КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 706108 томов
Объем библиотеки - 1347 Гб.
Всего авторов - 272715
Пользователей - 124644

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

medicus про Федотов: Ну, привет, медведь! (Попаданцы)

По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.

cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".

Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.

Итак: главный

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Dima1988 про Турчинов: Казка про Добромола (Юмористическая проза)

А продовження буде ?

Рейтинг: -1 ( 0 за, 1 против).
Colourban про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно

  подробнее ...

Рейтинг: +2 ( 3 за, 1 против).
DXBCKT про Гончарова: Тень за троном (Альтернативная история)

Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах (ибо мелкие отличия все же не могут «не иметь место»), однако в отношении части четвертой (и пятой) я намерен поступить именно так))

По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...

Сразу скажу — я

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
DXBCKT про Гончарова: Азъ есмь Софья. Государыня (Героическая фантастика)

Данная книга была «крайней» (из данного цикла), которую я купил на бумаге... И хотя (как и в прошлые разы) несмотря на наличие «цифрового варианта» я специально заказывал их (и ждал доставки не один день), все же некое «послевкусие» (по итогу чтения) оставило некоторый... осадок))

С одной стороны — о покупке данной части я все же не пожалел (ибо фактически) - это как раз была последняя часть, где «помимо всей пьесы А.И» раскрыта тема именно

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).

Каменное сердце [Кейлет Рель] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Каменное сердце — Кейлет Рель

Глава 1

Я не помню, когда и как появилась на опушке. Лес замкнулся за моей спиной, выталкивая меня из своих глубин на поверхность. Я брела по сугробам, падая от усталости. Колкая корочка льда изрезала мне руки, а варежки застыли от мороза. В сапогах хлюпало. Кажется, меня угораздило забрести на болото. Я почти не чувствовала ног.

Где я оказалась?

Вокруг меня стоял сосновый частокол, обрамленный обрывками серого неба. Где-то вдалеке крикнула птица. Хрустнула ветка под лапой зверя. Лес вслушивался в мое рваное, загнанное дыхание. Он не пытался помочь, но и не хотел погубить.

Собравшись с силами, я продолжила путь. Глаза уже почти не различали дороги. Кажется, все это время я пробиралась по звериной тропе и окончательно заплутала. Это было худшее, что могло случиться с человеком перед самой холодной ночью зимы. В легких хрипело. Ледяной воздух опалял ноздри, скатывался к бронхам, давал мучительно мало кислорода. Я уже почти сдалась и переставляла ноги лишь по инерции.

Вот тогда-то впереди появилась маленькая избушка, скромный охотничий сруб. Я было решила, что мне вновь мерещится. За время блужданий по Чаще глаза показывали разное, жестоко обманывая и пугая обрывками прошлого. Я уже привыкла к миражам. И тем сильнее было мое удивление, когда пальцы действительно нащупали ручку двери.

Я кое-как сгребла снег в сторону, игнорируя горящую от боли кожу. Дверь с трудом подалась, пуская меня внутрь. В избушке меня ждала темнота. Я завалилась к ней, как к родной, наконец-то укрывшись от зимнего ветра и взглядов зверя. Мне стало легче дышать. Кажется, я провалилась в забытье.

Очнувшись, я стащила с себя мокрую шубу и варежки, стянула с ног сапоги, затем и носки. Мое состояние было плачевным. Я еле двигалась. В голове звенело от жара и боли. Начиналась лихорадка. Я заползла внутрь избы, принялась рыться в сундуках, ящиках, открыла небольшое хранилище под половицами.

И судьба сжалилась надо мной. Ликуя, я достала несколько отрезов солонины и разгрызла парочку сухарей. Голод, который за эти дни стал почти привычным, наконец-то отступил. Мне захотелось спать.

Я не могла. Никто не позаботится обо мне в этой забытой Троицей глуши. А умирать от холода в Пик зимы не хотелось. Я принялась за дело: набрала снега, растопила его, отыскала огниво и зажгла свечку, разгоняя темноту. В сундуках нашелся ворох старых одеял и парочка шкур, из которых получилось неплохое место для ночлега. Я даже сделала самое сложное: вышла на улицу и притащила хвороста.

Закоченевшие руки протестующе ныли. Мне пришлось снова одеться. Мокрая шуба, к тому же покрытая кровавой коркой, оптимизма не добавляла. И все же я упорно выходила из избы, откапывала из-под снега валежник, отдирала куски трухлявых пней, и возвращалась назад. Близилась самая холодная ночь в году, и мне вовсе не хотелось умирать. Пытка продолжалась до тех пор, пока на улице окончательно не стемнело. Мое дыхание превращалось в снопы снежинок. Дальше оставаться на морозе было просто невозможно.

Я скрылась в избушке, добротном охотничьем срубе, и стащила с себя грязную одежду, задубевшую от холода. Вскоре весело затрещали сучья в маленькой печке с тонкой трубой дымохода. Я знала, что мокрые поленья будут ужасно чадить, поэтому припасла их напоследок, для начала пустив на розжиг стул. Да простят меня хозяева сруба! Крупные бревна, которые мне удалось затащить, стояли у стены и сушились.

Началась ночь. Вскоре в избушке стало так же холодно, как до этого на улице. Что творилось за окном, было страшно даже представить. Я сумела заварить себе трав от лихорадки и упорно щипала щеки, чтобы не уснуть.

Любой ребенок знает, что такая ночь несет лишь смерть всем, кому не хватило ума укрыться в теплом доме со своей семьей. У меня не было ни того, ни другого. Оставалось надеяться лишь на заброшенный сруб и слабое пламя в печи.

Ночь прошла, за ней другая. Холода не отступали, но уже не налетали на меня с такой жестокостью. И все же их злости и так хватило, чтобы испортить мне жизнь. Я жила, но часть меня заледенела. И тело пострадало не меньше души.

Мои руки с трудом двигались. Мороз навредил каждому кусочку моей кожи, каждому органу, но больше всего я жалела о пальцах. Когда-то ловкие и изящные, они превратились в неповоротливые деревяшки, которыми даже пытаться не стоило собирать травы или плести кружево. Я каждый день пыталась их разрабатывать, но снова и снова приходила в отчаяние.

Темный заброшенный сруб оказался единственным подарком, который готова была предоставить мне судьба. Я не знала, сколько уже провела в лесу. Затуманенный мозг не мог подсчитать, когда все произошло и сколько дней оставалось до Зимнего дня. Я просто потерялась во времени и в Чаще, одинокая и беззащитная.

За окном каждый вечер сыпал снег. Поутру мне приходилось откапывать свое убежище и перебрасывать снег к стенам, чтобы меньше задувало в щели. И однажды зима закончилась. Я поняла это по звонкой капели и частым крикам птиц. Лес оживал, стряхивал с себя снежную шапку и разворачивался к солнцу и жизни. Вместе с ним воскресла и я.

Первым делом я отыскала небольшую речушку в часе ходьбы от моего убежища. Она была холодной и быстрой, а на берегу лежали пластинки льда, хрупкие и острые, как осколки стекла. Мыться в ней было неприятно, но ничего лучше я не придумала. Мою одежду покрывали пятна крови, а волосы слиплись от грязи и сора.

Я сбежала из замка ужасов, однако случившееся навсегда заклеймило меня. Волосы стали темнее, напитались магией. Или кровью невинных? Я не могла толком рассмотреть себя в зыбком отражении, но глаза тоже казались изменившимися. Не могут же они остаться прежними, когда повидали столько горя? Однако пугало меня не это.

Мои ногти заострились, стали темнее и тверже. У людей не бывает таких. Я слышала от матушки, что иногда ведьмы ожесточались настолько, что их облик менялся. Таких у нас называли каргами. Случалось перевоплощение редко, но именно про этих ведьм люди сочиняли небылицы, описывая в сказках их козни и злобу.

Я не ожидала, что стану каргой. Я не ожидала, что мое сердце окаменеет.

Однако у судьбы были свои планы.

Глава 2

Запасы крупы и прочей снеди в избушке почти закончились, и мне пришлось выходить на промысел. Получалось ни шибко, ни валко. И однажды я набрела на человеческую тропу с глубокими следами от саней.

Она уходила на юг, где лес постепенно редел. Я прошла по ней до самой опушки и с удивлением обнаружила небольшое село. Оно раскинулось меж двух холмов. Прямо рядом с ним змеилась лесная речка, а вдалеке виднелись первые сторожевые башни. Деревня выглядела солидно. Вокруг нее высился прочный частокол и даже был выкопан небольшой ров, сейчас переполненный из-за талого снега. Зачем же маленькой деревушке такая защита?

Я не решилась подойти ближе к человеческому жилью, подумав, что мне могут быть не рады. Чужаков на севере не любили. К тому же только недавно у меня появилось какое-никакое безопасное логово, в котором можно было переночевать и приготовить пищу. Я удалилась обратно в лес, решив попытать удачи в деревне гораздо позже, с наступлением первых праздников. Народ расслабится и не обратит внимания на мой странный потрепанный вид.

Да и торговцы в начале весны еще не рисковали выходить на тракты с товаром. Мое появление в конце зимы вызовет массу вопросов.

Рассудив, что деревня никуда не денется, я вновь забилась к себе в норку. Так прошло еще несколько тихих спокойных дней, а потом на моем пороге появились гости.

Дверь содрогнулась от нескольких мощных ударов. Я забилась в угол, с ужасом кутаясь в ворох шкур и одеял.

— Эй! — гаркнули с улицы. — Кто таков?

Мой взгляд перебегал с распотрошенного погребка на остатки разломанного стула. Хозяева вряд ли обрадуются, что всю зиму какая-то приживалка подъедала их запасы.

— Эй, — снова крикнул незванный гость. — Ты кто таков и зачем избу здесь построил?

— Дак когда бы, — несмело возразил другой. — За зиму не построишь, по таким-то морозам. Сруб словно с неба свалился.

— Если бы утка с неба упала, я б еще поверил. А сруб? Нет, ведьмовство тут какое-то.

Дверь снова затряслась от мощных ударов. Я сидела у стеночки ни жива ни мертва и думала, как выкручиваться. Решение у меня было одно, и оно ой как мне не нравилось.

Я накинула на голову платок и отворила дверь.

— Ну? — проскрипела я. — Зачем пожаловали, молодчики?

Мои когти щелкнули у самого носа одного из охотников, что пожаловали ко мне на порог. Мужчины испуганно отпрянули, таращась на мои когти.

— Хотите знать, кто такова? — прохрипела я, надрывая больное горло. — Ведьма я. Адой кличут. Чего надоть? Растирочки, настоечки? У меня на продажу нет, потом приходите за заказом.

Я ощерилась. Спутанные космы прикрывали мое лицо. Представляю, каково деревенским было смотреть на горящие глаза сумасшедшей ведьмы, стоя посреди леса.

— Чур меня, — выдохнул первый.

— Чур! — воскликнул второй.

— Ну так что брать-то будете? — спросила я. — Чуров не делаю. Их только летом.

Однако мужички не слушали. Они уже неслись по подтаявшему снегу в сторону деревни, не забывая оглядываться и осенять меня защитными знаками. Глупые.

Я довольно улыбнулась. Все эти суеверные скрещивания пальцев мало помогали против моей магии. А вот арбалетный болт мог навсегда избавить эту парочку деревенских олухов от проблем. К счастью, они об этом не знали.

Я вернулась в избу и устало сползла по стенке. Да уж, знакомство с селянами не задалось. Они теперь будут во мне видеть исключительно опасную тварь с когтями и горящими глазами, а там уж и до инквизиции недалеко. А может, они не узнают в аккуратно причесанной девице косматую опасную тварь из леса?

Глава 3

Пыл деревенских как-то подостыл, и к моему логову больше не пытались подобраться ушлые охотники, занятые опасным промыслом. Каждый знал, что лес и его духи вольны творить все, что им угодно. Охотник мог заплутать и вернуться домой через много лет, хотя сам думал, что переночевал в лесу и сразу пошел домой.

В густой Чаще водились создания, имен которых не знала даже я. С ними сложно было договориться, поэтому люди предпочитали просто не забредать слишком глубоко. Тем более, когда стало известно о появлении карги на опушке.

Я готовилась. Запасы еды совсем иссякли, а золота у меня было не больше, чем у лесной белки. Все свободное время я посвящала сбору компонентов, чтобы прийти в деревню не с пустыми руками. А главное, мне хотелось показать людям, что я не принесу вреда. Неловкие поврежденные пальцы с трудом справлялись с нежными стебельками весенних трав, но с каждым днем получалось все лучше и лучше.

Настал особенно светлый и погожий весенний денек. Снег на прогалинах уже растаял, оставив после себя топкую грязь. На пригорках во всю цвели подснежники. Однако меня интересовал более редкий цветок. Я отыскала десяток тоненьких стебельков с махровой головкой нежного розового цвета. Такую редкость у меня на ярмарке с руками оторвут.

Готовая к любым поворотам судьбы, я нашла дорожку, которая вела на юг, и отправилась к людям. Мое появление заметили местные стражники-добровольцы. Парни в коротких шубейках почесали макушки, поплевались. Они спросили у меня, зачем пришла и когда уйду, а потом спокойно пустили на ярмарку. В итоге я прошла за частокол, к самому сердцу деревеньки.

Она была во всех смыслах необычной. На дороге лежала брусчатка, все дома были укреплены каменной кладкой, а на улицах стояли самодельные фонари со съемными масляными лампами. Я вертела головой, стараясь запомнить как можно больше деталей. Вынужденная зимовка в лесу, да еще и в одиночестве, сказалась на моей психике. Я отчаянно нуждалась хоть в каких-то новых впечатлениях. И деревня была готова мне их обеспечить.

В самом центре уже вовсю суетился народ. Наступил ярмарочный день. Деревенские стояли с лотками, предлагая сделанные за зиму вещи, приезжие продавали заморские сладости и хитрые механизмы. Повсюду бегали детишки, то и дело слышался женский смех и мужские выкрики.

Я заняла местечко между лотков выставив корзинку с цветами и разложив мешочки с травами. На меня с любопытством косились, но подходить не решались. Ещё бы! Укутанная шалью по самую макушку, да ещё и в перчатках. Да и сапоги мои значительно отличались от местных. Я понятия не имела, в какой части света сейчас находилась. Видимо, Чаща вывела меня куда-то не туда. Хорошо, если в мой век.

— Э! — окликнул меня мужичок из павильона по соседству. — Чьих будешь? Что продаёшь?

— Цветы, — просто ответила я. — Те, что любовь приносят по весне. И травы от простуды, первый весенний сбор.

— Хорош сбор-то? — прошамкала одна старушка, подходя ближе.

— Само собой. На десять заварок хватит мешочка, — отрапортовала я. — А вас он со второй кружки на ноги поставит. Молодым и того меньше надо.

— Почем берешь? — заинтересовалась потенциальная покупательница. — От сердца есть чаво? С зимы пошаливает.

— А вы возьмите, тётушка, нежноцвет. Любовь лучше всего сердцу помогает.

Собирающийся народ захихикал, словно я показывала им фокусы. Старушка недовольно цокнула языком:

— Кака любовь? Мне осьмой десяток.

— Любовь разная бывает. Вы попробуйте. Добавьте в чай с толчеными ягодками, замороженными. Почувствуйте вкус. Будто юность на языке.

— Хорошо расписываешь, — покачала головой бабуля. — Ладно, не убудет с меня. Давай свои цветы. И отвар от простуды. Два мешочка, у меня дед дюжа болезный. Вечно сопли мотает.

Я услужливо подала ей покупки и протянула руку, не называя цену. Старушка так заинтересовалась нежноцветами, что даже не обратила на это внимания. Просто вытащила из кошеля десять медяков и пихнула их мне. Я поклонилась и спрятала деньги в карман.

Мне ещё было неведомо, сколько в этой деревне стоили травы, но я готова была работать и задаром. Оно ведь как бывает: репутацию набираешь по капле, зато потом клиенты к тебе рекой.

Бабуля сослужила мне добрую службу. После первой покупки на меня перестали косо смотреть. Вскоре подошёл парень — косая сажень в плечах — и попросил букет нежноцветов для своей девицы. Прибежала орава ребятишек и купила ещё один, быстро разобрав его на цветочки. Малыши едва успели сунуть мне в руку пару четвертаков и бросились врассыпную. Я лишь улыбалась им вслед. Оно и понятно, ребятня решила порадовать мам.

Вскоре вся ярмарка гудела от восторга, обсуждая маленькие светлые цветочки. Оказывается, деревенские ни разу не забредали в лес достаточно глубоко, чтобы найти нежноцветы. Так что мне удалось принести им настоящую диковинку. Я распродала остатки простудных сборов и побрела по рынку, присматриваясь к лоткам.

Мне отчаянно хотелось прикупить себе новые штаны или хотя бы рубаху, но денег могло не хватить. Я прислушивалась к выкрикам торговцев, приценивалась.

В итоге на воротах я появилась с мешочком крупы и осточертевшей солонины. Зато в кармане позвякивала честно заработанная мелочь.

Парни у ворот даже не посмотрели в мою сторону, дав спокойно выйти из деревни. Только одна дородная женщина ухватила меня за рукав уже за частоколом.

— Куда ж ты, любезная, на ночь глядя? — охнула она. — Дорога опасная, ночь холодная. Переночуй в трактире у Маришки, да с утра пойдешь.

— Мне недалеко, — ответила я, чувствуя себя неловко.

— Да куда там! До ближайшей деревни часов шесть пути, и то на лошади! Оставайся, говорю. Коли денег нет, давай я тебе дам пару медяков. И на ужин хватит, и на сеновале тебя уложат.

В голосе женщины звучала неподдельная забота, да и смотрела она на меня без подозрения и злости. Я окончательно растрогалась. Мне захотелось сделать ей какой-нибудь подарок. Порывшись в мешке, я отыскала простенький амулет из коры, который так и не решилась выставить на продажу.

— Вот, тётушка. Возьмите. Травница я, живу в лесу, вот и ходила на ярмарку. Мне до дома тут всего ничего.

— Как же так? — удивилась она. — В лесу же никто не живет, разве что нечисть всякая.

— Я живу, — призналась я. — Домик мне там… достался. А вы берегите себя. Если заболеете, оставьте у местного мясника записку на имя Ады. Я вам подсоблю, любого на ноги поставлю.

Глава 4

Так началась моя жизнь рядом с маленькой деревенькой со звучным названием Злейск. Вопреки ему, люди там были добрыми. По крайней мере, большинство. Та бабуля, что стала моей первой покупательницей на ярмарке, потом часто приходила за амулетиками от сглаза, растирками и простенькими микстурами.

Она использовала нежноцветы, как я ей и советовала. Сердце перестало шалить, словно по волшебству, да и с дедом отношения стали теплее. Он, кстати, благодаря моим травам наконец перестал вечно шмыгать носом и жутко храпеть.

Бабуля называла меня внучкой и часто угощала пирожками.

— Худенькая ты, унуль. Тебе нужно кушать хорошенько.

Она же рассказала всем соседкам о моих сборах, тем самым сделав лучшую рекламу. Ко мне потянулись новые клиентки. Я радовалась каждому покупателю, но не забывала прятать угольно-черные когти карги.

Моя болезнь отступила. По крайней мере, я так думала. Сердце ещё билось, и я чувствовала и радость, и волнение, и грусть.

Вот только меж деревьев иногда мелькала черная шкура зверя — напоминание, что не всё в жизни получается легко. Что я уже заболела. Что с пути карги не свернуть.

Однажды в деревне ко мне подбежал статный мужчина, чьи виски уже посеребрила седина. Он остановился в паре шагов от моего лотка, дожидаясь, пока мама с дочкой выберут резную фигурку — оберег для детей от болезни. Как только клиентки расплатились, мужчина подошел ближе.

— Вы Ада?

— Да, — кивнула я. — Вы что-то хотели? Травяной сбор?

— Моя дочь больна. Мне нужна ваша помощь.

— Опишите симптомы, — машинально сказала я и сразу же поправилась: — Опишите, как она болеет, что с ней случилось?

— Да с детства у неё такое, — с горечью ответил мужчина. — Хиленькая. Сделать ничего не можем, уж сколько всего перепробовали. Лекари редко захаживают в наш край, но мы каждого старались пригласить. Никто не может сказать, как справиться с недугом. А сейчас вообще едва дышит, за сердце хватается.

Я вспомнила добрую тетушку, которой сказала, что смогу излечить любого. В другое время я обрадовалась бы, что смогу помочь девочке. А сейчас…

Мои силы изменились. Я стала другой. Кто знает, как сработает моя магия на больном ребёнке?

Мужчина заметил заминку, но истолковал её неверно. Он протянул мне кошель и развязал тесемки, продемонстрировав содержимое. Там было полно серебряных монет, даже пара золотых мелькнула.

— Мы хорошо заплатим, — твёрдо произнёс мужчина. — Я охотник, один из самых старых и опытных. Моя семья не бедствует.

— Поговорим об оплате позже, — покачала головой я, — когда выясним, что с девочкой. Я постараюсь помочь, но пока ничего обещать не буду.

Мужчина уважительно кивнул и кинулся показывать дорогу. Он с трудом дождался, пока я закину свои нехитрые товары в мешок. Кажется, мой заказчик готов был закинуть меня на плечо и бежать домой, лишь бы мы поскорее добрались до его дочери.

Мне передалась его торопливость, хотя я понимала, что вряд ли у ребёнка сейчас лихорадка. Как бы ужасно это не звучало, но малыш с высокой температурой не смог бы пережить зиму без лечения. Медлить не стоило, но и паниковать смысла не было.

Мы подошли к огромному даже по меркам этой деревни дому. Весь первый этаж был выложен камнем. На окнах красовались расписные ставни. Всё выглядело добротно и, не побоюсь этого слова, роскошно.

Я мысленно присвистнула. Выходит, охотники в Злейске ценились. Даже у моей семьи были хоромы поскромнее, а отец считался сильнейшим…

Впрочем, мы не об этом. Мужчина, так и не представившийся, распахнул дверь и чуть ли не впихнул меня в дом. Я запоздало испугалась, осознавая риски. А если меня пытаются похитить?

Однако волноваться было уже поздно. Дверь за моей спиной с грохотом захлопнулась, отрезая нас от уличного шума и весеннего теплого солнышка. С замирающим сердцем я сделала парочку шажков вперед в темноту, от страха позабыв даже простейший заговор для ночного зрения.

Мужчина схватил меня за локоть и поволок вперед.

Глава 5

Я уже стягивала перчатку, готовясь ударить похитителя когтями, но внезапно вспыхнул свет. Это открылась дверь в одну из комнат и из нее выглянула пожилая женщина в ярком платке. Она могла бы прослыть красавицей, если бы не горестные складки вокруг рта, сильно портящие ее лицо.

— Йозеф? — тихо произнесла она. — Ты уже вернулся?

— Да, милая. И привел с собой травницу.

— Ох, толку-то нам от травницы, когда даже от лекарей из Каддока ничего не дождались…

Женщина в сердцах топнула ногой и скрылась в комнате. Мужчина — видимо, тот самый Йозеф — смущенно поправил пояс и махнул рукой в сторону лестницы, едва видневшейся в темноте.

— В светлице дочка, — сказал он. — Поднимайтесь. Что-нибудь принести?

— Ничего, — хрипло ответила я. — Пока что только осмотрю больную.

Голос теперь подводил меня в моменты страха и тревоги. Холод оставил свой след. Я могла бы излечить голосовые связки, но не хотела. Мне казалось правильным, что в комплект к облику карги идет искалеченное ослабевшее тело.

Я осторожно поднялась по ступеням. На втором этаже было куда светлее, чем внизу. Сквозь прикрытые ставни пробивались тусклые лучи света, скользящие по половицам. Ступая по солнечным зайчикам, я добралась до светлицы. Найти ее оказалось легко: за дверью слышалось тяжелое дыхание больной.

Я сходу могла сказать, что придется иметь дело с тяжелым поражением легких, перешедшим в хроническое заболевание. Дверь распахнулась прежде, чем я решилась постучаться.

Ребенком оказалась девушка примерно моего возраста, ужасно бледная и хилая на вид. Ее ребра раздувались, словно кузнечные меха. Она со свистом втягивала воздух и сразу же порывисто выдыхала. Я отметила черные круги под глазами и дрожащие кончики пальцев.

— Ты кто такая? — гневно спросила больная.

— Травница, — мягко ответила я. — Ваш отец просил осмотреть вас. Возможно, у меня найдется подходящий отвар, что укрепит ваше состояние.

— Мне это не нужно. Уходите.

— Я не буду вас задерживать. Просто ответьте на несколько вопросов и…

— У меня уже вот где это сидит, — воскликнула девица, прижимая тонкие пальцы к горлу. — Вот! Понятно? Если еще один идиот придет пускать мне кровь…

— Я не собираюсь вас лечить, — оборвала ее я.

Девушка посмотрела на меня с недоумением. Она явно ожидала других слов.

— Как можно вылечить человека, который этого не хочет? — продолжила я. — Но я могу помочь вашим родителям, дав вам отвары, которые укрепят здоровье. Лучше вам не станет, но риск смерти значительно снизится. А как захотите снова дышать, приходите ко мне. Да и вечная слабость вам вряд ли хорошая спутница.

Девушка отошла с прохода, пропуская меня в комнату. Я осторожно прошла мимо нее, осматривая помещение. В глаза бросился букет ландышей, уже немного подвявший, и начатая вышивка. Я положила свой мешок у порога и повернулась к больной.

— У вас с младенчества? — спросила я. — Проблемы с дыханием?

— Нет, — покачала головой девица. — Не хотите узнать, как меня зовут?

— Вы не горите желанием проводить время в моей компании. Я стараюсь уменьшить свой срок пребывания в этом доме, сводя общение к необходимым вопросам.

Девица тяжело опустилась в кресло и кивнула мне на соседнее. Она полностью проигнорировала мои слова.

— Меня зовут Гленна, — проговорила она. — А вы какая-то странная.

Я натянула шаль до самых глаз. Еще не хватало, чтобы на меня нажаловалась инквизиторам какая-то избалованная девчонка!

— Что вы обычно едите? — спросила я.

Мне хотелось уже поскорее окончить опрос и спуститься к Йозефу. Я твердо решила, что не буду отказывать ему в лечении дочери. Уж помогу, чем смогу, а дальше пусть сами разбираются. Мне чужие капризы ни к чему.

— Каши ем, — ответила девушка. — Вы как-то быстро перешли к делу. А где все эти ахи-вздохи, что я уже одной ногой в могиле, и только вам под силу меня спасти?

— Если вы одной ногой в могиле, никто вас не спасет, — заметила я. — Разве что могильщик за шкирку вытащит из ямы. Это не по моей части.

— Тогда зачем вы сюда пришли?

— Я же сказала, ваш отец меня привел. Возможно, найдется отвар, который поможет вам. Попробую понять, чем обусловлено ваше состояние.

— Лекари не смогли помочь, — сказала она.

— Я не лекарь, — напомнила я. — Позвольте мне послушать ваше сердце.

Дальнейший осмотр прошел без эксцессов. Я проверила состояние больной и осталась полностью довольна. Поводов для паники все еще не было. Гленна была слаба, как котенок, но еще твердо стояла на ногах.

Уходя, я указала ей на букетик ландышей:

— Вам не стоит ставить эти цветы в комнатах, где вы проводите много времени.

— Это еще почему? — надулась Гленна.

— Потому что из-за них вам будет тяжелее дышать. Появятся головные боли. Пока что уберите, если состояние не улучшится, можете вернуть. Но ландышей не должно быть неделю минимум.

— Неужели какие-то цветы могут так навредить? — нахмурилась она.

— Конечно, — грустно улыбнулась я. — Некоторые лишь кажутся нежными и прекрасными. На деле же они могут сильно отравить вам жизнь. К тому же, что для кого-то благо — для другого погибель.

Я вышла из светлицы, утащив с собой ландыши, и нашла Йозефа прямо за дверью. Взволнованный отец накинулся на меня с вопросами, но получил в ответ лишь обещание принести нужные отвары на следующей неделе. Он хотел и сам прийти к моей хижине, чтобы забрать лекарство для дочери, но я запретила.

Через пару недель весна окончательно вступила в свои права, и Гленна расцвела ничуть не хуже первоцветов. Она окрепла, воспряла духом. Йозеф не знал, что помогло больше: небольшой оберег, который я велела повесить над дверью, или эликсир, который начала исправно пить его дочь.

Иронично, но на ноги ее поставила золотая вода — настойка ландыша.

А тот букетик с порчей я забрала себе из любопытства. Не знаю, кому так не угодила Гленна, но ее враг постарался на славу, испортив невинный подарок ненавистью настолько, что тот чуть не стал смертельным оружием.

Глава 6

Весть о чудесном исцелении слабой здоровьем Гленны разошлась по Злейску. Сначала деревенские отнеслись к ней с недоверием: подумаешь, девушка стало чуть легче дышать. Однако Йозеф продолжал рассказывать, как у его дочери потихоньку улучшается аппетит, как она все увереннее двигается по дому.

Ставни их особняка все чаще оставались открытыми, чтобы впускать солнечный свет и весенний дух. Пару раз я даже видела Гленну на площади в ярмарочные дни. Девушка избегала моего взгляда.

Я понимала ее чувства. Знаться с какой-то травницей, укатанной в несколько слоев странного тряпья, мало кто хотел. Я была эдакой диковинкой для деревни. Ко мне подходили из любопытства или нужды, но лишь бабули действительно готовы были признать знакомство со мной. Молодые же от него открещивались. Подходили только за покупкой, общались вежливо, но всем своим видом показывали, что не хотят обо мне знать ровным счетом ничего.

Я была довольна таким раскладом.

Народ боялся внезапных визитов инквизиторов. Чем меньше они общались с подозрительной дамочкой из Чащи с навыками лекаря, тем меньше к ним будет вопросов. Я знала об инквизиторах не так уж много. Это всегда были мужчины в легкой черной броне. Они приезжали в города и села, уничтожали всех монстров близ поселений и скрывались в своих крепостях.

Никто не знал, кто им платит и кому они подчиняются. Никто не знал, как инквизиторы судят людей.

У этого ордена были свои понятия о добре и зле. И они никогда не совпадали с мнением моей семьи. Мама говорила, что инквизиторы убивают из-за одного лишь подозрения о магии в твоей крови.

Если они придут в Злейск, меня могут сжечь вместе с избушкой на опушке зловещей Чащи, откуда к людям постоянно выходят странные и опасные создания. Наверное, к ним можно отнести и меня. Разве карга — не страшная тварь из детских сказок?

Ко мне подошел Йозеф. Из его походки исчезла прежняя напряженность и стремительность. Мужчина казался более уверенным в себе и расслабленным. Он скинул с плеча большую сумку, набитую вещами. Я продолжала стоять рядом со своими товарами, склонив голову.

— Это вам, — буркнул мужчина. — Жена собрала. Пригодится. Золото вы брать не захотели, так примите так. Негоже, что мы вам не заплатили.

— Золотая вода стоила серебрушку, — напомнила я. — И еще четвертак сверху, за вызов на дом.

— Да как? — сказал Йозеф. — Вы мне дочь спасли…

— Нет, — покачала я головой. — Я просто немного помогла вам и сказала, что нужно убрать, чтобы девочке стало легче.

— Это и называется лечением.

Не слушая дальнейших доводов, Йозеф поставил сумку рядом с корзинкой с товарами и ушел. Я аккуратно убрала вещи, чтобы не привлекать внимания. Любопытство с каждой минутой разгоралось все сильнее. Я плюнула на торговлю и собрала свой импровизированный прилавок лишь солнце опустилось на западной стороне.

В кармашке позвякивала новая горсть медяков, слегка меньше предыдущих. Я едва не приплясывала от радости. Жизнь определенно налаживалась. У меня появились деньжата, и уже скоро я смогу купить одежду и нехитрую домашнюю утварь. Теперь мои сборы будут лежать в мешочках не из старой дерюги, а в красивых хлопковых.

Мурлыча под нос детскую песенку, я шагала по дороге к воротам. Стражники уже хорошо меня знали и приветливо помахали рукой, провожая меня взглядами. Как только я спустилась с пригорка и Злейск скрылся из виду, дышать стало легче.

Меня оставили переживания о возможных скандалах и нападениях. Я стянула с пальцев перчатки и шаль с головы, оставшись в одном лишь платке. Мой кровавый цвет волос выглядел слишком вызывающе. Такой легко запомнить. И не дай Троица кому-то из деревенских взбредет в голову зажать меня в переулке!

Я шла по дороге, чуть не приплясывая от удовольствия. Денек был тихим и погожим, а сумка с дарами от Йозефа приятно оттягивала плечо. Я чувствовала в этих вещах светлую энергетику.

Вдруг за моей спиной послышался топот лошадиных копыт. Обмирая от страха, я оглянулась. Руки уже натягивали перчатки, чтобы скрыть мои черные когти карги.

Из Злейска выехала всадница на вороном коне. Она нагнала меня за считанные минуты и кинулась наперерез. Конь топал копытами в опасной близости от моих ног, недовольно вскидывая голову.

— Эй, ты! — крикнула всадница. — Это ты тут ведьмовством промышляешь?

Глава 7

— Травница я.

— Дело есть, — сказала всадница, — срочное. Приворот мне приготовь, раз такая талантливая, что трупы на ноги ставишь.

Я внимательно посмотрела на девушку. Она была одета в легкую бархатную курточку с богатой золотой вышивкой. Явно не из простых деревенских. Да и здоровье Гленны хоть и внушало опасения, но про смертельную опасность говорить было рано. Откуда она знала?.. Я прищурилась.

Незнакомка откинула за плечо золотую косу. Ее кожу целовали закатные лучи солнца. Аккуратный вздернутый носик сморщился. Она хотела со мной поговорить, но не стала подходить на ярмарке. Как интерес-с-сно…

Я облизнулась, пробуя воздух на вкус. Это уж точно не входило в список моих привычек. Что-то новенькое. Что-то от карги.

Конь всадницы отшатнулся от меня. Теперь я могла смотреть на незнакомку, не запрокидывая голову. Ужасно неудобная поза, надо сказать, смотреть на всадницу. Это порядком испортило мое до того дружелюбное настроение. Приказной тон незнакомки тоже не располагал к беседам.

— Я не готовлю привороты, — ответила я. — Я не колдунья. Я — травница.

— Хватит придуриваться, — разозлилась незнакомка. — Мы обе знаем, кто ты. И что сделала, чтобы спасти ту дурочку.

— М-м-м, — протянула я, хищно улыбнувшись. — Так вот, кто подготовил тот букетик…

— Скажешь кому-нибудь, и все узнают, что это ты мне его продала. Наврала с три короба, как про нежноцветы. Я заплатила тебе золотой за букетик, который должен был помочь Гленне, моей дорогой подруге.

Людская подлость не знала границ. Я знала, что эта девица соврет, и глазом не моргнув. Меня поставили в опасное положение. Если откажу, будут проблемы. Если соглашусь, против меня будет свидетельница. Не то чтобы я верила в добропорядочность инквизиторов, но не хотела нарываться на неприятности так открыто.

— Пойди в поле утром ранним, да искупайся в росе, — посоветовала я.

— И как это поможет приворожить Якова? — недоверчиво спросила она.

— Никак. Зато займешь себя хоть чем-то. Глядишь, и вся дурь из головы выйдет.

Всадница замахнулась плеткой. Ее глаза полыхали гневом. Красивое лицо портила ярость. Девица щелкнула плетью у меня над головой, пришпорила бедного коня и галопом поскакала дальше по дороге. Я не сомневалась, что нажила себе врага.

Может, стоило поддаться на уговоры и сварить ей что-то эдакое?

Я усмехнулась. Что-то темное в глубине моей души пело от радости. У меня появилась жертва, объект для насмешек и издевательств. Я одернула себя. В мои планы не входила война с деревенской девчушкой. И все же как приятно наконец показать свои когтки, не бояться и не скрываться…

Я удовлетворенно вздохнула. Хотелось кинуть незнакомке вслед что-то неприятное, но не смертельное. Проклясть ее икотой. Заставить пару ночей мучиться от бессонницы. Я подавила странное желание и продолжила путь домой. У меня все еще не было никакого желания вмешиваться в жизнь деревенских. Разве после всего случившегося я не заслужила немного покоя?

Через пару дней наступило благоприятное время для сбора голубого моха, помогающего при кашле и простудах. Я отправилась в Чащу на промысел. Все шло, как обычно.

Лишь на рассвете над моей головой пролетела крупная черная птица. Ворон. Я задумчиво посмотрела ему вслед. На лапе птицы болталась тонкая красная лента — символ срочных новостей.

По коже прошелся холод, но вовсе не от утренней свежести. Воронов отправляли инквизиторы. Красная лента означала ответ на вызов или просто скорый приезд одного из ордена.

И гадать не нужно, чем это грозило мне.

— Вот дрянь, — ругнулась я, не сумев удержать эмоции в узде.

Корзинка с собранным мхом полетела наземь, а за ней и перчатки. Я стянула платок. Поляну огласил тихий всхлип. Неужели это я?

На меня разом навалилась усталость и апатия. Я привалилась к стволу ближайшего дерева, перебирая нежные молодые травинки. На ум ничего не приходило. Я и думать не хотела о побеге: зима далась мне тяжело, а менять место, когда только освоилась — тяжело.

Конечно, когда речь заходит о жизни и смерти, выбирать не приходится. Бежать или попытаться сохранить новый дом? Так и не приняв решение, я побрела домой, где меня ждала еще нераспакованная сумка от Йозефа.

Глава 8

Не появиться на следующей ярмарке — все равно что признать поражение. Я не готова была сдаться так просто. Однако банальное требование инквизитора снять перчатки приведет меня на костер. Черные когти станут отличным свидетельством моей связи со Зверем, с нечистым.

Делать было нечего. Я вылечила горло, убрав хрипоту, сделала специальную микстуру для кожи, которая подлечила мелкие ранки и пятна, так и не выведенные после зимних морозов. С волосами было куда сложнее. В них была моя ведьминская сила: не отрезать, не перекрасить. Пришлось состряпать легенду о том, что сумасшедшая тетушка травница проверяла на мне свои отвары, вот волосы и перекрасила, да обратно никак.

Я с благодарностью вытащила из сумки Йозефа простенькую юбку, как у всех деревенских, самого непримечательного цвета, да рубаху с курткой. Измениться до неузнаваемости не удалось. Но разве в веселой хохотушке-девчонке признают тихую травницу, замотанную по уши в тряпье?

Чтобы уж точно не вызывать ассоциации с сумасшедшей теткой из леса, которая пугает бедных охотников, я заплела себе сложную косу с лентами. Получилось кривовато. Все же пальцы хуже слушались, чем до зимы. Я все равно осталась довольна.

В деревне меня встретили все те же молодчики, играющие в карты.

— Кто такая? — буднично спросил один. — Зачем пожаловала? Когда уйдешь?

— Я племянница Ады, травницы. Меня матушка послала ей на помощь, — соврала я, старательно выпевая слова.

Разница между хриплым бурчанием и мелодичным молодым голоском была разительная. Стражники даже заслушались.

— О, — воскликнул один. — Этой что ль?

— Да, ходила тут одна. Больше месяца уже живет на опушке, — кивнул второй.

— На продажу велела что-то принести?

Я с готовностью стащила с плеча небольшую котомку и вытащила из нее часть товара.

— Это сбор от кашля, — принялась перечислять я, делая вид, что ищу пометки на мешочках. — Здесь… м-м-м, кажется, оберег… Да, точно! От сглаза. А это просто для взвара, по-моему. Душистые травки. Вот, понюхайте!

Стражники посмеялись и взяли у меня парочку мешочков “душистых травок”, сказав, чтоб была аккуратнее на базаре. Мало ли, пристанет кто. Прощебетав им слова благодарности, я вприпрыжку побежала на площадь. Надо же поддерживать легенду о своей молодости и наивности!

На ярмарке я чуть было не встала на свое привычное место, но вовремя одумалась. Племянница не могла знать, где торгует ее тетушка. Пришлось подыскать другой свободный уголок. Я нарочито неумело выбрала место, кое-как разложила товар и стала ждать, беспокойно вертясь на месте. Разве молодежь умеет спокойно заниматься скучным делом?

Не прошло и пары минут как ко мне подошел Йозеф.

— Где травница? — спросил охотник, хватая меня за локоть.

Я выдернула руку и фыркнула. Манер у мужчины так и не появилось.

— Что-то хотели ей передать? — елейным голоском спросила я. — Тетушке нездоровится последнее время. Зимой сильно болела, никак не пролечится.

— Ада болеет? — нахмурился Йозеф. — А ты кто? Почему у тебя ее товар?

Стало понятно, что просто так он от меня не отстанет. Тетки с соседних прилавков уже прислушивались к нашему разговору.

— А! — “вспомнила” я. — Так вы Йозеф, наверное. Ада просила передать вам низкий поклон. Велела справиться, как у дочки здоровье.

Йозеф смотрел на меня с подозрением. В глубине его карих глаз мелькнула искра понимания.

— Идемте, девушка, — сказал он. — Сами справитесь.

Я лениво сгребла товары в одну кучу, нарочито не стараясь их разложить. Мне следовало и дальше изображать еще зеленую девицу, не смыслящую ни в торговле, ни в травах.

Йозеф утянул меня в ближайшую подворотню. Требовательно взглянув на меня, он ткнул в вышивку на рукаве.

— Это делала моя дочь. Почему ты в вещах Ады?

— Потому что я и есть Ада, — прошептала я. — И хватит орать!

— Что за цирк ты устроила? — тихо спросил Йозеф. — То мудрая травница, то соплячка какая-то…

— Пришлось. Виделась я с подружкой вашей дочери.

— Ликой что ли?

— Не знаю. Богачка, на коне выехала кататься. Боярыня-сударыня, не иначе. Велела она мне наколдовать ей любовь с парнем.

— Ну? — нахмурился Йозеф.

— Я отказала. Я вам не ведьма!

— Хорош врать-то, — ответил он. — Я в Чаще не первый день. Понятно, что ты не простой человек, раз среди зимы сруб себе поставила. Там дело нечистое, это все охотники знают. Не вредишь, и будет.

— Это ты так думаешь, — зло бросила я. — А Чаща показала мне ворона инквизиторского. На меня эта Лика жалобу накорябала. Не ровен час, придет орден по мою душу. Кто из вас спасать меня станет? То-то и оно. Пришлось выдумывать. Авось, девчонку в костер не бросят, за теткой пойдут.

Йозеф ударил кулаком по стене. По его скулам ходили желваки.

— Плохо дело, — сказал он. — Велю своим не рассказывать, что на тебе наша одежда. Может, не прознают, что ты и есть Ада.

— Пока неплохо выходит, — пожала плечами я. — А дальше уж посмотрим. Сами-то берегите себя. От этой Лики не принимайте подарков. Один сглаз — еще ничего, но она может и что-то посильнее дать Гленне.

Йозеф изумленно поднял брови. Он так и стоял посреди подворотни, открывая и закрывая рот. Конечно, шутка ли! Сглазили родную дочь. И кто? Подруга!

И не уличишь ведь гадину, потому что только ведьмы чуют колдовство, даже чужое. Человек может проклясть, так как для темных дел много ума и силы не надо, а вот распутать клубок чужой ворожбы…

Если я уличу Лику в колдовстве, нас обеих отправят на костер. В лучшем случае. А в худшем она, как и обещала, все свалит на меня, и буду я на огне инквизиторском отплясывать последнюю свою джигу.

Глава 9

Йозеф склонился ко мне, чтобы сообщить нечто важное, но послышался громкий цокот копыт. И так как деревенские очень редко пользовались лошадьми, чтобы разъезжать по селу, а все торговцы еще несколько часов будут стоять с лотками на ярмарке, это были гости Злейска. Я нервно оглянулась.

Вовремя. Мимо нас проезжали трое всадников в черных плащах и с воронами на плечах. У каждого из них за спиной красовались ножны, и еще одни висели на поясе. Йозеф отстранился.

— Передавай тетушке, чтоб заходила, как поправится.

— Хорошо, — с милой улыбкой на лице ответила я.

В горле стоял ком, но даже он не помешал мне произносить звуки нарочито звонко и мелодично. Как будто петух меня в задницу клюнул, честно слово. Я самой себе казалась приторной до невыносимости.

Всадники скрылись за углом дома. Лишь один соизволил глянуть на нас, сверкнув алыми глазами. Будто не человек, а голем с рубиновыми зенками. Впрочем, он же инквизитор. А в этих ребятах камня больше, чем в самой злой карге.

Я кивнула на прощание Йозефу и понеслась обратно на ярмарку. Рабочий день никто не отменял, и если мне придется все же бежать спасая свою жизнь, лучше иметь хоть какой-то запас серебра за пазухой. Вернувшись на площадь, я принялась зазывать покупателей, словно у меня были пирожки, а не магические обереги и заговоренные сборы.

— Игрушки детские, из березы! Чай с морошкой, весенний! Подснежники, последние, больше не найти!

Народ потихоньку подтягивался, успокоенный моими простыми предложениями. Больше не звучали слова о чудодейственных отварах и хитрых оберегах. Обычные деревянные побрякушки и чай. Ничего того, что могли бы осудить господа инквизиторы.

Я уже почти успокоились, когда на площади появились они. Народ быстро схлынул с ярмарки, решив лишний раз не мозолить глаза бравым защитникам людей. О, инквизиторы действительнолегко разбирались с монстрами и прекрасно отваживали злодеев вроде разбойников. Однако иногда они… чересчур усердствовали в искоренении зла. И это были не те случаи, где лучше перебдеть.

Лоточница, стоявшая рядом со мной, тоже засобиралась. Нервы не выдержали. Хотя она продавала самые невинные рубашки с обережной вышивкой, на севере уже привычной. Ее делали без магических навыков, как дань традициям. А тетушка торопливо складывала товар в корзинки. Я стояла рядом с приклеенной улыбкой и полной корзинкой слабеньких оберегов.

Будь проклята моя любовь к качественной работе. Ведь могла принести обычные игрушки из дерева, абсолютно бесполезные и безвредные. Но не-е-ет! Я решила, что надо хоть немного приложить усилия и зачаровать дерево, превратив его в слабую защиту от болезней. Даже такой хилой хватило бы, чтобы малыш ничем не заразился ближайшие полгода.

И это была магия. А способный инквизитор легко распознает чары, даже такие скромные.

Люди подбирались все ближе. Они лениво прогуливались вдоль прилавков, осматривая прилавки. Их лица ничего не выражали. Это бесконечное безразличие и пугало простых обывателей. Никто не знал, что творится на уме у инквизиторов. Они с одинаковым выражением лица гладили по головам детишек и отправляли преступников на костер.

Я слышала, как они задают вопросы торговцам, шуршат тканями, проверяют корзинки. Все это время мне удавалось сохранять дружелюбие, хотя бы внешнее.

Однако один из них подошел к моей котомке. Он остановился прямо напротив, заглянул в глаза с безразличием истинного члена ордена и сел на корточки, чтобы лучше рассмотреть товары. Мое спокойствие треснуло, словно тонкий утренний ледок в морозное утро. Я стерла с лица улыбку, ведь она уже выглядела нелепо.

Притворство всегда хуже честной неприязни. По крайней мере, так меня учила мама. По крайней мере, я надеялась, что инквизитор оценит мою искренность.

Он стянул перчатку и аккуратно подцепил пальцами завязку мешочка, выуживая его из котомки. Его волосы цвета воронова крыла отливали серебром. Я заметила, что уши инквизитора какой-то неправильной формы, будто заострены кверху.

Мужчина отложил в сторону простенький сбор и принялся рассматривать игрушку. К ней он отнесся внимательнее, долго вертел ее в длинных гибких пальцах и едва ли не на зуб попробовал. Я уже мысленно попрощалась с жизнью и готовилась плести ложь про тетушку, живущую в лесу, но это не понадобилось.

Инквизитор поднялся. Его движения были скупыми, выверенными, полными нечеловеческой гибкости и силы. Смазанным жестом он махнул другим, давая понять, что осмотр окончен и здесь нет ничего интересного. Я склонила голову, чтобы не выдать своего облегчения. Мужчина не сумел распознать тонкую нить чар на игрушке. Наверняка что-то учуял, но так и не нашел.

Инквизитор поднял взгляд на меня, всматриваясь в черты лица, уделяя внимание заплетенным в косу кроваво-красным волосам. Он прищурился. Его угольно-черные глаза не выражали никаких эмоций. Я не чувствовала его.

Все люди вокруг жили, чего-то желали, на что-то надеялись и кого-то боялись. А инквизитор был абсолютно холоден и пуст. Камень. Не так уж они и отличались от худшей версии ведьмы, в которую я превращалась — карги.

— Вам не стоит здесь стоять, — басом произнес инквизитор.

Я вздрогнула от глубины его голоса. Он оказался необычайно низким, но под стать владельцу холодным и спокойным.

