Терпила [Сергей Семенович Монастырский] (fb2) читать онлайн

Сергей Монастырский Терпила

– Нам на последний ряд! – Владимир протянул в окошко кассы деньги.

Кассирша взглянула из окошечка и, увидев из-за спины Вовки Тамару, сказала ехидно:

– Все хотят на последний!

Залы кинотеатров в те времена были большие, и, как правило, на предпоследний ряд билеты никто не брал. Во первых, чтобы не мешать последнему ряду, во вторых, чтобы последние ряды своими вздохами и приглушенными стонами не мешали смотреть кино.

– Вов, а как кино-то называется? Шепотом спросила Тамара, когда в зале погас свет и пошли первые титры.

– Да кто ж его знает! – торопливо ответил Владимир и судорожно прижал к себе Тамару.

Полтора часа прошли как во сне. Хорошо, что громкая музыка, и разговоры героев фильма заглушали звуки их поцелуев и судорожных вздохов.

Не выдержав, Тамара запустила ладонь в карман его брюк, и взялась за то, что там находилось!

Вовка тоже было полез ей под юбку, но Тамара прижала к ноге его ладонь.

– Не надо! Увидят! – отчаянно прошептала она.

До конца сеанса еле дождались. Молча и напряженно сжимая ладони друг друга пошли по аллее парка в конце которого стоял кинотеатр. Темнота сгустилась, и редкие неразбитые фонари слабо освещали дорожки.

– Пошли скорее! – шепнул Владимир, и они свернули с аллеи. Сдерживаться уже не было сил, и они побежали через цепляющиеся ветками кусты:

– Все! – опять шепнул Вовка и, сбросив куртку с плеча, кинул ее на землю.

Не сдерживаясь больше, они упали на нее! Слившись в объятиях.

– Ох, откинулась на траву Тамара, когда, наконец, все было кончено, и испуганно спросила:

– Вов! А где мои трусы?!

– Наверное, там же где моя куртка! – засмеялся Владимир, увидев, как далеко они откатились от того места, где захватила их страсть.

К дому подходили уже медленно и спокойно. Тусклый фонарь подъезда слабо освещал деревянную лавочку у дверей, на которой с утра и до вечера сидели старушки.

– Ишь, полуночники! – проворчала самая говорливая бабка, – когда детей то заведете?

– А негде заводить-то, – засмеялся Владимир.

Заводить детей и любить друг друга, действительно было негде, хотя уже год как они были женаты. В их двухкомнатной квартире жило шесть человек!

Двое родителей занимали маленькую спальню, они с Тамарой, спавшие на тахте в гостиной – она же проходная комната в кухню, туалет и ванную, сестра, ночевавшая на раскладушке в той же гостиной, а вечерами учившая уроки на кухне, и бабка, жившая в кладовке.

– Какая уж тут любовь!

И место для них было только на улице! Гуляли, ходили в кино, ну так иногда собирались с друзьями на скамейках на набережной.

Кафе в то время как-то были не приняты. Как и аренда жилья.

Стояли восьмидесятые. Вернее их конец. Через два года появится новая страна.

… Ну, а пока они, нежно обнимаясь, по слабо освещенной лестнице поднялись на свой третий этаж и все также, не разжимая рук зашли в узкий, заставленный обувью коридор своей квартиры.

Мимо коридора на кухню проскользнула сестра.

– Как кино? – ехидно улыбаясь, спросила она.

В свои четырнадцать лет она уже кое-что понимала. И однажды в лоб спросила у Тамары:

– А что, взрослые обязательно раз в неделю ходят в кино?

– Если бы ты здесь не спала, ходили бы каждый день! – отрезала Тамара.

Сестра была не ее, а Вовкина, и в эту фразу она постаралась вложить все свое отношение к этому семейному гнездышку.

– Я вот сейчас все мамке скажу! – надула губки сестра.

– Язва! – презрительно пнула ее по заднице Тома.

Семейным гнездышком назвать этот двухкомнатный колхоз было действительно трудно.

Родовым гнездом оно было для прежнего состава семьи.

Мать с вечера готовила на всех завтрак, обедали все на работе и в школе, а к вечеру ужин собирала на стол бабка.

