-то сплавим соседям.

– Осталось дело за малым, – под словом «за малым» Беспалов подразумевал практически невыполнимую задачу. – Найти механизм, с помощью которого люди смогут входить в бионики на уровне сознания.

– Этим озадачим Артура. Где же он? Пора идти его спасать.

– Видать, заказчик их здорово мурыжит.

– Я в буфет, говорят, там суп наваристый приготовили. Кто со мной? Фёдор идёшь? На тебе лица нет, тебе надо поесть, – озаботился Песков нездоровым видом коллеги.

– Сходи один. Принеси пару бутербродов, больше в горло не лезет, – отказался Шемякин.

– Возьми на всех, мы здесь с чаем попьём, – сказал Беспалов.

– Увидишь Василькова, передай, чтобы он прислал кого-нибудь из своих за генератором, – вдогонку кинул Нефёдов растворившемуся в дверях Пескову.

Он снял очки, надышал на линзы тёплым дыханием и протёр запотевшие стёкла краем поношенного халата. Небрежно нацепил очки на жирный нос.

– Чаёк – это хорошо. А лимоном, думаю, Фёдор с нами поделится.

Солнечный морозный день. Лучи пробивались сквозь высокие окна и ложились на пол прямоугольными фигурами. Падали на стеллажи и столы, ломаясь и обтекая их угловатые поверхности. В свете лучей медленно плавали пылинки, будто медузы в толще океанских вод. В лаборатории было настолько светло и ясно, что надобность прибегать к искусственному освещению отпадала сама собой.

Беспалов запутался в связке проводов и разъёмов у изохронной станции. Он тщетно пытался вызволить себя из плена жгутов. Заманский сидел за монитором. Его тонкие пальцы шустро бегали по клавиатуре, так что символы не поспевали за ними появляться на экране. Нефёдов и Шемякин ковырялись в разобранном аппарате. Первый то и дело хватался за паяльник и водил им по плате. Другой щупами мультиметра делал измерения электрических узлов.

– Осталось только найти среди двух сотен миллионов человека, уговорить его стать членом кластера и дело в шляпе, – съязвил Беспалов.

– Зря смеёшься.

– Одного будет мало, нам нужен коллектив. А кто будет искать и уговаривать?

– Без сомнения, «генерал». Ему достаточно скомандовать «фас», и Фомин возьмёт след и не успокоится, пока не вцепится кому-нибудь в зад.

– Да, отрабатывать-то заказ надо. Деньги на кону не малые.

Беспалов, подобно Гераклу, вырвался из пут змеевидного чудовища – они паклями свисали с бычьей шеи победителя. Учёный-кибернетик бойцовской походкой пересёк половину стеллажей и обратился к Заманскому.

– Артур, – его голову занимали тревожные мысли о ходе проекта. – Нам не вытянуть разработку ОКРов и воплощение их в материальные формы. Больша́я нагрузка ложится на плечи сотрудников. Для ускорения процесса предлагаю обратиться в «Заслон» и передать им какой-то процент разработок на освоение. Как считаешь?

– Идея Вячеслава резонна, я за «слона» обеими руками. Ребята там головастые сидят. Планку держат на уровне, – откликнулся Шемякин.

– «Заслон»? Тот, что в Петербурге? Почему бы и нет? Согласен, – Заманский клацнул по клавише, введя завершающий текст символ, сохранил документ; кинул последнее слово через плечо и переступил порог. – Доложусь «генералу», Валерий Дмитриевич одобрит такой подход.

Песков подошёл к кульману. На чертёжной доске был закреплён ватман. Белый лист исчерчен в татуировках электрических схем, опутанный тонкими, но чёткими паутинками линий. Он приложил к листу пантограф с линейками и продолжил наносить косые и прямые отрезки, соединяя ими элементы будущего устройства.

Песков собрал кульман своими руками. Случайно наткнулся на пантограф времён СССР на барахолке. Практически новёхонький. Не удержался и купил. Фанерный щит прикрутил к железной стойке, подвесил противовес и чертёжный станок был готов к использованию.

