Нить жемчуга. Книга первая. Стихия – Тьма. [Надежда Сергеевна Ник] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Надежда Ник Нить жемчуга. Книга первая. Стихия — Тьма
Глава 1
I Граница. Крепость. Тень хозяина Стали
Он был всего лишь обрывком света и тени, скрывающимся в щелях между камнями древних стен. Днем он прятался от палящего зноя в глубине темных подземелий, а в сумерках бесшумно скользил среди руин. Не живой и не мертвый, он бесстрастно взирал на то, как день становится ночью, лето — зимой. Год за годом утекали в бесконечность. Ничего не трогало его, он не помнил, кем был и был ли когда-то кем-то еще. Его не волновало, кем он стал и что с ним будет, когда руины затянет коврами из прошлогодних трав, а корни деревьев поглотят жалкие остатки его темницы. Что станет с ним, когда рассыплется пылью и песком последний камень? Он был всего лишь обрывком света и тени, но позабывшим про свет. Без имени, без чувств, без воспоминаний, без эмоций. Прошлое не имело над ним власти. А будущее? Чего желать такому, как он? Бестелесному, бездумному, невидимому, немому, но все-таки живому? Стены разрушались, проваливалась под собственной тяжестью башня, а он оставался, не уходил. Почему? Может, потому, что это место и было его домом? Он не помнил. Память стерлась, истлела. Время оказалось сильнее памяти. Нет, он ни в чем не раскаивался и ни о чем не жалел. Настанет день, когда безвременье сотрет и его. Он исчезнет, растворится, сгорит под палящими лучами бесконечно равнодушного солнца. Трава росла, деревья бросали свои семена, лес подступал все ближе. Пели птицы, мимо пробегали дикие звери, ящерицы и насекомые сновали среди камней. Он дремал, он просто не помнил себя другим. Но однажды, в единый момент, для него все изменилось. Привычный мир рухнул, а может быть, спала пелена, целую вечность застилавшая ему глаза. Все его спокойное, сонное, бесстрастное существование оборвалось в один миг, и причиной тому стало появление одного необычайного создания. Создания, которое невообразимым образом забрело так далеко и вторглось прямо в сердце его потаенного дома! Тихий шорох легких шагов навсегда вырвал дремлющее сознание из бездны забытья. Его внимание привлекло движение и последовавшее за ним шуршание осыпающегося тонкими струйками песка. Этот звук, живой и необычный, а еще закипающее негодование хозяина, потревоженного в собственном доме, подвигли его подобраться ближе. Нет, никто не может найти его тайное убежище и темницу, некого ждать, не на что надеяться. Так он решил сам и исчез, засыпая, навечно закрывая глаза… Он медленно и беззвучно пробрался вверх по расщелине. На счастье или на беду, солнце почти скрылось за деревьями. Тени удлинялись, мрак между камней и в лесной чаще густел, становясь непроницаемо дымчато-синим. Лучшего времени для того, чтобы выйти на поверхность, и не представить. Он осторожно выглянул из своего укрытия. На самом краю холма стояла молодая дева, почти ребенок. Тонкая и гибкая, как лоза фигура, легкие, летящие движения, загорелая кожа, вызолоченные солнцем пряди в жемчужно-русых волосах создавали ареол очарования молодости и беспечности. Человек! Так много прошло времени, он совсем забыл, когда был таким же, как она, человеком… Свободным и живым! Незваная гостья легко и быстро пробежала по камням, когда-то образовывавшим внешнюю стену его укрытия, и резко замерла на самом краю. Ее движения разбудили очередную лавину из песка и мелких камешков, посыпавшихся с крутого обрыва. Налетевший ветер растрепал ее светлые волосы, одернул платье и унесся в золотистую даль, радостно поигрывая ветвями деревьев. Незнакомка долго стояла у обрыва. Он не мог видеть ее лица и не сразу понял, что она любуется летним закатом. Солнце утопало в безграничном зеленом просторе. Необъятная даль волновалась, оживая от дыхания ветра, качая вершинами, словно море перекатывалось волнами. А он давно уже позабыл, какой потрясающий вид открывается с самой дальней из его башен. Когда-то неприступная крепость на холме могла похвастаться не только своим расположением, толщиной стен, но также величественной красотой и очарованием местных пейзажей. Как жаль, что он не успел насладиться ими. Живые всегда куда-то спешат, он тоже торопился жить, а потом сгорел, чтобы жили другие… Крепость исчезла, ветра времени не пощадили величественных стен. На их месте остались лишь поляна и зарастающие с каждым годом руины, сам холм да бескрайние леса. А теперь здесь, на границе, за невидимым глазу пределом встретились двое — те, чьи пути, казалось, не должны были пересечься никогда. Тихое шуршание песка отвлекло его от созерцания замершей на краю маленькой фигурки и завораживающей панорамы вокруг нее. Как он мог быть так неосторожен! Пришлось немедленно скрыться за большим щербатым валуном. Кажется, на этот раз его оплошности никто не заметил. А сердце, наверное, колотилось бы вовсю, если бы оно существовало. Но нет. Нет ничего: ни сердца, ни его самого больше не существует. Осталась только тень. Никем не замеченный, он украдкой выглянул из своего убежища, надеясь, что сон, если это зрелище было именно сном, не оборвется. Хотя приходившие все реже ночные мороки трудно было назвать приятными… А сейчас все происходило наяву! Его хрупкое видение и не думало исчезать. Незнакомка осталась на том же самом месте и не была ни мороком, ни сном. Напротив, все слилось в одну ясную картину: потемневшее небо с прорезывающимися, неяркими звездами, алый горизонт, дремлющие вершины сосен… И тоненькая фигурка, оживившая весь пейзаж, вдохнувшая в него новую жизнь и новый смысл. Потрясающая сцена, все элементы которой вдруг стали единым целым: гармоничны, неразделимы и едины. Шуршание камней, сыплющихся ручьем, среди вечерней тишины прозвучало громко и тревожно. Да что же с ним сегодня творится?! Молодая дева вздрогнула и растерянно обернулась. В ее глазах бился страх. Безумец! Это он, засмотревшись, неловко столкнул осыпь. Дважды?! Такого просто не может быть! Он — ничто. Больше, чем ничто. Его нет и никогда уже не будет… Юная незнакомка смотрела широко раскрытыми глазами, такими же зелеными, как лесное море за ее спиной. Она смотрит на него! Неужели она видит?! Обескураженный, он торопливо отступил и затаился в арке подвального окна. Мысли (откуда им было взяться?) бестолково роились и путались. Конечно, это невозможно… Никто из живущих не способен увидеть полупрозрачную тень в глубокой и тёмной расщелине, среди сотен точно таких же теней… Но никто из живущих до сих пор не мог найти его укрытие. Тропы теряются в лесах, уводя в никуда. Слишком близко к Границе. Здесь другой порядок, другое время, другая жизнь или… отсутствие жизни. Что замыслил этот нелепый Зверь — хранитель Врат? Конечно, Привратник, стоит отдать ему должное, всегда хорошо оберегал свои тайны. Да и он сам, вернее, тот, кем он был когда-то, вполне мог бы проникнуться уважением к этому необычному существу. Но они всегда были слишком разными для того, чтобы понять друг друга… Однако теперь Привратник запросто пустил в свои владения человека. Зачем? Он поискал взглядом фигурку у обрыва — никого. Наверное, незнакомка испугалась. Она должна, просто обязана была уйти. Здесь живым не место! Почему же эта мысль вызывает в нем такое забытое чувство… напоминающее волнение, а еще уж совсем невозможное — странную смесь облегчения и… жгучего сожаления! Нет, она осталась. Легкие шаги медленно, не слишком уверенно приближаются к его укрытию. Так близко. Так… тепло. Все! С него хватит! Она уйдет отсюда так же, как и пришла! Кто бы ее ни пустил, да хоть сам хранитель Врат, ей здесь не место! Незнакомка обязана уйти, даже если он станет жалеть об этом все оставшееся ему время! Но… почему так тяжело распрощаться с той, кого он видит в первый и последний раз? Он не уходил, потому что ждал… Он ждал ее. Только ее. Ждал целую вечность! Нет, невозможно. Это все бред, обман! Его жестоко обманули, поэтому он застрял здесь. Никто не придет. Кому он нужен?! Бледное и растерянное личико, показавшееся почти детским, появилось в просвете окна. Удивление и испуг плескались в больших зеленых глазах. Вот, единственное чувство, что он способен вызвать у живых, — лишь безотчетный страх! У него нет выбора, нужно решиться. Он обязан прогнать ее, дева должна быть достаточно напугана, чтобы уйти сейчас же и навсегда забыть дорогу к его темнице. — Ты будешь жить. Долго… Только не возвращайся! — Конечно, юная девушка не могла его услышать. Она лишь ощутит прикосновение холода и пришедший вместе с ним ледяной ужас. Сырое дыхание подземелья всколыхнуло золотистые волосы. Незнакомка не шелохнулась, не вскрикнула. Просто смотрела… прямо на него. Её губы дрогнули, из широко распахнутых глаз скатились, поблескивая, несколько хрустальных слезинок. Может, дева и не хотела приходить на эту поляну, но кто знает, почему она попала именно сюда? Судьбу изменить можно, но не обмануть. И все же он постарается. Ради нее. Потому что его участь давно решена. Почему же так тяжело отпустить? Он чувствовал в незваной гостье нечто неуловимое, непостижимое и потому неизбежно притягательное, но при этом противоположное тому, что питало его самого. Юная незнакомка была другой, ее движения и повадки, даже ее страх завораживали. Замершая, неподвижная, она смотрела в темноту широко распахнутыми от страха глазами, стиснув побелевшими пальцами острый край каменного подоконника. Прошло еще несколько мучительных и незабываемых секунд. Опомнившись, дева вскочила на ноги и быстро побежала к лесу, ни разу не оглянувшись. Он позволил ей уйти по скрытому лесному коридору. Незнакомка сможет выйти из леса где пожелает. Этого будет достаточно, чтобы найти дорогу домой. Достаточно, чтобы навсегда потерять путь обратно к его поляне. *** Случайная гостья исчезла, растворилась в темноте легким ночным ветром, будто ее и не было никогда. Он остался. Но прежде чем уйти, она подарила ему загадку, тень эмоции. Почти неуловимой искрой в зеленой глубине ее глаз мелькнуло щемящее и забытое чувство. Оно должно было согреть, но жгло, должно было давать надежду, но вместо этого мучило. С той самой встречи неведомо откуда появившиеся ощущения окончательно и бесповоротно вырвали его из пустоты забытья, в котором он пребывал. Никто больше не придет к его крепости, никто не вспомнит его. Эти мысли наполняли существование болью и страданием. Как он мог, оставаясь здесь, быть настолько безучастным ко всему, что раньше называл «жизнью»? Не многим из живущих были доступны способности, которыми он обладал. Но что он мог, запертый навечно в своей невидимой темнице? Он не в силах сделать и шагу дальше этих проклятых стен. Его невозмутимости хватило ненадолго. Мертвенный холод подземелий, мучительно давивший днем, к вечеру становился нестерпимым и, подхлестывая, на пару с глухой темнотой всякий раз гнал наверх. На то самое место у обрыва, где стояла она. Вечерние сумерки пьянили и печалили, а опускающаяся на смену им ночь звала и будоражила. Впадая в исступление от гнева и безысходности, он метался среди пыльных камней, еще хранящих дневное тепло, и бился о стены своей темницы. Он был всего лишь обрывком света и тени, но стены вздрагивали под его ударами, а уцелевшие фрагменты кладки покрывались трещинами. Как он мог делать то, что раньше почитал для себя невозможным? Ответ был очевиден. К нему возвращались силы, невероятно тяжело, по капле. И невольно он начал связывать этот факт с появлением незнакомки. Каменные осколки летели во все стороны и падали вниз с холма, вздымая тучи пыли. Жаль, его гнева хватало лишь на то, чтобы устраивать погром в собственной темнице, но не сломить незримые стены, неусыпно стерегущие пленника и днем, и ночью. Кого, в сущности, он мог ненавидеть, кроме самого себя? Камни катились вниз с пологого склона, исчезая в густых зарослях. Его поглощало вездесущее ощущение пустоты и обреченности. Раньше оно не беспокоило, казалось привычным, а сейчас мучило нестерпимо, причиняя сильную, почти осязаемую боль. Что же случилось с ним? Сознание молчало, опустевшая память не давала ответов. Он ждал, считая дни, не отдавая себе отчет о тщетности своих мечтаний. Он ждал, хоть и не хотел признавать… Эта маленькая незнакомка, мысли о ней и о невозможности побега стали его проклятьем, много более жестоким, чем все то, что он испытывал раньше. Он чуть не погиб, когда решился забраться на самый верх единственной башни и неосторожно угодил прямо под палящие лучи. Невыносимо яркое светило впервые за целую вечность грозно взглянуло на свое отвергнутое творение. Оно обожгло каленым железом, снисходительно открыв обреченному упрямцу горькую правду и сбросив его в пучину коротких, но ярких воспоминаний. Ослабевший, он упал вниз и затих, съежившись в холодной глубокой расщелине. И наконец забылся под аккомпанемент непрестанно кружащих в вихре ревущего пламени, бессвязных, но ярких образов, звуков, лиц, которые он не помнил. Но всего хуже стал тот гнетущий отпечаток, что они оставляли. Он остро чувствовал пропитавший видения страх, ненависть, боль, презрение, и причиной всему был он сам. Вечный воин — это все, что он помнил. Но было ли в его прошлой жизни место счастью? Любил ли его хоть кто-нибудь, любил ли он сам? Что он искал в душной пустой темноте? Нет, эта крепость никогда не была его домом, но он пришел сюда и остался. Он пытался вспомнить еще хоть что-то, но видел лишь бушующее пламя и черный дым, его окружали искаженные ужасом лица, а потом приходила пустота… Но несмотря на это, он предпочел бы вспомнить все.II. Свет хозяина Стали
Утренний лес, безмятежно купающийся в лучах восходящего солнца, дышал свежестью. В тенистых зарослях алмазной россыпью сверкали капли росы. Луга и овраги окутывал бледный серебристый туман. Вероника, осторожно ступая, медленно шла по только ей одной заметной, заросшей травой и молодым ивняком тропе. В эту часть леса давно не наведывались местные жители, на то были более чем веские причины. Под ногой раздался сухой щелчок, и девушка замерла. На милом, все еще по-детски наивном личике застыло напряженное выражение. Мгновение, она опустила вниз испуганный взгляд и… выдохнула с видимым облегчением. Ничего страшного, всего лишь упавшая ветка. Вероника рассеянно и виновато улыбнулась сама себе и, отбросив назад рассыпавшиеся по плечам непослушные русые пряди, побрела дальше. Она словно плыла в лиловом море. Высокие стебли иван-чая скрывали невысокую хрупкую девушку чуть ли не с головой. Она то и дело останавливалась, подставляя лицо солнечным лучам, золотистыми нитями пробивающимся сквозь прохладный зеленый сумрак. Несмотря на ранний час, кузнечики уже стрекотали вовсю, а скупое нежаркое солнце средней полосы этим утром припекало, словно на юге. Хотя откуда это знать Веронике? Её домочадцы, еле сводившие концы с концами, не могли и мечтать о поездке на море. Семь лет назад жизнь ее небогатой, но дружной семьи громом среди ясного неба перечеркнул трагический случай — погиб отец. Вероника, как самая старшая, усердно помогала матери. Еще будучи школьницей, она устроилась на работу, которая, вопреки ожиданиям, приносила не такой уж большой заработок, зато выпивала ее последние силы без остатка. Тихая и прилежная девушка не любила рассказывать о своих проблемах, никто и помыслить не мог, насколько неподъемная ноша в одночасье рухнула на ее хрупкие плечи. Последнее время учеба давалась ей непросто, а работа и вовсе валилась из рук. Но она молча будет тянуть свою лямку, пока не свалится… А что прикажете ей делать? Отказаться от образования нельзя, бросить работу и повесить все заботы о двух своих сестрах на мать? Невозможно! С таким настроением только на стенку лезть. Вот и она сбежала куда глаза глядят. А глядели они этим чудным солнечным утром вниз по улице, туда, где тропинка терялась в густой зелени. Девушка неспешно шла по буйно заросшей высокими травами поляне. Ей все время приходилось быть настороже — смотреть под ноги, когда хотелось просто любоваться окружающим ее, таким невероятно слепящим миром. Поднять глаза к самому небу, где в вышине парили коршуны, сновали острокрылые ласточки и большие черные вороны оглашали окрестности гортанными криками. Не верилось, что по этому умиротворенному краю некогда прокатилась не одна война, огнем и железом выжигая глубокие, неизгладимые раны на теле земли. Людской век короток, а память оказалась еще короче. Не сменилось и трех поколений, как ужас стерся, становясь далекой и забытой историей. Но земля долго затягивает свои шрамы. Выросли новые леса. Их зеленые кроны как могли заслонили шеренги окопов и воронки от взрывов воздушных бомб, такие глубокие, что в них до начала лета не таял снег. Под коврами из травы и прошлогодних листьев заснули остатки уничтоженных хуторов. Кем были люди, которые жили здесь? Своими или чужими? Успели ли они спастись или остались похороненные под развалинами своих же домов? Теперь все неважно… Победителей не судят, проигравшие не вернутся. О прежней жизни ныне брошенной земли могли напомнить лишь заросшие поляны да камни. Развороченные взрывами бетонные укрепления — неведомые серые чудища с торчащими в разные стороны, словно зубы, железными прутами, служили немым укором и напоминанием для живых. Но опасность все еще лежала на поверхности, прямо под ногами — множество неразорвавшихся снарядов — ими был усеян весь лес. Оставаясь такими же смертельно опасными спустя многие годы, они мастерски скрылись под травой и опавшими листьями. Им предстояло лежать и ждать своего часа, чтобы после стольких лет свершить в конечном итоге свое смертельное предназначение. Отец — бывалый лесник и опытный охотник, бходя просеку по свежему снегу, свернул со своего обычного маршрута, и таившаяся десятилетиями железная смерть дождалась своего часа. Местные говорили, будто взрыв был такой силы, что поломал несколько вековых лиственниц на опушке старого леса, а грохот от него разнесся на десятки километров. Мгновенно постаревшая от горя мать строго-настрого запретила Веронике и двум ее младшим сестрам выходить за границы поселка. Вскоре после того как страшная новость распространилась по округе, сезонный поток грибников и охотников постепенно иссяк. Лес одичал. Но годы шли, притупляя страх, а упрямое сосущее чувство все возрастало. Вероника впервые отправилась в лес, чтобы спустя столько лет увидеть все своими глазами и положить цветы на могилу отца. Не ту, к которой они ходили. На маленьком поселковом кладбище стоял памятник — черная плита с фотографией, справленная на последние деньги и при участии неравнодушных знакомых и соседей. В поселке ее небогатую, но дружную семью любили. Только отца там не было, зато он был здесь — у поломанных лиственниц на опушке старого леса. Вероника свернула с еле заметной тропы и остановилась. Раньше она старалась не думать о таких вещах, но с годами вопросов становилось все больше, а ответов и вовсе не находилось. Почему отец, знающий каждое дерево в этом лесу, вдруг отправился неизвестно куда, по бурелому, без тропы? Он просто не мог не знать об опасности! Девушка направлялась к двум поломанным лиственницам в надежде увидеть и, возможно, понять, что подвигло его поступить так неосмотрительно. Но вместо того чтобы получить свои ответы, она нашла нечто совершенно иное. *** Ступая бесшумно, Вероника пробиралась по пробуждающемуся лесу. Девушка отодвинула от лица жесткие еловые ветки, покрытые серебристыми нитями мокрой паутины. Внезапно прямо из-под ее ног, громко хлопая крыльями, взлетела лесная птица и вскоре скрылась за деревьями. Но вдалеке еще долго слышались ее возмущенные тревожные крики. Вероника остановилась и аккуратно раздвинула траву перед собой — за упругими зелеными стеблями прямо на земле она увидела маленькое гнездо, устланное мягким пухом и былинками, в котором сидела пара пухлых розовых птенцов. Заметив движение, они запищали, раскрывая большие вечно голодные рты. Девушка улыбнулась, возвращая высокие травы на место. Она знала — птенцам ничего не угрожает. Их крылатые родители не улетели далеко, и стоит ей лишь уйти, как они вернутся назад. Вероника не боялась ни дремучего леса, ни диких зверей, живущих в нем. Стоило людям исчезнуть — звери с птицами осмелели. Такого множества лосей, кабанов и косуль, не считая мелких животных и птиц, казалось, не было больше нигде. Но девушка и не думала отказываться от своих прогулок, ведь она была уверена — звери боятся ее намного больше, чем она их. Знала бы мать, где по утрам любит гулять ее дочь, она бы не нашла себе места от беспокойства и потеряла последнее здоровье. Но, к счастью, она и не подозревала, что вдумчивая и благоразумная девушка ослушается строгого запрета и будет рисковать своей жизнью и шатким, но все-таки благополучием семьи. Вероника исчезала с рассветом, когда все домочадцы еще крепко спали, безмятежно досматривая свои сны, и возвращалась до их пробуждения. Она очень любила и жалела маму и сестер, но и от своих тайных прогулок отказаться никак не могла. Это было единственной ее отдушиной, не считая родных, и оставалось тем, что давало силы мириться с непростой судьбой, жить и радоваться жизни. К тому же человек так устроен: пока живет — он считает себя бессмертным, особенно когда ему всего шестнадцать лет. Услышав тихое шуршание, девушка замерла, завороженно глядя сквозь кружевную листву. В паре десятков шагов прямо на тропинке, уходящей в неглубокую лощину, паслось стадо лосей. Десяток безрогих коров с телятами и огромный лось с удивительно широкими и раскидистыми рогами. Лесные гиганты меланхолично завтракали молодыми побегами ивы, не обращая никакого внимания на застывшую неподалеку девушку. Вдоволь налюбовавшись этим идиллическим зрелищем и поняв, что стадо не собирается уходить с ее пути, Вероника решила не вспугивать животных, а обойти их. Никем не замеченная, она бесшумно посторонилась и углубилась в чащу. Дочь охотника, она с детства гуляла здесь, видела незаметные глазу ориентиры, знала каждую тропинку… Спустя час, проведенный в тщетных блужданиях и поисках, впервые в жизни Вероника с досадой призналась себе в том, что окончательно заблудилась. Она тяжело продиралась через густые заросли. Зеленые стены, недавно казавшиеся ей такими уютными и манящими, в мгновение ока стали темными и неприветливыми. Девушка раздумывала о том, как будет объясняться с мамой, когда ее не дождутся к завтраку, а может, и к обеду. Совсем не напуганная, а скорее раздосадованная тем фактом, что ей придется выдать свой секрет, Вероника брела по совершенно незнакомому лесу. Нет, она наверняка сможет придумать что-нибудь, но не станет рассказывать, где пропадала. Если вообще сможет вернуться назад… Вероника шла напрямик, пока ее ноги не начали вязнуть во влажной земле. Девушка оказалась у незнакомого ручья с топкими берегами. Измученная и расстроенная, она пошлепала по мутной воде, не снимая сандалий, чувствуя, как ноги все глубже застревают в илистом дне, а между пальцами просачивается отвратительная жидкая грязь. Только этого ей не хватало! Такое неприятное место она бы точно запомнила! Девушка шла дальше, усталая, промокшая и испачканная, то и дело поскальзываясь на высоких кочках и проваливаясь в неглубокие мутные лужи. Глинистая почва поросла мхом, темно-зелеными пучками низких папоротников и седым хвощом. И вот наконец впереди ей померещилась тропинка. Узкая и незаметная, она, извиваясь, исчезала в густой тени. На чистой каменистой тропе не было видно ни единого следа, ни животного, ни человечьего, кроме одного. Вероника присела и, слегка прищурив глаза, принялась разглядывать свою находку. Почти незаметный, непонятно как сохранившийся на тонкой почве след от раздвоенных копытец зарос голубоватым мхом. Жаль, она не знает, чей он. Отец безошибочно различал следы всех животных в своем лесу. В лесу… который его погубил. А скоро лес заберёт ее… Девушка нахмурилась и поднялась на ноги. Какие глупости! Это всего лишь случайность. Нужно продолжать путь. Через некоторое время она выйдет на шоссе или на просеку и поймет, куда ее занесло. Наверняка она сделала крюк. Скоро все образуется, худшее уже позади. Уставшая Вероника не заметила, как заросший лесной коридор, раздавшись в стороны, вывел ее на большую поляну. Туда, где, казалось, не должно быть ничего, кроме дремучей лесной чащобы. Отодвинув в сторону ветви кустарника, она миновала сухой, но довольно глубокий ров, отделяющий поляну от ближайших деревьев. Прикрывая ладонью глаза от слепящего света, девушка с интересом огляделась. Прямо перед ней, на самом краю высокого холма, громоздились неведомые руины, величественные и древние. Вероника восхищенно оглядывала практически полностью разрушенные внешние стены из светлого камня, просторный мощеный двор с расколовшейся чашей фонтана, упавшими колоннами и с чудом сохранившимися стенами самой дальней из угловых башен. Девушка прошла по истертым плитам двора, любуясь древними барельефами у подножия колонн и фонтана, осторожно обогнула черные провалы колодцев и огромные пустоты, открывавшие широкие галереи нижних этажей. Нигде не было и следа человеческого присутствия. Странные руины стояли нетронутые. Казалось, над ними потрудились лишь время, ветер и дожди. Солнце уже висело над самым горизонтом. Веронике казалось, что она проплутала не больше двух часов, а в действительности прошел целый день! Её наверняка уже ищут, и дома все с ног сбились! Нужно срочно возвращаться! Но как это сделать, если девушка совершенно не понимает, где находится? Она пыталась ориентироваться по солнцу, и единственное, что смогла обнаружить, — грязный, заболоченный ручей вместо оживленного шоссе и неведомые руины там, где, по ее расчетам, должен был находиться поселок. Совсем скоро наступят сумерки, нет ничего опаснее и глупее, чем блуждать по ночному лесу. Ей придется остаться здесь как минимум до утра. На открытом месте ее быстрее найдут. Летний вечер парил. Вероника примостилась в тени у подножия башни. Девушка отдыхала, рассматривая из-под полуприкрытых век неведомую даль. Как же она устала… Неужели она действительно шла весь день и теперь придется заночевать здесь, среди этих руин, совершенно одной? Кажется, ничего лучше не придумать… Немного передохнув, Вероника решила оглядеться и, взбежав вверх по разрушенной галерее, замерла у самого края стены. С холма открывался чудесный вид на бескрайние леса, где высокие стволы деревьев, поляны и извилистые ручьи купались в легкой вечерней дымке, пении птиц и стрекотании кузнечиков. Она долго вглядывалась в бескрайний горизонт, но не видела ничего, кроме мерно покачивающихся зеленых вершин за которые садилось солнце. Какой простор! Неужели это тот самый лес, из любого уголка которого можно было услышать звуки шоссе? Куда подевались телевизионная вышка на горизонте и старая водонапорная башня из соседнего поселка? Здесь так высоко, что можно было бы увидеть дымящие трубы и зарево над городом. Нужно всего лишь немного подождать. В сумерках на небе с южной стороны загорится желтая полоса, и она наконец поймет, куда нужно идти! Но стоило отвернуться от странных развалин, как по спине пробежал холодок. Вероника резко обернулась, почувствовав на себе чей-то тяжелый и пронзительный взгляд. Он наверняка принадлежал какому-нибудь животному. Хищнику. Но девушка вздрогнула и мгновенно отступила за стену, потому что вдруг осознала — так, до неприятного разумно, может смотреть только человек! Вероника несколько раз глубоко вздохнула, стараясь унять волнение, и прислушалась — тишина. Никого, ни единого шороха… Когда она осторожно выглянула из своего укрытия, вокруг не было ни души. Яркое солнце освещало древние стены. Теплый ветерок, доносивший терпкий и сладкий запах травы и цветов, гулял по пустому двору. Жар разогретых солнцем камней поднимался к безоблачному небу. Лесные птицы, бесстрашно снующие среди развалин в поисках насекомых, тоже не казались встревоженными. Все вокруг хранило впечатление глубокой безмятежности и спокойствия. Но слух чуть успокоившейся девушки вновь уловил тихое шуршание. Может быль, среди руин спрятана лисья нора? Немного ободренная своей мыслью, она на цыпочках прокралась мимо расколотого фонтана и медленно обошла полуразрушенную башню, высокие стены которой возвышались, словно столб на пепелище. Шорох повторился, с ближайшей стены ручейком из песка и мелких камешков осыпалась старая кладка. Но там никого не оказалось, зато внимание Вероники привлекла узкая арка подвального окна, чернеющая у самой земли. Она подкралась ближе и осторожно заглянула внутрь. В сырой пустоте невозможно было различить ни стен, ни пола и никакого движения. Предпоследние солнечные лучи выхватывали из темноты лишь лениво кружащиеся белесые пылинки. Но девушка вдруг замерла, словно пригвожденная к месту. Сидя на корточках у черного проема, она почувствовала, как ледяной ужас поднялся от каменных плит, взбираясь вверх по позвоночнику, и защекотал у самых корней волос. По телу прокатилась крупная дрожь. Жаркий летний вечер уступил холодной полутьме, будто грозовая туча внезапно заслонила солнце. Или это у нее в глазах потемнело? На небе нет ни облачка. С ней случился солнечный удар? Нужно немедленно подняться и уйти в тень, но тело совершенно отказывалось повиноваться… Гул, зародившийся где-то в глубине земли, с каждой секундой приближался. Казалось, он восстает из тех самых бесконечных подземелий, в которые никогда не заглядывал солнечный свет. Плиты под ногами затряслись и пошли трещинами. Веронике почудилось, что вот-вот камни под ней провалятся и она упадет туда… в бездонную темноту. Девушка словно ослепла и оглохла, ее прошиб холодный пот, руки и ноги не желали слушаться, а все тело будто окаменело. Она только и могла, что дышать, обреченно взирая в леденящую кровь пустоту. Вероника наконец осознала всю безвыходность своего положения. Даже если она каким-то чудом поднимется на ноги и попробует сбежать, ее обязательно настигнут, потому что из ледяной бездонной тьмы на поверхность поднималось нечто всесильное и смертельно опасное. В лицо дохнуло холодным и влажным воздухом подземелья. Может, это дыхание того, что поднялось из глубины? Девушка каждой клеточкой своего тела ощущала: оно уже здесь, перед ней. Хоть Вероника и не видела ничего, кроме черноты подвального окна, она не сомневалась — то, что поднялось снизу, прекрасно видит ее… Секунды растянулись в часы. Золотистые солнечные искры, отраженные в воде фонтана, затанцевали по плитам двора и разрушенным стенам. Но девушка не замечала ничего вокруг. Только в опустевшем сознании, на месте всех ее чувств, изгнанных непреодолимым страхом, неведомо откуда появилась единственная, казалось бы, неуместная мысль: как должна быть невыносима жизнь там, в вечном мраке. День за днем смотреть через крохотное окно на огромный, такой красивый и удивительный мир! Жалость подчас бывает притворна и глупа, но Вероника не лгала, ведь она была уверена, что пропала. Девушка не знала, произнесла ли она свои мысли вслух, но вдруг поняла, что свободна. Она вскочила на ноги и, не оглядываясь, побежала в сторону леса.III. Новая жизнь
Он пожалел о своем решении сразу, стоило незнакомке скрыться из вида. Он действительно очень напугал ее. А все, за что брался, он делал хорошо. Слишком хорошо. И теперь впервые сожалел об этом. Он не мог заснуть, у него не получалось забыться. Глупо, но, кажется, он все равно надеялся и ждал ее возвращения, хоть понимал, что это невозможно. Он очнулся, но перед глазами все еще плясали алые искры. Попасть на солнце — дело нехитрое, а уйти из-под смертоносных лучей получилось чудом… Хотя, если ты бесплотная тень, навечно заключенная в древнем подполье, в чудо верить не приходится… Прошел год. Незаметно пролетело лето, сыростью и дождями пришла осень, девушка не вернулась. Пришла зима с глубокими снегами и метелями, леса вокруг его поляны стали непроходимыми. Он спустился вниз, в обширные и глубокие подвалы своей крепости, даже ему казавшиеся бездонными. За зимой дружно занялась теплая весна. Дева не приходила, но он все равно поднялся на поверхность и с какой-то странной смесью горечи и усталого любопытства оглядел неприветливые руины. Даже приглушенный свет блеклой половинки луны не мог скрыть отвратительной каменоломни, в которую превратилась его темница. Он не должен был ждать, но глубокая звездная бездна по-прежнему звала и манила. Даже через просвет его окна она казалась бесконечно прекрасной. О, если бы у него были крылья! Тихая ночь по своему обыкновению оказалась глуха к мольбам пленника, хоть это было только его время. Ну, ничего, пусть он не может сбежать или улететь, он будет делать то, на что даже его сил хватит. За одну ночь он расчистил весь двор. Он привел в порядок все, до чего смог добраться: сдвигал упавшие стволы деревьев, а из камней складывал замысловатые узоры на земле и высокие пирамиды. Да, без сомнения, он ждал и не хотел покоя! Покой нужен только покойникам. А он живой! Живой! *** Незнакомка появилась с уходящей весной и, будто фея из сказки, принесла с собой лето. Она сама стала этим летом! Дева была любопытна и смела, словно молодая лань. И направлялась она именно сюда — на его поляну, сей факт не мог оказаться случайностью! Его долгожданная гостья хотела найти это место, затерянное во времени и скрытое от чужих глаз. И оно нашлось. Очевидно, она не помнила, как именно попала к крепости, и теперь улыбалась, обрадованная своему неожиданному открытию. С небольшой плетеной корзиной, в венке из полевых цветов, в окружении резной тени листьев, она робко замерла у разрушенной арки ворот. Незнакомка походила на лесную нимфу: легкое, почти бестелесное создание. Он не верил в их существование, но если бы феи действительно жили поблизости, они бы выглядели именно так. Не дождавшись приглашения, дева пробежала через двор и, торопливо поставив свою корзинку перед одним из подвальных окон, отошла и села на краю стены. В сторону пугающего ее темного провала она больше не смотрела. Незнакомка долго сидела без движения, как будто залюбовавшись пейзажем, а потом начала тихо напевать себе под нос. Он осторожно подобрался поближе и, не потревожив ни единого камня, устроился в тени рядом со своей долгожданной гостьей, наслаждаясь звонкими переливами ее голоса. Для него в целом мире не было звуков прекраснее, но слова песни, как и язык, на котором она говорила, он не понимал. Слова пришли намного позже. Уходя, она оставила свой венок из полевых цветов и нетронутую корзину. В тот же вечер он забрал их себе. Эта девушка и вправду многое чувствовала, но совершенно ничего не понимала, иначе бы она никогда не вернулась обратно. *** Так тяжело жить от встречи до встречи. Хотя жить для него нынешнего — это сильно сказано. Но когда милой девы не было рядом, он и вовсе не жил. А сегодня он был несказанно счастлив — его лесная фея, которая даже не подозревала о его существовании, вновь пришла к нему. Как же он хотел, чтобы она осталась! Но что живой делать среди мертвых развалин? Почему иногда ему кажется: задержись она на пару минут дольше — и… Чего он этим добьется?! Глупости! Незнакомка, которую он считал самой долгожданной своей гостьей, никогда не увидит и не услышит его, их миры вовек не пересекутся. К счастью! Иначе он имеет неосторожность напугать ее до полусмерти или, что еще ужаснее, ненароком оборвать ее хрупкую, конечную жизнь. Жаркий застоявшийся воздух предвещал скорое ненастье. Первые резкие порывы холодного и влажного ветра принесли с собой бодрящий запах озона и отдаленные громовые раскаты. Девушка сидела среди чудом сохранившихся колонн нижней анфилады и наблюдала за тем, как из-за горизонта с обманчивой неспешностью надвигаются черные грозовые облака. Сейчас его лесная нимфа уйдет, укроется в своем мире, где для него нет и не может найтись места. Увидятся ли они снова? Каждая встреча могла стать для них последней. Ее мир вряд ли перестал быть менее опасным и жестоким. А он не может защитить ее… Фосфоресцирующие вспышки молний прорезали черные облака. Дева сидела неподвижно и что-то быстро рисовала в альбоме, лежащем на ее коленях. Казалось, она и не собирается уходить. Все-таки в его нынешнем положении есть свои преимущества: лучше вида, который открывался с этого холма, нет и быть не может. А тем временем его прекрасная гостья как ни в чем не бывало отложила свою работу и разлеглась на траве, подставляя лицо под жаркие лучи солнца, которое словно безумное палило с ярко-синего небосклона. Знойный воздух подернулся и задрожал, жаркими струями поднимаясь к самому небу. Безмолвному равнодушному светилу нет дела ни до кого. Оно светит и будет светить всегда. Но эта девушка, его гостья, все равно любит свое солнце, каждая травинка любит его, несмотря ни на что. Этот яркий свет… он может согреть, подарить жизнь, а может уничтожить, спалить дотла. Его лесная фея слегка улыбнулась. Не ему — своим собственным мыслям — и принялась напевать себе под нос. Она повторила одну и ту же мелодию несколько раз и замолчала. А может, ее потревожил разбушевавшийся в вышине ледяной ветер? Яростные порывы, пробежавшие по вершинам деревьев, принесли с собой влажное дыхание дождевых облаков. Дева прикрыла глаза, ее тонкая рука легко скользнула по мягкой траве и замерла на границе света и тени. Широкая темная полоса — силуэт, отбрасываемый одной из колонн, тянулся прямо к беспечному ангелу, волею судьбы снизошедшему до его убогого пристанища… Какие только глупости не лезут на ум. Судьбы не существует, по крайней мере для него, и ангелам нечего делать на земле. Кому, как не ему, знать об этом… Или он окончательно сошел с ума? Так нестерпимо захотелось подойти… А что дальше? Невозможно вырваться из тени, она не отпускает тех, кто ступил на холодную тропу. Но как же ему везет сегодня: там, где есть свет, просто не может не найтись тени. Никем не замеченный, он беззвучно потянулся к маленькой полураскрытой ладони и, не помня себя, поцеловал тонкие чуть дрогнувшие пальчики. Прекрасное светлое создание, ее кожа так сладко пахнет солнцем. Наверное, так должно пахнуть счастье, его счастье — уж наверняка! Почувствовала ли что-то его гостья или ее растревожил очередной порыв холодного ветра, достигнувший наконец земли, но девушка повернула голову и тихо засмеялась, весело щуря глаза. Неужели заметила? Нет. Все дело в разгулявшемся ненастье. О, если бы он мог снова говорить с хранителем Врат, он бы, наверное, отдал последнее, что у него осталось, и пообещал бы все что угодно для того, чтобы вернуть свою прежнюю жизнь! Нет, он согласится на год, день, час! Только безмолвному пленнику нечего предложить взамен. Привратник никому не дарит свою благосклонность. А ему, отвергнутому всеми, нечего и пытаться… Разве что незнакомка пойдет с ним сама, по собственной воле… Но жизнь в темноте хуже смерти! Кем он будет, если предаст свое счастье? Единственное, нежданное, конечное… Нет, это слишком даже для такого, как он! Дева удивленно распахнула большие зеленые глаза и с сомнением пошевелила похолодевшими пальцами. Он, в свою очередь, отпрянул к своей стене, терзаемый нестерпимо жгучим пламенем, внезапно пробудившимся где-то в глубине его жалкого существа. Дурак, какой непроходимый дурак! Он не в состоянии сдержаться. Он ничего не может ей предложить, а вот погубить — запросто! Первые крупные дождевые капли упали на пыльную землю. Белые струйки пара поднимались от раскаленных на солнце плит двора и светло-желтых камней. Дева встрепенулась и вскочила на ноги, словно застигнутая ненастьем лань. Но вместо того, чтобы уйти, она спряталась в заложенной камнем арке. Какой удивительный и жестокий подарок сегодня преподносит ему судьба! Ненастье уже разыгралось вовсю. Низкие и черные тучи без единого просвета мгновенно заполонили все небо. Жаркий светлый день в мгновение ока обратился предвечерними сумерками. Косой дождь хлестал нескончаемым потоком. Он бесшумно пересек двор и, не таясь, приблизился к укрытию, в котором пряталась девушка. Как бы ему ни хотелось подойти, на этот раз он останется снаружи. Хватит на сегодня глупостей! Его прекрасная гостья сидела на груде разбитых камней, прислонившись спиной к выщербленной стене, обхватив руками колени, и смотрела на серый дождь. Она же совсем замерзла! Так странно, он уже давно не чувствовал ни тепла, ни холода и все равно вспомнил, когда увидел, как она дрожит… Конечно, она ведь так легко одета. На ней то же легкое платье, что и в день их первой встречи, два года назад. Раньше он не считал, сейчас каждый день без нее был подобен вечности. Нет, эта девушка не должна ни в чем нуждаться! Золото ему ни к чему, оно нужно живым! Будь его воля, он бы одарил её, пусть все, чем он обладал, не стоило и одной мимолетной встречи, ни единого ее взгляда. Но что он может? Подвалы так опасны и глубоки… А он сам не способен взять ни монеты! Какая несправедливость. Он словно заживо закопан в золотом гробу и не в состоянии ни помочь, ни защитить, ни согреть… Тучи, пролив всю свою влагу, понемногу отходили. Бесконечный ливень ослабел, превратившись в легко моросящий дождь, а потом и вовсе иссяк. Девушка, дрожа всем телом, выбралась из своего укрытия и поспешила к кромке леса. Он проводил тоненькую фигурку встревоженным взглядом, до которого его гостье наверняка не было никакого дела. Больше всего на свете он бы хотел уйти с нею. Но как? Если бы она взяла хоть что-нибудь из его темницы. Но пыльные камни ей без надобности. Лесная фея, мимолетная мечта, она приходила, когда ей вздумается, одаряя его своим светом, и ничего не брала взамен. Когда-нибудь он найдет способ выбраться отсюда, и ни толстые стены темницы, ни даже хранитель Врат его не остановят!Глава 2
I. Встреча. Спасение