В то прежнее счастье в кладовке ночевал Вовка, которому все равно было где ночевать, потому что приходил он вечерами поздно, проводя время с друзьями, а в проходной комнате на тахте спала бабка и на раскладушке сестра.

По выходным мать и сестра за всех убирались, отец уходил во двор, чтобы с соседями поиграть в шахматы или домино, бабка помогала матери или смотрела телевизор.

Первые недели после свадьбы Тамара пыталась влиться в этот коллектив.

Утром, встав пораньше, она приготовила сырники, а для мужчин сковороду яичницы с помидорами и колбасой.

И ожидая, стояла у плиты, пытаясь что-нибудь еще подать.

Вовка поцеловал, усадил ее рядом с собой и, улыбнувшись для всех, объявил:

– Попробуем, как моя жена готовит!

Обозревая стол, мать, вдруг не обращаясь к нему, сказала:

– Отец яичницу не ест! – И поднявшись со стула, бросила:

– Давай-ка Вася, я тебе дам кусок мяса, хотя бы из супа!

Сестра, попробовав сырник, тоже скривилась:

– Мама, всегда изюм в творог кладет!

И только бабка, посмотрев на Тамару, примирительно сказала:

– А вы меню с вечера составляйте, чтобы Тамара не ошиблась!

Тамара, конечно, выскочила из кухни и все утро рыдала.

…. Владимир вечером объявил:

– Семья у нас одна, но давайте так: – каждая живет отдельно!

С тех пор все готовили еду сами себе. Стирали каждый для себя. И только убиралась мать за всех! Не позволяла

Правда, с тех пор, как Тамара забеременела, стирал за нее Володя.

Ночью, когда семья укладывалась по своим углам, он запирался в ванной, стирал руками, потому что машинка в эту ванную не помещалась. Полоскал, развешивал.

Однажды за этим занятием его застала мать.

– Ты что, и трусы за нее стираешь? – подколола она.

– И бюстгальтер! – добил ее Вовка.

Мать сжала губы и вышла.

***

Это было самое счастливое время его жизни.

Врачи вскоре определили, что будет двойня. Счастью не было предела! А через месяц еще одно счастье – это будут мальчик и девочка!

Вот так за один раз – полная семья!

… Наступила зима. Крупными хлопьями падал первый снег. Белели аллеи парка. Они шли, держась за руки, и хохотали у каждого куста.

– Они зародились вот здесь!

– Нет, вон там. Побежим в конец!

– Нет, это вообще было дома!

– Когда это у нас было дома?!

Было. Как-то раз сестренка, ничуть не смущаясь, сказала:

–Вов! Вы можете это делать при мне. Только тихо, когда я сплю, я ничего не скажу!

– Тахта скрипит!

– А вы тихонечко, на боку.

– Вовка обалдел!

– Ты откуда про это знаешь?! – и влепил ей затрещину.

– Девччонки рассказывали!

Вовка дал ей еще одну затрещину, но все-таки совет принял. Да и как иначе можно было спать вместе, прижавшись друг к другу и не переставая целуясь!

… Они шли по белым аллеям, оставляя на них первые следы и рассказывая друг другу о том, как через год-полтора будут идти здесь вчетвером: они по бокам, а в середине, держась за руки, будут оставлять следы маленькие сын и дочка.

Дима и Маруся. Так они решили их назвать.

– Маруся будет держать за ручку меня! – говорила Тамара.

– Наоборот, Маруся меня, а Дима тебя!

– Почему это?!

– Девочки больше любят пап, а мальчики – мам!

– Да. А вечером они будут ползать по комнате, и я буду учить их играть в игрушки!

– Какая комната, Вов! Как ты вообще это представляешь – шесть человек сейчас, и еще двое детей!

Жизнь возвращалась к действительности. И радости тускнели.

И семья решилась! Да, именно вся семья – ради маленьких детей все объединились.

Володя в это время уже два года после института работал мастером транспортного цеха на крупном заводе.

И вот, в один из ярких солнечных дней, не спрашивая никаких разрешений, под предводительством отца вся семья вошла в кабинет председателя профсоюзного комитета.

Председатель удивленно молчал. Человек бывалый, он привык и не к такому.

В двух словах отец объяснил ситуацию.

– Ничем не могу помочь, – привычно ответил председатель. И спросил у Владимира:

– Вы в очереди на жилье стояли?

