Рациональный оптимист [Мэтт Ридли] (pdf) читать онлайн

МЭТТ

РИДЛИ

рациональный
ОПТИМИСТ
КАК Н А К О Р М И Т Ь 9 М И Л Л И А Р Д О В .
И Л И КУДА ВЕДЕТ НАС ПРОГРЕСС

НАУЧНЫЕ ИДЕИ, КОТОРЫЕ ДОЛЖЕН ЗНАТЬ КАЖДЫЙ!

CIVILIЗАЦИЯ

MATT

RIDLEY

THE
RATIONAL
OPTIMIST
HOW PROSPERITY EVOLVES

МЭТТ

РИДЛИ

рациональный
ОПТИМИСТ
КАК НАКОРМИТЬ 9 МИЛЛИАРДОВ,
ИЛИ КУДА ВЕДЕТ НАС ПРОГРЕСС

Москва
2015

УДК 008
ББК 70
Р49
Matt Ridley
RATIONAL OPTIMIST: HOW PROSPERITY EVOLVES
Copyright © 2010, 2011 by Matt Ridley

P49

Ридли, Мэтт.
Рациональный оптимист / Мэтт Ридли ; [пер. с англ.
В. Дудникова]. - Москва : Эксмо, 2015. - 560 с. - (civiliзация).
Известный научный журналист Мэтт Ридли считает, что на самом деле
есть повод для оптимизма по поводу судьбы человечества. Род человеческий
продолжит множиться и развивать свою культуру, невзирая на возможные пе­
риоды регресса. Одна из ключевых идей этой книги - тезис о том, что разум
человечества един, а не разорван на множество отдельных интеллектов, и люди
выработали эту специфическую особенность благодаря открытию для себя об­
мена и специализации.
УДК 008
ББК 70
Научно-популярное издание
CIVILIЗАЦИЯ
Мэтт Ридли

РАЦИОНАЛЬНЫЙ ОПТИМИСТ
Директор редакции Е. Капьёв. Ответственный редакторЮ.Лаврова
Художественный редактор П. Петров
В оформлении переплета использована иллюстрация: Lightspring / Shutterstock.com
Используется по лицензии от Shutterstock.com
ООО «Издательство «Эксмо»
123308, Москва, ул. Зорге, д. 1. Тел. 8 (495) 411 -68-86,8 (495) 956-39-21.
Home page: www.eksmo.ru E-mail: lnfo@eksmo.ru
Ɵндiрушi:«ЭКСМО»АКБ Баспасы, 123308, Мескеу, Ресей, Зорге кешесi, 1уй.
Тел. в (495) 411-68-86, в (495) 956-39-21
Home page: www.eksmo.ru Е-mail: info@eksmo.ru.
Тауар белгка: «Эксмо»
Казахстан Республикасыида дистрибьютор жене OHJM бойынша
арыз-талагпарды кабылдаушынын
ɵкiлi «РДЦ-Алматы» ЖШС, Алматы к., Домбровский квш., 3«а», литер Б, офис 1.
Тел.: 8 (727) 2 51 59 89,90,91,92, факс: 8 (727) 251 58 12 вн. 107; E-mail: RDC-Almaty@eksmo.kz
GHIMHJK жярамдылыц мерзкм шектелмеген.
Сертификация туралы акпарат сайтта: www.eksmo.m/certffication

Сведения о подтверждении соответствия издания согласно законодательству Р Ф
о техническом регулировании можно получить по адресу: http://eksmo.ru/certification/
6ндiрген мемлекет: Ресей. Сертификация карастырылмаган
Подписано в печать 20.08.2015. Формат 60х901/16.
Печать офсетная. Усл. печ. л. 35,0.
Тираж 3 000 экз. Заказ 6117
Отпечатано с готовых файлов заказчика
в АО «Первая Образцовая типография»,
филиал «УЛЬЯНОВСКИЙ ДОМ ПЕЧАТИ»
432980, г. Ульяновск, ул. Гончарова, 14

ISBN 978-5-699-54718-0

© Дудников В., перевод на русский язык, 2015
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

ОГЛАВЛЕНИЕ

Пролог. Неодолимое взаимное влечение идей
Сопряжение умов

13
18

Глава 1. День сегодняшний лучше вчерашнего:
беспрецедентное настоящее
Изобилие для всех
Дешевый свет
Сбереженное время
Счастье?
Кранч
Декларация о взаимной зависимости
Умножение труда
Ограниченность ведет к нищете
Возвращение Аркадии?
Вызовы современности

29
35
42
45
50
55
63
71
75
78
82

Глава 2. Коллективный разум: 200 000 лет обмена
и специализации
Гомо динамикус
Начало товарообмена
Плоды охоты и собирательства
Теперь — на восток, на восток
Почему бы нам не поторговать?
Доисторическая магия Рикардо
«Сетевая тайна» первобытных инноваций
Революция позднего палеолита

85
91
95
104
112
119
123
129
136

Глава 3. Производство благ и утверждение добродетелей:
бартер, доверие и правила в последние 50 000 лет
Как находить друзей в торговле
Чем полнится доверие?
Тень будущего

141
147
151
160

5

Оглавление
Если доверие движет рынками, могут ли рынки порождать
доверие?
Свобода не терпит насилия
Так ли чудовищны корпорации?
Коммерция и творческий потенциал
Правила и инструменты — законы и институты
Глава 4. Как накормить 9 миллиардов: сельское хозяйство
в последние 10 000 лет
Без торговли «фермерства» не бывает
Капитал и металл
Неравенство в древности: дикая жестокость и ничего
благородного
Удобрения: переворот в агрокультуре
Гены Нормана Борлоуга
Интенсивное землепользование бережет природу
Искус органики
Модифицировать гены можно по-разному
Глава 5. Триумф городов: торговля в последние 5000 лет
Древний город Месопотамии — предшественник
городов
Хлопчатник и рыба
Все флаги в гости будут к нам
Революция на морских путях
Благо распределенного управления
От Ганга до Тибра
Корабли пустыни
Негоцианты из города Пизы
Государство-Молох
Отмена «хлебных законов»
Во славу города и мира
Глава 6. Минуя ловушку Мальтуса: население Земли
в последние 1200 лет
Чума и недород: катастрофы Средневековья
в XIV-XVII веках
Инволюция усердных и трудолюбивых:
Япония в X V I I веке

6

164
170
180
186
189
195
204
208
215
221
224
227
236
241
249
251
254
257
262
267
272
274
278
281
289
293
299
302
308

Оглавление
«Особый путь»: Британия в X V I I I веке
Люди X X века: глобальный демографический сдвиг
Уровень рождаемости как непостижимый феномен
Глава 7. Избавление от рабства: источники энергии
в последние 1700 лет
И все же, все же — люди богатели
«Металлические графства» Центральной Англии
«Просите, и дано будет вам...»
Король-Уголь
Динамо-машина и наши мечты
Тепло совершает работу — работа рождает тепло
Безумный мир биотоплива
Энергопотребление: эффективность производства
и наши запросы
Глава 8. Главный секрет изобретательства и новые плоды
изобретений: рост доходов от инвестиций после 1800 года
Инновации как степной пожар
Наука — движущая сила новаторства?
Притягательная сила денег и власть капитала?
Интеллектуальная собственность?
Государственная поддержка?
Тяга друг к другу идей и людей
Наши бесконечные возможности
Глава 9. На перекрестках истории: поворотные пункты
и роковые рубежи пессимизма после 1900 года
Дурные новости — не новость
(краткий экскурс в историю)
«Лихорадка пророчеств» на переломе времен
Все хуже, и хуже, и хуже?
Онкологические болезни:
истинные причины и ложные предположения
Ядерный Армагеддон?
Массовый голод: домыслы и реальность
Истощение природных ресурсов?
Чистый воздух и «кислотные дожди»
Генная инженерия под стоны пессимистов

312
316
323
333
339
343
348
356
362
365
373
378
383
389
395
400
406
413
417
424
431
436
442
446
458
462
462
465
468
471

7

Оглавление
Чума X X века, птичий грипп, свиной...
и прочие роковые напасти
Отступаем под бой барабанов?
Глава 10. Две серьезные причины для пессимизма в наши дни:
Африка и климат после 2010 года
Последний миллиард Черного континента
Какая помощь реальна на деле?
Обреченные на неудачу?
Хозяева своей судьбы
Климат
Больше «тепла и богатства» или больше «прохлады
и бедности»?
Сохранение экосистем?
Можем ли мы «декарбонизировать» экономику?

473
479
481
484
486
490
495
505
512
520
525

Глава 11. Каталлаксия: рациональный оптимизм образца
2100 года
Нам предстоит еще многое сделать
Время, когда стоит жить

537
542
545

Выражение благодарности

555

Посвящаю Мэтью и Айрис

Разделение труда, приводящее к таким выгодам,
отнюдь не является результатом чьей-либо му­
дрости, предвидевшей и осознавшей то общее
благосостояние, которое будет порождено им:
оно представляет собою последствие — хотя
очень медленно и постепенно развивающее­
ся — определенной склонности человеческой
природы, которая отнюдь не имела в виду такой
полезной цели, а именно склонности к торговле,
к обмену одного предмета на другой.
Адам Смит.
Исследование о природе
и причинах богатства народов

Пролог
НЕОДОЛИМОЕ ВЗАИМНОЕ
ВЛЕЧЕНИЕ ИДЕЙ

У других видов животных всякая отдельно взя­
тая особь движется от младенчества к зрелости
и в ходе своей индивидуальной жизни достигает
всего того совершенства, на которое способна
его природа; что же до человеческих существ, то
у них прогрессирующему развитию подвергает­
ся весь вид, а не только отдельные особи; каждое
последующее поколение надстраивает что-то на
той основе, которую оставляет ему предки.
Адам Фергюсон1.
Опыт истории гражданского общества

1

Философ и историк, работавший на рубеже XVIII-XIX веков, один из родона­

чальников позитивизма и основателей социологии; считается учителем Адама
Смита. — Примеч. пер.

13

Пролог
На письменном столе, за которым я работаю, лежат два арте­
факта — два искусственно созданных предмета сходной формы
и примерно одного размера. Один из них — беспроводная ком­
пьютерная мышь, другой — рубило из камня времен мезолита,
или среднего каменного века, появившееся около полумиллиона
лет назад. Обе вещи сделаны так, чтобы соответствовать челове­
ческой руке и отвечать потребностям человеческих существ. Но
они, эти похожие вещи, бесконечно различны. Первая представ­
ляет собой сборный механизм из многих материалов с замыс­
ловатым внутренним устройством, обязанный своим проис­
хождением многим областям знаний. Вторая — цельный кусок
материала, отражающий мастерство одного человека. Различие
между двумя вещами показывает, насколько опыт современных
людей опережает возможности наших предков, живших пол­
миллиона лет тому назад.
Эта книга рассказывает о тех быстрых, непрерывных и по­
стоянных изменениях, которые переживает человеческое обще­
ство в отличие от царства животных. С точки зрения биологии
здесь есть нечто, требующее объяснения. В предшествующие
два десятилетия я написал четыре книги о том, как близки чело­
веческие существа к другим животным. Данная книга посвяще­
на тому, насколько мы отличаемся от других животных. Так что
же в человеческой природе позволяет людям столь неудержимо
изменять свою жизнь?
Ведь природа человека как будто все та же. Рука, которой
впору было каменное рубило, сохранила ту же форму, что
и рука, которая нуждается в компьютерной мыши. Точно так
же люди всегда нуждались и продолжают нуждаться в пище,
сексе и заботе о своем потомстве, а также неизменно сопер­
ничают в борьбе за статус и стремятся избегать мучений, как
и любое другое животное. Не претерпели изменений и мно­
гие отличительные черты представителей рода человеческого.
Вы можете совершить путешествие в отдаленнейшие уголки
планеты, и в любом из них встретитесь с тем, как люди поют,
14

Неодолимое взаимное влечение идей
улыбаются, разговаривают, ревнуют друг к другу и проявля­
ют чувство юмора, — но ничего похожего вы не найдете, на­
пример, у шимпанзе. Можно также отправиться в прошлое
и обнаружить, что вас волнует то же, что и Шекспира, Гомера,
Конфуция или Будду. Если бы мне случилось познакомиться
с тем, кто 32 000 лет назад создал изысканные наскальные ри­
сунки носорогов в пещере Шове на территории Южной Фран­
ции, я нисколько не сомневался бы в том, что встретился с че­
ловеком в полном смысле слова — с человеком во всех своих
психологических проявлениях. Многое, очень многое в жизни
человека не меняется.
Однако утверждать, что наша жизнь осталась такой же, как
и 32 000 лет назад, было бы полным абсурдом. С того време­
ни род человеческий увеличил свою численность в сотни тысяч
раз — от, возможно, трех миллионов до почти семи миллиар­
дов — и обеспечивает себе тот уровень довольства и роскоши,
который и не снился другим живым существам. Этот род осво­
ил каждый обитаемый уголок планеты и исследовал почти все
необитаемые. Homo sapiens изменяет внешний вид, генетиче­
скую основу и химию мира и использует в своих целях около
23 % всего, что дают наземные растения. Человек окружает себя
специфическими и целенаправленно создаваемыми структура­
ми атомов, называя этот процесс технологией и неустанно изо­
бретая нечто новое, отбраковывает устаревшее и вновь откры­
вает что-то еще. Ничто подобное не свойственно другим видам,
даже таким мозговитым, как шимпанзе, дельфины-афалины,
попугаи или осьминоги. Эти «умницы» могут в отдельных слу­
чаях применять орудия труда или время от времени покидать
свою экологическую нишу, но они не в состоянии «поднимать
уровень жизни» или «переживать экономический рост». Так­
же они не могут «томиться в нужде» или прогрессировать,
переходя от одного образа жизни к другому, — как, впрочем,
и скорбеть при переменах. В их сообществах не бывает сельско­
хозяйственных, урбанистических, торговых, промышленных
15

Пролог
и информационных революций, не говоря уже о Ренессансе, Ре­
формации, Великой депрессии или переходе от высоких уров­
ней рождаемости и смерти — к низким, а также о гражданских
войнах, «холодных войнах», культурных войнах и кредитнофинансовых кризисах.
Вот я сижу за своим письменным столом, и меня окружают
вещи — телефоны, книги, компьютеры, фотографии, скрепки
для бумаг и кофейные чашки, — и нет такой обезьяны, кото­
рая хотя бы приблизилась к тому, чтобы сделать нечто подоб­
ное. Я качаю информацию, выводя ее на экран монитора такими
средствами, какими ни один дельфин не владеет. Мне доступ­
ные такие абстракции — время, прогноз погоды, второй закон
термодинамики, — какие не возьмет на ум ни один говорящий
попугай. Нет сомнений, я существенно отличаюсь. Но что дает
мне возможность быть настолько иным?
Вряд ли причина только в том, что мой головной мозг боль­
ше, чем у других животных. В конце концов, у поздних неандер­
тальцев мозг в среднем был большего объема, чем у меня, однако
неудержимых культурных изменений они не знали. Мало того.
Пусть даже мозг у меня заметно крупнее в сравнении с пред­
ставителями других видов, но как делать кофейные чашки или
скрепки для бумаг, представление у меня в голове самое смут­
ное, а ведь есть еще и прогнозы погоды.
Психолог Дэниел Гилберт (Daniel Gilbert)1 любит шутить
на тот счет, что каждый представитель его профессии живет
под гнетом морального обязательства однажды закончить
предложение, начинающееся словами: «Человек — это един­
ственное животное, которое...»

1

Речь, способность

делать

Профессор психологии Гарвардского университета, основатель своего рода но­
вой научной дисциплины — так называемой позитивной психологии, прозван­
ной «счастьеведением», автор книги-бестселлера, вызвавшей широкий интерес
во всем мире. См.: Гилберт Д. Спотыкаясь о счастье. — СПб.: Питер, 2008. — При­
меч. пер.

16

Неодолимое взаимное влечение идей
умозаключения, огонь, приготовление пищи, создание орудий
труда, самосознание, умение лгать и имитировать, искусство,
религия, отстоящие большие пальцы, метательное оружие,
прямохождение, забота о стариках — список того, что присуще
только человеческим существам, может быть по-настоящему
длинным. С другой стороны, перечень характеристик труб­
козуба (африканского муравьеда) или гологорлых бананоедов
тоже может быть относительно длинным. Конечно, все указан­
ные выше отличительные черты Homo sapiens присущи имен­
но человеку и весьма полезны в современной жизни. Однако
я решительно настаиваю на том, что ни одна из этих особен­
ностей — за исключением, возможно, речи — не возникла в тот
момент развития и не повлияла на историю человека в такой
мере, чтобы появлением этой особенности можно было объ­
яснить превращение заурядно счастливой человекообразной
обезьяны в прогрессиста-модернизатора, не знающего преград
в своей экспансии. Большинство из отличительных черт чело­
веческого существа появлялись на самых ранних этапах разви­
тия и не могли служить причиной для столь заметного влия­
ния на окружающую среду. Да, сознание, развитое в той мере,
чтобы его обладатель желал рисовать свое тело или рассуждал
в поисках решения той или иной проблемы, — это прекрасно,
но никак не ведет к подчинению себе среды обитания в миро­
вом масштабе.
Несомненно, большой мозг и речь нужны человеку, чтобы
уверенно чувствовать себя в современной жизни с ее высокораз­
витой технологией. Очевидно также, что Homo sapiens многому
учится у своих соплеменников — даже в сравнении с шимпан­
зе люди почти одержимы стремлением к подражанию. Тем не
менее большой мозг, подражание и речь сами по себе не могут
служить объяснением причин процветания, прогресса и бед­
ности, поскольку не определяют изменений в уровне жизни.
Неандертальцы обладали указанными свойствами: большим
объемом мозга, а также, вероятно, развитым языком и многими
17

Пролог
технологиями. Но вырваться из своей экологической ниши не­
андертальцам не удалось. Вопреки многим прозвучавшим ранее
утверждениям, я готов доказывать, что нам не следует погру­
жаться в глубину наших мозгов в поисках объяснения такой
экстраординарной в сравнении с другими видами способности
человека к изменениям. Мы не должны сбиваться на ложный
путь: причина кроется не в наших головах, а в том, что проис­
ходило между головами. В данном случае мы имеем дело с фено­
меном коллективного характера.
Вспомните ручное рубило каменного века и компьютер­
ную мышь. Обе вещи — из разряда «сделано человеком», но
один предмет был сработан одиночкой, а для создания второ­
го понадобились усилия сотен, если не миллионов, людей. Вот
поэтому я и говорю о коллективном разуме. Человека, кото­
рый в одиночку располагал бы знанием о том, как сделать ком­
пьютерную мышь, не найти. Тот, кто собирает это устройство
на фабрике, может не знать, как качают из скважин нефть, из
которой потом получается пластмасса, и наоборот — нефтя­
нику ни к чему ноу-хау, связанное с компьютерной мышью.
На определенном этапе развития интеллект людей становится
совокупным, и общий разум начинает накапливать информа­
цию таким образом, который недоступен более ни одному дру­
гому животному.

Сопряжение умов
Доказывать, что меняется не природа человека, а создавае­
мая людьми культура, вовсе не означает отрицания эволюции —
как раз наоборот. Человечество переживает экстраординарные,
взрывные эволюционные изменения, определяемые добрым
старым принципом дарвиновского естественного отбора. Одна­
ко отбор этот происходит не на уровне генов, а на уровне идей.
Ареал распространения идей — человеческие мозги. Эта мысль
давно пытается пробиться на поверхность в сфере обществен­
ных наук.
18

Неодолимое взаимное влечение идей
Французский социолог Жан Габриель Тард (Jean-Gabriel Tarde)
писал в 1888 году: «Мы можем называть социальной эволюцией
такое положение дел, когда что-то новое естественным образом
распространяется благодаря подражательной деятельности»1.
Австрийский экономист Фридрих Хайек (Friedrich Hayek)
в 1960-е годы писал, что решающим фактором общественного
развития является «селекция посредством подражания успеш­
ным институциям и привычкам»2. Эволюционный биолог Ри­
чард Докинз (Richard Dawkins) в 1976 году вложил чеканный
смысл в термин «мем» (meme)3, подразумевая единицу передачи
культурной информации в процессе имитации. Экономист Ри­
чард Нельсон (Richard Nelson) в 1980-х годах выступил с идеей,
что экономика в целом эволюционирует по закону естественно­
го отбора4.
Именно это я и имею в виду, говоря о культурной эволюции.
В определенный момент, около 100 000 лет назад, культура чело­
века начала развиваться таким образом, который был невозмо­
жен для всех прочих видов: в ней начались процессы реплика­
ции, мутации, конкуренции, отбора и накопления — примерно
так же, как это уже происходило с генами в течение миллиардов
лет. Благодаря кумулятивному эффекту естественный отбор
1

См.: Тард Г. Социальные законы. — М.: Либроком, 2009; Тард Г. Происхождение
семьи и собственности. — М.: Либроком, 2007. — Примеч. пер.

2

HayekF.The Constitution of Liberty. — London and Chicago: University of Chicago
Press, 1960. Представление об основных взглядах выдающегося философа и лау­
реата Нобелевской премии по экономике дает издание: Хайек Ф. Судьбы либера­
лизма в XX веке. — М.: ИРИСЭН; Мысль; Социум, 2009. — Примеч. пер.

3

Мем — по аналогии с геном. Термин появился в знаменитой книге Р. Докинза
«Эгоистичный ген» (М.: Мир, 1993), посвященной культуре как фактору эволю­
ции человека. По мысли Докинза, в культуре, как и в генетике, тоже возможны
репликации и существует единица передачи информации. Слово «мем» этимоло­
гически связано со словом «меметика» (от древнегреческого mimêtês — «имита­
тор»). — Примеч. пер.

4

Нельсон Р., Уинтер С. Эволюционная теория экономических изменений. — М.:
Дело, 2002. — Примеч. пер.

19

Пролог
среди живых существ привел к возникновению глаз. Точно так
же культурное развитие рода человеческого постепенно при­
вело к созданию фотоаппарата1. Шимпанзе могут обучать друг
друга, как охотиться с дротиками на мелких обезьян, используя
для этого заостренные палки, а киты-убийцы способны учить
друг друга, как хватать морских львов с береговой кромки, но
только человеческие существа обладают той культурой, в кото­
рой накапливаются знания о выпечке буханки хлеба или орга­
низации музыкального концерта.
Да, разумеется. Но по какой причине? Отчего мы, а не китыубийцы? Твердить о культурной эволюции человечества — не
слишком оригинально и не очень продуктивно. Умение подра­
жать и учиться? Но для объяснения, почему человеческие суще­
ства начали меняться столь уникальным образом, этого также
недостаточно, какой бы богатой и изобретательной ни была со­
ответствующая практика. В данной связи требуется что-то еще,
причем нечто такое, чем обладают люди и чего не имеют китыубийцы. Ответ на поставленный вопрос, я уверен, заключает­
ся в том, что на определенном этапе развития нашей истории
мысли людей повлекло друг к другу, и идеи стали сливаться одна
с другой. Именно так: идеи как будто стали испытывать взаим­
ное сексуальное притяжение.
Позвольте пояснить. Секс — это именно то, что обеспечива­
ет в биологической эволюции эффект накопления, поскольку
объединяет гены различных индивидов. И изменения, проис­
ходящие в одном живом создании, соединяют свою силу с из­
менениями (мутациями) в другом. Аналогию может прояснить
пример бактерии: она меняется генами с другой бактерией без
немедленной репликации — отсюда и способность бактерий

1

Два основных элемента фотоаппарата — объектив и светочувствительный слой

(в современных цифровых моделях матрица) — в точности соответствуют хруста­

лику и сетчатке глаза как в функциональном, так и в конструктивном отношении:
оптическая система плюс система, улавливающая «картинку». — Примеч. пер.

20

Неодолимое взаимное влечение идей
приобретать иммунитет к антибиотикам, перенимая его у дру­
гих видов. Допустим, микробы не начали бы несколько мил­
лиардов лет назад обмениваться генами, а животные не про­
должили бы это начинание, пренебрегая спариванием. В этом
случае все гены, отвечающие за формирование глаз, никогда
не смогли бы собраться в одном животном, равно как и гены,
отвечающие за формирование ног, или нервов, или головно­
го мозга. Каждая мутация оставалась бы изолированной, не
выходя за пределы одной линии воспроизводства живых су­
ществ, и не имела бы удовольствия порадоваться синергии.
Представьте себе серию комиксов, показывающих, как у одной
рыбы возникают легкие, а у другой конечности, но ни одна
из них не может выбраться из воды на сушу. Эволюционные
изменения могут происходить и без помощи секса, но очень,
очень медленно.
И так же обстоит дело с культурой. Если бы культура огра­
ничивалась лишь умением перенимать привычки других жи­
вых существ, то ее вскоре ожидала бы стагнация. Чтобы обе­
спечить культуре эффект накопления качества, идеи должны
тянуться одна к другой и сливаться друг с другом. Взаимообо­
гащение идей1 уже давно словесное клише, но в нем кроется
заряд ненадуманной фертильности. «Творить — значит ком­
бинировать элементы по-новому», — заметил молекулярный
биолог Франсуа Жакоб (Francois Jacob). Попробуйте вообра­
зить, что изобретатель железной дороги никогда не встретился
бы или не смог поговорить с изобретателем локомотива, пусть
даже не напрямую, а при посредничестве третьей стороны.
А ведь можно вспомнить бумагу и печатный пресс, Интернет
и мобильный телефон, уголь и турбины, медь и олово, коле­
со и сталь, компьютерное «железо» и программное обеспече­
ние... Я утверждаю, что в доисторический период развития
1

В биологической терминологии тот же термин cross-fertilisation буквально означа­
ет перекрестное опыление. — Примеч. пер.

21

Пролог
человечества был определенный момент, когда обладавшие
большим мозгом, культурой и способностью к обучению люди
впервые стали обмениваться вещами между собой, и, как толь­
ко этот процесс начался, культура внезапно обрела свойство
кумулятивности — стартовал великий и неистовый экспери­
мент, названный впоследствии «экономическим прогрессом».
Для культурной эволюции обмен — все равно что секс для эво­
люции биологической.
Вступая в отношения обмена, люди открыли для себя
«разделение труда» — специализацию усилий и талантов,
направленных к взаимовыгодной цели. Это обстоятельство
могло бы показаться чем-то малозначимым и не стоящим
внимания приматологов, если бы те ухитрились в машине
времени отправиться как раз к тому моменту, когда все и на­
чалось. Возможно, все выглядело бы чем-то гораздо менее
интересным, чем экология или иерархия и суперстиция1 ви­
дов. Тем не менее некоторые из наших очень далеких пред­
ков принялись обмениваться пищей и орудиями труда — так,
что каждая из сторон только выигрывала, — и обе при этом
специализировались.
Специализация поощряет изобретательность, побуждая
тратить время на производство средств производства. Таким
образом экономится время, а процветание начинает вопло­
щать в себе то время, которое экономится пропорционально
разделению труда. Чем многостороннее человеческие суще­
ства как потребители и чем шире и глубже их специализация
как производителей, чем активнее их обмен между собой, тем
больше благ они получают в настоящем и в будущем. И вот вам
еще одна хорошая новость: никакого неизбежного конца это­
му процессу не предвидится. Чем более мы вовлечены в гло­
бальное разделение труда и чем значительнее специализация
1

В этологии — так называемое суеверное поведение, или обучение на основе слу­

чайного совпадения реакции с подкреплением. — Примеч. пер.

22

Неодолимое взаимное влечение идей
и активнее обмен, тем богаче все мы становимся. К тому же нет
причин полагать, что, двигаясь по данному пути, мы не сумеем
справиться с такими досадными проблемами, как экономиче­
ские катастрофы, взрывной рост населения, изменение клима­
та и терроризм, а также бедность, СПИД, депрессии и ожире­
ние. Задачи, конечно, нелегкие, но вполне решаемые. Вполне
возможно, что в 2110 году, век спустя после выхода в свет этой
книги, человечество будет жить намного, намного лучше, чем
нынче, и не меньше выиграет экология планеты, на которой мы
обитаем. Данная книга вдохновляет расу людей приветство­
вать изменения — нам стоит быть рациональными оптимиста­
ми и стремиться к лучшему будущему для человечества и того
мира, в котором оно существует.
Возможно, кто-то заметит, что я просто пересказываю то,
что утверждал Адам Смит в 1776 году1. Однако слишком многое
происходило со времен Адама Смита, и у нас есть все основа­
ния пересмотреть в известной мере его воззрения, критически
осмыслить их, соотнести с современностью и развить. Он, на­
пример, не знал, что живет в начале промышленной революции.
У меня и в мыслях нет равняться с его гением, однако у меня
есть и немалое преимущество: я могу прочесть его книгу. С того
дня, когда она увидела свет, прозрения Смита соединились со
многими другими.

Далее. Я чувствую немалое удивление, задумываясь о том, как
мало тех, кто готов размышлять о проблеме постоянных и бур­
ных культурных изменений. Я нахожу, что мир полон людей,
полагающих, будто их зависимость от всех прочих слабеет, или
что они будут жить лучше, если сделаются более автономными
в экономическом отношении, или что развитие технологии не
поднимает уровень жизни, или что мир скатывается все ниже
и ниже, или что обмен вещами и идеями есть нечто в высшей
1

Год появления книги «Исследование о природе и причинах богатства народов». —
Примеч. пер.

23

Пролог
мере излишнее и не относящееся к сути происходящего. И я на­
хожу среди высококвалифицированных экономистов, к числу
которых сам не принадлежу, поразительное отсутствие интере­
са к вопросу о том, что такое материальное благополучие и по­
чему оно не чуждо представителям вида Homo sapiens. Вот от­
чего я и решил удовлетворить свое собственное любопытство,
написав эту книгу.
Я создаю свой труд во времена беспрецедентного экономи­
ческого пессимизма. Мировая банковская система как будто на
краю гибели, лопнул грандиозный долговой пузырь, объем ми­
ровой торговли сжимается, по всему миру быстро растет безра­
ботица как следствие падения производства. Ближайшее буду­
щее заставляет поеживаться, и правительства некоторых стран
планируют расширять и без того огромный общественный долг,
рост которого тяжким бременем ляжет на плечи следующего по­
коления, серьезно подрывая надежды на благополучную жизнь.
К своему величайшему сожалению, я сыграл определенную роль
на одном из этапов нынешнего бедствия, будучи членом совета
директоров с правом совещательного голоса в банке Northern
Rock, который задохнулся от недостатка ликвидности в период
кризиса1.
Данная книга не преследует цель осветить опыт того време­
ни (по условиям моего контракта с работодателем я не имею
права писать о том, что тогда происходило с банком). Я только
хочу сказать, что впечатления тех дней породили во мне подо­
зрительное отношение к рынкам капитала и акций, зато вызва­
ли едва ли не пылкую любовь к рынкам товаров и услуг. Если бы
только я знал тогда о лабораторных экспериментах экономиста
Вернона Смита (Vernon Smith) и его коллег! Эти исследователи

1

Крах этого британского ипотечного банка осенью 2007 года стал вехой в разви­
тии мирового финансового кризиса, отмечая выход проблем ипотечного рынка
С Ш А на глобальный уровень. См.: http://www.kommersant.ru/doc/1818091. —
Примеч. пер.

24

Неодолимое взаимное влечение идей
твердо установили: рынки товаров и услуг, предназначенных
для немедленного использования, — скажем, возможность ку­
пить гамбургер или подстричься в парикмахерской — функ­
ционируют настолько хорошо, что повлиять на них, доведя
до потери эффективности или отсутствия инноваций, крайне
трудно. Напротив, рынки акций настолько предрасположены
к образованию пузырей и финансовым крахам, что добиться
нормального функционирования в данных областях крайне
затруднительно. Спекуляции, стадное чувство в сочетании
с избытком средств, иррациональный оптимизм, погоня за рен­
той и соблазн мошенничества — вот что служит драйверами
на рынке акций, заставляя участников сделок пренебрегать
пределами разумного, а сами рынки — тонуть. Таким рынкам
требуется мудрое регулирование, которое я сам готов всяче­
ски поддерживать. (Рынки товаров и услуг нуждаются в более
слабом регулировании.) Однако у «пузыря 2000-х» были и дру­
гие отличия, сделавшие этот кризис, вероятно, худшим из всех.
Благодаря государственной программе субсидирования жи­
лищного строительства и в силу монетаристской политики го­
сударства, особенно в Соединенных Штатах, дешевые деньги,
как из открытых шлюзов, хлынули на рынок и использовались
для покупки рискованных активов. С одной стороны, это было
связано с государственной политикой, с другой — развязало
руки тем, кто вел посреднические операции на финансовых
рынках. Кризис, о котором идет речь, был вызван политиче­
скими факторами не менее, чем экономическими, — поэтому
я отношусь с заметным подозрением и к действиям прави­
тельств тоже.
(В интересах полного раскрытия истины должен сообщить,
что наряду со службой в банковском секторе я в течение мно­
гих лет трудился или получал прямые доходы в таких сферах,
как научные исследования, защита вымирающих видов живых
существ, журналистика, сельское хозяйство, угольная промыш­
ленность, венчурная деятельность и коммерческие проекты,

25

Пролог
связанные с собственностью. Полученный опыт и приобретен­
ные знания, несомненно, могут отразиться на моем понимании
соответствующих областей, когда в дальнейшем я буду касать­
ся их на страницах книги. Но плату за пропаганду определен­
ных взглядов на тот или иной предмет рассмотрения я не брал
никогда.)
Рациональный оптимизм поддерживает убеждение в том, что
мир выйдет из нынешнего кризиса, поскольку рынки товаров,
услуг и идей позволяют людям вести обмен и специализиро­
ваться честным образом, улучшая положение дел во всех сферах
жизни. Моя книга — не бездумное восхваление или осуждение
всех рынков, но исследование с целью проникнуть в существо
рыночных процессов обмена и специализации. По моему мне­
нию, обмен и специализация
старше и честнее, чем многие
Рациональный оптимизм
полагают, и подобное пони­
поддерживает убеждение в том, что
мание этих явлений откры­
мир выйдет из нынешнего кризиса,
вает широкий простор для
поскольку рынки товаров, услуг
оптимистических взглядов на
и идей позволяют людям вести обмен
будущее человеческой расы.
и специализироваться честным
Данная книга посвящена пре­
образом, улучшая положение дел во
жде всего выгодам обмена.
всех сферах жизни.
Что же касается моего несо­
гласия, то оно прежде всего
направлено против реакционеров всех политических цветов.
Я расхожусь во мнениях с синими, которым не нравятся пере­
мены в культуре, и с красными, которым не по нутру измене­
ния в экономике, и с зелеными, которым не по душе развитие
технологии.
Я считаю себя рациональным оптимистом. Рациональным —
потому что к оптимизму меня привел не темперамент или ин­
стинкт, а поиск доказательств. Я надеюсь, вы прочитаете то, что
изложено в дальнейшем, и тоже станете рациональными опти­
мистами. Первым делом я хотел бы убедить вас, что прогресс
26

Неодолимое взаимное влечение идей
человечества — по зрелом размышлении — штука хорошая,
а мир — как бы мы ни ныли — столь же хорошее место для
жизни, каким он был всегда для обычного человеческого суще­
ства и каким остается даже теперь, в период глубокой рецессии.
И еще, мир становится богаче и добрее и несет людям больше
здоровья — как, в значительной мере, благодаря коммерции, так
и вопреки оной. Далее я намерен объяснить, почему и каким об­
разом мир вступил на тот путь, по которому следует. Наконец,
хорошо было бы разобраться и в том, сможет ли он, этот мир,
сделаться в будущем лучше.

Глава 1
ДЕНЬ СЕГОДНЯШНИЙ
ЛУЧШЕ ВЧЕРАШНЕГО:
БЕСПРЕЦЕДЕНТНОЕ НАСТОЯЩЕЕ

В силу какого принципа мы, видя в прошлом
улучшение жизни, предполагаем ее ухудшение
в будущем?
Томас Бабингтон Маколей.
Review of Southey's Colloquies on Society1

6000

ВВП НА ДУШУ НАСЕЛЕНИЯ 2

5000

$1990

4000
3000
2000
1000
0

1

Macaulay Т . В. Review of Southey s Colloquies on Society // Edinburgh Review.

1830. — January.
2

Источник данных: Maddison A. The World Economy. — OECD Publishing, 2006.
29

Глава 1
К середине нынешнего века численность человечества воз­
растет, если брать период времени за последние 10 000 лет,
с десяти миллионов до почти десяти миллиардов человек. Не­
которая часть из этих миллиардов будет существовать в нище­
те и бедствиях и завершит свой жизненный путь в условиях
худших, чем в каменном веке. А иные из ныне живущих нахо­
дятся в худшем положении, чем всего несколько месяцев или
лет назад. Однако есть основания предполагать, что огромное
большинство людей будет лучше питаться, жить в лучших по­
мещениях, пользоваться лучшими условиями для отдыха и раз­
влечений, а также сможет получить лучшую защиту от болезней
и дольше жить, чем когда-либо — их предки1.
То, в чем нуждается или ощущает потребность человек, ста­
новилось все более доступным на протяжении последних двух­
сот лет — и, с некоторыми перебоями, в течение 10 000 лет,
предшествующих нашему времени. Увеличилась продолжи­
тельность жизни, стали заметно доступнее чистая вода, чистый
воздух и часы досуга. Мы можем теперь ездить, плыть и летать
быстрее, чем когда-то бегали наши предки, а современные сред­
ства связи позволяют нам общаться друг с другом на расстоянии
куда большем, чем в древности определяла сила голоса. Хотя
сотни миллионов человек все еще живут в унизительной нище­
те, нужде и болезнях, нынешнее поколение людей имеет в сво­
ем распоряжении больше, чем все предыдущие, калорий, ватт,
люмен-часов, квадратных метров, гигабайтов, мегагерц, свето­
вых лет, нанометров, бушелей на акр, миль на галлон2, пищевых
1

По данным Quarterly Journal of Economics. — V. 108. — P. 681-716. Более подроб­

но см.: Brad De Long's estimates at http://econ161.berkeley.edu/TCEH/1998_Draft/

World_GDP/Estimating_World_GDP.html.
2

Бушель — ок. 35-36 дм (или литров); акр — ок. 0,4 га; сухопутная миля —

ок. 1,6 км, морская — ок. 1,8 км; галлон — примерно 3,5-4,5 л (различаются

в США и Великобритании, а также при измерении сыпучих или жидких тел).
Баррель: простой — 119,24 л; нефтяной — 158,6 л; британский — 163,65 л. —

Примеч. пер.

30

День сегодняшний лучше вчерашнего
миль1, авиамиль, а также, разумеется, долларов. В распоряже­
нии современных людей больше застежек-липучек, вакцин,
витаминов, обуви, певцов и певиц, мыльных опер, ломтерезок
для манго, сексуальных партнеров, теннисных ракеток, крыла­
тых ракет и всего остального, что только можно себе вообра­
зить. По одной из оценок, число различных продуктов и вещей,
которые можно купить в Нью-Йорке или Лондоне, превышает
10 миллиардов2.
Все как будто ясно и без пояснений, но не сказать об этом
нельзя. Иные люди в наши дни считают, что в давние времена
жизнь была лучше. В доказательство утверждается, что прошлая
жизнь не только была более простой, спокойной, человечной
и духовной, но и давала людям больше материальных благ. Но­
стальгическое отношение к прошлому и взгляд сквозь розовые
очки, прошу заметить, в целом сводятся к тоске о богатстве. Во­
щеная элегичность в отношении к пасторальной жизни пейзан
дается легче, если нет нужды пользоваться дощатым туалетом
на дворе.
Представьте, что мы перенеслись мысленно к началу XIX века
куда-нибудь в Западную Европу или Америку. Семья собирает­
ся у домашнего очага в простом деревянном домике. Отец чи­
тает вслух что-то из Библии, а мать готовится подать к столу
блюдо из тушеного мяса с овощами и репчатым луком. Одна из
сестер баюкает малютку младшего брата, а средний брат в это
время разливает из кувшина воду по глиняным кружкам, рас­
ставленным на столешнице. Старшая сестра задает корм лоша­
ди в конюшне. Снаружи нет ни шума уличного движения, ни
наркодилеров, а в коровьем молоке нет ни диоксидов, ни сле­
дов радиоактивных веществ. Все очень мирно, безмятежно, и за
окном слышно пение птички.

1

Единица указывает на расстояние, преодолеваемое пищевыми продуктами от

производителя к потребителю. — Примеч. пер.
2

Beinhocker Е. The Origin of Wealth. — Harvard Business School Press, 2006.

31

Глава 1
О бога ради! Хотя наше семейство одно из самых обеспечен­
ных в деревне, чтение Библии прерывается бронхитным каш­
лем отца, предвещающим пневмонию, которая убьет его к 53 го­
дам, — и дым от деревянных дров не поможет1. (Впрочем, этот
фермер — просто счастливчик: средняя вероятная продолжи­
тельность жизни в ранние 1800-е не превышала даже в Англии
сорока лет.) Малютка вскоре умрет от оспы, которая и застав­
ляет его плакать в данный момент. Его сестричка со временем
станет безраздельной собственностью пьяницы-мужа. Водицу,
которую юноша разливает по кружкам, берут из того же ручья,
к которому ходят на водопой коровы. Матушку мучает жестокая
зубная боль. Соседский квартирант обрюхатит другую девушку,
овладев ею в сенном амбаре, и ее ребенка отправят в сиротский
приют. Мясо — серое на вид и хрящеватое, хотя такое блюдо для
нашей семьи — редкая замена жидкой овсянки. Салата и фрук­
тов в этом году нет. Едят деревянными ложками из деревянных
плошек. Свечи недешевы, и освещением служит огонь очага.
Никто из членов семьи не бывал в театре, не нарисовал ни еди­
ной картины и никогда не слышал пианино. Обучение в шко­
ле — несколько лет тупого вдалбливания латыни со стороны
педантичного и придирчивого приходского священника. Отец
однажды был в городе, но поездка стоила ему недельного зара­
ботка, а другие члены семейства никогда не отправлялись далее,
чем за пягнадцать миль от дома. У каждой из дочерей есть два
шерстяных платья, две полотняные рубашки и по одной паре
обуви. Отцовская куртка обошлась в месячный заработок, но
теперь полна вшей. Дети спят валетом на матрасах, брошенных
на пол. Что касается птахи за окном, то на следующий день один
из мальчиков поймает ее в силки и съест.
Если придуманная мной семья вам не по вкусу, возможно, вы
не откажетесь обратиться к статистике. С начала 1800-х годов
1

Вдыханиедыма от древесного угля считалось в то время одним из способов лече­

ния легочных болезней. — Примеч. пер.

32

День сегодняшний лучше вчерашнего
человечество увеличилось в шесть раз, однако предполагаемая
продолжительность жизни выросла более чем в два раза, а ре­
альный доход на душу населения — более чем в девять раз. Возь­
мем теперь менее продолжительный отрезок времени — с 1955
по 2005 год, — и обнаружится следующее. В 2005 году средне­
статистический житель планеты Земля стал зарабатывать почти
в три раза больше денег (с поправкой на инфляцию), получать
с пищей на одну треть больше калорий, теперь он предает зем­
ле своих детей на одну треть меньше и рассчитывает прожить
на одну треть дольше. С меньшей вероятностью землянин или
землянка 2005 года могли умереть в результате войны, убийства,
деторождения, аварии, торнадо, наводнения, голода вследствие
стихийного бедствия, коклюша, оспы, цинги или полиомиелита.
С меньшей вероятностью в любом возрасте они могли получить
рак,заболевание сердца или инсульт. С большей вероятностью —
окончить школу и стать образованными людьми. А также иметь
личный телефон, туалет со сливом и отводом в канализацию,
холодильник и велосипед. Заметьте, отмеченные изменения
произошли всего за полвека, в период, когда человечество уве­
личилось в целом более чем вдвое. Прирост народонаселения не
ограничил доступность товаров и услуг — их, наоборот, стало
больше. При любых критериях оценки мы можем говорить об
ошеломительных достижениях рода человеческого.
Усредненные данные многого не раскрывают. Но даже если
мысленно разбить картину мира на мельчайшие части, при­
годные для анализа, трудно будет отыскать регион, в котором
в 2005 году люди жили бы беднее, чем в 1955-м. За последние
полвека реальный доход на душу населения оказался немного
ниже только в шести странах (Афганистан, Гаити, Конго, Ли­
берия, Сьерра-Леоне и Сомали), предполагаемый средний уро­
вень жизни — в трех странах (Россия, Свазиленд и Зимбабве),
а уровень детской смертности не снизился ни в одной из них.
Во всех остальных странах указанные показатели, включая вы­
живаемость новорожденных, стремительно взлетели вверх.

33

Глава 1
Показатели Африки росли удручающе медленно, и их можно
сравнивать с соответствующими данными других стран только
частично, — во многих государствах Южной Африки было отме­
чено резкое падение предполагаемого уровня продолжительно­
сти жизни из-за эпидемии СПИДа в 1990-е (в последние годы по­
ложение восстанавливается). В течение рассматриваемых нами
пятидесяти лет в некоторых странах случались периоды резкого
ухудшения качества жизни и уменьшение шансов на успешную
социализацию. В списке — Китай в 1960-е, Камбоджа в 1970-е,
Эфиопия в 1980-е, Руанда в 1990-е, Конго в 2000-е и Северная
Корея в течение всего периода. Весь прошлый век удручающий
застой переживала Аргентина. Однако в целом итог этих пятиде­
сяти лет оказался для мира необыкновенно, поразительно и впе­
чатляюще позитивным. Среднестатистический житель Южной
Кореи, по данным 2005 года, жил на 26 лет дольше и зарабатывал
в 15 раз больше, чем если бы дело происходило в той же стра­
не в 1955 году. (И, к слову, в 15 раз больше, чем среднестатисти­
ческий житель Северной Кореи в настоящее время.) В среднем
мексиканец живет теперь дольше, чем британец полвека назад.
И житель Ботсваны имеет теперь доход в среднем выше, чем
финн в 1955 году. В наши дни детская смертность в Непале ниже,
чем была в Италии в 1951 году. В течение двадцати лет числен­
ность той части населения Вьетнама, которая живет менее чем
на два доллара в день, снизилась с 90 до 30 %.
Богатые стали богаче, но бедные выиграли еще больше. Меж­
ду 1980 и 2000 годами в странах развивающегося мира бедные
повышали уровень потребления вдвое быстрее, чем в среднем
по всему миру. Китайцы сделались вдесятеро богаче, чем пол­
века назад, живут они теперь на 28 лет дольше и втрое менее
плодовиты. Нигерийцы стали вдвое богаче, на 25 % менее пло­
довиты и прибавили 9 лет к продолжительности своей жизни
в сравнении с показателями 1955 года. Даже несмотря на удвое­
ние населения Земли, число тех, кто, в грубом округлении, жи­
вет в абсолютной нищете (то есть, по калькуляции 1985 года,

34

День сегодняшний лучше вчерашнего
менее чем на один доллар в день), уменьшилось относительно
данных 1950-х годов. В процентном отношении число живущих
в абсолютной бедности снизилось почти наполовину — состав­
ляя теперь 18 %. Разумеется, это число все еще ужасно велико,
однако общий тренд отнюдь не навевает безысходность: если
тенденция к снижению численности малоимущих не изменится,
то к 2035 году возможно достижение нулевого уровня — хотя
это и представляется маловероятным. Статистика ООН пока­
зывает, что за прошедшие полвека уровень бедности снизился
заметнее, чем в предшествующие 500 лет.

Изобилие для всех
А ведь 1955 год не был временем упадка. Напротив, он ока­
зался по-своему рекордным. Мир сделался богаче, планета насе­
леннее, а жизнь комфортнее, чем когда-либо прежде, — несмо­
тря на недавние усилия Гитлера, Сталина и Мао (последний за­
ставил свой народ голодать, чтобы самому иметь возможность
покупать атомное оружие у Советского Союза, продавая взамен
зерно). 1950-е годы были периодом изобилия и роскоши, если
сравнивать с прежними временами. Уровень детской смертности
в Индии был ниже, чем во Франции и Германии в 1900-е годы.
Получая образование, японские дети в 1950-х проводили за пар­
той почти вдвое больше времени, чем на рубеже веков. Обще­
мировой доход на душу населения вырос за первую половину
X X века почти вдвое. В 1958 году Джон К. Гэлбрейт провозгла­
сил: «общество изобилия» достигло такого состояния, что мно­
гие товары стали фактически не нужны потребителям и навя­
зывались последним посредством агрессивной рекламы1.

1

В книге «Общество изобилия», в частности, говорится: «Реклама заставляет че­
ловека покупать вещи, которые ему в действительности не нужны» (Galbraith J. К.
The Affluent Society, 1958). См. также: Гэлбрейт Д.К. Экономические теории
и цели общества. — М.: Прогресс, 1976; Новое индустриальное общество. — М.:
Э К С М О , 2008. — Примеч. пер.

35

Глава 1
Он прав в том, что американцы были особенно благополучны
в сравнении с другими: в 1950 году они на три дюйма выше, чем
на рубеже веков, и тратили на медицину вдвое больше, чем на
похороны, — обратное соотношение к тому, что наблюдалось на
заре X X века. К 1955 году примерно восемь из десяти американ­
ских домохозяйств имели водопровод, центральное отопление,
электричество, стиральные машины и холодильники. И почти
никто не имел этого в ранние 1990-е годы.
В своем классическом эссе «Как живут остальные» (How the
Other Half Lives) Якоб Риис (Jacob Riis) описывает, как натолкнул­
ся в Нью-Йорке на семью из девяти человек, которые ютились
в комнатушке площадью 10 квадратных футов плюс кухонька;
женщины получали по 60 центов в день за 16-часовой труд на
потогонном производстве и не могли позволить себе поесть бо­
лее одного раза в течение рабочего дня1. В середине X X века та­
кое было бы просто немыслимо2.
Однако если теперь, по прошествии пятидесяти лет, огля­
нуться назад, то окажется, что средний класс образца 1955 года
с его «роскошными» машинами, комфортной жизнью и гаджетами того времени сегодня мы бы описали как людей с доходом
за чертой бедности. В 1957 году Гарольд Макмиллан3 заявлял,
что никогда прежде «так хорошо вам еще не бывало», однако в то
1

Якоб Риис — знаменитый журналист, фотограф и борец с социальной неспра­

ведливостью. Его эссе было опубликовано в 1889 году и потрясло многих. Теодор
Рузвельт (президент США в 1901-1909 годах), в то время специальный уполно­

моченный полиции Нью-Йорка, познакомившись с работой Рииса, назвал его

«лучшим американцем, которого я знаю» и ввел в оборот термин «разгребатели

грязи», ставший одним из ключевых понятий журналистики XX века. — При­

меч. пер.
2

Статистика приведена в книге: Lindsey В. The Age of Abundance: How Prosperity

Transformed Americas Politics and Culture. — New York: HarperCollins, 2007.
3

Премьер-министр Великобритании в 1957-1963 годах, политик-консерватор

и владелец одноименного издательства. Знаменитая фраза прозвучала во время

его выступления в Палате общин в 1959 году, когда в стране отмечался небыва­

лый экономический рост. — Примеч. пер.

36

День сегодняшний лучше вчерашнего
время среднестатистический английский рабочий зарабатывал
в реальном исчислении меньше, чем рабочий этой же страны
в наши дни получает от государства в виде пособия по безра­
ботице на семью с тремя детьми. В наши дни 99 % американцев,
официально объявляющих себя «бедными», могут пользовать­
ся электричеством, водопроводом, канализацией и холодиль­
ником, а 95 % из той же категории граждан имеют телевизор,
88 % — телефон, 71 % — личный автомобиль, 70 % — конди­
ционер. Корнелиус Вандербильт1 не имел ничего из этого переч­
ня. Даже в 1970-х годах только 36 % всех американцев имели
в доме кондиционер, а в 2005 году кондиционирование воздуха
применяли 70 % бедных домохозяйств С Ш А . Даже в Китае 90 %
городских жителей в наше время пользуются электричеством,
холодильником и водопроводом. Многие из них же имеют мо­
бильные телефоны, доступ к Интернету и спутниковое телеви­
дение, не говоря уже обо всех разновидностях материальных
благ — в улучшенном и менее дорогостоящем, чем в прежние
времена, варианте: от автомобилей и детских игрушек до вак­
цин и ресторанов.
Ну ладно, не спорит пессимист, но как насчет издержек?
Окружающая среда, несомненно, страдает. В местах подобных
Пекину, пожалуй. Однако во многих других — нет. В Европе
и Америке реки, озера, моря и воздух становятся с каждым го­
дом все чище и чище. В Темзу, например, сбрасывается мень­
ше сточных вод, и рыбы в реке теперь больше. Водяные змеи
в озере Эри в 1960-е годы были на грани исчезновения, а те­
перь встречаются в изобилии. Поголовье белоголовых орланов
стремительно увеличивается. В Пасадене (Калифорния, округ
Лос-Анджелес) стало меньше смога. В яйцах птиц, гнездящихся
в Швеции, теперь находят на 75 % меньше загрязняющих окру­
жающую среду веществ, чем в 1960-е годы. За последние 25 лет

1

Знаменитый промышленник и финансист США и основатель династии; родился
в 1794 году, умер в 1877-м. — Примеч. пер.

37

Глава 1
транспортные выбросы окиси углерода в США снизились на
75 %. Нынешний автомобиль на полном ходу загрязняет среду
меньше, чем в 1970-х припаркованный — от утечек.
Далее, средняя ожидаемая продолжительность жизни в стра­
нах с самых долгоживущим населением (Швеция в 1850 году,
Новая Зеландия в 1920-м и Япония сегодня) стремится к повы­
шению показателя с устойчивой скоростью год за годом, и темп
изменений в данном случае мало отклоняется от основной тен­
денции на протяжении уже двухсот лет. В настоящее время нет
никаких признаков того, что мы дошли до верхней границы
роста, хотя, разумеется, когда-то этот предел должен быть до­
стигнут. В 1920-е годы демографы уверенно заявляли, что, по
их оценкам, средняя продолжительность жизни должна достиг­
нуть пикового значения в 65 лет, и, как писали специалисты
в журнале Science, нам «не следует ожидать влияния радикаль­
ных инноваций или фантастических эволюционных изменений
в механизмах физиологической адаптации». В 1990-х демогра­
фы утверждали, что, по их прогнозам, предполагаемое увеличе­
ние продолжительности жизни не должно превысить дополни­
тельные 35 лет для нынешних 50-летних... «если только не будет
совершен заметный прорыв в области контроля над процессом
старения». Прошло всего пять лет, и оба прогноза были призна­
ны ошибочными, по крайней мере для одной страны.
Тем временем по мере увеличения продолжительности жиз­
ни заметно поднимается и возрастная планка выхода на пенсию.
Если брать за точку отсчета 1901 год, то в течение 68 лет показа­
тель смертности мужчин в Великобритании в возрасте от 65 до
74 лет снизился на 20 %. После 1969 года снижение на очередные
20 % того же показателя требовало, в натуральных цифрах, 17,
10 и 6 лет. Иначе говоря, изменения к лучшему ускоряют свой
темп.
Отлично, заметит на это пессимист, но как насчет качества
жизни в преклонном возрасте? Пусть люди и живут дольше,
но разве эти годы, добавленные к жизни, не полны страданий

38

День сегодняшний лучше вчерашнего
и беспомощности? Вовсе нет. Американские исследования пока­
зывают, что уровень инвалидности в возрасте после 65 лет в пе­
риод с 1982 по 1999 год снижался с 26,2 % до 19,7 %, то есть в два
раза быстрее, чем уровень смертности! Несмотря на улучшение
диагностики и лечения, такой показатель, как продолжительность
хронических заболеваний в период, предшествующий смерти,
улучшается медленнее, чем хотелось бы, хотя и не увеличивается.
Для этого есть специальный термин — буквально «сжатие перио­
да, когда хронические болезни или инвалидность нарушают фи­
зические, умственные или социальные функции» (compression of
morbidity)1. Иными словами, люди могут не только жить дольше,
но и меньше времени мучительно болеть перед смертью.
Или возьмем, к примеру, инсульты — они составляют одну
из главных причин инвалидности в старости. В период с 1950 по
2000 год смертность от удара в Америке и Европе упала на 70 %.
В начале 1980-х годов специальное исследование, посвященное
жертвам инсультов и проведенное специалистами Оксфорда,
прогнозировало, что в течение двух последующих десятилетий
число ударов вырастет почти на 30 %, поскольку станет боль­
ше людей преклонного возраста. И действительно, продолжи­
тельность жизни выросла, однако число медицинских случаев
инсульта фактически снизилось на 30 %. (Рост числа инсультов
в связи с увеличением возраста тоже отмечен, но данный пока­
затель относится ко все более и более поздним годам жизни.) Те
же закономерности можно отнести и к онкологическим, сердеч­
ным и легочным заболеваниям: заболеваемость растет с возрас­
том, но приходится в основном на все более поздний временной
отрезок жизни, — начиная с 1950-х годов период такого роста
приходится на последнее десятилетие жизни.

1

Медики Стэнфорда определяют задачу следующим образом: « М ы хотим умень­
шить число лет, которые человек проводит в страданиях, увеличивая в то же вре­
мя продолжительность его жизни». Подробнее см.: http://longevity.about.com. —
Примеч. пер.

39

Глава 1
По всему миру снижается даже уровень неравенства. В те­
чение двух минувших веков положение с равенством доходов1
в Америке и Великобритании улучшалось (в начале XIX века
британские аристократы были в среднем на 6 дюймов выше,
чемпрочиежители страны, а в наши дни — всего на 2 дюйма),
но с 1970-х годов дело застопорилось. Причин для такого по­
ложения множество, однако не все дают повод для сожалений.
Например, люди с высоким доходом в наше время чаще сочета­
ются 5раком друг с другом, чем прежде (что ведет к концентра­
циидоходов),растет иммиграция, рушатся барьеры, мешающие
свободной торговле, картели не отгораживаются от конкурен­
ции со свободными предпринимателями, повышается уровень
премирования за профессионально сделанную работу. Все эти
факторы способны усиливать неравенство, но фактически они
согла:уются с либеральными тенденциями развития. Кроме
того, статистика указывает на нечто парадоксальное: хотя не­
равенство усиливается в отдельных странах, в глобальном
масшгабе неравенство слабеет. Китай и Индия богатеют, и не­
равенство в этих странах усиливается: доходы богатых людей
повышаются быстрее, чем доходы бедных; провал в уровне доходов — неизбежное следствие растущей экономики2. Однако
глобальный эффект экономического роста Китая и Индии про­
является и в том, что стираются материальные различия меж­
ду более и менее состоятельными людьми во всем мире. «По
мере того как улучшение положения низших классов набирает
скорость, обслуживание богатых перестает быть главным ис­
точником заработка, уступая место попытками удовлетворять
потребности масс, — замечает Хайек. — Те же силы, которые

1

То есть возможность получать доход без влияния сословных различий. — При­
меч. пер.

2

Подробнее см.: Lindsey В. Paul Krugman's nostalgianomics : economic policies, social
norms, and income inequality. — Washington: Cato Institute, 2009. Архив работ Пола
Кругмана см. на сайте http://www.pkarchive.org. — Примеч. пер.

40

День сегодняшний лучше вчерашнего
сначала удерживали неравенство на переднем плане, затем на­
чинают содействовать его уменьшению»1.
Неравенство сдает свои позиции и в другом отношении. По­
пулярность теста на уровень интеллекта (IQ) неизменно пада­
ет — потому что представители высших классов все чаще по­
казывают невысокие результаты. Именное этим и объясняет­
ся неуклонное, прогрессирующее и повсеместное улучшение
средних показателей IQ, выдаваемых людьми к определенному
возрасту, — и скорость изменений составляет 3 % в течение де­
сятилетия. Согласно двум испанским исследованиям, коэффи­
циент интеллекта за тридцатилетний период вырос на 9,7 пунк­
та, и в большинстве случаев — в менее образованной половине
респондентов. Эффект, названный по имени Джеймса Флинна
(James Flynn), который впервые привлек внимание к этому яв­
лению2, поначалу был отвергнут как возможное отклонение
в интерпретации тестовых данных или обычное следствие более
длительного или более качественного школьного образовании.
Однако эмпирический материал не укладывался в рамки таких
объяснений, потому что эффект постоянно слабел в катего­
рии «самых умных» детей, а также при использовании тестов,
преимущественно опирающихся на образовательный контент.
В данном случае выравнивание уровней следует объяснять
улучшением условий питания, положительными стимулами
и большим разнообразием личного опыта, получаемого в дет­
ские годы. Разумеется, на это можно возразить, что IQ не всегда
точно отражает силу интеллекта, но нельзя отрицать, что нечто
в нашей жизни улучшается — и приносит нам больше равенства
между людьми.

1
2

HayekF.The Constitution of Liberty.

Смысл открытия всемирно известного новозеландского ученого заключается

в том, что уровень IQ непрерывно возрастал на протяжении 50 лет, с темпом из­

менений 3 пункта каждые 10 лет. Данную закономерность не объясняют ни гене­

тические факторы, ни чисто образовательные. — Примеч. пер.

41

Глава 1
Даже правосудие — спасибо новым технологиям, помогаю­
щим противодействовать ошибочным обвинительным приго­
ворам и способствующим выявлению подлинных преступни­
ков, — даже правосудие сделалось лучше. На сегодняшний день
234 невиновных американца были освобождены из-под стражи
благодаря анализу ДНК с использованием отпечатков пальцев,
причем каждый из них провел в заключении в среднем 12 лет,
а 17 человек были осуждены на смерть. Первый же случай ис­
пользования теста на ДНК в судебной практике в 1986 году обе­
лил невинного и затем помог схватить настоящего убийцу, и с тех
пор такое развитие событий повторялось множество раз.

Дешевый свет
Люди становятся богаче, здоровее, выше ростом, умнее, сво­
боднее и получают возможность жить дольше — и мы, мы все
наслаждаемся таким изобилием, а вещи, необходимые нам, по­
стоянно дешевеют. В течение двух прошлых веков четыре са­
мые необходимые составляющие человеческой жизни — пища,
одежда, топливо и жилище — заметно снижались в цене. Осо­
бенно — пища и одежда (кратковременное подорожание еды
в 2008 году — случайность). Топливо, правда, дешевело не в та­
кой линейной пропорции, зато снижались цены и на жилье. Как
ни странно, стоимость среднего дома на одну семью, возможно,
ниже в наши дни, чем в 1900-х или даже 1700-х годах, — несмо­
тря на множество современных дополнительных удобств, таких
как электричество, телефон и водопровод. Но если удовлетво­
рение основных потребностей связано с меньшими расходами,
значит, большую часть дохода можно потратить на предметы
роскоши. Искусственный свет занимает место на границе меж­
ду необходимостью и роскошью. В денежном выражении искус­
ственное освещение в Англии XIV века было в 20 000 раз доро­
же, чем сегодня.
Огромная разница, не правда ли? Однако примени­
тельно к условиям труда изменения еще поразительнее,

42

День сегодняшний лучше вчерашнего
а улучшения — современнее. Спросите себя, какой объем ис­
кусственного освещения вы можете позволить себе в расчете
на один час работы при среднем уровне зарплаты? В 1750 году
до н. э. (светильник на кунжутном масле) — 24 люмена в час.
В 1800-х годах (сальная, или восковая, свеча) — 186 люменов
в час, а в 1880-х годах (керосиновая лампа) — 4400 люменов
в час. В 1950 году (лампа накаливания со стеклянной колбой) —
531 000 люменов в час, а в наши дни (компактный флуоресцент­
ный источник света) — 8,4 миллиона люменов в час.
Попробуем взглянуть на эти же статистические данные подругому. Час работы сегодня позволяет вам обеспечить покуп­
ку трехсот дней искусственного освещения, достаточного для
чтения, а в 1800-х тот же час работы обеспечивал вам возмож­
ность купить только 10 минут чтения при искусственном свете.
Или взгляните на проблему еще с одной точки зрения и задайте
себе вопрос: сколько времени вы должны трудиться, чтобы за­
работать себе на один час чтения при искусственном освеще­
нии — скажем, при свете 18-ваттной флуоресцентной лампы,
которая будет гореть в течение часа? Если у вас средний уро­
вень заработка, то вам, чтобы обеспечить себе час работы при
искусственном освещении, понадобится полсекунды рабочего
времени. В 1950-е годы, с тогдашней обычной лампочкой на­
каливания и уровнем зарплаты тех лет, вам потребовалось бы
8 секунд, чтобы заработать себе на свет в указанных временных
рамках. А вот если бы вы пользовались керосиновой лампой
в 1880-е годы, то пришлось бы трудиться около пятнадцати ми­
нут, чтобы заработать на то же количество света. Восковая све­
ча в 1880-е годы: более шести часов работы. А чтобы получить
не меньше освещения от светильника на кунжутном масле в Ва­
вилоне в 1750 году до н. э., вам понадобилось бы работать более
пятидесяти часов. От шести часов рабочего времени до 0,2 се­
кунды — улучшение в 43 200 раз в расчете на один час искус­
ственного освещения! Вот насколько вы богаче живете, чем ваш
предок в самом начале XIX века, — если использовать в качестве

43

Глава 1
валюты ваше время. Теперь вы понимаете, почему выдуманная
мной фермерская семья вкушала пищу при свете огня в очаге?
Многое из того, что улучшает наше существование, не вклю­
чишь в калькуляцию стоимости жизни, поскольку может возни­
кать проблема конфликтующих предпочтений. Экономист До­
нальд Будро (Don Boudreaux) нарисовал воображаемую картину
того, как среднестатистический американец, сохраняя свой н ы ­
нешний уровень дохода, путешествует во времени и переносит­
ся в 1967 год. Пусть даже этот человек окажется богаче всех в го­
родке, куда он попадает, но никакие деньги не дадут ему возмож­
ности наслаждаться такими достижениями нашего времени, как
eBay, Amazon, Starbucks, Wal-Mart, Prozac, Google или BlackBerry.
Цифры, приведенные выше и связанные с освещением, не от­
ражают в полной мере большую комфортность и яркость того
света, который обеспечивают наши электрические устройства
в сравнении со свечами или керосиновой лампой: современ­
ный светильник легко включается, не дает копоти и запаха, не
мерцает и таит в себе меньшую опасность пожара. Впрочем,
перечень улучшений, обусловленных нашим освещением, стоит
продолжить. Компактные флуоресцентные лампы втрое эффек­
тивнее обычных ламп накаливания в процессе превращения
энергии электронов в энергию фотонов. Однако устройства на
светодиодах ( L E D ) быстро вытесняют флуоресцентные лампы
(ко времени создания этих строк уже демонстрировались образ­
цы светодиодных светильников, десятикратно превышающих
по эффективности возможности ламп накаливания), к тому же
у светодиодов есть дополнительное преимущество — они пор­
тативнее. Недорогие светодиодные фонари, заряжаемые от сол­
нечных батарей, вскоре изменят жизнь многих из тех 1,6 мил­
лиарда жителей Земли, которые до сих пор не имеют доступа
к электросетям, — и африканские крестьяне будут, вероятно,
одними из первых. Правда, светодиоды все еще слишком доро­
ги, чтобы заменить большинство обычных ламп со стеклянной
колбой, но такое положение дел должно измениться.

44

День сегодняшний лучше вчерашнего
Подумайте о том, что могут значить все эти улучшения, каса­
ющиеся искусственного освещения: они равносильны тому, что
у нас будет больше света. Или же мы сможем меньше трудить­
ся, чтобы заработать себе на освещение, либо получим возмож­
ность приобрести за свой труд что-то другое. Если вы тратите
меньше рабочего времени на то, чтобы заработать на свет, это
значит, что вы посвящаете больше времени чему-то другому.
Улучшенная технология освещения делает вас более свободным
в том смысле, что вы можете сделать или купить дополнитель­
ный продукт, или приобрести новую услугу, или внести свой
вклад в дело благотворительности. Именно в этом и заключает­
ся смысл экономического роста.

Сбереженное время
Время! Это ключ ко всему. Забудьте о долларах, ракови­
нах каури1 или золото. Истинный критерий ценности чеголибо — это время, которые мы тратим на то, чтобы получить
желаемое. Если вы хотите обзавестись чем-то, полагаясь на
собственные силы, вам, как правило, требуется больше време­
ни, чем в случае, когда вы приобретаете нечто сделанное дру­
гими людьми. И если другие
действуют эффективно, вы
Время! Это ключ ко всему. Забудьте
получаете возможность при­
о долларах, раковинах каури или
обрести больше, а посколь­
золоте. Истинный критерий ценности
ку стоимость искусствен­
чего-либо — это время, которое
ного освещения снижается,
мы тратим на то, чтобы получить
вы можете позволить себе
желаемое.
больше света. Среднестати­
стический британец сегодня
использует искусственного освещения примерно в 40 000 раз
больше, чем в X V I I I веке. Современный британский потре­
битель может рассчитывать также получить для себя в 50 раз
1

Заменяют деньги в некоторых частях Азии и Африки. — Примеч. пер.

45

Глава 1
больше энергии и в 250 раз больше транспортных возможно­
стей (при измерении в пассажиромилях).
В этом — смысл экономического процветания: человек мо­
жет получать все больше и больше товаров и услуг, совершая
один и тот же объем работы. В середине XIX века плата за про­
езд в дилижансе из Парижа в Бордо была эквивалента месяч­
ному заработку клерка. В наши дни та же поездка обойдется
в дневной заработок или что-то около этого, а путешествовать
вы будете в 50 раз быстрее. В 1970-е годы полгаллона молока
стоили в Америке 10 минут рабочего времени, а в 1997 году —
уже только 7 минут. Трехминутный телефонный разговор
между Нью-Йорком и Лос-Анджелесом в 1910 году стоил, по
усредненным данным, примерно 90 часов рабочего времени,
а в наши дни — менее двух минут. Один киловатт-час электро­
энергии стоил в 1900-х го­
дах один час рабочего вре-

Человек может получать все больше
и больше товаров и услуг, совершая
один и тот же объем работы.

мени — и 5 минут сегодня.
В 1950-х нужно было тру­
диться в среднем 30 минут,
чтобы заработать на чизбур­
гер в «Макдональдсе», а теперь — 3 минуты. Среди того немно­
гого, что в условных единицах трудозатрат в наши дни обхо­
дится потребителю дороже, чем в 1950-е годы, — медицинская
помощь и образование.
Даже печально известные капиталисты-грабители кон­
ца XIX века обычно богатели, предлагая потребителю товары
и услуги, цены на которые неуклонно снижались. Среди них —
Корнелиус Вандербильт, характеризуя которого газета New York
Times впервые употребила выражение «барон-разбойник»1. Тем
не менее взгляните, что писал журнал Harper'sWeekly о желез­
ных дорогах Вандербильта в 1859 году.
1

В изначальном значении — феодал-разбойник (грабивший проезжающих через

его владения, бравший заложников и т. д.). — Примеч. пер.

46

День сегодняшний лучше вчерашнего
«Итогом прокладки очередной альтернативной линии Вандербильта
всегда становилось постоянное снижение платы за проезд и провоз ба­
гажа. Где бы ни возникала его новая альтернативная дорога, плата для
пассажиров падала, но даже тогда, когда конкуренция исчезала (обычно
он покупал дело своих противников или они выкупали у него свои доли),
плата за пользование его железной дорогой никогда не повышалась до
прежнего уровня. Этим великим благом — недорогим проездом — наше
общество обязано главным образом Корнелиусу Вандербильту».

Плата за грузовые перевозки по железной дороге упала на
90 % в период между 1870 и 1900 годами. Вряд ли стоит сомне­
ваться в том, что Вандербильт на пути к своему успеху мог поль­
зоваться подкупом и силовым нажимом, а также порой платил
своим рабочим меньше других, — и я вовсе не пытаюсь сде­
лать из него святого, — но в чем нет никаких сомнений, так это
в том, что на пути к собственному успеху он предоставил по­
требителям ту выгоду, которую трудно переоценить и которая
в любом ином случае им бы не досталась. Я говорю о доступном
транспорте.
Подобно Вандербильту, Эндрю Карнеги, невероятно обо­
гащая себя, снизил в тот же период цену на сталь для рельсов
на 75 %, а Джон Рокфеллер — цену на нефть на 80 %. В течение
тех же тридцати лет ВВП на душу населения в Америке вырос
на 66 %. Эти капиталисты, «бароны-грабители», обогащали не
только себя.

Генри Форд разбогател, наладив выпуск недорогих автомо­
билей. Его первая модель Ford Т продавалась за 825 долларов,
то есть беспрецедентно дешево по тем временам, однако спу­
стя четыре года Форд снизил цену до 575 долларов. В 1908 году
человек должен был потрудиться в среднем 4700 часов, чтобы
позволить себе приобрести Ford Т. Чтобы купить обычный ав­
томобиль в наши дни, требуется 1000 часов рабочего времени,
причем современная модель будет содержать много того, чего
не было в модели «Т». Цена на алюминий упала с 575 долларов
за фунт в 1880-х годах до 20 центов за фунт в 1930-х благодаря

47

Глава 1
инновациям Чарльза Мартина Холла и его преемников в Alcoa. (В
награду за столь значительное снижение цен на свою продукцию
Alcoa в 140 случаях подвергалась преследованию со стороны го­
сударства за проявление монополизма в своей деятельности: бы­
строе снижение цен в данном случае трактовалось как стремле­
ние подавить конкуренцию. Корпорация Microsoft пострадала от
подобных обвинений в конце прошлого века.) Когда в 1945 году
Хуан Триппе начал продавать дешевые билеты туристического
класса на рейсы своей Pan American, другие авиакомпании вос­
приняли это настолько болезненно, что обратились с петициями
к своим правительствам, требуя запрета полетов Pan Am. К сты­
ду своему должен заметить, что Великобритания согласилась
с этим требованием, поэтому самолеты Pan American начали ле­
тать в соседнюю Ирландию. Цены на вычислительные устрой­
ства так быстро падали в по­
следней четверти X X века, что
Жилье тоже жаждет сделаться
вычислительная
мощность
дешевле, но по странным причинам,
тоненького калькулятор ока­
приводящим здравомыслящего
залась в 2000 году эквива­
человека в замешательство, власти
лентна в своей стоимости той
делают все от них зависящее, чтобы
заработной плате, для получе­
предотвратить подобное развитие
ния которой в 1975 году могла
событий.
уйти вся жизнь. Цена DVDплейера в Великобритании
упала с 400 евро в 1999 году
до 40 евро пятью годами позднее. Такое же падение можно было
наблюдать раньше на рынке видеомагнитофонов, но устройства
для проигрывания дисков дешевели заметно быстрее.
Снижение потребительских цен обогащает людей (правда,
дефляция активов может и разорить, однако это происходит
потому, что люди используют стоимость активов таким обра­
зом, чтобы с их помощью покупать потребительские товары).
И скажу снова, обратите внимание на то, что истинной мерой
преуспеяния служит время. Корнелиус Вандербильт или Генри

48

День сегодняшний лучше вчерашнего
Форд не только предоставили людям возможность быстрее до­
бираться туда, куда потребители их продукции хотели попасть,
но и позволяли каждому тратить меньше времени, чтобы за­
работать деньги на дорогу, — то есть покупателей жаловали
своего рода премией в виде бесплатного личного времени. Воз­
намерившись потратить это дополнительное свободное время
на приобретение продукции другого производителя, вы, в свою
очередь, обогатите его. Если же вы потратите свое время, про­
изводя что-то для потребления другими людьми, вы также обо­
гатите самого себя.
Жилье тоже жаждет сделаться дешевле, но по странным при­
чинам, приводящим здравомыслящего человека в замешатель­
ство, власти делают все от них зависящее, чтобы предотвратить
подобное развитие событий. Чтобы заработать на приобрете­
ние 100 квадратных футов жилой площади в 1956 году, нужно
было работать 16 недель — теперь же на это требуется 14 недель,
а жилье имеет лучшее качество. Если принять во внимание, что
современное оборудование позволяет с большей легкостью со­
бирать дом, то стоимость жилья должна снижаться намного
быстрее. Власти препятствуют такому ускоренному снижению
соответствующих цен, во-первых, используя планирование или
так называемые зонные законы1, чтобы держать под контролем
снабжение (особенно в Великобритании), во-вторых, применяя
налоговую систему таким образом, чтобы стимулировать ипо­
течные заимствования (по крайней мере, в США, но теперь —
не в Британии), в-третьих, предпринимая все возможное для
удержания от падения цены на недвижимость после их «надува­
ния» в пузыри. В итоге подобного рода меры усложняют жизнь

1

Зонные, или районные, законы — законы, выработанные местными сообщества­

ми и муниципальными органами власти в целях эффективного природоохран­

ного использования жилой зоны, а также упорядочения архитектурного стиля

жилых домов (например, для отделения индустриальных и торговых центров от
мест проживания). — Примеч. пер.

49

Глава 1
тем, кто еще не имеет своего дома, но зато в широком масштабе
вознаграждают уже существующих домовладельцев. В порядке
компенсации последствий власти должны наращивать строи­
тельство более доступного жилья или открывать кредитные ли­
нии для приобретения жилья малоимущими.

Счастье?
Если предметы первой необходимости, а также предметы
роскоши дешевеют, значит ли это, что люди становятся счаст­
ливее? Небольшой рост, который показывало надомное произ­
водство на рубеже X X I века, пожалуй, следует отнести к «эконо­
мике счастья». А все началось с парадокса: богатые люди — не
обязательно счастливые люди. По достижении определенного
предела в уровне дохода на душу населения — согласно про­
фессору Лондонской школы экономики Ричарду Лайарду, это
15 000 долларов в год1 — субъективное ощущение благополу­
чия в жизни за деньги уже не купишь. Пока научное сообще­
ство поточным методом производит книги и статьи, широкий
круг комментаторов счастливо констатирует, что «богатые тоже
плачут». В ходу даже особое слово немецкого происхождения —
Schadenfreude2. Политиканы возбудились, а правительства, от
Таиланда до Британских островов, принялись размышлять над
тем, как максимизировать уровень всеобщего счастья своих на­
родов, вместо того чтобы содействовать максимальному росту
уровня валового национального продукта. Британские прави­
тельственные учреждения теперь имеют в своем составе «от­
делы [всеобщего] благополучия»3. Поговаривают, что первым
туда заглянул король Бутана Джигме Вангчук Сингаем, когда

1

Layard R. Happiness: Lessons from a New Science. — Penguin, 2005.

2

Произносится примерно как шаденфройде и обозначает «удовольствие, которое
испытывает человек, когда другому плохо». Точных аналогов в английском языке
нет. — Примеч. пер.

3

В оригинале букв. well-being divisions. — Примеч. пер.

50

День сегодняшний лучше вчерашнего
в 1972 году объявил экономический рост ради поддержания бла­
госостояния народа делом не первостепенной важности. Если
экономический рост не гарантирует повышение уровня счастья,
заявил новоявленный мудрец, значит, нет нужды стремиться
к материальному процветанию, а мировая экономика должна
«совершить мягкую посадку», довольствуясь неким разумным
уровнем доходов. Или, как заметил в газете Financial Times от
19 января 2006 года экономист Эндрю Освальд (Andrew Oswald):
«Хиппи во всем были правы»1.
И если тут есть доля истины, то в оболочке того воздушно­
го шара, на котором взмывают ввысь рациональные оптимисты,
появляется дыра. Ну какой смысл в том, чтобы радоваться от­
сроченной смерти, отсутствию дефицита, победе над болезнями
и тяжким монотонным трудом, если в итоге человек не становит­
ся счастливее? Однако истины тут все же нет. Начало спорам по­
ложила работа Ричарда Истерлина (Richard Easterlin) «Может ли
экономический рост изменить участь человека?» (Does Economic
Growth Improve the Human Lot?, 1974). Ее автор установил, что,
хотя внутри одной страны состоятельные люди обычно счастли­
вее малоимущих, граждане богатых стран в целом не счастливее
граждан бедных стран. С того момента «парадокс Истерлина» лег
краеугольным камнем в основание многих дискуссий. Беда толь­
ко в том, что этот «символ веры» несет ошибочный смысл. Иссле­
дования 2008 года с широким анализом эмпирического материа­
ла позволяют недвусмысленно утверждать: никакого парадокса
Истерлина не существует. Люди с высоким достатком счастли­
вее малоимущих, население богатых стран счастливее граждан
бедных стран, и, богатея, мы становимся счастливее. Прежние
исследования просто не охватывали достаточно большого чис­
ла примеров, чтобы выявить существенные различия. По всем
трем категориям сравнения — внутри стран, между странами

1

Статья так и называется: The hippies were right all along about happiness. — При­
меч. пер.

51

Глава 1
и в различные периоды времени — дополнительный доход дей­
ствительно обеспечивал улучшение благосостояния людей. Но,
надо отметить, — в среднем, без учета различий в некоторых
случаях, в самом общем виде и при прочих равных. В конечном
же счете, больше денег — больше счастья. В одном из недавних
исследований говорится совершенно ясно: «Все данные: сравне­
ние по разным временным периодам и свидетельства не раз по­
вторенных опросов при сравнении разных стран — указывают
на важность связи между экономическим ростом и ростом уров­
ня удовлетворенности своим благосостоянием».
Есть, правда, и некоторые исключения. Нынешние опросы
американцев не показывают повышения «уровня счастья». Мо­
жет быть, причину следует искать в том, что в последние годы
богатые становились еще богаче, а простые американцы не бла­
годенствовали? Или в том, что Америка постоянно принимает
бедных (и несчастливых) им­
мигрантов и поэтому уровень
Люди с высоким достатком
удовлетворенности
жизнью
счастливее малоимущих, население
снижается? Кто знает. Во вся­
богатых стран счастливее граждан
ком случае, суть дела не в том,
бедных стран, и, богатея, мы
что
американцы сделались
становимся счастливее.
настолько богатыми, что уже
не способны быть счастливее.
Для сравнения, японцы и европейцы показывали высокий рост
уровня удовлетворенности жизнью по мере того, как они стано­
вились более состоятельными, — несмотря на то что нередко бы­
вали не менее богатыми, чем американцы. Что еще поразитель­
нее, американки в последние десятилетия чувствуют себя менее
счастливыми, хотя и становятся более состоятельными.
Разумеется, можно быть богатыми и несчастливыми, как по­
казывают нам на собственном примере многие прославленные
знаменитости. И конечно, можно быть богатым и чувствовать
себя несчастным от невозможности сделаться еще богаче —
если только ближний твой или тот, кого покажут в телевизоре,

52

День сегодняшний лучше вчерашнего
окажется богаче тебя. Экономисты говорят о «гедонистической
адаптации» (hedonic treadmill1), все остальные толкуют о том, что
«нужно быть не хуже Джонсов». Вероятно, есть зерно истины
в критике богатеев, способных вредить планете в бесконечном
стремлении становиться все богаче и богаче, далеко выходя за те
границы, в пределах которых деньги определяют, счастлив чело­
век или нет. В конце концов,
в богачах с полной силой про­
является инстинкт «конкурен­
ции с соперниками» (rivalrous
competition),

унаследованный

от древних предков — охот­
ников

и

собирателей,

чей

статус среди соплеменников
был не абсолютным, а относи­

Счастливее всего людям живется
в том обществе, которое позволяет
им делать свободный выбор в пользу
наиболее подходящего для них
образа жизни — где жить, с кем
вступать в брак, как выражать свою
сексуальность и так далее.

тельным и прямо влиял на их
сексуальные «награды». В этом отношении налог на потребление,
призванный стимулировать сбережение и направление финан­
сов на инвестиционные цели вместо потребительских, — совсем
не плохая идея. Отсюда, однако, не следует вывод, что, обеднев,
человек непременно сделается счастливее: быть состоятельным
и несчастным все же лучше, чем несчастливым и неимущим 2 .

1

Treadmill — букв. «беговая и бегущая дорожка, тредбан». Здесь есть намек, в част­
ности, на то, что при повышении благосостояния растут и наши запросы, следо­
вательно, уровень удовлетворенности требует новых стимулов, хотя сама лич­
ность не меняется. В определенном смысле мы «бежим на месте» — адаптируемся
к изменениям (как к негативным, так и к позитивным) и постоянно возвращаем­
ся к характерному для нас «уровню счастья». — Примеч. пер.

2

Автор в данной связи ссылается на молитву журналиста Д. Истербрука: «Благо­
дарю Тебя, Господи, за то, что я и еще пять миллионов таких же людей имеем
хорошие жилища, и все необходимое, и еды в избытке, и свободу, и возможность
быть недовольными, ибо все мы можем быть голодными, несчастными, угнетен­
ными тиранией и все еще недовольными» (Easterbrook G. The Progress Paradox. —
Basic Books, 2003). — Примеч. пер.

53

Глава 1
Несомненно, некоторые из нас обладают способностью чув­
ствовать себя несчастливыми независимо от размеров своего
состояния, в то время как другие остаются счастливыми и жиз­
нерадостными и в бедности.
Психологи обнаружили, что люди возвращаются к свой­
ственному им определенному «уровню счастья», пройдя через
все невзгоды или пережив период эйфории. Кроме того, мил­
лионы лет естественного отбора формировали человеческую
натуру таким образом, чтобы люди всегда стремились оставить
счастливое потомство. Это разжигает амбиции, но не приво­
дит к полному удовлетворению — человеческие существа за­
программированы желать, а не довольствоваться чем-то уже
обретенным.
Умение разбогатеть — не единственный и, возможно, даже
не лучший способ найти свое счастье. Социальная и политиче­
скаясвобода в этом смысле действеннее, утверждает политолог
Рональд Инглехарт (Ronald Ingleheart)1. Счастливее всего людям
живется в том обществе, которое позволяет им делать свобод­
ный выбор в пользу наиболее подходящего для них образа жиз­
ни — где жить, с кем вступать в брак, как выражать свою сексу­
альность и так далее.
Исследования показывают, что в 45 странах из 52 люди на­
чали ощущать себя все более счастливыми потому, что у них
появилось больше свободы для личного выбора. Голландский
социолог Рут Венховен (Ruut Veenhoven) установил, что «чем
крепче дух индивидуализма в нации, тем больше граждан стра­
ны наслаждается счастливой жизнью»2.

1

Одна из ключевых идей этого ученого — необходимость соотносить социальный
прогресс с уровнем распространения в современном обществе «постматериали­
стических ценностей». — Примеч. пер.

2

Созданный Венховеном специальный сайт публикует рейтинг самых счастливых
стран мира и массу интересного материала о том, как ученые исследуют счастье.
См.: http://worlddatabaseofhappiness.eur.nl. — Примеч. пер.

54

День сегодняшний лучше вчерашнего

Кранч1
И тем не менее, как ни хороша жизнь сама по себе, сегодня она
все же не слишком хороша. Счастливая статистика улучшения
современной жизни — пустой звук для рабочего, уволенного со
службы на автомобильном заводе в Детройте, или для выселен­
ного из собственного дома жителя Рейкьявика, или для жертвы
эпидемии холеры в Зимбабве, или для жителя Конго, ставшего
беженцем из-за геноцида в своей стране. Войны, болезни, кор­
рупция, ненависть — все это по-прежнему калечит жизнь мил­
лионов людей. Угроза ядерного терроризма, подъем уровня моря
и пандемии гриппа все еще остаются чудовищными явлениями,
характерными для X X I века. Все это верно, но признания того,
что зло существует, само по себе недостаточно для его предот­
вращения, — стремление же к улучшению человеческой участи
значит много. Именно потому, что прошлые столетия убедитель­
но показали, как много можно сделать для улучшения условий
существования людей, моральный долг ныне живущих заключа­
ется в том, чтобы экономическое развитие — как залог непре­
рывного улучшения жизни — было продолжено. Тормозить из­
менения, мешать инновациям и росту — порой это воздвигает
преграду на пути к проявлению сострадания. Ни в коем случае
нельзя забывать, что, насаждая чрезмерную осторожность в от­
ношении генно-модифицированных продуктов питания, некото­
рые группы влияния содействовали реальному голоду в Замбии
в начале 2000-х годов. Принцип «главное — не навреди» иногда
противоречит сам себе: в тех обстоятельствах, когда требуются
решительные действия, вредит именно бездействие.
1

В одном слове — несколько взаимодополняющих смыслов, важных для автора.

В переводе на русский crunch означает а) хруст, треск; б) решающий, переломный

момент во время кризиса или в процессе переговоров; 6) особый метод спортив­
ной тренировки с акцентом на сильном сжатии мышц, предназначенный прежде
всего для сгона жировой ткани с живота и бедер. Наконец, есть экономический

термин credit crunch — ограничение кредита (син. кризис ликвидности, долговой
кризис). — Примеч. пер.

55

Глава 1
Финансовый крах 2008 года стал непосредственной причиной
глубокой и мучительной рецессии, вызвавшей массовые увольне­
ния и немалые трудности для населения во многих регионах мира.
В настоящий момент возможность постоянно повышать уровень
жизни для множества людей — не более чем мираж на горизонте
или попытка заимствовать что-то у грядущих поколений, строя
финансовую пирамиду, основанием опрокинутую в будущее.
Пока имя Бернарда Мэдоффа не прогремело на весь мир
в 2008 году, в течение тридцати лет он предлагал своим вкладчи­
ками высокий и быстрый возврат на инвестиции из расчета более
1 % в месяц. Для этого Мэдофф превращал деньги, поступающие от
новых вкладчиков, в доход для старых вкладчиков — и возникала,
звено за звеном, бесконечная
цепочка, основанная на мо­
Принцип «главное — не навреди»
шенническом трюке. Когда, об­
иногда противоречит сам себе: в тех
разно
говоря, фанфары отзву­
обстоятельствах, когда требуются
чали, выяснилось, что 65 мил­
решительные действия, вредит
лиардов вложений, сделанных
именно бездействие.
инвесторами в фон Мэдоффа,
в сущности, просто разграбле­
ны. В точности то же самое проделали Джон Лоу с «Компанией
Миссисипи» в Париже в 1719 году, Джон Блант с «Компанией Юж­
ных морей» в Лондоне в 1720 году, Чарльз Понци с придуманной
им схемой использования почтовых марок и купонов в 1920 году
в Бостоне, Кеннет Лэй с акциями Enron в 2001 году в США.
Можно ли предположить, что не только кредитный бум по­
следних лет, но и весь период послевоенного подъема уровня
жизни — это своего рода «схема Понци», основу которой со­
ставляет последовательное расширение кредитных возмож­
ностей? И если да, то не означает ли такое положение дел, что
рост нашего богатства равносилен заимствованию денег у на­
ших детей, а нам самим вскоре предстоит заняться печальным
подсчетом итогового баланса? Действительно, ипотечный кре­
дит представляет собой заимствование (при условии, что где-то

56

День сегодняшний лучше вчерашнего
в другом месте, скажем в Китае, существует режим бережливо­
сти) у себя самого в будущем, и заемщик через некоторое время
должен будет все оплатить. И верно также — для стран по обе­
им сторонам Атлантики, — что источником финансирования
вашей государственной пенсии служат налоги, которые будут
взиматься с ваших детей, а не с начислений по вашей нынешней
платежной ведомости, как многие думают.
Однако во всем этом нет ничего противоестественного. Фак­
тически это типичная схема человеческого поведения. По до­
стижении возраста 15 лет шимпанзе сами получают и потребля­
ют около 40 % калорий из того объема, который требуется этим
живым существам на протяжении всей жизни. По достижении
того же возраста люди — охотники и собиратели — использу­
ют около 20 % калорий, необходимых им на протяжении жизни,
однако сами обеспечивают себе только 4 %. Более чем любые
другие животные, человеческие существа заимствуют все не­
обходимое для жизни у будущего, полагаясь в ранние годы на
других. Ключевое объяснение данного явления заключается
в том, что охотники и собиратели всегда специализируются на
добывании той пищи, которая предполагает дальнейшую пере­
работку: коренья нужно вырыть из земли и приготовить на
огне, моллюсков — извлечь из раковин, орехи — очистить от
скорлупы, туши животных — разделать. Шимпанзе же едят то,
что достаточно просто найти и собрать, — например, фрукты
или термитов. Обучение тому, как обрабатывать и готовить бу­
дущую пищу, требует времени, практики и большого мозга, но,
когда человеческое существо уже научилось этому, оно получает
возможность поделиться избытком калорий со своими детьми.
Забавно, но эта схема поведения, характерная для охотников
и собирателей, более соответствует современному западному
стилю жизни, чем сельское хозяйство, феодальные отношения
или образ жизни на ранних стадиях развития индустриаль­
ного общества. Иными словами, детям требуется примерно
20 лет, чтобы начать давать больше, чем они сами потребляют,

57

Глава 1
а в последующие 40 лет они могут вести высокопродуктивную
деятельность. Такая схема органична для сообществ охотников
и собирателей, а также для современного общества, но намного
менее естественна для тех периодов развития цивилизации, ког­
да дети должны были трудиться и действительно работали, что­
бы обеспечить самим себе необходимый уровень потребления.
Отличие нашего времени в том, что интегрированная пере­
дача осуществляется в большей мере в коллективных формах.
Например, в виде подоходного налога, который платят все
люди в период наибольшей продуктивности их деятельности
и который направляется на развитие образования для всех.
В этом смысле экономика (включая «письма счастья» и прочие
«цепочки», но, разумеется, не «акульи нравы») либо идет впе­
ред — либо терпит крах. Банковская система открывает людям
возможность заимствовать и потреблять в то время, когда они
юны, и копить и давать взаймы, когда они находятся в зрелом
возрасте, — и различия в уровне жизни сглаживаются для чле­
нов семьи на протяжении десятилетий.
Последующие поколения могут платить за своих родителей по­
тому, что станут богаче благодаря инновациям. Допустим, некто
возьмет заем под залог с намерением выплатить долг в течение
тридцати лет и инвестирует полученные средства в бизнес, чтобы
изобрести гаджет, применение которого будет экономить время
для тех, кто купит данное устройство. В результате деньги, как бы
взятые из будущего, начнут работать в настоящем и обогатят пред­
принимателя и его потребителей в той мере, которая гарантирует
возвращение долга будущим поколениям. Вот это и есть рост. Если
же, напротив, некто возьмет деньги в долг, чтобы вести роскош­
ную жизнь или спекулировать на рынке недвижимости, покупая
и продавая второй дом, то грядущим поколениям предстоит поте­
ря. Вот что делали — и теперь это стало ясно — слишком многие
люди и бизнесы в 2000-х годах: заимствовали у потомков больше,
чем позволял уровень поддержки инновационной деятельности.
Ресурсы использовались неправильно — с непродуктивными
58

День сегодняшний лучше вчерашнего
целями. В прошлом многие благие начинания лопались, как мыль­
ные пузыри, лишь потому, что слишком мало средств направлялось
на инновации и слишком много уходило на инфляцию, связанную
с раздуванием цены активов,
либо же на войну, коррупцию,
Банковская система открывает
воровство или роскошь.
людям возможность заимствовать
В Испании времен Карла V
и потреблять в то время, когда они
и Филиппа II гигантское бо­
юны, и копить и давать взаймы, когда
гатство серебряных рудников
они находятся в зрелом возрасте, —
Перу было растрачено по­
и различия в уровне жизни
напрасну. То же «ресурсное
сглаживаются для членов семьи на
проклятие» поразило страны,
протяжении десятилетий.
в которые невиданным пре­
жде потоком полились нефтя­
ные деньги (Россия, Венесуэла, Ирак, Нигерия), — и все пришло
к тому, что управляют государством автократы, заинтересован­
ные первым делом в получении природной ренты1. Несмотря на
«манну небесную», такие страны показывает более низкий эко­
номический рост, чем страны с бедными природными ресурса­
ми, но активно развивающие торговые операции и розничные

1

Термин «ресурсное проклятие» был введен английским экономистом Р. Аути для
объяснения парадоксального явления: значительного падения уровня жизни
в странах — экспортерах нефти в 1970-1980-е годы. В течение двух с лишним де­
сятилетий, прошедших с момента установления «нефтяного эмбарго» в 1974 году
(приведшего к резкому росту цен на нефть), показатель ВВП на душу населения,
лучший экономический индикатор уровня жизни, в странах ОПЕК снижался
в среднем на 1,3 % в год, тогда как в остальных развивающихся странах он рос
в среднем более чем на 2 % в год. Факт замедления развития стран, богатых ресур­
сами, впервые был выявлен в исследовании Дж. Сакса и Э. Уорнера. Отмечалось,
в частности, что данная закономерность согласуется с результатами историче­
ского анализа экономического роста: в XVII веке бедные ресурсами Нидерланды
обогнали богатую драгоценными металлами Испанию, а в конце XIX — начале
XX века Япония обогнала Россию. (Подробнее см.: Гуриев С., Сонин К. Экономи­
ка «Ресурсного проклятия», текст размещен на сайте http://pages.nes.ru/ksonin/
GurievSoninVopreco42008.pdf). — Примеч. пер.

59

Глава 1
продажи — например, Нидерланды, Япония, Гонконг, Сингапур,
Тайвань, Южная Корея. Даже Голландия, бывшая символом сме­
лого предпринимательства в XVII веке, подпала под власть «ре­
сурсного проклятия», когда во второй половине X X века были
открыты большие месторождения природного газа в принад­
лежащей ей части Северного моря. Появился даже специаль­
ный термин — «голландская болезнь»1, поскольку приток денег
в страну обернулся инфляцией и больно ударил по экспортерам
(производителям собственной продукции).
Япония провела первую половину X X века, ревностно пыта­
ясь захватить новые источники ресурсов, — и кончила тем, что
оказалась в руинах. Вторую
половину века эта же страна
Всегда существуют люди, которые
провела, активно развивая
на своих местах настраивают
торговые
операции и про­
компьютерную программу, проверяют
дажи без оглядки на наличие
новый материал или проводят
или отсутствие собственных
операцию по переносу гена, —
ресурсов, — и в конце кон­
чтобы облегчить мою и вашу жизнь
цов возглавила список стран
в будущем.
с наивысшей продолжитель­
ностью жизни. В 2000-е годы
западный мир неразумно растратил большую часть дешевых де­
нег, преумноженных в Китае, — как из открытого шлюза, они на­
чали наводнять все вокруг при попустительстве Федеральной ре­
зервной системы США. Однако до тех пор, пока мы направляем
достаточную часть капитала на инновации, ограничение кредита
(или кризис ликвидности) не может — в длительной перспекти­
ве — препятствовать неуклонному подъему уровня жизни.

1

Голландская болезнь — состояние экономики, для которого характерны: а) уве­

личение добычи и экспорта сырья; б) уменьшение, как следствие, объемов оте­

чественного промышленного производства. Другими словами, голландская

болезнь — это такое положение дел в экономике, при котором экспорт сырья
«гасит» развитие национальных производительных сил. — Примеч. пер.

60

День сегодняшний лучше вчерашнего
Взгляните на диаграмму в начале главы, отображающую ми­
ровой ВВП на душу населения — Великая депрессия 1930-х го­
дов выглядит небольшой ямкой на фоне общего подъема.
К 1939 году даже наиболее пострадавшие от кризиса страны:
Америка и Германия — стали богаче, чем в 1930 году. В пери­
од Великой депрессии появилось немало новых видов продук­
ции и направлений промышленного развития. К 1937 году 40 %
продаж корпорации DuPont объединяли продукты, просто не
существовавшие до 1929 года: искусственный шелк (вискоза),
различные эмали и целлулоидная фото- и кинопленка. То есть
рост обязательно продолжается, если только ему не препятству­
ет ошибочная политика.
Всегда существуют люди, которые на своих местах настраи­
вают компьютерную программу, проверяют новый материал
или проводят операцию по переносу гена, — чтобы облегчить
мою и вашу жизнь в будущем. Не берусь со всей определенно­
стью сказать, что это за люди и где именно они работают, но
позвольте мне назвать компанию, способную претендовать на
данную роль. На той же неделе, когда я писал настоящий раздел
своей книги, маленькая фирма Arcadia Biosciences из Северной
Калифорнии подписала соглашение с благотворительной орга­
низацией, работающей в Африке. Смысл контракта в том, чтобы
бесплатно предоставить мелким земельным собственникам или
арендаторам небольших участков земли возможность использо­
вать новые разновидности риса, требующие для выращивания
меньше азотных удобрений без снижения урожайности. По­
добный результат обещает сверхэкспрессия гена1, называемого
«аланинаминотрансфераза» и взятого из ячменя, — благодаря

1

Значительное превышение нормального уровня экспрессии определенного гена

у трансгенного или рекомбинантного организма, в который с помощью экс­

прессивного вектора введены дополнительные копии этого гена (Арефьев В. А.,

Лисовенко Л. А. Англо-русский толковый словарь генетических терминов. — М.:
ВНИРО, 1995). — Примеч. пер.

61

Глава 1
такому трансгенному переносу корневая система новой раз­
новидности риса теперь способна извлекать больше азота
из атмосферы. Если новые разновидности зерновых культур
проявят себя так же хорошо,
Вероятно, для восстановления
роста после нынешнего кризиса
миру понадобится год или
два, хотя некоторые из стран,
возможно, потеряют целое
десятилетие. Не исключено
также, что отдельные регионы
будут мучительно скатываться

как и в Калифорнии, можно
предположить, что африкан­
цы сумеют однажды вырас­
тить и продать больше зерна
(и при меньшем загрязнении
окружающей

среды),

что

в свою очередь принесет им
больше денег, которые они

к автаркии, демонстрируя, как

потратят, скажем, на мобиль­

было в 1930-е годы, усиление

ные телефоны. Последние же

авторитаризма и повышение уровня

будут приобретены у какой-

насилия, а затем депрессия приведет

то западной компании, и ж и ­

к большой войне.

тели Африки откроют

для

себя более широкий рынок
сбыта выращенного ими риса,
а персонал этой западной компании получит прибавку к зар­
плате. Кто-то из работников потратит эту прибавку, допустим,
на покупку новой пары джинсов, сшитых из хлопка на фабрике,
которая возьмет на работу кого-то из небольших крестьянских
хозяйств, расположенных по соседству. И так далее.
Пока новые идеи воплощаются в жизнь подобным образом,
экономический прогресс человечества не прекратится. Вероят­
но, для восстановления роста после нынешнего кризиса миру
понадобится год или два, хотя некоторые из стран, возможно,
потеряют целое десятилетие. Не исключено также, что отдель­
ные регионы будут мучительно скатываться к автаркии, демон­
стрируя, как было в 1930-е годы, усиление авторитаризма и по­
вышение уровня насилия, а затем депрессия приведет к большой
войне. И все же — пока существуют люди, искренне вдохновляе­
мые стремлением открывать все новые средства для наиболее
62

День сегодняшний лучше вчерашнего
полного удовлетворения потребностей человека, рациональный
оптимист может убежденно верить, что улучшение нашей жиз­
ни в определенный момент обязательно продолжится.

Декларация о взаимной зависимости1
Вообразите себя живым существом из рода оленей. В сущ­
ности, у вас есть только четыре занятия в течение дня: спать,
есть, не давать съесть себя и социализироваться (последнее под­
разумевает метить территорию, стремиться к сородичу проти­
воположного пола, заботиться о молодняке). Никакой реальной
нужды совершать что-то еще просто нет. А теперь представь­
те, что вы — человеческое существо. Даже если очертить круг
ваших базовых потребностей, придется делать много больше,
чем четыре простые вещи, перечисленные выше. Нужно будет:
спать, есть, готовить пищу, одеваться, следить за домом, путе­
шествовать, мыться, ходить по магазинам, работать... списку
конца нет. У представителей оленьего племени, пожалуй, боль­
ше свободного времени, чем у человеческих существ, однако
именно люди, а не олени находят время, чтобы читать, писать,
изобретать, петь и странствовать по мировым компьютерным
сетям. Так откуда же берется свободное время? Его дают нам об­
мен, специализация и обусловленное ими разделение труда. На­
пример, олени должны сами искать пищу. Человек же привлека­
ет других сородичей, чтобы они делали эту работу для него, в то
время как он или она, со своей стороны, делают что-то иное для
соплеменников — и каждый член рода выигрывает при этом во
времени.
1

В подтексте — отсылка к важному международному документу послевоенно­

го времени. Одобренная в 1988 году на Всемирном гуманистическом конгрессе

в Буффало (США) «Декларация взаимной зависимости» дополняет «Всеобщую

декларацию прав человека», принятую ООН в 1948 году, кодексом взаимных
нравственных, юридических и гражданских обязательств личности и обще­

ства в глобализированном мире. Подробнеесм.:http://hum.offlink.ru/docs-main/
docs1/. — Примеч. пер.

63

Глава 1
Автономность, таким образом, не служит залогом процве­
тания. «Кто научится большему к концу месяца, — спрашивал
Генри Дэвид Торо, — мальчик, который сам выковал себе нож
из металла, им самим добытого и выплавленного, и прочел
при этом столько, сколько нужно для этой работы, или маль­
чик, который вместо этого посещал в институте лекции по ме­
таллургии, а ножик Роджерса получил в подарок от отца? Кто
из них скорее порежет себе палец?» 1 Вопреки Торо, выиграет,
несомненно, второй из них — поскольку имел больше свобод­
ного времени, чтобы научиться множеству других полезных
вещей.
Вообразите, что вам приходится быть совершенно независи­
мым и самодостаточным в своей жизни (а не только представ­
лять себя в этом положении, как в книге Торо). Каждый день
вы должны просыпаться утром и полностью снабжать себя всем
необходимым, полагаясь исключительно на собственные воз­
можности. Как сложится ваш день? Основные ваши нужды —
это пища, топливо, еда и дом. Предстоит: поработать в саду,
накормить свинью, натаскать воды из ручья, наносить дров из
лесу, накопать и намыть немного картошки, разжечь огонь (без
спичек), состряпать еды, починить крышу, обновить подстилку
из папоротника на ложе, вырезать ножом из дерева иголку, ссу­
чить нитку, сшить из кожи обувь, вымыться в речке, слепить из
глины горшок, поймать и приготовить на обед цыпленка. Н и ­
каких свечей и книг, чтобы почитать. Нет времени на то, что­
бы плавить металл, бурить скважины для добычи нефти или
просто путешествовать. В сущности, вы находитесь в ситуации
борьбы за существование.
Откровенно говоря, поначалу вы, вслед за Генри Торо, воз­
можно, и будете бормотать что-то о «блаженных местах... вда­
ли от шума и суеты...» 2 Однако спустя несколько дней такая

1
2

Торо Г. Уолден, Или жизнь в лесу. — М.: Наука, 1979.

Там же.

64

День сегодняшний лучше вчерашнего
повседневность покажется вам достаточно жестокой. Если вы
пожелаете хотя бы немного улучшить жизнь — скажем, с по­
мощью металлических инструментов, зубной пасты или искус­
ственного освещения, — вам понадобится найти кого-то еще,
чтобы передать ему или ей часть работы, в противном случае
вас просто на все не хватит. Для повышения уровня жизни по­
надобится тот, кем вы сможете распоряжаться, а именно — раб.
Вот так люди и богатели тысячи лет назад.
Однако в наши дни завести рабов не получится, зато вы знае­
те, что, встав с постели, получите приготовленную кем-то еду,
нитки, а также добытое кем-то топливо — и все в самом удоб­
ном для вас виде. В 1900-х годах среднестатистический аме­
риканец каждые 76 долларов из 100 расходовал на еду, одежду
и дом. Сегодня он тратит на эти же нужды всего 37 долларов.
Американец со средним уровнем зарплаты знает, что для него
дело десяти минут — заработать на еду, еще около десяти ми­
нут — на новую одежду и, возможно, час или два понадобятся
на оплату газа, электричества и бензина, которые могут понадо­
биться в течение дня. Чтобы заработать на ренту или ипотеку,
позволяющую иметь крышу над головой, потребуется больше
рабочего времени. Тем не менее к обеденному перерыву можно
расслабиться в уверенности, что пища, топливо, ткань и жили­
ще на этот день обеспечены. Остается возможность поработать
для того, чтобы появилось что-нибудь поинтереснее: подписка
на передачи спутникового телевидения, мобильная связь, деньги
на отпуск и игрушки для детей, а также — на выплату подоход­
ного налога. Как заметил Джон Стюарт Милль в книге «Прин­
ципы политической экономии», «производство подразумевает,
что производитель желает быть и потребителем тоже, а иначе
зачем утруждать себя бесполезной работой?»1.
В 2009 году художник по имени Томас Туэйтс решил сде­
лать тостер своей собственной конструкции — примерно такой
1

Милль Д. С. Основы политической экономии. В 3 тт. — М.: Прогресс, 1980.

65

Глава 1
же, какой можно купить в магазине за 4 евро. Ему нужно было
всего несколько видов сырья: железо, медь, никель, пластмасса
и слюда (как изолирующее средство для нагревательных эле­
ментов). Однако даже найти эти материалы оказалось почти
невозможным делом. Железо получают из железной руды, и не
исключено, что Туэйтс мог бы добыть его из земли, но каким
образом построить плавильную печь без пластин для электро­
подогрева? (Он схитрил, приспособив для дела духовку микроволновки.) Исходным сырьем для изготовления пластмассы
служат нефтепродукты, но он же не мог пробурить скважину
и своими силами выкачать немного «черного золота», не гово­
ря уже о том, чтобы организовать перегонку. Ну, и так далее.
Реализация проекта, потребовавшая нескольких месяцев для
осуществления, обернулась серьезными денежными издерж­
ками и завершилась появлением малоценного изделия. А вот
просто купить готовый тостер за 4 евро — это стоило бы ху­
дожнику часа работы при минимальном уровне оплаты труда.
Туэйтс убедился в своей беспомощности в роли «потребителяпроизводителя» и покончил с потугами на личную автоном­
ность. История эта также показывает, какова на деле магия
специализации и обмена: тысячи людей, ни один из которых
и помыслить не мог, что оказывает услугу Туэйтсу, действовали
сообща, чтобы дать ему возможность приобрести вожделен­
ный тостер за скромную сумму.

Действуя в том же стиле, Келли Кобб из Университета Дрекселя в США решила сшить мужской костюм только из материа­
лов, производимых не далее 100 миль от ее дома. Для решения
этой задачи понадобились усилия 20 кустарей и трудозатраты
общим объемом в 500 человеко-часов, но даже при этом 8 %
материалов пришлось добывать за пределами круга радиусом
в 100 миль. Если бы привлеченные к эксперименту люди про­
должали прилагать усилия еще и в следующем году, настаива­
ет Кобб, они достали бы все необходимое, не выходя за уста­
новленную границу. Проще говоря, необходимость оставаться
66

День сегодняшний лучше вчерашнего
в пределах местных ресурсов привела к стократному удорожа­
нию дешевого мужского костюма.
Я пишу эти строки в 9 утра. Встав с постели два часа назад,
я успел сделать следующее. Принял душ, воду для которого на­
гревал газ, добытый в Северном море. Побрился американской
бритвой, приводимой в движение электричеством, сырьем для
которого служит британский уголь. Съел ломтик хлеба из муки,
намолотой из французской пшеницы, положив на него немного
новозеландского масла и испанского мармелада. Заварил себе
чашку чая, выращенного в Шри-Ланке. Надел одежду из индий­
ского хлопка и австралийской шерсти, сунул ноги в туфли из
китайской кожи и малазийского каучука. Просмотрел газету,
напечатанную типографской краской китайского производства
на бумаге, сделанной из финской древесной массы. В настоя­
щий момент я сижу за письменным столом и ввожу в компью­
тер текст с помощью клавиатуры таиландского происхождения
(пластмасса для которой, возможно, зарождалась первоначаль­
но в арабской нефтяной скважине). Мне нужно придать импульс
движению электронов таким образом, чтобы они прошли через
корейский кремниевый чип и по проводам из чилийской меди
добрались до компьютера, разработанного и собранного амери­
канской компанией, и наконец представили на экране монитора
творимый мной текст. Словом, этим утром я воспользовался то­
варами и услугами из десятков стран. Фактически я лишь дога­
дывался о «национальной принадлежности» вещей, которыми
пользовался, — практически невозможно определить, в какой
именно стране создаются иные из них, настолько диверсифици­
рованы источники производства и ресурсы.
Если взглянуть на дело еще пристальнее, то я воспользовал­
ся также и маленькими «фракциями» производительного труда
еще очень многих людей. Кто-то же должен был умело пробурить
скважину для добычи газа, проложить водопровод, сконструи­
ровать электробритву, вырастить хлопок, написать программу
для компьютера. И все люди, занятые этими делами, работали
67

Глава 1
на меня, хотя о том и ведать не ведали. В обмен на «долевое» рас­
пределение моих денег каждый из них снабжал меня долей свое­
го труда. Эти люди предоставляли мне то, что мне было нужно,
и тогда, когда требовалось, — как если бы я был самим Roi Soleil,
Людовиком XIV в Версале начала XVIII века.
«Король-солнце» каждый вечер ужинал в одиночестве. Он
мог выбирать из сорока блюд, подаваемых на золоте и серебре,
и 498 человек с ног сбивались, чтобы приготовить все эти ку­
шанья. Король был богат потому, что использовал труд других
людей, большинство из которых были его слугами. Он был бо­
гат потому, что другие люди изготавливали для него различные
вещи. В то же время обычная французская семья должна была
сама стряпать свою пищу и платить налоги, чтобы содержать
королевских слуг во дворце. Напрашивается вывод: король
Луи XIV был богат потому, что другие бедны.
Но как насчет наших дней? Представьте, что вы — обычный
человек, скажем, дама лет 35, и живете вы — просто предпо­
ложим нечто в интересах наших дальнейших рассуждений —
в Париже, имея среднюю зарплату, работающего мужа и двоих
детей. До бедности вам далеко, но — в относительном смыс­
ле — вы неизмеримо беднее Людовика X I V . Он был богаче всех
богачей в самом богатом городе мира — у вас же нет ни слуг,
ни дворца, ни собственного выезда, ни королевства. Когда вы
с трудом добираетесь домой с работы в переполненном людьми
метро, останавливаясь по дороге, чтобы зайти в магазин и ку­
пить готовую еду на семью из четырех человек, вы можете ду­
мать, что обеденный ритуал «короля-солнце» — для вас нечто
абсолютно недостижимое. Однако поразмыслите вот о чем. Вы
ступаете на порог супермаркета — и вам, точно высыпавшись
из рога изобилия, явлено то, что способно превзойти все га­
строномические услады Людовика X I V (к слову, и риск подхва­
тить сальмонеллу меньше). К вашим услугам пищевые продук­
ты — свежие, замороженные, консервированные, копченые или
в виде полуфабрикатов. Вы можете купить говядину, курятину,
68

День сегодняшний лучше вчерашнего
свинину, ягнятину, рыбу, креветки, гребешки, яйца, картофель,
бобы, морковь, капусту, баклажаны, кумкваты, сельдерей, ба­
мию и семь разновидностей латука. Готовить можно на оливко­
вом масле, ореховом, подсолнечном или арахисовом, приправ­
ляя кушанья такими ароматными травами, как кинза, базилик,
розмарин, или добавляя немного куркумы... Пусть у вас нет
личного повара, зато есть возможность по собственному жела­
нию выбирать из множества бистро или ресторанов с итальян­
ской, китайской, японской или индийской кухней. В любом из
этих мест команда умелых поваров только и ждет, чтобы обслу­
жить вашу семью не более чем за час. И подумайте также, когда
еще в прежние времена обычный человек мог позволить себе
прибегать к услугам других, чтобы они готовили ему еду?
У вас на службе нет личного портного, но вы можете захо­
дить в Интернет и, выбирая из почти бесконечного ассорти­
мента прекрасной и доступной одежды, заказывать себе платья
из хлопка, шелка, льна, шерсти и нейлона, сшитые для вас на
фабриках, расположенных по всей Азии. У вас нет собственной
кареты, но вы можете купить билет, позволяющий вам исполь­
зовать мастерство пилота с бюджетной авиалинии, чтобы по­
лететь с ним в одном из сотен направлений туда, куда король
Луи XIV и не мечтал попасть. У вас нет своих лесорубов, по­
ставляющих дрова для хозяйства, но операторы газовых сетей
в России шумно требуют дать им возможность обеспечить вас
лишенным дыма и копоти централизованным отоплением.
У вас нет ливрейного лакея, чтобы подрезать фитили свечей, но
стоит вам щелкнуть выключателем — и вы получите то посто­
янное и великолепное освещение, ради которого усердно тру­
дятся люди, обслуживающие электросети и отдаленные атом­
ные электростанции. У вас в услужении нет посыльного, с кото­
рым можно передать письмо или записку, но именно в данный
момент техник по ремонту и наладке оборудования взбирается
на вышку сотовой связи, чтобы вы могли позвонить по мобиль­
ному телефону куда захотите. У вас нет личного фармацевта,
69

Глава 1
но местная аптека готова снабдить вас плодами трудов многих
тысяч химиков, инженеров и специалистов по логистике. У вас
нет кабинета министров, но неуемные репортеры всегда готовы
снабдить вас сведениями о разводе любой кинозвезды, лишь бы
у вас появилось желание настроиться на соответствующий теле­
канал или посмотреть, что пишется в блогах.
К чему я все это перечисляю? Да к тому, что в вашем рас­
поряжении больше — гораздо больше, чем 498 слуг, и все гото­
вы действовать по первому вашему слову, а порой и без него.
Конечно, в отличие от королевской челяди они работают на
пользу и многим другим людям, но чем это хуже для вас? Магия
обмена и специализации давно уже подвластна человеку. «В ци­
вилизованном обществе, — пишет Адам Смит, — он [человек]
непрерывно нуждается в содействии и сотрудничестве множе­
ства людей, между тем как в течение всей своей жизни он едва
успевает приобрести дружбу нескольких лиц»1.
В своем классическом эссе 1958 года «Я, Карандаш» Леонард
Рид (Leonard Read) от лица главного героя — обычного каранда­
ша — описывает, как этот предмет создавали миллионы людей,
начиная от лесорубов Орегона и добывающих графит горняков
Шри-Ланки и кончая теми, кто выращивает кофейные зерна
в Бразилии (чтобы лесорубы могли выпить кофе). «Ни один че­
ловек не обладает достаточными знаниями и умениями, чтобы
сделать карандаш, — рассуждает главный герой. — Зато мил­
лионы крошечных ноу-хау способны естественным и чудесным
образом взаимодействовать в ответ на наши потребности...»
Карандаш поражен тем, что, как он сам говорит, «за всеми бес­
численными действиями, которым я обязан своим существо­
ванием, не скрывается ничей замысел, ничья воля... Наверное,
секрет в этом: каждый из этих миллионов [людей, участвующих
в изготовлении карандаша] понимает, что таким образом может

1

Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. — М.: ЭКСМО,
2007.

70

День сегодняшний лучше вчерашнего
обменять свое умение на нужные ему товары и услуги. Среди
этих благ могу быть и я — а могу и не быть» 1.
Вот поэтому мы и должны говорить о коллективном разуме
человечества. Как впервые и со всей ясностью отметил Фридрих
Хайек, знание никогда не существует только в концентрирован­
ном или интегрированном виде, но единственно в виде дисперс­
ных частиц, не обладающих полной завершенностью и часто не­
сущих противоречивые сведения, но зато доступных каждому
человеку2.

Умножение труда
Вы потребляете не только труд и ресурсы, которыми делятся
с вами другие люди. Вы получаете в свое распоряжение также
и их изобретения. Тысячи предпринимателей и ученых стоят за
созданием сложнейшего танца электронов и фотонов, благодаря
которому работает ваш телевизор. Ваша хлопковая одежда состо­
ит из нитей, соединенных в ткань на машинах, прототипы кото­
рых были изобретены когда-то героями промышленной револю­
ции. Ваш хлеб сделан из пшеницы, выведенной древними людь­
ми, жившими в Месопотамии еще в эпоху неолита, и выпечен
тем способом, который был открыт охотниками и собирателями
в эпоху мезолита. Такие знания неподвластны износу и воплоща­
ются в машинах, рецептах и программах, приносящих вам поль­
зу. В отличие от Луи XIV, среди тех, кто вам служит, вы с полным
правом можете числить Джона Логи Бэрда3, Александра Грэхема

1

Л. Рид был первым, кто примерно с середины прошлого века стал использовать

термин либертарианство в современном значении. Текст эссе «Я, Карандаш»

с предисловием лауреата Нобелевской премии по экономике Милтона Фридмана

доступен по адресу: http://www.ep.ane.ru/pdf/EP_4-2008.pdf. — Примеч. пер.
2

Hayek F. A. The use of knowledge in society // American Economic Review. — 1945. —

№ 3 5 . - P. 519-530.
3

Шотландский инженер, в середине 1920-х годов впервые передал движущееся те­

левизионное изображение. Запатентованные им изобретения составляют основу
современного цветного телевидения. — Примеч. пер.

71

Глава 1
Белла, сэра Тимоти Бернерса-Ли1, Томаса Краппера2, Джонаса
Солка3 и великое множество других изобретателей. Ибо вы из­
влекаете выгоду из открытий этих людей — независимо от того,
живы они в настоящее время или уже умерли.
В чем смысл такого сотрудничества? В том, чтобы на произ­
водство товаров «требовалось бы все меньшее количество тру­
да... и их равным образом можно было бы покупать на продукт
меньшего труда» (снова Адам Смит)4. Примечательно, что в об­
мен на доступ к изобилию товаров и услуг вы можете произво­
дить только что-то одно. То есть, используя себе на благо труд
и открытия тысяч человек, вы, со своей стороны, предлагаете
и продаете именно то, что делаете лично вы, — будь то парикма­
херская стрижка, изготовление шарикоподшипников, консуль­
тирование по вопросам страхования, работа няни или выгулива­
ние собак. Однако каждый из тысяч «работающих на вас» людей
также единообразно производит что-то одно. Каждый отвечает
за свой товар или услугу. Именно этот смысл и вкладывается
в термин «работа как служба»5 — создание простого и опреде­
ленного продукта, которому посвящено ваше официальное ра­
бочее время. Даже те, у кого есть несколько видов оплачиваемой
деятельности, имеют на деле не более двух-трех профессиональ­
ных занятий. Например, фрилансер, пишущий новеллы, может
быть в то же время и нейроученым, а руководящий работник
компьютерной фирмы — фотографом. Однако каждый из нас
потребляет сотни, тысячи товаров и услуг. Именно в этом и за­
ключается отличительный признак, характернейшая черта со­
временной жизни, обусловливающая высокий уровень жизни:
1

Один из изобретателей Интернета. — Примеч. пер.

2

Считается одним из изобретателей современного сливного бачка. — При­
меч. пер.

3

Знаменитый американский вирусолог, создатель вакцины от полиомиелита. —
Примеч. пер.

4

Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов.

5

Англ. Job. — Примеч. пер.

72

День сегодняшний лучше вчерашнего
диверсифицированное потребление и упрощенное производ­
ство. Делай сам что-то одно, но используй множество вещей
и услуг.
Возьмем

противоположный

пример:

самостоятельный

в своих действиях садовник, или независимый фермер, ж и ­
вущий по соседству, или наш древний предок, охотник и со­
биратель (я бы поспорил, не слишком ли мифологичен этот
собирательный образ) — всех их отличает множественность
действий во время производительного труда и упрощенное
потребление. Э т и люди вынуждены делать не что-то одно, но
множество всего: добывать пищу, обеспечивать себе убежище,
шить одежду и развлекаться. Поскольку такой работник по­
требляет только то, что сам производит, он не может получить
многого. Не для него авокадо, Квентин Тарантино и Manolo
Blahnik1. Н а ш работник-одиночка — универсальный бренд для
самого себя.
В 2005 году среднестатистический потребитель после выпла­
ты всех налогов следующим образом распределял свой доход:
•

20 % на крышу над головой;

•

18 % на автомобили, самолеты, бензин и все прочее, что
связано с транспортом;

•

16 % на домашнее хозяйство, включая мебель, холодиль­
ник, телефоны, электроэнергию и воду;

•

14 % на еду, напитки, рестораны и так далее;

•

6 % на медицину и поддержание здоровья;

•

5 % на кино, музыку и прочие развлечения;

•

4 % на одежду всех разновидностей;

•

2 % на образование;

•

1 % на мыло, губную помаду, стрижку и тому подобное;

•

11 % на страхование жизни и пенсию по возрасту (сбере­
жения на будущее);

•
1

и, увы, только 0,3 % — на чтение.

Знаменитая марка дорогостоящей женской обуви. — Примеч. пер.

73

Глава 1
Английский сельскохозяйственный рабочий в 1790-годах
расходовал свою заработную плату следующим образом:
• 75 % на пищевые продукты;
• 10 % на одежду и постель;
• 6 % на плату за жилье;
• 5 % на обогрев;
• 4 % на все прочие работы, включая оплату труда наемных
работников.
Современная сельская жительница Малави, занятая крестьян­
ским трудом, распределяет свое рабочее время примерно так:
• 35 % на выращивание того, что идет на питание;
• 33 % на приготовление еды, стирку и уборку;
• 17 % на хождение за водой;
• 5 % на заготовку дров;
• 9 % на все оставшиеся виды трудовой деятельности, вклю­
чая работу по найму.
Открывая кран для воды, представьте при случае, како­
во это — за милю или дальше отправляться пешком за водой
к реке Шире в провинции Мачинга (Малави), мечтая, чтобы на
вас не напал крокодил, когда
вы будете наполнять приведен тот, кто не может позволить
несенный с собой сосуд (по
себе продать свое рабочее время
данным ООН, в этой провин­
по такой цене, чтобы можно было
ции ежемесячно отмечается
купить все необходимое для самого
в среднем три смерти при на­
себя. А богат тот, кто может позволить
падении крокодилов, обыч­
себе приобрести не только то, что ему
но — на женщин, черпающих
требуется, но также и то, чего хочется.
воду). И еще представьте, что
вы мечтаете не подхватить
холеру вместе с водой из реки, а затем вам предстоит вернуться
домой, дотащив с собой 20 литров воды, которой должно хва­
тить вашей семье на целый день.
Я вовсе не намерен внушать читателям чувство вины — всего
лишь стараюсь выделить то, что делает вашу жизнь безбедной.

74

День сегодняшний лучше вчерашнего
Тяжелое существование превращается в приятную жизнь благо­
даря рынкам, машинам и другим людям. Вряд ли вам помешают
бесплатно набрать воды из ближайшей от вашего дома речки,
однако вы, пожалуй, предпочтете потратить немного денег из
своего заработка, чтобы с удобством пользоваться чистой водо­
проводной водой.
Такова уж природа нужды. Беден тот, кто не может позво­
лить себе продать свое рабочее время по такой цене, чтобы
можно было купить все необходимое для самого себя. А богат
тот, кто может позволить себе приобрести не только то, что ему
требуется, но также и то, чего хочется. Процветание и экономи­
ческий рост— в определенном смысле синонимы: они направ­
ляют человека от ограниченной самообеспеченности к широкой
взаимозависимости в отношениях с другими людьми. И семья
из ячейки общества, обреченной на тяжелый, изнурительный
и многосторонний труд, превращается в ячейку общества, ко­
торой открыт доступ к легкому, быстрому и многообразному
потреблению, оплаченному взрывным ростом специализации
в производстве товар и услуг.

Ограниченность ведет к нищете
В наше время стало модным хулить пищевые мили1. Чем
больше расстояние, которое пищевой продукт проделывает,
прежде чем попасть к вам на тарелку, тем больше сгорает топли­
ва и тем больше сумятицы вносится в мир по дороге. Но почему
акцент приходится именно на пищевые продукты? Отчего бы
не выступить с протестом и против «футболочных» или «ноут­
бучных» миль? В конечном счете фрукты и овощи составляют
более 20 % экспорта бедных стран, тогда как ноутбуки поступа­
ют из богатых стран, поэтому акцентировать в расчетах импорт

1

Пищевая миля — единица измерения, показывающая, какое расстояние проде­

лывает тот или иной продукт от места его производства (или получения) к месту
потребления. — Примеч. пер.

75

Глава 1
пищевых продуктов равносильно своего рода дискриминации
стран с низким ВВП. Двое экономистов, исследовав данную
проблему, пришли к выводу, что концепция пищевых миль дает
нам «глубоко порочный показатель устойчивости развития»1.
Доставка пищевого продукта от фермера-производителя
в магазин для розничной продажи оборачивается уровнем
вредных выбросов атмосферу в 4 % от общего объема в расче­
те на жизненный цикл товара. При доставке охлажденных пи­
щевых продуктов по воздуху в Великобританию из-за границы
в атмосферу выбрасывается в среднем в 10 раз больше углекис­
лоты, а при использовании транспорта покупателями, которые
должны приобретать пищевые продукты в магазинах, в среднем
в 50 раз. Доставка ягнятины морским путем из Новой Зеландии
на тарелку лондонца имеет оборотной стороной рост выбросов
углекислоты в атмосферу на 25 % больше по сравнению с достав­
кой того же продукта из Уэльса. Голландская роза, выращенная
в оранжерее с подогревом и проданная в Лондоне, оставляет
«углеродный след» (carbon footprint)2 в шесть раз более сильный,
чем роза, выращенная в Кении при солнечном свете с использо­
ванием процессов рециркуляции воды в рыбоводческом хозяй­
стве и электричества с геотермальной станции. Кстати, не стоит
сбрасывать со счета и то обстоятельство, что кенийские женщи­
ны получают работу3.
Фактически все устроено так, что взаимозависимость людей
в мире, воплощающаяся в торговле, не только далека от нане­
сения вреда окружающей среде или уменьшения стабильности
1

Подробнее см.: http://www.reason.com/news/show/129855.html.

2

Термин не устоялся и обычно встречается в переводе на русский в виде языковой
кальки, не передающей его точный смысл. В действительности же имеется в виду
двуокись углерода — выбросы С О 2 , загрязняющие воздух в виде «следа» в атмо­
сфере. — Примеч. пер.

3

По статистическим данным властей Великобритании и журнала The New Yorker.
https://statistics.defra.gov.uk/esg/reports/foodmiles/final.pdf и http://www.newyorker.
com/reporting/2008/02/25/080225fa_fact_specter.

