Не убегайте от любви [Лилия Фандеева] (fb2) читать онлайн

Лилия Фандеева Не убегайте от любви

Предисловие

Красный хэтчбек Toyota Yaris 2008 года лихо въехал на стоянку конноспортивного клуба «Сосновый бор». Из машины вышла шатенка 25-26 лет. Узкие джинсы, рубашка в клетку с узлом на талии подчёркивали её стройную фигуру и средний рост. Она поправила шнурки на белых кроссовках, спрятала небольшую косу под белую бейсболку, перекинула через плечо небольшую дамскую сумку, щёлкнула брелоком сигнализации, взглянула мечтательно на небо, на лице появилась чуть заметная счастливая улыбка, направилась к входу. «Как пройдёт сегодняшняя встреча? Никита должен был вернуться вчера, а значит, сегодня занятия он не пропустит, – думала она, шагая к конюшням. – Как же здорово, что Антон привёз меня в клуб, и я познакомилась с Василевским. Чем больше я его узнаю, тем больше привязываюсь. Только ради него я каждую субботу приезжаю сюда уже год, а он об этом и не догадывается. Он охотно рассказывает свои новости и проблемы, а мне хочется узнавать о нём ещё больше. Наша встреча не просто случайность, а чудо. Это самый дорогой подарок судьбы за 12 лет жизни. И опять это случилось при участии Антона. Мои отношения с ним в последнее время ни то напряжённые, ни то отчуждённые. Они, как будто, стали его тяготить. Прямо об этом он не говорит, но я это чувствую, а удерживать его у меня нет желания. Нельзя заставить тому, чего ты не хочешь. Антон был не только моим руководителем, но и другом, ангелом. Наверное, и у ангелов бывает предел терпения и сил, а я была проблемной подопечной. Я ему за многое благодарна. За четыре года он не просто помог мне в трудной ситуации, но научил меня поверить в себя. Без его поддержки и участия, я так и осталась бы серой мышкой, которая «шарахалась» от малейшего шороха. Примитивно? Нет! Теперь я, если и мышь, то белая и с острыми зубками. Та, которой в лаборатории, в качестве эксперимента, ввели препарат против страха, с побочным эффектом возможности творить и любить». Софья Ларина вошла в конюшню. Звёздочка стояла в стойле, а Ночки не было.

– Доброе утро, Роман Васильевич. Держите, – она протянула пакет с морковью.

– Здравствуй, Соня. Балуешь ты Звёздочку.

– Я вижу её раз в неделю. Разве это баловство? – говорила она, держа яблоко, которое лошадь аккуратно откусывала. – А где наша соседка?

– Никита, твой кавалер, приехал минут двадцать назад. Они с Ольгой к озеру направились. Ты сегодня надолго?

– Пообщаюсь с кавалером часок, подружка разомнётся, и вернёмся, – принимая поводья, отвечала Соня улыбаясь. – Никита отдыхал где-то за границей, возможно, ему есть, что рассказать, а мне послушать.

Звёздочка привыкла к ласковой наезднице и понимала её. Она терпеливо слушала вопросы и ответы временной «хозяйки», кивая ей лошадиной головой и зная, что её непременно погладят и дадут сахар. Соня села в седло. «Вези меня к другу, подружка», – ласково сказала она, погладив лошадь. Звёздочка сама выбирала вид бега, уже привыкшая к манере езды этой «амазонки» – шаг и рысь для разминки, а дальше галоп. Соня не столько жалела лошадь, сколько боялась не усидеть в седле при быстрой езде. Год занятий не дают гарантии безопасности, а упасть с коня – начинать преодолевать страх заново. Одним словом, человек и лошадь понимали друг друга, а конная прогулка доставляла удовольствие. Через пять-семь минут Соня увидела Никиту и Ольгу верхом, но не спешила подъезжать и мешать инструктору, а изменила маршрут. Только когда Никита и Ольга отпустили лошадей, а сами уселись на берегу озера, Соня решила подъехать. Никита, заметив её, побежал навстречу.

– Соня, мне нужно столько тебе рассказать. А ещё я очень скучал, – подавая ей руку, говорил он.

– Привет, путешественник! Здравствуй, Оля. Как успехи у нашего наездника?

– С каждым днём всё лучше, – улыбнулась инструктор. – Думаю, назад вы вернётесь без меня.

– Соня, у меня сегодня мало времени. Я приехал с отцом, а он всё время торопится. Давай завтра с тобой встретимся в парке. Мне не хочется беседовать с тобой на ходу.

– Ты хочешь приехать один?

– Этот вопрос я решу. Если честно, я устал везде бывать под конвоем, как арестант, – нахмурился Никита.

– Я поговорю с твоим отцом. Завтра у меня день рождения и мы проведём этот день с тобой в парке. Там есть чем заняться.

– А как на это посмотрит твой Антон?

– Я решу эту проблему, если она возникнет. Договорились?

– Договорились, – согласился он, садясь верхом на Ночку. – Ты почему замуж за него не выходишь?

– Во-первых, он меня не зовёт, – улыбнулась Соня, оседлав Звёздочку. – Во-вторых, вряд ли я подойду ему на роль жены.

– Почему?

– Потому, что замуж выходят для создания семьи, а Антону семья не нужна. Он дважды пытался её создать и дважды успел расторгнуть брак. Да и молода я ещё для замужества. Мне завтра только двадцать шесть исполнится. Возвращаемся?

Они ехали неспеша, продолжая начатый разговор. Вернув лошадей, они нашли отца Никиты в кафе. Вид у него был сердитый.

– Ник, мы договаривались на один час. Прошли час двадцать, – он спешно поднялся из-за столика. Высокий, тёмноволосый и широкоплечий мужчина до пятидесяти лет выглядел усталым и подавленным. При первом знакомстве с ним год назад, он не казался Соне таким мрачным и нетерпеливым. – У меня мало времени. Поехали.

– Пап, удели мне минуту своего драгоценного времени. Я могу завтра днём встретиться с Соней в парке?

– Зачем? – он только теперь обратил внимание на девушку, лицо которой было как будто знакомо. – Мы знакомы?

– Соня знакомая Антона Ветрова. А на глупый вопрос я могу не отвечать?

– Меня зовут Софья Ларина. Антон познакомил нас год назад. Евгений Владимирович, позвольте нам прогуляться в парке без охраны. Доверьте мне своего сына. Я доставлю его по месту прописки, скажем, к ужину.

– Вам это зачем?

– Если вы не в курсе, то мы дружим с вашим сыном почти год и встречаемся здесь. А хотелось бы пообщаться без временных рамок. У него есть, что рассказать, а мне хочется послушать. Никита много путешествует, а мне интересно. Для вас это странно?

– Более чем. Куда Антон смотрит? Не держите меня за самодура, но я не понимаю такой дружбы. Я привезу его лично в одиннадцать к центральному входу, а вы доставите его домой ровно в семнадцать часов. Поехали.

– Будешь на месте – позвони. Завтра воскресенье и в парке будет людно.

Прогулка в парке удалась. Были аттракционы, мороженое и десерт в кафе и даже катание на водном велосипеде. Соня привезла Никиту в назначенное время. У ворот дома их встретила мать Никиты, и Соня поняла, что женщина её узнала, как и она узнала её.

– Принимайте сына в целости и сохранности, – спокойно сказала она, а глядя на Никиту, продолжила: – спасибо за выходной. Увидимся в субботу.

Никита прошёл к себе, а Елена Николаевна прошла в кабинет к мужу.

– Женя, я никогда не забывала глаз четырнадцатилетней девочки, в которых было столько боли и отчаяния. Ты можешь считать меня сумасшедшей, но это из её рук я приняла нашего сына. Ты понимаешь, что может случиться? Как получилось, что она встретилась с Никитой? – она чуть не плакала.

– Лена, ты ничего не путаешь? Нас познакомил Антон Ветров в конном клубе год назад. Она общается с нашим сыном всё это время. Родители Никиты были Егоровы, а она Ларина.

– Не путаю, Женя. Да, прошли двенадцать лет, и она повзрослела, как и мы стали старше, но я не могла ошибиться, и она меня узнала, возможно, готовилась к этой встрече. Эта дружба с Никитой неслучайность. Ты должен о ней всё узнать.

– И как я это сделаю? – Василевскому стало не по себе после выводов жены.

– Самым разумным будет, поговорить с ней откровенно и узнать чего она хочет, но Никита ничего не должен знать.

– Не будем гнать гусей, Лена. Поговорим с сыном за ужином о прогулке, узнаем, где живёт и чем занимается его знакомая. Может что-то прояснится. Не получится, завтра заеду в бюро к Ветрову, там и дождусь её после работы.

– А что твой Антон о ней говорил? Она его любовница?

– Антон холост, значит не любовница. Он был её куратором при сдаче диплома. Кажется, она работает в его бюро. Я видел их вместе раза четыре среди общих знакомых, думал, очередная невеста. В разговоре он говорил больше не о её внешности, а об уме и профессиональном чутье.

– Значит, девушка неглупая и не станет идти напролом. Как она узнала нашу фамилию?

– Здесь всё просто. Я сам ей представился при самом первом знакомстве, не зная, кто она, а год назад повторил. Думаю, не стоит запрещать Никите встречаться с ней, иначе появятся ненужные вопросы, и мы сами себе навредим.

– Хорошо. Но ты постарайся встретиться с ней до субботы и проясни ситуацию.

Глава 1

Супруги Андрей и Надежда Финк были послевоенными детьми и поженились, когда Андрей вернулся из армии, а Наде исполнилось двадцать лет. Через год родилась дочь Ольга, через два сын Александр, который прожил всего два года, и умер от кори. Больше детей не было, и Оля стала для родителей светом в окошке. Девочка была добрая, умная, отзывчивая, но упрямая. Если она сказала «нет», значит, нет. Её «нет» не было капризом, прихотью. Оно было, с её точки зрения, взвешенным, обдуманным решением. Училась Ольга хорошо и в восемьдесят третьем году поступила в строительный институт, где проблем с учёбой тоже не было. Сдала летние экзамены, перешла на третий курс и поехала в стройотряд. По возвращению, призналась, что познакомилась с парнем, который на два года старше и будет учиться на пятом курсе. Чуть позже сообщила, что познакомилась с его родителями. Рассказывала, где и как живут, чем занимаются. На шутливые вопросы отца о знакомстве с зятем отмалчивалась. Жена говорила: «Оставь девочку в покое. Видимо стесняется она нас или опасается, что он не примет нашей простоты». Оля же понравилась родителям парня, но ровно до того времени, когда узнали от сына о ребёнке. Отец был настроен на свадьбу, а мать категорически против неё. «Чем тебе Ольга не угодила? Девчонка умная, добрая, аккуратная, не то, что твоя вертихвостка Ленка. Женьке жена нужна, а не подружка по танцам». Несостоявшаяся свекровь, зная историю знакомства сына с Ольгой, решила сама поговорить с ней. «Оля, тебе девятнадцать, Женьке двадцать один. Какие дети? Ты хочешь бросить институт и заниматься пелёнками? Мы оба и твои родители работаем, ты не справишься», – говорила она, заламывая руки. Уговоры и доводы не помогли, и тогда она пустила в ход «тяжёлую артиллерию» в лице Елены, бывшей подруги сына. – «Ольга гордая. Она не простит даже невинный поцелуй. А если он будет страстный – это конец отношениям и Женька твой», – учила она её. У них это получилось. А позже Оля получила письмо, в котором парень извинялся за ошибку. Ольга проплакала всю ночь и рассказала родителям о беременности. Отец воспринял это спокойно.

– Рожай, дочка, но с одним условием: переводишься на заочное отделение и идёшь до декретного отпуска работать. Так и выучишься и быстрее станешь самостоятельной. Раз мы принцу не нудны, то он и нам не нужен.

– Куда она пойдёт, Андрей?

– На стройку. У неё два курса института за плечами. Может, на что и сгодится.

– Пообещай мне, ничего, никогда о нём не спрашивать и не искать его самостоятельно.

– Обещаю, раз для тебя это так важно.

Ольга перевелась на заочное отделение в ноябре и устроилась на работу. Женьку она видеть не хотела, а Лену встретила в институте. Она и передала ей деньги на аборт. «Ничего, малыш. Это будет доказательством того, как мы ему были нужны», – думала она, вкладывая в конверт с письмом купюру.

Девочка родилась в июле восемьдесят шестого. Дед забрал её из роддома и удивлялся, что она долго спит с пустышкой во рту.

– Оля, она у нас настоящая соня. Ей есть пора, а она спит. Может, мы её Соней назовём, и будет она у нас спокойной. Так в семье появилась Софья Андреевна, в свидетельстве которой в графе «отец» стоял прочерк.

Через три года Ольга окончила институт, получила диплом инженера строителя и работала теперь в техническом отделе строительного управления. Соня ходила в детский сад, бабушка работала швеёй в ателье, дед – бригадиром на заводе, а дома на хозяйстве была прабабушка. В девяносто третьем Соня пошла в первый класс и сразу в музыкальную школу, а дед, которому исполнилось пятьдесят лет, через два года решился на развод и отъезд с многочисленной новой семьёй в Германию. А ещё он устал жить на два дома, где сын был моложе внучки на два года. Надежда Степановна не скандалила. Она давно догадывалась о романе мужа, но терпела. Во-первых, он очень любил Соню, а она его. Во-вторых, он тщательно скрывал свои отношения на стороне и не собирался уходить пять лет. В-третьих, он ни разу её не обидел ни словом, ни делом, а она по-прежнему любила его.

– Ты можешь уйти прямо сейчас, но не торопись с разводом. В противном случае забирай с собой мать, пусть живет у твоего брата или сестры. Андрей, я не прошу у тебя невозможного. Наш дом идёт под снос. Нам дадут на нашу семью трёхкомнатную квартиру. Через месяц-два получу документы и подпишу бумаги на развод. Не думаешь обо мне, подумай о дочери и внучке.

Надежда Степановна получила трёхкомнатную квартиру в новом девятиэтажном доме правда на первом этаже, а её супруг развод. После развода она вернула себе девичью фамилию. Теперь они втроём жили в новой квартире. Дед помог им устроиться на новом месте и осенью девяносто седьмого уехал в Германию.

Оля вышла замуж весной девяносто восьмого. Андрей Егоров был на четыре года моложе Ольги и ждал её решения лет десять. Она считала его любовь юношеской, несерьёзной, а он за эти годы окончил институт, заработал денег и стал, как он сам говорил, старше. Он быстро нашёл общий язык с Соней, и они подружились. Соня очень была похожа на мать, вот только глаза у неё были бабушкины – не голубые, как у мамы, а синие. Андрей вырос в детском доме и очень дорожил семьёй. Отметив в июле четырнадцатилетие Софьи, семья ждала прибавление в августе. Двадцатого августа он отвёз жену в роддом и не находил себе места. Сначала у него потребовали согласие на кесарево сечение, потом сообщили, что родился здоровый мальчик, а жену, из-за обильного кровотечения, спасти не смогли. Андрей потерял сознание, а через минуту его сердце остановилось. Пока готовились к похоронам, бабушке трижды вызывали неотложку. Хорошо коллеги Ольги помогли всё устроить. После похорон бабушка попала в больницу, а на пороге появилась опека. Никого не интересовало, что всё это временно и поправимо, но шанс забрать малыша становился всё меньше. Мальчика передали в дом малютки на усыновление. Надежда Степановна обила все пороги, собрав необходимые документы, но получила отказ. Соня же каждый день бегала в дом малютки поведать Никиту. Потом появилась надежда, но…

Надевая на ходу белый халат, Соня торопилась к брату. У лестницы на второй этаж в доме малютки, её окликнул мужчина.

– Девушка, вы наверх?

– Да. Вы кого-то ждёте? – она заметила рядом с мужчиной женщину.

– Передайте старшей сестре вещи для мальчика и скажите, что Евгений Василевский ждёт внизу. Пусть поторопится, – он протянул ей пакет.

– Я передам, а вы ожидайте, – она споткнулась, поднимаясь наверх, а в голове была мысль: «Нас обманули. Никиту забирают». Влетев в палату, она подошла к кроватке брата.

– Соня, что с тобой, – глядя на бледную девушку, спросила медсестра.

– Это вещи для Никитки. За ним пришли. Опека солгала бабушке.

– Смирись, Соня. Сейчас мы парня переоденем и передадим приёмным родителям, – говорила сестра, ловко одевая малыша.

– Можно я его подержу? – Соня протянула руки к ребёнку, завернутому в лёгкое голубое покрывало.

– Пять минут. Сейчас за ним старшая сестра придёт.

– Почему я не могу передать его усыновителям сама?

– Не положено, – сказала вошедшая старшая сестра, которая слышала вопрос девушки.

– А разлучать брата с сестрой положено? А лгать пожилой женщине, потерявшей дочь, чиновникам положено? – она увидела открытое окно, сделала два шага назад и села на подоконник. – Не подходите! Я прыгну вниз вместе с братом.

– Не дури, Соня. Ты подвергаешь опасности себя и ребёнка.

– Я не спрашиваю у вас ни фамилии, ни адреса усыновителей. Я не прошу невозможного. Я просто передам Никиту из рук в руки. Я многого прошу? – она заплакала. Старшая сестра вышла и вернулась через минуту с мужчиной и женщиной. Соня слезла с подоконника, подошла к женщине, нежно поцеловала спящего брата в лобик и передала его женщине. – Берегите моего брата. Любите Никиту как своего, – говорила она сквозь слёзы.

– Ты назвала его Никитой?

– Мама так его называла, но так и не увидела. Прощайте, – она выбежала на улицу и остановилась только у проезжей части, вспомнив, что дома её ждёт бабушка. Она опустила голову, вытерла слёзы и тихо пошла по направлению к дому.

– Бабушка, Никиту забрали. Я сама передала его женщине, которая будет ему мамой, а мы с тобой его уже не увидим, – Соня горько заплакала, упав на диван.

– Сонюшка, девочка моя, не рви себе сердце. Всё тайное становится явным. Если судьба вам быть вместе, вы встретитесь.

– Когда, бабушка? Через десять, двадцать лет. А если он будет считать нас предателями? Мы предали и маму, и его.

– Это не предательство, Соня. Это наша беспомощность перед бюрократией чиновников. Ты не в силах что-то исправить, и уж тем более не виновата в том, что произошло.

– А кто виноват?

– Люди. Для некоторых закон – это оправдание, у них нет человеческих чувств. Они обещают, лгут в глаза, а делают как проще и лучше для себя. Возраст мой и твой играет в этом случае последнюю роль. Мне всего пятьдесят пять, жилплощадь у нас есть, а три пенсии нам бы хватило. Но у них нашлись усыновители. Быстро это не делается, а значит, был договор заранее, и Никита попал под раздачу, – бабушка гладила Соню по голове, а у самой на глаза наворачивались слёзы. – Возьми себя в руки и начинай ходить в школу. Учебный год начался неделю назад. Думаешь, мне легко? Оленьке всего тридцать четыре года было. Ей бы жить, тебя воспитывать, меня в старости поддержать. Большей боли, чем хоронить своего ребёнка, нет. Проще самой умереть. Только жить мне нужно. Как я тебя одну оставлю на этом свете.

– Прости меня, бабуля, – Соня вытерла слёзы со щёк бабушки. – Я пойду в понедельник в школу и никогда не доставлю тебе хлопот. Мы будем с тобой жить друг для друга.

Пропустив неделю занятий, Соня пришла в класс, не думая, что там всё так изменилось. К ней сразу прицепилось прозвище Сиротка. Первое время она реагировала на обидчиков, не понимая, за что они с ней так, и даже дралась. Её вызывали к директору, хотя она не была инициатором конфликта, и даже отправили к психологу. Молодой преподаватель посоветовала не реагировать на разговоры и провокации.

– Соня, пожалуйста, держи себя в руках. Даже если ты будешь трижды права, обвинят тебя, а не Марину. Выслушивать и терпеть оскорбления нельзя, но если твоя борьба приведёт тебя к нервному срыву, они обеспечат тебе место в лечебнице, а это клеймо на всю жизнь. И не потому, что ты буйная, а чтобы доказать, что они сильнее и могут всё. Прошу тебя, держись от них подальше, не отвечай на провокацию. В конце концов, им это надоест.

– Вы их тоже боитесь?

– Боюсь, Соня. Боюсь лишиться работы, с которой сейчас не так просто, поэтому и терплю нападки недорослей. Любой нормальный подросток, зная твою ситуацию, как-то поддержал, помог. А у тебя в классе за одной паршивой овцой идёт вся отара. Она их купила, как массовку в театре, а они наивно полагают, что это дружба.

– Тамара Сергеевна, я не понимаю, почему это происходит? Я дружила с классом четыре года. У нас были ровные отношения. Куда всё делось?

– Может дело в зависти? Ты хорошо учишься, прирожденный лидер, общительная, красавицей становишься. Видимо, кто-то побоялся твоего первенства, позавидовал и решил уронить твою репутации в глазах класса, начать войну за внимание. Кому-то трагедия в твоей семье облегчила задачу.

– Больше не будет истерик. Я обещаю.

Соня перестала реагировать на глупые шутки, насмешки и тогда Марина её подкараулила в туалете.

– Ты Ларина совсем страх потеряла? Ведёшь себя так, словно я говорю не с тобой, а со стеной, – она замахнулась на Соню.

– Тебя что от меня нужно? Что ты ко мне прицепилась, шлюха малолетняя? – Соня держала перехваченную руку, выворачивая слегка мизинец. Марина присела от боли. – Или ты оставляешь раз и навсегда меня в покое, или я окунаю прямо сейчас тебя головой в унитаз и приглашаю твоих подружек, которые стоят за дверью, на это посмотреть.

– Пусти, мне больно. Больше не буду.

– Не сдержишь слово, пеняй на себя. Мне бояться и терять уже нечего, – она отпустила руку и вышла.

После этого случая Марина о ней забыла, а Соня «забыла» весь класс, кроме Наташи Голубевой. Они жили в соседних домах и дружили не первый год. Правда прежней дружбы уже как бы и не было. После лицея Соня всегда спешила домой, ссылаясь на разные дела. Она тосковала по маме и винила себя за брата. Наотрез отказывалась идти в музыкальную и художественную школу.

– Бабушка, давай поговорим серьёзно. Ты хочешь, чтобы я окончила среднюю школу?

– Очень хочу.

– Тогда пожалей меня и не заставляй заниматься тем, что мне не нравится. Я никогда не стану музыкантом или художником, даже если буду заниматься по двадцать часов в сутки. Не моё это. Я перепрыгнула из третьего класса в пятый и учусь хорошо, а туда хожу по принуждению. Да, я люблю рисовать, и я буду это делать, но тогда, когда мне этого захочется. Я могу на слух играть любую мелодию и не важно, что сфальшивлю, важно, что я буду играть для настроения. А фортепиано мы можем продать, У нас появятся деньги и исчезнет пылесборник. Что скажешь?

– И кем же ты хочешь быть, Соня?

– Получу аттестат, подам документы в вуз на архитектурный факультет.

– Хочешь быть как мама?

– Мама строила, а я буду «придумывать», чтобы потом строили.

– Настаивать не буду. Мама бы тебя поддержала.

Прошёл год. Соня старалась в лицее быть незаметной, но всегда готовой к занятиям. Стала чуть живее, но только на даче или дома в обществе бабушки и Наташи. Бабушка шила на дому. Она бралась за любую работу, кроме пошива верхней одежды, хотя Соня ходила весну и осень в стёганой яркой куртке с эмблемами, пошитой бабушкой. Если заказы были срочные, внучка брала все работы по дому на себя. Получая две пенсии, жили нормально, не хуже других. Летом в выходной день, Соня шла в городской парк и рисовала карандашом портреты отдыхающих. Желающие купить свой портрет находились всегда. У неё было даже своё место в парке.

Сдав в две тысячи третьем году ЕГЭ, Соня на выпускной вечер пошла исключительно ради бабушки. Её хотелось увидеть, как внучке вручат аттестат. Правда, вернулись они домой вдвоём.

– Соня, я слышала ребята идут в поход. Почему ты не хочешь с ними? Поезжай, здесь недалеко, отдохнёте на природе все вместе. Кто знает, когда встретитесь и увидитесь. Поезжай с Наташей.

Отношения с одноклассниками в конце одиннадцатого класса стали нейтральными, потом экзамены, выпускной, на котором она выглядела не хуже других, как-то успокоил Соню, и она решила не перечить бабушке. Всегда можно вернуться, если не понравится. От города всего десять километров. Из двух выпускных классов было пятнадцать человек и двое взрослых – чей-то отец и преподаватель физкультуры. Среди выпускников были несовершеннолетние, и автобус без сопровождающих не давали.

Водитель высадил их на поляне небольшого лесного массива, проехав по лесной дороге, где с одной стороны был лес, а с другой, на месте старого карьера, образовалось небольшое озеро. Вид был чудесный. Лес, поляна, озеро. Озеро было с трёх сторон с пологим берегом, и только высокая насыпь с одной стороны, напоминала о его происхождении. Земля превратилась со временем в камень, и напоминала небольшую гору заросшую мелким кустарником. Поставив палатки, начали с водных процедур и игры в пляжный волейбол. Ближе к обеду соорудили скатерть самобранку, а ужин собирались приготовить на костре. Сборщики хвороста спустя время возвращались чуть навеселе. Потом в ход пошло баночное пиво и компания разделилась. Соня от напитка отказалась, чем вызвала иронию и насмешки.

– Котов, не приставай. Ларина у нас не пьёт, не курит и не целуется. Не забывай, что нашей Сиротке ещё нет восемнадцати.

– Не понял. А зачем она сюда приехала, если не получать удовольствие? Сонь, давай выпьем и прогуляемся по лесу. Слушай, я даже не представлял что у тебя такая фигурка, пока не увидел тебя в купальнике.

– Котов, это не купальник, это защита от домогательств таких горячих, как ты. Пока ты его снимешь, желание и пропадёт. Ты посмотри на меня, на бикини. Мы можем договориться, а Соню оставим на ужин, – все дружно засмеялись. Наташа молчала, а потом исчезла.

– Сонь, дело прошлое. Ну, обижали мы тебя незаслуженно, пора и простить. Давай жить дружно, хотя бы эти два дня. Ты Маринку не слушай. Мне сегодня ты нравишься. Скажи, чего ты хочешь? Как расслабляешься?

– Просто я не напрягаюсь, – ответила Соня, забирая свой рюкзак из палатки. Передайте физруку, что я возвращаюсь домой. Доберусь маршруткой. – Наташа, – крикнула она, предупредить подругу об отъезде, но ответа не дождалась.

– Ты его ещё найди. К нему друг приехал и ему не до тебя. Хочешь валить – вали.

Софья, не слушая последних слов и ругая себя, пошла прочь от палаточного городка по лесной дороге, на которую они съехали с трассы. Котов догнал её метров через сто.

– Ларина, может, хватит ломаться? Я же тебе с пятого класса нравился.

– В то время ты не был таким самовлюблённым и циничным. Возвращайся назад и оставь меня в покое, – говорила она на ходу.

– Сонь, ты не поняла. Я от тебя не отстану, пока не получу то, что хочу.

– И что ты хочешь?

– Тебя.

– Хочешь в очередной раз унизить меня перед классом и стать героем среди своих? У Марины перенял опыт?

– Ларина, ты же умная и должна понимать, что никто тебя не бросится выручать. Будешь орать, все скажут, что это игра такая, а твоя Наташка уже делом занята. Не отставай от подружки, иди сюда.

Соня побежала, но упала, потеряв равновесие, когда Олег потянул за рюкзак и рубашку и они остались у него в руках. При этом он тоже упал. Не обращая на боль сбитых коленей, она поднялась и побежала, упала, поднялась, побежала дальше, чувствуя за спиной его сопение. Голова работала и она понимала, что бежать по дороге не выход, тогда она свернула к насыпи, поднимаясь наверх.

– Куда ты прёшь, дура? Набегалась? – Олег тяжело дышал, стоя метрах в трёх от неё. – Считаешь, что я этот кросс пробежал зря?

– Не подходи или я прыгну вниз.

– Не прыгнешь. Я тебе не позволю. Так меня ещё никто не отшивал. Теперь ты сделаешь всё, что я захочу, и не надо меня пугать прыжком. Предпочитаешь шею свернуть?

– Ещё один шаг сделаешь, и я прыгну.

Он сделал сразу два шага и ухватил её за предплечья. Руки Сони оказались в тисках. Она коленом ударила его в пах и, освободившись от тисков, полетела вниз головой в воду. С тех пор, как Соня покинула палаточный лагерь, не прошло и десяти минут. Ни Соня, ни Олег не догадывались, что всё это время за ними наблюдали любопытные, двигаясь следом. Среди них началась паника. Кто-то кричал и звал на помощь, кто-то пытался спуститься по насыпи к воде. Никто не понимал, почему Соня не всплывает, она хорошо плавала. На берег её вынес учитель физкультуры. Соня была без сознания, на голове была небольшая рана, а правое бедро словно разрезали вдоль чем-то острым. Наложив жгут на ногу её погрузили в машину и повезли в город.

– Олег, ты знаешь, что эта блаженная может написать на тебя заявление о попытке изнасилования?

– Ты вместо меня хочешь сесть? Ты, стерва, Маринка. Сама подстрекаешь на подвиги, а потом советы раздаёшь.

– Придурок, позвони отцу. Её могут вообще не довезти до больницы из-за кровопотери. Ты рану на бедре видел? А думаешь, что могло быть, не будь на ней джинсов?

– Заткнись! Без тебя тошно. В город нужно ехать, пока менты не нарисовались.

– Какие менты? Что происходит? Где Соня?

– Увезли твою Соню в больницу. Прыгнула в озеро с насыпи и поранилась. Несчастный случай.

– Врёте вы всё! Соня не дура, чтобы прыгать вниз без особой причины. Гриш, бери рюкзак, поехали в город.

– Чем мы доберёмся? Я с вами, – говорил Олег, набирая телефон отца. Связи не было.

– Километрах в трёх трасса. Мы же сюда не по воздуху летели. Здесь сотовой вышки нет, и связи не будет.

Выйдя к трассе, Олегу удалось позвонить отцу и он забрал их на своей машине через двадцать минут. Узнав у учителя физкультуры, куда увезли Софью, они поехали в больницу. Там сказали, что идёт операция. Наташа поехала к бабушке Сони, а Котов воспитывал сына во дворе больницы, выслушав историю.

– Олег, ты совсем страх потерял? Ты понимаешь, что выход у тебя из этой ситуации только в тюрьму. Была ли это попытка насилия, покушение или доведение до самоубийства, срок от трёх и выше. Пошутить решил? А кто тебе поверит? Свидетелей куча. Они первые тебя сдадут, чтобы избежать подстрекательства.

– Она сама прыгнула.

– Почему? Поплавать захотелось в странном месте? Ты меня за идиота держишь? Я не знаю, что ты будешь делать, падай в ноги, проси прощения, чтобы она не писала заявление. Если конечно всё пройдёт нормально. А если она не выживет?

– Пап, помоги мне.

– Чем?

– Поговори с ней. Думаю, меня она видеть не захочет. Мы же её ещё в школе доставали. Может, денег дать?

– А может, запугать? Поздно ты думать начал, идиот. Софья, не в пример вам бездельникам, почти отличница. Чего вы к ней прицепились? Сиди в машине и не рыпайся. Я доктора после операции дождусь и узнаю, как обстоят дела.

Операция длилась второй час. Соня лежала в сознании, придя в себя ещё в машине. Ей сделали спинальную анестезию. Голова болела, но мозг работал, и она слышала разговор доктора с ассистентом. «Ты можешь себе представить, что стало бы с ногой, не будь на ней этих джинсовых длинных шорт? Ты сами шорты видел? – спрашивал доктор, не прекращая работы. – Их словно ножом разрезали, а там ткань очень плотная. На голове рассечение и ушиб, но сотрясение она себе заработала. Я прихожу в ужас, когда думаю о том, что штука, повредившая ногу, так, здесь будь предельно аккуратным, могла коснуться, скажем, шеи».

– Я бы лежала не здесь, а в морге, – тихо сказала Соня. – Может быть, так было лучше для всех?

– А ты о родителях подумала?

– Они умерли три года назад, Я живу с бабушкой.

– Извини. Кто же тебя, девочка, так обидел?

– Я сама прыгнула в воду и напоролась на что-то.

– А колени сбила до крови, когда летела? Падала ты, подруга, и не раз, когда убегала, и в воду попала по этой же причине, но не сама. Майка порвана, на предплечьях синяки от рук. Тебя держали с силой. В милицию мы уже позвонили, а дальше решать тебе.

– Николай Андреевич, давление падает. У неё первая отрицательная у нас такой нет.

– Пусть ищут. Там, в коридоре, тьма сочувствующего народу. Делай что хочешь, но дай мне десять минут, чтобы закончить. – Соня, открой глаза. Я должен знать, что ты в сознании. Все страшилки, это не для тебя, а для интерна. Пусть привыкает, ему ещё многое предстоит увидеть. Хочешь, я тебе песню спою? – он говорил, бросая короткие фразы помощникам. Соня проваливалась в пустоту и возвращалась назад, слыша тихий приятный мужской голос, который пел что-то печально-лирическое. Потом увидела, что рядом на каталке лежит доктор и «отдаёт» ей свою кровь.

В коридоре томилась в ожидании бабушка, которая приехала с Наташей.

Соню поместили на сутки в палату интенсивной терапии, и разрешили бабушке пройти на две минуты.

– Не плач, бабуля. Я поправлюсь, обещаю. Приходи завтра, – сказала она и отключилась.

– Что с ней, доктор?

– Большая кровопотеря, низкое давление. Она очень слаба, но всё прошло в норме. Не волнуйтесь. Езжайте домой, а утром привезите ей чего-нибудь домашнего, – говорил интерн Надежде Степановне. – Возможно, Николай Андреевич переведёт Соню в общую палату уже завтра. Принесите ей сорочку, халат, расчёску и прочие вещи. Она пробудет здесь не меньше десяти дней.

– Это я виновата во всём. Она не хотела ехать, а я настаивала. Ты сама, где была, когда это случилось? – спрашивала бабушка Наташу.

– В лесу с Гришей, – хмуро ответила она.

Тем временем Николай Андреевич пил сладкий чай в ординаторской и объяснял милиции, что Ларина в палате интенсивной терапии после операции и давать показания, а тем более писать заявление она не может.

– Посмотрим, что будет завтра, переведём в палату, и можете приходить строем от постовых до генералов.

– Николай Андреевич, к вам мужчина по поводу Лариной. Хочет помочь. Примите?

– Дай мне пять минут, я ещё чай не допил, – сказал он медсестре, догадываясь, кому и зачем он понадобился. Он работал не первый десяток лет, встречался с людьми «особой касты» и хорошо знал, как его диагноз влияет на их поведение. Скажи он правду, о девочке забудут сразу, как только покинут его кабинет. Да, на сегодняшний день состояние средней тяжести. А что будет завтра? Может наступить воспаление, присоединиться инфекция. А психика? Сотрясение тоже не шутка. «За всё нужно платить, а за подлость вдвойне», – подумал он, приглашая визитёра пройти. – Я вас внимательно слушаю.

– Как себя чувствует Ларина Софья после операции?

– Операция прошла. Состояние Лариной тяжёлое. Большая кровопотеря, а у неё группа крови с отрицательным резусом, и у нас её нет. Нужна кровь, нужны хорошие антибиотики, да много чего нужно. Только где его взять? Бабушке это не по карману. При хорошем исходе, она не сможет ходить минимум неделю, позже костыли, а дальше прогнозы я дать не буду.

– Напишите всё, что нужно. Кровь, лекарства, всё. Сделайте всё возможное и невозможное, – на стол лёг конверт. – Девушка должна поправиться.

– Вы, я так понимаю, отец виновника и переживаете за сына? Мой вам совет: поговорите с бабушкой Сони. Боюсь, разговора с ней самой, у вас не получиться.

Наташа пришла через день, когда Соню перевели в общую палату.

– Сонь, ты как? Бабушка у врача.

– Никак. Мне делают уколы и боль снимается. Наташ, что я сделала тебе плохого? Почему ты молчала? Ты видела ситуацию и исчезла. Я тебя звала, но ты была занята. Мы дружили с тобой пять лет. Неужели тебе было просто выгодно со мной дружить, а теперь надобность во мне отпала? Знаешь, и у меня есть гордость, и я не могу тебе больше доверять. Мы больше не подруги. Уходи, – Соня отвернулась к стене.

– Сонюшка, ты спишь? – тихо спросила бабушка минут через пять. – Ты что, плачешь? А Наташа где?

– Нет у меня больше подруги по имени Наташа, – Соня вытерла слёзы. – Что доктор сказал?

– Нет и нет. Кто не имеет подруг, тот не имеет врагов. Знаешь, – бабушка перешла на шёпот, – у меня вчера отец Олега Котова был. Деньги предлагал, хорошие деньги, чтобы суда избежать. Как мы поступим, Сонюшка?

– Возьми деньги. Суд их только обозлит, но не посадит. Если что и случится, оно и так случится с судом или без суда. Хорошо, что я комиссию заранее прошла и фото сделала. Что тебе Николай Андреевич сказал.

– Пакет передал с перевязками для дома. Сказал, что Котов все лекарства привёз, а костыли возьмёт в прокате. Ну и намекнул, чтобы я всё взвесила, и, забыв про гордость, приняла правильное решение. Может, что хочешь поесть? Я приготовлю. Ты похудела, бледная – нужно восстанавливать силы.

– Здесь кормят, бабушка. Вернусь домой и отъемся. Не хочется лишний раз судном пользоваться. Тебе не тяжело ко мне каждый день ездить?

– Что здесь тяжёлого? Всего две остановки на маршрутке.

– А как твои заказы? Хотя, ты всё равно правды не скажешь.

Соня провела в больнице тринадцать дней. Дважды приходил Олег Котов, но она не хотела его видеть, и попросила медсестру: – «Я вас очень прошу, не пускайте ко мне никого, кроме бабушки». Две соседки по палате не беспокоили её лишними вопросами. Им было за сорок лет и им хватало общения между собой. Иногда Соня беседовала во время обхода с доктором. Он интересовался её будущим. Получив рекомендации, советы и выписку, она вернулась с бабушкой домой на такси.

В августе Софья Ларина стала студенткой бюджетного отделения архитектурно-строительного университета.

– Сонюшка, подумай, что нам нужно купить. Ты теперь студентка. И в университет добираться не близко. Нужно всё продумать.

– Давай, первым делом навестим маму. Расскажем им о моих успехах.

В университете девушка держалась особняком. Первое знакомство с группой было тому причиной. Нога к тому времени почти не болела, но Софья опасалась давать полную нагрузку и как бы подволакивала её. Это не осталось незамеченным. И ей задали очень «деликатный» вопрос: «Ты что, хромая?» «Это временно», – ответила она, но ответ был проигнорирован. Поэтому отношения дальше складывались ровными, но далеко не приятельскими. Она была тихая, незаметная, но исполнительная и аккуратная. Да, ей нравились молодые люди в силу её возраста, но как-то проявить своё отношение она не просто не пыталась, она и не думала об этом. Она стала ходить нормально, но этого никто не заметил. Хотя за помощью обращались часто, а она никогда не отказывала. Сдав экзамены за второй курс, группа пригласила её в клуб, и Соня почти с радостью согласилась. Если бы она только знала, что пригласили её в качестве благодарности за помощь и задела на будущее. Здесь было шумно и весело. Здесь она впервые танцевала с парнем и попробовала коктейль.

– Сонь, ты почему такая дикая? – спросил Самарин Егор после очередного танца, присев за столик и положа свою руку на её колено. Она вздрогнула.

– Нормальная я. Это ты слишком неторопливый, – ответила она, но руку его не убрала. И тогда он поднял её выше и наткнулся на шрам. – Что не нравится? – глядя на него, усмехнулась она.

– Ты мне и сама мало нравишься, – отдёрнул он руку. – Ты на девчонок посмотри и на себя. Строишь из себя невинность, а в зеркале себя давно видела?

– Видела, и знаешь, я очень довольна своим видом, а вот в тебе разочарована. Хорошего вечера, – она покинула клуб. «А что собственно произошло? У каждого свой взгляд на мою внешность. Не нравлюсь я Самарину, так и я от него теперь не в восторге. Хотя, всё равно обидно. Можно было и промолчать».

После каникул, учёбу на третьем курсе Соня начала «другим» человеком. Она в корне пресекала потребительское отношение к себе. Подсказки она «раздавала» бесплатно, а всё остальное от эскиза до чертежа и от реферата до теста имело свою цену. Она не считала это зазорным. «Всё имеет свою цену, – говорила она равнодушно. Я вам свои услуги не навязываю, а трачу на вас своё время и делаю работу». Те не менее принимала непосредственное участие в университетских мероприятиях и конкурсах, но никогда не оставалась «праздновать». Никто и не догадывался, что она хорошо играет на пианино и у неё приятный голос, что проплывёт стометровку быстрее всех. Сделала, что от неё ожидали и тихо ушла. В начале две тысячи восьмого года для неё наступил ответственный момент. Софья готовилась к защите дипломного проекта.

Глава 2

– Антон Викторович, в этом году у тебя пять подопечных и среди них одна девушка. Я знаю твои принципы, но это моя личная просьба, – говорил декан факультета, глядя на архитектора Ветрова.

– Борис Иванович, чья она протеже на этот раз? Дочь банкира или депутата? Знаешь, пусть у неё папа хоть зам. министра, я не беру её под свою опеку. Мне хватит двух посредственностей из четырёх, которые купят проекты, а я с умным видом напишу им рецензию, какая у них гениальная работа.

– Не кипятись, Антон. Соня самая талантливая выпускница университета, поверь мне на слово.

– Да пусть у неё хоть семь пядей во лбу, я говорю – нет.

– Софья Андреевна Ларина осиротела восемь лет назад. Живёт с бабушкой пенсионеркой и ей не до флирта с тобой, если ты об этом. Я когда с ней беседую, у меня сердце не на месте. Ты видел когда-нибудь улыбку человека, вызывающую сострадание? Она улыбается, берётся за любое дело с азартом, выкладывается по полной, а грусть не исчезает даже при успехе. Не спросишь – не скажет, никогда не жалуется и не просит помощи. Подумай. Если сердце при знакомстве не ёкнет, я найду замену. Понимаешь, она напоминает мне алмаз, который нуждается в профессиональной огранке. Ты можешь это сделать. Да, для сведения скажу, она два года занималась дизайном, и оплачивала свои занятие сама. Это мне доложили под большим секретом.

Через десять минут Ветров знакомился с подопечными. Соня напоминала ему десятиклассницу из далёкой юности, по ошибке попавшую в стены университета. Не хватало парадной школьной формы и белого банта в короткой косе. Шатенка среднего роста с правильной осанкой, хорошей фигурой была бы привлекательной, если бы ни её синие глаза в которых застыл страх. Казалось одно недоброе слово и девушка заплачет.

– Вы, Ларина Софья Андреевна, – он с улыбкой посмотрел на неё, – а я Ветров Антон Викторович. Бояться меня не нужно, я строг, но справедлив. Не скажу, что я царь и Бог, но на три месяца я для вас главное лицо. Числа 10, 20, 30 – дни вашей консультации. Время с 16 до 18. Не планируйте на это время личных дел. Слов «я не успел» и опозданий я не признаю. Все вопросы готовьте заранее, – он посмотрел на Соню, которая не проронила ещё ни слова. – У вас есть ко мне вопросы?

– Если числа выпадут на выходные дни, консультация состоится? Где она будет проходить?

– Суббота – обычный день, воскресенье переносится на понедельник. Вы где проживаете? В каком районе?

– В Калининском, на Народной улице.

– Держите визитку. Там есть телефон и адрес. До бюро вам будет удобнее добираться, чем до университета. Оно расположено в жилом доме на Богдана 14. Если здесь всё понятно, поговорим о самом проекте. Скажите, вы хотели увидеть здание, построенное по вашему проекту? Каким бы оно было? Что собой представляло? Возможно, это микрорайон или новый коттеджный посёлок со своей инфраструктурой? – он внимательно посмотрел на девушку. – Хорошо. Давайте я поставлю вопрос конкретно. Каким вы видите свой дом, дом мечты?

– Уютным и комфортным. Он должен быть простым, без всяких излишеств, рациональным, тёплым и очень светлым. Дом, где будет удобно и хозяевам и гостям, куда хотелось возвращаться. – Ветров слушал её и улыбался. Когда-то и он мечтал построить дом для своей семьи. – Извините. Я кажется, увлеклась.

– У вас есть десять дней, чтобы продумать идею и в общих чертах изложить мне своё проектное решение. Можете сделать наброски, хотите, перечислите всё в столбик. Да, если не согласны с проектом дома, можете предложить что-то своё. Для меня нет разницы, в чём вас поддержать и помочь.

– Мне нравится идея с домом. Пусть будет дом мечты.

– В таком случае, дерзайте!

Софья исправно посещала консультации, приезжая в бюро к назначенному часу. Вот и сегодня, получив очередное задание, она стояла у входа в ожидании, когда прекратиться дождь или хотя бы станет реже. До остановки общественноготранспорта было всего пять минут, но этого времени хватило, чтобы промокнуть. На улице стоял апрель, и дождь был не по-весеннему холодный. Ветров вышел, открыл зонт и заметил подопечную.

– Садитесь в машину. Я вас подвезу.

– Спасибо, я не спешу, а дождь когда-нибудь закончится.

– Думаю, ждать придётся долго. Идите под зонт и шагайте к машине. Не хватало ещё, чтобы вы промокли и заболели. У меня на вас большие планы, – он открыл перед ней дверь машины, обошёл её и сам сел за руль. – Диктуйте адрес.

Соня назвала адрес. Ехали и молчали минут семь. Как не странно, но дождь закончился. О нём напоминали только лужи на асфальте. У подъезда Соня вышла и улыбнулась, видя, как Ветров принюхивается к запахам.

– Антон Викторович, вам нравится запах жареных пирогов?

– Почему запах? Мне и пирожки нравятся, особенно с капустой.

– Вам повезло. Пирожки именно с капустой и жарит их моя бабушка, – она опять улыбнулась. – Не удивляйтесь. Мы живём на первом этаже, а окно нашей кухни выходит во двор. Пойдёмте, я познакомлю вас с бабушкой, а она угостит вас своими пирогами.

– Вы серьёзно? Это удобно?

– Это будет некой платой за доставку.

Ветров познакомился с Надеждой Степановной и провёл в квартире Лариных не меньше часа. Ему понравилась пожилая женщина, напоминающая ему мать. Она охотно поддерживала разговор, но вопросов, кроме как о внучке, не задавала. Ветров воспользовался отсутствием Сони, которой кто-то позвонил по телефону и задал женщине вопрос:

– Надежда Степановна, Соня всегда была такая замкнутая? Я не знаю, как с ней общаться, понимает ли она то, чего я от неё хочу добиться. Как мне с ней держаться? Я смотрю на неё сейчас и не узнаю. Дома она совсем другая.

– Держитесь с ней естественно, вопросы и задания ставьте конкретные. У Сони нет проблем с психикой, но есть последствия психологической травмы. Она перестала кому-либо доверять и боится практически всего. Она, как улитка в своей раковине, а дома себя чувствует в безопасности. Хотите знать больше, давайте встретимся без неё. Может вам удастся заставить её поверить в себя и отпустить прошлое. Единственное, что мне удалось – убедить её следить за своей внешностью и составлять мне компанию на прогулки в парке по воскресеньям.

Они встретились уже на следующий день в сквере недалеко от дома. Ветров был заинтригован. Он видел разных студентов, сам был им, но такой «экземпляр» встретил в первый раз. При приятной внешности, отличной успеваемости и почти талантом, она не была изгоем, но как будто всё время ждала «удара в спину» и боялась этого. Однокурсники не могли сказать о ней ничего: ни хорошего, ни плохого. И это за пять лет учёбы в одной группе. Да она принимала участие в мероприятиях, но в последние три года никогда не отмечала победы, не бывала в компаниях и ни с кем не дружила. Не отказывала в частичной помощи, хотя могла сделать за деньги проект или чертёж. Многие обращались, но общение сводилось к схеме: задание, деньги, результат.

– Что вы хочешь узнать, Антон Викторович? С чего такой интерес к моей внучке?

– Ничего личного, Надежда Степановна. У Сони талант, а чтобы его раскрыть, мне нужно с ней общаться на понятном языке. Я должен чувствовать её настроение, эмоции, желание достигнуть того результата, который устроит обоих. Проект не всегда решается на раз-два. Порой его так же трудно «родить» как ребёнка. А ещё я хочу пригласить её на работу в бюро. Расскажите мне о ней всё, что посчитаете нужным.

– Сонюшка родилась летом восемьдесят шестого. Кто её отец дочь нам так и не сказала. Ей принесли от него письмо и деньги на аборт. Мой муж поставил условие: «рожаешь, но переходишь на заочное отделение и идёшь работать». Оля с отцом не спорила, но отношения стали другими, хотя внучку дед любил. Оля институт окончила и работала инженером. Жили мы в доме моих родителей, а когда дом попал под снос, нам выделили нынешнюю квартиру. Оля вышла замуж. Андрей любил мою дочь и Соню, которой было десять лет, и они быстро подружились. Муж развёлся со мной в девяносто шестом, а в девяносто седьмом уехал в Германию. Дочь и зять ждали пополнение в августе двухтысячного года. Соне едва исполнилось четырнадцать. Роды у Оленьки были тяжёлыми. Мальчик родился здоровеньким, а дочь мою не спасли. Лёша всё время, пока жена рожала, у роддома был, а как новость о жене узнал, помер на руках врачей. Как думаешь, можно это пережить спокойно? Только сверху посчитали, что этих испытаний мало. Пока похороны прошли, дитя в роддоме было. Мы в опеку, а там отказ. Соня несовершеннолетняя и двоих детей я не потяну по возрасту. А мне всего пятьдесят пять исполнилось. Не нашли мы с Соней правды, усыновили нашего мальчика, да так быстро, что мы и опомнится не успели. Вот так из жизнерадостной девочки она стала тихой серой мышкой с прозвищем Сиротка. Времена были не простые. Платить за музыкальную и художественную школу стало тяжело и Соня села за книги. Думаю, не потому, что читала, а чтобы я считала, что она занята делом, а не находится в депрессии. Только оканчивая среднюю школу начала приходить в себя. Экзамены, выпускной, поход. Это я её уговорила поехать, и не догадывалась, что её гнобят в классе. Она никогда не жаловалась, училась хорошо и я считала, что всё у нас в порядке. Подогретые алкоголем парни хотели пошутить или воспользоваться, кто знает, что было у них на уме. Соня решила вернуться домой, а когда заметила, что один идёт следом, побежала. За городом был небольшой водоём на месте старого карьера, рядом редкий лесок, а дальше дорога. Она к ней и бежала. Когда поняла, что бегством не спастись поднялась на старую насыпь. Там до воды метра три-четыре. Мне сказала, что сама прыгнула вниз, боясь насилия, а компания в показаниях путалась. Кто говорил, что толкнул, кто, что не удержал за майку. Майка действительно была порвана, а куда делась рубашка, в которой она уехала, так и не выяснили. Её достали из воды с раной на голове и распоротым вдоль бедром. У Сони отрицательный резус крови и это чуть не привело к трагедии. Две недели она провела в больнице, но документы в университет подала. Я видела, как ей тяжело преодолеть барьер недоверия к людям. Она перестала улыбаться, не заводила друзей и подруг, и единственное, что её волновало, была учёба. После второго курса как-то немного ожила. Я подумала, что девочка влюбилась. Но любовь оказалась не просто безответной. Её опять оскорбили. Как будто ничего особенного. Пригласили в клуб, а приняли как чужую, посоветовав посмотреть на себя в зеркало, прежде чем появляться в таком обществе. Вместо того чтобы успокоить, я её отчитала:

– Соня, сколько можно терпеть хамство и унижение? Почему ты не ответишь так, как они этого заслуживают. Нельзя быть бессловесной.

–Бабушка, я не опущусь до их уровня. Я просто не буду с ними общаться.

– Девочка моя, одиночество не выход. Тебе придётся жить среди людей.

– Я сама виновата в том, что не разбираюсь в людях. Я их идеализирую, а потом эти идеалы становятся циниками, которые норовят меня использовать. Знаешь, оказывается, многие ради достижения цели пускают в ход ложь, подлость, и это норма.

– С тех самых пор Соня участвовала в подготовке мероприятий в университете, но никогда их не посещала. Я не знаю, что нужно сделать, чтобы она жила без оглядки на прошлое. Может у вас получится.

Софье нравился Ветров. Она, выросшая без отца, очень привязалась к отчиму и помнила его, а Ветров был на него чем-то похож. Нет! Внешне они были абсолютно разные, а вот отношения к ней были похожи. Они оба умели слушать, говорили на равных, и в голосе слышалось понимание и участие. Её страх после первой встречи быстро прошёл, опасение, что он сноб, не подтвердилось. Он был немногословен, но она его понимала. Правда, возражать и спорить воздерживалась, но от своей идеи не отступала. Одним словом, Соня нашла себе кумира в лице Ветрова и боялась, что поняв это, он может всё неправильно истолковать.

Ветров сидел за столом и поглядывал на часы. Он был скорее расстроен, чем сердит. Соня, которую он знал третий месяц, не явилась на консультацию вовремя и опаздывала уже на двадцать минут. Май перешагнул вторую половину, и времени до защиты оставалось мало. Девушка справлялась с работой лучше, чем он мог предположить, но он не терпел пропусков. Антон Викторович набрал номер телефона своей подопечной. На звонок долго никто не отвечал, а потом он услышал голос Сони.

– Вы на часы смотрели, Софья Андреевна?

– Извините. Мне сейчас не до проекта. У меня сегодня бабушка умерла, – ответила она и отключилась.

Неприятная новость оглушила Ветрова, пригвоздила его к креслу, в котором он сидел за своим столом. Он подумал о Соне, и ему стало жаль девушку до слёз. С Надеждой Степановной Антон виделся десять дней назад, и она чувствовала себя нормально. «Что могло случиться? – думал он, доставая из сейфа деньги. – Нужно всё выяснить и помочь. Девочка осталась совсем одна». Он сел в машину и поехал по знакомому адресу. Дверь ему открыла Соня с опухшим от слёз лицом. В комнате Надежды Степановны хозяйничала её приятельница, так представила её Соня. Он прошёл на кухню. Здесь женщина сидела за столом и что-то писала.

