Магл [Лилиан Катани Некто] (fb2) читать онлайн

Лилиан_КатаниМагл

Вот стоило сдохнуть в своём мире, чтобы попасть в мир Роулинг?! За что?! Попадают в Поттера, Уизли, в Малфоя наконец. А я? А я МАГЛ! Я попал в самого настоящего магла. Я Дадли Дурсль. Канон? Дамблдор? Идите в жо... в тайгу к тигру! Я жить хочу долго и счастливо! Предпочту выстроить жизнь подальше от этой волшебства и обнести его трехметровым забором под напряжением. А то вдруг, какая волшебная пакость заведется. Вот только меня не спрашивают...

Попаданец в Дадли Дурсля, в 8 лет. Русский, магических способностей нет, не сквиб – магл, хорошо знает канон. Не желает встревать, хочет просто жить. Мечтает о сцене. Влияет на Поттер.

Здесь нет супер экшена и кучи магии с артефактами. Задача - выжить и прославиться.

Произведение будет интересно, в первую очередь, тем кто взаимодействует с музыкой и музыкантами. Если вы не любите рок - лучше не читайте.

Фандом: Гарри Поттер

Персонажи: Дадли Дурсль

Категория: Джен

Рейтинг: R

Жанр:

Размер: Макси

Статус: Закончен

События: Чужая душа в теле героя Поттерианы, Магл в главных ролях, Путешествие во времени, Распределение в другие факультеты

Предупреждения: AU, Мэри Сью, Нецензурная лексика, ООС, От первого лица (POV)

Комментарий автора: Есть еще здесь

https://ficbook.net/readfic/5224725

Страница произведения: https://fanfics.me/fic101807

Глава 1 Русские идут

— Игорь, у нас опять принтер сломался, а мне отчёт сдавать послезавтра, — в дверях стояла полная женщина лет сорока пяти и нервно перебирала в руках ключи от кабинета. — Посмотри, пожалуйста, ну очень надо! — протягивает та.

— Сейчас подойду, — отвечаю я, нехотя отрывая себя от стула, и плетусь за Еленой Васильевной, нашим главным бухгалтером, изучать несчастную технику.

Старенький «Canon» ломался часто. Ну как ломался, бедному принтеру всегда кто-то помогал. Скрепки, следы кофе, блёстки от хлопушки (в Новый год) — это неполный перечень того, что я находил в принтере бухгалтеров. Елена Васильевна, Светлана Дмитриевна и Ольга Антоновна, наши работницы отдела, всё доблестно отрицали. Не они это, оно само. Да-да. Так я и поверил. Само оно, как же!

Тяжёлые берцы громко топают по серому кафельному полу. Поворот, ещё один и тяжёлая металлическая дверь. «Бухгалтерия», чуть ниже «Часы работы с 9.00 до 18.00». Если бы это было правдой, в полпятого все по домам разбегаются быстрее, чем напуганные лани! Мне б так работать! А я? А что я! Хрен уйдёшь раньше конца рабочего времени, а лучше и задержаться на полчасика — иначе шеф весь мозг вынесет!

— Здравствуйте, девочки, что случилось? — ага, девочки. Это не девочки, это акулы финансового мира, сожрут и не поморщатся. Падки на красивые слова и лесть. Очень полезное знакомство. Эти тётеньки знают, как оформить документы, как не платить налог, как засудить соседей за потоп и многое-многое другое. Так что с ними надо дружить — конфетки и цветочки дарить, девочками называть, ну, и желательно глазки состроить.

— Принтер опять не работает! — жалобно выдохнула Ольга Антоновна.

— Ща, сделаю, — открываю крышку и начинаю вынимать всё последовательно. Как я и предполагал — это очередная скрепка. Вот чем люди думают? Чем??? Ох, я бы сказал! Блять, вот так сложно проверить десять листочков на наличие скрепок, раз ты черновики пихаешь? — Готово! Пустите что-то на печать?

— Ой, работает! Ты просто волшебник, Игорь! Спасибо! — говорит Елена Васильевна, вытаскивая распечатку из принтера. — Что бы мы без тебя делали?!

Что делали, что делали? Платили бы мастеру по ремонту!

— В кадрах новенькая девочка на работу пришла! — о, эти чёртовы намёки, я их уже с первых слов узнаю. — Молоденькая, такая хорошенькая! — приторно-сладким голосом произнесла Светлана Дмитриевна. — Ты бы сходил, познакомился.

— Молодой я ещё, не нагулялся.

Каждый раз заводят тётеньки эту волынку! Пора мне жениться, детишек растить, сколько можно — тридцать два годика уже. Не хочу! Да и моё хобби, рок-музыка, к кабинетным девочкам не располагает. А ещё тело в татуировках… Не, я лучше на те деньги, которые все на семью-детей спускают, куплю билет на «Арию» или новую татуировку сделаю, как у Роулинг в книжке — змея из черепа! Да и какая обычная девчонка захочет встречаться с длинноволосым крашеным рокером в тяжёлых ботинках?! Рокером, у которого любимая женщина — гитара, а лучший друг — мотоцикл?! Рокером, который боготворит мамочку и обожает её готовку?! Дурочек нет? Вряд ли есть именно такие!

Я и в компанию эту устроился благодаря брату. Вот он у нас гордость семьи! Окончил медицинский и уехал в Германию, там женился и взял фамилию жены, он теперь герр Крауфф! Крауфф типа круче звучит, чем Соболев. Хирург в Дрезденской больнице, уважаемый дядька! По его просьбе меня и взяли в эту контору программистом. Кое-как, но я закончил универ, хоть диплом и синий, но есть. Не скажу же я матери, мол, я своей гитарой и байком больше заработаю! Старенькая она, нельзя её волновать. А что до размножения — у меня племянники есть, маме хватит! Да и благодаря брату я сносно говорю на немецком и английском, или благодаря «Metallica» и «Rammstein»? Да какая разница?! Главное, говорю и понимаю, но плохо! Но понимаю же! Брат у нас молодец! Это он меня, непутёвого, научил (любимая мамина фраза!).

Я вообще главное разочарование в жизни моей мамы, не то, что брат. Димочка окончил школу с отличием, Димочка окончил медицинский с красным дипломом, Димочка работает в Германии, Димочка женился, у Димочки жена мальчишек-близнецов родила! Нет, я не завидую (ну, может чуть-чуть), я рад за брата. Реально рад! Он молодец, добился признания сам, работает, маме деньги отсылает, квартиру купил нам. Но я другой. Другой! Димка, уезжая, строго-настрого запретил мать волновать. Маму я люблю и боготворю. Она уже смирилась с моим «варварским» прикидом, но всё ещё надеется меня женить. Я одно из самых главных её разочарований. Высокий, с длинным чёрным волосом (крашеные, это Димка в отца пошел — черноволосый, а я русый), в чёрных тяжёлых ботинках, чёрных джинсах, заправленных в ботинки и тёмно-синей (под цвет глаз) рубашке, с цепями на джинсах и руках. А ещё куча татуировок.

Какой был скандал, когда я первую тату сделал! У-у-у! Брат мне хорошо вломил — фингал был знатный! Мама хотела тихого домашнего мальчика, а получился я. Вечно в синяках, в порезах, с кучей замечаний в дневнике, стоящий на учете в милиции, еле-еле поступивший в ВУЗ (и то, спасибо брату), и работающий тоже благодаря брату. Не сын, а ужас. Мама часто причитала, что был бы жив отец, я бы так себя не вёл. Наверное, она права. Папу я не помню. Он погиб в первую чеченскую, офицером был. Так что вся надежда на Диму и его сыновей — Александра и Артура.

— Игорь, ты уже здоровый мужчина, пора определяться!

— Ладно-ладно, зайду! Только за конфетами схожу, а то негоже к девушке с пустыми руками.

— Правильно, — сказала Елена Васильевна. — Нам тоже к чаю что-нибудь возьми!

— Коньяк подойдет?

— К коньяку подходит кофе, а кофе у нас нет! — смеясь, сказала Ольга Антоновна.

— Будет! Будет и кофе, и коньяк, и какао с маслом, — усмехнулся я. Намёк был понят, ну, я же говорил... Пошёл в магазин.

Дойдя до своей каморки, гордо именуемой серверной, взял кожанку и направился на первый этаж. Магазин находился через дорогу. Я подошёл к автобусной остановке, напротив которой находился пешеходный переход, и сознание померкло, кто-то будто вырвал мою душу из тела, а по последнему разлилась дикая, рьяная боль… Боль.

22.00 Местные новости

«Сегодня в обед нетрезвый водитель маршрутки протаранил автобусную остановку. Погибло восемь человек, ещё четверо находятся в реанимации. Водитель заключён под стражу. Как сообщил заместитель начальника ГИБДД, водитель полностью признал свою вину и пытался покончить с собой. Власти города выражают соболезнования семьям погибших».

Глава 2 Мальчик-который-убил

Великобритания, графство Суррей.

— Давай, лови его! — громко пронёсся вдоль стен старой школы мальчишеский голос.

— Скорее, уйдёт же! — вторил ему второй, не менее звонкий и высокий.

— Пирс, заходи с другой стороны! — скомандовал третий, более басистый и уверенный.

Трое ребят бежали за худеньким черноволосым мальчиком в круглых очках. Преследующая его троица была хорошо одета: дорогие форменные пиджачки, отглаженные брючки, туфли. Убегающий же мальчик был худой, в форменной одежде размера на два-три больше нужного, в старых рваных кроссовках и сломанных очках-велосипедах с заклеенной скотчем переносицей. Мажорчики загоняли свою жертву в тупик, к мусорным бакам.

— Куда он делся? Крис, ты не видел? — с азартом и недоумением спросил мальчик с ольховыми волосами.

— Нет. Наверное, в бак залез, больше некуда! Давай, большой Дэ, врежь по мусорке, чтобы у него звон в ушах стоял.

Мальчик, которого назвали «Большой Дэ», вразвалочку подошёл к мусорному баку. Бак был высокий, тёмно-синего цвета. Большой Дэ или Дадли Дурсль, размерами напоминавший крупного кабана, а повадками — свинью на ножках в белом парике, задрал голову, пытаясь заглянуть в бак.

Бум!

На землю упали две черепицы с крыши.

— Вон он! — закричал стройный мальчик по имени Пирс. — На крыше! Спускайся, тебя накажут!

Беглец помотал головой и подтянул к себе ногу. С крыши сорвался очередной глиняный черепок.

Бумс! Черепок попал прямо в голову Большому Дэ… Мальчишеское тело небрежно распласталось по асфальту, под головой стала образовываться лужица крови.

— Бежим! — крикнул рыжий Крис. И двое мальчишек бросились прочь из закоулка. Отбежав в другой конец школьного двора, Крис сказал, обращаясь к Пирсу: — Никому ни слова!

— Почему?

— Хочешь в тюрьму? Мы с тобой загнали Поттера на крышу, и он убил Даддерса, мы участвовали в этом, — объяснял Кристиан.

— А Гарри? — забеспокоился Пирс.

— Пошли к пожарной лестнице, перехватим его там, — подобно настоящему лидеру и стратегу, сказал его друг.

Обеспокоенные мальчишки побрели к школе. Гарри Поттер спускался с пожарной лестницы. Кристиан Голд и Пирс Полкисс подхватили худое тело и поставили на землю. Поттер зажмурился и втянул голову в плечи.

— Не бейте, не надо, я не хотел! — испуганно бормотал Гарри.

— Заткнись, идиот! Ничего не было! Мы гуляли на площадке, Дадли отошел выбросить фантики от конфет, а ты был с нами! Запомнил?! — угрожающе сказал рыжеволосый Кристиан.

— Но-но-но, как же… он же… — в состоянии искреннего шока поправлял его Поттер

— Ты тупой? Ты в тюрьму хочешь? Ты его убил. А мы тоже причастны! Молчи и никому не говори! Понял?

— Да, — не выражая эмоций, твёрдо, насколько позволял его дрожащий голос, ответил Гарри.

— Как ты оказался на крыше? — зло спросил рыжий.

— Я... меня... я... я... — мямлил тот.

— Заткнись, урод! — рыкнул Голд. — Не было тебя на крыше. Ты же с нами был. Всё отрицай. С нами был! Или ты хочешь закончить, как твои родители-наркоманы? — Крис явно был не в себе, его голос был горяч и холоден одновременно, он был безжалостным, насколько только может быть безжалостен голос ребёнка.

По щекам Поттера текли слёзы, он никогда не верил в историю про то, что его мама и папа были наркоманами. Гарри просто верил в лучшее, по крайней мере, он старался. Он спешно замотал головой из стороны в сторону.

— Кому скажешь, прибьём! — сказал костлявый Крис и погрозил кулаком.

Мальчики направились к детской площадке. Пирс сел на карусель, Гарри последовал его примеру. Кристиан молча стал вращать железную конструкцию, дети изо всех сил старались выглядеть как можно менее подозрительно.

— Скорее вызывайте врача! Он ещё жив, быстрее! — громкий вопль мисс Деншир доносился со стороны закоулка с мусорными баками. Дадли Дурсля нашли.

— Молчи, ты с нами играл здесь! — злобно пробормотал Крис, останавливая карусель, и посмотрел в сторону мисс Деншир.

К закоулку уже направлялись учителя и ученики. Вдалеке слышался вой сирены. Ребята встали с карусели.

— Пошли туда, как будто только что пришли.

— Ага. Дохляк, шевелись давай!

Трое мальчишек не спеша направились в сторону гудящей толпы. Вой сирены становился всё громче.

Утро следующего дня, в кабинете директора начальной школы Литлл-Уингинга.

— Как так получилось?! Мой сын!!! Вы должны были… Вы были ОБЯЗАНЫ!!!

— Успокойтесь, мистер Дурсль, это трагическая случайность, — спокойно говорила директор, потирая пальцами виски, имея навязчивое желание заткнуть беспокойного родителя.

— Успокойтесь?! Успокойтесь?! Вы издеваетесь?! Да я вас по судам затаскаю! Мой сын в коме! А вы мне тут про ветер рассказываете! — крупный мужчина в сером костюме орал и брызгал слюной. Его глаза вылезали из орбит, красное и потное лицо исказилось от гнева.

— Мистер Дурсль, мы приносим свои глубочайшие извинения, мы понимаем, что вам сложно с этим смириться, но это действительно случайность. Ваш сын отошёл к мусорке выбросить фантики, порыв ветра сбросил несколько черепиц с крыши, и одна из них угодила в ребёнка. Это страшная трагедия, но это случайность, — приговаривала директор, но это было скорее похоже на её личную мантру, чем на успокоение Вернона Дурсля.

— Ложь! Вы лжёте! Кто-то ударил моего сына кирпичом и сбежал! Где были эти паршивцы? — продолжал надрываться мужчина.

— Друзья и кузен Дадли играли на площадке, это все дети видели. Мистер Дурсль, прекратите истерику! — худая темноволосая женщина в годах встала с директорского кресла. — Думаю, вам пора к сыну и жене в больницу.

Мужчина тяжело вздохнул и пошёл к выходу из кабинета. Громко хлопнув дверью, он стал спускаться по ступенькам на первый этаж. Кругом бегали дети, стоял невообразимый гомон. Все радовались спокойному и ничем не примечательному дню. Подойдя к машине, Вернон Дурсль сел в нее и завёл двигатель. Маленький черноволосый мальчик сжался в комок на заднем сидении.

— Ну-ка, ещё раз повтори мне всё! — рявкнул Дурсль.

— Мы играли на площадке, Дадли съел конфеты и пошел выбросить фантики, а мы остались играть, — затараторил ребенок. — А потом закричала мисс Деншир, воспитательница у первого класса, и мы побежали туда, а потом приехала скорая и увезла Дадли. Дядя, а с Дадли всё будет хорошо? — спросил он и всхлипнул.

— Все будет хорошо! Хорошо! Не иначе!

Машина выехала с парковки. Гарри посмотрел в окно, на краю площадки стояли Пирс и Кристиан. Мальчишки, завидев автомобиль, погрозили кулаками, Гарри Поттер зашёлся в беззвучном плаче, боясь, что его ложь окажется непринятой, слёзы стекали по его лицу и капали на обивку автомобиля Дурсля.

Дядя Вернон вырулил на автомагистраль и направился в Лондон к жене и сыну.

Глава 3 Попал или верните меня обратно!

От автора — курсивом выделена английская речь.

Больно! Больно! Очень больно. Голова гудела. Хотелось пить и жрать, именно жрать, а не кушать, но пить хотелось больше.

Я попытался открыть глаза. Яркий белый свет резанул не хуже скальпеля. Спешно прикрыл веки обратно. Хотелось повернуться на бок, но сил не было. Да что ж за хрень происходит?! Где я? Как я сюда попал? Что произошло? Не, ну это я похоже лишканул, что произошло, я помню. Я шёл в магазин за конфетками и коньячком для бухгалтерии, а потом стало больно. Чёрт! Да что же было-то?!

Так, включаем Шерлока. Я шёл по улице, почти дошёл до пешеходного перехода на остановке, и стало больно. Значит… значит в меня либо кирпич попал, либо машина сбила. Кирпичам взяться неоткуда, остаётся машина. Логично. Меня сбил автобус или автомобиль, и я валяюсь в больнице. Видимо, мне повезло: рядом нет кардиомониторов и я не в гипсе, только голова тяжёлая и, похоже, забинтована.

Двигаться тяжело, сил нет. Голова в бинтах. Значит, волосы, скорее всего, сбрили. Главное, чтобы я овощем не остался, тогда точно сдохнуть нужно было бы. А волосы отрастут.

Слева от меня послышалось шуршание. Я осторожно приоткрыл глаза и повернул голову. Напротив сидела женщина лет тридцати пяти с выпирающими вперёд зубами и крашеными волосами.

— Пить, — я прохрипел это слово. Лицо женщины вытянулось, как будто она динозавра увидела.

— Дадли, малыш, ты очнулся, что ты хочешь?

Так, какой-то Дадли, и он, то есть я, очнулся. Говорят на английском. Брат постарался. Походу я в отключке не меньше недели провалялся, раз Димка меня в загранку уволок. Может, он и оперировал.

— Воды, пить.

Женщина резво подскочила и поднесла к губам кружку с водой. Блаженство. Она что-то говорила, причитала, я не слушал. Голова коснулась подушки, и я провалился в темноту.

Вынырнул я так же внезапно, как и попал в чёрную дыру собственного мозга. Повернул голову налево. Рядом с женщиной стоял грузный мужчина с маленькими свиными глазками. Наверное, доктор, а тётка — сиделка. Я не Дадли, я Игорь и уж точно не её малыш. Может, она всех так называет? Хрен знает, или не знает, а может, Пушкин знает, я не в курсе. Надо найти брата и спросить про маму. Но сначала надо попробовать подвигаться.

Лежа на койке, укрытый одеялом, я попробовал двигать пальцами ног и рук. Отклик был, но слабый. Мужчина дёрнулся в мою сторону и сказал:

— Ты очнулся, я верил, знал!

В этот момент в палату зашёл мужчина в белом халате. Он негромко что-то сказал, и мужчина с женщиной вышли вслед за ним в коридор.

Я вновь попробовал пошевелиться, пальцы слушались, но неохотно, словно чужие. Ощущения как после наркоза, когда аппендицит вырезали. Ничего. Попробовал согнуть руку в локте. Тяжело, но дело идёт. Ноги слушаться не хотят, но я их чувствую. Напрягаю и расслабляю мышцы ног, сгибаю и разгибаю пальцы рук, постепенно пытаюсь согнуть руку в кисти и в локте.

Стоп… а татухи где?!

Я недоумённо покосился на свою левую руку. Она была белой. Белой без единого рисунка! Белой и тонкой. Не понял?! Я лежал и тупо пялился на свою конечность, пока кто-то не тронул меня за плечо. Повернув голову, я увидел толстого мужчину, женщину и доктора. Ой как мне это не нравится-а-а, ой-ей-ей, печенью чую неприятности. Чуть приподняв голову, спросил:

— Где мой брат?

Мужчина вышел из палаты, женщина стала поглаживать меня по голове, а доктор сел на стул и с интересом смотрел.

Через минуту открылась дверь. Мужчина за шкирку тащил пацана лет шести в одежде размера на три больше, с непослушными чёрными волосами, очками-велосипедами и шрамом-молнией на лбу. Его лицо было в грязных дорожках от слёз.

Стоп! Дадли? Шрамоголовый? Тощая блондинка и мужик-свин?

Пиздец, блять, охуеть! А-А-А-А-А!

Я вперился в мальчика взглядом, перед глазами поплыло и, кажется, я потерял сознание.

* * *

Очнулся я где-то… а где я? Всё вокруг белое, ни конца, ни края. Прям как в кино. Люди, ау-у-у.

Смотрю на свои руки — в татуировках, а я в концертном костюме и волосы длинные. Походу, меня сбила машина и я подыхаю, а это предсмертные выдумки моего мозга. Издали ко мне приближалась фигура мальчика. На вид мальчик был толстый, белобрысый, но с яркими голубыми глазами, одетый в серую школьную форму.

— Ну здравствуй, сын.

Я обернулся. Высокий черноволосый мужчина в военной форме при капитанских погонах, с синими глазами, смотрел на меня. Папа! Папка! Родной. Я хотел броситься ему на шею, но не смог сделать ни шагу.

— Папа! Папа! Я умер? Папа, не молчи.

— А что ему нужно сказать тебе?

Я опять обернулся. Рядом с мальчиком стояла женщина. Её длинные белые волосы доходили до талии, а серебристая мантия переливалась. Мальчик держал её за руку.

— Ты умер. Твой отец меня упросил вернуть тебя, но, знаешь, просто вернуть я не могу. Твой мир не в моей власти. Я отправила тебя в другой мир, тот, который сделала я.

— Кто вы?

— Я Демиург. Слышал о нас? — дождавшись кивка, женщина продолжила: — Вижу, ты подкован в этих вопросах. Это маггл Дадли Дурсль и он умер, но я не планировала его смерть, ты займешь его место.

— Мир Роулинг? Я… мне…

— У тебя нет выбора, сын.

— Отец прав, либо вечное забвенье, либо жизнь Дадли. Это не мир Роулинг. Мой друг, один из Демиургов решил немного пошутить и нашептал женщине историю о мальчике. Но у неё всего лишь сказка для детей, которая отличается от реальности.

— Что я должен сделать?

— Ничего. Живи, твори, меняй, учись! Живи!