76

День сегодняшний лучше вчерашнего
в целом, но и придает современной жизни именно ту устойчи­
вость, которой эта жизнь уже обладает. Представьте, что мест­
ный сборщик лэптопов заявляет вам: у него уже есть три заказа,
затем наступает пора отпусков, и потому свой компьютер вы
можете получить только ближе к зиме. И что тут поделаешь —
остается только ждать? Или, скажем, ваш местный фермер
утверждает, что из-за дождей в прошлом году ему пришлось на­
половину сократить поставки муки. Придется поголодать? Нет,
на самом деле к вашей выгоде существуют глобальные рынки
компьютеров и пшеницы, и всегда найдется продавец, готовый
предложить свой товар, а нехватки случаются редко, возможны
только колебания цен в определенных пределах.
Например, цена пшеницы в 2006-2008 годах увеличивалась
втрое, а затем снижалась — нечто подобное происходило в Е в ­
ропе в 1315-1318 годах. В ранние времена своей истории Европа
была менее плотно заселена, сельское хозяйство велось самыми
простыми методами, а расстояние, преодолеваемое сельхозпро­
дукцией от производителя к потребителю, было очень незначи­
тельным. Однако же в 2008 году никто детей не ел и в поисках
еды трупы с виселицы не стаскивал. Наоборот, с прокладкой
железных дорог людям стало выгоднее выступать в роли бежен­
цев, чем платить непомерную цену за доставку продовольствия
в голодающий регион. Взаимозависимость скрадывает риски.
Сокращение числа занятых в сельском хозяйстве пугало эко­
номистов того далекого времени. Франсуа Кёне и его ученые
друзья «физиократы» 1 пытались доказать, что производствен­
ная деятельность не увеличивает материальный достаток людей,
а сдвиг в сторону от сельского хозяйства к промышленности
будто бы снижает уровень благосостояния в стране, и, следо­
вательно, только крестьянский труд есть залог истинного про­
цветания. Прошло два столетия, и снижение уровня занятости

1

Физиократами позднее стали называть представителей основанной им в середи­

не XVIII века экономической школы. — Примеч. пер.

77

Глава 1
в индустрии в конце X X века вызвало в среде экономистов не
меньший испуг: усиление позиций сферы услуг трактовалось
как легкомысленное отвлечение людей от занятий в столь важ­
ные области, как промышленное производство. И некоторые
экономисты X X века тоже ошибались. Такого явления, как не­
продуктивная занятость работающих, просто не существует —
во всяком случае до тех пор, пока люди готовы покупать услу­
ги, которые им предлагают. В наши дни 1 % населения работает
в сельском хозяйстве, 24 % — в промышленности, а остальные
75 % заняты тем, что предлагают кинофильмы, еду и обслужи­
вание в ресторане, различные виды страхования или, допустим,
ароматерапию1.

Возвращение Аркадии?2
Разумеется, в стародавние времена, когда не было еще ни
торговли, ни технологии, ни фермерства, человеческие суще­
ства жили простой, естественной жизнью в гармонии с приро­
дой. И никакой вам бедности — то было «общество естествен­
ного изобилия». Что ж, попробуем составить краткую харак­
теристику того существования, которое собиратели-охотники
вели в пору наивысшего расцвета своей культуры — скажем,
15 000 лет назад, заметно позднее приручения собак и вымира­
ния шерстистых носорогов, но еще до заселения обеих Америк.
У людей уже были метательные копья, луки и стрелы, лодки,
иглы, тёсла3 и сети. Эти люди создавали изящные наскальные

1

Статистические данные взяты из книги: Kealey Т. Sex, Science and Profits. —

Heinemann, 2008.
2

В данном случае — идиллическая страна пастухов и пастушек в пасторалях, вы­

мышленный край счастливо-патриархальных нравов и мирного бытия на лоне

природы. — Примеч. пер.
3

Плотничий инструмент, используемый и в наше время; в самом общем виде —

топор, лезвие которого, иногда изогнутое, перпендикулярно топорищу. Приме­

няется для выбирания (выдалбливания) внутренней поверхности корыт, лотков,

чашеобразных отверстий в древесине и т. п. — Примеч. пер.

78

День сегодняшний лучше вчерашнего
рисунки, расписывали свои тела, торговали пищевыми продук­
тами, раковинами, различным сырьем и обменивались идеями.
Они также пели песни, исполняли ритуальные танцы, расска­
зывали различные истории и умели готовить лекарства из рас­
тений. И порой достигали более преклонного возраста, чем их
прародители.
Их образ жизни позволял им адаптироваться к труду поч­
ти в любом месте и при самых разных климатических условиях.
Любой биологический вид нуждается в экологической нише, од­
нако охотник-собиратель мог создать себе такую нишу где угод­
но: на побережье моря или в пустыне, в арктических широтах
или тропических, в лесной зоне или степной.
Идиллия в духе Жан-Жака Руссо? Разумеется, древние охот­
ники и собиратели выглядели благородными дикарями: рослые,
отлично сложенные, здоровые и (с учетом замены острых копий
на метательные дротики) с меньшим числом переломов костей,
чем наблюдалось у неандертальцев. В их питании много протеи­
нов, мало жиров и достаточно витаминов. Благодаря похолода­
нию в Европе им удалось заметно потеснить львов и гиен, сопер­
ничавших с пращурами этих дикарей в поисках добычи, поэтому
эти люди не слишком боялись диких животных. Немудрено, что
многие образчики современной полемики, направленной про­
тив консьюмеризма, проникнуты сожалением о том, что вре­
мена плейстоцена давно миновали. Например, американский
эволюционный биолог Джеффри Миллер в своей замечательной
книге1 просит читателей представить, как жила 30 000 лет назад
кроманьонская мать. «В сплоченном кругу членов семьи и соро­
дичей... собирая органические фрукты и овощи... ухаживая за
своим телом... танцуя, отбивая ритм и напевая в компании тех,
кого она знает, кому доверяет и кто ей нравится... и солнце всхо­
дило над шестью тысячами акров зеленеющей Французской Ри­
вьеры, побережьем которой владело ее племя».
1

Miller G. Spent: Sex, Evolution and Human Behavior. — Heinemann, 2009.

79

Глава 1
Как хороша была та жизнь!.. А была ли она хороша? В рай­
ском саду охотников-собирателей тоже водилось змеиное зло:
в обличье благородного дикаря выступал свирепый варвар.
В конце концов, тогдашняя жизнь не во всем походила на пик­
ник, длящийся от рождения до смерти. Насилие пронизывало
существование человека, представляя собой опасность всегда
и везде. Иначе и быть не могло: при отсутствии крупных плото­
ядных хищников, охотившихся на людей, война служила един­
ственным средством, удерживавшим численность человеческих
существ в пределах, за которыми началось бы их вымирание от
голода. «Homo homini lupus est» — это слова Тита Макция Плавта: «Человек человеку волк». Если охотники-собиратели были
подвижными и здоровыми, то лишь потому, что толстых и не­
поворотливых убивали ударом в спину не позднее рассвета.
И вот вам кое-что еще для размышлений в данной связи.
От живущих в пустыне Калахари людей кунг (одна из народ­
ностей, объединенных общим названием бушмены) до инуитов (эскимосов) Арктики две трети современных охотниковсобирателей со всей очевидностью показывают, что почти
постоянно находятся в состоянии племенной войны друг с дру­
гом, причем 87 % из этого числа воюют ежегодно. Быть может,
война — это и слишком сильно сказано по отношению к рей­
дам на рассвете, стычками между мелкими отрядами и бес­
конечной смене позиций, однако такие вещи происходят так
часто, что обусловливают высокий уровень смертности: око­
ло 30 % взрослых мужчин умирают насильственной смертью.
Для многих обществ охотников-собирателей типичен показа­
тель ежегодных смертельных потерь в 0,5 % от общей числен­
ности — и эта цифра эквивалентна двум миллиардам, которые
считались бы погибшими, в пропорциональном отношении
к общей численности людей, в XX веке (вместо ста миллионов).
Или взять, например, кладбище в Джебель Сахабе на террито­
рии нынешнего Судана: по времени захоронение насчитывает
14 000 лет — и 24 из 59 погребенных погибли от смертельных
80

День сегодняшний лучше вчерашнего
ран, нанесенных копьями, дротиками и стрелами. Сорок тел
принадлежат женщинам и детям. Как правило, женщины и дети
не участвуют в военных действиях, но часто становятся объек­
тами нападения. Быть «сексуальным призом» похитителя, видя,
как твои дети гибнут, — обычная участь женщины в обществах
охотников-собирателей. Памятуя о кладбище в Джебель Сахабе, забудьте о «первобытном Эдеме» и припомните, что проис­
ходит в «Безумном Максе»1.
Численность рода человеческого ограничивали не только во­
йны. Сообщества охотников-собирателей часто страдали от го­
лода. Даже если пищи было в изобилии, ее поиски требовали не­
малых усилий и перемещений в пространстве, поэтому излишков
не оставалось — и женщины сохраняли фертильность всего не­
сколько лет. В бедственные времена умерщвление собственных
детей, особенно новорожденных, было делом обычным. Кроме
того людей подстерегали страшные болезни-убийцы: гангрена,
столбняк и многие разновидности недугов, разносимых пара­
зитами. А о рабстве я разве не упоминал? Вполне распростра­
ненное явление на северо-западе тихоокеанского региона. Битье
жены? Обыденность, скажем, на Тьерра-дель-Фуэго2. А как на­
счет отсутствия мыла, горячей воды, хлеба, книг, фильмов, ме­
таллических изделий, бумаги, тканей? Встретив одного из тех,
кто заходит в своих рассуждениях так далеко, что утверждает,
будто предпочел бы жить в восхитительно прекрасные прошлые

1

Фильм, снятый австралийским режиссером Джорджем Миллером и принесший

популярность Мелу Гибсону. Действие происходит в пустыне после атомной вой­
ны. Картина стала символом фантастического смешения прошлого и будуще­
го. — Примеч. пер.
2

Так называется провинция на юге Чили, однако в данном случае автор имеет

в виду архипелаг Огненная Земля и его коренных обитателей. Tierra del Fuego —
испанское название, закрепившееся в международной картографии. В отече­

ственной традиции его принято, отступая от общего правила, давать в дослов­

ном переводе — Огненная Земля, хотя встречается и вариант-калька Тьерра-делъФуэго. — Примеч. пер.

81

Глава 1
времена, напомните этому человеку о санитарно-гигиенических
условиях, характерных для плейстоцена, или о транспорт­
ных возможностях римских императоров, или хотя бы о вшах
Версаля.

Вызовы современности
Однако вовсе не обязательно смотреть на каменный век сквозь
розовые очки идеализма, чтобы находить в современном обще­
стве потребления черты почти неприличной расточительности.
«Для чего, — вопрошает Джеффри Миллер, — самый умный
из приматов непременно должен купить себе полноприводный
автомобиль универсал Hummer H1 Alpha, который вмещает че­
тырех человек, тратит по галлону бензина на каждые 10 миль,
разгоняется до скорости 60 миль в час за 13,5 секунды и стоит
139 771 доллар?»1 И сам же отвечает: потому что человеческие су­
щества в процессе эволюции выработали стремление находить
внешнее выражение социальному статусу и сексуальной ценно­
сти особи. Дело здесь не ограничивается чисто материалистиче­
скими мотивами: потребление у людей обусловлено и псевдоду­
ховными побудительными причинами, связанными с поисками
любви, а также с проявлениями героизма или восхищения. Тем
не менее та же жажда статуса вдохновляет людей разрабатывать
средства, призванные таким образом реорганизовывать атомы,
электроны и фотоны нашей действительности, чтобы в полез­
ных комбинациях они могли служить другим людям.
Честолюбие побуждает открывать новые горизонты. Пого­
варивают, что примерно за 2600 лет до н. э. одна из юных налож­
ниц китайского императора придумала способ преобразова­
ния бета-листов2 полипептидов, богатых глицином, в чудесные

1

Miller G. Spent. Ibid.

2

β-лист, или β-складчатый слой (beta pleated sheet) — одна из форм регулярной
вторичной структуры в пространственной организации молекулы белка. — При­
меч. пер.

82

День сегодняшний лучше вчерашнего
нити. Для этого понадобилось взять гусеницу шелкопряда, кор­
мить ее в течение месяца листьями шелковицы, позволить ей
свить кокон, затем с помощью тепла убить ее, поместить кокон
в воду, чтобы отделились друг от друга шелковые нити, после
чего, бережно вытягивая и свивая нить длиной в километр,
намотать ее на шпульку и, наконец, соткать шелковую ткань.
Покрасить, подрезать, сшить. Провести рекламную кампанию
и предложить на продажу, чтобы выручить наличные деньги.
Для справки: чтобы сделать один шелковый галстук, необ­
ходимо использовать на корм шелкопряду около десяти фун­
тов листьев тутового дерева и получить сто коконов тутового
шелкопряда.
Кумулятивный эффект в виде приращения объема знаний,
получаемых специалистами в той или иной области, позволяет
нам потреблять все больше и больше различных вещей, при том
что каждый из нас производит все меньше и меньше, — имен­
но в этом, я уверен, ключевое направление в истории челове­
чества. Инновации меняют мир, но только благодаря тому, что
содействуют развитию разделения труда и способствуют ин­
дивидуализированному использованию времени. Забудьте на
мгновение о войнах, религиях, стихийных бедствиях и поэмах.
Сосредоточьтесь на величайшем феномене всей нашей истории.
Всепроникающее расширение обмена, разделения труда и инно­
ваций, призванных поддерживать обмен и специализацию, —
вот что «творит время». Принцип рационального оптимизма
требует отступить в сторону и взглянуть на весь род, к которо­
му мы принадлежим, под особым углом зрения. Только таким
образом мы сможем оценить величайшее начинание, которое
люди с успехом осуществляют — пусть даже и с некоторыми за­
держками и неудачами — вот уже на протяжении 100 000 лет.
А теперь нам стоит поразмыслить о том, завершено это гранди­
озное предприятие или же — как можно утверждать, оставаясь
на позициях рационального оптимизма, — ему еще предстоят
века и тысячелетия прогресса. Вполне вероятно, что оно будет
83

Глава 1
набирать все большую и большую скорость, достигая беспреце­
дентных темпов развития.
Еcли верно, что процветание основано на обмене и специа­
лизации — то есть, скорее, на разрастании и умножении труда,
чем только на разделении труда в определенных границах, —
возникает вопрос: когда и как возник такой обычай? И почему
именно это явление служит отличительной чертой людей в ряду
других живых существ?

Глава 2
КОЛЛЕКТИВНЫЙ РАЗУМ:
200 000 ЛЕТ ОБМЕНА
И СПЕЦИАЛИЗАЦИИ

Он встает под душ — мощный горячий водопад, низвергающийся
с высоты третьего этажа. Когда рухнет наша цивилизация, когда ны­
нешние римляне канут в небытие и начнется новое средневековье,
эта роскошь исчезнет одной из первых. И старики, сидя у торфяных
костров, будут рассказывать недоверчивым внукам, что еще совсем
недавно человек мог среди зимы стоять голышом под горячими стру­
ями теплой воды, что к его услугам были бруски благоухающего мыла,
и тягучие янтарные гели, и разноцветные жидкости, которые люди
втирали в волосы, чтобы придать им блеск и объем; а снаружи на по­
догретых вешалках ждали их пушистые белоснежные полотенца.
Иэн Макъюэн.
Суббота

О Ж И Д А Е М А Я ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОСТЬ Ж И З Н И
П Р И Р О Ж Д Е Н И И (в среднем по миру)1

80

70

Годы жизни

60
50

40
30

20
10

0

1

По данным Всемирного банка развития.

85

Глава 2
Однажды днем, примерно 500 000 лет назад, неподалеку от
местечка, называемого теперь Боскгроув (на юге Англии), шесть
или семь двуногих существ расположились вокруг туши дикой
лошади, которую они только что убили, вероятно, с помощью
деревянных копий. Каждый обрабатывал кусок кремня, стара­
ясь придать породе форму ручного каменного рубила или то­
пора. С этой целью в ход шли «молотки» из кусков других кам­
ней, кости или отростки оленьих рогов, и задача заключалась
в том, чтобы понемногу откалывать кремниевые пластинки,
пока то, что оставалось, не начинало напоминать относительно
симметричный предмет каплевидной формы с заостренными
краями, размером и толщиной представлявший нечто среднее
между нынешним айфоном и компьютерной мышью. По сторо­
нам были разбросаны обломки камней, и тени от ног сидящих
отбрасывали на землю мрачноватые тени. Возьмите на заметку:
каждый трудился над собственным орудием труда в одиночку.
Обоюдоострые каменные рубила, которые создавали эти суще­
ства, чтобы разделать убитую лошадь, представляют собой хоро­
ший пример так называемых ашельских орудий труда. Это тонкие,
симметричные и очень острые по краям изделия, идеальные для
разрезания толстых шкур, расщепления сухожилий животных
и отделения мяса от костей. Каменное рубило с режущим краем
по обеим сторонам — типичный инструмент палеолита, наглядно
представляющий основное орудие труда той эпохи характерной
уплощенной и каплевидной формы. Его создатели давно вымерли,
и, возможно, мы так и не узнаем точно, как именно оно применя­
лось. Но одно мы знаем наверняка: оно вполне удовлетворяло тех,
кто его делал. Прародители наших знакомцев из Боксгроува, на­
меревавшихся разделать лошадь, создавали рубила такой же фор­
мы: по мерке руки, острые, с двумя режущими кромками и округ­
лые — уже около миллиона лет. Их потомки продолжали делать
эти же орудия труда еще сотни тысяч лет. Эта технология насчи­
тывает, возможно, тысячи тысяч лет, десять тысяч веков, тридцать
тысяч поколений — уходя корнями в почти невообразимую даль
86

Коллективный разум
времени. Мало того, эти рубила делали на юге и на севере Афри­
ки, а также по всей территории между ними. Затем эти же ору­
дия труда вместе со своими создателями проникли на Ближний
Восток и в Северо-Западную Европу (хотя не попали в Восточную
Азию) — и не претерпели изменений в своей конструкции. Поду­
майте, миллионы лет одно и то же орудие труда делалось на трех
континентах! За это время объем мозга у тех, кто создавал и ис­
пользовал такие рубила, вырос на целую треть. Поразительный
факт: тело и головной мозг тех существ, которые вытесывали из
камня ашельские ручные рубила, менялись быстрее, чем создавае­
мые теми же первобытными людьми орудия труда.
Для нас это абсурдное положение. Неужели эти люди были
настолько лишены воображения и свободы действий, что так
долго сохраняли одну и ту же технологию? Почему отсутствова­
ли новаторство, отклонение от стандарта в различных регионах,
общий прогресс или, наконец, регресс?
В действительности все обстояло не совсем так, но детальное
рассмотрение вопроса скорее заостряет, а не разрешает пробле­
му. Нам известен только один рывок к прогрессу в течение всей
истории каменного рубила с двусторонней режущей кромкой:
около 600 000 лет назад форма этого древнего инструмента не­
ожиданно стала более симметричной. Это изменение совпадает
с появлением новых разновидностей гоминид, пришедших на
смену своим предшественникам по всей Евразии и Африке.

Получивший название Homo heidelbergensis (гейдельбергский
человек), этот представитель древних людей обладал заметно
более крупным мозгом, примерно на 25 % большим, чем у Homo
erectus (человека прямоходящего)1, то есть почти того же разме-

1

Чтобы несколько упростить понимание сложной картины, я намерен говорить
о прямоходящих гоминидах (the erectus hominid species), имея в виду первобытные
человеческие существа в период между 1 500 000 и 300 000 лет назад. В современ­
ной науке принято объединять в данной группе четыре человеческих существа:
homo ergaster, homo erectus, homo heidelbergensis и homo neandertahalensis.

87

Глава 2
pa, что и у современного человека. Однако примечательно, что
в последующие полмиллиона лет гейдельбергский человек не
только не создавал новых орудий труда, но и конструкция само­
го рубила совершенно не менялась. Нам привычно думать, что
технология и нововведения всегда существуют в неразрывной
связи, однако есть неоспоримые свидетельства в пользу того,
что, начав изготовлять орудия труда, человеческие существа
затем не испытывали ничего даже отдаленно похожего на про­
гресс в культуре. Они просто продолжали делать то, что научи­
лись делать хорошо. И не менялись сами.
Как ни странно это может прозвучать, следует, однако, ска­
зать, что с эволюционной точки зрения данное явление вполне
нормально. Большинство видов на Земле в течение нескольких
миллионов лет своего существования не меняли повадки или
образ жизни в различных местах обитания. Естественный от­
бор — сила консервативная. Большую часть времени естествен­
ный отбор стремится удержать виды от развития, а не изме­
нить их. Только на границе ареала обитания: на изолированном
острове, или в отдаленной долине, или на вершине одинокой
возвышенности — естественный отбор способен выбирать не­
которые виды для превращения во что-то иное. Новая мутация
вида иногда распространяется настолько, что завоевывает для
себя настоящую экологическую «империю», порой даже возвра­
щаясь на прежние места обитания, чтобы вытеснить тех, кому
наследует, — и прежняя «династия» уходит в прошлое. В генах
живых существ присутствует особый «фермент изменений»,
помогающий им адаптироваться к паразитам (в сущности —
взаимно). Но эта особенность не дает объяснения изменениям,
обусловленным прогрессом вида. Эволюционные изменения
происходят медленно и реализуются посредством вытеснения
вида-родоначальника его дочерними видовыми мутациями —
но не изменением повадок самих видов. Вот почему в челове­
ческой истории удивляет не умопомрачительно унылая поло­
са застоя, связанного с отсутствием изменений в конструкции

88

Коллективный разум
ашельского ручного рубила, а то обстоятельство, что «стазису»
пришел конец.
Гоминиды Боксгроува (принадлежавшие к гейдельбергским
людям и жившие 500 000 лет назад) обладали своей экологиче­
ской нишей. Они знали, как обеспечивать себя пищей и убежи­
щем, а также как привлекать представителей противоположного
пола и растить детей. Они передвигались на двух ногах, облада­
ли большим мозгом, изготавливали копья и ручные рубила, пе­
редавали друг другу свои обычаи и, вероятно, владели связной
речью, а также готовили еду на огне и, несомненно, могли уби­
вать крупных животных. Когда светило солнце, резвились изо­
бильные стада, копья и дротики были остры, а болезни не му­
чили племя, эти люди процветали, число их множилось, и они
осваивали новые земли. В голодные времена племена просто
вымирали. Они не могли заметно изменить образ жизни, пото­
му что это было просто не в их натуре. Когда же они распростра­
нились по всей территории Африки и Евразии, численность их
более не росла. В среднем уровень смертности соответствовал
уровню рождаемости. Вынужденные голодовки, гиены, небла­
гоприятное внешнее воздействие, боевые схватки и несчастные
случаи — все это уносило жизни большинства из них прежде,
чем они успевали настолько состариться, чтобы завести себе
хронические болезни. Принципиально важно для нас, что эти
люди не стремились расширить и изменить свою экологическую
нишу. Они пребывали в ней, точно в западне. Никто из них не
вскакивал поутру с криком: «Я буду жить по-другому!»
Попробуйте взглянуть на такую ситуацию следующим об­
разом. В жизни вашего народа — от поколения к поколению —
ничего не совершенствуется: ни прямохождение, ни умение же­
вать, ни способность смеяться. Для первобытных людей эпохи
палеолита ручное каменное рубило было похоже на способность
ходить: вы постоянно практикуетесь и растете, зная, что это здо­
рово, и не слишком ломаете себе голову. Почти телесная функ­
ция. Она не утрачивалась, потому что люди подражали один
89

Глава 2
другому и учились, но — в отличие от современных культурных
традиций — навыки обращения с рубилом не очень различались
даже среди тех, кто жил очень далеко друг от друга. Отчасти все
это было проявлением того, что Ричард Докинз назвал «расши­
ренным фенотипом» прямоходящего человека — внешним вы­
ражением его генов1. Как пишут П. Ричерсон и Р. Бойд в книге
«Не генами едиными»2, речь идет о своего рода инстинкте, так
же присущем всему, что свойственно поведению человека, как
и потребность строить гнезда определенного типа — опреде­
ленным видам птиц. Певчий дрозд, например, скрепляет гнездо
грязью, зарянка — волосками, а зяблик — перьями. Эти птицы
должны так делать, и именно так они и поступают. Такое поведе­
ние — часть их врожденной внутренней программы. Создание
яйцевидных каменных орудий труда с заостренными кромками
требовало не больше навыков, чем птичье умение вить гнезда,
и, вероятно, было столь же инстинктивным. Изготовление ка­
менных рубил было естественным выражением того развития,
которое характерно для человеческих существ.
Аналогия с телесными функциями действительно очень
уместна. Теперь уже мало кто сомневается в том, что в течение
полутора миллионов лет, о которых мы говорим, первобытные
люди съели немало сырого мяса. Примерно два миллиона лет
назад человекообразные существа стали более плотоядными.
У них, однако, были слабые зубы и ногти на руках вместо когтей,
поэтому этим первобытным существам требовалось использо­
вать что-то острое для разрезания шкур убитых ими животных.
Посредством своих орудий труда с заостренными краями наши
далекие предки получили возможность разделывать туши даже
толстокожих носорогов и мамонтов. Обоюдоострые рубила
были как бы клыками наподобие собачьих. Кроме того, мясная
1

Докинз Р.Расширенный фенотип: длинная рука гена. — М.: Астрель: Corpus, 2010;

книга развивает идеи «Эгоистичного гена». — Примеч. пер.
2

Richerson Р., Boid R. Not by Genes Alone. — Chicago University Press, 2005.

90

Коллективный разум
диета способствовала тому, что у человека прямоходящего вы­
рос объем мозга: как известно, этот орган сжигает энергии в де­
вять раз больше относительно среднего показателя других ча­
стей тела. Мясная пища позволила нашим предками постепенно
уменьшить объем кишечника (который их предшественникам
на эволюционной лестнице нужен был для переваривания сы­
рых овощей и необработанного мяса) и увеличить объем мозга.
Огонь и приемы тепловой обработки затем позволили мозгу че­
ловека стать еще более крупным: приготовленная пища требо­
вала еще меньшей утробы, поскольку легче усваивалась, — в об­
работанной на огне пище крахмалистые вещества становились
более густыми, а протеины начинали расщепляться, и в итоге
живое существо получало больше калорий при меньших за­
тратах собственной энергии. Результатом этих изменений стало
то, что внутренние органы брюшной полости у приматов весят
в четыре раза больше, чем их головной мозг, а мозг человека ве­
сит больше, чем его кишечник. Приготовление пищи на огне по­
могло гоминидам «обменять» объем утробы на объем головного
мозга.
Иными словами, у человека прямоходящего есть почти все
особенности, присущие именно человеку: две ноги, две руки,
большой мозг, отстоящие пальцы, огонь, тепловая обработка
пищи, орудия труда, кооперация, продолжительное детство
и умение проявлять доброту в своем поведении. Но — никаких
признаков культурного взлета, весьма скромные успехи в тех­
нологии и слабо выраженное стремление выйти за пределы эко­
логической ниши.

Гомо динамикус
Однако затем появился на Земле новый вид первобытных
людей, не желавших играть по сложившимся правилам. Устрой­
ство их тел не стало другим, не возникли новые разновидности
в эволюционной цепочке homo — изменился сам тип поведения
человеческих существ. Впервые в истории рода человеческого
91

Глава 2
технология стала меняться быстрее анатомии. То был принци­
пиально новый момент в эволюции — на сцену вышли люди со­
временного типа.
Когда именно явило себя миру новое живое существо, ска­
зать со всей точностью сложно: само событие как будто оста­
лось в тени. Некоторые антропологи утверждают, что первые
изменения в привычном наборе инструментов первобытного
человека стали проявляться уже около 285 000 лет назад. При­
мерно 160 000 лет назад появился череп новой формы и мень­
шего размера, увенчавший спинной хребет «сапиенса» на тер­
ритории современной Эфиопии. И тогда же в пещерах Пиннакл
Пойнт (Pinnacle Point) на побережье современной Южной Аф­
рики люди — да, я называю этих существ людьми, хотя, возмож­
но, в этом есть некоторое упрощение — готовили в пищу мидий
и других морских моллюсков и пользовались примитивными
«лезвиями»: маленькими острыми осколками камней, служив­
шими, должно быть, и для наконечников дротиков. Эти люди
также применяли красную охру — вероятно, для украшения, и,
следовательно, проявляли способность к современному симво­
лическому мышлению1.
Наши далекие предки нашли там прибежище незадолго до
окончания ледникового периода, когда Африка походила на пу­
стыню. Однако ничего принципиально нового пещеры Пиннакл
Пойнт нам не дают. Еще одно свидетельство разумного поведе­
ния и умения делать своеобразные орудия труда, не более того.
Генетические исследования указывают на то, что человеческие
существа были мало распространены в ту эпоху даже в Африке,
целиком завися от внешних условий и влача жалкое существо­
вание в отдельных районах лесистой саванны, когда там было
сухо, или, возможно, на берегах озер и морском побережье.

1

О

находках в местечке Пиннакл Пойнт

подробнее см.: http://www.kp.ru/

daily/24529/675387, а также http://news.students.ru/2010/07/29/otkrytie_uchenykh_
rajj_nakhodilsja_na_territorii_nyneshnejj_juar.html. — Примеч. пер.

92

Коллективный разум
В Имианский межледниковый период (130 000-115 000 лет
назад) климат заметно потеплел, повысился уровень моря
и усилилась влажность воздуха. Как показывают находки дои­
сторических черепов, сделанные на территории современного
Израиля, к концу Имиана несколько африканцев с головами бо­
лее изящной, чем прежде, формы отправились осваивать зем­
ли на Ближнем Востоке, хотя позднее холодная погода и напор
неандертальцев оттеснили их назад. Именно в середине того
периода и стали появляться необычные новые орудия труда:
археологи обнаружили их в пещерах на территории современ­
ного Марокко — заостренные осколки камней, зубчатые скреб­
ки и наконечники копий и дротиков, а также «лезвия», подверг­
шиеся вторичной обработке с отслаиванием тонких пластинок
(retouched points).
Любопытный намек для ученых содержали в себе найденные
при раскопках ракушки Nassarius — ничем не примечательного
моллюска, обитающего в устьях рек. Простой береговичок по­
стоянно мелькает на археологических сайтах благодаря неесте­
ственным отверстиям в его раковине. Наиболее древние наход­
ки этих вещиц, сделанные в «Голубиных гротах», недалеко от
местечка Тафоралт (Taforalt) в Северном Марокко, — 47 перфо­
рированных раковин, некоторые из которых покрыты пятныш­
ками красной охры и, вероятно, появились в период от 82 000 до
120 000 лет назад. Такие же ракушки-украшения были найдены
при раскопках палеолитических стоянок Скхул (Skhul) в Израи­
ле и Куэд Деббана (Oued Djebbana) в Алжире. Перфорированные
ракушки моллюсков того же рода, но других видов найдены в пе­
щере Бломбос (Blombos) в Южной Африке, их предполагаемый
возраст — 72 000 лет; там же были обнаружены и более ранние
по времени изготовления костяные шила. Ракушки, несомнен­
но, служили материалом для бусин, нанизанных на одну нить.
Примечательно, что эти украшения не только намекают на впол­
не современную потребность человека украшать себя, мыслить
символами и, возможно, даже пользоваться деньгами — они
93

Глава 2
красноречиво говорят о торговле. Тафоралт расположен на рас­
стоянии 25 миль, а Куэд Деббана — 125 миль от ближайшего
побережья, и бусины, вероятно, переходили из рук в руки при
натуральном обмене. Археологические изыскания также под­
сказывают, что вулканическое стекло, называемое обсидиа­
ном, примерно в тот же период или даже ранее начинает пере­
мещаться на заметные расстояния, и наиболее вероятное тому
объяснение — развитие торговли, хотя точных данных и ясных
источников еще очень мало.
А что происходило по ту сторону Гибралтара? Там жили
предки неандертальцев — их мозги были не меньшего разме­
ра, но никаких попыток носить ожерелья из ракушек или делать
тонкие режущие орудия труда эти люди не предпринимали, не
говоря уже об отсутствии у них торговли на больших расстоя­
ниях. Африканцы действительно отличались чем-то особенным.
Впрочем, хотя в течение нескольких последующих десятков ты­
сяч лет у них и наблюдались спорадические улучшения условий
существования, но — никакого взрывного развития. Возможно,
именно в тот период численность человечества резко сократи­
лась. На Африканском континенте властвовала мегазасуха. Ис­
сушающие ветры сдували верхний слой земли из обширных пу­
стынь, снося его в озеро Малави, уровень которого снизился на
600 метров.
Как показывают исследования генетиков, новый старт пере­
менам был дан около 80 000 лет назад. Свидетельства, относя­
щиеся к этому периоду, связаны не с артефактами, а с геномами1.
Расшифровка ДНК показывает, что новое освоение континента
началось с одной небольшой группы людей, которая, вероятно,
расселялась сначала в направлении на восток или юг Африки,
а затем распространялась на север и, заметно медленнее, на
запад. Их гены (митохондриальный тип, или галлогруппа L3)
1

Полные нуклеотидные последовательности ДНК; основной набор хромосом дан­

ного вида организмов. — Примеч. пер.

94

Коллективный разум
неожиданно получили быстрое распространение и начали за­
мещать многие другие по всей Африке, за исключением праро­
дителей народности койсан и пигмеев. И вновь — до сих пор
нет никаких намеков на то, почему это происходило, никаких
подсказок на то, что мы имеем дело с чем-то иным, кроме оче­
редных эволюционных вариаций все того же (хотя и в новом во­
площении) доисторического человекообразного существа с его
хищническими устремлениями и сомнительным счастьем. «Но­
вые люди» того времени — с их замечательными орудиями тру­
да, охряной краской и ожерельями из раковин, — вероятно, за­
местили своих соседей по Африке. Затем расе экспансионистов
предстояло угомониться, наслаждаясь миллионом лет спокой­
ной жизни, прежде чем пришел черед уступить свое место под
солнцем новым пришельцам. Однако некоторые представители
галлогруппы L3 сумели вырваться за пределы Африки, и чис­
ленность их выросла взрывным образом, достигнув глобально­
го доминирования. Остальное, как говорится, история.

Начало товарообмена
Антропологи предлагают две теории в объяснение того, каким
образом появились в Африке эти «новые люди» и «новые тех­
нологии». Первая теория видит причину в изменении климата.
Переменчивая африканская погода выталкивала человеческие
существа в пустыню во время проливных дождей и возвращала
обратно, когда дожди прекращались. В результате люди стано­
вились более адаптированными к условиям внешней среды, что,
в свою очередь, стимулировало развитие новых способностей.
Эта теория сомнительна в двух отношениях. Во-первых, климат
на континенте был переменчивым достаточно долго, не порож­
дая, однако, среди человекообразных существ «адептов техноло­
гии». Во-вторых, почему воздействие климатических факторов
не коснулось множества других африканских видов: если могли
меняться первобытные люди, то почему не менялись в то же са­
мое время слоны и гиены? Ни в одной из областей биологии нет
95

Глава 2
никаких свидетельств в пользу предположения, что безысход­
ная борьба за выживание в местах с непредсказуемыми клима­
тическими колебаниями поощряет естественный отбор особей
с высоким уровнем ума и приспособляемостью, основанной на
развитии культуры. Скорее наоборот — стимулирует и под­
держивает рост головного мозга жизнь в больших социальных
группах, где есть много хорошей пищи.
Вторая теория утверждает, что фактором, воздействовав­
шим на человеческое поведение, послужила случайная генети­
ческая мутация, тонким образом изменившая строение моз­
га. В результате люди в полной мере получили возможность
использовать воображение, планирование и другие высшие
функции мышления, а затем научились изготавливать более
совершенные орудия труда и лучше устраивать собственную
жизнь. Все это выглядит так, как если бы на некоторое вре­
мя активировались две возможные мутации соответствующе­
го гена, называемого FOXP2 и оказывающего существенное
влияние на развитие речи и языка как у людей, так и у певчих
птиц. Но если вызвать те же две мутации у мышей, будет ли это
означать, что нейронные связи в их головном мозге изменят­
ся настолько, что язык во рту получит возможность двигаться
намного быстрее и свободнее, а легкие смогут направлять ко­
леблющийся поток воздуха к голосовым связкам и гортани —
и мыши наконец заговорят? И возможно ли также, чтобы, по
случайному совпадению, мышата с этого момента запищали
бы не так, как прежде, а все остальное в них осталось бы без
изменений?
Последние по времени свидетельства, найденные учены­
ми, вновь подтверждают, что у неандертальцев были те же две
генные мутации. Иными словами, наиболее вероятные пред­
ки неандертальцев и сменившие их примерно 40 000 лет назад
прародители современных людей, вероятнее всего, обладали
весьма развитой речью. Если же разумная речь — ключ к куль­
турной эволюции, а неандертальцы выработали и использовали
96

Коллективный разум
отнюдь не примитивный язык, то почему их набор инструмен­
тов как бы застыл во времени и не отражает никаких культур­
ных изменений?
Более того, гены, безусловно, изменились в процессе той ре­
волюции, которая началась 200 000 лет назад, но — в ответ на
новые привычки людей, а не в силу первородных причин, обу­
словивших появление этих привычек. Ранее тепловая обработка
пищи вызвала изменение анатомии наших предков: уменьши­
лись в размере органы пищеварения и ротовая полость — но
причиной для перехода от сырой пищи к приготовленной на
огне послужили не изменения в анатомии. В более поздний пе­
риод употребление молока домашних животных привело к из­
менению в пищеварении, что и позволило жителям Западной
Европы и Восточной Африки меньше страдать от ухудшения
усвоения лактозы во взрослом возрасте. Приручение лошади
произошло прежде, чем изменилась генетическая карта чело­
века. Аргумент в пользу генетических изменений как драйвера
эволюции словно задает противоположную доминанту разви­
тия, подчиняя культуру генным изменениям, — и мы попадаем
в область перевернутойлогики.
Однако есть и более фундаментальное возражение. Допу­
стим, изменения на генетическом уровне служат триггером для
существенного обновления человеческих привычек. Но поче­
му в таком случае данный эффект проявляет себя постепенно,
с перебоями в развитии, в различных местах и в разное время,
а также резко ускоряется, как только в определенный момент
возникает стабилизация? Почему генетическая мутация прояв­
ляет свои последствия в Австралии не так быстро, как в Евро­
пе? Если взять за начальную точку отсчета отметку в 200 000 лет
назад, то, как ни объясняй обновление орудий труда и соответ­
ствующих навыков, придется признать: должно было существо­
вать нечто такое, что стало все быстрее набирать силу, находя
стимул и энергию развития в самом себе, нечто, обладающее ав­
токаталитическими свойствами.
97

Глава 2
Наверное, вы уже заметили, что мне не нравится ни одна из
двух теорий. Я намерен доказать, что ответ на поставленный во­
прос не связан прямо ни с климатом, ни с генетикой, ни с архео­
логией как таковыми, ни даже с «культурой», — причину следует
искать в экономике. На определенном этапе эволюции человече­
ские существа начали делать что-то друг для друга — и совмест­
ным образом. Как следствие, у людей начал развиваться коллек­
тивный разум. Впервые в истории человечества вещами стали
обмениваться совершенно посторонние люди — не родственни­
ки и не брачные партнеры. Возникли такие формы обмена, как
долевое использование или участие, разовая или отдельная мена,
натуральный товарообмен (бартер) и, наконец, собственно тор­
говля. Вероятно, благодаря подобным отношениям найденные
археологами раковины Nassarius и проделали путь от средиземно­
морского побережья в глубинные территории. Обмен подразуме­
вал появление специализации, нуждавшейся в технологических
новшествах, а те в свою очередь стимулировали углубление спе­
циализации, что обусловливало дальнейшее расширение обме­
на, — и таким образом появился «прогресс», под которым я пред­
лагаю понимать такое положение дел, при котором технология
и привычки людей меняются быстрее, чем анатомия. И здесь мы
наталкиваемся на то, что Фридрих Хайек называл каталлаксией
(catallaxy), обозначая этим термином постоянно расширяющиеся
возможности, источником которых служит растущее разделение
труда. Смысл каталлаксии в том, что она указывает на явление,
способное изначально развивать самое себя1.
Обмен нужно было открыть. В нем изначально не было ни­
чего, что свойственно большинству животных. Поразительно,
насколько мало используют «бартер» представители других ви-

1

С помощью понятия «каталлаксия» Ф. Хайек описывал «систему организации

добровольного сотрудничества». Список переводов на русский основных работ

выдающегося ученого-либертарианца и лауреата Нобелевской премии 1974 года
см. по адресу: http://www.libertarium.ru/Hayek. — Примеч. пер.

98

Коллективный разум
дов животных. Они делятся чем-то в пределах своих семей. Едав-обмен-на-секс — явление, характерное для многих животных,
человекообразных обезьян и некоторых насекомых, однако не
бывает так, чтобы одно животное предложило что-то на обмен
другому животному, если последнее — не член семьи. По заме­
чанию Адама Смита 1 , еще не нашлось человека, который видел
бы, как одна собака честно и обдуманно обменивается костями
с другой собакой.
Я вынужден на некоторое время отклониться от главной
темы и надеюсь, вы останетесь со мной. Я не имею в виду обмен
«знаками благосклонности» — любой из приматов, современных
или из прошлых эпох, способен на это. У обезьян, включая чело­
векообразных, есть множество способов выразить взаимность
в обмен на взаимность: почеши мне спинку, а я почешу тебе. Как
замечают в книге «Адаптированный ум» Леда Космайдс и Джон
Туби: «Одна сторона может в определенный момент помочь
другой стороне, предполагая, что в противоположной ситуации
другая сторона в любой момент ответит взаимным образом»2.
Взаимность подобного рода — субстанция «социального клея»,
основа сотрудничества и обычай, унаследованный человеком от
животных предков и, несомненно, подготовивший человеческие
существа для утверждения обмена на более высоком уровне. Од­
нако такая практика — это все-таки не то же самое, что обмен.
Взаимные действия — в данном контексте — подразумевают,
что стороны дают друг другу, как правило, одно и то же, только
в разное время. Обмен — называйте его бартером или торгов­
лей, если угодно, — подразумевает, что стороны предлагают друг
другу разные вещи, но, как правило, в одно и то же время: мене
подлежат два различных объекта. По словам Адама Смита, вы
даете мне то, чего хочу я , и взамен получаете то, чего хотите вы 3 .

1

Смит А. Там же.
Cosmides L., Tooby J. The Adapted Mind. — Oxford University Press, 1992.

3

Смит А. Там же.

99

Глава 2
Бартер — это нечто более важное и поразительное, чем «вза­
имные услуги» приматов. В конечном счете, если оставить в сто­
роне ловлю блох, много ли найдется в жизни такого, что предпо­
лагает одинаковые взаимные действия — взаимовыгодные и про­
изводимые по очереди? «Если я сошью тебе сегодня нижнюю
рубашку, ты сошьешь мне такую же завтра?» — подобная логика
действий приносит ограниченную пользу и скудные дивиден­
ды. «Если я сошью тебе одежду, ты поймаешь нам что-нибудь на
обед?» — такой подход к делу, напротив, обещает растущие вы­
годы. И, что особенно важно, отношения, основанные на таком
подходе, вовсе не всегда нуждаются в том, чтобы обязательно
быть «честными». Чтобы товарообмен мог состояться, обе его
стороны не обязательно должны предлагать друг другу вещи рав­
ной ценности. Торговля часто
подразумевает «неравенство»,
Именно бартер, или одновременный
однако выигрывают обе сто­
обмен различными объектами,
роны. Понимание этой зако­
обеспечил прорыв в развитии
номерности многие упускают
человеческих существ и, возможно,
из виду. Например, в прошлые
послужил решающим фактором,
века производители пальмо­
обусловившим доминирование
вого масла в Камеруне, жив­
человека в среде обитания. Именно
шие на периферии региона,
обмен стал ростком будущего
работали больше обычного,
процветания всего человеческого
но на бедных угодьях получа­
рода. Фундаментальный факт:
ли малоценную продукцию,
у других животных нет натурального
которую затем обменивали
обмена.
у соседей на зерно, домаш­
ний скот и железные изделия.
В среднем у крестьянина при этом уходило около тридцати дней,
чтобы заработать на железную мотыгу, хотя трудозатраты ремес­
ленника на изготовление того же предмета составляли семь дней.
Однако же пальмовое масло было и оставалось самым выгодным
продуктом производства для крестьян в тех краях с бедными
почвами и ограниченными ресурсами. Самым малозатратным
100

Коллективный разум
способом приобрести железную мотыгу для местных жителей
было одно: выработать как можно больше пальмового масла.
Другой пример — племена на островах Тробриан (Папуа — Но­
вая Гвинея): одно живет на побережье и ловит в изобилии рыбу,
а другое живет в глубине страны и собирает множество фруктов.
Представители каждого из них — пока племена сохраняют места
обитания — будут считать, что их «контрагенты» обладают чемто более ценным, чем они сами, и торговля станет выгодна обе­
им сторонам. И чем активнее они будут торговать, тем больше
стимулов будет у них для специализации.
Эволюционные психологи уверяют, что условия, при кото­
рых два человека в одно и то же время могут предложить нечто
ценное друг другу, складываются довольно редко. Однако это не
совсем верно, потому что люди более высоко ценят то, чего не
имеют. И чем более люди полагаются на обмен, тем более они
специализируются — и привлекательность торговли только рас­
тет. Обмен в этом смысле — залог взрывного расширения воз­
можностей: он приносит все новые и новые плоды прилагаемых
усилий, стимулирует интенсивный рост и развитие и катализи­
рует сам себя. Возможно, глубинные корни явления восходят
к древнему животному инстинкту «взаимопомощи», о котором
мы говорили выше, и, вероятно, роль связной речи в данном
случае уникальна и значительна, — я вовсе не стремлюсь оспа­
ривать мысль о том, что в натуре человека уже было нечто, по­
служившее предпосылкой для появления натурального обмена.
Но я заявляю, что именно бартер, или одновременный обмен
различными объектами, обеспечил прорыв в развитии чело­
веческих существ и, возможно, послужил решающим факто­
ром, обусловившим доминирование человека в среде обитания.
Именно обмен стал ростком будущего процветания всего чело­
веческого рода. Фундаментальный факт: у других животных нет
натурального обмена.
Сам не знаю почему, но я постоянно сталкиваюсь с за­
труднениями, пытаясь поделиться этой идеей с экономистами
101

Глава 2
и биологами. Экономисты хотят видеть в бартере всего лишь
частный случай более широкой склонности человека к взаимо­
помощи и сотрудничеству. Биологи толкуют о той роли, которую
взаимопомощь играет в социальной эволюции, и вспоминают
принцип «Не делай другому того, чего не желаешь, чтобы дела­
ли тебе». Однако ни та, ни другая позиция не кажется мне понастоящему интересной в ключевом аспекте, поэтому разреши­
те повторить самое главное еще раз. В определенном смысле —
в течение миллионов лет позволяя себе оказывать друг другу
помощь в стиле «почеши мне спинку, и я отвечу тем же», а так­
же постепенно усиливая ин­

Настоящий натуральный обмен
подразумевает, что вы от чего-нибудь
отказываетесь ради приобретения
того, что вам представляется более
ценным.

тенсивность взаимной под­
держки, некий вид, причем
один-единственный

вид

из

всех существующих, открыл
для себя нечто совершенно
новое. Вот Адам дает Озу не­
кий объект в обмен на другой

объект. И это вовсе не то же самое, что Адам поскребет спин­
ку Озу сейчас, а Оз в ответ поскребет спинку Адаму попозже.
И не то же самое, как если бы Адам дал немного оставшейся
у него пищи Озу сегодня вечером, а Оз в свою очередь дал бы
Адаму немного пищи на следующее утро. Самое невероятное
заключается в том, что у Адама (как и у Оза) появляется по­
тенциальная возможность получить те объекты, которыми он,
Адам (как, впрочем, и Оз), не обладает и не знает, как их сделать
или найти. И чем более глубоко обе стороны втягиваются в эту
«игру», тем более ценными становятся ее результаты. Какие
причины ни привлекай в качестве возможного объяснения, но
никакие другие виды животных никогда не прибегали к подоб­
ным хитростям — по крайней мере, за пределами круга близких
родственников.
И не нужно верить мне на слово. Приматолог Сара Броснан (Sarah Brosnan) пыталась научить две группы шимпанзе

Коллективный разум
натуральному обмену и нашла, что решение проблематично1. Ее
подопытные предпочитали виноград яблокам, яблоки — огур­
цам, а огурцы — моркови (которая им нравилась меньше всего).
Шимпанзе были готовы иногда отказаться от моркови ради по­
лучения винограда, однако почти никогда не меняли яблоки на
виноград (или наоборот) — какие бы выгоды ни предоставлял
им последний вариант. Главное заключалось в том, что обезья­
ны не видели смысла в том, чтобы отказаться от нравившейся
им еды ради получения той, которую они фактически любили
еще больше. Шимпанзе и другие виды обезьян можно обучить
обмениваться «жетонами на еду», но отсюда еще очень далеко до
спонтанного обмена одной вещи на другую: «жетоны» не имели
явной ценности в глазах подопытных приматов, поэтому обе­
зьяны легко с ними расставались. Настоящий натуральный об­
мен подразумевает, что вы от чего-нибудь отказываетесь ради
приобретения того, что вам представляется более ценным.
То же самое происходит с шимпанзе на воле. Как отмечает Ри­
чард Ренгхем в книге «Обретение огня, или Как приготовление
пищи сделало нас людьми», у человеческих существ представи­
тель одного пола может есть «не только ту пищу, которую находит
сам, но и ту, которую находит партнер или партнерша, однако нет
и намека на то, что такое "дополнение другу друга" наблюдается
у любых приматов, кроме человека»2. Верно, что самцы шимпан­
зе охотятся на других обезьян в большей мере, чем самки, а убив
свою жертву, иногда делятся добычей с теми из их стада, кто вы­
прашивает ее, особенно с фертильными самками или с другим
самцом, которому нужно «отплатить услугой за услугу». Но на­
блюдатель никогда не увидит, как одна разновидность пищи об­
менивается на другую. Никакого натурального обмена, скажем,
мяса на орехи. Поразительный контраст с человеческими суще­
ствами, проявляющими с младых ногтей почти маниакальную
1

Подробнее см.: http://atheism.ru/science/science.phtml?id=1353. — Примеч. пер.

2

Wrangham R. Catching Fire: How Cooking Made Us Human. — Perseus Books, 2009.

103

Глава 2
заинтересованность не только разделять друг с другом трапезу,
но и обмениваться самыми разными вещами. Бируте Галдикас
растила самочку орангутана у себя дома, бок о бок с собствен­
ной дочерью Бинти, и была потрясена тем, насколько по-разному
оба юных существа относились к возможности делиться пищей.
В книге «Размышляя о рае» она пишет: «Бинти получала огром­
ное удовольствие, делясь с кем-то едой, но Принцесса, наоборот,
всегда, как свойственно орангутанам, выпрашивала, украдкой та­
скала и с жадностью пожирала пищу при всякой возможности»1.
Главный смысл того, что я пытаюсь донести до вас, заключа­
ется в следующем. Потребность в натуральном обмене и при­
вычка к нему начали формировать у наших далеких предков
в Африке около 100 000 лет назад. Почему человеческие суще­
ства вдруг ощутили вкус к бартеру, если ничего подобного нет
у других животных? Возможно, потому что это было как-то свя­
зано с приготовлением еды. Ричард Ренгхем убедительно рас­
сказывает о том, что «приручение» огня оказало долговремен­
ное влияние на эволюцию человеческого рода. Огонь не только
делал более безопасной жизнь первобытных людей под откры­
тым небом, не только помог им, благодаря обработке пищи уве­
личить размер мозга, но и содействовал тому, что наши пращу­
ры начали обмениваться различными видами пищи. И, может
быть, именно так и зародился натуральный обмен.

Плоды охоты и собирательства
В своей книге «Вторая натура: экономические основы эво­
люции человека» экономист Хаим Офек приводит следующий
аргумент: огонь трудно добыть, но он объединяет, и точно так

1

Galdikas В. Reflections of Eden. — Little, Brown, 1995. Книга не переведена на рус­
ский, но недавно вышел на экраны прекрасный фильм «Рожденные на воле»
(Born to Be Wild), рассказывающий, в частности, об исследованиях орангута­
нов и о наблюдениях, которые Бируте Галдикас долгое время вела на о. Борнео.
Подробнее см.: http://rn.kinopoisk.ru/review/1329222. — Примеч. пер.

104

Коллективный разум
же объединяет общая еда, хотя ее приготовление и требует до­
полнительных усилий1. Время, затраченное на стряпню, бережет
время, которое прежде уходило на жевание: шимпанзе в дикой
природе тратят до шести часов в день, просто измельчая во рту
свою пищу. Плотоядные звери почти не жуют мясо (они всегда
торопятся проглотить свой кусок добычи, пока кто-то другой не
отнял ее), однако первичной переработкой пищи заняты муску­
лы их желудка. Таким образом, приготовление пищи несет в себе
«добавленную стоимость», а великое преимущество приготов­
ленной кем-то еды заключается в том, что хотя стряпня и тре­
бует добавочного времени по сравнению с сыроедением, однако
съесть что-то уже готовое можно за считаные минуты, и, следо­
вательно, воспользоваться пищей может не только тот человек,
кто ее поджарил, испек или сварил. Мать может кормить своих
детей в течение многих лет. Или женщина — мужчину.
В большинстве сообществ охотников-собирателей женщины
проводят долгие часы, собирая, обрабатывая и готовя повсе­
дневную еду, тогда как мужчины заняты охотой, чтобы добыть
нечто более изысканное. Кстати говоря, не существует обществ
охотников-собирателей, где бы обязанность заниматься стряп­
ней распределялась на всех. Стряпня — самое женское из всех
занятий. Редкое исключение составляют только ритуальные
пиршества или необходимость поджарить что-то на угольях
во время охоты — вот тогда кулинарией занимаются мужчи­
ны. (А в наши дни разве все не так? Вальяжные шеф-повара
и устроители барбекю — вот две самые маскулинные роли в об­
ласти современной кулинарии.) В среднем по миру каждый пол
доставляет примерно одинаковое количество калорий к обще­
му столу, однако соотношение может варьироваться от племени
к племени. У инуитов, например, большую часть пищи добыва­
ют мужчины, а у людей народности койсан в пустыне Калахари
1

Ofek H. Second Nature: Economics Origin of Human Evolution. — Cambridge

University Press, 2001.

105

Глава 2
ее собирают в основном женщины. Однако — и это ключевой
момент — у всех племен и народов мужчины и женщины в чемто специализируются, добывая пищу, а затем делятся едой.
Иными словами, приготовление еды побуждает к специали­
зации нагендернойоснове. Первое и коренное разделение тру­
да — это разделение труда между мужчинами и женщинами. Же­
лезное правило для всех добытчиков корма — «мужчины охо­
тятся, а женщины и дети заняты собирательством». По мнению
ученых, мужчины и женщины — обитатели одной местности —
по-разному ищут пищу, хотя и приносят ее в одно, центральное
для всех место. Женщины народности хиви в Венесуэле пешком
отправляются за корнями, пальмовой мякотью, дикорастущи­
ми бобами и медом, мужчины же используют каноэ, чтобы охо­
титься, вести рыбную ловлю или собирать апельсины. Индейцы
аче в Парагвае охотятся на диких свиней, оленей и броненосцев
до семи часов в день, а женщины тем временем следуют за охот­
никами, собирая фрукты,
насекомых и крахмалистые
Первое и коренное разделение
растения, хотя порой и при­
труда — это разделение труда
нимают участие в ловле бро­
между мужчинами и женщинами.
неносцев. Женщины племе­
Железное правило для всех
ни хадза собирают клубни,
добытчиков корма — «мужчины
фрукты и орехи, а мужчины
охотятся, а женщины и дети заняты
охотятся на антилоп. Инуисобирательством».
ты Гренландии охотятся на
тюленей, а женщины отве­
чают за приготовление жаркого, делают орудия труда и шьют
одежду из шкур. И так далее — примеров можно привести мно­
жество. Даже исключения из общего правила, когда женщины
участвуют в охоте, весьма показательны, потому что гендерное
разделение труда сохраняется. Женщины племени агта на Фи­
липпинах охотятся с собаками, а мужчины — с луком и стрела­
ми. Женщины марту в западной части Австралии охотятся на
ящериц гоанна, а мужчины — на дроф и кенгуру. Как отметил
106

Коллективный разум
один из антропологов, прожив некоторое время вместе с пле­
менем койсан: «Женщины по праву претендуют на свою долю
мяса и получают ее — в противном случае они отвергают свое­
го супруга, снова выходят замуж или вступают в связь с другим
мужчиной»1.
Как выяснилось, то, что верно в отношении ныне живущих
охотников-собирателей, не менее верно и в отношении образа
жизни некоторых племен и народностей, оставшегося в про­
шлом. Женщины североамериканского индейского племени кри
охотились на зайцев, а мужчины — на лосей. Женщины племе­
ни чумаш в Калифорнии собирали морских моллюсков, а муж­
чины гарпунили морских львов. Индейцы яганы на Тьеррадель-Фуэго охотились на выдр и морских львов, а женщины
рыбачили. В эстуарии реки Мерси, в устье которой расположен
Ливерпуль, сохранились десятки отпечатков ступней человека
давностью примерно 8000 лет: женщины и дети, похоже, соби­
рали креветок и морских черенков, а мужчины двигались бы­
стрее, и цепочки их следов тянулись параллельно движению
благородных оленей.
Эволюционные выгодыгендерногоразделения труда были
совершенно очевидны. Признавая неотъемлемые права жен­
ского пола, мужчины добывали мясо и охраняли огонь от воров
и преследователей. В благодарность за помощь в выращивании
детей женщины приносили в семью овощи и брали на себя при­
готовление пищи. Пожалуй, именно здесь следует искать объ­
яснение тому факту, что среди крупных приматов только люди
поддерживают длительные моногамные отношения в брачной
паре.
Я хотел бы быть правильно понятым: вышеприведенные рас­
суждения не имеют ничего общего с заявлением, что «место жен­
щины — в доме», а «дело мужчины — зарабатывать». В сообще­
ствах охотников-собирателей женщины делали немало тяжелой
1

Biesele М. Women Like Meat. — Indiana University Press, 1993.

107

Глава 2
работы, и порой слабому полу приходилось в этом смысле труд­
нее, чем сильному. Н и собирательство, ни охота не могут счи­
таться хорошей «эволюционной подготовкой» к тому, чтобы
занять надлежащее место за письменным столом и отвечать на
телефонные звонки в офисе. Антропологи неизменно утверж­
дают, что генедерное разделение труда возникло потому, что
человеческие детеныши росли длительное время и во многом
оставались беспомощными. Женщины не имели возможности
надолго покидать своих малышей, почему и не могли активно
участвовать в охоте и оставались рядом с жилищем, занимаясь
собирательством и приготовлением еды, чтобы не слишком от­
влекаться от ухода за детьми. Если у вас за спиной привязан мла­
денец, а второй малыш, немногим старше и едва научившийся
ходить, хихикая, цепляется вам за ноги, то, несомненно, гораз­
до легче собирать фрукты и выкапывать коренья, чем из засады
преследовать антилопу. Однако теперь антропологи начинают
потихоньку пересматривать прежние представления о том, что
разделение труда между полами связано исключительно с огра­
ничениями, обусловленными заботой о детях. Ученые выяснили,
что, даже когда женщины в сообществах охотников-собирателей
не сталкиваются с тягостной необходимостью выбирать между
заботой о детях и возможностью поохотиться, матери семейств
все равно ищут иные способы добывания пищи — отличные от
тех, что свойственны мужчинам. У аборигенов народности альяварра в Австралии молодые женщины заняты уходом за детьми,
а женщины старшего возраста охотятся на ящериц гоанна — но,
заметьте, не на кенгуру или эму, как мужчины их племени. Ген­
дерное разделение труда существует даже тогда, когда женщин
не сковывает необходимость заботиться о потомстве.
Когда возникло разделение труда между полами? На этот
счет есть ясное экономическое объяснение, применимое к со­
обществам охотников-собирателей. Говоря языком науки о пи­
тании, женщины обычно собирают пищевые углеводистые про­
дукты, проверенные и типичные для места проживания, тогда
108

Коллективный разум
как мужчины добывают ценные белковые продукты. Если по­
стоянное поступление углеводистых продуктов обеспечива­
ют женщины, а периодическое поступление протеинсодержащих — мужчины, то получается наилучшая двусторонняя ком­
бинация. Ценой некоторой дополнительной работы женщины
получают возможность употреблять в пищу хорошие протеины
без необходимости загонять дичь, а мужчины знают, где взять
очередную трапезу для них самих, если не удастся свалить на
охоте косулю. Уверенность подобного рода помогает мужчинам
проводить больше времени на охоте и повышает вероятность
того, что охотники вернутся домой не с пустыми руками. И все
выигрывают — выигрывают, как при удачной сделке. Дело об­
стоит так, как если бы у человеческих существ вместо одного го­
ловного мозга появилось два, а также два различных хранили­
ща знаний — и один мозг может теперь накапливать охотничьи
знания, а другой копить в себе мудрость собирательства.
Как будто все предельно ясно, не так ли? Увы, кое-что ослож­
няет дело. Мужчины должны вести «большую игру» и обе­
спечивать пропитанием всю команду — в обмен на всеобщее
уважение и любовь женщин, последние же обязаны кормить
только семью. Как следствие, мужчины не всегда остаются на
высоте в экономическом отношении. Мужчины хадза неделями
пропадают на охоте, чтобы добыть большущую антилопу кан­
на, хотя могли бы каждый день ловить маленьких долгоногов.
Мужчины с острова Мере в Торресовом проливе (Большой Ба­
рьерный риф, Квинсленд, Австралия) готовы часами простаи­
вать с острогой в руке на кромке рифа, чтобы загарпунить жел­
того каранкса1, в то время как их жены могут раздобыть вдвое
больше пищи, просто собирая морских ракообразных. Однако,
даже если принять во внимание столь явно выраженное велико­
душие или социальный паразитизм (многое зависит от того, как
вы на это посмотрите), экономические выгоды от способности
1

Размер этой рыбы достигает 170 см. — Примеч. пер.

109

Глава 2
делиться пищей и практиковать гендерное разделение труда
вполне реальны. Такие особенности поведения присущи толь­
ко человеческим существам. Правда, известно несколько видов
птиц, разнополые представители которых отличаются различ­
ными повадками в добывании пищи — например, у вымершей
новозеландской птицы гуйя самцы и самки имели даже различ­
ное строение клюва. Однако добывать разные пищевые продук­
ты, а затем делить их между особями — такого не делает ни один
вид, кроме человека. Именно это обыкновение давным-давно
положило конец потугам на автономность и породило у наших
пращуров привычку к натуральному обмену.
Но когда именно было изобретеногендерноеразделение тру­
да? «Кухонная теория» указывает на веху в 500 000 лет назад или
даже заметно более, однако есть два археолога, отстаивающие
другую точку зрения. Стивен Кюн и Мэри Стайнер полагают,
что наш непосредственный предок, Homo sapiens африканско­
го происхождения, уже знал гендерное распределение труда,
а неандертальцы еще нет, и для наших предков «распределение
обязанностей» между полами стало решающим преимуществом
в борьбе за существование, когда оба доисторических вида
встретились лицом к лицу 40 000 лет назад на территории Ев­
разии1. Предваряя этот тезис, оба ученых вступают в полемику
с давней концепцией, которая впервые была сформулирована
в 1978 году Исааком Глином, полагавшим, что дифференциация
ролей мужчины и женщины, обусловленная необходимостью
по-разному добывать пищу и делиться ею, возникла еще рань­
ше — миллионы лет назад2.
С. Кюн и М. Стайнер отмечают, что в раскопках неандерталь­
ских стойбищ не обнаруживается никаких свидетельств того,

1

Kuhn S., Stiner М. What's a mother to do? A Hypothesis about the division of labor and
modern human origins // Current Anthropology. — 2006. — № 47. — P. 953-980.

2

Isaac G. L., Isaac B. The Archaeology of Human Origins: Papers by Glyn Isaac. —
Cambridge University Press, 1989.

110

Коллективный разум
что часть еды приносили женщины-собирательницы. (Точно
так же нет указаний на то, что у современных инуитов женщи­
ны заняты тщательной выделкой кожи для одежды или заботой
о жилище, пока их мужчины охотятся.) Наоборот, морские мол­
люски, черепахи, яичная скорлупа — все свидетельствует, что
еду было легко добывать во время охоты, — но ни тени намека
на жернова, орехи или коренья. Конечно, этого еще недоста­
точно, чтобы утверждать, будто неандертальцы не взаимодей­
ствовали друг с другом или не готовили на огне пищу. Но усо­
мниться в том, что у неандертальцев мужчины и женщины поразному добывали пищу, а затем обменивались плодами своих
усилий, — можно. Либо неандертальские женщины любили по­
сидеть у себя в стойбище или в пещере рядком-ладком, ничего
не делая, либо были, по современным меркам, мужеподобными
и отправлялись на охоту вместе с мужчинами. Последнее вы­
глядит более вероятным.
Здесь просматривается потрясающее отклонение от привыч­
ного взгляда на жизнь наших далеких предков. Возможно, сто­
ит прекратить разговоры об «охоте-собирательстве» как есте­
ственном состоянии доисторического человека, дававшем ему,
причем самым эффективным образом, все необходимое для
жизни, — и подумать о том, что примерно 200 000 лет назад воз­
ник очередной, относительно современный, этап в истории че­
ловечества, связанный с новацией определенного типа. Может
ли разделение труда между полами служить объяснением тому,
что небольшая раса африканцев оказалась более, чем все иные
гоминиды планеты, приспособленной к выживанию в условиях
чудовищных засух и непредсказуемых изменений климата?
Не исключено. Вспомните, как мало стойбищ осталось от не­
андертальцев. По крайней мере, этот факт хотя бы частично об­
легчает нашу задачу искать весомые доказательства. Даже если
обычай доисторических людей, о котором мы ведем речь, и древ­
нее, чем кажется, он должен быть тем фактором, действие кото­
рого служило предпосылкой для утверждения специализации
111

Глава 2
и обмена у наших африканских пращуров. Развивая у себя на­
выки специализации и обмена между полами и вырабатывая
устойчивую привычку к разделению труда с другими сороди­
чами, африканцы того времени (фактически ничем не отли­
чающиеся от современных людей) расширили границы своего
открытия и постепенно перешли к новому и еще более порази­
тельному виду деятельности — стали практиковать специализа­
цию внутри группы, а затем — между группами. Последний шаг
было очень трудно сделать: мешала смертельная межплеменная
вражда. Примечательно, что все другие виды человекообразных
обезьян, сталкиваясь с незнакомцами, пытаются убить чуждые
им существа, и «инстинкт киллера» все еще таится в груди чело­
века. Однако около 82 000 лет назад первобытные люди преодо­
лели эту проблему, оказавшись вполне готовыми передавать из
рук в руки раковины Nassarius на протяжении 125 миль от побе­
режья в глубину континента. Было положено начало натураль­
ному обмену.

Теперь — на восток, на восток...
Бартер оказался той штукой, которая изменила мир. Пере­
фразируя Г. Уэллса, «мы навсегда свернули свой лагерь, и нас
позвала вдаль дорога». Завоевав большую часть Африки около
80 000 лет назад, люди на этом не остановились. Гены донесли до
нас почти невероятную историю. Характер вариаций в структу­
ре ДНК, связанный с двумя митохондриями и Y-хромосомами
у всех современных людей неафриканского происхождения,
подтверждает, что около 65 000 лет назад или немногим позд­
нее группа людей численностью всего в несколько сотен человек
покинула Африку. Вероятно, они переправились через южную
часть Красного моря, которая представляла собой в то время ка­
нал более узкий, чем теперь. Затем они двинулись вдоль южного
побережья Аравии, пересекли наполовину пересохший Персид­
ский залив, обошли вдоль почти всего Индостана и достигли
Цейлона, далее постепенно проследовали через Бирму, Малайю,
112

Коллективный разум
Сунду 1 (к территории которой позднее стали примыкать остро­
ва нынешней Индонезии) и наконец остановились у пролива
рядом с современным островом Бали. Однако их поход завер­
шился не здесь. Странники впоследствии переплыли, по мень­
шей мере, через восемь проливов, самый большой из которых
был не менее 40 миль в ширину, — вероятно, они использова­
ли каноэ или плоты. Их путь лежал вдоль островов архипелага,
и примерно 45 000 лет назад они достигли суши, высадившись
на континенте Сахул, в незапамятные времена соединявшем
Австралию и Новую Гвинею.
Великое путешествие из Африки в Австралию было не м и ­
грацией, но экспансией. Достигнув очередного побережья, «бан­
ды переселенцев» пировали, наслаждаясь кокосовыми орехами,
съедобными морскими моллюсками, рыбой, черепашьим и пти­
чьим мясом. Путешественники становились упитанными, число
их множилось. Они высылали вперед новые группы покорите­
лей пространства (или отсылали подальше от себя нарушителей
спокойствия?) — и все на восток, на восток... на поиски новых
стоянок. Порой новоявленные эмигранты устраивали чехарду
с другими группами, уже захватившими часть побережья, —
и кто-то уходил в глубь страны, а кто-то вновь садился в каноэ.
Вдоль всего пути следования оставались племена их потом­
ков — охотников и собирателей, и некоторые ухитрились в ы ­
жить. Наследники выживших существуют и в наши дни, гене­
тически не смешиваясь с другими расами. В лесах полуострова
Малайзия живут охотники-собиратели оранг асли (в переводе
с малайского «исконные люди»), по виду они — негритос, а гены
их митохондрий показывают, что современные представители
этой народности — родственники тех, кто жил в Африке око­
ло 60 000 лет назад. В Новой Гвинее и Австралии генетика точ­
но указывает на историю полной изоляции аборигенов после

1

Участок суши в Юго-Восточной Азии, объединявший Индокитай с Зондскими

островами, затопленный позднее океаном. — Примеч. пер.

113

Глава 2
первой миграции. Примечательнее всего остального тот факт,
что коренные жители Андаманских островов — темнокожие,
с курчавыми волосами и говорящие на языке, не имеющем ни­
чего общего с любым другим, — обладают Y-хромосомой и гена­
ми митохондрий, дивергентными по отношению к общему для
людей предку, существовавшему 65 000 лет назад. По крайней
мере, это верно для племени джарава на Большом Андамане.
Туземцев близлежащего Северного Сентинельского острова не
уговоришь добровольно сдать кровь на анализ — по крайней
мере, их собственную. Вероятно, это единственная оставшаяся
на планете группа охотников-собирателей, стойко отвергающая
любые «контакты». Выглядят островитяне прекрасно: сильные,
стройные, хорошо сложенные и совершенно обнаженные, если
не считать набедренной повязки из растений, — но пришельцев
они неизменно встречают дождем стрел. Что ж, остается только
пожелать им удачи.
Чтобы добраться до Андаманских островов (не очень дале­
ко от побережья Бирмы, но земли все еще не видно) и Сахула,
переселенцы, совершавшие свое путешествие 65 000 лет назад,
должны были искусно обращаться с каноэ. В начале 1990-х годов
зоолог и уроженец Африки Джонатан Кингдон первым отметил,
что особенно темный цвет кожи, характерный для многих аф­
риканцев, австралийцев, меланезийцев и негритос Азии, указы­
вает на то, что эти народности в прошлом были мореплавателя­
ми. Охотникам-собирателям, живущим в африканской саванне,
очень темная кожа просто не нужна, как и относительно светло­
кожим койсан или пигмеям экваториальных лесов. Однако для
человека, проводящего большую часть жизни под открытым
небом на островных рифах, на побережье или в каноэ, требу­
ется максимальная защита от палящего солнца. Джонатан по­
лагает, что «банда скороходов побережья», как он их называет,
должна была вернуться, чтобы завоевать Африку, двигаясь из
Азии, а не наоборот. Однако, опережая данные генетических ис­
следований, в работе «Как человек сделал себя сам: эволюция
114

Коллективный разум
от Эдема до вымирания» он четко сформулировал мысль о том,
что жизнь части наших пращуров во времена палеолита была
коренным образом связана с морем и мореплаванием1.
Столь замечательную экспансию древних людей вдоль бере­
гов Азии теперь называют «пробегом по побережью в поисках
добычи» (beachcomber express)2. Археологические следы «про­
бега» почти не обнаруживаются, однако не стоит забывать, что
древняя линия побережья теперь находится под водой на глу­
бине более 30 метров. В то время климат был суше и холоднее,
льдины можно было встретить в высоких широтах, а на склонах
горных цепей виднелись большие ледники. Внутренние области
континентов был негостеприимно сухими и холодными, и там
веяли пронизывающие ветры. На низменных прибрежных зем­
лях, наоборот, то и дело встречались оазисы с пресной водой.
Из-за низкого уровня моря на поверхности оказались ручьи
и родники, а усиленное давление на подпочвенные водоносные
слои заставляло воду пробиваться ближе к побережью. И н ы ­
ми словами, по всему побережью Азии «бродяги-бичкомберы»
всегда имели свежую воду, которая весело пузырилась в раз­
личных источниках и сливалась в потоки, бежавшие под уклон
к океану. На побережье, даже в засушливых районах, было за­
метно больше пищи, если только в ы давали себе труд найти ее.
Несомненно, держаться берега имело смысл.
Исследования Д Н К свидетельствуют, что некоторые из «бичкомберов», добравшись до Индостана (но явно не раньше), за­
тем устремились в глубь полуострова: примерно 40 000 лет на­
зад «современные» люди двинулись на запад Европы, а в вос­
точном направлении направились на территорию нынешнего
1

Kingdon J. Self-Made Man: Human Evolution from Edem to Extinction. — Jihn Willy,

1996.
2

Здесь ироническое наложение нескольких смыслов. Beachcomber в переводе на

русский: а) океанская волна, набегающая на берег; б) нищий, собирающий за­

бытые на пляже полезные или ценные предметы; в) лицо без определенных за­
нятий, никчемный бродяга. — Примеч. пер.

115

Глава 2
Китая. На побережье их стало слишком много, и они вернулись
к прежним обычаям охоты и собирания фруктов и кореньев.
Постепенно первобытные люди в своих странствиях вновь при­
обретали зависимость от охоты, двигаясь на север и углубляясь
в степи, где паслись стада мамонтов и диких лошадей и встреча­
лось много носорогов.
Вскоре скитальцы набрели на своих дальних родственни­
ков — потомков Homo erectus (человек прямоходящий), с ко­
торыми их связали общие прародители примерно 500 000 лет
назад. Странники сблизились с аборигенами настолько, что
подхватили у них местных вшей в добавление к своим собствен­
ным (об этом нам рассказали гены вшей), и, возможно, даже
еще ближе, потому что подхватили у своих двоюродных сестер
и братьев также и толику генов, присоединив последние к своим
собственным посредством интербридинга. Однако постепенно
и неуклонно представители человека прямоходящего отдавали
чужестранцам свою территорию в Европе.
Некоторое время еще существовал, приспособившись к хо­
лодному климату, неандерталец, однако и этот вид первобыт­
ного человека ушел в прошлое около 28 000 лет назад, оста­
вив за спиной Гибралтарский пролив. Правда, в последующие
15 000 лет некоторых из них иногда видели, когда те перебира­
лись из северо-западной части Азии в обе Америки.
Пришельцы, о которых мы ведем рассказ, не только вымели
прочь всю свою дальнюю родню, но и порядком истребили добы­
чу, до которой не смогли добраться гоминиды-предшественники.
Самый ранний из всех известных нам первобытных художни­
ков, работавший примерно 32 000 лет назад и оставивший свои
наскальные рисунки в пещере Шове на территории современ­
ной Франции, был без ума от носорогов. Более близкий нам по
времени творчества живописец создавал свои картины около
15 000 лет назад в пещере Ласко, и его героями были в основном
бизоны, быки и лошади — носороги в Европе почти перевелись
к тому времени.
116

Коллективный разум
Поначалу первобытные люди, населившие бассейн Средизем­
ного моря, охотились ради мяса на больших млекопитающих.
«Мелочь» становилась дичью, лишь если не отличалась растороп­
ностью, и популярны в этом смысле были черепахи и моллюски.
Однако, добравшись до Ближнего Востока, наши предки посте­
пенно стали уделять внимание и маленьким зверькам и птицам,
особенно если те были плодовиты: кроликам, зайцам, куропаткам
и небольшим газелям. Черепахи как один из источников пропи­
тания в конце концов отошли на второй план. Археологические
свидетельства снова и снова подтверждают эти факты на раскоп­
ках древних стоянок в Израиле, Турции и Италии.
Как утверждают Стивен Кюн и Мэри Стайнер, причина была
очевидна: численность популяции людей росла быстрее, чем
плодилась их добыча — черепахи, лошади и слоны. Только ис­
ключительно плодовитые кролики, зайцы и куропатки, а также
отчасти газели и олени могли выдерживать такое «промысловое
давление» со стороны человека.
Около 15 000 лет назад тенденция усилилась, потому что
крупная дичь и черепахи стали исчезать из средиземноморской
диеты того времени: хищничество наших предков поставило
многие виды на грань выми­
рания. (Для сопоставления —
современная ситуация. В пу­
стыне Моаве в Калифорнии
вороны изредка охотятся на
черепах. Однако

поголовье

черепах начинает резко со­
кращаться только тогда, ког­

Последний мамонт, которого наши
пращуры съели на азиатских
равнинах, должно быть, казался
изысканным блюдом — приятной
альтернативой тушенной с овощами
зайчатине или оленине.

да отбросы, которые вороны
находят на свалках, служат этим пернатым альтернативным ис­
точником обильной пищи и помогают им быстро размножить­
ся. То же самое происходило и с доисторическими людьми: они
уничтожали мамонтов, вводя в свой рацион в качестве замеща­
ющего блюда заячье мясо.)
117

Глава 2
Хищники редко способны уничтожить всех, на кого охотят­
ся. Когда добычи недоставало, прямоходящие гоминиды, как
и прочие хищники, страдали от сокращения своей численности
в том или ином месте обитания — в свою очередь, уменьше­
ние популяции охотников уберегало от вымирания их жертвы,
и через некоторое время первобытных людей оказывалось не
меньше, чем было прежде. Однако новые люди открывали соб­
ственные пути решения проблем и, раздвигая границы эколо­
гической ниши, продолжали преуспевать, даже уничтожая ж и ­
вотных, служивших им добычей. Последний мамонт, которого
наши пращуры съели на азиатских равнинах, должно быть, ка­
зался изысканным блюдом — приятной альтернативнй тушен­
ной с овощами зайчатине или оленине. Изменив тактику охоты,
чтобы добывать более мелких и быстрых зверьков, первобыт­
ные люди на последнем этапе

Если принять во внимание
одержимость мужчин-охотников
стремлением добывать самую
крупную добычу и затем раздуваться
от гордости, утверждая собственный
престиж в племени, напрашивается
мысль о том, что массовое
истребление живых существ,
о котором мы говорим, является
частью сексуальной селекции.

эволюции научились делать
болеесовершенное
и

оружие

смогли увеличить

плот­

ность населения в своих со­
обществах — правда, истре­
бив более крупных и медлен­
нее восстанавливавших свою
численность животных.
Переход от охоты на круп­
ную дичь к охоте на мелкую
после уничтожения крупных
животных

—

характерная

черта того образа жизни, который вели бывшие африканцы,
где бы они ни селились. В Австралии, например, все крупные
виды — от дипротодонтов до гигантских кенгуру — исчезли
с лица земли вскоре после появления в тех местах первобытных
людей. В Америке, по мере заселения людьми все новых терри­
торий, исчезали крупные и медленно восстанавливающие свои
популяции звери. Позднее колонизация первобытными людьми

118

Коллективный разум
Мадагаскара и Новой Зеландии также сопровождалась массо­
вым истреблением крупных животных. (Кстати, если принять
во внимание одержимость мужчин-охотников стремлением до­
бывать самую крупную добычу и затем раздуваться от гордости,
утверждая собственный престиж в племени, напрашивается
мысль о том, что массовое истребление живых существ, о кото­
ром мы говорим, является частью сексуальной селекции.)

Почему бы нам не поторговать?
Между тем, утверждение «новых технологий» набирает темп.
Начиная с отметки примерно в 45 000 лет назад, жители запад­
ной части Евразии неуклонно меняют и совершенствуют свой
инструментарий. Они отбивают тонкие и острые пластинки от
камней цилиндрической формы — такой метод дает вдесятеро
больше пластинок с режущими кромками, но требует и боль­
шего мастерства. 34 000 лет назад люди уже научились делать
костяные наконечники для копий, а 26 000 лет назад — шилья
и иглы. 18 000 лет назад появились атлатли (копьеметалки),
и с их помощью можно было гораздо быстрее, чем прежде, на­
правлять в цель дротики. Вскоре были изобретены лук и стрелы.
«Микрорезцовые» буравы стали применяться, чтобы высверли­
вать отверстия в ушках игл или бусин.
Разумеется, каменные инструменты и оружие — это лишь
самая верхушка «технологической пирамиды», основную часть
которой составляли деревянные изделия, давно сгинувшие во
тьме времен. Оленьи рога, слоновьи бивни и просто кости жи­
вотных были не менее ценным материалом. «Нитки» изготавли­
вались из сухожилий животных или полос кожи и почти повсе­
местно служили также для плетения рыболовных сетей и ловли
кроликов силками, а кроме того — для сооружения сумок, в ко­
торых стали переносить различные вещи.

И не сказать, чтобы все ограничивалось сугубо практически­
ми целями. Бивни и кости, раковины, кораллы, стеатит, гагат,
лигнит, гематит и пирит — все эти материалы использовались
119

Глава 2
для изготовления различных орнаментов и поделок. Флейта,
найденная в пещере Холе Фелс на юге Германии, сделана из ко­
сти грифа 35 000 лет назад. Гладкая фигурка лошади, вырезан­
ная из бивня мамонта 32 000 лет назад и служившая, вероятно,
подвесным украшением, была найдена в пещере Фогельхерд,
также в Германии.
Как показывают раскопки расположенной под открытым не­
бом стоянки Сунгирь, обнаруженной на окраине Владимира,
к северо-востоку от Москвы, уже 28 000 лет назад людей хоро­
нили в одежде, декорированной тысячами выделанных с нема­
лым трудом бисерин и даже орнаментированной множеством
круглых роговых пластинок. В Межериче, на Украине, найдены
ювелирные украшения, сделанные 18 000 лет назад, — материа­
лом для них послужили раковины с берегов Черного моря и ян­
тарь из Балтийского, что явно указывает на торговые операции,
совершавшиеся на расстоянии сотен километров.
Удивительный контраст с Нидерландами: там обнаружи­
ваемые археологами каменные орудия труда почти всегда из­
готовлены из материала, найти который можно в часе ходьбы
от того места, где эти вещи применялись. На мой взгляд, этот
факт поясняет, почему первобытные люди на территории со­
временной Голландии умели делать только каменные рубила
и топоры, в то время как их соперники и выходцы из Африки
производили множество самых разных инструментов. Если
нет торговли — нет и изобретений. Обмен для развития тех­
нологии — все равно что секс для эволюции — вдохновляет на
поиск новизны.
Самое замечательное, что было свойственно нашим пред­
кам в западной части Азии, — не многообразие произведенных
ими вещей, а непрекращающаяся новаторская деятельность.
В период между 80 000 и 20 000 лет назад было сделано боль­
ше изобретений, чем в предшествующие миллионы лет. По со­
временным стандартам дело шло медленно, но по меркам Homo
erectus — с ослепительной быстротой. А в последующие десять
120

Коллективный разум
тысячелетий мир увидел еще больше инноваций: крючки для
рыбной ловли, все виды утвари и инвентаря, приручение вол­
ков и овец, выведение домашней пшеницы и садового инжира,
наконец — появление денег.
Если вы не замыкаетесь в границах своего существования,
но работаете и на других людей тоже, вы уж точно не прога­
даете, потратив часть време­
ни и приложив некоторые
Если нет торговли — нет
усилия, чтобы усовершен­
и изобретений. Обмен для развития
ствовать технологию и спе­
технологии — все равно что секс для
циализироваться. Вообрази­
эволюции — вдохновляет на поиск
те, например, что Адам жи­
новизны.
вет в степи, где много травы
и зимой привольно оленям,
но в нескольких дня пути расположено побережье, где в летнее
время много рыбы. Вероятно, в таких условиях зимой хорошо
охотиться на оленей, а летом отправляться на рыбалку? Каза­
лось бы — да, но немало времени придется провести в пути,
и к тому же пересекать территорию другого племени — дело
рискованное. Пожалуй, нашему герою больше пользы принесли
бы две другие возможности.
Допустим, Адам поступит по-другому: останется навсегда
охотником, но, набрав сушеного мяса и оленьих рогов (идеаль­
ный материал для изготовления крючков), отправится к Озу,
рыбаку, живущему на побережье. А там предложит свой «то­
вар» в обмен на рыбу и получит для себя то, что разнообразит
его рацион, но не требует столь изнурительных и опасных путе­
шествий. То есть будет действовать не только успешно, но и со
страховкой. Да и Оз будет не внакладе, поскольку сможет нало­
вить (и запасти) больше рыбы.
В следующий раз Адам сообразит, что вместе необработан­
ных оленьих рогов или их отростков можно предложить Озу
уже готовые роговые крючки. Их легче нести с собой, и за них
можно выручить больше рыбы при обмене. Эта мысль, наверное,
121

Глава 2
пришла Адаму в голову, когда однажды он явился на торжище
и заметил, как другие люди предлагают сородичам Оза роговую
кость в виде нарезанных на мелкие пластины кусков.
Как-то раз Оз попросит Адама изготовить зазубренные крюч­
ки. А Адам предложит Озу сушить или коптить рыбу таким об­
разом, чтобы та хранилась дольше. Через некоторое время Оз
принесет раковины, и Адам приобретет их тоже, чтобы можно
было сделать из них украшения для юной особы, поселившейся
в его воображении.
Пройдет еще немного времени, и в голове Адама, угнетен­
ного мыслями о том, что даже самые лучшие крючки приносят
не слишком много дохода, сверкнет идея, что было бы славно
выдубить несколько кож и прихватить их с собой на торжище.
В конце концов выяснится, что Адам дубит кожи лучше, чем ма­
стерит крючки для рыбной ловли, поэтому он продолжит наби­
вать руку на дублении кож, а роговую кость будет сбывать комуто из соплеменников с тем, чтобы в обмен получать сырые кожи.
И так — снова, и снова, и снова.
Напридумывал автор книги, скажете вы. И, пожалуй, наошибался во всем, что касается деталей. Что ж, возможно. Но мой за­
мысел заключается в том, чтобы показать, как легко возникают
мысли о выгодах обоюдной торговли в сообществах охотниковсобирателей: мясо меняется на что-то растительное, рыба — на
кожу, деревянные изделия — на каменные, роговая кость — на
раковины. Заметьте, как естественно могут люди каменного века
извлекать взаимную пользу из торговли друг с другом, как легко
расширяется эта ситуация, порождая дальнейшую специализа­
цию и разделение труда. Самое поразительное свойство обмена
заключается в том, что он самовоспроизводится: чем больше вы
им заняты, тем больше вы можете им заниматься. И не забудем:
он служит источником инноваций.
Правда, возникает другой вопрос: почему экономический
прогресс сразу не привел к индустриальной революции? По­
чему прогресс в течение множества тысячелетий был столь
122

Коллективный разум
тягостно медлительным? Ответ, я предполагаю, связан с рас­
слаивающимся характером человеческой культуры. Человече­
ские существа питают глубокую склонность к изоляционизму,
разделению на группы, от­
даляющиеся по мере своего
развития друг от друга. В Н о ­
вой Гвинее, например, более
800 наречий, и сообщества
людей, живущих всего в не­
скольких милях друг от друга,

Самое поразительное свойство
обмена заключается в том, что он
самовоспроизводится: чем больше
вы им заняты, тем больше вы можете
им заниматься.

говорят на языках, понятных
соседям не более, чем французский — англичанам, и наоборот.
Жители планеты говорят на 7000 языков, и носители определен­
ного языка поразительно противятся тому, чтобы перенимать
слова, традиции, ритуалы или вкусы тех, кто живет по сосед­
ству. «Если вертикальная передача культурных особенностей
происходит порой почти незаметно, то горизонтальная воспри­
нимается с большей подозрительностью или даже с возмуще­
нием, — отмечают эволюционные биологи Марк Пагель (Mark
Pagel) и Рут Мейс (Ruth Mace). — Иные культуры, кажется, не
прочь отстреливать посланников других культур». Люди иногда
упираются из всех сил, отсекая себя от свободного потока идей,
технологических решений и новых навыков и ограничивая вли­
яние специализации и взаимного обмена1.

Доисторическая магия Рикардо
Разделение труда, выходящее за пределы тендерных отно­
шений между мужчиной и женщиной, вероятно, было открыто
в период верхнего, или позднего, палеолита. Одежду двух детей,
захороненных в российском Сунгире примерно 28 000 лет на­
зад, украшали примерно 10 000 бисерин, сделанных из бивня

1

Подробнее

о

работах

этих

исследователей

см.:

http://www.gazeta.ru/

science/2009/04/21_a_2977110.shtml. — Примеч. пер.

123

Глава 2
мамонта. Комментируя этот факт, антрополог Ян Таттерсал пи­
шет в книге «Становясь человеком»: «Крайне маловероятно, что
эти юные существа сами сделали свои роскошно украшенные
одеяния. Гораздо вероятнее, что явная диверсификация матери­
ального производства в обществе, где они жили, была результа­
том действий тех, кто специализировался на различных видах
работ»1.
Резчик по кости, выточивший бисеринки из захоронения
в Сунгире, рисовальщик, изобразивший носорогов пещере
Шове, умелец, стесывавший пластинки-лезвия с камней или
сплетавший сети для ловли кроликов, — все они, видимо, были
уже специалистами — мастерами, которые обменивались ре­
зультатами своего труда с другими мастерами. Должно быть,
существовало некоторое распределение ролей в каждом племе­
ни уже со времени появления людей современного типа около
100 000 лет назад2.
Предаваться иным занятиям — это так по-человечески,
и объяснение того, что нуждается в объяснениях, вполне оче­
видно: способность наших предков к инновациям — вот что
определяло будущее. Специализация требует получения знаний,
1

Tattersall J. Becoming Human. — Harcourt, 1997.

2

Здесь необходимо пояснение. В науке людей современного типа принято назы­
вать особым термином — Homo sapiens sapiens, или неоантропы. Это обозначе­
ние практически вытеснило прежних кроманьонцев, и автор книги старый тер­
мин почти не использует. Окончательной ясности относительно времени и об­
стоятельств появления неоантропов пока нет; ученые рассматривают несколько
гипотез, которых М. Ридли касается в данной книге. Не вызывает споров только
то, что предки современных людей появились на территории Африки в период
между 200 000 и 100 000 лет назад (автор книги использует в своих рассуждениях
обе временные вехи), а затем мигрировали через Аравийский полуостров в Евра­
зию. Около 20 000 лет назад территория Европы была уже полностью ими заселе­
на. Второе обстоятельство, с которым согласны все исследователи, заключается
в том, что неандертальцы, как показывают, в частности, анализы ДНК, не были
предками людей современного типа, оставаясь в эволюции человека отдельным
подвидом, полностью вымершим. — Примеч. пер.

124

Коллективный разум
а накопленные знания обусловливают тягу к совершенствова­
нию. Специализация оправдывает также стремление мастера
тратить время на изнурительные поиски новой технологии.
Если вы должны сработать одну рыбацкую острогу для себя
одного, нет смысла тратить время на создание более изощрен­
ных инструментов, необходимых для выделки острог, но, если
вам предстоит сделать остроги для пяти рыбаков, вероятно, сто­
ит подумать, не лучше ли для начала позаботиться о более со­
вершенных орудиях труда.
Специализация создавала и усиливала предпосылки для
извлечения выгод из торговли. Чем больше занимался рыб­
ной ловлей Оз, тем лучше у него все получалось и тем меньше
времени уходило на то, чтобы поймать каждую рыбу. Поэто­
му Оз только выгадывал, день за днем ловя рыбу, а крючки
получая у Адама в обмен на часть своего улова. Но и Адаму
было выгодно делать крючки для рыбной ловли, а саму рыбу
получать от Оза. И что особенно замечательно, все выше­
сказанное не теряет силы, даже если Оз умеет делать крючки
лучше Адама.
Допустим, Адам — неуклюжий недоумок, поломавший по­
ловину своих рыболовных крючков. Но в этом случае, получа­
ется, рыбак из него еще хуже:
он же снасть в воду толком не
Способность наших предков
закинет, чтобы обеспечить
к инновациям — вот что определяло
себе пропитание. Оз, напро­
будущее.
тив, один из тех талантливых
самородков, кому изрядно за­
видуют, но кто и крючков без проблем нарежет, и рыбы боль­
ше всех наловит. Тем не менее Озу все равно выгоднее, чтобы
крючки для него делал неуклюжий Адам. Почему? Потому что
со временем Адам набьет руку и научится мастерить крючки
лучше, чем мог бы ловить рыбу. На то, чтобы сработать один
крючок, Адаму потребуется три часа, а вот на то, чтобы выудить
хотя бы одну рыбку, — четыре часа. Озу нужен всего один час,
125

Глава 2
чтобы выудить одну рыбину, но, как бы хорош он ни был во
всем остальном, на выделку крючка ему потребуется два часа.
Представьте, что каждый из них совершенно не связан с другим
и действует только самостоятельно: Озу в этом случае пришлось
бы поработать три часа (два часа — на изготовление крючка,
один — на ловлю рыбы), а Адам должен был бы потрудиться
семь часов (три — на изготовление крючка, четыре — на лов­
лю рыбы). Если же Оз поймает две рыбины и одну обменяет на
крючок от Адама, то ему, Озу, придется работать всего два часа.
Если Адам сделает два крючка и один обменяет на рыбу у Оза,
то ему, Адаму, придется работать всего шесть часов. Получается,
что взаимодействие идет на пользу обоим — в отличие от такого
положения, при котором каждый из них совершенно независим
в своих действиях. Ведь каждый выиграл по одному часу сво­
бодного времени.
В данном случае я просто пересказал — в терминологии па­
леолита — теорию сравнительных преимуществ, сформулиро­
ванную биржевым брокером Давидом Рикардо в 1817 году. В ка­
честве примера Рикардо использовал торговые операции с тка­
нью английского производства в обмен на португальское вино,
однако аргументация была в точности такой же.
«В Англии условия могут быть таковы, что производство сукна требует
труда 100 рабочих в течение года, а на производство вина, если бы она
вздумала выделывать его, потребовался бы труд 120 человек в течение
того же времени. Поэтому Англия найдет более выгодным ввозить
вино и покупать его посредством вывоза сукна.
Производство вина в Португалии может требовать труда только 80 че­
ловек в течение года, а производство сукна потребовало бы труда
90 человек в течение того же времени. Поэтому для нее будет выгод­
но вывозить вино в обмен на сукно. Этот обмен может иметь место
даже в том случае, если ввозимый Португалией товар мог быть про­
изведен там с меньшим количеством труда, чем в Англии. Хотя бы она
могла изготовить сукно трудом 90 человек, она будет ввозить его из
страны, где на производство его требуется труд 100 человек. Для нее

126

Коллективный разум
будет выгоднее употреблять свой капитал предпочтительно на произ­
водство вина, за которое она получит больше сукна из Англии, чем она
произвела бы сама, если бы она переместила часть своего капитала из
виноделия в производство сукон»1.

Закон, сформулированный Рикардо, стали называть един­
ственным суждением во всей сфере общественных наук, ко­
торое в равной мере было правильным и удивительным. Идея
настолько хороша, что совершенно не понятно, почему людям
каменного века понадобилось столько времени, чтобы набрести
на нее (или же экономистам позднее — сформулировать), а так­
же — почему ею пренебрегли другие виды живых существ. Есть
какое-то отклонение от общей линии в том, что мы, люди, —
единственные, кто рутинным образом использует ее. Впрочем,
не все так просто. Эволюция также открыла для себя закон Ри­
кардо, например, в симбиозе между некоторыми разновидно­
стями водорослей и грибками (морские лишайники) или в со­
вместной деятельности рубца коровы и живущей там микро­
флоры. Внутривидовая кооперация реализуется с пользой для
организма во взаимодействии клеток тела, а также между по­
липами коралловой колонии, между муравьями в муравейнике
или между слепышами2 в их колонии. В биологическом смысле
муравьи и термиты весьма успешны: они, вероятно, составляют
около одной трети всей биомассы наземной фауны — и причи­
ну этому следует искать в характерном для них разделении тру­
да. Общественная жизнь насекомых основана не на усложнении
поведения отдельной особи, но, напротив, подразумевает разви­
тие специализации между ними. Колонии муравьев-листорезов
во влажных лесах в бассейне Амазонки достигают численности
в миллионы особей, распределенных по кастам, среди которых
1

Рикардо Д. Начала политической экономии и налогового обложения. Гл. VII. —

М.: ЭКСМО, 2007.

Слепыши — небольшие слепые грызуны, нечто среднее между кротом и крысой;
живут семьями-колониями под землей. — Примеч. пер.

127

Глава 2
обычно выделяют три основных: самцы, самки и бесполые осо­
би — обычно работники и солдаты. У некоторых видов один
солдат может весить столько же, сколько 500 «малых» особей.
Однако тут есть принципиально важная тонкость: в отличие
от человека, колонии других видов состоят из близких родствен­
ников — даже «город-миллионник» муравьев фактически пред­
ставляет собой одну семью. Кроме того, репродукция — та за­
дача, которую люди никогда не передоверяли ни специалистам,
ни даже (если вспомнить муравьев) королеве. Люди нашли свой
способ извлекать максимум выгоды из кооперации между со­
бой, обходясь без тягучего и медленного эволюционного про­
цесса, характерного для Матери Природы, — и этот способ на­
зывается технологией. Вооруженный соответствующими ин­
струментами, человек способен стать солдатом или работником
(но вряд ли королевой) и может переключаться между ролями.
Чем больше что-то делаешь, тем лучше получается. 15 000 лет
назад сообщество охотников-собирателей в западной части Е в ­
разии, придя к разделению труда не только между полами, но
и между индивидами, получило возможность действовать на­
много более эффективно, чем «недифференцированная банда».
Представьте, что в группе людей — около ста человек. Одни
делают орудия труда, другие — одежду, третьи охотятся, а чет­
вертые что-то собирают. И еще находится надоедливый малый,
который при каждом удобном случае все скачет вокруг, увенчав
себя головой оленя и распевая заклинания и молитвы, — что
само по себе немногое добавляет к всеобщему благосостоя­
нию, — однако этот чудак берет на себя обязанность следить за
лунным календарем и готов сообщить, когда наступит очеред­
ной отлив и настанет лучшее время для сбора ракушек с моллю­
сками на месте отступившего моря.
Правда, у современных охотников-собирателей специализа­
ция не очень развита. У тех, кто живет в Калахари или в пусты­
нях Австралии, особой «профессионализации» нет — за исклю­
чением собирательства, которым занимаются женщины, охоты
128

Коллективный разум
как сугубо мужского дела и, возможно, обязанностей племен­
ного шамана. Однако все это — примеры примитивных сооб­
ществ, приспособившихся к очень суровым условиям обитания.
В относительно плодородных областях западной части Евразии
примерно 40 000 лет назад и позднее, когда группы людей были
многочисленнее, а требования к занятиям членов племени го­
раздо разнообразнее, — можно предположить с большой долей
вероятности, что в каждом таком сообществе специализация
ширилась и углублялась. Художник, нарисовавший носорогов
на стенах пещеры Шове, был
настолько хорош в своем деле
(да,

археологи уверены, что

скорее всего тут видна рука
одного мастера), что, несо­
мненно, у него должно было
оставаться немало времени,
свободного от обязательной
охоты. Мастер, сделавший би­

Люди нашли свой способ извлекать
максимум выгоды из кооперации
между собой, обходясь без тягучего
и медленного эволюционного
процесса, характерного для Матери
Природы, — и этот способ называется
технологией.

сер, который был найден при
раскопках в Сунгире, вероятно, работал за определенную плату:
совершенно очевидно, что у него просто не могло быть времени
на то, чтобы охотиться самому. Да и сам Чарлз Дарвин считал,
что первобытные люди практиковали разделение труда: отдель­
но взятый человек не мог сам делать все орудия труда и оружие,
а также гончарные изделия, и некоторые члены сообщества, не­
сомненно, посвящали себя таким занятиям более других и по­
лучали взамен часть добычи, приносимой охотниками.

«Сетевая тайна» первобытных инноваций
Согласно антропологу Джо Хенрику (Joe Henrich), челове­
ческие существа перенимают навыки и умения друг у друга,
подражая членам рода, пользующимся высоким престижем,
а инновации рождаются при совершении ошибок, которые —
увы, очень редко — приводят к усовершенствованиям. Именно
129

Глава 2
таким образом и развивается культура. Чем больше численность
объединенной популяции, тем больше мастерства у учителей
и тем выше вероятность продуктивной ошибки. И наоборот, чем
меньше популяция, тем труднее людям удерживать мастерство,
уходящее в прошлое вместе с учителями. Слишком многое за­
висит от удачи охотников и собирателей, ведь такие группы ред­
ко бывают многочисленнее нескольких сотен человек на одной
территории и никогда не достигают такой же плотности насе­
ления, как в современном обществе. Как следствие, существует
предел для возникновения изобретений. Группа численностью
в сотню членов ограничена использованием определенного ко­
личества орудий труда, и причина совершенно ясна: как произ­
водство инструментов и оружия, так и потребность в них упи­
раются в минимально необходимые размеры рынка. Люди мо­
гут перенимать ограниченный набор навыков, и если учителей,
способных поделиться с соплеменниками редким мастерством,
мало, то племя теряет и некоторые умения. Хороший замысел,
воплощаемый в материале — в кости, камне или нити, — тре­
бует множества повторений, чтобы не уйти в прошлое безвоз­
вратно. Прогресс порой спотыкается и с легкостью обращается
в свою противоположность — регресс.
Если некоторые группы первобытных людей современного
типа лишались связи с многочисленными популяциями партне­
ров по торговле, то развитие технологии останавливалось, —
и неоантропы в этом отношении мало чем отличались от неан­
дертальцев. Примеры тому мы находим в истории малонаселен­
ных районов Австралии, особенно Тасмании, и Андаманских
островов. Ничего особо примечательного в мозгах неоантропов
не было, торговые связи между людьми — вот что было глав­
ным, творя их коллективный разум.
Наиболее характерная иллюстрация технологического ре­
гресса — Тасмания. Изолированная на острове и затерянная
на окраине мира, популяция охотников-собирателей числен­
ностью менее 5000 человек разделена на девять племен и не
130

Коллективный разум
просто тысячелетиями стагнирует в своем развитии или оста­
ется далекой от всякого прогресса. Эти люди неуклонно ска­
тывались к использованию простейшего набора орудий труда
и к примитивному образу жизни — просто потому, что их было
слишком мало для поддержания даже той технологии, которой
они уже овладели. Человеческие существа добрались до Тас­
мании по крайней мере 35 000 лет назад, когда эта земля была
еще соединена с Австралией. Некоторое время эта связь сохра­
нялась, пока примерно 10 000 лет назад уровень моря не по­
высился и не возник Бассов пролив. С того момента Тасмания
оказалась в изоляции. Когда европейцы впервые встретились
с туземцами острова, оказалось, что коренное население не
только утратило иные навыки и орудия труда, сохранившие­
ся у континентальных родственников, но и лишилось многого
в той технологии, которой уже владели когда-то прямые предки
самих островитян.
У нынешних аборигенов нет никаких костяных инструмен­
тов — таких как иглы и шилья; одежды для защиты от холода;
крючков для рыбной ловли; кремневых «перочинных ножей»;
дротиков с зазубренными наконечниками; ставных неводов;
копьеметалок или бумерангов. Некоторые вещи из перечислен­
ных были изобретены на материке тогда, когда тасманийцы уже
жили на острове, — например, бумеранг, — однако большин­
ство орудий труда, упомянутых выше, были в ходу уже у пред­
ков, общих для островитян и жителей континента.
Как показывает история событий, восстановленная архео­
логами, многие орудия труда и «умные» приспособления по­
степенно и неуклонно уходили в прошлое. Сделанные из кости
инструменты, к примеру, становились все проще и проще, пока
не оказались совершенно утрачены около 3800 лет назад. Без
игл и шильев стало невозможно шить из шкур одежду, и даже
в самые холодные зимы тасманийцы расхаживают почти голы­
ми, защищая себя только вытопленным тюленьим жиром, на­
несенным на кожу, и шкурами кенгуру-валлаби, наброшенными
131

Глава 2
на плечи. Предки современных островитян-туземцев ловили
и употребляли в пищу много рыбы, однако к моменту контакта
с европейцами тасманийцы не только не ели рыбы уже около
3000 лет, но и с отвращением отказывались от нее, когда им ее
предлагали (хотя с удовольствием употребляли в пищу морских
моллюсков).
Правда, не стоит слишком упрощать происходящее — тас­
манийцы, даже оставшись отрезанными от континента, сдела­
ли несколько собственных изобретений. Около 4000 лет назад
они явили миру ужасно ненадежную конструкцию морского
плота, собранного из связок тростника. Это сооружение дви­
галось вперед, когда на веслах сидели мужчины или же когда
«судно» толкали плывущие сзади женщины (!). С помощью
этого плавучего средства передвижения туземцы Тасмании
отправлялись на близлежащие островки, чтобы поохотиться
на тюленей или птиц. Через несколько часов сооружение за­
метно намокало, начинало расходиться на составные части
и все глубже погружаться в воду — поэтому оно никак не го­
дилось для восстановления утраченных в прошлом контактов
с материком. Если вернуться
к вопросу об инновациях,
Культура, похоже, везде развивается
то данное изобретение на­
при условии, что существует
столько неудачно, что явля­
точная имитация определенных
ется именно тем исключе­
действий с акцентом на подражании
нием, которое подтверждает
уважаемым членам коллектива.
общее правило. Тасманийки
научились нырять на глуби­
ну до четырех метров и добывать в качестве призов съедобных
морских моллюсков, отдирая их клиновидными палочками от
скал, а также собирать омаров. Работа эта опасная и тяжелая,
женщины умело ее выполняют, а мужчины в ней не участву­
ют. Иными словами, без новшеств все же не обошлось, только
главный смысл новизны в данном случае заключался в том, что
регресс превзошел прогресс.
132

Коллективный разум
Рис Джоунс (Rhys Jones),археолог, впервые описавший ре­
гресс тасманийцев, назвал это явление «медленной странгуляци­
ей ума» — нетрудно догадаться, в какую ярость это утверждение
привело некоторых из его коллег в академических кругах. Ниче­
го плохого с мозгами тасманийцев не произошло, проблема воз­
никла с их коллективным разумом. Изоляция — и ограничен­
ность существования в сложившихся рамках — привела к тому,
что их технология зачахла. Выше я уже упоминал, что разделе­
ние труда утверждалось благодаря прогрессу технологии. Одна­
ко все еще интереснее: прогресс технологии также обусловлен
разделением труда — рыночный обмен взывает к инновациям.
Теперь наконец становится ясно, почему прямоходящие гоминиды так медленно развивали технологию. Они и их потом­
ки неандертальцы не знали торговли (помните, мы уже гово­
рили о том, как неандертальцы трудились над изготовлением
своих рубил в часе ходьбы от «каменоломни», служившей им
источником материала). Иными словами, каждое племя пря­
моходящих первобытных людей населяло свою виртуальную
Тасманию, отрезая себя от коллективного разума общей и бо­
лее многочисленной популяции. По размеру остров Тасмания
примерно равен Республике Ирландия. Когда корабль Абела
Тасмана в 1642 году достиг этой территории, остров населяли
примерно 4000 охотников-собирателей, разделенных на девять
племен и живших в основном охотой на тюленей, морских птиц
и кенгуру-валлаби, убивая их деревянными дубинками и ко­
пьями. Это значит, что на острове было всего несколько сотен
молодых людей, способных к обучению чему-то новому. Куль­
тура, похоже, везде развивается при условии, что существует
точная имитация определенных действий с акцентом на под­
ражании уважаемым членам коллектива (то есть копировать
нужно человека знающего и умелого, а не родителей или того,
кто случайно подвернется под руку). Это, в частности, означает,
что некоторые навыки и знания могут быть, к несчастью, поте­
ряны, если наиболее авторитетные люди не смогут их передать
133

Глава 2
другим — забудут или неверно объяснят критический для осво­
ения мастерства момент или просто оправятся домой в пещеру,
не давая себе труда потолковать с учениками.
Представьте, например, что изобилие морских птиц позво­
лит какой-нибудь группе людей забыть о рыбной ловле на мно­
жество лет — пока не умрет последний из мастеров, умеющих
делать рыболовецкие крючки. Или однажды свалится с крутой
скалы лучший из тех, кто умел изготавливать дротики с зазу­
бренными наконечниками, — и учеников не останется. Его дро­
тики несколько лет все еще будут в ходу, но наступит день, ког­
да сломается последний из них, а сделать новый будет некому.
Выработка умений и навыков требует массы времени и усилий,
и вряд ли кто-то сумеет научиться, с нуля и самостоятельно,
изготавливать дротики с зазубренными наконечниками. Лю­
дям свойственно перенимать мастерство, получая знания из
первых рук.
Мало-помалу технология тасманийцев упрощалась. Сначала
утрачивались самые непростые в изготовлении орудия труда
и сложные навыки, потому что их труднее всего сохранять при
отсутствии мастера, у которого можно учиться. Инструмента­
рий может служить показателем того, в какой мере развивается
разделение труда: как утверждал Адам Смит, разделение труда
ограничено объемом рынка. Тасманийский рынок был слишком
узким, чтобы поддерживать широкий спектр специализирован­
ных умений и навыков. Представьте, что 4000 жителей вашего
городка вдруг оказались выброшены на остров и оставались
там в полной изоляции от внешнего мира десять тысячелетий.
Как вы думаете, много ли навыков и инструментов смогут они
сохранить? Беспроводная телефония? Счетоводство с бухгал­
терскими книгами, где есть дебет и кредит? Допустим, один
из горожан был бухгалтером. Он мог бы обучить бухгалтерии
кого-то из молодых людей, однако молодые отпрыски его уче­
ников или их потомки в молодости — стали бы они продолжать
перенимать эти знания, передавая из поколения в поколение, а?
134

Коллективный разум
На других островах близ Австралии происходило нечто
во многом такое же, как и на Тасмании. На острове Кенгуру
и острове Флиндерса первобытные люди не смогли удержать­
ся, и причиной их вымирания, вероятно, послужила изоляция.
Остров Флиндерс — изобильное место, которое могло бы быть
раем на земле. Однако сотня или немногим больше первых
островитян были слишком малочисленной популяцией, чтобы
поддерживать уровень технологии, необходимый для выжива­
ния группы охотников-собирателей. Люди племени тиви, ока­
завшиеся в изоляции на 5500 лет на двух островках к северу от
острова Дарвин, также обратили вспять процесс накопления
знаний и навыков и остались с примитивным набором орудий
труда. Туземцы островов Торрес разучились строить каноэ, чем
в немалой степени озадачили антрополога У Риверса1, поражен­
ного «исчезновением полезных ремесел».
Похоже, в условиях изоляции образ жизни первобытных
охотников-собирателей обрекал людей на деградацию и выми­
рание. А вот на территории Австралии, напротив, наблюдался
неуклонный технологический прогресс. Если у тасманийцев
были копья с наконечниками, обожженными на огне, то у ав­
стралийцев — копья со съемными наконечниками, заостренные
наконечники стрел и вумеры — особые дощечки, служившие
для метания копья2. Вряд ли можно считать случайностью то,
что на материке существовала торговля на дальних расстояни­
ях, благодаря которой изобретения и предметы роскоши мог­
ли странствовать по самым отдаленным районам Австралии.
Бисер, сделанный из морских раковин, уже совершал немалые
1

Британский психолог и антрополог Уильям Риверс (1864-1922), работавший
в составе знаменитой Кембриджской этнографической экспедиции на островах
пролива Торреса, а затем на Новой Гвинее и в Южной Индии. Считается основа­
телем современной сравнительно-культурной психологии. Подробнее см.: http://
ishulenina.ru/Classiki/Stefanenko/etpsy/07.html. — Примеч. пер.

2

И одновременно для передачи информации посредством зарубок на них. — При­
меч. пер.

135

Глава 2
путешествия по материку по крайней мере 30 000 лет назад.
Подвески, сделанные из жемчуга или крупных раковин липаровых (морских слизней), добываемых на северном побережье,
путешествовали на тысячи миль к югу, проходя по территории
восьми племен и приобретая мало-помалу священный смысл.
Питчер, похожее на табак растение, было занесено на запад А в ­
стралии с территории современного Квинсленда. Лучшие ка­
менные топоры могли проделать путь в 500 миль от того места,
где брали камень для их изготовления.
Тьерра-дель-Фуэго (Огненная Земля) — острова по террито­
рии чуть больше Тасмании. Они стали пристанищем примерно
для того же числа людей или немногим более. Климат холоднее,
чем на Тасмании, и в целом природные условия мене благопри­
ятны. Однако когда Чарлз Дарвин встретился с островитянами
в 1843 году, аборигены умели удить рыбу на приманку, использо­
вали сети для охоты на тюленей и силки для ловли птиц; в ходу
были также крюки и гарпуны, лук и стрелы, каноэ и одежда —
и все было сделано умело и при помощи разнообразных инстру­
ментов. Фуэгийцы потому так заметно отличались от туземцев,
населявших другие острова Магелланова пролива, что научи­
лись восстанавливать утраченные знания и умения или время
от времени перенимали новые орудия труда. Все, что для этого
требовалось, — иногда приветствовать пришельцев с материка,
готовых поделиться чем-то новым, чтобы удерживать техноло­
гию от регресса.

Революция позднего палеолита
Суровый урок... Замкнутость людей вынесла себе смертель­
ный приговор еще десятки тысяч лет назад. Даже сравнительно
простой образ жизни охотников-собирателей не может суще­
ствовать без широкого обмена идеями и навыками, возможного
только в больших человеческих популяциях. Важность этой за­
кономерности трудно переоценить. Пусть и с учетом определен­
ных привходящих обстоятельств, но успехи рода человеческого
136

Коллективный разум
решительно зависят от многочисленности его представителей
и связей между ними. Несколько сот человек не в состоянии
поддерживать искусную технологию именно потому, что опре­
деляющим фактором служит объем торговли.
Как бы ни была обширна Австралия, но и она пострадала
от самоизоляции. Этот континент был заселен 45 000 лет назад
«пионерами-бичкомберами», волны которых направлялись из
Восточной Африки и следовали вдоль побережья Азии. В аван­
гарде мигранты, вероятно, были немногочисленными и путеше­
ствовали налегке. Можно предположить, что они брали с собой
относительно немного из тех орудий труда, которые были в ходу
у их сородичей по ту сторону Красного моря. Думаю, именно
этим обстоятельством и можно объяснить, почему орудия труда
австралийских аборигенов — пусть и развивавшиеся неуклон­
но и искусно в течение последующих тысячелетий — содержа­
ли в комплексе не все, что уже было известно в Старом Свете
того времени: например, оружие с гибкими и упругими частями
(луки и метательные снаряды местной конструкции) или устрой­
ство печей. И дело тут не в том, что аборигены Австралии изна­
чально были более «примитивными» или проявляли признаки
умственной отсталости, — просто они прибыли на место, имея
в своем распоряжении ограниченный набор технологических
решений того времени, а затем плотность заселения континен­
та оставалась недостаточной, чтобы развивался «коллективный
мозг» и был возможен дальнейший прогресс технологии.
«Тасманийский эффект» также помогает объяснить, почему
с временной отметки в 160 000 лет назад технологический про­
гресс в Африке был таким замедленным и непостоянным. В этой
же связи следует искать объяснение и тому, почему развитие
орудий труда у доисторических людей порой принимало взрыв­
ной характер, как показывают стойбища, найденные в Южной
Африке: Пиннакл Пойнт, пещера Бломбос и Клейсис Ривер.
Если не считать изобретения натурального обмена, Австралия
представляла собой мешанину виртуальных Тасманий. Стив
137

Глава 2
Шеннан и его коллеги произвели любопытные подсчеты1. Когда
складывается благоприятное сочетание некоторых условий —
допустим, пищи в виде даров моря, чистой воды и изобильной
саванны, — то на той или иной территории возникает взрывной
рост человеческой популяции, а технология растет и усложня­
ется пропорционально числу людей, объединенных обменом,
необходимым, чтобы поддерживать технологию и способство­
вать ее прогрессу. Иными словами — масштабирует технологию
работа коллективного разума Homo sapiens. Но если близлежа­
щая река пересыхает или пустыня начинает наступать на людей,
то численность популяции резко падает — и технология вновь
становится максимально простой. Культурный прогресс — дело
коллективное, и данное смелое предприятие требует высокой
плотности коллективного разума.
Таким образом, экстраординарные изменения в технологии
и культуре первобытных людей и небывалый расцвет, отмечен­
ный 30 000 лет назад в Западной Азии и в регионе современного
Ближнего Востока — так называемая революция верхнего, или
позднего, палеолита, — вероятно, объясняются увеличением
плотности населения. Люди в Юго-Западной Азии оставались
охотниками-собирателями, но стали вести более интенсивный
образ жизни с увеличением в питании доли вегетарианских про­
дуктов, а между племенами устанавливались более тесные связи.
В результате население этой части мира оказалось в условиях,
когда можно было аккумулировать больше навыков и умений,
а также успешнее развивать технологию, чем было свойственно
любым сообществам и расам прошлого. Значительная популя­
ция с сильной внутренней взаимозависимостью между ее чле­
нами — основа для быстрого кумулятивного эффекта в области
изобретательства, что остается поразительным и в наши дни,
если взять для примера Гонконг или Манхэттен. Как отмечает
1

Powell A., Shennan S. and Thomas М. G. Late Pleistocene demography and the
appearance of modern human behavior // Science. — 2009. — № 324. — P. 1298-1301.

138

Коллективный разум
экономист Джулиан Саймон (Julian Simon),уменьшение возвра­
та на инвестиции в связи с ростом численности населения — это
выдумка, а вызванное этим ростом увеличение производства —
научный факт1. Одним из важнейших изобретений стало сель­
ское хозяйство, чему посвящена одна из следующих глав.
К концу же главы, посвященной охотникам-собирателям,
уместно вспомнить, что произошло в итоге с туземцами Тасма­
нии. В начале XIX века на побережье острова начали высаживать­
ся белые охотники на тюленей, и вскоре аборигены воспылали
желанием торговать с пришельцами, как бы стремясь доказать,
что 10 000 лет ограничений на торговые операции не угасили
в них горячего желания вести натуральный обмен. Вслед за
охотниками на острове появились их собаки: они особенно нра­
вились аборигенам, потому что могли загонять кенгуру. В обмен
на собак тасманийцы, как это ни печально, отдавали охотникам
своих женщин. С прибытием на Тасманию белых фермеров от­
ношения между двумя народами ухудшились, и в итоге новые
поселенцы науськали щедрых охотников на коренных обитате­
лей острова. Выжившие после отстрела дикари были окружены
и изгнаны на остров Флиндерс, где с тех пор остатки их рода
влачат жалкоесуществование в нищете и невзгодах.

1

Подробнее см.: Саймон Д. Неисчерпаемый ресурс. — М.: Социум, 2012.

139

Глава 3
ПРОИЗВОДСТВО БЛАГ
И УТВЕРЖДЕНИЕ ДОБРОДЕТЕЛЕЙ:
БАРТЕР, ДОВЕРИЕ И ПРАВИЛА
В ПОСЛЕДНИЕ 50 000 ЛЕТ

Деньги — не звонкая монета, а предписанное им
доверие.
Наш Фергюсон.
Восхождение денег

Уровень убийств (на 100 000)

40

УРОВЕНЬ УБИЙСТВ В ЕВРОПЕ 1

30

20

10

0

1

Spierenburg P. A History of Murder. — Polity Press., 2008.

141

Глава 3
В фильме «Мальтийский сокол» есть сцена, когда Хамфри
Богарт получает 1000 долларов от Сидни Гринстрита и должен
разделить часть этой суммы с Мэри Астор. Гринстрит шепчет
на ухо Богарту, что хочет кое-что тому посоветовать. Он, Грин­
стрит, предполагает, что Богарт намерен дать Мэри кое-что из
этих денег, однако если она не получит столько, сколько, как она
думает, ей причитается, Богарту следует быть настороже.
Эпизод этот служит прообразом игры, изобретенной в конце
1970-х Вернером Гутом (Werner Guth), — ее называют «ульти­
мативной игрой», она горячо любима экономистами и позво­
ляет заглянуть в человеческую душу. Первому игроку выдают
определенную сумму денег и говорят, что эти средства нужно
разделить с другим игроком. Второму игроку сообщают, что он
может принять или отвергнуть предложение, но не волен изме­
нить его. Вопрос в том, сколько денег готов первый игрок уде­
лить второму? Если отнестись ко всему чисто рассудочно, то
почти ничего, и второй игрок вынужден будет «принять ульти­
матум», поскольку, как ни мала предлагаемая сумма, отказ от нее
приносит еще меньше, чем согласие. Однако на практике люди
обычно предлагают сумму, близкую к половине. Великодушие
как будто проявляется самым естественным образом — или,
вернее, неблагородное поведение оказывается иррационально
глупым. Второй игрок может (и часто так и делает) посчитать
смехотворную «щедрость» достойной лишь того, чтобы ее от­
вергнуть, — и тем самым наказать первого игрока за проявлен­
ный эгоизм.
Ультимативная игра, как и сотни ей подобных, учит, что люди —
снова и снова — показывают себя в подобных экспериментах луч­
ше, чем можно подумать. Однако еще более удивительный урок
заключается в том, что чем больше людей включаются в поле дей­
ствия коллективного разума в мире современной коммерции, тем
более великодушными они себя показывают. Как отмечает эко­
номист Герберт Гинтис (Herb Gintis), «общества, широко исполь­
зующие рынок, развивают культуру сотрудничества, честности
142

Производство благ и утверждение добродетелей
и уважения к другому человеку»1. Этот вывод основан на данных
исключительно интересного исследования, в процессе которого
представителей пятнадцати с небольших сообществ с преимуще­
ственно племенным укладом жизни соблазнили поучаствовать
в ультимативной игре. Для большинства из этих сообществ было
характерно презрение к аутсайдерам, жестокосердие, а также ли­
шенный всякого великодушия приземленный «рационализм».
Крестьяне мачингенга, одной из народностей Амазонии, живу­
щие подсечно-огневым земледелием, чаще всего предлагали «пар­
тнерам» 15 % общей суммы и, за исключением всего одного слу­
чая, получали согласие. Собиратели-охотники народности хадза
из Танзании, как правило, предлагали очень немного и встретили
всего несколько отказов. Однако среди участников эксперимента
были и игроки из сообществ такого же характера, но в большей
мере интегрированных в современную рыночную действитель­
ность, — например, кочевники орма из Кении или индейцы ачуар,
«садоводы» из Эквадора2, — и обычно они предлагали половину
суммы, как свойственно студентам из западных стран. Индейцы
ламалера, обитатели острова Лембата в Индонезии, промышляю­
щие китов, должны во время охоты умело координировать дей­
ствия больших групп, в составе которых есть иностранцы, — и,
участвуя в игре, представители этой народности предлагали про­
тивоположной стороне 58 %, как будто инвестируя незапланиро­
ванный доход в приобретение новых облигаций. Нечто подобное
происходило в двух племенах на Новой Гвинее — ау и гнау: тузем­
цы обычно делали другой стороне «сверхрыночные» предложе­
ния. Правда, затем обычно следовал отказ: в культурах подобно­
го рода дары обременяют принявшего их, поскольку сопряжены
с обязательством непременно вернуть «долг».
Вывод? Имея дело с людьми не твоего рода-племени, будь до­
брожелателен с ними, а чтобы великодушие ничем не умалялось,
1

См.: http://www.reason.com/news/show/34772.html.

2

Подробнее см.: http://amazanga.livejournal.com/129556.html.

143

Глава 3
каждый должен знать: эгоизм обойдется недешево, так как будет
наказан. Отказ от предложения дорого обходится другой сторо­
не, но второй из игроков порой полагает, что следует проучить
первого. Главный урок заключается не в том, что обмен учит
людей быть добрыми, но в том, чтобы они были достаточно
просвещенными и умели понимать: их собственные интересы
требуют сотрудничать с другими людьми. И вновь мы ощущаем
во всем этом некий намек, подсказку — человек обладает уни­
кальной природной способностью вступать в деловые отноше­
ния с людьми «другой крови» и всемерно расширять разделение
труда, втягивая в него даже врагов.
Сотрудничество, обмен и специализация — обычные явле­
ния в животном мире: среди шимпанзе и дельфинов, в стае вол­
ков, в львином прайде, а также у представителей многих других
видов. Сурикаты или голубые кустарниковые сойки полагаются
во время отдыха на одного из своих сородичей — караульного,
который обязан предупредить всех, если вдруг появится орел,
и обязанность каждого сохранять бдительность перестает быть
личным делом отдельно взятой особи. Муравей-работник берет
на себя ту часть труда, которую не делает муравьиная царица,
зато сотрудничает с солда­

Имея дело с людьми не твоего родаплемени, будь доброжелателен
с ними, а чтобы великодушие ничем
не умалялось, каждый должен знать:
эгоизм обойдется недешево, так как
будет наказан.

тами и сестрами из других
каст. Все сообщества такого
рода — большие семьи. Одна­
ко кооперация с теми, кто не
входит в число родственни­
ков, — это, пожалуй, уникаль­
ное достижение именно чело­
века. Нет другого такого вида,

в котором двое его представителей, никогда прежде не встречав­
шихся, обмениваются товарами или услугами к взаимной выго­
де друг друга, как это происходит самым обыденным образом
всякий раз, когда вы заходите в магазин, или в ресторан, или на
веб-сайт. На самом деле, особи видов, живущих группами, как,
144

Производство благ и утверждение добродетелей
например, шимпанзе или муравьи, всегда встречают представи­
телей своего вида, но из других групп крайне агрессивно. А вот
человеческие существа способны обращаться с незнакомцами
как с дорогими гостями. Именно эта особенность людей побу­
дила знаменитых приматологов Сару Хрди (Sarah Hrdy) и Фран­
са де Валя (Frans de Waal) от­
метить, насколько чужеродно
Человек обладает уникальной
было бы — например, для
природной способностью вступать
шимпанзе в отличие от чело­
в деловые отношения с людьми
века — встать в общую оче­
«другой крови» и всемерно расширять
редь перед посадкой в само­
разделение труда, втягивая в него
лет или посидеть в ресторане,
даже врагов.
не проявляя агрессии к комуто другому1. Более того, если
формулировать в самом общем виде, то чем дружелюбнее
и более склоны сотрудничать друг с другом животные в своей
группе, тем больше враждебности они проявляют в отношени­
ях с чужими группами. Люди — тоже в определенном смысле
животные с высоким уровнем групповой активности и долж­
ны были бы проявлять внутри групп взаимопомощь, а между
группами — агрессию, однако поразительно, что люди способ­
ны преодолевать инстинкты такого рода и вступать в контакт
и торговать с незнакомцами.
Полагаю, первые шаги на пути к столь рискованному пред­
приятия, вероятно, сделали женщины. В конце концов, у боль­
шинства человеческих существ и приматов нападения с целью
убийства представителей находящихся рядом групп всегда со­
вершают особи мужского пола. Неожиданные столкновения
между особями женского пола при встрече незнакомок не обяза­
тельно оборачиваются насилием. Примечательно, что у всех че­
ловекообразных именно самки, вступая в брачные отношения,
1

Hrdy S. Mothers and Others. — Belknap, 2009; De Waal F. Our Inner Ape. — Granta
Books, 2006.

145

Глава 3
покидают группу, в которой родились, а у обычных обезьян, как
ни забавно, — мужчины. Допустим, люди следуют схеме пове­
дения, свойственной в данном случае человекообразным (как
принято в наше время в большинстве обществ). Значит, жен­
щинам остается строить отношения с представителями других
групп — как ранее со своими матерями, отцами и братьями.
Эта особенность поведения выглядит еще очаровательнее, если
вспомнить, что женщины традиционно занимали центральное
место в торговле на юго-востоке Азии до появления там людей
западной культуры. Торговали в Малайзии, Индонезии и на Ф и ­
липпинах чаще всего женщины, которых с раннего детства учи­
ли вести подсчеты и бухгалтерские записи.
На протяжении многих лет исторического развития дове­
рие снова и снова первоначально утверждалось на основе род­
ственных отношений между людьми, прежде чем его область
распространилась и на чужеземцев. Посылать за границу род­
ственников в качестве торговых представителей — давнишняя
традиция. В торговых портах Азии всегда существовали особые
сообщества, представлявшие жителей Гуджарата1, китайской
провинции Фуцзянь, а также персиян, американцев, евреев
и арабов. Точно так же порты Европы имели свои сообщества
генуэзцев, флорентинцев, голландцев, англичан и купцов Ганзы (немецкого союза свободных городов) — и все должны были
поддерживать и укреплять доверительные отношения на осно­
ве семейных связей по мере того, как национальные диаспоры
распространялись по миру. Финансирование военных действий
герцога Веллингтонского в Испании в 1809-1812 годах стало
возможно благодаря тому, что правительство Великобритании
заручилось доверием у братьев еврейского заимодавца Натана
Ротшильда, а те при его поручительстве покупали на континен­
те золото под залог британских бумаг2.
1

Один из крупных штатов на западе современной Индии. — Примеч. пер.

2

Ferguson N. Ibid.