Странное дело, со стороны видеть кульман в современной лаборатории кибернетики среди продвинутой техники – прапрадедушку виртуальных дизайн программ.

– Миша, я смотрю, ты со своим динозавром ископаемым породнился навеки, – подтрунил Шемякин.

– Это моё хобби, чтоб ты понимал. Я здесь отдыхаю, медитирую, можно сказать, – ответил Песков. – От долгого взгляда на монитор у меня глаза болят, сосуды… Тут я чувствую себя художником. Поди, глянь, разве это не красота.

– Ну, не иначе, Поленов, – подошёл Шемякин, скручивая на ходу длинный резиновый кабель в бухту.

– Ценитель! – ёрничал задетый Песков. – Много ты понимаешь в черчении! Это искусство!

– Разумеется, куда мне деревенщине неотёсанному.

– А ну тебя, не мешайся.

– Хе, видали…

Вернулся Заманский с ехидным выражением лица, говорящим об успехе встречи с Фоминым. Артур обвёл сотрудников пристальным взглядом и остановился на Нефёдове. Тот растерялся, как мальчишка, робея произнести хоть слово.

– Нефёдов, руководство отправляет тебя в командировку. Будешь контролировать процесс работ, так сказать, нашими ушами и глазами в Петербурге. Я бы сам поехал. Город красивый и своеобразный, но климат отвратительный. Сырость, ветра дуют.

Южные широты мне более по душе.

– За что такая немилость, Артур?

– Прокатишься, мозги проветришь, а то весь позеленел на радость огурцам. Засиделся ты в душной лаборатории.

– Я зелёный?

– Так руководство решило и баста.

– Езжай, езжай, а то сидишь в городе безвылазно. Хоть бы в отпуск куда слетал, – настоял Беспалов.

– С руководством не поспоришь.

– Э-хе-хе, – Нефёдов поначалу расстроился, но передумал и спросил. – А командировочные сколько дают?

– В бухгалтерии уточнишь, – ответил Заманский. – Кажется, тысяча рублей в сутки.

– С кем мне вести переговоры?

– Встретишься с руководителем «Заслона», как же его… Горбунов, запамятовал. Он сведёт тебя со специалистами предприятия. Им передашь ОКРы и разъяснишь нюансы.

– Когда отправляться?

– Завтра. Оформляй в бухгалтерии командировочные.

Прежде чем исполнять возложенную на него миссию, Нефёдов задержался; новость, объявленная Артуром, вызвала интерес, хотя и не касалась на прямую.

– «Роскосмос» присылает на днях отобранных для полёта астронавтов. Генетики снимут с членов экипажа копии для биоников. Мы начнём учить людей подключаться к ним с помощью сенсоров мозговых волн и нанофрактальных имплантов. Пока на виртуальной машине. Постепенно они должны научиться «вселяться» в биоников, привыкнуть к ним – жить в них. Сперва несколько секунд, затем до нескольких часов в день доведём. Главное, чтобы генетики с биониками не напортачили…

– Артур, насчёт имплантов, есть одна загвоздка, – сказал Беспалов. – Нейроны сетчатки глаза разветвлены в форме фрактала, а камера посылает сигналы по прямой линии. Эмуляция импланта с человеческим мозгом на виртуальной машине даёт неутешительные прогнозы. Такое знаешь туманное… зернистое, что ли, чёрно-белое изображение, очень далёкое человеческому глазу. Бо́льшая часть информации теряется в зазоре между машиной и живой тканью. Нам надо выйти на специалистов глазной нейрохирургии и получить консультацию. У меня и Шемякина есть пробелы в области работы глазного яблока и головного мозга. Накопились вопросы.

– Да, да, я займусь в ближайшее время этой проблемой, – Заманский готов был посодействовать коллеге. – Скорее всего, попрошу Фомина командировать нам специалиста.

Трудность вживления импланта в человеческий глаз беспокоила коллектив и тормозила процесс. Предстояло сделать сложнейшие операции экипажу. Приживутся ли устройства? Заработает как задумано? Смогут ли люди увидеть мир «глазами» биоников? А вдруг нет? Весь труд насмарку.