27–28 декабря, вечер, ночь Conventus. Salutem — Вероника, привет! — Чья-то рука резко опустилась девушке на плечо. Она вздрогнула и торопливо обернулась. — Здравствуй… — тихо проговорила Вероника и вымученно улыбнулась. В набитом битком автобусе она стояла лицом к окну и смотрела на проносящиеся за стеклом заснеженные леса. Погруженная в свои безрадостные мысли, в этот вечер девушка не замечала ничего и никого вокруг. — Я тебязвала, звала… Ты почему не оборачивалась? — Кристина — университетская приятельница Вероники — приветливо улыбнулась. — Что такая хмурая? Праздники же. Вероника только пожала плечами, у нее не получалось выдавить из себя и пары слов. — Подвиньтесь, видите, тяжело! — Подруга, шурша новенькой горнолыжной курткой, протиснулась ближе. Пассажиры посторонились, но без возмущений не обошлось. Кристина, словно не замечая раздраженных реплик в свой адрес, подтащила к себе розовый сноуборд, застрявший между креслом и чьими-то сумками. — Извини, я тебя не видела, — призналась Вероника бесцветным голосом и подвинулась, пропуская подругу к окну. — Почему не на машине? — Да… родители не разрешили. — Кристина надула намазанные коралловым блеском губки. — Ты домой едешь, да? А я вот покататься решила. Вероника кивнула. Ей не хотелось ни с кем разговаривать, но не обижать же человека? Тем более подруги не было сегодня в университете, она не могла знать о произошедшей неприятности. — А ты чем в праздники займешься? Хочешь со мной? Здесь недалеко. — Кристина небрежным жестом поправила выбившиеся из-под шапки красивые темные локоны. — Там весело будет. Слушай, у моего парня друг есть хороший, во ВШЕ учится на экономиста. Хочешь, познакомлю? Мне он, конечно, тоже нравится, но для подруги-то не жалко! — Мою работу не взяли… — тихо, почти шепотом проговорила Вероника, и ей показалось, что сейчас она снова расплачется. Девушка скорее удивилась, когда узнала, что ее картину вдруг забраковали. И на выставку отправится совсем другая работа, которую до этого никто даже не замечал. Она не плакала, когда в аудиторию вбежал рассерженный ректор. Она не плакала, когда он начал отчитывать ее при всех. Этот всегда спокойный и сдержанный человек… А теперь — с красными пятнами на лице и злыми-презлыми глазами… Совсем недавно он сам хвалил ее и пророчил первое место на ежегодной новогодней выставке молодых художников… — Глупости! — отрезала Кристина, выслушав сбивчивый рассказ подруги. — Знаешь, мне очень понравилась твоя работа. Ректор наш — придурок! Наверное, ему заплатили! Купили, и все! Другую картину никто в глаза не видел! Дурак или подкуплен… какая теперь разница? Вероника снова отвернулась к окну. Никогда она не чувствовала себя настолько потерянной. В неярком свете фар пролетали заснеженные деревья. Она бы с удовольствием выбежала на ближайшей остановке из набитого битком автобуса. Да ей остановка не нужна! Перелезть через высокий сугроб у дороги и бежать куда глаза глядят! А уж ноги приведут ее куда надо. Пусть на дворе скоро совсем стемнеет, ничего страшного, она не боится. Лишь бы обрести уверенность, доказать (пусть только самой себе), что на ее пейзаже все — правда! После произошедшего она сама начала сомневаться… Ох, если бы удался хоть один снимок! Но нет. Стоило перейти через ручей и мобильный разряжался за пару минут, а на старенькой пленочной мыльнице все фото выходили засвеченные… Жаль, но прошлый день не изменишь, не скоро забудется и выговор перед всей аудиторией с подробным разбором всех несостыковок в ее «гениальном вранье». «Все, что изображено на картине, могло существовать только по отдельности в довольно конкретных временных промежутках! Это не может быть рисовано с натуры! Не бывает того, чего не может быть! Вас хватило на то, чтобы подать это фиглярство на серьезный конкурс! А теперь вы еще и стоите перед своим ректором и, не стесняясь, врете ему в лицо! — Маленькие, налитые кровью глаза буравили девушку. — Это убожество уже в каталоге! Доигрались! Ты опозорила не только себя — ты опозорила весь университет. Какое мнение сложится о нашем заведении? Ты об этом тоже не подумала? Если я останусь на своем посту, тебе будет непросто защитить диплом. Я тебе это обещаю! А сейчас уходи и забери свою работу!» Вероника сорвала лист дрожащими руками и шмыгнула в толпу, собравшуюся у дверей аудитории. В накинутой наспех куртке, не оглядываясь, почти бегом, она преодолела оживленный университетский сквер и буквально упала на лавочку у автобусной остановки. День стоял морозный и тихий. Вокруг не было ни души. Присутствие хоть кого-то рядом помогло бы ей сдержаться, пусть из стеснения, пусть из-за нежелания что-то объяснять или выказывать перед чужими людьми свою беспомощность. Но теперь, когда она осталась наедине с собой, слезы полились градом. Вероника пропустила автобус, потом еще один. Ничего страшного не произошло… ничего по-настоящему страшного… никто не умер, ее не выгнали из университета… все постепенно забудется, и все забудут. — Что он еще сказал? — Кристина смотрела на подругу широко распахнутыми глазами, кажется, ей тоже не верилось, что такое могло случиться. Вспоминать позорный выговор страшно не хотелось. Но чего ж теперь? На конкурс отправится другая работа. Может, и к лучшему… незачем кому-то еще знать о ее находке. Пусть крепость с фонтаном будет и остаётся только ее. Навсегда. Пусть эта картина лучшая из всего, что девушка когда-либо нарисует, ее никто больше не увидит. Вероника снова уставилась в полуслепое окно автобуса, сумерки сгустились. Засыпанные снегом поля, деревья и редкие крыши домов слились в бесконечную черно-серую полосу. Усталость заглушила возникший было сумасшедший порыв. Куда она отправиться в зимнем ночном лесу? Она заблудится и замерзнет насмерть. Как же в этом автобусе холодно, она так устала… Страшно устала. Ничего не хочется… ни смотреть, ни говорить… «Ты далеко пойдешь, если наконец уймешь свое воображение! У нас серьезный вуз, а не всякое…» — А мне кажется, это здорово, — подала голос ненадолго притихшая Кристина. — У меня воображения вообще нет! Что вижу, то и рисую… Но все-таки надо было… с натуры. Вот где ты пропадала, когда мы ездили в Царское Село? *** Декабрь выдался холодным и снежным. Вероника устало пробиралась вдоль по улице. Она медленно шла между домами, почти растерявшими в темноте свои цвета и очертания. Дневные проблемы отняли, казалось, последние силы. Ноги то и дело соскальзывали с узкой тропинки и увязали в глубоком снегу. Девушка очень устала и продрогла. Она спешила домой, потому что ломота во всем теле, подступающая слабость и головокружение недвусмысленно указывали на как всегда не вовремя начинающуюся простуду. Она переволновалась и замерзла, и вот результат. Вероника остановилась у калитки, стряхнула варежки и непослушными руками выудила из сумки тубу со своей несчастной работой. Тугой лист бумаги с шуршанием развернулся. Где-то в глубине души девушка понимала, что совершает ошибку. Но болезненная гордость не даст ей сделать ни шага назад. Она в последний раз взглянула на злосчастный рисунок и разжала замерзшие пальцы. Листок, подхваченный ледяным порывом ветра, улетел в темноту. Дома она ничего не расскажет. Всему виной простуда. Вероника так ждала эти выходные, а вместо того, чтобы отдыхать, она пролежит всю неделю в постели с температурой, в ужасном настроении, да еще кого-нибудь заразит. Хорошо, что младшая — Сима — все праздники проведет в городе у бабушки и не вернется раньше рождества. А у средней — Лары — уже давно свои интересы, она не вешается на шею к старшей сестре. Но, к огромному разочарованию девушки, дома, где и стены лечат, ей лучше не становилось. Поэтому, не дожидаясь ужина, она ушла в свою комнату, забралась под одеяло и вскоре забылась тревожным горячечным сном. Окна соседних домов и фонари на улице горели теплым желтоватым светом. Зимнее небо очистилось, снег прекратился, луна и звезды ярко горели в небе. Вероника крепко спала и не заметила, как весь свет на улице и в домах вдруг ярко вспыхнул, а затем мигнул и погас. Даже звезды и луна, казалось, заледенели и потеряли свою яркость. Они светили тускло, будто пробиваясь через серую пелену. На маленький поселок опустилась глухая тьма и тишина, такая, от которой звенит в ушах. Ни одна собака не подала голоса, ни одна разбуженная птица не вскрикнула в ветвях. Веронике приснилась собственная комната, темная и неприветливая. Тени в углах сгущались и шевелились, казавшись ей почти осязаемыми, живыми и опасными. Девушка боялась темноты с самого детства. Последнее время она так уставала, что совсем об этом забыла, а страх не прошел. Он, спрятавшийся под ворохом дневных, взрослых забот, вылез на поверхность в самый неподходящий момент. И теперь настойчиво напоминал о себе неясными движениями в накрытой сумраком комнате. Глупый детский испуг накатывал удушливой волной. Больше терпеть она не могла, пусть это всего лишь сон, но какой неприятный! Девушка вскочила на ноги и торопливо отступила к окну. Здравый смысл улетучился, вытесненный единственным по-детски наивным желанием сбежать. Сию секунду! Сейчас! Нет ничего хуже, чем чувствовать себя совершенно беззащитной в собственном доме. Вероника задрожала. Стены комнаты медленно, но верно сжимались, и черные густые тени тянулись к испуганной девушке. Ей нужно скорее выйти отсюда! Но как? Между замершей в страхе Вероникой и спасением лежал непреодолимый путь — темный застывший дом, чьи дремлющие в ночи стены не способны дать ни укрытия, ни защиты. Наоборот, они стали ловушкой. Выходить из комнаты нельзя. За дверью спасения нет, только бесконечный черный коридор… Девушка, беспокойно озираясь кругом, на цыпочках подкралась к прикрытой двери и быстро заперла ее изнутри. Словно наяву, визгливо скрипнула защелка. В тишине звук показался оглушительно громким. Казалось, он был способен разбудить весь дом и еще что-то, очень злое и голодное. Вероника замерла, прислушиваясь к обманчивой тишине. Тем временем темнота вокруг сгущалась. Девушка могла поверить в то, что почти осязает ее: холодную, обманчиво неподвижную… Нечто затаилось в доме, готовое напасть и поглотить ее. Это нечто уже находилось внутри, а возможно, оно и было ее домом! Недолго думая, она бросилась назад и, распахнув окно, выглянула на улицу, окончательно убедившись в том, что видит сон. Снаружи должен был бушевать ледяными метелями декабрь. Но за окном теплый ночной ветер играл посеребренной лунным светом листвой. Вероника забралась на подоконник, поджав под себя ноги, и взглянула вниз — слишком высоко, чтобы спрыгнуть. Её пугало падение и мысль о том, что она проснётся, а после страшный сон вновь повторится. Такое бывало много раз. Страхи ушли вместе с недолгим детством, а сейчас они снова вернулись! Как она могла все забыть? — Чудесная ночь, — девушка вздрогнула, услышав негромкий, но уверенный голос — красивый баритон. Она удивленно подалась вперед. Любопытство с легкостью взяло верх над страхом. — Здравствуйте…, — Вероника не нашлась, что ответить, и просто поздоровалась, с сожалением признаваясь себе в том, что ещё ни разу мужчина не стоял ночью под ее окнами. Хоть бы и во сне… Луна высветила темный силуэт червленым серебром. Девушка не слышала шагов, да и обычно бдительная и громкая Чара почему-то молчала. Беспородная пустолайка в случае чего не упустит шанса поднять на ноги всю улицу, а здесь, как ни странно, тишина. Конечно, все не взаправду. Минуту назад этим она пыталась успокоить себя, а сейчас ей почему-то стало очень обидно. — Сидеть дома в такую ночь просто преступление, тем более в одиночестве, — ее странный гость улыбнулся. А Вероника уже не могла оторвать от него глаз. Ночью, да еще с такой высоты девушка вряд ли хорошо бы его разглядела, но во сне чего только не бывает. Она видела каждую черточку на красивом и гордом лице. Наверное, если где-нибудь и существует любовь с первого взгляда, то для Вероники она выглядела бы именно так. Хотя незнакомец, кажется, намного старше неё. Слишком уж уверенно он держится. Ночной гость опять улыбнулся, словно разгадав ее мысли. Да он не просто красив — он прекрасен! Девушке захотелось поблагодарить его, просто за то, что пришел к ней, пусть и не наяву… Только сны имеют обыкновение быстро заканчиваться, а что потом? Она теперь смотреть ни на кого не захочет, если утром все не забудет… Нет, такие яркие сны не забываются! Что-то тихо зашуршало в темноте. — Лови! — Руки девушки неосознанно сомкнулись на прохладных и жестких стеблях, поймав целую охапку свежих и мокрых от росы полевых цветов. — Сегодня у меня большой праздник. — Праздник? Какой? — Вероника робко улыбнулась в ответ. Ей все больше нравилось её видение. Конечно, вряд ли оно пришлось ей по душе, если бы не таинственный незнакомец. И, кажется, он действительно рад встрече. — Я наконец свободен и снова вижу тебя. — Мужчина сделал шаг вперед, протягивая к ней руки. — Спускайся, Вероника. Девушка удивленно вглядывалась в серебристую лунную ночь. Загадочный собеседник называет ее по имени, где же они могли видеться? — Разве мы знакомы? — это звучало очень глупо, но она просто не могла не спросить. — Знакомы, и давно. Но до нынешнего момента — совершенно безнадежно. — Снова неотразимая улыбка, кажется ее подозрительность откровенно его забавляла. — Не бойся, я поймаю! — Здесь очень высоко, — проговорила она, неуверенно пододвигаясь к краю подоконника. Чего она ждет? Это всего лишь сон, тем более девушка уже решилась. Конечно, она никогда не поступила бы так наяву. Вероника была слишком застенчивой и благоразумной, и никогда вот так запросто, не сбежала бы на свидание с незнакомцем. Но все происходило не по-настоящему. Оставался только страх падения. То неприятное чувство, когда сердце улетает в пятки, а сквозь тело словно проходит воздух. — Сейчас всё возможно, прыгай! — что-то в голосе незнакомца заставило ее решиться. Девушка уже свесила ноги из окна, когда услышала шорох, переходящий в гадкое шипение. Позади нее, в комнате! Холодный, липкий страх, приближаясь, шлепал по полу когтистыми лапами. Вероника не могла ни пошевелиться, ни оглянуться назад, ее парализовал ужас. Внезапно девушка соскользнула с подоконника и полетела вниз. Но в следующее мгновение руки ночного гостя ловко подхватили ее почти невесомое тело, спасая от страха, от жадной глухой темноты. На первый взгляд в саду было не больше света, чем в стенах ее собственной комнаты. Оранжевое зарево над городом, мягкий желтый свет фонарей и окон соседних домов исчезли. На черном небе совсем не было звезд, а луна казалась необычно тусклой… Но отсутствие света, наверное, впервые в жизни совершенно не испугало Веронику. Напротив, девушку окутывала совсем другая тьма — ласковая и бархатистая. Дремлющий ночной ветер сорвался с вершин спящих деревьев и взволновал серебрившееся в лунном свете травяное море. Легкий ветер, горячее дыхание ее спутника, его ласковые и в то же время надежные руки, сладкий и будоражащий аромат ночных цветов и молодой хвои кружили голову. Девушка позабыла обо всем и обо всех, ее печали и страхи тоже исчезли, будто вовсе не существовали. Казалось, во всем мире остались лишь одна Вероника, ее прекрасный и таинственный незнакомец и теплая летняя ночь. Девушка кружилась, смеясь, подставив лицо теплому ветру, гуляющему в черном беззвездном небе. Она была безоглядно счастлива, может быть, впервые в своей недолгой жизни. Одинокая снежинка невозможно медленно, ловя лунный свет прозрачными гранями, спускалась с неба. Вероника поймала ее на лету и поднесла к глазам. Снежинка лежала на ладони и не таяла. Девушка стряхнула упрямицу и удивленно уставилась на свои босые ноги, по щиколотку скрывшиеся в рыхлом снегу. Вероника не заметила, когда лето уступило место зиме. Она сбежала из дома в одной тонкой ночной рубашке, но ей совсем не холодно, потому что она все еще спит. Девушке чудилось, будто из снежной пелены, словно ледяные миражи, вырастают могучие стены. Непреступные башни из заиндевевшего светлого камня взмыли под самые небеса. Вероника сразу же поняла, где оказалась. Она знала эту поляну, буквально каждый ее уголок. На снегу не было следов, вокруг под пушистым снежным покрывалом дремал непроходимый лес. Девушка любила мечтать о том, как все выглядело здесь раньше. Но ее фантазии и близко не смогли бы сравниться с поразительным великолепием, которое открывалось перед ней. Она смотрела и не верила своим глазам. — Это мой дом. И твой, если пожелаешь. — Незнакомец отбросил назад растрепанные зимним ветром волосы. В темных прядях, словно звездочки на ночном небе, блестели снежинки. — Мой?! — Вероника разглядывала своего прекрасного спутника со смесью восторга и недоверия. Она и мечтать не могла увидеть такое чудо, может быть, на секунду, прикрывая глаза… Ну почему, почему это всего лишь сон? Как бы ей хотелось продлить его хоть на минуту! — Обещаю, мы еще вернемся к этому разговору. Позже. Мост был опущен, а ворота — открыты. Ярко освещенный, уютный и просторный двор сулил защиту. Мужчина подал девушке руку и повел внутрь. Темный и неприветливый лес остался позади, только издалека, донесся еле различимый гул, походивший в равной степени на раскаты грома и порывы ветра. Непонятный звук усиливался с каждой секундой, стремительно приближаясь сразу со всех сторон и неумолимо поглощая остальные звуки. — Что это? — Вероника встревоженно обернулась, ловя взгляд ночного гостя. Сердце екнуло, в груди разлился неприятный холодок. Почему ей почудилось, что прямо сейчас за неприступными стенами, происходит нечто страшное и непоправимое? Да, она уже слишком далеко зашла, здесь ей не место. Но дома никого нет, кроме… темноты. — Не бойся, — мужчина ободряюще улыбнулся ей и налег на колесо необычного механизма, спрятанного в нише стены. Толстые тросы с шуршанием наматывались на широкую катушку, мост дрогнул и начал медленно подниматься вверх. — Очень скоро мы станем свидетелями грандиозного зрелища. И может случиться так, что мы станем единственными, кто его запомнит. Легко закрылись массивные двухстворчатые ворота, щелкнули зубья засовов. Вероника завороженно наблюдала за движениями незнакомца, который с легкостью справлялся с окованными железом толщенными створками. Но вспомнив о том, что сон может оборваться в любую секунду, она торопливо отвернулась и, не дожидаясь приглашения, шагнула вглубь двора. Туда, где в центре заснеженного сада, украшенного скульптурами и колоннами, блестела круглая чаша заиндевевшего фонтана. Целая, а не расколотая! Девушка смахнула тонкий покров снега с новеньких барельефов и улыбнулась. Она так мечтала увидеть все своими глазами, жаль, что это всего лишь сон! Она пошла дальше, по начищенным до блеска плитам к внутреннему зданию, показавшемуся в глубине сада. Высокий особняк с необычными сводчатыми окнами, сложенный из светлого камня, издалека смотрелся почти невесомым. Вблизи своими размерами и внушительной неприступностью он не уступал внешним стенам. Широкие двустворчатые двери были открыты. Ее неотразимый ночной гость догнал Веронику на ступенях широкой лестницы: — Нам нужно поторопиться, чтобы занять лучшие места. Девушка стояла на две ступеньки выше и практически сравнялась ростом со своим спутником, тем более было достаточно светло, чтобы заметить почти лихорадочный блеск в льдисто-серых глазах и вызов, отчетливо читающийся на его красивом и решительном лице. Вероника была уверена, что такие чувства у незнакомца вызывает не растерянная гостья, а что-то совсем иное. Но от этого взгляда, а еще от приближающегося странного шума, ей снова сделалось не по себе. — Идем! — сверкнул глазами мужчина и, не дожидаясь ответа, схватив Веронику за руку, быстро зашагал к распахнутым дверям. Так, почти бегом, нигде не задерживаясь, они миновали великолепно обставленные залы, взлетели по невероятно красивой лестнице на верхний этаж особняка, а оттуда попали на крышу одной из башен, оказавшуюся просторной смотровой площадкой. Неведомый гул нарастал с ужасающей быстротой, но к нему начали примешиваться и другие звуки: хруст ломающихся веток, рокот, шипение, скрежет, вой и… крики? — Как ты, наверное, заметила, отсюда открываются просто потрясающие виды. И я смею надеяться, что ты не откажешься полюбоваться со мной на сегодняшний разгул стихии… — Красавец отпустил руку девушки и, подойдя к самому краю, замер, опершись на один из причудливых каменных зубцов. Вероника осталась чуть поодаль, но ей было прекрасно видно все далеко за стенами крепости. Несколько минут ничего необычного не происходило, если не считать таковым гул, перерастающий в жуткий грохот. Безмолвно белели в темноте заснеженные деревья, даже ветер стих в вышине. Весь лес словно затаился в ожидании неведомой угрозы. Но вид того, что надвигается со стороны горизонта, заставил девушку сжаться от страха. На них катилась непроницаемо черная стена, словно гигантская волна, такая высокая, что, казалось, ее гребень теряется в налетевших ниоткуда темно-серых снеговых облаках. Гул внезапно оборвался, стало очень тихо, и в этой устрашающей тишине огромная волна начала резко опадать и, опустившись, с ревом и грохотом обрушалась на стены крепости. Удар был такой силы, что не только камни дрогнули, но кажется, сама земля пошатнулась. Вероника глухо вскрикнула и осела на пол, ее ноги напрочь отказались повиноваться. Волна откатилась и с яростным ревом ударила вновь, стены затряслись, ворота жалобно заскрипели, но не поддались. В это же мгновение сильные руки подняли смертельно испуганную девушку с каменных плит: — Она заберет себе всех. Но тебя не получит! Серо-черная масса вновь отхлынула, на этот раз довольно далеко, и замерла, словно выжидая. Глухую тьму снаружи огласили нечеловеческие крики, возня, отвратительный резкий скрежет. Ворота заскрипели снова, еще жалобней и протяжнее. Раздался хруст, кто-то снаружи буквально вгрызался в дерево и металл, терзая подъемный мост. Веронику била крупная дрожь, она не могла отвести взгляд от окованных железом створок, глухо сотрясаемых под напором невиданных сил. А может быть, жутких тварей, от одной из которых ее спас нежданный ночной гость? Девушка почти не сомневалась в их существовании. Там, в кромешной темноте, за стенами были именно такие. И этим неведомым монстрам нужна Вероника. Они не знают усталости и сожалений, они хотят забрать ее жизнь, и они жаждут ее крови… Никогда еще девушке не снились настолько отвратительно реалистичные и изощренные кошмары. Все вокруг казалось слишком живым и угрожающе опасным. Она была готова расплакаться, словно маленькая испуганная девочка, или упасть в обморок, жаль, что природа не одарила ее этим талантом. Все звуки снова растворились в рокоте надвигающейся стихии. Следующая волна ударила, собрав всю мощь, на которую была способна. Крепость содрогнулась от крыши до основания. Девушка обнаружила себя стоящей на самом краю башни, вцепившись побелевшими пальцами в заиндевелые камни. Она с ужасом наблюдала за лениво откатывающимися черными валами, отходящими, чтобы обрушиться на стены… в последний раз. Вероника замерла у самого края площадки, боясь услышать грохот массивных ворот, срываемых с петель неведомой и беспощадной силой. Она чувствовала, как жгучие крупные слезы неконтролируемым потоком катятся из глаз. Девушке начало казаться, что в тот момент, когда она в оглушительном реве стихии расслышит звук рухнувших створок, ее глупое испуганное сердце не выдержит! — Мы умрем! — словно испугавшись звука собственного голоса, девушка быстро прижала ладони к губам и умоляюще взглянула на своего спутника. Если в этом мире был хоть кто-то, кто мог спасти ее от всего этого кошмара, сейчас он стоял перед ней. Вероника не понимала, откуда возникла эта ошалелая мысль. Она просто знала… Знала и все! — Нет, ты не умрешь. Ты будешь жить вечно! — Одним резким движением незнакомец развернул ее и крепко прижал к себе. Вероника не могла пошевелить и пальцем, лишь уловила краем зрения резкий холодный отблеск на лезвии страшного клинка. Что он делает? Будет защищаться?.. Или?! Девушка зажмурилась, надеясь, молясь, чтобы этот дикий сон поскорее закончился. И вдруг она ощутила странно знакомый аромат: травы и лесных цветов, камней, разогретых на солнце. Запах летнего вечера, он навсегда отпечатался в ее памяти. Вероника будто бы снова оказалась в своем тайном месте, сидя на знакомых истертых плитах у полуразрушенной башни. Она смотрела вдаль, на лес, на розовеющее вечернее небо. Девушка мечтала увидеть эти величественные стены, хоть на долю секунды, приоткрыть дверь в другой, недоступный и далекий мир. Но как же эти глупые мечты оказались далеки от того, что приключилось с ней! Вероника открыла глаза, она больше не слышала никаких звуков: все исчезло, осталась только тьма, тепло и аромат летнего вечера… Девушка торопливо отстранилась, отступая к краю площадки. Незнакомец не держал ее. — Что это было? — наконец выдавила она и не узнала своего дрожащего голоса. — Не бойся, я не позволю ей забрать тебя у меня. — Ее спутник был странно невозмутимым. Вероника подняла на него растерянный, непонимающий взгляд и неожиданно закричала: — Она забрала… Всех?! Я должна быть дома, мне нужно разбудить маму и… Лару! Они же сейчас спят! — её осипший голос сорвался, девушка закашлялась и замолчала, трясясь всем телом. — Поздно. — Почему он так спокоен?! — Неведомая — просто стихия. Она вообще ничего не чувствует, ничего, кроме голода. Тебе нельзя выходить за ворота, ты в безопасности, только пока остаешься здесь. — Но, когда наступит утро… — Оно не наступит больше. Никогда. Останься со мной, сейчас за стенами никому не выжить. — Загадочный ночной гость протянул девушке руку и мягко добавил: — Идем вниз, ты можешь зажечь столько свечей, сколько пожелаешь. Но его слова, вместо того чтобы успокоить, заставили Веронику поспешно отступить. Она все пятилась назад и, оказавшись на самом краю площадки, поняла, что просто обязана проснуться. Все зашло слишком далеко, она увязает, словно в болоте, проваливаясь глубже и глубже с каждой минутой. А неумолимый тягучий ужас утаскивает на самое дно. — Остановись! — в обычно спокойном голосе зазвучал металл. И не дожидаясь ее решения, незнакомец бросился к замершей на краю девушке. Вероника шагнула со стены. Перед глазами все поплыло и закружилось, дыхание перехватило, а сердце улетело в пятки. Она упала на каменные плиты и мгновенно проснулась.II. Стихия — Тьма
Elementum — Tenebrae 27–28 декабря, ночь Беда пришла, тихо ступая. Но, как и война или смертельная болезнь, она несла тот же сокрушительный, убийственный смысл. Она выпивала сознание, лишала чувств и воли. Словно волна, захлёстывала, кружила водоворотом, безжалостно затягивая на самое дно пучины, и оставляла своих жертв, безнадежно погребенных под мириадами огромных черных валов. Неведомая пришла издалека. Она двигалась тихо и незаметно, заключая в свои смертельные объятья новые и новые миры. Проникала и постепенно поглощала их, накрывая тьмой. Никто и никогда не видел ее истинного лица, как и не знал имени. Она могла принимать любые обличия, но тьма всегда оставалась одной из самых грандиозных и удачных ее форм. Кромешная, непроницаемая, глухая, пугающая тьма. И то, что Неведомая несла в себе, могло привести в ужас любого, а это главное, чего она добивалась, — испугать, обезоружить, сковать волю. Реализовать самые потаённые страхи и, выпуская их на свободу один за другим, наблюдать, как быстро и безнадежно угасает всякое сопротивление. Она пронзала миры насквозь, бесстрастно собирая свою дань, нанизывала один за другим, словно драгоценные жемчужины на нить, не упуская ни одного, ни единого не помиловав. Все «жемчужины» были похожи, как горошины в одном стручке. В тех мирах живут люди — лучших жертв и пожелать нельзя: наделенные разумом, раздираемые противоречиями, любящие и ненавидящие, верящие и сомневающиеся, неизменно эгоистичные создания. А для нее — легкая и желанная добыча. Неведомая подчиняла себе все живое. Невозможно было противостоять ей. Она могла бы называться вампиром: огромным, пустым и неимоверно голодным. Сильнее всего ее привлекало все то, к чему она сама была не способна. Трепет разумной жизни — единственное, что ненадолго заглушало ее вечный голод. Неведомая приходила под прикрытием ночи и захватывала всех беззащитными. На этот раз ей повезло чуть меньше. Неведомая нашла удобный лаз в новый мир — проходом служило маленькое лесное озеро. Она пришла в образе огромного хищного зверя, но встретила сильнейшее сопротивление. За Вратами неустанно следили. Озеро и сам проход охраняло существо, не уступающее ей: сильное и свирепое. Битва разгорелась мгновенно — стоило Неведомой, проломив лед, выбраться на поверхность. Привратник яростным серым вихрем налетел на нее и, возможно, одержал бы победу, если бы та не замыслила хитрость. Огромная черная туша на берегу уже билась в предсмертной агонии, когда тьма вырвалась из тела пораженного монстра и, не встречая преград, покатилась, подобно огромной волне, скрывая под собой безмятежно дремлющую землю. В ту ночь она затопила всех. Спящие не проснулись. Изможденный, еле живой Привратник застыл на краю озера. Его существование, подчиненное единственной цели — беречь Врата и мир за ними, потеряло всякий смысл, а раны, полученные в бою, казались смертельными. Древний, как сам мир, мудрый и сильный, он не справился с этой новой напастью. Он лежал, бессильно склонив могучую голову и прикрыв глаза. Привратник был очень стар, а теперь его служба окончилась. Его мир погружался во тьму. Шел снег, озеро медленно затягивалось тонкой коркой льда.III. Воин Стали
Bellator Ferro Вероника проснулась в холодном поту, чуть не подскочив на своей кровати. Ее сердце бешено колотилось в груди. Вокруг стояла кромешная тьма, девушка посмотрела в окно: ни одного огонька, ни звука. Она крадучись прошла через комнату и щелкнула выключателем на стене. Один раз, другой, третий — свет не включался, электричества не было ни дома, ни на улице. Веронику вновь захватил ужас. Неужели жуткий сон так и не отпустил ее? Она постояла пару минут у закрытой двери, собираясь с духом, напрасно силясь выгнать из головы глупые мысли и перебороть страх. Паника никому не поможет, она должна спокойно спуститься вниз и убедиться в том, что бояться нечего и все домочадцы преспокойно спят в своих кроватях. А отсутствие света — для пригорода никакая не новость. Весь вечер шел снег, он налип и оборвал провода. К утру все отремонтируют. Вдохнув поглубже, Вероника приоткрыла дверь и, бесшумно выбравшись из своей комнаты, спустилась вниз. Дом мирно спал. Взявшись за ручку родительской спальни, девушка сосчитала до пяти и толкнула дверь, та оказалась не заперта и отворилась с тихим скрипом. В лицо дохнуло холодом — окно было распахнуто настежь, на полу таял наметенный с улицы снег. Кровать, на которой спала мама, оказалась разложена и… пуста. Девушка бросилась в комнату к сестре — никого… Она опоздала! Вероника растерянно позвала — никто не ответил. В опустевшем доме ее собственный голос прозвучал резко и надрывно. Девушка присела на корточки у стены и зажмурилась, она посидела так с минуту, пытаясь собраться с мыслями, но, когда снова открыла глаза, ничего не изменилось. Она была совсем одна. Её родные легли спать, уверенные в своей безопасности, а теперь они исчезли! Вероника быстро отыскала свечу, но со спичками пришлось повозиться: трясущиеся, непослушные руки с трудом повиновались. Трепещущий крохотный огонек не мог разогнать вязкую ночную тьму. В углах комнаты залегли черные тени. Девушка словно наяву ощутила множество направленных в ее сторону выжидающих, холодных, алчущих взглядов. Тьма казалась живой, она звучала так же, как шелестит ветер за окнами… но иначе. Громче, отчетливей… как чей-то невнятный шепот. Тьма говорила, она была разумна… Еще немного — и Вероника начнет понимать этот голос. Еще чуть-чуть — и ее обнаружат здесь… Страх заставил задуть свечу. Огарок выпал из похолодевших пальцев и гулко ударился об пол. Вероника попятилась в коридор и, набросив куртку прямо на ночную рубашку долго стояла у входной двери, стараясь унять дрожь, и, наконец пересилив себя, ступила за порог. Девушка торопливо шла вдоль по темной улице, заглядывая в черные слепые окна. Но чем дальше она отходила от собственного дома, тем больше убеждалась в отсутствии какого-либо света, а вместе с ним и жизни… Вероника спотыкалась, мысли в ее голове путались, под ногами скрипел снег — это был единственный звук, не считая собственного прерывистого дыхания, который она слышала. Кажется, исчезли не только люди, но и все животные. Соседские собаки молчали, из ветвей, где обычно устраивались на ночлег серые галки, не доносилось ни звука. Девушка не была одета для зимних прогулок, холод пробирал до костей, тем более она чувствовала, что очень больна. Силы улетучивались с каждым шагом, ее охватило отчаяние. Вероника решилась стучаться во все двери подряд, пока ей хоть кто-нибудь не откроет. Но все было тщетно. Каждый раз, когда стихал стук, барабанным боем разносившийся по всей улице, девушка замирала, прислушиваясь. Но всякий раз ответом ей была тишина. Ни недовольных голосов соседей, разбуженных среди ночи, ни собачьего лая, ни детского плача, ничего, что она ожидала. Только тишина… Целый поселок будто бы вымер. Многие дома стояли открытые, сквозь выбитые окна залетал снег, разорванные занавески трепыхались на ветру. Посреди дороги стоял брошенный автомобиль с распахнутыми настежь дверями. Куда могли так торопиться водитель со своими пассажирами? И следов не найти… Все скрыл свежевыпавший снег. Наконец холод и сильная слабость вынудили ее прекратить поиски и вернуться в свой опустевший дом. Вероника не знала, сколько прошло времени после ее пробуждения, все часы встали, их стрелки замерли ровно в два часа и пятнадцать минут. Она так и не смогла закрыть окно в маминой комнате, ручка оказалась выдернута, механизм сломался. Если его не починить, первый этаж вымерзнет… Предусмотрительно заперев все двери, Вероника поднявшись к себе в комнату, приготовилась ждать утра. Девушка, как была — в зимней куртке и не разуваясь, — залезла на кровать. Через некоторое время она согрелась, страх понемногу начал уступать усталости, и девушка стала клевать носом. Вскоре ее голова безвольно откинулась на спинку кровати, а глаза закрылись сами собой. Из теплых объятий дремы ее вырвал странный звук, напоминающий тихие шаги, вскоре к ним прибавились поскрипывания старых половиц и словно бы цокот и скрежет когтей по полу. Медленно звук приближался. По коридору могла ходить Чара, но девушка точно знала, что в доме она одна и все двери заперты. Собака исчезла вместе со всеми домочадцами… Вероника заметалась между сном и явью, она не могла ни открыть глаза, ни пошевелиться, ни вздохнуть. А пугающие звуки тем временем приближались. Наконец преодолев оцепенение, девушка распахнула глаза и села на кровати. Сначала показалось, что странные шаги померещились ей во сне. Они были всего лишь очередным кошмаром и смолкли, как только она открыла глаза. Ничего, скоро придет утро, и все страхи рассеются. Может быть, маме пришлось уехать в город, а Лара просто увязалась с ней. Веронике они ничего не сказали, просто не захотели будить… Половицы напротив ее комнаты тихо скрипнули, и нечто за дверью, словно принюхиваясь, шумно втянуло в себя воздух. Девушка испуганно замерла и, кажется, даже перестала дышать. Сильные когти требовательно заскребли пол. Чара так никогда не делала… Кто же это за дверью?! Вероника вскочила и попятилась к окну. Трясущимися руками, она кое-как отперла тугие щеколды и с силой толкнула смерзшиеся створки. Окно скрипнуло и распахнулось настежь. Девушка быстро оглянулась через плечо да так и застыла — дверная ручка несколько раз дернулась, а затем начала медленно поворачиваться. Вероника больше не медлила, она влезла на подоконник и спрыгнула из окна, также как в своем недавнем сне. В ушах засвистел ветер, на этот раз ее падение смягчил глубокий сугроб, скопившийся на клумбе возле дома. Она умудрилась провалиться чуть ли не по пояс и, побарахтавшись в снежной перине, скатилась под козырек крыши. Немедленно вскочив на ноги, девушка осторожно пошла вдоль стены. Она так и не видела того, кто пытался пробраться в ее комнату. Вероника не отважилась взглянуть вверх, да и оставаться рядом с домом казалось ей совершенной глупостью. Несомненно, теперь ее будут преследовать… Девушка юркнула за калитку и бесшумно кралась вдоль забора. Она уже решила, что будет делать: можно добраться до города по шоссе. Может быть, по дороге найдётся попутка, если нет — не беда, пешком она дойдет засветло. В городе осталась бабушка и младшая сестра. С ними все будет хорошо. Обязательно! Конечно, десятикилометровый путь займет всю ночь, а дорога через лес ближе… Но Вероника не знала, сможет ли пройти там — слишком глубокий снег. Решено, она пойдет по дороге. Шоссе пересекало несколько довольно больших поселков, может, там есть люди? Девушка шла тихо и осторожно, путь обещал стать нелегким и чрезвычайно опасным. Но оставаться в вымершем поселке казалось еще большим сумасшествием, чем попытаться дойти до города. Вероника часто останавливалась и прислушивалась. Свежий снег под ногами предательски поскрипывал с каждым шагом. Осторожность, оказавшаяся вовсе не лишней. В самом конце улицы быстро двигался чей-то силуэт. Девушка юркнула под защиту облетевшей, но все еще довольно густой живой изгороди и затаилась. На дорогу вышло нечто размером с очень крупную собаку с большой лобастой головой. Но на этом вся схожесть заканчивалась. У зверя было шесть длинных когтистых лап, а все непропорционально вытянутое тело покрывала жесткая темная щетина. Если бы не массивные челюсти и пара крупных глаз, странное животное походило бы на огромного то ли паука, то ли сверчка. Жуткое существо принюхалось, громко втягивая ноздрями воздух, и зашипело. Вероника попятилась, путь к шоссе был отрезан. Ничего, она пойдет через лес, где знает каждую полянку, каждое дерево. Она сделает круг, но рано или поздно выйдет на дорогу. Девушка была почти уверена — этот зверь ищет ее, а может, и еще кого-то, кто, как и она, остался здесь, в поселке. Ей очень хотелось верить, что кто-то остался… Вероника свернула на узкую тупиковую улочку, ведущую к лесу. Ей оставалось пройти незамеченной всего с десяток шагов и скрыться за заснеженными ветвями, но на нее уже охотились и… выследили. Девушка успела заметить, как из-за соседнего дома, перебирая множеством лап, показались быстрые черные тени. Вероника бросилась в лес. Страх гнал ее вперед, и она бежала так быстро, насколько позволяла темнота, рыхлый снег под ногами, постоянно изгибающаяся узкая тропинка и безумный ужас, от которого нет спасения. Девушка еще надеялась, что ей удастся оторваться от преследования и спрятаться. Она почти поверила в то, что сумеет убежать… вопреки здравому смыслу, безжалостно твердившему, что ей не уйти. Она совсем запыхалась, но погоня не отставала. Наоборот, звуки приближались, лес то и дело оглашали страшные отрывистые голоса. А её силы были на исходе. Девушка часто поскальзывалась, усталые ноги казались ватными и почти не слушались. Она падала, тяжело поднималась и бежала дальше. Зачем, ну зачем она проснулась? Наверное, для нее было бы лучше навечно остаться там, где она всегда мечтала быть… Дыхание окончательно сбилось, в груди, под ребрами разливалась нестерпимая боль. Девушка пыталась размышлять на бегу, но не могла придумать выхода. Она убежала достаточно далеко… Но что с того? До шоссе ей не добраться, а здесь, негде спрятаться. Может залезть на дерево? Как назло, ни одного подходящего не нашлось. Вероника обвела обреченным взглядом гладкие стволы окружавших ее высоченных сосен. Тропинка оборвалась на маленькой лесной поляне. Девушка заставила себя остановиться, когда почувствовала, что ее сил уже ни на что больше не хватит. Кто знает, каких усилий ей это стоило? Но мама и сестра… их больше нет! Теперь Вероника была в этом уверена. Ночью в ее доме творилось что-то ужасное, а она спала и видела свой необыкновенный сон, о котором теперь некому будет рассказать. И совсем скоро монстры из темноты догонят её! Ведь она осталась совсем одна, и помощи ждать неоткуда. Может ли человек, напуганный, поддавшийся неимоверному ужасу, победить его в себе? И смотря своему страху в глаза, шагнуть навстречу? Наверное, только бесстрашные способны на такое или дошедшие до крайней степени отчаяния… Загнанный в угол заяц — и тот бросается на хищника… Вот и она, уверенная, что в одночасье потеряла всю свою семью, чувствовала себя так, словно шагнула обеими ногами в пропасть. Девушка не смогла пересилить страх, ее остановили измождение и безысходность. Вероника обернулась назад. Несколько секунд она слышала только стук собственного сердца и свое прерывистое дыхание. Она почти сдалась, но страх оказался сильнее. Девушка быстро огляделась и сделала то, что первое пришло в голову: выхватила из снега тяжелую сучковатую ветку. Довольно глупо в ее положении, но все же лучше, чем ничего. Она жалела о том, что, сбегая из дома, даже не попыталась зайти в кладовку, от туда можно было бы взять топор или что-нибудь другое, хоть что-нибудь! Конечно, Вероника бы вряд ли решилась забрать отцовское ружье. Но все лучше гнилой палки. Вероника заставила себя распрямиться, поднять голову и смотреть прямо. Она стояла, сжав до ломоты в руках свою ветку и трясясь всем телом. Но про холод и болезненный озноб девушка и думать забыла. На поляну, вздымая тучи снежной пыли, вынеслись жуткие монстры, отчетливо напоминая стаю голодных волков. Замерев на секунду — жертва повела себя необычно, — издавая утробное шипение, хищные твари начали медленно обходить свою добычу, заключая ее в полукруг. Ближайший к девушке монстр резко подпрыгнул вперед и вверх, целясь жертве в горло. Вероника успела отступить и ударила жуткую тварь со всей силы, на которую была способна. И не промахнулась. Впустую щелкнули страшные челюсти, сломалась, хрустнув, гнилая ветка. Девушка увидела блеснувший желтым пламенем глаз и страшные, замолотившие в воздухе лапы. Длинныекогти-серпы в последней попытке убить зацепили и рванули рукав куртки. Вероника пошатнулась, но удержалась на ногах. Огромный хищник, хрюкнув скорее от негодования, чем от боли, приземлился за ее спиной, уже готовый к следующему броску. Кажется, девушка не причинила ему особого вреда, только очень разозлила. Чудовище громко взревело, это послужило командой для остальных. Монстры разом бросились на свою безоружную добычу. Но, не преодолев и полпути, замерли, беспорядочно сбились в кучу, прижимаясь к земле и поднимая щетину на загривках. Странный мелодичный звук, словно звон лопнувшей струны, прервал так и не состоявшийся бросок. Победоносный рев зверя за ее спиной, мгновенно перешедший в крик боли, эхом раскатился в тишине. Вероника вздрогнула, но обернуться и посмотреть назад не хватало духа. Наоборот, ей ужасно хотелось сжаться в комок и втянуть голову в плечи. — Смело и глупо, — холодный голос, внезапно раздавшийся за спиной, показался ей знакомым. От неожиданности девушка выронила бесполезный обломок палки, который все еще сжимала в руках. Она никогда не забудет свой кошмар, слишком реальный, чтобы остаться всего-навсего сном… Неужели это все происходит с ней, как такое вообще возможно?! Все так перепуталось. Сон стал явью… А это значит… Она уже не одна, она спасется… Но почему тогда этот факт не приносил облегчения? Вероника застыла, съежившись, не в состоянии ответить или хотя бы пошевелиться. — Понравилась прогулка? — Темная фигура тихо и легко появилась из-за спины девушки, словно была ее собственной ожившей тенью. В правой руке воплотившегося из ниоткуда ночного гостя влажно блеснуло длинное и тонкое лезвие, орошая снег темными каплями. — Вижу, у тебя появилась премилая компания. — Надменные губы тронула злая улыбка, более всего походившая на оскал. — Какая ирония, хищники загоняли свою беззащитную жертву, а наткнулись на охотника. Конечно, роли всегда могут поменяться, в этом-то вся прелесть… Вероника не понимала, к кому именно обращается незнакомец — к ней или к продолжавшим пятиться чудовищам. Девушка молчала и могла лишь хлопать глазами, не в состоянии проронить ни звука. Единственным ее желанием было оказаться как можно дальше от этого страшного места. — Вот к чему приводит излишняя импульсивность, — в ленивом голосе незнакомца слышалась досада. Нет, не всем мечтам положено сбываться… Ведь когда начинают воплощаться даже самые невероятные, впору испугаться! Все они: и жуткие монстры, и этот странный мужчина, казалось, явившийся прямиком из ее сна… Все вместе и каждый по отдельности заставляли сердце несчастной Вероники замирать от страха. — Хотя, ты и так достаточно наказана. — Мужчина окинул растерянно топтавшихся перед ним жутких тварей тяжелым взглядом. — Пора заканчивать. Твое неприятное знакомство с этими… гм… живоглотами затянулось. Монстры и не