В ловушке у монстра [Наталья Соболевская] (fb2) читать онлайн

Наталья Соболевская В ловушке у монстра

Глава 1

— Вот как возьму и стукну тебя чем-нибудь тяжёлым, — зло выплюнула я и зашипела. — Будешь ты, в конце концов, работать или нет, сволочь?

— Маш, у принтера нет мозгов, он слов не понимает, и на угрозы ему абсолютно фиолетово. Не мучайся, вызови системотехника, пусть чинит — это же его прямая обязанность, — услышала я совет коллеги, которая в нашей бухгалтерии занимала соседний стол справа от меня. Собственно, с этого факта и завязалась наша с ней дружба.

— Может, у твоего принтера и нет мозгов, а у моего, сильно подозреваю, очень даже есть, причём мозг извращённый, — переведя на девушку недовольный взгляд, отозвалась я. — Эта скотина опять печатать отказывается и вместо нужного мне документа какие-то символы распечатывает. Не удивлюсь, что символы эти на языке машин обозначают: «Да пошла ты, Сергеева, в сад и документ свой не забудь туда же прихватить», а далее — уши заворачивающий мат с объяснениями, что мне конкретно в этом саду делать и в какой позе.

— Вызови системотехника, — несмотря на мой гневный вид, спокойно повторила Елена.

— Ага, я вызову, а этот, — ткнула пальцем в пластмассового изверга, — сразу из вредности без сбоя заработает. Знаем. Уже проходили. Системотехник опять глаза закатит, у виска покрутит, скажет, как его косорукие задолбали, а когда уйдёт, эта серая кракозябра LN1020 вновь хрень начнёт мне печатать, — одним махом смяв несколько испорченных листков, которые выплюнул принтер — садист, возразила я и устало прикрыла глаза. — Что за день-то такой, ещё десять утра, а волосы на голове уже хочется повыдёргивать.

Коллега поднялась из-за стола и, пройдя небольшое расстояние, плюхнулась на мой стул для посетителей.

— Маша, ты же не из-за принтера так разнервничалась, верно? Максим опять достаёт?

Тяжело вздохнула.

— Соседи, которые по утрам дырки в стенах сверлят, — вот они достают, а Максим меня третирует. Сегодня у лифта подкараулил, много «приятного» в свой адрес выслушала.

Теперь тяжело вздохнула Елена и, оглядевшись по сторонам, ниже ко мне наклонилась.

— Совсем оборзел, — резюмировала девушка и с сожалением добавила, — и главное — никому не пожалуешься на сына одного из директоров.

— Почему, пожаловаться как раз можно, но этим я только себе вред нанесу. Борьба с руководством и их пристроенными родственниками всегда идёт в одни ворота.

— Максим же, как я поняла, вернуть тебя мечтает, но с учётом оскорблений, чудной у него какой-то план, — размышляя о нелогичности моего бывшего парня, нахмурилась девушка, и её взгляд сфокусировался на плитке молочного шоколада, которой я лечила своё испорченное Максом настроение сразу, как пришла на рабочее место.

— Это не план, а метод кнута и пряника, Макс в него свято верит, — вручив Елене сладкую радость всего женского пола, пояснила я. — Позавчера он в обеденный перерыв подловил меня на улице и в любви объяснялся, соловьём пел какая я замечательная и как ему без меня плохо. Вчера, когда столкнулись в коридоре, воспользовался тем, что вокруг не было ни души и облапал. Говорил, что без сильного мужика рядом я совсем распустилась и если не одумаюсь и к нему обратно не перееду, то пойду по рукам. Ну а сегодня с ног до головы обвалял в комплиментах. Хоть домой отпрашивайся, чтобы отмыться.

— Он что, ни на один день не оставляет тебя в покое? — удивлённо округлила глаза подруга и на автомате откусила кусочек шоколадки.

— С тех пор, как поменяла номер телефона, да. Видимо, раньше напишет что-нибудь, неважно — гадость или заверения в обожании, отправит мне, увидит галочки, что сообщение прочитано и успокоится. Теперь писать некуда, вот и бесится. Хоть обратно номер восстанавливай.

— Слушай, Машунь, твоему бывшему, судя по поведению, так и до больнички с решётками на окнах недалеко. Тебе вот что надо сделать. Когда с Максимом встречалась, наверняка он вас познакомил со своим высокопоставленным папашкой. Запишись к нему на приём и в приватном разговоре сообщи, что у его двухметрового дитятко набок съехала крыша.

— Не вариант, — уверенно мотнула я головой. — Макс для родителей не просто свет в окошке, он смысл их жизни и непогрешим. Отец его в гении записывает, а мать до сих пор носится как с маленьким, чуть ли ни в туалет за ним ныряет, пятую точку подтирать. Лишь увольнение из фирмы избавит меня от Макса и то не факт, а призрачное предположение.

— Да ты что, не вздумай! — оживилась Елена, даже в руку мне больно вцепилась. — Какой увольняться! Где ты ещё такое место найдёшь? Потерпи хотя бы полгода. Наработаешь какой-никакой стаж, тогда уж и про уход думай. А там, глядишь, и Максим твой успокоится, мужики — народ непостоянный, парень он с виду привлекательный, женским вниманием не обделён, найдёт себе кого, у него же на лбу не написано «Полный придурок». Да и мне без тебя будет в бухгалтерии некомфортно, привыкла, что есть с кем поговорить, — не забыла и о собственной выгоде коллега и, мило улыбнувшись, попросила. — Пообещай, что не напишешь заявление на увольнение, пока со мной не посоветуешься. Хорошо?

Ответить не успела, мой рабочий телефон затрезвонил, и мы с подругой, увлечённые беседой, от неожиданности вздрогнули.

— Сергеева Мария, — приняла я вызов.

— Маша, — в трубке послышался голос Марка Александровича, нашего главного бухгалтера. — Мне сегодня к вечеру нужны копии всех ваших отчётов в налоговую и в фонды за последние три отчётных периода. Также скиньте мне на внутреннюю почту все расчётные ведомости за тот же период, — Марк Александрович перечислял и перечислял, а я всё бегло, чтобы чего не упустить, записывала и удивлялась. Он это серьёзно? Даже если не буду вообще отвлекаться на текущие дела, скорей всего не успею всё подготовить к назначенному времени. В завершении, главный бухгалтер каким-то усталым или даже обречённым тоном попросил. — И да, Мария, если у вас есть какие-то недоделки, если что не успели подшить или привести в должный вид, незамедлительно этим займитесь.

— Марк Александрович, у нас выездная налоговая проверка намечается? — не удержалась и спросила я.

— Нет, гораздо хуже, — ещё больше загоняя меня в изумление, туманно ответил начальник и отключился.

— Что-то неладное творится в Датском Королевстве, — изучая набросанный мною список, изрекла Елена и рассказала. — Ты не первая, кому заданий надавали по самое горло. Вчера вечером Анна Андреевна носилась со своими материалами и авансовыми отчётами как угорелая, охала, ахала, в архив ни один раз наведалась, а потом, глотнув лошадиную дозу валидола, с понурой головой зашла к Марку Александровичу и вышла оттуда только через час красная как рак, в предобморочном состоянии. И всё это происходило тоже после телефонного звонка. А сегодня, пока ты ругалась со своим принтером, ко мне подошла Лидия Григорьевна и слащаво так попросила проверить за прошлый год все её счёт-фактуры на наличие подписей, печатей, расшифровок и прочих необходимых требований. Вон её пухлые папки у меня на столе пылятся, — девушка кивнула на своё рабочее место, на котором и правда лежали короба с документами, а те папки, что на столе не уместились, просто стопкой стояли на полу.

— И что это всё может означать? — задала я вопрос, не имея ни единой мысли в голове. Если бы кошмар всех бухгалтеров — госпожа налоговая — нас собиралась навестить, никакой обстановки секретности и в помине бы не было. У нас в отделе в колокол бы зазвонили и во всеуслышание объявили о надвигающейся опасности со стороны «врага».

— Поговаривают, что у нас ОН меняется, — многозначительно посмотрев на потолок, заявила Лена, но увидев на моём лице недоумение, крайне тихо пояснила. — Я о генеральном директоре.

— Да ну, — усомнилась я, — с чего ты так решила? Нынешний ОН, как по мне, крепко в своём кресле сидит, если вообще в него не врос и корни не пустил.

— Да-да, — закивала подруга и довольно улыбнулась, как человек, которой долго решал ребус и вот он сошёлся. — Тоже поначалу не верила, но сопоставила факты, подбила воедино последние слухи и сплетни, наконец, добавила твой список заданий и теперь уверена. У нас меняется ОН!

— В принципе, нам-то какая разница, — хмыкнула я. — Вряд ли нас, простых смертных, такие перемены, как смена высшего руководства сильно коснётся. Я как вела участок заработной платы, так и буду вести, а ты как занималась банком, так и продолжишь. Главное, чтобы оклад не срезали и премии не понизили. Действующего нашего главного Босса за всё время работы в фирме я видела пару раз и то мельком, о личном общении вообще молчу. Так что для меня кто стоит у руля совсем неважно.

— Вот мне интересно, если моё предположение верно, то какой он будет, этот наш новый, — мечтательно пропела Лена и чуть зажмурила глазки. Судя по выражению лица, она явно себе молодого накаченного брутала представила, ну или, допустим, смазливого лапоньку, как-то не довелось мне узнать, какой именно типаж мужчины предпочитает подруга, но я быстро спустила девушку с небес на землю.

— Какой? Да обыкновенный. Ты посмотри на наш совет директоров, и образ сам сформируется. Ярко выраженный лишний вес, отличный костюм, стоимостью как наша с тобой годовая зарплата, взгляд надменный, говорящий тебе, что ты блоха. Единственное, за что не возьмусь сказать — это наличие шевелюры на голове, тут всё индивидуально и от генов зависит. А так, если в общем брать, то ждёт нас очередной жадный, сытый, довольный кот с замашками бога.

Глава 2

Если девчонки зацепились языками на интересную тему, их восприятие времени резко искажается. По ощущениям мне казалось, что мы с Леной проболтали минут десять, не больше, а на самом деле прошёл почти час.

Целый час драгоценного времени!

Дел невпроворот! Теперь придётся обедом пожертвовать, чтобы задание Марка Александровича выполнить в срок.

Собрала волосы в хвост, уткнулась в монитор и полностью погрузилась в справки, таблицы, отчёты. Время от времени часто и быстро моргала, от долгого напряжённого взгляда в экран буквы и цифры ползли в разные стороны. На внешние раздражители, такие, как сотрудники из других отделов, что навещали бухгалтерию, сообщения в телефоне или просто болтовню коллег, внимания не обращала. Поэтому когда возле моего уха раздался голос подруги, резко прижав руки к груди, вздрогнула.

— Ой-й…

— Машуль, ну ты и глухая, зову тебя, зову на обед — реакции ноль. Собирайся, — постукивая лаковым кошельком по моему столу, с долей раздражения предложила Лена перекусить.

— Не могу, и так не успеваю, иди одна, — отмахнулась я и снова прилипла глазами к экрану.

— Двадцать минут погоды не сделают. Посмотри, все остальные собираются и тоже сейчас уйдут. Хочешь остаться в кабинете одна? Не боишься, что Максим воспользуется таким удобным случаем? — заявила подруга. Перспектива остаться с бывшим наедине совсем не прельщала. Конечно, можно было закрыться от незваного гостя на ключ, но в связи с особым положением Макса в фирме, ему ничего не стоит раздобыть ключ и отпереть дверь.

Захватив с собой лишь одну карту, чтобы расплатиться за обед, я живо поднялась, и мы с подругой отправились в столовую. К нашему приходу там уже толпился народ, и почти все столики были заняты. Встав в длинный хвост очереди у раздаточной линии, мы вооружились подносами и, продвигая их вперёд, наполняли предложенными блюдами.

— Ведьма, — услышала я в спину замечание Елены. Обернулась на подругу. Та, прикусив нижнюю губу, хмуро рассматривала содержание моего подноса, на котором красовались куриный суп, булгур с двумя тефтелями, салат «Обжорка», компот из кураги, ломтик белого хлеба и слойка с вишнёвым вареньем.

— Это ты мне? — на всякий случай уточнила я и получила в ответ положительный кивок. — И почему это я ведьма?

— Столько жрут и остаются худыми только ведьмы, а обычные девушки, как я, вынуждены сидеть на строжайшей диете, чтобы в джинсы влезать. Удавить тебя мало.

— Может, лучше сжечь на костре? — хохотнула я.

— Угу-у, удавить, а потом сжечь и утоп… — Лена резко умолкла, хотя явно хотела добавить к моему наказанию за хороший метаболизм ещё одну казнь. — Что это?.. — оглядываясь по сторонам, произнесла подруга.

— Понятия не имею, — растерянно отозвалась я и тоже осматриваюсь.

В столовой поднялся гул в три раза громче обычного. Примерно у каждого пятого одномоментно зазвонил телефон. Люди отвечали, тут же срывались с места и спешно покидали помещение. Некоторые даже не удосуживались убрать за собой посуду, хотя в нашей столовой действует правило самообслуживания, очередь в считаные секунды заметно поредела, также опустели столики.

В какой-то миг в голове промелькнуло — землетрясение, поэтому сотрудники сломя голову несутся прочь из здания. Но почему тогда молча? Почему не предупреждают коллег об опасности? Пожар тоже исключён, сигнализация бы сработала.

Тучная брюнетка в цветастой свободной тунике, что стояла впереди, отключила после разговора мобильный и, уверенно распихивая локтями народ, пробиралась к выходу. Я вовремя успела отскочить от неё в сторону, а Лена нет, за что была прижата к перегородке, которая отделяла раздаточную линии от основного зала. В другой раз подруга бы за такой произвол устроила ей разнос по полной программе, но не сейчас.

— Вы знаете, что происходит? — поймав толкнувшую особу за руку, выпалила Лена.

Женщина скривилась, отвечать явно не хотела, но подруга усилила захват, а её вид буквально вопил, что она не отстанет, пока не получит информацию.

— Только что приехал новый владелец нашей фирмы, — наклонившись к уху подруги, прошептала брюнетка и важно добавила: — Начальники отделов за головы хватаются. Говорят, он сначала экстренное совещание назначил, а после по кабинетам пройдёт с личной инспекцией.

— Владелец? — недоверчиво пробормотала Лена в ответ. — Речь же вроде только о смене директора шла.

— Именно владелец, — процедила брюнетка и, оскорбившись, что в её словах усомнились, фыркнула. — Фирму несколько дней тому назад продали, но этот факт держали в секрете.

— Интересно девки пляшут, — это подруга уже сказала мне. — Ну что, тоже тогда пошли обратно по рабочим местам.

— Зачем? — удивилась я. — Марк Александрович нам же не звонил. Спокойно пообедаем, вон, смотри, сколько столиков свободных, даже твой любимый в углу возле окна пустой, — сказала я и, подняв поднос, подошла к кассе, благо очереди больше нет. Коллега посомневалась мгновение и последовала моему примеру.

Я спокойно жевала вкусный сытный обед, Лена хрумкала салат из капусты с ягодками брусники и пускала слюну на мою слойку.

— Вот же чёрт, — поперхнулась я, когда заметила, что в столовую явился Макс и сразу двинулся к нам. Его мне тут только не хватало! Ещё как назло поблизости почти никого нет, Лену он вряд ли постесняется.

— О-о-о как, пока все пашут в поте лица, ты, Сергеева, себе брюхо набиваешь, — моментально брызнул он ядом.

— Верно, Максим, — спокойно подтвердила я. — Пользуюсь благами трудового кодекса, в котором прописан при полном рабочем дне гарантированный обеденный перерыв.

— Какой я тебе Максим? Что за фамильярности, Сергеева? Для тебя я — Максим Олегович.

— Извините, Максим Олегович, больше не повторится, — сыграв раскаянье на лице, сказала я, и красивое лицо бывшего парня обезобразило бешенство.

Изучила Макса, как-никак четыре месяца под одной крышей прожили. Подошёл он с единственной целью — выбить почву из-под ног и вывести на эмоции. Бывший — энергетический вампир и питается негативом. Разнервничаюсь, начну его в ответ оскорблять — он победил, останусь равнодушной — я выиграла.

Краем глаза вижу, за одним из немногих занятых столиков молодые люди сидят, человек пять, взгляд от нас отводят. Были бы мы где на улице, и парни не знали чей он сынок, наверняка вступились, а так отворачиваются, хотя видно, что им за себя стыдно.

— Ты где вчера в десять вечера шлялась? У тебя в квартире свет не горел, — выплюнул Ковальский, и у меня сердце остановилось. Он что, за мной не только на работе следит, но и возле дома караулит?

— Та-а-ак… — поднялась я со стула, — до свидания, Максим Олегович. Правильно вы меня упрекнули, нечего рассиживаться, пока другие работают, пошла я в бухгалтерию, — мигом сгребла посуду обратно на поднос и вприпрыжку понеслась к выходу.

Догнал, гад, и перегородил путь.

— Я спросил, где ты таскалась, шалава? — бывший злобно сверкал светло-серыми глазами, которыми раньше я так восхищалась и любила разглядывать.

— Да спала я, спа-ла, — задрав подбородок, сказала чистую правду.

— С кем?

На секунду прикрыла глаза и, усмиряя желание послать бывшего матом, медленно выдохнула. Спокойствие.

— С подушкой, с одеялом, ещё в оргии простынь участвовала и кровать. Слушай, Максим Олегович, тебе какая разница, где и с кем я ночую? Напоминаю. Мы расстались.

— В этом случае тоже напомню, что тёплое местечко, которое ты сейчас занимаешь, я организовал. Как устроил на работу, так и выгнать могу.

— Так выгоняй! — чуть ли не с требованием это немедленно сделать всё-таки взорвалась я. — Что же ты медлишь? Беги к своему отцу, уверена, к вечеру он утрясёт вопрос с моим присутствием в фирме.

— Жду, когда в твоей тупой башке прояснится, что лучше меня ты себе никого не найдёшь! — рявкнул Макс и яростно сжал кулаки. Испугалась и попятилась, вдруг он снова ударит, как тогда, на корпоративе. Ковальский проследил за моим взглядом, так же, как и я, посмотрел на свои руки и расслабил их. — Машунь, не бойся, я же обещал, что больше и пальцем не трону. Тогда случайно вышло, из-за ревности вспылил, с кем не бывает, — ласково пропел бывший и попытался обнять. Увернулась, резкая смена настроения и личины — не есть признак здоровой личности. После вот таких метаморфоз Макса, опасаюсь его ещё сильней, чем прежде, и понимаю, что полученная первая и, надеюсь, последняя оплеуха не идёт ни в какое сравнение с теми побоями, которые ждали бы меня в будущем, не разорви я с ним отношения.

— Не бывает с мужчинами, у которых рука на женщину не поднимется.

— Ой-й, ну вот только не надо из себя жертву строить. Да, малость переборщил, но ничего же страшного не произошло. Подумаешь, легонько по щеке шлёпнул, не в глаз же дал, — чуть улыбнувшись, заявил Макс. По его лёгкому тону видно, он искренне не понимает, что натворил и считает пощёчину мелочью.

— В нашем обсуждении нет смысла, — обречённо сказала я и шагнула в сторону, чтобы обогнуть Максима и уйти, как собиралась. — Мы разговариваем на разных языках.

Ковальский, вопреки ожиданию, не одёрнул меня за плечо, не схватил больно за руку, как на днях, чтобы остановить, он лишь что-то неразборчиво прорычал на подобии: «Поговорим в другом месте и другое время» и позволил уйти.

Пока я ждала лифт, меня догнала Лена, и в кабину мы вошли вместе.

— Я просто в шоке от Ковальского, — как только створки дверей захлопнулись, заявила подруга. — Ты, конечно, рассказывала про выходки Максима, но я даже не предполагала, что всё настолько плохо. Машунь, нужно срочно меры предпринимать, как-то урезонить этого типа. Он же натурально ненормальный. Какой у нас план?

— Никакого, — наблюдая, как растут цифры на панели, устало ответила я. — Подожду, время всех лечит, может, перебесится.

— Что-то сомневаюсь, — замотала головой коллега. — Уж очень сильно он на одержимого смахивает, а такие не остывают, а только больше распаляются.

Лифт остановился на седьмом этаже, открыл нам двери. Мы вышли и сразу обратили внимание на делегацию в конце коридора, состоявшую примерно из двенадцати мужчин, большая часть которых нам с Еленой хорошо знакома. Это наш совет директоров практически в полном составе.

— Ого, как интересно, — обрадовалась Лена и, ухватив меня под руку, поволокла не к кабинету бухгалтерии, а в обратном направлении, к окну.

— Мы это куда? — шепнула я.

— Как куда?! Нам срочно нужно полюбоваться городом, а заодно разглядеть нового владельца. Ты что, не видела незнакомого мужчину, который единственный из всех шёл не на полусогнутых ногах? Это наверняка и есть он.

Счастью подруги не было предела, а я стояла, мялась и стеснялась. Мне казалось, только идиот не догадался, зачем мы встали у окна. Тем более Лена не украдкой поглядывала на мужчин, а откровенно пялилась. Я же повернулась к ним спиной и разглядывала вереницу из машин, что неслась мимо здания фирмы.

— Маша, ну ты чего, обернись, им до нас нет никакого дела, они между собой общаются. Ну повернись. Посмотри, — словно капризный ребёнок требовала Лена и толкала меня в бок. — Он такой… очень даже ничего… вернее чего… и ого-го, — восторженно щебетала подруга. — Давай посмотри, я после собираюсь его внешность часа три обсуждать, а как это делать, если ты на него даже и не взглянешь.

— Лена, тише, тебя же услышат, — шипела я на чересчур возбудившуюся коллегу и готова была провалиться сквозь землю. — Мне за тебя стыдно. Так нельзя.

— Прикинь, он молодой, спортивный, высокий. Полное здание поклонниц ему обеспечено, и я в первых рядах, — не унималась подруга, отвешивала новому боссу щедрые комплименты, только что целовать его не побежала. — Да развернись ты уже, — возмутилась Лена и насильно развернула меня лицом к предмету своего восхищения.

Чисто мужская компания стояла ровно посредине коридора и что-то увлечённо обсуждала, на нас и правда не обращали внимания.

— Хочешь, я тебе о нём расскажу? — предложила я и, не дождавшись ответа, начала. — Ему на вид лет тридцать, может чуть больше, но сильно я не ошиблась. К такому возрасту вряд ли на свои средства компанию купишь. Значит, задействован не его капитал, а родителей. Наверняка родился в золотой колыбели, и с самого детства все перед ним на цыпочках бегали. Он привык, что перед ним прогибаются. Смотри, Леонид Матвеевич, преклонных лет человек, перед ним, можно сказать, кланяется, а он ничуть не смущён. Разве ситуация в столовой с Максом тебя не убедила, такие вот мажорчики — зло. Избалованные, пустые и самовлюблённые. Убери у них деньги родителей, и останется один ноль без па-лоч-ки, — сглотнула. Как раз в тот момент, когда я заканчивала с характеристикой нового босса, он резко на меня посмотрел и, выгнув бровь, усмехнулся. Да так, что кровь в жилах застыла, а по спине пробежал ледяной холодок. — Лена, он что, слышал? — еле выговорила я.

— Не знаю, не должен был. Он достаточно далеко, а говорила ты тихо.

Глава 3

Сидя перед монитором компьютера, в котором теперь видела не цифры, а огромную фигу, изводила себя вопросом — слышал новый руководитель мои обидные слова в коридоре или всё-таки нет. Зачем, спрашивается, рот открывала? Промолчала бы и сейчас не мучилась. Сделать огульные выводы насчёт владельца фирмы, да ещё и озвучить их вслух, когда он в том же помещении, что и ты… Чем в тот момент занимался мой мозг? Да всем, чем угодно, но точно не думал. Ведь если он слышал, то всё, могу удобную вместительную коробку приглядывать и потихоньку туда личные вещи укладывать. Уволит. Всё Макс виноват, довёл до белого каления. На самом деле все мои слова хоть и летели в сторону новоявленного босса, но на самом деле предназначались они никому иному, как бывшему парню. Это его я охарактеризовала никчёмным мажором и нулём без палки.

Если бы мне только показалось, что до ушей начальника долетел мой голос, и поэтому он обернулся и усмехнулся, то ладно, списала бы инцидент на разыгравшееся воображение. Но нет, те же мысли пришли и в голову Елены. Она, так же как и я, пригнувшись, метнулась из коридора в бухгалтерию и долго ждала, что новый владелец войдёт в наш кабинет и потребует объяснений.

Резко встала, с такой ношей на плечах всё равно работать не получается, и подошла к подруге.

— Лен, пойдём в коридор, — тихо сказал я и вынула изо рта девушки карандаш, который она усердно грызла.

— Зачем это?

— Проведём следственный эксперимент. Ты займёшь место нового владельца в коридоре, а я встану к окну и что-нибудь начну говорить, и мы узнаем, есть повод ждать приказ на увольнение или нет.

Мы с коллегой в точности воплотили план в жизнь. Результант нас до одури порадовал. Даже когда Лена встала ближе ко мне, а я, можно сказать, кричала, ничего не было слышно.

Вновь обретя душевное равновесие, занялась работой. Пусть за зря оговорила человека, но он этого не услышал, а главное — я искренне раскаялась, и впредь даже думать плохо о новом боссе зареклась.

В следующую неделю в фирме творилось чёрт знает что, все ходили дёрганые и раздражённые. То и дело доносились новости о непростом характере главного босса. Его предшественник тоже был строг, но перед тем как «рубить» голову сотруднику, делал ему выговор. Затем, если человек не понимал, следовало последнее китайское предупреждение и лишь только после — увольнял. Яматов Дмитрий Тагирович действовал по-иному. В первый же день он разорвал контракты примерно с четвёртой частью высшего руководства. Рядовых сотрудников он пока не трогал, но, как поговаривали, это временно, просто до нас дело ещё не дошло. Неутешительно, конечно, но я за своё место не боялась. Если Макс из мести или вредности не подгадит, мне нечего переживать. Работу свою выполняю вовремя и аккуратно, не без мелких косяков, конечно, но ведь не ошибается лишь тот, кто не работает…

Но нет худа без добра. Максим за последнюю неделю ослабил натиск, видимо, не до меня ему сейчас. Под угрозой не только его, к слову сказать, незаслуженно занимаемая должность, но и отца, который, в отличие от сына, взобрался по карьерной лестнице честно, без кумовства и пособничества знакомых.

Рабочий день пятницы близился к логическому завершению, стрелки часов показывали почти пять вечера, и, по сложившейся традиции, мы с Леной уединились в отгороженном закутке бухгалтерии, пили чай с печеньем и выбирали, куда нам с ней пойти после работы, чтобы расслабиться и отдохнуть от трудовых будней. Анна Андреевна, готовясь к выходным, как обычно убиралась на столе и, протерев его влажной тряпкой, листочек к листочку складывала в стопку не проведённые документы. Лидия Григорьевна также уже не работала и, подкрасив яркой помадой губы, переобувалась из офисной обуви в уличную. В общем, ничего не предвещало неприятностей и текло своим чередом, когда дверь смежного кабинета главного бухгалтера распахнулась, являя нам бледного и осунувшегося начальника.

— Вызывает, — лишь одно слово сказал Марк Александрович, и мы дружно всем женским коллективом ахнули.

Нам не надо было объяснять, кто и куда вызвал главного бухгалтера. Яматов уже всех начальников отделов на приватный разговор приглашал, лишь бухгалтерию стороной обошёл, что странно, обычно наше подразделение первым под разнос попадает.

Лидия Григорьевна привстала со стула и, перекрестив начальника, высказалась:

— Дорогой вы наш, мы все вас мысленно поддерживаем. Разговора этого было не избежать, главное — не нервничайте. С богом.

— Марк Александрович, мы сегодня с Машей, — кивнула на меня подруга, — хотим вечером в какое-нибудь местечко заглянуть. Может, хотите с нами пропустить пару коктейлей? После ковра у Яматова, думаю, вам это будет необходимо.

Оглядела коллег, у всех на лицах скорбь, словно мы главного бухгалтера не к директору отправляем, а на войну в отряд штрафбата.

— Вы первоклассный специалист, — вышла я в центр кабинета. — Со стороны контролирующих органов к нам претензий нет. За последний год мы не перечислили в налоговую инспекцию ни одного штрафа за правонарушение или не вовремя сданный отчёт. Учёт у нас ведётся по всем правилам, дисциплина в вашем отделе на высоте. Яматов наверняка тоже в курсе всего этого. Да, он крут в своих решениях, но согласитесь, если он кого и убрал из фирмы, то только по объективным причинам.

— Верно! — чуть ли не в ладоши захлопала Лидия Григорьевна. Но Марк Александрович, не смотря на все мои дифирамбы, не ожил.

— Дело в том, дамы, — как-то необычно он к нам обратился. — Что Яматов меня не одного приглашает, а весь отдел в полном составе. То есть вы идёте со мной.

У Лидии Григорьевны отвисла от шока челюсть, и женщина шумно плюхнулась в кресло, а изо рта до этого молчавшей Анны Андреевны вырвался смачный мат. Я и понятия не имела, что интеллигентная женщина умеет ругаться, да ещё так сочно и выразительно.

— Охренеть, здорово-то как, — высказалась Лена. — Обещала себе больше сильно не напиваться. На сегодняшний вечер освобождаю себя от данного обещания.

— Яматов какой-нибудь другой отдел уже в полном составе вызывал? — поинтересовалась я у главного бухгалтера, и Марк Александрович отрицательно мотнул головой.

— Опять мы самые рыжие, — излучая недовольство, озвучила мысли всех присутствующих Елена и фыркнула. — Еще, небось, продержит долго, а сегодня пятница и пьянка запланирована.

— Нам документы или отчёты с собой брать? — накидывая поверх блузки пиджак для солидности, спросила я, и подумала, что ещё волосы не мешало бы расчесать, а то за день разлохматились.

— Нет, ничего не нужно, главное — вовремя подойти, — пояснил начальник и, глянув на наручные часы, уточнил. — У нас ровно пять минут.

Двигались мы своей небольшой компанией во главе с Марком Александровичем с поникшими плечами, грустными лицами, как на эшафот. Не хватало только конвоиров за нашими спинами, а впереди плахи.

Когда зашли в приёмную, секретарь Анастасия хоть и поздоровалась с нами со всеми, но не улыбалась как прежде, а когда по телефону сообщала директору о том, что мы прибыли, я отметила, у девушки заметно подёргивается глаз.

— Проходите, — указав на дверь директора вытянутой рукой, сказала секретарша, но никто из коллег не торопился на аудиенцию и шагу в нужном направлении не сделал, даже наш начальник Марк Александрович топтался на месте.

— Ну что вы, в самом деле, — тихо выдохнула я. — Не зверь же он, живьём не загрызёт, — натянула приветливую улыбку, смело подошла к двери и резко её распахнула.

— Смелей, Мария Николаевна, — услышала я мужской голос, и на этом моменте моя отвага дала дёру, предательски оставляя меня одну.

Глава 4

Ничертаси! Самый главный босс и он же владелец, который в фирме без году неделя, не только знает мою скромную персону в лицо, но и имя с отчеством выучил.

С чего такое незаслуженное внимание?

Предположение у меня есть «с чего», но мы с Леной опытным путём выяснили, что человеческие уши просто не могли с такого расстояния услышать мои оскорбления.

Поёжилась и, боязливо сглотнув, прошла вглубь кабинета.

Странно, голос Яматова слышала, а его самого не наблюдаю. Кресло пустое, диван, что стоит у окна, тоже свободен.

Где директор?

Огляделась, но мужчину так и не обнаружила.

Следом за мной зашёл Марк Александрович, а за ним гуськом и коллеги. Руководствуясь стадным чувством, мы сбились в своеобразную кучку и мнёмся посередине комнаты. Недоумённо переглядываемся друг с другом. В глазах всех читается вопрос: «Где, собственно, директор?» Но никто не отваживается его озвучить вслух.

— Надеюсь, никому не доставило неудобства, что я вызвал вас почти под конец рабочего дня, — послышалось справа. Вздрогнув, резко повернула голову в сторону голоса и обомлела.

Яматов в расслабленной позе стоял возле шкафа. Как так вышло? Я же туда смотрела и готова поклясться, что мгновение назад мужчины там не было и в помине. Или я так переживала, что просто его не заметила?

Чертовщина какая-то!

— Добрый вечер, Марк Александрович, — Яматов приблизился к нашей компании и протянул главному бухгалтеру руку.

Далее он поочерёдно здоровался с каждой сотрудницей с помощью рукопожатия, причём к каждой обращался по имени и отчеству.

Выдохнула. Выходит, я не особенная, и знает он в лицо не только меня. Да, Яматов подготовился основательно и выполнил домашнюю работу на пять.

— Мария Николаевна, рад познакомиться, — произнёс директор, когда дело дошло до меня, коснулся руки, сжал её, но после не отпустил. Вырывать конечность духу не хватило, тем более, мужчина потянул меня к столу, что примыкал к директорскому, а свободной рукой самолично отодвинул мне стул. — Присаживайтесь.

— Спасибо, — резко охрипнув, поблагодарила я и покашляла.

Коллеги, также как и я, заняли предложенные им места за столом. Яматов же остался на ногах и, вольготно расхаживая по кабинету, приступил к речи. Говорил мужчина доходчиво, но в то же время кратко. Начал он с того, что ждёт от нас, как от работников.

Так как Дмитрий Тагирович не стоял на месте, нам приходилось вертеть головой, чтобы его слушать. В какой именно момент я перестала осмысливать человеческую речь, понятия не имею, но мой мозг посчитал, что изучение внешности Яматова куда более увлекательное занятие, чем его слова, и сконцентрировался именно на нём.

Соглашусь с Еленой, мужчина он весьма привлекательный, хоть и классическим красавцам его не назовёшь. Брюнет, стрижка короткая, но всё равно видно, что волосы слегка вьются, достаточно высокий, но без перебора. Фигура спортивная, но для тридцати лет с небольшим хвостиком чуть худощавая, черты лица правильные, я даже бы сказала аристократические, цвет глаз от меня ускользнул, но точно тёмный. Нос прямой, с дефектом, скорей всего, ломаный. Но этот изъян Яматова ничуть его не портит, а украшает, шарм добавляет. Но самое притягательное у мужчины — это губы, в меру пухлые и хорошо очерченные. Собственно, за их шевелением я как заворожённая и наблюдаю.

— Думаю, на этом достаточно, — подытожил Дмитрий Тагирович наше знакомство, и на лицах коллег проступила улыбка облегчения. Шли сюда, как на экзекуцию, но на самом деле встреча прошла вполне штатно и дружелюбно. Зря тряслись и переживали.

Вслед за довольными коллегами, я отодвинула стул и только привстала, как на плечо надавили.

— Мария Николаевна, задержитесь, — прозвучал приказ Яматова. Главный бухгалтер, который уже был на полпути к выходу, затормозил и уже собирался вернуться на прежнее место, расценив, что если его подчинённого задерживают, то и он обязан остаться. Но Дмитрий Тагирович его попытку пресёк.

— Марк Александрович, вы свободны.

Что-то ситуация меня напрягает. Зачем владельцу фирмы с рядовым бухгалтером тет-а-тет разговаривать? Последней из кабинета выходила Лена. Девушка, поймав мой взгляд, дождалась момента, когда на нас не смотрел Яматов, и лишь губами прошептала:

— Держись.

Дверь хлопнула, оповещая о том, что мы с директором остались одни. Дмитрий Тагирович не спешил развеивать интригу. Он молча сел за свой стол и, достав папку из верхнего ящика стола, как специально медленно её раскрыл и принялся изучать содержимое.

— Мария Николаевна, догадываетесь, почему я оставил именно вас, а остальных отпустил? — вкрадчиво, но в то же время с каменным лицом спросил владелец.

— Понятия не имею, — сказала я чистую правду.

— Это плохо, — цокнул и осуждающе покачал головой Яматов. — Я изучил личное дело каждого сотрудника бухгалтерии, и вот что интересно, ни на кого нет столько жалоб, сколько на вас, причём все они от работников фирмы, — мужчина достал из папки несколько хорошо знакомых мне листов и небрежно кинул их мне.

Глянула на жалобу, что лежала поверх других. Отлично помню, с чем и с кем она связана. Два месяца назад ко мне со щенячьими глазами и с шоколадкой в зубах, явился наш заведующий складом. Сначала он долго рассказывал о своём непростом финансовом положении, в красках поведал, как ему нужен кредит, а после попросил сделать ему справку о доходах в банк с завышенными цифрами, чтобы ему одобрили ссуду на весомую сумму. Естественно, я наотрез отказалась, и справку сформировала в соответствии с действительностью. Завскладом ещё два раза ко мне подходил с аналогичной просьбой и уговаривал, даже деньги предлагал, но я была непреклонна. Спустя две недели несостоявшийся кредитный аферист в отместку жалобу на меня накатал. Написал откровенную чушь и вымысел, но кодекс компании в этом вопросе однозначен, и Марку Александровичу пришлось проводить внутреннюю проверку, формальную, мне и оправдываться-то было не в чем. Но бумага всё же осталась, и её подшили к моему личному делу.

— У меня участок скандальный, люди же не всегда с цифрами в расчётном листке согласны. Например, начальник кому-нибудь из подчинённых премию в месяце урезал, а виновата, как водится, я, не так посчитала, — объяснила, как мне кажется, очевидную вещь, особенно человеку, который наверняка должен знать, как нам, расчётчикам, трудно живётся.

— Если сотруднику передо мной приходится оправдываться, значит, он из рук вон плохо работает, — не совсем вежливо, вернее, по-хамски, заметил Дмитрий Тагирович, и его глаза блеснули. Видно, он всласть насладился моим мгновенно нахлынувшим замешательством. Мало того, что обомлела, так ещё и понятия не имею, что отвечать. Впервые слушаю нарекания по поводу своих обязанностей, я то считала, что справляюсь отлично.

Подобралась, кашлянула легонько и спросила:

— Мне заявление на увольнение написать?

Мысль, что сейчас уволят, — холодила. И дело даже не в том, что придётся вновь по собеседованиям бегать и какое-то время без денег сидеть. Больше всего переживала, как родители на эту новость отреагируют. Они так гордились, что меня сразу после института в крупную успешную компанию приняли.

Яматов как специально, чтобы поиздеваться, чересчур надолго задумался, неспешно подбородок потёр, потом внимательно на меня посмотрел и тяжко вздохнул.

— А вы бы на моём месте как поступили?

После этого вопроса я не сомневалась — надо мной жёстко глумятся. У Яматова на лбу написано, что ему чужое мнение до лампочки, у него в авторитете лишь он любимый и самый разумный. Но меня спросили, и я ответила:

— Выслушала бы историю про жалобу от начала и до конца.

— Хорошо, давайте послушаем, — вольготно откинувшись на спинку кресла, с нескрываемой усмешкой изрёк мужчина.

Пересказывая историю с участием завсклада, на Яматова, чтобы не заикаться, старалась не смотреть. Но когда всё-таки из вежливости приходилось, никак не могла понять, как он реагирует, пока не закончила.

— Мария Николаевна, вам что, мало платят?

— Нет, достаточно.

— Вы нашли лучшее место?

— Н-нет.

— Тогда не пойму, зачем вы яму себе так усердно роете? Зачем рассказали, что совершили должностное преступление? — бросил Яматов, и у меня натурально челюсть отвисла.

Как так. Он это о чём? Какое к чёрту преступление?

— Что-то я вашу мысль не улавливаю, Дмитрий Тагирович. А вы уверены, что правильно поняли то, о чём я сейчас говорила? — что лежало на душе, то я и озвучила.

Яматов как-то устало улыбнулся и посмотрел на меня так, словно я полная непроходимая дура.

— Я понял, но не уверен, что поняли вы. Получается, что один из сотрудников фирмы склонял вас к подделке документов, а вы, вместо того, чтобы указать на правонарушителя, утаили информацию. И тем самым поставили компанию под возможный удар в будущем.

Ситуацию с данного ракурса не рассматривала. Мысль, что я сделала что-то не так, даже в голову мне не пришла. Наоборот, гордилась собой, я же не поддалась на уговоры завсклада.

— Мария Николаевна, у вас высшее экономическое образование, диплом не с отличием, но бал выше среднего. Ответьте мне, зачем банк детально изучает доходы предполагаемого клиента перед тем, как выдать ему кредит? — потребовал Дмитрий Тагирович и с самодовольной ухмылкой ждёт.

— Чтобы проверить его платёжеспособность и оценить, может ли клиент выполнить взятые на себя финансовые обязательства, — опустив глаза, прошептала я.

— Верно. А теперь представьте, что человек по подложным документам всё-таки взял кредит, а выплачивать его не стал. Банк назначил расследование, по каким причинам вроде как проверенный клиент переквалифицировался в должника. И куда оно его приведёт? — директор сам задал вопрос и сам же на него и ответил. — К липовой справке. На кого в этом случае падает тень? Верно. На его работодателя. То есть на меня, — указал Дмитрий Тагирович на себя пальцем.

— Всё так, но липовой справки я заведующему складом не давала, поэтому сконструированная вами ситуация не реальная, — поправила Яматова, а то воображение у мужчины яркое, такими темпами недолго до чего угодно дофантазировать, и в итоге окажется, что и к мировому дипломатическому кризису я тоже причастна.

Глава 5

Яматов нахмурился, но затем его лицо резко засияло в наигранном веселье.

— По-вашему мнению, когда вы отказали заведующему складом, он попыхтел, мысленно, а может и вслух, обматерил вас по батюшке, пришёл домой, попил чай с плюшками, завалился спать, сказал себе: «Нет так нет» и смирился. Да?

Если по-честному, то приблизительно так я и думала. А что аферюге оставалась ещё делать? Но, судя по саркастическому тону Дмитрия Тагировича, он считает иначе.

— Ну как бы да, — неуверенно сказала я и поёжилась. Чувствую, сейчас мою мордочку ещё раз окунут в грязную лужу и подробно объяснят, какая я идиотка.

— Ладно, спишем вашу наивность на молодость — жизни не нюхали, вот и верите в человечество. Даю вам, Мария Николаевна, бесплатный урок, — заявил Яматов, словно ему не тридцать лет, а сто пятьдесят. Тоже мне, умудрённый старец, у нас разница лет восемь, не больше. — Нет, люди, особенно вороватые, не мирятся с неудачей. Если перед ними запереть дверь, они рвутся в окно. Ваш завскладом, я лично проверял, в конечном итоге получил свой кредит, он сам состряпал справку, за Марка Александровича в ней расписался и даже печать похожую на нашу фирменную подобрал.

— Согласна, так вышло из-за того, что я промахнулась. Заявление на увольнение прямо сейчас написать или у себя в кабинете? — смирилась я с неизбежным.

Яматов на моё заявление отреагировал странно — он попросту рассмеялся.

— Интересно, какие же слухи здесь обо мне ходят, что вы заявление безропотно постоянно порываетесь настрочить?

— Судя то тому, как вы глубоко копнули не в очень масштабном деле, предположу, что о каждом слухе о себе вы в курсе, — набравшись смелости, сказала я. Терять всё равно нечего, два раза не выгонят.

— Тут, Мария Николаевна, вы абсолютно правы. Более того, каждое слово, сказанное обо мне в этом здании, я слышал лично, — медленно протянул Яматов и, приподняв брови, повторил. — Каждое, без исключения.

Упс!

Мне кажется или кто-то на что-то намекает? С другой стороны, какой это намёк, когда мне прямым тексом заявили, что всё слышали.

Волна стыда,захлестнувшая меня с головой, позволила лишь пропищать:

— Знать всё, что о тебе говорят другие люди, просто невозможно. Вы так сказали, чтобы я испугалась и призналась, что тоже о вас некорректно выражалась. Верно?

— Мария Николаевна, зачем мне ваше признание, — покачал головой Дмитрий Тагирович, поднялся с кресла и, подойдя ко мне со спины, наклонился к уху. — Мы оба знаем, что срывалось с ваших губ в мой адрес, как вы там выразились: «Ноль без палки и избалованный мажор», — хохотнул Яматов.

— Простите, — прикрыв глаза, извинилась я. Чувствую, как кровь прильнула к щекам, и кожа на лице заполыхала. — Мне очень жаль, я не хотела…

— Верю, — перебил меня мужчина, — в тот момент вы оскорбляли не меня, вас кто-то расстроил, и вы направили свою агрессию на более-менее подходящий объект. После, не исключаю, что раскаивались и переживали. Я прав, Мария Николаевна?

Если до предположения Яматова я остерегалась его, как мужчину, наделённого властью и деньгами, который по одному своему желанию может лишить меня любимой и доходной работы, то теперь он пугал меня до чёртиков. Первое — у него отличный слух, второе — феноменальная память. Выучить имена и лица одного отдела кажется лёгкой задачей, но когда я только устроилась в бухгалтерию, долго путалась, кто есть кто, а он за всю встречу с нашим отделом ни разу не ошибся. Да к тому же ему наверняка пришлось запоминать сотрудников не только одного подразделения, а нескольких. И третье — он проник в душу и безошибочно определил мотивы совершенно незнакомого ему человека. Я ни с кем, даже с Леной, не делилась, почему обругала Яматова, а он сделал вывод и попал в яблочко.

Надеюсь, Дмитрий Тагирович не продал дьяволу душу, чтобы обладать всеми этими качествами.

— Да, — кивнула я. — Но меня это ни капли не оправдывает. Завтра моё заявление будет лежать на вашем столе, — с сожалением выдохнула я и приподнялась со стула. Но мужские руки, вновь надавив мне на плечи, не позволили встать.

— Необдуманное слово, произнесённое в сердцах, — это пустяк. Я вас прощаю. Оцениваю вашу работу в бухгалтерии удовлетворительной. Увольняться в данный момент, необходимости нет. Но предупреждаю, прежде, чем открыть рот, в следующий раз хорошенько подумайте. И да, пересмотрите ваше поведение с коллегами, вы чуть себя и фирму не подставили, лишь бы стукачом не прослыть. Если замечаете, что действия другого сотрудника идут в разрез с законом, сообщайте об этом руководству. Иначе вы станете его пособником и возьмёте часть вины на себя.

Хотя рабочий день уже закончился, никто из коллег бухгалтеров не ушёл домой. Все терпеливо ждали, когда я вернусь, и стоило зайти в кабинет, как на меня обрушился шквал из вопросов и возгласов.

— У тебя лицо бледное, он что, ругал тебя? — шустрая Лена опередила всех. Когда другие только открыли рты, она уже озвучила свои мысли.

— Ты вся дрожишь, — приложив руки к груди, заметила Лидия Григорьевна и предложила. — Пить хочешь, водички налить?

— Зачем Маше вода?! — поворачиваясь с недовольным видом к Лидии Григорьевне, тут же возмутилась Лена. — Я ей чуть позже в клубе что по горячее налью, для снятия стресса.

— У меня есть валидол, — встрепенулась Анна Андреевна и кинулась искать в сумке таблетки.

— Дамы… дамы… — чтобы обратить на себя внимание, поднял вверх руки главный бухгалтер, встал со стула и предложил, — давайте помолчим и дадим Маше самой всё рассказать.

— Мне особо и рассказать вам нечего, — пожав плечами, нарушила я мгновенно образовавшуюся тишину. — Яматов был недоволен тем, что на меня постоянно жалобы пишут, — только и успела сообщить я, как поднялся, гудёшь.

Лидия Григорьевна с Анной Андреевной, резко перепрыгивая с одного кляузника на другого, вспоминали все случаи, когда мне приходилось давать объяснения относительно жалоб. Лена выкрикивала, что это не меня надо было вызывать, а тех, кто скандалы раздувал на пустом месте. Марк Александрович пытался всех успокоить и обещал, что поговорит с владельцем и за меня вступится.

— Вот же гад этот Яматов, — высказалась Лена, и я, вспомнив слова Дмитрия Тагировича, что он всё слышит и знает, подскочила к девушке и только что рот ей рукой не закрыла.

— Дмитрий Тагироваич поднял вопрос о жалобах не с целью меня обвинить, он просто дал дельный совет, как их избежать, — вступилась я за директора.

— Люди, недовольные размером зарплаты, только в том случае перестанут на тебя «телеги катать», если им пальцы оборвать по самые локти. Другого способа просто не существует, — закатив глаза, заявила Елена.

— Почему же, — возразила Анна Андреевна. — Можно ещё несколько семинаров для сотрудников прочитать и разъяснить, как, например, рассчитывается отпуск или больничный лист, чтобы заоблачных сумм не ждали.

— Проводили уже лет пять тому назад. Только усугубили ситуацию, — обречённо выдохнул главный бухгалтер. — Все резко поумнели, начали считать себе зарплату сами, естественно, всё напутали, и тогдашнего расчётчика чуть в могилу не свели. Пришлось для неё повышение оклада выпрашивать, а то бы уволилась.

Разговор Анны Андреевны, Лидии Григорьевны и главного бухгалтера быстро перекинулся с обсуждения конкретно моего бедового участка на наши трудовые будни в целом. Они возмущались и не понимали, почему нас, бухгалтеров, недолюбливают все без исключения, и самое обидное — с какой стати считают ворами. Ведь на самом деле у нас возможности украсть не больше, чем у всех остальных. Лидия Григорьевна громко кричала, что за всю свою трудовую деятельность и копейки чужой не взяла и зачем-то призналась, что в прошлом году утащила для внука степлер с работы. Но, как уверяла женщина, это её первое и последнее хищение в фирме.

Нас с Леной данная темя не увлекла, мы торопились в клуб. И если до встречи с Яматовым я относилась к идее посетить злачное место с прохладцей, то теперь с нетерпением ждала, когда там окажусь.

Глава 6

От грохота басов клубной музыки закладывало уши. Если мне требовалось что-то сказать Лене, приходилось к ней близко наклоняться и, надрывая горло, орать. Витающий сладковато-приторный запах в помещении с преимущественно нотками алкоголя мне тоже не особо нравился, но зато сегодня в заведении был не просто вечер, а тематический. Как именно звучала тема, понятия не имею, но мимо нас то и дело проходили ряженые парни-упыри, девушки со вставными клыками как у вампиров и прочая нечисть.

— Смотри, какие симпатичные чертята сидят через два столика от нас, — нескромно тыча пальцем на компанию молодых людей, пропела Лена. — Надеюсь, они пришли одни, без девушек, планирую с ними познакомиться.

Прищурилась, проследила, куда показывает подруга и поморщилась.

— Ленок, ну какой нормальный мужчина добровольно себе на голову рога нацепит, а? Давай поищем других, — предложила я и тут же прикрыла рот, потому что икнула.

— Хренушки, — перед глазами мгновенно нарисовалась фига с красными ноготками. — В прошлый раз ты так говорила, я как дура тебя слушала, в итоге впустую убили вечер и ни с кем не познакомились.

— И что? Тоже мне, беда, лучше ни с кем не познакомиться, чем с кем попало, — рассудила я и подумала, что с коктейлями надо, по крайней мере в ближайший час, повременить, а то нос на лице Елены, когда смотрю на неё, заметно двоится. — Ик-к.

— Машуня, у тебя так смешно язык заплетается, — засмеялась подруга и, встав из-за стола, куда-то меня потянула. — Пошли трезветь, вернее, танцевать.

Лена завела нас в самый центр двигающихся в такт музыке человеческих тел, и мы, разгорячённые алкоголем, отдались в объятия танца.

Прикрыв глаза, слилась с ритмом мелодии. Прогнувшись в пояснице, чуть наклонилась вперёд и махнула головой. Волосы длинной густой волной рассекли пространство вокруг и вновь рассыпались по плечам. Странно, я и раньше выпивала, но такого раскрепощения не чувствовала, такое ощущение, что сейчас я не бухгалтер, а роковая красотка-стриптизёрша. Положила ладони на бедра и, делая круговые движения, извиваюсь. Чья-то горячая рука лёгким касанием прошлась по моей спине от шеи и до середины хребта, тем самым вырывая моё сознание из своеобразного транса, созданного танцем.

Обернулась. Кругом толпа, но никто не обращает на меня никакого внимания, все заняты лишь собой.

Пожала плечами, просто кто-то задел невзначай.

Вновь сконцентрировалась на музыке, и тут опять кто-то нахально меня облапал и провёл от плеч далее по всей длине рук к запястьям.

— Ну всё! — резко развернувшись, возмутилась я, но преступника заметить не получилось. Как и прежде, меня окружало множество людей, но никто не выказывал заинтересованности к моей персоне.

— Ты чего? — крикнула мне в ухо Елена.

— Ты видела, кто сейчас стоял у меня за спиной?

— Неа, — мотнула головой девушка и сквозь громкую музыку добавила. — По-моему к тебе вообще никто близко не подходил.

— Да ну, — недоумённо огляделась я по сторонам. — Определённо кто-то был, я не могла ошибиться.

В помещении не просто тепло, а, можно сказать, жарко, но, не смотря на это, от жутковатого происшествия по коже пробежался леденящий душу холод. Я резко зажмурилась, тряханула головой, и неприятное наваждение рассеялось.

— Лен, ты освежиться не хочешь? Я бы туалет с удовольствием навестила, — обратилась я к подруге.

— Нет, — отмахнулась от меня девушка.

Дело понятное, коллеге в данный момент совсем не до меня — один из понравившихся ей чертят только что подошёл к ней и откровенно флиртует.

— Ладно, пойду одна, — хоть меня никто и не слушал, на всякий случай сообщила я и начала пробираться сквозь толпу в нужном направлении.

Дверь в уборную открыла с натяжкой, словно недавно доводчик поменяли, и механизм ещё не успел разработаться.

Включила холодную воду и, низко склонившись над раковиной, смочила щёки, шумно выдохнула и посмотрела на своё отражение в зеркале. Глаза из-за алкоголя блестят, а кожу лица тронул яркий румянец.

Прошло не менее пяти минут, прежде чем я сообразила, что именно меня смущало в обстановке туалета.

Он был абсолютно пуст, и это при том, что ночной клуб ломился от посетителей. Взять любой женский туалет, хоть в придорожной забегаловке, хоть в торгово-развлекательном комплексе или спортивном клубе, у них у всех будет одна общая черта — в независимости от времени суток, в каждом из этих туалетов хоть одна женщина, но найдётся. Так не бывает, что совсем никого нет!

Боязливо закрыла воду. Руки к шумному сушителю не поднесла, вытерла их бумажным полотенцем и, стараясь не шуметь, на цыпочках крадусь к выходу.

Бред, конечно, чистой воды, но внутренний страх и тревогу победить не могу.

То ли воображение так сильно разыгралось, то ли алкоголь на кору головного мозга так действует, но отчётливо ощущаю, как температура воздуха резко упала до минусовой, а ещё вижу, что из-за этого, когда выдыхаю, изо рта выходит пар.

— Мамочки! — простонала я, когда вдобавок ко всему свет замигал.

Раздался тягучий скрип, сердце остановилась, и я на месте замерла.

— Здесь кто-то есть? — заикаясь, спросила я, и вопрос эхом разнесся по стенам. — Не пугайте меня, пожалуйста.

Вместо ответа послышался сначала ещё один скрип, а затем грохот. Закрытые двери в кабинки поочерёдно резко открывались, а следом сами по себе закрывались. Охвативший тело адреналин зашкаливал. Так, как сейчас, никогда в жизни не боялась. Я не анализировала, почему двери ходят ходуном без посторонней помощи и связано ли это с неизвестными мне мистическими силами. Завопив, как раненый зверь, я моментально сорвалась с места и выбежала вон.

Как добралась до столика, за которым Лена вовсю развлекалась с новыми знакомыми парнями, понятия не имею. Лишь отголоски сознания и ноющее плечо укоризненно говорили, что по дороге я отдавила несколько ног и в кого-то врезалась со всего маху.

Первым делом, под удивлённые взгляды, я взяла со стола первый попавшийся бокал, естественно чей-то, и залпом, сильно запрокинув голову вверх, его осушила.

— Лена, мы немедленно уходим, — не по-девичьи обтерев лишнюю влагу с губ рукой, заявила я и глубоко задышала в надежде успокоить выпрыгивающее из груди сердце.

— Машунь, ты где была? И почему у тебя глаза, как у японских анимашек — на половину лица? — с неподдельной тревогой поинтересовалась девушка.

— В аду, — на полном серьёзе ответила я. — Лен, ты чего сидишь, не слышала что ли? Мы уходим, — занервничала я и, ухватив подругу за руку, потянула её на себя.

— Ты чего, отпусти, — выдергивая конечность, скривилась коллега. Видимо, я силы не рассчитала и сделала ей больно. — Какая муха тебя укусила или ты тупо перепила?

Взволнованная интонация подруги немного остудила мой пыл. Понимаю, со стороны смотрюсь как минимум неадекватно. Если хочу побыстрее убраться из этого странного места, надо успокоиться и взять себя в руки. Иначе Лена подумает, что я свихнулась и не поверит ни в одно моё слово.

— Пойдём в сторонку отойдём, — пропела я и, обведя взглядом по очереди трёх молодых людей, которых Лена пригласила за наш столик, выдавила улыбку. Надеюсь, что моё растягивание губ не походило на оскал и выглядело дружелюбно.

— Ну пойдём, — неуверенно отозвалась коллега и пообещав симпатичному блондину, что обнимал её за талию, очень быстро вернуться, поднялась на ноги.

— Маша, ты специально всё мне портишь? — зло зашипела девушка, как только мы удалились от парней на достаточное расстояние. — В коем веке познакомилась с нормальным мужиком, а ты из себя строишь сбежавшую пациентку психбольницы. Зачем?

— Да никого я из себя не строю. Если бы ты знала, что со мной произошло, то ещё похвалила бы за сдержанность, — заявила я и рассказала про инцидент в туалете.

Лена слушала, не перебивала, хотя и скептически время от времени хмыкала.

— Маша, ну что ты панику подняла. Кругом оглядись. Сегодня тематическая вечеринка. Наверное, администрация клуба не с одной тобой такой трюк проделала, ну чтобы атмосфера сверхъестественного реалистичней воспринималась, — быстро придумала объяснение Лена, что мне стоило сдержаться и её не стукнуть, знаю только я.

— Ле-на, — процедила я по слогам, — повторяю, это был не розыгрыш. Такую жуть ни один спецэффект не сотворит. Я чуть в штаны от страха не наделала. Умоляю, давай бегом расплатимся по счёту, смотаемся отсюда от греха подальше и никогда не вернёмся. По крайней мере, лично я не то, что в этот клуб, на эту улицу больше ногой не ступлю.

— Нет, и ещё раз нет, — мотнув головой, наотрез отказалась коллега уходить. Я бы попыталась привести доводы и как-то её убедить поменять решение, но блондину, которого Лена оставила за столиком, видимо, надоело ждать, и он к нам подошёл.

— Девчонки, вы скоро? Нам без вас скучно, — парень изобразил жалобную гримасу, но почти сразу расцвел и, приобняв Лену за талию, кивнул в сторону друзей. — Пашка с Лёвой очень интересуются, Мария, вы к нам присоединитесь?

— Нет, — твёрдо сказала я, но и Лена одновременно со мной вставила своё слово.

— Обязательно.

Блондин сначала недоумённо посмотрел на Лену, а затем точно так же на меня и спросил:

— Так я не понял, что парням передать? Маша всё-таки с нами или нет?

— С нами, с нами, — пообещала подруга и, аккуратно вынырнув из объятий, подтолкнула нового знакомого в сторону столика. — Дай нам, пожалуйста, ещё минуточку, мы сейчас подойдём, — пропела она, а когда блондин удалился от нас достаточно далеко, нахмурилась и спросила: — Ты мне подруга или как? Я что, о многом прошу? Поддержи компанию хотя бы ещё часик. Сама же видишь, какой у меня вариант с Денисом наклёвывается. Если его сейчас не зацеплю, второй шанс, скорей всего, больше никогда не представится. Ну что тебе стоит, а?

Мы бы и дальше продолжили спорить, по крайней мере, уступать я не собиралась, но музыка в клубе резко стихла, а и так неяркое освещение почти совсем погасло. Грубый мужской бас раздался из всех колонок и торжественно объявил, что этой ночью гостям клуба неслыханно повезло, и они смогут самолично лицезреть сеанс величайшего мага всех времён и народов. Далее следовали регалии этого самого мага, которые мне показались слишком помпезными, явно надуманными и просто смешными, я даже улыбнулась. Но когда сцену в секунду заполнил густой тёмно-серый туман, сквозь который угадывалась высокая фигура в балахоне с красными светящимися глазами, моё веселье вмиг улетучилось.

Маг двигался из глубины сцены к краю, ближе к зрителям, но он не шёл, даже пола ногами не касался, он парил. Умом понимала, что подобный трюк нетрудно организовать с помощью технологий, бываю. фокусы и круче. Но маг выглядел так реалистично, что не только я, но и другие посетители замерли с отвисшими челюстями.

Не одной левитацией и горящими глазами мужчина приковал к себе взгляды, из его рук время от времени вылетали светящиеся молнии, а от самого мага исходила настолько мощная энергетика силы, что она буквально ощущалась физически.

— Нечертаси, — ругнулась Лена. Я словно очнулась от наваждения и смогла оторвать взгляд от сцены и перевести его на подругу.

— Всё, Лена, шутки закончились. Мы немедленно уходим из этого странного места. Если не пойдёшь со мной добровольно, уволоку силой, — пригрозила я, но тут на меня направили прожектор, что был подвешен на потолке. Я зажмурилась и чтобы не ослепнуть, рукой от света заслонила глаза.

— Господин маг выбрал себе жертву. Приведите девушку к нему, — громко сообщил ведущий гостям клуба.

Далее всё происходило словно в кошмарном сне. Прежде, чем я сообразила, что маг выбрал не кого-нибудь, а именно меня, несколько человек подошли ко мне со спины и, ухватив под руки, понесли к сцене.