— А канон? Волдеморт? А Дамблдор?

— Как хочешь. Я не буду вмешиваться. Всю твою прошлую жизнь я скрою от любопытных персонажей. То, что ты читал и смотрел — лишь один из множества вариантов развития сюжета.

— Пап, а как же мама?

— Тебя сбила машина, насмерть. Тебя и ещё семь человек. Мама будет горевать, Дмитрий заберёт её к себе в Дрезден. Через три года у него родится сын, он назовёт его Игорем. В честь тебя… Живи, сын!

— Живи! — сказал Дадли, и меня поглотила темнота.

Глава 4 Новое тело

Курсивом выделены слова, произнесённые героем на русском языке.

— Разряд.

— Не дышит.

— Разряд.

— Нет пульса.

— Ещё разряд! Давай, пацан, живи!

— Есть пульс! Мальчик жив. Отсутствие сердечного ритма — три минуты.

Сознание возвращалась неохотно, голоса доносились как сквозь вату.

— Миссис Дурсль, у вашего сына сердце не билось три минуты.

— С ним всё будет хорошо?

— Пока рано о чём-то говорить. Сейчас он под действием наркоза. Вам лучше пойти домой. Вас ещё один ребенок дожидается. А вашему старшему нужны здоровые и выспавшиеся родители и брат. Позвоните утром, мы сообщим вам о состоянии ребенка.

— Доктор, я позвоню.

— Да, миссис Дурсль. Утром. Дня через три приводите мужа и сына. Вашему Дадли нужно быть в кругу родных. Он сможет поговорить с братом и вами.

Дверь захлопнулась, и я остался в тишине. Я остался один в палате. Итак, что мы имеем. Я Дадли Дурсль, и мне плохо. Сознание уплыло, я погрузился в сон.

* * *

Я лежал на кровати на спине и пялился в белый, чисто выбеленный потолок. Уже две недели я лежу в больнице. У меня отдельная палата, сиделка одна на три палаты. И я в шоке. Нет, не так. Я в шо-ке! Глубочайшем. Апатия во всей красе. Были мысли выйти в окно или вены резануть. Были. В такие моменты вспоминалось лицо отца, моего отца Сергея Сергеевича Соболева, офицера Российской Федерации, Героя России и его слова: «Живи, сын!». Я отступал от окна, клал на стол нож, отходил от зеркала, сжимая в руке кружку. Мне часто снились мама и брат, племянники. Снилось, как Анна, жена брата, варит пельмени, а я ещё вредничаю, что они недосолены. Снилась сцена и концерты, снился барабанщик Рома, клавишница Люда, басист Тарас. Снилось, что мы играем на сцене. Часто вспоминал стеснительную англичанку Элис. Мы познакомились в Цюрихе, она, как и я, приехала на концерт Rammstein. Она же и рассказала мне про мир Роулинг. С ней я прочитал все книги, кучу фанфиков, пересмотрел кино, играл в Поттера у ролевиков. Она была чудом для меня. Весёлая, живая! Хогвартс, Средиземье, Нарния и многое другое я прочитал, просмотрел, поиграл в них благодаря ей. Элис, милая, ты будешь ждать от меня письма, потом поедешь одна на концерт, а потом… Что произойдёт с милой Элис, когда она узнает о моей смерти, думать не хотелось. Теперь меня нет. Нет больше Соболева Игоря Сергеевича, рокера и балагура, программиста, любимого сына-брата-дяди-друга. Нет меня. НЕТ МЕНЯ! Опять, опять эти слёзы. Последний раз я плакал в двенадцать лет, когда умер наш старый кот Дорофей. Вновь слёзы, я оплакивал себя, свою жизнь, мечты, жалел себя и маму. Мама, мамочка, родная. Как же ты без меня? Как же я без тебя? Мамуля, забери меня, забери, прошу. Я рыдал в подушку, слёзы лились потоком, не мог остановиться…

Это только в фанфиках да в романах попаданец бодро вскакивает на ноги, хватает дракона и идёт свергать короля. На деле всё сложнее.

Очнувшись в палате после разговора Петуньи и доктора, я понял, что связан и говорю с трудом, но понимаю английский. Спасибо тебе, Демиург, благодарен по горло! Связали меня, видимо, чтобы не учудил чего, когда в себя приду. Помню, в прошлой жизни, лежал со мной в палате мужик-летчик. Так он, после операции, всё в окно выйти хотел. Тогда мне стало понятно, зачем нужны решётки на окнах третьего этажа.

Через минут двадцать после моих попыток освободиться в палату заглянула сиделка и сразу же убежала. Ещё через десять минут пришёл доктор в белом халате.

— Как вы себя чувствуете, молодой человек?

— Пить хочу. Отвяжите меня. Зачем вы меня связали? — голос был хриплый. Зачем связали, я знал, но этого не мог знать Дадли Дурсль.

— Непременно отвяжем. Марта, дай мальчику воды, — пухлая женщина в белом халате поднесла к моим губам кружку с водой. — Ты привязан для того, чтобы когда отойдешь от наркоза, не упасть с кровати. Мы отвяжем тебя, если ты ответишь на вопросы.

— Хорошо. Задавайте вопросы, — действительно хорошо, голос детский, звонкий, нет хрипа, говорить легко. Вот что крест животворящий, тьфу, вода чистая делает!

— Расскажи о себе. Как тебя зовут?

— Дадли Дурсль, я учусь в школе, маму зовут Петунья, папу Вернон, брата Гарри. Мы живём в доме на Тисовой улице.

— В каком ты классе?

— Не помню, — хмуро ответил я — я помню таблицу умножения, и географию, и биологию.

— Биологию… — хмыкнул врач, — ну, порадуй меня.

— У мальчиков пенис, а у девочек влагалище, — ответил я, припоминая ответ ребёнка из фильма про воспитателя.

Ответом мне был дружный смех доктора и сиделки. Да уж, насмешил. Отсмеявшись, доктор сказал:

— Марта, развяжи этого биолога.

— Дядя…

— Доктор Джефферсон.

— Доктор Джефферсон, — поправился я, — что со мной произошло? Какой сегодня день? Какой год?

— На тебя упала черепица с крыши школы, и ты впал в кому на сутки, затем очнулся, но произошло кровоизлияние в мозг, и тебе сделали несколько операций. Ты был без сознания пять суток. Волосы скоро отрастут, не волнуйся. Сегодня шестое мая восемьдесят восьмого года, и у тебя скоро день рождения. Похоже, что у тебя частично потеряна память, но, думаю, скоро это пройдёт.

Меня развязали, доктор ушёл. Интересно, я понимаю по-английски и говорю без акцента. Памяти реципиента нет. Знание русского и немецкого? Попробуем. Напел «Катюшу», тяжело, но сносно получается. Напел «Mutter» Rammstein — тоже тяжело, но понять можно. Я развалился на кровати. Итак, это не сон, я в теле жирного поросёнка Дадли, знаю канон, фанон и кинон — спасибо Элис. Знаю немецкий и русский, хоть и плоховато. Мои родители — не бедные люди. Есть мальчик-агнец Гарри, по совместительству мой брат, и ему сейчас не сладко. Как сказала бы Элис «рояли в кустах имеются», угу, «рояли», вот только одна неувязка — я маггл! Стоило сдохнуть в своём мире, чтобы попасть в маггла?! Засада. Хотя с другой стороны, а какая мне разница? Я смогу воплотить все мечты, исправить ошибки молодости, может, и канон подправлю. Ага, разбежался, осталось только подпоясаться! Изменится поведение — упекут в дурку. Расскажу про Дамблдора и Ко — хорошо если жив буду. Спасать кого-то? Гарри? Магический мир? Издеваетесь? У них магия, палочки, артефакты! А что я могу?! Не-е-е, идите в жо… в тайгу к тигру! Самому бы выжить.

Я попытался пошевелиться. Руки слушались с трудом, как и тело. Ноги я чувствовал, шевелить побоялся. В таком виде меня застали Петунья и Вернон. Ну не могу я их мамой-папой звать. Не могу!

— Дадли, сынок, как ты? — проворковала Петунья.

— Сын, ничего не бойся, расскажи, как всё было, мы их засудим. Кто тебя обидел?

— Я ничего не помню.

Лицо блондинки вытянулось, мужчина покраснел, глаза как у лягушки стали, навыкате.

— Совсем-совсем ничего? Сынок, это я, твоя мама, а это твой папа.

— Это я помню. Ещё брата Гарри и дом, и спальню, и машину, и таблицу умножения, и всё. Я не помню, что произошло.

Петунья вздохнула с облегчением.

— А где Гарри? Когда вы его привезёте? — я закашлялся. Блондинка подбежала к столику и взяла кружку с водой. Поднесла к губам. Я приподнялся. Вернон поддерживал меня. Отхлебнул воды. Хорошо. В палату зашёл доктор.

— Вам пора, не нужно его волновать, — Петунья поджала губы, у Вернона запульсировала жилка на шее, но, ничего не сказав, они направились на выход.

— Мы завтра приедем и привезём Гарри, — сказала Петунья, стоя в дверях.

Дверь захлопнулась, и я остался один в палате.

Обживаться в новом теле было… странно. Первая попытка встать самостоятельно провалилась. В ноги будто иголки всадили, я со стоном повалился обратно. Вторая попытка, предпринятая через час, была лучше — я смог встать, опираясь на спинку кровати. Кровать была железная, широкая, на колесиках. Попытка сделать шаг оказалась неудачной, и я упал. На шум прибежала сиделка и доктор. Хорошо, что не пришлось ничего объяснять, он сразу всё понял. Мне выдали ходунки, и, опираясь на них, я стал учиться ходить заново.

Вот как попаданцы в чужое тело сразу бегут исполнять миссию? Я даже не могу шагать нормально, вестибулярный аппарат и прежняя память не стыкуются. Доктор Джефферсон посоветовал не думать о том, что я хожу, просто идти, это как рефлекс. Сделал шаги, устал, постоял, опираясь на ходунки, пошёл дальше. Через три дня я смог ходить, опираясь на стену и часто останавливаясь.

Есть не хотелось от слова совсем, руки плохо слушались. Апатия накрыла. Да и моему новому телу полезно будет, похудею. Сиделка стала кормить меня с ложечки. Не хотел. Доктор Джефферсон пригрозил питанием через зонд. Еда была… сносной, но пресной. Пережившему голодные девяностые нормально. Есть можно.

Так называемые родители и кузен приезжали каждый день. Привозили много сладостей, которые я тайком скармливал Гарри, мне вредно, а ему в самый раз. Хотя, признаться, хотелось до жути их съесть, но разум брал верх. Парень помогал мне ходить по этажу, читал вслух, катал машинки, которые привезли родители, вместе со мной. С родителями я старался не говорить — строил из себя угрюмого болезненного ребенка. Боюсь, что заметив подмену, меня упекут в дурку или сдадут на опыты. А так спишем всё на травму.

В зеркале отражался белобрысый полноватый мальчик с голубыми глазами и ёжиком коротких волос, одетый в пижаму с машинками и смешные синие тапочки с помпончиками. Пижама была маловата — рукава и штанины стали короткие. В больнице я немного похудел и вытянулся почти на три сантиметра (интересно, сколько это в дюймах?). В зеркале отражалась уже не свинья в парике, а просто полный, но не безобразный мальчуган. Придерживаясь за стену, я вышел из палаты и побрёл по коридору. Я лежал на VIP-этаже — отдельная палата, сиделка на троих (а не на этаж), диваны в коридорах. Вернон постарался для сыночка. Сегодня Дурсли привезли Гарри в нормальной школьной форме — по размеру, видимо, испугались, что будут пальцем тыкать в них или кто-то уже сделал замечание, и опять — кучу сладостей. От верещания Петуньи хотелось сбежать. Её причитания о моей худобе раздражали как зудящий комар. Сладости скормил Гарри. Его счастливые глаза были мне наградой. Когда они уехали, я вздохнул с облегчением. Доктор Джефферсон сказал, что лежать мне ещё полторы недели — десять дней.

Я брёл по коридору, держась рукой за стенку, часто останавливался передохнуть. В конце этажа кто-то пел песню, да так громко.

— Ра-а-асцветали яблони и груши, па-а-аплыли туманы над рекой…

Сердце сжалось. Хм, интересно, там русский или просто песню выучил? Прибавил ходу, стараясь быстрее оказаться возле вожделенной палаты. Пока я шёл, «Катюша» сменилась на «Журавли». Мужчина допевал последний куплет, когда я дошёл до двери.

На кровати лежал привязанный дедок, лет шестидесяти пять на вид. Его лицо было в морщинах, левую щеку пересекал шрам. Из-под бинтов проглядывала татуировка с номером, видимо, он был в концлагере. Судя по бинтам, дедулю только из операционной привезли. Зайду попозже, поболтаю. Я усмехнулся про себя: «Марти Сью — вперёд!». Осталось только магические способности заиметь, найти дракона и полететь уничтожать крестражи! Угу. Мечтаем дальше, где моя губозакаточная машинка? Но это, несомненно, удача! Этот старик может стать моей легендой в мире легализации знаний русского и немецкого. Просто отлично! Осталось его уговорить, чтобы он со мной поболтал.

Выйдя из палаты, тихонько двинулся к себе, повалился на кровать и уснул.

Глава 5 Борис Аркадьевич

От автора. Курсивом выделена русская речь.

Хмурое серое небо нависало и давило своей мрачностью. Тяжёлые капли дождя стучали по подоконнику. Май месяц в Лондоне — не лучшее время.

Я стоял возле окна в коридоре и хмуро смотрел на улицу. За окном простиралась Темза и Тауэрский мост. Больница Лондон Бридж ⁽¹⁾. находилась почти в самом центре города. Через тридцать лет это будет одна из самых лучших клиник Европы. Сюда будут стекаться толстосумы со всего света, безнадёжные больные, сложные пациенты. Димка здесь стажировку проходил. Чуть ли не слюной захлёбывался от восторга, когда описывал все красоты. Но сейчас не двадцать первый век, иллюминации пока нет.

Серый вид из окна навевал тоску и грусть. Раньше я любил непогоду — дождь, снег. Дождь прекрасен — он смывает всё чужеродное, наносное, показывает истинную сущность. Я любил гулять в дождь. Наденешь куртку-непромокайку, резиновые сапоги и пойдёшь по поселку. Измеряешь глубину каждой лужи, запуская в них пенопластовые кораблики. Промокший и продрогший идёшь домой. Мать ворчит и растирает тело водкой, старший брат гладит серого кота, пригревшегося у печки.

А здесь, в Лондоне? Серая Темза и не менее серый Тауэрский мост, серые прохожие, спешащие куда-то. Все безликое, серое, грубое. А я в Россию, домой хочу…

— А я в Россию домой хочу, я так давно не видел маму… — прошептал я, и одинокая слеза скатилась по моей бледной щеке.

— Мы так давно, мы так давно не отдыхали. ⁽²⁾

Нам было просто не до отдыха с тобой.

Мы пол-Европы по-пластунски пропахали,

И завтра, завтра, наконец, последний бой.

Пение послышалось из палаты, где лежал старик, я направился к нему.

— Ещё немного, ещё чуть-чуть…

Последний бой — он трудный самый.

А я в Россию, домой хочу,

Я так давно не видел маму!

Выводил старческий хриплый голос. Я встал в дверях палаты.

— Четвёртый год нам нет житья от этих фрицев,

Четвёртый год солёный пот и кровь рекой.

А мне б в девчоночку хорошую влюбиться,

А мне б до Родины дотронуться рукой.

Старик продолжал петь. Я решил вместе с ним пропеть припев, и уже два голоса — один грубый бас, а второй — тоненький мальчишеский с жутким акцентом, выводили слова припева и куплета:

— Ещё немного, ещё чуть-чуть…

Последний бой — он трудный самый.

А я в Россию, домой хочу,

Я так давно не видел маму!

Последний раз сойдёмся завтра в рукопашной,

Последний раз России сможем послужить.

А за неё и помереть совсем не страшно,

Хоть каждый всё-таки надеется дожить!

— Ещё немного, ещё чуть-чуть…

Последний бой — он трудный самый.

А я в Россию, домой хочу,

Я так давно не видел маму!

По лицу мужчины текли слёзы. Закончив петь, он вытер глаза рукавом и спросил:

— Русский?

— Нэт, я из Англия. Меня звать Дадлэ, научите меня русский язык, пожлуста, — я специально говорил с жутким акцентом, нельзя привлекать внимания. На все вопросы по поводу русского буду отвечать, что в больнице научил пациент.

— Борис Аркадьевич Смирнов.

— Научите меня.

— Эх, давай начнём. Скучно здесь, хоть песни попоём. Ты «Катюшу» знаешь?

Я кивнул головой.

— Ну, тогда подпевай…

* * *

Так потекли дни.

Утром приезжали родители и кузен, после их отъезда я до самого обеда шёл к Борису Аркадьевичу, потом были процедуры. После них, до самой ночи, я опять был у Смирнова.

Борис Аркадьевич знал русский, английский и немецкий. Мы пели песни, он рассказывал сказки, рассказывал о своей жизни…

— Ты пойми, предатель Родины я. Сталин прав — таких расстреливать надо. Трус я. Матери похоронка точно пришла. Я ведь, по документам в Нойенгамме⁽³⁾ погиб. Нас надзиратели вывели и на корабли посадили⁽⁴⁾. А потом нас бомбить англичане начали, и я сознание потерял. Очнулся я на корабле, на полпути в Великобританию. Хотел было начать ругаться и требовать, что бы меня домой в СССР отвезли, да капитан корабля не позволил. Рассказал мне, что я сразу в другой концлагерь попаду — к коммунистам, как предатель Родины. Лагерь был не «концентрационный», а «трудовой». Мы ведь действительно пистолеты делали, кирпичи, растения выращивали. И я делал, и растения пеплом из крематория удобрял. Жить хотелось, очень хотелось. Трус я. Испугался я, понимаешь, малец, испугался. Согласился с капитаном. Он мне документы своего погибшего матроса дал. Тот приютским был, сыном эмигрантов, которые в семнадцатом году от советской власти бежали, они умерли от болезни. Так я и стал мистером Смирновым. Английский и немецкий я ещё в лагере малёха выучил. Думаешь, Скотланд-Ярд про меня не знает? Знают. Убедились, что я обычный мелкий человек, да отстали. Всё думаю, как там мать, сёстры? Мне ведь девятнадцать всего было в сорок втором, когда меня угнали. Не годен я для фронта, хромой был. В лагере вся хромота куда-то делась. Трус я.

Он часто плакал, рассказывая мне про мать и сестёр. Просил, чтобы я, когда вырасту, хотя бы могилу его мамы нашёл. Жаль мне его было.

— Так я на море и остался, — продолжал рассказывать Смирнов. Он так и не сказал своего настоящего имени. — Матросом был, потом на механика выучился, теперь помощник капитана. Аппендицит скрутил, вот сюда и попал.

Мои отлучки к старику не остались незамеченными.

— Дадли, а родители знают, что ты с другим пациентом общаешься?

— Я скажу им. Не волнуйтесь, доктор Джефферсон, мистер Смирнофф учит меня русскому и немецкому. Знаете, сколько стоит обучение? А ему скучно и мне скучно, вот он и решил меня научить, причём бесплатно, — доктор усмехнулся и отправился дальше на обход.

В один прекрасный день я попросил родителей привезти шахматы, и теперь мы с Борисом Аркадьевичем постоянно играли, а разговоры вели исключительно на немецком.

— Вот смотрю я на твоего брата и думаю, за что его так мать не любит? Не родной, что ли?

— Двоюродный. Это мой брат Гарри. Мама не любила сестру. А тетя Лили погибла вместе с мужем. Теперь Гарри живет у нас.

— Запомни, малец. Кровь — не водица. Нельзя так. Он твой брат, и точка. Раз мать твоя не хочет о нём заботиться, так ты повлияй. Он брат твой, понимаешь, брат. Ближе него у тебя никого не будет. Можешь не любить, а позаботиться обязан.

Теперь в плане стояла «галочка» — заставить родителей купить Поттеру нормальные очки и подстричь в хорошей парикмахерской.

На следующее утро, в палате, при докторе Джефферсоне и сиделке Марте я стал задавать вопросы:

— Мама, а почему у Гарри такие позорные очки? Они же сломаны и, наверное, ему не подходят. Давай, пока я в больнице, вы ему зрение проверите и очки купите. А то он как неродной нам. Мне мистер Смирнофф сказал, что родственники должны друг другу помогать, — я выпалил это на одном дыхании. Было боязно, что Гарри от этого может стать хуже. Надо сказать, что он стал неплохо смотреться в новой форме и ботинках по размеру. Да, она была хуже качеством, чем моя, но новая!

— Я совершенно согласен с мальчиком. Гарри необходима консультация специалиста. Я свожу его к офтальмологу, он принимает этажом ниже. Там же вы сможете купить ему очки. Всё будет включено в стоимость лечения. Ведь лечение, частично, школа и мэрия оплачивает? — опа, а вот этого я не знал.

— Да, — как-то неуверенно сказал Вернон. Что он имел в виду — лечение или поход к офтальмологу, мы так и не поняли. Доктор Джефферсон взял Гарри за руку и решительно направился к выходу из палаты.

— Но… — неуверенно начала Петунья.

— Мама, мистер Смирнофф сказал, что мне нужно заниматься музыкой и шахматами. У меня хороший голос. Давай ты меня в музыкальную школу запишешь? Он меня русскому научил и немецкому, — спешно тараторил я. Нужно было дать время Гарри и Джефферсону уйти подальше, ибо багровая рожа Вернона ничего хорошего не сулила.

— Кто такой этот Смирнофф? — проговорил сквозь зубы Вернон.

— Он в другой палате лежит. Пойдем, я тебя познакомлю.

Я взял Дурсля за руку и поспешил на выход. В дверях я обернулся и сказал:

— Мам, ты спустись к Гарри, а то выберут какую-нибудь гадость, и будет он нас опять позорить в некрасивых очках, — миссис Дурсль отмерла, довольно резво подскочила и побежала вслед за ними. Я ликовал! Получилось!

До палаты Бориса Аркадьевича мы не просто дошли, а долетели.

— Здравствуйте, это мой папа Вернон Дурсль.

— Здравствуйте, мистер Дурсль. Ваш сын много о вас рассказывал. Он очень способный ребёнок. Быстро выучил русский и немецкий. Не идеал, но понять его можно. Мне, знаете ли, скучно было, вот я и решил совместить лечение и учение.