– Чем я могу помочь, – обратился он ко всем сразу. – Когда похороны и кто этим занимается?

– Пока никто. Пишу вот список продуктов на поминки, а Галя готовит вещи для Нади. Сделаем всё дома. Кто нас пенсионеров проводить приходит? Только соседи и придут. С утра поедем в похоронное бюро, там и договоримся обо всём. Надя в морге. Сегодня уже не успеем.

– Справка о смерти где? Давайте её сюда. Я на машине и ещё сегодня сумею проехать везде. Пишите всё, что нужно купить, вернусь и куплю всё по списку. Вы за Соней присмотрите. – Не волнуйся, я обо всём позабочусь, – он поцеловал девушку в лоб и вышел из квартиры.

Ветров действительно обо всём позаботился. После похорон из траурного зала и поминок в квартире Лариных, он ушёл последним.

– Постарайся уснуть. Я утром отвезу тебя на кладбище. Ты можешь рассказать, что случилось?

– Два дня назад звонил дед из Германии. Спрашивал, может ли она принять его на неделю. Бабушка согласилась, уговаривала меня принять его по-человечески. Я видела, что она волнуется, хотя пытается это скрыть. Ночью плохо спала, а утром как будто взбодрилась, и мы даже позавтракали. Около полудня ей стало плохо, и я вызвала бригаду скорой помощи. Мне показалось, они ехали целую вечность. Ещё в машине она стала как-то трудно дышать, а в больнице через час только развели руками, – говорила она тихо, свернувшись калачиком на своей постели. – Спасибо вам. Я верну деньги, как только вспомню, где бабушка хранила свои «похоронные». Я всегда смеялась над этой её причудой, а она оказалась дальновидной.

Утром стоя у свежей могилы, Соня положила цветы и посмотрела на небо.

– Как же я со всем этим справлюсь, бабушка? Я осталась совсем одна.

– Я тебя не брошу, – Ветров положил свою руку ей на плечо. – Ты обязательно найдёшь в себе силы. Бабушка в тебя верила.

Всю неделю после работы Ветров заезжал в квартиру Сони. Иногда он заставал там соседку, которая жаловалась, что «девчонка совсем не ест и ходит как тень». Тогда он задерживался, и не уходил, пока Соня не съедала хоть что-нибудь. Выходные он провёл в квартире Лариных, сам приготовил обед, после чего проверил работу подопечной. Девушка продолжала работу над проектом и это немного его успокоило. Правда она похудела, осунулась и почти не разговаривала. Антон Викторович не лез к ней в душу. На девятый день после похорон, они вместе поехали на кладбище и навестили не только бабушку Сони, но и её родителей. После поминок, вещей Надежды Степановны в квартире не осталось – их разобрали соседи. Ветров помог Соне с уборкой, потом для них был поздний ужин. Хозяйка постелила ему на диване и пожелала спокойной ночи. Он уснул почти сразу, а проснулся от приснившегося кошмара и долго не мог понять, где он. Сообразив, прислушался. В квартире было тихо, а из комнаты Сони пробивался свет. Поднявшись с дивана, он тихонько прошёл к неплотно закрытой двери. Девушка сидела за столом, слушала музыку через наушники, что-то писала и плакала, смахивая со щёк слёзы. «Три в одном», – подумал Ветров, взглянул на часы, которые показывали 02:40, и тихо вошёл в комнату. Девушка заметила его боковым зрением и сняла наушники.

– Что-то не так? – вытирая слёзы, спросила она.

– Ты почему не спишь? Заниматься нужно на свежую голову. Что у тебя там?

– Рассчитываю нагрузку на кровлю с учётом стеклопакетов. Мне вторую ночь кошмары сняться и я не могу уснуть, а так делом занимаюсь.

– Марш в постель, полуночница, – он собрался уже уходить, когда Соня поднялась с кресла и оказалась совсем рядом такая домашняя и соблазнительная. – Ты мне очень нравишься, Софья Андреевна, – сказал он, не думая ни о чём дурном и не ожидая от неё похожего ответа, но глаза говорили совсем о другом.

– Вы мне тоже нравитесь, Антон Викторович, и я не знаю, что мне с этим делать, – тихо сказала она, не отводя взгляда.

Они стояли и смотрели друг на друга секунд тридцать, пока Ветров не обнял её и поцеловал. Он взял Соню на руки и отнёс на диван, где до этого спал. Помня рассказ бабушки о страхах внучки, был неторопливым и внимательным. Ожидал любой реакции от неё, но не мог и подумать о невинности. Столько нежности в нём не просыпалось со времён юности…

Соня уснула на его плече почти сразу. Мысли в голове Антона путались, не давая сосредоточиться на главном, но одно он знал точно – никому не отдаст эту девушку, если она сама не оставит его.

Утром, проснувшись в обычное для себя время, тихо вышел из квартиры. Заехал домой, переоделся и к восьми был в бюро. Решив все неотложные дела, предупредил, что будет отсутствовать пару часов, и вернулся в квартиру Лариных, купив по дороге цветы и завтрак на двоих. Соню он застал на том же месте и почти в той же позе. Она спала. Он присел на край дивана и взял её за руку. «В ней нет ничего особенного и, возможно, я сошёл с ума, позволив близость, но сейчас эта девочка для меня дороже всего. Во мне родилось столько нежности к ней, что хватит надолго, – думал он, глядя на неё. – Настоящая нежность, она тихая. Нежные объятия, ласковые взгляды, лёгкие поцелуи. Её нельзя объяснить, она идёт из сердца и её много не бывает. Возможно, за ней и скрывается любовь», – он улыбнулся своим выводам и погладил Соню по щеке.

– Просыпайся, Соня.

Она открыла глаза, смутилась и вновь закрыла их.

– Антон Викторович, мне очень неловко. Не сердитесь.

– Во-первых, теперь я для тебя Антон и никаких возражений. Во-вторых, держи букет. Он твой, – бледно-розовые розы с лёгким ароматом оказались в руках Сони. – Как ты себя чувствуешь? Ничего не беспокоит?

– Со мной всё нормально, а вот цветы мне подарили в первый раз. Спасибо, – она спрятала лицо в букете. – Так приятно получить красивый букет. Вы, ты успел переодеться?

– Я был дома, заехал в бюро и вернулся к тебе. Да, я привез нам завтрак.

– Можно я позавтракаю и только потом пойду в душ. Что-то я проголодалась. Принесёшь мне халат? Он в ванне на крючке. – Надев халат, она поспешила снять с дивана простынь, но Ветров успел заметить следы невинности, а Соня ещё больше смутилась.

– Идём завтракать? – она ополоснула руки под краном на кухне и начала разбирать пакет, принесенный Ветровым. Пока закипал чайник, поставила цветы в воду, а вазу в центр стола. – Очень красиво.

– Соня, как ты считаешь, я уже могу перебраться на твою жилплощадь или тороплю события?

– Вы…, ты уверен, что тебе это нужно?

– Уверен! Ты меня прости за откровенность, но я должен тебе это сказать. Из меня романтик никакой. Я не всегда умею выразить то, что чувствую. У меня несдержанный и взрывной характер, хотя я пытаюсь себя контролировать, признаю ошибки, извиняюсь. Во мне нет второго дна. Я такой, какой есть. Не обещаю тебе золотых гор, звёзд с неба и скорого замужества, но мне очень хочется быть рядом с тобой, а эти стены напоминают мне родительский дом, где было тепло и уютно, где меня любили и заботились. Возможно, к моим двум разводам я причастен не меньше жён, ведь я себя не идеализирую, могу быть виновным в их глазах.

– Если тебе здесь хорошо – переезжай, но с одним условием: пожалуйста, не лги мне даже в мелочах. Пусть правда для меня будет неприятной, оскорбительной, но она должна быть. Я хочу тебе доверять.

– Сонь, а ты готовить умеешь?

– Готовлю я простые блюда русской кухни, но вкусные. Если что-то не так, ресторан за углом, – она впервые улыбнулась и эта улыбка была настоящей.

– А пироги печёшь?

– Пеку! Правда, тесто покупаю в магазине. Мне нравятся с капустой, с мясом, с луком и яйцами. Только пироги отнимают время. Сделаю план по проекту и уделю время пирогам.

Проводив Антона на работу, она стояла под душем и думала над его предложением: «Не поторопилась ли я дать согласие? Антон мне нравится со всех сторон, обманывать себя не стоит. Его помощь ненавязчивая и своевременная, он внимателен и заботлив, многого не обещает, да я и не жду. Кто знает, как долго продлятся наши отношения? Может, закончатся в день защиты проекта. Но сейчас мне рядом с ним спокойно, а чего-то другого мне в данный момент не надо. Не буду гадать, сомневаться и бояться. Пусть всё идет, как идёт. Сказать, что я его использую – нельзя. Весь проект – это моя идея. А его поправки были бы и без постели. Сказать, что он меня купил – нельзя. Он понёс расходы, но я могла и отказаться от близости. Господи! О чём я думаю. У меня нет причины его бояться, а это главное. Если сможет мне помочь поверить в себя, оставить все комплексы и страхи в прошлом, посмотреть на мир его глазами и начать новую жизнь, я обязательно буду счастливой. А с ним или без него неважно. Хочется стать как он: умной, востребованной, коммуникабельной, а главное, оптимисткой. И пусть это продлится недолго, я попробую всему научиться. Напеку я ему сегодня пирогов и порадую».

Глава 3

Звонок домофона прозвучал в девять утра шестого июня. Час назад Софья проводила Антона на работу и вернулась к проекту.

– Соня, это дед твой, – услышала она в трубке и нажала кнопку. Через минуту он стоял на пороге квартиры. Соня заметила, что дед, которого она так любила, внешне изменился, или она стала забывать его за десять лет. Внучка обняла пожилого мужчину и на глазах её выступили слёзы.

– Проходи, – глухо сказала она. – Я тебя почти забыла.

– Ты не рада меня видеть? А бабушка где? Она знала, что я прилечу. Правда не знала конкретную дату.

– Не дождалась тебя бабушка. Проходи на кухню. Ты голоден?

– Как это не дождалась? – Андрей Иванович присел к столу.

– Нет больше бабушки. Умерла она шестнадцать дней назад. Через два дня после твоего звонка случился обширный инфаркт, – за столом наступила тишина, а на глазах деда и внучки были слёзы. – Волновалась она перед твоим визитом, а на сердце больше года жаловалась. Полежит в больнице десять дней и садится за свою швейную машинку, – после минутной паузы продолжила Соня. – Звонок мог быть случайным совпадением, а мог и спровоцировать приступ. Этого нам знать, не дано.

– Соня, я звонил ни в первый раз, и разговаривали мы с Надей мирно. Я сказал, что скучаю по родным местам, она предложила прилететь в гости. Я не пропадал, все эти годы звонил ей. Я знал как вы живёте.

– Как мы живём? А ты пройдись по квартире. В ней за время твоего отсутствия ничего не изменилось. Те же стены, та же мебель и посуда. А как мы жили, когда не стало мамы и отчима, правду рассказать? Я бросила музыкальную и художественную школу – за них нечем было платить. Бабушка не вставала из-за швейной машинки, а я рисовала портреты отдыхающих в парке. Нет, мы не голодали, живя на две пенсии, жили экономно и скромно. Бабушка говорила тебе то, что ты хотел услышать. Ладно, дело прошлое и былого не вернуть. Не мне тебя осуждать или обвинять, но вот любить я стала тебя меньше. Позавтракаешь и расскажешь мне о своих планах здесь, о жизни там.

– Нет у меня никаких планов, как и аппетита. Я не ждал тёплого приёма, поэтому взял обратный билет на четырнадцатое число. Точнее в ночь на него.

– Поесть тебе нужно обязательно. Пара бутербродов и омлет тебе не повредят. Путь на кладбище не близкий – маршруткой минут тридцать. Если мы не выберемся с утра, будет жарко и душно. Наш транспорт без кондиционеров, имей это в виду. Ты на меня не смотри. Я завтракала в своё время. У меня тринадцатого защита проекта, готовлюсь дома, времени свободного мало и я обедами себя не балую. Мне до десятого нужно всё закончить и отдать на рецензию. После этого у меня будет два дня, чтобы уделить тебе максимум внимания. А пока все разговоры будем вести в перерывах. Пойми меня, дед, правильно. Решается моя судьба, мой пропуск на трудоустройство. Окончить университет и получить диплом не самое главное, нужно заявить о себе, сделать так, чтобы твою работу заметили.

– А я могу присутствовать на твоей защите?

– Если есть желание, будешь моей группой поддержки. Я боюсь ни то сказать, боюсь быть непонятой, боюсь преподнести материал так, как я его вижу. Мне кажется, я никогда не справлюсь со своей нерешимостью и неуверенностью.

– Никогда не говори никогда. Ты надень на себя то, что отличало бы тебя от вчерашней студентки. Это позволит тебе быть чуть увереннее, а комиссия увидит не пигалицу, а молодого специалиста.

– Мне бабушка на выпускной вечер смастерила платье. Мы сами выбирали ткань и фасон. Она колдовала над ним месяца два, но получилось оно на зависть любой модницы. Хочешь, посмотреть? – Соня не дожидаясь согласия, принесла из шкафа платье в чехле. Оно было из тонкого кружевного полотна молочного цвета, с пышной короткой юбкой и прозрачным рукавом. – Нравится?

– Платье принцессы или невесты. А на защиту в чём пойдёшь? Ты пословицу помнишь: «По одёжке встречают»? Если там будет присутствовать потенциальный работодатель, он должен заметить не только твой проект, но и его автора. Мы должны купить тебе не только нарядный, но и деловой костюм. Он не должен быть тёмных или ярких тонов. Пусть будет небесного, бежевого или оливкового цвета.

– Извини, дед, но на подобные покупки у меня нет денег. В этом месяце я получу последнюю пенсию, а первую зарплату ещё нужно заработать.

– От деда примешь помощь?

– Если только крышу сорвёт от увиденного наряда, – она улыбнулась, но улыбка получилась неестественной. – Плохо мне, дед. Кажется, добилась всего, чего хотела, но по пути растеряла всех родных. У меня нет ни друзей, ни приятелей, а теперь нет и бабушки.

– А парень у тебя есть?

– Мужчина в этой квартире бывает только один – мой руководитель проекта. Он был знаком с бабушкой. Я раньше ездила в его бюро. Он помог мне с похоронами, а теперь приезжает сюда. Остались пару консультаций. Я вас обязательно познакомлю. Ему тридцать восемь лет, знакомы мы с марта. Строгий, дотошный, требовательный, но справедливый.

– Соня, у вас с ним любовь?

– Скорее симпатия или благодарность. Он нравится мне как человек. Смерть бабушки нас сблизила. Это тот случай, когда инициатива не наказуема. Много бы я сумела сделать вдвоём с соседкой и без денег? А его и просить о помощи не понадобилось. Всё сам организовал и денег не взял.

– Деньги мы ему вернём, не переживай. Ты ремонт в квартире сделай и начни новую жизнь с любимой работой и обновлённым жилищем. Здесь пять тысяч евро. В переводе на рубли на ремонт хватит. Конверт убери, и поедем на кладбище. На обратном пути заедем в ресторан пообедаем. Можешь пригласить руководителя, познакомишь меня с ним, раз уж я нарушил на сегодня твои планы. Потом можем проехаться за нарядом. Вернёшься к своей работе, а я пройдусь по боевым местам. А с завтрашнего дня я занимаюсь хозяйством, а ты проектом.

– Хорошо. Я только позвоню и предупрежу, что занята целый день и нахожусь вне дома. – Антон Викторович, ко мне дед прилетел из Германии. Сейчас мы едем на кладбище, обедаем в ресторане. Вы не составите нам компанию в обеденный перерыв?

– Передай деду, что я через полчаса заеду и поеду с вами. Не упрямься. Так будет правильно.

– Дед, сидим и ждём. Карету подадут через полчаса.

– А говоришь, симпатия. Стал бы он для чужого немецкого деда таксистом? Не смущайся. Иногда уважение стоит гораздо больше любви.

Антон познакомился с Андреем Ивановичем, поехали сразу на кладбище, потом в ресторан и он вернулся к работе. А дед повёз внучку покупать наряд. После долгого выбора и примерки, купили летний брючный костюм нежно-голубого цвета. Прямые брюки и классический пиджак сделали Соню элегантной. Обувь выбиралась долго. Туфли на невысоком каблуке очаровали, но смущало то, что она никогда не носила обувь на каблуке и считала её неудобной. А вот в белые слипоны она «влюбилась». Одни были с вязаным верхом, вторые на танкетке с ажурными вставками. Дед, наблюдая эту «борьбу», тихо сказал продавцу:

– Упаковывайте три коробки. Дальше мы дома определимся.

– Будете делать возврат?

– Будем носить по очереди. Обувь, удобная для её хозяина, никогда не выйдет из моды. К каблуку можно привыкнуть, а нет, можно переобуться.

Андрей Иванович на два дня оказался на хозяйстве. Он не нарушал тишины, не мешал и не отвлекал внучку. Сам шёл в магазин, готовил обед и ужин, гулял в одиночестве по знакомым и незнакомым местам и знал, что в свой перерыв Соня обязательно поест его блюдо. Он был свидетелем разговора и небольшого спора Антона и Сони. Целый день они обсуждали, доказывали, убеждали друг друга, пока Антон не сказал:

– Вот такой упёртой и принципиальной ты должна быть не только в профессии, но и в жизни. У тебя должен быть свой взгляд на вещи, своё мнение. Уяснила, Ларина? Теперь на два дня забудь о проекте и займись дедом. – Андрей Иванович, вы слышите, о чём я говорю?

– Вы так шумите, что и соседи в курсе ваших дел. Мысль здравая и своевременная. Завтра с утра выспится, а потом поведу её за руку на прогулку как в детстве.

– Я приеду за вами тринадцатого в десять часов. Не волнуйся, у тебя всё получится. Пока.

– Подожди, Антон. Я зря на кухне полдня пыхтел? Ужинать пора.

Два дня дед провёл в компании внучки. Они завтракали и выбирались в парк или на реку и говорили о том времени, когда жили одной семьёй. Дед рассказал о причинах своего развода с бабушкой, и Соне показалось, что он раскаивается в поступке. Она рассказала о трагедии с мамой и отчимом, об усыновлении брата, о школьных и студенческих годах.

– Соня, надумаешь навестить меня, позвони и я сделаю тебе вызов на гостевую визу. Никто не знает, сколько мне отведено, но приехать я сам вряд ли смогу. Живи сердцем, девочка моя. Перестань обращать внимание на то, кто что скажет и подумает. Нравится тебе Антон – живи.

– Ты меня благословляешь? – улыбнулась она.

– Я тебе советую. Жизнь должна идти, а не проходить мимо. Учись радоваться малому, ставь реальные цели и достигай их. Выползай из своей раковины, попробуй доверять людям. Поверь, на свете больше хороших людей, чем плохих. Не бойся ошибаться. Куда в нашей жизни без ошибок, но умей признавать их и исправлять вовремя, пока это возможно.

Ветров, заехав за Соней и её дедом, был приятно удивлён её преображению. Светлый брючный костюм, туфли на каблуке, красиво уложенные волосы и лёгкий макияж делали девушку совершенно другой. Она стала выше, стройнее, загадочнее.

– Ты очаровательна, Ларина! Вперёд к победе!

Дед слушал выступление внучки и гордился, хотя его заслуги в этом не было. «Да, не сделай я в своей жизни ошибки, всё могло сложиться иначе». После защиты проекта, втроём они посетили ресторан и отметили это событие. Пользуясь отсутствием Сони за столом, дед решил поговорить с Антоном. Другого случая могло и не представится.

– Антон, я хотя и стар, но не глуп. Ты увлечён моей внучкой. Возможно, это временно, но не давай ей повода ещё больше разочаровываться в людях. Какими бы не были ваши отношения, не обижай её. Если расстанетесь, сделай это мирно и твоя совесть будет спать спокойно. А пока вы вместе, сделай так, чтобы она поверила в себя. В двадцать два года жить в плену у своих страхов и неуверенности – неправильно. Я сегодня смотрел на неё и видел в ней свою дочь Ольгу. Вот у кого был характер кремень. Соня в детстве была не просто решительной и бесстрашной, а как говорила мать «сорвиголова». Она была целеустремлённой, мечтательной девочкой, занималась музыкой и рисованием. Как же смерть матери и травля в лицее сломали мою внучку. Ты знаешь, что она рисовала портреты прохожих в парке? Думаешь, от хорошей жизни? Я не знаю чем и как ей помочь. Сегодня её день, а в душе у неё нет праздника, – Андрей Иванович смахнул непрошеную слезу. – Улетаю ночным рейсом туда, а часть души оставляю здесь. Уважь старика, запиши мне свой номер. Я не буду часто надоедать, но хочу от тебя слышать, как живётся моей внучке. Ну а не ответишь, значит, так тому и быть.

– Андрей Иванович, не переживайте, я обязательно отвечу и никогда не обижу Соню. Она замечательная. А с её странностями и страхами мы справимся. Лишнего не обещаю, здесь многое зависит от неё.

Соня тепло простилась с дедом и проводила его до такси около десяти вечера, взяв с него слово, что он позвонит, как только приземлиться в Германии. «Такой важный для меня день подходит к концу. Бабушка бы порадовалась и обязательно испекла пирог», – думала она, стоя у окна кухни, когда прозвенел входной звонок. На площадке стоял Антон, в руках которого был пакет и коробка с тортом.

– Ты почему вернулся? Я думала ты заедешь завтра.

– Праздник сегодня. Зачем его откладывать на потом. Я скучал, а визит деда заставил меня сидеть дома, – говорил он, проходя в кухню. – Сонь, а ведь он обо всём догадался.

– Почему догадался? Он прямо мне об этом сказал. Советовал не обращать внимания на окружающих и жить сердцем.

– И что ты ответила?

– Скромно промолчала.

– А что скажешь мне? Я теперь тебе по существу и не нужен.

– Ты думаешь, моё отношение к тебе ограничивается только благодарностью за помощь и внимание?

– Я не хочу так думать. Я хочу, чтобы наши отношения продолжились и перешли на новый уровень, но есть одно «но». Сонь, я больше официально не женюсь и ты должна об этом знать.

– Какими ты видишь наши отношения?

– Доверительными. Попробуем жить вместе, а если что-то не устроит – разъедемся. Для начала поедем куда-нибудь на пару недель, когда получишь диплом, – он внимательно посмотрел ей в глаза. – Можно поехать в Турцию, Эмираты. Там безвизовый режим. А работать пойдёшь в бюро?

– Я не могу поехать, Антон. У меня заграничного паспорта

никогда не было. Твоё предложение о работе очень своевременное. Правда, я хотела заняться ремонтом в квартире. Дед оставил мне пять тысяч евро именно на эту цель. Не сердись, но я не готова с тобой ехать.

– Почему? Я тебе совсем не нравлюсь?

– Ты мне больше чем нравишься. Только чувствую я это здесь, на своей территории. Ты видел меня сегодня в ресторане? Как я тебе показалась? Единственное, чего мне хотелось, поскорее уйти.

– Да, случай запущенный, но будем над этим работать, – Ветров обнял Соню и прижал к себе. – Ставь на стол бокалы, будем пить шампанское и думать, что делать дальше, – он отпустил Соню и начал разбирать пакет. – Раз хочешь начать с ремонта, пусть будет так. У меня есть предложение. Как ты смотришь на то, чтобы продать твой проект?

– Думаешь, найдётся желающий?

– Я не думаю, я знаю. Какие-то деньги можешь вернуть. Правда, нужно время.

– Я тебя не тороплю. У тебя есть знакомые мастера? Такие, которым можно доверить ремонт. Я сама поработаю дизайнером.

– Принимается. Очень любопытно посмотреть, во что ты превратишь свою квартиру. Мне нравится твой настрой. Вот за успех этого мероприятия и будет первый тост. Сонь, ты оживаешь. – Они выпили шампанское и улыбнулись одновременно. – Ты чему улыбаешься?

– На душе так спокойно и радостно.

– Будет ещё лучше. Ты почему не хочешь идти на выпускной вечер с группой? Бабушка сшила тебе такое красивое платье. Оно должно увидеть свет. Пусть все увидят, какая ты очаровательная. Получишь пару комплиментов, и самооценка поднимется. Тебе не хочется доказать всем, что ты можешь быть другой? Хочешь, я составлю тебе компанию или доставлю до места, а потом заберу?

– А если они найдут повод посмеяться под занавес?

– У них язык не повернётся сказать что-либо другое, кроме похвалы, когда они увидят принцессу.

– Я подумаю. У меня есть время.

– Соня, позволь мне помочь тебе выбраться из кокона и стать красивой бабочкой.

– Бабочки долго не живут, – грустно усмехнулась Соня.

– А мы будем перерождаться. После выпускного вечера в университете, пойдём на вечер встречи с одноклассниками. Ты туда обязана попасть. Пусть твои обидчики лопнут от зависти, а ты, сможешь поставить жирный крест на плохом прошлом, больше не будешь оглядываться назад.

– Ты решил меня перевоспитать?

– С воспитанием у тебя всё в порядке. Ты не уверена в себе, отсюда и все комплексы. Тебе внушили, что ты хуже других, и ты в это поверила. Посмотри на себя со стороны. Хорошая фигура, нормальный рост и вес, приятное лицо – что тебя смущает? У тебя не было дорогих вещей, их и сейчас нет. Но кто об этом знает? Ты наденешь бабушкино платье, новые туфли и будешь самой очаровательной. Вспомни, как тебя встретили на защите.

– Для некоторых это был шок. Столько удивления в глазах. Я, пожалуй, прислушаюсь к твоему совету.

–За успех нашего эксперимента, – он поднял свой бокал. – Я решу завтра вопрос с мастерами, а ты займись дизайном. Есть одно «но». Чем ты займешься на время ремонта, и где будешь жить это время? Если нет паспорта, и мы не можем поехать за границу, а на наше южное побережье могут быть проблемы с билетами, можно отправиться куда-нибудь на базу отдыха здесь. Как ты на это смотришь?

– Положительно. Но ты можешь поехать на море один, как планировал, а я соображу, что мне делать с бригадой. В конце концов, у меня три комнаты и они не станут работать в них одновременно.

– Без тебя я не полечу и не поеду. Поздно уже. Пора отдыхать. Завтра продолжим. Сонь, ты так и не ответила, согласна ли ты на работу в бюро?

– Ты считаешь это удобным? Если ты собираешься переехать, мы будем жить и работать вместе?

– А что тебя смущает? Просто в бюро будешь называть меня Антон Викторович. Для меня это тоже непривычно, но мы справимся. Многие пары работают в одном месте и ничего.

– Ничего хорошего, думаю, не будет. Все будут считать, что ты делаешь мне поблажки, меньше требуешь, меньше загружаешь.

–Хорошо. Давай попробуем поработать, а о личной жизни не распространяться. Такой вариант тебя устроит? Все знают, что я был руководителем твоего проекта, и вопросов о трудоустройстве перспективного кадра не возникнет. А дальше посмотрим. С чего-то нужно начинать. Если не понравится или найдёшь место лучше, сделаешь выбор сама.

– Антон, а что соседи скажут, когда мы начнём ремонт? Бабушка месяц назад умерла. Как-то не вовремя.

– А они вещи Надежды Степановны не поторопились вынести через девять дней? Тебе дед что сказал? Начинай новую жизнь с ремонта. Сонь, ты не обижайся, но знаешь, в чём твоя проблема и большой недостаток? В том, что ты думаешь не о себе, а о том, что подумают о тебе окружающие. Какая тебе разница, что подумает соседка застав меня в твоей квартире? Она может придумывать, домысливать каждый раз что-то новое, а у тебя чувство вины, стыда. Чего стыдиться? Мы взрослые люди и сами решаем, как нам жить, а она для нас просто соседка. Нельзя быть для всех хорошей. Хватит оглядываться на то, что скажут и подумают. Тебе какое дело до их мнения? Ты у себя одна и жизнь твоя. Ты должна жить так, как работаешь, с азартом. Будь, Соня, как погода. Ей всё равно, нравится она кому-то или нет.

Антон нашёл знакомых специалистов по ремонту, Соня сделала эскизы. Мастер взглянул на них и понял, что имеет дело с профессионалом. Составил целый список материалов, посчитал примерное количество и назвал приблизительную сумму.

– Я не могу сказать точнее, но хочу выслушать предпочтения.

– Начните с кухни или комнаты. Ремонт в комнате займёт больше времени из-за ярусного потолка, а кухня более затратная. Холодильник, вытяжка, плита и стиральная машина пусть будут бюджетными. Семья у нас небольшая, а лишних денег нет. До окончания ремонта мы, думаю, ещё встретимся. Двери я выбрала вот эти. Мне хочется, чтобы вся квартира была в светлых тонах, а вам, при выборе материалов, будет проще определиться, если не будет конкретики. Просто придерживайтесь эскизов. На обороте каждого я сделала пометки. Да, всё что нам понадобится, я вынесла на лоджию, а остальное можно вывозить. Мы освободим квартиру в выходной. Материалы можете завозить заранее. Держите, здесь мой номер телефона и телефон сантехника. Будет возможность, пусть поставит счётчик воды. Будут вопросы или проблемы – звоните в любое время.

Вечером Соня доложила о приходе мастера и о своих опасениях.

– Антон, а если капиталов деда не хватит, что мы будем делать?

– Ты хорошо рисуешь. Начнешь рисовать купюры.

– Я серьёзно.

– А если серьёзно, мы не только сделаем ремонт, но и купим новую мебель. Доверься мне. Проще было бы перевезти тебя к себе, но ты сама сказала, что чувствуешь себя на своей территории увереннее и свободнее, а для меня это важно. Завтра выпускной вечер. Ты готова?

Двадцатого июня Антон привёз Софью в университет и оказался прав. Девушка вместе с дипломом об окончании учёбы и получении профессии архитектора, получила массу комплиментов. Как-то сразу нашлись друзья-товарищи, которые интересовались, где она планирует работать, откуда такой красивый наряд и почему её привёз сам Ветров.

– Мы с некоторых пор дружим, а платье – прямо из Милана, – просто ответила она и разговорилась с деканом. Через час «посиделок» в ресторане она собралась уходить.

– Ты с ума сошла? Всё только начинается. Ты многое можешь потерять.

– Спасибо, ребята. Всё, что мне было нужно, я уже нашла, – улыбнулась она. – Была рада вас увидеть. Планируйте встречу лет через десять, я обязательно приду. У Антона Викторовича своих дел много, мне ехать общественным транспортом будет неудобно, а на такси ещё нужно заработать. Удачи вам всем!

– Ты довольна? – Ветров смотрел на неё и улыбался.

– Очень!

– Теперь поняла, что внутренний настрой играет не меньшую роль, чем внешний наряд? – спрашивал он, выруливая со стоянки. – Ты никогда не зависела от этих людей, не дружила, но почему-то решила, что они особенные. Сегодня ты эту разницу заметила? Да, они весёлые, нарядные, но тебя это не задело – ты была не хуже, если не лучше. Считай, что первый экзамен ты сдала. Завтра замахнёмся на второй, а сегодня едем праздновать ко мне…

Софья вышла из дому во вчерашнем наряде, лишь сменив причёску, около шести часов вечера. От дома до лицея, где собирались одноклассники, было пять-семь минут пешком. После сбора в классе, они должны были ехать в ресторан. Она ещё днём купила цветы и конфеты для классного руководителя и поднялась сразу в учительскую.

– Всем доброго дня, – сказала она, заметив кроме Зои Викторовны двух своих одноклассниц. – Это вам, – она протянула цветы и пакет учительнице.

– Спасибо, Соня.

– Ларина? Я бы тебя не узнала, встретив на улице.

– Я так плохо выгляжу? – улыбнулась Соня, и это поразило присутствующих ещё больше чем наряд.

– Ты откуда такая красивая?

– Прямиком из своей квартиры. Вчера получила диплом архитектора.

– Как живёшь, Соня? Как бабушка?

– Бабушка умерла, не успев порадоваться, а дед прилетал из Германии. Улетел неделю назад. У меня всё в порядке, Зоя Викторовна. Как наши ребята? Что о них слышно?

– Кого-то сама увидишь, о ком-то расскажут. Пойдём в класс, а уж потом в ресторан.

– В ресторан я не могу. У меня вечерний рейс на Москву, а дальше Милан и Ницца. Как-то нужно отметить окончание университета. В следующий раз выберусь только в отпуске, через год. – Соня лгала и не краснела. Она видела лица двух подруг, которые пять лет назад обижали её, унижали и отвешивали оплеухи. Это с их подачи Котов приставал к ней с непристойными предложениями, а потом бежал следом.

Они вошли в класс, откуда раздавался смех. Шепелев сидел за учительским столом, что-то рассказывал, вызывая смех остальных. При появлении учителя и трёх одноклассниц, притихли и смотрели исключительно на Соню. Они ещё в одиннадцатом классе поняли, что она умная, симпатичная девушка, но стадное чувство прошлых лет брало верх. Один против всех и все на одного. Теперь перед ними стоял не затравленный зверёк, а элегантная девушка с высоко поднятой головой, с улыбкой на лице, которая была ей так несвойственна.

– Всем привет! Давно не виделись. Решила посмотреть какие вы теперь. Шепелев, ты не взрослеешь. Как твои дела? Ты стал адвокатом? – она прошла по классу и села за парту.

– Увы. После армии работаю в милиции.

– А как Наташа, Аня, Света? Где они сейчас? – спрашивая, она старалась не встречаться глазами с Котовым.

– Наташка сейчас в декретном отпуске. Мы учились с ней вместе. В прошлом году получили степень бакалавра, – ответил Гаврилов. – Анька в Москву укатила, а Сашка предпочла Север. Ты сама как? Отлично выглядишь.

– Спасибо. Вчера получила диплом архитектора.

– Ларина, а ты мне портрет так и не нарисовала, хотя обещала.

– Кузьмин, у тебя ранний склероз. Ничего я тебе не обещала. Чего не скажешь, когда ты грозишься испортить стенгазету? – Зоя Викторовна, у вас есть лист бумаги и ручка? Я ему сейчас такой портрет изображу, любой комикс позавидует. Садись, натурщик. –

Прошли минут пять-семь, и Соня вручила ему эскиз. – Похож?

– Вылитый!

– Олег, а ты чего молчишь? Не рад меня видеть? – она смотрела на него в упор, и он не выдержал взгляда, отвёл глаза в сторону.

– Что вспоминать старое? Молод был, глуп и пьян. Приходил в больницу, хотел извиниться, только ты не хотела меня видеть. Сонь, я, правда, был дураком. Прости меня.

– Оставим прошлое в прошлом. Скажите мне честно: чем я вас не устраивала? Почему именно я стала для вас объектом травли? Чем я была хуже Марины или Светы? Тем, что росла без родителей и одевалась скромно? – Соня переводила взгляд с одного на другого и понимала, что «раскаиваются» не все.

– Да они и были инициаторами, – в сердцах сказал Гаврилов. – Изображали из себя крутых атаманш за деньги родителей.

– Заткнись! – зло сказала Марина Орлова.

– А вы значит, без мозгов, и думали той головой, что ниже пояса? Сексуальная неудовлетворённость многое меняем в голове. Я проучилась с вами семь лет, и пять из них вспоминаю с улыбкой, а вот десятый и одиннадцатый класс пытаюсь забыть. Я не держу на вас зла. Нужно прощать и отпускать прошлое. Удачи вам всем. Прощайте, – она шла к выходу и спиной слышала диалог:

– Чёрт возьми! Всё настроение испортила.

– Она сказала правду. Именно это тебя и бесит, – Котов догнал Соню. – Ларина, постой. Ты, действительно, не держишь на меня зла? Почему ты не стала писать заявление, не отправила меня за решётку?

– Твойотец не говорил тебе о своём визите ко мне?

– Нет. Он сказал, чтобы я решал сам свои проблемы.

– Он был у меня и предложил сделку: либо я беру деньги и никуда не обращаюсь, либо обращаюсь, но жизнь моя резко изменится. Понимаешь, о чём я? Я выбрала первое, хотя деньги были небольшие. Мне не хотелось добавлять себе проблему к уже существующим, да и ты был не безнадёжным поддонком.

– Сонь, это мой номер. Возможно, когда-нибудь понадобится.

Соня возвращалась домой, и ей не хотелось думать ни о чём. На душе было спокойно. Она закрыла последнюю страницу своей прошлой жизни. «Начнём «писать» новый роман из жизни Софьи Лариной. Я обязательно научусь верить в себя, буду решительной, общительной и очень счастливой», – подвела она итог, входя в подъезд.

– Ты почему так рано? – недоумевал Антон, ожидая её в квартире.

– Знаешь, я поняла, что дороги наши разошлись ещё пять лет назад, и эта встреча ничего не меняла. Хотя, Олег Котов извинился публично. Мы даже перекинулись парой фраз. Ты оказался прав, и меня встретили ни то с удивлением, ни то с изумлением. Видимо, они и не догадывались, что после всего я вообще когда-нибудь появлюсь на их горизонте. А потом я солгала, что у меня вечерний рейс на Москву, а дальше Милан и Ницца. Почему Италия, а не Бали, я не знаю. Как-то у меня с экспромтом туго. Ты ужинал?

– У меня есть предложение гораздо заманчивее ужина. Ты в этом платье похожа на принцессу. Позволь стать твоим фаворитом, – расстёгивая молнию платья и опуская его с плеч, тихо говорил Антон. – Так ты выглядишь проще и сексуальнее. Он развернул Соню к себе лицом, посмотрел ей в глаза и поцеловал. Поцелуй был нежный и продолжительный. Потом она лишилась части белья, была поднята на руки и бережно уложена на диван…

Глава 4

Утром, ещё раз осмотрев квартиру, оставляемую для ремонта, Соня собрала в сумку свои вещи, позвонила мастеру по ремонту, имя которого было Руслан, и они с Антоном поехали в его квартиру. По дороге заехали, подписали договор на ремонт и вручили мастеру деньги.

Квартира Антона, точнее его предков, находилась в центре на Красном проспекте. Это было старое здание довоенной постройки в шесть этажей. Поднявшись на третий этаж, Соня растерялась. Три комнаты, просторная кухня и большой отдельный санузел. Высокие потолки, паркет, ковры на полу и картины на стенах, старинная мебель, которую она видела только в кино.

– Ты здесь живёшь или проводишь экскурсии? Это же музей!

– Как-то рука не поднимается что-то переделывать, что-то продавать и делать ремонт. Здесь прошла моя жизнь. Здесь я родился и прожил тридцать восемь лет.

– Тогда я не понимаю, почему ты хочешь переехать и всё это бросить? Такую квартиру сдавать опасно, как и оставлять без присмотра. Возможно, я ничего не понимаю в коврах и мебели, но эти картины могут продать за приличные деньги. Это ни копии, Антон, – говорила Соня, обходя квартиру. – Ты переезжаешь, чтобы было ближе к бюро?

– У меня машина под задницей, и ехать на работу десять минут или двадцать роли не играет. Я хочу быть рядом с тобой.

Это моё прошлое, а ты моё настоящее. Я хочу жить настоящим. История этой квартиры идёт издалека, но особого счастья она не принесла никому из жильцов. Пойдём, я напою тебя кофе с плюшками и расскажу в общих чертах всё, что знал сам. – Он включил чайник и достал из холодильника набор пирожных. – Они куплены вчера в кондитерской. Она здесь рядом. Хочешь, принесу тебе чашку, из которой могла пить барыня? – он слегка улыбнулся, вышел и вернулся с чашкой и блюдцем из тонкого фарфора с волнистыми краями и необычной формы. Ополоснув их под краном и вытерев салфеткой, он поставил пару перед Соней. – На них клеймо и дата 1911. А вот кофе у меня растворимый, хотя и хороший.

– Не волнуйся. Из меня знаток кофе никакой. Я чувствую только запах и вкус пережарки, но, ни в сорте кофе, ни в способе его приготовления не разбираюсь. Сахар у тебя есть? Я пью сладкий кофе даже со сладким. Рассказывай, мне не терпится услышать историю твоей семьи.

– Мой прадед родился в прошлом веке в девяносто пятом году, жил с семьёй в Москве и начал династию врачей. Дед родился после революции в двадцатом, женился на однокурснице, а в сорок втором ушёл на фронт, прадед работал в военном госпитале вместе с женой. Часто перевозил эшелоном раненых. Во время бомбёжки моя прабабушка погибла. Отец мой родился в сорок третьем. После войны, в пятидесятом году, прадед со своим сыном, снохой и внуком переезжают сюда поднимать и развивать медицину. Ему в то время было пятьдесят пять, деду и бабушке по тридцать. Три доктора, из них два фронтовика получают эту квартиру. Мой отец тоже женился на своей однокурснице после мединститута, и в семидесятом на свет появился я. Как видишь, семья у меня была интеллигентная. Прадед не дождался правнука, но очень гордился сыном и внуком. Отец умер, когда мне исполнилось всего десять лет. Как говорится, сгорел на работе. Через пять лет ушла бабушка в шестьдесят пять. Остались мы втроём. Дед не настаивал, чтобы я стал обязательно врачом и часто говорил: «Найди своё, Тоша. Делай то, что тебе нравится. Да, доктор – это благородно, но для этого нужно призвание, а не семейное продолжение. Я вижу, как ты жалеешь мать, которая приходит со смены уставшей. Вряд ли тебя это вдохновляет, скорее, раздражает», – Антон грустно улыбнулся и продолжал: – Он одобрил мой выбор в архитектурный институт, зная, что я неплохо рисую. Я окончил институт, женился и уже год работал, когда он мне сделал своеобразный подарок. Года два назад началась приватизация, он купил помещение бывшего ателье в жилом доме на первом этаже. Парадный вход был с улицы. Там даже стоянка сохранилась. Ты сама всё видела. Думаю, он продал часть этого самого имущества, – он обвёл квартиру глазами. – Возможно, было ещё что-то. На свадьбе он подарил моей невесте колье далеко не советского производства.

– Помещение бюро тебе досталось от деда?

– Да. Передавая бумаги на собственность, он хотел перевести всё в шутку и сказал: – «Когда-нибудь, Тоша, ты займёшься своим делом, а в память обо мне повесишь мой портрет в кабинете». Дед через год умер. Помещение я долго сдавал, чтобы налог платить и не нести расходов. Когда развёлся с женой, взял кредит и занялся делом. Второй раз женился уже после смерти мамы, а через год развёлся. Пусть просьба деда была и несерьёзной, но восемь лет в моём кабинете висит его портрет. У всех президент, а у меня дед.

– Если тебе жаль расставаться с вещами, сохрани часть, а всё остальное продай, подари, обменяй. Придумай дизайн, сделай ремонт или продай всё оптом и купи то, что понравится. Антон, дом живой и он требует ухода. Одной уборкой здесь не обойтись. Ты думаешь, если бы ни деньги деда, я не задумывалась о ремонте своей квартиры. Да, возможно это было чуть позже и не с таким размахом, но приступив к работе, я обязательно привела бы её в порядок. А ещё ты сказал, что она не принесла никому счастья. Может, не стоит за неё держаться, если это так?

– Я подумаю, а пока моя квартира на сигнализации и здесь очень бдительные соседи. Давай подумаем о том, что нам нужно взять с собой на отдых.

Утром Соня и Антон выехали на базу отдыха, которая находилась в сорока километрах от города. Со слов Антона, база работала третий год, но особой популярностью не пользовалась из-за цены, хотя место было красивое, условия проживания хорошие, а кухня домашняя. Соня собственными глазами увидела среди леса ряд бревенчатых домиков на «курьих ножках» и тремя ступенями. Домик был рассчитан на двух-трёх отдыхающих. Комната с одним большим окном квадратов двенадцать. Свой санузел с душем. Одна широкая кровать, маленький холодильник, на котором стоял электрический чайник, откидной стол, два табурета и встроенный шкаф. На окне с одной стороны сетка от комаров, с другой были жалюзи. Рядом находился домик проще и больше, а рядом был навес с десятком столиков и скамеек. Это была кухня и столовая с обедами по принципу шведского стола. До озера, которое многие считали целебным, было метров триста. Оно находилось как бы в низине, а от берега до ближайших деревьев метров пятьдесят. На берегу стояли пляжные «грибочки» и лежаки.

Уже после первых суток Антон и Соня поняли, что это место можно было назвать тихим только ранним утром и поздно ночью. Не было ни драк, ни пьяных разборок, но отдыхали активно, весело и шумно, расходясь только после полуночи. Они не примкнули ни к одной компании и отдыхали вдвоём, хотя могли сыграть партию в волейбол или попробовать себя в большом теннисе. После завтрака они шли к озеру и, как-то само собой, Соня перестала бояться воды. Она опасалась и плавала недалеко от берега, но паники не было. Рядом был Антон. До полудня загорали, обедали, после чего либо гуляли по лесу, либо отдыхали в домике. Правда, чаще отдыхала Соня, а Антон работал и каждый день звонил в бюро. По вечерам, сидя на ступенях, выпивали по бокалу вина, глядя на звёзды, и вели непринуждённые беседы. Так было и на этот раз.

– Ты хочешь о чём-то спросить?

– Хочу и давно, но не решаюсь. Почему я, Антон?

– Это пришло не сразу. Декан просил быть руководителем твоего проекта. Это было против моих правил, но я согласился. Ты помнишь наше знакомство? Я не знал, как к тебе подойти, чтобы с одной стороны оценить твои знания, а с другой помочь, поэтому я поговорил с бабушкой за твоей спиной. Я должен был понять, почему ты дома одна, а вне дома другая. Это мог заметить даже слепой. Ну а дальше ты знаешь, – он поцеловал её в лоб, приобняв за плечи. – У меня кроме двух жён были женщины, но, ни к одной меня так не тянуло. Это нельзя назвать страстью. Страсть – это порыв, а мне хочется находиться с тобой рядом постоянно. Может, я влюбился? – он крепче прижал Соню к себе.

– Ты чувствуешь свою вину в разводах?

– В разрыве всегда виноваты двое. С Ольгой мы прожили пять лет, не ссорились, но после третьего выкидыша, она собрала вещи и ушла. Через год вышла замуж, а лет через пять я встретил её с маленькой девочкой. Сказала, что дочка. Возможно, всё дело было во мне. У меня отрицательный резус крови. Второй раз я женился на женщине с ребёнком три года назад, а через год мы развелись. У Риты есть сын, тогда ему было четырнадцать, и он считал меня денежным мешком. Я пытался найти с ним общий язык, но не получилось. Видишь ли, я сам рос без отца с десяти лет, но у меня и мысли не было выдать маму замуж лишь для того, чтобы исполнять мои прихоти. Ленивый, избалованный мальчишка становился на глазах неуправляемым. Пропускал уроки, хамил и мне и матери, ставил условия, требовал для себя одно, другое. Я думал это протест. Вначале терпел, пытался достучаться своим примером, не поучая и воспитывая. Последней каплей для меня стал случайно услышанный разговор. Я поехал на квартиру Риты, которую она сдавала, поговорил с арендаторами и нашёл им хороший вариант. В выходной предупредил, что они к моей квартире обедают в последний раз и уже к вечеру съезжают в свою квартиру. Была истерика, были упрёки и оскорбления. Я вручил им ключи, деньги от квартирантов за неполный месяц и вызвал такси. Дверные замки заменили, квартиру поставили на сигнализацию. Я не считал материальный ущерб, хотя он был, и подал на развод.

– А бюро у тебя большое?

– Два архитектора, два инженера, два конструктора, бухгалтер и юрист. Ты будешь девятой.

– У тебя были романы с подчиненными?

– Была короткая связь с бухгалтером. Ей сейчас лет сорок. Я слегка нарушил её планы и женился второй раз на её подруге. Надо бы заменить её, но у меня нет, ни кандидатуры, ни особой причины её уволить. Ещё есть вопросы?

– Вопросов больше нет.

– Идём спать. Засиделись мы с тобой.

Ремонт в квартире Сони длился месяц, и ещё две недели она прожила в квартире Антона. Пришлось привыкать к тому, где что лежит и стоит. Ветров, по заказу временной хозяйки, привозил продукты сам, и проблем с приготовлением пищи не было. Он отказался временно от услуг домработницы, чтобы не смущать Соню, которая взялась за уборку самостоятельно. Единственное, что её напрягало, была боязнь нарушить порядок вещей или что-нибудь разбить.

В конце июля Руслан сам позвонил и пригласил принять выполненные работы. Соня приехала маршруткой, а Антон заехал после работы. Её «встретили» новая металлическая дверь и кнопка звонка. Войдя в квартиру, испытала ни то радость, ни то гордость. Здесь было очень уютно, светло и современно. Именно так, как ей это представлялось. Светлые двери с вставками из матового стекла с рисунком, полы из ламината и плитки, натяжные потолки с точечными светильниками и крашеные стены. Кухня была мечтой любой хозяйки с новым холодильником, плитой и вытяжкой, а санузел стал как будто больше. Светлые тона в отделке и зеркала придавали простор.

– Что скажите, Софья?

– У меня нет слов, Руслан. Чья идея была приобрести мебель, и кто за это будет платить? – задала она вопрос, уже зная ответ.

– Идея моя, – чуть смутился Антон. – Мы и сантехнику заменили, но ванную оставили

– Здесь чеки и гарантии на плиту, холодильник, вытяжку и двух кондиционеров. Вы как-то упустили их из виду. Один в комнате, второй в спальне. Вас всё устраивает?

– Как сам считаешь, чего здесь не хватает?

– Хозяйки! – улыбнулся Руслан. – Если претензий нет, вы мне акт подпишите, он протянул бумаги. – Вам в первую очередь понадобятся шторы или жалюзи – этаж первый. Да, держите комплекты ключей от новых дверей. Будут вопросы или замечания – звоните. Удачи вам!

– Постой! А расчет?

– Вы мне ничего не должны. Обращайтесь с этим к Антону Викторовичу. До свидания.

До первого августа Антон уезжал на работу, а Соня оставалась на хозяйстве. Так как «капиталы» немецкого деда остались, первым делом она купила вещи и обувь на работу, делая это в отсутствии Антона. За неделю она разобралась с вещами на лоджии. Её спальня превратилась в кабинет, кроме компьютерного стола и кресла, здесь стояли два стеллажа с книгами и небольшой диван.

Вещи и обувь на работу она купила удобные, деловые и недорогие. Она была уверена, что коллеги ходят на работу, а не на праздник. За два дня до выхода на работу обратилась к Антону.

– Антон, расскажи мне о работе в бюро. Чем вы занимаетесь? Какие у вас внутренние правила? Как живётся в коллективе?

– Всем, душа моя. Делаем всё для строительства от эскиза до рабочей документации, берёмся за дизайн уже существующих помещений, контролируем процесс исполнения до передачи заказчику. Поработаешь полгода помощником архитектора, т.е. меня, войдёшь в курс дела, сама познакомишься с нашей «кухней», а потом будешь работать самостоятельно. Если не понравится или найдёшь что-то лучше, я держать не стану. У нас бюро – ООО. Я руководитель и основной инвестор. В 2005 года, когда дела пошли в гору, принял решение: тот, кто проработал со мной более пяти лет, получают пять процентов доли. Это стимулирует. За восемь лет штат только вырос с трёх человек до семи. Все работают по трудовому договору на три года, и только юрист у нас на особом положении.

– Как-то мне немного волнительно.

– Так было бы в любом месте. Ты только начинаешь свою трудовую деятельность. У нас работают взрослые и приличные мужчины моего возраста. Они помогут и подскажут, а ты не стесняйся спрашивать. Проблемы могут быть только с Вероникой, но ты делай скидку на одиночество и возраст, и не бойся дать отпор. Без грубости, но и без слёз. Держись Татьяны, она у нас проектировщик и тебе с ней работать. А Ника у нас заведует бухгалтерией и работает полдня. Всё будет нормально, да и я рядом, – Антон обнял её и поцеловал. – Главное, держись естественно. Гонора и самовлюблённости в тебе нет, а волнение быстро пройдёт.

– Можно, я буду ездить на работу, и возвращаться домой маршруткой?

– Боишься разговоров?

– Пусть пройдёт какое-то время. Коллеги узнают меня лучше. Мне хочется, чтобы меня воспринимали как архитектора, а не как твою подружку, которую ты пристроил по личным соображениям.

– Разве такое можно долго скрывать? Кто-то догадается, кто-то увидит. Ты заменила слово «любовница» словом «подружка». Я бы до этого не догадался, – он усмехнулся. – Хорошо, но только до непогоды. Пойдут дожди и к чёрту всю конспирацию.

Первого августа Ветров привёз Соню к бюро, где она уже была и видела эту вывеску, приходя сюда на консультацию. Яркие буквы на фоне северного сияния читались как «Северный ветер», ниже была надпись на английском: North wind. Антон Ветров представил Софью коллективу бюро.

– Я был руководителем проекта Софьи Лариной. С ним вы позже можете ознакомиться и сделать свои выводы. Девушка она умная, ответственная и инициативная. Поработает полгода моим помощником, а дальше посмотрим. – Татьяна, помоги разобраться Соне, где что и введи в курс дела по работе.

Помещение бюро было просторным и светлым. Три ряда столов по три в каждом расположились от окон до капитальной стены. Вдоль стены стояли неглубокие низкие шкафы, а всю стену украшали фотографии, видимо построенных по проектам бюро, зданий. За капитальной стеной расположился кабинет Ветрова и небольшая переговорная комната, перегородки и двери, которых были из стекла. Ближе к выходу бытовая комната с гардеробом для сотрудников и санузел. В бытовой комнате можно было выпить кофе, чай, или перекусить в обеденный перерыв.

– Уже на второй день после выходных, Соня «столкнулась» с Вероникой. Получив задание от Ветрова, она подошла к своему столу, но не успела присесть.

– Соня, принеси мне кофе. Я пью без сахара, – сидя в кресле, сказала Вероника, заканчивающая с маникюром.

– У каждого свои вкусы и предпочтения, а я люблю сладкое, – Соня положила бумаги на край стола, присела в кресло и слегка улыбнулась Нике. – Сделайте так, как любите, но сами. Во-первых, я хорошо запомнила правила. Кофе пьют за рабочим столом только во время аврала, а его, как я вижу, у вас нет. Во-вторых, меня приняли на работу помощником архитектора, а не лакеем.

– А ты колючая. Успокойся, это была шутка.

– Хорошо, что не признаки ревности.

– Тебя ревновать к Ветрову?

– Зачем к нему? К моей молодости. Извините.

Вечером за ужином Антон с довольной улыбкой отпустил Соне комплимент.