Трепыхалась я в стальных тисках как человек, которого приговорили к немедленной казни. Отчаянно пинала мужчин, что держали меня, причём место, куда попаду, не особо волновало. Мне даже удалось укусить одного изверга за плечо, правда, мне это чуть зуба не стоило. Осознав, что все попытки вырваться тщетны, я просто громко во всё горло материла весь белый свет, администрацию клуба, посетителей за то, что бездействуют, а ещё угрожала:

— Утром вам всем не поздоровится, я во все инстанции пожалуюсь, в полицию заявление напишу, устрою вам райскую жизнь…

Мысли метались в голове, и лишь одно приходило на ум — я попала на собрание секты и сейчас меня как барана заколют в угоду их чёрному богу. Толпа, что смотрела на представление с моим участием, сначала безмолвствовала, но когда меня поднесли к сцене, кто-то выкрикнул: «Жертва!», и уже спустя секунду все гости скандировали это слово и как полоумные повторяли: «Жертва, жертва, жертва…»

— Отпустите! — истошный крик вырвался у меня из груди и к великому удивлению просьбу выполнили, освободили, но лишь для того, чтобы толкнуть прямо к магу в объятия.

Уткнувшись носом в мантию мага, резко отскочила на шаг назад, дальше меня просто — напросто не пустили, мужчина положил мне на плечи ладони и крепко держал.

Сглотнула и как в замедленном кино плавно с опаской подняла голову, чтобы посмотреть на мужчину. Его лицо скрывала повязка, но вот его глаза, которые теперь не горели огнём, показались мне знакомыми. Вернее, я точно знала, у кого я видела точно такие же — у Яматова Дмитрия Тагировича, нового владельца фирмы, где я работаю.

— Вы… — прошептала я только губами.

— Спи, — приказал мне маг и хоть губы мужчины скрыты, почувствовала, что он улыбнулся.

Веки моментально налились тяжестью, тело обмякло, все звуки слились в гул, и моё сознание провалилось в темноту.

Глава 7

«Как же меня бесит это надоедливый звук», — подумала я и натянула на голову одеяло, чтобы хоть как-то приглушить монотонное пиликанье телефона. Неужели человек, который раз за разом набирает мой номер, не понимает, что я не отвечу, потому что ужасно хочу спать.

Запустив руки под подушку, потянула ноги и улыбнулась. Никакая сила на свете в субботнее утро не заставит меня покинуть кровать раньше одиннадцати. Пока не обзавелась мужем и детьми, вполне могу себе позволить валяться в постели по выходным сколько угодно, пока бока не отлежу.

Сегодня суббота, значит, вчера была пятница, мы с Леной ходили в клуб, а там!..

— Боже мой! — вспомнив события вчерашнего вечера, выкрикнула я и резко села.

Сердце бешено заколотилось, а руки затряслись из-за того, что кадры из клуба замелькали у меня в голове. Хлопающие сами по себе двери в туалете; люди, что бесцеремонно схватили меня и понесли к сцене; мои отчаянные попытки вырваться и, в конце концов, маг, который одним словом погрузил меня в бессознательное состояние.

Это всё происходило наяву, или мне просто приснился самый реалистичный и яркий кошмар из возможных?

Мобильный, что лежал на тумбочке, вновь ожил и зазвонил, а на экране высветилось фото Елены. Дрожащими руками взяла его и приняла вызов.

— Да.

— Привет, соня-засоня, — весело и до противного бодро поприветствовала меня подруга. — Машунь, я чего тебя в такую рань беспокою. Мы с Денисом решили за город съездить, на его дачу. Шашлык пожарить, свежим воздухом подышать, и, несмотря на твоё вчерашнее вредное поведение, приглашаем тебя с собой. Кого себе в кавалеры взять — Пашу или Лёву — сама выбирай.

«Пашу или Лёву, — мысленно повторила я за Леной слова. — А ещё она упоминала Дениса».

Значит, клуб с его кошмарами мне не привиделся, и всё было так, как я помню.

— Лен, а как я вчера домой добралась? — полностью проигнорировав предложение подруги спросила я.

— Мать, ну ты даёшь, — протянула девушка в ответ и хихикнула. — Вроде бы ты не сильно вчера на алкоголь налегала. Это что, ты такая слабенькая, что два коктейля тебе память отшибают.

— Ле-на, — с нажимом произнесла я. Меньше всего в данный момент мне подколы подруги нужны. — Ответь.

— Как-как! Обычно, на такси. Мы с Денисом тебя подкинули до дома. Ты, когда номер на сцене отыграла, спустилась вся такая недовольная, деньги мне сунула за свою часть счёта и прямиком в гардероб. Пришлось тебя догонять и тоже расходиться.

— Номер?

— Ага, номер. Между прочим, до сих пор на тебя обижаюсь. Могла бы и предупредить, что администрация клуба тебя уговорила в шоу участие принять. Тебя когда эти бугаи на руки подняли и на сцену понесли, я же защищать бросилась.

— Кто тебе сказал, что в этом безобразии я добровольно участвовала?! — взорвалась я от возмущения.

— Что значит «кто»? Ты сама мне и сказала.

Слова подруги настолько ошарашили, что я даже не была в состоянии держать возле уха телефон. Руки, как и всё тело, обмякли, безвольно сами по себе опустились и болтались вдоль туловища.

Что же получается: либо я сошла с ума, и мне срочно нужно вызывать себе скорую помощь, либо человек, которого вчера в клубе называли магом, внушил мне альтернативную версию событий.

Первый вариант мне совсем не нравился, да и чокнутой я себя не чувствовала, но и в столь мощный гипноз как-то тоже не особо верилось.

— Алло, Маша-а-а. Ты куда пропала? Я тебя не слышу, — горланила подруга из мобильного.

— Лена, езжайте на дачу одни, я немого приболела, лучше дома отлежусь, — вновь приложив к уху средство связи, выпалила я и сразу отключилась.

Массируя по дороге виски, дошла до ванной. Прохладный освежающий душ — вот что мне надо. После выпью кофе, что-нибудь съем и обязательно найду логическое объяснение творившейся со мной вчера чертовщине.

Сняв через голову ночную сорочку, повесила её на крючок и, глянув на себя в зеркало, отметила, в каком бы я бредовом состоянии после клуба не была, но косметику с лица смыла, расчесалась и волосы в косичку заплела, чтобы за ночь не спутались.

Разглядывая собственное отражение, провела по бледной коже лица пальцами и ахнула. Крестик, что я носила с пяти лет и который практически никогда не снимала, сейчас не висел на моей шее. Как есть, голышом, помчалась обратно в спальню, перевернула всю постель, затем перетрясла одежду, накинув халат, обследовала весь пол от двери до комнаты, затем оббегала всю квартиру. Искала крестик везде, где только можно, даже в самых неожиданных местах, но так и не нашла.

Я потеряла крест или его украли?

Не могу сказать, что особо верующая, каждую субботу в церковь не хожу, посты не соблюдаю, из молитв знаю от силы две, но потеря крестика сильно ударила по моему чувству защищенности. Конечно, понаблюдаешь, как двери сами по себе открываются и закрываются, хочешь — не хочешь, а в чертовщину поверишь. В фильмах всегда показывают, что всякого рода нечисть от церковной атрибутики прямо в ужас приходит и при её виде испаряется, а у меня теперь крестика нет. Выходит, верной защиты от потустороннего зла я лишилась.

Оо-о… что-то меня совсем не в ту степь понесло. Какая нечисть? Какие потусторонние силы? Что я несу? Адекватный цивилизованный человек рассуждает, опираясь на разум, а не на фильмы ужасов.

Скорей всего, в этом треклятом клубе мне кто-то подмешал сильнодействующее психотропное средство, встал в сторонку и наслаждался действом в моём исполнении. А что, такой вариант почти всё объясняет: и нового директора в роли мага — гипнотизёра, я же как раз накануне с ним общалась, и туалет с живыми дверьми. Правда, остаётся неясным, почему память затухала не постепенно, а резко оборвалась на определённом моменте.

— Так, всё, хватит! — раздражаясь на саму себя, крикнула я.

Живая, руки ноги целые, сознание, по крайней мере сейчас, ясное. Если это был всё-таки наркотик, приму активированный уголь и запью его большим количеством воды, потом уберу устроенный мной из-за поисков бардак, усвою урок и в подозрительные места не стану больше ходить. А вчерашний вечер вычеркну из жизни и забуду, как страшный сон.

Уборка квартиры всегда безотказно избавляла меня от ненужных обременительных дум. Этот незатейливый способ отвлечься не раз и не два без следа прогонял навалившуюся депрессию. Когда требовалось успокоиться или просто пережить неприятность, я вытирала пыль, мыла полы, раскладывала вещи в шифоньере, даже если там и так всё лежало аккуратно. Давно заметила, если моё жилище прибывало в идеальном состоянии, то и на душе воцарялись умиротворение и порядок.

Благотворней, чем уборка, на меня действовало лишь приготовление чего-нибудь безумно красивого и желательно сладкого. Печь я не только любила, но и умела. Что может быть волшебней, когда с помощью твоих рук обычная мука, яйца и другие продукты превращаются в сочный румяный штрудель с яблоками. Или что может быть изящней корзиночек из песочного теста, заполненных легким сливочным кремом и щедро усыпанных свежими лесными ягодами. О чудесном запахе, которым наполняется дом, я и вовсе молчу. Кажется, что в квартиру зашёл уют под ручку с благополучием.

Натирая до блеска стеклянный кухонный стол, я с тоской посмотрела на жарочный шкаф, и воображение тут же нарисовало в нём противень с творожными конвертиками. Вздохнула, представляя, что когда бы они допеклись, я бы их полила растопленным на водяной бане молочным с орешками шоколадом. Жаль, но с тех пор, как переехала от родителей в собственное жильё, я почти перестала печь, потому что кормить своими шедеврами мне было просто- напросто некого.

А что мне, собственно, мешает прямо сейчас поехать навестить родителей и совместить приятное с полезным. И маму с папой обниму, и сладким их побалую.

Сказано — сделано. Примерно через час я вышла на улицу. Мороз, как говорится, стоял лютый, и ветер прилично задувал. Но вместо шубки, которую носила на работу, я надела тёплый мега удобный горнолыжный костюм, а в нём замёрзнуть было практически невозможно. Дома у родителей с продуктами дела обстояли крайне туго. Нет, мышь, конечно, в их холодильнике суицидом жизнь не покончила, но сидела постоянно голодной. Поэтому, когда добралась до улицы, где раньше жила, заглянула в близлежащий торговый центр, где под завязку накупила всяких вкусностей и деликатесных продуктов.

Согнувшись под тремя тяжёлеными пакетами, едва их несла. Через каждые пятнадцать метров останавливалась, чтобы отдохнуть, и ругала себя, что так много купила, да ещё и тележку не взяла. Проходя мимо ювелирного магазина, взгляд зацепился за сверкающие стенды. Поджала губы. С такой ношей, как у меня, даже заходить неудобно. Пообещала себе, что завтра, когда поеду от родителей домой, обязательно в ювелирный загляну и присмотрю себе новый крестик, а в следующие выходные обязательно схожу в церковь, чтобы батюшка его освятил. Но тут я заметила вывеску над входом в магазин «Только сегодня специально для вас скидка на всё 40 %».

Манящее слово «Скидка» действовало на меня, как и на большинство девушек, — словно магнит. Оно как по волшебству выключало режим экономии и заставляло покупать даже ненужные мне вещи. А в данный момент крестик мне был жизненно необходим, и я уверенно шагнула в сторону ювелирного. Так воодушевилась, что казалось, неподъёмные пакеты потеряли половину своего веса.

Обслуживала меня приветливая и крайне терпеливая рыженькая, вся в веснушках молоденькая девушка, она с улыбкой на лице поочерёдно доставала кресты и цепи, а я, стараясь подобрать украшения, минимально отличающиеся по внешнему виду от потерянных, перемерила практически всё.

Пока я вертелась возле круглого зеркала, определяясь с выбором, не заметила, что продавщица куда-то испарилась. Странно, обычно в ювелирном от покупателей, которым в руки дали товар, ни на шаг не отходят. Пошарила по магазину глазами, и ответ сразу нашёлся. Девушка, как и ещё две продавщицы, кружилась возле другого клиента. Мужчина стоял возле витрины, на которой ценники зашкаливали. Когда мимо неё проходила, у меня глаза на лоб поползли от дороговизны.

— Извините, я выбрала, — обратилась я к рыженькой девушке, но она так увлечённо что-то рассказывала покупателю, что ей явно было не до меня. — Я определилась и хочу оплатить! — уже громко выкрикнула я, чем привлекла не только внимание нужной мне продавщицы, но и всех остальных. Даже мужчина лениво на меня обернулся, а когда я разглядела его лицо, сильно пожалела, что просто не прошла мимо магазина, а повелась на скидку.

В метрах пяти от меня стоял Яматов Дмитрий Тагирович. Весь как с иголочки, волосок к волоску, выспавшееся холёное лицо, небрежно расстёгнутое тёмно-серое прямое пальто показывало под ним тонкий чёрный свитер и такого же цвета строгие брюки. Начищенные кожаные ботинки выглядели так, словно на улице и в помине нет снега. И я: не накрашенная, с тёмными кругами под глазами, горнолыжный костюм, в котором давно уже спарилась настолько, что лоб лоснился от жары, да ещё три огромных пакета с продуктами.

Глава 8

— Мария Николаевна, — удивлённо приподнял бровь Яматов. — Добрый день, а я вас сразу и не узнал. Вы в спортивной одежде на себя не похожи.

На себя? Как по мне, я и на человека-то сейчас не особо похожа.

— Добрый день, Дмитрий Тагирович, — поздоровалась я в ответ, а сама кошусь в сторону поклажи, из которой торчали палка колбасы и батон. Вроде бы ничего такого. Что, директор колбасы с хлебом не покупает и не ест? Но почему-то мне всё равно неловко и некомфортно.

Вот же чёрт, и надо же было мне именно на Яматова нарваться. И вообще, что такая важная птица, как он, делает в торговом центре для простых смертных? Даже то, что он находился рядом с дорогой витриной, не объясняло факт его здесь присутствия. Там представлены вещи, которые мне не по карману, но до его статуса они всё-таки не дотягивали.

Очень надеялась, что после приветствия, Дмитрий Тагирович потеряет ко мне интерес и вернётся к своим делам. Но к великому моему сожалению так не случилось. Он отлип от стеклянной поверхности, на которую опирался локтём, и вальяжно приблизился.

— Позволите? — хоть мужчина и спросил разрешения взять выбранные мною вещи, но перекочевали они из моих рук в его до того, как я разрешила. — Я немного специалист в ювелирных украшениях, — внимательно и с прищуром разглядывая крестик на своей ладони, объяснил он свой интерес и тут же дал оценку. Мария Николаевна, не рекомендую вам данную покупку.

— Почему это? — задала я резонный вопрос. Ответ Яматова с нетерпением ждала не только я. На лицах продавщиц, которые примчались вслед за респектабельным мужчиной, тоже отпечатался интерес, чем же не угодил ему их товар.

— Заявленная проба на бирке не соответствует действительности, — холодно заметил Дмитрий Тагирович. — Потом, оба изделия не выдают даже отголосков индивидуальности. Я бы вам порекомендовал рассмотреть другой вариант. Не скажу, что он идеален, но всё же заметно выигрывает, если сравнивать с вашим выбором. Принесите ту пару, что я смотрел последней, — обратился он к продавщице, на бейдже которой было написано «Старший продавец-консультант».

— Я вас поняла, — закивала девушка и мигом метнулась туда-сюда. — Вот то, что вам понравилось — белое золото, тридцать шесть изумрудов, эмаль под цвет камней…

Женский мелодичный голос продолжал перечислять достоинства креста, но я не слушала. Прищурившись, я всматривалась в ценник и пыталась понять, правильно ли посчитала количество цифр или же нет.

«К сожалению — правильно», — перепроверив, убедилась я, и с горечью подумала, что если позволю себе его купить, придётся сидеть на хлебе и воде где-то месяца четыре, а то и дольше.

— Мария Николаевна, ну как вам? — поинтересовался Яматов.

Он что, издевается?

Как-как?

Дорого до одурения!

— Ещё не решила, — постеснялась я сказать правду о цене и взяла в руки крест. Найду изъян и откажусь от покупки, а если у изделия нет недостатков, то просто их выдумаю. К счастью, мне не пришлось подключать воображение. Перевернув крест, обнаружила, что он не имеет надписи «Спаси и сохрани». — Исключено, — изображая сожаление, выдохнула я, — крест мне не подходит. Не знаю, обязательно ли должна быть надпись или нет, но для меня это принципиально.

Яматов хитро улыбнулся, словно подлинная причина ему известна, и пожал плечами.

— Это не проблема, можно заказать гравировку, — предложил мой директор, а сотрудницы магазина, дружно закивав головами, его поддержали.

Вот же умный какой, на всё у него выход имеется.

— И в этот раз вынуждена отказаться, — заявила я. — Дело в том, что меня интересует только тот крестик, который я выбрала изначально. Вы его раскритиковали, и я постеснялась об этом говорить. Вчера потеряла свой крест, а он мне был очень дорог, и я искала максимально похожий, — вернула Дмитрию Тагировичу украшение и, развернувшись к кассе, сказала рыженькой продавщице. — Я бы хотела расплатиться.

Девушка резко дёрнулась, чтобы выполнить мою просьбу, но тут же замерла и уставилась на Яматова.

Блин, что она у него в глазах ищет — дозволение мне товар их магазина продать?

Недовольно покашляла, всем видом показывая, что вообще-то лишь я принимаю решение покупать мне что-нибудь у них или нет, а Яматов тут с боку припёка, и в довершении достала банковскую карту.

Видимо, чуток я переиграла свою роль. Дмитрий Тагирович даже губы стиснул, чтобы от души не рассмеяться, а девушки многозначительно между собой переглянулись. Да и пусть, флаг им всем в руки, зато мой товар поднесли к сканеру, пробили его, и я, наконец, вставила карту в терминал.

— Простите, а у вас другой карты не найдётся? На этой недостаточно средств, — с каким-то садистским удовольствием произнесла продавщица, после того, как я ввела ПИН-код.

Что?

Да быть такого не может!

Это какая-то ошибка! Скорей всего сбой в работе системы. Только что я покупала продукты, и мне пришло смс из банка с информацией о текущем балансе. Да, он не был заоблачным, но на крестик с цепочкой стопроцентно хватало. Даже если их стоимость умножить на три. Всё это я понимала, как и то, что если бы у меня действительно не хватило денег на покупку, стыдиться нечего. Но щёки загорелись огнём, а голос предательски задрожал.

— Попробуйте ещё раз, — нервно улыбаясь, попросила я, но ситуация вновь повторилась, и девушка озвучила всё те же слова — «Недостаточно средств».

Доставать телефон и всем доказывать, что я не верблюд, а случившееся — всего лишь досадное недоразумение, мне показалось крайне глупым и неуместным. Этих людей, за исключением Яматова, вижу в первый и последний раз, какая разница, что они обо мне думают.

— Значит не судьба, — смирившись с позором, который на самом деле творился лишь у меня в голове, выдавила я и потянулась к пакетам, чтобы, поджав хвост, поскорее уйти.

— Мария Николаевна, позвольте, я за вас заплачу, — сказал Дмитрий Тагирович, и это был отнюдь не вопрос. К тому моменту, когда я очухалась, он уже всучил свою карту продавщице и нацелился пальцем на кнопки терминала.

— Не-е-ет! — вскрикнула я, словно мне в пятую мягкую точку только что вонзили острую иглу. — Пожалуйста, не делайте этого.

Чтобы уж наверняка помешать директору оплатить за меня покупку, выдернула его карту из терминала и положила её на прилавок. Да, бесцеремонный поступок, но Яматов тоже хорош. Кто расплачивается за практически незнакомую девушку? Он что, не понимает, что этим самым, как минимум, поставил бы меня в неудобное положение.

— Мария Николаевна, что-то у вас нервишки шалят, — усмехнулся директор, а потом наигранно серьёзно спросил. — Может, ночь тяжёлой выдалась?

Меня смутил не только вопрос. Меня смутило всё. Начиная от откровенно издевательского тона мужчины и заканчивая тем, как он смотрел на меня. Сейчас готова поклясться, глаза у Яматова точь-в-точь как у мага из жуткого клуба.

— У вас, Дмитрий Тагирович, цвет глаз необычный. С виду кажется, что они карие, но когда приглядишься, отчётливо прорисовываются зелёные лучики от зрачка. Никогда таких раньше не видела, — заметила я и добавила. — Если вам когда-нибудь надо будет сделать так, чтобы вас не узнали, закрывайте лицо, допустим, повязкой, полностью, не оставляйте глаза на виду, по ним слишком легко вычислить вашу личность.

У Яматова от моих слов даже глаза заблестели, а о том, что его физиономия моментально превратилась в довольную, и вовсе молчу.

— Мария, а вы гораздо смелей, чем показались мне с первого взгляда, — на этот раз опустив моё отчество при обращении, протянул Дмитрий Тагирович. — Беру обратно свои слова на счёт того, что у вас нервишки шалят. Напротив, у вас на редкость устойчивая психика.

Краем глаза заметила, продавщицы слушали нас и находились в полном недоумении. Конечно, со стороны наше общение с Яматовым смотрелось, как разговор слепого с глухим. Ничегошеньки не понятно. Ответы по логике не совпадали с вопросами, а ремарки — с содержанием текста.

Но мы с директором точно знали, о чём ведём речь. Яматов недвусмысленно мне намекнул, что знает, где моя тушка «веселилась» вчера вечером, а я в свою очередь не стала скрывать, что узнала его в роли мага на сцене, хоть данный факт и отказывался укладываться в голове. Солидный мужчина, как понимаю, с приличным капиталом, и развлекает публику в сомнительном заведении? Хотя их, богатых, не разберёшь, у каждого свои причуды, а у Яматова, видимо, в голове водятся особо шизанутые тараканы.

Открытым оставался лишь один вопрос и волновал он меня очень. Причастен ли Дмитрий Тагирович к тому, что мне подсыпали психотропное средство, или наше одновременное появление в одном и том же месте — случайность?

Глава 9

Как я покидала магазин — трудно назвать бегством. Вполне спокойно попрощалась с директором, без особой суеты подняла пакеты, на предложение меня подвезти куда требуется вежливо отказалась, но ощущала я себя никак иначе, как беглянкой.

Первым долгом, когда я добралась до квартиры родителей, и мы вдоволь наобнимались друг с другом, разобралась со сбоем в работе моей банковской карты. Правда, звонок в банк абсолютно ситуацию не объяснил. Девушка-оператор подтвердила, что попытка покупки была и закончилась неудачей, но почему так случилось, она мне не ответила, лишь принесла извинения за неудобства и заверила, что в данный момент всё в полном порядке.

На языке так и вертелось — чертовщина какая-то, но я гнала от себя мысли, что со мной играется сам сатана, а то так до чего угодно можно додуматься, и палата психиатрической больницы окажется домом.

Как и планировала, для гармонии внутреннего мира я напекла родителям пирожных из бисквитного теста, сдобрила их взбитыми сливками, сверху, как для вкуса, так и для красоты, насыпала ягод малины, полила всё это чудо карамельным сиропом и как последний штришок вставила листочки мяты.

Мм-м, вкуснятина получилась.

Родители, запивая пирожное свежим крепким чаем, чуть пальцы не съели и всё нахваливали мою стряпню. Папа то ли в шутку, то ли в серьёз, жевал и ворчал, что после того, как я переехала, они с мамой сладкое лишь покупное едят и каждый раз жалеют, что квартиру отдельную мне подарили. А мама сетовала на то, что теперь ей практически каждый день приходится стоять самой у плиты, а она не привыкла, да и не нравится ей это занятие. Гораздо приятней вечером, забравшись под плед, на диване смотреть телевизор.

В кругу семьи я отогрелась как физически, так и морально, забылась и вновь почувствовала себя маленькой девочкой, которую мама, перед тем, как уложить спать, нежно целует в лоб и одеяло, чтобы не замёрзла, по бокам подтыкает. Тихое спокойное блаженство рядом с родными мне не хотелось прерывать, и я провела у них в гостях не только всю субботу, как задумывала, но и прихватила воскресенье.

Утро понедельника началось паршиво. Шёл мелкий снег в сочетании с резким ветром, погода была просто отвратительной. Пока добралась до работы, замёрзла так, что мечтала лишь об одном. Когда зайду в офис, прижмусь попой к батарее и только к обеду от неё отойду. Нехитрые мечты остались мечтами. Не успела снять верхнюю одежду, как градом посыпались звонки, кому срочно-присрочно вынь да положи справку для банка, чтобы оформить кредит, кому объясни его цифры в расчётном листе, в общем, закрутилась, завертелась. Лена, в отличие от меня, выглядела свежей и вполне довольной, хоть и за то, что не поехала с ней к Денису на дачу, пыталась дуть на меня губы. Но чем мне нравится характер подруги, он взрывной, но очень быстро отходчивый. Не прошло и часа с начала рабочего дня, как она, отвлекая и не давая мне сконцентрироваться на обязанностях, жужжала под ухом и в красках рассказывала, какой её Денис замечательный.

— Сергеева Мария Николаевна? — сверяя ведомость, услышала я, повернув голову, и на автомате кивнула.

— Да. Чем могу помочь?

— Для вас посылка. Распишитесь, пожалуйста, — совсем молоденький парень летвосемнадцати положил передо мной бланк получения.

— Что за посылка и от кого она? — поинтересовалась я. Ещё бы неделю назад не задумываясь приняла, но в свете последних событий теперь осторожничаю.

— У меня нет данной информации, — не поведя и бровью, отчеканил мальчишка.

— Позвоните в вашу фирму и спросите, — настаивала я на своём.

— Вы что думаете, мне делать больше нечего? Расписывайтесь, принимайте посылку, и я пошёл, — используя хамский тон в голосе, сказал посыльный, но не на ту он напал….

— Тогда забирайте свой бланк и шагом марш на выход, дорогу вы знаете, — заявила я и демонстративно уткнулась в документ на столе, с которым работала, пока курьер не отвлёк.

От молодого человека ожидала любую реакцию, даже враждебную, но только не ехидное хихиканье.

— Не особо мне твоя подпись и нужна, без неё обойдусь, — парень резво пошарил в своём пакете рукой, вынул оттуда небольшую коробку, поставил мне её прямо под нос и, весело присвистывая, отправился к двери.

— Ты куда?! — оторопела я. — Посылку забери.

— Зачем? Она же твоя, — отозвался стервец.

— Я не поняла, а что происходит? — первой вслед за мной всполошилась Елена.

— Понятия не имею, — помотала я головой и кивнула на парня. — Пришёл, вот это принёс и забирать обратно отказывается, — сократила я версию событий до минимума.

— Эй, ты! — крикнула Лена курьеру. — Мы сейчас охрану вызовем и будем правы. Откуда нам знать, что в коробке не бомба.

— Угомонитесь, старушки, там определённо не бомба, — хохотнул посыльный, но его участь была уже предрешена.

Услышав страшное и опасное слово «бомба», наша более взрослая часть бухгалтерии моментально переключилась в режим полной боевой готовности. Анна Андреевна и Лидия Григорьевна, вопреки аппетитным формам фигуры, ловко повыскакивали из-за своих столов и с глазами, которые говорили о том, что женщины готовы убивать, неумолимо приближались к парню. Если бы курьер знал, что на него открыли охоту две разъярённый тигрицы преклонного возраста, он бы прибавил шаг и, возможно, даже смог убежать. Но к его великому сожалению, он слишком молод, чтобы знать — чем женщина старше, тем опаснее. Особенно, если она всю жизнь отработала в бухгалтерии!

Если Лена, когда Лидия Григорьевна схватила парня за ворот куртки, широко распахнула глаза, то я наоборот их прикрыла.

— Э-э-э, чё это… руки от меня уберите! — возмущение молодого человека — это первое, что распознали мои уши. Потом послышался суетливый топот нескольких пар ног на одном месте, возня, которую сопровождало неразборчивое ворчание и кряхтение, затем глухой звук, словно увесистый куль с мукой об стену ударили, ну и, в конце концов, раздался жалобный голос парнишки: — Тётеньки, не бейте меня, пожалуйста.

На этом моменте я всё же открыла глаза, и передо мной предстала картина маслом — «Бедный несчастный малёк в окружении опасных хищных акул».

Курьер, прижимаясь спиной к стене, сидел на полу. Он обхватил голову руками, защищая её от возможных побоев, и на всякий случай зажмурился, видимо, чтобы глаз не лишиться.

— Ну что, гадёныш малолетний, быстро мы твой гонор поубавили? — возвышаясь над посыльным и постукивая ногой, самодовольно заявила Анна Андреевна.

— Забирай свой свёрток и подобру-поздорову выметайся отсюда, — вытянутой рукой показывая на мой стол, зашипела Лидия Григорьевна, — Иначе… — следом женщина сжала кулак и продемонстрировала его парню.

— Не могу я его забрать, меня же уволят, — взвыл курьер и тут же, как бы извиняясь за сказанное, выпалил: — Только не бейте.

— Что в посылке? — тоном победившей в схватке стороны, поинтересовалась Елена, тем самым милостиво вступая с поверженным врагом в своеобразные мирные переговоры.

— Не знаю. Честное слово не знаю, — затараторил молодой человек.

Мне стало жаль парня. Сидит, бедный, на пятой точке, глазёнками, ещё можно сказать детскими, с мольбой таращится на нас, как на извергов. Ему и так сильно досталось, он же теперь эту ситуацию долго не забудет. Скорей всего она будет преследовать его до конца дней.

Без слов вынула из стакана канцелярский нож, вскрыла им упаковочную бумагу посылки, являя на свет коробку приглушённо-голубого цвета и перевязанную коричневой лентой. Затем аккуратно сняла с коробки верхнюю часть и ахнула. В коробке находился футляр, по виду которого можно было безошибочно определить, что он для ювелирных изделий.

— Это, наверное, Макс прислал, прощение так вымаливает, — предположила Елена, с любопытством выглядывая из-за моего плеча.

Версию, что это дело рук Макса, сразу отмела. Мой бывший парень считает, что подарки, особенно ювелирные, надо сначала заслужить, а я от него нос ворочу. Помимо того, даже если бы он и решил сделать мне презент, то непременно бы вручил его сам, дабы не пропустить ни одного слова благодарности и признательности.

— Вряд ли, — отозвалась я.

— Тогда кто? — удивилась подруга.

— Понятия не имею, — слукавила я.

Была у меня одна намёка на личность дарителя, хоть практически и нереальная. Может, когда я в субботу из магазина ушла, Яматов купил мне всё-таки крестик.

— Открывай, — измученная накалом интриги, поторопила меня Елена, а то я вертела в руках футляр и никак не решалась его открыть. — Ого-о, охренеть можно! — воскликнула подруга и игриво толкнула меня в бок, когда я распахнула футляр. — Ты права, жадюга Максим такое добро бы не подарил. Давай колись от кого крест с цепочкой и где водятся мужчины, которые потом подобные украшения присылают.

Глава 10

— Я не знаю, кто мне посылку прислал, — нагло соврала я.

Если бы призналась, что это новый владелец фирмы, всё — мне каюк. Обожаю свою бухгалтерию, но женский коллектив замучил бы меня вопросами. Почему мне? Зачем мне? Кто я ему? Как так вышло? Вразумительных ответов у меня бы для них не нашлось, и ко мне применили бы пытки. А после сегодняшнего инцидента с парнишкой, не исключаю, что допрос был бы с пристрастием.

У меня сейчас такое состояние возмущённое, что сама бы в руки пыточное орудие взяла и кое-кому объяснила, как поступать можно, а как категорически нельзя.

Если бы Яматов прислал мне крестик с цепочкой, который выбрала я, то вернула бы ему деньги и дело с концом. Но нет, он прислал тот, что он выбрал.

— Красотища невероятная, — с восхищением глядя на сверкающий крестик, резюмировала Лена. Охая и ахая её тут же поддержали подошедшие к нам Лидия Григорьевна и Анна Андреевна.

Всеобщий восторг оборвал курьер, матерясь и проклиная всех нас на чём свет стоит. Парень воспользовался тем, что мы отвлеклись от его персоны, и сломя голову убегал, лишь пятки виднелись, когда он нёсся по коридору подальше от бухгалтерии.

— Ну вот, сбежал. Как же ты теперь, Маша, узнаешь, кто тебе эту красоту отправил? — с досадой заметила Лидия Григорьевна. Меня даже совесть неприятно кольнула, что она без тени сомнения поверила мне, но это чувство моментально прошло, стоило поймать на себе взгляд Елены. Видно, в отличие от наших старших коллег, подруга мне ни капельки не поверила, и её молчание по этому поводу временное. Чувствую, как только мы с ней останемся наедине, она вцепится в мою бедную тушку, как кровожадный клещ, и мне придётся проявить изрядную выдержку и изворотливость, чтобы во всём ей не признаться.

— Так, — деловито подняв указательный палец вверх, принялась рассуждать Анна Андреевна. — К нам в здание просто так не пойдёшь, этот нагловатый гадёныш сто процентов оставил и паспортные данные на пропускном пункте охраны, и сообщил в какой фирме он работает. Надо у наших безопасников всё это выведать, позвонить в курьерскую службу и с их руководством решить проблему с посылкой.

— Верно, — подхватила Лидия Григорьевна. — Неправильно оставлять себе украшения, подаренные неизвестно кем и с какой целью. Возможно, они вообще предназначались другому человеку, а тебе, Маша, их доставили по ошибке. Их непременно надо вернуть.

— Вот что вы панику поднимаете на пустом месте? — вставила своё слово Лена. — Найдётся владелец — Маша, конечно, всё вернёт. Но а вдруг это всё-таки ей прислали? Откуда нам знать, может, наша Маруся кого-нибудь наповал сразила, и теперь у неё имеется тайный воздыхатель, — лукаво мне подмигнув, высказалась подруга, чем вызвала шквал негатива.

— Если девушка принимает дорогие подарки от мужчины, значит, соглашается на определённого рода отношения, — фыркнула Анна Андреевна и окатила подругу пренебрежительным взглядом. — Лена, то, что хорошо для тебя, не всем подходит. Верно Мария?

— Ой, пожалуйста, не ссорьтесь, — только и успела вставить я, как меня перебила Лидия Григорьевна.

— Лично я лишь от мужа подарки брала, — заявила она.

— Ага, — закатила Елена глаза. — И когда это было? Когда динозавры табунами по земле бегали? Времена сейчас другие.

— Не важно, какой год значится в календаре, моральные принципы неизменны, — с гордо поднятым подбородком парировала Лидия Григорьевна.

Я пыталась унять спор, уговаривала всех убавить громкость и тон, но кто же меня слушал. Женщины подняли проблему отцов и детей и животрепещущую тему разных взглядов на жизнь поклонений. Их теперь не унять.

Тихонечко села за рабочее место, пошевелив мышкой, вывела из спящего режима компьютер и, делая вид, что напряжённо тружусь, сама создаю в голове план, как вернуть крест и цепочку Яматову.

Сам купил, пусть сам теперь и носит!

Когда страсти улеглись, и коллеги погрузились в рабочий процесс, незаметно положила коробку с украшениями в косметичку, чтобы никто не увидел, что из кабинета я выношу, и со спокойным лицом, вроде как собралась в туалет, выпорхнула из бухгалтерии.

Поднимаясь на верхний этаж, где восседал наш главой босс, не готовила для Дмитрия Тагировича гневную речь. Что придёт в голову, то и скажу. Истерить или упрекать его не планирую, постараюсь как можно мягче обойти острые углы. Если владелец фирмы посчитает себя оскорблённым или на меня разозлится, долго я на работе не задержусь, а она мне, по крайней мере в данный момент, нравится.

Без лишней суеты или дрожи в руках, толкнула дверь приёмной. Да, я сама уверенность. Мысленно похвалила себя за самообладание и поинтересовалась у секретаря:

— Настя, привет. У себя? — кивнула я на дверь Яматова.

— Нет, где-то по зданию ходит. А он тебе зачем?

— Поговорить мне с ним нужно. На рабочую тему, — на всякий случай я уточнила.

Анастасия кивнула и, уткнувшись в экран монитора, что-то хмурясь там посмотрела.

— Могу записать тебя на послезавтра на два часа дня. Устроит?

— А сегодня никак нельзя? — мне совсем не улыбалось три дня носить с собой дорогущие вещи. Мало ли что — потеряю, украдут. Как потом расплачиваться?

— Никак. График полностью забит, это единственное окно у Яматова.

— Настёна, а можно я тут тихонечко у тебя в приёмной Дмитрия Тагировича подожду. Когда он в кабинет вернётся, я его всего на пару секунд отвлеку и испарюсь, а?

— Нет, — категорично мотнула девушка головой. — Правила для всех одни. Аудиенцию у Яматова даже начальники отделов по несколько дней ждут.

Анастасия мне нравилась, и я понимала, что своей просьбой ставлю её в неудобное положение. К счастью, давить на девушку ещё сильней и упрашивать не пришлось. Дверь в приёмную открылась, и на пороге появился глава фирмы с несколькими начальниками отделов в виде свиты.

— Здравствуйте, — почти шёпотом поприветствовала я Яматова, когда наши взгляды сошлись. — Можно с вами поговорить?

— Дмитрий Тагирович, простите, — резко встав со стула, извинилась, судя по всему за меня, Анастасия, — я предупреждала Марию, что вы заняты, но…

— Всё в порядке, — остановил секретаршу Яматов и чуть наклонился ко мне. — Это срочно?

— Да, — отозвалась я и спешно достала из косметички коробку. — Спасибо вам, конечно, но будет неправильно, если я это возьму, — протянула подарок директору, а он, вместо того, чтобы забрать презент, руки в карманы убрал.

Он что, издевается?

Растерялась, да так, что язык отнялся. Бессловесно трясу коробочкой, что-то невнятное при этом мычу, жутко стесняюсь, на меня же сейчас практически весь руководящий состав внимание обратил. Когда заметила в приёмной Максима, который выглядывал из-за плеча отца и злобно на меня скалился, обомлела. Какое объяснение всему происходящему выдумает дурная голова бывшего парня — даже подумать страшно. Видимо, я побледнела или наоборот покраснела. Точно знаю только одно — что-то с моим лицом всё-таки произошло. Яматов цвёл белозубой лукавой улыбкой, ситуация явно приносила ему удовольствие. Но после того, как я увидела Макса, он проследил за моим взглядом, а когда вновь обернулся ко мне, усмешки на губах Дмитрия Тагировича не было и в помине.

— Мария Николаевна, сейчас для разговора неподходящий момент. Когда мне будет удобно, я вызову вас, — в тоне Яматова буквально сквозила агрессия, но, как мне показалось, она была направлена не на меня.

— Хорошо, — пожав смиренно плечами, согласилась я с неизбежным и шагнула в сторону выхода. Но Яматов, резко развернувшись к столу секретаря, как бы невзначай преградил мне путь, зажав своим телом в углу.

— Анастасия, для совещания всё готово? — спросил он у девушки, и та нервно закивала. — Тогда прошу всех в кабинет, — обратился он к своим подчинённым, которые глазели на нас, открыв рты. Лишь один Макс крепко сжимал губы так, что они исчезли с его лица.

Мужчины, после приглашения директора, словно отмерли, засуетились и спешно бело-чёрной рекой потекли в кабинет Яматова.

— Я обязательно позвоню, — тихонько пообещал мне Дмитрий Тагирович. Да таким голосом, с какими-то интимными нотками, как будто мы с ним накануне ночь провели вместе, а сейчас утро и ему нужно срочно бежать, но он клятвенно обещает, что наша встреча не станет последней.

— Хорошо, — смущённо протянула я и нерешительно подняла глаза на Дмитрия Тагировича. Теперь настала моя очередь прослеживать, куда так пристально смотрит директор. Удивилась, он разглядывал спину Максима, который выбрал какую-то странную траекторию, чтобы попасть внутрь кабинета Яматова.

Макс что, ослеп?

Он же сейчас на полном ходу врежется…

От осознания неминуемого столкновения лба моего бывшего парня и дверного косяка, в немом ужасе прикрыла ладонью рот и часто заморгала.

Через мгновенье раздался неприятный громкий треск, словно по бревну сильно ударили обухом топора, а следом послышался нечеловеческий крик. Максим схватился за голову, согнулся в три погибели и стонал, громко и с остервенением.

— Ну-ну, что вы, Максим Олегович, — подойдя к сотруднику, Яматов похлопал его по плечу. — Будьте впредь осторожней, а то так и головы можно лишиться, — после этих слов Дмитрия Тагировича спину обдало холодом, а волосы на голове зашевелились и не в переносном смысле, а в очень даже прямом. Слова директора не звучали как дружеский совет на будущее, они звучали как угроза.

Глава 11

Окутанная сомнениями и мыслями, словно в тумане, я вывалилась из приёмной. Обратно на рабочее место я не спешила, мне требовалось перевести дух и разобраться в случившемся, а в шумной бухгалтерии это вряд ли возможно.

Бесцельно прошла прямо по коридору, пока не уткнулась в окно. Прилипнув лбом к холодной поверхности стекла, занималась бесполезным, на мой взгляд, делом — разглядывала кипящую внизу на улице жизнь. Люди, подгоняемые зимним морозом, куда-то спешили, а автомобили, попавшие в западню пробки, пыхтели на одном месте, то там, то здесь раздавались нервные гудки клаксонов. Или их звук подрисовало моё воображение?

Зажмурилась и, с силой надавливая, помассировала виски.

— Докатилась, собственным ушам не доверяю, — вслух пробормотала я, и тут же усмехнувшись, добавила. — И скорей всего правильно делаю, что не доверяю. Крыша, однако, поехала.

Подумаешь, Яматов пристально смотрел на Ковальского. Ну да, предвкушение так в глазах и играло. И что с того? Полный бред, что Дмитрий Тагирович причастен к травме Максима. Да, Яматов на сцене играл роль всемогущего мага — причуда богатого человека, приелся ему галстук с портфелем, каждый в этом мире, как может, так и резвится. Фокусы директора в том клубе лишь потому казались реалистичными, что какая-то беспринципная тварь подсыпала мне психотропное средство, и я глюки ловила.

Хор из мужских голосов, что разнёсся по коридору, заставил опомниться. Совещание у Яматова закончилось, и сейчас его участники вместе с Максимом выходили из приёмной. Лишний раз попадаться на глаза бывшему парню я желанием не горела. Наши стычки обычно заканчивались, либо ссорой, либо он просто меня оскорблял. Чтобы не привлекать излишнее внимание, спокойной походкой прошла к лестнице, и лишь когда меня уже никто не видел, рванула со всех ног по ступеням вниз.

Моей беспредельной радости не было предела, когда я в резвом темпе допрыгала до родного пятого этажа. Но заметив скривившуюся морду с огромной ярко-алой шишкой на лбу, настроение вновь упало до нуля. Вцепившись в поручень, пыталась затормозить быстрей, но скорость, которую я развила, гонимая нежеланием встречаться с Максимом, кинула меня прямиков в его распахнутые руки.

— Сюрприз, зайка, — сжав меня до хруста костей, мерзко протянул он. — Что личико такое недовольное, не тот мужик на дороге попался, да?

— Отпусти меня, — ерзая и всячески вырываясь, прошипела я. Причём никакой мистики в неожиданном появлении Макса мой мозг не узрел и быстро выстроил цепочку событий. По всей видимости, Ковальский не высидел всё совещание. Он по натуре нытик и кряхтел там так, что его мигом отправили к медсестре. Когда он выходил из приёмной, наверняка держался за лоб, это ограничивало его обзор, и Макс попросту меня на другом конце коридора не заметил, также как и я его, погружённая в мысли. После медпункта, припадочный решил потребовать у меня объяснений за инцидент в приёмной Яматова и, не обнаружив в бухгалтерии, кинулся искать по этажам. А на ловца, как говорится, и зверь бежит.

Достоверность моих выводов подтвердил запах лекарств как в больнице, который ударил в ноздри, когда Максим наклонился и самым мерзким из способов попытался поцеловать. Дёрнулась изо всех сил, что остались. От губ Ковальского увернулась, но он успел облизнуть меня, от чего к горлу подкатила нестерпимая тошнота.

— Ишь ты, какая резвая козочка, раньше ты так не брыкалась. А а как вариант на горизонте повыгодней нарисовался, так Макса в утиль?

— Отойди, Ковальский! Ради себя отойди, меня сейчас стошнит! — только и успела выкрикнуть я, как из меня начал нелицеприятно выходить завтрак.

Да, неприятно, да, крайне мерзко, но внезапный приступ тошноты заставил бывшего парня отпустить меня и отскочить как минимум на метр.

— Фу-у, гадость какая, — словно я сама об этом не знала, сообщил Макс. — Ты что, с похмелья или уже кто успел обрюхатить?

— Да, я запойная и двойней беременная. Так что беги, Макс, от меня, как от чумы, пока своих детей на тебя не повесила.

Очередной спазм сковал желудок, но из меня уже ничего не выходило, потому что просто было нечему. Видимо, мой вид был сейчас настолько жалок, что даже Максима пробрало, и он проявил заботу.

— Хочешь, я за водичкой сбегаю, а заодно и уборщицу позову? — предложил Ковальский, хоть и морщился от отвратительного запаха.

— Макс, лучшее, что ты сейчас можешь для меня сделать, — это уйти. Мне и так плохо, а твоё присутствие ещё и заставляет стыдиться, — мученически произнесла я.

Ковальский, гонимый брезгливостью, послушался и нерешительно спустился на один пролёт вниз. Мне почему-то резко полегчало. Хоть ещё и мутило, но я выпрямилась в полный рост и обильное слюноотделение прекратилось.

— Макс! — крикнула я. — Не беспокой уборщицу, я тут сама уберусь.

Одолжив в хозяйственном отделе ведро с тряпкой, я как можно скорей убрала следы своего позора. К счастью, пока мыла полы, не так уж и много людей прошло мимо. Работники предпочитали перемещаться между этажами с помощью лифта, но когда всё же кто-то спускался или наоборот поднимался, я стыдливо отворачивала от них лицо.

Нет, меня тошнило и до этого случая, но то было по болезни, вследствие сильного отравления и то я всегда успевала добежать до унитаза, а тут без каких либо видимых причин и на тебе…

Слава всему, в столе у меня имелись зубная паста и щётка, но, хорошенько почистив зубы и умывшись, мне всё равно казалось, что от меня пахнет. До конца рабочего дня я свела к минимуму близкое общение с коллегами и очень боялась, что Яматов вызовет к себе, как обещал. Но Дмитрий Тагирович так на связь и не вышел.

Домой я собиралась с работы последняя. Провозилась с предстоящим авансом дольше обычного и ведомость подготовила, когда все ушли. А всё этот крестик с цепочкой, которые мне не давали покоя. Вещи, как я решила для себя, — не мои, и их сохранность меня беспокоила. Сначала просто положила коробку с украшениями в сумку, но потом мне это место не показалось надёжным, и я перепрятала её в стол, в тот ящик, что закрывался на ключ. Сейчас мне предстоял выбор: оставить нежеланный подарок директора в офисе или взять его домой.

Глава 12

Потушив в кабинете свет, перекинула ремень сумки через плечо и толкнула дверь. Перед тем, как выйти, ещё раз зачем-то глянула на свой стол, в тумбочке которого оставила, по меркам моих доходов, целое состояние. Заперла на смешной ключ, больше походивший на булавку. И от предполагаемых похитителей, пока что ещё моё добро, отделял лишь хлипкий замок.

«Нет, взять с собой — надёжней», — подумала я и решительно направилась к рабочему месту. Из коридора падал свет. Хоть тускло, но он освещал кабинет, поэтому снова я свет не включила. Достала из сумочки малюсенький ключик от ящика, присела на корточки, чтобы открывать было удобней, и замерла.

Столешница со стороны, которая смотрит на пол, фонила сиреневым мерцаньем. Мотнула головой, но видение не испарилось, и стол светился по-прежнему. Тогда я боязливо нагнулась ниже и пришла в полнейшее недоумение, перемешанное с ужасом.

Кто-то изрисовал тыльную сторону моего стола узорами. Большими ромбами, внутри которых просматривались то ли человеческие черепа, то ли головы каких-то животных, также имелись и круги с прерывистой линией по окружности. Как мне показалось, всё это художество очень смахивало на языческие древние символы, но я могла ошибаться, и ещё они сильно светились. Подобное свечение я видела в фильме, где хозяин, чтобы пугать народ, мазал морду своей собаки фосфором. Эффект получался очень похожим, только под моим столом он был более ярко выражен.

Легонько подушечкой пальца провела по предполагаемому фосфору. Химия в школе не была моим любимым предметом, поэтому понятия не имею, ядовитый он или нет. Действую на свой страх и риск. То место, которое трогала на одном из рисунков, не изменилось. Потёрла палец другим, ничего не почувствовала, а понюхов, не учуяла запаха.

Прямо на кресло скинула шубу, туда же отправила шапку. Вооружившись тряпкой для пыли, смочила её водой из чайника и начала стирать эту дрянь со стола.

Тёрла долго и упорно, причём, при зажжённом свете, в потёмках жутковато одной в пустынном здании, но периодически его выключала, чтобы проверить результат, которой неизменно оставался нулевым.

Примерно через час я отчаялась, узоры словно въелись в поверхность. Психанула, что ничего поделать не могу, и запустила тряпку в дальний угол кабинета. Вдохнула полной грудью и шумно выдохнула, выравнивая сбившееся сердцебиение.

— Ещё посмотрим, чья возьмёт, — показав фугу ни в чём неповинному столу, заявила я и пообещала: — За тобой я больше работать не стану.

У нас в бухгалтерии имелся уголок, скрытый от лишних глаз, мы его отгородили с помощью шкафа. Там находился небольшой холодильник с микроволновкой, тумбочка для печенья с конфетами, чайник и стол, который ничем не отличался от наших рабочих. Он-то, скрипя и карябая пол, поехал на место моего. Когда поменяла столы местами, подключила обратно бесконечные провода от компьютера и разложила бумаги, выдохлась знатно, но была собой жутко довольна и, прихватив коробочку с крестиком, со спокойной душой отправилась домой.

Как я ждала, когда переступлю порог родной квартиры, кто бы только знал! И вот, наконец, это случилось. Первым делом, как и планировала, после того, как разделась, я отправилась в ванную на долгий заплыв с пеной и свечками.

Релаксируя в тёплой приятной воде, подпевала мелодии, что звучала из телефона, и сдувала мыльную пену с ладоней. «Как же я долго мечтала об этом моменте», — крутилась мысль в голове, пока я не заметила, как на указательном пальце правой руки блеснуло что-то сиреневое.

Поймала мочалку, что плавала в районе бёдер, и потёрла об неё палец. Когда вновь взглянула на него, сиреневое пятно не только не отмылось, оно стало вдвое больше. Оно с каждым мгновением всё разрасталось и разрасталось и светилось так же ярко, как краска, которой измазали мой стол на работе.

Подскочив на ноги, я осматривалась по сторонам и судорожно соображала, чем бы стереть эту светящуюся штуку, пока она мне всё тело собой не покрыла. Не имею понятия почему, но в голову, кроме белизны, ничего не приходило. Но бутылку с белизной в классическом её виде я лицезрела даже не помню где лет так десять назад. Где её взять?

— Да какая разница, — вслух ответила я на свой же вопрос. — Какая белизна? О чём я думаю?! Тут в церковь надо бежать и святой водой отмываться.

Где я собиралась найти в такое время открытую церковь — оставалось великой тайной. Но я так торопилась, что когда суетливо выходила из чаши, зацепилась ногой о бортик и с визгом полетела на кафельный пол.

Это конец, я сейчас расшибусь насмерть.

Вопреки ожиданию, я не протаранила пол лицом и всем, чем только возможно, а прошла сквозь него, причём мягко. Плитка и бетон под ней превратились во что-то похожее по консистенции на желе и не причинили мне никакого вреда. Когда это случилось, думала, ничего более странного со мной не может в принципе произойти, но как же я ошибалась.

Логически, проскользнув сквозь пол, должна была оказаться в квартире соседей, что живут этажом ниже, но нет, меня ждал сюрприз из сюрпризов. Я, медленно опускаясь вниз, парила по бледно-розовому туннелю диаметром метра три или даже четыре.

Сиреневое пятно, что появилось сначала на кончике пальца, уже покрывало практически всё моё тело, как водолазный костюм, это меня не пугало и смотрелось красиво. Не смотря на дикость происходящего, я не орала во всё горло и не билась в истерике, наоборот, приняла ситуацию, как будто она в порядке вещей. Кувыркнувшись через голову, опробовала на вкус невесомость. Ничего, такие ощущения в какой-то степени даже приятные. Забеспокоилась я лишь тогда, когда увидела, что туннель заканчивается. Его дно походило на воду и одновременно с этим на зеркало.

Приземлившись на серебряную субстанцию, погрузилась в неё по колено. Она была тёплой и скользкой. Опустив в неё руку, пыталась нащупать, где же заканчивается это жидкое зеркало. Но дна не было, моя рука уходила всё глубже и глубже. Запрокинув голову, констатировала факт — мне ни за что не вскарабкаться обратно по абсолютно гладкой поверхности овальных стен. Оставалось только двигаться вниз. Зажала нос пальцами, как прищепку надела, и прыгнула солдатиком, кому скажи — не поверят, в зеркало!

Когда влажное неизвестное вещество закончилось, и кожа ощутила воздух, а тело из-за вновь появившегося веса стремительно набирало скорость, падая вниз, вот тут я запаниковала. Вопль сам вырвался из груди, а руки пытались за что-нибудь ухватиться.

Хоть и свалилась я на что-то пружинистое и ворсистое, пятая точка заметно заныла, ведь именно она приняла на себя главный удар.

Глава 13

Огляделась.

Мама дорогая, куда же я попала?

Сижу на кровати, над головой голубое безоблачное небо, солнышко светит, слышно, как птички поют, а нахожусь я в каком-то чудном лесу с деревьями, которые размером поспорили бы с небоскрёбом и легко выиграли. Сползла с постели, что стояла здесь совсем ни к месту, и понятия не имею, куда идти и что делать дальше.

Побрела куда глаза глядят. Травка под ногами сочная, коротенькая, идеальная, как по линеечке подстриженный газон. Идти по ней приятно, особенно босиком. К слову, хоть моё тело, кроме лица, и покрыто сиреневой блестящей, назову её, мазью, но если хорошо приглядеться, то на самом деле я абсолютно голая.

— Ай-й! — взвизгнула я, наступив на что-то колючее, а подняв ногу, обнаружила под ней маленького миленького ёжика. — Ух ты, какой мимимишный. Прости меня, пожалуйста, — попросила я у забавного зверька прощение со всей искренностью, на которую только способна.

— Да пошла ты, сиреневая, знаешь куда?! — далее изо рта до безумия симпатичного крошечного ежа послышался трехэтажный мат.

Опешила. Во-первых, что ни на есть — самый натуральный ёжик, каких я видела в зоопарке, говорит, а во-вторых, говорит он прокуренным голосом, да ещё и выражается матом.

— Вообще-то я извинилась, — упрекнула я зверька в невежливости, и он опять покрыл и меня, и моих родителей, и ближних родственников, дальним тоже досталось, как и соседям, ругательствами.

— Какая вредная малявка, — тоже огрызнулась я и лишь для устрашения и для того, чтобы ёжик перестал материться, нацелила на него ногу, делая вид, что сейчас его куда-нибудь пну.

— Ха-а-а! — усмехнулся колючий и дунул.

В один миг поднялся не просто ветер, а ураган. В глаза летела пыль, волосы встали дыбом и развевались. Я прилагала все силы, чтобы удержаться на ногах, но в какой-то момент упала и, подхваченная потоками воздуха, кубарем покатилась вглубь леса.

Когда всё стихло, и я боязливо открыла глаза, уже находилась далеко не в лесу, а в каком-то заброшенном полуразрушенном замке. Его мощные стены из камня окутывал вьющийся плющ, широкая грубая плитка на полу треснула, а статуи горгулий искорёжило время и ветер. Лежала я возле фонтана, покрытого мхом и плесенью, вода в нём имелась, но грязная, наверняка от дождя.

Встала на ноги и, отряхиваясь от грязи и травы, заметила, что за мной наблюдают чьи-то красные недобрые глаза и их множество. Они видны из каждого угла из всех щелей.

— Ведьма, — услышала я хриплый шёпот. — Ведьма.

Вот почему-то меня это слово совсем не удивило, но напрягло. В том злополучном клубе его тоже толпа выкрикивала. Но в тот момент я глюки ловила, а сейчас, скорее всего, лежу у себя в ванной, в отключке, расплющенная на полу и смотрю сон. А это значит, всё, что вижу и слышу, придумала я, и, соответственно, всем, что происходит вокруг, могу управлять.

«Интересно, а Яматова я тоже в свой сон приглашу», — подумала я и крикнула:

— Дмитрий Тагирович, а вы, случаем, где-нибудь здесь за камушками не прячетесь, а?

Вздрогнула, потому что позади себя услышала голос директора.

— Ведьма, что за уничижительный тон. Ты хочешь, чтобы тебя за него наказали?

Поворачиваться лицом к Яматову не спешу, всё-таки я нагая, а он мужчина.

Хотя чего я стыжусь? Всё же происходит только в моей голове.

Крутанулась и встала в весьма соблазнительную позу, а что — мой сон, мой мир, что хочу, то и ворочу. Не исключено, что после падения, на больничной койке проваляюсь неделю, хоть сейчас оторвусь по полной программе.

— Ещё посмотрим, кто кого накажет, — с вызовом сказала я, а сама отметила — видимо, мне Дмитрий Тагирович чуть-чуть, самую малость, но нравится, раз я его на своеобразный трон посадила, корону из костей надела на голову и обрядила как короля.

Яматов потянул длинные ноги, обутые в чёрные кожаные ботфорты, и зачем-то пальцем показал на пол, а затем заявил:

— Приклони колено, ведьма, и извинись!

— Ещё чего, — соорудив знатную фигу, фыркнула я. — Не дождёшься.

— Я тебя пока по-хорошему прошу, приклони, — развалившись на троне, гнул Яматов своё и ухмылялся.

— А то что? Ну что ты мне сделаешь в моём же сне, а?

— В твоём?! — как-то нехорошо рассмеялся директор, но когда к нему подбежал маленький щупленький человек и поднялся на цыпочки, чтобы что-то шепнуть, он умолк и внимательно выслушал карлика. — Слышишь, ведьма, тебя предлагают немедленно сжечь, если ты мне не подчинишься.

— Жги, — охотно согласилась я и добавила. — Хоть проснусь, как-то мне здесь некомфортно.

Хватило одного щелчка пальцами Яматова, чтобы подо мной образовался костёр, а я оказалась привязанной к столбу. Умом понимаю, что это мне всё снится, но вот огонь подступает к ступням, и мне страшно до одури.

— А может, не надо? — жалобно протянула я и ёрзаю, пытаюсь ноги повыше поднять.

— Поздно, Мария Николаевна, поздно.

Как я ни старалась отодвинуться от языков пламени, но они всё-таки добрались до моего тела. Зажмурилась. Сейчас либо мне будет очень больно, либо я, наконец, проснусь. Второе предпочтительней.

Эффект от огня был весьма неожиданным, мне было ни капли не больно, мне было очень и очень приятно, меня словно опытный любовник ласкал.

Не так давно я с Максом рассталась, чтобы до такой степени по интимной жизни скучать. Несколько месяцев воздержания не должны были дать такого явления, как эротические сны. Либидо у меня не буйное и уравновешенное, никогда не страдала из-за отсутствия секса.

Закусила губу и притихла, пока вполне терпимо «пытку» переношу. Огонь только до коленей добрался. К слову, что ступни, что икры довольны и счастливы, как никогда, их таким профессиональным массажем ещё не баловали.

Когда огонь добрался до бёдер, стало в разы хуже, или правильней сказать — лучше, сама не пойму. Язычки пламени — это что-то невероятное, они постепенно поднимаются вверх, то просто ласкают, поглаживая, то сжимают кожу и мышцы под ней так, что хочется выть и стонать. Сразу понятно, что массаж мой мозг генерирует, ведь только я знаю самые скрытые желания своего тела и где его надо помять, чтобы разум унёсся в страну наслаждений.

Усилием воли приоткрыла глаза, интересно же, чем Яматов сейчас занимается, просто глазеет или…

Или!

Если бы у Дмитрия Тагировича не были подняты руки, и он ими как-то странно не шевелил, подумала бы, что он спит. Откинувшись на спинку своего трона, он пребывал словно в забвении, лицо спокойное, плечи расслабленные, как и вся его поза, лишь руки напряжены, до вздутия вен.

Ладони Яматова что-то сжали невидимое, и я ахнула. Даже то, что губу закусила, не помогло. Стон вырвался сам, и всё из-за того, что пламя добралось до попы и крепко, но так сладко её обхватило.

Тут до меня-то и дошло, что происходит. Опустила голову, и подозрения подтвердились. Пламя не совсем пламя и имеет отчётливые очертания человеческих рук.

Так вот кто умело меня так мнёт. Яматов, мать его…

— У тебя совесть есть? С виду приличный человек, а такое непотребство творишь! — прикрикнула я на директора, отдавая полностью себе отчёт в том, что реальный Яматов в данный момент занимается своими делами и понятия не имеет, что приковал свою сотрудницу к столбу и руки шаловливо распускает. Разумней мне было бы на себя наорать за то, что такие мысли в голове крутятся. Ведь всё происходящее плод именно моего больного воображения.

Дмитрий Тагирович мне ничего не ответил, лишь довольно улыбнулся, зато пламя отреагировало бурно, оно взметнулось ввысь, пожирая меня с головой, а чуть потухнув, приобрело форму мужской фигуры. Причём беспринципной фигуры, которая позволяла себе всё, что хотела.

Огненные руки блуждали везде, бессовестно жарко грудь растирали, да так, что она ныла и просила новую порцию, гладили спину и то, что пониже, а после огонь или Яматов, трудно сказать, подключил и всё свое тело. Он, плотно прижавшись, то опускался вниз, то опять поднимался вверх, и я буду не я, если не чувствовала, как ко мне прикасается кожа, тёплая, в меру нежная, стопроцентно мужская. Первые минуты, а может часы, потеряла счёт времени. Я ещё делала слабые попытки ругаться, ёрзать и протестовать, но моё тело и эрогенные точки, будь они неладны, уговорили расслабиться и получать наслаждение.

Глава 14

Дело дошло до того, что пламенная фигура, обжигая влажным горячим дыханием, прокладывала у меня на шее дорожку из поцелуев. В перерывах шептала мне всякие неприличные сальности, в том числе и как удачно, что на мне нет и ниточки одежды. Я же с готовностью наклоняла голову, чтобы директору было удобней мне доставлять удовольствие, и постанывала, как последняя нимфоманка.