– Да, – ответил он – как женился, так и встал. Моя очередь сто девяносто вторая.

– Вот и ждите!

– Товарищ! – начал заикаться отец. – А как вы представляете себе ждать двадцать лет в квартире из восьми человек?!

– Ну, и вы не один!

– Не один. А у вас в коллективе каждый день двойняшки рождаются?!

– Вы меня на жалость не берите! – ответил председатель.

– Ну, тогда, – отец стал красным, – придется по другому! – и он вытащил из нагрудного кармана звезду Героя Советского Союза!!

– Знаешь! – перешел он на «ты» – никогда не просил, считал, что это не только моя звезда. Вся рота в том бою погибла! И ни когда до сих пор впереди очереди не вставал, льгот не требовал! Ну, могу я в конце жизни, хотя бы что-то от государства получить!?

…Через месяц молодежь переехала в семейное общежитие.

Это было чудо из чудес! Две смежные комнаты, маленький туалет с душем и умывальником.

Кухня в том общежитии была одна на весь этаж. Но до этого ли было счастливым родителям!

***

Прошло три года. Снова яркая, солнечная осень посетила их город. И теперь уже в четвером, взявшись за руки – в середине дети, по краям Владимир и Тамара шли по аллеям парка, в котором когда-то они ходили в стоящий в конце аллеи кинотеатр- единственное место их семейного уединения.

Осень осыпала свои бордовые листья на асфальтовые дорожки и дети, вырываясь из рук, скакали по этой разноцветной палитре. Собирали из них букеты и дарили родителям.

Застыть бы этому моменту, щелкнуть бы фотоаппаратом и этот кадр, вывесить бы эту картину на стене и назвать ее «счастье».

Но некуда уже было вывешивать эту картину. И момент этот счастливый продолжился, но уже без этих ярких красок.

Вечером, уложив детей спать, они стали окончательно решать, что им делать завтра.

Завтра истекает последний срок, который дирекция завода дала жильцам для освобождения общежития.

Наступили девяностые.

Рушилось все, что стояло незыблемо. Рушилось и продавалось.

Продавалось и общежитие, которое вместе с заводом было приватизировано руководством.

Выхода было два, снова переехать к родителям и жить уже в ввосьмером, или снять убитую однокомнатную квартиру на первое время:

На большее денег не хватало.

– Так это же не навсегда, – утешал жену Вова – через год деньги будут, снимем трехкомнатную, и сразу начнем вкладываться в кооператив!

– А если не будут?! – Тамара смотрела на вещи трезво.

– Ну, как не будут?! Мы же акционеры!

Да, их автохозяйство тоже приватизировалось. И руководство предложило всем работникам вложить свои, полученные в эту тяжелую пору от государства, ваучеры в акции своего предприятия.

– Вы все теперь хозяева фирмы, – торжественно объявили им на собрании. – Прибыль будет делиться на всех в конце года!

… Вовка с Тамарой ждали прибыли. Наконец они внесут первые взносы за квартиру, на недостающую сумму возьмут кредит.

Жили теперь с надеждой. И каждое утро казалось солнечным, даже если солнца и не было.

Будили детей. Димка хныкал, а вслед за ним плакала Маруся, как будто они понимали, что они близнецы и все должно быть у них одинаково.

Вообще-то в сад их должна была водить Тамара, как безработная, но ее хватило только на две недели.

На пол пути у детей начинался рев и истерика, в сад они не хотели. Висли на руках, ложились на асфальт, просясь домой. И Тамара в слезах поворачивала назад.

У Вовки же как-то получалось.

В общем-то, о таком семейном счастье они и мечтали, сидя когда-то на заднем ряду темного зала кинотеатра: и завтрак всей семьей, и детский сад, и возвращение с работы, семейный ужин, гулянье в парке по выходным!

В стране что-то клокотало, говорили о каких-то бандитах. Но их это не касалось. Страна жила отдельно, они отдельно. Большинство так и жило.

И это было второй волной их семейного счастья. Первой было получение общежития.

– Том, а что-то давно мы в кино не ходили, – говорил все же иногда Вовка.

– А незачем!– смеялась Тамара, намекая на прошлое.

– Да нет, я серьезно! Все дома и дома, а люди вон и в театры ходят!

– Вов, а куда мы детей то денем!

– К родителям.