думали нападать, бестолково сбившись в кучу, они пятились и недовольно ворчали. Невозможно поверить, но, кажется, они боялись. А странный незнакомец, напротив, вел себя настолько невозмутимо, словно вышел прогуляться и жуткие твари, столпившиеся перед ним, были в порядке вещей, вернее, будто их вообще не существовало. — Никогда не беги от зверя — все равно догонит. — Наконец нежданный спаситель соизволил взглянуть на девушку, его голос смягчился, но глаза по-прежнему холодно блестели. — Иди, следующая сцена вряд ли тебя позабавит. — Я не знаю… куда, — еле слышно прошептала Вероника. Она словно бы разучилась говорить, язык и губы не слушались. Девушка перестала узнавать знакомые с детства места, раньше, чем позволила самой себе в этом признаться. Нельзя бродить ночью по лесу, все тропинки похожи одна на другую… — Иди на свет, — просто проговорил незнакомец, неопределенно махнув куда-то свободной рукой. Вероника с великой готовностью повернулась в указанную ей сторону. Плотная стена леса окружала маленькую полянку, на которой они очутились, близкие серые тучи, клубившиеся почти над самыми вершинами, кружились, сплетаясь и перемешиваясь, словно в фантастическом танце. Они отражали свет, льющийся откуда-то снизу, из-за непроглядного частокола деревьев. Девушка была рада сбежать отсюда как можно скорее. Она неловко отступила назад и чуть не споткнулась о лежащего на снегу мертвого зверя. Веронику замутило, она поспешно отвернулась и, не оглядываясь, побежала в чащу, туда, где посреди ночного леса горел свет. Девушка повиновалась беспрекословно, может, причиной был неодолимый страх, или что-то в голосе ночного гостя заставило ее отбросить все сомнения? Какая-то секунда отделяла ее от неминуемой смерти. Теперь наяву… Девушка выжила чудом и даже не представляла, кому обязана своим спасением. Она бежала на свет, но вместо успокоения ощущала только жгучий стыд. Нужно разыскать родных, а вместо этого она бежит сломя голову и прячется за первого встречного, готового предложить помощь. Сейчас она должна идти по шоссе в сторону города, а сама направляется… Куда?! Вероника пробиралась по глубокому снегу, спотыкаясь, чуть не падая. Она не оглядывалась и боялась лишний раз смотреть по сторонам. Девушка хваталась за темные стволы, стараясь высвободить ноги, утопая в снегу, как в болоте. Ее силы, моральные и физические, давно иссякли. Она держалась на ногах только благодаря все еще не отпустившему страху. Девушка не остановилась, услышав за спиной отдаленные звуки борьбы. Резкие, разносящиеся в темноте крики монстров напоминали безнадежную мольбу о помощи. Её спаситель не выглядел силачом, но Вероника была уверена — он знает, что делает. И все твари, гнавшиеся за ней, останутся на той маленькой лесной поляне. Навсегда. От тяжелых мыслей девушку оторвала ее наиболее смелая и, казалось бы, несбыточная мечта — высокие стены, в мгновение ока выступили из-за деревьев. Вероника остановилась как вкопанная. Паническое бегство напрочь отключило сознание, казалось, что она бежала целую вечность. Бежала на свет, не помня себя, не сводя глаз с желтого пятна в небе, боясь, что если она хоть раз отведет взгляд, то свет исчезнет и она навсегда останется в темноте… И… очнулась перед крепостью! Светлые башни с остроконечными зубцами мерно покачивались в такт бешеному биению ее собственного сердца. Собственные ноги раз за разом приводили Веронику к этим стенам. Теперь она начала смутно подозревать, что все её злоключения начались именно здесь. Как же горько осознавать, что твоя радость, отрада и вдохновение может оказаться чьей-то жестокой ловушкой. Или все-таки спасением? Но зачем оно, это спасение, если никого из родных больше не будет рядом? А может быть, она тяжело больна и лежит сейчас без сознания? То, что она видит вокруг, всего лишь горячечный бред? И дома все хорошо: мама с сестрами живы и в безопасности. Девушка все бы отдала за то, чтобы эта очередная её фантазия оказалась правдой! Она нетвердой походкой приблизилась к подножию крепости. Шок от пережитого медленно отпускал, девушка оперлась плечом о холодный камень, сползла по стене в снег и бессильно зарыдала. — Бессмысленно лить слезы, Вероника, — в раздавшемся откуда-то сверху голосе не было ни намека на сочувствие. Девушка вздрогнула от неожиданности, отняла от лица ладони и напряженно воззрилась на стоящую перед ней темную фигуру. Она снова не слышала звука шагов, не мог же незнакомец плыть по воздуху? Или она настолько потерялась в своем горе, что не слышит ничего вокруг?! Действительно, с чего ей плакать? Она осиротела, жутко устала и смертельно напугана, она не понимает, где и с кем находится и что с ней будет. Её мир, привычный и непоколебимый, рухнул! У нее найдется достаточно серьезных поводов не то что плакать, а биться в истерике или, на худой конец, тихо сойти с ума. — Я хочу домой, — наконец сквозь рыдания выдавила девушка, утирая лицо дрожащими ладонями. — Отныне твой дом здесь, — голос ее спасителя изменился, оставаясь все таким же спокойным, но, как ей показалось, более участливым. — Ты можешь подняться? Позволь, я понесу тебя? Вероника медленно покачала головой и молча поднялась, приняв с благодарностью протянутую ей руку. Ноги опять предательски затряслись, а мысли снова и снова возвращались в темный опустевший дом. Она добежала до крепости по снегу без дорог и готова пробежать еще столько же, если бы это хоть что-то изменило! — Я должна вернуться! — Вдруг выкрикнула она, удивляясь собственной храбрости или упрямству. — Вся прелесть нашего положения в том, что теперь мы никому и ничего не должны. — Со вздохом заметил ее спаситель. — Там нет никого. И, возможно, больше никогда не будет, а вот тебя найдут очень быстро. Такие жестокие слова… — Мне жаль, что у нас не нашлось времени для объяснений. Но, — мужчина слегка пожал плечами, — если ты решила, можешь идти. Это твое право. — Я не доверяю незнакомцам. — Вероника понимала, как по-детски прозвучат ее слова, зато она сказала чистую правду. — Они часто врут. Девушка не понимала, как позволила увести себя вглубь сада, за крепостные стены. Но пугающая мысль о возвращении в пустой дом с каждым шагом становилась все менее привлекательной. Она украдкой обернулась назад: ворота все еще оставались открытыми. — В отличие от всякого рода незнакомцев я всегда говорю только правду. Можешь убедиться, — отвечал ее спаситель все тем же невозмутимым тоном. — Спрашивай, только вначале подумай, хочешь ли слышать ответ. — Кто вы? — Вероника выпалила, не задумываясь, первое, что крутилось на языке. — Говори мне «ты», только «ты». Что до твоего вопроса, ответ очевиден. Я — тот, кто тебя спас, — сверкнул глазами мужчина. — Разве этого недостаточно? — Да… ты знаешь, кто я и как меня зовут. Но мы не встречались ни разу, а я даже твоего имени не знаю. — Девушке совершенно не нравилась манера, с которой незнакомец к ней обращался. Каждым своим ответом он словно ставил ее в тупик. Вероника то чувствовала себя непроходимой дурочкой, то ужасно смущалась и не могла выдавить ни единого слова. — Так уж и не встречались? — Красавец еле заметно улыбнулся и задумчиво добавил: — Я не помню своего имени, значит, это не важно. Но многие называют меня Ферро. Вероника немного знала латынь, хотя у нее никогда не было таланта к языкам, особенно к вымершим, но многие слова ей пришлось зазубривать наизусть во время учебы. — Из-за этого? — Девушка неуверенно кивнула на черную рукоятку у него за спиной, хотя ей хотелось бы думать, что это странное прозвище могло возникнуть из-за цвета глаз загадочного собеседника, оказавшимися на свету серыми и холодными, как сталь. Потому что всякий раз она мысленно содрогалась от одного лишь вспоминания о жутких тварях и темных каплях на снегу. — Не исключено. Но ты можешь называть меня любым именем, которое тебе больше нравится. — Ладно, я буду называть тебя Ферро, пока не придумаю что-нибудь получше. — Девушка постаралась выдавить из себя улыбку, надеясь, что та получилась не слишком вымученной. Она ужасно устала, поэтому твердо решила принять правила этой странной игры и лишний раз не удивляться, хотя удивляться как раз было чему. Окна приветливо мерцали теплым светом, и словно подсвеченные изнутри стены сулили тепло, уют, спокойствие и безопасность. И все равно Вероника на мгновение заколебалась. Возможно, за всем этим скрывался подвох. Но что ей остается? Отвергнуть помощь, идти обратно, трястись от страха и гадать, когда жуткие монстры снова придут за ней? Заметив ее растерянность, мужчина слегка нахмурился: — Не нужно тратить мое и свое время на глупые домыслы. — Если бы не ленивый голос и невозмутимое выражение лица, Ферро мог бы показаться раздраженным. — По правде говоря, я не из тех, с кем бывает легко и просто. Но законы гостеприимства мне не чужды. Здесь ты можешь отдохнуть в полной безопасности. После решишь, уйти или остаться. Девушка с надеждой посмотрела на небо: поверх заснеженных вершин и зубчатых стен в морозном воздухе, бушевали, вздымаясь океанскими волнами, черные облака…Ей мерещится, или ночь действительно затянулась? Где же свет? Уже давно должно было наступить утро… Вероника украдкой перевела взгляд на своего спасителя и тихо спросила: — Солнце… оно исчезло? — Не исчезало, оно там, где всегда. Солнце закрыли тучи. Если ты и увидишь его, то не скоро. Идем внутрь, ты вся продрогла. Вероника пошла. Судьба не оставила для нее открытых дверей. Кроме одной. Так просто, когда нет другого выбора, кроме как плыть по течению. Что еще делать, когда сил бороться нет и выбраться невозможно? Она надеялась, что этот мужчина, кем бы он ни был, знает многое о том, что произошло. Он обещал быть честным, на это девушка и уповала. Может быть, он подскажет, где искать родных, ведь не могли все люди вдруг взять и бесследно исчезнуть?! В большом дорого обставленном зале стоял теплый и уютный полумрак, лишь изредка отступающий перед золотыми вспышками живого огня в камине и светом колеблющихся свечей. — Скоро ты сможешь отдохнуть. Я распоряжусь, чтобы готовили твои комнаты, это не займет много времени. — Мужчина галантным жестом предложил Веронике сесть в одно из удивительно красивых кресел, стоящих как раз напротив огня. — Мои комнаты… — Девушка удивленно распахнула глаза, но, прежде чем успела сказать еще что-нибудь, Ферро перебил ее: — Они тебе понравятся, подожди здесь, это займет всего пару минут. — Ее спаситель ободряюще улыбнулся и беззвучно исчез в одной из боковых дверей. Вероника осталась одна. Она поднялась с мягкого кресла и подошла к каминной полке, любуясь кованой решеткой и золотыми подсвечниками с замысловатыми гербами. Девушка медленно обвела взглядом утопающий в полумраке роскошный зал, служащий, по всей видимости, то ли прихожей, то ли гостиной. В огромном очаге мерно пощелкивали поленья, серебрились вышитые фантастическими цветами шелковые занавеси, тускло мерцало золото… Но больше всего остального ее увлекла картина в золоченой раме, расположенная в нише между двух колонн на противоположной стене. В полутени невозможно было разобрать деталей. Но мотив был, несомненно, сказочный: на берегу идеально круглого лесного озера гарцевало, гордо изогнув длинную шею, неизвестное животное. Вероника взяла тяжелый подсвечник и подошла ближе. Природа и особенно неизвестный лесной зверь с отливающей серебром шкурой были выписаны с неимоверным тщанием. Вся картина выглядела очень реалистично. Воображение неизвестного художника разыгралось вовсю. Но фантастическое животное с большими темными глазами и с тремя длинными, растущими изо лба один под другим рогами, не выглядело ни глупо, ни нелепо. Изображение было настолько реальным, что казалось, застывший в напряженной позе зверь просто рассматривает гостью и через мгновение сорвется места и унесется прочь. Туда, где на острове посреди маленького лесного озера полыхали рассветным золотом узорные створки огромных, распахнутых настежь ворот… За которыми переливалась лишь пронзительно белая пустота. Залюбовавшись необычным изображением, девушка не расслышала приближающихся шагов. Она вздрогнула, заметив движение, и торопливо обернулась, чуть не выронив массивный подсвечник. Вероника почему-то была уверена, что в доме больше никто не живет… Полная женщина средних лет в строгом серо-черном платье неспешно прошествовала через всю комнату. Остановившись перед девушкой, она расправила свои юбки и молча и с достоинством поклонилась. — Здравствуйте. — Вероника не увидела, откуда появилась эта странно одетая и молчаливая женщина. Она могла поклясться, что еще секунду назад в огромном зале, кроме нее и смотрящего с картины зверя, не было ни души. Девушка точно ничего не слышала, хотя здесь любые, даже тихие, звуки тотчас создавали гулкое эхо. Женщина поклонилась вновь и, не сказав ни слова, отступила на два шага назад, поманив Веронику за собой. На первый взгляд ей не могло быть больше пятидесяти лет, ухоженные лицо и руки, приятная располагающая внешность и достоинство, с которым она держалась, выдавали ни больше ни меньше хозяйку дома. — Благодарю, Умбра7, — проговорил Ферро, появившийся на верхней площадке большой парадной лестницы. Он приветливо кивнул женщине в сером. — Можешь идти, я сам покажу нашей гостье ее комнаты. Молчаливая дама в очередной раз поклонилась, как показалось Веронике, намного ниже, чем до этого, и, шелестя юбками, выплыла в одну из арок. Ферро легко сбежал по застланным коврами ступенькам. — Это Умбра, она следит за домом и очень недурно готовит, — не дожидаясь вопроса, объяснил он. — Как ты могла заметить, она довольно молчалива. Как и другие. С ними бесполезно разговаривать. Никто тебе не ответит, зато могут проводить, куда потребуется, позвать меня или выполнят любое распоряжение в пределах дома. — Почему… почему они молчат? — удивилась девушка. — Эти люди? — Люди? — рассеянно переспросил ее спаситель, чуть приподняв черную бровь. — Нет, это всего-навсего тени — мои воспоминания, и да, они действительно жили… Теперь остался только я. Он заглянул в раскрытые от удивления глаза девушки и добавил шутливо: — Хотя что еще нужно для слуг? Молчаливость и исполнительность. Их нечего бояться, ты привыкнешь. Позволь мне проводить тебя. Красавец галантно подал девушке руку, которая казалась довольно теплой по сравнению с ее собственными. Как ни странно, этот факт немного успокаивал. Такое счастье, что в доме есть хоть кто-то живой… Вероника с удивлением заметила перстень на безымянном пальце его правой руки., Заключенный в серебро неизвестный камень блеснул тревожным алым светом. Девушка поднимались по широкой лестнице, устланной роскошными коврами. Она восхищенно разглядывала поддерживаемые колоннами высокие сводчатые потолки, причудливую лепнину, огромные замысловатые фрески и картины в золоченых рамах с изображениями батальных сцен и незнакомых пейзажей. Никогда в своей жизни она не видела ни такой вызывающей роскоши, ни такого простора. Вероника поглядела на свои ноги: потертые зимние ботинки утопали в высоком ворсе ковра, — и мысленно устыдилась своего решения не снимать обувь при входе… Но, поймав ее растерянный взгляд, Ферро лишь коротко усмехнулся, чем окончательно смутил девушку. Она опустила глаза, почувствовав, как запылали щеки. Лестница вывела их в широкую галерею, по левой стороне которой на значительном расстоянии друг от друга виднелись двери, обрамленные сводчатыми арками. Заметно посерьёзневший красавец распахнул первую же резную дверь из темного дерева. Отступив на пару шагов назад, он пригласил гостью войти, а сам остался стоять за порогом. — Весь дом отныне в твоем полном распоряжении. Но твое личное пространство здесь, — он обвел рукой светлую и очень просторную комнату, — неприкосновенно. Никто не зайдет сюда без твоего согласия. Так вышло, что у меня не осталось близких родственников, и я не имею обыкновения кого-либо приглашать в свой дом. Тебя никто не потревожит. Я понимаю, после того, что случилось, тебе необходимо время, чтобы… подумать. Его будет предостаточно. Вероника прошлась по комнате, больше всего напоминающей королевские покои в каком-нибудь музее: с камином, колоннами по стенам, вездесущими коврами, зеркалами и огромной кроватью в нише под балдахином. — В этом доме у тебя нет и не будет никаких обязанностей, но я все же рассчитываю на маленькое одолжение. — Мужчина в дверях вдохновенно улыбнулся. В стальных глазах отразился отблеск свечей. — Я надеюсь, что ты осчастливишь меня своей компанией. Скажем, сегодня на обеде. Я со своей стороны обещаю развлекать тебя так, как это возможно в сложившейся непростой ситуации. И заодно отвечу на все твои вопросы, если таковые возникнут. Отдохни. Умбра позовет тебя. А меня, как ни прискорбно, ждут неотложные дела. Вероника неуверенно кивнула, в очередной раз обводя взглядом дорого обставленную комнату. Комнату, размерами способную тягаться со всем ее домом. — И последнее, — Ферро задержался на пороге. — Из твоего окна хорошо виден двор. Если ворота открыты, значит, я дома и волноваться не о чем. Если они закрыты, старайся по возможности не уходить далеко от знакомых комнат. Дом очень большой, с непривычки в нем легко заблудиться. Красавец картинно поклонился и вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Вероника поежилась. Ее спасительное укрытие, или клетка, захлопнулось. Была ли она золотой или сделанной из другого металла — девушка определить не решалась. Но прочной была наверняка. Вероника осталась одна, наедине с собой и мечущимися в беспорядке мыслями. Она стояла несколько минут, тупо глядя в закрытую дверь. Потом, стянув ненавистные сапоги и куртку, нерешительно отправилась осматривать свои новые владения. Не потому что ей было любопытно, а для того, чтобы не думать и не вспоминать… За расшитым серебром шелковым занавесом девушка обнаружила еще три двери из темного дерева. Первая вела на балюстраду с колоннами, теми самыми, совсем недавно поддерживавшими лишь небо… Теперь в вышине словно бы парил резной купол, снизу казавшийся тонким и невесомым. За второй дверью находилась уютная и довольно современная ванная комната, за третьей — просторный гардероб. Она пробежала пальцами по стройным рядам роскошных платьев и, печально вздохнув, осталась при своих джинсах и кофте. Как она может наряжаться после всего, что случилось? Как она вообще может радоваться чему-то, когда все ее любимые погибли или нуждаются в помощи? А она живет, у нее есть все, о чем девушка и мечтать не могла. Но теперь ей ничего не нужно. Жизнь среди всего этого богатства не имеет никакого смысла. И все потому, что цена всему этому роскошеству оказалась невозможно высока. Вероника понимала: она должна что-то предпринять, во всем разобраться. Но как? В голове и в душе царила пустота. А комната перед глазами вдруг дрогнула и закружилась. Девушка замерла на краю кровати, обхватив колени руками. Её тело обессилело, сознание старательно гасило страшные и волнующие воспоминания, в голове было пусто и тихо, все мысли улетучивались, не успевая принять определенную форму и знакомые очертания. Но сон не шел, а закрыть глаза никак не выходило. Страх притупился, но не исчез. Вероника в очередной раз окинула взглядом комнату. Необычная фреска над камином живо напомнила картину в гостиной, так ее впечатлившую. Странно, что девушка заметила ее только сейчас. Чудесная в своей реалистичности, на первый взгляд, она не могла похвастаться особой замысловатостью сюжета — на ней был изображен пейзаж. А точнее, вид с холма или поляны. Какое знакомое место… Слегка удивленная, Вероника села на кровати, она уже видела это изображение. Причем вживую, много раз. Поляна, окруженная лесами, и туманная голубоватая даль под лучами восходящего солнца. Все находилось на своем месте, но все равно что-то было не так. Девушка наклонила голову набок, встала и подошла почти вплотную, не отрывая взгляда от чудесного изображения. Конечно! Как она раньше не поняла?! На переднем плане вместо разбитых временем руин и буйных травяных зарослей искрилось и волновалось глубокое сине-зеленое озеро. Вероника смотрела на фреску, фантастически живую, выписанную тщательно и гениально. Внезапно озерная гладь подернулась рябью. А может, это у нее в глазах все снова закружилась? Девушка легла, не отрывая взгляда от странного изображения. Спустя несколько минут ее глаза закрылись сами собой и Вероника глубоко заснула.IV. Темный Совет
28 декабря, полдень. Tenebris Сollectio Огромный зал, окутанный тревожным полумраком, заполняли колышущиеся тени. Под высокими сводами бродило эхо невнятных голосов, шепота и шорохов. Здесь собрались все неживые, но выжившие. Укрывшиеся от ненавистных им истребительных лучей грозного светила. ОНИ — открывшие глаза, восставшие, поднятые из пучины небытия неведомой и могучей силой. В то время как все живое затаилось в ожидании худшего, они получили долгожданную власть в обмен на верность. Теперь и навеки они правители всего сущего, поклявшиеся служить до времени той неведомой силе, что перевернула весь мир с ног на голову. ОНИ — неистово жаждущие мести для низвергнутых обитателей этого мира. Отплатить за собственные муки неиссякаемыми страданиями всем, кто жил без страха под солнцем, и в этом найти удовлетворение для своих холодных сердец. Хаотичное движение разномастной толпы остановил звук быстрой и легкой поступи. — Прошу прощения. Я задержался. — Стройная, по-кошачьи грациозная фигура возникла из ниоткуда, посеяв хаос в крайних рядах колышущихся полупрозрачных фигур. Словно хищная рыба, ворвавшаяся в стайку мальков. Мужчина в черном, улыбаясь, направился в центр зала. Он не обращал никакого внимания ни на усиливающийся позади шепот, ни на расступающиеся серые тени. Единственный человек среди толпы пугающих и безликих существ. — О, великолепный Bellator Ferro! — Из толпы, перебирая кривыми лапами, выкатилось нечто донельзя отвратительное, больше всего напоминающее кабана с необъятной клыкастой пастью, напялившего на себя крокодилью шкуру. — Позвольте мне первым выразить свое почтение лучшему из нас… Стальные глаза мужчины холодно блеснули: — Приветствую, Сauda9, — но он и не подумал останавливаться. Драконосвин, нисколько не смутившись, сложил свои тонкие лапки на необъятном грязно-зеленом пузе и посеменил позади. — Простите, может, это и не наше дело, но мы так удивлены вашим выбором. Это так странно, что вы предпочли облик человека другим, более… м-м-м… уместным. — Я полностью согласен. Это НЕ ваше дело. — Но ввиду некоторых оскорбительных и неправдоподобных сплетен… — не унимался драконохряк, — поговаривают, что рядом с вашим жилищем нашли обезглавленных охотников, целую стаю… Это просто неслыханно! Многие считают, что именно вы… — хряк на секунду замолчал, подбирая слова. Тем временем тихий шепот, витавший над залом, усиливался, перерастая в многоголосый гвалт. — Они мерзкие твари. — Хряк всплеснул тонкими лапками. — Но убийство кого-либо из Её своры строго запрещено. Ходят слухи, что у них забрали добычу — человеческое существо. Конечно, о предпочтениях не спорят, и вы не обделены ни силой, ни вниманием Великой… Но что скажет Совет? Не слишком ли своеобразна такая связь?.. Все были просто поражены. — Я тоже был поражен. — Лицо мужчины приобрело жестокое выражение. Но он и не подумал замедлить шаг. — И все же, — свин изнывал от любопытства. — Конечно, я бы и сам не прочь, каждая чистая душа — большая редкость в наше время… Может быть, вы рассчитываете таким образом спасти свою? — Вы мне льстите, нельзя спасти то, чего нет и никогда не было. — То есть вы подтверждаете, что?.. Мужчина в черном резко обернулся. Не ожидавший такого свинокрок чуть не налетел на него. Но под обжигающим холодом взглядом отскочил как ужаленный. Витающий под высокими сводами гомон внезапно оборвался. В полной тишине звук тихого, пугающе спокойного голоса услышали все: — Как вы уже заметили, я не обделен силой. К тому же я не терплю сплетников. Полагаю, что вы еще не осведомлены о фатальности некоторых поступков. Всегда существует опасность, что я не узнаю вас в темноте. Вы же не собираетесь так скоро покинуть этот мир? — О неистовый! Разумеется, нет! Но мне казалось, что вы не считаете меня своим врагом? — Свинокрок, отступая, выпучил и без того круглые глаза. — Не считаю, — согласился Ферро. — Иначе мы бы сейчас не разговаривали.V. Кошмары. Граница. Крепость
Веронике приснился сон. Он был необычным и не напоминал бессвязные обрывки видений, фраз, ощущений… Яркий. Слишком яркий и правдоподобный для обычного сна, точно такой, как и прошлый. Но начинался он совсем по-другому. Девушке снилось лето: солнечный, светлый и жаркий полдень. Ей привиделся уютный городской сквер во дворе многоэтажного дома. Того самого, в котором семья Вероники жила до переезда за город, тот же зеленый сквер, в котором она играла. Умиротворяющая картинка из далекого полузабытого детства. Девушка подставила лицо солнцу, наслаждалась безмятежностью теплого летнего дня и запахом готовящегося обеда, доносившимся из открытого окна. Скоро мама позовет ее домой. Вероника, улыбаясь, задрала голову вверх — вот их окна с голубыми рамами на третьем этаже. Она успела позабыть, как здесь было хорошо… В детстве всегда так: льет ли дождь или светит солнце, на душе всегда радость. Такие воспоминания всегда дарят тепло. Несмотря на замечательную погоду, сквер и улица казались необычно безлюдными. Лишь навстречу Веронике неторопливо, сгорбившись под тяжестью двух больших хозяйственных сумок, шла маленькая старушка. Она остановилась, тяжело опустив свою ношу. Одна из сумок упала набок. Старушка охнула и, всплеснув руками, принялась собирать фрукты, высыпавшиеся по тратуару. Ярко-оранжевый апельсин, большой и круглый, покатился прямо к ногам девушки. Она подобрала его, подошла к старушке и, поздоровавшись, предложила свою помощь. Та согласилась не раздумывая. И вскоре, когда все покупки вернулись на свое место, Вероника, еле передвигаясь под тяжестью двух неподъемных баулов, поплелась вдоль по улице. Девушка молча тащила сумки, а старушка, даже не смотревшая на свою помощницу, завела обычный для таких случаев разговор о том, что, мол, молодежь пошла не та, совсем старость не уважают. Собственным внукам до бабки и дела нет, и как ей повезло встретить такую добрую и воспитанную девушку. Вероника слушала вполуха. И когда это было необходимо, пожимала плечами, согласно кивала и удрученно вздыхала. Старушка, вполне удовлетворенная беседой, продолжала свой бесконечный монолог. Нельзя сказать, что девушка жалела о предложенной ею помощи, но тяжесть сумок и бесконечные жалобы начинали раздражать. Наконец они подошли к дальнему подъезду. Вероника придержала дверь и предложила донести сумки на нужный этаж, мечтая о том, что совсем скоро будет свободна. После ослепительного полуденного солнца незнакомый дом встретил их прохладной полутьмой. Девушка несколько секунд стояла ослепленная, пока ее глаза привыкали к скупому свету, проникавшему сквозь маленькие запыленные окна. Оглядевшись, она с удивлением отметила некоторую странность: одна лестница вела наверх, другая же убегала вниз. Нижняя площадка совсем не имела дверей. Еще несколько ступеней за ней были освещены, стальные же тонули в темноте. Но больше всего Веронику насторожило то, что бабуля, недолго думая, начала спускаться. И со словами, что, мол, уже почти пришли, совершила головокружительный прыжок с места вниз. Преодолев сразу десяток ступеней, она, как ни в чем не бывало, приземлилась на нижнюю лестничную площадку и ласково поманила девушку за собой. Вероника не успела толком ничего сообразить и даже как следует испугаться, а ноги уже несли ее назад. Наверх, из мрака и холода, в светлый и безопасный мир, тот, что ждал ее за тяжелой железной дверью. Из брошенных сумок рассыпались по бетонному полу бережно сложенные продукты: несколько многострадальных апельсинов, подпрыгивая, катились вниз по ступенькам лестницы. Девушка этого не видела, она не могла обернуться. Ужас, подхлестывая ее, гнал все быстрее, а дверь, как назло, не находилась. Вероника бежала слишком быстро и, когда страх немного отпустил, поняла, что, должно быть, пропустила выход. Теперь она поднималась наверх, туда, где на лестничных площадках лишь закрытые наглухо двери и зарешеченные полуслепые окошки. Она хотела выглянуть на улицу, позвать на помощь, но открыть окно или разбить его никак не получалось. Девушка побежала обратно. Вниз. Уверенная, однако, что заветной двери не будет и там. Вероника уже точно знала, что ей приснился сон. И не какой-нибудь обычный, а самый настоящий кошмар, от которого отделаться бывает не так то просто… Но во сне часто вход оказывается выходом. Стоит перебороть страх — и вещи, на первый взгляд пугающие, мгновенно преображаются во что-то совершенно иное. Наконец она решила взять себя в руки и если не помочь странной старушке донести ее сумки, то хотя бы перестать бегать и метаться. Девушка замерла на месте, стараясь успокоиться, и, подойдя к перилам, осторожно глянула вниз — никого. Сжав зубы, Вероника начала спуск. Ее окутала тишина. Девушка не слышала ни звука собственных шагов, ни дыхания, она понимала, что ни в коем случае не должна поддаваться ужасу, если хочет, чтобы все быстрее закончилось. Она не испугается, она победит свой страх и проснется! Вероника заставила себя вернуться на то место, где началось ее бегство, но ни сумок, ни старушки там не было. Не было и выхода. Одни серые стены и убегающие вниз лестничные марши. Может быть, если спуститься вниз, прямо в темноту, то она наконец проснется? Она ускорила шаг. Совсем близко клубилась непроглядная, текучая, живая чернота. Девушка зажмурилась и шагнула в неизвестность. В тот же миг чьи-то руки схватили ее и развернули назад. — Снова гуляешь без меня? — такой знакомый, немного насмешливый голос. Но как же она счастлива его слышать! — Ферро! Я так рада… — Объятья вышли сами собой, Вероника никогда бы не позволила себе такого наяву. Наверное причиной стало отключившееся во сне сознание. Одни чувства обострились, в то время как другие отошли на второй план. Особенно страх быть непонятой, сейчас он просто не существовал. — Мне было так страшно! Я искала выход, я думала, если спущусь туда, то проснусь… — залепетала она быстро, глотая слова. — Браво! Смелости тебе не занимать, но теперь этого недостаточно. Идем. — Ферро быстро зашагал по лестнице, увлекая Веронику за собой. — Кажется, я знаю, кто ты! — Она была так счастлива. Вся неловкость будто испарилась, а нужные слова запросто находились. — Это по крайней мере любопытно, — мужчина обернулся через плечо. В ленивом голосе слышалась легкая заинтересованность. — Кто же я, по-твоему? — Я уверена. Ты мой ангел-хранитель! — Вероника говорила искренне, а главное, ей и вправду было все равно, кто он, или ей казалось. Наверное, только во сне можно так искренне сожалеть, любить или бояться. Днем мы контролируем свои эмоции, сдерживая себя в рамках дозволенного, а ночью, во сне, чувства реальны, остры и неудержимы. — Прелестно… Меня называли по-разному, но так — никогда. — Он распахнул неведомо откуда взявшуюся дверь. — Мне жаль тебя разочаровывать, но ангелам, в отличие от нас с тобой, на земле делать нечего. Тяжелые железные створки надрывно заскрипели, они не желали выпускать свою пленницу, но их мнение никого не интересовало. Солнечный свет ослеплял, он принес с собой щебет птиц, шелест листьев на ветру и жар летнего дня.VI. Тёмный Совет. Заключение
— Северные и восточные рубежи захвачены. Остаются разрозненные очаги сопротивленцев, — монотонно бубнил бесцветный голос. — Люди подавлены, они не способны противостоять нам дольше нескольких суток. Их поражение предопределено их же биологическими ритмами. Люди слабы. До нашей полной победы осталось чуть менее трех земных суток. Мужчина в черном, вальяжно развалившийся в кресле, не шевелился. Он, не мигая, чуть наклонив голову набок, созерцал тускло поблескивающие разноцветные стекла витражей. Словно дремал с открытыми глазами. — Bellator Ferro! Вас так утомил отчет? — раздавшийся из ниоткуда голос прошуршал, словно сухая трава. Но докладчик мгновенно замолчал, испуганно мигая огромными желтоватыми глазами, как вытащенная днем из дупла сова. — Может быть, вы сочувствуете этим низшим созданиям, что окрестили мой приход концом времен и света, а меня — наивысшим злом? — Прошу прощения у Великой. — Красавец в черном несколько раз моргнул и вскочил со своего места порывисто и грациозно. — Вы не есть абсолютное зло. — Он окинул насмешливым взглядом затаившихся в страхе присутствующих. — Если верить тем же упомянутым вами людским проповедникам, окрестившим Великую наивысшим злом… Мучения тела наилучшим образом очищают душу, и поэтому не успеет многоуважаемый Совет и глазом моргнуть, как они все станут аки слезы младенца. Хотя я не возьмусь утверждать, что они существуют. Не слезы, конечно, — души. — Но, вероятно, вы не слишком рады нашей победе, если позволили человеческому существу избежать своей участи. — Снова откуда ни возьмись вылез драконосвин. Но мужчина словно не замечал его. — Великая насытится добычей и уйдет, а мы останемся. Это известно всем присутствующим здесь. И что же прикажете делать на этом кладбище? Кажется, вы все позабыли о своих прямых обязанностях. — Мужчина улыбнулся, но глаза его стали холоднее льда. — Унижать и без того униженных, угнетать угнетенных и так далее, и так далее. Скоро здесь станет очень, очень… Скучно. — Не юлите, Ферро! Мы осведомлены, кого вы прячете за своими стенами. Также мы знаем, по чьей вине исчезла целая стая venatores10! — Ваши прознатчики очень хорошо потрудились. — Мужчина оставался спокоен, как горный монолит. — Стоит их поздравить и поощрить. Что до остального, каждый из нас служит Великой в меру своих сил и возможностей. Я не верю в равенство между нами. Его никогда не было и не будет. Можете считать произошедшее моей очередной маленькой прихотью. А что до неоднократно упоминаемого вами человеческого существа… Все, что я почитаю своим, таковым и останется. Я не предупреждаю дважды. Ответом ему стала тишина. Мужчина со стальным взглядом сдержанно поклонился и отступил в темноту.VII Вопросы требуют ответов
Quaestiones opus est responsis Вероника очнулась ото сна и села на кровати. В просторной, богато обставленной комнате было тепло и тихо. Единственными звуками, которые она слышала, были монотонное тиканье часов на камине, пощелкивание углей и шуршание ветра за окнами. Девушка взглянула на часы — стрелки отсчитывали третий час. Дня или ночи? На улице стояла все та же непроницаемая тьма. Крупные снежинки кружились и таяли на окованном стекле. Неужели она проспала сутки или всего пару часов? В этой темноте Вероника совершенно потеряла счет времени. Она поднялась с кровати и, медленно подойдя к окну, выглянула во двор. На улице начался настоящий буран. Ветер неистово раздувал огонь факелов, трепал беззащитные кроны деревьев и засыпал крепость снегом. Внезапно за мутным серым занавесом девушка различила приближающийся силуэт. Единожды увидев, она бы узнала его где угодно! Ферро пересекал внутренний двор своей легкой и стремительной походкой. Девушка наблюдала за ним, прильнув к холодному стеклу. Она понимала, насколько глупо сейчас выглядит, что должна оторваться от окна, но не могла. Не хотела. Что-то необычное и завораживающее было в облике этого мужчины и его движениях. Точно почувствовав на себе чужой взгляд, ее спаситель замедлил шаг и, посмотрев вверх, помахал ей рукой. Вероника кивнула в ответ, почувствовав себя при этом неисправимой дурой, и отодвинулась от окна. Странно, Ферро будто бы действительно понял, что она смотрит, — этот человек и вправду обладал поистине звериным чутьем. Девушка поежилась, воображая предстоящий им разговор. Она ждала его и боялась. Вероника хотела бы вернуть прошлый день. Когда начался весь этот ужас, она преспокойно дрыхла в своей комнате… И эти странные сны… нужно все рассказать Ферро, пусть высмеет ее, если это всего лишь очередная глупость. Конечно, будет обидно, но мир не перевернется. Мир уже подброшен и летит вверх тормашками. А заодно она обязана расспросить про крепость и… Веронике тяжело было вспоминать обстоятельства прошлой ночи, память словно затянулась плотным саваном, отбрасывать который казалось просто немыслимым. Она и так знала, что под ним скрыто… Нет, нужно выяснить все, но что-то внутри вновь и вновь предостерегало от этого: страх переступить тонкую грань, за которую вернуться уже не получится. А в ее шатком положении это просто недопустимо. Девушка понимала, что во всем зависит от человека, которого совсем не знает… И не уверена, что хочет узнать. Своего у Вероники осталась немного: одежда, в которой она бежала из дома, и память. Память — вездесущая, горькая и жгучая, как слезы, которые не преминули тотчас появиться. Крупные и горячие, они покатились из глаз неудержимым потоком. Тихий стук в дверь оторвал девушку от тяжких воспоминаний. — Умбра? — Девушка шмыгнула носом и торопливо утерла глаза. Тишина. — Ферро… это ты? Нет ответа. Немного помедлив, Вероника отодвинула защелку и, приоткрыв дверь, неуверенно высунула логову в пустой коридор. Девушка заколебалась лишь на секунду, но потом, живо представив ироничную улыбку на лице своего спасителя, с силой распахнула дверь и шагнула за порог. Но на этом ее храбрость иссякла. Кое-как пригладив непослушные русые локоны, озираясь по сторонам, Вероника медленно и не очень уверенно спустилась по лестнице в уже знакомую ей гостиную. Миновав ажурную арку, она попала в не менее богато обставленную столовую. Ферро уже был там. Он сидел во главе длинного стола, сервированного только на двоих. Задумчиво склонившись над какой-то очень старой книгой, красавец, видимо, пребывал глубоко в своих мыслях, но мгновенно поднялся, стоило девушке переступить порог. — Добрый день, Вероника, как спалось? — Не очень, мне приснился ужасный кошмар, — призналась слегка смутившаяся девушка. Она ответила раньше, чем ее насторожил вопрос. Откуда он знает, что она делала эти два часа?! А может быть, сутки… — И что же в нем было такого ужасного? — В серых глазах мелькнуло подобие интереса. — Мой старый дом, где я жила в детстве, и лестница, такая темная, совсем без дверей… — перечисляла оторопевшая девушка. — И… Ты тоже был там! Она замолчала, сообразив, какую глупость сморозила, но было уже поздно. Зачем она рассказывает? С чего ему вообще понадобилось это знать? — Правда, кошмар, — с усмешкой согласился красавец. — То есть я совсем не то хотела сказать… — Вероника чувствовала себя совершенно растерянной, эти странные разговоры совершенно сбивали девушку с толку, она не знала, что отвечать. Почему так горят щеки? Вероника нервно поежилась. Она чувствовала себя очень неуютно, особенно после всего случившегося, да еще и под этим откровеннонасмешливым взглядом. Ей хотелось сжаться в комочек, а лучше — поскорее убежать и спрятаться подальше. Но приходилось стоять, смотреть прямо и говорить, с трудом подбирая слова. — Почему нет? Можешь рассказать мне об этом или о чем-то другом. Присаживайся и пообедай со мной. Сегодня Умбра провела на кухне дольше обычного. Без сомнения, нас ждут шедевры кулинарии. Девушка неуверенно шагнула к столу. — Ближе, — что-то в ровном, если не сказать ленивом, голосе заставило Веронику вздрогнуть. Ферро взялся за высокую резную спинку стула рядом с собой. — Садись сюда, беседовать через стол не очень удобно. Служанка в сером, которую девушка еще ни разу не видела, принесла приборы и быстро вышла, тихо прикрыв за собой дверь. Разговор не клеился. Вероника ничего не ела. Она сидела, потупившись, разглядывая изысканные серебряные приборы, которые на самом деле нисколько ее не интересовали, просто девушке было очень неуютно в этом немыслимо богатом доме, огромном и чужом. Ферро молча смотрел на нее. — Ты всегда так неразговорчива, или тебя до такой степени смущает мое общество? Вероника молчала. — Ты приняла мою помощь, чтобы заморить себя голодом? — Мужчина взял серебряный нож и, поймав на кончик острия отблеск свечи, склонился над блюдом с какой-то большой запеченной птицей. — В моем доме этого не будет. Ты любишь утку? Девушка еле удержалась от того, чтобы пожать плечами, и вместо этого покорно кивнула. Она с удивлением наблюдала за руками, которые несколько часов назад погубили целую стаю жутких монстров, а теперь с невероятным проворством разделывали неизвестную птицу, оказавшуюся всего лишь уткой. Вероника ни разу в жизни ее не пробовала. Девушку укололо горькое чувство обиды, неизвестно на что или кого. Она же мечтала об этом, сидя у руин старой крепости, все девушки в ее возрасте мечтают. А ей, выросшей в небогатой семье, сам бог велел мечтать, потому что ничего другого не оставалось. Она и надеяться не могла на то, чтобы вырваться из всеми забытой глухомани, уехать далеко-далеко, посмотреть мир… Познакомиться с кем-то интересным и привлекательным. Выйти замуж, наконец. Обычные мечты обычных девушек, которые не знают, каково это — потерять всех и остаться совершенно одной. Вероника поймала себя на мысли, что если и думала о другой жизни, то, возможно, намного реже остальных. И лишь заполучив всё, поняла, как была глупа. Да что она вообще здесь делает? Этот дом не станет ее, никогда. Вся эта вызывающая роскошь, наряды и угощения… они не нужны ей! Девушка здесь не больше чем пленница, она ни шагу не может ступить за ворота. Сколько она будет здесь находиться? Как долго ей ждать, и стоит ли вообще чего-то ждать? — Я понимаю, насколько эти сны могут напугать тебя. И я придумаю, как это исправить. — Вероника снова вздрогнула от звука чужого голоса. Ферро смотрел на девушку очень серьезно, на его лице не осталось и тени улыбки. Все, что нужно, он уже исправил, но как же рассказать ему об этом? Но кошмары… с ними ничего не поделаешь. — Сны нереальны, а ты живая. Живым иногда нужно хоть что-то есть. — Красавец пододвинул к ней тарелку. — Попробуй, это вкусно. Умбра постаралась, ты ведь не хочешь ее огорчить? Мне кажется, она рада твоему появлению. Этого еще не хватало! Теперь с ней говорят как с ребенком! Вероника вскинула было голову, но оказалась не в силах выдержать тяжелого пристального взгляда или хотя бы возразить. Она сдалась и опустила глаза, но стоило раз попробовать вкуснейшие, тающие во рту яства, девушка поняла, насколько была голодна. — У тебя было достаточно времени, чтобы подумать над своими вопросами? — Ферро отставил от себя пустую тарелку и поднял бокал с искристым темно-рубиновым содержимым. — Спрашивай. Я расскажу все, что знаю. Правду. Она может оказаться жестокой, но ты достойна знать. Слова ее необычного собеседника и правду звучали как тост. Девушка отпила пару глотков из своего бокала, где оказалось всего лишь терпкое красное вино. Слишком мало, чтобы захмелеть, но достаточно для того, чтобы немного набраться смелости. — Я хочу знать, что произошло. — Это просто. Пришла новая сила и перевернула все с ног на голову. Как всемирный катаклизм, только без огня, воды и лишней драматургии — тихо, но эффективно. — Ферро протянул девушке бархатистый персик с ярко-красным боком. — Фрукты просто изумительны, жаль, что скоро негде будет их доставать. Вероника без лишних колебаний взяла персик, но есть не стала, а положила перед собой. Разговор был слишком