— Да, уже ухожу, — слабо ответила я, усиленно кивая.

— Нет, — сказал инквизитор. — Вы не поняли. Место неудачное. Здесь только ткани. Лучше встаньте у торговца зерном. Больше покупателей будет.

Он указал в сторону того места, где я раньше обитала. Кажется, народ рядом с нами даже дышать перестал от удивления. Инквизитор дает советы по торговле. Что-то новенькое!

Не зная, как на такое реагировать, я молча поклонилась и собрала товар, готовая послушно переместиться в указанное место. Инквизитор продолжал стоять рядом и наблюдать из-под ресниц за моими нервными неловкими движениями.

Когда я поднялась, он склонился ко мне, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. Его взгляд будто забирался ко мне под кожу, просачиваясь к самому сердцу.

— Не носите больше эти игрушки, — очень тихо велел инквизитор. — Мне они не нравятся. Уверен, у вас найдется что-то более стоящее на продажу.

— Хорошо, — ответила я.

А горло сдавило спазмом от волнения. По мимике мужчины непонятно было, зол или просто раздражен. Я даже не знала, что именно он увидел в игрушках. Чем они ему не угодили? Грубоватостью? Наличием светлой энергии?

Одна Троица знала, что творится в умах у этих людей. Уверена, иногда сам Темнобог боялся своих питомцев. Спорить с ними не решался никто, поэтому я мысленно сделала пометку, что инквизиторы чувствуют даже простейшие, слабейшие заговоры.

Я перебралась на привычное место и снова разложила товары, хотя прекрасно понимала, что сегодня покупателей не будет. Инквизиторы продолжали кружить по площади. Казалось, мне одной повезло настолько, что со мной изволили перекинуться парой слов. Красноглазый блондин, который заметил меня еще в подворотне, пару раз косился на меня, но с проверкой не подходил.

Пожелания темноволосого инквизитора были учтены. Я запрятала все игрушки на дно котомки, оставив лишь безобидные травяные сборы. Зачем искушать судьбу?

К тому же, черненький один раз прошел мимо и одобрительно кивнул, увидев изменения в моей выкладке товара. Я сделала вывод, что мое послушание будет учтено. Конфликт, казалось, исчерпан.

Глава 10

Я думала, что инквизиторы проверят дома людей, которые жаловались на магию. Или просто пойдут по наводке Лики, которая их и вызывала. Конечно, никто не знал, почему инквизиторы прибыли в Злейск, но у многих были догадки на этот счет.

Как и в прошлый раз, Лика нагнала меня уже за городом.

— Ты кто? — требовательно спросила она. — Где ведьма?

— Какая ведьма? — удивленно вскинула брови я. — А, так вы о тетушке! Ей нездоровится. Сердце пошаливает после перенесенной зимой лихорадки. Сами знаете, в ее возрасте…

— Эта рябая уродина прячется, — фыркнула Лика. — И нечего рассказывать мне сказки. Ты-то откуда взялась?

— Из Плавиццы, — ответила я. — Там, на юге. Мы тетушке не родственники, но она как-то раз…

— Заткнись. Мне неинтересна история твоей семейки. Тетка велела что-то передать дочери старосты?

— Нет. Может, я запамятовала? Погодите, давайте…

Девчонка не дожидалась окончания фразы. Она пришпорила коня и унеслась прочь. Я плюнула с досады, старательно удерживая рвущиеся из горла проклятья. Но не при инквизиторах же насылать на дуру банальный спотыкач? Мгновение морального удовлетворения будет стоить жизни.

После недолгих раздумий, я свернула на луга, чтобы немного прогуляться и проверить, нет ли там чего-то интересного. Напоенные весенним теплом травы пахли умопомрачительно. Я взяла тонкую палочку, чтобы раздвигать особенно густые заросли травы у дорожки. Уже скоро должны были зацвести полевые маргаритки, которые можно использовать для капель. А еще они пригождались в гаданиях, особенно любовных.

Я с интересом рассматривала луг, вдыхая свежий прохладный воздух. От размышлений меня отвлекла маленькая черная точка на горизонте. Я прищурилась, рассматривая это темное пятно. Вдруг оно начало движение в мою сторону.

Тогда я поняла, на что смотрела, и торопливо отвернулась. Лицо горело. Я оказалась полностью не готова к встрече с ним.

— Чур меня, чур, — прошептала я. — Матушка Весения, батюшка Родион, матушка Истле.

Я ускорила шаг, умоляя судьбу быть ко мне благосклонной. Существо за моей спиной все приближалось, а луг никак не кончался. Зато легко было понять, почему местные не использовали плодородную землю в своих целях. Она была проклята Ыркой.

Почти бегом я добралась до лесной опушки. Нельзя было оборачиваться, но силу существо получало лишь после полуночи. Вечером мне ничего не угрожало.

Ырка остался в поле, не в силах выйти за пределы своих владений. Черное пятно застыло где-то на кромке поля, прячась от меня за деревом. Мне показалось, что Ырка машет мне рукой.

Я продолжала смотреть на него, стоя на вершине лесного пригорка. Существо не имело права покинуть своих владений днем. И все равно меня сковывал страх: а ну как прогадала? Эта нечисть могла оказаться кем-то или чем-то другим.

И сейчас она кинется за мной следом, готовая замучить, сожрать. Ырка уже давно начал бы меня звать. Может, еще силенок мало, ждет вечера? Я поежилась.

Краем глаза я увидела черное пятно по правую руку от меня. До этого оно стояло где-то за деревом, как Ырка, не шевелясь. Я заметила его лишь потому, что ветер раскачивал листву, и даже стволы древних сосен едва заметно склонялись. А черное пятно не шевелилось, прячась за деревом.

Я не решалась отвести взгляд от Ырки, но попыталась встать так, чтобы следить и за тем, и за другим. Оно каким-то образом поняло, что его заметили. Ко мне метнулась смазанная черная тень.

Глава 11

Хорошо, что у меня не было времени отреагировать. Я слишком сосредоточилась на Ырке, который мог все же прорваться во владения лешего. И когда тень налетела на меня, едва не сбив с ног, я даже вякнуть не смогла, не то что показать когти. От страха из головы вылетели все заговоры и заклинания.

И хорошо, потому что в медвежьих объятиях меня сжал инквизитор. Альбинос. Его рубиновые глаза равнодушно скользнули по моему лицу. Мужчина резко отстранился.

— Вы либо очень плохая ведьма, — сказал он, — либо обыкновенная дура.

Я благоразумно промолчала. Ырка еще раз мелькнул на краю луга и скрылся в густой траве. Одна опасность миновала. Но инквизитор-то оставался здесь!

— Как можно без защиты пойти в Чащу? — спросил он.

В его ледяном тоне было ни капли эмоций. Я же говорю, все они становились примороженными истуканами у себя в ордене. А еще говорят, что нет монстра страшнее карги. Как же! Охотникам на чудовищ приходится многое перенимать от монстров, чтобы быстрее обнаруживать нечисть и лучше с ней справляться. Инквизитор должен стать хуже карги, чтобы ее победить. Опаснее. Безжалостнее. Хитрее.

И все равно ведьмам веками удавалось прятаться от Ордена. Получится и у меня, нужно лишь только постараться.

— Я хотела прогуляться, — проблеяла я. — Поискать тетушке цветочков…

— Дура, — резюмировал инквизитор. — Бегом в Злейск!

Я не знала, как сказать ему, что мой дом там, в глубине опасной Чащи, где никто в здравом уме не поселится. Пришлось кивнуть и безропотно пойти в указанном направлении.

За спиной зазвенела вытаскиваемая из ножен сталь. Инквизитор быстрыми шагами двигался к лугу. Вот дурак, в одиночку идти на Ырку! Нет никого свирепее этой нечисти. От него даже полынь не защитит, и магия не сработает. Только специальным ритуалом можно изгнать нечистивого выродка с полей.

Я прикусила губу, смотря вслед удаляющемуся в поле альбиносу. Убьют же его, как пить дать убьют! И это не мое дело.

Я развернулась и решительно зашагала в лес. Мне, ведьме, смерть члена ордена только на руку. Сам дурак, раз один в поле полез. Даже днем Ырка мог заговорить жертву, загипнотизировать. Я обернулась. Инквизитор застыл у кромки леса. Он приложил ко лбу ладонь козырьком, высматривая темное пятно или шуршащую в зарослях фигуру.

Плюнув на все свои принципы и ведьминскую осторожность, я скрестила пальцы в защитном знаке и направила их на инквизитора. Этот идиот же и не подумает просить сил и благословения у богов, а уж тем более Троицы.

— Деде, — прошептала я. — Прадеде. Пращур.

На спине инквизитора появилась тонкая паутинка моего проклятия. Что поделать, благословение карги всегда слабое и легко разрушаемое. Я больше не была светлой ведьмой. Теперь мне под силу только проклинать. Однако, как говорила моя матушка, было бы желание, а уж умение приложится.

Проклятие, что я наложила, призывало предков человека в свидетели. На короткое время они возвращались с того света, чтобы посмотреть на потомка. Вреда оно никакого не наносило, разве что могло эмоционально повлиять на знающего человека.

А вот Ырка боялся духов предков. Им всегда становился самоубийца, слабый человек, опозоривший род. Ырка забывал, кто его семья, поэтому боялся любых духов предков. Поэтому лучшим заговором от него был простенький “Чур” и просьба трем родственникам присмотреть за тобой.

Так и вышло. Инквизитор вышел в поле, держа короткий меч наготове. Позади него появилась черная фигура, похожая на маленького ребенка. Инквизитор обернулся.

Ырка любил долго выслеживать своих жертв, поэтому мог идти за ними не один час, запутывая дорогу. Почувствовав на себе его взгляд в поле ночью, следовало ни в коем случае не оборачиваться, даже если знакомым голосом кто-то зовет, прочитать молитву или заговор для призыва предков, и нестись в сторону леса со всех ног. На опушку Ырку не пускал леший, если таковой имелся.

А вот если человек оборачивался, Ырка выпрыгивал к нему и гипнотизировал своими огромными глазами, которые светились, как гнилушки. Нечисть заговаривала путника, и как только жертва теряла бдительность, нападала. Ырка был сильнее любого человека: быстрый, верткий, не чувствующий боли.

Ему можно было отрубить голову и конечности, но это не уничтожало его. На смену одному Ырке всегда приходил новый, голоднее и злее предыдущего. Избавиться от него можно лишь одним способом: в полночь отыскать кости самоубийцы и провести над ними обряд очищения, после чего похоронить в другом месте.

Я с тревогой следила за тем, как инквизитор пытается ранить Ырку, а тот отскакивает. Судя по побледневшему лицу альбиноса, нечисть уже принялась заговаривать его.

У меня не хватило духу оставить человека биться в поле одного. Я посмотрела на мелькавшее в траве темное пятно и тихо произнесла:

— Хвате, а то Деде расскажу.

Нечисть будто споткнулась, но снова принялась скакать. Она прыгнула инквизитору на спину, где висело мое проклятье, и тут же испуганно отпрянула.

Ырка замер в густой траве всего лишь на пару мгновений, но мне довольно было и этого. Я сосредоточила на нем свой ведьминский взгляд и снова прочитала проклятье.

— Деде. Прадеде. Пращур.

Нечисть тоскливо взвыла и ринулась прочь. Инквизитор бросился за ней. Пока он не понял, что произошло, я понеслась дальше по тропинке, мечтая скрыться с места преступления как можно скорее.

Додумалась же, на инквизитора заговоры набрасывать! Он спасибо не скажет, сразу схватит за волосы и утянет на костер.

Я бежала все дальше и дальше, карабкаясь на пригорок, пока наконец не оказалась далеко от простирающегося внизу луга.

Где-то там бродил беловолосый инквизитор с рубиновыми глазами. Еще дальше скрывался Ырка, которому я нанесла смертельную обиду.

Я перевела дух и пошла дальше в лес. Словно мне мало оказалось приключений, где-то сбоку снова метнулась черная тень. Я испуганно прижалась к ближайшей сосне, всматриваясь в гущу валежника, но ничего не увидела.

Мне показалось, что где-то за деревьями мелькнул черный плащ. Мелькнул и пропал, словно в воздухе растворился.

Перепуганная и уставшая, я побежала домой, надеясь попасть в избушку еще до наступления темноты. День был долгим и невероятно тяжелым. Пора бы уже снять с себя маску наивной девчушки немного побыть наедине с собой.

Глава 12

В доме меня ждал лишь холод и темнота. Я сбросила с плеча котомку и устало сползла по стене на пол. Однако у меня не было времени прохлаждаться.

Под потолком висели связки трав и цветов, украшая мое жилище. Однако у них была и другая роль. Все это рано или поздно становилось сердцем эликсира или зелья, не говоря уже о простеньких сборах, усиленных магией и обычных. Я выложила нераспроданный товар, покопалась у себя за печкой, выбирая, что пойдет на нехитрый ужин.

Сегодня намечался целый пир: нашлась банка нетронутых солений от сердобольной старушки, которая приметила, что травница покупает лишь зерно да самое дешевое мясо из старых охотничьих запасов.

Я с удовольствие посмотрела на свету овощи, плавающие в рассоле. Все крепкие, яркие, никакой мути. Прямо картинка! Живот заурчал, напоминая, что последние дни ему перепадает самый минимум еды.

Однако приготовление пищи было делом не самым легким. Во-первых, нужно было натаскать водицы. По зиме я не заметила колодца, погребенного снегом в низине. Сейчас он спасал меня от ежедневных многочасовых прогулок до речушки. Во-вторых, нужно было растопить печь и аккуратно засунуть котелок с кашей в нужное время в нужное место, чтобы не перетомилась и хорошо сварилась.

Я проделала всю необходимую работу и с удовольствием поужинала при свете лучин, закусывая простенькую кашу огурчиками.

Все хорошее когда-нибудь заканчивалось. Вот и мне, после нехитрого ужина и пары минут отдыха, пришлось браться за работу. Несколько связок были сняты с веревки и отправлены на стол. Рядом появилась мальвазия, купленная у торговца, и парочка других алхимических компонентов.

Не все из них одобрялись инквизицией. Однако ведьмы умели превращать даже простенький уголь в лекарство, что уж говорить об алхимических реактивах.

Я напомнила себе, что больше никак не отношусь к светлым. Я — карга. Специалистка по проклятиям, ядам и вмешательствам в человеческую судьбу. Ожившая детская страшилка. Монстр из-под кровати. А все из-за девичьей глупости. Если бы я не ошиблась, не было бы этой ужасной зимовки в Чаще, не было бы Злейска и беготни от инквизиции. Сделанного не воротишь, прошлого не перепишешь.

— Вот и я, — прорычали за дверью.

Я и ухом не повела, продолжила отбирать хорошие листочки, хорошо сохранившиеся и напитанные силой.

— Пусти меня! — потребовал голос.

Но это мы уже проходили. Я ненавидела зверя за все, что он со мной сделал. И ему было хорошо известно, что его не ждут.

— Хватит дуться, — рыкнул он. — Просто впусти меня, и мы поговорим.

Я выглянула сквозь щели в ставнях. Сегодня наступило полнолуние. Только в такие дни проклятие на звере ослабевало, и он мог подобраться ко мне так близко. Все остальное время он был вынужден скрываться среди теней, следовать за мной по Чаще, не в силах приблизиться.

— Ты не можешь вечно от меня прятаться, — заметил зверь. — Однажды ты окажешься одна, без стен и заклятий. И тогда я приду.

Я погрузила травы в мальвазию, наблюдая, как медленно они напитываются. Заморское вино усиливало натуральные свойства растений, раскрывало их потенциал и без магии. Была лишь одна побочка, из-за которой я так не любила настойки на мальвазии. Все получалось слишком крепким, чтобы давать детям, а у стариков могло подскочить давление. Магия была как-то надежнее, предсказуемее, безвреднее.

Инквизиторы со мной не согласились бы. Я зло усмехнулась. Кто станет их спрашивать, когда родственник уже одной ногой в могиле и мучается от страшных болей?

Люди порицали ведьм, боялись их, ненавидели и строчили кляузы в орден. Но стоило кому-то из их близких попасть в передрягу, как неприязнь забывалась, и на порог приглашалась ведьма, которую оттуда до этого гнали поганой метлой.

Я отложила в сторону огромную банку с настойкой от болей, головных и сердечных. Ивовая кора тонкими лоскутами ложилась на дно.

Все пригодится, даже мальвазия. Болезни никогда не бросали людей, как зверь не отступал от меня. И в периоды страшной нужды любое припасенное заранее лекарство было кстати. Какой-то пучок трав мог спасти десятки жизней.

Я познала это на своем опыте. Ни разу еще запасливость не подводила меня.

Я стянула ленты и убрала в старый сундук, брошенный здесь хозяевами, сарафан. Следом отправилась нарядная рубаха, вышитая Гленной или ее матерью. На замену ей пришла тонкая ночная сорочка, купленная на рынке.

Что поделать: я просто не могла вечно обходиться той кучкой лохмотьев, что осталась у меня с зимы. Запасы денег ежемесячно пополнялись, но часть из них уходила на покупку банок, склянок, мешочков и снеди. За удачные продажи я баловала себя и необязательными покупками вроде этой сорочки и отреза ткани, из которой позже пошила нижнее белье.

Приготовясь ко сну, я заползла на скромный топчан рядом с печкой, устланный шкурами, и закуталась в шерстяное одеяло. За окном шелестели деревья. Взвыли волки. Уже засыпая, я слышала мягкие осторожные шаги зверя за дверью. Он кружил вокруг моего жилья, приглядывался. Зверь знал, что его жертва скрыта за хлипкими стенами лесной избушки. Он жаждал добраться до меня, но не мог.

Усталость брала свое, поэтому вскоре я уплыла в темноту, не в силах и дальше дергаться от каждого подозрительного шороха. Наутро на окнах и двери обнаружились следы от когтей.

Глава 13

Куда уж зверю до моих охранных заговоров и маленьких тотемов, запрятанных по углам. Он не смог бы пробраться в дом, даже если страстно того желал бы. Однако первым делом поутру я вкопала по сторонам дома неприметные столбики с птичьими черепами и укрыла их прелой листвой и мхом, чтоб не бросались в глаза.

Как только зацветут анютины глазки, прозванные в моем крае мачехами, посажу их. За домом пригляд нужен, а уж тем более за логовом ведьмы.

Я с досадой посмотрела на чернеющие на пальцах когти. Мне казалось, они немного уплотнились, стали острее. Неровен час, порвут мне перчатки на ярмарке. Я со вздохом убрала копну волос цвета вишни под платок и намотала сверху ветхую шаль, укрываясь от посторонних взглядов. В лесу редко кто-то ходил, но если инквизитор меня заметит, пусть думает о той самой странной тетушке Аде, а не о ее молоденькой племяннице.

Где-то вдалеке хрустнула ветка и вспорхнула испуганная птица. Зверь. Он никогда не отходил от меня, не покидал по-настоящему. В прошлом это успокаивало. У меня был друг, питомец, призванный из глубин Чащи. Я сама умоляла его прийти тогда.

Теперь мы стали врагами. Тот, кого я считала другом, едва ли не членом семьи, оказался предателем.

Не все, что дарила нам Чаща, шло во благо. Далеко не все.

Я вгляделась в пустоты между деревьями, в узорчатый ковер из молодых трав и гнивших всю зиму листьев. Ничего. Но зверь был там, я чувствовала, как ведьма чувствует своего фамильяра. Он прятался, он наблюдал, он выжидал.

— Следующее полнолуние будет не лучше, стервец, — фыркнула я. — Решился подойти ближе? Не переживай, я найду способ держать тебя на расстоянии.

Лес молчал. Зверь не ответил. Да и не мог из-за проклятия. Меня удивляло лишь одно: почему он так долго ко мне подбирался? У него была целая зима и начало весны, когда я от слабости не могла ни защититься, ни уйти. Почему он подарил мне несколько месяцев покоя и лишь потом пришел?

Хотелось надеяться, что зверь жалел. Он не мог не чувствовать изменений во мне, моей магии.

Матушка всегда говорила, что не стоит подпускать всех слишком близко. Сердце ведьмы хрупкое, пылающее. Не каждому дано удержать его, не всякий склеит разбитое. И стоит ведьме однажды разочароваться…

Вот и мой мир рухнул в одночасье. Любимый погиб от яда, родителей забрала инквизиция. Сколько бы я не кричала, меня не слушали. Люди вмиг ожесточились, объявив мою семью вне закона. Будто они никогда не были пациентами матушки, будто отец не помогал им вернуться с опасных промыслов. Все забылось. Осталась только ненависть и злоба.

Ведьма и ведьмак потравили жениха дочери, чтобы тот не рассказал грязных секретов их семейки. Таков был вердикт.

Я знала, что все подстроил зверь, но толку-то? Орден не принимает показания восемнадцатилетних соплячек.

Пришлось идти на крайние меры. Я напала на людей, чего в нашем род никто не делал. Родителей спасти так и не удалось, а все Кровижцы поглотила тьма проклятья. Я мало что помнила о тех событиях. Шок и боль были такие, что сердце разрывалось на куски. Я чувствовала, как меня накрывает самая страшная болезнь всех ведьм. Сердце становилось камнем.

Я тряхнула головой, прогоняя невеселые мысли. Прошлое не перепишешь. Теперь уже нечего страдать. Родители ушли к Истле, а скоро мне и самой пировать в ее садах. Однажды я окаменею полность.

Карга не может жить долго и счастливо. Богиня-покровительница позволяет ведьме отомстить за причиненную боль, даруя невиданную силу, но за это приходится платить. Могущественное существо вроде карги не может существовать вечно. За каждое проклятье она платит своей жизненной силой, и в итоге умирает.

Я принимала это как данность. Мне не за что было цепляться в этом мире, и последние дни я решила потратить на единственное, в чем была хороша — на лечение людей и помощь им. Может, удастся искупить хотя бы часть своей вины за трагедию в Кровижцах.

Подхватив корзинку, я отправилась в лес. Сегодня мне предстояло набрать особенных трав. Сама природа напитывала их магией, и даже инквизитор не сможет уличить меня в колдовстве над сбором.

Глава 14

Люди часто рвут полынь, тащат ее в дома и плетут себе венки. Она по поверьям изгоняет нечисть и защищает от зла. У деревенских много обрядов, связанных с этим растением. Горькая полынь стала неотъемлемой частью их быта. Кто-то даже умудряется сажать себе эту гадость возле дома.

Вы когда-нибудь пробовали пожевать полынь обыкновенную? То-то и оно.

Ведьмы же давно знали, что нежить не любит запах любой полыни. И вывели для себя особый сорт этого растения, условно домашний, пригодный для зелий. Его даже в пищу можно употреблять, и запах не такой едкий и отвратительный.

Эстрагон. Вот решение проблем с нечистью. Хотите заставить упыря обходить вас по широкой дуге? Бросьте чеснок. Эстрагон куда эффективнее от любых видов мертвецов и нечистых духов.

К тому же, он обладал рядом других полезных свойств. Я не стала мелочиться и собрала целую корзину драконовой травы, чтобы ближайшее время добавлять ее во все снадобья. Она давала специфический запах, но жители Злейска потерпят.

В конце концов, кто-то из них позвал инквизиторов. Вот и пришла расплата в виде пахучих лекарств.

Я шла по лесу, напевая незамысловатую мелодию. Даже зверь, следующий за мной, не напрягал. Теперь я знала точно, что он где-то рядом. Предупрежден — значит, вооружен.

С ветвей дерева сорвалось несколько капель, оставленных ночным дождиком, и упало мне за шиворот. Я поежилась и подняла взгляд. На верхней ветке сидела крупная черная птица с блестящими пуговками глаз.

— Чего тебе? — недовольно спросила я, пряча нижнюю половину лица свободным концом платка. — Неймется?

— Кар-р-р! — огласила округу истошным криком птица.

Она подпрыгнула, качнув ветку, и спланировала на другое дерево. На меня стряхнулись остатки дождевой воды.

Утеревшись краем платка, я пошла дальше, к дому. Лицо решила замотать: мало ли, какую пакость готовит судьба. Смешно сказать, но я охотно тратила магию — и годы своей жизни вместе с ней — на создание оберегов и лекарственных отваров, а идея воспользоваться ей для самозащиты мне казалась неправильной.

В этом было что-то от мазохизма. Я готова отдать свою жизнь ради глупых поделок, но кинуть проклятье, чтобы спастись, боюсь. О чем вообще речь! Я даже инквизитора кинулась спасать от Ырки.

Не без злого умысла, конечно. Помрет альбинос, и кинутся допрашивать меня. Придут еще представители ордена, начнут копать, загребать всех виноватых и не очень. Оно мне надо?

У избушки я убедилась, что меры предосторожности не были лишними. Там стоял, подпирая стену, инквизитор. Мужчина сканировал безразличным взглядом округу, небрежно скомкав в руках какую-то ткань. Он заметил меня сразу. Инквизитор отлип от стены, показывая, что пришел по делу и уже готов приступить к обсуждению.

Его порядком повеселило мое кислое выражение лица. Он деловито заглянул в корзинку, чувствуя себе скорее хозяином, чем гостем.

— Что там?

— Драконова трава, — спокойно ответила я.

Голос пришлось слегка понизить и говорить в особой манере, чтобы вернуть те интонации и хрипотцу, что были у меня зимой при визите охотников.

— Где племянница?

Я неопределенно пожала плечами. Не обязана же я следить за приблудной девицей? Таких “племянниц” обычно отправляли на услужение мастерам. Дите и под присмотром, и научится чему полезному. Мастер не обязан полностью контролировать подмастерье. Не помирает с голоду, и будет с него.

— Чего надоть? — грубовато произнесла я. — До реки пошла, небось.

— Что, бабушка, сруб не маловат? Хорошо живется в Чаще?

Я посмотрела на инквизитора исподлобья. Нет, у моего образа “тетушки” были достоинства. Платок, повязанный на восточный манер, скрывал большую часть лица, а охрипший голос и старые деревенские словечки производили определенно впечатление. Но какая я ему к Темнобогу бабушка?!

Раздражение быстро схлынула. Я решила гнуть линию до конца.

— Дык плохо живется-то, милок! — пробурчала я. — Вона как сердце-то прихватило, едва до дома доплелась! Корзинка-то тяжелая. Ты б подержал, сынок. В Чаще-то селятся не от хорошей жизни, да. Вона какой сруб мне тут достался. Дверь скрипит, чуть не на петлях висит. Баньки нет, да и сарайчик бы тут. Козю какую завела б, с помощницей молочка бы попили. Оно и можно, конечно. А по зиме куда животинку-то девать? Околеет на морозе без сарая, да и осень в этих краях не больно ласковая.

Инквизитор воспринял мой поток бреда и жалоб с философским спокойствием. Я ему рассазала и про закоченевшие зимой пальцы, которые теперь с трудом шевелились и болели так, что приходилось вечно носить перчатки (очередная сказка для прикрытия), и про зверье, шерудящее листвой у дома, и про половицы подгнившие, и про печку маленькую.

— Пусти, бабушка, домик-то посмотреть, — с ласковой улыбкой попросил инквизитор. — Может, помогу тебе чем.

“Ах ты пес шелудивый, — подумала я. — С проверкой пожаловал, старушку обмануть решил?”

Меня даже не напрягало, что эта самая старушка — я. И годков мне было маловато до звания бабули.

— Конечно, подсоби, милок, — закивала я. — Накось корзинку, сейчас отопру тебе. Инструменты-то взял?

Глава 15

Инквизитор промолчал, но ношу у меня забрал. Я бы и с ней легко открыла дверь, там всего лишь нужно было ставить детальку в засов, снимая его с замка, и выдвинуть. Но не говорить же об этом приятному юноше, который так галантно согласился таскать за мной корзинку с эстрагоном?

— Вьюноша, на стол поставь, — скомандовала я, отходя к полке с лекарствами.

Инквизитору пришлось пригнуться, чтобы не задевать свисающие с потолка пучки трав. Я не слишком над ним издевалась. Это был тот самый темноволосый мужчина, что помог мне на ярмарке. Точнее, не уличил за продажу магических амулетов. А там уж кто знает, не почувствовал он волшбу или и правда решил покрыть мелкую торговку.

— Давно живете тут, бабушка? — спросил инквизитор.

Его взгляд бегал со склянки на склянку, но из зачарованных предметов у меня не было. Только дура станет держать улики против себя на видном месте, и уж тем более заговаривать зелья впрок, когда рядом бродят члены ордена. Слава Истле, глупой я быть перестала после предательства зверя.

— Давеча, — проскрипела я. — Только все никак до деревни добраться не могла. Снег всю зиму лежал до самых крыш, а потом по распутице разве дойдешь?

— Ясно, — кивнул он. — Ну, пойду я.

— Иди, иди…

Я не смотрела, как мужчина выходит за дверь. Зачем? Лучше уж разберу драконову траву, что пойдет на отвар, что на приправу, что в зелье. Однако нужно было держать марку. Все же травница Ада — полубезумная старушенция, отшельница.

— Ходют тут всякие, — проворчала я. — Нет бы помочь слабой женщине! У, псы шелудивые, уже который раз приходят, ничего не покупают. Только и успевай пол за ними мести. Понатаскают грязи, поднимут пылюку!

Инквизитор хмыкнул из-за двери. Оставалось лишь надеяться, что мое бурчание было достаточно неразборчивым, чтобы меня не спалили вместе с избушкой.

На улице послышались голоса. Я навострила уши. Мне-то казалось, что инквизитор был один. Интересно, второй за домом прятался или только сейчас подошел?

Я не слышала их разговора целиком, только пару ничего не значащих фраз недавнего гостя. Вскоре баритон темноволосого инквизитора стих. Я с облегчением стянула платок. Находиться в нем долгое время — сущее наказание. Дышать тяжело, ткань становится влажной и липнет к коже, еще и приходится ее поправлять, чтоб не падала с носа и не налезала на глаза.

Сзади хлопнула дверь и послышались стремительные шаги. Я судорожно заправила платок обратно и повернулась к вошедшему.

Позади меня стоял не инквизитор.

— Гленна? — удивилась я. — Ты что здесь забыла?

— Травница? — удивилась девушка.

Я поняла, что забылась и произнесла все обычным голосом. Конспирация полетела к чертям. Платок и перчатки последовали за ней.

— Ну? — устало спросила я, умываясь в кадке с водой. — Зачем пожаловала? Золотой воды дать?

— Н-нет… Там, в деревне, ребенок пропал.

Я посмотрела на мявшуюся у порога девушку. Ее глаза напоминали блюдца, а руки беспокойно вертели в пальцах перстень. Гленна смотрела на меня с ужасом. Точнее, на мои черные когти.

Ах да…

— Коли боишься, проваливай, — сказала я. — Никто тебя не держит в логове злой ведьмы.

— Там пропал ребенок, — с нажимом повторила Гленна. — Его украли.

— Может, в поле заплутал? Или соседка завистлива припрятала, чтоб насолить родителям. Найдется малыш.

— Он исчез прямо из-за стола! — воскликнула Гленна. — Мать кормила его с ложки, опустила взгляд, чтоб зачерпнуть каши, а он пропал.

Я тяжело вздохнула. Да, меньше всего это походило на обычное похищение ребенка. Кто мог утянуть дитя у матери вот так, средь бела дня, да еще и при свидетелях? Не человек.

— Я-то что могу сделать? — развела руками я.

— Верни, — простодушно ответила Гленна.

Я задохнулась от возмущения. Ярость застила мне глаза. Нахалка получила тряпкой по лицу, по рукам и по спине.

— Паршивка! — рявкнула я. — Ты за кого меня принимаешь? Я похожа не детоубийцу?! Я всю вашу деревню лечу, ни разу не отказала ни старику, ни ребенку, ни богачу, ни нищему. Зачем мне младенец?!

— Ты ведьма, — воскликнула Гленна, прикрывая лицо руками. — Откуда мне знать, что ты ешь?

— Девственниц! — ответила я, громко клацнув зубами. — Молоденьких, сладеньких!

Девица взвизгнула и кинулась наутек. Я зловеще расхохоталась ей вслед. Пусть знает, чем чреваты оскорбления в адрес ведьмы!

Глава 16

Вопреки моим ожиданиям, Гленна не сбежала. Она отошла подальше от избы и снова крикнула:

— Ты же из них! Даже не отпирайся, я ведь видела.

Я зашипела и бросилась к ней. Гленна, не будь дура, на месте не стояла. Мы гонялись друг за другом по поляне, пока обе не запыхались. Мне даже обидно стало. Дочь Йозефа в Злейске прослыла дохлячкой, а я даже за ней угнаться не могу.

— Хватит орать, — сказала я, борясь с одышкой. — Что ты от меня хочешь? Я не трогаю детей.

— А девственниц?

— Если бы я питалась исключительно девственницами, давно бы померла. Детей-то не ем!

Гленна фыркнула и гордо подбоченилась. Растрепанные волосы липли ко лбу и взмокшей шее. Наверное, я выглядела ничуть не лучше.

— Ну и славно, — сказала она. — Раз ты не опасна, сможешь помочь. А уж семья Вакулы тебе заплатит.

— И на кой ляд мне деньги? На костре не пригодятся.

— Так мы тайком тебя проведем к месту. И инквизиторы не узнают.

— Им уже сказали? Они разве не ищут ребенка?

— Ищут. Найдут ли? — сказала Гленна. — Больше помощников, лучше результат.

С такой логикой сложно было поспорить. Я вернулась в избу, чтобы взять перчатки и надежно спрятать волосы под платком. Гленна набралась смелости и последовала за мной.

— Без этих тряпок лучше, — заметила она. — Шла бы так.

— А никого не смутит, что девчонка пришла помогать, а не ее тетка, которую все подозревают в колдовстве?

— Скажу, что ты моя подруга, — предложила она. — Пришла помогать с поисками, как и другие деревенские.

Я призадумалась. Инквизиторы не станут обращать внимания на молодую девчонку, пришедшую подсобить. Главное, чтоб под ногами не путалась.

— И как меня зовут? — спросила я.

— Ада.

— Нет. Это тетка-травница.

— Ты даже имени не придумала себе? — закатила глаза Гленна.

— А ну цыть! Не до того было. Решила импровизировать.

— А на воротах что сказала?

— Да про племянницу наплела. И все. Не помню уже.

Пока Гленна думала, я нарвала листиков драконовой травы и напихала себе в карманы. Немного подумав, я выдала пару горстей и дочери Йозефа. Платок был безжалостно закинут в сундук, а перчатки я поменяла на новенькие, более тонкие и изящные. Только бы когти не порвали ткань.

В деревне царил настоящих переполох. И неудивительно, ведь Злейск находился между Чащей и Пустошью. А чуть севернее был единственный монстр к Костотрясам — старым горам, возле которых стоял замок ордена инквизиторов, больше известный как Оплот.

Как выяснилось, я теперь жила между двух огней. Точнее, трех. С одной стороны лезли ренегаты, с другой могли вылезти лесные существа, с третьей прилетали драконы. Или приезжали инквизиторы, тут уж как повезет.

Жители Злейска были гордым народцем и сильным. Северные люди всегда стояли друг за друга горой. Здесь тебя выходили искать всей деревней, даже если ты был горьким пьяницей и мог банально завалиться спать в ближайших лопухах.

А уж ребенок!

Инквизиторы разбирались по-своему. Они прочесывали город на лошадях, всматриваясь в лица прохожих. Люди занимались тем, что выкрикивали имя мальчика и переворачивали вверх дном сараи. Отдельная группа ходила по огородам, раздвигая заросли в садах и проверяя каждый куст.

У самого дома мы столкнулись с черноволосым. Он выскочил из сеней, едва глянул на меня и побежал в сторону площади. Мы с Гленной почтительно посторонились, хоть в этом и не было необходимость. В случае чего, мужчина просто сшиб бы нас, как таран, раскатал по брусчатке и унесся по своим делам.

Я одобрительно посмотрела ему вслед. Приятно видеть, что инквизитор хочет отыскать прежде всего похищенного ребенка, а не чудовище, которое можно отправить на костер.

Однако далеко не все жители Злейска верили в спасение мальчугана. Я заметила на себе несколько неприязненных взглядов. Лику так и вовсе перекосило при моем появлении.

Никто нас не остановил. Мы вошли в дом и почтительно поклонились горюющим родителям. Женщина убрала ладони от лица. Она посмотрела на нас красными от слез глазами, затем — беспомощно — на мужа.

Глава 17

— Вы чего, девчонки? — спросил Вакула. — Там Яков с друзьями пошел к мельнице. Можете поискать там, или на лугу у реки.

Я мысленно представила себе карту окрестностей. Где-то на том лугу мы и видели вчера Ырку. Можно было подумать, что ребенка похитила эта тварь. Вот только Ырка не мог отходить далеко от своих костей днем, и уж точно не стал бы убивать мальчика. Мать для него куда аппетитнее.

И не в стиле Ырки красть дитя из-под носа. Он мог утащить кого-то из деревни, но под покровом темноты и с надеждой, что в его владения придет больше жертв.

Да и как можно не заметить в комнате черного мертвеца со светящимися глазами? Мать запомнила бы его.

Гленна начала что-то говорить безутешным родителям. Слова соболезнования перемежались с вопросами о случившемся. Пожалуй, даже я не смогла бы опросить их лучше.

Мне оставалось лишь проверить комнату. Следов когтей и магии не было. Я проверила стены и пол в надежде отыскать оккультные символы или хотя бы метки Темнобога. Ничего не было, только треснувший оберег над дверью.

Мой. Я присмотрелась. Этот оберег должен был защищать от колдовства. Необычный выбор, ведь чаще люди выбирали что-то от сглаза или неудачи. И почему оберег треснул? Я не видела ни единого следа волшбы в доме: ни проклятий, ни благословений, ни остаточного шлейфа от отвода глаз или другой маскировки. Комната была чиста.

Разве что под столом, рядом с детским стульчиком, валялись черепки в луже жидкой каши. Я осторожно подошла чуть ближе, стараясь не привлекать внимания родителей. Мать пропавшего снова уткнулась лицом в ладони. Ее плечи мелко подрагивали.

Чужое горе всегда смущало людей. Я и сама по первой отворачивалась, чтобы не напрягать безутешную мать своим вниманием. Гленна так и вовсе говорила только с Вакулой.

Вдруг кусочек пазла стал на место. Я пристально посмотрела на лужу каши. Как она оказалась под столом, если мать, кормя свое дитя, ставит тарелку на стульчик? Ведь так удобнее. А здесь чашку будто специально смахнули вниз.

— А вы были в комнате, когда пропал ваш сын? — спросила я.

— Да, жена его кормила, а я в сенях пытался сладить ему лошадку, как у соседского ребятенка.

— А можете подойти ко мне? Я хотела что-то спросить, но боюсь разволновать вашу жену…

Вакула кивнул. Он погладил подрагивающие плечи жены и подошел ко мне. Я кинула предостерегающий взгляд Гленне. Она поняла мою просьбу и принялась без умолку осыпать женщину соболезнованиями.

В сенях послышались тяжелые шаги. Набойки сапог стучали по дереву. Скоро в доме появится инквизитор, с вестями или новыми вопросами.

— Она с вами говорила? — прошептала я.

— Кто? — басом спросил Вакула.

— Ваша жена с того момента сказала хоть слово?

— Нет…

Я повернулась к рыдающей женщине. Та, несмотря на старания Гленны, все же подслушала наш разговор. Она отняла руки от лица. Ее глаза были все такими же красными. И абсолютно сухими. Она не проронила ни слезинки.

Я быстро сунула руку в карман и загребла в горсть листки эстрагона. В этот же миг в комнату вошел темноволосый инквизитор и с недоумением посмотрел на нас.

Она воспользовалась заминкой и подскочила со стула. Ее глаза закатились. Теперь мы видели истинное лицо прадставительницы дивьего народца: узкие хищные черты, обнажившиеся в улыбке зубы-иглы и пустые белки глаз с сеткой воспаленных капилляров.

То, что мы воспринимали как рыдание, оказалось смехом. Тварь развлекалась, наблюдая за нашими потугами найти ребенка.

Инквизитор выхватил короткий меч. Она метнулась прочь, собираясь выпрыгнуть в окно. Я швырнула эстрагон. Тварь зашипела и отшатнулась от окна. Этой короткой заминки хватило, чтобы продумать дальнейшие действия.

— Три загадки расскажи, в них всю правду доложи! — крикнула я.

— За тобой придет петух, танцевать отправят двух, — с хохотом ответила она.

Инквизитор полоснул ее мечом, но сталь просвистела мимо. Дивьи люди боялись только чистого железа.

— Стоит кому-то молится прямо за околицей. Ты сожги тогопопа, и появится тропа!

Темноволосый кинулся ловить тварь. Та с гиканьем скакала по комнате. Вакула протянул к ней руки и получил ожог. Я оттолкнула его к стене, продолжая слушать загадки.

— Если нам не заплатить, род свой можно загубить. Королю его отдай, или пусть придет грабарь.

Она выполнила свой долг, рассказав мне положенные три загадки. Ее тело изменилось. С чудовищными звуками нечто, когда походившее на жену Вакулы, кинулось к печке. Оно протолкнуло себя трубу, руки и ноги с хрустом складывались в разные стороны, помогая задвинуть тело внутрь.

Я с ужасом слушала, как один из дивьего народца ползет по дымоходу. Гленна упала в обморок. У самого пола ее подхватил инквизитор, а потом посмотрел на меня.

Глава 18

— Что это было? — спросил бледный как полотно Вакула.

— Они похитили не только вашего сына, — пояснила я, — но и жену.

— Откуда ты знаешь про загадки?

Последний вопрос мне задал инквизитор. Его темные глаза буравили точку у меня на лбу, словно мечтали разбить мой череп и покопаться в его содержимом.

— Тетушка часто рассказывает мне сказки, когда мы вместе готовим травы к сушке.

Инквизитор отвел взгляд. Его лицо сохраняла маску безразличия, приличествующую члену ордена, но это еще ничего не значило. Скорее всего, темноволосый запомнил меня. Однажды эта осведомленность мне аукнется.

Бледная Гленна пришла в себя и отшатнулась от мужчины. Я подхватила ее под руку и пощупала лоб. Кожа девушки была ледяной.

— Давай-ка на улицу, — решила я. — Ты совсем бледная.

— Оно переломало себе руки, залезая в дымоход, — слабым голосом произнесла Гленна.

Я не знала, спрашивала она или утверждала. На всякий случай решила промолчать и обойти инквизитора по широкой дуге. Он мог и дальше торчать в доме, но нам больше нечего было там ловить. Загадки уже у меня.

— Дивьи люди, — проговорила Гленна. — Это те самые, которые живут в глубине Чащи?

— Нет, — вздохнула я. — Они выходят из Чащи. Живут они под холмами. Не мешай, дай подумать. Она сказала, что королю надо отдать “его”. Род? Нет, наследника Вакулы они уже получили.

— Его, — повторила Гленна. — Может, что-то, раньше принадлежавшее королю? Его вещь?

Я выгнула бровь. Пришло осознание. Хлопнув себя по лбу, я влетела обратно в дом Вакулы и его семьи. Инквизитор придерживал мужчину за плечо. В стороне я заметила лужу рвоты.

— Вы находили что-то в лесу? — выпалила я. — Золото? Игрушку? Украшение? Безделушку?

— Не помню, — ответил Вакула.

Его лоб покрылся испариной. Глаза мужчины бегали, словно он боялся сосредоточить свое внимание хоть на чем-то.

— Вспоминайте. Что-то старинное. Может, оно выглядело так, словно его кто-то потерял, выронил из кармана. Вы приносили что-то подобное в дом?

— Может, один амулет, — сказал Вакула. — Простой такой, бронзовый. Он ничего не стоил, я его подарил жене. Она любит такое.

— Где он?

Я оживилась. Если бы не правила приличий, уже давно бросилась бы в горницу, чтобы перевернуть весь дом вверх дном. Инквизитор кинул на меня предостерегающий взгляд.

— Некоторым любительницам сказок уже пора, — тихо произнес он. — Подруга во дворе ждет. Человеку сейчас не до глупостей, у него семья пропала.

Доказывать служителю ордена, что загадки — не просто способ задержать дивьих людей, а подсказка. По поверьям они были обязаны рассказать их уличившему их в обмане человеку. Считалось, что он, правильно все отгадав, найдет клад.

Ведьмы знали о дивьих людях чуть больше. Народец холмов был хитер и изворотлив. Его проказы часто становились трагедиями для жителей деревень. Однако беду можно было предотвратить. Если вовремя заметить дивьих людей и стребовать у них загадки, то ответы приведут к королю этого народца. Он ценил смекалистых и смелых, так что иногда возвращал подменышей, чужое добро и иногда отпускал пленников, присоединившихся к народцу на пиру.

Мой расчет был прост: найти ответы, потребовать жену Вакулы и сына обратно. Инквизиция, даже если знала о дивьих людях по сказкам, ни за что не согласилась бы пойти у них на поводу и продолжить игру. В духе ордена спалить всех к Темнобогу и насадить голову дивьего короля на пику, чтоб другим неповадно было.

Это могло привести к разным исходам, но Вакула точно так не спасет свою семью. Поэтому я решила действовать по-своему.

Гленна ждала меня у порога, прислонившись к столбику и буравя взглядом безоблачное небо. Даже не верилось, что в такой погожий денек происходят такие ужасные вещи.

Я подхватила ее под локоток. Однако мы направились не на улицу, а за дом.

— Что ты делаешь? — прошептала Гленна.

— Решаю проблему, — ответила я. — По-своему. По-злодейски. Куда уж мне до святой инквизиции!

Мы обошли дом. За ним я заметила густые заросли крестовника, а поодаль какую-то полуразрушенную лачугу с покосившимся штакетником. Ответ на вторую загадку пришел сам собой.

Крестовник! Полудикий цветок, чьи бутоны напоминают солнце. Эта трава считается священной для народца холмов, они очень ее почитают и всегда селятся рядом с ней. Значит, где-то рядом с крестовником прорыт вход к их двору.

Мысленно отметив этот момент, я подцепила ставень. Гленна с ужасом посмотрела на меня.

— Ты решила обворовать Вакулу, потому что он тебя не нанял?

— Чушь, — фыркнула я. — Я решила обворовать его, потому что только так ребенка и его мать можно спасти от дивьих людей.

— А если нас заметят?

— Скажешь, что я тебя околдовала. Поверь мне, темноволосый мне не доверяет. Он даже спрашивать ничего не будет, просто отсечет мне голову. А с тебя взятки гладки. Все, хватит трындеть. Подсади меня!

Глава 19

Вакула и инквизитор уже вышли из дома. Я слышала их голоса за стенкой, где-то в сенях. Стараясь не шуметь, я пробралась к небольшой шкатулке на столике и немного порылась в драгоценностях. Старинный амулет нашелся сразу же. Бронзовый простенький кругляш значительно отличался от серебряных украшений хозяйки дома.

Она явно любила вещи а-ля под старину, но этот амулет выглядел почти как мусор. Я догадывалась, что Вакуле он приглянулся исключительно из-за чар дивьего народца. Эти ребята умеют любой мусор преподнести так, что человек за него душу продаст.

Я вылезла — скорее вывалилась — обратно в окно и кое как прикрыла ставни. Гленна все еще стояла там, нервно косясь на заброшенную лачугу по ту сторону крестовника.

— Что? — спросила я. — Ты знаешь, что там?

— Да ничего, — пожала плечами девушка. — Просто никогда раньше ее не замечала. Она еще на улицу Светлую выходит, мы же недалеко живем. Я вроде должна была видеть ее каждый раз, как ходила на рыночную площадь. Но не помню…

— Морок, — сказала я. — Не забивай этим свою прелестную головку. Беги к отцу. Мне надо кое с чем разобраться.

Гленна снова покосилась на заросли крестовника, потом перевела взгляд на дом Вакулы, на меня…

— Я не уйду, — сказала она. — Откуда мне знать, вдруг ты собираешься строить козни другу моего отца.

Я клацнула зубами, напоминая о недавнем разговоре перед моим домом. Гленна побледнела, но не отступила. Я закатила глаза и сдалась.

— Хорошо. Только принеси спички. Нужно спалить крестовник, священную траву дивьего народца, чтобы они не вернулись.

Гленна кивнула и унеслась за огнивом. Я спокойно достала из кармана коробок спичек и подожгла крестовник. Девчонке и правда не стоило в этом участвовать. Когда она придет, все будет кончено.

Трава загорелась. Голубоватые язычки пламени выдавали магию, напитавшую крестовник. Как только все цветы осыпались пеплом, я разглядела крышку лаза в земле.

Откинув трухлявое дерево, я прыгнула в темноту. Из лаза послышался безумный хохот короля, а затем темный зев поглотил меня.

Приземление было жестким. Я прокатилась по камням и свалилась в какую-то канаву, полную болотной жижи. Темнота перед глазами потихоньку рассеивалась. Вокруг был лес.