146

Производство благ и утверждение добродетелей

Как находить друзей в торговле
В 2004 году группа добровольцев сидела перед экранами ком­
пьютерных мониторов в университете Джорджа Мейсона в шта­
те Виргиния и была занята денежной игрой. Каждый участник во
время короткой сессии находится в виртуальной деревне, имеет
собственный дом и поле, на котором он выращивает и потребля­
ет красные и синие виртуальные «единицы»1. Известно, что чем
больше приобретешь, причем в определенной пропорции, синих
и красных «единиц» (скажем, 3:1), тем больше реальных денег
унесешь с собой домой. Однако участникам игры не известно,
кто из них «нечетный» игрок и запрограммирован на скорейшее
получение красных «единиц», а кто — «четный» и запрограмми­
рован на скорейшее получение синих «единиц». У себя на экране
каждый участник видит состояние дел у других игроков (их мо­
жет быть 2, 4 или 8 человек) и может свободно общаться с ними
в онлайн-режиме — как во время игры, так и в 100-секундном
перерыве между «запусками». Во время шестой сессии между
двумя участниками состоялся следующий диалог.
— Не подбросишь мне немного объектов?
— Да, пожалуйста.
— О-о, синие у меня быстрее стали, а ты какой цвет ускоряешь?
— Красный.
— Громко смеюсь. ОК.
— ОЧЕНЬ ГРОМКО СМЕЮСЬ.
— Могу я собрать все синие, а ты — красные?
— И потом скинем их, соответственно, по нашим домам?
— Да, давай.
— ОК. 100 % красных.
— 100 % синих.

Целью эксперимента, осуществленного Бартом Уилсоном, Верноном Смитом и их коллегами, было, естественно, определить,
1

Они же «юниты», или просто «объекты». — Примеч. пер.

147

Глава 3
смогут ли участники игры открыть для себя обмен и специализа­
цию, не получая в этой связи никаких инструкций и не действуя
по заранее известным правилам. В данной игре специализация
была делом рискованным, потому что при финале с «единица­
ми» только одного цвета данные игрока обнуляются — и че­
ловек в итоге не получает ничего. Вместе с тем, специализация
и взаимный обмен открывают возможность получить в три раза
более высокий выигрыш в сравнении со стратегией «самообес­
печения». Никаких подсказок игрокам на то, что «торговля» воз­
можна в принципе. Хотя некоторые участники и не вышли за
пределы низкодоходной стратегии полной автономности, боль­
шинство в конце концов открыло для себя преимущества взаи­
мообмена. Поначалу, отмечали экспериментаторы, превалирова­
ла стратегия автаркии, но как только было открыто «могущество
взаимообмена», специализация взяла свое. Примечательно, что
участники сначала выстраивали личные двусторонние отноше­
ния — один игрок начинал с того, что устанавливал торговый
контакт с кем-то одним. И только затем круг приглашенных
к участию в обменных операциях расширялся.
Весьма вероятно, что торговля всегда начиналась именно с лич­
ного контакта двух человек. В XIX веке в племени йир-йоронт на
севере Австралии у мужчин каждой семьи был по крайней мере
один высоко ценимый ими каменный топор. Все топоры произ­
водились в ревностно охраняемых каменоломнях племени калкадун в районе Маунт-Айза за 400 миль к югу, вдали от земель пле­
мени йир-йоронт, и готовые изделия проходили через множество
торговых посредников, пока не доставлялись к «заказчику».
У каждого зрелого мужчины был свой торговый партнер на
юге, и с этим человеком можно было увидеться один раз в году —
на «официальной встрече» во время сухого сезона. В обмен на
дюжину шипов от ската-хвостокола, необходимых для выделки
наконечников дротиков, представитель йир-йоронт получал
топор. Шипы «торговый агент» получал от своего «контраген­
та», живущего севернее и тоже заинтересованного в обладании
148

Производство благ и утверждение добродетелей
топором. Если спуститься еще на 150 миль к югу, то «обменный
курс» был иным: один топор на один шип. И по всей цепочке
торговых операций каждый участник получал прибыль от пере­
продажи по более высокой цене.
Так что первые шаги к полноценной торговле с чужеземцами
начинались как проявление личной дружбы. Скажем, мать могла
доверять своей дочери, выданной замуж за члена родственной
группы из того же племенного объединения. Затем, вероятно,
отец учился доверять своему зятю. Возможно, необходимость
действовать в союзе перед лицом общего врага надолго пробила
брешь в стене недоверия, и стало ясно, что у одной из союзных
сторон имеется в избытке камень для изготовления топоров,
а у другой — шипы ската-хвостокола, необходимые для изготов­
ления наконечников к дротикам. Мало-помалу, шаг за шагом,
привычка к торговле начала крепнуть, преодолевая привычную
враждебность к людям другого рода-племени и подпитывая че­
столюбие мужчин и женщин.
Многие полагают, что торговля на дальних расстояниях и с ино­
земцами, а также само понимание рыночной деятельности были
выработаны людьми на сравнительно поздней стадии историче­
ского развития — много позже того, как сложилась культура зем­
леделия. Но, как показывает опыт жизни австралийских абориге­
нов, такая точка зрения — псевдонаучная чепуха. Не существует
известных племен и народностей, которые не знали бы торговли.
Западные исследователи — от Христофора Колумба до капитана
Кука — множество раз оказывались в замешательстве, не умея
правильно установить контакт с людьми, жившими в условиях
изолированного общества. Однако с принципом свободной тор­
говли все было ясно: люди, с которыми встречались первооткры­
ватели новых земель, всегда имели представление о возможности
чем-то меняться. При знакомстве с каждым новым племенем че­
рез считаные часы или дни начиналась меновая торговля.
В 1843 году на островах Огненной Земли (Тьерра-дель-Фуэго)
молодой натуралист Чарлз Дарвин столкнулся лицом к лицу
149

Глава 3
с охотниками-собирателями. «Некоторые огнеземельцы, — пи­
шет он, — ясно показали, что имеют неплохое понятие о мено­
вой торговле. Я дал одному из них большой гвоздь (ценнейший
подарок), не требуя ничего взамен; но он немедленно выбрал
двух рыб и протянул мне наверх на конце своего копья»1.
Дарвин и его новообретенный приятель не нуждались в об­
щем языке, чтобы понимать, какую сделку они могут совершить.
Как, впрочем, и Майкл Лихи2 и его старатели, когда встретились
в 1933 году с коренными жителями высокогорных районов Но­
вой Гвинеи: просто бананы шли в обмен на раковины каури. И до
этого аборигены острова торговали каменными топорами, при­
чем на больших расстояниях и в течение весьма продолжитель­
ного времени. В Австралии раковины морских улиток и камен­
ные топоры пересекали весь континент, побуждая заниматься
торговыми операциями неисчислимое множество поколений.
Индейцы Северной Америки, жившие на побережье Тихо­
го океана, посылали морские раковины на сотни миль внутрь
страны и приобретали для себя обсидиан, который доставлялся
из мест, находившихся еще дальше от их территории. В Европе
и Азии времен палеолита янтарь, обсидиан, кремень и морские
раковины перемещались на расстояния, возможно, большие,
чем могли быть доступны тем, кто брал с собой в путешествия
эти «предметы роскоши». В Африке торговые операции с обси­
дианом, раковинами и охрой простирались на обширные рас­
стояния еще около 100 000 лет назад. Торговля всегда была вез­
десуща, а корни ее уходят в доисторическую эпоху.
Более того, некоторые древние народы охотников-собирате­
лей обладали таким высоким уровнем торговли и процветания,

1

М. Ридли цитирует знаменитое «Путешествие натуралиста...». Книга выходила

многократно. Одно из последних по времени изданий: Дарвин Ч. Путешествие
вокруг света на корабле «Бигль». — М.: ЭКСМО, 2009. — Примеч. пер.

2

Австралийский золотоискатель, который вторично пересек остров, пройдя через

неисследованные районы высокогорья. — Примеч. пер.

150

Производство благ и утверждение добродетелей
что могли образовывать общества с высокой плотностью насе­
ления, сложной социальной иерархией и разветвленной специ­
ализацией. В тех регионах, где существовало изобилие морских
продуктов, плотность населения достигала такой степени, что
требовалось уже активно развивать сельское хозяйство, а в ка­
честве дополнения появлялись правители различных рангов,
жрецы, торговцы — и потребление росло.
Например, у индейцев квакиутль (остров Ванкувер, Канада),
основной источник питания которых — океанские лососи, при­
нято закреплять за семьями права на реки и ручьи, по которым
движется рыба, а также на те участки, где ее обычно ловят. Для
этого же племени характерны необычно большие дома, богато
украшенные внутри скульптурными изображениями и тканя­
ми. Индейцы квакиутль участвуют в причудливых ритуалах,
отражающих значение потребления различных благ: напри­
мер, преподносят друг другу богатые дары из меди или возжи­
гают светильники на рыбьем жире — и единственная цель при
этом заключается в том, чтобы показать свою бескорыстную
щедрость. У этого племени было принято иметь рабов. Однако
при всем том эта народность не вышла из общества охотниковсобирателей. Индейцы народности чумаш, живущие на остро­
вах близ побережья Южной Калифорнии, отлично чувствуют
себя на пище из даров моря и тюленьего мяса. У племени есть
искусный мастер, который своими руками делает из морских
ракушек фасонный бисер, который затем используется как раз­
менная монета в сложных торговых операциях, требующих дли­
тельных походов на каноэ. Заметьте, в операциях с иноземца­
ми. И доверие, поддерживающее такого рода отношения между
людьми, утвердилось как обычай в очень ранние времена.

Чем полнится доверие?
Но чего, образно говоря, на деле в торговле больше: молока
доброты или кислоты своекорыстия? Немецкие ученые однаж­
ды выступили с заявлением о том, что существует философский
151

Глава 3
вопрос — загадка под названием «Проблема Адама Смита» (Das
Adam Smith Problem), и смысл ее в противоречии, которое вы­
является при сравнении двух его книг1. В одной он заявляет, что
люди одарены чувством симпатии по отношению друг к другу
и природной добротой. В другой говорится, что людьми дви­
жет преимущественно своекорыстие. В «Теории нравственных
чувств» Адам Смит пишет:
«Какую бы степень эгоизма мы ни предположили в человеке, природе
его, очевидно, свойственно участие к тому, что случается с другими,
участие, вследствие которого счастье их необходимо для него, даже
если бы оно состояло только в удовольствии быть его свидетелем»2.

В «Исследовании о природе и причинах богатства» он же
утверждает:
«Человек постоянно нуждается в помощи своих ближних, но тщетно
было бы ожидать ее лишь от их расположения. Он скорее достигнет
своей цели, если обратится к их эгоизму и сумеет показать им, что в их
собственных интересах сделать для него то, что он требует от них»3.

Смит предлагает свое решение головоломки, утверждая,
что благожелательное отношение друг к другу и дружба между
людьми необходимы, но не являются условием, обязательным
для функционирования общества. Суть в том, что человек «не­
прерывно нуждается в содействии и сотрудничестве множества
людей, между тем как в течение всей своей жизни он едва успе­
вает приобрести дружбу нескольких лиц»4. Иными словами,
завязывая с кем-то дружбу, человек идет дальше и добивается
1

Coase R. Н. Adam Smiths view of man / Essays on Economics and Economists. —

University of Chicago Press, 1995.
2
3
4

Смит А. Теория нравственных чувств. — M.: Республика, 1997.

Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов.

Там же.

152

Производство благ и утверждение добродетелей
общности интересов с чужими для него людьми, а те становят­
ся, по выражению Пола Сибрайта, «почетными друзьями»1.
Адам Смит блестяще сталкивает альтруизм и эгоизм: если
чувство симпатии позволяет вам доставлять себе удовольствие,
радуя других, то кто вы — эгоист или альтруист? Как заметил
однажды философ Роберт Соломон: «Что мне нужно? Ваше одо­
брение. И чтобы получить его, я , весьма вероятно, сделаю для
вас то, что, вы полагаете, я и должен сделать»2.
Способность совершать сделки с незнакомыми людьми так,
как если бы те были друзьями, связана с присущим человеку
глубоко инстинктивным стремлением доверять. Очень часто
первое, что вы делаете, встречая незнакомца или незнакомку —
скажем, официанта или официантку в ресторане, — вы улы­
баетесь, и ваша улыбка — инстинктивное выражение доверия.
Наша улыбка, светлое воплощение того, что Адам Смит счи­
тал врожденным чувством симпатии к людям, проникает пря­
мо в мозг человека и воздействует на мысли другого человека.
В своем полном выражении
улыбка

ребенка

заставля­

ет возбуждаться нейронные
цепи в мозге матери — и та
прекрасно

себя

чувствует.

Н и одно другое живое суще­

Если чувство симпатии позволяет
вам доставлять себе удовольствие,
радуя других, то кто вы — эгоист или
альтруист?

ство не улыбается подобным
образом. Но даже среди взрослых людей прикосновение, погла­
живание или, как показали эксперименты, простой акт финан­
сового великодушия способны вызывать выделение гормона
окситоцина в мозге реципиента.
1

Игра слов: honorary — а) почетный; б) гонорар, вознаграждение за труд. М. Ридли
ссылается на книгу «Компания незнакомцев: естественный ход развития эконо­
мической жизни» (Seabright P. The Company of Strangers. — Princeton University
Press, 2004.). — Примеч. пер.

2

Solomon R. C. Free enterprise, sympathy and virtue / Moral Markets. — Princeton
University Press, 2008.

153

Глава 3
Окситоцин — то особое вещество, которое эволюция ис­
пользует, чтобы млекопитающие могли хорошо относиться друг
к другу: родители — к детям, любящие — к любимым, а друзья —
к друзьям. У этого гормона есть и другое действие: когда студен­
там в эксперименте закапывали в нос окситоцин, они с большей
готовностью могли доверять незнакомцам в денежных вопро­
сах — с большей готовностью, чем те, кто получал плацебо. «Ок­
ситоцин — физиологическая сигнатура эмпатии, — утверждает
нейроэкономист Пол Зак (Paul Zak), проводивший эти исследо­
вания, — и это вещество индуцирует в течение некоторого вре­
мени привязанность к другому»1.
В 2004 году Пол Зак вместе с Эрнстом Фером (Ernst Fehr)2
и группой коллег осуществил один из самых показательных
экспериментов в истории экономики, благодаря которому была
выявлена специфическая роль окситоцина как стимулятора до­
верия. В состав испытуемых были рекрутированы 194 студента
мужского пола из Цюриха. (Экспериментировать с женщинами
в данном случае было нельзя, потому что, если бы хоть одна из
них была беременна, но сама не знала об этом, существующий
у нее уровень окситоцина мог бы исказить объективную кар­
тину.) Подопытным предложили поиграть в одну из двух игр.
В первой из них — «трастовой» — игрок, называемый «инве­
стором», получает в свое распоряжение 12 денежных «единиц»
и знает, что в случае, если он передаст их другому игроку, «дове­
рительному собственнику», объем «денег» будет увеличен в че­
тыре раза главным экспериментатором. То есть, если инвестордоверитель передаст 12 денежных единиц доверительному
собственнику, то последний получит в свое распоряжение уже

1

Работ в переводе на русский пока нет. О нейроэкономике и исследованиях Зака
подробнее см. на персональной странице ученого: http://www.cgu.edu/pages/473.
asp. — Примеч. пер.

2

Об экспериментах Э. Фера подробнее см.: http://warrax.net/82/alt.html. — При­
меч. пер.

154

Производство благ и утверждение добродетелей
48 единиц. Доверительный собственник может выплатить опре­
деленную сумму инвестору, но совершенно не обязан этого де­
лать. Иначе говоря, инвестор рискует потерять все свои деньги,
но если он поверит, что доверительный собственник проявит
великодушие, то его, инвестора-доверителя, ожидает прилич­
ная прибыль. Возникает вопрос, какие средства инвестор готов
передать в доверительное управление?
Результаты эксперимента оказались поразительными. Инве­
сторы, которым до начала игры впрыснули в носы окситоцин,
выделили в доверительное управление на 17 % больше денег, чем
те, кому впрыснули инертный солевой раствор, а средний уро­
вень перемещаемых «при содействии окситоцина» средств был
на уровне десяти, а не восьми единиц. «Окситоциновые инве­
сторы» готовы были передать доверенному лицу все 12 единиц
капитала вдвое чаще, чем лица в контрольной группе. Однако
окситоцин не оказывает влияния на действия людей при обрат­
ном трансферте со стороны доверенных лиц, которые остают­
ся одинаково «великодушными» — впрыснули им окситоцин
или нет.
Эксперименты на животных позволяют предполагать, что
окситоцин не влияет на укрепление взаимности — только под­
держивает тенденцию брать на себя социальный риск, не боясь
оказаться в затруднительном положении. Более того, во второй
игре, сходной с первой во всем кроме того, что «великодушие»
доверенных лиц не проявлялось явно, эффект влияния оксито­
цина на инвесторов обнаружен не был. То есть окситоцин все
же побуждает людей больше доверять друг другу, а не просто
рисковать. В случае с животными окситоцин заставляет брать
на себя риск признания других представителей своего вида
(такую же реакцию обнаруживают в своем поведении матери
и любовники) — говоря ученым языком, ведет к преодолению
социального избегания другого благодаря активации в мозге
нейронных цепей, связанных с так называемой системой наград
и поощрений. Отчасти это происходит потому, что подавляется
155

Глава 3
активность амигдалы — органа, который отвечает в нервной си­
стеме за чувство страха. Если экономический прогресс включал
в себя критический момент, когда человеческие существа на­
учились относиться к людям иного рода-племени не как к вра­
гам, а как к партнерам, то окситоцин, несомненно, играл в этом
процессе исключительно важную роль.
Люди на удивление хорошо догадываются, кому доверять.
Роберт Франк (Robert Frank) и его коллеги провели эксперимент,
в ходе которого добровольные участники общались в группах
примерно по 45 минут. Затем всех отправили в другие помеще­
ния для проведения игры со своими недавними собеседниками.
Смысл игры, связанной с «дилеммой заключенного»1, состоит
в том, что каждый игрок должен решить для себя: сотрудничать
с другими ради общей выгоды или пренебречь сотрудничеством,
надеясь исключительно на себя и преследуя только личную вы­
году, даже если другие участники будут кооперироваться.
Первым делом, каждый участник не только заполняет особую
форму, указывая, каким образом намерен взаимодействовать
с другими, но и прогнозирует, какой стратегии будет придержи­
ваться каждый из игроков. Как нередко бывает в подобных играх,
три четверти испытуемых уверяли, что намерены сотрудничать
с другими, как будто подтверждая мысль Адама Смита о том, что
люди изначально добры (студенты-экономисты, которых учили
видеть и понимать своекорыстные интересы людей, как предпо­
лагалось, вдвойне готовы вести себя противоположным обра­
зом!). Примечательно, что участники эксперимента очень точно
предвидели, кто из них готов к сотрудничеству, а кто — нет. Как
выяснилось в ходе эксперимента, предполагаемые «коопера­
торы» действительно сотрудничали с другими на протяжении

1

Теория игры есть в книге Р. Докинза «Эгоистичный ген». Описание игры и пра­

вила можно также найти по адресу: http://www.iterated-prisoners-dilemma.net.

Сама же «дилемма заключенного» связана со Стэнфордским тюремным экспери­
ментом и анализом полученных в итоге данных. — Примеч. пер.

156

Производство благ и утверждение добродетелей
81 % от общего времени игры, тогда как в среднем члены группы
сотрудничали на протяжении 71 % от общего времени. Пред­
полагаемые «отступники» вели себя подобным образом на про­
тяжении 57 % от общего времени, тогда как в среднем члены
группы отказывались от сотрудничества в течение 26 % общего
времени. Большинство из нас, отмечает Роберт Франк, готовы
верить, что человек, который не является для нас родственни­
ком, поведет себя как друг и окажется, фигурально говоря, тем
незнакомцем, кто вернет бумажник, оброненный нами в толпе
на концерте. И наоборот, люди надолго запоминают лицо того,
кто обманывал их.
Иными словами, в основе сотрудничества и обмена между че­
ловеческими существами, служащего фундаментом благополу­
чия и опорой прогресса, — счастливая для нас, людей, биологи­
ческая закономерность. Мы полны эмпатии и от природы умеем
различать, кому стоит доверяться. Но так ли это в действитель­
ности? Верно ли, что способность людей создавать сложные
общества и жить в процветании восходит к биологически обу­
словленному инстинкту, побуждающему их сотрудничать друг
с другом? Ах, если бы только все было так просто. Если бы толь­
ко аргументы Гоббса и Локка, Руссо и Вольтера, Юма и Смита,
Канта и Роулза1 служили бы к доказательству лишь одного это­
го, недвусмысленного и ограниченного своими собственными
рамками заключения! Однако биологические мотивы — только
начало: они способны содействовать достижению людьми про­
цветания, но не могут служить исчерпывающим объяснением.
Кроме того, мы пока не можем быть уверены в том, что биоло­
гическая мотивация подобного рода свойственна исключитель­
но людям. Обезьяны капуцины и шимпанзе так же возмущаются,
сталкиваясь с нечестным поведением, как и человеческие суще­
ства, и вполне способны приходить на помощь родственникам
1

Американский социолог, исследователь проблем, связанных с социальной спра­
ведливостью. — Примеч. пер.

157

Глава 3
или членам своей группы. Чем больше проникаешь мысленно
в природу альтруизма и сотрудничества, тем менее исключитель­
но человеческими кажутся эти явления. Наличие окситоцина
характерно для всех млекопитающих: его выделение отмечается
у овец, заботящихся о своем потомстве, или у мышей-полевок
в брачный период — и есть все основания полагать, что этот гор­
мон подпитывает доверие в сообществах любых млекопитаю­
щих. Этот гормон помогает объяснять предрасположенность лю­
дей к обмену, но не служит самодостаточной причиной. С другой
стороны, весьма вероятно, что в течение прошедших 100 000 лет
у человеческих существ выработались особенно чувствитель­
ные механизмы восприятия и поведения, связанные с уровнем
окситоцина, — отсюда и готовность испытывать возбуждение
нервной системы при выражении симпатии как результат есте­
ственного отбора в пользу «торгующих видов». Нечто похожее
происходило с генами, определяющими способность человека
переваривать коровье молоко во взрослом возрасте: то был ви­
довой ответ на развитие молочного хозяйства. Возможно, что
и гены, ответственные за выработку окситоцина в головном
мозге человека, видоизменялись в связи с ростом численности
человеческих существ, урбанизацией и распространением тор­
говли — и люди постепенно сделались в большей мере «окситоцинозависимыми», чем другие виды млекопитающих.
Более того, результаты исследований, направленных на изу­
чение физиологических механизмов доверия, мало что проясня­
ют в том, почему в некоторых человеческих обществах доверие
занимает большее место, чем в других. В самом общем виде, чем
более люди доверяют друг другу в определенном обществе, тем
более процветает это общество, и, кажется, росту уровня дове­
рия между его членами предшествует рост доходов. Эти пока­
затели можно измерить в процессе опросов и экспериментов —
скажем, оставить бумажник на улице и понаблюдать, вернут ли
его. Или, например, опрашивать людей на их родном языке, зада­
вая вопрос: «Как по-вашему, верно ли думать, что большинству
158

Производство благ и утверждение добродетелей
людей можно доверять или же осторожность в делах никогда не
повредит?» По таким показателям, Норвегия на высоте в смысле
доверия (65 % готовы доверять другому человеку) и богата, а вот
Перу тонет в пучине недоверия (только 5 % доверяют окружаю­
щим) и погружена в бедность. «Увеличение на 15 % числа тех,
кто полагает, что другие люди заслуживают доверия, — отмеча­
ет Пол Зак, — обеспечивает повышение ежегодного дохода на
душу населения на 1 % в течение каждого последующего года»1.
Но в данной связи мы же не можем предполагать, что у жителей
Норвегии в мозге больше рецепторов, чувствительных к уров­
ню окситоцина, чем у жителей Перу, однако напрашивается
мысль, что норвежское общество лучше устроено в том смысле,
что в нем эффективнее работают системы, поддерживающие до­
верие между людьми.
В сущности, не вполне ясно, что служит первопричиной: ин­
стинктивная тяга к доверию или торговля как таковая. Малове­
роятно, что система выработки и выделения окситоцина вслед­
ствие случайных мутаций обусловила особую чувствительность
человеческих существ, а затем
открыла людям возможность
Чем более люди доверяют друг другу
развивать торговлю. Скорее,
в определенном обществе, тем более
наши предки мало-помалу
процветает это общество, и, кажется,
начали торговать, извлекая
росту уровня доверия между его
выгоды из сравнительных
членами предшествует рост доходов.
преимуществ и общего кол­
лективного разума. Затем по­
следовали изменения, обусловленные естественным отбором
в пользу мутаций, укрепляющих такие человеческие свойства,
как способность к эмпатии и проявлению доверия, — хотя
и в наши дни люди порой действуют весьма осторожно и с по­
дозрением друг к другу.
1

Zak P., Knack S. Trust and growth // Economic Journal. — 2001. — № 111. — P. 295321.

159

Глава 3
Я буду очень и очень удивлен, если генетические исследо­
вания, касающиеся изучения окситоцина и его роли в работе
мозга, не выявят рано или поздно свидетельств определенных
изменений — тех изменений, которые в первобытном обще­
стве на определенном этапе его развития происходили быстро
и явно и были связаны с изобретением торговли между людьми.
Думаю, что такие изменения на генном уровне следует рассма­
тривать как процесс культурной эволюции, происходившей па­
раллельно эволюции биологической, при том что оба процесса
взаимно обусловливали друг друга.

Тень будущего
Миллионы поколений поддерживали неразрывную цепь бла­
городных поступков, чтобы вы могли понимать друг друга в от­
ношениях с собственной матерью. Сотни эпизодов, ставших для
вас положительным опытом, служат основой доверия, которое
вы питаете по отношению к своему другу. Тень будущего ложит­
ся на любую сделку в вашем местном магазинчике, где торгуют
в розницу. Конечно, хозяин лавочки знает, что в его силах при
случае быстро нажиться, раскрутив вас на деньги, но он помнит
и том, что, поступив подобным образом, рискует остаться без
всех прочих покупок, которые вы еще могли бы сделать. И осо­
бенно чудесно в данной связи то, что в современном обществе вы
можете доверять совершено незнакомому продавцу, а он — вам.
Почти незаметные для наших глаз поручители, поддерживаю­
щие атмосферу доверия, пребывают в тени каждой транзакции
современного рынка. Запечатанная упаковка, гарантия, бланк
для отзыва со стороны покупателя, законодательство по охране
прав потребителей, торговая марка, кредитная карта, «обязуюсь
выплатить предъявителю по его требованию сумму...»1 и так
далее.
1

Надпись на банкнотах фунтов стерлингов как обязательство Банка Англии. —
Примеч. пер.

160

Производство благ и утверждение добродетелей
Когда я захожу в хорошо известный супермаркет и беру
тюбик с зубной пастой хорошо известной торговой марки,
мне не нужно вскрывать упаковку и выдавливать немного
пасты на палец, убеждаясь, что внутри — не вода, и мне не
требуется также помнить, что магазин будет наказан по за­
кону, если решится продавать фальшивый товар. Мне доста­
точно знать, что я имею дело с большой компанией, ведущей
розничные продажи, а также — с большой компанией, в ы ­
пускающей зубную пасту, и обе остро заинтересованы в том,
чтобы я год за годом приходил в супермаркет. И еще мне из­
вестно, что риск повредить своей репутации даже при совер­
шении простейшей сделки висит над этими компаниями как
дамоклов меч, — и я могу доверять продавцу зубной пасты
без тени сомнения.
За моим нынешним отношением к тюбику зубной пасты
в магазине — долгая история, длинный путь утверждения до­
верия к продавцу, мостившийся буквально «по камешку». Зато
когда этот путь вымощен доверием, оно распространяется на
новые продукты и каналы информации с поразительной лег­
костью. Забавно, что в ранние дни становления Интернета
оказалось не трудно, а легко побудить людей доверять друг
другу в «анонимном пространстве». Все, что потребовалось,
скажем, eBay, так это приучить потребителей высылать после
каждой сделки свой отзыв в качестве обратной связи, а также
начать публиковать на сайте комментарии покупателей о ра­
боте продавцов. И выяснилось, что тень будущего ложится
на каждую сделку в настоящем. И каждый пользователь eBay,
рискнувший поставить под сомнение свою репутацию, вскоре
мог почувствовать на собственном загривке холодок грядущих
неприятностей — и леденящее дуновение их ощущалось с та­
кой же очевидностью, с какой предстояло давать объяснения
перед судилищем соплеменников торговцу каменного века, за
год до того всучившему кому-то подгнившую шкуру северного
оленя.
161

Глава 3
Когда Пьер Омидьяр основал электронный аукционeBay1,в от­
личие от этого предпринимателя мало кто допускал, что новый
канал коммуникации сумеет быстро добиться такого положения,
при котором анонимные незнакомцы могли бы доверять друг дру­
гу. Однако уже к 2001 году чис­
ло
мошеннических торговых
Интернет может быть как открытой
операции на сайте не превы­
площадкой для криминальных
шало 0,01 %. Джон Клиппиндействий, так и наилучшим местом
гер приходит к весьма оптими­
для самого свободного и честного
обмена, который когда-либо
стичному заключению: «Успех
существовал в мире.
основанных на доверии равно­
правных организаций, таких
как eBay, Wikipedia и другие
сетевые ресурсы, открытые для новых участников, показывает,
что доверие есть завоевание сетевой деятельности, неуклонно рас­
ширяющее свои границы»2. В этом смысле Интернет как бы воз­
вращает нас к положению дел, немного напоминающему времена
каменного века, когда обманщикам не было места, куда они могли
бы скрыться от разоблачения со стороны соплеменников.
Однако такое понимание происходящего несколько наивно.
В нашу жизнь врывается множество изобретательных и раз­
рушительных проявлений киберпреступности. Тем не менее
Интернет был и остается местом, где проблема доверия между
незнакомцами разрешается ежедневно. Вирусам противостоят
антивирусные программы, спаму — антиспамеры. Электронные
письма из Нигерии3, в которых получателей учат раскрывать
номера своих банковских счетов, могут быть заблокированы
1
2
3

В 1995 году. — Примеч. пер.

Clippinger J. A. Crowd of One. — Public Affairs Books, 2007.

Одна из форм мошенничества в Сети: в приходящих по электронной почте пись­

мах выражается просьба помочь той или ной несчастной нигерийке, переведя

для нее (только на время, сэр!) немного денег, которые затем якобы будут возвра­
щены, иногда даже с процентами, на счет (укажите, пожалуйста!) сердобольного

филантропа. — Примеч. пер.

162

Производство благ и утверждение добродетелей
и отсеяны. Что же касается доверия в отношениях между по­
купателем ипродавцом, то такие компании, как eBay, приучили
потребителей своих услуг контролировать участников электрон­
ной торговли простейшим способом — высылая на сайт личный
отзыв 1 , влияющий на репутацию контрагента. Иными словами,
Интернет может быть как открытой площадкой для криминаль­
ных действий, так и наилучшим местом для самого свободного
и честного обмена, который когда-либо существовал в мире.
Я утверждаю: пусть даже с некоторыми задержками и от­
ступлениями, но доверие между людьми — постепенно и не­
уклонно — росло, ширилось и углублялось на протяжении всей
человеческой истории, а главным стимулом прогресса всегда
служил и служит обмен. Обмен порождает доверие так же, как
доверие — обмен. В ы можете сколько угодно думать, что суще­
ствуете в мире, исполненном подозрительности и лжи, но в дей­
ствительности вы дышите свежим ветром доверия, ощущая
на себе всю его благотворность. Отмените доверие — и обмен
долями труда, благодаря которому мы все и богатеем, станет
невозможным.
Доверие много значит, говорил Д. П. Морган, выступая на
слушаниях в Конгрессе С Ш А в 1912 году: «Деньги — не глав­
ное... Если я не доверяю человеку, денег он от меня не получит
ни за какие коврижки» 2 . Отзвук эти слов слышится в «кодексе
чести» Google, где говорится, что фундаментом для успеха и про­
цветания компании служит доверие и утверждать его следует
ежедневно, всеми средствами и каждому сотруднику. (Ну да,
в один прекрасный день кто-то, возможно, увидит в основателях
Google «баронов-грабителей», как это уже случалось в прошлом.)

1
2

Так называемый фидбэк. — Примеч. пер.

Тогда правительство США пыталось «прижать» Д. П. Моргана. Банкир должен

был рассказать, как работают созданные им монополии. М. Ридли цитирует по­

лучившие широкую известность слова Моргана из объяснительной речи, произ­
несенной перед комиссией Конгресса. — Примеч. пер.

163

Глава 3
Если люди в полной мере доверяют друг другу, взаимовыгодное
сотрудничество будет развиваться без «потерь на трение». Если
же взаимного доверия не хва­
тает, то энергия преуспеяния
Доверие между людьми —
куда-то исчезает, утекая как
постепенно и неуклонно — росло,
вода сквозь пальцы.
ширилось и углублялось на
Разумеется, данная про­
протяжении всей человеческой
блема в немалой мере объ­
истории, а главным стимулом
ясняет
и банковский кризис
прогресса всегда служил и служит
2008 года. Тогда банки вдруг
обмен. Обмен порождает доверие так
обнаружили, что накопили
же, как доверие — обмен.
множество бумаг, которым
нельзя верить, и эти ценные
бумаги обещали больше, чем стоили в действительности. Осу­
ществлять нормальные сделки стало невозможно.

Если доверие движет рынками,
могут ли рынки порождать доверие?
Успешная сделка между двумя людьми — продажа и покуп­
ка — должна быть выгодна обоим ее участникам. Если выгоды
односторонни, то это уже эксплуатация, не имеющая ничего
общего с повышением уровня жизни. По мнению Роберта Рай­
та, вся история человечества — повторяющееся снова и снова
открытие игры с ненулевым результатом, которая приносит
выгоды обеим сторонам1. Как и милосердие Порции в «Вене­
цианском купце» Шекспира, обмен благословен вдвойне: «Не
действует по принужденью милость; / Как теплый дождь, она
1

Wright R. Non Zero: the Logic of Human Destiny. — Pantheon, 2000. На русский эта

книга не переведена, но с идеями Р. Райта относительно «ненулевого варианта»

и нового экономического порядка, рассмотренными в широком историческом
и политическом контексте, можно познакомиться по адресу: http://www.strana-

oz.ru/?numid=15&article=710. На сайте журнала «Отечественные записки» пред­

ставлен квалифицированный перевод первой главы и некоторые комментарии,
касающиеся терминологии. — Прим. пер.

164

Производство благ и утверждение добродетелей
спадает с неба / На землю и вдвойне благословенна: / Тем, кто
дает и кто берет ее»1.
Если хотите, обмен — это своего рода трюк с веревкой2, бла­
годаря которому мир становится богаче. Однако хватит одногодвух мимолетных взглядов в сторону ближних наших, чтобы
понять, как мало тех, кто действительно думает подобным об­
разом. «Сумма с нулевым результатом» как цель и стиль мыш­
ления заметно волнует умы, когда возникают споры о торговле
или слышатся жалобы на предоставляемые услуги. Люди вовсе
не склонны, выходя из магазина, говорить примерно так: «Да,
я совершил выгодную сделку, но беспокоиться не о чем, по­
скольку я заплатил достаточно, чтобы и хозяину магазина было
чем накормить семейство». В книге «Разум рынка» Майкл Шермер3 полагает, что корни недовольства уходят в эпоху каменного
века, когда далеко не все транзакции приносили равные выгоды
обеим сторонам. «Наше представление о праве владения чемто эволюционировало, — пишет он,— однако в прошлом наша
жизнь была игрой с нулевой суммой (ставкой был весь мир),
если одна сторона что-то получала при выигрыше, это означало,
что другая сторона все теряла при проигрыше».
Постыдное положение дел! Приведение игры к результату
с нулевой суммой в прошлые века породило немало ложных
«измов». Согласно постулатам меркантилизма, экспорт помога­
ет богатеть, а импорт ведет к обеднению. Адам Смит смеялся над
заблуждением о невыгодности вывоза стойких горшков и ка­
стрюль Англии в обмен на нестойкие вина Франции4. Марксизм
1
2

Перевод Т. Щепкиной-Куперник.

Один из самых знаменитых фокусов в мире. См. его описание с «разоблаче­

нием» на сайте «Магия изобретений»: http://www.magicinvention.ru/books/
sorkar/08sorkar.htm. — Примеч. пер.
3
4

Shermer M. The Mind of the Market. — Times Books, 2007.

В данном случае важен контекст. См. труд А. Смита «Исследование о природе

и причинах богатства народов», кн. IV, гл. I: «...Полагают, что нет ничего столь
невыгодного для страны, как торговля, которая состоит в обмене таких долго-

165

Глава 3
твердил, что капиталисты богатеют, потому что обирают рабо­
чих, — и это еще одно ложное умозаключение. В фильме «Уолл­
стрит» один из ключевых персонажей, Гордон Гекко, не только
заявляет, что стяжание — прекрасное качество, но и добавля­
ет, что погоня за наживой — это всегда игра с нулевой суммой,
и если один выигрывает, то другой теряет. И Гекко, возможно,
отчасти прав в отношении некоторых спекуляция на рынках ка­
питала и акций, но он совершено не прав в отношении рынков
товаров и услуг. Понимание существа синергии — той синергии,
при которой выигрывают обе стороны, — кажется, от природы
людям не дается. Если симпатия может быть инстинктивна, то
синергия — нет. Для большинства людей рынок — не то место,
где рождается благо. Многим из нас рынок представляется аре­
ной, на которой между покупателем и продавцом разворачива­
ется схватка за победу.
Задолго до того, как разразился кредитный кризис 2008 года,
большинство людей видели в капитализме и, следовательно,
в рыночной реальности скорее неизбежное зло, чем естествен­
ное благо. В современных дискуссиях считается почти аксио­
мой, что в прежние времени, когда жизнь не была настолько
коммерциализированной, люди были благороднее и отзывчи­
вее, тогда как свободная торговля возбуждает и поощряет в нас
эгоистические мотивы, а придание всему своей цены разъеди­
няет людей и выхолащивает то, что происходит в душах. Воз­
можно, такой взгляд на происходящее связан с широко распро­
страненным представлением, согласно которому коммерция
вечных предметов, как драгоценные металлы, на товары, подлежащие уничтоже­
нию. Мы, однако, не считаем невыгодной ту торговлю, которая состоит в обмене

английских металлических изделий на французские вина, а между тем металли­
ческие изделия представляют собой весьма прочный товар, и, если бы не было
постоянного его вывоза, этих изделий на протяжении веков тоже накопилось

бы так много, что это невероятно увеличило бы количество горшков и кастрюль

страны. Но очевидно, что количество подобной утвари в каждой стране необхо­

димо ограничено имеющейся в ней потребностью». — Примеч. пер.

166

Производство благ и утверждение добродетелей
противоположна морали, ограничиваясь лишь грязью барышей,
и современные люди добры не благодаря, а вопреки связи с рын­
ком, — нечто подобное можно в любое время услышать с любой
кафедры англиканской церкви. Как заметил архиепископ Кентерберийский в 2008 году, Маркс давным-давно понял, каким
образом неукротимый капитализм мифологизировал себя, при­
писывая реальность, силу и способность что-то представлять
вещам, которые давно не несут в себе ничего животворного.
Но, подобно биологической эволюции, рынок — это явление,
питаемое инициативой снизу и не нуждающееся в руководстве
сверху. «Никто не планировал всемирную капиталистическую
систему, никто не управляет
ею, и никто по-настоящему
Для большинства людей рынок —
не понимает, как она действу­
не то место, где рождается
ет, — утверждает австралий­
благо. Многим из нас рынок
ский экономист Питер Саунпредставляется ареной, на которой
дерс в статье "Чем капитализм
между покупателем и продавцом
хорош для души". — И такое
разворачивается схватка за победу.
заявление должно чрезвы­
чайно задевать интеллектуа­
лов, поскольку капитализм немало им платит. Однако в дей­
ствительности он прекрасно развивается и без них»1. Впрочем,
что во всем этом нового? Интеллигенция с пренебрежением
относилась к капитализму все время, пока длилась история За­
пада. Гомер и Исайя презирали торговцев. Святой Павел, Фома
Аквинский и Мартин Лютер ростовщичество считали грехом.
Шекспир не смог заставить себя сделать из гонимого Шейлока
героя. О начале X X века Бринк Линдси писал в книге «Эра изо­
билия: как процветание изменило культуру и политику Аме­
рики»: «Многие из блестящих умов того времени не понимали,
что залогом полного освобождения масс станет — разрушая все
1

Saunders P. W h y capitalism is good for the soul // Policy Magazine. — 2007. — № 23. —
P. 3-9.

167

Глава 3
бастионы, охраняющие господство и притеснение, — конку­
рентная рыночная система»1.
Такие экономисты, как Торстейн Веблен (Thorstein Veblen),
пытаются заменить мотивацию, нацеленную на извлечение
прибыли, «общественными интересами» и решениями, прини­
маемыми централизованным правительством2. В 1880-х годах
Арнольд Тойнби-старший, выступая перед рабочими Англии
с лекциями о промышленной революции, столь их обогатив­
шей, бичевал свободное предпринимательство и капитализм
как «мир алчущих золота животных, свободных от всех челове­
ческих чувств» и «далеких от истинной жизни более, чем страна
лилипутов». В 2009 году Адам Филипс и Барбара Тейлор в кни­
ге «О доброте» доказывали: «Капитализм — это не та система,
в которой есть место мягкосердечным людям. Даже его рьяные
поклонники признают этот факт, настаивая, правда, на том, что
какими бы кричаще безвкусными ни были иные проявления
капитализма, но результаты его — общественно значимы и по­
лезны» 3. Как заметил однажды в частном разговоре с автором
политик лорд Таверне (Taverne), говоря о самом себе, «классиче­
ское образование учит презирать те деньги, которые оно мешает
вам заработать».
Я думаю, что и посылка и вывод из нее неверны в равной
мере. Утверждать, что рынок есть неизбежное зло, позволяю­
щее человеку быть достаточно состоятельным, чтобы прикры­
вать богатством разъедающие душу страсти, — да это же все
равно, что тыкать пальцем в небо. В обществах с рыночной
экономикой, если ваша репутация будет сомнительна, люди
1

Lindsey В. The Age of Abundance: How Prosperity Transformed Americas Politics and
Culture. — Collins, 2007. В переводе на русский есть другая книга этого автора,
одного из руководителей Института Катона и всемирно известного исследова­
теля процессов глобализации: Линдси Б. Глобализация. Повторение пройденно­
го. — М.: И Р И С Э Н ; Мысль, 2011. — Примеч. пер.

2

Веблен Т. Теория праздного класса. — М.: Либроком, 2011.

3

Phillips A., Taylor В. On Kindness. — Hamish Hamilton, 2009.

168

Производство благ и утверждение добродетелей
просто не станут иметь с вами дела. Возьмем для примера стра­
ны, в которых традиционное для своего времени и основанное
на феодальном представлении о чести общество уступило до­
рогу обществу коммерциализированному и основанному на
здравом смысле и экономическом интересе: скажем, Италию
XV века, Шотландию X V I I века или Японию после 1945 года, —
итогом всегда становилось не
огрубление нравов, а разви­
Утверждать, что рынок есть
тие цивилизованности. Когда
неизбежное зло, позволяющее
Джон Пэджет (John Padgett)
человеку быть достаточно
из Чикагского университе­
состоятельным, чтобы прикрывать
та собрал сводные данные
богатством разъедающие душу
о торговой революции во
страсти, — да это же все равно, что
Флоренции XIV века, обна­
тыкать пальцем в небо. В обществах
ружилось, что смысл проис­
с рыночной экономикой, если ваша
ходящего был весьма далек
репутация будет сомнительна, люди
от развития исключительно
просто не станут иметь с вами дела.
своекорыстия, которое могло
бы иссушить живой дух пере­
мен. Напротив, крепла, развивалась и расширялась система вза­
имного и доверительного кредита, в которой деловые партнеры
черпали уважение друг к другу и взаимную поддержку. То был
«взрыв доверия». Как заметил Монтескье, там, где развивает­
ся торговля, люди живут мирно и благопристойно. По словам
Вольтера, те же люди, которые готовы поубивать друг друга,
обвиняя в поклонении «не тому богу», ведут себя вполне циви­
лизованно, когда встречаются на бирже в Лондоне. Дэвид Юм
полагал, что торговля весьма способствует свободе и самым
естественным образом поддерживает, если не порождает, сво­
бодное правительство; также нет ничего более благоприятного
для развития вежливости и образованности, чем множество
соседствующих государств, независимых и укрепляющих тор­
говые и политические связи друг с другом. Для Джона Стюарта
Милля и подобных ему представителей викторианской эпохи
169

Глава 3
особый свет сквозил в мысли о том, что правила, которыми ру­
ководствуются Ротшильды и Барингсы, на деле приятнее пра­
вил Бонапартов и Габсбургов, а здравомыслие — добродетель
несколько менее кровавая, чем неустрашимость, или честь, или
вера. («Неустрашимость», «вера» и «честь» всегда вводили лю­
дей в заблуждение.) Да, конечно, в истории были также и Рус­
со с Марксом, всегда готовые к чему-то придраться, и Рёскин
с Гёте, чтобы что-то высмеять, но неизменно оставалась воз­
можность вместе с Вольтером и Юмом изумляться тому, сколь­
ко морали вносит в поведение людей обычная коммерция.

Свобода не терпит насилия
Возможно, Адам Смит был прав, утверждая, что торговля
может сделать из незнакомцев друзей, обращая своекорыст­
ные интересы людей во взаимное расположение. Начиная
с 1800-х годов быстрая коммерциализация жизни сопровожда­
лась невиданным, по сравнению с прошлыми веками, смягче­
нием нравов, причем особенного прогресса в этом отношении
добились самые развитые в торговом отношении страны — Гол­
ландия и Англия. Невообразимая жестокость была обычным де­
лом в феодальном обществе: публичные казни как зрелищный
спорт, четвертование с расчленением тела преступника как обы­
денное наказание — человек становился жертвой бессмыслен­
ной трагедии, а его животные мучения выставлялись на потеху
толпе. В XIX веке рост капитализма в промышленности поста­
вил множество людей в зависимость от рыночных требований,
но то же время состоялось запрещение работорговли и отказ от
детского труда, а такие забавы прошлого, как бросание лисицы1
и петушиные бои, стали считаться неприемлемыми.
В конце X X века жизнь еще более коммерциализировалась,
однако в этот же период общество отказывается признавать
1

Жестокая средневековая забава, обычно завершавшаяся массовой гибелью жи­

вотных. — Примеч. пер.

170

Производство благ и утверждение добродетелей
расизм и сексизм и выступает против сексуальных домогательств
по отношению к малолетним. В середине того же X X века, когда
капитализм частично поддался напору государственного управ­
ления и тоталитаризма с их последышами, моральные завоева­
ния, о которых мы говорим, отступили на задний план — на
первый же вновь вышли вера и неустрашимость.
Что происходит в X X I веке? Коммерциализация жизни про­
должает расширять свои границы, но в то же время мы начина­
ем думать, что неприемлемо одностороннее объявление войны
и выращивание бройлеров промышленным образом на птице­
фабриках (battery farming). Отдельные случаи насилия становят­
ся горячими новостями именно потому, что представляют собой
исключение из правила. Обыденная доброта «новостей не дела­
ет», но как раз потому, что вошла в повседневность. Наконец,
в последние десятилетия благотворительные фонды росли бы­
стрее, чем экономика в целом. Интернет, полнясь сообщениями
тех, кто готов без всякой платы поделиться советом с другими
людьми, вибрирует в унисон.
Казалось бы, тренды просто совпадают — доброжелательнее
к себе подобным мы делаемся по мере того, как окончательно
становимся зависимыми от рынка и свободного предпринима­
тельства. Однако я не думаю, что суть дела в простом совпаде­
нии. «Нация лавочников» впервые в истории озаботилась запре­
том работорговли, прекращением гонений на католиков и про­
кормлением голодных бедняков. Нувориши с такими именами,
как Веджвуд или Вильберфорс1, финансировали и возглавляли
движение против рабства в конце XVIII — начале XIX века, тог1

Джозайя Веджвуд (Уэджвуд) — художник-дизайнер, промышленник и благотво­

ритель XVIII века, произвел революцию в гончарном деле и завоевал мировую сла­

ву; марка фарфоровых изделий и посуды Wedgwood существует до сих пор, не утра­

тив своей репутации. Вильям Вильберфорс — знаменитый благотворитель того же
времени и неукротимый поборник освобождения негров. Называл работорговлю

«позором человечества» и в 1807 году добился принятия закона, окончательно за­

прещавшего торговлю живым товаром в Британской империи. — Примеч. пер.

171

Глава 3
да как старая аристократия со всеми своими деньгами взирала
на происходящее равнодушно. В наши дни благотворительные
фонды наполняются деньгами новых предпринимателей и акте­
ров, и поступающие средства поддерживают сочувствие к лю­
дям, домашним животным и окружающей среде.
Между коммерцией и благом есть прямая связь. «Не буду­
чи сама по себе носителем мудрости, — замечает Эймон Батлер
в "Лучшей книге на рынке: как прекратить беспокоиться и по­
любить свободную экономику", — рыночная система превраща­
ет своекорыстные интересы в нечто вполне благое»1. В этом и за­
ключается необыкновенное свойство всех рынков: они способ­
ны приводить хаотичные действия множества иррациональных
индивидов к всеобщему рациональному результату — и точно
так же рынки могут сводить множество личных эгоистических
мотивов к общему результату, несущему людям благо.
Вот пример. Психологи-эволюционисты утверждают: стрем­
ление очень богатых персон явно демонстрировать свою добро­
детельность порой бывает весьма далеким от искренних побуж­
дений. Если женщине показать фотографию привлекательного
мужчины и попросить ее описать сценарий идеальной встречи,
то она, вероятно, ответит, что ей нравятся те, кто способен бес­
корыстно служить людям. Однако если той же женщине по­
казать фотографию улицы и предложить описать погоду, иде­
альную для этого места, то, вероятно, внутренней потребности
в филантропических мотивах уже не будет. (Мужчина в той же
ситуации «возможного свидания» с идеальной партнершей,
вероятно, в большей мере будет склонен тратить деньги на ро­
скошь или совершать нечто героическое.) Как известно, неза­
мужняя и состоятельная тетушка Чарлза Дарвина Сара Веджвуд
помогала деньгами движению за освобождение рабов и была
при этом одной из самых заметных фигур среди жертвователей,
1

Butler Е. The Best Book on the Market: How to stop worrying and love the free
economy. — Capestone, 2008.

172

Производство благ и утверждение добродетелей
однако в ее действиях можно, при желании, усмотреть и сексу­
альные мотивы. Но даже если и так, умаляют ли они добро, ко­
торое она делала, или самый факт, что коммерция материально
поддерживала это добро?
А как обстоят дела с благотворительностью у бедных? Не­
богатые работающие люди выделяют на благие дела большую
часть своего дохода, чем богатые. Фактически не самые состо­
ятельные члены общества тратят на безвозмездную помощь
другим людям втрое больше благоденствующих. Как замечает
в данной связи Майкл Шермер, «бедность — не барьер на пути
к благотворительности, а вот благополучие — да»1. Однако не­
которые либертарианские устремления все же благороднее на
деле, чем убеждения социалистов: если социалисты считают,
что следить за налогообложением бедняков — дело государства,
то либертарианцы полагают, что платить налоги — долг каж­
дого из нас. Я вовсе не хочу убедить вас в том, что благотво­
рительность рождается исключительно на рынке. Нет, конечно.
Религия и общность людей немало способствуют филантро­
пическим побуждениям и деятельности. Однако твердить, что
рынок убивает благотворительность, сводя мотивы людей ис­
ключительно к своекорыстию, — по-моему, просто неуместно.
Когда в экономике бум, в филантропии — расцвет. Вспомните
хотя бы Уоррена Баффета или Билла Гейтса.
С расширением сферы действия коллективного разума лю­
дей отступают не только жестокость и равнодушие по отноше­
нию к неимущим. Отступают также болезни и безграмотность.
И то же самое происходит с преступностью. Начиная с X V I I сто­
летия вероятность быть убитым неуклонно снижается в каждой
европейской стране, и вновь впереди всех «помешанные на тор­
говле» Голландия и Англия.
До начала промышленной революции численность убийств
в Европе в расчете на душу населения была в десять раз выше,
1

Shermer М. Ibid.

173

Глава 3
чем в наши дни. Уровень преступности резко снизился на ру­
беже X X I века — как и незаконное потребление наркотиков.
Уменьшилось также загрязнение окружающей среды, которое
было заметно серьезнее в странах с коммунистическими ре­
жимами, чем в демократических государствах западного мира.
В настоящее время существует хорошо известное практическое
правило, основанное на эмпирических данных (кривая Саймо­
на Кузнеца1), в соответствии с которым, в частности, при увели­
чении среднедушевого дохода до 4000 долларов люди начинают
требовать чистой воды в местных реках и чистого воздуха.
Широкий доступ к образованию наблюдался в западных
странах в те периоды, когда общество в максимальной мере дове­
рялось свободному предпринимательству. Гибкий рабочий гра­
фик, так называемая профессиональная пенсия2, безопасность
на рабочем месте — все эти достижения оказались возможны
в послевоенной Европе потому, что люди стали зажиточнее
и начали требовать повышения уровня жизни. Положительно
сказалось на ситуации и давление на сопротивляющиеся фирмы
со стороны честных политиков, однако резкое снижение уров­
ня производственных травм и несчастных случаев отмечалось
еще до того, как были приняты законы, касающиеся улучшения
охраны труда и системы здравоохранения. Замечу снова, что
готов согласиться — некоторые из этих тенденций могли про­
явиться и без коммерциализации жизни, но держать пари про­
тивникам я бы все-таки не советовал. Издержки на улучшение
канализации оплачивались из налогов, собираемых с бизнеса.
Коммерция приносит пользу и тем, кто остается в меньшин­
стве. Если вам не нравятся итоги выборов, в ы вправе подвергнуть
1

Американский экономист белорусского происхождения, лауреат Нобелевской
премии 1971 года. Краткая биография: http://www.nobel-winners.com/Economics/
simon_kuznets.html. — Примеч. пер.

2

Выплачивается из пенсионного фонда организации-работодателя, сформи­
рованного на основе отчислений по схеме пенсионного обеспечения. — При­
меч. пер.

174

Производство благ и утверждение добродетелей
их жесткой критике; если вам не нравится ваш парикмахер, вы
можете найти себе другого мастера. Политические решения по
определению монополистичны, лишают некоторых из нас граж­
данских прав и деспотически навязывают волю большинства —
рынки, напротив, готовы угождать нуждам даже тех, кто оста­
ется в меньшинстве.
На днях мне понадобилось купить устройство для крепления
удочки к багажнику автомобиля. Интересно, сколько бы мне
пришлось ждать в Ленинграде 1970-х годов, пока какому-нибудь
чиновнику из органов центрального планирования пришла бы
в голову блестящая мысль о необходимости иметь, в числе про­
чего, и такую тривиальную мелочь? Но на рынке она найдется.
Более того, благодаря Интернету экономика действует все лучше
и лучше, стараясь удовлетворить потребности даже небольшо­
го числа покупателей. В наше время очень немногочисленные
клиенты, которым нужна редко встречающаяся оснастка рыбо­
ловной удочки или книги о проблеме суицида в XIV веке, могут
найти соответствующих продавцов, причем ниши эти преуспе­
вают. С «длинным хвостом» дистрибуции1 (множество продук­
тов, необходимым немногим потребителям) теперь справляться
все легче и легче.
Свобода многим обязана коммерции. Великую борьбу за все­
общее избирательное право, веротерпимость и освобождение
женщин начинали такие прагматичные энтузиасты свободного
предпринимательства, как Бенджамин Франклин, а подхваты­
вали и энергично продолжали, следуя требованиям экономиче­
ского роста, городские буржуа. В X X веке цари и генеральные
секретари находили гораздо более простым делом навязывание
1

Автор термина — Крис Андерсон. Смысл связан с графиком, отражающим спрос

и продажи: если слева направо по горизонтальной оси откладывать, скажем,
цифры продаж музыкальных дисков, то слева будет «всплеск» — это хиты про­

даж, а далее будет тянуться длинный и все утончающийся «хвост», без которого,

однако, не обойтись. М. Ридли ссылается на книгу: Anderson С. The Long Tail: Why
the Future of Business Is Selling Less of More. — Hyperion. 2006. — Примеч. пер.

175

Глава 3
своей тирании крестьянам, чем демосу в лице буржуазных по­
требителей. Парламентская реформа 1830-х годов в Британии
началась потому, что следовало преодолеть нелепую ситуацию,
при которой растущие промышленные города отставали в сво­
ем представительстве. Даже Карла Маркса субсидировали из до­
ходов, приносимых текстильной фабрикой, заведенной отцом
Фридриха Энгельса.
Философ Герберт Спенсер, в наши дни давно немодный, на­
стаивал на том, что свобода растет и ширится вместе с коммер­
цией. «Я вижу цель, — писал он в эссе 1842 года, на девять лет
предвосхищая Джона Стюарта Милля, — в свободе каждого,
ограниченной единственно свободой всех»1. Однако Спенсер
предвидел, что до убежденного отказа лидеров от применения
насилия еще далеко. « М ы уже никого ни к чему не принуждаем
во имя духовного блага, — отмечал он, — однако все еще счита­
ем своим долгом использовать принуждение ради блага матери­
ального, не желая видеть, что один человек подлежит этому не
более другого». Стойкое противодействие всему либеральному
со стороны бюрократии, не говоря уже о коррупции и расточи­
тельстве, свойственных этому слою людей, — об угрозах такого
рода Спенсер также предупреждал, хотя и без особого успеха.
Век спустя — благодаря все той же коммерциализации жиз­
ни — общество постепенно отказывается от апартеида и се­
грегации. Движение борцов за гражданские права набирает
в Америке силу отчасти потому, что усиливается экономическая
миграция. В период между 1940-ми и 1970-ми годами Юг С Ш А
покинуло больше афроамериканцев, чем прибыло в страну по­
ляков, евреев, итальянцев или ирландцев в годы самой активной
их иммиграции. Афроамериканцев манила возможность по­
лучить лучшую работу, тем более что из южных штатов их в ы ­
тесняло все более широкое распространение хлопкоуборочных

1

Эссе «Нонконформист» (The Nonconformist) и «Вестминстерское обозрение»
(The Westminster Review).

176

Производство благ и утверждение добродетелей
машин. Чернокожие издольщики с Юга двигались в города ин­
дустриального Севера, где учились осознавать и выражать свои
экономические и политические права. Затем эти люди бросили
вызов расовым предрассудкам и дискриминации, отказываясь
тащить их за собой в новую жизнь. И первая победа на этом
пути была одержана в общественном транспорте во время бой­
кота автобусов в Монтгомери в 1955-1956 годах1.
Сексуальное

и

политическое

освобождение

женщин

в 1960-е годы последовало непосредственно за их домашним
раскрепощением, когда на кухнях появилось электрическое
оборудование, избавляющее от лишней домашней работы.
Женщины низшего класса всегда нуждались в заработной пла­
те — и возделывали землю на полях, трудились не покладая рук
в пошивочных мастерских, работали прислугой в частных домах
и офисах. В семьях крупной буржуазии, однако, считалось сви­
детельством определенного социального статуса (унаследован­
ного, к слову, от феодального прошлого) иметь жену, свободную
от работы или хотя бы занятую исключительно семьей и домом.
В 1950-х годах многие военнослужащие, после демобилизации
поселившиеся в пригородах, почувствовали, что тоже не прочь
обзавестись такого рода женушкой-домохозяйкой, и поднажали
на женщин, чтобы те оставили работу электросварщиц на вер­
фях, вернув мужчинам привилегию строить линкоры. Не будь
перемен в экономике, все, вероятно, на этом бы и застыло, одна­
ко домашнее оборудование заметно сокращало затраты времени
на уход за домом и семьей, и у женщин появилась возможность
работать не только в четырех стенах собственного жилища. Как
следствие, в 1960-е годы у женщин не только пробудилась по-

1

Чернокожее население в городке Монтгомери, штат Алабама, поголовно бойко­

тировало проезд в городских автобусах, выступая против расовой сегрегации,

в частности в общественном транспорте. Дело кончилось тем, что Верховный суд
США признал сегрегированные автобусы в Алабаме нарушением Конституции
страны. — Примеч. пер.

177

Глава 3
требность в политической активности, но и на широкий путь
вышло феминистское движение, получившее дополнительный
импульс к развитию.
Два прошлых века дают нам урок, и смысл его в том, что сво­
бода и благосостояние неотделимы от торговли и преуспеяния.
Страны, вследствие военных переворотов утратившие свободу
и попавшие под власть тирании, в настоящее время пережи­
вают постоянное падение национального валового дохода на
душу населения в среднем на 1,4 % — точно такое же падение
переживали Россия, Германия и Япония в период диктаторско­
го правления в этих странах между двумя мировыми войнами.
Одной из величайших загадок истории остается вопрос о том,
почему того же не случилось в 1930-е годы в США, где в целом
плюрализм и толерантность не только пережили жестокий шок
Великой депрессии, но и продолжали процветать. Впрочем, мы
тогда близко подошли к черте: отец Чарльз Кофлин (Коглин) все
пытался туда подталкивать нацию, да и будь Рузвельт амбици­
ознее, а Конституция Соединенных Штатов слабее, кто знает,
куда завел бы нас «Новый курс»1? Возможно, разгадка в том, что
иные демократически устроенные общества всегда были доста­
точно сильны, чтобы уберечь свои ценности от разрушения.
Сегодня высказываются некоторые сомнения относительно
того, что демократия — непременное условие экономического
роста: Китай как будто задался целью опровергнуть данный те­
зис. Однако же мало есть сомнений на тот счет, что Китаю пред­
стоит пережить новую революцию или новые репрессии, если
рост его экономики упадет до нуля.
1

«Новый курс» — название экономической политики Ф. Д. Рузвельта, проводи­

мой в интересах широких слоев населения с целью преодоления последствий Ве­

ликой депрессии. Чарльз Кофлин — священник-католик, первоначально поддер­
живавший политику Рузвельта и завоевавший доверие широчайшей аудитории

(в 1930-е годы численность его радиослушателей доходила до 40 миллионов че­

ловек), а затем скатившийся к антисемитизму и политической реакционности. —
Примеч. пер.

178

Производство благ и утверждение добродетелей
Я счастлив вскричать вместе с Дейдрой Макклоски: «Слава
обогащению и демократизации конца X X века! Да здравствует
движение за гражданские права и контроль над рождаемостью!
И да восстанут бедные с колен! Ура!»1 Взаимозависимость лю­
дей, включенных в рыночную деятельность, — залог того, что
такое возможно. В политическом отношении, как верно под­
метил Бринк Линдси, благосостояние неотделимо от толерант­
ности, что ведет к странному
парадоксу:

консервативные

силы приветствуют экономи­
ческий прогресс, но ненави­
дят его социальные послед­
ствия, а либеральные силы
приветствуют

Два прошлых века дают нам урок,
и смысл его в том, что свобода
и благосостояние неотделимы
от торговли и преуспеяния.

эти социаль­

ные последствия, но критикуют их экономические предпосыл­
ки. «Одна сторона, — пишет Линдси, — осуждает капитализм,
но жадно припадает к плодам его деятельности, другая же кля­
нет его плоды, но отстаивает систему, которая их приносит»2.
Довольно карикатур: коммерция — вот та сила, которая осво­
бождала людей от уз примитивного материализма, давая многим
шанс измениться. Пусть часть интеллигенции продолжала пре­
зирать выходцев с городских окраин, но терпимость, обществен­
ные связи, волонтерские организации и миролюбие постепенно
брали верх в отношениях между классами, а беженцы с их стес­
ненным существованием в многоквартирных домах или на уны­
лых фермах становились потребителями, осознающими свои
права, — и, к слову, родителями будущих хиппи. Именно в при­
городах и на городских окраинах появились те молодые люди
с жадной тягой к личной экономической независимости, кото­
рые не желали смиренно следовать советам отцов или матерей.

1

McCloskey D. The Bourgeois Virtues. — Chicago University Press, 2006.

2

Lindsey B. The Age of Abundance: How Prosperity Transformed Americas Politics and
Culture.

179

Глава 3
К концу 1950-х годов тинейджеры зарабатывали не меньше,
чем целые семьи в ранние 1940-е. Благоприятные материальные
условия в стране позволили появиться Присли, Гинзбергу, Керуаку, Брандо и Дину, и голоса их зазвучали в унисон. Массо­
вое улучшение материального положения людей в 1960-е годы
(и трастовые фонды, многое накопившие к тому времени) — вот
что сделало реальностью мечту о свободной любви в коммунах.
В определенном смысле материальный прогресс ниспроверга­
ет сложившийся экономический порядок, но также — и утвер­
дившийся социальный порядок. Вспомните Бен Ладена —
это последнее дитя из поколения подростков, испорченных
богатством.

Так ли чудовищны корпорации?
Несмотря на все последствия торговли, столь благотворные
для раскрепощения людей, многие комментаторы нашего вре­
мени видят более значительную угрозу человеческой свободе
в мощи корпораций, неизбежно взрастающих на ниве свобод­
ного рынка. Например, модный критик по вопросам культуры
видит себя Давидом, пускающим камни из пращи в сторону гро­
мадных, коррумпированых, бесчеловечных и подобных Голиафу
корпораций, годных лишь на то, чтобы понуждать, загрязнять
и безнаказанно множить барыши. Насколько мне известно, в по­
следнее время в голливудских фильмах ни одна крупная компа­
ния не появлялась без того, чтобы босс ее не строил зловещие
козни, имеющие целью смертоубийство. В последнем из тех, что
я видел, героиня Тильды Суинтон как-то весьма предсказуемо
пыталась убить героя Джорджа Клуни за то, что тот вскрыл на­
мерение ее компании травить окружающих пестицидами. Я во­
все не желаю защищать от критики крупные корпорации с их
неэффективностью, самодовольством и жаждой подавить лю­
бую конкуренцию, — это все это злит и сводит меня с ума, как
и любого из нас. Подобно Милтону Фридману, я замечал, что
корпорации в основном не склонны поддерживать свободное
180

Производство благ и утверждение добродетелей
предпринимательство, — наоборот, они в этом смысле просто
опасны. Ими владеет болезненная тяга к собственному благо­
получию, они любят всяческого рода регулирование, воздви­
гающее барьеры перед малым и средним бизнесом, они с тоской
мечтают о собственной монополии и с возрастом становятся
все более и более обрюзгшими и не вполне дееспособными.
Однако я должен заметить, что критика подобного рода
несколько устарела, а сами большие корпорации в современ­
ном мире не так уж и защищены перед лицом своих шустрых
конкурентов — или могли бы быть менее защищенными, не
вымогай они, корпорации, особых привилегий у государства.
Большинство крупных фирм в последнее время становятся как
будто какими-то нестойкими
и словно бы напуганными —
В определенном смысле
против них всегда готова
материальный прогресс
ополчиться пресса, на них
ниспровергает сложившийся
давят различные группы вли­
экономический порядок, но также —
яния, правительство и соб­
и утвердившийся социальный
ственные потребители. В об­
порядок.
щем, так им, этим компаниям,
и надо. Если припомнить, как
часто они исчезают — сливаясь с кем-то, или поглощаясь кем-то,
или объявляя себя банкротами, — что ж удивляться подобному
к себе отношению? По словам одного из критиков, компании
Coca-Cola хотелось бы, чтобы ее потребители сделались чемто вроде «крепостных у феодальных брендлордов»1, — однако
вспомните, что приключилось с «Новой Кокой» (New Соке)2.
В 1995 году Shell подумывала, не утопить ли ей в глубоком море
1

По аналогии с лендлордами — крупными землевладельцами времен Средневеко­

вья. — Примеч. пер.
2

М. Ридли имеет в виду неудачную попытку создать и вывести на рынок новый

бренд. Описание истории есть в книге маркетолога, который принимал непо­

средственное участие в той кампании. См.: Займан С. Конец маркетинга, каким
мы его знаем. — Мн.: Попурри, 2003. — Примеч. пер.

181

Глава 3
резервуар с нефтью, но, чтобы отказаться от этой затеи, хвати­
ло легкого намека на возможный бойкот со стороны потреби­
телей. Exxon прославилась, в частности, тем, что поддерживала
деньгами тех экспертов, кто — вопреки всеобщему мнению —
скептически относился к проблеме изменения климата (тог­
да как Enron фондировала климатических алармистов), — но
к 2008 году корпорацию запугали до такой степени, что она от­
реклась от прежних «заблуждений».
Цикл жизни компаний обычно заметно короче, чем у прави­
тельственных ведомств и учреждений. Половина крупнейших
фирм С Ш А , работавших в 1980 году, к настоящему моменту ис­
чезли в результате поглощений или банкротств, а половины из
ныне существующих в 1980 году просто не было.
Иная картина — с правительственными монополиями. На­
логовое управление, например, или Национальная

служба

здравоохранения живы-живехоньки, какой бы уровень неком­
петентности эти организации ни показывали. Активисты дви­
жения против засилья крупных корпораций веруют в добрую
волю левиафанов, которые якобы могут заставить кого-то вести
бизнес под их контролем, однако те же активисты с подозрени­
ем относятся к бегемотам, которые могут лишь «попросить» вас
отдать им свой бизнес. Я нахожу такую двойственность крайне
странной.
Более того, сколько бы грехов ни числилось, в конечном сче­
те, за частными корпорациями, эти компании способны сделать
много хорошего, пока они молоды и находятся в фазе роста.
Вспомните хотя бы розничную продажу со скидками. Взрывной
рост производительности, довольно неожиданно показанный
в 1990-х годах такими странами, как С Ш А и Великобритания,
поначалу вызывал полное недоумение среди экономистов. За­
говорили было о влиянии компьютеров. Но, как саркастически
заметил экономист Роберт Солоу(Robert Solow) в 1987 году, «мо­
жете искать следы влияния компьютеров где угодно, но только
не в статистике о производительности труда». Те из нас, кто по
182

Производство благ и утверждение добродетелей
собственному опыту знает, как просто можно было непроизво­
дительно терять время за компьютером в те годы, вряд ли захо­
тят поспорить. Исследование «МакКинси»1 показало, что волна
1990-х годов в США была вызвана (внимание, в этом месте слы­
шится волнующая барабанная дробь...) изменениями в логистике
бизнеса — и особенно (теперь — стон разочарования...) в сфере
розничных продаж, причем в первую очередь — в одной фирме
под названием Wal-Mart. К началу 1990-х годов Wal-Mart доби­
лась повышения производительности труда по сравнению с кон­
курентами на 40 %, и произошло это благодаря целому комплексу
мер. Высокоэффективная система заказов, жесткие переговоры
с поставщиками, сверхпунктуальное соблюдение рабочего рас­
писания (иногда на поставку товара отводилось 30 секунд, и не
более), безжалостный контроль над уровнем издержек, искусные
и изобретательные ответы на запросы потребителей. Конкуренты
быстро последовали поданному им примеру, к концу 1990-х годов
добившись повышения собственной производительности труда
на 28 %. Однако сеть магазинов Wal-Mart на лаврах не почивала:
за тот же период времени подняла свою производительность тру­
да еще на 22 % и в течение десятилетия открывала ежемесячно
по семь новых гипермаркетов, каждый площадью 1,2 га.
Согласно Эрику Бейнхокеру из «МакКинси», эти «социальнотехнологические» инновации в секторе розничных продаж, как
было показано в его книге «Происхождение богатства», сами
по себе отвечают почти за четверть роста производительности
труда, отмеченного в США в указанный период. Tesco добилась
примерно того же эффекта в Великобритании2.
Решимость основателя Wal-Mart Сэма Уолтона, проявленная
им в 1950-х годах в Арканзасе,продавать товары повседневного

1

McKinsey & Company — одна из ведущих консалтинговых компаний мира, из­
вестная, в частности, своими моделями эффективного управления и обладающая
устойчиво высокой репутацией. — Примеч. пер.

2

Beinhocker E. The Origin of Wealth.

183

Глава 3
спроса по ценам ниже, чем у конкурентов, едва ли можно на­
звать новаторством. Впрочем, некоторые технологии действи­
тельно были инновационными, например «сквозное склади­
рование», при котором товары переправлялись с грузовиков
поставщиков непосредственно, минуя промежуточное склади­
рование и без потерь времени, на грузовики дистрибьюторов.
Однако сам метод действий, посредством которого Сэм Уолтон
твердо воплощал в жизнь эту простую идею, привел в конеч­
ном счете к резкому подъему образа жизни американцев. Как
и рифленое железо или контейнерные перевозки, розничная
торговля с дискаунтом — одна из тех как будто простых, но обо­
гащающих многих инноваций X X века. Всего одно, предельно
несложное и рутинное начинание Wal-Mart 1990-х годов — не
продавать дезодорант в кар­
тонных
коробочках — сбе­
Инновации — как в виде
регло Америке 50 миллионов
внедрения новых технологий, так
долларов в год, и половина из
и при утверждении новых форм
них вернулась к покупателям.
организации — способны не только
Как пишет в книге «Эффект
творить что-то новое, но и разрушать
Wal-Mart» Чарльз Фишман,
старое.
«целые лесные массивы избе­
жали вырубки благодаря от­
части решению, принятому в штаб-квартире Wal-Mart... устра­
нить коробочку [для дезодоранта]»1.
Как только магазин Wal-Mart открывался в небольшом го­
родке Америки, цены у конкурентов падали в среднем на 13 %,
что сэкономило потребителям 200 миллиардов долларов в мас­
штабе страны. Увы, критики корпоративных гигантов, обычно
недовольные погоней компаний за барышами, все еще сетуют
по поводу сети Wal-Mart. На этот раз осуждению подвергаются
низкие цены, из-за которых с этой корпорацией якобы не могут
конкурировать представители малого бизнеса. Говорится также,
1

Fishman С. The Wal-Mart Effect. — Penguin, 2006.

184

Производство благ и утверждение добродетелей
что магазины Wal-Mart — «самая большая в мире система по­
тогонного труда», поскольку персонал будто бы получает низ­
кую заработную плату. В действительности же компания платит
вдвое больше минимального уровня оплаты труда, и рекордный
уровень продаж означает 2 миллиарда бонусов для сотрудни­
ков — несмотря на рецессию.
Конечно, рост сети Wal-Mart в 1990-х годах и, скажем, от­
крытие очередного магазина в том или ином городке вызыва­
ли некоторое смятение. Конкуренты «сгорали» или вынуждены
были соглашаться на унизительное поглощение своего бизнеса.
Поставщики обнаруживали, что им навязывают новые прави­
ла игры. Профсоюзы теряли рычаги воздействия на рабочих
и сотрудников, занятых в сети магазинов розничных продаж.
Производители картонных коробочек лезли от злости на стену.
Потребители меняли привычки. Инновации — как в виде вне­
дрения новых технологий, так и при утверждении новых форм
организации — способны не только творить что-то новое, но
и разрушать старое. Супермаркеты Wal-Mart выдавливали из
бизнеса небольшие магазинчики с типичным ассортиментом —
и процесс этот был так же неотвратим, как вытеснение компью­
терами пишущих машинок. Однако отмечу еще раз — все эти
отрицательные явления уравновешивались огромными выгода­
ми, которые потребители, особенно небогатые, пожинали в виде
более дешевых, разнообразных и качественных товаров.

Йозеф Шумпетер (Joseph Schumpeter)1 однажды заметил, что
сна по ночам бизнесмена лишает не та конкуренция, при кото­
рой его соперники снижают цены, а та, которая делает предлага­
емый им товар ненужным. Kodak и Fuji, доминировавшие в про-

1

Выдающийся австрийский и американский экономист, изучавший предприни­

мательскую деятельность и инновации, сторонник так называемого креативного

разрушения в экономике. В 2001 году в Германии основан институт Шумпетера.
Есть русскоязычный сайт, посвященный этому ученому: http://schumpeter.ru. —
Примеч. пер.

185

Глава 3
изводстве 35-миллиметровых пленок в 1990-х годах, вынуждены
были начать борьбу за выживание в конкурентной борьбе на ме­
няющемся рынке с другими производителями, когда цифровая
фотография принялась вытеснять пленочную, а аналоговые маг­
нитофонные записи и видеокассеты стали уходить в прошлое
чуть раньше1. Шумпетер называл это креативным разрушением.
Его главная мысль была в том, что нового создается не мень­
ше, чем разрушается старого. Развитие цифровой фотографии
может в долгосрочной перспективе создать не меньше рабочих
мест, чем было в индустрии, связанной с аналоговой фотогра­
фией, а деньги, сэкономленные покупателями в магазинах WalMart, вскоре будут потрачены на другие вещи, и будут открыты
новые торговые точки, призванные удовлетворить появившиеся
запросы людей. В США ежегодно исчезает около 15 % рабочих
мест и около 15 % ежегодно появляется новых.

Коммерция и творческий потенциал
Такой оборот дела сам по себе не может не обеспечивать не­
уклонное улучшение условий труда. Джозайя Веджвуд гордил­
ся условиями работы на своей фабрике керамических изделий
«Этрурия» в Стаффордшире. Генри Форд вдвое увеличил уро­
вень заработной платы для своих наемных работников, чтобы
снизить текучесть кадров. Ларри Пейдж создал Googleplex —
«идеальную штаб-квартиру» Google в Маунтин-Вью (Калифор­
ния). И представители каждого поколения предпринимателей
часто стремились к тому, чтобы их сотрудникам все лучше
и лучше работалось в своей компании.
В ранние дни истории Интернета eBay была просто одной
из многих фирм, работающих в онлайне. Она преуспела там,
где конкуренты потерпели поражение, потому что осознанно

1

Забавно, насколько слепы были эти компании в своих прогнозах: еще в 2003 году

Kodak и Fuji утверждали, что цифровая фотоаппаратура займет только часть
рынка, а пленка не исчезнет. — Примеч. авт.

186

Производство благ и утверждение добродетелей
утверждала дух совместной деятельности, а не толкала людей
к бесконечной конкурентной борьбе друг с другом, — вот клю­
чевой момент. По словам генерального директора eBay Марга­
рет Уитмен1, «не в экономической войне тут дело, все обстоит
как раз наоборот». Нужно было сберечь то, что «самим нам
было милее всего».
«Круговорот компаний» настолько ускоряется, что значи­
тельная часть критических выпадов против корпораций просто
не соответствует сегодняшнему положению дел. Мало того что
крупные компании чаще, чем в прошлом, испытывают падения
(ежемесячное исчезновение в 2008 году многих названий бан­
ковских фирм — это лишь свидетельство ускорения процесса
в определенном секторе), некоторые финансовые организа­
ции разукрупняются и децентрализуются. Крупные фирмы все
больше и больше начинают напоминать острова — осколки
стратегического планирования «сверху вниз» — в море, волнуе­
мом восходящими потоками, и будущее «корпоративных архи­
пелагов» сомнительно, потому что чем меньше размер компа­
нии и масштаб деятельности, тем качественнее планирование.
AIG и General Motors можно удержать на плаву за счет налого­
плательщиков, но, в сущности, эти компании находятся в со­
стоянии корпоративной комы. Звезды современной рыночной
экономики (например, eBay) отличаются от гигантов промыш­
ленного капитализма (таких как, скажем, Еххоп,) не меньше, чем
капитализм от социализма. Nike, основанная в 1972 году, вырос­
ла в огромную компанию просто потому, что умело заключала
контракты между фабриками в Азии и магазинами в Америке,
руководя всем из относительно небольшой штаб-квартиры.
Wikipedia имеет штат постоянных оплачиваемых работников
численностью менее 30 человек и не приносит прибыли.
Типичная фирма прошлого представляла собой коллектив
сотрудников, которые подчиняются корпоративной иерархии
1

Занимала этот пост с 1998 по 2008 год. — Примеч. пер.

187

Глава 3
и работают в одном месте. Постепенно такая организация пре­
вращалась в ежедневное собрание людей, все более смутно
представлявших, каким образом использовать свои творческие
способности и маркетинговый талант, чтобы личные качества
каждого сотрудника служили удовлетворению меняющихся за­
просов потребителей.
В этом смысле «капитализм» умирает, и довольно быстро.
В течение предшествующих 25 лет численность средней амери­
канской компании снизилась с 25 до 10 штатных сотрудников.
Рыночная экономика эволюционирует таким образом, что даже
говорить о власти корпораций — значит упускать из виду глав­
ное. В скором будущем тон будут задавать самоорганизующиеся
работники «на службе у самих себя», чья деятельность проходит
в основном в онлайне, а рабочий режим подчинен запросам са­
мых разных клиентов, которые могут появиться в любой момент
и в любом месте. Вполне вероятно, что эти новые люди будут
с изумлением думать о временах боссов и бригадиров, совеща­
ний и утверждений, равно как и о ведомостях по учету рабочего
времени и профсоюзах. Я готов снова повторить: фирмы — это
временные агрегации людей,

В скором будущем тон будут задавать
самоорганизующиеся работники
«на службе у самих себя», чья
деятельность проходит в основном
в онлайне, а рабочий режим
подчинен запросам самых разных
клиентов, которые могут появиться
в любой момент и в любом месте.

призванные помочь им выпу­
скать продукцию таким обра­
зом, чтобы помочь другим ее
потреблять.
Вряд ли стоит сомневать­
ся и в том, что коллективный
разум людей служит обога­
щению культуры и усиливает
ее духовность. Интеллиген­
ция смотрит на коммерцию

свысока — как на нечто неизбывно филистерское, тривиальное
и примитивное. Но я бы посоветовал тем, кто полагает, что ве­
ликое искусство и великая философия не имеют ничего общего
с коммерцией, побывать в Афинах или Багдаде и спросить себя,
188

Производство благ и утверждение добродетелей
каким образом Аристотель или аль-Хорезми1 находили свобод­
ное время для своих занятий. Еще неплохо было бы посетить
Флоренцию, Пизу и Венецию и справиться на месте о том, где
черпали деньги Микеланджело, Галилей и Вивальди. В Амстер­
даме и Лондоне можно поинтересоваться, кто финансировал
Спинозу, Рембрандта, Ньютона и Дарвина. Там, где процветает
коммерция, расцветают также творчество и сострадание.

Правила и инструменты — законы и институты
Даже если мир, благодаря коммерции, и становится местом,
где насилие уступает дорогу доверию, это еще не значит, что тор­
говля сама по себе может служить единственным средством для
утверждения доверительной атмосферы в отношениях между
людьми или что ничего иного, кроме торговли, для создания та­
кой атмосферы не требуется. Как появлялись новые орудия тру­
да, так должны возникать и новые правила. Мир улучшают —
хотя тут можно и поспорить — не технологии, а институты,
установления. То есть такие принципы, как: золотое правило2,
верховенство закона, уважение к частной собственности, демо­
кратическое правление, беспристрастные суды, кредит, защита
прав потребителей, социальное обеспечение, свободная пресса,
религиозные учения и мораль, авторское право... — словом,
все, что нельзя оплевать, или, если угодно, общий порядок,
с которым все согласны, как, допустим, с требованием всегда
держаться правой стороны (или левой в странах с левосторон­
ним движением — в Японии, Британии, Индии, Австралии и на
1

Знаменитый персидский астроном и математик IX века, основатель алгебры

(термин восходит к арабскому названию одной из его основополагающих книг);

оказал заметное влияние на развитие науки в средневековой Европе. — При­

меч. пер.
2

В области морали — принцип «поступайте по отношению к другим так, как вы

хотели бы, чтобы другие поступали по отношению к вам» (или в отрицательной
формулировке: «не делайте ближним своим того, чего не желаете, чтобы делали
вам»). — Примеч. пер.

189

Глава 3
большей части территории Африки). Нормы такого рода позво­
ляют коммерции быть доверительной и безопасной и — обо­
ротная сторона монеты — в значительной мере поддерживают
доверие и безопасность благодаря коммерции.
Когда первые европейцы проникли в Австралию или на юг
Африки, ни аборигены, ни люди племени койсан не имели не
только стали и паровых машин, но также судебной системы
и Рождества Христова. Установление новых институций часто
заставляет общество извлекать новые выгоды от обмена и спе­
циализации, что помогает опережать своих соперников, а также
способствует улучшению жизни как в моральном, так и в мате­
риальном отношении. Если окинуть мысленно взглядом весь
мир, то окажется, что есть общества, граждане которых живут
хорошо, потому что их жизнь отвечает хорошим правилам,
а есть общества, члены которых живут плохо, потому что в ы ­
нуждены подчиняться плохим правилам. Хорошие правила
жизни поощряют обмен и специализацию, плохие же правила
насаждают политиканство и требуют конфискаций.
Ю ж н а я и Северная Корея — вот что сразу приходит на ум.
Одна страна — свободная и рыночная, и люди в ней большей
частью богатеют и становятся счастливее. Другая страна — ме­
сто, где властвуют произвол, голод и жестокость, и люди поки­
дают ее от полной безысходности, при первой же возможности
становясь беженцами. Между странами огромная разница. Она
выражается, в частности, в том, что в Южной Корее доход на
душу населения в 15 раз выше, чем в Северной, — однако глав­
ная причина такого положения дел коренится в различных пра­
вилах управления, в разных общественных институтах. Далее
в этой книге я намерен показать, что дурное управление может
служить фактором, ведущим к обнищанию страны на долгие
годы вперед, — и наиболее ярким примером в этой связи бу­
дет империя М и н . В наше время Зимбабве нуждается в луч­
ших правилах, чтобы перейти к лучшим рынкам. Однако стоит
взять на заметку, что экономическая свобода в той или иной
190

Производство благ и утверждение добродетелей
стране — лучший залог будущего процветания, чем минераль­
ные ресурсы, образовательная система или инфраструктура.
На примере 127 стран видно, что 63 из них, обладающие высо­
ким уровнем экономической свободы, показывают вчетверо бо­
лее высокий доход на душу населения и почти вдвое более бы­
стрый рост по сравнению со странами, не обладающими такой
свободой1.
Несколько лет назад Всемирный банк обнародовал результа­
ты исследования, посвященного «нематериальному богатству»
и представляющего собой попытку измерить ценность образо­
вания, верховенства закона и других не вполне определенных
вещей. Банк просто суммировал природный капитал (ресурсы,
земля) и произведенный ка­
питал (средства производ­
Если окинуть мысленно взглядом
ства), а затем измерил то, что
весь мир, то окажется, что есть
осталось, — чтобы проана­
общества, граждане которых живут
лизировать уровень средне­
хорошо, потому что их жизнь отвечает
душевого дохода по странам.
хорошим правилам, а есть общества,
Выяснилось, например, что
члены которых живут плохо, потому
американцы располагают не­
что вынуждены подчиняться
материальным
богатством
плохим правилам. Хорошие
в десять раз большим, чем
правила жизни поощряют обмен
мексиканцы, и данный факт
и специализацию, плохие же правила
объясняет, почему мекси­
насаждают политиканство и требуют
канцы, перебравшиеся через
конфискаций.
границу в США, практиче­
ски сразу же вчетверо уве­
личивают производительность своего труда. «Перебежчики»
получают доступ к социальным институтам, сглаживающим
различия между отдельными людьми, и к более ясным прави­
лам и простым формам, а также встречают более образованных
1

Garden A., Hall J. W h y are some places rich while others are poor? // The institutional
necessity of economic freedom. — 2009. — 29 July; http://ssrn.com/abstract= 1440786.

191

Глава 3
потребителей товаров и услуг. «Богатые страны, — говорится
в заключении банка, — заметно богаче благодаря квалификации
своего населения и качеству социальных институтов, поддер­
живающих экономическую деятельность»1. С другой стороны,
Нигерия, например, находится на таком низком уровне оценки
верховенства закона, уровня образования и неподкупности об­
щественных институтов, что даже безмерные нефтяные ресур­
сы не в состоянии превратить ее в богатую страну.
Возможно, я неправ, полагая, что маховик прогресса — это
постепенное развитие обмена и специализации? Может быть,
они — симптомы, а не причины, а основание всему следует ис­
кать в изобретении социальных институтов и законов, сделав­
ших возможными натуральный обмен и торговлю? Закон, вос­
прещающий убийство из кровной мести, должно быть, крепко
помог обществу остепениться и сделать огромный шаг вперед
на пути своего развития. «Поступайте по отношению к другим
так, как вы хотели бы, чтобы другие поступали по отношению
к вам» — этот принцип должен относиться только к благотвори­
тельности, но никак не к убийству, а возможность передать госу­
дарству право на судебное преследование от вашего имени того,
кто заслуживает наказания, — великое благо для всех. «Орест»
древних греков и «Ромео и Джульетта» Шекспира (а также в дан­
ном случае — «Крестный отец» и «Грязный Гарри») брали в плен
зрителей потому, что драматический конфликт затрагивал нерв
проблемы. Все могут согласиться с тем, что воздаяние по зако­
ну лучше, чем кровавая месть, хотя в театральном смысле это
и менее драматично, однако не все способны преодолеть соб­
ственные инстинкты и существующие обычаи, чтобы достичь
торжества закона.
Положим, данные рассуждения верны. Однако я склонен
видеть в законах и институтах эволюционирующие феномены:

1

Bailey R. The secrets of intangible wealth // Reason. — 2007. — 5 October; http://reason.
com/news/show/122854.html.

192

Производство благ и утверждение добродетелей
в них проявляются общественные силы, рвущиеся снизу вверх
в большей мере, чем требующие решений, которые будут спу­
щены сверху вниз — во исполнение законов, установленных,
скажем, мудрым царем Соломоном. Действие этих сил, я пола­
гаю, проходит через фильтр культурной селекции — точно так
же, как и в случае с технологиями.
Взгляните, например, на историю торгового права, и вы уви­
дите — купцы создавали законы по мере того, как развивалась
торговля. Нововведения обращались в обычаи, а торговцы, не
соблюдавшие неписаные правила купечества, подвергались
в данной среде остракизму. И только затем монархи вводили
сложившиеся правила в законы государства. Такова история
lex mercatoria1 в Средние века.
Короли Англии, прославив­
шиеся своими законами, на­
пример Генрих I I и Иоанн
Безземельный2,

фактически

История человечества —
это эволюция инструментов
и правил обращения с ними.

кодифицировали то, что их
подданные-торговцы уже договорились соблюдать, ведя дела
с иностранцами в Брюгге, Брабанте или Висбю. В действитель­
ности эти нормы и стали основой общего права. Когда Майкл
Шермер и трое его друзей в 1980-е годы отправились в свой ве­
лопробег по Америке, то поначалу правила им были не нужны.
Только с опытом к ним пришло понимание того, насколько по­
лезны правила поведения, — особенно если тебя арестуют как

1
2

Общих принципов права. — Примеч. пер.

Генрих II, правивший в 1154-1189 годах, провел серию реформ, направленных на

укрепление королевской власти, в том числе военную реформу, вследствие кото­

рой армия стала формироваться из всех свободных людей; судебную реформу,

направленную на создание института королевских судей; и церковную реформу,

целью которой было закрепление власти короны над церковью («Кларедонские

конституции» 1164 года). Иоанн Безземельный, младший сын Генриха II, в 1215

году подписал Великую хартию вольностей, основополагающий документ ан­
глийского права. — Примеч. пер.

193

Глава 3
виновника затора на шоссе где-нибудь на холме в Аризоне или
в похожих непредвиденных ситуациях1.
Выводы? Если институциональные нововведения так же
жизненно важны для общественной сферы, как технологиче­
ские инновации для частной, то я подозреваю, что специализа­
ция — ключевой фактор в обеих областях. Судите сами. Мастер
по изготовлению каменных рубил и топоров для всего племе­
ни обеспечивает нам немного нашего личного свободного вре­
мени, а деньги и рынок наши орудия труда совершенствуют.
Эксперт же по велопробегам, к примеру, вырабатывает законы
проведения велосипедных гонок. История человечества — это
эволюция инструментов и правил обращения с ними 2 . Развитие
специализации, характерной для человеческих существ, и не­
удержимая привычка чем-то меняться друг с другом — вот глу­
бинные предпосылки для прогресса как в сфере технологий, так
и в сфере социальной жизни.

1
2

Shermer М. The Mind of the Market.

В оригинале особенно хорошо, как в детской считалочке: tools and rules. И rules —

это одновременно и правила, и нормы, и законы. — Примеч. пер.

194

Глава 4
КАК НАКОРМИТЬ 9 МИЛЛИАРДОВ:
СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО
В ПОСЛЕДНИЕ 10000ЛЕТ

Всякий, кто вместо одного колоса или одного сте­
бля травы сумеет вырастить на том же поле два,
окажет человечеству и своей родине большую
услугу, чем все политики, взятые вместе.
Джонатан Свифт.
Путешествие Гулливера1

2 500 000

ОБЩЕМИРОВОЙ СБОР ЗЕРНОВЫХ 2

2 000 000

1 500 000

1 000 000

500 000

0

1

Знаменитую фразу произносит король страны великанов — Бробдингнега

(часть 2, глава VII), и любопытно, что описание этого государства с его мирными

нравами носит отчасти черты утопии. — Примеч. пер.
2

Диаграмма мирового валового сбора урожая зерновых. Источник — FAOSTAT:

http://faostat.fao.org.
3

1 акр равен примерно 0,0929 квадратного метра. — Примеч. пер.

195

Глава 4
Эци, мумифицированный «ледяной человек», найденный
высоко в Альпах в 1991 году1, имел при себе не больше «сна­
ряжения», чем обнаружившие его путешественники. У него
с собой были инструменты из меди, кремня, кости и шести раз­
новидностей дерева: ясеня, калины, лайма, кизила, тиса и бере­
зы. Одежда его была частично сплетена из травяных растений
и коры, а частично сделана с помощью сухожилий животных,
и материалом для нее послужили четыре типа кожи: медвежья
шкура с мехом, а также оленья, козья и телячья шкуры. При нем
нашли также грибы двух разновидностей: одни, очевидно, были
лекарственным средством, другие входили в состав трута (на­
ряду с дюжиной растений и пиритом), с помощью которого раз­
жигали огонь, высекая кресалом искры. «Ледяной человек» был
своего рода ходячей энциклопедией, вобравшей в себя множе­
ство знаний — например, знаний о том, как и из каких материа­
лов делать различные орудия труда и одежду. Он словно нес на
себе и с собой изобретения множества, возможно тысяч, людей:
в одежде и инструментах Эци воплотилось глубокое понимание
насущных потребностей человеческого существа в определен­
ных условиях жизни. Если предположить, что он сам, без чьейлибо помощи, все это придумал и смастерил, то нужно записать
его в гении. Но допустим, Эци точно знал, что именно и каким
образом нужно сделать. Так сколько же времени и усилий долж­
но было уйти у него на поиски сырья — не говоря уже о необхо­
димости добывать пищу и одеваться (оставим на время убежи­
ще и сами орудия труда)? Да он бы ноги протянул от изнурения
и запросил передышки! А ведь затем ему бы пришлось плавить
металл, дубить кожи, плести растительные волокна и шить, ис­
пользуя сухожилия, а также придавать всему окончательную
форму и заострять некоторые предметы. Нет, несомненно, он

1

Считается старейшей мумией доисторического человека, обнаруженной в Евро­

пе. Относится к эпохе халколита, или медно-каменного века, представлявшего со­

бой переходный период между каменным и бронзовым веками. — Примеч. пер.

196

Как накормить 9 миллиардов
потреблял плоды труда многих и многих людей и предлагал им
в обмен что-то сделанное им самим.
К его услугам было также разделение труда с вовлечением
в него других видов живых существ. Эци жил около 5300 лет на­
зад в альпийской долине, то есть через 2000 лет после того, как
культура сельского хозяйства достигла юга Европы. В отличие
от его предков, охотников и собирателей, у Эци был крупный
рогатый скот и козы: они весь день трудились на него, щипля
траву и превращая ее в кожу и мясо. Колосья пшеницы соби­
рали для него солнечный свет и превращали световую энергию
в силу зерна. Что-то, заложенное в человеческих генах, «руко­
водило» специализированной работой этих видов, разводимых
к его, человека, пользе, — но вопреки требованиям собственной
природы животных и растений. В этом и заключается главный
смысл сельского хозяйства: труд других живых существ оно
должно обращать на службу человеку.
Биолог Ли Сильвер (Lee Silver) рассказывал мне, как наблю­
дал однажды за молодыми курочками, возвращавшимися «до­
мой в курятник» где-то в Юго-Восточной Азии, — его поразила
мысль о том, что цыплята служат послушными орудиями кре­
стьянина, ведь они целый день фактически собирали для него
пропитание в ближайшем лесу. В этом смысле, крестьянский
труд — расширение специализации и обмена с вовлечением
в происходящее других живых видов.
«Ледяной человек» был также и бенефициаром инвестиций
в основной капитал. Он жил как раз в начале той эпохи, когда
человек открыл для себя металлы и научился получать медь. Его
медный топор, ранний образчик той эпохи, состоял на 99,7 %
из чистой меди, которая была выплавлена в печи, воплотившей
в своей постройке капитал, накопленный кем-то ранее. Расти­
тельные волокна в одежде Эци появились потому, чтобы был
снят урожай зерновых и осталась солома, — но задолго до того
кто-то же вкладывал свой труд и знания в выведение пшеницы,
не только копя зерно, но и совершая капиталовложения. Ибо, по
197

Глава 4
замечанию Адама Смита, капиталом является труд, некоторое
количество которого можно сохранить и запасти, чтобы при
подходящей возможности использовать в дальнейшем.
«Запасая на будущее» труд других, в ы создаете для себя ре­
зерв времени и энергии, которые в дальнейшем сможете в лю­
бой момент использовать для собственных нужд. Иными сло­
вами, действуя подобным образом, в ы инвестируете в то, что
обладает новизной и обещает принести вам дополнительные
выгоды. Стоит капиталу заявить о себе, как процесс инноваций
начинает ускоряться, поскольку временные и материальные ре­
сурсы можно направлять на решение задач, поначалу не дающих
прибыли. Например, мало найдется охотников-собирателей,
которые могли бы позволить себе выкроить «нерабочее» время,
чтобы построить печь, небыстро и непросто плавить металл,
а затем выковать медный топор. Попытавшись вести себя по­
добным образом, они просто умрут от голода — даже если пред­
положить, что уже существует рыночная потребность в медных
топорах.
По общепринятому мнению, именно сельское хозяйство по­
зволило капиталу возникнуть благодаря накоплению излишков,
а излишки эти можно было направить и в развитие торговли.
До появления земледелия у людей просто не было возможности
копить продовольствие про запас.
В подобной теории есть доля истины, которую, впрочем, не
стоит преувеличивать, чтобы не ставить телегу впереди лошади.
Вероятно, сельское хозяйство появилось благодаря торговле,
а не наоборот. Именно торговля порождала те стимулы, кото­
рые вели к сельскохозяйственной специализации и требовали
копить излишки продуктов крестьянского труда.
Земледелие стало появляться в различных частях света, не
связанных друг с другом: на Ближнем Востоке, в области Анд,
в районе нынешней Мексики, в Китае, в нагорьях Новой Гвинеи,
в тропических лесах Бразилии и в африканских саваннах юж­
нее Сахары — примерно несколько тысяч лет назад. Действие
198

Как накормить 9 миллиардов
какого-то фактора сделало появление аграрной культуры в то
время неизбежным, почти обязательным. В долговременной
перспективе распространение и утверждение аграрного спосо­
ба хозяйствования жизни вело к обнищанию, болезням людей
и торжеству деспотизма, однако совершенно очевидно, что по­
началу его приверженцы получили немалые конкурентные пре­
имущества. И земледелие не было скоротечным и преходящим
эпизодом в истории человечества. Его появление служило куль­
минацией долгого и медленно происходящего процесса улучше­
ния того рациона, которым люди пользовались на протяжении,
возможно, десятков тысяч лет. В поисках более калорийной
пищи люди мало-помалу опрокидывали «пищевую пирамиду»,
проще говоря — становились в большей мере вегетарианцами.
Примерно 23 000 лет назад те, кто жил на территории со­
временных Израиля и Сирии, уже зависели от сбора желудей,
стручковых (бобов и гороха) и урожая семян, украшая обычную
трапезу мясом подвернувшейся по случаю газели, которую, ско­
рее всего, добыли и принесли на обмен живущие по соседству
охотничьи племена. В одном примечательном месте, Охало II 1 ,
найдены свидетельства того, что его жители потребляли в пищу
зерна дикорастущих злаков задолго до появления земледелия.
На месте одной из существовавших когда-то хижин, сделанных
из ветвей деревьев, был найден плоский камень, явно предна­
значенный для растирания семян. На нем были обнаружены
микроскопические частички крахмала, сохранившиеся в тече­
ние 23 000 лет под слоем озерного ила и принадлежащие к мя­
коти дикого ячменя. Рядом располагалась, по всей видимости,
хлебопекарная печь. Смалывая зерна в муку и выпекая из нее

1

Доисторическое поселение конца позднего палеолита, затопленное озером Ки-

нерет (Галилейское море), но частично доступное археологам в засушливые годы

при низком уровне воды. Многие находки отличаются высокой сохранностью

именно потому, что поселение ушло на дно вскоре после того, как его покинули

жители, и долгое время оставалось под водой. — Примеч. пер.

199

Глава 4
хлеб, жители селения почти удваивали энергию, которую могли
получить, употребляя в пищу дикорастущий ячмень.
Таким образом, наш хлеб — намного старше традиционно­
го земледелия. С момента, когда возникло поселение Охало I I ,
должно было пройти еще 12 000 лет, пока люди научились сеять,
выращивать и жать такие зерновые, как рожь, пшеница и я ч ­
мень. А затем должны были миновать еще 4000 лет, чтобы по­
явилась гибридная пшеница современного типа с характерны­
ми крупными и легко вымолачиваемыми зернами в колосе, —
появилась и начала свое долгое шествие по миру в качестве
основного и наиболее распространенного источника калорий
для человечества.
Напрашивается вывод: люди, жившие в древности на Ближ­
нем Востоке, были не дураками. Наши далекие предки научились
извлекать выгоды из употребления в пищу зерновых — смалы­
вая муку и выпекая хлеб — задолго до того, как взялись за т я ­
желый труд возделывания земли. Но для чего месяц за месяцем
обрабатывать свое поле с посевами, если в течение нескольких
часов можно снять урожай, например, дикорастущего ячменя?
В одном из исследований из исследований отмечается, в частно­
сти, «стойкое нежелание довольствоваться исключительно одо­
машненными злаками».
Еще одна веха. 13 000 лет назад обитатели Ближнего Востока,
которых теперь принято причислять к представителям натуфийской культуры, пользовались серповидными заостренными ка­
менными орудиями труда, предназначенными скорее для среза­
ния верхних частей травяных растений, чем для жатвы колосьев
и укладывания их в корзины. Ж и л и эти люди в поселениях, до­
статочно защищенных от нашествий домашних мышей, и были
настолько же связаны с земледелием, насколько и мы, — если
не принимать во внимание культуру нынешних злаков с изме­
ненной в процессе выведения генетической основой. Тем не ме­
нее, как будто творя историю, натуфийцы в действительности
регрессировали. Они в конце концов оставили свои поселения,

200

Как накормить 9 миллиардов
вернулись к кочевому образу жизни и снова расширили пище­
вой рацион. Примерно то же самое происходило в Египте того
же времени — люди отказывались от смолотого в муку зерна
в пользу охоты и рыболовства (правда, в Египте много лет спу­
стя «протофермерский эксперимент» получил продолжение).
Что было предпосылкой для подобного «провала» в развитии?
Видимо, кратковременный период похолодания, наступивший
относительно ненадолго в тот период1. Должно быть, причиной
резкого похолодания послужило охлаждение Северной Атлан­
тики, куда, возможно, стали во множестве поступать массы льда
с территории Северной Америки и куда усилился приток воды
из Северного Ледовитого океана. С началом периода резкого по­
холодания не только климат стал холоднее и суше, но и появи­
лись заметные флуктуации погоды год от года — иногда с семи­
кратной разницей температур в течение десятилетия. Люди уже
не могли полагаться на сезонные дожди или устойчивые летние
дни, когда обычно вызревали зерновые, — и образ жизни, осно­
ванный на интенсивном земледелии и регулярных урожаях зер­
новых, разрушился. Вполне вероятно, люди вымирали, а выжив­
шие вернулись к кочевой жизни охотников-собирателей.
Затем, около 11 500 лет назад, температура в области ледя­
ной шапки Гренландии всего за полвека поднялась примерно на
10 градусов по Цельсию. По всему миру природные условия дра­
матически изменились — климат стал более теплым, влажным
и предсказуемым. Жители Восточного Средиземноморья по­
лучили возможность снова интенсивно выращивать зерновые,
а натуфийцы — вернуться к оседлому образу жизни, и вскоре
1

Речь идет о стадиале Младший Дриас (Younger Dryas), начавшемся 12 800 лет на­

зад и завершившемся 11 500 лет назад. Младший Дриас был последним мощным
оледенением, предшествовавшим наступлению текущего межледниковья — го­

лоцена (времени в целом теплого, если не учитывать, например, совсем корот­

кий малый ледниковый период XIV-XIX веков). Подробнее см. очень содержа­

тельную статью по адресу http://euler-lib.ru/obrnews/obrnewsl644.html. — При­

меч. пер.

201

Глава 4
что-то послужило кому-то стимулом к тому, чтобы приберечь
на будущее, а затем высадить немного зерен. В числе первых по­
садок был, наверное, нут (турецкий горох), затем последовали
рожь и пшеница-однозернянка, хотя, вполне вероятно, за не­
сколько тысячелетий до того уже культивировалось фиговое
дерево (инжир) и была приручена собака.
Нужно ли говорить, что именно женщина — эта умелая соби­
рательница и далекое от охоты существо — впервые в истории
бросила в землю несколько зерен, чтобы затем получить от них
всходы? Но, чтобы вырастить хороший урожай, необходимо
было сначала засеять участок влажной земли на берегу реки или
где-то на открытом месте, а затем без устали выпалывать сорня­
ки и отгонять птиц. То была новая и более трудная, чем обычное
собирательство, работа, однако она приносила свои плоды всей
семье. Муку-крупчатку, оставшуюся от личного потребления,
можно было обменять на мясо у охотников. В результате оста­
вались живы не только хозяева поля и их дети, но и, возможно,
одна-две семьи, где главным источником существования была
охота. Обмен зерна на мясо эффективно поддерживал в матери­
альном смысле и сам охотничий промысел: повышалась «цена»
мясных продуктов, а зайцам и газелям становилось все труднее
укрываться от людей. Иными словами, селение делалось все бо­
лее зависимым от обработки земли — и вот однажды кто-то ре­
шил, что лучше не убивать козленка, оставшегося без матери,
а вырастить его.
Постепенно земледелие и животноводство становились осно­
вой основ для всех жителей селения, а образ жизни охотниковсобирателей сам собой уходил в прошлое. Разумеется, то был
долгий и медленный процесс: «фермеры» продолжали допол­
нять свой рацион «свежатиной из саванн» еще много тысячеле­
тий после того, как вошло в обычай возделывать землю. В боль­
шинстве областей Северной Америки местные племена сочета­
ли зерновые с сезонной охотой. В некоторых частях Африки то
же самое можно наблюдать и в наши дни.

202

Как накормить 9 миллиардов
Плодородный полумесяц 1 , вероятно, был именно тем ме­
стом, где зародилось настоящее сельское хозяйство и откуда
постепенно распространилось на территорию современного
Египта, затем на Малую Азию и далее — к востоку вплоть до
Индии. Однако обработка земли была открыта людьми также
и в других шести областях, причем очень быстро, и предпо­
сылки были все теми же: стремление торговать друг с другом,
рост населения, ровный климат и постоянно растущая цен­
ность вегетарианского питания. Т ы к в ы и арахис выращивали
в Перу уже 9200 лет назад, просо и рис — в Китае 8400 лет
назад, кукурузу — в Мексике 7300 лет назад, таро и бананы —
на Новой Гвинее 6900 лет назад, подсолнечник — в Северной
Америке 6000 лет назад и примерно в то же время — сорго
в

Африке. Феноменальная синхронность

происходящего!

Не менее поразительная, чем одновременное — в одно и то
же десятилетие X V I I I века — изобретение парового двигате­
ля не только в Шотландии: его открыли для себя также инуит ы Гренландии и аборигены Полинезии — при том что три
народа никак не контактировали друг с другом, и главным
объяснением данному факту служила стабилизация климата
по окончании ледникового периода. По мнению ученых, было
невозможно вести сельское хозяйство во время ледникового
периода, но в конце периода голоцена это стало необходимо­
стью. Стоит ли удивляться тому, что современная Австралия
с ее непредсказуемо сменяющими друг друга годами засухи
и дождей до сих пор выглядит отчасти как бесконечно непо­
стоянный мир ледникового периода. Вполне вероятно, что
коренное население континента было готово вести сельское
хозяйство. Аборигены знали, как смалывать в муку семена,

1

Условное название региона на Ближнем Востоке, где в зимние месяцы наблюда­
ется повышенное количество осадков и почвы особенно пригодны для земледе­
лия. Включает Левант и Междуречье. Название — калька с англ. термина Fertile
Crescent. — Примеч. пер.

203

Глава 4
выжигать траву на равнинах, чтобы улучшить пастбища для
кенгуру и высвободить место для излюбленных растений. Ту­
земцы умели также менять течение рек, чтобы в них водилось
больше угрей. Однако первобытные жители Австралии так­
же хорошо понимали, насколько неблагодарное это дело —
заниматься земледелием в условиях крайне переменчивого
климата.

Без торговли «фермерства» не бывает
Одна из самых интригующих особенностей первых земле­
дельческих поселений заключается в том, что они были одновре­
менно и торговыми городками. Начиная с отметки в 14 000 лет
назад весьма ценимый обсидиан (вулканическое стекло) с каппадокийских гор в Анатолии перевозили на юг через область
верхнего течения Евфрата, далее — мимо Дамаска, а затем до­
ставляли в Иорданскую долину. Раковины, добываемые в Крас­
ном море, следовали в обратном направлении. Именно на этом
пути находились первые поселения людей, занимавшихся пре­
имущественно земледелием: Чатал-Хююк, Абу-Хурейра и Иери­
хон. Э т и места проживания были расположены в оазисах, куда
устремлялись потоки чистой воды, стекавшие с гор и достигав­
шие западной части пустыни. Здесь счастливо сочетались дары
земли, влага и солнечный свет — и здесь же разные народы сме­
шивались в интересах взаимной торговли. Удивляться такому
положению дел можно, лишь думая, будто земледельцы древно­
сти были людьми тяжелыми на подъем и ведущими замкнутый
образ жизни. Однако фактически в данном регионе обмен велся
активнее, чем где-либо еще. У нас есть все основания предпо­
лагать, что стимулом к возникновению и развитию сельского
хозяйства было стремление кормить богатых торговцев и по­
лучать от них свою выгоду — прикапливать излишки продук­
тов питания, которые затем шли в обмен на обсидиан, морские
раковины или другие, более скоропортящиеся товары. Торгов­
ля — вот что было первоосновой.

204

Как накормить 9 миллиардов
В 1960-е годы Джейн Якобс в своей книге «Экономика горо­
дов» высказала предположение, что сельское хозяйство пона­
добилось людям, чтобы снабжать продовольствием население
первых городов, хотя всегда считалось, что именно города воз­
никли благодаря появлению сельского хозяйства1. Возможно,
данное утверждение заходит слишком далеко: археологи опро­
вергают тезис о том, что центры урбанизации предшествовали
первым «фермерским поселениям». Однако даже самые круп­
ные из постоянно существующих мест проживания охотниковсобирателей — например, поселения рыбаков на тихоокеанском
побережье Северной Америки — городами при всем желании
не назовешь. И все же, все же... зерно истины в предположении
Джейн Якобс есть: первые «фермеры» были не только сельхоз­
производителями, но и энергичными торговцами, стремивши­
мися преодолеть границы постоянной борьбы за существова­
ние. В этом смысле «фермерское дело» было воплощением тех
же мотивов, которые порождали торговлю.
В Греции земледельцы объявились неожиданно и весьма
драматически около 9000 лет назад. Их каменные орудия труда
показывают, что эти люди были колонистами из Анатолии и Ле­
ванта, вероятно, отправившимися в морское путешествие в по­
исках новых земель. Мало того, греческие земледельцы ранней
поры были явными энтузиастами торговли — людьми, совсем
не склонными к автаркии: у них были орудия труда, мастерски
сделанные из обсидиана, который доставлялся из дальних краев.
Я нахожу в этом еще одно противоречие тому, что утверждает
общепринятое мнение, и вновь настаиваю: натуральный обмен
служил стимулом к развитию — не наоборот. Сельское хозяй­
ство прогрессировало именно потому,что было неотъемлемой
частью обширных торговых связей той эпохи.
Немногим позднее, около 7600 лет назад, «фермеры», воз­
делывавшие плодородные равнины вокруг Эвксинского Понта,
1

JacobsJ.The Economy of Cities. — Random House, 1969.

205

Глава 4
пережили страшное потрясение. Море внезапно вышло из бе­
регов Геллеспонта1 — и хлынуло в близлежащие низины. Вода
прибывала примерно на 30 сантиметров в день и заливала все
вокруг, пока не превратилась в море, называемое нами Черным.
Ничего не понимавшие в происходящем местные жители об­
ратились в бегство и в страхе достигли берегов Дуная в сердце
Европы. Всего через несколько сотен лет беженцы добрались
до побережья Атлантики, попутно населив всю южную поло­
вину Европы «фермерами». Иногда местные жители, видимо,
просто заражались энтузиазмом пришельцев, перенимая у них
все тонкости земледелия, но, как свидетельствуют генетиче­
ские исследования, обычно пришлые люди вытесняли или на­
сильственно подавляли охотников-собирателей по мере своего
продвижения вперед. Еще 1000 лет ушло на то, чтобы достичь
Балтики. Это долгий срок, но
причина в том, что рыбаки на
Где-то между Балтийским
побережье жили плотными
и Черным морями, в период
поселениями и не нуждались
от 10 000 до 6000 лет назад,
в пище, ради которой стоило
возникла особая генетическая
бы заниматься, скажем, воз­
мутация: G и А поменялись местами
делыванием земли. Сами зер­
в управляющей последовательности,
новые, взятые в дорогу, мало
изменив в результате ген OCA2
изменились, несмотря на но­
и впервые наделив людей голубыми
вые природные условия, хотя
глазами.
некоторые культуры, напри­
мер чечевицу или фиги, при­
шлось, образно говоря, оставить в Средиземноморье. Другие
же — такие как пшеница-двузернянка, или эммер, и пшеницаоднозернянка — легко адаптировались к существованию в бо­
лее холодных и влажных ландах Северной Европы. Примерно
5000 лет назад земледельцы добрались до Ирландии, Эфиопии
и Индии.
1

Древнегреческое название нынешних Дарданелл. — Примеч. пер.

206

Как накормить 9 миллиардов
Дальние отпрыски тех, кто бежал когда-то с берегов Черного
моря, прибрали к рукам равнины того региона, который теперь
занимает Украина. Там они приручили лошадь и принялись вся­
чески развивать новый язык — индоевропейский в современ­
ной терминологии, — который впоследствии распространился
на всю западную часть Евразии и, к слову, породил санскрит
и гэльский языки. И где-то между Балтийским и Черным моря­
ми, в период от 10 000 до 6000 лет назад, возникла особая гене­
тическая мутация: G и А поменялись местами в управляющей
последовательности, изменив в результате ген OCA2 и впервые
наделив людей голубыми глазами. Считается, что около 40 % ев­
ропейцев обязаны цветом собственных глаз именно этому из­
менению в генах. Наряду с этим кожа людей заметно посветлела,
и можно предположить, что данная мутация помогла выжить
на зерновом рационе тем, кто существовал в северных широтах,
где мало солнечных лучей и ощущается дефицит витамина D,
ведь синтезировать этот витамин организму человека позволяет
именно солнечный свет. А частая встречаемость гена, о котором
идет речь, свидетельствует о плодовитости далеких предков.
Земледелие распространялось так быстро еще и потому, что
первые урожаи всегда богаче последующих и легче даются при
обработке почвы, поэтому «фермеры» всегда охотно осваивали
девственные земли. Стоит сжечь на будущем участке лес — и вы
получаете в свое распоряжение относительно мягкую и рыхлую
почву, удобренную плодородной золой. Достаточно понаделать
колышком отверстий в земле, бросить в лунки семена и мирно
подождать, пока не покажутся всходы. Однако спустя несколь­
ко лет грунт становится более плотным, и нужно рыхлить его
мотыгой, а затем не давать воли сорнякам. Теперь желательно
оставить поле под парами, чтобы вернуть плодородность почве,
однако придется убирать сухие и жесткие корни и снова жечь
траву, готовя поле под новый посев. Значит, не обойтись без
плута и быка, чтобы вспахать землю. Быка же нужно кормить,
следовательно, рядом с пашней вам понадобится пастбище.

207

Глава 4
Неудивительно, что подсечно-огневое земледелие до сих пор
распространено среди племен, живущих в лесах. В эпоху неоли­
та дым костров, должно быть, постоянно висел в воздухе, как
будто возвещая, что земледелие широким фронтом движется
на запад. И кто знает, не углекислый ли газ, образующийся при
горении множества костров, 6000 лет назад помог климату по­
теплеть настолько, что арктические льды с северного побережья
Гренландии начали таять. В те ранние годы своего существова­
ния сельское хозяйство требовало в девять раз больше обраба­
тываемой земли в расчете на одного человека, чем в наше время,
и малочисленные народы в те дни загрязняли атмосферу в ы ­
бросами CO2 намного сильнее, чем теперь. В расчете на душу
населения, конечно.

Капитал и металл
Куда бы ни добирались аграрии, они приносили с собой все,
что были для них привычным делом, причем не только сеяли,
жали и молотили, но и пекли хлеб, что-то сбраживали, запасали
впрок и владели накопленным. Охотникам-собирателям прихо­
дилось всегда путешествовать налегке, и даже если они не коче­
вали с места на место при смене времен года, то должны были
быть готовы в любой момент сняться с места. Людям, основу
жизни которых составляло земледелие, напротив, приходилось
хранить запасы зерна, беречь стада, а также защищать поля,
чтобы снять урожай. И вероятно, первый же засеявший поле
пшеницей сталкивался с необходимостью заявить: «Это — мое,
и только я могу снять здесь свой урожай!»
Первым дошедшим до нас свидетельством возникновения
частной собственности можно считать печати, характерные
для халафской культуры, существовавшей 8000 лет назад в по­
граничной области между современными Сирией и Турцией.
Печати такого же типа позднее применялись, чтобы отметить
собственность того или иного владельца. Неудержимый на­
тиск «фермеров», думаю, превратил оставшихся охотников208

Как накормить 9 миллиардов
собирателей в растерянных наблюдателей происходящего, по­
скольку их охотничьи угодья были захвачены «бедняками»,
наверное, не видевшими для себя иной перспективы. Кто знает,
возможно, Каин был земледельцем, а Авель — охотником.
Тем временем, пока земледелие вытесняло собирательство,
скотоводство теснило охоту. Неолитические поселения Ближ­
него Востока, видимо, росли как рынки, где пастухи с холмов
могли встретить земледельцев с равнин и обменяться тем, чем
каждый был богат. Рынок охотников-собирателей теперь по­
степенно превращался в рынок скотоводов-земледельцев. «Со­
вершенно естественно, — пишет Хаим Офек, — что с наступле­
нием эры земледелия креп и быстро развивался натуральный
обмен, ибо ничто другое не помогает лучше соотносить необ­
ходимость в специализации применительно к производству
продуктов питания, с одной стороны, и потребность в пищевом
разнообразии — с другой»1.
Выплавка меди стала делом, решительно обессмыслившим
индивидуалистические потуги во всем обходиться своими сила­
ми, равно как и попытки племен замыкаться в себе. Добыча руды
требовала огромного труда, а затем нужно было выплавить саму
медь, раздувая огонь в печи, где сгорал древесный уголь, и дово­
дя температуру до 1083 ° С , — в итоге же получалось несколько
слитков металла, достаточно прочного и ковкого, но не слишком
твердого. Представьте: нужно нарубить древесины, обжечь дре­
весный уголь, сделать керамические тигли, добыть и измельчить
руду, налить в изложницу и дать остыть слитку — и лишь затем
можно будет выковать что-то из полученной болванки. Только
используя труд других людей — иначе говоря, полагаясь на уже
накопленный капитал, — вы можете совершить полный цикл по­
добной работы. Далее, даже если в ы начнете торговать медными
топорами, предлагая их неким охотникам-собирателям, весьма
вероятно, объем вашего рынка будет слишком маленьким, чтобы
1

Ofek Н. Second Nature: Economics Origin of Human Evolution.

209

Глава 4
стоило налаживать производственный цикл. Если же сельское
хозяйство позволяет кому-то накапливать капитал, а населе­
нию — множиться и крепить в себе мотивацию валить деревья
для производства древесного угля, то складывается рынок, объем
которого достаточно велик, чтобы поддерживать существование
медеплавильщиков «с полным рабочим днем». Во всяком случае,
до тех пор пока они могут продавать медь племенам, живущим
по соседству. «Общества с сельскохозяйственной основой про­
изводства и высокой плотностью населения, — замечают эконо­
мисты П. Ричерсон и Р. Бойд в статье "Эволюция ценностей сво­
бодного предпринимательства", — позволяют получать заметно
более высокие доходы, опираясь на правильное использование
всего потенциала сотрудничества, взаимосвязей и общего раз­
деления труда между своими членами»1.
Таким образом, появление и развитие медеплавления было
почти неизбежным следствием появления и развития сельско­
го хозяйства (хотя отдельные медные разработки более раннего
периода обнаруживаются и по берегам Верхнего Крупнейшего
озера2: жившие там охотники-собиратели могли предлагать ме­
талл в обмен на что-то иное жителям тихоокеанского побере­
ж ь я , которые жили во многом добычей лосося и земледелием).
Медь выплавляли на всей территории Альп, где находились луч­
шие залежи медной руды, и оттуда доставляли в остальные ча­
сти Европы в течение нескольких тысяч лет после того, как Эци
погиб в горах. Только позднее альпийскую медь начал теснить
металл, добываемый и производимый на Кипре.
Прошло еще чуть более 1000 лет, и немногим западнее места
гибели Эци, в Миттерберге (район Мюльбах — Бишофсхофен
в современной Австрии) возникли поселения людей, которые
явно не занимались ничем иным, кроме как добыванием руды

1

RichersonP.,Boyd R. The evolution of free-enterprise values. Цит. по: Moral Markets.

Zak P. (ed.) — Princeton University Press, 2008.
2

Одно из Великих озер Северной Америки. — Примеч. пер.

210

Как накормить 9 миллиардов
из залежей в близлежащих горах и выплавкой меди. Живя в хо­
лодной горной долине, они находили более выгодным для себя
производить медь и менять ее, скажем, на мясо и зерно, получа­
емые на дунайских равнинах, и не видели необходимости самим
держать домашний скот. Пожалуй, рудокопы того времени не
слишком благоденствовали — впрочем, нечто подобное проис­
ходило и с теми, кто добывал олово в Корнуолле, серебро в Перу
или, допустим, каменный уголь в Уэльсе: горнякам этих мест не
принесли богатства и последующие тысячелетия.
Как показывают раскопки, металлурги Миттерберга остави­
ли после себя меньше украшений и прочих предметов роскоши,
чем земледельцы придунайских равнин. Однако все же древние
горняки и металлурги Альп жили лучше, чем если бы замкну­
лись в своем существовании в горах и сами добывали себе про­
питание. И они не просто искали удовлетворение насущным
нуждам, но и строили свою жизнь, отвечая на экономические
стимулы так же определенно, как и наши современники. Homo
economicus не был порождением Шотландии XVIII века. Медные
слитки Миттерберга, обычной и серповидной формы, стандар­
тизированные по весу, в цельном виде или ломаемые на несколь­
ко частей, циркулировали по обширным территориям и вскоре
приобрели значение своего рода разменной монеты, весьма по­
могавшей торговым операциям.
Наша традиционная мудрость, пожалуй, недооценивает ши­
роту специализации и торговли в эпоху неолита. Просматрива­
ется тенденция думать, что в определенный момент истории об­
раз жизни, основанный на сельском хозяйстве, стал повсемест­
ным и всеобщим. Однако в том мире, где жил наш знакомец Эци,
были крестьяне, растившие пшеницу-однозернянку, и сельские
жители, возможно, культивировавшие в основном травяные рас­
тения, волокна которых шли на накидки, а также медных дел ма­
стера, ковавшие топоры из этого металла, и, не исключено, охот­
ники на медведей, добывавшие шкуры, из которых тогда шили
шляпы и обувь. Тем не менее некоторые вещи Эци, несомненно,
211

Глава 4
мастерил для себя самостоятельно: его лук остался недоделан­
ным, как и несколько стрел. По грубым оценкам, типичный пред­
ставитель современной неиндустриальной культуры, то есть
живущий в так называемом традиционном обществе, произво­
дит и сам же потребляет от одной до двух третей всего необходи­
мого, а оставшуюся треть пускает на обмен. В расчете на одного
человека около трехсот килограммов пищевых продуктов — это
та часть, которую люди ежегодно производят для собственного
питания; только затем излишки обмениваются на одежду, жили­
ще, медицину и образование. Почти по определению — чем более
кто-то из нас богат и состоятелен, тем больше такому человеку
требуется того, что могут предоставить ему только люди узкой
специализации. Характерное же проявление бедности — возврат
к самообеспечению. Отправляйтесь в бедную деревню Малави
или Мозамбика — и вы найдете там очень мало специалистов
в своей области, зато большинство местных жителей почти все
необходимое производят для себя своими силами. Как говорят
экономисты, эти люди — «вне рынка». И, вполне возможно, эти
люди — «вне рынка» более, чем было свойственно представителю
древнего аграрно-патриархального народа, нашему Эци.
Прошу простить, если вы уловите в моих словах нечто от про­
поведи. Многие антропологи и археологи следуют устоявшейся
традиции относиться к прошлому как к чему такому, что корен­
ным образом отличается от настоящего и подчиняется лишь
собственным загадочным ритуалам. Навязывать каменному
веку или племенному существованию Южных морей термино­
логию современной экономической мысли — это, в контексте
подобного понимания, анахронизм, ошибка, вызванная «капи­
талистической индоктринацией». Особенно рьяно выступает
против «анахронизма» антрополог Маршалл Салинс (Marshall
Sahlins), полагающий, что экономики доиндустриальной эры
основывались на «взаимности» (reciprocity), тогда как совре­
менная экономика базируется на рыночной деятельности. Стив
Шеннан с иронией отзывается о подобном подходе: «Мы втянуты
212

Как накормить 9 миллиардов
в обмен ради извлечения неких выгод — они же действуют во
имя торжества социальных связей; мы торгуем товарами — они
же обмениваются дарами». Как и Шеннан, я думаю, что не нужно
принимать за правду чушь, смешанную с покровительственным
чувством. Я уверен, что человеческие существа ведут себя так,
а не иначе в ответ на определенные стимулы. Люди взвешивают
в уме возможные выгоды и издержки и действуют себе на поль­
зу. Естественно, люди принимают в расчет и внеэкономические
факторы, такие как потребность оставаться в добрых отноше­
ниях с торговыми партнерами и необходимость умиротворять
злых богов. Разумеется, лучшие сделки совершаются в интересах
семьи, друзей и покровителей, а уже затем — с чужеземцами. Од­
нако и в наши дни все обстоит точно так же. Даже самый совре­
менный финансовый трейдер,
по уши увязший в рыночных
Чем более кто-то из нас богат
делах, опутан требования­
и состоятелен, тем больше такому
ми этикета и должен блюсти
человеку требуется того, что могут
ритуалы и условности и вы­
предоставить ему только люди узкой
полнять обязательства, и по­
специализации. Характерное же
пробуй он только пренебречь
проявление бедности — возврат
общественным долгом и не
к самообеспечению.
пригласить нужных людей на
обед или футбольный матч!
Точно так же, как современные экономисты частенько преуве­
личивают холодный рационализм потребителей, антропологи
склонны переоценивать непритязательную иррациональность
представителей доиндустриальной эпохи.
Система кула1, характерная для областей южной части ти­
хоокеанского региона, — отличный пример для тех, кто утверж­
дает, будто рыночные отношения оставались неизвестными для
наших предков, живших в доиндустриальную эпоху. Согласно
1

Круг кула — цикл обмена, характерный для племен Меланезийских островов,

впервые описанный антропологом-социологом Б. Малиновским. — Примеч. пер.