– Вов!– Тамара подходила к нему, прижималась и шептала на ухо,– тебе дома не нравится?

… Да и где взять время на театры?! С работы Володя приходил теперь поздно, Прихватывал и субботы. Их цех переоборудовали в автосервис для частников, от которых отбоя не было, и фирма бешено зарабатывала деньги.

… Прошел год, и оказалось, что дивиденды куда-то растворились. Фирма, по словам руководства, еле сводила концы с концами. Так, разве что на пряники хватало.

Народ возмутился. Потребовал аудит.

– Будет вам аудит, – пообещал руководитель.

Через две недели толстый, страдающей одышкой аудитор мельтеша цифрами, выкладывал таблицы.

– Поняли что-нибудь? – с насмешкой спросил руководитель. – Так-то! А теперь, кто первый моментально сдаст свои акции получит по 100 рублей за каждую .

За год инфляция перешла все границы, за 100 рублей можно было купить разве что дешевый утюг.

… Возвращаться домой в тот вечер, было невозможно. И впервые Владимир переступил порог своей квартиры пьяным.

Он обвел комнату мутными глазами и упал.

Дети закричали и заплакали.

– Тихо, тихо! – успокаивала Тамара, – папа очень устал!

Утром она подошла к мужу, присела на кровать, и, наклонившись, сказала:

– Вов, я тебя люблю!

… С работы он, конечно, ушел. И понял, что ни на кого больше работать никогда не будет.

Слава богу, в стране разрешили частный бизнес! Он снял пустующий гараж со смотровой ямой и занялся тем, что хорошо знал – авторемонтном.

Расценки он тоже знал и справедливо решил, что клиент к нему пойдет, если здесь будет вдвое дешевле.

Через год он осуществил голубую мечту – внес первый взнос на строящуюся в новом доме квартиру.

– Володя, сказала как-то вечером Тамара, – как всегда до поздна ждавшая мужа с работы.

– Ты знаешь, я этому не рада.

Дети давно спали. На часах было одиннадцать ночи. И он только-только заканчивал ужин.

– Почему? – механически спросил Вовка, не особенно вникая в ее слова.

– Потому что семьи у нас нет, да и счастье куда-то делось.

– Так ведь я для нашего счастья и работаю!

– Ты работаешь, жизнь идет, я старею, дети растут. Ты не вспомнишь, Вов, когда мы с тобой занимались любовью? Нет, не просто сексом – воткнул и уснул, а любовью! Да хотя бы, как тогда в парке?!

И Владимир решил – все! Никаких больше денег! И преподнес Тамаре сюрприз.

– Через неделю летим в Турцию! На море! – объявил он, выкладывая на стол четыре путевки.

Тамара ахнула:

– Ты с ума сошел! А как же кредит! У нас впереди столько расходов!

– Ну, так что теперь – не жить?! – Владимир улыбнулся и закончил неожиданно:

– А давай на сегодняшнюю ночь детей подкинем к родителям!

… В эту ночь они занимались любовью долго. Наверное, соскучились.

… Это были десять дней из какой-то волшебной жизни! Может из сказки, может из жизни людей, о которой, конечно, они слышали, но те жили в каком-то другом, не доступном им мире!

Впервые они летели на самолете, и улыбающаяся стюардесса, подавала им, как каким-то богачам, еду и напитки. Впервые они увидели море, впервые поняли, что такое отель!

Отель был волшебным, они и дети бродили по нему, как по сказочному городу и все время думалось: нет, не может такого быть!

Отель на самом деле был обычным, трехзвездочным, но что такое турецкое три звезды, по сравнению с самым красивым зданием, которое они когда–нибудь видели в своем городе! Дети вообще онемели. Ходили с открытыми ртами.

Оказывается, люди так живут!

– Да! – сказал Вовка, – ради этого стоит зарабатывать!

– Знаешь, добавила Тамара, – вот я увидела все это только в тридцать лет, а наши дети уже в пять!

– Прогресс! – мудро заметил Вовка.

– Что они еще увидят в своей жизни!

– Да и мы еще не умираем! – закончил Вовка философскую беседу.

… Разницу между счастьем и своей страной они увидят сразу по возвращению.

Грязная электричка, на которой они ехали из Москвы до своего города, орущие в вагоне, грязные нищие, ходящие с протянутой рукой по вагону.