волнительным, чтобы она могла при этом еще и есть. — Почему так случилось?.. — Потому что тот, кто должен был защищать Врата, не справился со своей работой. Такое иногда бывает. Неведомая прошла сквозь них. Она оказалась сильнее или хитрее Привратника, хотя это уже не имеет значения. — Мужчина беспечно пожал плечами и отправил в рот пару виноградин. — Ты разглядывала картину в гостиной. Конечно, на ней больше выдумки, чем правды, только теперь об этом никто не узнает. — Эти… Врата, они близко? — Вероника встрепенулась. Неужели чудеса действительно существуют? Так много людей жили бок о бок с другим совершенно немыслимым миром и не замечали его? Как она не заметила? Ферро охотно кивнул. — Крепость стоит на границе, за ней в лесах жил этот зверь. Возможно, и Врата находятся поблизости. — А ты тоже, — девушка проглотила комок и проговорила едва слышно, — пришел с ней..? Ответов на подобные вопросы она ждала и боялась. Ферро был слишком не такой… Не похожий ни на одного мужчину, которого она хоть раз встречала в своей жизни. Вероника не видела никого привлекательнее, непонятнее и… опаснее. Стоило вспомнить тех жутких тварей в лесу, они очень боялись… и она ощущала их страх. Неужели манеры ее спасителя и его невозмутимый голос ничего не значат? Они были просто игрой, маской, за которой может прятаться что-то другое… что угодно!? — Мне показалось неправильным принять одну из сторон, — доверительным тоном сообщил красавец. — Судьба вручила мне старые воспоминания и новую жизнь, которую я рассчитываю прожить по-другому. А ты подарила мне право выбирать. — Я не понимаю… — девушка почти испуганно покачала головой. И вообще, при чем здесь она? — Нет? Вероятно, ты считаешь себя совершенно нормальной. Обычным человеком со своими нетривиальными мечтами и планами на жизнь. Но, позволь с тобой не согласиться. Никто не мог и близко подойти к моей крепости. Граница закрыта для любого, хоть сколько-нибудь наделенного сознанием. Так было всегда. До того, как… — он с силой сжал ножку своего бокала. — Может быть, это Привратник впустил тебя, а может, и нет. Ты приходила ко мне много раз. Но когда пришла впервые, испугалась и сбежала! Его слова заставили девушку содрогнуться. Ошеломленная, застывшая от удивления Вероника смогла лишь кивнуть. Прошло чуть больше двух лет, но она помнила все, что произошло в тот день, словно это было вчера… Ферро видел ее?! Он наблюдал каждый раз, когда она приходила, думая, что одна… Но этого просто не может быть… На руинах никого не было! Остальное — ее пустые фантазии! — Теперь ты скажи мне, — стальные глаза беззастенчиво сверлили ее, — когда ты смотрела в то окно, в подвал, что ты там видела? — Ничего… только темноту и… — Вероника в страхе заморгала глазами. — Мне показалось, что там кто-то… живой. — Что дальше? — Я испугалась… очень. — А потом?! Девушка опустила глаза. Казалось, ничто не может скрыться от пристального всезнающего взгляда. Ей самой, как и тогда, захотелось вскочить и бежать сломя голову. И, как тогда, она не могла пошевелить и пальцем… Хотя не было ни темноты, ни промозглого дыхания подземелья, лишь отблеск свечей в холодных, как лед, глазах. — Жалость, — наконец через силу выдохнула девушка. — Вздор. — Тень удивления на красивом лице мгновенно сменила холодная усмешка. Ферро оттолкнул от себя бокал и, резко поднявшись из-за стола, направился к высокому окну. — Еще один фантом. Её не существует, также как любви, преданности, дружбы… Если бы эти слова хоть что-то значили для таких, как ты, Неведомая не заявилась бы так рано. Каждый берет у другого то, чем не обладает сам. На этом во все времена строятся любые союзы. Не отрицай, ты была рада и счастлива, когда я раз за разом спасал тебя. И я не могу винить тебя в том, что ты всего-навсего хочешь жить… — Неправда. Я знаю, что это не так! — Возмущенная Вероника резко вскочила со своего места. Эхо ее голоса прокатилось по залу и замолкло под сводчатым потолком. Почему она кричит? Ее спаситель не сказал ничего оскорбительного, но задел самые нежные ее чувства. Ей вдруг стало так горько, словно от внезапной пощечины. Неужели он считает, будто чье-то равнодушие погубило весь мир? Да, все люди разные, но в каждом есть и хорошее, и плохое. И как можно жить, если ни во что не веришь? Нет, что бы Ферро сейчас ни говорил, это не отменит тот факт, что он рисковал жизнью, спасая ее… Все остальное — только слова. Девушка мысленно постаралась взять себя в руки и продолжала спокойнее: — Надеюсь, ты не серьезно, потому что то, что я чувствую, можно назвать благодарностью. Какое-то время мужчина молча созерцал колючую темноту за стёклами. — Хорошо. Ты меня убедила. Я прошу прощения за мои слова. — Девушке показалось, или ее загадочный собеседник согласился с ней слишком просто? Красавец резко обернулся к Веронике и добавил с легкой улыбкой: — Когда я говорю с тобой, мне кажется, это возможно. Девушка с неохотой села на свое место. Да уж… общение с незнакомыми людьми всегда давалось ей с трудом, только раньше она старалась избегать сложностей, неприятных разговоров или непонятных людей. А что прикажете ей сделать сейчас? — Я считаю тебя необычной. Хотя, — Ферро отошел от окна и, усевшись на край стола, одним глотком допил содержимое своего бокала, — обычная или нет — для меня не имеет значения. Будь той, кем захочешь. А сейчас, нравится тебе или нет, мы заперты здесь. Этого не изменишь. Странный человек… с ним одновременно и просто, и невыносимо. Его слова ободряют, а потом без промедления ставят в тупик. — Наверное, я была бы счастлива, если бы это когда-нибудь закончилось, — тихо проговорила Вероника. — Когда-нибудь закончится все, — ответил Ферро со вздохом. — Стихия схлынет, а мы останемся. Все будет твоим. Все, что пожелаешь. — Все? — Девушка совершенно растерялась. — Почему ты решил мне помочь, если тебя не волнует, кто я? Почему… мне? Мужчина как-то странно посмотрел на нее, но все же ответил: — Могу спросить то же у тебя, ведь ты первая пришла ко мне. Можешь считать мои действия выражением той самой благодарности. Возможно, каждый хоть раз чувствует потребность в общении, понимании и в том, чтобы быть кому-то нужным. Я тебе нужен, нечего отрицать. Раньше до этого мне не было никакого дела, но бесконечное одиночество — тяжелая вещь. Бесконечное одиночество… Вероника тяжело вздохнула, пытаясь избавиться от тяжелого комка, появившегося в горле. Но тот лишь опустился вниз, под ребра, и остался там. Сверкнув глазами, Ферро порывисто вскочил со своего места: — Хватит на сегодня откровений! Нельзя быть такими серьезными. Идем, я знаю, что тебя развлечет! — Он ловко ухватил девушку за руку и потянул за собой. Ей пришлось подчиниться, хотя внутренний голос вопил во всю глотку: «Остановись!» Почти бегом они пересекли столовую, гостиную и прихожую, откуда через главные двери вышли во двор, где оказались в сердце разбушевавшейся метели. Попав из тепла и света в ледяной сумрак, Вероника на секунду ослепла. Она пыталась прикрывать лицо ладонью, но ветер дул как бешеный и не давал вздохнуть. Просторный, занесенный снегом двор, высокие стены и сад растворились в непрестанно кружащем белом хороводе. — Куда мы идем? — прокричала она, задыхаясь от бега, и не услышала своего собственного голоса. — Увидишь. Это сюрприз! — донеслось сквозь вой метели. Девушка спрыгнула со ступеней крыльца и сразу же завязла в глубоком снегу. Ферро тоже остановился и отпустил ее руку, но только затем, чтобы подхватить свою гостью под локти. И девушка вместо того, чтобы возмутиться, сама схватилась за него, окоченевшими пальцами. Наконец она смогла высвободиться и почти бежала. Ей вдруг стало легко и радостно, потому что сквозь серую завесу проникал льющийся откуда-то сверху приглушенный свет. Вероника вытянула шею, стараясь разглядеть чудо, которое ждало ее впереди, но порыв ветра сбил дыхание, она закашлялась и уткнулась лицом в плечо своего спасителя. Мужчина засмеялся и прокричал ей что-то. Она не услышала, а потом ветер иссяк, отступили холод и снег и в ледяной непроглядной мгле что-то тихо щелкнуло. Девушка сделала еще пару шагов и замерла. Первое, что она увидела, была полевая трава — молодая весенняя зелень под запорошенными снегом ботинками. За спиной тихо закрылась двойная стеклянная дверь. Теперь Вероника могла оглядеться. Она оказалась на краю поляны под огромным стеклянным куполом. Необычное сооружение должно быть служило зимним садом. Но уж очень необычным — без грядок, тропинок, цветочных горшков и полок — просто лесная поляна, накрытая стеклянным колпаком. Здесь, под искусственным зеленоватым светом, от зимней стужи прятались травы и неприхотливые полевые цветы: ромашки, лютики, осоки и мятлики, одуванчики, купальницы и колокольчики. Сбоку у самого стекла ютились тоненькая ива и собравшаяся зацвести черемуха, тут и там зеленели маленькие молодые елочки. Повсюду лежали старые светло-желтые камни, они были того же цвета, что и стены крепости, но казались намного старше. Посереди поляны, под самым центром купола, росла раскидистая яблоня, вся покрытая зелеными листочками и мелкими бутонами. Если бы не стеклянные стены и серый бушующий полумрак за ними, зеленоватый свет, лившийся откуда-то сверху, мог сойти за утреннюю зарницу. — Стоило дать им немного тепла — и они зацвели. Не подозревал, что могу быть настолько сентиментальным, — ровный голос Ферро вернул девушку к реальности. — Я решил сохранить их. Вероятно, зима затянется. Весна будет не скоро, но когда она все-таки наступит, я сниму купол. — Он подошел ближе и протянул Веронике сухой венок из полевых цветов. — Мой венок, — прошептала она, переводя восторженный взгляд со своего спасителя на высохшие цветы и с трепетом принимая немыслимый дар прошлого из его рук. Стебли и листья крошились, хоть и не потеряли своего цвета. Они высохли в темноте, наверное, поэтому невесомые лепестки сохранили сочные краски. Несколько лет прошло. Вероника принесла корзину, полную ягод, и эти цветы и оставила их у руин крепости. Зачем? Девушка до сих пор не смогла бы это объяснить. Просто она чувствовала себя так, будто залезла в чужой дом без приглашения и ее застукали внезапно явившиеся хозяева. Невероятно, но желание вернуться обратно превозмогло и страх, и сомнения. Вероника пришла для того, чтобы извиниться, и, кажется, была прощена… или ей бы хотелось так думать. Кем? Она не понимала, но чувствовала, что кто-то все-таки есть, не может не быть. Как же иначе, ведь корзинка и цветы исчезли. Тогда она не придала этому особого значения, их запросто могли утащить дикие звери. Вначале все казалось обычной выдумкой, детской игрой, плодом ее чересчур богатого воображения, но сейчас стало понятно, что дело было в другом. Фантазии оказались вовсе ни при чем. Вероника хотела знать, кто жил здесь когда-то и куда ушел. Узнала. И сейчас вот он перед ней, в плоти и крови, явился из ниоткуда, из ничто. Все произошедшее до сих пор оставалось за гранью ее понимания и никак не укладывалось в голове. Она могла либо поверить и принять, либо не принять. Но тогда выходит, что девушка сошла с ума… Только все, что происходит с Вероникой, не может быть ничем, кроме реальности! Девушка украдкой взглянула на своего спасителя. Красавец, казалось, потерявший к ней всякий интерес, рассеянно глядел куда-то в темно-снежную круговерть, через затянутое изморозью стекло. Как этому странному мужчине удалось настолько взбудоражить ее разум? Вероника просто не могла не думать о нем. Она готова была считать Ферро своим другом, ведь, на первый взгляд, в ее спасении для него не было никакой выгоды. Совсем наоборот. А все вокруг так невероятно переменилось, что девушка просто не может не верить ему. В этом ужасе ей просто необходимо хоть кому-то доверять, иначе она не может. Ферро прав: в утешении и поддержке нуждается каждый — такова человеческая природа. Загадочный красавец привлекал ее, и в то же время, когда он находился рядом, девушка чувствовала сильное волнение и безотчетный страх. Вероника никогда не ощущала ничего подобного к кому-то еще. Какая глупая, она молчала, про себя подбирая нужные слова, но они почему-то все не находились. Девушка не заметила, когда этот мужчина занял практически все ее мысли. Но скрытая, потаенная боль потери не уходила. Ее не получалось забыть, с ней невозможно смириться. Потому что где-то глубоко в душе все еще теплился огонек надежды. Крошечной, глупой надежды на то, что там, за границей безопасности, в пугающем, темном и враждебном мире ее родные живы и ждут помощи. А та самая единственная помощь в лице ее защитника совершенно не торопится кого бы то ни было спасать. Девушка подошла ближе, силясь разглядеть хоть что-то через запорошенные снегом стекла, и тихо спросила: — А как же другие люди, что будет с ними? — Стоя посреди ожившего весеннего утра, она снова почувствовала себя несчастной. — Не представляю. Когда схлынет стихия, вряд ли хоть кто-то уцелеет. — Ферро, не оборачиваясь, провел рукой по замерзшему стеклу. — Это несправедливо! — Девушка печально опустилась на землю и словно оказалась в не потревоженном временем и холодами обрывке прошлого, заботливо сохраненного, посреди зимней ночи. К искусственному свету тянулась молодая светло-зеленая трава, в которой там и тут поднимали жемчужные головки нежные весенние ландыши. — Точно, жизнь чертовски несправедлива. — Ферро бросился на траву рядом с Вероникой. — А еще она слишком коротка, чтобы тратить ее на бесполезные душевные терзания и несбыточные мечты. Если бы я, скажем, мечтал взглянуть на рассвет, он бы стал последним, что я увидел. Его голос звучал сухо и бесстрастно. От этих слов все внутри сжималось. Девушка была потрясена и раздавлена таким ответом. Но вместо тихой обреченности пришла упрямая злость. Дольше тянуть с вопросами она не могла. — Значит, я глупая, потому что еще надеюсь!? Ты знаешь, как можно бороться с… Неведомой? Так ты ее называешь? Черные брови поползли вверх. Ферро впервые выглядел по-настоящему удивленным. Но удивление легко сменилось привычной ледяной маской. — Что, по-твоему, может остановить стихию? Вероника молча пожала плечами. Она не знала, но ее спаситель продолжал, не ожидая ответа: — Она катится все дальше и дальше, пока не погаснет сама или другая, не менее могучая сила не рассеет ее. Мы не можем ей противостоять. Единственный, кто мог, скорее всего, мертв. А я с недавнего времени стараюсь сохранить нейтралитет. Да, я готов защищать свой дом и тебя во что бы то ни стало. Тебя одну. Мужчина безмятежно растянулся на траве, запрокинул голову и прикрыл глаза, подставляя лицо под лучи фальшивого солнца. Вероника смотрела на него со странной смесью досады и разочарования. То ли его действительно не заботит ничего, кроме своей персоны, то ли он притворяется. Только зачем ему притворяться? — А Привратник? Ты говоришь о нем как о разумном существе. Может, он еще жив? — Девушка напряженно вглядывалась в незнакомое породистое лицо, стараясь угадать по его выражению хоть что-нибудь. Почему при первой встрече ей показалось, будто они знакомы? Нет, она совершенно не знает и не понимает этого человека! — Я не отступлю! Если бы я смогла найти его… — Веронике казалось, что она нащупала ниточку — отгадку. Выход был. Все это время прямо перед ее носом, где-то далеко, а может, совсем близко. Где-то в непроходимой лесной чаще. — Невозможно, — отрезал Ферро угрожающе-ледяным тоном. — За стенами тебя ждет только быстрая смерть. Или еще что похуже. — Я очень благодарна тебе. — Девушка с мольбой взирала на своего спасителя. — Ты говорил, что я могу уйти… Просто покажи куда. Мне больше ничего не нужно… — Ошибаешься, — в холодном голосе зазвенел металл. — Людям всегда чего-то недостает. И чем больше они имеют, тем больше им не хватает. — Но… — Вероника отчаянно держалась за последний шанс, а тот буквально таял у нее на глазах. — Никто не знает, где находится это существо, — с нажимом проговорил ее спаситель. — Ты слишком большого мнения о моих возможностях. Я уже и так наделал слишком много глупостей. Девушка аж фыркнула от досады, такого ответа она не ожидала. Вероятно, самой большой глупостью он считает ее спасение?! Вероника вскочила и, чтобы не наговорить лишнего, поспешила к выходу из зимнего сада. Она была разочарована и возмущена до предела и решила закончить этот неудачный разговор. Ее никто не удерживал. Девушка вышла во тьму, окружившую ее ледяной удушливой метелью.VIII. Побег
Prison break Вероника брела, увязая по колено в снегу, ослепленная и оглушенная, сгибаясь под дикими порывами ветра. Немного поплутав в белой мгле, она наконец нашла ведущую к дверям лестницу. Взявшись за ручку двери, она зачем-то обернулась назад да так и застыла на пороге. Девушка стояла, не в силах оторвать взгляд от еле различимого черного проема распахнутых настежь ворот. Обида и злость требовали выхода, сию секунду, сейчас! Решение пришло мгновенно. Она бегом пересекла двор, не подумав о том, что совсем не одета для долгой зимней прогулки. Но теперь-то она точно знала, где оказалась и куда хочет попасть! Она доберется до города, не может быть, чтобы там случилось то же, что и в ее поселке. Бабушка и Сима невредимы, за каменными стенами им ничто не угрожает! А Вероника просто не может находиться здесь с тем, которому безразлично все, кроме своей персоны! Ферро просто не в состоянии понять всю глубину ее несчастья, почувствовать ее боль! Она обязана найти родных. И сделает это, без чьей-либо помощи! Ведь единственный человек, на кого она полагалась, отказал ей! Она выдернула из железного гнезда тяжелый факел. Эти твари боятся света, значит, и огня тоже. Вероника с великим удовольствием запихнула бы пламенеющий фитиль прямо в омерзительно раззявленную пасть! Девушка выбралась по еле заметному лесному коридору и, выйдя на поляну, замерла в нерешимости. Что-то ее насторожило, что-то было не так… Она крутила головой, не понимая, где находится. В зимнем ночном лесу, в метель, все ее обычные ориентиры казались стертыми. Свет от огня плясал на заснеженных ветвях, создавая устрашающие, быстрые, тени словно следующие за беглянкой. Но Вероника упрямо шла вперед, стараясь лишний раз не оглядываться по сторонам. Поляна обрывалась у стены леса, кажется, где-то впереди, в холодной темноте, глубоко под снегом и льдом журчал тот самый ручей с топкими глинистыми берегами. Весной он обязательно разольется, но сейчас ничто не помешает ей пройти дальше. Громкий хруст прокатился по лесу, перекрывая шипение ветра в ветвях. Кто это? Лось, тихо стоящий за деревьями и сорвавшийся с места, стоило ему почуять приближение человека? Нет! Все было как раз наоборот! Что-то рвалось к ней сквозь чащу… Пальцы девушки бессильно разжались, факел упал в снег, пламя зашипело, выплевывая алые искры, но все еще продолжало гореть. Трясясь всем телом, Вероника отступила от затухающего огня. За какую-то пару минут, проведенных в ночном лесу, она успела растерять всю свою воинственность. Мысли бестолково заметались в голове. Куда подевались вся ее злость и решимость? Зачем она вышла за ворота? Ведь ее предупреждали! Девушка бросилась было назад, но тут же налетела на Ферро, словно выросшего прямо из-под земли. — Далеко собралась? — Мужчина и не думал повысить на нее голос, кажется, он не собирался ругать ее, но Вероника испугалась этого ледяного тона еще больше, чем если бы он закричал. — Иди домой. Домой… Домой?! Как же она идиотка! Она никогда не попадет к тем, кого любит! У нее действительно не осталось другого дома… Она попала в западню… Но сейчас больше всего ее пугало совсем не это. Вероника пошла, потом побежала не оглядываясь. Она совсем запыхалась, но, преодолев мост, вместо того чтобы поспешить к особняку, зачем-то свернула в пустую привратницкую. Оттуда по крутой обледеневшей лестнице девушка взлетела на стену и затаилась за одним из ближайших каменных зубцов. Сердце, немного угомонившееся после бега, вновь гулко забилось в груди. Притихшая Вероника с ужасом наблюдала за тем, как со стороны леса к светлым стенам крепости быстро приближались черные тени, словно вырастая прямо из ночного мрака. Но в отличие от обычных теней эти казались живыми, злыми и голодными. Испуганная девушка прижалась спиной к обледеневшему камню и до боли закусила губу. Она забежала внутрь, не удосужившись закрыть за собой ворота. Но как бы она в одиночку справилась с тяжеленными створками? И потом, там, за стенами, остался ее спаситель! Давящая тишина стала невыносимой, когда Вероника услышала шелест незнакомых голосов. Она не могла разобрать ни слова, хоть и понимала — вся эта толпа собралась здесь неслучайно, неужели все они пришли за ней? Пугающая мысль холодными липкими пальцами сжала горло… Сквозь недовольный, все возрастающий гомон, стали слышны отдельные голоса: сухие, резкие, неживые. Они напоминали то шелест сухих листьев в лесу, то стон трущихся друг о друга деревьев. Почему Ферро не возвращается? Она не простит себе, если с ним что-то случится! Упрямая девчонка! Ну зачем она сбежала? Что и кому она пыталась этим доказать? Словно повинуясь негласному приказу, масса из полупрозрачных тел, покачнувшись, ринулась к распахнутым настежь воротам. Вероника успела все слишком хорошо разглядеть, чтобы питать хоть малейшую надежду на спасение. Пройдет всего пара секунд, и путь, по которому она пришла, будет отрезан. А пока она добежит до другой лестницы, ее обязательно заметят. Ветер уже успел намести немалые сугробы на идеально вычищенных плитах у подножия стен. Что если она спрыгнет вниз, успеет ли добежать до особняка? По таким-то сугробам?! Вряд ли… Даже если ей повезет, и она не сломает ноги… Ферро, где же ты?! Пожалуйста вернись! Буд-то в ответ на ее безмолвную мольбу внизу что-то зазвенело и глухо лязгнуло. Резкий нечеловеческий крик удивления и боли эхом отразился от стен и затих, потерявшийся среди сотен других тревожных звуков. Девушка вздрогнула и зажмурила глаза. — Я предупреждал, что не потерплю у себя в доме непрошеных визитеров, — знакомый голос заставил Веронику высунуться из своего укрытия и взглянуть за стену. — Какая наглость. — Ферро, необъяснимым образом возникший у самых ворот, обвел притихшую толпу тяжелым осуждающим взглядом. — Я не помню, чтобы приглашал кого-то из вас в свой дом. — Здесь прячется человеческое существо! Оставляя его у себя, вы наносите оскорбление нам всем! — голос, доносившийся откуда-то снизу, скрипел громко и надрывно, словно несмазанное колесо. Но сколько бы девушка ни всматривалась в безликую толпу, вычислить говорившего не получалось. — Если в тебе осталась хоть капля здравого смысла, ты немедленно передашь это создание в руки Неведомой. Только она решает, что делать с ним, — другой голос походил, скорее, на завывание ветра в печной трубе. Веронике казалось, что она попала на какое-то дикое представление в сумасшедшем доме. Кажется, эти твари говорят о ней… Девушка с надеждой и ужасом продолжала смотреть на своего единственного защитника. Он спас ее, и вот чем она ему отплатила… Сбежала и привела беду! Эти твари пришли сюда за ней! А Ферро там совсем один, как он может помешать им войти и забрать ее? — О, вы правы, перечить Неведомой — это слишком даже для меня, — тихий голос звучал холодно и бесстрастно. — Но в остальном вы ошиблись. Человеческие создания в их нынешнем виде — сомнительная компания. Он сделал шаг навстречу молчаливой толпе. — Убирайтесь и не забудьте снять своего приятеля с моих ворот. Он переусердствовал, за что и поплатился. Замершая на стене Вероника слышала каждое слово. Она хотела уйти пока не поздно, но не могла не смотреть, не могла пошевелить даже пальцем. Что же такого случилось там, внизу, что заставило их остановиться? Девушка не успела развить свою мысль — скрипучий голос по ту сторону стены не унимался: — Тогда кто это? Кто это, если не человек?! — Куда катится этот мир?! — Красавец с притворным изумлением всплеснул руками. — Досадно, что вы сами не узнали ее. — Ферро выдержал паузу. — Это всего лишь лесная фея, — сообщил он невозмутимым тоном. — Кто?! — и без того неприятный голос сорвался на визг. — Фея, — холодно повторил мужчина. — Очень молодая, немного наивная и чрезвычайно одинокая… В такое опасное время куда деваться бедняжке? Эти шутливые слова, сказанные в другом месте и в другое время, наверняка бы обидели девушку, но сейчас она, холодея от ужаса, во все глаза смотрела на своего спасителя в надежде, что ему каким-то необъяснимым образом удастся избежать смерти. Почувствовав на себе ее взгляд, Ферро поднял глаза и игриво подмигнул замершей от ужаса Веронике. Кажется, он больше не считал нужным скрывать свою шутку. — Что вы несете?! — толпа разразилась гневными криками. — Вы так и не поняли? — Красавец иронично вздохнул. — Я, как вы неудачно выразились, несу то, что хочу. Кроме того, этот разговор ужасно утомляет, продолжать я считаю бессмысленным! — Вы слишком много на себя берете! — девушка услышала надрывный то ли скрип, то ли кашель. Кажется, оппонент Ферро поперхнулся от такой наглости. — А, вы еще и плохо слышите? Или вам не терпится отправиться следом за своим нерадивым единомышленником? Ну, так все вместе или кто-то пожелает стать первым? — голос ее защитника уже не смеялся. Вероника ощутила закипающую и поднимающуюся вверх горячую волну ненависти. Словно ее лицо лизнул раскаленный порыв ветра. Девушка, справившаяся с охватившим ее оцепенением, резко отвернулась и села, прижавшись спиной к каменному зубцу, и обхватила руками колени. Она, не отрываясь, смотрела во двор, потому что взглянуть за стену боялась. Сейчас что-то случится… Напряжение становилось невыносимым… Почему Ферро все это говорит? Зачем их дразнит?! Или уверен… Но что может один против целой толпы? Там, на поляне, он тоже был один против множества многолапых тварей. Вот только те, кто сгрудился сейчас под стенами, были намного страшнее и разумнее… Хоть бы с ним ничего не случилось. Только бы он вернулся! В действительности все оказалось совсем не так, как ей представлялось. Возбуждение толпы резко сменилось настоящим переполохом. Что-то с остервенением загрохотало, угрожающе взвыло и завозилось у самых ворот. Девушка не понимала, как продержалась эти нестерпимо долгие несколько секунд. Но больше пребывать в неведении было невыносимо! Она должна увидеть все, сейчас же. Если случилось что-то непоправимое — в этом будет только ее вина. Вероника вскочила на ноги и одним отчаянным движением обернулась. Заметно поредевшая толпа отступила от стен и несколькими нестройными ручьями утекала в темноту. Все, что девушка смогла разглядеть, — несколько больших бесформенных черных пятен на снегу. Вероника, забыв об осторожности, побежала вниз по крутым обледеневшим ступеням. С невероятным облегчением осознавая, что не видела своего защитника среди мертвых, хотя среди живых его тоже не оказалось. А времени разглядывать подробности не нашлось — ноги сами понесли ее вниз, к воротам. Но единственным, что встретило ее внизу, оказалась упавшая тяжелая решетка. Кажется, тросы, которые держали ее в нише над воротами, лопнули… Вот почему никто не смог попасть внутрь! Девушка несмело приблизилась: острые железные зубья врезались глубоко в камень, разбитые плиты вздыбились и торчали во все стороны острыми обломками. А посреди каши из снега и камней шевелилось что-то темное, намертво зажатое искореженным железом. Странная субстанция медленно перекатывалась на земле, словно живая смола. — Стой! Не подходи ближе! — резкий окрик, заставил Веронику замереть. Ферро, появившийся в дверях привратницкой, держался по своему обыкновению спокойно и невозмутимо. Но почему тогда на мгновение ей показалось, что как-то странно и тревожно блеснули обычно холодные глаза? Мужчина казался немного помятым, но совершенно невредимым, не считая порванного рукава куртки, густо испятнанной такой же смолянистой грязью, которая плескалась у самых ворот. В его руках блеснул длинный и тонкий кинжал. Ферро как ни в чем не бывало отер лезвие уцелевшим рукавом и молча улыбнулся девушке. Вероника смотрела на него во все глаза и могла поспорить, что, невзирая на все произошедшее, он доволен. — И все-таки маленькая фея рада моему возвращению? — Холодный зимний ветер взъерошил темные волосы. В таком виде Ферро походил скорее на бандита с большой дороги, чем на героя из сказки. Вероника молча кивнула. Хотя, скорее всего, это было утверждение, а не вопрос. Но она действительно рада! Просто счастлива и секунду назад была готова броситься на шею своему спасителю, но стоило его увидеть, как девушку обуяло непонятное смятение. — Рада настолько, чтобы простить мою неизбежную жестокость? — Это ты прости меня, зря я убежала… — Ты не виновата, я был с тобой слишком резок. Впредь я постараюсь вести себя деликатнее. А эти… — Он рассеянно махнул рукой в сторону леса. — Они искали повод напасть и нашли. Не волнуйся, у нас еще много времени до того, как они окончательно взбесятся. — А что случится потом? — По спине девушки пробежал холодок. — Со мной — ничего. С тобой, пока ты при мне, тоже. Здесь, за стенами, мы в безопасности, к нашим услугам огонь, камень и сталь. Сейчас любая тварь готова возомнить о себе невесть что. Они грызутся между собой, и пусть их. Пока нет силы, которая смогла бы их сплотить… На наше счастье. Ферро сбросил с плеч свою испорченную куртку, критически оглядел и швырнул в черную расплывающуюся лужу у ворот. Несколько секунд ничего не происходило. А потом ткань пронзило множество черных игл. Отвратительная темная масса бросилась на добычу, быстро окутывая ее паутиной из живых щупалец. Вероника вскрикнула и отшатнулась к стене. — Живучая дрянь! — Её спаситель с нескрываемым отвращением наблюдал за живой черной лужей и, сняв со стены факел, легко отправил точно в ее середину. Длинные щупальца, вспыхнули и разжались. Темная масса запылала так, словно была настоящей смолой. Девушка неподвижно стояла, прижавшись спиной к толстой деревянной балке, окаймляющей арку ворот, и завороженно наблюдала за поднимающимися в небо алыми языками пламени. Ферро что-то поискал глазами и, подойдя к девушке, взялся за странную ручку, неизвестно зачем торчавшую из стены, прямо над ее головой. Вероника проследила за ним удивленным взглядом. Красавец резко дернул за рукоять, извлекая застрявшее лезвие. И уже через мгновение еще один кинжал — полный близнец предыдущего — блеснул острыми гранями в его руке. Девушка задрала голову, всматриваясь в темноту. Прямо над ней, в глубине арки, покачивались на ветру два перерубленных троса. Вот, значит, как… Теперь Вероника не сомневалась, свидетельницей чего поневоле ей пришлось стать. Пришел грозный хищник и задал мелким падальщикам хорошую трепку. Им пришлось отступить… Но они еще обязательно вернутся… А вот какая роль в этой жестокой игре отведена ей? — Это все сделал ты?.. — выдохнула она наконец. — Я. — Ферро, усмехаясь краешками губ, смотрел на девушку сверху вниз. На этот раз он подошел близко, чересчур близко. Вероника уже знала этот взгляд: самоуверенный, беззастенчивый, пристальный и совершенно не похожий на те, которыми ее то и дело одаривали другие мужчины. Девушка терпеть не могла отвратительно масленых, прилипчивых взглядов. Она не любила их до такой степени, что готова была бежать со всех ног, лишь бы оказаться подальше и обходить наглых любителей поглазеть десятой дорогой. Или поколотить… Но куда ей, такой миниатюрной, со своими тонкими руками и детскими кулачками? Вероника украдкой подняла глаза на своего спасителя. Нет, его взгляд не был ей противен. Наоборот, он то безотчетно пугал ее, обдавая ледяным холодом, то вгонял в краску. Но если ей и хотелось сбежать, то девушка уже смекнула, что это практически невозможно. Или не нужно? А может, наоборот, как во сне — прижаться всем телом и не отпускать? Только подобная мысль обдавала нестерпимым жаром и от этого пугала ее намного больше холода. Пламя у ворот взвилось выше стен, выплюнув в беззвездное ночное небо сноб золотистых искр. Огненный столб дрогнул и бросился вперед. Пронзительный визг, словно свист закипевшего на плите чайника, только в тысячу раз громче и надрывнее, разорвал ледяную тишину. Вероника испуганно ахнула, зажав уши ладонями. Она почувствовала прикосновение раскаленного воздуха на своем лице лишь на долю мгновения. Девушка стояла ближе и не поняла, когда Ферро успел поменяться с ней местами. Она осторожно выглянула из-за его плеча. Пламя полыхнуло у самой земли и погасло, словно его задуло сильным порывом ветра. На закопченных расколотых плитах теперь лежали лишь алеющие угли. Вероника обвела отрешенным взглядом каменные стены, показавшиеся ей невероятно высокими и угольно-черное небо, на котором перекатывалось нечто невообразимое и, казалось, живое… Ее затрясло от холода, перед глазами медленно поплыли серебристые мушки. — Все, — Ферро обернулся к девушке и вдруг сощурив серые глаза снял небольшое черное перо, приставшее к её рукаву. — Представление окончено. Он легко обнял Веронику за плечи, увлекая вглубь двора. Она молча повиновалась, но не успела сделать и пары шагов, как мир перед глазами вдруг резко качнулся, поплыл и закружился. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее и наконец провалился в белое и колючее ничто. Кажется, она все же упала в обморок, хоть и была уверена, что просто не способна на это. Видимо, груз накопившихся переживаний оказался слишком тяжел. Тепло и легкий аромат жаркого летнего дня стали первыми, что она ощутила, придя в себя. И то и другое показалось девушке как минимум необычным. Вероника попыталась приоткрыть глаза. Веки были ужасно тяжелыми, все тело — слабым и непослушным. А голова… наоборот — странно легкой, мысли — отрешенными. В лицо дохнуло ледяным промозглым холодом. Девушка поморщилась, стараясь закрыться от зимнего ветра, неизвестно откуда появившегося посреди лета. Как же она замерзла! Она попыталась приподнять голову и открыть глаза, но увидела только часть черной рубашки, к которой прижималась щекой, отблески желтого пламени и снег. Много снега. Почему девушка решила, что сейчас лето? Она всего лишь упала в обморок и очнулась на руках у Ферро. Вероника чувствовала тепло и мерное дыхание своего спасителя, а в такт ему — неторопливое шуршание шагов и этот никак не вяжущийся с действительностью аромат… Мир вокруг все еще кружился, но, на ее счастье, гораздо медленнее, чем прежде. Девушка вздохнула и прикрыла глаза. Как она устала от своих глупых попыток вернуть то, что вернуть невозможно… Веронику охватило необъяснимое чувство безразличия и отстраненности, от нее ничего не зависит и никогда не зависело! Значит ли это, что она уже готова смириться со своим положением? Может, так и было. Дома их уже встречали: женщина в сером и черном замерла на пороге. — Мы немного намусорили во дворе, — почти извиняющимся тоном проговорил Ферро и добавил с обычной холодностью: — Оставь как есть. Уборка подождет до завтра. Можешь идти, сегодня ты нам больше не понадобишься. И, кажется, Вероника его поняла: мертвую ворону вывешивают на видное место, чтобы другим не повадно было лезть в чужой огород и расклевывать ягоды… Жестоко, но эффективно… Как и все, что он делал. Умбра довольно низко поклонилась и в неизменном молчании, скрылась в глубине дома. Девушка позволила уложить себя на роскошный мягкий диван у потухшего камина. Неловко приподнявшись на локте, она со странной отрешенностью созерцала своего спасителя из-под полуприкрытых век. Он легко перекидал приготовленные тут же поленья в темные недра очага и без труда высек огонь. Мгновенно занялась тонкая пакля, а за ней и сухое дерево быстро охватило веселое пламя. Вероника положила голову на резной подлокотник и прикрыла глаза, наслаждаясь распространяющимся от огня теплом. Наверное, она ненадолго задремала, потому что Ферро успел куда-то уйти и вернулся с подносом и двумя серебряными бокалами, над которыми клубился ароматный пар. В воздухе быстро распространился сладкий и пряный запах, девушка приоткрыла глаза и села, мир вокруг наконец перестал кружиться. Ее спаситель сгрузил свою ношу на ковер прямо у ног девушки и уселся напротив, спиной к ярко разгоревшемуся пламени. — Пей, это поможет согреться. — Он протянул Веронике один из кубков. — Бегать зимой по улице в таком виде неразумно. Ах да, тебя возмутило мое недостойное поведение… Это все извиняет. Девушка с легким недоумением приняла бокал. — В таком случае можешь продолжать в том же духе, — разрешил ее спаситель с легкой улыбкой. — Признаюсь честно, мне доставляет немалое удовольствие защищать тебя. Что и говорить, ты неотразима в любом виде, даже в твоей беззащитности есть особая прелесть… Но так ты рискуешь простудиться… — Он медленно отпил из своего кубка, не сводя глаз с девушки. Вероника почувствовала, как ее лицо заливает краска. Почему он ведет себя так, словно ничего серьезного не произошло? Зачем терпит глупые капризы и рискует ради нее? Почти незнакомой, такой неудобной, упрямой, непокорной девицы из какой-то богом забытой глухомани? Чем она заслужила это? Родные не в счет, но раньше никто не рвался пошевелить ради нее и пальцем. Девушка растерянно молчала, глотая и почти не чувствуя вкуса, нестерпимо горячее и терпкое питьё, от которого по телу разливался приятный жар. Мужчина, не поднимаясь с ковра, задумчиво смотрел на нее снизу вверх. Смущенная таким вниманием, Вероника сосредоточенно изучала содержимое своего кубка, не смея поднять глаза. — Прелестно, может, излишняяскромность и молчаливость — это добродетель, но в нашем положении я бы предпочел честность. И ничего, кроме нее. Это проще, чем кажется. — Ферро единым, по-кошачьи грациозным движением оказался рядом с девушкой, забирая недопитый кубок из ее рук. — Я не знаю, как нам удалось встретиться, но за всю свою жизнь я не встречал такой красоты и такого света. Ты достаточно независима и смела, но слишком растеряна и одинока, как и я. Вероника смотрела на собеседника с нескрываемым беспокойством. Поднять глаза от серебряного кубка оказалось непросто. Но отвести взгляд от прекрасного и гордого лица, словно высеченного из белого мрамора, было невозможно. — Я отличаюсь завидным постоянством своих взглядов, — твердо заявил красавец. — Что бы ты обо мне не думала… Уверяю тебя: я знаю, чего хочу, и никогда ни о чем не жалею. И тебе не стоит жалеть о том, что ты не в силах изменить. Почувствовав прикосновение сильных горячих пальцев, девушка сразу же отпустила резную ножку своего кубка. Ферро небрежно отставил его на край подлокотника, нисколько не заботясь о сохранности своих шикарных ковров. — Готов поспорить на что угодно: так хорошо, как я, тебя не знает никто, — доверительно сообщил ее спаситель и загадочно улыбнулся. — Почему? — оробело выдохнула девушка. — Потому, — в тон ей ответил Ферро и взял ее холодную руку в свои. — Ты ничего не скрывала, когда приходила ко мне, и все потому, что я мог видеть тебя, а ты меня — нет. Но ты же не только мечтала увидеть мой дом — ты хотела здесь остаться. Вероника замерла на своем месте, изумленно хлопая глазами. Да она мечтала, может, потому, что это была несбыточная мечта? Неприятное, глупейшее чувство полнейшей растерянности снова вцепилось в нее мертвой хваткой, заставив побледнеть. Теперь девушка точно знала, чей пристальный взгляд почувствовала на себе в тот раз, когда впервые наткнулась на эти странные руины в лесу. Она-то, глупая, думала, что ненароком потревожила лисью нору, а хищник-то оказался намного крупнее и опаснее… — Такие тонкие запястья, неудивительно, что ты показалась мне феей. В тот день ты пряталась от дождя, а я был рядом. Так случилось… — Мужчина казался необычно серьезным, в стальных глазах плясали золотые отблески пламени. — Ты вся дрожала, а я мог лишь смотреть… Какая горькая ирония, не правда ли? Кажется, тогда я решил разделить с тобой все, что имею, только не подозревал, что мечты, даже самые необычайные, иногда имеют свойство сбываться… Мы оба получили то, о чем мечтали. Разделить с ней… но девушке хватило одного дня для того, чтобы убедиться, она не нуждается во всем этом… А нужен ли ей сидящий напротив, потрясающе привлекательный, но совершенно непонятный мужчина? — Я счастлив настолько, насколько это реально в настоящее время. А ты, моя маленькая фея? — Его горячие пальцы обхватили ее руку нежно, но требовательно. — Я знаю тебя слишком хорошо, чтобы не замечать — ты не считаешь свое нынешнее положение хоть сколько-нибудь приятным. И это снова оказалось правдой. Раньше, возможно, Вероника бы испугалась, но все, что с ней происходило, все, что она слышала и видела, казалось скорее сном, чем явью. Девушка была больше удивлена, чем напугана. Ферро смотрел на нее в упор. Вероника, так и не успевшая привыкнуть к необычным манерам своего спасителя, каждый раз терялась под властным и пристальным взглядом. Она молчала. — Я не прошу тебя забыть свою боль, это невозможно. — Он легко убрал упавший на лоб девушки непокорный светлый локон и мягко привлек ее к себе. — Но я хочу помочь тебе научиться жить с ней. Это не так сложно, как кажется. Доверься мне. Я смогу развеять твои сомнения. Все до единого. Вероника дернулась, словно ее обожгли. Раньше, чем успела подумать о том, что вырываться бессмысленно. Но, по-видимому, держать насильно ее никто и не собирался. Девушка торопливо вскочила на ноги. Она понимала, насколько странно и глупо выглядит сейчас, только ничего не могла с собой поделать. — Я не знаю… наверное, я не могу так… — Она отступила вглубь гостиной. — Скоро? — услужливо подсказал красавец, поднявшись со своего места с обычной ленивой грацией. От недавнего порыва не осталось и следа. — Конечно, не можешь. Прости, моя маленькая фея, кажется, рядом с тобой я лишаюсь разума. Ты не обязана оставаться, если тебе неприятно мое общество. Ферро изысканно поклонился и отвернулся к огню, оставив её, растерянно переминающуюся с ноги на ногу, посреди огромной гостиной. Вероника посмотрела в сторону лестницы, задержаться здесь она не могла, да и не хотела, умнее всего было бы вернуться в свою комнату. Предоставленная самой себе, она в последний раз оглянулась в спину своему спасителю и побрела наверх. Девушка задумчиво поднималась по застеленным коврами широким ступеням, когда услышала донесшиеся снизу звуки голоса, в которых безошибочно угадывался мотив знакомой с детства мелодии. Одно из многих приятных и волнующих воспоминаний о прошлой жизни, которую не вернешь… Это обстоятельство, оказавшееся полнейшей неожиданностью, заставило потрясенную девушку сначала остановиться, а потом и вовсе повернуть назад.— Свет солнца огневого тьмы затмила пелена. И между нами вновь поднялась стена…13
Без сомнения, этот голос — чистый и звучный — мог принадлежать лишь одному человеку и как нельзя лучше подходил своему обладателю, а знакомые слова, возносящиеся эхом высоко под сводчатые крыши особняка, получили новый неповторимый смысл. Это же просто слова… Почему ей кажется, что песня про нее и для нее? Нет, она про них обоих… Девушку мгновенно бросило в жар. Она сама часто напевала, но только когда думала, что одна. По правде сказать, Вероника стеснялась петь — природа одарила ее неплохим музыкальным слухом, но не голосом… Не таким голосом. А сейчас все ее тайны были раскрыты. Оказывается, каждый раз, приходя, она пела… ему.
— Тьма уйдет. Пройдет пора ненастная… Солнце взойдет… Солнце взойдет!
