Сфера размышлений [Артём Посохин] (fb2) читать онлайн

Артем Посохин Сфера размышлений

1

Сидя на краю крутого обрыва и болтая в воздухе ногами, мы молча смотрели вниз, на извивающуюся нить узкой горной реки. За нашими спинами, чуть поодаль, за поляной, усеянной клевером и васильками, раскидывался сосново-дубовый лес. В кронах его деревьев щебетали, перелетая с ветки на ветку, птицы. Воздух был пропитан горной свежестью и запахом хвои.

Вдоволь насладившись видом, я признался самому себе, что мне надоело играть в молчанку и решил снова попытаться завязать разговор:

– А знаешь, Янка, – сказал я, поправляя закатанный рукав рубашки. – Моя жизнь чётко поделилась на «до» и «после». Думаю, у большинства живущих на Земле – точно так же. И шестое чувство подсказывает мне, что ты прекрасно понимаешь, о чём я толкую. Ведь так? – чтобы не торопить её с ответом, я прищурился и, мечтательно улыбаясь, посмотрел на яркое безоблачное небо – день был в самом разгаре.

Яна выдержала данную ей паузу, обдумала только что услышанное, затем, не глядя на меня, нехотя кивнула. По её поведению я догадался, что рядом сидит уже не та девочка, что пришла сюда со мной. Точнее, физически, это была она, Янка, но в остальном – нет. А значит, цель близка, и нужно продолжать начатый разговор, нужно поднадавить. Лица собеседницы было не разглядеть из-за накинутого на голову капюшона от длинной балахонистой кофты, укутывающей её до самых коленок. Жаль. Так хотелось увидеть реакцию на моё философское высказывание, узреть выражение недоумения или удивления на детском лице.

– Молчишь? Что ж, дело хозяйское. Как знаешь, – я наигранно состроил печальную гримасу и развёл руками. – Свидимся ещё, если суждено.

Я уже было начал вставать, чтобы уйти прочь от несговорчивой собеседницы: не от Янки, а от того, кто сейчас владел её детским разумом. Но в этот момент она вдруг спросила:

– Значит, ты помнишь тот день, Антон. Да? – голос девочки был бодрым, в нём даже чувствовались нотки любопытства и азарта.

Я кивнул.

– Расскажешь? – она сняла с головы капюшон и посмотрела на меня синими, как небо, глазами. – Не бойся, это ни на что не повлияет. Просто хочу понять, какой дать тебе совет, а заодно утолить любопытство, поэтому прошу, расскажи как можно подробнее, не опуская деталей, – поморщив носик, усыпанный веснушками, как и бледные щёки, девочка заправила за ухо непослушную русую прядь, а затем кивнула – мол, давай, начинай уже рассказывать.

– Хорошо. Откровению быть. Всё расскажу, что помню. Но потом обещай ответить на мои вопросы. Только честно, – попросил я, назидательно подняв указательный палец.

Девочка усмехнулась:

– Договорились, Антон. Так и быть, отвечу на два твоих любых вопроса. Но, повторюсь, это ничего не изменит.

Меня возмущали её поведение и слова, но в данный момент хотелось получить долгожданную порцию правды – важную для меня истину. Я понимал, что говорящий со мной – лукавит, сглаживает углы в свою пользу. Но потёмки незнания и лабиринты догадок, кажется, засосали меня, словно в болото, по самое горло. А так быть-жить – совсем невмоготу. Я устал искать лазейки и подсказки в окружающем меня мироздании, цепляться за намёки в лицах случайных прохожих… Понимаю, что со стороны, выгляжу не совсем вменяемым, когда хватаю очередного незнакомца за руку и, глядя в его удивлённые глаза, провоцирую на весьма необычный диалог… Устал я от этого всего, но и останавливаться не собираюсь.

Не обращая внимания на пристальный, пронзающий холодом, взгляд собеседницы, я начал свой рассказ.

2

Маленькая стрелка часов перевалила за полдень – для большинства людей это знаменовало начало обеденного перерыва.

Барабаня пальцами по рулю, я то и дело поглядывал на стремительно темнеющее небо.

«Видимо, надвигается гроза, а то и шторм», – размышлял я, жалея, что не остался в офисе.

Там и столовая есть, и кофемашина в кабинете. И чего попёрся?

За считанные секунды из голубого и безоблачного небо обратилось в фиолетово-чёрное полотно. Казалось, солнце погасло, настолько беспросветными были тучи, появившиеся буквально из ниоткуда и спрятавшие его за собой. Это странное явление завладело моим вниманием. Я даже не сразу увидел красные огоньки стоп-сигналов легковушки, что ехала впереди.

– Твою ж налево, – выругался я, резко вдавливая педаль тормоза в пол.

Шины взвизгнули, машина заскользила по мокрому асфальту и почти уткнулась в задний бампер ехавшего впереди автомобиля.

«Повезло», – я выдохнул с облегчением.

Прижавшись виском к холодному стеклу окна водительской двери, попытался разглядеть, откуда начинается пробка.

Тщетно.

Обзор закрывал виляющий ряд машин, чьи очертания, стоп-сигналы и габариты размытыми пятнами отражались на мокром асфальте, создавая искажённый мираж реальности.

Ёрзая на сиденье, я включил магнитолу и поймал волну местного радио. Из колонок заиграла музыка. Это вызвало у меня нервную усмешку. Вот всегда так: хочешь послушать новости – играет музыка, а когда душа просит песни, обязательно натыкаешься на ненужную болтовню. Возмутительно.