Когда Яматов, задрав мне высоко ноги, уместил их на своей талии, до меня наконец-то дошло — шутки закончились, и сейчас, если я как-нибудь это не остановлю, случится соитие.

— Нет-нет-нет, — задёргалась я и потребовала, — отойди от меня!

— Передумай, — чуть отпрянув, попросил Яматов.

— Нет! — уверенно мотнула я головой.

— Ах, как жаль, а всё так хорошо начиналось, — цокая, произнесла полыхающая фигура и в мгновенье рассыпалась, а вместо неё появился настоящий горячий огонь, который не жалел и не любил мою кожу, он её испепелял, до безобразных ожогов, до волдырей. От внезапной невыносимой боли я взвыла.

— А-а-а! — ещё долго вопила я, цепляясь за бортики ванны. Лишь когда пришло полное осознание того, что я мылась и после просто уснула, и мне ничего не угрожает, успокоилась.

Продолжая тяжело дышать, я встала на ноги, стянула с полотенцесушителя махровый халат и, закутавшись в него, аккуратно контролируя каждое движение, вышла из ванной.

Присев в спальне на край кровати, долго не могла прийти в норму. Сначала оглядела себя с ног до головы на предмет ожогов, но тело было полностью невредимо. Потом прокрутила в голове сцены из странного места с Яматовым. А когда, наконец, убедила себя, что мне привиделся ужастик, запустила в волосы руку, чтобы их растрепать, и нащупала в них зелёную, сочную, оборванную от корня травинку. А за окном середина зимы, и в доме моём нет ни одного живого растения.

Всё. Достаю из прихожей дорожную сумку, кладу в неё тапки, ночную сорочку, кружку с тарелкой и утром меняю адрес на дурдом.

Как уговорила себя встать, пойти на кухню, вскипятить чайник и выпить горячий травяной отвар — понятия не имею. После, когда вернулась в спальню, чтобы рассмотреть находку из волос более детально, не обнаружила её там, куда запустила. На полу возле батареи валялась обычная железная шпилька, а не травинка. Что тоже странно. Я не закалывала волосы шпильками, они не водились у меня в доме, и я их никогда не покупала.

Захотелось разреветься и как следует от души оплакать свою куда-то улетевшую крышу, но вместо этого я громко и истерично расхохоталась, что тоже неплохо сняло навалившееся напряжение. Когда судороги от невесёлого хохота окончательно успокоились, я полезла в сумочку за таблетками валерьянки. Мне бы, конечно, сейчас что посильней, но более серьёзных лекарств у меня просто нет.

Когда из сумки вместо таблеток выудила не принадлежащий мне небольшой пухлый кулёк, чуть не взвыла от отчаянья.

Сколько можно! Когда всё это уже закончится?

То ли я слишком устала бояться и удивляться, то ли потихоньку мозг привыкал к творившейся вокруг чертовщине, но я вполне спокойно развязала жёсткую верёвку, которой был перевязан кулёк, и глянула внутрь. Там лежала обычная пыль, как из мешка пылесоса.

Записывать себя в умалишённые мне, естественно, не хотелось, а этот кулёк, если я пересмотрю некоторые аспекты бытия, мог бы объяснить моё состояние. Да, я не верила в такие понятия, как сглаз или порча, но а вдруг это всё существует. Вдруг есть невидимые силы, способные по чьему-то велению и желанию превратить совершенно нормального человека в сумасшедшего, который видит и слышит то, чего нет.

Может быть, я, сама не зная, того перешла кому-то дорогу. Вызвала чью-то ревность, зависть или нечаянно обидела, и этот человек подкинул мне заговорённый кулёк, чтобы изжить со свету самым изощрённым способом из всех возможных.

Первым порывом было — сжечь кулёк, например, в кастрюле, но после сна, одно упоминание об огне вызывало отвращение. Поэтому я, накинув на плечи шубу, вышла на балкон. Сначала развеяла по ветру пыль, а затем выкинула и сам кулёк.

Дима

Почувствовав, как в мой дом вламывается непрошеный гость, я даже с кресла не встал, только недовольно поморщился и влил в себя очередную порцию коньяка.

— Ты же знаешь, если кто-то без разрешения нарушает границы моей территории, я огорчаюсь, — сказал я Глебу, когда тот остановился у меня за спиной.

— А что мне оставалось? На связь ты не выходишь, в курсе дела не держишь. Лично я уже огорчился, — заявил Глеб и плюхнулся в кресло, что находилось от меня по правую руку. — Девчонку сжёг?

— Херли ты спрашиваешь, если знаешь ответ?! — рявкнул я и снова глотнул коньяка, только теперь не из бокала, а прямиком из бутылки.

— Значит, не сжёг, — разочарованно выдохнул партнёр и, выдернув у меня из руки бутылку, тоже отпил. — Ты тянешь кота за хвост, а дело-то на пять минут, — Глеб щёлкнул пальцами, и показалась искра, — раз и наша Маша — уголёк.

— Давно подозревал, что ты извращенец. Глебушка, тебя совсем не беспокоит тот факт, что мы, возможно, совершенно напрасно убьём человека.

— Ой, да ну тебя. Ишь как заговорил, — мерзко усмехнулся Глеб. — Да если бы эта Машка не была смазливой куклой, а ещё лучше — была мужиком, ты бы без всяких раздумий отправил её на костёр в тот же день, когда мы её обнаружили. Завязывай думать тем, что в штанах. Нужна баба — ты мне скажи, пришлю на любой вкус. Короче, некогда мне тут разглагольствовать. Проверяй, убеждайся, делай что хочешь, но уложись в месяц. Ровно столько я смогу удерживать папика от его дочурки. А если он вернётся и обнаружит нас рядом с его чадом, сам знаешь, это сильно затруднит нам задачу.

Глеб ушёл, и я одним залпом прикончил бутылку. Тявканье этого пса не беспокоило, а вот то, что Мария, как бы я сильно на неё не давил, не проявляла ни единого признака силы, которая могла передаться ей от отца, — этот факт заставлял беспокоиться.

В чём-то Глеб прав. Маруся и правда самую малость мне нравится. Только симпатия моя ей скорее вредит, чем помогает. Каждый раз вместо того, чтобы дожать испуг Марии до апогея, жалею её и отпускаю.

Глава 15

Маша

— О нет, — проворчала я, разблокировав экран телефона, он показывал уже семь утра. Выходило, что зря я ругала на чём свет стоит человека за дверью, который тарабанил в неё, как мне показалось, вечность. Если бы не ранний гость, то наверняка проспала на работу.

— Кто там? — спросила я, предварительно посмотрев в глазок. Там стоялмужчина, но я его не узнала.

— Это Роман, сосед с четвёртого этажа. Помнишь, ты как-то раз упомянула, что у тебя полочку в ванной починить некому. Вот я и пришёл, — объяснил мужчина и, глядя в глазок, улыбнулся, а в подтверждении своих слов он поднял руки, чтобы показать какую-то штуку, предположительно перфоратор.

Соседа я знала, хоть и не близко. Пару раз пересекались с ним во дворе, когда он выгуливал премилого двортерьера, а я никак не могла пройти мимо и гладила его бородатого чёрного с белыми пятнами на лбу пса. Роман был весёлым и добрым богатырём. Навскидку его рост составлял метра два, не меньше, а вес, по самым скромным подсчётам, чуть переваливал за сотню килограммов. Возраст я никогда правильно у людей не угадывала, но, как мне казалось, парень старше меня на лет пять.

Перед тем, как открыть замок, замешкалась, стесняясь своего заспанного вида. Неумытая, с растрёпанными волосами, с нечищеными зубами, единственное — успела накинуть халат.

— Привет, Рома, у тебя что-то срочное? Честно признаться, я гостей не ждала, — приглаживая хохолок из волос на макушке, который всегда имелся у меня после сна, намекнула я, что не горю желанием впускать мужчину в квартиру.

— Да, рановато, — согласился со мной Роман. — Но мне через три часа в рейс, я заходил к тебе вчера вечером, но ты не открыла. Если тебе неудобно, то я загляну, когда вернусь, через две недели примерно.

На полочку мне было откровенно плевать, висела больше месяца на соплях, так и дальше бы висела себе на здоровье. Но Роман не забыл о данном мне обещании её починить, уже приходил, а сегодня и вовсе встал ни свет ни заря. Неудобно разворачивать человека, и я пригласила Романа войти.

Пока ранний гость шумел в ванной, я в благодарность за его хлопоты суетилась на кухне над завтраком. Через двадцать минут, когда мужчина закончил, у меня уже был готов омлет с ветчиной и сыром, а ещё я успела сварить кофе и даже разлить его по кружкам.

— Ух ты! Какая красота, а о запахе и вовсе молчу, — восхитился Роман и по наличию двух тарелок на столе, без слов догадался, что его пригласили позавтракать.

Пока я ковыряла вилкой, Рома поглощал омлет жадно и с аппетитом, при этом не забывал меня нахваливать как хозяйку.

Приятно.

— Маша, ты ничего плохого, пожалуйста, обо мне не подумай, но можно я задам тебе личный вопрос? — нервно поглаживая затылок, спросил Рома, когда его тарелка, да и кружка, опустели.

— Задавай, — кладя из сковороды добавку соседу, пожала я плечами.

— У тебя есть в данный момент молодой человек?

— Нет, у меня никого нет, но… — я резко запнулась, но не из-за того, что стушевалась или не нашла, что сказать. В животе что-то неприятно булькнуло, а к горлу опять подступала тошнота.

— Да-да, я понимаю. Ты не обязана мне изливать душу, но я не просто так спрашиваю. Тут дело вот в чём, — пока сосед подбирал слова, я держалась за грудь и пыталась понять — мне уже сломя голову нестись к унитазу или всё же отпустит, — нравишься ты мне. Очень. Я парень холостой, квартира у меня своя, зарабатываю пусть не так много, как хотелось бы, зато стабильно и плюс мама у меня добрая и хорошая, а твоя кандидатура заранее одобрена, — выложив все карты на стол, Роман, наконец, соизволил посмотреть на меня и сразу встал со стула. — Что с тобой, тебе нехорошо?

— Мягко сказано — нехорошо, — из полусогнутого состояния не совсем вежливо отозвалась я.

— Что болит? — парень коснулся ладонью моей спины, и я драпанула в туалет.

Нависая над белым другом, я слышала, как сосед из коридора крикнул мне, что ему понравилась моя стряпня, и что он зайдёт в более удобный момент, когда мне полегчает, через недельки две, когда вернётся из рейса.

Если бы мне сегодня не предстояло перечислять аванс, я бы позвонила на работу и отпросилась. Повод у меня был. Вечером смотрела глюки, ночью мучилась бессонницей, а утром желудок выворачивало наизнанку. Но заработная плата — это святое, и если люди её не получат, как привыкли, пятнадцатого числа меня живьём съедят вместе с костями.

В офис заходила, покачиваясь, но не из-за тошноты, а наоборот, из-за голода. Как ни странно, стоило за Романом захлопнуться двери, мне резко сделалось хорошо, но заново поесть времени не хватило. Зато я точно знала, что в столе у меня запрятана вкусная шоколадка.

Сладкую радость пришлось вновь убрать в тумбочку, позвонила Анастасия — секретарь Яматова, и сообщила, что главный босс ждёт мою персону на аудиенцию прямо сейчас.

По дороге к кабинету Дмитрия Тагировича встретила Макса. Но бывшего как ветром сдуло, стоило моим глазам заслезиться, а лицу покраснеть в новом приступе тошноты. Но, отбежав на безопасное от брызг расстояние, Ковальский прорычал довольно интересную вещь. Он меня упрекнул, что рвоту я сама вызываю, чтобы от него отделаться. Говорил, что есть курсы специальные, где женщин учат таким образом маньяков отпугивать.

Никакие курсы я, конечно, не посещала, но призадумалась. Была логика в словах Макса. Каждый раз, когда мне становилось нехорошо, поблизости обязательно находился мужчина, которого я интересовала, как девушка.

Надеюсь, Дмитрий Тагирович не проявит ко мне подобный интерес, а то плакал его дорогущий костюм.

Когда появилась в приёмной, секретарь Яматова счастливо засияла, словно я не рядовой бухгалтер, а министр финансов, явившийся к ним в контору с проверкой. Что это с девушкой? У нас всегда с ней были приятельские отношения, но раньше она вокруг меня бабочкой не порхала и в голосе не использовала лилейные нотки.

Не к добру это всё!

Анастасия лично проводила меня в кабинет начальника, огляделась, хозяином и не пахло. Сам пригласил, сам куда-то ушёл.

— Нет-нет, Мария Николаевна, не сюда, — подлетела ко мне Настя, когда я устроила свою пятую точку напротив рабочего места Яматова. — Дмитрий Тагирович велел для вас завтрак накрыть, прошу вас, пройдёмте, — девушка кивнула вглубь кабинета, в то место, где стояли два дивана, а между ними — низенький стол.

Ух ты! Подойдя к столику, я облизнулась, и в животе от голода заурчало. Какой же это завтрак — это праздник чревоугодия. На тарелке лежали блинчики с предположительно вишнёвым вареньем. На другой — бутерброды с икрой, на третьей — нарезка из сыра и ветчины, на четвёртой — пышки, посыпанные сахарной пудрой, а на пятой — пончики с проглядывавшим из них джемом. Ну и, конечно же, дымились две кружки кофе с изящными сердечками из пенки на поверхности.

Анастасия, оставив меня в одиночестве, вернулась на рабочее место. Сижу, юбку на колени натягиваю и слюнки пускаю. Есть остерегаюсь. Одно дело Макса запачкать завтраком, и совсем другое — Яматова.

— Мария Николаевна, вы перед тем, как что-нибудь съесть, всегда так тщательно еду разглядываете? — рядом с ухом послышался насмешливый голос директора. Я вздрогнула, но совсем не удивилась, что он вновь появился неизвестно откуда.

— Нет, я просто сытая, — пискляво соврала я и отсаживаюсь на самый край диванчика, и всё потому, что Яматов не сел напротив, а предпочёл устроиться рядом со мной.

Дмитрий Тагирович, выгнув бровь, усмехнулся.

— Тогда непонятно, почему ваш живот так славно поёт.

Вот же блин, а я и забыла насколько Яматов ушастый, всё слышит, всё видит…

— Просто, как ни странно, но на вашем столе собраны практически все продукты, которые я обожаю, — попыталась я объяснить реакцию своего живота.

— Знаю, — протянул Яматов, а после из кармана пиджака достал плитку белого шоколада с кусочками персиков и положил её на стол. — А теперь не практически, а абсолютно всё. Верно, Мария?

Кивнула в знак согласия и сижу, обтекаю.

Откуда он знает, вплоть до плитки белого шоколада, что я люблю? Даже родители никогда бы не ответили на данный вопрос.

Яматов сцапал со стола бутерброд и одним укусом уничтожил добрую его половину, отпил кофе из чашки и повернулся ко мне.

— Мария Николаевна, даже если вы не голодны, в чём лично я сомневаюсь, хотя бы из вежливости что-нибудь съешьте.

Яматов внимательно оглядел стол и отломил кусочек пончика, который уже через мгновение поднёс к моим губам.

— Не переживайте, руки я мыл, — улыбнулся Дмитрий Тагирович.

— Мне в последнее время несколько раз становилось нехорошо, так что с вашего позволения я всё-таки воздержусь, — сказала я и отпрянула чуть назад.

— Если быть точным, аж три раза, — шокировал директор и проглотил пончик, которым собирался меня накормить.

— Что? — переспросила я, хотя отчётливо слышала всё, что Яматов сказал.

— Говорю, вам было плохо три раза, — спокойно повторил мужчина, а потом нахмурился. — Не находите, для двух дней — многовато?

— Чего многовато? — вымученно уточнила я.

— Ухажёров у вас многовато, Мария.

Глава 16

Сглотнула. Выходит, что Яматов в курсе не только моих вкусовых предпочтений, он ещё за мной и следит.

— Не знала, что у нас в фирме повсюду навешаны камеры. Как-то нехорошо за работниками наблюдать без их на то согласия или хотя бы уведомления, что съёмка ведётся, — раздражённо бросила я, но сразу осеклась. Один из трёх раз меня полоскало у себя в туалете. Резко подскочила на ноги и выдала криком:

— Вы что же, ко мне в квартиру вломились?! Это уже не просто свинство, а ещё и уголовщина!

— Нет, в вашем доме я пока не имел удовольствия находиться, — сказал Яматов таким спокойным тоном, что взбесил ещё больше.

— Х-м, а я и не утверждаю, что вы лично вламывались. С вашими возможностями нанять кого-нибудь — не проблема. Я требую, чтобы из моей квартиры немедленно убрали все записывающие устройства, но даже в этом случае я обращусь в полицию! — с каждым словом злость разгоралось всё сильней, и последнюю фразу я буквально прокричала Дмитрию Тагировичу в лицо.

— Нервишки у вас шалят, Мария Николаевна. Так происходит, потому что вы плохо спите, страдаете расстройством желудка, а ещё вы видите то, что ваш мозг никак не может понять.

— Какая же я идиотка, как я раньше не сопоставила, казалось бы, очевидные вещи. Именно после вашего появления в моей жизни у меня крыша основательно так поехала. Вы что, эксперименты надо мной проводите? Это вы меня в клубе наркотой накачали, а после ещё подсыпали, чтобы я не переставала глюки смотреть! — крепко сжала ладони, и лишь неравные весовые категории удерживали от того, чтобы не наброситься на директора с кулаками. — Скотина, — процедила я сквозь зубы ругательство.

— А ну сядь, истеричка! — рявкнул Яматов, как холодной водой окатил.

Колени сами по себе подогнулись, и я, того не желая, сползла обратно на диван.

— Можно подумать, у меня нет повода возмущаться, — не удержалась и буркнула я, за что получила убийственный взгляд от Дмитрия Тагировича.

— Впредь, Мария, прежде, чем что-нибудь сказать, советую вам сначала хорошенько взвесить слова, а то я могу перестать быть таким добреньким, — предупредил директор, и самое отвратительное — по его выражению лица видно, он сам свято верит в то, что вплоть до этого момента действительно был со мной добр. Ну, если подмешивать девушке психотропные средства у него — благо, то страшно представить, что будет, если его разозлить.

— Постараюсь, — как можно спокойней пообещала я. Драконить Яматова действительно чревато последствиями.

— Так-то лучше, — похвалил мужчина, от чего ещё сильней захотелось треснуть ему по башке чем-нибудь тяжёлым и желательно острым. — Я не устанавливал в твоём доме камеры и не пичкал тебя лекарствами. Мне это просто не нужно. Маша, у тебя есть мысли на счёт того, кто я? — поинтересовался Дмитрий Тагирович, причём, хоть я ему и не позволяла, но в нашем общении он полностью перешёл на «ты». Интересно, а мне его в этом случае тоже можно Димой называть?

Конечно же, у меня есть мысли кто Яматов. Он псих!

— Предположу, что вы человек, которому скучно жить и у вас своеобразные способы собственного увеселения. Например, сводить человека с ума и наблюдать за тем, как он мучается в агонии.

Яматов сначала удивлённо приподнял брови, а затем рассмеялся. Но его смех также резко оборвался, как и возник.

— Нет, Мария, ты дала неверный ответ.

— Подозреваю, что верный знаете только вы. А другим не ведомо, что у вас там в мозгах творится, и к кому вы себя причисляете, — насупилась я.

— Да всё ты знаешь, — пододвинулся ко мне поближе директор. — Просто твой разум так сильно цепляется за те устои, к которым привык, что отказывается воспринимать действительность такой, какая она есть, — Яматов легонько ткнул мне пальцем в нос, а затем, далеко уносясь от темы разговора, прокомментировал свои действия: — Давно хотел это сделать. Честное слово, Мария, более идеального носика я в жизни не видел.

Поморщилась от дискомфорта. Дмитрий Тагирович настолько плотоядно посмотрел на мой нос, что, кажется, ещё чуть-чуть, и он вцепится в него зубами.

Я же говорила, что Яматов — фирменный псих, а ещё, как выяснилось, большой любитель женских носов.

— Дмитрий Тагирович, я вас до чёртиков боюсь, — призналась я и отодвинулась от мужчины, а некуда, поэтому просто вжалась в спинку дивана.

— Мария, это же замечательно, — хоть я и сопротивлялась, но Яматов насильно взял мою ладонь в руки и крепко её сжал. — Страх заставляет людей быть послушными, а мне от тебя кроме беспрекословного подчинения ничего и не надо.

Ничего себе заявочки. Глаза полезли на лоб, непроизвольно глубоко вдохнула и, подавившись воздухом, закашляла.

Беспрекословное подчинение?

А у Яматова губа не дура!

Чтобы прокашляться, немного привстала. В это время Дмитрий Тагирович хлопал меня по спине. А когда горло отпустило, я и не поняла, как директор умудрился усадить мою тушку к себе на колени.

— Машенька, зачем же так реагировать, а? — по-хозяйски поглаживая меня по бедру, шепнул Яматов и уткнулся мне в шею губами. — Надо беречь нервы, слышал, они не восстанавливаются.

— Да что это за такое! — брыкаясь, перешла я на ультразвук и, видимо, оглушила директора. Его руки прекратили блуждать там, где им не положено, и теперь прикрывают уши хозяина.

— Ну и визгливая же ты, Машка, барышня. Признавайся, хочешь меня сделать глухим?

Моё тело никто не удерживал, я спрыгнула с коленей Яматова и отбежала от него на безопасное расстояние. Дмитрий Тагирович попытался удержать, но я оказалась проворней.

— Всё, что я хочу — это вернуть себе прежнюю спокойную жизнь, и как только вы раз и навсегда отвяжитесь от меня, она сразу начнётся.

Яматов отрицательно мотнул головой и, закинув руку на спинку дивана, принял весьма удобную и непринуждённую позу.

— Нет, Маша, при всём желании я не могу оставить тебя в покое. Чисто по-человечески мне тебя, конечно, немного жаль, но нет.

— Тогда нет выбора, вы вынуждаете меня обратиться за помощью в полицию. Первое — я немедленно увольняюсь, а второе — иду в правоохранительные органы и пусть они, — начала я говорить уверенно и твёрдо, но чем ярче разгоралась улыбка на лице Яматова, тем неуверенней становился мой тон. А когда он засмеялся в голос, я и вовсе замолчала.

— Что смешного я сказала, что вы ржёте, как конь?

— Да так, — беззаботно пожал плечами мужчина, и как для полной дуры начал объяснять. — Допустим, ты пришла в полицию и что там скажешь? Как опрокинула в ночном клубе несколько алкогольных коктейлей, а после в туалете резко упала температура до минусовой, и двери самопроизвольно то открывались, то закрывались. Или расскажешь, как толпа опять в том же клубе скандировала, что ты ведьма и несла тебя к магу в качестве жертвы. Или сначала о кошмарах упомянешь, которые снятся тебе каждую ночь? Несчастные полицейские, — цокнул директор и сделал он это прямо возле меня, я только ахнула. Ровно секунду назад Яматов преспокойно сидел на диване и ёрничал, а теперь стоит за спиной и ладонями мне плечи сжимает.

— Какой трудный у них выбор возникнет. Наркологу сначала девушку показать или сразу в психиатрическую лечебницу её отвезти. Ну ничего, Машенька, я им помогу определиться. Когда ты как кошечка замяукаешь и коготки об их мебель заточишь, у них все сомнения сами собой отдадут в пользу дурдома.

— С какого это перепуга я в отделении замяукаю? — чуть повернув голову назад, поинтересовалась я, и сразу пожалела, что спросила. Чувствую, ответ мне не понравится.

— Потому что ты милая и игривая кошечка, — почесав мне за ушком, отозвался Яматов.

Ухмыльнулась и собиралась сказать, что он несёт полный бред, но вышло что-то совершенно иное.

— Мяу-у… Мяу-у-у? Мяу-у-у-у-!

В ужасе закрыла рот рукой и с круглыми глазами таращусь на Яматова.

Мужчина невозмутим и очень доволен собой. Убить гада мало.

— Кис-кис-кис, — произнёс Дмитрий Тагирович и пощекотал мне пальцами кожу на шее.

А я нет, чтобы ему пощёчину залепить или хотя бы просто ударить по корпусу, вытянула эту самую шею и млею. Мур-р-р.

«Гадость какая», — кривилась от мерзости и стыда одна часть меня, но вторая с ней не соглашалась. Ей нравились прикосновения, и она требовала добавки и готова была ради новых ласк практически на всё. Например, потереться об ноги директора или поваляться перед ним кверху лапками на полу.

— Киска хочет играть? — весело улыбнувшись, поинтересовался Яматов.

В мозгах пролетело: «Иди ты в попу, а лучше ещё куда дальше», но на деле я радостно озвучила «Мяу-у» и с предвкушением смотрела, что же такого интересного пошёл искать у себя на столе Дмитрий Тагирович.

«Мячик! — возликовала внутри меня кошка, ну а человек чуть не заплакал. — О нет, только не мячик!»

Мужчина сел вновь на диван, подразнил меня, показав мяч, а затем кинул его в правый угол.

Я со всех ног, не раздумывая, кинулась вдогонку за игрушкой. Крупногабаритные препятствия на пути, как массивное кресло, я обруливала, а мелкие отшвыривала. Когда я, лёжа на полу, перекатывала из одной руки в другую мячик, счастью не было предела. Ничего нет в жизни прекрасней этого занятия.

Мужчина поскрёб ногтями по обивке дивна, и я, мгновенно навострив уши, отреагировала. Пока на четвереньках ползла к директору, чтобы поиграть с ним или получить новую дозу ласки, клятвенно себе пообещала, что за всё, что творит со мной Яматов, его ждёт страшная месть, как минимум кастрация с помощью тупого и желательно ржавого ножа, а как максимум жуткая смерть от моих рук.

— Ух ты! Какая гибкая, — нахваливал и наглаживал меня Дмитрий Тагирович, пока я тёрлась своим телом об него и издавала звук похожий на урчание.

М-р-р-р.

— Ну что, Машенька, ты поумнела или продолжим урок? — в какой-то момент вкрадчиво поинтересовался Яматов, и я закивала.

— Что ты такое? — вымученно спросила я, когда, наконец, ко мне вернулась нормальная речь. Затем дёрнулась, чтобы вырваться, но Дмитрий Тагирович держал крепко и не позволил мне покинуть свои колени.

— Маша, зачем ты меня обижаешь? — наигранно недовольно покачал головой Дмитрий Тагирович. — Не «что», а «кто»! И я вполне попадаю под определение человек, просто, если так можно выразиться, с расширенными возможностями. Ты, кстати, такая же, как я. Ну, правда, не совсем такая, тебе до меня как до луны. Но кое-что и ты сможешь после того, как я тебя подожгу и сожгу до углей.

Глава 17

— Ошибаешься, в тебе нет ничего человеческого, отродье Сатаны, — безуспешно отпихивая от себя мужчину, огрызнулась я. — Только нелюди жгут других людей или рассуждают об этом, словно это забава, а не страшная мучительная смерть.

— Машенька, я говорил, что мне жаль, но сожжение необходимо, — с долей раздражения напомнил директор. — Со своей стороны могу лишь гарантировать, что сделаю всё для того, чтобы твой восхитительный носик по-прежнему дышал на этой земле после костра. Но обещать ничего не могу. Извини, — бесстрастно произнес Яматов, как будто речь идёт не о моей единственной и неповторимой жизни, которая толком начаться-то не успела, а о том, пойду я летом в отпуск или нет.

Лицо директора всего в нескольких сантиметрах от моего, плюнуть бы в его наглую рожу, чтобы ухмылку стереть, но опасаюсь. Садистский мозг Дмитрия Тагировича такое выдумает, что костёр мне покажется благом.

— Не стоит, — процедил мужчина сквозь зубы, как будто точно знал, о чём я сейчас подумала, и посмотрел так, что кровь в жилах заледенела.

— Вы что, ещё и мысли читаете? — нахмурилась я.

— Чтобы понять, что ты задумала глупость и пакость, не надо быть ясновидящим, достаточно быть просто зрячим, — руки Яматова вновь активировались, и если прежде они лежали у меня на спине и только удерживали от побега, то теперь проползли вниз, крепко обхватили пятую точку и по-хозяйски её сжали.

Хоть внутри всё клокотало от возмущения, внешне я старалась выглядеть спокойной, даже выдавила для Яматова, что-то отдалённо похожее на улыбку, чем усыпила бдительность. Наверняка он считает, что теперь я его так боюсь, что позволю делать с собой всё, что угодно.

Как бы не так! Перетопчишься, чёрт рогатый!

Пока Яматов, уткнувшись мне в шею, её зацеловывал, отбросила в дальний угол инстинкт самосохранения. Что терять приговорённому к костру человеку? Потянулась к столу, схватила кружку кофе и медленно, наслаждаясь каждым мгновением, вылила содержимое на голову мужчины. Жаль, кофе остыл и не обжигает, зато Дмитрий Тагирович охладится. А то, похоже, у него комплекс Бога зашкаливает — все тридцать три удовольствия ему подавай.

Мужчина сначала замер, а потом поднял на меня полный недоумения и вместе с тем негодования взгляд.

— Мария, ты ополоумела что ли?! — рявкнул он так, что стены задрожали, а затем с пренебрежением и не церемонясь резким рывком скинул моё тело со своих колен.

Повезло, что я приготовилась к подобной реакции и успела сгруппироваться, а то запросто, падая вниз на пол, могла расшибить голову об угол стола.

— Это я полоумная?! — вставая на ноги, крикнула я. — Спешу тебя обрадовать — это ты полный псих! Кем ты себя возомнил?! Богом?! Дьяволом?! Два в одном?! Пусть я не понимаю, как ты проворачиваешь эти жуткие фокусы, зато знаю, они противоестественны! Как ты заимел это умение, продал свою душу?! Или, скорей, чужую предложил, с тебя станется! — несдержанно вопила я во всё горло. — Или нет, постой, у меня другое предположение, — картинно задумалась, а потом сделала вид, что меня озарило. — Ты сжигаешь девушек и всем как одной говоришь: «Прости, дорогая, я вынужден…» Как ты меня выбрал? Просто ткнул пальцем в толпу и решил — пусть жертвой будет она?

Яматов слушал внимательно, не перебивал. Иногда кривился, это да, но открытого проявления агрессии на его лице я не замечала, хоть и понимала, он притих временно. Сейчас я выступаю на сцене с сольной программой, но скоро наступит его черёд. И вот этот момент настал, мужчина слегка напряг мышцы, подался корпусом вперёд. Сразу сообразила — он собирается встать, и отступаю вглубь кабинета.

— Значит, считаешь меня монстром. Пусть так, я не против, — усмехнулся Дмитрий Тагирович, и медленно шаг за шагом приближался. Зачем ему спешить, я уткнулась спиной в стену, отступать некуда. — Знаешь, когда можешь больше, чем другие, границы нравственности затираются, и ты пользуешься тем, что имеешь. Но я тебя не выбирал и в твоих бедах не виноват. Не я бы тебя нашёл так кто-то другой. Всего лишь вопрос времени. Результат прежний — костёр. Но в отличие от остальных, мне не плевать, погибнешь ты или нет. И не потому, что я добренький, а потому, что ты мне очень нужна, вернее твой дар, который проснётся, если твоё тело выживет после сожжения.

— С чего ты вообще взял, что какой-то там дар у меня есть?! — взвизгнула я и зажмурилась. Яматов протянул ко мне руку и больно горло сдавил, но в голове крутился целый ворох вопросов и я, хрипя от нехватки воздуха, продолжила их задавать. — Если не ты виноват, то кто, и зачем тебе нужен мой мифический дар?

Мужчина чуть ослабил хватку, но не отпустил. Он нагнулся, чтобы посмотреть мне в глаза, и с призрением выплюнул:

— Папаша твой виноват. Он сначала допустил, что твоя мать забеременела, а потом позволил ей родить.

— Сомнительное преступление, — язвительно заметила я. — Лично я никакого греха в этом не вижу.

— Рано или поздно полукровок всегда вычисляют и рожать, заранее зная, что их ждёт — свинство чистой воды. Куда гуманней удавить их в младенчестве, чтобы после не мучились. Я знаю твоего отца и не ожидал от него подобной жестокости.

— Ты знаком с папой? — удивилась я.

— Да, лет пять назад у нас с ним был совместный проект…

— О чём ты? Папа всю жизнь проработал рядовым инженером на заводе, а ты ворочаешь миллионами. Какой совместный проект у вас с ним мог быть? Ты что, смеёшься?

— А-а-а, да ты же не в курсе. Тот плюгавенький мужичок, который живёт с твоей матерью, не приходится тебе биологическим отцом. Никогда не задумывалась, почему такая видная и красивая женщина обратила на него внимание? Да потому, что хоть внешность и подкачала, но он хороший, надёжный и добрый, только такие мужчины и могут любить усыновлённых детей, как своих. Ни разу не видела их свидетельство о свадьбе? Когда они поженились, тебе было три года.

К горлу подступил ком, а на глаза навернулись слёзы. Накатившая обида на родителей за бессмысленную и никому не нужную ложь перевесила страх перед Яматовым и перед грозящей мне гибелью. Зачем они лгали? Зачем? В том, что Дмитрий Тагирович сказал правду, не приходиться сомневаться. Ему незачем врать — просто нет смысла.

— Руку убери, — прошипела я. — Ты же вроде как сжечь меня собираешься, а не душить.

Как ни странно, Яматов не только убрал руку, он ещё и отошёл на пару шагов назад. Видимо, даже дьяволу не чуждо сочувствие.

Собралась, не время сейчас раскисать, да ещё перед кем, перед Яматовым.

— Что за дар мне грозит, если выживу? — подняв высоко подбородок, спросила я, и в глазах собеседника появилось что-то отдалённо похожее на уважение.

— У тебя появиться лишь одна способность — мысленно проникать сквозь время в прошлое и видеть то, что произошло. Причём это будут не просто какие-то там расплывчатые видения, это будет яркая точная картинка, словно ты на самом деле там присутствуешь, — пояснил директор, а меня потянуло на смех.

— Всего-то! Смотреть в прошлое! А я-то думала, как минимум научусь землю вспять поворачивать. Столько возни и шума и ради чего?

— Твой дар поможет узнать, кто открыл охоту на таких, как я. Вот уже более пяти лет нас истребляют, иногда по одному, иногда целыми семьями. Мы объединились, организовали полномасштабное расследование, подключили все связи, деньги, но не продвинулись ни на шаг. Я укажу тебе дату и время одного из убийств, и ты посмотришь, кто убивает. Подозреваю, кто-то создал организацию с целью очистить мир от мне подобных. В массе люди боятся того, чего не понимают, и хотят это уничтожить.

.— Х-м-м, а в чём они не правы. С такими возможностями как у тебя, влезть в голову, например, президента страны не составит труда, а потом рули им куда вздумается. Разве не так?

— Мы не стремимся к мировому господству и не вмешиваемся в политику.

— Допустим. Но ты легко согласился обменять мою жизнь на свою, а это чести не добавляет. Ты боишься, что неизвестные тебя уничтожат, поэтому готов рискнуть моей жизнью, чтобы спастись.

Яматов напрягся и сжал губы, теперь на их месте образовалась изогнутая вниз линия. Надо же, оскорбился.

— Ты ошибаешься, моя цель — отомстить за смерть родителей и сестры, — с надрывом рыкнул Яматов.

Опустила глаза в пол. Нет, моё убийство тот факт, что Яматов потерял семью, всё равно не оправдывает, но чисто по-человечески я ему соболезную.

— Одного не пойму, если тебе нужно заглянуть в пошлое лишь раз, почему ты не обратишься к уже прошедшему через огонь полукровке? Кажется, ты так нас называешь.

Мужчина хмыкнул и пояснил.

— Всё просто, их просто нет. Последняя, выжившая после огня, согласно собранным данным, умерла больше двух сотен лет назад.

— Неужели такие, как ты, настолько себя контролируют, что на протяжении двух веков никто из вас не заимел ребёнка от кого не положено.

— Нет, не настолько. Точную цифру не назову, но мне известно о пятидесяти детях, которые появились от недосмотра. Ни один из них не прошёл костёр. Всё погибли.

Пошатнулась, ноги отказались держать тело в горизонтальном положении, мозг бухгалтера заточен под анализ цифр, и он мигом прикинул, какая вероятность у меня дышать после огня.

— Получается, процент, что я выживу, минимальный и стремится к нулю, — облокотившись на стену, озвучила я.

— Да, — кивнув, согласился директор и тут же добавил. — Если ты станешь сотрудничать на добровольной основе, мы увеличим этот процент. Я долго изучал данный вопрос, углубился не на два дека, а гораздо глубже и заметил определённую тенденцию. Те полукровки, которых заранее готовили к сожжению и проводили с ними определённые ритуалы, выживали чаще остальных. Маша, я не зверь, мне не нужны напрасные жертвы…

— Да пошёл ты знаешь куда! — взорвалась я. — Благодетель чёртов!

Глава 18

В комнате после моих слов воцарилась гробовая тишина. С опаской поглядываю на Яматова. Он задумчиво мерит кабинет шагами, и непонятно, что творится в его голове. То ли он обдумывает, как меня скрутить, засунуть в багажник автомобиля, а там уже распоряжайся, как захочешь. То ли выстраивает новую стратегию, как уломать меня согласиться добровольно.

— Ну что-ж, — наконец нарушил молчание мужчина. — Со своей стороны я сделал всё возможное, чтобы решить вопрос малой кровью. Решение принимать тебе, это право у тебя не отнять. Желаешь быть не гостьей в моём доме, а пленницей — пожалуйста. Действовать силой даже проще. Каждый раз не придётся объяснять, зачем и для чего те или иные манипуляции нужны. Без особых церемоний обездвижу твоё тело и дело с концом. Да к тому же хорошо сэкономлю. Я планировал обеспечить тебе безбедное будущее и предоставить защиту в случае благополучного исхода, чтобы твоим даром не пользовались все, кому не лень. Но… я повторюсь. Выбор ты сделала, хоть и неправильный.

Чтобы ты треснул, Яматов.

Поёжилась и прикинула. Этого гада ведь и правда не покоробит и связать меня, и в подвале держать на хлебе с водой. Как не крути, но последние деньки лучше провести в комфорте, чем сидеть в сыром помещении с крысами и кляпом во рту. Почему-то именно так мне представлялась участь пленницы.

— А поподробней об условиях, если я справлюсь с поставленной задачей, можно послушать? — с понурой головой протянула я, и на лице Яматова мгновенно заиграла довольная улыбка. Радуется, чёрт рогатый. Конечно, если человек задаёт вопросы, значит, готов к диалогу.

Дмитрий Тагирович нацепил самую благожелательную маску из всех возможных, спешно ко мне подошёл и, взяв за руку, отвёл к дивану, где галантно предложил присесть.

— Мария, кофе остыл, попросить принести горячий?

— Обойдусь, — мотнула я головой. — Давайте уже ближе к делу.

Яматов предложил много и щедро. Первое — он пообещал в случае летального для меня исхода, именно этим термином мужчина заменил слово смерть, позаботиться о моих родителях, что для меня очень важно. Ведь они наверняка рассчитывали на то, что в преклонном возрасте им будет помогать дочь. Потом, если выживу, посулил крупную сумму, после получения которой, я могу не работать до конца дней. И ещё, что немаловажно, — пожизненное опекунство и защиту.

— Если мы добавим ещё несколько пунктов в наш договор, то я согласна, — выдохнула я и аккуратно посмотрела на Яматова. Он кивал головой.

— Давай, Машенька, торговаться.

— Торговаться — это громко сказано. Я всего лишь хочу потребовать человеческого к себе отношения. Ты не должен влезать без спроса мне в голову, — заявила я, и Яматов закатил глаза, но кивнул, соглашаясь на условие. — Потом пообещай, что не станешь распускать руки, — сказала я, и мужчина отреагировал молниеносно и бурно.

— Мария, многое из того, что я буду делать с тобой, предполагает телесный контакт. Как мне работать, если нельзя трогать руками?

— Дмитрий Тагирович, не оскорбляйте свой ум и не прикидывайтесь идиотом. Одно дело касаться по нужде и для дела, и совсем другое — лапать в неположенных местах когда заблагорассудится.

— Нет, — хмуро ответил Яматов.

— Если вы говорите мне нет, то и от меня услышите то же самое. Прощайте, Дмитрий Тагирович, — встала, расправила юбку и уверенно шагнула к выходу.

— Ладно, — недовольно протянул директор, когда я дошла уже до двери и потянулась к ручке.

Ура! Маленькая, но победа. Возликовала, но сразу пришла мысль. Сколько стоит слово Яматова? Как показывает опыт, он не слишком обременён моральными принципами.

Вернулась к дивану, на котором сидел хмурый Дмитрий Тагирович и, подперев руками бока, поинтересовалась:

— А какие вы мне дадите гарантии, что выполните всё, что обещали?

— Никаких, — подняв на меня взгляд, лаконично ответил мужчина. — Чувствую, тот крест с цепочкой, что я подарил, у тебя с собой. Дай мне его.

Без лишних вопросов расстегнула на косметичке молнию и, вынув оттуда коробочку с украшениями, протянула её директору. Хорошо, что Яматов вспомнил о подарке, я же, собственно, сюда и пришла, чтобы его вернуть.

— Вот. Ценники и пломбы я не снимала, без проблем сдадите обратно в магазин.

Дмитрий Тагирович ничего не сказал, но недовольно цокнул и посмотрел на меня, словно я маленький неразумный ребёнок, ляпнувший несусветную глупость.

— Мария, ты добавила в наш устный контракт два лишних пункта, и я добавлю столько же, — не спросил, а именно поставил в известность мужчина. Затем, открыв коробку, он провёл поверх неё рукой, и от того, что начали вытворять после этого украшения, я усиленно и часто захлопала ресницами.

Крестик с цепочкой ожили. Сначала они хаотично прыгали в упаковке, потом, когда выбрались из неё, перекочевали на стол. Там слились в одно целое и трансформировались во что-то, по виду похожее на ящерку. Тело изящной рептилии сверкало камнями, она издавала странные звуки, напоминающие чихание, дёргала мордочкой и скребла острыми коготками по стеклянной столешнице.

Даже с учётом всей дикости ситуации, зверушка не просто красива, она до одури мила, так и тянет протянуть ладонь, чтобы ящерка запрыгнула, и погладить.

— Чудо чудесное, — наклонилась ближе к столу и внимательно изучаю рептилию взглядом. — Хороша.

— Охраняй, — приказным тоном сказал Яматов, и ящерка задрыгала задними лапками.

— Ой-й, — только и успела выдохнуть я, как рептилия прыгнула мне на плечо и, делая в тонкой блузке дырки, впилась хоть и маленькими, но острыми когтями в кожу. — А-а-а! — смахивая существо, завопила я во всё горло от неожиданности.

— Маша, прекрати верещать и пугать ящерку, — послышался ровный спокойный голос Яматова рядом с ухом. — Ты ей лучше имя подбери.

С выпученными глазами уставилась на своё плечо и вижу картину. Директор подушечкой пальца гладит зверушке шею, а та благодарно к нему ластится и как кошка урчит.

— Ваша ящерка, вы ей имя и давайте. Я-то тут причём? И снимите её, пожалуйста!

— Нет, Машенька, это моё первое условие. Она теперь всегда будет при тебе, через неё я смогу видеть и слышать, что с тобой происходит, — обрадовал мужчина, и я недовольно поморщила нос. — Ну, если такая слежка не устраивает, то есть альтернатива, всегда и повсюду таскаться за мной.

— Какая же это альтернатива, это чистой воды шантаж. Естественно, я на такое не соглашусь, — прошипела я и поёрзала. Оккупировали, черти. Одна на плече в клубок свернулась и млеет, а другой ладонь мне на спину положил и делает вид, что так и надо.

— А кто сказал, что будет легко. Мария, ты на ближайшие месяцы под моим полным контролем. Привыкай.

— Дмитрий Тагирович, — многозначительно покашляла я. — Вы бы конечность свою убрали, мы же вроде как договорились — руки не распускать, а не прошло и пяти минут, вы опять за своё.

Мужчина сквозь зубы прорычал что-то непонятное, сильно подозреваю, матерные слова, тяжко вздохнул, но руку убрал.

Обнадёживает, что упоминание о договоре подействовало на директора, он хоть и нехотя, но старается его соблюдать. Надеюсь это не временное явление, и он не плюнет на данное обещание в будущем.

— То есть, если рядом ящерка, сплю ли я, принимаю душ или уединилась в туалете, вы будете не только в курсе всех этих событий, но и сможете, при желании, за мной наблюдать, верно? — с прищуром разглядывая маленькую шпионку, которая нагло развалилась у меня на плече и чешет за ушком, уточнила я у Яматова.

— Совершенно верно, — подтвердил мужчина тоном, словно приватность в личной гигиене это сущий пустяк.

Прикрыла глаза. Дикость какая! Нет, я так жить не смогу. Перестану есть и пить, чтобы в туалет не ходить, а мыться начну исключительно в одежде.

— Если условия такие, то лучше прямо сейчас сожгите, чтобы не мучилась, — вполне серьёзно отрезала я, потому что лозунг о том, что естественно — то не безобразно, точно не мой. От смущения и стыда изведусь и на стены полезу. Если так выходит, что я вынуждена посетить туалет в гостях у друзей или в торговом центре — это уже целая трагедия, а тут выходит ещё хуже. Рядом со мной постоянно будет находиться посторонний человек, да к тому же мужчина.

— Машенька, неужели стесняешься? — со смешком изрёк мужчина и специально внимательно оглядел меня, начиная с туфель и заканчивая макушкой. — Напрасно, многие девушки, если бы имели твою фигуру, то ходили бы исключительно голыми.

— Ага, очень смешно, — раздражённо бросила я.

— Да ладно, ты успокойся, ишь как завелась, — смешливо бросил Дмитрий Тагирович, бережно взял зверушку за шкирку и пересадил её мне на ямочку у основания шеи. Ящерка, пощекотав кожу, вдруг замерла. А когда я опустила голову, чтобы посмотреть, что с ней, то вместо рептилии увидела крестик, что висел на цепочке. — В таком состоянии ящерка ни звук, ни изображение мне не передаёт. Мария, с этим нюансом твоя душа спокойна?

— Ну так ещё куда не шло, терпимо. А насчёт души. После нашего с вами договора сомневаюсь, что она у меня есть.

— По-твоему я сам дьявол? — вкрадчиво уточнил мужчина, а у самого бесята в глазах пляшут. Яматов хоть и говорит, что ему жаль отправлять мою бедную шкурку на костёр, но пока ему очень даже весело и вольготно забавляться с новой игрушкой. Каждый раз, когда у меня глаза округляются от удивления или страха из-за его фокусов, и я вздрагиваю, вижу, как Дмитрий Тагирович, не побоюсь этого слова, — кайфует.

— Если вы и не сам дьявол, то точно его родственник. Причём близкий, — гневно заявила я и спросила. — А что там со вторым условием?

— Прекращай мне выкать. Ты теперь не моя сотрудница, а, если так можно выразиться, партнёр. Я Дима, ты Маша, и мы не разлей вода.

— Ага, партнёр, — закивала я головой, — которого к концу сделки сожгут!

— Не падай, Мария, духом, что-нибудь придумаем, — подбодрил Дмитрий Тагирович, глянул на наручные часы и присвистнул. — Ого, а нам ведь уже пора. Машенька, дуй к себе в бухгалтерию, мигом одевайся и спускайся на парковку, я тебя там подожду. На всё про всё даю максимум десять минут.

Глава 19

Остолбенела.

— А мы что, куда-то опаздываем? — наблюдая за тем, как Яматов накидывает на плечи пальто, поинтересовалась я.

— Да, чем скорее уедем из города, тем быстрей приступим к твоей подготовке.

— Из города? — попугайничаю я.

— Ага, у меня в уединённом месте есть дом. Нам там будет удобно, — пояснил мужчина и рявкнул: — Машка, ноги в руки и бегом собираться! Терпеть не могу убивать время на то, чтобы кого-нибудь ждать.

— То есть вы планируете прямо сейчас увезти меня неизвестно куда, и при этом вернусь я или нет — неизвестно, — сама для себя разъяснила ситуацию и отрицательно помотала головой. — Нет- нет… мне надо подготовиться. Во-первых, морально, во-вторых, соседке ключи от квартиры отдать. Мало ли. Затоплю жильцов снизу или ещё какое ЧП случится, а без меня в мой дом не попасть. Потом друзей обзвонить я хотела, чтобы сказать то, что собиралась. Вдруг я их больше никогда не увижу. Да много у меня всяких разных дел. Сегодня никак не получится! — эмоционально отнекиваюсь я, только что ногой об пол не топочу. Яматов с каждой секундой всё угрюмей и злей.

Ох, что же началось после…

Мы орали, словно припадочные, и каждый тянул одеяло в свою сторону, убеждая другого в своей правоте. Яматов, угрожая всеми казнями небесными, свирепствовал по полной программе. Я от него не отставала, отстаивала свою точку зрения криком, иногда переходя на ультразвук. Был момент, когда я схватила со столика тарелку с бутербродами и чуть не запулила ею в Дмитрия.

Переломным стал тот факт, что я сорвала горло. Горланить уже физически не могла и начала говорить тихо а, следовательно, и спокойно.

Заметила, Яматов сразу убавил громкость и обороты. Призадумалась. А верную ли я тактику с директором выбрала?

Выдохнула, присела на стул, голову склонила пониже, обхватила себя руками и с несчастным видом жертвы жалобно так повторила всё, что уже слышал Яматов.

Дмитрий Тагирович подошёл, присел рядом на корточки, сначала утешил, а потом беспроблемно согласился дать мне отсрочку на день.

Ух ты. Какая я молодец!

Когда я, с трудом сдерживая победную улыбку, мчалась прочь из кабинета Яматова, он бросил мне предупреждение:

— Мария, один шаг вправо, один влево, — перекидываю тебя через плечо и увожу. Поняла?

— Ага, — не оборачиваясь на мужчину, отозвалась я, и след мой простыл.

Эйфория от победы в споре выветрилась, как только за мной захлопнулась дверь. Зато пришла леденящая душу тревога за будущее и гнетущая пустота. Вот так живёт себе человек потихонечку, о конце не задумывается, а потом бац — и он уже маячит на горизонте. Сколько всего собиралась сделать и не сделала — целая вереница. Постоянно и много мечтала и ведь практически ничего не воплотила в жизнь. Давно планировала безрассудный прыжок с парашютом, но всё время откладывала его на потом. Теперь, может, никогда не попробую на вкус, какого это — лететь в свободном падении. Ещё с юношества хотела научиться играть на гитаре. И что в итоге? Да ничего. То время для курсов неподходящее, то маникюр жалко, то ещё какая-нибудь отговорка. Правильно говорят люди — не откладывай на завтра то, что можно выполнить сегодня. Лично от себя добавлю — завтра просто-напросто может и не наступить.

— Маша, сильно досталось, да? Слышала, как вы там кричали. Хоть не уволил? — тревожно спросила секретарша Яматова. Видно, девушка искренне переживает. Счастливая. Ей невдомёк, что увольнение — это не самое страшное из возможных бед.

Всегда считала Анастасию хорошенькой, но то, чтоу девушки удивительный и крайне необычный васильковый цвет глаз — даже не замечала.

— Если бы… — ещё больше вводя секретаря моего личного дьявола в недоумение, неопределённо ответила я и огляделась.

Надо же, как меняется вокруг мир, когда есть вероятность, что ты доживаешь последние деньки на земле. У меня словно зрение во сто крат обострилось, подмечаю каждую мелочь. Над столом Насти висит картина — шторм и корабль терпит крушение. В приёмной я далеко не в первый раз нахожусь, но картину только сейчас разглядела. И буйство красок отметила, и как мастерски художник передал эмоциональную атмосферу трагедии.

Возвращаясь на рабочее место, проходила в коридоре мимо окна. Ещё вчера, глядя на зимний пейзаж и снег за стеклом, ругнулась бы на погоду. А сейчас родилась мысль о том, как было бы чудесно выйти на улицу, поднять голову ввысь, чтобы снежинки падали на лицо и таяли. Я так часто делала в детстве, только ещё язык высовывала. Совсем об этом забыла, а сейчас вспомнила.

Перед тем, как уйти с работы домой, переименовала некоторые папки в компьютере, пересортировала их и в шкафу убралась. Пусть сотруднику, которому достанется моё место, будет удобно находить нужные файлы, может хоть раз вспомнит меня добрым словом.

Зашла домой и, не снимая верхней одежды и обуви, прошла на кухню, села на стул, закрыла лицо ладонями и целый час ревела навзрыд. Себя жалела, родителей, несбывшиеся планы. Когда слезы высохли, твёрдо решила, если выживу, буду жить на полную катушку. Обязательно съезжу в какую-нибудь экзотическую страну, заведу собаку, и пусть она мне хоть всю квартиру сгрызёт. Разве это важно, когда взамен ты получаешь верного друга? А ещё возьму кредит и куплю красную спортивную машину и конечно запишусь на курсы гитары.

Яматову красочно расписала, что дел у меня в доме перед отъездом целая куча. На деле на всё про всё я потратила минут тридцать. Спустилась на второй этаж и на всякий случай вручила дубликат ключей от моей квартиры соседке, перекрыла воду в кранах, на видном месте оставила важные документы, чтобы родителям, в случае моей смерти, не пришлось перерывать весь дом. Ну и, собственно, всё. Далее у меня по списку шёл обзвон друзей и знакомых. Перебирая в телефоне записную книжку, внимательно смотрела на мелькающие в ней имена и с грустью поняла — прощаться мне не с кем. Я не вынесла из школьной жизни и студенческой во взрослую жизнь ни одного настоящего друга. Печально. Получается, осталось только связаться с родителями, рассказать им небылицу о продолжительной и очень важной командировке в местность, где могут быть перебои со связью, а то неизвестно, позволит мне Яматов маме с папой ежедневно весточки высылать.

Первоначально, чтобы душу не рвать, не собиралась ехать к родителям в гости и планировала обойтись разговором по телефону. Но потом рассудила, как же я напоследок их обоих не обниму, не увижу людей, которые единственные во всём мире меня любят.

Спешно собралась и вышла на улицу. Мой путь к дому родителей лежал через торговый центр. А что… накуплю им подарков, зачем теперь экономить, сбережения имеются, буду тратить. В магазинах брала всё, на что падал глаз, на цены внимания не обращала. Гулять так гулять.

Ныряю из одного магазина в другой, с каждым разом пакетов в руках становится ещё больше и больше и настроение постепенно выравнивается.

«Всё, с покупками надо завязывать, а то на общение с родителями совсем времени не останется», — подумала я и направилась к эскалатору, чтобы спуститься на первый этаж.

— Маша… — услышала я позади и обернулась.

Меня окликнул Максим. Про себя чертыхнулась, вот только бывшего с его претензиями мне не хватало. Покрутила головой по сторонам. Многолюдно, так что если бывший и обидит, то исключительно словесно, а это я переживу. На фоне других проблем, устное оскорбления — сущий пустяк.

— Ого, сколько ты накупила, — окинув взглядом мои пакеты, заметил Макс, на что я лишь пожала плечами.

— Есть повод.

— Какой? — тут же спросил парень, но поймав мой взгляд, говорящий о том, что это не его дело, осёкся. — Ну есть, так есть. Слушай, тут этажом выше кафешка имеется. Составишь мне компанию за чашкой кофе? Давно нам стоит сеть и всё спокойно обговорить. Дай мне шанс, я не верю, что ничего уже не вернуть.

— Нет, у меня со временем туго. Да и если бы свободная была, всё равно не пошла бы. Ты мне за последнее время столько наговорил, что ни одни слова в мире не заставят снова с тобой начать отношения. Уж прости.

Максим невесело усмехнулся.

— Конечно, зачем я теперь тебе, ты кого повыгодней нашла. Яматов мужик богатый, ещё, в принципе, молодой и не женат. Куда мне до него.

— Никого я не находила… — бросилась оправдываться, но сразу замолчала. Зачем? Я никому ничего не обязана объяснять. — Думай, как хочешь, — безразлично бросила я, развернулась и пошла, куда собиралась.

Но перед тем, как поставить ногу на лестницу эскалатора, не знаю зачем, но обернулась на Макса. Он стоял на прежнем месте с поникшей головой и смотрел в пол.

Вернулась к Максиму, чем сильно его удивила.

— Макс, ты умный, молодой, симпатичный и очень перспективный. У тебя прекрасное образование, и ты в свои двадцать с небольшим занимаешь не последнюю должность в престижной компании. Если пересмотришь своё отношение к жизни на позитивное и перестанешь считать других людей за грязь под твоими ногтями, гарантирую, ты добьёшься такого успеха, о котором можно только мечтать. Когда встретишь девушку, а ты её обязательно встретишь, и вы друг другу понравитесь, не подавляй её, считайся с её интересами, как со своими, ну и, естественно, не поднимай на неё руку. Тогда она сделает тебя счастливым, а ты — её, — высказалась я, поднялась на цыпочки и, поцеловав Макса в щёку, шёпотом добавила. — Знаю, ты не считаешь себя виноватым за ту пощёчину, которую мне влепил, но я всё равно тебя прощаю и желаю удачи, будь счастлив.

Пока Максим недоумённо хлопал глазами, поспешила уйти. Во-первых, меня опять затошнило, но это половина беды. Крестик, висевший на теле под шубкой, зашевелился, и я чувствую, как он трансформируется в ящерку.

Глава 20

Полочки шубы чуть-чуть раздвинулись, и из образовавшейся щелки показалась голова рептилии. Она слишком мала, чтобы её заметили окружающие, и кроме меня на неё никто не обращает внимание.

— А ну брысь на место, — тихо зашипела я на рептилию, а эта нахалка задрала на меня мордочку и язык показала. Вот же блин, смелая какая, крохотная, а туда же — огрызается. — Прибью, — не зло пригрозила я, но ящерице побоку, что ей говорят. Пока не осмотрелась, обратно под одежду не вернулась.

Ускорила шаг. Яматов теперь в курсе, что я не дома и где меня искать, надо быстро делать ноги, а то накроется моё прощание с родителями медным тазиком.

Сломя голову выскочила из торгового центра и, рискуя поскользнуться на заледеневшем асфальте, несусь к месту, где часто стоят такси в ожидании пассажиров.

Не сразу обратила внимание на здоровенного размера джип, который ехал рядом по проезжей части. Но когда он сначала обогнал меня на метров пять, а потом остановился, и его задняя дверца открылась, я не сомневалась, это приехали по мою душу.

Обреченно и теперь уже никуда не торопясь подошла к машине и когда в неё заглянула, естественно увидела там Дмитрия Тагировича.

— Садись, — коротко и крайне агрессивно приказал мужчина.

— Я не такая, жду трамвая, — ехидно заявила я и потопала дальше. Знаю, Яматов догонит и силком затащит к себе в авто, но всё равно вредничаю.

Как он умудрился за такой короткий срок примчаться? Чему я, собственно, удивляюсь? Он, чёрт рогатый, может ещё и не такое.

— Мария, — выбрался Яматов из джипа, — у тебя совсем отсутствует инстинкт самосохранения, что ты не слушаешься?

— Слушаются выдрессированные собаки, а я живой человек! — не оборачиваясь на директора, выкрикнула я. — У меня есть свои планы и желания. В данный момент я собираюсь навестить родителей. Замечу, возможно, в последний раз, и не стану тратить последние драгоценные минутки на общение с неприятным мне во всех отношениях человеком.

— А придётся, — меня достаточно больно и резко дёрнув за руку, развернули. Ого, какие у Дмитрия глаза злые. Стоит попридержать свой язычок, а то пришибёт ещё ненароком и поминай как звали.

— Дмитрий Тагирович, ну что не так-то? — жалобно протянула я и пытаюсь освободиться из захвата. Не получается, паук поймал муху и ни за что не отпустит.

— Что не так? — обманчиво ласково повторил за мной мужчина, но долго себя сдерживать не смог и взорвался. — Какого… — надо же, ни разу не слышала столько матерных слов подряд, — … шастаешь одна по улице ночью, и почему… — вновь посыпались одни сплошные ругательства, — …тебя опять тошнило.

— Мы же вроде как договорились, что у меня есть в запасе день. Распоряжаюсь им как хочу, какая вам вообще разница… а-а-а-а!.. — договорить не успела. Яматов не пожелал слушать. Он просто схватил меня за ворот шубы, доволок до машины и грубо в неё запихнул. Естественно, по дороге я растеряла все пакеты с подарками и теперь жмусь в угол, чтобы хоть как-то увеличить расстояние между мной и безжалостным монстром, который приказал водителю трогаться, и машина поехала.

От обиды, спрятав лицо в ладони, я тихо разревелась. Никому ничего плохого никогда не делала, за что мне всё это.

— Терпеть не могу женские слёзы, — зарычал Дмитрий Тагирович. — Что ты ревёшь? Прекращай.

— Целый час ходила… покупала… а вы просто взяли… меня мама ждёт и папа тоже… они ужин готовили… а вы… — захлёбываясь слезами, мычу что-то нечленораздельное, но Яматов, видимо, разобрал мои причитания, потому что велел водителю сдать назад и вернуться туда, где стояли.

Дальше вообще интересное началось. Дмитрий вышел из авто. Я припала к окну и наблюдаю за ним. Ого, да мужчина ни просто терпеть не может женские слёзы, у него на них острая смертельная аллергия. Иначе как объяснить то, что царственная особа не попросил водителя, а самолично собирает разбросанные на тротуаре пакеты, да ещё в придачу, если из них что-то выпало и испачкалось в снегу, аккуратно отряхивает, перед тем, как отправить в пакет.

Никак у Дмитрия Тагировича раздвоение личности, и та, что сейчас доминирует, мне куда больше нравится, чем та, которая меня грубо в авто толкнула.

Яматов закончил со сборами и возвращался. Вновь перебралась на другую сторону сиденья и насупилась. Вещи он собрал, но поездку к родителям я ещё не отвоевала. Можно, конечно, ещё раз разреветься, но перебарщивать не стоит, а то директор привыкнет и перестанет реагировать на слёзы. Приберегу секретное оружие на экстренный случай.

Дмитрий, запуская холодный воздух, сел в салон и, нервно сгрузив мне на колени мои покупки, отвернулся к окну и прорычал:

— Довольна?