События последних часов пугали, будоражили, кружили голову, но, решившись сделать один-единственный шаг вниз по лестнице, она уже не смогла остановиться. Девушка не знала, как отнесется Ферро к ее возвращению, но справиться с искушением подойти ближе и послушать оказалось невозможным. Вероника тихо, почти на цыпочках пересекла комнату, воспользовавшись тем, что ее не замечают, и притулилась в полутени на краю одного из дальних кресел. К огромному сожалению, песня смолкла, стоило ей подойти. Но будто почувствовав направленный на него взгляд, красавец обернулся и вполне дружелюбно подмигнул девушке. — Ты… ты считаешь… оно взойдет когда-нибудь? — какие глупости она говорит! Это всего лишь слова песни, которую хоть раз слышал каждый, которую напевала она сама, не понимая, что ее может кто-то услышать. А он слышал и запомнил… — Все возможно, — просто ответил Ферро и, запрокинув голову, словно любуясь витражами, плывущими в горячем воздухе, запел вновь. Совсем другая мелодия и слова, которые Вероника не понимала, вместе создавали ощущение легкой и светлой печали. — Эту песню я не знаю… — осмелевшая девушка заговорила, как только последние звуки прекрасного голоса, замерли в тишине. — О чем она? Мне показалось, она грустная… — И да, и нет, — с готовностью откликнулся ее защитник. — Она про моряка, который надеялся, что дома его дождутся. Но она могла бы показаться тебе несколько… старомодной. — Его дождались? — с каким-то непонятным волнением поинтересовалась девушка. — Это зависело от того, кто ждет, — уклончиво ответил мужчина, ловко закинув носком сапога выпавший уголек обратно в очаг. — Где ты ее слышал? — Я много путешествовал, — красавец безмятежно повел плечами, — прежде чем надолго… гм… задержался здесь. Кажется, ты решила остаться — я рад. Тебе будет приятно услышать что-нибудь знакомое? Вероника кивнула, уверенная в том, что хочет слышать, пусть это будет чем угодно, она готова слушать бесконечно! Девушка поглубже уселась в мягкое кресло. Она никогда бы и не подумала, что ей станет так хорошо и уютно в теплом полумраке чужого огромного особняка, вызывающее богатство которого пугало и отталкивало ее еще несколько часов назад. Вероника сидела, замерев, полностью обратившаяся в слух. Она не могла ни о чем думать, не хотела вспоминать, просто растворилась в темноте, которую разбавлял лишь свет танцующего в камине алого пламени и так завороживший ее голос. Все, что она знала в своей короткой жизни, исчезло в мгновение ока, растворилось и перестало существовать. Окружающий мир для нее сузился до яркого пятна света, блуждающего во мраке. Как же она была благодарна за эти прекрасные мгновения! Кажется, девушка так замечталась, что не сразу обратила внимание на повисшую в воздухе тишину. Ферро поднялся со своего места и с удовольствием, почти по-кошачьи потянулся. — Смею надеяться, что вечер в моей компании тебя не разочаровал? — Он подошел к вскочившей на ноги Веронике и легко поцеловал совсем потеплевшие пальчики, а затем проговорил, глядя на девушку: — Прошу прощения, но мне придется ненадолго отлучиться. Я имел неосторожность кое-что задолжать одному моему знакомому. Кажется, настало время исполнить свои обязательства, а заодно нанести пару ответных визитов. Не терплю подолгу оставаться в должниках. Я и так слишком задержался с ответом. Вероника, испуганная очередной резкой переменой, только молча кивнула, но потом, растерянно подняв глаза, почти шепотом спросила: — Зачем?.. — Почему у нее возникло ощущение, что за вежливыми словами прячется что-то донельзя пакостное? — Чтобы всякая мерзость не возомнила о себе лишнего, — с привычной холодностью бросил красавец. Они расстались через полчаса в той же гостиной. Девушка заметно нервничала и не пыталась скрывать свои чувства. Сцепив вновь похолодевшие пальцы, она беспокойно переминалась с ноги на ногу у камина, но теперь, кажется, жаркое пламя совершенно не давало тепла. Ее спаситель еще не ушел, но девушка уже чувствовала себя так, словно лишилась последних сил. Вероника не понимала, куда и зачем он направляется, но ей было ясно одно — ее единственный защитник собирался оставить ее совсем одну… Ферро выступил из глубокой тьмы, затаившейся в глубине зала. За его спиной поблескивали две вороненые рукояти, еще одна короче — за высоким голенищем сапога, неизменная пара кинжалов, о которых девушка уже знала, наверняка тоже при нем. Он уходил сражаться… и не скрывал этого. Но с кем и ради чего? — Не смотри на меня так, — бросил с фальшивой укоризной красавец, застегивая на ходу портупею, и добавил со смехом: — Я обязательно вернусь к тебе, моя маленькая фея! Ее спаситель, ее единственный защитник распахнул тяжелые двери и, не оборачиваясь, вышел в ночь, он выглядел собранным и спокойным — на замершем лице невозможно было прочесть ни единой мысли. Если не считать странного блеска в глазах. Но, может, все дело в растревоженном сквозняком огне? Как только широкие двустворчатые двери закрылись, Вероника со всех ног бросилась вглубь дома, на одном дыхании взлетела по лестнице и, вбежав в свою комнату, прижалась щекой к замерзшему стеклу. Во дворе не было ни души… Кроме беспокойно мечущихся теней и крепко запертых ворот, которые к тому времени были вполне исправными. Девушка невольно вздохнула и присела на подоконник. Она боялась даже думать о том, куда среди беспросветной ночи может направляться вооруженный до зубов человек и кому какой долг он собирается возвратить. Ох, какая же она глупая! Нужно было попросить его остаться… или сказать хоть что-нибудь на прощание, но не молчать! Вероника грустно потупилась и отвернулась от окна. Просторное помещение, как и все в доме, было освещено лишь огнем в камине и свечами. Девушка медленно обошла всю комнату. За исключением резной кровати из темного дерева, на которой стоял большой поднос с фруктами — наверное, Умбра принесла, пока Вероника выходила, — в ее комнате стоял небольшой комод, оказавшийся пустым, туалетный столик, ширма и диванчик у высокого окна. Девушка не представляла, что именно хочет найти. Но после, удостоверившись, что ничего необычного в ее комнате нет, она подошла к двери и, немного подумав, закрыла ее на ключ. Она боялась, хоть и не могла точно определить причину своих страхов, просто осознала свое смятение и беспомощность из-за того, что осталась совершенно одна. Ферро себе на уме, он утверждал, что никогда не врет, но он и не говорит ей правду. Вероника многое бы отдала за то, чтобы узнать его мысли. Интересно, она когда-нибудь узнает их, или это останется для нее странным, запутанным сном? Сном, который не идет из головы. В настоящем сне, таком ярком и в то же время далеком, она была влюблена. Наяву же ее порой охватили совсем противоположные чувства: боль, грусть, тревога, смущение и неизвестность, и, наконец, переполнивший ее восторг, в одночасье сменившийся все той же тревогой… Девушка подошла к кровати и с радостью обнаружила на подносе, кроме фруктов, еще несколько кусков круглого белого хлеба и сыр, а на окне — графин с водой. Она ощутила укол голода. Вероника почти ничего не ела и практически не спала, но, оказавшись в полном одиночестве, не знала, чем занять себя. Персики с шелковистыми боками, словно только что сорванные с дерева, сладко пахли жарким южным солнцем и просто таяли во рту. Девушке казалось, что она никогда не ела ничего вкуснее. Хлеб был еще теплым и удивительно хрустящим. А сыр с непривычным, но приятным и утонченным вкусом выше всяких похвал. Вероника жевала и размышляла о своем положении, кажущемся на первый взгляд довольно неплохим, если опустить душевные муки от потери семьи и сравнить её участь с теми несчастными, кто посреди ночи исчез из своих домов. Хотя девушка также исчезла для всех и отовсюду. Может быть, это только она пропала, заблудилась, провалилась в параллельное измерение, где все не так? Где все мертвое вдруг ожило, а живое исчезло… Как иначе объяснить появление крепости на месте руин? Ферро сказал, что она может уйти, куда и когда пожелает. Но он не станет помогать ее семье, это очевидно. Вероника могла бы остаться, так поступить проще всего, но пребывать в неведении она не хотела, не могла. Девушка представляла примерное направление своих поисков, но так и не поняла, что должна найти и как далеко сможет пройти по снегу в диком ночном лесу, пока ее не настигнет нечто… В этом она не сомневалась — ее караулят, и стоит только выйти за стены — найдут рано или поздно. В прошлый раз все произошло слишком быстро, но и попасть Вероника пыталась совсем в другое место. Путь домой для нее отрезан. А что если она отправится в противоположную сторону? Ведь, по словам ее спасителя, тот самый Привратник обитал где-то в лесах за крепостью. Но у девушки совершенно нет времени на поиски, она должна знать наверняка! Вероника, рассердившись, сама не зная на кого, тряхнула головой. Вот до чего додумалась — пропасть в непроходимом лесу из-за какого-то, может, и вовсе не существующего зверя с картины… Девушка задумчиво уже в десятый раз прошлась по своей комнате. Толкнув одну из резных дверей темного дерева, она вошла в уютную ванную комнату. Где из крана, к ее удивлению, шла не только холодная, но и горячая вода. Вероника решила принять ванну — странным образом вдруг похолодевшие ноги и руки срочно нуждались в тепле. Она сидела в горячей воде, чутко прислушиваясь к безмолвию внешних комнат огромного дома, и перебирала все события, произошедшие с ней за последнее время. Мысль о том, чтобы остаться с мужчиной наедине, в одинаковой степени будоражила и пугала. Наверное, поэтому она так глупо повела себя… Нельзя сказать и то, что девушка никогда не испытывала интерес к противоположному полу. Но мимолетная влюбленность улетучивалась так же быстро, как и возникала, в мгновение ока оборачиваясь безразличием и, что гораздо хуже, разочарованием. В свои неполные восемнадцать Вероника не знала большего, чем держаться за руки. Кроме, наверное, одного или двух поцелуев, которые окончательно уверили ее в том, что для чего-то большего ей нужны хоть какие-то чувства, а не обычное любопытство. Девушка ощущала себя совершенно растерянной, ведь фактически они с Ферро были наедине. В этом огромном доме. Его доме. Вероника не могла не заметить того, как он смотрит на нее. Девушка никогда не могла предугадать, что он сделает или скажет в следующий момент, и, наверное, поэтому так испугалась. Неотразимый красавец, который, казалось, не знает ни страха, ни сомнений, он не был похож ни на одного мужчину, которого она когда-либо встречала в своей жизни. К слову сказать, саму себя красавицей Вероника никогда не считала, тем более сейчас: смертельно уставшая и потерянная, после всего, что ей пришлось пережить. Девушка была близка к тому, чтобы морально сломаться. Ей было некогда размышлять о своей внешности, но она все же села перед зеркалом, взявшись за резной черепаховый гребень. Вторые сутки Вероника чувствовала себя так, словно стояла на краю пропасти, и мучительно пыталась делать вид, что с ней все нормально. Но почему-то странные разговоры с Ферро и его такое необычное отношение к ней, вместо того чтобы окончательно выбить землю из-под ног, невероятным образом придавали уверенности. Также девушка допускала, что по прошествии недолгого времени ей просто не захочется уходить. Теперь эта мысль уже не казалась ей такой уж невероятной. Вероника вышла из ванной и первым делом выглянула в окно. Метель стихла, с неба падали редкие снежинки. Ворота были заперты. Значит, хозяин дома еще не вернулся. Где он сейчас? Девушка зевнула и отошла от окна. Она устала от постоянного напряжения, а теплая вода расслабила и успокоила. Вероника решила, что не станет гадать, сколько правды было в словах Ферро. Но она, кажется, верит ему. Хотела бы верить. И уж точно не заснет, пока не узнает, что он вернулся домой. Часы пробили восемь раз, и сразу же после того, как мелодичный звон стих, девушка услышала шорох в коридоре и незамедлительно последовавший за ним стук. Тихий и настойчивый звук заставил её вздрогнуть и буквально подбежать к двери. Немного повозившись с ключами, девушка толкнула резную створку. Дверь распахнулась настежь. — Умбра!.. — Вероника не смогла до конца скрыть свое разочарование. Благообразная женщина в сером и черном стояла на пороге спальни. Она приветливо наклонила голову и поманила девушку за собой. Веронике ничего не оставалось, как пойти следом. Сначала она и не представляла, куда и зачем ее ведут. Лишь на полпути девушка наконец сообразила, что идет в столовую — наступило время ужина, а она не заметила. Вероника грустно перевела взгляд со своего стула на пустующее место во главе стола и обернулась к подплывающей с подносом молчаливой женщине: — Может, вы знаете, куда ушел Ферро? — Девушка не ждала ответа, но Умбра, внимательно поглядев на нее, отрицательно покачала головой. — Он вернется? — Вероника не сдавалась, хотя понимала, что расспрашивать молчаливую женщину бесполезно. Та же лишь ласково улыбнулась и вышла в боковую дверь для прислуги, ведущую на нижние этажи. Оставшись в полном одиночестве, Вероника уныло просидела над своей тарелкой не меньше часа, а после, вместо того чтобы вернуться к себе, отправилась бродить по опустевшему особняку. Она не могла просто лечь и заснуть, не могла сидеть и ждать, желание скрыться от непонятно откуда навалившейся маеты и растущей тревоги погнало ее по бесконечным залам и переходам. К полуночи девушка обошла почти все незапертые комнаты на каждом из трех надземных этажей огромного дома. Она побывала всюду, где горел свет, — немногие темные углы Вероника опасливо обходила, да и на нижние этажи заглядывать не решилась. К счастью для нее, доме свечей действительно не жалели. Странно, что она не нашла ни одного портрета, никаких изображений прошлых хозяев дома, не говоря о нынешнем… Это во много раз усиливало и без того гнетущее впечатление одиночества. Мягкие ковры, картины в золоченых рамах, резьба, лепнина, затянутые шелком стены, вышитые серебром портьеры, огромные хрустальные люстры, колонны… Невозможно красиво, чересчур пышно, непомерно дорого… и совершенно неважно. А что действительно важно — незнакомое чувство, восторженное и между тем мучительное ощущение. Словно напряженная до предела, зацепленная за живое незримая нить. Девушка не понимала, когда оно появилось, случилось это сегодня, вчера или много лет назад, а может, это та сила, которая заставила ее впервые прийти, а после вновь и вновь возвращаться к безымянным руинам? Вероника то и дело тревожно поглядывала в обледеневшие окна. Метель стихла, на улице с каждым часом крепчал мороз. Колкий свежевыпавший снег искрился льдистым серебром… И ни единого следа на заметенном дворе. Что будет с ней, если Ферро не вернется? Раньше девушка не представляла, как сможет жить с ним под одной крышей, теперь, кажется, она не знала, что станет делать без него. Вероника спустилась в гостиную, села у камина, поджав под себя ноги, и затаилась посреди немого великолепия. Люди оживляют все вокруг себя, а когда уходят… вещи становятся бесполезным и никому не нужным хламом. Ей здесь действительно ничего не нужно, кроме разве что живого теплого огня и человека, которого она ждала уже полночи, запрещая себе думать о плохом, и никак не могла дождаться. Но как девушка ни силилась, сон постепенно брал своё, она начала клевать носом и беспрестанно зевала, а отяжелевшую голову так и тянуло к мягким подушкам. В конце концов Веронике пришлось подняться на ноги. Может быть, если она прогуляется до своей спальни и обратно, то сон немного отпустит? Девушка устало поплелась вверх… как много ступенек, пару часов назад их кажется было вдвое меньше. Дойдя до своей комнаты, Вероника решила остаться, ведь из ее окна так хорошо виден двор, и мысль о том, что придется спускаться обратно, вовсе не казалась привлекательной. Девушка взобралась на подоконник. Стекла в кованом переплете покрылись тонкой коркой льда. Вероника несколько раз дохнула на стекло и поскребла ногтями скользкий ледяной узор. Холодная корка нехотя поддалась, открывая крохотный кусочек прозрачного стекла, размером не больше монеты. Девушка, тут же припала щекой к окну. Она неподвижно сидела несколько секунд, не веря своим глазам: ворота, запертые на все засовы, были распахнуты настежь, а по снегу через весь двор тянулась тонкая цепочка следов. Вероника еще не успела решить, стоит ли ей спускаться или лучше будет просто лечь спать, ведь теперь все хорошо и беспокоиться больше не о чем, но ноги уже сами несли ее вниз. Пусть Ферро смеется, пусть говорит что хочет, ей все равно, она-то счастлива! Мгновенно испарилась усталость, да что там — исчезли и страхи, а недавние обиды и непонимания стали глупыми и незначительными. Как радостно и как спокойно! Тихо распахнулись широкие входные двери, за ними появился хозяин дома в облаке колючего морозного воздуха. Вероника видела запорошенный снегом плащ, замершее лицо, сведенные черные брови. Он очень устал, или, может быть, что-то случилось? Девушка сбежала по лестнице, не чуя под собой ног, и, не рассчитав, со всей скорости налетела на своего долгожданного защитника. Но Ферро, словно ожидая подобного, поймал ее раньше и заключил в объятия. Невзирая на усталость, реакция у него оказалась отменной. Веронику словно бы окутал пахнущий летом зимний холод. Какой же сильный на улице, оказывается, мороз! Уставшую девушку мгновенно затрясло от холода. Ферро рассмеялся и лишь крепче прижал ее к себе. — О! Если бы я знал, что готовится такая бурная встреча, распрощался бы с делами пораньше, — он смеялся, но в голосе не было и намека на привычную иронию. — И чем же я заслужил подобные излишества в такой поздний час? — Я боялась… — выдохнула девушка, стараясь не расплакаться. — В этом доме, не спорю, проще позеленеть от скуки, но испугаться… — Я боялась, что ты не вернешься! — внезапно для самой себя почти выкрикнула Вероника и замолчала, испугавшись собственных слов. — Не раньше, чем моя фея перестанет ждать меня. — В прозрачных, как лед, глазах отразилось что-то необычное. Печаль? — Что-то случилось? — Ты обязана узнать еще кое-что обо мне… Было бы недостойно утаивать от тебя хоть что-то. Но, — Ферро взглянул на часы, — сейчас глубокая ночь. Идем, я провожу тебя, а разговоры могут подождать до завтра. Кажется, он устал намного больше, чем хотел ей показать. Вероника все равно почувствовала это, хотя ни его походка, ни манера держать себя не изменились. Красавец в полном молчании проводил девушку наверх и, распахнув дверь комнаты, отошел на шаг, пропуская ее вперед, а сам остался на пороге, прислонившись спиной к дверному косяку. — Спокойной ночи, моя маленькая фея, ты доказала — мне больше незачем уходить. — А они?.. — Девушка бросила обеспокоенный взгляд в сторону окна. — Они нас не побеспокоят. Ложись спать, Вероника. Его слова звучали не страшно, а скорее странно, но по ее спине все равно пробежал холодок. Конечно она догадывалась о том, что происходило там, в непроглядной тьме за стенами, кажущимися такими неприступными. — Спокойной ночи. — Девушка искренне улыбнулась в ответ. Она стояла посреди своей спальни, следя за тем, как ее рыцарь, которого она ждала полночи, показавшейся ей вечностью, и согласилась бы прождать всю жизнь, молча отступил в коридор, прикрыв за собой дверь. И после она все еще стояла, замерев, прислушиваясь к тихому шороху отдаляющихся шагов. Вероника думала, что Ферро останется с ней, а он ушел… Кажется, его слишком тяготило то, о чем он так и не рассказал. А может, это просто ее глупые страхи? Девушка легла на кровать и тупо уставилась в потолок, нет, она не будет размышлять ни о чем сейчас, ничего путного из этого не выйдет. Завтра она проснется, спустится в столовую и выслушает все. Вместе они смогут найти выход. Вероника твердо решила: если она действительно нужна этому мужчине — она останется. Как спокойно и радостно становится на душе, когда ты чувствуешь, что наконец готов смириться с тем, чего уже не изменишь. И даже будущее не кажется таким беспросветным. Слишком многое она пережила, теперь ничто не сможет удивить ее или напугать. Белоснежные простыни источали еле заметный, легкий аромат, такой, словно провисели весь день на улице под жарким летним солнцем. Кроме того, девушка чувствовала, что слишком устала, чтобы чему-то удивляться. И наконец, зарывшись лицом в благоухающие летом и солнцем подушки, она заснула.
IX. Зов в темноте
Vocant in tenebris Вероника открыла глаза. Девушке показалось, что она дремала всего лишь несколько секунд. Но за это время вокруг все стремительно переменилось. Свечи почти догорели, комнату освещали лишь тускло алеющие в камине угли, но вокруг было светло как днем. Вероника приподнялась на локтях и обвела взглядом комнату. Что-то ярко блеснуло в окне, свет отразился от затянутого инеем стекла и рассыпался по стенам мириадами серебристых искр. Девушка вскочила с кровати и подбежала к замерзшему окну, нечто очень важное творилось сейчас там, за границами ее убежища. За окном стоял прозрачный предрассветный сумрак, а не ставшая обычной ночь, с ее всеобъемлющей беззвездной тьмой. Вероника могла видеть покрытый инеем сад, серые деревья и кусты за стенами крепости, низкие косматые тучи на небе, запорошенные снегом седые просторы, темную зелень сосновых и еловых вершин, застоявшийся в оврагах густой туман. Ничего необычного, просто скоро наступит новый день… но девушка все равно задержалась у окна. Она обязана вспомнить что-то важное… что никак не хотело вспоминаться… Внезапно краем зрения Вероника уловила движение. Она прижалась щекой к холодному стеклу и затаила дыхание, глядя туда, где мгновение назад между темных стволов в подлеске мелькнуло что-то светло-серое. Но движение угасло так же быстро, как и началось. Конечно, ведь в этом странном застывшем мире не могло быть ничего живого. Почему-то девушка это поняла сразу, но все смотрела и смотрела вдаль. Ничего. Ни единого движения. Наверное, ей почудилось, или она приняла за что-то живое упавший с дерева снег? Но в тот момент, когда она уже перестала надеяться, движение внезапно возобновилось совсем в другом месте — довольно далеко от стен крепости. Через полускрытый туманом овраг прошло большое серебристо-серое животное. У девушки было довольно острое зрение, и она, уверенная в том, что видела, вновь прижалась к стеклу, боясь упустить неизвестное создание из виду. А странное животное, размерами не уступавшее крупному лосю, бежало легко и быстро, хотя уровень снега в лесу доходил, должно быть, до колена, а в оврагах — и того выше. Необычный зверь, практически сливаясь с серым пейзажем, двигался настолько стремительно, что Вероника вновь успела заметить лишь окончание движения, когда он уже скрывался за деревьями на краю лесной прогалины. Удивленная, девушка вглядывалась в опустевшую даль, но так больше ничего и не увидела. Наконец, устав от бесполезного ожидания, она решила выйти из комнаты и забраться на дальнюю башню, чтобы осмотреть всю панораму со смотровой площадки. Тем более она прекрасно запомнила путь наверх. Попадая куда-то впервые, она всегда могла найти туда дорогу… Не встретив по пути ни одной живой души, она без проблем отыскала лестницу, ведущую на самый верх. Облокотившись о каменный зубец, Вероника пристально всматривалась в седую безмолвную даль. Вдруг почти у самого горизонта пронзительно ярко на фоне серых стволов вспыхнул отблеск белого света. Вспыхнул и погас. Словно там, в чаще, в сером полумраке находилось что-то, способное отражать свет. Яркий солнечный зайчик несколько раз мелькнул вдалеке, будто маня за собой. Затем пришел свет, такой яркий, какого не бывает на земле. А может быть, встало солнце, но привыкшие к темноте глаза девушки видели, как заплясавшие между небом и землей лучистые искры породили неудержимое белое пламя, в мгновение ока залившее весь горизонт, беспросветную седую даль, крепость и вместе с ней все вокруг. Вероника проснулась и села на своей кровати. Как странно, не прошло и нескольких дней, а она начала считать все вокруг своим. Она протерла глаза, сонно оглядывая комнату: большие восковые свечи действительно догорели, в топке алели угли, стены укрывала дремотная полутьма. Девушка поднялась и прошлась по комнате, пытаясь вернуть себя в действительность. Свет… белый слепящий свет! Потрясающее зрелище ярко запечатлелось в памяти. Она бросилась к камину и долго смотрела на фреску. Что может отражать свет, кроме стекла? Вода и лед. А ведь на той картине в гостиной изображено озеро и… хранитель Врат! От неожиданной догадки по телу словно прокатилась горячая волна. Неужели этот сон правда, тот зверь с картины позвал ее? Или воображение Вероники нарисовало то, что она хотела? Даже если так, она обязана пойти туда и все увидеть своими глазами. Только она не представляла, как попасть к озеру и к… Вратам. А главное, зачем ей идти куда-то? Ведь девушка твердо решила остаться. Допустим она найдет озеро и Привратника, что делать потом? Попросить совета? Глупости! Говорящих зверей не бывает. А таких, как тот на картине, просто не существует. Хотя крепость из руин за одну ночь тоже ведь не восстановишь… Только что такое сомнения и угрызения совести в сравнении с живым ужасом, наверняка поджидающим ее за стенами? Но перед глазами Вероники упрямо стояло всепоглощающее белое пламя. Врата… Она просто обязана пойти туда! Если она не решиться сейчас, то наверняка будет жалеть об этом всю свою жизнь! Девушка тряхнула русой головкой. Нужно отправляться немедленно! В опасную, но зовущую даль. Где-то там есть свет, она найдет его и вернется. Обязательно! Ночь отступит, и она наконец найдет родных. Ферро поймет. Он больше ее не оставит, им не нужно будет ни от кого защищаться и ни от кого прятаться! Горячая волна радости, захватившая ее, вытеснила страх и сомнения, а в голове снова и снова крутились слова ее спасителя: Привратник — единственный, кто может противостоять тьме. Вероника бросилась к окну, стараясь представить себе то место, где, по ее мнению, вспыхивали странные отблески. Кажется, она довольно точно может определить направление. Глаза привыкли к темноте, и она уже могла различать очертания дальних холмов и тонкую полоску горизонта, там, где угольно-черное небо встречалось с грифельно-серым лесом. Девушка посмотрела на часы. Семь… раннее утро, а зимой, когда солнце поднимается поздно, — почти ночь. Конечно, в кромешной темноте не существовало ни утра, ни дня, ни вечера, но Веронике так гораздо легче было мириться с постоянной ночью, разделяя ее по часам и времени суток. Ворота оставались открытыми, значит, Ферро был дома. Она должна найти его и поговорить. Но вчера он вернулся так поздно и, наверное, еще спит. Кроме того, девушка не знала, где его искать… не может же она ломиться во все двери подряд! Может быть, Вероника сможет найти Умбру и попросит проводить ее. Эта идея показалась девушке довольно здравой. Она оделась и выбежала из комнаты, не желая медлить ни минуты, прошла по пустой анфиладе, выглянула во двор — нигде не было ни души. Она спустилась на первый этаж — в гостиную — никого. Кажется, кухня находится на полуподвальном этаже — из столовой вниз вела узкая лестница. Там обязательно должен быть хоть кто-то. Войдя в пустую столовую, Вероника чуть не подскочила на месте. Оказывается ее напугало собственное отражение. Девушка помедлила, остановившись перед большим зеркалом в золоченой раме. Она смотрела и не узнавала себя — на Веронику глядела бледная юная девушка, испуганная, но решительная. Большие блестящие глаза казались двумя темно-зелеными колодцами, под которыми залегли синеватые тени. А чего она ожидала? Времени в таком виде, в котором она привыкла его ощущать, больше не существовало… да и из-за постоянных кошмаров она почти не спала. Вероника замедлила шаг, стараясь перевести дух, она уже не спешила. Стоит сообщить о своем решении — и все снова изменится, но в лучшую ли сторону? Девушку охватило странное волнение. Трусиха! Она понимала, что должна сделать это сейчас, иначе потом сон забудется, сотрется из памяти, или ей просто не хватит мужества. Но как ее спаситель отреагирует на эту новую, опасную и наверняка безнадежную выдумку? Разозлится, запретит уходить или отпустит? Если бы Вероника точно знала, что сможет помочь своим родным, она бы пошла не задумываясь. Ведь в конечном итоге она все равно вернется сюда, если, конечно, не пропадет в пути. А что если Ферро ее не отпустит? Она, конечно, сможет найти способ сбежать. Но тогда идти будет некуда. Вернее сказать, гордость не позволит ей вернуться. От этих мыслей у девушки защемило в груди, но она все равно сделала последние несколько шагов и упрямо толкнула узкую боковую дверцу. Крутые истертые ступеньки вели вниз. Вероника, не раздумывая, начала спускаться. Винтовая лестница оборвалась в просторном, довольно светлом коридоре, из которого вели не меньше десятка дверей. Первая, располагающаяся прямо под лестницей, оказалась запертой. А в просторной кухне, к огромному сожалению девушки, никого не было. Вероника обошла все комнаты, заглянула в каждую дверь вдоль по коридору — ни души. Может быть, она действительно поторопилась? Первые сильные чувства, подхлестнувшие ее после пробуждения, немного приутихли. Сомнения и страхи остались. Возможно, она единственный живой человек… В ее поселке — уж точно… А может, на всей земле?! Разумеется, не считая Ферро. А Умбра? Девушка видела странную женщину трижды, но она тоже казалась вполне обычной и живой. Вероника повернула назад. Придется возвращаться в свою комнату и ждать до утра. Когда она спустится к завтраку, то все расскажет как есть… И после будь что будет! Конечно, сейчас не время… Унылые мысли прервал тихий шорох. Девушка вздрогнула и быстро огляделась. Никого. Наверняка ее насторожило эхо собственных шагов. Но поднимаясь назад в столовую, она с удивлением отметила, что запертая дверь внизу, под лестницей, немного приоткрыта и будто бы колеблется. Вероника отвернулась и начала подниматься. Она не чувствовала себя хоть сколько-нибудь напуганной. В таком огромном особняке сквозняки не редкость. Тем более в доме, даже на нижних этажах, света хватало. А всем известно, что на свету страхи тускнеют, становясь незначительными и глупыми, а значит, нестрашными… Дверь задрожала и с надрывным скрипом распахнулась настежь. Девушка застыла на ступенях лестницы. Из черной глубины потянуло ледяным холодом. Вероника поежилась, ощутив на своей коже прикосновение влажного застоявшегося воздуха, поднимающегося снизу. Девушка зашагала быстрее. Хватит уже бродить по ночам! Идея поднять на ноги весь дом с каждой минутой казалась ей все глупее. Вероника уже и не знала, обрадуется ли она, если встретит кого-нибудь в верхнем зале. Наверное, будет лучше, если о ее похождениях никто не узнает… Девушка добралась до двери в столовую, когда услышала очень тихий то ли вздох, то ли стон, донесшийся снизу. — Кто там? — Нет ответа. — Умбра, это ты? — Снова тишина. Снова вздох, глубокий, грустный и какой-то неживой, словно завывание ветра в печной трубе. Вероника спустилась на пару ступенек, ощущая скорее любопытство, чем страх. Она была уверена, что в этом доме нечего бояться. — Здесь кто-то есть? — Ох, как же не хочется ни с кем объясняться! Теперь Ферро обязательно захочет узнать, зачем его гостья шаталась по всему дому в такую рань! Да… теперь от расспросов не отвертишься… — Ес-с-с-сть, — эхом повторил ветер. — Кто там? — Встрепенулась девушка. Она сама не ведала, как оказалась напротив черного дверного проема под лестницей. — Вниз-з-з, вниз-з-з-з, — шуршало из темноты, — спус-с-с-стис-с-с-сь — и узнаеш-ш-шь… С-с-свежий в-ветер… Ж-ж-живой в-в-ветер… Нельзя з-з-запереть. И-и-и-иди вниз-з-з — и уз-з-знаеш-ш-шь… Вероника сделала шаг, затем еще один. Она никуда не пойдет, только заглянет туда, где свет факелов, выхватывал из темноты несколько истертых ступеней. — Иди-и-и — и уз-з-знаеш-ш-шь… — странный неживой шепот, разбившийся на множество отдельных голосов, звучал из глубины. Холодный воздух внезапно с чудовищной силой устремился вниз — обратно в распахнутую настежь дверь. — Иди-и-и, ж-живой в-в-ветер… Девушка раскинула руки в попытке дотянуться до перил лестницы, но тщетно… Ветер, словно обезумевший, толкал в спину, тащил ее по скользким каменным плитам. Все случилось так быстро, что Вероника даже не успела толком испугаться. Окованная металлом створка вдруг резко захлопнулась прямо перед ее носом. Упругий поток воздуха мгновенно иссяк. Она не удержалась на ногах и неловко осела на пол. — Не спится? Растерянная девушка, тяжело дыша, завороженно глядела на захлопнувшую дверь холеную руку с необычным перстнем на безымянном пальце. В темных гранях неизвестного камня зло и тревожно билось алое пламя. — В то время, как все благовоспитанные девицы обязаны спать и видеть сны, ты ищешь приключений. — Ферро рассмеялся, но взгляд его оставался холодным — Я могу узнать причину твоей бессонницы? Вероника смотрела на него со странной смесью ужаса и удивления, словно впервые видела. На минуту она позабыла почему пришла сюда в такую рань. — Внизу есть кто-то живой? — Я бы так не сказал. — Ее спаситель слегка пожал плечами. — Под домом очень глубокие подвалы. Там обычно что-то да заведется. — Я слышала голоса… — Девушка понимала, что ее слова звучат глупо, но как еще можно назвать эти странные звуки? — Возможно. — Красавец не повел и бровью — Даже если это так, спускаться в одиночку неразумно, там ужасно холодно и можно легко заблудиться. Если пожелаешь, мы совершим эту занятную прогулку. В другой раз. Щелкнул, захлопываясь, массивный засов. — И все же ты мне не ответила. Я хочу знать причину твоей бессонницы. Причину? У нее миллион причин, и каждая глупее предыдущей! Ей просто приснился дурацкий сон, который определенно ничего не значит. А она решила бежать сломя голову, куда глаза глядят, оставить безопасное укрытие, распрощавшись с единственным человеком, который предложил ей свою помощь и защиту. И все ради упрямого и глупого предчувствия! — Я должна уйти! — внезапно выпалила она, удивляясь собственной храбрости. — Так. — Если Ферро и удивился ее словам, то девушка этого не заметила. — Полагаю, у тебя имеются самые серьезные причины. — Его голос оставался спокойным, почти равнодушным. — Идем, поговорим наверху. — Я видела свет, — тихо пролепетала девушка. — Нешуточный довод в пользу того, чтобы снова рискнуть своей жизнью. — Ровным голосом произнес мужчина. — Похоже, я все-таки недооценил твое упрямство, идем! Вероника растерянно опустила глаза. Каким же глупым сейчас ей казалось то, что минуту назад было таким важным и существенным! Девушка никогда не могла бы угадать наперед, что скажет ее спаситель или что он сделает в следующую минуту. Ей казалось, что Ферро обязан разозлиться на нее. Но было намного страшнее слышать его спокойный голос, чем если бы он начал кричать. Усадив девушку в кресло у окна и устроившись напротив, на высоком подоконнике, мужчина долго и задумчиво созерцал непроглядную темноту за подернутыми инеем стеклами. Девушка беспокойно ерзала в кресле и долго не решалась заговорить. — Пожалуйста, не сердись на меня. — Она не могла больше хранить молчание. — Мне кажется, я поняла, где искать то, что мне нужно. — Я сержусь? — Слегка приподнялась темная бровь. Ферро упрямо не желал смотреть в ее сторону. — Ты не ты, если не сбежала раньше, то сбежишь от меня сейчас. Я в этом нисколько не сомневался. — Я не собираюсь сбегать! Если бы ты согласился мне помочь… — Его жестокие слова больно задели девушку, она и так понимала, какую непоправимую глупость собирается совершить. — Я должна помочь моей семье! Я бы все отдала ради них, только у меня нет ничего! — Это неважно, я не могу запретить тебе делать глупости. Или ты считаешь, я буду держать тебя силой? Иди, делай то, что считаешь правильным. Вероника удивленно разглядывала чеканный профиль своего спасителя и не могла поверить своим ушам. Он ее отпускает. Так просто? К чему тогда было вести все эти разговоры? Зачем ее так долго мучить? Но вместо пустыхобвинений и ненужных слов девушка просто сказала: — Спасибо тебе. Я хотела… — Не надо со мной прощаться, — Ферро, соизволивший наконец обернуться, прервал ее неловкие изъяснения на полуслове. — Ты нашла не лучшее время. Не думаю, что твоя воля существенно что-то изменит. Эта прогулка вряд ли окажется долгой, но наверняка станет достаточно, гм… поучительной. Конечно, он не верит и не собирается идти с ней! Да она и не просила. Девушка уже и сама была не рада, что завела этот разговор, но теперь поздно отступать: — Я не хочу доставлять тебе неприятности… — Не стоит волноваться по этому поводу. — Ферро одним быстрым и грациозным прыжком соскочил со своего места и оказался прямо перед Вероникой. От неожиданности и удивления девушка вскочила на ноги и замерла, онемев под пристальным изучающим взглядом стальных глаз. Вчера он смотрел на нее совсем по-другому. А теперь… она сама во всем виновата! — Что ты предполагаешь делать, когда твое маленькое путешествие закончится? Ты хотела бы вернуться обратно? — Я бы очень хотела! — Нет, она не ослышалась, а все остальное не в счет! Ее спаситель вправду не сердится и готов дать время разобраться во всем! Но чем дольше Вероника бодрствовала, тем более пугающей и неприглядной становилась мысль о том, чтобы уйти, отказавшись от защиты. Еще меньше она хотела подвести своего спасителя. Но почему, если существует серьезная опасность, он так запросто отпускает ее? Намного проще посадить беспокойную девчонку под замок, посидит, поплачет и одумается… — Тогда пообещай, — красавец смотрел ей прямо в глаза. — Обещай, что ты вернешься ко мне, Вероника!? — Конечно, я вернусь, — на этот раз она отвечала не задумываясь. — Обещаю! — Благодарю тебя. — Ферро обнял ее за плечи. — Зачем мне мечтать о солнце, когда у меня есть ты? Веронику окутало тепло и ни на что не похожий аромат жаркого летнего дня, а по коже в том месте, где к ней прикоснулись его горячие и сильные руки, побежали мурашки. Это было странно, но приятно. Девушка тихо вздохнула и опустила ресницы. Куда она спешит?! У нее еще есть время отказаться от своей глупой затеи… пока не поздно! — Собирайся и поторопись. — Ферро резко отстранился. — На зоре эти твари не так расторопны. Я буду ждать у ворот. Под высокими потолками еще звучало эхо бесстрастного голоса, когда он быстрым шагом вышел из зала. Вероника осталась стоять растерянная и одинокая. Девушка не помнила, как вернулась обратно в свою комнату. Простояв несколько минут у разложенной кровати, она набросила на плечи свою потрепанную куртку и задумалась. Как долго продлится ее путешествие? Минуты? Часы? Дни? Как далеко она сможет уйти, когда ее неизбежно настигнут? Девушка закрыла глаза ладонями, прислушиваясь к звенящей тишине. Тот час резко встала и подошла к окну, тому самому, из которого должна быть видна цель ее путешествия. Несколько минут Вероника безнадежно вглядывалась в снежную мглу на горизонте. Она пыталась искать ориентиры, приметы того места, куда собиралась попасть, а они никак не находились. Девушка со все возрастающим беспокойством осознавала, что переоценила свои силы, она была готова признать, что не видит ничего, кроме непроглядной тьмы. Вероника лишь примерно представляла себе направление и могла ориентироваться только на светящиеся окна крепостной башни, смотрящей в лесную даль. Но только до того момента, пока сама видит их. Все, пора! Девушка несколько раз глубоко вздохнула и решительно распахнула дверь. Она поспешила вниз, не глядя по сторонам, не взяв из комнаты ничего, кроме так полюбившегося ей черепахового гребня. Зачем он ей понадобился? Не расчесываться же… Так долго в лесу она не пробудет. В каждом шаге, гулком эхе, сопровождавшем ее движения, в таинственности, витающей под сводчатыми потолками, неопределенности собственных мыслей, кружении снега, в глухой тьме подвальных окон, будто смотрящих в спину, сквозило страшное ощущение глубочайшей фатальности происходящего. Сила, которая, вопреки ее желаниям и здравому смыслу, толкала в спину и гнала в неизвестность — слепая, отчаянная, сумасшедшая надежда. Но как бы в противовес этому неумолимому зову пришло осознание своей полнейшей беспомощности. Девушка понимала, что не сможет себя защитить, а единственное, на что действительно можно рассчитывать, это ее собственные ноги. Хоть бы они не подвели! Вероника пересекла широкий двор, снег мерно поскрипывал в такт ее шагам. Ворота, как всегда, были распахнуты настежь. Меж открытых створок чернел замерший ночной лес. Но, кроме Вероники и этой, показавшейся ей бездонной дыры, во дворе не было никого. Неужели Ферро даже не выйдет попрощаться? Он же обещал! Постояв несколько минут в нерешительности посреди заснеженного двора, девушка медленно сосчитала до десяти, стараясь унять усиливающееся беспокойство, и осторожно ступила за спасительные стены. — Осмелилась все-таки, — голос, пусть и