– Я в курсе твоего диалога с Вероникой, но боюсь это только начало необъявленной войны. Сможешь держать оборону? – он нежно поцеловал её и посмотрел в глаза. – У тебя есть на примете бухгалтер?

– Откуда? Я не общаюсь с одноклассниками, а среди одногруппников таких специалистов нет.

– А у меня есть к тебе предложение. Завтра поедем в одно место, и ты посмотришь его на предмет застройки домами по твоему проекту.

– Можно, конкретнее.

– В Заречье строят таунхаусы, и есть пустующая земля. Не знаю, кто планировал строительство, но приличный кусок остался не у дел. Если подрядчика заинтересует проект, он с заказчика не слезет. Улица с шесть или семью домами придаст стройке вид завершённого комплекса.

– Ты хочешь сказать, есть определённые ограничения?

– Участки получатся короткими, но широкими, хотя по площади займут от семи до десяти соток. Ты должна увидеть это в натуре, а я не поленюсь и пройдусь с рулеткой.

Сказано – сделано. В выходной они сделали замеры, а вернувшись в квартиру, взялись за расчеты.

– Если дома расположить фасадом к перелеску, между ними и таунхаусами посадить неширокую аллею, а дорогу проложить вдоль перелеска, соблюдая все нормы, будет прекрасно.

– Соня, твоя задача изобразить все свои предложения наглядно, чтобы это видел не только я, но и заинтересованные в этом деле люди.

Через неделю Ветров попал на приём к застройщику не с пустыми руками.

– Евгений Владимирович, я к тебе с предложением. Ты на досуге посмотри, посчитай и не отказывайся сразу, а подумай. Это предложение по Заречному. Там есть пояснительная записка с расчётами – вариант бюджетный. Не прогадаешь.

– И где ты взял такой экземпляр?

– Работа одной студентки выпускницы. Мы его доработаем с учётом всех коммуникаций, рассчитает нагрузки, если устроит.

– Ты хочешь на ней заработать?

– Почему на ней? Она работает в моём бюро. Сама она его от проектирования до строительства реализовать не сможет, а мы сделаем. Позвони, если надумаешь и согласуешь с администрацией.

Идею одобрили, и скоро бюро получило заказ, а строительство планировали начать весной. Софья работала уже третий месяц, когда Ветров привёл к ней заказчицу.

– Софья Андреевна, помогите Римме Сергеевне решить её проблему. У меня это не получается, – он закатил глаза, пока этого не видела женщина.

– Что вы мне подсовываете? Вчерашняя школьница может меня понять, а вы нет? На вашем бюро свет клином не сошёлся. Найду исполнителей грамотнее и понятливее.

– Присядьте, Римма Сергеевна. Найти вы всегда успеете, но может так случиться, что и я подойду, – негромко сказала Соня и подмигнула. – Начнём с того, зачем вам дом? Каким вы его видите и где хотите построить?

– Как зачем? Мы с мужем живём на втором этаже в старой пятиэтажке, в двухкомнатной квартире. Она в центре, а мы не так молоды и хотелось бы жить на природе. У меня остался дом от родителей. Раньше там был пригород, а сейчас город. Дом старый и в нём жить нельзя. Я оформила разрешение на снос и хочу построить свой. Будет проект, будет разрешение на строительство.

– А в чём проблема? Чем вам не нравятся те, что вам предлагали?

– Проблема в моём муже. Квартира у нас в долях и одна треть его. Как мы будем делить новый дом при разводе? Он последнее два года меня этим шантажирует. Я найду обмен – он не согласен. Три месяца живём дружно. Найду второй – та же песня. Усадила и сказала: «Квартиру продаём, строим на земле дом на два входа и разбегаемся. Согласился! Дочь с мужем на два года на север уедут, мы в их квартире и поживём, пока стройка будет идти. Но у меня условие: дом должен быть с двумя входами, но по площади по долям.

– Вы меня простите, Римма Сергеевна, а не проще построить небольшой дом для вас двоих, а в случае развода выделить ему гостевой домик, пристроенный к основному? Так будет дешевле. Или пусть стоит рядом, но отдельно. У вас есть машина? Гараж нужен?

– Машина оформлена на мужа и гараж не будет лишним.

– Можно мне посмотреть документы дома ваших родителей? Хочу посмотреть участок, на котором вы планируете строить дом. Я набросаю эскиз, а вы расскажите о числе спален, будет ли кухня совмещена с гостиной, какой должен быть санузел и котельная. Это вход, две спальни, между ними санузел, гостиная и кухня. К основному зданию мы пририсовываем пристройку для конфликтной ситуации и навес или гараж. Вариант номер два: основной дом оставляем на месте. Гараж переносим от соседей слева, и уже к нему пристраиваем гостевой домик, а сбоку или с торца решать вам. Думаю, за основу можно взять комнату студию квадратов двадцать. В случае конфликта, участок можно будет разделить вместе со строениями. А для мирного сосуществования вам достаточно будет основного дома, а в гостевом домике можете принимать гостей или сдавать. Вам большой дом ни к чему. Сейчас дети не живут с родителями, да и прислуга для уборки не будет нужна. Вы с мужем посоветуйтесь и решите. Может, появятся свои мысли и предпочтения. Только запомните одну важную вещь: по три метра от соседей и пять-шесть метров от проезжей части.

– Я это могу забрать? А как он будет смотреться снаружи?

– Можете. Когда мы определимся с вами с размерами или хотя бы с числом комнат и вариантом, я постараюсь вам его изобразить. Здесь можно фантазировать, выбирая материалы стен и тип кровли, окна и парадный вход. Даже число ступеней играет роль.

– Спасибо, я приеду после выходных.

Заканчивался две тысячи восьмой год и в бюро готовились к празднику. Корпоративных вечеринок не устраивали, но, как правило, час-полтора просиживали за столом под бокал вина или шампанского. Так поступали и в дни рождения, праздники или дни успешной сдачи проекта, покупая большой торт. За столом Антон неожиданно для всех заявил:

– Думаю, ни у кого не возникнет возражений по поводу моего отпуска в марте? Путёвку я взял на середину месяца, отсутствовать буду десять дней. Вопросы есть?

– С кем летите и куда? – Вероника посмотрела на него с вызовом.

– Летим мы с Софьей Андреевной в Эмираты. Ещё вопросы будут? Чтобы избежать всякого рода кривотолков, скажу прямо: мы живём в её квартире.

– Новость, действительно, неожиданная и требует трезвого осмысления. Правда, не знаю, кому больше повезло тебе или Соне.

Антон умел работать, умел и отдыхать. Соне иногда казалось, что ему приятнее делать подарки и сюрпризы, чем получать их самому. Он за три дня до отлёта мог прийти и сказать: «Шестого мы летим в Дубай на неделю. Днём там плюс двадцать восемь, ночью плюс восемнадцать. Понимаешь, к чему я это говорю. – Он улыбался и кружил её по комнате. Потом ставил на место, смотрел ей в глаза. – Тебе понравится». «А деньги?» – смущалась она. «Обещай мне, никогда не задавать подобных вопросов. Если сказал «летим», значит, я обо всём подумал. Вспомни старый анекдот: «Ты где деньги берёшь?» «В тумбочке». «А в тумбочке откуда?» «Жена ложит», «А жена где берёт?» «Я даю». Вот так и я – взял в тумбочке. Поездка оказалась чудесной.

Соня возвращалась с работы домой с остановки маршрутки через небольшой парк. Заканчивался апрель, и хотелось подышать свежим воздухом, пропитанным запахом распускающейся листвы. Она сразу не поняла, что оклик «Соня» касался её. В парке гуляли мамы с детьми, бабушка «пасли» внуков. Она оглянулась, и в женщине с коляской узнала свою одноклассницу Наташу Голубеву.

– Наташа? Голубева? – спросила она тихо, заметив, что малыш спит. – Наследник?

– Дочка Лиза. Я уже пятый год не Голубева, а Соколова. Видно на роду у меня написано носить птичью фамилию.

– Соколов из параллельного класса?

– Угадала. Как сама? Как бабушка? Парень есть?

– Бабушка умерла почти год назад. Я получила диплом архитектора. С некоторых пор живу с мужчиной. Почему мы раньше не встретились, живя рядом?

– Надежду Степановну жаль. А не встретились мы потому, что я жила у Соколовых. Через год после школы поженились, хотя продолжали учиться – я в финансовом колледже, а Гришка в строительном. Два с лишним года отработала и ушла в декретный отпуск. Лизе почти год. Сонь, а ты очень изменилась. Я тебя узнала только по причёске. Ты всегда что-то выдумывала. Ты вроде та, и не та. Ходишь прямо, не сутулишься. Походка летящая, а на лице улыбка. Ларина, ты молодец! Знаешь, я созваниваюсь с ребятами, и они тоже заметили в тебе перемены. Скажи, ты ещё сердишься на меня?

– Уже нет. Шесть лет прошли, и я постаралась забыть всё плохое. Сама ты ничего мне не сделала, просто не заступилась. В конце концов, мы все были взрослыми детьми. Ты часто приезжаешь сюда?

– Мы живём здесь третий месяц. Сашка развёлся с женой, и она уехала с сыном к своей матери, потом вышла замуж, а Саня уехал на Север. Мы его три года не видели. Правда, деньги брат высылаем маме регулярно. Отец бросил пить, но ушёл к молодой. Мама сама предложила нам переехать. Почти год делали ремонт своими силами. Мама так и работает в больнице, а мне найти подработку на половину дня сложно. Работа есть, но дорога занимает много времени. Так и сидим на пособие по уходу за ребёнком. Рада была тебя повидать.

– Наташ, ты адрес мой не забыла? Запиши телефон, а будешь свободна – приходите в гости. Кажется, твоя принцесса проснулась. Пока. «Наташка выглядит счастливой. Она всегда мечтала поскорее вырваться из дома. Большой семье было тесно в двухкомнатной квартире. Мать, пьющий отец, брат с женой и ребёнком занимали комнаты, а Наташка спала на кухне. Возможно, по причине нашего «простора» и тишины, она любила ночевать у нас. А на лето мы выезжали на дачу втроём. Обычные шесть соток с небольшим летним домиком мы называли модным словом «коттедж». Бабушка перестраховалась и продала его на тот случай, если я не поступлю на бюджетное место.

Вечером она рассказала Антону о встрече с Наташей.

– Не будешь возражать против приёма гостей? Возможно, они и не придут, но я пригласила.

– Когда?

– Когда будет свободна.

– А кем она работала после финансового колледжа?

– Я не спросила, она не сказала, сказала, что ищет подработку.

– При встрече поинтересуйся и, если она знает бухгалтерское дело, мы уволим Веронику и возьмём твою Соколову на работу.

Лето не прошло, пролетело. Они выкраивали один выходной, чтобы отвлечься от работы, и выехать на природу. Закончился сентябрь и, возвращаясь с работы, Антон, сидя за рулём, сказал:

– Сонь, у нас с тобой есть десять дней отпуска. Кто-то хотел посмотреть Москву и Питер. Поехали?

– Когда?

– Да в любой день, на который есть билеты до Москвы.

– А как же бассейн, тренажёрный зал, секция самообороны?

– У нас зима впереди – наверстаем пропущенные часы.

Так они полетели в Москву. Через четыре дня ехали поездом в Питер, где провели четыре дня и вернулись в Москву.

Восьмого марта десятого года он «огорошил» Соню подарком, в виде недельной поездки в Париж.

– Вообще, неделя отводится Парижу, а вторая Куршевелю. Сонь, от Парижа до Тарантезской долины четыре часа поездом. Ты увидишь Париж, и не умрёшь потому, что тебя будут ждать Альпы, а в октябре поедем на неделю в Италию. Можно в Венецию. Правда, в это время года море там прохладное, но нам это не страшно. Послушаем песни гондольеров и вернёмся. Ты как?

– Если деньги в тумбочке есть, я согласна ехать с тобой куда угодно. Пустыню я видела, горы и море увижу. Спасибо тебе.

Антон видел, как в поездках сияют глаза Сони при виде города в пустыне, снежных вершин Альп и каналов Венеции. Как она восхищалась Москвой и Питером, и ему хотелось весь мир бросить к её ногам. О чём он жалел, так только о том, что уходить в отпуск летом вдвоём было нельзя. Он не мог показать ей солнечные песчаные пляжи, и он отпустить Соню одну он тоже не мог. Она стала для него необходима, как воздух. А ещё, его удивляло её равнодушное отношение к шопингу. Она точно знала, что ей нужно купить и делала это строго по списку в один день. Может, поэтому в квартире не было лишних вещей, они не пылились в гардеробной.

Ежегодная поездка весной в одиннадцатом году сорвалась и Антон, чтобы как-то сгладить свою вину нашёл выход.

– Сонь, ты как относишься к конной прогулке?

– Мне было лет шесть, когда мы ходили в зоопарк и там, на площадке, детей катали верхом. Это была первая и единственная моя конная прогулка.

– Поехали в конный клуб. Тебя научат держаться в седле, и через полгода станешь у меня амазонкой.

– Ты сейчас говоришь серьёзно?

– Абсолютно. Понравится – будешь посещать клуб, а я тебя караулить.

– Почему не вместе?

– Держаться в седле я хорошо умею, а вот удовольствия от этого не получаю.

В день рождения Сони Антон подарил ей автомобиль с пробегом марки Тойота Аурис, а в одну из суббот привёз её в конноспортивный клуб. Экскурсия по конюшне и первый урок на лошади по кличке Звёздочка. Возвращаясь к машине, на полдороги, Антону встретились знакомые мужчина и мальчик, которому было лет десять-одиннадцать. Мужчины поздоровались, и Антон представил Соню.

– Евгений Василевский, а это мой сын Никита.

– Здравствуйте. Вы давно занимаетесь? – глядя на Соню, спросил Никита.

– Первый раз села на лошадь. Волнение до сих пор не прошло.

– Я приезжаю сюда уже месяц каждую субботу с папой или дядей и его дочкой, и у меня всегда дрожат колени. Это не страх, а напряжение. Так Оля говорит.

– Тогда встретимся в субботу. Удачных занятий.

– Согласен. До свидания.

– Сонь, ты чего в лице изменилась?

– Слышал, что сказал опытный наездник? Напряжение. Видимо переволновалась. Кто они? Вы давно знакомы?

– Откинь спинку кресла, закрой глаза и расслабься. Знакомы лет пять-шесть. Он был заместителем генерального директора, точнее отца, в Сибстрое. Теперь он генеральный директор, его брат – заместитель, а отец отошёл от дел. Одно время мы даже дружили. Иногда должность портит человека. Тебе лучше?

– Да, спасибо, – ответила Соня, не открывая глаз. Она узнала этого мужчину и вспомнила события одиннадцатилетней давности. Она не знала, как правильно поступить? «Стоит ли рассказывать Антону о моих догадках или познакомиться с мальчиком ближе и позже рассказать обо всём? В любом случае нужно успокоиться. Господи! Пусть Никита окажется моим братом, – думала она. – Я буду учиться верховой езде ради встреч с ним, дальше посмотрим».

– Ты определилась с вопросом по клубу?

– Думаешь, я слабее этого Никиты и не справлюсь?

– Ты справишься. Я в этом уверен.

Глава 5

– Приветствую, Антон, – Василевский вошёл в кабинет Ветрова и присел к столу. – Как твои дела?

– Твоими заказами, Евгений Владимирович. Ты почему меня вспомнил? Нашёл заказчика?

– Нет. У меня к тебе личный интерес. Вспомни, ты год назад знакомил меня в конном клубе с девушкой по имени Соня. Она тебе кто?

– Она моя сотрудница. Очень толковая молодая особа. Умная, порядочная девушка, с непростой судьбой, но без амбиций и высокомерия. Тебя что конкретно интересует?

– Меня настораживает её дружба с моим сыном. Оказывается, они год встречаются в конном клубе, а вчера провели весь день в парке. Что может быть между ними общего с такой разницей в возрасте?

– Соня не научит твоего сына ничему плохому, а вот Никита может перенять у неё много хорошего. Возможно, они на одной волне и понимают друг друга лучше, чем мы. Не пытаются, друг другу понравится, показаться умнее, говорят то, что думают, не боятся сказать лишнего, казаться смешными. Зря волнуешься. Ник станет старше, появятся новые знакомые, увлечения, и дружба эта сама собой прекратится.

– Уверен? А если он через три-четыре года в неё влюбиться.

– Думаю, тебе придётся смириться, – усмехнулся Ветров. – Я бы не стал загадывать так далеко.

– Юморист! Хочу встретиться и поговорить с ней без Никиты, чтобы не гадать на кофейной гуще и знать, есть камень за пазухой или нет.

– Если я тебя правильно понял, ты хочешь, чтобы о вашей встрече мало кто знал? Держи её номер телефона, дальше действуй самостоятельно, друг Василевский. Будь здоров!

Василевский позвонил Соне, и они встретились после работы в кафе.

– Соня, у меня к тебе непростой и деликатный разговор, – немного волнуясь, начал он.

– Я догадываюсь, что речь пойдёт о Никите. Вам не нравится наша с ним дружба? – она внимательно посмотрела на отца мальчика. – Вы зря так волнуетесь. Я не причиню неудобств вашему сыну. Не перебивайте, пожалуйста. Когда год назад Антон нас познакомил, я вас сразу узнала, а вы меня нет. Да, вы стали старше, но я запомнила ваш взгляд и то, как вы мне представились при первом знакомстве. Когда я привезла Никиту домой после прогулки в парке, ваша жена узнала меня, но сделала вид, что не знакома. Все эти годы я считала, что вы увезли мальчика из города, что виновата в том, что не оставила его в семье. Откуда мне было тогда знать, что опека поторопилась, мягко говоря, оформить вам усыновление. Понимала, что бабушке не потянуть нас двоих, и всё равно чувствовала свою вину, а мне было всего четырнадцать лет и никого рядом из родных.

– У отца не было родственников?

– Егоров был хорошим отчимом. А были ли родственники? Наверное, были, но вырос он в детском доме, – Соня вздохнула и рассказала историю их знакомства и гибели матери и отчима. – Чем старше я становилась, тем сильнее росло чувство вины. Я уже не думала об отце, которого не знала. Обида на него была такой мелочью по сравнению с предательством. Я предала маму, отчима и брата пусть и без умысла. Ни где он был, ни как живётся, я не знала. Теперь я знаю, что он живёт в любви и заботе. Я не нарушу покой вашей семьи, но я не могу сама прекратить нашу дружбу. Если Никита сам примет решение не встречаться со мной, я приму это как должное, но сама этого не сделаю. Поймите и вы меня. Он единственный родной мне человек.

– А как же Антон?

– Не нужно говорить со мной с таким сарказмом. Антон лучшее, что было в моей жизни последние четыре года. Он был руководителем моего дипломного проекта с марта по июнь две тысячи восьмого. В мае умерла моя бабушка. Мы и так жили от пенсии до пенсии, а тут похороны. Антон не предлагал мне помощь, он, молча, взял все хлопоты на себя.

– Утешил?

– Вы всё время пытаетесь меня обидеть. Почему? Мы с вами едва знакомы, а вы готовы навешать на меня ярлыки. Я не питаю иллюзий в отношении Антона. Наши отношения может и не столь романтические, они скорее взаимовыгодные. Антон был в разводе, мне было двадцать два. Что вас удивляет? У вас наверняка есть любовница. Разве вы её осуждаете? Какое вы имеете моральное право осуждать или унижать меня? Меня устраивают отношения с Антоном. Он внимательный, заботливый, умный, а главное он меня многому научил и, прежде всего, заставил поверить в себя. Я стала другой. Перестала бояться всего и всех, быть кем-то не понятой, стала общительной, научилась радоваться малому, доверять людям.

– Хотите, я вас спущу с небес на землю и немного разочарую? Вы помните свой дипломный проект?

– Вы о том, что он стал его автором? Я в курсе. Более того, деньги от проданного проекта пошли на ремонт моей квартиры. А вы помните ряд домов в коттеджном посёлке в Заречье? Вы вели там строительство. Это из той же оперы. Скажите, кому интересен неизвестный никому архитектор? А Антон – это имя, гарантия. Сейчас в моей квартире на улице Народной хороший ремонт, новая мебель и бытовая техника, под окном машина, а у меня небольшой опыт работы в коллективе. Меня не нужно содержать, за меня не нужно платить. Я подрабатывала с четырнадцати лет, рисуя в парке портреты отдыхающих, аккомпанируя на детских утренниках, делая эскизы и чертежи в университете. Деньги – это не просто деньги, это вопрос самооценки. Думать, что всё для тебя должно быть бесплатно – меркантильность. Любая услуга имеет свою цену и это нормально. Знания тоже можно продать. Ты тратишь своё время и энергию, а их нужно восполнять. Дарить цветы и подарки – нормально. Благодарность, внимание, интерес проще всего выразить через что-то материальное. Разве я не права? Я не против безвозмездной помощи, пока тебе не садятся на шею. Работа с Антоном приносила профессиональный интерес и неплохой заработок. Я не столь амбициозна, чтобы оспаривать первенство, да и работа больше всего коллективная. Вы много бы смогли сделать в одиночку без своих инженеров и мастеров? Правда договор мой о трудоустройстве заканчивается в конце августа. Может случиться, что его со мной не продлят, – Соня вздохнула и грустно посмотрела на Василевского. – Что-то я разговорилась и отклонилась от темы. За Никиту можете быть спокойными.

– У Никиты в этом году день рождения в воскресенье. Ты приедешь?

– Зачем? Вы можете поздравить его утром, а день проведите так, как он этого хочет. О чём он мечтает?

– Как-то заикнулся, что хочет полетать на воздушном шаре. А я боюсь высоты.

– Ради сына рискните. Ещё четыре года назад я до дрожи в коленях боялась самолётов и открытой воды. Никогда не выезжала за пределы области, не представляла поездку в поезде. Это было что-то из мира фантастики. Я преодолела страх, неуверенность не только из-за любопытства, а из-за человека, который хотел мне в этом помочь. Убедить меня в том, что страх – это всего лишь эмоция. Воздушный шар – это не самолёт, а с эмоцией вы справитесь. Мечты должны сбываться. Вам нужно больше времени проводить с сыном. У вас мужчина растёт, а ему нужен пример отца. Извините, если наговорила лишнего. До свидания.

Соня, после встречи с Василевским ждала вопроса от Антона, и когда он его задал, рассказала только часть правды.

– Чего Евгений от тебя хотел? Советовал оставить его сына в покое?

– Что-то вроде того. Скажи, в чём криминал наших встреч в конном клубе? Разве у нас не может быть общих интересов, увлечений? Спокойно выслушала и сказала, что если Никита сам решит со мной не общаться, я это решение приму безоговорочно. Советовался, как исполнить мечту Ника полетать на воздушном шаре. У парня скоро день рождения. Сам отец боится высоты. Провела с ним беседу по преодолению страха.

– Это всё?

– Нет! Кофе, который он заказал, я не пила. Тебя что смущает? Делать тайну от тебя из встречи с Василевским, когда ты лично вручил ему мой номер телефона, я не собиралась. Да, мои поездки в конный клуб не прекратятся, если тебя это интересует.

– Сонь, а чего ты сердишься, если встреча прошла так гладко?

– Были моменты, когда он, пытался выставить меня твоей содержанкой. Только я не дала себя в обиду и поставила его на место и очень тактично. Тебе за меня не пришлось бы краснеть.

– Он тебя обидел?

– Я ему не позволила об этом даже подумать, – Соня поцеловала Антона в щёку и улыбнулась. – Как ты считаешь, если Никита пригласит меня полетать на воздушном шаре, мне принять предложение?

– Если тебе самой этого хочется, рискни.

Через две недели, встретившись в конном клубе, Никита загадочно посмотрел на Соню.

– Соня, ты завтра составишь нам компанию в прогулке на воздушном шаре? Я тебя приглашаю. Проведём этот день, как твой день рождения. Согласна?

– Никита отказался от семейного праздничного обеда, но согласился на ужин. Поздравлять его будут под занавес.

–Пап, я уже не маленький, а сидеть за столом с гостями, которые никуда не торопятся, скучно. – Соня, ты сможешь прийти к нам в гости, когда у тебя будет время? Мой дед хочет с тобой познакомиться.

– Чем я так заинтересовала твоего деда?

– Мой отец для Никиты авторитет. Он первый узнаёт новости и проблемы, даёт советы, – глядя на сына, говорил Евгений Василевский.

– Софья Андреевна, Зорька хромает. Вы возьмете другую лошадь?

– Спасибо, Оля. Занимайся Никитой, а я просто поздороваюсь с подругой и сделаю перерыв. – Евгений Владимирович, а вы часто прислушиваетесь к мнению отца? – она посмотрела на отца Никиты с улыбкой.

– Отец всегда был рассудительным и мудрым, но в нашей семье генералом была мама, у которой были свои соображения на любую ситуацию. Отца слушала, но делала по-своему. Если вы не торопитесь, мы можем выпить по чашечке кофе.

– Я согласна. Скажите, вы были послушным ребёнком или проблемным? – спрашивала она, следуя за ним в кафе.

– Обычным, как многие. Бунтовал, когда меня заставляли учиться, ограничивали в общении с друзьями, выбирали, чем мне заниматься. В итоге я прогуливал, лгал, ссорился, а отец всегда находил компромисс, – он сделал заказ и ожидал очередной вопрос.

– Часто ошибались в жизни? Есть о чём можно пожалеть или хотелось бы исправить? Как-то прожить часть жизни по-другому.

– Пожалуй, я не женился бы так рано и, скорее всего, не на Елене.

– Вы не любите жену?

– Между мной и женой была страсть, которую я принял за любовь. Страсть прошла, но осталось много общего. Друзья, планы, карьера, мечта, позже бизнес отца – это стимулирует и обязывает. Мы стали деловыми партнёрами, оставаясь в браке. Пока жив мой отец, он не позволит разделить бизнес, а развод без этого жена мне не даст. Вот так и живёмпоследние лет пять.

– А большая любовь в вашей жизни была? Вы простите, если мои вопросы бестактны и неуместны.

– Нормальные вопросы. Её звали Оля. Как не странно, она нравилась моим родителям, особенно отцу, а мама, когда узнала о беременности Оли, стала категорически против брака. Думаю, это она устроила так, чтобы Оля застала меня с Еленой. Семья Лены была довольно обеспеченной. Это и сыграла решающую роль в выборе невестки. Видишь ли, Оля была обычной девушкой из простой семьи, добрая, честная. А Лена с мамой «доморощенные» аристократки, умеющие плести интриги, распускать и собирать слухи, лгать, ради собственного блага, манипулировать людьми. Я даже уверен в том, что одна из них встречалась с Олей, если знали об аборте. Я неделю караулил её у дома, пытаясь поговорить. В молодости мы делаем много ошибок по собственной глупости и гордыни. Через год я женился на Лене, уехал на Север и вернулся через десять лет. Мы встретились случайно. Она была с мужем и казалась счастливой. Для меня эта встреча стала прозрением. Я понял, что в погоне за карьерой и своей гордыни, потерял что-то очень важное для себя в этой жизни, – он замолчал, а Соне хотелось наговорить ему неприятных вещей о том, что нельзя предавать любимую, которая ждёт твоего ребёнка. Она сдержалась. – Что мы всё обо мне. Расскажи как сама жила все эти годы.

– По-разному. Мне в июле исполнилось четырнадцать лет, и я только перешла в девятый класс. Первые полгода дались трудно. После вашего отъезда я попала в больницу с нервным срывом. Объяснять, что я психически здорова моим одноклассникам было бесполезно. Так к прозвищу Сиротка, добавилось Психичка. Через год об этом многие забыли, но комплекс изгоя у меня остался. Я стала замкнутой и нелюдимой, хотя проблем с учёбой у меня не было, как не было друзей и подруг. Мне казалось, что я не вызываю ничего кроме жалости. Пришлось оставить музыкальную школу. Две пенсии и опекунские не такие большие деньги. Бабушка настояла на том, чтобы я окончила среднюю школу, а университет я выбирала сама. Была и первая любовь, и большое разочарование. Бабушка умерла в мае две тысячи восьмого, я как раз готовилась к выпуску. Ветров был руководителем моего дипломного проекта и был знаком с ней. Ему я и позвонила. Соседи помогали, но всем занимался он. Так из Антона Викторовича он стал для меня Антоном. Проект был сдан, диплом получен, а подарком стал приезд деда из Германии. Мы не виделись с ним десять лет. Позже Антон взял меня к себе на работу. Первое время мы скрывали свои отношения, но всё тайное становится явным.

– Почему он не позвал тебя замуж?

– Возможно, два предыдущих брака останавливали. Мы вместе четыре года. Я прекрасно знала, что Антон не так богат, а я, если и торговала то мозгами, а не телом.

– Тебя всё устраивает?

– Скажем, я довольна жизнью. За это время я стала другой и всё благодаря Антону. Он заставил меня поверить в себя, в свою исключительность, индивидуальность. Да, я не хватаю звёзд с неба, у меня нет семи пядей во лбу. Есть умнее, талантливее, обаятельнее меня, но теперь я знаю свои возможности и знаю себе цену. А вот и Ник. Вы особо не трудитесь анализировать мой рассказ, просто помните, что у меня всё замечательно, – она поднялась и пошла навстречу Никите. – Передай дедушке, что я обязательно заеду к вам среди недели в рабочее время. С понедельника я в отпуске.

– Мы будем ждать тебя во вторник или в среду. Не забудешь?

– Я своё слово держу.

– А как же полёт на шаре?

– Полёт будет завтра, и я полечу вместе с тобой. Говори место и время старта.

Возвращаясь после полёта на шаре и десерта в кафе домой, Соня мысленно возвращалась ко вчерашнему и сегодняшнему разговору с Василевским. «А ведь он может оказаться моим отцом, если верить его словам о любви к моей маме. А если это простое совпадение? Если Ольга Финк просто мамина тёзка? Да, в его рассказе много похожих ситуаций, но они могут быть не связаны с моей мамой. Думаю о Василевском, а стоило подумать об Антоне. Что-то между нами не так», – сделала она вывод.

– Как тебе полёт на воздушном шаре? – чуть иронично спросил Антон, встречая её у порога.

– Мне понравилось. Было немного страшновато, но успокаивая Никиту, как-то забыла о собственном страхе.

– А как перенёс полёт Василевский?

– Откуда столько сарказма, Антон? Василевский перенёс полёт стойко, сидя за столиком летнего кафе под тентом.

– Он отправил сына в полёт с тобой?

– Третьим был пилот воздушного судна. В воздухе мы были тридцать минут. Можешь посмотреть фото. Я понимаю, что тебе не нравится, что я уделяю мальчику время. Но, во-первых, это бывает раз в неделю не больше двух часов. Во-вторых, я не сделала ничего такого, чтобы говорить со мной в таком тоне. В-третьих, ты учил меня уделять время себе любимой. Что не так? Ты хотел, чтобы я ходила в бассейн, спортзал, на уроки по самообороне, и я ходила. Это было ни моё желание, а очередной тренинг. Теперь я хожу с удовольствием в конный клуб, у меня появился двенадцатилетний друг, а не тридцатилетний любовник. В чём проблема? Почему я должна оправдываться, а главное, в чём? Я не слепая и вижу, что ты недоволен. Чем? Тебя как будто начали тяготить наши отношения. Если это так, то мне нужно искать новое место работы. Срок трудового договор истекает, а я не намерена его продлять.

–Не говори глупости. Договор мы продлим, и будем работать дальше. Ты просто устала – второй год без отпуска, вот и лезет всякая ерунда в голову. Поезжай куда-нибудь, отдохни.

– А ты?

– Работы много.

– Если много работы, почему ты меня отправляешь в отпуск, а не возражаешь, как это было раньше? Или дело не во мне, а в тебе? Ты стал задерживаться на работе, работаешь в субботу один, а раньше мы делали это вместе. Это протест? Против чего? У тебя кто-то появился? Антон, я не глупая и чувствую, что между нами нет прежнего притяжения. Да, я привыкла к твоему присутствию и мне будет тебя не хватать, но я справлюсь. Ты сам научил меня верить в себя. Вспомни, какой я была и какой стала.

– Я всё помню. Нет у меня никого. Я нутром чувствую, что тебе нужна свобода. Субботние прогулки с Никитой, интерес Василевского к тебе – это не случайность. Ты ходишь загадочная, что-то скрываешь, и мне это не нравится.

– Странно. Ты как будто забыл, о чём мы договаривались в самом начале. Напомнить? Никаких романов и интриг пока мы вместе. Кто из нас нарушил договор? Если ты устал от меня, так и скажи. Между мной и Василевским ничего быть не может. Да, я скрываю чужую тайну, и обязательно расскажу о ней, но позже.

– Ты мне не доверяешь?

– Вопрос глупый. Речь идёт не о доверии. У меня нет человека ближе и роднее тебя, и ты обо всём узнаешь, но не теперь.

– Возможно, нам нужен перерыв в отношениях. Думаю, недели нам с тобой хватит. Вернёшься, выйдешь на работу и сама решишь, терпеть ли меня дальше. Ты едешь отдыхать?

– Нет!

– Не поедешь, значит, полетишь, – говорил он, набирая номер телефона. – Добрый день, Марина. Ветров беспокоит. Обрадуй меня горящей путёвкой дней на семь на море для одной уставшей сотрудницы, – он ждал ответа. – Южное побережье Турции. Отель Хризантема, четыре звезды, первая береговая линия. Прекрасно! Её это устроит. Запиши данные: Ларина Софья Андреевна. Она самая, ты не ошиблась. Когда вылет? Я оплачу путёвку картой сегодня, а завтра Ларина сама приедет. Спасибо, Марина. Буду должен. – Ну вот, Софья Андреевна, вылет рано утром двадцать четвёртого. Остальное ты слышала. Время для сбора вещей у тебя есть. Завтра едешь в турагентство. Паспорт не забудь. Что ты на меня так смотришь?

– Почему ты принимаешь решения за меня? Я сказала, что не полечу и не полечу.

– Не будь ёжиком, спрячь колючки и порадуйся. Через четыре дня ты увидишь другую страну, окунёшься в другую атмосферу, в тёплое море. Ты всегда мечтала увидеть море. У тебя появилась возможность. Тебе понравится, – он улыбнулся и обнял Соню. – Ты столько мне сегодня наговорила, что я решил отправить тебя на отдых за счёт бюро. Заработала. Сонь, ты действительно подумала, что я завёл отношения на стороне?

– А что я должна была подумать? Претензии беспочвенные, выражение лица недовольное, тон, мягко говоря, язвительный. Ты был не ты. Если я потеряла твоё доверие, тебе ничего не мешало поехать вместе со мной. Почему ты отправляешь меня в отпуск одну?

– Считай это тренингом для меня и поощрением для тебя. У меня тоже могут быть свои маленькие тайны, а тебе нужен отдых.

– Ответь мне всего на один вопрос: зачем ты меня заставил выговориться?

– Соня, я тебя ревную. Понимаю, что это глупо, что моё поведение более чем странное, ты теряешься в догадках, ищешь причину, а она именно в ревности. Я и не предполагал, что такой собственник. Полгода назад, когда ты подружилась с мальчишкой, я начал сходить тихо с ума, представляя тебя с Василевским. Пусть не с Евгением, так с Павлом. Он в разводе и на десять лет моложе. Я начал ревновать тебя даже к работе. Меня перестали радовать твои успехи. Я злился и завидовал, – он говорил, а в его глазах было столько боли и тоски, что Соня не знала пожалеть его и рассказать всё или обидеться на подобные выводы. Выбрала золотую середину – пожалеть, но тайну не открывать…

Около десяти утра Софья ехала в турагентство, смирившись с тем, что путешествовать в этот раз она будет одна. «Ничего нет страшного в том, что от меня, возможно, хотят отдохнуть, а у меня появилась возможность увидеть море. И кто знает, получится ли это ещё раз». Решив вопросы и получив инструкции в турагентстве, удивилась, когда сказали, что её ожидает женщина, вернувшая путёвку. Оказалось, они знакомы. Это была её первая заказчица. Дама хотела получить проект дома, не знала, что хочет конкретно, и это было странным, если не сказать большего. Соне пришлось долго с ней общаться, пока она не поняла эту женщину. И вот теперь она её ожидала.

– Соня, здравствуй. Буду говорить прямо, а ты должна меня понять. В Хризантеме нет одноместных номеров, а я, вернув одну путёвку, должна была знать, купят ли её и кто. Ты представляешь меня в номере с незнакомкой или мужчиной? В лучшем случае, меня отправят домой, а мне нужен отдых. Теперь я спокойна и мы заселимся с тобой в один номер. Мне нравится Турция, устраивает время перелёта. Встречаемся в аэропорту, – говорила она уже на ходу.

– Хорошо, Римма Сергеевна. «Отдых обещает быть не просто активным, а взрывным», – подумала она, садясь в свою машину.

Соня ехала домой с мыслью перебрать свой гардероб и купить завтра то, чего ей не хватает. Она хотела представить себя среди красот рекламного буклета и не могла. Мысли её возвращались к Римме Сергеевне. Она только начала работать в архитектурном бюро, прошло не больше двух-трёх месяцев, как Антон привёл к ней эту «странную» заказчицу. Она улыбнулась и вспомнила всё.

«Да! Это было почти четыре года назад. Я получила устную благодарность от шефа, а после выходных и свой первый заказ. Но какой это был заказ. Он дважды менялся и всегда среди ночи. Когда договор на услуги и передачу проекта был подписан, а деньги перечислены, я вздохнула с облегчением. Но «сотрудничество» не закончилось. Уже месяца через два сработало сарафанное радио и ко мне «пошли» заказчики. Заказы были на проекты и на дизайн, на временные и капитальные постройки, но от эскиза до рабочей документации я начала работать только через год. Не повстречай я Римму Сергеевну, не вспомнила бы, как всё начиналось», – улыбнулась она собственным мыслям.

Перебирая свой гардероб, Соня сделала вывод: для отдыха, можно взять только красно-белый костюм для досуга, и то только для перелёта, и бельё. Все остальные вещи были для работы или на выход. «Да! Приехали. Чему я удивляюсь? Я ни разу не была в отпуске летом и никогда не была на море. Откуда взяться летним вещам? Если выходные проводили на природе, хватало спортивной формы. Если выбирались на мероприятия – отдельная тема. Мы летали в Эмираты в марте и там сделали кучу покупок. Даже чемодан купили для своих вещей, а привезенный с собой забили обновками, – говорила она сама себе, доставая купленный чемодан с антресоли. Текстильный чемодан с выдвижной и простой ручкой, двумя наружными карманами и на двух колёсах был небольшим и подходил для поездки на отдых. – Но покупали мы в основном вещи для работы. Одних рубашек Антону купили больше десятка. Нас не оставили равнодушными качество и фасон. Антон каждый день менял рубашки не зависимо от времени года и я настояла на их покупке. Рубашки с длинным и коротким рукавом, с обычным воротником и стойкой, но все светлых тонов до сих пор в ходу. Он терпеть не может галстуки и пиджаки, надевая их только в особых случаях. Там мы и купили джемпера, поло и кофты светлых тонов. Под его нажимом я купила себе пару кофт, две блузки и белую длинную юбку. Блузки я надевала, а вот юбку не «выводила в свет». – Она нашла её в пакете на полке с яркой этикеткой. Длинная белая двухъярусная юбка с поясом из трёх рядов резинки была из ткани с мелкой вышивкой и широкой вышитой каймой по низу. Она была не просто нарядной, но и необычной. Стоило натянуть пояс выше груди, и она превращалась в сарафан на тонких лямках. – Хоть что-то нашла среди своего гардероба, – стоя перед зеркалом в этой юбке, говорила она своему отражению. – Не прибедняйся! У тебя вещей полный шкаф, просто они не годятся для отдыха на море, – она показала своему отражению язык, сняла юбку и, положив её в чемодан, отнесла его на диван. – Не печалься, дружок. Завтра я заполню тебя, если не до отказа, то частично. А сейчас мне нужно приниматься за ужин».

Антон пришёл на час раньше, увидел чемодан с одним пакетом и усмехнулся.

– Это всё, что ты берёшь с собой на отдых?

– Это всё, что я нашла в шкафу для отдыха. Завтра я это дело исправлю. Как прошёл день?

– Всё прекрасно. Заказ сдал, получил новый. Как в агентстве?

– Ты помнишь мою самую первую заказчицу? Странноватая дама, не знавшая, чего она хочет и которую ты мне спихнул? Так вот, я отдыхаю в её компании.

– Не понял. Почему ты так решила? Мало ли кто куда летит.

– Это не я, это она решила. Одну из путёвок она вернула, а я её взяла. Римме Сергеевне важно было знать, заберут ли путёвку и кто, чтобы на родной земле, так сказать, подружиться. В отеле Хризантема нет одноместных номеров, и она меня «сосватала».

– Ты хочешь сказать, что она заранее нашла себе подругу? – он рассмеялся. – Сонь, а может это к лучшему. Кто знает, какая соседка попадётся.

– Возможно, ты прав. Она не первый раз отдыхает в Турции.

– Сонь, я наличные снял с карты. Ты не экономь и купи то, в чём приятно отдыхать, а вечером устроишь для меня дефиле. Ты на меня не сердишься?

– За что? За то, что ты отправляешь меня отдыхать на море? Я довольна, хотя ты мог сделать это и раньше.

– Виноват, каюсь и буду исправляться. В самолёте держи крепче за руку свою попутчицу.

– Решил пошутить? А ты не думал, что это не мне было страшно, это я тебя успокаивала. Ты сам боишься летать.

– Ещё недавно ты была нерешительной и молчаливой, а теперь я тебе слово, ты мне два, и это мне нравится. Что у нас на ужин? – он обнял Соню за плечи и поцеловал в щёку.

– Ужин у нас сегодня роскошный – я в отпуске. А чем ты будешь питаться неделю?

– Сонь, я не ребёнок и с голоду не пропаду. Давай выпьем вина. Душа просит праздника. Один проект сдали, но у меня есть некоторые соображения для нового.

– Поделишься?

– Поделюсь и хочу получить несколько дельных советов, – говорил Антон, разливая вино и загадочно улыбаясь.

Соня хорошо знала эту улыбку. Она означала то, что работа уже увлекла его, и пока всё будет получаться, она не исчезнет с его лица, а в голове будут мысли только о работе. Софья улыбнулась, понимая, что в этом они похожи и зная, что советов сегодня не будет, а ужин закончится в спальне.

Проводив Антона на работу, Соня набросала список покупок и поехала на вещевой рынок. Она не в первый раз собиралась в дорогу, но почему-то в этот раз решила себя побаловать. Купить то, чего у неё не было, но очень хотелось. Антон никогда не одобрял покупку вещей на рынке, а она не понимала почему. Подделку трудно отличить и в бутике. Лично она придерживалась двух принципов: комфорт и качество. Если вещь нравилась, была удобной и по размеру, а качество пошива на уровне, она её покупала. Чаще всего она делала это именно на рынке. Да, здесь был китайский товар, кустарного производства, но были и вещи торговых марок, привезённые из того же Китая, Турции, Индии. Возможно, и они шились китайцами, но качество таких товаров было выше. «Наш самый первый отпуск мы провели в марте Эмиратах. Москва и Питер были в октябре девятого года. Потом была Франция в марте десятого, а в октябре Италия. В бюро привыкли отдыхать, разбивая отпуск на две части. Так не страдает работа. Прошлый год прошёл мимо нас. Зимой ехать никуда не хотелось, а весной, летом и ранней осенью не получалось. Теперь мне с барского плеча дали двадцать четыре дня. Гуляй, Софья! – думала она, сидя за рулём автомобиля, который ехал в сторону рынка. – Я в первый раз еду на море. Вот по этой причине у меня нет летних вещей для отдыха. Мы это дело исправим. И пусть я ещё четыре года не получу отпуск летом, в этот я оторвусь по полной программе. А Антону совсем необязательно знать, где я купила и что. Отчётов он у меня не требует, а из любопытства пусть посмотрит».

Первым делом Соня прошлась по рядам летней одежды. Глаза разбегались от обилия и расцветок. Она не спешила. До визита к Василевскому было в запасе часа четыре-пять. Покупку начала с купальника. Модель сплошного купальника с открытой спиной и частью живота понравился сразу, но по размеру подошёл другой расцветки. Неяркий цвет морской волны с наклонными белыми полосами. Продавец предложила небольшой бонус за покупку в виде парео, и Соня, улыбнувшись, согласилась. Тонкий сарафан солнечного цвета с вышивкой по ткани привлёк её внимание, прежде всего цветом. А трапециевидный крой, боковые разрезы, карманы, пояс, вшитый в бока, и длина до щиколотки подходил для летнего отдыха. Немного смущало качество самой ткань, но это не мешало купить его, как разовый вариант по приемлемой цене. Дальше были плиссированные шорты в клетку с карманами и три коротких топа в цвет полос и клеток. Здесь тоже сделали скидку за «опт». Потом белые летние брюки с поясом на резинке и шнурке и летний комбинезон голубого цвета в полоску с коротким рукавом, рубашечным воротом, молнией, тремя рядами резинок на талии и широкими шортами чуть выше колена. В качестве бонуса была получена бейсболка. Только сейчас Соня сообразила, что летний сезон для их местности закончился, поэтому цены на летний товар и снижают. «По такому случаю купим удлиненную тунику и мужскую рубашку с коротким рукавом и карманами на груди. Все вещи должны иметь карман для моего телефона раскладушки и денег. Думаю, лёгкие сандалии и мокасины должны закончить шопинг. Этих нарядов мне хватит на семь дней без всяких стирок, – думала она, шагая к обувному ряду. – И места им будет достаточно в нашем текстильном чемодане, а полечу в своём красном-белом костюме. – Костюм представлял собой прямые трикотажные брюки на резинке и джемпер на молнии с отложным воротником, белой надписью Sailing Club и рисунком парусника, в переводе – клуб парусного спорта. – Как мало нужно для хорошего настроения, – складывая пакеты в багажник, говорила она сама себе. – Теперь мы возвращаемся в город, звоним Василевским и наносим им визит».

Глава 6

– Здравствуй, Соня. Вот ты какая. Я тебя представлял несколько иначе. Мне твоё лицо кажется знакомым из прошлой жизни. Так бывает, когда хочешь запомнить человека на всю жизнь. Проходит время, человек взрослеет, стареет, а помнит и хочет увидеть то дорогое лицо из прошлого, но в новом поколении. – Никитушка, скажи Гале, пусть накрывает стол, сам ей помоги, а я побеседую с твоей новой знакомой.

– Дед, ты Соню не обижай и долго не нагружай своими воспоминаниями.

– Проходи, Соня, в кабинет. Присаживайся. Зовут меня Владимир Иванович. Мне почти семьдесят лет и я буду с тобой предельно откровенным. Я пригласил тебя не ради праздного любопытства, а чтобы развеять сомнения, добиться от тебя правды. Для этого открою маленький секрет, который поможет тебе сказать мне эту правду, – он внимательно посмотрел на гостью и вздохнул. – Я давно знаю, что Никита не сын моего Евгения. Не мог мальчик родиться с первой группой крови, если у его родителей третья и четвёртая группа. Подозревал Елену в измене. Не знаю, как они жили до возвращения домой, но здесь как будто были счастливы. Жена была довольна и я промолчал. Моя жена была быстра на расправу, а я не хотел скандалов. А три недели назад случайно услышал часть разговора сына с женой. Понял не всё, но уяснил, что они тебя опасаются, а вот Никитка только и говорит о тебе. Я хочу знать, что тебе нужно от моего внука? Что за непонятная дружба?

– Откровенность за откровенность, но тайна для Никиты останется тайной. Согласны? – она внимательно посмотрела в глаза пожилого мужчины и рассказала историю рождения и усыновления мальчика. – Мне было четырнадцать, но я запомнила фамилию Василевский на всю жизнь. Год назад мой друг познакомил меня в конном клубе с Евгением Василевским. Он был там с сыном. Я узнала вашего сына, хотя конечно он стал старше, а вот он меня не признал. Вы считаете, я не имела права познакомиться с Никитой и подружиться? Мы виделись почти год раз в неделю по субботам. Ник уехал в отпуск с родителями, а когда вернулся, ему было что рассказать, но у отца не было времени. И тогда я предложила встретиться нам с ним в парке. Ваш сын сам привёз его, но просил вернуть мальчика в срок по месту прописки. Я вручила сына матери, и она меня узнала. Видимо после беседы жены с мужем, он попросил меня о встрече и мы встретились. Всего, чего я хочу – дружить с братом. Если ему не станет нужна эта дружба – уйду в сторону. Ваш сын об этом знает. У Никиты есть семья, и я не нарушу её покой. Вы довольны? – в глазах Сони была грусть. – Мы с бабушкой все годы считали себя предателями. Винили себя в том, что не сумели найти выход, а оказывается всему виною опека. Это она торопилась передать ребёнка усыновителям и не дала нам шанса. Раскрыть тайну усыновления можно. А кому от этого станет легче? Обида на одну семью и непринятие другой нанесла бы травму ребёнку. Я этого не хотела. А тут подвернулся случай, и я не могла его упустить. Грех с вашей невестки можно снять? Знаете, мне кажется, Никита похож не только на своего биологического отца, но и на Евгения. У вас есть детские фотографии сына?

– Целый альбом стоит в шкафу. Сейчас я его найду. Вот он, держи.

Они сели на диван рядом и перелистывали страницы альбома, а Владимир Иванович комментировал снимки. Действительно, на некоторых фото юный Евгений чем-то напоминал Никиту. Дошли и до студенческих фотографий. Рассматривая одну из них, она узнала свою маму. Рука сама потянулась погладить лицо на снимке.

– Это кто на фото рядом с вашим сыном? – тихо спросила она.

– Оля Финк. Хорошая девочка. Она мне очень нравилась, а сын её любил. Вот есть фото крупнее. Ты не замечаешь сходства? Почти одно лицо. Как такое может быть?

– Может, Владимир Иванович. В нашей жизни всё может быть. Ольга Финк моя мама и мать Никиты, – на глазах Сони появились непрошеные слёзы. – Выходит, ваш сын мой отец, а вы мой дед. Была одна тайна, а раскрыли две.

– Соня, почему мы узнаём об этом только сейчас? – голос его дрожал, и он едва сдерживал слёзы.

– Родители мамы никогда не знали моего отца, она это скрывала, а вашего сына кто-то убедил, что она сделала аборт. Мне было десять, когда у меня появился отчим, а об отце мама не любила говорить, но показала письмо и сказала: – «Это всё, что тебе нужно о нём знать. В письмо вложена купюра, переданная мне его новой подругой и предназначенная для аборта. Надеюсь, у тебя больше не будет вопросов по этому поводу». Письмо было коротким: «Прости. Это была ошибка. Ты подумаешь и сделаешь правильный выбор». Мама его и сделала. В конверте ещё лежала банкнота в десять рублей. Когда четыре года назад в квартире делался ремонт, я в одной из книг нашла вот такую же фотографию. На обороте есть надпись «Я и Женька.1985». Я сохранила и письмо, и фотографию, и купюру.

– Женька любил Оленьку. Пока они дружили, жена мирилась, а когда собрались пожениться, взбунтовалась. Не пара Оля нашему сыну. Это она приложила руку к тому, чтобы они расстались. А что выиграла? Прости меня, девочка.

– Вас за что прощать?

– За жену, за сына. Доброжелатели часто меняют судьбы людей не для их блага, а ради своего собственного удобства, амбиций, корысти. Что будем делать, Соня?

– Ничего. Если вам будет спокойнее, мы можем сделать тест с вами, но сохранить это в тайне. Что будет, если мы ошибаемся? А что будет, если всё подтвердиться? Я не хочу быть яблоком раздора в вашей семье. Не забывайте, у вас есть младший сын и ему может, не понравится появление внебрачного ребёнка. Вы уверены, что, окажись Евгений моим отцом, он примет меня? Видите сколько вопросов.

– Да, вопросов больше чем ответов. Хотел познакомиться с новой подругой внука, а встретился с взрослой внучкой. Я как-то уверен в том, что так оно и есть. А что будет дальше, Соня?

– Мы можем с вами дружить, можем друг о друге забыть. Это трудно, но возможно. Выбор есть всегда, было бы желание его сделать. Допустим, мы сделаем с вами заявление после теста. Что изменится? Вы уверены, что семья примет меня и будет устраивать семейные обеды по выходным и праздником с моим участием? Что не будут считать корыстной особой претендующей на наследство? Что Евгений простит Елену, а не порвёт с ней окончательно? А Никита? Его отношения с отцом и сейчас сложные, а меня он может возненавидеть, считая виною всех «открытий».

– Значит, будем лгать во благо?

– Почему лгать. Мы просто сохраним нашу осведомлённость, сделаем из неё тайну. Тайное всегда становится явью, но пусть это произойдёт чуть позже и случайно.

– Договорились. Но тест мы с тобой пройдём. Теперь это для меня важно.

– Выбирайте сами время, место и я подъеду. Результат заберёте сами. Только сделать это нужно либо на этой неделе, либо после моего недельного отпуска. Я еду в Турцию. Вернусь первого сентября.

– Чего тянуть. Я позвоню тебе завтра, и мы встретимся. А тебе

не интересен результат?

– Владимир Иванович, что он может изменить лично для меня? У меня есть квартира, интересная работа, машина, любимый мужчина. Я счастливее многих других и не собираюсь что-то менять в своей жизни. Если в ней чего и нет, то мы над этим работаем, – Соня загадочно улыбнулась. – У меня и в мыслях не было искать своего биологического отца. Если бы не разговор о Никите, не просмотр альбома, мы бы с вами и не догадывались ни о чём.

– Дед, ты совсем заболтал Соню. Кто просил стол накрывать?

– Уже идём, Никитка.

Соня и Владимир Иванович сдали анализы на тест ДНК до её отъезда в Аланью, а двадцать четвёртого июля такси увозило Софью в аэропорт задолго до рассвета. Здесь она и встретилась с Риммой Сергеевной. В свои сорок восемь лет она была ростом до метра семидесяти и весом около девяноста килограммов, но при этом очень подвижной и яркой.

– Соня, как думаешь, мне удастся пристроить дочь в отеле без путёвки, если она сумеет приобрести билет на наш рейс?

– Вы поторопились с возвратом путёвки и теперь жалеете об этом? Хотите её вернуть?

– Ты меня не так поняла. Я хотела лететь с мужем, но у него аврал. Я просто интересуюсь возможностью. Сашка поссорилась с мужем и своей поездкой собирается его наказать. Я против таких экспериментов, но её не переубедить.