213

Глава 4
Брониславу Малиновскому, люди четырнадцати различных
островных групп меняются раковинами, предназначенными
для ожерелий, таким образом, что раковины эти в процессе об­
мена совершают круг в направлении против часовой стрелки,
путешествуя по группе островов, а ожерелья следуют по часо­
вой стрелке. Спустя год-два вещь может вернуться к своему из­
начальному владельцу. Казалось бы, описывать данную систему
отношений как рынок — чистейший абсурд: не выгода, а обмен
как таковой задают всему тон.
Однако стоит присмотреться к происходящему присталь­
нее — и кула уже не кажется чем-то сугубо специфическим.
Это всего лишь одна из многих форм обмена, типичных для
островов Южных морей. Для сравнения: западные люди в ка­
нун Рождества дарят носки и присылают личные карточки
с поздравлениями — это свидетельствует о важности в жизни
социальных связей, но вовсе не доказывает, будто те же самые
люди не ищут своей выгоды в рыночных отношениях. Ан­
трополог, занятый изучением островного населения в южной
части Тихого океана, присмотревшись к западноевропейско­
му Рождеству, мог бы прийти к выводу, что крайне бессмыс­
ленная и не приносящая ощутимых выгод, но лихорадочная
коммерческая деятельность, вдохновляемая религиозными
мотивами, подавляет все остальное в жизни западного челове­
ка в середине зимы. Не сомневаюсь, что островитяне Южных
морей всегда отлично понимали важность торговли с инозем­
цами и умели использовать обмен себе на пользу. Как бы то
ни было, но последующие исследования показали, что Мали­
новский несколько преувеличивал значение кругового движе­
ния в системе кула. Возможно, проявлялся побочный эффект
того, что торговцы, обмениваясь вещами, имевшими практи­
ческую ценность, не упускали возможности преподнести друг
другу что-то не столь уж полезное, но приятое, и подобные
«пустячки» могли через некоторое время возвращаться к тому
месту, где они впервые появились.
214

Как накормить 9 миллиардов

Неравенство в древности:
дикая жестокость и ничего благородного
В первой половине X X века неолитическая революция1 была
интерпретирована Гордоном Чайлдом (Gordon Childe) и его по­
следователями как улучшение условий жизни людей, принесшее
очевидные выгоды. Запасы продуктов питания позволяли вы­
живать в голодное время; пища теперь всегда была под рукой,
и ее разнообразили молоко и яйца; не было прежней необходи­
мости совершать изнурительные, опасные и порой бесплодные
переходы по дикой местности; легче стало выполнять травмо­
опасную или неподходящую работу; возможно, появилось
больше свободного времени, что способствовало зарождению
ростков цивилизации.
Последняя треть прошлого века была, в определенном смыс­
ле, временем процветания, окрашенным в ностальгические тона,
и сельское хозяйство стали интерпретировать как явление, воз­
никшее не в ответ на позитивные стимулы, а из крайней нуж­
ды, — возможно, как «наихудшую из ошибок, случившихся
в истории человечества»2. Пессимисты под водительством Марка
Гохена (Mark Cohen) и Маршалла Салинса доказывали, что сель­
ское хозяйство на деле означало тяжкий изнурительный труд,
а плоды земледелия составляли однообразную диету с недоста­
точным содержанием в пище белка; люди же вымирали от за­
грязнения окружающей среды, убогих условий существования,
инфекционных болезней и ранней смертности. Да, на просторах
равнин могло жить более многочисленное население, но рождае­
мость никто не контролировал, отчего приходилось гнуть спину

1

Общепринятое название для перехода первобытных людей от существования за
счет охоты и собирательства к жизни за счет сельского хозяйства, начавшегося
в мезолите и завершившегося в неолите. Термин был введен Г. Чайлдом. — При­
меч. пер.

2

Diamond J. The worst mistake in the history of the human race? // Discovery. — 1987. —
May. — P. 64-66.

215

Глава 4
в полях пуще прежнего. Да, на свет появлялось больше младен­
цев, но и больше людей умирали молодыми. А вот дожившие до
наших дней охотники-собиратели, такие, например, как народ­
ность кунг в Калахари, в достаточной мере наслаждаются соб­
ственным досугом и живут в «обществе природного изобилия»
(выражение Салинса). Эти туземцы ограничивают рождаемость
и тем самым предотвращают перенаселение мест обитания. Да­
лее, скелеты первобытных «фермеров» несут на себе следы явного
перенапряжения при жизни и разных хронических деформаций
и изъянов в телосложении, да

В обществе охотников-собирателей
мужчины порой проявляют себя
как невыносимые сексисты, но при
этом не забывают вносить личный
вклад в общее дело коллективного
выживания.

и зубы у тех людей явно были
не в порядке. И еще, сель­
ские жители того времени не
могли не заражаться корью
от крупного рогатого скота,
оспой от верблюдов, гриппом
от свиней и чумой от крыс,
а бациллы туберкулеза пере­

давались с молоком. Поля, удобряемые экскрементами, служили
рассадником глистов, в канавах же и бочках для воды заводи­
лись малярийные комары.
Добавьте к картине страдания от неравенства. Охотникисобиратели нашего времени в высшей мере поборники равно­
правия, и эгалитаризм их вполне понятен: они зависят друг
от друга на охоте, отправляясь в погоню за удачей. (Подобное
равенство порой приходится поддерживать силой, развязывая
дикие репрессалии по отношению к тем, у кого могут появить­
ся какие-либо свежие мысли относительно своего положения
в сложившейся иерархии племени.) Успешный же труженикземледелец, располагая запасом провизии, может позволить
себе купить труд менее успешных ближних своих, благодаря
чему сам станет еще успешнее. В конце концов — особенно
в том случае, если он живет в долине с искусственным ороше­
нием полей и удерживает в своих руках контроль над водой для
216

Как накормить 9 миллиардов
полива, — такой селянин имеет шанс сделаться царем, исполь­
зующим слуг и солдат для утверждения своей деспотической
власти над подданными.
Хуже того. Как впервые доказал еще Фридрих Энгельс, аграр­
ное общество чревато сексуальным неравенством. Как ни пе­
чально, но во многих сельских общинах, занятых крестьянским
трудом, мужчины перекладывают на женские плечи изрядную
часть тяжелой работы. В обществе

охотников-собирателей

мужчины порой проявляют себя как невыносимые сексисты,
но при этом не забывают вносить личный вклад в общее дело
коллективного выживания. Когда примерно 6000 лет назад был
изобретен плуг, мужчины взяли на себя обязанность нажимать
на чапиги, идя по борозде за тянущим плуг волом, потому что
эта работа требует мускульной силы, однако такое положение
дел только углубляло неравенство мужчин и женщин. Ж е н ­
щин стали рассматривать как движимое имущество мужчин,
приукрашенное ручными и ножными браслетами, чтобы под­
черкнуть состоятельность мужа. В искусстве начинают доми­
нировать символы мужской власти и соперничества — все эти
стрелы, топоры и клинки. Как замечает в книге «Гены, мемы
и человеческая история» Стив Шеннан 1 , полигамия укрепляется
в своих правах, и самые богатые мужчины заводят себе гаре­
мы и утверждают собственный патриархальный статус. В за­
хоронениях Загорья (Словакия) больше женщин, чем мужчин,
были погребены с множеством обрядовых предметов, призван­
ных демонстрировать богатство не жен, а их полигамных мужей
(прочие мужчины чахли в нищете и безбрачии). В этом смысле
полигамия действительно давала бедным женщинам больше,
чем бедным мужчинам. То была эпоха патриархата.
Тем не менее нет особых свидетельств тому, что земледель­
цы раннего времени вели себя хуже, чем охотники-собиратели.
Среди нескольких народов охотников-собирателей были те,
1

Sheппan S. Genes, Memes and Human History. — Thames & Hudson, 2002.

217

Глава 4
что толстели и процветали даже на местных ресурсах, относи­
тельно переменчивых и неустойчивых, — например, племена
северо-запада Америки, жившие за счет ловли лосося. Однако
даже эти племена скатывались к патриархату и сексуальному
неравенству. Что же касается «природного изобилия», кото­
рым наслаждаются члены племени кунг, то оно зиждется на
современных инструментах, торговле с фермерами и даже на
странной помощи со стороны антропологов. Низкая рождае­
мость в этом племени в больше мере объясняется инфекциями,
передаваемыми половым путем, чем контролем над рождаемо­
стью. Дефекты телосложения, типичные для земледельцев ран­
ней поры? Скелеты, обнаруженные в захоронениях, не столь
репрезентативны, как может показаться: они несут на себе
следы ран и болезней, не ставших смертельными, потому что
удалось вылечиться. Даже говоря о равноправии полов в куль­
туре охотников-собирателей, мы, не исключено, отчасти при­
нимаем желаемое за действительное. В конце концов, мужчины
Огненной Земли, не умеющие плавать, во время снежной бури
могут оставить жен дрейфовать в каноэ вместе с бурыми водо­
рослями вокруг, а сами направляются к берегу. Правда заключа­
ется в том, что как охотники-собиратели, так и люди аграрной
культуры могут жить, процветая или в нищете, в зависимости
от обилия пищи и относительной плотности населения. Как за­
метил антрополог Д. Вуд (J. Wood): «Все экономики доиндустриального общества — не важно, насколько сложно или просто
они устроены, — способны порождать нищету и, в определен­
ной временной перспективе, обязательно переживают полосу
бедствий».
Постоянное, бесконечное насилие, свойственное миру
охотников-собирателей, не прекратилось с появлением зем­
леделия. Эци погиб не своей смертью: его убили выстрелом
в спину — стрела пронзила плечевую артерию. Правда, как
показывает анализ ДНК, прежде Эци успел уложить двух вра­
гов своими собственными стрелами и пытался уйти, унося на
218

Как накормить 9 миллиардов
спине раненого товарища. Кровь четвертого по счету мужчины
осталась на ноже Эци. Этот четвертый во время стычки полу­
чил глубокий порез большого пальца руки и фатальный удар
в голову. То была славная схватка. Положение, в котором Эци
застыл после смерти, указывает на то, что его убийца пытался
повернуть его и вытащить стрелу, однако ее каменный нако­
нечник, сломавшись, остался в теле жертвы. Археолог Стивен
Леблан (Steven LeBlanc) утверждает, что свидетельства постоян­
ного насилия в древности систематически остаются вне поля
зрения многих ученых, находящихся под влиянием руссоистического стремления принимать желаемое за действитель­
ное. Леблан говорит, что многократно находил на территории
современной Турции обтесанные камни характерной формы
и пращи на местах поселений, существовавших там пример­
но 8000 лет назад. Занимаясь археологическими раскопками
в 1970-х годах, он сначала думал, что эти камни нужны были
пастухам — отгонять волков, или же крестьяне с их помощью
утяжеляли свои тяпки. Теперь же он уверен: то были именно
метательные снаряды — оружие, служившее насилию, а сами
приспособления для метания, вероятно, были складированы
в оборонительных целях.
Где бы ни работали археологи, они постоянно натыкаются
на свидетельства того, что земледельцы древности бесконечно
и бессмысленно воевали друг с другом. Жители древнего Иери­
хона устроили оборонительный ров около десяти метров ш и ­
риной и трех метров глубиной, выдолбив его в скальном грунте
без металлических инструментов. В долине Мерцбах в Герма­
нии с приходом агарной культуры воцарились пять веков мир­
ного роста населения, затем наступил черед строить защитные
земляные укрепления и сваливать трупы в специальные ямы,
а потом пришлось покинуть этот район. На территории той же
Германии, на месте современного Талхайма, примерно 4900 лет
до н. э. все 34 человека, жители одного поселения, были уни­
чтожены, получив смертельный удар в голову или стрелу
219

Глава 4
в спину, — кроме взрослых женщин (трупы их не обнаружены),
которые, вероятно, достались победителям в качестве «сексу­
ального приза». Убийцы, впрочем, не совершили ничего более
страшного, чем то, к чему призывал своих сторонников Мои­
сей в Библии. После успешной битвы против мадианитян и из­
биения взрослых мужчин он повелел своим воинам довершить
дело, насилуя девственниц: «Итак убейте всех детей мужеского
пола, и всех женщин, познавших мужа на мужеском ложе, убей­
те. А всех детей женского пола, которые не познали мужеского
ложа, оставьте в живых для себя» (Чис. 31:17-18).
И так — везде. В какой бы уголок мира ни заглянули антро­
пологи, от Новой Гвинеи до Амазонии и острова Пасхи, везде не
прекращается постоянная война между людьми, бытие которых
обеспечивает сельское хозяйство. Напасть на соседей, чтобы
они не успели напасть первыми, — типичное поведение чело­
века. «Там, где отсутствуют институциональные запреты на по­
ведение подобного рода, — замечает Пол Сибрайт, — система­
тическое убийство тех, с кем не связывают узы крови, настолько
распространено среди человеческих существ, что, как ни ужас­
но об этом думать, подобный образ действий нельзя считать ни
чем-то исключительным, ни патологическим, ни даже просто
возмутительным»1.
Нельзя отмахнуться также и от мысли о том, что насилие,
о котором мы говорим, привычно сопровождалось жестоко­
стью, вызывающей тошнотворные ощущения у современного
человека. В 1609 году Самюэль де Шамплен участвовал (пуская
в ход и свою аркебузу) в успешном набеге гуронов на могауков.
Он видел, как его друзья-индейцы пытали одного из пленников
каленым железом, периодически выводя из бессознательно­
го состояния ведрами холодной воды, и экзекуция длилась от
наступления сумерек до рассвета на следующий день. Только
1

Seabright P. Warfare and the Multiple Adoption of Agriculture after the Last Ice Age //
I D E I Working Paper. — 2008. — April. — № 522.

220

Как накормить 9 миллиардов
с восходом солнца традиции этих дикарей позволили им взять­
ся за потрошение несчастного, позволив ему наконец умереть.
Затем жертву съели.

Удобрения: переворот в агрокультуре
Благодаря неолитической революции грядущие поколения
людей были обеспечены практически неограниченным числом
калорий. Человечеству еще много раз придется переживать го­
лодные годы в последующие тысячелетия своей истории, одна­
ко плотность населения никогда уже не упадет до уровня, харак­
терного для общества охотников-собирателей. Следуя по этому
пути шаг за шагом, прилагая зернышко к зернышку и открывая
для себя один хозяйственный прием за другим, люди учились
получать урожай, возделывая даже самую бедную землю и из­
влекая необходимые калории даже из самых простых пищевых
продуктов. Почти волшебная проницательность облекала в яс­
ное понимание все прозрения, подсказывая человеческим су­
ществам правильный образ действий. В период между неоли­
том и промышленной революцией лента истории в течение не­
скольких тысячелетий как будто все ускоряет и ускоряет свое
движение вперед. Население планеты увеличивается взрывным
образом, а не просто ширится, и достойно всяческого удивле­
ния, что столь бурный рост сопровождался не массовым голо­
дом, а улучшением питания людей.
В 1798 году Томас Роберт Мальтус обнародовал свое знаме­
нитое предсказание о том, что производство продуктов пита­
ния может не поспеть за ростом численности народонаселе­
ния, поскольку природное плодородие земли ограничено1. Он
ошибался, но вопрос этот в XIX веке был сложным для пони­
мания, и даже касаться его было делом весьма рискованным.
Да, уже появились пароходы и железные дороги, был построен
канал Эри, изобретены жатка-сноповязалка и метод хранения
1

Мальтус Р. Опыт о законе народонаселения. — Петрозаводск: Петроком, 1993.

221

Глава 4
продуктов питания охлаждением, и все это вместе взятое по­
зволяло Америке «возвращать долги» Старому Свету, посылая
огромные объемы пшеницы на восток, чтобы накормить массы
людей в индустриальных районах Европы хлебом, говядиной
и свининой. Тем не менее призрак голода не исчез с горизонта.
Ситуация могла бы ухудшиться, если бы не подарок судьбы,
сделанный человечеству около 1830 года. На сухих и населен­
ных только птицами островах у побережья Южной Америки
и Южной Африки, где дожди не выщелачивали помет бакланов,
олушей и пингвинов, в огромных количествах веками копились
азотные и фосфорные соединения. Добыча гуано стала исключи­
тельно выгодным, хотя и очень жестким, бизнесом. Крохотный
островок Ичабо дал 800 000 тонн гуано всего за несколько лет.
В период между 1840 и 1880 годами азот, содержащийся в пти­
чьем помете, вызвал колоссальные изменения в агрокультуре
Европы. Но вскоре наилучшие запасы природного удобрения
были истощены. Затем горняки обнаружили богатые залежи се­
литры в Андах (как доказано наукой, эта горная цепь когда-то
была цепочкой островов, покрытых слоем гуано и образовав­
ших горные кряжи при подъеме Южной Америки в период ее
смещения на запад), однако даже эти ресурсы были явно недо­
статочны, чтобы отвечать растущей потребности в удобрениях.
На рубеже X I X и X X веков возник кризис, связанный с нехват­
кой удобрений, и ситуация казалась тупиковой.
В 1898 году, как раз в столетний юбилей пессимистическо­
го прогноза Мальтуса, выдающийся британский химик сэр Уи­
льям Крукс 1 выступает со своей иеремиадой под заголовком
«Проблема пшеницы» (The Wheat Problem). Он утверждает, что
ввиду роста народонаселения и нехватки земли, пригодной для
обработки в обеих Америках, «весь цивилизованный мир сто­
ит перед лицом смертельной опасности, которая может стать
1

В разные годы Крукс занимал президентские посты в Химическом обществе

и Британском объединении «За прогресс науки». — Примеч. пер.

222

Как накормить 9 миллиардов
реальностью, когда людям будет нечего есть». Только если азот
удастся «взять» из воздуха посредством разработанного наукой
процесса, «великая белая раса сможет удержать передовые по­
зиции и сохранить существование под напором других рас, для
которых пшеничный хлеб не является основой жизни».
Прошло не более пятнадцати лет, как его тревожный клич
был услышан. Фриц Хабер (Fritz Haber) и Карл Бош (Carl Bosch)
изобрели способ промышленного производства неорганиче­
ских азотных удобрений с использованием пара, метана и воз­
духа. Сегодня почти половина атомов азота в наших телах про­
ходит сквозь такую «аммиачную фабрику». Однако еще более
решительную роль в предотвращении мрачного прогноза Крукса сыграл двигатель внутреннего сгорания. Первые тракторы
не слишком превосходили в работе хороших лошадей. Но если
речь идет о судьбах мира, то у сельскохозяйственных тракторов
было одно преимущество, которое трудно переоценить. Э т и ма­
шины не нуждались в пастбищах и полях, где нужно было бы
«выращивать» для них топливо. В 1915 году поголовье лошадей
достигло в Америке пиковых значений, составляя 21 милли­
он животных, и примерно одна треть всех сельскохозяйствен­
ных угодий служила, чтобы обеспечить тягловую силу кормом.
Поэтому замена живых лошадей тракторами высвобождала
огромную площадь земли, которую теперь можно было ис­
пользовать для выращивания культур, предназначенных слу­
жить пищей для людей. К тому же моторизованные перевозки
сжимали расстояния между угодьями и конечными станциями
железных дорог. Даже к 1920 году более трех миллионов акров
земли, пригодной для возделывания, лежали на Среднем Западе
Соединенных Штатов нетронутыми, потому что до ближайшей
железнодорожной станции было более 80 миль, и это означало
пятидневный перегон в фургоне, запряженном лошадьми, и до­
бавляло к первоначальной цене пшеницы более 30 %.
В 1920 году, скрестив гималайскую и американскую пшени­
цу, селекционеры вывели сильный и выносливый сорт Маркиз,

223

Глава 4
который можно было культивировать и севернее обычного, в Ка­
наде. То есть благодаря тракторам, удобрениям и новым сортам
зерновых к 1931 году (на это время Крукс планировал будущий
голодомор) предложение пшеницы настолько превысило спрос,
что цена на нее стремительно упала, и по всей Европе поля, где
прежде растили пшеницу, стали превращать в пастбища.

Гены Нормана Борлоуга
X X век продолжал развиваться, развеивая пессимистиче­
ские прогнозы мальтузианцев, казалось бы, подтвердившиеся
в 1960-х годах в Азии. В течение двух лет в середине того деся­
тилетия Индия была на грани массового голода. Посевы зерно­
вых жестоко пострадали от засухи, умирало все больше и боль­
ше людей. На полуострове Индостан нехватка продовольствия
всегда была чем-то почти привычным, и память о страшном
голоде, случившемся в Бенгалии в 1943 году, была еще очень
свежа. Численность индийцев уже превышала 400 миллионов,
но страна была на пике взрывного роста населения. Развитие
сельского хозяйства правительство считало задачей первосте­
пенной важности, однако государственный монополизм ничего
не мог предложить, когда требовались новые сорта пшеницы
и риса. Земли, которая еще годилась бы для возделывания, оста­
валось очень мало. Пять миллионов тонн продовольственной
помощи, ежегодно доставляемой из С Ш А , — вот и все, что от­
деляло Индию от чудовищного бедствия. Да и эти поставки не
могли длиться вечно.
Но, несмотря на сгущающуюся атмосферу бессилия перед
лицом происходящего, производству пшеницы в Индии пред­
стояло пережить резкий взлет благодаря некоторым событиям,
корни которых связаны с историей более чем 20-летней давно­
сти. В войсках генерала Дугласа Макартура, действовавших про­
тив Японии, состоял в конце Второй мировой войны и ученыйаграрий по имени Сесил Салмон (Cecil Salmon). Салмон собрал
коллекцию из шестнадцати сортов пшеницы, включая и тот, что

224

Как накормить 9 миллиардов
назывался «Норин 10». Пшеница этого сорта вырастала всего на
60 сантиметров вместо обычных 120 сантиметров — причиной
тому была, как теперь известно, единственная мутация в гене
Rht1 (он заставляет растение проявлять меньшую чувствитель­
ность к естественному гормону роста). Салмон собрал коллек­
цию семян и отослал в Соединенные Штаты, где они в 1949 году
попали в штате Орегон в руки ученого Орвилла Фогеля (Orville
Vogel). В то время считалось доказанным, что добиться повы­
шения урожайности высокорослой пшеницы, добавляя в почву
искусственные удобрения, нельзя. Внесение удобрений застав­
ляло растения тянуться вверх, приводя к утончению стеблей,
вследствие чего они в определенный момент надламывались,
и зрелая пшеница полегала на поле. Фогель начал скрещивать
«Норин 10» с другими сортами, чтобы вывести на его основе но­
вую низкорослую пшеницу. В 1952 году Фогеля посетил другой
ученый, Норман Борлоуг (Norman Borlaug), работавший в то вре­
мя в Мексике. Последний взял гибриды «Норин 10» и «НоринБревор» с собой в Мексику и там принялся экспериментировать
с полученным селекционным материалом. Пролетело всего не­
сколько лет — и Борлоугу удалось получить пшеницу с урожай­
ностью втрое выше прежней. К 1963 году 95 % мексиканской
пшеницы относилось к сорту, выведенному Борлоугом, а вало­
вой сбор увеличился в шесть раз по сравнению с тем временем,
когда ученый впервые появился в стране. Борлоуг теперь взялся
за обучение агрономов и ученых, специализирующихся в дан­
ной области, и они приезжали к нему из разных стран, в том
числе из Египта и Пакистана.
Между 1963 и 1966 годами Борлоуг и его низкорослая пше­
ница встречали бесчисленные преграды на пути к признанию
в Пакистане и Индии. Мучимые профессиональной ревностью
к успехам Борлоуга, местные исследователи умышленно не до­
бавляли удобрения на опытные делянки. Таможенники Мексики
и Соединенных Штатов, равно как и вспыхивавшие на расовой
почве беспорядки в Лос-Анджелесе, задержали отправку семян

225

Глава 4
за океан, и те прибыли с таким опозданием, что время сева было
упущено. Избыточная дезинфекция на таможне уничтожила
половину семенного фонда. Государственные монополии Ин­
дии, лоббируя свои интересы, пытались опорочить новые сорта,
распуская слухи, будто бы эта пшеница нестойка по отношению
к болезням. Индийское правительство, желая создать местную
промышленность по производству удобрений, отказывалось
разрешить увеличение импорта удобрений — пока Борлоугу не
удалось достучаться до заместителя премьер-министра. В довер­
шение всего между Индией и Пакистаном разразилась война.
Однако упорство Борлоуга постепенно привело к тому, что
«карликовая» пшеница одержала победу. Пакистанское прави­
тельство принялось по радио превозносить новые сорта пше­
ницы. Индийский министр сельского хозяйства распахал и за­
сеял свое поле для игры в крикет. В 1968 году, после невиданно
больших поставок семян из Мексики, сбор пшеницы в Индии
и Пакистане оказался невероятно богатым. Чтобы справиться
с урожаем, не хватало людей, воловьих упряжек, грузовиков
и даже хранилищ. В некоторых городках зерно складировали
в школах.
В марте того же года Индия выпустила специальную почто­
вую марку в ознаменование пшеничной революции. И в тот же
год вышла книга ученого — специалиста по окружающей среде
Пола Эрлиха «Демографическая бомба»1, где, в частности, фигу­
рировал вымысел о том, что Индия едва ли когда-нибудь сможет
прокормить себя своими силами. Однако пророчество автора
оказалось ложным еще до того, как высохли чернила на бумаге.
К 1974 году Индия стала нетто-экспортером пшеницы, утроив
ее валовой сбор. Пшеница Борлоуга — как и низкорослые со­
рта риса, которые были выведены вслед за ней, — открыла путь
так называемой зеленой революции. Благодаря коренной транс­
формации азиатской культуры земледелия в 1970-е годы удалось
1

Ehrlich P. The Population Bomb. —Ballantine Books, 1968.

226

Как накормить 9 миллиардов
спасти почти весь континент от угрозы массового голода — не­
смотря на быстрый рост численности населения. В 1970 году
Норманн Борлоуг был награжден Нобелевской премией мира.
Наконец, Борлоуг и его последователи как бы высвободили
ту силу, которая была скрыта в неорганических удобрениях, по­
лучаемых с помощью ископаемого топлива. Начиная с 1900 года
народонаселение планеты увеличилось на 400 % , а всемирный
валовой сбор зерновых — на 600 %. Иными словами, производ­
ство пищевых продуктов в расчете на душу населения вырос­
ло на 50 %. Великая новость. И — спасибо ископаемым видам
топлива.

Интенсивное землепользование
бережет природу
Если суммировать сборы всех зерновых в мире, то в 2005 году
было выращено и собрано вдвое больше продукции на той же
площади, что и в 1968 году. Интенсификация агрокультуры
в значительной мере хранит для нас нашу землю. Подумайте
над впечатляющими цифрами, полученными экономистом И н ­
дуром Гоклани (Indur Goklany)1. Если допустить, что валовой
сбор зерна 1961 года в среднем был бы таким же и в 1998 году,
то задача накормить 6 миллиардов должна была бы потребо­
вать вспашки 7,9 миллиарда акров земли вместо 3,7 миллиарда
акров — по факту — в 1998 году. Разница площадей равна терри­
тории Южной Америки за вычетом Чили. И это оптимистиче­
ский прогноз, исходящий из того, что урожайность не снизится
на впервые распаханных землях — даже при том что под пашню
будут использоваться территории бывших влажных джунглей,
осушенных болот и полупустынь. То есть, если не поднять уро­
жайность, придется выжигать леса, осушать болота и проводить

1

Обзор его взглядов и основных научных работ см.: http://www.inliberty.ru/library/
authors/Indur_Goklany

и

http://gtmarket.ru/laboratory/expertize/3505.

—

При­

меч. пер.

227

Глава 4
ирригацию в пустынях, к тому же пострадают береговые поло­
сы, и, возможно, придется распахивать часть пастбищ. И все —
ради расширения пахотных земель.
Можно описать эту картину и по-другому. В настоящее время
люди используют для земледелия (под пашню, под посевы и под
пастбища) 38 % всей земли, однако при сохранении урожайно­
сти на уровне 1961 года пришлось бы отдать сельскому хозяйству
82 % земли — иначе невозможно было бы прокормить нынеш­
нюю популяцию людей. Интенсификация сельского хозяйства
спасает 44 % дикой природы на нашей планете. С экологической
точки зрения интенсивные формы обработки земли — лучшее
из того, что может происходить в связи с земледелием. В насто­
ящее время площадь так называемых вторичных тропических
влажных лесов составляет 2 миллиарда акров: природная расти­
тельность на этих территориях была восстановлена после того,
как сельские жители вернулись в города, и теперь биологиче­
ское многообразие видов в этих лесных массивах почти ничем
не уступает девственным джунглям. Таковы плоды интенсивно­
го земледелия и урбанизации.
Существует мнение, что человечество уже использует в сво­
их целях завышенную часть того, что способна дать природа
планеты, и дальнейшее увеличение такого рода потребления
приведет к коллапсу всей экосистемы в глобальном масшта­
бе. Вес всех людей составляет 0,5 % от веса всей земной фау­
ны. Однако люди берут для собственных нужд, занимают или
крадут у природы около 23 % всего, что способна дать земная
фауна без интенсивного сельского хозяйства (эта цифра будет
заметно меньше, если включать в расчеты океаны). Данный по­
казатель известен у экологов как HANPP (Human Appropriation
of Net Primary Productivity) — присвоение (или использование)
человеком первичной продуктивности природных ресурсов1.
1

Например, природной урожайности той или иной зерновой культуры или при­

родного плодородия почвы в определенном регионе. — Примеч. пер.

228

Как накормить 9 миллиардов
Заметьте, речь идет также, говоря иными словами, о 650 милли­
ардах тонн углекислого газа, которые могут, по расчетам, еже­
годно абсорбироваться из атмосферы земными растениями,
причем 80 миллиардов тонн уходят на то, чтобы мы собирали
урожай зерновых, 10 сгорают, и еще 60 изымаются в конечном
счете из оборота. На поддержку всех прочих живых видов оста­
ются 500 миллиардов тонн.
Словом, мы еще не уперлись в потолок роста. Однако не сто­
ит ли нам спросить себя: будет ли планета и впредь поддержи­
вать доминантное положение одного из приматов, позволяя ему
обеспечивать питанием исключительно самого себя? В поисках
ответа на поставленный вопрос разобьем цифры по регионам.
Вероятно, на 99 % территории Сибири и Амазонии флора под­
держивает скорее природную фауну, чем человека. На большей
части Африки и Центральной Азии люди истощают плодородие
земли, даже если используют всего лишь пятую часть ее про­
дуктивности, а пострадавшие от избыточной деятельности че­
ловека лесные районы позволяют держать на выпасе меньше
коз, чем могли быть прокормить антилоп в дикой природе, если
бы оставались нетронутыми. В Западной Европе и Восточной
Азии, между тем, люди потребляют более половины всей рас­
тительной продукции и не очень склонны оставшуюся часть
давать на откуп другим ж и в ы м видам. В этих регионах плодо­
родие земли существенно подкрепляется внесением удобрений.
Заливной луг рядом с моим домом дважды в год обрабатывается
азотными удобрениями, благодаря чему обильная трава служит
кормом для большого стада. Однако этот же луг служит местом
обитания для множества червей, гусениц и мух, а также для
черных дроздов, галок и ласточек, которые этими насекомыми
питаются. Чем не источник для оптимизма: интенсивное зем­
лепользование по всей Африке и в центральных областях Азии
может прокормить немало людей и поддержать существование
многих других видов. Как принято говорить в академических
кругах: «Проведенные исследования убеждают, что в глобальном
229

Глава 4
масштабе существует потенциальная возможность повышения
уровня сбора сельскохозяйственных культур без необходимо­
сти увеличения доли использования человеком первичных при­
родных ресурсов»1.
Другие тенденции также указывают на то, что современный
способ ведения сельского хозяйства может улучшить состояние
дел на нашей планете. В настоящее время мы можем бороться
с сорняками посредством гербицидов, а не с помощью вспашки
(основная цель обработки почвы плугом — закапывание в зем­
лю сорных растений, лишенных корней), и это значит, что мы
можем засевать все больше площадей без предварительной па­
хоты. Как следствие, уменьшается эрозия почвы, сохраняется ее
верхний слой, и не страдают при вспашке насекомые, живущие
в ней и служащие кормом для некоторых птиц. Производство
пищевых продуктов с применением консервантов, весьма пре­
зираемое «зелеными», заметно сберегает для нас продукты пи­
тания. Даже бройлерное разведение цыплят, а также столовое
содержание крупного рогатого скота или свиней в закрытых
блоках — как бы нас (включая и меня) ни беспокоило состоя­
ние духа тех, кто должен ухаживать за животными в подобных
условиях, — несомненно, позволяют получить больше мясной
продукции при уменьшении расхода кормов, снижении заболе­
ваемости животных и меньшем загрязнении окружающей среды.
Когда люди столкнулись с угрозой птичьего гриппа, его источни­
ком были в первую очередь пух и перо цыплят, выращиваемых
на свободном выгуле, а не на птицефабриках. Иные формы ин­
тенсивного животноводства действительно связаны с жестоко­
стью, которую трудно оправдать, однако некоторые из них все
же ничуть не хуже, чем выращивание на свободном выгуле, а вот
факторов вредного влияния на среду существенно меньше.

1

Haberl H., et al. Quantifying and mapping the human appropriation of net primary
production in earths terrestrial ecosystems // Proceedings of the National Academy of
Sciences. — 2007. — № 104. — P. 12942-12947.

230

Как накормить 9 миллиардов
Генетические эксперименты Нормана Борлоуга в сочетании
с аммиачной селитрой Фрица Хабера и двигателем внутренне­
го сгорания Рудольфа Дизеля в такой мере «переорганизовали»
«атомы сельского хозяйства», что не только Мальтус ошибся
в своих предсказаниях, по крайней мере на полвека вперед, но
и тигры и туканы все еще не исчезли с лица земли. Вот почему
я намерен выступить с вопиющим предложением: люди мира
должны, по веским основаниям, поставить перед собой цель —
самостоятельно кормить себя весь X X I век, неизменно повышая
уровень жизни, но не вовлекая в севооборот новые земли, а на­
против, уменьшая общую площадь сельскохозяйственных уго­
дий. Возможно ли все это? В ранние 1960-е годы экономист Колин Кларк1 подсчитал, что, в теории, люди могут поддерживать
свое существование, если на каждого будет приходиться всего
по 27 квадратных метров возделываемой земли. Приведу его
выкладки. Среднестатистическому человеку нужно 2500 кало­
рий в день, что эквивалентно 685 граммам зерна. Удвоим коли­
чество зерна, поскольку часть его уйдет на корм тягловым жи­
вотным или производство горючего для сельхозмашин, а также
на получение, в конечном счете, некоторого объема животного
белка и растительных волокон. В результате — 1370 граммов
зерна. При максимальной интенсивности фотосинтеза на хоро­
шо увлажняемых почвах можно ежедневно получать 350 грам­
мов зерна с одного квадратного метра. Но данную цифру сле­
дует уменьшить по меньшей мере вдвое, поскольку фермер
растит зерновые на обширной площади (плодородие на разных
участках разное). В итоге нам нужны примерно 27 квадратных
метров, чтобы собрать 1370 граммов зерна на нужды одного
человека. Продолжая свои расчеты по данной методике, Кларк
в 1950-х годах пришел к выводу, что мир может прокормить
35 миллиардов ртов.
1

Clark С. Agricultural productivity in relation to population / Man and His Future. —

CIBA Foundation, 1963; Clark C. Starvation or Plenty? — Secker and Warburg, 1970.

231

Глава 4
Позвольте мне, однако, сказать, что, несмотря на консерва­
тизм Кларка в отношении фотосинтеза, его расчеты страдают
избыточным оптимизмом. Думаю, нужно увеличить вчетверо
расчетную площадь, и я исхожу из того, что земля не прокормит
одного человека с площади, меньше чем примерно сто квадрат­
ных метров. Насколько мы близки к нормативным показателям?
В 2004 году в мире собирали 2 миллиарда тонн риса, пшеницы
и кукурузы, используя площадь около полумиллиарда гекта­
ров, — получается в среднем 4 тонны с гектара. Э т и три зерно­
вые культуры обеспечивают людям мира примерно две трети
всего рациона, как при непосредственном употреблении в пищу,
так и в виде корма для выращивания скота и птицы, — такого
количества достаточно, чтобы прокормить 4 миллиарда чело­
век. Это значит, что один гектар кормит примерно 8 человек —
по 1250 квадратных метров на одного в сравнении с 4000 ква­
дратными метрами в 1950-х годах. Согласитесь, до предельных
100 квадратных метров еще очень далеко. В добавление к этому
в мире еще один миллиард гектаров используется для выращи­
вания других зерновых, а также сои, овощей, хлопка и так далее
(пастбища пока в расчет не берем). То есть на каждого из нас
приходится около 5000 квадратных метров возделываемой зем­
ли. Даже если численность человечества вырастет до 9 миллиар­
дов, у нас все еще будет огромный ресурс для улучшения поло­
жения дел, прежде чем нас остановит предел плодородия земли.
Даже увеличив урожайность полей в два, а то в четыре раза, мы
останемся далеки от максимума плодородия земли, не говоря
уже о лимите фотосинтеза. Даже если все мы сделаемся вегета­
рианцами, общая площадь земли, необходимая нам для прокор­
ма, не будет исчерпана до конца. Правда, если все мы возжелаем
перейти на так называемую органическую еду1, это будет уже
чересчур: нам понадобятся дополнительные площади, чтобы
на них паслись коровы, навоз которых пойдет на удобрение.
1

То есть выращенную без химии. — Примеч. пер.

232

Как накормить 9 миллиардов
Уточним: чтобы заменить неорганические удобрения органи­
ческими, нам потребуется дополнительно 7 миллиардов голов
крупного рогатого скота и еще 30 миллиардов акров пастбищ.
(Должно быть, вам не раз приходилось слышать, как поклон­
ники органического питания превозносят достоинства навоза
и вегетарианской пищи, — пожалуйста, познакомьтесь с обо­
ротной стороной медали.) Впрочем, приводимые выше расчеты
показывают, что — оставим в стороне вегетарианство — у сель­
ского хозяйства есть значительные резервы развития.
Поэтому давайте продолжим то, что начали: будем урезать
площадь угодий в расчете на одного человека до тех пор, пока
не достигнем той черты, за которой все остальное должно оста­
ваться на счету у дикой природы.
Едва ли истощится и способность растений на полях вос­
принимать энергию солнечного света: с тех пор как Фабер дал
миру химические удобрения, проблем здесь не возникнет. Дру­
гое дело — вода. Как отметил Лестер Браун 1 , Индия зависит от
быстро истощающихся запасов подземных вод и постепенно
пересыхающего Ганга. Становится все труднее орошать посевы,
и в растущую проблему по всему миру превращается засоление
почв из-за постоянного испарения подаваемой на поля влаги.
Около 70 % всей используемой человеком воды идет на нужды
мелиорации. Однако Браун признаёт, что с недостаточной эф­
фективностью ирригационных систем (имеется в виду прежде
всего испарение) начинают успешно бороться, особенно в К и ­
тае, а новые методы, например капельное орошение, отлично
себя зарекомендовали и практически сводят проблему на нет.
Такие страны, как Кипр, Израиль и Иордания, уже в полной
мере используют капельную ирригацию. Иными словами, «во­
дяное расточительство» — следствие низкой цены воды. Сто­
ит только рынку определить истинную цену воды, как влага
не только начнет использоваться экономнее, но и появится

1

Brown L. Plan В 3.0: Mobilizing to Save Civilisation. — Earth Policy Institute, 2008.

233

Глава 4
в изобилии в ответ на стимул удерживаться от ее неоправдан­
ного расхода.
Так что же нам потребуется, чтобы накормить в 2050 году
9 миллиардов землян? По крайней мере — двукратный рост
продуктивности сельского хозяйства за счет увеличенного
использования удобрений в Африке. Применение капельно­
го орошения в Азии и Америке. Расширение зоны удвоенной
урожайности на многие тропические страны. Использование
генно-модифицированных видов зерновых по всему миру для
улучшения урожайности и снижения уровня загрязнения окру­
жающей среды. В животноводстве — переход от зерновых кор­
мов к соевым. Увеличение в рационе питания людей доли рыбы,
курятины и свинины за счет снижения производства говядины
и ягнятины (куры и рыба «конвертируют» зерно в мясо втрое
эффективнее, чем крупный рогатый скот, свинина — примерно
посередине). Еще нам нужна высокая активность торговли —
и не только потому, что голодные рты и сельскохозяйственная
продукция не всегда находятся в одном и том же месте, но и по­
тому, что торговля будет стимулировать специализированное
выведение и использование наиболее урожайных сортов, особо
подходящих для местных условий. Если ценовые факторы бу­
дут побуждать фермеров осуществлять все то, что перечислено
выше, вполне вероятно, что в 2050 году 9 миллиардов землян
смогут питаться лучше, чем сегодня, и при этом будет использо­
ваться меньшая площадь пахотной земли и высвободятся боль­
шие полосы угодий в качестве резерва для поддержания приро­
ды. Вы только представьте: у дикой природы есть возможность
расшириться к 2050 году! Это прекрасная цель, но реализовать
ее можно только посредством дальнейшей интенсификации
сельского хозяйства и обмена, но не политикой ретроградства
и не существованием на так называемой органической пище.
Пожалуйста, подумайте об этом. Сельское хозяйство должно
быть многоуровневым бизнесом — и в прямом и в переносном
смысле: с гидропоникой и капельным орошением и теплицами,

234

Как накормить 9 миллиардов
в которых круглый год что-то выращивают (можно использо­
вать ставшие ненужными городские сооружения), а затем по
лентам транспортера доставляют прямо в супермаркеты. Давай­
те платить за здания и электричество, награждая строительные
компании налоговыми льготами в благодарность за то, что часть
сельскохозяйственных угодий будет отдана под восстановление
лесов, болот или саванн. Я думаю, это волнующая и прекрасная
перспектива.
Мне недавно пришлось выступать по радио, и во время бе­
седы профессор и шеф-повар в согласии друг с другом пред­
положили: мир наконец придет к решению о том, что страны
будут

медленно

развивать­

ся и потреблять те пищевые
продукты, которые сами же
и выращивают 1 . (Но почему
именно страны, спрашиваю
я? Почему не континенты, не
деревни и не планеты?) И, ко­
нечно же, потребуется на­
много больше земли под по­

В 2050 году 9 миллиардов землян
смогут питаться лучше, чем сегодня,
и при этом будет использоваться
меньшая площадь пахотной земли
и высвободятся большие полосы
угодий в качестве резерва для
поддержания природы.

севы. Но это еще не все. М о я
страна, например, окажется столь же никудышной в выращива­
нии бананов и хлопка, как, скажем, Ямайка — в производстве
пшеницы и шерсти. Если мир (как это уже полубезумным обра­
зом происходило в начале нашего века) решит, что топливо для
моторов следует растить на полях, а не качать из нефтеносных
скважин, то объем площадей, предназначенных для пашни, раз­
дуется в огромных размерах. И — прощайте, влажные джунгли!
Но если в этом споре верх возьмут люди здравомыслящие, то,
вероятно, мои внуки смогут лучше питаться и больше ездить,

1

М. Ридли поясняет в примечании, что имеет в виду программу ВВС «Today» с уча­

стием Тима Ланга и Гордона Рамсея, выходившую в эфир 4 марта 2008 года. —

Примеч. пер.

235

Глава 4
а также свободнее наслаждаться общением с дикой природой,
чем мне доводилось. Если угодно, такова моя мечта. И интен­
сивное ведение сельского хозяйства — путь к ее воплощению
в жизнь.
В те далекие времена, когда все наши предки были охотни­
ками-собирателями, каждому требовалось около 1000 гектаров
земли, чтобы не пропасть от голода. Теперь же — спасибо зем­
леделию, генетике, нефти, механизации и торговле — каждому
из ныне живущих нужно для пропитания чуть более 1000 квад­
ратных метров, одна десятая гектара. (Хватит ли надолго за­
пасов нефти — отдельная тема, и я вернусь к ней в этой книге
далее; пока же замечу, что, на мой взгляд, будут найдены ее за­
менители, как только цены достаточно вырастут.) Подобное по­
ложение дел стало возможным лишь постольку, поскольку на
каждом квадратном месте разрешено расти тому, что растет на
нем лучше всего прочего, а международная торговля доставляет
то, что уже выросло, до нас всех — чтобы каждый мог получить
свою долю. Скажу еще раз: специализированное производство
в сочетании с диверсифицированным потреблением — вот зо­
лотой ключ к богатству и процветанию.

Искус органики
Политиканы могут превратить мое пророчество в глас во­
пиющего в пустыне. Вопрос в том, должен ли мир перейти на
так называемое органическое питание или нет? То есть должно
ли земледелие получать необходимый азот благодаря растени­
я м и рыбам или непосредственно из воздуха, промышленным
способом и с использованием ископаемого топлива? От отве­
та зависит, придется ли голодать 9 миллиардам и пойдут ли на
вырубку влажные тропические джунгли. Мой вариант ответа:
«Да! Все так и случится» — если победят органические пищевые
продукты. Нравится вам это или нет, но органическое земледе­
лие дает низкие урожаи. И причина тому — чисто химическая.
Если органическое земледелие воздерживается от применения
236

Как накормить 9 миллиардов
искусственных удобрений, оно неизбежно истощает минераль­
ный состав почвы — особенно содержание фосфора и калия, но
в конечном счете забирает также и серу, кальций и марганец.
Это затруднение стараются преодолеть, добавляя в почву из­
мельченный камень и/или рыбную кашицу, значит, и то и другое
нужно добывать или ловить. Однако главную проблему состав­
ляет дефицит азота, и восполнить недостаток этого элемента
стараются, высаживая в ту же почву бобовые (клевер, люцерну
или бобы): они удерживают азот воздуха. Затем нужно либо пе­
репахать поле, чтобы эти растения были срезаны и попали в по­
чву, либо кормить ими крупный рогатый скот, а затем с наво­
зом вносить азот в пашню. При таком землепользовании мож­
но с органической делянки собрать урожай, сравнимый с тем,
который получают на поле с неорганическими удобрениями.
Но, чтобы удвоить урожай на поле с органическими удобрения­
ми, необходимо использовать дополнительные площади земли
для выращивания бобовых культур на корм скоту. Для обычно­
го, общепринятого земледелия, напротив, азот поставляется из
самого подходящего источника — прямо с фабрики, где его про­
мышленным образом берут из воздуха и фиксируют в составе
азотистых удобрений.
Фермеры, ведущие органическое сельское хозяйство, также
стремятся обходиться без ископаемого топлива. Однако, если
вы не хотите, чтобы органическая еда была слишком дорого­
стоящей, скудной, грязной и скоропортящейся, вам придется
производить ее как можно интенсивнее, а это значит — понадо­
бится горючее. На практике фунт органического салата-латука,
выращенный без искусственных удобрений и пестицидов в Ка­
лифорнии и содержащий 80 калорий, требует 4600 калорий
ископаемого топлива, чтобы доставить этот же салат к потре­
бителю выложенным на ресторанное блюдо. Сюда входят: вы­
ращивание, прополка, сбор, хранение в холодильнике, промы­
вание, дальнейшая обработка и, наконец, транспортировка —
все требует ископаемого топлива. Салат-латук, выращенный

237

Глава 4
общепринятым способом, требует в общей сложности 4800 ка­
лорий. Разница в расходе топлива незначительная.
Тем не менее, когда технология подвела к тому, чтобы сде­
лать органическое сельское хозяйство в равной мере конкурен­
тоспособным и эффективным, движение в поддержку органи­
ческого питания сразу же все отвергло. Я имею в виду генномодифицированные продукты. Этот метод был предложен
в середине 1980-х годов как более мягкая альтернатива «мута­
ционной селекции» с использованием гамма-лучей и канцеро­
генных химических веществ. В ы слышали о том, что именно
таким путем были получены тонны и тонны зерна в течение
второй половины прошлого века? Что немалая часть макарон­
ных изделий производится из пшеницы твердых сортов, и пше­
ница эта проходила предварительную радиационную обработ­
ку? Что большинство азиатских груш выращиваются благодаря
радиоактивно облученному привою? А также что сорт ячменя
Golden Promise (букв. «Золотое обещание»), особенно попу­
лярный у пивоваров — поклонников органических продуктов,
впервые был получен в Британии в 1950-х годах — в атомном
реакторе, а существенные мутации генов этого растения были
закреплены при последующей селекции? К 1980-м годам ученые
достигли той черты, за которой вместо свободной (не упорядо­
ченной заранее и в полной мере) подстановки генов у растениямишени — с неопределенными предполагаемыми результатами
и массой побочных негативных эффектов — генетики могут
действовать с полной уверенностью: брать изученный ген и пе­
реносить в геном растения, где данный ген и будет выполнять
строго определенную функцию. Гены при этом можно заим­
ствовать у различных видов, осуществляя между различными
видами горизонтальный перенос свойств, что в природе встре­
чается среди растений достаточно редко (хотя и типично для
микробов).
Многие

«органические

фермеры»

радостно

встретили

и широко используют убийцу насекомых — бактерию Bacillus
238

Как накормить 9 миллиардов
thuringiensis, или bt. Впервые ее стали применять под торговой
маркой Sporeine во Франции в 1930-годах, распыляя над посе­
вами зерновых для уничтожения вредителей. В качестве «био­
логического», а не химического средства Sporeine оправдывала
ожидания. К 1980-м годам было известно множество разновид­
ностей bt: каждая из них предназначалась для противодействия
вредителям определенного вида. И все это рассматривалось как
органическое сельское хозяйство. Затем генетики взяли токсинообразующий ген bt и встроили в геном хлопчатника, чтобы
получить растение, которое обладало бы свойствами бактерии,
убивающей вредителей. То был один из первых опытов получе­
ния генно-модифицированного растения, культивируемого че­
ловеком. Предполагалось, что у такой культуры будут два огром­
ных преимущества. Во-первых, само растение могло бы убивать
коробочных червей, до которых нельзя добраться, просто опры­
скивая хлопчатник. Во-вторых, это растение не стало бы уби­
вать тех насекомых, которые не пожирают хлопчатник. Это был
вполне органический и официально признанный продукт, по­
лученный посредством биологической интеграции с растением
и, несомненно, менее вредоносный для окружающей среды, чем
любой ядохимикат. Однако каста жрецов-органиков отвергла
эту технологию. Тем не менее так называемый bt-хлопчатник
произвел переворот в хлопководстве и в настоящее время за­
менил собой треть всех посевов этой культуры. В Индии пра­
вительство пыталось запретить разведение такого хлопчатника,
но крестьяне чуть не восстали, требуя признать эту культуру,
после того как некоторые из них «контрабандой» развели у себя
bt-хлопчатник с соответствующими результатами.
В настоящее время большая часть индийского хлопчат­
ника — bt-разновидность, что дает удвоенную урожайность
и вдвое меньшую необходимость в применении инсектицидов:
тот самый случай, когда выигрывают все. От Китая до Аризоны
любое изучение bt-хлопчатника показывает снижение потреб­
ности в инсектицидах на 80 % , а пчелы, бабочки и птицы могут
239

Глава 4
в изобилии возвращаться на поля. Отличные результаты — как
в экономическом, так и в экологическом отношении. Однако
лидеры движения в поддержку органического земледелия все
не могут «покинуть уходящий омнибус», продолжая протестную деятельность и отгораживаясь от понимания новой техно­
логии, которая на деле оборачивается огромным сокращением
использования синтетических пестицидов. По некоторым оцен­
кам, общий объем не используемых пестицидов — благодаря
внедрению генно-модифицированных продуктов — достигает
200 миллионов килограммов, и данный показатель должен толь­
ко расти.
Выше описан только один из примеров того, как требова­
ния поклонников исключительно органических продуктов за­
мораживают развитие сельского хозяйства на уровне середины
прошлого века, не позволяя вводить в практику изобретения
более позднего времени, хотя те могли бы принести немалую
пользу для зашиты окружающей среды. Фермер из штата М и с ­
сури Блейк Херст признается: «Я устал от тех людей, которые не
желают идти к врачу, применяющему только стетоскоп вместо
магнитно-резонансного исследования, но требуют, чтобы такие
фермеры, как я , ограничивались в производстве продуктов пи­
тания исключительно технологией 1930-х годов». Органические
фермеры прекрасно себя чувствуют, разбрызгивая над посадка­
ми водные растворы медного купороса или сульфата никотина,
но запрещают себе применение синтетических пиретроидов,
которые немедленно убивают насекомых, но чрезвычайно мало­
токсичны по отношению к млекопитающим и не «застревают»
в окружающей среде, оказывая вредное побочное действие на
ненасекомых. Органические фермеры также запрещают себе
использовать гербициды и вынуждены заниматься прополкой
сорняков вручную, то есть нанимают низкооплачиваемых по­
денщиков, или лишний раз перепахивают поля, или выжигают
их перед посевом, что губит все живое в земле, усиливает эрозию
почвы и отравляет атмосферу газом, усиливающим парниковый

240

Как накормить 9 миллиардов
эффект. Э т и фермеры запрещают себе вносить в землю удобре­
ния, получаемые промышленным способом из воздуха, но по­
зволяют себе удобрять поля
рыбой, которую прежде тра­
лят в океане.
В
книге
Рэйчел

своей

классической

«Безмолвная
Карсон 1

весна»

призывает

научное сообщество отвер­
нуться от химических пести­
цидов и поискать «биологи­

По некоторым оценкам, общий объем
не используемых пестицидов —
благодаря внедрению генномодифицированных продуктов —
достигает 200 миллионов
килограммов, и данный показатель
должен только расти.

ческие решения» для борьбы
с насекомыми-вредителями. Ученые вняли ее словам и сделали
свое дело, но плоды их труда были отвергнуты движением за
применение исключительно органических продуктов питания.

Модифицировать гены можно по-разному
Увы, почти по определению все урожаи растительных куль­
тур являются «генно-модифицированными». Иные монструоз­
ные мутанты способны давать ненатурально большие и легко
вымолачиваемые зерна или тяжелые, особенно сладкие, фрукты
и без помощи со стороны человека существовать уже не могут.
Морковь имеет оранжевый цвет только благодаря селекции
с отбором в пользу мутантов, впервые открытых еще в Голлан­
дии X V I века. Бананы не способны размножаться семенами.
У пшеницы есть три полностью диплоидных (удвоенных) на­
бора хромосом в генах каждого семени: они унаследованы от
трех различных видов дикорастущей пшеницы — и культиви­
руемая человеком пшеница просто не может выжить в усло­
виях дикой природы. Фактически мы никогда не имеем дела

1

Carson R. Silent Spring. — Houghton Mifflin, 1962. Обзорный материал по дан­
ной теме с аргументами «за» и «против» можно найти по адресу http://volsky.us/
archive/personalia/killer_in_scientists_garb.html. — Примеч. пер.

241

Глава 4
с «первозданной» пшеницей. Рис, кукуруза (маис) и пшеница —
все они несут в себе генетические мутации, отражающие изме­
нения в растениях, направленные к тому, чтобы более крупными
были сами семена, не осыпался бы колос и легко производился
бы вымолот зерна. Пусть и непреднамеренно, но эти мутации
возникли в процессе отбора, проводимого первыми земледель­
цами при посеве и жатве.
Однако

современная методика генетической

модифика­

ции растений, при которой используется механизм переноса
единичных генов, слишком близка к тому, чтобы ее задушили
в колыбели иррациональные страхи, навеваемые враждебны­
ми группами влияния. Прежде всего говорится, что еда может
быть небезопасна для человека. Наверное, триллион генномодифицированых ( G M ) продуктов уже съеден нами, и пока
не зафиксировано ни единого случая заболевания человеком
в данной связи — соответственно, как аргумент этот факт отме­
тается. Далее «антигенетики» заявляют, что пересечение генами
межвидового барьера — вещь противоестественная. Однако же
пшеница, урожаи которой занимают главное место среди злако­
вых, — это «неестественный полиплоид», в котором соедини­
лись гены трех дикорастущих видов. Что же касается горизон­
тального переноса генов, то его проявления обнаруживаются
во множестве случаев, например генах амбореллы волосистоножковой — цветущего растения очень древнего происхожде­
ния, структура Д Н К которого несет ту же последовательность
генов, что характерна для мхов и водорослей. (В дикой приро­
де Д Н К может «перепрыгивать» от змей к песчанкам 1 , потому
что переносчиком служит вирус.) Еще противники G M твердят,
что генно-модифицированные продукты производят и продают
для прибыли, а не ради помощи фермерам. К слову, и сельско­
хозяйственные трактора — тоже. Наконец, в ход идет совсем
странное возражение: устойчивые к действию гербицидов виды
1

Небольшие грызуны, обитающие в степях Монголии. — Примеч. пер.

242

Как накормить 9 миллиардов
растений могут скреститься естественным образом с дикорасту­
щими, в результате чего появится «суперсорняк», который уже
не удастся убить, — убить, заметьте, посредством гербицидов.
И это звучит из уст людей, которые в принципе против герби­
цидов, — так почему бы не порадоваться тому, что есть возмож­
ность представить гербициды чем-то совершенно ненужным?
К 2008 году, то есть спустя менее четверти века после своего
изобретения, генно-модифицированные сельскохозяйственные
культуры стали занимать 10 % пахотной земли, или 30 миллио­
нов акров. Разве это не пример, возможно, наиболее быстрого
и успешного внедрения в жизнь новой технологии во всей исто­
рии земледелия? Только в некоторых частях Европы и Африки
такого рода культуры были отвергнуты фермерами и потреби­
телями под давлением воинствующих защитников окружающей
среды. Стюарт Бранд назвал это явление «потребительским рав­
нодушием по отношению к страдающим от голода»1.
Под влиянием кампаний, проводимых в западном мире, пра­
вительства стран Африки всячески противятся широкому вне­
дрению генно-модифицированных продуктов питания (зеле­
ный свет для коммерческого их распространения включен толь­
ко в Южно-Африканской Республике, Буркина-Фасо и Египте).
Печально известен случай, когда Замбия даже отвергла помощь
в виде пищевых продуктов в 2002 году — в период массового
1

Brand S. Whole Earth Discipline. — Penguin, 2009. Перевода на русский пока нет,

но познакомиться с идеями С. Бранда можно отчасти по тексту его лекции «Эра
антропоцена, или Исполнить роль бога». Первое представление о масштабе лич­

ности и широте взглядов этого бывшего калифорнийского хиппи и друга Кена

Кизи, а теперь «экопрагматика» (как сам он себя называет) способна дать даже

краткая цитата из предисловия к тексту лекции в переводе на русский: «Имен­

но издание Стюарта Бранда "Каталог всей Земли" Стив Джобс назвал "Библией
своего поколения"... Бранд доказывает... что "зеленым" необходимо изменить

свое отношение к четырем явлениям современности, которые для многих стали
страшилками: урбанизации, ядерной энергетике, генному модифицированию

и геоинженерии». Подробнее см. http://www.snob.ru/selected/entry/16294. — При­

меч. пер.

243

Глава 4
голода, и такой отказ произошел под воздействием «Гринписа»
и «Детей земли». Аргумент был известный: GM продукты могут
представлять опасность. Группа давления утверждала даже, буд­
то G M зерновые, не исключено, способствуют распространению
ретровирусных инфекций.
По мнению Роберта Паарлберга (Robert Paarlberg), «европей­
цы демонстрируют изысканные вкусы, обращаясь к беднейшим
из людей». Инго Потрикус (Ingo Potrykus),создатель так назы­
ваемого золотого риса, полагает, что «слепая оппозиция по от­
ношению к любым GM продуктам есть проявление роскоши,
которую если кто и может позволить себе, так только люди за­
падного мира». Или, как отзывается о том же кенийская ученая
Флоранс Вамбугу (Florence Wambugu): «Вы, граждане развитых
стран, вправе сколько угодно дебатировать по поводу генномодифицированых продуктов, но можем ли мы сначала поесть
досыта?»
Несмотря ни на что, именно Африка сможет извлечь наи­
большие выгоды из GM зерновых: слишком многие ее земле­
дельцы — это мелкие земельные собственники или аренда­
торы небольших участков,
лишенные возможности ши­
Экологические достоинства GM
роко применять пестициды.
культур уже совершенно очевидны
В Уганде грибковое заболе­
и по сути своей значительны: везде,
вание Black Sigatoka угрожает
где растет GM хлопчатник, снижается
основной культуре — банано­
уровень применения пестицидов,
вому дереву, а гены, которые
а поля, предназначенные для посадки
могли бы обеспечить рези­
GM сои, не требуют дополнительной
стентность банановым план­
вспашки, поскольку защищены от
тациям,
все еще бесконечно
сорняков.
далеки от официального раз­
решения на их рыночное ис­
пользование. Экспериментальные участки с GM насаждениями
приходится ограждать забором и охранять. Правда, не от топо­
чущих ногами титулованных протестующих, но от жаждущих
244

Как накормить 9 миллиардов
доступа к стойкой культуре простых фермеров. Среднедуше­
вое производство продуктов питания в Африке упало на 20 %
за прошедшие 35 лет. 15 % общего сбора кукурузы теряется
из-за мотыльков-древоточцев, личинки которых прогрызают
стебли растений, а еще примерно столько же поедают различ­
ные ж у к и и тараканы при хранении собранного урожая, однако
bt-кукуруза не боится ни первых, ни вторых. И проблему состав­
ляет также не корпоративное право собственности: западные
компании и фонды весьма заинтересованы в том, чтобы выдать
G M семена под посевы на континенте, не требуя дополнитель­
ных отчислений, — скажем, при содействии Африканского аг­
ротехнического фонда. Проблески надежды на лучшее уже есть.
Опытные делянки заложены в Кении в 2010 году — высажены
образцы маиса, устойчивого к засухе и вредителям-насекомым,
хотя для успешных испытаний и потребуются годы.
В глобальной кампании против G M продуктов есть оборот­
ная сторона, полная горькой иронии. В результате протестов
запрет на использование химических пестицидов откладывает­
ся, и решено, что только большие партии зерна могут претен­
довать на то, чтобы получить разрешение на выход на рынок
в виде коммодитис, а это значит, что юридические и бюрокра­
тические джунгли станут совершенно непреодолимыми для
маленьких фермеров и благотворительных организаций. Ген­
ная инженерия рискует еще дольше, чем в недавнем прошлом,
оставаться ресурсом, доступным только большим корпораци­
ям, потому что только они способны продавить необходимые
законы вопреки сопротивлению защитников окружающей сре­
ды. Однако экологические достоинства G M культур уже совер­
шенно очевидны и по сути своей значительны: везде, где растет
G M хлопчатник, снижается уровень применения пестицидов,
а поля, предназначенные для посадки G M сои, не требуют до­
полнительной вспашки, поскольку защищены от сорняков, —
как следствие, не нужны гербициды, и почва меньше подверже­
на эрозии, сохраняя свое плодородие. И перечень преимуществ

245

Глава 4
G M на этом не заканчивается. Ведется работа над созданием
культур, которые не боялись бы засухи, засоления почвы и ток­
сического алюминия. Соевые бобы с повышенным содержани­
ем лизина вскоре обещают стать пищей для лососей, выводи­
мых на рыбных фермах, — значит, можно будет поберечь запа­
сы другой рыбы в природе, прежде служившей кормом. Сейчас,
когда в ы читаете эти строки, возможно, уже выходят на рынок
новые сорта G M растений. Они смогут эффективнее поглощать
кислород, и, значит, более высокие урожаи можно будет полу­
чать, применяя вдвое меньше удобрений, — поэтому меньше
будут страдать обитатели эвтрофных водоемов (природных
озер и прудов), снизится уровень выбросов парникового газа —
закиси азота, в 300 раз более сильного, чем углекислый газ.
Кроме того, можно будет в меньшем объеме использовать ис­
копаемые виды топлива в промышленном цикле производства
удобрений — не говоря уже о снижении издержек у фермеров.
Некоторые из задач решаются и без переноса генов, но генный
трансфер позволяет многое

Соевые бобы с повышенным
содержанием лизина вскоре обещают
стать пищей для лососей, выводимых
на рыбных фермах, — значит, можно
будет поберечь запасы другой рыбы
в природе, прежде служившей
кормом.

сделать быстрее и безопаснее.
Однако «Гринпис» и «Дру­
зья земли» всему этому попрежнему противятся.
Правда, критика современ­
ной агрокультуры со сторо­
ны защитников окружающей
среды небезосновательна вот
в каком отношении. Пресле­

дуя количественные показатели, наука может упустить качество
продуктов питания, их истинную биологическую ценность для
нас. Для прошлого века было характерно стремление предоста­
вить растущему человечеству растущий объем пищевых калорий.
И все мы столь преуспели в этом, что пышным цветом расцвели
недуги, вызванные избытком легкодоступной еды: ожирение, сер­
дечные болезни, диабет и, не исключено, депрессия. Например,
246

Как накормить 9 миллиардов
использование рафинированного растительного масла и обиль­
ное потребление красного мяса ведут к рациону, бедному жирны­
ми кислотами омега-3, что служит фактором риска кардиологи­
ческих заболеваний. Получаемая современными методами мукакрупчатка богата амилопектином1, однако это вещество способно
мешать усвоению инсулина и таким образом содействовать раз­
витию диабета. Кукуруза бедна аминокислотой триптофаном,
который в биохимической обменной цепочке предшествует серотонину, называемому «медиатором счастья». Потребители с пол­
ным правом могут рассчитывать на то, что дисбалансы подобно­
го рода будут исправлены при выведении следующего поколения
культур, служащих для произ­
водства продуктов питания.
Генные инженеры обещают, что
В настоящее время дефицит
при употреблении в пищу масла из
полезных веществ компен­
новых соевых бобов снизится риск
сируется большим потребле­
сердечных приступов и, возможно,
нием в пищу рыбы, овощей
улучшится умственное здоровье
и фруктов. Впрочем, следует
людей.
иметь в виду, что производ­
ство продуктов питания мо­
жет ориентироваться не только на малоземельных крестьян и не­
богатых потребителей, но и на тех, кто обладает высоким уровнем
дохода, и в определенном смысле пища способна усугублять не­
равенство в обеспечении здоровья. Индийский активист Вандана Шива, выступая против обогащения риса витаминами, словно
вторит голосу Марии-Антуанетты2 и рекомендует жителям Ин­
дии есть больше мяса, шпината и манго, чем золотого риса.

1
2

Составная часть крахмала. — Примеч. пер.

М. Ридли намекает на знаменитую фразу «Если у них нет хлеба, пусть едят пи­

рожные!», приписываемую Марии-Антуанетте, хотя в историческом смысле

авторство это сомнительно. Примечательно в данной связи, скорее, нечто иное:

афоризм настолько выразителен, что вошел в мировую культуру, а глубинный

смысл его задевает людей третий век подряд. —Примеч. пер.

247

Глава 4
Генная инженерия предлагает иной, и совершенно очевид­
ный, выход из положения: переносить полезные для здоровья
человека свойства в гены тех видов, которые обладают высокой
урожайностью. Например, триптофан — в кукурузу, чтобы ме­
шать развитию депрессии. Или гены, улучшающие транспорт
кальция, — в морковь, чтобы люди, страдающие остеопорозом,
но не могущие пить молоко, справлялись со своим недугом. Или
витамины и минералы — в сорго и маниоку, чтобы обогатить
рацион тех, для кого эти культуры — основной источник пита­
ния. К моменту, когда данная книга будет опубликована, в су­
пермаркеты Соединенных Штатов должны начать поступать
бобы сои с повышенным содержанием жирных кислот омега-3,
разработанные генетиками Южной Дакоты. Генные инженеры
обещают, что при употреблении в пищу масла из новых соевых
бобов снизится риск сердечных приступов и, возможно, улуч­
шится умственное здоровье людей. В то же время можно будет
более бережно относиться к рыбным запасам планеты, служа­
щим основным источником рыбьего жира.

Глава 5
ТРИУМФ ГОРОДОВ:
ТОРГОВЛЯ В ПОСЛЕДНИЕ 5000 ЛЕТ

Импорт — это утро в канун Рождества, экс­
порт — январский баланс вашей MasterCard.
П. Дж. О'Рурк.
Адам Смит. О богатстве народов

400

УРОВЕНЬ СМЕРТЕЙ В США
ОТ ПЕРЕНОСЧИКОВ БОЛЕЗНЕЙ,
СВЯЗАННЫХ С ВОДОЙ 1

Смертей (на миллион)

350
300
250
200
150
100
50
0
1900

1

1910

1920

1930

1940

1950

1960

1970

Диаграмма составлена Индуром Гоклани. Подробнее см.: Goklany I. Electronic
Journal of Sustainable Development, 2009. Сайт.

249

Глава 5
Современный фермер, работая на комбайне, в одиночку мо­
жет в течение дня снять урожай пшеницы, достаточный чтобы
выпечь полмиллиона буханок хлеба. Так стоит ли удивляться
тому, что теперь, когда я пишу эти строки (в конце 2008 года),
большинство землян живет в городах, тогда как в 1900 году горо­
жане составляли 15 % населения мира. Механизация сельского
хозяйства сделала возможным массовый отток тех, кто покинул
сельскую местность и отправился искать счастья в город, что
в свою очередь только содействовало уменьшению доли ручно­
го труда фермеров и позволяло вчерашним деревенским жите­
лям производить не продукты питания, а совсем другие вещи.
Пусть одни двинулись в города с надеждой и честолюбивыми
мечтами, а другие со страхом в душе и отчаянием — почти всеми
двигало одно стремление: найти свое место в торговле. Города
живут торговлей. Города — это те места, где люди собираются,
чтобы обмениваться плодами своего труда, специализироваться
и делать что-то свое, отличное от усилий других. Города растут,
когда торговые операции ширятся, — например, население Гон­
конга сначала увеличилось в 30 раз в X X веке, а затем, когда тор­
говля стала «усыхать», несколько уменьшилось. Примерно за
сто лет до нашей эры Рим насчитывал один миллион жителей,
а к началу Средних веков — всего 20 000. Поскольку рождае­
мость в городах обычно ниже смертности, большие города всег­
да зависели от притока сельских жителей, чтобы поддерживать
свою численность.
Земледелие возникло сразу в шести или семи регионах
Древнего мира — как будто в подтверждение эволюционного
детерминизма, и нечто подобное произошло спустя несколь­
ко тысячелетий с городами. Большие поселения городского
типа — с общественными зданиями, монументами и общей
инфраструктурой — стали появляться примерно 7000 лет на­
зад в нескольких плодородных речных долинах. Старейшими
считаются города, возникшие в южной части Месопотамии, на
территории современного Ирака. Их основание означало, что

250

Триумф городов
производство товаров стало более специализированным, а по­
требление — более диверсифицированным.
Похоже, что земледельцы, развернувшие хозяйство на бога­
тых наносных почвах в южной части долины Евфрата, особенно
преуспевали, когда выпадало достаточно дождей: «фермеры»
меняли зерно и шерстяные ткани на лесоматериалы и ценные
камни, доставляемые жителями предгорий с севера. Примерно
7500 лет назад характерная мозаика «в стиле Убейда»1, глиняные
серпы и принципы устройства домов стали распространяться по
всему Ближнему Востоку — достигая иранских гор, далее через
все Средиземноморье к побережью Аравийского полуострова,
где рыбаки предлагали убейдским купцам дары моря и получа­
ли зерно и сети. Люди той культуры представляли собой своего
рода торговую диаспору, а не жителей империи. Даже жившие
в отдалении от центра следовали обычаям убейдцев и чувство­
вали себя не переселенцами на окраинах метрополии, но имен­
но местными жителями, разделявшими общие традиции.

Древний город Месопотамии —
предшественник городов
Убейд экспортировал зерно и ткани и вовлекал своих соседей
в торговлю лесом и металлом. Постепенно убейдцы так разбо­
гатели, что у них стали появляться правители и жрецы. И этот
процесс со всей неизбежностью затронул их общественную
иерархию: когда примерно через 6000 лет убейдская культура
уступила место новой, ее сменило государственное устройство,
более всего напоминавшее империю, — так называемая экспан­
сия Урука.
Урук был большим городом — возможно, первым городом
в истинном понимании этого слова. В нем было 50 000 жите­
лей, а внешняя стена достигала 10 километров в окружности

1

От названия древнего поселения в Месопотамии, открытого рядом с развалина­

ми города Ур (также — Убаид и Эль-Обейд). — Примеч. пер.

251

Глава 5
(вероятно, ее построили при царе Гильгамеше, который цели­
ком подчинил себе вчерашних торговых партнеров, сломив их
сопротивление и установив свою власть над их землями).
Сохранилось множество свидетельств тому, что Урук бога­
тел благодаря сложной ирригационной системе. По мнению ар­
хеолога Джил Стейн (Gil Stein), в этом городе-государстве «было
организовано централизованное управление, а рабочая сила
и производимые во внутренних областях товары четко контро­
лировались, и в целом осуществлялось педантичное политикоэкономическое администрирование»1. Проще говоря, на сцену
истории впервые вышел класс торговых посредников. Основу
жизни этих людей составля­

Скучные пометки, вдавленные
в поверхность глиняных табличек, —
предшественники современной
письменности, а древняя бухгалтерия
была первым ее практическим
применением.

ло не производство, не военная добыча или подати, но
торговые сделки как таковые.
Как и положено торговцам
всех времен и народов, они
стремились жить как можно
ближе друг к другу, чтобы
максимизировать обмен ин­

формацией и минимизировать издержки. Торговля с горцами
не исчезла, но постепенно она все более и более стала напоми­
нать дань, собираемую с подданных.
Жилища торгового сословия Урука имели характерные цен­
тральные залы и глубокие нишевые помещения со стороны
фасада, украшенные изысканной керамической плиткой и ка­
менными изделиями, они заметно отличались от построек в тех
горных поселениях, где жили торговые партнеры горожан.
По многим признакам, сеть торговых контактов малопомалу перерождалась в своеобразный колониализм. Поборы
и даже рабство явили миру свой отвратительный лик. Возникла

1

Цит. по: Settlement and Society: Ecology, Urbanism, Trade and Technology in Meso­
potamia and Beyond / Cotsen Institute of Archaeology. — Los Angeles, 2006.

252

Триумф городов
та модель общественного устройства, которую миру придется
терпеть еще 6000 лет: торговцы преумножают — правители на­
ционализируют преумноженное.
В определенном смысле история Убейда и Урука близка всем
нам и современна. Вы можете легко вообразить убейдских купцов,
выставляющих свои ткани, гончарные изделия и мешки, полные
зерна, перед изумленными крестьянами с предгорий. Вы можете
представить и набобов Урука в их привилегированных анклавах
в окружении зависимых от них местных жителей — как бывало
с британцами в Индии или с китайцами в Сингапуре. Но для на­
чала стоит вспомнить, что дело происходит все еще в каменном
веке. Медь начали выплавлять лишь к концу убейдской эпохи,
а во времена Урука серпы и ножи изготавливали все еще из кам­
ня или глины. В поздний период развития цивилизации Урука
появились глиняные таблички с единой системой знаков на них,
педантично отмечающих купеческие запасы и доходы. Скучные
пометки, вдавленные в поверхность глиняных табличек, — пред­
шественники современной письменности, а древняя бухгалтерия
была первым ее практическим применением. Эти таблички ясно
показывают, что рынок возник задолго до прочих атрибутов ци­
вилизации. Обмен и торговые операции были обычным делом
прежде, чем люди построили первый в истории город, а торговые
записи, вероятно, играли критически важную роль в том, чтобы
города могли без помех принимать всех чужеземцев и побуждать
их доверять друг другу при совершении сделок. Именно практи­
ка обмена влекла в город различных мастеров и умельцев, чьи
навыки были не слишком востребованы в сельской местности.
К примеру, почти массовым производством стали чаши с фигур­
ными краями, и они считались вполне доступным товаром. Во
время общественно значимых событий такие изделия раздавали
желающим как предметы для украшения храмовых помещений.
Несомненно, эти чаши должны были изготавливать «фабричным
методом» рабочие, которым платили за их труд, — но никак не
земледельцы по ночам и при свете луны.

253

Глава 5
Урук канул в вечность. Климат стал более засушливым, и на­
селение стало исчезать, потому что плодородная земля страдала
от эрозии и засоления почвы, а горожане — от непомерных и м ­
перских поборов и набегов варваров. Однако вслед за Уруком
в том же регионе возникает бесконечная цепь империй. В их
числе — шумерская, аккадская, ассирийская, вавилонская, ново­
ассирийская, персидская, эллинистическая, Римская (ненадол­
го, при императоре Траяне), парфянская, Аббасидов, монголь­
ских завоевателей, Тимуридов, Оттоманская Порта, Британская
империя, диктаторский режим Саддама Хусейна и оккупация
Ирана при американском президенте Буше... Каждая из них
была результатом торговли и борьбы за богатство и в конце
концов порождала предпосылки к разрушению накопленного.
Купцы и мастера создавали благосостояние — правители, жре­
цы и воры разоряли.

Хлопчатник и рыба
Рождение цивилизации на берегах Евфрата повторилось на
берегах Нила, Инда и Хуанхэ (Желтой реки). В Древнем Египте
можно было собирать пшеницы почти по 2 тонны с гектара земли,
которую орошали и удобряли плодородным илом ежегодные по­
ловодья Нила. Это гарантировало избыток продовольствия, если
удавалось заставить феллахов производить его, — чтобы обмени­
вать на другие предметы и даже строить гигантские пирамиды.
В Древнем Египте, более чем в Месопотамии, было развито
искусство орошения полей, централизованное управление, мону­
ментальное строительство и венчающая все стагнация. Крестьяне
были зависимы от разливов Нила, и тот, кто владел судами и шлю­
зами на реке, мог править населением и забирать себе большую
часть урожая. В отличие от охотников-собирателей и ското­
водов, земледельцы были прикованы к обрабатываемым участкам
и должны были платить любые налоги, особенно с учетом того,
что страну окружало кольцо пустынь, а без оросительных каналов
вести хозяйство было просто невозможно. Поэтому, как только

254

Триумф городов
Менес подчинил себе Верхний и Нижний Египет и провозгласил
себя первым фараоном, продуктивные силы страны были нацио­
нализированы, монополизированы, бюрократизированы и в ко­
нечном счете оказались, как пишут историки К. Мур и Д. Льюис
в книге «Основополагающие принципы корпоративной империи»,
задавлены «свинцовым авторитаризмом правителей»1.
На берегах Инда и его притоков возникла городская цивили­
зация, но — без помощи императора, по крайней мере, имя его
до нас не дошло. Хараппа и Мохенджо-Даро хорошо известны,
в частности, своими кирпичами, сделанными по определенному
стандарту, а также существовавшими в этих древних городах
строгими санитарно-гигиеническими правилами. Хараппский
порт Лотхал прославился тем, что имел верфь, приливной шлюз
и фабрику по производству бус. Следов от дворцов и храмов
уцелело меньше, не говоря уже о пирамидах, но, по мнению
археолога Гордона Чайлда, в целом жизнь в городе была мир­
ная и проникнутая духом равноправия, хотя данное утверж­
дение лишний раз показывает, как легко принимать желаемое
за действительное. Кто-то разбил город на четко проложенные
и хорошо спланированные улицы и возвел мощную «цитадель»,
в конструкцию которой входили башни, стены и колонны. По­
пахивает монархией, сказал бы я . «Я сел за стол и написал Гор­
дону Чайлду в Лондон, — вспоминает в своей автобиографии
сэр Мортимер Уилер2, — что буржуазное довольство цивилиза­
ции Инда покрылось пылью, а на руинах восстал во всем своем
уродстве чудовищный империализм».
У древних горожан Хараппы и Мохенджо-Даро были недур­
ные транспортные средства: вероятно, эти люди одними из пер­
вых в истории стали использовать воловьи упряжки и повозки,

1

Lewis D., Moore К. Foundations of Corporate Empire. — Financial Times/Prentice Hall,

2000.
2

Бригадный генерал (к концу карьеры) и известный археолог-востоковед Велико­

британии. — Примеч. пер.

255

Глава 5
а также построенные из досок парусные суда. Хороший транс­
порт служит интенсивной торговле. Некоторые поселения ран­
него времени, например Мергар (на территории современного
Белуджистана, Пакистан), еще 6000 лет назад ввозили лазурит
(ляпис-лазурь), доставляя этот минерал далеко с севера, с гор
Гиндукуша. Ко времени возникновения Хараппы медь посту­
пала с территории современного Раджастана, хлопок — с тер­
ритории Гуджарата и лесоматериалы — из горных районов. По
заключению археолога Ширин Ратнагар (Shereen Ratnagar), суда
с экспортными товарами посылались в Месопотамию, заходя
в порты по всему побережью нынешнего Ирана, что свидетель­
ствует о незаурядном для той эпохи искусстве мореплавания.
Мало есть сомнений относительно того, что богатство древних
городов на берегах Инда множилось благодаря торговле.
Жители Хараппы употребляли в пищу немало рыбы и выра­
щивали значительное количество хлопка — точно так же, как
и население речной долины на другом конце света. Древний
Карал, развалины которого обнаружены в пустынной долине
Супе в Перу, когда-то был большим городом с монументами,
храмами, площадями и складами. Открытый в 1990-х годах пе­
руанским археологом Рут Шади(Ruth Shady), Карал располагал­
ся в речной долине, пересекавшей пустыню, и был всего лишь
крупнейшим из многих городов в этом регионе: некоторые из
них возникли 5000 лет назад и относятся к так называемой ци­
вилизации Норте-Чико.
С точки зрения археологов, древним перуанским городам при­
сущи три необычные особенности. Во-первых, в рационе горожан
не было зерновых культур. Маис еще не был открыт, и, хотя люди
уже разводили несколько разновидностей тыквенных овощей
и имели другие пищевые продукты, не было ничего, что можно
было бы хранить и копить про запас, как зерно, служившее осно­
вой питания в Месопотамии. Идея о том, что жизнь больших го­
родов в древности непременно требовала значительных зерновых
ресурсов, попала под сомнение. Во-вторых, культура Норте-Чико
256

Триумф городов
совершенно не знала глиняной посуды, оставаясь «докерамической». При таком положении вещей хранить запасы и готовить
еду затруднительнее, и данный факт — настоящая мина, подве­
денная под один из любимейших догматов археологов, исполь­
зуемых ими для объяснения, каким образом возникали города.
В-третьих, не обнаружено никаких свидетельств тому, что велись
военные действия или строились оборонительные сооружения.
Иными словами, Норте-Чико, образно говоря, нокаутирует об­
щепринятую точку зрения, согласно которой возможность запа­
сать зерно обусловила рождение городов, керамические емкости
упростили реализацию этой потребности, а войны превратили
защитные городские стены в явную необходимость.
Так что же влекло людей друг к другу в этих древних населен­
ных пунктах Южной Америки? Если отвечать одним словом —
торговля. Жители поселений на морском побережье в больших
количествах ловили рыбу — главным образом анчоусов и сар­
дин, но добывали также морских моллюсков и мидии. Для та­
кого промысла нужны сети. Земледельцы внутренних областей
в больших количествах выращивали хлопок на полях, орошае­
мых водами тающих на склонах Анд снегов. Собранный хлопок
превращался в нити, из которых плелись сети, а те обменивались
на дары моря. Горожане и прибрежные жители не только зави­
сели друг от друга, но и обоюдно выигрывали. Рыбакам удобнее
было ловить побольше рыбы, чем самим мастерить сети, а хлоп­
коробам требовалось только вырастить побольше белого золо­
та, чем тратить время на вылов рыбы. Специализация подни­
мала уровень жизни — как земледельцев, так и рыбаков. Карал
был центром огромной торговой паутины, простиравшейся от
Анд до влажных лесов и далее до океанского побережья.

Все флаги в гости будут к нам...
Утверждать, будто императоры и сельскохозяйственные из­
лишки совершили революцию городов в древности, по-моему,
то же самое, что ставить телегу впереди лошади. Активная

257

Глава 5
торговля — вот что было началом начал. Излишки продуктов
земледелия стимулировали торговые операции, открывая «фер­
мерам» путь к обмену плодов своего труда на другие вещи, до­
ставляемые из различных мест. Императоры — со всеми своими
зиккуратами и пирамидами — смогли появиться также, в ко­
нечном счете, благодаря торговле. История показывает, что им­
перии возникали сначала как торговые площадки, а затем уже
становились игрушкой в руках милитаристов-грабителей как
внутри страны, так и вовне ее. Революция городов в древности
была не чем иным, как продолжением разделения труда.
Узурпатор по имени Саргон, основавший династию царей
Аккада в итоге завоевательных походов в середине I I I тысяче­
летия до н. э., прибрал к рукам богатства сирийского города
Эблат и подчинил себе сирийцев — торговых партнеров горо­
жан. Захватчик установил власть над миром, где такие това­
ры, как зерно, кожа, текстиль, серебро и медь, свободно пере­
мещались на территории от Средиземноморья до Персидского
залива. Аккадцы более успешно сопротивляясь бюрократиче­
скому авторитаризму, чем их современники в Китае и Египте,
расширяли торговлю, пока область плодотворных контактов не
распространилась до Лотхала (находится на территории штата
Гуджарат современной Индии), и покупали хлопок и лазурит
Индостана, предлагая для продажи пшеницу и бронзу Месопо­
тамии. Огромная зона свободной торговли тянулась от Нила до
Инда. Аккадским купцам было доступно серебро из Анатолии,
находившейся за тысячу миль к западу, и медь из Раджастана,
располагавшегося за тысячу миль к востоку. Это означало, что
торговые люди могли повышать уровень жизни потребителей
независимо от того, были ли те простыми крестьянами или
жрецами, — разнообразные товары оставались доступными,
несмотря на расстояния.
Что представлял собой аккадский купец? Экономист Карл Поланьи (Karl Polanyi) в 1950-х годах доказывал, что никакие рын­
ки не могли возникнуть ранее I V века до н. э., что существовали
258

Триумф городов
не спрос, предложение и цена, а взаимный обмен, перераспре­
деление товаров под эгидой государства и насаждаемая верхов­
ной властью политика, во исполнение которой в разные концы
света отправлялись своего рода торговые агенты, призванные
снабжать всем необходимым резиденцию властителя1. То есть
торговля была якобы не спонтанной и самодостаточной, но
управляемой сверху. Однако данное утверждение Поланьи и его
последователей «субстантивистов» не выдержало испытание
временем. В наше время уже
более очевидно, что государИстория показывает, что империи
ство не столько покровитель­
возникали сначала как торговые
ствует торговле, сколько под­
площадки, а затем уже становились
минает ее под себя. Чем более
игрушкой в руках милитаристовисторические свидетельства
грабителей как внутри страны, так
проливают свет на торговлю
и вовне ее.
в Древнем мире, тем более
«низовой» и самооргани­
зующейся она выглядит. Вполне может быть правдой и то, что
аккадский купец отчасти выступал в роли и «внештатного слу­
ги», коему надлежало добывать требуемое для правителей сво­
ей страны, однако жил коммерсант древности за счет торговли
и искал в ней личную выгоду.
Поланьи отражает в своих представлениях те идеи, которые
были характерны для его времени и навязчивого стремления
к планированию, типичному для тех лет. «Дирижистская ментальность», доминировавшая в течение всей второй половины
прошлого века, всегда искала ответы на вопросы, кто во всем
главный и кто определяет торговую политику. Однако совре­
менный мир живет по-иному. Торговля множится в процессе
взаимодействия индивидуальностей. Она эволюционирует.
И самого главного начальника в ней просто нет.
1

Подробнее см.: Поланьи К. Великая трансформация. Политические и экономиче­

ские истоки нашего времени. — М.: Алетейя, 2002.

259

Глава 5
Но вернемся к вопросу, кем был типичный аккадский тамкар, он же купец-посланец. Бизнесменом, на удивление, совре­
менного типа, живущим за счет свободного обмена товарами
ради извлечения выгоды. Монетных дворов и чеканной монеты
в то время еще не было, однако с конца I V тысячелетия до н. э.
уже существовали цены в серебряном эквиваленте и «свобод­
ный курс валюты». Храмы действовали как своего рода банки,
ссужая средствами желающих под свой (храмовый) интерес —
в Уруке для обозначения высшего жреца использовалось то же
слово, что и для поименования «счетовода». К I I тысячелетию
до н. э. купцы Ашшура (этот город-государство входил тогда
в состав Ассирийской империи) создали сеть анклавов-карумов
и вели операции в независимых государствах Анатолии совер­
шенно так же, как современ­

Торговля множится в процессе
взаимодействия индивидуальностей.
Она эволюционирует. И самого
главного начальника в ней просто нет.

ные предприниматели с «го­
ловными
странными

офисами»,

ино­

«отделениями»,

«корпоративной иерархией»,
соблюдением единых правил
ведения бизнеса независимо

от территории и даже с «прямыми зарубежными инвестиция­
ми» и акцентом на получение «добавленной стоимости»1. Они
покупали золото, серебро и медь, приобретая в свою очередь
олово, грубые ткани из козьей шерсти, текстиль и парфюмерию
и формируя караваны, состоявшие порой из 300 ослов. Уровень
торговой маржи достигал 100 % на олове и 200 % на текстиле,
но это вполне объяснимо, поскольку транспорт был ненадеж­
ным, а риск воровства высоким. Один из таких купцов по име­
ни Пушу-Кен, примерно в 1900 году до н. э. ведший операции
в анатолийском городе Канеш в зоне торговли, не облагаемой

1

Смысл термина — в извлечении дополнительной (добавочной) стоимости при

каждой торговой операции, если их несколько, или, например, на каждой стадии

в цепочке снабжения. — Примеч. пер.

260

Триумф городов
налогом, был замечен в лоббизме по отношению к местному
царю. Купец-лоббист готов был уплатить «штраф» за возмож­
ность обойти правила, установленные для импорта текстиля,
и разделить «экономию» со своими инвесторами-партнерами —
согласитесь, точно так же рассуждал бы любой генеральный ме­
неджер нашего времени! Такие негоцианты «торговали медью
и шерстью не только потому, что Ассирийское царство нужда­
лось в этих товарах, но и потому, что торговля была средством
получить больше золота и серебра»1. Выгода — всем заправляла
выгода.
В империях бронзового века коммерция была источником,
а не атрибутом благосостояния. Однако случалось и так, что
свободная торговля отдавала себя под власть имперского го­
сподства. Посредством налогов, законов и монопольного их
применения со стороны властителей приобретаемое торгов­
лей богатство постепенно обращалось в роскошь для немно­
гих и утверждение тяжкого гнета — для большинства. Можно
с уверенностью предполагать, что около 1500 лет до н. э. бога­
тейшие части Древнего мира стали погружаться в стагнацию —
застой с «социализмом дворцов», а коммерческая деятельность
постепенно была деприватизирована. Египетские, минойские,
вавилонские и шанские2 диктаторы правили так, что в обще­
стве торжествовал жесткий дирижизм, игравший на руку жад­
ной и расточительной бюрократии, права личности находились
в жалком состоянии, технологические инновации задыхались,
социальные инициативы подавлялись, а креативность могла на­
влечь на человека кару.
Империи бронзового века стагнировали в силу тех же при­
чин, которые вызывают застой в промышленности: моно­
полизм требует преувеличенной осторожности в действиях
и враждебен экспериментаторству, доходы все больше и больше
1

Lewis D., Moore К. Foundations of Corporate Empire.

2

Династия Шань-Инь в Китае, 1600-1207 годы до н. э. — Примеч. пер.

261

Глава 5
распределяются в пользу производителей вопреки интересам
потребителей, и так далее и тому подобное. Перечень новшеств,
введенных фараонами, так же краток, как список инноваций
Британских железных дорог или почтовой службы Соединен­
ных Штатов.

Революция на морских путях
Пусть никому неповадно будет подавлять все хорошее. При­
мерно за 1200 лет до начала нашей эры мощь Египта и Ассирии
слабеет, минойцы переживают упадок, микенцы рассеиваются
по свету, хетты уходят со сцены истории. То было мрачное вре­
мя для империй. Подобно Темным векам, наступившим после
падения Рима, политическое дробление древних империй, ве­
роятно, сопровождалось резким сокращением численности на­
селения, однако прямым следствием этого процесса стал рост
изобретений, спрос на которые увеличился среди свободных
людей. Филистимляне открывают железо, ханаанцы — алфавит,
а их прибрежные собратья финикийцы — стекло.
Однако истинной предпосылкой к созданию нового мира
стало другое изобретение финикийцев — гребная галера с дву­
мя рядами весел. Рядом с городами Библос (Библ), Тир и Сидон росли огромные леса величественных кедров и кипарисов,
и тяжелая и ароматная древесина позволяла строить особенно
прочные суда. На палубу шли доски из кипрской сосны, а весла
делали из иорданского дуба (так утверждает пророк Иезекииль),
но финикийские корабли были, разумеется, чем-то более значи­
тельным, чем простая сумма их составных частей, материал для
которых привозили из отдаленных мест.
Конечно, в самой идее лодки не было ничего нового: над­
водные суда бороздили Нил, Евфрат, Инд и Хуанхэ в течение
многих веков, а также следовали вдоль побережья Азии и Сре­
диземноморья. Но, используя свое сравнительное конкурентное
преимущество, воплощенное в отличной древесине, финикий­
цы научились создавать корабли большей вместимости, более
262

Триумф городов
прочные, лучше управляемые и с отличными мореходными ка­
чествами. Постепенно финикийцы стали строить такие большие
корабли, что двигаться вперед они могли, только если имели две
гребные палубы. Впрочем, весла использовались в основном,
чтобы маневрировать вблизи берегов. То были именно морские
суда, и чем вместительнее они были, тем шире простирались опе­
рации их владельцев. Используя силу ветра, сравнительно мало­
численная судовая команда могла перевозить тяжелый груз на
расстояние сотен миль, причем морская транспортировка каргогрузов обходилась намного дешевле, чем караваны осликов.
Выяснилось, что благодаря морским перевозкам впервые
стало возможно широкомасштабное разделение труда. Еги­
петская пшеница могла кормить хеттов в Анатолии, а шерсть
из этой земли шла на одежду египтянам, защищая от сырости
Нила, и оливковое масло с Крита обогащало привычный раци­
он ассирийцев в Месопотамии. Корабли отправлялись из тех
мест, которые сегодня называются Ливаном, и бороздили моря
в поисках соблазнительных товаров и прибыли для торговцев.
Зерно, вино, мед, масло, камедь, специи, слоновая кость, эбено­
вое (черное) дерево, кожа, шерсть, ткани, олово, свинец, желе­
зо, серебро, лошади, рабы, пурпурная краска, извлекаемая из
морских брюхоногих моллюсков иглянок, — мало было такого,
чего бы финикийцы не смогли отыскать для надменного фарао­
на с его бесчисленными женами, которых требовалось ублажать
подарками, или для процветающего ассирийского землевла­
дельца, желающего произвести впечатление на свою невесту.
По всему Средиземноморью росли и множились рынки в не­
больших поселениях и портовых городах. Чем больше стран­
ствовали финикийцы вдали от родных мест, тем больше по­
лезного изобретали и вводили в практику, совершенствуя киль
и паруса, искусство навигации и умение вести судовой журнал,
а также систему бухгалтерских записей. Отмечу еще раз, тор­
говля служила тем маховиком, который приводил в действие
механизм инноваций.
263

Глава 5
Однако к югу от Финикии скотоводы Израиля, одержимые
религиозными предрассудками, с суеверным ужасом взирали на
взрывной рост богатства, создававшегося у них на глазах. Исайя
радостно предвкушал, как Яхве разрушит Тир, чтобы попрать
гордыню «торгующего с народами»1, Иезекииль испускает свое
Schadenfreude2:
«Когда приходили с морей товары твои, ты насыщал многие народы;
множеством богатства твоего и торговлею твоею обогащал царей земли.
А когда ты разбит морями в пучине вод, товары твои и все толпившееся
в тебе упало. Все обитатели островов ужаснулись о тебе, и цари их со­
дрогнулись, изменились в лицах. Торговцы других народов свистнули
о тебе; ты сделался ужасом, — не будет тебя во веки» (Иез. 27: 33-36).

А что к западу? Враждебные финикийцам земледельцы —
обитатели островов Эгейского моря воинственно поглядывали
на «буржуазных оптовиков», проплывавших мимо. Примеча­
тельно, что как «Илиада», так и «Одиссея» Гомера явно демон­
стрируют отрицательное отношение к финикийским купцам,
намекая, что эти мореходы не могут не быть пиратами. Греческая
торговля во времена Гомера представляла собой скорее взаим­
ный обмен ценными дарами между «элитами», чем повседнев­
ный оборот товаров по запросам простых людей. Снобизм выс­
ших слоев общества, проявляемый по отношению к искателям
барышей, имеет очень древние корни.
Благодаря финикийцам и их торговым связям Средиземно­
морье переживало бурный расцвет специализации. Селения,
города и целые регионы открывали для себя собственные срав­
нительные преимущества — выплавляя медь, обжигая глину,
дубя кожу или выращивая зерно. Множество самых неожидан­
ных мест теперь связывали взаимные выгоды и зависимость
друг от друга. Залежи металлических руд находились не везде,
1
2

Эпитет, относящийся к городе Тиру. — Примеч. пер.

См. примечание к гл. 1 «Счастье?». — Примеч. пер.

264

Триумф городов
и подобное «неравенство мест», например, было выгодно всем
сторонам. Скажем, на Кипре было много меди, а в Британии
олова, но стоило доставить оба металла в Тир — и можно было
сплавить из него нечто еще более ценное: бронзу. Торговцы из
Тира около 750 года до н. э. основали Гадир1 — нынешний Кадис,
и целью их было не устроить новое поселение, а начать торго­
вать с местными обитателями, в первую очередь ради получения
серебряной руды, найденной в глубине Иберии. Это месторож­
дение было открыто, согласно легенде, когда вспыхнул лесной
пожар и со склонов холмов потекли ручейки чистого серебра.
Расширяя свою деятельность, финикийцы, должно быть, стре­
мились превратить местных крестьян, ведущих замкнутый об­
раз жизни, в производителей-потребителей новых товаров. Тартессианцы 2 контролировали добычу серебряной руды и выплав­
ку из нее металла, продавая затем финикийцам из Тира в Гадире
и получая в обмен масло, соль, вино и всякие полудрагоценные
поделки, предназначенные для ублаготворения вождей племен,
живущих в глубине страны. Затем мореходы из Тира доставля­
ли это серебро на восток Средиземноморья, чтобы в обмен на
драгоценный металл закупать «основные товары постоянного
спроса» и предметы роскоши. (По свидетельству Диодора, не­
которые из финикийцев отливали из серебра якоря для своих
судов, чтобы еще больше «нагрузить» корабль.)
Несомненно, купцы из Тира не верили своему счастью, когда
получали так много серебра у дикарей, безмерно радостных от
совершаемого обмена. И точно так же тартессианцы не смели
верить в свою удачу, когда чужеземцы, приплывшие по морю,
в обмен на обычный металл готовы были столь щедро отпускать
им нечто великолепное по качеству, питательное и способное
долгое время храниться. Ясно, что участники сделки считали

1

Также Гадес, или Гадейра. — Примеч. пер.

2

В то время коренные жители большой области в бассейне реки Гвадалквивир. —
Примеч. пер.

265

Глава 5
противоположную сторону идиотски расточительной — ну
разве не прелестна, в самом деле, магия Рикардо с ее главным
«обманным трюком»? «Англичане просто дураки, — говорил
в X V I I веке французскому миссионеру охотник из племени монтанье1, — они дают нам двадцать ножей за одну бобровую шку­
ру». Презрение, впрочем, было обоюдным. Когда в 1767 году
фрегат «Дельфин» впервые пристал к берегам Таити, матросы
корабля обнаружили, что за железный гвоздь ценой в 20 пенсов
можно купить на время женщину, и ни островитяне, ни моряки
не могли поверить в собственную сказочную удачу. Чувствовали
ли себя таитянки столь же счастливыми от этой дивной сделки,
как таитяне, или нет, — свидетельств в истории не сохранилось.
Однако возник всплеск инфляции, и спустя 12 дней секс стоил
уже моряцкого ножа длиной в 9 дюймов.
В поисках золота «трейдеры» из Гадира даже проложили
путь далеко на юг, вдоль берегов Африки, и торговля проходила
«молчаливым образом»: морские торговцы оставляли на берегу
свои товары и ретировались, а местные обитатели приносили
взамен золото. Сравнительные преимущества по Рикардо — вот
что определяло жизнь финикийского мира. Тир может служить
прототипом для любого торгового порта наших дней — Генуи,
Амстердама, Нью-Йорка или Гонконга. Летопись финикийской
диаспоры — одна из величайших в истории, хотя и оставшаяся
для нас во многом неизвестной. Неизвестной потому, что Тир
и его книги сжигались дотла такими головорезами, как Наву­
ходоносор, Кир, Александр Македонский, а также легионерами
Сципиона при завоевании Карфагена. История финикийцев до­
шла до нас только в отрывочных рассказах снобистски настро­
енных и завистливых соседей. Но действительно — разве жили
когда-либо люди более достойные восхищения, чем финикийцы

1

Инну (монтанье-наскапи) — индейский народ, живший в то время на юге и вос­

токе полуострова Лабрадор, на территории канадских провинций Квебек и Нью­
фаундленд. — Примеч. пер.

266

Триумф городов
древности? Они фактически объединили, пронизав множеством
связей, не только все Средиземноморье, но добрались и до Ат­
лантики и Красного моря и достигли даже сухопутных путей,
ведших в континентальную Азию. Тем не менее у них никог­
да не было императора, на религию оставалось мало времени,
и они не побеждали в великих сражениях — не считая, конеч­
но, битвы у города Канны, выигранной в 216 году до н. э. в бою
с римлянами наемной армией, содержавшейся на деньги Карфа­
гена1. Я вовсе не утверждаю, что финикийцы во всем были м и ­
лые, славные ребята — они торговали рабами, иногда позволяли
себе повоевать, а также действительно вели дела с «морскими
разбойниками» — пиратами-филистимлянами, разрушавши­
ми прибрежные города около 1200 года до н. э. Однако жители
древней Финикии, кажется, противостояли искушению превра­
титься в нацию воров, жрецов и правителей более успешно, чем
любой другой народ, счастливо преуспевший в веках. В пред­
принимательстве, используемом на пользу для самих себя, фи­
никийцы открыли источник истинного блага для всех.

Благо распределенного управления
Осваивая мир, финикийцы дали людям еще один урок. Впер­
вые его сформулировал Дэвид Ю м , исследуя историю Англии:
распределенное политическое правление — благо, а не тормоз
для экономического прогресса, потому что оно мешает торже­
ствовать «силе и власти»2. Тиру, Сидону, Карфагену и Гадиру не
было необходимости во имя процветания становиться чем-то
единым в политическом отношении. Как максимум они были
своего рода федерацией. Невероятный расцвет богатства и куль­
туры в странах Эгейского моря в период между V I и I I I веками
до н. э. свидетельствует о том же самом. Сначала Милет, а затем

1

Исторически Карфаген наследовал древней Финикии. — Примеч. пер.

2

Подробнее см.: Юм Д. Англия под властью дома Стюартов. В 2 т. — М.: Алетейя,
2001-2002.

267

Глава 5
Афины и их союзники разбогатели благодаря торговле между
полисами — малыми и независимыми городами-государствами,
не объединенными в одну империю. Милетцы переняли у фи­
никийцев их торговые обычаи и научились строить такие же
корабли, и Милет, став одним из самых преуспевающих городов
Ионии, расположился, как «раздувшийся паук», на пересечении
четырех торговых путей. Первый, сухопутный, шел в Азию. Се­
верный вел через Геллеспонт в Черное море. Южный направлял­
ся в Египет, а западный — на территорию современной Италии.
Но, хотя милетцы и основали множество колоний по всему Чер­
ному морю, Милет был не имперской столицей, а первым среди
равных. Главным торговым партнером Милета был Сибарис,
расположенный на плодородной равнине на самом юге Италии.
Этот город вырос, возможно, до нескольких сотен тысяч человек
и вошел в поговорку своей роскошью и утонченной жизнью1,
прежде чем был разрушен врагами в 510 году до н. э и скрылся
под водами реки Кратис, русло которой захватчики намеренно
отвели на развалины.
Открытие богатых залежей серебряной руды в Лаврионских
горах Аттики в 480 году до н. э. придало заметный импульс
развитию Афин. «Экспериментальная» демократия этого го­
рода окрепла настолько, что Афины стали своего рода эконо­
мической сверхдержавой региона. В немалой степени этому
способствовало создание военно-морского флота, способно­
го противостоять персам, но, в сущности, Афины также были
primus inter pares — первыми среди равных. Древнегреческий
мир того времени решительно зависел от выгод, извлекаемых
из торговых операций: зерно с Крымского полуострова, шаф­
ран из Ливии и металлы из Сицилии шли в обмен на оливковое
масло из стран бассейна Эгейского моря. Современным филосо­
фам, вдохновенно восстающим против грязной экономической
реальности нашего мира, стоило бы припомнить, что именно
1

Слово сибарит происходит от названия города Сибарис. — Примеч. пер.

268

Триумф городов
торговля способствовала взаимному и плодотворному обмену
идеями, который питал великие открытия. Возможно, заду­
маться о том, как решить свою знаменитую теорему, Пифагора
побудило общение со слушателями философской школы Фалеса
Милетского, которые почерпнули немало сведений о геометрии
во время торговых экскурсий в Египет. М ы никогда бы не услы­
шали о Перикле, Сократе или Эсхиле, если бы десятки тысяч ра­
бов не гнули спину, тяжким трудом добывая серебро в рудниках
Лаврионских гор, и если бы десятки тысяч потребителей афин­
ских товаров по всему Средиземноморью не жаждали получить
желаемое.
Однако, когда Греция была преобразована в империю — бу­
дучи завоевана в 338 году до н. э. головорезом Филиппом I I
Македонским, — она утратила прежнее величие. Если бы импе­
рия его сына, Александра Великого, не распалась, несомненно,
она была бы столь же инертной в коммерческом и интеллекту­
альном отношении, как и ее предшественница — Персидская
империя. Но после смерти Александра произошло разделение
единого царства, и части его возродились к новой жизни как
независимые государства, города которых жили торговлей. Са­
мым ярким примером в этом смысле была Александрия в Егип­
те: численность ее достигала 300 000 человек, и жили они в бо­
гатстве и довольстве под мирным правлением собирателя книг
Птолемея I I I . Благосостояние горожан основывалось на том,
что доходы им приносили денежные операции и урожаи хлопка
и зерновых, а также вино и папирус — все это служило предме­
тами экспорта из плодородной долины Нила.
Я не утверждаю, что древнегреческие полисы с их демокра­
тическим устройством жизни были единственным оплотом
экономического прогресса, но их история помогает понять саму
первооснову такого развития. Прежде всего, крепнущему раз­
делению труда помогает влияние таких факторов, как ограни­
ченность властей в их действиях (хотя и не до такой степени,
чтобы слабая государственность мирилась с распространением
269

Глава 5
пиратства), республиканский строй и распределенный стиль
управления. Нерв проблемы в том, что сильное правительство
по определению склонно к утверждению централизованной
власти, а монополизм всегда чреват самодовольством, застоем
и своекорыстием. Монархи любят монополии: даже если не уда­
ется прямо подчинить их престолу, то можно их продавать или
облагать налогами, а любимчикам выдавать преференции. Мо­
нархи также часто впадают в заблуждение, полагая, будто могут
заставить бизнес быть эффективнее, если планировать деловую
активность сверху вместо того, чтобы позволить ей развивать­
ся естественным образом и поощрять такое развитие. Ученый
и историк Теренс Кейли в книге «Секс, наука и доходы» подчер­
кивает, что предприниматели — люди рациональные, и если они
обнаруживают, что богатство легче присваивать, чем создавать,
то они и присваивают. «Величайшим сражением в истории че­
ловечества запоследние 10 000 лет, — пишет он, — была битва
против монополизма»1.
Сказанное не противоречит успеху двух великих империй
в начале нашей эры: и Рим, и Индия сумели реализовать все
выгоды экономического объединения прежде, чем столкну­
лись с бедствиями, харак­
терными для политической
Сильное правительство по
унификации. Империя Мауопределению склонно к утверждению
рьев в Индии, кажется, су­
централизованной власти,
мела воспользоваться всеми
а монополизм всегда чреват
плодами изобильной жизни
самодовольством, застоем
в
бассейне Ганга, сочетая им­
и своекорыстием.
перскую монархию с широ­
кой торговлей. Зенита рас­
цвета эта империя достигла примерно к 250 году до н. э. при
царе Ашоке — воителе, который сделался миролюбивым буд­
дистом, победив всех противников (забавно, не правда ли?),
1

Kealey Т. Sex, Science and Profits. — Random House, 2008.

270

Триумф городов
а затем превратился — в экономическом отношении — в та­
кого добродетельного верховного правителя, о каком можно
только мечтать. Он строил дороги и создавал новые водные
пути, чтобы содействовать движению товаров, а также ввел
в обращение единые для всех
деньги. О н открыл морскую
торговлю

с

Китаем, Юго-

Восточной Азией и Ближ­
ним Востоком и всячески по­
ощрял экспортный бум, для
развития которого большое
значение

имели

хлопчато­

бумажные и шелковые тка­

Монархи также часто впадают
в заблуждение, полагая, будто
могут заставить бизнес быть
эффективнее, если планировать
деловую активность сверху вместо
того, чтобы позволить ей развиваться
естественным образом и поощрять
такое развитие.

ни. Почти повсеместно тор­
говлю вели частные фирмы
(sreni), в которых ясно просматривались черты современного
корпоративного стиля. Налогообложение, хотя и было широ­
ким, проводилось в жизнь посредством умелого и не вредя­
щего делам администрирования. Внесла свой вклад в развитие
страны и наука: немалые преимущества давали десятичная си­
стема счисления, точное определение числа пи и применение
в расчетах нуля. Империя Ашоки распалась прежде, чем ста­
ла тоталитарным государством, и ее законы производят при
знакомстве с ними сильное впечатление. В течение нескольких
последующих веков индийский субконтинент был самой на­
селенной и процветающей частью мира: на этой территории
жила треть человечества и создавалась треть мирового произ­
водства товаров. Вне всякого сомнения, это была экономиче­
ская сверхдержава той эпохи, намного превосходящая Древ­
ний Рим и Китай. Столица империи Маурьев Паталипутра
была крупнейшим городом мира, славившимся своими сада­
ми, роскошью и базарами. И только позднее, при последую­
щих династиях, окрепшая кастовая система сделалась оковами
для индийской коммерции.
271

Глава 5

От Ганга до Тибра...
Ашока был современником Ганнибала и Публия Корнелия
Сципиона Африканского-старшего, и это обстоятельство воз­
вращает меня в Рим.
Основной специализацией Рима с первых дней и до конца его
существования было ограбление провинций, принуждаемых от­
давать столице свои деньги — на взятки, роскошь, триумфаль­
ные празднества и содержание солдат. У выдающихся римлян
было четыре почтенных пути сколотить состояние: землевладе­
ние, военная добыча, ростовщичество и взяточничество. Управ­
ляя Сицилией в 51-50 годах до н. э., Цицерон прикарманил более
2 миллионов сестерциев (втрое больше той суммы, которую он
прежде упоминал в одной из своих речей, обличая «роскошь»),
и у него была репутация особенно честного наместника в ряду
прочих.
Однако не стоит сомневаться в том, что гегемония Рима была
основана на успешной торговле. Древний Рим воплощал в себе
окончательное объединение греческой и карфагенской зон тор­
говли, во главе которого встали воинственные этруски и лати­
няне. «История Античности, — пишет Томас Карни, — отме­
чена громкими свидетельствами кровопролитных достижений
воителей из арийских элит, но экономическими героями своего
времени были презираемые верхушкой общества левантинцы,
арамеи, сирийцы и греки»1. Многонаселенные и процветающие
города Южной Италии, Сицилии и восточной части полуостро­
ва — коренная основа Древнего Рима — говорили в основном
по-гречески и усердно трудились, чтобы население их богатело,
в то время как легионеры и консулы упивались своими три­
умфами. Неоспоримый факт: в типичных рассказах о Древнем
Риме редко упоминаются рынки, купцы, торговые корабли и се­
мейные компании, служившие опорой империи, но как будто

1

Carney Т. The Shape of the Past. — Coronado Press, 1975.

272

Триумф городов
вовсе не существовавшие, — историки воспевали только сраже­
ния. Остия, несомненно, была таким же торговым городом, как
и Гонконг в наши дни, и на пьяцце там было не менее 50-60 «го­
ловных офисов» различных компаний. Большую часть Кампаньи занимали плантации, на которых трудились рабы, а вино
и масло шло на экспорт.
Более того, когда республика в Риме уступила место империи,
долгое процветание пошло на убыль, и отчасти потому, что была
«открыта» Индия. После завоевания Августом Египта римляне
унаследовали египетскую торговлю с восточными странами,
и вскоре Красное море бороздило множество римских кораблей
с грузом олова, свинца, серебра, стекла и вина (последнее стало
волнующей новинкой в Индии). Понимание природы муссонов
позволило сократить путешествие по Аравийскому морю с лет
до месяцев: эти ветры надували паруса судов, шедших летом
на восток, а зимой на запад. Римские мореплаватели установи­
ли прямой контакт с мировой экономической сверхдержавой.
В I веке н. э. сочинение анонимного автора «Перипл Эритрейского моря» содержит описание навигации и торговли на морских
путях Индийского океана. Страбон писал, что «большие флоти­
лии теперь следуют до самой Индии»1. Император Тиберий гне­
вается по поводу того, что предметы роскоши, поставляемые из
Индии, истощают богатства его империи. Индийские павлины
становятся для римских плутократов вожделенным приобрете­
нием. Такие порты Индии, как Баригаза (современный Барух),
процветают, экспортируя хлопчатобумажные ткани и другие
производственные товары в западные страны. Вскоре повсюду
вплоть до Индии возникают анклавы римских торговцев, рас­
полагающих амфорами (с вином, маслом, зерном и так далее)
и звонкой монетой, все еще идущими в дело. Арикамеду, напри­
мер, находившийся на восточном побережье близ современного
Пондишери, поставлял в Китай стеклянные изделия из принад1

Страбон. География. — М.: Наука, 1964.

273

Глава 5
лежавшей Риму Сирии (выдувные стеклянные предметы, недав­
нее для того времени изобретение римлян, были качественны­
ми и недорогими на всем пространстве империи).
Взгляните на все глазами потребителя. Никто в Китае не вла­
дел стеклодувным искусством, и никто в Европе не умел полу­
чать шелковые нити. Но благодаря посредникам в Индии евро­
пейцы могли носить ткани из шелка, а китайцы — пользоваться
стеклянной посудой. К тому же европейцы могли посмеиваться
над нелепыми россказнями о том, что их излюбленная ткань
производится из гусеничных коконов, а китайцы надрывали жи­
вотики, слыша смехотворные басни о том, что привозимую им
прозрачную «керамику» делают из песка. Однако и те и другие
извлекали свои выгоды, не говоря уже о торговых посредниках
в Индии. Все три стороны этого процесса частично присваивали
труд других людей. Роберт Райт сказал бы, что в данном случае
мы имеем «транзакцию с ненулевым результатом». Коллектив­
ный разум людей распространил свое влияние на весь бассейн
северной части Индийского океана, повышая качество жизни
как покупателей, так и продавцов.

Корабли пустыни
Однако политика ограбления других народов, отставание
в изобретениях, давление со стороны варваров и, помимо всего
прочего, процветавший при Диоклетиане1 бюрократизм — все
это вело Рим к неизбежному концу. Империя начала распадать­
ся под бременем происходящего — по крайней мере, на западе.
Ссуды под залог и свободное обращение чеканной монеты те­
ряли смысл. Наступали Темные века — свободная торговля ста­
новилась почти невозможной, города теряли население и влия­
ние, рынки слабели, купцов становилось все меньше и меньше,
как и грамотных людей, — грубо говоря, грабительские набеги
готов, гуннов и вандалов заставляли жителей империи вести
1

III-IV века н. э. — Примеч. пер.

274

Триумф городов
более замкнутый в экономическом отношении образ жизни,
более чем когда-либо полагаясь только на собственные силы.
Европа деурбанизировалась. Даже Рим и Константинополь
переживали распад, теряя свое население. Торговля с Египтом
и Индией заметно увяла, особенно когда арабы взяли под кон­
троль Александрию. Начинает истощаться не только восточный
импорт, традиционно включавший папирус, специи и шелк, но
и дробятся на множество отдельных земельных наделов планта­
ции в Кампанье, ориентированные на производство экспортной
продукции.
Упадок Римской империи превращает вчерашних торговцев
потребительскими товарами в обычных сельских жителей, жи­
вущих крестьянским трудом. В этом смысле Темные века слу­
жат примером массового эксперимента по возвращению к жиз­
ни хиппи на лоне природы (правда, без трастового фонда): об­
рабатывая землю, растишь собственную пшеницу, стрижешь
собственных овец и сам выделываешь кожу. Жалкие излишки,
если таковые появляются, подлежат конфискации в пользу мо­
настырей, хотя порой и удается что-то выкроить на продажу,
а затем прикупить тот или иной инструмент, сделанный руками
местного кузнеца, который иногда находит время для своего ре­
месла. Иными словами, приземленная борьба за существование
вытесняет собой специализацию.
Конечно, я сгущаю краски. В действительности же в каждой
деревне или монастырской общине было определенное разделе­
ние труда, но — недостаточное для поддержки больших городов.
Зато, в отличие от Древнего Рима, жившего за счет труда рабов,
теперь появились стимулы к улучшению технологии. Пусть и по
каплям, но ручеек инноваций начинает пробивать себе дорогу
и шириться, улучшая производительность труда в странах Се­
верной Европы. Уже после падения Западной Римской империи
постепенно появились: мыло, винная бочка, колесо со ступицей
и спицами, колесо для водяной мельницы, лошадиные подковы
и хомут. Шаг за шагом Византия начинает богатеть на остатках

275

Глава 5
того, что когда-то было средиземноморской торговлей, однако
эпидемии чумы, войны, политика и пиратство по-прежнему
очень мешали переменам к лучшему. Агрессивная экспансия
каролингских франков в V I I I веке, поддерживаемая некоторым
возрождением региональной торговли зерном и прочими това­
рами, служила стимулом также и для более активной торговли
рабами и специями по всему Средиземноморью. Викинги ходи­
ли вниз по рекам Руси, добираясь до Черного и Средиземного
морей1, и отчасти восстановили торговлю с Востоком (хотя и не
без некоторого мародерства по ходу дела) — отсюда их неожи­
данное богатство и влияние.
Однако светоносная звезда торговли теперь указывала на
восток. Пока Европа в основном полагалась на собственные
силы, Аравия открывала для себя все выгоды торговли. Внезап­
ное появление в V I I веке всепокоряющего пророка, да еще в са­
мом сердце пустыни, произошло, как повествует сказание о нем,
почти непостижимым образом — однако во всей этой истории
ясно чувствуется религиозное воодушевление и ощущается по­
требность в военном вожде. А вот что осталось в тени, так это
причина экономическая — арабы неожиданно оказались в поло­
жении тех, кто может перевезти в нужном направлении все, что
будет необходимо. Благодаря недавно усовершенствованному
средству передвижения — верблюду жители Аравийского по­
луострова поняли, что находятся в том самом месте, где можно
извлечь немало прибыли из торговых операций, связывающих
Восток и Запад. Верблюжьи караваны стали источником благо­
состояния и могущества для Мухаммада (Магомета) и его по­
следователей. Верблюд перешел в стан домашних животных за
несколько тысяч лет до того, но именно в первых веках нашей
эры его превратили в безотказное и способное нести любую по­
клажу живое средство передвижения. Он мог тащить на себе
намного больше, чем ослик, и забираться в такие места, куда
1

В нашей исторической традиции — «путь из варяг в греки». — Примеч. пер.

276

Триумф городов
колесным повозкам с быками путь был заказан, а корм находил
по дороге — то есть «расходы на бензин» равнялись нулю, как
и у парусного корабля. Даже византийские торговые суда, порой
вынужденные ждать попутного ветра или отбиваться от пира­
тов, число которых постоянно росло, теряли свои сравнитель­
ные преимущества перед лицом «кораблей пустыни». Дорога,
ведшая с севера на юг по долине Евфрата, была разрушена вой­
ной между империй Сасанидов и Византией — зато для жителей
Мекки, этих сухопутных финикийцев своего времени, открыл­
ся путь к богатству посредством торговли. Специи, рабы и тек­
стиль следовали на север и на запад, а металлы, вино и стекло
везли на юг и на восток.
Позднее, освоив два китайских изобретения: латинский (тре­
угольный) парус и хвостовой руль, арабы протянули щупальца
своей коммерции далеко в глубь Африки и на Дальний Восток.
Доу1, затонувшее в 826 году рядом с островом Белитунг (Биллитон) близ берегов Индонезии, несло на борту золото, серебро,
свинец, бронзу и глазурь, а также 57 000 керамических изделий,
включая 40 000 китайских ваз из города Чанша, 1000 погре­
бальных урн и 800 чернильниц — предметы массового спроса,
вышедшие из печей для обжига на территории современной
провинции Хунань и предназначенные для взыскательных по­
купателей Басры и Багдада. Стоит ли удивляться тому, что раз­
вивавшие свободную торговлю арабы взаимно обменивались не
только товарами, но и идеями, а культура у этих людей процве­
тала. Как будто раздвигая границы своей родины от Адена до
Кордовы, арабы всюду несли с собой знания и роскошь, пока
для этого народа не наступил период почти неизбежного им­
перского самодовольства и жестоких религиозных репрессий.
Когда духовенство усилило нажим на людей, налагая жесткие
ограничивая на общество, книги стали сжигать, а не читать.
1

Также дхоу, одномачтовое легкое, но прочное арабское судно с треугольным па­
русом. — Примеч. пер.

277

Глава 5

Негоцианты из города Пизы
В свое время выгоды, извлекаемые мусульманами из торго­
вых операций, начали вытягивать Европу из провала в разви­
тии, когда ее жители в борьбе за существование вынуждены
были полагаться в основном на собственные силы. В X веке
прогрессивную роль в этом смысле берут на себя еврейские тор­
говцы, уходя из-под власти гнетущего режима Аббасидов под
покровительство более мягкого и терпимого правления Фатимидов, владевших тогда Египтом. Обосновываясь на южном
побережье Средиземного моря и на Сицилии, крупные торгов­
цы из Магриба устанавливали собственные нормы и правила,
требующие соблюдать условия соглашений, причем нарушите­
лей подвергали остракизму и не нуждались в помощи судеб­
ной системы государства. Как и все талантливые и удачливые
предприниматели, эти торговцы процветали не благодаря, а по­
жалуй, вопреки правительству. Именно эти люди и принялись
развивать торговлю, используя итальянские порты. Сельские
жители Италии начали понимать: чем бесконечно дробить свои
земельные владения, деля их между полунищими наследниками
рода, лучше посылать своих сыновей учиться торговле у евреев
Магриба.
Противостояние между папой римским и императором С в я ­
щенной Римской империи оборачивалось благом для Север­
ной Италии в том смысле, что там не было в то время жадных
королей, жаждавших ренты. Когда Оттон I Великий подавил
активность арабских пиратов и смог противостоять алчности
папы, города Ломбардии и Тосканы получили возможность
вводить собственное правление, а поскольку главным для го­
рожан была торговля, то и определяющим фактором в госу­
дарственном управлении стали интересы негоциантов. Амальфи, Пиза и особенно Генуя расцветали, опираясь на торговлю
с Магрибом. Ж и в ш и й в Северной Африке пизанский торговец
по прозвищу Фибоначчи (Леонардо Пизанский) сумел свести
воедино математические знания, накопленные математиками

278

Триумф городов
Индии и арабского мира, и представить европейцам систе­
му финансового учета, основанную на применении арабских
цифр и десятичной системы счисления, — этому была посвяще­
на его знаменитая Liber Abaci («Книга абака»), увидевшая свет
в 1202 году. Благодаря соглашению 1161 года о защите купцов,
торговля Генуи со странами Северной части Африки выросла
вдвое, и к 1293 году городская торговля превышала доходы ко­
роля Франции. Город Лукка в Тоскане занял прочные позиции
в торговле шелком, а затем в банковских операциях. Флоренция
богатела на шерстяных и шелковых тканях. Милан служил воро­
тами, открывающими путь к альпийским перевалам, и процве­
тал как город множества рынков. Венеция, до поры до времени
таившаяся в глубине лагуны, постепенно превратилась в торго­
вый город-государство. Несмотря на конкуренцию и даже вой­
ны друг с другом, торговые города-республики не только были
свободны от налогового бремени и ненужного регулирования
торговых операций, но и всячески поддерживали частную ком­
мерческую деятельность. В Венеции, например, правительство
строило и передавало во временное владение негоциантам тор­
говые суда, а также организовывало морские конвои для защи­
ты корабельных караванов.
Процветание Италии благотворно сказывалось и на жизни
северных стран Европы. Венецианские купцы, направляясь че­
рез перевал Бреннер в Германию в поисках серебра, стали по­
являться на шампанских ярмарках1 во Фландрии, где в то время
находилась своего рода «ничейная территория» между сосед­
ними королевствами. Итальянцы привозили шелк, специи, са­
хар и различные лаки, а покупали шерсть. Например, в начале
XIV века купец Джованни Арнольфини обосновался в Брюгге
как представитель своей семейной фирмы из города Лукки, спе-

1

От географического названия местности Шампань, где традиционно проходили

большие международные ярмарки. По праву считались самой крупной торговой

площадкой Европы в XII-XIV веках. — Примеч. пер.

279

Глава 5
циализирующейся на торговле шелком. Считается, что он был
увековечен на знаменитом полотне «Портрет четы Арнольфини» кисти Яна ван Эйка.
Конечно, немногие из европейцев в Средние века были по­
требителями шелка и сахара, не говоря уже о том, чтобы посто­
янно использовать эти товары в повседневной жизни, и доля от
торговли шелком и сахаром в валовом национальном продукте
европейских стран была ничтожна. Но, бесспорно, пробужде­
нию Европы в значительной мере способствовало знакомство
с тем, что производили Китай, Индия, Аравия и Византия,
а привозили — итальянские купцы. Регионы, втянутые в тор­
говлю с Азией, богатели быстрее областей, такими операциями
не затронутых: к началу X V I века валовой национальный доход
на душу населения в Италии был на 60 % выше, чем в среднем
по Европе. Впрочем, историки, пожалуй, придают слишком
большое значение экзотической торговле с Востоком. К началу
X V I I века европейская торговля с Азией остается доминирую­
щей в общем спектре операций лишь потому, что транспортные
издержки, связанные с предметами роскоши и специями, были
вдвое ниже, чем среднеевропейские издержки при торговле
крупным рогатым скотом. Проще говоря, Европа могла торго­
вать с Азией потому, что страны Европы вели торговые опера­
ции друг с другом, — и не наоборот.
Постепенно становилось ясно со всей очевидностью, что
люди снова открывают для себя все преимущества торговли,
опять превращаясь в потребителей, а следовательно, и в произ­
водителей, но — уже собственного товара, например зерна, ко­
торое можно было продавать ближайшим соседям. Если, допу­
стим, я вырастил больше пшеницы, а ты выдубил больше кожи,
то я могу кормить тебя, а ты стачаешь мне обувь...
Наконец в X I I веке города Европы начинают быстро расти.
К X I I I веку Европа опять становится площадкой для множества
рынков, купцов и ремесленников, хотя горожане в значитель­
ной мере, примерно на 70 % , зависят от тех, кто возделывает
280

Триумф городов
землю и может снабжать города продуктами питания, волок­
нами, топливом и строительными материалами. Климат стал
к тому времени необычно теплым, и население континента на­
слаждалось плодами экономического бума. Уровень жизни под­
нимался по всей Европе, и особенно — в северных странах, где
ганзейские купцы из Любека и других городов, снаряжавшие
новые, медлительные, но вместительные морские суда-коги, со­
вершали на Балтике и в северных водах то, что генуэзцы делали
в Средиземноморье. Негоциантов Ганзы интересовали лесома­
териалы, меха, воск, сельдь и смола на западе и ткани и зерно на
юге. Как и торговцы Магриба, ганзейцы выработали свой соб­
ственный lex mercatoria — торговый кодекс, включавший санк­
ции по отношению к тем, кто нарушал условия контрактов за
границей, и в этом отношении Ганза была независима от мест­
ных законов. Следуя своим путем по рекам Руси и добираясь
по ним до Черного моря, купцы из города Висбю на шведском
острове Готланд даже восстановили с помощью Новгорода пря­
мой путь на Восток, обходя арабов, контролировавших Гибрал­
тарский пролив.

Государство-Молох
Китай тем временем следовал в ином направлении, погру­
жаясь в застой и бедность. Страна деградировала: от широко­
го экономического и технологического развития на рубеже
X-XI веков — к положению аграрного и отсталого густонасе­
ленного государства, с безысходной бедностью в 1950-е годы.
По оценке Ангуса Мэдисона, приводимой им в книге «Миро­
вая экономика»1, Китай был единственным регионом планеты,
где показатель валового национального продукта в расчете на
душу населения в 1950 году был ниже, чем в начале X I века. От­
ветственность за такое позорное состояние дел лежит непосред­
ственно на властях КНР.
1

Maddison A. The World Economy. — O E C D Publishing, 2006.

281

Глава 5
Но сделаем ненадолго остановку и восхитимся для начала
широким изобилием и богатством, периоды которых также зна­
ла эта страна. Наилучшие времена для Китая наступали, когда
страна была не едина, а раздроблена. Экономика действительно
процветала во времена династии Чжоу в XI—III веках до н. э.,
хотя в историческом смысле стабильности не было. Позднее,
когда в 220 году н. э. пала империя Хань и началось так назы­
ваемое Троецарствие1, культура и технология были на подъеме.
Когда в 907 году империя Тан пришла к концу своего существо­
вания и «Пять династий и десять царств» бесконечно воевали
друг с другом, Китай тем не менее переживал период взрывного
роста изобретений и поразительного роста материального бла­
гополучия, плоды которого унаследовала династия Сонг. Даже
возрождение Китая в конце X X века многим обязано распре­
деленному стилю централизованного управления и заметному
усилению местной автономии. Взрывной рост экономической
активности в Китае после 1978 года в значительной мере объ­
ясняется простором для предпринимательства в небольших го­
родках и сельской местности — правительственные агентства
поддерживали свободу действий, которая была необходима
компаниям-стартапам на местах. Одна из парадоксальных черт
современного Китая — ослабление давления центральной и, ка­
залось бы, авторитарной власти.
К концу X I века китайцы славились свои шелком, чаем, фар­
фором, бумагой и искусством печати, не говоря уже о компасе
и порохе. Были изобретены и использовались многошпиндель­
ные хлопкопрядильные механизмы, гидравлические падающие
молоты, а также зонтики, спички, зубные щетки и игральные
карты. Для выплавки высококачественного железа приме­
нялся кокс, а производство передельного чугуна доходило до
125 000 тонн в год. Для кручения пеньки использовалась сила
воды. Существовали великолепные водяные часы. По всем
1

Между собой боролись три государства: Вэй, У и Шу. — Примеч. пер.