знакомый, заставил ее вздрогнуть и обернуться. Ее спаситель неподвижно стоял за стеной, на границе света и тени. — Иди, раз решила. В его словах не было ничего значительного, но безразличный тон, которым они были сказаны, напрочь лишил Веронику уверенности. Она через силу кивнула, отступила на пару шагов, силясь уйти, и… не смогла двинуться с места. Она просто очень упрямая и глупая девчонка! Ей не хватает сил, чтобы навсегда смириться со смертью родных… Или признать, насколько она сейчас не права. Упрямство рано или поздно погубит ее. Скорее рано… Девушка сжала кулаки и, превозмогая все свои мыслимые и немыслимые страхи, повернулась к лесу. — Постой, Вероника! — Ферро наконец соизволил показаться из темноты. — Ты уверена, что не можешь победить, и все равно не сдаешься. Это довольно необычно для хрупкой молодой девушки. Я не могу запретить тебе уйти. Но я хочу дать тебе кое-что на память. Он подошел ближе и теперь стоял перед девушкой в окне света, льющегося со двора через открытые ворота. — Крепость со всем своим содержимым не стоит ничего в сравнении с этой безделушкой… Под удивленным взглядом девушки красавец снял свой перстень, тот самый, с обрамленным в серебро темно-красным камнем, и положил на ее ладонь. Тот подходил лишь на большой или указательный палец и все равно оказался слишком велик. Вероника поднесла необычную драгоценность к глазам. Испещренный затейливыми рисунками, перстень казался обычным, а камень в тусклом свете и вовсе был непроницаемо черным. Хотя она помнила, как внизу, у двери в подземелье, рубин буквально пылал огнем. — Это подарок на память обо мне и твоем обещании. Возьми его, не снимай, и я всегда смогу найти тебя… — Спасибо. — Вероника не понимала, как при помощи кольца можно найти кого-то в дремучем ночном лесу, но, не задавая лишних вопросов, надела его на указательный палец, а поверх натянула свои теплые перчатки. Она последний раз взглянула во двор, потом на своего загадочного рыцаря, который в тот миг смотрел лишь на неё, и бросилась в чащу. — Вероника! — Попроси Ферро не уходить — она бы наверняка осталась, да что там, она ждала и надеялась, что он попросит! — Я постараюсь их задержать! Девушка кивнула, она хотела сказать еще что-нибудь на прощание, но снова не решилась. Кажется, все, что она могла, — молча устремиться в темные густые заросли и больше не оглядываться. Вскоре ей пришлось вернуться к стенам крепости и пойти вдоль них. Лес, холодный и негостеприимный, встретил девушку непроходимым подлеском с глубоким и рыхлым снегом. Вероника пробиралась у самой стены, держась руками за камни, и относительно легко дошла до вершины холма. Взглянув вверх, на теплый свет, льющийся из окон ближайшей башни, она почти ласково погладила мерзлые камни у подножия стены и начала спуск. На склоне росли старые яблони, под снегом дремали, ожидая своего часа, весенние цветы. Все живое вокруг замерло, затаилось, а Вероника до сих пор рвется сломя голову, сама не зная куда… Не успев пройти и двух сотен метров, девушка вновь наткнулась на препятствие — у подножья холма, между дикой поляной и вздымающейся вверх стеной леса, тянулся непроходимый завал из лежащих как попало стволов и веток. Вероника медленно и осторожно полезла вверх. Конечно, она торопилась, но спешка в таком деле смерти подобна. Гнилые стволы деревьев угрожающе хрустели и покачивались под ногами. Выбеленные временем ветви, лишенные коры, торчали во все стороны. В ночной мгле завал напоминал сваленные в груду гигантские белые кости. Одолев половину подъема, девушка потеряла осторожность и сразу же пожалела об этом: неустойчивое бревно, на которое она оперлась, пошатнулось и с громким треском начало сползать вниз. Вероника попыталась прыгнуть вперед и ухватиться за торчащие из снега толстые ветви, но соскользнула. К счастью, ноги нашли опору прежде, чем она успела провалиться. Отдышавшись, она высвободилась из объятий колючих веток и добралась до вершины без происшествий. Посидев немного на самом краю завала, она спрыгнула вниз, в мягкий и глубокий снег. По ту сторону лес казался совершенно пустым: ни одного упавшего дерева, ни куста, лишь тянущиеся высоко к небу ровные стволы корабельных сосен. Идти стало на удивление просто: ровная почва и небольшое количество снега под ногами позволили девушке сравнительно быстро двигаться. Широкие кроны задерживали довольно много снега. Вероника очень спешила, она пробиралась сквозь лес, чередуя бег и ходьбу, и почти не смотрела по сторонам: разглядеть что-то в сером полумраке было практически невозможно. Зато она часто останавливалась чтобы прислушаться, немного перевести дыхание и свериться с курсом. Последнее оказалось довольно простым делом: высокая башня на холме должна была всегда оставаться позади нее. Девушка не представляла, сколько часов находится в пути. Она очень устала, ноги и спина болели от напряженного бега, а голова кружилась. Вероника решилась устроить привал. Она не хотела оставаться на земле и прошла еще около получаса, прежде чем обнаружила подходящее довольно высокое дерево — дуб с раскидистыми ветвями, по которым легко вскарабкалась наверх. Устроившись в широкой развилке ветвей, она наконец смогла как следует оглядеться. Крепость на холме практически скрылась из виду, даже сверху можно было различить лишь еле заметный огонек на фоне черного неба. Вероника зевнула и прикрыла усталые глаза. Она отчаянно нуждалась в отдыхе, но не собиралась засыпать. Здесь, в глухом лесу, в дубовых ветвях это было не только небезопасно, но и отнимало драгоценное время. Возможно, по ее следам уже мчится погоня… Удивительно, но страх придал сил. Девушка решила продолжить путь немедленно. Она открыла глаза — но что-то было не так. Вероника вглядывалась вдаль и с ужасом осознавала, что маленький огонек, который вел ее всё это время, исчез! Со всех сторон накатывалась тьма. И чем растеряннее чувствовала себя девушка, тем, как ей казалось, чернее становилось вокруг. Но вместо того, чтобы поддаться панике, Веронике удалось взять себя в руки. Прежде чем закрыть глаза, она смотрела на свет и сидела лицом к башне. Значит, не все потеряно! Направление она помнила. Девушка поспешно слезла с дерева и снова отправилась в путь. Единственный ориентир исчез. Конечно, она страшно ошиблась, останавливаясь на отдых, но делать нечего, ей нужно идти дальше, и делать это как можно скорее. Вероника шла вперед, бежать она больше не могла, силы были на исходе. Еще несколько часов без четкого направления, без дороги, по глубокому снегу. Невероятно долго. Время тянулось, превратившись в патоку, в целую вечность. Вскоре девушка начала замечать, что поднимается по склону, вначале еле заметному, становящемуся все более крутым, а позже практически отвесному. Теперь она лезла вверх, цепляясь за деревья руками, переваливаясь через лежащие на земле полусгнившие стволы и ветки, поскальзываясь на плоских камнях, скрывающихся под снегом. Вероника двигалась очень осторожно, понимая: стоит ей упасть и вывихнуть ногу — и путешествие закончится раньше, чем ей бы того хотелось. Наконец по колено в снегу, с несколькими вынужденными остановками она добралась до поросшей лесом остроконечной гряды, образовывающей огромную полукруглую воронку, дно которой вместе с поднимающимися снизу деревьями скрывал плотный белесый туман. Недолго думая, девушка начала спускаться. Конечно, было бы безопаснее обойти это странное место, но кто знает, сколько времени отнимет у нее этот путь. Кроме того, она рисковала безнадежно перепутать направление. Спуск начался хорошо, но на полпути Вероника оступилась и заскользила вниз, лихорадочно пытаясь зацепиться руками за деревья и камни. Мир перед глазами закрутился, превращаясь в безумный хоровод из снега и переплетения черных ветвей. Девушка скользила вниз еще десяток метров, прежде чем большой ствол упавшего дерева, лежавший поперек склона, прервал ее падение. Вероника поднялась на трясущихся ногах, с каким-то странным удивлением рассматривая саднящие, содранные в кровь пальцы, потом перевела взгляд на высокую, почти отвесную стену, поросшую деревьями, откуда она только что свалилась. Несмотря ни на что, ей несказанно повезло — девушка сама практически не пострадала, не считая пары царапин, но куртка и брюки были разорваны в нескольких местах и полностью промокли. Вероника сняла испорченные перчатки и засунула руки в глубокий снег. Боль немного поутихла, но полностью не прошла. Ничего, она это переживет, а намокшая одежда ей не помешает, пока двигается, она не замерзнет. Теперь Вероника спускалась медленно, вдвое медленнее, чем поднималась, и больше не допустила ни единой ошибки.Глава 3
I Лесное озеро. Хранитель Врат
29–30 декабря, ночь Silva lacus. Custos Рortae Наконец опасный спуск остался позади и девушка пошла напрямик по дну долины. Там тоже росли деревья, но снега было намного больше, чем на склонах. Вероника безнадежно барахталась в глубокой снежной перине, то и дело проваливаясь по пояс, цепляясь за толстые стволы, чтобы высвободить промокшие ноги из пропитанной водой ледяной каши. Некоторое время она провела в безуспешной борьбе со снежной стихией. И наконец, тяжело дыша, легла прямо на снег. С непроницаемо-черного неба падали, кружась в воздухе, редкие снежинки. Девушка лежала без движения, чувствуя, как они тают на ее лице, как постепенно остывает мокрая одежда и к телу неумолимо подбирается холод. Вероника стянула с руки разорванную перчатку и, зачерпнув пригоршню снега, отправила себе в рот. Ее мучила жажда, но снег только усиливал ее. Кажется, девушка совершенно потерялась в этом пустом замерзшем лесу. Как она вернется назад, если даже приблизительно не знает, где находится? Всегда можно пойти по собственным следам, они надолго сохранятся, только бы не началась метель. Но если она их видит, увидят и другие… Возвращаться той же дорогой — слишком большой риск… Тихий, но отчетливый звук, единственный звук, источником которого была не она, заставил Веронику затаить дыхание. Сначало девушке показалось, что у нее просто зашумело в ушах, но спустя пару секунд напряженного ожидания он вновь повторился. Странный звук походил сразу на вой и на крик какой-то лесной птицы. Его источник с успехом мог находиться в десяти-пятнадцати километрах, а может, гораздо ближе. Но самое неприятное — он доносится со стороны крепости, оттуда, откуда пришла сама Вероника, и, главное, он приближался! Девушка попыталась вскочить на ноги и тут же снова провалилась в снег. Ее куртка и брюки покрылись тонкой ледяной коркой, из-за чего двигаться стало еще труднее. Но она продолжала бороться, подстегиваемая ужасом. Вероника могла бы принять этот странный звук за голос животного, но весь ужас был именно в том, что за время пути девушка не слышала и не видела ни одного живого существа. Ни птицы, ни зверя, ни следа на свежем снегу, кроме своих собственных. Лес словно вымер… Возможно, все животные попрятались, повинуясь страху и темноте. Но куда идти Веронике, и где ей спрятаться? Похоже, она безнадежно заблудилась. Дорога назад, к спасению, для нее наверняка отрезана. Девушка отчаянно билась в белой пучине. Тяжело дыша и почти повиснув на очередном корявом стволе, она безнадежно обвела взглядом нескончаемые снега. Впереди, между пухлыми белыми кочками, в объятьях льдистых берегов вился, поблескивая, маленький ручеек. И он был не один. Множество ручьев, сливаясь и снова разделяясь, звеня чистыми голосами, стремились вниз, через заваленный снегом буреломный лес. А за расступающимися впереди деревьями тускло поблескивала белоснежная гладь ледяного поля. Лесное озеро! Его скрывали наклонившиеся над самой водой кроны деревьев, а посреди запорошенного снегом озерного зеркала располагался небольшой островок с растущими на нем деревьями. Неужели она все-таки дошла?! Идеальную картину портила только лежащая у самого берега огромная черная куча, словно вывороченная на снег земля… Вернее, нечто большое, темное и неподвижное… Живое или нет — Вероника не могла понять наверняка, слишком далеко. Но она не сомневалась в том, что отчетливо ощущает словно бы текущий вокруг, густой, как кисель, ледяной воздух. В любом случае это странное обстоятельство и черная куча среди нетронутой белизны казались чересчур подозрительными и внушали безотчетный страх… Раньше она бы и не подумала испугаться, но события последних дней научили Веронику осторожности. Девушка напряженно огляделась, прежде чем подходить, ей нужно проверить, живое ли это… кем бы оно ни было. Вероника подняла торчащую из снега палку и, хорошенько прицелившись, бросила в сторону заснеженной озерной глади. Ветка звучно ударилась о древесный ствол и упала. Девушка затаила дыхание. Черная куча не шелохнулась. Вероника медленно досчитала до десяти и напряженно подалась вперед. Она начала бесшумно обходить находку, стараясь лучше разглядеть нечто, распростертое на взрытом снегу. То, что издали походило на груду земли, медленно приобретало очертания какого-то животного… С иссиня-черной лохматой шерстью, неподвижно лежащего на снегу. Неужели это и есть защитник Врат? Огромный зверь, размерами не уступающий хорошей корове, не двигался. Вероника рассматривала его со смесью холодного страха и омерзения. Это, несомненно, был хищник — из полуоткрытой пасти торчали длинные, словно ножи, белые клыки и вывалившийся крупный темно-красный язык. Желтоватый остекленевший глаз смотрел в пустоту. Девушка наконец осмелилась подойти ближе. Зверь точно не был живым, его шерсть намертво примерзла к твердому снежному насту, в ней тускло поблескивали снежинки, а в боку зияла огромная черная дыра с торчащими в разные стороны белыми осколками ребер. Снег вокруг туши почернел от крови, как и ближайший ручеек, смывающий ее в озеро. Кем был неизвестный хищник, и что его убило? На картине в доме Ферро было изображено совсем другое животное… А в своем сне она видела зверя лишь мельком, но масть спутать невозможно! Девушка опасливо осмотрелась по сторонам и не смогла сдержать сдавленный вскрик. Вероника была дочерью охотника и не боялась вида крови, хоть и не разделяла увлечений отца, и мертвый зверь не мог ее напугать. Но от того, что она увидела, девушку разбила оторопь: на примятом снегу отчетливо темнели следы босых ног… Маленькие, не больше ее собственных, они вели от неподвижно лежащей туши к кромке леса. Там, где следы обрывались, не осталось ничего, кроме нескольких черных капель на снегу… Девушка задрожала всем телом и попятилась к озеру, ей нужно бежать, и как можно скорее! Предчувствие чего-то ужасного накатывало подобно огромной ледяной волне, черной, как шерсть мертвого зверя… Она нашла не то озеро и не того Привратника… Глупая, зачем она вообще пришла?! Настороженно ступив на лед, Вероника обошла большую темную полынью. У самого края пролома, затянутого тонкой коркой черного льда, виднелось множество глубоких борозд. Следы когтей? И не только… Повсюду, от самого края озера и до островка, глубокий снег был буквально изрыт многочисленными следами, примят и перекопан, словно на нем резвилось стадо диких кабанов. Девушка поравнялась с маленьким островком, на самой середине озера, как вдруг краем зрения уловила какое-то смутное движение. Серебристый перелив, словно от блестящей чешуи мелькнувшей подо льдом рыбешки. Вероника обернулась, но ничего не увидела. Заснеженный островок, не считая молодых берез и засохшего желтого камыша, казался пустынным. Внезапно то, что она приняла за снеговую кочку, пошевелилось. Из снега поднялась широколобая светло-серая голова на могучей и длинной шее. Вероника, повинуясь инстинкту, застыла как вкопанная посреди озера. Странная голова не шелохнулась, она смотрела на девушку большими усталыми глазами. Они казались непроницаемо черными в глубокой ночи. Но, вопреки темноте, в них, казалось, вспыхивали и замирали искры, словно отражения множества небесных звезд. Необычную голову украшали три чуть изогнутых рога. Первый, самый длинный, рос посреди лба, второй — между глаз, третий, короткий, торчал у самого носа. Странный козерог — так, не задумываясь, про себя Вероника окрестила рогатого зверя — весь, от ушей до хвоста, был покрыт длинной серебристо-серой шерстью. Блестящая и волнистая, она образовывала на шее подобие львиной гривы. Козерог отдаленно напоминал очень крупного козла, оленя или ламу, обладай они хоть толикой той древней красоты, которой, возможно, могло похвалиться лишь небо над головой, бескрайние морские просторы или заснеженные горные пики… Но не живое создание! Девушка могла поклясться, что такого зверя видит впервые. Может, только на той картине… Но существо, изображенное там, казалось неказистой, бледной копией в сравнении с оригиналом. Вероника стояла растерянная, зачарованно глядя на великолепное животное. Неужели она наконец нашла, кого искала? Это и есть Привратник? И что же ей делать теперь? Необычный зверь не собирался нападать, не выказывал признаков беспокойства и не пытался подняться. Козерог навострил свои остроконечные уши и, мотнув рогатой головой, словно отряхивая с себя снег, втянул ноздрями воздух, после чего девушка явственно услышала глухой и тоскливый вздох. Но, возможно, этот звук ей всего лишь померещился, зато другой, донесшийся из леса, похожий на резкий вопль, не человеческий и не звериный, заставил ее вздрогнуть и попятиться. Совсем близко! Ее обнаружили… В то же мгновение оглушительный, подобный громовому раскату голос, зазвучавший, казалось, со всех сторон и изнутри ее самой, отчетливо произнес: — Человеческое существо? Зачем ты, дитя, пришла к моему озеру? Ты не найдешь здесь спасение… Зачем ты пришла? Вероника, потрясенная до глубины души, стояла на льду, не в силах произнести ни звука. Как такое может быть? Козерог говорит с ней?! Наконец новый угрожающий звук, разнесшийся по округе, возвратил ей дар речи: — Простите, я не хотела тревожить вас… Я искала Привратника. — Зачем ты ищешь его? — Козерог не шелохнулся. — Я живу… Жила у леса. Два дня назад моя семья исчезла вместе со всеми в моем поселке. Я осталась одна… — Вероника понимала, как странно звучат ее сбивчивые объяснения, ее голос дрожал и срывался, но подбирать слова нужно было раньше, теперь уже поздно. — Я хочу знать, как можно помочь им! Может быть, вы… — Люди, считают себя одними из самых значительных творений на земле. Они забывают, насколько могут быть слабы… — Громовой голос перебил ее на полуслове. Козерог тряхнул рогатой головой, скидывая запорошивший серебряную шкуру снег. — Как тебе, дитя, удалось спастись и найти дорогу к моему озеру? — Я… — Вероника замялась, но почти сразу продолжала, если она дальше будет тянуть, у нее совсем не останется времени! — Мой… друг спас меня и спрятал в своем доме, — она указала в темноту. — Там, на холме. Он рассказал мне… Она опять замолчала, испугавшись того, что, может быть, сболтнула лишнего, и поэтому быстро добавила: — Я сама поняла, куда нужно идти. Девушка медленно, шаг за шагом, приближалась, ей очень хотелось получше рассмотреть своего невероятного собеседника. Она почти забыла о страхе, приближающемся к ней из темноты. Снова глубокий и печальный вздох: — Твои объяснения слишком запутаны… Ты напугана, но говоришь правду. Дитя пришло к моему озеру, никто не сделал бы больше. Привратник жив, пока живет его мир. Мир погибает, и Привратник должен уйти. Беги, если хочешь прожить еще немного. Я не смогу помочь тебе. — Но как же… — Девушка не верила своим ушам, она пришла сюда, рискуя жизнью, чтобы услышать, что ее попытки напрасны и ей никто не поможет! Что теперь делать? Вернуться обратно? Невозможно! Позвать на помощь? Глупости, из такой дали Ферро ее не услышит, кричи — не кричи… зато услышат другие! Вероника сжала кулаки и вдруг отчетливо ощутила странное тепло. Невероятно, но, похоже, это потеплел перстень на ее пальце. Необычный подарок грел, будто вместо камня в оправу вставили горящий уголек. — Ты живой! И я тоже живая… только ненадолго. Я часть твоего мира… это значит, что ты обязан защищать и меня — подхлестываемая страхом и отчаянием, девушка говорила и сама удивлялась своим словам. — Я хотела помочь моей семье, вот и все! Скажи, как это сделать, если знаешь! — Бедное наивное дитя! Ты выбрала для себя непосильную ношу, — голос в ее голове зазвучал немного тише. — Ты не боишься, что она раздавит тебя много раньше, чем ты доберешься до цели? — Я обязана попытаться, неважно, сколько мне осталось! Я все равно не смогу жить, пока не сделаю все, что в моих силах! — Вероника замолчала, слыша лишь звук биения своего собственного сердца и свое же прерывистое дыхание. Козерог тоже молчал. Время тянулось бесконечно, каждая секунда казалась длиною в вечность, не потому ли, что со стороны леса километровыми скачками мчался дикий невидимый ужас?.. — Я помогу. Тебе придется жить, и это совсем не так просто. — Козерог быстро и грациозно вскочил на ноги. Он оказался намного выше, чем предполагала Вероника. — Неведомая очень хитра, не надейся, что она не догадалась о твоих намерениях. Если твой друг знает, куда ты направлялась, ОНА скоро будет здесь! — Почему ты так говоришь? — возмущенно вскинулась девушка, но козерог перебил ее: — Ты поведаешь мне свою историю, а я в свою очередь расскажу, что знаю, но не здесь. Нам нужно уходить. Сейчас же! — Куда мы можем уйти? — испуганно прошептала Вероника, обводя глазами подступающий со всех сторон глухой лес. — Туда, куда она не пойдет за нами. Там у нас появится время. — Вдруг козерог пошатнулся и неловко осел на задние ноги. Только сейчас девушка заметила глубокие темные отметины от когтей на серебряной шкуре. — Я обязан предупредить тебя об опасности, дитя. Ты можешь не пережить переход. Мы зайдем в озеро, когда вода накроет нас, мы будем спасены. Ты готова? Вероника не знала, готова ли она. Перспектива нырнуть в ледяную воду пугала ее не меньше, чем ожидание неминуемой смерти на берегу. И то и другое казалось самоубийством. Но, услышав очередной жуткий звук, донесшийся из леса, она кивнула: — Да, готова. — Оставь все, что испорчено, возьми только необходимое. На другой стороне будет теплее. Поторопись. Вероника торопилась, у нее дрожали руки. Где же Врата? Она ни видела ничего кроме снега, черных стволов, покрытого инеем жуткого мертвого зверя на берегу, черного неба и кружащих в нем облаков. Девушка не понимала, что будет после того, как она опустится под воду. Но размышлять поздно, с минуты на минуту из темноты явятся монстры! Вероника понимала, что должна снять с себя практически всю одежду, завернуть ее в куртку и плотно связать рукава. Она решила держать свой сверток на весу и опустить в воду последним. Вещи, конечно, промокнут, но, возможно, не все. Если она не утонет и выберется, ей нужна будет сухая одежда. Выберется… Куда?! Конечно, девушка надеялась на спасение. Таковы уж все люди… Смерть — это то, что бывает с другими, только не с ней, не сейчас! Она представила, как дрожит от нестерпимого холода, вымокшая до нитки… Это меньшее, чего стоило бояться, но мороз, прикоснувшийся к нагому телу, не давал думать ни о чем другом. — Я готова! — Девушка торопливо подхватила свой узелок. Козерог, всё это время лежавший без движения на краю островка, поднялся с видимым усилием. Пройдя несколько шагов на своих длинных ногах с раздвоенными копытами, он ступил на лед. Несколько секунд ничего не происходило. Потом Вероника услышала далекий гул, казалось, он шел из-под воды, прямо из глубин озера. Толстый лед пошел трещинами и надломился, будто какая-то невероятная сила давила на него снизу, прямо из-под воды, стремясь выбраться на поверхность. Наконец лед не выдержал неведомого напора и взорвался. Большие и маленькие льдины вместе с фонтанами воды взмыли вверх, к беззвездному небу. И уже через считаные мгновения вся эта масса из воды, снега и льда низверглась обратно в озеро. Последние капли вместе с летающей в воздухе ледяной пылью еще не успели осесть, когда сквозь весь этот шум, скрежет льда и плеск пробился еще один звук. Ужасающий. С ним не мог сравниться ни один когда-либо слышанный Вероникой… Он шел из лесной тьмы и заставил бедную девушку содрогнуться от ужаса. Жуткое многоголосие, в котором различались звонкие сухие звуки ломающихся ветвей, нечеловеческие душераздирающие завывания, топот и скрежет зубов и когтей. От этих звуков холодела кровь и волосы вставали дыбом. Девушке казалось, что лес вокруг нее стонет… Она задрожала всем телом. К счастью, сквозь весь этот шум пробился громоподобный голос козерога: — Пора, держись за меня! Крепче! Вероника опомнилась, лишь стоя по колено в воде рядом с серебряным зверем. Она намотала несколько длинных серебристых прядей из его гривы на правую руку и крепко сжала их в кулаке, в левой она держала свой сверток. — Идем! — снова скомандовал козерог. И она пошла. Холодная вода шаг за шагом поднималась все выше, обжигая кожу ледяным пламенем. Девушка не чувствовала своих ног, вода дошла почти до груди, когда все ее тело пронзила нестерпимая боль. Вероника начала задыхаться, но все равно шла, держась за козерога, поднимая свой сверток все выше над головой, чувствуя, как с каждым шагом в ее тело впивались тысячи ледяных игл. Вероника уже была готова потерять сознание от нестерпимой боли и холода, когда увидела в глубине леса лавину из темных тел. Она перевалила через край холма и неслась к озеру. В сплошной темной массе начали вырисовываться отдельные тела. Одни грязно-серо-коричневые, покрытые щетиной, ловко передвигались на многосуставных, словно у паука, лапах. Как она надеялась, что все это было лишь ужасным сном! Но в толпе были и другие — в обрывках грязных лохмотьев, бежали кто на двух ногах, кто на четвереньках. На оскаленных мордах застыла голодная гримаса, в пустых желтых глазах плескалась холодная ярость. Они пришли сюда за ней… Все они! Вот уже серая волна миновала деревья, растущие у берега, и врезалась в воды озера. Они с козерогом опоздали… Вероника вскрикнула и чуть не уронила в воду свой сверток. Перстень на пальце задрожал, камень в нем раскалился и вспыхнул ярким оранжево-красным светом. Последнее, что увидела девушка, прежде чем вода скрыла ее с головой, — серая волна остановилась и резко подалась назад. Где-то в самом центре нескончаемого потока темных тел зародилось беспорядочное движение, толпа раздалась в стороны. Казалось, будто живая волна, встретившая на пути непреодолимую преграду, пытается её обойти. Море серых тел на мгновение расступилось, являя того, кто заставил в панике отхлынуть клокочущую смерть из когтей и зубов. Ферро! Но она не ждала его! Не ждала, потому что считала свое положение безнадежным, и все равно надеялась увидеть. Он обещал задержать монстров… Ох, лучше бы он не приходил! Что теперь будет?! Твари оказались достаточно умны, для того чтобы не лезть на обнаженные лезвия, на этот раз ее единственный защитник пустил в ход оба клинка. Толпа отходила и снова накатывала под напором задних рядов все прибывающих серых полчищ. Ферро кружился на одном месте, а сталь в его руках окружала гибкую фигуру непроницаемым смертоносным ореолом. Монстры, оказавшиеся слишком близко, падали у его ног, сраженные бешеным стальным вихрем. Это было жутко и завораживающе… Кажется, Ферро почувствовал взгляд девушки — он обернулся, вбросив свои мечи в ножны, и застыл посреди живого неистовствующего моря. Последнее, что Вероника увидела за секунду до того, как ледяная вода накрыла ее с головой, была маленькая фигурка на холме, неподвижная и одинокая. Живая серая волна поднялась и мгновенно поглотила ее. Из горла потрясенной девушки вырвался сдавленный стон. Но что бы ни происходило на суше, дело было сделано — серые полчища отступили. Врата открыты. Можно заходить… Козерог привстал на задних ногах, подняв испуганную девушку в воздух, и резко прыгнул вперед, в темную глубину озера. Веронику затащило под воду, ее пальцы разжались, но она так и не смогла отпустить мокрую гриву, которая намертво обвивала руку. Не успев набрать воздуха, девушка запаниковала и против своей воли сделала еще один вдох. В рот и нос неудержимым потоком хлынула вода. Переставшая что-либо соображать Вероника лихорадочно уткнулась лицом в свой мокрый сверток. Еще один вздох — и она наверняка утонет. Она уже задыхается! В ту же секунду месиво изо льда и воды вокруг нее будто вскипело и стремительно завертелось. Со дна один за другим поднимались к поверхности большие прозрачные пузыри, в которых переливались желтые и зеленые искры. Последнее, что почувствовала Вероника, прежде чем потерять сознание, — сильнейший рывок вниз, в глубину, который, казалось, чуть не оторвал ей правую руку. Девушка снова глотнула воды, но уже не осознавала этого. Она проваливалась в пустоту — неподвижную и тихую.II Граница. Крепость
Terminus. Arce В просторном, роскошно обставленном зале повисла тишина. Отблески колышущегося пламени свечей танцевали на высоких сводчатых стенах. Огонь почти догорел. Свету не дано рассеять темноту, не здесь, не сейчас, но пламя все равно теплится. Как и тысячи лет назад, ему нет дела ни до мрака, сгустившегося в углах огромного особняка, ни до одинокого мужчины, дремлющего перед остывшим камином. Огонь давно догорел, алые угли подернулись золой, а он все сидел перед очагом. — Доброй ночи, чем скромный подданный обязан столь высокому визиту? — Мужчина мгновенно распахнул глаза и чересчур расторопно для спящего поднялся на ноги. — Вы не явились на совет, — неживой шелестящий голос, витавший под потолком, исходивший сразу из стен и из черного жерла камина, отдавал холодным упреком. — Ферро, вы спали? Вам давно пора распрощаться с этим телом. — Нет, я задумался. Хотя в моем обличии и есть определенные неудобства, но они никоим образом меня не стеснили. Я не явился, потому что было бы невежливо пытаться заменить всех, безвременно почивших за правое дело. — О чем же вы думали? Неужели вы жалеете о том, что разом прикончили всех своих союзников? Это на вас не похоже. — И правда не похоже. Союзники мне без надобности, как и вам, полагаю. — Мужчина обвел задумчивым взглядом пустой полутемный зал и улыбнулся одними губами. — По мне, лучше вовсе не иметь союзников, чем пользоваться услугами таких… гм… ненадежных созданий. Они хранили преданность, пока им было это выгодно, и напали сразу же, как почуяли слабость. — Я не пойму вас, Ферро, неужели вы устроили все это из-за какой-то девчонки? — Конечно, нет. Но найти причину для того, чтобы уличить в предательстве всех и каждого, было непросто. Появление этого невинного создания в моем доме стронуло лавину. Я предвидел чужой удар и ударил первым. Великой не в чем меня винить. Я честно предупреждал об опасности. Они не приняли мои слова всерьез, за что и поплатились. — У меня нет причины не верить вашему чутью. Человеческое создание хорошо сыграло свою роль… — в неживом голосе зазвучали хищные нотки. — Она до сих пор жива? — Разумеется. — Я хочу видеть ее. — Невозможно. — На красивом и холодном лице не дрогнул ни один мускул. — Её здесь нет. — Где она?! — Где-то, — Ферро задумчиво пожал плечами. — Птичка оказалась на редкость свободолюбивой. Она улетела, презрев защиту золотой клетки. Непрерывные метания крайне утомляют. Я отпустил ее. Не навсегда. Пусть полетает и подумает, ей есть о чем подумать… — Вы утверждаете, что не знаете, где она и куда направляется? — в неживом голосе звучало неприкрытое разочарование. — Не знаю, но могу предположить, что она уже очень далеко отсюда. — Если вы не хотите говорить мне правду, то я расскажу вам сама. Девчонка не просто сбежала — она ушла через Врата вместе с хранителем. Как она смогла найти его? Как она вообще о нем узнала? — Я повинен лишь в том, что рассказал девочке сказку. А в остальном… всякое порой случается. — Ферро! В какие игры вы играете за моей спиной?! Не лгите мне, вы сами их отпустили! — Отпустил, — легко согласился красавец. — Вы правы. Я никому не позволю распоряжаться моими вещами без моего согласия. А мои игры слишком мелки и незначительны, чтобы хоть сколько-нибудь занимать Великую. Вы повелеваете целыми мирами, я всего лишь ставлю на то, что это безобидное создание в конце концов устанет убегать и вернется назад. А привратник рано или поздно сгинет в темноте. — Я никогда не пойму вас, — ответил голос после продолжительного молчания. — Делайте что хотите, ведь, в конце концов, я позволила оставить это… эту… хотя вы могли пожелать что угодно, а выбрали самое негодное из всех возможных даров. — Отчего же? — Мужчина лукаво улыбнулся. — Мне, как извергу, до мозга костей весьма занимательно наблюдать за бестолковой возней смертных, то даря свое расположение, то подкидывая сюрпризы. Но вы, кажется, оказались правы: завладев этим подарочком, я только приумножу свое проклятье. Но что ж тут поделаешь? Одним больше, одним меньше…III Лесное озеро. Врата. На противоположной стороне
Silva lacus. Bruta. Vice versa Вероника очнулась на твердой земле, измученная и опустошенная. Казалось, она не может пошевелить и пальцем, каждый вздох давался с большим трудом. Так же, наверное, должен чувствовать себя человек, очнувшийся после тяжелой болезни. В голове не было ни одной мысли, лишь сияющая белая пустота и безмолвие. Девушка пыталась бороться со своей слабостью, чувствуя себя крайне уязвимой. Что с ней произошло? Где она находится? Почему так тяжело на душе? Воспоминания не приходили. Вероника то просыпалась, всплывая на поверхность сознания, то снова проваливалась куда-то в глубину, забываясь беспокойным сном. Её преследовали непонятные и пугающие образы, поток быстро сменяющихся картинок. Смесь из ее собственных впечатлений и глубинных страхов принимала самые невероятные формы. Она металась, кричала, но не могла очнуться. Один сон ей виделся чаще остальных. Мама и сестры. На всем свете у Вероники не осталось никого ближе. И папа! Он не подходит, не двигается, только смотрит на них. Он выглядит опечаленным… Почему? Она совершенно ничего не могла вспомнить… Сима обнимает нее, девушка слышит звонкий голосок сестрёнки, но не понимает ни единого слова. Почему так тоскливо? Ведь все хорошо — они вместе. Вероника отстраняется. Лица, такие знакомые и родные, начинают изменяться. Их черты заостряются, кожа темнеет и истлевает, словно горящий в огне пергамент, глаза заволакивает желтоватая пелена. Как она могла принять этих монстров за людей? За свою семью? Кровожадные чудовища близко, они разевают свои зубастые пасти. Девушка понимает — ей не убежать, теперь нет, слишком поздно. От этих монстров нет спасения. Они рвут ее на части… Ей не больно, она не чувствует свое тело, потому что его больше нет. Ничего нет, остался только ветер. — Живите. Пожалуйста! Только живите! А мне нужно уходить! Она летит. Монстры поднимают вверх свои уродливые головы и рассыпаются серым пеплом. Ветер подхватывает его и уносит. Вероника приоткрыла глаза. Она увидела желтую пожухшую траву, белый мох, опавшую коричневую хвою. И свет! Девушка с трудом перевернулась на спину и подставила лицо солнцу. Как же она скучала по дневному свету! Привыкшая к полутьме, она жмурилась, глядя в пасмурное небо. Над вершинами деревьев плыли облака. После нескольких дней непроглядной ночи этот промозглый серый день казался самым ярким в ее жизни. Девушка лежала в высокой сухой траве на том же островке, с которого шагнула в глубокую черную воду. Зимой! А сейчас? Поразительно, невероятно! Могут ли существовать два одинаковых озера, похожие друг на друга как две капли воды и все же такие разные? Козерог сказал, что им нужно уйти, и они ушли, но куда? Кажется, Вероника опустилась под лед и глотнула воды, это было последнее, что она запомнила. Теплый ветерок прошуршал в желтой траве, всколыхнул сухие ветви огромных лиственниц и осыпал желто-коричневой хвоей берега, и прозрачную гладь озера. Какое здесь время года? В этом странном мире с равной вероятностью могла быть весна или осень, а может лето, судя по тому, насколько мягкая стоит погода. От золотистых стволов веяло теплом и ароматом смолы. Но лес был мертв. Облетевшие кроны деревьев, рыжая трава, тихая вода, отражающая низкое нависающее небо. Ни птиц, ни зверей, ни стрекоз над озерной гладью, даже комаров — и тех не слышно. Вероника медленно повернула голову набок. Сверток с одеждой все еще был при ней. Он лежал невзрачным мокрым клубком в примятой траве. Девушка попробовала дотянуться до него и чуть не вскрикнула от боли. Кисть ее правой руки отекла, кожу покрывали сине-зеленые разводы, к ладони прилипли несколько длинных серебристых нитей. Значит, козерог ей не приснился! Тогда, где же он? И отчего же у нее такое чувство, что случилось что-то жуткое и непоправимое? Вероника обвела взглядом тихий берег. Кажется, она забыла нечто очень важное, но, сколько ни старалась, вспомнить не могла. Голова вновь закружилась, стало нечем дышать, девушка тяжело закашлялась и бессильно распростерлась на земле. Нет, все не так хорошо, как могло показаться вначале. Наверное, нахлебавшись озернойводы, она чуть не утонула. Вдруг она ощутила прикосновение чего-то твердого и холодного. Слабые пальцы пошевелили сухую траву и нащупали небольшой округлый предмет. Перстень! Девушка поднесла к глазам свою драгоценную находку. Слепой потемневший камень, обрамленный замысловатым узором, казался мертвым. Девушка ахнула, по ее телу прокатилась холодная дрожь. Она всё вспомнила! Как она могла забыть?! Ферро… помог ей сбежать, а сам погиб! Из глаз потоком хлынули горькие слезы от жестокой досады и злости на саму себя. Её единственный защитник… он спас её глупую, никчёмную жизнь. Снова! И, видимо, в последний раз… Веронику затрясло от воспоминаний об огромной живой волне, мгновенно поглотившей маленькую и далекую фигурку, а вместе с ней все надежды и мечты о будущем. Незримая нить, соединившая их, оборвалась навсегда… Почему он не сражался? Он мог бы выбраться оттуда, только он был способен! А она!? Обещала вернуться и вместо этого сбежала! Куда?! Девушка сжалась калачиком на земле, лихорадочно вцепившись руками в сухую траву. Она предала его и себя! Обманула! Страх лишил её разума! Теперь она действительно осталась одна, ей некуда и не к кому возвращаться! И она сама виновата во всем! Но, может, еще не поздно? Она должна пойти назад! Вернуться сейчас же! Отчаяние и злость на саму себя, как ни странно, придали сил. Девушка смогла сесть и только тогда заметила козерога. Он лежал на боку по другую сторону островка. Вероника на четвереньках добралась до ближайшего дерева и, помогая себе руками, поднялась. Но, не сделав и пары шагов, упала. Голова закружилась так, что ей померещилось, словно деревья вокруг отплясывают какой-то безумный танец, то расступаясь, то снова возвращаясь на свои места. Но каким-то чудом ей вновь удалось подняться, и, упрямо цепляясь за шершавые стволы, путаясь в высокой траве, она продолжила свой путь. Козерог лежал, поджав под себя ноги, положив голову так, что его ноздри почти касались воды. Он не двигался и, казалось, не дышал. Теплый ветерок играл в густой серебристой шерсти. Девушка остановилась, обхватив ствол дерева руками. Она задрожала всем телом, словно не стояла на теплом дневном свету, а вновь оказалась совсем одна в зимнем ночном лесу. Страшная мысль холодными пальцами сжала горло: козерог мертв, он умирал, когда она нашла его. Серебряный зверь унес девушку неизвестно куда и погиб. Ей вспомнились глубокие раны и то, как тяжело он двигался… Отчаянье помогло преодолеть последние метры пути. Вероника, еле передвигая ногами, пересекла островок и добралась до места, где лежал козерог. Но внезапно зазвучавший у нее внутри далекий голос нарушил страшное оцепенение: — Это ты, дитя? Ты жива, пусть твой непокорный дух торжествует! Ты прошла через Врата и вышла с другой стороны. А теперь отдохни, мы будем здесь в безопасности. Девушка опустилась в сухую траву рядом с серебряным зверем. Незнакомый мир непрерывно вращался вокруг нее, но теперь Вероника смотрела только на лежащего перед ней козерога. Теперь она отчетливо видела несколько глубоких порезов на его теле, словно от огромных когтей, тянущихся параллельно друг другу от основания шеи через плечо до середины спины. Шерсть вокруг ран была обильно пропитана кровью и висела красно-коричневыми сосульками. От такого зрелища девушку замутило, и она торопливо опустила глаза — козерог действительно был чуть жив… — Не беспокойся за меня, несколько дней на берегу этого озера все исправят. — Необычный зверь глядел на нее из-под полуприкрытых век. — Отдых нужен нам обоим. Отдых? Она не должна медлить ни секунды! — Мне нужно вернуться! Отведи меня назад, сейчас же! — Вероника встрепенулась и с отчаянием смотрела на своего необычного собеседника. — Я не могу сделать это, Врата закрыты. Я помогу тебе вернуться, если ты этого пожелаешь. Но вначале я бы очень хотел услышать твою историю. Не горячись так, время расставит все по местам. Рано или поздно… возможно, выслушав и меня, ты примешь другое решение. — Серебряный зверь прикрыл большие темно-синие глаза. — Ты