Старые поваленные деревья покрывал толстый слой мха, а с веток дубов свисали целые гирлянды вьюнков-паразитов. Земля под толстым слоем опавших листьев размокла от влажности. Я с трудом вылезла из лужи, в которую мне повезло упасть, и отерла лицо. Амулет по прежнему был у меня в руках. Вот только надолго ли?

Зная привычку дивьего народца жестоко шутить над своими гостями, я прокляла себя, чтобы амулет вечно попадал мне в руки, пока дивий король не примет его взамен женщины и ребенка. Силы на это ушло немеряно.

Я чувствовала, как жизнь вытекает из меня. При дворе дивьего короля магия работала плохо. Если, конечно, вы не были его подданным.

— Эй! — крикнула я в пустоту. — Твоя ведьма пришла, отворяй ворота. Открывай сундуки, доставай медяки!

Кора ближайшего духа ожила. Кусок дерева словно зашевелился, постепенно отрываясь от ствола. Его грани размылись, открывая моим глазам правду.

Передо мной стоял Див, король дивьего народца. Его кожа светилась, словно новенькая золотая монетка. В алых глазах отражалась вся мудрость веков, прожитых в холмах, напитанных древней магией. Див откинул назад свои пламенеющие волосы и расправил крылья цвета раскаленного железа. Вопреки серьезному выражению его глаз, он улыбался.

Хохот переполошил лесную тишину. И из деревьев полезли придворные в алых кафтанах с лихо сдвинутыми назад шутовскими колпаками. Весь лес звенел от смеха.

Глава 20

— На поляне черный кот, он танцует и поет. Если шкуру всю содрать, можно многое узнать, — пропел мне на ухо Див.

Его придворные кружились в хороводе. Они двигались с немыслимой скоростью, сливаясь в аляповатый вихрь всех оттенков красного, зеленого, золотого. Звон бубенцов на их колпаках мешал мне расслышать даже свои мысли, но Див упорно кружил рядом.

Король дивьего народца рассказывал мне загадки. Он мог говорить о прошлом и будущем, плести всякие небылицы или предсказывать судьбу. Однако каждое его слово было ядом.

Что уж тут поделаешь, народец любил извращать реальность до неузнаваемости. Я старалась не слушать песенки Дива, чтобы ненароком не испортить себе судьбу. Вдруг в важный момент своей жизни я приму неверное решение, неправильно поняв смысл стишка-загадки?

— Если вы такие умные, помогли бы мне копать, — буркнула я, продолжая разгребать рыхлую почву руками.

Ответом мне был звонкий хохот короля и его приближенных. Диву надоело крутиться рядом с хмурой каргой, откапывающей его кукол, и вскоре он исчез среди деревьев. Дубовая роща. Такая же ядовитая, как магия дивьего народца. Незаметная, но разъедающая до самой сути и подавляющая все вокруг.

Однажды присоединившись ко двору Дива, человек навсегда теряет вкус к жизни. Хорошо, что у меня его с зимы не было. Мое сердце не украсть даже Диву с его ослепительной нечеловеческой красотой. Она стало камнем. Не утащишь.

Наконец мои пальцы наткнулись на что-то твердое, и я принялась разгребать грязь с удвоенным энтузиазмом. Под корочкой травы появились маленькие деревянные фигурки. Они были сделаны с особым изяществом и мастерством: шарнирные руки и ноги, слой краски, прорисованные детали.

У кукол были плотно заклеены глаза и уши. Шутка вполне в духе дивьего народца: зачаровать человека так, что он не узнает местность и не слышит окрики других людей. Отправить его блуждать там, где он сотни раз был.

Иллюзии у них получались отличными. Я слышала, один человек несколько дней пытался выйти из своего дома, но никак не мог найти окно или дверь. В итоге его спасла золовка, пришедшая в гости и силой утащившая очарованного.

Вот и мать с ребенком могли сейчас сидеть где-нибудь в сарае и не понимать, зачем они туда пришли и как оттуда выйти. Оставалось лишь надеяться, что мне удастся быстро снять с них путы.

Я положила в ямку амулет, сняв проклятье, и зарыла его землей и прелой листвой. Див насмешливо фыркнул за моим плечом. Он снова появился на поляне, чтобы проводить меня.

— По лесам бредет она, седина в висках видна. Пламя пышет, пламя жарит. Ведьму вдруг петух ударит!

Я поклонилась королю.

— А загадка ведь верна, жаль не слышит нас она. Будет к ночи слезы лить. Ей придется боль убить.

Я выполнила свой долг перед двором, распрощавшись с королем со всем уважением. Выслушивать его бредни никто не обязан. Я заткнула уши пальцами, удерживая кукол под мышкой.

Дивьи люди принялись осыпать меня конфетами, пряниками, заморскими фруктами, скаля зубы в кривых улыбках. Я с трудом протиснулась мимо них и бросилась бежать. Оставаться при дворе у меня не было никакого желания.

Глава 21

Чаща почти сразу же выплюнула меня на опушку, что было поистине неслыханной щедростью с ее стороны. Мгновение назад я перебиралась через глубокие овраги и огибала кучи валежника, и вот надо мной блеснул кусочек неба.

Чаща относилась ко всем гостям одинаково. Некоторым везло, и они быстро выбирались из ее глубин, а другие же навсегда оставались там, став жертвами зверей и других существ.

По листве прошла рябь, и рядом со мной словно лопнул мыльный пузырь. Со всех сторон нахлынули запахи, звуки, яркие краски.

Я вдохнула полной грудью свежий лесной воздух, напоенный ароматом трав и жизни. Дивьи люди остались где-то в Чаще. Я надеялась, что мне больше не придется с ними встречаться. Див мог один раз поддаться. Может, второй, исключительно из любопытства. Но его двор всегда приносил мор, трагедии и жестокость в людские поселения.

— Эй! — крикнули где-то впереди. — Э-э-эй! Милка-а-а!

Даже здесь шли поиски матери и ее ребенка. Я вышла к деревенским, вся измазанная в грязи и с ветками в волосах. Люди посмотрели на меня как на лесное чудо. Лишь один парень храбро выступил вперед и ткнул в мою сторону палкой.

— Ты кто?

— Я? — заторможенно отреагировала я.

Мне пришлось пожалеть, что мы с Гленной так и не придумали подходящее имя. Парень ждал ответа, и остальные уже начинали нервничать. Пришлось выкручиваться.

— Т… Тарья. Ну, племянница ве… Кхм. Травницы, тети Ады.

— Что ты делала в лесу?

— Как что? — удивилась я. — Искала жену Вакулы и ребенка. Мы видели, как при господине инквизиторе подменыш сбежал.

Люди зашептались, нервно обмениваясь мнениями. Должно быть, еще не все знали о пропаже жены Вакулы.

— А почему грязная такая?

— В овраг упала.

— А что это у тебя в руках.

— Куклы. В овраге нашла. Тетка сказала все подозрительное ей приносить, уж она разберется, кто ребеночка-то забрал. И его мамулю.

Мне едва ли кто-то поверил, но останавливать не стали. Видимо, несло от меня знатно. Я сама чувствовала затхлый болотный запах, да и застывающая на ткани грязь вызывала рвотные позывы своим насыщенным цветом.

Я добралась до своей избушки и первым делом провела ритуал над куклами, убрав воск с их глаз и ушей. Проклятие быстро слетело. На всякий случай я достала из кукло сердцевину с локонами людей и быстро все сожгла.

Только после этого я наконец нашла время и на себя. Платье к тому моменту уже высохло, и грязь кусками отваливалась на пол. Я стянула его вместе с исподним, подмела в доме и отмыла с себя всякую дрянь. Этого мне показалось мало. Я разогрела на печи воду и отмыла волосы. Потом еще раз. И так, пока все тазики в доме не оказались заняты грязной водой.

Я так вымоталась за день, что просто задвинула лохань под стол, а вторую поставила у порога, чтобы с утра первым делом вылить эту муть. Мне хватило сил только принести новое ведро воды, с колодца, чтобы утром быстро сварить себе кашки.

Я натянула на голое тело ночнушку, быстро сбегала до колодца и обратно, а потом залезла на топчан. Слабо потрескивали догорающие дрова в печке. Я зарылась поглубже в шкуры, укрываясь тонким одеялом.

День выдался насыщенным, и вскоре меня сморило. Только вот полноценно отдохнуть не удалось. Я проснулась, почувствовав едкий запах дыма. Уже не было видно потолка. Все заволокло клубами сизого дыма.

Глава 22

В кои-то веки лень не погубила человека, а спасла. Я, надсадно кашляя, вытащила лохань, пинком растворила дверь и вылила грязную воду на тюк мокрого сена, кинутого к моему порогу. Его тлеющие остатки я попросту смахнула метлой подальше в траву. На почтительном расстоянии от избы толпились деревенские.

— Ведьма! — закричал один мужичок.

Его выкрик подхватили остальные и принялись скандировать это слово, как заклинание, как мантру. Без остановок. Ведь-ма, ведь-ма, ведь-ма! Я шустро нырнула в дом, захлопнув за собой дверь.

Деревенские одним тюком не ограничились. Мой домишко продолжал заполняться едким белесым дымом. Я замоталась мокрым платком, спрятав волосы, и вооружилась маленьким ножичком для сбора трав.

Разве с таким грозным оружием можно выстоять против разъяренной толпы. Плюнув на все, я отбросила нож и покрепче перехватила древко метелки.

Петух. За мной, согласно загадкам дивьего народца, должен был прийти петух. Как же я не догадалась? Красный петух — так в некоторых селах называют огонь, пожар.

Крестьяне пришли, чтобы меня спалить заживо. Вот уж не ожидала, что казнить меня будут обычные жители Злейска. Почему-то я думала, что главная опасность сейчас — инквизиция. За ними ходила дурная слава. И в таком случае я хотя бы знала, за что меня волокут на костер. Инквизиция всегда оглашала приговоры, даже если у них не было доказательств и весомых аргументов против жертвы.

А деревенские линчевали меня просто так, за здорово живешь. Ведьма?! Как будто они не знают с самой зимы, что в лесу живет подозрительная тетка, продающая на редкость эффективные отвары и обереги. Почему раньше их все устраивало, а теперь поднялся целый бунт против меня?

Все эти мысли пронеслись в моей голове в один миг, и после них осталась лишь звенящая, отчаянная пустота. Я посмотрела на окно. Сбежать? А если заперто? А если меня уже ждут под окном с вилами наперевес. Я вспомнила, как безвольно обвисло тело моей матери, насаженное на копье инквизитора и вздрогнула.

Перед глазами встала мутная пелена. Мое сердце вновь забилось, и это было в тысячи раз больнее, чем когда оно просто висело тяжестью в груди, окаменев. Мое тело пронзила судорога, и когти на пальцах словно стали длиннее.

Я сжала зубы и досчитала до десяти, контролируя каждый вдох и выдох. Немного успокоившись, я вышла на крыльцо, замотанная в платок и с метлой наперевес. Ни дать ни взять настоящая ведьма из сказки.

— Что вам нужно? — надсадно прохрипела я.

Благо, дым уже забил мои легкие, и притвориться больной не составило труда. Горло адски першило, а глаза слезились, словно в них песка насыпали. Я вышла поближе к крестьянам, чтобы дым не клубился передо мной.

Ночью стало холоднее. Я в один момент замерзла на ветру в тонкой сорочке, только старая изодранная шаль согревала меня. Она и разгорающийся костер за моей спиной.

— Вакулина жена как проснулась, сразу прокричала что-то про травницу, — сказали в толпе. — Вот и пришли.

— Отвечать будешь, — произнес другой голос. — За поступок свой.

— Я сняла проклятье Дива, — прохрипела я, — и за это меня решили сжечь?

— Полноте про дивьих людей! Все видели, как ты в печную трубу полезла, Вакулиной женой оборотившись.

Люди согласно загалдели. Их недобрые взгляды говорили о надвигающейся буре. И вряд ли мне удастся их переубедить. Я открыла рот, собираясь убедить их отпустить хотя бы “племянницу”, но не успела произнести ни слова. На пригорке появились новые люди. Одна из фигур стремглав кинулась вперед, пролетела сквозь толпу и врезалась в меня. Мы вдвоем повалились на траву и кубарем покатились вбок, с холмика к колодцу.

Я кое-как остановила нас, вырвав из земли пару пучков травы во время неудачных попыток. Теперь мы лежали рядом друг с другом: я и пухленькая женщина с безумной улыбкой в платке цвета небесной лазури. На шее у нее болтался широкий кругляш из черненого серебра, сделанный под старину.

— Благодетельница наша! — всхлипнула женщина.

Глава 23

— Сынок-то мой все убегал и убегал, никак поймать не могла. Ножки-то маленькие, всего-то полгодика назад бегать выучился, а столько прыти! Уж я Славку-то звала и звала, — продолжала она. — Да все никак! Уже гляжу, ямка впереди, вот-вот бухнется, а тут услышал меня! И пелена будто с глаз спала. Увидела я, что посреди Чащи стою, хотя до того будто по огороду бегала. А впереди могилы, как есть говорю, две могилы разверстые. Страх на меня напал! Схватила я сыночка-то и побежала, куда глаза глядят. Уж лучше в Чаще заблудится, чем у тех могилок подмоги ждать. Светлобог миловал, скоро людские голоса послышались. Нас добрые ребята кликали, к ним и выбежала. А они и говорят: как так, ты тут с сыночком? Вакула же с тобой дома остался, не далее как три часа назад с тобой говорили. Как поняла я, что с мужем ведьмовское отродье сидит, так и лишилась чувств. Успела лишь вымолвить, кто меня из колдовского плена вызволил. Ох, тетушка!

Заливаясь горючими слезами, женщина кинулась мне на шею, продолжая сыпать подробностями жуткого плена. Я неловко похлопала ее по плечу, совершенно растерявшись. А рядом с нами уже занималась соломенная крыша моей избушки. Кажется, кто-то из деревенских додумался обождать с сожжением травницы, поэтому домишко споро потушили, сбив куски соломы. Правда, на крыше уже появилось обугленное тлеющее пятно, но это мало кого волновало.

Меня. И только.

Я решила ко всему относиться философски. Подумаешь, не разобрались и решили сжечь. С кем не бывает. У инквизиторов так вообще по сто раз в году такое случается и ничего. Спокойно себе занимаются отловом ведьм и всяких темнобожьих порождений. Сжег невинного, так и что? Теперь и вовсе ведьм на костер не отправлять? Ошиблись и ошиблись. Теперь чего бубнить-то?

Я честно пыталась себя успокоить, но чем больше думала об этом, тем сильнее закипала. Конечно, Вакула и его жена были не виноваты. А деревенские из благородных побуждений ко мне с факелами пошли, не ругать же их за гражданскую сознательность?

А то, что из-за них мог погибнуть невинный человек, это так.

Я стоически вытерпела всю череду невнятных извинений и путанных объяснений, почему они подложи под дверь спящей женщине тюк сена и подожгли. Затем приняла мешочек денег от Вакулы. Внутри оказалось серебро.

— Мне чужого не нать, — хрипло сказала я. — Трав я потратила на серебрушку, крышу мне залатают за двадцать медяков.

Я взяла две серебряные монеты, а остальное впихнула в руки растерянной паре. Рядом с ними мялась перепуганная Гленна с отцом под руку. Йозеф был мрачнее тучи, но в разговоры не влезал. Только после моего решения вернуть деньги он вмешался:

— Возьми плату не за травы, Ада, а за жизни человеческие.

— Тьфу ты, — фыркнула я. — Кто ж жизнями человеческими торговать станет? Это не по моей части. За травы взяла, за крышу взяла. И за ваши пляски с факелами взяла, чтоб неповадно было. А то, ишь, удумали! Возраст у меня не тот, сердце слабое… Почитай, за отвар себе взяла. Золотая вода она завсегда пригодится, а запаса у меня нет. На продажу думала, ан-нет! На себя потрачу…

Продолжая бурчать что-то невнятное, я пошаркала к избушке. За спиной было подозрительно тихо: ни гомона голосов, ни шагов уходящих деревенских. На пороге я обернулась и грозно посмотрела на толпу:

— Ишь ты! Чего стоите? Неча смотреть, как я спать иду. Небось племяшку угоревшую отпаивать еще. Идите-идите.

Ответом мне были десятки пар удивленных и расстроенных глаз. Только спасенная жена Вакулы смотрела с благоговением, прижимая к груди мешочек с серебром.

Глава 24

Я открыла ставники, помахала мокрой тряпкой, убирая дым, и снова переоделась в чистое. Приличных ночных рубашек у меня было не так много, поэтому пришлось взять из запасов развратную. Ее верхняя часть была пошита из кружев, а них сделан и тончайшего просвечивающего хлопка. Я немного подсушила волосы и сбрызнула их травяным настоем, чтобы убрать резкий запах дыма.

Только мне удалось улечься, в дверь забарабанили, да так, что стены ходуном ходили.

— Открывай! — крикнул мужской голос с той стороны. — Открывай, травница!

Я поняла, что это голос инквизитора-альбиноса, уж больно знакомые в нем нотки проскальзывали. Он едва не вышибал ударами дверь. Я не успела нормально повязать платок, испугавшись, что инквизиция просто ворвется внутрь и увидит меня. Натянув на руки перчатки, я кое-как отворила дверь.

За ней стоял взбешенный альбинос, придерживая другого инквизитора. Тот низко свесил голову и буквально вис на товарище. Я заметила, что его одежда изодрана, а руки у обоих перепачканы в крови.

— Дай пройти, — велел альбинос.

— Нет, — отрезала я. — Лечить буду, но в дом не пущу.

— Его нужно положить!

— Сама занесу!

Альбинос яростно сверкнул алыми глазами и скинул товарища на меня. Я чуть не повалилась на пол от тяжести. Крякнув, я потащила раненного в дом.

— А ну не подглядывать! — крикнула я, хоть голова бессознательного мужчины загораживала мне все.

Дверь в дом захлопнулась. Я кинула раненного на топчан, ногой спихнув большую часть шкур и одеяло. Еще не хватало, чтобы мне тут все перепачкали.

Мужчина глухо простонал, но в себя не пришел. Я срезала с него одежду. Увиденно привело меня в шок. Среди застарелых шрамов багровели три глубокие полосы от когтей, уже потемневшие по краям.

Ну конечно, эти идиоты сунулись к дивьему народцу и получили от короля по первое число. То-то альбинос тоже за бок держался!

Я не удосужилась нормально повязать платок, и теперь он окончательно съехал, открывая лицо. Мое настоящее лицо. В голове мелькнула мысль, что надо прикрыться, пока раненый инквизитор ничего не заметил.

Его притащили к тетушке Аде, старой сварливой ведьме, травнице, что вылечила дочь Йозефа. И без привычного платка и перчаток он легко поймет, кто перед ним.

Карга. Та самая злая ведьма из сказок. И эта карга долгое время вертит хвостом перед инквизицией, притворяясь племянницей травницы.

Раненый застонал. След от когтей монстра стремительно чернел. Начиналось отравление. Я мигом забыла про маскировку и прочую ересь. Мужчина нуждался в моей помощи. Я вытащила настойку на мальвазии и торопливо влила ему в рот, силой заставив глотнуть.

Инквизитор распахнул глаза, почувствовав, как по горлу скатывается алкоголь.

— Вы же запретили делать с магией, — сказала я. — Пришлось выкручиваться. Дрянь, знаю. Что поделать?

Продолжая бормотать себе под нос всякую чепуху, я стянула с него остатки рубашки. Торс инквизитора покрылся бисеринками пота. Мышцы подрагивали, перекатываясь под кожей, пока мужчина пытался подняться. Я уперлась ладошкой ему в грудь, заставляя замереть, и достала пинцет и антисептик.

— Терпи, — велела я, склоняясь над раной.

— Убить меня хочешь, ведьма?

— Хуже. Вылечу, а потом приворожу. Будешь всю жизнь страдать от любви вперемешку с ненавистью.

Инквизитор рыкнул и резко встал, отталкивая меня прочь. В его глазах пылало бесовское пламя. Он потянулся к поясу, но не обнаружил там оружия. Видимо, проворонил, пока друг тащил его ко мне.

— Хватит истерить, — прошипел я. — Больно ты мне нужен. Ложись, мне надо убрать яд.

— Не позволю, — зло бросил инквизитор, пытаясь встать. — А ты не двигайся, пока не придут мои братья, чтобы тебя судить. Я вижу твои когти. Черные, как ваши ведьмовские души!

— Плети дальше.

Я кинулась на него, словно рассерженная кошка, и повалила на топчан. С больными так обращаться не следовало, но конкретно этот заслуживал.

Инквизитор ослабел из-за кровопотери, но не настолько, чтобы с ним справилась девчонка. Он быстро перевернул ситуацию в свою пользу. Мы перекатились, и теперь он прижимал меня к пропахшей дымом и кровью шкуре. Его темные глаза сверкнули в темноте избы.

Я почувствовала, как он до боли сжимает мои запястья. Казалось, инквизитор вот-вот переломает мне кости.

— Урод, — выдохнула я ему в лицо и резко дернулась вперед, пытаясь ударить лбом по носу.

Фокус не сработал. Инквизитор решил, что темная тварь вроде меня не заслуживает суда, и схватил за шею. Я хватала ртом воздух, но он так и не доходил до горящих огнем легких. В глазах потемнело.

Последнее, что я видела перед собой, было лицо взбешенного инквизитора.

А потом мир взорвался болью. Я разспахнула глаза. Грудная клетка горела, словно по ней протоптался медведь. Картинка перед глазами стала четче, и я увидела, как надо мной склоняется темноволосый инквизитор.

Наши губы соприкоснулись. Я почувствовала металлический привкус во рту, а затем в меня выдохнули воздух.

— Надо нос закрывать, дурень, — простонала я, уворачиваясь от губ инквизитора.

Он не внял моим наставлением и повторил свои действия. Я демонстративно принялась отплевывать, и инквизитор прекратил. Он устало скатился на топчан. Его бока ходили ходуном. Из раны уже выходила не кровь, а темная, почти черная жижа.

Дело было плохо.

— Так, вы оба, прекратите! — рявкнул второй.

Оказывается, альбинос все это время стоял рядом.

— Я запретила заходить, — напомнила я.

— Если бы не я, этот хрен уже тебя придушил бы, — ответил альбинос. — И сам помер.

— Он уже почти.

— Так лечи его!

Я возмущенно запыхтела, но привычка оказалась сильнее гордости. Больной получил новую дозу настойки на мальвазии и кожаный толстый ремень в зубы.

— Будет больно, — с мстительным удовольствием произнесла я и принялась очищать рану.

Глава 25

Альбинос все время крутился рядом, заглядывая через плечо и копаясь в моих склянках. Это раздражало неимоверно, но буквально час назад он спас мне жизнь. я была его должницей. А еще альбинос был первым инквизитором, который согласился мне представиться.

— Ру, — сказал он. — А ты Ада? Или все-таки Тарья?

— Называйте, как вам удобнее, — буркнула я.

— Карга, — простонал больной.

Ру лишь посмеялся в ответ, продолжая рассматривать пузырек с золотой водой.

— Зря ты меня не пустила, Тарья, — сказал он. — Видишь лишь, Кресс терпеть не может ведьм. У него личное. Столько ненависти ни у одного инквизитора к ним нет. Он-то думал, что ты из интуитов. Знаешь, те люди, которые случайно вкладывают в свои творения добрую магию. А врешь про тетку, потому как одной жить опасно. Так что не обижайся. Кресс себе нафантазировал нежную фиалку, а ты… Ты оказалась его страшным кошмаром.

Я помалкивала. Что уж тут скажешь? Петух придет за мной. Если деревенским не удалось спалить меня вместе с избой, то инквизиторы закончат дело. Ру мог просто свернуть мне шею. Его дружок почти справился с этим.

— Не дуйся, ведьма, — сказал Ру. — Обещаю, если мой друг выживет, мы сохраним твою маленькую тайну. В деревне нам сказали, что ты вернула женщину и мальчонку. Неожиданно. Разве у тебя не должно быть каменное сердце? Вон какие когти отрастила.

— Оно каменное, — процедила я.

— Почему ты тогда сама не крадешь детишек? Еще и лечить людей подвизалась.

— Вы же инквизиторы, — сказала я. — Всегда знаете все лучше всех. Вот и скажите, когда рассудок покинет меня.

Ру подошел ближе, вглядываясь в мое лицо. Затем посмотрел на друга. Кровь остановилась, а чернеющую плоть я убрала. Осталось только наложить швы. Темноволосый все это время лежал с закрытыми глазами и дергался каждый раз, когда я случайно задевала пальцами его кожу.

— Получается, это такая болезнь? — задумчиво произнес Ру. — Ты не сразу становишься злой, а постепенно? А каменное сердце — это метафора такая?

— Нет, — устало произнесла я. — Оно действительно окаменело.

— Как ты не умерла?

— Магия. Она продолжит гонять кровь по моим венам. И так до тех пор, пока во мне остается хоть немного жизни.

Я отложила в сторону смоченную в вине нить и отошла к столу, чтобы продезинфицировать инструменты. Взгляд в ведро с водой показал, что мои глаза горят зеленым. Кажется, я еще на один шаг приблизилась к небытию. Пугающие изменения продолжатся. Я буду становиться все злее, кровожаднее, опаснее, пока магия во мне не иссякнет. У меня был соблазн потратить ее сейчас и разом.

Странно, что когда я сотворила кучу проклятий в Кровижцах, смерть так и не настигла меня. Похоже, Истле подарила мне огромный запас магии, раз даже после уничтожения города что-то еще оставалось.

Мужчины о чем-то тихо переговаривались за моей спиной, изредка косясь на дверь. Я не могла расслышать, что они обсуждают, но точно ничего хорошего. Лицо Кресса исказила злоба, а Ру не прекращал ехидно улыбаться.

— Ведьма! — воскликнул альбинос. — То есть, Тарья. Ты же знаешь обычай?

— Да, — угрюмо кивнула я. — Ты спас мне жизнь, и теперь я тебе должна.

— Не совсем. Все же Кресс сам тебя душил, и сам потом спасал. Тут ты ничего не должна. Однако…

Он сделал большую паузу, рассчитывая услышать вопрос. Или хотя бы получить хоть какую-то реакцию. Но я равнодушно вернулась к топчану, подвинув плечом Ру, и взялась за дело.

— Однако ты спасла жизнь члену ордена, — разочарованно продолжил Ру. — Разве тебе не интересно, что мы можем тебе предложить.

Я хрипло расхохоталась. Инквизитор собрался меня удивлять!

— Что, вы не будете сжигать меня на костре? — ядовитым тоном произнесла я. — Просто отрубите голову? Как благородно с вашей стороны, господа! Или вашему другу нравится душить девушек, и он согласен заменить собой палача и виселицу?

Ру поморщился и махнул рукой. Немного подумав, он уселся на табурет, вытянув перед собой длинные ноги. Я едва удержалась, чтобы не пнуть их в сторону.

Кресс с видом мученика сверлил взглядом потолок.

— В том-то и дело, — сказал Ру. — Мой друг испортил мнение об инквизиции.

— Было бы что портить, — пробормотала я.

— И теперь он обязан искупить свою вину и вернуть тебе долг — жизнь.

Я расхохоталась и посмотрела на Ру. Однако тот был предельно серьезен.

— Вы дадите мне скрыться? — удивилась я.

— Конечно нет, — буркнул Кресс.

— Ты можешь стать опасной, — кивнул Ру. — Мы не имеем права тебя отпускать. Однако Кресс будет лично тебя опекать до тех пор, пока не поймет, что пора. Ты можешь прожить долгую жизнь, если покажешь инквизиции, что не представляешь опасности. какое-то время Кресс поживет рядом с тобой, присматривая. Потом будет лишь навещать столько раз в месяц, сколько посчитает необходимым.

— Ваш друг изначально уверен, что меня нужно уничтожить. Он потерпит пару дней и оттащит меня на плаху.

— Если он убьет тебя без моего одобрения, будет изгнан из ордена.

— Не такая уж большая плата за чистую совесть, — парировала я. — К тому же, полно вольных охотников на нечисть.

— Рад, что ты это понимаешь, — ответил Кресс, отворачиваясь к стене.

Ру продолжал хитро улыбаться. Он дождался, пока я закончу с раной его друга, и вытащил меня из избы “на прогулку”.

Глава 26

Альбинос увел меня по глубже в лес, не торопясь начинать разговор. Я знала, что инквизитор собирается сообщить какую-то неприятную новость, но не при друге. Вероятно, он хочет меня убить, просто нужно сначала съездить в орден за топором для ведьм. Или что-то вроде того.

Я не торопила его, прекрасно осознавая, что спешить некуда. Моя жизнь теперь была в руках Ру и Кресса. Благородства в инквизиторах никогда не водилось, так что казнь лишь вопрос времени. Да и что я теряла бы?

— Дорогая Тарья, — начал Ру.

— Это имя ненастоящее, — перебила я.

— Понятное дело, — хмыкнул инквизитор. — В ведьмах ведь ничего настоящего нет. Так, красивый мираж. Но мы не об этом, дорогая. Видишь ли, твоей глупой тушке очень не повезло.

Я пожала плечами. Мне не повезло в тот момент, когда я отказалась приворожить парня для Лики, и паршивка отправила письмо в орден. Теперь уж нечего страдать по упущенным шансам. Теперь думать надо, как спасаться.

— Будь на месте Кресса любой другой инквизитор, я бы смог замять дело. Даже наш старший брат, который уже уехал из деревни, не настолько критичен. Понимаешь, в мире есть неизбежное зло. Вот как ты. Мы позволяем вам существовать, пока вы не приносите вред деревне.

— А Див? — спросила я. — Что теперь с народцем?

— Они ушли, — снизошел до объяснения Ру. — Мы на них напали всем отрядом, но быстро поняли, что женщину и ребенка уже отпустили. Не в наших правилах истреблять сорняки там, где они росли всегда. Вот если проберутся в огород, это другое дело.

Я не верила ни единому его слову. Один из инквизиторов, казнивших мою семью, был долгое время маминым пациентом. Он даже не поморщился, пронзая ее копьем.

Так что все это ложь. Сказки для наивных дурочек вроде прежней меня. А каргу так легко не проведешь. Я зло усмехнулась.

— Что-то твой дружок выглядит так, будто сильно разозлил короля.

— Да. У Кресса, как я уже сказал, особые отношения с тебе подобными. Он дубовый. Ему как ни объясняй, все бестолку. Видишь ли, в детстве его похитила карга и почти десять лет держала в глубине Чащи. Она по своей дурости обучила мальчика дурости и всем премудростям вашего племени. Должно быть, надеялась, что он станет ее сторожем. Однако в шестнадцать Кресс убил тварь и сбежал. Долго скитался, пока его не заметил наш наставник. И Кресс проникся идеей инквизиции. Слишком проникся.

Ру умолк, задумчиво смотря в небо. Над нами сиял кругляш луны. В лесу было светло, как днем. Я и не знала, что сегодня было полнолуние. Будто цикл сбился. Хотя в Чаще могло случится что угодно. Мы находились на самой опушке, но даже здесь время текло иначе.

— Кресс не признает неизбежное зло. Карга сильно над ним поиздевалась. Уж не знаю, что она делала, но Кресс люто ненавидит ведьмы.

— Не каждая ведьма становится каргой.

— Правда? — улыбнулся Ру. — Не врешь? Знаешь ли, ваше племя редко соглашается рассказать инквизитором пару секретиков.

Я задумалась. Не делаю ли я медвежью услугу другим ведьмам? Инквизиция ничего о нас не должна знать. А вдруг ведьм примут, как неизбежное зло? Тогда только карги будут в опасности.

— Каргой становится ведьма, однажды попавшая в смертельную опасность. Или пытавшаяся спасти близких, но не сумевшая. Сильные эмоции извращают магию, портят тело и разум.

Я помахала у него перед носом когтями.

— То есть, ты пыталась кого-то защитить и стала каргой?

— Это уже не важно, — ответила я. — У каждой карги очень ограниченный срок жизни. Поэтому инквизиция так редко казнит по-настоящему злых ведьм. Во-первых, они сильнее. Во-вторых, им уготована короткая жизнь. Закончится магия, и они умрут.

— Надолго хватает? — полюбопытствовал Ру.

— Смотря сколько колдовать.

— Так ты экономишь жизнь?

— Нет. Просто когда-то была очень сильной ведьмой. Но проклятие разъедает меня.

— Так сними, — пожал плечами Ру.

— Это невозможно. Еще ни разу карга не становилась обратно ведьмой.

Ру задумчиво кивнул и проводил меня к избе. Я молча думала о предстоящем испытании. За больным надо было следить еще несколько дней, проверяя, что яд действительно покинул тело. Но вряд ли Кресс обрадуется. К тому же, перспектива общаться с ним всю жизнь, пусть и довольно короткую, пугала. Когда мы зашли, Кресс уже устраивался поудобнее, готовясь заснуть.

На полу.

Глава 27

Ру решил хотя бы одну ночь провести с нами на случай, если Кресс снова нападет. Альбинос расположился у порога, я заняла единственный топчан в комнате, а больной отвернулся от нас к стене и отключился прямо на груде шкур.

Я поворчала немного по поводу того, что ослабленный ядом организм легко может подхватить простуду. А если его свалит лихорадка? Как выхаживать, если магия карги ограничена?

Понятное дело, я могла изворачиваться, проклинать на благо. Да и травы получалось заговаривать… Однако снимать симптомы по щелчку пальцев, как раньше, уже не получится.

Обычные лекари прекрасно справлялись и без магии. Именно поэтому я не опускала руки и бралась за исцеление, даже если приходилось полагаться только на лекарства и простые заговоры.

Вот только одно дело лечить старушку-сердечника или свалившегося в реку ребенко, а другое — здоровенного лба, который влип по собственной глупости и усугубляет из-за раненой гордости. Ему ведь пришлось спасать своего худшего врага, искусственное дыхание делать после неудачной попытки придушить.

Я негодовала, но перетаскивать эту тушу на топчан не стала. Кресс состоял из мышц, которые тяжелее жира, и снобизма. Ладно, не снобизма. Гордыни в худшем ее проявлении. У меня же ничего не переломилось помочь ему, инквизитору. А он не смог наступить себе на горло и просто потерпеть, кинулся убивать.

Может, просто испугался проклятия? Инквизиторы же плохо видят магию. Точнее, не различают ее настолько тонко, как ведьмы.

В любом случае, его тараканы в голове не мои проблемы. Главное, чтоб по избе не разбежались.

Нервная и уставшая, я не скоро заснула, почти до рассвета размышляя о свалившихся мне на голову инквизиторах. В какой-то момент в голове даже появилась мыслишка, что лучше бы Кресс меня попросту придушил, чем истязать столько времени своим присутствием.

А наутро я проснулась в ворохе травы. Я буквально была усыпана плотными зелеными листиками с маслянистым блеском и голубыми цветами. Они покрывали весь топчан, забивались между мной и шкурами, пачкали синим соком подушку. Над всем этим безобразием возвышался Кресс. Он методично обсыпал мои голые лодыжки цветами из корзинки. У него было такое лицо, будто ему доверили продумать стратегию перед решающей битвой с врагом.

Кресс выглядел серьезнее некуда, хотя занимался какой-то ерундой. Цветы в корзинке закончились, и он нахмурился, подумал и с надеждой пошкрябал по донышку, пытаясь выловить верткий бутончик. Судя по всему, он просто превратился в кашицу между прутиков.

Я приподнялась на локте и насмешливо посмотрела на инквизитора. Он торжественно поднял взгляд на меня. Мы буравили друг друга взглядом почти минуту. Кресс начал что-то подозревать.

— Что, добрый молодец, на колено вставать не будешь? — ехидно произнесла я.

— С чего вдруг, ведьма?

— Ты же такой романтичный с утра пораньше! Наше ложе цветами устилаешь… А дальше? Руки моей попросишь, или ухаживания на этом закончились и пора переходить к самому сладкому?

— Ведьма, — выплюнул Кресс. — Проклятая тварь. Даже он тебя не берет!

— Барвинок? — хмыкнула я, подхватывая пальцами маленький синий цветок. — Это все сказки, инквизитор. Меня такая мелочь не берет. Даже не надейся.

В народе ходили легенды, будто барвинок вредит ведьмам. Синий неприметный цветочек, растущий на местных склонах, считался не имел запаха и был неприхотлив, и Троица полюбила его скромность. Внаграду маленькому барвинку боги дали особое свойство. Он проявлял истинную красоту людей и других существ, так как сам никогда не стремился себя приукрашать.

Из барвинка делали букетики в петлицу жениху и венок невесте. По преданию, он открывал красоту души избранника и избранницы.

Естественно, ведьмы его не любили. Барвинок открывал истину, срывал все заговоры и магическое очарования, оставляя только грязную злую душу.

Вот только на деле барвинок не обладал волшебными свойствами. Просто маленький синий цветок со склонов, не увядающий почти круглый год.

— Что, не увидел мое уродство? — продолжила издеваться я. — Ничего, на утро после бурной ночки покажу. А пока ни-ни! Нет у меня столько магии, чтоб тебя по новой приворожить.

Кресс склонился надо мной, опираясь на топчан. Его темные глаза метали молнии. Забавно, а ведь он показался мне сначала добрым и понимающим. Неужели все настолько поменялось просто потому, что я — ведьма?

— Только попробуй, — выдохнул Кресс мне в лицо. — Если я хоть заподозрю, что ты наложила на меня заклятие…

— Да-да, — усмехнулась я. — Ты придушишь меня в своих страстных объятиях, чтобы потом разбудить поцелуем.

Клянусь, я понимала, что не стоит его доводить до ручки. После этой фразы я поняла, что перешла черту. Кресс замахнулся.

От автора: Дорогие читатели, я приболела ((Поэтому сегодня смогла выжать только одну проду вместо двух. Всех обнимаю, всем здоровья и хорошего настроения! Спасибо, что ставите звездочки, что подписываетесь. Для меня это очень ценно, к тому же сильно помогает в продвижении.

Глава 28

Удара не последовало. Кресс нависал надо мной, поджав губы и зажмурившись, а его кулак так и замер в воздухе. Я испуганно вжалась в теплые шкуры. Ру нигде не было. Только чертов Кресс и целый сноп барвинков у меня на кровати.

— Ведьма, — процедил инквизитор. — Ненавижу.

— Взаимно, — тихо ответила я.

— Если бы я только мог…

— Подождать, — подсказала я. — Когда Ру позовет остальных инквизиторов, чтобы вы дружной компанией выпытали из меня признание и устроили сожжение на потеху всему Злейску.

Кресс отмер. Он быстро отошел в сторону, занимая место у стола с бинтами и зельем. Я долго буравила взглядом его спину, ожидая продолжения утренней эскапады. Его не последовало. Я села и осторожно свесила ноги на пол. Кресс оглянулся.

— Ты правда веришь, что он тебя убьет?

— Ты сам раз сто сказал, что я ведьма, — закатила глаза я. — Твой друг это тоже понимает. Просто ему хватает терпения, чтобы пудрить мне мозги сказками о прощении и спокойной жизни под крылышком инквизиции. Мы оба знаем, что это ложь.

— Если знаешь, что тебя казнят, почему не пытаешься сбежать? — задал резонный вопрос инквизитор.

Я сгорбилась и неуверенно покачала головой. Кости все еще ныли по ночам, напоминая мне, как тяжело было пробираться через Чащу. Я знала, что с приходом морозов станет хуже, если не придумать способ залечить их без вымачивания в бальзамах.

— Куда? — ответила я. — Куда бежать-то? Нет у меня других вариантов, а начинать заново каждый раз не могу. Лучше смерть, чем вечные кошки-мышки.

— Слабачка.

— Ты не был в моей шкуре, вот и не суди, — буркнула я. — Снимай эту рвань, надо сменить повязку.

— И так заживет.

— Загноится. Надо обработать и сменить бинты, а эти прокипятить.

— Почему ты меня лечишь? Сама же сказала, тебя казнят.

— Или сам придушишь, не сдержавшись, — фыркнула я, заплетая волосы. — Все равно не повод сидеть у печи и смотреть в окошко, не идут ли там инквизиторы. Надо же хоть чем-то себя занять? Вот я и буду варить лекарства. Местным-то без разницы, у кого лечиться.

Кресс задумчиво посмотрел на меня и все же стянул с себя рубашку. Точнее, те лохмотья, что от нее остались. Понятия не имею, как она на нем держалась. Может, успел подшить утром? Нитки и игла у меня всегда на видном месте.

Я встала и сходила умыться к колодцу. Уже который раз жалела, что во дворе нет ни сарайчика, ни бочек, ничего. Мне бы пригодился запас дровишек побольше, чтобы переждать зиму. Еще нужно было больше места, чтобы оставлять зелья на запас, а то в избе уже куда ни глянь, везде склянки, связки трав, корешки, порошки. А уж банька-то как пригодилась бы…

Тоскливо повздыхав, я вернулась к инквизитору. Тот собирал рассыпанный на кровати барвинок. Повисшее в воздухе недовольство можно было черпать ложками и раскладывать по банкам. Кресс терпеть не мог ведьм, я терпеть не могла инквизицию. Наша ненависть была взаимной и обоюдной. Только мне хватало чувства такта, чтобы не бросаться на мужчин в черном с топором. А вот инквизитор выдержкой похвастаться не мог.

Я мысленно дала себе подзатыльник, напоминая, что утром мне мог прилететь тумак. И оправданный: я сама лезла на рожон, добивалась конфликта. Только для меня физический ответ был неприемлем, а не обремененный интеллектом инквизитор знал лишь язык пинков и затрещин.

— Готов? — тихо спросила я. — Будет неприятно, но не так больно, как вчера.

— Никакой магии, — сурово произнес Кресс, усаживаясь на стул.

Для раненого самим Дивом он был отвратительно бодр и свеж, двигался уверенно и не терял координации. Когда я сняла повязку, на ней была одна сукровица. Я осмотрела рану. Удивительно, но она пахла обычно. Швы не расползлись, хотя этот молодчик наверняка все утро лазал по лесу, выискивая барвинок.

— Странно, — сказала я. — Ты должен был сегодня лежать в горячке и стонать от боли. Рана-то не пустяковая.

— Расстроена, что твои зелья не сработали?

— Наоборот, — буркнула я. — Надеялась, что не получится тебя так быстро вылечить. А ты вон, скачешь как конь и в ус не дуешь. Разве что бледный как поганка.

— Здесь только одна поганка. Ты.

— Спасибо, сочту за комплимент, — оскалилась я.

Ситуация снова накалялась, и я поспешила выйти во двор за водой. Если так будет продолжаться, мы друг друга убьем. Каждый наш разговор выливался в подначки и ссору. Я просто не могла себя контролировать рядом с этим… Козлом!

Глава 29

Кресс нагнал меня уже во дворе и буквально выдернул ведро из рук.

— Девушкам не стоит таскать тяжести, — буркнул он.

— Как и инквизиторам с распоротым брюхом, — парировала я. — Зачем ты вообще полез к Диву? Его народец может жестоко шутить, но никогда не нападает напрямую.

— Мне показалось, они играли в твою голову. Пинали ее по земле, а потом кинули ее в Чащу.

— Шутка вполне в их духе, — пожала плечами. — И ты не ответил, почему Див напал.

— Я его ранил железом, — признался Кресс.

Я поняла, что тема ему неприятна, и отстала. Сам разберется, когда надо или не надо лезть к волшебным существам и монстрам из Чащи.

— В деревне намечается большой праздник, — сдержанно произнес инквизитор. — Семья Вакулы и Йозефа просила тебя зайти к ним, как будет время. Сказали, ты не приняла деньги.

— Врут, — отмахнулась я. — Они заплатили.

— Чем?

— Пара серебрянных, — сказала я и кивнула в сторону прожженой крыши. — Один на ремонт, другой за травы. Взяла чуть больше, чем следовало, но мне это торжественное сожжение ведьмы изрядно нервы помотало.

Избушка после зимы выглядела, мягко говоря, плохо. А уж после учиненного крестьянами выкуривания ведьмы вообще стала похожа на древнюю развалину. В тех местах, где лежало сено, появились черные пятна от копоти. По всему периметру крыши появились маленькие подпалины, а в одном месте огонь успел съесть значительный кусок. Теперь там намечалась огромная дыра. Пара дождей, и глину размоет, после чего кусок потолка свалится мне на голову. А у меня как раз в том месте хранились травы.

— Надо будет купить инструменты, — решила я. — На ближайшей ярмарке, как раз через пару дней должна быть.

— Будешь сама крышу латать? — усмехнулся инквизитор.

— Нет, тебя попрошу, коль не съедешь. За тобой пригляд нужен, но ты быстро идешь на поправку. Если собираешься и дальше со мной ютится, понадобится табурет, скамья или топчан…

— Я не собираюсь здесь жить, ведьма, — прервал меня он. — Не останусь в Чаще ни единой лишней секунды.

Я пристально посмотрела на Кресса. Он резким жестом убрал волосы со лба и вернул себе то безразличное абсолютно спокойное выражение лица, что у него было большую часть времени. А мне уже начало казаться, что я говорю с мужчиной, а не инквизитором. Видимо, когда они ранены или в беде, их естественная защита или маска дает трещины. Начинаются всплески эмоций, вспышки гнева.

Инквизитору не нравилось быть человеком. Я видела, как он мечется между привычной сдержанностью и желанием отвесить мне затрещину за слишком длинный язык. К счастью, пока побеждало первое.

Мы вместе прибрали в избе, выкинув почти весь барвинок. Цветы измялись, а листья были слишком старыми и жесткими, уже непригодными для настойки.

— Неужели тебе не пригодится? — спросил Кресс, когда мы высыпали в ямку во дворе целую охапку барвинка.

— Красивый цветок, но абсолютно бесполезный. Можно добавлять молодые листочки в настойки, как вспомогательный элемент, но пользы от этого мало. Так, для себя или чтоб сырье не пропадало.

— Он не магический?

Кажется, Кресс до сих пор не мог поверить, что детские сказки ничего общего не имеют с реальностью. Я подавила улыбку. С инквизитора станется и обидится на мои подшучивания.

— Нет, — сказала я. — Хотя легенда красивая.

— Ты о чем? — наморщил лоб инквизитор.

— Старая сказка про барвинок. Тебе не рассказывала ее… — Я осеклась, вспомнив подробности его детства с похищением каргой.

— Нет.

— Есть легенда о том, как цветочек появился. Троица наделила его магией за скромность. Но про это все слышали.

Инквизитор кивнул, подтверждая мои слова. Он к тому времени отыскал в избе какой-то мешок, судя по всему оставленный Ру, и переоделся. Запасной рубашки у него не оказалось, поэтому инквизитор вышел из дома с оголенным торсом, небрежно накинув на плечи куртку.

— Идем, — скомандовал он.

Я решила, что сказка про барвинок отлично подходит, чтобы хоть немного скрасить нашу дорогу к деревне. Чаща могла намеренно растягивать в путь, а мне очень не хотелось вновь случайно рассориться с Крессом. Лес не место для склок.

— Есть другая сказка, — продолжила я.

Кресс выгнул бровь. Казалось, ему вовсе не интересно, с чего вдруг я решила продолжить оконченный разговор.

— Это страшилка для непослушных мальчиков и девочек, которые торопятся взрослеть. Как-то раз один юный крестьянин вышел на охоту. Он долго бродил меж холмов и рощ. Дичь спряталась от охотника, и разочарованный парень уже собирался вернуться домой.

— Чаща всегда обладала скверным характером, — заметил Кресс.

Я решила, что пока что история его устраивает и можно продолжать. Оторвав с ближайшего деревца листик и отрывая от него все лишнее, пока не останутся только прожилки, я продолжила рассказ.

— И когда юный охотник остановился у ручья, чтобы передохнуть, он увидел в воде девушку.

— Русалку?

— Не перебивай! — возмутилась я. — То была настоящая красавица. Парень скрылся из виду, чтобы не смутить купающуюся. Но она так ему понравилась, что он не устоял. Охотник дождался, когда девица выйдет из воды и кинулся к ней. Видно, на лицо он был достаточно пригож. Красавица тоже не устояла. Хотя кто знает, что там было на самом деле…

— Ты рассказываешь сказку. Не отвлекайся.

— Это страшилка. Поучительная, — показала я ему язык. — Так вот, влюбленный охотник привел девицу к родителям и сказал, что он с ней уже все… Жена она его. И продемонстрировал наспех сплетенные из веток браслеты.

— Родители, надо полагать, пришли в ярость, — хмыкнул Кресс. — В деревнях часто договариваются о браке заранее. Тем более охотники — уважаемая профессия.

— Именно. Только они сказали, что молодежь нарушила традиции, не сыграв свадьбу по заветам троицы. Невеста и жених должны предстать перед друг другом с украшением из барвинка. Потом испить вместе из одной чаши. Только после этого они надевают браслеты и отправляются по своим делам на сеновал.

— Ведьма.