— Да, мой сын очень способный, — Дурсль надулся от гордости. — А что вы ему сказали насчёт музыкальной школы?

— Он замечательно поёт. Ему ни в коем случае нельзя бросать. Замечательный ребёнок! Вы знаете, мистер Дурсль, тут ужасно скучно...

Борис Аркадьевич и Вернон Дурсль завели нудный и долгий разговор, итогом которого стало твёрдое решение отдать меня в музыкальную школу, причем на аккордеон. Я недоумевал. Вот аккордеон мне нахрена? Где его в Англии взять? Я гитару хотел, ну или фортепиано. Смирнов убедил Дурсля, что аккордеон инструмент разносторонний — есть клавиши, как у пианино, значит, я смогу и на аккордеоне и на пианино играть. Мда-а-а, не ожидал такой «подставы» от дедка.

Почти два часа прошло, прежде чем мы вышли из палаты Смирнова. Пока взрослые обсуждали политику-музыку-цены и многое другое, я засел за шахматную доску. После посещения Бориса Аркадьевича Вернон был задумчив и даже обновлённый внешний вид племянника не смог отвлечь его от дум.

На Гарри были новые очки в роговой оправе чёрного цвета. Стекла в них были затемнённые сероватые, а ещё его подстригли. Вот этого я не ожидал.

Офтальмолог, мистер Твинкс, сказал Петунье, что негоже так сына запускать, его подстричь сначала надо, а потом очки выбирать. На все возмущения, что это племянник, Твинкс (довольно вредный старичок, помнящий вторую мировую) ответил: «Да он ваша копия, только волосы чёрные! Нельзя собственного ребенка стесняться!». Я думаю, что он просто специально Петунью провоцировал и, скорее всего, именно он сделал замечание по поводу внешнего вида Гарри. Поттер смотрелся ребёнком из семьи среднего достатка. Худенький, в чёрных брючках, белой рубашке и серой жилетке с нашивкой школы, в новых туфлях, стильных очках и с модной стрижкой (которая, кстати, закрывала шрам) он смотрелся вполне мило. Этакий мальчик-зайчик-отличник-ботаник.

— Мама, ты просто молодец! Из убожества такого красавца сделала! — польстил я Петунье. Пусть считает, что это её личная заслуга, лишь бы Поттеру не влетело. Она зарделась, но была довольна, что кто-то заметил плоды её мучений и стараний.

— Мистер Дурсль, через три дня я выпишу Дадли. Ему нужно закончить курс витаминов и пройтиоставшиеся процедуры, а также сдать несколько анализов, — сказал доктор Джефферсон. — Привезите завтра ему одежду на выписку.

Вернон задумчиво кивнул, думая о чём-то своем, и семейство, за исключением меня, направилось на выход.

Глава 6 Дом, милый дом

Три дня до выписки пролетели быстро — шахматы, разговоры, песни, капельницы, анализы. И вот я стою на первом этаже в школьной форме, которая на мне висит, да ещё и штаны коротковаты. Дурсль заполняет бумаги, Петунья разговаривает с лечащим врачом, а Поттер смотрит голодными глазами на надпись «Кафетерий». Извини, братан, ничем помочь не могу, пока не могу.

Дурсль кивает нам, и мы идём на выход. Погода мерзопакостная — холодный ветер с Темзы дует прямо в лицо. Садимся на заднее сиденье автомобиля и едем домой. Интересно, Поттер так и живёт в чулане, или у Петуньи совесть всё же проснулась? Приедем — увидим.

Пока мы держим путь домой, я всё думы думаю.

Дума первая и «глупая» — вот как все попаданцы осваиваются в теле за пятнадцать минут? Особенно, если сменили пол? Центр тяжести ведь разный, вестибулярный аппарат другой, телосложение и внешность поменялись, сменился обмен веществ. Да мозг с ума должен сойти! А они? А они ловят драконов, бегают наперегонки со смертью, прыгают и ещё много чего вытворяют. Я до сих пор толком в теле не освоился — ходить тяжело, одышка, желудок требует жрать (именно жрать, а не кушать), а мозг считает, что хватит уже. Рот хочет конфеты, а мозг недоумевает, как можно любить конфеты, а не мясо.

Дума вторая «Что делать?». Прям как у Чернышевского. Может, рассказать мелкому всё? Или в канон влезть? А оно мне надо? Демиург сказала, что скроет мои мысли от посторонних, но вот проверять на практике не хочется. Хочется взять всех за шкирку, сесть в самолет и улететь в… Австралию! Во! Далеко, вечное лето, море и кенгуру! Или спрятаться в Сибири — она большая, хрен кто найдет. Уехать в Штаты или, может, в Германию? Короче, я малодушно хочу сбежать! Жить охота, и жить хорошо — кушать хлеб с маслом и икорочкой. Но уезжать к пятому курсу кузена надо однозначно! А ещё его надо уговаривать бросить этот дурдом под названием «волшебный мир» и свалить вместе с нами. Да-а-а, задачка…

Дума третья «Насущная» — как устроить очкарика в малой спальне? Как уговорить родителей перестать меня пичкать сладостями? Как выбраться на большую сцену? Как затащить малого с собой в музыкалку? И что же всё-таки произошло в тот день, когда Дадли умер?

За этими думами я и не заметил, как мы подъехали к дому. Ну, что сказать? Круто! В детстве мы жили в поселке в частном доме с печкой. Один этаж и продуваемый ветрами чердак, кухня и комната. Мать с отцом (когда он приезжал, но я этого не помню, брат рассказывал) спали в кухне на диване, а мы с братом в комнате — он на диване, а я на раскладном кресле. Зимой я перебирался к Диме на диван — холодно. К утру дом остывал, и температура градусов двенадцать выше ноля была. Дорофей, наш кот, всегда спал с мамой. У неё мерзли ноги, и серый котяра всегда лежал на них, грел. Это потом уже, когда Дима уехал в Дрезден и стал зарабатывать, то купил нам с мамой в городе трёхкомнатную квартиру на первом этаже, чтобы маме подниматься было легко.

Дом Дурслей был… офигенный! Два этажа, чердак, дверь ещё и в подвал есть, гараж, ухоженный сад с розами.

Гараж Вернона был огромным, сюда ещё одна машина точно влезет! Полочки вдоль каждой стены, на которых лежит масса инструментов и каких-то баночек. Всё аккуратно разложено, чувствуется рука хозяина — рачительного хозяина. Надо будет попросить велик купить! Из гаража дверь ведёт в дом, в прихожую или как её называют — холл. По мне — это прихожая и никак иначе. История есть про песню «Сени, мои сени»: «Конферансье на гастролях объявляет на английском и французском название песни: „О холл, май холл!“; помолчал немного и продолжил: „Вестибюль, мон вестибюль!“». Меня до сих пор при упоминании этих слов на «хи-хи» пробивает.

Широко улыбнувшись, зашёл в прихожую.

— Дадличек, — заворковала Петунья, — я тебе пирог испекла, твой любимый, с кремом!

— Хорошо, давай его поедим! — не стал упорствовать я. Попробую мелкому подсунуть.

Петунья сноровисто накрывала на стол, Вернон уткнулся в газету, Гарри ушёл в чулан и вышел переодетым в старые обноски. Так, с этим надо что-то делать. Хоть очки не забрали, и то хорошо!

Мне достался огромный кусок торта. Я же его не съем! Мне мясо надо! Поттеру торт тоже дали, но раза в три меньше моего! Охренеть! Млять, жалко, что ли??? Он ребёнок! Ему ведь тоже хочется!

Я вяло ковырялся в тарелке. Хотелось быстро сожрать, но мозг говорил, что надо захлопнуть пасть и худеть, а не жрать сладости.

— Мам, это вкусно, но я в больнице отвык от такого. Живот заболит. Доктор Джефферсон сказал соблюдать диету. Я очкарику отдам? — не стал дожидаться ответа и сноровисто поставил тарелку перед мелким. — Папа, а когда мне в школу?

— Завтра купим новую форму, а в понедельник пойдёшь в школу. Тебе только контрольные работы написать.

— Я узнала, что есть музыкальная школа при консерватории Guildhall Kindergarten, послезавтра нас ждут там на прослушивание, — сказала Петунья, наливая чай Вернону.

— Смотри, не подведи. Ты должен поступить!

Мля, Мля, Мля-я-ять! Это ж пи!.. Вы знаете, что такое Guildhall Kindergarten? Нет? Щас расскажу! Это самая престижная музыкальная школа для детей до одиннадцати лет! Одна из самых дорогих, самых престижных, самых лучших. Туда детей с двух лет записывают и очередина, что аж жуть! Просто так, с улицы, даже на прослушивание не попасть. Видать, Вернон не так прост, как кажется. Мне слабо верится, что это сделала Петунья. Это же какие cвязи нужны, и чем на самом деле занимается мой «папочка»? Дрелями он занимается, угу, верю-верю.

— Хорошо, — сказал я убитым голосом. — Я пойду к себе.

Очкарик уже успел прикончить кусок пирога и с любопытством взирал на меня. Я встал из-за стола и, не оборачиваясь, отправился по лестнице на второй этаж. Не очень длинный коридор персикового цвета заканчивался чёрной полированной дверью. Попробуем, может, комната там? Не угадал — это комната Вернона и Петуньи — вот какой траходромчик персикового цвета! Может, здесь спать завалиться? С сожалением захлопнул дверь и открыл другую. Полуторная кровать и минимум деталей — видимо, спальня для гостей. А со следующей дверью повезло — это «моя» комната.

Кровать была застелена одеялом с каким-то ковбоем, жёлтые с мелким рисунком обои рябили в глазах, шкаф от обилия одежды еле закрывался. Письменный стол был завален игрушками. Под кроватью тоже были игрушки, на полу валялись игрушки и комиксы. Н-да-а-а, похоже, предыдущий владелец был ещё тем свинтусом. А как иначе объяснить засохшее яблоко под кроватью и коробку от пиццы под столом? Как ещё тараканы не завелись?

Тяжело вздохнув, я направился к шкафу с одеждой. На внутренней дверце висело зеркало. Из зеркала на меня смотрел полноватый пацан лет 8-9 с коротким ёжиком волос. Чёрные брючки были широки в поясе и держались на ремне, отчего ниже талии ткань собиралась складками. Белая рубашка сидела плохо — она была широка и коротковата в рукавах. Форменная жилетка была откровенно короткой.

Попытка отыскать спортивные штаны или джинсы успехом не увенчалась. Только брюки и рубашки. На самой верхней полке обнаружились шорты и майка. На безрыбье и банка консервов сойдет. Интересно, а Петунью удар не хватит? Хватил, но не от этого…

— Ма-а-ам, дай мне пакет и тряпку, у меня в комнате пыль и старье надо выкинуть, — лицо Петуньи вытянулось, а Вернон выглянул из-за газеты, Поттер перестал мыть посуду. Упс, прокол. — И пусть этот мне поможет. Мне одежда маленькая почти вся. Давай её старьевщику продадим. Сможем ему, — мой палец-сосиска указал на Гарри, — одежды нормальной купить, да ещё и останется.

— Как закончишь, пойдешь поможешь Дадлику в комнате, — прошипела Петунья. — Дадличек, может, он там сам уберется, а ты телевизор посмотришь? Ты ещё слишком слаб.

— Ага. Он будет убирать, — палац сосиска уже уткнулся в грудь Поттера, — а я руководить!

— Мой сын! — засмеялся Вернон. — Учится строить подчинённых! Достойная смена!

Петунья выделила нам три тряпки, ведро воды, пару перчаток, какую-то химию для мытья и штук шесть коробок, а также два пакета под мусор. Ну-с, начнём-с.

* * *

— Мусор и сломанные игрушки скидываем в этот пакет, комиксы в эту коробку, целые игрушки в ту коробку. Одежду валим на кровать. Запомнил? — я смахнул всё с кровати на пол и решительно подошёл к письменному столу. — Чего стоим? Кого ждём? Оно само не уберётся.

— Ты тоже?

— Очкарик, не тупи, вдвоём быстрее, а я хочу спать в чистой комнате, а не в свинарнике. И где «спасибо» за конфеты, форму и очки? Нету? Отрабатывай давай!

Сортировка и выбрасывание мусора заняли почти три часа! Это мы вдвоём были. А сколько бы я один тут кочевряжился? Пару раз заглядывала Петунья и один раз Вернон, но, ничего не сказав, уходили. Итогом нашей уборки стали полные мешки мусора, три коробки игрушек, коробка комиксов и полная кровать одежды. Миссис Дурсль упаковала почти всю мою одежду и загрузила её в машину. Дурсль должен был с утра завести одежду старьевщику. Итогом моей диеты в больнице стали сброшенные килограммы в количестве шести штук живого веса и плюс в росте почти на четыре сантиметра, всё тряпки мне уже не подходили.

Мы стояли посреди пустой комнаты с ведром и тряпкой.

— Давай полы мыть. Я мою, а ты вытираешь. Запомнил?

— Да. Есть хочется.

— Уберёмся и поедим.

Мы с Поттером сноровисто начали мыть. Минут через пятнадцать пол в комнате закончился, как и наши силы. Гарри отжал тряпки и вынес воду из ведра.

— Пошли поищем еду нормальную, а не эту «смерть диабетика».

— Чью смерть?

— Диабет — это такая болячка, когда нельзя есть сладкое, или ты умрёшь.

— Ты в больнице узнал? — спросил Гарри. — Я боялся, что ты умрёшь. Пирс и Крис сказ… ой!

— Ну-ка, ну-ка братец, поподробней, — я припёр малого к стенке и нависал над ним с самым страшным видом. — Что там было-то? А ну живо говори!

— Ты и твои друзья загнали меня в мусорным бакам, меня подхватил порыв ветра, и я оказался на крыше. С неё упали черепки и попали тебе в голову. Кристиан и Пирс убежали и сказали, что если я не хочу в тюрьму, мне надо молчать, — малец втянул голову в плечи, по лицу его текли слёзы.

Мне стало его жаль. Опять в чьих-то «играх» участвует.

— Чего я ещё не знаю?

— Они… они сказали, что я с ними играл, и что если я расскажу кому-то, они меня прибьют, — пацан говорил почти шёпотом.

— Вот и молчи, а с ними я сам разберусь. А то взяли моду — моему брату угрожать, — последнюю фразу я бросил специально.

Мы спустились на первый этаж и прошли в кухню. Итогом наших поисков стали остатки картофельного рагу и печёной курицы. Предки этого тела копошились в гараже, а я прикидывал, как вытащить Поттера из чулана. Есть одна мысль…

— Пап, мам, — окрикнул я родителей, которые вошли в дом. — У меня много игрушек, но я уже большой. Давайте устроим распродажу «Всё по пенсу», ну или «Один фунт за коробку»? Денег заработаем! У меня же две комнаты с игрушками, вот и продадим старьё соседям.

— Моя школа! — Вернон раздулся от гордости.

— Ты такой молодец, такой умный!

— Определённо, этот русский хорошо на тебя повлиял, — вновь произнёс Вернон. Он мне до ужаса напыщенного индюка напоминал!

Уже через два часа на лужайке перед домом номер четыре были выставлены коробки с игрушками и комиксами. С двух комнат их набралось аж шесть штук! Ещё сломанные радиоприёмники, старый телевизор (фиксиков на вас нет!), сломанный самокат. Я был удивлён, что это всё продали. Нет, ну надо же. До чего люди падки на слова «дёшево» и «почти даром!». Вот нафига им этот хлам? Нам удалось заработать почти семь фунтов. Для восьмилетнего ребенка — огромные деньги.

— Пап, а давай этого в верхнюю спальню поселим? Пусть он там живёт и весь второй этаж убирает. Мама всё равно лучше готовит, чем он, — Вернон уставился на меня, как на восьмое чудо света. — А то придут из опеки или ещё откуда и нам штраф выпишут, — я буквально видел работу мысли Дурсля-старшего. Ну же, давай, шевели мозгами.

— Молодец, сын! Правильно! Есть в тебе коммерческая жилка — знаешь, что продать, да как от правительства отвязаться.

Итак, Поттер переехал в маленькую спальню напротив. Там односпальная кровать (хоть и старая), старый стол и шкаф. Ну хоть так. Ошарашен он был не меньше Петуньи. Вернон приводил мой аргумент, что соцработники из школы зайдут к нам в гости, чтобы справиться о здоровье Дадли, а тут ненормальный в чулане. Штраф выпишут. Надо сказать, что Дурсли не такие уж и звери — Гарри они не били, голодом не морили. Орали — да, жил в чулане, работал по дому, но никто над ним не издевался с садистским удовольствием, кроме кузена и его шайки.

В девять вечера я просто свалился на кровать. Всё же много впечатлений для этого тела. А завтра предстоит самая ужасная вещь для любого мужчины — шопинг!

Глава 7 Это слад...страшное слово Шоппинг!

Ненавижу утро! Холодно, спать охота, будильник под ухом. Ой! Я же сам его на семь утра поставил. Решил спортом заниматься, бегать по утрам и диету соблюдать. Угу, где моя губозакаточная машинка? Спать охота.

— Дадличек, ты не спишь? — в дверях показалась голова Петуньи. — Нам сегодня за покупками ехать.

— Да мама, встаю уже. (пристрелите меня! Спать хочу!) А что на завтрак?

— Есть бекон и яичница. Может, хочешь что-то ещё?

— Кашу овсяную на молоке с мёдом и орехами, — пора переходить на правильное питание.

— У нас нет орехов...

— Тогда с фруктами, — перебил я.

Петунья тихонько прикрыла дверь, а я сел на кровати. Надо идти умываться. Некстати вспомнился анекдот: «Дети в школу собирались — мылись, брились, похмелялись.» Черт, пивка бы! Да-да, мечтатель. Кто его мне даст? Этому телу восемь лет… будет.

Вниз я спускался в отвратительном настроении. У меня даже трусов нормальных не было! Те, что были — упаковали для старьевщика. Оставили всего двое семейников тёмно-синего цвета с цветочками. Покрась их в розовый, и будет как у волка из «Ну погоди!». Единственная одежда «на выход» — школьная форма — и та уже мне не подходит, а туфли откровенно жмут. Хотелось купить нормальную одежду, но прежде всего хотелось жрать! Именно жрать! Да когда же это тело уже заткнётся по поводу еды? И так толстый, скоро в дверь не пройду, так ещё и… жрать охота!

На кухне возле плиты крутился Поттер. Вернон сидел за столом с газетой, Петунья разливала чай.

— А чего он готовит? Ты лучше делаешь, — сказал я хмуро.

— Мальчишка, сядь! — рявкнула Петунья.

Поттер втянул голову в плечи и сел рядом со мной. Петунья протянула мне тарелку каши. Пахло вкусно. Я поставил посуду возле Поттера и сказал:

— А мне? — лицо «маман» было озадачено. — Я не хочу в такой тарелке, я хочу в прозрачной, чтобы всё видно было! — помним свою роль. Я избалованный ребенок.

Пока Петунья мне накладывала кашу и наливала чай, Поттер уже съел свою порцию и сыто откинулся на спинку стула.

— Когда едем?

— Покушаешь и поедем. Сначала к старьевщику, а потом в Лондон. Только этого, — небрежный кивок головы в сторону Гарри — к мисс Фигг отведём.

— Он едет с нами, — глядя в тарелку продолжал я.

— Но ты же говорил, что он всё портит?!

— А пакеты с одеждой я сам должен таскать? Вот пусть и носит! Нечего наш хлеб даром есть! Мы ему и комнату, и одежду с очками! Пусть работает! — Из-за газеты послышалось одобрительное хмыканье.

— Поел? Иди переодевайся! Причешись нормально!

Отлично! Пацан едет с нами.

Через час, одетые в школьную форму, мы садились в машину Вернона. При отъезде автомобиля я заметил возле калитки старуху Фигг, а на дереве, во дворе, чёрное пятно. Соглядатай «Гендальфа» местного разлива чего-то хотела. Делаем пометку, что с этим надо что-то решать. Ехать далеко, в машине я задремал и пропустил визит к старьевщику. Как потом мне сказали, выручили аж пятьдесят фунтов! Интересно — это много или как?

Дурсль высадил нас в Лондоне недалеко от Гайд-парка — на Оксфорд стрит. Несмотря на утро, улица была запружена людьми, где-то вдалеке ехал знаменитый красный автобус, справа виднелся Биг-Бен. Петунья потащила нас к одному из самых известных универмагов Лондона — Селфриджиз!

Универмаг поражал своими размерами и дизайном! Охрененно! Огромный, трехэтажный с колоннами, он производил неизгладимое впечатление. Чем-то напоминает московский универмаг, но Селфиджиз, как бы это сказать, подавляет сильнее! Куча лестниц, бутиков и переходов и много-много народа. Чего тут только нет — одежда, обувь, парфюмерия, кафешки. Можно тут пожить дня два? А то я за раз не обойду! Нет? Ну ма-а-а-м? Всё равно нет?! Обидно.

Я всё меньше верю, что Вернон занимается только дрелями! Тут ценники «кусаются»! Петунья не глядя купила мне дорогущую школьную форму. У Гарри одежда из дешевой ткани, мне же досталась брендовая, нужно только нашивку школы пришить.

Еле упросил зайти купить джинсы вместо брюк. Сколько было убеждений, угроз и картинных всхлипов с моей стороны! Мы в каком-то бутике, и я хочу джинсы и джинсовую куртку, и кроссовки, как были у Курта Кобейна! Хочу! Я пошёл в этот бутик по одной причине — тут акция. Покупаешь один костюм, а второй за полцены. Ещё через час я стал обладателем костюма цвета деним, а Поттер тёмно-тёмно зеленого, в сумерках будет казаться чёрным. Миссис Дурсль кривила губы, но не стала возражать, когда я попросил одежду и обувь для брата. Ох, чувствую, дома будет серьёзный разговор.

Нижнее бельё, спортивный костюм, ещё одни кроссовки, выходной костюм… Все слилось в череду одежды, бутиков и милых девушек-продавщиц. Скидки тут существенные, я вам скажу! Лично видел ценник — сто фунтов зачеркнуто, а рукой написано тридцать! Петунья купила по такой скидке себе новое платье. Когда же это безумие кончится? Я уже тут жить не хочу, я домой хочу!

— Давайте посидим и поедим. Хочу пиццу!