– Мне кажется, проблем с заселением не будет. Кто захочет терять деньги?

– Мам, мне удалось купить билет на твой рейс, – сказала рыжеволосая девушка, после поцелуя матери. – У меня первый тур пройден. – Ты, наверное, Соня? Мне мама рассказывала о тебе. А я Сандра.

– Сашка она, Александра, – поправила её мать.

– Пусть будет Сандра, сокращённо от Александры. Я ведь тоже не Соня, а Софья. Тебе сколько лет?

– Двадцать восемь. А тебе?

– Две недели назад исполнилось двадцать шесть. Будем дружить?

– В таком случае я буду за старшую. Я в Турции не в первый раз и быстро нахожу общий язык с местными. Не переживай! Ты быстро адаптируешься в моём обществе.

– А как же твоя мама?

– Маме нужно море, пляж, массаж и тишина. Она устраивает себе разгрузочную неделю, питаясь в основном фруктами. Раньше мы виделись за завтраком и после двадцати трёх, если не одолевал сон. Вообще, мама активная, подвижная, но на отдыхе вылитый тюлень, – Саша улыбнулась. – Кажется, объявили регистрацию на наш рейс.

Кресло Сони в салоне самолёта оказалось рядом с местом Риммы Сергеевны.

– Сонечка, ты не обижайся, но в полёте я сплю.

– Всего один вопрос, можно? Как вам живётся в новом доме, если вы его достроили?

– Это уже почти два вопроса, – она улыбнулась. – Сонечка, с тех пор, как дом построили, о разводе не только речи, мыслей не бывает. Живём лучше, чем в медовый месяц. Гостевой домик мы сдаём, и люди довольны. Если приезжают дети, места хватает всем. Ультиматум о разделе не просто помог, а сделал гораздо больше. Ты могла бы как-нибудь заехать в выходной. Посмотрела на свои замыслы, воплощенные в жизнь.

– Я подумаю. Рада, что у вас всё наладилось. Отдыхайте. Я как-то опасаюсь самолётов.

– Зря. Ты подумай, что в небе нет пьяных за рулём, и никто не пойдёт в лоб со встречной полосы. Самолёты падают в тысячу раз реже, чем случаются ДТП. Подумай о предстоящем отдыхе.

Прилетевшую троицу поселили в одном трёхместном номере. Комната с двумя кроватями, собственным санузлом и небольшой лоджией. Матери и дочери предстояло делить спальное место – двухспальнюю кровать, Соне досталась обычная, стоявшая рядом.

Лишь переодевшись и позавтракав, они разделились, слушая напутствия Риммы Сергеевны:

– Развлекайтесь, но не забывайте, что вас ждут дома. Нагрянут без предупреждения и конец браку. Встретимся в четырнадцать.

– Слушаюсь, мой генерал! – взяла под козырёк дочь.

Соне нравилось здесь всё: море, небо, горы, солнце, воздух и люди, которые были беззаботными и счастливыми. С утра и до полудня они с Сашей проводили на море. Преодолев свой страх, Соня умудрилась быть пассажиркой водного скутера и полетать над водой на парашюте. Вряд бы она рискнула это сделать, но рядом была Саша, которая не боится самого чёрта. После этого канатная дорога показалась не такой опасной, а вид сверху завораживал. Она сделала массу снимков, а каждый вечер проводила «ревизию», оставляя самые яркие. После обеда час-два отдыхали и шли на пешую прогулку каждый раз новым маршрутом. После вечерней программы, пили на лоджии вино, смотрели на звёзды и делились впечатлениями. Сандра умела «отшивать» назойливых молодых людей. «Я не завожу романов на неделю. Нарвёшься на мошенника или любителя халявного отдыха, – говорила она после очередного «знакомства», шагая рядом с Соней. – Если с одного слова что-то не понимают, я просто посылаю их, указывая конкретный адрес. Будут приставать – не церемонься. Если человек адекватный, он поймёт всё с первой фразы.

Глава 7

Софьи вернулась из Турции первого, приехав из аэропорта на такси рано утром, чему очень удивился и слегка обиделся Антон.

– Сонь, трудно было позвонить и сказать время? Я бы тебя встретил.

– Я дала тебе возможность поспать дольше целых три часа. Мне, если честно, не хотелось напрягать тебя доставкой Риммы и Саши. Они хорошие, но их «слишком много». Встретив меня, ты бы взял их в попутчики.

– Сонь, а что значит много?

– Это когда их всего двое, а кажется, что ты в компании человек пяти-шести. Это весело, интересно, но не изо дня в день. Лично меня это утомляет. Ты можешь представить небольшую вечеринку? Вот что-то подобное, только без алкоголя и стриптиза. Ты окончательно просыпайся, а я разберу чемодан и приготовлю завтрак. Я купила специи и боюсь, что вещи просто «задохнутся» от ароматов.

Весь отдых Софьи прошёл в ожидании звонка от Владимира Василевского, но его не было. Умом она понимала, что для анализа нужно время, а сомнения не давали покоя. «Ничего, – утешала она сама себя, – раз не звонит, значит, положительного результата нет, и мы просто поспешили с выводами». Она положила телефон на видное место и продолжила готовить завтрак.

– Ты ждёшь звонка? – Антон посмотрел на неё вопросительно. – Это так важно?

– Антон, не начинай! Я действительно жду звонка, но он никак не связан с моим отдыхом. Дождусь, возможно, даже не сегодня, и расскажу тебе обо всём. Я хочу верить фактам, а не доносить тебе необоснованные предположения. Пожалуйста, наберись терпения. Расскажи лучше, как дела в бюро и когда мне выходить на работу.

– За время твоего отсутствия ничего не произошло. Работаем по графику. Намечаются небольшие изменения. Если ты устала от отдыха, можешь выйти на работу в любое время.

– Куда делась нежность, Антон? День только начался, а ты уже на взводе. Садись завтракать, пока аппетит сам себе не испортил.

Минут семь-десять прошли в полной тишине, пока её не нарушил звонок телефона Софьи.

– Ну, наконец, дождалась, – с иронией изрёк Антон.

– Доброе утро, Владимир Иванович. Чем порадуете? Я готова к любому результату, – она выслушала абонента. – Спасибо. Значит, мы с вами не ошиблись. Но вы помните, что вашей семье лучше пока ничего не знать? Мы будем с вами видеться, как договаривались. Звоните. Пока.

– Значит, теперь ты будешь уделять время не только Никите, но и Владимиру Ивановичу? Кто он?

– Я не буду брать с тебя слово молчать. Ты просто выслушай меня и забудь обо всём, что слышал. Никита Василевский мой брат. Евгений и Елена усыновили моего сводного брата при рождении после смерти мамы и отчима. Всё, что я о них знала, была фамилия.

– Что?

– Когда ты в первый раз познакомил меня с Василевским, он меня не узнал. Я видела его пару раз за год. Никита очень редко приезжал в конный клуб с отцом. Возможно, наша дружба так и продолжалась, не пригласи я его в свой день рождения в парк. Я его «вернула» домой, его встретила мать, которая меня признала. С того всё и началось. Я встречалась с отцом Ника. Это ведь ты дал ему мой номер телефона.

– Было такое. И что он от тебя требовал?

– Ничего. Я опередила его и пообещала не говорить Никите о нашем родстве.

– Считаешь это правильным?

– Я считаю, что это должна сделать семья. Оказывается, дед Никиты догадывался, что внук ему не родной. У Никиты первая группа крови, а у родителей третья и четвёртая. Считал, что невестка изменила сыну. Пришлось его переубедить.

– Экспертиза подтвердила родство?

– Нет. Это родство не отрицают ни мать, ни отец, но от деда скрывают. Это наша с ним маленькая тайна.

– Есть что-то ещё?

– Мы рассматривали фотографии юного Жени Василевского, его отец рассказывал историю любви сына к некой Ольге Финк, а на одной из них я увидела свою маму. Дальше сам догадаешься или продолжать?

– Ты хочешь сказать, что Евгений Василевский твой отец?

– Я теперь знаю, что Василевский Владимир Иванович мой дед. У мамы была первая группа крови, как у Никиты. У меня тоже первая, но с отрицательным резусом, как у Евгения третья.

– Вот это новости.

– Скажи, при таком исключительном случае можно отказаться от встреч с братом? Я не могла поделиться своей тайной ни с кем, и прежде всего из-за него. Если бы мать меня не узнала, не подняла панику, всё было бы тихо, как было целый год.

– А мне доверить эту новость было нельзя?

– А ты уверен, что воспринял это без ревности? Уверен, что в разговоре случайно не раскрыл секрет? Я тебя, поэтому и в клуб не приглашала. Понимаешь, что может быть, узнай он обо всём? Я очень не хочу быть яблоком раздора в этой семье. Перед поездкой Звёздочка хромала, а другую лошадь я брать не стала. Мы сидели с Василевским в кафе, и я многое узнала о его жизни, а потом Владимир Иванович открыл ящик Пандоры своими догадками.

– У Евгения не возникло к тебе вопросов?

– Нет. Он знал меня как сестру Никиты, у которого фамилия была Егоров, как у мамы и отчима. А я взяла девичью фамилию бабушки, которую она вернула после развода. Так Ольга Финк выпала из поля зрения.

– Значит, вы с дедом решили всё оставить по-старому?

– Если что-то и всплывёт, я не буду причастна к этому. Это их семейное дело. Теперь ты понимаешь, что повода для ревности нет, и не было. И заруби себе на носу, если у меня появится мужчина, ты узнаешь об этом первый. Я слишком дорожу отношениями с тобой и не смогу тебя обманывать.

– Прости меня. Я всё чаще думаю о нашей разнице в возрасте.

– Разница в возрасте была и четыре года назад, и дальше будет. Ты предлагаешь теперь мне стать твоим психотерапевтом? Кто мне внушал верить в себя? Дело не в возрасте, а в том, как ты себя ощущаешь. У нас с тобой есть всё, чтобы быть счастливыми. И малыш, вопреки всем прогнозам, появится. Помни, о чём говорил доктор.

– Подожди минутку, – он вышел и вернулся с кольцом. – Соня, стань моей официальной женой, – говорил он, став на одно колено.

– Антон, четыре года назад, ты не собирался жениться, сказал мне об этом прямо. Почему ты передумал? Нам плохо живётся без этих условностей?

– Я думал об этом ещё полгода назад. Теперь кольцо выросло в цене, а я набрался ума и перестал сомневаться.

– Ты знаешь, что ревность убивает любовь?

– Сонь, я тебя давно ревную, это чувство не искоренить. Ревновал к работе, к преодолению очередного комплекса, к силе духа. Каждый твой успех вызывал ревность. Не зависть, а ревность. Я же теоретик, Сонь. Одно дело давать советы, взятые из книг по психологии, другое – делать то, что советуют. Я бы так не смог.

– Не прибедняйся. Благодаря тебе я стала тем, кем стала. Ты не только давал советы, ты учил меня собственным примером, а это намного эффективнее. Ты изменил моё отношение к людям, жизни. Я тебя люблю, Ветров. А в Турцию я поехала не из-за твоего каприза, а чтобы дождаться результата теста.

– Сонь, ты помнишь, я говорил тебе перед отъездом о своих маленьких тайнах. Предложение – это не всё. Мы с тобой идём в загс четырнадцатого сентября.

– Почему именно в этот день? Заявление принимают там каждый день кроме выходных.

– А оно уже там. Я отправил его электронной почтой с твоего ноутбука. Тебе останется только подтвердить своё согласие в загсе и предоставить паспорт за сутки до регистрации. Нас распишут четырнадцатого числа в пятнадцать часов, и мы отметим это в бюро. У тебя отпуск заканчивается, погода позже испортится, и я могу передумать.

– Издеваешься? Тебе не кажется, что я согласия на брак ещё не дала. Хотя, признаюсь тебе честно, кольцо мне понравилось.

– Конечно, зачем тебе бедный архитектор, если у тебя отец строительный магнат. Не выйдешь за меня замуж, я всем расскажу, какая ты корыстная, – он подхватил её на руки и опустил на диван. – Это каталог. На выбор платья у тебя пять дней.

Соня понимала, что Антон говорит это в шутку, что никогда не откроет тайну, которую ему доверили. Она не ожидала получить предложение, но была этому рада. Ей самой хотелось смеяться и шутить.

– Что ты раскомандовался? Если у тебя за спиной два брака – это не повод диктовать мне условия. Платье я выберу в салоне гораздо раньше пяти дней. Их в городе по пять штук на район. А эту красивую книжицу верни тому, кто тебе её посоветовал. У нас намечается бал в замке с сотней гостей? Цена платья сопоставима с проведением вечеринки для пары десятков гостей, любящих вкусно поесть, много пить и на сдачу заказать стриптизёршу. Думаю, о праздновании в бюро ты неудачно пошутил. Нас в бюро восемь человек, значит, с учётом пары каждого, получается шестнадцать душ. Четыре столика в ресторане нам будет достаточно. Я не буду экономить на собственной свадьбе, – она весело улыбнулась. – И меню, и оформление я придумаю сама. Всё должно получиться. Во-первых, женятся обычно в субботу, а мы в пятницу. Уже легче. Что у нас поблизости есть, где проводят свадьбы? Во-вторых, мы можем сбежать с тобой в любое время, а люди веселиться. Ты особо не сердись. Дай побыть распорядителем собственной свадьбы. Я многого не прошу. Открой интернет, я посмотрю приличные местные забегаловки.

– Командуй парадом до штампа в паспорте. Ты захочешь оставить свою фамилию?

– Нужно подумать. Став Ветровой, я могу потерять заказы. Сарафанное радио не сразу донесёт новость об этом событии в массы, а не став, обижу тебя.

– Не говори глупости. Для меня это не принципиальный вопрос. А вот покупка колец требует недельного решения. Да, ты будешь ездить по делам, найди время заехать в бюро, если тебе понадобятся наличные. Карточки в таких местах не пользуются популярностью. Что нашла?

– Есть два банкетных зала на Богдана. Один в ДК, второй с названием «Колизей». Судя по фото, он нам не подходит. От загса до ДК добираться три минуты, а домой можно добраться пешком. Позвонить завтра? Хотя я могу и сходить, здесь рядом.

– Я тебе открыл не все свои маленькие тайны, но ты получила информацию к размышлению. Думай! Нужна будет помощь, обращайся. Скажи лучше, чем день займём. Погода хорошая, можем поехать за город к Виктору. Он приглашал.

– Прежде чем ехать, позвони. Возможно, он передумал или планы изменились. Времени десять утра. Можно не тянуть резину и прямо сегодня поехать за кольцами. Смотри сам. Время у нас есть.

– Сонь, нам нужно с тобой поехать в одно приличное место и тогда все мои тайны будут раскрыты.

– Что на этот раз?

– Поехали, и всё увидишь сама.

– А где твоя машина? – удивилась Соня, оглядываясь по сторонам.

– Теперь, это моя машина, – он открыл перед Соней двери белого внедорожника RAV4. – Прошу на борт! Сто семьдесят лошадей, четыре ведущих и объём два и пять литра. Своё авто продал, добавил и приобрёл это.

– Ты меня за кого держишь? Путёвка, свадьба, машина – это не так дёшево. Что-то ты, друг Антон, не договариваешь.

– Наберись терпения. У меня только один сюрприз и остался. Здесь ехать две минуты. Можно было и пешком, но машину нужно было показать. Шагай за мной и молчи, а главное ничему не удивляйся. – Выйдя у соседнего дома, они поднялись на шестой этаж из девяти, и Антон открыл входную дверь одной из квартир. – Входи, – он стоял и наблюдал, как Соня обходит и осматривает однокомнатную квартиру. Закончив осмотр, она присела на табурет в кухне и вопросительно посмотрела на Антона.

– Что всё это значит?

– Теперь это моя квартира. Купил её вместо старой квартиры. Продал частями всю старину, пригласив знатоков, сложил то, что дорого и то, что может нам пригодиться в коробки, перевёз их домой и оставил на лоджии для твоей ревизии. Картины не продал. Они ждут тебя там же. Я и в отпуск тебя отправил, чтобы успеть оформить право собственности.

– Ты сумасшедший? Чем моё присутствие могло тебе помешать?

– Ты знаешь, как я нервничал? Думал, нарвусь на мошенников и останусь без штанов. У меня год ничего не получалось с агентом по недвижимости. Тогда и принял предложение бывшего заказчика. И не сумасшедший я, апрактичный. Соберёшься разводиться и делить имущество, а оно всё куплено до брака, – он издевался, и Соня это видела.

– Ты точно не в себе, если, не женившись, уже думаешь о разводе. На большую квартиру денег не хватило?

– Сонь, эта квартира хорошее вложение капитала. Она не для жилья, а для дополнительного заработка. Лучше скажи, тебе моя затея понравилась?

– Ты молодец! С квартирой на Красном нужно было что-то решать. Ты решил это по-своему. Ты хотел джип, ты его приобрёл. Осталось найти жильцов в эту квартиру. Я вижу, ты перевёз часть своей кухни. А где взял кровать? Мне понравилось, что спальное место занимает отдельное пространство. Очень необычно.

– А это наша кровать. Я купил нам точно такую, но новую.

– Выходит, что твоих сюрпризов гораздо больше чем моих тайн. Разберусь с твоим приданым, оставленным на лоджии, и решим, что с ним делать. Раз уж ты богат, поехали за кольцами. Ты меня выбил из колеи и лучше, если мы пообедаем где-нибудь в кафе. К ужину отойду от новостей, что-то приготовлю, и обмоем все твои приобретения. А я по фотографиям расскажу тебе о своём отдыхе и ещё раз скажу спасибо, – Соня поднялась с табурета, поцеловала Антона в щёку и направилась к выходу.

Кольца были куплены, банкетный зал и меню заказаны и дело оставалось за нарядом для жениха и невесты. Решили, что каждый выбирает то, что хочет, без предъявления претензий со второй стороны. Покупка Соне дался тяжело – слишком огромным был выбор платьев. Проведя полдня в одном из салонов, она так и не выбрала для себя ничего подходящего. Нет! Платья были очень красивыми, но на манекене. Она сделала вывод, что с открытыми плечами фасон её не подходит, что корсет не удобен, как излишняя длина или шлейф. Что если платье подгонять по фигуре и росту то, что-то в нём «теряется». На поиски ушло три дня, но они того стоили. Платье с длинным рукавом из тонкого кружевного полотна красиво подчёркивало зону декольте, а юбка ложилась мягкими мелкими складками. Его не пришлось подгонять по фигуре, каблук туфель позволил оставить и длину. Платье, бельё и туфли были куплены в одном месте. С чувством исполненного долга, она вернулась домой с большими пакетами. Вечером за ужином она поделилась с Антоном своими сомнениями.

– Тош, как ты думаешь, мне сообщить дедам о свадьбе?

– А ты этого ещё не сделала?

– Нет. Дед из Германии не может прилететь без вызова, а Василевский меня знает меньше месяца.

– Пусть не прилетит и не приедет, но знать-то они должны. Ты в субботу встречаешься с Никитой и его дедом, вот и пригласи. Приедут, не приедут – это уже будет их решение. Деду в Германию позвони обязательно. Ты говорила, у него в следующем году Юбилей. Можно поехать на пару недель и поздравить. Ты мне наряды свои покажешь? Нельзя невесту в платье видеть до свадьбы, согласно приметам. А платье я могу посмотреть?

Софья позвонила деду в Германию, Он порадовался за внучку и пригласил их в гости на свой семидесятилетний Юбилей, обещая прислать вызов. А вот Владимир Иванович Василевский должен был приехать с Никитой в загс. Это было его решение, и Соня не стала ему возражать. Всё получилось красиво и торжественно. Им даже организовали фотосессию в парке, перед тем как пройти в банкетный зал. Коллектив бюро веселился от души вместе с молодожёнами.

А пока они отмечали это событие, Владимир Иванович грустил дома. «Я не могу даже порадоваться вместе с ней, – думал он перед ужином, вспоминая их знакомство. К чёрту чужую тайну, а со своей я разберусь. Сил у меня больше нет носить это в себе. Я хочу встречаться с ней, общаться, сделать хоть что-то для неё». Сидя за ужином, сын заметил, что отец чем-то огорчён.

– Что с настроением, отец? Вы куда сегодня с Никитой в обед ездили? Лена говорила, ты такси заказывал.

– В загсе были. Соню поздравляли. Она замуж вышла за Антона.

– Порадуйся за неё. Нашла себе приличную партию. Он лет на пятнадцать старше неё, значит, ваша Соня рано станет вдовой.

– Прекрати паясничать и говорить о моей внучке в таком тоне и всякую чушь! – он стукнул по столу так, что посуда издала звон.

– Ты в своём уме? Какая внучка?

– Какая? Теперь уже взрослая. Софья Ларина дочь Ольги Финк и сестра Никиты. Что смотришь? Елена знала, что Ольга не сделала аборта. А замуж Ольга вышла, когда Соне было десять. Фамилия Ларина – это девичья фамилия бабушки, которая её и воспитывала. Так понятнее? Никита всего этого не знает, а я сделал с Соней тест. Наша она, – он вышел из-за стола и прошёл в свою комнату.

Евгений так резко встал из-за стола, что стул, на котором он сидел, с грохотом упал на пол. Вышел во двор, прошёл в дальний угол небольшого сада и, присев на скамью, обхватил голову руками, вспомнив свою последнюю встречу с Олей и разговор с Соней. «Девочка всё знала или догадывалась, но промолчала. Я в её глазах мерзавец и подлец, бросивший мать беременной. А Ленка? Знала всё об Ольге и молчала столько лет. Почему? У меня есть взрослая дочь, а я узнаю об этом спустя двадцать шесть лет. Она похожа на Олю, но я этого не заметил или не хотел замечать, – он сидел, вспоминал, а по щекам катились слёзы. – Господи! Треть жизни просрал по собственной глупости. К чему стремился все эти годы – достиг, а всё хорошее пустил под откос в самом начале. Уязвлённое самолюбие, рассуждения Елены и мамы сделали своё грязное дело».

– Пап, я слышал разговор. Выходит, Соня моя старшая сестра, раз ты её отец.

– Выходит так, Никита. Прости, сын, я сейчас совсем плохо соображаю.

– Она была сегодня очень красивая, как с картинки. Ты не переживай. Соня очень добрая и умная. Она простит тебя, и вы подружитесь, пусть и не сразу.

– И что вы ей подарили?

– Соня очень любит розы, но почему-то светлые. Дедушка купил белых и розовых двадцать пять штук. Я подарил ей букет, а он конверт. Антон нас приглашал в ресторан, дед отказался, сказав: «Не заслужили». Почему, пап?

– Я до сегодняшнего дня не знал, что у меня есть дочь. Мы с её мамой расстались до её рождения, потом я уехал на Север. Как об этом узнал дед и почему не сказал мне раньше?

– Помнишь, он хотел познакомиться с Соней? Она приходила, когда вы были на работе. Они рассматривали фотографии в старом альбоме, потом мы пили чай с пирогом. Ты поговори с ним сам и извинись. Я плохо знаю Антона, но раз Соня с ним живёт, он не может быть плохим.

– Ты прав, Никита. Возраст роли не играет, если в сердце живёт любовь.

– А почему мама плачет?

– Вину свою чувствует. Скажи мне она о маме Сони, всё могло сложиться по-другому. Ты беги и передай деду, что я скоро вернусь. Хочу побыть один.

Глава 8

Молодожёны вернулись в квартиру в начале одиннадцатого вечера с цветами и подарками. Антон помог ей расставить букеты в вазах по комнатам.

– Целый цветочный павильон. Повезло! – улыбался Антон.

– Цветов много не бывает. Жаль, что красоты этой с каждым днём будет становиться меньше и меньше.

– Сонь, а когда будут готовы фотографии?

– Хочешь взглянуть на себя со стороны?

– Хочу запомнить твой сегодняшний образ. Говорят, все невесты красивые, но ты превзошла все мои ожидания. Дело не только в платье и туфлях, дело в походке, жестах, взгляде. Такой я тебя не видел ещё. Ты поднималась и спускалась по лестнице как принцесса. Вот что значит порода.

– Ты о чём?

– О генах Василевского. Цветы я расставил. Переодеться тебе не мешает.

– Прежде чем переодеваться, нужно разобрать то, что у меня в волосах, – смеялась Софья. – Делай это внимательно, не наколись.

– Меня больше интересует, что под платьем, – сказал муж, но сбор мелких цветов из волос жены продолжил. – Кажется, я с задачей справился.

– Послушай, Антон. Мы с тобой живём четыре года вместе, а я волнуюсь, – входя в спальню, говорила Соня. – Смотри, какую красоту придают цветы нашей спальне.

– Ты не забывай, что это наша брачная ночь. Мы расписались семь часов назад, – говорил он, расстегивая молнию на платье. Через минуту оно бесшумно упало на пол, а жена осталась в белье и чулках. – Надо же, сколько на вас ещё лишнего, хотя и красивого.

– Ты тоже хорошо смотришься. Твои носки тебе к лицу.

– Тебе весело?

– Я, пожалуй, сегодня самая счастливая. Брачная церемония – это маленький праздник.

– Обещаю устраивать праздники как можно чаще, – он поцеловал жену и пристально посмотрел в её глаза, напоминающие озеро в котором тонул и не думал всплывать. – Ты моё запоздалое синеглазое счастье…

Сон сморил обоих, как только схлынула волна страсти. Как не пытались они скрыть друг от друга волнения перед свадьбой, напряжение было. Пусть хлопоты были небольшими, временными и приятными, переживали оба. Соня волновалась, чтобы всё у неё получилось, а Антон, чтобы Соня осталась довольна. Брачная ночь «отняла» последние силы. Проснулись одновременно, когда часы показывали начало одиннадцатого, но подниматься не спешили.

– Ты есть хочешь? Я что-то проголодался.

– Прими душ, а я ещё поваляюсь. Тош, ты дашь мне сегодня выходной от кухни? Что-то у меня нет ни настроения, ни желания готовить. Устроим сегодня разгрузочный день?

– Сонь, в холодильнике всегда можно что-то найти, если это что-то туда положить своевременно.

– Не проще сказать: «у нас есть, что поесть». Блин! Стихи с утра в голове. Блины к завтраку были бы в самый раз, – говорила она уже себе, так как Антон скрылся в ванной комнате. Подняв и повесив платье на плечики, она убрала его в чехол, а туфли в коробку и в гардероб. То же самое проделала с костюмом Антона, вынув из кармана его пиджака подарочные конверты и положив их на тумбочку. – Найду время, проверю состояние, по необходимости отнесу в чистку. – Застелив постель и смыв остатки вчерашней косметики, пошла в ванную, которую Антон освободил. С волосами пришлось повозиться, пока смыла весь лак. Антона она застала за приготовлением завтрака. – Что подают в вашем ресторане в медовую субботу? – спросила Соня и улыбнулась. – У нас нет медового месяца, но у нас может быть два медовых дня.

– Присаживайтесь барыня к столу. Извольте откушать, чего я нашёл в закромах вашего холодильника. А если серьёзно, то мы можем пообедать в любом ресторане, устроив себе медовую субботу, а поужинаем любовью. За воскресенье оклемаемся и войдём в обычный режим. Когда будем планировать отпуск? Не думаю, что в конце марта будет много заказов, и мы сможем полететь к Андрею Ивановичу вдвоём.

– Кажется, мой телефон звонит. Куда его вчера положила?

– Держи. Кто звонит?

– Никита. Что могло случиться? Мы не договаривались о встрече. – Да, Никита. Я слушаю, – весело говорила Соня.

– Это Евгений Владимирович, Соня. Мы можем с тобой встретиться? – по голосу было слышно, что он волнуется.

– Зачем? – Соня побледнела. – Вы рассказали мне часть своей истории, я поделилась с вами своей, а дружбы у нас с вами не получится. У меня нет к вам обиды и претензий. Встретимся мы с вами – вы извинитесь, я вас прощу. Дальше что?

– Я не знаю, Соня.

– Хорошо. Через час в парке Горького у дома культуры.

– Сделала скидку на возраст? – Антон неудачно пошутил и чувствовал это. – Сонь, может не стоит рубить с плеча?

– Нет. В этом деле нужно поставить точку. Как бы он ко мне не относился, я не позволю ему помешать нашим отношениям с Ником. Составишь мне компанию? Посидишь в сторонке, пока я буду беседовать. Василевский не тот человек, который располагает к душевным беседам. Думаю, наша беседа займёт максимум десять минут, – она посмотрела на мужа. – Потом я готова пойти с тобой куда угодно.

Сдержано поздоровавшись, они шли по аллее и оба молчали.

– Евгений Владимирович, вы пригласили меня для того, чтобы помолчать вдвоём?

– Поздравляю тебя с законным браком. Правда, о цветах я не подумал.

– Спасибо. У меня дома цветов, как в цветочном магазине.

– Я не знаю с чего начать. Мне трудно собраться с мыслями.

– Опустите прошлое, и поговорим о настоящем. Хотите, я вам скажу, о чём вы думаете? Вы жалеете о том, что наше знакомство вообще состоялось. Сразу я привязала к себе Никиту, чуть позже расположила к себе вашего отца и пытаюсь втереться в доверие в расчете на наследство деда. Именно так вы и думаете. А ещё вы ждёте с моей стороны мести. Вы никого не любите кроме себя, не доверяете и даже подумать не можете, что бывает и по-другому. Если я хотела вам отомстить, чего я жду? Почему не действую? Нет ничего проще, как подать в суд иск о признании отцовства или преподнести прессе горячие материалы об ошибках молодости некого строительного магната. Ваша репутация при этом немного пострадает, но часть наследства достанется мне в любом случае. Вы забыли, что Никита мой брат, а ваш отец уверен, что я его внучка, – Соня вздохнула и, остановившись, взглянула на Василевского. – Мне не нужно наследство, я не собираюсь вам мстить или как-то вредить семье. Я просто хочу поддерживать отношения с теми, кто в этом нуждается. Видимо, из-за Павла у вас не было своего детства. Всё внимание доставалось ему. Но тогда вы, как никто другой, должны чувствовать, как Нику нужен в этом возрасте отец.

– Что ты в этом понимаешь?

– Это говорите мне вы? Я выросла без отца, потеряла мать и отчима в четырнадцать лет, вы отняли у меня Никиту. И при всём при этом я не понимаю вас? Вы бесчувственный чурбан и эгоист. Вы шли на встречу с предполагаемой дочерью, а у вас не возникло желания поинтересоваться как она жила, о чем мечтала, что её интересует. Да, я не ждала жарких объятий, но обычные вопросы при знакомстве должны быть. Вы не верите в мою искренность, разговариваете со мной свысока и как с недалёким человеком, неспособным понять вас. А у меня, к вашему сведению, аттестат с одной четвёркой по русскому языку. Я была лучшей студенткой на курсе. Отношения с Антоном, которые вы считаете порочными, научили меня верить в себя, в людей, не бояться трудностей и не позволять пользоваться собой. Так что в моей жизни всё просто и понятно. Всё дело в том, Евгений Владимирович, что мы смотрим с вами на жизнь по-разному. Это всё, что я могу вам сказать. Пошли вы к чёрту со своими миллионами и взглядами на жизнь. Не звоните мне больше.

– Соня, постой! Даже если и были подобные мысли, теперь я так не думаю. Я хочу тебе помочь, найти общий язык.

– Помощь мне не нужна, и вы будете последним, к кому я за ней обращусь. Для начала, найдите общий язык со своим сыном. Вы понятия не имеете, чем он живёт, что любит, а что презирает. Какая у него заветная мечта? Поймите, мы с вами чужие и нас связывает только Ник. Не дай вам Бог эту нить разорвать.

– Ты мне угрожаешь? – Василевский был зол на Соню.

– Вы так ничего и не поняли. Для того чтобы дружить, нужно доверять друг другу. Можно быть абсолютно разными людьми, но дополнять друг друга и быть на равных. С вами это сделать нельзя. Учитывая ваше самолюбие, вы, возможно, будете препятствовать моему общению с Ником. Вот чего я боюсь. – Соня остановилась, посмотрела на отца и поняла, что достучаться до него практически невозможно. – Вы непробиваемый сноб. Я уже говорила вам, что у меня нет ни обид, ни претензий. А встречи ничего не дадут и не изменят. Вряд ли я смогу заставить себя назвать вас своим отцом. Я обходилась без вас двадцать шесть лет, думаю, проблем и в будущем не будет. Если я вам не нужна, зачем мне вы? Да, мы можем с вами общаться в присутствии кого-то, я вас не игнорирую, но разговоров по душам, как это бывает в семье, у нас с вами не получится.

– Почему?

– Я слышала ваш короткий разговор с сыном. Вечно спешите, командуете, делаете так, как удобно вам, лишаете права выбора. Думаю, вы разговариваете так и с отцом. Содержать дом, семью, управлять своим бизнесом не самое сложное дело, а вот сделать так, чтобы стать для каждого члена семьи незаменимым и сложнее, и важнее. Прощайте, – она развернулась и пошла к тому месту, где её ждал Антон.

– Как поговорили?

– Как глухой с немым.

– Присядь. Ты расстроилась?

– Может это ни он непробиваемый, а я слишком многого хочу? Человек со мной знаком, пусть и шапочно. Знает, что вчера я вышла замуж. С чего он должен был начать разговор?

– С поздравления и цветов. Поинтересоваться дальнейшими планами.

– Он и поздравил, как бы между прочим, а про цветы забыл. Я не знаю, с чьей подачи он решил встретиться со мной, но это была ошибка. Мы минуты три молчали, пока я не съязвила по поводу молчания. Понимаешь, если бы я не беседовала с ним раньше, не придала бы особого значения его поведению. Тогда, в конном клубе, он был искренним, хотя и разговор короткий. А сегодня он пришёл уверенный в том, что я своим появлением нарушила их семейный кодекс. Проще сказать: «со свиным рылом пытаюсь проникнуть в калашный ряд». Его не интересовала ни моя жизнь, ни учёба, ни увлечения, ни мечты. Он не задал мне не единого вопроса. Зачем приходил?

– О чём-то же вы говорили.

– Говорила в основном я, и, забыв о твоих уроках, кажется, наговорила лишнего.

– Например.

– Что дружбы между нами не получиться, чтобы он мне больше не звонил, и вообще, пошёл к чёрту со своими миллионами и взглядами на жизнь. Антон, он вёл себя так, как будто перед ним не вполне здоровый человек, который в силу своего психического состояния не может реально оценивать обстановку. Только он забыл, что реальность у нас с ним разная.

– Успокойся, – он обнял жену и прижал к себе. – Высказалась и станет легче. Сказала лишнее – подумает и переживёт. Он, в конце концов, жил среди людей и мог что-то узнать о семье твоей мамы в своё время. Дед нарушил уговор, но это его право. Сам слово дал, сам забрал. Всё это неприятно, но временно. Возможно, вы найдёте точку соприкосновения. Пока вы с ним не друзья, но и не враги. Поехали обедать.

Поддерживая телефонную связь с дедом, живущим в Германии, Софья получила вызов в начале февраля две тысячи тринадцатого и супруги стали планировать поездку.

– Соня, я принёс билеты на двадцать девятое до Москвы, дальше Дюссельдорф. Восьмого вернёмся в Москву и девятого будем дома. Успеем посмотреть часть Германии, поздравим твоего деда и через день уедем. Что скажешь?

– Скажу, что ты большой молодец. Ты у меня самый лучший, – она обняла и поцеловала мужа. – Как ты думаешь, какой подарок ему можно сделать в такой день рождения?

– Давай подумаем. В этом возрасте они как дети. Их нужно удивлять. Купим мы ему подарок, а на таможне не пропустят. Что будем делать. Подарить просто конверт с евро – банально. Ты ему нарисуй портрет, но не просто портрет, а из нескольких старых фотографий. Вряд ли он их брал с собой. А так, вспомнит свою молодость.

– Я попробую.

– Вспомни, что он любил дед из лакомств. Наши конфеты все переселенцы любят. Пусть сейчас фабрики не те, но есть и старые, проверенные временем.

– Дед очень любил Кара-Кум.

– Уже не плохо. Думай, жена, думай!

В аэропорту Дюссельдорфа их встречал дядя Сони, который был на два года моложе неё.

– Алекс, – представился он Антону и племяннице. – Отец тебя описал точно, и я сразу узнал вас. Я на машине. Через три часа будем на месте.

– Ты не забыл русский язык, – удивилась Софья.

– Нет. Мы часто дома общаемся на нём. А моя сестра, ей тридцать два года, слушает только русскую музыку. В России у неё осталось много подруг.

Они тихо переговаривались, видя, что Антон дремлет. Дорога была хорошая, и машина двигалась без всяких посторонних звуков. Дед жил на земле Северный Рейн-Вестфалия, в пригороде Детмольда, в двухэтажном доме на два хозяина. Встретили их на редкость радушно. Жене деда Анне было около шестидесяти лет. За обедом гости познакомились со всей семьёй. Дочь Анны от первого брака Марина, оказалась очень общительной и была рада поговорить о своём городе. Её муж Пётр и его семья были тоже из поздних переселенцев, а дочери, семи и девяти лет, родились уже здесь.

Первые два дня, дед, не смотря на возраст, сел за руль своего Опеля и показал им окрестности в радиусе тридцати километров.

– Быть в Германии и не посмотреть хотя бы её кусочек не дело, – говорил он по возвращению.

Так они побывали в Бломберге, Лаге и самом Детмольде. Три дня на машине деда путешествовали самостоятельно и посетили ратуши, соборы и замки в Эссене и Мюнстере. Отметили Юбилей деда в кругу многочисленных родственников со стороны его жены. Юбиляр, получив подарок от внучки, прослезился, вспомнив себя молодым.

– Вряд ли, Сонюшка, мы с тобой ещё раз увидимся. Будь счастлива, внучка, – говорил он, провожая их в дорогу через сутки. – Береги моё и своё сокровище, Антон.

Сутки до вылета в Москву они провели в Дюссельдорфе.

Прошёл год. Соне исполнилось в июле двадцать восемь лет. Два дня назад они вернулись с мужем из недельного отпуска, который провели в гостеприимной Турции. Никита в это время летал с отцом в Сочи. Ему не терпелось рассказать сестре об отдыхе в городе Олимпиады 2014. Договорились встретиться в субботу.

– Слушай, братец, мне кажется или ты подрос?

– Прибавил пару сантиметров. Мы почти месяц не виделись, а мне скоро четырнадцать.

Он так увлечённо рассказывал об отдыхе, об олимпийских объектах, о новом парке и Красной поляне. Он говорил, а Соня замечала, что в рассказе он часто упоминает отца: «папа сказал», «отец посоветовал», «мы с папой», «папа помог, научил». Она улыбнулась, и Никита это заметил.

– Чему ты улыбаешься? Я сказал что-то смешное?

– Я за тебя порадовалась. Судя по твоему рассказу, отношения с отцом у тебя налаживаются. Вы подружились?

– Кажется да. Может он заметил, что я вырос и меня можно не только контролировать, но и доверять мне. Мама почему-то звонит, – он выслушал мать и растеряно посмотрел на Соню.

– Что случилось, Ник?

– Деда увезла скорая помощь в больницу. Подозревают инсульт. Что это?

– Быстро на выход. Мама сказала номер больницы?

– Первая. С ним отец поехал.

– Ник, не раскисай. Пока мы всё не узнаем, паниковать рано. А инсульт – это кровоизлияние в мозг. Сосуды не выдерживают высокого давления и лопаются. Почитаешь в интернете, если тебе интересно. Деду всего шестьдесят девять. Он у нас крепкий мужчина и справится.

Они пробыли в больнице два часа, пока не вышел врач и не подтвердил диагноз. Он выдал целый список препаратов, которые нужно было купить, и просил молиться. Владимир Иванович был отправлен в реанимацию.

–Как же так? Мы не ссорились и даже не спорили, а ему стало вдруг плохо. Что теперь будет? – волновался Евгений Василевский, присев на диван.

– Вы верьте, что всё будет хорошо, – Соня положила свою ладонь на плечо отца. – Ваш отец обязательно поправится. Вы сами справитесь с поручением доктора или мне помочь?

– Я в порядке. Аптека здесь рядом, а домой поедем, когда успокоюсь.

– Если что-то понадобится, звоните или попросите сделать это Никиту. Увидимся завтра.

Соня вошла в квартиру в начале пятого и «наткнулась» на недовольное лицо Антона. Она так перенервничала, что что-либо объяснять не хотелось. Это выражение лица она видела каждый раз, когда возвращалась домой после встречи с Никитой.

– Что с настроением? – она прошла в комнату и присела на диван.

– А ты не догадываешься? Ты уехала в девять, сейчас начало пятого, телефон не берёшь – что я должен думать?

– Извини, задержалась. А телефон разрядился, – глядя на аппарат, говорила Соня. – У тебя есть телефон Никиты, ты мог позвонить ему. Заведём старую песню? Чем ты недоволен? Я провожу с братом максимум два раза в месяц по четыре-пять часов, хотя до свадьбы делала это каждую неделю. И после каждой встречи с ним, даже если возвращаюсь раньше, я вижу твоё недовольное лицо и нетронутый обед. Это своего рода протест? – Соня посмотрела на мужа с вызовом. – Я встречаюсь с ним три года, так будет и дальше. А если мне придётся делать выбор, я сделаю его в пользу брата. Прими это к сведению. Видит Бог, я устала повторять это. Чем тебя раздражает подросток, которому исполнится всего четырнадцать лет, если ты его едва знаешь?

– При этом я, в отличие от тебя, хорошо знаю его отца.

– А он здесь, каким боком? Никиту привозит водитель или мать. Я виделась с отцом почти два года назад и не горю желанием общаться, я лишь изредка вижусь с дедом именно из-за него.

– А может Евгений прав в своих рассуждениях, и ты водишь дружбу с Василевскими если не ради наследства, то ради карьеры в Сибстрое?

– Знаешь, это уже выходит за все рамки, – она встала с дивана, чтобы уйти.

– Сядь! – он толкнул её, и Соня вновь оказалась сидящей на диване. – Я ещё не закончил. Тебе не кажется, что ты стала слишком уверенной в себе? Видимо, я тебя переучил, а ты забыла, кому всем обязана. С появлением Василевских я стан не нужен?

– Ты себя слышишь? – Соня резко встала с дивана. – Значит, я у тебя в долгу и обязана беспрекословно подчиняться? А не много ли ты на себя берёшь, Антон Викторович? Мне кажется, за шесть лет я с тобой за всё рассчиталась и отдала больше, чем ты этого заслуживаешь.

– Заткнись! – он нанёс ей пощёчину, сам того не ожидая.

– У тебя от ревности и недоверия совсем крышу снесло? От слов перешёл к действию.

– Соня, прости меня. Я не хотел.

– Бог простит. Не подходи ко мне. Сейчас я уеду, а через пару часов вернусь. Собери свои вещи, и чтобы духу твоего в моей квартире не было. Ты первый и последний, кто поднял на меня руку. Да, если тебя интересует, почему я задержалась, я скажу: дед попал в больницу. Состояние тяжёлое. Инсульт. – Соня сняла с крючка в прихожей свои ключи и сумку и вышла из квартиры.

Она села в машину и выехала со двора, не имея понятия, куда и зачем едет, но и оставаться дома не хотела. Было обидно за пощёчину, за нелепые обвинения и недоверие. «А если это первая ласточка семейного насилия? Что дальше? Выходит, он может себя не контролировать. Он меня упрекнул, а я лишь ответила, – думала она. – Да, я действительно многим обязана, за многое благодарна, но всё, что он делал, была его инициатива. Какое нужно иметь безграничное воображение и предположить, что ради карьеры я могу предать человека, которого люблю. А люблю ли? А если я сотворила себе кумира в лице Ветрова? За шесть лет между нами не было ни ссор, ни конфликтов. Может потому, что я не видела его с другой стороны, а его недовольство повод к чему-то? К чему? Сколько не думай, а в голову я ему не залезу». Она заехала на заправку, поколесив по городу. Был вечер субботы, и машин на дорогах было мало. Соня посидела в летнем кафе, прошлась по торговому центру, хотя покупать ничего не планировала. Через три часа она припарковала свою машину под окном квартиры, заметив в окне Антона.

– Ты ещё здесь? Почему?

– Прости меня, идиота. Я наговорил тебе лишнего.

– Знаешь, если всё так, как ты себе придумал, чего ты ждёшь? Не уверен в себе – уйди, уверен – перестань подозревать меня, чёрт знает в чём. Нельзя обвинять человека на основании собственных предположений. У меня складывается впечатление, что ты ищешь предлог расстаться. Хочешь уйти, я тебя не держу, но играть на своих чувствах не позволю. Да я этого и не заслужила.

– Сонь, так нельзя.

– Нельзя женщину бить по лицу лишь за правду, которая тебе не понравилась. Антон, мне двадцать восемь лет, шесть лет мы вместе, может, стоит мне снять тебя с пьедестала, на который я тебя воздвигла? Перестать на тебя молиться и признать, что ты обычный мужчина, каких много и нет в тебе ничего особенного.

– Сонь, я же извинился. Ты ужинать будешь?

– Я не голодна. Устала. День выдался тяжёлый. Спокойной ночи.

– Я телефон твой зарядил.

– Спасибо, – она взяла телефон, прошла в спальню и закрыла за собой дверь.

Это было началом «молчаливой войны». Соня не понимала, как можно лечь в постель с человеком, который тебе отвесил оплеуху, даже если он сто раз извинился. Был какой-то внутренний барьер, преодолевать который не хотелось. Может потому, что Антон не пытался её успокоить как раньше, а делал это слишком сдержано на словах. Ночь прошла тяжело. Снились кошмары, но о чём конкретно, утром не помнилось. Приняв душ и переодевшись, она вышла в кухню, где на столе стоял завтрак, приготовленный для неё мужем. Бросив короткое «привет» она налила себе кофе и присела к столу.

– Извини, я не голодная, – она пила кофе и молчала.

– Ты сутки не ела. Может, надумаешь?

– У меня есть несколько вопросов и идей по новому проекту. Выслушаешь или оставим на завтра? – оставив его вопрос без ответа, сказала Соня, отправляя чашку в раковину.

– Говори, – он достал лист бумаги, карандаш и протянул жене. Слушая её, он очень жалел о своём вчерашнем поступке. Перед ним сидела другая Соня – решительная, независимая и равнодушная к его персоне. В её предложении было много интересных идей, но излагалось всё сухо, без эмоций и без ожидания одобрений с его стороны, а взгляд синих глаз был холодным.

– Это всё. Решать тебе. А теперь поговорим без эмоций и закроем тему раз и навсегда. Скажи, ты помнишь своего отца? Что ты чувствовал, когда его не стало? Я не прошу тебя озвучивать мои вопросы, просто вспомни это для себя, – она на секунды замолчала. – Вспомнил? Вот так чувствует себя Ник и его дед. Да Евгений Василевский жив и здоров, но он занят собой и бизнесом. Он не хочет понять, что нужен отцу и сыну именно как сын и отец, а не как финансовый придаток. Им его не хватает. Особенно страдает от этого Никита. Хотя сдвиги есть. Вчера, в рассказе об отдыхе, он не раз упомянул отца. Может, Бог услышал мои молитвы?

– Возьмите меня с собой в следующий раз.

– Пока дед в больнице, вряд ли это станет возможным. Никита в отличие от тебя хорошо понимает, что «крадёт» меня у тебя и не понимает, почему тебя не бывает со мной, а я ссылаюсь на твою занятость, – она поднялась из-за стола и, побледнев, села опять на стул. – Извини, что-то мне плохо. Пойду, прилягу.

– Ты голодная, Соня.

– Думаю, перенервничала. Поем позже.

Владимира Ивановича перевели из реанимации в палату седьмого. Теперь за ним требовался уход. Евгений нанял сиделку, но Елена Николаевна каждое утро приезжала после процедур со свежим обедом. Соня приезжала после работы. Она находила в себе силы, глядя на парализованного мужчину, подбодрить и вселить надежду. Говорила, но не была уверена, слышит ли он её и понимает ли.

– Знаешь дед, – держа его за руку, говорила она, – тебе здесь не дадут залёживаться и выпишут через месяц. Давай договоримся с тобой, что за этот месяц ты одолеешь коляску. Кормить тебя и поить я смогу. А как я такого большого дядю буду поднимать? Нам с тобой можно будет гулять в саду. Или ты предпочитаешь лежать? Давай так, я тебе задам вопрос, а ты мне моргнёшь один раз, если «да» и два раза, если «нет». Тебе нравится здесь лежать? – Нет! – Не будешь филонить на занятиях? – Нет! – Ты мне доверяешь? – Да! – Дедуля, ты молоток! – Соня поцеловала деда несколько раз. – Обещаю ничего никому не говорить, но и ты меня не подводи. Отдыхай. Я приеду завтра после работы.

Соня, посещая деда девятого числа, столкнулась с Никитой и его отцом.

– Как дед сегодня? – она посмотрела на брата.

– Лучше. Доктор сказал, положительная динамика есть. Ты сегодня, чем занята?

– Навещу деда и буду свободна. Есть предложения?

– Неделя было сумасшедшей. Может, сходим куда-нибудь? – Пап, езжай домой, а меня Соня привезёт.

– Хорошо, но будь на связи.

– Пойдём к деду, пусть удивится.

– Ник, а ты разговаривай с ним, рассказывай. Кто знает, может часть сознания вернулась? Знаешь, чего я жду? Чтобы он пожал мои пальцы. Я положу свою руку в его ладонь, а он её сожмёт. Потом мы научимся держать ложку, и есть самостоятельно, а чуть позже купим ходунки. Это такая штука, как высокий табурет с ручками. Переставляешь его вперёд и делаешь шаг. Мы всё сумеем. Дедуля, ты будешь есть творог или пюре?

– Сонь, дед не говорит.

– Много ты понимаешь. Ты когда мне в глаза смотришь, видишь, довольна ли я чем или нет?

– Вижу.

– Вот и я вижу, что творог мы оставим на вечер, а пюре съедим сейчас. Отец кормил деда, но без десерта. Так?

– Ты экстрасенс?

– Бери выше! Я волшебник.

Так за разговором в шутливом тоне, внуки накормили деда, поцеловали и вышли из палаты.

– Ник, ты не против нашей прогулки втроём? Меня Антон привёз.

– Куда поедем? – спросил Никита, подавая руку Антону для приветствия.

– Ты на автодроме был?

– Нет.

– Туда мы и поедем. Если приятель мой на месте, будет возможность проехать на карте.

Вернув Никиту родителям, Антон и Соня вернулись домой. Соня, готовя ужин, слышала, как муж разговаривал с кем-то по телефону.

– Соня, поедем завтра за город? Виктор приглашает к обеду на шашлыки.

– Поезжай один, у меня дел дома накопилось, да и настроения особого нет. А с Ириной молчать не получится. Если заскучаю, позвоню Наташе или прогуляемся с ней в парке.

Ещё три недели назад, Софья бы удивилась молчаливому согласию мужа ехать самостоятельно, а теперь она была уверена, что Антону просто нужно уехать. После злополучной пощёчины прошла неделя. Отношения были ровными, но не близкими. Антон избегал близости, а Соня её не хотела.

Проводив мужа, она проехала в супермаркет, заехала в аптеку. Недомогания, тошнота и головокружение стали чаще. Нужно было исключить беременность, но полоски только подтвердили её. Справившись с новостью, она набрала номер телефона Ирины – жены Виктора.

– Я тебя не отвлекаю? – после приветствия спросила Соня.

– Я бездельничаю под кондиционером. Вчера отмечали день рождения приятеля в ресторане, Виктор до сих пор в себя не может прийти.

– Поехали бы на дачу. Там бассейн, свежий воздух.

– Какая дача, Соня. Он до кровати еле дополз. Хорошо если к вечеру человеком станет.

– Ира, я по делу. Ты обещала мне рецепт. Хочу Антона удивить.

– Сейчас пришлю. Балуешь ты его, а он этого не ценит.

– Ты о чём?

– К слову пришлось. Балуй мужа.

«Получается, вас обманывают, Софья Андреевна, а вы и не догадываетесь. Лучшая защита – это нападение. Всё так и есть. Эти таинственные звонки, шашлык, который и не собирались жарить. Где же ты можешь быть, Антон Ветров? Ладно. С этим разберёмся, но позже. На ближайшие дни у меня есть более важное дело. Завтра запишемся на приём и подтвердим или опровергнем тест».

Антон вернулся около семи вечера, застав жену за утюжкой белья.

– Как всё прошло?

– Нормально. Я выпил только бокал вина.

– Ужин на плите. Разберись сам, если я отвлекусь, продолжить утюжить дальше, у меня желание исчезнет.

В четверг она попала на приём, и диагноз: «беременность пять недель» подтвердился. Особой радости она не испытала, подумав о странном поведении Антона. Они заканчивали проект, работы было много и не хотелось принимать решение между делом. «Дождусь выходного и поговорю с ним обо всём»

В субботу Антон сам начал разговор о встрече с Никитой.

– Мы сегодня не встречаемся. Он едет с родителями за вещами к школе. До занятий две недели. Но я планирую поехать к деду. Ему гораздо лучше, и через пару недель его выпишут домой.

– Сонь, я отъеду на пару часов. К обеду вернусь. Задания будут?

– Нет. В холодильнике всё есть. Обед я приготовлю, как обещала.

Возвращаясь из больницы от деда, она получила сообщение на телефон, но открыла его только в квартире. Это были фотографии. На одной Антон целуется с женщиной, на другой – идёт по улице с той же женщиной в обнимку. «Надо же, как интересно. И как ты мне это объяснишь? – спрашивала она вслух, глядя на семейное фото. – Кризис среднего возраста? Нужна ли тебе моя новость при таких обстоятельствах?»

Она не закатила скандала у порога, а дождалась, когда Антон закончит с обедом.

– Ты ничего не хочешь мне сказать?

– Нет.

– Может, объяснишь мне это, – она протянула свой телефон.

Он молчал минуту не меньше, а потом, глядя куда-то мимо Сони, сказал:

– Это Ольга, моя первая жена. Первый раз мы встретились случайно. Перекинулись парой фраз, обменялись телефонами и разошлись. Прошли две недели, она звонила, но я отказывался от встреч. А второго позвонил сам, когда не смог до тебя дозвониться. Сонь, я не знаю, что на меня нашло, но это случилось. Я сам себя ненавидел, поэтому был так зол не на тебя, на себя, а пощёчину дал тебе. Сонь, я не был на даче, но я не был и с ней.

– Про дачу я знаю. Что будешь делать дальше? Оставишь меня и вернёшь её?