282

Триумф городов
землям в дельте Янцзы мудрость Конфуция «мужчина пашет,
женщина ткет» воплощалась в жизнь с индустриальной эффек­
тивностью — крестьяне трудились не только ради собственного
прокормления, но и зарабатывали деньги, шедшие затем на по­
купку прочих товаров. Рас­
цвели искусства, науки и инОдна из парадоксальных черт
женерное дело. Мосты и па­
современного Китая — ослабление
годы строились повсеместно.
давления центральной и, казалось
Печать с помощью гравиро­
бы, авторитарной власти.
вания на дереве утоляла не­
истовую потребность в лите­
ратуре. Эпоха Сонг, если суммировать вкратце, была олицетво­
рением всестороннего разделения труда: множество людей были
потребителями того, что умело производил каждый из них.
Потом наступила полоса бедствий XII-XIV веков. Сначала —
монгольское завоевание и «черная смерть» (чума), затем — се­
рия стихийных природных катастроф, завершившаяся несча­
стьем отнюдь не природного характера — утверждением тота­
литарного правления династии Мин.
В следующей главе я намерен доказать, что эпидемия чумы
в Европе, в конечном счете, научила людей еще лучше исполь­
зовать возможности торговли и помогла государствам избежать
ловушки автаркии. Так почему же в Китае «черная смерть», уни­
чтожив половину населения и высвободив, следовательно, не­
мало сельскохозяйственных угодий, не привела в конце концов
к повышению уровня чистого дохода1? Ответственна за это
власть Великой Минской империи. Европа пришла в себя после
повального мора потому, что в ней было достаточно регионов
с независимыми городами, управляемыми в интересах торгово­
го сословия и фактически самими негоциантами, — особенно
в Италии и во Фландрии. Землевладельцам труднее было снова
устанавливать крепостное право и ограничивать крестьянское
1

То есть дохода после уплаты налогов. — Примеч. пер.

283

Глава 5
движение после того, как эпидемия чумы дала определенные
права и большую свободу трудящимся классам. В Восточной
Европе, в Египте под властью мамлюков и в Китае времен дина­
стии Мин крепостное право было успешно восстановлено.
Империи, несомненно, управляются централизованным об­
разом и в начальный период своего развития играют положи­
тельную роль, а в долговременной перспективе — сугубо от­
рицательную. Сначала имперский стиль правления помогает
улучшить состояние общества, укрепляя центральную власть
и убирая препоны, мешающие торговле и специализации. Даже
установление «Монгольского мира»(Pax Mongolica) Чингисха­
ном способствовало оживлению сухопутной торговли в Азии:
были истреблены разбойники вдоль всего Великого шелково­
го пути — и снизились издержки, связанные с доставкой вос­
точных товаров в гостиные
европейцев. Однако впоследИмперии, несомненно, управляются
ствии — как утверждает Петр
централизованным образом
Турчин1, идя по стопам сред­
и в начальный период своего
невекового географа Ибнразвития играют положительную
Хальдуна,
— правительства
роль, а в долговременной
европейских стран постепен­
перспективе — сугубо
но привлекали к себе все бо­
отрицательную.
лее и более многочисленные
и амбициозные элиты, кото­
рые стремились отобрать в свою пользу все более и более зна­
чительную часть дохода, получаемого обществом, и шли к же­
ланной цели, все более и более вмешиваясь в жизнь незнатных
людей, навязывая последним все больше и больше правил, пока
в конце концов курица, несущая золотые яйца, не погибала.

1

П. Турчин — американский биолог и историк российского происхождения.

М. Ридли имеет в виду книгу, доступную в переводе на русский: Турчин П. Исто­

рическая динамика. На пути к теоретической истории. — М.: ЛКИ, 2010. — При­

меч. пер.

284

Триумф городов
Во всем этом есть урок для нас, живущих сегодня. Эконо­
мисты спешат заявить о «рыночном крахе», что отчасти верно,
однако еще большую угрозу представляет «крах под давлением
государства». Будучи монопольным явлением по самой своей
природе, государство вносит неэффективность и стагнацию
в большинство областей, которыми управляет. Государствен­
ные ведомства в большей мере содействуют раздуванию выде­
ленных им бюджетов, чем пользе тех, кого должны обслужи­
вать. Группы влияния нечестным образом устанавливают связи
с учреждениями, чтобы в своекорыстных интересах вытянуть
как можно больше денег у налогоплательщиков. Но, невзирая
на все вышеописанное, немало очень умных людей призывают
к тому, чтобы государство охватило своей заботой больше раз­
личных сфер, чем в прошлом, и полагают, что, поступая подоб­
ным образом, это государство однажды, при удобном случае,
станет совершеннее и бескорыстнее.
Верховные правители Великой Минской империи не только
национализировали большую часть производства и торговли,
установив монополию на соль, железо, чай, алкоголь, иностран­
ную торговлю и образование, но еще и вмешивались в повсе­
дневную жизнь своих подданных и ввели жестокую всеобщую
цензуру. У чиновников империи М и н был высокий социальный
статус и низкое жалованье —
комбинация, которая неиз­
бежно порождает коррупцию
и стремление со всего сни­
мать ренту. Как и положено
бюрократам, эти представи­
тели государственной власти
инстинктивно

не

Будучи монопольным явлением по
самой своей природе, государство
вносит неэффективность и стагнацию
в большинство областей, которыми
управляет.

доверяли

инновациям, видя в них угрозу собственному положению в об­
ществе, и прилагали все больше и больше сил к преследованию
собственных интересов, а не к решению тех задач, за которые
как будто должны были отвечать по службе.

285

Глава 5
Этьен Балаш (Etienne Balaz) так отзывался об этом явлении:
«Запредельная власть государства - Молоха1 и всемогущество бюрокра­
тии заходит очень далеко. Регулируется буквально все: одежда, которую
вы носите, устройство общественных и частных зданий (размеры соору­
жения), цвета, которые вы носите, музыка, которую вы слушаете, торже­
ства, которые вы празднуете. Есть законы на случай рождения и законы
на случай смерти. Провиденциальное государство поминутно следит за
каждым вашим шагом — от колыбели до могилы. Это режим торжества
канцеляризма и притеснений, бесконечной бумажной работы и нескон­
чаемых оскорблений, противных человеческому достоинству»2.

Пусть не вводит вас в заблуждение настоящее время: речь
в цитате идет об империи Мин — не о Китае времен Мао Цзэдуна. Поведение Чжу Юаньчжана, первого императора династии
Мин, может служить объективным примером того, как удушить
экономику: запретить всю торговлю и путешествия без разре­
шения властей, заставить коммерсантов регистрировать все
товарные запасы не реже одного раза в месяц, приказать кре­
стьянам выращивать только для самих себя, а не на продажу
на рынке, а также позволить инфляции обесценить бумажные
деньги в 10 000 раз. Его сын Чжу Ди кое-что добавил к списку:
добился высоких транзакционных издержек при движении ка­
питала, содержал гигантскую армию, устроил бесславное втор­
жение во Вьетнам, поставил во главе национализированного
флота с безобразно большими судами любимого евнуха и заста­
вил взять на борт 27 000 пассажиров, пять астрологов и одного
жирафа, — а затем с досады от того, что вожделенной прибыли
эта армада не принесла, запретил кому бы то ни было строить
корабли или торговать с заграницей.

1

Молох — верховное божество у древних семитских народов, требующее непре­

менного принесения человеческих жертв; в расширительном смысле — символ
слепой и беспощадной силы. — Примеч. пер.

2

Подробнее см.: Landes D. The Wealth and Poverty of Nations. — Little, Brown, 1998.

286

Триумф городов
Несмотря ни на что китайцы продолжали самым актив­
ным образом развивать торговлю с миром. Следуя по маршру­
ту из Макао в Японию и обратно, португальские карраки, или
нао1, возили шелк в обмен на серебро. В X V I I веке джонки из
китайской провинции Фуцзянь «неофициально» прибывали
в воды Манилы, имея на борту шелк, хлопок, фарфор, порох,
ртуть, медь, грецкие орехи и чай. Там же можно было встретить
и большие испанские галеоны, тяжело груженные серебром из
перуанских рудников Потоси (территория современной Боли­
вии) и пересекшие Тихий океан, выйдя из Акапулько. Когда ди­
настия Мин пала, не получая в течение трех лет серебра (до нее
не дошли три галеона с серебром), дополнительное бремя легло
на маньчжурских трейдеров, которые теперь обязаны были фи­
нансировать военные расходы империи из прибыльной торгов­
ли с Китаем и Японией.
Отчасти проблемой было и то, что китайские ремесленни­
ки не могли сбежать из своей страны, чтобы работать там, где
существовало более умеренное правление или республика с до­
брожелательным отношением к мастеровым людям, хотя в Ев­
ропе подобная миграция была делом обычным. Европу с ее по­
луостровами и горными цепями намного труднее загнать в еди­
ное государство, чем Китай, а почему — могут поведать Карл V2,
Луи XIV, Наполеон или Гитлер. На некоторое время древние
римляне сумели объединить большую часть Европы, однако
результаты оказались такими же, как и для империи Мин, —
стагнация и торжество бюрократии. При правлении Диокле­
тиана (как и при Чжу Ди в Китае) «мытарей становится боль­
ше, чем платящих подати, — писал Лактанций3, — и множество

1

Первые суда с полной оснасткой, предшественники галеонов; самый знаменитый

корабль этого типа — маленькая «Санта-Мария», флагман Христофора Колумба
в его историческом походе 1492 года. — Примеч. пер.
2
3

Последний император Священной Римской империи. — Примеч. пер.

Знаменитый христианский писатель III века. — Примеч. пер.

287

Глава 5
наместников и орды управителей творят произвол повсемест­
но, почти в каждом городе; а приспешествуют им бесчисленные
сборщики налогов, и секретари, и помощники тех, кто стоит
у власти».
Затем для Европы наступил период раздробленности и войн
между государствами. Поэтому европейцы всегда готовы были
броситься наутек, спасаясь от жестоких монархов, — так посту­
пали, например, французские гугеноты или испанские евреи,
которые порой находили покровительство у честолюбивых пра­
вителей, а порой искали республиканских свобод. Итальянец
Христофор Колумб, не найдя понимания на родине, отправил­
ся в Португалию, а затем в Испанию. Герцоги Сфорца зазывали
в Милан инженеров. Людовик X I соблазнил итальянских шел­
ковых дел мастеров поселиться в Лионе. Иоганн Гутенберг пе­
реехал из Майнца в Страсбург в поисках денежной поддержки.
Густав I I Адольф положил начало железоделательной промыш­
ленности Швеции, пригласив в страну валлона по имени Луис
де Геер. Англичанин Джон Кей, создатель самолетного челнока
для ручного ткацкого станка, получил 2500 ливров от властей
Франции, чтобы совершить поездку по Нормандии, демонстри­
руя свое изобретение. В истории остались и курьезные случаи.
Так, Август Саксонский Сильный фактически получил моно­
полию на производство фарфора весьма забавным образом —
пленив заезжего шарлатана, твердившего, что он может творить
золото (так плут хотел избежать отправки в тюрьму другого
государства). Сомнительную личность звали Иоганн Фридрих
Бёттгер, и золота он делать не умел, зато разработал мануфак­
турный способ производства фарфора — в надежде на то, что
в благодарность ему вернут свободу. Однако король Август по­
крепче запер его в замке Мейсен на вершине холма и заставил
«штамповать» чайные чашки и вазы. Короче говоря, конкурен­
ция служила великим стимулом для европейской индустриали­
зации, разбивая оковы бюрократизма как на общегосударствен­
ном, так и на корпоративном уровне.
288

Триумф городов

Отмена «хлебных законов»
Величайшим бенефициаром политического многообразия
Европы была Голландия. К 1670 году, свободные от импера­
торских приказов и государственной унификации, Нидер­
ланды так полно доминировали в международной торговле,
что их торговый флот был многочисленнее, чем все корабли
Франции, Англии, Шотландии, Священной Римской импе­
рии, Испании и Португалии вместе взятых. В странах Балтии
голландские негоцианты закупали зерно, а сельдь везли с С е ­
верного моря и ворвань — из Арктики. С юга Европы посту­
пали фрукты и вино, с Востока — специи. И, конечно, товары
голландского производства были доступны всем, кто хотел их
приобрести. Благодаря улучшенной конструкции кораблей
(вот вам еще одно свидетельство в пользу развивающегося
разделения труда — в данном случае, как подметил пытли­
вый Уильям Петти, на верфях) голландцы снизили на треть
издержки на морские перевозки товаров. Правда, ненадолго.
В том же веке Людовик X I V и некоторые другие исторические
лица положили конец «золотому веку» Голландии посред­
ством военных действий, репрессалий и высоких налогов
(направляемых в значительной мере на то, чтобы выигрывать
новые войны). Еще одна попытка опереться на свободную
торговлю, чтобы люди ж и л и лучше, была повержена в прах.
Однако Европа не была монолитным Китаем, и эстафетную
палочку подхватила Британия. Большой удачей для викто­
рианской Британии стало то, что в период промышленного
подъема Роберт Пиль 1 приветствовал свободную торговлю,
тогда как Ч ж у Ди запретил ее.
Между 1846 и 1860 годами Великобритания в одностороннем
порядке совершает ряд последовательных шагов, чтобы сделать
собственные рынки беспрецедентно открытыми для свободной
1

Выдающийся политик, премьер-министр в 1834-1835 и 1841-1846 годах. — При­
меч. пер.

289

Глава 5
торговли. Были отменены так называемые «хлебные законы»1,
навигационные2 и все тарифные ограничения. Кроме того,
были заключены торговые соглашения с Францией и другими
государствами, и было признано, что принцип «наибольшего
благоприятствования» в данной сфере должен относиться ко
всем партнерам без исключения. Снижение ввозных пошлин
сделалось всеобщим поветрием — и наступила эпоха истин­
но свободной торговли между странами. Можно сказать, что
древний опыт финикийцев получил всепланетное распростра­
нение. В этот критический для истории период Америка смогла
специализироваться на производстве продуктов питания и во­
локна для Европы и Великобритании, которые, в свою очередь,
сумели сосредоточить усилия на производстве промышленных
товаров для продажи их по всему миру. Выигрывали обе сто­
роны. К 1920 году 80 % всей говядины, съедаемой в Лондоне,
импортировалось — большей частью из Аргентины, которая
вследствие этого стала одной из богатейших стран мира. По обе
стороны реки Ла-Плата в районе ее эстуария располагались ско­
тобойни, где мясо консервировали, солили и сушили на экспорт.
Название уругвайского города Фрай-Бентос, расположенного
у границы с Аргентиной, стало в Британии синонимом мясных
консервов.
Уроки истории просто вопиют о том, что свободная тор­
говля служит всеобщему благоденствию, тогда как протекци­
онизм множит бедность, и кажется невозможным, чтобы ктолибо мог мыслить по-другому. Нет ни единого примера тому,
как страна открывает свои границы для торговых операций
и в итоге беднеет (воспрепятствование торговле рабами или
наркотиками — особый случай). Свободная торговля идет

1

То есть высокий уровень пошлин на импорт иностранного зерна. — При­
меч. пер.

2

Ограничения на использование иностранных судов при торговле с колония­
ми. — Примеч. пер.

290

Триумф городов
на пользу странам даже тогда, когда такой экономической
политики не придерживаются соседние государства. Пред­
ставьте, что ваша улица готова принимать любую продукцию
с других улиц, а тем разрешено использовать только то, что
они сами производят, — и кто окажется в проигрыше? Тем
не менее одним из последствий мировой войны стало стрем­
ление определенных стран грабить своих соседей. По мере
обесценивания национальных валют и роста безработицы
в 1930-х годах правительство за правительством вводят огра­
ничительные меры и придерживаются импортозамещающей
политики: Греция при Иоаннисе Метаксе, Испания при Франсиско Франко, Соединенные
Ш т а т ы при введении в силу
закона Смута — Хоули о та­
моженном тарифе1. В Индии
в то же десятилетие британ­
ское правительство вводит
таможенные тарифы для за­
щиты производителей пше­

Уроки истории просто вопиют о том,
что свободная торговля служит
всеобщему благоденствию, тогда как
протекционизм множит бедность,
и кажется невозможным, чтобы ктолибо мог мыслить по-другому.

ницы, хлопка и сахара от
дешевого импорта — соответственно из Австралии, Японии
и с острова Ява. Все эти протекционистские меры только уси­
ливали разрушение экономики, приближая ее коллапс. В те­
чение пяти лет, начиная с 1929 года, японский экспорт шелка
падает с 36 % до 13 % . Так стоит ли удивляться тому, что при
быстром росте населения и сжимающемся экспорте — как то­
варов, так и трудовых ресурсов — установившийся в Японии
политический режим начинает думать об империалистиче­
ских завоеваниях.
Затем, вся Латинская Америка порывает со свободой тор­
говли под влиянием аргентинского экономиста по имени Рауль

1

По этому закону в 1930 году были подняты ставки пошлин на тысячи ввозимых
в страну товаров. — Примеч. пер.

291

Глава 5
Пребиш (Raul Prehisch), решившего, что он обнаружил изъян
в логике Рикардо, — и целый континент на десятилетия погру­
жается вэкономический застой. Индия при Джавахарларе Неру
также скатывается к автаркии, закрывая свои границы в на­
дежде, что наступит бум в импортозамещающем производстве.
И тоже получает стагнацию. Но все равно они пытаются... Се­
верная Корея — при Ким Ир Сене, Албания — при Энвере Ход­
же, Китай — при Мао Цзэдуне, Куба — при Фиделе Кастро...
И все государства, практикующие протекционизм, страдают.
Страны же, следующие в противоположном направлении: Син­
гапур, Гонконг, Тайвань, Южная Корея, а позднее и Маврикий —
входят в поговорку как пример невероятного роста. Страны,
сменившие в X X веке свой курс, включают Японию, Германию,
Чили, Китай после Мао Цзэдуна и Индию, а недавно к ним при­
соединились Уганда и Гана. Политика открытых дверей, прово­
димая в Китае в течение двадцати лет, привела к снижению им­
портных тарифов на 55 % и коренным образом преобразовала
страну: ее рынки из самых, возможно, закрытых стали самыми
открытыми в мире. В результате — величайший экономический
бум. Как заметил Юхан Норберг (Johann Norberg)\ торговля по­
добна машине, обращающей картофель в компьютеры, вернее,
все что угодно во все что угодно, — так кто же откажется иметь
ее в своем распоряжении?
Торговля, замечу я, может изменить будущее Африки. Объем
закупок, которые Китай производит в странах Африки (прямые
инвестиции в данном случае в счет не берем), увеличился впя­
теро в 1990-е годы и еще впятеро в 2000-е, но все еще не превы­
шает 2 % китайской внешней торговли. Китай, возможно, по­
вторит некоторые из ошибок, сделанных европейцами в эпоху
колониального прошлого, однако если говорить о степени от­
крытости Китая в торговле с Африкой, то в этом Европа и Аме­
рика постыдно отстают.
1

Норберг Ю. В защиту глобального капитализма. — М.: Новое издательство, 2007.

292

Триумф городов
Ну да, конечно, торговля способна быть опустошительной
и разрушительной силой. Дешевый импорт уничтожает рабо­
чие места в стране-импортере — хотя при этом всегда создает
больше разрушенного в данной стране и за рубежом, побуж­
дая потребителей за наличные деньги приобретать больше
других товаров и услуг. Если, к примеру, европейцы поку­
пают более дешевые туфли, сделанные во Вьетнаме, значит,
те же европейцы могут потратить больше денег на стрижку
у парикмахера у себя дома, — и больше работы найдется для
европейских парикмахерских и меньше дурочек будет рабо­
тать на обувных фабриках континента. Разумеется, произво­
дители хотят найти и находят те страны, где уровень оплаты
труда и общий уровень жизни ниже, — зато под давлением за­
падных активистов те же производители поднимают уровень
заработной платы и жизненные стандарты в тех странах, где
организуют свои зарубежные производства. Таков конечный
эффект применительно к регионам, которые нуждаются в раз­
витии и где основываются новые производства. Это своего
рода гонка, но гонка, увлекающая народ развивающейся стра­
ны не вниз, а вверх. На «изнурительном производстве» това­
ров Nike во Вьетнаме, например, зарплата втрое выше, чем на
местных государственных фабриках, а условия труда и отдыха
заметно лучше. Именно таким образом уровень заработной
платы и жизненные стандарты повышаются. Если брать за
точку отсчета 1980 год, то в течение всего периода наиболь­
шего расширения объема торговых операций и аутсорсинга
детская занятость на производстве уменьшилась, вдвое. Если
это и есть снижение качества жизни, то пусть такого сниже­
ния будет как можно больше.

Во славу города и мира
Торговля влечет людей в города и множит там трущобы? Раз­
ве это не скверно? Да нет, не совсем. Поэтам-романтикам фа­
брики промышленной революции могли казаться «мельницами
293

Глава 5
сатаны»1 — но та же индустриализация зажигала путеводные
огни для молодых людей, мечтающих вырваться из грязи, тес­
ноты и бедности сельских домишек, прилепившихся к кро­
хотных наделам земли. Как пишет с особым чувством Форд
Мэдокс Форд в своем романе «Душа Лондона», посвященном
эдвардианскому времени, город может казаться грязным и за­
пущенным, если смотреть на него глазами богача, однако для
рабочего класса город был местом, где есть свобода и поощря­
ется предприимчивость. Спросите современную индийскую
женщину, почему она хочет оставить свою деревню и готова
перебраться в город, даже в трущобы Мумбаи2. Потому что го­
род, даже с грязью и убожеством нищих кварталов, открыва­
ет перед человеком новые возможности, и сельская женщина
получает шанс вырваться из той деревни, в которой родилась
и где ей предстояло прожить всю жизнь, занимаясь тяжким
трудом без всякой оплаты, ощущая на себе гнетущий семей­
ный контроль и проводя бесконечные часы под палящим солн­
цем в поле или под ливнями периода муссонов. По признанию
Генри Форда, собрать первую модель автомобиля собственной
конструкции — легкий экипаж с бензиновым двигателем —
его побудило стремление разрушить тоску и скуку, свойствен­
ную фермерской жизни на Среднем Западе. Как отмечает Сукета Мехта, «молодого человека из индийской деревни город
1

М. Ридли имеет в виду «Иерусалим» У Блейка из эпической поэмы «Мильтон».
Положенное на музыку в 1916 году, это стихотворение стало неофициальным
гимном Великобритании. В смысловую ткань вплетено немало реминисценций,
прежде всего библейских, но ассоциативно связанных и с современной поэту
жизнью X V I I I — начала X I X века. В частности, выражение satanic mills не вполне
однозначно, потому что mills — не только мельницы, но еще и мануфактуры того
времени. В подтексте (как противопоставление лихорадочной фабричной рабо­
те) — «мельницы Господни мелют медленно, но верно». В переводе С. Я . Марша­
ка соответствующая строфа звучит так: «Светил ли сквозь туман и дым / Нам
лик господний с вышины? / И был ли здесь Ерусалим / Меж темных фабрик сата­
ны?» — Примеч. пер.

2

До 1995 года. — Бомбей. — Примеч. пер.

294

Триумф городов
Мумбаи влечет к себе не только деньгами, но и желанной
свободой»1.
По всей Азии, Латинской Америке и Африке обитатели сель­
ской местности, живущие замкнутым натуральным хозяйством,
массовым образом покидают свои деревни и фермы, направля­
ясь в города в поисках оплачиваемой работы. Для многих жи­
телей западных стран, мучимых nostalgie de la boue (букв, «но­
стальгия по грязи»), это прискорбная тенденция. Немало благо­
творительных фондов и организаций видят цель своей работы
в том, чтобы удержать крестьян, ведущих малорентабельное хо­
зяйство, от переезда в города и помочь неимущим фермерам на­
ладить жизнь в сельской местности.
Эколог и публицист Стюарт Бранд (Stewart Brand) замеча­
ет в данной связи: «Многие из наших современников в раз­
витых странах считают натуральное хозяйство воплощением
жизни, исполненной природной силы и душевного подъема,
однако в действительности такое существование — ловушка
бедности и источник бед для окружающей среды»2. Так неуже­
ли трущобы Найроби или фавелы Сан-Паулу не представляют
собой худшего места для жизни, чем безмятежно-спокойные
селения на лоне природы? Увы, не для всех, кто прибыл в го­
род из деревни. Дайте им шанс выразить свое мнение на этот
счет, и, в какой бы нищете они ни жили, эти люди красноре­
чиво высказываются в пользу относительной свободы и тех
перспектив, которые открывает для них городская действи­
тельность. «Во всех отношениях я живу лучше, чем мои свер­
стники, оставшиеся в деревне», — признается в интервью
журналисту Дерои Квеси Эндрю, учитель, живущий в Аккре

1

Американский писатель индийского происхождения, проведший детство в Бом­
бее и написавший книгу об этом городе, лауреат Пулитцеровской премии. Цит.
по: Вильямс А. Враги прогресса (Williams A. The Enemies of Progress. — Societas,
2008). — Прим. пер.

2

Brand S. Whole Earth Discipline. — Penguin, 2009.

295

Глава 5
и получающий за свой труд 4 доллара в день. Самодостаточ­
ная сельская жизнь — романтический мираж. Возможности,
которые можно обрести только в городской жизни, — вот
чего жаждут люди. Впервые в истории численность горожан
превысила в 2008 году численность сельских жителей. От­
радный факт, свидетельствующий, по-моему, о достижениях
экономического прогресса. Теперь более половины человече­
ства может позволить себе отказаться от натурального или
малорентабельного хозяйства и вечной борьбы за выживание
в ограниченных рамках автономного существования — ради
тех возможностей, которые воплощаются в жизни, проникну­
той коллективным разумом. Экономический рост в наше вре­
мя на две трети происходит в городах.
Еще не так давно демографы предполагали, что новые техно­
логии заставят города обезлюдеть, потому что вчерашние горо­
жане смогут быть постоянно на связи друг с другом на расстоя­
нии, пребывая в безмятежно-спокойных пригородах и пред­
местьях. Но — ничего подобного! Даже в таких «воздушных»
секторах, как финансовые операции, люди предпочитают дей­
ствовать в плотном контакте — и, чтобы обмениваться своим
трудом и углублять собственную специализацию, собираются
в небоскребах из стекла и бетона и готовы платить абсурдно
высокую арендную плату лишь за то, чтобы работать вместе.
Похоже, к 2025 году 5 миллиардов человек будут жить в горо­
дах (а численность сельских жителей станет уменьшаться еще
быстрее, чем сегодня), и на планете будет 8 городов с населени­
ем более 20 миллионов в каждом: Токио, Мумбаи, Дели, Дакка,
Сан-Паулу, Мехико-Сити, Нью-Йорк и Калькутта. Для нашей
планеты это хорошая новость, потому что горожане занимают
меньше места на земле, используют меньше энергии и в мень­
шей мере влияют на природные экосистемы, чем сельские жи­
тели. В настоящее время города мира вобрали в себя половину
человечества, однако занимают менее 3 % суши. Пусть даже
«беспорядочное разрастание городов» и вызывает отвращение
296

Триумф городов
у американских защитников окружающей среды, но в миро­
вом масштабе перспектива прекрасна: деревни пустеют, и все
больше и больше людей собираются в плотно населенных «му­
равейниках». «Генри Торо был неправ, — пишет гарвардский
экономист Эдвард Глейзер (Edward Glaeser). — Жизнь в дерев­
не — не лучший способ заботиться о Земле. Лучшее из того,
что мы можем сделать для нашей планеты, — строить больше
небоскребов»1.
Прокатившись однажды «зловонным и раскаленным» вече­
ром в такси по центру Дели
времен 1960-х, Пол Эрлих
К 2025 году 5 миллиардов человек
ощутил прозрение: «Улицы
будут жить в городах (а численность
были полны людьми. Люди
сельских жителей станет уменьшаться
ели, люди умывались, люди
еще быстрее, чем сегодня), и на
спали. Люди встречались,
планете будет 8 городов с населением
спорили и кричали. Люди
более 20 миллионов в каждом: Токио,
просовывали руки сквозь
Мумбаи, Дели, Дакка, Сан-Паулу,
открытые окна такси, вы­
Мехико-Сити, Нью-Йорк и Калькутта.
прашивая милостыню. Люди
Для нашей планеты это хорошая
испражнялись и мочились.
новость.
Люди липли к автобусам.
Люди гнали стада домашних
животных. Люди, люди, люди, люди»2. А затем Эрлих, как и все
западные люди, пережившие культурный шок, прозрел и решил,
что в мире, если вспомнить название одной из глав его книги,
«слишком много людей». Как ни хороша жизнь, вероятно, думал
он, но все наши усилия могут в конечном счете пойти прахом
просто из-за перенаселенности. Так был ли он прав? Нам пора
обратиться к тому, что думал на этот счет старина Мальтус с его
«Опытом о законе народонаселения», и сделать собственные
выводы.
1

Текст статьи см. по адресу: http://www.city-journal.org/2009/19_l_greencities.html.

2

Ehrlich P. The Population Bomb.

297

Глава 6
МИНУЯ ЛОВУШКУ МАЛЬТУСА:
НАСЕЛЕНИЕ ЗЕМЛИ В ПОСЛЕДНИЕ
1200 ЛЕТ

В настоящее время тревогу вызывает главный
вопрос: смогут ли люди и впредь идти вперед,
убыстряя темпы своего прогресса и устремля­
ясь к безграничному и непредставимому в наше
время совершенству, или же человек обречен на
бесконечные метания между счастливой жиз­
нью и страданиями в нищете?
Т. Р. Мальтус.
Опыт о законе народонаселения

2,5

РОСТ НАСЕЛЕНИЯ ЗЕМЛИ В ПРОЦЕНТАХ 1

2,0

1,5

,0

0,5

0,0

1

По данным Организации Объединенных Наций.

299

Глава 6
Поскольку человек — один из представителей животного
царства, разговор о численности популяции как будто должен
быть простым. Дайте нам больше еды, и мы будем рожать де­
тей до тех пор, пока не достигнем такой численности, при ко­
торой уже не сможем справиться с массовым голодом, хищни­
ками и паразитами. И действительно, в истории человечества
есть эпизоды, когда происходило нечто подобное. Однако после
«краха системы» численность популяции только увеличивалась.
И «прожиточный минимум» продолжал расти — неравномерно,
со сбоями, но в целом постоянно. Если иметь в виду власть и от­
носительное богатство, то современный Египет — бледная тень
былого величия фараонов, однако страна населена плотнее, чем
во времена Рамзеса II 1 .
Есть и еще одна любопытная особенность. При росте народо­
населения, отображенном на подъеме в диаграмме, обильная еда
способствовала тому, что некоторые из них начинали специали­
зироваться не на выращива­

Вместо того чтобы погибать от
глада и мора, расплодившись
выше обычного, люди могут
начать действовать более
специализированным образом, чтобы
в борьбе за выживание наилучшим
образом использовать существующие
ресурсы.

нии или добывании пищевых
продуктов, а на чем-то ином,
в то время как их сородичи
производили продукты пита­
ния не только для самих себя,
но и на продажу. То есть раз­
деление труда

углублялось.

Когда же численность попу­
ляции достигала максимума,
а еды становилось, соответ­

ственно, меньше, убывало число людей, торговавших пищевы­
ми продуктами или имевших некоторые их излишки. Теперь
нужно было думать о прокормлении своих семей и обходиться
без товаров, которые в прежние дни можно было купить у дру­
гих людей. Люди, не занимавшиеся ранее сельским хозяйством
1

XIII век до н. э. — Примеч. пер.

300

Минуя ловушку Мальтуса
и оказавшиеся в подобном положении, находили пропитание
или потребителей своих услуг с большими затруднениями, чем
прежде, поэтому приходилось бросать привычную работу и воз­
вращаться к натуральному хозяйству. Именно так проявляют
себя подъемы и спады специализации, связанные с численно­
стью людей. Экономист Вернон Смит описал в своих мемуарах,
как во время Великой депрессии его семья в 1930-х годах вер­
нулась из города Уичито в штате Канзас на ферму, когда отец
потерял работу машиниста. «По крайней мере, — вспоминает
Смит, — мы получили возможность выращивать почти все не­
обходимое нам продовольствие, внося посильный вклад в эко­
номику выживания»1. Подобного рода возвращение к натураль­
ному хозяйству нередко происходило в истории человечества.
Для животного мира такое положение вещей уникально. Нет
ни одного вида, для которого было бы характерно, чтобы от­
дельные его представители начинали специализировать на чемто особенном, если численность популяции растет. Точно так
же нетипична для животных утрата специализации, если рост
популяции останавливается или сменяется падением. Факти­
чески сам принцип специализации за пределами человеческой
расы редко находит себе воплощение. В тех случаях, когда спе­
циализация в мире фауны все же возникает — например, у му­
равьев, — она не может то усиливаться, то ослабляться, как бы­
вает у людей.
Все вышеописанное наталкивает на мысль о том, что нари­
сованные когда-то Мальтусом ограничения, будто бы обуслов­
ленные ростом народонаселения, в действительности не имеют
отношения к роду человеческому, потому что людям дано поль­
зоваться плодами обмена и специализации. Иными словами,

1

Воспоминания, на которые ссылается М. Ридли, на русский язык пока не пере­
ведены. Со взглядами лауреата Нобелевской премии по экономике за 2002 год
Вернона Смита можно познакомиться по книге: Вернон С. Экспериментальная
экономика. — М.: И Р И С Э Н , 2008. — Примеч. пер.

301

Глава 6
вместо того чтобы погибать от глада и мора, расплодившись
выше обычного, люди могут начать действовать более специа­
лизированным образом, чтобы в борьбе за выживание наилуч­
шим образом использовать существующие ресурсы. С другой
стороны, если обмен плодами труда затрудняется, люди могут
утратить блага специализации в такой мере, что кризис в попу­
ляции наступает и без роста ее численности. Кризис, описанный
Мальтусом, наступил не вследствие прямого роста численности
населения — главной причиной послужило снижение уровня
специализации. Усиление тенденции к самообособлению лю­
дей — верный признак того, что цивилизация испытывает нега­
тивную перегрузку и жизненный уровень падает. Вплоть до на­
чала X I X века каждый период экономического бума завершался
подобным образом — частичным возвратом людей к самообес­
печению, обусловленным хищничеством правящих элит или
снижением поступлений от сельского хозяйства. Обладая лишь
обрывочными сведениями, нельзя с уверенностью сказать, про­
исходило ли нечто подобное в Месопотамии или Египте после
X V I века до н. э. или в Индии и Риме после V I века н. э., но со­
вершенно ясно, что такие спады случались в Китае и Японии
в последующие столетия. «В доиндустриальном мире, — пи­
шет Грег Кларк в книге "Прощайтесь с подаянием", — спора­
дические технологические рывки вперед множили людей, а не
благосостояние»1.

Чума и недород:
катастрофы Средневековья в XIV-XVII веках
Томас Роберт Мальтус и Давид Рикардо, хотя и были добры­
ми друзьями, во многом не соглашались друг с другом. Правда,
в одном они сходились: бесконтрольный рост численности лю­
дей может снизить уровень жизни.

1

Clark G. A Farewell to Alms: A Brief Economic History of the World. — Princeton
University Press, 2007.

302

Минуя ловушку Мальтуса
Мальтус: «В некоторых странах, по всей видимости, власти понуждают
население к росту, вследствие чего люди привыкают жить, довольству­
ясь минимальным количеством пищи... Китай, вероятно, может слу­
жить примером подобного положения вещей»1.
Рикардо: «Хотя при самых благоприятных обстоятельствах возмож­
ность роста производительных сил, вероятно, превосходит способ­
ность населения к размножению, долго такое состояние продолжаться
не может, потому что при ограниченности количества земли и неоди­
наковом качестве производительность ее с каждым новым увеличени­
ем капитала, прилагаемого к ней, будет понижаться, тогда как способ­
ность населения к размножению продолжает оставаться прежней»2.

На первый взгляд, средневековая Англия может служить ха­
рактерным примером подобного убывания доходности. Климат
в Европе в XIII веке был мягким, и население постоянно рос­
ло, а когда в следующем столетии климатические условия ухуд­
шились, численность европейцев стихийным образом снизи­
лась. В XIII веке на Европу как будто пролился золотой дождь,
и в этом смысле тот период был, вероятно, наиболее благопри­
ятным в истории Средних веков. Суды были богато обставле­
ны, монастыри процветали, кафедральные соборы вырастали
до неба, трубадуры важно ступали, распевая перед дамами. По
всей Англии строили водяные и ветряные мельницы, мосты
и порты. Рынки и торговые ярмарки множились и процветали:
между 1150 и 1300 годами поднялась волна невиданной прежде
коммерческой активности. И немалую часть операций стимули­
ровала мировая торговля. Фламандские купцы желали покупать
все больше и больше английской шерсти для ткачей у себя на
родине и готовы были обеспечивать средствами для существо­
вания собственников кораблей, сукновалов и прядильщиков,
а также, помимо всех прочих, и овцеводов. Численность овец
1
2

Мальтус Р Опыт о законе народонаселения.

Рикардо Д. Начала политической экономии и налогового обложения.

303

Глава 6
в Англии увеличилась тогда, возможно, до 10 миллионов го­
лов — более чем по две овечки на каждого жителя страны. Ан­
гличане обнаружили, что их сравнительное конкурентное пре­
имущество — мягкий и влажный климат, позволяющий расти
сочной зеленой траве на пастбищах, и можно, следовательно,
извлекать немалые торговые выгоды, снабжая Европу пряжей.
Специализация и обмен как никогда стимулировали быстрый
рост населения страны.
Вот пример. По подсчетам, сделанным в 1225 году в дерев­
не Дэмерхем на территории современного графства Уилтшир,
59 жителей держали овец, а общая численность этих животных
составляла 1259 голов. Это значит, в частности, что шерсть, по­
лучаемая овцеводами, шла на продажу, а не только на личные
нужды. Можно предположить, что часть выручки предназна­
чалась для покупки хлеба, который булочник выпекал из муки,
получаемой мельником, а тот прежде покупал зерно у других
крестьян, которые также торговали за наличные. Никто не огра­
ничивался самообеспечением — все участники цепочки были
включены в рыночные отношения и получали доход, которым
могли распоряжаться по собственному усмотрению. Местный
люд был не прочь ездить за покупками на рынок в близлежащий
город Солсбери, поэтому и возчики были не внакладе, не гово­
ря уж о городских торговцах. В 1258 году в Солсбери, на волне
шерстяного бума, начинают возводить величественный кафе­
дральный собор: церковь получала свою долю в виде десятины
и части налогов. Попробуйте встать на место крестьянина из
Дэмерхема. Мельнику подавай все, что вырастишь, так что при­
ходится пораньше оженить двоих сыновей: пусть возделывают
еще несколько акров земли. И возчик, и булочник, и торговец,
и овцеводы — все, в сущности, делают одно и то же: отправля­
ют своих детей заниматься бизнесом. Процесс формирования
семьи — всегда имевший не только биологический, но и эконо­
мический смысл — становится в X I I I веке еще более зависимым
от рыночных реалий. Благодаря ранним и частым бракам детей

304

Минуя ловушку Мальтуса
рождалось все больше и больше. В течение столетия население
Англии увеличилось более чем вдвое — от примерно 2 миллио­
нов до почти 5 миллионов.
Однако — мало-помалу, но со всей неизбежностью — демо­
графический бум того времени начинает опережать возмож­
ности экономики. Земельная рента попадает в зону инфляции,
а доход от обработки земли, напротив, оказывается в области
дефляции: богатые постепенно повышают уровень платы за
пользование землей, тогда как бедные начинают приносить
в дом все меньше и меньше. К 1315 году реальные заработки
уменьшаются вдвое в течение примерно ста лет, хотя благодаря
укреплению семьи доходы людей, в целом на одну семью, сни­
жаются не так быстро, как в расчете на одного человека. Напри­
мер, в 1290-х годах мельник в Фииринге в Эссексе соглашался
на уменьшение оплаты своего труда вдвое, когда его работода­
тель нанимал еще одного работника. На ум приходит мысль, что
новый работник был сыном мельника и оба просто несли свой
общий заработок в одну и ту же семью. Тем не менее, по мере
того как общая выручка за труд съеживалась в объеме, спрос
на товары, предлагаемые торговцами на рынке, неминуемо дол­
жен был также слабеть. Чтобы прокормить растущее население,
стали распахивать окраинные земли, однако урожайность посе­
вов тоже падала. Тенденция к снижению прибыли в отношении
к затратам стала преобладающей. Аристократам и церковникам
дело было лишь до своих доходов, и помогать народу никто не
собирался.
Правда — только до тех пор, пока угроза затяжного массо­
вого голода не стала реальной. Ситуация обозначилась совер­
шенно очевидной после трех дождливых лет 1315-1317 годов,
когда урожаи пшеницы по всей Европе сократились более чем
вдвое против прежних. Посевы гнили в полях, людям при­
ходилось использовать в пищу семенное зерно. Матери отка­
зывались от своих детей. Пошли слухи о мертвецах, которых
снимали с виселиц, чтобы пустить на еду. В последующие годы

305

Глава б
недород продолжался, потому что зимы были необычайно хо­
лодными и случился падеж скота из-за недокорма и эпидемии
ящура. Часть земель не вспахали и не засеяли, и нехватка продо­
вольствия только обострилась. Численность населения застыла
на одной отметке более чем на три десятилетия. В 1340-х годах
пришла «черная смерть» и унесла множество жизней. Чума вер­
нулась в 1360-х годах, а затем случилось еще больше неурожай­
ных лет и опустошений от чумы. К 1450 году население Англии
сократилось примерно до уровня 1200 года.
Тем не менее ни экономический подъем X I I I века, ни разори­
тельные последствия X I V века не подгонишь под упрощенные
рассуждения Рикардо или Мальтуса. Вопреки их логике, про­
дуктивность земледелия не выросла заметным образом (тезис
Рикардо, первая половина периода — технологический рост),
и земля еще не истощила свое плодородие (тезис Мальтуса, вто­
рая половина периода — резкий спад сельскохозяйственного
производства). Так что же изменилось в действительности? Не
качество земли и не способность ее поддерживать существова­
ние большого количества людей, а потенциал экономики. К тому
же причина «черной смерти» — не перенаселенность Европы,
а распространение бацилл чумы. Ирония истории — моровое
поветрие, возможно, рассеяло по свету и те искры, от которых
впоследствии зажегся свет Ренессанса: нехватка рабочих рук за­
ставила сместить акцент с земельной ренты на заработную плату,
поскольку лендлорды в поисках доходов едва не сражались друг
с другом за право не только привлекать новых арендаторов, но
и нанимать больше работников. Оплата труда стала повышаться,
и некоторые из выживших сельских жителей теперь снова могли
позволить себе покупать восточные украшения и ткани прекрас­
ной выделки, поставляемые купцами Ганзы и Ломбардии. Воз­
никло повальное увлечение финансовыми новшествами. Векселя
и кредитные билеты помогали платить за товары без необходи­
мости возить с собой серебро по стране, где гуляли шайки гра­
бителей. Появился также бухгалтерский учет по методу двойной
306

Минуя ловушку Мальтуса
записи и страхование. Итальянские банкиры наводнили собой
континент, и начались финансовые войны — иногда прибыль­
ные, но порой и чудовищно убыточные. Богатство, накопленное
итальянскими торговыми республиками, теперь шло также и на
образование, изящные искусства или науку, а в случае с Леонар­
до да Винчи — сразу на три благородные цели. Средний доход на
душу населения в Англии в 1450 году оказался настолько высо­
ким, что уровень его был превышен не ранее 1820 года.
И вот в чем моя главная мысль. В самом начале X I V века Евро­
па встала на путь перехода к революционным изменениям, обу­
словливавшим высокую, почти «индустриальную», интенсив­
ность труда и снижение прежнего уровня доходов участников
производства. Помните мельника из деревни Фииринг, который
в 1290 году согласился разделить свою работу на двоих с сы­
ном? А вот еще пример: некие женщины готовы были получать
вдвое меньше своих мужчин
за то, что носили воду для за­
меса известкового раствора
на строительстве в 1294 году
новой

ветряной

мельницы

на территории замка Дувр.
Несомненно, эти люди были
счастливы

немного

подза­

работать, но труд их был так
дешев, что работодатель ре­

Ирония истории — моровое
поветрие, возможно, рассеяло
по свету и те искры, от которых
впоследствии зажегся свет
Ренессанса: нехватка рабочих
рук заставила сместить акцент
с земельной ренты на заработную
плату.

шил обойтись без покупки
воловьей упряжки и повозки. Тем не менее к началу X V века Е в ­
ропа частично переходит на «трудосберегающий» и «индустри­
альный» путь развития, и такой образ действий оказывается
особенно востребован после холодного и жестокого X V I I века,
когда массовый голод, чума и военные действия вновь выкаши­
вают европейцев. В 1642-1644 годах, возможно, 15 % населения
Франции было до смерти заморено отсутствием пищи. Однако
в целом Европа — в отличие от Месопотамии, Египта, Индии,

307

Глава 6
Мексики, Перу, Китая и Древнего Рима — на раннем этапе своей
модернизации делает ставку не на интенсификацию труда, а на
приумножение и активный оборот капитала. И капитал этот ис­
пользуется в первую очередь для того, чтобы включить в работу
животных, реки и ветер — но не людей. По словам Джоэля Мокира, Европа стала «первым обществом, строившим свою эко­
номику в большей мере не на ручном труде, а на умении исполь­
зовать другие источники энергии, и поэтому она не нуждалась
ни в рабах, ни в кули»1.

Инволюция усердных и трудолюбивых:
Япония в XVII веке
Чтобы представить себе, какой могла бы стать Европа, не
опустоши ее «черная смерть», рассмотрим, как типичный при­
мер, Японию X V I I I века.
За столетие до того Япония была относительно процветаю­
щим государством с утонченной культурой и населением как во
Франции и Испании вместе взятых. Было в стране и мануфак­
турное производство — в основном бумажное, хлопкоткацкое
и оружейное, причем ориентированное в основном на экспорт.
В 1592 году японцы завоевали Корею, используя тысячи арке­
буз, сделанных по образцу португальских. При всем том Япония
оставалась преимущественно аграрной страной с бесчисленны­
ми стадами овец и коз, множеством свиней и некоторым коли­
чеством коров, быков и лошадей. Плуг для вспашки полей уже
был в ходу — как на конной, так и на бычьей тяге.
К началу же XIX века домашние животные, используемые
в сельском хозяйстве, почти исчезают. Овцы и козы практически

1

Mokyr J. Lever of Riches. — Oxford University Press, 1990. Эта книга не переведена

русский, но с ключевыми идеями Д. Мокира, к которым отсылает нас М. Рид-

ли, можно познакомиться по лекции «Европейское Просвещение, промьпшен-

ная революция и современный экономический рост». Текст доступен по адресу:

http://www.intelros.rU/pdf/Prognozis/Prognozis_2_2008/3.pdf. — Примеч. пер.

308

Минуя ловушку Мальтуса
неизвестны, крупный рогатый скот и лошади встречаются неча­
сто, и даже свиньи — и те наперечет. Вот что писала в своей книге
«По нехоженым тропам Японии» английская путешественница
Изабелла Берд (Isabella Bird). Животных здесь не используют как
источник молока, мяса или тягловой силы, нет в окрестностях
и пастбищ, поэтому вся округа и крестьянские дворики окутаны
тишиной и выглядят безжизненными. Кареты, повозки и даже
тачки встречаются редко. Источником силы при необходимости
что-то переместить были сами люди: вещи несли подвешенными
на шестах, а шесты опирались на плечи носильщиков, и грузы
также брали на спину. Хотя водяные мельницы давным-давно
были известны, однако использовались мало: рис вымолачива­
ли вручную, а зерна смалывали в муку на ручных мельницах или
толкли в особых ступах с падающим пестом, каменным проти­
вовесом и управлением от ножной педали. То была тяжелая ра­
бота, на нее уходили часы, звуки разносили по округе, а сами
люди работали обнаженными за занавесками, отделяющими их
от всех остальных, и это было чем-то обыденным даже в таких
городах, как Токио. Вода, необходимая для орошения посадок
риса, подавалась на поля посредством помп с педальным управ­
лением, которые приводились в движение мускульной силой
кули. Наконец, плуг был фактически неизвестен в стране. Поля
обрабатывали мужчины и женщины с помощью мотыг. Там, где
европейцы использовали силу животных, воды и ветра, японцы
делали положенную работу сами.
По что же произошло между X V I I I и X I X веками такого, что
японцы всем миром отказались от плуга в пользу мотыги, а труд
людей сделался дешевле тягловой силы животных? То было вре­
мя быстрого роста населения, поддержанного высокой про­
дуктивностью местных растений, употребляемых в пищу. На­
пример, отлично рос рис-падди (rice paddy), потому что при­
родным удобрением для него служили сине-зеленые водоросли,
накапливающие азот из воздуха, и другой подкормки почти не
требовалось (тем не менее нечистоты, которые можно было
309

Глава 6
использовать как удобрение, старательно собирались, тща­
тельно хранились и по мере возможностей применялись). При
хорошем питании и традиционной чистоплотности население
страны выросло взрывным образом в такой степени, что земли
уже не хватало, а ручной труд обходился дешево. Как следствие,
использовать людей с мотыгами в экономическом смысле ока­
залось выгоднее, чем отводить драгоценную землю под выгоны
и пасти на них лошадей и быков, которым предстояло тянуть
плуг по пашне. Получилось, что японцы весьма впечатляющим
образом отказались от развития технологии и торговли, снизили
уровень своих запросов, обращаемых к негоциантам, и постара­
лись в буквальном смысле полагаться на собственные силы. Ры­
нок технологий любого рода просто зачах. Даже производство
огнестрельного оружия, требующее капиталовложений, усту­
пило место ремесленному изготовлению мечей, главное в кото­
ром — ручной труд. Хороший японский клинок был сделан из
прочной, хотя и относительно мягкой стали, с лезвием, которое
при ручной ковке становилось особенно твердым и могло на­
носить смертельные раны.
Европа, возможно, тоже была близка к тому, чтобы пока­
титься вниз, как и Япония в X V I I I веке. Численность европей­
цев в X V I I веке резко выросла, как это было и в XIII веке, когда
страны богатели на местной и восточной торговле и благодаря
новшествам в сельском хозяйстве. Такие культуры, как карто­
фель, немало помогли росту населения в Ирландии и некоторых
других странах, хотя и вызывали недоверие, когда навязывались
народу правящими кругами (Мария-Антуанетта, например,
имела обыкновение прикалывать цветы картофеля к платью, что
на долгое время отвратило французов от употребления в пищу
клубней). Чтобы посадить картофель, не требуется вспахивать
землю плугом — достаточно поработать лопатой. Кроме того,
картофель отличает фантастическая урожайность: в расчете на
один акр посевов эта культура втрое калорийнее, чем пшени­
ца или рожь, — и высокая питательность клубней содействует
310

Минуя ловушку Мальтуса
повышению плотности населения. В 1840 году один акр земли
в Ирландии давал урожай в 6 тонн картофеля — почти столько
же риса-падди давал акр земли в дельте Янцзы. В 1691 году сэр
Уильям Петти, сокрушаясь по поводу праздности ирландцев,
винил во всем картофель: «Да что заставит усердно трудиться
того, кто существует за счет картофеля (sic! — М. Ридли), да еще
если один человек способен накормить четыре десятка?» Адам
Смит, правда, призывал не упускать из виду иные преимуще­
ства картофеля и, отправляя его в Лондон, заметил, что благода­
ря этой культуре существуют «самые сильные мужчины и самые
прекрасные женщины, возможно, среди всех доминионов». В то
же самое время английскому работнику нужно было 20 акров,
чтобы вырастить свой хлеб и изготовить свой сыр. Сельские
жители Ирландии, ведущие натуральное хозяйство, даже в на­
чале X I X века могли обходиться в основном собственными си­
лами во всем, что касалось возделывания земли и транспорта,
однако практически не были включены в рыночные отношения,
поскольку не имели достаточно наличных денег, которыми мог­
ли бы свободно распоряжаться. (Алчные лендлорды Англии по­
мощи не оказывали.) Однако с увеличением числа членов семей
картофельные наделы в расчете на одного человека становились
все меньше и меньше. Ирландия двигалась навстречу мальту­
зианскому кошмару еще до того, как фитофтора1 стала причи­
ной массового голода в 1845 году, погубившего около миллиона
человек и еще миллион заставившего отправиться в Америку.
В «Горной стране» (север и северо-запад Шотландии) быстрый
рост населения в X V I I I веке отбросил людей к жизни на грани
выживания — или, как принято было там говорить, заставил
каждого цепляться за клочок земли. Только широкая «очист­
ка территории» и массовый выезд местных жителей в Амери­
ку и Австралию под нажимом сверху (прежние обиды до сих
1

Вредоносное заболевание картофеля, способное погубить до двух третей уро­
жая. — Примеч. пер.

311

Глава 6
пор не прошли) смогли остановить давление «мальтузианского
фактора».
На некоторое время Дания тоже как будто решила последо­
вать примеру Японии. В своем стремлении противодействовать
неблагоприятным природным условиям X V I I I века датчане при­
нялись интенсифицировать сельскохозяйственный труд. Они
решили «поберечь лес» и «отлучили» от него крупный рогатый
скот, чтобы не лишать себя запасов топлива на будущее, но в ре­
зультате получили нехватку навоза и рост цены на удобрения.
Чтобы поддержать плодородие почвы, жители этой страны не
покладая рук рыли канавы для мелиорации, растили клевер
и вносили в землю мергель (известковую глину) — трудолю­
биво добывая и рассыпая вокруг известь и глинистые породы,
чтобы улучшить закисленные или песчаные почвы. Продолжи­
тельность полевых работ выросла в полтора раза, и к началу
X I X века, как замечает в книге «Великая дивергенция» К. Померанц, Дания попала в ловушку изоляционизма. Народ был на­
столько поглощен земледелием, что свободных рук для других
областей производства просто не хватало, и мало кто из про­
стых датчан мог позволить себе покупать те или иные промыш­
ленные товары. Уровень жизни застыл на довольно низком, по
общему мнению, уровне. К счастью, индустриализация в сосед­
них странах создала в конце X I X века расширенный рынок для
датского сельскохозяйственного экспорта, и жизненный уро­
вень населения в этой стране начал постепенно подниматься1.

«Особый путь»: Британия в XVIII веке
Британии было суждено избежать

квазимальтузианской

ловушки, в которую попадали в разное время Япония, Ирлан­
дия и Дания. Причин тому было много, и некоторые, пожалуй,
спорны, но нам в данной связи стоит отметить удивительное
действие демографического фактора. Как будто совершенно
1

Pomeranz К. The Great Divergence. — Princeton University Press, 2000.

312

Минуя ловушку Мальтуса
непреднамеренно, но Британия более других стран подготовила
себя к наступлению индустриализации — причем на том уров­
не, который непосредственно связан с людьми и, в этом смысле,
является основополагающим. Дело в том, что век за веком — ис­
ключая аристократов, оставлявших меньше потомства потому,
что они вечно падали с лошадей и ломали себе шеи, — у отно­
сительно состоятельных людей всегда было больше детей, чем
у относительно малоимущих. Если взять для сравнения усред­
ненные цифры, то британский негоциант, завешавший наслед­
никам 1000 фунтов стерлингов, имел четырех детей, тогда как
работник с завещанием на 10 фунтов — только двоих. Таким
было положение в X V I I веке, но в принципе та же разница со­
хранялась и впоследствии. Нечто подобное происходило и в К и ­
тае, но в меньшей мере. Поскольку в X I I I - X V I I I веках уровень
жизни в Китае не претерпел заметного подъема, плодовитость
богатых людей имела оборотной стороной постоянный нисхо­
дящий тренд, связанный с материальным положением семей.
Как показал Грег Кларк, основываясь на изучении юридических
документов, относительно небогатые семьи жили не намного
хуже, чем семьи людей состоятельных1.
К началу X V I I I века в Британии большинство небогатых лю­
дей были фактически отпрысками людей состоятельных. И, ве­
роятно, привносили в рабочую среду привычки и обычаи более
состоятельных слоев общества: грамотность, например, и уме­
ние оперировать цифрами, а также финансовую предусмотри­
тельность и прилежание. Такой взгляд на события подтвержда­
ется и загадочным, казалось бы, подъемом уровня образования
в низших слоях общества на раннем этапе Нового времени. Воз­
можно, это же обстоятельство объясняет и постоянное сниже­
ние уровня насилия. Вероятность стать жертвой убийства в А н ­
глии 1250 года составляла примерно 0,3 на 1000 человек, а к на­
чалу X I X века — 0,02 на ту же тысячу То есть шансы человека не
1

Clark G. A Farewell to Alms: A Brief Economic History of the World.

313

Глава 6
умереть насильственной смертью увеличились более чем в де­
сять раз.
Однако каким бы удивительным ни было само по себе это
демографическое открытие, служить исчерпывающим объясне­
нием для причин промышленной революции оно, конечно, не
может. Нечто подобное было характерно и для Голландии в ее
«золотую пору». Возможно, сходные явления обусловливают
также и быструю и успешную индустриализацию Китая после
1980 года, когда вместе с так называемой культурной революци­
ей ушла в прошлое целенаправленная политика умерщвления
и подавления людей образованных и ориентированных на бур­
жуазные ценности.
Так чего же Европа — уникальным и почти неожиданным
образом — добилась после 1750 года? Ключевым фактором ста­
ло углубление и расширение разделения труда, в силу которо­
го каждый человек мог производить год за годом все больше
и больше и, следовательно, все больше и больше потреблять, что
в свою очередь стимулировало спрос на новые товары.
Для прогресса Европы в тот период жизненно важны были
две вещи, отмечает историк Кеннет Померанц: уголь и Амери­
ка. Главная причина, почему британская экономика продолжала
свой взлет — хотя это не удалось Китаю в тот же период (и, если
угодно, в свое время — Дании, Италии, странам арабского мира,
римлянам, династии Маурьев в Индии, финикийцам и жителям
Месопотамии), — заключалась в том, что Великобритания из­
бежала той судьбы, которую предрекал ей Мальтус. Акры, не­
обходимые британцам, чтобы обеспечить себя зерном, хлопком,
сахаром, чаем и топливом, просто материализовались в других
землях. В подтверждение — еще несколько цифр из книги По­
меранца. Около 1830 года в Британии было 17 миллионов акров
пашни, 25 миллионов акров пастбищ и менее 2 миллионов акров
занимали леса. Однако сахара, доставляемого из Вест-Индии,
потреблялось столько, что для производства эквивалентного
количества углеводистой пищи в калорияхпонадобилось бы
314

Минуя ловушку Мальтуса
еще 2 миллиона акров, засеянных пшеницей. Лесоматериалы
из Канады были эквивалентны тому, что мог бы дать в Брита­
нии миллион акров лесов. Хлопок из Америки заменял собой
шерсть, для получения которой понадобилось бы, как это ни
поразительно, 23 миллиона акров пастбищ. Уголь из подземных
недр заменял собой древесное топливо с 15 миллионов акров
лесных массивов. Без этих «призрачных акров» британская про­
мышленная революция, которая к 1830 году только начинала
повышать планку жизненных стандартов, содрогаясь, застопо­
рила бы свое движение вперед из-за нехватки калорий, хлопка
и угля.
Американские корабли, доставляя в Британию сырье, вез­
ли обратно не только промышленные товары, но и переселен­
цев, служа спасительным клапаном от избыточного «мальту­
зианского» давления, возникшего из-за взрывного роста на­
селения и вызванного отчасти быстрым ростом индустрии.
В X I X веке Германия переживала в сравнении с другими ев­
ропейскими государствами особенно быструю индустриали­
зацию — и в этой стране также отмечалось повышение рож­
даемости. Однако поток эмигрантов, хлынувший в Америку,
помог предотвратить бесконечное деление земель между мно­
жащимися наследниками и возвращение к натуральному хо­
зяйству на грани выживания, так подкосившие Японию двумя
веками ранее.
Когда в начале X X века Азия переживала период взрывного
роста населения, такого «спасительного клапана эмиграции» там
не было. Фактически западные страны в данном случае твердо
и тщательно проводили в жизнь иммиграционную политику за­
крытых дверей, напуганные «желтой угрозой», которая якобы
способна была увести их с верного пути развития. Итог был ти­
пично мальтузианским: к 1950 году Индия и Китай оказались на
краю пропасти, а население вернулось к аграрному существова­
нию на грани выживания при необходимости довольствоваться
малым, рассчитывая только на самообеспечение.
315

Глава 6

Люди XX века:
глобальный демографический сдвиг
Теперь уже трудно припомнить, сколько насилия включа­
ла в себя демографическая политика, проводимая в середи­
не X X века по настоянию экспертов в данной области. Когда
Джозеф Калифано, советник президента Линдона Джонсона,
предложил, чтобы перед визитом Индиры Ганди в Соединен­
ные Штаты было заявлено об усилении помощи для смягчения
последствий массового голода в Индии, Джонсон, как считает­
ся, ответил, что не намерен «транжирить деньги на поддержку
иностранных государств, правительства которых отказываются
решать проблемы с ростом собственного населения». Гарретт
Хардин опубликовал эссе «Трагедия народов»1, получившее
широкую известность. Вспоминая о днях, которые, казалось,
отличались коллективными действиями, но фактически были
итогом долгих споров о насильственном контроле над рождае­
мостью, он утверждал: «свобода плодить потомство — это не
то, с чем следует мириться». И добавлял: насилие в этом смыс­
ле — «необходимость», а «единственный путь сохранить и под­
держать других людей и приумножить наши прочие бесценные
свободы требует отказа от свободы плодиться, и чем скорее —
тем лучше». Вскоре его точка зрения стала едва ли не всеоб­
щей. «Добавлять стерилизующие вещества в питьевую воду или
основные пищевые продукты — идея эта ужасает людей более,
чем предложение ввести принудительный контроль над рож­
даемостью», — писал, однако, Джон Холдрен (в настоящее вре­
мя советник по науке президента Обамы). Против утверждений
Хардина еще в 1977 году выступали также Пол и Анна Эрлих,
но не спешите радоваться — вот вам еще одна цитата. «Было ре­
шено, что в соответствии с действующей Конституцией должны
быть поддержаны законы, требующие введения принудитель­
ных мер по контролю над рождаемостью, включая даже законы,
1

Hardin G. The tragedy of the commons // Science. — 1968. — № 162. — P. 1243-1248.

316

Минуя ловушку Мальтуса
предусматривающие принудительные аборты, в случае если де­
мографический кризис, вызванный перенаселением, обострит­
ся в такой степени, что станет угрозой для общества». И все
благонамеренные люди согласились, как они уже не однажды
делали, что могут понадобиться решительные действия пра­
вительства: население должно быть готово к стерилизации по
приказу сверху или, по крайней мере, с выплатой определенной
компенсации, а тех, кто откажется, ждет наказание1.
И события начали развиваться подобным образом. Подстре­
каемые правительствами западных стран и такими группами
влияния, как, например, Международная федерация планиро­
вания семьи (International Planned Parenthood Foundation, IPPF),
некоторые страны Азии вводят в 1970-х годах принудительную
стерилизацию, ставшую узаконенной практикой во многих ча­
стях азиатского континента. Федеральное правительство Со­
единенных Штатов оптовыми партиями закупает и отправляет
в Азию Dalkon Shield2 — внутриматочную спираль, использо­
вание которой впоследствии стало предметом множества ис­
ков, предъявленных в Америке компании-производителю3.
Китайских женщин силой забирали прямо из дома, чтобы под­
вергнуть стерилизации. Под поощрительные клики Роберта
Макнамары и руководимого им в то время Всемирного банка
Санджай Ганди, сын индийского премьер-министра, развернул
широкую кампанию с целью принудить 8 миллионов несчаст­
ных индийцев к вазэктомии или добиться у них согласия на эту
хирургическую операцию в обмен на вознаграждение. Историк
Мэтью Коннелли описывает случай, когда деревня Уттавар была
1
2
3

Цит. по: Ehrlich P., Ehrlich A., Holdren J. F. Eco-science. — W. H. Freeman, 1977.

Shield — букв. «щит». — Примеч. пер.

По некоторым данным, серьезные осложнения возникли у 200 000 американок,

включая бесплодие и смертные случаи. Компания-производитель яростно за­

щищалась, и судебные тяжбы длились два десятилетия. История наделала много
шума и заставила правительство США пересмотреть часть законов, регулирую­

щих введение новых противозачаточных средств в практику. — Примеч. пер.

317

Глава 6
окружена полицией и каждый мужчина, избиратель с закон­
ными правами, был подвергнут стерилизации. В ответ на эти
действия собралась толпа местных жителей, готовых защищать
расположенную рядом деревню Пипли, однако полицейские от­
крыли огонь по людям, застрелив четырех человек. Извинений
власти не принесли. В войне против «избыточности населения»
применение силы было легализовано: «Если произойдут экс­
цессы, вините не меня... Нравится вам это или нет, но могут
быть убитые...» В конце концов полиция Санджая Ганди ста­
ла настолько непопулярной, что его мать с треском проиграла
выборы 1977 года, а к методике планирования семьи люди про­
должали относиться с величайшим подозрением еще много лет
после этих событий 1 .
Однако смысл происходящего особенно трагичен не только
потому, что развязанное правящей верхушкой насилие было
контрпродуктивно, но и потому, что в нем не было необходи­
мости. Самым естественным образом уровень рождаемости
начинает заметно снижать­

По всему миру уровень рождаемости
резко снижается. Ни одна страна не
может похвастаться тем, что уровень
рождаемости в ней теперь выше, чем
в 1960-е годы.

ся в
му

1970-х годах по все-

азиатскому

континенту.

Рождаемость в этом регионе
планеты падает быстро и по­
всеместно — без малейшего
к тому принуждения. И про­
должает снижаться в наши

дни.

По мере того как страны Азии начинают богатеть благо­

даря торговле, в этом регионе проявляет себя известная тен­
денция — происходит сдвиг от высокого уровня рождаемости
к низкому, как в прошлом и в Европе.
Бангладеш в настоящее время отличает самая высокая
плотность населения среди крупных государств мира: на одну
1

Connelly M. Fatal Misconception: the Struggle to Control World Population. — Harvard
University Press, 2008.

318

Минуя ловушку Мальтуса
квадратную милю 1 приходится более 2000 человек — в стране
на площади меньшей, чем Флорида, живет больше человек, чем
в России. Уровень рождаемости в Бангладеш в 1955 году состав­
лял 6,8 ребенка на одну женщину. Сегодня, спустя полвека, рож­
даемость снизилась более чем вдвое, и ее показатель равен 2,7.
Если текущий тренд не изменится, то численность населения
этой страны вскоре совершенно перестанет увеличиваться. Со­
сед Бангладеш, Индия, показывает такое же резкое падение рож­
даемости — от 5,9 до 2,6 ребенка на одну женщину. В Пакистане
уровень рождаемости не падал до середины 1980-х годов, однако
затем страна начала догонять по данному показателю своих со­
седей: за последние 20 лет уровень рождаемости опускается до
3,2. Примем во внимание: жители этих трех стран составляют
около четверти населения планеты. Если бы не падение рождае­
мости в данном регионе, рост мирового народонаселения был
бы поистине поразительным.
Однако страны эти не составляют исключения из общего
правила. По всему миру уровень рождаемости резко снижается.
Н и одна страна не может похвастаться тем, что уровень рож­
даемости в ней теперь выше, чем в 1960-е годы, причем в стра­
нах развивающегося мира, как и везде, уровень рождаемости
в целом уменьшился примерно вдвое. Вплоть до 2002 года О О Н ,
прогнозируя возможную плотность населения мира в будущем,
полагала, что уровень рождаемости не упадет в среднем ниже
показателя 2,1 в большинстве государств. Это так называемый
замещающий уровень рождаемости — женщина рожает доста­
точно детей, чтобы заменить в будущем себя и мужа, а 0,1 ком­
пенсирует детскую смертность и предпочтение, отдаваемое
мальчикам при решении родителей, каким должен быть пол бу­
дущего ребенка2. Однако в 2002 году О О Н пересматривает свой
прогноз, поскольку становится совершенно ясно, что в одной

1
2

1 кв. миля равна 2,6 км2. — Примеч. пер.

Особенно в некоторых странах, например на Ближнем Востоке. — Примеч. пер.

319

Глава 6
стране за другой уровень рождаемости уходит ниже показателя
2,1 и неуклонно продолжает падать. Возможно даже, что про­
цесс этот будет ускоряться под влиянием того, что становится
все больше и больше малосоставных семей. Почти в половине
стран мира показатель рождаемости в настоящее время ниже
уровня в 2,1. Даже в Шри-Ланке рождаемость равна 1,9 — то
есть ниже среднего замещающего уровня. Население России
убывает так быстро, что к 2050 году уменьшится на треть в срав­
нении с пиковыми показателями, зафиксированными в ранние
1990-е годы.
Вас удивила эта статистика? Все мы знаем, что численность
землян увеличивается, однако мало кто отдает себе отчет в том,
что уровень прироста населения мира падает начиная с 1960-х
годов, а с конца 1980-х годов снижается число новых жителей
планеты, ежегодно появляющихся на свет. «Большинство за­
щитников окружающей среды до сих пор не понимают, что
происходит вокруг, — пишет эколог Стюарт Бранд. — По всему
миру уровень рождаемости находится в свободном падении...
В любом месте планеты, на каждом континенте и во всех куль­
турах (даже среди мормонов) что-то увлекает уровни рождае­
мости вниз. Рождаемость опускается до замещающего уровня,
а затем продолжает падать»1. Картину происходящего не меняет
даже то, что теперь люди живут дольше и тем самым поддержи­
вают нашу общую численность. Не влияет на ключевую тенден­
цию и уменьшение детской смертности в сравнении с началом
X X века. В целом численность человечества растет все медленнее
и медленнее даже с учетом падения уровня общей смертности.
Откровенно говоря, это настоящая удача для всех нас. Если
бы раса людей продолжала воплощать растущее благосостоя­
ние в жизнь, рожая все больше и больше детей, как происхо­
дило в течение многих столетий, — дело могло бы окончиться
настоящим горем. Предположим, что к 2050 году численность
1

Brand S. Environmental heresies // Technology Review. — 2005. — May.

320

Минуя ловушку Мальтуса
землян достигнет 15 миллиардов и продолжит расти теми же
темпами, — возникает ненадуманный риск того, что мы не смо­
жем накормить и снабдить водой всех живущих, во всяком слу­
чае, если будем цеплять за привычные условия существования.
Однако в настоящий момент даже самые оптимистичные про­
гнозы О О Н указывают на то, что, достигнув в 2075 году пика
численности в 9,2 миллиарда, население планеты начнет умень­
шаться, — следовательно, у нас есть все возможности обеспе­
чить людей пропитанием в полной мере и навсегда. В конце кон­
цов, нас на Земле уже 6,8 миллиарда1, и с каждым десятилетием
все больше и больше людей ест лучше, чем в прошлом. Осталось
прибавить к общей численности всего 2,4 миллиарда.
Взгляните на происходящее следующим образом. Человече­
ство впервые выросло до численности в один миллиард (по наи­
более правдоподобным оценкам) к 1804 году, а затем у людей
оказалось

в

запасе

еще

123 года, чтобы выработать
способы прокормить второй
миллиард — ко времени до­
стижения очередной отмет­
ки в 1923 году. Последующие

Население России убывает так
быстро, что к 2050 году уменьшится
на треть в сравнении с пиковыми
показателями, зафиксированными
в ранние 1990-е годы.

миллиарды прироста населе­
ния планеты потребовали со­
ответственно 34 — 14 — 13 — и 12 лет для достижения каждой
из временных вех. И, несмотря на ускорение роста народона­
селения, снабжение продовольствием всех живущих (при ис­
числении в калориях на одного человека) заметно улучшалось.
Скорость прироста миллиардов населения в настоящее время
замедляется. Нас ожидает рождение 7-миллиардного жителя не
ранее 2013 года (перед этим 14 лет ушли на преодоление рубежа
от 6 к 7 миллиардам). На преодоление рубежа от 7 к 8 миллиардам
1

Статистические данные здесь и ниже приводятся на момент написания книги:

7-миллиардный рубеж преодолен в 2011 году. — Примеч. пер.

321

Глава 6
нам понадобится 15 лет, а затем мы прибавим в численности
еще один миллиард — но на это уйдет 26 лет... 10 миллиардов —
цифра официально принятого демографического прогноза в на­
стоящее время, но нам до нее не добраться.
Переходя на язык специальных терминов, м ы , все люди
Земли, переживаем вторую половину так называемого демо­
графического сдвига — перехода от высоких уровней рождае­
мости и смертности к низким уровням рождаемости и смерт­
ности. Это процесс, через который проходили и продолжают
проходить многие страны. Начался он во Франции в конце
X V I I I века, затем распространился на Скандинавию и Велико­
британию в X I X веке, а в начале прошлого столетия начал охва­
тывать остальные страны Европы. Азия вступила на тот же путь
в 1960-х, Латинская Америка — в 1970-х, большая часть Афри­
ки — в 1980-х. В настоящее время мы можем говорить о явлении
всемирного масштаба. Исключение составляет только Казах­
стан — других стран, где бы уровень рождаемости был высоким
и продолжал расти, просто нет. Модель развития всегда одна
и та же: сначала снижается смертность, содействуя взрывному
увеличению численности населения, а затем, спустя несколько
десятилетий, коэффициент фертильности внезапно и резко на­
чинает снижаться. На то, чтобы уровень рождаемости упал на
40 % , обычно уходит 15 лет. Даже Йемен, страну, уровень рожда­
емости в которой оставался наивысшим все 1970-е годы (в сред­
нем 9 детей на одну женщину), теперь отличает вдвое меньший
показатель рождаемости. И как только демографический сдвиг
начинает проявлять себя в определенной стране, он захватывает
все слои общества в одно и то же время.
Пусть не все догадывались, что представляет собой в дей­
ствительности демографический сдвиг, однако были и те,
кто отдавал себе отчет в положении дел. В 1973 году журна­
лист Джон Мэддокс написал книгу «Синдром Судного дня»1,
1

MaddoxJ.The Doomsday Syndrome. — McGraw Hill, 1973.

322

Минуя ловушку Мальтуса
в которой доказывал, что демографический сдвиг уже начинает
влиять на уровень рождаемости в Азии. И удостоился того, что
его снисходительно-покровительственно одернули Пол Эрлих
и Джон Холдрен, утверждавшие, в частности, следующее:
«Самая серьезная из многих демографических ошибок, сделанных Мэддоксом, заключается в его призыве поверить, будто "демографический
сдвиг" способен противодействовать росту населения в Азии, Африке
и Латинской Америке. Автор предполагает, что уровень рождаемости
в этих регионах начнет падать, как это происходило в развитых стра­
нах после промышленной революции. Поскольку большинство стран,
отстающих в своем развитии, вряд ли перейдут в ближайшей перспек­
тиве к этапу индустриализации, подобная точка зрения представляет­
ся, в лучшем случае, избыточно оптимистической. Однако, даже если
эти страны и выберут курс на промышленное развитие, причем безот­
лагательно, рост их населения будет продолжаться еще более столетия,
что, вероятно, приведет к увеличению численности населения мира до
20 миллиардов человек»1.

Не часто случалось так, чтобы некое утверждение было опро­
вергнуто жизнью столь же быстро, как данное.

Уровень рождаемости
как непостижимый феномен
Это прелестно, но никто в действительности не знает, ка­
ким образом объяснить данное, почти мистическое, явление,
хотя его и можно было предвидеть. Теория демографического
сдвига во многом поразительно противоречива и смущает умы.
Казалось бы, резкое снижение уровня рождаемости происходит
само собой в процессе культурной эволюции человечества, а не
насаждается по приказу сверху, и молву о нем разносят слухи.
1

Текст статьи, написанной П. Эрлихом и Д. Холдреном, приводит Джон Тьерни
по адресу: http://tierneylab.blogs.nytimes.com/2009/04/15/the-skeptical-prophet/. —
Примеч. авт.

323

Глава 6
Ни светской власти, ни церковной в данном случае особой веры
нет. Более того, демографический сдвиг в Европе XIX века слу­
чился отнюдь не при правительственной поддержке или хотя
бы при понимании происходящего со стороны верхов обще­
ства. Во Франции снижение уровня рождаемости происходило
вопреки суровым официальным призывам плодиться и раз­
множаться. Точно так же демографический сдвиг во многих
странах современного мира, особенно в Латинской Америке,
проявляет себя без всяких правительственных инициатив и ме­
роприятий по планированию семьи. Китай в свое время про­
водил жесткую («одна семья — один ребенок») политику по
снижению рождаемости, и уровень рождаемости в этой стране
упал с 5,59 в 1955 году до 1,73, или на 69 %, в настоящее вре­
мя. В Шри-Ланке рождаемость не ограничивалась подобным
принудительным образом, однако снижение соответствующих
показателей было практически таким же: с 5,70 до 1,88, или на
67 %. Возьмем другой регион: стремительный спад рождаемо­
сти в Италии, так сказать на заднем дворе папской резиденции
(показатель — 1,3 ребенка на одну женщину), всегда казался до­
вольно забавным для тех, кто не обращен в католическую веру.
Конечно, снабжение населения советами насчет планирования
семьи служит немалым подспорьем, а в некоторых странах
Азии может даже ускорить демографический переход, но в це­
лом женщины, вероятно, добиваются, с легкостью и без лишних
расходов, именно того, чего всегда и хотели добиться. Начало
демографического сдвига в Британии в 1870-х годах было озна­
меновано появлением бестселлеров, учивших женщин методам
предотвращения беременности и написанных Анни Вуд Безант
и Чарльзом Бредлоу1, — но что в данном случае было причиной,
а что следствием?

1

Несомненно, А. В. Безант была олицетворением тех перемен, которые сотрясали

общество того времени. См. содержательную статью о ней и ее взглядах по адре­
су http://duluman.uath.org/Besant.htm. — Примеч. пер.

324

Минуя ловушку Мальтуса
И действительно, что является причиной этих экстраор­
динарных спадов человеческой плодовитости? Как ни пара­
доксально, но верхняя строка в списке возможных объясне­
ний — падение уровня детской смертности. Чем больше детей
умирает, тем больше новых детей родители рожают и пестуют.
Только тогда, когда женщины уверены, что их дети выживут,
жены и матери приступают к планированию семьи, а не просто
производят на свет потомство. Это обстоятельство заслужива­
ет пристального внимания, однако остается малоизученным.
Большинство хорошо образованных жителей западных стран
полагают, и, казалось бы, не без оснований, что чем больше
детей появляется в нищих странах, тем более обостряются де­
мографические проблемы, и... далее многое остается недоска­
занным. Джеффри Сакс приводит один показательный пример.
После очередной лекции кто-то из аудитории «свистящим ше­
потом» и по «бесконечно возникающему поводу» спрашивает:
«Если мы спасем всех этих несчастных детей, не погибнут ли
они от голода взрослыми?»1 Ответ: нет. Если мы убережем де­
тей от смерти, люди будут жить в маленьких семьях. В Респу­
блике Нигер и в Афганистане сегодня более 15 детей из каж­
дых 100 умирают, не дожив и до своего первого дня рождения,
а среднестатистическая женщина рожает семь раз в течение
жизни. В Непале или Намибии, где на каждые 100 умирает ме­
нее пяти детей в возрасте до одного года, среднестатистическая
женщина становится матерью трижды. Однако о точной кор­
реляции говорить все же нельзя. В Бирме, например, детская
смертность в два раза выше, а рождаемость наполовину ниже,
чем в Гватемале.

1

М. Ридли ссылается на книгу Д. Сакса, которая еще не переведена (Common
Wealth: Economics for a Crowded Planet. — Allen Lane, 2008). На русском доступ­
ны: Сакс Д. Конец бедности. Экономические возможности нашего времени. —
М.: Издательство Института Гайдара, 2011; Рыночная экономика и Россия. — М.:
Экономика, 1994. — Примеч. пер.

325

Глава 6
Второй фактор — благосостояние. Более высокий уровень до­
ходов позволяет заводить больше детей, но в то же время и дает
людям больше денег, которые можно тратить на предметы ро­
скоши, что удерживает от постоянного пополнения потомства.
То есть дети в данном смысле подобны товарам потребления,
но — требуют больше времени на уход за собой, чем, скажем,
автомобили. Когда страны и люди богатеют, демографический
сдвиг «вламывается» в семейную жизнь, но точный уровень до­
хода, при котором такое возможно, не установлен. Кроме того,
состоятельные и малоимущие граждане одного и того же госу­
дарства показывают снижение уровня рождаемости на одном
и том же этапе развития страны, в которой живут постоянно.
И вновь нужно отметить, что существуют и исключения из пра­
вила: в сравнении с Лаосом Йемен демонстрирует вдвое более
высокий уровень рождаемости и почти вдвое более высокий
уровень дохода на одного человека.
Можно ли включить в данный ряд и женскую эмансипацию?
Конечно, существует тесная зависимость между распростране­
нием женского образования и низким уровнем рождаемости,
а высокий уровень фертильности у мужчин во многих странах
арабского мира должен, хотя бы отчасти, мешать женщинам са­
мостоятельно распоряжаться собственной жизнью. Пожалуй,
наилучшей и безоговорочно признаваемой всеми политикой
уменьшения численности населения могло бы стать женское
образование. Если взглянуть на дело с эволюционной точки
зрения, то для рода человеческого характерно, что женщины со­
гласны иметь относительно немного детей, но стремятся обе­
спечить всем отпрыскам наилучшее образование с ранних лет,
тогда как мужчины склонны иметь как можно больше детей, но
в меньшей мере озабочены их образованием. Поэтому поддер­
жать женщин в их стремлении к получению образования — зна­
чит предоставить им возможность играть первостепенную роль
в развитии семьи. Однако и здесь есть исключения: в Кении
90 % девочек проходят обучение в начальной школе, а уровень
326

Минуя ловушку Мальтуса
рождаемости вдвое выше, чем в Марокко, где только 72 % дево­
чек оканчивают начальную школу.
Урбанизация в целом как ключевой фактор? Допустим, люди
покидают фермы, где дети помогают взрослым в полях, и переез­
жают в город, где жилье дорого, а работа обычно вне дома. В та­
ком случае многочисленная семья становится помехой, а не под­
спорьем. В большинстве городов — и так было всегда — уровень
смертности превышает уровень рождаемости. Поддерживает
численность горожан приток мигрантов. Но, отметим снова, это
не полная картина: в Нигерии уровень урбанизации вдвое выше,
чем в Бангладеш, однако и уровень рождаемости также вдвое
выше в первой из этих двух стран в сравнении со второй.
Иными словами, самое определенное, что можно сказать по
поводу демографического сдвига, заключается в следующем.
Уровень рождаемости начинает снижаться по мере того, как
в стране повышается уровень здравоохранения, благосостояния
и образования, а также углубляется урбанизация образа жизни
в целом и расширяется эмансипация женщин. Вероятно, типич­
ная женщина рассуждает так: я знаю, что мои дети не умрут и не
станут жертвами болезней, и мне не нужно, чтобы семья была
большой, для меня важнее иметь работу, чтобы поддержать тех,
кто уже родился, и я не хочу часто делать перерывы в карьере.
У меня есть образование, я сама зарабатываю достаточно, что­
бы платить по счетам и самой решать, когда заводить ребенка.
Моим детям нужно учиться, чтобы не жить сельским трудом,
и пусть у меня будет их столько, сколько я сумею поставить на
ноги, дав им образование. И я могу позволить себе покупать не­
обходимые вещи, а тратить свой заработок на большую семью
не в моих интересах. Теперь я живу в городе и должна сама рас­
считывать, насколько многочисленным будет мое семейство.
Вот такая логика — или похожая. И, можно думать, в подобных
рассуждениях наша типичная женщина будет не одинока среди
подруг, а еще ей помогут клиники, содействующие планирова­
нию семьи.

327

Глава 6
Доказывать, что демографический сдвиг есть явление не
вполне понятное, природное и связанное с эволюционными
механизмами, а не с успешной правительственной политикой,
вовсе не значит, что его нельзя стимулировать. Если Афри­
ке удастся ускорить темпы снижения уровня рождаемости, то
результатом будут

Чем более независимыми
и зажиточными все мы будем, тем
скорее стабилизируется численность
человечества, пребывая в рамках тех
ресурсов, которыми обладает наша
планета.

немалые

выгоды в смысле роста бла­
госостояния людей и стран.
Представим, что на конти­
ненте вводится в действие
смелая программа, на пра­
вительственном уровне или
при поддержке благотвори­
тельных организаций, и цель

ее — не навязывание сексуального воздержания населения,
но борьба с детской смертностью в таких странах, как Нигер.
Как следствие, типичные семьи станут менее многочисленны­
ми, а информация о возможности планировать рождение детей
дойдет до глубинных сельских районов. В итоге к 2050 году на
континенте может оказаться на 300 миллионов голодных ртов
меньше, чем было бы при другом развитии событий. Однако по­
литикам следует проявлять немалую осторожность, чтобы Аф­
рика не столкнулась с той высокомерной жестокостью, которую
ощутила на собственном опыте Азия в 1970-х годах.
Для интеллигенции есть что-то неудобоваримое в мысли
о том, что потребительские мотивы и коммерция могут играть
положительную роль в таком деле, как планирование семьи...
думая о детях, «быть на рынке» — нет, это совсем не то, о чем
хотели бы слышать многие профессора, исповедующие и пропо­
ведующие антикапиталистический аскетизм и мучимые анти­
рыночными фобиями. Тем не менее определенная связь между
мотивами подобного рода и осознанием людьми своих матери­
альных интересов существует, и довольно сильная. Сет Нортон
установил: уровень рождаемости в странах с недостаточной
328

Минуя ловушку Мальтуса
степенью экономической свободы более чем вдвое выше, чем
в странах свободной экономики, — соответственно 4,27 ребен­
ка против 1,82 ребенка на одну женщину 1 . Кроме того, суще­
ствует исключение, которое явно подтверждает общее правило.
Анабаптистские секты Северной Америки, хаттериты и амиши,
стойко противостоят демографическому сдвигу — иными сло­
вами, имеют многочисленные семьи. Такое положение стало
возможно вопреки — а вернее сказать, благодаря — аскетиче­
скому отношению к распределению семейных ролей: отсюда
и иммунитет к «увлечениям», которые требуют большого рас­
хода времени (включая высшее образование) или побуждают
людей пробовать все новые и новые дорогостоящие современ­
ные технические устройства.
Что ж, выводы наши будут оптимистичны. Люди — живые
существа, останавливающие рост собственной популяции, как
только разделение труда между ними достигает той отметки, за
которой все представители рода начинают торговать товарами
и слугами, обмениваясь ими друг с другом вместо того, чтобы
выживать поодиночке, полагаясь только на собственные силы
и натуральное хозяйство. Чем более независимыми и зажиточ­
ными все мы будем, тем скорее стабилизируется численность че­
ловечества, пребывая в рамках тех ресурсов, которыми облада­
ет наша планета. Как пишет Рон Бейли в полном противоречии
с утверждениями Гарретта Хардина: «Нет никакой необходи­
мости прибегать к мерам насильственного контроля над общей
численностью населения; экономическая свобода милостиво
простирает над нами невидимую руку помощи в этом деле»2.
В настоящее время большинство экономистов озабочены теми
последствиями, которые могут проявиться при «схлопывании»

1

Norton S. Population Growth, Economic Freedom and the Rule of Law // PERC Policy
Series. — 2002. — № 24.

2

Bailey R. The invisible hand of population control // Reason. — 2009. — 16 June;
http://www.reason.com/news/show/134136.html.

329

Глава 6
нашей популяции, а не в результате ее взрывного роста. Населе­
ние стран с очень низким уровнем рождаемости быстро теряет
трудовые ресурсы из-за старения населения. То есть все больше
и больше немолодых людей «съедают» накопления и средства
от налогов, зависящие от усилий людей трудоспособного воз­
раста, при том что доля последних в общей структуре населе­
ния уменьшается. У экономистов есть повод для беспокойства
подобного рода, но нет причин рисовать апокалипсические
картины. В конце концов, нынешние сорокалетние, несомнен­
но, будут чувствовать себя более счастливыми, продолжая ра­
ботать за своими компьютерами в семидесятилетнем возрасте,
чем чувствовали бы себя нынешние семидесятилетние, если бы
последним пришлось «стоять у станка». И вот вам кое-что еще,
поднимающее настроение, если судить о происходящем с пози­
ций рационального оптимизма. Исследования последнего вре­
мени отмечают: существует и второй демографический сдвиг —
наиболее богатые страны вновь переживают некоторый подъем
рождаемости, достигая определенного уровня экономического
процветания. В Соединенных Штатах, например, уровень рож­
даемости опустился до отметки 1,74 около 1976 года, однако
с тех пор вырос до 2,05 в настоящее время. Рождаемость неу­
клонно растет в 18 из 24 стран, имеющих индекс человеческого
развития выше 0,94*. Странное исключение составляют Япония
и Южная Корея, в которых спад рождаемости продолжается.
Ханс-Питер Кёлер из Пенсильванского университета, один из
соавторов исследования, убежден, что эти две страны запазды­
вают с предоставлением женщинам лучших условий для балан­
са между работой и семейными обязанностями2.
1

Human Development Index, иногда переводят как индекс развития человеческого
потенциала; интегрированный показатель уровня жизни, грамотности, образо­
ванности и долголетия, служащий для сравнительного анализа различных стран
и регионов. — Примеч. пер.

2

Myrskyla М., Kohler H.-R, Billari F. С. Advances in development reverse fertility
declines // Nature. — 2009. — 6 August (doi:10.1038/nature 08230).

330

Минуя ловушку Мальтуса
Так что же мы имеем в итоге? Вряд ли мы услышим что-то
более воодушевляющее в связи глобальной демографической
ситуацией, хотя она может быть весьма неплохой, если поло­
жительные тенденции будут развиваться быстрее. Энергия
взрывного роста населения истощается, а потенциал снижения
рождаемости только усиливается, причем естественным обра­
зом. Чем благополучнее в материальном смысле и свободнее
становятся современные люди, тем более мы приближаемся
к желаемому уровню рождаемости, когда на одну женщину
в среднем приходится по два ребенка. И что же, разве это не
славная новость?

Глава 7
ИЗБАВЛЕНИЕ ОТ РАБСТВА:
ИСТОЧНИКИ ЭНЕРГИИ
В ПОСЛЕДНИЕ 1700 ЛЕТ

Когда у нас есть уголь, любые достижения воз­
можны и легки, но при его отсутствии мы обре­
чены на тяжкий труд и бедность прошлых лет.
Уильям Стэнли

Джевонс

Цена в отношении к уровню заработной платы
(за 100 принят 1990 год)

Угольный вопрос1

1

7000

ЦЕНЫ НА МЕТАЛЛЫ В ОТНОШЕНИИ
К ЗАРАБОТНОЙ ПЛАТЕ В США2

6000
5000
4000
3000
2000
1000
0

Jevons W. S. The Coal Question: A n Inquiry Concerning the Progress of the Nation, and
the Probable Exhaustion of our Coal-mines. — Macmillan, 1865.

2

Диаграмма составлена Индуром Гоклани. Подробнее см.: Goklany I. Electronic
Journal of Sustainable Development, 2009. Сайт: www.ejsd.org.

333

Глава 7
В 1807 году, когда парламент Великобритании готовился при­
нять последний из предлагаемых Вильямом Вильберфорсом за­
конопроектов, запрещающий работорговлю во владениях ее ве­
личества, в Манчестере только что начал работать крупнейший
в мире промышленный комплекс. «Фабрики Мюррея», осве­
щаемые газом и работающие на паре (то и другое — благодаря
каменному углю), собирали любопытствующих посетителей,
прибывавших из всех уголков страны и из-за границы и желав­
ших взглянуть на изумительные современные машины. Между
заседанием парламента и открытием фабрично-заводского про­
изводства есть связь. Хлопкообрабатывающая и текстильная
индустрия Ланкашира быстро переходила от использования
силы воды к использованию энергии, заключенной в угле. Это­
му примеру последовал весь мир — и к концу X X века 85 % всей
энергии, идущей на нужды человечества, давали полезные ис­
копаемые. В конечном счете именно полезные ископаемые сде­
лали рабский труд экономически бессмысленным — отправив
также в прошлое как источники энергии тягловую силу живот­
ных, и древесину, и ветер, и воду. Не будь столь очевидна польза
ископаемого топлива, возвышенные цели Вильберфорса было
бы гораздо труднее воплотить в действительность. Как заметил
экономист Дон Будро (Don Boudreaux), «история подтвердила
его правоту: капитализм ликвидировал рабство».
Писать историю энергии просто. Давным-давно люди делали
всю работу самостоятельно, полагаясь только на собственные
мускулы. Потом пришли времена, когда одни люди заставляли
работать на себя других людей, и в результате строились пира­
миды и одни люди имели много времени для досуга, а на долю
других приходился тяжкий труд и изнурение. Далее наступила
эпоха, когда люди открывали один источник энергии за другим:
от собственной физической силы — к тягловой силе животных,
а затем — к энергии, скрытой в воде, ветре и в ископаемом топли­
ве. И на каждом этапе возрастал объем работы, которую один
человек мог сделать для другого, используя домашних животных

334

Избавление от рабства
или механизмы. Римская империя была создана в основном мо­
щью человеческих мускулов — трудом рабов. Такие как Спар­
так и его друзья строили дороги и дома, возделывали землю
и давили виноград, чтобы получить вино. Да, существовали ло­
шади, кузни и парусные суда, но главным источником энергии
в Древнем Риме были человеческие существа. В последующие
века, особенно в Европе, происходило постепенное замещение
физической силы человека тягловой силой домашних живот­
ных. Средние века в Европе были временем воловьих упряжек.
Научившись запасать сено и солому на зиму, обитатели Север­
ной Европы смогли кормить своих быков в холодное время
года. Животные заменили рабов — и более из чисто практи­
ческих соображений, чем из сочувствия к невольникам. Волов
проще кормить, они реже жалуются, чем подневольные люди,
и намного сильнее последних. Правда, крупному рогатому ско­
ту нужен выпас, поэтому цивилизация, в которой они играют
такую важную роль, должна быть деревенской в большей мере,
чем городской. С изобретением хомута и упряжи волы пропу­
стили вперед лошадей, которые могли тянуть плуг почти вдвое
быстрее: производительность труда также увеличивалась в два
раза — и каждый земледелец мог кормить больше человек или
тратить больше личного времени на использование плодов тру­
да других людей. В Англии лошади составляли в 1086 году около
20 % всех тягловых животных, а в 1574-м — около 60 %.
В свой черед быков и лошадей сменила неодушевленная сила.
Древние римляне сравнительно мало использовали водяные
мельницы, зато в Темные века эти сооружения были настоль­
ко привычными, что к появлению в 1086 году Domesday Book1
одна водяная мельница приходилась в Южной Англии на каж­
дые 50 человек. Двумя столетия позднее число водяных мельниц
удвоилось. К началу X I V века 68 водяных мельниц приходилось

1

Букв. «Книга Страшного суда» — кадастровая книга, или земельная опись, про­

изведенная Вильгельмом Завоевателем в 1086 году в Англии. — Примеч. пер.

335

Глава 7
на каждую милю течения Сены в Париже, и еще были пловучие
мельницы на баржах.
Усилиями монахов ордена цистерцианцев водяные мельни­
цы засияли в зените славы — и не только потому, чтобы были
усовершенствованы, но и потому, что конкуренты, владевшие
мельницами на животной тяге, подвергались судебным пре­
следованиям. Зубчатые колеса, валы и противовесы давали
возможность использовать силу воды для самых разных задач.
В Клерво1, например, вода из реки сначала приводила в движе­
ние мельничные колеса и жернова, моловшие зерно на муку, за­
тем заставляла сита отсеивать отруби от муки-крупчатки, далее
в необходимой мере пополняла чаны для пива и емкости для
дубления кожи в сыромятне и только потом направлялась для
отвода нечистот и смыва отбросов.
Водяные мельницы появились в X I I веке и быстро распро­
странились в Нижних странах2, где сила воды использовалась
в меньшей мере. Однако не ветер, а торф — вот что обеспечило
энергией Голландию, ставшую благодаря этому мастерской мира
в X V I I веке. Торф добывали повсеместно, осушая обширные бо­
лота, и он служил топливом в производстве кирпича, керамики,
пива, мыла, соли и сахара. Гарлем белил полотно для всей Гер­
мании. Леса к тому времени заметно поредели, древесина стала
дорогостоящей, но удачей для Голландии стало умелое исполь­
зование торфа.
Сено и солома, вода и ветер — в определенном смысле эти
источники энергии зависят от солнца: оно наполняет энергией
растения, дает дождю пролиться, а ветру помогает дуть. Дере­
во позволяет использовать солнечную энергию, запасенную
задолго до рубки, и представляет своего рода солнечный капи­
тал, сохранившийся в виде древесины. Торф — это тоже запасы

1

Аббатство в Восточной Франции. — Примеч. пер.

2

На территории современных Нидерландов, Бельгии и Люксембурга. — При­
меч. пер.

336

Избавление от рабства
солнечной энергии, но накопившиеся задолго до начала исполь­
зования и хранившиеся в земле, возможно, тысячелетия. Камен­
ный уголь также концентрат солнечного света, но запасы его на­
много древнее и насчитывают, вероятно, около 300 миллионов
лет. Именно энергия, содержавшаяся в высокой концентрации
в каменном угле, и позволила Британии обогнать Голландию.
Главный секрет промышленной революции заключается в пере­
ходе от действующей солнечной энергии к солнечной энергии,
запасенной природой ранее. Нельзя сказать, чтобы в это время
физическая сила людей перестала использоваться: рабство не
исчезло — оно продолжало существовать в России, в бассейне
Карибского моря и в Америке, как и во многих других местах на
земле. Однако постепенно и неуклонно люди начинают произ­
водить все больше и больше предметов, используя энергию по­
лезных ископаемых.
Ископаемое топливо не может объяснить, почему нача­
лась промышленная революция, зато в полной мере показы­
вает, почему индустриализация продолжилась. Как только
ископаемые виды топлива пошли в дело, экономический рост
резко убыстрился, и почти безграничная взрывная сила этого
подъема снесла «мальтузианский потолок», поднимая уровень
жизни. Экономический рост сделался устойчивым. Хотя во
всем этом сквозит какая-то дьявольская ирония. Дело в том,
что я берусь доказать: экономический рост только тогда может
быть устойчивым, когда опирается на использование источни­
ков энергии, которые нельзя считать ни возобновляемыми, ни
экологичными, ни чистыми — в принципе. Со времен древнего
Урука каждый экономический бум в истории стопорился, когда
истощались восполняемые источники энергии — будь то лес,
пахотные угодья, пастбища, физический труд, вода или торф.
Все эти ресурсы — возобновляемые, хотя и медленными тем­
пами, зато — легко истощаемые при быстром росте народона­
селения. Запасы каменного угля, напротив, не только не грози­
ли вскоре исчерпаться, сколько бы его ни добывали, но и само

337

Глава 7
топливо дешевело и становилось со временем все доступнее.
Проявлялось принципиальное отличие каменного угля от дре­
весного: последний только дорожал по мере расширения его
использования, и причина тому была вполне очевидна — лю­
дям приходилось все дальше и дальше забираться в лес. Мог­
ла ли Англия стать примером промышленного чуда, если бы
в ней никогда не использовался каменный уголь? Да, могла бы,
потому что уже использовала и продолжала использовать силу
воды для приведения в действие тех ткацких станков, которые
в конце концов и превратили Манчестер в графстве Ланкашир
в «хлопковую столицу» промышленного мира. Однако силу
воды, хоть она и является возобновляемым источником энер­
гии, использовать в промышленности можно было только до
определенного предела. Значит, начавшийся в Британии того
времени индустриальный бум мог захлебнуться в своем разви­
тии: его расширение стало быневозможным, рост населения
лег бы избыточным бременем даже на растущие доходы, зара­
ботная плата пошла бы вниз, а вслед за ней и потребительский
спрос.
Я вовсе не хочу сказать, что невозобновляемые ресурсы бес­
конечны — нет, разумеется. Даже Атлантический океан, к при­
меру, не бесконечен, но отсюда же не следует, что, выгребая на
веслах на шлюпке из гавани где-нибудь в Ирландии, вы долж­
ны тревожиться, как бы вскоре не ткнуться ее носом в берег
Ньюфаундленда.
Некоторые вещи не бесконечны, но очень обширны, другие
можно считать возобновляемыми, но использовать их можно
только ограниченным образом. Такие невосполнимые ресурсы,
как каменный уголь, вполне доступны, чтобы служить быстрой
экономической экспансии и вместе с тем — содействовать росту
населения, причем таким образом, чтобы богател весь мир, не
боясь «упереться головой» в потолок возможностей, определен­
ный Мальтусом. Затем можно перейти к следующему источнику
энергии.
338

Избавление от рабства
Ослепительная ясность подобной перспективы не устает по­
ражать меня. Мы можем построить цивилизацию, в которой
каждый будет жить жизнью Людовика XIV! У каждого из нас
будет тысяча слуг (хотя каждый из нас должен будет, со своей
стороны, служить и тысяче других людей) — и в своей работе все
мы сможем обрести невиданные силы, полагаясь на неисчерпае­
мые источники новых энергий. То есть будем благоденствовать
на зависть любому королю, даже прозванному Солнцем. В по­
следующих главах я постараюсь разобраться с множеством воз­
ражений, которые могли бы выдвинуть экологи-пессимисты,
включая и вопрос о невосполнимой и ограниченной способно­
сти планетарной атмосферы абсорбировать определенное коли­
чество углекислого газа.

И все же, все же — люди богатели
Прежде чем разобраться в том, действительно ли различные
виды ископаемого топлива, служащие тому, чтобы приводить
в движение поршни и динамо-машины, обеспечили, в конечном
счете, достижения современного уровня жизни, сделаем некото­
рое отступление и поговорим о качестве жизни. Неужели имен­
но индустриализация действительно улучшила наше существо­
вание? До сих пор можно встретить людей, мучимых этим во­
просом, и среди них, должно быть, есть и те, кто писал учебники
истории, по которым учатся и мои дети. Я говорю о последова­
телях Карла Маркса, верящих, будто промышленная революция
катком прошлась по устоям жизни, толпами изгоняя из доброй
старой Англии не знающих забот и тревог сельских жителей, —
и толкая их прямо на «мельницы сатаны», и отводя вчерашним
пейзанам грязные многоквартирные трущобы, и заставляя тяж­
ко трудиться до изнеможения, и кашлять, и умирать. Однако
нужно ли, в самом деле, снова напоминать: нищета, неравенство,
детский труд, болезни и грязь существовали и до того, как ста­
ли возникать фабрики? Если же говорить о нищете, то сельский
малоимущий образца 1700 года жил явно хуже, чем паупер339

Глава 7
горожанин 1850 года. Согласно исследованию, проведенному
при Георге I в 1688 году, 1,2 миллиона работников страны имели
годовой доход в 4 фунта стерлингов на человека, а 1,3 миллиона
«владельцев собственных сельских домиков» — только 2 фунта.
То есть, объективно говоря, половина нации жила на грани ни­
щеты и без благотворительной помощи голодала.
В эпоху промышленной революции множество людей бед­
ствовали, но не столь жестоко, а малоимущих все же было мень­
ше, чем прежде. Даже доходы сельских батраков в тот период
росли. Теперь о неравенстве: если оценивать физическое состо­
яние людей и число голодающих детей в семьях, то во времена
индустриализации разрыв между самыми богатыми и самыми
бедными в Англии фактически сократился. Такого бы не случи­
лось, если бы экономическое неравенство продолжало усили­
ваться. Что касается детского труда, то патент на ручную пря­
дильную машину был выдан в 1678 году, задолго до прядильных
станков, и в тексте хвастливо заявлялось, что «ребенок трех или
четырех лет может делать столько же, сколько и ребенок семи
или восьми лет». Говоря о болезнях, не забудем, что детская
смертность от поражения различными инфекциями неуклон­
но в тот период снижается. Загрязнение окружающей среды?
Да, смог, несомненно, наполнял промышленные города, однако
лондонские улицы времен Сэмюэла Пипса, наполненные нечи­
стотами, были куда вреднее для здоровья, чем где-либо в Ман­
честере 1850-х годов, когда там проживала Элизабет Гаскелл1.
Ясно как день: механизация производства в эпоху промыш­
ленной революции повышала доходы всех классов общества.
1

Сэмюэл Пипс (реже — Пепис) — английский чиновник и член Королевского на­

учного общества. В своем знаменитом «Дневнике» описал события 1660-1669 го­
дов, свидетелем которых был: Великую лондонскую чуму, Большой лондонский
пожар, военные действия тех лет, а также политику страны и обыденную жизнь

людей. Элизабет Гаскелл — английская писательница XIX века, рассказывавшая,
в частности, о трудной жизни фабричных рабочих и весьма ценимая Карлом
Марксом. — Примеч. пер.

340

Избавление от рабства
Средний доход англичанина, в течение трех столетий пребывав­
ший примерно на одном уровне, начинает расти около 1800 года
и уже в 1850 году на 50 % превышает показатель 1750 года — не­
смотря увеличение в три раза численности населения страны.
Особенно стремительно повышался доход неквалифицирован­
ных рабочих, тогда как прогрессивная оплата труда для квали­
фицированных строительных рабочих неуклонно снижалась.
Уменьшается разрыв в доходах богатых и бедных, равно как
и неравенство полов. Увеличивается доля общенационального
дохода, приходящаяся на промышленное производство, а соот­
ветствующий вклад в экономику сельского хозяйства уменьша­
ется. Рента, приносимая одним акром земельных угодий в Ан­
глии времен промышленной революции, позволяет владельцу
земли приобрести не больше товаров, чем в 1760-х годах, тогда
как часовой реальный заработок промышленного рабочего по­
зволяет купить на полученные им деньги заметно больше. Тем­
пы роста реальной заработной платы в течение всего X I X века
опережают темпы роста промышленной продукции — и это
значит, что выгоды от удешевления товаров достаются в первую
очередь рабочим, а не фабрикантам или лендлордам. Иными
словами, те люди, которые производят промышленные товары,
получают возможность все более свободно пользоваться плода­
ми своего труда в качестве потребителей.

Безусловно, если оценивать прошлое по критериям совре­
менных требований к жизненным стандартам, то люди, со­
ставлявшие рабочую силу на английских заводах и фабриках
XIX века, трудились с раннего возраста в ужасных условиях,
в грязи и шуме цехов, где было немало опасных для человека
машин и механизмов, а после работы толпами возвращались
по задымленным улицам в нездоровые дома, и в целом охрана
труда была на чудовищно низком уровне, не говоря уже о пита­
нии, медицине и образовании, — все это абсолютно верно. Как
верно, однако, и то, что они, эти промышленные рабочие, жили
лучше, чем занятые в прошлом сельским трудом их дедушки
341

Глава 7
и привязанные к прялкам бабушки. Вот почему люди шли не­
прерывным потоком на заводы и фабрики, расставаясь с дере­
венским существованием. Так было в Англии в 1870-х годах, на
юге Америки — в 1900-х, в Японии — в 1920-х, на Тайване —
в 1960-х, в Гонконге — в 1970-х. То же происходит и в Китае —
в наши дни. И именно по этой причине работа на «мельницах
сатаны» была запрещена для ирландцев в Новой Англии и для
чернокожих — в Северной Каролине.
В подтверждение того, что фабричная работа привлекала
сельских жителей больше привычного труда на земле, приведу
три истории.
Сельскохозяйственный рабочий Уильям Тёрнбилл, 1870 года
рождения, рассказывал моей бабушке, что начал работать
в 13 лет и, получая 6 пенсов в день, трудился 6 дней в неделю
с 6 утра до 6 вечера, обычно — под открытым небом при лю­
бой погоде, а его единственными праздничными днями были
Страстная пятница, Рождество и полдня на Новый год. В ба­
зарные дни он должен был гнать стадо овец или коров в город,
встав в час или два ночи и присвечивая себе фонарем.
Сборщик хлопка из Северной Каролины объяснял в 1920-х го­
дах, почему труду в поле предпочел работу на фабрике: «Когда
мы из деревни-то уехали и поступили на фабрику, у нас стало
больше еды и одежды, чем сами мы выращивали и шили, живя
у себя на ферме. И дом у нас в городе был потом лучше. Да-а,
пришли мы фабрику, так жить стало легче».
В 1990-х годах прошлого века Лян Инь была счастлива сбе­
жать с семейной каучуковой фермы в Южном Китае, где она
в предрассветных сумерках должна была ежедневно надрезать
кору сотен каучуконосных деревьев. Она поступила работать на
текстильную фабрику в Шэньчжэне и на вопрос, зачем ей это
понадобилось, отвечала: «А будь вы на моем месте, что бы вы
предпочли — ферму или фабрику?»
Экономист Пьетра Риволи пишет: «Подобно тому как многие
поколения фабричных девчонок и ткачих из Европы, Америки

342

Избавление от рабства
и Азии роднит один и тот же всем известный опыт работы на
потогонном производстве под жестким контролем, в режиме
эксплуатации, при переработках и недоплате, всех их объеди­
няет и кое-что еще — то, над чем не властны ни столетия веков,
ни пространства океанов, но что в действительности абсолютно
очевидно: неудержимое стремление рвануть ко всем чертям из
родной деревни»1.
Причина, почему бедность рабочих на раннем этапе англий­
ской индустриализации столь сильно задевает нас, ясна. Писа­
тели и политические деятели впервые в истории обратили на это
явление внимание, видя в такой ситуации нечто исключитель­
ное, — однако тяжелое положение подобного рода существова­
ло и прежде. Элизабет Гаскелл и Чарлз Диккенс не могли судить
о новом времени по опыту прошлых столетий: тогда просто не
существовало фабричного законодательства и запрета на ис­
пользование детского труда. Промышленная революция вызва­
ла скачкообразный рост производства материальных благ, свя­
занный со способностью людей работать, но заметно опережаю­
щий потребность народа производить на свет детей. Однако та
же индустриализация содействовала, в конечном счете, и тому,
что сочувствие к рабочему люду окрепло, порождая благотвори­
тельность и определенные действия со стороны правительства.

«Металлические графства» Центральной Англии
Взрывной рост инноваций, неожиданно начавшийся в Бри­
тании в конце XVIII века, был следствием механизации и в то
же время — движущей силой этого процесса: благодаря станкам
и топливу способность человека что-то производить усилилась
во много раз. Коренное население Британии — 8 миллионов че­
ловек в 1750 году — было маленьким в сравнении с 25 миллио­
нами изысканной Франции, и 31 миллионом многонаселенной
1

Риволи П. Путешествие футболки в мировой экономике. — Днепропетровск: Ба­

ланс Бизнес Букс, 2006.

343

Глава 7
Японии, и 270 миллионами Китая, могущими произвести, ка­
залось бы, намного больше продукции. Однако британцы про­
явили способность к невероятной экономической экспансии,
приведя свою страну к мировому доминированию всего лишь
за столетие. В период между 1750 и 1850 годами британцы (часть
из которых были иммигрантами) изобрели невероятное количе­
ство различных устройств. Э т и станки и механизмы позволяли
снижать затраты труда на производстве и приумножали мощь
человеческих усилий, давая людям возможность продуктив­
нее работать, больше продавать, больше приобретать, больше
копить — и в целом лучше жить и иметь больше детей. В тот
самый год, когда парламент страны запретил работорговлю,
появилось знаменитое издание — «Выдающиеся ученые Вели­
кобритании. Годы 1807-1808»1. То был коллективный портрет
инженеров и ученых, общим числом 51 человек, живших в то
время и как будто специально собранных для позирования ху­
дожнику в библиотеке Королевского общества. Среди них были
разные люди. Строитель мостов и каналов Томас Телфорд и соз­
датель туннелей Марк Брюнель. Знаток паровых двигателей
Джеймс Уатт. Эксперты: по локомотивам — Ричард Тревитик,
по ракетам — Уильям Конгрив, по гидравлическим прессам —
Джозеф Брама. Изобретатели: токарно-винторезного станка
Генри Модели, механического ткацкого станка — Эдмунд Картрайт, безопасной шахтерской лампы — Хемфри Дэви. Рядом
с ними — доктор Эдвард Дженнер, родоначальник оспоприви­
вания, и предприниматель и один из первых основателей ману­
фактурного производства Мэтью Болтон. В этой же компании
астрономы Невил Маскелайн и Уильям Гершель, физики Генри
Кавендиш и Бенджамин Рамфорд, химики Джон Дальтон и Уи­
льям Генри, ботаник Джозеф Банкс и его коллеги, эрудит То­
мас Юнг — и еще многие другие. Глядя на эти лица, невольно

1

Walker W. Memoirs of the Distinguished Men of Science of Great Britain Living in the
Year 1807-08.

344

Избавление от рабства
спрашиваешь себя: «Каким образом в одной стране собралось
сразу столько талантов?»
Пожалуй, я в чем-то грешу против истины, моя исходная по­
сылка неверна. Дух времени и аура места — вот что побуждало
таланты стремиться вперед и привлекало одаренных людей изза границы: Брюнель был французом, а Рамфорд — американ­
цем. И при всем блеске их дарований Уаттов, Дэви, Дженнеров
и Юнгов всегда достаточно в любой стране и в любое время, од­
нако редко бывает, чтобы в такой степени сочетались свобода,
знания, культура, большие капиталы и возможность действо­
вать, как в Британии тех лет. Таланты этих людей были в пол­
ной мере востребованы. Двумя веками позднее некий художник
мог бы изобразить на своем полотне великих людей Кремние­
вой долины, и потомки взирали бы на их лица с не меньшим
изумлением, размышляя, каким образом могли в одно время
и в одном месте собраться такие незаурядные личности, как
Гордон Мур и Роберт Нойс, Стив Джобс и Сергей Брин, Стенли
Бойер и Лерой Худ1.
Как и в современной Калифорнии, в Британии X V I I I века за­
чинатели производства были ничем не скованы в сравнении со
своими европейскими и азиатскими собратьями и могли инве­
стировать, изобретать, расширять дело и пожинать плоды тру­
дов своих в виде прибылей. Огромная столица их страны всегда
была и оставалась необычным городом, потому что тон в нем
задавали коммерсанты — не властители. И у предприимчивых
людей были огромные мировые рынки — спасибо кораблям
Британии, без устали и методично пересекавшим тропик Рака
и тропик Козерога как в южном, так и в северном направлении.
В сельском захолустье было множество людей, готовых пред­
ложить свои руки тому, кто больше заплатит за работу. В то
же время на большей части континента доминировали косные

1

Мур создалIntel,Нойс — «отец» микрочипов. Стив Джобс основал Apple, Брин —
Google, Бойер — Genentech, Худ — Applied Biosystems.

345

Глава 7
и не желавшие перемен землевладельцы и зависимые от них
крестьяне, в равной мере не видевшие стимулов к повышению
производительности труда. Войны и массовый голод X V I I века
продлевают жизнь крепостному рабству в XVIII веке на терри­
тории большинства стран Центральной и Восточной Европы.
Крестьяне обязаны были отдавать в распоряжение феодалов
значительную часть своего труда или своей продукции (плюс
церковная десятина) и практически лишены были возможности
менять место жительства, так откуда же возьмется желание вы­
ращивать больше и чем остается торговать? Крупные землевла­
дельцы неистово сопротивлялись любым попыткам реформиро­
вать монархический строй и дать свободу своим вассалам. Как
пояснял один либерально мыслящий венгр, «лендлорд видит
в крепостном инструмент для обработки своих земель, а также
движимое имущество, унаследованное от родителей, или ку­
пленное, или полученное в виде награды»1.
Даже в тех областях, где было достаточно политической
и экономической свободы для торговли и преуспеяния: в Тулу­
зе, в Силезии, в Богемии — неисчислимыми были попытки наси­
лия со стороны власть имущих и вымогательство взяточников,
а частые войны сеяли панику среди мирных торговых людей.
Чтобы проехать, например, 16 лье по долине в провинции Лимузен во Франции, нужно было уплатить 17 различных пошлин
и сборов. Франция, втрое превышавшая Англию по численно­
сти населения, была превращена в мозаику автономных терри­
торий, потому что таможенные барьеры разделяли страну на
три основные торговые области, плюс к тому еще и сборы «без
соблюдения формальностей», устаревшие пошлины и всяческие
поборы, а также плохая связь между отдельными местностями.
Внутренняя контрабанда была делом обычным. Испания была
1

Высказывание Сергея Берзевича (Sergely Berzeviczy),бывшего одним из первых

экономистов и либерально мыслящих политиков Венгерского королевства, при­
водятся по изданию: Blanning Т. The Pursuit of Glory. — Penguin, 2007.

346

Избавление от рабства
похожа на цепь островов, на каждом из которых преобладала
местная продукция и местное же потребление, а водоразделами
служили вековечные внутренние тарифы. Англичанину же, на­
против, не приходилось угождать мелким бюрократам и мерз­
ким сборщикам налогов — во всяком случае, в подобной мере.
Следовало бы сказать спасибо и бунтам прошлого столетия,
включая гражданскую войну и Славную революцию 1688 года,
направленную против Якова I I Стюарта и его правительства, не
имевшего реальной власти. Последнее из упомянутых событий
было просто заменой одного короля на другого. То было факти­
чески полувраждебное поглощение целой страны голландскими
венчурными капиталистами. В результате в Англию хлынули
долговременные инвестиции из Нидерландов, торговые опе­
рации с заграницей получили преимущественную поддержку
как драйвер всей государственной политики (что было полным
подражанием голландскому опыту), а в верхах произошла кон­
ституционная перетряска, вследствие которой тон в парламенте
стали задавать коммерсанты. Вильгельму Оранскому, ставшему
королем Вильгельмом I I I и желавшему сохранить за собой право
на трон, пришлось подтвердить, что имущественные права его
подданных заслуживают всяческого уважения. Добавьте к это­
му еще и то, что Британия не тратила денег на содержание ре­
гулярной армии наемников, а изрезанное побережье позволяло
организовать морскую торговлю таким образом, чтобы грузы
легко доставлялись из портов в любую часть страны, и админи­
стративный центр государства был также и столицей торгового
капитала. Ясно, что подобные условия были очень привлека­
тельны для организации или расширения любого коммерче­
ского предприятия в начале X V I I I века. В книге «Раскованный
Прометей: технологические изменения и промышленное разви­
тие в Западной Европе с 1750 года по нынешнее время» Дэвид
Лэндис отмечает: «Нигде более сельская местность не вбирала
в себя промышленное производство охотнее, и нигде более не
проявляли себя с такой силой стремление к переменам и твердая

347

Глава 7
решимость воплотить их в жизнь, заставляя традицию отсту­
пать под напором нового»1.
Маленький городок Бирмингем, свободный от цеховых огра­
ничений и жестких местных законов, начал процветать как центр
металлургической торговли уже в начале X V I I века. К 1683 году
в нем насчитывалось около двухсот железоделательных произ­
водств, работавших на каменном угле. Сочетание мастерства
и свободы предпринимательства с неудержимой силой порожда­
ло индустриальный бум, получивший даже особое название —
«игрушечная торговля», хотя производимые вещицы были не
игрушками, а большей частью пряжками, шпильками, иголка­
ми, пуговицами и небольшими предметами утвари. В XVIII веке
в Бирмингеме было выдано больше патентов, чем в любом дру­
гом городе, кроме Лондона, и, хотя вряд ли многие можно было
числить по разряду «значительных изобретений», каждая из этих
«мелочей» раскрывала ту или иную возможность применить
в практических целях свойства железа, латуни, белой жести или
меди. Работа производилась в небольших мастерских, где было
не так уж много модных механических нововведений, но сам
процесс был разбит на хорошо обдуманные стадии — с акцентом
на определенной операции на каждом этапе и усложнением тех­
нологической цепочки от стадии к стадии. Одно производство
логически требовало другого, и фирма за фирмой находили себе
место в общей картине, действуя совершенно самостоятельно.
В точности так же, как это происходило за Золотыми воротами
в области залива Сан-Франциско в 1980-х годах.

«Просите, и дано будет вам...»
Никто не начинает бизнес, пока нет спроса на определенный
товар. Одна из коренных причин, почему «английское чудо»
стало возможным, заключается в том, что, разбогатев благодаря
1

Landes D. The Unbound Prometheus: Technological Change and Industrial Development
in Western Europe from 1750 to the Present. — Cambridge University Press, 2003.

348

Избавление от рабства
торговле в начале X V I I I века, немало британцев могли позво­
лить себе покупать предлагаемые им товары и услуги. Деньги,
вырученные от продаж, производители использовали для на­
ращивания мощностей и развития наиболее производительных
технологий — и таким образом возникало нечто вроде «вечного
экономического двигателя». «Одной из самых необычных черт
XVIII века было просвещение потребителей», — пишет Роберт
Фридел в книге «Культура усовершенствований»1. Как отмечает
Нейл МакКендрик2, «более чем когда-либо в истории человече­
ства мужчины и женщины могли теперь наслаждаться матери­
альными благами» (в книге Т. Блэннига «В погоне за славой»)3.
В отличие от континентальной Европы, жители Британских
островов носили одежду из шерстяных тканей (вместо холста),
ели говядину (вместо курятины) и белый хлеб (в противопо­
ложность ржаному). Как заметил Даниэль Дефо еще в 1728 году,
массовый спрос со стороны не самых состоятельных слоев на­
селения был гораздо важнее для развития экономики, чем спрос
на что-то дорогостоящее со стороны немногих богачей.
«Бедные люди, обычные поденные работники, старательные и усерд­
ные... несущие на себе крест потребления... Для них оставляют откры­
тыми двери рынков поздно вечером по субботам... Этих, совсем небо­
гатых, людей не сотни и не тысячи, а миллионы; и ради этого множества
крутятся, я бы сказал, все колеса торговли, и трудятся все мануфактуры,
и находится все, что способны дать нам земная твердь и моря, и готовит­
ся и подгоняется по мерке все, что предназначено для продажи за преде­
лами нашей страны; и запросы их все ширятся и ширятся, встречая же­
лание торговцев и производителей угодить им, и число потребителей все
растет и растет, — и вся наша родина этим живет и питает себя»4.

1
2

Friedel R. A Culture of Improvement. — MIT Press, 2007.

Один из основоположников концепции так называемой потребительской рево­

люции. — Примеч. пер.
3
4

Цит. по: Blanning Т. The Pursuit of Glory. — Penguin, 2007.

Цит. по: Friedel R. A Culture of Improvement. — Примеч. авт.

349

Глава 7
Сначала пошли вниз, и быстрее всего остального, цены на
предметы роскоши. Если в ы можете позволить себе покупать
только пищу, топливо и пряжу, значит, вы живете не лучше сво­
их средневековых предшественников. Но если вам по средствам
приобретать специи, вино, шелк, книги, сахар, свечи, ременные
пряжки и тому подобное, то вы уже втрое состоятельнее, и не
только потому, что доходы ваши выше, но и потому, что цены
на подобные товары снизились благодаря усилиям торговцев из
Ост-Индской компании и им подобным. В свое время британ­
цев отличало маниакальное увлечение индийскими хлопковы­
ми тканями и китайским фарфором, и пионеры индустриали­
зации начали с того, что принялись копировать импортируемые
из восточных стран вещи, налаживая собственное их произ­
водство. Джозайя Веджвуд, например, ненамного превосходил
своих конкурентов в смысле технологии производства керами­
ки и фарфора, но как предприниматель был успешнее в такой
постановке дела, при которой использовалась сила пара, а весь
процесс был поделен на стадии между квалифицированными
работниками. В результате издержки снизились, а продукция
стала доступнее для потребителей. Не менее Веджвуд преуспел
и в маркетинге фарфора, ориентируясь на массовый спрос: он
преподносил изделия под своей торговой маркой как нечто од­
новременно шикарное и вместе с тем доступное многим — с тех
пор данный принцип остается святая святых в сфере продвиже­
ния товаров на рынке.
Впрочем, история хлопка еще увлекательнее. В

начале

X V I I века британцы носили одежды из шерстяных и холстин­
ных тканей, а кто побогаче — и из шелка. Хлопковые ткани были
почти неизвестны, хотя некоторые жители Антверпена, бежав­
шие от преследований со стороны Испании, осели в Норидже
и занялись производством тканей из хлопкового сырья. Одна­
ко торговля с Индией поставляла все больше и больше небеле­
ных хлопчатобумажных тканей в Британию, где их отбеливали
и добивались того, чтобы они становились мягкими и могли

350

Избавление от рабства
выдерживать неоднократную стирку. На ткани также наносили
цветной рисунок и сушили, а затем предлагали на рынке в ответ
на спрос со стороны состоятельных покупателей. Производите­
ли шерстяных и шелковых тканей негодовали по поводу недав­
но возникшей предпринимательской деятельности, составляв­
шей им конкуренцию, и давили на парламент с тем, чтобы за­
конодатели защитили их, коренных мануфактурщиков страны.
В 1699 году было предписано всем судьям и студентам носить
мантии и накидки из шерсти. В 1700 году было решено обря­
жать тела умерших в саваны, сделанные исключительно из ове­
чьей шерсти. Начиная с 1701 года особым актом1 запрещалось
«носить все хлопчатобумажные ткани, как беленые, так и кра­
шеные, с рисунком, нанесенным вручную или посредством тис­
нения». Вот и приходилось модницам покупать простой муслин
и самим наносить на него цветочки. Общественное спокойствие
смутилось, и женщины готовы были ходить в нарядах из хлопча­
тобумажных тканей, даже подвергаясь нападениям со стороны
шаек ткачей, хранивших верность шерсти и шелку. Однако хло­
пок по-прежнему считался вызовом патриотизму. В 1722 году
парламент склонился к просьбам «своих» ткачей, и на Рожде­
ство, когда Calico Act вступил в силу, стало противозаконным
делом носить одежду из хлопковых тканей и даже использовать
оные для украшения домов. Увы, то был не последний в истории
случай, когда узкие интересы товаропроизводителей одержали
победу над широкими интересами потребителей, найдя вопло­
щение в акте протекционизма.
Впрочем, пусть и не в последний раз, но протекционизм все же
исчез без остатка, как будто погашенный встречным пожаром.
В обход закона торговцы из Восточной Индии начали импор­
тировать хлопок-сырец вместо тканей. Предприимчивые люди
на Британских островах «разносили» сырье по домам сельских
прядильщиц и ткачих, чтобы производить хлопчатобумажные
1

Букв. Calico Act, «Хлопковый акт». — Примеч. пер.

351

Глава 7
ткани на экспорт, в некоторых случаях подмешивая к хлопко­
вой нити шерстяную или льняную, дабы ткань сделалась абсо­
лютно легальной и могла продаваться в стране без вывоза за ру­
беж. Calico Act бесславно прекратил существование в 1774 году.
К слову, предприимчивые люди «выносили» и шерсть, просачи­
ваясь сквозь границу Нижних стран, где могущественные ре­
месленные гильдии пытались помешать поставкам сырья, круша
ткацкие станки в домах своих сограждан-селян. «Снабженцыразносчики» были продавцами тканей, обладавшими еще и ре­
путацией своего рода «акул-заимодавцев», которые поставля­
ли сырье в виде шерсти работникам-надомникам в сельской
местности, а затем расплачивались, собирая готовый матери­
ал и оставляя себе некий процент за предоставленный кредит.
Ж е н ы и дети крестьян, а также мужчины-фермеры в подходя­
щий момент готовы были увеличить семейные доходы, прода­
вая свой труд в виде занятий подручным ремеслом. Порой эти
люди оказывались в долгу у своих работодателей, поскольку
вынуждены были брать деньги вперед, чтобы потратить их на
оборудование.
Возможно, сельские жители, о которых мы говорим, пока­
ж у т с я вам несчастными рабами — поденными рабочими, в ы ­
нужденными жить на случайные заработки после того, как их
согнали с мест посредством законов об огораживании общин­
ной земли? Действительно, в период между 1550 и 1800 года­
ми по всей Англии лендлорды сгоняли свободных крестьян
с общинной земли, оставляя за ними клочки наделов1. Одна­
ко ограничиваться только подобной точкой зрения на про­
исходящее было бы ошибкой. На мой взгляд, работники тек­
стильной промышленности, жившие в сельской местности,
фактически ступали на первую ступеньку лестницы производ­
ства и потребления, специализации и обмена. И избегали при
этом ловушки самоизоляции благодаря открывшемуся для них
1

В результате чего йомены массовым образом разорялись. — Примеч. пер.

352

Избавление от рабства
доступу к наличным деньгам. Это правда, что некоторые люди
во время так называемого огораживания лишались права соб­
ственности на землю и средств к существованию, однако тот
же процесс фактически открывал для сельских жителей более
широкие возможности для найма на работу. Иначе говоря, то
был переход от натурального хозяйства с низким уровнем ор­
ганизации работ к несколько более производительному труду
и более высокому уровню потребления. Кроме того, ирланд­
ские, шотландские, а также английские переселенцы толпами
устремлялись в районы текстильного производства, чтобы по­
лучить надомную работу. Среди них были люди, бросившие
изнурительный и монотонный крестьянский труд ради шанса
включиться в экономику, основанную на активной циркуля­
ции наличных денег, хотя сама предлагаемая им работа была
по-своему тяжелой и низкооплачиваемой. Тем не менее вче­
рашние крестьяне вступали в брак более молодыми и рожали
больше детей.
В итоге те же самые люди, которые присоединялись к чис­
лу индустриальных рабочих в поисках заработка, становились
через некоторое время и потребителями производимых про­
мышленностью товаров. Как оказалось, повышение доходов
обычного британского рабочего наложилось на заметное сни­
жение цен на текстиль, сырьем для получения которого служил
хлопок, и каждый британец теперь мог позволить себе роскошь
носить (и стирать) нижнее белье из хлопчатобумажной ткани.
Как заметил еще в 1835 году историк Эдвард Бейнс «чудесная
дешевизна вещей из хлопка» принесла пользу множеству людей,
и «в X I X веке на ежегодном церковном празднике в сельской
местности можно было увидеть ярких тканей и украшений не
меньше, чем в X V I I I веке в гостиных»1. Как писал веком позже
Йозеф Шумпетер, типичные достижения капитализма заключа­
ются не в том, чтобы «наделать побольше шелковых чулок для
1

Цит. по: Риволи П. Путешествие футболки в мировой экономике.