Увешанная пакетами Петунья вздохнула и направилась к близлежащему кафе. Пиццы там не было. Какие-то бутерброды и сладости. Нам наказали ждать здесь и даже денег дали — целых пятьдесят фунтов, Петунья умчалась в бутик чего-то там. Мне уже было пофиг, хотелось спать. А я ещё хотел в Гайд-парк… Не-е-е, завтра-завтра!

Женщина пришла за нами только через час с кучей пакетов. Вот как мы это попрём??? Оказалось просто — тут есть «мальчики на побегушках», ну как мальчики, дяденьки. Мужчина с улыбкой на лице донёс пакеты до такси, помог загрузиться, и мы отбыли домой.

* * *

Я молча выгружал покупки в шкаф. В общей сложности на нас потратили почти тысячу фунтов. Это дохрена, очень дохрена! Я всё меньше и меньше верил в то, что Вернон законопослушный гражданин.

Джинсовый костюм, спортивный костюм, трико, школьная форма, брюки, две рубашки и нижнее бельё. Еле отбился от трусов в цветочек! Туфли, кеды, кроссовки, ботинки…

— Дадли?

На пороге стоял Поттер.

— Чего тебе?

— Я, я… не знаю, как всё разложить.

— Ладно. Пошли, помогу.

У Гарри шкаф раза в два меньше моего. Быстро повесил костюмы на вешалки, на дне шкафа расставил обувь, на полки разложил бельё и футболки.

— Тётя ещё два пакета принесла. Там полотенца и постельное.

— Чё встал? Помогай открывать! Полотенца на эту полку, а постельное открой и пошли постираем.

— Постираем? Ты умеешь?

— А чего тут уметь? Нажал на кнопки и сиди жди у моря погоды, — я говорил довольно тихо. Послышался стук каблучков. — Выкинь эти тряпки! — громко сказал я. — Одень штаны с полосками и футболку чёрную — не позорься! Ты в семье живёшь, а не на помойке! Давай, шевелись, переодевайся, бери бельё и тащи к стиральной машинке! Я хочу на новой простыни спать! — Открыл дверь и нос к носу столкнулся с Петуньей. — Ма-а-ам, а когда ужин?

— Есть макароны с мясом. Будешь?

— Да. Только постельное бельё постираем.

— Дадличек, пойдем кушать. Он — презрительный взгляд на переодевшегося Гарри — сам всё сделает!

— Ага, сделает. Мама, ты в это веришь? У него ума как у улитки! Запихнет ещё к белью старые носки, а вместо порошка соль насыплет — она же белая, как и порошок! Я его проконтролирую! Я старший брат! — гордо выпятив грудь, сказал я.

— Ты у меня умница, ты так повзрослел! — Петунья ушла в сторону лестницы.

Поттер хмуро смотрел на меня.

— Зачем ты сказал, что я тупой и порошок с солью перепутаю?

— А ты предпочитаешь всё один делать, а потом голодным спать лечь? Ну извини, что помешал твоим планам! Где стиральная машинка?

— В подвале.

— Веди, Сусанин!

— Кто?

— В России был такой персонаж. Враги попросили его провести их через лес, а он завёл их в болото, где они все и погибли.

— А Сусанин?

— Он тоже погиб. Красиво, конечно, но по-моему, глупо. Лучше бы он их на медведя вывел или стаю волков, а сам сбежал. Но стих красивый про Ивана Сусанина написан, — сказал я и только теперь понял, ЧТО я сказал. Гарри ведь агнец на заклание… или был агнцом? — Хватит болтать, пошли в подвал.

* * *

Подвал был большой. В глубине стоял электрический отопительный котёл. В дальнем правом углу притулилась машинка-автомат. Рядом с ней металлическая сушка, чуть поодаль гладильная доска. В левом углу стояли старые кресла и столик, возле двери на улицу сиротливо притулился красный трехколесный велосипед.

— А эту штуку чего не продали? Нафига он тут нужен?

— Ты не хотел его отдавать. Его тетушка Мардж подарила.

— И мне надо его пам… — бабах! Что-то упало возле двери. Небольшая тень метнулась к выходу. Мы бросили бельё. — Лови! Уйдёт! — около минуты я и Поттер гоняли здорового чёрно-белого котяру по подвалу.

— Это кот старухи Фигг, — сказал Гарри, с трудом сдерживая зверюгу. Кот был огромный. По виду напоминал мейн-куна. — Это мистер Лапка.

— Мистер Лапка, — сказал я, обращаясь к коту, — я не желаю вас видеть на нашем участке, так же как и ваших сородичей. Ещё раз появитесь, и я вас кастрирую, — В глазах кота стояло недоверие. — А если вы не внемлете моим словам, мой папа сошьёт из вашей шкуры шапку! Дай его сюда! — кот стал вырываться, но куда там! Хоть какой-то плюс от моей пухлости. Я скрутил кота и понёс на выход. Вышел из подвала и пошёл в сторону участка Фигг. — Катись отсюда! — Дав пинка коту и обернувшись, увидел ухмыляющуюся морду кузена. — Чего ржёшь? Белье загрузил? — голова Гарри скрылась в подвале.

* * *

— Папа, у тебя есть ружьё? — спросил, я наматывая спагетти на вилку.

— Зачем?

— Надо нам ружьё и солью его зарядить, а то соседские коты совсем обнаглели! Представляешь, мы полчаса назад одного кота из подвала выгнали! Гарри, ну скажи же!

— Да. Это кот миссис Фигг — мистер Лапка, — сказал кузен и отправил в рот вилку с макаронами.

— Понимаешь, эта сумасшедшая развела животных, а следить не в состоянии!

— Хм, хорошо, принесу ружьё и позвоню куда следует. Это же надо! По чужой собственности гуляют!

Йес! Походу, старушке обеспечена весёлая жизнь!

— Покушаешь и ложитесь спать. Завтра ехать на прослушивание.

— Хорошо. Мы поедем в джинсовых костюмах, чтобы все видели, что они в Селфриджизе куплены! — Вернон одобрительно усмехнулся. — Кто нас повезёт?

— Мы едем на такси, папе нужно рано утром на работу.

— Хорошо, — сказал я, наслаждаясь вкуснейшим ужином.

Вечер. Спальня Дурслей-старших.

— Я не понимаю нашего сына! Он изменился, стал другим! Мой Дадличек не был таким! Он был милым малышом. А этот?! Вернон, это не мой сын!

— Что ты говоришь, Тунья? Это наш сын Дадли! Он просто вырос! Стал серьёзным, собранным. Я в детстве такой же был. У него мои таланты в коммерции — выгоду ищет!

— А его покровительство Поттеру и работа по дому?

— Ну… Дадли о семье заботится, чтобы никто ничего не подумал.

— Мальчишка ненормален. Помнишь, что было раньше? Я никогда не забуду разбитые зеркала и окна. Дадли тогда чуть не погиб! А теперь он в комнате с окном и зеркалом! Снова начнутся эти ненормальности. Давай его переселим в чулан. Там безопасно для мальчишки — он не порежется и не покалечит никого.

— Уверен, всё будет хорошо. Дадли влияет на Гарри. Видишь, как он им руководит?

— Да, но он тоже делает работу мальчишки!

— Плох тот начальник, который только руководит. Начальник должен всё уметь и заботиться о подчинённых, тогда и подчинённые будут его уважать. Вот у меня на работе старина Альфард вывихнул ногу, и я завтра вместе с бригадой еду на заказ вместо Альфарда. А почему? Потому что я начальник и забочусь о подчинённых. Без дополнительного человека им будет тяжело, а со мной справятся за день.

— Да, ты прав. Что-то я совсем расклеилась. Пора спать.

В доме воцарилась тишина. Мы с кузеном стояли возле двери в родительскую спальню и не могли отойти от слов Петуньи и Вернона. Вот почему Поттер жил в чулане! Я тронул его за плечо и кивком головы показал на свою спальню.

— Мы ничего не слышали. А ты свои паранормальные способности никому не показывай! — сказал я шёпотом.

— Я не могу это контролировать!

— Учись! Ты понимаешь, что в лучшем случае тебя переселят обратно в чулан, а в худшем тебя спецслужбы на опыты заберут. Хочешь быть препарированным лягушонком? Не хочешь?! Тогда контролируй себя! И ещё, тебя зовут Гарольд. Гарольд Дурсль — ты мой брат. Понял? — шипел я.

— Почему?

— Что бы вопросов было меньше. Если ты такой, то родители у тебя тоже такие были.

— Ты думаешь…

— Тише ты! Да, я думаю, их спецсужбы убили, а тебя просто спрятали у нас! Я попробую поговорить с родителями насчёт фамилии.

— Но я не похож!

— Сделаем похожим! И завтра шрам закрась, чтобы не видели!

— Зачем?

— Очкарик, ты тупой? Да у тебя на лбу написано, что ты Гарри Поттер, а не Гарольд Дурсль! Замажь его!

С этими словами я выставил его из комнаты и повалился на кровать. Сон не шёл. Значит, вот оно что! Стихийная магия Гарри вырывалась. Но почему никто не проконтролировал и не помог им? Всплески магии должны были зафиксировать! А ещё старуха Фигг. Дамблдор специально обрёк пацана на тяжёлое детство, или я чего-то не понимаю? Вариантов тут два:

Первый. Местный Гендальф всё знает и специально решил сделать трудной жизнь Поттера. Старуха Фигг регулярно ему отчитывалась, что мальчик закаляется в горниле страданий.

Второй, на мой взгляд, более реальный. Старый пентюх действительно не в курсе, как тяжело с ребенком и сколько денег на это уходит. Спихнул к родственникам — пусть заботятся, остальное не его проблема. А кошатница сквиб и, скорее всего, обижена на весь волшебный мир, поэтому она молчит об увиденном. Насколько помню из канона, к сквибам пренебрежительное отношение. Уизли не говорили о своеём родственнике без магии, который работал бухгалтером. Нет ничего страшнее обиженной женщины! Она говорит, что мальчик у родственников живёт, его воспитывают, одевают, он ходит в школу. А то, что он пашет как папа Карло, спит в чулане и у него всплески магии — это уже детали. В обоих случаях всплывает старуха. А на доме какая-то сеть из чар, раз всплески магии нигде не фиксированы и друзья Поттеров не объявились.

С этими мыслями я уснул.

Глава 8. Гайд-парк

— «Расцветали яблони и груши,

Поплыли туманы над рекой.

Выходила на берег Катюша,

На высокий берег на крутой.»

Старательно выводил я перед седым мужчиной в костюме-тройке.

— Неплохо-неплохо, но акцент, конечно, страшный. Вы понимаете, о чем поете?

— Да.

— А теперь, молодой человек, прошу спеть что-то на английском.

Фальшиво! Но мистер Джаген, преподаватель в музыкальной школе, терпеливо выслушал мои вопли.

— Молодой человек, а теперь я вам проиграю весь звукоряд, вы послушаете, отвернётесь, а я нажму несколько клавиш на пианино. Ваша задача: сказать мне, что я нажал.

— Хорошо, давайте начнём.

Из пяти нот и пяти аккордов, я смог сказать пять нот и один аккорд.

— Хм, молодой человек, вы играть умеете?

— На гитаре пробовал, немного на фортепиано.

— Вот вам фортепиано, а на стене гитара. Вы знаете, что такое «до мажор»?

— Да, мистер Джаген.

— Сыграйте мне в две октавы на фортепиано и в одну на гитаре.

Всё, приплыли. Ненавижу гаммы. Но играть придется. На гитаре сыграл довольно сносно, а на фортепиано хреново — ошибки три точно сделал. Гамма — это вам не пьеса. Тут надо делать всё по правилам — определенная постановка руки и пальцев, смотреть на клавиши и струны нежелательно. Ненавижу! Но — надо.

— Молодой человек, пригласите своего младшего брата.

— Он не поступает.

— И всё же пригласите.

Я прошёл к двери и позвал Гарри. Тот робко вошёл в кабинет. Мистер Джаген повторил тест с нотами и аккордами. Поттер назвал все. Ого! В тихом омуте черти водятся, и глаза у них зелёные!

— Спасибо, молодые люди, пригласите вашу маму.

Мы вышли, а Петунья зашла в кабинет. Походу, данное музыкальное заведение нам не светит. А всё так хорошо начиналось.

* * *

Утро прошло спокойно, и в семь часов — умытые, причёсанные и одетые в джинсовые костюмы — со всем семейством мы садились в машину. Гарри замазал шрам, открыл лоб и вуаля — нет Гарри, есть Гарольд! Мы смотрелись довольно мило. Я светловолосый крепыш в костюмчике синего цвета и кедах. Гарри в точно таком же, только чёрном (ну слегка зелёным отдавал) костюме, в чёрных кедах, чёрной прямоугольной оправе с серыми стеклами. Кофты одинакового фасона (у меня чёрная, у него ярко-зелёная) под куртками подчёркивали то, что мы родственники. Гарри был на голову ниже меня и смотрелся шестилеткой. Он немного поправился, но всё же был худым. Я же скинул вес, но щеки ещё вываливались, хотя смотрелся довольно мило.

В девять мы с Петуньей и кузеном стояли у входа в консерваторию. Человек на входе, что-то типа вахтёра, проводил нас вглубь здания, где располагались детские классы. Передав нас с рук на руки светловолосой пухлой женщине, он отбыл восвояси.

— Подождите немного, мистер Джаген закончит занятие и вас примет, — сказала женщина и кивком головы показала на стулья вдоль стены.

Стены в коридоре были лаймового цвета, на них развешены детские рисунки и муляжи инструментов. Через десять минут из ближайшей аудитории выпорхнула стайка детей в возрасте пяти-шести лет. За ними вышел полноватый седой мужчина с бородкой и залысиной, на носу у него были очки.

— Мистер Дурсль? — обратился он ко мне. — Проходите.

Комната, в которую я попал, меньше всего походила на класс музыкальной школы. Скорее на группу детского садика — куклы, мишки, железная дорога, лего, кукольные домики, столики для рисования, ковролин на полу. Единственное, что напоминало о том, что это всё же школа — большая меловая доска и развешенные по стенам инструменты — гитары, флейты, скрипки, барабанные палочки, синтезатор. В углу сиротливо стояло старенькое пианино. Мистер Джагсон принялся выяснять мой уровень. Видимо, результат его не устроил.

Мы сидели с Поттером на стульях в коридоре, дверь в класс была открыта.

— Миссис Дурсль, вынуждены отказать.

— Но как же? Он талантливый мальчик, он же спел и сыграл.

— Миссис Дурсль, ваш ребенок несомненно талантлив, но вы же видели контингент учащихся. Здесь детки с двух лет занимаются. Приди вы на пять лет раньше, я бы взял мальчиков на испытательный срок, сейчас уже поздно. Ваш старший сын неплох для самоучки, а у младшего прекрасный слух, но они не подходят по возрасту ни в одну группу! Если бы он умел играть на уровне grades 2, то, несомненно, его бы взяли.

— Но как же… что же… — мямлила Петунья.

— Я бы порекомендовал мальчикам походить в обычную музыкальную школу, приобрести навыки игры и вокала и попробоваться к нам на следующий год.

Вот так! Здравствуй, птица обломинго! Раз судьба закрыла дверь, значит, где-то есть окно, ну или форточка. В крайнем случае через чердак залезу.

Петунья вышла хмурая. Надо же, её Дадлика не взяли, а племянника похвалили.

— Мама, ты не расстраивайся. Я ещё, видимо, от больницы плохо отошёл. Всего три дня прошло. Давай, я в понедельник сдам контрольные работы, отдохну немного, и мы пойдём в обычную школу.

— Правильно вам мальчик говорит. Потерпите немного. Он теперь знает, что от него будут требовать при поступлении, научится и поступит. Мало кто с первого раза проходит. Многие и по пять-шесть раз приходят. Не волнуйтесь, всё получится.

Петунья от таких слов немного успокоилась.

— Где здесь выход? — вежливо спросил я.

— Вам надо пройти прямо по коридору и свернуть налево. Вы выйдете с другой стороны здания, — с улыбкой сказала женщина.

— Поехали в Гайд-парк? Гарольд?

— Давай.

— Ма-а-ам?!

— Едем-едем, не нойте, — видимо, настроение у Петуньи на ноле.

* * *

Гайд-парк поражал размерами! Огромная арка на входе, асфальтированные дорожки, аккуратные газоны. Велосипедисты и роллеры, собачники и просто отдыхающие. Не один я стоял, широко раскрыв глаза, Поттер даже рот открыл.

— Муха залетит! Давай наперегонки до мороженого! — и я сорвался на бег, мелкий за мной.

Жирдяй я ещё, Гарик меня обогнал и теперь переминался с ноги на ногу возле лотка с мороженым. Чёрная пухлая женщина в белом переднике с любопытством смотрела на него.

— Мне шоколадное. Тебе какое?

— А можно?

— Нужно!

— Ну… неверное, тоже.

Подошла Петунья.

— Ма-а-ам, ты какое мороженое будешь? Оно настроение повышает!

— Сливочное, — вздохнула она, смирившись с моей неугомонностью.

— Ты, наверное, на папу похож, — кивок на меня, — а ты на маму, только волосы чёрные.

— А мама красит волосы! Я Дадли Дурсль, а это мой брат Гарольд.

Хорошо, что у Петуньи рот занят, а то наговорила бы сейчас.

— Я миссис Роуль. Очень приятно.

Мы шли по гравийной дорожке, уплетая вкуснейшее мороженое. Светило солнце, пели птички, красота! Неторопливым шагом наша троица добрела до озера. Возле берега была заасфальтированная площадка, на которой стояли столы. Вдоль прибрежной полосы поставлены скамейки, в самом озере плавают утки и лебеди. С другой стороны водоёма был виден причал с лодками и вёслами. На улице, несмотря на солнце, дул холодный ветер, и я порадовался, что надел под куртку кофту с длинным рукавом.

За одним из столиков сидел мужчина с шахматами.

— Можно с вами?

— Умеешь?

— Как фигуры ходят, знаю. И я с братом буду!

— Нечестно, вас двое, а я один!

— Вы взрослый, а мы дети!

— А мама разрешит?

— Ну…

— Зови своих.

К столу подошла Петунья и Гарри. Мужчина кратко обрисовал ситуацию. Я видел, что она не хочет соглашаться, но привычка ни в чем не отказывать сыну взяла верх!

— Смотри, там художники! Может, они твой портрет нарисуют? — закинул пробную удочку я.

Петунья изобразила подобие улыбки и ушла в сторону рисующих.

— Давайте знакомиться. Я мистер Ленковский.

— Вы русский?

— Потомок эмигрантов.

— Я Дадли, а это Гарольд.

Мы расставили фигуры и начали игру. Через час, со счетом три-ноль не в нашу пользу, игра закончилась. Увы и ах, мы с братом не гении — я попаданец (от слова «попа»), а он восьмилетний пацан. Петунью ещё рисовали. Отойдя к лотку с едой, мы купили немного хлеба и семечек для белок.

— Пошли покормим.

— Просто кидать в воду?

— Нет, блин, самому есть. Не тупи!

Дойдя до озера, мы с Гарри стали отщипывать от хлеба кусочки и кидать в воду. К нам подплыли утки и лебеди. Птиц было много — десятка полтора-два точно. Они быстро съели хлеб и, поняв, что еды больше нет, уплыли на середину озера.

— Пойдем белок искать? — спросил Гарри.

— Хорошо.

Возле воды рос огромный дуб. Я разделил семечки на две части — половину мне, половину Гарри. Мы подошли к дубу и протянули вверх ладони с семечками. Белки тут прикормленные. Мне на руку присела серая белка с рыжими подпалинами и рыжим хвостом, а к Гарри аж две — серая, как у меня, и чёрная. Глаза у них как бусинки, усы длинные и маленькие коготочки. Мех мягкий.

Сожрав все семечки и не сказав «спасибо», наглые создания отправились куда-то в крону дерева, а мы в сторону художников.

Картина была закончена только наполовину. Где тут музыканты? О, увидел! Толкнул мелкого в плечо и указал на расположившихся недалеко от озера людей. У них были раскладные стулья, гитары, малый барабан, синтезатор. Всего пять человек. Молодые люди были одеты в джинсы и клетчатые рубашки.

— Можно поиграть?

— Умеешь?

— Не пробовал. Попробую и узнаю!

Мне дали гитару и подвинули стул.

— Yesterday

all my troubles seemed so far away,

Now it looks as though theyʼre here to stay.

Oh, I believe in yesterday.

Suddenly

Iʼm not half the man I used to be,

Thereʼs a shadow hanging over me.

Oh, yesterday came suddenly…

Спел я нормально, а вот сыграл плохо.

— Учишься? — спросил самый здоровый в синих потёртых джинсах.

— Нет. Самоучка.

— Это брат?

— Да, но он не умеет.

— Мелкий, ты «Калифорнию» знаешь? — утвердительный кивок от Гарри. — А ты? — это уже мне.

— С ошибками, — сразу признался я.

— Тогда начали! — скомандовал белобрысый парень.

Первый куплет я ошибался в нотах, но потом немного освоился. А Гарри неплохо поёт! Вслед за «отелем» начался «Still Loving You» и понеслось! Мы пели и играли, наверное, час, Гаррик знал почти всё! Интересно, откуда? К концу выступления я стал неплохо попадать в лады на гитаре и даже не фальшивить, но всё равно рука была «зажата», нужна практика.

— Там закончили, — сказал Гарри.

— Нам пора, а то мама заругает.

— Мы здесь три раза в неделю собираемся: пятница, суббота и воскресенье в час дня и до четырёх. Приходите пацаны, у вас неплохо получается!

Мы распрощались с ребятами. Ингвар, Бойко, Джон, Эрик и Ин-Чон. Они — студенты королевской музыкальной академии. Играть классику скучно, они выбираются на воздух и играют, что хотят. Главный у них Эрик. Вот так всё оказалось просто. Пришёл в парк и играй! Считаем, что повезло.

Портрет Петуньи закончили, с помощью ближайшего телефон-автомата мы вызвали такси и отправились домой.

* * *

Четыре часа после полудня. Я сижу на дереве и строгаю перочинным ножом… рогатку! Гарри в старых обносках поливает розы, а через забор стоит мисс Фигг и внимательно смотрит на мелкого. А вот и моя цель — наглый чёрно-белый мистер Лапка и ещё два кота. Приделал резинку, сорвал жёлудь. Целься, пли! Юху-у-у! Прям под задницу серому коту, ещё один залп — и в бок Лапке. Коты не идиоты, бегом назад.