— Да, а когда ты подвезёшь меня к дому родителей, буду просто пищать от восторга, — перекладывая влажные от валяния в снегу пакеты в ноги, заявила я, и хоть мужчина не смотрел на меня, всё равно мило ему улыбнулась.

Яматов мне не ответил, зато что-то пробормотал себе под нос. Из всех слов разобрала только некоторые: «Верёвки вьёт», «Глеб был прав», а ещё «На хрен сожгу».

Мне не отказали — это обнадёживает. Главное сейчас — не драконить Яматова, поэтому смирно, спрятав язык за зубами, жду развития событий.

Первым не выдержал водитель Дмитрия. Хоть он ничего у шефа и не спросил, зато вопросительно обернулся и ждал приказаний. Яматов, назвав знакомый мне с детства адрес, велел ему трогаться, и я облегчённо выдохнула.

— У тебя времени на общение с родителями до завтрашнего утра. Ровно в семь подъедет машина к их подъезду, ты выйдешь и без единого звука сядешь. Поняла?! — рявкнул Яматов, и я часто и быстро закивала.

— Как скажешь, хозяин, — отпустила шутку, которая, видимо, пришлась Яматову по душе. Губы мужчины сначала слегка дрогнули, а потом и вовсе расползлись в улыбке.

— Смотри, мне понравится, что ты так ко мне обращаешься, и я потребую называть меня так постоянно.

Дома у родителей, каждый раз представляя, что это последний наш с ними вечер, совсем поникла и впала в тоску. Кидалась то на маму с объятиями, то на папу, а если позволяло их местоположение, обминала обоих сразу. Раскрывать их тайну, что папа не приходится мне биологическим отцом, не стала и просто умолчала, что в курсе. Какая разница, чьи гены мне достались, если более любящего и ласково отца, чем мне достался, трудно даже представить. Помню, как-то раз ещё в школе, если не изменяет память, в пятом классе, я вдруг в десять часов вечера вспомнила, что учитель английского языка, в связи с праздником Хэллоуин, велела всем на урок надеть карнавальные костюмы, причём предупредила она заранее, но из моей головы это вылетело.

Мама отчитала меня за забывчивость и объявила, что я пойду без костюма по причине его отсутствия и в качестве наказания за короткую память, а папа, пожалев и уложив спать, спросил, кем бы я хотела быть. Шмыгая носом, ответила — ведьмой. Утром, когда продрала глаза, в моей комнате на стуле висел чудесный самодельный костюм с остроконечной шляпой, чёрным платьем, а рядом стояла настоящая ведьмовская метла. По не выспавшемуся папе и его красным глазам я догадалась, он всю ночь мастерил мне костюм. Что это, если не искренняя забота и любовь!

Почему так, когда кого-нибудь ждёшь или стоишь в очереди, время тянется бесконечно долго, а когда утром опаздываешь на работу, стрелки часов как сумасшедшие скачут по кругу. Вот и вчерашний вечер пролетел незаметно, как и ночь, и уже семь утра. Родители спят. И пусть спят. Тяжко мне с ними прощаться. Оделась, написала им нежную записку и обещала, как только вернусь из командировки, сразу к ним загляну.

То, что под окном стоит авто, присланное Яматовым, не сомневалась. Хоть раньше я эту машину и не видела, слишком она для нашего двора дорогая и блестящая — выделяется.

Молодой человек шкафообразной фигуры ждал меня не возле подъезда, а возле квартиры, чем сильно напугал. Лестничный пролёт освещён тусклой лампочкой, и я парня не заметила. Когда он со мной поздоровался, вздрогнула и чуть не пустилась от него наутёк.

Сначала предположила, что Дмитрию Тагировичу не по чину встречать меня возле квартиры, и он остался внизу в авто. Но когда здоровяк вежливо открыл мне заднюю дверцу машины, Яматовым в ней и не пахло. Не успела я задать вопрос, как парень, видимо, прочитав его у меня на лице, коротко пояснил:

— Дмитрий Тагирович занят.

Да, выходит не такая уж я и важная птица!

— Заметил? — настороженно спросил здоровяк у водителя, когда мы выехали из города на трассу.

— Да, за нами хвост увязался. Сначала думал — показалось, но нет, — ответил водитель и заметно прибавил газу.

Здоровяк достал мобильный, кому-то позвонил и сказал, что нам срочно нужна подмога. Занервничала, обернулась и глянула в заднее окно. Там, на точно такой же скорости, не соблюдая дистанции, за нами ехал белый седан. Ну, по крайней мере, предполагаемые преследователи не отважатся на таран, глупо на относительно небольшой машине тягаться с массивным джипом. Рано обрадовалась.

Впереди показалась фура. Она на полном ходу неслась посредине дороги и сворачивать не собиралась.

— Мамочки, мы же сейчас врежемся! — закричала я как раз в тот момент, когда наш водитель, чтобы наши тела не превратились в сплющенные и мёртвые, резко вильнул вправо, и авто замотало из стороны в сторону.

Глава 21

Схватилась за ремень безопасности, которым я пренебрегла перед поездкой, посчитав, что на заднем сиденье он совсем не обязателен, и судорожно пытаюсь пристегнуться. Ничего не выходит, меня кидает из одного конца салона в другой, паника нарастает, руки трясутся.

— Выравнивай! — отчаянно закричал здоровяк, но было уже поздно. Наше авто вылетело с трассы и прямиком направилось в глубокий кювет.

Обхватив голову руками, сгруппировалась и жду немягкого приземления.

Скрежет железа, мы с сопровождением болтаемся в салоне как лёд в шейкере бармена. От души завизжала, мужчины обошлись лишь короткими сдавленными ругательствами, и вот покорёженный джип с разбитым лобовым стеклом замер.

— Живая? — первым делом поинтересовался у меня парень, что встретил у квартиры, а сам теребил водителя. Судя по всему, ему досталось больше нашего, он лежал лицом на руле и не подавал признаков жизни.

— Да, — отозвалась я и оглядываю себя. Вдруг откуда-нибудь из тела кость торчит, а я из-за шока это не чувствую.

С дороги послышался визг тормозов и крики. Наверняка, фура и белый седан остановились, и люди из них теперь спешат к нам, чтобы добить.

— Беги, — бросив приводить в чувства водителя, скомандовал мне здоровяк. — Я их задержу, а ты спрячься в лесу.

Из слов парня выходило, что цель нападавших — я. Анализировать, зачем и кому, кроме Яматова, понадобилась моя скромная персона, не было времени, и я, чтобы выбраться из авто, толкнула боковую дверь, но её из-за аварии заклинило.

Мне бы самой и в голову не пришло опустить стекло и выползти на улицу через окно, но ожившая ящерка прыгнула на кнопку и открыла путь к спасению.

Когда я уже наполовину высунулась в окно, чья-то рука, ухватив за ворот шубы, уверенно дёрнула и одним махом выволокла меня из автомобиля.

Упав на живот, уткнулась лицом в холодный снег. Немного очухалась, подобралась и из последних сил рванула, как велел здоровяк, в лес.

Далеко не убежала, зато позабавила мужчин в масках на голове, что от души посмеялись над моей жалкой попыткой, а затем грубо, опять же волоча за шкирку, сначала затащили наверх к дороге, а затем закинули в белый седан. Пока перебирала ногами иногда по скользкой горе, но чаще всего по воздуху, морщилась, но не от боли, а от того, что слышала, как раненого после аварии здорового парня, те, кто остались внизу, жестоко избивали. Его стоны заставляли всё внутри сжиматься. Надеюсь, они хотя бы его не убьют.

В машине, когда она ещё не успела тронуться, собрала последние силы и, пнув мужчину, что сел со мной рядом, совершила ещё одну попытку вырваться и убежать, за что меня переселили в багажник, предварительно одарив внушительной оплеухой по лицу.

Тряслась в багажнике по ощущениям полчаса, не больше. Всё время ворчала на крестик, что не превращался в ящерку, а спокойно висел у меня на шее кулоном.

Наконец мы остановились, дверь багажника открылась, и я прищурилась из-за резкого яркого света. Когда взгляд сфокусировался, я увидела склонившегося надо мной мужчину, он улыбался и выглядел крайне довольным.

— Мария, рад вас поприветствовать в моём скромном жилище, будьте как дома, — протянул он, а потом расхохотался. Его смех подхватили другие мужчины, которых я не видела, но слышала.

— Да пошёл ты, хрен моржовый, куда подальше, — огрызнулась я. Мужчина не обиделся, а состроил гримасу умиления.

— Какая смелая птичка попалась, — заметил незнакомец и затрясся в новом раскате мерзкого смеха. — Девчонку в дом и поаккуратней, не покалечьте, — последовал уже серьёзным тоном приказ, и мужчина скрылся из поля зрения. Зато появились мордовороты, которые привезли меня сюда. Теперь их лица не скрывали маски, из чего можно сделать вывод — то, что я их после опознаю, они не боятся. А это означает, что шансы выбраться из лап похитителей живой и здоровой ничтожно малы.

Мне предложили на выбор два варианта: либо я сама выбираюсь из багажника и послушно топаю в дом, либо меня снова хватают за шкирку и на пинках доставляют до пункта назначения. Предпочла менее травматичный способ и, пыхтя и кряхтя, иду в направлении массивного крыльца.

Видимо, провожатому не понравилась моя черепашья скорость, и он, толкнув меня в спину, рявкнул:

— Шевелись, а то еле тащишься!

Вот же, скотина! Можно подумать, то, что я упала и вновь ударила и так ноющие колени, как-то поможет мне идти быстрей.

— Ты глухой или тупой? — корячась от боли, зашипела я. — Не слышал, что ваш главный сказал не калечить и не бить.

— Вставай! — прикрикнул на меня бугай, замахнулся наотмашь, но не ударил, упоминание о словах их главаря сработало.

— Раздевайся, — ухмыльнулся мерзкий тип, когда мы вошли в дом.

— В смысле — раздевайся? — испуганно округлила я глаза и оглядываюсь, куда, в случае чего, бежать.

— В прямом, снимай шубу и сапоги, хозяин не терпит, когда в его доме пачкают. А ты о чём подумала, а? — с сальной улыбочкой на губах подмигнул мужик и добавил: — Не переживай и до этого дело дойдёт, вниманием не обделим.

— Прямо камень с души, — съязвила я, разулась, сняла шубу и держу её в руках. Война — войной, похищение — похищением, а драгоценную и горячо любимую шубу постараюсь сохранить, как и свою жизнь.

Стою, изучаю планировку дома. Вдруг представится возможность бежать. Потом опомнилась, что-то мой провожатый притих. Обернулась на мужика, а он, оказывается, на мою попу таращится.

— Слушай, а ты ничего такая, кругленькая в нужных местах, — заметил бугай и поднял взгляд на моё лицо. — Интересно, а мордашка тоже симпатичная? Жаль не видно, всё лицо в крови.

В крови?

Резко глазами обшарила местность на предмет зеркала и когда наткнулась на него, чуть в обморок не грохнулась от того, какую картину увидела в отражении. От аварии я пострадала куда сильней, чем предполагала. На лбу красуется хоть и неглубокая, но длинная царапина, она-то и залила мне лицо кровью. Верхняя губа разбита и тоже кровоточит, а ещё правая скула покраснела от оплеухи. Волосы взлохмачены и торчат в разные стороны, но главное — взгляд испуганный и бегающий.

Да-а-а, я красотка.

Где-то наверху послышались тяжёлые шаги, а после по лестнице спустился и их обладатель. Мужчина преклонных лет выглядел, мягко сказать, пугающе и не из-за огромного горба на спине или полного отсутствия волос даже на лице, у него были самые злые и надменные глаза, которые я видела. Он, осматривая меня, прищурился, а затем скривился в пренебрежении.

— Глеб Сергеевич ждёт девушку в кабинете, но сначала отведи её умыться и не забудь, если есть открытые раны, их перевязать.

— Слышала, малышка, сейчас купаться пойдём, — обрадовался бугай и плотоядно облизнулся.

Из-за внезапно накатившей тошноты приложила руку к груди, дышу глубоко и часто.

— Ой, как расстроилась, бедняжка. Не волнуйся, дядя Семён не зверь, — мужчина смачно шлёпнул меня по пятой точке. — Я по-скорому… раз-два… туда-сюда… ты, главное… — чем закончилась фраза бугая — не услышала, я вынужденно низко наклонилась и меня вырвало.

— Ты что, сучка, творишь! — завопил горбун.

А бугай, которого, очень надеюсь, забрызгало, зафыркал.

— Что здесь происходит? — услышала я уже знакомый голос, он принадлежал главарю.

— Глеб Сергеевич, извините, недоглядел, но…

— Нет тут твоей вины, — близко подойдя ко мне, успокоил главарь горбатого. — Это Яматов, приколист, на неё своеобразный пояс верности нацепил. Как только она вызывает в мужчине сексуальное влечение, её начинает полоскать. Причём, наложенное заклятие я ощущаю, а как снять его — понятия не имею, — мужчина чуть отошёл от меня и объявил. — Слюни на девчонку не пускать, руками тем более не трогать. Узнаю, кто нарушил приказ, лично удавлю.

Ну хоть один фокус Яматова обернулся для меня благом. Увижу паршивца, за то, что недоглядел и позволил похитить — задушу, а за то, что пояс верности поставил — зацелую, желательно до смерти.

Бугай отвёл меня в ванную, но больше сальных шуточек не отпускал, старался держаться на приличном расстоянии, и по возможности даже в мою сторону не смотрел.

Вода смыла кровь, но от этого мой внешний вид ни капли не улучшился, наоборот, пятна на лице прикрывали гематомы и ссадины, а теперь они выставлены напоказ.

Полностью охладевший к моей потрёпанной персоне бугай отвёл меня к какой-то двери на втором этаже и безразлично кивнул на неё, показывая, что я должна зайти. Комната оказалась кабинетом. Странно, а я всегда считала, что их обычно обустраивают на первом этаже.

Мужчина, которого горбун величал Глебом Сергеевичем, сидел за письменным столом и медитировал над бокалом, в котором, судя по цвету, был налит коньяк.

Не стала мяться возле порога, уверенно прошла внутрь и, не дожидаясь приглашения, села напротив хозяина дома.

— И зачем вы меня сюда приволокли, позвольте узнать?

— А разве Яматов не объяснил тебе, что ты весьма ценный экземпляр? — лениво оторвав взгляд от бокала и устремив его в мою сторону, ухмыльнулся хозяин дома.

Сейчас взорвусь. Почему люди так любят отвечать вопросом на вопрос? Где-то курсы такие специальные есть, где этому обучают, если да, то у меня для них имеется название: «Взбеси своего собеседника одной фразой».

— На часах нет и одиннадцати утра, а я уже успела попасть в аварию, которую спровоцировала огромная фура, потом проехалась в багажнике, меня поколотил какой-то тупоголовый мордоворот, — шипела я, при этом активно жестикулировала руками. — И вы тут сидите сами собой до одури довольный и говорите загадками. Разве я неясно выразилась? Что вам надо?

— Я планирую тебя сжечь, — спокойно произнёс мужчина и язвительно добавил. — Ответ достаточно понятен или углубиться в детали?

Глава 22

Самое ненормальное в сложившейся ситуации то, что я больше не впадаю в немой шок от того, что меня кто-то планирует сжечь. Привыкла или смирилась? Скорей первое, чем второе, жить сейчас хочу как никогда.

— А, ну теперь, конечно, всё ясно и понятно, — протянула я и, чуток наклонив голову, поинтересовалась. — А в кабинет для разговора зачем пригласили или это у вас такая прелюдия, чтобы побольше кайфа словить перед тем, как девушку сжечь?

Хозяин дома встал из-за стола, обошёл меня и, приблизившись со спины, шепнул на ухо:

— Я со своими-то бабами болтологию не развожу, с тобой тем более не собираюсь, — мою голову обхватили ладонями и принудительно повернули в правую сторону. — Зато смотри, какой большой и удобный камин у меня имеется в кабинете. Я в него при всём желании не помещусь, а ты с твоей комплекцией — легко.

Нервно сглотнула. То, что меня реально собираются обложить поленьями, потом чиркнуть спичкой и поджечь, я в полной мере осознавала. Эта не радужная перспектива хоть и маячила в обозримом будущем, но никогда — чтобы сегодня, в данную минуту, именно в это мгновение.

Если бы могла себе это позволить, грохнулась бы в обморок, но облегчать задачу отвратительному типу по имени Глеб не стану.

— Значит, камин разожжён не зря, да? — выдавила я из себя.

— Ага, а чего тянуть-то, чему быть, того не миновать.

Хорошо этому козлу мудрыми пословицами сыпать. Вот его бы подпалить, посмотрела бы я, как бы он тогда запел.

— Дмитрий говорил, что меня сначала, прежде, чем на костёр отправить, хорошо бы подготовить, ритуалы всякие разные провести… Ну, чтобы шанс вырос того, что я выживу, — схватилась я за единственную соломинку для спасения, хоть и не особо верила, что она сработает, и была права.

— Чушь это всё и бред. Да, не спорю, возможно, процент благополучного исхода увеличится, но цифра роста ничтожно мала. Игра просто не стоит свеч, — озвучил свои жестокие подсчёты мужчина и, ухватив меня за подмышки, поднял на ноги.

— Смотря с какой стороны посмотреть! — взвизгнула я. — С моей, например, этот рост важен и ещё как. Вот когда вы в костёр полезете, тогда о цифрах и рассуждайте.

— Свой костёр я уже прошёл, твоя очередь, красотка, — заявил хозяин дома и, всё также удерживая под подмышки, понёс к камину.

— Нет-нет! — завопила я. — Отпустите, я не хочу! — вырываясь и брыкаясь, кричала я, но неумолимо приближалась к огню. — А-а-а!

За дверью послышался грохот. Мужские сдавленные то ли крики, то ли стоны, и мой мучитель, притормозив, зарычал:

— Что за хрень там происходит?

Вспыхнувшая надежда, что из-за непонятного шума казнь будет отложена, сменилась разочарованием. Глеб и не собирался менять планы и как одержимый волоком тащил меня к камину. Зато, когда пятая точка ощутила жар и неласковые языки пламени, все мои внутренние резервы заработали в ускоренном темпе. Схватив первое, что стояло на полочке над камином, если быть точной, в руку я вложила на редкость безвкусную статуэтку собаки, принялась ею колошматить по башке мужчины. Бить того, кто находится позади тебя, неудобно и трудно, но орудовала я оружием так умело, словно днями и ночами тренировалась именно так дубасить людей.

К моему величайшему удивлению, хозяин дома, не выдержав атаки, ругнулся и отшвырнул меня. Кубарем полетела в другой конец комнаты и остановилась, лишь когда врезалась в кресло.

— Предупреждать надо, что с головой не дружишь. Ну ничего, кляп во рту и смирительная рубашка исправят этот недочёт, — обрушился Глеб, но я всё равно была счастлива, как бобик, потому что получила отсрочку.

— Там, внизу, судя по звукам, апокалипсис в разгаре, а вы тут со мной возитесь. Куда я денусь с подводной лодки, — с честными глазами пою я и одновременно на карачках отползаю от мужчины, причём двигаюсь попой вперёд.

— Потом разберусь, — отмахнулся Глеб и приближался, при этом цокал и подзывал меня, как кошечку. — Кис-кис-кис, Машенька, ну чего ты так боишься, всегда в лучшее надо верить, вдруг всё-таки выживешь. Тогда у нас начнётся любовь и полное взаимопонимание.

— Только подойди, упырь, — погрозила я статуэткой. И вот на этом «милом» моменте дверь в кабинет распахнулась, и на пороге появился он — спаситель.

Кто бы мне сказал, что от одного лицезрения Яматова приду в щенячий восторг, никогда бы не поверила, но сейчас от счастья готова пищать.

— По моим подсчётам ты должен был объявиться только через час, — демонстративно взглянув на наручные часы, заметил Глеб. — Я был прав, девчонка тебе дорога, иначе ты бы так быстро не прискакал.

«Да-а-а! Очень дорога!» — громко крикнул внутренний голос в голове, и сейчас больше всего на свете я хотела, чтобы Яматов озвучил то же самое. Давай, Дима, скажи, что я самое для тебя ценное, и ты меня забираешь из лап этого душегуба-маньяка и никаких возражений не потерпишь.

Вот чего мой спаситель молчит? И почему даже мельком на меня не взглянул. Терпеть не могу театральные паузы.

От тяжёлого дыхания грудь Яматова медленно и глубоко вздымалась и опускалась, глаза метали молнии, а, как правило, аккуратно уложены волосы — растрепались, видимо, там, внизу, не зря всё грохотало. Костяшкам мужчины пришлось туго, они воспалены и покраснели. Интересно, сколько в доме переломанных рёбер, носов и челюстей, если узнаю, что бугаю, который мне по лицу заехал, тоже досталось, ничуть не расстроюсь.

— Ты оборзел, Глебушка, — сделав шаг внутрь комнаты, обманчиво ласково пропел Яматов. — Ты какого напал на моих людей и Машу присвоил? И да, она для меня важна, для тебя, кстати, должна быть тоже важна, а ты её чуть не угробил. Она запросто могла разбиться!

— Ну не разбилась же, живая вон сидит, — кивнув в мою сторону, безразлично бросил Глеб и добавил. — Пока живая.

Наконец Яматов посмотрел на меня и взгляд его мне совершенно не понравился, создавалось впечатление, что ему абсолютно плевать, что я вся избитая и раненая. Лишь когда он задержал взгляд на моём оцарапанном носе, промелькнуло что-то похожее на сожаление, но возможно мне это лишь показалось, мы часто видит то, что хотим.

Мужчины кидались друг в друга репликами и зачастую не стеснялись вставлять в них матерные слова, да такие, что уши заворачивались в трубочку. Весь смысл перепалки сводился к тому, что Глеб предлагал сжечь меня сию минуту, а Яматов настаивал, что сжечь меня, конечно, нужно, но не прямо сейчас. Причём о том, что Дмитрий меня заберёт с собой, даже речи не было.

Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Неизвестно до чего эти два упыря договорятся. Пока мужчины ругались, я тихонечко, стараясь не привлекать к себе внимание, без резких движений, доползла до невысокого круглого столика, взяла графин с водой, посетовала, что заполнен он не до краёв и, подобравшись к камину, вылила воду на паленья. Полностью огонь мне не удалось затушить, но он заметно поутих.

— Да ты просто запал на её смазливую мордашку, вот и оттягиваешь момент. Что, не успел попользоваться? Так я тебе комнату мигом выделю, часа хватит или больше времени дать? — вернулась я к сути спора как раз в тот момент, когда Глеб не просто меня оскорбил, а в грязи вывалял.

— Да нахрен она мне не сдалась, — рявкнул Яматов. Обидно, а я на него такие надежны на спасение возлагала. Выходит, ошиблась. — Но бездумно губить в данный момент единственную реальную возможность узнать, кто стоит за нападениями и убийствами я тоже не собираюсь. Где ты её собирался сжечь, во дворе или в подвале? Ты даже не знаешь, как это правильно нужно сделать…

— В камин гад меня тащил, — уточнила я. Думала, никто из присутствующих и не услышит мой тихий писк, но нет, Яматов услышал.

— Где?! — испепеляя Глеба взглядом, взорвался Дмитрий, так что ноздри раздувались, а кадык ходил ходуном, — Серьёзно… сейчас… и в камине! С таким же успехом ты мог ей в лоб пулю пустить, эффект был бы тем же — холодный женский труп.

— Я не могу больше ждать, ты же знаешь, что произошло. Алёшке было всего шестнадцать, а его как поросёнка разделали и бросили, как падаль, гнить в яме, — стукнув кулаком по столу, зарычал Глеб. — Если я лично не распорю брюхо и не пущу кишки тому, кто убил моего брата, по сути, ещё ребёнка, сойду с ума. Если надо рискнуть жизнью какой-то там девки, то я готов.

Вздохнула. Мне жаль брата Глеба, но его жестокость по отношению ко мне смерть мальчика всё равно не оправдывает. Похоже, он не так хочет убийцу найти, как выпустить пар, оборвав мою жизнь.

— У нас одна цель, — устало произнёс Яматов, — прекратить нападения. Давай, сыграй убийцам своего брата на руку, уничтожь Марию.

Глеб закусил нижнюю губу и отвернул голову к стене.

— Я не верю, что к сожжению можно подготовить — это сказки. Тут либо выживет и обретёт дар смотреть в прошлое, либо сгорит. Ты перечитал много старых книг и бредни в них. Вот что я скажу — бессмысленно спорить. Девку я не отдам. Хочешь из-за неё разорвать наш договор о сотрудничестве? Пожалуйста. Я не против. Попробуешь отнять её силой. Вперёд. Получишь войну.

— В тебе говорит горе, оно же лишает возможности рассуждать здраво. Дам тебе скидку и притворюсь, что ничего о разрыве договора и войне между нами я не услышал, — сказал Яматов и быстрым шагом подошёл к креслу, возле которого я сидела на полу. — Но предупреждаю, — вкрадчиво произнёс мужчина и, ухватив меня за волосы, заставил встать, — не обнаружу Машу завтра живой, или на её теле появиться ещё хотя бы один синяк или ссадина, обещаю, никто не выйдет из этого дома живым, включая тебя, Глеб. Советую прислушаться к моим словам. Если так не терпится сжечь Марию, пусть так, но сделаем мы это вместе, по всем правилам и завтра.

Глеб запрокинул голову к потолку и, простояв так несколько секунд, бросил:

— Ладно, договорились.

Глава 23

Яматов, хлопнув дверью, ушёл, и бугай с подбитыми обоими глазами отвёл меня в комнату, где до встречи с Глебом я умывалась. Сказал, чтобы о побеге даже не мечтала, запер на ключ, и осталась я наедине со своими тяжёлыми мыслями и разочарованием в Дмитрии.

Гад и паршивец этот Яматов. Как складно пел, говорил, что если соглашусь с ним сотрудничать, получу защиту и шанс остаться в живых. Наш договор я не нарушала, в том, что Глеб меня похитил, вины моей нет, это произошло скорей по недосмотру Яматова.

Я тоже хороша, нашла, кому довериться — чёрту рогатому.

Первым порывом было разнести комнату в щепки. Но потом подумала, что Глебу от погрома в одной из комнат его огромного дома не жарко и не холодно, скорей всего, он об этом даже не узнает, и оставила затею в покое.

Обследовав спальню, пришла к выводу, что бугай прав, отсюда сбежать практически невозможно. Если попробовать улизнуть через окно, сверну себе шею. Хоть этаж второй, но высота от земли метров пять, если не шесть. Дверь добротная, замок внушительный, да и я не домушник.

Побродила из одного угла в другой, а потом улеглась на кровать и свернулась в клубочек. Ближе к ночи меня сморило, и я заснула.

Дискомфортно и тяжело дышать из-за тяжести, которая давит на тело, вдобавок рот зажат…

Резко распахнула глаза и дёрнулась, на меня навалилась чья-то туша. Судя по очертаниям фигуры, которую я едва различила в темноте, — это мужчина.

— Тш-ш, если обещаешь не кричать, я освобожу тебе рот, — шепнул Яматов.

«Сволочь, гад паршивый, чёрт хвостатый», — пронеслись ругательства в голове, и я со всей силы, руки-то у меня свободные, ущипнула предателя за бока. Так старалась, что вся тряслась от напряжения.

— Машка, не дури, я же помочь пришёл, — зашипел Дмитрий. — Или хочешь, чтобы я ушёл, а утром вернулся, и мы с Глебом… сама знаешь что сделали?

Ещё разок в отместку впилась ногтями через ткань в кожу мужчины и ослабила хватку. Нет, ни капли этому упырю больше не верю, но выслушать-то я его могу.

— Отпусти, — сквозь мужскую ладонь процедила я, и рот тут же освободили.

— Напомни мне потом, чтобы я маникюр тебе укоротил, царапаешься как кошка, — насмешливо произнёс Яматов, но с меня не слез. Лежит, гад, мог бы хотя бы локтями упереться в матрац, чтобы мне не так страдать под его весом, но нет, давит, отродье сатаны.

— Вроде бы лишним весом не страдаешь, даже наоборот, а весишь как два слона, — пожаловалась я и пытаюсь с себя сбросить Яматова.

— Детка, это мышцы, а они тяжёлые.

— Зачем припёрся?

— Как зачем? Тебя, Машка, выручать. Чего тут непонятного?

— Да-а-а? — язвительно пропела я. — А кто меня бросил несколько часов назад, а кто говорил, что нафиг я не нужна, а?

— Да брось ты из себя обиженную строить. Вернулся же, — мужчина, наконец, перекатился и упал рядом со мной на спину. — Не могу я с Глебом пока ссориться, да и не хочу. У нас дело с ним общее, а он сейчас из-за гибели брата неадекватен. Забери я тебя силой, и развязалась бы война. А так я тебя без жертв по-тихому умыкну, в укромном месте, как договаривались, хорошенько подготовлю, и все здоровы и счастливы…

— Ага, одна только я в костре до углей догораю, — горько заметила я.

— Машка, не хандри, помни, позитивный настрой — половина успеха, — приподняв корпус, как-то по-доброму сказал Яматов, и мне всем сердцем захотелось поверить в то, что я останусь жива. — Ладно, развели тут разговоры, скоро рассвет, делаем ноги.

Охотно спрыгнула с кровати, накинула шубку, нащупав возле двери сапоги, обулась и стою, жду дальнейших указаний.

Интересно как Яматов нас из дома выведет? Тайным подземным ходом или он предварительно охрану усыпил, и мы покинем дом через главный вход?

Яматов зачем-то открыл створки окна и махнул мне рукой, мол, подходи.

— Ты зачем окно открыл? — полюбопытствовала я и, привстав на цыпочки, вглядываюсь в темноту. Даже в предрассветных сумерках видно, что до земли ого-го как далеко.

— Прыгать будем, зачем же ещё, — будничным тоном сообщил Яматов, и у меня глаза полезли на лоб.

— Нет-нет-нет, не стану я прыгать, — замотала я усиленно головой.

— Ты чего, высоты что ли боишься? — нахмурившись, спросил Дима.

— Причём здесь боюсь я высоты или нет? — возмутилась я и ткнула пальцем вниз. — Там пять метров до земли лететь. Мы расшибёмся в лепёшки. По крайней мере, я — точно, — объяснила, как для полоумного и пячусь назад в глубь комнаты. Мало ли, что Яматову в голову взбредёт, он мужчина, как выяснилось, у нас с приветом.

— Машенька, — протянув мне руку, ласково пропел Дмитрий, — подойди ко мне, солнышко.

— Кукиш видел, — показала я сложенную из пальцев фигу. — Давай другой способ искать, на этот я категорически не согласна.

Один резкий рывок со стороны Яматова и я поймана, а рот вновь зажат.

— Маша, ты, главное, расслабься и глаза закрой, будет не так страшно, приземление твоё я, насколько смогу, смягчу. Ноги, руки, может, и поломаешь, но выживешь точно. Обещаю. Верь мне, — прижимаясь своей щекой к моей, шепнул Дима.

Ахнуть не успела, как мужчина запрыгнул на подоконник и сиганул вниз.

— А-а-а-а!

Хоть я от души и заорала, но вышло не слишком громко. Ладонь Яматова зажимала мне рот и заглушила звук. Не раз слышала, что перед смертью или сильной опасностью вся жизнь перед глазами мелькает. Может, у кого-то и так, но не у меня. Пока мы с Яматовым летели вниз, я из-за страха ничего не могла: ни видеть, ни слышать, ни тем более думать. Тело сковал животный ужас, и работали лишь инстинкты. Поэтому единственное, что я делала, это цеплялась за мужчину, как за последнюю надежду. Теперь понимаю тонущих, которые топят людей, спасающих их. Разум им просто не подчиняется.

Приземление было достаточно мягким. Первое — основной удар на себя взяла спина Яматова, и второе — грохнулись мы в сугроб.

Мужчина практически полностью погрузился в снег, лежал, морщился и не двигался.

— Дима, ты как? Смотри мне, ты нас ещё отсюда обязан вытащить, — похлопала я Яматова ладонями по щекам.

— Машка, имей совесть, если в состоянии — слезь с меня, — закряхтел мужчина, и я резко подскочила на ноги. Зря поторопилась, не устояла, пошатнулась и грохнулась.

— Вот в кого ты такая неуклюжая? — Яматов довольно бодро выбрался из сугроба и, протянув мне руку, помог встать. — Ты как?

— Вроде бы нормально, — отряхивая одежду от снега, неуверенно ответила я.

— Нос целый, не поранила? — внимательно вглядываясь в моё лицо, с неподдельной тревогой поинтересовался мужчина и, нажав мне на кончик носа пальцем, повернул его сначала вправо, а потом влево и удовлетворённо резюмировал: — Всё хорошо.

Яматов, крепко взяв меня за руку, тащил за собой словно буксир. Я то и дело пыталась поскользнуться и вновь свалиться, но мужчина постоянно выравнивал и, сетуя на мои сапоги, а вернее на их каблуки, волок дальше.

Мы часто останавливались в каком-нибудь укромном уголке и ждали иногда по несколько минут. Хоть я никого и не видела, догадывалась, что мы пережидаем, когда уйдёт охрана. Почему-то не сомневаюсь — у этого ненормального Глеба круглосуточно территорию дома патрулируют. В один из таких моментов, когда Дима жестом показал стоять, я тихо — тихо спросила:

— Почему тебя интересовало лишь то, целый ли мой нос? Тебе не кажется, что при побеге другие части тела как-то поважней будут. Сломай я нос, это никак не помешало бы мне бежать, максимум — доставило дискомфорт, а сломай я ногу, тебе пришлось бы нести меня на руках.

Как ответил мужчина, мне до одури понравилось. Он низко нагнулся к моему лицу и очень бережно коснулся губами кончика моего носа. И в этом поцелуе былостолько заботы и нежности, что я неожиданно для себя самой засияла в улыбке, правда быстро её поборола и насупилась. Яматова позабавила такая резкая смена моего настроения, и он сдавленно, стараясь не шуметь, хохотнул.

Когда Дмитрий помогал мне перелазить через забор, сто раз себе пообещала, что если выберусь из этой передряги, обязательно займусь спортом. Никогда бы не подумала, что физически я настолько слаба, даже закинуть ногу больше чем на девяносто градусов составило сложность, а о том, что подтянуться на руках я просто не смогла и вовсе молчу.

Добежав до автомобиля Яматова, я садилась в него счастливая и была готова горланить песни. Когда Дмитрий завёл машину, и мы тронулись, обернулась назад и показала в сторону дома Глеба средний палец. Да, жест не девичий, зато шёл он от души и выражал все мои мысли разом.

— Куда мы едем? — отдышавшись, спросила я.

— Есть у меня одно укромное место, а точнее — домик в лесу. Изначально я не планировал тебя туда везти, так что особых удобств и благ цивилизации не жди.

— Если в этот дом не нагрянет Глеб, то я его заочно одобряю, — весело отозвалась я.

— Нет, не нагрянет, — уверенно пообещал мужчина, а потом, как бы между делом, заметил: — Тебя же не испугать туалетом на улице, а вместо ванной там умывальник, тазик и холодная вода.

Глава 24

Добирались мы до лесного домика Яматова долго. День давно разыгрался, как и мой аппетит. В какой-то момент мне надоело слушать урчание своего живота, и я попросила Диму где-нибудь остановиться, чтобы перекусить. Получила категоричный отказ с объяснением, что это небезопасно. А потом мужчина, пошарив в бардачке, вручил мне маленькую шоколадку, которая не утолила, а лишь раздразнила аппетит, и пить захотелось так, что хоть вой.

Яматов назвал свою лесную берлогу домиком. Это название не совсем подходило весьма внушительному сооружению из кругляка в два полноценных этажа. Рядом с ним стояла уютная банька, и как было обещано — деревянный уличный туалет. Гладя на него, поморщилась, стоило представить, что придётся морозить в нём, например, рано утром попу. Но в любом случае это лучше, чем греть её в камине у Глеба.

Яматов, отперев дверь, позволил первой войти в дом. Ожидала встретить холод и сырость, ведь придомовая территория, неубранная от снега, говорила о том, что дом давненько никто не навещал, но внутри оказалось тепло, уютно и если бы на мебели не лежал внушительный слой пыли, я бы даже сказала — чисто.

— Так, Машенька, ты как девочка, берёшь вот эти продукты, которые я вчера сюда закинул, — ткнув пальцем в несколько пакетов, которые стояли возле порога, начал командовать Дмитрий, — топаешь на кухню, раскладываешь всё и очень-очень быстро готовишь вкусный горячий полноценный обед.

— А ты мне помочь не желаешь? — обследуя пакеты на предмет воды или любой другой жидкости, язвительно поинтересовалась я. Тоже мне, прислугу нашёл.

— Нет. Я пойду чистить двор от снега, тропинку до туалета сделаю, а то вдруг кому пи-пи приспичит.

— Ну-ну, — отвертев крышку у бутылки с соком, жадно глотнула я и хохотнула. — По-моему уже приспичило, не зря же ты так рвёшься взяться за лопату.

— Женщина, я бы на твоём месте не зубоскалил, а немедленно кинулся на кухню. Если вернусь и не найду готовой еды, тебя съем, — если бы не тон Яматова, подумала бы, что он пошутил. Но как мне показалось, это не так.

Повесила шубу в шкаф, переобулась в найденные тапочки, специально посмотрела — сорок третьего размера, и пошаркала ими, куда было велено. Первый этаж состоял из одного большого помещения. Кухня и гостиная не имели перегородки, и куда именно идти не пришлось ломать голову.

Простой и при этом уютный интерьер дома восхитил. Деревянная мебель, выполненная в деревенском стиле, высокие широкие окна со светлыми невесомыми занавесками, ручной работы красочные половички. Раньше такие бабушки продавали на рынках. Единственное, что не то, чтобы не понравилось, но наличие этого предмета в доме напрягало — камин. С недавних пор это средство обогрева вызывало резкий негатив. Даже от одного его вида неприятные холодящие душу мурашки ползли по телу.

Покупки Яматова я по очереди перенесла на кухню. Судя по их количеству, мы здесь задержимся, а судя по тому, что из пяти пакетов с продуктами один был полностью заполнен крепким алкоголем, собираемся каждый день усиленно выпивать.

Дмитрий не удосужился вчера донести покупки до холодильника и бросил у порога. За такой короткий срок, конечно, ничего не испортилось, но сливочное масло превратилось в мягкую массу, зато мясной фарш разморозился, и из него хоть прямо сейчас котлетки лепи.

Когда Яматов требовательно пробарабанил кулаком в окно, а затем многозначительно постучал по наручным часам, бросила исследовать запасы. Допустим, мужчина, как грозился, меня не съест, но покусать точно может.

Если в наличии имеется фарш, спагетти, лук и морковь, скорый обед не трудно организовать. Тем более, угрозы Яматова в отношении благ цивилизации оказались сильно преувеличены. Свет горит, вода из крана на кухне хоть и холодная, но бежит, и вся необходимая техника имеется, причем современней и куда разнообразней, чем у меня в квартире.

Через полчаса, когда скрипнула входная дверь, и я услышала тяжёлые шаги Яматова, у меня был уже накрыт стол и от тарелок шёл ароматный горячий пар, будоражащий аппетит. Который, к слову, я поубавила, пробуя в процессе готовки еду то на соль, то на перец, то на предмет готовности, а иногда просто так ела, из-за голода, не выдумывая причину. Зато когда сяду за стол, смогу есть, как и полагается девушке, чинно… медленно… благородно… Накашеварила я макароны с фаршем и даже умудрилась сварить легкий супчик с фрикадельками, надеюсь, угодила Дмитрию.

Как бы ни так, этому домашнему тирану никто не угодит.

— Я такой суп не люблю, — первое, что заявил Яматов, стоило ему появиться на кухне. — Машка, вижу фантазии у тебя совсем нет. Надеюсь, макароны с вон тем … чем ты их там измазала, это не единственное блюдо, которое ты умеешь готовить, — без энтузиазма, с постной миной разглядывая мою стряпню, высказался мужчина и огляделся, словно что-то искал. — Что-то я не вижу салат.

— Потому что его в природе нет, — зло прорычала я. Никогда в жизни меня ещё не ругали и не отчитывали за качество приготовленных блюд. Яматов, жук колорадский, даже ничего ещё не попробовал, а туда же, претензии выговаривает…

— Как это нет?! — за то, как искренне изумился Яматов факту отсутствия салата, удушила бы гада. — Машенька, без салата это не полноценный обед, о котором я тебя просил.

Спокойствие, только спокойствие. Яматов меня из лап маньяка выцарапал, пусть покочевряжится, но только сегодня. Если так дело и дальше пойдёт, покажу ему какая я хорошая хозяйка и как ловко орудую скалкой, тяжёлая сковорода, кстати, тоже подойдёт.

— У меня времени на суп и макароны едва хватило, в следующий раз я непременно учту все пожелания и нарежу ещё и салат, — выдержано пообещала я, но Дмитрий не перестал хмуриться и смотреть исподлобья. — Хорошо, — отложила я столовые приборы и встала из-за стола, — приготовлю сейчас.

Взяла разделочную доску, нож и нацелилась на предварительно вымытый помидор. Режу специально медленно, жду, когда у Яматова совесть проснётся, он извинится и усадит обратно голодного человека за стол.

Какая же я наивная-я-я!

— Вот поэтому ты ни черта и не успела, еле шевелишься, — услышала я упрёк за спиной и обернулась.

Тарелка Яматова с супом уже пустая, и он уплетает за обе щёки макароны. Мужчина, видимо, почувствовав на себе взгляд, поднял на меня глаза и без всякого стеснения поторопил:

— Мария, давай бегом, и да… супчика мне ещё налей.

Демонстративно шумно поставила перед Дмитрием его обожаемый салат, затем новую порцию супа, очень хотелось добавить фразу «На, подавись!» но я, стиснув зубы, удержала язык за зубами и молча села напротив мужчины.

Не успела я поднести ложку ко рту, как Яматов потребовал чай, потом что-нибудь сладкое, следом ещё одну чашку чая, в общем, моя очередь есть настала лишь тогда, когда выполнила все прихоти Дмитрия.

— Машенька, — вольготно развалившись на стуле, протянул мужчина, и я не выдержала и рявкнула.

— Что ещё! Пятки почесать или массаж спины срочно понадобился?!

— Вообще-то я хотел сказать спасибо, — ничуть не смутившись, ответил Яматов и добавил: — А на счёт массажа ты это здорово придумала. Прилягу на диван, как освободишься — подходи, я и моя спина с нетерпением тебя ждут.

Обречённо прикрыла глаза и сделала архи важный вывод — тяжко мне придётся с Яматовым под одной крышей жить.

Глава 25

Пока мыла посуду, не уставала удивляться наглости Яматова. Он ведь про массаж не пошутил, правда улёгся на диван и, заложив руки под голову, частенько на меня поглядывал, проверяя, закончила я уборку или нет.

Для себя чётко решила, что обломится Дмитрий с массажем. Хватит того, что за столом обращался со мной как с прислугой.

Вытерла руки об полотенце и с намереньем обследовать второй этаж, там, по словам Димы, наши спальни, слава всему раздельные, направилась к лестнице.

— Машенька, а ты куда это? — лениво поинтересовался мужчина.

— Ты лежишь, вот и я тоже хочу прилечь, — не останавливаясь, ответила я.

— А как же моя спина?

— А что с твоей спиной? — включила я дурочку.

— Ну как что? Болит. Забыла моё приземление на неё? Срочно требуется лечение. Помни, а!

Знает, гадёныш, куда бить, о побеге специально напомнил, чтобы я почувствовала вину и благодарность.

Ладно, чёрт с ним, один раз получит он свой массаж, но больше со мной этот номер не пойдёт.

Нехотя спустилась по лестнице обратно и подошла к дивану, Яматов мигом стянул с себя джемпер и, перевернувшись на живот, подставил спину.

Загляделась, красивая у Димы спина. Рельефная, плечи широкие, талия узкая, ни одной жиринки, каждый мускул чётко очерчен и при малейшем движении «играет». Не то, чтобы я тут слюни пустила из-за обнажённого наполовину мужчины, но засмотрелась, а теперь ещё и потрогать можно, вернее даже нужно.

Положила ладони на тёплую кожу возле затылка и аккуратно плавными движениями её растираю. Голова Яматова повёрнута в сторону, лицо с моего ракурса отлично просматривается, как и реакция мужчины на массаж. Если когда присела на край дивана, Яматов имел достаточно серьёзное лицо, то сейчас выглядит расслабленным, можно сказать довольным. Если мне не показалось, то я даже слышала еле уловимый стон. Понятия не имею почему, но мне самой нравится, что мужчине полегчало, теперь понимаю, он не врал о боли в спине, всё-таки падение с пятиметровой высоты это не шутки.

Чувствую, мышцы Яматова разогрелись и готовы к более интенсивному нажиму. Прибавила силы и тут Дмитрий не выдержал и у него вырвалось:

— Вот так…

Сколько по времени мну Яматова, не скажу, но спина у него уже вся красная и горячая, а у меня руки основательно устали, даже испарина на лбу выступила.

— Всё, — хлопнув обеими ладонями по мужской спине, поставила точку.

— Как всё? Нет-нет, продолжай, у тебя отлично, получается, — возмутился Дмитрий и шевелит предплечьем, призывая снова его массажировать.

— Дим, ты же ещё тот кудесник, что тебе стоит наколдовать или наворожить, не знаю, как это у вас там называется, профессиональную массажистку. Или даже двух. Пусть ублажают. А я — всё, пас.

— Это называется фокусировать внутреннюю энергию и трансформировать её в воспринимаемые всеми органами чувств человека образы, — пафосно и мудрёно заявил мужчина и перевернулся на спину. — Маша, постараюсь тебе объяснить. Всё, что, как ты выразилась, я наколдую — это и есть я сам. Неважно, создал я живое существо или обычную палку, но это всё равно часть меня. А теперь подумай, если ты сама себе начнёшь что-нибудь массировать, сильно тебе будет приятно?

— Нет, — на автомате мотнула я головой, вспомнив, что такое самой себе мять поясницу, когда её ломит. Боль уходит, но, как от чужих рук, никакого наслаждения нет.

Яматов радостно принял мой ответ и вновь, перевернувшись, подставил спину.

— Хочешь сказать, что когда я видела навязанные тобой галлюцинации, каждый персонаж в них, как и декорации — это всё был ты? — уточнила я.

— Да, только бы я не назвал это галлюцинациями, скорей я приглашал тебя в созданный мною мир. Можно сказать, в душу свою запускал, — усмехнулся Яматов. — Маша, язык с руками не связан, массируй давай.

— Мир, значит, твой, — хлопая ресницами, повторила я, — не галлюцинации, — что-то вертелось в голове, но в осознанную мысль никак не формировалось, пока до меня, наконец, не дошло. — То есть всё, что происходило, то происходило по-настоящему?

— Да, — услышала я лаконичный ответ, и руки сами потянулись к декоративной подушке, что лежала без дела рядом с Дмитрием. Схватив её, я замахнулась и что есть сил огрела мужчину.

— Не понял, — пробурчал Яматов.

— Когда я провалилась в розовый туннель, встретила ежа-матершинника, а потом меня привязали к столбу, чтобы сжечь, ты лапал меня, где хотел и как хотел, и из твоих слов выходит, что всё это было на самом деле! — прокричала я, и Яматову досталась новая порция подушкой по башке.

— Тоже мне трагедия, можно подумать тебе не понравилось, — с неподдельным довольством в голосе пропел Яматов.

— Нет! — взорвалась я и, кинув в мужчину подушкой, от стыда закрыла лицо ладонями. — Какой позор.

Слышу, Дмитрий, тяжело вздохнув, поднялся с дивана, а когда подошёл ко мне, приобнял.

— Маш, ну ничего же страшного не произошло, — мягко произнёс мужчина и, наклонившись к моему лицу, спросил: — Ты там слёзы лить не собираешься?

После этих слов, зная великую нелюбовь Яматова к женским слезам, прямо так разрыдаться и потянуло. Но как я не старалась, ни одной капли из себя не выдавила.

Видимо, не так сильно я обижена за распускание рук и поруганную девичью честь, как мне кажется.

— Дима, вот что ты сейчас делаешь? — тоном строгой учительницы спросила я.

— Тебя утешаю, — чуть охрипшим голосом ответил мужчина.

— Уверен? Прижался ко мне без рубашки, тесно жмёшься. Как по мне — попахивает нарушением договора. Ты обещал руками меня больше не трогать, — напомнила я условия соглашения, а сама, как кошка на солнце, греюсь от мужского тела, а запах, какой меня сейчас окутал, закачаешься.

— Мария, может ну его, этот договор, — область в районе уха обожгло горячее дыхание, — нам торчать в этой глуши неизвестно сколько, без телика, связи и интернета. Скукота. Как свободное время коротать будем, а?

— Ты меня что, за дурочку держишь? — рывком оттолкнула я мужчину. — Стоит тут, песни ласково напевает — кот мартовский. Ты же не собираешься условия в одностороннем порядке менять? Если да, то вези меня тогда лучше обратно к Глебу…

— Разошлась, — закатил Дима глаза. — Не хочешь — не настаиваю, но смотри, передумаешь, потом меня уговаривать придётся и не факт, что соглашусь, — рассмеялся мужчина над собственной же шуткой. Тоже мне, юморист.

В ответ только фыркнула, хотела фигу показать, но передумала.

— А если серьёзно, — уже без смеха начал Яматов, — то некоторые коррективы я просто вынужден внести в наш договор. Глеб вмешался и мне все карты попутал. Я же изначально не рассматривал этот дом, как жильё и не знал, что придётся скрываться. Сама видишь, за домом ухаживать некому, также еду готовить, вещи мне стирать, убираться. Я мужчина и этим заниматься не стану, но люблю, чтобы было безупречно чисто, разнообразно и вкусно приготовлено, а одежда была свежей и отглаженной. Намёк понятен?

— Какой же это намёк, когда ты прямым текстом говоришь, что теперь я уборщица, кухарка, прачка и, так понимаю, иногда массажистка.

— Умница, — похвалил Дмитрий. — Видишь, мы делаем успехи. Хоть в одном деле, но смогли договориться.

— Мне прямо сейчас швабру с тряпкой искать или господин позволит подняться наверх на комнату посмотреть, полежать, как я планировала? — наигранно пафосно и вежливо поинтересовалась я, только что Яматову в ноги не поклонилась.

— Сегодня я добрый, разрешаю отдохнуть, — подыграл мне мужчина.

Глава 26

После великодушного дозволения Яматова перевести дух и отдохнуть в одиночестве, я поднялась на второй этаж, где встретилась с дилеммой. В узком коридоре я обнаружила две настежь открытых двери, они вели в спальни, и эти комнаты различались как день и ночь. Одна с балконом, просторная и светлая, с широкой кроватью, премилой мягкой лавочкой, удобным резным столиком и прочими приятными мелочами. Вторая же не отличалась особыми размерами, хотя, может быть, их скрывала тёмная цветовая гамма. Руки бы оторвать тому человеку, который делал в этой спальне ремонт. Серые холодные обои, мебель с резкими углами, маленькое окно, никакого тебе балкона, впрочем, как и уюта.

Естественно, выбрала для проживания первую спальню. Закрылась. Слава всему, дверь оказалась с замком. Разделась до белья и забралась в кровать под одеяло. Но не полежала и минуты, встала и оделась обратно. Виной всему моё воображение, нарисовавшее чёткую картинку. Приходит Дмитрий, видит, что ему достался худший вариант комнаты и на правах хозяина дома вышвыривает меня как котёнка за шкирку.

Лучше сразу и сама займу ту комнату, из которой не выгонят. Так сберегу гордость и нервы.

Стою на пороге обители серости и странного чувства вкуса и даже заходить в эту комнату не хочу, настолько она отталкивает.

С психа топнула ногой. Как Яматов умудрился поставить себя так высоко, что я уступаю ему, даже не поборовшись за место под солнцем, в моём случае — за мягкий и мега удобный матрац?

Подошла к перилам лестницы и, нагнувшись, громко, чтобы было слышно на первом этаже, спросила:

— Дима, а которая спальня моя?

— Хм-м, какой-то запоздалый вопрос, ты там чем занималась? — насмешливо отозвался мужчина.

— Яматов, хватит ёрничать, просто ответь.

— Какую сама выбрала, ту и занимай.

— Уверен? — на всякий случай уточнила я, чтобы после претензии не выслушивать.

— Абсолютно.

Ух, ты!

Довольная, как слон, зашла теперь уже в официально свою комнату, но потом вновь вернулась к лестнице и крикнула:

— Дим, а ты комнаты-то видел?

— Машка, я дремлю, а ты меня вопросами глупыми изводишь, марш в кровать и спать.

— Ну, Дима, — протянула я.

— Да.

— Знаешь, а ты только что вырос в моих глазах на целых три головы, — озвучила я свои мысли. Дима что-то злобно прошипел, но я умчалась и ничегошеньки не расслышала.

Улеглась набок, проложила между ног одеяло и, поёжившись, приняла удобную позу. Хорошо, тепло, мягко и тихо.

Уже почти спала, когда почувствовала шевеление и ёрзанье в районе шеи. Недовольно фыркнув, перевернулась на другой бок и провела рукой там, где чесалось. Нащупав движущийся предмет, резко, несмотря на сонливость, подскочила.

— Что это ещё за такое? — испуганно пробормотала я, и в это мгновение из-за складок одеяла показалась блестящая мордочка ящерки. — И что тебе понадобилось? — поморщилась я. — Подглядываешь и подслушиваешь, да?

Мне показалось, или рептилия сейчас лишь на мгновение как будто улыбнулась? Щелкнула её пальцами легонько по носу.

— А ну брысь, давай обратно в крестик оборачивайся, шпионка.

Ящерка, наклонив голову, подняла хвост и заскребла по простыне ноготками.

— Ты что это, на меня нападать собралась? Так я тебе мигом покажу, кто из нас двоих главный, — сжав кулак, продемонстрировала его зверушке, а она, хитрюга, хвостиком завиляла и ещё звук начала издавать похожий на кошачье урчанье.

Воинственный настрой мгновенно улетучился, невозможно остаться равнодушной к такой милоте.

— Ну, если ты так настроена, давай знакомиться, — осторожно, без резких движений протянула к ящерке руку и взяла её за туловище. Вау, она мягкая и тёплая, совсем как живая, ничего общего с холодным твёрдым металлом. — Как же мне тебя назвать? — посадив рептилию на колени и поглаживая её, задумалась я, а когда в голову пришёл отличный вариант, видимо, чересчур эмоционально его выкрикнула. — Блеск! Вернее, Блестяшка! — ящерка от моей громкости испуганно рванула и, забравшись под подушку, спряталась. — Ой-й, прости, маленькая, — за край приподняла я укрытие зверушки, — выходи.

Положила перед Блестяшкой тыльную сторону ладони, и она, чуток сомневаясь, на неё забралась.

— Чудо ты моё чудесное, — прошептала я и пальцем свободной руки почесала зверушке за ушком, она вновь заурчала и, свернувшись калачиком, улеглась. — Ты что, спать хочешь? — словно Блестяшка может мне что-то сказать, спросила я у неё. Конечно, ящерка не озвучила ответ, но он и не требовался, рептилия сладко зевнула и зажмурила глазки.

Полностью отдаю себе отчёт в том, что ящерка не что иное, как проделки Яматова, но мне сейчас на это плевать. Она милая и от неё исходит тепло, которое греет мне душу.

Пересадила ящерку на подушку, она попрыгала на ней, тем самым взбив себе спальное место, улеглась и тут же уснула. Причём так мимимишно засопела, что я провалилась в сон следом за ней.

Проснулась я от того, что Блестяшка суетливо нарезала круги по кровати, видно, она что-то хочет, но что именно — понятия не имею. Нет, у меня было одно предположение, но настолько дикое, что я его даже не рассматривала. Поведение ящики мне напомнило поведение собак на улице, когда они ищут место для туалета.

Блестяшка на меня жалобно посмотрела, а когда я беспомощно пожала плечами, разогналась и, растопырив лапки, спрыгнула на пол, там она добежала до угла, несколько раз крутанулась вокруг себя, затем замерла и, откинув хвостик назад, сделала под собой лужу.

— Блестяшка, — слезая с кровати, не поверила я собственным глазам, — да ты же нагадила, но как…

Ящерка виновато опустила мордочку.

— Нет-нет, маленькая, я тебя не ругаю, просто удивилась. Если ты писаешь, может быть, ты и кушаешь, — предположила я, и Блестяшка, забыв про стыд, приоткрыла рот и жалобно заскулила. — Вот это да! Пошли тогда на кухню, покормлю.

Выйдя из комнаты, я не сразу направилась к лестнице, сначала заглянула в приоткрытую дверь спальни Димы. Мужчина, лёжа на спине, спал и, судя по расслабленному лицу, крепко. Это показалось мне странным, я-то думала, именно он управляет рептилией.

Над этим вопросом мне не дали подумать, сидевшая на плече Блестяшка, осторожно куснув за мочку уха, напомнила о себе, и мы с ней спустились на кухню. Что предпочитают волшебные рептилии на обед, я не знала, поэтому поставила на стол сразу три варианта. В одно блюдечко налила молоко, в другое кинула кусочек ветчины, а в третье положила дольку мандарина. Ящерка жадно смела всё, а потом хищно взглянула на шоколадку, которой я лакомилась.

Блестяшка, обрулив горячую кружку с чаем, шкодно на меня поглядывая, подобралась к плитке и вгрызлась в неё зубами, но откусить кусок у неё не получилась, и она, сверкая алым острым язычком, принялась облизывать шоколад.

— Что здесь происходит?! — рявкнул с порога Яматов.

Хвостик ящерки испуганно дёрнулся, и она со всех ног бросилась ко мне на руки.

— Чего разорался, пещерный человек? Видишь, девочки кушают.

— Маша, отпусти эту тварь обратно на стол, — мягко, почти ласково пропел Дмитрий, а сам тем временем вынул из подставки огромный нож.

— Ещё чего, — крепче прижав Блестяшку к груди, возмутилась я. — Зачем это?

— Затем, что это тварь ожила без моего участия. Значит, что-то пошло не так. Выяснять, что именно, у меня желания нет, просто прихлопну её и дело с концом.

«Прихлопну и дело с концом», — ещё раз пронеслось в голове, и воображение нарисовало результат этих слов. В тело маленькой, по сути беззащитной Блестяшки врезается лезвие ножа, она издаёт жалобный писк, и на этом моменте её жизнь обрывается. Не знаю, как действует материнский инстинкт, своих детей нет, но, думаю, то, что сейчас чувствую я, с ним близко граничит.

— Нет, — испуганно, бросила я, но куда мне до реакции Дмитрия. Он одним движением вырвал у меня ящерку, уложил на стол, как курицу перед разделкой, и замахнулся.

— Дима, пожалуйста, — всхлипнув, втиснулась я между Яматовым и столом. Как у меня это получилось, понятия не имею. — Дима… Димочка… пожалуйста… — опуская мужскую руку со страшным оружием, взмолилась я, — не надо…

— Ты куда, полоумная, лезешь! Я тебя чуть не прирезал! — рявкнул Яматов, и я инстинктивно сжалась. У мужчины такой свирепый вид, что на долю секунды подумала, что он меня может ударить.

— Не трогай Блестяшку, она моя, ты мне её сам подарил, — зажмурившись, напомнила я.

— Кого?

— Я ящерку Блестяшкой назвала.

— Почему с тобой всё шиворот-навыворот? — выдохнул мужчина, и я открыла глаза. Буря явно миновала и то, что мне влетит за выходку, можно уже не опасаться. — Когда я навязывал тебе этот крест, ты как баран упиралась, хочу избавить — грудью на защиту встаёшь.

Аккуратно повернув голову, взглянула себе за спину. Ящерки на столе и след простыл, убежала и, надеюсь, хорошенько спряталась.

— Что улыбаешься? Думаешь, для меня проблема найти эту тварь?!

— Дима, я тебя очень прошу, не трогай её. Она милая и забавная…

— А ещё она обернулась без моего ведома и шоколад облизывала, чего делать по определению не должна. Твоя Блестя… ш…ка, как её там, кусок металла с камнями, ей питаться не требуется. А я видел, что эта, — Яматов остановился на полуслове и, прищурившись, ткнул в меня пальцем. — А ну выкладывай, что она там ещё вытворяла. У тебя когда глазки бегают туда-сюда, как сейчас, значит, что-то скрываешь, давно заметил.

Сглотнула. Можно, конечно, выкрутиться и сказать, что ничего не скрываю. Но как опыт показывает, от Яматова ничего надолго не утаишь, всё равно разнюхает, потом только хуже будет.

— Она ещё в комнате нагадила, — призналась я. Мужчина резко дёрнулся, видимо, чтобы найти рептилию, но я, чуть подпрыгнув, обняла его шею и для верности ещё его ноги обвила своими.

— Дима, Дима, — заверещала я, но мой план не сработал. То, что я висела на Яматове, никак не помешало ему двигаться. Он даже дошёл до холодильника, но потом вернулся обратно к столу, на который меня и усадил.

— Машенька, ты хоть понимаешь что делаешь? Ты собственноручно вкладываешь мне в руки рычаг давления на тебя, — заявил Дмитрий, и вот тут я разозлилась.

— Ты имеешь в виду, что теперь станешь шантажироваться меня жизнью Блестяшки?

— А почему бы и нет. За привязанность к кому-либо всегда приходится платить. Я тебе больше скажу, ты так отчаянно защищала эту тварь, а ведь даже не знаешь, может, это я всё лихо так подстроил, чтобы ты посговорчивей была. Машенька, как тебе такой вариант?

— Ну тогда в этом году за лучшую мужскую роль «Оскар» дали не тому человеку.

Яматову, видимо, показалось, что мы находимся друг к другу недостаточно близко, хотя я сидела на столе, а он стоял между моих разведенных ног. Мужчина, склонившись, оперся ладонями о столешницу и теперь наши лица сравнялись по уровню.

Неуютно.

— Глеб брал в руки твой крест?

— Нет.

— Обращал на него внимание?

— Нет.

— Был момент, когда ты отключилась и не знала…

— Зачем эти вопросы? — перебила я Дмитрия. — Ты же сам сказал, что специально всё подстроил, чтобы потом ящерицей меня шантажировать!