— Я всего лишь сказала правду. Ну, иногда в кусты. Реже на кровать.

— Давай дальше, — поторопил Кресс, понимая, что наставить меня на путь истинный не выйдет.

— В общем, родителям не понравилось, что сын не соблюдает их традиций. Тогда они потребовали, чтобы свадьбу сыграли после. Вот только родители пошли на хитрость: когда праздник был в самом разгаре, на поляне появилась вторая невеста. А той красавице, что так очаровала охотника, незаметно воткнули в волосы барвинок. У второй, конечно, на голове был традиционный венок невесты из этих цветов. В общем, жених оглянулся и увидел рядом с чашей двух девушек. Одна внушала отвращение: старуха с обвисшими грудями и седыми волосами. Вторая казалась прекрасней утреннего солнца, такая молодая и нежная.

— Он встретил в лесу ведьму, — догадался инквизитор.

— Да, — улыбнулась я. — Он полюбил злую ведьму, и барвинок открыл ему глаза, показав ее нутро. Родители сказали, что жених может выбрать другую, но карга возмутилась. Она сказала, что они жили друг с другом, как муж и жена, поэтому свадьба будет с ней.

— Жестокое наказание.

— Не очень, — нехотя ответила я. — На месте той ведьмы я бы ушла от этих идиотов подальше и больше никогда не купалась бы нагишом в прудах.

— Они уже жили как пара. Любили друг друга, — заметил Кресс. — Ведьма правильно сделала, что не отказалась от супруга.

— Она-то его любила, а вот он… Ему понравилось красивое тело. Не душа. Кстати, у сказки есть счастливый конец.

— Та девушка бросила ведьмовство и стала обычной? — улыбнулся Кресс.

— Нет. Молодой муж утопил ее там же, где встретил, а потом женился на другой. Вот и сказочке конец.

Зло расхохотавшись, я вприпрыжку побежала вперед. Инквизитор кинулся меня догонять. Вскоре мы уже вышли из леса, и нам больше не пришлось обсуждать глупые лживые легенды.

Глава 30

Первым делом я зашла к Милке и Вакуле. Счастливые родители занимались ребенком и налюбоваться друг другом не могли. Я была рада, что беда миновала их дом.

— У нас еще в поле нечистая сила раньше шалила, — заметил Вакула. — А теперь все как рукой сняло. Наймем себе рабочих, больше удастся заработать с двумя наделами-то.

Счастливая Милка кивала в ответ на его слова. Ребятеночек возился с игрушечным конем, покрашенным в яркие цвета. Такой роскошный скакун не у каждого соседа был. Мальчуган аж светился от удовольствия. Я не стала засиживаться у них дома, тем более, мрачная фигура инквизитора в сенях напрягала хозяев.

Я быстро осмотрела женщину и ребенку на предмет дивьих отметин. Убедившись, что народец больше не мучает их, я ушла. Вакула снова попытался сунуть мне денег, но я легко отмахнулась, выпросив в качестве награды туесок от Милки.

А что? Мне предстоял тяжелый день, да и инквизитору надо было что-то сытное приготовить. Поэтому еда с собой пригодится, на случай, если сильно задержимся в Злейске.

— Почему ты не берешь деньги? — спросил Кресс, вышагивая рядом со мной по улице. — Твой дом вот-вот развалится.

— Так почини, — фыркнула я. — А то ругать все горазды, нет бы помочь!

— Ты не ответила на вопрос.

— А ты взял денег? Тебе же пришлось с Дивом драться, освобождая Милку.

— Это не помогло. Она спаслась благодаря тебе.

— А Ырка в поле? — не сдавалась я. — Вы ж убили монстра. Иди, спроси с Вакулы денег за надел. Может, лучше процентами? Авось по осени приличная сумма накапает, в поле-то полно удобреньица.

Инквизитор скривился. Я пару секунд имела честь любоваться его нормальным, человечным лицом, пока каменная маска абсолютного безразличия не вернулась.

— Это низко, — задумчиво ответил Кресс. — Я ни в чем не нуждаюсь, как и Ру. Мне не нужны деньги. И нам не сложно помочь простым людям.

— Вот, — назидательно подняла палец вверх я. — О чем и речь. Мне чужое добро ни к чему. Могу — помогаю. Не могу — даже не просите.

— Знаешь, ты отвратительная ведьма, — вздохнул Кресс.

— Знаю. Спасибо, что напомнил. Кстати, может, ты не будешь орать об этом налево и направо.

Я нервно оглянулась по сторонам. К счастью, сейчас все были заняты в поле или мастерских, так что нас никто не мог подслушать. К тому же, люди нервничали при виде инквизиторов. Орден вроде как защищал простых жителей, но уже много раз случалось такое, что под раздачу попадали все. Так что никто не хотел лишний раз встречаться с инквизитором.

Не ровен час, нарвешься на неприятности. Поэтому нашу парочку все обходили по широкой дуге, что меня даже радовало. Только как в таких условиях торговать?

Впрочем, у меня было еще три дня, чтобы подумать об этом. Инквизитор явно с трудом терпел мое общество. Может, ему надоест и он уедет к себе в орден?

Я с надеждой покосилась на Кресса. Его бесстрастное лицо уже начинало раздражать. Не знаю, как его можно терпеть в обычное время, когда он даже не улыбается. Глыба льда на ножках.

Почувствовав на себе мой взгляд, Кресс вздохнул.

— Что не так? — спросил он. — Если мы будем идти еще медленнее, то не попадем к охотнику и к ночи. А нам еще возвращаться в Чащу.

Последняя фраза прозвучала особенно мрачно. Видимо, Кресс терпеть не мог мое жилище и место, в котором оно располагалось. Было за что.

Чаща — единственный источник магии в нашем мире, который инквизиторы никак не могут уничтожить. Это просто невозможно. Они пытались, я знаю. Спалили несколько гектаров леса, но ничего не добились. На утро на пепелище появились молодые деревца, а к вечеру Чаща выплюнула из себя десятки тварей, которые нападали на поселения, разоряли амбары и решили людей самого прибыльного промысла — охоты.

Больше орден в это не лез. Инквизиторы не то чтобы побаивались Чащу, скорее предпочитали не лезть на чужие и опасные территории, где их власть была всего лишь пшиком в сравнении с магическим могуществом древнего леса.

Глава 31

Йозеф ждал нас у входа в дом. Дверь была распахнута настежь, как и ставни. Не было ничего общего с тем темным и мрачным местом, в которое я попала в прошлый раз. инквизитор едва заметно кивнул мужчине, и тот ответил ему аналогичным жестом. Я еще ни разу не видела, чтобы старый охотник выказывал кому-то подобное уважение.

Меня тоже не обделили вниманием. Йозеф оглядел меня с головы до ног, усмехнулся в бороду и гаркнул:

— Гленна!

Пока я приходила в себя, малость выведенная из равновесия громкостью его голоса, Йозеф уже вынес какую-то корзинку. В дом нам зайти не предлагали, хотя дверь была распахнута настежь. Я с недоумением смотрела на своего старого знакомого.

— Ну, — сказал он, — э-э-э… племянница Ады, добро пожаловать к нам в гости. Не обессудь, что держу на пороге. Гленна, дочурка моя, сама хотела сказать речь.

— Тарья, — тихо произнес Кресс. — Так она себя называет в молодом обличии.

Я недовольно поджала губы, но комментировать не стала. Лишь исподлобья посмотрела на удивленного охотника. Йозеф быстро совладал с собой и натянул на лицо прежнее радушное и благожелательное выражение.

Наконец в двери выскочила Гленна. За ней появилась и мать. Я знала о ней немного. Женщина будто избегала встреч с травницей, излечившей ее дочь, и игнорировала меня. Однако, если Йозеф не врал, она приложила свою руку к подготовке подарка для меня — той одежды, что они с Гленной сшили для бедной тетки, живущей в лесу.

— Добро пожаловать, — сухо сказала женщина.

Ее волосы были спрятаны под широкий платок, а руки она сунула в карманы передника. Казалось ей не хочется находиться рядом с нами. На инквизитора жена Йозефа и вовсе не смотрела.

— Тарья пришла вас навестить, — сказал Кресс, видя заминку. — Меня не приглашали, но так уж вышло, что…

— Господин инквизитор болен, — перебила его я. — Приходится за ним приглядывать. Сами знаете, как непредсказуем бывает яд волшебных существ. Его напарник отправился в орден по делам. Как только господин инквизитор окончательно поправится, он тоже уедет. А пока ему приходится терпеть наше общество.

Такое объяснение вряд ли удовлетворило Йозефа, даже Гленна смотрела на меня с подозрением. А куда деваться? Байки получше у меня не нашлось.

Кресс поймал мой взгляд. В его черных глазах не было ни тени эмоции, ни один мускул на лице не дрогнул. И все же я знала, о чем он думает.

Лгунья.

Инкизитор терпеть меня не мог, и это чувствовалось. Воздух между нами будто искрил от напряжения, хотя мы оба вполне успешно притворялись спокойными.

Гленна качнулась с пятки на носок, оправила свой расшитый каменьями поясок и махнула в сторону двери:

— Добро пожаловать… Тарья. Ты нам очень помогла, и теперь можешь всегда рассчитывать на нашу помощь. Мы признаем тебя вхожей в дом. С этого дня ты можешь считать нас своей семьей.

— Тетушка расстроится, — пробормотала я. — Она моя семья…

Бред, конечно. Хотя по сути так оно и было. Из семьи у меня осталась только я. Да и одной было не так уж плохо. Это я поняла, когда в избушке поселился инквизитор.

— Не отказывайся, — сказал Йозеф. — Пригодится. Мы тебя не обязываем. Просто будешь моей племянницей тоже.

— Или моей сестрой, — хихикнула Гленна.

Ее мать побледнела и ушла в дом. Кресс задумчиво посмотрел ей вслед. Я уже знала, к чему это может привести, поэтому поспешила отвлечь его внимание.

— Ой, господин Йозеф! Чуть не забыла. Вы случайно не поможете мне найти мастера, который согласится сделать для больного топчан? Или кровать. Для меня.

— А сейчас ты где спишь? — удивилась Гленна. — Погоди-ка… А где спит господин инквизитор?

Кресс закашлялся. Я подавила ехидный смешок и развела руками. Мол, поди разбери, как мы в такой маленькой избушке расположились.

— Не стоит утруждаться, — сказал Кресс. — Я сам решу этот вопрос.

Как, придушив меня. Я насмешливо фыркнула.

— Вряд ли тетушка Ада обрадуется, если ей придется вас под бок класть. Опять.

Последнее произносить не стоило, но рядом с Крессом я буквально не могла сдержать. Он ведь тоже мне изрядно нервы потрепал. Шутка ли — девушку удушил! У меня вся шея была в синяках, пришлось искать рубаху с высоким воротом и прикрывать это безобразие волосами.

И непонятно ведь, отчего на моей коже расцвели фиолетовые пятна. Человек, не знающий всех тонкостей моих взаимоотношений с инквизицией, мог бы решить, что это последствия бурной ночке. Надо будет на это Крессу намекнуть… Он так забавно срежетал зубами все утро! Грех не послушать эти дивные звуки еще раз.

— Пойду искать мастера, — решил инквизитор, уловив мое настроение.

Я закивала и сунула ему в руки собранный Милкой туесок.

— Вот, чтобы не голодали, господин. Встретимся вечером здесь же, — промурлыкала я.

Настроение стремительно улучшалось. Однако Кресс медлил. Не хотел оставлять меня наедине с людьми?

Глава 32

Может, он думал, что я попросту сбегу, стоит ему отвернуться. Говорят, ведьмы способны исчезать, словно туман под первыми лучами солнца. Однако ничего подобного я не умела. Видимо, мама не всем премудростям меня научила. Или, как в истории с барвинком, волшебные способности были преувеличены.

Проводив Кресса взглядом, я вошла в дом. Жена Йозефа не показывалась. Видимо, как и в тот раз, скрылась в одной из комнат. Я прошла за Гленной на второй этаж и даже покорно уселась в кресло в горнице. На этом мое желание потакать ей исчерпало себя.

— Ты еще крест на двери намалюй, — посоветовала я. — А то инквизиция может пропустить твой дом, когда пойдет поджигать мой. Негоже.

— Чего ты так взъелась? — улыбнулась девчонка.

Ее смоляные брови выгнулись дугой, а на малиновых губах заиграла легкая улыбка. Гленна с каждым днем становилась все ярче, свежее. Словно возвращала себе здоровье за все те годы, что его у нее отнимали.

— Давно ты виделась с Ликой? — рассеяно спросила я.

— С кем?

— Подружка твоя. Дочь старосты, помнишь?

На лицо Гленны набежала тень. Она поджала губы и отвернулась к окну.

Ветер перебирал занавески, донося до комнаты легкий аромат распустившихся в саду цветов и свежей зелени. В горнице было уютно и светло. На полу лежал вязаный коврик, в углу стояла кадка с цветком — неслыханная роскошь для деревни. Даже стены были украшены вышитыми картинами с простыми пасторальными сюжетами. Я наслаждалась покоем, дожидаясь ответа. Наконец Гленна заговорила:

— Она мне больше не подруга.

Я прикрыла глаза, перебирая в памяти события. Гленну отравили ландышами, усилив эффект темной магией. Она, тем не менее, букетом дорожила, значит, его вручил значимый человек. А еще в истории несколько раз мелькал некто Яков, видный деревенский парень, сын кузнеца.

Я видела его пару раз. Ничего необычного. Соломенные волосы, загорелая кожа, крепкая ладная фигура, как и у всех кузнецов. Однако Лика мечтала его приворожить. Видать, чем-то он ее зацепил. Хотя для старостиной дочки мог бы и охотник найтись, и купец.

— Больше не подруга? — задумчиво проговорила я. — Что ж, Яков теперь за Ликой ухлестывает?

— Откуда ты знаешь? — удивилась Гленна и тут же поправилась: — Ах да, ты же ведьма.

— Не ясновидящая. Просто Лика просила его приворожить. Должно быть, и без моей помощи справилась. Давно ты парня видела-то? Как он? Странностей не замечала?

— Я с ним не общалась, — пробормотала Гленна. — Пусть сам разбирается.

Мне оставалось лишь руками развести. Если Гленну не беспокоит этот Яков, то и мне нечего лезть. Так-то в Злейске остался инквизитор. Пусть он их и спасает. Желательно с помощью меча и факела.

— Так она могла его приворожить? — не выдержала Гленна. — И он сейчас просто околдован?

— Почем мне знать, — пожала плечами я. — Не имею привычки следить за соплячками вроде этой Лики.

— Ты сама не намного нас старше.

— И все ж ума поболее будет.

Гленна скрестила руки на груди. Одарив меня взглядом исподлобья, она принялась что-то высчитывать у себя в уме, изредка шевеля губами. Ее серьезный вид меня лишь рассмешил.

— О чем задумалась, красавица? — спросила я, пародируя интонации ярмарочных гадалок. — Думаешь, мил или не мил тебе будет парень? Или наоборот, ты ему?

— А как снять приворот?

Вопрос был закономерен. Я тяжело вздохнула, уже прекрасно понимая, к чему приведет этот разговор. Разбираться в делах сердечных не хотелось, но Лика уже один раз отличилась. Она чуть не погубила Гленну, подсунув слабой здоровьем девушке букет ландышей с проклятием. А потом и вовсе призвала инквизиторов, тем самым насолив не только мне, но и всем жителям Злейска.

— Даже не думай, — сказала я. — Кресс будет ошиваться рядом со мной и рядом с вами. Если попадешься за чем-то, хоть отдаленно напоминающим колдовство, окажешься со мной на плахе.

— Тебя же не заметили. И в этот раз…

— Не будь такой наивной, — перебила я. — Инквизитор все знает. Ты правда думаешь, что я смогла бы притворяться и теткой, и племянницей сразу? Они уехали, оставив меня под присмотром Кресса. Как только тот немного придет в себя, моя голова полетит с плеч.

— Он не похож на злодея, — покачала головой Гленна.

— Зато я похожа. И роль прекрасного рыцаря в сияющих доспехах, убившего злую ведьму, ему понравится. Мне не сбежать. Моя казнь… Это лишь вопрос времени. Так что будь добра, не подставляйся.

— Какая же ты все-таки… — разозлилась Гленна. — Просто помоги ему! Я прошу лишь об этом.

— Как только пойму, что он и правда очарован, возьмусь за дело. Не раньше.

Гленну мой ответ не устроил. Она подскочила с кресла, скинув на пол лукошко с нитками. Их яркие катушки рассыпались по полу. Я пнула одну из них ногой, чтобы не укатилась куда-нибудь под кресло, где ее тяжелее будет найти. А Гленна металась по комнате, не обращая ни малейшего внимания на беспорядок.

Ее губы двигались, словно она вела спор с кем-то невидимым человеческому глазу. Я терпеливо ждала, когда она наконец примет решение. Гленна успокоилась лишь через несколько минут. Сев у меня в ногах, она сложила руки в молитвенном жесте.

— Пообещай, что придешь на ярмарку! — попросила она. — Там будут все деревенские, молодежь и старшие. Будет первая большая ярмарка в году, настоящая. Река уже оттаяла, скоро мимо нас поплывут корабли. А с торговцами в Злейск приходят и новости, и товары…

— Хорошо, — кивнула я. — Все равно хотела подзаработать. Нужно себе хоть подсобку отстроить.

— Нет, — покачала головой Гленна. — Ты придешь на праздник. Никакой работы. Мы будем танцевать, веселиться…

— И пытаться уличить твою бывшую подружку в страшном колдовстве, — улыбнулась я. — Поняла.

Глава 33

Вечером за мной зашел Кресс. У него за плечами был огромный сверток, в котором лежал спальный мешок. Спать на шкурах инквизитору не понравилось.

Он снова поприветствовал семью Йозефа и немного грубовато потребовал меня выдать. Я извинилась перед всеми, дала Гленне наставления по поводу упражнений для поддержания ее хрупкого здоровья и вышла к Крессу. Его угрюмое лицо говорило о многом. Например, о предстоящей ссоре.

Мы пошли к хижине. Я помалкивала, зная, что у нас обоих паршивое настроение. Взаимная неприязнь имела и свои плюсы. Наше желание разговаривать друг с другом стремилось к нулю.

Однако идти в полной тишине по Чаще было невыносимо. Кресс не выдержал первым.

— Мы не можем жить здесь и дальше.

— Отчего же? — фыркнула я. — Хорошо, уютно. Есть естественная защита от незваных гостей в виде стаи волков и лесных тварей.

— Я не хочу, — попросту сказал Кресс. — Терпеть не могу Чащу.

— А что, у тебя есть вариант получше?

Инквизитор перекинул поудобнее мешок и резко выдохнул от боли. Я закатила глаза. Ну а кто этому дураку объяснит, что после смертельных ран не стоит таскать тяжести и скакать по лесным холмам?

Точно не я. Меня Кресс даже слушать не стал бы. По одному его взгляду понятно, какого он мнения о ведьмах в целом и их методах лечения в частности.

— Чаща часто шутит над людьми. И над ведьмами тоже, — процедил сквозь зубы инквизитор. — Мне не хотелось бы однажды проснуться в другом столетии.

— Почему? Может, когда ты проснешься, всех ведьм уже уничтожат.

Кресс ничего не ответил. Я понимала, почему ему так не нравится в Чаще — не его территория. Однако менять место жительства сейчас было глупо. Даже если мне удастся продать избу среди леса какому-нибудь охотнику, вряд ли получится купить в Злейске хоть что-то приличное. Моих грошей не хватит и на маленький участочек, не то что на дом.

Поэтому я решила пока понаблюдать за ситуацией, пожить с инквизитором в тесноте. Когда совсем худо станет, пойду искать комнату в трактире. Говорят, Маришка любит всех постояльцев. И хорошо, если не в прямом смысле “любит”. Кресс-то порадуется, а мне такого ни к чему. Я нервно хихикнула.

— Давай передвинемся поближе к опушке, — внезапно предложил Кресс.

— Как, по-твоему, мы перетащим целую избу? Попросим дракона утащить ее в лапах?

— У меня есть вариант.

Я недоуменно посмотрела на инквизитора. Откуда у него жилье рядом со Злейском? Неужели он успел за это время с кем-то договориться и снять нам домик? Это было бы слишком щедро с его стороны. Перевозить ведьму из опасного мрачного леса, полного магии, поближе к цивилизации. Пусть еще скажет, что нам больше не придется часами кружить по Чаще, чтобы добраться до деревни.

Добравшись до моей избушки, мы почти синхронно разбрелись по разным углам. Инквизитор сел, судя по всему, полировать свой меч рядом с печкой. Я достала несколько лучин и принялась за работу.

Мне предстояло разобрать огненные ягоды, набранные еще месяц назад, и перетереть их в порошок. В простонародье их называли слезами Девы. Это были самые обычные плоды ландыша, которые выглядели как небольшие алые шарики.

Существовало поверье, что однажды Истле влюбилась в смертного. Он, конечно, не мог жить долго, как богиня. Увидев его смерть, Истле горько зарыдала. Она могла бы нарушить законы природы, которые сама же и создала, но решила, что это будет нечестно. Богиня никому не давала сверх того, что положено. Даже ведьмам, своим дочерям.

Слезы Истле огнем пали на землю, превратившись в плоды самого чистого и невинного цветка — ландыша.

Мама говорила, что если огненная слеза попадет в напиток человека, использующего злую магию, то лишит их сил. Всего на пару минут, но и этого бывает достаточно. Я прочитала нужный заговор, усиляя свойства порошка и ссыпала его в маленький флакон.

Когда я обернулась, Кресс смотрел на меня. Его взгляд был задумчивым. Мне показалось, в нем мелькнула толика грусти.

Глава 34

Кресс все же заставил меня переселиться. На утро он неизвестно откуда достал лошадей. На одну закинул брыкающуюся меня, на другую — мои вещи. На протестующие вопли инквизитор не обращал внимания.

— Ведьма, — улыбнулся он, — разве я спрашивал твое мнение?

— Скотина! — прошипела я. — Разве Ру говорил, что я твоя пленница?

— Пожалуешься ему, как приедет. А пока… Цыц!

И этот мужлан просто перевез меня на опушку Чащи, где обитали только лесные звери да пичуги. Ни о каких магических тварях — и травах! — речи не шло. Я могла бухтеть сколько угодно, но в одном инквизитор был прав. Чаща не обращала внимания на людей. Она меняла все вокруг на свой лад, не намереваясь кому-то вредить или помогать.

Просто однажды мы могли проснуться в другом веке или у границ Белых Садов. Такая себе перспектива.

К тому же, моя избушка была тесноватой и для одного человека. Что уж говорить о двух! И инквизитор был гораздо выше меня, шире в плечах — в общем, гора мускулов и лужица мозгов. Он попросту бился лбом о балки и постоянно задевал меня, когда проходил мимо. Каждый раз, когда мы с Крессом соприкасались, он отскакивал подальше и зыркал на меня своими темными глазищами.

Слон в посудной лавке. Не пересчитать, сколько раз он при этом задевал стол или полки, роняя на пол баночки и рассыпая ценные компоненты. Работать в таких условиях было нереально.

Каждый раз, когда мне требовалось провести простенький ритуал, я отсылала его за водой. Ведь Кресс нервно относился к ведьмам и мог просто отрубить мне голову, не дожидаясь суда, за колдовство. Я знала, что он слышит заговоры, но не реагирует. Инквизитор мог решить, что это обычное нашептывание, которым занимаются бабушки в деревнях. Ничего необычного.

А если Кресс поймет, что я колдую? Он и так от меня глаз отвести не может. Как не обернусь, смотрит. Будто стоит ему отвернуться, я тут же превращусь в гюрзу и пойду жалить невинных детишек.

И это прошел всего один день с небольшим! Один!

— Клянусь, если Ру задержится еще хоть на день, я его прокляну, — сказала я пытаясь поудобнее устроиться на лошади.

Кресс вел ее под уздцы, ни капли не торопясь добраться до нашего нового жилища. Баночке в седельных сумках опасно бряцали. Я уже почти смирилась с убытками, но все равно сердце закололо.

— Прекрати, ведьма, — спокойно произнес Кресс. — Сама же знаешь, что в этой халупе мы долго не протянем. Как мыться прикажешь?

— В тазике!

— Я поливаю, ты мылишь?

Я извернулась, чтобы посмотреть на инквизитора, и чуть не грохнулась с лошади. Кресс поправил веревки у меня на руках и затолкнул в седло, помогая усесться. Теперь я хотя бы не висела, как мешок с удобрением.

Кресс выглядел нормально, даже слишком. Никаких признаков жара и даже помешательства. Обычный инквизитор. Холодный, как ледышка. Выражение его темных глаз просто невозможно было считать.

Я так и не поняла, действительно ли он пошутил или мне показалось. Я тряхнула волосами, чтобы справиться с наваждением. Вокруг возвышались корабельные сосны, а у их подножья расстилался густой ковер трав. Воздух был напоен сладковатым ароматом сосны и приближающегося лета.

— Куда мы едем? — спросила я. — Злейск в другой стороне.

— Домой.

— Мой дом точно не там.

— А где же он?

Я опустила голову, стараясь собрать в памяти воспоминания. Казалось, все произошло в какой-то другой жизни. Слишком давно, чтобы помнить. Мама, папа, жених, зверь…

Все запылилось, затерлось. Оказалось погребено лавиной новых впечатлений.

И только чернеющие когти на моих пальцах напоминали о том, что я стала каргой. Мое сердце окаменело. Скоро и жизнь покинет меня. Говорят, каждая карга рано или поздно становится злой.

Вот я уже не помню дома. Знаю только, что там было светло и пахло мамиными пирожками, а еще пережаркой с луком и чем-то таким приятным, травяным… Дома тепло. Всегда тепло, уютно и тихо. И, конечно, дом полон радости, смеха, любви.

Это было так давно, что я почти забыла, как он выглядел. Странная вещь: в памяти осталась смерть матери, искаженное горем лицо отца, тот бородатый дядька-инквизитор, что лечился у нас от подагры, объятый пламенем. А где же другое, светлое?

Видимо, тьма прогоняет из меня все хорошее и доброе.

Инквизитор шлепнул мою лошадь по крупу, и она понеслась вперед. Я рыкнула и схватилась за луку, чтобы не свалиться в грязь.

Да, если тьма не справиться, Кресс ей поможет! Рядом с ним я чувствую злость. Постоянно.

Глава 35

Когда мы подъехали к новой избушке, я не поверила своим глазам. Кресс спокойно снял меня с лошади и принялся заносить сумки в дом, а я так и стояла во дворе, таращась на… это.

В Чаще иногда ставили избушки, но чаще всего делали землянки или просто небольшие схроны. В лесу никто и никогда не строил двухэтажные особняки. А Кресс притащил меня именно к такому монстру, с каменным фундаментом, мощеным двориком, пристроенной банькой… Да этот дом выглядел круче, чем тот, в котором жил самый богатый охотник Злейска, Йозеф!

— Это еще что? — выдохнула я.

— Ведьма, ты вроде не похожа на дикарку, и в деревне бываешь. Это дом. Ну, помнишь, в таком еще Гленна живет.

Я резко развернулась и схватила проходящего мимо Кресса за рукав. Инквизитор тут же разорвал наш контакт и гневно посмотрел на меня. Он поджал губы, явно сдерживаясь, чтобы не высказать мне пару ласковых.

— Откуда в треклятой Чаще дом?

— Твой же там как-то появился.

Кресс развернулся и пошел дальше, вынуждая меня семенить следом со связанными руками. Он мог пытаться сбежать от разговора, но куда ему в конечном итоге деваться? Все равно вместе живем.

— Эй, инквизитор, — возмутилась я. — Знаю, вас в этом ордене не учат, как правильно обращаться с женщинами, но ты мог бы хоть изредка проявлять вежливость.

— Ты не женщина, — парировал Кресс.

— А кто тогда? Троллья моча? Отрыжка Преисподней?

Кресс резко остановился, и я врезалась ему в спину. Его руки тут же оказались у меня на талии, не давая упасть. Наши взгляды пересеклись. Его лицо оказалось близко-близко к моему.

— Ты девица, — выдохнул он мне в губы. — Потому что только девица становится каргой… так.

Я удивленно посмотрела на него. Для инквизитора он знал о ведьмах чересчур много. Даром, что когда-то жил с одной. Точнее, она его похитила. Но не станет же карга обучать слугу всем нашим премудростям? Даже я ни разу не слышала про то, как девственность влияет на наше окаменение.

Меня мучил стыд. Такое ощущение, будто Кресс залез ко мне под юбку, все внимательно осмотрел и вынес вердикт.

И все же часть меня хотела узнать больше. Теперь-то мамы с папой нет, и мне попросту не у кого спросить совета. Сможет ли инквизитор помочь ведьме? Даже звучит смешно.

— Как? — все же задала вопрос я.

И затихла, не решаясь даже пошевелиться. Мы так и стояли посреди двора друг напротив друга, его руки на моей талии. Одно лишнее движение, слово — и все рассыпется в прах.

Кресс буравил меня взглядом. В темных омутах его глаз нельзя было разглядеть ни единой эмоции. Он едва уловимо улыбнулся.

— Глупая ведьма, — сказал он. — Разве ты еще не заметила? Ваша драгоценная Истле всегда дарит детям второй шанс, особенно таким, как ты. Юным и невинным.

Он убрал пряди моих волос и коснулся места на шее, где чувствовалось биение пульса. Совсем слабое, почти замершее. Затем скользнул пальцами к ключицам и ниже, положив ладонь мне на грудь.

Я едва дышала. Слишком свежи были воспоминания о том, как Кресс пытался меня задушить. Его прикосновения жгли меня. Я не сопротивлялась, потому что знала, что он пытается проверить. Ему не нравилось меня трогать: я заметила странный огонек во взгляде, свидетельствующий, что инквизитор выходит из равновесия. Оставалось лишь надеяться, что мы все выясним раньше, чем Крессом овладеет ненависть.

Его ладонь вплотную прижималась к моей коже через тонкую ткань рубахи. Прошло несколько мгновений, и мы оба почувствовали глухой удар в моей грудной клетке. Каменное сердце содрогнулось, чтобы снова замереть.

— Просто процесс превращения в каргу еще не завершился, — слабо запротестовала я.

— Ты тратишь магию каждый день на глупости вроде заговоров, — тихо сказал Кресс, — думая, что скоро она закончится и ты умрешь?

В его черных глазах блеснуло раздражение. Он едва сдерживался. Отдернув ладонь от моей груди, Кресс резко выдохнул. Он отвернулся к дому, приводя мысли в порядок.

Я не трогала его. Во мне тоже закипало бешенство. В таком состоянии мы не договоримся, а просто поубиваем друг друга.

— Дура, — буркнул Кресс.

— Придурок, — не осталась в долгу я.

Мы начали разбирать сумки, старательно избегая друг друга. Но я не собиралась оставлять все вот так. Нужно было обсудить, что Кресс знает о ведьмах, раз уж он первый об этом заговорил. Моя жизнь лишилась смысла со смертью семьи и любимого, но кто помешает мне его снова найти? Так что я собиралась ухватиться за эту призрачную надежду, что Истле милует своих детей даже после мести.

Глава 36

От раны Кресса остался лишь тонкий шрам на боку, в том месте, где царапина была глубже. Это меня одновременно и радовало, и бесило.

Мне не доставляли удовольствия утренние и вечерние перевязки. Каждый раз Кресс недовольно стягивал рубашку и подставлял мне бок. Хоть я и старалась лишний раз его не касаться, он постоянно выгибался, будто не любящая прикосновения чужаков кошка, которую ты хочешь погладить. Будто мне мало его мрачных взглядов исподлобья, преследующих меня повсюду.

Однако у раны был один неоспоримый плюс: она ослабляла Кресса. Из-за нее он стал вялым, более человечным и слегка сонным. А теперь все прошло. И Кресс с новым рвением кинулся исполнять свои обязанности инквизитора. к нему на пояс перекочевали ножны, а каждый вечер у нас посвящался полировке и без того идеальной стали. Кресс теперь ходил за мной везде. Он не отпускал меняодну на сбор трав, в деревню, пройтись до сарайчика, да даже в баню провожал и терпеливо ждал на улице, пока я там парилась.

Как только пришло время идти на ярмарку, Кресс напялил свою парадную рубашку — такую же черную и простую, как все остальные — и подхватил мою корзинку с наливками.

— Огненная ягода, — заметил он. — Зачем тебе это?

— Слезы девы, — сказала я. — Мы идем разоблачать злодеек. И веселиться.

— Странно слышать подобное от ведьмы.

— Уж поверь, в мире есть люди, которые в сто раз хуже любой карги.

Кресс молча отвернулся.

— Ты не идешь, — продолжила я, — Гленна пригласила меня. Инквизиция будет лишней на этом празднике жизни. Но если наметится казнь, я тебя обязательно позову.

— Стерва, — сквозь зубы произнес Кресс. — Я присматриваю за тобой. А если ты решишь сбежать?

— Говори прямо, — фыркнула я. — Ты просто не хочешь, чтобы на большой ярмарке меня придушил кто-то другой.

Его горящий взгляд опустился с моего лица куда-то вниз, в область шеи, где уже почти сошли синяки. Благодаря мази и заговорам, конечно.

Дразнясь, я откинула волосы, стекающие багряной волной по плечам, и демонстративно медленно обвела коготком линию ключиц. Кресс тяжело сглотнул. Кажется, примеривался, как лучше будет меня прибить: топором, мечом или голыми руками.

— Клянусь, я не дамся никому в лапы, — пропела я. — Ни разбойникам, ни зверью. Если меня кто-то и убьет, то только ты.

— Ведьма… — угрожающе протянул Кресс.

— Хотя, конечно, у Ру тоже есть все шансы. Ах, эти алые глаза! Так символично, что они будут последним, что я увижу в своей жизни. Яркие, как кровь, на фоне седых волос. Как-то так я и представляла смерть.

— Последним, кого ты увидишь перед смертью буду я, — отчеканил Кресс. — Я и только я.

Он угрожающе шагнул ко мне. А в меня будто Чернобожья тварь вселилась. Я не отступила и лишь гордо выпятила грудь. Инквизитор возвышался надо мной мрачной статуей. Мне бы испугаться: где он с его литыми мышцами и умение уничтожать мне подобных, и где я со своими изнеженными руками и израненным зимой телом?

Мы никогда не были равными. Он инквизитор, я — ведьма. У нас были разные способности и разные судьбы. Прямое столкновение могло закончиться лишь смертью одного из нас.

Я прекрасно понимала, что не стоит доводить Кресса до греха. И все же я шагнула вперед, почти прильнув к груди инквизитора.

— Какой ты собственник, — прошептала я. — Тогда смотри в оба. Потому что когда вернется Ру с подмогой, желающих свернуть мне шею станет в несколько раз больше.

Поединок взглядов продолжался лишь несколько мгновений. Кресс отвернулся.

— Проваливай, ведьма, — сказал он. — Надеюсь, тебя утащат в преисподнюю и мне не придется больше терпеть твое присутствие у себя в доме.

— Взаимно, инквизитор. Взаимно…

Глава 37

Кресс действительно не пошел за мной. Вышел только затем, чтобы оседлать лошадь и кратко объяснить, как быстро выехать из Чащи. Выехав за ворота, я обернулась. Кресс уже скрылся в доме, не став меня даже провожать. Ну и пес с ним. Весело насвистывая, я отправилась на ярмарку.

В Злейске гуляния начинались с самого утра. Я могла бы поучаствовать и в ранних забавах с поеданием караваев на скорость, бегах и поиске куличиков в саду, но не захотела.

Гленне стоило поблагодарить меня, что я вообще согласилась выбраться в люди. Мне не нравились шумные сборища, особенно те, которые не приносили денег. Ярмарочные гуляния сулили неприятности. Наверняка найдется пара мальчишек, которые попытаются стянуть кошель. Пришлые торговцы из Плавиццы и нашего порта могли обдурить, продав дрянной товар.

И, конечно, на Ярмарке все будут пить. Йозеф выставлял на гуляния пять бочек медовухи. Пять! Сколько выдвинет староста и представить было страшно. Все деревенские под конец вечера будут вдрызг. Если Гленна не спасет этого своего Якова, то тоже напьется.

И кому-то придется всю эту пьянь растаскивать по домам. Женам, конечно. Ну и мне, как трезвой, молодой и сильной.

Хоть к празднеству я относилась с предубеждением, на въезде в Злейск ощутила приятное волнение. Сердце забилось в груди, захотелось пришпорить кобылку, чтобы поскорее оказаться у дома Йозефа, где меня ждала Гленна.

Уж не знаю, как я не сорвалась в галоп. Может, тому виной огромная толпа людей, снующая по улицам? Знакомые старушки сегодня вышли из дома в нарядных красных платках с причудливо вышитыми жилетками. Их щеки розовели: то ли от чувства праздника, то ли от медовухи, то ли от весеннего свежего прохладного воздуха. Женщины выплясывали прямо у прилавков, демонстрируя всем свои пышные многоярусные юбки. На сценах в костюмах с перьями и мехом что-то показывали приезжие артисты.

Пару раз меня дергали за подол молодые да горячие, с лихо задвинутыми набок меховыми шапками. Вот у них краснеющие щеки точно были результатом потребления медовухи. Удивительно, но парней я не стала даже пинать и отталкивать, только выдергивала подол из их пальцев и ехала дальше.

Гленна уже ждала меня на крыльце. На ней был яркий красный сарафан с зеленой вышивкой по подолу, а на голове небольшой кокошник. Гленна покрутилась, показывая мне хитросплетение кос у себя на затылке.

Йозеф курил в сторонке, усмехаясь в бороду.

— Что так долго? — спросил он меня. — Инквизитор купил же для вас лошадей.

— И заставил уехать жить в другое место, — вздохнула я. — Теперь мы обитаем на самом отшибе, ближе к Северному проливу, чем к вам.

— Разве там есть деревня? — удивилась Гленна.

Я рассмеялась, глядя, как она наморщила лоб. У нее был такой озадаченный вид, будто за Злейском действительно могли быть другие деревни.

— Дурная что ли? — улыбнулась я. — Между Оплотом и вашей деревней ничего нет. Совсем ничего. Только Чаща и мост.

— Да, — подтвердил Йозеф. — Единственный оставшийся мост на тот остров.

Я нахмурилась. У нас рядом тоже был большой город и мост, но жили мы на юге. Раньше. Я выкинула лишние мысли из головы и вошла в дом следом за Гленной.

Она была оживленной, но в той болезненно-нервной манере, которая свойственная юным заговорщикам и бунтарям. Будь моя воля, Гленна бы не пошла туда, к Лике. Куда ей, бледному едва распустившемуся цветку, воевать с такой гюрзой? Ведь Лика не побоялась даже ведьме пригрозить. И инквизиторов вызвала, хоть у самой рыльце в пушку.

Видать, уверена, что ее в итоге не тронут. Тварь.

— Перстень есть? Нужен с откидной крышкой, — первым делом сказала я Гленне.

— Не хочешь сарафан похвалить? — фыркнула она. — Или спросить, какое платье я подготовила тебе?

— С ума сошла? Я пойду на Ярмарку так, в своем.

Глава 38

Гленна даже слушать ничего не хотела. Меня вырядили в юбку цвета спелой брусники и зеленую рубаху со смешными кисточками на шнурках. Гленна попыталась стянуть с меня перчатки, но не преуспела. Конечно, я готова была наврать про краски, въевшиеся в пальцы, но любой торговец раскусит мою ложь.

Положение спасла мама Гленны. Она тихонько зашла в комнату и протянула мне тонкие перчатки. Они облегали руку, как вторая кожа, и были безумно приятными на ощупь.

— Спасибо, — поблагодарила я, поклонившись ей в пояс. — Это роскошный подарок.

— Йозеф попросил сделать, — холодно произнесла женщина.

— Они великолепны. А что это за ткань?

Мать Гленны пристально посмотрела на меня и моргнула. Ее глаза заволокла едва заметная черная пленка. Гленна, казалось, не замечает странностей матери.

— Как вас зовут? — тихо спросила я.

— Арахна, — одними губами ответила женщина. — Ара. Просто Ара. Не приводи больше инквизитора.

Я кивнула, принимая ее ответ и просьбу. Мне лишь чудом удалось сохранить нейтральное выражение лица. Получается, охотник привел себе жену из Чащи?! Арахна. Ясное дело, она не человек. Даже знать не хочу, как она выглядит в истинном обличии.

Гленна тем временем отрыла у себя в шкатулке нужный перстенек. Мы вместе засыпали в специальную выемку порошок слез девы и надежно закрыли, чтоб не высыпать раньше времени. Перстень перекочевал ко мне на палец.

— Почему ты? — проворчала Гленна. — Это мне она козни строит.

— Не только тебе. Кажется, Лика решила впечатлить всю деревню. Инквизиторы забраковали кучу товара, отпугнули торговцев. Хорошо, что они уехали до большой ярмарки. Иначе нам пришлось бы еще несколько месяцев ждать, пока до Злейска добредут товары с большой земли.

— И веселье, — добавила Гленна.

— И веселье, — согласилась я.

На улице была все та же праздничная атмосфера бесконечного балагана. Орали торговцы, пели деревенские, парни танцевали, пытаясь впечатлить девушек из цирковой труппы. Мы с Гленной не задерживались на улицах, сразу отправившись к главному месту на празднике. На поляне у реки уже складывали костры. Здесь пахло промасленным древом и свежим пивом, а еще нежным весенним ароматом цветения.

И хоть первый запах мне не нравился до металлического привкуса во рту, остальное было даже миленьким. Гленна первой пустилась в пляс. На поляне собиралась молодежь, надеющаяся хотя бы пару часов побыть без присмотра взрослых. Несколько мужичков выкатывали на пригорок чурбаки, чтобы с их помощью соорудить столы и скамейки. От нечего делать я принялась помогать старушкам украшать стол, говоря, что перчатке мне нужны из-за работы с опасными лекарствами. Сначала женщины посматривали на меня с недоверием, но здраво рассудили, что лучше уж перчатки у меня, чем расстройство желудка у всех.

К вечеру на поляну подтянулись остальные, в том числе и торговцы, желающие немного отдохнуть и повеселиться. День первой большой ярмарки набирал обороты. Я с трудом нашла Гленну и утащила ее из компании подружек.

Девушка уже неплохо так приложилась к медовухе и почти забыла, ради чего мы вообще затевали эту прогулку.

Пришлось ей напомнить.

— Ищи свою подружку, — велела я. — Или для начала Якова. Хоть посмотрю, что там за чары такие. Приворожить человека не так уж легко, если хочется быть незаметной. А топорная черная магия видна сразу. Парень стал бы похож на оживший труп, если бы она его околдовала.

— Чего ты такая нудная, — рассмеялась Гленна, — повеселись немного. Работа от тебя никуда не убежит!

— Через пару недель инквизиторы за мной вернутся.

Я с кислой миной посмотрела на танцующих. Сложно было сказать, мучает ли меня зависть или припадок старческого бурчания. Гленна ущипнула меня за щеку и пихнула в руки огромную чарку, до краев полную медовухи. От напитка приятно пахло ягодами и едва начавшимся брожением. Я сделала глоток. В медовухе явно чувствовался хмель, но сладость все перебивала.

— Ну? — улыбнулась Гленна. — Давай, еще немного!

Я снова глотнула. Улыбка Гленны оказалась заразительна. Девушка утащила меня плести венки, которые в конце праздника полагалось вручить суженному. Потом мы с этими цветочными украшениями на голове присоединились к танцующим. Я упорно высматривала Лику, а Гленна в какой-то момент просто смирилась, что ведьму не так-то просто обнаружить и нейтрализовать.

Она веселилась. А потом я заметила его.

Глава 39

На окраине поляны стоял парень и с легкой улыбкой наблюдал за мной. В его коротких волосах цвета золотой зари отплясывали отблески пламени. Освещенное кострами лицо то скрывалось в тенях, то вспыхивало среди ночи, будто солнышко.

Это был Яков. Гленна закружила меня в танце, и в следующий миг водоворот лиц пронесся перед нашими глазами, скрывая парня из виду, сливая его с другими. Когда мы остановились, Якова на том месте уже не было.

— Я его видела, — воскликнула я. — Вот имп проклятый! Что ж им всем на месте не сидится?

— Ушел? — вздохнула Гленна. — Извини, я не заметила…

— Ничего. Зато я заметила. Ты была права…

Я не смогла договорить, так как сильная рука выдернула меня из танцующей толпы. Не дав мне и пискнуть, незнакомец повлек меня дальше, к кострам.

— Эй! — возмутилась я, колотя по наглой лапище, схватившей мою талию. — А ну пусти! Я делом занята!

— Танцами с подругой?

— А хоть бы и так! Твоя-то какая печаль?

Меня наконец отпустили. Я отскочила подальше, боясь, что незнакомец снова додумается меня схватить и силком потащить в ту сторону. У костров мне точно нечего делать: там только влюбленные. Все знают, что если парочка прыгнет через костер, то чувства разгорятся с огромной силой. Поверье, конечно, было лишено всякой магии. Однако сама традиция казалась мне веселой и вполне безобидной. Влюбленные парочки такие глупые… Стоп, влюбленные?

Я хлопнула себя по лбу и сама схватила утянувшего меня от Гленны наглеца за руку. Яков и Лика наверняка пойдут к кострам, а мы туда даже не думали заглядывать.

Красная рубашка довольно хмыкнул и пошел за мной к месту, где толпились парочки, ждущие своей очереди. Я взглядом поискала золотую макушку сына кузнеца. В такой мешанине людей сложно было найти даже знакомое лицо, и мне нужно было что-то срочно придумать. Незнакомец оказался неплохим прикрытием.

— Прыгнешь со мной через костер, — велела я, даже не пытаясь рассмотреть парня. — Не бойся, от этого не влюбишься.

— Даже если очень захочется?

Я фыркнула и оглянулась на красную рубашку. Взгляд сам скользнул выше, с груди к лицу. Я охнула и попыталась высвободиться. Меня за руку держал тот самый сын кузнеца, на которого положила глаз Лика и Гленна. Яков. Парень крепче сжал мою ладонь. Его лицо осветило пламя костра. Сверкнула белозубая улыбка и погасла.

Яков держал меня за руку, опасно натягивая рукав зеленой блузы. Я беспомощно оглянулась на толпу танцующих, где за яркими пятнами рубах и юбок виднелась Гленна. Она махнула мне рукой. Кажется, это был призыв действовать по плану.

— А девицу получше подыскать не получилось? — фыркнула я, придвигаясь к Якову, чтобы шум музыки не перекрывал мои слова.

Перстень со слезами девы словно нагрелся на пальце. Возможно, мне просто почудилось. Парень склонился ко мне.

— Я уже нашел. Идеальную.

В его голубых глазах танцевали бесенята. Я заметила что-то странное во взгляде Якова и машинально шепнула простенький заговор, выявляющий суть. Мир зарябил, открывая мне свою магию. И я увидела Якова настоящим.

Парня оплетала тонкая паутинка магии, но не черной. Заклинание было столь слабым, что даже потомственная ведьма не заметила бы, если бы не приглядывалась. Лишь в глазах парня отражалось это странное нечто, больше похожее на магический голод или истощение.

Я посмотрела на пальцы Якова, все еще сжимающие мою рукав. От них ко мне тянулись тонкие жгутики силы, высасывающие магию.

— Истле всемилостивая, — охнула я и попыталась вырвать руку.

Парень сжал ее крепче и нахмурился. Казалось, он и сам не знает, что творит. Его будто удивило мое сопротивление.

— Что такое, красавица? — сказал Яков. — Ты же хотела прыгнуть со мной через костер? Так пойдем. Может, пламя ярмарочной ночи растопит твое сердце.

— Мое сердце теперь зажжет разве что инквизиторский огонь, — прошипела я, рванувшись в бок.

Я никогда не стремилась отсрочить свою кончину, экономя магию. Однако тратить ее вот так, на заколдованную какой-то дрянью пиявку, не хотела. Вдруг кто-то оттолкнул от меня Якова.

Мгновение, и вот я уже стою в толпе у самого костра, держа за руку другого человека.

Глава 40

Я подняла взгляд и увидела в ореоле танцующих языков пламени Кресса. Он выглядел как божество. Как моя приближающаяся смерть. Как единственный, кто мог быть достоин любви или ненависти. Его лицо словно выточили из куска мрамора.

Прекрасная статуя, холодная и равнодушная. В его черных глазах отражалась я: испуганная девчонка с волосами цвета высохшей крови, падающими на зелень рубахи.

Я судорожно вздохнула и прижалась к его теплому боку. Где-то вдалеке что-то крикнул Яков. Толпа засмеялась. Но все это было таким глупым, неважным в сравнении с разгневанным инквизитором.

— Ведьма, — шепнул он мне на ушко, задевая чувствительную мочку и щекоча дыханием. — Почему ты такая глупая?