— Мистер Лапка, мистер Хвостик, мистер Дымок — что случилось?

Пора валить! Быстро ретировался с дерева и бегом отправился в подвал. Уф-ф-ф, вроде не увидела! Гарри тоже зашёл в подвал.

— Ты зачем кошек обижаешь?

— Так они же на розы гадят! Тебе же работы больше.

Малой насупился, видимо, такое ему в голову не приходило. Поттер направился в ванную, а я к себе. До приезда Вернона ещё часа три, можно поспать.

В семь часов в дом зашел глава семейства. Я же заспанный, в трусах и футболке спускался вниз. Поттер, одетый в трико и майку, что-то жарил, Петунья резала хлеб.

— Дадли, оденься и приходи ужинать.

Желудок предательски заурчал.

На ужин был великолепный ростбиф и салат. Всё-таки круто Поттер готовит.

— Что с прослушиванием?

— Не взяли.

— Что???

— Не страшно. Посоветовали походить в обычную школу, а потом попробовать на следующий год. Мы с мамой решили, что я разберусь с обычной школой, отдохну, а потом уже будем про музыкальную думать.

— А мы сегодня белок кормили! — это Гарри сказал невпопад. В глазах Дурсля возник немой вопрос: «Это точно мой племянник?». А пацан, ничего не замечая, принялся расписывать белочек и уточек, мороженое и портрет.

— Портрет? — живо заинтересовался Вернон.

Петунья немного смутилась и вынесла картину. Красиво! На фоне дерева изображена женщина с кроткой стрижкой, склонившая голову набок. Она смотрит вверх на белочку. Женщина в красивом белом платье с длинным шлейфом! Ради этого стоило два часа в парке посидеть!

— Туни! Красиво! — Вернон смотрел во все глаза. Картина завораживала. — Повесим в спальне над кроватью!

— Да. Мама здесь очень красивая! — воскликнул я. — На двухколесном велике умеешь кататься? — шепнул я кузену и, получив утвердительный кивок, сказал. — Хочу велосипед! Мне жёлтый, а ему зелёный!

— Да-да, завтра привезу.

Интересно, он вообще понял, что я попросил, или ему столь прекрасная картина мозг вышибла? Завтра суббота, мне надо в парк. Быстро доев ужин, я смотался к себе. Спа-а-ать! Поттер опять домовой эльф, посуду моет.

* * *

Утро началось часов в семь с воплей: «Как вы можете?!». Вопила старуха Фигг. К ней приехали какие-то контролирующие органы и требовали предъявить паспорта на животных. Отлично! Ближайший час она будет заняла.

Я бегом рванул в ванну, ополоснул лицо холодной водой, натянул вчерашний костюм. Толкнул дверь к Поттеру и стянул с него одеяло. Комната Гарри была не такая уж и маленькая. Старенькая кровать стояла вдоль чистого и большого окна, напротив неё большой письменный стол. В изголовье кровати был старый дубовый шкаф. Над столом тянулись две полки, возле двери стоял книжный шкаф со стеклянными дверцами. Мебель была добротная, тёмно-тёмно-коричневая, не из ДСП, как у меня, а из реального дерева. Ну, и кто тут плохо живет? На полу был старенький паркет «ёлочка», а на столе лежали тетради и учебники, полку занимала канцелярия и пара книжек со сказками. На тетради лежала старенькая потрёпанная машинка. Бли-и-ин, во я дурак! Ему же игрушки нужны! Гарри был накрыт толстым одеялом. На пододеяльнике вольготно раскинулся нарисованный щенок.

— Вставай, соня, у тебя пять минут, одеваешься как вчера, — оставив ошарашенного Поттера, я рванул в сторону кухни. Кинул в бумажный пакет котлеты и хлеб. Бегом к родительской спальне. Храпа не было, но ещё не выходили. Сильно постучав, я крикнул, не открывая двери: — Мам, пап, мы гулять! Пап, ты нам велики обещал! — бегом к Поттеру, тот уже умылся и оделся, и я потащил его на выход. Бегом-бегом, пока никто не очухался. Я тянул Гарри в сторону самой далёкой автобусной остановки. Фу-у-ух! За двадцать минут всё сделал.

— Зачем так рано?

— Нам в парк к ребятам надо.

— А потом нельзя было?

— Нет. Мне не нравится Фигг, я не хочу, чтобы она знала.

— А по-моему, она милая женщина. Кормит меня, даёт телевизор смотреть.

Угу, подумал я, а еще «Гендальфу» докладывает.

— На, вот котлета и хлеб, — я протянул Поттеру еду. Сам тоже взял из пакета. Сухомятка, но куда деваться.

Через полчаса приехал автобус, и мы направились в Лондон.

* * *

Время почти одиннадцать, а до парка топать и топать. Я устал. Малой тоже, но молчит. Еду мы съели, купленную воду выпили. А всё из-за него. Ну кто его за язык тянул сказать, что мы одни и сами ушли?! Пришлось выходить и быстро «линять»! Пробираемся дворами. Головомойку я ему уже устроил, а толку-то теперь от этого. Чувствует себя виноватым, вот и молчит!

Почти в час мы зашли в парк и, не сговариваясь, направились к вчерашним столикам. Купив пиццу и колу, с удовольствием всё умяли.

— Вон там Бойко! Бойко, привет! — закричал Гарри и махнул рукой. К нам не торопясь подходили двое — здоровый детина под два метра (Эрик) и второй, среднего телосложения в джинсах и футболке с мейденами (Бойко).

— Привет, малышня! Мы думали, вы не приедете. А родители где?

— Там! — махнул я рукой. — Но мы ненадолго.

— Лады, — сказал Эрик. — Тогда пошли быстрее.

Мы подошли к вчерашней полянке. Джон уже разложил инструменты. Для меня была отдельная акустика. Ин-Чон собирал барабаны. Черезпять минут началось повторение пройденного материала. Мы пели и играли то же, что и вчера.

Через час глоткодрания Эрик сказал:

— Мальки, давайте так. «Калифорнию» ты, — палец на меня, — начинаешь акустикой без нас, а Гарольд поёт до слов «There she stood in the doorway», затем ты поёшь и играешь до припева. На припеве мы присоединим бас и барабан, вы его поёте вместе. А остальное не поёте. И меняем концовку. После соло припев все вместе. Пробуем вашу часть.

После часа репетиции стало получаться сносно.

— Ребята, нам пора. А то нас искать будут.

— Завтра придёте?

— Надеюсь.

— Может, вас проводить?

— Не-е-е, мы сами, — с этими словами я цапанул брата за рукав, и мы побрели на выход.

* * *

Небольшой автобус с двумя пассажирами остановился напротив нас. Мы залезли и обессиленно плюхнулись на сиденья.

— Мальчики, вы одни? — спросила сухопарая седая женщина.

— Мы от бабушки! Мы взрослые. Нас папа в Литтл-Уиннинге встретит.

— Ну хорошо. А то я подумала, что вы без спроса сбежали.

Женщина вышла за две остановки до нашего городка. Расплатившись с водителем, мы, еле переставляя ноги, поплелись домой.

Уже было почти шесть, когда мы буквально приползли в дом на Тисовой.

— Есть хочу!

— Щас, мелкий, поедим.

На кухне появилась Петунья с перекошенным от злости лицом. Ой-е-ей, будет нам трындец!

— Вы! — брызгая слюной, сказала она. — Вы понимаете, что натворили?! Сбежали с самого утра, на обед не явились. Ни записки, ни звонка! Где вас искать?!

Мы втянули голову в плечи. А что тут скажешь? Она права. Со второго этажа спускался Вернон.

— Объявились, беглецы! Ну и где вас носило? Ладно он — кивок на Гарри — без ума в голове, но ты-то! А если бы с вами что-то случилось?!

— Пап, мы есть хотим, — сказал я и втянул голову в плечи.

— Марш переодеваться и спускайтесь за стол.

Вкусное картофельное пюре и два эскалопа! Салат из овощей! Вкуснятина! Я проглотил порцию за минут пять. Гарри тоже быстро съел свою. Порции у нас были одинаковые.

— А ну рассказывайте, где были? И не надо мне тут про друзей говорить, я у них был!

— А у миссис Фигг?

— Некогда старушке, у неё половину котов забрали.

— А ты ругаться не будешь? Всё равно будешь. Мы были в Гайд-парке! — выпалил я. У Вернона брови поползли вверх. Петунья приоткрыла рот от удивления. — Там есть компания студентов из королевской академии. Мы с ними на гитаре играли.

— Нельзя было просто попросить? Мы ведь никогда тебе не отказывали.

— Завтра в час нам надо там быть. Они репетируют с часу и до четырех. Отвезёшь?

— Хорошо, — Вернон нахмурился. — Рассказывайте свои приключения.

Рассказывал Гарри. И про то, как мы сбежали с автобуса, и как два часа добирались до парка, и про пиццу, и про всё остальное. Дурсль хмыкал, в глазах его зажёгся неподдельный интерес. Петунья поджимала губы, но было видно, что она гордится сыном. Ещё бы, в восемь лет, ну почти восемь, провернуть такое! Дослушав нас, Вернон дал команду идти спать. Надо же, даже посуду мыть не заставил.

Я лежал в чистой комнате и думал. По канону Вернон — недалёкий идиот, но вот дорогой дом, машина и фирма с образом дебила не вяжутся. Он бы разорился с таким мерзким характером. И сейчас он повел себя благоразумно — не стал орать и наказывать, а решил сам посмотреть. Старуха Фигг нейтрализована до завтрашнего обеда точно — пока она позвала на помощь (это уже час-два дня), пока приехали. Значит, завтра придут люди с палками и пойдут освобождать кошачье племя. А нам надо смотаться в Лондон.

Интересно, а я, другой я, в этом мире существую? Элис? Родители? Стало грустно. Как они там? Хотелось домой. Я сморгнул набежавшие слёзы. Всё равно это не поможет. В России сейчас делать нечего, как нечего будет делать ещё лет пятнадцать. Развал Союза, Путч, Чеченская, Дефолт. Вот кто меня туда пустит? В две тысячи четвертом поеду в Москву… если доживу. С этими мыслями я уснул.

Глава 9 Новые перспективы и старые "друзья"

Утром мы выехали в Гайд-парк. Погода была… мерзкая. По земле стелился туман, серый асфальт навевал тоску. Сейчас бы горячего чаю и спать! На крыльце сквибки Фигг дрыхли три кота — мистер Лапка и ещё два трёхцветных. Видимо, старушки не было дома.

Ехать долго. Вернон никогда не спешил и не разгонялся. Вот нафига иметь такую дорогую машину, если ты едешь как черепаха? Повыделываться? Мол, смотрите, у меня крутая тачка, а я еду медленно, чтобы вы слюной захлебнулись. Ладно бы это «ягуар» был, а то обычный серый кроссовер. В прошлой жизни у меня была машинка — старенькая «тойота королла» девяносто седьмого года. Дима (брат) предлагал дать денег на новую. Я отказывался. Зачем? Маму в поликлинику и в магазин довезти мне и старушки-королки хватит, работа рядом, байк стоит в гараже у друзей. Ну как байк… «Урал» — перебранный и переделанный, на «харлей» я не заработал. И зачем мне дорогущий «Мерин» или «Скайлайн»? Ходовку убивать по нашим дорогам? Девочек машиной завлекать? В машине траходром устраивать? Так на байк больше велись — это же, блин, романтично!

У коммерческого директора нашей фирмы был дорогущий спортивный «Марк». Как-то он поругался с женой и та, забрав ребёнка, уехала к маме, в деревню. Деревня чуть ли не «Забулдыгино», где живут стариков человек тридцать, молодежи нет, сотовая связь не работает. Дорога к населённому пункту убитая и в ямах. И поехал «доблестный рыцарь» за своей принцессой на «коне породистом», и застрял конь породистый в яме по самые стёкла! Да так конкретно, что пока вылезал, в салон вся грязь хлынула. Стоимость чистки была равна стоимости самого авто. Психанул он, продал за бесценок «маркушник» и купил чего попроще! Жаль, Вернону эту историю не расскажешь. Хотя, ему по статусу положено дорогое авто.

Мы въехали в Гайд-парк ближе к одиннадцати часам. Солнце уже висело высоко над горизонтом, и стало немного теплее. Наши знакомые обнаружились всё на той же полянке, где и в предыдущие два дня.

— Ин-Чон! Мы здесь! — крикнул Гарри.

— Китаец? — спросил Вернон.

— Нет, кореец, — ответил я.

Тем временем Гаррик уже здоровался с ребятами.

— Это студенты, о которых я тебе говорил. Эрик, Джон, Ин-Чон, Бойко и Ингвар.

— А отец знает? — задал вопрос Вернон.

— Да, — сказал Ингвар и покраснел.

— Вы знакомы? — поинтересовался Эрик.

— Его отец работает у меня на производстве. Спасибо, что присмотрел за ними — кивок в нашу сторону.

Как оказалось, Ингвар сразу пошёл звонить отцу, чтобы тот передал начальнику, где шляются его дети. После этого парню поступило задание присмотреть за нами и посадить на автобус. Вот так! А я всё гадал, почему нас не наказали! Вот же жук этот Дурсль!

— И какого аккорда вам надо от этих шалопаев?

— Мистер Дурсль… понимаете, — начал Эрик, — у нас скоро большой концерт. Мы играем пять песен и хотели задействовать мальчиков в двух первых. Мы открываем шоу.

Вернон усмехнулся в усы, Петунья смотрела удивлённо.

— Ну, показывайте, что вы там играть будете.

«Отель Калифорния» Орлов и «Jawbreaker» — Пристов произвели на Вернона впечатление.

— Когда выступление?

— Двадцать третьего июля.

— На День рождения Дадли.

— У нас чуть больше месяца, чтобы всё выучить.

— Не будешь справлять?

— Пап, я на сцене выступлю, а потом торта наемся! И где наши велики? А ты мне гитару подаришь?

— А не много ли?

— То есть вы согласны на выступление ребят с нами? — спросил Ингвар.

— Давайте обсудим это завтра у меня в офисе. А сейчас я хочу погулять по парку и насладиться выходным. Дадли, вы здесь будете?

— Да, здесь или у озера, там в шахматы играют.

Вернон взял Петунью под ручку и удалился в сторону дорожек, а мы стали играть дальше.

* * *

Я и Гарри стояли, одетые в школьную форму, перед большим серым зданием.

— Ну что, пошли, что ли.

— Пойдём. Нам к директору надо сначала.

— Веди, Сусанин!

— Я не Сусанин! Я умирать не хочу!

Ох, пацан, хорошо бы через года четыре ты вспомнил о своих словах!

— Веди уже!

Кабинет директриссы был довольно аскетичен — полка с книгами-журналами, письменный стол и три стула вдоль стены. Ни кубков, ни медалей, ни рюшечек-цветочков. Создавалось впечатление, что это пустующее помещение, и только отсутствие пыли говорило о том, что тут кто-то обитает.

— Мистер Дурсль, весьма вам сочувствую, но экзамены никто не отменял. Мы можем перенести их на сентябрь месяц.

— Нет-нет, я бы хотел сдать сейчас! Я готовился! — спешно перебил я.

— Тогда вот вам расписание. Вы сдаёте сегодня три теста и завтра три.

Я заглянул в список — математика, история, английский, рисование, литература, физическая культура. Сегодня я сдаю чтение, математику и рисование. Гарри проводил меня до кабинета. Экзамен по математике представлял собой простую контрольную работу, по окружающему миру — тест с вариантами ответов. На чтении необходимо было прочитать отрывок из произведения «Принцесса на горошине». С одной стороны, хотелось блеснуть знаниями, с другой я всё же опасался выдать себя. Тщеславие победило. Высшие оценки! Хотя, надо признать, сидел я долго и делал вид, что усиленно думаю. Я и думал, но не об учёбе, а о том, как докатился до жизни такой.

Когда я попал в это тело, хотелось помочь Гарри. А теперь? Хочется? Можно сколько угодно убеждать себя, что мне не всё равно, но «своя рубаха ближе к телу». Что я делаю, по сути? Исполняю детскую мечту — хочу на сцену, а Поттер с боку припека. Просто интересно, что будет если… если Поттер получит нормальные условия жизни и нормальное воспитание?

Лезть в волшебный мир — хрен вам! Сами туда идите! Меня любой волшебник заобливэйтит, и ничего ему не будет. Мне оно надо?! Поттер… жалко пацана, но себя ещё жальче! В любом случае, в ближайшие два-три года я тяну его за собой, а там пусть сам думает. Свою голову на его плечи не приставишь!

Во дворе светило солнышко, на детской площадке играли малыши. Женщина-воспитатель зорко следила за мелкими. На скамейке сидел кузен и ждал меня. Дойдя до лавки, я краем глаза уловил движение слева. Ну, так и есть — ко мне приближались двое мальчишек.

— Кто это?

— Рыжий — Кристиан, худой — Пирс.

— Они меня бросили? — кивок головы от Гарри. — Не встревай, беги сразу к воспиталке!

— Погоняем Поттера? А то он давно не бегал! — подойдя к скамейке, глумливо захохотал рыжий.

— Пошел в жо…у, предатель! — спокойно сказал я. Поттер встал со скамейки и стал поглядывать в сторону воспитательницы. — Вы меня бросили, пошли вон уроды!

— Ах, ты так! Получай!

Кулак Пирса несётся ко мне. Куда там! Сколько он весит и сколько я? Отклониться назад, сделать полшага вперёд и удар в солнечное сплетение. Полкисс согнулся пополам, хватая ртом воздух.

— Слушай внимательно, рыжее недоразумение, — обратился я к Крису. — Ещё раз увижу возле Гарри — оторву башку! Ещё раз подойдёте ко мне, и полиция узнает, кто оставил меня лежать на асфальте! — лицо Голда побледнело.

Я победно задрал голову и направился в сторону парковки, скоро должен приехать Вернон. Бу-бух — что-то со всей силы опустилось мне на голову. Больно, блин! Я упал, меня начали пинать ногами. Закрыть голову и свернуться в позу эмбриона — это всё, что можно сделать в такой ситуации.

— Прекратить! Немедленно! — вопль воспитательницы становился всё ближе. Молодец, мелкий! — Вы двое, быстро к директору! Мистер Дурсль! Мистер Дурсль, вы в порядке?

Ага, в полном! Меня ударили по голове и избили ногами. Да-да, я в порядке! Кто-то тянул меня за руку вверх. Кое-как встав, я увидел мужчину средних лет в джинсовом заляпанном комбинезоне. Скорее всего, работник школы.

— Нормально, — ответил я сквозь зубы.— Куда идём?

Нас двоих сопроводили в кабинет директора. Пришлось сидеть и ждать родителей. Ни меня, ни Пирса ни о чём не спрашивали. Немного позже я узнал, что без родителей директор не может нас расспрашивать. Она только поинтересовалась моим самочувствием и убедившись, что я в медицинской помощи не нуждаюсь, углубилась в чтение какого-то документа. Мне же было жаль… форму! Она была вся в пыли и грязи. Через полчаса в кабинет зашли Дурсль и миссис Полкисс.

— Миссис Полкисс, ваш сын избил одноклассника, — с места в карьер начала директор. Я только сейчас заметил, что окно директорского кабинета выходит на площадку. Но почему она про мой удар промолчала?

— Не может быть, он и мухи не обидит.

— Сынок, ты как? Все хорошо? — забеспокоился Дурсль.

— Пирс напал сзади на Дадли, ударил его портфелем по голове, а когда мальчик упал, начал избивать ногами. Миссис Полкисс, это недопустимо!

Лицо матери Пирса превратилось в злую гримасу.

— Пирс? Это так понимать?

— Он первый ударил!

— Мистер Полкисс, не нужно врать, из окна открывается прекрасный вид на площадку.

— Крис видел, как он ударил первый.

Через десять минут Кристиан и Гарри стояли перед очами директора. Оба смотрели в пол и подтвердили версию директора. Вот это поворот!

Итогом словесной перепалки стало исключение Полкисса из школы за драку. Официально, мать переводит его по собственной воле. Экзамены мне сдвинули на день, чтобы я немного пришёл в себя. Похоже, у меня появился недоброжелатель в лице костлявого. Вот такие дела.

Глава 10 Тетушка Мардж

Утром болела голова. Видимо, Пирс меня сильно приложил. Вечером мать Пирса приходила, орала, грозила карами небесными. А мне хотелось сдохнуть! Боль была невыносимая, думал, к утру пройдёт, так нет. Отец собирается везти меня в больницу.

Кое-как упаковав меня в машину, Дурсль тронулся. Какие замечательные дороги в Англии — ровные! Через полчаса мы были в Лондон Бридж. На этот раз Вернон гнал. Ну хоть какая-то польза от моей «проблемы» — машинку испытали!

Опять лежу в знакомой палате. Куковать тут до утра. Легкое сотрясение мозга. Дурсль орал, что засудит Полкиссов. У-у-у, у меня голова так не раскалывалась даже после сильной пьянки! Дайте обезболивающего, гады! Нельзя? Идите в жопу, я щас башкой в стену отправлюсь! Всё равно нельзя? Ур-р-роды!

К полудню боль утихла, и я, кряхтя как старый дед, встал. Жрать охота!

— Мистер Дурсль, — сказала улыбчивая Марта, — к вам пришли.

— Ого! Откуда вы узнали? — в палату зашли Эрик и Бойко, позади плёлся Гарри. — Кто сказал? Как вы с отцом поговорили?

— Ну вот, Гарольд, — сказал Эрик, повернувшись к Поттеру, — а ты нас пугал, что он не сегодня-завтра копыта откинет.

— Ему очень плохо вчера было.

— Я вам не мешаю?

— Нет. Мы тебя проведать пришли. Как ты?

— Плохо. Хочу домой. Заберите меня!

— Ну… — замялся Бойко — ты здесь на неделю.

— Сколько??? — моя челюсть отвисла. — А репетиции? А выступление?

— Вот поэтому мы и пришли. Твой отец согласен на шоу. Мы договариваемся с персоналом больницы, чтобы можно было репетировать. Пока разрешили только гитары и не орать сильно.

— Угу, гитара где?

— Ингвар и мистер Дурсль поехали выбирать.

Я скривил недовольное лицо.

— Не дуйся, — решил утешить меня Эрик, — Ингвар отличный гитарист, купит нормальную гитару. Мы завтра придём.