Но это была их страна. В этой стране будут расти, и жить их дети. Да и они с ними.

Жизнь началась почти сразу. Девяностые докатились и до Владимира.

В раскрытые двери гаража, в котором он менял тормозные колодки очередной машины, вошли четверо. Сердце у Вовки екнуло. Эти бритые головы в кожаных куртках были известны каждому в то время.

– Чего чинишь? – весело спросил, видимо, старший.

– Чего-нибудь хотите? – на всякий случай вежливо поинтересовался Владимир.

– Конечно, хотим! Как ни хотеть! – так же весело ответил главный. – Тысячу в день, и по рукам! Это мы так по бедности!

Володька все понял, что за гости. И решил поторговаться.

– Я столько не зарабатываю.

– А нам плевать, для убедительности плюнул на пол второй, – Сказали «тыщу», значит – тыщу!

– А если не дам? – неизвестно на что, надеясь, решил отказаться Володька, хотя страх наваливался стремительно.

И вместо ответа получил такой удар в зубы, что отлетел в другой конец гаража.

Били долго. Ногами, кулаками, монтировкой.

И случилась с ним странная вещь, о которой он никогда не знал.

Он уже понимал что убьют, и вместо того, чтобы спасать жизнь, вскипела звериная ярость, и схватил лежащий на полке тяжелый молот, и с налитыми кровью глазами пошел на братву. Дело приняло серьезный оборот. Все понимали, что один улар этим молотом искалечит на смерть!

Кто знает, чем бы закончился этот день, и Володькина жизнь, если бы в ворота, не вошла Тамара, как всегда в это время, приносившая Вовке обед.

Один из парней сориентировался мгновенно. Он схватил Тамару, и затащил ее в гараж.

– Давай, – крикнул он Володьке, – давай, бей! Только бабе твоей не жить. – Твоя баба?! – уточнил он на всякий случай.

Вовка опустил молот.

– Отпустите ее, – прохрипел он, – сами разберемся!

– Нет, браток, – теперь не разберешься! – ответил главный и потащил Тамару к машине.

Двое держали Володьку.

Ничего еще не понимающая, Тамара закричала от страха!

Второй, схватив промасленную ветошь, заткнул ей рот.

– Вали ее! – приказал он бандиту.

Тот легко кинул Тамару на капот и задрал юбку.

– Держи ноги! – крикнул старший.

– Парень сорвал с Тамары трусы и стал растаскивать ей ноги.

Но не получалось, Тамара отчаянно сопротивлялась, да и одному было не сподручно.

Старший стал стаскивать с себя брюки.

– Держи за одну ногу, – прокричал он и схватил ее за другую и стал наваливаться.

– Стой! – заорал Володька – оставь ее, говори, сколько хочешь!

Старший оторвался от Тамары.

– Теперь две!

– Понял, сволочь! – удовлетворенно произнес он, но, взглянув на свой вздыбленный член, недоуменно спросил:

– Эй! А это куда девать?

Тамара, воспользовавшись моментом, вскочила и в чем была, опрометью бросилась из гаража.

– Толян! – крикнул старший, – посмотри, поблизости какой–нибудь бабы нет?

Толян выбежал и минут через пять уже вернулся.

– Да нет тут ни фига.

– Ладно.

– Смотри, – сказал на прощанье, – если что, и тебя и бабу твою знаем, где искать.

И загоготал.

– А баба у тебя справная! Давно у меня так не стоял!

… Встреча та неожиданно оказалась и полезной. Так была устроена страна в то время, ты – мне, я – тебе!

Стал, например, заглядывать в гараж какой-то гаишник.

После первого же вопроса об оплате, удивленно вскинул брови.

– Ты что, погоны мои не видишь?!

Погоны были всего лишь капитана.

Владимир позвонил по визитке, оставленной бандитами.

– Еще раз появится, звони немедленно, – ответили на том конце трубки.

Гаишник появился, Владимир позвонил. Через десять минут подъехала машина с бандитами.

Без лишних разговоров капитану выбили зубы. Когда тот схватился за кабуру, пистолет отобрали. Крутя в руке пистолет, главный позвонил кому-то.

– Привет, Михалыч! Тут один чувак деньги вымогает! Не твой ли?

– Эй, чувак, полковник Петров спрашивает, как твоя фамилия?