Хмурый, но тёплый весенний день стоял в самом разгаре. В лаборатории сгустился сумрак, она обезлюдела. Опустели стеллажи и полки – бо́льшую часть оборудования перенесли в корпус «Г», в экспериментальный цех. Именно там сконструировали нейроподобную сеть. Все кибернетики, Фомин, представитель концерна, люди, которых пригласили в кластер, собрались в стационаре. – У нас всё готово, – сказал Шемякин.

– Данные положительные, – отрапортовал Нефёдов, крутя джойстиком алгоритм квантового терминала.

– Откалибруйте гамма-волны. До десяти герц.

– Какова скорость колебаний изохронного контура?

– Пока в норме.

– Начинаю стимулирование нейронов мозга бинауральными волнами.

– Когда «кластер» начнёт подключаться к бионикам, колебания могут увеличиться, следите за частотой.

– Ограничим, по возможности.

– Лучше будет свести амплитуду к минимуму.

Заманский подошёл к нейронной ложе. Из-под стекла на него смотрели глаза астронавта. Над головой светился нимб с электродами – они упирались тонкими щупами в череп мужчины.

– Юрий, когда подключитесь к бионику, не делайте резких движений. Прислушайтесь, почувствуйте… У вас получится, – дал последнее наставление Заманский. – Сейчас вас будут вводить в транс. Мы вас встретим.

Всех членов «кластера» подключили к трансовым очкам.

Дежурные Шемякин и Беспалов остались присматривать за людьми в ложах. Астронавты лежали смирно, в глубоком осознанном сне. Остальные, кто имел допуск, перешли в соседний терминал. Соблюдение полной стерильности заставило сотрудников института и гостей из «Роскосмос» облачиться в чистые комбинезоны. Прошли автоклавную. В следующем зале стояли саркофаги, наполненные густым розоватым гелем, в котором плавали нагие тела биоников.

Учёные долго спорили, не могли прийти к общему знаменателю, повторять мужские и женские особенности тел или упростить конструкт. Решили не травмировать психику людей и максимально приблизить копии к оригиналам. Наисложнейшая задача потребовала двухлетней напряжённой работы всего института и подрядчиков. Венец творения учёных мужей лежал в саркофаге.

– Займитесь другими, – попросил Заманский своих коллег.

Бионики поочерёдно на́чали пробуждаться.

– Юрий, посмотрите на меня. Видите? – Заманский показал два пальца.

Губы бионика, испачканные липкой слизью, зашевелились. Неуверенный шёпот был едва различим.

– Это с непривычки. Потом привыкнете. Поморгайте глазами. Хорошо. Если вы вполне ощущаете тело, разгибайте пальцы рук и ног. Прекрасно. С вас достаточно. Не вставайте, просто плавайте в растворе, – Заманский глянул на панель с индикаторами жизнедеятельности бионика – отклонений не наблюдалось. – К сожалению, мы не смогли продублировать баритоны ваших голосов. Вы все будете говорить в одном тоне. Но это не страшно.

– Как остальные? – он прошёлся у саркофагов.

– О́жили, – ответили ему.

Директор института кибернетики Фомин и представитель стояли в качестве наблюдателей и не вмешивались в процесс эксперимента. Фомина распирало от чувства гордости.

– Поздравляю вас, вам удалось невозможное, – признался представитель, видя своими глазами результаты работы.

– А мы по-другому не умеем, – совсем загордился «генерал».

– Когда «кластер» будет готов к первому полёту?

– Думаю следующей зимой, в крайнем случае – весной. Но нам нужны дополнительные вливания для продолжения работы.

– Я переговорю с руководством.

– Тогда прошу в мой кабинет. Обсудим детали. Учёные справятся без нас.

Являлся ли этот день особым для человечества или ещё одним рядовым событием в череде сменяющихся – оно о сём не подозревало. В пять утра в одном часовом поясе человечество мирно сопело под одеялом, в другом – только вставало, в третьем… Короче говоря, проект не стали афишировать, засекретили от посторонних глаз.