353

Глава 7
королев, но в том, чтобы такие чулки были доступны фабрич­
ным девчонкам, а объем усилий для изготовления подобного
рода вещей неуклонно бы снижался»1.
Однако увеличивать предложение товара становилось делом
все более трудным. Даже в отдаленных долинах Пеннинских
гор и в приграничных районах Уэльса во множестве сельских
домиков уже занимались прядением и ткачеством, транспорт
сделался дорогостоящим, а некоторые из рабочих уже получали
столько, что могли позволить себе отдохнуть в уик-энд, порой
даже пропивая заработанное вплоть до вечера в понедельник.
Словом, соблазн потребления оказывался сильнее желания
приумножить личный доход. Как заметил экономист Колин
Кларк, «досуг становится истинной ценностью даже для очень
бедных людей»2.
Оказавшись меж двух огней — потребительским бумом,
с одной стороны, и отстающим предложением готовых из­
делий — с другой, — предприимчивые люди и поставщики
сырья вполне созрели для того, чтобы ощутить немалую по­
требность в изобретениях, повышающих производительность
труда. Понятно, что при таком вдохновляющем положении дел
изобретатели в скором времени нашлись. Самолетный челнок
Джона Кея для ручного ткацкого станка, созданная Джеймсом
Харгривсом прядильная машина «Дженни»3, прядильная ма­
шина Ричарда Аркрайта ватерфрейм, мюль-машина Сэмюэля
Кромптона — все это были вехи на пути, сопровождавшемся
неуклонным повышением производительности труда. «Джен­
ни» позволяла работать в 20 раз быстрее прялки и давала более
равномерную нить, однако приводил в движение эту машину
сам человек.

1

Шумпетер Й. Теория экономического развития. Капитализм, социализм и демо­

кратия. — М.: ЭКСМО, 2007.
2

Clark. С. Starvation or Plenty?

3

Названа по имени дочери изобретателя. — Примеч. пер.

354

Избавление от рабства
К началу X I X века «Дженни» уже устарела, поскольку пря­
дильный станок был быстрее в несколько сотен раз. Новые пря­
дильные станки приводила в движение струя воды с водяной
мельницы. Всего десятилетие спустя им на смену придет ста­
нок с десятью веретенами вместо одного, и вскоре приводить
в движение такие станки начнет пар. В результате в дело идет
все больше хлопкового сырья, а цены на бумазейные ткани рез­
ко снижаются. Британский экспорт хлопчатобумажных тканей
возрастает в пять раз в 1780-х годах, а затем повторяет пяти­
кратный рост в следующем десятилетии — в 1790-х годах. Цена
за один фунт 1 высококачественной тонкой пряжи из хлопка па­
дает с 38 шиллингов в 1786 году до трех шиллингов21832 году.
До начала X I X века большая часть сырья в виде хлопковой
пряжи поступала в Англию из Азии. Однако производители сы­
рья ни в Индии, ни в Китае не желали или не могли увеличить
объемы выработки. У них оставалось мало земли, пригодной
для выращивания хлопчатника, и не больше стимулов расши­
рять посадки: заминдары, или крупные наследственные земле­
владельцы в Индии, равно как и бюрократия Британской им­
перии, всегда снимали сливки с любого повышения производи­
тельности труда. Зато южные штаты Америки приветствовали
открывающиеся возможности. В 1790-е годы Северная Америка
предлагала на рынке очень мало хлопка, но уже к 1820-м годам
она становится самым крупным производителем хлопка-сырца
в мире, а к началу 1860-х дает две трети мирового сбора. В пери­
од между 1815 и 1860 годами хлопок составляет в стоимостном
выражении около половины всего американского экспорта.
Работу делали рабы. Чтобы вырастить хлопок, требовалось
много ручного труда — один человек мог засеять, провести про­
полку (и не один раз), снять урожай и затем очистить собран­
ный сырец, возделывая не более 18 акров, и мало на чем можно

1

1 фунт равен 453,6 грамма. — Примеч. пер.

2

1 шиллинг равен 1/20 фунта стерлингов, а также 12 пенсам. — Прим. пер.

355

Глава 7
сэкономить силы. В Америке, где было много земли и мало жи­
телей, единственным способом расширить производство этой
культуры было уничтожение рынка рабочей силы: нужно было
просто заставить работников трудиться без всякой оплаты. Как
пишет экономист Пьетра Риволи: «Не риски, связанные с рын­
ком рабочей силы, но полное подавление рынка труда как та­
кового — вот что служило источником рабства»1. Хлопчатобу­
мажные ткани стали доступны английскому рабочему классу
еще и потому, что в Америке покупали и продавали рабов, за­
хваченных в Африке.

Король-Уголь2
До поры до времени ископаемое топливо было не самым
значимым фактором в общей картине. Однако представьте,
что могло бы происходить, не обладай Британия доступны­
ми для использования угольными резервами. Месторождения
угля встречаются по всему миру, но некоторые каменноуголь­
ные залежи в Британии располагались близко к поверхности
и недалеко от водных путей, пригодных для транспортировки
с минимальными издержками. Правда, перевозка по суше была
избыточно дорогостоящей, пока не проложили железные доро­
ги. Думать, что каменный уголь изначально был более дешевым
источником энергии, чем альтернативные ему, — ошибочно: це­
лый век ушел на то, чтобы уголь смог конкурировать по уровню
1

Риволи П. Путешествие футболки в мировой экономике.

2

Название этого раздела соответствует названию романа Эптона Синклера

«Король-Уголь» (М.: Художественная литература, 1958), в котором рассказы­

вается о тяжелых условиях труда американских шахтеров. Главный герой, сын
крупного шахтовладельца, решает поработать простым горняком, чтобы про­

верить на собственном опыте, насколько верны изучаемые им экономические

теории. Смысловая перекличка, вероятно, не случайна: М. Ридли полемизирует

с общепринятым и глубоко искаженным, на его взгляд, представлением о том,

что в судьбе рабочих горнорудной промышленности не было ничего иного, кро­
ме изнурительного труда и жестокой эксплуатации со стороны фабрикантов. —

Примеч. пер.

356

Избавление от рабства
издержек в фабричном производстве с силой воды. Однако он
служил неисчерпаемым ресурсом при поставках, и в этом было
его главное преимущество. Вода как источник энергии для про­
изводства вскоре начала иссякать, потому что запасы ее, давае­
мые Пеннинскими горами, оказались небезграничными. Друго­
го возобновляемого источника энергии, который удовлетворял
бы индустриальный спрос, просто не было. В первой полови­
не X V I I I века даже относительно небольшая металлургическая
промышленность Англии была на грани гибели, поскольку
нельзя было получать необходимый для нее древесный уголь на
острове, где почти не осталось лесных массивов. Оставшиеся на
юге Англии леса поставляли материалы для кораблестроения,
что только набавляло цену древесине. Поэтому в поисках топли­
ва, которым можно было бы заправлять свои горны и печи, же­
лезных дел мастера покинули лесную часть Суссекса, отправив­
шись сначала в Западный Мидленд, затем в граничную между
Англией и Уэльсом область, далее в Ю ж н ы й Йоркшир и, нако­
нец, в Камберленд. Импорт ковкого1 чугуна и железа из богатых
лесами Швеции и России вполне отвечал растущим запросам со
стороны текстильной промышленности, нуждавшейся в новых
станках и механизмах. Однако даже этот импорт не в состоя­
нии был удовлетворить все нужды промышленной революции.
Только уголь мог помочь восполнить пробел. В Англии никогда
не было воды, ветра или древесины в той мере, в какой они тре­
бовались как источники энергии для фабричной промышленно­
сти, не говоря уже о том, чтобы производство всегда находило
их рядом с собой.
В том же положении был и Китай. В начале X V I I I века в этой
стране была энергично развивающаяся текстильная промыш­
ленность, возможно, не уступающая английской по насыщенно­
сти оборудованием, однако производства располагались далеко

1

То есть с низким содержанием углерода и предназначенного для дальнейшей об­
работки. — Примеч. пер.

357

Глава 7
от угольных залежей, а местная железоделательная индустрия
зависела почти полностью от древесного угля, и цена на топли­
во росла по мере того, как леса отступали все дальше и дальше.
Проблема усугублялась еще и тем, что регион Шанхая и Вну­
тренняя Монголия, где и находились угольные месторождения,
почти обезлюдели из-за набегов варваров и чумы, причем эти
бедствия длились в течение XII-XIV веков. Демографический
и экономический центр страны в итоге переместился в долину
реки Янцзы. Залежей угля рядом с судоходными путями не было,
и металлургия Китая прекратила свои ранние эксперименты
по использованию ископаемого топлива. Цена на чугун росла,
мешая изобретателям думать, как применить железо для нужд
механизации производства. Доходы промышленности в Китае
падали, а численность населения росла. В результате люди нахо­
дили все меньше стимулов как для изобретательства, так и для
потребления новых товаров. В добавление к сказанному импер­
ская бюрократия неизменно застилала дымовой завесой все, что
касалось разрешений независимым предпринимателям привле­
кать к работе жителей сельской местности, не говоря уже о том,
чтобы строить там фабрики.
Впрочем, даже в X I X веке угледобыча не слишком сильно
влияла на рост производительности труда в индустрии Брита­
нии. Хлопок в сравнении с каменным углем содействовал росту
производительности в британской промышленности в 34 раза
заметнее. Цена тонны угля, только что доставленного на поверх­
ность у шахты, например, в Ньюкасле, незначительно выросла
в период между 1740 и 1860 годами, хотя уровень оптовых цен
в Лондоне падал благодаря низким налогам и снижению транс­
портных издержек. Если оставить в стороне безопасную шахтер­
скую лампу, то со времени внедрения в производство паровых
насосов в угледобывающей отрасли появилось мало новшеств.
Вплоть до X X века типичное оборудование шахтера включало
лампу, кирку, деревянные рудничные стойки (крепеж) и пони.
Существенное увеличение объема потребляемого угля (рост от
358

Избавление от рабства
5-кратного в X V I I I веке до 14-кратного в XIX столетии) был ре­
зультатом главным образом больших инвестиций и экстенсив­
ного развития, а не роста производительности труда. Металлур­
гия составляла заметный контраст: каждые 30 лет удваивался
объем угля, необходимого для выплавки одной тонны передель­
ного чугуна и последующей переплавки в ковкое железо (фришевание). Чтобы добыть тонну угля, в 1900 году требовалось
почти столько же ручного труда, как и в 1800-м. Только с пере­
ходом к карьерному (открытому) способу угледобычи во второй
половине X X века постепенно стал подниматься уровень выра­
ботки в расчете на одного горняка.
Вот вам и причина, почему в угледобывающей отрасли, как
и во всей горнорудной промышленности в прошлые и нынеш­
ние времена, условия труда были и остаются чудовищными,
и примирить с ними может только уровень заработка, более вы­
сокий, чем обеспечивает человеку физический труд всельском
хозяйстве. По крайней мере, уровень этот был выше поначалу,
иначе шотландский или ирландский люд не устремлялся бы
толпами в Тайнсайд (Ньюкасл) в XIX веке. Зарплата забойщика
в шахтах на северо-востоке Англии в этом столетии была вдвое
выше и росла вдвое быстрее, чем у рабочего, занятого в сель­
ском хозяйстве.
Не будь каменного угля, инновации в английской текстиль­
ной, металлургической и транспортной индустрии вошли бы
в начале XIX века в период стагнации, а здоровый дух изобре­
тательства никак не сказывался бы, в конечном счете, на уровне
жизни. «Почти до середины XIX века существовали опасения,
как бы Англию не постигла судьба Голландии, потерявшей темп
развития, — пишет историк Тони Ригли. — Такова уж привычка
экономистов классической школы прогнозировать развитие со­
бытий, опираясь на устоявшееся положение вещей». По мнению
Ригли, избежать застоя Британия смогла потому, что перешла от
экономики органических ресурсов, в которой топливо «выращи­
вается», к экономике, основанной на активном использовании
359

Глава 7
минеральных ресурсов, добываемых промышленным образом.
Каменный уголь — вот что обусловило поразительную вторую
волну промышленной революции. Именно уголь вдохнул новую
жизнь в работу фабрик и кузнечных цехов и заставил мчаться
по рельсам локомотивы, а фактически — стал топливом так на­
зываемой второй промышленной революции 1860-х годов, ког­
да электричество, химия и телеграф обеспечили Европе небы­
валое богатство и власть над всем миром. Каменный уголь дал
Британии топлива, эквивалентного тому, что можно было по­
лучить с дополнительных 15 миллионов акров лесов, древесина
которых была бы отправлена в огонь, — а ведь это без малого
площадь Шотландии. К 1870 году сжигание каменного угля по­
зволяло Британии получать энергию, равнозначную, если счи­
тать в калориях, усилиям 850 миллионов рабочих. Все равно как
если бы каждый работник мог кивком подозвать себе на подмогу
еще 20 личных слуг. Мощность только паровых машин страны
равнялась силе 6 миллионов лошадей или 40 миллионов человек
(и чтобы прокормить такую армию рабочих, понадобилось бы
три дополнительных урожая пшеницы). Вот вам еще один аргу­
мент в пользу того, сколько дополнительной энергии способно
дать людям разделение труда. И очевидное доказательство, на­
сколько немыслимым было бы чудо промышленной революции
в Британии X I X века без источников ископаемого топлива.
И в то время Ланкашир становится первым в мире по каче­
ству и цене своей продукции. В 1750 году индийский муслин
и более плотные ткани из хлопка были повсюду предметом за­
висти местных ткачей. Спустя столетие — несмотря на то что
заработная плата в Британии была в четыре-пять раз выше,
чем в Индии, — Ланкашир оказался способен запрудить даже
Индию дешевыми хлопчатобумажными тканями, причем неко­
торые из них производились из местного хлопка-сырца, и путь
от сырья к конечной продукции, доставленной потребителям,
составлял в общей сложности 13 000 миль. Хвала производи­
тельности труда, которую фабрики Ланкашира могли показать
360

Избавление от рабства
благодаря своим станкам! И каменному углю, обеспечившему
конкурентоспособность английскому ткацкому производству.
Какой бы мизерной в структуре общих издержек ни была за­
работная плата индийских ткачей, они не могли соперничать
с фабриками Манчестера, где пар приводил в движение ткацкие
станки. К началу X X века 40 % всех изделий из хлопка в мире
производилось в радиусе 30 миль вокруг Манчестера.
Индустриализация распространялась, как вирус: расширение
производства на хлопкопрядильных и ткацких фабриках стиму­
лировало повышенный спрос на продукцию химической про­
мышленности, открывшей способ хлором отбеливать ткани, а ин­
дустрия печати, образно говоря, стала использовать свои валы,
чтобы наносить краску на хлопчатобумажную основу, — то есть
для промышленного создания разноцветных набивных хлопча­
тобумажных тканей. Снижение цен на продукцию текстильной
промышленности давало потребителям возможность тратить
деньги на прочие товары, что, в свою очередь, стимулировало ин­
вестиции в другие отрасли. И, разумеется, создание новых машин
требовало высококачественных марок стали, выплавка которых
стала возможна также благодаря дешевому углю.
Принципиально важным обстоятельством в связи с камен­
ным углем было то, что, в отличие от лесов и пара, этот источник
энергии не приводил к падению доходов и росту цен на топливо.
Нельзя сказать, что цены на уголь заметно падали в X I X веке,
однако они и не росли — несмотря на масштабное увеличение
его потребления. В этом столетии Британии ежегодно требо­
валось более 12 миллионов тонн каменного угля, то есть в три
раза больше, чем в 1750 году. Уголь использовался только в двух
целях — для обогрева помещений и для нужд производства,
причем последнее подразумевало в основном производство
кирпича, стекла, соли и металлов. К 1830 году потребление угля
увеличилось вдвое, и 16 % общего количества шло на металлур­
гию, а 5 % — на поддержание самой угледобычи. К 1860 году
Британия потребляла уже миллиард тонн и использовала уголь
361

Глава 7
в первую очередь для того, чтобы крутились колеса локомоти­
вов и гребные колеса пароходов. В 1930 году потребление угля
в стране превышало уровень 1750 года уже в 68 раз, и теперь
угольное топливо шло на выработку электроэнергии и получе­
ние газа. В наши дни уголь требуется, как правило, тепловым
электростанциям.

Динамо-машина и наши мечты
Электрический ток немало послужил нашему благополучию,
и роль этого источника энергии трудно переоценить. Для мое­
го поколения электричество — одна из обыденных коммуналь­
ных услуг: такая же повсеместная, неизменная и привычная,
как вода или воздух. Опоры и провода линий электропередач
уродливы, штепсельные вилки вечно раздражают, отсутствие
тока в сети приводит в ярость, риск вызвать пожар пугает, счета
за свет злят, а генерирующие станции могут служить монстру­
озными символами климатических изменений, вызываемых
деятельностью человека (по мнению Эла Гора, даже ураганы
рождаются под влиянием импульсов, исходящих от гирлянд
могучих сопротивлений). Однако попробуйте оценить магию
электричества. Попытайтесь взглянуть на эту энергию глазами
того, кто никогда не имел дела с силой невидимой и лишенной
всякого веса, могущей передаваться на многие мили по тонким
проводам и способной делать практически любую работу: от
освещения до подсушивания тостов, от приведения в движение
различных механизмов до воспроизведения музыки. И примите
во внимание, что 2 миллиарда ныне живущих людей никогда не
щелкали выключателем, чтобы стало светло.
Перенеситесь мысленно на Венскую промышленную вы­
ставку 1873 года. Там был стенд, демонстрирующий экспонат,
представленный полуграмотным бельгийским изобретателем
с роскошным именем Зеноб Теофил Грамм. Рядом с ним — его
партнер по бизнесу, французский инженер с именем не ме­
нее звучным: Ипполит Фонтен. Они демонстрируют динамо362

Избавление от рабства
машину Грамма — первый электрогенератор постоянного тока,
который способен давать свет, если его ручку станет крутить
человек или паровой двигатель будет передавать крутящий мо­
мент на сердечник. Через пять лет динамо-машины будут п и ­
тать током сотни новых промышленных осветительных устано­
вок по всему Парижу.
Во время Венской выставки один из рабочих по собственной
оплошности сделал ошибку. О н неумышленно соединил прово­
дами работающую динамо-машину со свободной, но в тот мо­
мент бездействующей динамо-машиной, привезенной на случай,
если первая выйдет из строя и ее придется заменить такой же.
Резервная машина немедленно стала вращаться «сама по себе»,
то есть стала вести себя как мотор. Мысли в голове у Фонтена
тоже закружились. Он попросил принести ему самый длинный
провод из всех, какие только можно было найти, и соединил две
динамо-машины проводником длиной в 250 метров. Как только
к ней подсоединили провод, вторая динамо-машина радостно
ожила. И сразу стало ясно, что электричество может передавать
энергию на расстояния значительно большие, чем ремни, цепи
и шестеренки.
К 1878 году динамо-машины Грамма, приводимые в дви­
жение водами реки Марны, передавали энергию двум другим
динамо-машинам, которые за 3 мили отсюда (электричество
передавалось по кабелю) действовали как моторы, тянувшие
плуги по полю имения Менье неподалеку от Парижа, — и на
все это взирали широко раскрытыми глазами высокоученые
м у ж и из Лондонского Института инженеров-механиков. Далее
последовал каскад изобретений. Электрифицированные желез­
ные дороги — Уильям Сименс. Усовершенствованные лампоч­
ки — Джозеф Суон и Томас Эдисон, переменный ток — Джордж
Вестингауз, Никола Тесла и Себастьян Дзиани де Фарранти.
Турбинные генераторы — Чарльз Парсонс. В мире началась эра
электричества. Хотя — как и в случае с компьютерами много
позднее — десятилетия ушли на то, чтобы производственные
363

Глава 7
достижения заметным образом проявили себя в статистике,
триумф сделался полным, а последствия — далекоидущими.
Сегодня, спустя 130 лет, электричество все еще способно корен­
ным образом изменять жизнь людей, которые впервые получи­
ли возможность пользовать­
ся входящей в их дом энер­
Плюсуя джоуль к джоулю, нельзя
гией, не имеющей ни цвета,
не признать, что дерево уступает

ни запаха, ни веса. Одно из
современных исследований,
проведенное на Филиппинах,
показывает, что среднестати­
стическая местная семья при
подключении к электросети
как бы получает ежемесячно
дополнительно 108 долларов США. Освещение становится де­
шевле на 37 долларов, радио и телевидение — на 19 и образова­
ние — на 20. Экономия времени приносит еще 24 доллара, а бо­
лее производительный труд — 8. Черт возьми, да электричество
влияет даже на уровень рождаемости: просмотр телепередач по
вечерам заменяет занятия сексом.
Наша планета получает 174 миллиарда ватт световой энер­
гии, или примерно в 10 000 раз больше, чем дает все исполь­
зуемое нами ископаемое топливо. Если провести калькуляцию
другим способом, то клочок земли площадью примерно в 5 яр­
дов1 получает в течение пяти лет столько же световой энергии,
сколько вам может понадобиться, чтобы прожить свою жизнь
в стиле техно. Ну и зачем нам платить за электричество, если во­
круг столько энергии? А затем, что, даже с поправкой на такие
неудобства, как пасмурная зима, ночное время, тучи и тени дере­
вьев, бесконечный поток фотонов с неба практически бесполе­
зен. Он не становится электричеством, не говоря уже о топливе
каменному углю, а тот —
природному газу, и последний —
электрическому току, который
струится по вашему мобильному
телефону.

1

Ярд равен 0,9144 м и включает 3 фута (фут равен 30,5 см). 1 кв. ярд равен
0,836 м2. — Примеч. пер.

364

Избавление от рабства
для автомобиля или, скажем, пластмассе. Согласитесь, плюсуя
джоуль к джоулю, нельзя не признать, что дерево уступает ка­
менному углю, а тот — природному газу, и последний — элек­
трическому току, который струится по вашему мобильному
телефону. Я вовсе не против платить приличные деньги за то,
чтобы кто-то снабжал меня чистыми электронами по моему за­
просу, — точно так же, как я заказываю стейки или сорочки.
Попробуйте представить себе, чисто гипотетически, семью
начала X I X века за обедом, когда все дружно поглощают свою
хрящеватую тушеную говядину с овощами, довольствуясь све­
том очага, в котором горят поленья. И скажите этим людям, что
спустя два столетия их потомкам уже не нужно будет таскать
в дом воду или дрова и ни к чему будет выносить нечистоты,
потому что вода, горючий газ и волшебная невидимая энергия,
называемая «электричество», будут поступать к ним в дом по
трубам и проводам. Да они от радости запрыгают при одной
мысли, что могут иметь такой дом, но затем осторожно спро­
сят, а будет ли все это им по средствам? В ответ вы им скажете,
что такое вполне возможно, и нужно только, чтобы отец и мать
ежедневно отправлялись на работу в контору и трудились там
по 8 часов каждый, а дорога в один конец обычно занимает око­
ло сорока минут, и вас везут в экипаже, которому не требуется
лошадиная упряжка, да, и еще — детям совсем не обязательно
работать, только в школу ходить и учиться, чтобы подрасти до
двадцати лет и иметь право на такую же славную работу, как
у родителей... Да ваши слушатели будут не просто ошарашены,
они же от волнения подумают, будто сходят с ума. «Где, — долж­
но быть, заголосят они, — где оно, это место?»

Тепло совершает
работу — работа рождает тепло
Могу ли я уложить в прокрустово ложе собственной гипо­
тезы промышленную революцию, непозволительно растяги­
вая пределы последней, как поступал с революциями позднего
365

Глава 7
палеолита, неолита, а также с революцией городов и революци­
ей коммерческой? Благодаря развитию технологии и утвержде­
нию в промышленности новых источников энергии работник
текстильной промышленности образца 1850 года был в состоя­
нии в течение одной минуты сделать столько же, сколько в те­
чение двадцати минут за сто лет до того. В результате он мог бы
снабжать плодами своего труда в 20 раз больше потребителей,
или предложить потребителям в 20 раз больше ткани, или по­
зволить своему потребителю потратить 19/20 личного дохода на
что-то еще, кроме ткани на сорочки. В сущности, именно поэто­
му на втором этапе промышленной революции Британия так
разбогатела.

Не будь нам доступно ископаемое
топливо, 99 % землян вынуждены
были бы всю жизнь пребывать
в рабстве, чтобы всего 1 % из них мог
обладать высоким уровнем жизни.

меньше

предо­

ставить большему числу потребителей товары и услуги,
требовалось меньше работ­
ников — вот в чем главное.
Как сказал бы Адам Смит, это
позволяло производить боль­
ше

труда1.

Чтобы

продукции,

затрачивая

То был рывок в будущее — заметно менялось

число тех, кому мог предоставить товары или услуги один ра­
ботник: люди сделали решительный шаг вперед на пути разви­
тия специализации производства и диверсификации потребле­
ния. В определенном смысле Король-Уголь как бы превращал
каждого в маленького Людовика XIV.
В наши дни средний землянин потребляет энергии в объе­
ме примерно 2500 ватт, или, если формулировать по-другому,
ежесекундно — 600 калорий. Около 85 % этого количества дает
сжигание угля, нефти и газа, остальное приходится на атомные
электростанции и гидроэнергетику (ветер, солнце и биомас­
са в совокупности — не более знака «звездочки» на диаграм­
ме, как обыденная еда для каждого из нас). Еще сравнение:
1

Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов.

366

Избавление от рабства
человек, разумно занимающийся фитнесом, способен, крутя
педали, генерировать около 50 ватт — исходя из этого, чтобы
вознести вас на нынешний уровень жизни, может потребовать­
ся 150 рабов с «рабочей сменой» по 8 часов на каждого. (Это
в среднем по планете, но в расчете на одного «хозяина» амери­
канцам могло бы потребоваться 660 рабов, французам — 360,
а нигерийцам — 16.)
Услышав в очередной раз стенания по поводу нашей зави­
симости от ископаемых источников топлива, не спешите с вы­
водами и подумайте вот о чем. На каждую семью из четырех
человек — самую обычную семью из тех людей, кого встречаешь
на улице каждый день, — приходится по 600 рабов, которые тру­
дятся у этой семьи дома, ничего не требуя взамен и пребывая
в подлой нищете, ибо, пожелай бедолаги себе лучшей доли, они
сами должны были бы завести себе собственных подневольных.
Продолжая аналогию, мы получим цифру, близкую к триллиону
невольников.
Предложенный мною вариант метода reductio ad absurdum
можно далее использовать альтернативным образом. Напри­
мер, осудить греховную расточительность современного мира
(типичная реакция многих людей) — или сделать иной вывод.
Не будь нам доступно ископаемое топливо, 99 % землян вынуж­
дены были бы всю жизнь пребывать в рабстве, чтобы всего 1 %
из них мог обладать высоким уровнем жизни, — как это и про­
исходило в империях бронзового века. Поймите меня правиль­
но: я вовсе не призываю вас возлюбить уголь и нефть, но всего
лишь хочу показать, в какой мере современный стиль жизни
а-ля Людовик XIV обязан открытию и использованию тех ис­
точников энергии, которые служат заменой мускульной силе ра­
бов. Позвольте мне еще раз сделать заявление в поддержку соб­
ственных интересов: я наследую многим поколениям тех, кто
получал личную выгоду от добычи каменного угля, и я остаюсь
наследником этих людей и бенефициаром угледобычи в настоя­
щее время. Уголь обладает серьезными недостатками: загрязняет
367

Глава 7
окружающую среду углекислотой и ртутью и повышает уровень
радиоактивности — с этим не поспоришь, но в данной связи
я хочу подчеркнуть, что тот же уголь способствует также и про­
цветанию человечества. Сгорая, уголь вырабатывает электриче­
ство, освещающее наши дома, и вращает барабаны наших сти­
ральных машин, и плавит алюминий, из которого делают наши
летательные аппараты. Нефть служит топливом для кораблей,
грузовиков и самолетов, наполняющих товарами наши супер­
маркеты, а также идет на производство пластмассы, из которой
делают игрушки для наших детей. Природный газ обогревает
дома, помогает печь хлеб и синтезировать удобрения, благодаря
которым сельское хозяйство обеспечивает нас продуктами пи­
тания. Эти источники энергии наполняют силой армию наших
рабов.
Но, может быть, эти ресурсы в конце концов истощатся? Тре­
вога о том, что ископаемое топливо вскоре закончится, стара,
почти как сами ископаемые. Еще в 1865 году экономист Уильям
Стэнли Джевонс предрекал, что с ростом спроса цена на камен­
ный уголь будет повышаться, а предложение сократится. «Отсю­
да ясно следует, — писал он в "Угольном вопросе", — что мы не
сможем в долговременной перспективе удерживать нынешний
темп развития». И добавлял: «Нечего и думать, что каменный
уголь можно будет заменить любым другим видом топлива», —
поэтому дорогим его сердцу соплеменникам остается одно:
«либо во множестве покинуть родные пределы, либо, остав­
шись, пережить мучительное стеснение жизни и обнищание»1.
Иеремиада Джевонса в предвидении того, что на современ­
ном языке назвали бы «угольным дефицитом», произвела на
современников столь сильное впечатление, что в 1866 году по­
родила в газетном заголовке слова «угольная паника». Тогда же
дело дошло и до того, что премьер-министр Уильям Гладстон
1

Jevons W. S. The Coal Question: A n Inquiry Concerning the Progress of the Nation, and
the Probable Exhaustion of our Coal-mines.

368

Избавление от рабства
сделал заявление, касающееся бюджетной политики кабинета
и содержащее обещание немедленно начать выплачивать дол­
ги государства гражданам, как только иссякнут запасы угля. Не
осталась в стороне и Королевская комиссия по угольному снаб­
жению. По иронии судьбы, именно в то десятилетие обширные
угольные месторождения начали обнаруживать по всему миру,
а на Кавказе и в Северной Америке всерьез принялись бурить
нефтяные скважины.
В X X веке главным поводом для беспокойства становится
нефть. В 1914 году Горное бюро Соединенных Штатов выступи­
ло с предупреждением, что нефтяные резервы страны истощат­
ся в течение десяти лет. В 1939 году Министерство внутренних
дел С Ш А заявило, что нефть в Америке закончится через 13 лет.
Спустя 12 лет после первого прогноза это же ведомство утверж­
дало, что нефти хватит еще на 13 лет. В 1970-х годах президент
Джимми Картер выступил со словами: «К концу следующего де­
сятилетия мы исчерпаем все разведанные мировые запасы неф­
ти». В 1970-е годы нефтяные резервы мира насчитывали 550 мил­
лиардов баррелей, а в период между 1970 и 1990 годами мировое
потребление нефти составило 600 миллиардов баррелей. Зна­
чит, следуя логике прогнозов и цифр, к 1990 году мировые запа­
сы нефти должны были быть превышены на 50 миллиардов. На
деле же к 1990 году разведанные, но пока остающиеся нетрону­
тыми мировые запасы нефти составляют около 900 миллиардов
баррелей. При этом в данную цифру не включены: нефтеносные
пески в провинции Альберта в Канаде, нефтеносные песчаные
сланцы Ориноко в Венесуэле и нефтеносные сланцы Скалистых
гор, в совокупности содержащие около 6 триллионов баррелей
тяжелой нефти — в 20 раз больше, чем все разведанные запасы
Саудовской Аравии.
Разработка тяжелой нефти сопряжена с дополнительными
издержками, но вполне вероятно, что бактериальная очистка
вскоре сделает эти ресурсы конкурентоспособными в сравне­
нии с обычными месторождениями — даже при «нормальных»
369

Глава 7
ценах на нефть. В последние десятилетия звучат точно такие же
ложные предсказания о неминуемом истощении запасов при­
родного газа. Однако уже открытые шельфовые месторожде­
ния газа способны удвоить его ресурс для Америки на три века
вперед.
Да, запасы нефти, газа и угля не бесконечны. Однако, прежде
чем они будут исчерпаны, пройдут десятилетия, возможно, даже
столетия, и люди найдут альтернативу источникам ископаемого
топлива задолго до того, как все ресурсы истощатся. Например,
горючее можно синтезировать из воды, используя для этого
солнечную или атомную энергию. В настоящий момент расходы
слишком велики, но с увеличением эффективности и ростом не­
фтяных цен уравнение может принять совсем другой вид.
Но это еще не все. Каким бы удивительным, пусть и недо­
оцененным, ни казалось данное обстоятельство, но совершенно
очевидно, что ископаемое топливо спасает от индустриализа­
ции немалую часть нашего природного ландшафта. До начала
массового использования этих источников энергии топливо,
фигурально говоря, взрастало на земле и нуждалось в землях
для своего выращивания. Там, где я живу, реки текут свободно,
древесина созревает и естественным образом гниет в лесах, на
лугах пасутся коровы и горизонт не застят ветряные мельни­
цы, — и там, где я живу, все эти угодья, не будь у нас под рукой
ископаемых источников топлива, неизбежно понадобились бы,
чтобы служить потребностям человека в энергии. Если бы Аме­
рика решила сделать единственным своим ресурсом для удо­
влетворения топливно-транспортных нужд только биотопливо,
то, чтобы вырастить необходимую для решения этой задачи био­
массу, понадобилось бы еще 30 % сельскохозяйственных угодий
дополнительно. А где тогда взять землю, чтобы растить на ней
то, что служит продуктами питания? «Зеленый» подход может
«съесть» немало природных пейзажей. И чтобы понять всю про­
жорливость этой идеи, примите во внимание простой расчет.
В настоящее время население Соединенных Штатов составляет

370

Избавление от рабства
примерно 300 миллионов человек, и каждый нуждается, по гру­
бой оценке, в 10 000 ваттах энергии (или в 2400 калориях еже­
секундно). Так вот, чтобы обеспечить такой уровень энергии без
использования ископаемого топлива, могут понадобиться:
•

солнечные батареи размером с территорию Испании,

•

или ветровые электростанции на площади, занимаемой
Казахстаном,

•

или лесные массивы на площади Индии и Пакистана вме­
сте взятых,

•

или конские пастбища размером с Россию и Канаду в со­
вокупности,

•

или плотины гидроэлектростанций с водосбором на одну
треть больше, чем могут предоставить все континенты
Земли.

Между тем, при сложившемся положении дел «связка» ка­
менного угля, атомных электростанций, нефтеочистительных
заводов и трубопроводов дает 300 миллионам американцев
почти всю необходимую им энергию, используя для этой цели
смешную площадь — даже если принять во внимание такие
«шрамы земли», как угольные разрезы и карьеры, необходимые
для добычи полезных ископаемых открытым способом. К при­
меру, в районе открытой угледобычи в Аппалачских горах ка­
рьеры занимают около 7 % от 12 миллионов акров (по данным
последних 20 лет). Это равно двум третям площади штата Дела­
вэр — большая территория, но она не идет ни в какое сравнение
с цифрами, приведенными выше. Водяные турбины требуют,
в пересчете на один ватт получаемой энергии, в 5-10 раз больше
бетона и стали, чем атомные электростанции, а ведь приходится
брать в расчет еще и мили шоссейных дорог, и длинные полосы
земли под линиями высоковольтных передач. Называть таких
чудовищных пожирателей земли, как возобновляемые источни­
ки энергии, «зелеными», экологически чистыми и воплощающи­
ми доброе отношение к природе, на мой взгляд, крайне, крайне
странно. Если вы, как и я , любите дикую природу, то, думаю,
371

Глава 7
последнее, что вы захотите сделать, так это вернуться к средне­
вековой привычке подчинять окружающий ландшафт потреб­
ностям энергетики. Только на одной ветровой электростанции
на перевале Алтамонт в Калифорнии ежегодно погибает 24 бер­
кута — если бы нечто подобное совершала какая-нибудь не­
фтяная компания, то ее бы призвали к суду. Сотни орангутанов
ежегодно убивают, потому что те оказываются на пути распро­
странения плантаций, которые должны давать пальмовое мас­
ло для биотоплива1. «Довольно уже обожествлять ничтожных
и фальшивых идолов», — пишет эксперт по энергетике Джесс
Осабел. И еретически возглашает: «Возобновляемые источники
энергии не всегда "зеленые"»2.
По-моему, правда заключается в том, что Западной Европе
немыслимо повезло. Именно тогда, когда человечество начало
всерьез вредить природным условиям и разному зверью вокруг
себя, вместо экологической катастрофы, как случилось в древ­
ности в Вавилоне, из-под земли, почти магическим образом,
явил себя новый источник энергии — и часть окружающей при­
роды была спасена. В наше время незачем использовать земель­
ные угодья, чтобы растить на них сырье для получения транс­
портного топлива (нефть заменила сено, которым тогда корми­
ли лошадей) или топлива для обогрева жилища (природный газ
вытеснил дрова). Сберечь землю помогает также уголь — источ­
ник энергии, необходимой для приведения в движения станков
и механизмов (вместо воды и ветра), а свет нам обеспечивают
электростанции (вместо свечей из пчелиного воска и стеарина).
Нам все еще приходится «выращивать одежду», во всяком слу­
чае, немалую ее часть, хотя «руно» в наши дни могут изготовить
и из нефти. Одно, пожалуй, удручает: если хлопок окончатель­
но вытеснит синтетика такого же качества, то Аральское море
1

По данным, представленным на сайте http://www.telegraph.co.uk/earth/main.

2

Ausubel J. Renewable and nuclear heresies // International Journal ofNuclear Governance,
Economy and Ecology. — 2007. — № 1. — P. 229-243.

372

Избавление от рабства
сможет вернуться в свои берега, а в некоторых районах Индии
и Китая вновь заведутся тигры. Правда, пока есть нечто такое,
что еще не научились изготавливать промышленным способом
из нефти и газа, и слава богу, — это еда. Хотя... даже в этой обла­
сти природный газ является источником энергии, расходуемой
на то, чтобы придать определенный вид атомам азота, служа­
щим для нас повседневной пищей.

Безумный мир биотоплива
Пустая возня с этанолом и биотопливом просто в ярость при­
водит. Да сам Джонатан Свифт не взялся бы написать сатиру на
эту тему! В мире, где некоторые виды живых существ исчезают
с лица земли и более миллиарда человек радуются, если могут
поесть, — в этом мире политики пытаются доказать, что было
бы совсем неплохо для нашей планеты расчистить территорию
девственных тропических джунглей и начать выращивать там
масличные пальмы. И еще было бы недурно передать немалую
часть сельскохозяйственных угодий под посадки для получения
биомассы и последующей выработки биотоплива: люди смо­
гут сжигать в своих автомобилях топливо из углеводов, а не из
углеводородов, что, несомненно, поднимет цены на продукты
питания для малоимущих. «Абсурд» — слишком слабое выра­
жение для характеристики гнусного преступления подобного
рода. Но я , пробираясь к истине сквозь дебри цифр, успокаиваю
себя мыслью о том, что некоторые данные пока просто не были
услышаны.
В 2005 году в мире было произведено, при грубом подсчете,
10 миллиардов тонн этанола (этилового спирта), и 45 % из этого
числа — результат переработки бразильского сахарного трост­
ника, а 45 % — американской кукурузы. Прибавьте сюда 1 мил­
лиард тонн биодизельного топлива из выращенных в Европе
рапсовых семян. В итоге окажется, что около 5 % всей земли, на
которой прежде выращивали зерновые культуры, предназначен­
ные служить пищей, теперь занято посевами растений, урожаи

373

Глава 7
которых будут переработаны в биотопливо (тот же показатель
для Соединенных Штатов — 20 % ) . В совокупности с засухой
в Австралии и ростом потребления мяса в Китае данное обстоя­
тельство стало ключевым фактором, обусловившим в 2008 году
отставание мирового предложения продуктов питания от спро­
са и, как следствие, голодные

Было бы недурно передать немалую
часть сельскохозяйственных
угодий под посадки для получения
биомассы и последующей выработки
биотоплива: люди смогут сжигать
в своих автомобилях топливо из
углеводов, а не из углеводородов,
что, несомненно, поднимет цены на
продукты питания для малоимущих.

бунты в различных частях
света. В период между 2004
и 2007 годами мировой сбор
кукурузы

достигал

уровня

в 51 миллион тонн, однако
50 миллионов тонн ушло на
переработку и получение эта­
нола, и почти ничего не оста­
лось, чтобы

удовлетворить

все прочие запросы, на что
требовалось еще 33 миллиона

тонн, — вот цены и пошли вверх. Бедняки — не забывайте! —
тратят до 70 % своих доходов только на еду. Иными словами,
в результате всего американские автомобилисты буквально от­
нимали у малоимущих людей углеводы, чтобы залить в виде го­
рючего в свои емкости вместо бензина.
С подобным положением вещей можно было бы примирить­
ся, если бы переход на биотопливо действительно оборачивался
существенным улучшением экологии или помогал экономить
деньги, чтобы американцы покупали больше товаров и услуг
у малоимущих и таким образом помогали им выбираться из ни­
щеты. Однако на самом деле американцы втрое больше платят
промышленности, производящей этанол: субсидируют выращи­
вание кукурузы, субсидируют выработку спирта и еще платят
дополнительные деньги за свою еду. Иначе говоря, этанол «съе­
дает» те средства, которые американцы могли тратить на потре­
бительские товары, чтобы поддержать спрос и, соответственно,
производство, расширение которого давало бы новые рабочие

374

Избавление от рабства
места или повышение заработной платы небогатым людям. Так
в чем же тут помощь беднякам?
Далее. Экологические преимущества биотоплива не только
иллюзорны — они влекут за собой отрицательные последствия.
Ферментирование углеводов — малоэффективный бизнес
в сравнении со сжиганием углеводородов. Каждый акр кукурузы
или сахарного тростника требует топлива для трактора, и удо­
брений, и пестицидов, и топлива для грузовика, и топлива для
дистиллятора — заметьте: топливо, топливо и еще раз топли­
во. Возникает вопрос: так сколько же топлива требуется, чтобы
производить топливо? Ответ — практически то же количество.
Министерство сельского хозяйства США в 2002 году подчита­
ло, что каждая единица энергии, приложенной к выращиванию
кукурузы, дает на выходе 1,34 единицы, но только с прибавкой
того, что дает сухая перегонка зерна как побочный продукт при
изготовлении кормов для крупного рогатого скота. Без учета та­
кого фактора выигрыш составляет всего лишь 9 %. Есть и другие
исследования — с менее позитивными заключениями: по одной
из оценок, в данном процессе мы теряем до 29 % энергии. Для
сравнения: если бурить и очищать нефть, то в итоге производ­
ственного процесса мы, считая в соответствующих единицах,
получим 600 % энергии по отношению к той, которая ушла на
получение конечного продукта. И что считать более привлека­
тельными инвестициями?
Но пусть даже вы получите достаточно энергии, извлекае­
мой из этилового спирта, сырьем для которого служит зерно,
а еще лучше — сахарный тростник в Бразилии (да здравствуют
рабочие места для армии трудящихся, которым вечно недопла­
чивают), — все равно это не то, что требуется экологии. Заливая
в автомобильные баки бензин, вы получаете в виде выхлопов
от работы моторов углекислый газ, усиливающий парниковый
эффект. При использовании тракторов в процессе выращива­
ния зерновых из почвы высвобождается закись азота — газ,
также работающий на парниковый эффект, но с потенциалом

375

Глава 7
разогрева в 300 раз сильнее, чем у углекислого газа. И любое
приращение цены зерна, вызванное активным производством
биотоплива, оказывает, в конечном счете, негативный эффект
на судьбу влажных тропических лесов, уничтожение которых
есть не что иное, как сулящее кому-то прибыли средство до­
бавить углекислоты в атмосферу. «Конвертируя» почвы кампос
серрадос Бразилии 1 в поля, где выращивают сою для переработ­
ки в дизельное топливо, или обширные торфяники Малайзии —
в регион для получения пальмового масла как основы для того
же дизельного топлива, мы «отправляем в воздух в 17-420 раз
больше CO2, чем составляло бы снижение его выбросов посред­
ством замены биотопливом обычного горючего ради уменьше­
ния парникового эффекта»2. Или, если взглянуть на проблему
с позиций экологии, десятилетия или даже столетия могут уйти
на то, чтобы возместить ущерб природе. Желая действительно
снизить выбросы углекислоты в атмосферу, сажайте новые леса
на бывших сельскохозяйственных земельных угодьях.
Но это еще не все. Чтобы получить один галлон этанола из
кукурузы, необходимо 130 галлонов воды на полив и 5 галлонов
на дистилляцию, — принимая во внимание, что только 15 % по­
севов охвачены ирригацией. А вот обратный пример: при по­
лучении одного галлона бензина требуется 3 галлона воды для
экстракции и 2 галлона для очистки. Чтобы реализовать провоз­
глашаемую Соединенными Штатами задачу выращивать еже­
годно биомассу для получения 35 миллиардов галлонов этанола,
необходимо израсходовать столько же воды, сколько каждый
год потребляет все население Калифорнии. Можете не сомне­
ваться: промышленное производство этанола — дело вредное не
только для экономики. Оно наносит ущерб и всей планете тоже.
И главная причина, почему оно мертвой хваткой держит за горло

1

Экорегион тропической саванны. — Примеч. пер.

2

По данным: Fargione J. Land clearing the biofuel carbon debt // Science. — 2008. —
№ 319. — P. 1235-1238.

376

Избавление от рабства
американских политиков, заключается в лоббировании и «поли­
тическом фондировании» со стороны крупных компаний.
Ну, хорошо. Положим, я — фанат будущего и не хочу с на­
лета отвергать первое поколение растений, предназначенных
быть источником сырья для получения биотоплива. Но есть же
и другие культуры, и, образно говоря, принесение их в жертву
на алтарь экологии меньше навредит природе. Тропическая са­
харная свекла может дать более значительные урожаи, требуя
меньше воды для полива. Такие растения, как ятрофа (род се­
мейства молочайных), могут отлично расти на бросовых землях
и идти на биотопливо, — если к делу подключатся генные ин­
женеры. И разумеется, есть еще и водоросли: они живут в воде,
не нуждаясь в поливе, и могут по объему даваемой биомассы
превзойти все прочие растительные виды.
Нельзя забывать о самом важном вопросе, связанном с про­
изводством биотоплива и способном в значительной мере усугу­
бить соответствующие экологические проблемы: для получения
биомассы нужна земля. Уверенность в будущем для 9 миллиар­
дов человек, способных разместиться на нашей планете, зависит
еще и от того, сколько почвы будет использоваться в расчете на
каждого землянина, чтобы все человеческие потребности могли
быть удовлетворены.
Допустим, потребность человечества в продуктах питания,
зависящих от урожая сельскохозяйственных культур, продол­
жит расти нынешними темпами. В этом случае существующие
земледельческие угодья смогут в 2050 году лишь гарантировать
нам питание, а дополнительные площади можно будет высво­
бодить только за счет тропических лесов и других регионов
с оставшейся дикой природой. И какова альтернатива? Горест­
ные стенания защитников окружающей среды о том, что раса
людей уже «присваивает от 20 до 40 % солнечной энергии, заклю­
ченной в органическом материале»?1 Так для чего увеличивать
1

Wilson Е. The Diversity of Life. — Penguin, 1999.

377

Глава 7
эти проценты, оставляя еще меньше места другим видам? Раз­
рушать природное приволье и уничтожать ареалы обитания,
превращая живые существа в топливо для цивилизации, — это
средневековая ошибка, которую нельзя повторять, тем более что
в нашем распоряжении есть угольные пласты, горючие сланцы
и атомные электростанции.
А в ответ, и, казалось бы, с достаточными на то основаниями,
можно услышать: климат Земли меняется. К этой теме мы вер­
немся в главе 10. Пока же остановимся на том, что утверждение:
«Возобновляемые источники энергии являются экологически
чистыми, а ископаемое топливо нет» — не совсем очевидно и не
вполне обоснованно.

Энергопотребление:
эффективность производства и наши запросы
Цивилизация, как и любая другая форма жизни, нуждается
в притоке энергии. Жизнеспособным можно считать тот вид,
представители которого, опережая другие виды, успешнее по­
глощают солнечную энергию, чтобы произвести на свет потом­
ство, — и то же самое относится к нациям. Теряясь в вечности,
жизнь как таковая неизменно утверждала себя в этом деле, дей­
ствуя все более и более эффективно и обходя в своем существо­
вании второе начало термо­
динамики. Растения и жи­
Цивилизация, как и любая
вотные, населяющие Землю
другая форма жизни, нуждается
в наше время, проводят по
в притоке энергии.
своим телам больше солнеч­
ной энергии, чем их предше­
ственники кембрийского периода (когда, к слову, растений на
суше не было). И точно так же история человечества — это пове­
ствование о том, как люди постепенно открывали для себя и учи­
лись использовать все новые и новые источники энергии, чтобы
поддержать свое существование. Домашние растения запасали
больше солнечной энергии, чем их дикорастущие родственники,

378

Избавление от рабства
и делились ею с первыми земледельцами. Упряжные животные
направляли больше запасенной растениями энергии на удовлет­
ворение человеческих потребностей. Водяные мельницы встраи­
вались в природный цикл на­
копления и испарения воды
под лучами солнца, обога­
щая средневековых монахов.
«Цивилизация, как и сама
жизнь, — утверждают Питер
Хубер и Марк Миллс, — это
сизифов труд, приложенный

История человечества — это
повествование о том, как люди
постепенно открывали для себя
и учились использовать все новые
и новые источники энергии, чтобы
поддержать свое существование.

к борьбе с хаосом. В конечном
счете побеждает хаос, однако наша миссия как раз и заключается
в том, чтобы отдалить этот день настолько, насколько в наших
силах, и следовать в другом направлении со всей решимостью
и изобретательностью, на какие мы способны. Энергия — не
проблема. Энергия — решение проблемы»1.
Паровой двигатель Ньюкомена работал с эффективностью
в 1 % , то есть использовал для полезной работы 1 % той тепловой
энергии, который давало сжигание угля. Двигатель Уатта имел
коэффициент полезного действия (КПД) в 10 % и обеспечивал
большую скорость вращения вала. Двигатель внутреннего сго­
рания Отто был еще быстрее, и К П Д его составлял около 20 %.
Современная турбина с комбинированным циклом, дающая
электрический ток при сжигании газа, эффективна на 60 % и вра­
щается со скоростью 1000 оборотов в минуту. Таким образом,
современная цивилизация учится совершать все больше и боль­
ше работы в расчете на каждую тонну используемого топлива.
Возможно, в ы думаете, что постоянно растущая эффектив­
ность постепенно снижает потребность в количестве сжигаемо­
го угля, нефти и газа? По мере того как та или иная страна входит

1

Huber P., Mills M. The Bottomless Well: the Twilight of Fuel, the Virtue of Waste, and
W h y We Will Never Run Out of Energy. — Basic Books, 2005.

379

Глава 7
в эпоху индустриализации, все большее число ее жителей на­
чинают присоединяться к системе потребления, использующей
в качестве топлива полезные ископаемые. Люди стараются пу­
стить в дело этот вид топлива как на работе, так и дома — и по­
требность только крепнет. Удельное энергопотребление (1 ватт
на 1 доллар валового внутреннего продукта) фактически рас­
тет, и мы могли видеть, как это происходит, например, в К и ­
тае 1990-х годов. Позднее, когда большинство жителей страны
«включились в процесс», высокая эффективность становится
дороговата — и удельное энергопотребление начинает снижать­
ся. Это происходит в Индии в наши дни. Соединенные Штаты
в настоящее время используют на 50 % меньше энергии в расче­
те на одну единицу В В П по сравнению с 1950 годом. С каждым
годом в мире в среднем используется на 1,6 % энергии меньше
в расчете на один доллар В В П . Так что же, уровень энергопотре­
бления начинает снижаться?
Я сам так и думал, пока однажды мне не случилось ответить
на звонок по мобильному телефону и с трудом вести разговор —
как раз тогда, когда какой-то мужчина рядом действовал пневномашиной для сдувания листьев и очистки канав и кюветов.
Пусть даже все из нас утеплят чердаки своих домов, и переклю­
чатся на компактные энергосберегающие флуоресцентные лам­
пы, и вынесут из внутренних двориков старые обогреватели,
и начнут получать энергию, подаваемую с более эффективных
электростанций, и потеряют работу на сталелитейном заводе,
но отыщут новую в колл-центре— даже при всех этих обстоя­
тельствах снижение удельного энергопотребления, типичное
для экономики в настоящее время, будет смазано, потому что
растущее благосостояние непременно откроет новые соблаз­
ны для использования энергии иными способами. Недорогие
лампы позволяют людям включать больше источников света.
Кремниевые чипы используют мало энергии, они уже повсюду
и в совокупности дают прирост энергопотребления. Пусть даже
поисковая машина в вашем компьютере не съедает столько

380

Избавление от рабства
энергии, сколько требуется для работы паровой машине, одна­
ко если действует множество поисковиков, то в сумме они да­
дут славный прирост энергопотребления. КПД устройств, вы­
рабатывающих электроэнергию, растет уже давно — равно как
и энергопотребление. Вот как отзывался об этом в своей работе
«Угольный вопрос» экономист викторианской эпохи Стэнли
Джевонс: «Неверно полагать, будто использование топлива ве­
дет в экономическом смысле к снижению уровня его потребле­
ния. Все обстоит наоборот. Как правило, новации в экономике
ведут к увеличению такого потребления»1.
Я вовсе не утверждаю, что ископаемые виды топлива нель­
зя ничем заменить. И вполне могу допустить, что в 2050 году
каменный уголь, нефть и природный газ потеряют свое перво­
степенное значение, уступив пальму первенства другим источ­
никам энергии. Легко представить, как по дорогам движутся
гибридные автомобили, для первых 20 миль пробега исполь­
зующие дешевое электричество, которое с запасом производят
атомные электростанции, и его можно распределять в часы не­
пиковой нагрузки на сети. Мысленно я готов нарисовать и мно­
жество ферм, получающих электричество, производимое сол­
нечными станциями где-нибудь в пустынях Алжира или Аризо­
ны. В этом же ряду — и заводы, работающие на геотермальной
энергии. Наконец, я предвижу, что повсюду будут устроены
атомные электростанции с реакторами нового типа — модуль­
ными, пассивно-безопасного типа, на особой гравийной поду­
шке2. Даже ветровые, приливно-отливные, волновые и прочие
1
2

Jevons W. S. The Coal Question.

«Принцип действия пассивно-безопасных [реакторов] основан на использова­

нии естественных физических процессов и явлений: гравитации, естественной
циркуляции, испарения, конденсации и т. д. Состав и конструкция пассивных

систем безопасности намного проще... они имеют более высокую надежность
по сравнению с активными системами безопасности». См. статью на сайте На­

циональной библиотеки Украины им. В.И. Вернадского: http://www.nbuv.gov.ua/

portal/natural/znpsnu/2010_3/Z35Rl S6.pdf. — Примеч. пер.

381

Глава 7
установки, а также получение топлива из биомассы — все это
я тоже готов вообразить.
Некоторый вклад в энергетику могут вносить и такие методы,
хотя полагаться на них следует в последнюю очередь, посколь­
ку они дорогостоящи и способны немало вредить окружающей
среде. Но одно не подлежит сомнению: нам всем нужны ват­
ты энергии, и без них никому не обойтись. Э т и ватты — наши
рабы.
И в завершение главы — слово по праву, им заслуженному,
Томасу Эдисону:
«Мне стыдно оттого, что так много разной работы рядом с моим домом
и мастерскими делают животные — человеческие существа. Я хочу
сказать и твердо намерен добиться поставленной цели, что работу эту
должны выполнять моторы — таким образом, чтобы никто из нас не
испытывал ни усталости, ни боли. Именно моторы должны впредь
брать на себя все рутинные операции. В будущем все рутинные опера­
ции должны делать моторы» (Томас Алва Эдисон. «Будущее электриче­
ства и изобретательства», 1910 год)1.

1

Подробнее см.: Collins Т., Gitelman L. Thomas Edison and Modern America. — New
York: Bedford/St Martins, 2002.

382

Глава 8
ГЛАВНЫЙ СЕКРЕТ
ИЗОБРЕТАТЕЛЬСТВА И НОВЫЕ
ПЛОДЫ ИЗОБРЕТЕНИЙ:
РОСТ ДОХОДОВ ОТ ИНВЕСТИЦИЙ
ПОСЛЕ 1800 ГОДА

Тот, с кем я поделюсь идеей, откроет для себя ее
смысл, не обделяя ничем меня, как и тот, кто за­
жжет свою свечу от моей. Раздобыв огонь для
себя, он не оставит в темноте и меня.
Томас Джефферсон.
Письмо Исааку Макферсону1

МИРОВОЕ ПРОИЗВОДСТВО ПРОДУКЦИИ
(в стоимостном выражении) 2

1990 — $ 1 миллиард

45 000
40 000
35 000
30 000
25 000
20 000
15 000
10 000
5000
0

1

Датировано 18 августа 1813 года. Текст: http://press-pubs.uchicago.edu/founders/
documents/a l_8_8s 12.html.

2

Источник данных: Maddison A. The World Economy. — O E C D Publishing, 2006.

383

Глава 8
Выражение «убывающая доходность» — такая банальность,
что мало кто задумывается о смысле этих слов. Представьте, что
кто-то возьмет несколько орешков пекан из вазочки, где они ле­
жат, подсоленные (увы, это моя слабость), — и мы получим «убы­
вание»: горка орешков поредеет, их станет меньше. Но пальцы
сами продолжают искать миндаль, фундук, кешью и даже — про­
сти меня, Боже! — бразильские орехи. Мало-помалу содержимое
вазочки начинает истощаться, как умирающий золотой прииск,
уменьшая соответствующий «выход» орешков пекан. А теперь
вообразите вазочку с орехами, ведущую себя противоположным
образом. Чем больше вы возьмете оттуда орешков, тем более
многочисленными и крупными они там окажутся. Ну да, это со­
вершенно невозможно, я согласен. Однако же именно таким был
опыт человечества в течение последних 100 000 лет. Рост доходов
людей ускорился примерно 10 000 лет назад благодаря переходу
к земледелию (так называемая аграрная, сельскохозяйственная,
или неолитическая, револю­

Чем больше знаний вы генерируете,
тем более вы способны генерировать
новые знания, причем в увеличенном
объеме. Движущая сила, «драйвер
процветания» в современной
жизни — непрерывно ускоряющийся
рост полезных знаний.

ция).

Следующее ускорение

началось с приходом X I X века
и продолжилось в X X веке.
Начиная с 1800 года самой зна­
чимой чертой современного
мира было не появление воз­
душных полетов, не открытие
радиоволн, не создание ядер­
ного оружия или веб-сайтов,

и даже не прогресс в таких важных областях, как наука, меди­
цина, образование, и не общее повышение благосостояния —
но постоянное открытие новых возможностей для получения
«возрастающей доходности», способной увеличиваться в целом
так быстро, что совокупный доход людей смог компенсировать
опережающим образом взрывной рост населения планеты.
Чем более вы преуспеваете, тем больше преуспеяния вам
доступно. Чем более в ы изобретаете, тем больше изобретений
384

Главный секрет изобретательства и новые плоды изобретений
могут появиться на свет и найти воплощение. Но как — каким
образом — такое становится возможным? Ведь мир материаль­
ных предметов, от орешков пекан до мощных электростанций,
на самом деле, и довольно часто, становится областью «убываю­
щей доходности». А вот мир идей — нет. Чем больше знаний вы
генерируете, тем более вы способны генерировать новые знания,
причем в увеличенном объеме. Движущая сила, «драйвер про­
цветания» в современной жизни — непрерывно ускоряющийся
рост полезных знаний.
Еще пример: велосипед — воплощение убывающей доход­
ности. Один велосипед — штука полезная, но большого в ы ­
игрыша от приобретения второго или третьего велосипеда вы
не получите. Однако сама идея велосипеда в ценности ничего
потерять не может. Сколько бы вы ни говорили кому-нибудь,
как сделать это средство передвижения или как им управлять,
смысл его конструкции или применения не изнашивается, не
становится бесполезным и не истирается по краям. Как и пла­
мя свечи, о которой писал Томас Джефферсон, идея велосипеда
может служить другим, ничего в себе не утрачивая. Более того,
в действительности происходит нечто противоположное. Чем
больше людей узнают о велосипеде, тем больше велосипедистов
стремятся улучшить его конструкцию, внося в нее что-то новое:
щитки от грязи, облегченную раму, гоночные шины, детское
сиденье или электромотор. Распространение полезных знаний
служит причиной тому, что эти знания порождают еще больше
полезных знаний.
Никто ничего подобного не прогнозировал. Пионеры поли­
тической экономии предполагали, что нас в конце концов ждет
стагнация. Адам Смит, Давид Рикардо и Томас Роберт Маль­
тус — все толковали о том, что рано или поздно, но убывающая
доходность возьмет верх над экономическим развитием и потен­
циал постоянного улучшения жизни, свидетелями которого они
были, истощится. «Изобретение и полезное применение машин
всегда приводят к увеличению чистого продукта страны, хотя
385

Глава 8
в короткий промежуток времени они не могут увеличить, да
и действительно не увеличивают, стоимость этого чистого про­
дукта», — писал Рикардо, добавляя, что все идет к тому, что он сам
определял как «установивше­
Никогда и никто не сможет
собрать все знание в одном месте.
Знание — всеобщий феномен, а не
индивидуальная принадлежность.
И в этом отношении, если какой-то
рынок не соответствует совершенной
рыночной модели, отсюда еще не
следует, что теряет смысл само
понятие рынка.

еся состояние»1. Даже Джон
Стюарт Милль, в 1840-х го­
дах полагавший, что ничто
не свидетельствует об у б ы ­
вании доходности, впослед­
ствии писал о происходящем
в экономике как о некоем
чуде. Он утверждал, что ин­
новации нужно рассматри­
вать как своего рода внешний
фактор: они могут служить

предпосылкой экономического роста, но не его следствием, и от­
носиться к ним стоит как к дарам судьбы и редкой удаче. Однако
оптимизм Милля не разделяли его преемники, и логика их рас­
суждений была следующей. Если открытий становится меньше,
конкуренция неизбежно выводит предпринимательские дохо­
ды за границы постоянного растущего и совершенствующегося
рынка, оставляя его участникам лишь господство ренты и моно­
полии. В данном контексте «невидимая рука рынка», о которой
говорил Адам Смит, ведет субъектов рыночной деятельности
к пониманию того, что их ждет отсутствие прибылей и исчез­
новение доходов. В данной связи экономисты неоклассической
школы мрачно предрекали тупик в развитии 2 .
Однако такая картина была совершенно ложной, наду­
манной. Концепция обязательной и полностью уравновешен­
ной финальной стадии развития — в применении к такой

1

Рикардо Д. Начала политической экономии и налогового обложения. Гл. X X X I .
О машинах.

2

Подробнее см.: Beinhocker Е. The Origin of Wealth.

386

Главный секрет изобретательства и новые плоды изобретений
динамической системе отношений, как экономика, — столь же
ошибочна, как любая философская абстракция в приложении
к живой действительности. Вздор Парето1. Как замечает эко­
номист Эймон Батлер, «рынок в своем полном воплощении —
это не абстракция, а чистое сумасшествие... если вам попа­
дется книга, в которой говорится о "равновесии", отставьте ее
подальше»2. Коренная ошибка заключается в том, что иные эко­
номисты исходят из того, что в природе существует совершен­
ная конкуренция, совершенные знания и совершенная рацио­
нальность мышления, однако ничего подобного не существует
и проявить себя в действительности не может. Плановая эко­
номика, а не рынок — вот что требует знаний, по определению,
безукоризненных.
При этом сама возможность существования новых знаний
превращает в бессмыслицу принцип «установившегося состо­
яния». Ну представьте, у кого-то где-то появляется новая идея
и побуждает сделать изобретение, то есть создать некую новую
комбинацию атомов, чтобы в равной мере использовать в своих
интересах существующие несовершенства рынка или даже тво­
рить новые. Фридрих Хайек показал, что знания в обществе рас­
пределяются, рассредоточиваются, поскольку у каждого челове­
ка есть свое направление развития. Никогда и никто не сможет
собрать все знание в одном месте. Знание — всеобщий феномен,
а не индивидуальная принадлежность. И в этом отношении,
если какой-то рынок не соответствует совершенной рыночной
модели, отсюда еще не следует, что теряет смысл само понятие
рынка, — точно так же как один неудачный брак не отвергает
институт брака как таковой.
1

Вероятно, М. Ридли имеет в виду так называемый принцип Парето («80 % по­
следствий проистекают из 20 % причин»), весьма приблизительно описывающий
положение дел и неуместный в большинстве случаев, требующих более тонких
и адекватных инструментов анализа. — Примеч. пер.

2

Butler Е. The Best Book on the Market: How to stop worrying and love the free
economy.

387

Глава 8
По аналогии, экология как наука находится в плену стойкого
заблуждения, будто бы в природе существует некое естествен­
ное состояние совершенного равновесия, к которому экосисте­
ма непременно должна возвращаться после периода возмуще­
ния. Эта навязчивая мысль о «природном балансе» пронизывает
собой всю западную науку со времен, пожалуй, еще Аристотеля.
Следы ее присутствия можно обнаружить в современных кон­
цепциях, таких как «экологический климакс»1 и «естественная
флора» (которая якобы сама собой должна заполнить опреде­
ленную область и надолго оставаться там неизменной). Но ведь
это чушь! Возьмем, к примеру, место, где я сейчас нахожусь. До­
пустим, дубрава вокруг моего дома — это и есть естественная
флора данной местности. Однако дубы стали расти в этом месте
только несколько тысяч лет назад, а до них здесь были сосны,
березы и еще раньше — тундра. А 18 000 лет назад эту местность
покрывал многокилометровый лед, и 120 000 лет назад здесь
поднимался пар над болотами, в которых жили гиппопотамы.
И какое из этих природных состояний считать «естественным»?
Но даже если климат надолго удержится в неизменном виде
(чего не случится), молодые дубовые деревца не смогут благо­
получно расти под могучими деревьями (не справятся с вреди­
телями дубовых деревьев), и через несколько тысяч лет дубрава
уступит место чему-то другому. 15 000 лет назад озеро Викто­
рия было абсолютно сухим. Большой Барьерный риф 20 000 лет
назад был вереницей прибрежных холмов. Влажные джунгли
Амазонии находятся в постоянной пертурбации: падают дере­
вья, случаются лесные пожары и наводнения — многообразие
живых видов требует того, чтобы среда их обитания постоянно
менялась. Нет застывшего равновесия в природе, есть только
постоянство динамических процессов. Как говаривал Гераклит:
«Ничто не вечно, кроме перемен».
1

Финальная установившаяся стадия развития растительности, почв и экосистем,

находящаяся в полном единстве с климатом данной местности. — Примеч. пер.

388

Главный секрет изобретательства и новые плоды изобретений

Инновации как степной пожар
Чтобы понять современную глобальную экономику, нужно
объяснить, каким образом появился «вечный двигатель» инно­
ваций. Какой стартер привел в движение механизм постоянно
растущих возвратов на инвестиции? Ведь эти доходы не плани­
ровались, не направлялись в определенную сторону и не насаж­
дались по приказу: они возникали как бы сами собой, эволю­
ционировали благодаря специализации и обмену, и стимулом
была инициатива снизу. Все более интенсивный обмен идеями
и людьми, ставший возможным благодаря техническому про­
грессу, питал собой подъем благосостояния и в полной мере
служил отличительной чертой минувшего столетия. Образно
говоря, политики, капиталисты и государственные лица — не
более чем мелкие обломки на гребне могучей волны изобрете­
ний, поднявшейся в верховьях реки.
Но при всем при том создание новых и полезных для людей
знаний весьма далеко от рутины, унифицированной практики,
устоявшихся форм или чего-то ровно-постоянного. Хотя род
человеческий находится в состоянии непрестанных изменений,
индивидуальное развитие людей может происходить скачко­
образно, прерывисто. Свет прогресса как будто мерцает — то
становясь более ярким, то тускнея, по понятной причине: темп
перемен и области, в которых они совершаются, тоже не посто­
янны и подвержены переменам.
Инновации чем-то напоминают степной пожар: огонь ярко
вспыхивает на короткое время, затем угасает, чтобы разгореться
где-нибудь еще. 50 000 лет назад самым горячим местом на пла­
нете в этом смысле была Азии (появление печей и лука и стрел),
10 000 лет назад — Плодородный полумесяц (земледелие и гон­
чарное дело), 5000 лет назад — Месопотамия (металл, города),
2000 лет назад — Индия (текстиль, нуль как математическая
величина), 1000 лет назад — Китай (фарфор, печать), 500 лет
назад — Италия (бухгалтерский учет по методу двойной запи­
си, Леонардо да Винчи), 400 лет назад — Нижние страны (Банк
389

Глава 8
Амстердама, ведущий операции с обменом валюты), 300 лет на­
зад — Франция (Лангедокский, или Ю ж н ы й , канал)1, 200 лет
назад — Англия (паровые машины), 100 лет назад — Германия
(искусственные удобрения), 75 лет назад — Америка (произ­
водство товаров массового спроса), 50 лет назад — Калифорния
(кредитные карты), 25 лет назад — Япония (появление плеера
Walkman). Н и одна из стран не оставалась надолго единствен­
ным лидером в открытии новых знаний.
На первый взгляд, это странно, особенно если исходить из
того, что растущий уровень возврата на инвестиции — дело
возможное. Почему вообще факел знаний непременно должен
переходить из рук в руки? В предыдущих трех главах я пытался
показать, что возможный ответ обусловлен двумя факторами:
институтами и населением. В прошлые времена, когда иннова­
ции наполняли собой ту или иную страну, их плоды способство­
вали тому, что сыны этой земли быстро становились слишком
многочисленными. В результате объем свободного времени,
материальные ресурсы и емкость рынка — в той мере, в какой
это требовалось изобретателям, — сокращались... и отпрыски
купеческих семей снова принимались воевать с крестьянами.
Или же у чиновников появлялась возможность писать слиш­
ком много удушающих правил, а у властителей возникало жела­
ние тратить слишком много денег на военные действия, или же
церковники начинали строить слишком много монастырей...
и наследники негоциантов становились солдатами, сибаритами
или монахами. Случалось и так, что дети коммерсантов, вырас­
тая, были настолько бесполезны, что в финансовом мире могли
быть только паразитами-рантье. В своей книге «Дары Афины»
Джоэль Мокир так отзывался об этом процессе: «Материальное
благоденствие и успех плодят хищников и паразитов в самом
1

Канал длиной в 240 км, соединяющий Тулузу с городом-портом Сет на побережье

Средиземного моря. Существует и поныне, насчитывая 91 действующий шлюз.
В Тулузе переходит в Гароннский канал, идущий в Бискайский залив. Построен

в царствование Людовика XIV. — Примеч. пер.

390

Главный секрет изобретательства и новые плоды изобретений
разном обличье, способных в конце концов прикончить куроч­
ку, несущую золотые яйца»1. Снова и снова огонь инноваций
вспыхивает и гаснет... но только затем, чтобы вспыхнуть в дру­
гом месте. А хорошая новость, которую я могу сообщить, заклю­
чается в том, что всегда найдется новый факел, который будет
кем-то подхвачен. Во всяком случае, пока в истории инноваций
все обстояло именно так.
Верно еще и то, что «степные пожары» вспыхивают в раз­
ных частях мира в различное время, и люди имеют возмож­
ность «перепрыгивать» от одной технологии к другой. В наши
дни, как и при изобретении книгопечатания более 500 лет на­
зад, воспламенена сфера информационных технологий и дохо­
ды здесь постоянно растут, зато в области транспорта только
и слышится невразумительный лепет об убывающей доходно­
сти. Дело в том, что скорость и КПД автомобилей и самолетов
удается увеличивать только очень медленно, и всякое инкрементное улучшение обходится предпринимателям довольно до­
рого. Чтобы «втиснуться» в каждые следующие несколько миль
скорости в расчете на галлон топлива, требуются все более се­
рьезные усилия при совершенствовании любого транспортного
средства, в то время как наращивание мегабайтов становится
все дешевле и дешевле. Если пунктирно обозначить основные
вехи, то в роли лидера инноваций в разное время выступали
следующие отрасли. 1800-е — текстильная промышленность,
1830-е — железные дороги, 1860-е — химия, 1890-е — электро­
техника, 1920-е — автомобили, 1950-е — самолеты, 1980-е —
компьютеры, 2010-е — Интернет. Если X I X век был свидетелем
прорыва в области средств передвижения (железные дороги, ве­
лосипеды, автомобили, пароходы), то век X X — в области пере­
дачи информации (телефоны, радио, телевидение, космическая
связь, факсы, Интернет, мобильные телефоны). Правда, надо
сказать, что телеграф появился задолго до аэропланов, но это
1

Mokyr J. The Gifts of Athena. — Princeton, 2003.

391

Глава 8
исключение только подтверждает общее правило. Спутниковая
телефония — отличный пример того, как технология появля­
ется в качестве побочного продукта большого транспортного
проекта (космические путешествия), и этот продукт находит
затем применение именно как средство связи. Похоже, рост от­
дачи от инвестиций можно ожидать только в том случае, если
очередная волна инноваторской активности поднимается при­
мерно каждые 30 лет.
Заметьте, что пик возврата на инвестиции в тридцатилетнем
волновом цикле возникает намного позднее того момента, когда
на свет появляется очередное изобретение. Наибольшие доходы
можно получить тогда, когда

Вся история XX века — рассказ
о том, как все мы получили
доступ к тому, что когда-то было
привилегий исключительно богачей:
люди стали состоятельнее, а все
услуги — дешевле.

изобретение идет в массы.
Спустя всего несколько де­
сятилетий печатный станок
Гутенберга вызвал к жизни
Реформацию. Контейнерово­
зы сегодняшнего дня идут по
морю заметно быстрее, чем
пароходы позапрошлого сто­

летия, и современный Интернет передает каждый импульс б ы ­
стрее, чем телеграф X I X века, — но особенно примечательно то,
что пользоваться этими достижениями могут все, а не только
богатые люди. Реактивные самолеты летают с той же скоростью,
что и в 1970-е годы, однако появление авиалиний, предназна­
ченных для бюджетных перевозок, это уже что-то новенькое.
Еще в 1944 году Джордж Оруэлл почувствовал некоторое
утомление от того, как «сжимается» современный мир. Ознако­
мившись с тем, что он сам называет «набором прогрессистских
книжек», он был поражен избытком фраз, бывших модными до
1914 года. В этом ряду особенно часто встречались слова «ис­
чезновение расстояний» и «стирание границ». Однако скепти­
цизм Оруэлла все же направлен мимо цели. Не скорость как та­
ковую, а стоимость как выражение труда, выраженного в часах
392

Главный секрет изобретательства и новые плоды изобретений
рабочего времени, — вот что нужно принимать в расчет. Пусть
«исчезновение расстояний» и не ново само себе, но суть в том,
что теперь это стало доступно для всех. Когда-то скорость была
роскошью. Во времена Оруэлла только богатые люди или са­
мые влиятельные политики могли позволить себе путешество­
вать по воздуху, заказывать экзотические товары или звонить
по международной телефонной связи. В наши дни практически
все м ы можем позволить себе недорогие импортные товары,
доставляемые в контейнерах морскими судами, и путешествия
по воздуху на реактивных самолетах, и связь со всем миром
по Интернету. Когда я был молодым, телефонный звонок по ту
сторону Атлантики казался абсурдно дорогостоящим, теперь
же письмо, отправленное или полученное по электронной по­
чте, обходится абсурдно дешево. Вся история X X века — рассказ
о том, как все м ы получили доступ к тому, что когда-то было
привилегий исключительно богачей: люди стали состоятельнее,
а все услуги — дешевле.
Аналогичный случай. Когда Джозеф Уильямс из Bank of
America добился в 1960-х годах ввода в обращение банков­
ской кредитной карты, в самом банковском кредите не было
ничего нового. Это явление было древним, как Вавилон. Даже
в эмиссии кредитных карт тоже не было ничего нового. Карты
Diner's Club выпускались для удобства завсегдатаев ресторанов
и универмагов еще с начала 1950-х годов. Однако достижения
Bank of America заключались в другом. Пробившись со своей
Visa (эту кредитную карту и платежную систему заново изо­
брел Ди Уорд Хок) сквозь хаос массовых почтовых отправле­
ний и платежей, характерных для конца 1960-х годов, банк до­
бился демократизации кредита. Люди получили возможность
платить «электронными деньгами» за любые товары и в любом
месте страны и даже мира. В колеса мировой экономики как
будто добавили отличную смазку, и в X X веке обмен и спе­
циализация получили мощный импульс для дальнейшего раз­
вития, а сами потребители теперь могли свободно выбирать,
393

Глава 8
что им нужно заимствовать на время из будущих поступле­
ний на их личные счета. Некое веяние безответственности во
всем этом, конечно, присутствовало, однако, вопреки страхам
грандов интеллектуализма, распространение кредитных карт
к финансовому краху не привело. В начале 1970-х годов, когда
кредитные карты были еще достаточно новым явлением, по­
литиканы всей мастей клеймили эту платежную систему как
нечто нездоровое, небезопасное и грабительское по самой
своей сути. И такой взгляд на вещи навязывали окружающим
даже те, кто сам пользовался кредитными картами: Льюис
Манделл (Lewis Mandell)1 обнаружил, что американцы «более
склонны пользоваться кредитными картами, чем одобрять их
распространение»2.
Забавное отражение той парадоксальности, которая свой­
ственна современной жизни: люди, образно говоря, бросаются
в объятия новой технологии и в то же самое время ненавидят
ее. В одном из сообщений, посланных по электронной почте,
Майкл Крайтон (Michael Crichton) писал мне: «Утверждение,
что новая технология увлекательна, верно лишь для горстки
людей. Всех остальных необходимость что-то менять подавля­
ет или раздражает». Что ж, остается только сожалеть о судьбе
изобретателя? Его деятельность обогащает общество, но тем не
менее никто не спешит порадоваться тому, что такой человек
делает свою работу. «Когда новое изобретение впервые пред­
ставляют на суд общественности, — утверждал Уильям Петти
еще в 1679 году, — каждый выступает с возражениями, а бедня­
га изобретатель готов в петлю полезть от замечаний вздорных
и всем недовольных умников»3.
1

Профессор, специалист по финансам из Buffalo School of Management. — При­
меч. пер.

2

С историей кредитных карт и данной платежной системы в целом можно позна­
комиться в статье «V значит Visa» по адресу http://www.strategy.com.Ua/Articles/C
ontent?Id=1310&type=Forprint. — Примеч. пер.

3

Цит. по: Mokyr J. The Gifts of Athena.

394

Главный секрет изобретательства и новые плоды изобретений
Так что же служит главным маховым колесом для того меха­
низма инноваций, который постоянно увлекает к новым дости­
жениям современный мир? Что вводит новаторство в границы
обыденной деятельности? И насколько верны слова Альфреда
Норта Уайтхеда: «Величайшим изобретением X I X века было
само изобретательство как метод получения изобретений»1?
В чем действительный смысл изобретательства — оно подчине­
но экспансии науки, служит средством вложения денег или оли­
цетворяет собой дар интеллектуальной собственности? А мо­
жет быть, главное в изобретательстве — то, что оно само рвется
снизу вверх, требуя воплощения в жизни?

Наука — движущая сила новаторства?
Науку я очень люблю, и люблю ее ради нее самой. Тем не
менее мне очень трудно высказываться в поддержку той точ­
ки зрения, что научные открытия непременно должны пред­
шествовать изобретениям, а практическое приложение по­
следних в большинстве своем есть бесценное воплощение эзо­
терических прозрений натурфилософов. Фрэнсис Бэкон был
первым, кто заявил со всей определенностью, что инноваторы
внедряют в жизнь то, что открывают ученые, и наука — мать
изобретательства. Как отмечал в книге «Секс, наука и доходы»
ученый и историк Теренс Кейли, современные политики нахо­
дятся в духовном рабстве у Фрэнсиса Бэкона2. Они верят, что
рецепт получения новых идей прост: главное — влить деньги
общества в науку, чтобы они пошли на благо обществу, пото­
му что кто еще будет платить за рождение новых идей, если не
налогоплательщики? А потом останется только наблюдать, как
1

М . Ридли ссылает на Science and the modern world, 1926 года издания, на русском
пока не выходившую. В переводе доступны Adventures of ideas, 1933 года: Уайтхед А. Н. Приключения идей. — М.: Институт философии Р А Н , 2009. См. также:
Уайтхед А. К Избранные работы по философии. — М.: Прогресс, 1990. — При­
меч. пер.

2

Kealey Т. Sex, Science and Profits.

395

Глава 8
новые технологии свободным потоком выливаются из другого
конца той же трубы. Однако проблема заключается в том, что
при этом подходе к делу две предпосылки ложны. Во-первых,
наука в большей мере дитя, а не мать технологии. Во-вторых,
откуда следует, что за появление идей в науке платить должен
именно — и единственно — налогоплательщик?
В свое время было модно утверждать, что европейская
научная революция X V I I века зажгла зеленый свет на пути
к

удовлетворению

научного

любопытства

образованных

классов, и новые идеи нашли воплощение в новых формах
технологии, что, в свою очередь, способствовало подъему
уровня жизни.
Если следовать этой теории, то Китай упустил свой шанс про­
явить вовремя научную пытливость и довериться философской
мысли, потому и безнадежно отстал в технологическом отноше­
нии. Однако правда истории показывает, что умственные по­
строения такого рода — это логика шиворот-навыворот. Среди
изобретений, благодаря которым происходила промышленная
революция, мало найдется тех, что обязаны своим происхожде­
нием научным теориям.
Да, это верно, что в конце X V I I века в Англии совершалась
научная революция. Ее олицетворением были Гарвей, Гук и Галлей, не говоря уже о Бойле, Пети и Ньютоне. Однако их влияние
на то, что в X V I I - X V I I I веках происходило в производственной
сфере, было незначительным. Ньютон в большей мере повли­
ял на Вольтера, чем на создателя «Дженни» Джеймса Харгривса.
Промышленность, заинтересованная прежде всего и главным
образом в усовершенствовании хлопкопрядения и ткачества,
мало интересовала людей науки, как, впрочем, и наоборот. П р я ­
дильные и хлопкоочистительные машины

(джин-машины),

ватерные машины, мюль-машины, ткацкие станки — вот что
революционизировало работу с хлопком и пробуждало нова­
торский дух не в ученых-изобретателях, но в предпринимателяхмеханиках с их чутьем, упорством и «умными руками». Как уже
396

Главный секрет изобретательства и новые плоды изобретений
было подмечено до меня, ничто в их конструкциях не поставило
бы в тупик Архимеда.
Наибольший вклад в создание парового двигателя внесли че­
тыре человека: Томас Ньюкомен, Джеймс Уатт, Ричард Тревитик
и Джордж Стефенсон, и трое из них были крайне далеки от вся­
ческих научных теорий, а относительно четвертого, Уатта, исто­
рики расходятся во мнениях, споря, оказала ли теоретическая
мысль на него вообще какое-либо влияние. Именно они, люди
практического склада, работали так, что стало возможным по­
явление теории вакуума и законов термодинамики, — не на­
оборот. Француз по рождению, Денис Папин был их предтечей
и ученым, но свои прозрения он черпал в процессе разработки
двигателя в большей мере, чем, фигурально говоря, оглядываясь
по сторонам. Героические попытки ученых X V I I I века показать,
что Ньюкомена вдохновляли в его работе теории Папина, как
уже доказано, совершенно беспочвенны.
В эпоху промышленной революции ученые были более бене­
фициарами новых технологий, чем патронами прогресса. Даже
посещая знаменитое Лунное общество(Lunar Society) в Бирмин­
геме, где предприниматель и промышленник Джозайя Веджвуд
был не прочь пообщаться накоротке с такими натурфилософа­
ми, как Эразм Дарвин и Джозеф Пристли, этот фабрикант «пой­
мал» свою лучшую идею — токарного станка для нанесения
сложного геометрического узора — в разговоре с другим фабри­
кантом Мэтью Болтоном. И хотя плодовитый ум Бенджамина
Франклина произвел на свет множество изобретений, основан­
ных на общих принципах: от громоотвода до очков с бифокаль­
ными стеклами, — ни одно из них не легло в основание новой
отрасли промышленности.
Иными словами, научные умозаключения общего порядка,
идущие от общего к частному, мало что значили применитель­
но к индустриальной революции того времени. В любом случае
английские ученые виртуозно брали паузу в самые ключевые
моменты. Вы можете назвать хотя бы одно великое открытие,
397

Глава 8
сделанное в Англии в первой половине X V I I I века? Для филосо­
фов и естествоиспытателей то было особенно бесплодное вре­
мечко, потому что топки промышленной революции разжигало
не научное вдохновение — даже в роли deus ex machina1. Позд­
нее наука содействовала умножению изобретений, а грань меж­
ду открытиями и инновациями стала постепенно размываться
в XIX веке. Так, например, телеграф удалось усовершенствовать
не раньше, чем были исследованы принципы передачи электри­
ческой энергии. Когда горняки разобрались в закономерностях
чередования геологических пластов, стало легче вести проходку
и строить шахты. С открытием структуры бензольного кольца
мануфактурщики получили возможность создавать необходи­
мые краски, а не просто натыкаться на новые оттенки в порядке
счастливой случайности. И так далее, и тому подобное. Однако
слишком многое в этом ряду, как отмечает Джоэль Мокир, было
«процессом полуслепых поисков, проводимых ощупью и не без
путаницы, методом проб и ошибок; профессионалы были людь­
ми умелыми и сообразительными, но многое из того, что каза­
лось смутным поначалу, открывалось им только по ходу дела»2.
В сущности, все это верно в отношении науки не только того
времени. Разве не то же самое происходит в наши дни в гаражах
и кафе Кремниевой долины? Не в лабораториях Стэнфордского
университета, заметьте.
В X X веке также рождалось множество технологий, не более
обязанных своим появлением философии и университетской
мысли, чем промышленность, использующая в качестве сы­
рья хлопок: аэронавтика, электроника полупроводников, про­
граммное обеспечение для компьютеров. Ну какому ученому
1

Бог из машины — калька с греческого: если в трагедии герои заходили в тупик

и противоречия происходящего не могли разрешиться, с помощью специального
механизма к людям «спускался» бог, который все и устраивал. Выражение полу­

чило расширительный смысл как символ «сверхъестественного вмешательства»
в ход людских дел. Отсюда и ирония М. Ридли. — Примеч. пер.

2

MokyrJ.The Gifts of Athena.

398

Главный секрет изобретательства и новые плоды изобретений
следовало открывать кредитную линию для изобретения мо­
бильной телефонии, или поисковой машины Интернета, или се­
тевых блогов? В лекции 2007 года, посвященной научной интуи­
ции и способности ученых делать непрогнозируемые открытия
и изобретения, физик из Кембриджского университета сэр Р и ­
чард Френд (Richard Friend) приводит в качестве примера явле­
ние высокотемпературной сверхпроводимости: исследователи
«споткнулись» на нем в 1980-х, но смогли объяснить позднее.
Лектор признаёт, что даже в наши дни работа ученых заключа­
ется главным образом в том, чтобы искать объяснения тому, что
эмпирически открывают и вносят в технологические разработ­
ки «медники-жестянщики-лудильщики».
Вот факт, который нельзя обойти: большинство технологи­
ческих изменений совершаются в попытке улучшить существу­
ющую технологию. Это происходит в мастерских, среди масте­
ровых и в окружении машин, или на рабочих местах, где поль­
зователи взаимодействуют с компьютерными программами,
и очень редко как результат приложения или передачи знаний,
поступающих от представителей интеллигенции, обитающих
в башнях из слоновой кости. Нет, я вовсе не пытаюсь выста­
вить науку в роли чего-то бесполезного. Сделанные в X V I I веке
открытия силы тяжести и законов кровообращения стали пре­
красным добавлением к накопленным ранее знаниям. Однако
в смысле повышения уровня жизни эти научные достижения да­
вали людям меньше, чем паровой двигатель или джин-машины,
применявшиеся в текстильной промышленности. Даже на позд­
них стадиях промышленной революции предлагалось множе­
ство технологических разработок, которые были поразительно
далеки от научного осмысления того, «как все работает». Это
было особенно заметно в области биологии. Аспирин, напри­
мер, применяли для лечения головной боли в течение целого
столетия, прежде чем появились проблески понимания, каким
образом действует данное вещество. Способность пеницилли­
на убивать бактерии была, в конечном счете, исследована, когда
399

Глава 8
микроорганизмы научились сопротивляться его действию. Л и ­
монный сок использовали как средство от цинги столетиями
еще до того, как был открыт витамин С. Пищевые продукты
начали консервировать с целью хранения задолго до рождения
теории, способной хотя бы в малой мере объяснить действен­
ность подобного метода.

Притягательная сила денег и власть капитала?
Возможно, деньги и могут служить ответом на вопрос, что
движет инновациями. Как скажет вам любой венчурный пред­
приниматель Кремниевой долины, лучший способ стимулиро­
вать инновации — свести вместе людей с талантами и людей
с деньгами. Ибо на протяжении почти всей нашей истории
люди особенно преуспевали в том, чтобы держать первых по­
одаль от вторых. Изобретатели вечно искали, где бы взять де­
нег, чтобы поддержать свою деятельность. Британия X V I I I века
обладала особыми преимуществами: иностранная торговля по­
могала стране аккумулировать значительные средства, а доста­
точно эффективный рынок капитала позволял выделять деньги
для инноваторов. Если конкретизировать, то промышленная
революция требовала долгосрочных капитальных вложений
в производственные фонды, которые нельзя было в одноча­
сье поменять на другие, то есть в фабричные здания, машины
и оборудование.
В X V I I I веке Британия, более чем другие страны, была в со­
стоянии значительные средства финансовых рынков переводить
в капитальные инвестиции в промышленность. В этом столетии
Лондон заимствовал у Амстердама капитал и направлял на под­
питку акционерных обществ и компаний с ограниченной от­
ветственностью; кроме того, ликвидность была доступна в виде
облигаций и прочих ценных бумаг, а банковская система всегда
была готова предоставить кредит. Все это помогало изобрета­
телям получать денежные средства, насущно необходимые для
воплощения идей в продукцию. Иное положение дел было во

400

Главный секрет изобретательства и новые плоды изобретений
Франции того времени. Рынки капитала были скомпрометиро­
ваны крахом Джона Ло1, Людовик X I V не возвращал занятые им
деньги, компании подвергали бесконечному произволу и вымо­
гательствам со стороны сборщиков налогов.
Почти сверхъестественным образом повторяя ту же схе­
му развития, Кремниевая долина с ее взрывом новаторства
многим обязана венчурным капиталистам в Сэндхилл-роуд
(Sandhill Road). Где бы были Amazon, Compaq, Genentech, Google,
Netscape и Sun без Кляйнера Перкинса Кофилда (Kleiner Perkins
Caulfield)2?. Нет ничего случайного в том, что стремительный
подъем в области новых технологий начинается после середины
1970-х, когда Конгресс С Ш А предоставил пенсионным фондам
и некоммерческим организациям свободу инвестировать часть
своих активов в венчурные фонды. Калифорния — не родина
предпринимателей, а место, куда они стекаются, чтобы развер­
нуть свою деятельность: одна треть всех успешных стартапов
в Калифорнии в период между 1980 и 2000 годами была основа­
на выходцами из Индии или Китая.
Уверен, в Древнем Риме было множество безвестных рабов,
знавших, как можно было бы усовершенствовать прессы для
выжимки оливкового масла, водяные мельницы или ткацкие
станки для получения шерстяной ткани. В то же время в импе­
рии должно было быть не меньше плутократов, умевших копить
и вкладывать деньги, а также выступать в роли потребителей.
Однако порой представителей обеих сторон разделяло множе­
ство стадий пути и своекорыстные представители власти в роли
посредников, не имевшие ни малейшего желания сводить
1

Знаменитый авантюрист начала XVIII века и создатель первой в истории фи­

нансовой пирамиды, не только разорившей множество людей, но и надолго по­

дорвавшей банковскую систему и экономику Франции. Подробнее см.: http://
finanus.ru/finansovaya-piramida/. — Примеч. пер.

2

Содержательный материал об истории предпринимательства и поддержке вен­

чурного капитала в Кремниевой долине см. по адресу http://www.newsland.ru/
news/detail/id/554590/. — Примеч. пер.

401

Глава 8
«бесправных изобретателей» и «инвесторов». В подтверждение
своей мысли приведу анекдотическую историю стекла, которую
можно найти сразу у нескольких древнеримских авторов. Один
человек, надеясь на получение награды, показал императору Тиберию свое изобретение — небьющееся стекло. Тиберий спро­
сил, знает ли секрет новинки кто-нибудь еще? Услышав в ответ
«нет», он приказал обезглавить беднягу, чтобы распространение
нового материала не обесценило золото, сделав драгоценный
металл чем-то не дороже грязи. И в чем мораль? Правдива эта
история или нет, но смысл ее не только в том, что древнеримские
новаторы получали крайне негативную награду, венчавшую все
их муки, но и в том, что источники венчурного капитала были
столь скудными, что единственным средством для получения
денег на внедрение изобретения в жизнь оставалась только
милость императора. В императорском Китае каждый, чья изо­
бретательность угрожала поколебать статус-кво, получал не­
двусмысленный сигнал о недовольстве, прекращавший любые
попытки что-либо сделать. Христианский миссионер в Китае
времен империи М и н писал: «Всякую инициативу любого, кто
проявляет зачатки гениальности, немедленно парализует по­
нимание того, что попыткачто-либо предпринять принесет не
вознаграждение, а кару»1.
В X X веке финансирование инноваций постепенно становит­
ся внутренним делом самих компаний. Преследуемые страхами,
выраженными в трудах Йозефа Шумпетера, и мыслью о том,
что сторонние инновации отнимут у них весь рынок, на кото­
ром они работают, частные фирмы научились прививать нова­
торство к собственной корпоративной культуре и выделять для
него подобающие бюджеты. Не менее волнующей для владель­
цев компаний была и ослепительная догадка о том, что с по­
мощью инноваций они могут выбить почву из-под ног у своих
конкурентов. Корпоративной политике выделения бюджета на
1

Риволи П. Путешествие футболки в мировой экономике.

402

Главный секрет изобретательства и новые плоды изобретений
научные исследования и разработку новой продукции ( R & D ) 1 не
более века, хотя все это время уровень финансирования в этой
области неуклонно повышается. Доля валового внутреннего
продукта, отводимая в С Ш А компаниями на научные исследо­
вания и новые разработки, за полвека удвоилась в стоимостном
выражении, достигнув отметки почти в 3 %. Надо ли сомневать­
ся, что это положительно сказалось на росте изобретений и их
реализации.
Однако стоит покопаться в цифрах, погружаясь в стати­
стику, и картина меняется. Бюджетами R & D распоряжаются
услужливые бюрократы — охранители корпоративности, на­
правляя эти средства на приземленные проекты с низким уров­
нем риска и не желая замечать гигантские новые возможности,
которые, как следствие, могут обращаться в свою противопо­
ложность и становятся угрозами для бизнеса. Фармацевтиче­
ская промышленность, снова и снова стараясь привить своим
R&D-пoдpaздeлeниями стремление к дерзновенным поискам
нового, в конце концов прекратила подобные попытки и в на­
стоящее время просто покупает маленькие фирмы, разрабаты­
вающие великие идеи. Историю компьютерной индустрии усти­
лают примеры больших возможностей, упущенных ведущими
игроками. Как следствие, гиганты рынка обнаруживали, что им
бросают вызов новые и быстро растущие конкуренты — в этом
ряду IBM, Digital Equipment, Apple, Microsoft. И даже Google не
миновала чаша сия. Увы, и в наши дни многие новаторы нередко
остаются чужаками для больших компаний.
Даже если та или иная фирма начинает свою деятельность
с рвением, присущим истинному предпринимательству, как
только организации вырастают в масштабе и бюрократизма
в работе прибавляется, они начинают сопротивляться риску не
менее рьяно, чем когда-то — луддиты. Как заметил еще пионер

1

Research and Development; соответствует принятой у нас аббревиатуре НИОКР

(научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы). — Примеч. пер.

403

Глава 8
венчурного капитализма Ж о р ж Дорио (Georges Doriot), самый
опасный момент в жизни фирмы наступает тогда, когда достиг­
нут успех, поскольку исчезает стимул к инновациям 1 . «У этого
телефона слишком много недостатков, чтобы он мог служить
средством связи, — было написано в справке-отзыве 1876 года,
составленной для внутреннего пользования в Western Union. —
По существу, это устройство не представляет для нас интереса».
Вот поэтому Apple, а не IBM усовершенствовала персональный
компьютер. Так называемый активный полет — братья Райт,
а не армия Франции. Вакцина против полиомиелита — Джонас
Солк, а не Государственная служба здравоохранения Велико­
британии. Заказ одним щелчком мышки — Amazon, а не почта
С Ш А . И мобильный телефон — не телефонная монополия Аме­
рики, а финская компания, начинавшая когда-то как небольшая
бумажная фабрика и ставшая в итоге лидером индустрии в сек­
торе телекоммуникаций.
Один из методов решения проблемы — предоставить сотруд­
никам ту же степень свободы, которой обладают независимые
предприниматели. Так поступила Sony в 1990-х годах, обнару­
жив, что ее разработчики, прославленные своими пионерскими
решениями, скатились к образу мыслей, который обычно харак­
теризуют словами «пусть изобретают другие». В General Electric
при Джеке Уэлче 2 справились с ситуацией, разбив корпорацию
на несколько меньших по размеру и конкурирующих друг с дру­
гом подразделений. ЗМ чуть не захлебнулась в успехе, когда ее
работник Артур Фрай «вымечтал» идею особого рода — приду­
мал небольшие бумажки-липучки (Post-its), которые могли при­
клеиваться к нужному месту так же легко, как и отклеиваться,

1

Цит. по кн. «Они создали Америку»: Evans Н. They Made America. — Little, Brown,

2004.
2

Президент-реформатор компании. Успешно реорганизовав управление корпо­

рацией, находился на высшем руководящем посту с 1981 по 2001 год. — При­

меч. пер.

404

Главный секрет изобретательства и новые плоды изобретений
и ничего не пачкали клеем. Произошло это в 1980 году, когда
он пытался отметить нужные страницы в своем молитвенни­
ке в церкви и закладки постоянно выпадали. ЗМ приняла урок
к сведению, разрешив своим сотрудникам 15 % служебного вре­
мени использовать для работы над собственными проектами
и над плодотворными идеями, подсказанными потребителями
фирменной продукции.
Другой путь решения интересующей нас проблемы — отдать
ее на откуп рынку независимых изобретателей, установив воз­
награждение: именно так поступило правительство Великобри­
тании в XVIII веке, когда было заинтересовано в методике опре­
деления географической долготы в открытом море. В последние
годы Интернет вдохнул новую жизнь в виртуальные методы по­
добного рода. Такие сайты, как Innocentiveиyet2.com, позволяют
проводить двоякую работу. Фирмы могут размещать объявле­
ния о необходимости решить за определенное вознаграждение
актуальную для той или иной компании проблему, а также —
сообщения о своих новых изобретениях и разработках, ждущих
практического применения. Отставные инженеры-фрилансеры
могут с удовольствием поработать и неплохо подзаработать, на­
правляя плоды своих талантов на такие сайты. Старая традиция
внутрикорпоративных исследований и разработок, несомнен­
но, должна будет потесниться, освобождая место для «рыноч­
ной площади инноваций», или, по определению Дона Тапскотта
и Энтони Уильямса, «агоре идей»1.
Деньги важны для развития изобретательской деятельности,
но ни в коем случае не имеют первостепенного значения. Даже
в самой предпринимательской из экономик только небольшая
часть сбережений доходит до инноваторов. Изобретатели вик­
торианской эпохи жили при таком правлении, которое большую
часть расходов направляло на выплату процентов, в результате
1

Тапскотт

Д., Уильяме Э. Викиномика. Как массовое сотрудничество изменяет

все. — СПб.: BestBusinessBooks, 2009.

405

Глава 8
давая понять состоятельным людям, что самое безопасное вло­
жение их денег — под гарантию получения ренты от промысло­
вого налога1. В наше время немало денег тратится на исследова­
ния, не приводящие к конкретным разработкам, тогда как мно­
гие открытия рождаются без серьезной финансовой подпитки.
Когда студент Гарвардского университета Марк Цукерберг изо­
брел в 2004 году Facebook, издержки по статье R&D были очень
незначительными. Даже когда расширение бизнеса PayPal по­
требовало инвестиций в 500 000 долларов и они были получе­
ны от Питера Тиела, одного из основателей этой электронной
платежной системы, данная сумма была не слишком велика по
сравнению с тем, какие вложения требовались предпринимате­
лям в эпоху строительства паровых двигателей или железных
дорог.

Интеллектуальная собственность?
Предположим, собственность — это и есть ответ на постав­
ленный выше вопрос. Новаторы должны ведь получать некото­
рые доходы от своих трудов, иначе не будет стимула изобретать.
В конце концов, никто по собственной воле не захочет тратить
время и силы, возделывая свой участок земли, если не сможет
снять урожай, чтобы оставить себе выручку от продажи. Ста­
лин, Мао Цзэдун и Роберт Мугабе отлично понимали эту зако­
номерность. И никто не будет тратить время и силы, разрабаты­
вая конструкцию нового инструмента или строя организацию
нового типа, если приложенный к делу труд хотя бы частично
не будет чем-то вознагражден.
Однако интеллектуальная собственность — совсем не то, что
собственность в материальном смысле, поскольку остается бес­
полезной, если вы придерживаете ее исключительно для себя

1

Средневековый прямой налог на промышленные, торговые и кустарные пред­

приятия: государственный сбор за право заниматься определенными видами

торгово-производственной деятельности. — Примеч. пер.

406

Главный секрет изобретательства и новые плоды изобретений
одного. Абстрактным содержанием теории можно бесконечно
делиться с другими людьми, но ничего при этом не меняется.
Данная особенность создает очевидную дилемму для тех, кто
готов поддерживать изобретателей. Люди становятся богатыми,
продавая друг другу предметы и услуги, но никак не идеи. Сде­
лайте отличный велосипед — и в ы славно заработаете, приди­
те к кому-нибудь с идеей отличного велосипеда — и в ы ничего
не получите взамен, потому что ваш замысел реализует кто-то
иной. Если изобретатели творят в большей мере идеи, чем това­
ры или услуги, то как эти люди получают прибыль? Может быть,
общество научилось держать идеи за загородкой — как, скажем,
лошадей или землю в частной собственности? Если да, то каким
образом идеи распространяются?
Чтобы обратить идеи в собственность, существует несколько
способов. В ы можете сохранить в тайне рецепт, как, например,
Джон Пембертон в случае Coca-Cola в 1886 году. Это срабаты­
вает, когда конкурентам трудно раскрыть ваш секрет и, «демон­
тировав» то, что вы делаете, провести «реинжиниринг» вашей
продукции. Однако машины
и механизмы, в отличие от
напитков, легко раскрывают
секреты своей конструкции.
Зачинатели британской тек­
стильной

промышленности

большей частью терпели не­

Сделайте отличный велосипед —
и вы славно заработаете, придите
к кому-нибудь с идеей отличного
велосипеда — и вы ничего не
получите взамен, потому что ваш
замысел реализует кто-то иной.

удачу в своих попытках до­
биться защиты своих торго­
вых секретов со стороны закона. Хотя таможенники придирчи­
во досматривали багаж иностранцев, чтобы не пропустить за
границу чертежи оборудования, такие жители Новой Англии,
как Фрэнсис Кэбот Лоуэлл, с невинным видом прогуливались
близ фабрик Ланкашира и Шотландии, якобы совершая моци­
он для здоровья, но в действительности с неистовой страстью
запоминая детали мощных ткацких станков Картрайта. По

407

Глава 8
возвращении в Массачусетс Лоуэлл немедленно скопировал
все, что смог подсмотреть. Красильная промышленность п ы ­
талась хранить в тайны свои секреты до 1860-х годов, когда ме­
тодика химических анализов развилась до такой степени, что
конкуренты получили возможность устанавливать состав кра­
сителей. И тайны сменились патентным правом.
Есть и другой подход. Суть его в том, чтобы использо­
вать преимущество первого хода, выступая на рынке в роли
предпринимателя-пионера: так действовал на протяжении всей
жизни Сэм Уолтон, основатель Wal-Mart. Даже если его конку­
ренты что-то и перенимали у него, он вновь успевал уйти вперед
с очередным тактическим ходом, направленным на снижение
цен. Доминирование Intel в индустрии микрочипов или стра­
тегия диверсификации ЗМ применительно к технологическим
разработкам основывались не столько на защите собственных
изобретений, сколько на умении опережать всех остальных. Па­
кетная передача данных стала тем открытием, которое сделало
возможным Интернет, однако роялти при этом не получил ни­
кто. Если в ы действуете как Майкл Делл, Стив Джобе или Билл
Гейтс, то ваш подход к завоеванию потребителей — постоянно
обновлять собственную продукцию быстрее других.
Третий способ извлекать прибыль с помощью изобрете­
ний — патенты, авторское право или защита торговой марки.
Различные механизмы защиты интеллектуальной собственно­
сти отзываются странным и почти мистическим эхом в дале­
ком от законного регулирования и остро конкурентном мире
реально существующих рецептов — рецептов, создаваемых
для своих ресторанов французскими поварами. Нет юридиче­
ской защиты для рецептов: их нельзя запатентовать, защитить
авторским правом или уберечь под торговой маркой от кражи.
Однако попробуйте открыть новый ресторан в Париже, позаим­
ствовав толику рецептов у конкурентов, — и в ы быстро обнару­
жите, что действовать подобным образом не принято: образно
говоря, общинные земли лежат не здесь. В одном из недавних
408

Главный секрет изобретательства и новые плоды изобретений
исследований были опрошены десять шеф-поваров, содержав­
ших собственные рестораны близ Парижа, причем семь точек
числились в «Красном путеводителе»1. Как выяснилось, высо­
кое кулинарное искусство (haute cuisine) требует непременного
соблюдения трех норм — неписаных, не обладающих исковой
силой, но оттого не менее действенных. Во-первых, ни один
шеф-повар не имеет права точно копировать рецепт другого
шеф-повара. Во-вторых, если один шеф раскрывает некий се­
крет другому шефу, то второй повар не может передать данный
рецепт кому-то еще без разрешения первого повара. В-третьих,
принято давать кредит автору оригинальной идеи или новой ку­
линарной техники. То есть эти нормы фактически требуют при­
держиваться патентного права, а также соблюдать соглашения
по неразглашению коммерческой тайны и авторское право.
У нас не так у ж много доказательств в пользу того, что именно
возможность получить патент на изобретение — это и есть глав­
ный мотив, побуждающий людей что-то изобретать. Большин­
ство изобретений никогда не патентуются. Во второй половине
X I X века в Голландии и Швейцарии не было патентной системы,
тем не менее обе страны процветали и привлекали изобретате­
лей. Список важных изобретений, сделанных в X X веке и остав­
шихся не запатентованными, содержит длинный перечень. Сюда
входят: автоматическая трансмиссия, бакелит, шариковые руч­
ки, целлофан, циклотроны, гирокомпасы, реактивные самоле­
ты, магнитная запись, рулевой привод с усилением, безопасные
бритвы и застежки-молнии2. По контрасту с этим братья Райт
создали надежную основу для развития авиастроения в Соеди­
ненных Штатах, энергично защищая патентами свои изобрете­
ния (общим числом 1906 патентов), связанные с летательными
аппаратами тяжелее воздуха. В 1920-х годах радиотехническая

1

Он же Красный гид Мишлен, наиболее авторитетный из ресторанных рейтин­

гов. — Примеч. пер.
2

Shermer М. The Mind of the Market.

409

Глава 8
промышленность едва не зашла в тупик, потому что блокирую­
щие патенты на изобретения, выданные четырем компаниям:
RCA, GE, AT&T и Westinghouse, — мешали каждой из них созда­
вать радиоустройства, в образцах которых сочетались бы сразу
все наилучшие характеристики идеальной модели.
В 1990-х годах Ведомство по патентам и товарным знакам
С Ш А устроило флирт с идей о том, чтобы открыть патентова­
ние генетических фрагментов — определенных сегментов ге­
нов,

последовательностей в цепочке, которые можно было бы

использовать для определения того, нормален или дефектен
тот или иной ген. Если бы эта патентная идея реализовалась,
то последовательность генов

Больше всего новых патентов в США
в настоящее время официально
получают «патентные тролли» —
фирмы, отслеживающие и скупающие
изобретения, слабо защищенные
заявками на изобретения.

в геноме человека стала бы
зоной, закрытой для иннова­
ций.
пиро

Как отметил Карл Ша­
(Carl

Shapiro)1,

совре­

менные биотехнологические
фирмы в своем стремлении
разработать

новые

методы

лечения уже натыкаются на
то, что он называет «патентными дебрями». Если каждый шаг
на пути превращений, характерных для метаболической цепоч­
ки, должен соответствовать определенному патенту, то изобре­
татель, работающий в области медицины, может отказаться от
всех наград еще до того, как захочет хотя бы проверить нова­
торскую идею. А также — и от любых настоятельных предло­
жений патентодержателя сделать очередной шаг в работе и по­
лучить максимально возможную прибыль.
Нечто подобное происходит в области мобильной телефонии,
где большим компаниям приходится пробиваться сквозь па­
тентные джунгли, чтобы вывести на рынок свежую инновацию.

1

Главный экономист отдела антитрестового регулирования Министерства юсти­

ции США и преподаватель Университета Беркли. — Примеч. пер.

410

Главный секрет изобретательства и новые плоды изобретений
В любой момент эти компании могут быть вовлечены в одну из
множества юридических тяжб как истцы, ответчики или участ­
ники процесса в интересах третьих сторон. По словам одного
из обозревателей, «лоббирование или участие в судебных про­
цессах порой является более выгодным способом отвоевать
долю рынка, чем инвестирование или поддержка инноваций».
Больше всего новых патентов в С Ш А в настоящее время офици­
ально получают «патентные тролли» — фирмы, отслеживающие
и скупающие изобретения, слабо защищенные заявками на изо­
бретения. В намерения «троллей» входит не выпуск продукции,
могущей вызвать споры, но получение денег с тех компаний
и лиц, кто посягнет на патентные права, а затем станет жерт­
вой судебного преследования. В книге «Хороший капитализм,
плохой капитализм» Майкл Хеллер рассказывает, как разработ­
чики из Motion, канадской компании, выпускающей смартфоны
BlackBerry, вынуждены были уплатить 600 миллионов долларов
махонькому патентному троллю, называемому NTP, — фирме,
не делавшей ничего другого, кроме скупки патентов, которые
могли трактоваться как спорные и, благодаря юридической за­
щите, приносить прибыль1.
Аналогия Майкла Хеллера между охотниками за патента­
ми и троллями заставляет вспомнить, что происходило вдоль
течения Рейна в период между распадом Священной Римской
империи, утратившей силу и власть, и зарождением новых госу­
дарств2. Сотни замков выросли по берегам реки, один всего на
несколько миль от другого. В каждом из них обитал маленький
князек или барон-грабитель, живший за счет тех, кто плыл по
реке и вынужден был платить за право следовать дальше своим
путем. Все это душило торговлю на Рейне, однако постоянные
попытки сформировать союз, который, к всеобщей выгоде, мог

1

Baumol W., Litan R., Schramm С. Good Capitalism, Bad Capitalism. — Yale University
Press, 2007.

2

Heller M. The Gridlock Economy. — Basic Books, 2008.

411

Глава 8
бы снять бремя с торговли, ни к чему не приводили. В X X веке
чуть было не случилось так, что на заре авиации любой землевла­
делец мог взимать плату за пролет в воздухе над его территори­
ей с каждого аэроплана, который пересекал воздушную границу
поместья, отмеченную сигнальным «фонарем-прожектором».
Точь-в-точь как было принято у баронов-грабителей на Рейне.
Однако в случае с летательными средствами возобладал здра­
вый смысл, и суды быстро расправились с заявками на «небес­
ную собственность» землевладельцев.
Несмотря на все попытки реформирования, современная па­
тентная система остается совокупностью своего рода контроль­
ных пунктов, предназначенная для взимания платы с проходя­
щих через «блокпосты» изобретателей и мешающая предприни­
мательству не менее, чем вредил торговле средневековый обычай
требовать плату за пересечение чьих-то владений. Ну, разумеет­
ся, защита интеллектуальной собственности в некоторых случаях
помогает делу. Патент может послужить «божьей весточкой» —
защитой свыше для маленькой фирмы, пытающейся пробиться
на рынок, подвластный какой-нибудь гигантской корпорации.
В фармацевтической промышленности, где правительство перед
началом массового выпуска того или иного препарата настаи­
вает на крайне дорогостоящем его тестировании с целью убе­
диться в безопасности и действенности новой продукции, ин­
новации без патентной защиты просто не могут существовать.
В специальном исследовании был проведен опрос 650 руководи­
телей R&D из 130 различных отраслей, и только представители
химической и фармацевтической индустрии защищали патенты
как эффективное средство стимулирования инноваций1. Одна­
ко и в данной области остаются вопросы. Даже если химические
и фармацевтические компании направляют средства, получае­
мые от патентов, на дальнейшие исследования в большей мере,
чем на маркетинг с целью установления собственной монополии
1

Von Hippel Е. Democratizing Innovation. — MIT Press, 2005.

412

Главный секрет изобретательства и новые плоды изобретений
на рынке, — даже в этом случае значительная часть денег может
идти на создание лекарственных средств, похожих на те, что уже
завоевали популярность у пациентов в западных странах, но,
в сущности, не очень-то нужны людям.
Охрана авторского права также порой превращает жизнь
в непроходимые юридические дебри. Неистовое давление со
стороны музыкальной и киноиндустрии делает практически не­
возможной малейшую возможность позаимствовать даже кло­
чок из того или иного произведения, чтобы включить в свое или
сделать основой для собственных творческих поисков. Автор­
ское право начинает защищать даже маленькие фрагменты пе­
сен. Суды Соединенных Штатов пытаются добиться удлинения
срока действия авторских прав на художественное произведе­
ние, расширяя этот период до времени жизни автора плюс еще
70 лет (в настоящее время — плюс 50 лет). Однако в XVIII веке,
когда авторского права на музыкальные произведения не было,
Моцарт, например, не терял вдохновения. Только одна страна
в то время поддерживала авторское право на музыку — Бри­
тания, и результатом стало ослабление и без того не слишком
выдающейся способности этой страны рождать композиторов.
Современные газеты уже научились немного зарабатывать на
лицензировании копирайтов, и теперь должны появиться спо­
собы заставить людей платить за музыку и фильмы в мире циф­
ровой информации.
Защита интеллектуальной собственности — важный аспект
инновационной деятельности. Однако юридические вопросы
в данном случае мало что проясняют, если мы хотим понять, по­
чему в некоторых местах в определенные периоды времени изо­
бретают больше, чем в других.

Государственная поддержка?
Государство приписывает себе честь создания и внедрения не­
малого числа значительных изобретений — от ядерного оружия
до Интернета и от радаров до спутниковой системы навигации.
413

Глава 8
Однако власти печально известны и своим неумением правиль­
но понимать, в чем смысл технологических новшеств.
Когда я работал журналистом в 1980-е годы, европейские
правительственные организации бомбардировали меня хваст­
ливыми заявлениями об инициативах, призванных поддержи­
вать различные сферы компьютерной индустрии. Программы
с броскими именами призваны были вывести европейскую про­
мышленность на лидирую­
щие позиции в отрасли. ИсИнновации — не тот бизнес, который
точником их обычно служи­
можно прогнозировать, и он явно
ли незрелые идеи японского
не согласуется с дирижизмом,
Министерства промышлен­
проявляемым слугами общества.
ности и внешней торговли —
в то время бывшего у всех на
слуху, но, по-моему, прихрамывавшего на обе ноги1. Начинания
эти как будто нарочно поддерживали на плаву лузеров и пыта­
лись завести нормальные компании на тупиковый путь разви­
тия. В списке перспективных проектов будущего не было ни по­
исковых машин Интернета, ни сотовых телефонов.
В Америке в те же годы наблюдался взрыв правительствен­
ного идиотизма, от которого просто дух захватывало. Имя фе­
номену было SEMATECH 2 . Предпосылкой к созданию служила
мысль о том, что в производстве микросхем памяти будущее — за
1

М. Ридли ссылается на ALVEY (британская правительственная программа по

развитию информационных технологий), ESPRIT (Европейская стратегическая
программа разработок и исследований в области информационных технологий)

и The Fifth Generation Computing (японская правительственная программа по­

добного же характера, нацеленная создание компьютеров пятого поколения). —
Примеч. пер.

2

Консорциум некоммерческих организаций США, провозглашавший своей це­

лью фундаментальные исследования и разработки в области полупроводни­

ков (SEMATECH — SEmiconductor MAnufacturing TECHnology). Был основан

в 1986 году и начал работать в 1988-м в форме партнерства между администра­
цией страны и 14 компаниями, получая серьезную поддержку от Пентагона. —

Примеч. пер.

414

Главный секрет изобретательства и новые плоды изобретений
большими компаниями С Ш А (хотя само производство расту­
щими темпами создавалось в Азии) при условии, что они пре­
кратят конкурировать между собой и объединенными усилия­
ми удержатся в области, которой вскоре предстояло работать на
удовлетворение масштабного массового спроса. В проект было
влито около 100 миллионов долларов. Пришлось даже пере­
сматривать антимонопольное законодательство (акт Шермана,
принятый в 1890 году и направленный против засилья тре­
стов). Еще в 1988 году дирижисты критиковали «разрозненные»
компании Кремниевой долины как хронически «не желающие
расставаться с пеленками предпринимательства» и неспособ­
ные к восприятию инвестиций на долгосрочной основе. И это
происходило в то время, когда Microsoft, Apple, Intel и (позднее)
Dell, Cisko, Yahoo, Google и Facebook — поистине «хронически
предпринимательские» компании во всем — начинали работать
в гаражах и спальнях, закладывая основы своего будущего гло­
бального доминирования и превращая мечты корпоративных
дирижистов в нечто смехотворное.
Однако уроки происходящего усвоены не были. В 1990-х го­
дах правительства разных стран направляют свои усилия на
поддержку таких мертворожденных затей, как насаждение но­
вых стандартов телевещания (high definition TV), интерактивное
телевидение, дистанционная работа с помощью компьютеров,
организуемая в специальных поселках, а также различные фор­
мы искусственно создаваемой реальности. В то же время сфера
информационных технологий спокойно осваивает возможно­
сти, открываемые применением Wi-Fi, широкополосного досту­
па в Интернет и мобильных сетей. Инновации — не тот бизнес,
который можно прогнозировать, и он явно не согласуется с ди­
рижизмом, проявляемым слугами общества.
Таким образом, хотя государство порой и готово платить
людям деньги за то, чтобы они могли «натолкнуться» на нова­
торскую технологию (спутниковая навигация и Интернет были
побочными продуктами проектов, поддерживаемых властями),
415

Глава 8
оно едва ли способно служить истинным источником большин­
ства инноваций. В течение всего X X века, особенно ближе к его
концу, частные компании старались привить дух инноваций
своей корпоративной культуре, хотя гиганты индустрии не­
редко пасовали перед молодыми фирмами-выскочками. Боль­
шинство же правительственных агентств, представлявших так
называемый общественный сектор, неспешно следовали сво­
им путем по проторенной дорожке, не пытаясь перемениться
в своей сути, чтобы стать инновационными организациями,
как и не решаясь умереть, чтобы дать наконец место новым
разновидностям тех же учреждений. Идея правительственного
агентства, которое страшится быть ущемленным другим прави­
тельственным агентством во всем, что касается насущных задач
и делового предназначения, кажется не только чем-то у ж очень
специфическим, но и почти невообразимым.
Безусловно, есть такие вещи, как Большой адронный коллайдер или космическая программа по изучению Луны, и вряд ли
найдется частная компания, акционеры которой позволят ей
взяться за подобный проект. Однако стоит ли нам со всей уве­
ренностью думать, будто подобные начинания — не будь они
оплачены деньгами налогоплательщиков — не привлекли бы
внимание Баффета, Гейтса или Миттала? Неужели есть сомне­
ния в том, что при отсутствии N A S A не нашлось бы богатого
человека, который упустил бы счастливый случай претворить
в жизнь полет человека на Луну, причем из соображений пре­
имущественно престижного характера? К сожалению, финан­
сирование из общественных фондов лишает нас возможности
получить практический ответ на этот вопрос.
Организация экономического сотрудничества и развития
( О Э С Р ) провела большое исследование1 и пришла к заключе­
нию, что государственное участие в научно-исследовательской
деятельности и разработке новой продукции не оказывает
1

Источник данных: Kealey Т. Sex, Science and Profits.

416

Главный секрет изобретательства и новые плоды изобретений
заметного влияния на экономический рост, несмотря на все
то, в чем правительственные структуры любовно себя уверя­
ют. В действительности же ресурсы, направляемые властями на
R&D, подменяют те инвестиции, которые могли бы исходить от
частного сектора. Этот вывод, пожалуй, не столь у ж и удиви­
тельный, совершенно не принимается во внимание правитель­
ственными учреждениями различных стран.

Тяга друг к другу идей и людей
«Вечный двигатель» инноваций, служащий мотором совре­
менной экономики, обязан своим существованием не науке
в первую очередь (она в данном случае более бенефициар, не­
жели благодетель), и не деньгам (они не всегда являются опреде­
ляющим фактором), и не патентам (они слишком часто мешают
больше, чем помогают), и не правительственной деятельности
(она мало преуспевает в новаторстве). Более того, инновации —
это не то, что можно организовывать и направлять сверху. Я на­
мерен убедить вас, что ключом к этой головоломке было и оста­
ется одно понятие — обмен. Постоянно растущий уровень обме­
на идеями — вот основная причина увеличивающегося уровня
инноваций в нашем мире.
Обратимся снова к пониманию этого «избытка». Характер­
нейшая особенность мира новых знаний — практических или
эзотерических, социальных или технических — заключается
в том, что вы можете отдавать их и тем не менее по-прежнему
обладать ими. В ы можете зажечь свой огонек от свечи Джефферсона, не угасив ее. Напротив, в ы не можете отдать свой ве­
лосипед и продолжать кататься на нем. Однако в ы можете поде­
литься идеей велосипеда и не расстаться с ней. Как утверждает
экономист Пол Ромер (Paul Romer), экономический прогресс
сводится в основном к накоплению «рецептов» для реоргани­
зации атомов, проводимой таким образом, чтобы повышался
жизненный уровень людей. «Рецепт» велосипеда, если вкрат­
це, должен быть примерно таким. Возьмем немного железной
417

Глава 8
и алюминиевой руды, а также немного хромитов, добыв все это
из недр земли, и немного сока тропического дерева, и немного
ископаемого масла (тоже из земных недр), и еще немного нату­
ральной кожи. Выплавим из руды металл и разольем в различ­
ные формы. Вулканизируем сок тропического дерева в каучук
и из полученной резины сделаем пустотелые кольца. Разделим
масло земли на фракции, чтобы затем получить пластмассу
и придать ей нужную форму. Дадим остыть. Из кожи сделаем
сиденье. Соединим все части в конструкцию велосипеда. Доба­
вим немного интуитивной веры в то, что эта штука не свалится
в первое же мгновение, когда двинется вперед, — и поедем.
Таким образом, альфа и омега инноваций — совместное при­
менение открытий в практическом отношении. Это самое важ­
ное в инновационной деятельности, потому что, если люди не
могут совместно использо­
вать изобретения, последние

Постоянно растущий уровень обмена
идеями — вот основная причина
увеличивающегося уровня инноваций
в нашем мире.

ничего не дают ни изобрета­
телю, ни всем прочим. Имен­
но совместное использова­
ние стало в начале X I X века
намного более доступной
ценностью, и движение в этом направлении стремительно раз­
вивается в последнее время. Благодаря свободе передвижения
и современным средствам связи информация теперь распро­
страняется гораздо быстрее и намного дальше. Газеты, техни­
ческие журналы и телеграф транслировали идеи не быстрее,
чем расходится молва. В одном из последних по времени ис­
следований 46 значительных изобретений утверждается: если
в 1895-м требовался срок в 33 года, чтобы выпустить в свет пер­
вый конкурентоспособный опытный образец новой продукции,
то в 1975 году это период сократился до трех лет и продолжает
уменьшаться.
В I веке н. э. Герон Александрийский изобрел эолипил, или
шар Эола, — фактически первый паровой двигатель и показал
418

Главный секрет изобретательства и новые плоды изобретений
его в действии у дверей храма. В то время вести распространя­
лись с такой скоростью и в таком ограниченном кругу, что но­
вость о двигателе могла никогда не достичь ушей тех, кто делал
повозки. Астрономическая система Птолемея была изобрета­
тельна и давала людям точные ориентиры, хотя и содержала не­
которые ошибочные представления1, однако ее никогда не при­
меняли для навигации, потому что астрономы и моряки в мире
той эпохи не встречались друг с другом. Главный секрет совре­
менного мира — бесконечная сеть внутренних связей между его
многообразными частями. Идеи влечет к идеям почти с сексу­
альной силой, и в этом смысле по всей планете торжествует чи­
стый промискуитет. Телефон вступает в связь с компьютером,
и в результате рождается Интернет. Первые автомобили выгля­
дели так, как будто их оплодотворял союз велосипеда с каретой.
Замысел пластмассы возник в лоне фотографической промыш­
ленности. «Снимающая пилюля» (camera pill) родилась в разго­
воре между гастроэнтерологом и конструктором крылатых ра­
кет. Почти все технологические новинки гибридны по природе.
Существует одна область, в которой культурная эволюция
«нечестно» опережает эволюцию генетическую: по непреодо­
лимым практическим причинам, связанным с удвоением хро­
мосом по время редукционного деления (мейоз), перекрестное
оплодотворение невозможно между различными видами живых
существ. (На самом деле такое происходит между различными
видами бактерий — в среднем 80 % генов они заимствуют у дру­
гих видов, и в этом кроется одна из причин, почему бактерии
способны так легко закрывать бреши в своей защите от анти­
биотиков). Если два вида животных родственны друг другу, но
затем эволюционно разошлись, то они либо не могут произво­
дить на свет общее потомство, либо оно обязательно оказыва­
ется бесплодным, как, например, у мулов. В этом и заключается
само понятие вида.
1

В частности, тезис о том, что Солнце вращается вокруг Земли. — Примеч. пер.

419

Глава 8
Соединяясь друг с другом, существующие технологии дают
в результате нечто большее, чем сумму своих частей. Генри Форд
однажды искренне согласился, что не изобрел ничего нового.
Он, по его словам, просто соединил в конструкции автомобиля
сделанные многими другими людьми изобретения, вобравшие
века работы1. Таким образом, объекты технологии восходят
к другим объектам технологии, потому что идеи, воплощенные
в одних объектах, порождают идеи, воплощенные во вторых.
Медные топоры, появившиеся 5000 лет назад, имели ту же фор­
му, что и обычные для позднего неолита полированные камен­
ные топоры. Только впоследствии металлические топоры ста­
ли выковываться более тонкими, потому что люди постепенно
открывали для себя свойства металлов. Первый электромотор
Джозефа Генри был в чем-то удивительно похож на паровой
двигатель Уатта с кривошипно-шатунным механизмом. Даже
первый транзистор 1940-х годов был прямым наследником кри­
сталлического выпрямителя, изобретенного Фердинандом Бра­
уном в 1870-х годах и использовавшегося в радиоприемниках
с «усиком» в начале X X века.
Данная
закономерность не
Технологии воспроизводят себя,
всегда отчетливо заметна
в истории развития техноло­
гий, потому что изобретате­
ли склонны открещиваться
от своих предшественников, преувеличивая революционную
и уникальную природу своих прорывов в будущее, — что сулит
новаторам всю полноту славы (а порой и патенты). Британцы
по праву воздают должное гению Майкла Фарадея как создателя
электромотора и динамо-машины — его портрет даже служил
украшением денежных банкнот, — но забывают, что полови­
ну, по меньшей мере, он позаимствовал у Ганса Христиана Эр­
стеда. Американцы знают, что Эдисон изобрел электрическую
потому что их влечет друг к другу
почти как в сексе.

1

Evans Н. They Made America.

420

Главный секрет изобретательства и новые плоды изобретений
лампочку с нитью накаливания, хотя его менее ловкие в коммер­
ческих делах последователи, Джозеф Сван в Британии и Алек­
сандр Лодыгин в России, заслуживают того, чтобы как минимум
разделить с американцем его славу, не говоря уже о чем-то боль­
шем. По свидетельству историка науки и техники Джорджа Басалла, Сэмюэл Морзе, подавая заявку на изобретение, «со всей
решимостью лживо отрицал», что знает хоть что-то о работах
Джозефа Генри1. Технологии воспроизводят себя, потому что их
влечет друг к другу почти как в сексе.
Ясно, что такого рода «перетекание» знаний, вследствие
которого другие могут немного «позаимствовать» от ваших
открытий, не станет для вас досадным препятствием, если в ы
изобретатель. В сущности, это вопрос практики. «Перелива­
ясь через край» и «перетекая», инновации встречаются друг
с другом и сливаются воедино. История современного мира —
это история того, как идеи встречались, смешивались, сли­
вались воедино и видоизменялись. И главная причина, объ­
ясняющая, почему экономический рост в последние два века
так ускорился, заключается в том, что идеи в этот период сме­
шивались одна с другой быстрее, чем когда-либо в прошлом.
Результаты, впрочем, бывали и на славу непредсказуемы. Ког­
да в 1950-х годах Чарльз Таунс (Charles Townes) изобрел лазер,
предложение было отвергнуто, поскольку оставалось неясно,
каким могло быть практическое применение2. В наши дни ла­
зер находит такое поразительно широкое применение, какого
в свое время просто нельзя было представить: от передачи те­
лефонных сообщений по стекловолоконному кабелю и чтения
музыкальных дисков до печатания документов и исправления
близорукости.
Конечные пользователи тоже принимают участие в этой вак­
ханалии скрещивания. Адам Смит приводит рассказ о парне,

1

Basalla G. The Evolution of Technology. — Cambridge University Press, 1988.