С этими словами ребята пошли на выход. Вот блин, Полкисс сцука! Это же надо так подставить. Правда, я тоже хорош — повернулся спиной, вот и поплатился. Теперь торчать тут неделю! Пойду осуществлю мечту недели — лягу спать!

Следующее утро началось поздно. В обед. Я проспал почти сутки. Доктор сказал, что это нормально. Вечером приехали Дурсли, Гарри и Эрик.

— Пап, это что?

— Твоя гитара.

— Охренеть.

Я рассматривал чёрную акустическую гитару Гибсон. Это же сколько она стоит?! Дальнейшее пребывание в больнице свелось к подъёму и гитаре. Спать меня загоняли силой. Хотелось играть-играть-играть! В своё время я продал старые монеты екатерининского периода, чтобы купить что-то подобное, но прошлый инструмент теперь казался таким… неказистым! Играть было сложновато — рука была зажата, но с каждым разом становилось всё проще и проще. Одно время я малодушно хотел взять композиции, которых я помню, и начать «лабать», но совесть не позволила забрать у той же «Арии» песни. Не могу!

За день до выписки Дурсль меня огорошил — к нам едет тетя Мардж со своим бульдогом! Она будет через день после моей выписки, отпразднует с нами окончание учебного года. Сначала я огорчился — не люблю я собак, особенно бульдогов. Теперь же в голове созрел коварный план.

— Папа, а почему тетя Мардж берет только одного бульдога?

— Ты хочешь собаку?

— Нет, просто собачек жалко. Побегали бы у нас на травке…

— Как мама решит. Завтра тебя выписывают.

— Что в школе?

— Тебе проставили оценки без экзаменов, я договорился.

— А Гарри как сдал?

— Хорошо сдал. Почему ты Гарольдом его называешь? Шрам заставляешь замазывать?

— Гарри — как кличка собачья! А шрам дурацкий! Как клеймо! Мол, смотрите: «Я Гарри Поттер, я неродной ребенок, я меченый!».

— Повзрослел ты. Раньше таким не был. Поттера защищаешь…

— А кто, если не я? Ему и так плохо — ни отца, ни матери.

— Раньше ты так не говорил.

— А ты полежи в коме, тоже так заговоришь, — разозлился я. — Нормальный я! Нормальный!

— Успокойся, никто тебя ни в чём не обвиняет.

Дурсль обнял меня за плечи.

— Ты сильно изменился, сын. Раньше тебя не заботил брат, музыка. Ты только игрушки хотел, а теперь… У меня складывается впечатление, что передо мной взрослый человек сидит.

Никогда ещё Штирлиц не был так быстро раскрыт. А «папочка» умный мужик, да и Петунья далеко не дура. Надо быть осторожнее.

— Пап, я просто вырос. Когда умираешь, а потом возвращаешься, начинаешь по-другому жизнь ценить.

* * *

Домой меня забрали вечером. Петунья приготовила вкуснейшее жаркое и пирог. Как же здорово оказаться дома! М-да, быстро же я стал называть это место домом. Так, не раскисать! А то недолго и до депрессии дойти! Пора на ужин.

— Мам, — спросил я, — а тетя Мардж завтра приедет?

— Да. Отец заберёт её с вокзала.

— Пап, а ты нас на репетиции будешь возить?

— Вы же люди самостоятельные, сами доберетесь! — усмехнулся Вернон! — Мардж будет провожать вас на остановку, а возле академии Ингвар заберёт. Вечером я буду заезжать за вами.

— А скольких она собак везет?

— Двух. Злыдень и Боец.

У-у-у, весело будет котикам соседки! Злыдень — флегматичная скотина. Боец — участвует в собачьих боях, крыши у него нет от слова «совсем». Это меня кузен просветил.

Утром Дурсль уехал за тётей. Петунья что-то делала на кухне, Поттер вновь возился с розами. Пацану нравилось заниматься растениями. Он видел результат своих трудов — цветущий сад. Петунья вообще не прикасалась к цветам. Гарри ей советовал, какие саженцы купить, и на этом её роль заканчивалась. Высаживание, удобрение, прополка и поливка целиком на кузене. Именно он решает, где и что расти будет. Поэтому у Дурслей не было забора. Участок окружали кусты роз. Весьма колючая изгородь. Надо будет подкинуть идею с шиповником — цветёт красиво, ягоды полезные, колючее растение.

— Мальчики, переоденьтесь. Скоро тетушка приедет, — послышался голос Петуньи из кухни.

Мы послушно отправились в дом: Поттер в душ, а я к себе. Через двадцать минут мы оба, одетые в брюки и рубашки, стояли на первом этаже. Ещё через десять минут послышался звук подъезжающей машины, хлопнула дверца и залаяли собаки. Петунья поджала губы. Ещё бы! Собаки — это грязь, а грязь она не любит.

— Где мой Дадли, где мой малыш?! Тетя приехала его увидеть! — послышался противный голос из прихожей.

— Сиди здесь, — шепнул я мелкому и направился к тетке. — Тетя! А где собачки?

Мардж крепко стиснула меня в объятиях и сунула в руку десятифунтовую бумажку. Хорошая тётя!

— Собачки гуляют! У вас так много кошечек! — она рассмеялась.

— Мы пойдем их позовём. Гарольд! Пошли собак звать!

Из большой комнаты вышел Поттер. Чёрные школьные брючки и школьная рубашка неплохо смотрелись на нём. Стильные очки завершали образ мальчика-паиньки.

— О, Петунья, я смотрю, вы смогли из этого заморыша вылепить что-то стоящее!

— Сколько трудов это стоило!

Пока женщины разговаривали, мы с кузеном выскользнули в сад.

— Ты действительно будешь звать собак?

— Я идиот? Чтобы они нас покусали? Для этого коты Фигг есть, — говорил я, направляясь к дубу.

— Почему ты не любишь кошек?

— Я не люблю кошек Фигг и её саму. Старая карга! Её коты вечно шляются у нас по участку и заходят в дом. Мне не нравится спать на шерсти чужих кошек! — сказал я, подходя к дубу. — Лезь!

— И что мы будем делать? — спросил Поттер, когда мы залезли на дерево.

— Звать собак! — хмыкнул я и заорал во всю глотку. — Злы-ы-ыдень, пёсик, Бое-е-ец!

Минуты две ничего не происходило. Со стороны участка мисс Фигг послышался собачий лай. К нам бежали два здоровых английских бульдога! Рыжий — это Злыдень, белый с «фингалом» — Боец. На крыше дома Фигг сидело шесть котов. Хорошие собачки! Всех на крышу загнали! Бульдоги подбежали к нам, рожи довольные! Я стал слезать с дерева.

— Укусят же!

— Подавятся! Слезай!

— Нет. Страшно.

— Тогда жди, пока я их уведу.

Я спустился вниз. Песики обнюхали меня и завиляли обрубками хвостов.

— Спускайся, нормальные они!

— Укусят!

— Нет, только облают. Они же дрессированные, без команды не укусят!

— Я всё равно боюсь! — ответил Поттер, при этом потихоньку слезая.

— Ну вот, а ты боялся! — сказал я, когда кузен сполз с дерева. Бульдоги обнюхали его и отошли ко мне. — Пошли в дом, переоденемся и выгуляем их.

— Я не хочу, я их боюсь.

— О Боже! Поттер, не тупи! Когда собаки гуляют — им не до тебя! Им пофиг! Пошли, спросим разрешения и переоденемся. Или ты хочешь сидеть с Мардж за столом?

В доме идиллия — Мардж пьет бренди и заливисто смеется, Вернон «кудахтает» вокруг неё, Петунья выставляет еду.

— Тетя, а вы миски привезли? Им же неудобно будет без нормальных собачьих с подставкой.

— Нет. Они и из фарфоровых попьют.

— Не-е-е, у них пусть своё будет! Можно мы пойдем купим миски, заодно и выгуляем собак. Где поводок?

— Ты такой милый, такой умненький, такой молодец! Не то, что этот заморыш.

— А он Бойцу понравился, даже погладить дал! — быстро проговорил я, потянув Гарри в сторону лестницы.

Через десять минут мы, переодетые, стояли возле входа на наш участок. У меня на поводке был Злыдень, у Гарри Боец.

— Где тут магазин для животных? — спросил я. Мардж выдала мне ещё пятьдесят фунтов и наказала купить мисок и корма.

— Да него минут двадцать идти.

— Идти? Тогда побежали!

Магазин не впечатлял. Очень тесно, отвратительный запах. Я купил четыре железные миски, две подставки и среднюю пачку корма. На улице меня ждал Поттер. Он чесал пузо довольному Бойцу. Похоже, они нашли друг друга.

— Я их боюсь! Больше я с ними не останусь!

— Не ори! Нормальные собаки. Пошли домой.

Дойдя до дома, я не стал заходить, а скинул миски и корм на участке, отпустил собак с поводков и стал кидать палочку. Милые пёсики! И почему старушка Ро так плохо описала Злыдня? Замечательный пёс! Гарри забрался на дуб и слезать не собирался.

— Давай слезай, и в дом пошли. Я есть хочу!

— Коты так и сидят на крыше! А собаки не укусят?

Гарри слез с дуба. К нему, виляя обрубком, подошёл Боец и упал на бок, подставив пузо. Поттеру ничего не оставалось, как почесать. Мне в руку ткнулся Злыдень. Пришлось чесать голову. Фу-у-у, слюна! Бульдоги — слюнтяи. Я подобрал корм, а Гарри миски, и мы пошли в дом.

— Мам, мы все хотим есть! Я хочу, брат хочет и Злыдень с Бойцом! — крикнул я, направляясь на кухню.

— Сами разогрейте. Мы разговариваем.

Да замечательно! Пройдя на кухню, установили миски для собак, налили им воды и наполнили кормом. Гарри сделал это для Бойца, я для Злыдня. Поттер справился с задачей быстрее, и, помыв руки, полез в холодильник. Мы разогрели жаркое и отрезали себе пирога.

— Ты святая, Петунья, святая, терпишь подкидыша, кормишь. А в благодарность...

— Сиди тихо! — шепнул я Гарри. — А в благодарность он в саду работает и полы моет! — громко крикнул я. — Тетя, а можно мы утром будем собак выгуливать?

— А вы с ними подружились?

— Да, я со Злыднем, а он с Бойцом. Боец ему пузо подставляет, а Злыдень мне голову даёт.

— Ха-ха-ха, — рассмеялась Мардж. — Вы им понравились! Гуляйте!

Остаток дня прошёл мирно. Мы с Гарри ушли на гитаре бренчать. Тетя и Дурсли обсуждали святость Петуньи, мои таланты и собак.

В восемь вечера я и Гарри выгуляли животных и отправились спать. Завтра будет интересный день — репетиция в академии музыки!

Возле моей кровати улегся Злыдень. Боец ушел к Поттеру. Дом погрузился в сон.

Глава 11 The Show Must Go On

Время до концерта слилось в одну полосу. Утром я выгуливал собак, Поттер возился с розами, в десять утра тетушка Мардж вела нас к остановке, и мы ехали на репетицию.

Репетиция продолжалась с обеда и почти до шести вечера. Голова шла кругом, мозоли на подушечках пальцев ужасно болели. Я уже был не рад, что на это подписался, но гордость не позволяла всё бросить.

— Я боюсь её.

— Кого? Сцены?

— Нет, тётушки Мардж.

— Мелкий, неделя до концерта, а ты мне заявляешь, что боишься тётки?!

— Она всё время говорит, какой я плохой и никчемный.

— Так начни ей втирать, какие ты розы высадил, да каким навозом удобрял. Расскажи, какой хороший пёсик её Боец — кошек гоняет, которые гадили на твои розы. Нахваливай пёсика, и всё будет хорошо!

— Да надоел её Боец! Спит у меня на кровати! Хорошо, что в ногах, а не на голове!

— Тебе надоела собачка? — рассмеялся я. — Пусть лучше спит, чем кусается. Давай по постелям. Завтра опять в шесть вставать, милых бульдожек выгуливать. Не хочешь присоединиться?

— Нет. Мне его на кровати хватает и выгула до остановки, — хмуро сказал кузен.

Мы разошлись по комнатам. Злыдень улегся возле кровати. Хорошо воспитанная собачка!

Старуха Фигг видела Поттера только утром — когда он в рванье поливал розы и вечером в сумерках, когда Вернон привозил нас домой. Её коты больше не заходили к нам на территорию. Счастье!

* * *

Сегодня предстояла первая репетиция на сцене. Готовились очень тщательно — настраивали оборудование, тащили усилители. Страшно!

Сцена довольно большая. Стульев нет. Что-то типа фан-зоны. Сиденья только по бокам. Чем-то московский «Крокус-сити» напоминает.

— Так, начинаем. Попробуем просто поиграть. Надо освоиться. Сцена наша на полтора часа, — сказал Ингвар. — Работаем, детки!

Застрелите меня! Ненавижу эти песни! Мы их играем и играем! Да когда же это кончится?! Скорей бы концерт и свалить отсюда.

— Дадли, более уверенно играй. Гарольд, не ори ты так в микрофон, тебя прекрасно слышно.

— Да уверенно я играю!

— А у кого руки дрожат?

— Не у меня!

— Работаем, как на концерте. Убираем свет с зала, только сцена.

Заберите меня! Страшно-то как! Я знаю, что в зале, кроме техников, никого нет, знаю, что никто ничего не скажет, но, блин, страшно! Гарри тоже нервничает — не попадает в ноты.

Мы смогли прорепетировать лишние полчаса. Группа после нас опоздала. Их проблемы.

— Неплохо поработали. Завтра надо быть с утра. С девяти до одиннадцати сцена пустая два дня. Потом репетиция на ней только за сутки.

— Нам сразу в зал приезжать? В академию не надо? — спросил Гарри.

— Нет, сразу сюда.

Мы вышли на улицу. Дурсль, как всегда, ждал нас в машине. Мы были выжаты оба.

— Как репетиция?

— Завтра и послезавтра в девять сюда же. Поедем утром с тобой. Бульдогов выгуляем только.

— Хм, а почему так рано?

— Сцена свободна, — ответил Гарри. — Потом репетиция на сцене только за сутки до концерта. А у нас «Полароид» есть? — неожиданно спросил он.

— Нет, — ответил Дурсль. — Зачем?

— Фотографии чтобы на сцене сделать.

Надо сказать, что отношение к Гарри изменилось. На него не орали, не заставляли делать ничего по дому, его порции ничем не отличались от моих. Но и не обнимали, и не целовали. Боец был единственным существом, готовым идти за ним на край света. Они действительно подружились. Как бы не ворочал Гарри на собаку, но ему нравилось, что пёс всегда рядом с ним. Мардж, видя поведение собак, просто не обращала внимания, только нудела по пути на остановку, что он должен быть благодарен Дурслям. Пацан выработал стойкий иммунитет на её реплики — поддакивал и угукал. Мардж не хотела уезжать. Подозреваю, что дома ей было одиноко, а мой концерт — всего лишь предлог погостить подольше. Тетушка активно снабжала меня карманными деньгами, которые я по-братски делил с Поттером. Мы обзавелись футболками «Metallica» и «Iron Maiden». Хотелось ещё «Queen», но их просто не было в продаже. Покупали сладости и мороженое, которое Гарри делил с Бойцом. На карманные от тети мы смогли купить новые поводки собакам, посолиднее, намордники и ошейники с шипами. Сердце тетушки окончательно растаяло, и ворчала она на Поттера по привычке. А уж когда он ей про розы и Бойца начал рассказывать… Надеюсь, больше она его доставать не будет.

Утром в день рождения мне было страшно. Сегодня выступление. Бр-р-р. В пижаме я пошёл на кухню, за мной семенил Злыдень. Хороший пёс — не гавкает, спит на коврике, не убегает. Боец более активный. Побегать и поиграть ему надо. Уф, как хорошо, что они с Поттером подружились! Бегать с пёсиком мне не айс, ну палочку покидать если только. Гарри вечером бегает с собакой, а мы идём следом. Бегать — увольте, не любил ещё в прошлой жизни.

На кухне обнаружилась тетя и Петунья.

— Дадли, с днём рождения! Вот твои подарки!

На столе лежало коробок десять.

— А чего так много? То есть спасибо! А где папа и Гарри?

— Как обычно. Один в гараже, второй с цветочками.

— Позови их. Сейчас открою подарки, поем и, наверное, надо ехать.

В коробках обнаружились: железная дорога, конструктор "Лего", самолет на пульте, танк, пачка медиаторов, плакат «Queen» с автографами (вещь!), нейлоновые струны, книжка про гитары и… «Полароид»! Самый настоящий! Ур-р-ра! Вот это подарок!

— Ты не расстроен, что так мало подарков?

— Мам, да я счастлив, что мне «Полароид» подарили! Сегодня сфотографируете нас! Давайте есть, мы потом переоденемся и ты нас с собаками щёлкнешь!

Через полчаса мы всей семьей, кроме собак, выехали в Лондон.

* * *

— Готовность три минуты! — командует Эрик.

— Готовы! — хором отвечаем мы.

На сцене я и Гарри. Мы оба в любимых джинсах, футболках и куртках. Лучи софитов освещают только нас. Остальное — темень. Я начинаю играть. Аккорд, ещё один, ещё… Руки дрожат, но я справлюсь! Вроде пока ровно…

— On a dark desert highway, cool wind in my hair

Warm smell of colitas, rising up through the air

Up ahead in the distance, I saw a shimmering light

My head grew heavy and my sight grew dim

I had to stop for the night

Поёт Гарри, голос на первых строчках дрожит, но потом выравнивается. Сейчас я пою. Только я. Никто поправлять и вытягивать не будет.

— There she stood in the doorway

I heard the mission bell

And I was thinking to myself

«This could be heaven or this could be hell»

Then she lit up a candle

And she showed me the way

There were voices down the corridor

I thought I heard them say…

Голос не дрожал, но в одном месте не дотянул. Так, собраться, сейчас припев. К нам присоединяются барабан и бас. Мы с Гарри поём вдвоём.

— Welcome to the Hotel California

Such a lovely place

(Such a lovely place)

Such a lovely face

Plenty of room at the Hotel California

Any time of year

(Any time of year)

You can find it here

Уф, дальше легче. Присоединяются остальные. Отзвучал последний аккорд и… тишина. Звиздец! Походу, мы провалились. Секунд десять тишины — и зал взрывается аплодисментами! Изверги! Я чуть не поседел.

Ребята начали играть «Jawbreaker». Мы поём только в припеве. Как только окончилась песня, я и Гарри быстро ушли за кулисы. Тут меня накрыло, я стоял и дрожал как осиновый лист, Поттер просто сжался в кресле. Бр-р-р, страшно, однако. Я подошёл к кузену.

— Мы это сделали.

— Было так страшно! А когда захлопали… нам так хлопали! Я так испугался…

— Я тоже. Как они закончат, надо тоже на поклон выйти.

На сцену нас буквально вытолкнули другие музыканты. Мы поклонились и на деревянных ногах ушли в гримёрку.

— Молодцы! Отлично!

— Так я же сфальшивил!

— Не заметно, — сказал Ингвар. — Хорошо выступили.

— Всё? Можно домой?

— Нет, — сказал Бойко. — Ещё выход после концерта на поклон. Вам быть обязательно.

А вот на поклоне получилась неожиданность — мы получили стеклянный скрипичный ключ с гравировкой «Самым юным участникам». Нас назвали «братья Дурсли — Гарольд и Дадли!».

После концерта мы загрузились в машину и поехали домой. Жёстко хотелось спать. Какой там торт? Празднование? Не-е-е. Баиньки!

Утром Петунья показала фотографии. Классно! Мы на сцене играем и поём — штук пять. Нам вручают ключ — три штуки. И ещё две с собаками. На одной я со Злыднем иду к дому с флегматичным выражением лица, как у меня, так и у собаки. На другой — Гарри лежит на траве, а Боец его облизывает. Оба довольные и счастливые. Ай да Петунья, подловила такие моменты! Я не удержался и обнял её.

— Спасибо! Спасибо!

— Ну что ты, — смутилась Петунья. — Мне просто захотелось.

В кухню зашёл Гарри и стал рассматривать фотографии.

— Можно я вот эти заберу?

— Бери, — сказал я, не жалко!

Гарри забрал четыре фотографии и ушёл наверх. Концерт концертом, а с собаками гулять надо. Я двинулся к себе переодеться, чтобы затем пойти выгуливать этих животных.

Глава 12 Что посеешь...

Вечером Вернон обрадовал нас — завтра мы едем в парк отмечать мой день рождения. Эрик и компания к нам присоединятся. Будут ещё гости, но кто это, он умолчал. Лишь ехидно улыбнулся.

Утром, загрузившись в машину — все, включая собак, — мы выехали! Поттер был задумчив, Вернон болтал с Мардж о каких-то контрактах с немцами и французами. Петунья смотрела в окно. А я как обычно — хочу спать! Везёт же Бойцу со Злыднем — развалились в багажнике! Мне же приходится ютиться на заднем сидении.

Всё плохое имеет свойство заканчиваться. Наконец-то мы доехали до парка! Ура-а-а! Я вывалился из машины. Собаки тоже были рады закончить путешествие. На входе нас встретили ребята.

— Привет, малышня, здравствуйте, мистер и миссис Дурсль, — и кивок в сторону Мардж: — Здравствуйте!

Мы расположились за одним из столов, ребята достали торт, пиццу и колу. Петунья выставила какие-то бутерброды. Мардж вытащила фляжку, от которой вкусно пахло виски.

Пока взрослые раскладывали нехитрую снедь, мы с кузеном умчались гулять с собаками. Злыдень и Боец носились по парку, гавкали на белок и уток. Я и Гарри бежали следом и делали вид, что хотим их утихомирить. Нам было просто весело!

Петунья позвала нас к столу. Я задул свечи и принялся за пиццу! Поттер лопал торт. Сладкоежка! В нём теперь сложно было признать заморыша из кладовки. Загорелый, худой (но не тощий), в белой футболке и чёрных бриджах. Прямоугольная чёрная роговая оправа ему шла. Шрам он либо закрывал кепкой, либо замазывал. Волосы не торчали, а были укрощены модельной стрижкой. Будет вам сюрприз, господа маги!

Потом была игра во фрисби. Злыдень и Боец предпочли спать под скамейкой и не участвовали.

Через час к нам подошли блондинка и мужчина с фотокамерой.

— Здравствуйте, мистер Дурсль. Я Хелен. Мы договаривались с вами.