— Инквизитор, — тихо ответила я. — Почему ты такой… козел?

Он усмехнулся и потянул меня к костру. Я заупрямилась, поняв, что он собирается делать.

— Ты ранен!

— Уже выздоровел. Твоими проклятиями…

— Ты в меня влюбишься, — пригрозила я. — Только прыгни через костер, и пламя любви сожжет тебя.

Из груди Кресса вырвался тихий смешок. Он лавировал между людьми, и все послушно уступали нам дорогу, робко улыбаясь.

— Сколько же ты выпила, что начала верить в подобные глупости? — притворно удивился Кресс.

— Три чарки! — возмутилась я. — И у меня ни в одном глазу. А тебе стоило бы подумать. Я — ведьма, помнишь? Я могу подговорить костер помочь мне очаровать тебя.

— Не глупи, Ада. Тарья. Плевать, в общем-то, как тебя зовут. Я ненавижу ведьм, и никакая магия не поможет тебе это изменить.

Он шел к костру со странной решимостью, будто собирался действительно доказывать мне, что в майских кострах не больше магии, чем в барвинке, которым он усыпал мою кровать.

— Кресс! — снова попыталась остановить его я. — Кресс, пожалуйста…

Он рывком притянул меня к себе. Его лицо напротив моего, близко-близко. Между нами лишь отблески пламени да тонкий запах развеявшегося по ветру дыма. Кресс положил обе руки мне на талию и склонился так, что теперь его лоб касался моего. Взгляд его черных глаз из равнодушного стал почти демоническим.

Я не могла заставить себя отойти или хотя бы разорвать контакт. Мы стояли в круге костров, вокруг нас прыгали и переговаривались люди, но все потеряло смысл, перестало быть важным, ярким. Остались только я, Кресс и его демонический взгляд.

— Ну и кто из нас боится, ведьма? — спокойно произнес он. — Если ты правда веришь в поверье, лучше тебе не прыгать. Твое бедное глупое сердечко не выдержит любви ко мне.

— Урод, — разозлилась я.

Очарование тут же спало. Я пихнула Кресса в грудь и кивнула в сторону костра.

— Мое сердце из камня. Оно не загорится вновь. И мне плевать на тебя. Я скорее съем свои ботинки, чем влюблюсь в такого, как ты.

— Видишь? — улыбнулся инквизитор. — Наши чувства всегда будут взаимно. Подхватывай юбки и прыгай. Иначе тот паренек попросту кинет нас обоих в костер.

Я оглянулась и заметила в толпе недовольное лицо Якова. Рядом с ним мелькнула макушка дочки старосты, Лики. Мне нужно было торопиться, чтобы претворить план в жизнь.

Я подхватила подол, задрав его чуть ли не до талии, и прыгнула в огонь. Кресс не отставал. Мне стало смешно. Подумать только, я прыгнула на костер по просьбе инквизитора! Мой зловещий смех заглушил треск поленьев в костре и одобрительные крики толпы.

Глава 41

— Спасибо, — сказала я Крессу, отряхивая юбку. — А теперь извини, у меня остались дела.

— Разоблачать зло и очаровывать мирных жителей деревни?

Инквизитор окинул меня оценивающим взглядом. Конечно, от него не укрылось, что я сменила наряд. Вместо привычной замарашки он видел перед собой молодую девушку в ярких вещах, сидящих по фигуре. Если бы не Ара, я бы пришла на праздник в скромном повседневном наряде. Наверное, стоило еще раз поблагодарить ее.

— Вроде того, — улыбнулась я и попыталась сбежать.

Кресс не дал мне уйти. Он взял меня под локоть и направился в толпу, не забыв подхватить для нас напитки со стола. У меня уже кружилась голова, но то был веселый алкогольный шум в мыслях, а не неприятное опьянение.

Я не возражала против медовухи. Ее сладкий вкус с нежным ароматом ягод и чабреца успокаивал. А уж какие пампушки раздавали на закуску! Объедение.

Кресс вывел меня к Гленне. Мы обменялись новостями. Я признала ее правоту по поводу темной ворожбы. А Гленна, краснея, указала в сторону кустов. Туда по ее словам ушли Лика и Яков.

— Быстрее! — велела я, кидаясь к кустам. — Мы их упустим!

Гленна покраснела как маков цвет, что-то неразборчиво прошептала и ускользнула прочь, в круг танцующих. Кресс догнал меня и остановил, снова ухватив за талию.

— Куда тебя несет, ведьма? — проворчал он. — Разве ты не знаешь, зачем парочки уходят с поляны?

— Справить нужду, — язвительно ответила я. — Иногда большую, иногда малую, но чаще всего это связано с молодостью и огнем в чреслах.

— Ты ужасна.

— Спасибо. Для тебя старалась. Так ты меня отпустишь, или мы и дальше будем обжиматься у кустов, как дураки?

Кресс повиновался, позволив мне нырнуть в темноту. Я кинулась к самым густым зарослям, надеясь отыскать в них пропавшую парочку.

Полянка уходила к реке, и кусты пируса служили отличным прикрытием для любителей уединиться. Чуть дальше росли ивы, но целующиеся парочки редко до них доходили. Молодость не любит ждать.

Я кралась в темноте, старательно пригибаясь, чтобы не привлечь чужого внимания. Ночью сложно было отыскать нужную парочку, поэтому я воспользовалась хитростью и высматривала скорее полупрозрачную паутинку заклинания на теле Якова, чем его золотую макушку.

Пару раз мне не повезло наткнуться на целующуюся молодежь. Приходилось отступать, смущенно краснея. Казалось, эта пытка никогда не закончится. Я почти отчаялась и остановилась у самой реки, изучая взглядом заросший берег.

Якова нигде не было видно. Я прошлась между ив в поисках следов, но мне так ничего и не удалось обнаружить. Гленна была права, сама я с этим не могла справиться. Мне не хватало ни опыта, ни знания местности. Должно быть, где-то рядом с поляной были излюбленные места парочек, о которых мне стоило узнать заранее.

Я с досадой уселась на берег и кинула парочку камешков в воду. Блинчики меня пускать не учили, да и высокий камыш у берега мешал нормально прицелиться. Я кидала булыжники в реку и пыталась понять, где мы просчитались.

Почему никто не заметил Лику на празднике? Может, стоило подсыпать слезу девы прямо в бочку?

Погрузившись в размышления, я даже не заметила, как ко мне подошел Кресс. Он сел рядом со мной на берег, подстелив куртку и жестов велев мне пересесть на нее. Я не возражала. От земли шел холод, а простудить все по женской части не хотелось.

— Что, ведьма, не получается причинять добро? — усмехнулся Кресс.

Меня осенило.

— Так это ты сделал?

Глава 42

У реки было тихо. На воде дрожала лунная дорожка. Вдалеке виднелись костры, которые будут гореть до самого утра, пока последним гулякам не надоест плясать, а музыканты не порвут все струны. Кресс сидел рядом со мной, облаченный в черное, как принято у членов ордена. Меж его бровей появилась морщинка. Единственная несовершенная линия на лице инквизитора.

— Ты это сделал, — повторила я, пораженная собственной догадкой. — Ты предупредил ведьму и околдованного парня, чтобы помешать мне! Поэтому я не смогла их найти.

Кресс продолжал смотреть на меня. Кажется, в его глазах мелькнуло разочарование. Однако он не торопился опровергать эту версию. Хмель запутал мои мысли, мешал взять эмоции под контроль. Я пихнула инквизитора в грудь, вымещая досаду.

— Урод! — прорычала я. — Можешь меня ненавидеть, мне плевать на это. Но зачем ты помешал помочь Гленне?

Кресс молчал. Он лишь смотрел на меня, даже не пытаясь отпихнуть мои ладошки.

— Лика приворожила этого идиота, — продолжила я. — Он как-то высасывает магию… Видимо, у нее в роду были ведьмы, и она наложила на него вечный голод. Яков будет таскаться за ней, пока оба не издохнут от магического истощения. Мне нужно было подсыпать им слезы девы, чтобы эта дрянь вылезла наружу. Как теперь прикажешь ловить дочку старосты? Мне вовек не расколдовать их!

— Ты правда думаешь, что я стал бы покрывать ведьму? — наконец подал голос Кресс.

— Она не совсем ведьма, — ответила я, дернув плечом. — Просто в ней чуть больше магии, чем в обычных людях. Она толком не умеет ей пользоваться. И не научится! Только вот вреда от этой Лики как от старой злобной карги, если не больше. Даром, что неумеха…

— Ты карга, — заметил Кресс. — А Лика человек?

— Да. Только я не совсем карга, а в Лике есть щепотка от ведьмы. Не бывает лишенных магии людей. Нет плохих и хороших. Отвыкай делить все на черное и белое.

Кресс покачал головой. Сорвав травинку, он принялся жевать сладкую белесую часть стебелька. Мы помолчали.

— Я никого не предупреждал, — сказал Кресс, выкидывая стебелек. — Просто тебе не хватает опыта в таких делах. Ты прошла мимо места, где эта парочка с комфортом устроилась.

Он поднялся на ноги и подал мне руку. Кажется, инквизитор предлагал мне поучаствовать в охоте на ведьму.

Я чувствовала себя странно. Мне нравилось идти туда не в гордом одиночестве. Это гарантировало безопасность, пусть и достаточно спорную. И все же Кресс был ужасным спутником для ведьмы. Выбрать его в компаньоны — все равно что отправиться в логово разбойников с полным кошелем монет.

Жизнь не предлагала альтернатив, поэтому я решила довольствоваться малым. Тем более, инквизитор казался удивительно спокойным и почти благодушным. Он даже не скидывал мою руку. Кресс вообще весь вечер позволял себя касаться, хоть обычно вел себя как капризный кот: ворчал и пытался сбежать подальше, чтобы его царственную шкурку не запачкали грязные ведьминские пальцы.

Мы обогнули очередную раскидистую иву, гладящую ветвями водную гладь запруды, и вышли к островку пышного орешника. Ветви деревьев образовывали кокон у самой земли. А за ним я заметила движение.

Кто-то томно простонал, заставив мои уши загореть от стыда и смущения. Я подавила трусливое желание сбежать из этой обители разврата для молодых и глупых и шагнула вперед. Из-под орешника ко мне потянулись первые робкие щупальца магии.

Глава 43

Кресс отпустил мою руку. Без него в темноте стало холоднее и неуютнее. Не успела я толком собраться с мыслями, как все уже было кончено. Кресс вытащил из зарослей орешника визжащую Лику и ругающегося на все лады Якова.

Я стояла напротив них, как дура, и хлопала ресницами. Кресс без тени смущения кивнул в мою сторону.

— Ну? Кто из них жертва, кто виновник? — спросил он. — Девчонка ведьма?

— Нет! — в сотый раз повторила я. — Просто у нее… А, неважно! Не надо выворачивать руки им обоим.

— Тарья, — подозрительно ласково обратился ко мне инквизитор. — Либо ты сейчас же что-то делаешь с ними, либо я их отпускаю. А тебя затаскиваю под этот самый куст орешника. И потом не жалуйся.

— Фи! Погоди, мне надо найти воду.

Кресс кивнул в сторону реки и насмешливо посмотрел на присмиревшую молодежь. Лика осознала, что сейчас будет происходить. Она дернулась напоследок, с тревогой посмотрела на Якова.

— Это ведьма! — воскликнула Лика. — Или ее племянница. Но они обе одинаковые, они колдуют, они опасны. Вы должны сжечь ее!

— Конечно, она ведьма, — благосклонно кивнул инквизитор. — И сейчас Тарья поможет мне вычислить остальных.

Я проворчала ругательство и принялась шарить в карманах на случай, если там все же есть фляжка. Но ничего подобного в юбке не завалялось. Кресс пришел ко мне на выручку, но в его взгляде было столько снисходительности, что хотелось удавиться.

Я высыпала в его фляжку слезы девы и протянула ее ребятам.

— Что там? — нервно спросила Лика.

— Настойка. Общеукрепляющая. Но в ней есть один ингредиент, который выявит злую ведьминскую натуру. Так что пей!

Лика не хотела первой делать глоток, поэтому фляжку у меня забрал Яков. Его паутинка тянулась ко мне, но спустя пару мгновений опала. Злая магия была нейтрализована ягодами ландыша. Я плохо видела в темноте, но мне показалось, взгляд Якова прояснился. Даже дышать стало легче.

Лика приняла фляжку и демонстративно сделала несколько глотков. Она чуть ли не кинула ею в меня. Кресс пристально посмотрел на обоих и неохотно отпустил их.

— Что-то не вижу реакции, — вздохнул он. — Ты ошиблась?

— Нет.

— Я все расскажу отцу, — объявила Лика.

Подхватив юбки, она кинулась обратно, к огням. Яков реагировал заторможенно, будто не до конца осознавал, что он здесь делает.

— Эй! — крикнула я ей вслед. — Не забудь сказать, где мы вас нашли!

Она споткнулась. Не оборачиваясь, Лика вернулась на поляну. Яков медленно переваривал произошедшее.

— Знаешь, а на празднике ты мне почти понравилась, — тихо произнес он. — А теперь я не понимаю, как вообще мог смотреть в твою сторону.

Яков тоже скрылся за деревьями. Мы остались с Крессом наедине. Он кивнул на фляжку.

— Пей, — велел инквизитор.

Я нервно усмехнулась. Это было как-то глупо и даже по-детски. Кресс ведь знал, что я становлюсь каргой. Да, он утверждал что-то про второй шанс, но почем инквизитору, хоть и воспитанному ведьмой, знать?

— Я состою из магии, — попыталась вразумить его я. — Из темной мстительной энергии. Без нее я умру.

Кресс улыбнулся. Он мягко обхватил рукой мой затылок и вырвал у меня из рук фляжку. Я почувствовала прикосновение холодного металла к губам и тонкий травяной запах.

— Пей, — велел он.

Глава 44

Когда-то мама делала для меня фиалковое вино. Она говорила, что это самый весенний напиток. Он согревал сердце и разжигал кровь. Фиалковое вино разливалось на языке пламенем, оставляя после себя приятный холодок.

Когда я сделала первый глоток разведенного слезами девы отвара, меня обожгло. Весь мир полыхнул яркими пятнами магии. Из легких вышибло воздух. Я согнулась пополам, с трудом удерживая отвар в себе. Как только меня немного отпустила, я сделала второй глоток.

Зачем?

Я и сама не знала. Кресс стоял рядом. Кажется, он что-то говорил, но я не слышала. Перед глазами расцветали пятна магии, почти ослепляя. Нутро горело. Не знаю, как мне удалось не выплюнуть отвар сразу. Возможно, просто взыграла гордость. Или вредность. Какая-то часть меня хотела, чтобы Кресс увидел мое стремительное старение и смерть. Ему пришлось бы тащить труп через всю деревню и договариваться со старостой о похоронах.

А мне уже стало бы все равно.

Однако отвар не сгубил меня, хотя что-то изменилось. После выжигающего сердце и душу огня пришла приятная прохлада. Это было сродни вхождению в реку жарким летним днем. Контраст между огнем и холодом порождал что-то близкое к наслаждению. Я нырнула в это чувство с головой, не вполне осознавая, что происходит.

Кресс поймал меня. Когда я пришла в себя, он уже мчался мимо костров, прижимая меня к груди. Я безвольной куклой замерла у него в руках, не в силах даже разомкнуть губ. На смену вспышкам магии пришла темная весенняя ночь. Она была глубокой, как омут дальних озер. Она была черной, как глаза Кресса. Мне нравилась эта ночь.

На небе сиял ровный кругляшок полной луны. Это значило, что сегодня ко мне придет зверь. Испуга не было, лишь легкое удивление, что все происходит так быстро. А я даже не успела вернуться домой, да и у Кресса по периметру не было никаких защитных заговоров. Зверь сможет зайти.

Я не хотела видеть его, но не могла помешать ему зайти. Мир рассыпался и ускользал от моего сознания. В блаженное забытье мне мешал погрузиться настойчивый голос инквизитора. Кресс звал меня, ругался, просил побыть с ним еще немного.

Я не хотела, но почему-то оставалась рядом. Внутри было ужасно пусто и хорошо. Я чувствовала лихорадочное биение сердца, но не могла понять, кому оно принадлежит.

Все закончилось прозаично. Кто-то совал мне в рот пальцы, а другой человек держал волосы на затылке. Из меня выходила черная желчь вперемешку с кровью. Тело сотрясалось от боли, но инквизитор не давал мне вывернуться. Он поил меня, вытирал лицо и продолжал пытку до тех пор, пока все не вышло.

Я снова оказалась у него на руках. Чья-то заботливая рука убрала мне налипшие на лоб волосы. Кажется, это была Гленна.

Меня вынесли из теплого дома в ночную прохладу. Вскоре мы выехали из Злейска в сторону Чащи. У меня не было сил, чтобы удержаться в седле, поэтому Кресс ехал со мной на лошади.

Он так крепко прижимал меня к своей груди, что я задыхалась. С трудом откинув голову, я заглянула в его глаза. Они были черными, как ночь, но мне казались ярче солнц.

— Ненавижу тебя, — прошептала я.

— Знаю, — лаконично ответил Кресс. — Береги силы, ведьма.

Глава 45

Для ведьмы потеря магии была равнозначна отказу важного органа. Мне сложно объяснить роль энергии в нашей жизни. Самой простой аналогией с потерей магии была потеря слуха. Или обоняния.

В принципе, можно выжить и так. Однако первое время приходится особенно тяжко. Ты просто не знаешь, как справляться без этого. Пока привыкнешь, уже сто раз успеешь попасть в нелепую ситуацию.

Без магии я лишилась привычного зрения. Когда Кресс занес меня в спальню, я с трудом отыскала кровать. Перед глазами стояла темная пелена. Я больше не чувствовала предметы и окружающий меня мир. Даже с лучиной я несколько раз споткнулась о ковер и чуть не промахнулась мимо кровати.

Инквизитор наблюдал за моими передвижениями, поджав губы. Он хотел сначала сам меня уложить, но я наорала на него, сказав, чтобы выбрал один путь. Он либо хочет меня угробить и поит слезами девы, либо пытается помочь и ухаживает, как за больной. Третьего не дано.

Кресс подчинился. Его молчаливое присутствие раздражало меня не меньше, чем аномальная забота.

— Тебе что-нибудь принести? — тихо спросил он, когда я наконец смогла улечься и укутаться в одеяло.

— Топор. Попробую отрубить себе голову. Твой подход к казни ведьм лишен всякой гуманности. На костре мучиться всего пару часов, а ты меня изводишь уже несколько дней. Будь добр, не продляй агонию.

— Может, воды?

Это пугало. Вместо привычного злого Кресса появился кто-то другой. Мне больше нравился прежний инквизитор: его было проще ненавидеть. Этот запутавшийся мужчина вызывал у меня боль. Непонятно, правда, головную или сердечную.

— Проваливай, — вяло отмахнулась я. — И помолись за мою душу. Авось, к утру издохну.

— Я не хотел, — произнес Кресс.

Он поджал губы и отвел взгляд. В комнате повисло неловкое молчание. Только лучина слабо потрескивала, да за окном шумел лес.

— Зачем ты вообще заставил меня выпить слезы девы? — прошептала я.

— Они являют истину. Выводят все зло на свет.

— И? Я и есть зло. В карге остается только темная магия, она единственное, что поддерживает во мне жизнь. Ты же знал.

— Да, — согласился Кресс. — Но ты не умерла. Тебе стало лучше!

Я хрипло рассмеялась. Горло все еще саднило от желчи.

— Это, по-твоему, лучше?

— Твои когти пропали, — упрямо произнес Кресс. — Ты вылечиваешься.

Я посмотрела на свои пальцы. Интересно, кто и когда стянул с них перчатки? Кресс не соврал, мои пальцы стали обычными. Девичьи руки и никаких когтей — все это за пару глотков слез девы.

— А что с волосами? — вяло уточнила я.

— Кажется, слегка посветлели. Похоже на обычный рыжий цвет.

Я отвернулась к стене. Хотелось хоть немного отдохнуть и прийти в себя. А уж завтра разберемся, что у меня с когтями и волосами. Я просто боялась радоваться сейчас, потому что утром разочарование может быть сильнее, чем мне дано выдержать. Кресс понял намек и прикрыл за собой дверь. Весь дом погрузился в молчание, только сосны скрипели за окном.

Сквозь сон я почувствовала, как прогибается кровать под чужим весом. Ко мне прильнул кто-то большой и горячий, пахнущий лесом и свободой. К запаху смолы примешивался тонкий аромат костра.

Я слишком устала, чтобы даже попытаться прогнать его. Даже без магии было понятно, кто пожаловал в гости.

Зверь аккуратно лизнул меня в щеку и лег на подушку. От его горячего тяжелого дыхания у меня пекло затылок. Я заворчала, и зверь перелег поудобнее.

— Нам все равно придется поговорить, — пророкотал он.

“Инквизитора на тебя нет”, — подумала я и уснула.

Глава 46

Утро началось с ощущения дикого жара в ногах. Я с трудом разлепила веки. Пятки пекло так, будто инквизиторы уже организовали подо мной костер. Я приподнялась на локтях и глянула вниз. Ночью одеяло сбилось, и с утра мои ноги оказались под палящим солнцем. Я подтянула колени к груди и осмотрела белоснежную кожу. Казалось, она немного покраснела. Вот только солнечных ожогов весной мне не хватало.

Вспомнив о событиях прошлого вечера, я осмотрела и руки. Черные когти пропали, но структура ногтя до сих пор оставалась измененной. Он стал более плотным и заостренным, хотя я не прикладывала никаких усилий к приданию ему такой формы.

Что бы не задумал инквизитор, это не работала. Я проверила и волосы: они остались почти такими же темными, как после превращения в каргу. Если и посветлели, то лишь на пару тонов. До моего естественного цветы было еще далеко.

Я немного разочарованно посмотрела в зеркальце. Из него на меня глядела все такая же странная девушка со слишком яркой внешностью, которая не могла встретиться у обычного человека. Колдовская зелень глаз смотрелась особенно неестественно.

— Ничего, — вздохнула я, подводя итог вчерашним событиям. — Я просто потратила куда-то всю магию и теперь вынуждена существовать с почти пустым резервом. Возможно, следующий заговор меня просто убьет. Но магия есть, иначе кровь застыла бы в моих венах.

— Тарья? — позвал меня из-за двери Кресс.

Не дожидаясь приглашения, инквизитор вошел и внимательно осмотрел комнату. Он сегодня был мрачнее обычного.

— Странно, — проговорил он. — У дома появились какие-то странные следы. Ты ночью не замечала ничего подозрительно?

— Нет, — фыркнула я. — Разве что сама перекинулась бурым медведем и отправилась плясать на лугах с полуночницами.

— Я серьезно.

— И я. Ведьмы часто бегают ночами голышом по лесам и полям. Разве ты не слышал об этом? — продолжила я. — Жаль. Такое представление пропустил. Ты хоть раз видел ведьму голой? Не на костре, а в постели, например. Или хотя бы женщину. Мы мало отличаемся, так что ты легко сможешь представить, в каком виде я вышла из дома.

— Волосатом? — уточнил Кресс. — Ты сказала, что обратилась в медведя.

— А еще я часто говорю, что ты дурак. Но это ты почему-то пропускаешь мимо ушей.

Я встала с кровати и побрела в сторону кухни, слегка пошатываясь. Надо будет затопить баню. Вчера я изрядно натанцевалась, потом еще и вынужденно прочищала желудок, но никто не соизволил меня переодеть. Стоило отмыть себя, а уж потом влезать в чистое. Еще я бы с удовольствием отыскала те перчатки Ары и постирала их. Они были не в пример удобнее старых.

Кресс шел за мной, бесшумный, будто тень. Как только ему удавалось ступать в сапогах по скрипучим половицам настолько тихо? Чтобы хоть немного разогнать гнетущее молчание, я попыталась завязать диалог.

— Когда вернется Ру?

— Не знаю. Он мне не отчитывается.

— Что планируешь делать сегодня?

— Проверю оружие. Кажется, у арбалета надо пополнить запас болтов.

— Прелестно, — прошипела я. — Как же хорошо ты живешь! Изо дня в день одно и то же. Тебе самому-то не надоело?

Кресс мягко улыбнулся мне, словно собирался сказать глупому ребенку какую-то очевидную истину, и заранее умилялся моему недоверию. Если бы инквизитор не был на порядок выше и сильнее меня, я бы непременно отходила его метлой. Для профилактики.

Очень уж у него лицо своеобразное. Вечно Кресс такой загадочный, снисходительный и довольный. Так и хочется заехать ему по самодовольной роже кирпичом.

Неужели он и правда меня настолько бесит? Раньше я никогда даже не думала о том, чтобы причинить вред другому человеку. Воистину инквизиция пробуждала во мне все низменное и неприглядное.

— Тарья, — серьезно сказал он. — Жизнь не праздничная ярмарка. Она полна опасностей и дурных новостей. Я забочусь о своем быте, чтобы выжить.

— А живешь ты когда? — спросила я. — Выходит, только и делаешь, что выживаешь?

Кресс вздохнул. Кажется, он уже отчаялся донести до меня свою идеологию, где ведьма могла стать простой человечкой и жить долго и счастливо с деревенским охотником.

— Хорошо, — согласился он, скрипнув зубами. — Я просто выживаю. А ты, ведьма, живешь?

— Жила. Пока мою семью не убили.

— Забавно, — усмехнулся инквизитор. — То же самое я мог бы сказать и о себе. Получается, не такие уж мы и разные?

— Только я не забыла, что такое жизнь, — заметила я. — У меня получилось бы ее вернуть себе, если бы ваша шайка не пожаловала.

— Отряд, — педантично поправил Кресс. — Мы не разбойники, а инквизиторы. Члены ордена.

Я лишь закатила глаза. Мы вышли к кухне, где в печи уже подоспевали пирожки. Похоже, инквизитор решил позаботиться о больной. Пирожок не компенсирует мне утерю магии, но все равно было приятно. Самую малость. Я уселась на лавку, намекая, что сегодня в роли подавальщика будет Кресс. Инквизитор не возражал. Подвязав фартук и взяв прихватки, он принялся организовывать для нас завтрак.

Когда еда лежала на тарелках, а в кружке дымился ароматный чай с сушенными ягодками, Кресс снова подал голос.

— Хорошо. Ты можешь показать мне, что такое жизнь. Может, я правда забываю о чем-то важном.

Глава 47

Кресс тащил огромную корзинку, полную самой разной снеди. Его рана окончательно зажила, и я больше не видела смысле в постоянном присмотре. В конце концов, он уже большой мальчик и вполне может сам позаботиться о своем здоровье. Поэтому я несла легку сумку с покрывалом и ножом для сбора трав, а Кресс тащил на себе все остальное.

Денек выдался по-летнему теплым. Солнце припекало вовсю, и в лесу стоял густой тяжелый аромат нагретой смолы и трав. Под веселое щебетание птиц мы добрались до самой реки, начало которой уходило в горы. По их склонам раскинулись альпийские луга, полные редчайших трав.

Я шла, пританцовывая. Инквизитор маршировал позади, зорким взглядом высматривая противника. К счастью, до сих пор Чаща выводила на нас только тонконогих косуль и наглых ворон.

Не представляю, как Кресс отреагировал бы даже на мирного жителя леса вроде лешего. Меня все еще вело после вчерашнего, а магия так и не вернулась. Если будет драка, я смогу лишь постоять в сторонке, подбадривая всех по очереди.

На большее инквизитор просто не мог рассчитывать. Не после того, что он сделал.

— Напомни, — произнес Кресс, — зачем мы туда идем?

— Насладиться свежим воздухом, поискать красивые цветы, сплести венок, — принялась перечислять я. — Ничего не забыла? Ах да, возможно, на тебя позарится русалка. Тогда в моей жизни на одну проблему станет меньше.

— Зато появится целый орден проблем посерьезнее, — напомнил он.

Я легкомысленно отмахнулась от этого замечания. Мы уже почти пришли к тому место, что я заприметила еще в прошлый раз. Егоокружали крупные валуны, покрытые лишайником сверху и мхом у земли, и пестрые левкои. Цветы здесь росли куда мельче, чем в лесу и даже на лугу. В горах всегда было холоднее и ветреннее, поэтому даже самые стойкие растения вынуждены были склоняться к земле и ужимать свои стебельки и листики.

— Тут, — скомандовала я. — Ставь корзину вон на тот плоский камень. Это будет стол.

— Если пойдет дождь, нас смоет, — заметил Кресс и покосился на горный пик.

Над нами возвышался Южный Орленок, самый младший и беспокойный. Гору назвали так из-за гнездовья птиц на вершине. Они и сейчас парили в высоте: едва различимые точки над склонами.

— Значит, будем надеяться, что дождя не будет. Давай поищем что-нибудь интересное.

— Камни? — изогнул бровь инквизитор. — Помет животных?

— Или труп. Не помню, где зарыла последний скелет из своего шкафа. Попробуй отыскать. Мне нужен бокал, а подходящую черепушку найти сложно.

— Ты ужасна, ведьма, — вздохнул Кресс. — Как только тебя Гленна терпит?

Я не ответила, ускакав вверх по склону, где повсюду пестрели маленькие цветочки. Их нежный аромат пьянил. Я склонилась к зеленому ковру, вдыхая запах. Мое внимание привлек яркий золотистый цветок, которого здесь быть попросту не могло.

— Как ты забрался так высоко, малыш? — удивилась я.

Среди травы пряталась примула. Ее нежный бутон раскачивался на ветру, готовый вот-вот оторваться и улететь прочь маленьким зонтиком.

Я сорвала его и принесла Крессу. Инквизитор остался абсолютно равнодушен к хрупкой красоте цветка, и я попросту воткнула его ему в петлицу.

— Что это? — вздохнул Кресс. — Та самая радость жизни?

— Это примула, — гордо произнесла я. — Смотри, не потеряй.

— Почему?

— Потому что это ключ.

— К каменному сердцу карги? — улыбнулся инквизитор.

Я закатила глаза.

— Тебе вообще ни одной легенды не рассказывали? Это же примула. Каждый раз, когда кто-то теряет ключ, на земле вырастает этот цветок. Сорвавший его сможет проникнуть в чужой тайник. Но помни, обронив примулу однажды, ты никогда не найдешь этот ключ снова.

— Глупости.

— Ты ни разу не пробовал.

— Открывать цветком двери?

— Верить во что-то хорошее, — сказала я. — Волшебное.

Глава 48

— И какое же волшебство превращает цветы в ключи? — вздохнул Кресс, пристально рассматривая примулу.

Я уже была не рада, что вообще затеяла эту прогулку. Инквизитор ворчал, не давая мне расслабиться и насладиться природой.

— Милостивая Истле, — пробормотала я. — Ты не увидел проклятье, когда оно при тебе пыталось меня сожрать. Не хочу обидеть орден и его методы обучения инквизиции, но специалист по волшебству из тебя поистине паршивый.

— Сожрать? — весьма натурально изобразил шок Кресс.

— Придурок, — резюмировала я. — А о чем я тебе талдычу! Магический голод, щупальца к ауре, слабая магия… Этот Яков таскается за Ликой, потому что жрет ее. Как закончит высасывать ее ауру, пристроится к моей.

Лицо Кресса вытянулось. Он ухватил меня за локоть и рывком развернул к себе. Я оказалась прижата к крепкой мужской груди без возможности выбраться. Во мне даже магии не оставалось, чтобы проклясть наглеца. Тех крупиц, что были, едва хватало на поддержание жизни в окаменевшем сердце.

Я даже мир видела лишь частично. Раньше у меня получалось различать даже токи жизненной силы под одеждой других людей, при должном старании, конечно же. А сейчас Кресс стоял передо мной темным пятном, и я даже не могла проверить, что за энергия бурлит в нем.

— Жрет, — повторил мои слова инквизитор.

— Сам того не понимая, — осторожно добавила я. — Мы же вроде обсудили это…

— А потом он начнет жрать тебя, — продолжил логическую цепочку инквизитор.

Он не мигая смотрел на мое лицо, словно пытался понять, шучу я или просто несу чушь. Видимо, что-то такое проявилось у меня во взгляде. Кресс отступил на шаг. Затем, для верности, он и вовсе отошел в сторону.

— Это надо остановить, — решил он.

— Ой, да неужели, — ядовито произнесла я.

Настроение было испорчено. От обиды хотелось что-нибудь учудить, однако магия плескалась на самом донышке моего резерва, а травы смотрелись как бескрайнее зеленое пятно. Я могла собрать ядовитый букет и так, но качество сырья ставилось под вопрос.

Еще один пунктик в список “Почему я ненавижу инквизитора”: из-за него мои навыки травницы из великолепных стали посредственными. Ведьмы всегда чувствовали энергию растений, общались с природой благодаря милостивой Истле. Благодаря этому из них получались талантливые зельевары.

Конечно, я могла приловчиться делать все не то что без магии, но и без волшебной чуйки на хорошее сырье, но это будет уже вопрос времени.

Бесцельно побродив у реки, и так ничего толком не собрав, я велела Крессу паковать наш скромный пикник.

— А как же дыхание жизни, радость и прочие вещи, о которых я забыл? — вздохнул Кресс.

Я кивнула в сторону реки.

— На тебя даже русалки не позарились, так что извиняй. Сегодня без маленьких радостей. Зато я приготовила тебе большую подлянку.

— И какую же?

— У меня устали ноги. Придется тебе нести меня на руках, — торжественно сообщила я.

Это была наглая ложь. Мне просто смертельно хотелось развлечься за счет инквизитора, раз уж привычные мне радости в виде сбора трав и придумывания заговоров оказались недоступны. Но Кресс был настроен решительно. Он захотел испортить мне жизнь, и не собирался отступать ни перед какими трудностями.

— Хорошо, — кивнул он.

“Вот урод! — мысленно восхитилась я. — Даже поспорить с собой не дал”.

Глава 49

Кресс посадил меня к себе за спину, повесил сумку через плечо, а в руку взял громоздкую корзину. Я тут же стащила у него пирожок и принялась жевать прямо над ухом.

Прежний Кресс должен был как минимум скинуть меня на землю, как максимум пройтись по моей родословной и дурным манерам. А этот смолчал. Тогда я принялась болтать ногами и вертеться, мешая ему удерживать меня на весу. Кресс стоически перенес и это. Только иногда склонялся, чтобы подвинуть меня чуть выше. Он почти не реагировал на мои мелкие шалости. Это напрягало.

Я рассчитывала, что Кресс сдуется уже на подходах к опушке. А он все нес и нес, даже не запыхался. Его сила внушала уважение, но меня бесило это упорство и непрошибаемость. Я решила, что если уж наглеть, то до конца, и уткнулась ему в изгиб между плечом и шеей, приобняв и прижавшись грудью к спине.

Я досчитала до тридцати, но Кресс не торопился меня скидывать. Пришлось и дальше ехать у него на спине, вдыхая терпкий аромат мужчины. Кажется, я сходила с ума. Его запах мне нравился, и даже способ передвижения больше не вызывал раздражение.

Словно очнувшись от глубокого сна, я подскочила. Это ж инквизитор! Он меня придушить пытался, между прочим! А я к нему жмусь, как нашкодившая кошка к ноге хозяина. Даром, что не мурлыкаю от удовольствия.

— От тебя воняет, — сообщила я.

Кресс споткнулся на ровном месте. Он чуть повернулся, чтобы взглянуть в мои наглые колдовские глазищи, и продолжил путь.

— Я так не могу, — намекнула я.

Кресс страдальчески вздохнул и опустил меня на землю Он немного подумал и положил корзинку в траву.

— Эй! — возмутилась я. — Не думай, что я стану ее нести.

— Тебя никто и не просит, — ответил Кресс и отошел с тропы.

Он уверенно двигался к густому кустарнику между сосен. Я сначала решила, что он пошел искать огненную ягоду, чтобы все же дотравить меня. А потом поняла, зачем люди в лесу могут отлучаться в кустики.

Я покраснела до корней волос и отвернулась. Меня переполняла жгучая смесь стыда, смущения и злости. Я, конечно, злобная ведьма и все такое, но мог же он хоть изредка вести себя со мной как с девушкой, а не как со злейшим врагом и пленницей.

Решив, что ненависть к инквизитору незыблема и взаимна, я постаралась выкинуть из головы лишние мысли и не прислушиваться к хрусту веток за спиной. Ну он и лось! Мог бы аккуратнее идти. Судя по звукам, он там все мелкие кустики обломал, черничную полянку затоптал и белкам хвосты отдавил. Как? Не спрашивайте.

Не думать о Крессе оказалось сложно. Внезапно. Вся моя одежда пропахла им. Мускусный запах его тела забивался в ноздри и совершенно не хотел выветриваться.

Я почувствовала, как кто-то обхватывает меня за талию и притягивает к себе. От страха на меня напал ступор. Кресс протянул мне беленький мелкий цветочек, пахнущий чем-то смутно знакомым. Я забрала бутон.

— Я тебе примулу, ты мне мирт? — хмыкнула я.

— Ты сказала, тебе не нравится мой запах. Не будем же мы из-за этого оставаться в Чаще?

Кресс властно развернул меня к себе лицом. Теперь я утыкалась ему носом куда-то в ворот рубахи. От него пахло свежестью и немного эвкалиптом. Однако мирт не перекрывал естественный аромат его кожи, а только усиливал. Я прикрыла глаза и вдохнула этот запах. Холод. Терпкость. Мускусные нотки.

— Почему мирт? — спросила я, не в силах прогнать аромат из мыслей.

Хотя… Кого я обманываю? В моей голове витал не запах мирта и мужского тела, а Кресс. И это выбешивало.

— Это растение добра и света, — спокойно пояснил Кресс.

— М-м, — протянула я, упираясь ладошками ему в грудь. — А еще это растение афродизиак. Мне просто было интересно, каким именно его свойством ты руководствовался при выборе.

Глава 50

— Я просто выбрал то, что пахло относительно приятно, — фыркнул Кресс. — Я же не травник. Откуда мне знать?

Я хихикнула и шутливо пихнула его в плечо.

— Ты столько лет прожил с ведьмой… Что-то не верится мне в твое незнание. Признавайся, соблазнить меня пытаешься?

Я решилась поднять взгляд и посмотреть ему в глаза. На моих губах застыла нахальная усмешка, которая раньше так бесила инквизитора. В черных глазах Кресса мелькнула эмоция, которую я не успела разобрать.

Мы замерли в шаге друг от друга. Он не торопился отвечать, обдумывая мои обвинения. Кресс склонился к моему лицу:

— А что, получается?

— Не очень.

Я видела свое отражение во тьме его глаз, чувствовала жар кожи. Игривость исчезла из моего голоса. Больше подшучивать над инквизитором не хотелось. Он мягко улыбнулся и склонился к моему лицу. Я ощущала его дыхание на своих губах. У меня возникло желание зажмуриться, но я подавила трусливый порыв.

— Попробуй, — велел Кресс.

— Что? — ошалело спросила я, почему-то посмотрев на его губы.

— Попробуй, — пояснил Кресс, — теперь моя шея пахнет достаточно приятно, маленькая ведьма? Хочу, чтобы тебе было удобно на ней сидеть.

Я разозлилась. Ощущение было такое, словно меня застукали за чем-то очень неприличным, подсмотрели самое сокровенное. Я обхватила шею инквизитора и попыталась притянуть его поближе. Гору и то двигать легче. Тогда я изменила тактику и сама подтянулась к его коже.

Уткнувшись носом в шею, я глубоко вздохнула. Если бы на ярмарке продавали парфюм с запахом Кресса, я бы его купила и выливала бы на себя литрами каждый день. Об этом инквизитору знать не следовало. Я воровато вдохнула аромат еще раз и оттолкнула мужчину прочь.

— Сойдет, — высокомерно произнесла я.

— Думал, символ добра должен тебя отпугивать, а не привлекать, — блеснул глазами Кресс.

— Вероятно, в тебе есть капелька тьмы, которую обожают все ведьмы.

— Я про мирт. Но за комплимент спасибо. Рад, что ты считаешь меня символом добра. И рад, что ты обожаешь капельку меня.

На его лице появилась поистине дьявольская усмешка, которая лишь подтверждала мою теорию про капельку тьмы.

Я хотела прикопать Кресса под ближайшим же кустом, но вместо этого развернулась и позорно сбежала с поля боя.

— Не забудь корзинку! — крикнула я, почти бегом поднимаясь по тропинке на склон.

Оборачиваться я не рискнула. Мои щеки горели от стыда. Я мысленно вспоминала все те проклятия, которые могла бы наложить на глупого инквизитора, и почему-то улыбалась.

Глава 51

Кресс притащил домой целую охапку мирта. При желании я могла заваривать его в чай, добавлять во время банных процедур, гнать на нем настойку и еще бы осталось, чтобы пол выстилать. На мои вопросы инквизитор ответил туманным “пригодится”. Само собой, это объяснение меня не устроило.

— Ты весь дом заполонил миртом, — проворчала я. — Это уже ни в какие ворота. Будь добр, хотя бы расскажи, кому предназначается эта ударная доза добра. Или афродизиаков.

— Якову, — мрачно произнес Кресс. — Ты сказала, что эффект от огненной ягоды недолговечен. Я не могу позволить деревенскому увальню убивать девушек.

— Истощать, — педантично поправила я. — Если тебя так беспокоит судьба Лики, провел бы с ней воспитательную беседу, чтобы девчонка прекратила использовать бабкину волшбу. Мирт захвати. Вдруг она окажется более чувствительна к нему, чем я?

Кресс криво улыбнулся и принялся запихивать мирт в мешок. Я такого произвола вынести не смогла и в итоге весь вечер занималась тем, что развешивала ветви сушиться да раскладывала цветы на подносе.

Понятия не имею, где инквизитор раздобыл это богатство. Однако Кресс обнаружил в себе потрясающие способности травника: если бы я каждый раз собирала столько сырья, у меня в загашнике было бы не десять золотых, а целое состояние.

Следующим утром меня разбудил громкий стук в дверь. На пороге стоял мрачный Яков с узелком. Выглядел он паршиво. Лицо парня осунулось, черты заострились.

При его появлении я почувствовала себя не в своей тарелке и уже мысленно прикидывала, куда бы сбежать, когда со второго этажа спустился Кресс. Он быстро оценил обстановку и зачем-то кивнул Якову. Его взгляд остановился на мне, мнущейся у порога.

— Почему ты все еще здесь? — спросил инквизитор.

— А где мне быть? — удивилась я. — Или клиента обслужить надо? Ага, бегу за зельями, роняя тапки.

— Почему ты злишься? — не понял Яков.

Мы с Крессом синхронно посмотрели на него. Парень поднял руки в защитном жесте и даже на всякий случай шагнул прочь из дома. Я обернулась к инквизитору.

— Я могу поговорить с больным наедине?

— Нет.

— Он наверняка пришел за зельем. У меня нет магии, так что ничего предосудительного я с ним не сделаю.

Почему-то в голову пришло их с Ликой свидание в кустах. Ребята там явно не книгу читали. Звуки доносились такие, будто эти двое пытались друг друга зализать до смерти. Бр-р-р!

Впрочем, в этом была своя логика. Яков сейчас стремился к быстрому восполнению энергии, а ее проще всего высасывать через поцелуи и все такое… прочее. Инквизитор будто уловил ход моих мыслей. Он сложил руки на груди и посмотрел на меня своим фирменным взглядом. Мол, я прекрасно знаю, ты что-то замышляешь, гнусная ведьма!

— Ты не должна к нему подходить, — веско произнес Кресс. — У тебя почти не осталось магии. Это опасно.

Я кивнула.

— Звучит как отличный план. Вот только Яков успеет скопытиться, прежде чем моя магия восстановится! Я даже не знаю, что с ним происходит, так как в этом состоянии не могу разглядеть заклинание. А все твоими стараниями!

Якова пробрало. Он вновь заглянул в дом и требовательно посмотрел на меня в ожидании пояснений.

— Отошел! — гаркнул Кресс.

Мы с Яковом шарахнулись в разные стороны. Я — на всякий случай, Яков — из чувства самосохранения.

— Не подходи к ней, — милостиво пояснил Кресс. — Ты так навредишь Тарье.

Дорогие читатели! К сожалению, у меня появился очень срочный заказ, поэтому проды чудовищно задерживаются(постараюсь выкладывать их регулярнее, но пока что выдаю главы по мере написания. Всем спасибо за ожидание! Огромный поклон всем подписывающимся на меня, а также читающим регулярно и ставящим звездочки!

Глава 52

— Вы же сами сказали мне прийти, — жалобно произнес Яков.

— Ко мне. Тарье нездоровится.

— Тарью потравил инквизитор, — наябедничала я. — А теперь за тебя принялся.

Кресс мрачно зыркнул на меня и кивнул в сторону кухни. Мол, знай свое место, женщина. Умом я понимала, что мне и правда не стоит находиться рядом с Яковом, но осталась в прихожей из чувства противоречия.

— Тарья, — напряженно произнес инквизитор, буравя меня взглядом.

Я легкомысленно улыбнулась и оперлась плечом на дверной косяк, всем своим видом показывая, что не собираюсь оставлять их наедине. Яков побледнел, так как злой взгляд Кресса, предназначавшийся мне, мазнул и по нему. Бедный парень уже практически спустился с крыльца и готов был дать деру.

— Кресс, — с наслаждением произнесла я, прокатывая его имя на языке, словно леденцовую карамель.

Он только прикрыл глаза, демонстрируя чудеса выдержки.

— Как ты собрался его лечить? Ты же даже не заметил, что он болен, — продолжала действовать ему на нервы я.

— Мирт — священная трава, — сказал Кресс. — Она не просто так считается символом добра. Думаю, ему поможет мирт.

— В каком виде? Будешь его отпаивать настойкой, делать притирки или просто наденешь на голову венок и заставишь петь ритуальные песнопения, ходя вокруг дома?

Яков посмотрел на меня со священным ужасом в глазах. Не знаю, напугала ли его перспектива нетрадиционного “лечения” или сам факт моего упрямства. Не каждый решится дерзить инквизитору. Должно быть со стороны это даже выглядело нелепо: черная гора мышц по имени Кресс с суровым взглядом и военной выправкой и мелкое рыжее недоразумение с зелеными глазищами и ехидной улыбкой.

Думаю, благословенная Истле давала ведьмам по девять жизней, как и своим любимицам — кошкам. Иначе мое бесстрашие не объяснить.

Крессу надоело препираться. Он закончил спор оригинально, перекинув меня через плечо и унеся куда-то наверх. Я честно пыталась вырваться первые десять секунд, но мои брыкания приносили мало толку. Да и упасть с лестницы не хотелось.

Инквизитор сгрузил меня на кровать и совершенно непочтительно приковал к столбику. Факт наличия наручников у него рядом с кроватью настолько поражал воображение, что я не нашла подходящей случаю колкости. Кресс вдоволь полюбовался на мой шокированный жалкий вид и пояснил:

— На случай, если ты решишь напасть ночью. Мне казалось, это тебя дезориентирует.

И инквизитор ушел, насвистывая веселенькую мелодию. А я только и могла, что хватать ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Этот жук рассчитывал, что я ночью заявлюсь к нему в спальню?! Еще и наручники подготовил, стервец!

Откуда он вообще их достал? Из пыточной камеры ордена забрал?

Внизу послышались приглушенные голоса двух мужчин. Я не могла вот так просто позволить им хозяйничать на кухне. С Кресса станется и в мои личные запасы трав залезть. Он же в сборах не смыслит ничего!

Хуже будет только если они решат совместно изобретать метод лечения и наклюкаются миртовой настойкой. Почему вдвоем? Что-то мне не верилось, что Кресс решит испытывать зелья на подопечном. Скорее благородно примет на себя первый удар, а Якову предоставит второй.

Поняв, что нужно спасать свою мальвазию и этих идиотов, я вытащила из волос шпильку и принялась ковыряться в замке. Кресс приковал меня слишком небрежно, словно не рассчитывал, что я решу сопротивляться. Поэтому через каких-то полчаса я освободилась.

Злая и уставшая, я спустилась на кухню. Меня встретил Яков в венке из мирта. На стуле сидел Кресс, скрючившись в три погибели и что-то вдохновленно перетирая в ступке.

— Так-так, — протянула я. — И что это мы тут делаем?

Глава 53

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Кресс.

— Раздосадовано, — ответила я. — Мою кухню превратили в руины, а меня приковали к кровати наручниками.

Яков, вынужденный выслушивать наши вялые переругивания, густо покраснел. Кажется, он неправильно понял мою фразу про кровать и оковы.

— Ну? — вздохнула я. — Что ты в итоге решил сотворить с подопытным?

— У тебя голова не кружится? — продолжал допытываться инквизитор. — Не знобит? Не клонит в сон?

— Нет.

Я задумалась. В прошлый раз рядом с Яковом я чувствовала себя по меньшей мере странно, да и он был явно понаглее и самоувереннее. На ярмарке в нем будто проснулся охотник, а теперь… Сидит, дрожит, словно крольчонок в логове лисицы.