Бионический корабль с саркофагами на борту, стоял на стапелях, на низком старте. Шаттл походил на гончего пса, рвущегося в просторы полей, которого сдерживал поводок. Сто́ит выпустить из рук кожаный ремень, и космический пёс кинется стремглав в бескрайнюю пустошь.

Так и случилось. Натянутый поводок отпустили, корабль сорвался со стапелей. Будто злющий псина с цепи, оставляя за собой рокот и плотный реверс выработанного топлива.

Заманский и сотрудники лаборатории, коллеги из института, астронавты, руководство – кто был допущен в конфренц-зал с экраном, передающим картинку космодрома, провожали биоников в семимесячный полёт. Тихая радость наполняла их души.

– Артур, – сказал Юрий.

– Да.

– Я не могу взять в толк.

– Что именно?

– Как мы э-э… вселимся в биоников на огромном расстоянии? Когда саркофаги находились на Сахалине, нам с трудом удавались попытки их поднять. Но на Марсе… – астронавта терзали сомнения.

– Однако, спустя время вы освоились на острове, – напомнил Заманский. – Не торопите события, Юрий. Через семь месяцев нам придётся решать ещё массу трудных задач. Поднимется ли бионик или нет, ну… тогда будем считать эксперимент провальным. Не впервой.

Артур улыбнулся Юрию.

– Всё будет хорошо. Настраивайтесь на это.

– Астронавтами без настроя не становятся.

Струи нещадно пробуравили марсианскую почву, обдав поверхность раскалённым пламенем. Бурая пыль и песок клубами взвились в атмосферу. Мутное облако поднятой грязи плотно окутало корпус багряной завесой. Стальной зверь сел на грунт, о чём взвыла, единожды серена. Лишённый признаков жизни марсианский пейзаж ничем не отреагировал на прибытие пришельца.

– Приземление прошло в штатном режиме, – раздался голос диспетчера.

По традиции, все сотрудники центра управления, кто в течение семи месяцев отслеживал полёт биоников, стали аплодировать и поздравлять друг друга.

На вершинах Кавказского хребта разместили лабораторию с огромным локатором. Заманский возглавил её. Безвылазно просидели в горах последние месяцы, занимаясь детищем. Астронавты разместились в бункере позже, когда вся инфраструктура была налажена. Сейчас они сидели в информационном зале и получали наравне с другим персоналом подробные инструкции. Через несколько часов им предстояло «разбудить» биоников и стать первопроходцами красной планеты.

Астронавты заняли нейронные ложа. Им помогал обученный персонал. Заманский руководил процессом. Последние наставления и «кластер» погрузили в осознанные сновидения. Они полулежали в нейронных креслах в безмятежном гипнотическом сне. Над каждым из них нависал изогнутый кран с тяжёлой консолью приборов. Их головы опоясывали широкие кремниевые обручи с клипсами и узлами проводов от консоли.

Долгое безрезультатное ожидание. Неопределённость томила всех. Бортовые камеры выводили изображение палубы, там стояли саркофаги с неподвижными биониками. Учёные стали обмениваться вопросами.

– Не спешите. Ждём.

– Артур, «кластеру» трудно осуществить контакт с биониками.

– Им надо дать время. Сигнал идёт намного дольше, чем до Сахалина.

– Состояние «кластера».

– Критических значений не наблюдается.

– Они должны справиться.

Повисла невыносимая тишина. В такие моменты очень сложно держать самообладание и не допускать худых мыслей. Чей-то вскрик заставил всех вздрогнуть.

– Началось!

Кластер корабля пробудился.

– Я живой? Неужели?

– Все добрались?

– Мы на Марсе? Наконец-то.

– У меня мозги спеклись.

– Это вам не на Сахалин «перелетать».

– Ты ещё стесняешься своей наготы, – Юрий заметил некую скованность Жанны.

Как и он, вся команда, покинув саркофаги, обтиралась, смывая с себя физраствор.

В бионическом конструкте Жанны вполне угадывались милые, женственные черты и схожесть с оригиналом.

– Никак не могу с этой мыслью свыкнуться. Подсознание всё время диктует мне нормы поведения. Ведь я женщина, – по-своему была права Жанна.