Небо несколько раз полыхнуло яркими вспышками: молний не было видно, но свечение это было белым-белым и неестественно плотным, как молоко. На миг показалось, что город, неожиданно погрузившийся в ночь, вдруг снова озарился светом ясного дня. Только реальность в этот миг была покрыта не солнечным, а белым плотным светом, словно всё вокруг было завёрнуто в упаковочную плёнку. Этот свет в периоды своих всплесков укутывал собой машины, дома, деревья, полосатый отбойник, фонарные столбы с покорно опущенными головами…

Воздух внутри машины стал как будто бы разрежённым, запахло озоном. Я посмотрел в боковое окно. В этот момент далеко-далеко над горизонтом, очерченным верхушками деревьев, полыхнули и тут же угасли точно такие же вспышки света. Значит, эта необычная гроза нависла не только над городом.

Через морось на стекле я посмотрел на водителя джипа, стоявшего слева, на соседней полосе. В нём, за рулём, сидел худощавый седовласый мужчина лет пятидесяти в очках и, судя по видневшемуся пиджаку и галстуку, в классическом костюме. Уловив немой вопрос в моём взгляде, мужчина недоумённо покосился на небо выпученными глазами, затем поджал губы и картинно дёрнул плечами – мол, не знаю, что это такое, но выглядит действительно странно. Я кивнул в ответ, а затем мы, не сговариваясь, отвернулись друг от друга и снова принялись рассматривать загадочно мерцающие небеса.

Струи дождя стали напористей барабанить по крыше машины.

Небо снова вспыхнуло и угасло.

Я крепко зажмурился. Ощущение было такое, словно неопытный фотограф забыл предупредить о вспышке и, приблизившись максимально близко к лицу, щёлк, и сделал фото. Реальность отпечаталась засвеченным негативом на сетчатке глаза, и теперь нужно было как следует поморгать, чтобы снова начать нормально видеть.

Из стоявших впереди машин начали выходить люди. Несмотря на ветер и дождь, они вставали посреди дороги и глядели вверх. Я открыл дверь и, поёжившись, последовал их примеру – вышел из машины.

– Что это такое? – просипел мужчина из соседнего джипа, вставая рядом со мной. – Это метеорит?

Было видно, что он дрожит: то ли от холода, то ли от страха – в данной ситуации не разберёшь.

– Похоже на метеориты, – протянул я, разглядывая светящиеся точки, отчётливо видимые на фоне тёмного неба.

Их были десятки, а может и сотни – из-за участившихся вспышек света количество их не удавалось посчитать. Судя по стремительно растущим размерам этих мерцающих небесных тел, их рой стремительно приближался к земле. Явление это можно было сравнить с огоньками салюта, которые сначала взлетели вверх, а затем, описав в небе дугу, плавно пикировали вниз, к земле, навстречу улыбающимся людям. Только очевидцы данного явления не улыбались. Что-то подсказывало мне, что огоньки эти не исчезнут в воздухе, как те, от салюта, не обратятся в пепел, который рассеет даже лёгкий порыв ветра… Мурашки побежали по моей спине, страх сковал тело.

Как и все, я молча наблюдал за окутанными синим пламенем объектами, за чёрным шлейфом дымного следа, еле различимого на фоне потемневшего неба. Видимо, люди допекли Богов своим поведением, и те отдали свой судьбоносный приказ: «Уничтожить грешников». Сам не понимаю, откуда взялась эта мысль о Богах и их гневе, ведь я атеист. Как минимум агностик. Наверное, сказывались долгие вечера, проведённые в детстве с набожной бабулей.

Через некоторое время стало понятно, что небесные посланники – не разношёрстные обломки астероида. Это были небольшие, раскалённые до яркой синевы шары.

Не отводя взгляда от самого крупного «снаряда», я постарался проанализировать свою жизнь – вроде так полагается перед смертью. Или же самые яркие кадры из памяти должны автоматически пробежать перед глазами в последний миг? Я посмотрел на своё отражение в окне водительской двери. Опрятный молодой холостяк тридцати лет отроду, рубашка, брюки, чёрные ботинки и лёгкое пальтишко – как-никак, ведущий специалист отдела информационных технологий в нефтедобывающей компании. Жены нет, детей – тоже, насколько мне известно.

Размышления мои прервал первый из долетевших до земли «снарядов». Объятое синими языками пламени сферическое тело ударилось в девятиэтажный дом, расположенный сразу за перекрёстком, справа от дороги. Пронзив монолитно-кирпичное строение, словно пуля – лист картона, оно, теперь уже укутанное в чёрную копоть и пыль, пролетело под острым углом вниз и врезалось в землю. В воздух взмыли фонтаны пыли, куски смятого забора и асфальта. Я почувствовал вибрацию под ногами, а через мгновение лицо обдало порывом тёплого ветра. Воздух наполнился едким запахом гари. Как и мужчина из соседней машины, я стоял, словно вкопанный, и всё, что мог в этот момент, – это, прищурившись, разглядывать зияющую дыру в жилом доме, клубы дыма и пыли, перемешанные с бетонным крошевом и фрагментами вещей, вынесенных наружу вместе с частью бетонных перегородок. Улицу заполнили крики, визг, плач детей из машин за спиной… Где-то вдалеке хором взревели сирены.