уверена, что на другой стороне тебя ждет то, к чему стоит возвращаться? Расскажи, дитя, как ты нашла спасение? Девушка медленно подняла глаза к серому небу, ее губы дрожали. Вот и все! Ее надежды разрушены, у неё нет сил, чтобы сопротивляться. Как мучительно тяжело, она ощущала нестерпимый жар, готовый сжечь ее изнутри, а едкая тяжелая боль подступила к самому горлу и сдавила плотным кольцом голову… Вероника отвернулась. Она не хотела, чтобы кто-то видел, как она плачет. Да что там, только смертельная усталость и присутствие рядом козерога не позволяли девушке взвыть в голос… Но горячие крупные слезы все равно лились из глаз бесконечным потоком. Ее эгоизм погубил всех, кого она любила… Козерог не торопил девушку, и после долгого молчания она все же начала свой рассказ. Её собственный голос, казавшийся глухим и незнакомым, то и дело срывался и затихал. Иногда ей словно не хватало воздуха, но она все говорила и сама не верила в то, что это случилось с ней. Почему она думала, будто сможет хоть что-то противопоставить всемогущей неведомой силе? Вероника рассказала все, что считала нужным рассказывать. Кроме того, что, как ей казалось, было неважным для козерога, а целиком и полностью могло принадлежать лишь ей, — свои потаенные чувства она не откроет никому. Пусть у нее останется хоть что-то свое. Хотя в этом и нет уже никакого смысла… Ферро погиб там, на склоне холма, погребенный под бесчисленным количеством живых серых тел. Парализованная смертельным ужасом, Вероника видела все своими глазами и сбежала… Но что она могла? Да ничего! Может, если бы у нее хватило ума смириться… А теперь у нее осталось лишь бесполезное кольцо с потухшим камнем, служившее немым укором и напоминанием о ее непомерной глупости. Девушка закончила свой рассказ, не заметив сгустившихся над лесом вечерних сумерек. — Скажи мне, кто ты? — бесцветно поинтересовалась Вероника, задумчиво раскладывая на земле свою мокрую одежду. — Моё имя Сильваер, как ты уже могла понять, я и есть хранитель Врат. — Козерог шумно втянул ноздрями воздух и навострил остроконечные уши, словно прислушиваясь к чему-то далекому и еле уловимому. — С незапамятных времен Врата подчиняются моей воле. Я оберегал их и всех живущих от угрозы… От того, что может проникнуть через них и причинить хрупкому миру вред. Но с такой, как Она, я еще не встречался, мне ее не победить, она умеет перерождаться. Неведомая стихия оказалась хитрее меня… — Куда мы попали? — Девушка слушала козерога вполуха, сил понимать то, что он говорит, не было. — Мы сейчас в другом мире, он параллелен нашему, таких миров множество… И в каждом побывала она. Так что пусть тишина и спокойствие тебя не обманут. Здесь все было по-другому. Неведомая объединила их, как червь, попортивший все плоды на одном дереве. Она всегда ненасытна. Тьма не может созидать, все эти миры нужны ей только для того, чтобы жить, они питают её силу. Когда они разрушаются, Неведомая уходит, но не до конца. Она тщеславна… — Как это понять? — Вероника замерла, прислонившись спиной к дереву. Она уже слышала подобный рассказ и это имя. Только не от козерога… — Откуда ты знаешь, что было здесь раньше? — Нужно не иметь ушей, чтобы не слышать, и глаз, чтобы не видеть. Они все вокруг и говорят со мной. — Они? — Деаушка бросила обеспокоенный взгляд на противоположный берег. Почему-то сейчас, в вечернем полумраке ей кажется, что ужас пережитой ночи может повториться… — Земля, вода и деревья. Они видели и знают многое, — Сильваер фыркнул, но продолжал невозмутимо: — Во всех мирах жили люди, кроме огромного множества других существ, дневных, ночных и тех, что не имеют тел, но при этом живы и разумны. Неведомая перекроила все по-своему, низвергла одних, других же возвеличила. Равновесие жизни утеряно, без солнечного света никому не уцелеть… Те, кто чудом спасся, борются за существование с разбуженными тьмой демонами и друг с другом. Неведомая изобретательна, хитра и беспощадна, она выпивает жизни и идет дальше, не беспокоясь о последствиях. И она никогда не отпускает своих жертв. Козерог поднял голову на длинной шее и заглянул девушке в глаза. Этот взгляд темно-синих, словно полуночное небо, и таких же глубоких глаз завораживал и восхищал. Веронике казалось, что они видят ее насквозь, все самое сокровенное, все то, что она с таким трудом прятала от себя и от других. Видимо, не достаточно глубоко для того, чтобы непрестанно не возвращаться к этому в своих мыслях. — Твоя история действительно невероятна. Я понимаю, что мои слова непременно причинят тебе боль… Но я обязан сказать, пока не станет слишком поздно. Возможно, мои советы не спасут тебя, но помогут понять… Девушка и так давно перестала хоть что-то понимать, кроме того, что все очень-очень плохо, но смутные предостережения козерога ввергли ее в полнейшее замешательство. — Спасут меня? От чего? — Её положение и так хуже не придумаешь! — Не лей понапрасну слезы ради того, кто их меньше всего достоин. Думаю, тот, с кем ты простилась, жив. Если бы она могла, Вероника вскочила бы на ноги, но девушка лишь приподнялась на локтях, вцепившись в сухую траву. Она устремила взгляд широко распахнутых глаз на серебряного зверя, словно сейчас, в этот самый момент, только он мог решить ее судьбу… О, она отдала бы все на свете ради того, чтоб эти слова оказались правдой! Да только это ложь. Она своими глазами видела, как все случилось. — Твой спаситель совсем не тот, за кого себя выдает. — Сильваер замолчал, может быть, он устал или пытался подобрать правильные слова. Вероника молча ждала и вздрогнула, когда он заговорил вновь: — Он не человек. Девушка возмущенно вскинула голову, пытаясь хоть что-нибудь возразить, но все по меньшей мере вразумительные доводы так и застревали на языке. Она могла только молчать и слушать. Козерог смотрел поверх сухих пожелтевших крон в пасмурное темно-серое небо: — Поверь, у таких, как он, нет ни души, ни сердца. Они лишены любых эмоций, им чуждо сочувствие и привязанность. А твой так называемый друг опаснее остальных. Его выбор был добровольным. Только можно ли назвать его волю доброй? — Сильваер очень внимательно и, как показалось Веронике, печально, посмотрел на нее. — Он демон, его страсть — неиссякаемое желание убивать. Неведомая даровала ему свои силы. — Я тебе не верю! — Девушка наконец обрела дар речи. Теперь она была крайне возмущена, а не напугана. — Ферро спас меня! Он сам говорил, что не поддерживает ее… — Не обманывайся, дитя, он полностью в ее власти, но слишком горд, чтобы прямо признаться. А все, что ты видела, всего лишь отражение твоих собственных чувств и желаний. Он может стать кем угодно. Но это все ложь. Он стал тем, кем ты хотела его видеть. — Зачем? — только и смогла выдохнуть девушка, понимая, что у нее закончились аргументы и последние силы. — Я не знаю причины, да он сам вряд ли знает её. Но эта привязанность не принесет тебе счастья, скорее наоборот. — Но я же… обещала вернуться! — почти выкрикнула Вероника и внезапно замолчала, испугавшись собственных слов. Дрожащая от волнения и возмущенная, совсем не слушать козерога она не могла. А ведь Сильваер может оказаться прав… Чем дольше она слушала его, тем больше осознавала, что даже не пыталась увидеть ничего дальше своего носа… Внезапно, девушка, онемев от внезапно накатившегося ужаса, протянула козерогу руку и с трудом разомкнула побелевшие пальцы. На маленькой дрожащей ладони лежал перстень, в глубине темного камня все отчетливее вспыхивали тревожные красные всполохи. — Он дал тебе это? — голос Козерога казался взволнованным. Вероника неохотно кивнула. С ней случилось что-то очень, очень плохое. Это все что она смогла понять. — Будет лучше, если ты выбросишь это. Забудь о своем обещании, оно не имеет силы, тебя обманули. Если все же решишься вернуться назад, не надейся на счастье, твоя жизнь будет кончена. Ты отдашь ему свое сердце, но в обмен получишь только пустоту… Возможно, тебе повезет, ты сгоришь раньше, чем поймешь, какую непоправимую ошибку совершила. — Сильваер совсем по-человечески вздохнул, смотря на девушку большими печальными глазами. — Я, наверное, должен сказать, что мне жаль тебя, дитя. Но жизнь мудрее тебя и меня, все в ней имеет свой смысл, нам не под силу разгадать ее тайны. Не сейчас, но позже они станут нам ясны. Кто я такой, чтобы советовать тебе? Всего лишь бывший защитник Врат. Ты свободна, выбирай… Выбор ежесекундно меняет наши жизни.IV Выбор
Dilectus Вероника не спала всю ночь. Но не неизвестно откуда наползающий холод и сырая одежда или каменистая земля, на которой пришлось лежать, были причиной ее бессонницы. А, как считала девушка, жестокость и предательство со стороны единственного живого существа, которому она доверилась и, кажется, успела полюбить. Да, в ее жизни появилось что-то более невыносимое, чем ночной холод, и гораздо более мучительное, чем усталость, страх или боль… Два дня… всего два дня, навсегда перевернувших ее мир с ног на голову. Вероника так устала, что даже острые камни и выпирающие из земли корни показались бы ей мягче самой лучшей перины. Но глаза упорно не желали закрываться. Кто знает, есть ли в словах козерога хоть толика правды? Здравый смысл твердил, что есть. С другой стороны, не все ли равно, как и кого называют? Ферро не сказал ей правду. Или не успел… Так ведь она и не спрашивала! Девушка ворочалась на твердой земле, проклиная свое любопытство, упрямство и глупость. Только такая наивная девочка, как она, поверила бы в то, что среди беспросветного ужаса можно встретить героя, который убережет ее от всех опасностей. Она видела одно, а нафантазировала совершенно другое, то, во что ей хотелось поверить. Как же она ошибалась! Сказочное спасение обернулось проклятьем. Что ей теперь делать? Девушка перевернулась с боку на бок. И к чему ей это странное, почти осязаемое чувство, живое, теплое, порхающее внутри? Будто в детстве, когда она неслась с горы на санках или качалась на качелях. Она была безоговорочно счастливой, настолько, что, казалось, могла объять весь мир. Как давно она не испытывала подобное счастье и восторг, когда мгновениями ей казалось — возможно все! Детство закончилось, когда погиб отец. Тяжкий, непосильный груз взрослых проблем свалился на неё. И она забыла… Почему сейчас в беспросветной темноте и страхе это чувство возвращается? Вероника ощущала, как разгоревшийся внутри жаркий огонек греет и волнует ее. Откуда он взялся и почему не отпускает? Как она глупа, если думает об этом сейчас! Упрямая, ей все еще трудно поверить… Даже если Ферро жив, для нее это может означать только одно: Сильваер говорит правду, а вот она ошиблась. И как ошиблась! Девушка вертела в руках перстень. После тяжелого разговора с козерогом она долго сидела на берегу озера, роняя слезы в темную глубину, готовая забросить злосчастный подарок подальше и, может быть, броситься следом? Но так и не решилась ни на то, ни на другое. Зачем она ушла? Зачем ей понадобилась вся эта правда? Или очередная ложь? Она могла сейчас спать в своей кровати, в тепле и безопасности, мучимая лишь угрызениями совести. Со временем и это бы прошло. Ведь в конечном итоге она свыклась бы с неизбежным. Вероника уверилась бы в тщетности любых попыток помочь своим родным, но сейчас ей, кажется, представился шанс. Маленький, но все же шанс, и выглядел он как гордый серебряный зверь — Сильваер, которого девушка не всегда могла понять, но отыскала, несмотря ни на что! Она подняла с земли камень и со всей силы швырнула в воду. Чистая сверкающая гладь озера взволновалась, по ней поплыли круги. Так странно — девушка не видела ни летающих над озером стрекоз, ни мошкары, не слышала привычного комариного писка в пустом замершем лесу. Плеск воды оказался единственным живым звуком за многие часы, проведенные в этом странном месте. Тяжело вздохнув, Вероника повесила перстень на цепочку вместе со своим крестиком, который никогда не снимала. Это был подарок отца. Мама бы ужаснулась… Дочь и сама понимала, что поступает плохо, вешая их вместе. Но вот что странно: она не испытывала никаких угрызений по этому поводу. Все вдруг перевернулось и закрутилось, как снежный ком, летящий с горы. Девушка уже не знала, во что верить. Она спрятала цепочку со своими драгоценностями за ворот рубашки. Зачем? Она сразу и безоговорочно доверила свои тайны козерогу, но все равно оставила перстень. И наверняка, если бы ее спросили о причинах такого поступка, она вряд ли нашлась, что ответить. Наверное, Вероника боялась. Возможно, страх, природу которого она не понимала, вынудил ее поступить подобным образом. А может быть, она просто не хотела верить… Только во что именно? В то, что Ферро не человек? Но тогда, в их последний вечер, он рассказал девушке все. Он видел ее на руинах крепости, а она не видела никого, но верила, что кто-то все-таки есть! Вероника была так поражена этим откровением, что даже не смогла сделать для себя никаких выводов. Совершенно никаких! Потому что тогда ей было это неважно. Девушка знала главное: этот загадочный мужчина, несмотря на все его странности, спас ее и не причинит зла. Или Вероника не могла поверить в то, что его больше нет? Да пусть ее спаситель окажется кем угодно, девушка не желает ему смерти. Ни сейчас, никогда! И почему теперь всего лишь из-за одного разговора с хранителем Врат все полетело в тартарары?! Нет, что бы ей кто ни говорил, она оставит пугающий и в то же время такой дорогой для нее подарок, пока не решит, что с ним делать. Девушка уснула под утро и проснулась от нестерпимого холода. Над озером плыл туман. Небо местами очистилось. В светлеющей синеве, то и дело возникающей из-под обрывков серых туч, гасли последние звезды незнакомых созвездий. Других она, наверное, больше не увидит. — Дитя? — серебряный зверь, словно привидение, вырос из предрассветной дымки. — Ты не спишь, что ты решила? — Я не вернусь обратно, — ответила Вероника дрогнувшим голосом. — Я всего лишь хотела узнать, можно ли помочь моей семье… — Ты думаешь о них сейчас, значит, твое желание и мысли чисты. Что ты можешь сделать для их воплощения, как далеко ты готова зайти? Девушка неуверенно повела плечами. Вероника не совсем поняла вопрос, но ответ слетел с языка раньше, чем она успела подумать: — Насколько будет нужно… — Это правильно. Раз ты пережила один переход, возможно, ты перенесешь их все. — Все? — Вероника удивленно разглядывала то место, где еще несколько часов назад лежал козерог. На совершенно сухой и пыльной земле сквозь примятую желтую траву пробивались тонкие, но упругие зеленые росточки. Девушка вздрогнула и открыла глаза. Кажется, она снова заснула и все это ей померещилось, а голос Сильваера вернул ее к реальности: — У меня есть только одно решение. И оно, признаюсь, мне совершенно не по душе. Я чувствую напряжение нити, протянутой неведомой силой сквозь миры, если было бы возможно найти ее начало и отсечь на корню… Возможно, ты получишь желаемое, мы освободимся от Неведомой навсегда. Но назад мы уже не вернемся. — Я не хочу назад… — Вероника опустила глаза. Она врала, когда говорила, что не хочет… Больше всего на свете девушка мечтала о том, чтобы когда-нибудь хоть одним глазком увидеть любимые и родные лица, убедиться в том, что с ними все хорошо и они невредимы. Она вернулась бы только ради этого, и еще для того, чтобы проверить слова козерога. Но теперь это невозможно. — Я услышал тебя, дитя. Ты голодна. Иди, надеюсь, в этом лесу найдется хоть что-нибудь съедобное. Вода утолит твою жажду, пей смело. Такой чистой воды ты не найдешь. — Козерог снова опустился на траву и, поймав ее встревоженный взгляд, добавил: — Не беспокойся, проход закрыт, днем тебе ничего не грозит, но я не могу знать обо всех опасностях, которые могут подстерегать нас ночью. Постарайся не отходить далеко и возвращайся с наступлением сумерек. Скоро я оправлюсь от ран. Все, что мне нужно, — провести некоторое время вблизи моего озера. V Цветы в огне Flores in ignis Многообещающее светлое утро превратилось в очередной пасмурный и дождливый день. Девушка без труда перешла озеро вброд в том месте, которое указал ей козерог. Оно оказалось на удивление мелким, вода не поднималась выше груди и показалась ей очень теплой. Обсохнув на другом берегу и переодевшись, Вероника углубилась в лес. Девушка помнила слова козерога и не отходила далеко от озера, она шла осторожно и тихо, поминутно останавливаясь и прислушиваясь. Назойливое шуршание сухой хвои под ногами в совершенно пустом лесу вызывало неприятное, гнетущее чувство, будто за ней по пятам следует кто-то невидимый и вездесущий. Совсем близко, практически за спиной. Мертвые сухие деревья вокруг создавали странное двойное эхо. Кажется, стоит лишь резко обернуться — и она увидит… Но что или кого она так боится? Девушка протерла слипающиеся глаза, последние несколько дней, казалось, она ходит между явью и сном. Вероника не спала уже несколько ночей кряду, а днем, на свету, легче не становилось… Сможет ли она понять, насколько правдивым будет то, что она увидит или услышит в следующий момент? Она опустилась на колени перед сухими кустами черники. Необходимо учиться искать еду, а не трястись от каждого шороха. Она и так считала себя слишком впечатлительной… А теперь даже тусклый дневной свет не спасал от страха. Вероника ползала на коленках, раздвигая руками сухие коричневые ветки черничника, собирая негнущимися пальцами сморщенные черные ягоды, засохшие прямо на кусте. Спустя несколько часов она вернулась со своей первой добычей — горстью ягод и охапкой желтой травы и веток для козерога. Так продолжалось несколько дней. Сильваер не брезговал ни корой с ветками, ни сухой жесткой травой, растущей в изобилии на островке и по берегам озера. Веронике же приходилось несладко. Она тратила почти весь день на поиски сухих, как изюм, совершенно безвкусных ягод. Вся ее жизнь сузилась до этого монотонного занятия. Голод, жестокий, мучительный, вытеснил из головы все ненужные мысли. Но, как ни странно, девушка была этому рада. Чего у нее было в изобилии, так это чистейшей, свежей, искрящейся и необыкновенно вкусной воды. — Пей, пей, дитя. Такой воды нигде не найти, видишь, как быстро затягиваются мои раны, возможно, она залечит и твои… Девушка пила, зачерпывая воду ладонями. Ей не поможет ни вода, будь она хоть трижды живой или мертвой, ни голод и ночной холод, к которым она уже привыкла и практически не ощущала. Возможно, ей бы помог тот, кто до сих пор ждет ее возвращения… Но это невозможно. Теперь Вероника просто обязана найти в себе силы отвернуться и идти, так далеко и так быстро, как только сможет. Девушка тряхнула головой, отгоняя непрошеные мысли, и припала губами к единственному источнику своих сил. Она, конечно, не могла не согласиться с тем, что если когда-нибудь и существовала живая вода, то исток ее находился здесь, в маленьком чудесном озере. Веронике казалось, что все ее чувства будто бы обострились, а сама она успокоилась и укрепилась в своем желании продолжать путь. У нее появилась цель и силы для ее достижения. Девушка ощущала себя как никогда сильной и отдохнувшей, хотя ее меню по-прежнему состояло из нескольких горстей сухих ягод в день. Она смогла взять себя в руки, перестала опасаться неведомой угрозы и бегала по лесу словно дикая лань — быстрая, легкая и бесшумная. Вероника видела и слышала все и даже больше. Но усилились и другие чувства — те, что она себе не позволяла. Девушка часто вспоминала и думала о своей прошлой жизни: семье, родных и друзьях и обо всем, что, вероятно, случилось с ними в ту страшную ночь… В конце концов, Вероника запретила себе вспоминать об этом, под строгое табу попало все, что могло хоть как-то ослабить ее, помешать думать и действовать решительно. Сильваер говорил, что Неведомая коварна и жестока, она способна уничтожить каждого, кто противится ее безграничной власти, у нее для этого тысячи способов. Для этого ей не нужно самой идти за ними, проще всего обмануть, ударить из под тешка, послать того, кому жертва доверится. Козерог был прав, потому что самыми запретными из всех воспоминаний, стали мысли о ее несостоявшемся спасителе. Пронзительный взгляд и страшная сталь в руках, черные капли на снегу — Ферро действительно мог защитить ее от кого угодно… или убить… Может быть, козерог прав, но чаще ей вспоминалось совсем другое… Каждый раз это был словно другой человек, один — в первую их встречу, другой — за обеденным столом и тогда за стенами крепости, третий — тем вечером, проведенным у камина… Наверное, тогда она и полюбила, а может, и раньше. Но кем бы он ни казался — жестоким, насмешливым или безразличным, — Ферро все равно спасал ее… Как же разобраться по молодости и неопытности в том, о чем она ни имеет никакого понятия? Холодность и равнодушие или тактичность? Жестокий расчет или желание уберечь во что бы то ни стало? Но почему так тяжело принять правильное решение? Здравый смысл твердил ей: не верь никому безоговорочно, даже тем, кому хочется доверять. Сначала выслушай чужое мнение и подумай, а потом принимай решение. Свое собственное! И советчиками тебе станут не мимолетные эмоции или симпатии, не чужие убеждения, а время и холодный рассудок. *** На лес опускались сумерки. Очередной день, похожий как две капли воды на другие, догорал. Звенящая тишина угнетала. Ни одной птицы, ни шороха. Ничего живого вокруг. Так странно и пугающе звучала эта тишина в мертвом лесу, в сгущающейся темноте подступившей ночи. Каждый вечер девушка перебиралась на маленький островок посреди озера и лежала там, в траве, неподвижно в ожидании рассвета. Она практически не спала. Сны пугали ее. У девушки не было при себе ни спичек, ни зажигалки, зато вдоволь — сухих веток и травы, но костер она разжигать даже не пыталась. Страх выдать себя оставался велик. Этим вечером она возвращалась позже обычного. Тщетные поиски хоть какой-нибудь еды завели ее далеко вглубь леса, к самому гребню холма. Вероника забралась наверх по крутому склону, как две капли воды похожему на тот, через который она перебралась в поисках озера. Это происходило не здесь — где-то невероятно далеко — в другом мире, в параллельной жизни. На поросших лесом склонах, не было ни клочка снега. Кажется, между ней и всем, что случилось, до перехода сквозь Врата, легла бесконечность. Будто всё произошло очень давно и не с нею… Девушка прошла несколько километров вдоль гребня холма и не нашла ничего, кроме сухих ветвей и жесткой хвои. Она возвращалась подавленная и уставшая. Но больше всего на свете Вероника хотела побыть в одиночестве, наверное, поэтому она так задержалась. Сильваер очень добрый и мудрый, но он не мог помочь разобраться в ее горе. Слезы давно высохли, осталась только боль и упрямая вера в то, что небеса, будь за ними хоть кто-то, не оставят ее. Верила ли она по-настоящему? Да, ей бы хотелось во что-то верить… Солнце село. Через полчаса лес погрузится во тьму, подарив девушке очередную бессонную ночь. Вероника тихо шла среди прямо-таки могильного спокойствия и тишины. Тонкая ветка больно хлястнула по щеке, чуть она решила поторопиться. Как же быстро стемнело, а она и не заметила! Девушка остановилась и зашипела от боли, схватившись руками за лицо, но мгновенно их отняла и прислушалась. Резкая боль вернула ее к реальности. Вероника явственно уловила какой-то отдаленный звук — словно в темноте под сухим лесным пологом что-то глухо щелкнуло. Она огляделась по сторонам — вокруг было тихо. Наверное, от порыва ветра с дерева упала сухая палка. Девушка посмотрела вверх: сквозь черные кроны деревьев и проплывающие тучи на чужом небе проклевывались незнакомые звезды. Ей уже давно нужно было вернуться к озеру… И тут в полной тишине она услышала резкий щелчок, донесшийся из глубины леса, словно хрустнула под ногой сухая ветка. Тот же звук повторился снова… Девушка замерла, сердце в груди бешено забилось. Кто-то ходит по лесу? Не похоже, звук не приближается и не отдаляется. Но это не значит, что опасности нет. Она прильнула к узловатому стволу большой лиственницы, прислушиваясь и лихорадочно прикидывая, насколько быстро сможет преодолеть обратный путь до озера. С другой стороны, девушка понимала: как только она решится бежать, то сразу же выдаст себя, если, конечно, уже не выдала. В такой темноте, да еще и на бегу, ничего не стоит наделать много шуму. А что если она споткнется о торчащий из земли корень и упадет, или того хуже — повредит что-нибудь? Бежать нельзя, по крайней мере сейчас, иначе она рискует выдать не только себя, но и козерога! Сильваер еще очень слаб и почти не встает. Нет, она не сойдет с этого места, будет сидеть тихо и постарается не шуметь. А до рассвета уж как-нибудь протянет. Когда наступит утро, Вероника хорошенько оглядиться и придумает, что делать дальше. Если опасность не минует, она хотя бы сможет бесшумно уйти. Девушка стояла, замерев, прижавшись щекой к шершавому стволу, ругая себя за излишнюю беспечность. Она снова совершила ошибку, поддавшись чувствам. И эта ошибка может стать последней в её жизни. Первый испуг прошел, и Вероника поняла, что слышит не хруст, а звук, похожий скорее на тихое потрескивание поленьев в огне. Но кто мог развести костер посреди глухого леса? Она сама не зажигала огня ни разу за все время, как очутилась на островке посреди озера. Страх быть застигнутой врасплох, страх выдать себя держал крепко, сильнее ночного холода и темноты. Ветер переменился — потянуло дымом. Невероятно, где-то за деревьями и вправду горел костер. Только ночные твари не разводят огня, им это не нужно. Они теплу и свету пламени предпочтут тепло человеческой крови… Вероника поежилась и огляделась по сторонам, лес утонул в непроницаемом ночном мраке. Наверное, здесь есть еще люди. Козерог как-то говорил ей… Может быть, кто-то спасся и живет в лесу? Но девушка обошла уже всю округу и не видела ни следа человека, не обнаружила ничье присутствие. Дрожа от прикосновений холодного ночного ветра и нетерпения, она покинула убежище, решившись проверить свою сумасшедшую догадку. Вероника шла на звук, ступая тихо-тихо, вымеривая каждый шаг и ощупывая землю перед собой носком ботинка, прежде чем сделать следующий. Даже если у огня сидят люди, она не будет спешить выдать себя. Медленно и тихо она следовала за запахом дыма. Вскоре девушка заметила отсвет огня, пляшущий среди деревьев, и увидела взлетающие к небу золотые искры. Вероника подошла уже довольно близко, но до сих пор не слышала ничего: от костра не доносилось ни слова, ни шороха. В лесу по-прежнему стояла полная тишина, прерываемая лишь треском сухих веток в огне. Девушка долго и напряженно вглядывалась в просвет между деревьями, готовая в любую секунду сорваться с места и бежать очертя голову, так быстро, как только сможет. На фоне вскидывающихся в небо языков пламени она разглядела один-единственный силуэт. Вероника не могла видеть лица, так как человек, а это, несомненно, был человек, сидел к ней спиной. Она решила обойти костер кругом на достаточном расстоянии для того, чтобы при малейшем намеке на угрозу иметь хоть какой-то шанс тихо и незаметно ретироваться. Девушка не торопилась — стоит дождаться утра, и ночные страхи уйдут, тени отступят и растворятся. Но до рассвета еще очень далеко… Вероника обошла поляну по большому полукругу и, таясь за невысокими, но густыми зарослями, начала беззвучно подкрадываться к огню. Теперь она могла увидеть больше: на границе света и тени неподвижно сидел человек, закутавшись в длинный плащ с капюшоном. Вероника остановилась. Она не подойдет ближе, с каждой секундой девушка чувствовала себя все уязвимее, ей нужно возвращаться. Одиночка тоже может представлять опасность. Она медленно отступила в темноту, не отрывая взгляда от неподвижной фигуры. Человек в плаще неторопливо поднялся и странно знакомым движением бросил в огонь несколько толстых веток, а после сел рядом на ствол вывороченной из земли сосны. Её оголенные корни, походившие на замершие щупальца огромного спрута, слепо тянулись к черному небу. И, откинувшись на один из них, незнакомец вдруг запел вполголоса:— Покинута земля. Сокрыты дымкой облаков моря и города. А за бортом, ношей прошлого — вся жизнь и дом, бъятый сном. Лукавый дух уводит за собой, в пространство нереальности чужой…19
Вероника остолбенела. Она узнала эту песню и этот… голос. Знакомая мелодия, одна из многих, из ее прошлой жизни, которой больше нет! Огонь разгорался все ярче, языки пламени поднялись вверх, алые отсветы лизнули стволы мертвых сосен. Девушка затаила дыхание. Блеск костра осветил красивое и гордое лицо, заплясал, отражаясь в стальных глазах. Ферро! Вероника словно приросла к своему месту, что ей делать? Незаметно сбежать? Нет, она не в состоянии отвернуться, двинуться с места, отступить… кажется, во всем мире для нее осталась лишь эта поляна, освещенная пламенем костра, и голос. Как он смог попасть сюда? Козерог говорил, что проход закрыт! Внезапный порыв ветра пронесся над вершинами деревьев, в шорохе осыпающейся коры и древесных игл, шуршании ветвей она услышала тихое: «Назад, девочка. Назад, назад, ты можешь все оставить, ты можешь уйти». Невероятным напряжением воли Вероника задавила зародившийся в глубине души страх. Разум твердил: стоит повернуться спиной и бежать — как ужас захватит ее целиком. Ужас, который толкает в спину и лишает последнего благоразумия. Девушка не заметила, как успела подобраться так близко к костру, она вообще больше ничего вокруг не замечала.
— Сквозь туман… прочь от смятения души. Спешим к другим мирам… Больше нет любви, что нас держала на земле, надежды нет… Есть точка невозврата из мечты, ступай на свет таинственной звезды…
Какой красивый голос… Вероника знает эту песню, но откуда он узнал ее? Глупый вопрос, приходя, она часто напевала, думая, что ее никто в целом мире не слышит. Слышал и запомнил… Как жаль, природа не одарила ее голосом. Но, может быть, природа здесь и ни при чем? Песня не замолкала, в этом пустынном и глухом месте знакомые слова звучали иначе, кружась над темными вершинами деревьев, а жаркие языки пламени, казалось, лениво изгибались в такт мелодии.
Наверняка, нам не найти во тьме наш путь туда, где полночь спит. Есть точка невозврата из мечты, но мы с тобой смогли ее пройти…
Вероника никогда не испытывала подобного: страх, смущение, злость мешались пополам с другими, совершенно противоположными чувствами, которые пугали больше остальных. Разум предостерегал от этого, тем более сейчас, когда девушка узнала правду… Но она могла поклясться, что очень рада, нет, просто счастлива видеть Ферро живым и невредимым! Правда… Какое, в сущности, глупое слово, как правдивым может быть хоть что-то? То, что у всех разное, у каждого свое. Не ушла бы — и не узнала. И была бы счастлива. На краткий миг, быть может… если бы прошлое отпустила, если бы не была такой непроходимой упрямицей… Но что теперь гадать?! Справившись наконец со своими чувствами. Надолго ли? Девушка, не помня себя, устремилась к огню, быстро, тихо, легко. Ни единым шорохом, ни хрустом ломающейся ветки под неудачно поставленной ногой она не выдала себя. Невероятно, но, кажется, раньше Вероника так ходить не умела. Зачем она идет?! Им не может быть по пути. Никак не может! Все равно они обязаны объясниться! Ферро не злой, кем бы он ни был… Песня оборвалась, как только девушка миновала границу света и тени. Ферро вскочил со своего места стремительно и грациозно, легко откидывая капюшон. Но почему Веронике показалось, что он заметил ее намного раньше и всё это представление было подчинено одной-единственной цели? Неужели всё это только для того, чтобы привлечь ее внимание?! — Здравствуй, моя маленькая фея. Как всегда неосторожна… — просто сказал он, словно Вероника вышла прогуляться на пять минут и вернулась. — Ты узнала все, что хотела? Я видел, как ты ушла через Врата, это было поразительно! Ошеломленная, девушка не проронила ни звука. Ферро скинул плащ и набросил черную лоснящуюся ткань на ствол дерева рядом с собой. — Дома становится холодно. Я скучаю без тебя, Вероника. — Он пригласил ее сесть уже знакомым галантным жестом. — И хочу знать: как долго ты рассчитываешь пробыть здесь? Девушка не пошевелилась, она молчала. Что ей сказать? Все немногое, что она отважилась бы произнести вслух, в мгновение ока вылетело из головы. Но подобное поведение, казалось, нисколько не смутило мужчину. Он шагнул к ней навстречу, Вероника испуганно отпрянула. Что она наделала?! Зачем пришла?! Девушка почувствовала себя втянутой в какую-то жестокую игру. Но какой, в сущности, у нее был выбор? Ферро забавлялся с ней, словно со своей игрушкой. Он не собирался отпускать ее, есть ли угроза, нет ли — неважно! Он все равно нашел бы ее где угодно! Ужас обрел наконец силы и поднялся к самому горлу. Девушка хотела расплакаться, уйти, убежать или провалиться сквозь землю, но не могла сделать ни того, ни другого, ни третьего. А под пристальным и холодным взглядом она лишь опустила глаза. — Они расцвели сегодня. — Ферро протянул ей букет ландышей. Нежные цветы на тонких стебельках выглядели так необычно в его руках, затянутых в черные перчатки. — Я надеялся, они порадуют тебя. Вероника не пыталась взять цветы, она сцепила пальцы, стараясь унять дрожь, несколько слезинок скатилось по щеке. — Почему ты плачешь? — Мужчина нахмурился и, стряхнув перчатку, провел ладонью по ее лицу, смахивая слезы. — Я думала, что ты погиб там… Я не знала, что… — наконец через силу выдавила девушка, но Ферро перебил ее на полуслове: — А ты разве хотела знать правду? Все, что ты видела раньше, вполне тебя удовлетворяло. — Он улыбнулся одними губами. — Что же теперь ты ждешь от меня, Вероника? — Ничего. Ты… меня обманул, — пролепетала девушка, до конца не веря в то, что говорит это вслух. — Поздно сожалеть, ты дала слово! — Его красивое лицо приняло жесткое выражение, глаза лихорадочно блестели. — Беги, если хочешь, время ничего не значит для меня. Или ты так напугана, что возвращению предпочла бы смерть в когтях ночных тварей? Она и так стала добычей, ужасно глупой, загнанной и до смерти напуганной! — Я ошиблась в тебе. Ты спас меня, я очень благодарна… Но ты не сказал мне правду, — девушка и представить не могла, что ее непослушные дрожащие губы смогут вымолвить такое… Все что угодно, только не это. Не это! — Потому что, если бы я узнала, никогда не согласилась бы остаться. Никогда! — А кого ты ждала? Принца на белом коне?! — Ее спаситель, её единственный защитник зло рассмеялся ей в лицо. — Очнись, они не водятся в темноте. Если и были, то все сгинули в ней! Теперь ты моя! — Нет… я жалею, что все так вышло… — О! Что ты делаешь со мной! — Ферро сжал несчастные цветы, которые Вероника так и не приняла, и швырнул в пламя с такой силой, что из костра поднялся сноп золотистых искр. — Меньше всего мне нужна твоя жалость! И от меня ее не жди! Девушка из последних сил пыталась сохранить хотя бы подобие спокойствия, но внутри у нее бился и клокотал ужас. Веронике казалось: они оба находятся у опасной черты, что Ферро в гневе может убить ее… Но собственный безумный порыв ей уже не сдержать: — Теперь я лучше умру, чем вернусь к тебе! — выкрикнула она срывающимся голосом. Ферро резко схватил её за запястья и притянул к себе. Вероника вскрикнула от неожиданной боли, но не предпринимала попыток вырваться из железной хватки. Эта глупая и бесполезная затея разрушила бы последние капли ее самообладания. Но лишь боль и страх сподвигли ее смотреть прямо на своего мучителя и не отводить глаза. Девушке казалось — от его рук исходит нестерпимый жар, а жестокий взгляд ранит льдом. — Зачем ты приходила ко мне? — Ферро с яростью тряхнул ее. — Не отпирайся, ты смотрела в упор, не говори, что не замечала меня! Ты считаешь, это прихотью высших сил, сыгравших с тобой злую шутку? Конечно, как может светлый день быть вместе с темной ночью? Так это происходит. Сейчас! С нами! Внезапно Вероника почувствовала, как окреп ее мечущийся в страхе разум. А изнутри, казалось, поднималась какая-то таинственная сила, которая не даст чувствам взять вверх. Она шептала: «Не верь его словам. Тебе с ним не может быть по пути». — Нет! Ты не отличаешь привязанность от своего желания обладать?! — Девушка замолчала, испугавшись собственных слов. Она видела только пляшущие отблески огня в глазах своего мучителя. Наверное, вот так и сходят с ума… — Ты считаешь, я бессердечное бездушное порождение тьмы, ужасный монстр? И ты не ошиблась. Это правда! Мы те, кто мы есть, этого не изменить! Ты думаешь, у меня нет ни сердца, ни души? Тогда объясни, что это разрывает меня изнутри, жжет и пылает, от этого не спастись, не избавиться! Это чувство всегда со мной… Всегда, с того момента, как ты впервые пришла ко мне. А когда ты рядом… Эта невыносимая боль становится сладкой! Ферро замолчал, несколько секунд девушка слышала только потрескивание поленьев в костре. Ошеломленная, она смотрела на невозможно притягательного и как никогда пугающего ее мужчину и не верила своим ушам. — А теперь забудь на секунду все, что говорил тебе этот твой зверь, и скажи мне наконец правду! Твою правду! Что ты по-настоящему хочешь? Вероника?! Она не могла бы сказать ничего лучше тех слов, что уже были сказаны. Жалела ли она о чем-то? Да, жалела о том, что он отпустил ее. Но теперь она никогда об этом не расскажет… Но от обязанности отвечать девушку спасло странное поведение Ферро. Ее мучитель внезапно изменился в лице. С нескрываемым выражением боли он отпустил ее руки и, резко отстранившись, безвольно опустился на ствол упавшего дерева перед костром. — Для остальных я предатель, и я не смогу скрывать это вечно. Наступит момент, когда мои собственные чувства подведут меня. И тогда наконец я получу по заслугам. Потому что нельзя сражаться без цели. Победа бессмысленна, когда она никому не нужна, когда меня никто не ждет… Но, поверь, никого я так безумно не желал и никогда так не боялся… Мое проклятье — жить в темноте, но оно только мое. — Ферро задумчиво пошевелил догорающие угли носком сапога, на Веронику он больше не смотрел. Девушка присела рядом,она не могла дольше стоять, ее ноги подкашивались. Она чувствовала себя потерянной и опустошенной. Куда девалась та упрямая, непоколебимая сила, которая разгорелась в ней минуту назад? От этой встречи можно было ожидать чего угодно, но не столь откровенных и жестоких признаний. Ну почему она молчит, когда нужно говорить? Говорит, когда лучше бы ей помолчать, и боится слов, которые так хочет сказать, но никогда не отважится произнести вслух?! Девушка сидела достаточно близко, чтобы почувствовать аромат цветущего летнего луга в жаркий полдень. Такой у дивительный посреди выстывшего ночного леса. Она ощущала тот же аромат, когда, замирая от ужаса, прятала лицо на груди своего спасителя, и он обнимал ее, а серые волны разбивались о высокие стены. Тогда все было просто и понятно, сейчас все не так. Почему жизнь оказалась так жестока и сложна для нее? Для них обоих?! — Я уверен, ты сможешь многим принести спасение. Не мне… — Ферро грустно улыбнулся, таким Вероника видела его впервые, может быть, лишь в ту ночь, когда так долго ждала и все-таки дождалась… — Но ты слишком молода и неопытна, чтобы понимать некоторые вещи. Держись своего зверя. Он, конечно, создание наполовину блаженное, но в беде тебя не оставит и убережет от опрометчивых поступков. У тебя будет время. Я подожду… Но не слишком долго. Неизбежность нужно принимать без страха, и лучше раньше, чем позже. Он резко поднялся и, не прощаясь, направился в черную глубь леса. Когда стройная фигура в черном пересекла границу света и тени, скрываясь в темноте, Вероника услышала негромкий напев:
— Как манит и влечет звезда, Твой свет везде, полна им темнота, И это знак разгаданных глубин В поисках безжалостной судьбы…
Звук отдалялся, превратившись в тихую мелодию, когда слов было уже не разобрать. Постепенно стихла и она. Девушка осталась, она сидела неподвижно, закрыв лицо дрожащими руками. Мысли, бестолковые, нечеткие, толпились в голове. Вероника уже не плакала. Зачем? Если бы слезы могли хоть что-то изменить в ее жизни. Наверное, она просидела так очень долго, а может быть, просто задремала? Но, открыв глаза, она заметила, что небо на горизонте начало светлеть, приближалось утро. Вероника обвела усталым, отрешенным взглядом маленькую поляну с черным выгоревшим кострищем, и ее губы дрогнули. Огонь догорел, над алеющими углями поднимались тонкие струйки белесого дыма, а в самом центре лежала веточка ландышей. Жемчужные головки на тонких стебельках, такие свежие, словно только что сорванные, покоились на недогоревшем полене, будто ни цветов, ни дерева под ними так и не коснулся жар пламени. Неужели это не сон? Она судорожно сглотнула и закусила губу. Весь этот странный разговор ей не приснился. Все было сказано. Наяву! Нет, она не готова принять неизбежность, она растеряна и смертельно напугана! Что ей остается? Бежать, быстро, сломя голову, очень далеко. Но разве можно убежать от себя?