Пистолет забросили в мусорную кучу, в которой долго потом копался беззубый капитан.

Больше он не появлялся.

Да и на другие наезды Вовка, теперь молча, показывал визитку со словом: «Васек» и номер телефона. Вопросов не было.

***

Прошло девять лет. Володя стал Владимиром Петровичем, бандиты куда-то растворились, страна приходила в себя, появился какой – никакой, а порядок.

С подпольной гаражной деятельностью тоже было покончено, Владимир выкупил три гаража, снес стены, и теперь это была довольно приличная своя мастерская, с двумя подъемниками и прочим оборудованием.

Он зарегистрировался индивидуальным предпринимателем, и поскольку деятельность расширялась, Тамара окончила бухгалтерские курсы, стала управлять хозяйством.

Семейный бизнес давал спокойную и достаточно обеспеченную жизнь.

Кредит они все еще выплачивали, но уже давно жили в свой трехкомнатной квартире, в которой у детей была своя спальня, у родителей – своя и общая гостиная.

Ночью, после жарких объятий которыми они нет- нет и занимались, Тамара счастливым голосом шептала:

–Вов, – потом мы свое дело передадим детям, Димка будет вместо тебя, а Маруся вместо меня, и не надо им ничего придумывать!

– Будем в Турцию ездить, как тогда, помнишь?

В Турцию и вообще за границу, после того счастливого случая, они ни разу не ездили. Некогда было. Да и денег было жалко. Того безумного порыва, когда он, наплевав на все проблемы, купил четыре путевки в Турцию, у Вовки больше не появлялось. Но не угас он еще, нет, не угас!

Безумные порывы проявлялись все больше в сексе. Иной раз, с Тамарой едут по загородному шоссе, он внезапно сворачивал на какую-то лесную дорожку.

– Вов?! Ты куда? – встревожено спрашивала Тамара.

– Сейчас, сейчас! – бормотал он, дрожа от возбуждения.

– Вов?! Ты чего?! – У нас же дом есть! – пугалась поначалу, когда он останавливался в кустах, лихорадочно раздевая ее.

Не мог же он признаться, что такие порывы случались чаще всего тогда, когда он вдруг вспоминал эту сцену: ее, лежащую на капоте с раздвинутыми ногами и вздыбленный член направленный в ее сторону.

Стыдно! Но видимо не объяснимые вещи происходят иногда в человеке!

Впрочем, претензий за эти случаи у Тамары никогда было. Как она потом признавалась, так хорошо ей редко бывало!

… А с детьми, между тем, что-то не получалось. Мечты об институтах для обоих окончились сразу после девятого класса. Оба категорически отказались дальше ходить в школу.

– И куда вы? – допытывались родители.

– В какой-нибудь техникум поступлю! – отнекивался Дима.

–В какой?

– Да, в какой полегче! Он мне все равно не нужен.

– А чем зарабатывать будешь?

– Пап! Ты всю жизнь горбатишься! И кто ты такой? Разок в Турцию съездил?!

– А есть другой путь?

– Да ты посмотри, как люди живут! На Мерседесах ездят и в жизни никогда не работали!

– Воровать, что ли будешь?

–Не, пап! Это называется бизнес!

Маруся заявила, что поступит в медучилище.

– Вам на старости лет уколы делать!

– Знаешь, сколько медсестра получает?

– Знаю. А я замуж выйду! За богатого. Женщина зарабатывает тем, что она женщина!

– Этим местом, что ли?!

– Дура, ты, мам. Вот ты за механика вышла! А могла бы за директора завода!

Владимир вскочил и хлопнул дверью.

…Летом они дома появлялись поздно ночью. Все с какими-то компаниями.

В техникум и училище осенью все-таки поступили.

Но мечта родителей о продолжении семейного дела начала рассыпаться. Дети идут своим путем.

… Однажды ночью сын, стараясь не шуметь, протащил через общую комнату что-то тяжелое.

Тамара, услышав шум, выглянула из спальни. И в закрывающиеся двери детской увидела только волочащиеся ноги Маруськи.

– Что с ней? – в ужасе спросила она.

– Мам, не волнуйся, девичник был, перепили немножко!

– Не рано? – только и спросила Тамара.

… С этих пор стала с тревогой присматриваться к происходящему с детьми.