– Соня, ты меня не поняла. Между мной и ею ничего не было после того злополучного дня. Она одержима идеей меня вернуть. Угрожала рассказать всё тебе, а теперь шантажирует собственным убийством. О том, что между нами ничего не может быть и слушать не хочет. Пробовал убедить, не получается.

– Знаешь, очень забавно слышать всё это от человека, который сам ревнует. Ты подумай о том, кому понадобилось посылать мне эти фото? Кто сделал эти фото и для чего? В них один намёк на связь не более того. А что мне в этой ситуации делать? Я, как не странно, беременная, и вопрос остаётся открытым: сохранять её или прерывать?

– Сонь, это правда?

– А у меня нет смысла лгать. Лгут, когда хотят выйти замуж или удержать мужа ребёнком. А я замужем и не хочу удерживать тебя против твоей воли. Ты даже не сможешь уволить беременную женщину, если я решу сохранить ребёнка, – она говорила, а сама видела, как волнуется Антон и меняется в лице.

– Соня, нам нужен этот ребёнок. Мне сорок четыре и другого шанса может не быть.

– Ты хочешь, чтобы я выносила ребёнка, живя на пороховой бочке? Я не хочу просыпаться по ночам от телефонных звонков, не хочу получать подобные сообщения, я, в конце концов, хочу верить тебе, а не сомневаться. Пока ни одно моё «хочу» не получается. У тебя неделя на улаживание всех недоразумений и конфликтов.

– Как можно убедить сумасшедшую?

– А как ты с ней занимался сексом, если она невменяемая?

Глава 9

В пятницу коллектив бюро задержался на работе на час. Настроение было приподнятым. Они сдали очередной проект и отметили это шампанским. Около семи вечера все вместе вышли их офиса и остановились на стоянке не спеша расходиться. К ним подошёл мужчина лет сорока крепкого телосложения.

– Кто из вас Ветров? – спросил он.

– Я, – Антон сделал шаг навстречу. – Есть вопросы?

– Всего один. Какие у тебя отношения с твоей бывшей, а моей нынешней женой?

– У меня нет отношений с вашей женой, только она этого не хочет признавать. Её фантазии на мой счёт – глупость. Я виноват, признаю, но сказал всё как есть.

– А ты знаешь, что после твоего отказа, она довела дочь до истерики и та наглоталась таблеток, а сама, вместо того, чтобы позвонить и вызвать скорую, вскрыла себе вены? Мне, честно говоря, плевать на Ольгу. По ней давно психушка плачет. Но именно из-за неё страдает моя дочь.

– Девочка жива?

– Жива, только психологу с ней придётся долго работать. И всё из-за тебя. Откуда ты взялся? Ты, действительно, не заметил, что она неадекватная? Мне тебя жаль, Ветров. Ты не хрена не знал о своей жене в браке, не знал истиной причины развода, и сейчас попался на её крючок. Если бы не вы двое, моя девочка была бы здорова.

– Это всё? – хмуро спросил Ветров и получил удар в челюсть.

– Вот теперь всё. – Мужчина собирался уже уйти, но его заставил остановиться сдавленный крик Софьи. Ветров лежал на спине, а с бордюра, на котором лежала его голова, стекала кровь. Незнакомец подошёл к поверженному противнику, проверил пульс. Кто-то уже звонил в скорую помощь. – Позвоните в полицию, – попросил он, набирая чей-то номер. – Крис, девочка моя, я сегодня уезжаю в соседнюю область. Ты меня не теряй. Пусть Серёжка возьмёт над тобой шефство. Если что-то понадобится, девочка моя, позвони бабушке. Целую, – он отключил телефон и, присев на бордюр, обхватил голову руками.

Кто-то открыл свою машину и усадил Соню. Она словно окаменела, устремив свой взгляд на лежащего Антона. Приехавшая скорая уложила его на носилки и закрыла простынёй с головой. Женщины заплакали.

– Наташа, держи ключи от машины Антона и отвези Соню домой. Я позже заеду.

Виктор уехал следом за скорой помощью. Соню увезла домой Наташа. Остальные вернулись в бюро, что бы дать показания полиции. Мужчину усадили в патрульную машину. Наташа позвонила мужу, попросила оставить дочь с матерью и прийти в квартиру Сони. Голос жены был странным, но он не возражал.

– Сонь, ты поплачь. Тебе легче станет.

– Легче не будет, Наташа, а я беременная, тихо ответила она. – Видишь, как в жизни получается? За всё нужно платить. Вот Антон и расплатился.

Суббота прошла как в тумане. Кто-то уходил, кто-то приходил. Единственные, кого запомнила Соня, были Наташа с мужем и Никита.

– Ты как здесь оказался, – спросила она, открыв глаза.

– Отец привёз. Я звонил тебе, трубку взяла Наташа, сейчас она в комнате с кем-то с работы. Папа поехал за доктором.

– Кому понадобился врач?

– Тебе, Соня. Наташа сказала, ты ждёшь ребёнка, отец решил перестраховаться. Сонь, тебе нужно поесть. Сделай это ради меня.

– Как в детстве: ложечку за маму, ложечку за папу. Чужих людей в квартире нет?

– Не знаю, чужие они или свои, но за те полчаса, что я здесь, двери не закрываются. Одни уходят, другие приходят.

– Я тоже чувствовала это движение. Пойдём на кухню, я там и перекушу.

Пока Соня пила горячий чай с бутербродом, Наташа тихо рассказывала ей о том, что уже сделано, и что предстоит сделать.

– Ты не о чём не переживай. Виктор всё сделает, а отец ему поможет. Ложись в постель, доктор приехал.

Врач осмотрел Соню и предложил ей лечь в стационар прямо сегодня.

– Я не могу. Если случится непоправимое, значит, будет две беды. Сделайте, что в ваших силах, а остальное в руках Бога. Я должна проводить мужа. – Врач сделал какой-то укол, оставил таблетки и уехал. Евгений Владимирович присел на кровать рядом с дочерью и взял её за руку. – Вы видели, сколько помощников в квартире? А шесть лет назад, когда умерла бабушка, был только Антон. Он не воспользовался моментом, как вы иронизировали, это случилось гораздо позже. В то время эта квартира не знала двенадцать лет ремонта после сдачи дома, да и взять с меня было нечего. Наверное, он был не самым лучшим мужчиной, но я была с ним счастлива, – грустно сказала Соня, глядя на отца.

– Твоего мужа убил муж любовницы.

– Вы как всегда спешите с выводами. Я была рядом и не только видела, но и слышала разговор. Тому есть и другие свидетели. Да, мужчина не сдержался и ударил Антона в челюсть. Он упал и ударился головой о бордюр.

– Ты защищаешь обоих?

– Человек, решивший отомстить или убить, не стал бы собирать толпу свидетелей и разговаривать спокойно.

– Допустим, ты права. В таком случае, чего он хотел сказать своим визитом?

– Сказать, что случайная связь может спровоцировать трагедию. Женщины в гневе непредсказуемы. В этом состоянии, жена довела дочь, которая наглоталась таблеток, а сама вскрыла себе вены. Вы представьте себе картину с двумя полутрупами, которую он увидел? А у вас получается нестыковка. Любовника убивают за измену жены, а не за отказ от неё. Нет в этом деле ни правых, ни виновных, – Соня тяжело вздохнула. – Спасибо, что сами приехали и Никиту привезли.

Похороны состоялись на следующий день из траурного зала. Коллеги обратились в похоронное бюро, понимая, что Соня в этом деле им не помощник, и те всё сделали«по прейскуранту», а её саму поручили Наташе. На прощание пришло достаточно людей – Антона знали многие, на кладбище народу было меньше. Соня всё это время держалась, понимая, что исправить ничего нельзя и надо думать о ребёнке, но когда гроб с телом придали земле, потеряла сознание. Отец на руках донёс её до машины скорой помощи и поехал следом. Соня потеряла ребёнка. Началась истерика. Слёзы, копившиеся три дня, выбрались на волю. Врачи отнеслись к ней с пониманием, зная, откуда доставили пациентку.

Соня проспала до вечера, а когда проснулась, увидела рядом отца, сидящего на стуле.

– Вы давно здесь?

– Да я уезжал, возвращался, к отцу заезжал – не сидел. Наташа тебе вещи передала для больницы и передачу. Всё в пакетах. Сама разберёшься?

– Разберусь. Вы поезжайте домой, не нужно меня караулить.

– Уверена?

– Да. Как дедушка?

– Через неделю заберём домой. Держится молодцом. Мне кажется, что его беспокоит твоё отсутствие. Лена сейчас у него.

– Вы позвоните жене и дайте мне трубку. Я скажу ему несколько слов, и он успокоится. Ему нельзя думать, что я его бросила. – Василевский позвонил жене, и та включила громкую связь. – Привет, дед! Прости меня. Дело срочное появилось, а я не сразу сообразила, что могу сказать тебе пару слов по телефону. Не сердись. Потерпи пару дней, и мы с тобой увидимся. Я тебя люблю, – она отключила вызов и тяжело вздохнула.

– Ну, ты и кремень.

– Это не я кремень, это у вас окаменевшее сердце. Ему сейчас труднее, чем мне. Находится в здравом уме, и лежать бревном – это пытка. Нужно, чтобы он чувствовал себя нужным, а не обузой. Дед может считать, что я не навещаю его из-за вас, как это было в доме. Я не понимаю, почему он не поставил вас на место? Это вы живёте в его доме, а порядки устанавливаете вы. Что плохого в нашей дружбе? Вы по-прежнему считаете меня корыстной особой?

– Соня, ты сможешь когда-нибудь простить мне мою слепоту?

– Поживём – увидим. Возвращайтесь домой, не смущайте женщин. Вам и так, думаю, сделали исключение. Через день-два меня выпишут. Спасибо за беспокойство.

Василевский ушёл, а Соня переоделась в переданную Наташей одежду, и легла, отвернувшись к стене. Ей не хотелось ловить на себе сочувствующие взгляды и отвечать на какие-либо вопросы. Утром пришла Наташа.

– Ты как?

– Никак. Перед глазами одна и та же картина, а внутри пусто. Даже слёзы закончились. Думаю, меня завтра выпишут.

– Я тебе привезла одежду, на случай выписки. В сумке деньги, телефон и паспорт, он был нужен вчера. Ты так ничего и не поела? Сонь, так нельзя. Не хочешь кушать, пей соки. Ты как завтра домой поедешь? И вообще, ты не торопишься с выпиской?

– По их части со мной всё в порядке, больше они помочь мне ничем не смогут. Выйду на работу, раздам долги и буду думать, как жить дальше.

– Ты о каких долгах? Похороны оплатили за счёт бюро, а расходы по поминкам понёс твой отец. Журналисты уже и статью выдали: «Получил травму в результате падения и умер до приезда кареты скорой помощи», и о тебе вспомнили. Где они фото такое нашли?

– На столе у Антона стояла такая фотография. Поговорят неделю и забудут. Не такие мы большие знаменитости. Наташа, позвони Борису Петровичу, пусть приедет завтра к часу дня.

– Соня, с тобой хочет встретиться мужчина, ударивший Антона. Он внизу, в холле. Я не знаю, чего он хочет. Может, это касается его уголовного дела, может, просто пришёл извиниться

– Хочет поговорить, пусть приезжает сюда завтра часов в десять и ждёт меня у входа. Думаю, к этому времени выписка будет готова.

Утром, пройдя осмотр, Софья получила на руки выписку и спустилась вниз. Мужчину она узнала сразу, как и он её.

– Здравствуйте, Софья Андреевна. Меня зовут Дмитрий Стрелков. Простите, я не хотел, чтобы всё закончилось таким образом. Меня отпустили под подписку о невыезде. Дату суда я ещё не знаю.

– Как себя чувствует ваша дочь?

– Сегодня заберу её домой. Давайте я вас подвезу.

– Хорошо. Только ехать недалеко. Я живу на Народной 24, – она села в машину и посмотрела на Стрелкова. – А что с вашей женой?

– Поместили в клинику.

– Вы давно женаты?

– Десять лет. Я знал её с детства. Она старше меня на два года. Когда моя жена погибла в ДТП, я думал, Ольга заменит Кристине маму. Девочке тогда было четыре года. Она никогда не жаловалась на Ольгу. Мне казалось, что мы жили вполне нормально. Но год назад она начала выпивать, сравнивать меня с предыдущими мужьями, срываться на Крис, и я решил подать на развод. Чтобы было веское основание для развода, я нанял месяц назад частного детектива, а в спальне установил камеру. Это я прислал вам фото. Ваш муж и моя жена один раз встретились в нашей квартире, потом встречались только в людных местах и эти встречи были короткими. Знаете, я так был зол на жену, что готов был утопить её в ванне, если бы не Крис. И мужа вашего винил, что он дал повод для её фантазий, поэтому и ударил.

– Не оправдывайтесь. Я была свидетелем. От меня вы чего хотите?

– Ничего. Статья предусматривает три варианта наказания. Я готов к любому. Нужно отвечать за свои поступки. Ведь это из-за меня вы потеряли ребёнка. Я хочу, чтобы вы не проклинали меня, а простили. Видит Бог, я не хотел причинить никому вреда. Это всё.

– Вас осудят, а на кого вы оставите дочь?

– Мои родители за ней присмотрят.

– Я осталась без родителей в четырнадцать лет и знаю как это трудно. Спасибо за доставку. Всего хорошего.

Софья вошла в пустую квартиру. Если не считать завешенных зеркал и портрета Антона в траурной рамке на журнальном столе, рядом с потухшей свечой и рюмкой водки накрытой хлебом, всё было по-старому. Она присела в кресло, взяла в руки портрет и погладила рукой по волосам мужа на фото. «И что мне теперь делать, Антон? – спросила она вслух. – С чего начинать и как? Я потеряла тебя и не смогла сохранить нашего ребёнка. Прости меня. – Ставя портрет на место, она заметила свёрнутый бланк. Это было свидетельство о смерти. Положив его в свою сумку, отнесла пакет с вещами из больницы в ванную и приняла душ. Прошла на кухню и открыла холодильник. На полках лежали свежие продукты. – Наташа с Гришей постарались, – подумала она, включая кофеварку. – Теперь мне всё можно». Вещи в гардеробной спальни, кроме парадного костюма Антона, висели и лежали на своих местах. Выбрала для себя одежду, состоящую из тёмных, почти чёрных брюк и тёмно-синей длиной блузки с рукавом. Высушила волосы феном, выпила чашку кофе, переоделась и поехала в офис. В двенадцать пятьдесят Софья переступила порог бюро. Поздоровавшись, заметила портрет Антона в траурной рамке в цветах и пригласила всех в переговорную.

– Спасибо вам всем за помощь и поддержку. Возможно, не время, но я хочу поговорить с вами о работе нашего бюро. Нас могут ожидать трудные времена. Узнав о смерти Антона, многие прежние заказчики могут отказаться от наших услуг. Антон был гарантом нашей работы. Я не утверждаю, я лишь предполагаю. Я не могу обещать вам прежних условий. Если у кого-то есть желание уйти, я не буду расценивать это как предательство и возражать, но при условии отсутствия долгов. Старые должны быть закончены, а новые не начаты. У нас в работе два заказа. Что делать потом, я не знаю. Не ликвидировать, не продать бюро я не могу, пока не вступлю в права наследства.

– Софья Андреевна, я закончу работу и напишу заявление. Антон был в курсе.

– Я знаю. У вас пять процентов доли. Будете забирать или оставите?

– Я подумаю.

– Наташа посчитает стоимость доли и, если есть желающие их продать, можете это сделать.

– А выплачивать будете наличными или оборудованием?

– Виктор Александрович, вы шутите или злорадствуете? Вы работали с Антоном дольше всех, найдите выход.

– Тридцать процентов и я постараюсь.

– А если ваши старания не оправдаются, вы просто станете владеть долей в тридцать пять процентов, а бюро так и останется на мели, – юрист с ухмылкой посмотрел на бывшего друга Антона. – Софье легче и проще уволить часть сотрудников, перенести офис в свою квартиру, а площади сдать. Она не может распоряжаться долей супруга, но имеет полномочия и право подписи. Приказ есть и его никто не отменял.

– Значит, ты займёшь его кресло?

– Мне удобнее на своём месте. Откуда в вас столько сарказма? Вы же были друзьями. Найдите выход и занимайте кресло.

– Только учтите, Виктор Александрович, должность не даёт права на активы. Инвестор может быть директором, а директор с долей в пять процентов – это всего лишь директор. Хотя оклад может быть выше рублей на пятьсот или тысячу, – пояснил Борис Иванович. – Раз уж коснулись юридических вопросов, позвольте напомнить, что по уставу, доля может быть продана только члену общества.

– Горин, хватит пыжиться! Ты в последние три-четыре года без Антона был никем. Выдохся ты, Виктор. Прикрывался дружбой с Антоном, приглашал его на дачу и решал исключительно свои проколы. Соня не могла не заметить, что это были не посиделки, а рабочие моменты, – в сердцах говорил Николай Карпов. – Скажи, зачем ты копируешь чертежи проектов, к которым не имеешь отношения?

– Николай, возможно, прав. Я как-то не придавала значения их длительному отсутствию, была уверена, что они придумывают что-то совместное. Хотя, мало ли о чём могу беседовать друзья.

– Ты ещё докажи свои предположения.

– А что доказывать? Ты всегда завидовал Антону, с приходом Софьи понял, что она может обо всём догадаться. Ты и сейчас рассчитывал, что она испугается тащить на себе бюро, и ты займёшь место Антона. Знаешь, я бы с удовольствием остался, только с другим архитектором.

– Без обид, Виктор, но я бы тоже ушёл было бы куда, – в сердцах добавил Юрий Михайлович Кулик.

– Вы хотите сказать, что работать с Гориным было сложно? Почему вы не сказали об этом Антону? Ладно, Николай, но вы начинали втроём.

– Видите ли, Соня, начинали-то мы вместе и дружили первое время. Только чтобы дружить, нужно доверять, а у нас получился замкнутый круг. Я не доверял Виктору, Виктор наушничал Антону, а тот перестал доверять мне. Дело прошлое, что теперь об этом говорить. Скажите, Соня, я могу продать свою долю, но пока остаться?

– Можете, Михаил. Борис Иванович вам поможет это сделать.

– А сколько приблизительно стоит доля на сегодняшний момент?

– Думаю от двадцати до тридцати тысяч, – ответила Наташа. – Надумаете продавать, я посчитаю точнее.

– Это получается больше ста тысяч, а долю нам просто в своё время подарили.

– Антон стимулировал вас долями. Деньги небольшие, но гарантированные, как в банке проценты.

– Вы меня извините, что я нарисовала мрачную картину, возможно, ситуация не так и критична, но вы должны быть готовы к проблемам и надеяться на лучшее. Будем брать всё, что предложат. Главное, чтобы предложили. Спасибо, что выслушали. Завтра я выйду на работу. Если будут предложения – обсудим. – Борис Петрович, задержитесь. Вы не могли бы мне помочь в вопросе о наследстве? Куда мне обращаться, когда и с чем. Я не спешу. Как я рассчитаю желающих уволиться? Да, сейчас деньги на счёте есть. Не будет заказов, мы сядем в калошу, а деньги имеют свойство заканчиваться. Я не знаю, что делать

– Хотите, я займусь этим? В любом случае, воспользоваться наследством вы сможете только через полгода. Вы знаете, Соня, что супруг, месяца полтора назад, передал вам сорок процентов доли?

– Первый раз слышу. Мы были в отпуске, потом дед попал в больницу с инсультом, моя беременность. Я не знаю, почему он не сказал. Что это меняет?

– Многое. Ты становишься главным инвестором. У тебя сорок пять процентов доли, и ты можешь принимать самостоятельно все решения до вступления в наследство.

– Почему вы не сказали об этом всем.

– Зачем? Горин в курсе. Он не с потолка взял цифру тридцать. Скажи я об этом, а вы прими его предложения, ничего подобного бы не услышали. Увольнять вам его пора. Дождитесь первого прокола и увольняйте.

– Борис Иванович, помните мужчину, ударившего Антона? Его зовут Дмитрий Стрелков. Он ждал меня сегодня у больницы.

– Чего хотел?

– Извинился. Слазал, что находится под подпиской и ждёт суда. Закройте глаза на то, что Антон был моим мужем, и, будучи свидетелем, вынесите свой вердикт.

– Если чисто по-человечески, то состава преступления нет. Они беседовали мирно, хотя тема была щекотливой. Антон задал ему вопрос, собеседник ответил ему ударом. Один не рассчитал удар, второй, его не ожидал и упал. В результате чего получил смертельную травму. Тебе его жаль?

– Мне жаль его дочь. Видимо, мачеха довела её до предела, раз она решила отравиться. Я помню себя в этом возрасте, когда потеряла родителей. Кто знает, что я могла сотворить, не подумай вовремя о бабушке.

– Ты не будешь настаивать на наказании?

– Нет. Он готов отвечать по закону. Пусть это решает суд. Спасибо вам за консультацию и помощь.

Серов покинул переговорную вместе с Соней, которая прошла в кабинет мужа. Здесь всё оставалось по-прежнему. Девственно чистый стол, на котором стояла в рамке их семейная фотография, и лежал закрытый ноутбук. Она села в кресло, посмотрела на фото и проверила ящики стола. Антон во всём любил порядок – ничего лишнего. Она встала, подошла к шкафу и открыла дверцы. Здесь стояли два небольших сейфа. Один принадлежал Антону, второй – Наташе. В нём она хранила бухгалтерские документы и договора. Набрав код на сейфе Антона, Соня не нашла ничего ценного, а папки требовали времени для изучения. «Начнём разбор завтра, а сегодня поеду к деду, а потом домой. Что-то я сегодня устала», – думала она, закрывая сейф и выходя из кабинета. Она попрощалась с коллегами до завтра, села в машину и поехала в больницу к деду.

Дед увидел внучку, и из глаз потекла предательская слеза.

– Дед, ты чего? – она присела рядом и положила свою ладонь в его, чувствуя прикосновение его пальцев. – Это ты от радости слезу пустил? – поднося его руку к своим губам, говорила она. – Ты большой молодец! Дедуля, что не так, родной? – Соня смотрела на него и не понимала. Потом губы его слегка разомкнулись, и он тихо медленно произнёс:

– Я всё знаю.

– Это хорошо, что знаешь. Мне не придётся притворяться и лгать, – она положила ему свою голову на грудь, потом поцеловала в щёку. – Как узнал?

– Газета.

– Кто же о тебе так «позаботился»? – Соня достала из-под подушки свёрнутую газету. – Здесь половина воды. Я обещаю тебе всё рассказать и покаяться, но позже. Дай время. Поговорим о тебе. Ты коляску освоил?

– Да.

– Я нарисую тебе медаль за мужество. В понедельник поедешь домой, и я буду навещать тебя каждый день.

– Тяжело?

– Тяжело, деда, но нам с тобой нужно держаться, хотя бы друг для друга, – она поцеловала его ладонь. – Ты знаешь, у меня отец был. Это когда я разговаривала с тобой по телефону. Просыпаюсь в палате, а он сидит рядом. Хорошо, с головой дружу и понимаю что это реальность. Мне кажется, он меняется и в лучшую сторону. Сам приехал, когда узнал о трагедии, помог с похоронами. Ты не обидишься, если я не стану тебя развлекать? Я разговаривала сегодня с коллегами. Думаю, кто-то уйдёт, кому-то придётся уйти. Антон был и гарантом, и визитной карточкой. Если нас перестанут воспринимать всерьёз, узнав о его смерти, контору «Рога и копыта» можно закрывать. День у меня выдался неудачный. Я знаю, о чём ты подумал. Я пришла потому, что скучала. Жди меня завтра после работы. Что тебе принести?

– Мороженое.

– Серьёзно? Какое?

– В стаканчике.

– Хочешь два? Одно будет шоколадное, а второе – пломбир. Будь молодцом. До завтра, – Соня поцеловала деда и вышла из палаты.

Соня вернулась в свою квартиру, устало присела в кресло и посмотрела на портрет мужа. «Знаешь, за пять дней, что я не видела деда, он заговорил. Говорит тихо, медленно, но понятно. А нашим коллегам я спрогнозировала трудные времена и узнала много нового. Оказывается, враг, как и друг, познаётся в беде. Помнишь, когда умерла бабушка, я так боялась, что останусь одна, а ты сказал: «Я буду рядом». Пожалуйста, будь рядом со мной душой. Не бросай меня». Софья переоделась и, открыв шкаф гардеробной, где стоял маленький сейф, набрала код 290508. Небольшой конверт с документами на квартиру и договор аренды она отложила в сторону. Они могли понадобиться. Деньги, десять тысяч долларов и пятьсот тысяч рублей, оставила на месте, две флешки положила рядом с конвертом. Две банковские карты были на имя её и Антона. Они легли рядом с флешками, как и старая записная книжка. Оставалась шкатулка с фамильными ценностями семьи Ветровых. Медали и ордена деда и прадеда Антона, и украшения мамы и бабушки. Она закрыла сейф и прошла на кухню. Включив одновременно кофеварку и ноутбук, убрала конверт с документами на квартиру в ящик, а флешку вставила в компьютер. В своё время они решили с Антоном не делать тайны из пароля на рабочих материалах и кода от сейфа. Последним Соня не пользовалась. Она считала, что если кому-то вздумается взломать код, он это сделает, а воры с лёгкостью унесут не только её золото, лежащее в спальне, но и сейф. «Деньги, чтобы рассчитать коллег, если они соберутся массово увольняться, у меня есть,– думала она, открывая папку за папкой. В одной была информация о сданных проектах, на другой – новые эскизы, планы застройки, привязанные к местности с пометками возможных застройщиков. – Получается, Антон сам находил подходящее место для застройки, узнавал, чья земля и что там планируется, а потом предлагал свой вариант. Как тогда с улицей из моих домов. Над этим нужно подумать и поговорить с отцом. Может, он мне что-то объяснит или прояснит. Здесь есть генплан придуманного им посёлка Кедровый и пометка Сибстрой. На карте это голое место между улицей с частной застройкой с одной стороны и дачными участками за улицей Кедровой и неровной полосой лесного массива с другой. Идеальное место для строительства. Вот откуда название посёлка». Звонок домофона отвлёк Соню. На пороге стояла Наташа.

– Извини, но я с инспекцией, и пока ты не поешь, я не уйду.

– Почему не поем? Гриша где?

– Наверное, дома. А что?

– Позвони ему или тёте Вале, пусть приходят к нам на ужин, который мы с тобой приготовим.

– Ты не переутомилась?

– Нет. Я просто хочу помянуть мужа. Пять дней прошли, а я до сих пор этого не сделала. Не пить же мне в одиночку.

– Хорошо, звоню, – она вышла и почти сразу вернулась на кухню. Ты девять дней, где планируешь?

– Думаю, здесь, но не думаю, что придут все наши после сегодняшнего разговора, – говорила Софья, выключая ноутбук и убирая в шкаф флешки, карты и записную книжку. – Приготовлю, съезжу утром на кладбище и будку ждать у моря погоды.

– Ты чем занималась?

– Просматривала наработки Антона. Может, что-нибудь из этого вытащу.

– Сонь, в шкафу два конверта с деньгами и номерами телефонов. Мне их в траурном зале вручили два мужчины. Один солидный лет пятидесяти, кажется его конверт с визиткой. Второй лет тридцати пяти. Он написал номер прямо на конверте. Как думаешь, зачем им оставлять номера? Ждут от тебя звонка с благодарностью?

– Разберёмся, но позднее. Знаешь, мне бы сейчас окунуться в работу, чтобы как-то отвлечься от грустных мыслей, а работы нет.

– Сонь, ты Антона простила?

– Я его любила. Каким бы он не казался со стороны, для меня он был самый лучший. Он принимал меня такой, какой я была, и хотел, чтобы я поверила в себя. Я ему за всё благодарна. Он опекал меня как отец, был наставником в профессии, другом, мужем. Он дал мне столько, что эта интрижка песчинка в бархане. Я совсем не имею в виду материальную сторону, хотя, на это грех жаловаться. С самого начала не рассчитывала на длительные отношения, но проходили год за годом и чувства только росли. Да, его ревность иногда задевала и обижала, но у каждого есть недостатки. Они есть и у меня. Правда, их стало меньше, благодаря нему. Я шесть лет была счастливой женщиной. Знаешь, у меня появилось много знакомых, а вот друзей мы как-то, кроме вас, и не завели. У него были друзья-коллеги из бюро, а у меня ты. Наташ, не знаю, как мне дальше жить. Я ведь никогда не жила одна. Мы почти никогда не расставались и везде были вдвоём. Были между нами мелкие недоразумения, но не ссоры, но как-то всё оборачивалось в шутку. Ладно, хватит ныть. Дашь мне совет позже.

Глава 10

Проводив Наташу с семьёй, Соне не удавалось заставить себя лечь в постель. Не потому, что её пугала кровать, она не хотела ложиться в холодную и пустую постель. Раньше это было либо после, либо одновременно с Антоном. Она нашла простой выход. Включив ноутбук, села в кровати, опершись о спинку, положила небольшую подушку на колени, а на него ноут. «Буду работать, пока не усну, а потом постепенно привыкну. Попытка, не пытка», – думала она, устраиваясь удобнее. Её план был прост: собрать все наработки Антона в одно целое и показать отцу. Около трёх её начало клонить в сон, и видимо, она уснула, а когда открыла глаза, небо за окном начало светлеть. Ноутбук, находившийся в режиме сна, показывал 05:30. Ещё раз, проверив отобранные материалы, перенесла информацию на флешку и выключила компьютер. В квартире было непривычно тихо. Включив кофеварку, она прошла в ванную и заметила пакет с вещами из больницы. Включив стиральную машину, вернулась на кухню. Сделав себе бутерброд, присела к столу и задумалась: «У меня два дела и они не требуют срочности, – думала она жуя. – Если в книжке и есть код карточек, то деньги можно и не снимать, просто узнать наличие средств. Ну, и разобраться с таинственными благотворителями. – Перелистывая страницу за страницей, Соня искала свежую запись, и нашла по знакомым цифрам. В самом верху чистой страницы было две строки: С – 2905 и Я – 0529. За обложкой записной книжки нашла визитку Коломойского Льва Яковлевича. Кроме номера телефона другой информации на ней не было. – Скорее всего, это «знаток» старины. – Были ещё номера телефонов, но без каких либо пометок, а они ничего не говорили. Съев ещё один бутерброд и допив уже остывший кофе, она развесила постиранные вещи и открыла оба конверта. Сумма в них была одинакова. Поменяв местами визитку с купюрами, убрала конверт с деньгами в шкаф, а в конверт с номером положила визитку. – Разберусь с этим вечером, а сейчас пора на работу», – думала она переодеваясь.

День прошёл в спокойной обстановке. Горин заканчивал проект, первый срок сдачи которого был сорван. Соня поинтересовалась, нужна ли ему помощь, но он категорически её отверг. Пройдя в кабинет Антона, она открыла сейф и вынула всё его содержимое на стол. Следовало разобраться и возможно найти выход из ситуации в бюро. «Не мог Антон не предусмотреть что-то на случай «простоя». Должно быть хоть что-то, что поможет нам выплыть. Мы можем месяц валять дурака и получать зарплату. А что будем делать дальше?» – думала она, просматривая одну папку за другой. Спешить было некуда, и Софья внимательно изучала содержимое. Чтобы как-то запомнить порядок свалившейся на неё информации, она делала пометки на стикере с внутренней стороны папки.

После посещения деда в больнице, она заехала в торговый центр. «Мне нужно купить пару блузок тёмной расцветки на смену этой. Я всегда любила светлую одежду, и в моём гардеробе не было тёмных вещей. Если бы ни Наташа, мне и надеть было нечего на похороны», – думала, обходя отделы женской одежды. Соня нашла подходящую блузку длиною до бедра, слегка расширенная к низу, с длинным рукавом. Она была из чёрного шёлка с вышивкой по краю воротника и планки с потайными пуговицами, выполненной в тон. Выйдя из примерочной, Соня поинтересовалась, есть ли другая расцветка. Получив утвердительный ответ, оплатила две вещи. Вторая блузка была тёмно-коричневая. По дороге домой, заехала в кондитерскую и купила кое-что к ужину. Перекусывая, мысленно вернулась к прошедшему дню, анализируя информацию, и решила разобраться с владельцами телефонов, номера которых ей оставили не просто так. Она набрала первый номер.

– Добрый вечер. Вы оставили мне свою визитку в конверте с деньгами. На что вы рассчитывали?

– Я адвокат Дмитрия Стрелкова. Оставить просто визитку в такое для вас время, неправильно, а вот помочь и надеяться, что вы позвоните для меня важно. Я могу вам задать всего один вопрос?

– Я вас слушаю.

– Вы будете настаивать на наказании моего подзащитного по высшему пределу?

– Нет. Я считаю, что состава преступления нет, и это вовсе не потому, что в конверте деньги. Я была рядом, и не только видела, но и слышала.

– Вы подтвердите это в суде?

– Не сомневайтесь.

– Спасибо за звонок.

– До свидания. – Она выдохнула и набрала второй номер. – Софья Ларина беспокоит. Вы оставили мне деньги в конверте и телефон. Как мне это расценивать?

– В этом нет ничего странного. Меня зовут Илья. Я сын Изольды Романовны Михайловской и бывший сосед Антона. Вам имя Ларик ни о чём не говорит?

– Я слышала о вас от Антона и была немного знакома с вашей мамой.

– Тогда у вас не должно быть вопроса о деньгах. Я просто хотел немного помочь и встретиться с вами.

– Зачем?

– Не знаю. Может сказать то, что не успел сказать Антону.

– Приезжайте к нам домой в субботу на девять дней, здесь и поговорим, – она назвала адрес и вспомнила встречу с соседкой по площадке. Она выходила из квартиры, а они с Антонов открывали входную дверь.

– Здравствуйте Изольда Романовна. Как здоровье? Как сын?

– Всё прекрасно, Антон Викторович. Илларион бороздит просторы океанов, изредка звонит, но регулярно поддерживает меня материально. Вряд ли из него получился бы толк, если бы не ваша семья. Хорошо иметь в соседях приличных и понимающих людей. Тебе не кажется, Антон Викторович, что твоя подруга слишком молода, и, что немаловажно, очень привлекательная? Вы, милочка не обижайтесь и помните: он жуткий собственник и ревнивец.

– Спасибо за комплимент. Софья не из пугливых. Мы здесь ненадолго. Я буду жить в её квартире, но у вас есть мой номер телефона. Удачного дня!

– Какие у тебя необычные соседи. Раннее утро, а мадам при параде.

– Изольда Романовна Михайловская актриса нашего театра. Её квартира чуть меньше нашей и раньше она жила там с родителями. Лет в двенадцать я был жутко в неё влюблён. Она мне казалась королевой. Помню, её в кино приглашали сниматься, и она уезжала в Москву. Но вышел фильм на экраны или его не было, не знаю. Но хорошо помню, как родился Ларик и моя любовь к ней прошла. Мать назвала сына Илларион. Пока была жива бабушка, он был под её присмотром. У матери Ларика репетиции, прогоны, спектакли, гастроли. Позже пришлось нам взять его под своё крыло, пока не скатился окончательно. Два года я его таскал с собой в качалку. Тогда это было модно тягать железо, увлёк заниматься борьбой. Мальчишка физически окреп, учёбу подтянул, с дедом моим подружился, маму мою очень любил. Мы отправили его в Нахимовское училище. Переписывались, приезжал на каникулы, окончил училище, в двухтысячном поступил в Морскую академию. Теперь с две тысячи пятого года бороздит просторы океанов. Он прилетал после окончания академии. Красавец в форме морского офицера. Сейчас ему двадцать шесть и мать им гордится.

– Странно жизнь складывается. Где мы, а где море, а тем более океан. Я видела море и горы только на картинках.

– Дай мне время, и я покажу тебе и море, и горы, и пустыни.

«Антон сдержал обещание, – подумала Соня, вернувшись из прошлого. – А ведь Ларик прилетал в прошлом году и Антон с ним виделся. Его пригласили на воскресный обед, а я отказалась от компании. Да. Я сказала: «Езжай один. Вдруг Изольда Романовна окажется права, и ты своей ревностью испортишь встречу». Он не стал настаивать, вернулся рано и был доволен. Значит, чувство ревности присутствовало у него всегда. Ладно, на этой ноте Ларика оставим в покое, и приготовим материал для Василевского».

Утром Софья приехала на работу как обычно к девяти часам. Горина на месте не было. Он уехал сдавать проект заказчику.

– Софья, если Виктор не сдаст проект, а он его не сдаст, вы мне не подпишите заявление, а мне с понедельника выходить на работу, пока меня берут. Даже я вижу его проколы, и это вторая попытка. Сам не справляется, помощи не принимает – чего ждёт?

– Пишите заявление, я подпишу и сама разберусь с заказчиком. В договоре должны быть координаты, они мне нужны. Заявление отдашь Наташе, расчёт получишь после обеда, а сейчас сбрось мне материалы по проекту, попробуем разобраться, – говорила она, набирая номер Горина. – Виктор, вы где? Что с проектом? Тогда почему вы там, а не здесь? Хотя, можете не спешить.

Час им понадобился, чтобы всем вместе разобраться и исправить нестыковки. Сбросив всю информацию на флешку, она положила её в сумку и улыбнулась коллегам.

– Спасибо всем. Держите за меня кулаки.

– Софья Андреевна, это не подстава с моей стороны. Это его некомпетентность и гордыня.

– Я это поняла. Наташа, сделай Ника счастливым. Напечатай приказ и выдай расчёт. Вернусь, как освобожусь.

Заказчик принял Ларину без особой радости.

– Чего вы ходите по одному? Зачем я только с вами связался?

– Может за тем, что не первый год работали с Антоном и доверяли ему? Ошибся человек. Мы внесли изменения.

– Так переживает смерть друга и компаньона? – глядя на эскизы и чертежи, спросил он.

– Что-то вроде этого.

– Ваш Горин мне сроки сорвал.

– День только начался, и мы можем подписать акт о приёмке прямо сейчас.

– Вы теперь будете руководить Ветром вместо Ветрова?

– Пока не пойдём ко дну, буду рулить.

– Насколько я знаю, у вас ООО. Как же вас угораздило?

– Я жена, простите, вдова Антона, и у меня солидная доля.

– А почему Ларина?

– Догадайтесь, – грустно сказала Софья.

– Я вам соболезную. Антон был хорошим специалистом и человеком слова.

– Спасибо. Акт будем подписывать или мне ждать штрафных санкций?

– Я, два часа назад, готов был выставить Горина за дверь силой, пригрозив вообще отказаться от проекта.

– Горин из тех людей, которые не умеют просить помощи в силу своей амбициозности. Кроме него у нас так никто не работает. У нас коллектив семь человек и мы как одна семья, но ему мешает гордыня.

Через час Софья покидала офис в хорошем расположении духа и, сев в свою машину, поехала в Сибстрой. Секретарь сразу пригласила её в кабинет отца.

– Что у тебя случилось? Присаживайся и рассказывай.

– У меня всё нормально.

– Ты у деда давно была.

– Была вчера после работы, и мы даже поговорили.

– Как поговорили? – искренне удивился отец.

– Я предложениями, а он одним-двумя словами. Он знает, что произошло из газеты. Кто-то постарался прочитать ему статью и показал фото. Вы на него не давите. Возможно, он стесняется своей речи. Дождитесь, пока он сам заговорит.

– У тебя ко мне дело?

– Один вопрос. Антон приходил к вам с предложением по застройке участка между улицами Кедровой и Петровской?

– Приходил год назад. Его предложение полный бред. Там нет и близко коммуникаций. Посёлок в чистом поле. Он что, самый умный?

– Может, так оно и есть? Я посмотрела карту. С одной стороны дачи, с другой стороны строительство частного сектора. Я не поленилась, проехала на место и осмотрелась. Вы отстали от жизни. Там есть и коллектор, и водопровод и газ. Вы посмотрите на досуге, ради любопытства, на его бред. Антон не просто умный, он гениальный. Он год назад просчитал вам золотую жилу. Всего доброго, – она положила флешку на край стола.

– Это всё, с чем ты приходила?

– Я разбирала бумаги Антона и наткнулась на это. Идея не просто хорошая, она отличная с моей точки зрения, но у вас может быть и своё мнение. Приходите в субботу на 9 дней. До свидания.

Софья вернулась в офис, когда обеденный перерыв уже закончился, но никто не обедал – ждали её возвращения, накрыв стол в переговорной. Карпов устроил обед в честь увольнения. На столе стояло вино и комплексные обеды из ресторана. Соня долго не могла привыкнуть к отношению сотрудников бюро между собой. Мужчины, а их было шесть, были все одного возраста, комплекции и роста. Называли друг друга не просто по имени, а в сокращённом варианте. Ник, вместо Николая, Мих, вместо Михаила. Только юриста, которому было за пятьдесят, называли Борис Иванович, а единственную, в то время, женщину – Танюша.

– Акт о приёмке мне подписали. Горина можно сегодня не вспоминать, – говорила Соня, присаживаясь к столу. – Он не заезжал?

– Звонил, но был явно нетрезв.

– Вы приедете ко мне в субботу? Будет девять дней, – она посмотрела на коллег. – Утром поеду на кладбище, а потом буду ждать вас дома. Если у кого-то неотложные дела, я пойму.

– Тебе помощь нужна?

– Вы приезжайте к двенадцати, а мы справимся сами. Я живу рядом, привлеку мужа, – сказала Наташа.

Они посидели не более часа, а потом Соня отпустила всех домой.

– Чего высиживать? Если кто-то и заглянет, я на месте. Мне всё равно ждать окончания тихого часа, чтобы попасть к деду. Вы можете завтра устроить себе оплачиваемый выходной. Порадуйте семью, устройте им сюрприз. Я никого не заставляю оставаться дома. Это моё предложение.

В это время Евгений Владимирович Василевский сидел и думал. Он ознакомился с материалами флешки, оставленной Соней и позвонил брату. Павел был на десять лет моложе, и, хотя брат его «зажимал» был более дальновидным, рассудительным и имел на всё свой взгляд.

– Павел, зайди ко мне.

– Обрадуешь или огорчишь? – спросил он в свойственной ему манере. Павлу было тридцать девять, и он, в отличие от брата, умел скрывать свои эмоции на неприятные ситуации. Что творилось при этом у него в душе, знал только он.

– У меня Соня была. Есть хорошая новость. Отец заговорил, но почему-то только с ней.

– А что тебя удивляет? Она с ним как с ребёнком, с подходом, с любовью. У неё горе, а она каждый вечер там. Мы со здоровым отцом общались за ужином полчаса. Привет отец, пока отец вот и всё общение. А он ведь ждёт, что сыновья скажут. Перебравшись к вам в дом, я пытался как-то сблизиться, но не получилось. Понимаешь, он считает себя обузой, может, поэтому не идёт на контакт. И потом, ты сам себя провозгласил хозяином, а он так, родственник. Не чему удивляться.

– Ты сам лучше меня?

– Хуже, Женька. Я после развода так накарулесил, что в глаза ему смотреть стыдно. Надо что-то менять. Работа работой, а отец у нас один и далеко не молод. Что Соня хотела?

– Присядь и взгляни на вот это, – брат развернул к нему ноутбук.

– Не понял. Это же наша земля, – он смотрел дальше, и на его лице появлялась улыбка. – Как интересно. Женька, на нашей земле наша Рублёвка! Где она это взяла? Не томи.

– Антон приходил ко мне с этим год назад, а я его отправил. Думаешь зря?

– Жень, ты дурак или притворяешься? Не посоветовавшись ни с кем, ты принимаешь такие решения? Ты слепой и не видишь преимуществ? Я ничего подобного у нас не видел.

– Получается, я опять обидел Соню? Ведь я даже не смотрел его предложения.

– Что на этот раз?

– Сказал, что Антон не самый умный.

– Антон не просто умный, он гений в своём деле. Он принёс тебе на блюде золотое яблоко, и, наверняка, не ждал твоего заказа, а предлагал свою идею исходя из твоих интересов. Хорошо, не берём Ветрова в расчет. Что мы будем делать с этими гектарами?

– Не знаю пока.

– А по его задумке, строительство можно было начинать уже в этом году, прими ты правильное решение.

– Считаешь, что проект нужно заказывать?

– А почему нет? Сомневаешься, давай соберём акционеров и решим. Если тебя моё мнение интересует, я только «за».

– И кто этим будет заниматься, если Антона нет?

– Тот, кто принёс тебе это. Сомневайся она в своих силах – не пришла бы. Или ты ей не доверяешь? Жень, скажи мне честно, почему ты себя так с ней ведёшь? А я тебе скажу. Ты считаешь, что она должна была броситься тебе на шею, узнав о вашем родстве, а потом заглядывать тебе в рот и восхищаться тобой? Конечно, как же, строительный магнат. Да на фиг ты ей нужен? У неё есть талант, работа, квартира, машина. Она, в конце концов, молода и у неё всё впереди. Плевала она на твои деньги, запреты и взгляды на жизнь. Она у неё своя. Соня достаточно умная и самостоятельная, а ты самовлюблённый. Даже Ленка, которая её должна ненавидеть, приняла. Ты девчонку пригласил в кафе как отец? Поздравил с днём рождения? Тебе Антон не нравился. Он что, баба, чтобы тебе нравиться? Это я привык, что ты у нас пуп земли, хотя так не считаю, а для других ты самый посредственный мужик. Дочь тебе ещё утрёт нос. Отец напишет завещание на внуков. Что будешь делать? Соня совершеннолетняя и, имея 30 процентов и хорошие отношения с Ником, займёт твоё место, а тебя пинком под зад. Тебе полтинник в следующем году.

– Утешил, братец, – усмехнулся Евгений. – Значит, я всё делаю не так?

– А что ты для неё сделал? Не знал ты о ней до двенадцатого года, на календаре четырнадцатый. Два года прошли. Поговорил раз в своей манере и успокоился. Учил жизни, иронизировал, предлагал помощь с кислым лицом – это на тебя похоже. Она дочь твоя и должна чувствовать любовь и участие, а не выслушивать проповеди. Я думал, твоё отношение к ней как-то изменится после похорон Антона, но нет. Ты у нас всегда прав. Ладно, учёного учить, только портить. Собирай собрание, думаю, они примут правильное решение.

Глава 11

В субботу, оставив Наташу на хозяйстве, Софья выехала из дома в начале десятого. Купив цветы, она шла к месту захоронения с тяжёлым сердцем – её не было здесь со дня похорон. У свежей могилы, она заметила молодого мужчину с цветами в руках. Это был высокий брюнет в чёрной рубашке. По мимике лица было видно, что он что-то говорит, и женщина замедлила шаг. Лишь когда он положил цветы, она подошла ближе, а он, напротив, отошёл в сторону.

– Здравствуй дорогой. Прости, что не пришла раньше, так сложились обстоятельства. Мне тебя очень не хватает. Ищу чем заняться, чтобы заглушить боль, но не получается. Умом понимаю, а сердце не принимает. Ищу способ сохранить твоё дело, поэтому вышла на работу. Нашла твои наработки. Обязательно доложу результат, – она вытерла набежавшие слёзы. – Это покажется тебе смешным, но я с тобой разговариваю, глядя на портрет, как будто ты рядом. Дома без тебя грустно и пусто. Я постараюсь быть сильной, а ты приходи ко мне во сне с советом. Коллеги сегодня придут к нам домой, чтобы вспомнить тебя. Ты меня прости, но я не буду настаивать на суровом приговоре суда. Этим я тебя не верну, а к его дочери не приклеится ярлык «дочь убийцы». Это гораздо страшнее, чем Сиротка. Мужчина приходил ко мне в больницу, просил прощения и готов понести наказание. А ещё, Тоша, я не стану мамой нашему ребёнку. Не смогла я его уберечь. Прости. Мне кажется, я познакомлюсь сегодня с твоим Лариком. Это он навещал тебя передо мной, – Соня провела рукой по фото мужа. – Почему это случилось с нами, Тоша? Всё вышло так глупо и так нелепо, и ничего не исправить. – Она достала чёрный пакет, сложила в него увядшие живые цветы и положила свежие рядом с цветами мужчины. – Я приду через неделю с новостями. – Простите, вы Ларик? – Обратилась она к мужчине.

– А вы, Софья? Давайте мне пакет, я видел контейнер у входа.

– Можно просто Соня. Вы были здесь в день похорон?

– Был, – отвечал он на ходу.

– Значит, некоторые моменты объяснять не надо? – она остановилась и посмотрела ему в глаза.

– Это лишнее. Я был подростком, когда бабушки не стало, но хорошо помню эту боль и ощущение, что ничего хорошего уже не будет.

– В моей жизни это третья могила, где покоятся мама с отчимом, бабушка и муж. Я хочу навестить их. Это здесь рядом. – Соня прошла по аллеи и подошла к знакомой могиле, Ларик убрал мусор в пакет, Соня положила свежие цветы, что-то тихо говоря. Потом они шли к выходу и молчали, выбросив по дороге пакет в мусорный бак. – Вы поедете к нам домой? К двенадцати должны приехать наши коллеги. Вы не переживайте, их всего шесть, и они все друзья Антона. У меня нет ни родственников, ни друзей. Одна школьная подруга. Она сейчас командует в нашей квартире.

– Можно мы перейдём на «ты»?

– Хорошо. Как поживает твоя мама?

– Отлично. Она же актриса и никогда не догадаешься, говорит ли она от сердца, или играет роль очередного спектакля. С ней очень непросто. Все её истинные чувства скрыты где-то глубоко.

– Может ей проще так скрыть свою вину перед тобой. Ты вырос, а она и не заметила. Училище, академия, походы и редкие визиты, возможно, отдалили вас. Моему биологическому отцу, о котором я узнала два года назад, сорок девять лет. У меня к нему нет ни обиды, ни претензий, а он, узнав об этом, пытался учить меня в двадцать шесть лет жизни, причём той, которая ближе ему. Мы разговаривали с ним два года назад и встретились на похоронах Антона. Он за это время ни разу не поинтересовался моими делами, хотя мы виделись.

– Почему ты первая не пойдёшь на примирение?

– А войны не было. Он просто меня не слышит и ведёт себя, как местный царёк. Вот моя машина, садись.

– Как-то маловата она для меня.

– Машина нормальная, это ты для неё высокий.

Они приехали на пять минут позже коллег, которые не были в этой квартире и проводили экскурсию. Ларик знакомясь, назвался Ильёй, а на немой вопрос Сони ответил просто: «Я изменил своё имя в восемнадцать лет. Имя Илларион, Ларик осталось только для мамы и Антона. Оно мне столько нервных клеток испортило, что я решился на смену». Они сидели за столом не более получаса, когда на телефон Сони поступил входящий звонок. Она ответила и услышала голос Елены Николаевны, которая пыталась говорить сквозь слёзы.

– Что-то с дедом? – не выдержала Соня. Разобрав, о чём говорит жена отца, она побледнела. – Нет! Только ни это. – Ребята, простите, мне нужно уехать. Отец с Никитой попали в аварию. Я толком ничего не поняла, но жена отца в истерике. Простите, ради Бога.

– Соня, я поеду с тобой, – поднялся Илья. Он единственный кто не выпивал.

– Машину водишь?

– Да, но у меня нет прав с собой.

– Заплатим штраф. Поехали, – она схватила свою сумку и выскочила из квартиры. – Илья, держи ключи, поедем на этой. Это машина Антона, но у меня есть на неё доверенность. Что могло случиться?

– Наташа, у Сони есть отец? – спросил Борис Иванович. Я читал её анкету.

– Расскажу, что знаю сама, раз это уже не секрет. Думаю, Соня не обидится. Вы помните, она потеряла сознание во время похорон? Василевский её биологический отец, но узнала она об этом два года назад. Начну со школы, тогда вы больше поймёте, – Наташе хватило получаса, чтобы кратко изложить биографию подруги.

Евгений Василевский ехал вместе с сыном в больницу к своему отцу. Жена всю неделю ухаживала за свёкром, а по выходным это делали по очереди сыновья. Два года назад Павел развёлся с женой, отставив ей и дочери квартиру, и жил теперь с отцом, братом и его семьёй. Дом был небольшой, но места всем хватало. Первый этаж занимала большая кухня-гостиная, санузел, топочная и спальня, которую занимал глава семьи. На втором этаже были три спальни.

Евгений редко садился за руль последние пять лет. С тех самых пор как у него появился персональный водитель, который раньше возил его отца. Отец полностью не отошёл от дел, но в офисе появлялся редко. Водительский стаж Василевского быллет двадцать, и ездить по своим делам в выходной день он предпочитал самостоятельно. Как и то, что прежде чем набирать скорость он проверял работу тормозной системы, а его пассажиры всегда ехали на заднем сидении.

Тихо переговариваясь с сыном, он внимательно следил за дорогой. До больницы оставалось километров пять. Ещё один перекрёсток со светофором и они у цели. Дорога делала небольшой поворот. Он только успел выматериться и заметить, что за рулём подрезавшей его машины была женщина. Машина Василевского перескочила передними колёсами бордюр и врезалась в дерево.

– Никита, ты живой? Звони 112 и не бойся. Мы справимся.

Была суббота, машин было много, и кто-то успел вызвать неотложку раньше Ника. Да и больница находилась почти рядом. Елене позвонили из больницы. Никита отделался ушибами, а Евгения увезли в операционную. Состояние его было тяжёлым. Елена не знала, поступает ли она правильно, но позвонила Соне.

Ехали не больше десяти минут. Соня нашла жену и брата отца в коридоре отделения травматологии и хирургии. Операция уже шла, но большая потеря крови требовала переливания, у пациента был отрицательный резус, а такой крови не было. Соня предложила себя в качестве донора.

– Не мне вам объяснять, что отрицательный резус редкость. Не теряйте время, решайтесь. Я, пока была студенткой, сдавала кровь регулярно, девять дней назад была беременной и с анализами у меня всё нормально. Посмотрите карту.

– Вы ему кто?

– Внебрачная дочь.

– Идём со мной.

– Ларик, позвони с моего телефона Наташе и предупреди, что я задерживаюсь.

Ситуация была критическая и было принято решение на прямое переливание. Наверное, такое бывает только в кино. Соню раздели, надели белую сорочку, шапочку, бахилы, уложили на каталку, которую поставили рядом с операционным столом, и началось переливание. Хирург, по всей видимости, заканчивал свою работу потому, что голос его стал спокойнее, и он тихонько запел, между словами, обращёнными к ассистенту.

– У вас пение как часть профессии?

– Почему?