3

Боль в правом боку заставила меня перейти на шаг. Я пробежал не меньше трёх километров, торопясь в свой загородный дом, – в общем-то, моё единственное жильё. В первую очередь мной двигало переживание за своего преданного друга – пса по кличке Дарти – чёрного как уголь добермана с яркими и чётко ограниченными подпалинами рыжего цвета в области груди и кончиков лап. Как и положено заботливому хозяину, я всю дорогу гадал, не снёс ли один из «снарядов» мою двухэтажную крепость вместе с Дарти. Сложно было сказать, что осталось нетронутым после небесного «града», который длился около четверти часа. Судя по вздрагивающей земле и всполохам пожаров, отражающимся малиновым заревом на тёмном небосводе, целей достигли сотни, а то и тысячи смертоносных шаров. Некоторые угодили в лес, выжгли поляны, поломали деревья, иные ворвались во дворы, сминая детские горки и песочницы и корежа автомобили, что стояли на придомовых парковках. Жертв и разрушений, должно быть, много – это и дураку понятно. Скольких, находившихся дома, в машинах или бегущих по улице людей настигла эта страшная участь?..

Когда я вбегал в ворота своего дачного кооператива, то увидел несколько разрушенных, полыхающих домов. Вокруг них бегали галдящие люди с вёдрами в руках, особо сообразительные смельчаки пытались протянуть шланги с соседних участков, кто-то выбивал стекла и влезал в окна, чтобы спасти оставшихся внутри погорельцев, а может, нетронутые огнём вещи.

Не сбавляя шага, я пробежал мимо них и свернул на свою улицу – она находилась почти в самом конце посёлка, тянулась дугой вдоль берега озера.

– Вот зараза! Кой леший вас сюда звал-то?

Я обернулся на крики и увидел соседа, Аркадия Михайловича, – «серого кардинала» этого дачного кооператива и по совместительству приятеля председателя. Он стоял с двуствольным ружьём в руках, в распахнутом пальто, из-под которого выглядывал свитер, на ногах его были спортивные штаны и незашнурованные туфли – кожаные, классические. Слегка покачиваясь то ли от шока, то ли от выпитого

алкоголя, Аркадий Михайлович занял позицию рядом с дорогой, у поваленного забора. От изогнутых рифлёных листов зелёного цвета вглубь его участка уходила ровная полоса взрыхлённой земли. Видимо, один из сферических объектов, ударившись о забор, пробороздил собой ещё несколько метров. Поправляя вязаную шапку, надетую набекрень, возмущённый сосед махал ружьём и матерился на чём свет стоит. Но подойти ближе к «небесному посланнику» или выстрелить в него не решался.

– Добрый вечер, Михалыч, – поздоровался я, тут же осознавая, как нелепо прозвучала эта фраза.

Во-первых, был не вечер, а день. А во-вторых, какой же он добрый.

– О, Антоха! Сосед! Слышь, – старик махнул рукой, подзывая меня. – Чё это за хрень? А?

По запаху перегара, исходившему от него, стало понятно, откуда взялась такая дерзость и смелость – стоять и ругаться на неопознанный объект с небес. Как говорится: «Пьяному море по колено». Или, как, наверное, теперь будут говорить: «Пьяному и прилетевший из космоса шар не страшен».

Не отрывая взгляда от лежавшего «снаряда», мы обменялись рукопожатием.

– Сам бы хотел знать, что это за штуковина такая, – ответил я соседу. – Но боюсь, что пока никто не ответит на этот вопрос.

Сделав пару неуверенных шагов к слегка зарывшемуся в землю объекту, я постарался его разглядеть. Форма была действительно идеально круглой и без каких-либо изъянов. В данный момент шар этот не полыхал языками пламени, но лёгкое, едва заметное свечение синего цвета от него исходило. Он не двигался, не издавал никаких звуков – просто лежал посреди огорода, словно вырос тут, а не с неба упал. Стенки сферы были глянцевыми, зеркальными и, если не принимать во внимание размеров, сфера эта напоминала огромный шарик из подшипника, в диаметре не меньше двух с половиной метров.

– Слава богу, хату не снесло, – Михалыч кивнул на свой одноэтажный кирпичный домик. – У меня внучка гостит. На каникулы осенние приехала. А тут… Ух, черти! Мать их ети, – выругался он и нажал на спусковой крючок.

Раздался выстрел.

Я вздрогнул и, машинально прикрыв лицо руками, отпрыгнул в сторону.

– Ты чего творишь, сосед?! – возмутился я.

– Пусть знают, – Михалыч угрожающе потряс ружьём. – Не пальцем, поди, деланы. Дадим отпор, коли надо будет.

Судя по звуку, пуля отрикошетила от зеркальной поверхности неземной сферы, не оставив и следа.

Секунда-две…

Ответной реакции не последовало, и я выдохнул с облегчением. Откуда ж знать, как мог отреагировать неземной объект. Например, из него мог вырваться луч лазера и за долю секунды разделать наши тела на маленькие кусочки. Или того хуже: он мог извергнуть из себя вспышку света, обращающую в пепел всё живое, что встретится на пути. Я тряхнул головой, стараясь остановить проснувшуюся фантазию. И без того было тошно и страшно.

– Иди-ка ты лучше к внучке, – я похлопал Аркадия Михайловича по плечу. – Наверняка ей страшно там одной и выйти во двор не решается. Смотрит в окно, за тебя переживает. Страшно всем, а детям, с их фантазией, наверное, ещё страшнее. Согласен?

Михалыч что-то пробубнил себе под нос, а затем решительно кивнул, видимо, осознав суть сказанного мной. Закинув ружьё на плечо, он с прищуром покосился на шар – мол, я слежу за тобой и при необходимости разделаюсь глазом не моргнув. Он снова кивнул, на этот раз мне, как бы прощаясь, и, быстро шагая, направился в дом.