2

Подробнее см. по адресу: http://laserstars.org/history/ruby.html.

421

Глава 8
чьей работой было открывать и закрывать затвор в паровом
двигателе: чтобы не тратить время попусту, юноша соорудил
специальное устройство, которое заменяло его руки. И, несо­
мненно, до конца своих дней он ни с кем не делился своей иде­
ей — во всяком случае, такое было бы вполне возможно, если
бы его обессмертила шотландская мудрость, однако в наши
дни он, видимо, поделился бы своим «патчем» в чате с теми, кто
думает так же, как он. Софтверная индустрия, основанная на
продукции с так называемым открытым кодом: Linux, Apache
и другие программы — переживает бум на волне бескорыстия,
поднятой программистами, которые свободно обмениваются
своими маленькими открытиями друг с другом. Даже корпо­
рации
История современного мира — это
история того, как идеи встречались,
смешивались, сливались воедино
и видоизменялись. И главная
причина, объясняющая, почему
экономический рост в последние
два века так ускорился, заключается
в том, что идеи в этот период
смешивались одна с другой быстрее,
чем когда-либо в прошлом.

Microsoft

пришлось

признать открытые системы
и «облачные вычисления» —
совместную

сетевую

дея­

тельность, стирающую грань
между бесплатными и опла­
чиваемыми

возможностями

вести работу в Сети. В конце
концов, даже самый умный
из

«своих»

программистов

едва ли окажется смышленее
десяти

тысяч

энтузиастов,

объединившихся

на перед­

нем крае новой технологии, идея которой их заинтересовала.
Wikipedia — пример того, как могут что-то делать люди, никог­
да не искавшие выгоды от своих занятий. В области компью­
терных игр все больше и больше значат сами игроки. Интернет
полнится инновациями, которые затрагивают один программ­
ный продукт за другим, и все — благодаря тем, кого Эрик фон
Хиппель назвал «лидерами свободного разоблачительства»1.
1

Hippel Е. Democratizing Innovation. — MIT Press, 2005.

422

Главный секрет изобретательства и новые плоды изобретений
Имеются в виду пользователи, всегда готовые сообщить произ­
водителям о тех усовершенствованиях, которые, по их мнению,
можно сделать, а также о неожиданных свойствах продукта, ко­
торые обнаружились при изучении той или иной программы.
Лидеры пользовательских сообществ счастливы тестировать
программы без всякой оплаты своего труда, потому что могут
погреться в лучах славы, завоевывая высокую репутацию сре­
ди своих сверстников. (Кстати, у Эрика фон Хиппеля слово не
расходится с делом: доступ к его книге на его сайте совершенно
бесплатный.)
Дело не ограничивается исключительно программным обе­
спечением. Когда серфингист Лари Стенли усовершенствовал
доску для виндсерфинга (добавив к ней ножные петли), по­
явилась возможность пры­
гать с волны на волну. Ранее
Нам предстоит жить
он никогда не думал о том,
в посткапиталистическом
чтобы продать свою идею,
и посткорпоративном мире,
но рассказывал о ней всем,
где свободные личности будут
включая и производителей
образовывать временные
досок. Теперь его иннова­
сообщества, чтобы совместно
ция внедрена и существует
использовать информацию,
в виде серфинговых досок
кооперироваться и создавать
специальной конструкции.
инновации, а веб-сайты позволят
Возможно, величайшей ин­
находить работников, работодателей,
новацией, рожденной благо­
потребителей и клиентов в любом
даря усилиямпользователя,
уголке света.
выступившего в роли лиде­
ра своего сообщества, стал
World Wide Web, который был создан сэром Тимом БернерсомЛи в 1991 году, чтобы решить проблему совместного использо­
вания информации и обмена данными между компьютерами
физиков, занятых ядерными исследованиями. К слову, пока
еще никто не выступил с предложением финансировать из го­
сударственных фондов разработку программного обеспечения
423

Глава 8
и досок для виндсерфинга, мотивируя свой запрос тем, что ин­
новации в данных областях якобы не могут состояться без суб­
сидирования со стороны властей.
Иными словами, через некоторое и, вероятно, не очень про­
должительное время нам предстоит жить в посткапиталисти­
ческом и посткорпоративном мире, где свободные личности
будут образовывать временные сообщества, чтобы совместно
использовать информацию, кооперироваться и создавать ин­
новации, а веб-сайты позволят находить работников, работо­
дателей, потребителей и клиентов в любом уголке света. Как
напоминает нам Джеффри Миллер, то будет мир, в котором
«неисчерпаемая способность человека что-то производить бу­
дет подчинена его бесконечному вожделению, обжорству, лени,
ярости, жадности, зависти и гордыне»1. Полагаю, что прибли­
зительно это же элита всегда имела в виду в связи с автомоби­
лями и текстильными фабриками и — я начинаю думать те­
перь — в связи пшеницей и каменными рубилами тоже. Однако
мир полнится тем, что создается снизу, а не насаждается сверху.
Времена, когда верхи могли что-то навязывать низам, уходят
в прошлое.

Наши бесконечные возможности
Не будь в нашей жизни полноводной реки открытий и изо­
бретений, которая питает нежные посевы, позволяющие сни­
мать урожаи всеобщего благоденствия, качество жизни людей
никогда бы не улучшалось. Даже если удается укротить уве­
личение численности населения, а топлива, обеспечивающего
нас энергией, оказывается вполне достаточно и торговля не
скована никакими ограничениями, род человеческий порой
обнаруживает, что развитие заходит в тупик, если приостанав­
ливается рост знаний. Пусть даже торговля выявляет лучших
в этой области, а обмен между людьми утверждает и углубляет
1

Miller G. Spent: Sex, Evolution and Consumer Behavior.

424

Главный секрет изобретательства и новые плоды изобретений
разделение труда, обеспечивающее наивысшую отдачу от всех
наших действий, и топливо позволяет повысить эффект от
усилий каждой пары рабочих рук на производстве — тем не
менее замедление общего прогресса возможно. Что-то прихо­
дит в равновесие — и на горизонте развития возникает мрач­
ная туча, таящая угрозу. В этом смысле Рикардо и Милль были
правы.
Но пока открытия могут «перескакивать» из страны в страну
и из одной отрасли в другую, цепная реакция инноваций про­
должается, сохраняя обратную связь с производством и обще­
ством и потенциал самореализации, обеспечивающий надеж­
ное будущее. Значит, равновесие как предпосылка стагнации
не имеет власти над миром, где царит свободный обмен: оно не
только может быть преодолено — его, в действительности, про­
сто не существует.
Вся история человечества показывает, что уровень жизни
мог подниматься и опускаться, а население то взрывным об­
разом увеличивалось, то катастрофически сокращалось, — но
одно неизменно и постоянно прогрессировало: приумножение
знаний. Открыв для себя огонь, люди никогда его не теряли.
Изобретя колесо, мы продолжаем пользоваться им и в наши
дни. Лук и стрелы не исчезли из жизни, хотя безнадежно уста­
рели и сохранились теперь только в спорте, однако м ы даже
усовершенствовали их. Как сварить чашку кофе, почему инсу­
лин лечит диабет и куда движутся континенты — готов держать
пари, что кто-то знает ответы на эти вопросы или будет искать
таковые, во всяком случае до тех пор, пока люди живут у себя на
планете. Конечно, кое-что м ы подзабыли или растеряли в пути.
Никто в действительности не знает, как пользоваться камен­
ным рубилом ашельской эпохи или как построить настоящее
осадное орудие Средневековья — катапульту требушет. (Мето­
дом проб и ошибок один сквайр из Шропшира в 1980-х годах
умудрился построить полноразмерную катапульту этого типа,
способную метнуть пианино на 150 ярдов, однако практическое

425

Глава 8
применение этому устройству в наши дни находят только рокгруппы.)
Подобные потери — мелочь по сравнению с объемом при­
умноженных знаний. Мы накопили много, много больше зна­
ний, чем утратили. Даже самый упертый пессимист не сможет
отрицать, что представители того вида живых существ, к ко­
торому принадлежит и он сам, с каждым годом добавляют об­
щими усилиями что-то новое
в планетарную копилку чело­
Вся история человечества показывает,
веческих знаний.
что уровень жизни мог подниматься
Знания принципиально
и опускаться, а население то
отличаются от материаль­
взрывным образом увеличивалось,
ных ценностей. Можно че­
то катастрофически сокращалось, —
канить золото новых зна­
но одно неизменно и постоянно
ний — и ничего не делать
прогрессировало: приумножение
в
смысле приумножения ма­
знаний.
териальных благ. Понимание
того, как организовать полет
человека на Луну, существует уже на протяжении жизни при­
мерно двух поколений, но оно все никак не в силах обогатить
человечество — впрочем, городские мифы об антипригарных
сковородках существуют примерно столько же времени. Све­
дения о том, что Великая теорема Ферма наконец доказана,
а квазары — это галактики, отстоящие от нашей на огромные
расстояния, вероятно, никогда на скажутся непосредствен­
ным образом на величине ВВП, хотя работа с такими данными
и может во многом улучшить качество чьей-то жизни. Можно
также разбогатеть, и не обращаясь к сокровищнице человече­
ских знаний: о том, как это сделать, способны поведать афри­
канские диктаторы, российские клептократы и финансовые
мошенники.

С другой стороны, новые знания составляют основу для
любых достижений, повышающих материальное благосо­
стояние. Например, понимание того, что электронам можно
426

Главный секрет изобретательства и новые плоды изобретений
доверить передачу как энергии, так и информации, позволяет
мне делать почти все необходимое — начиная от возможности
вскипятить воду в чайнике и кончая отправкой текстового со­
общения. Существуют и другие полезные сведения. Скажем,
о том, как паковать предварительно вымытые листья салата,
чтобы сэкономить покупателю время. Или — как вакцини­
ровать детей от полиомиелита. Или — как с помощью про­
питанных инсектицидами противомоскитных сеток предот­
вращать заболевание малярией. А еще м ы можем знать о том,
что бумажные стаканчики в кафетериях, хотя и отличаются
объемом, но имеют крышку одного и того же размера: про­
изводители стаканчиков на этом снижают издержки, а люди,
купившие порцию кофе, по­
рой испытывают некоторое
замешательство... Миллиар­
ды записей подобного рода
могли бы составить

книгу

о материальном благополу­
ч и и человечества.
Усилиями

Пола

Ромера

Знания обладают чудесной
особенностью: они по природе
своей бесконечны. Даже чисто
теоретически не может иссякнуть
источник новых идей, открытий
и изобретений.

м ы добились великого до­
стижения: экономическую теорию удалось вывести из того
тупика, в котором она пребывала почти столетие, не зная, ка­
ким образом «инкорпорировать инновации» 1 . Время от вре­
мени экономисты-практики пытались избежать безвыходно­
го положения, хватаясь за теорию роста доходов (возвратов
на инвестиции). Так поступали: Милль в 1840-х годах, Эллин
Эббот Янг в 1920-х, Йозеф Шумпетер в 1940-х, Роберт Мертон
Солоу в 1950-х — однако не раньше, чем Ромер в 1990-х в ы ­
ступил со своей «теорией нового роста», экономическая наука
сумела вернуться в мир реальности. В мир, где быструю при­
быль получает тот, кто сумеет установить кратковременную
1

Warsh D. Knowledge and the Wealth of Nations. — W.W. Norton, 2006.

427

Глава 8
монополию на удовлетворение спроса на новый продукт или
услугу, а выгодами долговременного развития пользуются все
остальные — то есть те, кто в конечном счете получает до­
ступ к совместному пользованию реализованной идеи, став­
шей общим достоянием. Роберт Солоу пришел к выводу, что
именно инновации служат ключевой причиной того роста,
который нельзя объяснить состоянием трудовых ресурсов,
земли или капитала. Однако этот ученый видел в инноваци­
ях проявление внешней силы, считая их появление редкой
удачей, которая в экономике одних стран счастливым обра­
зом проявляет себя более, чем в экономике других, и в этом
смысле Солоу в своих расчетах опирался на теорию М и л л я .
Такие обстоятельства, как климат, география и политические
институты, тоже прямо влияют на уровень инноваций (что
дурно сказывается на континентальных диктаторских ре­
жимах Африки, не имеющих выхода к морю) — и изменить
эти условия нельзя. По мнению Ромера, инновации сами по
себе — статья инвестирования, а новые и обладающие прак­
тической значимостью знания — самостоятельный продукт.
Отсюда следует, что, пока новые идеи способны приносить
прибыль тем, кто ищет их и готов вкладывать свои средства
в их реализацию, рост доходов от инвестиций — вещь вполне
возможная.
Знания обладают чудесной особенностью: они по природе
своей бесконечны. Даже чисто теоретически не может иссяк­
нуть источник новых идей, открытий и изобретений. Имен­
но в этом и заключается главная причина моего оптимизма.
И еще, у информационных систем есть прекрасное свойство —
они много шире систем физических: комбинаторная безбреж­
ность той вселенной, которую образуют постоянно множащие­
ся идеи, далеко превосходит ограниченный мир материальных
объектов. Пол Ромер подметил: число софтверных решений,
которые можно разместить на компьютерном жестком диске
размером в 1 гигабайт, в 27 миллионов раз превышает число

428

Главный секрет изобретательства и новые плоды изобретений
атомов во Вселенной1. Другой пример. Представьте, что вы
комбинирует любые четыре химических элемента из ста суще­
ствующих в природе. Различные варианты смешений и спла­
вов при изменении пропорции от одного до десяти дадут
в итоге 330 миллиардов комбинаций. Чтобы протестировать
каждую, нужно будет загрузить работой целую команду иссле­
дователей, и если ваши «лаборанты» будут проверять по ты­
сяче образцов в день, то на завершение коллективного труда
уйдет миллион лет.
Но почему же — если инновации не имеют ни конца, ни пре­
дела — вокруг так много пессимистов, когда речь заходит о на­
шем будущем?

1

Romer P. Beyond the Knowledge Worker. — Wordlink, 1995.

429

Глава 9
НА ПЕРЕКРЕСТКАХ ИСТОРИИ:
ПОВОРОТНЫЕ ПУНКТЫ И РОКОВЫЕ
РУБЕЖИ ПЕССИМИЗМА ПОСЛЕ
1900 ГОДА

Как мне приходилось замечать, у целого класса
людей восхищение своей мудростью вызывает
не тот, кто питает надежду, когда другие впадают
в уныние, а тот, кто питает уныние, когда другие
впадают в надежду.
Джон Стюарт Милль.
Речь о способности к совершенствованию1

Выбросы в воздух загрязняющих веществ (США) 2
Выбросы, загрязняющие атмосферу
(за 1,0 приняты данные на 1990 год)

1,4
1,2
1,0
0,8
0,6
0,4
0,2
0,0

1

Речь, посвященную способности к совершенствованию, Д.С. Милль произнес

2 мая 1828 г. в Лондонском Дискуссионном клубе (London Debating Society).
2

Источник данных: Американское агентство по охране окружающей среды.

431

Глава 9
Тревожный барабанный бой, свойственный пессимизму,
способен заглушить любую триумфальную песнь из числа тех,
что я недавно пытался пропеть для вас, сочиняя эту книгу. Если
вы беретесь утверждать, что дела в мире идут все лучше и луч­
ше, то вас могут упрекнуть в наивности или бесчувственности.
Если же вы попробуете заявить, что миру предстоит совершен­
ствоваться и в будущем, то есть риск, что вас немедленно сочтут
полоумным. Нечто подобное попробовал говорить экономист
Джулиан Саймон в 1990-х годах, и кем только его ни называ­
ли в ответ: и сумасшедшим, и марксистом, и простофилей не
от мира сего, и даже — преступником. Однако в книге его так
и не было найдено ни единой ошибки 1 . Когда нечто подобное
попробовал заявить Бьёрн Ломборг в 2000-х годах, Датская К о ­
ролевская академия наук временно обвинила его в отсутствии
научной честности, не приведя при этом ни единого основатель­
ного примера, не дав ему возможности защитить свои взгляды
и основываясь только на пестрящем ошибками обзоре в Scientific
American2. И вновь — в книге Ломборга ошибок не нашлось.
«Безусловную веру в позитивную силу прогресса, — замечает
Хайек, — порой принимают за ограниченность ума»3.
Если же, напротив, в ы станете твердить, что катастрофа не­
минуема, то сможете получить «грант гения»4 от фонда Макартуров или даже Нобелевскую премию. Книжные магазины стонут
под завалами изданий, исполненных глубочайшего пессимизма.
В эфире тесно от радиостанций, вещающих о конце света. Со вре­
мен своего детства я постоянно слышу суровые предсказания
об углубляющейся бедности, грядущем голоде, наступающих
1

Саймон Д. Неисчерпаемый ресурс. — Челябинск: Социум, 2012.

2

Критическое отношение к экзальтированной защите окружающей среды Б. Лом­
борг выразил книге «Скептический эколог», получившей широкую известность:
Lomborg B. The Sceptical Environmentalist. — Cambridge University Press, 2001.

3
4

Hayek F. The Constitution of Liberty.
Специальная награда-стипендия, выделяемая в порядке поддержки и поощрения
ученым, исследования которых обещают прорывные решения. — Примеч. пер.

432

На перекрестках истории
пустынях, неизбежных моровых поветриях, надвигающихся
водяных войнах, неминуемом истощении запасов нефти, дефи­
ците минеральных ресурсов, снижении уровня концентрации
сперматозоидов в мужской семенной жидкости, истончении
озонового слоя, кислотных дождях, ядерных зимах, эпидемиях
коровьего бешенства, возможных сбоях в работе компьютер­
ных систем в связи с наступлением 2000 года, пчелах-убийцах,
произвольно меняющих свой пол рыбах, глобальном потепле­
нии, закислении океанов и даже — о столкновении с астерои­
дом, который, несомненно, приведет к ужасному концу нашу
славную интерлюдию. Не припомню времени, когда бы одна-две
страшилки подобного рода не выдавались бы всем нам извест­
ными представителями трезвой и серьезной элиты, а затем не
подхватывались бы истерически средствами массовой инфор­
мации. И еще я не припомню
времени, когда бы никто не
понуждал меня думать, что
мир

сумеет уцелеть,

лишь

если отбросит все глупые по­
ползновения

к

экономиче­

скому росту.
Моды на пессимизм меня­
ются, но сам пессимизм не­
зыблем. В 1960-е годы список

Если вы беретесь утверждать, что
дела в мире идут все лучше и лучше,
то вас могут упрекнуть в наивности
или бесчувственности. Если же
вы попробуете заявить, что миру
предстоит совершенствоваться
и в будущем, то есть риск, что вас
немедленно сочтут полоумным.

тревог возглавляли взрывной
рост населения и голод, угрожавший миру. В 1970-е — истощение
природных ресурсов. В 1980-е — кислотные дожди. В 1990-е —
пандемии. В 2000-е — глобальное потепление. Один за другим
приходят страхи и (за исключением очередного, последнего по
счету) уходят в прошлое. А бывали ли мы хоть когда-нибудь
баловнями судьбы? Или все мы чем-то похожи на героя неза­
бываемой шутки: тому случилось упасть со второго этажа не­
боскреба, и бедняга подумал: «Могло быть и хуже!» А что, если
сам наш пессимизм далек от реальности?

433

Глава 9
Позвольте для начала сделать некое допущение в квадрате.
Положим, пессимисты правы, утверждая, что если все в мире
и дальше пойдет так, как шло до сих пор, то все человечество
ждут ужасные бедствия. Если средства передвижения зависят
от нефти, а нефть иссякнет, то транспорт остановится. Если
земледелие по-прежнему будет зависеть от ирригации, а во­
доносные слои истощатся, то в результате нас всех постиг­
нет голод. Ну и так далее. Однако обратите внимание на это
«если». Оно указывает на то, что мир не сможет оставаться
таким же, как в настоящее время. Вот в этом и заключается
самое главное. Весь смысл прогресса именно в этом. И смысл
культурной эволюции. И смысл динамических изменений
в их постоянстве. И, если угодно, смысловой стержень данной
книги — тоже. Истинная опасность для нас заключается в за­
медлении — вплоть до остановки — изменений. Я утверждаю,
что человечество стало настоящим суперустройством, пред­
назначенным для коллективного решения любых проблем,
и решаются эти пробле­
мы посредством того, что
Мир не сможет оставаться таким же,
устройство меняет само их
как в настоящее время. Вот в этом
проявление. На практике
и заключается самое главное. Весь
это осуществляется благо­
смысл прогресса именно в этом.
даря изобретениям, обычно
И смысл культурной эволюции.
порождаемым рыночными
И смысл динамических изменений
стимулами: нехватка или
в их постоянстве. И, если угодно,
отсутствие чего-то гонит
смысловой стержень данной
вверх цены — и возникает
книги — тоже.
потребность в альтернатив­
ных вариантах или более эф­
фективных действиях. Именно так зачастую все и происходи­
ло в нашей истории. Когда численность китов уменьшилась,
вместо спермацетового масла стали использовать нефть. (Как
замечает Уоррен Мейер (Warren Meyer), постер с портретом
Джона Д. Рокфеллера просто обязан висеть на стене в каждом

434

На перекрестках истории
офисе «Гринпис»1.) О ш и б к и пессимизма питает страсть к экс­
траполяции

—

экстраполяционизм:

пессимистам

будущее

представляется преувеличенной версией настоящего. Но, как
однажды заметил Герб Стейн (Herb Stein): «Если нечто не мо­
жет продолжаться вечно, оно и не будет».
Еще пример. Защитник окружающей среды Лестер Браун
в работе 2008 года выражает пессимизм относительно того, что
случится, если к 2030 году китайцы станут такими же богатыми,
как американцы в настоящее время.
«Если, например, каждому китайцу потребуется столько же бумаги,
сколько потребляет сегодня американец, то в 2030 году населению Ки­
тая численностью в 1,46 миллиарда человек понадобится вдвое больше
бумаги, чем в настоящее время ее производится в мире. Затем дело дой­
дет лесных массивов планеты. Если исходить из того, что в 2030 году на
каждых четырех китайцев будет приходиться по три автомобиля, как
теперь в Соединенных Штатах, то число автомобилей в Китае составит
1,1 миллиарда. В настоящий момент в мире насчитывается 860 мил­
лионов автомобилей. Чтобы построить необходимое количество до­
рог, скоростных шоссе и мест для стоянки, Китаю придется уложить
покрытие на площади, сравнимой с той, что сегодня занимают его по­
севы риса. К 2030 году Китай будет нуждаться в 98 миллионах барре­
лей нефти ежедневно. Мировая добыча нефти сегодня — 85 миллионов
баррелей в день, и не исключено, что объем ее в значительной мере уже
не вырастет. Проблема — в мировых резервах нефти»2.
Браун, экстраполируя данные, приходит к абсолютно пра­
вильным, в данной логике, заключениям. Однако в истории был
человек, пророчивший, что к 1950 году улицы Лондона может
покрывать метровый слой лошадиного навоза (за достовер­
ность не ручаюсь, возможно, это просто байка). Нечто подобное
1

Указывая авторство фразы, М. Ридли ссылается на блог «владельца маленького

бизнеса в Фениксе, Аризона» (так представляет себя сам автор блога). Название

сайта — Coyote Blog, адрес: http://www.coyoteblog.com/about.html. — Примеч. пер.
2

Brown L. Plan В 3.0: Mobilizing to Save Civilisation.

435

Глава 9
произошло с основателем IBM Томасом Уотсоном, в 1943 году
заявившим, что объем мирового рынка компьютеров не превы­
шает пяти штук. Или с основателем Digital Equipment Corporation
(DEC) Кеном Олсоном, утверждавшим в 1973 году: «Нет никаких
оснований полагать, что кто-то захочет иметь компьютер дома».
Оба суждения были верны, но только для того времени, когда
компьютер весил тонну и стоил безумные деньги. Незадолго до
полета первого спутника даже Королевский астроном1 и совет­
ник британского правительства по вопросам космоса утвержда­
ли, что полеты во внеземное пространство — «вздор» и «полная
чушь»; и не то чтобы оба были совсем не правы — просто мир
изменился вскоре после того, как были сделаны эти экспертные
заключения. В точности то же самое относится и к современным
предсказаниям, подобно прогнозам Лестера Брауна утверждаю­
щим, что нечто станет невозможно в будущем. Я думаю, что
к 2030 году бумагу и нефть начнут расходовать экономнее или
отыщут им замену, а земля будет использоваться рачительнее.
Да и какова альтернатива? Запретить Китаю материальное бла­
гополучие? Вопрос же не в том, может ли мы следовать далее так
же, как и сейчас, потому что ответ очевиден: не можем. Вопрос
в том, как наилучшим образом содействовать тем глубоким из­
менениям, которые могли бы позволить Китаю и Индии и даже
странам Африки жить в богатстве и довольстве — по примеру
сегодняшних американцев.

Дурные новости — не новость
(краткий экскурс в историю)
Пожалуй, ощущается тенденция — видеть в пессимизме яв­
ление современное, а наше неудобоваримое отношение к тех­
нологии и прогрессу объяснять Хиросимой и, еще в большей
мере, Чернобылем. Однако опыт истории говорит об обратном.
1

Почетное звание, в настоящее время чисто символическое; до 1972 года эту долж­

ность занимал директор Гринвичской обсерватории. — Примеч. пер.

436

На перекрестках истории
Пессимизм с давних пор проникал повсюду и неизменно при­
ветствовался. Еще Адам Смит в начале промышленной револю­
ции писал, что пяти лет не проходит без того, чтобы не появи­
лось книги или памфлета, в которых доказывается, будто благо­
состояние наций уменьшается, население сокращается, сельское
хозяйство приходит в запустение, промышленность разрушает­
ся и торговля жестоко страдает1.
Возьмем 1830 год. Северная Европа и Северная Америка
были богаты как никогда. Более десятилетия они наслаждались
миром и спокойствием — впервые на протяжении жизни не
одного поколения — и полнились новыми изобретениями, от­
крытиями и технологиями (именно в тот год и появился этот
чеканный термин). В числе последних: пароходы, ткацкие стан­
ки для выделки хлопчатобумажных тканей, подвесные мосты,
канал Эри, портлендский цемент, электромотор, первый фото­
снимок, анализ Фурье. Если оглянуться назад, в прошлое, — то
был мир, выносивший в себе множество возможностей и гото­
вый взорваться модернизацией жизни. Случись вам родиться
в то время, и в ы увидели бы, как повсеместно преумножаются
материальные блага, здоровье людей, мудрость и безопасность.
И что же, состояние умов было проникнуто оптимизмом?
Нет, в этом отношении все обстояло так же, как и в наши дни:
модным было повсеместное мрачное уныние. Те, кто в то время
бунтовал против появления молотилок в Англии, скрывались
под именем «капитана Свинга» 2 и практиковали по отношению
к сельскохозяйственным машинам тот же подход, что и их духов­
ные собратья более позднего времени — по отношению к генномодифицированным зерновым культурам в 1990-е годы: проще
говоря, вели себя как вандалы. В 1830 году началось движение
по железной дороге Ливерпуль — Манчестер, и многочисленные

1
2

Смит А. Там же.

Впервые это имя появилось как подпись под одним из угрожающих писем, имев­

ших хождение в 1830 году. — Примеч. пер.

437

Глава 9
громкоголосые ее противники предрекали, что по причине про­
езжающих поездов кобылицы не смогут вынашивать жеребят.
Других недовольных возмущала скорость. «Что может быть бо­
лее бессмысленным и нелепым, чем локомотивы, проносящие­
ся мимо со скоростью вдвое большей, чем у дилижанса! — во­
пияло тогдашнее "Квартальное обозрение". — М ы верим, что
парламент ограничит скорость до 8-9 миль в час, и требование
это должно коснуться всех железнодорожных путей». (Доктор
Арнольд оказался человеком, более просвещенным относитель­
но первых паровозов, и потому заметил: «Буду рад поглядеть на
то, как все это получится, и надеюсь, феодализм уйдет из нашей
жизни навеки»1.)
В том же 1830 году британский поэт Роберт Саути опублико­
вал книгу «Сэр Томас Мор, или Беседы о прогрессе и перспек­
тивах общества» (Sir Thomas More; or, Colloquies on the Progress
and Prospects of Society), в которой его воображаемое альтер-эго
выступает сопровождающим для духа Томаса Мора, автора
«Утопии», жившего при Тюдорах. Путешествуют персонажи по
Озерному краю на севере Англии. Устами призрачного Томаса
Мора Саути осуждает те условия жизни, которые достались со­
гражданам, особенно тем из них, кому пришлось покинуть свои
коттеджи, обсаженные кустами роз, и поселиться на съемных
квартирах в холодных и мрачных многоэтажках ради работы на
фабриках промышленных городов. Поэт горюет о том, что ж и ­
вут эти люди хуже, чем при Генрихе V I I I 2 или даже во времена
Цезаря или друидов.
«Взгляните, например, на большую часть населения наших город­
ков и деревень в сельской местности — это же основная часть наше­
го общества! Нуждаются ли они телесно в чем-то лучшем? Нужно ли
им с большей легкостью снискивать себе пропитание? Может ли в их
1

Цит. по кн. А. Вильямса «Враги прогресса»: Williams A. The Enemies of Progress. —

Societas, 2008.
2

Правил в конце XV — начале XVI века. — Примеч. пер.

438

На перекрестках истории
существовании быть меньше бед? Могут ли эти люди быть счастливее
в детстве, и в юности, и в зрелости, а также найдут ли они лучшие уход
за собой и условия жизни в преклонные годы, и способна ли их жизнь
быть прекраснее, чем в те времена, когда угодья их не огораживали,
а половину земель занимали леса?.. Жизнь их немало стеснилась...
[Они] потеряли более, чем получили в награду от перемен, совершав­
шихся последнюю тысячу лет».

Не довольствуясь тем, что можно порочить настоящее, Саути
бичует и будущее. Выступая в обличье выдуманного призрака
Томаса Мора, он предрекает неминуемые беды: нищету, голод,
чуму и падение веры. Время, когда случилась эта иеремиада,
было довольно веселым, если взглянуть на него из наших дней.
Не только технология, но стандарты жизни как бы принялись
выламываться из привычного состояния и начали свой неви­
данный двухвековой взрывной рост. Впервые ожидания людей
быстро ширились, детская смертность быстро падала, покупа­
тельная способность была подобна бутону, который набухает
и крепнет, и возможности для приобретения чего-то только
множились. В течение нескольких последующих десятилетий
жизненный уровень поднимался особенно заметно среди не­
квалифицированного и малоимущего люда. За 30 лет реальные
доходы рабочего класса увеличились почти вдвое, и это было
беспрецедентным событием. Страны по всему миру с завистью
глядели на Британию и говорили себе: «И мы хотим того же».
Но для реакционеров из числа тори и ностальгирующего Роберта
Саути будущее казалось все более мрачным. В окружении совре­
менных защитников окружающей среды Саути, вероятно, чув­
ствовал бы себя как дома. Он мог бы горестно стенать по поводу
глобализации мировой торговли, неодобрительно отзываться
о консьюмеризме, ощущать упадок духа при столкновении с но­
выми технологиями и страстно желать возвращения к золотым
временам доброй старой Англии, когда люди ели только свои —
местные и органические — овощи, танцевали вокруг майско­
го дерева, стригли собственных овечек и не устраивали давки
439

Глава 9
в аэропортах на пути к вожделенным и расписанным во всем
заранее турам на время отпуска или в праздничные каникулы.
Как утверждает, вторя Саути, современный философ Джон Грей
(John Gray), ничем не ограниченный экономический рост — это
«самый вульгарный из всех идеалов, когда-либо привлекавших
страждущее человечество»1.
Томас Бабингтон Маколей тоже был поэтом, автором «Гора­
ция» и других запоминающихся песен. В январском, 1830 года,
номере Edinburgh Review он выступил с ответом на «Беседы
о прогрессе и перспективах общества» Саути и не слишком сдер­
живал себя в выражениях. Маколей писал, что жизнь сельских
жителей далека от идиллии и отличается чертовской бедностью,
а фабричные города дают этим людям возможность жить по­
богаче, поэтому вчерашние пейзане и наводняют их улицы. На­
лог в пользу бедных в сельскохозяйственном Суссексе равнялся
20 шиллингам на душу населения, а в промышленном УэстРайдинге в Йоркшире — только пяти.
«Что касается воздействия системы производства на телесное здо­
ровье, то мы должны просить разрешения оценивать это влияние по
критерию, возможно, слишком низменному и вульгарному, на взгляд
человека, столь впечатлительного, как мистер Саути, — то есть по со­
отношению рождений и смертей. М ы знаем, что в период роста этой
ужасающей системы, порождающей, если воспользоваться словами
мистера Саути, иную степень нищеты и гнусности и предвещающей
наступление века зловещего, а вместе с приходом нового столетия
и появление бедствий, кои не может одобрить никто из тех, чье серд­
це еще не иссушено, а разум не помрачен, — наблюдалось, однако, не­
малое снижение смертности, и снижение это было наибольшим в про­
мышленных городках, а не где-либо еще»2.

1

Цит. по книге В. Пострел «Будущее и его враги»: Postrel В. The Future and Its

Enemies. — Free Press, 1998.
2

Macaulay Т. B. Review of Southey s Colloquies on Society // Edinburgh Review. —
1830. — January.

440

На перекрестках истории
Касаясь утверждения, что жизнь была лучше в прошлые вре­
мена, Маколей высказывается на этот счет, проявляя еще более
страстное чувство.
«Если бы нашелся тот, кто, выступая в парламенте, собравшемся в смяте­
нии и ужасе после катастрофических событий 1720 года, взялся утверж­
дать, что в 1830 году богатство Англии превысит все мыслимые пределы...
что уровень смертности снизится вдвое против существующего... что
дилижансы будут покрывать расстояние между Лондоном и Йорком все­
го за двадцать четыре часа, что у людей войдет в обычай плавать без пару­
сов и путешествовать без лошадей, то наши предшественники поверили
бы подобным предсказаниями не более, чем рассказам Гулливера о его
странствиях. Тем не менее предсказания эти не были бы ложными»1.
Спустя четверть века в «Истории Англии» Маколей продол­
ж и л тему.
«Нас тоже, в свой черед, опередят потомки и тоже, в свой черед, бу­
дут завидовать нашей жизни. Кто знает, возможно, в X X веке сельский
житель Дорсетшира найдет прискорбно малой платой за свой труд
20 шиллингов в неделю; столяр в Гринвиче будет получать 10 шил­
лингов в день; простые рабочие приобретут привычку так же редко
обходиться за обедом без мяса, как нечасто ныне едят ржаной хлеб;
санитарная полиция и открытия медицины добавят несколько лет
к средней продолжительности человеческой жизни; и наконец, ком­
фортные условия и предметы роскоши, в наше время неизвестные или
существующие лишь для ограниченного круга лиц, станут доступны­
ми для каждого трудолюбивого и бережливого рабочего человека»2.
К а к ни поразительно, но провидческие суждения Маколея
отличались не искрящимся оптимизмом, но слишком у ж из­
быточной осторожностью. На прошлой неделе я отправился

1

Ibid.

2

Полностью этот труд на русский не переведен, но с некоторыми сокращениями
представлен в издании: Маколей Т. Б. Англия и Европа. — СПб.: Алетейя, 2001. —
Примеч. пер.

441

Глава 9
из Лондона в Йорк в дилижансе (шучу, на поезде), и на дорогу
ушло не 24, а 2 часа. Я съел порцию готового салата из манго
и раков, купленную за 3,6 фунта стерлингов на одной из про­
межуточных станций. За неделю до того мне случилось пере­
сечь океан без парусов — перелетая из Лондона в Нью-Йорк на
высоте немногим выше 11 000 километров, на это ушло 7 часов,
и в пути я смотрел фильм с Дэниелом Дэй-Льюисом. Сегодня на
верной своей «Тойоте» я проехал без лошадей 10 миль за 15 ми­
нут, чтобы послушать музыку Шуберта. «Сельский житель» из
Дорсетшира действительно сочтет себя оскорбленным, если
ему предложить за работу 20 шиллингов в неделю (70 фунтов
стерлингов на современные деньги). Санитарный надзор и ме­
дицина, вопреки опрометчивым прогнозам Маколея, не доба­
вили нескольких лет к продолжительности жизни, но — удвои­
ли ее срок. Что же касается комфорта и предметов роскоши, то
в наше время даже ленивый и расточительный рабочий имеет
телевизор и холодильник, а ведь есть еще рабочие трудолюби­
вые и бережливые.

«Лихорадка пророчеств» на переломе времен
«Мы не можем утверждать со всей очевидностью, — писал
Маколей в 1830 году, — что судят неверно те, кто говорит нам,
будто общество достигло в своем развитии поворотного пун­
кта и лучшие дни для нас позади. Однако нечто подобное уже
заявляли и многие наши предшественники, при том что явных
причин для подобного рода высказываний в их времена было не
больше, чем теперь»1. «Нечто подобное» твердили и те, кто сме­
нил Маколея в эстафете поколений. Похоже, в каждой генера­
ции людей рождались свои пессимисты, и камнями преткнове­
ния им служили «решающие моменты», «поворотные пункты»,
«конечные рубежи» и «точки невозврата». Каждое десятилетие
пессимизм снова и снова готов был цвести пышным цветом,
1

Macaulay Т. В. Review of Southey s Colloquies on Society.

442

На перекрестках истории
пребывая в непоколебимой уверенности, что был и остается
главным противовесом всему, что мешает мировой истории
развиваться сбалансированным образом. Между тем, всего в те­
чение полувека, между 1875 и 1925 годами, уровень европейской
жизни поднялся к невообразимым прежде вершинам. Суще­
ствование множества людей заметно улучшилось под влиянием
таких явлений, как электричество и автомобили, пишущие ма­
шинки и кинематограф, общества взаимопомощи и открытость
университетской жизни, туалетные комнаты в домах и вакци­
ны... Тем не менее интеллектуалы были одержимы навязчивы­
ми мыслями о неминуемом скатывании общества вниз по на­
клонной плоскости, людском
вырождении

и

грядущих

катастрофах. Снова и снова,
как верно подметил Маколей,
пессимисты стенали о том,
что общество в кризисе — до­
стигнут поворотный пункт,
и лучшие дни у нас позади.
В

1890-х

коряющим
стало

годах

всепо-

бестселлером

«Вырождение»,

писанное

Максом

на­

Нордау.

В книге рисовалась картина
морального

распада

обще­

В каждой генерации людей
рождались свои пессимисты,
и камнями преткновения им служили
«решающие моменты», «поворотные
пункты», «конечные рубежи» и «точки
невозврата». Каждое десятилетие
пессимизм снова и снова готов был
цвести пышным цветом, пребывая
в непоколебимой уверенности, что
был и остается главным противовесом
всему, что мешает мировой истории
развиваться сбалансированным
образом.

ства под давлением расту­
щей преступности, иммигра­
ции и урбанизации и говорилось о повальной, подобной раз­
гулу «черной смерти», эпидемии истерии и дегенеративности1.
Американским бестселлером 1901 года стала «Простая жизнь»
Чарльза Вагнера (Charles Wagner. The Simple Life) — книга,
в которой доказывалось, что люди устали от материализма
1

Hopday M. Вырождение. Современные французы. — М : Республика, 1995.

443

Глава 9
и готовы возвращаться на сельские фермы. В романе Роберта
Трессела (Robert Tressell), вышедшем в 1914 году после смерти
автора, люди его страны характеризовались как «нация неве­
жественных, неумных, полузаморенных и надломленных ду­
хом дегенератов»1. Маниакальное увлечение евгеникой, кото­
рому в начале X X века с равным пылом предались и правые
и левые, имело следствием принятие антилиберальных и ж е ­
стоких законов — причем как в демократических обществах,
например в Соединенных Штатах, так и в автократических, на­
пример в Германии. Исходной посылкой служил тезис об ухуд­
шении человеческой породы из-за избыточного влияния на
родовые линии семей со стороны людей бедных и недостаточ­
но умственно развитых. Интеллектуалы сходились на том, что
отдаленную катастрофу можно предотвратить безотлагатель­
ными твердыми действиями (знакомо звучит, не правда ли?).
«Умножение числа умственно неполноценных, — отмечал в па­
мятной записке, направленной премьер-министру в 1910 году,
Уинстон Черчилль, — представляет страшную опасность для
нации»2. Теодор Рузвельт выражал свои мысли на этот счет
еще яснее: «Я хотел бы, чтобы неподходящие люди были л и ­
шены возможности оставлять потомство. Нам придется дей­
ствовать подобным образом, когда зло в их природе станет
проявляться во всей своей ужасающей полноте. Преступников
следует подвергать стерилизации, а слабоумным необходимо
запретить иметь детей»3. В конечном счете, евгеника принесла
расе людей больше вреда, чем могло бы содеять все зло, с кото­
рым эта «наука» вознамеривалась бороться. По словам Исайи
Берлина, «в течение многих веков самой распространенной
причиной нищеты и несчастий людей было пренебрежение

1

Трессел Р. Филантропы в рваных штанах. — М.: Художественная литература,
1987.

2

Цит. по: Addison Р. Churchill on the Home Front 1900-1955. — Jonathan Cape, 1992.

3

The Works of Theodore Roosevelt // National Edition. — Vol. X I I . — P. 201.

444

На перекрестках истории
личными предпочтениями и интересами человека, существую­
щее и в наши дни и выдаваемое правителями за тот долг, кото­
рый они обязаны выполнить по отношению к обществу ради
неких весьма отдаленных социальных целей»1.
Послушать интеллектуалов того времени, так самым ожидае­
мым — что, впрочем, и сделало правительство в золотую пору
эдвардианской эпохи — было объявление мировой войны по
незначительному поводу. Затем — на фоне таких событий, как
инфляция, безработица, Великая депрессия и фашизм, — на­
ходилось множество извинительных причин для проявления
пессимизма в период между двумя мировыми войнами. В из­
данной в 1918 году книге «Воспитание Генри Адамса», получив­
шей широкую известность, ее автор Генри Адамс противопо­
ставляет духовную энергию Девы Марии материальной энер­
гии динамо-машины, увиденной на выставке, и предсказывает
«неизбежный, колоссальный и вселенский крах цивилизации»2.
И непрестанный «гул скорбных пророчеств», исходящих от ин­
теллектуалов, становится своего рода звуковым фоном эпохи,
в создании которого принимают участие многие: Т. С. Элиот,
Джеймс Джойс, Эзра Паунд, У. Б. Йейтс, Олдос Хаксли. Но боль­
шей частью они судили неверно, и проблема тут была не в лож­
ном проявлении идеализма и национализма, а в ошибочном по­
нимании роли денег и технологии. «Оптимизм есть трусость», —
брюзжал Освальд Шпенглер в своем полемическом бестселлере
«Закат Европы», увидевшем свет в 1923 году3. Его мистическая
проза внушала целому поколению особенно восприимчивых
читателей, что западный мир, мир доктора Фауста, заключив­
шего сделку с дьяволом, должна постигнуть судьба Вавилона
1

Наиболее полно труды И. Берлина представлены в двухтомнике: Берлин И. Фи­

лософия свободы. Европа и История свободы. Россия. — М.: Новое литературное
обозрение, 2001. — Примеч. пер.

2
3

Адамс Г. Воспитание Генри Адамса. — М.: Прогресс, 1988.

Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологи мировой истории. В 2 т. — М.:

Попурри, 2009.

445

Глава 9
и Древнего Рима; мир этот разрушается по мере того, как жизнь
разъедает все углубляющаяся язва «цезаризма», или авторитар­
ного правления, и кровавый потоп в конце концов разрушит ци­
вилизацию, основанную на власти денег. Тирания действитель­
но утвердилась на развалинах капитализма — в Италии, Герма­
нии, России и Испании, а затем нашла продолжение в убийстве
миллионов. К 1940 году только дюжина наций еще оставались
демократическими. Однако, как ни кошмарны были ужасы двух
мировых войн X X века, они не смогли прервать процесс улучше­
ния жизни и здоровья среди тех, кто выжил. Несмотря на про­
шлые войны столетия, во второй половине того же века, после
1950-х годов, показатели продолжительности жизни, здоровья
и материального благополучия европейцев росли быстрее, чем
когда-либо в прошлом.

Все хуже, и хуже, и хуже?..
После Второй мировой войны европейцы, воодушевляемые
примером западных немцев во главе с Конрадом Аденауэром,
с энтузиазмом ступили на путь свободного предприниматель­
ства, по которому уже следовали Соединенные Штаты. Начало
1950-х годов возвещало золотую эру мира (для большинства),
процветания (для многих), не стесненного досуга (для молоде­
жи) и прогресса (в виде ускоренного развития технологий). Пес­
симисты растворились в воздухе? Как бы не так, черт возьми!
Фигурально выражаясь, ввел мяч в игру с центра поля Джордж
Оруэлл, опубликовав в 1942 году эссе, обличающее духовную
пустоту машинной эры, а в 1948 году книгу-предостережение
о тоталитарном будущем1. Поток мрачных предвидений, харак­
терных для второй половины прошлого века, был, как и все про­
чее в то время, беспрецедентным по широте. Один смертонос­
ный прогноз следовал за другим, суля нам: ядерную войну, за­
грязнение планеты, перенаселенность, массовый голод, болезни,
1

Оруэлл Дж. 1984. Скотный двор. — М.: ACT, 2003.

446

На перекрестках истории
насилие, серую слизь1, бунт машин и в довершение всего — хаос,
который должен охватить цивилизацию по причине того, что
компьютеры откажутся взаимодействовать друг с другом с на­
чалом 2000 года. Припоминаете?
Поразмышляйте над преамбулой Agenda212,похожей на по­
гребальную песнь. 600-страничный документ, подписанный
мировыми лидерами в 1992 году в Рио-де-Жанейро, открывает­
ся следующими словами:
«Человечество переживает решающий момент своей истории. М ы стал­
киваемся с проблемой увековечения диспропорций как между страна­
ми, так и в рамках отдельных стран, обостряющимися проблемами ни­
щеты, голода, ухудшения здоровья населения и неграмотности и с про­
должающимся ухудшением состояния экосистем, откоторых зависит
наше благосостояние»3.

Однако в последующей декаде наблюдалось наибольшее
в истории человечества снижение уровня бедности, голода, бо­
лезней и безграмотности. В 1990-х годах число малоимущих
снизилось как в абсолютных, так и относительных цифрах.
Тем не менее это десятилетие было отмечено, по словам Чарль­
за Лидбетера, «переливающейся через край неуверенностью
в себе и глубоким самоуничижением со стороны либеральной
интеллигенции в странах с развивающейся демократией»4. Тай­
ный союз, отмечает Лидбетер, установился между радикалами
и реакционерами, между ностальгирующими аристократами,
1

Под «серой слизью» в данном случае подразумевается саморазмножение нано-

роботов, вытесняющих собой все живое с нашей планеты. Один из научно-

популярных сценариев конца света, известный также под названием экофагии.
Подробнее см.: http://ru.wikipedia.org/wiki/Cepая_слизь. — Примеч. пер.

2
3

«Повестка дня на 21 век». — Примеч. пер.

Полный текст: http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/agenda21_

intro.shtml. — Примеч. пер.
4

Leadbetter С. Up the Down Escalator: Why the Global Pessimists Are Wrong. — Viking,

2002.

447

Глава 9
религиозными консерваторами, экофундаменталистами и рас­
серженными анархистами, и цель такого недекларируемого со­
глашения — будить в людях чувство обеспокоенности и тревоги.
Ключевой лейтмотив: индивидуализм, бурный рост технологии
и глобализация ведут нас прямо в ад. Перепуганные темпом со­
вершающихся перемен и подрывая свой статус благородных ин­
теллектуалов, всегда остающихся превыше жалких лавочников,
«застойные социальные критики, шлифовавшие западный дух
времени в течение десятилетий» (слова Виргинии Пострел в кни­
ге «Будущее и его враги»), готовы лягать все новое, томясь по ста­
бильности1. «Неспособность современного человека соблюдать
ограничения, необходимые для поддержания целостности и ста­
бильности социальных и экологических систем, частью которых
он является, — вот что ведет к их дезинтеграции и дестабилиза­
ции», — стонет небедный защитник окружающей среды Эдвард
Голдсмит2. Платой за достижение материального благосостояния,
по словам принца Уэльского, стала «постепенная утрата гармо­
нии, отвечающей течению и ритмам мира природы».
Сегодня бой этих барабанов превращается в какофонию. По­
коление, в жизни которого было больше мира, свободы, досуга,
образования, медицины, путешествий, кинофильмов, мобильных
телефонов и массажных салонов, чем у любой из предшествую­
щих генераций людей, готово с легкостью и по каждому поводу
поглощать свою порцию уныния. Недавно я был в аэропорту и за­
держался у полки с книгами, посвященными текущим событиям.
Среди авторов обнаружились: Ноам Чомски, Барбара Эренрайх,
Эл Фрэнкен, Эл Гор, Джон Грэй, Наоми Кляйн, Джордж Монбио
и Майкл Мур. Все они, в большей или меньшей мере, доказывают:
а) мир есть ужасное место; б) все становится хуже; в) во всем в и ­
новата главным образом коммерция; г) мы достигли точки невоз­
врата. Мне не попалось ни единой оптимистичной книги.

1
2

Postrel В. The Future and Its Enemies.

Ibid.

448

На перекрестках истории
Даже хорошие новости презентуют как плохие новости. Реак­
ционеры и радикалы согласны друг с другом в том, что «избыток
возможностей для выбора» представляет собой явную и край­
нюю опасность. Иметь в супермаркете ассортимент из 10 000 на­
именований — это развращает, разрушает и приводит в смуще­
ние умы, тем более что любой из наличествующих товаров на­
поминает каждому из нас об ограниченной емкости кошелька
и невозможности удовлетворить все свои потребности. По мне­
нию профессора психологии Берри Шварца (Barry Schwartz)1, по­
требители «подавлены количеством относительно тривиальных
возможностей выбора». Эта
мысль восходит к представ­
лениям

Герберта

Маркузе,

который перевернул с ног на
голову Марксову идею о не­
уклонном «обнищании проле­
тариата» в связи со снижени­
ем уровня жизни и принялся
доказывать, что капитализм,
напротив, навязывает рабо­
чему классу избыточное по­
требление.

Возможно,

Поколение, в жизни которого было
больше мира, свободы, досуга,
образования, медицины, путешествий,
кинофильмов, мобильных телефонов
и массажных салонов, чем у любой из
предшествующих генераций людей,
готово с легкостью и по каждому
поводу поглощать свою порцию
уныния.

все

это мило звучало бы в академической аудитории, побуждая со­
бравшихся на семинар покивать в знак согласия, но в реальной
жизни — это полная чушь. Захаживая в свой местный магазин,
я никогда не встречаю тех, кто страдает здесь от невозможности
выбора. Зато я вижу тех, кто что-то выбирает.
Проблема отчасти в ностальгии. Давным-давно, в незабвенно
прекрасные времена, в V I I I столетии до н. э., поэт Гесиод в «Тру­
дах и днях» с грустью вспоминал канувший в Лету золотой век,
когда люди, по его словам, жили в покое и мире на своих зем­
лях, где было много хорошего. Вероятно, со времен палеолита
1

Цит. по: Easterbrook G. 2003. The Progress Paradox. — Random House.

449

Глава 9
не было еще поколения людей, которые не оплакивали бы тщету
грядущего, склоняясь пред драгоценной памятью о минувшем.
Нескончаемые нынешние стенания по поводу того, что обмен
текстовыми сообщениями и письмами, передаваемыми по элек­
тронной почте, сужает диапазон восприятия действительности,
восходят еще к Платону, сетовавшему, что письменность вредит
способности людей что-то запоминать. Один из комментаторов
современности утверждает, что нынешняя молодежь поверх­
ностна, эгоистична, испорченна, дика и не годится ни на что
иное, кроме как на удовлетворение собственного нарциссизма,
а также натаскана лишь на эфемерное восприятие узкого спектра
явлений. Другой критик клеймит молодых за то, что они погряз­
ли в киберпространстве, где серое вещество их мозгов «истоща­
ется и разрушается под воздействием когнитивного дефолиан­
та оранжад, лишающего их способности различать моральные
ценности, проявлять воображение и осознавать последствия
своих действий»1. Чушь. Разумеется, в каждом поколении есть
свои дураки и гики2, — однако молодые люди нашего времени
участвуют в волонтерском движении ради благотворительных
целей, становятся основателями новых компаний, присматри­
вают за своими родственниками, ходят, в конце концов, на ра­
боту — в точности так же, как поступали представители любого
другого поколения, а может быть, и больше. «Неразборчивыми
1

В подтверждение М. Ридли ссылается на статью: «Разрушает ли технология

наших детей?» (Cornwell J. Is technology ruining our children? // The Times. —
2008. — 27 April). Эйджент «оранж» — смесь дефолиантов и гербицидов, при­

менявшаяся американцами как химическое оружие во Вьетнаме. Предназна­

чалась в первую очередь для уничтожения лиственного покрова джунглей. На­

звание получила от оранжевого цвета тары, в которой ее доставляли на место.
Содержала, в числе прочего, диоксин, вызывающий раковые и наследственные
заболевания у контактирующих с ним людей. В результате пострадали милли­

оны человек, включая мирное население и военнослужащих с обеих сторон. —

Примеч. пер.
2

«Сдвинутые» на чем-то, особенно — помешанные на компьютерах. — При­

меч. пер.

450

На перекрестках истории
в связях» нынешние молодые люди оказываются большей ча­
стью тогда, когда «прилипают» к экранам своих мониторов.
Игра Sims 2 была выведена на рынок в 2004 году, и в течение де­
сяти дней было продано более миллиона копий. Смысл ее в том,
что игроки — чаще всего девушки — находят виртуальных пар­
тнеров, чтобы жить сложной, реалистичной жизнью, наполнен­
ной интенсивным общением, и обсуждать происходящее в ча­
тах вместе со своими подругами и друзьями. И что при этом
действует как вредоносный «когнитивный дефолиант»? Психо­
аналитик Адам Филипс в Gardian пишет: «Для растущего числа
британцев и американцев предпринимательство как образ жиз­
ни означает постоянные переработки, тревоги и изоляцию от
других членов общества. Конкуренция превыше всего, и даже
маленьких детей побуждают соперничать друг с другом, что
в итоге приводит к болезням»1. В этой связи у меня есть новость:
маленькие дети больше страдали от перенапряжения и болели:
в индустриальном, феодальном, аграрном, неолитическом и са­
мом древнем первобытном обществе охотников-собирателей —
чем в современном обществе с рыночной экономикой.
Кстати, а как обстоят дела с «концом природы»? В погребаль­
ной песне Билла Маккиббена, ставшей книжным бестселлером
1989 года, звучит: «Отказавшись от признания этого факта, мы пе­
решагнем роковую черту, отделяющую нас от конца природы»2.
А как насчет «прихода анархии»? Об этом миру поведал
в 1994 году Роберт Каплан(Robert Kaplan) в вызвавшей немало
дискуссий статье в Atlantic Monthly, послужившей заготовкой
для будущего книжного бестселлера. По мнению автора, мы до­
стигли критического рубежа, и «дефицит, преступность, перена­
селенность, трайбализм и болезни быстро разрушают социаль­
ную ткань планеты»3. В подтверждение данного тезиса говорит-

1

The Guardian. — 2009. — 3 January.

2

McKibben W. The End of Nature. — Random House, 1989.

3

Текст см. по адресу: www.theatlantic.com/doc/199402/anarchy.

451

Глава 9
ся, в сущности, о том, что урбанизированные области западной
части Африки — довольно опасные места, нездоровые, нищие
и не знающие законности.
А наше «украденное» будущее? В одноименной книге, вы­
шедшей в свет в 1996 году, утверждалось, что количество спер­
матозоидов в мужской сперме заметно уменьшается, заболе­
ваемость раком молочной железы растет, головной мозг людей
деформируется, рыбы начинают менять свой пол. И причина
всему — синтетические химикаты, «подрывающие деятельность
эндокринной системы» и изменяющие гормональный баланс
тела. Как обычно, страхи при
проверке оказываются сильно
преувеличенными: количе­
ство сперматозоидов в спер­
ме не уменьшается, как и не
отмечается заметного влия­
ния на здоровье человека со
стороны его разрушающейся
эндокринной системы1.
В 1995 году Джаред Даймон, во всем прочем отличный уче­
ный и писатель, почему-то подпадает под власть заклинаний
модного пессимизма. «К тому времени, когда моим юным сы­
новьям наступит срок выходить на пенсию, половина земных
видов вымрет, воздух будет заражен радиацией, а моря загряз­
нены нефтью»2. Позвольте мне заверить его сыновей, что не­
которые виды живых существ действительно исчезают и это
ужасно, однако до исполнения предсказания их отца еще очень
и очень далеко. Предположим, не лишено оснований весьма
пессимистичное предположение Е. О. Уилсона (Е. О. Wilson),
Если вы вытащите билетик из урны
и на нем будет написано 60, то,
вероятно, вы подумаете, что в урне
должно быть всего 100 билетиков,
а не 1000. Вот это и есть символ
конечности нашей судьбы.

1

Colburn Т., Dumanoski D., Myers J. P. Our Stolen Future. — Dutton, 1996. Для срав­
нения: Breithaupt H. A Cause without a Disease // EMBO Reports. — 2004. — № 5. —
P. 16-18.

2

Diamond J. The Rise and Fall of the Third Chimpanzee. — Radius, 1995.

452

На перекрестках истории
высказанное им в книге «Разнообразие жизни», и 27 000 видов
живых существ ежегодно погибают (это равнозначно 2,7 % в те­
чение одного столетия, поскольку считается, что на Земле су­
ществуют не менее 10 миллионов видов). Но даже если и так, то
50 % видов могут исчезнуть не раньше, чем через 60 грядущих
лет. Что же касается прочих тревог Джареда Даймонда, то н ы ­
нешние тенденции указывают на улучшение, а не на ухудшение
дел. Например, доза радиации, получаемой его сыновьями от ис­
пытаний ядерного оружия и аварий на атомных объектах, мень­
ше на 90 % , чем получал их отец в ранние 1960-е годы, а в целом
меньше 1 % естественного радиационного фона Земли. Объем
нефти, попадающей в Мировой океан, неуклонно уменьшает­
ся с того времени, когда на свет появились юные Даймонды: по
сравнению с 1980 годом соответствующий показатель снизился
тоже на 90 %.
Весьма изобретательную аргументацию о неминуемой гибели
мира предоставляет нам статистика. В книге Мартина Риса «Наш
последний век»1 Ричард Готт (Richard Gott) рассуждает таким об­
разом. Допустим, я последний из тех 60 миллиардов человек,
которые, общим счетом, жили и живут на нашей планете. Легко
предположить, что, идя по пути эволюции, я , как представитель
своего вида, должен находиться на второй его половине, то есть
ближе к тем, кто шагает сейчас по Бродвею, — но не к тем, кто был
у начала длинной дороги протяженностью в миллион лет. Если вы
вытащите билетик из урны и на нем будет написано 60, то, веро­
ятно, вы подумаете, что в урне должно быть всего 100 билетиков,
а не 1000. Вот это и есть символ конечности нашей судьбы. Однако
я все же не склонен искать опору в борьбе с пессимизмом, прибе­
гая к математическим аналогиям. В конце концов, 6-миллиардный

1

Rees М. Our Final Century. — Heinemann, 2003. С идеями и прогнозами Королев­

ского астронома Великобритании и знаменитого ученого и популяризатора на­

учных знаний М. Риса можно познакомиться в обзорной статье, расположенной
по адресу http://grani.ru/Society/Science/rn.35283.html. — Примеч. пер.

453

Глава 9
землянин, как и 6-миллионный, могут иметь одни и те аргументы
в защиту своего существования на своей планете.
Пессимизм всегда был кассовым делом. Пессимизм — это
игра на том, что Грег Истербрук в книге «Парадокс прогресса»
называет «коллективным нежеланием поверить в то, что жизнь
становится лучше» 1 . Люди как будто не относят эту идею на
свой счет, хотя любопытно, что все же надеются жить дольше,
чем в прошлые времена, и предполагают, что их супружество
будет продолжительнее и они смогут больше путешествовать.
Около 19 % американцев относят себя к 1 % тех, кто получает
наиболее высокие доходы. Тем не менее исследования социо­
логов постоянно показывают, что люди могут быть настрое­
ны оптимистично как отдельные личности, но в то же время
выражать пессимизм как члены общества. Как говорил мне
в частной беседе Дэн Стренглер (Dane Stangler) директор Ewing
Marion Kauffman Foundation, американского фонда по развитию
предпринимательства, это явление можно считать «необреме­
нительной формой когнитивного диссонанса, свойственного
нам всем». О будущем общества и рода человеческого люди
беспокоятся самым естественным образом, и эта особенность
связана с желанием уйти от риска. Не случайно серьезная ли­
тература подтверждает: внутренне человеческие существа на­
строены скорее горевать о потере определенной суммы денег,
чем радоваться приобретению такой же. Возможно даже, что
гены пессимизма могут встречаться в буквальном смысле чаще
генов оптимизма: только около 20 % из нас гомозиготны по от­
ношению к более длинной версии гена, отвечающего за транс­
порт серотонина, — последний, возможно, и обусловливает
нашу предрасположенность видеть во всем в первую очередь
светлую сторону. (Готовность идти на риск, вероятно, также
связана с оптимизмом и тоже передается по наследству: аллель,
или вариант, гена DRD4 с 7 повторами ответственен у мужчин
1

Easterbrook G. The Progress Paradox. — Random House, 2003.

454

На перекрестках истории
за склонность к финансовому риску и чаще обычного встреча­
ется в странах, где большинство людей являются наследниками
иммигрантов1.)
Чем старше в среднем люди, составляющие население той или
иной страны, тем больше они опасаются новизны и мрачнее смо­
трят в будущее. И данное обстоятельство также подогревает ин­
терес к пессимизму: ну какой благотворительный фонд сможет
поднять уровень поступлений, твердя, что все становится только
лучше и лучше? И кто из журналистов получит место на первой
полосе газеты, придя к редактору с предложением написать ма­
териал о том, что беды отходят на второй план? Как известно, хо­
рошие новости — это вообще не новости, поэтому средства мас­
совой информации готовы служить рупором любому политику,
журналисту или активисту, который правдоподобно поведает
о близящихся несчастьях. Как следствие, группы влияния и по­
требители исходящих от них сведений всегда жадно ищут мрач­
ные тени фатальности даже в самой жизнерадостной статисти­
ке. Когда я писал черновой вариант этого параграфа, было 1 мая
2008 года. В утренней сводке новостей ВВС сообщала об исследо­
вании, согласно которому уровень кардиологических болезней
среди британок молодого и среднего уровня «прекратил сниже­
ние». Новостью данный факт, заметьте, не был. В последнее вре­
мя уровень сердечно-сосудистых заболеваний круто снижался во
всех возрастных группах женщин, а также падал у мужчин и не
поднимался в группе женщин среднего возраста — то есть имен­
но в той, в которой «прекратил снижение». Тем не менее в цен­
тре обсуждения была данная «плохая» новость. Можно вспом­
нить, как New York Times подавала в 2009 году обнадеживающие
1

«Один из вариантов (аллелей) гена DRD4 усиливает склонность людей к поиску
новых впечатлений, импульсивности и гиперактивности... Аллель 7R в последние
годы привлекает особое внимание исследователей. Его иногда называют «геном
авантюризма», потому что, как оказалось, его носители имеют довольно четкие,
статистически значимые поведенческие отличия от обладателей других вариан­
тов гена DRD4». Подробнее см.: http://warrax.net/93/14/gen.html. — Примеч. пер.

455

Глава 9
сведения о том, что в течение десятилетия земная атмосферы не
нагревалась: «Неизменный уровень температуры усложняет за­
дачу по поиску необходимого решения».
Апокаголики1 эксплуатируют, к выгоде для себя, природную
склонность людей к пессимизму, естественную для нашей при­
роды, — своего рода внутреннее упрямство перед лицом воз­
можных перемен. В течение двухсот лет пессимисты забирали
себе все газетные заголовки, хотя оптимисты гораздо чаще ока­
зывались правы. Архипессимистов обычно чествуют, им оказы­
вают почет и уважение и очень редко критикуют, не говоря уже
о том, чтобы припомнить им их прошлые ошибки.
Так стоит ли вообще прислушиваться к тому, что говорят
пессимисты? Обязательно. Например, как в случае с проблемой
разрушения озонового слоя, служившей источником широ­
ко распространенных страхов в ранние 1990-е годы. Запретив
фторхлорпроизводные насыщенных углеводородов (CFS), род
человеческий, несомненно, оказал услугу себе и окружающей
среде. Однако даже при самых худших условиях ультрафиолето­
вое излучение, проникающее через озоновую дыру в полярных
регионах, не достигнет даже одной пятисотой той интенсивно­
сти воздействия, которое испытывает на себе каждый житель
тропиков. Кроме того, новейшие исследования показывают,
что причиной озоновой дыры в Антарктике следует считать не
столько фторхлорпроизводные, сколько лучи, поступающие из
космоса. На этом я прекращаю брюзжать и признаю: не допу­
скать появления фторхлоридов в атмосфере Земли — мудрое
решение, дающее положительный эффект, а издержки для мате­
риального благополучия людей, пусть и не принимаемые долж­
ным образом в расчет, в конечном счете незначительны.
К сожалению, есть проблемы, вне всяких сомнений, ухуд­
шающие жизнь. В числе наиболее существенных — заторы на
1

Словечко придумал Гэри Александер (Gary Alexander), называющий себя «апока-

голиком в стадии излечения». — Примеч. авт.

456

На перекрестках истории
транспортных магистралях и ожирение. Оба явления порожде­
ны избыточным достатком, и наши предки изрядно бы посмея­
лись, если бы кто-нибудь заявил, что подобное изобилие еды
и транспорта можно воспринимать как нечто дурное. Достаточ­
но и прочих поводов задуматься, не слишком ли игнорируется
мнение пессимистов. В свое время слишком мало кто из нас при­
слушивался к предупреждениям об опасности со стороны Гит­
лера, Мао, Аль-Каиды и субстандартных1 условий ипотечных
кредитов — вот примеры, за которыми не нужно далеко ходить.
Однако пессимизм чреват серьезными издержками. Начните
учить детей тому, что все становится только хуже, — и они мо­
гут поверить вам настолько, что уже ничего не захотят менять.
Помню, как был я тинейджером в Британии 1970-х годов —
каждая газета, попадавшая мне в руки, твердила, что нефть вотвот закончится, что эпидемия рака, вызываемого химическими
веществами, стоит на пороге, что еды становится все меньше
и меньше и всем нам грозит ледниковый период. Но это было
еще не все: говорилось, что экономика моей страны не просто
переживает относительное замедление темпов роста, но буд­
то бы ее ждет неизбежный абсолютный спад. Однако в 1980-х
и 1990-х годах Великобритания пережила заметное ускорение
темпов экономического роста и почти взрывной рост благосо­
стояния людей, к тому же существенно улучшилось здравоох­
ранение, увеличилась продолжительность жизни, и чище ста­
ла окружающая среда — осознав происходящее в сравнении
с прошлыми прогнозами, я пережил настоящий шок. Когда мне
был 21 год, я понял со всей очевидностью, что никто и никогда
не скажет мне ничего оптимистичного насчет будущего, пред­
стоящего человечеству, — мне не найти ничего подобного ни
в книгах, ни в кино, ни в пабе. Правда, в следующее десятилетие
уровень безработицы снизился, особенно среди женщин, улуч­
шилось состояние здоровья людей, выдры и лососи вернулись

1

Некачественных, сомнительных. — Примеч. пер.

457

Глава 9
в природные реки, воздух стал чище, подешевели билеты на
рейсы в Италию из местных аэропортов, телефоны сделались
портативными, а в супермаркетах появилось больше прежнего
дешевых и хороших продуктов питания. Меня злит, что никто
не учил меня тому, что мир становится лучше. Мне нашептыва­
ли, что все безнадежно. В точности как моим детям сегодня.

Онкологические болезни:
истинные причины и ложные предположения
Вплоть до настоящего момента предполагалось, что мы,
нынешнее поколение человеческих существ, мрем как мухи от
рака, вызываемого химическими веществами. Начиная с конца
1950-х годов звучали предупреждения, что синтетические реа­
генты способны вызвать эпидемию онкологических болезней.
Вильгельм Хупер (WilhelmHueper),сотрудник Национального
института рака Соединенных Штатов и руководитель исследо­
ваний по изучению влияния факторов окружающей среды на
онкологические заболевания, настолько убедил себя в том, что
незначительные следы химических веществ могут служить су­
щественной причиной возникновения и развития рака, что от­
казывался верить, что причиной рака является и курение. Рак
легких развивается вследствие загрязнения, полагал он. Под
влиянием доктора Хупера Рэйчел Карсон в книге «Безмолвная
весна», появившейся в 1962 году1, наводила ужас на читателей,
будучи охвачена ужасом сама и рассказывая, какую угрозу пред­
ставляют для здоровья людей синтетические химикаты, осо­
бенно пестицид ДДТ (DDT). На определенном этапе развития
общества рак в детском возрасте стал исключением из правила,
пишет она, однако «в наше время больше американских школь­
ников умирает от рака, чем от любой другой болезни». Факти­
чески этот вывод был сделан под влиянием «статистической на­
водки»: само утверждение было верным, но причиной служил
1

Carson R. Silent Spring.

458

На перекрестках истории
не рост числа заболеваемости раком у детей (это не соответ­
ствовало действительности), а ускоренное снижение уровня за­
болеваемости другими детскими недугами. Рэйчел Карсон была
уверена: ДДТ станет причиной того, что «почти 100 % человече­
ства будет сметено с нашей планеты вследствие эпидемии рака
на протяжении жизни всего одного поколения»1.
Едва ли будет большим преувеличением говорить, что целое
поколение людей в западных странах выросло в ожидании того,
что погибнет в результате эпидемии онкологических болезней.
Я — из этого поколения. Будучи школьником, я искренне горе­
вал, что жизнь моя будет недолгой и болезненной. Под сильным
впечатлением от откровений Карсон и ее сторонников, я возна­
мерился осуществить биологический проект. Я решил побро­
дить по сельской местности, чтобы собрать мертвых птиц, ис­
следовать на предмет наличия у них онкологии и опубликовать
полученные результаты. Успеха я не снискал: мне попался одинединственный дохлый лебедь, ударившийся о высоковольтную
линию электропередач. Приведу в данной связи одно место из
книги «Демографическая бомба», написанной специалистом по
охране окружающей среды Полом Эрлихом.
«Те, кто появились на свет начиная с 1945 года и подверглись воз­
действию ДДТ еще до рождения, могут иметь меньшую ожидаемую
продолжительность жизни, чем в случае, если бы ДДТ никогда не
использовался. Судить с уверенностью мы сумеем не раньше, чем
первый из этого поколения детей достигнет возраста сорока или
пятидесяти лет»2.

Позднее Эрлих выражал свое мнение еще определеннее:
«К 1980 году средняя ожидаемая продолжительность жизни
в Соединенных Штатах упадет до 42 лет»3.
1

Ibid.

2

Ehrlich P. The Population Bomb.

3

Special Earthday edition of Ramparts magazine, 1970.

459

Глава 9
Что произошло в действительности? За исключением рака
легких, общая заболеваемость раком и уровень смертности
от онкологических болезней неуклонно снижались, сократив­
шись в период между 1950 и 1997 годами до 16 % и продолжая
ускорять темпы снижения. Даже заболеваемость раком легких
и смертность по данному показателю стали вписываться в об­
щую картину благодаря тому, что ушла в прошлое массовая мода
на курение. Ожидаемая продолжительность жизни среди рож­
денных после 1945 года била все рекорды. Поиски широкомас­
штабной эпидемии онкологических заболеваний, вызываемых
распространением синтетических химических веществ, поиски,
которые неустанно и с энтузиазмом вели многие ученые с нача­
ла 1960-х годов, оказались совершенно напрасными.
К началу 1980-х годов исследование, проведенное эпидемио­
логами Ричардом Доллом и Ричардом Пето, ясно показало, что
стандартизованные по возрасту показатели заболеваемости ра­
ком снижаются и что основными причинами онкологических
заболеваний являются курение сигарет, инфекции, гормональ­
ный дисбаланс в организме и несбалансированное питание. Что
же касается химического загрязнения, то оно служит причиной
менее 2 % случаев рака1. Предпосылка, бывшая стимулом для
роста движения в защиту экологии и гласившая, что чистота
окружающей среды предотвращает онкологические заболева­
ния, — предпосылка эта, как было теперь доказано, оказалась
ложной.
В конце 1990-х годов Брюс Эймс опубликовал данные иссле­
дования, получившие широкую известность: кочанная капуста
содержит в своем составе 49 природных пестицидов, более по­
ловинных которых — канцерогены. Выпивая чашку кофе, в ы по­
лучаете гораздо больше канцерогенных веществ, чем в течение

1

Doll R., Peto R. The causes of cancer: quantitative estimates of avoidable risks of cancer
in the United States today//Journal of the National Cancer Institute. — 1981. — № 66. —
P. 1193-1308.

460

На перекрестках истории
года несут остаточные следы химических пестицидов, попадаю­
щих к вам вместе с обычной пищей. Отсюда не следует, что кофе
опасен или является «грязным» продуктом: канцерогены в этом
напитке — природного происхождения, они содержатся в са­
мом кофейном дереве, а доза их настолько мала, что не может
быть причиной болезни точно так же, как и остаточные следы
пестицидов. Эймс заключает: «Мы вколотили уже сотню гвоз­
дей в крышку гроба, чтобы похоронить наконец эту раковую
историю, а она все восстает из мертвых и возвращается к нам»1.
По данным Национальной академии наук США, ДДТ обна­
ружил чудесную способность останавливать эпидемии маля­
рии и тифа, что 1950-1960-х годах сохранило жизнь, вероятно,
500 миллионам человек, — и это обстоятельство намного пере­
вешивает любой негативный эффект, который данное вещество
может оказывать на здоровье людей2. Отказ от применения ДДТ
привел к массовому возвращению малярии в Шри-Ланке, на
Мадагаскаре и во многих других странах. Конечно, использо­
вать ДДТ нужно аккуратнее, чем было принято когда-то, хотя
он и не столь токсичен для птиц, как пестициды предыдущего
поколения, создававшиеся на основе мышьяка. Проблема в том,
что ДДТ обладает крайне негативной способностью накапли­
ваться в печени живых существ и вредить хищникам на вершине
длинной пищевой цепочки — таким как орлы, соколы и выдры.
Замена ДДТ на менее стойкие химикаты явно помогла выдрам,
белоголовым орланам и соколам-сапсанам восстановить преж­
нюю численность после нескольких десятилетий уменьшениях
их популяций. К счастью, пиретроиды, служащие современной
заменой ДДТ, не обладают ни химической стойкостью, ни спо­
собностью накапливаться в живой ткани. Более того, умеренное

1

Ames В. N., Gold L. S. Environmental pollution, pesticides, and the prevention of cancer:
misconceptions // FASEB Journal. — 1997. — № 11. — P. 1041-1052.

2

Подробный обзор см. по адресу: http://volsky.us/archive/personalia/killer_in_
scientists_garb.html. — Примеч. пер.

461

Глава 9
и ограниченное определенным образом применение ДДТ для
борьбы с малярийными комарами не причиняет дикой природе
никакого вреда, когда мы, к примеру, обрабатываем спреем вну­
тренние стены домов.

Ядерный Армагеддон?
Во времена «холодной войны» были веские причины, чтобы
чувствовать себя «ядерным пессимистом»: создание новых в и ­
дов оружия, Берлинский кризис, Карибский кризис, воинствен­
ная риторика некоторых командующих. Если вспомнить, к чему
приводили гонки вооружений в прошлом, было вполне в духе
времени тревожиться о том, что «холодная война» может стать
горячей, слишком горячей. Вообразите, как в те годы вы пытае­
тесь сказать, что твердо верите: гарантированное взаимное уни­
чтожение удерживает сверхдержавы от большой войны между
ними, «холодная война» когда-нибудь сама собой кончится, Со­
ветская империя распадется на части, военные расходы снизятся
в целом по миру на 30 % , а три четверти всех ядерных ракет бу­
дут демонтированы... Да вас же идиотом посчитали бы! «С точ­
ки зрения историков, — замечает Грег Истербрук, — сокращение
ядерных вооружений было крайне маловероятно, и в ретроспек­
тиве кажется весьма странным, что оно привлекло к себе так
мало внимания, когда совершалось»1. Возможно, тогда нам про­
сто улыбнулась удача, и, по общему мнению, опасность далеко
еще не исчерпана (особенно для корейцев и пакистанцев), одна­
ко заметьте: кое-что в мире улучшилось, а не сделалось хуже.

Массовый голод: домыслы и реальность
Страх, что нечего будет есть, — один из древнейших ис­
точников пессимизма и беспокойства за судьбу человечества.
Выдающийся экопессимист Лестер Браун в 1974 году преду­
преждал, что мы якобы достигли критической точки в своем
1

Easterbrook G. The Progress Paradox.

462

На перекрестках истории
развитии и фермеры не смогут «угнаться за растущим спросом,
чтобы удовлетворить его». Однако фермеры смогли. Лестер Бра­
ун в 1981 году заявил, что «глобальная угроза продовольствен­
ной безопасности» усиливается. Но на деле — нет, ничего по­
добного. В 1984 году он объявил, что «узкий промежуток между
производством продуктов питания и ростом населения мира
продолжает сужаться». И вновь это было неверным суждени­
ем. В 1989 году: «Рост народонаселения опережает способность
фермеров отвечать этому вызову». Ничуть. В 1994-м: «Редко
когда мир сталкивался лицом к лицу с такой крайней необходи­
мостью, широкие границы которой определяет дисбаланс меж­
ду потребностью в пище и численностью населения». И еще:
«После сорока лет рекордного роста в области производства
продуктов питания доля потребления, приходящаяся на одного
человека, неожиданно и резко стала уменьшаться» 1 . (То есть —
мы на пике кризиса, достигли поворотного пункта.)
Что в действительности? Серия необычно высоких урожаев
год за годом, цена на пшеницу падает до рекордного низкой от­
метки и остается на этом уровне в течение десятилетия. Затем,
в 2007 году, цена на пшеницу вырастает вдвое благодаря сочета­
нию таких факторов, как повышение жизненного уровня в К и ­
тае, засуха в Австралии, давление со стороны защитников окру­
жающей среды и наращивание производства биотоплива, а так­
же готовность американских политиков, трущихся у казенной
кормушки, выделять средства из государственного бюджета на
поддержку производителей этанола. Вполне достаточно всего,
чтобы Лестер Браун вновь оказался в роли любимчика средств
массовой информации, а его пессимизм был столь же неувяда­
ем, как и 33 года до того, когда звучало: «Дешевая еда — теперь
достояние истории». И снова — как будто поворотный пункт!
И опять вслед за пророчеством — рекордный урожай, и цена на
пшеницу падает вдвое!
1

Brown L. Plan В 3.0: Mobilizing to Save Civilisation.

463

Глава 9
Обыкновение вещать о грядущем мировом голоде имеет дав­
нюю историю, однако уровня апокаголического визга эта тради­
ция достигла, вероятно, в 1967 и 1968 годах благодаря двум книгамбестселлерам. Первая называлась «Голод, 1975!», авторы Уильям
и Пол Паддоки1. «Коллизия еда — народонаселение неизбежна,
она предопределена» — как вам название первой главы? Но Пад­
доки заходят еще дальше. И стараются доказать: такие страны, как
Гаити, Египет и Индия, находятся уже за той чертой, где спасти
их невозможно, и пусть они погибают от голода; усилия мирово­
го сообщества, в соответствии с Верденским принципом установ­
ления очередности для оказания медицинской помощи, должны
быть направлены на содействие тем, кто менее других безнадежен.
В 1975 году, когда мир все еще не умирает от голода, Уильям Паддок
призывает прекратить исследовательские программы, нацеленные
на увеличение производства продуктов питания в странах с бы­
стро растущим населением, то есть действует так, словно стремит­
ся претворить в действительность собственные прогнозы.
На следующий год вышла в свет книга еще более мизантропи­
ческая по тону, и успех у нового бестселлера был громче прежнего.
«Демографическая бомба» позволила Полу Эрлиху, малоизвест­
ному энтомологу-экологу, специалисту по бабочкам, совершить
удивительную метаморфозу — превратиться в гуру защитников
природы и даже получить «грант гения» от фонда Макартуров.
«В 1970-х и 1980-х годах, — обещал он, предвещая достижение оче­
редного поворотного пункта истории, — сотни миллионов человек
умрут голодной смертью, несмотря на действующие до сих пор про­
граммы, призванные остановить катастрофу. К концу указанного
срока никто не в силах будет предотвратить существенный рост
уровня смертности»2. Эрлих не только доказывал, что массовая
гибель людей неизбежна и неотвратима, численность населения

1

Paddock W, Paddock P. Famine, 1975! Americas Decision: W h o Will Survive? — Little,
Brown, 1967.

2

Ehrlich P. The Population Bomb.

464

На перекрестках истории
планеты упадет до 2 миллиардов и бедные станут еще беднее, —
но и утверждал, что те, кто указывает на замедление роста числен­
ности землян, глупы, как и те, кто видит в недолгой декабрьской
оттепели знак приближения весны. В последующие издания этой
книги он добавил тезис о том, что зеленая революция, меняющая
агрокультуру в Азии, «в лучшем случае даст нам еще одно-два де­
сятилетия, не более того». Прошло не два, а четыре десятилетия,
и Эрлих наконец принял к сведению полученный урок — не при­
водить точных дат. В книге «Доминантное животное»1, написан­
ной в соавторстве с женой и опубликованной в 2008 году, он вновь
предсказывает «несчастливое увеличение уровня смертности», од­
нако на этот раз обходится без точного указания времени. Н и сло­
ва о том, что его прежние пророчества о массовой гибели от голода
и массовой заболеваемости раком так никогда не претворились
в действительность! Эрлих по-прежнему убежден в своем при­
звании возглашать высшую истину на рынке, где товаром служит
человеческое счастье. «Мир в целом постепенно приходит к пони­
манию, — с горькой нотой сожаления утверждает Эрлих, — что
долгая история нашей эволюции приходит, посредством наших
действий, но не наших намерений, к последнему рубежу»2.
По причинам, которые рассматривались в главе 4, массовый
голод — явление, в значительной мере принадлежащее истории,
а не современности. Там, где случается голод как стихийное бед­
ствие, — например, в Дарфуре или Зимбабве — виновата прави­
тельственная политика, а не перенаселенность региона.

Истощение природных ресурсов?
В истории мира есть множество примеров полного, или поч­
ти полного, исчезновения живых существ и природных ресур­
сов. Мамонты, киты, сельди, странствующие голуби, боры из
белой (веймутовой) сосны, ливанские кедры, запасы гуано...
1
2

Ehrlich P., Ehrlich A. The Dominant Animal. — Island Press, 2008.

Ibid.

465

Глава 9
Заметьте, все — как будто «возобновляемые». И явный контраст
с ними составляют действительно

невозобновляемые ресурсы;

они уже используются, но ни один из них еще не иссяк: ни ка­
менный уголь, ни нефть, ни газ, ни медь, ни железо, ни уран,
ни кремний, ни камень как таковой. Как уже говорилось — и не
только мной, но и многими другими людьми — каменный век
подошел к концу не потому, что истощились запасы камня.
«Одно из самых безопасных предсказаний, — писал экономист
Йозеф Шумпетер в 1943 году, — заключается в том, что в обо­
зримом будущем нам предстоит embarras de richesse1 во всем, что
касается продуктов питания и сырья, и мы настолько "отпустим
в о ж ж и " в производстве, что придется думать, как быть с в ы ­
пущенной продукцией». И к минеральным ресурсам это также
относится: без всякого риска ошибиться можно предсказывать,
что людей будет постоянно тревожить, не иссякают ли природ­
ные кладовые планеты2.
В данной связи стоит вспомнить унизительный провал про­
гнозирования, которое хотели осуществить в начале 1979-х го­
дов на основе компьютерного моделирования будущего по
методике, названной World3. То была попытка предсказать,
каковы реальные объемы земных ресурсов. Воплотилась она
в отчете «Пределы роста» (Limits to Growth) — первом докладе,
сделанном для организации, претенциозно названной Римским
клубом. Главная мысль сводилась к тому, что растущее по экс­
поненте использование мировых запасов цинка, золота, олова,
меди, нефти и природного газа способно истощить их ресурсы
к 1992 году — и в X X I веке неминуемы крах земной цивилиза­
ции и массовая гибель населения планеты3. «Пределы роста»
1

Embarras de richesse (фр.) — букв, «замешательство от изобилия», в русском язы­

ке соответствует по смыслу выражению «глаза разбегаются». — Примеч. пер.
2
3

Schumpeter J. Capitalism, Socialism and Democracy. — Allen & Unwin, 1943.

Подробнее см.: Meadows D., Meadows D., Randers J. Beyond the Limits. — Chelsea

Green Publishing, 1992; Meadows D., Randers J., Meadows D. Limits to Growth:
The 30-Year Update. — Chelsea Green Publishing, 2004.

466

На перекрестках истории
оказали исключительное влияние на общественное мнение,
и даже в школьных учебниках попугайски повторялись основ­
ные их тезисы без всяких разъяснений сути дела. Например:
«По оценкам некоторых ученых, мировое потребление нефти,
олова, меди и алюминия приведет к истощению их запасов к кон­
цу жизни нынешнего поколения». Или: «Правительства должны
позаботиться о правильном отношении к источникам ископаемо­
го топлива, приняв законы, ограничивающие его потребление».
То были абсолютно неверные утверждения, поскольку в них, как
и в рассуждениях Мальтуса, недооценивались скорость и раз­
мах технологических изменений, равно как и новые средства для
реорганизации мира, «крестным отцом» которых был инженер
Джей Форрестер1. В 1990 году экономист Джулиан Саймон полу­
чил 576,07 доллара, выиграв в споре у эколога Пола Эрлиха2. Сай­
мон готов был побиться об заклад, что цены на пять металлов
(любых, по выбору Эрлиха) пойдут вниз в течение 1980-х годов.
Эрлих решил принять «заманчивое предложение», пока «другие
корыстолюбцы, — пояснял он, — не опередили меня в этом деле»
(правда, тот же Эрлих позднее называл Саймона «недоумком»
и заявлял, что его «принудили» к пари).
Объем оставшихся запасов нефти, растущая продуктивность
мирового сельского хозяйства и даже ресурс восстановления
биосферы — все это не застывшие величины, а динамические
переменные, существующие в зоне компромисса между изобре­
тательностью человечества и ограничениями, накладываемыми
природными условиями. Понимание этой динамики помога­
ет видеть перспективу улучшения жизни, а не искать способы
предотвратить ее ухудшение. В отличие от 1960-х годов, мы зна­
ем теперь, что более 6 миллиардов человек, населяющих нашу

1

Д. Форрестер — автор теории системной динамики и создатель одного из пер­
вых компьютеров. Подробнее см.: Форрестер Д. Мировая динамика. — М.: ACT,
2003. — Примеч. пер.

2

Саймон Д. Неисчерпаемый ресурс.

467

Глава 9
планету, могут рассчитывать на лучшее здоровье, продоволь­
ственную безопасность и долгую жизнь, и в данном случае это
вполне согласуется с чистотой атмосферы, расширением лесного
покрова и взрывным ростом
популяции слонов. Ресурсы
Объем оставшихся запасов нефти,
и технологии, характерные
растущая продуктивность мирового
для периода 1960-х годов, не
сельского хозяйства и даже ресурс
могли поддерживать суще­
восстановления биосферы — все
ствование 6-миллиардного
это не застывшие величины,
населения Земли, однако тех­
а динамические переменные,
нологии наши изменились,
существующие в зоне компромисса
и, как следствие, изменились
между изобретательностью
доступные нам ресурсы. Так
человечества и ограничениями,
нужно ли нам обреченно ду­
накладываемыми природными
мать, что 6 миллиардов на­
условиями. Понимание этой
родонаселения планеты —
динамики помогает видеть
конечный рубеж на нашем
перспективу улучшения жизни, а не
пути? Или 7 миллиардов?
искать способы предотвратить ее

Или 8 миллиардов? Теперь,
когда оптоволоконные кабе­
ли заменяют медные провода,
электронная передача данных вытесняет бумажные документы,
а разработка компьютерных программ втягивает в свою орбиту
больше людей, чем производство самого компьютерного «желе­
за», — только люди с застывшим воображением способны ду­
мать,что мы заходим в тупик.
ухудшение.

Чистый воздух и «кислотные дожди»
В 1970 году журнал Life обещал своим читателям, что, «со­
гласно серьезным экспериментальным и теоретическим сви­
детельствам ученых, пройдет не более десятилетия, и жителям
городов придется носить противогазы, чтобы выжить в усло­
виях загрязнения атмосферы... и к 1985 году выбросы в воздух
сократят наполовину объем солнечных лучей, достигающих
468

На перекрестках истории
поверхности Земли». Однако городской смог и прочие виды
воздушного загрязнения отказались следовать предписанному
им сценарию, поскольку технологические решения и законода­
тельные акты быстро изменили положение дел в данной сфере.
Поэтому в 1980-х годах возник новый сценарий угрозы: кислот­
ные дожди. Нам стоит рассмотреть эту историю, поскольку она
послужила как бы костюмированной репетицией для глобаль­
ной кампании по предотвращению всемирного потепления:
героями были атмосфера и международная общественность,
а главными злодеями — ископаемые источники топлива. Канва
событий в общепринятом изложении, характерном для школь­
ных учебников, такова. Серная и азотная кислоты образуются
в воздухе в первую очередь из дыма, столбами вздымающего­
ся над электростанциями, сжигающими уголь, а затем они, эти
кислоты, падают с высоты небес на озера и леса Канады, Герма­
нии и Швеции, губя природу. Однако в самый последний мо­
мент были приняты законы, ограничивающие соответствующие
выбросы, — и экосистемы медленно восстановились.
Естественно, в середине 1980-х годов образовался неглас­
ный союз ученых людей, учуявших запах грантов, и поборни­
ков защиты окружающей среды, учуявших запах денежных по­
жертвований, — и в ход пошли апокалипсические пророчества.
В 1984 году немецкий журнал Stern сообщал, что треть лесов на
территории Германии уже погибли или погибают, что все хвой­
ные породы деревьев исчезнут к 1990 году, что Министерство
внутренних дел предупреждает: к 2002 году лесов в стране не
останется. Совсем не останется! Профессор Бернд Ульрих за­
явил, что «уже слишком поздно» и «спасти леса Германии не
удастся»1. Столь же фаталистические пророчества звучали и по
ту сторону Атлантики. Утверждалось, в частности, что на вос­
точном побережье континента должны погибнуть от вредно­
го воздействия среды до 100 % лесов. «Вершины гор Голубого
1

Mauch С. Nature in German History. — Berghahn Books, 2004.

469

Глава 9
хребта превратятся в кладбище леса», — заявил один профес­
сор, выступивший в роли патологоанатома по деревьям. Поло­
вина озер, как сообщалось, в опасной мере заражены кислот­
ными примесями. New York Times писала, что «ученые пришли
к общему мнению»: настало время действий, дальнейшие иссле­
дования уже не нужны.
Но что происходило в действительности? Факты показывают,
что биомасса европейских лесов увеличилась в течение 1980-х го­
дов — как раз в то время, когда предполагалось, что бескон­
трольные кислотные дожди уничтожат леса, а законы, ограни­
чивающие вредные выбросы в атмосферу, еще не были приняты.
Шведское правительство в конце концов признало, что азотная
кислота действует как удобрение и усиливает рост деревьев на
территории этой страны. Европейские лесные массивы не только
не погибли, но и прекрасно растут. Что же до Северной Амери­
ки, то было организовано глубокое изучение проблемы: офици­
альное, сроком на 10 лет, с бюджетом в полмиллиарда долларов,
с участием 700 ученых и при правительственной поддержке.
В рамках программы было проведено множество исследований.
Выводы? «Нет никаких доказательств, свидетельствующих об
общем или порожденном неестественными причинами сокра­
щении площади лесов в Соединенных Штатах или Канаде, кото­
рое было бы вызвано кислотными дождями», а также «не обна­
ружено случаев, когда бы доминирующей причиной уменьшение
лесистости было выпадение кислотных осадков». Когда одного
из авторов отчета спросили, не оказывали ли на него давления
с целью получения оптимистического заключения, ученый отве­
тил, что в действительности все было как раз наоборот. «Да, по­
пытки политического давления были... Кислотные дожди долж­
ны были бы рассматриваться как экологическая катастрофа —
вне зависимости от того, на что указывают факты. Поскольку
мы не могли согласиться с подобным требованием... [Агентство
по защите окружающей среды] делало все возможное, чтобы ли­
шить нас возможности донести выводы нашего исследования до

470

На перекрестках истории
Конгресса»1. Истина заключалась в том, что в 1980-х годах возни­
кали локальные зоны повреждения лесных массивов, вызванные
пестицидами, естественными причинами одряхления деревьев
или конкуренцией между отдельными видами, хотя в некото­
рых, и немногочисленных, случаях проблемой было именно за­
грязнение среды на местном уровне. Но массовой гибели лесов
из-за кислотных дождей не было. Просто не было.
Однако это ошибка полагать, что законодательство, направ­
ленное на противодействие кислотным дождям, не принесло
никакой пользы. Закисление воды в горных озерах выброса­
ми отдаленных тепловых электростанций — явление реальное
(хотя и относительно редкое), и конец ему положило соответ­
ствующее регулирование посредством законодательных актов.
Но даже этот вред заметно гиперболизирован на определенном
этапе: как показало проведенное исследование, упомянутое
выше, пострадали не 50 % озер, а только 4 %. Вода в некоторых
из загрязненных озер все еще имеет повышенную кислотность
даже после очистительных мероприятий, что объясняют хи­
мическим воздействием прилегающих скальных пород. Одна­
ко факт остается фактом: если внимательно изучить историю
вопроса, то окажется, что кислотные дожди были наименьшим
и сугубо локальным, а не всеобщим источником вреда, и спра­
виться с ними было делом относительно недорогостоящим.
Во всяком случае, угрозы для больших лесных массивов пла­
неты они не представляли. Ультрапессимисты снова оказались
неправы.

Генная инженерия под стоны пессимистов
Любой шажок вперед в области генетики человека и репро­
дуктивной медицины вызывает шквал пророчеств, в которых
эхом отзывается судьба Франкенштейна. Первая же попытка
1

Easterbrook G. A Moment on the Earth. — Penguin, 1995; Mathiesen M. Global
Warming in a Politically Correct Climate. — Universe Star, 2004.

471

Глава 9
проверить на бактериях возможности генной инженерии при­
вела в 1970-х годах к частичным запретам и мораторию на иссле­
дования в данном направлении. По мнению активиста Джереми
Рифкина(Jeremy Rifkin), биотехнологии таят в себе угрозу «стать
формой уничтожения каждой частицы живого, и риск этот
столь же смертоносен, как и при ядерной катастрофе». Однако
на деле результатом стало спасение жизней людей при лечении
диабета и гемофилии. Вскоре после того передовые эксперимен­
ты в области экстракорпорального оплодотворения, проводи­
мые Робертом Эдвардсом (Robert Edwards) и Патриком Стептоу
(Patrick Steptoe), подверглись нападкам со всех сторон, а самих
докторов осудили даже их коллеги, находя их действия потен­
циально опасными. Когда в 1978 году родилась Луиза Браун1,
Ватикан расценил ее появление на свет как «событие, могущее
иметь весьма тяжелые последствия для человечества». Однако
предложенная методика не вызвала никаких злоупотреблений
в смысле евгеники, но помогла обрести искреннее счастье мил­
лионам бездетных семейных пар.
Когда в начале 2000-х годов был в основном расшифрован
геном человека, пессимизм вскоре сделался доминирующим
мотивом комментариев. Люди заиграются с генами своих де­
тей — так стонали некоторые из критиков... Ну, — положим!
Работа с генами в данном случае необходима, чтобы спра­
виться с тяжелейшими наследственными недугами — такими
как, например, ранняя детская амавротическая идиотия (бо­
лезнь Тея-Сакса) или болезнь Хантигтона2. Предсказание бо­
лезней может сделать невозможным страхование здоровья —
так скрипели другие критики. Однако в действительности
уровень страховых взносов столь высок именно потому, что

1

Первый ребенок, зачатый в пробирке, in vitro, то есть с помощью искусственного,

или экстракорпорального, оплодотворения. — Примеч. пер.
2

Генетическое заболевание нервной системы, прогрессирование которого вызы­

вает нарастание психических расстройств. — Примеч. пер.

472

На перекрестках истории
невозможно прогнозировать, кто будет болеть, а кто нет, —
следовательно, прогноз и предупреждение болезней снижают
неизбежные издержки. Диагностика теперь настолько опере­
жает лечение, что люди, зная свою участь, не имеют реальной
возможности лечиться, — так причитали критики еще одной
группы. Но на практике выяснилось, что существует очень
мало недугов, бороться с которыми, хотя бы частично, было
бы невозможно с помощью превентивной медицины: главное
в данном случае — выявить определенную предрасположен­
ность пациента. Тем более что только сам человек — как было
всегда и в абсолютно добровольном порядке — решает, хочет
он что-то выяснить на свой счет или нет. Наконец, и это ста­
ло последним штрихом в картине происходящего, пессимисты
принялись ныть, что открытия генетиков в течение последних
лет начинают как-то разочаровывать!

Чума XX века, птичий грипп, свиной...
и прочие роковые напасти
В поздние 1990-е годы модным поводом для рассуждений
о роковой судьбе человечества снова служат инфекционные
болезни. Неподдельный страх вызывает появление совершен­
но новой и неизлечимой болезни, передаваемой сексуальным
путем и получившей название С П И Д , — а также усиливающая­
ся резистентность известных бактерий (в форме так называе­
мых внутрибольничных инфекций) к действию антибиотиков.
В сгущающейся тьме искрой вспыхивает беспокойство, связан­
ное с новой угрозой, сулящей людям повальный мор. Книга за
книгой трубят тревогу: «Горячая зона», «Вспышка», «Вирус X»,
«Грядущая чума» — вот лишь некоторые из названий. Сот­
ни миллионов обречены на смерть... Инфекционные болез­
ни неминуемо вторгнутся в сферу человеческой жизни, неся
людям месть за разграбление окружающей среды... Природа
отправляет нашу расу в брак... Речи иных из авторов, более
прочих проникнутые духом мизантропии, звучали совсем как

473

Глава 9
пуританские проповеди, в которых слышались нотки скрытого
удовлетворения от мыслей о происходящем. Все это начинало
напоминать аукцион, на котором снова и снова конкурирова­
ли друг с другом пессимистические прогнозы, увязываемые
с вирусом Эбола, лихорадкой Ласса, хантавирусом или острым
респираторным синдромом (SARS), — однако все опасности
абсурдно преувеличивались. Вспышки лихорадки Эбола дей­
ствительно приводили в полное смятение заболевших людей
и выкашивали целые деревни в Конго. Такое происходило не
однажды, однако очаги можно было гасить, и, как выяснялось,
они оставались сугубо локальными, возникая отчасти по вине
самих жителей. В целом же ситуацию удавалось удерживать
в определенных рамках. Нельзя не упомянуть и о том, что вско­
ре было установлено: хотя переносчиками вируса могут время
от времени быть летучие мыши, на уровень острой вспышки
эпидемического характера болезнь выводили инъекции хини­
на, которые из лучших побуждений делали медсестры, много­
кратно используя один и тот же шприц. Даже СПИД, свиреп­
ствующий в Африке, не смог достичь тех масштабов, которые
указывались для него в жутких предсказаниях, характерных
для поздних 1980-х годов и акцентирующих глобальное рас­
пространение синдрома иммунодефицита. Общее число случа­
ев заражения вирусом иммунодефицита сокращается в течение
почти десятилетия по всему миру, а показатель смертности от
СПИДА снижается с 2005 года. Доля ВИЧ-инфицированных
уменьшается, включая даже юг Африки. Безусловно, эпидемия
еще не остановлена, и многое предстоит сделать, однако ин­
формационные сообщения в этой области, пусть и медленно,
но становятся оптимистичнее, а не наоборот.
Помните историю с коровьим бешенством? Считается, что
в период между 1980 и 1996 годами в Британии произошло
около 750 000 случаев попадания приона коровьего бешенства
vCJD в пищевые цепочки, способные передавать инфекцию лю­
дям. В 1996 году было точно установлено, что некоторые люди,

474

На перекрестках истории
поев зараженной говядины, получали ту же инфекцию, а затем
умирали 1 .
Понятно, что открылся аукцион страшилок, и мутная вода
завертела мельничные колеса фатальных прогнозов. Победите­
лем, чьи взгляды в результате не раз широко освещались в С М И ,
вышел бактериолог и профессор по имени Хью Пеннингтон
(Hugh Pennington). С его уст затем нередко слетали заявления
такого рода: « М ы должны быть готовы к тому, что произойдут,
возможно, тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч случаев зара­
жения vCJD». И В В С транслировала подобные утверждения.
Даже по официальным прогнозам следовало ожидать не ме­
нее 136 000 жертв. В действительности же число смертельных
случаев от данной болезни достигло 166 человек, включая одну
смерть в 2008 году и две смерти в 2009-м. В настоящее время
с диагнозом заражения vCJD, действительным или предполагае­
мым, живут четыре человека. Безусловно, каждый эпизод тако­
го рода — трагедия. Однако угрозы для всего человечества тут
просто нет.
Нечто подобное происходило и со статистическими данны­
ми, касающимися Чернобыля. Согласно одному из самых се­
рьезных отчетов раннего периода, по меньшей мере 500 000 че­
ловек должны были умереть от онкологических заболеваний,
вызванных взрывом на ядерной электростанции в 1986 году.
1

М. Ридли имеет в виду новую форму (V означает variant) коровьего бешен­

ства, или болезни Крейцфельдта-Якоба (CJD), названную vCID. «Новая

форма CJD (vCJD) описана впервые в Великобритании в 1995 и 1996 годах.

Считается полностью доказанным, что эта форма болезни является губчатой

энцефалопатией крупного рогатого скота, преодолевшей межвидовой барьер.
[...] Прион — болезнетворная изоформа одного из собственных белков орга­

низма человека, поверхностного гликопротеина (прион-протеина) PrP. Обыч­

но прион-протеин PrP экспрессируется на поверхности клеток центральной
нервной системы (ЦНС), а также в некоторых клетках лимфоретикулярной
системы... Прионные заболевания проявляются как редкие смертельные де­

генеративные болезни ЦНС...» См.: http://epidept.spb.ru/Green_book/prion.

html. — Примеч. пер.

475

Глава 9
Кроме того, следовало ожидать появления значительного числа
случаев патологии при рождении детей. Однако оценки, сделан­
ные позднее, указывали на 4000 случаев смертей от рака, кото­
рые, возможно, были связаны с чернобыльской катастрофой, —
в сравнении со 100 000 случаев смерти от рака по естественным
причинам в расчете на общую численность населения, тогда как
дополнительное число патологических случаев среди новорож­
денных вообще не отмечалось. В добавление к этим данным,
цифра погибших во время взрыва составляет 56 человек. Дикая
природа в зоне эвакуации процветает необычайным образом,
и исследование грызунов на этой территории не показывает ни­
каких генетических изменений.
Очередным бумажным тигром стала в 2000-х годах эпидемия
гриппа. Так называемый птичий грипп (вирус H5N1) ворвал­
ся в жизнь людей, передаваясь от уток, разводимых на фермах
в Китае. В 2005 году появились прогнозы, сделанные от имени
О О Н , согласно которым могут умереть от 5 до 150 миллионов
человек. Однако вопреки подобным заявлениям, как было дока­
зано, H 5 N 1 при заражении людей не является ни особенно виру­
лентной, ни более обычного контагиозной инфекцией. К насто­
ящему времени этот вирус убил менее трехсот человек во всем
мире. Как отмечал один из комментаторов, «истерия, связанная
с ожиданием пандемии птичьего гриппа, оказалась весьма по­
лезной для массмедиа, связанных с цыпленком по имени Цыпа 1 ,
а также для разного рода авторов, амбициозных чиновников
от медицины и компаний, производящих лекарства... Но даже
когда ложь из уст паникеров стала потихоньку стихать, истерия
не прошла бесследно: миллиарды долларов были бессмысленно
растрачены, вместо того чтобы пойти на решение действительно
серьезных проблем, имеющих отношение к здоровью человека.

1

Имеется в виду одноименный фильм 2005 года (Chicken Little), в основе которо­

го — старая сказка о цыпленке, который вопил о том, что небеса падают на зем­

лю, всякий раз, когда ему на голову падал желудь. — Примеч. пер.

476

На перекрестках истории
Не менее скверно и то, что никто даже не попытался привлечь
к ответу лжепророков, виновных в фаталистических предсказа­
ниях, принесших немало вреда»1.
На мой взгляд, это слишком сильно сказано, и вирус грип­
па в той или иной форме способен порождать эпидемические
вспышки. Правда, хотя 2009 год был отмечен эпидемией свиного
гриппа (вирус H1N1), начавшейся в Мексике и вызвавшей при­
вычное беспокойство по поводу вирулентности новой инфек­
ции, статистические данные говорят об одной смерти на 100010 000 заболевших. Ничего примечательного. Как давным-давно
показал эволюционный биолог Пол Эвалд (Paul Ewald)2, вирусы
проходят естественный отбор и мутируют, выбирая определен­
ные виды в качестве своих носителей. Передаваемые обычным
путем вирусы, такие как, например, возбудители гриппа, размно­
жаются особенно успешно при мягком течении болезни, поэто­
му их «хозяин» может чувствовать себя спокойно и продолжать
контакты с окружающими людьми. Как правило, вирусам «инте­
ресна» не жертва болезни, отлеживающаяся в одиночестве в по­
лумраке своей комнаты, но тот, кто чувствует в себе достаточно
сил, чтобы, преодолевая кашель, героически идти на работу. Для
нынешнего стиля жизни характерно сочетание множества поез­
док и стремление к личному пространству, и такая комбинация
помогает распространяться при случайных контактах вирусам
с относительно мягким действием: разносчики болезни чувству­
ют себя достаточно здоровыми, чтобы общаться с окружающи­
ми и «на лету» передавать им инфекцию. Нет ничего удивитель­
ного, что наши современники страдают более чем от 200 видов
простудных заболеваний, возбудители которых, пожалуй, лучше
всех научились эксплуатировать жителей планеты.

1

Fumento М. The Chicken Littles were wrong: bird flu threat flew the coop // The
Standard. — 2006. — 25 December.

2

О теории П. Эвалда подробнее см..: http://gazeta.aif.rU/_/online/health/374/02_01. —
Примеч. пер.

477

Глава 9
Однако если все обстоит именно так, то почему вирус H 1 N 1 ,
вызвавший эпидемию инфлуэнцы в 1918 году, убил в итоге,
должно быть, 50 миллионов человек? Пол Эвалд и некоторые из
его коллег полагают, что в поисках разгадки нужно мысленно
заглянуть в окопы Первой мировой войны. Там было столько
раненых солдат, сгрудившихся в тесноте, что возникали идеаль­
ные для вируса условия, в которых он начал вести себя более
агрессивно: люди все равно передавали инфекцию друг другу,
даже умирая от болезни.
В наши дни вы с большей вероятностью можете подцепить
аденовирусную инфекцию от того, кто чувствует в себе доста­
точно сил, чтобы идти на работу, чем от больного, прикованного
к постели у себя дома. Напротив, возбудители болезней, переда­
ваемые через воду или разносимые паразитами, такие как брюш­
ной тиф, холера, желтая лихорадка, сыпной тиф и малярия, на­
много вирулентнее обычных инфекций именно потому, что спо­
собны передаваться при контакте с неподвижными жертвами.
Малярия распространяется легче всего, если больные лежат на
полу в затененном помещении, потому что это наилучшие усло­
вия для комаров-переносчиков. Однако в современном мире
люди не склонны пользоваться грязной водой и борются с неже­
лательными насекомыми, поэтому смертоносные недуги, дово­
дящие свои жертвы до полного истощения, уходят в прошлое.
Наконец, врачи теперь намного лучше вооружены, и меди­
цина в этом смысле постоянно совершенствуется. Болезни мое­
го детства: корь, свинку и краснуху — теперь можно предотвра­
тить одной-единственной вакциной. Более десяти лет ушло на
то, чтобы понять природу и механизм действия вируса иммуно­
дефицита человека ( В И Ч ) . Двумя десятилетия позднее ученым
понадобилось всего около трех недель, чтобы расшифровать по­
следовательность генов в геноме вируса атипичной пневмонии 1
и найти брешь в защите этого микроорганизма. В 2009 году по1

SARS, тяжелый острый респираторный синдром. — Примеч. пер.

478

На перекрестках истории
надобилось всего несколько месяцев, чтобы произвести в боль­
шом объеме вакцину от свиного гриппа.
Полное искоренение многих болезней — в наше время доста­
точно реалистичная перспектива. Вот уже около сорока лет, как
не было зафиксировано ни одного случая заболевания оспой,
и порой вспыхивают надежды, что за оспой последует полио­
миелит. Поразительно, как смертельно опасные инфекции сда­
ют позиции в различных уголках по всему свету. Полиомиелит
теперь ограничен существованием в нескольких частях Индии
и Западной Африки, малярия изгнана из Европы, Северной Аме­
рики и почти полностью — из стран региона Карибского моря.
Число случаев заболеваемости корью снизилось до крошечных
процентов, причем фиксировались эти данные несколько де­
сятилетий назад. Сонная болезнь, филяриоз, онхоцеркоз (реч­
ная слепота) — все эти инфекции исчезают в одной стране за
другой.
В будущем, несомненно, могут появиться новые недуги, одна­
ко лишь немногие из них, вероятно, будут в равной мере зараз­
ными и летальными. Меры по предотвращению и лечению та­
кого рода болезней принимаются с каждым годом все быстрее.

Отступаем под бой барабанов?
Многие из нынешних ярых защитников окружающей среды
не только настаивают на том, что мир идет к последней черте (как
будто их предшественники не твердили того же в течение двух ве­
ков и по самым разным поводам), но и заявляют, что единствен­
ным надежным решением было бы начать отступление — то есть
отказаться от экономического роста и перейти к прогрессирую­
щей экономической рецессии. Что же еще могут иметь в виду
инициаторы кампании с требованием «приостановить развитие
Соединенных Штатов»? Вот как пишет об этом советник по науке
президента Обамы Джон Холдрен: «Разве единственной надеж­
дой для [выживания] планеты не остается деиндустриализация
развитых стран? И разве не является нашим долгом воплотить
479

Глава 9
это требование в жизнь?» 1 Та же мысль выражена в словах М о ­
риса Стронга(Maurice Strong), первого исполнительного дирек­
тора Программы О О Н по защите окружающей среды, который
говорит о «структурированном и обязательном для исполнения
снижении темпов роста мировой экономики»2. Или в утвержде­
ниях журналиста Джорджа Монбио(George Monbiot), требую­
щего осуществить данное отступление посредством «политики
ограничений»?3 Это значит, что криминальным делом может
стать не только рост продаж у вашей компании, но и неудачная
попытка ужать коммерческую деятельность. Запрету, следуя этой
логике, должны подлежать не только путешествия далее строго
определенного предела в милях, но и ежегодный отказ от сокра­
щения расстояний при перемещении по миру. Незаконным мо­
жет быть объявлено изобретение нового устройства, равно как
и нежелание отказываться от существующих технологических
решений. И наконец, тяжким преступлением будет считаться не
только увеличение урожайности сельского хозяйства, снабжаю­
щего нас продуктами питания, но и сопротивление требованию
выращивать меньше. Согласитесь, если у ж декларировать необ­
ходимость отказа от экономического роста...
Да вот беда: будущее такого рода ужасно напоминает феодаль­
ное прошлое. В империи М и н и в Китае Мао Цзэдуна властители
вводили правила, ограничивающие рост предпринимательства,
запрещали путешествия без особого на то разрешения, наказы­
вали за стремление к новаторству, лимитировали рождение де­
тей. Конечно, пессимисты не облекают свои мысли в заявления
подобного рода, однако, толкуя о «деиндустриализации» и при­
зывая к снижению темпов экономического роста, эти люди со
всей неизбежностью толкают нас в столь же печальное прошлое.

1

Holdren, J., Ehrlich A., Ehrlich P. Human Ecology: Problems and Solutions. —
W. H. Freeman and Company, 1973.

2

http://www.spiked-online.com/index.php/site/article/7314/

3

The Guardian. — 2009. — 18 августа.

480

Глава 10
ДВЕ СЕРЬЕЗНЫЕ ПРИЧИНЫ
ДЛЯ ПЕССИМИЗМА В НАШИ ДНИ:
АФРИКА И КЛИМАТ ПОСЛЕ
2010 ГОДА

М ы можем верить, что прошлое — это начало
начал, а все, что было и есть, — предрассветные
сумерки нового дня.
Герберт Уэллс.
Открывая будущее1

ТЕМПЕРАТУРА ЛЕДЯНОГО ПОКРОВА ГРЕНЛАНДИИ
(по данным ледяных кернов)2
-25

Температура (°С)

-30
-35
-40
-45
-50
-55

-55

\
1

\

\

\

°о
°о
°о
°о
°о
Лекция «Открывая будущее» прочитана Г. Уэллсом 24 января 1902 года в К о ­
Годы в порядке обратного отсчета (по 1909 год включительно)

ролевском институте. Опубликована: Wells Н. G. The Discovery of the Future //
Nature. — 1902. — Vol. 65. — P. 326-331.
2

Источник данных: N C D C . Сайт: ncdc.noaa.gov.

481

Глава 10
Раньше или позже, но в споре с рациональными оптимистами
вездесущие пессимисты могут выложить на стол две козырные
карты. Это — Африка и климат. Отлично, что Азия вытягивает
себя из нищеты, а может быть, и Латинская Америка тоже, од­
нако — я так и слышу хор голосов пессимистов — вряд ли стоит
думать, что за ними последует Африка. Судьбу этого континента
предопределяют такие факторы, как взрывной рост численно­
сти населения, эндемические болезни, трайбализм, коррупция,
отсутствие или недостаток инфраструктуры и даже — шепчут
некоторые пессимисты, делая вид, что опечалены более, чем
предубеждены, — гены африканцев. «Ясно как день, — утверж­
дает эколог Джонатан Поррит (Jonathan Porritt), — что выходя­
щий за всякие пределы возможного рост численности населе­
ния на веки вечные оставляет Африку в глубокой и безнадеж­
ной бедности».
К тому же, продолжают пессимисты, Африке нечего надеять­
ся на заметный подъем в будущем, потому что изменение кли­
мата в наступившем веке способно истощить континент прежде,
чем он получит возможность благоденствовать.
Ко времени написания этих строк глобальное потепление
сделалось общепризнанным и самым модным поводом для про­
явления пессимизма. Действительно, атмосфера Земли тепле­
ет, и кажется, что эксперименту длительностью в 100 000 лет,
утверждающему способность человечества к прогрессу, пред­
стоит выдержать испытание на прочность в противостоянии
морям, выходящим из берегов, тающим шапкам льда, засухам,
бурям, голоду, пандемиям и наводнениям. В известной мере
климатическим изменениям содействует человеческая деятель­
ность, особенно сжигание природного топлива, хотя получае­
мая при этом энергия заметно способствует подъему жизнен­
ного уровня 7 миллиардов землян. В начавшемся веке человече­
ству предстоит решить, что делать с серьезным противоречием.
С одной стороны, можно продолжить идти по пути, ведущему
к материальному благосостоянию, но требующему сжигания
482

Две серьезные причины для пессимизма в наши дни
углеводородов, — пока глобальное потепление не положит конец
этой губительной практике. С другой стороны, можно попро­
бовать запретить злоупотребление углеводородами и решиться
на рискованное и резкое падение жизненного уровня, вызван­
ное отсутствием или недостатком альтернативных источников
энергии, которые были бы не слишком дорогостоящими. Любая
из двух указанных перспектив может обернуться катастрофи­
ческими последствиями.
Вне всякого преувеличения, Африка и климат бросают ра­
циональным оптимистам вызов. Да, именно так. Бедность аф­
риканских стран и быстрое потепление климата Земли — вот
острейшие проблемы для всякого, кто на протяжении трехсот
страниц книги пытался видеть светлую сторону во всех усилиях
человечества и искал доказательства тому, что взрывной рост
народонаселения планеты приходит к завершению, а источни­
ки энергии вовсе не должны вскоре истощиться, и загрязнение
окружающей среды, болезни, недоедание, войны и нищета — все
эти бедствия уйдут в прошлое, если человеческим существам
ничто не помешает и впредь свободно обмениваться товарами,
услугами и идеями. Для таких людей, как автор данной книги,
бедность, царящая в Африке, и быстрое потепление мирового
климата — это действительно больные проблемы.
На мой взгляд, обе проблемы связаны друг с другом. Модели
развития, основанные на допущении быстрого потепления кли­
мата Земли, исходят из предпосылки, что мир энергично следу­
ет по пути к процветанию и самые бедные страны планеты, сре­
ди которых больше всего африканских, к концу столетия смогут
стать в девять раз богаче, чем в настоящий момент. Но если дан­
ный прогноз верен, то выбросы углекислого газа в атмосферу не
смогут не содействовать ускоренному глобальному потеплению.
В настоящее время никто не знает, каким образом африкан­
ские страны будут богатеть, подобно азиатским, если не увели­
чат потребление ископаемого топлива в расчете на каждого из
своих жителей. Голая и жестокая правда, перед лицом которой
483

Глава 10
оказалась Африка, воплощена в следующей альтернативе. Либо
нужно сжигать больше углеводородов, повышая собственное
материальное благополучие, а затем страдая от климатических
изменений, либо необходимо присоединяться к остальному
миру, принимая участие во всех акциях, препятствующих гло­
бальному потеплению, — и по-прежнему оставаться в нищете.
Такова картина, если смотреть на нее с позиций обычной ж и ­
тейской мудрости. Однако я уверен, что это ложная постановка
вопроса и надуманная дилемма. Честная оценка фактов приво­
дит к выводу о том, что наиболее вероятным итогом последую­
щих девяти десятилетий станут два обстоятельства, принципи­
ально важные в данной связи: Африка выберется из нищеты,
и никаких катастрофических изменений климата не случится.

Последний миллиард Черного континента
Разумеется, не вся бедность сосредоточена в Африке. Я впол­
не отдаю себе отчет в том, что ужасная нехватка насущных ве­
щей наблюдается во многих частях мира: на Гаити и в Афгани­
стане, в Боливии и Камбодже, в Калькутте и Сан-Паулу и даже
в Глазго и Детройте. Но благодаря широкому распространению
прогресса — и в сравнении с жизнью прошлых поколений —
нищета теперь сконцентрирована главным образом на одном
континенте. Из «последнего миллиарда», увенчавшего бум рож­
даемости (выражение Пола Кольера1), более 600 миллионов со­
ставляют африканцы. Среднестатистический африканец живет
на один доллар в день. Спасение Африки — благородная цель
для идеалистов и в то же время — источник безнадежной то­
ски для пессимистов. Страны этого континента не только упу­
стили возможность присоединиться к промышленному буму,
охватившему Азию в начале 1990-х годов, но и теряют драго­
ценное время, пребывая в состоянии застоя или даже регрес­
сируя. В период между 1980 и 2000 годами число африканцев,
1

Collier P. The Bottom Billion. — Oxford University Press, 2007.

484

Две серьезные причины для пессимизма в наши дни
живущих в крайней бедности, удвоилось. Война на западе кон­
тинента, геноцид на востоке, С П И Д на юге, голод на севере, дик­
таторы в центре — и рост численности населения повсюду: ни
одна часть Африки не свободна от ужасов происходящего. Су­
дан, Эфиопия, Сомали, Кения, Уганда, Руанда, Конго, Зимбабве,
Ангола, Либерия, Сьерра-Леоне... сами названия стран, слетая
с уст дикторов радио или телевидения в западных странах, слу­
жат символами хаоса.
Более того, хотя в странах Африки и обозначился демогра­
фический переход, пройдет еще немало времени, прежде чем
рост населения заметно притормозится. Уровень рождаемости
в Нигерии снизился вдвое, однако он все еще двукратно превы­
шает так называемый уровень замещения. Где возьмет Африка
призрачные акры новых земель? Что послужит руслом для от­
тока иммигрантов? Откуда придет на континент промышленная
революция?
Есть, правда, и счастливые исключения. Такие страны, как
Мали, Гана, Маврикий и Южно-Африканская Республика, до­
стигли определенного уровня свободы, экономического про­
гресса и мирного существования. В последние годы экономи­
ческий подъем наблюдается в различных частях континента,
а в Кении, Уганде, Танзании, Малави, Замбии и Ботсване даже
ускоренными темпами повышается уровень ожидаемой продол­
жительности жизни — после того периода, когда наблюдалось
падение, поскольку С П И Д делал свое черное дело. (Южная А ф ­
рика и Мозамбик также следуют в этом направлении.) Полагать,
что все африканцы проводят жизнь в обмане, нищете, корруп­
ции, насилии и болезнях, — дурной стереотип восприятия, су­
ществующий в западном мире. Однако есть и слишком много
африканцев, действительно знакомых со всеми этими явлени­
ями не понаслышке, и контраст со многими развивающимися
азиатскими странами как будто с каждым годом только усили­
вается. Среднедушевой доход за последние четверть века в Аф­
рике остается на одном и том же уровне, а в Азии — утроился.
485

Глава 10
И, что особенно трагично, многообещающий экономический
подъем, начавшийся в Африке в 2000-е годы, был остановлен
кредитно-финансовым кризисом, разразившимся в западных
странах.
Из уст некоторых представителей западного мира слышится,
что экономический рост — не главное для Африки и в первую
очередь страны континента нуждаются в повышении индек­
са человеческого развития в соответствии с программой О О Н
«Цели тысячелетия» 1 . Говорится также, что Африке нужно ис­
коренить страдания своего населения без погони за ростом до­
ходов, а экономическое развитие должно быть принципиально
иным. Когда Пол Кольер и его коллеги из Всемирного банка опу­
бликовали результаты исследования, озаглавленного «Рост идет
на пользу бедным» (Growth Is Good for the Poor)2, они навлекли на
себя бурю протестов со стороны неправительственных органи­
заций. Авторов заподозрили в том, что экономический рост они
ассоциируют с роскошью, которую позволяют себе западные
страны. Но африканцам нужно именно то повышение уровня
жизни, источником которого может служить только экономи­
ческий рост.

Какая помощь реальна на деле?
Увеличение помощи со стороны богатых стран, безусловно,
может помочь Африке в решении наиболее неотложных про­
блем. Такая помощь способна спасать жизни людей, сокращать
число голодающих, предоставлять медицинскую поддержку,
а также снабжать местных жителей противомоскитными сет­
ками и едой и содействовать строительству дорог со щебеноч­
ным покрытием. Однако статистические данные, анекдоты

1

Официальное название — Millennium Development Goals (MDG). Программа

включает 8 целей, ее одобрили 193 страны и 23 международные организации,
срок реализации — 2015 год. — Примеч. пер.

2

Collier P. The Bottom Billion.

486

Две серьезные причины для пессимизма в наши дни
и исторические факты ясно показывают: помощь подобного
рода сама по себе не может положить начало экономическому
росту или хотя бы ускорить его. В 1980-е годы помощь, направ­
ляемая в Африку, увеличилась в процентном отношении вдвое
по сравнению с общим В В П континента, однако в то же самое
время экономический рост упал с 2 % до нулевой отметки. Если
бы помощь, получаемую Замбией в 1960-е годы, можно было
вложить в акции с приличным возвратом на инвестиции, то
каждый гражданин этой страны к настоящему моменту мог бы
рассчитывать на тот доход на душу населения, которым в сред­
нем обладает Португалия: 20 000 долларов вместо 500. В начале
2000-х годов обнародовались исследования, в которых делались
попытки показать, что некоторые виды помощи в отдельных
случаях стимулируют рост в странах со специфической эконо­
мической политикой. Однако позднее, в 2005 году, выводы этих
штудий опровергли представители Международного валютного
фонда Рагурам Раджан (Raghuram Rajan) и Арвинд Субраманиан
(Arvind Subramanian). Они не нашли подтверждений тому, что­
бы оказываемая помощь влекла за собой экономический рост
в какой-нибудь стране. Такого не было нигде и никогда1.
Хуже того. В большинстве случаев помощь идет от одного
правительства к другому правительству. И, как следствие, пре­
вращается в фактор коррупции и источник разочарований для
местных предпринимателей. Иные из программ помощи за­
вершаются даже личными счетами диктаторов в швейцарских
банках. В соответствии с другими программами строятся ста­
лелитейные предприятия, требующие миллиардов долларов,
но так и не начинающие работать. Третьи осуществляются при
условии, что определенные категории товаров начнут импорти­
роваться из западных стран. Четвертые не проходят независи-

1

Rajan R., Subramanian A. Aid and Growth: What Does the Cross-Country Evidence
Really Show? — N B E R Working Papers 11513, National Bureau of Economic Research,
2005.

487

Глава 10
мую оценку на предполагаемую эффективность ни со стороны
донора, ни со стороны реципиента. Среди африканских лидеров
есть и такие, кто совершенно разочарован тем, что несет с со­
бой подобного рода правительственная помощь, — поэтому они
приняли к сведению рекомендации замбийского экономиста
Дамбисы Мойо. В книге «Мертвая помощь» она приходит к в ы ­
воду, что существует помощь, которая «не работает, не работала
и работать не будет... помощь, которая более не является даже
частью решения проблемы, поскольку эта помощь — фактиче­
ски сама по себе есть проблема»1.
Более того, в последние годы большая часть помощи, о ко­
торой мы говорим, предоставлялась при условии проведения
реформ, открывающих дорогу развитию свободного рынка. Од­
нако реформы эти не становились пусковым механизмом для
экономического роста, а наоборот, нередко входили в противо­
речие с местными обычаями, подрывая саму основу возможно­
го благосостояния людей. Как отмечает Уильям Истерли в кни­
ге «Бремя белого человека, или Почему усилия Запада помочь
всем остальным приносят так много вреда и так мало пользы»2,
шоковая терапия обернулась немалым злом в странах бывшего
советского блока и в Африке, что вовсе не было случайностью,
потому что «нельзя планировать введение рынка». Обречены
на провал любые попытки насаждать сверху то, что может быть
жизнеспособным, только если системным образом рождается
и развивается по инициативе снизу.
Истерли приводит пример с пропитанными инсектицида­
ми противомоскитными сетками, зарекомендовавшими себя
как недорогое и проверенное средство предотвращать заболе­
вание малярией. Одна такая сетка-полог стоит около 4 долла­
ров. В 2005 году на Всемирном экономическом форуме в Давосе

1

Моуо D. Dead Aid. — Allen Lane, 2009.

2

Easterly W. The White Mans Burden: W h y the West's Efforts to Aid the Rest Have Done
So Much Ill and So Little Good. — Oxford University Press, 2006.

488

Две серьезные причины для пессимизма в наши дни
усилиями Гордона Брауна, Стэйси Боно и Шэрон Стоун, орга­
низовавших бурное паблисити, сетки-пологи сделались модной
иконкой для индустрии помощи слаборазвитым странам. К со­
жалению, когда благотворительные организации бесплатно раз­
дают такие сетки местному населению, противомоскитная ткань
превращается в предмет моды и поступает на черный рынок, где
ее покупают невестам на фату или для использования в каче­
стве рыболовецких сетей. Местные мелкие торговцы продают
эти сетки за деньги. Одна из американских благотворительных
организаций, Population Services International, попробовала на
практике кое-что более уместное, чем бесплатная раздача. Про­
тивомоскитные сетки стали продавать по 50 центов за штуку
женщинам, которые обращались в пренатальные медицинские
центры в Малави, а разница в цене восполнялась тем, что такие
же сетки предлагались более состоятельным городским жите­
лям страны по 5 долларов. Если малоимущие женщины поку­
пали противомоскитные сетки за половину дневного заработка,
то можно было быть уверенными в том, что ткань станет при­
меняться по назначению. В течение всего четырех лет число де­
тей не старше пятилетнего возраста, спящих под защитой таких
сеток-пологов, увеличилось с 8 % до 55 %.
Чтобы увеличить пользу от благотворительности и умень­
шить возможные дурные последствия, отмечает Истерли, стоило
бы преобразовать бизнес по оказанию помощи слаборазвитым
странам в более прозрачную рыночную деятельность, в сфере
которой безвозмездная помощь (donation) должна конкуриро­
вать с фондируемыми проектами, а последние должны состя­
заться между собой, чтобы привлекать ее в той или иной форме.
По счастью, Интернет открывает такую возможность. Напри­
мер, Globalgiving.com позволяет выставлять на тендер предло­
жения по проектам с целью получить финансирование от лю­
бого донора. На той неделе, когда я писал этот текст, на сайте
был представлен целый список проектов, нуждающихся в инве­
стировании: от организации питания эфиопских беженцев до
489

Глава 10
строительства забора вокруг «дома престарелых» для приручен­
ных гепардов, содержание которых должно, по мысли авторов,
помогать детям из малообеспеченных семей лучше понимать
смысл охраны природы в Южной Африке.
Благодаря подобного рода сетевым площадкам можно демо­
кратизировать все, что касается благотворительной помощи,
вырвав ее из рук ни на что не годных международных бюро­
кратов и коррумпированных африканских должностных лиц,
а также держать на расстоянии от нее идеалистов — поклонни­
ков свободно-рыночной шоковой терапии. Кроме того, благо­
творительность можно было бы отделить от торговли оружи­
ем и больших промышленных проектов, а также обойтись без
патронирования со стороны различных благодетелей челове­
чества, действуя в процессе ее реализации в непосредственном
контакте с теми, кто в ней действительно заинтересован. Бога­
тые страны могли бы установить налоговые льготы — вплоть
до полного освобождения от налогов — для тех, кто воплощает
в жизнь полноценные и уместные благотворительные проекты
пооказанию материальной помощи. Тем, кто возьмется утверж­
дать, что при таком подходе возникнет несогласованный и да­
лекий от всякого планирования бизнес, я готов ответить: да,
непременно. Грандиозные цели и централизованное планирова­
ние применительно к организации благотворительной помощи
давно уже показали себя столь же пагубным образом, как и в по­
литике. Никто не планировал промышленную революцию или
взрывной экономический рост Китая. В этом смысле роль по­
борников планирования была в том, чтобы перестать быть пре­
пятствием для тех перемен, которые обусловливались инициа­
тивами, идущими снизу и определяющими вектор развития.