— Если бы, но, к сожалению, это не так.

— Дмитрий Тагирович, определись уже, ты это или не ты, а то ромашку какую-то тут устроил, то так, то сяк, — язвительно произнесла я и чуток подалась назад, а то мы скоро с Яматовым лбами столкнёмся.

— Сказал же уже, что не я, — оглядываясь по сторонам, ответил Дмитрий. — Подзови ящерицу, посмотрим, что она за зверь и с чем её едят.

— Ага, сейчас, разбежалась. Чтобы ты её препарировал?

— Как хочешь, — безразлично бросил Яматов и, что-то шепча, поднял правую руку.

Позади, где-то за кухонными шкафами, сначала послышалось шуршание, а потом жалобный писк.

— Ты что делаешь?! — толкнув мужчину в грудь, крикнула я.

— Блестяшку достаю, — не без удовольствия сообщил Яматов. — Ты же отказалась её подозвать, теперь твоей животинке больно.

— Прекрати, я сейчас её сама вытащу.

Дмитрий опустил руку, но после, когда я ползала на карачках по кухонному полу, заглядывая во все щели в поисках Блестяшки, целую лекцию мне прочитал на тему «Яматов всегда прав». С умным видом говорил, что у нас с ним случается каждый раз одна и та же история. Он весь такой всезнающий и мудрый говорит мне, как правильно поступить, а я, недалёкая, всячески сопротивляюсь и отказываюсь. В итоге, когда жизнь расставляет всё по своим местам, он оказывается прав, а я сижу, как дурочка, в луже.

Яматову бы не мешало записаться на приём к психоаналитику, мозги от мании величия как следует полечить, а то самомнение зашкаливает до неприличных размеров. Нет, конечно, высокая самооценка — это хорошо, но всему же есть предел.

После того, как нашла перепуганную Блестяшку, передала её Яматову. Бедняжка тряслась и смотрела на меня так, словно я её предала. Но Дмитрий обещал, что не тронет её, по крайней мере, сегодня, а лишь изучит. Для этого он собирался отнести рептилию к себе в спальню, куда мне категорически запретил заходить.

— Дима, я уже говорила, но ещё раз повторю, — кинула я вдогонку поднимающемуся по лестнице мужчине, — если ты причинишь ящерке вред, я воткну тебе в спину нож, или ночью подушкой удавлю, или запру в растопленной бане, чтобы ты живьем сварился, или …

— Мария, идею и главный смысл я понял ещё тогда, когда ты обещала мне вилкой выколоть глаз, — обернулся Яматов. — Успокойся.

Глава 27

Поначалу ждала Яматова с вердиктом для Блестяшки, сидя на диване и не спуская глаз с лестницы. Но когда в пятый раз поймала себя на том, что собираюсь грызть ногти, решила отвлечься на что-нибудь полезное. Так и время пролетит быстрее, и Дмитрия задобрю.

Но одно дело намеренья и совсем другое — возможности.

Готовка ужина закончилась полным фиаско. Нарезая мясо на куски, поранила палец. С уборкой тоже не заладилось, я не приводила дом в порядок, а крушила его. Вытирая пыль с ненавистного камина, нечаянно задела фарфоровую фигурку и расколошматила её вдребезги. Потом, подтирая полы, уронила вешалку, а та в свою очередь полетела и не куда-нибудь, а на зеркало, теперь на нём трещина, идущая с правого верхнего угла и по всей длине вниз. Последней каплей стало опрокинутое ведро с водой.

Плюнув на домашние хлопоты, пошла изучать местность возле дома, тем более зов природы неумолимо напоминал, что не плохо бы навестить туалет.

Да-а, уличный туалет это ещё то счастье! Холодно, неудобно и жутко непривычно. Обследуя баню, тоже расстроилась. Мне, как любителю долгого горячего утреннего душа, туго придётся. Помещение бани достаточно большое и чтобы его натопить хотя бы до плюсовой температуры, надо потратить не один час на растопку.

Раздражённая и издёрганная вернулась в дом. Мало того, что на горизонте маячит костёр, так и последние деньки приходится доживать без комфорта. Мобильной связи нет, интернета нет, телевизора нет, удобства холодные и на улице, живу с деспотом и тираном, а ещё звенящая в ушах тишина нагнетает обстановку. Никогда бы не подумала, что стану скучать по звукам города, а сейчас мне так не хватает сигналов автомобилей, рычания их моторов, постоянного шума от техники и гула от голосов других людей.

Если Яматов, когда спустится, скажет, что Блестяшку придётся уничтожить, накинусь на него и загрызу.

Услышав, как дверь наверху открылась, я напряглась. Так ждала Яматова, а теперь боюсь, что же он скажет. Мужчина, как специально накаляя обстановку, еле плёлся по лестнице, потом без слов отдал мне виляющую хвостиком Блестяшку и без слов прошёл на кухню, где выпил стакан воды и уставился в окно, словно там происходило что-то сверхинтересное.

— Ну что? — не выдержала я.

Ответный тяжёлый вздох со стороны мужчины ничего хорошего не предвещал.

— Что, всё так плохо, да? — целуя макушку ящерки, всхлипнула я.

— Маша, мне нечего тебе сказать, — обернулся Яматов. — Что она такое, я понятия не имею, вроде бы чужого вмешательства не уловил, но и моё куда-то пропало. Я ею больше не управляю, она теперь сама по себе. Как так вышло — теряюсь в догадках.

— И что ты решил?

Молчание.

— Ответь!

— Я бы без раздумий её уничтожил, — прорычал Яматов. — Но у тебя уже глаза на мокром месте, чувствую, потом я с тобой с греха пропаду. Между двух зол выбирают меньшее. Пусть пока живёт.

Кинулась к Дмитрию, крепко обняла его и расцеловала в обе щеки, но лишь в воображении, а в реальной жизни я улыбнулась Яматову и вежливо поблагодарила словами.

— Спасибо.

Мужчина кивнул, а потом заявил:

— А теперь, Мария, займёмся тобой, начнём с осмотра, и я попробую прочитать твою ауру.

— Хорошо, — охотно согласилась я, — мы тоже пойдём к тебе в спальню, и что от меня требуется?

— Да нет, мы останемся здесь. А требуется сущий пустяк. Разденься. Полностью.

Сначала я хохотнула, но серьёзное лицо Яматова сказало мне, он не шутит, и смех на губах умер в ту же секунду.

— Исключено!

Дмитрий, прикрыв глаза, нахмурился и снова выдохнул.

— Маша, я прошу раздеться не для того, чтобы на тебя поглазеть, мне не четырнадцать лет, это действительно необходимо для чтения ауры. Я нанесу на твою кожу определённые символы и посмотрю, как они будут светиться.

Яматов говорит складно и убедительно, сальные взгляды на меня не кидает, но в любом случае не собираюсь я тут перед ним голышом щеголять.

— А как насчёт компромисса? — начала я торговаться. — Допустим, я разденусь, но прикроюсь малюсеньким полотенцем, в бане такое имеется, видела.

— Машенька, завязывай нести чушь и строить из себя святую невинность, — притворно ласково пропел Яматов, близко подошёл, забрал у меня ящерку. Причём Блестяшка без единого звука и протеста пережила этот факт, лишь недовольно фыркнула, когда Дмитрий заставил спрыгнуть её с ладони на диван. А потом он взялся за верхнюю пуговицу моей рубашки и ловко её расстегнул. — Полотенце все стратегически важные места, как живот и спина, закроет. Не ломайся, далеко уже не девочка, даже с мудак…м-мужиком успела пожить, — последние слова мне буквально выплюнули в лицо, как будто совместное проживание с парнем, это что-то неприличное и в наше время всеобще порицаемое явление.

— И что?! — возмутилась я и смахнула с пол рубашки наглые руки. — Я теперь падшая женщина и мне ничего не стоит раздеться где угодно и перед кем угодно?

— Вот об этом я недавно и говорил. Возникла необходимость, которая выводит тебя из зоны комфорта, ты, естественно, воспринимаешь её в штыки, споришь, ругаешься, сегодня даже торгуешься, но мы оба знаем, всё равно будет по-моему. Разденешься как миленькая.

— Видел! — показала Яматову фигу. — Хренушки тебе большие и жирные.

Категорично отказываю Дмитрию, а он остаётся относительно спокойным. Стоит, ухмыляется, а ведь обычно гром и молнии пускает, если что не по его выходит.

Подозрительно.

Такое ощущение, что у Яматова в рукаве имеется не разыгранный козырь. Если Блестяшкой начнёт шантажировать, честное слово, удавлю и прикопаю где-нибудь неподалеку в лесочке. Места здесь тихие и нелюдимые, труп долго не найдут, если вообще найдут.

— Золотко, а если я тебе за стриптиз, заплачу? — с хитрым видом закинул Яматов удочку.

Понимаю, речь идёт явно не о деньгах, они в лесу бесполезны, а ещё Дмитрий не идиот, знает, что мне надо предложить очень ценную вещь, чтобы я согласилась тут всеми прелестями сверкнуть. Интрига.

— Если у тебя нет телефона, по которому я смогу позвонить родителям, то даже ничего не предлагай, всё остальное меня не заинтересует.

— Телефона нет, — расстроил Яматов, — но, — мужчина резко умолк, а потом, взяв меня за руку, потянул в сторону лестницы, — пойдем покажу.

Женское любопытство не позволило сопротивляться и повело меня за мужчиной. Блестяшка покрутила головой и, спрыгнув с дивана, составила нам компанию. Ящерка нас обогнала и бежала впереди, изредка оборачивалась, проверяя, не поменяли ли мы направление и идём ли за ней. Какая же она сладкая, хоть ешь.

— Глаза закрыть? — пошутила я, когда мы зашли в комнату. Здесь определённо нет того, чем можно меня соблазнить.

— Это уже как твоей душе угодно, — отозвался Яматов и открыл неприметную дверь. Надо же, как удачно её замаскировали, с первого взгляда и не заметишь. — Заходи.

Безразлично пожала плечами и двинула в направлении загадочной комнаты, но не успела я сделать и трёх шагов, как застыла, потому что перед моим взором предстал ОН. Унитаз. Настоящий, белый, с кнопочкой на бочке, с мягким сиденьем. А-а-а-а.

Яматов не человек, а змей искуситель.

— Знал, что тебе понравится, — глядя на мою реакцию, довольно заявил Дмитрий и подтолкнул, что бы я двигалась дальше. — Ты всё-таки зайди, туалет это не единственный сюрприз.

Когда добралась до потайной комнаты, у меня отвисла челюсть, и пропал дар речи. Обидно. Ну почему я выбрала другую спальню?! Повелась на бесполезные рюши и широкую кровать, а здесь такое сокровище. Рядом с унитазом стояла шикарная душевая кабина. Даже с учётом того, что в доме бежит лишь холодная вода, это всё равно лучше, чём промёрзшая баня с тазиком.

— Мария, тебе стул принести, чтобы ты не упала, а то я сейчас такое сделаю…

— Не надо стула, давай, добивай на живую. Что, фен из закромов достанешь или… — не договорила, Дмитрий включил в кабине воду, и от неё пошёл пар.

Нет справедливости в жизни! У Яматова в спальне есть туалет, есть душ и самое ценное, есть горячая вода.

От зависти даже в глазах потемнело, а от знакомых звуков, которые издавала душевая кабина, зачесалась спина и нестерпимо захотелось помыться. Как представила, что стою под обжигающими струями воды, мылюсь душистым гелем, а вокруг мокро и тепло, да так, что стеклянные стенки кабинки запотели.

Ну, хоть плачь.

Психану, вытолкаю Яматова из ванной, закроюсь и поселюсь здесь. А что, голод легче перенесу, чем отсутствие удобств.

— Машенька, сразу предупреждаю, предложение поделиться ванной действует только сегодня и только сейчас и только, если ты быстренько, как послушная девочка, скинешь вещички. Откажешься и я из принципа никогда тебя даже на порог этой комнаты не пущу.

Нервно закусила губу и молчу. А что тут скажешь? От одной мысли, что предстану перед Димой в чём мать родила, от стыда щёки краснеют, а с другой стороны — вода в душевой так соблазнительно капает. Да и ладно бы не мыться день или два, но мне неизвестно, сколько мы в этой глуши проживём. Вдруг целый месяц получится.

Дмитрий терпеливо наблюдал за моими внутренними терзаниями, а потом, подойдя ко мне со спины, решил их прекратить.

— Если не хочешь, не озвучивай ответ вслух, мы же оба знаем, что перевесило. Верно? — над ухом запел этот гад. Опять он выиграл. Ну как так-то.

Мужчина аккуратно, чтобы не спугнуть, как бы приобнял и медленно вытянул рубашку, которую я заправила в джинсы.

Шлёпнула со всего маху его по руке и рявкнула:

— Я сама в состоянии раздеться, но учти, бельё оставлю! — слышу, как мужчина набрал в лёгкие воздуха, чтобы возразить, но я опередила его. — Или так, или никак. Если что, ткань можно и отодвинуть. — А сейчас выйди, я собираюсь воспользоваться своим призом.

— Ладно, оставляй, — чуток поразмышляв, разрешил Дмитрий. Подозреваю, он изначально был согласен на такой вариант, а потребовал полностью раздеться, чтобы создать видимость, что тоже пошёл мне на уступку.

Манипулятор.

Глава 28

Выпроводив Яматова, я забралась в душевую кабину. Последний раз мылась чуть более суток назад, но так как несколько часов считала, что это наслаждение мне в ближайшее время не доступно, успела жутко по этой процедуре соскучиться. Дверь я закрыла на щеколду и чувствовала себя относительно в безопасности, хотя и понимала, для Яматова замок не помеха. Сначала просто опустив голову наслаждалась сильными горячими струями воды, которые одновременно массажировали тело и снимали усталость. Потом, полив на мочалку гель для душа, правда, с мужским ароматом, но зато очень вкусным, тщательно намылилась, затем, освежив волосы, вновь просто стояла.

Вздрогнула. В дверь постучали, словно дом загорелся и требуется срочная эвакуация.

— Два часа уже плескаешься, — сообщил мне раздражённо Яматов.

— Иди ты к чёрту — тихо проворчала я, отвечать что-либо Дмитрию не панировала.

— Ты там живая? — раздался голос мужчины и отнюдь не за дверью, а в ванной.

Судорожно, чтобы подтвердить предположение, ладонью потёрла запотевшую створку душевой кабины и сквозь мокрое пятно увидела расплывчатую мужскую фигуру.

— Яматов, совесть имей, уходи! — крикнула я, прикладывая то к груди, то к другому интимному месту мочалку. Но что может закрыть малюсенькая губка? Ничего.

— Если у тебя есть привычка мыться по два часа, знай, моё появление в ванной, когда ты здесь, не первое и не последнее. Полчаса я ещё готов подождать, если удобства заняты, но не больше.

Зареклась в ванной проводить не более тридцати минут.

— Я тебя поняла и услышала, урок прошёл, как ты любишь, продуктивно и в тво… — не договорила, мужская фигура переместилась к выходу, и дверь хлопнула.

Пулей вылетела из кабины, наспех вытерлась и лишь когда надела нижнее бельё и накинула найденный махровый халат, в котором, естественно, утонула, почувствовала облегчение.

Спускаясь по лестнице вниз, уговаривала себя, что нет ничего криминального в том, что постою немного в одном бюстгальтере и плавочках перед Яматовым, летом на пляже никогда же не смущалась, хотя там было полно мужчин.

Дмитрий сидел на диване, к которому близко пододвинул невысокий столик, и сосредоточенно что-то смешивал в баночках. Лихо у него получается ложкой мешать, значит, при желании и на кухне сможет помочь, но ведь его туда не загонишь, не барское это дело кашу с супом варить.

Отметила, на первом этаже заметно потеплело. Интересно, дом просто из-за пройденного времени нагрелся, или Дима обо мне позаботился и добавил температуры, чтобы не замёрзла. Спрашивать не стану, я вредная, если окажется, что это дело рук Яматова, не хочу ему говорить спасибо.

На кухне что-то звякнуло. Насторожилась, но заметив на полу возле блюдечка Блестяшку, умилилась. Ящерка лакала молоко, а когда оно закончилось, насухо вылизала посудину. Довольная и сытая животинка, бодро перебирая маленькими лапками, подбежала ко мне и, царапая кожу чешуйками, потёрлась об ноги.

— Что, маленькая, покормили тебя, да? — взяв на руки Блестяшку, погладила я её. — Кое-ктомолодец, что позаботился о тебе, — поблагодарила я Яматова, не обращаясь к нему.

— Наконец-то, — прокомментировал моё появление Дмитрий, словно до этого момента он меня не замечал.

Яматов поднялся с дивана, деловито оглядел баночки с разноцветными субстанциями внутри и, потерев друг об друга ладони, многозначительно на меня посмотрел и жестом показал, чтобы я снимала халат.

Сначала я медленно распутывала узел на поясе халата, затем возилась, скручивая его в рулетик, потом теребила полы и мялась.

— Стриптизёрша из тебя, Мария, крайне неудачная. Пока разденешься, клиент успеет состариться и сдохнуть. Чего копаешься? Давай живей шевелись.

Выдохнула и повторила сама себе: «Яматову незачем возиться со мной, он делает мне одолжение, и не стоит его всякий раз драконить, а то он плюнет на всю подготовку к сожжению и поступит, как Глеб — потащит меня в камин».

Халат ещё не успел долететь до пола, как Яматов присвистнул. Моё женское тщеславие возликовало. Было видно, Дмитрий не собирался свистеть, и вышло у него это на автомате.

— Скажешь скабрезность или начнёшь без дела руки распускать, получишь подзатыльник, — предупредила я, и к моему удивлению Дима кивнул.

— Рисунок необходимо сначала наносить на ступни — пояснил Дмитрий, затем он преклонил передо мной колено.

Если бы, когда я впервые увидела Яматова, мне кто-нибудь сказал, что однажды он встанет передо мной на колени, ни за что бы не поверила.

— У тебя сейчас такая поза, как будто ты собрался позвать меня в ЗАГС, — пошутила я, чтобы разрядить обстановку.

— А ты пойдёшь?

Фыркнула. Тоже мне, нашёлся женишок. Любопытно, он меня к алтарю поведёт до того, как сожжёт или после?

Чтобы сказать что-нибудь едкое и желательно обидное, взглянула на Яматова. Дмитрий, запрокинув голову, делает вид, что напряжённо ждет ответ. Какая актёрская игра — рукоплещу!

— Нет, — без доли кокетства категорично отрезала я.

Мужчина никак не отреагировал, молча склонил голову и, обмакнув палец в банку с синей субстанцией, нанёс мне на ступню завиток.

Отвернулась, чтобы не смотреть на этого Ирода.

Чего он хотел добиться своим абсурдам предложением? За дурочку держит! Думает, что весь из себя такой принц на белом коне, манна небесная, что я отброшу всю логику и так ухвачусь за возможность стать его женой, что запрыгаю перед ним зайчиком. У меня для него новость — он далеко не мечта, а чёрт рогатый и упырь сверхмагический.

Да, Дмитрий молодой, успешный, красивый. Начни он за мной галантно ухаживать, приглашать на свидания, растаяла бы. Но только при условии, что не знала бы, кто Яматов на самом деле такой. Сомнительное удовольствие после пары годков совместного с ним проживания загреметь в дурдом, а это стало бы неминуемым фактом. Уверена, после семейной ссоры, он не заведёт разговор по душам, чтобы выяснить все проблемы и устранить недомолвки. Яматов закинет строптивую жену в параллельный мир, или как он его называет в «свой». Где научит супругу покорности, объявит её ведьмой, привяжет к столбу, сожжёт в своё удовольствие, да мало ли в его сатанинскую голову забредёт мстительных мыслей. На выдумки Яматов горазд.

— И часто ты предлагаешь девушкам руку и сердце, не имея на самом деле намерений взять их в жёны? — всё-таки не удержалась и уколола я Дмитрия.

Руки мужчины, чертившие на моей голени, судя по ощущениям, круг, замерли.

— Маша, до сегодняшнего дня ни одной девушке я даже не намекал, что могу жениться на ней, — отозвался Дмитрий и продолжил рисовать.

— Ну да, — недоверчиво хмыкнула я, — что-то с трудом верится.

— Почему? — полюбопытствовал мужчина.

— По кочану, — не найдя ни одного довода в пользу своей теории, кроме предчувствия, отмахнулась я, но потом озвучила встречный вопрос. — Не хочешь же ты сказать, что действительно женился бы на мне, ответь я согласием?

— А об этом, Машенька, ты никогда не узнаешь. Отказала, теперь мучайся в догадках. Считай это маленькой местью и ноги пошире расставь, видишь же, мне неудобно.

Своей фразой Дмитрий напомнил, что я почти голая, и вместо того, чтобы выполнить указание и расставить ноги, наоборот, сжала их ещё сильней.

— Мария-Мария, — произнёс Дмитрий с осуждением, и я даже ахнуть не успела, как он, втиснув ладонь между моих ног в районе бёдер, сам их раздвинул.

Теперь руки Яматова орудовали гораздо выше голени и заставляли нервничать. Прикосновения Димы взволновали гораздо сильней, чем я рассчитывала. Пришлось закусить нижнюю губу и закрыть глаза, чтобы хоть как-то скрыть эмоции. Не скажу, что потеряла голову и готова наброситься на Яматова с интимным предложением, но всё-таки я человек из плоти и крови, и просто не могу не реагировать на то, что весьма соблазнительный мужчина бесстыдно и нежно меня гладит. Кто бы знал, что на теле имеется столько чувственных точек и эрогенных зон, о многих я даже не догадывалась. Надеюсь, Дмитрий не замечает, как я подрагиваю, когда он после небольших перерывов вновь касается моей кожи и не слышит, как участилось моё дыхание и самое главное не понимает, что все его манипуляции в какой-то степени мне приятны.

А если перемены в моём поведении слишком очевидны, чтобы не уловить, то пусть хотя бы расценит их неправильно. Пусть подумает, что сердце у меня стучит как ненормальное не из-за его уверенных рук, блуждающих в данный момент возле кромки трусиков, а из-за злости на то, что пришлось раздеваться. А горящие огнём щеки спишет на стыд, а не то, что кровь буквально бурлит в венах.

Когда же эта пытка закончится!

Нет, у меня определённо крыша поехала. В который раз похвалила себя за то, что надела кружевное бельё, а не тот удобный хлопчатобумажный комплект, что изначально планировала.

Дмитрий поднялся с колен, подошёл к столику и вновь химичил с баночками.

Ух ты, а оказывается не одной мне несладко. Яматову тоже явно нехорошо, он даже вспотел, по крайней мере, раскраснелся и лоб от пота поблёскивает, а ещё мужчина каждые десять секунд крепко сжимает руки в кулаки, словно наказывает их за что-то.

Нет, себя не обманываю, Яматов не испытывает ко мне ровным счётом никаких чувств, скорей я для него объект желания, который он до сих пор не получил. И не получит! Я уж позабочусь об этом, а обещание данное Дмитрием не приставать ко мне и не соблазнять, главный мой козырь.

Закончив смешивать ингредиенты и взяв с собой наполненную баночку с мазью, Дима подошёл ко мне, но теперь встал со спины. Чувствую себя менее комфортно, чем когда видела, что именно он делает. Яматов скрутил мои волосы в жгут и перекинул его через плечо, а затем донельзя проворно и ловко расстегнул застёжку бюстгальтера.

— Э-э-э, — оборачиваясь к Яматову, возмутилась я, но бунт пресекли на корню и, обхватив за плечи, вернули в исходное положение.

— Не дёргайся. Мне нужна пока только голая спина. Руки у тебя свободны, никто не мешает прикрывать то, что ты там стыдишься показывать.

— Не стыжусь, а стесняюсь, две больших разницы, — проворчала, но сразу притихла. Первый мазок Дмитрия лег вдоль позвоночника, и я, выставляя грудь, прогнулась, за что страшно мысленно себя отругала.

Тряпка, возьми себя в руки!

Вообще себя не узнаю, реагирую как кошка мартовская, хорошо хвоста нет, а то откинула бы его набок. Яматов тоже хорош, пыхтит на ухо как паровоз, одно сплошное расстройство. А как бесит, с каким мастерством Дмитрий мне бюстгальтер расстегнул! Сколько же он практиковалась, чтобы умение в этом деле до совершенства довести?

Воображение мигом навеяло странную картину. Дима голый по пояс, развалившись, лежит на кровати, а к нему стоит нескончаема очередь из длинноногих красивых девушек. Ждут своей дозы любви. Дамы нервничают, ругаются за место в очереди, кто-то даже потасовки устраивает, в общем, ведут себя неприлично. Всех и каждую по отдельности оттаскала бы за волосы, и всей компании объяснила, что гордость — это наше всё, а ругаться из-за мужика унизительно.

Докатилась, собираюсь морали читать и учить уму разуму женщин, которых в природе не существует, а живут они лишь в моей окончательно свихнувшейся голове.

— Повернись, — хрипло скомандовал Яматов.

Проверив, хорошо ли ладони удерживают чашечки белья, маленькими шажочками развернулась к Яматову.

Пока мне рисовали на животе и груди, делала вид, что мне абсолютно фиолетово, внимательно изучала потолок, подмечала, в каких углах следует смести паутину, а потом наступил страшный момент. Когда мужчина разрисовывал мне живот, руки, спину проводил пальцами по ногам, сходила с ума и думала, что реагировать жарче и сильнее невозможно, как же я жестоко ошиблась. О силы небесные, кто же знал, что лицо — самое у меня чувствительно место, когда Дмитрий наносил краску мне на губы, я блаженно прикрыла глаза и открыла рот. Если у Яматова есть намеренье затащить меня в койку, то сейчас самое подходящее время.

Глава 29

— Готово, — отстранившись на пару шагов назад, объявил Дмитрий.

О-о-о радость-то какая! Пытка закончилась. Надеюсь, данная процедура не будет у Дмитрия в ходу, пока он меня к костру готовит, а то я ещё посмотрю, что милосердней — руки Яматова или пламя.

Мужчина задёрнул шторы, и первый этаж дома погрузился в темноту, а я засветилась, как новогодняя ёлка. Подняв руку, разглядываю изображённые на коже символы. Необычно, зато красиво, даже завораживает.

— Встать ровно! — рявкнул Яматов.

— Обязательно кричать, — пробубнила я и выпрямилась.

Дмитрий проигнорировал моё замечание и, усевшись на диван, придирчиво разглядывал свои художества на моём теле. У Яматова в принципе сильный взгляд, но сейчас он давит особенно ощутимо. Даже просто стоять, когда на тебя так смотрят, — уже испытание. Не знаю, что творится в мозгах у Яматова, но складывается впечатление, что в данный момент он бы с удовольствием мне шею свернул.

И что с этим мужчиной не так? Почему он злится? Причём однозначно на меня, больше-то не на кого, в доме мы одни. Со своей стороны особых грехов в поведении не вижу, итак запрятала гордость куда подальше, прикусила язычок и практически все требования Яматова выполняю. Странный он, если не сказать больше. То во весь рот улыбается, то, как сейчас, того и гляди набросится и на куски разорвёт или голову откусит. Именно это приходит на ум, когда на тебя так плотоядно смотрят.

— Крутанись, — поступил очередной приказ, и я послушно развернулась, демонстрируя филейную часть.

Слышу, как за спиной мужчина встает с дивана и удаляется. Судя по звуку шагов, он планирует выйти из дома.

— Дим, ты куда, как у меня дела с аурой? — обернувшись, кинула я Дмитрию, когда он уже дверь открывал.

— Рано какие-либо выводы делать, — прорычал Яматов и устремился на улицу.

— А краску смыть можно?

— Да.

— Ты бы хоть накинул пальто! — крикнула я, но дверь за мужчиной захлопнулась, и он вряд ли услышал. — Псих, — шепнула я, пожала плечами, подняла с пола халат, погладила дремлющую на кресле Блестяшку и пошла смывать боевой раскрас, а то всё вокруг перепачкаю.

Мылась я достаточно долго, краска, зараза, смывалась с трудом, но в установленный срок — тридцать минут — уложилась. Осторожно приоткрыла дверь ванной и убедилась, что Яматова в спальне нет. Всё-таки неудобно, что каждый раз после водных процедур есть шанс наткнуться на Дмитрия. А с другой стороны, если бы ванная находилась у меня в спальне, тогда бы уже он навещал мою комнату когда вздумается, что совсем неприемлемо.

В коридоре меня ждала Блестяшка. Бедненькая маленькая ящерка сиротливо сидела в углу, а когда я вышла из спальни Яматова, запросилась на руки.

— Кушать хочешь? — предположила я, и рептилия ещё больше оживилась и задёргала хвостиком. — Я тоже не прочь перекусить.

На первом этаже Яматова не было, верхняя одежда мужчины по-прежнему висела на вешалке, не хватало только его ботинок.

Где это он?

Характерный стук топора ответил мне на этот вопрос.

— Ого, — непроизвольно слетело с губ, когда я выглянула в окно.

Яматов, раздетый по пояс, занёс топор над чуркой и одним точным ударом её расколол на поленья. Дмитрий поставил новую чурку на колодку, и действо повторилось, а потом ещё и ещё. А я как стояла у окна с открытым ртом, так и продолжала стоять и любоваться.

Не зря я Дмитрия всё время дьяволом называю, он определённо им и является. Красивый, опасный и безумно притягательный. От кожи Дмитрия идёт испарение, волосы немного влажные из-за физической нагрузки, но самое завораживающее — как зимний пейзаж контрастирует с голым мужским торсом.

В какой-то момент поймала себя на том, так старательно вглядываюсь, что уткнулась носом в стекло. Хорошо хоть язык, как собака, не высунула и слюну не пустила. Яматов стопроцентно частый гость спортивного клуба, чтобы держать себя в такой идеальной форме на тренажёрах надо упахиваться.

Если в расчёт брать только внешность, Дмитрий Тагирович — совершенство. А вот характер подкачал, слишком властный, слишком вспыльчивый, слишком бескомпромиссный, в общем, все отрицательные качества присутствуют и с избытком. Даже сейчас, казалось бы, что Яматову эти несчастные чурки сделали? А рубит он их словно врагов — с остервенением. Пока в руках Дмитрия топор, ни за какие коврижки не выйду на улицу. Вон как глаза у Яматова злостью сверкают, а тут я мимо иду, один удар и нет меня.

Мужчина остановился и глубоко дышит. Конечно, целую гору дров уже наколол, только теперь он не двигается и может замёрзнуть.

Чуток посомневалась и кулаком постучала в окно, чтобы на меня обратили внимание.

— Заболеть хочешь? — крикнула я, когда Яматов обернулся на звук, и пригрозила пальцем. — Оденься! Зачем столько дров? Мы что, здесь до пенсии поселились?!

Ух-х и свирепым же взглядом меня одарили. С другой стороны — сама виновата, зачем полезла к большому мальчику. Отошла от окна, незачем понапрасну зверя будить. И так частенько Дмитрию попадаюсь под горячую руку.

Мы с ящеркой наспех перекусили и отправились спать. Яматов наверняка шум поднимет, что ужин не приготовила, но от обеда немного осталось, от голода не помрёт.

Долго ворочалась, крепко заснуть не получалось, беспокоилась за Дмитрия, но когда дверь соседней спальни скрипнула, что означало — он вернулся домой, тут же провалилась в небытие.

Глубокой ночью проснулась от ощущения, что на меня кто-то смотрит.

Глаза раскрывать страшно. Лежу, не шелохнувшись, рядом сопит ящерка, а ещё еле слышно чьё-то дыхание.

Медленно, не подавая признаков того, что проснулась, разлепила глаза.

Всё верно, в кресле возле стены сидит мужчина. По очертаниям — это Яматов, хотя в такой темноте легко ошибиться. Только бы это был Дмитрий, он хоть и чёрт, но знакомый, можно сказать, свой.

Загадка разрешилась, когда мужчина заговорил.

— Прости, не хотел тебя будить, — Яматов встал, но не для того, чтобы уйти. Он близко подошёл к кровати.

— Ты меня до колик напугал, — натягивая одеяло на грудь, пропищала я. — Зачем припёрся?

Думала, мой злобный тон прогонит Яматова. Какой там, он нагло уселся на постель.

— Предчувствие у меня нехорошее, — ответил Дмитрий. Дать бы ему подушкой по башке.

— Да ну-у-у, тогда всё ясно, — делая голос притворно серьёзным, протянула я и, принимая сидячее положение, отодвинулась к изголовью, подальше от мужчины.

— Мария, не передёргивай, — теперь уже закидывая ноги на матрац, отозвался Яматов. — Я в целях безопасности у тебя переночую.

— Ещё чего, я с чертями в одной кровати не сплю, — спрыгивая на пол вместе с одеялом, которое прикрывало мою наготу, зашипела я. — Топай к себе!

Дмитрий занял освободившееся нагретое место и, удобно подложив подушку под голову, разлёгся.

— Э-э-э, — издала я возмущённый звук, — ты тут не укладывайся.

— Маша, имей совесть, я в неудобном кресле несколько часов просидел, чтобы тебя не будить, но раз ты проснулась, — Яматов сладко зевнул и повернулся на бок. Еле успела Блестящку схватить, а то бы этот медведь её задавил.

Препирались мы долго, я угрожала, требовала, чтобы Дмитрий выметался, даже порывалась занять его спальню. Но если Яматов что-то задумал, его не переубедить. Он стойко стоял на своём и твердил одно и то же, что предчувствие у него нехорошее, ночуем для моей безопасности вместе.

Непрошибаемый!

Спор спором, а в сон клонит. Сначала я ругалась, перебазировавшись в кресло. Потом, когда спина затекла, вернулась в кровать, легла на самый край и, подоткнув одеяло под бока, решила всё-таки подремать, тем более я бодрствую, и Блестяшка мается.

Яматов притих и лежал неподвижно, но по дыханию ясно, он ещё не уснул.

— Дим, у меня проблема, — вполне миролюбиво начала я, — совсем нет вещей.

— Если бы все проблемы решались так просто как твоя, — потянуло на философские мысли Яматова. — Не переживай, Маша, я всё устрою, будут у тебя вещи, и всё, чем вы там, женщины, пользуетесь. Спи.

Глава 30

Прикрыла лицо ладонью, мне мешал несвойственно яркий для зимней поры луч солнца, светивший прямо в глаза. Блестяшка мгновенно отреагировала на шевеление, подбежала и ткнула прохладным носиком мне в лоб. Мол, давай вставай уже, у тебя ребёнок не кормлен и в туалет хочет.

Улыбнулась ей и обернулась на мужчину, что спал бок о бок со мной. Надо отдать должное, Яматов держал данное им слово. Он ни разу за всю ночь не нарушил границы моей территории, не закинул на меня ногу или руку. Только вот храпел как паровоз, но, к счастью, недолго. Когда он повернулся со спины на бок, притих.

Докатилась. Я теперь знаю в какую позу надо перекладывать Дмитрия, чтобы он не храпел.

Только опустила ноги на пол, как мужчина, приподняв голову, на меня вопросительно и одновременно возмущённо посмотрел. Его протест понятен, мы шумели и спорили добрую половину ночи, конечно, он ещё хочет поспать.

— Пойду завтрак приготовлю, ты отдыхай, — пояснила я, и Дмитрий, одобрительно улыбнувшись, вновь рухнул головой на подушку.

Мы с Блестяшкой посетили в Диминой спальне ванную и спустились вниз. Первым делом поставила на плиту турку, без утреннего кофе я не человек. Помня, какой Яматов привереда в еде, решила приготовить классический плотный завтрак: сварю овсяную кашу, сооружу несколько бутербродов, ну и глазунью поджарю, пусть объедается.

Суечусь на кухне, слежу за молоком, чтобы не убежало, яичница приятно щкворчит, на ходу попиваю кофе и то и дело поглядываю из окна на улицу. Судя по картинке — утро чудесное, ночью снег выпал, всё кругом белоснежное, пушистое и такое ощущение, что тепло. Расправлюсь с делами и обязательно выйду из дома свежим воздухом подышать.

Добавляя в кастрюлю с молоком овсяные хлопья, краем глаза заметила, как мимо бани прямым ходом к крыльцу дома уверенно идёт какой-то мужик. Выронила из рук упаковку с кашей и заметалась.

Что делать?!

Кидаясь из стороны в стороны, по сути, топталась на месте, а незнакомец тем временем что-то вставил в замок: либо ключ, либо отмычку.

Бросив на кухне всё как есть, схватила ящерку и сломя голову помчалась к лестнице, Яматова о незваном госте предупредить. Но когда добежала, Дима в одних трусах беззвучно спускался уже мне навстречу. Только я открыла рот, как мужчина, приложив палец к губам, велел молчать. Тогда я просто пальцем показала на входную дверь, и Дмитрий кивнул, показывая, что он в курсе событий.

— Закройся в спальне и сиди тихо, — когда мы поравнялись, шепнул мне Яматов и подтолкнул вверх по лестнице.

Так и поступила. Крепко прижимая Блестяшку, забежала в комнату и закрылась на замок. Но только от кого он спасёт? Дмитрий ночью без проблем его открыл, я даже из-за шума не проснулась.

Прислонившись ухом к двери, сосредоточенно пыталась услышать хоть что-нибудь, но никаких звуков с первого этажа не доносилось. Это нервировало куда сильней, чем если бы внизу шла борьба и ломалась мебель. В этом случае я хотя бы точно знала — Дмитрий жив.

Блестяшка вокруг меня нарезала круги, жалобно поскуливала и уже в который раз тянула за край халата под кровать. Только если Яматов с незнакомцем не справится, нам с ящеркой уже никакое укрытие не поможет.

В какой-то момент просто сидеть и ждать мне показалось жутко бессмысленным, вдруг сейчас Дмитрию нужна помощь, даже такая незначительная как моя. В подтверждение своих мыслей вспомнила сказку о репке, где целую компанию выручила Мышка-норушка.

Отперла замок и аккуратно, чтобы не скрипнула, приоткрыла дверь. В нос сразу ударил резкий запах подгоревшего молока, да и чёрт с ним. Меньшая из текущих проблем. Просунув голову в щель, сначала убедилась, что коридор пуст, и вышла. К лестнице кралась на цыпочках. Как же я удивилась, когда до меня донеслись два мужских голоса, которые вполне миролюбиво вели диалог.

Притаилась и навострила уши.

Блин, голоса слышу, а что именно говорят — не разберу.

Пригнулась и практически лёжа доползла до ступенек лестницы и, просунув голову между балясинами, прислушиваюсь. Даже глаза закрыла, чтобы слух обострился.

— Игорь, мы договорились, зачем мусолить одно и то же, Маша останется со мной, — заявил Яматов.

Правильно, Димочка, не отдавай меня никому.

— Затем, что я не уверен, что ты вложишь в неё достаточное количество сил, — возразил его собеседник и добавил: — Что-то я не припомню, чтобы ты раньше благотворительностью занимался и с кем-то чем-то делился, тем более внутренними резервами.

Жаль слушаю не сначала, трудно сообразить, о чём речь.

— Сейчас особенная ситуация, дар Марии очень для меня важен…

Кто бы сомневался.

— Возможно, но в любом случае, ты не станешь рисковать ради неё жизнью, а я не задумываясь рискну, — перебил Дмитрия гость.

Ого, интересные события разворачиваются! Кто же такой наш незнакомец?

— А я сейчас, по-твоему, чем занимаюсь? Побросал все дела, сижу тут в глухой дыре. Это я ещё молчу о том, что Глеба кинул, он наверняка всех своих псов на меня спустил. А когда узнает, что я с тобой спелся… — Дмитрий не озвучил итог, но, зная Глеба, предположу, что между бывшими компаньонами разразится нешуточная грызня. — Игорь, я понимаю, ты беспокоишься о Марии, но ей действительно выгодней остаться со мной, чем с тобой. Сам знаешь, у меня хватит сил её подпитать, а у тебя, даже если всё ей отдашь, нет, — высказался Яматов, потом последовала довольно большая пауза, и он заговорил снова. — Маша, хватит греть ушки, если хочешь, можешь спуститься.

Спалилась!

Выпрямилась из скрюченной позы, одёрнула халат, расправила плечи и словно ни за кем не подслушивала, а просто решила спуститься, пошла вниз.

Незнакомец при моём появлении заметно смутился, даже глаза в пол опустил. Что это с ним? Мужчина был заметно старше Дмитрия, но при этом по внешним данным ему практически не уступал. Оценила стройную подтянутую фигуру, высокий рост, правильные черты лица и чуть вьющиеся густые волосы, к слову, цвет точь-в-точь как у меня — светло-пшеничный. Наверняка гость такой же чёрт, как Яматов, порода у них такая — красивая, на радость женскому глазу.

— Позволь представить тебе, Мария, — делано официальным тоном начал Яматов, когда я подошла, и картинно указал на гостя рукой, — Игорь Алексеевич Грач, твой отец.

Кто?!

— Ты бы хоть штаны надел, — прорычал мужчина на Дмитрия и осторожно взглянул на меня. — Доброе утро, Маша.

— Доброе, — еле выговорила я в ответ.

— Х-м, — усмехнулся Яматов, — смотри какой шустрый. Только с дочкой познакомился, а уже режим злобного папаши включил. Для Марии мой вид привычный, — приобняв меня за шею и близко к себе подтянув, заявил Дима, и его собеседника перекосило.

Вяло попыталась скинуть с себя руки Дмитрия и отпихнуть его, естественно, не получилось. Стою, молчу, понятия не имею, надо что-то говорить или нет? Как в подобной ситуации положено реагировать? Бросаться новоявленному отцу на шею и радостно его обнимать? Глупо как — то на чужого незнакомого мужика вешаться. Отругать за то, что бросил? Так обиды я совершенно не чувствую, меня воспитывал хоть и не кровный, зато лучший на свете отец. Более счастливое детство, чем у меня, трудно даже представить.

— Ты бы мог оставить нас с Марией одних, — попросил Дмитрия, как выяснилось, мой отец.

— Нет, — отрезал Яматов. — У нас с Машенькой друг от друга секретов нет. Да? — переведя на меня взгляд, спросил Яматов с единственной целью, чтобы подтвердила его слова.

Не ответила, зато мужчины перекинулись парой едких фраз. Игорю Алексеевичу развязанное поведение Дмитрия явно не по душе: брови нахмурены, кулаки крепко сжаты, кадык гуляет сверху вниз и обратно. А Яматов как специально его провоцирует: обнимает, жмётся и улыбается сально.

Подозреваю, если сейчас уйду, эти двое передерутся.

— Мария, я предлагаю тебе сейчас уехать со мной, — бросив спорить с Яматовым, обратился ко мне так называемый отец. — О твоём существовании уже всем известно, поэтому от тебя никогда не отстанут, не обещаю избавить от ритуала сожжения, но сделаю всё, что возможно и невозможно, чтобы он закончился благополучно, и ты осталась жива.

— Ага, но учти, милая, у него силёнок не хватит, — вставил реплику Дмитрий, и я в очередной раз обратила внимание, Яматов ведёт себя и говорит так, словно у нас с ним роман. Зачем?

— О каких силах вы говорите? — поинтересовалась я, чтобы отчётливей представлять ситуацию.

— Как ты уже знаешь, — первым бросился отвечать Игорь, — мы с твоим знакомым, — выделив последнее слово интонацией, мужчина специально подчеркнул, что Дмитрий для меня никем не является, — особые люди и имеем расширенные возможности. Думаю, некоторые из них, как левитацию, погружение человека в транс или глубокое внушение, хозяин дома тебе демонстрировал, — подтвердила данный факт кивком. — Мы всё это можем, потому что в нас присутствует сила. В любом живом существе она есть, но у нас в избытке, у кого-то больше, у кого-то меньше, но по сравнению со среднестатистическим человеком её количество зашкаливает.

— Уточняю, — вновь вмешался Яматов. — Когда твой папаша говорил «у кого-то больше», он имел в виду меня, а когда «у кого-то меньше», то себя. Маша, тут и думать нечего, я однозначно подготовлю тебя успешней.

— Да, но я мотивирован куда сильнее, Маша мне дочь, — возразил Игорь.

— И где же ты столько лет шлялся, папаша? Девочка-то уже давно из подгузников выросла, в институте отучилась, а тебя ни разу в глаза не видела.

— Яматов, твою мать, прекрати передёргивать. Ты лучше других знаешь, что я вынужденно не вмешивался в жизнь Марии, а лишь на расстоянии за ней наблюдал.

— Вот и дальше продолжай в том же духе, — подхватил Дмитрий.

— Если Маша решит уехать со мной, я такую помеху как ты ликвидирую, — подвёл Игорь итог.

Польстило, что право главного голоса он отдал мне.

— Хватит, — оборвала перебранку. — Простите, Игорь Алексеевич, но я совсем вас не знаю.

Очень рассчитываю, что Яматов не начнёт сейчас колотить себя кулаками в грудь, как победивший самец гориллы.

Глава 31

Дабы разрядить обстановку, предложила продолжить разговор за чашечкой кофе. Мужчины это восприняли на ура. Яматов ещё добавил, что одним кофе сыт не будешь и скомандовал мне приготовить новый завтрак, взамен того, что сгорел на плите, а сам уселся на диван ждать и то же самое посоветовал Игорю.

Когда добралась до кухни, чуть не завыла. Дима, когда спустился, убавил огонь и отставил посуду с конфорок, но каша с глазуньей успели намертво пригореть. Не представляю, как всё отскребать, чистящими средствами дом не богат, проверяла в запасах.

— Да чтоб тебя, — обессиленно бросив тряпку, ругнулась я, пригоревший жир никак не хотел отмываться с учётом того, что тёрла я обычной тряпкой и мылом.

— Маша, ты не против, если я немного тебе помогу? — послышался голос Игоря Алексеевича за спиной.

— Нет конечно, — улыбнулась я. — Только чем?

— Ну-у, например, этим, — сказал Игорь и провёл рукой над плитой. В один миг чёрные запёкшиеся пятна исчезли и конфорки засверкали, словно плиту только что доставили из магазина.

— Очуметь, спасибо большое, — восхищённо поразилась я, а потом недовольно глянула на Яматова. Выходит, чуть-чуть колдовства с его стороны и я освобождена от домашних хлопот. Не то, чтобы они мне так уж в тягость, но всё-таки…

Дмитрий почувствовал на себе взгляд и поднял глаза на меня.

— Да, Маша, я тоже так умею, но не стану разбазаривать энергию на кастрюли, — заявил Яматов и вновь отвернулся.

Показала Дмитрию язык. Игорь по-доброму с умилением хохотнул над моей детской выходкой, и я невольно рассмеялась за ним вслед.

— Дмитрий прав, нежелательно тратить энергию на домашние дела, но помимо колдовства у меня есть руки и если не откажешься, они в полном твоём распоряжении, — попросился в напарники Игорь Алексеевич, и я охотно, кивнув, согласилась.

— Передник надеть не забудь, — приближаясь к книжному шкафу, съязвил Яматов.

— Ты бы мне, между прочим, тоже мог помогать, — прикрикнула я на Дмитрия.

— Мне есть чем заняться, — взяв с полки что почитать, отозвался Яматов и вернулся вновь на диван.

У нас с Игорем Алексеевичем завязался лёгкий разговор ни о чём. Говорили о разных пустяках, глобальных и важных тем, как, например, не мучает ли его совесть за то, что он бросил нас с мамой, мы не касались. Наверное, у нас духу не хватало сейчас ворошить прошлое. Игоря Алексеевича мысленно нарекла — второй отец, и если он после того, как я выберусь из неприятностей, продолжит со мной знакомство, все вопросы задам и все ответы услышу. А пока присмотрюсь, стоит ли мне с ним общаться в будущем или нет.

Всё время краем глаза поглядывала на Яматова. Он только вид делал, что увлечён книгой, а сам за нами следил. В который раз на нас обернулся, а взгляд всё мрачней и мрачней. Не по нраву ему, что мы с отцом поладили.

— Прелесть, да? — с умилением спросила я, когда Игорь Алексеевич, взяв на руки Блестяшку, её приласкал.

— Впервые вижу такое.

— Дима тоже не знает, как так получилось… — сказала я и поведала второму отцу всю историю с крестиком.

Игорь Алексеевич внимательно выслушал и тоже руками развёл на счёт её превращения и отлучения от воли Яматова.

— Я думаю, Мария, ящерка — это своеобразный твой талисман, и появилась она наудачу.

Отец так умело и ласково обращался Блестяшкой, что я невольно спросила первый личный вопрос.

— Я вижу, вы животных любите, да?

— Люблю и знаю, ты тоже их любишь.

— Ага, — грустно выдохнула я. — Только мама мне не разрешала их заводить, а я так мечтала о карликовом пуделе в своё время.

— И это я тоже знаю. Тебе было одиннадцать лет, ты возвращалась с одноклассниками из школы и хвасталась им, что скоро тебе купят щенка, я шёл следом и решил ускорить процесс. На следующий же день подкинул вам под дверь собаку, постучался и спрятался возле лифта. Помню, чуть не оглох от того как ты визжала от радости, когда дверь открыла.

Ярким всплеском отозвался в памяти этот эпизод из прошлого. После того, как нашла щенка, целых два часа летала в облаках от счастья, а потом целую вечность ревела.

— Тем же вечером мама унесла куда-то щенка. Она сказала, что нашлись его хозяева.

— Прости, — прошептал Игорь Алексеевич. — Лена и правда ему хозяев нашла, ты не думай, не выкинула.

— Не извиняйтесь, хоть и всего несколько часов, но моя мечта лаяла в моём доме, — сказала я и, выдохнув, добавила. — Спасибо вам за это.

У нас за спинами что-то грохнуло, и мы, вздрогнув, обернулись. Как выяснилось, это Дмитрий запустил книгу в угол комнаты.

— Я сейчас от голода сдохну, а вы только и можете шевелить языками, да истории слезливые рассказывать. Ну вас, вижу без меня дело с мёртвой точки не сдвинется. Принимайте подмогу, буду вами командовать.

Пусть Яматов не старается. Он не так есть хочет, как боится, что познакомившись с отцом, поговорю с ним, сближусь, проникнусь доверием и приму его предложение уехать.

Конкуренция — страшная сила. Даже Яматова может заставить взять в руки поварёшку с ножом. Предполагала, что Дмитрий терпеть не может проигрывать и уступать, но что настолько… Ему куда проще сбагрить меня Игорю Алексеевичу и просто подождать, пройду я испытание огнём или превращусь в угольки.

— Допустим, на командный пункт тебя никто не пустит. Прости, но место капитана кухни уже занято, а вот в юнги приму, — хмыкнула я и вручила Яматову луковицу. — Почистишь и нарежешь.

И я, и Игорь Алексеевич, и даже Дима понимали, что нарезанный лук мне нет необходимости добавлять ни в одно утреннее блюдо, но все промолчали. Яматов с важным видом покрутил овощ в руках и, соглашаясь с заданием, кивнул.

Дмитрий, не промыв луковицу под водой, положил её на разделочную доску и, замахнувшись, отрубил ей сначала один хвостик затем другой. Блестяшка, вытянув шею, понаблюдала за горе поваром и на всякий случай убежала из кухни. Потом Яматов ногтями снял с овоща шкурку и разрезал на четыре разных по величине дольки.

— Готово!

Дима произнес это с такой гордостью, а я старалась не засмеяться, но не выдержала и от души расхохоталась.

— Что не так? — потребовал объяснить мою реакцию Яматов.

— Дим, всё хорошо, всё так, не переживай. Просто не удивляйся, когда я сегодня на обед подам суп, а там будет плавать вот это, — показывая на здоровые куски лука и едва сдерживая смех, пояснила я.

— Я не хочу сегодня суп на обед, — прищурившись на своё художество на доске, заявил Яматов.

Когда в тарелках дымилась каша дубль два, и вместо глазуньи я поставила на стол омлет, мы жадно накинулись на еду. Яматов расправился с кашей и, выковыривая собой же оставленные скорлупки в омлете, обратился к Игорю Алексеевичу:

— У меня к тебе просьба. Съезди в город и купи Маше одежду, а то у неё кроме моего халата и тех вещей, что были на ней, когда я её сюда привез, ничего нет.

— А можно мне тоже поехать?! — оживилась я, и оба мужчины резко на меня с осуждением посмотрели. Но если отец промолчал, то Яматов высказался.

— Нет. Тебе что, мало приключений на попу?

Как по столу не треснул для весомости слов.

— Я же просто спросила, — обиженно пробубнила я и уткнулась в тарелку.

— Машенька, не переживай, я кулю всё, что захочешь, ты мне только список напиши и пожелания, — строго глянув на Дмитрия, очень мягко сказал мне отец. — А пока я не вернусь, у тебя есть время подумать, с кем ты останешься — с Дмитрием или со мной.

Не успел Игорь Алексеевич закончить фразу, как Яматов подавился отпитым только что глотком кофе.

— Опять двадцать пять, — прокашлявшись, возмутился Дима. — У тебя пластинку заело?

— Помолчи, щенок, не тебя спрашиваю, а Марию.

Мой бывший директор сначала посмотрел на задумчивую меня, потом на уверенного в том, что теперь расстановка сил изменилась Игоря Алексеевича, и заметно занервничал. В комнате повисло молчание, и обстановка накалилась. Но самое настораживающее, что попахивает предстоящим мордобоем. Дима уже кулаки сидит сжимает.

— Не торопись, как следует всё взвесь, — улыбнулся мне отец.

— Машка, да не слушай ты его. Допускаю, он любит тебя, дочь как-никак. Но у него сил не хватит тебя подготовить, — Яматов отбросил свой любимый властный тон с надменными нотками. В данный момент он уговаривал как человек, который искренне обо мне беспокоится. — Останься со мной, — попросил Дмитрий и накрыл своей ладонью мою. — Я клянусь всем, чем только можно, приложить максимум усилий, чтобы жизнь тебе сохранить.

Только я повернула голову к Игорю Алексеевичу, чтобы сказать, что как ни кути, но пока что Дмитрий мне ближе, как заметила на его губах едва заметную довольную улыбку, и мне стало в миг всё понятно. Отец придерживался такого же мнения, что и Яматов. Он знал, последний на самом деле качественней меня подготовит, а спектакль под названием «Поехали дочка со мной» был разыгран с одной единственной целью — заставить Яматова дать клятву или что-то вроде того, что он выложится на все сто процентов.

Ну и жук же у меня отец номер два.

Дмитрию на будущее надо учесть, на любого манипулятора найдётся другой, более искусный игрок на человечески слабостях и страстях. Если мне досталась лишь капля таланта Игоря Алексеевича как стратега, постараюсь её развить. Если до смерти не зажарят, умение манипулировать и поворачивать ситуацию к себе лицом пригодится.

Глава 32

После завтрака, каждый из нас занялся своим делом: Игорь Алексеевич порадовал желанием убрать со стола, Дима достал брошенную им книгу, уселся в кресло и снова читал, я же составляла список нужных мне вещей. Сразу для себя решила, что лишнего не попрошу, но и особо не поскромничаю. Как же правильно я поступила, что осталась писать его на первом этаже, а не поднялась к себе в спальню, а то пропустила бы важный разговор.

Отдраив кухню до блеска, второй отец сел в кресло напротив Димы и предложил ему проверить, как у меня светится аура.

— Я ещё вчера это сделал, — захлопнув книгу и бросив её на пол, невесело и как-то устало отозвался Яматов.

— И что?

Ну это Яматов с его театральными паузами! Надоел уже. Вот чего он задумался и молчит. Между прочим, некоторые тут сидят, ногти от волнения грызут.

— Паршиво всё. Аура у Машки вполне заурядная, как у обычного среднестатистического человека, даже намёка нет, что один из родителей магически одарённый.

— Ты внимательно её осмотрел? Может, мне стоит взглянуть? — явно расстроился Игорь Алексеевич.

— Внимательней некуда. Но-о, — протянул Дима и как бы задумался, озвучивать дальнейшие слова или нет. — Была, правда, одна аномалия, тусклое красное пятно возле солнечного сплетения.

— Люди не светятся красным, — оживился отец, — этот цвет исходит от нас.

Яматов поморщился и показал с помощью большого и указательного пальца расстояние в миллиметр.

— Вот такусенькое пятно ничего не значит.

— Я не согласен, — резко поднявшись с кресла, заявил Игорь Алексеевич. — Тем более, если пятно находится возле солнечного сплетения, именно там сконцентрирована наша сила.

— Не принимай желаемое за действительное, — следя за тем, как отец нервно нарезает круги по гостиной, посоветовал Дмитрий.

— А если Машеньке всё-таки передалась моя сила, но по какой-то причине не развивалась и не росла вместе с ней, и до сих пор дремлет в зародыше?!

— Чисто теоритически такое возможно, но тогда Маша должна была до подросткового возраста перенести какую-то травму или получить серьёзный стресс. Такое разве случалось? — поинтересовался Яматов, причём не у меня, а у отца. Почему? Разве кто-нибудь лучше меня знает, как я жила.

— Нет, Машенька росла на редкость здоровым счастливым ребёнком. Но всё же стоит покопаться в архивах, может, где-нибудь есть упоминание о схожем случае.

— Хоть я и считаю, что ты хватаешься за соломинку, но на всякий случай, конечно, проверь, — видно Яматов не верит в перспективность затеи, а вот я наоборот больше склоняюсь на сторону Игоря Алексеевича. Мне кажется, если есть хотя бы один шанс на миллион, что это пятно поможет мне выжить, им обязательно стоит воспользоваться.

Второй отец уехал за покупками, Дмитрий плескался наверху в ванной, а я как Золушка отдраила весь нижний этаж.

Такая злость на Яматова обуяла, когда я вся взмыленная, с ведром и тряпкой поднималась по лестнице, чтобы убраться наверху, а он весь такой свеженький и чистенький спускался вниз. Чуть на него не зарычала.

— Маш, как тебе папаша? Понравился? — спросил Дмитрий, когда мы оказалась с ним на одной ступени.

— Не знаю, разве так скажешь, — пожала плечами я.

— А почему нет? Первое впечатление, говорят, самое верное.

— Ну вроде бы ничего, нормальный. Помогал мне, старался понравиться, но…

— Что «но», давай, Машуня, договаривай, что смущает?

— Можно ли доверять тому, кто однажды бросил тебя, единолично посчитав, что так лучше. Как мама пережила то, что мужчина, от которого она забеременела, ушёл и больше никогда в её жизни не появился, — встав на место мамы, я ощутила всю ту возможную боль, которую она перенесла, и голос осел. — Вряд ли он причину ей объяснил. Она наверняка получила неизгладимую пощёчину и не одну ночь проревела в подушку. А стоило оно того? Меня всё рано вычислили и нашли.

Дима слушал внимательно, не перебивал. Его весёлость улетучилась почти сразу, как рот открыла, а когда у меня увлажнились глаза, он предсказуемо опустил голову вниз, чтобы отвести взгляд.

— Маша, это лишь одна сторона медали. В защиту Игоря скажу, он никогда о тебе не забывал и всегда заботился. Причём обо всей вашей семье. Не думаю, что ему нравилось продвигать по карьерной лестнице мужа твоей матери, но он это делал, чтобы вы не нуждались. Более того, твоей маме он подкидывал денежную и нетрудоёмкую работу. Согласись, вы неплохо жили, с учётом того, что мужик, который воспитывал тебя, полный тюфяк и размазня.

— Не смей! — рявкнула я. — Вы оба и мизинца его не стоите, он самый…

— Стоп-спот, я же не говорю, что он плохой человек, как отец наверняка добрый и ласковый, но как добытчик и кормилец семьи — полный ноль. И не возражай, я тщательно твоё досье изучил. Даже та квартира, которую тебе подарили родители, была куплена не без участия Игоря. Она же досталась им практически за бесценок. А то, что вычислили, это не Игорь виноват. Он всегда действовал аккуратно и не светился. Так вышло из-за череды убийств и острой необходимости в таком даре как у тебя. Мы с Глебом землю рыли в поисках полукровки, мы бы не то, что тебя, песчинку в пустыне нашли бы.

— То есть ты его оправдываешь, и окажись в подобной ситуации, тоже бы бросил и любовницу, и ребёнка? — ехидно поинтересовалась я.

— Я аккуратен в этом вопросе и маловероятно, что окажусь в таком положении. Мой ребёнок родится чистокровным и с отличной родословной.

— Ты сейчас так говоришь, как будто речь идёт о плановом размножении элитной породы собак или лошадей. Кобылку-то племенную уже приглядел?

— Да, приглядел.

— Совет вам да любовь, не забудь прислать приглашение на свадьбу. Страсть как люблю «горько» кричать.

Нестерпимо захотелось одеть Яматову на голову ведро с водой, оно как раз рядом стоит, так и манит. У Дмитрия, значит, невеста имеется, но этот факт не мешал ему за мной приударять. Выходит, мне голову дурил, а невесте, хоть и не физически, но изменял.

— Мария, что я слышу, нотки ревности? — довольно пропел Яматов и немного подался вперёд, сокращая расстояние между нами. — Ты не переживай, она нам не помеха.

— Ещё чего не хватало тебя ревновать! С какой это стати? Мне просто девушку жалко.

— Почему это? — усмехнулся мужчина.

— Да потому, что её жених ни капли её нелюбит, а в данный момент живёт с другой девушкой и даже спал с ней в одной кровати.

— Уверен, она не против наших ночёвок. А на счёт того, что не люблю, тут ты не права, очень даже.

— Тогда повторюсь. Совет да любовь, — выплюнула я, взяла ведро и потопала наверх, пока гадостей Дмитрию не наговорила, а они на языке так и вертятся.

Думала, больше чем сейчас Яматов просто не может взбесить, но я ошибалась. Когда открыла дверь в ванную, готова была его собственноручно придушить, потом оживить, чтобы ещё раз придушить.

— Это что?! — с круглыми глазами рявкнула я. — Какой свинтус тут мылся?

В ванной комнате по всей площади плескалась вода примерно в сантиметр глубиной, полотенца, причём абсолютно все имеющиеся, также валялись на полу и естественно вымокли. Раковина выглядела не лучше: вся в пене для бритья и коротких волосках, бутылочки с шампунем опрокинуты, тюбик зубной пасты куда-то исчез, как и обе наших щётки.

Убью чёрта рогатого.

Встав в позу буквы «Ф» оглядела всё это безобразие и твёрдо решила, что ни за что не стану здесь прибираться. Яматов сам нагадил, сам всё и вылижет.