4

Вбежав в свой двор, я наскоро осмотрел дом и гараж – они выглядели нетронутыми. Поднимаясь по ступенькам, выдохнул с облегчением, услышав возмущённо лающего Дарти. Пёс, оперевшись передними лапами о подоконник расположенного рядом с входной дверью окна, заливался хриплым лаем, а, заприметив меня, принялся жалобно скулить. Чувствовал видимо, что снаружи творится неладное, переживал за хозяина. Собаки – они такие: унюхают, услышат, почувствуют.

– Как ты, дружище? – я с трудом поймал прыгающего пса за ошейник, чтобы попытаться усмирить, потрепал его по вздыбленной холке. – Ну-у-у. Всё. Успокойся уже. Всё хорошо.

Произнеся последнюю фразу, я вспомнил недавно увиденное: пылающие дома, разлетавшиеся в стороны машины… Обманул я Дарти, как обманывают маленьких детей, уже способных отличить хорошее от плохого. Конечно же, далеко не всё было хорошо. Наоборот, все было очень нехорошо. Мозг отказывался принимать увиденное, упрямился, не желая верить в то, что все происходит взаправду. Хотелось, чтобы это были кадры из только что просмотренного в кинотеатре фильма. Но нет… То была реальность – страшная, исковерканная этими горящими шарами, не пойми откуда и, самое главное, непонятно зачем свалившимися на нас.

Схватив пульт от телевизора, я принялся судорожно переключать каналы. Как и предполагалось, везде говорили об одном: о неопознанных круглых объектах из космоса, неожиданно обрушившихся на землю.

– Установить точное количество жертв – пока невозможно, – говорила ведущая новостей на Первом канале. – Подсчёты займут не одни сутки. А скорее всего, на это потребуются недели, так как многие находятся под завалами. Известно лишь одно: на нашей планете нет такого места, куда бы не упали эти зеркальные сферы, объятые синим свечением. В данный момент мы с нетерпением ждём официальных заключений президента страны и ведущих специалистов из Росавиакосмоса. Сочувствуем всем, кто сегодня лишился близких или крова. Следите за новостями. Берегите себя. А мы будем держать вас в курсе происходящего.

Ведущую сменила яркая динамичная заставка, затем экран разделился на множество прямоугольников, и в каждом из них появилось видео, снятое уличными камерами разных стран и городов. В уголке каждая ячейка была подписана: «Париж», «Нью-Йорк», «Санкт-Петербург» … И везде происходило примерно одно и то же: бегущая в панике толпа, с широко раскрытыми от ужаса глазами и разинутыми ртами, горящие дома, крошево бетона, асфальта, исковерканные остовы машин, клубы дыма и поднятой в воздух пыли… И эти зеркальные сферы. Они лежали за спинами бегущих или прямо посреди дымящихся руин недавно стоявших зданий, в парках, меж сломанных деревьев. Мерцая синим светом, они, словно огромные зеркальные глаза без радужки и зрачков, бесстрастно созерцали происходящее вокруг.

Усталость и пустоту – вот что я ощущал в этот момент. А ещё некую обречённость и беспомощность. Опустив голову, я провёл ладонью по лицу, мотая головой. Затем вспомнил о заначке в верхнем угловом шкафу кухонного гарнитура. Там, в железной банке из-под печенья, были спрятаны пачка сигарет и зажигалка. От вредной привычки я избавился давно, но до конца её искоренить не удавалось, поэтому я старался хотя бы приручить, дозировать. Если, к примеру, накатывало хмурое настроение или одолевала необъяснимая душевная тоска, то заначка эта очень даже выручала. Моё мнение таково: лучшая терапия – налить себе кружку горячего чая, закурить сигаретку и вместе с верным Дарти выйти и усесться у озера, в беседке, находящейся за задним двором. Стоя там, попивая горячий чай и выпуская в ночное небо струйки сизого дыма, я как бы был один на один со своими мыслями и переживаниями. Там я принимал самые важные решения, там переживал поражения, расставания и радостные новости. Вот и теперь мне жутко захотелось подышать свежим воздухом, переварить увиденное, а заодно поблагодарить судьбу, что мы с Дарти живы.

– Изучить эти объекты быстро не получится, но работы в данном направлении уже ведутся. Сейчас же настоятельно рекомендую не приближаться к этим сферам неземного происхождения и ни в коем случае не пытаться их уничтожить, вскрыть или вступать с ними в контакт. Это опасно, очень опасно. Я призываю всех к благоразумию и терпимости…

С нескрываемой иронией я посмотрел на экран телевизора. Взъерошенный старик в белом халате с неровно нацепленным бейджиком на нагрудном кармане пытался красиво объяснить, что им ничего неизвестно, но и нам, обычным смертным, лезть на рожон, как, к примеру, мой сосед Аркадий Михайлович – совсем не нужно.

Тут и дураку понятно. Высказывание старика-учёного заставило меня усмехнуться и выключить телевизор. Я накинул куртку, вышел во двор, осмотрелся. Никого.

– Дарти, пойдём гулять, – позвал я пса.

Навострив уши, он замер на пороге приоткрытой двери и, пристально глядя в сторону озера, начал рычать и скалиться.

– Ты чего, приятель? – я посмотрел на озеро и тоже замер.

Над водной гладью, между беседкой и дощатой пристанью, очерчивающей часть берега, виднелось еле заметное синее свечение.

– Твою ж мать, – выругался я. – Серьёзно?