– Здесь нет ни мужчин, ни женщин, – справедливо заметил Николай. – Ну в полном смысле этого слова.

– Нас просто недоделали, – сострил Дмитрий.

– Хватит пялиться на меня, – занервничала Вероника.

– Действительно, недоделанные. Хочу по привычке глубоко вдохнуть, а нечем, – сказал Богдан, у которого было достаточно времени ассимилироваться с биоником.

– Мы кластер, – поставила точку Жанна.

– Для меня экипаж и ничего более. Брось ты эти научные штучки. Это для Заманского и других учёных мы – «кластер», нейроны, подопытные бионики. А здесь просто люди.

– Внимание, десять минут на приведение себя в порядок. После все собираемся в сетевом отсеке. Надо связаться с Землёй и доложить обстановку.

Бионики гуськом в костюмах, но без скафандров спустились по рампе и стали топтать девственную почву Марса. Их окружали каменные поля, усеянные булыжниками и острыми отложениями.

– Довольно удручающая картина, – осматривались члены экипажа.

– Предлагаю прогуляться, размять косточки или что у нас там.

Разделились парами и разошлись по окрестностям.

Поначалу их подстёгивал интерес, ожидание от встречи с чем-то новым. Но чем дольше длилось безрезультатная прогулка, тем скучнее становилось членам кластера, сосредоточенное внимание к деталям сменилось рассеянностью, люди стали отвлекаться на разговоры.

– Кто что-нибудь видел? – прозвучал вопрос.

– Кроме песчано-каменистой поверхности – ничего.

– Сделаем перерыв и продолжим.

Жанна и Юра сидели на плоской вершине ребристого валуна. Чёрный, неровный булыжник, похожий на трюфель, перекатывался в руках Юрия.

– Что это? – спросила Жанна.

– Не знаю, какой-то минерал. Пусть учёные разбираются, – без энтузиазма, не поднимая головы, сказал Юра. – Не трать силы понапрасну.

– Ух, зануда, – насупилась Жанна.

Она вырвала камень из рук мужчины. Чёрный булыжник или трюфель резко отлетел в сторону. Плюхнулся и скатился в маленький кра́тер.

– Но всё равно люблю тебя.

Она схватила его за подбородок.

– Посмотри на меня. Где твоя мужская щетина?

– Осталась на Земле.

Она выдавила из себя улыбку.

Её пальцы задумчиво скользнули по губам, чувствуя теплоту – генетикам надо воздать должное, чудо техника, изобретённая ими, была бесподобна.

Их взгляды соединились. Живые, дышащие жизнью глаза, в которых сияла душа. Кибернетикам при жизни поставить памятник – заслужили.

– Не хочу больше быть членом кластера! Не хочу быть астронавтом! – Жанна попыталась выдавить из бионика слезу, но не сумела. – Хочу стать счастливой женой и матерью!

– Свой род мы можем продолжить после завершения эксперимента.

Жанна с мужеством приняла неизбежное, но стала грустна.

Юра почувствовал это.

– Глупая, – он обнял бионика за плечи. – Я люблю тебя, даже такой.

– Ну вот и хорошо, ты умница.

– Где наши черти полосатые, уже пора бы им вернуться.

– Прослушай, не зовёт ли кто нас, – попросил Юрий.

Жанна включила селектор передатчика, чуть приподняла голову. Помолчала с минуту.

– В эфире никого.

– Зови всех, прогулка что-то затянулась. Будем ставить флаги и разворачивать научный лагерь.

С трёх флагштоков свисали стяги России, «Роскосмос» и «Заслон» установленных практически руками людей. Они стали отправной точкой новых открытий и исследований. Это ещё один маленький шажок в беспредельный космос. Символ упорства и человеческой стойкости.

Заманский стоял у двустворчатого окна в кабинете надземного корпуса. На улице разверзлась небесная хлябь. Блеск молний прореживал сажевые тучи, а раскаты грома заставляли вибрировать стёкла. Они превратились в плохо обработанную линзу, за которой искривилось пространство.

Кибернетик оторвал зелёный листок от комнатного растения и растёр нежную мякоть пальцами в однородную кашицу. Поднёс к носу, в ноздри ударило острым щелочным ароматом.