Во первых, Владимир сходил в медучилище.

– Да мы ее еще полгода назад исключили, -удивилась наведыванию родителя завуч.

– За что?

Владимир помчался в техникум. Здесь, слава богу, было все в порядке.

– Учится такой, – сообщили ему, – Ни шатко, ни валко, но учится.

Вечером была семейная разборка. Маруся участвовать в ней отказалась. Со стеклянными глазами, совершенно безучастно к происходящему, она ушла в свою комнату.

– Что это? – спросил Владимир.

– Фигово с ней, – пояснил после долгого молчания Дмитрий, – наркотики!

– Что?! – в ужасе закричала Тамара.

Владимир тоже оторопело уставился на Дмитрия.

– Родители, вы успокойтесь, – стал успокаивать Дима.– Это бывает, это ненадолго. Так, баловство. Кто в юности не пробовал! …

– И ты пробовал?!– стукнул кулаком по столу Владимир.

– Я, пап, нет! Правду, говорю. А за ней не уследил. Бывает. Но я из нее эту дурь выбью!

– А ты чем занимаешься? – вдруг спросил отец.

– Я, пап, тем, – спокойно сказал Дима, – не лезьте в мои дела. Все нормально. Я занимаюсь серьезным делом. И зарабатываю серьезные деньги. Такие, какие ты в гараже за целый год не заработаешь! Это не в обиду! Каждый зарабатывает, как может. Я могу.

– Где деньги?! – уже вскипев, поинтересовался Владимир.

– На счете! – Дмитрий показал карточку.

Владимир с размаху выбил стул из-под Дмитрия, и тот грохнулся на пол. Тамара закричала и бросилась к сыну.

– Ты, сынок, не из бандитов ли будешь? – зло допрашивал Владимир, прижав одной ногой Дмитрия к полу.

– Нет, нет, не из бандитов – прохрипел Дмитрий. Я на серьезных людей работаю. Можешь спать спокойно.

– Это, у каких же серьезных?

– Тебе адрес, фамилии, дать? – спросил Дмитрий.

Я тебя очень прошу. Не лезь ты в мои дела. Одно тебе скажу – это бизнес!

– А ты, стало быть, бизнесмен?

– Пока нет. Служу у бизнесменов, оказываю услуги.

– Сынок, – Тамара подошла к нему, обняла и заплакала, – прошу тебя, – оставь это! Не знаю чем ты там, занимаешься, но оставь!

– Хорошо, мам, – спокойно ответил Дмитрий, – давайте мне сто тысяч в месяц, и я оставлю.

– А ты по сто тысяч получаешь? – не веря в эти слова, закричал Владимир.

– Бывает и больше. Все?! – Дмитрий встал. И к Марусе не лезьте. Дурь из нее выкину, на ноги поставлю!

– А нам, значит, лежать на печи и песни петь?! – поинтересовался Владимир.

– Я, предки, вас люблю! Но вы мало, что понимаете в современной жизни. Вот и злитесь!

… Спокойная жизнь закончилась. Владимир и Тамара подолгу задерживались по вечерам на работе. Домой идти не хотелось.

Да и был ли теперь дом!? Дмитрий, как всегда, приходил почти в полночь, не ужинал, ложился спать. Маруся тоже где-то болталась вечерами, а если и была дома, то тупо со стеклянными глазами смотрела на стену. Практически не разговаривали.

Поэтому, иногда, тихим вечером они шли гулять в парк, лишь бы не идти домой. Гуляли по знакомым с юности аллеям, вспоминали, как мечтали здесь о детях, о будущей жизни.

Из кустов иногда слышался какой-то шум и приглушенные стоны.

– Повторяют нашу судьбу, – грустно говорила Тамара.

– Ничего, может у них счастье получится!

– Владимир не давал Тамаре рассуждать.

– А, давай, выпьем! – предложил как-то он.

Вошли в уютное кафе возле парка, взяли бутылку вина, посидели.

Но не было дома после выпитого, как обычно, ни секса, ни объятий.

Владимир, было, попытался, но Тамара его отодвинула.

– Вов! Неужели тебе больше не о чем думать?!

… Еще через месяц вечером двое каких-то парней втащили в дверь в кровь избитого Димку.

– Папаша! – объявил один из них, роняя Димку на пол, – У тебя есть две недели. Вот он,– кивнул на Димку, – объяснит!