Оставив ванную нетронутой, наводила порядок в спальнях, стараясь о невесте Дмитрия не думать. Но чем усердней я выгоняла незнакомку из головы, тем настойчивей она крутилась в мыслях. Яматов наверняка тщательно подошёл к вопросу выбора будущей жены. Как минимум она красавица и из хорошей обеспеченной семьи. А ещё ей не помешает ангельский характер и огромное количество терпения, с Дмитрием оно ох как понадобится. Этот узурпатор ведь пока под себя не подомнёт, не успокоится.

Даже с учётом всех недостатков Дмитрия, поймала себя на том, что немного завидую невесте Яматова. Он, конечно, ещё тот перец и невыносимый тип, но почему-то уверена, за ним девушка проживёт, как за каменной стеной.

Частенько слышала от коллег женщин, как они устали, будучи замужем, в одиночку тащить на себе семейную лямку. Жаловались, что их мужья уселись им на горбушку и ноги свесили, ничего ни делать, ни решать не хотят, ждут, когда их женщины вопрос урегулируют. И в какую школу ребёнка отправить, и как в желаемое заведение попасть, если прописка не подходящая. До смешного доходило, Лидия Григорьевна даже штрафы ГБДД за мужа отслеживала и оплачивала, потому как её благоверный ничего сам не умел.

С Яматовым же семейная жизнь, уверена, будет складываться с точностью до наоборот. Дмитрий и близко не подпустит супругу к рулю семейного корабля, но зато взвалит на себя решение всех проблем.

Так. Стоп. Что-то я слишком много о Яматове и его предстоящей женитьбе думаю! А еще зачем-то психую и злюсь.

Глава 33

Отдраив спальни, спустилась на первый этаж. Дмитрий, развалившись на диване, развлекал себя чтением. Тоже выбрала книгу и устроилась с нею в кресле. Только меня не особо волновала судьба вымышленных героев, я разрабатывала хитроумный план, как заставить Яматова устранить погром в ванной. Хоть ни одна блестящая мысль в голову не забрела, я не отчаивалась. Ещё не вечер и меня обязательно озарит. Вручу поросёнку ведро и тряпку, пусть на собственной шкуре прочувствует, как тяжело убираться, особенно если соседи чистоту не соблюдают.

Ближе к трём часам дня вернулся Игорь Алексеевич с покупками. Отец не пожадничал, накупил столько, что несколько раз к машине ходил, чтобы в дом всё занести, и практически сразу откланялся, сославшись на занятость и дела.

Заметив в пакетах скоропортящиеся продукты, понесла их на кухню. Дмитрий остался в гостиной и шуршал оставшимися покупками.

— Ты что там делаешь? — обернувшись, поинтересовалась я.

— Труселя твои новые разглядываю. Впервые вижу взрослое женское бельё в розовых мишках. Твой папаша приколист. Где он такие отрыл, интересно?

Представляя, что держу в руках не палку колбасы, а горло Яматова, сжала её со всех сил. Если бы бедная колбаса только могла — истошно бы завопила.

— У тебя совсем совести нет! — злобно прорычала я, и это был совсем не вопрос.

— А ты только узнала? — усмехнулся мужчина.

— Каждый раз, когда я думаю, что ты достиг предела сволочизма, ты тут же убеждаешь меня в обратном и выкидываешь новую пакость. Положи на место! — закричала я, когда Яматов вытащил из пакета, судя по виду, пижаму.

— О-о-о, а у Игорька, похоже, пунктик на счёт медведей, и пижама вся в мишках. Слушай, Машунь, в этом одеянии ты без риска можешь ночевать с толпой мужиков, и ничего интимного не приключится. Конечно при условии, что этих мужиков девочки из детского сада не привлекают.

Подбежала, выхватила пижаму и, скомкав, сунула её обратно в пакет.

— Это всё моё, не трогай, — заявила я, нагрузилась покупками и понесла их наверх. — Все продукты, которые я не успела из-за тебя разложить, сам по местам расставишь.

— Неа, это не мужс…

— Тогда готовь заранее желудок к прокисшей ветчине в омлете и заплесневелому сыру на бутерброде.

Если честно, даже не рассчитывала, что Яматов поддастся на шантаж, но когда я уже поднялась по лестнице, украдкой посмотрела, что он там делает, и широченная улыбка расцвела на губах. Дима вынул из пакета коробку с рисом, повертел, покрутил её в руках, а потом поставил в шкаф. Причём в нужный шкаф к остальным крупам.

Женские слёзы и предполагаемый голод — вот те две вещи, которые заставляют Яматова идти на уступки. Положила их в мысленную коробочку и закрыла, не стоит их использовать без серьёзного повода, а только в экстренных случаях доставать.

Когда вытряхнула все обновки из пакетов на кровать, отметила, вещи как на подбор, хоть и моего размера, но словно для маленькой девочки одиннадцати — двенадцати лет. Ну ничего, даже мило! Из горы вещей выбрала уютное бежевое платье-тунику и переоделась, а вместо тапочек натянула шерстяные носки в полоску и с помпонами по бокам.

Игорь Алексеевич ничего не забыл купить, что никак не идёт в моё представление о мужчинах. За то короткое время, что я совместно проживала с Максом, он ни разу не сходил в магазин, чтобы чего-нибудь да не забыть. Отец даже для развлечений карты нам приобрёл и шахматы. Карты я не люблю, а вот шахматы совсем другое дело.

Шахматы!

Интересно, а Яматов умеет в них играть и если да, то до какой степени хорошо?

Гениальная мысль родилась в голове и я, растолкав кое-как новую одежду по полкам в шкафу, понеслась вниз воплощать её в жизнь.

— Что, прикупил наш папаша дочурке пояс целомудрия? Судя по остальным вещичкам, такое ощущение, что целых два, чтобы сменка была, — не отрывая глаз от раскрытой книги, поддел Дмитрий, когда я присела рядом с ним на диван.

— Тебе не идёт ёрничать, — спокойно сообщила я. — Смотри что у меня есть, — продемонстрировала коробку с шахматами, которую прятала за спиной.

— Маша, ты рушишь все мои стереотипы, неужели умеешь играть?

— Нет, не умею, — мотнув головой, нагло я соврала. — Может, научишь? Пожалуйста.

Невинно хлопаю ресницами и улыбаюсь, а глаза стараюсь сделать преданными и заранее благодарными. Мол, с тебя мастер-класс, и я твоя должница навеки.

Лишь бы Яматов не оказался крутым гроссмейстером, а то с треском провалится мой коварный план.

— Ладно, — принимая сидячее положение, смилостивился мужчина. — Начнём с того, как называется и как ходит каждая фигура.

Уже на стадии обучения поняла, что будет трудно Яматова обыграть, но надеюсь, мои трёхлетние походы в секцию шахмат всё же побьют самоучку.

Дима, для закрепления теории, заставил расставить на доске и мои, и свои фигуры, и при этом говорить, как они называются и как ходят.

Наивный Дмитрий!

Первую партию я, естественно, продула в сухую. Когда началась вторая, чтобы показать прогресс, позволила себе срубить у Дмитрия две пешки. Радовалась неимоверно, даже победный танец изобразила! На что только ради реализма и убедительности не пойдёшь.

Третья партия, конечно, далась Дмитрию тоже легко, но я уже сделала вид, что в себя как гроссмейстера поверила, задирала нос и отпускала едкие замечание по поводу игры учителя.

— Мария, ещё одно такое слово и я перестану тебе поддаваться, — после очередного моего смешка, насупился Дмитрий.

— Ой-ой-ой, так боюсь. Думала, шахматы сильно умная игра, а я вот новичок и быстро освоилась. В следующую игру ты обязательно услышишь от меня слова «шах и мат».

— Мария-я-я, — осуждающе покачал Дима головой. — Не нарывайся, разгромлю.

— Уверена, следующую партию обязательно выиграю и готова поставить на кон… — задумалась и оглядываюсь, словно ищу подходящую вещь. — Ну даже не знаю, сам предлагай!

— Машка, не провоцируй, я же не посмотрю, что ты по глупости и недалёкости в авантюру пустилась, воспользуюсь, — если бы Яматов видел себя со стороны — хищник перед прыжком, даже дыхание затаил от предвкушения.

— Да-да, если бы ты не боялся мне проиграть, давно бы уже на кон что-нибудь да поставил, — подначиваю я мужчину и для затравки пренебрежительно на него поглядываю.

— Если я выиграю, — попался на крючок Яматов, — ты освободишь меня от обещания руками тебя не трогать и не соблазнять.

— У-у-у, а почему не сразу раздеться и мигом в твою кровать?

— Не-е-ет, так не интересно, и не совсем же я отморозок. А что хочешь ты?

— Избежать костра!

— Мария, это даже не обсуждается.

— Ладно-ладно. Если одержу победу я, то ты, милый мой свинтус, на протяжении трёх дней будешь убирать дом и готовить нам еду.

— По рукам, — протянул мужчина ладонь, и мы закрепили сделку рукопожатием.

Вот и настал мой звёздный час, ну либо провальный, теперь всё от меня зависит. Как не раз повторял мой тренер по шахматам — в этой игре важно всё: и умение видеть несколько решений сразу, и продуманная стратегия, но самое главное — крепкие нервы. Поэтому выдохнула и мысленно настроилась, нельзя позволить Яматову заставить меня потерять самообладание. Стоит занервничать или разозлиться, как логика улетучится, а в шахматах для поражения достаточно лишь один раз ошибиться.

Поначалу моя стратегия не была агрессивной и сводилась к тому, чтобы удачно расположить силы на доске для дальнейшего нападения. Конечно, скоро Дмитрий поймёт, что я водила его за нос, но пока вовсю пользуюсь тем, что Яматов недооценивает потенциал противника и играет не в полную мощь.

— Машенька-Машенька, — цокнул Яматов, когда я намеренно, позволила сожрать свою пешку. — У нас первая жертва, — победно заявил мужчина и скинул фигуру с доски на диван.

Грустно вздохнула, словно расстроилась. Сижу, дальше делаю вид, что усиленно думаю, хотя давно знаю, как схожу.

Через пару ходов срубила ладью у Яматова. Сначала притворилась, что крайне удивлена, а потом минут пять радовалась и всё для поддержания имиджа новичка.

Один удачный ход или даже два вполне можно списать на везение, но их череда заставила Дмитрия задуматься, тут что-то не так. Теперь перед тем, как передвинуть фигуру, Яматов размышляет, оценивает ситуацию, просчитывает дальнейшие шаги, но, слава всему, я уже успела загнать его в крайне невыгодное положение, ему приходится обороняться, значит, нападение на моего короля мужчине пока даже не светит.

Когда зажала ферзя Димы — это стало переломным моментом, он, глядя на доску, тяжело вздохнул, а потом усмехнулся.

— Что-то мне подсказывает, мы начали эту партию, когда даже фигуры на доске не стояли. Грамотно развела. Как мальчишку. И ведь купился, — Яматов, оторвав взгляд от доски, посмотрел на меня, и что странно, он не злился, скорей его глаза говорили, у Дмитрия ко мне появилось хоть какое-то, но уважение. — Сильно посмеивалась, когда я рассказывал принцип игры, маленькая моя лгунья? — мужчина чуть привстал, и я инстинктивно дёрнулась назад. — Боишься? Правильно делаешь, — прокомментировал мою реакцию мужчина и потянул ко мне руки.

Спрыгнув с дивана, драпанула на кухню. Может, если бы я не побежала, у Яматова не сработал бы инстинкт охотника, кто знает, но сейчас мужчина не только догнал, он ещё ухватил за талию, и я болтаю ногами в воздухе.

— Яматов, шахматы — это война, — пытаясь высвободиться из стального захвата, пыхтела я, — умей проигрывать с достоинством.

— Напомню, Мария, я ещё не проиграл и не собираюсь, сейчас только немного отшлёпаю по попе одну лживую девочку и продолжим.

— Ты постоянно жульничаешь! А мне что, нельзя?! Где справедливость?! — вопила я и барахталась.

— Тебя не за что не про что собираются сжечь, какую справедливость до сих пор ищешь?

— Обыкновенную, человеческую, — царапая мужские руки, зашипела я. — Хотя тебе, сатанинское отродье, это, конечно же, не понять.

— Так ты ещё и обзываешься! Всё, Машка, сама напросилась!

Вмиг я оказалась на свободе, но радовалась этому недолго. Яматов сконцентрировал на мне взгляд и поднял руку. Я уже видела подобное, когда Димитрий выволок Блестяшку из-за кухонных шкафов, к ней не прикасаясь.

— Не смей! — выкрикнула я. — Ты обещал не применять ко мне никаких фокусов.

— Странная ты, Мария. Сатаной кличешь и вместе с этим требуешь, чтобы слово держал. Разве одно не исключает другое?

— Ну допустим ты не совсем Сатана, так приспешник, не более, — отмахнулась я, но потом себя поправила. — На самом деле я хотела сказать, что ты не такой плохой, как себя выставляешь. Терпеть не могу эту твою маску злодея, особенно теперь, когда уверена, что за ней скрывается вполне добрый, отзывчивый человек и…

— Хнык-хнык… я сейчас расплачусь, — смахивая несуществующую слезу, отшутился Яматов. — Машка, завязывай, а. Развела сопли. Дуй на диван, тебя сейчас там дядя Дима обыграет, и ты со спокойной совестью пойдёшь ужин готовить, — заявил мужчина, а сам пол разглядывает, хотя при разговоре обычно предпочитает смотреть на собеседника. Выходит, намерено глаза прячет.

Смутился?

Во дела!

Я скромная Сергеева Мария заставила краснеть самого Яматова Дмитрия Тагировича. Прямо расту на глазах.

Выходит, я была права. Яматов только прикидывается непробиваемым и холодным до чужих бед упырём, на самом деле ему не чужды обычные человеческие эмоции как стыд, сопереживание и предположу, что даже любовь. А что, хочет же он там на ком-то жениться.

Мы приближались к дивану как два дуэлянта к барьеру, того и гляди подойдёт секундант и протянет пистолеты в коробке.

— Начнём, — разминая пальцы, объявил Дмитрий.

— Начнём, — подтвердила я готовность к игре. — Ходи.

Стиль Яматова в корне сменился, его ходы стали практически непредсказуемыми, чтобы просчитать их логику, приходилось подолгу ломать голову. Если бы не завоёванное преимущество в начале партии, я бы как пить дать продула, а сейчас какой-никакой, но шанс имеется. Главное — не перейти из стадии нападения в стадию обороны.

— А ну прекрати грызть ногти, — зашипел Дмитрий и шлёпнул меня легонько по руке.

Так погрузилась в военные баталии на клетчатой доске, что не заметила, как палец оказался во рту.

— Спасибо, — от всей души поблагодарила я спасителя маникюра.

Игра повернулась ко мне пятой точкой. Если так и дальше дело пойдёт, то с кое-кого слетит обещание не лапать. Действовать надо радикально, как раз на доске фигуры расположены так, что есть возможность провернуть одну схему. Но для этого нужно подкинуть Яматову «жертву», в моём случае позволить срубить самую сильную фигуру — ферзя, но если хитроумная схема провалится, то всё — мне конец, вернее, моему королю. Мысленно перекрестилась и подкинула Яматову жирную косточку.

Риск — дело благородное.

Пока ждала, съест Дмитрий наживку или нет, не дышала, даже в глазах помутилось, и комната поплыла.

Когда мужчина сходил так, как рассчитывала, не удержала внутри звук облегчения и выдохнула.

— У-у-ух…

Яматов встрепенулся, и было уже потянулся обратно к переставленной фигуре, но, слава всему, уже поздно, поезд ушёл. В шахматах есть железное правило — назад не откатываются.

Победно улыбнулась и глянула на доску, чтобы ещё раз в голове прокрутить предстоящие ходы. Да, всё верно, у Яматова нет ни одного шанса на победу. Пока мысленно доводила игру до её логического конца, Дмитрий, видимо, сделал то же самое и пришёл к такому же выводу, как и я. Он усмехнулся и сам в знак того, что проиграл, поддев кончиком пальца макушку своего короля, уронил фигуру. Это означало, что Дмитрий признал — его король повержен.

— Подсказать где тряпки с ведром хранятся или сам знаешь? — не удержалась я от едкой ремарки.

Глава 34

После игры потребовала от Дмитрия незамедлительно приступить к отработке проигрыша. В данный момент он, вооружённый моющими средствами и тряпками, хозяйничает в ванной. Надеюсь, моя любимая комната в доме переживёт этот факт.

Мы с Блестяшкой уплетаем жареный арахис из пакетика и каждый раз вздрагиваем, когда на втором этаже что-нибудь падает или разбивается. Один раз после очередного грохота, от волнения за душевую кабину, сорвалась и понеслась наверх, спасать добро. Но всё стихло, и я вновь вернулась на диван.

Ванная как раз расположена у нас с ящеркой над головами и когда раздался оглушительный удар по потолку, мы пригнулись. Такое ощущение, что на нас сейчас рухнет весь второй этаж. Блестяшка, до этого жадно грызущая арахис, выронила изо рта орешек и рванула в укрытие, то есть забралась в щель между моей поясницей и спинкой дивана, один хвостик торчит и от страха из стороны в сторону мечется.

Не планировала вмешиваться в процесс уборки, но чувствую, если самолично не проконтролирую Яматова, он к чертям мне всю ванную разнесёт.

Поднялась на второй этаж, вошла в комнату Дмитрия, но дверь в ванную не спешу открывать, боязно, а вдруг Дима чисто из мести все блага цивилизации не помыл, а вдребезги расколошматил.

Настроившись на худшее, толкнула дверь, и взору явилась живописная картина, где в главной роли выступал раздетый по пояс Яматов. Он, прихватив швабру, забрался на табурет и зачем-то возил тряпкой по потолку.

— Дима, я боюсь услышать ответ, но всё равно спрошу. Зачем ты выпачкал тряпку и теперь грязнишь ею потолок? — перешагивая опрокинутую корзину для белья, вошла я внутрь.

Пока Яматов с высоты табурета возмущённо таращился на меня, всем видом показывая, что я сказала несусветную чушь, огляделась.

Всё, что можно было открутить — откручено: кольца для полотенец, держатель для мыла, подстаканник для зубных щёток.… Всё, что можно было снять — снято: римские шторки с окна, дверь в душевую кабину, сиденье для унитаза.… Всё, что можно было взять и свалить в общую кучу — свалено: в правом углу валялся смятый бежевый коврик, полотенца, а поверх лежали гели для душа, шампуни, мочалки, тюбики с зубной пастой…

Да-а-а, вряд ли ванная видела худшие времена, чем сейчас.

— Мария, ты зачем пришла, кто тебя звал? — спрыгнув с табурета, возмутился Дмитрий, и сразу прояснилась тайна, что гремело и падало — это туша Яматова на ноги приземлялась.

— Да если бы я не пришла, то этой несчастной комнате помог бы только капитальный ремонт. Ты что здесь устроил? — приняв позу сахарницы, строго спросила я.

— Как что? Уборку! Сама же просила…

— Думала, ты полы протрёшь, ну и максимум — пыль, а это… — недоумённо развела я руками, — полный капец.

— Если я за что-то взялся, то подхожу к делу основательно и завязывай на меня смотреть как на полного неумёху, я же ещё не закончил, — опираясь на швабру, заявил мужчина и указал мне на дверь. — Если не планируешь помогать — на выход.

Помогать жуть как не хочется, но и одного Дмитрия в ванной не оставишь, он ещё унитаз от труб отстегнёт или душевую кабину на винтики раскрутит. Постояла, подумала, похлюпала намокшими носками и приняла единственно верное решение.

— Я тут в уголочке посижу, посмотрю, — сказала я, а когда Дмитрий нахохлился, резко добавила: — А помогать я буду советами.

— Ещё чего, — усмехнулся Яматов, схватил меня за шкирку и поволок к выходу. — Ты не советовать собралась, а шпынять, мне такого счастья не надо. И носки смени, а то заболеешь, — за Дмитрием захлопнулась дверь, и провернулся замок.

Далеко не ушла, за ванную переживательно. Стянув мокрые носки, забралась на кровать Яматова и ждала развития событий.

Вновь послышались звуки погрома, теперь уже приправленные матами мужчины. Видимо, дела совсем плохи. Конечно, раскрутить и развинтить всегда легче, чем обратно собрать.

В голову пришла мысль о том, что Дима с ванной только начал. А что будет, когда он весь дом уберёт? Камня на камне не останется. Ну его, этот выигрыш!

Спрыгнула с постели, подбежала к двери и ласково так запела:

— Дима, открой, пожалуйста, надо поговорить.

— Отстань, я занят.

— Димочка, чёрт с ней, с уборкой, брось всё как есть.

— Ну уж нет, если начал, закончу.

— Дим, да не правильно это всё, моя вина, сглупила. Ты же деловой мужчина, твоя стихия финансы и управление, а я тебя хитростью заставила тряпкой махать.

— Машка, твоя лесть не сработает, даже не старайся.

Зло дёрнула ручку и кулаком другой руки стукнула в дверь.

— А ну, вредитель, открывай!

— А то что?! Дверь выломаешь? — усмехнулся Яматов. — Тебе сначала килограммов шестьдесят сверху своего веса надо наесть, а так силёнок не хватит.

— Прекрати издеваться! Как представлю, сколько предстоит за тобой переделывать, глаз дёргается.

В этот раз мне не ответили, прилипла ухом к щели между дверью и косяком и прислушиваюсь.

— Да-а-а, что-то я и правда погорячился, — тихо пробормотал мужчина, — надо закругляться.

Через мгновение резко открылась дверь, и моя голова вместе с телом полетели внутрь ванной. Если бы не молниеносная реакция Яматова, который, ловко подхватив меня на руки, уберёг от падения, растянулась бы во всю длину.

— Всё-таки ты ходячая катастрофа, — снисходительно сказал Дмитрий и как пушинку чуть подкинул вверх, чтобы держать было удобней.

— Э-э-а-а… не может быть… как так… — осматривая комнату, запиналась я на каждом слове.

В мыслях давно смирилась, что наткнусь на удручающее зрелище, а тут всё сверкает, блещет чистотой и кругом абсолютный порядок, придраться не к чему. Сантехника как новая, потолок без намёка на разводы, баночки и бутыльки аккуратно расставлены по местам.

— Ну как? — поинтересовался Яматов.

— У меня нет слов, какой ты молодчина, — похвалила я Дмитрия, и он расплылся в довольной и вместе с тем гордой улыбке. — Просто потрясающе.

— А то!

— Может, уже отпустишь? — заёрзала я, прося, чтобы поставили на ноги.

— Плитка холодная, а ты босиком, — отрицательно покачал головой Яматов и лишь сжал покрепче, чтобы не вырвалась.

— Знаешь, по сравнению с костром, простуда — это фигня, пусти, — резко замолчала. Над раковиной на полке стояли два стеклянных стакана, а один из них в прошлый мой визит был кучкой осколков. Помню, ещё тогда подумала: «Хорошо, что Дима его хотя бы в угол догадался замести». А сейчас он целый, даже не треснутый, не сам же он из стекляшек вновь в стакан превратился, Яматов нахимичил. — Ну ты и аферист! — толкнула мужчину я в грудь. — Что, терпения не хватило самому всё убрать? Нафокусничал. Конечно, один щелчок пальцами, и всё от блеска сверкает, так легче.

— Какая разница…

— Большая разница! Жулик. Поработал бы своими руками, зауважал чужой труд, а так никакого урока не получилось.

Яматов прошёл в спальню и бросил меня на постель.

— Некогда с тобой спорить, мне ещё ужин готовить, — деловито заявил Дима, достал из своего шкафа носки, кинул их мне и вышел из комнаты.

В голове сразу нарисовалась картина, как мы с Яматовым, успев надеть только верхнюю одежду, выбежали на улицу и стоим без обуви в снегу, наблюдаем, как дом полыхает. Я ругаю Дмитрия, а он говорит, что не виноват, плитка на кухне сама собой взорвалась.

Рванула за мужчиной вдогонку.

К тому времени, как я добралась до кухни, Дима успел налить в кастрюлю воды и поставить её на не включённую конфорку и в данный момент открывает пачку спагетти.

Скрестив руки на груди, облокотилась на стену и наблюдаю за тем, как мужчина запихивает длинные тонкие палочки спагетти в холодную воду.

— Дим, там инструкция есть, если что, с подробным описание, как и что делать.

— Угу, нафиг она нужна, никогда инструкции не читаю.

— Ну-ну, — ухмыльнулась я. — С гарниром мне всё понятно, а каким основным блюдом нас побалуешь?

— Вот, — Яматов поднял со стола и показал замороженную пачку котлет. — Ничего умного или сложного, иди отдыхай, набирайся сил, тебе балдеть от безделья только три дня.

— Ага, ничего сложного, — кивнула я. — Тем более, если что-то не получится, всегда можно воспользоваться планом «Б» и наколдовать царский ужин.

— Нет, в этот раз не получится схалтурить, я уже на год вперёд запланированный лимит сил на бытовые мелочи из-за ванной израсходовал.

Вроде бы ничего криминального на кухне не происходит, пошла на диван и взяла единственное доступное развлечение в этом доме — книгу. Сижу изредка на поварёнка поглядываю, контролирую так сказать процесс. Яматов на кухне суетится шустро, но готовой еды скоро не жду, плита-то до сих пор не включённая, а просто вымоченные макароны в воде и извалянные котлеты в масле — не особо съедобны.

Видно, Дмитрий в замешательстве помешал спагетти в кастрюле, потыкал вилкой котлеты на сковороде, а ничего не происходит. Всё тихо и спокойно: вода не бурлит, масло не шкварчит, никакой реакции со стороны продуктов. Уткнулась лицом в книгу и давлюсь смехом, беззвучно сотрясаться долго не получилось, и я громко расхохоталась.

— Дим, ты же уже догадался, что у тебя на кухне происходит что-то не так, да? — смахивая весёлую слезинку, поинтересовалась я.

В ответ сердитый Яматов кивнул.

— Скажи, хоть раз ты стоял у плиты раньше.

В это раз мужчина отрицательно мотнул головой.

— Я так и думала, — сползла с дивана, подошла к Дмитрию и демонстративно важно включила обе конфорки.

Дмитрий вновь выпроводил меня из кухни и только через час пригласил к столу. Оценив предложенный ужин визуально — ставлю повару пять за сервировку, и жирный кол с минусом за еду. Яматов взял правильные тарелки, грамотно разложил столовые приборы, не забыл о салфетках, но спагетти слиплись в комки и видно — сырые, а котлеты наоборот подгорели до чёрной корки.

Поужинали мы крайне голодно, если я ещё поклевала серединку котлеты, то Дима, попробовав свои яства, плевался минут пять, потом объявил их редкостной дрянью и злющий презлющий пошёл мастерить бутерброд. Одна Блестяшка осталась довольной, похоже, сырое и подгорелое её любимые лакомства, то, что не съела, отдала ей, она слопала практически всё, потом еле-еле доковыляла до кресла, на которое с трудом вскарабкалась, теперь растопырив лапки, лежит и от переедания тяжело дышит.

Ближе к вечеру Яматов устроил в гостиной перестановку, передвинул диван из середины к стене и также поступил с креслами. Ковёр сложил трубочкой и убрал, а на полу начертил, я не специалист, но по виду похоже на пентаграмму, в центр которой уложил меня и велел не двигаться пока он не разрешит.

Вот те раз, то мне босиком ходить нельзя, то на полу голом лежать можно.

— Холодно вообще-то, — пожаловалась я.

— Это нечего, когда начну ритуал подготовки к сожжению, согреешься.

— Мне что, будет больно? — испугалась я и резко села.

— Нет, Машенька, не больно, будет приятно, — укладывая обратно на лопатки, пообещал Дмитрий и лукаво подмигнул. — Тебе даже понравится.

Сглотнула и забеспокоилась, что-то слишком много в тоне Дмитрия озорства и предвкушения — это не к добру.

Глава 35

Яматов раскинул мне руки, а затем заставил бесстыдно широко расставить и ноги.

— Мог бы и предупредить, чтобы штаны натянула. Знаешь, ничего приятного в том, чтобы лежать в неприличной позе в тунике, — ворчала я на Дмитрия, а он делал вид, что как будто не слышит.

Мужчина потушил электрический свет, и одновременно с этим в комнате загорелось несколько свечей, от них пахло то ли травами, то ли пряностями. Не скажу, что запах неприятный, но мне не понравился. Яматов сел на корточки возле моей головы, запустил в волосы сразу две ладони и лёгкими движениями массировал кожу и что-то шептал.

От массажа разомлела и расслабилась. От мужских рук исходило особое, ни с чем несравнимое тепло. Оно разогревало не только тело, но, казалось, и душу. Разум словно очистился от переживаний и настроился на позитив, мысли текли лишь о прекрасном. Я представляла, что не спеша иду по необъятному красивому ромашковому полю и ладонями задеваю головки цветов, где-то неподалёку журчит ручей, и пение птиц приятно ласкает слух.

Солнце с каждой секундой палит всё нещадней, обжигает кожу, и тело потребовало окунуться в прохладу ручья. Несусь по полю, туда, где поблёскивает вода, на ходу скидываю одежду и с головой погружаюсь в пучину.

Блаженство.

Никогда не отличалась особым умением плавать, а сейчас как русалка без всяких проблем ныряю до самого дна, кувыркаюсь и вновь выныриваю.

Приняв позу звёздочки, лежу на поверхности, вода словно ожила и своими потоками всё настойчивей и приятней трогает моё тело. Это ничуть не пугает, скорей я боюсь, что чудные ощущения прекратятся, чуть постанываю, извиваюсь.

Никогда раньше я не испытывала настолько сладкого, чувственного удовольствия. Разум затуманился, а тело полностью погрузилось в негу. Точно не знаю, но по-моему от того, как мне хорошо, уже откровенно кричу. Напряжение нарастает, центр женского естества до предела стянулся в узел, взрыв и я наконец-то достигаю долгожданной разрядки. Трясусь от яркой вспышки блаженства, содрогаюсь в конвульсиях, распахиваю глаза и понимаю, что я лежу не на воде, а в комнате на полу.

Что же я тут творила?!

А-а-а!

Осознав, что абсолютно голая, прикрыла грудь руками и, резко приняв сидячее положение, судорожно ищу, где же моя одежда. Туника валяется в стороне, как и нижнее бельё. Смутно вспоминаю, что сняла их я сама, когда думала, что купаться иду.

Убью Яматова!

Он, к слову, что-то притих. Оглянулась на мужчину. Удивительно, но он не ехидничает, не отпускает шутки, а всё также сидит на корточках, только поза у него странная — Дима упёрся руками в пол и низко склонил голову.

Потом с ним разберусь.

Доползла до одежды и мигом оделась, Дмитрий даже не шелохнулся.

Что это с ним?

— Дима-а-а, — позвала я его, — ты меня пугаешь.

Яматов неподвижен. Жутко до чёртиков, мало ли, что ему в голову взбредёт. Набралась смелости и тихими коротеньким шажочками подошла.

— Дим, ты как? — похлопала я Яматова по плечу и он, наконец-то, отмер.

— Порядок, — мужчина, желая встать, напрягся, но пошатнулся и вернулся в исходное положение.

— Давай помогу, — просунула голову под его подмышку и, выпрямляясь, потянула его наверх.

— Я сам! — рявкнул Яматов. — Уйди.

Отстранилась, сам так сам.

— Машка, не обижайся, не хотел на тебя кричать, — приподняв голову, отозвался Дмитрий.

От ужаса как он выглядит, охнула и прикрыла рот ладонью. Лицо у мужчины бледное, как лист бумаги, глаза впали и обрамлены тёмными кругами, губы обескровлены и практически не заметны.

— Дима!

— Мария, не паникуй, — скривился мужчина. — Со мной всё хорошо. Пойду прилягу. Принесёшь мне наверх кружку сладкого чая и что-нибудь съесть, ладно?

Только и смогла, что кивнуть. Яматов всё же поднялся с колен. Теперь мне кажется, что он вдобавок и на несколько килограмм похудел.

Проводив Дмитрия взглядом, поторопилась на кухню. Сама ещё от сеанса не до конца отошла, и ноги подрагивают, но на первое место поставила нужды мужчины. Когда слышала, как Дима говорил отцу, что у того недостаточно сил, чтобы со мной поделиться, думала это иносказательно, а на деле вышло, что нет. И, судя по плачевному состоянию Яматова, он был щедр и отдал мне много.

В глубине души теплилась надежда, что Яматов идёт на жертвы не только ради дара, который возникнет у меня после костра, но и из-за того, что я ему не безразлична если не как девушка, то хотя бы как человек.

Одёрнула себя и затоптала глупую надежду. Ничего нет хуже, чем быть дурой и верить в то, чего нет.

У Яматова есть невеста, она ему родит, как он выразился, чистокровных детей. Вот о ней Дмитрий станет заботиться, холить и лелеять всю жизнь. А я так, расходный материал, хоть и нужное, но лишь средство для достижения цели. Но это не отменяет тот факт, что Дима помогает мне выжить, и я ему благодарна.

За рассуждениями отвлекалась и не заметила, как нарезала целую гору бутербродов. Подумала, что много — не мало, сложила их на поднос, туда же поставила большую чашку со сладким чаем и понесла всё наверх.

Толкнув бедром дверь спальни Дмитрия, обнаружила там лишь пустую постель, в ванной тоже никого не было, и я, мысленно поворчав, пошла к себе в комнату. Естественно, мужчина там и нашёлся.

Вариант разбудить и прогнать даже не рассматривала, совесть бы не позволила тревожить человека, который выглядит так болезненно, как Дима. Он лежал в несвойственной для него позе. Обычно Яматов по-хозяйски разваливался и вытягивался во всю длину, а тут, лёжа на боку, свернулся калачиком, словно мёрзнет, и нахмурился. Видно, сон не приносит ему облегчения.

На цыпочках подкралась к кровати и, поставив поднос на тумбочку, присела рядом с Дмитрием. Не удержалась и, положив ладонь на лоб, проверила его температуру. Резко одёрнула руку, Яматов холодный, как труп. Наклонила голову к его груди и прислушиваюсь, есть дыхание или нет. Слава всему, мужчина тихо и не глубоко, но дышал.

Сбегала в соседнюю спальню и принесла ещё одно одеяло, которым и укрыла мужчину. Но ситуацию это не спасло, Яматов ничуть не потеплел.

Как быстро и эффективно согреть другого человека я знала из лекций по выживанию, которые нам в программу включил университет. Выдохнула и, забравшись к Дмитрию под одеяло, его обняла. Поначалу стеснялась и переживала, что мужчина проснётся, но Яматов лишь изредка что-то мычал, постанывал и морщился. Через полчаса я полноценно прижалась к мужскому телу, отдавая тепло, а когда Дима всхлипывал, поглаживала его по голове, и он затихал.

Как провалилась в сон, даже не поняла, и выходить из этого состояния совершенно не хотелось. Тем более, так уютно устроилась — мне мягко и тепло, а ещё пахнет просто потрясающе. Но лёгкие поглаживания по попе и шёпот на ухо не дали мне выбора.

Чем чётче становилось сознание, тем больше понимала, что происходит. Лежу я не на матраце с простынёй, а на чьём-то обнажённом теле, и именно его запах так жадно вдыхаю. Руки этого тела нагло меня ласкают, причём, где хотят, и если первые ощущения после пробуждения верны, то мне это жутко нравилось, и я выгибалась, как кошка. А ещё губы этого тела шептали всякие сальности и скабрезности, а я в ответ улыбалась.

Осторожно подняла голову и наткнулась взглядом на довольного Яматова, он сейчас похож на сытого и расслабленного кота.

— Дмитрий Тагирович, у тебя совесть есть? Почему я каждый раз должна напоминать об обещании меня не лапать, а? — честно пыталась придать голосу строгость и грозность, но получилось как-то мягко и без претензии, как будто я ради приличия ругаюсь, а на самом деле вполне довольна сложившейся ситуацией.

— Зря ты, Машенька, возмущаешься. На этот раз я не виноват. Буть справедливой. Сама посуди. Ты добровольно ко мне в кровать забралась, сама на меня легла, почти сама с себя платье стянула, а теперь обвиняешь, — осуждающе цокнул мужчина. — А-я-яй…

— Выходит, это я на твою непоруганную честь покушаюсь?! — вот тут я уже реально разозлилась.

— Ну, если ты так ставишь вопрос, то да, выходит, что ты, — нахально улыбнулся Яматов.

— Простите, пожалуйста, сейчас всё исправлю, — попыталась встать, но Дмитрий тут же прижал обратно к себе.

— Да ладно, не стоит, я уже смирился и готов уступить. Моё тело в полном твоём распоряжении. Пользуйся на здоровье.

— Ах ты, гад ползучий, а ну пусти, пока я тебе… — фразу с угрозой не закончила. Дмитрий, ухватив меня за подмышки, подтянул к себе и закрыл рот поцелуем.

Упёрлась ладонями в мужскую грудь и толкаю, пытаюсь вырваться. Да только все мои попытки на фоне физической силы Яматова — просто еле заметное трепыхание. Как сохранила самообладание и не ответила на поцелуй — сама удивляюсь. А ведь был момент, когда чуть не плюнула на гордость, но вовремя вспомнила, что Дмитрий не свободен, скоро женится, а я для него так, развлечение на один раз.

— Ой, больно же, — отстранился Яматов, когда я его за язык укусила. — Зачем безобразничаешь?

— Затем, чтобы ты при живой невесте чужих девушек не целовал, — высказалась я, а у самой уголки губ от обиды вниз потянулись.

— Э-эк как тебя на ней заклинило-то, никак забыть не можешь, — усмехнулся Яматов, и я едва поборола желание немедленно глаза ему выцарапать.

— Это у тебя в мозгах что-то заклинило. Терпеть не могу предателей. Ты мне мозги пудришь, невесте изменяешь. Выходит, нас обеих обманываешь — это свинство!

— Так-то да, свинство, — Яматов, нахмурившись, сделал вид, что устыдился, но потом весело сообщил, — но если моя невеста и ты — это одно лицо, тогда всё в порядке, да?

— У меня что, на лице написано: «Люди, вешайте этой дуре лапшу на уши сколько угодно, примет всё за чистую монету»?! — окончательно потеряв терпение, взорвалась я. — По-твоему, я совсем идиотка?!

— Нет, по-моему ты сейчас пучишь широко глаза, потому что себя не оцениваешь, — с умным видом заявил Яматов.

— Дима, завязывай нести чушь, твои дешёвые приёмы не сработают, — сквозь зубы процедила я и мечтаю лишь об одном — поскорей избавиться от общества Яматова. На дух враньё не переношу, особенно, когда его глядя в глаза говорят.

— Да почему чушь и причём тут приёмы? Машка, я что, на клоуна похож, чтобы такими вещами шутить? — лицо Яматова приобрело серьёзное выражение, и я только сейчас заметила, что он осунулся и сильно. Вокруг глаз появились мелкие морщинки, губы стали тоньше, а на лбу виднеются поперечные морщины. Перемены хоть ничуть не испортили Дмитрия, но всё равно я забеспокоилась.

— Дим, — коснулась его волос, — у тебя седина появилась, а вчера её ещё не было, и ты как будто стал старше. Это из-за подготовки, да?

— Очуметь! Я ей, можно сказать, предложение руки и сердца сделал, а она мне — староват ты, дедуля, топай лесом, — усмехнулся Яматов, и его руки, до этого момента спокойно лежавшие на моей пятой точке, с силой её сжали. — Запомни, Мария, старый конь борозды не испортит. Хочешь, докажу?

— Да прекрати ты, я же серьёзно.

— Маша, — Яматов, поёрзав бёдрами, в очередной раз потёрся об меня мужским естеством. — Разве ты не чувствуешь, что я тоже серьёзен как никогда.

— Дмитрий Тагирович, я уже все твои уловки выучила, не получится тему сменить. Хоть я девушка и стеснительная, но в обморок от того, что ты тут в меня кое-чем упёрся, не упаду. Выкладывай, ты морщинами покрылся из-за подготовки?

— Ну ты и зануда, — закатил мужчина глаза. — Да, шкурка попортилась из-за сеанса, но это не критично, к обеду восстановлюсь и стану краше прежнего.

Ещё раз придирчиво осмотрела изменения на лице и волосах Дмитрия. Ведь это лишь внешние проявления, внутренние наверняка тоже есть, и неизвестно как они отразятся на здоровье Яматова.

— А ты полностью уверен, что восстановишься, такое уже раньше бывало? — поинтересовалась я, чем вызвала раздражение у собеседника, он даже лапать меня перестал.

— В том, что в любом случае приду в норму, абсолютно уверен, но то, что это произойдёт к сегодняшнему обеду — не факт.

— А ещё сеансы понадобятся?

— Конечно, я только начал.

— Сколько?

Допрос Дмитрию явно удовольствия не доставлял, и он не торопился отвечать на очередной мой вопрос. Вместо этого он отвернулся к окну и молчал.

— Дима, — ущипнула я его за бока.

— Шесть или семь, трудно точно сказать, — по-прежнему не глядя в мою сторону, отозвался мужчина.

— Шесть или семь, — ошарашенно повторила я и вынесла вердикт: — Да ты и трёх не выдержишь, коньки раньше отбросишь, если судить по первому разу. Я категорически против нового сеанса до тех пор, пока силы к тебе не вернутся.

— Когда у тебя появилось право голоса? — прорычал Яматов и, довольно грубо скинув меня с себя, встал с постели.

Ни обидные слова Дмитрия, ни его резкие движения не возымели действия, я и не подумала обижаться. Знаю, он специально меня драконит, чтобы разозлилась и перестала за него переживать.

Поёжилась. Вместе с мужчиной из кровати испарилось и чувство комфорта, а ещё он забрал с собой свой чудный запах, но зато глазам предоставил раздолье. Голый Яматов без капли стеснения прошёлся по комнате до кресла, стянул с него штаты и неспешно их надел. Всё-таки Дима идеальный мужчина, и, как выяснилось, это относится ко всем частям его тела.

— Ты можешь орать, угрожать, крушить мебель, разнести в щепки дом, но всё равно ничего не добьёшься. Я не отступлюсь. Следующего сеанса не будет, пока ты не восстановишься, — спокойно и уверенно заявила я, а для пущей важности высоко задрала нос.

— Машка, не борзей. Мне ничего не стоит связать тебя и силой заставить…

— Видал, — показала я сложенную из пальцев фигу. — Не пугай, всё равно угрозу не выполнишь.

— Почему это?! — упёршись кулаками в бока, искренне изумился мужчина.

— Целую кучу раз тебе было проще заставить меня что-либо делать силой, но заметь, ты не торопился связать. Ты убеждал, уговаривал, иногда даже опускался до шантажа, но физическую силу не применял. Это из-за того, что ты не такой, тебе претит поднимать руку на женщину. Так что не разыгрывай изверга, я давно тебя не боюсь! — выдала я пламенную речь, и если бы её говорила не я, то встала бы и поаплодировала.

Яматов поморщился, почесал затылок, затем подошёл к прикроватной тумбочке, где взял с подноса бутерброд, поднёс его к губам и сам для себя произнёс:

— Интересно, когда же я дал слабину и вырастил из дрожащей от страха девочки уверенную стервозную барышню?

Дмитрий бы откусил кусок от наверняка испорченного бутерброда, как-никак всю ночь в тепле пролежал, но я не дала, быстро сориентировалась и, укутавшись одеялом, отняла его у Яматова.

— Отравишься же. Если есть хочешь, я новые нарежу, а эти, — кивнула я на поднос, — хоть и жалко, но надо выбросить.

— Докатился, — гладя на бутерброд в моих руках, резюмировал мужчина, — позволяю женщине командовать, вот и еду без сопротивления отдал. Может, лучше позволить тебе сгореть, а то если выживешь, чувствую, я вскоре об этом пожалею.

Глава 36

За «чёрную» шутку по поводу моего сожжения подумывала наградить Яматова подзатыльником, но сдержалась: не стоит перегибать палку. Хоть я и заявила, что не боюсь Димы, но этоне совсем правда, скорей стратегический ход. Конечно же, я его побаиваюсь, в памяти ещё свежи те моменты, когда он жестоко со мной поступал. Как в странном мире горела, привязанная к столбу, как Яматов внушил мне, что я кошка и заставил гоняться за шариком. Общаясь с Дмитрием, лучше придерживаться правила — не буди лихо, пока оно тихо.

— Обещаю, что пожалеешь. Если выживу и обрету дар, перерою всё твоё прошлое, найду самый позорный момент и всякий раз стану тебе о нём напоминать. А если будешь себя плохо вести, вдобавок всем о нём расскажу. У каждого человека есть в шкафу скелет, который он прячет. Интересно, а что за секрет у тебя? Может быть, в школе ты был затюканным очкариком, и какой-нибудь бугай одноклассник вешал тебе на спину листок с надписью «Пни меня»? — предположила я и коварно улыбнулась. — Или первый неудачный секс?

Яматов, потерев подбородок, задумался и заявил:

— Копайся сколько влезет, но уверяю, только время потеряешь. В школе я был заводилой, а первый секс, впрочем, как и весь остальной, предмет моей гордости.

— Хвастунишка, — закатив глаза, протянула я.

— Я бы поел, — похлопал мужчина себя по животу, — пойду что-нибудь на завтрак соображу, настал второй день моей каторги.

— Ну уж нет, — чуть ли не выкрикнула я, — до сих пор вчерашний ужин в твоём исполнении не переварился. Снимаю с тебя обязанность готовить еду, а то с голодухи опухнем, и уборку тоже отменяю. Сочтёмся на том, что по мере необходимости и по первому требованию ты будешь мне помогать.

— Если ты настаиваешь, я не возражаю, — обрадовался Яматов. — Кстати, на завтрак хочу блинчики.

— Тебя даже могила, Дмитрий Тагирович, не исправит. Бедная твоя будущая жена, ты её прихотями замордуешь, — высказалась я, и как есть укутанная в одеяло, пошла в ванную, пока её конкурент не занял и не затопил.

Яматов что-то пробасил в ответ, но так как успела выйти, почти ничего не расслышала. Лишь то, что мою кандидатуру вновь записали в потенциальные жёны. Непроизвольно махнула рукой. Надеюсь, Диму надолго на этой его шутке не заклинит, а то она меня раздражает. Ага, женится он на мне — как же.

В скором порядке освежилась в душе и потопала на кухню завтрак готовить. Один капризный мальчик заказал блины, решила ему угодить и завела тесто. Тем более свежие горячие блинчики сама люблю, особенно с малиновым вареньем. Его хоть в нашем доме нет, зато есть клубничный джем — он тоже сгодится.

С завязанным полотенцем на голове двигаюсь по комнате, пританцовывая и напевая мотив незамысловатой, зато популярной песенки, её в последнее время часто крутили на радио, вот я её и запомнила. Перекладывая блин из сковороды на тарелку, чуть его на пол не уронила. Думала, на первом этаже я одна, и когда заметила Яматова, который стоял, облокотившись о стену совсем близко, от неожиданности вздрогнула.

— Ты меня чуть инфарктом не наградил, чёрт хвостатый. Зачем подкрался и подглядываешь?

Дмитрий вообще никак не отреагировал на мою реплику, просто промолчал, как будто резко оглох. Нервно сглотнула, взгляд у Яматова мне совершенно не нравится, какой-то чересчур плотоядный. Должно быть, как тигр косулю рассматривает, перед тем как клыками ей в шею вонзиться. Толпа холодных мурашек пробежала по коже, и я огляделась, подбирая на всякий случай оружие для обороны.

«Нож — это, наверное, слишком, а вот увесистая скалка в самый раз», — рассудила я и в следующую секунду уже держала её в руках.

— Ты же знаешь, в случае чего — она тебе не поможет, — кивнув на скалку, ожил мужчина.

— А под словами «в случае чего» ты что имеешь в виду? — уточнила я и шаг за шагом отступаю вглубь кухни, подальше от почему-то агрессивного Яматова.

— Вот это, — вальяжно протянул Дима, но далее действовал молниеносно. Я не то, чтобы убежать или дёрнуться, испугаться-то не успела, как оказалась в стальном захвате.

Первым делом Дима сжал мне запястье, и я выронила скалку, затем он развернул меня к себе спиной и ладонью крепко сдавил шею.

— Какая муха тебя укусила? — прохрипела я.

— Скажи, Машенька, ты специально меня дразнишь? — услышала я вместо ответа вопрос.

— Дмитрий Тагирович, ты там, случаем, когда мылся в душе, не падал? Может быть, хорошенько головой к чему приложился? Я ничего плохого не сделала, чтобы ты меня душил, — пока, теряясь в догадках, высказывала предположение, мужчина свободной рукой стянул с моей головы полотенце, тесно прижался к виску губами и, медленно обжигая дыханием, целовал то щёку, то покусывал ухо.

— Да-а-а? — наигранно удивлённо протянул мужчина. — А кто тут себе под нос мурлыкал, как сильно любит и скучает о бывшем? Или не такой он уж и бывший, раз ты ему песни поёшь?

Судорожно пыталась собрать разрозненные мысли в одно целое и понять о чём говорит Яматов. Но ничего не получалось, мешали руки Дмитрия. Правая из них до жути пугала тем, что в любой момент могла сжаться сильней и попросту перекрыть кислород, а левая, та, что забралась под халат и гладила живот, вызывала противоречивые чувства. С одной стороны хотелось её с себя скинуть, а с другой, чтобы она не останавливалась и действовала уверенней.

— Кому я что пела? Бывшему? Это кто? А как насчёт того… — резко умолкла, наконец-то до меня дошло в чём проблема. В словах песни, вернее, в имени — Максим. Когда мычала мелодию, даже в голову не пришло провести параллель, что главного героя песни и моего бывшего парня, обоих зовут одинаково. — Яматов, ну ты и больной! Я чуть не свихнулась, размышляя, в чём провинилась, а оказалось… Пфу, какая ерунда. А ну пусти!

Яматов, конечно же, не отпустил, но хватку ослабил.

— Машка, ты даже не представляешь, что я собирался с тобой сделать из-за этой ерунды, — прорычал Дима мне в ухо и развернул к себе лицом. — В следующий раз, если не хочешь, чтобы мои фантазии воплотились в жизнь раньше времени, держи рот на замке и не удумай при мне другому мужику в любви признаваться.

— Какой же ты упёртый. Всего-навсего популярную песню пела, она на каждом углу играет, вот и в мозг въелась, не выгонишь, — высказалась я мужчине в лицо. — И вообще, с какой это стати ты мне указываешь, кому признаваться в любви, а кому нет. Ты мне кто?

Мир кувыркнулся, и я вместе с ним. Пикнуть не успела, как Дима уложил меня на стол, а сам навалился сверху.

— Ты обещал не трогать меня! — выкрикнула я, когда увидела, что взгляд мужчины потемнел до безумного и если сейчас его в чувства не приведу, неизвестно чем закончится этот день.

— Плевать я хотел на обещание. Единственная причина, по которой я тебе ноги до сих пор не задрал — сжигать будет сложнее.

Правильно говорят, что слова зачастую бьют куда больнее, чем физические удары. Из заявления Дмитрия можно сделать вывод — он как минимум приравнивает меня к безвольной податливой кукле, которой при желании можно в любое время воспользоваться, а то, что между нами не было секса, так оказывается это не я, а он не хотел.

— А тот факт, что я не планирую позволять тебе ноги мне задирать, не учитывается? — осипшим голосом спросила я.

— Нет, не учитывается, — отрезал Яматов. — Ещё раз спросишь, кто я тебе такой, и поверь мне, не только скажу, но и покажу. Хочешь, прямо сейчас?

Отрицательно мотнула головой, на что Дмитрий хмыкнул с усмешкой, а потом отстранился и отошёл.

— Сегодня на шесть часов вечера ничего не планируй, — мужчина взял яблоко из вазы и откусил его. Искренне порадовалась за то, что фрукты я помыть не успела, пусть у этого упыря живот заболит от несварения. — Чувствую себя отлично, так что проведём второй сеанс подготовки.

— Да пожалуйста, если он тебя вымотает настолько, что ты на лет тридцать состаришься, возражать не стану, — хотела добавить, что в этом случае и кочерыжка его сморщится, и ей уже особо слабых девушек не попугаешь, но промолчала, а то ещё обратное вздумает мне доказывать.

Один день сменялся другим. То единственное развлечение, которое мне было доступно в этом доме — общение с Дмитрием, после его выступления на кухне, я пресекла. По-прежнему готовила нам еду, но к тому моменту, когда Яматов появлялся на кухне, старалась уже поесть и уходила. Дима никак не комментировал мои действия, и казалось, ему всё равно, что я его избегаю. Основную часть времени убивала чтением. Иногда, когда погода позволяла, мы с Блестяшкой гуляли вблизи дома. Если бы не она, завыла бы от тоски, но жизнерадостная рептилия скрашивала моё существование.

Вечера я не любила. И не из-за сеансов, которые Яматов проводил каждый день в одно и то же время, а из-за их последствий. Поначалу Дмитрий хотя бы самостоятельно добирался до кровати, причём до кровати в моей комнате, но в последние разы мне приходилось ему помогать, иначе он бы просто не поднялся по лестнице. Да, совместные ночёвки никто не отменял, но они теперь скорей вынужденная мера, чем прихоть Яматова. Когда я рядом, у него хотя бы есть возможность попросить принести воды или ещё чего-нибудь, когда очухается.

Глава 37

Время близилось к шести вечера, и Дмитрий уже привычно готовил комнату к сеансу. Я тихонько сидела в кресле и, поглаживая Блестяшку, что лежала на коленях, за ним наблюдала. Против очередной губительной для Яматова подготовки бунтуют все фибры души. На Дмитрия просто страшно смотреть, видно, что каждое движение ему даётся с трудом. Наклоняясь к полу, чтобы поставить свечу, он морщится. И это с учётом того, что Яматов изо всех сил скрывает от меня своё состояние.

Злость на вынужденного сожителя по прошествии времени побледнела, и сейчас я дулась на него скорей из-за вредности, а не потому, что действительно чувствовала обиду.

Переложив рептилию на подлокотник кресла, я встала и неуверенно подошла к Яматову. Он в этот момент, присев на корточки, рисовал на полу пентаграмму.

— Дим, мне кажется, сегодня не стоит проводить сеанс, ты… — замолчала, трудно говорить тридцатилетнему мужчине, который светился здоровьем ещё несколько дней назад, что сейчас он похож на старый трухлявый пень, — весь седой и похудел так, что одни кости остались.

— Ненадолго урока хватило. Опять свою жалобную песню завела, — то ли с грустью, то ли с упрёком отозвался Яматов и поднял на меня взгляд. — Сеанс состоится, это не обсуждается.

Тоже присела на корточки. Расстояние между мной и мужчиной сократилось до ничтожного, что позволило разглядеть каждую новую морщинку на его лице. От увиденного негодование всколыхнулось с удвоенной силой.

— От тебя прежнего остались только глаза, — дрожащим голосом сообщила я и, не удержавшись, погладила Дмитрия по щеке. — Давай отложим хотя бы на три дня, — ещё раз предложила я, на самом деле не рассчитывая, что Яматов согласится на такую продолжительную отсрочку, но специально увеличила срок в надежде в итоге выторговать хотя бы день, а в идеале два.

— Мария, Мария, — цокнул мужчина. — Не стоит переживать обо мне, лучше подумай о собственной жизни.

— Я не железная и так не могу, — почти перешла я на шёпот.

— А ты через «не могу».

Резко выпрямившись, встала.

— Нет и точка! Я тоже умею стоять на своём, — объявила я ультиматум.

Яматов тоже поднялся на ноги, причём неожиданно бодро.

— Видимо хорошего обращения ты не понимаешь, так я легко напомню тебе с кем ты дело имеешь! — рявкнул Дима.

— Да ты что? — съехидничала я. — Позволь узнать, и что ты в таком состоянии мне сделаешь? Да ни-че-го, — ответила на свой же вопрос. — Ещё неизвестно, кто кого завалит на стол и проведёт воспитательную беседу. Ты так ослаб, что еле ногами передвигаешь. Я всю ночь слушаю, как ты от боли стонешь. Если не выдержишь и помрёшь, кто тогда мне поможет?

На мою речь Яматов отреагировал бурно. На его лице отразилась целая гамма эмоций: раздражение, удивление, местами даже проскальзывал стыд и, в конце концов, понимание. По сути, я права, он сейчас не в лучшей физической форме и неизвестно, кто в данный момент из нас сильнее.

— Так-то, Дмитрий Тагирович, топай наверх и отдыхай, а через три дня посмотрим на твоё самочувствие и вновь поднимем вопрос подготовки, — тоном победителя сказала я и направилась к выходу. Прогуляюсь, освежу голову, за одно и Яматова лишу возможности недовольством мне на мозги капать.

Кивнув на входную дверь, жестом пригласила Блестяшку с собой за компанию. Но рептилия вжала голову в шею, показывая, что гулять, когда за окном ветер со снегом, ей не по нраву.

Натянув сапоги, накинув шубу и укутавшись шарфом, я вышла из тёплого уютного дома. Ледяная стужа сразу забрала чувство комфорта, а резкие порывы ветра мешали идти, превращая походку в медвежью. Мысленно сразу укоротила предполагаемый маршрут, один круг вокруг бани и обратно домой, а то превращусь в сосульку.

Когда дошла почти до забора, хруст снега от шагов заставил обернуться и нешуточно разозлиться. Яматов в расстёгнутом пальто и без шапки меня догонял.

— Дима, ты зачем вышел? Холодно, — перекрикиваю я завывающую вьюгу.

— Могу задать тебе тот же вопрос, — отворачивая голову от ветра, отозвался мужчина.

Естественно, пришлось разворачиваться и идти Яматову навстречу, не хватало ему ещё простудиться, а без меня этот упрямец домой не вернётся.

Подхватив Дмитрия под руку, тяну его в сторону крыльца, а он, гад, упирается и на месте стоит.

— Пошли в дом, — активно дёргая мужчину за локоть, настаиваю я на своём.

— Нет, — поглядывая на небо, нагло заявил мужчина.

Отошла от Яматова на пару шагов, разогналась и толкнула его, как будто если удастся его сдвинуть, то он чудесным образом окажется не в полуметре от нынешнего местоположения, а сразу дома в кровати и с кружкой чая.

Когда Дмитрий завалился, как куль с картошкой, поняла, что совершила ошибку и забила гол в собственные ворота. Конечно же, мой лёгкий удар не свалил бы мужчину с ног, даже в его ослабленном состоянии, чёрт хвостатый специально нырнул в снег.

— С ума сошёл, вставай! — бегала я вокруг мужчины в беспомощных попытках его поднять. Потом, обессилев, рухнула рядом с ним на колени и устало спросила. — Что ты хочешь?

— Компромисс. Сегодня проводим ещё один сеанс подготовки, а потом, как ты и требовала, сделаем паузу, пока моя шкурка не восстановится. Всё по-честному.

— А если я откажусь? — поинтересовалась я, хотя заранее знала ответ.

— Тогда я остаюсь здесь и потихоньку становлюсь айсбергом.

— Шантажист, — ругнулась я, — да лежи ты на снегу сколько влезет, хоть до посинения, мне-то что, — встала, отряхнулась и делаю вид, что мне всё равно. Для пущей важности ещё и на пару метров отошла в сторону дома.

Оглянулась. Яматов лежит, на мой уход не реагирует.

Блин, ну как так-то?!

Вернулась.

— Если я услышу разумное предложение, то готова его обсудить, — скрестив на груди руки, предложила я вступить в переговоры.

— Сегодня проводим ещё один сеанс подготовки, а потом сделаем паузу, — Яматов слово в слово повторил свои предыдущие требования.

В следующие десять минут поняла — переговорщик из меня крайне паршивый.

Бегала вокруг Яматова, уговаривала, приводила, как мне кажется, разумные доводы, угрожала, давила на жалость, вновь блефовала, что уйду. Был момент, когда думала, что накинусь на мужчину и просто-напросто придушу. Всё перепробовала, но подвинула его требование лишь на миллиметр. И то, кому скажи, что я выторговала, надо мной обхохочутся. Первое — это сеанс состоится не прямо сейчас, а в восемь вечера, и второе — перед ним Дима, чтобы с простудой не слечь, ноги попарит.

Блеск — я тот ещё лох!

Зато Яматов, довольный от того, что добился чего хотел, превратился в душку. Сам воду вскипятил для ног, сам из ванной тазик принёс, сидит теперь на диване, укутанный в плед, пьёт чай и ноги греет.

Нет, я, наверное, сама виновата, что опять Дмитрий выиграл. Но что мне оставалось делать, кроме как пойти на уступки? Уйти в дом и ждать, когда он замёрзнет? Итак дотянула до того, что от холода губы Яматова посинели, руки и ноги не двигались, а сам он трясся и клацал зубами.

Тоже налила себе кружку чая и, присев на стул в кухне, смотрю на Яматова и думаю. Он, лёжа на снегу, здоровье из-за меня подрывал, силы, как их так назвать — магические, почти все мне отдал. И всё ведь ради меня! Нет, он говорил, что ему дар мой нужен, но что — то подсказывает — не только. Шестое чувство буквально вопит, Дима переживает за то, выживу ли я, и мой предполагаемый дар тут совсем не причём. В этом настолько уверена, что готова голову отдать на отсечение, если я не права.

— Дим, в прошлый раз ты на кухне вёл себя как последняя сволочь. Почему? — недавние выводы не давали покоя и рвались наружу, но прямым текстом я их не озвучила, а подошла к теме из-за угла.

— Потому что я сволочь и есть, — будничным тоном и, гипнотизируя кружку взглядом, отозвался мужчина, но его ответ абсолютно меня не устроил.

— А я уверена, что ты никакая не сволочь, — заявила я и тут же себя поправила. — Нет, с кем-то другим, может, ещё кака-а-ая сво-о-олочь, но только не со мной.

— Машенька, мы это уже проходили, и похожую песню ты пела, а потом, когда я себя проявил, — Яматов ткнул пальцем на стол в кухне, на который он меня грубо заваливал, — губы от обиды дула, и несколько дней с не сволочью не разговаривала.

Передразнив Дмитрия, тоже показала пальцем на стол и высказалась:

— Всё безобразие, которое ты на нём творил, оно было ради меня. Ты хотел, чтобы я обозлилась и не откладывала сеансы! И только попробуй сказать, что это не так, — огляделась и, не найдя ничего подходящего, выбрала то, что держала в руках. — Я в тебя кружкой запущу, чтобы не врал.