Сзади подошёл Юрий.

– О, Юра, что-то случилось? – не ожидал Заманский.

– Ничего особенного, мы решили передохну́ть, – ответил посмуглевший астронавт. – Биоников уложили в саркофаги.

– Чем порадуете?

– Набрали образцы грунта на наличие органики. А в целом всё выглядит довольно сурово, Марс не готов расстаться со своими тайнами за ломаный грош, – рассказал Юрий, намекая, что планета будет испытывать людей на прочность.

– И правильно сделали. Спасибо, Юра. Вы и ребята можете отдыхать.

Юрий не ушёл. Посмотрел в окно. Ливень продолжался, ещё сильнее хлестал по стеклу. Хотел прорваться к людям.

– В горах дождь не такой. Строптивый, что ли. Сила тяжести другая.

Он снова глянул на Заманского.

– Док, вы сможете стать тамадой на свадьбе?

Заманский непонимающе пожал плечами, но в следующую секунду просиял.

– Я постараюсь вам помочь. Отдыхайте.

Удручённый Заманский сидел в кабинете директора и нервно теребил руками авторучку. Видно было, как зав лаборатории старался подавить в себе раздражительность и недовольство. Фомин подпёр костяшками кулаков скулы лица помидорного цвета, отрешённо сверлящего невидимую точку. Внутри, по венам разливался яд озлобленности, накапливался гнев. Тронь его пальцем, и он взорвётся, как бешеный помидор, закидав ошмётками мебель и стены комнаты.

– Не уговаривайте меня идти на откровенную ложь ради блага и репутации института. Это рано или поздно вскроется, – сказал Заманский. – Доказать правду труднее, чем скрыть её.

– Незачем было отдавать такой бездарный приказ, кретин! – вспылил Фомин.

– Что вы себе позволяете! Я ведущий специалист эксперимента и самостоятельно принимаю решения, как его проводить и какие разработки использовать! На мне ответственность и, если надо, поплачусь головой!

Фомин и Заманский вскочили на ноги и уставились друг на друга, как бойцовские быки, готовые расшибить себе лбы в яростной схватке. Выпустить пар не получилось. В кабинет ворвался перепуганный насмерть представитель концерна.

– Что с биониками?

– Целы ваши бионики!

– Гораздо хуже, благодаря Артуру Михайловичу, которому вздумалось проводить незапланированное испытание на «кластере»… – директор смерил испепеляющим взглядом учёного. – В общем, «нейронная сеть» повела себя неустойчиво, произошёл сбой, что-то сгорело… люди остались на Марсе, как это не бредово звучит и не могут вернуться…

– Какой ужас. Так, выходит, люди там… немыслимо.

– Ничего с ними не станется. Мы будем поддерживать физиологические потребности тел и скоро вернём их личности на Землю, – для Заманского всё было просто как дважды два – четыре.

– А как же бионики?

– Да целы ваши игрушки, целы!

Заманский отшвырнул стул к стене и вышел. Закрывая за собой, Артур звучно хлопнул дверьми. Им владела ожесточённость оттого, что так всё обернулось против него.

– Неврастеник, какой-то, – сказал представитель и присел за стол. – Объясните толком ситуацию.

– Мы поддерживаем связь с «кластером». Их телам здесь ничто не угрожает. Дайте нам несколько месяцев. За этот срок мы восстановим «нейронную сеть».

– Вы понимаете, чем это пахнет!

– Понимаю. Требуется время, чтобы вытащить с Марса людей, а затем делайте с нами, что считаете нужным.

– Даю вам сроку два месяца. Иначе пеняйте на себя. Буду рапортовать руководству об успешном ходе эксперимента. Постарайтесь, чтобы не произошла утечка информации за пределы станции.

– Я прослежу за этим.

– Не подведите меня. Иначе, ни мне, ни вашему институту… Ну, вы поняли. До свидания.

Представитель покинул кабинет с ощущением того, как туго вокруг его шеи петлёй затягивалась бечёвка. Фомин остался с чувством, будто его отодрали как сорванца за разбитое оконное стекло.