– Одиннадцать лет назад, я неудачно прыгнула в водоём и распорола бедро от колена до паха. Мне сделали спинальную анестезию, и пока меня штопали, я слушала, как мой доктор пел. Это было в этой самой больнице. Совпадение?

– Здесь я такой один.

– А не напомните, чем всё закончилось? Вы легли после операции, в точности как я сейчас, и стали моим донором. А говорите, не положено.

– Ларина, тебя кто тянул за язык?

– Боитесь, накажут? Срок давности истёк, да и откажусь я от своих слов, Николай Андреевич. Кровь берите по максимуму. Я в воскресенье похоронила мужа, потеряла ребёнка, мне нельзя потерять ещё и отца.

– Ты стала архитектором, Софья Ларина?

– Уже работаю им шесть лет. А отца я нашла два года назад случайно. Мне нельзя его потерять, или я опять останусь совсем одна.

– Ты будешь удивлена, но я тебя запомнил, даже не знаю почему. Портрет, что ты мне нарисовала, я поместил в рамку. Там я ещё молодой. Григорий, что с показателями?

– Давление стабилизируется, но ещё низкое, а у девушки в пределах нормы. Пятьсот миллилитров. Будем качать?

– Качайте до победы, а чтобы не было паники, я останусь у вас на пару часов. Договорились?

Из операционной Евгения отправили в реанимацию, а Соню в палату.

– Соня, как ты себя чувствуешь? Парень пошёл тебе за горячим чаем к доктору. Он кто?

– Всё в порядке. Илья сосед Антона. Я встретила его сегодня на кладбище. Привезла домой. Коллег пригласила на обед. Вы позвонили, я приехала. Как Никита?

– Он спит после успокоительного укола. На нём только синяки, ссадины, ну и шоковое состояние. Думаю, пару дней пусть полежит, а в понедельник я заберу его домой. Павел уехал за медикаментами для брата.

– Отправите Ника в школу?

– Не знаю, Соня. Владимира Ивановича в понедельник выпишут. Женя придёт в себя нужно что-то решать. Муж здесь, его отец там и оба требуют внимания и ухода. Паша в офисе.

– Вы деду пока не говорите всей правды. А ещё, не говорите отцу о донорстве.

– Почему, Соня? Если бы не ты, произошло бы страшное.

– Пусть он об этом не узнает, пожалуйста. Если вы будете не против моего присутствия, я могла бы с утра заезжать к Владимиру Ивановичу, кормить его завтраком, заниматься, а вы ехали к мужу, завезя Ника в школу. Мне, конечно, придётся уезжать на работу часа на два, а в это время с ним бы занимался профессионал. Что скажете? Доктор обещал хорошего врача реабилитолога. Дед у нас молодец. Коляску одолел, всё понимает, а речь и двигательные функции восстановятся.

– Ты сама как справляешься с тем, что случилось?

– У вас сейчас ситуация не лучше, но вы держитесь. Вот и я держусь, – грустно улыбнулась она.

– Давай мы завтра это и обсудим. Ты отдыхай, а я посты проверю, к Никите загляну.

– Соня, держи чай. Доктор тебе свой бокал одолжил. Ты не волнуйся, я тебя дождусь, отвезу домой и поеду на такси.

– Час подожди и поедем. Буду падать поддержишь. Где мой телефон? Нужно позвонить Наташе.

– Я звонил, всё объяснил. Пей чай и отдыхай.

– Хорошо. Мне лень с тобой спорить, – она выпила чай и закрыла глаза. «Всё будет хорошо. Всё должно быть хорошо», – успела подумать она и задремала. Но проснулась сразу, как только услышала голос доктора.

– Николай Андреевич, я пойду? Залежалась я у вас, – она поднялась с кровати. – Меня даже не штормит. – Илья, выйди я переоденусь. – С отцом будет всё в порядке?

– Теперь будет, не волнуйся.

– А как там Никита?

– Парень проснулся. С ним мать и дядя. Ты по-родственному, отправь её домой. Ей отдых нужен. Утром приедет.

– В какой они палате, я к ним загляну.

– В седьмой. Не завались по дороге, мать Тереза.

Софья и Ларик вернулись в квартиру в начале седьмого, Наташа была в квартире, где ничего не напоминало о скорбном обеде, одна.

– Сонь, ты как? Я тебе в последнее время задаю этот вопрос каждый день.

– Я в порядке. Так неудобно получилось.

– Не говори глупости. Ребята уехали около пяти. Сонь, мне пришлось рассказать им о Василевском, ну и ещё многое. Ты не сердись.

– Не буду, если ты накормишь нас и нальёшь бокал вина. Твои давно ушли? Гриша не ревновал?

– Мама с Лизой ушли раньше, а Гриша помогал мне до последнего, – говорила она, разогревая еду в микроволновке. – Ты знаешь, какая кошка пробежала между твоим отцом и Антоном? Был объявлен конкурс. Антон предложил свои услуги, твой отец отказался, и в итоге проиграл и конкурс и тендер. Вот так. Сам Антона недооценил, проиграл и его же обвинил.

– Он его и сейчас не ценит. Я отнесла ему идею Антона, а он сказал, что это полный бред, даже не посмотрев материал. Гордыни выше крыши. Лишь бы всё обошлось. Ты знаешь, его оперировал доктор, который штопал меня одиннадцать лет назад.

– Не вспоминай то время.

– Не буду. Налей вина. Илья, хочешь что-нибудь крепче? Есть водка, коньяк.

– Давай водку. У меня голова идёт кругом от информации сегодняшнего дня. С утра мы возлагаем цветы родителям, а днём сдаём кровь, чтобы спасти отца.

– Ешь, я тебе потом всё объясню. На трезвую голову ты не поймёшь. – Наташа, давай с нами.

– Нет, ребята. Я домой.

–Позвони мне завтра. Нужно что-то делать с вещами Антона. Спасибо тебе.

Наташа ушла, а они продолжали ужинать. Ларик спрашивал, Соня отвечала.

– Знаешь, мы прожили шесть лет и ни разу не поссорились. Я иногда обижалась на его излишнюю и необоснованную ревность, но как-то несерьёзно.

– В прошлом году он мне честно признался, что по этой причине он и не знакомит меня с тобой. «Ты, Ларик, молод, хорош собой и для меня можешь быть угрозой. Уведёшь у меня жену, а я без неё не могу», – сказал он, и я понял, что он не шутил.

– Вещи Антона я могу раздать, а что мне делать с медалями деда, с украшениями бабушки? Наследников у него нет, – она сняла широкий траурный ободок с головы и грустно добавила: – Я потеряла ребёнка. Род Ветровых закончился.

– Что будешь делать с бюро?

– Надеюсь, что ситуация изменится. Извини, что я тебя напрягла.

– Пустяки. Обращайся. Может, помощь, какая нужна?

– Спасибо. Изольде Романовне передавай привет.

– Чем займёшься завтра?

– Может, поеду в конный клуб, пока нет работы. Звёздочка, наверное, заскучала.

– Возьми меня с собой.

– Ты ездил верхом?

– Небольшой опыт есть.

– Позвони мне часов в десять, я к этому времени определюсь. Спасибо ещё раз. Спокойной ночи.

Соня приняла душ и рухнула в кровать. Как она не держала марку, а сдача крови в таком количестве и нервное напряжение оставили её без сил. Утром сработал внутренний будильник, но вставать не хотелось. На телефон пришло сообщение от жены отца: «Проснёшься – позвони». Она набрала номер Елены. Справившись о самочувствии Сони, та посоветовала ей сегодня отдыхать. К деду поедет Павел, а она к мужу и сыну. Соня согласилась с таким её предложением и сообщила, что завтра заберёт деда и деликатно ему обо всём расскажет, поговорит с доктором и реабилитологом.

Обойдя квартиру, заметила, что на журнальном столике стоит только портрет Антона, всё остальное Наташа убрала. «Доброе утро, дорогой. Настроение ниже плинтуса. Отец в больнице, попал в аварию вместе с Ником. Деда выпишут только завтра, и мне предстоит донести до него все неприятные новости. Может мне поехать к Звёздочке и ей пожаловаться на судьбу. Хотя твой Ларик хотел составить мне компанию. Если позвонит, приглашу с собой. Дома сидеть тяжело без дела».

– Да, Наташа, – ответила она на звонок. – Я в порядке. Думаю поехать в конный клуб, а ты занимайся семьёй. Хватит водить меня за руку. Грише привет.

Позавтракав, проверила содержимое холодильника, подумала о том, что нужно купить яблоки для Звёздочки. Ларик позвонил ровно в десять. Они договорились о месте встречи через час. Соня надела чёрную майку, сверху рубашку мужа в тёмную клетку. Это был его домашний «вариант». Закатила рукава до локтя. В карманы с кнопками положила водительское удостоверение и деньги. Надела джинсы и кроссовки, сняла сумку и ключи с крючка в прихожей, и вышла из квартиры. До встречи с Лариком нужно было заехать в супермаркет. Купив яблоки, подъехала к месту встречи.

– Привет! Я думал, ты опоздаешь.

– Здравствуй. Стараюсь быть вежливой, – ответила Соня, отметив фигуру Ларика. Сегодня он был в футболке и джинсах, которые не скрывали его спортивного телосложения.

Оставив машину на почти пустой стоянке, они прошли к конюшне.

– Здравствуйте, Роман Васильевич. Как-то сегодня у вас пусто.

– Все вспомнили, что завтра начинается учебный год. Ты о нас забыла или газета не врёт?

– Привирает. Плохо мне, Роман Васильевич. Никита с отцом попали в аварию. С Ником почти порядок, а с отцом тяжело. Дома сидеть тошно, решила Звёздочку повидать.

– Дело хорошее. Она будет рада твоим яблокам. Парень с тобой? Коня, какого выводить?

– Спокойного. Илья, бывший сосед Антона. Я с ним два дня знакома. Марку держит или ездил верхом – не знаю.

– Пойдём, оседлаю твою подружку и Пегаса. Он резвый, но управляемый.

Ларик лихо вскочил в седло и, придерживая поводья, ждал Соню, которая «беседовала» с лошадью. Потом она села в седло, и они чуть пришпорили коней.

– Она поняла всё, что ты ей говорила?

– Лошадь чувствует наездника и не даст сделать ему глупость, а вот наездник может её обидеть. Мы с ней год дружим, и будь это не так, она не шла бы шагом, переходя сама на рысь, а потом галоп. Заметь, я ничего не делала, а она ускорила бег.

Они прогуливались неспешным шагом, переговариваясь, переходили на рысь, устраивали короткие «скачки» до «финиша», определяя это место глазами. Минут через сорок подъехали к озеру.

– Вот в этом клубе я три года назад впервые увидела своего отца и брата. Отпуск у нас весной не получился, и Антон решил найти мне новое занятие. Я и в седло села ради встречи с братом. Первое время мы приезжали сюда вдвоём, а потом он бросил это дело. Я ездила сюда с апреля по сентябрь. У них есть крытый манеж, но я там не была. Вернёмся или посидим здесь?

– Давай посидим.

Они спешились и уселись на невысоком берегу.

– Соня, а ты не хочешь рассказать брату обо всём. Ему 14.

– Вот потому, что четырнадцать, я и не буду. Родители сами должны или не должны это сделать. Ты знаешь, что для него лучше? Да, возможно, узнав правду, он будет обвинять меня, но я сама себя обвиняю все эти годы.

– Ты сильная, как молодая берёзка – гнётся, а не ломается. На тебя столько свалилось за один месяц, а ты держишься.

– Знал бы ты, что у меня внутри, не говорил бы так. Мне выть хочется, внутри всё плачет. Думаешь, мне бюро нужно? Я могла спокойно работать обычным архитектором. Только никто не возьмёт на себя эту ответственность. Одно дело сам, а другое, когда за спиной пусть и пять человек. Мне много не надо. Счастье не в деньгах или достижении цели, если она даётся ценой пота и крови. Счастье – это когда ты просыпаешься, а на душе у тебя уже радостно. Когда работа и общение удовольствие, а не обязанность.

– Ты была с Антоном счастлива?

– Антон был моим первым и единственным мужчиной. Я не знаю, есть ли лучше. В самом начале нашего знакомства я его побаивалась. Он мне казался очень взрослым и очень серьёзным. Я робела перед ним. Потом я его жутко стеснялась. А потом просто доверилась и не обманулась. Мне было с ним хорошо и спокойно, а он был нежным и терпеливым. Он меня заставил поверить в себя, в свою исключительность, и делал это так тонко, ненавязчиво, – Соня рассказала о своём выпускном и встрече с одноклассниками. – Он убедил меня, что моя жизнь, она моя, а все слухи, разговоры, что и кто скажет, подумает – это то, что меня не должно волновать. Он открыл для меня мир, познакомив меня с тремя странами. Он умел слушать и много знал. Да, порой меня обижала его ревность, а он иногда сетовал на нашу разницу в возрасте, но я никогда не хотела отдохнуть от него самого. Поездки всегда и везде вдвоём радовали. Правда, отправив меня в Турцию одну, он приготовил сюрприз, которого я не ожидала. Он продал квартиру на Красном, купил в соседнем доме однокомнатную, сменил машину и повёл меня в загс. Конечно, затеял он это гораздо раньше, но финал сделок выпал на время моего отсутствия. Я не знаю, как бывает в других семьях, а мы боялись потерять друг друга. Значит, были счастливы. Даже, эта его короткая связь с бывшей женой меня особо не задела. Да, мне было неприятно, но я видела, как он раскаивается и сам страдает. А теперь мне его просто не хватает.

– Соня, а ведь я прилетел на собственную свадьбу. У меня регистрация шестого сентября, а восьмого обратный рейс. Как-то мне не по себе жениться в такое время. Антон был мне не чужим.

– Он бы за тебя порадовался. Ничего не меняй в своей жизни. Она продолжается. Вы планировали свадьбу раньше, и никто не предполагал, что может случиться такое.

– Знаешь, я в свободное время часто «сижу» в интернете и иногда нахожу для себя что-то полезное, вроде советов как жить. Можно, я тебе дам один совет, автора которого я не помню?

– Давай.

– Если грустно тебе, если силы иссякли, ты пару минут посмотри в небеса. Там среди облаков, где рождаются капли, за тобой наблюдают родные глаза.

– Спасибо и тебе, и автору.

– Может тебе сменить обстановку, когда отцу станет лучше?

– Не поможет. Во-первых, мои мысли останутся со мной, а во-вторых, я нужна здесь, хотя бы для того, чтобы помочь жене отца. Она будет с мужем, я – с дедом, Никита должен учиться в школе, а Павел работать. Возвращаемся?

Они передали лошадей, посидели полчаса в кафе и вернулись к машине. Софья «оставила» Ларика там, где он садился в машину, и вернулась домой.

Глава 12

– Деда, мне нужно с тобой серьёзно поговорить. Ты знаешь, я лгать не умею, а сказать правду, тебе может стать хуже, если ты начнешь волноваться. Особых причин для него нет, имей это в виду. Отец и Никита попали в небольшую аварию. Никита отделался ушибами и ссадинами, отцу пришлось делать операцию. Это было в субботу. Ник жив и здоров, через день будет дома. Отца перевели из реанимации в обычную палату. Вопросы есть?

– Как Женька?

– Женька пока слаб, но жить будет. Я не жадная и поделилась с ним кровью. Дед, есть одно «но». Служба безопасности считает, что аварию спровоцировали, подрезав машину отца. Поэтому там поставили охрану, и никто не должен знать, что он пришёл в себя. Догадываешься, почему?

– Я не проговорюсь.

– Я вынуждена была тебе рассказать, чтобы ты не задавал вопросов по поводу отца и Ника, и не волновался лишний раз, что от тебя что-то скрывают. Сейчас ты поедешь домой на машине скорой помощи с фельдшером, а я следом. Дома договорим.

Через сорок минут они были на месте. Устроив деда в его комнате на кровати, Софья убрала в ящик тумбочки лекарства и присела на край постели и взяла его за руку.

– Галина Ивановна готовит обед. Я тебя накормлю и поеду на работу, когда Елена Николаевна вернётся. Утром буду приезжать, будешь у меня завтракать, а она отвезёт Ника в школу и поедет к мужу. Приедет реабилитолог, я еду на работу на пару часов, а ты после занятий часок отдохнёшь. Я вернусь, и мы с тобой устроим танцы до прихода Елены. Павел Владимирович пусть работает. С ним будешь общаться за ужином? С Никитой тебе скучно не будет. Тебе мой план нравится?

– Не выгонят с работы?

– Деда, забыла тебе сказать, что на моей работе я большой начальник. Командую плохо. Один уже уволился, второй «ждёт» увольнения за срыв срока, а заказчики не хотят с нами работать. Северный ветер без Антона – это штиль. Да ты не переживай. Работу я себе найду, было бы желание, но я надеюсь на ветер перемен.

– У тебя получится, – ответил дед тихо, пытаясь улыбнуться.

Софья приехала в дом Василевских около восьми утра, когда Елена Николаевна собиралась в больницу, а Павел Владимирович на работу.

– Завтракать будете, Соня.

– Спасибо. Как ночь прошла?

– Всё было спокойно. Утром мы виделись, – ответил Павел.

– Пойду к деду. – Привет выздоравливающий! Как спалось дома? Что снилось? Да ты, я вижу, бодр и свеж? Кто постарался?

– Паша.

– Ну вот. А ты сомневался. Мы все вместе быстро тебя на ноги поднимем. Два-три дня поваляешься, и будем выходить на улицу. Лекарство пьём, завтракаем и ждём целителя. Он через час приедет.

Реабилитолог приехал вовремя, и Соня, попросив Галину Ивановну присматривать за дедом, уехала. Вернулась в полдень. Дед спал. Что-то Соню насторожило, и она тихонько пыталась его разбудить. Дед не просыпался. Пульс едва был слышен, и она решила измерить давление, чтобы позвонить врачу и спросить совета. Закатав рукав пижамы, заметила свежий след от укола, но давление измерила, и сразу позвонила врачу.

– Дмитрий Сергеевич, это Соня. Я не понимаю что с дедом. Три часа назад я оставляла его реабилитологу нормального, а сейчас он как будто спит и не реагирует. Давление девяносто на шестьдесят. Но, самое странное, на его локтевом сгибе свежий след от укола. Кто его мог сделать?

– Деда не трогайте. Я выезжаю, а вы не волнуйтесь.

Соня смотрела на деда чуть не плача и мысленно соображала, что можно сделать ещё. Она нашла в телефоне номер Павла и службы безопасности, оставленный ей «на всякий случай». «Вот этот случай и наступил», – подумала она, ожидая ответа. Быстро и коротко обрисовала ситуацию и вышла на кухню.

– Галина Ивановна, кто кроме меня и доктора приходил к деду?

– Врач уехал, а минут через пять пришла подружка Павла Владимировича. Я говорила ей, что он может отдыхать, но она сказала, что заглянет на пять минут. У меня обед был на плите, но она быстро ушла. У что случилось? Я заглядывала, хозяин спал.

– Пока не знаю, но мне это не нравится. Спит он слишком крепко. Я врача вызвала.

Дальше события развивались как в детективе. Врач взял кровь на анализ. Парень службы безопасности отвёз в его лабораторию, а он продолжал приводить Василевского в нормальное состояние. Начальник службы безопасности выслушал домработницу, проверил комнату Василевского и Павла. В столе у него нашли ампулу, а в мусорной корзине вторую ампулу и шприц.

– Павел Владимирович, это подстава, – убирая ампулу и шприц в пакет, говорил он. – Доктор, видимо, этот препарат кололи хозяину, – он протянул пакет с ампулой.

– Две-три таких дозы и он овощ. Выходит, тот, кто это сделал, вернётся сюда ещё раз.

– Павел Владимирович, вы ничего не хотите объяснить?

– Я расстался со Светланой Антоновой месяц назад. Только она этого не хочет принять. Отомстить мне таким образом? Убить отца и подставить меня. Это слишком.

– А какая у неё машина?

– Серый седан. Вы думаете, она и Женьку хотела убить? Но зачем?

– Думаю, она хотела лишить вас не только свободы и родных, но и бизнеса. Женщины в гневе коварны и непредсказуемы.

– Значит, и Соне грозит опасность? – он ответил на звонок. – Послушай, мне не до тебя. Моему отцу стало хуже. – Это она. Что мне делать? Разорвать её на куски?

– И сесть в тюрьму? У нас лишь косвенные доказательства. Нам нужно взять её на месте преступления, ну или того, кто придёт сюда завтра. Я установлю камеру и свяжусь с полицией.

Василевский открыл глаза и, увидев доктора и компанию, пустил слезу. Все вздохнули с некоторым облегчением.

– Молчи, дед. Мы обо всём догадались. Потерпи родной.

На следующий день Софья приехала в восемь, а Елена и Павел уехали. Все получили чёткие рекомендации, что делать и что говорить, если спросят. Деду было лучше, но вместо занятий сегодня ему предстояло медикаментозное лечение. После лёгкого завтрака, Соня просила деда не испортить всё и не принимать самовольно какие-то решения. Она уехала, когда приехал врач, но на соседнюю улицу. Он уехал через час, а к дому подъехал серый седан. Галина Ивановна со скорбным лицом, сказала Светлане, что хозяину после вчерашнего лучше не стало, но та прошла к нему в комнату. Владимир Иванович «изображал» умирающего лебедя. Она, не чувствуя подвоха, вскрыла ампулу, наполнила шприц, опустила пустую ампулу в карман. «Скажи спасибо своему сыну. Твоя смерть будет на его совести», – говорила она, подходя к кровати, и услышала голос.

– Руки подняла и отошла от него или я выстрелю. На стене камера, всё в пределах закона, – голос был незнакомый. – Я следователь Кузнецов.

Она подняла руки, бросив шприц на пол. Второй мужчина надел на неё наручники, поднял шприц и опустил его в пакет.

– На вашей машине царапины с правой стороны. Это вы спровоцировали аварию Евгению Василевскому? Ребёнок в чём виноват?

– Никиты не было в машине.

– Он был на заднем сидении. Разве вы не знаете, что у него такая манера перевозки пассажиров?

– Мальчик жив?

– С ним всё в порядке. Он получил только ушибы. Вы будете разочарованы, но Евгений пришёл в себя и с ним, со временем, тоже будет всё хорошо. Выходит, ваша затея была бессмысленна. Антонова, последний вопрос. На что вы рассчитывали, идя на убийство?

– Ни на что я не рассчитывала. Я хотела стереть с лица земли всю эту семейку вместе с их бизнесом. Старая курица не потянула бы его одна. Её бы убрали с доски как пешку. Я три года ублажала одного, обещавшего скорый развод. А он вдруг воспылал любовью к семье. Второй развёлся, я ему сопли вытирала, думала вариант, куда моложе и перспективнее, а он жениться, оказывается, совсем не собирался. Вот меня и накрыло.

– Думаю, вы выйдете на волю гораздо старше старой курицы.

– Я могу позвонить адвокату?

– Да хоть в небесную канцелярию. Дайте ей телефон.

После звонка Светланы, её увели.

– Дед, ты как? – она внимательно посмотрела ему в глаза. – Чего не бывает в жизни? Главное, что всё хорошо закончилось. Ты меня вчера очень напугал, ну и пришлось мне просить помощи. Вернёмся к тому, с чего начинали? Будем моргать?

– Нет. Он меня лечил.

– Я поняла. Вместо занятий из тебя выводили всякую дрянь. Ты чего-нибудь хочешь?

– Нет.

– Хорошо. Тогда просто помолчим и попытаемся уснуть. Я тоже волновалась, – Соня положила свою голову на грудь, а руку на плечо. – Отдыхай. Всё будет хорошо.

В это время Елена Николаевна собирала вещи сына, которого выписывали домой и который отправился за выпиской. Ответив на звонок, она рассказала мужу о ситуации в доме.

– Если бы ни Соня и её внимательность, не знаю, чтобы было.

– Что ты всё Соня, Соня. Свет в окне твоя Соня?

– Прекрати, идиот! – она сказала это так зло и так громко, что сама напугалась. – На каком кладбище ты был бы сейчас, если бы ни она? Ты был полутрупом со своим резусом крови. Она просила не говорить, что стала донором для тебя. Прямо в операционной легла на прямое переливание, и это не смотря на твоё отношение к ней. Господи! Может, её кровь растопит твоё каменное сердце. Она бросила всех, кто пришёл на девять дней, приехала, настояла на переливании, полежала час в палате и её увезли домой. Мы не могли тебе с Павлом сказать, мы дали слово, но ты меня вынудил.

– Почему она не пришла ко мне?

– Твоим отцом второй день занимается, забрав из больницы. Видишь ли, я не могу разорваться, а Павел должен работать. Пока я здесь, она там. Она с тем, кому нужна.

– А как же её работа?

– Плевать ей на работу, когда в семье такое твориться. У неё одна беда за другой. Может и работает по вечерам дома. Ты знаешь, кто всё это затеял? Светлана Антонова. Так что прижми хвост и подумай. В противном случае я найму сиделку, а сама выйду на работу.

– Лен, не нужно сиделку. Пока Никита не пошёл в школу, пусть Соня приезжает через день. Поговори с ними. Передай Павлу, чтобы как можно быстрее разобрался с проектом, который принесла мне Соня, и доложил мне. Он знает, о чём я говорю. И ещё, – он на минуту замолчал, – я хотел бы её увидеть.

– Я всё всем передам.

Звонок прозвенел в полдень субботы, когда Соня с Наташей и Григорием разбирали вещи Антона.

– Да, – ответила она на звонок с неизвестного номера.

– Здравствуй, Соня. Это Василевский.

– Здравствуйте. Я вас узнала. Как вы себя чувствуете? Я слышала, вам разрешили ходить.

– Заставляют двигаться. Ты могла бы ко мне заехать?

– Когда вам будет удобнее и что привезти?

– Можно сегодня, сейчас. Привозить ничего не нужно, у меня всё есть. Приезжай сама.

– Я буду минут через сорок. – Наташа, отец хочет, чтобы я приехала. Разберётесь без меня? Всё, что не подойдёт, пусть твоя мама отнесёт в церковь. Дверь просто захлопните. Я, думаю, долго не задержусь.

Она застала отца лежащим в постели.

– Бери стул, присаживайся. Как там отец?

– А Елена Николаевна вам не докладывала? У нас есть сдвиги. Мы гуляем на коляске, пока погода позволяет, и говорить стали увереннее.

– Ты должна встретиться с Павлом, обговорить все детали проекта и начинать его. Я решил взять его в работу. Ты помогла мне, а я помогу тебе.

– Как интересно. Вы решили сделать мне одолжение? Вы уверены, что мне нужна такая помощь? Мне легче отказаться от проекта, чем её принять, – она встала со стула и начала ходить по палате. – Вы кем себя возомнили? Я помогу, я решил. Вы меня продолжаете держать за недалёкую особу, которая не разбирается ни в чём кроме архитектуры? Господи, если ты есть, вразуми этого человека. Дай ему понять, что семья и бизнес, разные вещи. Что любовь и забота не продаётся. Разве так трудно сказать: «Спасибо дочка за помощь» и добавить: «Знаешь, Соня, мы посмотрели проект, обсудили и решили принять его. Я был не прав. Прости. Проект, действительно, хорош». Всё! И вам не сложно и мне приятно. Но, нет! Вам нельзя признать свою ошибку. Вы ведь никогда не ошибаетесь. Мало того, вы ждёте благодарности. За что? Товар не покупают из-за личной симпатии к продавцу, если он ему не нужен. Вы хоть понимаете, как это выглядит со стороны? Получается, я помогла вам в надежде на ответную помощь? А не будь этого чёртового проекта, я оставила бы вас умирать? Хотя почему? Следуя вашей логике, я не должна была настаивать на переливании и уже бы чувствовала себя наследницей. Неужели вы до сих пор не поняли, что мне не нужен кусок с барского стола? Мне нужно немного уважения и участия. Мне всегда хотелось иметь отца. И я случайно его встретила. Мне бы порадоваться, а я не могла. Я уже знала, какой вы, – Соня не выдержала и говорила уже сквозь слёзы. – Вам казалась странной наша дружба с Никитой, вы иронизировали по поводу моих отношений с Антоном. Может я и полюбила его, чувствую заботу не просто мужчины, а отца и друга. Я признаю, что была резка с вами в нашу встречу. А что вы хотели? Я накануне вышла замуж, и следующий, возможно, был один из счастливых дней. Я пришла к вам на встречу. И что? Вы не были к ней готовы. Зачем пришли? Вы даже не заметили, что обидели меня, когда я сказала о ваших мыслях. Вместо «я так не думаю», вы сказали «я уже так не думаю». Переварили бы всё, и пришли в следующий раз. Вы были злы на меня просто за то, что я озвучила ваши мысли. После этого прошло два года. Вы хотя бы раз поинтересовались моей жизнью? Вы просили приходить к деду в ваше отсутствие. Это нормально? Да, я согласна, что своим появлением усложнила и изменила вашу жизнь, но я никогда не набивалась вам в родственники. И что мне делать? Уехать в другой город? Отправиться на луну? Что я вам сделала плохого? Не хотите признавать – не надо. Но разве я не заслуживаю простого уважения, просто потому, что не оправдываю ваших ожиданий? – Соня отошла к окну и опёрлась лбом о стекло. – Господи! Нужно просто перестать суетиться и кому-то что-то доказывать, кого-то спасать. Не тратить время на то, чтобы соответствовать чьим-то ожиданиям. Делать то, что мне нравится. Привыкнуть к тому, что самый главный человек в моей жизни тот, которого я вижу в зеркале, – она смотрела в окно сквозь слёзы. – Думаете, мне не хочется побыть слабой девочкой, которую отец обязательно бы пожалел и поддержал? С радостью броситься к нему на шею, и рассказать о своих успехах. Попросить совета. Позвонить и пожелать спокойной ночи. Почему я могу так общаться с дедом и не могу с вами? Вы давно путаете гордость с гордыней. Я не могу первой протянуть вам свою руку для дружбы, вы расцените это как просьбу о милостыне. Я встречусь с Павлом Владимировичем, но только для того, чтобы раз и навсегда закрыть вопрос по проекту, – она повернулась от окна и оказалась лицом к лицу с отцом. Он протягивал ей руку.

– Я протягиваю руку первым, дочка. Я хочу дружить с тобой. – Соня уткнулась ему в грудь и расплакалась ещё сильнее. Отец обнял её и прижал к себе. – Поплачь, девочка моя. Я очень виноват перед тобой. Гордыня и амбиции перешли всякую грань. Прости. Завтра будет новый день, а все недопонимания мы оставим сегодняшнему.

Прошёл сентябрь, наступила пора бабьего лета. Соня любила это время года, когда осень раскрашивала всё в жёлто-оранжевый цвет. Особенно красиво было в парке или за городом. Рабочий день перевалил на вторую половину, а домой идти она не спешила. Было чем заняться. Никита не вошёл, а влетел в бюро прямо к столу Сони.

– Ты предательница, лгунья. Мы же были друзьями. Ты всё знала и молчала. Где эти чёртовы Егоровы? Кто они такие? Говори правду? – зло говорил он, и получил пощёчину от Сони, которая поднялась из-за стола.

– Хочешь знать правду? Поехали! – она схватила его за руку, второй подхватила свою сумку. – Садись.

– Куда ты меня везёшь?

– Туда, где и есть эта правда. Сиди и молчи, – она была не столько расстроена, сколько сбита с толку поведением Никиты, который узнал скрываемую всеми правду. Доехали быстро, но выходить из машины парень не торопился. – Что сидишь? Ты хотел, чтобы я рассказала тебе правду – я это сделаю, но прежде покажу. Идём. – У входа Соня купила цветы. От входа до могилы родителей было метров триста. Там была похоронена и бабушка – место позволяло захоронение. – Это правда, которую ты хотел знать. Обрати внимание на дату смерти родителей, – сказала сестра останавливаясь.

– Это мой день рождения.

– Ни мама, ни твой отец даже не видели тебя, а мне в июле исполнилось всего четырнадцать.

Никита присел на скамейку, Соня села рядом.

– Как это случилось? – на глазах его появились слёзы.

– Внезапно, – ответила сестра и рассказала обо всём. – Как видишь, Василевские не виноваты ни в чём. Это мог быть другой ребёнок, но повезло именно тебе. Ты помнишь наше самое первое знакомство? Тебя я узнать не могла, но я узнала отца, а меня узнала Елена. Мы изменились за двенадцать лет, но не настолько. Я и в клуб ходила ради тебя. А дальше наш дед открыл ящик Пандоры. Так я узнала, что твой приёмный отец мой биологический. Дед обещал сохранить всё в тайне, но не сумел. Так отец, в день моей свадьбы, узнал о существовании дочери, которой двадцать шесть лет. Наверное, это трудно принять, – она обняла брата за плечи.

– Тебе не хотелось рассказать мне обо всём?

– Рассказать – нет. Я дала слово. А вот подружиться с тобой у меня получилось. Ты помнишь, я интересовалась твоим детством, отношениями в семье, твоими успехами и проблемами? Мне было важно знать, что у тебя всё нормально.

– Почему вы с отцом два года избегали друг друга?

– Возможно, при первом нашем разговоре я была слишком категорична. Я обещала ему не говорить тебе правды и сдержала слово. Была уверена, что он считает нашу дружбу с тобой и дедом корыстной с моей стороны. Что дружу я с тобой ради наследства в будущем. Я пыталась его переубедить, он не понял, и я послала его к чёрту с его миллионами, попросив больше мне не звонить.

– Но теперь всё изменилось. Столько всего произошло, что он не может больше так думать.

– Не всё, Ник, далеко не всё. Тебе, возможно, это трудно понять, но я скажу. Мы с ним пока чаще не слышим, не понимаем, друг друга, как будто говорим на разных языках. Поверь мне, я стараюсь, порой боюсь сорваться, но вспоминаю мудрые фразы: «Человека можно изменить только тогда, когда он сам захочет измениться» или «Нельзя кого-то заставить любить».

– И что делать?

– Ничего. Ты на собственном примере заметил изменения, а я пока наблюдаю только маленькие попытки. Будем ждать. Я уберу старые цветы, а ты положи новые. Думаю, тебе стоит вернуться домой и извиниться. Родители всё поймут и простят потому, что любят тебя. Тебе четырнадцать лет, брат. Я в этом возрасте была более сдержанная с бабушкой, боялась потерять единственного близкого мне человека. Ты мог поговорить с дедом, и он многое мог тебе объяснить. А ты закатил истерику, как капризный ребёнок, обвинил и обидел всех. Учись быть взрослым, брат.

– Соня, а мы увидимся в выходной? У тебя теперь много работы.

– Для тебя я всегда выберу время. Ты можешь поговорить по скайпу в любой из вечеров и не ждать выходного. Поехали.

Они возвращались в город и молчали, думая каждый о своём

– Ты зайдёшь к нам? Дед будет рад.

– Не могу, братишка. Ты устроил такой переполох у меня на работе, что мне теперь стоит всё исправлять, как-то объясниться. Иди. И помни – я всегда рядом.

А вечером позвонил отец.

– Спасибо тебе за Никиту. Ты всё сделала правильно.

– Ты о пощёчине или о кладбище?

– И то, и другое было по делу. Отец тебя даже похвалил. Он как будто знал, что именно так и будет.

– Как они оба?

– Отец передаёт тебе привет. Никита у себя в комнате. Сын извинился, мирно поговорили, ответили на все вопросы. Решили, что не произошло ничего, что могло бы изменить нашу жизнь.

– Дайте ему время. Всё наладится, если не будете ставить ему условий или, что гораздо хуже, подкупать. А деду передавайте привет. В выходной я обязательно отмечусь. Пока.

Глава 13

Прошли почти два года. На календаре был июль две тысячи шестнадцатого года. Приближался тридцатый день рождения Софьи Лариной. Она так и жила в своей квартире, хотя отец не раз предлагал ей перебраться в новое жильё. Всё, что она сделала в ней, была генеральная уборка потолков, а остальное оставалось на своих местах. Борис Иванович через полгода, после вступления в наследство, переоформил на неё бюро, оставив прежнее название. Она продала свою машину и оставила машину мужа себе. В его квартире так и жили люди. Награды семьи Ветровых Соня сдала в городской музей, а картины и драгоценности продала и привела в порядок захоронения родственников мужа, продолжая ухаживать за могилами.

Бюро работало без простоев, но в другом составе. Как только появился заказ на проект посёлка Кедровый, понадобился архитектор. На место Горина пришёл Владислав Серафимович. В свои тридцать два он оказался коммуникабельным и грамотным. У Софьи не было с ним проблем с момента принятия на работу. Карпов с радостью вернулся. Горелова Татьяна, став бабушкой, уволилась полгода назад одновременно с Петровым Константином Сергеевичем, который уехал к сыну в Германию. Они остались вчетвером и Наташа, которая работала неполный день. Её муж открыл своё ИП, и она была нужна там. Их дочь Лиза собиралась в первый класс, а семья ждала пополнение. Год назад на могиле Антона установили памятник из чёрного камня с выбитым портретом. Софья научилась жить одна и новых отношений не заводила. Она дружила с семьёй Наташи, с семьёй отца и этого общения ей хватало.

Никита стал почти взрослым в неполные шестнадцать лет, и свои встречи с Соней, заменил свиданиями с девушкой. Сестра не обижалась. Она всё понимала. Владимир Иванович окончательно поправился и в свой семьдесят один год выглядел молодцом. Евгению в прошлом году исполнилось пятьдесят, Павлу сорок лет. Елена Николаевна отметила своё пятидесятилетие в мае.

Ларик Михайловский звонил Соне раз-два в месяц, за исключением дальних походов, а вот цветы присылал с курьером на день рождение и в честь женского дня.

В посёлке Кедровом заканчивалось строительство первой очереди трёхэтажных и пятиэтажных жилых домов по проекту бюро Северный ветер. По этой причине отпуск, в прошлом году, Софья пропустила, но предоставила его всем коллегам.

С тех пор, как Соня встретила Новый 2015 год в кругу семьи Василевских и назвала Евгения отцом, её каждое воскресенье ждали к обеду. Больше всех таким встречам радовался дед. Она приезжала в полдень и уезжала после ужина.

Звонок в дверь прозвенел в восемь утра. Курьер принёс цветы и торт. На карточке было написано: «Амазонке в день рождения с наилучшими пожеланиями. Илья». Она ставила вазу с цветами на стол, когда зазвонил телефон.

– Здравствуй, именинница! С днём рождения! Счастья тебе и успехов.

– Спасибо за поздравления, цветы и торт. Я очень рада, что ты обо мне помнишь. Юбилей отмечаю в кругу семьи, вечером буду ждать Наташу с мужем. Как твоя служба? Как на личном фронте?

– Служба идёт, а жизнь проходит. Думаю, после двадцатого на неделю выбраться домой. У тебя на работе прошлогодний аврал?

– Гораздо тише и спокойнее. В прошлом году я так и не была в отпуске. Как-то зимой не хотелось никуда выбираться. Думаю, в сентябре поехать куда-нибудь. Отдыхающих станет меньше и с билетами будет проще.

– Прошлогодняя поездка в Сочи мне понравилась. Возможно, зря ты отказалась. Поезжай туда. Тебе понравится.

– Я подумаю. Спасибо, что позвонил. Успехов тебе. «Каждый его звонок приводит меня в какое-то волнение, – подумала Соня. – С чего бы это? Может, тихо влюбилась? А мне оно надо? Где он и где я. Тридцать лет – ума нет! Во всём виноваты гормоны, – она скривила рожицу своему отражению в зеркале.– Надо бы к Сандре наведаться в салон. Что-то я подурнела. Ладно, выпьем кофе и примемся, помолясь, за работу. Сделаю пару салатов и заготовку на горячее. Вернусь от Василевских – поставлю в духовку. Всё остальное я купила.

Софья подъехала к дому Василевских к обеду, давая возможность хозяйке не суетиться и не спешить. Она вышла из машины в лёгком летнем платье из тонкой синей ткани в белый горох. Оно было без рукава, но с небольшим белым воротником и застёжкой на пуговицах, с юбкой до колена, собранной в мелкую складку. Белый пояс и белые туфли на невысоком каблуке дополняли наряд.

– Добрый день всем! – сказала она с порога и закружилась. – Как я вам? – спрашивала она, целуя каждого в щёку.

– Ты очень нарядная. Где ты купила такое платье? – Елена Николаевна улыбнулась.

– Если наденешь белые перчатки, можешь выходить на подиум моды шестидесятых годов. Правда, длина платья была чуть больше, – обнял её за плечи дед.

– Кто ещё вспомнил золотое детство? А я вспомнила. Мне было лет восемь, и бабушка пошила такое платье. Правда, пояс завязывался широким бантом. Оно мне очень нравилось, но был один недостаток – в нём не было карманов, чтобы прятать в них карамельки и ириски. Своё я заказала с карманами в швах, но ириски теперь я не ем, – сказала она и присела на диван.

– А я от Пашки конфеты прятал в рукав. Он всё делил пополам, и не хотел понять, что я старше и мне нужно больше, – отец Сони посмотрел на брата. – Ты, дочка, в отпуск собираешься? Никита завтра в лагерь уезжает, а ты второй год без перекура. Или опять аврал?

– Работаем в обычном ритме и даже опережаем сроки.

– Сонь, Роза Хутор не хочешь посмотреть? Ты же собиралась.

– Поеду, Ник, обязательно полечу, но осенью. Ты мне так всё расхваливал, что мне стало жутко интересно. О лете нужно было позаботиться заранее. Если ехать самостоятельно, то прежде чем бронировать жильё, нужно купить билет на самолёт. Не думаю, что есть наличие мест до конца лета. К осени народу станет меньше. Часть родителей уже не поедут с детьми.

– А ты не думай, внучка. За тебя и подумали, и решили, и сделали, – дед обнял её за плечи. – Полетишь ты прямиком в Сочи на десять дней в этом месяце.

– Это наш общий подарок тебе на день рождения, – дядя похлопал её по руке и подмигнул. – Мы были там с Маришкой в прошлом году. Не скажу, что это лучшее место, но одно из них. Там душа отдыхает.

– Не слушай его, Соня. Там замечательно. Ты отдыхаешь в горах, а автобусом отеля можешь доехать до побережья. Там есть свой пляж. Утром уедешь, вечером вернёшься, – добавила дочь Павла Марина, ровесница Никиты.

– Вы серьёзно? Как и когда вы успели?

– У них же команда, – накрывая на стол, заметила Елена Николаевна. – То спорили до хрипоты, обсуждая тебе подарок, потом дату планировали. Цирк! Хотели отправить тебя уже завтра, да я возражала, говоря: « Женщине нужно собраться в поездку, решить все вопросы, а потом отдыхать с чувством выполненного долга». Подействовало. Они дали тебе на всё про всё десять дней. Билет купили за четыре месяца до вылета, а потом и отель забронировали.

– И куда же я лечу? – Соня была радостна и растеряна одновременно.

– Рейс до Адлера на двадцать первое. Вылет в одиннадцать двадцать. Дальше электричкой до Розы. Отель четыре звезды Парк Редиссон. Домой вернёшься тридцать первого ближе к полуночи, – отец ей протянул небольшой пластиковый конверт с кнопкой. – Здесь все подтверждения оплаты. Мало ли какая возникнет ситуация. Времени прилично прошло, могли быть сбои в программе. Да, Паша разговаривал с Наташей, в бюро знают, что мы отправляем тебя в отпуск.

– Спасибо вам всем огромное, – Соня обняла и поцеловала каждого. Подарок царский даже с учётом юбилея.

– А тебе бы только деньги отца считать, – отец изобразил лицо хмурым. – Я третий год подряд бронирую места в этом отеле. Мне скидка положена за раннюю бронь и предоплату. Кстати, номер забронирован на наши с тобой имена на двоих.

– И как я должна объяснить, что яодна?

– Тебя никто и не спросит. А спросят, скажешь, что отец или ревнивый жених прилетит позже. Не мог я бронировать абы что, а этот номер понравился и нам с Ником, и Павлу с Мариной. Скажи спасибо, что не отправил на острова. Ник сказал, у тебя паспорт для этого просрочен. Сюрприз бы не получался.

– Это правда. Я не планировала ехать далеко и как-то о нём забыла. Сказать, что я довольна, мало. Я счастлива.

– Это хорошо. Держи букет, и пойдём к столу, – дед протянул внучке двадцать девять роз, приобнял её и поцеловал.

– Ник, как ты мог скрыть от меня всё это? У нас не было раньше тайн.

– А она не моя. Сама посуди, как я мог нарушить слово, данное трём солидным мужчинам? Да я был у них, так сказать, на подхвате. Дед был мозгом, отец финансовым распорядителем, дядя Паша техническим директором, а мы с Маринкой так, где-то сбоку.

Так, за лёгкими шутками между тостами, прошёл обед. Пока готовились к десерту, Соня тихонько переговаривалась с дедом.

– Ты скучаешь?

– Нет, внучка. У меня весь день расписан. После завтрака иду в сад и гуляю минут тридцать, потом сажусь там же за чтение. Перед обедом нагуливаю аппетит, обедаю и отдыхаю. А вечером без внимания мальчишки меня не оставляют. Пусть час, пусть полчаса, но я в курсе всех дел. Ты сама, почему до сих пор одна? Два года прошли. Не дело это.

– Не готова я начинать новые отношения. Мужчина должен быть для души, а не для видимости.

Свечи на торте были задуты, чаепитие подходило к концу, и Владимир Иванович Василевский попросил минуту внимания.

– Дорогие мои дети и внуки. Возможно, время я выбрал не совсем удачное, но пока мы собрались все вместе, скажу. Может, я проживу ещё десяток лет, но завещание уже составил, и менять его не собираюсь. Не перебивай, Паша. То, что касается имущества, оно будет разделено между сыновьями, а акции я разделил по частям. По двадцать процентов сыновьям, пятнадцать трём внукам и Елене. Теперь ты Женька не перебивай. – Он передохнул и продолжал: – Как там всё сложиться, один Бог знает. А я хочу, чтобы каждому достался хоть коробок спичек, но свой.

Вернувшись в квартиру, Софья решила позвонить Ларику и рассказать ему о подарке семьи. Он в прошлом году приглашал её в Сочи, но она отказалась, сославшись на аврал на работе. «Он сообщил, что приедет на неделю в город. Если придёт в гости, а меня не будет дома, получится некрасиво. Знала, что прилетит и не предупредила о своём отсутствии, – думала она, набирая его номер. – Я тебя не отвлекаю? Семья подарила мне десятидневный отдых на курорте Роза Хутор. Я улечу двадцать первого. Не обижайся, если не застанешь меня на месте во время своего приезда. Это так неожиданно и так приятно. Представляешь, сделали из этого тайну и заказали билеты ещё весной. – Она выслушала собеседника. – Отель? Сейчас посмотрю. Отель называется Park Inn by Radisson. Прости, пожалуйста, кажется, Наташа пришла. Пока».

Наташа была в курсе подарка семьи, и долго рассказывать ничего не пришлось. Друзья за неё порадовались и после ужина засобирались домой. Наташа через двадцать дней уходила в декретный отпуск и долгие «посиделки» давались ей тяжело. Проводив гостей, Софья открыла интернет. Ей стало интересно, откуда появилось название Роза Хутор и о чём говорит название отеля. «Всё довольно прозаично и с эстонцем и с брендом. Повезло и переселенцу, и французскому исследователю. Готовясь удивить мир Олимпиадой, опять пришли к помощи иностранцев, – Соня рассматривала фото, найдя их на сайте курорта и отеля. – Ну что? Пора разобраться с багажом, который я возьму с собой, – она достала небольшой чемодан, с которым ездила в Турцию. – Заскучал, дружок? Ну, извини. Я ездила дважды в отпуск с мужем, а ты маловат для двоих. Зато теперь мы полетим с тобой и в горы, и к морю вдвоём. Что там у тебя внутри? Вынесу тебя на лоджию – вдохни свежего воздуха, а я подумаю, чем тебя, друг, заполнить, – говорила она вслух. – Я прекрасно понимаю, что сейчас лето, но по вечерам в горах бывает прохладно. – Соня написала примерный список вещей и дел, которые следовало закончить до отъезда, и взглянула на часы. – Занятие увлекательное, но за всем этим как-то я упустила из виду, что завтра рабочий день. Пора спать».

Неделя пролетела быстро. Субботу Соня провела на рынке и в залах торгового центра, купив сверх списка. Воскресенье провела в доме отца и деда. В понедельник после работы посетила салон. Во вторник «раздала» ценные указания, а со среды ушла в отпуск на десять дней без учёта выходных. «Я даю вам, коллеги, возможность от меня отдохнуть до первого августа. Но если мне понравится валять дурака, я его продлю», – шутила она. После десятиминутной зарядки и душа, с которых начинался день полтора года подряд, она позавтракала и начала сбор вещей в дорогу. Вспомнился отдых в Турции четыре и два года назад. Возможно, эти воспоминания пришли вместе с вещами, которые были куплены и отдыхали с ней, а сейчас укладывались в чемодан. Антон не оценил некоторые вещи, и Соня купила часть других, чтобы угодить мужу. Теперь она брала то, что нравилось ей самой, а купила только две пары обуви: слипоны и дышащие кроссовки, светлые шорты чуть выше колена и одежду в дорогу. Дорожную одежду она оставила в гардеробной, а в чемодан сверху положила своё новое платье. Упаковав вещи в чемодан, а документы, бумаги и прочую мелочь в небольшую дамскую сумку, она готова была к поездке уже к обеду. Оставалось навести порядок в квартире и разобрать холодильник, учитывая срок своего отсутствия.

В аэропорт Соня выехала на своей машине, оставив её на платной стоянке. Перелёт перенесла нормально, после приземления села в такси. У стойки администратора проблем не возникло, но интересовало: будет ли спутник, и где она будет завтракать. Она сказала, что ревнивый жених приедет как только «остынет», а с завтраком она справится сама. «Сделайте пометку, если это так важно: Михайловский Илья Романович. Вдруг он приедет в моё отсутствие, – добавила Соня для правдоподобности и сама себе удивилась. – Лгать нехорошо». Номер, в который её заселили, был на четвёртом этаже и показался ей очень большим. Здесь могли разместиться четыре человека, и им бы не было тесно. Небольшая прихожая. Слева с двух сторон располагались два вместительных шкафа для одежды, где висели плечики, стояла гладильная доска и утюг. После них была дверь в санузел, где была ванная, унитаз, два умывальника и душевая. Он имел два входа-выхода – в прихожую и прямо к кровати. Справа была дверь во второй санузел с унитазом и умывальником. Прямо боком стоял угловой диван и кресло, а на стене справа висел телевизор. По этой же стене, ближе к входу, стояла тумба с дверцами и ящиками, а на ней кофемашина, чайник, чашки, бокалы, наборы чая и кофе, небольшие упаковки с водой, а на небольшой тарелке лежали свежие фрукты в виде яблока, двух инжиров, апельсина и кусочки граната. За одной из дверок тумбы находились сейф и маленький холодильник. Большое окно в эркере выходило на реку. Здесь стоял небольшой стол, возможно для работы, на нём стоял телефонный аппарат внутренней связи. У стола стоял стул, а напротив мягкое небольшое кресло. Зона для сна с широкой кроватью и узким окном отделялась от зоны отдыха частью стены. «Красиво жить не запретишь. Только мне одной это зачем? Отец явно перебрал с выбором. Он был здесь с Никитой, Павел с Мариной, я мне досталось всё одной. Так, что мы имеем? Оставим всё как есть и идём в ресторан, прихватив с собой что-нибудь для перекуса. Можно сделать иначе. Поесть, прогуляться вдоль реки, полюбоваться видами, подышать и найти торговую точку, – рассуждала она вслух, моя руки под краном, делая для себя приятные открытия по части косметики и прочей мелочи. – Сегодня ознакомлюсь с окрестностями и возможностями, а завтра начну путешествовать». Обед пришёлся по вкусу. Выйдя на улицу, она позвонила отцу.

– Пап, номер отличный, но большой, боюсь заблудиться. Устроилась нормально, пообедала, сейчас иду вдоль реки и дышу горным воздухом. Вид из окна потрясающий.

– Всё прошло нормально?

– Да! Сказала ревнивый жених приедет, как только остынет. Пап, нельзя было взять номер проще и не платить за двоих?

– Будешь учить отца? Может, я на зятя рассчитывал? Сама виновата.

– Спасибо, что беспокоишься. Шутку оценила. Всем привет. Будете скучать, звоните. Спокойной ночи.

Утром после завтрака она отправилась на подъёмник и вернулась ближе к обеду. Находясь под впечатлением, она не сразу обратила внимание на оклик, а когда он повторился, услышала своё имя, оглянулась по сторонам и увидела Илью. Он шёл навстречу и виновато улыбался.

– Ты почему на звонки не отвечаешь? Где твой телефон?

– Как же я рада тебя видеть, – Соня вместо ответов повисла у него на шее. Илья был на полголовы выше неё и просто оторвал её от пола. – Телефон в номере, а у меня фотоаппарат. Откуда ты?

– Захотел тебя увидеть. Пришлось немного изменить курс. У меня десять дней без учёта выходных.

– У тебя будет время рассказать мне обо всём. Пойдём со мной, – она повела его к стойке регистратора. – Вы интересовались вторым постояльцем, он прилетел. – Илья, дай удостоверение. – Сделаете отметку? Нет? Как хотите. Улетим мы вместе, – Соня мило улыбнулась, взяла Илью за руку и повела к лифту.

– Ты зачем комедию разыгрываешь?

– Она была сыграна до тебя. Я солгала с самого начала при заселении. Так получилось. Как-то тридцать с лишним квадратов на одну им показалось много. Спросили о втором постояльце, я и вспомнила про тебя. Это судьба, Михайловский. Ты недоволен? Будешь жить бесплатно в номере с двумя санузлами и кучей места. Я уступлю тебе диван. Или у тебя свои планы на поездку? – она открыла дверь номера.

– Нет у меня никаких планов, кроме тебя. Я сюда добирался больше суток. Хорошо с обратным билетом повезло. Приобрёл его раньше, чем смог вылететь сюда. Первого должен быть на службе. Соня, можно я приму душ и переоденусь?

– Валяй. Ванная комната в твоём распоряжении. Халат и тапочки на полке в правом шкафу. Левый шкаф заняла я.

Илья покинул ванную через десять минут и вышел в лёгких тканевый брюках на резинке, держа футболку в руке. Он сел в кресло, окинул взглядом комнату и посмотрел на Соню.

– Какие планы?

– Вымою руки, и пойдём обедать. Здесь есть ресторан.