Дима, иронично выгнув бровь, улыбнулся, а потом и вовсе удивил — откинул с одного бока плед и похлопал по месту на диване возле себя.

Он что, к нему присесть приглашает?

А как же — я не я и корова не моя!

Отнекиваться, значит, не будем?

Даже жаль, я такую разоблачительную речь приготовила.

Или он меня своим приглашением берёт на слабо?

Не на ту напал, не испугаюсь.

Демонстративно отставила уже остывшую кружку с чаем, уверенно подошла к дивану и устроилась рядом с мужчиной настолько близко, насколько возможно. Дмитрий довольно хмыкнул и приобнял, а я в свою очередь положила ему на плечо голову.

Как же с ним хорошо!

Тепло, уютно и пахнет просто замечательно, чем- то знакомым и мега притягательным. Поймала себя на мысли, что пока мы с Яматовым держали друг от друга дистанцию, жутко соскучилась по нему. А ещё физически ощутила, что та щемящая пустота, которая мучила меня в последнее время, в объятиях Димы улетучилась без следа.

— Дим…

— М-мм…

— А давай ты меня поцелуешь…

Глава 38

Я это вслух что ли сказала?!

А-а-а-а…

Ну я и даю!

Осторожно подняла на Яматова взгляд. Его реакция мне определённо понравилась. Похоти в глазах нет, как и неприличных мыслей, одна нежность, и, я бы даже сказала, в какой-то степени благодарность.

Дима, медленно взяв меня за подбородок, сокращал между нашими лицами расстояние, а я даже и не думала отстраняться или пойти на попятную. Легко сказать, что ляпнула невесть что, не бери в голову и забудь. Нет, наоборот, с нетерпением жду, когда же он, наконец, поцелует.

О-о-о да, это стоило ждать…

Яматов коснулся моих губ так, словно касается хрупких крыльев бабочки и боится им навредить. Не телом, а душой принимаю невесомые ласки. От мягких и нежных поцелуев кружится голова, а сердце вырывается из груди. Когда именно я обвила шею Димы, понятия не имею, но очень скоро просто обнимать мне стало нещадно мало, и я жадно гладила его плечи, грудь, спину. Мужчина усилил натиск и уже целовал куда смелей, чем вначале. Его губы теперь впивались, унося остатки разума далеко-далеко. Переместилась к Яматову на колени, тесно к нему прижимаюсь, но хочется быть ещё ближе. Лишь на секунду отстранилась от Дмитрия, с целью стянуть с него свитер. Разорвала бы эту ненавистную тряпку в клочья за то, что мешает в полной мере насладиться близостью с тёплой кожей, но, боюсь, плотную ткань не одолею. Ухватила свитер за край низа, Яматов тут же, действуя чисто на интуиции, поднял руки, и общими усилиями мы сняли его через голову. Далее пришла очередь моей одежды. Дима, в отличие от меня, не постеснялся и воплотил мою мечту в жизнь — он рванул полы рубашки так, что пуговицы полетели в разные стороны.

С того момента, как мы разделись, страсть накрыла нас с головой. Я вообще перестала соображать и подчинялась лишь инстинктам, впрочем, как и Яматов. В мужчину как бес вселился. Такое ощущение, что ещё чуть-чуть, и он меня покусает, либо вовсе съест. Мы жадно накидывались друг на друга, ласкали губами, руками, обстановку подогревали мои стоны и рычание Димы. Оба, задыхаясь, тяжело дышали и лишь изредка, когда на мгновения отрывались друг от друга, воровали воздух.

Нащупала пояс на джинсах Яматова и его дёргаю, а он, собака такая, не подаётся и расстёгиваться не собирается.

— Что за садист придумал эту застёжку?! — возмутилась я, подалась назад от Дмитрия и трясущимися руками пытаюсь разобраться в хитроумном механизме ремня.

Руки Яматова соскользнули с моей попы и тоже устремились к ширинке. Отлично, он-то точно знает, как расстегнуть этот чёртов ремень.

— Что ты делаешь? — у меня чуть глаза на лоб не полезли, когда Дима вместо того, чтобы помочь справиться с застёжкой, просунул обратно кончик ремня в шлёвку на джинсах.

— Не даю нам и так непростую ситуацию, в которой мы варимся, довести до тупиковой, — делая паузы, чтобы восстановить дыхание, ответил мужчина.

Замерла, пытаясь осознать услышанное. Затуманенный мозг плохо соображал, но когда смысл фразы наконец до меня дошёл, я испытала практически шок.

— Ты чего несёшь? — прорычала я, но потом сообразила. Если планирую наш поцелуй всё-таки переместить в горизонтальную плоскость, а я не просто планирую, мне сейчас это жизненно необходимо, то ругаться с Яматовым — худший из вариантов. — Иди ко мне, — вновь прильнула к мужчине и целую его.

— Нет, Маша, нет, — мало того, что Дима отвернул голову, так он ещё и аккуратно меня от себя отодвинул.

— Дмитрий Тагирович, ты что, переохладился? — чуть ли не взвыла я от разочарования.

Никогда в жизни я никого так не желала, как сейчас Яматова, а он из себя рыцаря строит.

— Маша, нам пока не стоит далеко заходить — это неправильно. После мы пожалеем.

Закрыла глаза и медленно вдыхаю и выдыхаю. От возмущения внутри всё раздирает, но молчу, а то наговорю Яматову лишнего.

— Дим, практически с первой нашей встречи ты бегал вокруг меня, как с кипятком в штанах, а теперь, когда я тоже тебя хочу, даешь от ворот поворот.

— Позже поймёшь, что я прав, — мягко, с извинительными нотками начал объяснять мужчина. — Сама посуди, мы сейчас… — Яматов заменил фразу «займёмся любовью» многозначительной паузой, — а потом, когда придёт время костра, я буду паршиво себя чувствовать, потому что, несмотря на отношения с тобой, веду тебя к нему, а ты будешь чувствовать себя обманутой, что после всего я так и не передумал.

Такое ощущение, что я навязываюсь, а бедный мужик всеми правдами и неправдами от меня отлынивает.

— Можно подумать, ты о костре только сегодня узнал. Раньше, когда меня в каждом углу зажимал, тебя не смущал тот факт, что возможно именно твоя рука оборвёт мою жизнь. А сейчас, значит, совесть взыграла. Что изменилось-то? — прошипела я, но желания продолжать плотские утехи теперь нет никакого. Оттолкнулась от спинки дивана и слезла с коленей Яматова, да так неосторожно, что уронила тазик с водой, в котором Дима парил ноги.

— Да, не смущал. Но как ты верно подметила, это было раньше. Сейчас всё изменилось, — подтирая растёкшуюся воду полотенцем, парировал Дмитрий Тагирович, придавая голосу лёгкость, но чувствовалось, что она искусственная.

— Ну, теперь, конечно, мне всё понятно и последним дерьмом я себя совсем не чувствую, — спрыгивая с дивана, съязвила я.

Убегу подальше от этого позора, забьюсь в тёмный угол, и если Яматов попытается меня из него вытащить, узнает всё, что я о нём думаю.

— Стой, — поймал меня за руку Дима и потянул на себя. — Машка, не дуйся, — усадив обратно на колени, сказал мужчина и ткнул пальцем мне в кончик носа. — Я надеюсь, у нас вся жизнь впереди. Немного потерпим, да?

— У тебя, может, и впереди, а вот у меня — сомнительно. А что, если ты меня последнего шанса лишил заняться… ну… тем самым, — пробурчала я.

— Вот для того, чтобы ты не сгорела, и важно проводить сеансы каждый день без перерывов, а ты мне палки в колёса вставляешь.

Яматову всё-таки удалось меня успокоить, и после того, как он поправил испорченную водой из тазика пентаграмму, я послушно легла в её центр. Дима, как обычно, присел возле моего изголовья и начал шептать непонятные слова и массировать мне голову.

Спустя несколько минут, поняла, что в этот раз сеанс значительно отличается от предыдущих. Мне гораздо жарче, а ощущения куда ярче. А потом сознание не унеслось в какое-нибудь прекрасное место, а осталось здесь, в комнате.

Давно бы спросила у Димы, что происходит и почему в этот раз всё идёт не по накатанной, а со странностями, но боюсь испортить сеанс. Тогда его придётся начать заново, а у Яматова и так почти сил не осталось.

Никогда во время подготовки мне не было больно, а сейчас я стиснула губы и терплю, чтобы не заорать. Такое ощущение, что из рук мужчины через кожу головы проникает огненная жидкая лава и растекается по венам, доставляя нестерпимую муку. Может, зря я молчу? Вполне возможно, Дима не знает о необычности сеанса, и ему надо об этом сказать.

— А-а-а-а! — взвыла я, когда через меня прошло что-то похожее на электрический ток, даже палёным запахло.

Яматов, кроме того, что прекратил мне массировать голову, никак не отреагировал на вопль, и я выгнулась, чтобы на него посмотреть.

— Боже мой! — бросилась я к распластанному на полу мужчине. — Дима, Димочка, что с тобой?! — тормошила я его, но он не подавал признаков жизни. Кроме того, у Яматова изо рта потекла белая пена.

Подскочила на ноги и порываюсь бежать то в одну, то в другую сторону, а по сути, топчусь на месте. Из-за паники не сразу сообразила, что вижу комнату размытой, потому что навзрыд плачу. Смахнула накатившиеся слёзы и помчалась на кухню. Лишь когда сбегала, налила стакан воды и поднесла его к губам Дмитрия, поняла, что обычной водой тут не поможешь.

Отбросив стакан в сторону, наклонилась к Яматову и прислонилась ухом к груди. Слава всему, сердце, хоть и редко, но билось.

— Дима, слышишь, не смей умирать. Ты обещал, что у тебя хватит сил мне помочь, а ещё говорил, что у нас вся жизнь впереди, — с надрывом стенала я над Яматовым.

Что делать — понятия не имею. Мы где-то в лесу, на улице темно, хоть глаз выкалывай, погода такая, что даже плохой хозяин собаку из дома не выгонит, машина Яматова вся в снегу, да и в каком направлении ехать я не знаю. Вывод неутешительный — Дима в критическом состоянии, а я с ним на руках нахожусь в глуши без средств связи и без возможности, по крайней мере, пока не рассветёт, выбраться. Помощи жать неоткуда, для полноты картины только волчьего воя за окном не хватает.

Глава 39

Погоревав над бесчувственным телом Яматова, взяла себя в руки. Слёзы никогда и никого ещё не выручали из сложной ситуации. Умыла лицо и принесла на первый этаж постельное бельё. Ругая собственную физическую подготовку и миниатюрную комплекцию, кое-как перенесла Диму с пола на диван. На этом, собственно, идеи как помочь мужчине закончились. Мне ничего не оставалось другого, как просто сидеть с ним рядом, гладить по волосам и шептать, что всё будет хорошо.

Так, сидя с головой Яматова на коленях, и уснула. Утром, когда проснулась, с надеждой коснулась плеча мужчины и попыталась его разбудить. Но меня ждало разочарование, Дима оставался без сознания. Единственное, что обнадёживало, его внешний вид немного улучшился: он перестал быть похожим на труп, бледное лицо и синюшные губы порозовели, дыхание из прерывистого перешло в ровное, и сердце стучало уверенней.

Не зная, правильно это или нет, приподняла Яматову голову и попоила водой. Конечно, большая часть пролилась на подушку, но несколько капель всё же мужчина проглотил. Выпив чашку чая, я оделась и пошла на улицу. Там отрыла машину из снега, завела её, но как доставить Яматова из дома в салон — понятия не имела. Даже похудевший до костей мужчина являлся неподъёмной для меня ношей. А потом оставалось вопросом, куда везти Дмитрия, где лечат от истощения магических сил?

Поэкспериментировав с тележкой и набитым всякой всячиной кулём, пришла к выводу, что дорога от дома до автомобиля может стать для Яматова фатальной и бросила затею куда-либо ехать. Конечно, я могла поехать и одна, чтобы привезти помощь. Но что будет с Димой, если по дороге меня перехватит Глеб? Он останется один, без транспорта в лесной глуши.

Первый день, стоило мне отойти от Яматова хотя бы на несколько метров, вздрагивала от любого шороха и неслась обратно с надеждой, вдруг он очнулся, но каждый раз разочаровывалась. От собственного бессилия хотелось лезть на стены и рвать на голове волосы. Если бы я давала Диме таблетки или ставила капельницы, на душе было бы гораздо спокойней. В этом случае знала бы, что он получает лечение. А так приходилось просто сидеть сложа руки и смотреть, как Дима лежит. Да, я поила его, иногда даже куриным бульоном, и обтирала тело тряпкой, смоченной в тёплой воде, но это ничто, по сравнению с квалифицированной помощью врачей.

Мне повезло, со своей бедой я осталась не одна, а с Блестяшкой. Красавица-рептилия ещё раз доказала, насколько она смышлёное существо. Ночью, когда я задремала в кресле, Блестяшка забралась ко мне на колени и разбудила. Сначала даже не поняла, зачем и куда любимица тянет, но тут же услышала слабые стоны Яматова. Когда я подошла к нему и привычно погладила по волосам, он успокоился и затих. Выходит, рептилия не меньше моего переживает за Диму, если помогает по мере сил о нём заботиться.

Через трое суток внешность мужчины, за исключением худобы, пришла в абсолютную норму. Седина бесследно пропала, на голове Дмитрия вновь красовалась густая тёмная шевелюра, морщины разгладились, губы налились и стали пухлее, а кожа лица выглядела здоровой, с приятным розовым оттенком. Мне оставалось только гадать, почему он восстанавливается, а в себя не приходит.

Теперь, когда брала книгу, то устраивалась на диване возле ног Димы и читала вслух. Старалась говорить с выражением и правильной интонацией, чтобы, если мужчина слышит меня, ему было интересней. Иногда просто разговаривала с ним, рассказывала смешные случаи из моей жизни или жизни знакомых, совсем изредка травила анекдоты, хотя совершенно не умею их передавать так, чтобы хоть каплю было смешно.

Утром четвёртого дня, только из-за привычки сразу после сна пить кофе, направилась на кухню и поставила турку на плиту. Ещё раз из окна посмотрела на припаркованный автомобиль во дворе, его снова занесло снегом, так что колёс не видно. Потом обернулась на Дмитрия и твёрдо решила, если Яматов до завтра не очухается, сломаюсь, но донесу его до машины и отвезу в цивилизованный мир, где есть доктора и лекарства.

Сидя за столом возле нетронутой кружки, напряглась. Показалось, что Дима зовёт. Прислушалась и тяжко вздохнула, опять мерещится. Я так ждала этого, что уже несколько раз уши обманывали меня, заставляя принимать желаемое за действительное.

— Маша-а…

Вновь услышала я своё имя и в это раз куда отчётливей и громче.

От осознания того, что это стопроцентно не игра воображения, соскочила со стула так, что он завалился, и рванула к Яматову.

Мужчина поднял руку, словно что-то искал возле себя и приоткрыл веки.

— Очнулся, — радостно выдохнула я и кинулась его обнимать.

— Ух ты, — прохрипел Яматов, когда я расцеловывала его щёки. — Видимо немало я провалялся, раз ты так реагируешь.

— Четыре дня, — уточнила я и добавила: — Четыре кошмарных дня ты, чёрт хвостатый, изводил меня своим состоянием. Рога бы тебе за это открутить.

— Мария, о каких рогах и хвосте ты постоянно твердишь, у меня их нет, — улыбнулся мужчина.

— Допустим, хвоста и правда нет, но вот рога — дело наживное, — чисто из вредности намекнула я на толстые обстоятельства и, намотав на пальцы волосы Дмитрия, соорудила из них что-то похожее на рожки.

— Я тебе наживу, — Яматов показал мне кулак и попытался встать, но я мигом отреагировала и уложила его обратно.

— Куда собрался? Ты только что из коматозного состояния вышел, лежи пока. Если что надо, я принесу.

— Хватит уже, належался, — Дмитрий аккуратно, но настойчиво убрал мои руки, которые лежали у него на груди и прижимали к дивану. — Я всё понимаю, несколько дней ты оставалась за главную, но я вернулся и теперь вновь всё решаю, — Яматов всё же сел, а потом и встал. — И вот, что я думаю, надо выбираться отсюда, хватит нам прохлаждаться в глуши.

— Ого, — удивилась я. — Ты хочешь сказать, что мы в город вернёмся?

— Верно, и чем скорее, тем лучше, — потягивая шею то в одну, то в другую сторону, огорошил Яматов.

— Здорово, я так по дому соскучилась, а ещё по телефону, ноутбуку и телеку, — вспоминая все эти вещи, я зажмурилась, представляя, как они выглядят. — И родителям можно будет позвонить, они, наверное, от беспокойства с ума сходят.

Пока я мечтала о благах цивилизации, Яматов, пошатываясь, добрался до кухни и прямо из графина выпил воды, а когда вытер рукой губы, будничным тоном сообщил:

— Телек смотри, сколько влезет, ноутбук получишь лишь без доступа в интернет, а к телефону я тебя и близко не подпущу. Осторожность прежде всего.

О-о-о-о, тирания вернулась.

— То есть осторожность — прежде всего? — мираж из гаджетов рассеялся, и мамин голос, который расспрашивал, как я всё это время жила, испарился. — Смысл тогда возвращаться? Проще дождаться, когда ты придёшь в норму, закончишь меня готовить, потом разожжём костёр, ну а дальше сам знаешь, чем это дело завершится, — возмутилась я, глядя на спину Дмитрия, который копошился в холодильнике и что-то уже, судя по движениям, жевал. Однако махом Яматов очухался, ещё пять минут назад без сознания лежал, а сейчас сам ходит и за обе щеки уплетает. — Дима, ты меня вообще слушаешь?

— Угу…

— А как на счёт Глеба, разве он нас больше не ищет? Ты же сам им меня всю дорогу стращал, — вспомнив о жутком типе, который в своём камине планировал из меня сделать кучку углей, встрепенулась я. Причём, по сути, Яматов собирается проделать со мной то же самое, а именно — отправить на костёр, но под его контролем. Сей факт почему-то совсем не пугает.

Дмитрий выпрямился и, не оборачиваясь в мою сторону, произнёс:

— Прошлый сеанс был последним, я закончил. Глеб, конечно же, ищет тебя, да и меня, наверное, тоже, но ты полностью готова. Даже если он каким-то невероятным образом умудрится тебя у меня отобрать, — на этой фразе Яматов всё же соизволил развернуться, а когда встретился взглядом с моими переполненными ужаса глазами, заверил: — Машка, не переживай, у меня всё под контролем, и вероятность того, что ты окажешься у Глеба, ничтожно мала. Так что даже в голову не бери, я это сказал лишь для того, чтобы объяснить, что ты как нельзя лучше готова к огню и, по сути, теперь даже неважно кто и когда тебя сожжёт.

— Но я бы предпочла, чтобы это был ты. Только тебе верю, — призналась я и почему-то почувствовала что-то сродни стыду. Такое ощущение, что я не высшую степень доверия выказала Яматову, а призналась в любви.

Глава 40

С гаджетами или нет, но мне, горожанке от мозга и до костей, как-то в каменных джунглях комфортней, чем в милом деревянном лесном домишке. Поэтому в дорогу собралась я крайне оперативно.

Пока ехали по лесополосе, даже в окно не глядела. Мне этот натуральный пейзаж почти за неделю так приелся, что кроме отторжения ничего не вызывал. Поэтому смотрела я исключительно на Яматова и любовалась тем, как он уверенно управляет автомобилем. Когда на обочине появились нормальные, в моём понимании, дома и магазины, чуть от восторга не визжала. Разглядывала их как диво дивное и чудесное.

— Дима, а давай где-нибудь остановимся, ну, в кафе какое зайдём. Лучше, конечно, с вредной и быстрой едой, но, в принципе, я на любое согласна, если там есть сладкая газировка. Посидим, перекусим, вдруг там телевизор есть, а?

Яматов, не отрывая напряжённого взгляда от дороги, отрицательно мотнул головой.

— Когда доберёмся до моей квартиры, тогда и посмотришь ты свой телевизор, хоть все их по дому собери в одной комнате и разом включи, а пока придётся потерпеть.

— Вредина, — показала я Дмитрию язык. — И к тому же ещё и врунишка. Всё время меня обманываешь.

— Не преувеличивай, — отозвался Яматов. — Может быть, пару раз соврал, и то в самом начале знакомства, причём тебе же на благо.

— Пару раз… в начале знакомства… — передразнила я мужчину. — А кто мне заливал: «Ещё один сеанс подготовки, потом передышка и продолжим бла — бла — бла». На самом деле ты знал, что это будет последний сеанс, подозреваю, что ты даже знал, что после него отключишься на несколько дней от истощения. Так ведь?

— Так, — легко подтвердил Дима.

Открыла рот, чтобы сказать что-нибудь едкое, но передумала, в зеркале бокового вида мелькнул чёрный джип. И всё бы ничего, автомобиль как автомобиль, но за рулем, как и на пассажирском сиденье рядом с водителем, сидели два мордоворота подозрительной наружности. Им обоим в боевиках можно без грима головорезов играть. Этакие Джейсоны Стэтхэмы местного разлива.

Обернулась назад и обомлела — внедорожник двигался не один, рядом с ним ехал его брат близнец с такими же бугаями внутри.

— Дима, похоже, у нас проблемы, — оглядываясь назад, сообщила я.

— Если ты имеешь в виду два внедорожника, что нас сопровождают, то это не проблема, а страховка на случай неприятностей, — насмешливо ответил Дима и добавил. — И старайся быть внимательней, за нами хвост едет дольше часа, а ты его только сейчас заметила. Твоя жизнь кардинально поменялась и теперь всегда и везде надо быть начеку.

От новости, что угрозы никакой нет, на душе сразу полегчало, и я даже решила пропустить мимо ушей упрёк по поводу невнимательности.

— О-о-о, сопровождение, — помпезно протянула я. — Пока жили в домике, я и позабыла, что ты у нас крутой босс.

Высказывание мужчина не прокомментировал, лишь глаза закатил.

— Кстати, крутой босс, а кто и когда решил, что до сожжения мы будем жить у тебя? Почему не у меня, например?

— Если в твоей квартире помимо нас поместится ещё и охрана, это человек шесть или семь, не проблема, можем пожить и у тебя, — лукаво покосившись в мою сторону, отозвался мужчина. — Ну так что, едем к тебе?

Воображение мигом нарисовало, как в моей крохотной однокомнатной квартирке толкается очередь из мордоворотов, желающих попасть в ванную и туалет. Тем более эти два нужных помещения у меня объединены в одно. Да и ладно Яматов, он теперь как родной, но перспектива тащить в свой дом толпу незнакомых мужиков как-то восторга не вызывает.

— Нет, думаю, тебе у меня не понравится. Я живу скромно, без излишеств, к которым ты привык.

— С чего ты решила, что не понравится? На мой взгляд, у тебя очень даже милая квартира. Единственное — что совсем маленькая.

Если до последних слов я сидела в пол-оборота к Дмитрию, то тут полностью к нему развернулась.

— Дим, что-то я не припомню тебя в списке моих гостей. Ты вламывался в мою квартиру?

— Конечно. Только слово ты какое-то нехорошее подобрала — «вламывался». Так, аккуратненько вскрыл замок, походил, посмотрел, ничего не ломал, да я даже обувь снял на пороге. И не надо на меня волком смотреть и пыхтеть, мне пришлось. Должен же я был знать, чем ты дышишь.

Закрыла глаза и глубоко дышу. Успокаиваюсь. Борюсь с желанием наброситься на Яматова с кулаками. Сейчас ни в коем случае нельзя взбучку мужчине устраивать. Он за рулём, аварии только мне не хватало.

— Дмитрий Тагирович, если тебе хоть капельку дорога жизнь, никогда больше не упоминай о том, что рылся в моих вещах без моего ведома.

— Машенька, по шкафам я не лазил. Так, по верхушкам прошёлся, посмотрел, какие книги читаешь…

— Ди-ма, — строго произнесла я, и мужчина умолк.

Когда мы въехали на территорию элитного жилого комплекса, где находилась квартира Яматова, я с открытым ртом глазела по сторонам.

— Вот, значит, как буржуи живут, — вырвалось у меня. — А что, мне нравится. Удобно, когда всё рядом: и школа, как посмотрю, есть, и детский сад. А там что, фитнесс центр? — ткнула я в блестящее стеклянное здание. Яматов кивком подтвердил моё предположение. — Хорошо устроились, главное — безопасно. Чужой на территорию точно не попадёт, пропускной пункт не хуже, чем в аэропорту. Можно ночью ходить с полной сумкой денег и не бояться, — хохотнула я.

— Ага, только вот тебе, Мария, это не грозит. Из квартиры и носа показывать запрещено, — заявил Яматов и не забыл приправить фразу стальными нотками.

— Ты тоже вместе со мной будешь киснуть в четырёх стенах? — скрестив от возмущения на груди руки, пробубнила я.

— Конечно нет. Если не забыла, я руковожу далеко не мелкой кампанией.

— И сколько мне предстоит сидеть взаперти?

— До костра точно, а потом посмотрим.

— Когда ты планируешь этот костёр? — почти шёпотом спросила я и закусила губу. Было бы здорово услышать в ответ, что как минимум через тысячу лет, но понимаю, до страшного момента осталось не так долго.

— Не знаю, пока не решил, — прорычал Дмитрий.

Мне показалось или его разозлил мой вопрос?

Допытываться и требовать у Яматова, чтобы он назвал точную дату и время, я не рискнула, а то он заявит из вредности, что сегодня. А для меня каждая лишняя минута на земле и каждый глоток воздуха на вес золота.

Мысль о том, что в скором времени моя жизнь может оборваться, забралась в голову и основательно там поселилась. А из-за вынужденного заточения мне много не доступно. Вернее, практически всё: с парашютом уже точно не прыгну, на Эверест не взойду, а душа требует выкинуть напоследок что-нибудь экстремальное.

Дмитрий пропустил меня в кабину лифта первой и зашёл следом. Встала напротив мужчины и без стеснения его разглядываю. Хорош и даже очень, одним словом — мечта.

— Машенька, ты на мне дырку просверлишь, — ухмыльнулся Яматов и подмигнул.

Знал бы он, что мне только что пришло в голову, так широко бы не улыбался.

В прошлый раз, когда мы с Дмитрием чуть не занялись любовью, он нас остановил, сказал, что подождём.

Лично я ждать не согласна, но Яматову об этом, естественно, не сообщу, соблазню и дело с концом.

Будем считать, что это последнее желаниеприговорённого к смерти.

Когда лифт доставил нас на верхний этаж, и мы вышли из кабины, единственная дверь, которую я успела заметить, сразу открылась.

— Добрый день, Дмитрий Тагирович, — с лёгким кивком произнёс встречающий нас мужчина средних лет, высокий, с лысиной вместо волос и в дорогом чёрном костюме.

— Добрый день, Эдуард, — отозвался Яматов и представил меня. — Это Мария, она моя гостья, разместите и обеспечьте её всем необходимым.

— Мария, — перевёл на меня взгляд мужчина, — добро пожаловать.

Как поняла из последующего короткого разговора, Эдуард работает у Димы в доме управляющим, и по всем вопросам я должна обращаться именно к нему. Постараюсь это делать как можно реже. Не нравится он мне, на Кощея Бессмертного похож. Такой же худой, голос противный, а главное — глаза злые и всё время бегают.

— Позвольте вас проводить, — холодно, с напыщенностью английского лорда предложил мне Эдуард.

Нахмурилась, куда-либо идти с этим типом совершенно не хочется. Если бы не Яматов, который, заметив, что я замешкалась, легонько подтолкнул в спину, так бы и осталась на месте.

— Машенька, ты пока отдохни, мне надо уехать, увидимся вечером.

— Как вечером, куда ты собрался? — слишком громко и эмоционально я возмутилась. Бедняга Эдуард даже пригнулся. Видимо, не часто в его присутствии с Яматовым в таком тоне общаются.

— Мне нужно уладить несколько дел. Постараюсь вернуться как можно быстрее, — крайне мягко и без намёка на раздражение пояснил Дмитрий. Его размытый ответ совершенно не устроил, но куда он пойдёт и зачем, не стала уточнять, а то Эдуарда удар хватит. Он и так, судя по его выпученным глазам, в полнейшем шоке от хозяина, что тот передо мной объяснился и при этом не гневался.

Эдуард показывал дорогу, держа приличное расстояние. Похоже, он теперь меня побаивался. А когда довёл, я испытала разочарование. Нет, предложенная комната была чудесной, уютной и просторной, но проанализировав обстановку, я пришла к выводу, что это не спальня Яматова, а именно там я планировала поселиться. Даже уже проиграла в голове, что сказала бы Диме по поводу вынужденного с ним соседства. Сначала бы сопротивлялась, но не слишком активно, чтобы не вытребовать себе отдельную жилплощадь, а потом послушно смирилась и начала бы воплощать в жизнь план по соблазнению.

Но увы и ах…

Глава 41

После того, как один из охранников доставил сумки с вещами, которые купил мне отец, а Эдуард принёс на подносе обед, меня никто не тревожил. Сидеть в комнате и смотреть телевизор мне надоело уже через час. Отсутствие Димы нервировало. Сначала я ходила из одного угла спальни в другой, а потом решила побродить по квартире.

Стоило выйти в коридор, как тут же нарисовался Эдуард с заверением выполнить любой мой каприз. Отослала мужчину, сказав, что ничего не нужно, в том числе и экскурсовод.

В таких хоромах, как у Яматова, раньше мне гулять не доводилось, и я не уставала восхищаться и удивляться. Как выяснила, квартира трёхуровневая. Основной этаж — это тот, на котором меня поселили. Был ещё нижний, там у Димы располагался спортивный зал, бассейн и сауна. А на верхний не пустил Эдуард, пояснив, что Яматов распорядился туда меня без него не пускать.

Заглянув на кухню, встретила там улыбчивую повариху, похожую на сдобную румяную булочку, и поблагодарила её за обед. Женщина расцвела и поинтересовалась, чтобы я хотела на ужин. Обращалась она ко мне исключительно по имени, а когда только увидела, ни капли не удивилась моему появлению. Видимо, вездесущий Эдуард уже успел всех домочадцев о гостье предупредить.

Сунула свой нос в рабочий кабинет Димы. Там меня ждал неприятный сюрприз в виде молоденькой хорошенькой горничной. Девушка, сверкая нижними аппетитными формами, забралась на невысокую лавочку и протирала шкаф от пыли.

Неуёмное воображение тут же взыграло и смоделировало следующую ситуацию. Сидит мой Дмитрий Тагирович в кабинете, работает за ноутбуком, дверь открывается, и появляется вот эта мадмуазель в коротеньком соблазнительном платьице и белом переднике. Яматов поглядывает на горничную, а она, как специально, то нагибается, то разгибается, то бёдрами для затравки вильнёт. Дальше перед глазами пронеслась интимная сцена из фильма для взрослых.

Р-р-р…

Яматов вернётся, удавлю чёрта хвостатого за то, что он с горничной на столе вытворял, рукоблуд.

— Здравствуйте, меня Таней зовут, а вы Мария? — пока я придумывала, как накажу Яматова за несовершённое преступление, девушка заметила моё присутствие и поприветствовала.

— Добрый день, да, я Мария, — кивнув в ответ, оцениваю потенциальную соперницу. Ну что скажешь? У горничной не только попка симпатичная, но и мордашка смазливая и голос приятный, а ещё улыбка обаятельная. И сейчас она дарит её мне, что, как минимум, означает, настроена Татьяна к моей персоне дружелюбно. — Я не помешаю, если немного с вами посижу? — спросила я у девушки, и, не дожидаясь дозволения, уселась в кресло.

— Конечно же нет, — вполне искренне обрадовалась Татьяна, и пока она выполняла работу, мы с ней пообщались.

К концу разговора я полностью успокоилась и сделала вывод, мой Дима не интересует девушку ни под каким соусом. Тем более, у неё есть жених, о котором она может болтать бесконечно, пока у собеседника уши не отвалятся.

Перед тем как вернуться в спальню, ещё раз навестила кухню и утащила там взятку для Блестяшки в виде нарезанных на дольки фруктов, А то боюсь, ящерка без подношений не простит за то, что так надолго оставила её одну.

Напрасно переживала. Когда зашла в комнату, любимица, широко растопырив лапки, спала, да ещё и похрапывала.

За окном давно стемнело, часы показывали девять вечера, а Яматовым даже не пахло.

Очень мне интересно, где носит этого гада?

Сначала я ждала Диму в спальне, из которой выскакивала каждые десять минут и проверяла, не пришёл ли он домой. Потом мне это надоело. Поставила стул напротив входной двери и, нервно махая ногой, ждала его там.

Когда в замок двери, которую я гипнотизировала около часа, вставили ключ, у меня уже дёргался глаз, а нервы натянулись так сильно, что Яматову на полном серьёзе стоит опасаться побоев.

Стоило Яматову зайти в дом, как я увидела, какая-то сволочь оказалась шустрее меня и первой подбила Дмитрию глаз.

Чтобы не выплеснуть на Дмитрия нехорошие слова, которые вертелись на языке, закрыла глаза и выдохнула.

«Спокойно, Яматов своё уже получил, добивать как-то с моей стороны неспортивно». Как не уговаривала я себя, но всё равно тянуло хоть чуть-чуть, но поскандалить.

— И кто же такой яркий фонарь у тебя под глазом зажёг? — постукивая ногой по полу, поинтересовалась я.

— Потом поговорим, — снимая пальто, отмахнулся Яматов и глянул мне за спину. — Эдуард, будь добр, приготовь ванну и принеси в спальню ужин.

— И аптечку принесите, пожалуйся, — обернувшись на вылитого Кощея Бессмертного, который взялся неизвестно откуда, добавила я.

— Аптечка отменяется, — аннулировал мою просьбу Яматов.

Стиснув зубы, промолчала, нечего перепалку устраивать перед работниками Дмитрия, позже лекарства сама раздобуду, и не то, чтобы синяк в моём понимании обязательно нужно лечить, но… это шикарный повод без приглашения заявиться к Яматову в комнату, и я им непременно воспользуюсь.

Дима направился по коридору направо, и я рванула следом за ним, обогнала и преградила путь.

— Задаю ещё раз вопрос. Кто поставил фонарь?

— Глеб, — облокотившись о стену, лениво пояснил Дима.

— Кто?! Он что, тебя где-нибудь подкараулил? Ты не ранен? — не дожидаясь ответа, я задрала свитер Яматова и осматриваю его торс на предмет повреждений.

— Нет, не подкараулил, я сам ему встречу назначил.

— И это тоже он сделал? — чуть не плача, разглядывала я гематомы, которые скрывала одежда.

— Мы просто с ним по-мужски поговорили, не переживай, ему не меньше досталось.

— Да какая мне разница, что с ним. На тебе живого места нет. Зачем ты с Глебом встречался, а если бы вы поубивали друг друга. Он же натуральный маньяк!

— В первую очередь он мой партнёр и единомышленник, — поддев пальцем подбородок, Яматов приподнял мне лицо, тем самым оторвав от своего торса. — Маша, не стоит волноваться, я давно уже большой мальчик, ничего со мной не случится, и если бы ты как паук не сидела и не ждала меня напротив двери, ничего бы не узнала. Синяк и всё остальное сойдёт через час ну или два. Солнышко, а сейчас отойти, мне в душ надо.

— И к чему привёл вас с Глебом ваш мужской разговор? — полностью проигнорировала я просьбу Яматова.

— Это не подождёт, а, Машенька? Я ещё и голодный.

— Ну уж нет. Ты не отделаешься от меня и так сказки лихо придумываешь, а если тебе ещё и время дать, вообще утону в лапше на ушах.

Дмитрий наигранно обречённо закатил глаза.

— Мушка ты, Машка, назойливая, весь сюрприз испортила мне. Я-то планировал о хороших новостях торжественно сообщить, например, за бокалом вина, — протянул мужчина и замолчал.

— Терпеть не могу театральные паузы. Дмитрий Тагирович, если сейчас всё не расскажешь, у тебя на лице не один синяк будет заживать, а два, — пыхтя от негодования, взорвалась я.

— Я в буквальном смысле выбил у Глеба для тебя отсрочку от сожжения. Он теперь официально не против подождать неделю другую.

Конечно же, перво-наперво я обрадовалась. Тем, кому завтра умереть не грозит, наверное, сказали бы: «— Подумаешь. Неделей больше, неделей меньше проживёшь, какая, собственно, разница». Но я теперь знаю, перед смертью и час — целая вечность.

— Как-то подозрительно, что Глеб согласился подождать. Совсем недавно он об этом даже слышать не хотел. Что изменилось? — озвучила я сомнения.

— Что творится в дурной голове Глеба — известно только ему. Не исключаю, что его согласие — это ход конём, чтобы притупить мою бдительность. Но во- первых, я настороже, а во-вторых, ты абсолютно готова к костру. Даже если он что и выкинет, это совсем не тот риск, что был до поездки в лесной домик. Так что, Машенька, лови момент…

— Пока живая, — перебив, закончила я за Димой фразу.

— Я не это хотел сказать.

— Знаю, но моя концовка более реалистичная и точная.

Яматов объявил меня пессимисткой и направился в долгожданный душ. Я с коварной улыбкой проводила его взглядом, пока он не скрылся за поворотом, а потом приступила к плану под названием «Похотливая медсестра и пациент».

Вооружившись аптечкой, прибежала в выделенную мне комнату, вытряхнула всё из сумок, выбрала более-менее подходящую тунику. Она была достаточно длинной, чтобы сойти за платье, но в то же время достаточно короткой, чтобы я смотрелась в ней соблазнительно.

Когда я как воришка вошла в спальню Дмитрия, он ещё мылся, за одной из дверей шумела вода. Огляделась, пожала плечами и, приняв выгодную позу, улеглась на кровать, а если хозяин начнёт возмущаться, скажу ноги устали вот и легла.

Глава 42

— Дверь в ванную открылась, и в комнату проник яркий свет. Глаза, успевшие привыкнуть к тусклому освещению, не сразу разглядели, что предстало их взору. Вернее, кто и в каком виде. Яматов в одном полотенце, повязанном на бёдрах, с влажными волосами и капельками воды на коже — это что-то невероятное. Наверное, моё лицо, когда я увидела Диму, было схоже с мультяшным героем, у которого отвисает до земли челюсть при виде красотки и высовывается язык на несколько метров.

Сглотнула и чуть тряхнула головой, чтобы разогнать наваждение. Хорошо, что моё появление тоже застало мужчину врасплох, и пока он раздумывал, как же ему поступить, ко мне вернулся дар речи. Только Яматов открыл рот с явным намереньем выставить незваную гостью из комнаты, как я мигом отреагировала и, продемонстрировав прихваченную аптечку, высказалась:

— Никаких возражений я не потерплю.

Яматов промолчал, лишь хитро улыбнулся, а подойдя к краю кровати, на котором лежала я, наклонился и почти на ухо мне прошептал:

— Мария, не доводи до греха, уходи.

— Да какого греха? — невинно хлопая ресничками, пропела я. — Понятия не имею, о чём ты. Я пришла обработать раны, вот и всё.

— По-твоему я идиот? — пройдясь взглядом по моим оголённым ногам, поинтересовался Яматов.

— Конечно же нет, по-моему, ты один из самых умнейших мужчин на земле, — заявила я с широченной улыбкой. — А ещё тебе требуется медицинская помощь.

— Ну-ну, — перекинув через меня ногу, Дима ловко улёгся на спину рядом со мной и сказал: — Тогда вперёд, врачуй.

Мигом соскочила с места и, устроившись у Яматова на бёдрах, в буквальном смысле его оседлала. Вынув из аптечки ватный диск, замерла. Оказалось, я не продумала важный момент, а именно — не знаю, как правильно и чем обрабатывать раны.

— Что-то не так? — заметив замешательство, насмешливо поинтересовался мужчина.

— Нет, с чего ты взял? — с умным видом ответила я и взяла первый попавшийся бутыль, на котором было написано «Перекись водорода». Наверное, должно подойти.

Намочив жидкостью ватку, прикоснулась к животу Дмитрия.

Приятно-то как!

Но уже через несколько секунд лечение выглядело как обычные домогательства. Я гладила мужской торс как маньячка, не особо утруждаясь маскировать это под благовидные действия. На ощупь Дима необыкновенный. Взрывное сочетание тугих крепких мышц с тёплой мягкой кожей кружило голову и будоражило воображение. На деле я пока ограничивалась прикосновениями, а мысленно мы уже вовсю любили друг друга.

Душа возликовала, когда я почувствовала, что старания не прошли даром и возымели нужный эффект, подо мной ожил и увеличился орган, который находился под попой.

Всё, Яматов, ты точно попал!

Решив, что самое время переходить на новый уровень, я склонилась к Дмитрию и подарила невесомый поцелуй в губы. К счастью, Яматов не оттолкнул, не отвернулся, но и не ответил. Мужчина смотрел на меня не моргая, затуманенными глазами, в которых отчётливо читается похоть. Для затравки, как бы случайно, поёрзала на бёдрах мужчины и, отбросив сомнения, ринулась, если так можно выразиться, в атаку.

Сначала я на Дмитрия, а потом и Яматов накинулся на меня с жадностью оголодавшего. Под звуки стонов и вздохов мы перекатывались на кровати. То я была сверху, то Дима. Не могу знать, что происходит в голове Дмитрия, но у меня сплошное безумие. Никогда не отличалась агрессивным поведение в объятиях мужчины, а сейчас кровожадно впиваюсь ногтями в кожу партнёра и наверняка оставляю царапины.

— Стоп, — отстранившись, тихо прорычал Яматов. Сказать, что это стало для меня неожиданностью, значит ничего не сказать.

— Ой, вот только не начинай заново свою занудную песню, что нам лучше всего подождать, — потянула обратно на себя Диму, но он был против, и попытка закончилась полным провалом.

— Машенька, впервые в жизни я поступаю не так, как хочется, а как того требует совесть, и ты мне в этом не помогаешь, — прорычал Дима, а потом достаточно жёстко, но на ряду с этим безболезненно, переложил меня с себя на матрац и как ошпаренный ретировался с кровати. — Прости и ни в коем случае не принимай на свой счёт, но, Маша, я тебя прошу, уходи, — накинув на бёдра полотенце, попросил Яматов.

Поджав обиженно губы, поправила тунику, тоже встала с постели и молча побрела в сторону выхода, но взявшись за ручку двери, я застыла.

Передо мной встала дилемма: сдаться и уйти или остаться и побороться, и два воображаемых сверхъестественных существа, которые удобно устроились у меня на плечах, не упрощали задачу. Ангелочек шептал в правое ухо: «— Не мешай Диме, в коем веке он выбрал правильный путь», а чёрненький страшненький дьяволёнок, что сидел на левом плече, тыкал вилами мне в шею и вопил: «— Дурная что ли? Через день-другой сожгут. Куда собралась? Обмани, обхитри, припугни, сыграй на гордыни, но своего добейся, а то потом пожалеешь».

Чей совет более правильный я, конечно же, знала, но…

Хоть в данный момент мне было не до иронии и тем более не до сарказма, я нацепила на лицо невозмутимую маску и обернулась.

— Куда катится мир… — произнесла я, чем заставила Яматова на себя посмотреть. — Повыродился нафиг мужик! Смотришь на, между прочим, отличный экземпляр, — с блаженным восхищением окинула Дмитрия взглядом, — думаешь — вот это альфа-самец и поступки у него соответствующие, так и норовит под юбку забраться, — приподняв руку, согнула её в локте, тем самым эмитируя бурную мужскую эрекцию, — а как до дела дойдёт, он в кусты, — произнесла я с разочарованием и грустно вздохнула. — Как нам, бедным девушкам, быть, ума не приложу.

Вижу, мой небольшой, но зато явно удачный спектакль попал в самое яблочко. У Яматова убийственный взгляд, ноздри раздуты, кулаки крепко сжаты. Складывается впечатление, что он сейчас сорвётся с места и докажет мне насколько я не права, ну или просто шею свернёт.

Злится мой Димочка — это хорошо. Злость такая эмоция, которая напрочь отключает мозги и моральные принципы. Что, собственно, мне и нужно.

Не успела я и ахнуть, как Яматов оказался рядом, подхватил на руки и перевалил мою бедную тушку через плечо.

— Ну, Машка, сама спровоцировала, сама теперь и отвечай, — вися вниз головой, услышала я мужское рычание и, получив шлепок по пятой точке, уже в следующую секунду упала спиной на матрац.

— Дим, аккуратней! — взвизгнула я, когда тунику безжалостно разорвали и взялись за бюстгальтер.

— Ты же хотела альфа-самца — получай! — торжествующе произнёс Дмитрий, и на этой фразе разговоры закончились…

Вытянулась во всю длину и последствия бурной ночи сразу дали о себе знать: мышцы приятно побаливали от физической нагрузки, а местами и растяжки, кожа помнила все ласки и поцелуи, а в паху до сих пор было ощущение, что Яматов внутри. Но самое приятное — что я вся пропахла мужчиной.

Моим мужчиной!

Сон окончательно рассеялся, но вставать я не спешила. Если так хорошо, не грех и просто так поваляться, тем более, если пошевелюсь, разбужу Дмитрия. Он до сих пор сладко и мирно дрыхнет. Лишь изредка его рука, которая по-хозяйски разместилась у меня на бедре, подрагивает.

Где-то глубоко в душе я чувствовала уколы совести за то, что не совсем честно получила эту волшебную ночь, но к своему стыду ни капельки не жалела, что обвела Яматова вокруг пальца, и, если вернуться на день назад, всё повторила бы точь-в-точь.

Осторожно, чтобы не потревожить Диму, повернулась на другой бок и разглядываю мужчину. Он безмятежно спит и даже кажется, что улыбается. Напрасно меня угрызения совести мучали. Похоже, Яматов, так же как и я, всем доволен и ни о чём не жалеет. Надеюсь, когда Дима проснётся, его настроение не изменится, и в мой адрес упрёки не полетят.

— И чего это тебе, Машенька, не спится в такую рань, — не открывая глаз, протянул Дмитрий, сгрёб меня в охапку и каким-то совершенно невероятным способом заставил себя оседлать.

Пока Яматов спал, я не испытывала ни капли смущения перед ним. А сейчас, когда он лукаво смотрит, за то, что позволяла себе вытворять ночью, готова сгореть от стыда. Мою попытку прикрыть оголённую грудь Дима пресёк на корню, да ещё при этом вопросительно выгнул бровь.

— Солнце моё, поздно включать режим скромницы, мы оба знаем, что ты далеко не такая. Да к тому же на твоём теле не осталось даже небольшого участка, который я не исследовал.

От слов Димы щёки словно жаром обдало, наверняка я сейчас краснее варёного рака.

— Пусти, — заёрзала я, — хочу в душ.

Дима так многозначительно посмотрел, что я поняла — в ближайшее время мне ванна не светит, а если и светит, то чёрта с два меня туда отпустят одну.

Наш с Дмитрием мир на несколько дней сузился до одной комнаты, которую мы покидали лишь для того, чтобы навестить кухню и поесть, и то частенько еду брали с собой и кушали прямо в постели. Для нас кровать вообще стала главным местом для обитания и жизнедеятельности. Мы на ней любили друг друга, просто валялись или разговаривали о важных вещах и не очень. Никогда бы не подумала, что Яматов не только умеет, но и любит слушать. Мне кажется, он теперь посвящён в моё прошлое практически также глубоко, как и я. Дима расспросил обо всём, начиная с самого раннего детства и заканчивая нашим знакомством. Правда, у нас была одна запретная тема. Мы, не сговариваясь, аккуратно обходили вопрос сожжения, ни разу и словом не обмолвились, что безоблачная жизнь рано или поздно прервётся.

Время шло, и мы с Яматовым начали выбираться из нашей берлоги. Дима изредка отлучался на работу, но всегда возвращался скоро, даже раньше, чем обещал. Всякий раз после короткой разлуки мы обнимались и целовались так, словно не виделись целую вечность.

Но чем счастливей и беззаботней проходили дни, тем сильней увеличивалось чувство тревоги. Сейчас затишье, но грядёт время бури.

— Мария, не жульничай, не порти сюрприз, — шепнул Яматов над ухом и в принудительном порядке убрал мои руки, которые так и норовили снять повязанный плотный платок с глаз.

— Дима, я боюсь чебурахнуться, вот и подсматриваю, — оправдалась я, хотя на самом деле совершенно не переживала, что упаду. Мой мужчина крепко держал за талию и направлял. Просто-напросто меня раздирало любопытство, куда мы идём и зачем.

— Машенька, поверь, в моих руках тебе ничего не грозит, — подталкивая вперёд, отозвался Яматов.

— Дим, ну скажи, куда мы идём? — как можно жалобней протянула я.

— Неа.

— Вот поэтому я и недолюбливаю сюрпризы, пока дождусь кульминации, вся изведусь, — сказала я чистую правду. А в данном случае интригу подогревало ещё то, что из квартиры мы не выходили, но путь, по которому ведут, не узнаю, хотя мне казалось, что дом своего мужчины изучила достаточно хорошо.

Кое-как нащупывая ногами ступени, при помощи Димы поднялась по лестнице, далее мы прошли немного по прямой поверхности и остановились. Мужчина накинул мне на плечи, судя по ощущениям, что-то из верхней одежды, на голову натянул шапку, а на ноги в принудительном порядке надел то ли валеночки, то ли угги.

— О-о-о, мы что, на улицу собрались?! — довольно протянула я, целую кучу времени провела в квартире и глоток свежего воздуха воспринимала как награду чистой воды.

— Почти, — неопределённо ответил Дима, и, как понимаю, толкнул впереди стоящую дверь.

— Ух, ты! — восторженно произнесла я, когда лицо обдал морозный ветер, смешанный с запахами и звуками города. — Где это мы, на крыше?

— На террасе, — пояснил Яматов, и платок слетел с моих глаз.

Я очутилась в сказочном по красоте зимнем саду. Пол припорошило тонким слоем пушистого снега, из под которого росли миниатюрные, не выше метра, хвойные деревья. Если не ошибаюсь, их называют бонсай. Повсюду разложены увесистые гладкие камни, несколько оледенелых прудиков, декоративный полукруглый мостик, водопад с почему-то не замёрзшей водой, множество фонарей, и всё это великолепие обрамлено нереальным видом на утопающий в огнях город.

— Дима, это же чудо! — восхитилась я, от увиденного даже дух перехватило. — Разве так бывает?

— Ты ещё главного не видела, вон туда посмотри, — Яматов обхватив мою голову ладонями, повернул её в правую сторону. В уголке, под навесом, рядом с раскалёнными тэнами стояли два уютных дивана и стол, а поодаль от них — жаровня, которая в то мгновение, как я на неё посмотрела, как по волшебству вспыхнула ярким огнём.

— А-э-э, — закряхтела я и попятилась. Неужели Дима привёл меня сюда чтобы сжечь? Зачем тогда всё обставил, как приятный сюрприз, он что думал, я этому факту обрадуюсь?

— Маша, ты чего? — обеспокоился Дима, а затем проследил, куда я смотрю. — Глупенькая, этот огонь не для тебя, а для шашлыков, — обнял мужчина, что аж все косточки захрустели.

— Сам ты глупый, — обиженно буркнула я и толкнула Яматова в грудь. — Предупреждать надо, у меня даже в глазах потемнело.

— Прости, не хотел напугать.

— Дим, если не сейчас, то когда ты планируешь… — не закончила фразу, но Яматов наверняка понял, о чём я его спрашиваю.

Мужчина тяжело вздохнул и ещё крепче обнял.

— Солнце моё, я не знаю, — выдавил Дима с таким надрывом, что у меня защемило в груди.

Только сейчас осознала, ещё неизвестно, кому из нас тяжелей. Если бы мне предоставили выбор или самой пойти на костёр, или сжечь любимого человека, однозначно предпочла бы вариант номер один.

Печальную тему мы, не сговариваясь, закрыли, и грусть довольно быстро развеялась. Мы с Димой устроились на диванчиках, Эдуард принёс напитки с закусками, и, если честно, что-то в этот раз я налегала на алкоголь больше обычного.

— Дима, — вытянула я руку с бокалом и в который раз спросила, — шашлык готов?

— Нет, Машенька, он не был готов секунду назад и сейчас, думаю, ещё сырой, — Яматов подцепил вилкой кусок буженины и поднёс его к моему рту.

— Неа, — замотала я головой. — Хочу мяско на угольках.

— Тогда жди, — улыбнулся мужчина и встал с дивана. — Не скучай, скоро вернусь.

— Ты в кустики что ли собрался? — хохотнула я.

— Типа того. И смотри, к ограждениям не подходи, а то ещё свалишься.

Проводив Яматова взглядом, встала и пошла на разведку к жаровне, уж очень аппетитно свиные рёбрышки пахли, а выглядели… м-м-м объеденье.

Попускав слюнки, решила отковырнуть кусочек мяса, ну так, чисто для пробы. Вооружившись столовыми приборами, воровато огляделась по сторонам. Свидетелей моего нетерпения я не заметила и без стеснения вонзила в сочный кусок свинины нож.

— Ай! — всхлипнула я и инстинктивно прижала обожжённую ладонь к губам. — Больно, чёрт побери.

— Что случилось? — за спиной, откуда не возьмись, нарисовался Яматов. — Дай посмотрю.

— Да вот, жадность подвела, хотела попробовать шашлык на готовность, жир из мяса, видно, попал на угли, они загорелись, и я обожглась.

Глава 43

«Никогда раньше не пила больше трёх бокалов вина и не стоило начинать», — ещё не продрав глаза, подумала я и поморщилась от головной боли. Потянулась и пошарила рукой вокруг себя. Яматов не лежал рядом, и я расстроилась. А как же утренняя доза любви? У нас это стало своеобразной традицией. Но разлепив глаза, поняла, сама виновата. Дима встаёт рано, а я из-за алкоголя провалялась дольше обычного. Судя по тому, как ярко светит солнце в окно, сейчас где-то часов одиннадцать.

— Дима, — расцвела я в улыбке, когда мой мужчина зашёл в комнату, — ты почему меня не разбудил, когда сам проснулся? — с долей обиды пропела я и похлопала ладонью по матрацу, намекая, чтобы он срочно укладывался обратно в кровать и исправлял упущение.

— Ты вчера выпила лишнего, и я дал тебе время выспаться, — вынув мобильный из кармана брюк, сухо пояснил Яматов и вместо того, чтобы меня ублажать, начал что-то строчить на экране.

С тех пор, как мы провели первую совместную ночь, Дима никогда не позволял себе заниматься делами в моём присутствии. Вернее, вообще не припомню, чтобы он хоть чем-то занимался, кроме как мной, особенно, если я в полуголом виде валялась в постели.

Наверняка Яматов не одобрил вчерашнее моё чрезмерное возлияние, вот и наказывает невниманием. Тоже мне, учитель морали. Со мной такое случилось впервые, и я уже выводы сделала и больше такого не повторится.

Покусав от досады губы, я присела и, как бы невзначай, не удержала одеяло, которое по идее должно было прикрывать грудь. И в таком, как мне кажется, соблазнительном виде наматываю на палец прядь волос.

— Что-то мне подсказывает, ты на меня злишься, — грустно выдохнула я.

Дима, оторвавшись от экрана телефона, хмуро меня оглядел.

— Нет, Мария, ты ошибаешься.

— Да ладно тебе. Признаю, вчера себя плохо вела, можешь наказать меня и отшлёпать, — предложила я, сползла вниз и, перекатившись на живот, призывно выгнулась, подставляя под удар пятую точку.

Яматов вместо того, чтобы отшвырнуть мобильный и устроить мне порку, отошёл к окну и встал ко мне спиной.

Что за дела у нас творятся, интересно мне знать?!

— Мария, в столовой тебя ждёт завтрак, а после того, как поешь, ты соберёшь вещи и уедешь.

Слова Яматова я расслышала более чем отчётливо, и смысл их мне был ясен, но мозг просто отказывался верить в то, что обработал.

— Куда уеду? — охрипшим голосом спросила я.

— Не знаю, скоро подъедет твой отец, спроси у него.

— Дима, если это шутка такая, то она совсем не смешная, — укутавшись до ушей в одеяло, сказала я.

— А разве похоже, что я шучу? — обернувшись, выплюнул Дима и посмотрел на меня так, словно я чужая, и никогда он мне не шептал ласковых слов, и всех этих чудных дней и ночей у нас не было.

— Яматов, ты головой стукнулся, что за ерунду ты несёшь? — разозлилась я, но в душе мечтала, что Дима сейчас широко улыбнётся, обнимет и скажет, что разыграл.

— Мария, мне жаль, что я когда-то вмешался в твою жизнь и безвозвратно её развернул, но что сделано, то сделано. Теперь я могу только пообещать минимизировать ущерб, но…

— Да что случилось-то? — соскочила я с кровати, подбежала к окну, хотела обнять Дмитрия, но он не позволил.

От того, насколько грубо Яматов одёрнул от себя мои руки, отшатнулась назад, а из глаз брызнули слёзы. Стараюсь глубоко дышать, но всё равно задыхаюсь. Комната, как и обстановка вокруг, поплыла, и я безвольно осела на кровать.

— Объясни мне, что произошло за это утро, что ты отшвыриваешь меня как навязчивую собачонку? — подавляя желание навзрыд разрыдаться, медленно, чтобы голос не дрогнул, произнесла я.

— Ты пустышка. Я влил в тебя столько сил, а ты обожглась. Это означает, что в тебе нет дара. Конечно, я мог это проверить наверняка через костёр, но лишь бессмысленно лишу тебя жизни.

— Нет дара да и бог с ним. Зачем мне уезжать? — не поднимая низко склонённой головы, спросила я, хоть и знала, ответ мне наверняка не понравится.

— Без дара ты мне не нужна, — ответил, но как будто ударил Яматов.

— Вот значит как… — совсем не весело усмехнулась я, — а как же наш договор? Помнишь, ты обещал защиту, если добровольно соглашусь поехать с тобой и буду способствовать подготовке. Разве я нарушила хоть одно условие? У меня нет дара, но это же не моя вина. Или Глеб тоже успокоится и отстанет, узнав, что я обожглась?

— Нет, не отстанет, и если ты к нему попадешь, обязательно сгоришь. Поэтому-то и отсылаю тебя подальше. Рядом со мной опаснее всего. Во-первых, я тесно общаюсь с подобными мне, во-вторых, Глеб мой компаньон, и мы пристально друг за другом следим. Останься ты в моём окружении, и рано или поздно это станет известно. А так ты уедешь с отцом, Глебу я скажу, что ты погибла в костре, для верности предъявлю останки. Не гарантирую, что обман не вскроется, но если ты получишь отстрочу от казни хотя бы на несколько лет, это лучше, чем ничего.

— Я готова рискнуть, не прогоняй! — выкрикнула я и с надеждой посмотрела на Диму, но он просто взял и с каменным лицом развернулся к окну, словно за улицей ему наблюдать интересней, чем со мной разговаривать. — Я же люблю тебя, — прошептала я, глядя на затылок мужчины.

— Мне всё равно, я уже сказал, без дара, ты мне не нужна. Маша, не унижайся, собирай вещи и уезжай, — ледяным тоном ответил Яматов. Похоже, он говорит правду, а всю любовь между нами я просто выдумала.

— Признаваясь тебе в чувствах, я не считаю, что унижаюсь. Твоё дело принимать их или нет, но не говори, что это унизительно, — бросила я и собрала волю в кулак. Потом проревусь, когда уберусь отсюда подальше.

Не стесняясь присутствия теперь уже бывшего любовника, я скинула одеяло, абсолютно нагая дошла до гардеробной, где быстро оделась и покидала вещи в сумки.

— Я готова, — ровно через пять минут сообщила я Дмитрию, — будь добр, сообщи, когда Игорь подъедет, а до этого, не сочти за труд, сними с меня эту хрень, которая заставляет меня тошнить каждый раз, когда рядом мужчина.

— Уже снял, а Игорь ждёт тебя в столовой. Маша, я тебя с отъездом не тороплю, можешь спокойно собраться, поесть…

— Да пошёл ты… — перебила я Яматова и пулей выбежала из комнаты, а то наговорю гадостей, потом буду жалеть. Если гонят, надо уходить по возможности красиво, без скандала, тем более у нас был яркий сумасшедший роман. Пусть он закончится без взаимных обвинений и оскорблений.

Как бы я не уговаривала себя, что всё кончено и меня бросили, но пока шла до столовой, ждала, что Дима догонит, попросит прощение и никуда не отпустит. Потом, когда мы вышли с отцом из квартиры и сели в лифт, надеялась, что Яматов понял, какую ошибку он совершил, и со всех ног уже несётся по лестнице, чтобы догнать. Но когда створки лифта открылись на подземной парковке, возле них никого не было. Когда отец посадил меня в автомобиль, я всё смотрела на дом Димы и ждала, что он выбежит и окликнет нас, но и этого не случилось.

Аэропорт, накопитель, паспорт с моей фотографией и чужим именем, трап, что-то предлагающая стюардесса — всё вокруг как в тумане, словно я полумёртвая. Такое ощущение, что из моего тела вынули душу и заставили жить. Только это не жизнь, а существование.

Игорь, ещё не привыкла даже в мыслях его называть отцом, вёл себя так, как будто не замечает моего состояния, за что я ему благодарна. Только расспросов или ещё хуже утешения мне не хватало, справлюсь с потерей сама, лет так через сто.

Когда командир корабля объявил о посадке, припала к иллюминатору. А всё виновата моя фантазия бурная, которая весь полёт рисовала, что Дима, опередил нас с Игорем и прибыл в Таиланд раньше, чтобы упасть передо мной на колени и прощение вымолить.

Но то фантазия, а в реальной жизни мы с Игорем после аэропорта сели в такси и помчались к будущему месту жительства.

— Почему Таиланд? — это, наверное, первые слова, которые я произнесла с тех пор, как покинула квартиру Яматова.

— А почему нет? Отличное место для тех, кто скрывается. Туристы не выводятся, некоторые живут практически круглый год, мы легко среди них затеряемся, — ответил отец и уже более воодушевлённо добавил, — а потом не забывай — отличный климат, море и пляж. Воспринимай поездку не как ссылку, а как каникулы.

— Ага, а пока я тут шлёпками песок топчу, родители дома будут от беспокойства и неизвестности с ума сходить?