Димку отмыли, откачали, и он объяснил. Деваться ему было некуда. И не к кому обращаться. Серьезные люди, как, оказалось, занимались наркотиками.

Да, это был бизнес. Они были оптовиками. А дальше шла цепочка тех, кто поставлял от них зелье в определенные точки.

Димка был одним из курьеров. Мимо него шли деньги шестерок, которые, собственно, торговали полученным.

В тот день, видимо, была слежка по дороге, ударив сзади по голове, не оплаченные еще клиентом наркотики у Димки отобрали.

– Так это ты Маруську на наркотики посадил?! – Тамара вцепилась ему в волосы.

– Мам, не я! – Димка оторвал от своей головы ее руки, – она сама где-то у меня пакетик стянула, я не заметил. Потом еще и еще! Потом где-то начала сама доставать! У меня только деньги просила!

– Что, давал?!

– Ну, сестра все ж! Да и ломки бы у нее начались!

– Сколько должен?! – Владимир перевел разговор.

– Два.

– Чего два?

– Два миллиона.

Повисла тишина. Это была немыслимая для них сумма.

… Прошли две бесконечные ночи. Тамара уже не плакала. Она, молча, тусклыми глазами смотрела в потолок и ни одним звуком не реагировала на слова и прикосновения Владимира.

Он понял, что слова никому не помогут. Время шло. На кону стояла жизнь сына.

Утром следующего дня он набрал телефон своей прошлой бандитской крыши.

– Ничего себе! – удивился бывший главный. Жив еще?!

– А, что, должен умереть?

– Да ладно, это я от неожиданности! Сколько лет прошло!

– Много, – ответил Владимир. – Нужно встретиться.

Встретились, как условились, в одном из ресторанов.

Бывший бандит ничем не напоминал прошлого отморозка в кожаной куртке.

В хорошем костюме, с ухоженной прической. Он сразу же при входе в зал узнал Владимира. Двое сопровождавших его, видимо, охранников, пересели за другой столик.

– Ну, как живешь? – весело спросил бывший главный и хлопнул Владимира по плечу.

– Плохо, – сразу сказал Владимир. – Давай сразу к делу.

– Чем помочь? – понял главный.

Владимир рассказал.

– Нужно полтора миллиона, -закончил он.

– Тебе же сказали два!

– Пятьсот у меня есть, – ответил Владимир, имея ввиду Димкины накопления.

– Как отдашь?

– Продам сервис.

Главный понял, что собеседнику не до обеда и не до разговоров.

– Поехали, посмотрим.

По дороге он названивал кому-то. Этот кто-то, очевидно, риэлтор, подъехал к гаражу практически одновременно с ним.

Они о чем-то долго совещались, потом, главный подозвал Владимира.

– За миллион возьму, – объявил он.

– Сам возьмешь?

– Сам.

– Мне нужно полтора.

– Это не твое дело, остальное с твоими людьми я решу. Они же сами, суки, твоего парня подставили! Кто еще мог знать о том, с какими пакетами он уходит.

В общем, твой парень вызывает их на встречу, ты звонишь мне, я все решаю!

И уже уходя, повернулся к Владимиру – договоримся,– хмыкнул главный, – Не бойся! Не обижу! – и, помолчав, добавил:

– Мы с тобой, считай, полжизни вместе,– и хлопнул его по плечу! Эх ты, терпила!

***

Прошел год. Солнечным летним днем вся семья встречала Марусю у ворот наркодиспансера.

Она вышла. Глаза ее были тусклые и безучастные.

– Еще под действием психотропных,– пояснил сопровождающий ее врач. – Пройдет. Ну, удачи!

Маруську заобнимали, зацеловали! И по залитым солнцем улицам пошли домой, в свою новую жизнь. Впереди Владимир с Димкой, за ними чуть поодаль Тамара, держа Марусю за руку.

Шли через парк, парк их юности, в дальнем конце которого виднелся бывший приют любви их молодости – кинотеатр.

– Может, в кино? – кивнул Димка на яркую афишу американского боевика.

– В следующий раз, – Владимир незаметно показал на идущую сзади Маруську, – Успеем!

… В кинотеатре, на последнем ряду сидели новые пары. Зарождалась новая жизнь.

А они шли домой.