Обреченные на неудачу?
Большинство экспертов сходятся во мнении, что существу­
ет ряд причин, предопределяющих неудачу Африки на пути
к экономическому росту. Многие страны континента не имеют
490

Две серьезные причины для пессимизма в наши дни
выходов к морю, что отсекает их от непосредственного участия
в международной торговле. Города находятся в отдалении друг от
друга, а дороги между ними скверные и постоянно разрушают­
ся. Уровень рождаемости повышается взрывным образом. Насе­
ление страдает от эпидемий малярии, СПИДа и других недугов,
таких как сонная болезнь или дранкулез1. Социальные инсти­
туты так никогда и не были в полной мере восстановлены после
периода работорговли. Страны Африки пережили колониаль­
ное прошлое, и, как следствие, управляют ими те, кто, находясь
в меньшинстве на вершине власти, не заинтересован в развитии
класса предпринимателей. Благодаря прежним империалистамколонизаторам, нынешним марксистам-освободителям в роли
местных лидеров и донорам-монетаристам, всегда готовым ока­
зывать соответствующую помощь, многие африканские страны
утратили большую часть неформальных социальных традиций
и институций, поэтому право собственности и правосудие не сво­
бодны от произвола и несправедливости. Самая перспективная
область экономики — сельское хозяйство, однако оно задыхается
от ценового контроля и давления посреднических организаций,
действующих в интересах городских элит. Добавьте к этому ба­
рьер в виде заградительных торговых пошлин и субсидий мест­
ным производителям в Европе и Америке, а также опустошения,
производимые на земельных угодьях козами, выбивающими все
пастбища. Плюс — этническая вражда и межплеменные раздоры,
приводящие к тому, что у власти всегда находится только одна из
сторон, а соперники-противники наполняют всю политику ядом
ненависти. Наконец, некоторые страны Черного континента па­
радоксальным образом страдают от ресурсного проклятия, когда
на них проливается золотой дождь от торговли богатыми природ­
ными минеральными ресурсами, скажем, нефтью или алмазами.
Такое положение дел идет на пользу только коррумпированным
политиканам, объявляющим себя демократами, или усиливает

1

То же, что и ришта: заражение человека подкожными червями. — Примеч. пер.

491

Глава 10
власть диктаторов, а также уничтожает стимулы к предприни­
мательству, вредит экспортной торговле и позволяет правитель­
ствам бездумно заимствовать денежные средства.
Но возьмем для примера одно из африканских государств —
казалось бы, во всем типичное. Оно не имеет выхода к морю,
расположено на засушливых землях и отличается весьма в ы ­
соким ростом численности населения. Народ принадлежит
к восьми племенам, и каждое говорит на своем языке. Освобо­
дившись от колониальной зависимости в 1966 году, страна уна­
следовала территорию общей площадью со штат Техас, 8 миль
дорог с твердым покрытием, 22 чернокожих специалиста с уни­
верситетским образованием и только 100 выпускников средней
школы. Позднее страну постигла череда несчастий, в числе ко­
торых были: огромная алмазная копь, ущерб от СПИДа, разори­
тельный падеж крупного рогатого скота и, наконец, правление
одной партии, которой противостояла слабая и неэффективная
оппозиция. Правительственные траты были не менее высоки­
ми, чем показатели имущественного неравенства. В 1950 году по
уровню бедности страна занимала четвертое место в мире, и, ка­
залось, на нее обрушились все африканские напасти. Надвига­
лась национальная катастрофа, неизбежная и предсказуемая.
Однако Республика Ботсвана устояла. И добилась не только
определенных сдвигов в лучшую сторону, но и потрясающих
успехов. В течение тридцати лет после обретения независимо­
сти ее В В П рос быстрее (примерно на 8 % в год), чем в среднем
в любой другой стране мира, — быстрее, чем в тот же период
в Японии, Китае, Южной Корее и Соединенных Штатах. Бот­
свана увеличила средний показатель дохода на душу населения
в 13 раз, так что ее среднестатистический граждан теперь состоя­
тельнее, чем таец, болгарин или перуанец. В этой стране не было
государственных переворотов, войн или диктаторов. Не случа­
лось в ней ни гиперинфляции, ни дефолтов. В ней не было уни­
чтожено поголовье слонов. В последние десятилетия эта страна
служит примером самой успешной экономики в мире.
492

Две серьезные причины для пессимизма в наши дни
Правда, в отличие от соседних стран в Ботсване относительно
небольшое и однородное в этническом смысле население. Одна­
ко главное ее преимущество было одним из тех, которым могли
бы воспользоваться и прочие государства Африки, — хорошие
институты. Прежде всего, в Ботсване повсеместно утверждены
нерушимые и защищенные законом права собственности, встре­
чающие всеобщее уважение. Дарон Асемоглу1 и его коллеги со­
поставили положение дел с правами собственности в различных
странах мира, с одной стороны, и показателями экономического
роста в этих же регионах — с другой. Обнаружилось, что зало­
гом благотворных перемен, обусловливающих экономический
рост, на три четверти служат именно права собственности2. Бот­
свана в этом отношении не является исключением из правила:
источник ее процветания — уверенность граждан в том, что их
имущество не будет раскрадено ворами или отобрано вождямиправителями, причем уверенность заметно более обоснованная,
чем во всех остальных уголках Африки. В сущности, это объяс­
нение подходит и для того, чтобы понять, почему X V I I I век ока­
зался благоприятным для Англии, но отнюдь не для Китая.
Так что же, остается правильным образом утвердить во всех
оставшихся странах континента права собственности, успоко­
иться на этом и подождать, пока не заработает в полную силу
магия предпринимательства? Если бы все было так просто!
Прекрасные социальные институты нельзя просто взять и на­
вязать сверху: тут есть внутреннее противоречие. Социальные
институты должны развиваться, вырастая снизу. Как оказалось,
в Ботсване была соответствующая историческая почва и глубо­
кие эволюционные корни. В X V I I I веке люди народности тсвана воевали с местными племенами народа койсан (бушменами
и готтентотами) и до сих пор относятся к последним, мягко

1

Разночтение — Аджемоглу. — Примеч. пер.

2

Acemoglu D., Johnson S. Н., Robinson J. A. A n African Success Story: Botswana // MIT
Department of Economics Working Paper. — 2001. — № 01-37.

493

Глава 10
говоря, холодно, однако для нас важно, что уже в то время корен­
ное население страны выработало на удивление демократичную
политическую систему. Существовало, например, право соб­
ственности на крупный рогатый скот, однако земля считалась
коллективным владением. Вожди чисто теоретически имели
право распределять земельные угодья и пастбища, но на прак­
тике были обязаны непременно согласовывать свои решения,
вынося их на суд народных представителей, и такое «собрание»
называлось особым словом — кготла. Тсвана также отличались
толерантностью к людям из других (но не враждебных) племен
и всегда стремились сохранять за ними основные социальные
права. Такая «национальная политика» сослужила тсвана до­
брую службу, когда понадобилось собрать армию, чтобы общи­
ми силами дать отпор бурам в битве при Димаве в 1852 году.
То было хорошее начало, но затем будущей Ботсване судь­
ба улыбнулась и в колониальные времена. Эта территория была
включена в состав Британской империи без особого рвения
и впоследствии не слишком страдала от колониального гнета.
Англичане вошли в страну главным образом для того, чтобы
противодействовать экспансии африканеров и немцев. «Как
можно меньше администрирования и давления сверху» — таков
был ясно декларируемый принцип государственного управле­
ния со стороны Британии в 1885 году на этой территории. И бу­
дущую Ботсвану фактически оставили в покое, страна испытала
на себе минимум европейского колонизаторского империализ­
ма. Нечто подобное позднее произошло с несколькими страна­
ми Азии — Таиланду, Японии, Тайваню, Корее и Китаю в этом
смысле тоже посчастливилось. В 1895 году три вождя тсвана
отправились в Британию и встретились с королевой Виктори­
ей. Благодаря этому страну удалось уберечь от когтей Сесиля
Родса. Позднее, в 1930-х годах, два других вождя выступили
в британском суде против навязывания их стране более жестко­
го режима колониального правления, и, хотя процесс был ими
проигран, начавшаяся позднее война не позволила агрессивным
494

Две серьезные причины для пессимизма в наши дни
комиссионерам продвинуться от побережья в глубь территории.
Политика «благотворного невмешательства» продолжилась.
Когда страна получила независимость, Сертсе Кхама, пер­
вый президент Ботсваны и один из племенных вождей, повел
себя так, как всегда вели себя почти все африканские лидеры.
В стремлении строить сильное государство он, отбирая власть
у других вождей, выигрывал выборы за выборами (что ощути­
мо пошло на пользу его партии при двух его последователях).
Конечно, крайняя нищета страны, зависимость от иностранной
помощи, внешний рынок рабочей силы (в соседней Ю А Р ) и про­
данные корпорации De Beers права на разработку полезных ис­
копаемых — все это не сулило ничего хорошего. Однако, делая
шаг за шагом в правильном направлении, Ботсвана постепенно
крепла и грамотно вкладывала в развитие различных отраслей
экономики средства, получаемые от животноводческого экспор­
та, а затем и богатые поступления в бюджет от добычи алмазов.
Картину смазывает только опустошительная эпидемия СПИДа,
заметным образом снизившая уровень ожидаемой продолжи­
тельности жизни в период между 1992 и 2002 годами. Однако
даже это бедствие в настоящее время уходит в прошлое.

Хозяева своей судьбы
Проблема не в том, что Африка должна открыть для себя
главный секрет предпринимательства, — улицы ее городов
полны теми, кто способен начать и вести собственное дело,
однако бизнес скован в росте, потому что предпринимателям
мешает общественная система. Трущобы Найроби или Лагоса
чудовищны, однако главную язву, разъедающую жизнь, пред­
ставляет собой правительство: вместо того чтобы позволить
предпринимателям строить доступное жилье для горожан, оно
само воздвигает бюрократические барьеры, не позволяющие
изменить ситуацию. Пройти сквозь лабиринт правительствен­
ных предписаний и правил очень трудно, поэтому девелоперы предпочитают ничего не делать для бедных, а тем остается
495

Глава 10
только лепить одна к одной собственные лачуги — забыв о за­
коне и в ожидании бульдозеров от городских властей. Желая
получить у государства кусок земли в Каире для постройки
дома, необходимо пройти через 11 бюрократических процедур,
включая контакты с 31 правительственной организацией, и за­
тратить на добывание регистрации до 14 лет. Так стоит ли удив­
ляться, если около 5 миллионов египтян решают строить себе
жилье, не получая одобрения со стороны закона. Типично для
Каира, когда собственник дома надстраивает без юридического
сопровождения еще три этажа и сдает помещения родственни­
кам внаем.
Что ж, тем лучше для него. Однако предприниматели, затева­
ющие собственное дело в западной стране, обычно берут деньги
для нового бизнеса под закладную, а как вы можете оформить
залог дома, если ваше жилье незаконно? По оценке перуанского
экономиста Эрнандо де Сото, африканцы обладают «мертвым
капиталом», заключенным в невероятной сумме 1 триллион
долларов, — но все это инвестиции, использовать которые для
получения кредита нельзя, потому что они представляют собой
вложения, на которые не оформлено законным образом право
собственности 1 . Де Сото проводит поучительную параллель
с молодыми Соединенными Штатами, где в X I X веке формаль­
но существующие законы входили в противоречие с нефор­
мальными правами собственности скваттеров2 и хаос и смяте­
ние в этой области постоянно усиливались. Однако все больше
и больше штатов проявляли терпимость и даже готовы были
признавать преимущественное право приобретения земли по­
селенцами, самовольно занявшими ее, и юридически закрепляя
за ними их владения, а затем совершенствуя соответствующее

1

Де Сото Э. Загадка капитала. Почему капитализм торжествует на Западе и тер­

пит поражение во всем остальном мире. — М.: Олимп-Бизнес, 2004.
2

Самовольные поселенцы-колонисты на незанятой земле в Северной Америке.

Отсюда и современные термины сквоттер(ы) и сквоттинг. — Примеч. пер.

496

Две серьезные причины для пессимизма в наши дни
законодательство. В конце концов были выработаны необходи­
мые законы. Не только скваттерам позволили нечто большее,
чем прежде, но самим законам было разрешено измениться
в ответ на идущие снизу требования жизни, именно снизу, а не
сверху — по планам правящей верхушки. Кульминацией проис­
ходящего стал закон о гомстедах1, принятый в 1862 году и фор­
мализовавший то, что происходило на протяжении многих лет2.
По словам Эрнандо де Сото, подошла к концу долгая, изнури­
тельная и горькая борьба между законодательством, изначально
служившим верхам страны, и новым порядком, утверждавшим
себя в интересах многочисленных переселенцев и потребностей
открытого и жизнеспособного общества. В итоге установилась
демократия, основанная на праве собственности, и практиче­
ски каждый член общества теперь мог обладать «живым» капи­
талом, способным служить обеспечением кредита, необходимо­
го для начала собственного дела. Сходную роль сыграло ранее
в Британии так называемое огораживание3, хотя явный недо­
статок свободной земли сделал этот исторический процесс куда
менее справедливым. Великая французская революция предо­
ставила, в конечном счете, имущественные права для бедных
граждан страны, хотя и намного более кровавым образом, и, ве­
роятно, то же самое произошло бы и в России, если бы к власти
не пришли большевики.
Принципиальную важность права собственности можно по­
казать даже в условиях лабораторного эксперимента. Барт Уилсон и его коллеги организовали три виртуальные деревни, и роль
«населения» играли реальные студенты, подразделявшиеся на
две категории — «производителей» и «торговцев». Все участники
1
2

От англ. homestead — усадьба, участок. — Примеч. пер.

В результате каждый американский гражданин, уплачивая небольшой сбор, по­

лучал законное право на приобретение участка земли (гомстеда), который со
временем переходил в его собственность. — Примеч. пер.

3

То есть фактическая ликвидация общинного землепользования и разорение кре­

стьянства с частичной его маргинализацией. — Примеч. пер.

497

Глава 10
игры, они же «жители деревень», нуждались в трех типах «юнитов», или «единиц» (условных объектов), которые «произво­
дились» здесь же, на месте. Различались «единицы» по цветам:
красный, синий и розовый. Н и одна из «деревень» не могла сама
производить объекты всех трех разновидностей сразу, поэтому
субъектам происходящего не оставалось ничего иного, кроме
как начать «торговать», что, собственно, и произошло.
В начале главы 3, в разделе «Как находить друзей в торгов­
ле», была описана предыдущая и более простая стадия той же
экспериментальной игры. На данном этапе участники перешли
к имперсональному и типично рыночному обмену «юнитами».
Но стоило только игрокам пренебречь правом собственно­
сти — проще говоря, начать таскать друг у друга разноцветные
фишки «бесплатно», — как всякое преуспеяние прекращалось,
и участники «воровства» отправлялись домой более бедными,
чем тогда, когда права собственности в игре-эксперименте со­
блюдались1. И суть происходящего заключается именно в том,
о чем писали Эрнандо де Сото и Дуглас Норт, имея в виду про­
цессы, происходящие не в эксперименте, а в реальном мире.
(Кстати говоря, к настоящему времени появилось ошеломи­
тельно много свидетельств в пользу того, что умело утверждае­
мые права собственности — ключевой фактор успешного сохра­
нения природы. Касается ли дело сбережения рыбных косяков
у берегов Исландии, или антилоп куду Намибии, или ягуаров
Мексики, или деревьев Нигера, или пчел Боливии, или водных
запасов Колорадо — уроком для нас должно служить всегда одно
и то же. Предоставьте местным жителям право обладать природ­
ными ресурсами своего региона, распоряжаться ими и получать
выгоду от их использования, и люди будут хранить и лелеять свое
природное богатство. Лишите население права распоряжаться

1

Kimbrough Е. О., Smith V. L., Wilson В. J. Historical property rights, sociality, and
the emergence of impersonal exchange in long-distance trade // American Economic
Review. — 2008. — № 98. — P. 1009-1039.

498

Две серьезные причины для пессимизма в наши дни
природными ресурсами, оставив контроль за правительством,
находящимся далеко от данного места, — и коренные жители,
как правило, начинают пренебрежительно относиться к приро­
де, разрушать ее и разбазаривать ее сокровища. Таким всегда бы­
вает на деле трагический урок «всеобщего достояния».)
Однако само по себе право собственности — еще не решение
всех проблем. В некоторых странах его формальное закрепление
в законе создает класс рантье. С другой стороны, взрывной рост
предпринимательства в Китае после 1978 года происходил и без
того, чтобы всем членам общества гарантировалось право соб­
ственности. Однако людям было позволено начинать свой бизнес
с минимальными бюрократическими издержками, что подтверж­
дает другую настоятельную рекомендацию Эрнандо де Сото: ре­
гулирование предпринимательской деятельности должно быть
таким, чтобы бизнесмены могли свободно вести дела. Как выяс­
нили сотрудники де Сото, если в Европе или Америке требуется
всего несколько простых шагов для регистрации своей фирмы, то
в Танзании решение этой задачи отнимает 379 дней и обходится
в 5506 долларов. Хуже того, чтобы обеспечить для себя нормаль­
ную карьеру бизнесмена с перспективой на 50 лет, в Танзании вам
придется более тысячи часов обивать пороги правительственных
учреждений, вымаливая разрешения того или иного рода, а общая
сумма бюрократических издержек составит 180 000 долларов.
Стоит ли удивляться тому, что 98 % шаткого танзанийского
бизнеса — вне сферы законного регулирования. Сказанное, од­
нако, не означает, что бизнес в этой стране — игра без правил,
вовсе нет. Исследование, проведенное в Танзании группой де
Сото 1 , обнаружило тысячи примеров того, как люди, работаю­
щие «на земле», используют документы, подтверждающие права
собственности, удостоверяющие займы, формализующие кон­
тракты и устанавливающие порядок разрешения спорных во­
просов. Написанные от руки бумаги, с подписью иногда в виде
1

Tanzania: the diagnosis. // http://www.ild.org.pe/en/wnatwedo/diagnosis/tanzania.

499

Глава 10

отпечатка пальца, составляются, удостоверяются свидетелями,
регистрируются, проверяются и изменяются, подшиваются
в досье и признаются правоустанавливающими документами,
имея хождение по всей стране. В свое время европейцы «нацио­
нализировали» собственные местные обычаи, постепенно обле­
кая их в форму обязательных для всех законов, — и точно так
же танзанийцы создают свою собственную систему сложного
взаимодействия, позволяющую вести дела как со своими сопле­
менниками, так и с чужестранцами. Вот пример из жизни: не­
кий написанный от руки на одной страничке документ является
свидетельством о выдаче ссуды для ведения бизнеса, закрепляя
сделку между двумя ее участниками. В бумаге прописаны: раз­
мер займа, процентная ставка, срок выплаты, условия обеспече­
ния выдаваемого кредита и личные данные дебитора — наличе­
ствуют подписи сторон и подписи свидетелей, а сам документ
зарегистрирован местным старейшиной.
Однако эти обычаи и законы похожи на узоры, вырезанные
лобзиком. Это правила, пригодные для отдельных торговцев
и небольших сообществ, и зависимость от местных обычаев
и жителей вполне очевидна; «законы» такого рода не помогут
честолюбивому предпринимателю расширить дело, выводя его
за пределы своего коммьюнити. Танзания нуждается в том же,
что Европа и Америка проделали сотни лет назад. Не следует на­
саждать сверху нежизнеспособную систему законов и норм —
необходимо содействовать тому, чтобы «на земле» возникала,
расширялась и принимала определенные формы система пра­
вил, создаваемых самими людьми в своих интересах. Группа ис­
следователей де Сото выявила 67 узких мест, препятствующих
тому, чтобы простые и небогатые люди могли действовать стро­
го по закону и создавать при этом материальные блага.
Институциональная реформа такого рода могла бы, в ко­
нечном счете, сделать для повышения уровня жизни в Африке
больше, чем все плотины, фабрики, иностранная помощь или
контроль над ростом численности населения. В 1930-х годах

500

Две серьезные причины для пессимизма в наши дни
город Нэшвилл, штат Теннесси, спасли от бедности местные му­
зыкальные антрепренеры — используя хорошие местные зако­
ны, направленные на защиту авторских прав, эти люди начали
записывать самобытную местную музыку1. Заметьте — люди,
а не гигантские плотины, возведенные компанией Tennessee
Valley Authority. И точно так же город Бамако, столица Мали, за­
страивался, опираясь на прочные музыкальные традиции в со­
четании с законами о защите авторских прав, — плюс дух пред­
принимательства, проявленный местными жителями.
Вот еще один, и очень четкий, пример того, как проявляют
себя изменения, если идут снизу и получают естественное раз­
витие. По всей Африке небогатые люди вовсю пользуются мо­
бильными телефонами — к явному удивлению тех, кто думал,
что данное чудо техники есть разновидность роскоши, харак­
терной для более поздних стадий прогресса. В Кении, где поло­
жение дел с наземной связью обстоит почти безнадежно из-за
государственного контроля, четверть населения, если считать
с 2000 года, обзавелась мобильными телефонами. Кенийские
земледельцы обзванивают различные рынки, чтобы узнать, где
цены лучше, а уж затем предлагают на продажу свою продукцию
и в результате становятся состоятельнее. Исследования, прове­
денные в деревенских поселениях Ботсваны, показывают, что те
из жителей, кто пользуется сотовой связью, имеют больше воз­
можностей работать не только в сельском хозяйстве, — по срав­
нению с теми, у кого нет мобильных телефонов. Примечательно,
что «трубки» помогают людям не только находить новую рабо­
ту, но также и получать новые услуги и оплачивать их: кредит
по мобильной связи стал фактически разновидностью нефор­
мального банкинга и особо востребованной платежной систе­
мой. В Гане производители футболок могут принимать оплату
своего товара непосредственно от американских покупателей
1

С тех пор Нэшвилл, получивший прозвище «Город музыки», считается культур­

ным центром стиля кантри и сохраняет эту роль и в наши дни. — Примеч. пер.

501

Глава 10
благодаря возможностям кредита, обусловленным наличием
сотовой связи. Предоставление по каналам электронной связи
микрокредитов, мобильная телефония и Интернет — все это
в совокупности служит той системой банкинга, которая позво­
ляет частным лицам на Западе выделять небольшие ссуды пред­
принимателям в Африке (скажем, посредством таких сайтов,
как Kiva). Последние же могут затем использовать свои мобиль­
ные телефоны, чтобы класть на депозит денежные поступления
и оплачивать счета без необходимости ожидать, пока откроется
офис банка, и обходясь без уязвимой во многих отношениях на­
личности. Современные технологические решения открывают
перед бедными африканцами возможности, которые были не­
доступны для небогатых жителей Азии всего лишь в прошлом
поколении. Разве это не явная предпосылка того, что Африка
сможет показать экономический рост на том же уровне, что
и «азиатские тигры» в поздние 2000-е годы?
Значение мобильной телефонии как подспорья для повыше­
ния благосостояния небогатых людей особенно хорошо иллю­
стрирует исследование, связанное с промыслом сардин в юж­
ноиндийском штате Керала (хотя аналогичные истории в наше
время можно рассказывать и об африканской жизни). Как за­
фиксировал документально экономист Роберт Дженсен (Robert
Jensen) 14 января 1997 года, то был типичный день для одиннад­
цати рыбаков из селения Бадагара. Правда, вернувшись с хо­
рошим уловом, они обнаружили, что покупателей на него нет:
рыбы на местном рынке было более чем достаточно, а покупате­
лей на скоропортящуюся сардину просто не находилось. Однако
на расстоянии примерно 10 миль в любом из двух направлений
по побережью, в местечках Чомбала и Квиланди, можно было
найти 27 потенциальных покупателей. Все они уже готовились
к тому, что придется уйти с привоза с пустыми руками, посколь­
ку сардины не было даже по завышенной отпускной цене почти
в 10 рупий за килограмм, которую они могли бы предложить за
улов. Знай об этом рыбаки из Бадагара, они могли бы отправиться

502

Две серьезные причины для пессимизма в наши дни
на соответствующие рынки и положить себе в карман примерно
по 3400 рупий каждый, за вычетом издержек на горючее. В конце
того же года в этом районе появилась сеть сотовой связи, сиг­
налы которой принимались и в открытом море на расстоянии
примерно 12 миль от берега. И рыбаки из Керала начали пред­
варительно обзванивать рынки, чтобы точно знать, куда лучше
привезти свой улов. В результате промысловая прибыль выросла
на 8 % , розничная цена на сардину упала на 4 % , а неизбежные
потери улова сократились почти на 5 %. Выиграли все (кроме
сардин, конечно). Роберт Дженсен отзывается об этом примерно
так: «Вся рыбная ловля как отдельный сектор экономики была
преобразована коренным образом, совершив переход от торгов­
ли на замкнутых локальных рынках к почти совершенной систе­
ме свободных торговых операций на широкой территории».
Используя технологии подобного рода, Африка может встать
на тот же путь к процветанию, по которому следует и весь
остальной мир, — то есть специализироваться и активно уча­
ствовать в международной торговле. Даже если два человека бу­
дут использовать разделение труда между собой, то можно не
сомневаться, что приумножит каждый. Будущее Африки за тор­
говлей: чаем, кофе, сахаром, рисом, говядиной, орехами кешью,
хлопком, нефтью, бокситами, хромом, золотом, алмазами, бобо­
выми, манго, выращиваемыми на продажу цветами и еще мно­
гим другим — хотя участие в международной торговле, к сожа­
лению, почти не открывает новых возможностей для небогатых
африканцев открыть собственное дело при отсутствии соответ­
ствующих законов. Написанный от руки контракт между двумя
танзанийцами может быть вполне пригодным в определенных
обстоятельствах и даже обладать исковой силой в местных усло­
виях, однако он мало что значит, если заемщик решит, к при­
меру, начать экспортные операции по доставке выращенных на
месте и срезанных здесь же цветов в супермаркеты Лондона.
Разумеется, не все будет просто и легко, однако я отказываюсь
быть пессимистом по отношению к Африке, если несколькими

503

Глава 10
штрихами можно обрисовать столько благоприятных возмож­
ностей, а жизнеспособность и стойкость, проявляемые местны­
ми предпринимателями при отсутствии соответствующих зако­
нов, которые должны были бы помогать, а не мешать бизнесу,
столь очевидна. Кроме того, рост численности населения в Аф­
рике замедляется, и в складывающейся ситуации континент мо­
жет получить свои «демографические дивиденды», когда доля
трудоспособных людей в структуре населения будет относи­
тельно большой в сравнении с людьми старшего и юного воз­
раста. «Золотое дно» такого рода обеспечило Азии, вероятно, не
меньше трети ресурса, который питал чудо ее экономического
роста на определенном этапе развития.
Ключевыми политическими факторами успеха для Африки
могут стать: запрещение субсидий производителям сельскохо­
зяйственной продукции и отказ от квот и импортных тарифов
в Европе и Америке; установление ясных и простых законов,
регулирующих бизнес; устранение деспотических режимов и,
наконец, всемерная поддержка того роста, который связан со
свободной торговлей в городах. В 1978 году Китай был почти
так же беден и угнетен, как и Африка в настоящее время. Страна
изменилась, потому что целенаправленно были открыты зоны
свободной торговли, позволившие местным производителям
конкурировать с Гонконгом. Так почему бы, спрашивает эконо­
мист Пол Ромер, не повторить формулу успеха? Прежде всего,
можно использовать экономическую помощь Запада для созда­
ния «самоуправляемых городов» (charter city)1 на незанятых зем­
лях в Африке и предоставить таким городским центрам право
1

То есть городов, обладающих большими правами в организации экономической

жизни и управлении, позволяющими проявлять особую гибкость и динамич­

ность в развитии. Одно из ключевых понятий в новой теории экономического

роста, сформулированной Робертом Лукасом и Полом Ромером (так называемая
модель Лукаса — Ромера) и акцентирующей принципиальную важность челове­
ческого капитала, инвестиций в научно-исследовательскую деятельность и ин­
новаций. Подробнее см.: www.chartercities.com. — Примеч. пер.

504

Две серьезные причины для пессимизма в наши дни
свободно торговать со всем миром, а также разрешить им без
ограничений принимать переселенцев из соседних стран. Эта
схема прекрасно работала в Тире 3000 лет назад, в Амстердаме
300 лет назад и в Гонконге 30 лет назад. Так почему бы ей не по­
служить на пользу Африке в наши дни?
А если этот огромный континент будет успешно развиваться,
как мы предполагаем, то даже изменение климата не столкнет
нас в состояние хаоса.

Климат...
В середине 1970-х модной темой для журналистов было на­
писание страшилок о наступающем похолодании планеты, и по­
давались дурные новости как нечто непреложное. В наши дни
модно писать нечто пугающее о наступающем потеплении пла­
неты, и снова дурные новости подаются как нечто само собой
разумеющееся и не требующее осмысления. Ниже — две цитаты
из одного и того же журнала, но с разницей в три десятилетия.
Сможете ли вы сразу определить, которая из двух — о похолода­
нии, а которая — о потеплении?
«Погоду всегда отличали капризы, но прошлый год заставил задумать­
ся об этом по-новому. Наводнения, ураганы, засухи — кажется, только
лягушки не сделались бедствием. И характер экстремальных измене­
ний соответствует не только сводке погоды, но и прогнозам ученых
о том, каким будет мир».
«Метеорологи расходятся во мнениях относительно причин и широ­
ты охвата явлений, связанных с определенной тенденцией, а также
с возможным влиянием происходящего на местные погодные условия.
Однако специалисты почти единодушно полагают, что нынешнее раз­
витие событий снизит продуктивность сельского хозяйства вплоть до
конца столетия... Чем дольше медлят с решениями те, кто ответствен
за планирование, тем труднее им будет определить, каким образом
противостоять климатическим изменениям, когда результаты послед­
них станут нашей жестокой реальностью».

505

Глава 10

Вопрос, по-моему, не в том, какое из двух предсказаний было
неверным, а в том, наполовину пуст ли стакан, образно говоря,
или наполовину полон, — в обоих случаях. Как предсказывалось,
похолодание климата или его потепление — в обоих случаях —
должно было быть чем-то катастрофичным, поскольку безуко­
ризненным мог бы считаться только существующий темпера­
турный режим. Однако климат постоянно меняется. Верить, что
только нынешний вариант климата хорошо, — своеобразная
форма нарциссизма. (Кстати говоря, ответ на мой вопрос выше
таков: первая цитата посвящена нынешней тревоге, связанной
с потеплением, а вторая — старому беспокойству, вызванному
возможным похолоданием климата, причем оба фрагмента взя­
ты из журнала Newsweek.)
Я намерен занырнуть в глубину ученых дискуссий и убедить
себя и вас, что соперничающие друг с другом попытки возгла­
сить тревогу не менее экзальтированно преувеличены, чем, как
мы уже убедились, евгеника, кислотные дожди, уменьшение
числа сперматозоидов или заболеваемость раком. Я должен по­
казать, что глобальное потепление в наступающем веке, веро­
ятно, будет относительно мягким по своим последствиям, а не
катастрофичным. Думаю, что последние три десятилетия срав­
нительно медленных температурных изменений в большей мере
соответствуют модели с низким уровнем реакции системы, чем
модели с высокой реактивностью, — если иметь в виду именно
парниковый эффект.
Далее. Облачный покров Земли способен замедлять поте­
пление не менее, чем испарение воды способно ускорять его,
а повышенное выделение метана снижается, хотя и неравно­
мерно, в течение вот уже двадцати лет. Примем во внимание
также, что периоды глобального потепления уже происходили
в истории на этапе Средневековья и около 6000 лет назад, од­
нако акселерации «переломных моментов» не было. Наконец,
люди и природа уже выживали, когда в ледниковые эпохи слу­
чались относительно скоротечные климатические потепления,
506

Две серьезные причины для пессимизма в наши дни
и диапазон изменений тогда был много большим, чем что-либо,
прогнозируемое на нынешний век. В поддержку данных тези­
сов существуют основательные научные аргументы — впрочем,
в некоторых случаях и не менее основательные ответные возра­
жения. Однако моя книга — не о климате Земли, она посвящена
расе людей и способности человечества изменяться. Кроме того,
даже если нынешние страхи и преувеличены, не подлежит со­
мнению, что климат планеты резко «раскачивался» в прошлые
эпохи. Хотя подобного рода резких изменений, по счастью, не
случалось вот уже около 8200 лет, нельзя отбросить в сторону
и тот факт, что иные климатические пертурбации могли быть
причиной гибели целых цивилизаций: вероятно, именно об
этом свидетельствуют развалины Ангкор-Вата в Камбодже или
Чичен-Ица в Мексике. Поэтому, если принять за основу пра­
вильность предположения о грядущем потеплении, возникает
уместный вопрос: способна ли наша цивилизация пережить
предстоящие климатические изменения определенной силы —
то есть выдержим ли мы глобальное потепление примерно на
3 ° С в течение X X I века? В поисках ответа нам помогут сумми­
рованные заключения Межправительственной группы экспер­
тов по изменению климата (Intergovernmental Panel on Climate
Change, IPCC).
Впрочем, 3 ° C — усредненное значение. В 2007 году I P C C
использовала шесть возможных «эмиссионных сценариев»,
чтобы определить, каким образом будет повышаться тем­
пература в течение столетия. Сценарий, сделанный с уче­
том наивысшей интенсивности человеческой деятельности,
подразумевает экономический бум и безудержное сжигание
природного топлива. На противоположном полюсе шкалы —
наиболее спокойный в экологическом отношении, прият­
ный и согласованный во всем, как хоровое пение у камелька.
Предполагается, что по сравнению с уровнем 1990-х годов
к концу нынешнего века возможен подъем температуры от
1,8 до 4 ° С . С учетом доверительных интервалов (при уровне

507

Глава 10
доверия 95 %)1 предполагаемый диапазон должен составить
от 1 до 6 °С. В некоторых городах повышение температуры
может быть даже более высоким, и так дело обстоит в насто­
ящее время из-за «эффекта теплового острова» (urban heat
island). Вместе с тем все эксперты полагают, что потепление
будет происходить неравномерно — в ночное время, в зим­
ний сезон и в регионах с более холодным климатом. Проще
говоря, в периоды холодного времени и в холодных областях
Земли температура будет подниматься в меньшей мере, чем
в теплые периоды и в теплых областях.
Желая уяснить, какой будет обстановка на планете после
2100 года, британское правительство в 2006 году назначило го­
сударственного служащего по имени Николас Стерн (Nicholas
Stern) ответственным за решение особой задачи. Этот сотруд­
ник планового ведомства должен был подсчитать потенциаль­
ные издержки от экстремального изменения климата в далеком
будущем. Сделав расчеты, тот сообщил, что ущерб от перемен
будет столь велик, что за меры по их смягчению стоило бы за­
платить любую цену. Однако анализ основывался на весьма из­
бирательном подходе к первичной оценке данных и необычно
завышенной оценке будущих потерь при заниженной учетной
ставке. Голландский экономист Ричард Тол (Richard Tol), на­
против, оценил издержки как «могущие быть заметно более
низкими» — менее 14 долларов на тонну углекислоты. Стерн
же фактически удвоил эту цифру до 29 долларов на тонну угле­
кислоты. Тол, не будучи скептиком по натуре, назвал отчет
Стерна алармистским, некомпетентным и нелепым. Что же ка­
сается учетных ставок, то Стерн отнес 2,1 % к X X I веку, 1,9 % —
к X X I I веку и 1,4 % — для последующих веков. Принимая во
внимание, что типичная учетная ставка составляет 6 %, рас­
четы Стерна увеличивают планируемые издержки от ущерба
1

Методика используется в статистике для интервальной, а не точечной оценки

данных. — Примеч. пер.

508

Две серьезные причины для пессимизма в наши дни
в X X I I веке примерно в сто раз. Иными словами, спасение жиз­
ни при затоплении побережья в 2200 году, по логике Стерна,
должно иметь, в денежном выражении, такое же приоритетное
значение в настоящее время, что и спасение жизни от СПИДа
или малярии. Множество экономистов, в числе которых были
и такие уважаемые, как Уильям Нордхаус (William Nordhaus),
быстро определили, насколько далеки выкладки Стерна от дей­
ствительного положения дел. Если следовать логике Стерна, то
получается, что ваш очень, очень далекий и, мягко говоря, со­
всем небогатый прадедушка, уровень жизни которого пример­
но соответствовал уровню жизни современного жителя Зам­
бии, должен был бы в свое время направлять большую часть
своего дохода на оплату счетов своего очень, очень далекого
потомка. Если же исходить из более высокого, чем у Стерна,
уровня учетной ставки, то вся его аргументация просто разва­
ливается: даже в наихудшем случае цена, которую пришлось бы
платить за климатические изменения в X X I I веке, оказывается
намного ниже цены, которую якобы нужно платить сегодня за
меры по смягчению будущих климатических потрясений. Найджел Лоусон1 совершенно резонно акцентировал вопрос: «На­
сколько большую жертву должно принести нынешнее поколе­
ние на алтарь будущего, и насколько требование этой жертвы
разумно и обоснованно, особенно если подразумевается ны­
нешнее поколению людей, живущих в развивающихся странах?
И ради чего? Чтобы избежать такого возможного развития
событий, при котором граждане развивающихся стран могли
бы — в перспективе, отстоящей от них на добрую сотню лет, —
сделаться состоятельнее не в 9,5 раза, как мы считаем сегодня,
а только в 8,5?»2
Наши внуки и правнуки могут настолько разбогатеть?
Не верьте мне на слово: все шесть сценариев будущего, по мнению
1

Канцлер казначейства в 1983-1989 годах. — Примеч. пер.

2

Lawson N. A n Appeal to Reason. — Duckworth, 2008.

509

Глава 10
IPCC 1 , исходят из того, что мировой экономический рост будет
таким интенсивным, что живущие на нашей планете в 2100 году
окажутся богаче нас, ныне живущих, примерно в 4-18 раз. Все
сценарии также основываются на том, что средний уровень ж и з ­
ни в будущем должен быть на отметке где-то между современ­
ной Португалией и современным Люксембургом и даже жители
развивающихся стран будут иметь доход — в среднем — между
нынешним доходом малазийца или норвежца. В самом «горя­
чем» варианте сценария доход на одного человека для бедных
стран вырастает с 1000 долларов в настоящее время до более
чем 66 000 долларов в 2100 году (с учетом инфляции). То есть
потомки в предполагаемом будущем должны быть потрясающе
богаче, чем мы теперь, причем даже в Африке, — любопытная
исходная посылка в попытках оповестить человечество о чудо­
вищных грядущих временах, не правда ли? Заметьте, что общая
картина не меняется с поправкой и на то, что, согласно Стерну,
климатические изменения могут «съесть» к 2100 году до 20 %
общего богатства: расчеты показывают, что мир в этом случае
сделается состоятельнее «всего лишь» в десять раз, а не более.
Этот парадокс уже был вполне очевиден, когда принц Уэльский
Чарльз в 2009 утверждал, согласно Spectator, что у человечества
«осталось только 100 месяцев для принятия мер, которые мог­
ли бы противодействовать непоправимому климатическому
коллапсу и разрушению экосистем». И далее он добавил, что
к 2050 году население планеты достигнет численности в 9 мил­
лиардов человек, большинство из которых будут потребителя­
ми с уровнем жизни, характерным для западных стран.
Причина, порождающая столь радужные

высказывания

о предстоящем материальном благосостоянии, понятна: с ее
помощью можно убедить, что у мира нет иного пути к про­
цветанию, кроме согласия с тем, что выбросы углекислого газа
в атмосферу не могут не быть значительными. Однако немало
1

Подробнее см.: http://www.ipcc.ch/ipccreports/sres/emission/014.htm.

510

Две серьезные причины для пессимизма в наши дни
экономистов полагает, что подобные прогнозы, как бы чудес­
ноони ни звучали, далеки от реальности. В одном из прогно­
зов I P C C население Земли к 2100 году достигает численности
в 15 миллиардов, то есть фактически вдвое превысит ожидания
демографов. Согласно другому прогнозу, беднейшие страны бу­
дут наращивать свой среднедушевой доход в четыре раза б ы ­
стрее, чем сумела Япония в X X веке. Все фьючерсные расчеты
подобного рода, применяемые для прогнозирования В В П , ис­
пользуют рыночные обменные курсы и ставки без учета па­
ритета покупательной способности, что немало способствует
гиперболизации последствий глобального потепления. Иными
словами, планирование возможных последствий, производимое
на высшем уровне, в основе своей опирается забавные в своей
дикости предпосылки. Например, потепление на 4 ° С , даже если
оставить в стороне нереальные 6 ° С , возможно только в том
случае, если будет сопровождаться поистине ошеломляющим
ростом всеобщего благосостояния. Однако же, если такое преу­
спеяние человечества действительно достижимо, то потепление
климата просто не сможет проявить всю свою вредоносность.
Такие экономисты, как Мартин Вейцман (Martin Weitzman),
возражают: даже если риск катастрофы исчезающее мал, из­
держки ее могут быть настолько существенными, что обычные
законы экономики окажутся неприложимыми к действительно­
сти, и если существует угроза огромных бедствий, то мир должен
предпринять все возможное, чтобы избежать ее. Изъян такой
аргументации заключается в том, что она апеллирует ко всем
факторам риска сразу, а не только к изменению климата. Веро­
ятность столкновения с большим астероидом, подобным тому,
который смел с лица Земли всех динозавров, оказывается еже­
годно равной примерно 1 к 100 миллиардам. Исходя из того, что
подобное событие могло бы заметно подорвать материальное
благополучие человечества, разве было бы для нас всех слишком
дорого расходовать хотя бы по 4 миллиона долларов ежегодно,
чтобы отслеживать движение таких астероидов? И не следует ли
511

Глава 10
нам тратить даже большие суммы, чтобы держать под контролем
стратегические запасы продовольствия в городах? В этом случае
люди знали бы, что защищены от рисков, которые несут в себе
северокорейские ракеты, вышедшие из повиновения роботы,
чужестранцы-захватчики, ядерная война, различные пандемии
или извержения супервулканов? Да, каждый из рисков кажется
маловероятным, но если прикинуть величину огромного ущер­
ба, то, по логике Вейцмана, следует направить на предотвраще­
ние грядущих катастроф любые ресурсы. Увы, мало что может
остаться на устранение причин тех аварий и бедствий, которые
происходят не в будущем, а в настоящем.
Если суммировать вкратце, то представления об экстре­
мальных последствиях изменения климата настолько неверо­
ятны и основаны на таких диких предпосылках, что не способ­
ны ни на йоту поколебать мой оптимизм. Далее, если на 99 %
существует вероятность того, что беднейшие страны мира
смогут в течение века заметно повысить уровень своего ма­
териального благополучия, продолжая, правда, выбрасывать
углекислый газ в атмосферу, то кто я такой, чтобы отрицать
их право на этот счастливый шанс? Наконец, чем богаче будут
бедные страны, тем менее их экономики зависят от погодных
условий и тем более средств будет направлено ими на поиск
тех решений, которые помогут адаптироваться к изменению
климата.

Больше «тепла и богатства»
или больше «прохлады и бедности»?
Ну и хватит об отдаленных рисках. Рассмотрим теперь сред­
ний, и наиболее вероятный по прогнозу I P C C , вариант — поте­
пление Земли на 3 ° С к 2100 году. ( Я пишу «наиболее вероятный»,
но возьмите, пожалуйста, на заметку, что в сравнении с перио­
дом между 1980 и 2000 годами уровень повышения температуры
в данном случае вдвое выше, хотя темп потепления замедляется,
а не ускоряется.) Давайте оценим издержки — и выгоды — от
512

Две серьезные причины для пессимизма в наши дни
дополнительного тепла на планете, принимая во внимание уро­
вень мирового океана, ресурсы пресной воды, а также возмож­
ные бури, положение со здоровьем и питанием людей, жизнь
земных видов и состояние экосистем.
Вероятно, наиболее тревожащий вопрос — уровень мирово­
го океана, поскольку нынешний уровень всех морей — один из
лучших во всей истории: любое отклонение от него вверх или
вниз делает порты непригодными для использования. Прогно­
зы I P C C указывают на то, что в среднем уровень моря должен
подниматься на 2-6 миллиметров в год. Для сравнения, сегод­
няшний темп подъема — около 3,2 миллиметра в год (то есть
примерно на один фут к концу столетия). Хотя в некоторых ре­
гионах и наблюдается незначительное подтопление прибрежной
полосы, в других местах заметно повышение уровня суши по от­
ношению к уровню моря. Это значит, что при нынешнем харак­
тере изменений некоторые страны получают в свое распоряже­
ние больше заиленной земли, чем теряется из-за эрозии почвы.
Ледниковый покров Гренландии будет немного подтаивать по
краям (многие глетчеры этого острова отступали в течение не­
скольких последних десятилетий прошлого века), однако, даже
по самым отчаянным оценкам таяния тамошних льдов, средний
темп потери общей их массы составляет менее \ % в течение
столетия.

Иначе говоря, при такой скорости полностью раста­

ять эти льды могут в тринадцатом тысячелетии от Рождества
Христова! Конечно, есть некий температурный предел, при пре­
вышении которого ледяные шапки Гренландии и Западной А н ­
тарктики могут полностью разрушиться, однако эксперты I P C C
полагают, что даже если это и произойдет в соответствии с од­
ним из сценариев, то явно не в X X I веке.
Что касается запасов пресной воды, то при прочих равных
условиях, как ни удивительно на первый взгляд, потепление
мирового климата само по себе будет содействовать уменьше­
нию численности населения Земли в той мере, в какой способно
уберечь человечество от нехватки питьевой воды. Повторить
513

Глава 10
сказанное? Пожалуйста. Потепление мирового климата будет
содействовать уменьшению численности населения. Как прави­
ло, ливни помогают увеличиваться «теплому миру», поскольку
усиливается испарение воды из океанов. Такое уже происходи­
ло в отдельные периоды потепления, скажем, во время голоце­
на (когда Северный Ледовитый океан, возможно, летом вообще
был свободен от ледяного покрова), а также в периоды египет­
ских, римских и средневековых «теплых веков». Периоды вели­
кой засухи, так повлиявшие на историю западной части Азии,
происходили, как утверждает теоретическая наука, во времена
не потепления, но похолодания — в особенности между 8200
и 4200 годами тому назад. Если принять исходные посылки I P C C
и посчитать, сколько человек

Потепление мирового климата
само по себе будет содействовать
уменьшению численности населения
Земли в той мере, в какой способно
уберечь человечество от нехватки
питьевой воды.

останется жить в регионах
с относительным
воды в

избытком

противоположность

оставшимся в регионах с не­
достатком воды, то стано­
вится очевидно, что в целом
доля населения, могущая ис­
пытывать недостаток воды,

уменьшается при всех сценариях. Люди могут начать бороться
за доступ к воде, кроме того, источники воды могут оказаться
частично загрязнены или истощены, а реки и скважины полно­
стью высушены из-за перерасхода влаги, но для нас принци­
пиально важно, что все это может происходить и в «холодном
мире» тоже. Климатические зоны, как прогнозируется, должны
сместиться, южную часть Австралии и север Испании постигнет
засуха, зато сахель1 и север Австралии будут, как и в наши дни,
получать все больше и больше влаги. И пока нет достаточных
свидетельств в поддержку часто повторяемых утверждений, что
по мере нарастания влажности воздуха климат делается более
1

Зона полупустынь в Северной Африке. — Примеч. пер.

514

Две серьезные причины для пессимизма в наши дни
непостоянным. Керны льда подтверждают, что климат стано­
вился все более переменчивым год от года, когда планета по­
степенно нагревалась после ледяного периода. В контексте всего
вышесказанного можно предполагать, что в периоды экстрему­
ма дождей будет большей ливней и, как следствие, больше на­
воднений. Однако, как бы ни менялась погода, влияя на нас или
наших потомков, все равно — чем богаче люди, тем реже они
склонны тонуть (и разве когда-нибудь было по-другому?). По­
этому мы можем предположить, что чем теплее и богаче будет
мир, тем лучше окажется общий итог.
То же самое верно и в отношении бурь. В течение всего пери­
ода потепления, характерного для X X века, не отмечалось уве­
личения ни числа штормов, ни максимальной скорости ветров,
порождающих ураганы Атлантики, которые оборачивались раз­
рушениями на суше. В глобальном масштабе интенсивность той
повышенной температуры, которая была свойственна тропиче­
ским циклонам в течение этих тридцати лет, начала слабеть по­
сле 2008 года. Издержки, связанные с разрушениями, причинен­
ными ураганами последнего времени, действительно стали за­
метнее, однако причина тому — не сила или частота стихийных
бедствий, а немалая стоимость строений и страховые выплаты
при повреждении соответствующей собственности.
Общемировой показатель уровня смертности от природных
стихийных бедствий упал поразительным образом на 99 %. Если
в 1920-х годах он составлял 242 смертельных случая на миллион
человек, то в 2000-х — только три случая. Смертоносная сила
ураганов зависит намного больше от материального благополу­
чия стран и качества прогнозов погоды, чем от скорости ветра
как таковой. Ураган Dean пятой категории опасности, обрушив­
шийся в 2007 году на хорошо подготовленный Юкатан, не убил
ни души. На следующий год такой же ураган обрушился на бед­
ную и плохо подготовленную к встрече с ним Бирму — и жерт­
вами его стали 200 000 человек. Если эта страна получит свобо­
ду и возможность материально процветать, ее будущие жители
515

Глава 10
смогут позволить себе к 2100 году защиту, спасение и страхова­
ние жизни и имущества.
Перейдем к вопросу о здоровье людей. Заметьте, что в обще­
мировом масштабе число дополнительных смертей в холод­
ную погоду продолжает превышать аналогичный показатель
для жаркой погоды, причем разрыв между соответствующими
цифрами очень велик и составляет 1 к 5 в большинстве стран
Европы. Даже показатель печально известных «незапланиро­
ванных» смертей в летнюю жару 2003 года в Европе далеко от­
стает от соответствующего показателя случайных смертей от
переохлаждения, типичных для зимнего периода в европейских
государствах. Позволю себе снова напомнить: люди способны
адаптироваться к климатическим условиям и изменениям та­
ковых, как это происходит и в наши дни. Многие счастливо пу­
тешествуют себе из Лондона в Гонконг или из Бостона в Майа­
ми и вовсе не погибают от жары, так почему же люди должны
начать вымирать, если температура в их городских жилищах
постепенно поднимется на несколько градусов? (В действи­
тельности, все так уже и происходит из-за эффекта «городского
теплового острова».)
А как насчет малярии? Даже прославленные ученые с безу­
пречной репутацией заявляют, что малярия в теплых странах
проявляет тенденцию распространяться к северу и поднимать­
ся из низинных мест на более возвышенные территории. М а л я ­
рия была хорошо известна в Европе, Северной Америке и даже
в арктической зоне России в X I X веке и в начале X X века, когда
температура на планете была на целый градус ниже, чем теперь.
В мире стало теплее, однако малярия ушла из этих мест, пото­
му что люди стали держать крупный рогатый скот в стойлах
(предоставляя комарам-разносчикам альтернативный вариант
поживы), а сами хозяева предпочитают ночевать у себя в до­
мах за закрытыми окнами. К тому же большая часть болот была
осушена, и в сельском хозяйстве стали применяться пестици­
ды. В наше время распространение малярии ограничивает не
516

Две серьезные причины для пессимизма в наши дни
климат: есть множество мест, где она может разгуляться, вер­
нее, могла бы — но ей не дают. В этом же контексте можно рас­
сматривать и ограничение распространения малярии в горной
местности. Всего 2 % африканской территории расположено
слишком высоко над уровнем моря, чтобы там могли разво­
диться комары — разносчики этой болезни. Если же в прошлом
малярия забиралась и в нагорья, как, например, в Кении или на
Новой Гвинее, то причиной служила миграция людей и измене­
ние привычного образа жизни, а не изменение климата. «Нет
никаких свидетельств, подтверждающих, что климат играет
сколько-нибудь заметную роль в трагическом расцвете этой бо­
лезни», — отмечает эксперт по малярии Пол Рейтер1. Почему бы
нам не сделать того, что требуется для предотвращения миллио­
на смертных случаев от малярии, происходящих в наше время
ежегодно, прежде чем начинать беспокоиться, что глобальное
потепление добавит к существующему уровню смертности еще,
по самым высоким оценкам, около 30 000?2 Примечательно, что
вспышка в Восточной Европе болезней, передаваемых клещами,
в начале 1990-х годов ассоциировалась с климатическими изме­
нениями, но затем нашла другое объяснение: люди, потерявшие
после крушения коммунизма работу, стали проводить заметно
больше времени в лесу в поисках съедобных грибов.
Немало комментаторов подхватило оценку, сделанную Все­
мирной организацией здравоохранения (ВОЗ) в 2002 году, со­
гласно которой 150 000 человек умирают ежегодно по причине
климатических изменений. Согласно сделанным подсчетам,
2,4 % смертей от диареи следовало отнести на счет патоген­
ных бактерий, число которых возросло благодаря потеплению
климата, а некоторое увеличение числа случаев малярии — на
счет дополнительно пролившихся дождей, что способствовало

1

Reiter P. Human ecology and human behavior. Civil Society Report on Climate
Change. — International Policy Network, 2007.

2

Goklany I. Climate change and malaria // Science. — 2004. — № 306. — P. 56-57.

517

Глава 10
усиленному размножению комаров, и так далее и тому подоб­
ное. Однако если поверить в обоснованность этих заключений,
даже собственная статистика В О З показывает, что влияние
климатических изменений на уровень смертности ничтожно
мало по сравнению с такими причинами, как дефицит железа
в организме, повышенный холестерин в крови, половые инфек­
ции, курение, дорожные инциденты и так далее, не говоря уже
об «обычных» случаях диареи и малярии. Даже ожирение, со­
гласно все той же статистике В О З , убивает вдвое больше людей,
чем изменение климата. Однако попыток выяснить, сколько
жизней было спасено благодаря эмиссии углекислого газа, пока
еще не было. Я имею в виду жизни, сохраненные потому, что
электричество проводилось в деревни, где люди страдали от
болезней, вызванных тем, что приходилось внутри помещений
вдыхать загрязненный воздух во время приготовления пищи на
открытом огне. Или жизни людей, которых удалось спасти от
хронического недоедания, потому что выросла продуктивность
сельского хозяйства благодаря удобрениям, получаемым хими­
ческим путем с использованием природного газа.
В

2009 году Глобальный

гуманитарный

форум

(Global

Humanitarian Forum, GHF) Кофи Аннана удвоил число предпо­
лагаемых жертв потепления климата, доведя этот показатель до
315 000 в год. Однако нельзя забывать, что это число пополнили
также и произвольно удвоенное число смертей от диареи, яко­
бы вызванной климатическими изменениями, и смехотворные
предположения о том, как климатические изменения повлияли
на «межклановые столкновения в Сомали», а также последствия
урагана «Катрина» и прочие бедствия. Вот главное, что стоит
помнить: каждый год умирают от 50 до 60 миллионов человек,
и даже по статистике G H F менее 1 % от этого числа погибают
именно от климатических изменений.
Если температура на планете повысится в среднем на 3 ° С , то
мировое производство и предложение продуктов питания, ве­
роятно, вырастут. Урожайность сельскохозяйственных культур
518

Две серьезные причины для пессимизма в наши дни
улучшится не только потому, что тепла и дождей будет боль­
ше, что благоприятно для посевов, но и благодаря повышению
уровня углекислоты в атмосферы, что само по себе способству­
ет росту растений, особенно в засушливых регионах. Пшеница,
например, растет на 15-40 % быстрее при 600 ppm1 углекисло­
го газа в воздухе, чем при 295 ppm. (В оранжереях и теплицах
часто используют воздух, обогащенный углекислым газом до
1000 ppm, чтобы усилить рост растений.) Этот эффект в соче­
тании с большим количеством дождевой влаги и новой агротех­
никой, вероятно, приведет к тому, что в «теплом мире» понадо­
бится меньше угодий для земледелия. В сущности, потепление
климата Земли означает, что больше земель вернется к дикой
природе. В 2100 году в сельскохозяйственном пользовании мо­
жет остаться только 5 % всей земли на планете, тогда как в наши
дни этот показатель равен 11,6 %, — фактически у дикой при­
роды появится больше пространства. Тот вариант будущего,
который обещает нам максимум потепления и богатства, позво­
лит жителям планеты свести к минимуму проблему недоедания
и использовать меньше земли, чтобы прокормиться. Заметьте,
к этим выводам пришли не чудаковатые скептики, а ведущие
эксперты IPCC, причем без учета способности человеческих
обществ адаптироваться к меняющемуся климату.
«Четыре всадника Апокалипсиса»2 по-прежнему несут лю­
дям в бедных странах раннюю смерть, которую можно было бы
предотвратить, и множество лет символизируют голод, грязную
воду, грязный воздух в жилищах и инфекционные болезни, на­
пример малярию: эти напасти убивают, соответственно, по 7, 3,
3 и 2 человека каждую минуту. Если мы желаем ближним сво­
им на Земле добра, то нам следует приложить все усилия, что

1
2

Parts per million, то есть частей на миллион, или промилле. — Примеч. пер.

Толкование этих символических фигур в Откровении Иоанна Богослова вызыва­

ет немало споров, однако к тому, что имеет в виду М. Ридли, ближе всего: Чума
(болезни), Война, Голод и Мор (смерть). — Примеч. пер.

519

Глава 10
победить эти бедствия и помочь людям быть материально со­
стоятельными и преуспевающими в той мере, в какой это необ­
ходимо, чтобы достойно встретить любые климатические изме­
нения. По оценкам экономистов, каждый доллар, потраченный
на смягчение возможных последствий изменения климата, су­
лит материальную выгоду в 90 центов — в сравнении с 20 цента­
ми на доллар, приносимыми охраной здоровья, и 16 центами на
доллар, приносимыми борьбой с голодом. Попытки же просто
удержать состояние климата на уровне 1990-х годов, если исхо­
дить из того, что такое возможно в принципе, могут обернуться,
в частности, тем, что причины летальных болезней на 90 % оста­
нутся незатронутыми.

Сохранение экосистем?
До сих пор мы говорили о том, что ждет род человеческий. Но
как насчет других видов живых существ? Вызовет ли потепление
волну их гибели? Возможно, но вовсе не обязательно. До сих пор,
несмотря на два заметных периода потепления в X X веке, нельзя
однозначно заявлять, что хотя бы один вид исчез под давлени­
ем климатических обстоятельств. Золотистая жаба Коста-Рики,
в которой иногда видят первую из жертв в этом ряду, исчезла,
вероятно, из-за грибкового заболевания или из-за высыхания
влажных горных лесов. Последнее, не исключено, происходи­
ло при вырубке лесов на нижних склонах гор, служивших для
нее средой обитания, однако то была причина локального, а не
глобального характера. Полярный медведь прекрасно чувству­
ет себя и в наши дни (численность 11 из 13 популяций растет
или сохраняется на одном уровне). Угрозу для существования
этих животных представляет таяние льда в Арктике в середине
лета, что заставляет медведей уходить дальше к северу, однако
они уже почти адаптировались к тем месяцам, когда в Гудзоновом заливе не остается льда, — звери просто постятся на берегу,
пережидая, пока море снова не замерзнет. Примем во внимание
также и то обстоятельство, что, по некоторым достоверным

520

Две серьезные причины для пессимизма в наши дни
свидетельствам, полученным в северной части Гренландии, при­
мерно 5500 лет назад в Арктике уже случались летние месяцы,
когда на море почти не оставалось ледяного покрова, и проис­
ходило это в тот период, когда климат Земли был теплее, чем
теперь. Возможно, хотя и не бесспорно, что из-за глобального
потепления в большей опасности, чем полярные медведи, нахо­
дятся орангутаны: леса на Борнео вырубаются под плантации,
которые должны приносить пальмовое масло для производства
биотоплива.
Не поймите меня превратно — нельзя отрицать, что есть ис­
чезающие виды живых существ. Я страстно верю, что живые су­
щества, находящиеся на грани вымирания, нужно беречь, и мне
приходилось с удвоенной силой работать над воплощением
в жизнь проектов, направленных на спасение таких исчезающих
видов, как гималайский фазан и малая индийская дрофа. Од­
нако угрозу для живых видов представляют более прозаичные,
чем глобальное потепление, причины: потеря ареала, загрязне­
ние природной среды обитания, давление конкурирующих в и ­
дов и охота, в которой воплощается то же апокалипсическое зло
по отношению ко всему живому, что и во все времена.
Как ни странно, но множество больших экологических ор­
ганизаций вдруг утратили всякий интерес к этим угрозам под
влиянием иллюзии, что удастся стабилизировать тот климат на
Земле, который никогда не был постоянным в прошлом. Дело
выглядит так, как будто нынешнее усиленное внимание к кли­
матическим изменениям вытянуло все соки из движения в за­
щиту природы. Его представители сделали массу полезного за
прошедшие полвека, добившись защиты и восстановления не­
скольких экосистем дикой природы и вдохновляя местное на­
селение беречь и поддерживать свое достояние, — однако те­
перь экологи рискуют поддаться влиянию со стороны новояв­
ленных активистов политизированных кампаний, связанных
с климатическими изменениями. Как ни печально, но страсть
к утверждению возобновляемых источников энергии вредит
521

Глава 10
самим экосистемам, которые она же и призвана поддерживать,
а денежные средства из соответствующих фондов идут не на те
цели, которым должны были бы служить.
Еще пример — коралловые рифы. Они заметно страдают от
загрязняющих веществ, ила и наносов, а также от недостатка
питательных веществ и ухода рыб — особенно тех, кормом для
которых служит растительная пища и которые, оставшись в ко­
ралловой зоне, очистили бы ее от избытка водорослей. Однако
же защитники окружающей среды толкуют об изменении кли­
мата как об угрозе, гораздо более страшной, чем все вышепе­
речисленные, и как полоумные делают одно апокалипсическое
заявление за другим, ошибаясь при этом точно так же, как в слу­
чае с лесными массивами и кислотными дождями.
Вот, например, Чарли Вернон (Charlie Veron), морской био­
лог из Австралии, утверждает, как пишет Gardian 2 сентября
2009 года: «Нет никакой надежды на то, что коралловые рифы
выживут хотя бы до середины столетия в любой форме, которая
нам была бы сегодня известна». В том же номере газеты Алекс
Роджерс (Alex Rogers) из Лондонского зоологического общества
предрекает: «Полное уничтожение кораллов [в этой зоне] га­
рантировано». Н у просто некуда деваться! Верно, что быстрое
потепление воды на несколько градусов способно опустошать
кораллы, «отбеливая» симбиотические для кораллов водоросли,
как случалось уже со многими коралловыми зарослями, осо­
бенно в теплом и памятном ураганом «Эль Ниньо» 1998 году.
Однако «отбеливание» (выцветание водорослей) такого рода
зависит в большей мере от скорости изменения температуры,
а не от абсолютной разницы ее значений. Данную закономер­
ность подтверждает, в частности, тот факт, что нигде на планете
(и даже в Персидском заливе, где температура воды доходит до
35 ° С ) нет морского уголка, в котором было бы слишком жар­
ко для существования кораллов. Есть множество мест, слиш­
ком холодных для коралловых зарослей, — например Галапа­
госские острова. Теперь уже установлено, что кораллы быстро

522

Две серьезные причины для пессимизма в наши дни
восстанавливаются от временного «отбеливания» и снова за­
селяют мертвые рифы в течение нескольких лет; считается, что
именно таким образом они выживали в периоды резкого по­
тепления в конце последней ледниковой эпохи. Новейшие ис­
следования показывают также, что внезапные потепления воды
вырабатывают у кораллов повышенную резистентность. И н ы ­
ми словами, если климат в X X I веке резко потеплеет, то некото­
рые коралловые рифы, вероятно, и в самом деле омертвеют, зато
в более прохладных регионах кораллы только расширят свой
ареал. Локальные угрозы могут повредить популяции кораллов
намного раньше климатических изменений и требуют немед­
ленных действий.
Закисление мирового океана. Эта идея подозрительно напо­
минает резервный план, к которому могут прибегнуть активисты
экологического движения в случае, если климат потеплеет недо­
статочно, — так или иначе, но просматривается еще один повод
осудить сжигание ископаемого топлива. Вода в океанах имеет
щелочную реакцию, и средний уровень р Н — около 8,1, то есть
заметно выше нейтрального показателя в 7 единиц. Буферный
потенциал морской воды также очень высок. Если уровень угле­
кислоты в атмосфере будет очень высоким, то р Н морской воды
может снизиться к 2050 году до значения примерно 7,95, то есть
вода по-прежнему будет иметь щелочную реакцию, причем бо­
лее высокую, чем была характерна для периода почти в 100 мил­
лионов лет. На это возражают, что пусть разница в уровнях
щелочности и очень мала, но даже она способна затруднить на­
копление кальция растениями и животными (последним он осо­
бенно нужен для создания костной ткани). Однако это обстоя­
тельство в действительности мало что значит, если принять во
внимание химию обменных процессов. Причина, по которой не
страшно повышение кислотности, заключается в том, что уро­
вень растворенного бикарбоната также повышается, и с повы­
шением концентрации бикарбоната ж и в ы м организмам стано­
вится легче — в присутствии углекислоты — усваивать кальций,

523

Глава 10

в котором они нуждаются. Даже с утроением концентрации би­
карбоната кораллы показывают повышение собственной спо­
собности вести фотосинтез и накапливать соли кальция. Мно­
жество исследований, основанных на эмпирическом материале,
показывают, что повышение уровня углекислоты либо не ока­
зывает тормозящего воздействия на способность к обызвест­
влению (отложению солей кальция), либо даже усиливают эту
способность у некоторых представителей планктона, личинок
каракатиц и кокколитофторидов.
Именно поэтому я в целом остаюсь оптимистом даже перед
лицом такой явной проблемы, как парниковый эффект, связан­
ный с увеличением в атмосфере уровня углекислого газа. Даже
если мир и потеплеет в той мере, в какой предсказывают экспер­
ты, общий возможный ущерб все же представляется мне мень­
шим, чем реальный ущерб от всех мер, которые предлагаются
в превентивном порядке. Более того, даже если мир и «разогре­
ется» так сильно, как нам твердят, то произойдет это потому, что
станет больше состоятельных людей, которым будет что проти­
вопоставить негативному развитию событий.
Как обычно, оптимисты в данном споре находятся под прес­
сом общественного мнения. Их принято считать недалекими
дурачками, а пессимистов — глубокомысленными мудрецами,
и средства массовой информации поддерживают подобное от­
ношение, привыкнув к тому, что журналистам скармливают
с ложечки пресс-релизы, полные всяких ужасов. Само по себе
это обстоятельство еще не утверждает правоту оптимистов,
однако жалкая история успеха, характерная для многих пред­
сказаний пессимистов, требует, по крайней мере, определен­
ной паузы в действиях последних. В конце концов, мы слишком
многое уже проходили ранее. «Я должен подчеркнуть остроту
проблемы, предполагающей необходимость безотлагательных
мер, — говорил Билл Клинтон 15 июля 1998 года в речи перед
Американской академией наук. — Это не тот случай, когда во
время фильма можно прикрыть глаза, чтобы не видеть ужасов

524

Две серьезные причины для пессимизма в наши дни
на экране». Правда, президент С Ш А имел в виду не перемену
климата, а так называемую проблему 2000 года (Y2K), когда, как
предполагалось, все компьютеры должны были выйти из строя
ровно в полночь 31 декабря 1999 года.

Можем ли мы «декарбонизировать»
экономику?
Если формулировать предельно кратко, то более теплый
и богатый мир с большей вероятностью сможет поддерживать
здоровое состояние людей и экосистем, чем более холодный
и бедный. «Ни в области здравоохранения, в сфере действия
экологических факторов, — отмечает Индур Гоклани в книге
"Как улучшить состояние мира", — климатические изменения
не могут рассматриваться как источник основных проблем, пе­
ред лицом которых окажется планета в наступившем веке»1.
Выводы, сделанные на основе тринадцати аналитических ис­
следований, посвященных изменению климата и включающих
единодушные заключения об уровне возможного потепления,
приводят к мысли о том, что предполагаемые изменения спо­
собны отнять (или, напротив, добавить) примерно один год от
общего экономического роста, ожидаемого во второй половине
X X I века. Критики данной точки зрения часто возражают, что
экономическое развитие и сокращение выбросов в атмосферу
углекислого газа не следует противопоставлять друг другу. Под­
черкивается также, что климатические изменения больнее всего
бьют по малоимущим. Все верно. Однако такая логика страдает
изъяном: возрастание издержек при выработке энергии тяжелее
всего отражается также на неимущих. При неверном подходе
к решению проблемы ослабление возможных последствий мо­
жет оказаться столь же негативным для благосостояния людей,
как и сами климатические изменения. Ребенок, вдыхающий дым
в деревенском домике из-за того, что отвергается возможность
1

Goklany I. The Improving State of the World. — Cato Institute, 2008.

525

Глава 10
выработки электроэнергии посредством сжигания природного
топлива, — трагедия не меньшего масштаба, чем ребенок, тону­
щий при наводнении, которое было вызвано потеплением ат­
мосферы. Лес, вырубаемый теми, кто лишен ископаемых источ­
ников топлива, в итоге исчезает с лица земли, как и вследствие
резкой смены климатических условий. Если климат будет ме­
няться относительно мягко, а процесс снижения выбросов угле­
кислоты в атмосферу, напротив, окажется делом мучительным,
то не лучше ли будет для всех нас прекратить, образно говоря,
душить себя удавкой, чтобы остановить кровотечение из носа?
Ограничение уровня выбросов углекислого газа в атмосферу
имеет оборотной стороной увеличение издержек при выработ­
ке энергии: именно таков вердикт, вынесенный I P C C . Допустим,
мы принимаем за истину оценку I P C C ожидаемого подъема
температуры. В этом случае м ы должны также согласиться с не­
обходимостью соответствующего нормирования углекислоты
в атмосфере, что потребует расходов, эквивалентных 5,5 % м и ­
рового В В П ежегодно в период после 2050 года. Но и это еще
не все. Достижение данного показателя становится возможно,
только если (как утверждается в обзоре I P C C 2007 года) будут
соблюдены крайне малореальные условия, а именно: «прозрач­
ность рынков, отсутствие транзакционных издержек и совер­
шенное воплощение в жизнь согласованной политики в течение
всего X X I века, ведущее к принятию единых для всех и макси­
мально эффективных в отношении расходов мер по смягчению
возможных последствий климатических изменений, включая
квоты на выбросы углекислоты или соответствующие налоги».
Мировой экономике, если она не полагается на рабский труд,
нужны мириады джоулей энергии. В настоящее время призна­
но всеми, что самый дешевый источник этих джоулей — сжи­
гание углеводородов. Экономическая деятельность, дающая до­
ход в 1000 долларов, требует выброса около 600 килограммов
углекислоты, и ни одной стране, как утверждает физик Дэвид
Маккей, не удастся остаться в стороне от решения общей задачи
526

Две серьезные причины для пессимизма в наши дни
по уменьшению данного объема1. Это может быть сделано, но —
ценой немалых издержек. И потери будут не только финансовы­
ми, но и экологическими.
Возьмем, к примеру, Британию — «среднюю богатую» страну.
Сжигание углеводородов по-прежнему ежедневно дает ей 106 из
125 киловатт-часов электроэнергии в расчете на один рабочий
день, и именно данный уровень энергопотребления обеспечива­
ет британцам нынешний уровень жизни 2 . Так каким же образом
может страна обойтись без ископаемого топлива? Предположим,
что будет реализован агрессивный и дорогостоящий план по при­
нудительной подаче тепла, сжиганию отходов и утеплению чер­
дачных помещений, позволяющий снизить энергопотребление
на 25 % и оставить 100 киловатт-часов на каждого жителя стра­
ны. Разделим эти 100 на четыре части. Теперь представим, что
25 % необходимой энергии нам дадут атомные электростанции,
25 % — ветряные, еще 25 % — солнечные и по 5 % — биотопли­
во, дерево, волновые установки, приливно-отливные установки
и гидроэлектростанции. И на что тогда будет похожа страна?
Понадобится 60 атомных электростанций по всему побе­
режью, а ветровые установки займут 10 % всей территории
(или немалую часть моря). Вдобавок панели солнечных бата­
рей должны будут покрыть площадь, равную Линкольнширу,
а 18 Больших Лондонов станут выращивать растения, пред­
назначенные для получения биотоплива. 47 Нью-Форестов 3
будут снабжать нас древесиной. Вдоль побережья на сотни
миль расположатся установки для выработки электроэнергии
с использованием силы волн. Огромные приливно-отливные
станции перегородят устье реки Северн и заполнят собой не­
малую часть Стренгфорд-Лох4, а еще на реках страны будет

1

MacKay D. Sustainable Energy — without the Hot Air. — UIT, Cambridge, 2009.

2

Ibid.

3

New Forest — национальный парк на юге Англии. — Примеч. пер.

4

Большое морское озеро, расположенное в Северной Ирландии. — Примеч. пер.

527

Глава 10
построено в 25 раз больше плотин для гидроэлектростанций,
чем в настоящее время. Непривлекательная перспектива — вся
страна будет выглядеть, как огромная электростанция, и вышки
Л Э П чередой потянутся вверх на холмы, и вереницы грузови­
ков, груженных древесиной, заполнят все дороги. Отключения
электричества станут делом обычным: представьте себе хотя бы
один безветренный холодный и туманный денек в январе, когда
вялый прилив в устье Северна не справится с пиковой нагрузкой
на электросети, а панели солнечных батарей будут совершенно
бесполезны и турбины ветровых установок не смогут вращать­
ся. Дикая природа, несомненно, пострадает, потому что у нее
отнимут устья и свободное течение рек, а также свободное про­
странство страны. Попытка снабдить мир энергий, полагаясь на
возобновляемые источники подобного рода, — вернейший путь
к уничтожению нормальной окружающей среды. (Разумеется,
угольные разработки и нефтяные буровые вышки тоже могут
вредить экологии, но в сравнении с тем, чего потребуют возоб­
новляемые источники энергии, следы угле- и нефтедобычи на
земле ничтожно малы, особенно если вспомнить, какова энер­
гоотдача от использования угля и нефти.)
Более того, пока нет и намека на то, что большинство возоб­
новляемых источников энергии станут обходиться дешевле. И з ­
держки при выработке энергии на ветровых электростанциях
в три раза выше, чем на тепловых, и уровень этот сохраняет­
ся уже много лет. Чтобы укрепиться на рынке электроэнергии,
ветровые установки должны быть предметом интереса не для
обычных потребителей электричества, а для состоятельных
владельцев земли, заинтересованных в ренте: как правило, «ве­
тряки» такого рода представляют ценность в большей мере как
объекты субсидирования, чем собственно оборудование для
выработки электроэнергии. Даже Дании с ее 6000 ветровых тур­
бин не удается снизить уровень эмиссии: переменчивые ветры
требуют постоянной «подпитки» страны электроэнергией, по­
лучаемой при сжигании ископаемого топлива. (Электроэнергия,
528

Две серьезные причины для пессимизма в наши дни
получаемая на ветровых установках Дании, экспортируется
в Швецию и Норвегию, однако эти страны сразу же запускают
свои электростанции, работающие на природном газе, стоит
датским ветрам на время стихнуть.)
Между тем, проведенное в Испании исследование показыва­
ет, что субсидии, направляемые на выработку ветровой электро­
энергии, разрушительно сказываются на рынке труда. Проблема
в том, что если один работник переходит из традиционной энер­
гетической отрасли в отрасль получения энергии посредством
возобновляемых источников, то в других областях экономики
приходится сокращать два рабочих места, — иначе невозмож­
но выделить средства для фондирования добавочных издер­
жек, неизбежных при развитии электроэнергетики, основанной
на использовании возобновляемых источников энергии. Хотя
«зеленые» и имеют обыкновение в процессе проводимых ими
кампаний доказывать, что повышение стоимости получения
энергии есть фактор положительного значения, в действитель­
ности же число рабочих мест сокращается, поскольку снижа­
ется инвестирование в другие сектора экономики. «Предполо­
жение, будто расточительное инвестирование в исключительно
дорогостоящие новые источники энергии способно вытащить
нас из нынешней депрессии, — замечает Питер Хубер в статье
"Обреченные сжигать", — попросту абсурдно»1.
Однако все это — на сегодняшний день. В будущем, должно
быть, появятся энергетические ресурсы, свободные от вредных
выбросов углекислого газа и не имеющие описанных выше недо­
статков. Возможно, хотя и относительно маловероятно, что в их
числе будут геотермальные установки, не занимающие прибреж­
ных полос ветровые, волновые и приливные силовые станции,
а также станции, способные использовать даже термальный эф­
фект океана — разницу между температурой воды в глубине и на
поверхности. Не исключено, что лучшее, чем сегодня, биотопливо
1

Huber P. Bound to burn // City Journal. — 2009. — Spring.

529

Глава 10
удастся получать, выращивая водоросли в особых лагунах, хотя
лично я предпочел бы, чтобы лагуны служили разведению рыбы
или поддержанию обычных природных ресурсов, а электроэнер­
гию лучше всего генерировать на атомных электростанциях. На­
верное, очень скоро инженеры найдут способ получать водород
непосредственно из воды с помощью солнечного света и рутения
в качестве катализатора — то будет своего рода аналог фотосин­
теза. Обогащенный уголь — с углекислым газом, закачиваемым
обратно в скальные породы, — может сыграть свою роль, если
издержки будут заметно снижены (очень весомое «если»).
Немалый вклад может внести, разумеется, и солярная элек­
троэнергетика, наименее требовательная к размеру занимаемой
площади в ряду прочих возобновляемых источников энергии.
Как только панели солнечных батарей начнут массовым обра­
зом выпускать по 200 долларов за один квадратный метр, а эф­
фективность их достигнет уровня в 12 %, эти устройства смогут
вырабатывать энергию, эквивалентную стоимости барреля неф­
ти при цене на нее 30 долларов. И тогда, вместо того чтобы бу­
рить скважины ради нефти ценой 40 долларов за баррель, люди
примутся покрывать дешевыми солнечными батареями крыши
своих домов и пространства Аризоны и Алжира. Большая часть
площадей в Аризоне получает в виде солнечной энергии около
шести киловатт-часов на один квадратный метр в день. Исходя
из КПД в 12 %, потребуется всего треть этого штата, чтобы обе­
спечить энергией всех американцев. Конечно, земли на это по­
требуется много, но вообразить такую картину не так уж труд­
но. Правда, помимо высокого уровня издержек, есть еще одна
проблема: как и ветровая энергия, солнечная тоже поступает
прерывистым образом — «отключаясь», например, по ночам.
Однако самый очевидный способ обойтись без избыточных
выбросов углекислого газа в атмосферу — развитие атомной
энергетики. Атомные электростанции уже генерируют больше
энергии, требуя для работы меньше пространства, чем любая
другая технология; они меньше загрязняют окружающую среду,

530

Две серьезные причины для пессимизма в наши дни
и с ними связано меньше трагических инцидентов. Шлака и про­
чих твердых отходов практически нет, а объем их очень малень­
кий (не более бутылки кока-колы на одного человека в расчете
на всю его жизнь). В отличие от прочих ядовитых отбросов про­
изводства, отходы атомных электростанций легко хранить, а со
временем они становятся менее опасными: в течение двух сто­
летий радиоактивность таких отходов уменьшается в миллиард
раз. Э т и преимущества со временем становятся все более и бо­
лее привлекательными. Улучшение производства атомной элек­
троэнергии может привести к появлению небольших по разме­
рам и утилизируемых ядерных батарей с ограниченным сроком
службы, которые отлично подходят для снабжения энергией не­
больших городков в течение определенного времени. Будущее
также за реакторами на быстрых нейтронах — располагаемых
на гравийных подушках, внутренне защищенных, способных
использовать до 99 % энергии, заключенной в урановой руде
(вместо 1 % , как в настоящее время), и дающих еще меньшие
объемы отходов с коротким периодом распада. Современные
ядерные реакторы уже отличаются от нестабильного и недо­
статочно защищенного конструктивно реактора Чернобыля так
же, как реактивный самолет — от биплана. Возможно,наступит
свой черед и для реакторов, работающих на ядерном синтезе, но
вряд ли это случится скоро.
Итальянский инженер Чезаре Марчетти (Cesare Marchetti)
однажды составил график использования людьми различ­
ных источников энергии в последние 150 лет — от древесины
к каменному углу, а затем к нефти и газу. При каждом перехо­
де от одного вида топлива к другому отношение атомов угле­
рода к атомам водорода уменьшалось: от десяти в древесине
до одного в каменном угле и от 0,5 в нефти до 0,25 в метане1.

1

Ausubel J. Н. 2003. Decarbonisation: the Next 100 Years. Лекция, прочитанная в Oak
Ridge National Laboratory, в июне 2003 года. См.: http://phe.rockefeller.edu/PDF_
FILES/oakridge.pdf.

531

Глава 10
В начале X I X века атомы углерода при сгорании давали людям
90 % необходимой им энергии, однако к 1935 году соотношение
углерода к водороду в данном случае составляло уже 50 к 50 %,
а к 2100 году 90 % энергии при сжигании сырья, вероятно, будут
получать, используя именно водород, — причем, скорее всего,
выделять его станут с помощью электроэнергии, вырабатывае­
мой на атомных электростанциях. Джесс Озубел предвидит, что
«если развитие энергосистем будет опираться на существующие
разработки, то к 2060-2070-м годам большинство установок
смогут обходиться без соединений углерода»1.
В будущем могут возникнуть и потребовать воплощения
в жизнь блистательные идеи, которые пока еще не овладели
умами нынешних инженеров. Например, появятся устройства,
способные улавливать солнечный ветер, или, скажем, воспри­
нимать энергию, проявляющуюся во вращении Земли, или, до­
пустим, будут установлены затеняющие нашу планету зеркала
в точках Лагранжа2 в системе небесных тел Земля — Солнце.
Можно ли описать новые технологии со всей определенно­
стью? В нашем повально-сетевом мире изобретательство при­
ветствуется и востребовано как никогда, и волна эта поднимает­
ся с нарастающей скоростью — поддерживает же этот процесс,
заметьте, не планирование сверху, а благоприятные для разви­
тия обстоятельства. Когда в 1893 году на Всемирной промыш­
ленной выставке в Чикаго проводился опрос на тему, какое из
изобретений, вероятнее всего, окажет самое большое влияние
на жизнь в X X веке, никто не упомянул об автомобиле, не гово­
ря уже о мобильной связи. И сегодня мы не может вообразить,
какие поразительные разработки появятся в далеком будущем
и сделаются обыденными в 2100 году.

1

Ausubel J., Waggoner P. Dematerialization: variety, caution and persistence. — 2008.
PNAS

105:12774-9.

См.

также:

http://www.nytimes.com/2009/04/21/science/

earth/2 ltier.html.
2

Точки либрации, или L-точки. — Примеч. пер.

532

Две серьезные причины для пессимизма в наши дни
Возможно, в этих технологических процессах уже не будет
места для производных углерода, порождаемых человеческой
деятельностью: цикл превращений будет полностью природ­
ным. Ежегодно более 200 миллиардов тонн углекислоты заби­
рают из воздуха растения и планктон и 200 миллиардов тонн
возвращаются при гниении,
переработке пищи и дыхании
живых существ. Деятельность
человека добавляет к этому
объему менее 10 миллиардов
тонн, или 5 %. Едва ли разум
человечества в X X I веке не
сумеет найти способ ввести
эти 5 % в естественный цикл
обмена углерода в природе.
Возможно, решению этой за­
дачи поможет внесение желе­
за или фосфора в пустынные
области океана или стимули­

Когда в 1893 году на Всемирной
промышленной выставке в Чикаго
проводился опрос на тему, какое
из изобретений, вероятнее всего,
окажет самое большое влияние
на жизнь в XX веке, никто не
упомянул об автомобиле, не говоря
уже о мобильной связи. И сегодня
мы не может вообразить, какие
поразительные разработки появятся
в далеком будущем и сделаются
обыденными в 2100 году.

рование усиленного развития
интенсивно поглощающих углеродные соединения морских ор­
ганизмов, которые называются сальпами и могут существовать
глубоко на морском дне. Наверное, будет полезным и широкое
применение особой «угольной пудры» — биочара1.
Выбору той или иной прогрессивной технологии должен со­
действовать весомый «налог на углекислоту», с одной стороны,
и снижение налога на заработную плату (в Великобритании — го­
сударственная пенсионная система) на ту же величину — с другой.
Такой подход стимулирует трудовую занятость и противодейству­
ет эмиссии углекислого газа. Ошибочно, на мой взгляд, было бы

1

Биочар (Biochar) — тип древесного угля, вырабатываемый посредством нагрева­

ния растительных отходов сельскохозяйственных культур, дерева или биомассы
без доступа кислорода в специальных камерах. — Примеч. пер.

533

Глава 10

привлекать в данную область таких «лузеров», как ветряные уста­
новки и биотопливо, поощрять спекулятивные (в связи с пробле­
мой загрязнения воздуха углекислотой) кредиты, а также перегру­
жать экономику правилами, запретами и субсидиями, чреватыми
искажениями разного рода и коррупцией. Когда я размышляю
о политике, нацеленной на сокращение эмиссии углекислого газа,
мой оптимизм подвергается тяжкому испытанию. Копенгагенская
конференция, состоявшаяся
в декабре 2009 года, подошла
В 2100 году мир может быть намного
слишком близко к той тревож­
лучшим местом для жизни людей,
ной черте, за которой начина­
чем в настоящее время.
ется введение коррупционной
и бесполезной по существу
системы нормирования выбросов углекислоты в атмосферу. Ду­
маю, что такая система мер на практике обернется вредом для бед­
ных стран и людей и причинит немало ущерба экологии, а сливки
с происходящего снимут диктаторы и все, кто готов заниматься
контрабандой и незаконными торговыми операциями.
Не забывайте, пожалуйста: я не пытаюсь в одной книге по­
ложить конец всем спорам по климатическим проблемам и не
берусь утверждать, что опасность катастрофы абсолютно наду­
манна. Я поверяю свой оптимизм фактами, и то, что я сумел по­
нять в данной связи, сводится к следующему. Вероятность бы­
стрых и суровых климатических изменений мала. Вероятность
истинного ущерба от наиболее близких нам по времени клима­
тических изменений мала. Вероятность того, что не сработают
механизмы адаптации, мала. И вероятность того, что в пер­
спективе не будут открыты новые технологии получения энер­
гии, отличающиеся низким уровнем загрязнения среды угле­
кислотой, — тоже мала. Сведите все эти «малые вероятности»
воедино — и окажется, что вероятность нашего процветания
в X X I веке по определению велика. Можно поспорить о том, на­
сколько она, эта итоговая вероятность, велика и какие денежные
ресурсы нам все-таки следует использовать предосторожности

534

Две серьезные причины для пессимизма в наши дни
ради. Однако, опираясь на расчеты IPCC, нельзя не признать,
что в 2100 году мир может быть намного лучшим местом для
жизни людей, чем в настоящее время.
И есть все основания полагать, что Африка получит свою
долю материальных благ, постепенно, шаг за шагом следуя вер­
ным путем. Несмотря на войны, болезни и действия диктаторов,
население континента стабилизируется в своей численности;
города расцветут; экспорт вырастет; сельское хозяйство укре­
пится и расширится; дикая природа выживет, а люди смогут
наслаждаться спокойствием. Во времена великих засух, случав­
шихся в ледниковые периоды, в Африке могли выживать только
относительно малочисленные охотники-собиратели. Во време­
на теплого и влажного климата межледникового периода Аф­
рика сможет прокормить миллиард тех, кто живет в основном
в городах, умеет меняться плодами своего труда и специализи­
роваться в избранном деле.

Глава 11
КАТАЛЛАКСИЯ:
РАЦИОНАЛЬНЫЙ ОПТИМИЗМ
ОБРАЗЦА 2100 ГОДА

Я слышу, как плачут маленькие дети, вижу, как
они растут. Они научатся большему, чем я когдалибо знал и умел. Я шепчу про себя: мир этот
полон чудес, и думаю, как он прекрасен.
Боб Тиль и Джордж Дэвид Вайс.
Какой прекрасный мир1

80

ПРОГНОЗ РОСТА МИРОВОГО ВВП
НА ДУШУ НАСЕЛЕНИЯ, ПО ДАННЫМ IPCC 2

70
60

$1000

50
40
30
20
10

0

1

Боб Тиль — музыка, Джордж Дэвид Вайс — слова. Первое исполнение — Луи
Армстронг, 1968. Об истории создания этой знаменитой песни подробнее см:
http://www.lechaim.ru/ARHIV/222/k3.htm. — Примеч. пер.

2

Источник данных: I P C C , 4-й аналитический отчет, 2007.

537

Глава 11
Работая над этой книгой, я опирался в равной мере на идеи
Адама Смита и Чарлза Дарвина. Я думаю, человеческое обще­
ство — это продукт долгой истории того, что философ Дэни­
ел Деннет (Dan Dennett) называет эволюцией «восходящих
пузырьков»1, главная движущая сила которой — естественный
отбор, дающий в большей мере не генетические, а культурные
вариации и приводящий к постоянному утверждению самопро­
извольного порядка, в котором воплощается потребность людей
в личном деловом взаимодействии. Управляет же этим порядком
невидимая рука обмена, а не детерминизм, находящий выраже­
ние во всем, что «программируется» сверху. Я стремлюсь пока­
зать, что, подобно тому как секс обеспечивает в биологической
эволюции кумулятивный эффект, обмен между человеческими
существами обеспечивает эффект накопления качества и зна­
ний в их культурной эволюции, связывая и объединяя людей
воедино и наполняя действия мужчин и женщин неудержимой
силой прилива, ощущаемой в хаосе отдельных действий. Силой
прилива, а не отлива.
Примерно 100 000 лет назад где-то в Африке возникло явле­
ние, прежде не имевшее места на нашей планете. Появились жи­
вые существа, представители которых — поколение за поколени­
ем — стали добавлять нечто новое к своим повадкам, не слиш­
ком меняя при этом собственные гены. Такое стало возможно
благодаря иному типу изменений, обусловленных стремлением
индивидов меняться вещами и услугами между собой, — и су­
щества, о которых мы сейчас говорим, стали сообща развивать
1

В оригинале «bubble up» evolution. Bubble up букв. означает «восходить вверх

в виде пузырьков», например при кипячении воды или в газированных напит­
ках. Выражение используется также и метафорически, причем не только в ан­

глийском, но и в русском языке, например у А.С. Пушкина: «Мечты кипят...»

(«Воспоминание», 1828). М. Ридли таким образом акцентирует смысл ключевой

идеи своей книги: эволюция человечества есть следствие суммарного действия
множества личных воль, бурлящая энергия которых неудержимо рвется снизу
вверх и бунтует против любого подавления сверху. — Примеч. пер.

538

Каталлаксия
коллективный разум, мощь которого превышает способности
любого, даже самого большого, отдельно взятого мозга. В про­
цессе этой эволюции двое индивидов — причем каждый из
них — открыли для себя возможность совместно обладать дву­
мя орудиями труда или двумя идеями, хотя любой из двоих зна­
ет или умеет делать только что-то одно. Десять индивидов по­
лучали в свое распоряжение уже вдесятеро больше знаний, хотя
каждый из них лучше всех остальных знал только что-то одно.
Как следствие, обмен стимулировал специализацию, в дальней­
шем приводившую к выработке различных навыков и умений
и освобождавшую каждого представителя вида от необходимо­
сти знать и уметь все сразу. Постепенно потребление станови­
лось все более дифференцированным, в то время как способ­
ности

что-то

производить

специализировались.

В

на­

чальный период своего раз­
вития культура эволюциони­
ровала медленно, оставаясь
скованной

рамками

одной,

отдельно взятой популяции.
Изолированное существова­
ние на каком-нибудь острове
или опустошение, произво­
димое

голодом,

ло численность

уменьша­
популяции

и ослабляло ее коллективный

Подобно тому как секс обеспечивает
в биологической эволюции
кумулятивный эффект, обмен
между человеческими существами
обеспечивает эффект накопления
качества и знаний в их культурной
эволюции, связывая и объединяя
людей воедино и наполняя действия
мужчин и женщин неудержимой
силой прилива, ощущаемой в хаосе
отдельных действий. Силой прилива,
а не отлива.

разум. Тем не менее, приумно­
жая свое достояние, челове­
ческие существа становились многочисленнее и жили все луч­
ше и лучше. Чем больше у первых людей вырабатывалось новых
навыков, тем больше места новые знания и умения занимали
в их жизни — и тем больше индивидов получали возможность
продолжить дело, начатое их предками. И чем более многочис­
ленными становились первые мастера, тем больше мастерства
539

Глава 11
они могли накопить общими усилиями. Наконец, чем больше
появлялось новых умений и навыков, тем больше требовалось
людям областей для приложения своих сил.
В процессе развития человечества культура и прогресс встре­
чали на пути немало препятствий и помех. Постоянной пробле­
мой была, например, избыточная численность людей: как только
способность окружающей среды поддерживать существование
популяции истощалась, последняя начинала страдать. В подоб­
ных обстоятельствах человеческие существа отходили от выра­
ботанной ранее специализации и широкого обмена и опускались
на уровень выживания, требовавшего самоограничения, уме­
ния собственными силами производить все необходимое лично
для себя и отказа от многих, ставших уже привычными вещей.
В результате сужалась область действия коллективного разума
и — со всей неизбежностью — уменьшалась ниша, занимаемая
людьми в природе, отчего популяция продолжала испытывать
на себе давление негативного свойства. События могли прини­
мать катастрофический характер, и в некоторых случаях груп­
пы людей полностью вымирали. Или же человеческие существа
быстро плодились, но качество их жизни не менялось. Тем не
менее первобытные люди снова и снова не только восстанавли­
вали свою численность, но и открывали для себя новые формы
обмена и специализации. Развитие вида возобновлялось.
Препятствия другого рода люди создавали для себя сами.
Унаследовав от своих животных предков страсть к соперниче­
ству и ревнивую натуру, иные из человеческих существ обна­
руживали склонность относиться к сородичам хищнически или
паразитировать на их труде — проще говоря, стремились брать,
ничего не давая взамен. Такие особи убивали своих сородичей,
порабощали себе подобных или занимались вымогательством.
В течение миллионов лет эта проблема оставалась неразреши­
мой. Род человеческий был стеснен в своем развитии, качество
жизни снижалось, численность популяции падала; в некото­
рые периоды отставание было очень заметным, потому что

540

Каталлаксия
паразитирующие особи ослабляли всех остальных. Правда, не
все иждивенцы были совершенно бесполезными: среди них по­
падались, например, законники и слуги общества. Прихлебате­
ли жили за счет торговцев и производителей, однако осущест­
вляли акты правосудия и защиты или наблюдали за строитель­
ством дорог, каналов, школ и больниц, что отчасти не ухудшало,
а улучшало

существование

народа, занятого своими ре­
меслами и торговлей. Пожа­
луй, «слуги народа» вели себя
скорее как симбионты, чем
как паразиты чистой воды
(ну да, правительства тоже
порой делают что-то полез­
ное).

К настоящему моменту человек —
это доминирующее на планете
крупное животное, качество жизни
которого заметно улучшается
благодаря быстро снижающемуся
уровню рождаемости.

И человеческие суще­

ства продолжали множиться и развивать свои навыки и обы­
чаи, поскольку паразиты никогда не доходят до того, чтобы
умерщвлять тот организм, который их кормит.
Примерно 10 000 лет назад развитие человеческих существ
резко ускорилось благодаря неожиданно наступившему улуч­
шению климата. Первобытные люди получили возможность во­
влекать в свою жизнь другие виды, превращая их в партнеров
по обмену и специализации и заставляя служить себе; взамен
слуги получали от хозяев все необходимое для своего существо­
вания. Появилось земледелие, и человеческие существа научи­
лись запрягать в работу не только себе подобных, но и других
животных, например коров, а также одомашнили некоторые
зерновые растения. Примерно 200 лет назад произошел оче­
редной рывок вперед. Теперь люди стали привлекать себе на
пользу даже вымершие виды — в форме ископаемых источни­
ков топлива, а высвобождаемая энергия позволяла произво­
дить еще больше всего необходимого. К настоящему моменту
человек — это доминирующее на планете крупное животное, ка­
чество жизни которого заметно улучшается благодаря быстро
541

Глава 11
снижающемуся уровню рождаемости. Специфические парази­
ты, конечно, по-прежнему досаждают: затевают войны, требуют
повиновения, выстраивают бюрократии, жульничают и сеют
семена раздора в своих проповедях, — но обмен между людьми
и специализация в избранных областях продолжают существо­
вать, а коллективный разум добился небывало высокого уровня
развития. Почти все части современного мира связаны в еди­
ную информационную сеть, и идеи могут свободно циркулиро­
вать и соединяться друг с другом. Темп прогресса вновь достиг
пика. Будущее человеческих существ лучезарно, хотя многие из
них об этом и не подозревают.

Нам предстоит еще многое сделать
Я только что представил вам картину, проникнутую свет­
лым оптимизмом. Я хотел показать, что теперь мир представля­
ет собой огромную сеть контактов, что идеи встречаются друг
с другом свободнее, чем когда-либо, что инновации рождают­
ся и внедряются с удвоенной скоростью, а экономический рост
в X X I веке поднимет уровень жизни на невообразимую высоту,
помогая малоимущим людям повсеместно обладать возмож­
ностями, позволяющими иметь не только все необходимое, но
и многое из желаемого. Пусть оптимизм подобного рода совсем
не моден, я стремился убедить вас: по свидетельству всей нашей
истории, в оптимистическом отношении к жизни больше реа­
лизма, чем в апокалипсическом пессимизме. «Слишком глубо­
кое влияние прошлого, — писал Г. Уэллс, — вот что питает наше
ложное чувство безнадежности»1.
Тезисы, изложенные выше, с позиций обыденной мудрости —
суть грехи смертные. Хуже того, мысли подобного свойства по­
рой оставляют впечатление черствого равнодушия по отноше-

1

Лекция «Открывая будущее», прочитанная Г. Уэллсом 24 января 1902 года в Ко­

ролевском институте. (Wells Н. G. The Discovery of the Future // Nature. — 1902. —
Vol. 65. — P. 326-331.)

542

Каталлаксия
нию к тому, что миллиард человек страдает от недостатка еды,
и еще миллиард — от нехватки чистой воды, и еще миллиард —
от неграмотности. Однако в действительности смысл моего
отношения к происходящему диаметрально противоположен.
Именно потому, что в мире столько страданий и многие жители
нашей планеты не имеют самого насущного, я или другие люди
могут со всей возможной искренностью желать того, чтобы че­
столюбивый оптимизм был морально оправдан. Половина про­
шлого столетия прошла под знаком борьбы с бедностью, одна­
ко сотни миллионов человек все еще могут терять зрение из-за
недостатка витамина А в их скудном рационе или принуждены
видеть, как вздуваются животы у их детей от нехватки белко­
вых продуктов. Или умываются грязной водой, рискуя подхва­
тить

дизентерию,

которой

при других обстоятельствах
могло бы и не быть. Или каш­
ляют, вдыхая дым от очагов,
устроенных

внутри

поме­

По свидетельству всей нашей истории,
в оптимистическом отношении
к жизни больше реализма, чем
в апокалипсическом пессимизме.

щений, и зарабатывая себе
легочные болезни, которых
в других условиях было бы легко избежать. А ведь есть еще и те,
кого убивает С П И Д или трясет малярия, хотя эти недуги тоже
поддаются лечению и профилактике. И немало людей ютятся
в лачугах, слепленных из грязи, или в трущобах, где жилье со­
ставлено из старого рифленого железа, либо живут в городках,
где дома — сплошь из мертвящего бетона (и «африканцы вну­
три Запада» входят в это число). Некоторым из ныне живущих
никогда не случалось прочесть книгу или увидеть врача. И еще
есть юноши с автоматами в руках и девушки, торгующие соб­
ственным телом...
Если моя повзрослевшая внучка когда-нибудь в будущем —
скажем, в 2100 году — прочтет эту книгу, пусть она знает: ког­
да я писал эти строки, то отчетливо представлял себе все нера­
венство, царящее среди моих современников. Мир, в котором

543

Глава 11
я живу, — это место, где мне нужно думать о том, чтобы не слиш­
ком располнеть, а хозяин местного ресторанчика может возму­
щаться тем, что доставлять импортные стручки зеленых бобов из
Кении зимой, да еще по воз­
Мы должны наращивать усилия,
помогающие экономическому
прогрессу, инновациям
и переменам, — в этом
и заключается единственный
верный путь, ведущий к улучшению
качества жизни, которое должно
стать доступным большему числу
людей, чем теперь. Именно потому,
что вокруг нас так много нищеты,
голода и болезней, мы не должны
мешать развитию того, что уже

духу — чистый грабеж. И в то
же самое время сморщенные
личики детей в Дарфуре по­
крывают

мухи,

в

Сомали

женщину насмерть забивают
камнями, а в

Афганистане

предприниматель-одиночка
из Америки строит школы,
тогда как правительство его
родной страны сбрасывает на
ту же землю бомбы.
Неизбежно ли все это? На­

улучшило жизнь для стольких людей!

против, бедствий такого рода

Я имею в виду торговлю, технический

можно избежать, и мы долж­

прогресс и доверие, а также

ны наращивать усилия, помо­

специализацию и обмен.

гающие экономическому про­
грессу, инновациям и переме­
нам, — в этом и заключается

единственный верный путь, ведущий к улучшению качества
жизни, которое должно стать доступным большему числу лю­
дей, чем теперь. Именно потому, что вокруг нас так много нище­
ты, голода и болезней, мы не должны мешать развитию того, что
уже улучшило жизнь для стольких людей! Я имею в виду тор­
говлю, технический прогресс и доверие, а также специализацию
и обмен. Нам предстоит еще многое сделать. Не стоит забывать,
что те, кто сорит советами, способными только множить безна­
дежность, или призывает притормозить темп развития, питая
страх перед призраком экологической катастрофы, — эти люди,
даже если в их словах и есть доля истины, неправы не только
с моральной точки зрения, но и по существу.

544

Каталлаксия
Это же старый трюк: пытаться предсказывать будущее так,
словно технология навеки застыла на одном и том же уровне,
и предрекать, что завтрашний день предвещает одни несча­
стья. Грядущее действитель­
но не сулило бы ничего хоро­
шего, если бы прекратились
изобретения

и

открытия.

К а к заметил Пол Ромер, если
исчезают

новые

решения

или идеи, каждое поколение
начинает чувствовать огра­
ниченность прогресса, обу­

Мешать инновациям — вероятно,
самое неестественное и вредное из
всего, что может сотворить для себя
самого род человеческий. Требование
не изобретать и не внедрять нечто
новое в жизнь — в равной мере
опасно и глубоко аморально.

словленную недостатком ре­
сурсов и нежелательными побочными эффектами. И каждое
поколение, по мнению Ромера, недооценивает потенциал тех
решений и идей, которым еще только предстоит быть откры­
тыми. « М ы , — говорит он, — постоянно ошибаемся, пыта­
ясь оценить, как много нового нами еще не понято». Мешать
инновациям — вероятно, самое неестественное и вредное из
всего, что может сотворить для себя самого род человече­
ский. Требование не изобретать и не внедрять нечто новое
в жизнь — в равной мере опасно и глубоко аморально.

Время, когда стоит жить
В конечном счете, футурология всегда рассказывает человеку
более о том времени, в котором он живет, чем о будущем. Гербер­
ту Уэллсу грядущее рисовалось как Англия времени короля Эду­
арда, но с необыкновенными машинами, Олдосу Хаксли — как
Нью-Мексико 1920-х годов, страдающий от наркотиков, а Джор­
джу Оруэллу — как Россия 1940-х, но с телевидением. Даже Артур
Кларк и Айзек Азимов, более проницательные, чем большинство
писателей-фантастов, «застряли» в 1950-х, когда люди были увле­
чены транспортными возможностями, — но не попали в 2000-е,
когда всех захватил обмен информацией. Вот и я , собираясь

545

Глава 11
описывать мир 2100 года, рискую «прилипнуть» к началу X X I века
и чувствую, что обречен совершать смешные ошибки, неизбежные
при экстраполяции такого рода. «Трудное это дело — предсказы­
вать, — пошутил однажды кто-то, возможно Йоги Берра1, — осо­
бенно будущее». Технологии, которых я даже не понимаю, когданибудь станут обыденными, а пристрастия людей, мне совершен­
но неизвестные, могут сделаться самыми обычными. Машины, не
исключено, будут настолько умными, что смогут создавать сами
себя, а экономический рост может ускориться, как на заре про­
мышленной революции, — и объем мировой экономики будет
увеличиваться вдвое в течение месяцев или даже недель. Если же,
как пишет, в частности, Рей Курцвейл в книге «Сингулярность
уже близка», люди в своем развитии вплотную подойдут к поро­
гу технологической «сингулярности»2, то темп изменений, на мой
взгляд, будет просто непредсказуемым.
Но не пасовать же нам перед будущим. Готов поклясться,
что X X I век станет временем широкого и неуклонного распро­
странения каталлаксии — Хайек называл этим словом порядок,
спонтанно возникающий благодаря обмену и специализации.
Значит, разум человечества будет развиваться как коллектив­
ный интеллект. Инновации и организацию жизни все более
и более будет определять инициатива снизу, работа каждого
станет еще более специализированной, а досуг — более разно­
образным. Крупные корпорации, политические партии и пра­
вительственные бюрократические структуры будут дробиться
и распадаться, подчиняясь тому же процессу фрагментации, что
и плановые организации в прежние времена. Bankerdammerung3
1

Знаменитый бейсболист США, прославившийся также и своими незабываемыми

афоризмами. — Примеч. пер.
2

То есть — к слиянию человеческого интеллекта с искусственным разумом. По­

дробнее см.: Kurzweil R. The Singularity Is Near. — Penguin, 2005.
3

Игра слов. Bankerdammerung — букв. «Сумерки банкиров» (нем.). «Сумерки бо­

гов» — название финальной части оперной тетралогии Рихарда Вагнера «Коль­

цо нибелунга» (1848-1869). Сюжет и либретто основаны на древнескандинав-

546

Каталлаксия
2008 года прикончил нескольких левиафанов финансового рын­
ка, однако небольшие и не претендующие на долгожительство
хедж-фонды и бутики процветают, как и прежде, оставаясь на
своих местах. Коллапс крупного автомобилестроения Детройта
в 2009 году обернулся еще и тем, что возникли новые фирмы,
нацеленные на разработку следующего поколения машин и мо­
торов. Несокрушимые в прежнее время промышленные голиа­
фы, частные или национализированные, уязвимы как никогда
в битве с новыми Давидами предпринимательства. Гиганты не
просто поддаются натиску небольших компаний — монстры
уступают позиции временным объединениям людей, само­
стоятельно формирующимся и постоянно реформирующим­
ся. Крупные корпорации пытаются выжить, трансформируясь
в организации, которые способны эволюционировать, развивая
и поддерживая инициативу своих сотрудников, идущую снизу.
Как отмечает Стивен Леви в статье «Гуглономика», Google, чьи
доходы напрямую зависят от миллионов мгновенных действий
AdWords1, — это «экономическая система, воплощенная в самой
компании, и вместе с тем бурлящая лаборатория»2. Однако даже
Google кажется чем-то монолитным в сравнении с теми форма­
ми деятельности, которые идут ему на смену.
Мир, самоорганизующийся благодаря инициативе, рвущей­
ся снизу вверх, станет главной силой прогресса в нынешнем
ском эпосе, где, в частности, рассказывается о последней битве Света и Тьмы,
а также о гибели и возрождении мира и новой жизни людей. Образ «сумерек
богов» — как символ битвы Добра и Зла, в которой нет победителей, но есть
предвестие обновления мира, — получил широкое распространение в европей­
ской культуре. Но тут заметна еще одна ассоциация, в полной мере объясняющая
сарказм М. Ридли: у Ф . Ницше есть работа с названием «Сумерки идолов, или
Как философствуют молотом» (1888). Трагедия поверженных богов в иных слу­
чаях — не более чем прощание с отжившими свое идолами, и заслонять собой
будущее эти тени уже не должны. — Примеч. пер.
1

Сервис контекстной поисковой рекламы и основной источник прибыли Google. —
Примеч. пер.

2

Levy S. Googlenomics // Wired. — 2009. — June.

547

Глава 11
столетии. Докторам придется привыкать к общению с отлично
информированными пациентами, способными самостоятель­
но разбираться в своих болезнях. Журналисты получат зрите­
лей и читателей, которые будут сами отбирать и «верстать» для
себя новости, сообразуясь с личными запросами. Телеведущим
и радиовещателям уже приходится учиться тому, как позволять
аудитории самой выбирать
таланты, способные увлечь
Люди стремятся обмениваться
поклонников.
Инженеры
фотографиями на Flickr,
должны будут сообща обсуж­
мыслями — на Twitter, дружескими
дать проблемы, чтобы вместе
связями — на Facebook,
находить решения. Произво­
знаниями — нa Wikipedia,
дители не смогут не идти на­
софтверными патчами —
встречу потребителям, жела­
на Linux, благотворительными
ющим получать необходимое,
пожертвованиями — на GlobalGiving,
так сказать, a la carte. Генным
общими новостями — на Craigslist,
инженерам предстоит работа
родословными — на Ancestry.com,
на основе открытых источни­
геномами — на 23andMe,
ков: люди, а не корпорации,
и даже историями болезней —
будут решать, в каких имен­
на PatientsLikeMe. И — спасибо
но генах нуждается тот или
Интернету! — от каждого
иной
человек. Политикам
по способностям и каждому
придется проявлять больше
по потребностям, да еще в той мере,
восприимчивости к переме­
какая и не снилась марксизму.
нам общественного мнения,
а диктаторы вынуждены бу­
дут считаться с тем, что подневольные горожане могут орга­
низовать восстание, обмениваясь текстовыми сообщениями.
«Сюда приходит каждый» — так утверждает Клэй Ширки1.

1

К. Shirky С. Here Comes Everybody. — Penguin, 2008. Название отсылает читателя

к экспериментальному роману Джеймса Джойса «Поминки по Финнегану», и вот

почему: «Истинные герои моей книги — время, река, гора, — писал о своей книге
сам Джойс. — ...В известном смысле, героев тут вообще нет». — Примеч. пер.

548

Каталлаксия
Перед людьми откроются новые возможности свободно об­
менивать плоды своего специализированного труда на товары
и услуги диверсифицированного потребления. Мир будущего
сможет, образно говоря, искриться в Мировой Сети, образуя то,
что Джон Барлоу (John Barlow) называет «коммунизмом после
знака точки» 1 , — армию труда составят свободные «агенты бар­
тера», широко обменивающиеся идеями и работой и заинтере­
сованные в «реальных деньгах», получаемых благодаря такому
обмену.
Взрыв интереса к свободному обмену идеями, порожденно­
му Интернетом, для многих оказался неожиданностью. «Много­
численные пользователи проявляют невероятную волю к обме­
ну идеями в онлайне», — пишет Кевин Келли в статье «Новый
социализм». И главное здесь не наличные деньги: «Независи­
мые и равные в правах продюсеры подбирают себе штат, а затем
завоевывают доверие и получают статус, репутацию, удоволь­
ствие от работы, удовлетворение от сделанного и нужный им
опыт»2. Люди стремятся обмениваться фотографиями на Flickr,
мыслями — на Twitter, дружескими связями — на Facebook, зна­
ниями — на Wikipedia, софтверными патчами — на Linux, бла­
готворительными пожертвованиями — на GlobalGiving, общи­
ми новостями — на Craigslist, родословными — на Ancestry.com,
геномами — на 23andMe, и даже историями болезней — на
PatientsLikeMe. И — спасибо Интернету! — от каждого по спо­
собностям и каждому по потребностям, да еще в той мере, какая
и не снилась марксизму.
Каталлаксия входит в жизнь не всегда гладко и порой встреча­
ет сопротивление, ведь без всяческих бед, природного характера

1

В оригинале — dot-communism. Джон Барлоу — автор программного эссе «Де­
кларация независимости киберпространства», которое считается классическим
образцом интернетовского либертарианства. Текст см.: http://www.20khvylyn.ua/
next/economy/cybernomics.html. — Примеч. пер.

2

Kelly К. The new socialism // Wired. — 2009. — June.

549

Глава 11
или искусственно созданных, пока не обходится. Правительства
всегда готовы подыграть большим корпорациям и большим бю­
рократиям, дружески протягивая им руку помощи в виде субси­
дий или всеобщих норм на выбросы углекислоты, а также уста­
навливая правила регулирования бизнеса, которые не могут не
служить барьером на пути к креативному разрушению. Вожди
и правители, священнослужители, грабители, финансовые бос­
сы, консультанты и иже с ними — все они жаждут прибрать
к рукам любые «излишки», способные появляться в процессе
обмена и специализации людей: ради собственного существо­
вания вампиры-реакционеры всегда готовы пить живую кровь
каталлаксии. Однако все это уходит в прошлое. Да, империи
утверждали стабильность, но — ценой установления парази­
тарного правления. Монотеистические религии способствовали
социальному единению, но — ценой существования паразитар­
ного класса священнослужителей. Национализм укреплял силу
и власть в государстве, но — ценой торжества паразитарного
милитаризма. Социализм создавал всеобщее равенство, но —
ценой неизбежно возникавшей паразитарной бюрократии. Ка­
питализм воплощает в жизнь принцип эффективности, но —
ценой возникновения паразитарной финансовой пены. Мир
в онлайне тоже привлекает паразитов: от регуляторов сетевой
деятельности и киберпреступников до хакеров и плагиаторов.
И некоторым порой удается подкормиться за счет своих велико­
душных хозяев.
Не исключено, что новоявленные хищники и паразиты мо­
гут победить общим скопом. Или же — амбициозные идеоло­
ги, вечно сующие нос не в свое дело, сумеют удушить каталлаксию и довести происходящее до краха, способного отбро­
сить нас в нищету, сравнимую с той, в которой мир пребывал
до начала промышленной революции. Для такого пессимизма
возник новый повод. У интегрированного мира есть слабое
место: его можно захватить целиком, провозглашая какуюнибудь дурацкую всеобщую идею, способную овладеть умами

550

Каталлаксия
людей, — тогда как в прошлом принято было довольство­
ваться всего лишь чужими землями или просто становиться
счастливым императором в собственной стране. (Великие ре­
лигии всегда нуждались в империях, чтобы под сенью их вла­
сти мирно процветать, набираясь могущества: буддизм — при
Маурьях и в Китае, христианство — в позднем Риме, ислам —
в арабском мире.)
Бросим еще раз взгляд на X I I век, чтобы на этом примере убе­
диться, с какой легкостью мир может отвернуться от каталлаксии. В течение одного пятидесятилетнего периода между 1100
и 1150 годами сразу три великие нации разом отказываются от
инноваций, предпринимательства и свободы. В Багдаде АбуХамид аль-Газали почти единовластно разрушил традицию ра­
ционального мышления в арабском мире и стал проповедовать
возвращение к религиозному мистицизму, нетерпимому к лю­
бым новым знаниям. Перенесемся мысленно в Китай. Астро­
номические часы-куранты Су Суна — «космический механизм»,
возможно, самый сложный из всех, что были созданы к тому
времени, — были разрушены по приказу политика, подозри­
тельно относившегося ко всему новому и крамольному (читай:
разумному). И этот акт задал тон для возвращения к автаркии
и традиционализму, которые в течение многих последующих ве­
ков играли в истории Китая роковую роль. В Париже Бернард
Клервосский, позднее канонизированный католической церко­
вью, преследует ученого Пьера Абеляра, выступает с гонениями
на Парижский университет, где представители науки пытают­
ся возродить дух рационального мышления, и раздувает чудо­
вищный фанатизм, нашедший наконец свое полное выражение
во Втором крестовом походе 1147 года. К счастью, огонь сво­
бодной мысли и свет разума не удалось загасить: каталлаксия
уцелела в Италии и Северной Африке. Однако вообразите не­
надолго, что мракобесие торжествует в то время повсеместно —
и для каталлаксии уже нигде не остается уголка. А теперь пред­
ставьте, что глобализированный мир X X I века позволит себе
551

Глава 11
тотальную измену всему разумному! Подобные мысли рождают
тревогу. Взявшие волю боссы, священнослужители и грабители
вполне способны в гроб загнать любое процветание на нашей
планете. Уже теперь лорды напяливают на себя комбинезоны,
чтобы побороться с посевами

генно-модицифицированных

сельскохозяйственных культур, президенты планируют запре­
тить исследования с применением стволовых клеток, премьерминистры готовы растоптать
презумпцию

невиновности,

Пока обмен между людьми и их

ссылаясь на исключения из

специализация смогут где-нибудь

общего правила по отноше­

процветать, будет эволюционировать
и культура — независимо от того,
содействуют ли происходящему
лидеры или препятствуют.
И результатом этого процесса
всегда будет распространение
материального благополучия
и прогресса, уменьшение бедности,
отступление болезней, снижение
уровня рождаемости, увеличение
числа счастливых людей,
ослабление насилия, рост свободы,
приумножение знаний, улучшение
состояния окружающей среды
и расширение областей с нетронутой
дикой природой.

нию к террористам, а всепро­
никающая бюрократия, дей­
ствуя в интересах лоббистов
и групп влияния, может за­
полнить своими метастазами
область любого новаторства.
Полные

суеверий

креацио­

нисты мешают преподавать
людям научные знания, пу­
стоголовые

знаменитости

позволяют себе грубо отзы­
ваться о свободной торгов­
ле, муллы яростно восстают
против гражданских прав для
женщин, глубокомысленные
принцы горестно жалуются
на отход людей от прежних

традиций, а благочестивые епископы сокрушаются по поводу
огрубления нравов, вызываемого будто бы оборотной стороной
коммерции... Сегодня все эти фигуры достаточно ограничены
в своей способности добиться чего-то большего, чем пауз в про­
цессе развития человечества, но что может случиться, если один
из обскурантов дорвется до власти над миром?

552

Каталлаксия
Сомнительный сценарий, конечно. Крайне трудно было бы
полностью угасить огонь инноваций: слишком у ж это есте­
ственное и земное явление, питаемое усилиями многих людей,
действующих совместно. Какими бы реакционными и неоправ­
данно подозрительными ни сделались бы Европа или исламский
мир и отчасти даже Америка, Китай удержит зажженным факел
каталлаксии, и рядом с Китаем будут Индия и Бразилия, не го­
воря уже о множестве небольших свободных городов и стран.
К 2050 году экономика Китая может вдвое превысить американ­
скую. Эксперимент, о котором м ы говорим, продолжится. Пока
обмен между людьми и их специализация смогут где-нибудь
процветать, будет эволюционировать и культура — независи­
мо от того, содействуют ли происходящему лидеры или препят­
ствуют. И результатом этого процесса всегда будет распростра­
нение материального благополучия и прогресса, уменьшение
бедности, отступление болезней, снижение уровня рождаемо­
сти, увеличение числа счастливых людей, ослабление насилия,
рост свободы, приумножение знаний, улучшение состояния
окружающей среды и расширение областей с нетронутой дикой
природой. «В анналах человеческой истории, — писал лорд Маколей, — мы встречаем множество свидетельств тому, как про­
дуктивная деятельность личностей, противостоящих войнам,
налогам, голоду, пожарам, злонамеренным запретам и еще более
вредоносной протекции, творит и приумножает быстрее, чем
правительства способны расходовать, а также восстанавливает
все, что бы ни разрушали захватчики»1.
Человеческая природа неизменна. На сцене истории — все
те же вечные драмы, а в них — агрессия и болезненная зави­
симость, роковые страсти и внушенные принципы, очарование
добра и очарование зла, — но разыгрываются эти коллизии
в мире, который становится все более благополучным и пре­
успевающим. В пьесе Торнтона Уайлдера «На волосок от гибели»
1

Macaulay Т. В. Review of Southey's Colloquies on Society.

553

Глава 11
семья Антробус (олицетворяющая человечество) стремится вы­
жить в ледниковый период, при наводнении и во время миро­
вой войны, и натура этих людей во все времена и при всех об­
стоятельствах все та же. История повторяет себя в витках спи­
рали, а не идет по кругу, полагает Уайлдер, и способность людей
к добру и злу тоже растет и проявляется в новых формах, хотя
индивидуальные черты характера у того или иного человека не
меняются. Род человеческий продолжит множиться и развивать
свою культуру, невзирая на возможные периоды регресса и то
обстоятельство, что в процессе эволюции изначальная приро­
да людей в основе своей была и остается той же, что и всегда.
В этом смысле X X I век обещает быть прекрасным временем —
временем, когда стоит жить.
И можно отважиться быть оптимистом.

ВЫРАЖЕНИЕ БЛАГОДАРНОСТИ

Одна из ключевых идей этой книги — тезис о том, что разум
человечества един, а не разорван на множество отдельных ин­
теллектов, и люди выработали эту специфическую особенность
благодаря открытию для себя обмена и специализации. То же
самое относится и к основным мыслям, которыми я делюсь с чи­
тателем. Мой труд — попытка открыть свой ум для широкого
потока идей, почерпнутых у других людей в надежде, что мысли
их со всей энергией коснутся коры моего головного мозга.
Создание этой книги напоминало чем-то долгий разговор —
с друзьями, экспертами, наставникамии совсем далекими для
меня людьми. Мы общались при личных встречах, по электрон­
ной почте или обмениваясь статьями и ссылками, а также гово­
рили по телефону. Интернет — действительно подарок судьбы
для любого автора, источник безграничных знаний, которые
можно использовать, виртуальная библиотека, в которой чело­
век не связан ни объемом полок, ни скоростью доступа (хотя,
конечно, материалы различаются по качеству).
Я искренне благодарен всем, кто был готов вести со мной
беседу в подобном ключе, и я свидетельствую, что не встречал
ничего, кроме бескорыстной помощи и советов. Я должен осо­
бо поблагодарить Яна Витковского, Герри Острома и Джулиан
Моррис, которые помогли мне организовать встречу в Лабора­
тории в Колд Спринг Харбор(Cold Spring Harbor) при обсуж­
дении The Retreat from Reason, где я и начал представлять не­
которые из своих идей. Я благодарен также Терри Андерсону
и Монике Чини, которые двумя годами позднее организовали
семинар в Напе, Калифорния, где в течение двух дней я мог

555

Выражение благодарности
показывать черновой вариант своей рукописи некоторым заме­
чательным людям.
Ниже перечислены имена тех, чьи идеи и суждения были
особенно плодотворными. Великодушие и проницательность
этих людей произвели на меня огромное впечатление. Ошибки,
разумеется, мои. Итак, я искренне благодарен всем, чьи имена
в совокупности составляют список, приводимый ниже.
Брюс Эймс, Терри Андерсон, Джун Агунда, рон Бейли, Н и к
Бартон, Роджер Бэйт, Эрик Бейнхокер, Алекс Бентли, Карл Бергстром, Роджер Бингхам, Дуг Бёрд, Ребекка Блидж Бёрд, Норман
Борлоуг, Роб Бойд, Кент Бредфорд, Стюарт Бранд, Сара Броснан,
Джон Броунинг, Эрвин Балте, Брюс Чарльтон, Моника Чини,
Патриция Чёрчланд, Грег Кларк, Джон Клиппингер, Дэниел
Коле, Грег Конко, Я к Крофорд, Майкл Кричтон, Хелена Кронин,
Клив Крук, Тони Курзон Прайс, Ричард Докинз, Трейси Дэй, Дэн
Деннетт, Эрнандо де Сото, Франс де Валь, Джон Дикхаут, Анна
Дребер, Сьюзан Дадли, Эмма Дункан, Мартин Дёркин, Нейл
Фергюсон, Алваро Фишер, Тим Фицджералд, Дэвид Флетчер,
Роб Фоли, Ричард Гарднер, Катя Георгиева, Гордон Гетти, Джин
Джиассиа, Урс Глассер, Индур Гоклани, Аллен Гуд, Оливер Гуденаф, Джонни Гримонд, Моника Гюнтер, Робин Хансон, Джо Хенрик, Доминик Хобсон, Джек Хорнер, Сара Хрди, Н и к Хамфри,
А н я Хёрлберт, Анула Яясурья, Элиотт Джастин, Э н н Кандлер,
Ксимена Кац, Теренс Кили, Эрик Кимбру, Кари Кон, Мейр Кох,
Стив Кун, Марта Лар, Нигел Лоусон, Дон Лил, Гэри Лайбкэп,
Бринк Линдси, Роберт Литан, Бьёрн Ломборг, Маркус ЛовеллСмит, К и н Лу, Барнаби Марч, Ричард Модели, Салли Макбрирти, Кевин Маккейб, Бобби Маккормик, Я н Мак-эван, Э л Макхаген, Уоррен Мейер, Генри Миллер, Альберто Мингарди, Грэм
Митчисон, Джулиан Моррис, Оливер Мортон, Ричард Моксон,
Дэниел Неттле, Йоган Норберг, Джесс Норман, Хаим Офек, Герри Орстром, Кендра Оконски, Сванте Паабо, Марк Пейджел,
Ричард Пето, Райан Фелан, Стивен Пинкер, Кеннет Померанц,
Дэвид Портер, Виргиния Пострел, К.С. Пракаш, Крис Пайвел,
556

Выражение благодарности
Сара Рэндолф, Трей Рэтклифф, Пол Питер, Эрик Рей, Пит Ричерсон, Люк Ридли, Рассел Робертс, Пол Ромер, Дэвид Сандс,
Рашид Шах, Стивен Шеннан, Майкл Шермер, Ли Силвер, Дейн
Станглер, Джеймс Стил, Крис Стрингер, Эшли Саммерфилд,
Рей Таллис, Дик Таверне, Дженис Таверне, Джон Туби, Нигел
Винсон, Николас Уэйд, Ян Уоллес, Джим Уотсон, Трой Вейр,
Франс Вейсинг, Дэвид Уингроу, Тим Уайт, Дэвид Уилеттс, Барт
Уилсон, Ян Витковски, Ричард Рэнгхэм, Боб Райт и последний,
но не менее важный Пол Зак, взявший меня на денек на работу
лаборантом в белом халате.
Мой литературный агент Фелисити Брайан стала, как и всег­
да, крестной для этой книги — вдохновляя и обнадеживая ав­
тора в должные моменты. Она и Питер Гинсберг от начала и до
конца содействовали мне в моем начинании, как и редакторы
Терри Картен, Мици Энжел, Луис Хайнс, а также все, кто подружески поддерживал мои усилия в издательстве 4th Estate —
HarperCollins, особенно Элизабет Вобанк. Огромное спасибо
Кендре Оконски за бесценную помощь в деле превращения
в реальность сайта rationaloptimist.com и Люку Ридли за помощь
в исследовательской работе. Я благодарен также Роджеру Хармару, Саре Хиндман и MacGuru Ltd за создание диаграмм, пред­
варяющих каждую из глав.
Я чувствую себя глубоко обязанным своей семье, прежде
всего — за то содействие со стороны моих близких, которое по­
зволило мне найти место и время, чтобы написать книгу. Аня,
твоя вдохновенная помощь, умение проникнуть в суть и под­
держка — все это бесконечно ценно для меня. Для меня также
было огромным удовольствием впервые увидеть, каким острым
и твердым умом обладает мой сын: с ним на пару мы обсуждали
новые мысли и проверяли факты, работая над книгой. Он по­
мог мне и с большинством диаграмм. А моя дочь однажды вече­
ром привела меня на один из парижских мостов. Там мы стояли
и слушали, как Дик Миллер и его группа поют «Какой прекрас­
ный мир».

557

Примечания к книге постоянно корректируются
и обновляются с добавлениями на сайте по адресу:
www.rationaloptimist.com.

CIVILIЗАЦИЯ
Наша жизнь налаживается с каждым днем: еда, доходы, продол­
жительность жизни, предметы первой необходимости - все дос­
тупно и относительно легко достигаемо. Интернет, мобильная
связь... мы привыкли к этим реалиям, еще недавно таким фантасти­
ческим. И несмотря на это, многие из нас уверены, что скоро про­
изойдет перелом и наш устоявшийся мир неизменно начнет
рушиться.
Мэтт Ридли в своей новой книге со свойственной ему оптимистичностью, охватив всю нашу историю от каменного века до
современности, уверенно утверждает, что благодаря взаимному
доверию и совместной деятельности между людьми у нас больше
причин для надежды, а не для отчаяния о судьбе будущего чело­
вечества. И несмотря на постоянные катаклизмы, мы увидим про­
цветание человека и природное разнообразие.

КНИГА
«РАЦИОНАЛЬНЫЙ
ОПТИСИСТ», ОСТРАЯ И
ОТКРОВЕННАЯ, ИЗМЕНИТ ВАШЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ
О НАШЕМ МИРЕ В ЛУЧШУЮ СТОРОНУ.
МЭТТ РИДЛИ ЭТО ГАРАНТИРУЕТ!
МЭТТ РИДЛИ - известный английский биолог и журналист, автор
популярных книг «Геном», «Секс и эволюция человеческой при­
роды» и многих других, профессор оксфордского университета,
лауреат престижной книжной премии Американской академии.