VI Начало пути
Principio viam Сильваер встретил девушку молча и неприветливо. Он уже мог вставать и ходил в поисках последних, оставшихся на островке тонких желтых травинок. Под угрюмым взглядом козерога Вероника перебралась на островок и молча уселась под деревом. — Ты была с ним сегодня? — проговорил Сильваер, изучающе глядя на нее. Девушка почувствовала, как лицо мгновенно залила краска. — Да. — Вероника уже смекнула, что бессмысленно врать тому, кто видит ее буквально насквозь и задает вопросы лишь из уважения. Достойна ли она уважения? Нет, пока бежит и прячется. — Я говорила с ним… — Девушка подняла на козерога свои покрасневшие глаза. — Мне очень страшно! — Раз ты все еще здесь, значит, у тебя есть время. — Козерог задумчиво поглядел на небо, он мог казаться каким угодно, но только не встревоженным. — Не стоит искушать судьбу, подлая натура может вскоре взять вверх. — Прости меня. — Плечи девушки снова предательски задрожали. — Если бы я знала… я не хотела, чтобы так получилось… — Нет, дитя. Тебе не в чем себя винить, ты так молода. — Козерог вновь глубоко и печально вздохнул. — Тебя некому было предупредить, а если бы кто и захотел, ты не стала бы слушать. Молодость всегда считает себя выше опыта и правдивее мудрости. Прости мне мои слова, но я живу очень давно и видел многое. С другой стороны, даже мудрейшим, пока они ходят по земле, не дано постигнуть высшие мотивы. Ведь те, кто встречаются на нашем пути, преподают нам уроки, каждый из них важен… А я, кажется, могу отправляться в дорогу. — Ты не оставишь меня здесь? — Девушка с мольбой глядела на козерога. — Нет, это я обязан спрашивать. Ты осколок моего мира, последняя живая частица. Такая маленькая и хрупкая, как я могу оставить тебя? — Широколобая голова склонилась к самому лицу Вероники, остроконечные уши были направлены на нее, большие глаза смотрели удивленно. — Впредь я клянусь защищать тебя, последнее дитя. Ты все, что осталось от мира, который я не уберег… Если погибнешь ты, погибну и я. Девушка не ожидала такого ответа. Неужели это правда? Если они действительно связаны, то сколько им осталось? Дни, недели или месяцы? Ферро… не станет ждать вечно! Вероника могла только догадываться о том, как чувствует себя Сильваер, и о его несчастье, много большем, чем ее собственное. Что будет, если из-за нее козерог не доберется до цели? Ведь, связавшись с демоном, она рискует не только своей жизнью, из-за ее глупости хранитель Врат действительно потеряет все! — Ты живешь… давно? — Девушка протянула руку и осторожно погладила серебряного зверя по бархатной морде. Она касалась его лишь однажды, но каждый раз воспоминания об этом вызывали трепет. Козерог — необычное, неземное создание, прекраснее и величественнее которого она и представить себе не могла, и он теперь связан с нею. Вот почему Сильваер не погиб от ран — она помогла ему выжить. — Да, я могу прожить так же долго, как и мой мир. Когда он умирает, умираю и я, а он почти погиб. — Сильваер прикрыл глаза, а потом резко вскинул голову. — В этом и есть моя природа и предназначение. Нам пора в дорогу, до другого прохода путь неблизкий. Я проведу тебя сквозь мрак. Путь вряд ли покажется тебе легким, крепись, девочка. Мы пойдем днем и ночью, и не будем останавливаться, от этого зависят не только наши жизни. *** Двое необычных путников миновали гребень холма и растворились в бескрайних лесах. Козерог шел легко и быстро на своих длинных ногах, крепкие раздвоенные копыта ступали широко, ловко и бесшумно. Девушка же почти сразу начала отставать. Она считала себя сильной, ей казалось, что она сможет идти весь день без отдыха. Но тело вскоре подвело ее, Вероника не выдержала темпа и спустя всего лишь несколько часов уже умоляла о привале. Она рухнула на землю совершенно обессилевшая, ужасно расстроенная, стыдясь своей слабости и никчемности. Девушка всхлипывала, глотая нежданно навернувшиеся горькие слезы обиды на саму себя, но идти дальше не могла. Смешно, но после всего пережитого накануне, она считала себя бесстрашной и упорной, а оказалась лишь невозможно хрупкой и совершенно не подготовленной к такому путешествию. Козерог обеспокоенно смотрел на нее. Кажется, Сильваер все больше привязывался к ней, к маленькому и слабому человеческому существу. — Что с тобой, дитя? — Козерог опустился рядом с ней на землю. — Я плачу. — Она через силу приподнялась и села, обхватив колени руками. — Почему? — Потому что устала и не могу больше идти. Я только задерживаю нас… — призналась она наконец, вытирая слезы испачканным рукавом своей рубашки. — В этом нет беды, я понесу тебя. — Нет! — Вероника ахнула. — Как же я смогу? — Я обещал оберегать тебя, мы должны добраться в безопасное место до темноты. Нужно поторопиться. Поверь, так будет лучше. Когда отдохнешь, сможешь идти сама. Девушка растерянно молчала, но потом, взглянув на козерога, нерешительно кивнула. Другого выхода она тоже не видела. Только мысль о том, что придется сидеть так высоко над землей, да еще и удерживать себя, чтобы не свалиться, вызывала у Вероники большие сомнения. Но, несмотря на это, девушка все-таки села на широкую спину козерога, схватившись за длинную серебристую гриву. Одним движением Сильваер поднялся на ноги и понес ее через чащу. Оказавшись так высоко, Вероника не сдержала возгласа восхищения. Какое необычное чувство, она не только стала выше, но и словно приобрела еще две пары ног, и каких быстрых! Невероятно, но ей не приходилось прилагать никаких усилий, для того чтобы удержаться верхом, совершенно никаких! Она словно плыла на облаке, непринужденно следуя его летящим движениям. Козерог буквально парил между деревьями. Как быстро и легко! Природа стремительно менялась перед глазами, но девушке казалось, что Сильваер не развил и половину той скорости, на которую был способен. Теперь Вероника восторженно и смело глядела вперед, она внезапно стала такой сильной и быстрой, все ее страхи отодвинулись на второй план. В ушах шуршал ветер, он же раздувал гриву козерога, и девушка словно плыла, окутанная серебряными потоками мягких прядей, непрестанно колышущимися в ритме его движений. Ловко увернувшись от ветки, нависшей на пути, она прижалась к самой шее козерога, на мгновение погрузив лицо в мягко накатывающиеся теплые волны. Девушка рассмеялась, она вновь чувствовала себя счастливой и свободной. Не во сне, а наяву! Но когда первые восторженные впечатления поутихли, она вновь почувствовала навалившуюся откуда ни возьмись тревогу. — Сильваер, — Вероника обеспокоенно приникла к серебристой шее, — как ты узнаешь дорогу? — Я вижу сквозь деревья, — просто ответил тот. — Каждый Привратник знает, как можно найти другой проход. — Здесь есть такие, как ты? — Не стоит на это надеяться. Не стоит надеяться… как страшно могут звучать такие простые слова. Неужели, кроме нее и Сильваера, в целом мире больше никого не осталось? Путники с легкостью и невероятной быстротой двигались через лесную кущу. Дорога, которая заняла бы у девушки несколько часов, теперь показалась ей, устроившейся на спине козерога, мгновениями. Понемногу лес редел, и через некоторое время Сильваер ступил на пашню, запущенную и поросшую сухим низким кустарником. Где-то за границей видимости бушевала гроза, на горизонте то и дело вспыхивали зеленоватые всполохи, порывистый ветер доносил отдаленное ворчание грома. Козерог двигался крупной рысью, нигде не задерживаясь, легко прокладывая себе дорогу сквозь заросли. — Сегодня стемнеет раньше. — Сильваер оглянулся через плечо. — Я рассчитывал пройти в обход, но, видимо, придется напрямик… Прежде чем Вероника успела спросить о том, что же он хотел обойти, перед путниками появились грубые очертания темных крыш. Вскоре козерог ступал по разбитой дороге. Издалека опустевший поселок немного напоминал тот, в котором жила сама Вероника. Но первое впечатление оказалось обманчивым. Сколько лет здесь никого не было? На путешественников черными провалами окон хмуро взирали заброшенные дома с потемневшими и облупившимися от времени стенами. Желтели поросшие травой и кустами дворы, где-то тонко и визгливо поскрипывала открытая ветром калитка. На улице и во дворах не было ни души. Дома по обеим сторонам улицы стояли пустые, с покосившимися и проваленными крышами. Окна и двери были распахнуты настежь, некоторые, сорванные с петель или разбитые, валялись во дворах вперемешку со стеклами и другим мусором. Проезжая мимо, Вероника невольно начала всматриваться в темноту дверных и оконных проемов. И эта темнота не казалась ей такой уж пустой… При одном лишь взгляде в сторону безмолвных черных дыр по спине девушки ползали мурашки. Если бы по какой-то причине она искала укрытие от дождя или холода, то наверняка осталась на улице под проливным дождем. Она ни за что бы не зашла внутрь ни одного из этих домов! Да что там, даже не приблизилась бы. Вероника явственно ощущала, как из темноты за ней наблюдают множество невидимых глаз. Ей почудилось, хоть и не наверняка, что она слышит какой-то приглушенный шепоток, витавший в воздухе среди мертвых стен. Козерог вдруг насторожился и без предупреждения резко сорвался в галоп. Чудом не свалившаяся Вероника почувствовала, как напряглись мышцы на его спине, а потом в лицо ударил сильный порыв ветра. Серые стены и черные дыры на месте дверей и окон в мгновение ока слились для нее в один обезумевший хоровод. Неужели Сильваер тоже что — то слышал?! — Там, в домах, кто-то прячется?! — прокричала девушка, лихорадочно вцепившись в гриву козерога, она почти не различала звук своего собственного голоса, заглушенного шумом ветра. — Они не выйдут на дневной свет. — Сильваер перемахнул через невысокую изгородь и промчался по запущенному саду. Так близко от черного дверного провала! Только бы не упасть! Вероника крепче прижалась к серебристой шее, она старалась больше не смотреть по сторонам. Кто это? Кто может прятаться от света в старых домах?! Неужели в этом мире все-таки остался кто-то живой? Но, кажется, это не сулит путникам ничего хорошего. Ничего, кроме беды… Девушка хотела спросить об этом у козерога, но не могла, потому что сосредоточила все свои силы на том, чтобы не упасть. Возможно, почувствовав ее страх, Сильваер прибавил хода, он мчался стрелой, из распахнутых в испуге глаз девушки хлынули слезы. Преодолев несколько деревень, не сбавляя скорости, он влетел в маленький городок, промчавшись по улицам серебристым вихрем, и остановился на гранитной набережной перед рухнувшим железнодорожным мостом. Вероника перевела дух и осмотрелась. Наплывающие черные облака бросали тревожные тени на и без того удручающий пейзаж. Широкая и быстрая река, клокоча и вздымаясь бурунами, несла свои мутные воды через завалы бревен и обвалившиеся ржавые конструкции. Вода билась о железобетонные столбы и подпорки моста. Несколько поодаль, за изгибом реки, над крышами складов возвышались портовые краны, у причала гнили остовы кораблей. Девушка почувствовала на своем лице мелкие капли дождя. Облака, изменившие было свое направление, снова нагнали их и висели почти над головой. Позади синей пеленой лил дождь. — Сядь ровно и постарайся не двигаться! — Сильваер уверенно направился к руинам моста. Вероника испуганно замерла, глядя на беснующуюся темную воду. Неужели он собрался перейти на ту сторону по полуразрушенному железнодорожному полотну? Это невозможно, тем более для такого крупного животного. Как он собирается удержать равновесие на качающихся пжавых балках?! Но даже если железо выдержит, козерог все равно может поскользнуться, и тогда они вместе упадут в бурный поток! Девушка умело держалась на воде. Но она сомневалась, что сможет выбраться, если течением ее затащит под плавающий мусор или бросит на камни… — Может быть, найти другой переход? — Она с сомнением глядела на искореженные опоры, то и дело захлестываемые бурлящей водой. — Мы не успеем. Оглянись, — голос козерога звучал спокойно, но Вероника все равно вздрогнула от его слов, раздавшихся, казалось, прямо в ее голове. Она послушно обернулась, но ничего не увидела, кроме серых улиц и надвигающихся иссиня-черных кучевых облаков. — Там ничего нет, — не слишком уверенно проговорила девушка. На ее лицо снова упало несколько крупных капель. Что может быть страшного в обычной грозе? — Тучи закрыли солнце, — ответил Сильваер, словно это что-то должно было объяснить. — Замри, сейчас будешь делать что я скажу! Козерог ступил на то, что осталось от моста, металлические прутья скрипели и прогибались. Сильваер шел медленно и осторожно, балансируя, словно кот на заборе, пользуясь своим длинным хвостом как противовесом. Вероника замерла на его спине. Больше всего на свете она мечтала оказаться на твердой земле, только бы козерог не поскользнулся… Прогнившие опоры скрипели и шатались. — Не смотри вниз, только вперед. — Дождь уже лил вовсю. Разглядеть что-либо из-за хлещущей с неба и стекающей по лицу воды было практически невозможно. А ведь они не прошли и половины пути. До противоположного берега оставалось еще три пролета, по такой погоде — неимоверно далеко. Девушка смотрела вперед, как просил ее козерог, но лучше бы она этого не делала. Она с возрастающей тревогой следила за тем, как быстро поднимающаяся вода скрывает под собой тоненькую тропинку из перекрученных, искореженных рельсов с торчащими во все стороны обломками шпал. Над водой поднимались лишь бетонные опоры, ощетинившиеся ржавыми железными прутами. И самое страшное, что вместо последнего пролета на их пути зияла пустота. Всего лишь пара металлических канатов, уходя вниз, терялись в клокочущей мути. Наверное, козерог тоже заметил препятствие. Быстро перебирая ногами, он перешел с одного бетонного столба на другой. Позади что-то лязгнуло и, сорвавшись вниз, ухнуло в воду. Девушка не оглянулась, она не могла оторвать глаз от бушующей впереди темной воды. — Держись! Вероника торопливо уткнулась лицом в мокрую разметанную гриву. Кажется, она зажмурила глаза, чтобы не видеть молниеносно приближающийся провал. Разбежавшись, Сильваер оттолкнулся от опоры моста и прыгнул. Позади снова что-то заскрипело, раздался плеск. Ветер зашумел в ушах и стих. Девушка открыла глаза, отбрасывая назад прилипшие к лицу волосы. Ненадежная переправа осталась позади и скоро уже скрылась из виду. Кажется, на этот раз им повезло. Но Вероника все сильнее ощущала подступающий со всех сторон выжидающий, голодный ужас… Улицы некогда богатого и шумного портового города являли собой чудовищно неприветливое и угрюмое зрелище. Впечатление усугубляли горы скопившегося на дорогах мусора и огромное множество оставленных где попало полуистлевших автомобилей. Улицы были набиты машинами, словно всем жителям города внезапно пришло в голову поехать куда-то или бежать без оглядки… Но от чего здесь можно бежать? Разве что от набухающих на горизонте черных грозовых облаков? Но дождь уже идет, и она промокла до нитки, а, кроме этого, никаких неприятностей, кажется, не предвидится. Козерог плутал по безлюдным улицам, не придерживаясь никакого конкретного направления, поворачивая то вправо, то влево. Часто останавливаясь, он высоко вскидывал голову, словно пытаясь разглядеть что-то поверх угрюмых крыш. — Мне сложно видеть, — наконец признался он и снова поднял голову к темно-серому небу, напряженно прислушиваясь. — Уйдем отсюда… Голос Сильваера заставил Веронику вздрогнуть, за весь путь она не видела и не слышала ни единого живого существа, но чувство присутствия чего-то или кого-то сохранялось. Вместе с наступающей грозой накатывало давящее ощущение надвигающейся из ниоткуда угрозы, от которой действительно хотелось бежать сломя голову. Девушка начала озираться вокруг. Нужно помочь козерогу. Но как, если она не имеет представления о том, где находится?! По обеим сторонам улицы, на которую они вышли, тянулись одинаковые дома — этакий мрачный коридор из облезлых стен. Высокая витрина, некогда закрывающая весь первый этаж одного из ближайших зданий, лежала на мостовой. Среди мусора и осколков топорщились листки полуистлевшей бумаги и лишившиеся страниц корешки книг. Внутри, в полумраке маленького магазина, громоздились разбитые стеллажи, сорванные со стен полки, груды заплесневелых книг. Кому понадобилось разорять книжную лавку? — Постой! — внезапно проговорила Вероника и торопливо соскочила на землю, словно боясь, что козерог уйдет без нее. Она не рассчитала высоту, спрыгивая на каменную мостовую, ступни тут же отозвались неимоверной болью. Но девушка, сжав зубы, медленно пошла в сторону магазинчика: — Нам будет проще, если узнаем, где мы сейчас… Под ботинками захрустело стекло. — Не заходи в тень! — голос Сильваера звучал по-особенному тревожно. — Ладно. — Девушка обернулась и махнула ему рукой. Козерог стоял посреди улицы, замерев, словно серебряная статуя. Остроконечные уши были направлены в сторону темнеющего проема. Козерог пристально следил за каждым ее шагом, но не предпринимал никаких попыток приблизиться. Вероника осторожно зашла в разгромленный магазин. В ноздри ударил запах плесени и еще чего-то неприятного. Когда девушка переступила порог, мучившее ее чувство тревоги, многократно возросло. Лучше бы ей оставаться на улице, под дождем… Найти в таком жутком хаосе карту казалось делом практически безнадежным, но Веронике повезло. Из-под искореженной железной стойки она извлекла несколько заветных листков и стремглав бросилась на улицу. — Смотри. — Девушка сунула свою находку прямо под нос козерогу. — Почти целые, даже не выцвели. — Что это? — Сильваер недоверчиво отступил и воззрился на истрепанные листки в ее руках, словно они могли его укусить. — Карта. Мы прошли по мосту… — Вероника повертела в руках один из листков. — Кажется, вот он! А мы… — она несколько секунд оглядывалась по сторонам, а потом провела пальцем по мокрой бумаге, — здесь! И нам… туда! Путникам наконец улыбнулась удача. Вероника не могла прочесть ни одного слова, она не знала, что означают неизвестные надписи, испещряющие карту, но она смогла сверить их с табличками на перекрестках. Безымянный город огибала река, та, которую они уже раз пересекали. И, судя по всему, им придется сделать это снова. Только бы выйти на набережную, а там до ближайшей переправы рукой подать! — Хорошо, дитя. — Козерог опустился перед девушкой на колени, чтобы она смогла забраться ему на спину. — Веди нас. Цокот копыт по растрескавшемуся асфальту отражался от стен раскатистым эхом. Козерог унес девушку достаточно далеко вглубь безымянного города, когда их догнала гроза. Темные тучи полностью скрыли за собой небо… и свет. Внезапно накатившие сумерки пробудили еле заметное шевеление в ближайших домах. Сильваер взвился на дыбы, перескочив гору мусора, и полетел вниз по улице. Девушка вскрикнула и, выронив карту, крепче вцепилась в серебряную гриву. Она не понимала, что заставляет козерога спасаться бегством, но их дорога все еще четко стояла перед глазами. Вероника старалась запоминать улицы, повороты, выискивать ориентиры, но это оказалось непростой задачей. Козерог бежал все быстрее. Они проскочили нужный перекрёсток, свернули не туда и угодили в тупик. Сильваер развернулся на задних ногах и устремился прочь. Серый день в мгновение ока превратился в глухую беззвездную ночь, а с неба нескончаемыми потоками лил холодный дождь. Козерог мчался сквозь замерший город, не разбирая дороги, петляя в мокрых переулках, то, сворачивая во дворы, то вырываясь на широкие проспекты, за минуты превратившиеся в бурные реки. Небо над вымершим городом прорезала рогатая молния. Яркое, слепящее зарево осветило некогда пустынные улицы, выхватывая из темноты преследовавшие путников быстрые черные тени… Грянул гром. Молния! Несоразмерные телу длинные лапы с медвежьими когтями мгновенно сорвались на бег. Глаза неведомых монстров сверкали в темноте, словно огромные желтые фонари. Вероника ошибалась, считая эту землю опустевшей. Город жил, скрываясь в темноте остывших домов и сырых подвалов… Этот город ждал отчаявшихся усталых путников, он ждал таких, как они, чтобы забрать себе… и дождался. Молния! Огневая полоса сверкнула прямо над головой, и девушка инстинктивно вжала голову в плечи. Позади раздалось урчание, перерастающее в многоголосый голодный рык, который, в свою очередь, утонул в злом гуле громового раската. Черные тени совсем близко, прямо за спиной… — Держись, Вероника! — Голос козерога чудом пробился сквозь вой ветра и шум дождя. Молния! Белый свет озарил длинный и широкий проспект, в конце которого что-то блеснуло. Вода? Так близко, стоит перебраться через реку — и они спасены! Судя по карте, дальше тянулись только бескрайние поля. Там негде спрятаться, а эти монстры боятся дневного света. Гроза скоро закончится, тучи отойдут, и они с Сильваером будут в безопасности! Молния! Козерог резко свернул в какой-то переулок. Не туда! Вероника лишь краем глаза успела заметить полчище темных тел, валящих на улицу из открытых настежь дверей и разбитых окон первых этажей — прямой путь к реке, а значит, и к спасению был отрезан. Темнота позади взорвалась громом грозовых раскатов и нечеловеческими криками. Сильваер петлял в лабиринте темных улиц, откуда, казалось, не было выхода. Молния! Где-то впереди снова блеснула вода. Река! А над ней мост. Вроде целый! Путь свободен, они вырвались! Еще один крутой поворот… Дорогу загородили два десятка ссутуленных темных фигур, выросших словно из-под земли. На жутких оскаленных мордах одновременно со вспышкой молнии зажглись мертвенно-желтые глаза. Прямая улица вела к реке. Свернуть в подворотню? Она наверняка окажется ловушкой! Но козерог сворачивать и не собирался, он низко наклонил голову, выставив длинные острые рога, и серебристым вихрем налетел на противников. Резкое движение головой — и он смел всю эту серую массу из сверкающих глаз, клацающих зубов и когтей. В лицо Веронике брызнули горячие капли, которые мгновенно смыл вконец очумевший дождь. Молния! Еще пара скрюченных черных фигур, замешкавшихся и угодивших прямо под острые копыта, осталась лежать на широкой мостовой, словно нелепые сломанные куклы. Все новые и новые потоки голодных тварей заполняли улицы. Оглушительный вой тысяч глоток, слившийся воедино, заглушал даже звуки громовых раскатов. Город не желал отпускать своих пленников, но смертельная ловушка, захлопнулась впустую. Копыта Сильваера гулко застучали по осклизлому деревянному настилу. Спасение уже совсем близко. Стоит выбраться на открытое место — их уже никто не догонит! Небо стремительно светлело, облока, излившие на город всю свою влагу, отходили. Внезапно сильнейший удар чуть не сбил козерога с ног: несколько монстров, прятавшихся в тени моста, не упустили своего шанса. Сильваер споткнулся, его спина резко ушла вниз, и Вероника, не удержавшись, полетела через голову. Девушка перекувырнулась в воздухе и скатилась вниз по песчаной насыпи на противоположной стороне моста. Удар о жесткую землю выбил из легких воздух, по всему телу разлилась нестерпимая боль. Несколько секунд, показавшихся ей вечностью, Вероника неподвижно пролежала на мокрых камнях, не в состоянии ни пошевелиться, ни даже вздохнуть. И наконец, когда мир вокруг нее перестал вращаться, девушка обнаружила себя у самого берега реки. Темная вода поднялась, мутные волны, клокоча и вздымаясь, перехлестывали через низкие гранитные берега. Опомнившись, Вероника приподнялась на руках, голова закружилась, виски немилосердно терзала тупая боль. Все-таки она ударилась сильнее, чем предполагала. Тем временем на мосту шел настоящий бой. Вероника не видела всего происходящего, зато прекрасно слышала мощные глухие удары и резко обрывающиеся вопли серых тварей, попавших под копыта или на рога козерогу. Девушка вскочила на ноги и замерла в испуге. Что ей делать? Лезть наверх опасно. Сильваеру она помочь не в состоянии, но оставаться одной в тени моста, у самой воды казалось не менее безрассудным. Постояв немного, Вероника все-таки решилась подняться наверх, и правильно сделала — место на склоне, где она лежала, уже поглотила беснующаяся река. Девушка преодолела большую часть пути, когда черная тень, пролетев прямо над ее головой, тяжело рухнула в нескольких метрах ниже по склону. Вероника затаила дыхание, прикидывая, куда ей бежать: вверх, в самую гущу сражения, или вниз и прятаться под мостом? Но ее ноги словно приросли к земле. А жуткте чудовище лежало на спине, раскинув лапы, и не шевелилось. Грозовые тучи, подхлестываемые ветром, отошли на север. Темнота понемногу прояснялась. Оторопевшая девушка, замерев от страха, разглядывала бездыханного монстра. Возможно, его просто оглушил удар падения или копыто козерога. Он не походил на тех многоногих тварей, которых Вероника встречала прежде. Его покрывала та же темная шерсть, но на этом все сходство заканчивалось. Длинные лапы с пятью пальцами, которые с некоторой долей уверенности можно было назвать руками, оканчивались огромными когтями-крючьями. На теле монстра сохранились потемневшие обрывки какого-то тряпья, а на задней лапе болтался разорванный ботинок без подошвы… Девушка сдавленно вздохнула и, испугавшись звука своего собственного голоса, зажала рот ладонью… Это была… одежда? Вот куда делись все люди — они не исчезли! Её ночные кошмары обратились реальностью. Ужасающая правда парализовала Веронику. Она, позабыв все на свете, продолжала разглядывать монстра… или человека, участь которого чудом ее миновала. По-звериному заостренная морда, полуоткрытая пасть с крупными клыками, глаза, принадлежащие скорее ночному созданию, — эти чудовища… люди совершенно потеряли человеческий облик, и не только его. Память, чувства, сознание исчезли, остался только животный голод… Ошеломленная своим страшным открытием, позабывшая всякий страх, девушка наклонилась над неподвижным телом. Без сомнения, это был человек, такой, как она… Он жил, любил, страдал, во что-то верил, у него наверняка была семья, планы, чувства, в конце концов… Выходит, её родные тоже стали монстрами, они забыли ее, они все забыли! И она, Вероника, должна была уйти с ними, а вместо этого осталась. Одна. Сейчас она может только смотреть и содрогаться от ужаса и омерзения. Она не в состоянии им помочь. Зато теперь она знает, что нужна. Не только своей семье — она нужна всем, кто потерялся в темноте. Судьба подарила ей такой шанс, она обязана продолжать путь не ради себя, а ради них. А сейчас она дотронется до того, что раньше было лицом, а теперь внушало ей только страх, и тогда, возможно, поймет… Девушка протянула дрожащую руку и… почувствовала под своими пальцами не шерсть, не грубую щетину, а обычную кожу, теплую и живую. Чудовище распахнуло глаза, уставившись невидящим взглядом в серое небо. Вероника не могла ни вздохнуть, ни пошевелиться, настолько была удивлена, настолько все происходящее казалось ей нереальным. Её транс прервал громоподобный голос козерога: — Оставь это создание, дитя. — Сильваер, взъерошенный, вымокший до нитки, но совершенно невредимый, вырос словно из-под земли. — Ты не поможешь ему сейчас, только окажешь дурную услугу. Идем! Вероника вздрогнула, отдергивая руку, и, не помня себя, побежала вверх по крутой насыпи. Боясь, что при одном только взгляде на этого монстра, бывшего человеком, ее бедное сердце разорвется на куски! Мгновение назад девушке казалось — она может все, даже прогнать темноту, засевшую в сердцах этих несчастных, а теперь она не в состоянии даже обернуться. Не пойми откуда выползший страх среди промозглого, но уже совсем просветлевшего дня прогнал всю решимость. Что ей остается, застрявшей между ужасом и смертью? Только бежать… День подходил к концу, Сильваер с девушкой на спине стремглав летел вдоль сухих перелесков, проселочных дорог, одиноких ветхих домов и запустения. Они пережили свой первый день в пути. Сколько еще будет таких дней? Вероника припала к гриве козерога, она смертельно устала. Девушка ни о чем не спрашивала, потому что сама не понимала, было ли правдой то, что она видела. Или это все лишь плод ее чересчур разыгравшегося воображения? Она боялась надолго закрывать глаза, боялась заснуть и упасть со спины козерога. Но каждый раз, стоило ей хоть на миг прикрыть слипающиеся веки, перед ней возникало истинное обличие монстра — незнакомое человеческое лицо.VII Безысходность
Desperatio Козерог ворвался под защиту вымокшего леса. Последние полночи он кружил, путая следы, отходил и вновь возвращался. Весь их путь превратился в одно стремительное и безнадежное бегство. И все эти ночные метания — ради каких-то нескольких часов относительно безопасного отдыха… Сильваер бежал, он торопился, Вероника дремала на его спине. Девушка смертельно устала, она уже давно нормально не спала и почти ничего не ела. Она очень ослабла и постоянно мерзла, а когда наконец ей удавалось спуститься на землю, ложилась пластом, как убитая, и мгновенно засыпала. Вероника не могла в точно утверждать, как долго продолжается их путь: неделю или месяц, а может быть, всего пару дней? Давно ли она бродит между сном и явью? Стоило на секунду прикрыть глаза, как перед девушкой всплывали знакомые лица, ей чудились голоса: то тихие, то невыносимо громкие, вырывающие ее из дремотной пучины. Она слышала чьи-то неторопливые разговоры, иногда ее окликали по имени. Вероника вздрагивала и просыпалась, и конечно, не видела никого, кроме своего неизменного молчаливого спутника. Козерог то и дело останавливался, оборачиваясь к ней, когда чувствовал, что девушка, задремав, сползает с его спины. Он не мог ей помочь, только нести все дальше и дальше в серую и промозглую неизвестность. Девушка все явственнее осознавала, что ее тело в конце концов не выдержит, да оно уже не выдерживает, а она балансирует над пропастью, смотря ничего не выражающим взглядом в холодное и серое ничто. Она так устала от этой серой унылости и сырой одежды, ночного холода и постоянного, вездесущего голода. Девушка видела чистое небо всего раз — перед тем как они с Сильваером двинулись в путь, в ту ночь, когда ее посетил Ферро — её спасение и ее проклятье. С той встречи прошло уже много времени, а он больше не возвращался… ни разу. Но Вероника не знала, радоваться этому или печалится. Ей и правда не место среди всего этого безумия, ужаса и пустоты… Пустота — главное и, пожалуй, единственное ощущение, которое преследовало изнуренных путников всюду. Козерог молчал… В последнее время он вообще был чересчур молчаливым и, как казалось самой Веронике, встревоженным. Конечно, Сильваер не вздрагивал от каждого шороха, подобно своей растерянной спутнице, но порой скакал так стремительно, словно они все еще находились в заброшенном городе, застигнутые врасплох бурей. Козерог долго бродил по сумрачным зарослям. Вероника уже знала, что он хочет отыскать: Сильваер безошибочно находил чистую питьевую воду. В запущенном захолустье или дремучем лесу, везде, где они проходили. Не для себя. В отличие от ослабевшей девушки он мог не пить и не есть по нескольку дней и идти без отдыха сутки напролет. Наверное, он бы так и поступал, если бы не Вероника… Неужели они и вправду связаны, и он действительно не может ее оставить? Козерог остановился на склоне небольшой лощины, где из-под переплетения корней бил родник. Девушка неловко соскользнула с его спины и, присев на колени, зачерпнула искрящуюся влагу. От прикосновения ледяной воды её начала бить дрожь. Несмотря на это, она умылась и легла прямо на землю, не заботясь о том, чтобы хоть немного отойти от пропитанного водой берега. Они так долго шли сегодня. Опасность могла скрываться где угодно. Хотя уже так много времени прошло с того ужасающего происшествия в заброшенном городе, и девушка сомневалась, что кто-то мог идти по их следам. А козерог все чаще молчал. Он как-то сказал ей, что не знает наверняка, следят ли за ними. Но Вероника услышала совсем другое: Сильваер просто не хотел ее пугать. Она понимала, как они рискуют, теряя драгоценное время, обходя десятой дорогой любое жилье на своем пути, но рисковали бы еще больше, заходя в города. Пусть они потеряют время, но смотреть в глаза затаившемуся там голодному ужасу путники больше не станут! Вероника неподвижно лежала на спине, глядя в черное беззвездное небо, ее глаза слипались, но сон не шел. Слишком холодно, чтобы заснуть. Девушка почувствовала теплое дыхание на своем лице — козерог тяжело опустился рядом с ней, он тоже очень устал. — Дитя, тебе плохо? — голос Сильваера, глухой и далекий, звучал отовсюду и ниоткуда. — Почему? Скажи, почему люди страдают? — Не знаю. — Вероника пожала худыми плечами. — Наверное, потому что им бывает холодно, больно, или от голода. А иногда — если они считают, что их не понимают или не любят, или относятся несправедливо. — У твоего народа есть разум, но вы до сих пор не научились понимать. — Козерог устало вздхнул. — Вы придумали много слов, чтобы называть свои чувства, но упрямо не желаете взглянуть дальше. Вы научились называть добром то, что радует, и злом то, что вас огорчает, но почему вы решили, что это — истина? У тебя есть глаза, ты смотришь и не видишь, у тебя есть уши, ты слушаешь и не слышишь. — Чего я не слышу? — удивилась девушка. Возможно, ее бы смутили такие обвинения, но она слишком устала, для того чтобы спорить и раздражаться. Кроме того, ей было любопытно послушать своего чудесного спутника. — Веления Вселенной, — послышался ответ. — Оглянись по сторонам, она вокруг нас, она разумна и умеет отвечать на любые вопросы, если ты будешь достаточно терпелива, чтобы услышать ее. А для начала научись слышать себя, тогда ты наверняка поймешь, что должна делать, никогда не заблудишься, и не ошибешься. Вероника села, придвигаясь ближе к козерогу, и замерла, припав к теплому, мерно вздымающемуся боку. Сильваер так долго молчал, а сейчас завел этот странный разговор… Зачем? — Ты должна успокоиться, не мучай себя, дитя. — Я не могу. — Девушка дрожала всем телом, но уже не от холода, вернее, не только из-за него. Как она может рассказать козерогу о том, что убегать бесполезно? Вероника давно перестала понимать, куда и, главное, ради чего они идут. Все исчезло: любовь, привязанности, радость, воспоминания. Взяли верх страх и нужда. В душе, как и перед глазами, мир слился в одну серо-черную полосу, без начала и конца. — У меня не получается… — Слова, которые ты произносишь, не просто звуки — они отражение тебя. — Козерог положил голову на землю так, что его ноздри почти касались воды. — Ты и твои слова беспокоят меня. Просто назвать что-то и не задумываться о причинах. Проще жить, когда в твоей беде виноват кто-то другой, но что если причина только в нас самих? В пути, который нам нужно пройти, и всех испытаниях, которые мы должны преодолеть? Ты обязана бороться с ними, пока ты жива, и смириться с тем, что они существуют и будут всегда. — Я не могу с этим смириться… — Ты слишком горда, подобно большенству людей. Ты собираешься погибнуть ради своих уветов? — Козерог тихо вздохнул. — Посмотри на этот родник, что ты видишь? Вероника устало взглянула на весело скачущий по камням, чистый, как слеза, поток и покачала головой: — Я не знаю, что должна увидеть. Но Сильваер продолжал, даже не взглянув на нее: — Вода — сильная стихия, она способна проникнуть всюду, она точит горы и землю. Разве вода останавливается, встречая на своем пути камень? Маленький она понесет с собой, большой — обойдет и в конце концов сточит его. Камень станет гладким и круглым, а потом превратится в песок. Ты хочешь больше того, что предлагает тебе жизнь, и поэтому ты несчастна. Но это неверный путь. Смирись с тем, что тебе неподвластно. Мы все достойны того, что имеем: своей жизни, прошлого, будущего и своего конца. Как бы это ни пугало тебя, для всех живущих смерть — всего лишь неотъемлемая часть жизни. Большие или малые, мы все часть вселенной. А вы, люди, всегда видите лишь то, что хотите видеть, так вам проще… Так пожелай увидеть что-то большее и лучшее. Пока ты живешь, в этом и есть твоя сила и награда. — А что потом? Что с нами происходит после? — Девушка положила голову на теплый, мерно вздымающийся бок, ощущая исходящее от козерога тепло и еще свое непонятное волнение, вызванное его голосом и не всегда понятными словами. — Ты хочешь сказать — после смерти? — Козерог поднял голову и смерил ее долгим взглядом. В ночной тьме его глаза казались загадочными черными озерами. — Кто знает… Мы можем стать светом солнца или звезд, можем летать над облаками подобно ветру или возвратиться обратно и продолжить свой путь новыми и живыми. Кто знает… Сильваер замолчал и больше не произнес ни слова, улегшись на бок, он вытянул свои длинные ноги и прикрыл глаза. Может быть, он решил отдохнуть или не хотел больше говорить с ней, но девушка так и сидела, замерев в ожидании. Время шло, журчала вода, из оврага тянуло холодом и сыростью, а истина, как обычно, ускользнула от нее. Вероника подтянула под себя замерзшие ноги и поближе прильнула к шелковистому серебряному боку. Несколько недель в пути избавили козерога от густой зимней шубы, и теперь при каждом движении его шкура блестела, словно мокрая рыбья чешуя и отливала множеством оттенков: от грифельно-серого, почти черного, до жемчужно-белого. Девушка хотела сказать что-то еще, но, взглянув на своего мирно спящего спутника, передумала и, последовав его примеру, прикрыла глаза. Может быть, Сильваер прав? Она сгущает краски, а на самом деле не все так уж и плохо и надежда есть?Глава 4
I Звезда
Stella Вероника проснулась раньше обычного. Странно, но она не могла припомнить, когда в последнее время чувствовала себя так хорошо. Чаще она просыпалась, подскакивая среди ночи от очередного страшного звука, и после не могла уснуть до утра. Её часто мучали кошмары, но хуже всего был не сам сон, а его предчувствие. Девушка каждый раз оказывалась в одной и той же маленькой сумрачной комнате. Раньше она бы не испугалась, раньше она считала комнату своей. Вероника сидела на кровати в полутьме, за запертыми дверями и ждала своей участи. Что-то надвигалось на нее, выползало из черных закоулков, из-за стен, из темных углов. Отовсюду! Темнота говорила с ней: «Ты хотела быть рядом с ними? Скоро, скоро я заберу тебя! Ты будешь с ними… ты останешься со мной». От шелеста неживого жестокого голоса бросало в дрожь, и ноги сами несли ее к двери. Но стоило девушке сделать хоть шаг — становилось еще хуже: она словно попадала в тягучий сироп и бултыхалась в нем, тщетно пытаясь сбежать. Она сопротивлялась изо всех сил и медленно, словно через трясину, ползла к выходу. Но чем яростнее была эта борьба, тем сложнее становилось двигаться, тем быстрее ее настигали. Она пугалась до полусмерти и мгновенно просыпалась, так и не взглянув в лицо своему страху. Но в этот раз все было по-другому. Во сне она видела солнце, огромное и жаркое. Ярко-синее небо и море, ему под стать: бескрайняя водная гладь, спокойная, прозрачная, как стекло. Маленький островок, весь из белого мрамора, словно плыл по поверхности воды. Откуда он взялся посредибезбрежной синевы, где не разглядишь ни дна, ни суши? Но бездонная глубина морских вод совсем не пугала. Напротив, она оставалась спокойной и прекрасной. Высокие колонны переливались на солнце перламутром. Но сколько бы ни старалась, она не могла дотянуться до них — девушка была слишком высоко. Она летела над водой, словно птица. Вероника проснулась, улыбаясь, впервые не испытывая жгучего и вездесущего голода. Выстывший за ночь лес леутывал сумрак. Стараясь не разбудить козерога, Вероника поднялась на ноги и бесшумно спустилась вниз по берегу ручья. Как необычно — она посреди дремучего ночного леса, а привычного страха как не было, так и нет. Конечно, он обязан прийти вместе с холодным ветром и принесенными им пугающими звуками, но и они будто бы растворились в темноте, уступив место лишь мерному журчанию родника. Живая, поблескивающая в темноте вода, весело бегущая по камням, заполняла небольшую запруду. Ее непроницаемо-черная гладь сверкала и переливалась. Девушка подошла ближе и, присев на моховую кочку, опустила руки в прохладную глубину. Вода, казавшаяся ей черной, в действительности была такой прозрачной, что Вероника могла различить очертания камней, лежащих на дне, и пучки длинных, легко колышущихся водорослей. Недолго думая, девушка скинула с себя отсыревшую за ночь одежду и окунулась в воду с головой. Холод не обжигал, она почти его не чувствовала. Её окружало лишь ощущение легкости и свежести. Девушка перекувырнулась в воде и замерла, раскинув руки, словно крылья в полете. Так же, как в своем прекрасном сне. Вероника открыла глаза и взглянула через прозрачную толщу воды. Что это ярко вспыхнуло над ней, ведь небо закрыто тучами? Может, она приняла за свет отблески ряби на воде? Нет, это зажегшаяся в вышине звезда. Единственная и потому такая яркая. Белый свет путался в переплетении черных ветвей. Облетевшие кроны мертвых деревьев, словно когтистые лапы, тянулись к белому огоньку. Не достанут, нет у них такой силы, она слишком высоко… Девушка вынырнула на поверхность, лес встретил ее сумраком и тишиной. Никаких звезд на небе не было и в помине, но эта мелочь просто не могла поколебать ее в такое прекрасное утро. Небесный свет исчез… ну и что с того? Звезда наверняка осталась на своем месте, просто девушка перестала ее видеть. Дождевые облака снова закрыли небо, но это не мешает звезде светить. И откуда она взяла, что это утро прекрасное или чем-то отличается от множества других? Просто ей было спокойно и радостно — вот и весь секрет. Девушка вернулась назад, к устью ручья, и устроилась рядом с козерогом. откуда она взяла, что это утро прекрасное или чем-то отличается от множества других? Просто ей было спокойно и радостно — вот и весь секрет. Будто не замечая льющейся с нее воды, она медленно разбирала мокрые волосы. Так странно… раньше Вероника боялась замерзнуть. Почему? Она вся мокрая, но ей совсем не холодно. Наоборот, руки и ноги буквально пылали жаром. Девушка тряхнула мокрой головой и тихо засмеялась. Сильваер навострил уши: — Я боялся за тебя, дитя, теперь я спокоен. Ты выбрала верную тропу. Я могу тебе помочь, только если ты позволишь мне это сделать. Теперь тебе станет лучше. Вероника не понимала, когда и что она выбрала, но после вчерашнего разговора с козерогом ей действительно стало легче. Невидимые тиски, сковывающие ее, медленно разжимались, она практически ощущала это движение. Она почувствовала себя такой свободной… если бы не… Покопавшись в своих вещах, девушка выудила из кармана резной черепаховый гребень. Она долго вертела его в руках, разглядывая замысловатую резьбу, зеленоватые и золотистые переливы на тонкой, безупречно выполненной вещице. Гребень — единственное, что она забрала с собой из крепости, не считая кольца с алым камнем и своих глупых воспоминаний. Ведь она могла быть там счастлива, почему осознание этого пришло так поздно? А теперь… Конечно, теперь ей есть с чем сравнить… И есть чего бояться… Девушка торопливо расчесала волосы, заплела их в косу и оделась. Все ее вещи, изорвавшиеся и промокшие, давно пришли в негодность, тяжелые зимние ботинки были слишком жаркими и неудобными, и, судя по их состоянию, Вероника вскоре останется босиком. Но заменить испорченную одежду и неудобную обувь было нечем. Она не станет копаться в грудах истлевшего мусора, разбросанного у дорог, и уж точно не зайдет ни в один из этих жутких домов… От одних только мыслей об этом ей делалось нехорошо. Девушка быстро взглянула на козерога, а потом подняла с земли длинную серебряную прядь его гривы. — Хочешь, я буду расчесывать тебя? — спросила она тихо, вынимая листья и веточки из струящейся в ее руках серебряной волны. — Зачем? — Сильваер поднял голову и взглянул на Веронику. Казалось, впервые за все время их знакомства в его глазах, кроме неисчерпаемой безмятежности, читалось еще и нескрываемое удивление. — Ты заботишься обо мне, носишь на своей спине, охраняешь меня, когда я сплю. Я бы давно пропала без тебя… — Девушка деловито встряхнула серебристую прядь, разбирая пальцами тугие косы, облепленные цепкими комками сухого чертополоха. — Я хочу позаботиться о тебе, как умею. Я больше ничего не могу. Вероника подняла руку к лицу, разглядывая пару выпавших серебряных нитей. В ее новой опасной жизни, в этом страшном мире ей необходимо обзавестись каждодневными обязанностями, выполняя которые, она будут ее успокаивать. Кажется, одну она только что нашла. Сильваер прикрыл глаза и потянулся. — Знаешь, меня еще не касался человек, никто, кроме тебя. Это необычно, но приятно. — Козерог резко вскинул свою великолепную голову, заставив девушку вздрогнуть. — Я согласен, дитя, ты можешь заботиться обо мне, если этого хочешь. — Спасибо, что доверяешь мне, — воодушевленно проговорила Вероника, принимаясь за работу, которая обещала отнять не меньше двух часов и стоила нескольких зубьев ее гребню. Конечно, девушка могла бы отдохнуть, ведь до утра оставалось еще много времени, но спать ей совершенно не хотелось. Темное небо просветлело, на горизонте вспыхнули и погасли зеленоватые полосы. Веронику утомляла и вместе с тем радовала ее работа. А главное, нй не нужно было думать ни о чем, кроме серебрящегося шелка в собственных руках. Дело помогало отогнать ненужные мысли и вернувшееся вместе с непонятным душевным подъемом, чувство томительной пустоты. Наконец, она отступила на пару шагов, критически разглядывая плоды своих стараний. Сильваер грациозно вскочил на ноги, окутав себя блестящими серебряными волнами. Он выглядел великолепно. — Мне нравится, благодарю тебя. Я чувствую себя таким… свободным! — Что делать с этим? — Девушка кивнула на комок серебристых нитей у своих ног. — Оставь, отдадим их земле. Лес оживет. Не сразу. К тому времени нас уже здесь не будет, но этот мир навсегда запомнит это дар. — Козерог взглянул на удивленную Веронику и добавил серьезно, словно отвечая на невысказанный вопрос: — Разбудить спящее не то же самое, что воскресить мертвое. Некоторые явления не имеют обратного хода. Иногда огню недостаточно одной искры, чтобы разгореться, а цветку — одного солнечного дня, чтобы зацвести. И с этим ничего не может поделать даже хранитель Врат. — Тогда, кто может? — Девушка проявляла упрямство, когда дело касалось всего неизведанного и потому такого притягательного. Тем более что этим утром ее фантастический провожатый пребывал в хорошем расположении духа и отличался несвойственной ему разговорчивостью. — Не пытайся это понять, не все можно и нужно называть словами, — строго отрезал Сильваер, припадая на передние ноги перед девушкой. — Садись. Продолжим наш путь. Живущие на этой земле в свое время могли сделать для нее много больше, чем мы сейчас. Девушка безропотно повиновалась, возможно, она бы продолжила свои расспросы, но тон, которым отвечал козерог, заставил ее замолчать. *** Серые промозглые дни тянулись один за другим. Темные мокрые перелески, перемежающиеся заброшенными пашнями и тревожно вырисовывающимися на фоне серого неба деревеньками, поселками, городами, — им не было числа. Мрачные закоулки, растрескавшиеся, обвалившиеся стены и крыши, заросшие сады, окна, чернеющие сквозь серую пелену дождя, — вот то, что окружало путников первые бесконечные месяцы их новой жизни. И тягучее страшное ощущение постоянного присутствия: холодные кровожадные взгляды желтоватых глаз, вспыхивающие в темной глубине руин, следящие неотрывно за каждым шагом. Веронике начинало казаться, что она улавливает тихий хриплый шепоток, от звуков которого всякий раз ее бросало в дрожь. Девушка не понимала, о чем говорят запертые в темноте существа. Назвать их людьми не поворачивался язык, но почему-то ей начинало казаться, что говорят они именно с нею. — Не слушай. — Козерог летел серебристым вихрем, вскоре маленький хутор в несколько домов скрылся за холмом, но неприятные шелестящие звуки долго преследовали девушку. — Этих людей поглотила Неведомая, она забрала их чувства, воспоминания и жизни, и говорят они ее голосом. Темнота, голод и пустая оболочка — это все, что у них осталось. Этим созданиям можно только посочувствовать. Но как ты, наверное, заметила, у них еще есть шанс вернуться. — Как? — Девушка чуть не поперхнулась от удивления. — Ты знаешь, как вернуть людей? — Не знаю… — козерог будто бы с раздражением топнул ногой. — Сейчас еще рано говорить об этом. Тем более что не я, а ты их надежда. Жизнь вновь оказалась мудрее меня. Ты обязана жить, дитя. Вспомни об этом, когда к тебе вновь подступит туман. Туман — Уныние… так говорил зверь, наделенный разумом, а теперь и она начала его понимать. — Ты считаешь, я смогу? — Вероника беспокойно встрепенулась на спине козерога. — Да, ты поймешь, когда придет время. Но пока ты еще очень слаба и не должна выдать себя. Я не знаю, можешь ли ты поколебать нить, но хочу, чтобы ты вела себя осторожно. Неведомая знает о нас. — Она гонится за нами? — Девушка с силой сжала в кулаке серебристую прядь. — Вряд ли, ведь здесь уже нет для нее пищи. Неведомая не пойдет за нами, она не так глупа, чтобы оставить целый мир ради нескольких надоедливых мошек. По нашим следам будет пущена охота, если это уже не случилось. — Сильваер замедлил ход. — Кроме тех, что прячутся днем в темноте, есть и другие. Тьма разбудила множество разумных и опасных существ, все они так или иначе враждебны нам. Враждебны и голодны! Она сама чуть не потеряла голову, когда металась по лесу в поисках хоть чего-то съедобного! Вероника уже готова была, по примеру козерога, грызть ветки и жевать траву… Счастье, что до этого не дошло. Голод просто исчез, а у девушки совершенно не осталось времени, чтобы решить, хорошо это или плохо. Сильваер мчался из ниоткуда в никуда. Не так быстро, чтобы нельзя было разглядеть умирающий, пустой и крайне недружелюбный мир, в котором каждый день, каждый час мог оказаться последним. Девушка не знала, как они будут возвращаться назад и вернутся ли вообще. Козерог мало говорил об их путешествии, он ничего не обещал, но в любом случае понимал больше нее и… молчал. Сильваер знал, что делает, но что здесь забыла маленькая и хрупкая девушка, и так ли она необходима ему? Какова будет ее судьба? Пройти весь путь, чтобы в конце оказаться жертвой? Ну уж нет, если Вероника выживет сейчас, то, как ей казалось, сможет противостоять чему угодно! Козерогу становилось все сложнее находить чистую питьевую воду. Но застоявшиеся мутные озера и высыхающие реки не были бы таким кошмаром, если бы не природа вокруг. Упорно не желавшие помогать изможденным путникам, иссохшие и опустевшие леса давно не рождали ни ягод, ни грибов. Лишь звенящая тишина сопровождала их повсюду, а девушке она казалась страшнее любого звука. Но не ночами, когда приходилось останавливаться на ночлег вблизи от бывшего человеческого жилья.*** — Вероника?! — обеспокоенный, бьющийся в голове голос козерога заставил ее открыть слипающиеся от усталости глаза и торопливо вскочить на ноги. Девушка, как обычно дремала, свернувшись калачиком в высокой траве, которая не спасала ни от ветра, ни от поднимающегося с земли холода. Ее сонная полудрема улетучилась мгновенно, такое странное обращение вместо уже знакомого «дитя» сильно её встревожило. Вероника нашла козерога на берегу маленького застоявшегося озерца с мутной темной водой. Сильваер казался напряженным и неподвижным, словно фантастическая статуя. — Что-то случилось? — Когда ее голос успел осипнуть? Не стоило спать на холодной земле. — И да, и нет… Ты же знаешь, что мы ищем Врата… — Козерог все еще напоминал серебряную статую, но в его глазах блеснуло нескрываемое беспокойство. Вероника тоже испуганно замерла, прислушиваясь к поглотившему тишину шуршанию ветра и гулкому звуку биения собственного сердца. — Они погасли. Я видел их, как солнце на небе. Сегодня они сомкнулись, подобно высыхающим листьям, и ветра унесли их. Сильваер глубоко и печально вздохнул, но, поймав испуганно-вопрошающий взгляд девушки, все-таки пояснил: — Врата закрылись, их хранитель ушел вместе с ними. Мы можем продолжить наш путь и найдем тлен. Но, знаешь, есть еще одни, я вижу их отчетливо. Они ближе, но почему-то не похожи ни на одни другие… Врата не закрыты и не открыты. И рядом с ними я чувствую живое существо… Человека. Придется изменить нашему пути, если мы решим отправиться туда. Возможно, это приманка Неведомой, но мы обязаны знать. — Зачем туда идти? — Девушка с мольбой глядела на своего встревоженного спутника. — Если ты считаешь, что это ловушка? — Она искренне не понимала, из-за чего Сильваеру понадобилось так рисковать. — Потому что каждый день за нами пристально следят тысячи глаз, через них наблюдает Неведомая. Она не решила, опасны мы для нее или нет. Иначе мы бы уже столкнулись не с серыми полчищами, а с кем-то опаснее. Нельзя испытывать судьбу бесконечно, нам следует покинуть этот мир, чем быстрее, тем лучше, подойдет любая возможность. — Если мы уйдем, то будем в безопасности? — Мы нигде не будем в безопасности, дитя. Но мы получим время. — Козерог громко втянул ноздрями воздух и нервно топнул ногой, брызги полетели во все стороны. Девушка склонилась над водой, которая выглядела намного чище, чем минуту назад, и нахмурилась. — Зачем ты это делаешь? — Она уже знала, что Сильваер не только умеет находить свежую воду, но и каким-то образом очищает ту, что непригодна для питья. И кто знает, каких сил это ему стоит. Только зачем делать это, если она никому не понадобится? Зачем впустую тратить свои силы на то, что уже не спасти? — Я не могу по-иному, — ответил серебряный зверь, выбираясь на берег. — Ладно, — сдалась Вероника и быстро проговорила, — идем? Раз Сильваер считает, что им нужно свернуть с пути, значит, они так и поступят. Человек или нет — не все ли равно, кто встретит их у Врат, если они спасутся? В прошлый раз их провожала орда серых тварей и Ферро, позволивший им уйти. Почему? Наверное, девушка никогда не сможет понять этого. Раньше она наверняка утверждала бы обратное… Маленькая, глупая, наивная, она видела только красивое лицо и изысканные манеры и не замечала странностей, не подозревала, не старалась разобраться, просто доверилась… Чудесные истории случаются только в сказках. А теперь, кажется, она во всем готова видеть двойное дно. Это так чудовищно — никому не доверять, даже себе самой. Особенно себе… Козерог — единственная надежда ее родных и многих, многих других людей. А она поможет ему. Хватит уже быть обузой! Кто сказал, что она не может стать сильней? Шальная мысль возникла сама собой, и уверенность в том, что другого выхода нет, крепчала с каждым днем. Но что-то все-таки не давало ей переступить через себя и исполнить задуманное… то единственное, в чем Сильваер ей не помощник. Девушка не знала, плакать ей или смеяться, может, у нее могла быть другая судьба, но что поделаешь, раз так вышло? Вероника старалась как можно больше ходить и меньше позволять козерогу нести себя. Хоть это и отнимало драгоценное время дневных переходов, но Сильваер совсем не был против ее новой идеи. Путники шли на запад больше трех месяцев, а теперь резко поменяли направление, свернув на юго-восток. Девушка потеряла счет дням, она бежала и думала только о своем дыхании. Весь мир сузился до двух простых и естественных вещей: дышать и переставлять ноги. Через некоторое время она могла идти рядом с козерогом несколько часов без отдыха и остановок. Позже ее успехи стали более очевидны: Вероника смогла приумножить свои достижения вдвое, а потом и втрое. Девушка бежала, прихватив рукой серебристую прядь из гривы, и чем больше она двигалась, тем увереннее и сильнее чувствовала себя. И все больше убеждалась в том, что сможет бежать так далеко и быстро, как захочет сама, и тело не подведет ее. Но с этой уверенностью пришло и осознание полнейшей беспомощности перед лицом настоящей угрозы, от которой нельзя бежать вечно. Жизнь Вероники до сих пор зависела от силы и скорости козерога, только на него она могла надеяться.
Последние комментарии
53 минут 8 секунд назад
56 минут 58 секунд назад
56 минут 26 секунд назад
1 час 6 минут назад
1 час 8 минут назад
1 час 19 минут назад