— Похоже, работает, — в один голос сказали мы с Крессом.

— Что именно? — насупился Яков. — Венок, растирка или та гадость, что я выпил?

Я тихонько захихикала. Похоже, инквизитор взялся за дело с потрясающим рвением и использовал все доступные способы. Чтоб уж наверняка. Кресс хмуро посмотрел на меня, намекая, что нам еще предстоит разговор на темы вскрывания замков в его спальне, потом на Якова.

— Еще это, — будничным тоном произнес инквизитор, протягивая парню странно пахнущую кашицу. — На всякий случай.

Я честно попыталась сдержать смех, но не вышло. Оба посмотрели на меня как на врага народа и продолжили мучение. Ох, оговорочка. Лечение! Конечно же, лечение…

— Надеюсь, у тебя есть запасной план, — проговорила я. — Не хочу однажды проснуться в объятиях Якова.

У парня вытянулось лицо. Перспектива спать в обнимку с каргой кого хочешь напугает, но почему-то мне стало обидно. Стараниями Кресса у меня даже когтей не осталось, просто острые ноготки. К тому же, фигура у меня ладное, лицо приятное. Правда, магии нет, и вместо сердца камень.

— Вынуждена признать, — сказала я, — твой план оказался не так плох, как мне показалось.

— Мне пришлось долгое время выживать в Чаще. С ведьмой, — напомнил Кресс, но на последнем слове запнулся и пояснил: — Каргой. Она была другая, не как ты. Совсем старая и дряхлая, но магией пользовалась виртуозно, как и травами.

— Должно быть, мстила со вкусом, — откликнулась я. — Вот и выгорела вся. Удивительно, что она сумела еще и тебя похитить, и даже прожить несколько лет в Чаще.

Кресс пожал плечами, давая понять, что разговор окончен. Он занялся уборкой и даже помыл мои инструменты. Яков сидел в углу, как наказанный ребенок, то и дело поправляя венок.

Я решила сделать себе приятное и приготовить что-нибудь вкусное и простое. Выбор пал на обыкновенные блинчики. В прошлой раз мне удалось урвать у торговца целую банку меда, самый первый сбор с юга. Это жидкое золото обошлось мне в кругленькую сумму, но раз в сезон можно себе позволить.

Я поставила на стол простую глиняную миску и вылила туда ароматный мед. Тут же рядом появились чашки с горячим травяным чаем. Довольная собой, я принялась замешивать жидкое тесто на блинцы, стараясь не мешать Крессу убирать.

Картина была по-семейному уютной и в то же время до крайности странной. Никогда бы не подумала, что мне будет смазывать сковородку инквизитор, попутно вымывая мирт из ступки.

Вскоре партия блинцов была готова, и наша троица принялась за трапезу. Яков предпочел в качестве начинки вчерашнее отварное мясо. Кресс налегал на мед, страшно смущаясь, будто кто-то собирался осуждать его любовь к сладкому. А я заворачивала в тонкое кружево блинцов творог, поливала все тонким слоем меда и ела, запивая горячим чаем.

Мы молча наслаждались едой, когда кто-то забарабанил в дверь.

— Кого там еще нелегкая принесла? — проворчала я, откладывая блинчик в сторону.

— Сиди, — велел Кресс. — Сам открою.

Я даже восхитилась его решительностью. Однако поднялась из-за стола и пошла за ним, не забыв прихватить чашку чая и недоеденное творожно-медовое великолепие. Мне тоже хотелось знать, кто в гости пожаловал.

Глава 54

Стоило Крессу повернуть защелку, как дверь с грохотом распахнулась. В комнату ворвался ураган из кружевных шалей и разноцветных лент. Густые темные волосы хлестнули Кресса по лицу, когда гостья развернулась.

У вломившегося к нам урагана было имя. Гленна.

— Не дом, а проходной дом какой-то, — прокомментировала ее появление я.

— Яков пропал, — выпалила Гленна. — Нужно его скорее найти! Он после ярмарки будто в себя пришел, Лику сторониться стал, а потом опять началось. Не знаю, где он, с утра не видела. Обычно в это время Яков помогает отцу в кузне, но его не было…

— Ты за мной следишь? — удивился выходящий из кухни Яков.

— По моей просьбе, — соврала я.

Щеки Гленны предательски покраснели. Только дурак не догадался бы, что я не просила девушку ни за кем приглядывать. К счастью, Истле обделила Якова умом, так что он ничего не заподозрил. Кресс просто посмотрел на меня своими темными, будто ночь, глазами, не торопясь раскрывать безобидную уловку, но и не поддерживая ее.

— Яков проводит Гленну домой, — веско произнес он.

Я посмотрела на парня, затем на свою внезапно приобретенную подружку. Гленна светилась от счастья и жутко смущалась из-за открывающейся перспективы прогуляться с первым парнем на деревне через Чащу. На ее месте я бы выбрала себе в компаньоны кого-нибудь поумнее и понадежнее. Яков в миртовом венке абсолютно не внушал доверия. То ли дело Кресс! У инквизитора всегда есть нож в рукаве. И в сапоге. И за поясом. В общем, Кресс полон сюрпризов. Не удивлюсь, если девица, которая решится полезть ему в штаны, обнаружит там целый арсенал из метательных дротиков и арбалетных болтов из серебра или чистого железа. Зная инквизитора, он просто предложит несчастной заняться полировкой его инструмента. В прямом смысле! И тряпочку достанет, и маслице выдаст.

Я поймала себя на том, что с нездоровым интересом рассматриваю штаны Кресса. Гленна надсадно кашляла, пытаясь привлечь мое внимание. Я, как ни в чем не бывало, подняла взгляд на лицо Кресса.

Он стоял, изумленно заломив бровь, и таращился на меня в ответ. Яков переводил взгляд с него на меня и обратно.

Я приняла равнодушный вид и повернулась к Гленне:

— Чай будешь? У нас и блинцы, и мед есть.

Ну не признаваться же, что размышляла о первой брачной ночи с инквизитором и его привычке прятать оружие в неожиданных местах? Никто не поймет. А чай со сладостями всем нравится, так что мне блестяще удалось увести внимание от странных и пугающих вещей на что-то приятное и полезное.

— Если Яков меня проводит, я могу ненадолго задержаться, — решила Гленна, шаркнув ножкой.

Я недовольно цокнула языком и посмотрела на необремененное интеллектом лицо парня. И что только девушки в нем нашли? Впрочем, раньше я и сама любила таких. Яков был высоким статным парнем с огромными ручищами и широкой улыбкой на лице. Он излучал уверенность в себе, настоящий надежный парень, на которого можно положить все хозяйство и сверху капризов докинуть.

Для Гленны он казался лучшим во всем мире, но лишь потому, что других вариантов особо-то и не было. Однако не мне судить чужие пристрастия.

— Оставайтесь оба, — решила я. — Придется потесниться, зато господин инквизитор сможет наблюдать своего пациента. И тебе не придется снова тащиться через всю Чащу, чтобы попить со мной чаю.

— Нет, — отрезал Кресс.

Глава 55

— Как “нет”, когда “да”? — возмутилась я. — Вы эту кашу заварили, господин инквизитор. Извольте отрабатывать свой хлеб!

— Я его лечу, но не обязан с ним нянчиться, — ответил Кресс.

— Видите ли, господин инвизитор, в Злейске больше нет опытных травниц, а мои возможности временно ограничены. Благодаря вам. Якову нужна помощь, и раз уж вы начали лечение, извольте довести его до конца.

— Кресс.

— Что? — удивленно моргнула я.

— Ты знаешь, как меня зовут. Хватит обращаться ко мне “господин инквизитор”. Это раздражает, — холодно произнес он.

Гленна тактично ушла за Яковом на кухню, оставляя нас наедине. Кажется, им просто надоело наблюдать за тем, как мы собачимся, и ничего не понимать.

— Хорошо, — кивнула я. — Кресс. Якову может стать хуже. Тогда он пойдет высасывать магию из всех подряд.

— Именно.

Я устало потерла переносицу, не понимая, как договариваться с этим тугодумом. Иногда мне казалось, что мы разговариваем на разных языках. Его воспитывала карга — в этом у меня сомнений не было — и наверняка хоть что-то да рассказывала об основах нашей магии, нашей жизни. И все равно Кресс хотел отпустить “пиявку” в Злейск!

Инквизитор закрыл дверь и задвинул щеколду, после чего привалился к косяку и посмотрел на меня. В его черных глазах зажегся странный огонек. Нас раздяла жалкая пара метров, но уже отсюда я чувствовала проклятый аромат его кожи, щедро сдобренный миртом. Мне приходилось смотреть на Кресса снизу вверх, что страшно бесило. А что поделать, если инквизитор — та еще каланча?

— Слушай… — старательно подавляя эмоции, начала я.

— Нет, — спокойно прервал меня Кресс. — Я не оставлю его в доме. Если что-то пойдет не так, ты лишишься магии. Я не знаю, какие условия перерождения у юных ведьм, но уж точно не смерть от истощения. Яков уйдет в деревню.

— Боишься, что он прикончит меня прежде, чем вернется Ру с праведным огнем ордена?

— Да, — холодно произнес он.

Это признание ощущалось как болезненный укол в груди. Я неожиданно остро почувствовала, как сильно ненавижу инквизиторов. Всю их братию! Но Кресса особенно.

— Ну так расслабься, — рыкнула я. — Лягу спать в бане, раз тебя так напрягает моя истончившаяся магия и голод Якова. Все равно он вряд ли отреагирует на меня. Готова спорить, что даже ты для него сейчас будешь более желанной добычей.

— Уверена?

— Насчет бани? Как будто у меня есть варианты.

— А Гленна? Он может напасть на нее? — уточнил Кресс.

Он заметно расслабился, будто раньше его напрягала лишь перспектива ночевать под одной крышей со мной и другим магическим отродьем.

— Вряд ли, — покачала головой я. — У Гленны слабый магический фон, даже учитывая ее здоровье и принадлежность к обычным людям.

— Отлично, — тонко улыбнулся Кресс. — Тогда ты ночуешь со мной, Гленна разместится в твоей спальне, а Якова отправим в баню.

— Что?

Я изумленно открыла рот, однако Кресс просто развернулся и ушел наверх. Очевидно, готовить спальные места. комментировать свое странное решение он и не думал. мне оставалось лишь смириться и уйти к ребятам пить чай. День прошел великолепно: мы с Гленной обсудили предстоящие празднества, прогулялись по саду и даже успели обменяться рисунками для вязания свитеров. А затем наступила пора укладываться спать, и мне пришлось постучаться в спальню к инквизитору. Он откликнулся не сразу.

Глава 56

Я рывком распахнула дверь, с громогласным "Ага!" заскакивая спальню. Кресс, который в это время пытался поменять рубашку, так и замер посреди комнаты, трепетно прижимая к груди клочок ткани, который должен был прикрыть его голый торс.

Я криво ухмыльнулась, пытаясь за наглостью скрыть смущение. Отступать было как-то нелепо, тем более, в коридоре появился Яков. Не иначе как собирался пожелать Гленне доброй ночи. Я захлопнула за собой дверь и с независимым видом подошла к кровати.

Кресс следил за мной с нечитаемым выражением лица. Он медленно положил рубашку на стул и взял другу, но одеваться не торопился.

— Я сплю на кровати! — решила я. — Если что-то не нравится, можешь идти в баню. Яков всё равно уже начал поползновения на девичью честь Гленны.

— Ты спишь на кровати, — подтвердил Кресс. — Я лягу на полу.

— Давно радикулит не мучал?

— Мне приходилось спать в местах и похуже. Отвернись, мне надо переодеться.

Я мигом отвернулась к окну и в перила взгляд в ночное небо, испещренное ветвями деревьев. Где-то вдалеке светила убывающая луна, окружённая россыпью звёзд. За моей спиной послышалось шуршание ткани.

Оно подействовало на меня гипнотически. Я боялась даже пошевелиться, а фантазия услужливо вырисовывала перед глазами торс Кресса. Кхм, со всем богатым арсеналом.

Я чувствовала, как горят щеки и даже уши. Это нужно было срочно прекратить, чтобы не дать инквизитору новый повод для насмешек. Я кинула на кровать свою подушку и ночную рубашку. Мои пальцы подрагивали, когда я расслабляла шнуровку на рубашке. Наконец мне удалось стянуть одежду через голову, едва не выдрав себе клок волос — следствие нервной торопливости.

Я поежилась. Холодный ветер прикоснулся к обнажённой спине, прядки волос скользнули по коже. Я рывком развернула ночную сорочку и принялась её натягивать. Именно на этом моменте Кресс решил поинтересоваться:

— Что ты делаешь?!

— Переодеваюсь, — прошипела я.

Моя рука дернулась, и сорочка сползла чуть ниже, закрывая горящее от смущения лицо. Я попыталась проскользнуть дальше и с ужасом поняла, что застряла. Положение — хуже не придумаешь! Я стою в одной комнате с Крессом с натянутой на голову ночнушкой и не могу ничего сделать.

— Тебе помочь? — хриплым голосом уточнил Кресс.

Я задергалась в два раза яростнее, но лишь запуталась сильнее. В этом был лишь один плюс: подол сорочки скользнул вниз и теперь прикрывал мою грудь. Ситуация стала чуть менее унизительной. Стараясь не поддаваться панике, я пошевелила локтями, надеясь выпутаться из плена кружев и хлопка. Ничего не вышло. Я наклонилась вперед, решив попросту стащить с себя сорочку и попробовать заново, но покачнулась и едва не упала на кровать.

С моих губ сорвался изумленный вздох. Он послужил сигналом для инквизитора.

В следующее мгновение горячая ладонь Кресса легла мне на живот. Вторая скользнула по обнаженной спине, забираясь под сорочку, и принялась распутывать мои волосы.

— Что ты делаешь? — воскликнула я, слепо кидаясь в сторону.

Меня тут же подхватили и вернули на место.

— Помогаю тебе, глупая ведьма, — рыкнул мне на ухо инквизитор. — Стой смирно, не то порвешь сорочку!

Я замерла, обиженно сопя. Перед глазами была белая плотная ткань, полностью лишающая меня возможности хоть как-то повлиять на происходящее. Кресс неторопливо распутывал мои волосы, аккуратно разворачивал закрутившиеся рукава и натягивал сорочку все ниже и ниже.

По моей коже бежали мурашки. Я боялась пошевелиться, но моя неподвижность мало помогала. Инквизитор все равно задевал меня. Я чувствовала невесомые прикосновения его пальцев к коже, едва ощутимые поглаживания в тех местах, где руки начали затекать. А еще мы стояли непозволительно близко. Крессу приходилось наклоняться, чтобы поправить сорочку с другой стороны, и мой бок касался его оголенного — до сих пор! — торса.

Пытка продолжалась бесконечно долго. Хотя я готова поклясться, что Кресс торопился изо всех сил, чтобы наконец оттолкнуть меня. Думаю, на вызволение меня из плена тонкой ткани ушло от силы несколько минут, показавшихся нам обоим вечностью. Кресс отстранился, тяжело дыша, будто его заставили пробежать марафон, а не натянуть на глупую ведьму сорочку.

Я, пунцовая от стыда и унижения, посмотрела на него. Его черные глаза блестели в пламени свеч.

Все мое тело горело, будто обжигающие пальцы Кресса до сих пор танцевали на нем. И, видит всемилостивая Истле, отправить меня на костер было куда милосерднее, чем в объятия инквизитора. Но у судьбы на нас были другие планы.

Глава 57

— Я еще юбку не сняла, — напомнила я.

Кресс поперхнулся воздухом. Не знаю, о чем он думал в тот момент, но моя фраза явно была истолкована неверно. Я сложила руки на груди и выгнула одну бровь. Если бы не пламенеющие щеки, уже сравнявшиеся по цвету с волосами, мой вид можно было бы счесть возмущенно-высокомерным.

— Хорошо, — хрипло произнес Кресс.

И остался стоять рядом со мной. Даже глаза не соизволил прикрыть!

— Эй! — раздраженно бросила я. — Подглядывать неприлично. Я отвернулась, когда ты попросил.

— И спустя пару минут запуталась в рукавах собственной одежды. В этот раз я лучше прослежу, чтобы с тобой ничего не случилось.

— Это неприлично.

— Я слышал, девицы из вашего рода летают голыми на метле. К чему ложное смущение?

— Я не летаю на метле, — фыркнула я. — Даже голая в пруду не купаюсь. Так что отвернись.

— Может, тебе показать, где у юбки завязки? — широко улыбнулся Кресс. — Чтоб уж наверняка получилось ее снять.

— Господин инквизитор, у вас пугающе большие познания в области женской одежды. Вот уж не подумала бы, что вы такой любитель ее носить.

— Не носить, — лаконично ответил Кресс. — Снимать.

И он отвернулся, пока я хватала ртом воздух в попытках отыскать в голове какой-нибудь колкий ответ.

Снимать! Ну и кобель!

Проглотив вертящиеся на кончике языка оскорбления, я все же стащила с себя юбку и чулки, даже успела все сложить красивой стопочкой на ближайшем стуле, где уже висела неряшливо брошенная рубаха Кресса. Повинуясь старой привычке наводить в доме порядок, даже когда этого не просят, я встряхнула одежду инквизитора и аккуратно сложила.

Когда я обернулась, Кресс пристально смотрел на меня. Я узнавала этот взгляд, полный ярости и недовольства.

— Что на этот раз? — вздохнула я. — Если что, я не пыталась тебя отравить или околдовать. С первым ты прекрасно справишься сам, нажравшись миртовых настоек собственного авторства, а на второе мне временно не хватает магии.

— Возможно, ты станешь обычной, — тихо произнес Кресс. — Тогда Ру и орден тебя не тронут, даже если хотели отдать тебя под суд изначально.

— Тогда что не так?

— Твоя сорочка, — сообщил Кресс и поджал губы.

Я оглядела себя. Ну, допустим, ткань слегка помялась. И кружевные вставки излишне кокетливы. Однако других вариантов не было. Я пожала плечами.

— Можешь отдать мне свою, — заявила я. — Раз эта не нравится.

— Твоя слишком короткая, — объявил Кресс. — Нужно купить другую, длинную.

— Как саван? Чтобы было, в чем меня прикопать? И вообще, ведьмам нужны короткие сорочки, чтобы было удобнее на метле кататься.

— Хватит, Тарья, — устало вздохнул Кресс. — Просто ложись уже в кровать. Утром купим тебе что-то приличное.

Я прошлепала босыми ногами по полу и скользнула под пуховое одеяло. Помнится, с утра его не было. Неужели инквизитор ради меня расстарался?

Прервав мои размышления, Кресс плюхнул на кровать меч. Не абы какой! Инквизитор положил рядом со мной двуручник, который был почти с меня ростом! Я даже не знала, какой вопрос задать первым: откуда у Кресса в спальне эта махина или зачем ему понадобилось укладывать меч баиньки на пуховое одеяло.

Однако и то, и другое быстро перестало меня волновать. Кресс, даже не подумав натянуть на себя рубашку, улегся на кровать.

Глава 58

— Да чтоб тебя! — ругнулась я и попыталась скатиться с кровати.

Этот благородный порыв быстро пресекли. Кресс притянул меня к себе — и мечу! — поближе и заявил:

— Не ложись так близко к стенке. Простудишься. И подоткни с той стороны одеяло, ночью может дуть.

Я стряхнула с себя его руку, подумала и вгрызлась в запястье зубами. К сожалению, у карги могли вырасти только когти, но не клыки. Поэтому инквизитор мой укус проигнорировал. Он позволил мне немного пожевать свою руку, после чего легонько щелкнул по носу и быстро освободился.

— Успокоилась? — уточнил он. — Знаю ведь, пока не перебесишься, не уснешь.

— Чушь, — буркнула я. — У меня всегда быстро получается уснуть.

— Я каждую ночь слышу, как ты меряешь комнату шагами, хитро хихикаешь и что-то бормочешь. Ведьма, как есть ведьма.

— Ты собирался ночевать на полу, — напомнила я, уводя разговор в менее опасное русло. — Тебе же часто приходится спать в неудобных местах. На сеновале там или еще где.

— Да. Именно поэтому сегодня я лег с тобой.

Кресс задул свечу, и в комнате резко стало темно. Из окна лился серебристый свет луны, к которому я не сразу привыкла. Адаптировавшись, я посмотрела на инквизитора. Кресс лежал на соседней подушке, прижав руки к груди и прикрыв глаза. Ему бы цветок в ладони вложить, вылитый покойник.

Кресс почувствовал мой взгляд и с недовольным видом открыл глаза. Какое-то время мы смотрели друг на друга.

— Представь, какие сплетни пойдут, — зловеще прошептала я. — Ведьма не нашла в доме инквизитора метлу, поэтому всю ночь каталась на нем.

Глаза Кресса на миг округлились. Я усмехнулась, рассчитывая, что он с криком скатится с кровати и начнет осенять себя защитными жестами. Однако инквизитор расхохотался. Стало немного обидно.

— Не вздумай сказать это при Гленне, — проговорил он, отсмеявшись. — Эта фраза будет воспринята совсем иначе, Тарье. Без отсылок к магическим ритуалам и с намеком на сеновальные развлечения.

— Вот еще! — фыркнула я и быстро отвернулась к стене.

До меня запоздало дошло, насколько двусмысленно получилось. А еще я почувствовала укол недовольства. Мы словно поменялись местами.

Раньше я могла говорить Крессу пошлости и шутливо заигрывать, доводя его до нервного тика. Теперь же мои шпильки не задевали его. Наоборот, он и сам позволял себе двусмысленности, заставляя меня отчаянно краснеть и прятать лицо в подушку, как сейчас.

Пока я занималась самокопанием, Кресс улегся поудобнее. Я слышала, как он шуршит одеялом. Кресс переместился, и пружины матраса прогнулись под его весом. Я немного сползла на простыни назад.

Кресс осторожно коснулся моих волос, убирая их подальше от меча. Он вздохнул.

— Обиделась? — хрипло уточнил он.

Я замерла, обдумывая ситуации. Признавать свое поражение не хотелось. Я решила вернуть себе первенство в подколках, добившись от Кресса смущения. Развернувшись, я посмотрела ему в глаза, в которых танцевал озорной огонек. По моим губам скользнула хищная усмешка.

Я снова почувствовала себя злобной каргой, которая вот-вот доведет одного бедного наивного инквизитора до инфаркта.

Кресс слабо улыбнулся мне в ответ, даже не подозревая, что его ждет.

Глава 59

В следующее мгновение я лениво приподнялась на локтях. Высвободив одну руку из-под одеяла, я принялась выводить на мече замысловатые узоры.

— Зачем нам эта железяка в кровати? — спросила я.

— Хранить твою девичью честь.

— У ведьм нет чести, — напомнила я. — К тому же, я вряд ли смогу поднять двуручник. Если так хочешь меня защитить, лучше дай набор метательных ножей.

— Чудовище, — восхитился Кресс. — Ты и не должна махать двуручником всю ночь напролет.

— Как же мне тогда защищать свою честь?

Кресс неуловимо улыбнулся. Кажется, его забавлял наш разговор.

— Не приближаться ко мне. И меч служит символической преградой между нами.

— То есть ты признаешь, что он бесполезен? — уточнила я.

Кресс поджал губы и с отчаянием посмотрел в потолок, будто на тонком слое побелки мог найтись ответ на мучивший его вопрос. Инквизитор со вздохом убрал меч и положил его рядом с кроватью. Я торжествующе улыбнулась и перекатилась к нему под бок. Немного подумав, я закинула на Кресса ногу. Ночнушка задралась до середины бедра. Я испуганно ойкнула, заметив, чтоткань сползает все выше.

Меня спас Кресс. Он мигом придавил подол сорочки своей ладонью, для верности сжав мое бедро.

— Можешь отпустить, — заявила я, убедившись, что побег моей одежды точно не состоится.

— Ты о чем? — хрипло произнес Кресс.

— Сорочку можно отпустить. Я сейчас тебя соблазнять буду!

Кресс поперхнулся воздухом, но руку с бедра не убрал. Наоборот, прижал к себе, чтобы не вырвалась. Какое-то время мы лежали молча. Я пригрелась и заползла к Крессу на грудь, устроив голову на плече, как на подушке.

— Я спать хочу, — зевнула я. — Давай я тебя по-быстрому выбешу, и мы ляжем спать по разным углам.

— Лежи уже, — простонал Кресс. — Ведьма.

Я послушно замерла. Вообще-то я никогда не пыталась никого соблазнить, разве что подкрашивала губы для своего первого возлюбленного. Понятия не имею, как стала бы развращать Кресса, если бы он решил меня все же отпустить.

Кажется, нас обоих устраивала предотвращенная сцена соблазнения. Кресс не отпихнул меня, даже когда я задремала.

Я слышала, как мерно бьется его сердце у меня под ухом, чувствовала, как рука поправляет подол сорочки, нежно проводя по коже, как тяжело вздымается его грудь, как горяча его мягкая, словно бархат, кожа.

Убаюканная теплом и покоем, я так и уснула, даже не удосужившись отвернуться от своего злейшего врага, человека, который пытался меня убить и готов был без промедлений отправить любую ведьму на костер.

Мне чудилось, что зверь где-то рядом. Его лесной мускусный аромат забивался мне в ноздри, рокочущий голос неразборчиво мурлыкал что-то ласковое.

Конечно, то был лишь сон. Ни одна магическая тварь не решится подобраться к спящему инквизитору, у которого целый склад железа под кроватью.

Утром меня разбудили солнечные зайчики, целующие мои щеки. А еще тяжесть чужого тела. Я пошевелила рукой, пытаясь освободиться. Кресс фыркнул мне на ухо и неохотно скатился на бок. Дышать стало легче, но без него было холоднее. Я выпуталась из-под одеяла и поняла, что не могу встать с кровати. На моем пути непреодолимая преграда — дрыхнущий инквизитор.

Он так сладко посапывал, что будить его казалось сущим кощунством. Но на то я и ведьма!

Я хорошенько боднула Кресса в бок и столкнула его с кровати, даже выслушала парочку проклятий, после чего свесилась к его лицу и ангельским голоском уточнила:

— Когда завтрак?

Глава 60

Кресс посмотрел мне в глаза. Я почувствовала укол совести, но он был слишком мимолетным, чтобы акцентировать на нем внимание. Кресс продолжал лежать на полу, буравя меня взглядом.

— Завтрак, — повторила я.

Кресс поднялся на локтях и мрачно окинул взглядом спальню, будто в ней могла найтись парочка тарелок со снедью.

— Сколько я спал? — хрипло произнес Кресс.

— Три года.

— Я серьезно.

— Понятия не имею, — пожала плечами я. — Мы уснули, а потом встало солнце и разбудило меня.

— И ты скинула меня с кровати, — сказал он.

— Да.

— Сразу?

— Нет, — признала я. — Выбирала место, в которое пихнуть.

Кресс потер лицо, прогоняя остатки сонливости, и поднялся. На мгновение я засмотрелось на то, как солнечный свет падает на его кожу, очерчивая тенями кубики пресса. Инквизитор натянул рубашку и вышел из комнаты. Я вздохнула с облегчением. Он даже никак не прокомментировал мои утренние выверты.

Я сползла с кровати и решила переодеться, пользуясь отсутствием соседа. Стоило мне стянуть ночную рубашку, как вдруг дверь распахнулась. Я мгновенно прикрылась одеялом и испуганно развернулась. Кресс стоял в дверях, смущенно опустив взгляд в пол.

— Что ты хотела на завтрак? — уточнил он.

— Что? — удивилась я.

Любым чудесам должен быть предел. Инквизитор мог один раз проявить дружелюбие. Два. Не больше! Его стремление угодить, даже когда я объективно неправа, пугало. Какую подлянку мне готовит этот подозрительно подобревший паразит?

— Ты просила завтрак, — напомнил Кресс. — Какой?

— Кашу, — смущенно пробормотала я. — С маслом.

— И медом?

Я кивнула, но поняла, что он не видит.

— Да, если можно.

Услышав мой невнятный ответ, Кресс скрылся за дверью. Послышался звук задвигаемого засова. Вот же… инквизитор!

Быстро переодевшись, я подошла к двери с твердым намерением ее взломать. Кресс сам открыл бы через десять минуток, но для меня это было вопросом чести. Инквизитор каждую секунду нашей совместной жизни должен помнить о том, что ему меня не удержать. Его запреты — пшик. Выскочке из ордена не совладать с каргой, если она сама того не захочет.

Я удивилась, обнаружив в себе недюжинный энтузиазм и бурное желание чем-то заниматься. Это уже были не действия по привычке, по инерции. Я хотела что-то доказывать Крессу, хихикать с Гленной над Яковом в пышном венке из мирта, гулять по лесу, устраивать пикники.

Я замерла перед дверью, прислушиваясь к току крови. Магия не откликалась, мир казался тусклым полотном, лишенным энергии света, однако в груди чувствовались редкие слабые толчки. Я прижала руку к груди, пытаясь почувствовать сердце.

Меня отвлек звук шагов за дверью. Пришлось отложить исследование своего тела до лучших времен. Я сунула в щель между дверью и косяком тонкое лезвие ножа и попыталась скинуть засов. Не вышло. Шаги приблизились.

— Кресс? — несмело произнес мужской голос.

Я замерла. Как лучше поступить? Сказать, что меня запер инквизитор? Промолчать, чтобы не вмешивать Якова в наши отношения?

— Кресс, тебя заперла ведьма? — шепотом уточнил парень.

— Да, — на грани слышимости произнесла я.

Лестница заскрипела под тяжелыми шагами инквизитора. Нужно было торопиться. Я отбросила нож в сторону.

Глава 61

Нет, я не питала ложных надежд по поводу своей силы или хлипкости двери. Дом Кресса был построен на славу. Однако в минуту отчаяния мозги отключились, и я взяла разбег, чтобы вынести дверь с плеча.

Даже думать не хотелось, что было бы, если бы Яков ее не открыл. Как минимум я получила бы перелом.

Парень распахнул дверь в спальню, уверенный, что освобождает инквизитора, и увидел меня. Он выпучил глаза и замер на месте. Я не сумела затормозить и влетела ему в грудь.

Яков сдавленно охнул и обхватил меня руками. Это произошло на уровне рефлексов. В тот же момент на второй этаж поднялся Кресс и застал картину маслом: скривившийся от боли Яков и я, зажатая в его объятиях.

— Жить надоело? — рявкнул инквизитор.

Я поспешила отстраниться от Якова, помня, что мне вроде как запретили с ним контактировать во избежание преждевременной смерти. Неловко получится, если инквизиция приедет, а ведьма уже самостоятельно убилась об проклятие.

Однако Яков испугался не меньше моего и для верности отскочил аж у противоположной стене. Может, Кресс и с ним проводил профилактическую беседу?

— Он мне открыл, — попыталась сгладить углы я.

— Вижу.

— Думал, ведьма тебя заперла, — добавил Яков.

— Понятно.

Кресс продолжал буравить парня взглядом. Я готова была поклясться, что видела в черных глазах инквизитора отблески проклятий.

— Пойдем готовить кашу? — предложила я, растягивая губы в улыбке. — Гленна скоро проснется.

— А мы с ней уже сходили в Злейск, — доложил Яков, обрадованный сменой темы. — Встали спозаранку, собрали вещички, навестили родителей. Мы же теперь здесь живем?

— Что?! — воскликнула я.

— Что? — удивился инквизитор.

Яков многозначительно покосился на мои огненные волосы и ткнул себе пальцем в лоб. Видимо, он намекал на слегка пожухший миртовый венок. Парень всерьез взялся за свое лечение.

Я гаденько ухмыльнулась. Наверняка они в деревне наткнулись на Лику. Увидел, с какой милой прелестницей обжимался по кустам, и сразу вдохновился предложением Кресса полечиться. Еще бы! С такой гюрзой, как Лика, опасно целоваться. Ядом захлебнешься и все, хана ежикам.

— А Гленна… — уточнил Кресс.

— Чтобы блюсти честь госпожи ведьмы. То есть травницы… Ну, племянницы. Тарьи, в общем.

Я вздохнула. С такой тесной компанией об отдыхе даже мечтать не придется. Я направилась к лестнице, и Яков последовал за мной, но наткнулся на суровый взгляд Кресса и замер у стены.

Поравнявшись с инквизитором, я прошипела:

— Тебе каши жалко?!

Кресс проигнорировал меня. Он не спускал глаз с уже позеленевшего от волнения Якова.

— Прекрати, — возмутилась я. — Он твой гость. Пациент, в конце концов! Если он кого-то угробит своим проклятьем, мы сожжем его во дворе.

— Вместе? — деловито уточнил Кресс.

Я закатила глаза. Одним словом, инквизитор. Ему только дай уничтожить что-то или кого-то, связанного с магией. Я терпеливо кивнула. Кресс тут же отвел взгляд от Якова и последовал за мной на кухню. Он лучился удовольствием. Не знаю, откуда столько радости от простого обещания утилизировать труп бедного Якова совместно.

Видимо, о лучшем досуге инквизитор и мечтать не мог.

— Гленна хотела поговорить с тобой, — мимоходом сообщил он. — Какие-то новости от охотника, Йозефа.

Глава 62

Новостей было несколько. За скромным завтраком Гленна весело щебетала о мелочах: о семенах редких цветов, которые ей подарила матушка, о рассаде и новом виде укропа, который вывела Авдотья. Все было мирно и чинно. Яков помалкивал. Он нервно косился в сторону инквизитора и постарался отодвинуться от меня на противоположный край лавки, используя Гленну, как живой щит.

Кресс довольно щурился. Кажется, он мечтал о сожжении ведьм во дворе. Нет лучше досуга для инквизитора, чем работа. Пикник во дворе с казнью еретиков как способ сблизиться с семьей. Ненормальный!

— Кресс сказал, что новости есть, — напомнила я.

Гленна смешалась. Она бросила быстрый взгляд на Кресса и потупилась.

— Лекарства нужны? — догадалась я. — Попробую сделать…

— Нет, — сказал Кресс, смакуя каждый звук.

— Да. Заговоры использовать не стану.

— Нет, — повторил Кресс. — Не раньше, чем твоя магия угаснет или наоборот, раскроется снова.

Я промолчала. У инквизитора были свои планы на меня, однако ни один охотник не станет посвящать жертву в детали построения ловушки.

Завтрак подошел к концу и вся наша честная компания разбрелась по комнатам. Мальчики — во двор, дрова колоть, девочки — в светелку, вышивать гладью и вязать. Гленна села ко мне поближе, распутала нитки. Собравшись с мыслями, она сказала:

— Того инквизитора, альбиноса, видели на мосту. Через неделю-две он вернется в Злейск.

Я невесело хмыкнула. Выходит, мне осталось жить всего неделю. Перспективы не радовали. Я взяла в руки моток ниток и принялась перематывать его на катушку, чтобы было удобнее потом работать. Ощущение шерсти, скользящей между пальцев, успокаивало. Мои руки утратили ловкость из-за обморожения, но кое-какие навыки удалось восстановить. Я попробовала сплести что-то. Даже грубая шерсть выскальзывала из пальцев. Ничего не получилось, и я вернулась к медитативному наматыванию нитки на катушку.

— Это не все, — тихо сказала Гленна. — Отец видел оленя.

— На охоте?

— Да.

— Что ж, мои поздравления с отличным уловом. Рога можно было бы продать, только весной их сбрасывают. Зато мяса побольше, чем зимой.

— Нет, — покачала головой Гленна. — Олень был мертвым. Кто-то оставил на боках чудовищные порезы, едва не разорвав животное на части.

— Чаща всегда была опасным местом, — пожала плечами я. — Должно быть, твой отец забрел слишком глубоко.

— Он был на опушке, — сказала Гленна. — И вокруг него выжженная земля.

— Пожар? — удивилась я.

Гленна посмотрела мне в глаза. Я видела ее испуг. И правда, Йозеф не стал бы мне ничего сообщать, если все дело было в лесном пожаре и мертвом олене.

— Земля расплавилась. Песок превратился в хрупкие твердые пластинки. И отец нашел скелет какой-то твари. Парочку костей словно пожевали и выплюнули.

— Хочешь сказать, в лесу завелся кто-то очень большой? — осторожно произнесла я. — Настолько большой, что напал на тварь из Чащи и сожрал ее? И он появился на опушке, близко к Злейску, далеко от магии и зачарованных земель. Кто-то большой и огнедышащий бродит рядом с нами?

Гленна кивнула.

— Может, ты знаешь, что это за тварь?

— Я ведьма, а не криптозоолог.

— Кто-кто? — не поняла Гленна.

— Я не изучаю магических тварей и другие порождения Чащи, — пояснила я. — Однако у меня есть предположение.

Гленна скомкала в руках платок, который пыталась вышивать. Она с такой силой сжала ткань, что аж пальцы побелели. Я не могла читать мысли, но прекрасно понимала, о чем думает Гленна. Пока я не скажу, в ней будет жить надежда. Гленна продолжит верить в чудо до тех пор, пока ее наивность не разобьется о реальность.

Мне хотелось пожалеть ее и промолчать. Может, я ошибаюсь. Может, все не так плохо, как кажется. Чаща полна сюрпризов, так что на опушку мог забрести даже кто-то из другого столетия.

— У меня есть предположение, — решила не щадить ее чувства я. — Это дракон.

Глава 63

Дракон. Столько смысла в одном коротком слове. Не только в Злейске знали, чем чревато появление этого создания в окрестностях.

Драконы никогда не приходили к нам с добром. Эти огромные доисторические ящеры могли только разрушать. Единственная причина, по которой на них не объявляли охоту, заключалась в том, что драконам не было никакого дела до людей. Они пролетали мимо, равнодушные к городам и деревенькам.

Драконы. Совершенные машины для убийства, слишком опасные, чтобы существовать с ними по соседству. К счастью, ящеры предпочитали горы с их снежными пиками. Большая часть этих монстров обитала в Костотрясах, находящихся по ту сторону моста, неподалеку от Оплота. Если бы не страсть драконов к золоту, мы бы вряд ли о них узнали. Первое столкновение людей и ящеров произошло несколько сотен лет назад, в Орлятах. Драконы начали грабить обозы шахтеров, забирая золото, после чего в горы поднялись инквизиторы с острыми алебардами и огромными арбалетами. Ящерам пришлось отступить и покинуть насиженные места, перебравшись на север, к Змеиной пасти и Костотрясам.

Пару раз я видела изображения драконов в мамином дневнике. Их огромные треугольные морды выглядели угрожающе даже на бумаге, из пасти торчали острые клыки. Четкие ромбики чешуи покрывал слой странной блестящей пленки.

Мама сказала, что ведьмы когда-то умели договариваться с драконами, но те времена давно прошли. Ящеры были враждебны и к людям, и к дочерям Истле, и уж тем более к инквизиторам.

Я никак не могла понять, что дракону понадобилось рядом со Злейском. Летел и устал? Бред. Они могли не спать месяцами, преодолевая моря и континенты. Проголодался? Драконы редко питались вне своих пещер, предпочитая переваривать мясо в спокойной безопасной обстановке.

Тогда почему он остановился на опушке? Зачем наследил?

— Скажи отцу повременить с охотой, — покачала головой я. — Хорошо, что за мной едут инквизиторы. Ру и остальные могут помочь, как только казнят меня.

Побледневшая Гленна посмотрела мне куда-то за спину. В ее взгляде читалось напряжение. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто там. Я ощущала присутствие Кресса так же четко, как и магические токи до выпитого отвара с огненной ягодой. Он стоял в дверях.

Мне не хотелось видеть его. Возможно, я просто боялась заметить торжество в его глазах. Это пугало даже больше, чем предстоящий суд инквизиции.

Кресс молча ушел. Его шаги раздались на лестнице. Вскоре во дворе снова остервенело застучал топор. Гленна задумчиво посмотрела в окно.

— Ты уверена?

— По поводу дракона? Да. Лучше сразу попросить инквизиторов заняться этим, — кивнула я.

— Казнь, — прошептала Гленна. — Еще не было суда.

— Но он будет. Инквизиторы ненавидят нас. Впрочем, я тоже не пылаю к ним любовью.

— Кажется, — осторожно произнесла Гленна, — Кресс хорошо к тебе относится.

— Да. Однако он уже пытался меня убить. У него даже получилось. А потом лишил меня магии, сильно сократив жизнь, — сказала я, продемонстрировав ей седой волосок. — Как раз после этого он начал ко мне относиться… хорошо. Лучшая ведьма — дохлая ведьма.

Глава 64

Я говорила с легкой улыбкой на губах, хотя на самом деле боялась. Томительное ожидание подходило к концу. Скоро все свершится. В голове мелькнула шальная мысль, что еще не поздно сбежать. Взять узелок с травами и снова кинуться в объятия Чащи, позволить ей поглотить меня без остатка, надеясь, что рано или поздно выберусь к людям, а не в Пустошь.

Лес, обожравшийся магии, любил шутить. С Чащи станется и выкинуть меня куда-нибудь в Кровижцы, в город-призрак, уничтоженный по моей вине. Я посмотрела на ветки деревьев, маячащих за окном. Ветер шумел в листве. Заскрипела старая сосна. И все это под аккомпанемент стучащего без умолку топора.

Кажется, Гленна что-то говорила, но я не слышала ее. Мои мысли целиком и полностью занимал мир за окной, такой яркий и бескрайний. Мне хотелось впитать его в себя, пропустить сквозь пальцы, почувствовать хоть что-то, прежде чем меня отправят на костер. В эту секунду я пожалела себя. Мне не суждено было узнать мир, в котором я жила. Злейск станет моим последним пристанищем.

Я посмотрела на Гленну. Она, кажется, ждала от меня какой-то реакции. Я пожала плечами и пропустила меж пальцев толстую нить для будущего свитера.

— Нужно сказать Крессу, — решила я.

— Кажется, он слышал.

— Нужно сказать толком, что видели и когда. Пусть занимается. Это он инквизитор. Ему лучше знать, как защитить деревню, пока не подоспел их карательный корпус.

— Но…

Я взмахнула рукой, показывая, что не хочу сейчас выслушивать ее возражения. Гленна обиженно замолчала. В другое время мне захотелось бы помочь, раздать обереги и объяснить, куда бежать от гнева древнего ящера. Однако апатия поборола меня.

Я погрузилась в скучное и монотонное занятие — распутывание пряжи. Этого хватило, чтобы занять себя до вечера. Обед я благополучно пропустила, сославшись на отсутствие аппетита, а вот на ужин пришлось спуститься.

Гленна приготовила для нас суп с клецками, в качестве десерта налепив вареников с вишневыми закрутками. От запаха горячей домашней еды текли слюнки. Яков притащил откуда-то крынку молока и тарелку сметаны. Весь этот пир венчали перепелки в меду, пахнущие пряностями. Я с наслаждением втянула аромат птицы с зажаристой глазированной корочкой и цокнула языком:

— Весь мед мой извели, супостаты.

— На чай еще осталось, — парировала Гленна.

— А я в вареники хотела.

— Еще в суп его положи. Вареники и так сладкие.

Я побурчала еще немного для вида и угнездилась на стуле рядом с Крессом. Мне хотелось поскорее приступить к еде, но назревал важный разговор. Я осмотрела нашу маленькую компашку.

Кресс сидел по правую руку от меня. Его лицо не выражало абсолютно никаких эмоций. Впрочем, это было типичное состояние для Кресса. Черные волосы на макушке испачкались в древесной трухе. Кажется, инквизитор случайно ткнулся в потолок сарая, пока укладывал дрова. Я машинально протянула руку и стряхнула сор.

Инквизитор дернулся. Кажется, он уже прокручивал в голове список из пяти лучших способов прибить ведьму. А как кулаки сжал!

Я усмехнулась.

— Не паникуй. Я всего лишь пытаюсь тебя отряхнуть от пыли. Если Ру тебя увидит таким, решит, что все это время я держала тебя в темном чулане на хлебе и воде.

Кресс искоса посмотрел на меня, поджав губы. Гленна тяжело вздохнула. А вот Яков наблюдал за нами широко распахнутыми глазами, будто мы показывали ему удивительные фокусы.

Парень все еще сидел в венке. Слегка увядшая веточка мирта свисала у него над виском. Я знала, что Кресс уже не так усердствовал, отпаивая проклятого своими кустарными зельями. Почему тогда венок не сняли? Неужели кто-то думал, что эта нелепая корона из пожухлой зелени действительно причиняет добро и прогоняет зло?

Я одернула себя. Не мне судить. Я вообще сидела во главе стола без капли магии в метре от злейшего врага и собиралась от пуза поесть вареников и перепелов. Если место останется, то и супа.

Мы были той еще компанией. Я подняла руки, словно собираясь вознести молитву Троице.

— К нам едут инквизиторы! — провозгласила я. — И это не самая интересная новость. У Злейска теперь есть свой собственный злой дракон!

Глава 65

Кресс помассировал виски, будто один лишь мой голос был способен убить его настроение. Яков помрачнел и взял Гленну за руку, будто его присутствие могло защитить ее от дракона. Наивный деревенский мальчишка.

У Злейска оставалось лишь два варианта: жители могли сбежать прямо сейчас или дождаться, пока дракон придет в деревню за обедом. Я не знала, как им помочь. Возможно, поэтому угрюмо-решительное выражение Якова меня бесило. Это пожатие руки, это обещание безопасности — ложь.

Оставалось лишь надеяться, что Ру и его отряд убийц прибудут в ближайшие дни и помогут деревне.

— Нужно его убить, — произнес Кресс. — Завтра пойду в горы. А пока отправьте женщин и детей в соседнюю деревню.

— Семь бед, один ответ, — насмешливо фыркнула я. — Как ты собираешься убивать огромную ящерицу с крыльями и в броне? Насмешишь своим героизмом до смерти?

— Ближайшая деревня в трех днях пути, — пробормотал Яков. — Опасно их отправлять. В чистом поле от дракона не убежить.

Я хотела уточнить, что в лесу от него тоже не скроешься, но промолчала. Чаша отчаяния и так была полна. Незачем добавлять им новых тревог. Гленна прикрыла лицо руками. Ей было тяжелее остальных, ведь Йозеф охотился каждый месяц, пропадая неделями в Чаще. Он в любой момент мог стать добычей магической твари, с этим она уже смирилась. А теперь охотники рисковали попасться в когти дракону.

Говорят, смерть от их пламени была мгновенной. Проверять никто не хотел.

— Тогда погреба, — вздохнул Кресс. — Убедитесь, что у всех есть убежище.

— Они живут рядом с Пустошью, почти у моста, который ведет к Оплоту и Костотрясам — опаснейшим горам в мире, — заметила я. — У них есть убежища. Вот только если дракон надумает разрушать Злейск, погреба не помогут. Он просто раскопает их убежища.

— Ты не помогаешь.

— Господин инквизитор, — закатила глаза я, — мне просто не хочется давать ложных надежд. Потому что если жители Злейска решат, что опасность невелика, никто не попросит инквизицию разобраться с драконом.

Кресс выгнул бровь. Он посмотрел на двух жителей деревни, и те стыдливо отвели взгляд. Кажется, до него начало доходить.

— Инквизиторов никто не любит, — усмехнулась я. — Без надобности никто их не пригласит.

— О тебе же сообщили, — поморщился Кресс. — А ведьма куда менее опасна, чем дракон.

Я покачала головой. Если бы он только знал, сколько всего я успела натворить в Кровижцах во время казни родителей…

— Нужно будет поговорить со старостой. Пусть Йозеф созывает Вече, — сказал Кресс. — Завтра я провожу вас в деревню.

Решение было принято. Мы провели вечер в задумчивом молчании, каждый переживал о своем. Ночью, когда Кресс уже улегся рядом со мной и заснул, я попыталась зажечь хотя бы маленький огонечек магии. У меня не получилось. Внутренности скрутило от напряжение, а сердце мертвым грузом застыло в груди. Я в ужасе хватала ртом воздух, не в силах спасти свое тело. Малейшее напряжение чуть не убило меня.

Кресс подскочил на кровати, услышав мои надсадные хрипы. Помочь он не мог, поэтому лишь прижал к себе, убаюкивая, пока ток магии не восстановился и мне не полегчало. Кресс укачивал меня, укутав в одеяло.

— Глупая ведьма, — прошептал он.

Внезапно я расплакалась. Магии не было. Я не могла поставить над деревней защитный купол. Злейску и его жителям грозила опасность, а у меня не было сил их защитить.

Кресс все понял, но промолчал. Он позволил мне уснуть у себя на руках, в безопасности. Утром я проснулась одна.

Ребят нигде не было.

Глава 66

Они пришли спустя час, когда я уже вся извелась и приготовила пару десятков пузырьков с усыпляющим зверя зельем. Кресс молча посмотрел на мои ногти. Каждый палец заканчивался острым черным коготком. Волосы кровавой волной падали на плечи.