Пообедав в ресторане, они вышли на прогулку без особой цели, просто погулять вдоль одного берега реки, перейти на другой через мост, и дышать полной грудью.

– Соня, пойдём в магазин, купим шампанское и отметим день твоего рождения, мой диплом. Как ты на это смотришь? – Илья взял её за руку.

– Положительно, – ответила она и почувствовала, как где-то в животе порхают бабочки. «Я сошла с ума», – улыбнулась она. – Так и сделаем. А к шампанскому купим фрукты и сладости.

После двухчасовой прогулки и похода в магазин, вернулись в номер с двумя пакетами. Как будто ничего особенного, а места в холодильнике не хватило. Творожные десерты и питьевой йогурт, сливочное масло, нарезка из рыбы, сыра и колбасы и шампанское заняли всё место. Уступив шоколаду дверцу. Всё остальное сложили в ящик тумбы.

– Сонь, я всё понимаю, кроме масла.

– Если я не съем утром бутерброд с маслом, считай, день пропал зря. Я буду подсознательно искать, чем его заменить и жевать целый день. Попробуем кофе из капсул и, если «не то пальто», купим растворимый. Мы вымоем руки и идём ужинать.

С ужином они не торопились. Темнело рано, а ночную красоту курорта в огнях можно было наблюдать из окна. После ужина, открыли окно и расположились с шампанским в эркере. Включили телевизор, найдя канал «Русский шансон». Соня говорила – Илья слушал, и наоборот.

– Мне было тринадцать, когда Антон привёз меня в Питер. Это было в девяносто пятом году. Пять лет училища многому меня научили. Мне исполнилось восемнадцать, я обратился в военкомат, прошёл профотбор, сдал экзамены и поступил в академию. Ещё пять лет учёбы за государственный счёт, и я получил погоны лейтенанта. Ну, а дальше – флот. Кто знает, где был бы я сейчас, если бы не семья Ветровых? Мы с дедом Антона переписывались, пока он был жив. В две тысячи пятом приехал домой при параде после «десятилетки», но Антон был женат, а мама пригласила своих приятельниц показать какой у неё сын. «Мой сын морской офицер», – говорила она с гордость, словно сыграла в своей жизни лучшую роль. Её интересовало, сколько я буду получать и как часто смогу помогать. А то, что я уезжаю к чёрту на кулички её не волновало. Она привыкла жить одна.

– Ты так и не встретился с Антоном?

– Мы встречались трижды, а спокойно поговорить смогли только в ресторане. У меня мама всё время вмешивалась в разговор, у него – жена и пасынок.

– Смена имени повлияла на твой характер?

– Мне кажется, нет. Но могу и ошибаться. Шестнадцать лет прошли. Возможно, изменения заметны для окружающих, но я этого не чувствую. Да и окружение моё знает меня как Илью. Я одиннадцать лет на флоте.

– Почему ты решил получить второе высшее образование?

– Дело к старости. Выйду на пенсию по выслуге, уступлю место молодёжи и буду гражданским человеком. Море – это не мечта, это была знакомая мне стихия, в которой я и остался, не зная другой. Мне нравится служба, я многому научился, но это скорее привычка, чем призвание. Хотя, я долго на берегу как-то не задерживаюсь. Учёба в РАНХ и ГС на факультете экономической безопасности дала знания, но опыта у меня нет. Почему ты в пошлом году не захотела поехать в Сочи?

– В то время ты был женат.

– Я развёлся в сентябре. Может, хватит воспоминаний? Давай потанцуем.

А потом случилось то, чего они оба хотели. Двух взрослых одиноких людей, испытывающих симпатию друг к другу, охватила страсть. Чувство, которое отключает голову и поглощает тебя целиком…

Илья приподнял подушку в изголовье кровати, обнял Соню и положил её голову себе на грудь.

– Ты была восхитительна, – восстановив дыхание, поцеловал её в лоб.

– Извини. Как-то меня занесло, – смутилась она. – Антон был внимательным, нежным, но консервативным. Он бы меня не понял. Хотя я могу и ошибаться. Это я была у него третьей женой, а он у меня первым.

– Сонь, а ты могла бы выйти за меня замуж?

– Нет.

– Почему? Я тебе совсем не нравлюсь?

– Ты мне очень нравишься, но ты водоплавающий, а я – сухопутная.

– И что это меняет?

– Я хочу засыпать и просыпаться рядом с мужем каждый день, а не ждать его в пустой квартире неделями, месяцами. Я могла бы ждать тебя в привычной для себя обстановке, а не в служебной квартире. Там я взвою через месяц от безделья и одиночества. Это равносильно тому, что вынудить тебя отказаться от моря, сойти на берег и переехать сюда. Наша совместная жизнь превратится во взаимные упрёки, и здесь уже секс не спасёт. Быть женой военного – это призвание, а у меня его нет. Вспомни, сколько сослуживцев живёт в счастливом браке больше десяти лет? А что послужило поводом для твоего развода?

– Мой брак изначально был ошибкой. Мама постаралась и нашла мне невесту, племянницу своей приятельницы. Молодая, симпатичная и сексуальная блондинка двадцати пяти лет. Я и не заметил, как оказался в загсе, причём, абсолютно добровольно. Мы были знакомы не больше месяца, если сложить мои визиты домой за последний год. Ещё в загсе я готов был сказать «нет» после встречи с тобой. Смалодушничал, пожалел родственников невесты. Мы прибыли в часть осенью, впереди была зима. Яна, видимо, не рассчитывала, что жизнь окажется такой скучной и однообразной. Летом она уехала в отпуск, а вернулась и сбежала без объяснений. Всё к лучшему, – Илья посмотрел на Соню и серьёзно продолжил: – Ты должна знать, я влюбился в тебя с первого взгляда, пусть и в самый трагичный момент для тебя. Даже не думал, что такое возможно. Я готов был к разводу на следующий день, если бы не этот телефонный разговор.

– А что я могла тебе ответить? Меня у офиса поджидала твоя невеста с претензиями, а мне как-то было не до тебя и, тем более, не до неё. Я выслушала её пламенную речь о взаимной любви, о том, что в постели тебе нет равных, и просьбу оставить тебя в покое. Я ответила, что знаю тебя два дня и не претендую на твою свободу, села в машину и уехала, – Соня помолчала и спросила: Скажи, тебе никогда не хотелось узнать кто твой отец? И откуда у твоей мамы такое необычное имя?

– Мою маму звали Лидия Иосифовна, а Изольда Романовна, как я Илья. Мою бабушку звали Суссана. Почему мне досталось имя Илларион и кто мой отец, я не знаю. Думаю, мама сама была не уверена в чьём-то отцовстве, поэтому пресекала мои вопросы в корне. А может, хранила это в секрете, как твоя мама. Соня, у тебя есть кто-нибудь?

– Нет, и не было.

– Тогда выбросим всё из головы и проживём эти дни по полной программе. Разъедемся и поймём, верны ли были твои предположения. А когда поймём – примем решения. Впереди у меня ещё два года контракта. Сколько бы мы не говорили с тобой о будущем, оно может быть непредсказуемым, да и разлука внесёт свои коррективы.

– В этом я с тобой согласна. Будем спать.

Утром Соня не обнаружила рядом с собой Илью. Он стоял в халате у открытого окна, откуда слышался шум реки.

– Доброе утро, София, – он нежно поцеловал её. – Именно так я тебя буду называть. Софья – официально, а Соня – по-детски.

– Мне нравится. Не будешь возражать против Ларика?

– Не буду. Прими душ, а я закажу завтрак в номер.

Соня стояла под душем, не испытывая какой-либо неловкости или угрызения совести. Она чувствовала, что на данный момент Илларион искренен, а что будет позже и будет ли вообще, думать, не хотелось.

– София, у меня есть предложение. Впереди у нас неделя. Раз мы находимся в горах, с них и начнём. Пройдём теми маршрутами, которые выберешь сама. Они длятся не больше трёх-четырёх часов. После обеда будем путешествовать в долине. Через пару дней едем к морю. Кроме пляжа можно посетить Сочи Парк, – говорил он, расставляя тарелки с завтраком. – Ешь, пока не остыло. Что скажешь?

– Спрошу, где моё масло? Спасибо. Я полностью доверяю тебе. Как ты думаешь, какая погода в горах? Как одеваться?

– Надевай шорты и майку, но возьми что-то типа ветровки. Да, на ноги надень кроссовки, чтобы не лишиться обуви на канатке. У тебя есть вещи в стирку? Я вещи, в которых приехал, приготовил горничной, ознакомившись с расценками.

– Я буду свои вещи стирать дома, когда вернусь.

Два дня Софья восхищалась красотой горной местности. Пешие походы к озёрам и водопадам поражали её воображение. Такое цветовое обилие она видела в первый раз. Зелёные луга с белыми лилиями и рододендронами, пестрели ещё и разнотравьем. Подвесной мост, на котором захватывало дух, смотровые площадки с панорамным видом, аттракцион родельбан. После обеда, если оставались силы, они шли на крытый каток или картодром внизу. Даже попробовали сплавиться по реке на надувных каяках. Были и в Олимпийской деревне. Отдых на море тоже имел свои прелести. Ей хотелось «впитать» в себя как можно больше. Делала десятки снимков в день и не расставалась с фотоаппаратом. А по вечерам они сидели у открытого окна за бокалом вина.

Вечер тридцатого был прощальным. Утром, после завтрака, они покинули отель и сели в такси до аэропорта. Рейс Ильи был на два часа раньше. Он прошёл регистрацию одним из последних.

– Обещаю звонить и прилечу при первой возможности, но когда это будет, сказать не могу, – говорил он, прижав Соню к себе. Я люблю тебя, моя София. Помни об этом.

– Я буду ждать и звонка, и приезда. Пусть у тебя всё сложится, а служба будет спокойной. Тебе пора. – Илья поцеловал её и пошёл не оглядываясь. «Странно, я уже скучаю, – думала она, проводив его взглядом. – Но бросить всё и поехать следом я не могу.

Рейс прибыл в родной аэропорт точно по расписанию. На город опустились сумерки, а «густоту» придавала надвигающаяся гроза. Там за двадцать километров, небо над городом было тёмным от туч, и разряды молний пронзали его с грохотом. «С погодой мне повезло. Вылет могли и задержать», – подумала она, садясь в машину на парковке. Как не странно, но гроза словно повисла над городом. Соня проехала большую часть пути и попала в неё только на въезде. Ветра не было, а дождь лил как из ведра. Она сбросила скорость и сосредоточила внимание на дороге. Чем ближе была к дому, тем реже становился дождь. Через двадцать минут, въезжая во двор, она уже не боялась промокнуть. Капли стали совсем редкими.

Войдя в квартиру, оставила чемодан в прихожей, открыла все окна и сразу почувствовала свежий воздух. «Дом, милый дом, – сев на диван произнесла она, и взгляд её упёрся в фото Антона. – Прости, – сказала она, поднимаясь с дивана и беря рамку с фото в руки. – Я, кажется, влюбилась в твоего Ларика и дала волю своим чувствам. – Она убрала фото в ящик тумбы. – Думаю, так будет правильно. – Взглянув на часы, она открыла гардеробную, думая, что надеть на работу. Прошла на кухню, включила чайник и ноутбук. – Перекинем фото на флешку, для особо любопытных, выпьем чаю и в постель. Всё остальное оставим на завтра». Звонок телефона оторвал от работы. Звонил Илья.

– Прости за поздний звонок. Хотел узнать, как ты долетела? У нас ещё не поздно. Отмечаем праздник ВМФ.

– Долетела без приключений, а по дороге в город попала под грозу. Минут двадцать назад вошла в квартиру. Готовлюсь ко сну. Завтра на работу. Ещё раз прими мои поздравления и пожелай мне спокойной ночи.

– Хороших тебе снов. Я люблю тебя, София.

* * * * *

– И кто у нас София? Это ради неё ты обивал порог штаба? Она того стоит? Ромео, ты совсем не разбираешься в женщинах. Вот где ты её откапал на свою голову?

– На кладбище. Мы встретились два года назад именно там. Я приехал на собственную свадьбу, а попал на похороны своего соседа, точнее названого старшего брата. Это его семья помогла мне не скатиться ниже плинтуса. Софья была его женой, но видел я её впервые. Мы были знакомы всего два дня. Мне казалось, что это просто сочувствие и участие в её жизни, а оказалось всё гораздо сложнее. Я, командир, думаю не продлять контракт после восемнадцатого. Я женюсь.

– Ты меня, Илья, удивляешь. Два года назад ты привёз одну такую стрекозу. Где она сейчас порхает? У неё на лице написано было, что интересует её только твоё денежное довольствие.

– София, если и стрекоза, то высокого полёта. У неё своё архитектурное бюро, которое досталось от мужа. Она архитектор и в подчинении у неё пять мужиков, которым за сорок. Есть квартира и RAV4. Так что моё жалование её мало волнует.

– В таком случае, на кой хрен ты ей нужен? А если нужен, почему она не едет сюда? Что ей мешает?

– Сказала, что быть офицерской женой – это призвание, а его у неё нет, что она готова меня ждать, но в привычной для себя обстановке, что дать человеку надежду и через полгода сбежать – неправильно.

– Неприятно, но откровенно. Значит, ты из-за неё готов бросить службу? Но знаешь ли ты её настолько хорошо, что готов сойти на берег и стать гражданским?

– Мне тридцать четыре, будет тридцать шесть, и я двадцать три года не знаю семьи. Училище, академия, служба – всё это было, а семьи не было. Прослужу я ещё три, пять, десять лет и что? Уйду в запас, не имея ни жены, ни детей. Я, в отличие от многих, не болею морем, а просто к нему привык. У меня не было особого выбора, так сложилось. А теперь он есть.

– У тебя же мать есть. Это уже семья.

– Рус, ты, когда домой приезжаешь, как родители встречают тебя?

– Обычно со слезами радости.

– А я с упрёка: – «Ты не мог приехать на пару дней позже. У меня в эти дни дела». Я рад, что в свои шестьдесят с небольшим она такая активная. Только чем мой приезд мог помешать? Я бывал дома раз в году по неделе и видел, что я там, что-то вроде мебели, о которую всё время спотыкаются.

– Ладно тебе на жалость давить. Я тоже вырос без отца.

– Ты, Стас, не тупи. У тебя он был, и ты его помнишь, а я знаю, как называли пацанов во дворах и школах из неполных семей. – Ты, Михайловский, может и прав. Только не забывай, у тебя впереди два года, а за это время многое может измениться. Любовь она штука тонкая. Не знаешь, в каком месте сядешь на мель. Раз решил, держись курса, но следи за фарватером. Не всем нам быть адмиралами. А передумаешь, значит не судьба. Наливай Стас ещё по одной и по домам. Выпьем за капитана третьего ранга.

Глава 14

Утром до работы Софья успела разобрать чемодан, доверила стирку машине, а за завтраком решила, что после работы навестит деда. Войдя в офис, не могла не заметить любопытные лица коллег.

– Даю вам полчаса на просмотр моего отчёта о проведенном отдыхе, а ровно через тридцать минут жду ваших устных отчётов о проделанной работе в моё отсутствие. Держите, – она положила на стол флешку с фотографиями и видео. – Мне легче показать, чем рассказывать. Вы не успокоитесь, – улыбнулась она, направляясь в кабинет.

Год назад Софья случайно обнаружила, что именно в нём ей проще думается. Здесь ничего не отвлекало. С тех пор приходила сюда, если нужно было над чем-то сосредоточиться или работала над очередным дизайнерским решением.

– Софья Андреевна, мы не поняли, откуда взялся в горах этот подводник? – недоумевал Карпов, войдя в кабинет, вместе с остальными, и протягивая ей флешку. – Это случайность?

– Для вас не тайна его звонки. Он хотел приехать сюда, я сказала, что уезжаю в горы. Через сутки после моего прибытия мы встретились. Это закономерность, Карпов. Да, почти звал замуж, но я отказала.

– Зря. Мужик он правильный. Такому бы я тебя доверил.

– Хотите, чтобы я закрыла бюро, а вы лишились работы?

– Хотим, что бы ты жила нормальной жизнью. Завела семью, детей.

– Заводят кошек и собак, а семью создают. Не готова я сидеть без дела на берегу и ждать мужа из очередного похода. И, знакомы мы, мало. Телефон не в счёт. Допрос окончен? Теперь я слушаю вас.

Через полчаса Софья была в курсе всех дел в бюро. Наташа протянула ей лист с фамилиями и номерами телефонов звонивших, которым нужна была личная встреча.

– Тебя приглашают в Сибстрой в четырнадцать.

– Спасибо, Наташа. Значит, после обеда не ждите. Вечером зайдёшь?

– Если доживу и не умру от любопытства.

Софья вошла в кабинет отца ровно в четырнадцать. Он встал ей навстречу для лёгких объятий и поцелуя.

– Как отдохнула?

– Прекрасно. Ты знаешь, ваш подарок может круто изменить мою жизнь. В долине Роза Хутор я встретилась с Михайловским, соседом Антона. Он офицер подводник с Севера.

– Что в этом плохого?

– Ты хочешь отправить меня в Заполярье?

– Я хочу видеть тебя счастливой, а в каких широтах это будет, я переживу.

– Спасибо, пап. Что у нас за проблемы?

– Проблем нет, есть предложения. Сейчас Павлу позвоню, и мы всё обсудим.

После часовой беседы с Василевскими, Софья поехала к деду. Владимир Иванович был рад приезду внучки. Она застала его в саду.

– Я ждал тебя в выходной, а ты приехала раньше. Чего-нибудь хочешь? Я попрошу Галю, чтобы принесла.

– Не нужно. Мы посидим с тобой здесь, потом вместе выпьем чаю. Смотри, что я тебе привезла, – она достала из сумки раковину размером с пол-литровую банку. – Послушай, как шумит.

– Я был на море лет пятнадцать назад, а в горы так и не поднялся.

– Я была в Альпах зимой, а летом там такая красота. Я тебе фото покажу.

– Ты довольна поездкой? Не зря мы суетились?

– Не зря, дедуля. Ещё как не зря. Это из-за вас я влюбилась как девчонка.

– Разве это плохо?

– С одной стороны хорошо, с другой – плохо, она вздохнула и рассказала деду о своём отдыхе и решении.

– Мне кажется, что ты поторопилась, – сказал дед, выслушав внучку. Тебе стоило поехать туда и посмотреть. Посмотреть не только место, но и как он ведёт себя на этом месте. Человек в привычной для себя обстановке меняется. Может быть свободнее, увереннее, решительнее. Пока он служит, летайте друг к другу в гости. Может, быстрее найдёте решение, которое устроит обоих. Не бойся любить, Сонюшка, и не убегай от своей любви.

Илья прилетел седьмого января поздно вечером. Они встретились почти через полгода, хотя перезванивались часто, пока он был на берегу.

– Рейс задержали из-за погодных условий, добрался после обеда. Остановился у матери. Примешь? Ты почему ещё не спишь? – он волновался, и это было заметно.

– Проходи. Я работаю. Как же я рада тебя видеть.

– Мне кажется, здесь ничего не изменилось.

– Нечему меняться и некому. Я бываю здесь по вечерам и ночью. Субботу провожу за хозяйственными делами, в воскресенье еду к Василевским или наоборот. С ними и Новый год встретила. С Наташей видимся редко. Её сынишке всего три месяца. Хотя они были у меня на Рождество. Ты что-нибудь хочешь?

– Тебя. Я очень скучал

– Вот так прямо с порога? Можешь, начнёшь с чая?

– К чёрту чай! Ты такая домашняя и желанная, – Илья обнял её и поцеловал. Соня задохнулась от поцелуя.

– Похоже, чай нам не нужен, – она взяла его за руку и повела в спальню…

– Кто-то мне чай предлагал, – прижав её к себе, говорил Илья спустя время. – Увидел тебя и весь мой план накрылся.

– У тебя был план?

– А он и есть, но теперь с некоторой корректировкой, – он подобрал с пола брюки и извлёк из их кармана коробочку, открыл её. На красном бархате лежало колечко с небольшим бесцветным камнем. – Соня, выходи за меня замуж.

– Я не могу. Мы говорили с тобой на эту тему. Мне казалось, ты всё понял.

– А я и понял. Через полтора года у меня заканчивается контракт, и я подаю рапорт на увольнение. А кольцо – моя, так сказать, гарантия. Если за это время у тебя что-то измениться, вернёшь кольцо без объяснений. Согласна?

– Разве нельзя иначе?

– Нельзя. Я должен познакомиться с твоими родственниками, и буду прилетать к тебе на законных основаниях. Правда, частоту прилётов гарантировать не могу.

– Хорошо. Начнём знакомство с родственниками прямо завтра. Я помню, что у тебя день рождения. Думаю, в такой день они не откажут тебе в просьбе моей руки. Вот семья удивится, что я привела жениха, – Соня надела кольцо на палец.

– София, я всего на неделю и как-то не готов к визиту.

– Не будем говорить о грустном. Ты жениться на мне готов? Тогда чего тянуть? Что с чаем? – она улыбнулась и поцеловала его в губы.

– Я бы и съел чего-нибудь. Не забывай, в Заполярье время ужина.

– Тогда подъём и марш на кухню.

В полдень поехали в дом Василевских, и Софья познакомила Илью с его обитателями, рассказала о сделанном предложении, а когда обед закончился и мужчины остались одни, всех интересовал вопрос: что Илья собирается делать дальше?

– Я уже подал рапорт на жилищный сертификат. Получу его месяцев через восемь. Получу отпуск – буду присматривать нам квартиру. Сумма сертификата невелика, но у меня есть деньги на оплату разницы. Дело здесь в другом. Продавец может получить деньги по сертификату только после сделки, а на это идут неохотно.

– А чем тебя не устраивает квартира Сони?

– Она меня полностью устраивает, но я должен брать жену в свой дом. Да, это условности, но так будет правильно.

– Слушайте, а у меня есть замечательное предложение. Жень, ты помнишь квартиру на Минина? Она парню обойдётся недорого.

– Паш, там входная дверь и одни стены.

– Дослушай, брат. Илья получает сертификат, мы оформляем сделку, заказываем Соне дизайнерский проект от мистера Х, который просит её сделать всё на свой вкус, включая мебель и технику.

– Ты хочешь сказать, что Илья приведёт жену в ту квартиру, которую она сама и оформляла?

– Да! Мало того, она и обставит её на свой вкус без всякой вычурности и дороговизны.

– Ребята, а план-то хорош, – Владимир Иванович похлопал младшего сына по плечу. – Паша дело говорит. Без всякой спешки и на свой вкус – это здорово. Дом, где находится?

– Севернее Богдана в районе лесопарковой зоны. Территория огорожена, пятый этаж из шестнадцати. Мы её оформили в 2012 году. Площадь там порядка девяносто квадратов. Две спальни и кухня-гостиная. Можем поехать посмотреть.

– А если Соня откажется переезжать?

– Это будет её выбор. Я не буду чувствовать себя приживалой. Меня ваше предложение устраивает полностью.

– Значит, решили: получаешь сертификат, приезжаешь, и мы оформляем сделку.

– О чём разговор? – спросила Соня, внося тортом с горящими свечками.

– Интересуемся местом службы. Ты хотела бы посмотреть полярную ночь, северное сияние? – дед улыбнулся.

– Не получится. Чтобы добраться до места службы, нужно заказать пропуск, да и застать его на берегу не так просто. Чай подан, виновник загадывает желание и задувает свечи.

– А ты бы приехала? – Илья задул свечи и посмотрел не неё.

– Если встретишь, и проблем не будет, могу прилететь на неделю в марте.

– Не шутишь?

– Ты посмотри, сколько у меня свидетелей сказанного. А я слово держу.

После Василевских, купив торт и шампанское, они поехали к матери Ильи. Софья была в курсе непростых отношений матери с сыном, но такого приёма она не ожидала. Квартира была похожа на безвкусный и неопрятный музей. То здесь, то там были разбросаны вещи хозяйки, хотя сама она выглядела ухоженной, аккуратной и прилично одетой.

– Привет, мам, – Илья пропустил Соню вперёд. – Вы кажется, знакомы. Это Софья. Ты не забыла, что у меня день рождения. Мне сегодня тридцать пять исполнилось.

– Я о нём и не помнила, если тебя это интересует. Торт портит фигуру, а от шампанского пучит живот. А вот вдову нашего соседа я помню. Как она тебе? Сколько прошло со дня похорон?

– Мам, прекрати. Антон умер два с половиной года назад.

– Как быстро летит время. Ты, я понимаю, пришёл за вещами? Считаешь, что она будет лучше Яны? Девочка сделала глупость, а ты мог её и простить.

– Я её простил и отпустил на все четыре стороны, а Соне сделал предложение, – Илья открыл сумку с вещами и положил в неё шампанское. – Держи торт, Соня. Отметим день рождения вдвоём. Наши фигуры не пострадают. Спасибо мама за тёплый приём.

– Ты никогда не умел выбирать женщин. Думаю, поторопился и в этот раз.

– Странно, но ты сама выбрала для меня племянницу своей подруги. Да, через год я увольняюсь в запас, и мои финансовые возможности станут гораздо скромнее. Так что, привыкай жить на свою пенсию.

– Ты не можешь со мной так поступить. Как я проживу на эти гроши?

– Извини. Я тоже стану военным пенсионером, у меня появится семья, и я просто обязан буду её обеспечивать.

– Ты бросаешь мать ради чужой женщины?

– Не нужно закатывать глаза и заламывать руки, ты не в театре. Это ты бросила меня больше двадцати лет назад. Сначала на бабушку, потом на Ветровых и государство. Ты понятия не имела где я и как. Поедем домой, Соня.

– Ты расстроен?

– Я тебя предупреждал, что меня в этом доме не ждут. Раньше я ещё на что-то надеялся, но уже лет десять такое отношение меня не волнует. Я очень редко бывал здесь.

Встретив Новый 2017 год по старому стилю, Соня проводила Илью, и потянулись дни ожидания новой встречи. Он звонил по возможности. В марте Софья на неделю летала с ответным визитом в Мурманск, где её встретил Илья, побывала в городе Заозёрск. Она поняла, что в городе, где большинство домов стоят пустыми и с заколоченными окнами, живут или герои, или сумасшедшие. Ни к тем, ни к другим она себя не относила. Илья, провожая её, вручил ей пропуск на тот случай, если сумеет приехать летом. Хотя сам сомневался в своём присутствии на берегу.

– София, осталось чуть больше года. Дождёшься?

– А может, ты передумаешь? Я не хочу, чтобы ты сделал неправильный выбор.

– Я его уже сделал, – он крепко обнял её, поцеловал и проводил к стойке регистрации.

Илья прилетел шестнадцатого сентября. Он никогда не сообщал о своём прилёте. Во-первых, планировать бессмысленно и вылет может не состояться по разным причинам. Во-вторых, как бы Софья спокойно не воспринимала его визит, он чувствовал её внутреннюю тревогу и беспокойство. Он действовал по принципу: получил разрешение, купил билет и полетел.

– Здравствуй, любимая, – переступив порог и обнимая Соню, говорил он. – У меня две недели, и за это время я просто обязан жениться. Именно поэтому, я получил отпуск на две недели в сентябре, а не в декабре.

– Чувствую, у нас и корабельный устав скоро появится. Ты поведёшь меня в загс силой?

– Нет. Я понесу тебя туда на руках. Я знаю, что ты была в отпуске и летала с Никитой в Турцию. Ты можешь спокойно работать полдня. Согласна?

– У меня есть десять дней, но следующая неделя мне нужна. Или хотя бы три дня.

– Ты работай до пятницы, а в пятницу будь в загсе. Время я уточню.

– Мне купить белое платье или в горошек?

– Сонь, не издевайся. Я говорю серьёзные вещи. Купи то, что посчитаешь нужным. Для себя я привёз парадную форму. Выбери время, чтобы купить кольца.

– Задача сложная. Не могу же я выглядеть хуже бравого офицера.

– Я рад, что ты «включила» юмор. Значит, не сердишься. В понедельник мне нужно отметить отпускное, и по пути я зайду в загс. Мы завтра едем к Василевским?

– Обязательно. У нас такой повод есть. С такими новостями трудно будет уснуть.

– А кто тебе позволит спать? В Заозерске ещё и не ужинали…

Регистрация состоялась в пятницу. Илья был в белой парадной форме, а Софья в белом брючном костюме. Гостей в загсе не было. После регистрации они заехали в бюро, потом поехали в дом Василевских. Мать Ильи наотрез отказалась знакомиться с семьёй и не приехала, отправив водителя Василевского назад. Илья оставил доверенность на покупку квартиры и передал сертификат. Всю следующую неделю молодожёны провели вдвоём. В субботу Соня проводила мужа к месту службы.

В понедельник поздравления коллег было прервано странным заказчиком.

– Софья Андреевна, я к вам по рекомендации и хочу быть с вами предельно откровенным, заказывая проект на дизайнерские работы. Я купил квартиру в доме, сданном ещё в двенадцатом году. Кроме стен под отделку и входной двери в ней ничего нет. Я хочу вселиться с молодой женой в готовую квартиру. Вы замужем?

– Неделю назад я вышла замуж. Это важно?

– Очень. Тогда вы меня лучше поймёте. Я хочу проект не только на бумаге. Мне важно, чтобы его идеи вы воплотили в реальность. Представьте, что это ваша квартира и сделайте всё на свой вкус, включая мебель и технику. Перепланировка мне не нужна. Просьбы есть. Она должна быть в спокойных тонах и в стиле минимализма, материал прочный, техника удобной, обстановка комфортной. Скажем так, пусть вариант будет не бюджетным, но экономным.

– Есть вид современного стиля, называется он контемпорари. Он комфортнее минимализма. В нём используются довольно тёплые оттенки, мебель с более мягкими очертаниями и тактильно приятными покрытиями. Общее настроение – спокойствие и умиротворение, – улыбнулась Софья. – Знаете, такого заказа у нас ещё не было. Обычно всё ограничивалось проектом. Вы понимаете, во что вам это обойдётся?

– Я слышал, берут десять-пятнадцать процентов от стоимости выполненных работ, а мы с вами не знаем, во что нам обойдутся работы. Кроме того, вы сами найдёте специалистов по ремонту.

– Мы работаем несколько иначе. Учитываем все ваши предпочтения, делаем эскиз и, если вы даете добро, заключаем договор и начинаем работать. Расчёт за проект происходит поэтапно. Что касается самого ремонта, нужно подумать.

– Я даю вам полный карт-бланш не только на проект, но его исполнение и авторский надзор. Мне нужна готовая квартира к концу мая. У вас есть восемь месяцев. Жду вас завтра с утра, – он назвал адрес и собрался уходить.

– Постойте! Если всё так срочно, чего тянуть? Поехали прямо сейчас и вы мне вручите технический паспорт. – Они прибыли на место буквально за десять минут. Софья обошла квартиру, сверила её с техпаспортом. – Из этой комнаты можно сделать спальню, а из второй получится детская.

– Извините. Мы пока не планируем детей, поэтому сделайте её нейтральной, а не розовой или голубой. Пусть это будет комната для гостей или кабинет. Дерзайте и звоните. За мной дело не станет.

Софья вернулась в бюро немного оглушённая свалившимся предложением.

– У нас появился необычный заказчик, и я не знаю принимать ли его всерьёз, – она объяснила необычность и его пожелания.

– Соня, а в чём проблема? Нарисуй ему пару эскизов в цвете, а дальше сама поймёшь серьёзный ли он человек. А вот, что касается ремонтной бригады, с этим сложнее.

– Поговорю с мужем Наташи, а завтра решим, что нам с ним делать. Но на всякий случай подумайте над материалами отделки. Кроме того, подумайте над освещением, сантехникой и техникой. Его устраивает экономный вариант.

Вечером Софья пригласила к себе Наташу с мужем, у него было своё ИП по ремонту квартир, и рассказала о своих планах.

– Сонь, ты рисуй. Я на глаз воспринимаю лучше, чем на слух. Если тебе дали полный карт-бланш вплоть до коврика в прихожей, ты можешь такое нагородить, а мне ударить в грязь лицом нельзя. И занят я числа до двадцатого. Хотя, с другой стороны, в зиму работа есть.

Через месяц общими усилиями идея Софьи была реализована на бумаге. Карпов рассчитал всю электрику, с учётом освещения по всей квартире. Михаил Иванович рационально использовал пространство санузла. Разделив угловую ванну на подиуме от раковины и унитаза декоративной стенкой, а душ спрятали за дверью. Уже были подобраны материалы для стен, потолков и полов. Была присмотрена бытовая техника с учётом цветовой гаммы по проекту. Был подписан договор на проект. В начале ноября Григорий с напарниками приступили к черновой отделке. То, что предлагала Соня, было вполне реально и выполнимо.

Глава 15

Звонок с незнакомого номера прозвучал в начале третьего после полудня в первый рабочий день после новогодних каникул. Софья ответила на вызов.

– Софья Андреевна, это Гончар, командир Ильи. У меня плохие новости. Случилось ЧП. Илья пострадал.

– Что с ним? Он жив? – чуть слышно спросила Софья.

– Он в коме в госпитале Североморска. Ты прилетишь?

– Я вылечу первым рейсом до Москвы, а дальше сообщу вам рейс и время прилёта.

– Я буду ждать звонка.

– Софья, что случилось? На тебе лица нет, – Карпов положил свою руку на её плечо.

– Илья в госпитале в коме. Подробности я не знаю. – Влад, найди мне ближайший рейс на Москву.

– Выпей воды и успокойся, – Влад протянул ей стакан. – Давай без паники. Конечная станция у нас Мурманск. Значит, билет нужно брать с пересадкой в Москве и небольшим запасом времени между рейсами. Вот такой маршрут и поищем.

– Коллеги, я не знаю, насколько мне придётся задержаться, когда и с чем вернусь, но постараюсь звонить. У нас в работе один проект и срок его сдачи в марте. Постарайтесь не затягивать и работать по графику. Влад с моей работой справится. Встречусь с Наташей дома, решу финансовые вопросы. Да, если работается дома лучше – работайте дистанционно, но в бюро должен кто-то дежурить. С этим разберётесь сами, как и с тем, кто останется из вас старшим. Наташа напечатает приказ. Вопросы ко мне есть?

– Соня, может, помощь какая нужна?

– Спасибо, Михаил Иванович. Вы мне поможете здесь, если мы сумеем сдать проект своевременно. – Влад, что с билетами?

– Ближайший рейс в 20:40. Прилетаешь в Домодедово и через четыре часа из этого же порта летишь до Мурманска. В 03:45 ты на месте. Берём?

– Держи паспорт,карту, номер моего телефона ты знаешь. У меня в запасе шесть часов и четыре до регистрации, – рассуждала она, звоня отцу и коротко сообщая ему причину срочного отъезда. Едва закончив разговор, она получила сообщение о приобретении билета и о списании его стоимости со счёта. – Пожелайте мне удачи.

Только сев за руль своего автомобиля, Соня заметила, что руки едва дрожат. Чтобы как-то успокоится, решила позвонить Григорию, сообщить о своём отъезде и узнать, как дела обстоят с ремонтом. Посоветовала при проблемах напрямую связываться с заказчиком. Соколов просил её не волноваться. Всё выполнялось в срок, а покупка мебели отложится. Дома, до прихода Наташи, она собиралась в дорогу и вспоминала свою прошлогоднюю поездку. Илья, встретив её в аэропорту, повёз её первым делом в торговый центр. «Соня, ты не обижайся, но твой красивый полушубок через пару часов будет напоминать снежный панцирь. Здесь не только холодно, но ещё ветрено и очень влажно. Мы же не будем с тобой сидеть дома? – говорил он, покупая ей тёплую яркую куртку и высокие ботинки. – Там, куда мы поедем дальше, море, сопки, тундра, болота и озёра». «Вот и пригодилась мне верхняя одежда, – говорила она вслух, доставая вещи с антресоли. – Берём только тёплые вещи и вещи для дома или гостиницы. Где мне придётся остановиться, на какой срок я не знаю». Разговор с Наташей занял не более получаса. Провожая подругу, Софья, на всякий случай, передала ей ключи от рабочего сейфа и квартиры, и продолжила сборы. Потом открыла интернет и проверила расстояние от Североморска до Мурманска. Расстояние было всего двадцать пять километров. А вот от Североморска до Заозёрска можно было проехать, только вернувшись в Мурманск или через него, и расстояние было сто тридцать пять километров. Отец приехал вместе с братом Павлом.

– Пока не поешь, никуда не поедешь. Чем быстрее ты это сделаешь, тем скорее окажешься в аэропорту, – говорил отец. – Это понятно?

– Пап, мне не до еды. Ты этого не понимаешь? – Софья включила кофеварку.

– Ты отца пойми. Тебе лететь шесть-семь часов. В лучшем случае ты сможешь выпить кофе в аэропорту между рейсами. Не будь упрямой. Десять минут роли не сыграют, а отец успокоится.

– Держи, – отец вернулся из прихожей и протянул ей деньги. – Мало ли где понадобятся наличные, а не карта.

– Пап, я подумала над этим. У меня есть деньги.

– Деньги лишними не бывают. Не понадобятся – вернёшь, – дядя протянул ей бутерброд. – Сонь, ты не накручивай себя раньше времени. Кома бывает кратковременной. Представь, что он придёт в себя как только тебя услышит. Поговоришь с доктором, а потом позвонишь нам и обо всём доложишь.

– Вы деду пока ничего не говорите до воскресенья. А если всё изменится, я и вам сообщу и ему признаюсь. Не надо его волновать раньше времени.

– Тебя водитель отвезёт в аэропорт, а мы с Павлом поставим твою машину себе в гараж. Будь молодцом. Звони.

Москва её встретила лётной погодой, и проблем с вылетом в Мурманск не было. Самолёт взлетел и совершил посадку точно по расписанию. У выхода её ждал капитан первого ранга Гончар.

– Я на машине. Через полчаса будем на месте.

– Станислав Геннадьевич, что произошло? Мне не нужны подробности, но в общих чертах я могу знать?

– Можешь, Соня. Возник пожар. Илья вытащил двоих, что-то обрушилось, придавило его. Пока нашли, он надышался едкого дыма.

– Значит, это произошло не на лодке?

– Нет. В нашей столовой во время завтрака с кучей народу. Его военным вертолётом доставили сюда прямо с базы двадцать часов назад.

– Ещё есть пострадавшие?

– Двое с ожогами, остальные с ушибами и ссадинами.

– Что говорят врачи?

– Ждут. Он на аппарате ИВЛ. Я должен был тебе позвонить.

– Вы всё правильно сделали. Мы поедем в гостиницу?

– Нет. Я договорился о двухместной палате. Илья придёт в себя, и вы будете вместе поправляться. Он после отравления, а ты нервы восстановишь.

– Мне нравится ваш оптимизм. Когда у вас здесь рассвет?

– Дня через три. Сейчас у нас полярная ночь.

Софья вошла в палату в разовом халате и бахилах вместе с доктором. Она присела на кровать и взяла мужа за руку.

– Ларик, я здесь, я прилетела, – она поднесла его руку к губам и поцеловала его пальцы. – Не хочешь проснуться? Приходи в себя, а я останусь рядом, пока ты не поправишься. А потом мы полетим с тобой туда, где всё начиналось. Ты только представь: внизу море, а выше горы в снегу. Я знаю, у вас есть под боком и горы, и снег, но ты обещал мне показать Роза Хутор зимой, где мы были так счастливы. Постарайся вернуться из небытия ради меня, ради тех, кто за тебя искренне переживает. Я тебя очень люблю.

Веки Ильи дрогнули, и он начал задыхаться. Врач снял с него маску и похлопал по щекам.

– Молодец! Задышал самостоятельно.

– Я сплю или уже в раю? – тихо спросил Илья.

– Рано ты туда собрался. Я зря тебя почти сутки караулю? Ты, Михайловский, будешь спать часа три-четыре, а потом я за тебя возьмусь. Приказ не обсуждать. – Он позволил Соне поцеловать мужа и вместе с ней вышел из палаты.

– Доктор, что нас ждёт в ближайшее время? Я должна позвонить домой и предупредить, что задержусь на месяц, два.

– Давать прогнозы рано. Мы проведём сегодня-завтра полное обследование, но одно могу сказать точно – на лодку ему путь закрыт даже при положительной динамике. Последствия комы могут быть непредсказуемыми и проявиться в будущем. Вам тоже стоит отдохнуть. Завтрак вам принесут, а потом «сядете» у меня на таблетки и получите больничный лист. Будем надеяться на молодость и физическое здоровье пациента. Увидимся позже.

– Спасибо вам.

Софья прошла в отведенную для неё палату. Она была не только двухместная, но и двухкомнатная. Две кровати с двумя тумбочками за дверью со стеклом справа, шкаф для одежды и санузел с душем слева. Прямо была комната чуть больше. Здесь стоял небольшой диван, журнальный столик между двух кресел, телевизор на тумбе и небольшой холодильник. На нём стоял электрический чайник и на блюде два бокала вверх дном.

Соня, осмотревшись, начала разбирать чемодан и обнаружила «подарок от отца». «Вот почему он так долго возился в прихожей, – подумала она, доставая пакет с мандаринами, уложенный между вещами. В другом пакете были плоские вакуумные упаковки с нарезкой из рыбы, сыра, колбасы и мяса. Три плитки шоколада, пакетики с кофе, чаем и сахаром. – Странно. Чтобы он предпринял, набей я чемодан под завязку» – подумала она, посмотрела на часы и позвонила отцу. Разница в часовых поясах играла на руку. В это время Василевские уже были на работе. После разговора с отцом, переоделась, легла в кровать и мгновенно уснула. Её разбудило присутствие постороннего палате. Она открыла глаза и услышала звуки из второй комнаты. Это принесли завтрак. Соня вышла из палаты, бокс, где лежал Илья, был пуст. На посту медсестра дала пояснение: – «полчаса назад пациента Михайловского увезли на обследование». Соня вернулась к себе, умылась, с аппетитом позавтракала и стала ждать. Подумав, позвонила матери Ильи, рассказала о госпитале и услышала в ответ: – «Теперь это твоя забота. Не звони мне по пустякам». Илью привезли в палату на коляске ближе к обеду.

– Располагайтесь, каптри, и без фокусов. Постельный режим минимум неделя. Вставать только в туалет и под присмотром. У вас сотрясение плюс отравление. Хотите быстро встать – выполняйте приказ. – А вы, госпожа Михайловская, пройдите за мной. Я заведу на вас историю болезни и назначу лечение, – он улыбнулся. – Как-то мне нужно объяснить ваше нахождение здесь.

– Соня, ты от меня ничего не скрываешь? Что ещё сказал доктор?

– Ты сам всё слышал. Через неделю начнёшь вставать, а там будет видно. Посуди сам, если бы всё было не так, тебя оставили бы в боксе, а не переводили сюда. Я останусь рядом, пока ты не поправишься и не начнёшь бегать. Уяснил? – Соня присела на кровать и поцеловала мужа в нос. – Если быть откровенной до конца, его интересовала моя нервная система и твоя сексуальная активность, – жена улыбнулась. – Доктор советовал заниматься любовью не раньше выходных, и при условии, что я возьму на себя ведущую роль.

– Вы говорили об этом?

– А почему нет? Я должна знать, что можно и нужно моему мужу, чтобы он не чувствовал себя слабым и больным. Беседа носила чисто ознакомительный характер. Будешь у меня хорошо питаться, лечиться и набираться сил. А там посмотрим, стоит ли мне проявлять инициативу и брать на себя ведущую роль. Обещаю, насиловать тебя я не буду.

В субботу приехали друзья Ильи вместе с командиром.

– Соня, я разговаривал с доктором, он в курсе. Вам выделили две путёвки в санаторий Аврора с двадцать первого на три недели. Ты сможешь поехать с Ильёй?

– Конечно, поеду. А где это?

– Между Адлером и Сочи есть населённый пункт Хоста. Аврора – это санаторий Северного флота. Деньги за перелёт Илья получит по возвращению в часть.

– Значит, через неделю мы должны быть там. Билеты закажу, но мне нужно попасть в Заозёрск. Здесь холодно, а там почти весна. Нужно собрать вещи Ильи. Зачем ему самому ехать, если в тот же день возвращаться? Утром уеду, к вечеру вернусь.

– Сама справишься? Помощь нужна?

– Куда я денусь. Выберу день среди недели и поеду. Вы здесь поговорите по-мужски, а я прогуляюсь. – Она встретила их на выходе минут через сорок. – Как он морально настроен?

– Нормально. Депрессия ему не грозит. Единственное, чего он опасается, – последствий травмы в дальнейшем. Ты прости нас, что не уберегли. Столько внештатных ситуаций пережили, а тут прям злой рок какой-то.

– Не извиняйтесь. В том, что произошло, вашей вины нет. У меня к вам будет просьба. Возможно, из санатория он захочет вернуться один. Помогите ему пережить увольнение. Если у меня и были сомнения на этот счёт, то теперь их нет. Ели будет у вас желание и возможность, прилетайте, а мы вас примем в любое время. Было приятно познакомиться. Спасибо за помощь и удачной вам службы.

Через неделю, забрав выписку и путёвки, Соня и Илья доехали до Мурманска и рано утром вылетели в Сочи. В полдень самолёт совершил посадку в Адлере. На такси они добрались до санатория. Погода стояла безветренная, а дождь шёл всего два дня. Утром температура была плюс семь, а к полудню воздух прогревался до двенадцати градусов. Помня своё обещание, Софья предложила прогуляться в выходные в горы Роза Хутора. Илья, давая согласие, лишь улыбнулся.

– Я всё время боялся спросить, приснилось мне твоё обещание или это было наяву.

– Я обещала и стараюсь держать слово.

– София, ты не выходишь у меня из головы. Я каждый день влюбляюсь в тебя заново, – он крепко обнял её.

Два дня они провели в отеле Роза Хутора, а через неделю прощались в аэропорту Адлера.

– Соня, я в десятый раз тебе говорю, что я здоров как бык. Месяц прошёл, а ты всё переживаешь. Ты нужна там, а я обойдусь без няни. Ну, правда, смешно. Думаю, дольше двух-трёх месяцев я не задержусь и буду часто звонить, – обняв жену, говорил Илья. Он был на вид здоровым, но молчаливым и подавленным.

– Попробуй мне объяснить, что тебя беспокоит. Я вижу это.

– Мне придётся проститься с прежним местом, людьми, с которыми я прожил больше десяти лет бок о бок. Это как-то грустно.

– Это я понимаю. Они стали твоей семьёй. Но и ты помни, ни Влад, ни Олег, ни капраз через пять лет уже не будут служить на вашей субмарине. Многое меняется и не все к этому готовы. Я тебя очень прошу, побереги свой организм от физических нагрузок и чрезмерного употребления спиртного. Приезжай налегке, а багаж отправь из Мурманска.

– Не переживай. Я всё это переживу, помня какое счастье меня ждёт дома, он обнял, поцеловал жену и направился к стойке регистрации.

Вернувшись домой, она первым делом позвонила Григорию и узнала как обстоят дела с ремонтом. В воскресенье навела в квартире порядок, а к вечеру поехала к Василевским навестить всех и забрать свою машину. В понедельник Софья вышла на работу и «окунулась» в неё с головой.

Накануне 8 марта проект был сдан, мужчины поздравляли Наталью и Софью с праздником, а себя с удачной сдачей. Когда дело дошло до торта и его достали из холодильника, в воздухе запахло карамелью и ванилью. Соня почувствовала тошноту и вышла из-за стола.

– Будешь ехать домой, зайди в аптеку и купи тест, – Наташа караулила её у туалета. – А после выходных иди к врачу.

– Ты думаешь…

– Я сказала то, что думаю, – перебила её Наташа. – С твоим резусом нужно внимательно относиться к беременности.

Тест показал беременность, врач и УЗИ подтвердили диагноз. Софья поделилась своими сомнениями, сдала все анализы, которые были в норме, и встала на учёт. Коллеги, если и догадывались о её положении, то молчали. Соня лишь с дедом поделилась новостью, чтобы как-то оправдать своё отсутствие по воскресеньям. В конце апреля Григорием был закончен ремонт. Наведён идеальный порядок. Расставленную мягкую мебель оставили под слоем плёнки, повесили тюль и шторы на окна, телевизор занял место на стене, там же развесили постеры. Они висели и в спальнях, и в прихожей. То, что получилось, нравилось всем. Заказчик остался доволен, подписал акт, расплатился со строителями с учётом обещанной премии и получил ключи от новых дверей. В тот же день, семья Василевских в полном составе провела негласную приёмку. Надев поверх обуви бахилы, они заглянули в каждый уголок квартиры. «Ай да, Соня! Ай да молодец! – приговаривал дед и улыбался. – Красота!»

Софья проснулась от посторонних приглушённых звуков в квартире. В ней кто-то был. Было уже достаточно светло и, выйдя из спальни, она заметила в прихожей две дорожные сумки.

– Ларик, – сказала она чуть слышно, открыла дверь кухни и прислонилась к проёму. – Привет, – говорила она, чувствуя, что ноги её не держат.

– Сонь, ты чего? А ну присядь на стул. Я тебя напугал? Прости. Я не приведение, я настоящий. Прилетел из Мурманска, буду у вас жить, – пытался шутить он, присаживаясь перед ней. – Ты не рада?

– Я очень рада, – обнимая его за шею, ответила жена, на глазах которой появились слёзы. – Как же хорошо, что ты приехал.

– Сонюшка, да что с тобой? Ты какая-то другая. Что у нас случилось?

– Я беременная. Теперь уже двенадцать недель. Что скажешь?

– Могу только порадоваться за нас обоих, – он поднял её со стула, сел сам, посадил жену на колени и прижал к себе. – Что тебя беспокоит? Ты тяжело переносишь беременность?

– Уже не так плохо, но токсикоз меня вымотал. Я смотрю, ты счастлив.

– А как по-другому? Я бы прыгал до потолка, не будь ты такой подавленной.

– У меня есть на то причина. Я очень переживаю за малыша. Может возникнуть резус-конфликт, если малыш унаследует твой, положительный резус крови. Это моя вторая беременность.

– А что говорит врач?

– Утешает. Есть возможность проверить это, но я не вижу смысла. Мы узнаем результат. А как сама процедура скажется на нём?

– Сонечка, солнышко моё, мы не будем думать о плохом. Мы будем соблюдать все рекомендации, проходить все плановые осмотры и сдавать анализы. Думай о том, что группу крови он взял мою, а резус твой.

– А если…

– А если не будет! – перебил он жену. – У нас не будет никаких конфликтов ни в резусах, ни в жизни. Ты у меня умная и должна понимать, что ты такая пациентка не единственная. Где твой оптимизм? Лучше ответь, почему ты до сих пор в постели?

– Сегодня второе мая и выходной, если ты забыл.

– Вот теперь вспомнил, а ещё вспомнил, что у меня в прихожей для тебя букет, – он аккуратно снял Соню с колен и усадил на стул. – Держи, – он протянул жене цветы. – Я старался не шуметь, когда входил. Так есть захотел, а у тебя холодильник полупустой.

– Извини. Я покупаю то, что ем, а ем то, что принимает желудок.

– Это не желудок виноват, а наш малыш. Ещё не родился, а уже начинает матерью манипулировать, капризы устраивать. Я с ним поговорю. И что мы будем делать с завтраком?

– Есть яйца, сыр, колбаса. Могу сварить овсянку, сэр. Делай, что хочешь, и мы посмотрим, как я это переживу. Возможно, твой приезд станет финишем моего токсикоза.

– Мы поедем к Василевским или позвоним и доложим о моём возвращении?

– Можем поехать к обеду. Я давно у них не была. Илюш, у меня бывают перепады настроения. Ты особо не сердись, если я вдруг всплакну без причины.

– Я буду дарить тебе только положительные эмоции. Хочешь, вывезу на природу. Весна, всё зеленеет, птички поют.

– Ты сам себя как чувствуешь?

– Всё нормально. Я признан: ограничено годным к военной службе, и морально не сломлен. Мне нужно найти репетитора по вопросам бухгалтерии, анализа и аудита. Можно пойти на курсы, но они дадут опять сплошную теорию, а мне нужна практика, – говорил он, готовя завтрак. – Может, поговорить с Наташей? Она у вас бухгалтер.

– А я поговорю с Михаилом Ивановичем. Его жена работает в аудиторской компании. Возможно, так мы и найдём тебе учителей. Для начала, начни с военкомата. Скажи, а если отец предложит тебе что-нибудь в своей компании, пойдёшь?

– Пока воздержусь. Я получил семь окладов, компенсацию за травму и деньги у нас есть. Я ж не мальчик, я мужик, и нужно хоть немного разбираться в делах, а не плавать на поверхности. Чтобы я понимал, чего от меня хотят и ждут. Ты согласна?

– Я всегда тебя поддержу.

Обедали они у Василевских, где Илья сообщил им приятное известие, Они, в свою очередь, раскрыли секрет Соне, передав ей ключи от квартиры. Софью была приятно удивлена и растеряна.

– Зачем нужна была эта таинственность? Я могла сделать проект для себя бесплатно, что-то предусмотреть дешевле или отказаться вообще.

– А так ты сделала, как хотелось самой, – дед положил свою ладонь на её руку. – Я был в квартире и всё видел собственными глазами. Оценил твой вкус. А вот Илья там не был.

– И много долгов за ним?

– Обижаешь, дочка. Илья сам всё и оплачивал, перечисляя деньги на карту. Скрывать не будем, Павел продал ему квартиру, которую приобрёл после развода, за сертификат.

– А что мне делать со своей квартирой?

– Продай. Поговори с подругой и продай в рассрочку, если она ей нужна. У тебя есть ещё однокомнатная в соседнем доме. И вот ещё что, Соня. Ты подумай о продаже своего бизнеса. Я не хочу плохо думать о твоих коллегах. Справятся они без тебя, когда уйдёшь в декрет? Будут ли у них заказы? Ты подумай над этим. Станешь скучать по работе, оформляйся, как самозанятая, и ради удовольствия занимайся дизайном. Сама себе будешь хозяйкой.

– Отец прав, Сонюшка. Твой бизнес не так велик, а вот помещение под ним имеет приличную цену. Если владеть им более пяти лет и налоги не нужно платить, – добавил дед. – С таким орлом ты не пропадёшь.

– Хорошо, я подумаю над вашим предложением.