— Я помню, — сказал Дурсль. — Вот эти бандиты. Берите их.

Мы с ребятами прошли к большому дереву у озера.

— Здравствуйте ещё раз. Я Хелен, а это Роберт. Мы из газеты. Недавно прошёл концерт, и нам хотелось написать про юные таланты и то, как ваша группа их нашла.

Интервью длилось около часа. Хелен достала всех. Я был готов прибить Роберта с его аппаратом! Не туда смотрим, не так сели. Достал. Собачкам тоже не повезло. От фотографий с любимцами мы не отвертелись.

Через два часа автомобиль Вернона повёз нас домой.

* * *

День рождения Поттера выпал на субботу. Отношения Дурслей к Гарри были далеки от идеальных — Вернон мог сорваться и наорать, Петунья высказывала по поводу криво подстриженных цветов, Мардж ворчала, что плохо вымыта собака. Но, в целом, это было лучше жизни в чулане. Поттер не жаловался.

Ещё с вечера я сказал Петунье, что завтра должен быть торт и подарки от неё, Вернона и Мардж. Судя по ошарашенным лицам и быстрому отъезду Вернона из дома, никто даже и не помнил об этом! Ну уж нет! Он тоже член семьи! Раз сыночка хочет тортик, будет ему тортик и подарки для кузена. Вернон считал, что я воспринимаю Гарри как подчинённого, которому отдаю команды. Петунья видела во мне доброго мальчика. А Мардж устраивало, что собаки были чистые, накормленные и выгулянные без её вмешательства.

Утром мы с Гарри спустились на кухню. Часы показывали семь. На столе стоял большой торт, рядом лежали подарки в количестве трёх штук. Поттер стоял ошарашенный.

— С Днем рождения, племянничек! — сказал Вернон. Петунья и Мардж стояли у входа в кухню.

— Чего стоишь?! — крикнул я. — Открывай подарки!

А вот что было дальше, никто не ожидал. Поттер подошёл к тетке и обнял её.

— Спасибо! Спасибо! Спасибо! — его глаза блестели от слёз.

— Не реви. Открывай подарки, — смущённо сказала Петунья.

Ребенок с горящими глазами стал разворачивать упаковку. Презенты были не такие шикарные, как мои, но всё же. Мардж подарила кожаные перчатки без пальцев, в них удобно поводок держать, чтобы не стирать ладони. Автодорога-конструктор от Вернона. Тёплый свитер от Петуньи. Пока Гарри примерял перчатки и рассматривал дорогу, я сбегал к себе и принёс подарок.

— Поздравляю! — крикнул я и протянул смущённому ребенку новый школьный рюкзак. — Открывай его!

В рюкзаке лежали сладости — конфеты, мармеладки, кола. На дне рюкзака (кое-как впихнул) покоилось большое пушистое полотенце зелёного цвета. Я откладывал карманные деньги, чтобы купить малому презент. Теперь я на мели. Мои подарки со дня рождения были честно разделены — отдал железную дорогу и самолетик Гарри, мотивируя тем, что места в комнате мало. Боец с лаем носился за самолётом, а железную дорогу попробовал на зуб. Сказал, что невкусно.

— Ух ты! Спасибо, кузен!

— Всегда пожалуйста, братец! А теперь я хочу есть! Мне собак выгуливать, а тебе розы подстригать.

— Мисс Фигг интересовалась, куда мы уезжаем и когда тетушка Мардж поедет домой с собачками.

— А когда она спрашивала? — Вернон ощутимо напрягся.

— Утром, вчера, — спокойно сказал Поттер, принимаясь за торт.

— Так ты ей скажи, что тетя здесь навечно! И прибудут ещё собаки! — я засмеялся. — Уезжаем мы собак выгуливать. Ты гуляешь, а я ем пиццу! Тетя, а когда ты домой отправишься?

— Сегодня вечером собираюсь.

— Жалко. Мы с собаками подружились.

— Дадли, я здесь больше месяца. Дома у меня ещё шесть собак. Со дня на день одна из них разродится. На щенков уже очередь. Может, вам одного?

— Нет. Спасибо, конечно, но нет. С ними возиться надо. А вот Боец и Злыдень уже выросли и дрессированные.

Пока мы разговаривали, Вернон вернулся с газетами. Дурсль выписывал «The Times», но в этот раз он принес ещё газету «The Daily Telegraph».

— Читайте, знаменитости! В разделе «Дети и родители»

Быстро развернув газету на нужной странице, почти в самой середине, мы начали читать.

«Юные дарования — братья Дурсли»

Под заголовком было наше фото с вручением ключа. По ходу текста вставлены фотографии с группой на сцене и с собаками.

«Гарольд и Даддерс Дурсль вместе с группой «Делл» исполнили мировые хиты Eagles и Judas Priest! Корреспонденту газеты удалось взять интервью у юных артистов».

Далее шло интервью со мной и Гарри. Мое полное имя Даддерс?! Не знал. Звучит солидно.

— Мальчики, расскажите, как это было?

— Это было страшно. Мы первый раз на сцене. Вообще первый.

— До этого вы ни разу не играли? Это был дебют?

— Да. Дебют. Мы месяц назад даже играть не умели. Случайно познакомились с ребятами. Они предложили поиграть и спеть вместе. А потом мы решили выступить на сцене с группой. Было очень боязно, всё-таки первый раз.

— За месяц вы выучили две песни и пошли играть на сцену? А как же годы упорной работы? Месяцы бессонных ночей? Мечты о славе?

— Даже не думали. Просто повезло.

— Вы любите рок-музыку?

— Да, очень.

— А почему именно тяжёлая музыка?

— Интересно. Я когда слышу поп-музыку, я знаю, что будет в середине и в конце. Меня хватает на один куплет и припев. Потом я выключаю.

— А ты, Гарольд? Это влияние брата, или ты сам любишь такую музыку?

— Я раньше начал слушать, чем Дадли. Мне просто нравится.

— Вы не учитесь музыке специально?

— Нет, на уровне любителей.

— В этом году хотим попробовать поступить в Trinity Junior, но не знаем, получится ли. Я играю на гитаре просто для себя, а для поступления надо играть на уровне Grade 2-4. Мы попробуем.

— А как восприняли ваше выступление в обычной школе?

— Не знаем, там каникулы.

— Я смотрю, у вас есть домашние любимцы?

— Да. Злыдень (рыжий с белым) — этой мой, а Боец (белый с пятном на глазу) — Гарольда.

— Вам нравятся собаки?

— Мне нравятся ЭТИ собаки. Остальные животные — не знаю.

— Мистер Дурсль, как вы относитесь к увлечению детей?

— Если это не будет мешать учебе, то очень положительно.

— Вы владелец фирмы «Граннингс»?

— Да. Музыка дорогое удовольствие. Гитара, одежда. Планируем нанять педагога для них.

— Вы поддерживаете детей в их занятиях?

— Конечно, да!

— Спасибо, мистер Дурсль.

— Ребята, где вы нашли юные таланты?

— Сами пришли! Подошёл мальчик в парке и попросил поиграть на гитаре. Нам не жалко. Вот поиграли и попели, что аж газета интервью берет.

— Какие у вас планы?

— Записать свой альбом.

— Будете привлекать ребят?

— Обязательно!

— Спасибо всем большое!

Ого! Вот это номер! Я думал, интервью какой-то мелкой газетёнке, а тут сам «Telegraph»! Офигеть! Пусть не на первой странице, но всё же! Это по-настоящему круто!

— Пап, а что насчет педагога?

— Завтра у вас занятия с девяти утра и до двенадцати дня с преподавателем.

— Нас двоих учить будут?

— Да.

— А где? — спросил Гарри.

— Возле офиса моей фирмы. Мистер Фергюссон будет вашим преподавателем.

— Что взять с собой?

— Тетради, ручки и гитару. Ну, он ещё сказал, что вас тоже взять надо, — попытался пошутить Вернон.

Отлично! Легализация моих знаний начинается!

Глава 13 Боец и прочие неприятности

— Итак, молодые люди, спойте мне звукоряд, — сказал мистер Фергюссон — пожилой мужчина в очках.

— Что спеть? — переспросил Гарри.

— Вы знаете, что такое звукоряд?

Мы синхронно помотали головами.

— Триоль, терция, диез, мажор, минор, септаккорд?

— Чего? — спросил я, перебарывая желание расхохотаться. Я знаю всё это, а Гарри нет. Будем равняться на него.

— О Боже! Как вы играли и пели?

— Просто взяли и спели, и сыграли. Разве это сложно? — огрызнулся я.

— Молодой человек, вы вообще себя слышите? Люди годами учатся, играют, выступают на мелких концертах и только потом попадают на сцену. Скажите честно, сколько ваш отец заплатил, что бы вы оказались на концерте?

Чё, б…ть?! Ну нет, старик, ты попал!

— Мистер Фергюссон, я не знаю, каких придурков вы учите, что те годами на сцену попасть не могут, но, видимо, мы одарённые дети. Если вам что-то не нравится, папа найдёт другого учителя, вы не один такой, — меня реально распирало от злости! Маразматик старый!

— Простите, мистер Дурсль. Я хотел сказать, что ваш случай не обычен.

— Мы это и без вас знаем, — процедил я сквозь зубы.

— Ещё раз прошу прощения, —вздохнул педагог. — Давайте начнём. Я видел ваше выступление. Для начала пройдём нотную грамоту.

Звукоряд, четвертинки, восьмые, половинки, триоли, диезы, бемоли, бекары и тому подобное. За три часа Фергюссон вполне сносно объяснил нам теорию. Я видел, что Гарри она тяжело даётся. Мне-то что? И так помню, что септаккорд — это аккорд из четырех звуков, расположенных по терциям. А для Поттера — это китайская грамота. Дав нам задание и утвердив расписание (воскресенье, среда, суббота) нас отпустили восвояси.

На улице нас ждал Ингвар. Он должен был сопроводить наши бренные тела на остановку автобуса. Отец Ингвара работал на Дурсля. Поэтому выбор провожатого не вызвал удивления.

— Ну как?

— Ничего не понял, — ответил Гарри.

— Потерпи, поймёшь скоро. А ты, Дадли?

— Понятно всё! Чего там не понять? Сложно только потому, что он нам устно всё объяснял, а не на инструменте.

— Ясно. А ты значит, на инструменте играешь, вот и понимаешь.

— Ага.

— Гарольд, чего грустный такой?

— Тетушка Мардж уехала.

— Так радуйся, больше нудеть не будет, — удивился я.

— Бойца она тоже увезла.

— У-у-у, как всё запущено… Ты же жаловался, что он спать мешает, гулять с ним надо, купать, и вообще, ты кошек любишь!

— Ты не понимаешь!

— Да куда уж мне, твердолобому! — разозлился я. — Раз так тебе пёс нравился, почему не попросил его оставить?

Этот вопрос вызвал ступор у мелкого. Мардж и собаки уехали сегодня утром. Вернон отвез их на вокзал.

— А можно было?

— Не знаю. Попробовать точно стоило, — я решил перевести разговор в другое русло. — Ингвар, может, прогуляемся. Там вроде сквер есть.

— Ну…

— Ну, пожалуйста! Устали уже сидеть.

— Ладно, мальки, уговорили!

За домом действительно находился небольшой сквер. Немного деревьев, аккуратные лужайки и скамейки. На одной из лужаек двое мужчин фехтовали бутафорскими мечами. Ещё несколько человек подбадривали их криками.

— Что это? — спросил Гарри.

— Не что, а кто, — ответил Ингвар. — Это ролевики. Делают постановки на историческую тему. Вон, видишь, в куче лежат костюмы? — дождавшись кивка от Гарри, он продолжил: — Они репетируют и делают постановки исторических событий или сцен с какими-то книжными героями. Судя по костюмам — эти играют короля Артура. Хотите посмотреть?

Он ещё спрашивает? Конечно, да! Я только со стороны видел такую постановку. «Бородино» называлось.

Мы подошли поближе. Мужчины увлечённо махали мечами, зрители подбадривали их, а мы с Гарри таращились во все глаза. Мужчины разошлись, и на их место вышла другая пара бойцов.

— Мальчики, нам пора. Я вас обещал на автобус посадить, а мне на учебу надо.

Мы с сожалением направились к остановке. Дома я достал гитару и заново объяснил всё Гарри, только доступным языком. Терция — это три нотки через одну. Диез — это вот этот прямоугольничек на гитаре, который немного меняет звучание. И так далее, и тому подобное. Пианино бы сюда. До вечера мы прозанимались с Гарри музыкой, точнее, теорией. Вечером Поттер переоделся в рванье и пошёл лелеять свои цветочки. А меня Петунья отправила в магазин.

— Здравствуйте, мисс Фигг, — сказал я женщине около магазина.

— Здравствуй, Дадли. В магазин?

— Уже из него.

— Как твои дела? Как питомцы?

— Тетя Мардж уехала за остальными собаками, а Гарри как обычно, розы поливает.

— Я слышала, что у него есть своя комната.

— Не-е-е, это комната собачек, а Гарри за ними присматривает, — хрен я тебе чего скажу! Вон как смотрела на меня! Видно, известия про то, что Гарри ни во что не ставят, её успокоило. Гадина! Я всё же сомневаюсь, что местный «Гендальф» такая скотина и специально хотел, чтобы над Гарри издевались. А вот старуха… Она же сквиб и, скорее всего, ей прямо нравится, что какие-то маглы унижают волшебника. Сцука! — А как ваши котики?

— Хорошо. Мистер Лапка рад, что собаки уехали.

— Им не надо к нам заходить на участок. Гарри любит котиков, а мама с папой нет. Мне пора. До свиданья, — и, не дождавшись ответа, ухожу.

Дни летели со скоростью метеорита. Завтра первое сентября! За прошедший месяц Гарри выучил нотную грамоту, немного научился бренчать на гитаре и играть собачий вальс (правда, с ошибками). Мы оба стали «правильно» петь, а не драть связки. После занятий мы с кузеном шли в сквер, полюбоваться на ролевиков. Мечи нам дали подержать и даже сфотографироваться, но на этом всё и закончилось — малы мы ещё. Коты мисс Фигг обнаглели, и я вновь достал рогатку. Ничего не имею против кошек, но попытка залезть в дом — это уже слишком! Гарри ревел почти каждую ночь — скучал по Бойцу. Недооценил я масштаб проблемы. Тетушка Мардж по телефону тоже жаловалась, что пес плохо ест и часто убегает. В одну из ночей с Поттером произошло то, чего я боялся — магический выброс. В его комнате разлетелось стекло. Дурсли списали всё на хулиганов с камнями. Вот только хулиганы не разбивают стекла на ровненькие квадратики. Пришлось отчитать пацана и припугнуть спецслужбами. Вроде проникся.

Вернону на работу постоянно звонили агенты, которые хотели устроить наше будущее — модельные агенства, музыкальные «продюсеры», рекламщики и ещё много-много кого. Дурсль не хотел связываться и давал от ворот поворот всем. Я его понимаю — предлагают копейки, а заработают миллионы. Плавали, знаем. Гарри дулся, что не дают сниматься. Я пытался ему вдолбить в голову, что всё это только мишура и нужно работать — петь, учиться играть, учить теорию, но куда там! Обиделся он.

В сентябре нас ждет прослушивание в TRINITY. Это что-то типа музыкального колледжа, только в нём есть отделение для детей с трёх лет. Мы подали документы на гитару и вокал. Я и Гарри недоумевали — зачем? У нас есть педагог, у нас есть группа «Делл» с которой мы репетировали песни и даже что-то там пытались написать. Вот нафига нам сдался TRINITY? Но Вернон упёрся — надо!

* * *

Сегодня прослушивание. Чёрные брючки, белая рубашка с длинным рукавом, жилетка в клеточку. Мальчики-зайчики, одним словом.

— Ну что? Пошли? — я толкнул дверь и направился на поиски нужной аудитории.

— Вроде сюда, — сказал Поттер, кивнув на кучку детей и родителей. Нас никто не провожал. Мы сами. Не хотелось нервов, слёз и истерик Петуньи и Вернона. Нам стоило больших трудов уговорить их не ходить с нами.

Отсидев очередь, Гарри первым вошёл в аудиторию. Играть у него плохо получается. Он поёт. Список песен стандартный, скорпов тут не поорешь. Необходимо спеть песню и нотами пропеть с листа. Минут через двадцать Поттер вышел явно расстроенный.

— Ну как?

— Никак. Отвали, — ого! А у малыша коготки появляются.

— Сильно плохо?

— Дадли, отъеб...сь!

— Значит, плохо. Ну, видать не судьба нам тут учиться.

— Ты же ещё не ходил.

— А зачем? Если ты не прошёл, мне тут что делать?

Я зашёл в аудиторию. Мне необходимо сыграть этюд, спеть песню и спеть с листа. За столом расположилась комиссия — четыре человека. Пропадать, так с музыкой! Бах в гробу, наверное, перевернулся. Спел я тоже отвратительно.

— Мистер Дурсль, вы, видимо, не горите желанием поступать к нам?

— Если брат не пройдёт, то мне здесь тоже делать нечего.

— Несмотря на ваше кривляние, у вас есть возможность тут учиться.

— Либо с братом, либо никак.

— Знаете, мистер Дурсль, вы первый за мою практику, кто отказывается, несмотря на все шансы, здесь учиться. Поймите, вашему брату нужно ещё года два как минимум, чтобы играть и петь на уровне…

— Значит, придём через два года, — перебил я.

— До свидания, мистер Дурсль. Спасибо за честность. Если надумаете — приходите.

Вот так. Наверное, я дурак, что отказался. Поттеру было бы неплохо и без меня. Вот только данная школа мне реально не нужна. Не люблю рамки. Тут считают, что положено вот так играть, значит, так и играй. Шаг влево, шаг вправо — провалил выступление. Это скучно. Ребята говорили, что проходили через это, а я не хочу. Может, я дурак, не знаю.

— Пошли домой, — сказал я Поттеру.

— Плохо?

— Давай мороженое купим, а?

— Давай! Малиновое!

— Шоколадное хочу! — я кинулся на улицу. Заметно повеселевший мелкий следом.

Через полчаса мы уплетали мороженое и болтали.

— Дадли, а как ты думаешь, где мои родители?

— Не знаю. Наверное, их КГБ в лабораторию утащило или ФБР, или Скотланд-Ярд. Ты, главное, не показывай свои способности, а то тебя военные могут забрать на опыты, — я сознательно пугал его. Мне тут выбросы ни к чему. — Ну или учись контролировать. Здорово будет двигать предметы взглядом или поджигать силой мысли или лечить. Вкусное мороженое…

— А почему тогда мне говорили, что они наркоманы.

— Странный ты, а что ещё надо сказать? «Гарри, твои родители обладали паранормальными способностями, и их за это убили»? И как бы ты отреагировал? Папа с мамой тебя и отправили в чулан, чтобы тебя не нашли, и никто не увидел твоих способностей.

— Всё равно не понимаю. А где дедушка или бабушка, или папины друзья. У меня даже нет фотографий мамы и папы.

— Ну-у-у… — протянул я, — видимо, они или умерли, или боятся, что из-за тебя у них будут неприятности, — малой соображать стал! — Ты не волнуйся, объявятся они.

— Когда?

— Когда деньги заработаем выступлениями, сразу объявятся. Или когда наследство будут делить. Скажут, что ты их родственник, поэтому делись деньгами.

— Но я не хочу! Их нет! Им плевать на меня! Я не буду с ними делиться!

— Ага, а кто нас спрашивать будет?! Скажут, что у них тебе будет лучше, вот ты и уйдёшь, — так, мелкий, думай давай!

— Не пойду. Они все меня бросили.

— Ладно, пойдем папу порадуем. Пусть поорёт на нас. А у мамы спросим фотографии.

Мы направились к офису фирмы Дурсля. Он не орал, он просто вздохнул и сказал, что будем заниматься дальше с учителем.

* * *

Дома Петунья огорошила нас известием — Боец сбежал трое суток назад. Вот те раз! Мардж слезно просила помочь с поисками. Вернон выматерился и собрался в Лондон — поискать собаку. Ну а я решил прояснить вопрос с фотографиями.

— Мам, а у тебя есть фото родителей Гарри?

— Надо поискать, — Петунья ощутимо напряглась, взгляд стал холодный.

— А что на самом деле произошло с ними? — спросил Гарри.

— Тебе же сказали! — зло прошипела Петунья. — Они погибли в автокатастрофе! Отстань!

— Значит, мы с Дадли правы. Их убили за то, что они обладали паранормальными способностями, а вы меня прячете, чтобы военные не нашли меня и не забрали на опыты, — Поттер выпалил это на одном дыхании. Петунья стояла в шоке — такого бреда она не ожидала, а я боролся с желанием расхохотаться.

— Мам, мы всё поняли. Мы никому не скажем. Посмотри фотографии, может, осталось что-то.

Миссис Дурсль удалилась в гостиную, а мы с Гарри потопали в комнату. То, что мы не прошли прослушивание, не отменяло уроков у педагога. Гитара у нас была по-прежнему одна. Поиграв этюды и произведения великих классиков, проорав знаменитый «Дым над водой», мы разбрелись по спальням. Дурсль ещё не приехал, а Петунья что-то делала на кухне. Завтра в школу идти.

В четыре утра нас разбудило собачье поскуливание под окнами.

— Дадли, Да-а-ад… Ты спишь?

— Уже нет.

— Пойдём посмотрим, что там.

— Иди.

— Мне одному страшно.

— Поттер, достал! Если там какая-нибудь фигня, я тебя задушу!

Мы спустились в кухню и через окно вылезли в сад. Под домом лежал пёс. Его бок был розовым от крови, лапа выгнута под неестественным углом. Он скулил, из глаз текли слёзы.

— Боец! — крикнул Гарри.

— Идиот! Разбудишь всех!

На втором этаже зажёгся свет. Хлопнуло рама, из окна показалась голова Вернона. Ну-у-у, щас начнётся!

— Вы время видели? Мальчишка! От тебя одни неприятности! — орал Вернон, при этом смотря на нас обоих. — Живо в дом!

Окно захлопнулось. Мы попытались взять собаку на руки, но пёс слишком тяжелый. К нам вышел Дурсль. Он был зол, ещё бы! Разбудили его величество. Увидев собаку, он скривился, аккуратно взял скулящего пса на руки и занёс в дом. Боец был плох: глубокая рваная рана на боку, сломанная лапа, погрызенное ухо, стёртые подушечки на лапах.