Я поставил кружку с чаем на подоконник, прикрыл дверь, чтобы Дарти не выбежал следом. Стараясь ступать как можно тише, я трясущимися руками подкурил на ходу сигарету и подошёл к пристани. Мне было достаточно слегка наклониться и заглянуть в воду, чтобы понять, от чего исходит этот свет. Хотя понятно было заранее. Зеркальная сфера лежала там, на дне, частично укутавшись в ил и песок. Свечение исходило еле заметное ещё и потому, что вода была мутная, бурая из-за большого содержания железа, а ещё на поверхности плавала осенняя листва.

Швырнув недокуренную сигарету в воду, я развернулся и направился в дом. А что я мог сделать? Чем помочь испуганному миру? А вдруг сфера эта является бомбой, готовой взорваться в любой момент? Хотя, если последняя догадка окажется верной, взрыв наверняка будет таким, что ни мне, ни Дарти, ни домику моему не уцелеть.

Я вошел в дом, передвинул диван так, чтобы, лёжа на нём, можно было смотреть телевизор и между делом поглядывать в витражные стёкла, выходившие на задний двор, – так можно было видеть это еле заметное свечение. Тело гудело, как и голова, поэтому я прилёг, закинул руки за голову и, размышляя над тем, как быть дальше, уснул.

5

Сколько я проспал – не знаю. Сон был прерван громкими хлопками, напоминающими выстрелы, и завывающими сиренами. Кажется, это были пожарные. Я открыл глаза, осмотрелся. Вокруг ничего не изменилось. Дом мой не горел – уже хорошо. Тогда я посмотрел на озеро. Вырывающееся из-под воды свечение было также на месте. Телевизор молчал, показывая на чёрном экране надпись «нет сигнала». Ну и дела. Я встал, взял со стола сотовый телефон, посмотрел на цифры. Посредине экрана – 1:20. Ночь. Молодец, подумал я про себя, сбил режим: попутал день с ночью. Хотя… какой теперь режим? Наверняка на работу утром никто не поедет и не пойдёт, учитывая случившееся с миром. И ведь никто не был готов к подобному – вот что главное. Предполагаю, что даже самые секретные службы и военные сидят сейчас в своих штабах и тайных бункерах, словно селёдки в банке, разводят руками, стараясь придумать дальнейший план действий. А как быть нам, обычным гражданским? Мирно посапывать в своих кроватках, как ни в чём не бывало, и ждать чуда? Верить в лучшее? Молиться?

До ушей донёсся гулкий металлический звук, отдалённо напоминающий скрежет, перемешанный с приглушённым утробным стрёкотом. Он нарастал, становился громче, и каждый новый всплеск этого механического стрёкота эхом догонял предыдущий. Уши пронзил протяжный звон – тонкий, неприятный, словно штормовой ветер врывался внутрь дома через замочную скважину. Только этот свист был стократ громче.

Догадываясь, что является источником, я посмотрел на водную гладь озера и обомлел. Там, где буквально недавно виднелось призрачно-синее свечение, появились разноцветные витиеватые всплески – такие же светящиеся и прозрачные. Они были отчётливо видны на фоне плывущего над озером тумана. Паря в воздухе, закручивающиеся и разлетающиеся на светящиеся точки всплески иной раз достигали полуметра в высоту. Всплески эти были подвижны и ежесекундно менялись в размерах: вот один извивающийся всплеск чуть вытянулся вверх, другие в это время опустились вниз, почти исчезли, но затем снова взметнулись ввысь, вытягиваясь, как струна. Разноцветные переливы завораживали, они словно были живыми, призывающими увидевшего их подойти ближе… и еще ближе. Машинально схватив накинутое на спинку дивана пальто, я вышел во двор. Сделал несколько неуверенных шагов к лежавшей в воде сфере. Остановился.

– МЫ! – громко произнёс роботизированный голос, искажённый эхом и шипением, будто звук шел из старого радиоприёмника. – Мы – прибыли – для того… – воспринимать слова мешали перепады громкости, но, в общем, всё было понятно.

Повисла затяжная пауза.

Кажется, я даже забыл, что нужно дышать. Замер, ожидая финала фразы от этой парящей над озером голограммы. По тому, как моргало призрачное свечение, как подпрыгивали, плескались, а местами просто подёргивались разноцветные кляксы, стало понятно, что это свечение напоминает своеобразный эквалайзер.

– …чтобы спасти желающих, – продолжил звучать роботизированный голос, а вместе с ним затанцевали кляксы и фонтанчики света. – Ваш мир не вечен, как и вы. Посланные нами капсулы спасут не всех. Но многих. В каждую из них может войти только один желающий постичь бесконечность.

Голос замолчал, всполохи света почти стихли, мерцали едва-едва. Но сами всплески не исчезли совсем, сделались менее подвижными, тягучими. Стали похожи на качающиеся на цепочке часы специалиста по гипнозу. На это призрачное светящееся облачко, тянущееся вверх из озера, хотелось смотреть и смотреть. Погрузиться в него целиком или хотя бы коснуться кончиками пальцев.

Я крепко зажмурился, помассировал пальцами виски и, медленно пятясь, направился в дом. Борясь с навязчивым желанием вернуться к озеру, я, захлопнув дверь, дрожащими пальцами закрыл оба замка. Выдохнув с облегчением, я скинул на пол пальто, а затем взял из холодильника бутылку с минералкой и осушил её до дна. Сердце бешено колотилось, температура тела явно поднялась, стало зябко и душно.