Инквизитор не мог этого знать, но догадывался, что моя душа снова полна холодной ярости и отчаяния. Я металась по комнате, перебирая охапки трав и гневно отпихивая мирт в сторону. От его запаха уже тошнило. Мне хотелось сорвать венок с головы Якова и растоптать его.

Цветы добра! Идиотизм. Добро никому не поможет. Схватку с монстром может выиграть лишь другой монстр, порождение магии и зла.

Я могла победить дракона. Моей магии хватило бы, чтобы стереть ящерицу в порошок. Конечно, то была верная смерть и для меня, но лучше уж так. Кресс отнял у деревни последний шанс на спасение, напоив меня отваром с огненной ягодой. Я хотела ненавидеть его за это. Злиться на инквизицию. Обвинять ее во всех бедах. Я хотела, но не могла.

Когда Кресс вошел в дом, я кинулась к нему. Во мне боролось желание придушить его и расцеловать, обругать за глупость и попросить не бросать меня. Столько противоречий, что я задыхалась. Так и не решив, что собираюсь делать с инквизитором, я остановилась.

— Они отказались, — лаконично пояснил Кресс.

Он снова посмотрел на мою когтистую руку, сжимающую флакон с зельем, развернулся и вышел. Я нерешительно двинулась за ним, одернула себя и остановилась. Пусть идет, куда ему надо. Это не моя проблема. Разве что на битву с драконом не пущу. Пусть Кресс точит копья, чинит арбалеты и полирует темную сталь мечей. В горы он не пойдет.

Яков развел руками. В комнату прошмыгнула Гленна, за ней вошел Йозеф и Ара. За их спинами мялась горстка других деревенских.

— Что происходит? — спросила я.

— Староста сказал, что дракона нет. И проблемы нет. И инквизицию он в деревню не пустит. Мы больше не станем им платить за защиту, — буркнул Йозеф.

— Неужели он не боится, что Оплот пришлет людей, чтобы казнить неверных?

— Пес его знает, — сплюнул охотник. — Однако Лика и ее мамаша уже выехали из Злейска. Вчера, как только я пришел в их дом и сказал о драконе. Крысы.

Я кивнула. Лучше и не скажешь.

— А почему вы здесь? — уточнила я.

— Кресс сказал, что в стародавние времена этот дом околдовала карга. Получается, здесь сейчас безопаснее всего, — пояснила Гленна. — К тому же, он пообещал защиту. Сказал, что деревню сторожить не станет, но дом свой собирается оборонять.

— Все, кто презирает старосту и его трусость, собрались здесь, — произнесла Ара. — Надеюсь, ты не против, ведьма.

— Это не мой дом, — пожала плечами я.

Арахна криво улыбнулась, блеснув острыми зубами. Не знаю, что смешного она нашла в моей фразе, но Гленна тоже неожиданно развеселилась. Все зашли внутрь и начали укладывать пожитки. В избе стало слишком шумно и я выскользнула во двор. Там сидел Кресс, разбирая стрелы по двум колчанам.

— Готовишься к обороне? — тихо спросила я.

— Да. И не вздумай меня осуждать. Я видел, ты сделала зелий.

— Пригодятся, — флегматично ответила я, усаживаясь на соседний пенек. — Усыпляет на раз-два.

— И дракона? — улыбнулся Кресс.

— Не знаю. Как раз будет отличный повод проверить. Только смотри, чтобы никто не открыл пузырек. При контакте с воздухом зелье начинает резко испаряться.

— Хорошо, уберу подальше. У нас нынче многовато соседей.

— Да, — кивнула я, посмотрев в голубое небо, по которому плыли тени облаков. — Многовато у нас соседей.

Глава 67

Утром меня посетило странное чувство, будто я попала в прошлое. Я встала с пустой кровати и растерянно огляделась. Как и вчера, я проснулась в одиночестве. В доме было ужасно тихо. Я соскочила с постели и быстро оделось, заплетя стремительно темнеющие волосы в толстую косу. Плюнув на любую конспирацию, я покрылась плотным платком. Деревенские должны были уже давно догадаться, что страшная тетка и ее племянница — одно лицо.

Спустившись на первый этаж, я обнаружила на кухне Арахну. Она помешивала варево на плете, изредка поглядывая в окно. Кажется, там Йозеф и другие мужчины тренировались стрелять из лука. Арахна заметила меня и снова улыбнулась своими острыми зубами. Порождение Чащи вернулось домой. Я видела, что женщина чувствует себя гораздо лучше, стала миролюбивее и расслабленнее.

— Доброе утро, — поприветствовала я.

— Доброе.

— Гленна еще спит?

— Она наверху, занята вышивкой, — покачала головой Ара. — Кажется, она решила готовить приданное.

— Разочарована?

— Я просто не понимаю, почему девушки всегда выбирают… таких.

— Первая любовь, — улыбнулась я. — Она всегда наивная, слепая и невинная. И чаще всего самая искренняя, хоть достается порой не тем людям.

— У тебя тоже была наивная первая любовь? — поинтересовалась Ара.

— Худшая из всех возможных, — уныло ответила я. — Моя первая любовь была слепой и глупой. Все закончилось смертью и разочарованием. Я не смогла это остановить.

— Наивная фея превратилась в страшную ведьму. А все потому, что полюбила не того?

— Не знаю, — вздохнула я. — Не того или не в то время. Я знала, что моя первая любовь… Думаю, мне сделали предложение только из-за лавки родителей, ведь мы были богаты. Я была слишком молода, чтобы принять эту горькую правду, продолжала настаивать… В общем, очередная глупая история любви.

— Грустная история, но она закончилась, — мудро заметила Ара. — Вторая будет лучше.

— Да, — улыбнулась я. — Первая любовь лишь тренировка. Гленна еще успеет передумать.

— Хорошо бы.

Ара предложила мне тарелку пшеничной каши с маслом, щедро плеснув мне сливок и протянув баночку меда. При виде сладкого золота я просияла. Завтрак был отличным, но мне предстояло еще заняться приготовлением зелий и лекарств. Хоть магия меня оставила, а руки стали неловкими, я еще способна была что-то делать.

Однако впереди меня ждал длинный день, полный тревог и забот. Чтобы немного отсрочить работу, я поднялась к Гленне. Та и правда собирала себе приданое, вышивая на рубашках защитные узоры.

Я постучалась, привлекая ее внимание, и прошла в комнату.

— Тарья, — улыбнулась Гленна. — Или Ада?

— Меня зовут иначе, — пожала плечами я. — Так что называй, как тебе нравится.

— Марта?

— Что? — удивилась я.

— Просто в одной из комнат нашелся дневник. Похоже, ведьминский. Он принадлежал какой-то Марте, и я подумала, что это твой…

Гленна порылась в рубашках, ждущих своей очереди на вышивку, и нашла маленькую книжицу в кожаной обложке. Я взяла дневник неизвестной ведьмы дрожащими руками. Хотелось просто выхватить книжицу и сбежать, но это вызвало бы вопросы.

— Спасибо, что отдала его мне, — тонко улыбнулась я. — Но меня зовут не Марта. Не говори Крессу. Пока что.

— Я и не смогу.

— Почему?

— Кресс ушел, — сказала Гленна, с недоумением посмотрев на меня. — Ты не знала? Он вышел из дома на рассвете с оружием и припасами. Кажется, господин инквизитор собирается встретить Ру и привести его сюда.

— Нет, — севшим голосом произнесла я. — Он пошел убивать дракона.

Глава 68

Все знают, что инквизиторы не блещут умом. За столетия своей усердной работы они научились лишь махать мечами и угрожать крестьянам карами небесными за любое колдовство: от суеверных плевков через плечо до наивных гаданий. Понятное дело, инквизиторы понятия не имели, кто такие драконы.

Только дурак, преисполненный блаженного неведения, пойдет сражаться с древним злом. С двуручником и арбалетом на дракона! Это все равно что тушить лесной пожар с наперстком: и природе не поможешь, и сам сгоришь.

Однако Кресс не слышал моей брани. Он ушел еще на рассвете, не оставив мне и шанса. Кроме того, господин инквизитор осмотрительно не сообщил Йозефу и другим деревенским, куда он идет. Уж старый охотник-то его остановил бы!

Я вихрем ворвалась на кухню, сгребла в походный мешок какую-то снедь и напихала в поясную сумку столько флаконов зелий, сколько смогла. Ткань покрылась уродливыми буграми. Сумка трещала по швам, но героически держалась.

— Спасать пошла? — деловито уточнила Ара.

Ее ни капли не смутили мои истеричные метания по дому. Казалось, женщина познала абсолютную душевную гармонию, которую всю жизнь ищут отшельники в горах. Она помешивала булькающую жидкость в котелке и снисходительно улыбалась.

— Почему ты сразу не сказала?! — воскликнула я. — Этот идиот умрет!

— Он идет через Чащу. Чаща куда мудрее, чем ты думаешь, ведьма. Она не допустит непоправимого.

— Если инквизитор не добредет на дракона, сумеет убиться о любую лесную тварь, — пропыхтела я, утрамбовывая в котомку плащ. — Как будто ты не знаешь их племя! Только дай волю, на сук напорется и от заражения крови издохнет, потому что гордость не позволит царапину залечить…

— Почему ты так переживаешь? — выгнула бровь Ара. — Если инквизитор умрет, тебе же легче. Просто беги, пока их отряд не появился в окрестностях. Мы скажем, что ты последовала за инквизитором и сгинула в горах. Никто не станет искать. Ты свободна, ведьма. Он ушел. Ты свободна.

Ее слова набатом зазвучали в ушах. Свободна. А ведь Ара права. Я скинула котомку с плеча, в нерешительности замерев у порога. На кухне вдруг стало невыносимо душно. Я посмотрела на стоящую у плиты женщину. На губах Ары мелькнула хитрая улыбка.

Не став задерживаться, я выскочила из дома. Тропинка вилась меж нестройных рядов сосен. Слева начиналась узкая дорожка, ведущая на опушку Чащи. По ней можно было за пару часов добраться до Злейска, а дальше уж вверх по реке, к самой Плавицце. А на самом юге начинались Белые Сады. Там всегда требовались работники. В Белых Садах полно было приезжих, большая часть которых не только выращивала яблоки, вишню и сливу, но и продавала диковинки, делала медовуху и варила пиво, показывала фокусы на ярмарках. На юге жили те еще чудаки, свободные и дикие.

Никто не удивится, если в Белых Садах появится красноволосая батрачка. Меня примут с распростертыми руками, и ни один инквизитор не заподозрит в приезжей девчонке каргу. Тем более, во мне почти нет магии. Я стану свободной и мирно доживу свой короткий век.

Глубоко вздохнув, я пошла вперед по тропе. У меня не возникло желания оглянуться. Впервые в жизни я была уверена в своем решении.

Глава 69

Дорога к цивилизации так и оставалась по левую руку от меня, пока Чаща окончательно не поглотила ее следы. Я упорно шла вперед, то ныряя к подножиям холмов, то карабкаясь на их вершины. Земля вздыбливалась под ногами, будто какой-то великан столетия назад играл, рисуя на ней пальцем странные узоры.

Курганы и котлованы закончились, когда я подобралась к подножию Орлят. Один из склонов, более пологий, покрывал густой лес. Другой, к которому подошла я, порос мелким кустарником. Все было усыпано валунами. Неподалеку шумела горная река, свои задорным плеском заглушая остальные звуки. Идти у воды было слишком рискованно. От дождя или слишком сильной жары у ледника река имела склонность переполняться. Она без зазрения совести выходила из берегов, бурным потоком унося вниз все, что не успело хорошенько закрепиться на месте и порасти толстым слоем мха.

— Кресс идиот, — пробормотала себе под нос я. — А раз в его скудных умственных способностях мы не сомневаемся, можно предположить, что он пойдет вдоль реки.

Крупные валуны валялись у подножия горы неряшливыми нагромождениями. Пробираться по ним в моем состоянии было равно самоубийству. Потоки магии больше не плясали перед глазами, подсказывая и направляя. Обломки древних скал торчали из земли уродливыми клыками. Упадешь на такой, и больше не встанешь. А уж если нога угодит меж булыжников или в норку какой-нибудь ядовитой заразе…

— С другой стороны, — рассудила я. — Как-то же он дожил до своих лет. Должно быть, Кресс не такой уж и идиот. Он поднимется по пологому склону, отсрочив встречу с драконом и не дав себя рассмотреть на подходах. Все же у него не так много преимуществ, чтобы пренебрегать внезапностью нападения.

Я удовлетворенно кивнула своим мыслям. С какой бы стороны Кресс не поднимался к горе, рано или поздно мы должны были встретиться. Инквизитор не станет разжигать костра и будет заметать следы, но я с самого детства играла со зверем в лесу и умела находить тех, кто стремился остаться в тени, вдалеке от любопытных человеческих глаз.

К тому же, я не хотела идти в лоб. Мало того, что увеличивался риск свернуть себе шею, так еще и ящер может заметить меня из своего нового гнездышка. В том, что дракон теперь живет в Орлятах, сомневаться не приходилось. Только там можно было найти ледники, способные охладить его внутреннее пламя и дать выспаться. И на склонах я заметила глубокие борозды, на которых измялся весь кустарник. В них будто лежал крупный зверь.

Дракон был неподалеку. Если бы магическое зрение еще оставалось при мне, я бы без труда различила пятно его магии на высоте. Однако моей собственной энергии едва хватало, чтобы разгонять кровь по венам.

Я стянула башмаки и перешла реку вброд. Ледяная вода больно кусала за ступни, бурным потоком обвивая ступни. Мыщцы свело судорогой от холода, но я продолжила идти. Лишь на секунду позволила себе замешкаться: когда на середине поток едва не сбил меня с ног. Место было неглубоким и не слишком бурным, однако сила воды все еще могла утащить человека в низины, через Чащу к Злейску и пустошам.

Я испуганно охнула и отступила, попав на живой камень. Все страшно зашаталось, а заплечный мешок едва не опрокинул меня в воду. Я с трудом восстановила равновесие и побрела дальше, стиснув зубы. Ледяной поток весело журчал мимо. Если речные боги и хотели меня утопить, то смилостивились. Я добралась до другого берега и с трудом отдышалась. Икры сводило, а кожа побелела от холода. Я размяла мышцы и кое-как натянула башмачки. Скоро уже начнет темнеть. Если не успею найти Кресса, может случиться беда.

Я не очень-то представляла, как буду спасать инквизитора. Весь этот поход против дракона казался нелепым и бестолковым. Однако некогда было раздумывать. Я скрылась в гуще деревьев и устремилась вверх по склону, петляя между сосен и огибая заросли малинника. Где-то там шагал Кресс, полный упрямого безрассудства. Я собиралась его остановить.

— Если придется, — буркнула я, — врежу дубинкой по башке и уволоку в ближайшую пещеру.

Глава 70

Я шла по крутой тропинке, уходящей куда-то в небо. Мне казалось, что вот-вот она выведет меня на прогалину, и за зарослями малины и диких трав появится уютная полянка. Однако надо мной раз за разом вырастали новые сосны, надежно укрывающие кружевом кроны случайных путников.

Это было хорошо, потому что дракон не мог заметить мое неуверенное восхождение. Это было плохо, потому что я не могла разглядеть продолжение тропки в высоте, так что у Кресса был шанс сбежать.

Истле благоволила мне. Через пару часов я заметила срезанные веточки. Их ровные обрубки торчали неподалеку от тропы, с головой выдавая прошедшего путника. Кто-то срезал пару удобных рогатин для будущей стоянки.

— Стрелы собрался вымачивать, идиот, — догадалась я. — Интересно, мой яд взял или инквизиторский запас разорять собрался?

При сборах я обнаружила, что пяток флаконов с усыпляющим зельем пропал. Вряд ли Йозеф решился бы таскать на поясе легко бьющиеся бутылочки.

Через полчаса я услышала тяжелую поступь нагруженного оружием воина. Еще через десять минут я заметила маячущую передо мной спину инквизитора. Бросив игру в кошки-мышки, я взбежала по тропе, уже совершенно не таясь и пыхтя, как стадо сердитых ежей.

Кресс не остановился. Он продолжал идти, пока я не преградила ему дорогу. Тогда Кресс смерил меня непроницаемым взглядом и попытался обойти. Ведьма может остановить человека, если под рукой найдется подходящая травка. Напитай магией репей да брось на чужую штанину. Вцепится в землю, не выпустит.

В крайнем случае дочь Истле могла прибегнуть к проклятиям. На инквизитора, пожалуй, ушел бы целый резерв, но эти товарищи редко ходят на ведьм в одиночку. И все же Кресса я смогла бы остановить, останься во мне хоть какая-то сила.

Ее не было. Я повисла на инквизиторе, но это его не смутило. Он продолжил путь с болтающейся на шее ведьмой, разве что шаг делал меньше, чтобы не пинать мои ноги.

— Эй! — возмутилась я. — Да как ты смеешь? Я запрещаю тебе идти к дракону, не видно, что ли?

Кресс совершенно неприлично улыбнулся. Смертнику не полагается веселиться, пока ему спасают жизнь. Так нельзя. Идущий на смерть воин может быть сосредоточен, серьезен, может даже грустен или угрюм. Но кто же веселится перед лицом гибели?

— Не видно, — произнес Кресс. — И даже не чувствуется.

И он продолжил шагать. Я от безысходности болталась у него на шее. Мы поднялись еще метров на сто вверх. Кресс даже не покраснел от напряжение, его дыхание оставалось ровным и безмятежным. А вот я пыхтела под тяжестью собственного тела. Руки никак не желали слушаться.

— Ой, да иди к диву на рога! — воскликнула я и отпустила его шею.

По всем законам природы, я должна была проскользить вниз по крепкому мужскому телу, чтобы стукнуться пятками о земную твердь. Или попросту булыжник, как повезет. Однако я осталась ровно в том же положении, не сдвинувшись ни на волосок.

Кресс подхватил меня свободной рукой и продолжил шагать по склону. Я осознала, что огреть его дубинкой по голове и утащить в безопасное место не получится. Это ему хватает сил тягать меня, словно пушинку. А я из другого теста сделана.

— Глупая ведьма, — вздохнул Кресс, словно прочитал мои мысли.

— Инквизитор, — буркнула я, будто одно это слово уже было достаточно оскорбительным.

Глава 71

— Зачем ты вообще пошла за мной?

— Чтобы вернуть, — насупилась я. — Как ты собираешься убивать дракона?

Кресс пожал плечами, едва не уронив сумку. На его лице застыло то одухотворенное выражение, преисполненное уверенности в себе и своей правде, которое бывает лишь у гениев и круглых дураков. К великим мыслителям я Кресса не причисляла.

— От тебя даже костей не останется, — сказала я. — Один плевок пламенем, и закончится твоя битва. Глупая и бесславная.

— Не тебе судить, — сухо ответил он. — Моя глупая и бесславная смерть даст Злейску пару лишних дней жизни.

— Пару дней? — расхохоталась я. — Ты правда думаешь, что в состоянии сражаться столько времени?

— Я сделаю ловушки. Это его задержит.

— А-а-а! Так вот почему ты меня не прогнал, а все еще тащишь на вершину.

Кресс удивленноморгнул, словно только что очнувшись. Он тут же разжал руки, и я сползла на землю. Кресс о чем-то крепко задумался и нахмурился. Я не мешала процессу. Все же не каждый день удается задержать инквизитора на пути к истреблению магии. Так и до здравого смысла достучусь.

— Если ты продолжишь подниматься в гору, я сбегу. Инквизиция меня не найдет. Понесу свои черные ведьминские мощи в сторону другой деревни.

Я рассчитывала, что Кресс вскинется, начнет угрожать высшим правосудием или попросту перекинет через плечо и потащит за собой к логову дракона. На последнее я и надеялась. Инквизитор слишком благороден, как бы смешно это ни звучало, чтобы просто так загубить человека в неравном бою с драконом. Иначе он пришел бы сюда с Йозефом и Яковом. Кресс мог собрать самых крепких парней из Злейска и отправиться на свою священную битву. Он не стал. И меня в пасть зверю не бросит.

А вот ведьму, злобную каргу из сказок, сам мигом утянет на самую вершину горы и подложит в качестве приманки. Лучше уж так, чем заново ловить его на склонах. Мне едва хватало сил после долгого перехода. Если бы Кресс не был нагружен, как мул, и не делал коротких передышек в пути, я бы его не догнала.

Я не могла потерять инквизитора. Только не сейчас.

Да и путешествовать на мужском плече куда легче, чем топать в гору своими ножками. Кресс не торопился хватать меня за шиворот и утягивать в сторону ледников. Он смерил меня взглядом, в его черных глазах мелькнуло смутное беспокойство.

— Ты взяла шерстяное одеяло? — спросил Кресс. Видя мое недоумение, он пояснил: — Скоро похолодает. Ночью возле гор всегда сыро, тем более, тебе придется идти вдоль реки. Ты взяла одеяло? Плащ? Нельзя сбегать без подготовки.

— Ты издеваешься? Я собираюсь уйти от ваших праведных костров! Сеять зло по всему миру.

Кресс поджал губы. Он посмотрел на меня, затем оглянулся на густой зеленый ковер Чащи, раскинувшийся в низине. Где-то там скрывался дом той, другой карги.

— Ты на нее не похожа, — произнес Кресс. — Ты другая. Та карга была озлобленной. Она ненавидела весь мир.

— Я тоже ненавижу.

— Нельзя испытывать такие чувства к тому, чего даже не знаешь. Ты слишком молода. Ты была чистой в душе, но поддалась ярости. Я знаю. Мне говорила карга, что ваше племя каменеет не всегда. У тебя есть шанс. Пока что есть.

— Я тебя ненавижу, — прошипела я.

Кресс улыбнулся.

Глава 72

— Хорошо, — ответил он.

— Я хочу тебя убить.

— Не сможешь. Так что подожди, пока это сделает дракон. А лучше делай, как планировала. Беги, пока Ру не нашел тебя. После драконьего пламени даже скелета человека не останется. Все решат, что ты сгинула вместе со мной.

— Как романтично.

— И трагично. О нас сложат баллады.

— Скорее уж поучительные сказки, как про того охотника и озерную деву. Ведьма пыталась задобрить дракона и скормила ему инквизитора. Однако у ящера в зубах застряла кольчуга. Он взбесился и сожрал ведьму на десерт. Мораль?

— Раздевайте инквизиторов, — предположил Кресс.

— Не кормите драконов, — отрезала я и добавила: — Идиот.

Кресс рассмеялся и отошел на шаг в сторону, освобождая тропу. Валуны ступеньками стекали вниз, огибая огромные сосны. Осталось лишь сделать первый шаг.

Я решила, что сделала все, что было в моих силах. Ни героизм, ни идиотизм не лечится. Разве что дубинкой по башке. Я примерилась к макушке инквизитора и поняла, что удар выйдет слабым. У нас большая разница в росте.

А еще я вряд ли смогла бы поймать этого наглеца, когда тот потеряет сознание. Тропа-то узкая! Улетит с обрыва, свернет шею. Или вообще вниз покатится. До подножия, как говорится, доедут только уши.

Кресс устал наблюдать за моими метаниями. Он продолжил путь наверх, обогнув меня через большой валун.

— Не забудь покрасить волосы в другой цвет. Красный — слишком приметный, — напутствовал Кресс.

Желание огреть его чем-то тяжелым по голове усилилось, но теперь у меня и вовсе не было шансов. Кресс поднимался по тропе, оставляя меня внизу. Инстинкт самосохранения требовал прекратить маяться дурью, спуститься, плотно и сытно пообедать, а потом отправляться в Белые Сады на юге, чтобы стать наймиткой.

Я побежала за инквизитором. Если не получилось его вырубить одним ударом, попробую зелье подмешать. Рано или поздно ему придется сделать привал и поесть, а там уж я…

— Деревня в другой стороне, — напомнил Кресс, остановившись. — Проваливай, глупая ведьма.

На его лице застыло мрачное выражение, а глаза метали молнии. Меня злым взглядом не напугаешь. Я продолжила подниматься в гору.

— Ведьма, — угрожающе протянул Кресс.

— Инквизитор, — улыбнулась я. — Видишь ли, мне понравилась идея с балладой. Нужно попробовать сгинуть. Тем более, такая приятная компания…

— Хватит. Это уже не шуточки. Дальше пойдут луга, ни единого деревца до самой вершины. Дракон может заметить тебя.

— Правда? Я уже думала, будто ты приписываешь драконам полную слепоту и отсутствие обоняния.

— Он не сможет меня почуять, — ответил Кресс. — Драконы из-за пламени плохо ориентируются на запахи. Им доступно лишь зрение.

— И слух, — добавила я. — А ты сейчас больше похож на склад металлолома у кузни, чем на человека. И гремишь соответствующе.

Кресс демонстративно подпрыгнул на месте, хитрым образом придержав свою экипировку. Вместо ожидаемого лязга и скрипа я услышала только легкий стук при приземлении. Грациозность инквизитора впечатляла, как и умение быть тихим. Впервые я задумалась о том, что Кресс и правда смог бы победить дракона.

Глава 73

— На самом деле, эти твари ориентируются только на зрение, — сказал Кресс.

— Как-то невежливо называть дракона тварью, — заметила я. — Пока что он только помогает тебе изничтожать магических существ из Чащи. Ты подумай, может, содружество организуете… Зачем драться?

Кресс упрямо мотнул головой. На его лице застыла каменная маска безразличия, но в глазах мелькнуло что-то похожее на волнение. Идея переговоров задела Кресса. Достаточно было провести с ним пару недель, чтобы видеть перемены его настроения. Я не знала, что именно он чувствует, но понимала, в какую сторону подул ветер.

— Тарья, — произнес Кресс. — Иди уже.

— Нет.

— Тарья…

— Не-а!

— Ведьма! — рыкнул инквизитор и бросился на меня.

Вспомнив о его потрясающем умении душить всех, кто связан с магией, я рванула в сторону. Меня поймали у первой же сосны в жалкой паре метров от тропы. Мгновение, и вот я уже прижата к стволу, а Кресс, тяжело дыша, навис надо мной.

— Суд! — испуганно пискнула я. — Сначала нужен суд!

— Дракон спалит деревню вместе с инквизиторским орденом, если мы надумаем с ним поболтать для начала. О суде и речи идти не может.

— Я… Мой суд, — неуверенно произнесла я, сжимаясь в комок. О когтях даже вспомнить не успела. Рядом с Крессом я чувствовала себя малолетней соплячкой. — Ты не можешь меня убить, пока суд не позволит.

Кресс несколько раз моргнул, будто не до конца понимая, о чем я толкую. Когда наконец до него дошло, реакция была… неправильной? Инквизитор зло выдохнул мне в лицо, треснул кулаком по бедной сосне и отпрянул.

Теперь он стоял в паре шагов от меня и разъяренно смотрел в пустоту, будто там скрывался его злейший враг. Я не решалась отлипнуть от сосны. Так и осталась стоять, вжимаясь в шершавый ствол дерева. В голове крутилась та самая сказочка про охотника и ведьму. Ее рассказывали в назидание не только маленьким человеческим детишкам, но и ведьмам.

Никто не хочет жениться на страшной карге, которая без магии похожа на лесное чудище. Никто не хочет умереть во цвете лет, потому что муженьку приглянулась другая красотка.

А мораль у сказки лишь одна: не стоит верить. Даже если очень хочется. Крессу не стоит верить мне, ведь я собираюсь его отравить при первом же удобном случае. Мне не стоит верить Крессу, ведь он без сомнений сдаст меня на руки ордену.

Мы два разных существа, объединенных лишь многовековой борьбой друг с другом. Ведьмы обречены на вымирание, так как их ограничивает сама Истле, богиня природы и естественного равновесия. Наша сила — наша слабость.

Инквизиторы не обременены службой богам. У них нет хозяев. Они считают, что высшая цель — уничтожение магии — оправдывает любые средства. Инквизитор не гнушается использовать ритуал, чтобы убить ведьму, а та боится лишний раз потревожить мировой порядок.

Кресс думал. Я видела, как в его глазах мелькают тени эмоций, далеких от моего понимания. У меня не было и шанса разгадать, к какому решению он придет. Чем будет руководствоваться инквизитор в критический момент? Здравым смыслом или взращиваемой годами ненавистью к магии и вдолбленными в голову правилами?

Я знала лишь одно. Кресс — идиот. Сильный идиот, способный зайти достаточно далеко и даже приблизиться к дракону. Смекалистый идиот, готовый месяцами выслеживать врага и ставить ловушки на ящера, в тысячи раз превосходящего его по размерам и мощи.

И этот идиот обречен, если отправится в бой один.

— Я помогу тебе, — сказала я. — Пойду с тобой и попытаюсь убить дракона.

Горло сдавило из-за лжи, которую пришлось произнести. Я чувствовала, как холодеет мое тело, как медленно увеличиваются когти, отдаляющие меня от всего человеческого. Это был ужасный поступок. Но я — карга, монстр. Мне не привыкать к ужасному.

— Я хочу искупить свою вину, — медленно произнесла я, выплевывая из себя ложь. — Я хочу убить дракона, чтобы оправдаться перед инквизицией за свой грех. Я поняла, сколь черна моя магия. Я хочу отказаться от нее. Это — грязь. Позволь мне отмыться.

Глава 74

Я с облегчением выдохнула. Стоило мне закончить это нелепое, отвратительное признание, стало легче дышать. Эмоции отступили на второй план, ушли на задворки сознания. Даже сердце не ощущалось каменным грузом в груди. Его будто бы вовсе не было.

Все тело казалось онемевшим, чужим. Я будто не владела им, а лишь наблюдала за происходящим. Интересно, а Кресс заметит мое состояние? Я посмотрела на него. Искреннее любопытство смешивалось с непонятным чувством, похожим на надежду.

Кресс изучал меня взглядом. Тьма его глаз будто подернулась дымкой. Или это просто мир стал серым?

— Хорошо, — сказал Кресс, наконец разомкнув пересохшие губы. — Я не могу отказать тебе в этой малости.

Я улыбнулась. Ну конечно. Инквизиция просто обязана давать уродцам вроде меня шанс на искупление. Чаще всего, первый и последний. После заданий для “очищения” еще никто не выживал.

— Ты будешь оправдана, — тихо продолжил Кресс, — за свое доброе деяние. Защита деревни от дракона — благородная цель. Никто не посмеет оспорить твое искупление.

О да! Это священное правило инквизиции. В искупление верят и фанатики, и глупцы, и просто наемники в рядах ордена.

Кресс положил вещи на траву и вытянул из котомки полоску бересты, подготовленной письму. Он нацарапал пару фраз и отдал грамоту мне.

— Это доказывает, что ты участвовала в охоте, — пояснил Кресс. — Просто покажи ее Ру, он оформит твою индульгенцию.

Я улыбнулась. Цена свободы.

— Тогда идем, — сказала я. — Нужно задержать дракона, чтобы тот не спалил деревню. Ты прав, у нас нет выхода, и эта огнедышащая тварь не станет слушать. Попробуем хотя бы отвлечь его, пока не подоспела подмога.

Если Кресса и смущали резкие скачки моего настроения, он не подавал виду. Я видела, как ему не хочется тащить в гору обузу в виде сопливой умирающей от магического истощения девчонки, но выбора не было. Волшебное слово — искупление — решало все.

Кресс пошел наверх. Мы набрали высоту, но так и не вышли из-под сени деревьев. Сосны давали иллюзию безопасности. Драконы обладали исключительным зрением и могли заметить крадущуюся к амбару мышь. Ночью. В кромешной тьме. Человеческое присутствие было куда очевиднее.

Кресс знал о том, насколько хороши драконы. Возможно, поэтому он вечером разложил костер и в ответ на мой немой вопрос лишь пожал плечами. Какая разница? Если ящер поблизости, он уже заметил наше приближение. Если нет, то мы просто везунчики. Костер не сыграет почти никакой роли, зато не придется спать в холоде.

Орлята вечером всегда облачались в туманную дымку, ловя облака на свои льдистые пики. Становилось на порядок холоднее, а ночью у вершин мог пойти и снег, и град. По утрам даже у подножия Орлят на траве лежал иней. Иногда едва заметный, иногда белый и плотный.

И ночевать без костра там, где по утру лужи может покрывать тонкий ледок, никому не хотелось. Мы устроились на небольшой полянке, окруженной двумя обломками скал и густыми зарослями можжевельника. Наш лагерь расположился меж камней, где не так сильно дует ветер. Над головами шумели кроны.

Кресс притащил откуда-то елового лапника и быстро обустроил нам лежанки. Пушистые ветки могли защитит от холода, который источали скалы. Жаль, что я не смогла бы приложить их к сердцу. За пару часов мое состояние ухудшилось. Я обнаружила, что к когтям добавились черные подтеки на руках, словно я возилась в угле и не смогла отмыть пальцы.

Кресс тоже заметил. Он промолчал, но щедро предложил полить мне на руки воды. Неужели надеялся, что отмоется?

Волосы стали темнее и жестче, начали завиваться небольшими упругими кудряшками. Я кое-как заплела косу на ночь и улыбнулась. Завтра Кресс проснется рядом с настоящей каргой, а не обычной ведьмой. Я уже замечала, что стала раздражительной, злой, несдержанной.

— Тебе стоит выпить еще слез девы, — сказал Кресс, когда мы приступили к ужину.

Глава 75

Я вяло ковыряла хлеб и скатывала мякоть в маленькие упругие шарики. Такие отец делал для рыбалки, только добавлял туда еще масла. От воспоминаний мне было… никак. До этого у меня еще ни разу не получалось вспомнить родителей без боли и слез. Такие изменения мне даже нравились.

— Нет смысла, — ответила я. — Хватит уже пытаться меня вылечить от магии, это часть моей жизни. Важная часть. Та, что держит меня в мире живых.

Кресс помолчал. О чем он думал? Что искупление невозможно без отказа от магии? Что я пытаюсь его обмануть? Что нужно подсыпать мне порошка, раз я отказываюсь сама принять “лекарство”? Кто знает.

Впереди была долгая ночь. В кашу в качестве приправы пошла смесь лаванды и усыпляющего зелья. Я была уверена, что утром обнаружу Кресса сладко спящим на наших импровизированных лежанках. Это хоть немного согревало душу. Пока инквизитор проспится, я успею связать его и уволочь подальше от гор. А там пусть ругается, пытается придушить, да вообще что угодно…

Кресс тем временем отложил миску и ложку. Это в мои планы не входило. Кресс откинулся на кусок скалы, устало прикрыв глаза. Костер бросал тени на его четко очерченное лицо. Я невольно залюбовалась.

Пламя делало Кресса более живым, не таким мрачным и серьезным. Алые отблески ложились на бледную после ранения и вынужденного заточения со мной кожу, делая инквизитора человечнее, проще, понятнее. Мне нравилось наблюдать за ним, когда он так расслаблен. Почти домашний, уютный.

Я даже не заметила, в какой момент Кресс открыл глаза. Просто у меня не сразу получилось отвести глаза от его чуть пухлых губ, подсвеченных огнем. Когда я поняла, что Кресс уже какое-то время тоже наблюдает за мной, никакого смущения не было. Привычная стыдливость покинула меня. Остался лишь холод и черные когти.

— Я хотел тебе кое в чем признаться, — вздохнул Кресс.

Я едва удержалась, чтобы не поторопить его. Наступала ночь. Я знала, что сегодня на небе появится полная луна. А значит, придет зверь. Я рассчитывала, что удастся уснуть до того момента, как мой старый знакомый меня найдет.

— Я жил с каргой довольно долго, — продолжил инквизитор. — Она… Она стала чудовищем. Настоящим. В ней не осталось ничего человеческого.

— И ты ее убил? — предположила я.

Кресс закашлялся. Кажется, он не ожидал от меня подобных вариантов.

— Она воспитывала меня. Стала не матерью, но мачехой. Злобной, сварливой тварью, но… Я бы не смог ее убить. Она была единственным близким мне человеком долгие годы. Да, Эзра стала чудовищем. Но я-то им не был.

Я пожала плечами. Инквизиторская мораль до сих пор оставалась за гранью моего понимания. Убил или привел к ее дому охотников — какая, в сущности, разница?

— Эзра, моя мачеха, учила меня. У нее… В ее сердце поселился страх, что однажды за мной придут, и она не сможет меня защитить. У нее были свои причины. Эзра даже не понимала, что защищать меня нужно только от нее самой.

— Зачем она вообще тебя выкрала? — воскликнула я.

Кресс поморщился, будто ему ткнули в незажившую рану. Он умолк на пару мгновений, делая вид, что занят пережевыванием хлеба. Я терпеливо ждала. Инквизитор сумел пробудить в моей застывшей душе любопытство.

— Эзра не похищала меня, — нехотя ответил Кресс. — Она была сестрой моей матери.

Глава 76

— Сестрой?! — вырвалось у меня. — Твоя мать… одна из нас?

— Нет, и никогда не была. Эзру отметила Истле еще в детстве. Она стала единственной ведьмой в роду.

Я кивнула. Да, такое объяснение казалось логичным. Ведьмой можно было родиться, а можно было стать. Обычно меченые ведьмы обладали огромной силой, но совершенно не умели ей пользоваться. Их дар считался и благословением, и проклятием. Меченым приходилось тяжелее: не было рода, который их всему научит, поддержки близких. Родная мать могла сдать новоиспеченную ведьму инквизиторам.

Однако среди нашего вида меченые ведьмы особо почитались. Дело даже не в их силе. Богиня редко говорила со своими дочерьми, ее знаки воспринимались как величайшее благо. Меченым ведьмам доставались не только силы, но и вещие сны, наставления от самой Истле. Если такая девушка находила шабаш, она становилась верховной.

Однако меченые редко находили себе подобных. Они либо скрывали силы, чтобы не вызвать гнев близких, либо вовсе от них отказывались, не принимая самую суть магии. Богиня могла даровать человеку зрение, но не могла заставить его открыть глаза.

Из рассказа Кресса выходило, что его мачехе достались способности. Почему бедняжка превратилась в каргу?

Кажется, вопрос отразился на моем лице, потому что Кресс тут же добавил:

— Я не стану рассказывать историю своей семьи. Это случилось с моей матерью и Эзрой. Они знают правду. Я бы предложил тебе сходить к ним и выведать все самой, но, боюсь, они уже много лет как мертвы. Мама погибла во время родов. Я прожил несколько лет у дяди, а потом меня выкрала Эзра. С тех пор мы жили вместе. Но мой рассказ не об этом.

— А о чем? — выгнула бровь я. — Откуда вообще столько откровенности?

— Я должен рассказать тебе правду, — просто ответил Кресс, — потому что потом шанса может не представиться.

Я уселась поудобнее и приготовилась слушать. Как показывала практика, человек готов рассказать гораздо больше, чем хотел изначально, если не задавать ему вопросов и ни о чем не просить. Вряд ли такой тертый калач, как Кресс, вывалит на меня все секреты, но послушать его хотелось. Может. какой-то кусочек правды не удержится и соскользнет с языка.

— Эзра учила меня, — повторил Кресс. — Учила всему, что было ей дано. Иногда она просыпалась среди ночи и бежала ко мне, чтобы рассказать новую истину. Эзра была уверена, что однажды это спасет мне жизнь. Вообще-то, многие ее уроки мне пригодились. Но это не значит, что я простил ей остальное.

Инквизитор сделал паузу, чтобы налить себе отвара из котелка. Я сорвала мелкую травинку и принялась рвать ее на клочки. В голове вертелись сотни мыслей и вопросов, но я молчала. Зеленые клочки осыпались на землю. Я попыталась их приподнять, но удлинившиеся когти мешали. Похоже, придется заново учиться пользоваться этими руками…

— Мы с Эзрой жили в том доме, — продолжил Кресс, — в который я привел тебя. Чаща играет с людьми. Куда бы я не пошел, дом оказывается рядом, на самой опушке проклятого леса. Кажется, Эзра зачаровала его, чтобы я всегда мог найти убежище. А Чаща… Чаща не нападает на нас, не пытается навредить. Она лишь любит шутить. Ее юмор специфичен. Однажды Эзра разрешила мне погулять в лесу. Сказала, что ей было видение. Она никогда не объясняла, что именно ей показывала богиня, поэтому я не обратил на это внимания. Просто ушел за ворота, довольный предоставленной свободой. Что мог сделать подросток, люто ненавидящий мачеху-ведьму и мечтающий вернуться к людям? Конечно, я попытался сбежать. Эзра предвидела подобный исход. Она зачаровала меня. В минуту сильного страха или волнения я превращался в животное. Не в мыша или пса. Я становился зверем. Опасным, сильным, полным магии.

Кресс горько усмехнулся, вновь переживая тот первый визит в Чащу. Вот почему он такой спокойный и безэмоциональный: боится потерять контроль и превратиться в чудовище?

Я была слишком занята домыслами. Настолько, что едва не упустила очевидное. Как он там сказал? Становился зверем?..

Кресс продолжил свой рассказ.

Глава 77

Я был глуп, раз вообще надеялся, что удастся сбежать от старой злобной Эзры. О, так-то она была всего на пятнадцать лет старше меня. Магия изуродовала ее, превратив в каргу. Только волосы Эзры не темнели, а белели. Как она потом говорила, изменения зависят от того, что пережила ведьма в момент срыва. Черный — цвет гнева. Белый — цвет горя.

Да, прости. Знаю, это тяжело слушать. Я постоянно отвлекаюсь от главной темы. Мне просто тяжело рассказывать тебе.

В тот день я выбежал за околицу и кинулся по лесной тропе. Бродил несколько часов. По ощущениям — целую вечность. Вконец отчаявшись, я перекинулся в первый раз. Мой ужас нельзя было описать словами. Еще дядька привил мне отвращение к любому колдовству, а нескончаемые уроки магии Эзры лишь ожесточали меня. Я ненавидел все, связанное с ведьмами. И тут такое! Я — магическая тварь. Эксперимент полубезумной карги.

Спокойствия мне это не добавляло. Так как облик зверя проявлялся каждый раз, когда я нервничал… Сама понимаешь. До полудня я бродил по лесу в облике этого странного существа, сотканного из тьмы и магии. Мне казалось, все кончено. Чаща, словно в насмешку, забросила меня в другие края. Спустя пару часов я понял, что и время здесь было иным.

Я встретил девушку. Она сидела на поляне и собирала цветы. Это было удивительно. Невинная девушка сидит посреди Чащи и складывает в корзинку диковинные бутоны, которых уже лет сто как не существует в моем мире.

Я испугался и хотел сбежать, но она меня заметила. Что делать? Любая бы вскинулась и страшно закричала, перепуганная чудищем из леса. Может, кинулась бы на меня с ножом и попыталась бы убить. Она была… другой.

Девушка прищурилась и внезапно улыбнулась.

— А, это ты, — сказала она. — Я помню тебя.

Я молчал, боясь, что из звериного горла может вырваться лишь злобное рычание.

— Ты — Зверь, — заявила она. — Ты защитил меня от волков пару лет назад.

— Мы не могли видеться раньше, — произнес я. Из горла, вопреки всем опасениям, полился приятный голос, почти как мурчание кота. — Я впервые в этих краях.

Девушка расхохоталась. Мне понравилось слушать ее смех, такой чистый и звонкий. Она была первым человеком, которого я увидел за десять лет. Эзра даже говорила иначе, как карга, равнодушно и немного ехидно. А голос девушки звучал так приятно, так человечно…

Мне стоило уйти. Я знал, что нужно скрыться в Чаще и больше никогда не показываться ей на глаза. По крайней мере, не в этом уродливом виде.

Однако что-то останавливало меня. Я решил, что все дело в ее беззащитности. Одна, посреди леса, полного монстров. У нее с собой была лишь корзинка цветов и туесок с перекусом. Девушка могла стать легкой добычей для разбойников, а то и для волков. И я остался рядом с ней, убедив себя, что лишь хочу защитить.

На деле же мной руководило иное чувство. Я не был благороден, скорее уж глуп. Я просто захотел побыть еще немного в ее компании, но стыдился признать.

Я улегся подле нее на траву, и девушка принялась ерошить клочки тьмы, истекающие из моего тела. Она со смехом рассказывала мне, как мы виделись в первый раз. Это была странная история. Я млел от нехитрой ласки и внимательно слушал голос незнакомки.

— Меня окружили волки, — рассказывала она. — Я уж подумала, что конец. Что мне, ребенку, делать с целой стаей голодных волков? И тут из кустов выскочил ты. Я испугалась пуще прежнего. Морда у тебя в тот момент была… ну такая. Во сне увидишь, не проснешься. Клыки оскалил, глаза горят. Испугалась не только я. Волки бросились наутек. А ты подходишь к дереву и говоришь, мол, слезай.

— А ты и слезла? — фыркнул я.

— Нет, конечно. Тогда ты сказал, что знаешь меня. Я велела сказать тогда, в каком доме живу. А ты возьми да опиши его. С побелкой, мол, а крыша черепичная, только странная. Отец краску добавил, и теперь у нас в Кровижцах у единственных дом с синей крышей, а не рыжей.

Девушка пожала плечами и продолжила болтать со мной, будто мы всю жизнь были закадычными друзьями.

Спустя время ее рассказы подтвердились. Чуть позже Чаща выплюнула меня у огромного дуба, на котором девушка прячется от волков. В первую нашу встречу она подбадривала меня и уверяла, что мы знакомы, а во вторую это мне пришлось доказывать ей, что все хорошо. Шутки леса со временем продолжались.

Мне казалось, что Эзра не знает, что у меня появилась подруга. Я был счастлив. Наконец-то хоть какие-то секреты. И друг — настоящий, живой! И снова я не хотел видеть истины. Боялся признаться себе в очевидном.

Эзра отправила меня в лес, потому что Истле показала ей, что эта девушка станет моей единственной любовью. Мачеха умела лишь защищать и охранять, будто цепная собака. Она не знала, как рассказать мне о девушке. Поэтому Эзра положилась на судьбу и Истле.

Не знаю, кто виноват больше, богиня или злой рок, но с девушкой мы познакомились. Потом подружились. Прошло еще немного времени, и я влюбился.

Глава 78

Она была лучшим, что произошло в моей жизни. Единственный свет, который мелькнул среди колдовской тьмы и исчез. Все было не так просто. Как я уже сказал, я был молод. Я был глуп. Я получил сокровище, которое не заслуживал.

И меня воспитывала Эзра. Много лет я общался лишь со злой каргой, привыкшей клыками вырывать у судьбы то, что та не хотела отдавать добровольно. Эзра и меня приучила жить в бесконечных сражениях.

Клянусь, я никогда не хотел навредить той милой девушке из Чащи. Ты не представляешь, что для меня значили наши редкие встречи. Я не мог предстать перед подругой в настоящем облике, но и той малости, что дарила мне судьба, хватало.

Радана. Рада. Ада.

Она была единственной, кем я дорожил. Я думал, что Троица подарит ей долгую и счастливую жизнь, полную любви и добра. Рада заслуживала лишь самого лучшего. Я считал, что Кровижцы — отличное место для нее. Тихая деревня близ одного из мостом через залив. В опасной близости к магии, конечно, но при этом недалеко от порта и торговых путей. И не приглашать же мне ее в Чащу, в самом-то деле?

Кровижцы казались мне всяко лучше, чем избушка сумасбродной карги. Так что я не говорил Радане, где живу и как стал… Зверем. Стремясь уберечь ее от пагубной магии, я даже имя свое не назвал.

Так мы и дружили: травница Радана и ее преданный зверь. Спустя год я принял решение связать с ней свою судьбу. Не как парень, конечно. Я предложил Раде стать для нее верным псом, вечным слугой. Фамильяром, как сказала бы Эзра. Мы заключили сделку.

Конечно, я мало смыслил в магии, а украденный у карги гримуар не слишком помог мне разобраться в тонкостях ведьминского искусства. Сделка-то прошла успешно, только Рада оказалась связана лишь со зверем. Она стала хозяйкой моей темной сути, но к человеческой не имела никакого отношения. Как зверь, я мог без труда отыскать ее в любом уголке Чащи, почувствовать малейшую боль и волнение. Как Креслав, я с трудом мог припомнить, как ее зовут. То были последствия неудачной привязки.

Кажется, некоторые из них я ощущаю до сих пор. Ритуал разделил мою душу на две половины, лишь одна из них принадлежит человеку. Вторая же подвластна звериной сути. Много лет я не мог вспомнить лица Раданы, ее голоса и улыбки. Не так давно мне удалось соединить осколки воедино…

Впрочем, я опять отвлекаюсь. После ритуала Радана научилась помогать мне с магией. Она вольна была превратить меня в кого угодно. Теперь я мог заходить в Кровижцы. Радане больше всего нравилась форма черного кота с лоснящейся густой шерстью. Я гулял с ней по улицам, валялся на топчане, пока она перебирала травы, следил, как она играет с подружками.