В отличие от жены, Илья в квартире после ремонта был в первый раз и даже представить себе не мог, что она может так выглядеть. Ему очень нравилась квартира Сони, но эта была лучше. Прямо от входа слева расположилась гардеробная, а справа угловой шкаф с зеркалами. За гардеробной дверь в санузел, а за шкафом дверь в спальню. Прямо – дверь во вторую спальню и большая кухня-гостиная. Двери были коричневыми с большими вставками из матового стекла. Цветовая гамма была бело-бежевая и коричневая. Точнее цвета молочного шоколада. На полах ламинат шоколадного цвета, потолки в два яруса. Коричневый глянец занимал центральное место в виде круга в прихожей и гостиной. По белой матовой «окантовке» расположились точечные светильники. Кухня представляла собой набор шкафов белого цвета, а столы, барная стойка и техника были коричневыми. Стол круглой формы с четырьмя мягкими стульями стояли между окнами. Угловой диван расположился спинкой к кухне и частично вдоль окна. Напротив него на стене висел телевизор, а по бокам от него два постера с зимним пейзажем. Под ними невысокая длинная тумба с ящиками. Окна закрывал белый тюль и шторы светло-бежевого цвета. На полу лежал однотонный ковёр в цвет. Отдельной песней был санузел, отделанный плиткой трёх цветов. Тёмный низ, светлый верх, был разбавлен тёмным рисунком в виде веточек камыша на светлом фоне. Умывальник и унитаз были, как бы изолированы от угловой ванны. Напротив неё находился душ. Обе спальни были выполнены в одном цвете – бело-бежевом. Мебель в одной спальне была белая с бежевыми вставками. Такими же были и шторы, и первый ярус подвесного потолка, но матового. На тумбочках стояли ночники. Вторая спальня была копией первой, но пуста от мебели. Здесь висели только шторы.

Илья снял плёнку с дивана, присел и посмотрел на жену.

– Сонь, я в восторге. Наверное, есть лучше, но мне как-то не доводилось бывать в квартирах с подобным ремонтом. Да и где я вообще был? Будем переезжать?

– Будем, но не сразу. Мне нужно немного времени, чтобы свыкнуться с мыслью о новой квартире. Сообразить: что взять с собой, что нужно купить новое. Тебе нужно определиться будешь ли ты брать уроки у Наташи. Вот Гришка удивится, узнав, для кого он делал ремонт.

– Давай пригласим их в гости на чай и поговорим и о квартире и об обучении.

– Трудно мне будет съезжать из квартиры. Я прожила в ней двадцать два года и «пережила» там многих соседей. Ты маме своей будешь звонить?

– Возможно, навещу её завтра без предварительного звонка.

Глава 16

В конце мая для Никиты прозвенел последний звонок в школе, а Илья и Соня узнали пол малыша. Это был мальчик.

– Согласно анализам, у вас всё в порядке. Будем надеяться, что парень унаследовал ваш резус крови, но наблюдение будем продолжать. Расславляться рано.

– Сонь, ты у меня молодец, – Илья не мог сдержать эмоции.

– А я здесь играю роль второй скрипки. Всё зависело от твоих «друзей». Кто оказался проворнее, тот и опередил остальных.

– Значит, я молодец? Ты, сын, смотри, не подводи отца, – он остановился и наклонился к животу жены. – Малыш, ты знаешь, чей ты сын? Подводника. Считай, что ты в автономном плавании и команда на всплытие будет не раньше ноября. Знаю, тяжело, но так надо. Набирайся сил, а мы с мамой тебе поможем.

– Ларик, на нас люди смотрят. Что подумают?

– Пусть смотрят. Какое мне дело до их мнения? Я просто разговариваю со своим сыном. Что в этом такого?

Никита прилично сдал экзамены. На выпускном вечере, куда он пригласил родителей и сестру с мужем, Соня почувствовала своего сына. Михайловские переехали в новую квартиру, а Наташа с семьёй заняла её, выставив свою на продажу. Илья был принят на работу в компанию Василевского после пройденного «ликбеза», а Соня передала свою долю в ООО трём коллегам, но осталась руководителем до декретного отпуска. Помещение офиса осталось в её собственности. В августе Ник стал студентом, как и дочь Павла Василевского Марина. В сентябре Соня пошла в декретный отпуск и у неё начались приятные хлопоты.

В ночь на седьмое ноября Илья отвёз жену в роддом. Роды были тяжёлыми, но недолгими. На рассвете, на тридцать девятой неделе, появился здоровый малыш. Все страхи и опасения были позади, кроме рекомендации врача: не планировать больше беременность. Соню поместили в двухместную палату, и к обеду она узнала, что соседка, лет двадцати, отказывается от дочери. Её не тронули слёзы малышки, которую принесли в очередной раз покормить, в надежде, что мать одумается. Нерадивая мамаша просто вышла из палаты. Сердце Сони дрогнуло. Она накормила уже сына и попросила разрешения покормить малышку. Та жадно ухватила сосок и начала есть. Светлый ангелочек так торопился, что она пустила слезу и посмотрела на медсестру.

– Пока я здесь, приносите девочку. Я буду её кормить.

– А дальше что?

– А вы знаете, что будет дальше?

– Я не хотела вас обидеть.

– Почему мать отказалась от ребёнка? У девочки проблемы?

– Малышка здорова, да и мать видно не бедствует. Её к нам с аэропорта доставили. Документы и вещи при ней, а приехала или не доехала, не знаю. Роды и сутки пребывания сегодня оплатила наличными. С виду приличная, а внутри кукушка, – ответила медсестра и замолчала, ожидая окончания кормления.

– Есть веская причина бросить дочь, – Соня посмотрела на вернувшуюся в палату соседку. – Жалеть не будешь?

– Не буду. Вам не понять. Мне двадцать один год. Теперь из-за ребёнка бросить, к чему стремилась, и погрязнуть в пелёнках? Не рискнула я сделать первый аборт. Осуждаете?

– Нет. Пытаюсь понять, ради чего можно так поступить? Есть же у неё отец, а у тебя родители.

– Есть. Только не нужна ему ни я, ни она. Откупился деньгами за причинённые неудобства.

– И ты не нашла другого выхода?

– А его нет. Вернуться к родителям в Мухосранск я не могу. У них у каждого новая жизнь, а жить в нищете я не хочу. Правда, я и богато не жила, но в большом городе больше возможностей. Вам сколько лет?

– Тридцать два. Но и в двадцать я бы не смогла оставить своего ребёнка.

– Я слышала, вам не рекомендовали больше рожать, вот и возьмите её себе. Будет у вас и сын, и дочь. Девочка здорова. Я не пью, не курю, а папаша у нас вообще примерный семьянин. Гены будут неплохие. Хотите, я допишу в отказе, что разрешаю вам её удочерить. И мне будет не так совестно. Отдала в хорошие руки.

– Прекрати! Она тебе котёнок или щенок?

– Извините. Я сказала лишнее. Не думайте, что я потерянная для общества. Ещё два месяца назад, я бы не сделала этого, теперь выбор сделан и в нём нет места ребёнку. Как вас зовут?

– Софья.

– А меня зовут Кристина. У каждого свой грех и свой крест. Прощайте. Меня внизу ждёт такси.

Через полчаса в палату вошла заведующая отделением.

– Софья Андреевна, о чём вы разговаривали с Гусевой?

– Пыталась её вразумить, но у меня не получилось.

– Она в отказе дала своё согласие на удочерение своей дочери именно вам.

– Она даже фамилии моей не знает, но хорошо осведомлена об опасности последующей беременности. Это согласие играет какое-то преимущество в удочерении? Оно, вообще, возможно? – растерялась Соня.

– Всё возможно, если есть желание.

– Ольга Андреевна, я поговорю с мужем, а пока пусть девочку приносят на кормление.

До прихода Ильи Соня всё время думала об отказнице: «Брать на себя ответственность за чужого ребёнка и не подумать о своих силах и возможностях безрассудно. Как отнесётся к этому муж и семья. Справлюсь ли я с двумя? Не буду ли я их разделять? Дети, как никто другой, чувствуют неискренность. А если это всего, лишь кратковременная эмоция и решение принято именно на её основе? Ребёнок не игрушка. Его не сдашь назад в магазин». Сын лежал в своей кроватке рядом с мамой и мирно спал.

– Сонь, ты какая-то напряжённая. Что случилось? – Илья смотрел на спящего сына. – У нас проблемы? Рассказывай.

– У нас всё в порядке. Соседка отказалась от своей дочери, я предложила кормить малышку пока мы здесь. Сейчас её принесут. Думаю, как сложится её судьба. Найдутся ли любящие родители. Ника вспомнила. А вот и наша девочка. Смотри, какое чудо, ангел, – приложив девочку к груди, Соня посмотрела на мужа. – У меня не получилось переубедить мамашу. Она предложила мне забрать её.

– А ты?

– Буду кормить, пока мы здесь, а потом буду вспоминать. Я хотела тебе предложить поехать за покупками в выходной, чтобы никуда не спешить. Что купить и где, цвет и модель ты знаешь. Нас выпишут не раньше понедельника, а к выписке у нас всё готово. Ты у врача был?

– Был. Она сегодня дежурит.

– Я о той, которая роды принимала.

– А я о заведующей. Ты не подумала, что она в курсе всех дел в отделении?

– Думаю, да.

– Вот и хорошо. Мы не будем больше поднимать эту тему. Ты и сын – это мой мир. Я буду беречь его, а ты думай о нём и немного обо мне. Похоже, малышка уснула. Она действительно похожа на маленького ангела.

– Поезжай домой. У нас сейчас ужин.

– Я заеду к Василевским, а вечером позвоню.

Илья не пошёл на выход, а вернулся в кабинет врача.

– Ольга Андреевна, девочку реально можно удочерить?

– Жена просит?

– Пока нет, но всё к этому идёт. Я хочу знать наверняка и не обнадёживать её напрасно. Вы поможете?

– А вы сами чего хотите?

– Я хочу мира, доверия и взаимопонимания в семье. Нам нужен этот ребёнок, и я сделаю всё, что от меня зависит. – Они проговорили минут двадцать, прежде чем нашли решение наиболее приемлемое для обеих сторон. – Я буду настаивать в опеке на передаче ребёнка при выписке жены, а документы оформляются пусть как положено. Соня её кормит. Есть же какие-то исключения из общих правил? Первым делом, буду искать хорошую няню.

Илья поехал к Василевским, рассказал об отказнице и был приятно удивлён реакцией семьи.

– Слушай, Илья, мы с Павлом не последние люди в городе. Говори, кого нужно подмазать, кому в ноги поклониться и телега сдвинется быстрее. Я завтра сам поеду в опеку. Дед я или кто? Пусть всё решают по закону, а внучку нужно забирать вместе с внуком.

– Пап, ты Соне позвони. Она не знает, что мы приняли такое решение. А если она передумает?

– Соня может нас всех «передумать», а девочку заберёт и никого не спросит. Ты свою сестру знаешь.

Перед выходными, Илья заметил в палате жены три детских кроватки вместо двух и понял всё без слов.

– Как дела, семья? – целую жену, спросил он. – Ангелы спят?

– Я всё время думаю о ней. Мне её не просто жаль, я люблю её так же как сына, – Соня вопросительно посмотрела на мужа. – Ты завтра поедешь за кроваткой?

– Да. Я договорился с Никитой. Он мне поможет.

– Они были у меня с отцом. Хорошо, что платные палаты имеют отдельный вход, иначе пришлось беседовать по телефону, а видеться через окно.

– Что с настроением?

– Всё в порядке. Видимо, залежалась я здесь. Хочется домой.

– Соня, давай поговорим откровенно.

– Не надо. Я догадываюсь, что ты скажешь. Илья, это не каприз или сиюминутный порыв, я даю себе отчёт в стремлении. Думаешь, не понимаю физической и моральной нагрузки? Что невозможно сделать счастливыми всех? Только моё сердце не принимает ни одного разумного довода. Прости.

– Сонюшка, как же ты ошиблась. Я уже собираю документы, а Ольга Андреевна взялась помочь. Мало того, твой отец сам ездил в опеку и ускорил процесс. А кроме всего прочего, мы заберём дочь при выписке, а документы, когда состоится суд.

– Это правда? – глаза Сони сияли. – Почему же ты мне даже не намекнул об этом? – она обняла мужа за шею и прижалась к его щеке.

– Не задуши отца семейства, – он прижал жену к себе. – У меня ещё много дел. Я тоже почувствовал, что эта малышка наша. Успокаивайся и начинай писать, что нужно купить дополнительно.

– Ты помнишь наш конверт на выписку? Купи подобный ему, а цвет роли не играет. С остальным я разберусь дома. На первое время всего хватит, кроме подгузников. Кроватки придётся покупать две и коляску на двоих. Господи! Какой ты молодец!

– Соня, избыток положительных эмоций тоже вреден, а тебе детей кормить. Открывай интернет и смотри мебель для малышей и коляску. Как дочку назовём? Я подумал, если у нас двойняшки, пусть и имена будут похожими: сын – Арсений, а дочка – Ксения.

– Мне нравится. Пусть будет Ксюша.

Софью с детьми выписали из роддома через неделю. У выхода их встречала семья Василевских и Илья. Семья обещала приехать в выходной, дав время Соне с детьми на адаптацию. Из роддома они приехали вместе с Настей – няней ребят. Двое суток она провела в квартире Михайловских, а потом, приходила в рабочие дни, утром к восьми и уходила в два после полудня. В выходной с детьми справлялись родители. Иногда приходили родители Никиты или он сам. Через месяц они получили документы на Ксению. Малыши становились спокойнее, а Соня привыкла к их распорядку дня и устроила место для прогулок на лоджии. Она успевала справляться с домашними делами, поручая детей Насте.

На майские праздники к Илье приехал друг из Заозёрска Руслан, «завернувший» по дороге домой из Сочи. Арсению и Ксении исполнилось полгода. Проводив друга, Илья заметно изменился. Это было похоже на болезнь. Он плохо спал и ел, ходил задумчивый или потерянный. Только рядом с детьми он оживал. Две недели Соня наблюдала за поведением мужа и решилась на разговор, вспомнив несколько фраз из разговора мужа с Русланом.

– Что с тобой происходит? Говори как есть.

– Я не знаю.

– А я, кажется, догадываюсь. Тебе хочется вернуться назад.

– Это невозможно и ты знаешь почему.

– Я знаю, что в данный момент ты мне лжёшь. У меня есть для тебя предложение. Я слышала несколько фраз из вашего разговора и поняла, что тебе не стоит себя ломать. Я две недели вижу не тебя, а твою тень. Это ненормально, Илья. Ни тебе, ни мне от этого легче не станет. Пойми, мы прекрасно жили, ты смирился с выходом в запас, но стоило встретиться с Русланом, ты стал вынашивать надежду на возвращение. Жизнь наша изменилась. Ещё месяц-два и ты станешь меня тихо ненавидеть, и мы начнём ссориться по пустякам. Я этого не хочу. Говорят, если любишь, отпусти. Возьми отпуск и поезжай в Североморск, пройди комиссию и, если она даст добро, возвращайся на службу.

– Ты понимаешь, что ты мне предлагаешь?

– Понимаю. Мало того, я готова поехать с тобой, но через год, когда дети подрастут. Я понимаю и то, что ты много сделал для того, чтобы «прижиться на берегу». Вначале это была любовь, и ты пожертвовал всем ради меня. Потом пожар и твои ограничения. Они тебя сдерживали. Позже моя беременность, твоя новая работа и специальность, роды, согласие на удочерение Ксюши – ты всё делал ради меня. Теперь моя очередь сделать что-то для тебя.

– Представь, что я прошёл комиссию. Что тогда? Как я всё это объясню твоей семье?

– Если здоров – служи, если нет – оставь надежду. Ничего никому объяснять не нужно. Для начала выясни всё для себя, а потом примем решение и объяснимся. Это твоя жизнь. Да, у тебя семья, и ты дорожишь ею, но нельзя даже ради неё наступать себе не горло. Человек, недовольный своей жизнью, вряд ли сделает счастливыми окружающих.

Соня пришлось объясняться с отцом, когда тот узнал об отъезде Ильи.

– Соня, это не семья, а чёрт знает что. Бросить детей минимум на год – это нормально?

– Пап, никто их не бросает. Мне стоило либо выходить замуж и следовать за мужем, либо не выходить и оставаться одной. Не мне тебе объяснять, что значит проживать не свою жизнь, в которой твои интересы никого не интересуют. Отнесись к этому проще. А семьи может и не быть, когда живёшь бок о бок, а у каждого свои интересы. Даже ради детей этого не стоит делать. Они чувствуют напряжение в семье первыми. А верность, она в голове. Ты умудрялся изменять Елене, никуда не выезжая, а Антон ревновал меня даже к Никите. Не будем забегать вперёд. Пусть всё идёт, как идёт. Пап, ну встану я в позу и чего добьюсь? Представь, что тебя разжаловали в компании и у тебя одна дорога в сторожа или в каменщики. Как бы ты себя чувствовал? Я прекрасно справляюсь с няней, а через год полечу на разведку и, возможно, семья воссоединится. Увольняй его без отработки и пожелай успехов в службе. – Она провожала мужа в середине июля. – Служи спокойно, звони по возможности и береги себя. О нас не волнуйся. Я, с помощью Насти, справлюсь.

В сентябре семье Наташи удалось продать двухкомнатную квартиру, и они рассчитались с Софьей, оформив куплю продажу её квартиры, живя уже там почти год.

В октябре Илья уже участвовал в учениях в водах Баренцева моря, а в январе девятнадцатого в учениях на Чёрном море. Всё это Соня узнавала из новостей. Илья звонил, но подробности не раскрывал, хотя ставил в известность: «Уходим», «Вернулись». Сообщил, что получил жильё и ждал приезда Сони. Малышам шёл второй год, и она собралась поехать к мужу весной, но карантин и самоизоляция нарушили планы. В конце марта Соня переехала с детьми в дом Василевских, и занять комнату деда, который умер полгода назад. Когда ограничения были сняты и возобновились внутренние рейсы, у Ильи начались учения. В начале июля Софья купила билет и полетела в Мурманск, решив сделать себе подарок ко дню рождения, а Илье преподнести сюрприз. Адрес квартиры она знала, и сев в такси поехала в Североморск, ещё дома оформив пропуск.

– Подождите меня минут десять. Его может не оказаться дома, и тогда мы поедем в гостиницу. Если не выйду – уезжайте. – Она поднялась на этаж и позвонила в квартиру. Дверь не открывали. На часах было около пяти утра и это было объяснимо. Потом замок щёлкнул и дверь открылась. На пороге стояла беременная женщина лет тридцати. – Извините. Мне нужен Михайловский. Он дома?

– Вы его жена Соня?

– До настоящего момента была, а теперь не знаю. Вы, я так понимаю, его подруга?

– Называйте вещи своими именами. Что постыдного в том, что я люблю вашего мужа?

– А я вас и не стыжу, – Соня прошла в квартиру. Из двух комнат одна была пуста от мебели, а во второй стоял бельевой шкаф и кровать, на которой спал Илья. – Здравствуй, дорогой, – она присела на край. – Ты знаешь, я догадывалась, что у тебя будет подруга, но чтобы так откровенно и демонстративно заводить вторую семью – это перебор.

– Соня, я всё объясню. Ольга носит не моего ребёнка.

– А что это меняет? Живёте вы в одной квартире, спите в одной постели. Извини, что не предупредила о прилёте. Сама себя наказала. Живите долго и счастливо, – она направилась к выходу, но остановилась. – Думаю, это тебе будет интересно, – она вынула из сумки три фото детей и положила их на кровать. – Прощайте.

– Соня, постой, – Илья одевался на ходу и успел перехватить её у выхода из подъезда. Такси стояло на месте, а водитель спал. – А как же дети?

– Дети растут. Сейчас они с Еленой Николаевной. Мало ли пар разводятся?

– Я не дам тебе развод.

– Во-первых, у тебя для этого нет оснований, а во-вторых, он мне не нужен. Понадобится тебе, я подпишу согласие и начнём делить имущество.

– Что я должен сделать, чтобы исправить ситуацию?

– Ничего. Видимо, не судьба нам быть вместе. Мы с тобой взрослые люди и понимаем, что как раньше уже не будет. Простить можно многое, но не забыть.

– Вас не было целый год. Мужчина не может жить долго один, – сказала Ольга, вышедшая из подъезда.

– Возможно, вы правы. Родите своего ребёнка и узнаете, что выбор мать всегда делает в пользу детей, а моим на тот момент было всего полгода. Вы можете меня осудить, если сейчас им полтора и их двое? Я обещала приехать и приехала. Как меня здесь ждали, я увидела. Ситуация очень неприятная, если не сказать большего. Я вижу из неё только один выход – уехать назад. Прощайте.

– Он любит вас. Я здесь всего третий месяц. Так случилось.

– Послушайте меня и услышьте. Какие бы обстоятельства не свели вас вместе – меня не волнует. Раз это случилось – судьба. Я не хочу вас оскорбить или обидеть, но и за плевок в душу спасибо не скажу.

– Я приеду в отпуск к детям.

– Имеешь право, – Соня села в машину и через пару минут дала волю слезам.

Водитель, заметив у подъезда «провожающих», понял всё без слов. Он знал, что молодая женщина ехала к мужу, а финал встречи он наблюдал. Он даже согласился отвезти её в город, чтобы купить подарки детям, после приобретения билета, а потом вернуться в аэропорт.

– Соня, не улетай, – просил её Илья у стойки регистрации.

– Назови мне хоть одну причину, по которой я могла бы остаться. Её нет. Извини. Меня дома дети ждут. Прощай.

Дело случая. Илья сел в тоже такси, которое возило Соню.

– Странная штука жизнь. Жена летела на крыльях к мужу, а вернулась после встречи с ним раненой птицей, проплакавшей всю дорогу. Про детей помнила, подарки им купила. Вы действительно больше её не любите?

– Очень люблю. Она и дети – это самое дорогое, что у меня есть.

Илья прилетел в августе. Он открыл дверь своим ключом и тихо прошёлся по квартире. Соня и дети спали. Детские кроватки стояли по обе стороны кровати мамы с опущенными боковинами. В детской комнате спал мужчина. Илья увидел это с дверей, но входить не стал. «Кажется, Соня нашла мне замену и я сам в этом виноват, – с грустью подумал он. – Здесь ничего не изменилось, только появились два детских высоких стульчика у обеденного стола». Он включил кофеварку и заметил Соню, стоявшую у стены гостиной.

– Привет!

– Здравствуй. Я очень чутко стала спать, – подходя ближе, сказала она.

– Ты решила мне отомстить и привела в дом мужчину

– Не говори глупости. В детской спит Никита. Хотя, он у нас теперь молодой мужчина. Вчера ему исполнилось двадцать лет. Пришёл из клуба под утро, но вполне вменяемым человеком. Он у нас теперь третьекурсник. Да, хочу сказать тебе две вещи. Первое: моё быстрое возвращение домой – это результат твоего отсутствия на берегу и учений в Баренцевом море. Оно было до моего приезда к тебе, но для Василевских ты был именно там. Мне как-то было не до жалости и сочувствия.

– Ты не сказала им правды?

– Зачем? Это касается нас двоих. И второе: пока была самоизоляция, я старалась помочь твоей маме, подключив к этому волонтёров, которые доставляли ей продукты. Говорить она со мной отказывалась. Просила её не беспокоить. А потом с её номера позвонил мужчина и представился твоим отцом. Сказал, что с ней всё в порядке и теперь она у него под присмотром. Мало того, он был у нас в начале июня. Познакомился с внуками. Зовут его Эдуард Аркадьевич Илларионов. Постарайся, как можно быстрее наведаться к матери и прояснить ситуацию. Мы два месяца жили у Василевских во время самоизоляции.

– Хорошо. Соня, у меня отпуск больше месяца, а ты не в восторге от моего визита. Как мы будем соседствовать в одной квартире?

– Ты прилетел к детям, вот детьми и займёшься. С первого числа они идут в детский сад. Начнём ходить до обеда и перейдём на целый день. Я третий месяц работаю как самозанятая и время на них у меня есть, но ребятам нужно общение со сверстниками. Они активны, разговорчивы, любознательны, друг без друга ни на шаг. Сам всё увидишь. Ну, а спать будешь в детской.

– Соня, присядь. Я должен тебе сказать, что у меня были отношения с Ольгой ещё до женитьбы на Яне. Потом она жила с Русланом. Когда сообщила ему о беременности, отношения между ними прекратились. Она написала рапорт о переводе, до декрета ей оставалось три месяца, я ей передал ключи от своей квартиры. Когда вернулся с учений, она проявила инициативу, и я не устоял. Только это было за три месяца до твоего приезда. Ты знаешь моё отношение к беременным женщинам. Через три дня после твоего отъезда, она улетела рожать к матери, которая живёт под Питером.

– Ты думаешь, мне это интересно?

– Я думаю, что ты должна об этом знать. Как мне вернуть твоё доверие?

– Не знаю. Я даже не уверена в том, что ты мне необходим как раньше. Я боялась своей любви, бежала от неё, а потом бросилась в неё с головой. Я была счастлива, хотя мы виделись редко. Позже я хотела только одного, чтобы ты поправился. А год назад убедила себя, что нельзя тебе «перекрывать кислород» и дать тебе свободу выбора. Думаешь, мне далось это легко? Но поступи я по-другому, всё могло закончиться и без твоего отъезда. Закроем эту тему. Ты приехал к детям, и у тебя будет возможность проявить себя отцом, – Соня заметила сына, который смотрел на взрослых не решаясь подойти. – Сеня, ты чего застыл? Иди сюда, папа приехал. – Сын убежал, но быстро вернулся за руку с сестрой. – Идите сюда, я вас сама познакомлю. – Малыши улыбнулись и подошли к матери. – Дайте папе свою ладошку и скажите, каквас зовут.

– Сеня, – смутился сын.

– Сюся, – дочь разглядывала отца.

– Пойдёте ко мне на руки? – заметив кивки, он подхватил их на руки и посмотрел на жену. – Они так выросли за год.

– Неси их в ванную, а дальше они сами тебе покажут, что нужно делать. Я займусь завтраком.

После туалета дети показали отцу фото на тумбе со словом «папа мой». А потом началась милая возня.

– Вы чего расшумелись, мелочь пузатая?

– Папа «пиехал», – ответила Ксюша, глядя на дядю. – Мой папа и Сени.

– Вот это новость. Привет, блудный отец! – он пожал руку. – Как служба? Ты надолго?

– На весь отпуск. На службе порядок.

– Это хорошо. Карандаши успеют к тебе привыкнуть и хорошо запомнить.

Соня, готовя завтрак, наблюдала за игрой отца с детьми. Ей тоже очень хотелось прижаться к его груди, почувствовать, как бьётся его сердце и ощутить его сильные руки. Как же ей не хватало всего этого целый год. Она продолжала его любить несмотря ни на что, а все её речи – это попытка убедить себя, что она обижена и оскорблена. «Кому и что я пытаюсь доказать? – думала она. – Это была моя идея, моё решение толкнуть его в

объятья флота. Я знала об «издержках» подобного рода, а теперь обвиняю. Выстроила между нами стену в надежде, что она поможет. Сама себе лгу, что свободна. Нет! Это не свобода, это тупик, в который я сама себя загнала. Илья прекрасно осознаёт свою вину и не надо ему об этом напоминать постоянно». Примирение супругов состоялось только через неделю, и Илья превратил отпуск в медовый месяц.

Соня провожала мужа в аэропорту четвёртого октября.

– Хочешь, я расторгну контракт?

– Не хочу. Тебе всего тридцать восемь. Получишь очередное звание, находишься в дальние и ближние походы и, возможно, его и закончишь, а возможно заключишь новый.

– А вы?

– Мы прилетим не раньше апреля-мая, если ты встретишь нас в Москве. По-другому не получится. Я не справлюсь одна с детьми и багажом.

В ноябре Арсению и Ксении исполнилось два года. Новый 2021 год встретили в доме Василевских, а первого мая Соня с детьми полетела в Москву, где их встретил Илья. Никто не ожидал такой реакции Арсения на смену климата. Мальчик начал болеть, чего не было с момента рождения. Родители решили, что лучшим выходом из этой ситуации будет возвращение Сони с детьми назад.

– Соня, мне до окончания контракта всего год. Потерпи. Большая часть пути уже пройдена. Не будем рисковать здоровьем детей. – Я уже не раз пожалел о своём возвращении на флот. Из-за своего самолюбия не видел, как растут дети.

– Не думай об этом. Детям два с половиной года, и ты успеешь быть им хорошим папой. Вернёшь им всё с процентами, – пыталась шутить Соня. – Мы оба приняли спонтанное решение, не продумав ряд проблем. Прошлого не вернёшь и надо жить настоящим. Всё будет хорошо. Из бюро я уволюсь в ноябре. Помещение офиса выставлю на продажу. У меня нет каких-то срочных или неотложных дел, и с детьми я справлюсь. Ты звони родителям чаще. Служи спокойно и будь осторожен.

Илья получил очередное звание в честь дня Северного флота, а пятого июня проводил жену с детьми до Москвы.

Глава 17

Софья вернулась с детьми домой, и снова потянулись дни ожидания. Утром, отведя детей в сад, как-то находила себе работу, занимаясь хозяйственными делами или заказом. Вечер проводила с детьми. В будние дни они три раза в неделю ходили на каток, два раза в бассейн, а в выходные вместе развлекались или ехали в дом Василевских. А вот уложив детей спать, она тосковала. Слишком медленно тянулось время.

Теперь отец Сони с женой жили в доме одни, и всегда были рады приезду внуков. Евгений Владимирович в свои пятьдесят шесть выглядел молодцом и продолжал работать, а жена Елена осталась домохозяйкой, уволив домработницу после смерти свёкра. Павел Владимирович жил в гражданском браке, переехал к жене в её квартиру и находил общий язык с её десятилетним сыном. Никите шёл двадцать второй год, парень оканчивал университет и жил с девушкой в однокомнатной квартире, которая досталась Соне в наследство от Антона.

В октябре Илья прилетел неожиданно для жены. Соня при встрече хотела его обнять, но он отстранился.

– Что-то случилось? – она не понимала поведения мужа.

– Случилось. Дети спят?

– Они в саду

– Нам нужно серьёзно поговорить, – Илья снял верхнюю одежду и прошёл на кухню.

– Поговорим, если есть необходимость, но прежде, объясни мне свою холодность.

– София, нам нужно расторгнуть брак. Я для этого и прилетел.

– А сообщить мне об этом заранее ты не мог? Мог позвонить и предупредить, – Соня почувствовала слабость во всем теле и неприятные ощущения в области сердца. – И чего же ты хочешь от развода?

– У меня всего два условия: тест ДНК с Арсением и треть стоимости квартиры.

– Недолго музыка играла. Ты соображаешь, что сейчас сказал? – жена смотрела на него глазами полными слёз. – Это всё?

– Если можно, давай без истерик. Я хорошо понимаю, о чём я говорю. Ты прекрасно справляешься с детьми, а обо мне есть, кому позаботиться.

– Я ещё могу понять раздел квартиры, но тест ДНК с Сеней – это перебор. Кто же напел тебе в уши такую глупость? – Соня горько усмехнулась. – Я принимаю твои условия, но ты исчезаешь из нашей жизни после развода, а деньги получишь после решения суда, но не треть, а четверть, если Арсений окажется твоим сыном. Теперь ты не только обидел меня, но и оскорбил. Господи, какой же нужно быть слепой, – успела сказать она и потеряла сознание.

Очнулась Соня в кровати и увидела перед собой мужчину в белом халате. – Что со мной?

– Сердечный приступ. А что его вызвало, вам лучше знать. Вам нужно обследоваться и принять меры, чтобы подобное не повторялось. Вы слишком молоды для подобных состояний. Себя нужно любить и беречь.

– Спасибо, доктор. Мне встать можно?

– Полежите пару часов, а лучше усните. Дальше поступайте по самочувствию, но обратитесь к врачу. С сердцем не шутят.

– На чём мы остановились? – тихо спросила она, когда Илья проводил доктора и вернулся в спальню.

– Хочешь, мы отложим разговор? – спросил он, не глядя на жену. – Не делай из меня бездушного монстра. Ты сама готова была расторгнуть брак в двадцатом. Будешь палки в колёса ставить?

– Зачем тянуть? Я не буду ничего предпринимать, раз мы тебе стали не нужны. Ты, действительно, сомневаешься в моей порядочности или умышлено хочешь сделать мне больнее? А всё, что было летом, было уже ложью? Я не верю, что твоё решение возникло внезапно и без особой на то причины. Чего ты ждал?

– Когда дети подрастут.

– Стали они на четыре месяца старше, и что изменилось? Подай мне, пожалуйста, ноутбук и ответь, что для тебя важнее: развод, отцовство или деньги? – она искала в интернете условия расторжения брака и саму процедуру.

– А какая разница? Можно всё указать в одном иске.

– Можно, но процесс при этом затянется. Посмотри сам, – она развернула экран к Илье. – Если между супругами нет споров о месте проживания детей и имущественных претензий, всё решается быстро мировым судьёй. Ты получишь решение, возможно, сразу, а через месяц оно вступит в силу. Если нужно делить имущество стоимостью больше 50 тыс. руб., это делает районный суд, берёт четыре процента от стоимости и срок увеличивается. Это может быть и три, и пять месяцев. Оспаривание отцовства – отдельный пункт. Вот и думай, что для тебя важнее. Деньги я верну тебе банковским переводом, но не раньше, чем решение суда вступит в силу, – равнодушно сказала Софья.

– Почему не сразу?

– А я не хочу делить имущество второй раз, если твоя новая избранница посчитает, что тебя обделили.

– Я должен тебе верить на слово?

– Конечно, нет. Я же тебя обманула, выдав чужого ребёнка за твоего сына. Мне такое и в страшном сне не могло присниться. Ты сам веришь в этот бред?

– Если Арсений мой, я не возьму с тебя ни копейки.

– Благодетель, мать твою! Жаль я не смогу бросить их тебе в лицо. Я верну их и поставлю точку в отношениях. А чтобы ты окончательно не потерять лицо, возьми в лаборатории пробирку, я возьму анализ у сына, раз ты не хочешь встречаться с детьми, и делай тест самостоятельно, а уж потом подавай иск, – она с вызовом посмотрела на мужа. – С чем мы идём в суд?

– Идём в мировой суд. Я не претендую на имущество, дети проживают с тобой, алименты я выплачиваю добровольно. Такой вариант тебя устроит?

– Это ты у нас торопишься, а меня устроит любой вариант. Выбирай клинику, где делают анализы, а я привезу туда Арсения. Дальше действуй самостоятельно. Результат можешь получить на телефон или на адрес родителей.

– Что я детям скажу?

– Ты не хочешь с ними увидеться? Тогда просто предупреди лаборанта в клинике. А сказать им всё равно придётся, чтобы не ждали напрасно. Вызови такси и поедем. Кто она?

– Дочь зам. начальника штаба Громова. Живёт в Питере. Ей двадцать восемь лет.

– Странно. Я разговаривала с Павлом Григорьевичем в день Северного флота и, глядя на наших детей, он сказал, что у него два сына и оба служат на Балтике. Думаю, он бы похвалился дочерью. Твоя подруга не самозванка? Знаешь, я бы порадовалась, окажись это так.

– Не говори глупости. У неё квартира в Питере.

– У тебя есть доля в квартире здесь, но это не значит, что она твоя. Квартиру можно снять на любой срок, можно иметь лишь часть её. Ты документы видел? Или страсть затмила мозг? Если у вас всё так прекрасно, как возник вопрос об отцовстве? Почему такая срочность в получении денег? Что она будет делать с ними зимой в Североморске? Мой тебе совет: проясни ситуацию, чтобы не кусать себе локти.

– Хватит меня учить. Уже учёный.

– Илья, ты идиот, если считаешь, что потратился на меня или того хуже содержал. Нашу квартиру ты купил у моего дяди за половину стоимости. Сертификат не дотягивал до двух миллионов. За ремонт оплатил всего треть. Я верну тебе четверть от рыночной стоимости. В чём я выиграла? Сколько мы прожили вместе за четыре года брака? Год! А как нам этот год дался, напомнить? Ты уехал, когда детям было полгода, сейчас им почти три. Наш брак превратился из обычного в гостевой. Мы провели вместе три месяца за два года. Но я хотя бы раз упрекнула тебя в этом? Не переживай, я справлюсь и дальше.

Судебное разбирательство заняло меньше трёх часов, и время, по большей части, ушло на «писанину. Принимая во внимание, что супруги постоянно не живут вместе, судья приняла предположение Софьи о наличии второй семьи. Обоюдное согласие на развод и определения места жительства детей с матерью, без раздела имущества, дало право судье расторгнуть брак между супругами. Выйдя из здания суда, Софья с грустью посмотрела на мужа, она всё ещё не могла поверить, что суд и развод – это реальность.

– Соня, прости меня, если сможешь, – он неожиданно обнял её и поцеловал. Поцелуй был короткий, но чувственный. Так не целуют женщину, с которой пять минут назад расторгнул брак. Он отстранился и, не оборачиваясь, пошёл прочь.

– Стой! Ты кое-что забыл, – она сняла с пальца обручальное кольцо и вложила его в ладонь мужа. – Вот теперь всё! Счастья тебе.

Софья вернулась домой на такси растерянной. Она до конца не понимала своего поведения, поспешности развода и того, что Илья так быстро согласился с её условиями. Кроме того, её очень напрягало его поведение. Что-то в нём было не так. Слёз не было, и не было сил ни думать, ни что-то делать. Она позвонила Никите, попросила его забрать детей из сада. Легла в кровать и лежала, глядя в потолок.

С детьми Илья не виделся, но тест сделал, хотя результат Соне был известен и так. После его отъезда Эдуард Аркадьевич встретился с ней, навещая внуков.

– Как же так, Соня?

– К сожалению так бывает. Я вот не понимаю, почему мать Ильи себя так с нами ведёт. Вы можете мне объяснить?

– Не обращай внимания. Вся её суровость напускная. Она не тот человек, который признает и захочет исправить свои ошибки, считая это унизительным. Она знает, что не права, но будет играть роль до конца. Я не знаю, что у неё в голове, но потому как она скрывала от меня рождение сына больше тридцати пяти лет, говорят о многом. А я, идиот, продолжаю её любить. Она хорошо понимает свою вину в том, что парень вырос без отца. Я приезжал сюда каждые два-три года, и она ни разу не сказала мне об Илье. А ведь я готов был жениться на ней четверть века назад. Нет, она приняла меня лишь на закате лет, как будто разница в возрасте стала не так заметна. Сорок лет назад влюблённый выпускник вуза был не нужен. Не понадобился ни десять, ни двадцать лет назад. Не принимай её причуды близко к сердцу. В семьдесят лет человека изменит только могила. А от Ильи я не ожидал такого глупого поступка. Любить человека и не доверять ему невозможно. Это противоестественно. Чего он добьется тестом ДНК?

– Мне иногда кажется, что он всё это сделал для того, чтобы продлить контракт и не обнадёживать меня больше окончанием службы. Смелости не хватило или совести не знаю, но лучше бы он сказал правду. Так было бы честнее и не так болезненно. Там, в Североморске, в день праздника мне сказали одну простую истину: – «Софья Андреевна, ваш муж не принадлежит ни себе, ни семье. Он офицер и принадлежит Родине и флоту». Может всё дело в этом?

Софья прошла обследование, как советовал доктор, написала заявление об увольнении по собственному желанию в бюро с 8 ноября. Потенциальный покупатель на помещение офиса нашёл её сам. 7 ноября Арсению и Ксении исполнилось три года, чуть позже решение суда о разводе вступило в силу, в конце месяца прошла сделка по продаже нежилого помещения. От Ильи известий не было, хотя дети получили подарки через курьера. Не объявлялся и Эдуард Аркадьевич, а звонить ему Соня не решилась. Все кругом будто сговорились, проявляя интерес к Илье. Первыми заговорили об отце дети.

– Когда папа приедет?

– Не знаю, Ксюша. У папы теперь другая семья.

– Он нас больше не любит?

– Любит, но, думаю, до отпуска его не стоит ждать.

– Значит, у нас больше нет папы? – Арсений не понимал мать.

– Папы есть у всех, но они не всегда живут вместе со своими детьми. Иногда разлука длится годами. Вы не забыли, что папа ваш офицер флота, и большую часть жизни проводит в море. Так бывает с полярниками и космонавтами, – в глазах Сони появились слёзы.

– Мам, не плач. Будем ждать лета и его отпуска.

– Всё в порядке, мои хорошие. Зима быстро закончится. Все новогодние праздники проведём у дедушки, а летом обязательно полетим к тёплому морю. Я покажу вам много интересного. А пока будем жить дружно, и беречь друг друга.

Вторым вопрос задал отец.

– Ты почему не рассказала мне о разводе? Почему Никита в курсе твоих проблем, а я нет?

– Мне нужно было выговориться, и я для этого выбрала брата. Пап, чем бы ты мне помог?

– Поддержал тебя. Самой стало бы легче, – хмурился отец.

– Мне будет легче, если мы не будем касаться этой темы. Всё в прошлом.

– Чего ему не хватало? Как ты детям всё объяснила?

– Как смогла. Не всё так страшно, как ты думаешь. Да, это неприятно, но не смертельно. Вернула ему четверть рыночной стоимости квартиры, и больше за мной нет долгов. Деньги на карту детям приходят, а на большее я не рассчитываю.

– Я его не понимаю. Такая любовь была, а закончилось всё так мелочно. Оставил двух детей, взял деньги за долю в квартире. Как у него совести хватило взять с тебя деньги?

– Он их не брал. Я отправила банковским переводом, как договаривались на счёт. Ещё есть вопросы? У меня к тебе будет просьба: не нужно меня сватать за моей спиной. Обещаешь?

– Обещаю. Ничего, дочка, прорвёмся. Поезжай с ребятами летом на море.

– Я подумаю, пап. До лета ещё полгода.

Новый 2022 год встретили в доме отца. На Рождество к Соне приехала Марина с мужем и детьми. Подруги встречались редко, но связи не теряли. Григорий, занимающийся ремонтом квартир и домов, находил для неё работу. Заказов было немного. Софья рассчитывала свои возможности и брала в работу один-два проекта в месяц, делая только эскизы и визуализацию, не навязывая заказчику своего мнения о материалах и мебели. Рабочее место она организовала в спальне, переселив детей в детскую, купив взамен им подростковые кровати с бортиками. Финансовых проблем у матери с детьми не было. Дети посещали муниципальный детский сад, бассейн и крытый каток. Отец не раз предлагал перейти на работу в компанию, но Соня не спешила.

– Пап, я сама себе хозяйка и денежных средств мне хватает. Ты сам даёшь мне деньги за проживание Никиты в квартире.

– Это правильно. Если он съедет, сдашь её и будешь получать деньги с другого дяди. Я знаю, сколько нужно денег на ребёнка, когда он растёт. Ты, как самозанятая, и пенсию не заработаешь.

Полгода Софье дались очень тяжело. Она устала играть роль беззаботной женщины, у которой всё в порядке. Устала улыбаться, когда хотелось плакать. Пожалуй, только дети не давали ей впасть в депрессию. С наступлением весны она немного ожила. На щеках появился румянец, и улыбка уже была настоящей, хотя и редкой.

В начале июня Соня и Наташа отправились на море вместе со своими детьми. Лизе исполнилось четырнадцать, сыну Наташи шёл шестой год, и проблем не возникло с двумя трёхлетками. Они провели две недели в санатории с трёхразовым питанием на берегу Чёрного моря в районе Хосты. А когда вернулись домой, попали на семейный праздник, устроенный в честь Никиты, получившего диплом университета. Здесь Софья познакомилась с отцом Алины, девушки брата. Дмитрий Сергеевич Жданов был вдовцом сорока пяти лет и работал в компании Василевского. Софья была не в восторге от его излишнего внимания и постаралась уйти раньше. Вот только мужчина оказался на редкость непонятливым. Вечером следующего дня он пришёл к ней домой с букетом. Пришлось объясняться на понятном языке, но тактично и без ненормативной лексики. Детский сад ещё был на ремонте и Соня с детьми уехали на десять дней, продлив себе отдых в лесу на берегу реки всего в двадцати километрах от города. Отдых обошёлся по стоимости как «морской», но дети остались довольны. Там Софья и отметила свой тридцать шестой день рождения.

Входной звонок прозвенел в половине девятого утра пятого августа. Софья всего полчаса назад увела детей в сад и принялась за работу над заказом. На пороге стоял Илья.

– Привет! Я к детям. Они спят? – спросил он, замечая за ухом Сони карандаш. Это была её привычка при работе над проектом, когда приходилось прерваться.

– Ребята в саду. А ты я вижу с вещами. Почему сюда?

– Это не мои вещи, это подарки для них.

– А ты не забыл, что мы с тобой в разводе, и я не помню, чтобы приглашала тебя в гости, тем более в отсутствии детей, – Софья закрыла собой дверной проём.

– Ты не одна?

– Я с проектом. Но разве это что-то меняет?

– Я в отпуске и хотел бы использовать его для общения с детьми.

– Послушайте, Илья Романович, вы, крайний раз, виделись с ребятами, когда провожали нас в Москве. Больше года прошло, а вы являетесь сюда как ни в чём небывало. Вы думаете, дети вас помнят? К тому же, я сказала им, что у вас другая семья, и ждать вас особо не стоит. Приходите, когда дети будут дома. Это всё.

– Подожди, Соня. Нам нужно поговорить. Можно я войду?

– Извините. У меня нет времени на пустые разговоры. Меня работа ждёт. Что-то вы неважно выглядите. Новая жизнь как-то не добавила вам здоровья. Всего доброго, – она закрыла дверь и прижалась к ней спиной, не почувствовав волнения от встречи. «Вот и хорошо, – подумала она. – Человек просто ошибся дверью. Бывает».

Было бы глупо скрывать от детей приезд отца и, забрав их из сада, она рассказала о его приходе. Софья не особо удивилась их просьбе позвонить папе и пригласить его в гости, а завтра погулять с ним в зоопарке. Она протянула свой смартфон Арсению, набрав номер Ильи. Она не слышала разговора, но дети пришли на кухню довольные. А через полчаса позвонили в дверь. Встреча отца с детьми была шумной, как и сам вечер. Соня зря сомневалась в их памяти, и ей с трудом удалось уложить их спать, при условии, что отец ночует вместе с ними, а завтра они идут в зоопарк.

– Я так рад, что они меня не забыли, – улыбался Илья, глядя на Соню. – Как у тебя самой дела?

– Всё в порядке. Живём дружно. В июне были с Наташей и её детьми в Хосте. Потом поехали в Млечный путь, пока сад был на ремонте. Заказов немного, я справляюсь и с работой, и с детьми. Глядя на вашу игру, подумала: «мы могли расстаться по-хорошему и оставаться приятелями ради детей», но ты выбрал другой путь. Ты решил меня унизить тестом. Деньги пригодились? Вы, Илья Романович, в моих глазах лжец и предатель. В мире нет человека, которого я презираю больше чем вас. И как с такими чувствами я буду с вами общаться в присутствии детей, подумали?

– Прости меня, – он отошёл к окну и смотрел, как на город опускается ночь.

– Простить измену, унижение, обиду, обман? Что конкретно простить? Ты знаешь, насколько я тебя любила, настолько я тебя теперь ненавижу. И совсем не потому, что я хорошая, а ты плохой, а потому, что ты смотрел мне в глаза и лгал, потому, что сказать правду не хватило смелости. Тебе нужен был развод, ты его получил. Первое время я пыталась тебя оправдать, беря часть вины на себя. А потом просто решила вычеркнуть тебя из памяти, – она вздохнула. – Когда закончится твой отпуск? Сколько времени мне терпеть твоё присутствие?

– Выслушай меня. Мой отпуск бессрочный. Меня отправили в отставку. Извини, я волнуюсь, – он достал упаковку с таблетками, положил одну в рот. – Ты права, я неважно выгляжу, но это лучше того, что было. Не было у меня ни знакомой из города на Неве, ни нового контракта в перспективе. Через два месяца после вашего отъезда, мы вышли на плановые совместные учения. Там всё и случилось. Месяц я лежал в нашем госпитале, сдвигов не было, отправили в Москву. Операция не давала гарантий и могла закончиться либо кремацией, либо недееспособностью. Разве я мог повесить на тебя ещё и мужа инвалида? Я должен был сделать так, чтобы ты меня возненавидела, и я придумал развод, тест ДНК и деньги за долю в квартире. Знал, что ты не простишь подобных вещей, значит, большей боли уже не будет. Думаешь, мне далось это легко? Я чувствовал себя палачом, вызывая тебе неотложку. И прилетал оттуда сюда на свой страх и риск всего на один день. Через два дня меня прооперировали. Отец прилетал в госпиталь и улетал только на похороны матери. Операция, слава Богу, прошла успешно. Кто-то за меня усиленно молился. А я учился заново говорить, ходить, держать ложку. Я не предавал тебя, Соня, я тебя всегда любил, а унижение и обман попробуй понять и простить, – он вышел в прихожую и вернулся. – Знаешь, чего я сейчас хочу? Участвовать в воспитании наших детей. Жалеть меня не нужно. Я контролирую своё состояние. Психически абсолютно здоров. Это заключения комиссии и мой диагноз, это награда. Мне её вручали, когда я не мог не то что честь отдать, а слова сказать, – Илья протянул ей тонкую папку, Золотую Звезду Героя России и замолчал. – Да, я перевёл деньги за долю в квартире детям, открыв два счёта. Договора увидишь. Скажи, у тебя осталось что-нибудь из моей одежды? Мне бы переодеться. Как завтра идти на прогулку?

– Посмотри в гардеробной спальни. Я не трогала твои вещи, – ответила Соня, читая бумаги, из которых мало что понимала. – Сам застелешь диван или помочь?

– Не переживай, я не беспомощный. Да, физическая форма не та, но, думаю, со временем будет лучше. Спокойной ночи.

Утром Соня застала Илью на лоджии у выхода с кухни. Он сидел на высоком стуле от барной стойки и смотрел в окно.

– Давно сидишь? О чём думаешь?

– Сижу часа два, плохо спал, а в голове только один вопрос: что делать дальше?

– А чего бы ты сам хотел?

– Ты будешь смеяться, но я хотел бы снова на тебе жениться.

– А мне это не кажется смешным. Так что у тебя произошло?

– Это военная тайна, – он улыбнулся. – На службе всякое случается, и об этом не напишут и не расскажут в новостях. Главное, выкарабкался. Отец, мысль о тебе и детях поддерживали.

– А что случилось с твоей мамой?

– Инфаркт. Она словно почувствовала, что мне плохо. Я был в реанимации, и отец улетал на два дня. Знаешь, я познакомился со своими сёстрами и их мужьями. Отличные ребята на пару-тройку лет моложе меня. А ещё мы с отцом были в санатории Аврора. Ты помнишь его?

– Я всё помню, хотя, кое-что было бы лучше забыть.

– Соня, я понимаю, что в своём нынешнем состоянии прошу слишком много, но может, ты дашь мне шанс всё исправить? – он встал со стула и, взяв её за плечи, заглянул в глаза. Соня заметила на его шее шнурок с обручальным кольцом.

– Когда мы встретились с тобой в шестнадцатом на курорте Роза Хутор, я рассказала обо всём деду, он сказал, что я напрасно убегаю от своей любви. «От неё не спрячешься, не скроешься, она тебя настигнет, где бы ты ни была», – говорил он. Я тоже долго не могла уснуть и поняла, что я опять пытаюсь убежать, выстроить вокруг себя стену, убедить себя, что я свободна. Только сердце не обманешь. Как-то разум на него не действует. Я не знаю, что тебе ответить, – она прислонила свою голову к его груди, а Илья крепко прижал её к себе. – Знаешь, за это время я смирилась с тем, что произошло, а выходит, всё не так просто. Мне нужно время.

– Отец говорил мне, что ты сомневалась в причине развода. Почему?

– Не только я, но и мой отец не мог понять столь резкой перемены. Пожалуй, он переживал больше чем я. А что касается сомнений, – ты быстро принял мои условия, и счёт открыл у нас в городе, а главное, не отказался от удочерения Ксюши, хотя это был бы аргумент гораздо убедительнее, чем отцовство в отношении Арсения. Почему твой отец мне ничего не рассказал?

– Я эту кашу заварил, мне и расхлёбывать. Он сам многого не знал, а пересказывать слухи не в его правилах. Я просил его интересоваться твоей жизнью, передавать детям подарки от меня, но он сказал: «Шпионить я за Соней не буду, а, встретившись с ней, не сдержусь и сболтну лишнее». Тогда я вспомнил о курьере. Ты посмотри, кто за нами шпионит? Доброе утро, юнги! – он подхватил детей на руки, но сразу присел на стул. – Как спалось?

– Пап, ты теперь от нас не уедешь?

– Нет, сынок.

– И будешь всегда с нами? Мы видели, как вы обнимались, – дочь засмущалась и уткнулась в шею отца.

– Раз видели, значит, всё поняли и вопросов не должно быть. Вы у нас уже почти взрослые. Я люблю вас и маму, – отец прижал головы детей к своей груди и поцеловал. – Слезайте с моих колен и умываться. Нас ждут великие дела. – Я не поторопился сказать то, что сказал?

– Ты нам нужен. Попробуем начать жизнь заново или что-то вернуть.

– Думаю, мне нужно объясниться с Василевскими. Не хочется выглядеть подлецом в глазах твоих отца и брата.

– Позвони Эдуарду Аркадьевичу, пригласи его к Василевским, а я позвоню Никите. Там и встретимся после зоопарка. Главное, не переживай. Возможно, на их взгляд, ты поступил неправильно. А как бы они сами поступили в подобной ситуации?

– Мама оставила мне свою квартиру. Мы уживёмся в ней с отцом, если он не соберётся вернуться в Москву. Ты сама определи дни, когда я смогу видеться с детьми.

– А вот в этом я тебе помочь не смогу. Ты видел лица наших детей? Решай сам, когда и сколько ты будешь с ними видеться. Не думаю, что они быстро отпустят тебя отсюда одного куда-либо.

– И что мне делать? Скажи, моё присутствие здесь создаёт для тебя неудобства?

– Нет, если тебя устраивает диван в детской комнате. После твоей вчерашней речи, я не могу уже думать о тебе как раньше…

Не убегайте от своей любви,

Не разрушайте маленькое счастье,

Не говорите тихо: "Уходи",

Когда душа разорвана на части.

Не убегайте от своей любви,

Не стройте стен, они вам не спасенье.

Себе не лгите, что свободны вы,

Кто любит – обречен на заточенье… Борис Пастернак

Оглавление

Предисловие

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17