Усевшись на диван, я достал из кармана смартфон. Открыв браузер, вбил в строку поиска «зеркальные сферы – голос» и нажал «ввод». Экран заполнили ссылки на новостные сайты и многочисленные видеоролики. Я ткнул пальцем в самую первую. Открылся видеоролик: молодой парень стоит возле точно такой же сферы, только лежит она посреди дороги, ровно по центру перекрёстка. Не скрывая неуверенности и страха, смельчак прикасается к ней трясущейся ладонью. Зеркальная поверхность подёргивается рябью, словно её металлические стенки стали жидкими, но форму не потеряли. Разноцветная аура небесной капсулы опадает, впитывается в тело парня, и он послушно проходит внутрь непроглядной сферы. Через мгновение сияние вокруг неё снова возникает, только теперь оно красноватое и пульсирующее, словно маячок. Видимо так эта якобы «спасательная» капсула даёт понять другим: здесь занято. Или подаёт сигнал зашвырнувшим её сюда?

Я промотал ещё пару роликов – сферы, люди и места другие, а действия и ситуации примерно те же. Ох и быстро же работает интернет. На очередном видео сюжет был менее спокойным: несколько человек затеяли драку. Было видно, что каждый из них не столько хочет побить соперника, сколько опередить… коснуться первым этого зеркального «спасательного круга».

Надо же. Ещё вчера эти люди, быть может, были друзьями, коллегами, успешными предпринимателями или сотрудниками, занимающими руководящие должности. Сегодня же они – те, кто хочет получить билет на спасение, на якобы бесконечную жизнь. Я подумал о многодетных семьях, о том, сколько спасательных сфер нужно им. Хватит ли этих «шлюпок», так небрежно сброшенных на земную поверхность с небес?

6

Не помню, как я дошёл до края дощатого причала, как расстёгивал верхние пуговицы рубашки, ремень, вдетый в джинсы. Сейчас же, часто моргая, я осознал, что стою, слегка склонившись над подёрнутой рябью водой, и разглядываю своё отражение. Ветер ерошит мои растрёпанные волосы, обдаёт прохладой растерянное, но смиренное лицо, подкрашенное красками разноцветных всполохов, исходящих от зеркальной сферы.

За спиной послышались шаги. Я медленно обернулся и увидел соседа – Михалыча.

Лицо его было мрачнее грозовой тучи, и казалось, что с момента нашей встречи он значительно потерял в весе – осунулся, ссутулился, что ли.

– Отойди в сторону, Антон, – просипел Михалыч, вскидывая ружьё. – Ты парень молодой, понимаю. Тебе оно, быть может, и нужнее, но дело в том… я ж уже, это самое, внучку поместил в ту штуковину, которая у меня в огороде-то лежит.

Он сделал шаг в сторону, наклонился вбок, как бы заглядывая за меня, и улыбнулся. Мягкое свечение, укутанное в холодный туман, отражалось мерцающими бликами в его широко раскрытых глазах.

– Убери ружьё, – попросил я, понимая, чем вызван этот блеск безумства.

– Нет уж, Антоша. Меня не проведёшь так просто. Не-а. Думаешь, Михалыч – дурак, алкаш и никчёмный человек. А?

Я помотал головой, а он продолжил:

– Между прочим, этот старик внучку свою, Яночку, спас. Пришлось перешагнуть-таки через заповеди. Двоих ублюдков положил прям там, в огороде, – он поморщился, а затем сплюнул.

– Ты что, убил кого-то? – удивился я.

– Они зашли на частную собственность и хотели отобрать у невинной девочки шанс на спасение, – он покашлял в кулак.

И тут всё начало развиваться слишком быстро.

Из-за угла дома донёсся звук подъезжающих машин, возмущённые мужские голоса. Судя по всему, между собой перекрикивались несколько человек.

– Далеко он уйти не мог! – крикнул один из мужчин.

– Вы заезжайте в ворота, а мы обойдём сзади, – ответили ему.

– И смотрите в оба! Нам нужно ещё несколько спасательных капсул, – ответил первый голос. – Но сначала – этого хрыча…

– Антоша, отойди, – протянул Михалыч, озираясь по сторонам, словно загнанный зверь.

Глядя на него исподлобья, я помотал головой.

– Нет времени, – он вздохнул и, положив указательный палец на спусковой крючок, прицелился в меня. – Тогда не обессудь. Да простит меня Всевышний.

Михалыч посмотрел на просыпающееся небо, бубня себе под нос то ли молитву, то ли обращаясь к искалеченному миру. В этот момент за его спиной возникли три высокие плечистые фигуры в тёмно-синей форменной одежде и с оружием в руках. Первый, кто вбежал в открытые ворота заднего двора, передвигался проворно и почти бесшумно. Он сразу же взял на мушку старика с ружьём в руках, но глаза его… Я видел их блеск, видел в его лице уже знакомую мимолётную эйфорию. Было заметно, что человек в форме пытается не поддаться чарам пляшущего света, вьющегося, как щупальца коварного монстра. В отличие от человека с пистолетом, его товарищи были вооружены автоматами Калашникова. Я увидел герб на их куртках, погоны на плечах…

Михалыч начал было поворачиваться к незваным людям в форме и наверняка он мог пальнуть в них, не раздумывая, если бы успел это сделать. Но раздались звуки выстрелов: короткие очереди сразу из двух стволов автомата и одиночные, прицельные – из пистолета. Я увидел, как в ткани старенького пальто и видневшегося под ним свитера начали появляться пулевые отверстия, стремительно обрастающие багряным контуром.