Эзра не могла не заметить, что я все реже бываю в доме. Она отпускала меня, даже охотно. Ей нравилось, что племянник познает магию и учится сам перекидываться в зверя. Как ты знаешь, обычный человек не может колдовать полноценно. Для нас остается два варианта магии: темная и ритуальная. Первая питается жертвами, вторая заимствует энергию потоков, но нужны хорошие навыки и умение рассчитывать силу и направление.

Я изучал вторую, чтобы однажды не оказаться перед Раданой в человеческом виде. Мне было страшно. Ладно еще волшебный питомец из Чащи, но друг-изгой… Я был уверен, что она не примет меня настоящего. С такой-то историей…

В общем, Эзра будто невзначай оставила кинжал на столе. Он был напитан магией под завязку. С ним я мог перекидывать в два счета. Тогда я решил, что это судьба благоволит мне. На самом деле, конечно, это Эзра сделала мне подарок.

Я стал пропадать в Кровижцах. Меня знал каждый селянин. Радана так и звала меня Зверем, но для деревенских мы придумали кличку Черныш. Самый обычный кот, который гуляет сам по себе. Ни у кого не возникало вопросов, откуда я взялся и почему хожу хвостом за Раданой.

А потом случилась первая неприятность. Моя единственная любовь познакомилась с пареньком, сыном лавочника. И он ей понравился. Хуже того, спустя пару букетиков Радана влюбилась. Паренек знал, что ему ни за что не удержать ее, поэтому немедля сделал предложение и стал готовиться к свадьбе. Уродцу не терпелось заграбастать мое сокровище.

Не надо так смотреть… Клянусь, я сдержался. Впервые в жизни я испытал такую дикую ненависть. Но сдержался, клянусь. Я мог беситься сколько угодно, но здравый смысл подсказывал: Радана все равно выйдет замуж. Рано или поздно это должно было случиться. И никогда бы она не выбрала меня, своего питомца в шкуре из мрака. Я позволил себе страдать почти месяц, почти не появляясь в доме Раданы, но изредка наблюдая за ней. Мне не хватало духу заговорить с ней. Боялся, что разозлюсь, что мы поссоримся, что одна из моих безобразных тайн откроется перед ней. Поэтому я лишь наблюдал за ней. Мне важно было знать, что Радана счастлива. Пусть и не со мной.

Все утряслось. Сцепив зубы, я приготовился терпеть мужчину в ее жизни. Я растоптал свою любовь, оставив лишь беспрекословную верность Радане. Свадьба приближалась. Я почти не возвращался к Эзре. Она видела изменения во мне, но молчала.

А потом жених Раданы совершил преступление, которое я простить не мог.

Глава 79

Убийство? О, нет. Сопляк был слишком слаб для такого. Он оказался настоящим слизняком — мерзким, противным созданием. Вот только уродцу хватало хитрости не показывать свою натуру Радане. Я бы ни за что не узнал о его предательстве, если бы одним вечером не задержался в спальне своей подруги.

Не надо меня осуждать, пожалуйста. Я не мешал ей и никогда не подсматривал. Может, один разок… Случайно!

Радана перед свадьбой сильно нервничала и не могла спокойно уснуть. Я ложился с ней, давая тискать себя, будто тряпичную куклу. Так Радане было проще заснуть. Да и что уж тут греха таить, мне и самому нравилось лежать рядом с ней, слушая тихое, спокойное дыхание.

Вот уже пару дней я не показывался на глаза мачехи, днями и ночами сторожа сон Раданы. Понятное дело, Эзра могла взбеситься и прийти в Кровижцы. А карга в гневе камня на камне не оставит.

В общем, той ночью я покинул уютный дом Раданы и направился в Чащу. Настроение у меня было паршивым, идти к Эзре не хотелось. Поэтому мой путь петлял между домами сквозь все Кровижцы. Я шел едва ли не кругами, выбирая самые узкие и пустые улочки.

В одном из амбаров послышался громкий смех и голос парнишки, давшего петуха от волнения. Я фыркнул и побрел дальше, но что-то не давало мне покоя.

Снова кто-то захохотал. Парень заговорил, и я с удивлением узнал его. Это был жених Раданы. Я подкрался поближе, решив подслушать.

Можно ли меня оправдать? Нет. Однако ты прекрасно понимаешь, зачем и почему я это сделал. Радана — лучик весеннего солнышка в моей тьме. Я не мог допустить, чтобы она пострадала. Мои инстинкты кричали о том, что с пареньком не все чисто. Обычно я заглушал эти мысли, списывая их появление на ревность.

Тогда все было иначе. Я услышал имя своей единственной и забрался на крышу амбара. Внутри, прямо на тюках с зерном, сидели двое. Жених Раданы и ее лучшая подруга.

— Эта дурочка уши развесила и подписала документы. Деревенский писарь все подтвердит. Как только мы поженимся, ее наследство перейдет ко мне. А родители-то и рады. Мать Раданы, тупая деревенская ведьма, даже не подозревает, что на нее уже лежит донос. И ее отец тоже отправится на костер, как слуга тьмы. Лекарь, как же! Травница! Их племя выродков давно пора уничтожить, а так — лишний повод.

Девушка рассмеялась.

— Ты бы знал, как она раздулась от гордости, когда ты притащил ей то старое кольцо. Семейная реликвия! Меня так и подмывало сказать дуре, что эту дрянь мы нашли на свалке.

Они продолжали говорить, и говорить, и говорить. Женишок оказался гнилым до самого корня. Он придумал свой план. Как оказалось, его семейство последнее время едва сводило концы с концами, так как глава семейства крупно задолжал кредиторам. Со дня на день должны были появиться ростовщики из Плавиццы и Белых Садов. И тут Радана проявила благосклонность к парнишке, подарив надежду на внушительный кус приданого. К н и г о е д . н е т

Ее новоиспеченный женишок люто ненавидел Радану, ее семью и колдовство. В этом мы были похожи. Только вот я знал, что такое по-настоящему черная магия. А он по сути был обычным злым завистником.

Жених убедил невесту подписать договор заранее, не показывая родителям. Он сказал, что это всего лишь гарантия чувств. На деле, страховка, что наследство не задержится в руках жены и сразу перейдет к мужу.

Меня колотило от ярости. Подлец озаботился кляузами на родителей Раданы. Он собирался сразу после свадьбы избавиться от всей ее семьи! Все ради денег. Травы и компоненты ценились на вес золота, и женишок уже мечтал, как будет распоряжаться имуществом аптеки.

Я оставил их, когда начался обмен жидкостями. Мне было дурно от одного вида предателей.

Чаща приняла меня, как родного, и я оказался у нашего с Эзрой дома. Она сидела на пороге, вперив взгляд в пустоту. Ее окончательно поблекшие глаза словно светились в кромешной тьме. Эзра щелкнула когтями, выбивая искру. Ее лицо озарил тусклый свет свечи.

Она молчала, сколько бы я не ждал. Мачеха просто смотрела. Я думал, она станет ругаться, набросится на меня с проклятиями, велит заниматься до посинения, отрабатывая удары или заучивая проклятия.

Эзра молчала. Это пугало меня больше, чем жестокость. Я воткнул в землю нож и перекинулся через него, возвращая свою истинную форму. Эзра не отреагировала. Она так и продолжала спокойно сидеть.

Не зная, как поступить, я подошел и сел рядом. Какое-то время ничего не происходило, а потом… будто плотину прорвало.

— Что делать, мам?..

Глава 80

А дальше все получилось будто само собой. Понимаешь, о чем я? В минуту отчаяния мы хватаемся за соломинки. Эзра могла предложить мне лишь одно решение, и в здравом рассудке я ни за что бы не согласился. Дело даже не в мачехе. Просто для карги с настолько окаменевшим сердцем не существует альтернатив. Только насилие.

Эзра прикрыла глаза руками, страшно сгорбившись. Ее пальцы дрожали, а на когтях мелькали отблески. Было что-то жалкое и одновременно зловещее в этой позе. Воистину, нет ничего страшнее матери, пытающейся любой ценой защитить своего ребенка.

— Прости, сынок, — прошептала Эзра. — Нам не дано предвидеть все. Теперь твоя любовь в опасности. То, что предназначено тебе самой Истле, пытается украсть другой. Он недостойный человек. Ты должен защитить Радану.

Рада. Ада. Она была в опасности. Я мог думать лишь о том, как спасти ее.

Эзра сходила с ума от волнения. Ее методы разом стали недоступны: магии не хватало на нападение. Однако какая мать пошлет сына на верную смерть от рук крестьян? Отправить меня сражаться она не могла. Был другой вариант, который, как ей казалось, убережет меня от прямого столкновения.

Эзра протянула мне бутыль яда и велела накапать семейству паренька небольшую дозу. Все должно было выглядеть как несчастный случай, банальное отравление. Семья положила в общий котел не те грибы. Один ужин и моя возлюбленная свободна.

Я сделал все, как сказала Эзра. Это было мучительно. Я не мог поверить, что решился на такое. Убить человека! Для меня это стало падением на самое дно. Я успокаивал себя тем, что делаю это ради возлюбленной. Был ли я честен хотя бы с собой? Нет.

Мне нужно было успокоиться и все обдумать, а не брать яд из рук злой ведьмы. Прости, конечно, я не это имел в виду. Эзра не виновата. Она лишь делала то, что умела лучше всего.

Однако тогда я еще был человеком. Перевертышем, отродьем, узником Чащи — да, но все же человеком.

Я проник в дом к тому парню тем же вечером, будто один лишний поцелуй мог убить Радану. Честно? Хотел отравить и подругу. Просто за то, что она так поступила. Предавшие Радану были достойны страданий, но сеять смерть без крайней необходимости я не стал. Хвала Троице!

Я сделал все чисто. Дождался нужного момента, обратился зверем и, пользуясь своим размером мыши, опрокинул порцию зелья в котел. Я смотрел, как они едят, дожидался результата. Первым скорчился отец. Дальше смотреть не было смысла. Я решил проникнуть в комнату к парню и выкрасть подписанные Раданой документы. Может, это и было главной ошибкой?

Мне сложно сказать, в какой момент все пошло наперекосяк. В городе объявились инквизиторы. Парень додумался выбежать на улицу и закричать, когда прихватило сердце всей семьи. Мать Раданы бросилась спасать урода и оказалась в гуще событий. Местный писарь, который готовил договор на имущество для парня, объявил, что из вещей погибшего пропал подписанный моей возлюбленной документ.

В одночасье несчастный случай, спланированный мной и Эзрой, превратился в хитрое преступление. Всё обернулось против Раданы и ее семьи.

Поняв, что дело может плохо кончиться, я пошел к ней. Я признался.

Никакие слова не могли убедить мою милую бежать. Она возненавидела меня — и я ее понимаю — и отказалась даже слушать.

Ее родителей взяли под стражу. Радана бросилась к инквизиторам с намерением рассказать про все: про меня, про Чащу, про парня. Никто не стал слушать. Она была в отчаянии, начала кричать. Девичья истерика внезапно превратилась в угрозу деревне. Инквизиторы почувствовали магию, и…

Ее мать убили первой, решив, что это она ведьма. Ее отец погиб вторым, пытаясь отвлечь внимание на себя и дать дочери сбежать. Обезумевшая от ярости Радана превратилась в каргу. Она получила безмерную силу от Истле, умноженную на гнев и молодость ведьмы.

Кровижцы затопила магия, которую никто до того момента не видел. Из теней вышли чудовища. Они были опасны, осязаемы, напитаны ненавистью хозяйки. Инквизиторы начали выводить людей, кое-кто попытался убить призывательницу.

Радана выплеснула почти весь резерв и отключилась. Тогда я сделал то, что должен был.

Глава 81

Кресс улыбнулся, но его темный взгляд остался предельно серьезен и… грустен? Я поспешно отвернулась. Мне было не по себе. Только камень вместо сердца удерживал меня от того, чтобы сбежать без оглядки. Я ненавидела зверя. Однако роскошь эмоций доступна лишь людям, живым. Я умирала. Мне было все равно. Поэтому я слушала Кресса не смотря ни на что, будто эта история никогда и не происходила со мной.

— Знаю, о чем ты сейчас думаешь, — хмыкнул Кресс. — Долг инквизитора. Долг человека, пропитавшегося ненавистью к самой сути магии. Каков он? Не знаю. На тот момент это было последним, о чем я мог бы подумать. Главное — Радана. И ее безопасность. Как только любимая потеряла сознание, я обратился в привычный облик зверя. Инквизиторы заметили только, как очередная тварь выпрыгивает из теней и утаскивает хозяйку во мрак. В нашей истории сказано, что Кровижцы пали от рук ведьм. Сами негодяйки, мол, умерли на месте от истощение.

— Зачем ты вытащил меня? — глухо спросила я. — Точнее, Радану. То, что от нее осталось.

— Спасти, — емко ответил инквизитор. — Так уж вышло, что я любил. До безумия, видимо, раз устроил все это. Если думаешь, что я не получил наказания, то ты ошибаешься.

Он внезапно рассмеялся. Ему тяжело было говорить со мной напрямую, поэтому всю историю я слышала будто от третьего лица. Кресс говорил, и в то же время держался отчужденно, будто рассказывающий сказку родитель. Маски окончательно спали. Кресс с трудом сдерживал свое волнение.

— Как только я проснулась, я тебя прокляла, — вспомнила я.

— Да. Жестоко. Ты велела мне забыть о тебе. Сказала не приближаться. Покуда Истле свидетель твоему горю и мучениям. А Чаща любит шутить, она выкинула меня к дому Эзры, а спустя пару часов я узнал, что Кровижцы находятся в другом столетии. Как и ты. Я остался один. Я не помнил ни твоего лица, ни голоса, только сердце знало, что его хозяйка где-то там, в Чаще. Эзра сказала, что лесные духи утащили тебя в зиму. Не знаю, что это могло бы значить. С той поры много воды утекло. Моя мачеха погибла. Я присоединился к инквизиции. Спустя время у меня получилось подавить облик зверя и связанную с ним память. Однако иногда я просыпался в кровати, перепачканный землей и листвой, с привкусом крови на губах и тоской в сердце. — Кресс опустил голову. — То были паршивые ночи после некоторых полнолуний. Из-за этого я стал ненавидеть магию — и себя — еще больше. Совсем недавно это пробуждение принесло мне чувство странного облегчения. А еще на коже остался тонкий аромат. Приятный. До боли знакомый. Со временем память начала возвращаться.

— И тогда ты опоил меня, чтобы проклятие спало? — поморщилась я.

— Нет. Тогда я еще не знал. Догадывался, но не знал, — сказал Кресс и пристально посмотрел на меня. — Воспоминания вернулись лишь на склоне. Все. А еще зверь больше не привязан к тебе. Я перестал быть твоимфамильяром.

— Ты обещал им быть, пока бьется мое сердце, — напомнила я. — Оно остановилось. Мои руки холодны, как лед. Мои пальцы венчают острые когти. Мои волосы багряные, словно кровь. Мое сердце твердое, как камень. Я карга. Как Эзра. И остались считанные часы до того момента, как магия окончательно покинет меня.

Глава 82

Я открыла рот, чтобы сказать ему.

Нам нужно было обсудить прошлое, ошибки и недопонимание, ненависть и любовь. Вся эта история могла остаться в прошлом. Стоило только отпустить…

Я открыла рот, чтобы сказать.

Но мир потемнел, схлопнулся до единой точки. Исчезли в дымке теней сосны, скалы, даже костер скрылся из глаз. Остались только глаза Кресса. Черные и глубокие, как само мироздание.

Я силилась сбросить сонное оцепенение, но ресницы опускались сами собой. Несмотря на все усилия, я засыпала. Беспомощно привалившись к скале, я позволила мягким объятиям сна поглотить меня. Первый испуг быстро прошел. Какая разница? Если я засыпаю, то и Кресс тоже. Через пару часов мы поднимемся, и никаких походов против дракона.

Вот только инквизитор почти не ел кашу со снотворным. А если…

Борясь с навалившейся дремой, я приоткрыла веки. Кресса передо мной не было. Не успев запаниковать, я почувствовала теплое дыхание у щеки. Кресс едва уловимо коснулся губами моего виска и отстранился. Сквозь сон я расслышала тихий шепот:

— Хорошая попытка, моя милая ведьма. Но я слишком хорошо тебя знаю. Будь аккуратнее, когда пойдешь в Белые сады, Радана. Береги себя.

А потом сознание ускользнуло от меня. Даже паника не помогла удержаться в реальности. Где-то там бряцал доспех, шуршали легкие шаги… Но то было далеко от меня. Я уже никак не могла повлиять на мир. Совсем как тогда, в Кровижцах, меня накрыло чувство беспомощности.

Даже толком не проснувшись, я поняла, что Кресс ушел. Инквизитор отправился исполнять свой долг. Он обязан был убить чудовище. Только почему не начал с меня?

Я с трудом приподнялась на локте. Кто-то — Кресслав, конечно же — перенес меня на лежанку, подложив под голову побольше лапника и заботливо укрыв плащом. Сбоку тлели угли костра.

За пиками гор занимался рассвет. Возможно, последний в моей жизни. Меня повело. Сама того не заметив, я переборщила со снотворным. На краю сознания билась мысль: нужно бежать к Крессу, пока он не наделал глупостей. Но тело отказывалось слушаться. Сердце тяжким бременем застыло в груди. Я хотела спасти Кресса, такого глупого и родного. А часть меня упорно сопротивлялась, теплая лежанка манила уютом. Так хорошо и приятно будет лечь и снова уснуть, уже навсегда. Превозмогая апатию, я поднялась на ноги. Даже утренняя прохлада меня не трогала. Кожа оказалась холоднее росы, безжизненнее камня. Даже когти больше не напоминали звериные. Скорее уж чистый обсидиан.

Не убирая волос и даже не пытаясь собрать вещи, я побрела прочь. Первые шаги оказалось сделать сложнее всего. Пару минут спустя я легко взбиралась на холм, не чувствуя ни боли в мышцах, ни напряжения, ни холода. Это тело было моим, и все же казалось чужим. Такое бывает, когда конечность сильно немеет. Это ощущение и пугало, и забавляло меня.

Я без труда преодолела тропу и забралась по склону к тому месту, где скалы окрашивал золотистый свет. Вот только то, что я приняла за рассветное зарево, на деле оказалось пламенем. Среди скал сражался дракон и инквизитор.

Я бы разрыдалась, если бы у меня остались хоть какие-то силы и чувства. Однако в каменном сердце был толк. Оно защищало меня от любых переживаний.

Я приникла к скале, понимая, что не смогу помочь Крессу. От беспомощности хотелось взвыть. Я проклинала инквизитора за решение опоить меня огненной ягодой, дракона за внезапное переселение в наши горы, Истле за бесполезную злую магию.

А тем временем Кресс петлял между скал, уворачиваясь от пламенных плевков. Он скользил по камням, серая крошка осыпалась на горные склоны. Ящер мотал огромной чешуйчатой мордой, но почему-то не пытался залить все пространство огнем. Он клацал зубами прямо у головы Кресса, однако ни разу не ранил его. Неужели дракон пытался схватить человека?

Глава 83

Ящер в очередной раз нырнул в камни, причудливо изгибая шею и лязгая когтями о скалы. Сквозь едкий дым и всполохи пламени я рассмотрела Кресса. Он словно танцевал с драконом, то подходя ближе, то уклоняясь от жуткой треугольной морды. Кресс нырял под дракона, перекатывался по камням и отскакивал от огромных валунов, не давая себя схватить.

Все вокруг полыхало. Камни нагрелись так, что на поляне стало жарко, как в бане. Солнце еще не взошло, но дракон успешно освещал местность своим внутренним огнем и едкими плевками.

Я пыталась расшевелить мысли, чтобы найти решение. Поговорить с драконом? Бред. В маминой книге сказано, что ящеры не воспринимали людей. Дракон мог общаться с человеком, но это никогда не было беседой равных. Как мне объяснил отец, ящеры воспринимали нас как зверьков. Так добрый хозяин может поговорить с котом, но никто в здравом уме не станет прислушиваться к питомцу в ожидании ответа.

Однако попытаться стоило. Собравшись с духом, я залезла на скалу, чтобы привлечь внимание разъяренного дракона. Тот в очередной раз плюнул огнем, преграждая Крессу путь. Инквизитор собирался ускользнуть, прыгнув через валун, но заметил меня. Он отвлекся. Доли секунды хватило, чтобы дракон успел сделать по-змеиному резкий бросок и схватить Кресса.

Я даже не закричала. Пустота в душе откликнулась на новое потрясение гулким эхом, и только. Я продолжала смотреть, как дракон разделывается с Крессом.

Треугольная морда ящера прижала инквизитора к валуну. Раздался жуткий лязг: дракон пытался стащить с Кресса кольчугу. Странное дело, но именно тогда меня захлестнуло бешенство. Вне себя от ярости, я закричала:

— Стой!

Мой крик пронесся по поляне, перекрывая шипение пламени и металлический скрежет. Кажется, дракон оторопел от подобной наглости. Я увидела, как под чешуей перекатываются бугры мышц. Дракон отлип от Кресса и уселся на краешке столы, обвив лапы хвостом, будто обычный кот. Я с содроганием посмотрела на инквизитора. Кресс не двигался. От такого он мог умереть.

Карга внутри меня потребовала, чтобы я прекратила. Какой в этом толк? Зачем защищать умершего? Я подавила нелепые мысли. Даже если Кресс… Если он умер, я не позволю магической твари надругаться над телом. Дракон не посмеет уродовать его! Я не тешила себя надеждой, что смогу остановить ящера. Однако воспаленное сознание требовало сделать хоть что-то и не дать превратить Кресса в пережеванный кусок металла и мяса.

— Не делай ему хуже, — звонко потребовала я. — Я сниму доспех. Не надо его мучить. Если хочешь поиграть с жертвой, издевайся надо мной.

Дракон склонил голову набок. Он ничего не предпринимал, и я решила, что меня услышали. Или уже начали играть с жертвой.

Подавив снова проснувшуюся апатию, я зашагала вперед, огибая островки оплавленного камня. От жара мне сразу сделалось дурно. Представить страшно, каково было Крессу. Я молча вознесла молитву Истле, чтобы он сразу потерял сознание и не видел… не чувствовал ничего.

Во рту появился горький привкус. Я опустилась на колени рядом с Крессом. Мне хотелось спрятать его от всего мира, защитить, вылечить.

Надо мной возвышался дракон, похожий на изящную драгоценную статуэтку. Его изумрудные глаза были широко распахнуты. За обманчивым безразличием ящера прятался интерес. Я видела это по слегка дрожащим перепонкам крыльев, слабо раздувающимся ноздрям. Дракон смотрел, что я буду делать.

А делать мне было нечего.

Глава 84

Я осторожно скинула с груди Кресса искореженный и перепачканный алым нагрудник. Кольчуга, к счастью, оказалась облегченной, даже не цельной. Я осторожно стащила ее с Кресса и тут заметила не его груди тонкую полоску металла.

Это был медальон. Повинуясь мимолетному порыву, я раскрыла его. Мне на колени упала высушенная примула. Та самая, которую я подарила инквизитору в тот единственный раз, когда мы ходили в предгорье, чтобы просто развлечься и почувствовать жизнь на вкус. Зачем он сохранил цветок?

Мой взгляд помутнел. Грудь разрывалась от боли. Мы были друзьями: зверь и Радана. Те времена минули, но судьба свела нас снова. И мы потянулись друг к другу. Глупая ведьма и слишком серьезный инквизитор. Удивительно, но Кресс что-то чувствовал ко мне, даже когда не помнил нашу историю. И я…

Сейчас, зная, что передо мной истекают кровью мой верный зверь, с которым прошли через столькое, я не могла его ненавидеть. Ни как инквизитора, ни как виновника гибели моих родителей.

Примула тонкой пластинкой лежала на ладони, а рядом с ней сверкали прозрачные капли. Неужели я плачу?

Дракон заворчал, напоминая о своем присутствии. Я сжала в ладони цветок и развернулась к ящеру, прикрывая собой раненого Кресса.

— Не трогай его, — взмолилась я. — Забирай что угодно, но этого дурака оставь мне. Лучше я погибну, чем он. Убьешь инквизитора, и к твоему логову придет еще десяток. Забери меня!

На первых моих словах дракон раздул грудь и к его горлу подкатил почти видимый шарик пламени. Я зажмурилась, предчувствуя скорую смерть, но продолжила просить. Видимо, мне удалось убедить ящера. Он склонил ко мне треугольную морду, развернувшись так, чтобы изумрудный глаз застыл напротив моего лица. Я видела свое отражение.

Испуганная ведьма с багрово-черными волосами сидела перед кучей искореженного окровавленного железа. А за ней лежал умирающий человек.

Дракон выдохнул облако густого дыма. Вопреки ожиданиям, он не пах серой. Казалось, будто я очутилась рядом с огромным костром. Зрачок дракона расширился.

ОТДАЙ КЛЮЧ.

Я испуганно дернулась. Эта мысль просто возникла в моей голове, подавляя все остальное. Даже каменное сердце будто бы дернулось от волнения.

ОТДАЙ МОЙ КЛЮЧ.

Ключ? Какой еще ключ?

И тут мне вспомнились все легенды, что я слышала о цветах. Согласно преданиям, первая примула появилась, когда один из Троицы обронил ключ от небес. Чтобы зло не проникло в святая святых, богиня превратила все потерянные ключи на земле в примулы, тем самым сберегая их от воришек.

А если дракон потерял ключ от своей сокровищницы, и магия Чащи обратила его в цветок? Не до конца понимая, что творю, я протянула ладонь с цветком к дракону. Ящер шумно выдохнул, и примулу сдуло не камни. Она тотчас обратилась в огромный причудливый предмет, похожий на кусочек пазла или деталь нажимной панели. Дракон подхватил его когтем и снова посмотрел на меня.

Его изумрудный глаз на несколько мгновений заволокла молочная пелена третьего века. Дракон задумчиво склонил голову, будто кот, следящий за птичками в окне.

МАГИЯ ЛЮБВИ СПАСАЕТ ЖИЗНИ.

Дракон отошел от нас, перепрыгивая по валунам. Затем он развернул огромные перепончатые крылья, взмахнул ими и взлетел.

Я осталась наедине с умирающим инквизитором и своим изможденным каменеющим телом.

Глава 85

Магия любви спасает жизни. Здесь подсказки дракона мне не требовались. Я убрала рубашку с груди Кресса и увидела страшную рваную рану. Она была не от клыков дракона, просто пластина доспеха неудачно треснула и пробила кольчугу, добравшись до плоти. Судя по всему, клыки дракона потом выдернули ее и изогнули, причем от такого “мягкого” обращения Кресс получил еще несколько гематом.

Я внимательно осмотрела раненого. Времени оставалось все меньше. Магия покидала мое тело, а с ней растворялись и шансы на спасение инквизитора. Я собрала последние крупицы волшебства, что еще помогали мне двигаться и дышать, и влила их в Кресса, залечивая рану на груди.

Мгновение ничего не происходило. Я с содроганием подумала о том, что магии может не хватить. Я уже давно стала каргой, и отмеренное мне время заканчивалось. Крессу нужно было настоящее лечение, а не эта жалкая попытка. Проклятия и заговоры темной стороны магии здесь не сгодятся.

Но откуда взять жизненное тепло в холодном каменеющем сердце?

Решение пришло внезапно. Я вспомнила все, чему учила меня мама, и принялась колдовать. То было обычное светлое заклинание лечения, неподвластное карге.

Магию, которая для него требовалась, я взяла из себя. Просто расплетала свою жизнь, словно пряжу. Разрушала тело. Всю энергию, что получала взамен у вселенной, я отдавала Кресславу.

Медленно, словно нехотя, края раны начали сходиться. Кресс сделал первый спокойный вдох, глубокий и уверенный. Его кожа перестала быть серой. Один за другим на место вставали переломанные ребра.

А мои руки окончательно превратились в камень с острыми обсидиановыми выступами когтей. Мне было не до странного чувства онемения, я продолжала лечить Кресса. Лишь краем глаза заметила, как на моей окаменевшей коже проступили зеленые пятна лишайника.

Я расплетала себя до основания, пока не убедилась, что Кресс в порядке и будет жить. Даже сможет добраться до лагеря и привести себя в порядок, а там уж его кто-нибудь заметит.

Я почувствовала облегчение. Хотя бы одного человека в своей жизни мне удалось спасти. И тогда из моих глаз покатились слезы, чистые и искренние.

То была не жалость к себе, не злость и не страдание. Я плакала, потому что была счастлива. У Кресса был второй шанс на счастливую жизнь. Он мог забыть о Радане, жившей в Кровижцах, о странной карге, которая вечно над ним посмеивалась, и даже о мачехе, что пыталась ему помочь, но в силу своей природы лишь делала хуже.

Кресс лежал на камнях, полностью исцеленный, а я застыла рядом.

Это была не фигура речи. На мгновение я смогла увидеть картину со стороны и сначала даже не поняла, откуда там еще один булыжник. Лишь потом мне удалось рассмотреть в грубо высеченном камне свое лицо. Я превратилась в статую. Должно быть, так заканчивают свою жизнь все злые ведьмы. У них каменное сердце, и со временем они сами становятся вот таким вот обломком породы, торчащим из земли и укрытым узорным покрывалом лишайника.

Я успела увидеть, как поднимается Кресс и ошалело озирается по сторонам, а потом милостивая Истле растворила меня в водах мироздания. Все исчезло.

Глава 86

Все в мире подчиняется законам равновесия, как завещала Истле. Мама учила, что когда забираешь травы, надо что-то подарить лесу взамен. И обещала, что мир никогда в долгу не останется. Это были уроки для маленькой девочки Раданы, начинающей травницы.

С возрастом я поняла, что мир не такое уж приятное место. Люди не очень любили закон равновесия и нашу богиню Истле. Им хотелось получать больше, отдавая меньше.

Когда я распахнула глаза, поняла, что справедливость все же существует. Богиня не забыла меня.

Надо мной простиралось бескрайнее синее небо без единого облачко. Его весенняя яркость ослепляла. А еще я увидела Кресса. Сердце защемило от радости. Может, богиня разрешит мне немного понаблюдать? Я хотела удостовериться, что у инквизитора больше не будет проблем.

Дракон улетел, но кто запретит древней рептилии вернуться? К тому же, я боялась, что даже всех моих сил, отданных без остатка, не хватит на нормальное залечивание ран.

Кресс выглядел бодрым и очень-очень злым. Меня — мой дух? — затрясло. Я уж было решила, что это какое-то волнение в магическом поле, но потом ко мне вернулись чувства.

Спина затекла. Щеки горели, будто кто-то усердно хлестал по ним. А трясло меня потому, что Кресслав не умел приводить в чувство дам. Впрочем, а чего я еще ждала от инквизитора? Он решил лечить проклятие миртом. А теперь схватил меня за плечи и тряс, как молодую яблоньку. Жалко, что я при всем желании не могла ему ничего кинуть на голову.

— Эй! — воскликнула я. — Хватит. Уже. Меня. Трясти!

Приходилось произносить не больше одного слова за раз, чтобы случайно не прикусить язык. Я порядком удивилась, осознав, как звонко звучит мой голос. В горле наконец-то перестало першить, а то у меня с самой зимы держалась легкая хрипотца, как у заядлой курильщицы.

Кресс замер, всмотрелся в мои глаза. На его лице появилось волнение.

— Рада? — хрипло произнес он. — Ты как?

— Жива, — недоумевающе отозвалась я.

В следующее мгновение меня прижали к крепкой мужской груди. Холод. Терпкость. Мускус. Едва уловимый запах эвкалипта. Я с наслаждением втянула запах Кресса, такой знакомый и волнующий. Исключительно из вредности я попыталась доказать себе, что просто привыкла к этому аромату. Я обожала зверя до того момента, как мы рассорились, поэтому и Кресс мне понравился. Просто из ностальгии полюбила его запах.

Бред. Я знала, что мне нравился не только аромат его кожи. Я любила поддевать инквизитора, любила выводить его из равновесия. И только самой себе не могла признаться, что не хочу сбегать от него, что забочусь о его ранах, потому что волнуюсь.

Никто не заставлял меня ходить с ним под руку, спать в одной комнате и даже помогать бороться с тем, что инквизитор считал злом. Мои методы, конечно, орден мог не одобрить, но все же.

А еще мне вспомнилось, как в нашу самую первую встречу Кресс поступил с оберегами. Он не знал меня, не помнил моего лица. И все же инквизитор не отправил торговку к ордену, почувствовав магию, а попросил спрятать обереги, чтобы другой ретивый послушник не заметил и не обвинил меня невесть в чем.

Может, мы были не такими уж и разными. Да, мои представления о магии сильно отличались от убеждений Кресса. Но разве два умных человека не смогут договориться? Хотя у нас скорее история из разряда “встретились два идиота”.

Я обняла Кресса. Сначала робко положила руки ему на плечи. Потом, окончательно осмелев, потерлась щекой о грудь. Инквизитор вздохнул и ласково коснулся губами волос на затылке.

Напряжение между нами лопнуло, словно мыльный пузырь. Кажется, сейчас мы оба что-то поняли: о себе, о мире, об общем прошлом. И жить стало легче.

Вот только долго ли мне осталось жить? Я уперлась ладошками Крессу в грудь, требуя освободить мое личное пространство. Обниматься было приятно, но деревню кроме нас никто не спасет. И костер по мне уже плачет, небось!

Глава 87

— Ты меня задушишь! — проворчала я, выворачиваясь из объятий.

Кресс и правда хорошо меня знал, поэтому не отпустил, продолжил держать за руку. В его потемневшем взгляде явно читалось: “Глупая ведьма везде найдет, куда вляпаться”.

Я не могла не отреагировать. Сначала за ручку придерживает, как ребенка на ярмарке, потом говорит, как себя вести и что делать. Такое нужно пресекать. Расхохотавшись, я потянула Кресса на себя, и мы вместе свалились с валуна на траву. Инквизитор, чертыхаясь, придерживал мою бедовую голову. Видимо, чтобы последние мозги от падения не растряслись.

Стоп, откуда на поляне трава? Я отползла от инквизитора и огляделась. Никаких проплешин от драконьего пламени. Мы уже были у реки. Судя по моему мокрому вороту, Кресс активно приводил меня в чувство уже долгое время. Пощечины — жест отчаяния.

— Долго я спала? — спросила я.

— Спала?! Ты была серая и холодная, как окоченевший труп!

— Скорее, как камень, — буркнула я.

— Какая разница? — пресек это Кресс. — Я думал, ты умерла.

— Я и сама была в этом уверена. А потом проснулась. Здесь. Сначала даже не поняла, что происходит.

Я посмотрела на свои руки. Абсолютно чистые девичьи пальцы с ровными светлыми ноготками. Даже суставы не болели, хотя мне уже начало казаться, что после той зимы они не раз напомнят о себе в непогоду.

— Я что… Я?..

— Ты больше не злая ведьма из сказок, — улыбнулся Кресс. — Все кончено.

Вопреки его ожиданиям, я эту радость не разделяла. Магия была частью моей жизни, притом важной. Я тут же прислушалась к своим ощущениям. Все казалось таким обычным, что даже странно. Я не чувствовала ни боли, ни тяжести в груди. Мое сердце билось ровными мерными ударами. А в компании Кресса было так спокойно и хорошо, что мысли сами собой вылетали из головы. Вместо них появлялись бабочки в животе.

Я протянула руку к кустику черники и щелкнула пальцами. В то же мгновение растение засветилось от магии и выдало целую пригоршню спелых ягод. Я видела, как их наполняет энергия, после чего вновь растворяется в полотне мироздания.

— Ты не карга, — холодно добавил Кресс, — но все еще ведьма.

Я машинально скривилась и отодвинулась от него подальше, разрывая контакт. Кресс не стал меня останавливать. Он просто наблюдал. Между нами что-то было. Я остро чувствовала эту хрупкую неловкую паузу, готовую в один момент взорваться взаимными обвинениями.

— Я просто человек, — слабо возразила я, пока не началась наша обычная перепалка. — Такой же, как и ты. Только могу сделать немного больше с помощью своего таланта.

— Он опасен.

— Я никогда не вредила людям! — воскликнула я и осеклась: — По крайней мере, специально. То, что случилось тогда, было случайностью. Трагическим стечением обстоятельств.

— Магия опасна не для них, — мягко возразил Кресс. Он осторожно протянул ко мне руку. Его пальцы мягко погладили мое запястье в успокаивающем жесте. — Она опасная для тебя. Я не про угрозу вновь стать каргой. Милая… То есть, Рада, инквизиторы все еще ищут тебя. Если они обнаружат в тебе магию, мы не можем знать, какое решение примет орден.

— И что ты предлагаешь?

— Давай просто не скажем, что магия вернулась к тебе. Ты помогла мне прогнать дракона, растратила все свое колдовство и теперь можешь начать новую жизнь. Больше инквизиция не появится в твоей жизни.

Мне вдруг стало тяжело дышать. Я с волнением всмотрелась в лицо единственного инквизитора, которого хотела видеть каждый день. Желание задать вопрос перемешивалось со страхом услышать ответ. И все же я решилась.

— Ты тоже уйдешь? Вернешься в Оплот?

Глава 88

— А ты хочешь, чтобы я остался?

Я зло пропыхтела, что мне и дела нет ни до каких инквизиторов, и вообще меня ждут планы по захвату мира. Кресс не впечатлился. Он смотрел на меня с загадочным выражением лица и улыбался все шире и шире. А мне стало обидно! Сидят тут некоторые, ухмыляются. А я только начала чувствовать свое сердце, и бьется оно гулко и часто, до боли сильно.

— Я хочу остаться, — прервал мой поток бессмысленного бурчания Кресс. — Я хочу остаться с тобой. И в этой жизни, и в следующей, если одна глупая ведьму умудрится куда-то влипнуть и разорвать все наши узы.

Я хотела напомнить ему, что первый раз он сам все испортил, но промолчала. Если уж оставлять прошлое в прошлом, то навсегда. Больше никаких напоминаний о случившемся. Все закончилось. Вот только меня беспокоила одна мысль.

— Я не хочу врать инквизиторам, — заявила я. — Мы расскажем им, что я ведьма.

Кресс изогнул бровь. В его взгляде явственно читалось сомнение в моих умственных способностях.

— Ты же принимаешь меня, как ведьму, — попыталась объяснить я. — Ты знал, с самого начала знал, что я не представляю опасности. Тот раз после Дива не в счет. И Ру знал, раз оставил раненого товарища с ведьмой. Получается, инквизиторы осознают, что магия не всегда идет рука об руку со злом.

— Да, только наш орден…

— Вот именно! Правила вашего ордена малость устарели. Мы могли бы их изменить. Ты и я. Тебе, жертве карги… — Тут я захихикала. — Жертве сразу двух ведьм поверят. Пусть они посмотрят на меня, спросят Йозефа и Гленну. Мои способности пригодятся людям. Нельзя же просто уничтожать все, что не можешь объяснить.

— Что ты предлагаешь? — нахмурился Кресс.

— Я буду путешествовать с твоим отрядом. Как твоя ручная боевая ведьма. Так ты точно не вляпаешься в неприятности со своей ненавистью к Чаще, а у меня будет шанс найти других ведьм и защитить их от инквизиции. Если ордену так не нравятся девушки со способностями к магии, он может проводить их обучение в Оплоте, прививать традиционные ценности и все такое. Как тебе?

— Никаких путешествий с отрядом, — отрезал Кресс. — Это опасно.

— А если я пообещаю стоять у тебя за спиной и не высовываться? — прищурилась я.

— Я подумаю.

— Значит, да!

— Я. Подумаю.

— Ха! — улыбнулась я. — За твоей спиной мне будет даже удобнее пакостить. Буду зло дышать тебе в затылок, чтоб не расслаблялся!

— Глупая ведьма, — вздохнул Кресс и притянул меня к себе поближе.

Я не стала отвечать и даже позволила усадить себя на колени. Развалившись на Крессе, я принялась обдумывать наше будущее. В какой-то момент мне захотелось все же трусливо соврать инквизиции магии. Тогда наша судьба стала бы куда приятнее, не пришлось бы ничего доказывать ордену.

Однако меня останавливало живое сердце, как бы банально это не звучало. Оно болело за тех, кто рисковал оказаться в таком же положении, как я.

Значит, нам предстояло пойти к инквизиции и попытаться воззвать к их разуму, показать им, что магия бывает полезной. И сейчас, прижимаясь к Крессу, я чувствовала себя сильнее, чем когда-либо.

Вдвоем мы сможем изменить мир. Или угробить его окончательно, тут уж как повезет.

— Когда ты так подхихикиваешь своим мыслям, — сказал Кресс, — мне становится страшно. Учти, я запрещаю уничтожать орден. Он нужен людям для защиты.

— Не только им, — фыркнула я. — Ведьмам тоже пригодится защита. От людей.

— Осталось убедить в этом Ру и остальных.

Эпилог

Я отряхнула брюки от листвы и посмотрела на Кресса. Инквизитор сидел на поваленном стволе дерева и что-то помечал в своем дневнике. Ру стоял за плечом и ехидно комментировал каждое его движение:

— Да, и отметь, что в Нижних Пупках отвратительная кухня. После варева Авдотьи меня третий день…

— Ру! — прорычал Кресс.

— …уже все кусты в Чаще удобрил, а оно там все…

— РУ!

Я лишь подхихикивала. Прошло два года с тех пор, как дракон прилетел в Злейск. После этого мы с Крессом вышли к инквизитором с гениальным предложением. Звучала моя идея примерно так: кто вычислит злую ведьму лучше другой ведьмы? Как ни странно, среди инквизиторов нашлось немало тех, кто поддерживал такой альянс.

Оно и верно. Когда много сражаешься с магическими тварями, приходится и раны лечить. Инквизиторские декокты работали на ура, вот только до них еще добраться надо было. Ведьма в строю с умением безошибочно распознавать магию и творить лечебные заговоры оказалась очень кстати.

Конечно, орден сначала по привычке попытался отправить меня на костер. Кресс был в ярости и быстро собрал группу поддержки из бывалых вояк, знакомых с хорошими ведьмами, а также юнцов, чьи мозги еще не промыли. Кампания за участие ведьм в инквизиции длилась несколько месяцев.

В итоге Кресс — и Ру, куда уж без него — вытащили меня из темницы. Мой инквизитор был страшно зол. С тех пор меня никуда не отпускали одну. Я стала частью маленького отряда зачистки во главе с Крессом и много месяцев подряд мы доказывали ордену, что тандем “инквизитор+ведьма” вполне рабочий. Ру и еще один засланный шпион следили за нами и докладывали обо всех успехах и подвигах.

Честно говоря, я была уверена, что успехи у нас пока только на поцелуйно-букетном поприще. Казалось, Кресс разом растерял всю деловитость. Он ходил за мной хвостиком, подкладывал лучшие куски в тарелку, баловал подарками и развлекал походными байками. За все время мы умудрились помочь всего пяти людям. еще десяток я вылечила травами.

Это был провал. Так думала я, но потом пришло письмо из Оплота с одобрением таких маленьких отрядов. Шпион откланялся — внедрять нашу систему в орден. Ру остался — портить нам малину.

Вот и сейчас эти двое яростно обсуждали, куда нам отправиться дальше. Орден велел отыскать дракона и попытаться наладить с ним контакт, раз уж древняя рептилия сама изволила сказать мне пару фраз. Вот уже месяц мы гонялись за чешуйчатым хвостом, перебираясь из одного уголка Чащи в другой.

Кресс беспокоился, что я устану. Ру беспокоился, что у меня закончатся сладкие пастилки от кашля. Вообще-то, я их делала для детей, но разве ж инквизитору докажешь…

— Вы уже закончили обсуждать стряпню Авдотьи? — фыркнула я.

— Рада, вот скажи, — воодушевился Ру, — ты же тоже отравилась? Больше не поедем в Нижние Пупки?

— Ты не отравился, а обожрался, — негодующе ответил Кресс. — И не приплетай к этому Раду. Она отдыхает!

Они дружно посмотрели на меня, поправляющую венок из цветов на голове. Пока эти двое спорили, я бы уже успела сбегать до Нижних Пупков и вернуться обратно со стряпней Авдотьи.

— Я уже устала отдыхать, — сказала я. — Который час сижу без дела. Давайте просто не будем заходить в деревню и срежем путь через Чащу?

Ру простонал. Кресс насмешливо посмотрел на него и убрал дневник в сумку.

— Так и сделаем, — решил он. — Двое за.

— Вы всегда друг друга поддерживаете, — пожаловался Ру. — Смотреть тошно, голубки.

Я лишь рассмеялась. Ру прекрасно понимал, на что подписывался. Думаю, он рассчитывал, что нам будут давать только легкие задания в деревнях, где староста всегда предложит уютную комнатку с периной и горячим обедом. На деле же нас почти сразу отправили исследовать горы.

— Завидуй молча, — ответил Кресс и помог мне забраться в седло.

Сам он устроился сзади. У него была своя лошадь, но Кресс предпочитал держаться настолько близко, насколько это вообще возможно. Мы тронулись в путь, не дожидаясь ворчащего позади альбиноса.

— Из оплота пришло письмо, — сообщил мне Кресс. — К ним пришла еще одна ведьма. Напуганная, конечно. Согласилась помогать отряду одного моего знакомого. Нас просят вернуться в Оплот, посмотреть на нее, поговорить.

— Сделаем, — кивнула я. Все равно в Орлятах дракона нет. Можно попробовать исследовать Костотрясы…

— Слишком опасно.

Я узнавала этот тон. Его Кресс использовал для особых случаев. А значит, придется сильно постараться, чтобы уломать его на опасную экспедицию.

Я ласково потерлась щекой о его грудь, развернувшись в седле. Инквизитор скосил на меня взгляд, но не отреагировал. Понял, что подмазываюсь. Я не расстраивалась, довольно щурясь на летнем солнышке. Путешествовать с любимым — это ли не счастье? А об остальном всегда можно договориться. Будто прочитав мои мысли, Кресс улыбнулся.

Удостоверившись, что Ру плетется далеко позади, и ему нет никакого дела до нас, я прижалась к губам любимого. Меня тут же обхватили за талию, чтобы случайно не свалилась, и только потом ответили на ласку.

Спустя какое-то время Кресс нашел в себе силы отлипнуть от меня. Я напоследок прикусила ему губу. Ишь ты, отказывается от моей ласки! Кресс шумно выдохнул и укоризненно на меня посмотрел.

— Милая, а тебе не кажется, что нам не в Оплот надо, а домой?

— Что там делать? — фыркнула я.

Конечно, Кресс говорил о доме Эзры, который Чаща поставила недалеко от Злейска. Иногда мне и самой хотелось туда вернуться на пару дней, покушать пирожков, обсудить вышивки с Гленной и покушать стряпни Ары. Однако у нас почти всегда оставались другие неотложные дела.

Кресс жестом заправского ярмарочного фокусника выудил из кармана маленький замшевый мешочек, из которого ему на ладошку выкатилось маленькое колечко.

— Ого! — выдохнула я. — Ого…

— Так что, — ласково уточнил Кресс, — вернемся домой?

Колечко перекочевало ко мне на палец. Вместо ответа я просто поцеловала любимого. Но Кресс хорошо меня знал, поэтому через пару минут все равно уточнил:

— Сразу после свадьбы или?..

— Свадьбу справим в Злейске, — решила я. — Но сначала в Оплот, посмотрим на ведьму.

— Чудовище, — прокомментировал греющий уши Ру. — Столько тянуть Кресса за…

— Ру! — одновременно воскликнули мы.

И дружно рассмеялись. У нас впереди была целая жизнь. Мы никуда не торопились.



Оглавление

  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Глава 18
  • Глава 19
  • Глава 20
  • Глава 21
  • Глава 22
  • Глава 23
  • Глава 24
  • Глава 25
  • Глава 26
  • Глава 27
  • Глава 28
  • Глава 29
  • Глава 30
  • Глава 31
  • Глава 32
  • Глава 33
  • Глава 34
  • Глава 35
  • Глава 36
  • Глава 37
  • Глава 38
  • Глава 39
  • Глава 40
  • Глава 41
  • Глава 42
  • Глава 43
  • Глава 44
  • Глава 45
  • Глава 46
  • Глава 47
  • Глава 48
  • Глава 49
  • Глава 50
  • Глава 51
  • Глава 52
  • Глава 53
  • Глава 54
  • Глава 55
  • Глава 56
  • Глава 57
  • Глава 58
  • Глава 59
  • Глава 60
  • Глава 61
  • Глава 62
  • Глава 63
  • Глава 64
  • Глава 65
  • Глава 66
  • Глава 67
  • Глава 68
  • Глава 69
  • Глава 70
  • Глава 71
  • Глава 72
  • Глава 73
  • Глава 74
  • Глава 75
  • Глава 76
  • Глава 77
  • Глава 78
  • Глава 79
  • Глава 80
  • Глава 81
  • Глава 82
  • Глава 83
  • Глава 84
  • Глава 85
  • Глава 86
  • Глава 87
  • Глава 88
  • Эпилог