— Машенька, не переживай, Яматов всё так организует, что твоя мама будет регулярно получать от тебя звонки.

— Это как же такое можно устроить?

— Ничего сложного, всего-то и надо, нанять сообразительную актрису с хорошими данными по подделке голоса, дать ей почитать твою биографию — и дело в шляпе.

— Допустим, месяц или даже два можно обойтись одними звонками, но как быть дальше?

— Когда возникнет этот вопрос, тогда и подумаем, а пока главная задача — чтобы Глеб поверил, что тебя нет в живых.

Отвернулась к окну и пока такси не остановилось возле виллы, которую арендовал для нас Игорь, не подавала признаков жизни.

Дни пролетали, но легче не становилось. Двадцать четыре часа в сутки я думала о Диме. Вспоминала наше знакомство, как мы жили в лесном домике и бурные ночи в квартире. Для меня не существовало настоящего, я постоянно находилась в прошлом и никак не могла его отпустить. А всё надежда, которую холила и лелеяла, что однажды мы вновь с Яматовым будем вместе.

Отец, настойчиво не пропуская ни дня, звал на пляж или на какую-нибудь, как он утверждал, увлекательную экскурсию, но я отказывалась. Единственное, чем занималась, это с раннего утра и до позднего вечера сидела у окна, из которого был виден вход в виллу, и ждала появления Димы.

— Маша, так нельзя, — не выдержал отец и возмутился, когда я в очередной раз просидела за столом просто так, для компании, и не притронулась к еде. — Ты ничего не ела уже несколько дней, так недолго и заболеть.

Чтобы успокоить Игоря, который без лишних вопросов терпел мою депрессию и молча переживал, подцепила вилкой кусочек дыни и засунула её в рот. Кое-как прожевала и проглотила.

— Я позже поем. Хорошо? Меня немного подташнивает, — сказала я и задумалась. Тошнит меня довольно давно, ещё плакать всё время хочется и грудь набухла.

Ой…

Глава 44

Подозрения на счёт того, что, возможно, беременная, оставила при себе. Пока точно не выясню так это или нет, Игорю ничего не скажу. Но вот возникла проблема, как купить тест, где и главное на что? Врать Игорю совершенно не хотелось, но пришлось.

Под предлогом, что у меня практически нет летней одежды, попросила отца завтра с утра наведаться в торговый центр. Он ожидаемо согласился и обрадовался, посчитав это хорошим знаком и началом конца мукам по Дмитрию.

Всю ночь маялась, ворочалась так, что простынь сбилась в середине кровати, лишь под утро кое- как уснула. Зато мне приснился чудный сон, естественно, с Яматовым в главной роли.

— Машенька, вставай, мы договорились прошвырнуться по магазинам, — где-то далеко, краем сознания услышала я голос Игоря и стук в дверь.

— Ага, уже встаю, — зевнув, ответила я и усилием воли открыла глаза. — А-а-а!.. Что это?!.. — воскликнула я, когда увидела, что некоторые вещи в комнате оторвались от своих мест, взлетели вверх примерно на метр и висят в воздухе.

— Маша, что случилось?! — влетел в комнату Игорь и замер на месте, он, также как и я, поразился и с непониманием уставился на левитирующую тумбочку.

Мы оба вздрогнули и отмерли, когда парящая в воздухе мебель и остальные вещи с грохотом упали на пол.

— Я так поняла, ты тоже не знаешь, что тут сейчас произошло, да?

Отец потёр затылок и присел на кровать.

— Не совсем так. Несколько дней назад я уловил, что от тебя фонит силой. Сначала подумал, показалось, принимаю желаемое за действительное. Но вот уже двое суток от тебя не просто фонит, а исходит вполне серьёзное излучение. Его уже не проигнорируешь. И самое интересное, оно с каждой минутой только растёт. Но откуда и почему появилась сила, понятия не имею.

— А почему молчал? — упрекнула я Игоря.

— Машенька, так ты же со мной не разговариваешь. Сколько раз я пытался поговорить, а ты просто меня игнорировала, сидела возле окна и вздыхала.

Кому скажи, не поверят, я ни одного случая не помню, чтобы Игорь ко мне подходил с разговорами, а ведь он, наверняка, подходил.

Вздохнула, похоже, придётся сдаваться отцу с потрохами.

— А как ты считаешь, а на то, что у меня появилась сила, могла повлиять, например… беременность?

— Ты беременна?! — подскочил Игорь. — Вы что, даже не предохранялись? Ну, Яматов, ну попадись мне только…

— Почему не предохранялись? Предохранялись. Почти всегда, — потупив стыдливо взгляд, пробубнила я и, кажется, покраснела.

— Ты не подумай, я рад, что стану дедом, — смягчился отец и, подойдя, погладил по голове. —

— Если честно, я пока точно не знаю, станешь или нет, тест не делала.

Уже через десять минут, не знаю как, но Игорь достал мне пять видов разных тестов и даже инструкции к ним на родном языке. Уединившись в ванной, я провела там несколько самых волнительных минут в жизни.

— Я немедленно должна поговорить с Димой, у меня для него есть новость, — именно это я заявила, когда вышла из ванной с тестом, на котором красовались две красные полосы. — Всё подтвердилось, я скоро стану мамой!

— Ситуация более или менее проясняется, сила не твоя, а ребёнка. Ты — полукровка, Яматов — на редкость мощный маг, и, судя по тому, что ваш ребёнок ещё в зародыше способен поднимать мебель, он пошёл в отца и очень вероятно его превзойдёт, — пояснил Игорь и приглашающим жестом похлопал по месту на кровати рядом с собой.

Присела и Игорь по-отечески обнял.

— Доченька, нам нельзя сообщать Яматову о ребёнке, — сказал Игорь, и как только я набрала в лёгкие воздуха, чтобы возмутиться, объяснил почему. — Это слишком опасно. Глеб — фанатик, его беременность не остановит. Если он нападёт на твой след, то сожжёт. Знаю, тоже был молодым и горячим. Сейчас тебе кажется, что мир крутится вокруг тебя, Яматова и вашей любви, но как только осознаешь, что ты мама, всё отойдёт на второй план. Ребёнок станет центром вселенной и смыслом жизни. Поверь, о чём говорю — всё это пережил. Я любил твою маму, но появилась ты, и мне пришлось пожертвовать и её чувствами и моими.

Мы долго и по душам общались с отцом. До меня, наконец, стало доходить, что он мне родной и, не смотря на то, что я его практически не знаю, Игорь понимает меня и любит. Папа много говорил о маме, и как ему было трудно со стороны наблюдать за тем, как она замуж за другого выходит и растит с ним дочку, то есть меня. А когда отец рассказывал, как он подсматривал за мамой, когда её из роддома выписывали, голос сильного волевого мужчины сорвался, и моё сердце сжалось в комок от осознания того, сколько же боли и лишений он пережил. Вывод сделала такой — не имею права раскисать и падать духом, теперь я отвечаю не только за себя.

Пусть моя беременность до тех пор, пока не рожу, останется для Яматова тайной. Вытерплю, раз сообщать — это подвергать опасности малыша. Если через девять месяцев Дима будет уже женат или закрутит роман, стисну зубы и переживу. Буду реветь, конечно, и волосы на голове от ревности рвать, но…

Решено, с этого момента перестаю переживать, начинаю каждый день гулять на свежем воздухе, правильно питаюсь, побольше овощей, фруктов и морепродуктов, соблюдаю распорядок и не мучаюсь бессонницей.

Вечером перед сном для расслабления набрала ванну с допустимой для беременных температурой, добавила в неё эфирные масла, пену, зажгла ароматические свечи и наслаждаюсь.

Без какой-либо цели провела рукой над фитилём зажжённой свечи, потом поступила так ещё, и ещё. И с каждым разом промежуток, когда огонь прикасался к моей коже, увеличивался. Но как бы долго я не держала руку, боль от ожога не наступала, от слова «совсем». Посмотрев на ладонь, у меня округлились глаза, я не обнаружила на ней ни покраснений, ни волдырей. Зато она замерцала, переливалась так ярко, что потуши я все свечи, в ванной всё рано было бы светло.

— Ну и дела, — вслух протянула я. — Чем дальше, тем чудесатей и чудесатей. Интересно, если огню предоставить не только ладонь, а всю меня целиком, что будет?

Спешно смыла с волос бальзам, не особо тщательно вытерлась и бегом рванула воплощать в жизнь план, который за одну секунду сгенерировал мой, надеюсь, здоровый мозг. Игоря не стану посвящать в план, он его точно не одобрит. Он опять заведёт песню о риске и безопасности ребёнка, а на самом деле всё, что мне грозит — небольшой ожог ног, если что-то пойдёт не так, я из костра просто выпрыгну, да и всё.

Мне везло, отец, судя по всему, уже спал, по крайней мере, свет в его комнате не горел, и звуки телевизора не доносились. На кухне раздобыла зажигалку, дров, естественно, в доме нет, но ничего, и деревянная мебель сгодится, а для розжига — газеты и журналы. Их было мало, и я ещё несколько книг прихватила. Жаль их, конечно, но чтоподелаешь, терпежу нет ждать, хочется теорию проверить прямо сейчас, не откладывая.

Во дворе дома, в самом укромном месте, возле забора, выложила камни, которые очерчивали дорожки виллы, в круг, накидала в него два сломанных стула, разобранную на дощечки скамейку, бросила пару подушек от дивана и ещё кучу всяких безнадёжно испорченных мною вещей, смяла бумагу и запихнула её в центр предполагаемого костра. Всё это добро я подожгла раза с пятого, если не с шестого, зато теперь у меня имеется вполне приличный костёр. Если не буду в нём стоять, а присяду, как раз скроюсь в пламени с макушкой.

Одно дело в воображении прокрутить, что ты живьём входишь в костёр, и совсем другое — шагнуть по-настоящему. Смотрю на алые языки и никак не решусь. Что-то страшновато.

— Маша… — послышался голос отца из темноты и его быстрые шаги, — ты что удумала, не смей…

К тому моменту, когда Игорь подбежал, я уже стояла в огне и даже уже успела присесть на корточки.

— Ты горишь не как полукровка, Маша, ты горишь, как чистокровный маг, — ошарашенно сообщил Игорь и повернулся ко мне спиной. Оглядев себя, поняла почему. Огонь пощадил моё тело, волосы, ногти, но безжалостно поглотил одежду. — Дело сделано, можешь уже выходить, — сняв халат, на вытянутой руке протянул его мне отец.

— Почему как маг, в чём разница? — выйдя из круга и накинув халат, спросила я.

— Полукровкам больно, а магам нет, и они светятся, так же, как ты светилась. А ещё скажу, я был на многих ритуальных сожжениях магов, и твоё свечение переплюнуло их всех. Маша, твой ребёнок станет одним из сильнейших магов не то, чтобы нашего времени, а за всю историю. Поэтому ты и не сгорела, он защитил. Как же я сам не догадался, что так произойдёт. А ты просто умница.

Игорь говорил восторженно и много, а у меня на сердце заскребли кошки.

Судя по всему, в глазах Яматова я вновь выросла в цене, прошла через костёр, ношу его ребёнка, если верить отцу, сильнейшего мага. Уверена, узнай Дима всё это, горы свернёт, чтобы меня вернуть, вернее, не меня, а плюсы, к которым я прилагаюсь. Но жить с мужчиной, который не любит, а использует, не согласна. Возможности заглянуть и разобраться, что происходит у Яматова на душе, нет, а значит, прими я его, до конца своих дней промучаюсь в сомнениях.

Глава 45

Ну вот, это знаменательное событие — «сожжение» — свершилось. Столько к нему готовилась, а теперь понятия не имею, что во мне изменилось, не чувствую никаких перемен, всё по-прежнему.

Отец сказал, чтобы не переживала, у одних дар видеть прошлое открывается сразу, у других на его раскрытие уходит не один месяц.

Месяц! Да у меня терпения не хватит столько ждать.

За окном уже глубокая ночь, а я никак не засну, лежу и смотрю в потолок. Блестяшка, что сопела рядом, зашевелилась, видимо, её мои охи да вздохи разбудили. Любимица сонно зевнула, подбежала и ткнулась в мой локоть мокрым носиком.

— Сейчас? — вопросительно я посмотрела на ящерку и заявила — Ночью есть вредно.

Блестяшка жалобно заскулила, и мне ничего не оставалось, как взять маленькую обжору на руки и пойти с ней на кухню.

— Молочка? — стоя у открытого холодильника, спросила я у ящерки, и та, сидя у меня на руках и внимательно оглядывая запас продуктов, недовольно фыркнула. — Ветчины?

Блестяшка довольно завиляла хвостиком и оживилась, а я улыбнулась. Иногда мне кажется, рептилия ест мяса куда больше, чем мы с Игорем вместе взятые, и как в такое маленькое существо столько входит.

Пересадив любимицу на стол, достала разделочную доску, на которую уложила ветчину, но когда взялась за рукоять ножа, комната дрогнула и пошла рябью.

— Что это? — спросила я у рептилии, словно она могла мне ответить, но когда взглянула на место, где ещё секунду назад находилась Блестяшка, там не то, чтобы ящерки, там и стола-то не было. — Что за чертовщина творится?!

Судорожно оглядываюсь вокруг себя, но из-за тумана, что густо застелил комнату, дальше, чем на расстояние вытянутой руки ничего не вижу.

— Если у тебя есть время, перед уходом просмотри документы по договору, они лежат на столе, — за спиной раздался мужской бас, и я вздрогнула.

Хозяин голоса мне знаком, это Глеб. Но что он здесь делает, и о каком договоре идёт речь? Пригнулась и отступаю в противоположную сторону, подальше от монстра. Туман постепенно рассеивается, и как это ни дико, но я не на вилле в Таиланде, а на родине, в доме у Глеба. Если быть точнее, то в его кабинете. Никогда эту комнату не забуду, особенно одну часть её интерьера — камин.

— Не проблема, — от другого мужского голоса задрожали колени, а сердце забилось, как бешенное.

Дима, это мой Дима!

Привстала и смотрю, как мой любимый подходит к столу, садится в кресло и пролистывает бумаги.

— Эй, — несмело крикнула я, но мужчины не обратили на меня никакого внимания. — Эй-эй — эй, — выпрямившись в полный рост, уже громко произнесла я. Эффекта ноль.

Мужчины меня не видят и не слышат. Конечно же, первым делом подошла к Яматову, тяжко вздохнула и хотела погладить его по щеке. За те несколько дней, что мы не виделись, дико соскучилась по уже родным чертам, но рука прошла сквозь голову Димы. Тогда я просто любовалась сосредоточенным и красивым лицом, пока мой взгляд не упал на Глеба. Этот упырь смотрел на Диму скалясь. Бьюсь об заклад, эта сволочь что-то задумала.

Я оказалась права.

Глеб бесшумно приблизился к стене, на которой висело несколько мечей, все как на подбор сверкающие, с красивыми рукоятками в камнях. Невооруженным глазом видно, не бутафорские игрушки, а боевое острое оружие.

— Дима, обернись! — что есть мочи крикнула я, но Яматов лишь перелистнул страницу. — Дима! — хотела потрясти любимого за плечи, но, естественно, руки прошли сквозь него. — Уйди, упырь, — кинулась я к Глебу. — Сволочь, что ты задумал? Гад! — безуспешно толкала мужчину. — Если ты ему хоть что-нибудь сделаешь, из-под земли достану и отомщу! — орала я как припадочная, плакала, но страшный момент всё-таки настал.

Глеб занёс меч над Димой и одним ударом снёс ему голову.

— А-а-а-а! — истошно закричала я, и в глазах потемнело.

— Маша, ты кричала, что случилось? — краем сознания услышала, как волнуется отец и почувствовала, как меня укладывают на кровать.

— Он его убил, — пробормотала я, — он убил моего Диму…

Хуже, чем сейчас, мне никогда не было. Если бы мне в данную минуту предложили умереть в обмен на то, что боль от потери моментально пройдёт, не раздумывая согласилась.

— Машенька, кто убил Яматова, с чего ты взяла?

— Глеб, чтобы он сдох. Своими глазами видела, как этот трус подкрался к Диме со спины и мечом ему голову… — а-а-а-а, как же так. Дима, мой Димочка.

Свернулась калачиком и, не открывая глаз, ревела, завывала так, что Игорь подождал, потом заставил сесть и влепил пощёчину.

— Маша, прости, но приди уже в чувства. У тебя было видение?

— Было, — дрожащим голосом ответила я. — И если я могу видеть лишь прошлое, то Димы уже нет в живых, Глеб его убил, — вновь застонала я.

— Доченька, — прижал меня к груди Игорь. — Возьми, пожалуйста, себя в руки, и всё объясни толком. Это очень важно, ведь если Глеб уб… — отец запнулся и не стал говорить страшное слово, попросту его пропустил, — … Яматова, то существует вероятность, что и твой ребёнок в опасности. Машенька, сейчас ты в первую очередь должна думать о том, что ты мать, а потом всё остальное. Не забывай, это ребёнок Димы, его частица, и если ты его любила, то сделаешь всё возможное, чтобы он выжил. Верно?

— Верно, — закивала я и погладила живот. За малодушные мысли о собственной смерти стало невероятно стыдно. Если Дима где-нибудь на небе наблюдает за мной, то наверняка осуждает.

Обнимая Игоря, я, по ходу дела всхлипывая и рыдая, потихоньку начала рассказывать, что произошло. Отец нежно поглаживал, а я следила за его рукой, вернее, за часами, стрелка которых отсчитывала мои минуты на земле без Димы. В один момент замолчала, что-то сильно смущало, но я не могла понять что.

— Твои часы показывают февраль! — наконец осознала я нестыковку во времени. — Игорь, сейчас идёт февраль, а на письменном столе Глеба стоял календарь с раскрытым мартом. А что, если я видела не прошлое, а будущее?

Игорь чуть отстранился и внимательно сначала посмотрел на свои часы потом на меня.

— Маша, календарь скорей всего стоял на столе ради… даже не знаю ради чего, сейчас все пользуются гаджетами, мало ли какой месяц там был открыт. Это наверняка ничего не значит.

— Ну-у, нет! Глеб, судя по его дому и кабинету, педант, у таких всё точно и чётко, ни одной лишней детали. Игорь, у тебя есть какая-нибудь возможность связаться с Димой?

— Нет, мы…

— Игорь, если Яматов до сих пор жив, а мы из-за вашей договорённости ни в коем случае не выходить на связь его не успеем предупредить, и он погибнет, никогда тебе этого не прощу, — предупредила я. — Где твой телефон? Звони!

Отец хоть и с сомнениями, но пошёл за мобильным. Естественно, я последовала за ним, и пока он набирал номер, мерила комнату шагами и порывалась отгрызть какой-нибудь из ногтей.

— Ну что? — не выдержала я.

— Недоступен.

— Позвоним в приёмную его фирмы, — предложила я. — Дай мне телефон, номер наизусть знаю, как ни как работала там.

— Машенька, у них полночь, никого в офисе нет, — сообщил отец, и мне захотелось взвыть от бессилия.

— Тогда берём билеты на первый рейс и летим домой, — заявила я. — Вызывай такси, бронируй места, а я пока соберу, что успею.

— Хорошо-хорошо, — протянул Игорь. — Ты, главное, не нервничай, а то на ребёнке скажется. Если ты видела события марта, время у нас есть.

— Нет у нас ни черта! — взорвалась я, спокойствие отца раздражало. — Сейчас какое число — двадцать восьмое? А если я видела события, допустим, первого марта — это уже завтра.

Когда узнала, что ближайший рейс только через десять часов, да в придачу он с пересадками, чуть не взорвалась от возмущения. Пока мы не сели в самолёт, мучила телефон Игоря, но единственный номер Яматова, который мы знали, был отключён.

— Машенька, тебе необходимо взять себя в руки, — в очередной раз шепнул Игорь. — Ты из-за нервов не замечаешь, но ты двигаешь предметы, ментально воздействуешь на окружающих людей. Вон, смотри, стюардесса стучится в кабину пилотов. Зачем ты её туда послала спросить у капитана, когда взлетаем. Им так категорически поступать запрещено. Ещё рейс из-за нарушений отменят.

— Я это не контролирую, оно само собой получается, — вяло оправдалась я, и стоило мне посмотреть, как пассажирка с правой от нас стороны мучается и не может уложить на верхнюю полку ручную кладь, как сумка, словно по волшебству, вместилась в отсек.

— Ма-ша-а, — закатил глаза Игорь. — Опять.

— Говорю же, оно само. Я просто хочу, чтобы все поскорее сели, пристегнули ремни, и самолёт взлетел.

Игорь весь полёт отвлекал рассуждениями о том, что я нестандартная полукровка. После костра прошло всего ничего, а я уже легко могу передвинуть или поднять любой предмет, что полукровкам в принципе не дано. А ещё отец сказал, что когда маг использует силу, он слабеет и лишь по прошествии времени восстанавливается, а у меня после использование магии никаких потерь нет. Потом отдельная тема — ментальные способности. Например, отец ими не наделён. Зато мне теперь стоит хоть кого попросить о чём угодно, и человек кидается исполнять просьбу. И если всё, что я стала уметь, можно списать на беременность и предположить, что после родов оно исчезнет, то как объяснить, что я видела события будущего?

После приземления, мы покинули самолёт и прошли все пункты контроля о-очень быстро. Игорь ворчал, но я вовсю пользовалась внушением. Как-то странно, что люди готовы по щелчку пальца исполнить любую мою прихоть, главное — к этому не привыкнуть, а то после родов будет отвыкать тяжко.

Из окна таски показался дом Яматова, и из головы тут же вылетела заранее заготовленная речь. Все слова, которые подобрала, чтобы сообщить будущему отцу, что он станет папой, взяли и самым нахальным образом испарились. Ну и чёрт с ними, как-нибудь разберусь и без них. Лишь бы Дима был жив и здоров.

Ожидаемо, наше такси, стоило мне вежливо попросить, пропустили на закрытую территорию жилого комплекса. Далее нашими передвижениями руководил отец. От предвкушения встречи и в ожидании, как отреагирует на моё появление Яматов, перестала соображать, а тело слушаться, один раз чуть в дверной косяк лбом не врезалась.

— Как ты думаешь, Дима уже почувствовал наше приближение? — спросила я у Игоря как раз в тот момент, когда он постучал в квартиру Яматова.

— Даже не сомневайся, — уверенно ответил Игорь. — Если бы у тебя было больше опыта, ты бы тоже его ощутила, и как он сейчас несётся к двери. — Сюрприз! — рыкнул Игорь отцу моего ребёнка.

Как я устояла на ногах и не рухнула плашмя от радости, что Дима жив, понятия не имею. А сколько понадобилось сил, чтобы удержаться и на шею любимому мужчине не броситься, вообще знает один бог.

— Ты что тут забыл?! — в тон отцу рявкнул Яматов, но когда увидел меня, потерял дар речи, побледнел и, как показалось, обрадовался. Дима было дёрнулся в мою сторону, но Игорь, предупреждающе выставив руку, остановил.

Когда смотрела на чуть бледного, небритого и неопрятно одетого Диму, мир словно замер и дал мне несколько мгновений просто полюбоваться любимым, но теперь таким далёким человеком.

— Ты так и продержишь нас в дверях? — нарушил паузу Игорь и, не церемонясь, отодвинул опешившего Яматова, пропустил сначала меня внутрь, а затем и сам зашёл в квартиру.

— Маша, это от тебя так фонит? — недоумевая, что происходит, поинтересовался Яматов.

— Нет, не от неё, от ребёнка, — отец, не тратя время на прелюдии, выдал информацию прямо в лоб.

— От какого ребёнка? — не отводя от меня глаз, нахмурился Дима.

— Яматов, ты не тупи. Я тебе дочку доверил, а ты теперь с отвисшей челюстью спрашиваешь, какой ребёнок. Не знаешь, откуда дети берутся? — с претензией высказался отец. Как он подзатыльник Яматову не отвесил, удивляюсь. Игорь отлично вжился в роль оскорблённого папаши. Не припомню, чтобы раньше он с Димой позволял себе так вольно общаться.

Глава 46

Яматов пропустил едкие замечания Игоря мимо ушей. Мне кажется, он бы и удар в челюсть сейчас пропустил. Я прямо слышу, как у Димы шестерёнки в мозгах скрипят, новость о ребёнке переваривают.

— Ты беременна!

— Ну наконец-то дошло, не прошло и полгода, — прокомментировал отец догадку Яматова.

— Машенька, — уверенно шагнул ко мне Дима.

— Строй там, где строишь. Мы новости приехали тебе рассказать, а вовсе не обниматься, — попятилась я и выставила руки, показывая, чтобы Яматов не подходил.

Естественно, Яматов меня не послушал, он лишь на долю секунды замешкался и вновь шагнул мне навстречу.

— Тебе что-то не ясно объяснили? — между нами вырос отец. — Не подходи к моей девочке, понял.

— Да ты совсем оборзел! — рявкнул Дима и схватил Игоря за грудки. — Отойти лучше по-хорошему.

— А то что? — не растерялся отец и толкнул соперника.

Мужчины, держа кулаки наготове, топтались на одном месте и хоть в открытую друг друга не колотили, но были близки к этому.

— А давайте мы сейчас все успокоимся, — втиснулась я между отцом и Димой. — Драки между вами только не хватало. — Игорь, пожалуйста, отпусти Диму, — пропела я ласково. — А ты, Яматов, веди себя прилично, иначе уйдём.

Мужчины обменялись красноречивыми взглядами, обещавшими продолжить потасовку позже, но разошлись по углам. Думаю, не будь я в положении, никто бы из них меня не послушал, но пока в моём животе растёт железобетонный аргумент, моё требование — это закон. Жаль, что ментально могу воздействовать лишь на людей, а то бы эти двое у меня по струнке ходили.

— Мария, позволь мне положить руку на твой живот, — стиснув зубы, попросил Яматов.

— Зачем? — задала я вполне резонный вопрос.

— От ребёнка фонит как от взрослого сильного мага. Видишь, дочка, как у этого героя глазёнки от счастья забегали, хочет проверить, не ошибся ли он, — с усмешкой ответил Игорь за Диму.

— А-а-а, — протянула я, — тест на брак. Нет. Нельзя.

— Какого хрена ты несёшь! — взорвался Яматов на отца. — Мне нужно лишь убедиться, что с ним всё в порядке и дать ему себя почувствовать. Игорь, прекрати настраивать против меня Машу.

В данной ситуации мы с Игорем вели себя по отношению к Диме нехорошо и, как по мне, очень напоминали гиен, которые с упоением кусают раненого льва. Да, я это отчётливо понимала, но ничего не могла поделать, во мне говорила обида и все те ночи, что я проревела в подушку.

Но, пожалуй, нападок сегодня на голову Яматова более чем предостаточно, а то перегнём палку, и нам с отцом не поздоровится. Да и мне, если честно, противно глумиться над человеком, которого всем сердцем люблю. Ведь ещё недавно, когда думала, что он погиб, за один день вместе с Димой готова была жизнью пожертвовать.

— Хватит! — оборвала я рычание двух мужчин. — Дима, попроси Эдуарда принести нам чаю, мы все присядем и спокойно поговорим. И про пирожные не забудь.

На самом деле я бы не только пирожные проглотила, но и от супчика не отказалась с котлеткой и картошечкой, а от салатика и вовсе пришла бы в неописуемый восторг. Пока за жизнь Дмитрия переживала, о еде не думала, а сейчас, когда успокоилась, слона бы съела или, по крайней мере, опустошила холодильник Яматова как минимум наполовину.

Через несколько минут, когда мы расположились в гостиной, Эдуард принёс нам чай, к моему счастью, не только со сладким угощением в виде песочных корзиночек, но и с мясной нарезкой, икрой, кусочками краской рыбки и ещё много с чем.

Блестяшка почуяла запах съестного и заскреблась у меня в сумке. Любимица рвётся наружу, но я её пока не выпускаю. Страсти поутихнут, тогда и покормлю.

— Вчера ночью у Марии проявился дар, и она увидела твою смерть, — одним предложением Игорь вновь вогнал Диму в ступор. Вот что ему неймётся! Разве нельзя информацию дозами выдавать?

Яматов от удивления даже с кресла привстал и уставился на меня, да неподходящий момент он выбрал, я как раз корзиночку откусила и все губы в сливочном креме.

— Угадай, кто лишил тебя жизни? — подув на горячий чай и сделав глоток, будничным тоном предложил отец поиграть Диме в гадалку.

— Как дар проявился, почему? — ошарашенно спросил Яматов, когда собрался с мыслями.

— Так вышло, что я прошла испытание огнём, — не без удовольствия сообщила я.

— Как ты допустил?! А если бы Маша сгорела. Мы о чём с тобой договаривались? — Яматов всё-таки подскочил с кресла, вмиг оказался возле отца и с сжатыми кулаками навис над ним.

— Дмитрий Тагирович, а тебя собственная судьба что, совсем не волнует? — прожевав сладкий кусочек корзинки, вмешалась я, и оба мужчины на меня посмотрели. — В моём видении твой разлюбезный Глеб подкрался к тебе со спины и снёс мечом голову.

После моих слов потекла дискуссия в основном между мужчинами, мы с Блестяшкой предпочитали слушать и одновременно хомячить за обе щеки. Яматов с Игорем долго сопоставляли разные факты и пришли к выводу, Глеб и возглавляет таинственную организацию, которая с успехом уже несколько лет истребляет магов. Но открытым остался вопрос — зачем ему косить своё же племя.

Когда подобрались к теме, что у меня проснулся дар, да ещё такой необычный, с расширенными функциями, мужчины только разводили руками. Никогда раньше за всю историю никто не видел будущее.

Сдерживалась как могла, так и подмывало ляпнуть Яматову что-то в духе: «Да… Дмитрий Тагирович, опростоволосился ты, такой ценный экземпляр упустил, жалеешь небось. Но поезд ушёл. Тогда я тебе была не нужна, теперь — ты мне».

С Глебом решено было поступить радикально, а именно — устранить физически. При мне это особо не обсуждалось, видимо, отец с Димой посчитали данный вопрос не для моих девичьих ушей.

— Маша, нам всё же надо с тобой поговорить, — обратился ко мне Яматов и, покосившись на Игоря, добавил: — Наедине.

Повисла пауза.

Отец приподнял брови, тем самым задав мне немой вопрос — уходить ему или нет, а Яматов напряжённо ждал моего решения.

— О чём ты хочешь поговорить? — спросила я Диму.

— О нас, о ребёнке, а ещё о том, почему я тебя прогнал.

— Прогнал, потому что без дара была не нужна. Нас с тобой нет и никогда не было, ты мне лапшу на уши вешал, а я, наивная, верила. Ребёнок родится только через несколько месяцев, тогда и обсудим, — за минуту расставила я точки над «i».

— Нет, мы обсудим сейчас. Это мой ребёнок, и до рождения и после я буду принимать участие в его жизни.

— Так кто же против? Принимай участие на здоровье. Я лично всеми руками — за! Только ручонки лживые и подлые ко мне не тяни и избавь от ненужных разговоров, — сказала я, и такая тоска накатила, стоило представить, как это будет выглядеть в реальной жизни. Я — незамужняя одинокая мать, Дима — приходящий субботний папа. После, когда у Яматова появится семья, он станет разрываться между моим малышом и теми, которые родятся у него в браке. Совсем не о таком я мечтала. Знаю, одно моё слово — и будущее перевернётся, Дима с превеликим удовольствием с даром возьмёт меня обратно. Но до конца дней наступать себе на горло и гадать, любит ли меня Дима или ему просто выгодно держать мой дар рядом, не по мне.

Вот бы найти способ узнать, как на самом деле обстоят дела. Но, к сожалению, в душу другого человека не заглянуть.

— Пожалуй, нам пора, — шлёпнув по коленям, сообщил отец и встал. — Дмитрий, мы завтра с тобой созвонимся и более детально обговорим дальнейший план.

— А зачем вам куда-то уезжать? — засуетился Яматов. — Игорь, твой дом долгое время пустовал, там никто не убирался. Пока ты не приведёшь его в порядок, это не место, где беременная девушка может жить. Переночуйте у меня.

— Мы снимем номер в гостинице, — парировал отец и, подойдя к креслу, в котором я весьма удобно сидела и млела после сытного ужина, предложил мне руку, чтобы помочь встать.

— А по-моему Мария не горит желанием куда-то ехать. Видно же, что устала. Смотри, она почти спит, — верно подметил Дима, и отец вопросительно на меня посмотрел.

— Ты хочешь остаться?

— Нет, — мотнула я головой, — но куда-то ехать мне ещё сильней не хочется. Если ты не против, я бы приняла предложение Дмитрия Тагировича и переночевала бы здесь.

Я могла обманывать себя сколько угодно, аргументировать согласие усталостью после перелёта, и то, что голова гудит, и то, что спать хочу как собака, а ещё больше — помыться. Но в действительности я просто продлевала срок времяпровождения с Димой. Пусть в другой комнате, пусть за стенкой, но он рядом и на сердце спокойней.

Не знаю, как Игоря, но меня Яматов разместил как королеву. Эдуард устал носить в спальню дополнительные вещи, которые, по мнению Дмитрия, мне были жизненно необходимы. В придачу к имеющимся, Эдуард уложил на кровать ещё с десяток подушек: для головы, для ног, для живота, которого, к слову, пока ещё нет. Потом притащил ворох тёплых вещей, как будто на улице минус пятьдесят, а в квартире Яматова неделю нет отопления. Дмитрий Тагирович, видимо оценив мой аппетит, ещё прислал поднос со съестным. Чего на нём только я не нашла: нарезанные фрукты, клубнику со сливками, огурчики маринованные, мясные рулетики из баклажан, сыр разных сортов, горячую кружку куриного бульона, апельсиновый сок и стакан молока… Блестяшка виляет хвостом и облизывается.

Приняв душ, мы с ящеркой легли и под телевизор заснули, но вскоре меня разбудил шум за дверью, вернее, мужские голоса, которые о чём-то спорили.

— Так и знал, что ты просто так её не оставишь в покое. Не буди девочку, пусть выспится, — пробасил Игорь.

— Да не собирался я Машу будить, просто хотел убедиться, что всё в порядке, — Яматов старался говорить шёпотом, но всё равно выходило громко.

Мужчины долго препирались, но разошлись, а у меня из-за их дебатов сон как рукой сняло.

По телевизору идёт какая-то скукота, за окном смотреть нечего — ночь, просто лежать — надоело, выхода в интернет нет, ну хоть на стену лезь, а заняться мне нечем.

На выручку пришёл новый дар. Комната, как в прошлый раз, покрылась рябью, и я перенеслась в далёкое детство. На улице лето, детская площадка, а пока маленькая девочка, то есть я, катаюсь с горки. Совсем молодые родители сидят на лавочке и украдкой целуются. А-а-а, милота.

Вернувшись в настоящее, улыбнулась. Выходит, я не только будущее, но и прошлое могу видеть. Ай да я! Ещё бы научиться процесс контролировать — и красота.

С окунанием в прошлое, время до утра пробежало незаметно. Что я только не посмотрела. Иногда видела себя или знакомых, но чаще наблюдала за жизнью посторонних людей, о существовании которых даже не подозревала. Самым скучным видением было пятое по счёту. Несколько минут лицезрела спящую на стуле работницу музея. Зато повеселилась на кавказской свадьбе, но пришлось и погрустить с девушкой, которая горько плакала, глядя на фотографию парня в телефоне, и умоляла его позвонить.

Окружающая обстановка опять дрогнула и…

О нет, только не это, не хочу смотреть, как Яматов выпроваживает меня из квартиры и вновь повторяет мерзкие слова: «— Без дара ты мне не нужна».

Зажмурившись и прикрыв уши ладонями, пыталась сконцентрироваться и поскорей убраться из этого жуткого момента. Но как я не напрягала мозги, по-прежнему оставалась в комнате вместе с Димой и с собой из прошлого.

Не вижу, что происходит, но всё равно слышу. Яматов меня прогоняет, а я сопротивляюсь. Какая же идиотка, голос дрожит и умоляющие нотки в тоне, как это я ещё перед Димой на колени не рухнула. Жалко себя и одновременно стыдно за то, что так унижалась. Ну зачем мне понадобилось в такую минуту ему в любви признаваться?

Я из прошлого бросилась в гардеробную собирать вещи. Вздохнула с облегчением. Ну наконец-то, если память не изменяет, это практически конец сцены.

— Я готова. Будь добр, сообщи, когда Игорь подъедет, а до этого, не сочти за труд, сними с меня эту хрень, которая заставляет меня тошнить каждый раз, когда рядом мужчина, — бросила Яматову точная моя копия, когда вернулась.

— Уже снял, а Игорь ждёт тебя в столовой. Маша, я тебя с отъездом не тороплю, можешь спокойно собраться, поесть…

— Да пошёл ты…

Хотя бы последнее слово осталось за мной и то радость.

За второй мной хлопнула дверь. Раскрыла глаза и жду, когда обстановка дрогнет, и я обратно перенесусь в настоящее.

Кукишь мне с маслом на блюдечке.

Стою спиной к Яматову, ногой по полу топаю и ничего.

Вздрогнула. Позади раздался, нет, даже не крик, а звериный рёв. От страха пригнулась и чисто на инстинкте обернулась в сторону, откуда исходил леденящий душу звук.

— А-а-а! — заверещала и, закрывая голову руками, упала на пол. А всё из-за того, что Яматов схватил первое, что ему попалось, а рядом с ним стоял стул, и запустил его в стену. Как раз в то место, где я находилась.

Конечно, не пострадала, стул не мог мне навредить. По факту меня в комнате нет, но всё равно, когда ни в чём неповинный предмет интерьера грохнулся о стену и разлетелся на мелкие щепки, уклонялась от обломков, которые, к слову, если и попадали в меня, то проходили насквозь.

Дима с невменяемым выражением долго смотрел в одну точку, а потом закрыл лицо руками и медленно сполз на колени. Когда его лоб коснулся пола, Яматов протяжно застонал.

Не знаю, но мне кажется, когда избавляются от ненужной женщины, так не горюют и мебель не крушат.

Осторожно, на цыпочках, как будто Яматов может услышать шаги, подкралась к нему и рядом присела. Диму не просто трясло, его колотило, как от озноба. Такое ощущение, что ему только что сообщили о кончине близкого человека.

Наклонилась ниже и прислушиваюсь, Дима что-то шепчет.

— И я люблю тебя, Машенька, прости, но рядом со мной ты погибнешь.

В душе буйным цветом зацвело необъятное поле ромашек, соловьи запели свою лучшую песню, а солнце прогнало тучи и засияло. Пошатнулась, физически ощутила, как плечам и спине стало легче, потому что на них больше не давит обида и боль от неразделённой любви.

Сквозь слёзы радости я улыбнулась и погладила живот.

— Ну вот, маленький, а мы переживали. Будет у нас папа, и мы все втроём перед новым годом будем ёлку во дворе наряжать, каждое утро просыпаться и завтракать, да много чего, главное — всегда вместе.

Широко распахнув руки, потянулась к Диме, чтобы обнять, но его образ растаял прежде, чем успела его коснуться.

Глава 47

Когда вернулась в настоящее время, молилась, чтобы дар куда-нибудь вновь не унёс, мне срочно требуется поговорить с Димой. Зря я его вчера не выслушала. С другой стороны, может, и нет, ведь всё равно не поверила бы.

Метнулась к двери, но увидев отражение в зеркале, решила с разговором повременить, пока в должный вид себя не приведу.

Никогда я так быстро не чистила зубы, и душ не принимала. Пока волосы феном сушила, клок волос из-за спешки выдрала. Из одежды накинула то, что лежало на самом верху сумки. Какая разница что надевать, когда планирую через минут десять раздеться.

Судорожно копошась в косметичке в поисках туши для ресниц, замерла.

А почему я ни Диму, ни отца не чувствую?

Они где?

Откинув косметичку в сторону, как есть, вышла из спальни и первым делом направилась в комнату Яматова. Она оказалась пуста. Толкнув дверь комнаты Игоря, посмотрела на пустую аккуратно застеленную кровать, и в сердце поселилась тревога.

Конечно же надежду я не оставила, что мужчины где-нибудь в квартире, и бегаю, заглядываю в каждый угол.

— Где Дима или Игорь? — встретив в коридоре вездесущего Эдуарда, накинулась я на него.

— Хозяин и его гость уехали. На случай, если вы проснётесь, просили передать, чтобы не волновались, они скоро вернутся, — ответил работник и как-то нехорошо то ли улыбнулся, то ли скривился. — Прикажете подать завтрак?

— Нет, я позже поем вместе со всеми, — отмахнулась я.

Отпустила Эдуарда, но нутром чувствую, что-то в его поведении и манере общаться со мной изменилось. Раньше он на меня как кот на мышь не смотрел. Такое ощущение, что он знает больше, чем говорит.

— Эдуард, — окликнула я мужчину. — Что происходит? Мне нужно говорить исключительно правду, — медленно растягивая слова, произнесла я и очень надеюсь, ментальное внушение и в случае с Эдуардом сработает.

— Скоро, — мужчина нагнулся, чтобы наши лица поравнялись по высоте, — я уеду отсюда к морю, куплю себе домик и буду жить припеваючи. Мне Глеб Сергеевич такую сумму отвалит — до конца дней хватит.

Ноги подкосились, но я взяла себя в руки и спокойно уточнила:

— А за что именно тебе Глеб заплатил?

— За то, что шпионил для него, за то, что с квартиры охрану снял, и за то, что когда Дмитрий Тагирович уехал, предупредил, что ты осталась одна.

— Ах ты, гад! — выкрикнула я и со всей силы толкнула мерзавца.

— Ой, как некрасиво, когда девушка кулаками машет, — донеслось мне в спину, и я замерла, это был голос Глеба. — Тем более такая очаровательная, как ты, Мария. Придётся перевоспитывать.

Обернулась.

Глеб вышагивал по коридору ленивой походкой победителя. У него на лице играла довольная улыбка, а в руках он держал чёрный кожаный кейс. Не знаю почему, но обратила на эту деталь внимание.

— Не усложняй, — бросил он мне, когда я напрягла тело, чтобы сорваться с места и убежать. — Догоню в любом случае, а за попытку бегства накажу. Зачем оно тебе? Слышал, ты в положении.

— Ну ты и мразь, — кинула я в сторону Эдуарда. — Дима тебе доверял, а ты…

— А что он? — подойдя ко мне вплотную, усмехнулся Глеб. — Он живой человек, который устал прислуживать и на старости лет хочет пожить безбедно и сыто. Может, даже женой молодой обзаведётся, хотя я бы не советовал, слишком хлопотно. На, держи, как обещал, — это Глеб произнёс уже для Эдуарда и бросил в его сторону кейс.

— Спасибо, — наклонился Эдуард и открыл кейс, который был под завязку наполнен пачками денег.

Ну уж нет, этот гад не наживётся на предательстве, подумала я и сказала:

— Сейчас пойдёшь и положишь все деньги на счёт в банке. Потом узнаешь, какому ребёнку требуется дорогостоящее лечение и переведёшь его родителям всю сумму, — пользуясь ментальным внушением, приказала я. Да, был момент, когда хотела добавить: «И переломаешь себе ноги», но я же не живодёр.

Эдуард согласно закивал, но на его глазах выступили слёзы, а лицо безобразно от досады скривилось. Всё существо мужчины противилось тому, что придётся распрощаться с наживой, но противостоять приказу он не мог и умчался.

— Браво, — сообразив, что я только что сделала, восхитился Глеб и несколько раз хлопнул в ладоши. — Даже так? Не ожидал. Ты, оказывается, ещё ценней, чем я надеялся, — мужчина, приподняв мне подбородок, заставил посмотреть ему в глаза. — Мы с тобой станем идеальной парой. Всё-таки как хорошо, что я тебя в прошлый раз не сжёг.

— Не-е-ет, — злобно прошипела я. — Ты ещё очень горько пожалеешь, что не сжёг. Это я тебе обещаю.

— Убирайся! — бросив взгляд на хныкающего Эдуарда, крикнул Глеб, а потом злорадно засмеялся. — У тебя же задание есть, иди, спасай малыша.

Уверена, Глеб легко мог отменить мой приказ, но не стал утруждаться. Даже у монстров предатели не в почёте.

— Прошу, — Глеб в приглашающем жесте вытянул руку, показывая на вход в гостиную.

Плюнуть бы ему в рожу, так ударит ведь, а я беременная.

Пошла, куда деваться, всё равно заставит, не уговорами, так силой.

Глеб в воздухе вертел пальцем, а в это время парившая в воздухе верёвка как змея обвивала моё тело. Ёрзала на стуле, пыталась тоже воздействовать на верёвку, но против опытного мага я проигрывала.

— Это ты возглавляешь организацию, которая истребляет магов, да?

— Организацию! — громко рассмеялся Глеб, как будто услышал что-то крайне смешное. — Я и есть эта организация в единственном числе. Набери я единомышленников и погорел бы. Все любят болтать, кто-то много пьёт и не держит язык за зубами, кто-то чрезмерно хвастлив. Не-е-ет, я привык действовать в одиночку. Это, кстати, Яматов выдвинул идею на счёт таинственной организации, а все остальные, как бараны, уверовали.

— Значит, брата ты тоже убивал один, собственными руками?

На лице Глеба лишь на долю секунды, но промелькнуло сожаление.

— Мальчишкой пришлось пожертвовать, он случайно влез не в своё дело, а свидетелей я не оставляю, — Глеб подошёл ко мне и подёргал за одно из колец верёвки. — Не больно, ослабить?

Ха-а, заботливый какой, ишь ты…

— Ради чего можно убить ребёнка?! — взорвалась я, у меня в уме не укладывалась эта дикость.

— Ради будущего. Ради справедливого будущего для таких, как я. Почему я должен прятать свою силу, почему не могу ею пользоваться, когда хочу и где хочу? Миром должны управлять мы, а не люди. Яматов говорил тебе, что у нас есть совет, который следит, чтобы ни один маг не вмешивался в политику? Кто придумал эту ересь? Люди разве с умом управляют? Нет. Кругом идут войны, планету как помойку загрязняют, никто не контролирует численность населения и его качество. Я, — зарычал Глеб, — всё изменю!

У-у-у… у кого-то крыша основательно съехала на мечте о мировом господстве.

Одним словом — клиника.

— Историю изучал? Ты не первый, кто грезит управлять миром, закончишь так же, как они. Сдохнешь мучительно и желательно медленно!

— Нет, я проживу долгую плодотворную жизнь, обо мне сложат легенды, а потомки будут почитать как бога, — пафосно заявил Глеб и, присев на корточки, поправил прядь моих волос, которая нависла над лицом. — А ты, Машенька, будешь при мне, как женщина и как провидица. Видеть будущее, значит предугадывать каждый шаг врага, обезоруживать его и загонять в тупик. Вместе мы непобедимы.

— Ха-а, — усмехнулась я. — Кто тебе сказал, что я стану помогать, больной ты ублюдок.

— Да куда же ты денешься, — не смотря на оскорбление, пропел ласково Глеб. — Родишь ребёнка и ради него, чтобы он жил, и ты могла его видеть, хоть что сделаешь. Хоть руки мне станешь лизать, хоть в койке ублажать, хоть других детей рожать. Всё, что пожелаю.

— Дима этого не допустит, он тебя в порошок сотрёт. Давай, разглагольствуй тут, передо мной, посмотрим, что ты позже перед равными себе по силе скажешь.

— Ты права, Яматов сильный соперник, мне бы с ним туго пришлось, но опять спасибо тебе. Он ради любимой, да ещё беременной, женщины пожертвует хоть чем. Вернее, хоть что мне не нужно, возьму лишь его жизнь, — не без удовольствия сказал Глеб и, достав из кармана четыре браслета, положил их на ладонь и поднёс к моему носу. — Хочешь знать, что это?

— Глеб, что за тяга к представлениям? Всё равно ведь скажешь.

Мужчина кровожадно улыбнулся и произнёс:

— Любой маг, на чьих запястьях окажутся эти браслеты, причём надеть их он должен сам и добровольно, теряет силы и, соответственно, превращается в обычного человека, которого можно легко убить, например, пулей из пистолета. Вот из такого пистолета.

Теперь мне продемонстрировали огнестрельное оружие, а после поднесли его дуло к моему виску и, судя по звуку, сняли с предохранителя.

— А теперь тихонечко посидим и подождём твоего любовника.

— С чего ты решил, что Дима скоро вернётся? Он надолго уехал. Не думай, что Эдуарду известно всё, — почуяв приближение Яматова и отца, я замолчала, а Глеб зашёл мне за спину, пригнулся и сильней надавил на висок дулом.

Когда Дима и Игорь зашли в гостиную, было видно, они знали, что примерно здесь происходит.

— Отпусти Марию, и гарантирую — мы договоримся, — первым в дискуссию вступил Яматов.

— А я не хочу договариваться, я хочу, чтобы ты сдох. В обмен предлагаю жизнь Маши и ребёнка. Всё равноценно: две смерти — две жизни, — отозвался Глеб и бросил на пол к ногам Игоря и Яматова браслеты. — Вы оба знаете, что это и для чего. Надевайте.

— Дима, ради всего святого, не смей их надевать! — заорала я во всё горло. — Он меня не убьёт, он сам так сказал, я ему слишком нужна, чтобы смотреть будущее. Дима, пожалуйста, не надевай.

До этого момента Глеб не причинял мне боли, относился бережно, я бы даже сказала, с заботой, с больной, конечно, и извращённой, но заботой. А после выкрика ударил рукоятью пистолета по голове, да так сильно, что искры из глаз посыпались, и я чуть сознание не потеряла.

Дима с отцом, сжав кулаки, синхронно шагнули к нам с Глебом, но мучитель без слов, вновь приставив мне дуло к виску, их остановил.

— Яматов, стоять, а то мозги этой барышни окажутся на твоих шторах.

— Дима, не надевай, не надевай, — шептала я как молитву. Знала, после этой фразы Глеб вновь ударит, что он и сделал, но мне было плевать.

— Ага, Димон, послушай бабу и сделай наоборот, — услышала я краем сознания, как хмыкнул Глеб и отключилась.

Когда я подняла голову и раскрыла глаза, Дима и Игорь уже оба стояли в злосчастных браслетах, а Глеб шептал мне на ухо.

— Внимательно, Машенька, смотри и запоминай, что я сделаю с твоим ребёнком, если ты не будешь послушной или предашь.

— Нет-нет-нет…

Почти одномоментно раздались два выстрела, и я от отчаянья взвыла.

— А-а-а-а!..

Яркая вспышка света ослепила, а после неё наступила тишина, такая, словно всё вокруг умерло. Щурилась и не понимала в чём дело. Дима и отец стояли неподвижно, причём в неестественных позах. Такое ощущение, как будто смотрела фильм, и его вдруг поставили на паузу. Оглянулась, за спиной также, не шелохнувшись, стоит Глеб с вытянутой рукой, в которой он держит оружие.

Как? Что? Почему? Думать над этими вопросами у меня не было времени. Я, заёрзав, мысленно приказала верёвке, что обвивала моё тело, развязаться, но она не послушалась. Присутствие Игоря или отца я не чувствовала, из чего сделала вывод, в данную минуту магия не работает. Что обидно! Неизвестно, когда время потечёт вновь, а я сижу связанная на стуле и ничего не могу поделать.

Изо всех сил старалась вырваться, но единственное, чего добилась — упала вместе со стулом на пол. Но и тут я не потеряла надежду, отталкивалась ногами и как гусеница ползла в сторону Яматова.

Топот маленьких лапок привлёк внимание.

— Блестяшка, — обрадовалась я, — давай, девочка, на тебя вся надежда, перегрызи верёвку.

Сообразительная ящерка вмиг догадалась, что от неё требуется и, изредка царапая мою кожу острыми клыками, кусала верёвку.

— Умница, — сбрасывая путы, вскочила я на ноги.

Пуля, что предназначалась отцу, не успела проделать и половину пути, и я просто сбила её. А вот с пулей, выпущенной в Диму, дело обстояло сложнее, она достигла цели и находилась в теле Яматова, хоть и вошла неглубоко.

Было безумно жаль ковыряться в груди любимого лезвием для вскрытия писем, но в любую секунду Глеб мог ожить и продолжить кровавое дело. Пистолет я у него, конечно, забрала и хорошенько стукнула тяжёлым лотком для бумаг по голове, но кто знает, какие у него ещё имеются козыри в рукаве.

Выцарапав пулю из Яматова, выдохнула, теперь, даже если время вновь потечёт, Дима, по крайне мере, останется жив. С браслетами дело обстояло куда сложнее. Казалось, они легко должны были сниматься с запястья, по диаметру гораздо шире, чем рука. Но как я не дёргала, браслеты оставались на месте.

«Маг должен добровольно надеть на себя браслеты», — вспомнила я слова Глеба, и в голову пришла мысль, что и снять их может лишь сам маг.

Хоть и предполагала, что комнату вновь может озарить вспышка яркого света, но всё равно не успела вовремя зажмуриться, и она меня ослепила.

Когда подняла голову и раскрыла глаза, Глеб держался одной рукой за голову, не зря я его лотком огрела, а другой пытался выстрелить. Но пистолет-то я из его руки выбила, поэтому ничегошеньки не происходило.

Бросила взгляд на Диму с отцом. Мужчины выглядели довольными, и у их ног валялись браслеты.

— Что произошло?! — взвыл Глеб, а потом уставился на меня. — Это ты, сучка, сотворила, да? Ты остановила время. Как? Почему?

— Глеб, — довольно спокойно обратился Яматов к бывшему союзнику, — ты прожил жизнь подло, как мразь, на твоих руках кровь ребёнка, так проведи же последние минуты на этом свете с достоинством. Не истери и не вой. Прими смерть как мужчина.

— Нет, — попятился назад Глеб. — Я так не закончу. Яматов, это не в твоих правилах. Ты меня не тронешь. Запрёшь куда-нибудь под замок, это да, но не убьёшь.

— Игорь, — покосился Дима на отца. — Уведи Машу.

Глеб не послушал Яматова. Когда мы с Игорем вышли из гостиной, оттуда послышались мольбы, жалобный плачь, а потом Глеб завизжал, как поросёнок на бойне.

Игорь отвёл меня в спальню, удостоверился, что со мной всё в порядке и сказал:

— Маша, тебе придётся посидеть ещё одной,мне надо помочь Дмитрию избавиться от останков.

Кивнула и не выходила из комнаты вплоть до того момента, как в квартире не хлопнула входная дверь. Оглядев гостиную, я не нашла ни единого признака, что недавно тут развернулась трагедия. Мои мужчины всё чисто убрали и расставили по местам.

Яматов с отцом вернулись ближе к ночи, я не стала выходить их встречать, понимала, им нужен душ и время остыть.

Когда в дверь комнаты тихонечко постучали, я стояла у окна и вглядывалась в огни ночного города.

— Я не сплю, можешь войти.

Мне не надо было оборачиваться, уверена, в комнату зашёл Дима, и не потому, что чувствовала его как мага. Он стучался по особенному, звук шагов мне был до боли знаком, и запах любимого мужчины не перепутаю ни с каким другим.

Мы с Яматовым оба стояли у окна и молчали. Наши тела соприкасались только плечами. Дима, видимо, подбирал слова, которые хотел сказать, а мне слова не нужны, я уже точно знаю с кем и как проживу жизнь.

— Мария, понимаю, трудно поверить, но я прогнал тебя исключительно для того, чтобы ты осталась жива. Рядом со мной постоянно крутилось слишком много магов, мы бы постоянно жили в страхе и оборонялись. И рано или поздно чья-нибудь попытка открыть твой дар через сожжение удалась бы. Я не мог допустить твоей гибели. И ту жестокую фразу, что без дара ты мне не нужна, намеренно сказал, чтобы она тебя ранила и желательно больно. В этом случае ты бы легче меня забыла, не ждала бы, что я передумаю и вернусь, а жила дальше.

Мне безумно хотелось прижаться к Яматову, обнять, поцеловать, но он мне так редко говорил, что у него на душе, и никогда не рассказывал о чувствах, что язык не поворачивался остановить его речь, и я просто молчала.

— Машенька, я тебя всем сердцем люблю, никого нет дороже. Даже если прогонишь, я никогда не уйду из твоей жизни, и неважно, сколько лет потрачу, доказывая, что мне нужна только ты и твой дар тут совсем не причём.

— Знаешь, — едва сдерживая улыбку, произнесла я. — Вообще-то я планировала как минимум неделю держать тебя на расстоянии за то, что в одиночку решил, как для меня будет лучше. Если бы ты меня спросил перед тем, как выгонять, я бы ответила, что готова обменять долгую жизнь, на несколько счастливых мгновений рядом с тобой. Да, те слова, что без дара я тебе не нужна, глубоко меня обидели, но я всё равно каждый день ждала твоего приезда или звонка. Надеялась каждую секунду, что ты передумаешь.

— Прости, — прошептал Яматов. — Я очень виноват.

— Да, и я ещё не раз и не два тебе это припомню, но не сегодня, слишком сильно соскучилась, — заявила я, развернулась к Яматову лицом и, приподнявшись на цыпочки, чтобы достать до его губ, поцеловала.

— Так ты мне веришь? — Диме было так важно знать ответ на этот вопрос, что он прервал поцелуй.

— Я знаю. Забыл? Могу в будущее заглянуть или время остановить, а также попасть в прошлое. Видела, как ты мучился, когда я уехала.

— А если бы не видела, поверила бы мне? — нахмурился Дима.

— Конечно поверила.

Эпилог

— А-а-а, — простонала я и смотрю на часы, замеряю секунды, как просил врач.

— Машенька, ты как, может маску с кислородом опять дать? — обеспокоенно сжимая мне руку, спросил Дима.

— Яматов, если каждый раз, когда я скорчусь от боли, ты будешь за сердце хвататься, то до конца родов не доживёшь. У меня, с учётом ситуации, всё нормально, — прорычала я, всячески сдерживая порыв закричать и вновь испугать мужа. — Шёл бы ты в кафетерий уже, а? Попей кофе, например, или чаю выпей. Когда рожу, тебя обязательно позовут.

— Солнышко, я не могу уйти. У нас с тобой слишком активный ребёнок, — ласково запел Дима. — Представь, если он всю мебель в палате к потолку поднимет или акушерку заставит летать.

— Тогда ты сотрёшь ей эти воспоминания и всё, — сказала я и прикусила губу. — Дима, ну правда, это чисто женское дело, мужчина должен за дверью сидеть и ждать.

— Нет, Машенька, даже не проси. Обещаю, когда сам процесс начнётся, туда, — Яматов показал на мой пах, — даже не посмотрю, но ни за что не уйду. Когда ты родишь, из тебя вместе с ребёнком выйдет и магия и неизвестно, как твоё тело отреагирует. Я должен быть рядом.

— Нет, не выйдет, — послышался голос Игоря и я, закатив глаза, возмутилась.

— Нет, это не палата роженицы, а какой-то проходной двор. Дима, если ещё забеременею, рожать буду исключительно на бесплатной основе, по полюсу. В этом случае никого ко мне не будут пускать.

— Я не вовремя? — смутился отец. — Просто узнал хорошие новости, спешил поделиться. Тогда я позже зайду, да?

— Что ты зря бахилы с шапочкой и халатом надевал? Заходи. Рассказывай, — не успела я закончить фразу, как Игорь уселся на стул, достал книгу, раскрыл и принялся тыкать в неё пальцем.

— Ваш случай не единственный. Согласно тексту этой книги, в пятнадцатом веке испанский аристократ граф Гарсия Альварес де Толедо и бла- бла- бла, в общем, имя на пять страниц, так вот он не был особо выдающимся магом, но история его жизни крайне занимательная…

— Папа, я всё понимаю, но я тут рожаю, подсократи рассказ до основной сути, — почувствовав, что грядёт новая схватка, поторопила я Игоря.

— Граф влюбился, да неудачно, в дочку пастуха. По тем временам неравные браки — вызов обществу, позор и жуткий скандал. Но и это половина беды. Девушка была обычным человеком, а граф — магом, их союз породил бы полукровок, а их участь мы все знаем.

На этом моменте историю графа пришлось поставить на паузу. Как не сжимала челюсть, боль от схватки взяла верх, и я закричала.

— Но Изабелла — это возлюбленная того, чьё имя не вышепчешь, так уж получилось, забеременела, — продолжил отец, когда схватка прошла. — Граф, как благородный человек, вопреки всему женился на ней, и в знак вечной любви подарил кольцо, — Игорь перевернул книгу к нам лицом и продемонстрировал рисунок кольца с красным рубином. — А вот что с ним произошло спустя месяц, — папа перелистнул страницу и показал нам ещё один рисунок, уже с кошкой.

— На Блестяшку похожа, — заметила я.

— Вот именно. Согласно этой книге, кольцо ожило, как и твой крест, который тебе подарил Дима. Но это ещё не всё. После у Изабеллы начали проявляться зачатки магии, и с каждым годом сила только росла и развивалась. Вдобавок, Изабелла родила графу пятерых сыновей и трёх дочек и отнюдь не полукровок, а магов.

— Ты хочешь сказать, моя магическая сила ещё увеличится? — поинтересовалась я.

— Думаю, да, — радостно ответил отец. — Изабелла не имела твоего преимущества, в её роду не было магов. Машенька, уже сейчас ты сильней любого ныне живущего мага, только представь, какие перспективы тебя ждут, допустим, через пять лет.

— Пять сыновей и три дочки, — воодушевился Яматов. — Хочу иметь столько же детей, сколько было у графа и Изабеллы.

— А почему кольцо Изабеллы ожило? — проигнорировала я заявление Димы. Потом сообщу мужу, что согласна и на двадцать детей с условием, если он их будет носить девять месяцев, а потом сам рожать.

— Согласно древнему тексу, так случается, когда маг встречает истинную любовь. Сама Вселенная наделяет его половину жизненной энергией, — пояснил отец. — Граф и Изабелла не уникальны, просто их история записана более детально, чем остальные. Не один месяц я рылся в архивах, такие пары, как вы, рождаются приблизительно раз в двести-триста лет. И каждая имеет своё предназначение. Например, граф и Изабелла на корню подавили несколько зарождавшихся в те времена войн в Европе.

— А у нас какое предназначение? — спросили мы одновременно с мужем.

— Не знаю, — пожал Игорь плечами. — Поживём — увидим.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Эпилог