Время словно замедлило ход. Вот трое человек в полицейской форме стреляют в Михалыча, вот стою я, а за панорамными окнами весь изошёлся в хриплом лае Дарти. Пара пуль просвистели совсем рядом, но одна – угодила в меня. Не знаю, целились ли они намеренно, но вспышка боли в правом плече заставила меня по инерции сделать шаг назад. Моё тело пошатнулось и, теряя равновесие, выгнулось дугой, словно я хотел встать на мостик. Неловкая секундная заминка, и я навзничь рухнул в воду. В последний момент я, кажется, увидел, что Михалыч, растерянно раскрыв рот, заполненный кровавыми пузырями, сипя и трясясь, выпустил из рук ружьё и упал на колени.

Кто же теперь присмотрит за Дарти?

Всплеск воды, холод, тут же сковавший безвольное тело, полурасстёгнутая рубашка – уже не белая: в районе правого плеча она покраснела от крови, остальная её часть переливается разноцветьем всполохов. Казалось, я «полотно», а зеркальная сфера – линза проектора.

Я почувствовал, как спина коснулась прохладной поверхности сферы. Моё тело выгнулось по её форме, прижалось к ней, словно она была магнитом, а я – тонкой металлической пластиной. Как и в тех видеороликах, её зеркальная твердь подёрнулась рябью, отдавшейся в моём теле вибрацией. Словно в жидкую ртуть, моё тело погрузилось в неё, спряталось в нем – в металлическом коконе, якобы являющимся спасательной капсулой.

Глаза ослепли от вспышек света, тело, приняв позу эмбриона, начало медленно вращаться, словно в невесомости. Я почувствовал, как помутившееся сознание стремительно падает в бездну разноцветных всплесков и всполохов…

7

– Ничего так выдались сутки, – я улыбнулся. – Ну, а дальше… Думаю, сама… или сам всё прекрасно знаешь. Кем бы ты ни был.

– Ты особенный, Антон, – заключил тот, кто овладел разумом Яны. – Стоит признать, у тебя поистине феноменальная память. Так цепляешься за прошлое лишь ты. Остальные элементы – нет. Только вот эта твоя особенность пагубна здесь. Понимаешь? – поджав губы, она несколько раз кивнула.

– Поясни, – попросил я.

– Меньше знаешь – крепче спишь. Так вроде у вас говорят? В нашем случае: меньше знаешь – существуешь. Между прочим, с того дня, о котором ты мне сейчас поведал, прошло больше ста лет. Информацию эту раскрываю бонусом – за честность и интересные детали в рассказанном тобой, – глядя на свои босые ноги, Яна, словно настоящий озорной ребёнок, помотала ими в воздухе.

Я встал. Хмуря брови, пристально посмотрел на юную собеседницу, затем медленно перевёл взгляд на небо. С нескрываемым недоверием взглянул на плывущие облака.

Более ста лет! Ста – с лишним – лет! Меня слегка повело. В голове не укладывалось то, что я услышал, – такого ведь быть не может. Или… может?

В этот момент ватные гиганты, плывущие по бескрайнему синему полотну, несколько раз моргнули: исчезли, появились и, выкрасившись в синие и жёлтые полосы, снова угасли… Затем возникли опять и продолжили вальяжно плыть, как ни в чём не бывало. Казалось, провод, по которому передавалось изображение, имел плохой контакт с гнездом в небесном экране.

Более ста лет. Более… Да уж…. Точно: меньше знаешь – крепче спишь.

Молчаливый взгляд собеседницы говорил о многом. Казалось, будто овладевший телом Яны размышлял, как поступить с бунтарём, не желающим принять их правила игры.

А ведь, если подумать, моё существование здесь идеально, привычно для меня, всё вокруг до боли знакомо. Так зачем рисковать? Зачем копаться в истине, словно в куче навоза, в поисках чистого бриллианта. Ведь драгоценная правда способна стереть меня и всё, что я имею.

Говорящий устами Яны заметил мои колебания, но, видимо, решил дать мне время до конца осознать услышанное. Девочка тоже поднялась на ноги, одёрнула чересчур свободную кофту, отряхнула её от прилипшей пыли.

– Ты в порядке? – спросила Яна, улыбаясь доброй, чистой улыбкой.

– Нет. Конечно же, нет, – я улыбнулся в ответ. – Но утолить жажду любопытства – всё же не откажусь.

Хотя, если признаться честно, страшно до чёртиков.

– Тогда спрашивай, – она сделала шаг ко мне, и теперь ей приходилось стоять, немного запрокинув голову, чтобы видеть мои глаза.

– Что случилось с этими сферами? – спросил я. – Они так и лежат на Земле? Моя находится на дне озера, возле дома?

Спрашивая об этом, я предчувствовал возможный вариант ответа, и догадка эта мне не нравилась.

– Наклонись, – попросила она.

Я покорно склонил голову.

Янка кивнула и, привстав на носочки, приложила ладони к моим вискам.

– Вопрос ясен. Вот ответ, – сказала она.

Я почувствовал, как напряглись её ладони. Перед глазами заморгали яркие вспышки, подобные тем, что озаряли небо в тот злосчастный день, когда начался «небесный град» из зеркальных сфер. Передо мной возникли смазанные кадры. Вот я увидел искажённые страхом и ужасом лица людей, вот над их головами возникло необъятное овальное «нечто», закрывающее собой большую часть неба над городом. Было совершенно непонятно, что это – космический корабль или инопланетный живой организм, содержащий механические или электронные компоненты. Вот в центре выпуклого брюха этого бурого исполина появилось круглое отверстие. Стремительно вырастая в размерах, оно смотрело на землю своей непроглядной чернотой. Уши закладывало от нарастающего гула, словно я находился в этот момент внутри вертолёта, готовящегося взлететь, и не надел наушники для защиты слуха от шума двигателя. Из полуразрушенных домов, из недавно дымящихся руин, со дворов, парковок, водоёмов и взрыхленных полянок по очереди вздымались зеркальные сферы. Окутанные ореолом красного мерцающего света, они кружились в воздухе, притягивались друг к другу, собирались в блестящие хороводы. Затем стремительно набирали скорость, устремлялись вверх и втягивались, словно в пылесос, внутрь зияющей черноты в выпуклом дне неземного гигантского «нечто».

Когда все сферы были собраны с изувеченной Земли, исполинское небесное тело начало выпускать струи серого пара и подниматься ввысь, стремительно отдаляясь от земли. Его очертания еще пару мгновений были еле различимы, а потом оно практически растворилось в дымке облаков. Было видно, как это «нечто» медленно двинулось на юг – наверняка к следующей точке сбора своих разбросанных «икринок».

– Пожалуй, достаточно, – услышал я голос Яны. – Давай второй вопрос.

Часто моргая, я кое-как сфокусировал свой взгляд на её добродушном лице.

– Выходит, я не на земле, – я осмотрелся. – Значит, более ста лет моё тело…

– Сознание, душа, но не телесная… физическая составляющая организма, – перебила меня она. – Второй вопрос, Антон, – девочка нахмурилась.

– Для чего вам эти сферы? – спросил наконец я.

– Капсулы, – поправила она меня.

Я посмотрел на худенькую восьмилетнюю девчонку, якобы внучку Аркадия Михайловича. Теперь мне стало интересно – она что, плод моего воображения? или настоящая?

– Готов услышать ответ? – спросила Яна.

– Да.

– Тогда смотри, – снова привстав на носочки, она приложила свои маленькие ладони к моим вискам.

Вспышка, ещё вспышка.

Вокруг темно, но впереди виден призрачно-синий свет. Я стремительно приближаюсь к нему, чувствуя зябкую сырость, слышу вой ветра и жужжание, словно несметное количество пчёл, шепчущих человеческими голосами, заполонили огромный каменный грот. Я втягиваю полной грудью влажный воздух, пропитанный кисловатым ароматом: звонким, пробуждающим, холодным. Во рту появился привкус железа, перемешанного со вкусом недозрелого яблока. Мне не удаётся разглядеть своего тела, но я чувствую, что управляю им. Рывок, ещё рывок. Я словно бы лечу вперёд, на свет.

Перед глазами появляются вращающиеся кольца из блестящего металла. Их много – десятки, а может, и сотни… Все они разного диаметра. Они вращаются друг в друге, друг над другом, одновременно кружась хороводом вокруг светящегося синим светом ядра: круглого, напоминающего хрустальный шар с ветвящимися белыми молниями внутри. Присмотревшись, я понимаю, что это не просто металлические кольца. Это хороводы из прижавшихся друг к другу зеркальных сфер. А всё вместе это —некий двигатель неземного происхождения внутри утробы того самого «нечто». Откуда-то мне было известно, что двигатель этот не вечный и работает он до тех пор, пока в каждой из сфер замурована разумная душа. Механизм хрупкий, ведь любое звено, перестающее вырабатывать энергию, нужно срочно менять на новое. А энергия откуда? Что её вырабатывает?

– И дураку понятно, – слышу я собственный голос. – Мысли, фантазии, разум с душой, заключённые в зеркальную тюрьму. Что же ещё? Для чего иначе всё это?

И если разум с душой угасают, исчезает свет, окутывающий элемент, и тогда его списывают, как и содержимое.

– Погоди, прошу, ещё немного, – взмолился я, когда понял, что Янка отпустила меня, убрала свои прохладные ладошки, прервав тем самым видение.

– Ты что, Антон? – удивилась она. – С тобой всё в порядке? – в её глазах появились искреннее переживание и испуг.

– Янка?

– А кто ж ещё? – она развела руками. – По ходу, мы слишком много времени провели на солнышке. Припекло тебя видать, – сморщив веснушчатый нос, она глянула на небо.

– Наверное, так, – согласился я, почёсывая затылок.

– Пойдём домой – пообедаем, отдохнёшь, – предложила она.

– Ты права, мой юный соратник. Нам нужно как следует подкрепиться, после такой длительной прогулки. Идём.

Мы побежали по зелёной поляне в сторону небольшого города, выглядывающего из-за макушек деревьев остроконечными крышами многоэтажных домов.

– Дарти, ко мне, – крикнула Янка, поднимая ветку с земли. – Дружок! Ну, где же ты?

Весело гавкая, из-за кустов выбежал Дарти. Сначала он подбежал ко мне. Я присел, потрепал его по загривку и похлопал по массивным бокам.

– Беги, дружок, играй, – разрешил я ему, наблюдая за тем, как Янка пытается привлечь внимание пса, размахивая найденной веткой.

Вдыхая по-летнему тёплый воздух, я прислушался к щебетанию птиц… И мне совсем не хотелось лишаться всего этого, не мог я подвести Янку и жителей городка этой чудной долины.

Блаженно улыбаясь и взмахивая руками при каждом шаге, я побежал к ним по зелёной поляне, усеянной клевером и васильками, подпрыгивая и смеясь, словно маленький ребёнок. Все эти опасные и совершенно ненужные размышления я постараюсь выбросить из головы. Обещаю. Не хочу лишиться того, что имею. Боюсь. Кем бы они ни являлись, а сферу мою могут выкинуть, как вышедший из строя элемент.

Ну уж нет.

Пусть будет так, как есть, и навсегда – ведь здесь мне поистине хорошо.