— Он не умрёт? — в глазах Гарри стояли слезы.

— Мардж будет в ужасе, — сказал Вернон.

— Он не умрёт? Не умрёт? Он будет жить? — слова Поттера превратились в рыдания.

Мальчик обнял пса и рыдал. От его тела стало исходить бело-зелёное сияние. Раны бульдога затягивались, ухо стало целым, лапа вернулась на место, восстановились подушечки. Минут через десять Боец и Гарри спали на полу гостиной.

Я стянул с дивана накидку и укрыл Гарри. Вернон и Петунья молча смотрели.

— Мам, пап… Никому ни слова. Если кто-то узнает, его запрут в лаборатории… и нас тоже. Мы родственники. Может, нам имя сменить?

— Мы поклялись вытравить это! — гневным шёпотом сказала Петунья.

— Мам, из человека паранормальные способности не вытравить. Это невозможно! А вот то, что нас могут засечь военные — это плохо. Если уже не засекли. Мне не нравится мисс Фигг. Слишком она странная. И гости к ней приходят… в плащах, — соврал я, не моргнув глазом. Надо сваливать отсюда. Желательно из страны.

— Вернон... Вернон. — у Петуньи начиналась истерика.

— Пап, давай маму чаем с мелиссой напоим и поговорим.

Вернон сноровисто сделал чай и быстро сунул Петунье чашку в руки.

— Родители Гарри не в военной лаборатории, так?

— Нет. Они были вол… волшебниками. Гарри нам подкинули под дверь. Он много болел и разбивал стёкла и зеркала. В чулане их не было. Мы поселили его там, чтобы он не убил себя и нас. Он опасен!

— Мам, не говори глупостей. Допустим, он волшебник. Значит, надо найти других волшебников и попросить помочь. У Гарри нет бабушек-дедушек?

— Я… я не знаю.

— Дадли, тебе восемь! Что ты можешь решать и предлагать?

— Может, мне и восемь, но я не идиот! — огрызнулся я. — Нам надо смываться из этой страны. Или сделать так, чтобы моё имя и имя Гарри каждая собака знала. Они побоятся что-то сделать нам, потому что это заметят все! А лучше и из страны свалить, и имя заработать.

— Он не наш сын! Наш сын был милым и добрым, он любил игрушки-и-и-и, — слова Петуньи перешли в рыдания.

— Мам, а ты в коме полежи, сдохни, потом получи пинок под зад и вернись в тело! Я на тебя посмотрю! — я разозлился. Бесит! Идиотка, у нас проблемы вырисовываются, из которых нам надо выйти с наименьшими потерями, а она тут «не её сыночка-корзиночка»! Зла не хватает.

— Пети, Дадли прав. Надо уезжать. Надо что-то делать с соседкой. Надо раскрутить мальчиков, чтобы их боялись тронуть.

— С соседкой просто, — сказал я. — Тетя Мардж и её собаки решат проблему. За Гарри ведь придут?

— Да. За Лили пришли в одиннадцать лет.

— Значит, надо до одиннадцати получить славу и почёт. Но нельзя получать его на имя Поттера. Они сразу же зашевелятся. Может, достать документы на имя Гарольда Дурсля? В газете всё равно так написали.

— Это мысль. У нас вообще нет документов на Гарри. Директор школы за небольшое вознаграждение взяла его.

— Как он вообще у нас оказался?

— Его подбросили под дверь. С ним была записка, что Джеймса и Лили убили, а мы его родственники, должны приютить ребенка. Лили принесла себя в жертву, и эта жертва его будет хранить. Потом письмо растаяло.

— Меня подбросили как котёнка? — хрипло сказал Поттер. А я и не заметил, что он не спит.

— Ты всё слышал? — спросил Вернон.

— Нет, когда тетя заплакала, я проснулся.

— Хватит! Гарри, бери собаку и идите спать, Петунья, Дадли — по постелям. Слишком много всего. Вечером обсудим. Мы все слишком устали.

Гарри кое-как поднялся и, шатаясь, побрёл к лестнице. Вернон подхватил собаку. Петунья поспешила поддержать Гарри. А я отправился в кухню. За окном занимался рассвет.

Глава 14 Первые шаги

Утром все были напряжены до предела. Глаза у Петуньи красные от слёз, Вернон злой, я и Гарри ползаем по дому как сонные мухи. Только один Боец с лаем гоняет соседских кошек. Он не ставит цель их догнать, только погавкать.

В девять мы были у школы.

— Пошли, Сусанин. Куда идти?

— Сам ты… агнец! — гордо сказал Поттер.

— О, кто-то умные слова прочитал? — расхохотался я. — Что первое?

— Математика.

— Веди!

Кабинет был большой. Мы сели за последнюю парту. Класс наполнялся учениками. Пирса и Криса перевели в другую школу. В помещение вошла учительница, и… началось. Где моя подушка? Можно я посплю? Скукота. Для человека, знающего, как извлечь корень из минус единицы, всё это детский лепет. Географию и литературу я тоже благополучно «проспал». Обед — и снова в бой, точнее «в парту». Может, мне сразу в институт пойти? Нет, ну, а что? Буду вундеркиндом! Большая часть преподаваемого материала была пройдена во втором классе обычной российской школы. Дайте мне подушку и одеяло! Я спать буду! Поттер тоже клевал носом. Наконец-то домой!

Дома нас ждал Боец. Его нужно было помыть, выгулять и накормить. Петунья наотрез отказалась с ним возиться.

На кухонном столе лежали две фотографии. На одной две девочки лет десяти в школьной форме с большим букетом цветов. На второй — эти же девочки рядом с матерью. Фото были чёрно-белые.

— Вот, всё, что нашла. Больше нет.

— Спасибо, тётя. Спасибо большое!

* * *

Вечером Вернон принес нам интересную новость. Подписан контракт с музыкальным магазином на наше выступление. Мне и Гарри нужно играть на гитарах в течение всего дня — с девяти утра и до шести вечера. Любые гитары, любые примочки, любые произведения. Наша задача — играть. Награда — пятьсот фунтов. Ну… не waken, но подойдёт. Гарри был в восторге, а я… А чего, собственно, я хотел? Сразу концерт на стадионе? Так мне восемь лет! Восемь! Где моя губозакаточная машинка? Никто не видел?

Также состоялся тяжёлый разговор с Петуньей.

— Мама, получается, Гарри волшебник?

— Да. Он… необычный.

— А разве никто не должен следить за такими детьми?

— Ну… за твоей мамой стали следить, только когда она пошла в школу, а до этого соседский мальчик ей всё рассказывал.

— Какой мальчик?

— Мы жили рядом. Снейп и Лили дружили. Он был из бедной семьи, но всегда меня задирал, что я без магии, и настраивал сестру против меня.

— Тётя, а вы моего отца видели? А дедушку и бабушку?

— Отца я видела два раза. В первый раз мы встретились в ресторане. Он нёс какую-то чушь про мётлы, мэноры, сейфы и наследство. А второй раз он испортил нам свадьбу. Наш пирог взорвался и запачкал гостей.

— Мам, подожди…

— Значит, всё правда! — крикнул мелкий — Значит, меня выбросили, чтобы деньги поделить между собой! — в окнах задрожали стекла.

— Гарольд, успокойся. — сказал я. — Привлекаешь внимание. Получается, что да. Если у твоего отца были сейфы и наследство, то ты, как единственный сын, можешь на них претендовать. Видимо, до одиннадцати лет они не могут снять больше положенной суммы, а в одиннадцать за тобой придут, чтобы остальные деньги забрать.

— Нет, Дадли. За ним придут, чтобы забрать его в школу, где учат волшебству.

— Но я не хочу туда! Они обо мне даже не вспоминают! Меня под дверь подкинули!

— Нас не спрашивали. Просто поставили перед фактом, что Лили едет.

— А, то есть, мы сейчас Гарри поим-кормим-одеваем, потом заявляется Гендальф с посохом…

— Палочкой, — поправила Петунья. — У них палочки.

— Мам, ты так много знаешь?! Так вот, заявляется волшебник в голубом вертолёте и говорит: «Гарри, ты волшебник! Пойдём с нами! Забудь свою семью! Мы вспомнили о тебе, ты будешь великим, а они муравьи в этом мире!». Так, что ли?

— Ну… примерно да.

— Чего? — сказал Поттер. — Это правда?

— Да. Лили сильно изменилась, когда пошла в школу. Перестала доверять, считала себя выше нас.

— Я никогда не буду считать себя выше вас!

— Всё это лирика, — промолвил Вернон. — Что будем делать с миссис Фигг?

— А Бойца нам недостаточно? Может, тогда Злыдня взять? Пес флегматичный, меня любит.

— Попробую уговорить Мардж.

— Пап, что с документами? Нельзя подписывать на имя Гарри. Сразу прибегут, делиться потребуют.

— Всё будет.

На следующий день в доме было… два пистолета, охотничье ружьё и патроны. Вернон обещал нас научить стрелять. А ещё через день он принёс документы на имя Гарольда Джеймса Дурсля восемьдесят первого года рождения. А день — двадцать пятое июля. Теперь я точно уверен, что Вернон далеко не простой мужик.

— Пап, что делаешь? — спросил я утром.

— Думаю, где филиалы открывать, с кем торговать и где завод стоить.

— Ну, филиал надо в Америке или в Австралии открывать — там по-английски говорят, чтобы язык не учить. А завод строить в Китае. Нам на географии говорили, что там дешёвая рабочая сила, поэтому там выгодно. А что такое «дешёвая рабочая сила»?

— Подрастёшь — расскажу. Собирайтесь, скоро едем в магазин.

В магазине нас инструктировал молодой парень:

— Значит так, дети… Вон ваши гитары, комбики и педальки. Берём и играем.

— А микрофон дадите? — спросил я.

— А сможешь? — спросили у меня.

— Да!

— Вон стенд с «Gibson», там дальше с «Fender», еще дальше «Yamaha». На других играть нежелательно. Упор на «Gibson». Хотите на детские, хотите на нормальные. Дело ваше.

— Хорошо. Гарольд, пошли уже.

Первый час игры было круто! Второй час тоже круто. Третий час — хорошо. Четвертый — надоело. А на пятый час игры я понял, что все гитары начинаются на букву «З» — задолбали!

Мы переиграли всё, что помнили — от Вивальди до «Iron Maiden». Я даже умудрился «Героя Асфальта» сыграть. Спел под акустику нетленную «Кукушку», хотя её еще не написали.

Иногда нам аплодировали, чаще нет. Кто-то пристально следил за каждым нашим движением, кто-то просто пробегал мимо, особо не задерживаясь. Но мы были рады, когда этот день закончился. Джей отдал нам наши пятьсот фунтов — огромная сумма для двух детей, и нас забрал Вернон.

— Пока вы играли, мне ещё пара предложений пришла.

— Не надо… — застонал Гарри.

— Что, не хочешь больше известности? Думал, это так просто — раз и толпы поклонников? Нет, парень, это тоже работа. — сказал Вернон.

— Что там за предложения?

— Тебе от «Gibson», а Гарри от «Grinders».

— А что такое «Grinders»?

— Это обувь, — ответил я. — Круто, короче. Когда работать?

— В среду едем на пробы. С Гарри едет Боец.

— Так нам ещё и пробоваться надо? Может, ну их?

— Надо, сынок, надо.

Среда наступила неожиданно быстро. Утром мы стояли возле машины Вернона и уговаривали собаку поехать с нами. Пес упирался, сбегал из машины и всячески демонстрировал свое «фи». Спустя четверть часа и два куска мяса, бульдог, двое детей и двое взрослых были упакованы в машину.

Я оказался в фотостудии. Незнакомый мужчина колдовал над фотоаппаратом. В углу были сложены гитары. В помещении, помимо меня, Вернона и фотографа находилось ещё человек десять. В одном из них я узнал Джеффа Бека. Охренеть! Вот это да! Я и Бек. Круто.

Фотосессия длилась часа четыре. Я фотографировался с чёрно-белой треугольной гитарой. Бек — с дорогущим лесполом, ещё два парня с гитарами средней ценовой категории. На финальных фотографиях мы выстроились в ряд по росту с гитарами. Это будет главный плакат с надписью «Гитары для всех».

С Гарри мы встретились через шесть часов! Он был выжат как лимон. Петунья тоже выглядела не лучшим образом, про собаку и говорить нечего.

Со слов Гарри, детей было пятеро. Два часа они бегали, прыгали и кривлялись. Отобрали его с собакой и ещё одну беленькую девочку. И началась пытка — встаньте так, сядьте так, дайте ботинок собаке. Поттер уже не хотел быть звездой. А ведь это только фотографии, что уж говорить про концерты и записи?!

Домой мы просто приползли, а не приехали. Сил говорить не было, я зашёл в комнату и рухнул на кровать. Идите все лесом! Я спать! Утром ещё в школу. Из соседней комнаты послышался богатырский храп, а через десять минут ко мне в комнату пришёл Гарри со своим одеялом.

— Дад, можно к тебе?

— Чего? Охренел? Вали к себе!

— У меня Боец храпит!

— Это Боец? — я расхохотался. — Нифига себе, пёсик устал! Иди в гостиную, там спи.

— Ну, Дад! Мне… страшно одному.

— Трусишка! Ладно, залезай. Места хватит, — смилостивился я.

Поттер залез под одеяло, и мы уснули. В четыре утра я ушел в комнату Гарри, спихнул собаку на пол и заснул на кровати кузена. Бульдог притулился на коврике возле постели. Претендовать на место в кровати он не пытался.

Глава 15 Рождественская история

Время до рождества пролетело быстро. К нам переехала Мардж, насовсем. Даже дом сдала в аренду соседу. С ней приехали собаки: две суки (Мара и Зара), Злыдень и один молодой кобель тигрового окраса (Ролли). Остальных она продала или отдала. Петунья была недовольна, очень недовольна. Ещё бы! Миссис Дурсль — любительница чистоты, а животные — это, по её мнению, грязь. Отчасти она права — английские бульдоги не слишком чистоплотные создания: храпят, слюнявые, когда едят, то раскидывают всё вокруг. Собак поместили в подвале — там тепло, сухо и отдельный вход. Злыдень был главным среди них, что-то типа «альфы». Только Боец продолжал спать с Гарри. К Рождеству женщины стали более-менее мирно сосуществовать. Мардж в одиннадцать утра варила собакам еду на сутки, а Петунья хозяйничала на кухне после обеда.

Завтрак отныне каждый делал сам. Мы с Гарри питались кашей с фруктами, Вернон — тем, что от ужина осталось. Мардж жарила себе мясо, а Петунья предпочитала брать еду у нас. Заметив это, я стал «готовить» больше. Ну как готовить… С вечера заливаем овсянку йогуртом, утром подогреваем, добавляем нарезанные фрукты и вуаля!

Как ни парадоксально, но у каждого появилась любимая собака. Боец у Гарри, Зара у Вернона, Ролли у Петуньи. Хоть собаки и обитали в подвале, но Петунья регулярно баловала Ролли мясом, Вернон скармливал Заре бекон, Гарри активно делился конфетами с Бойцом (за что получал подзатыльники от Мардж). Только мыть и выгуливать собак было нашей обязанностью. Если сучки и Злыдень могли посидеть и побегать на участке, то два молодых дурня требовали полноценной прогулки. Я и Поттер гуляли утром, а Мардж, бывало, выгуливала вечером. Днем бульдоги активно гавкали на соседских кошек. Вскоре все привыкли к тому, что на нашей подъездной дорожке спит какая-нибудь собака.

Мы учились в обычной школе. Оказалось, система образования Англии кульбитов из первого в десятый класс не допускает. Учителя заметили, что я быстро делаю задания и стали подсовывать мне задачки более сложные и требующие логического мышления. Я решал и их. Директор настоятельно рекомендовала раздувшемуся от гордости Вернону подать документы в Итон. Мы даже один раз ездили посмотреть на сие учебное заведение. Впечатляет! Но стоимость учебы запредельная. Дурсль решил пока подумать. До моего одиннадцатилетия ещё есть время.

Вернон раз в неделю возил нас стрелять. С закрытыми глазами пистолет собирать не умеем, но из десяти выстрелов семь попадают в мишень.

С группой началась запись альбома. Я нагло плагиатил песни из будущего, да простит меня Лето и иже с ними. Обработку ребята меняли, она стала не такая, как в моей памяти. Получалось довольно интересно. Ребята меня боготворили. Из десяти песен шесть «придумал» я! Часть денег с рекламных акций и концертов откладывалась. А вы думаете, что нам кто-то что-то бесплатно запишет? Нифига! Всё стоит денег. У нас было три местных концерта. На последнем мы вышли на «бис» в самом конце с «Калифорнией». Но всё равно было сложно. Мистер Фергюссон с нас не слезал. Приходилось много учить, петь и заниматься на инструментах. В доме появился синтезатор. Гарри на нём играл лучше, чем на струнах. Я любил «Лунную сонату» в его исполнении, но он упорно продолжал издеваться над гитарой.

Мы с Поттером ещё три раза снимались. Одежда «New Rock», в очередной раз «Gibson» и корм для собак.

Самой результативной оказалась съемка одежды «New Rock». Агенты вышли на нас сами. В Великобритании не было деток-рокеров с гитарами на сцене. Свободная ниша, которую мы с кузеном заняли. Были модели, но реальных детей, играющих вместе с взрослыми, не наблюдалось, да и про абы кого «Телеграф» писать не будет. Это было… тяжело. Вернон долго торговался за гонорар. Снимались мы два дня — фото и видео. Хотелось взвыть — жарко, душно, мы сильно потели под софитами. На мне была жилетка, а вот на Гарри куртка. Тяжёлые ботинки на шнурках, на головах банданы. Верните меня в магазин! Там можно было пить чай, сколько влезет, разговаривать с покупателями, есть сладости, бегать-прыгать-играть и песни петь! А здесь все строго — повернитесь так, улыбнитесь, смотрите туда, ногу поставьте сюда, гитару положите справа. Строгое следование контракту, в котором прописаны все перерывы, и даже марка воды, которую мы пили! В результате наших мучений появились плакаты, где я и Поттер в фирменной одежде и с гитарой. Под изображениями была надпись: «Для самых смелых!». Ролик длился всего десять секунд, но мы прокляли всё на свете, когда его снимали! На видео мы с Гарри с музыкальными инструментами и в рекламируемой одежде выходим на сцену, куча народу нам аплодирует. Диктор говорит: «Одежда «New Rock» — для самых смелых!». По мне лажа-лажей, но — любой каприз за ваши деньги. Мы с кузеном были несказанно рады, когда это всё закончилось. Зато обзавелись фирменной одеждой. При детской съёмке всегда её отдают моделям. Учитывая стоимость атрибутики «New Rock», это было весомо, как и две тысячи фунтов гонорара! Охрененная сумма! Как Вернон смог выторговать такие деньги — ума не приложу! Половину я бросил в общий котел на запись, остальное — Дурслям.

После «New Rock» съемка для «Gibson» была раем! Три часа с акустическими гитарами, смех и подколки персонала, куча гамбургеров и колы. Что может быть лучше? Минус только один — тяжёлые ботинки! Блин, как в них только ходят? Гарри было проще, его «Grinders» были легче, чем мои ботинки от «New Rock». Пятьсот фунтов в кармане, и в подарок — электрогитара. Пусть самая дешёвая, но гитара! Мне начинает нравиться сниматься!

Реклама корма для собак, что может быть хуже? Учитывая, что бульдоги его не едят. Тетушка Мардж кормит их исключительно натуралкой. Снимались Боец и Злыдень, а также я с Поттером прицепом. Гайд-парк ещё не слышал столько матов от малолетнего ребенка на русском языке! Собаки не хотели бежать, сидеть, жрать, гулять. Снимали почти три дня! Это охренеть как много для пятнадцатисекундного ролика! Всего двести фунтов, и большая пачка корма в подарок. Данный выброс пищевой промышленности Мардж оперативно куда-то продала.

Тётя явно не знала, чем себя занять. Друзей она не завела, собаки отнимали много времени, но чуть-чуть всё же оставалось. Я как-то вскользь подкинул ей идею — написать книгу по содержанию бульдогов, с фотографиями. Дурень! Фотоаппарат у меня экспроприировали, как и компьютер. Комп было не жалко. Человеку, видевшему 3D, местные ЭВМ казались чем-то доисторическим. А вот фотик… Хотя, это небольшая цена за мир в доме.

Поттера специально никто не трогал, только если он сам нарывался. У малыша стали расти коготки и зубки. Он огрызался на Фергюссона (ну не нравится человеку «Полонез Огинского», и всё тут!), мог послать ребят из группы (на что они отвечали в таком же ключе), мог нахамить учительнице, кривил лицо на замечания Вернона и Мардж. Единственный человек, кого он слушался беспрекословно — Петунья. Дурсль и тётя это быстро заметили, и теперь все просьбы к Гарри идут через «маман». В школе Поттер учился довольно посредственно, чаще просил меня помочь с заданиями. И я помогал. В нём уже сложно узнать заморыша из кладовки: стрижка, стильные очки, чёрные джинсы, гриндерсы на ногах, свитшот с монстром. Он действительно становился хулиганистым ребёнком. Соседи жаловались на него и его собаку.

Мисс Фигг я видел редко. Она старалась мимо нашего дома не ходить. Собаки с лаем неслись к ней. Нет, они её не кусали, не слюнявили, просто гавкали. Вам сильно понравится, когда вас облают с головы до ног? Вот и ей не нравилось.

Мы уставали очень сильно. Спать хотелось постоянно. Какой там спорт? Какие танцы? Какой велик? Идите вы все! Спать охота! На сон отводилось около девяти часов, ещё удавалось подремать в машине или автобусе. Но всё равно высыпались мы плохо. День начинался в шесть-семь утра: собаки, школа, занятия или группа, съёмки или подготовка к ним, опять собаки, а ещё надо домашнее задание сделать. Спать мы заваливались рано — в девять вечера, но это не спасало. Даже на выходных не удавалось выспаться. Гарри понимал, что без занятий ни денег, ни сцены ему не видать. Вздыхал и шёл учить очередное задание по сольфеджио. Он быстро расставил приоритеты и усиленно учил то, что необходимо для музыкальной карьеры. Только одна вещь не вписывалась в его схему — сад. Он обожал растения. Часто спихивал мне собак, переодевался в рваньё и полол, сажал, удобрял, поливал. На участке был высажены шиповник и калина. Как вырастут — забора не надо, никто не полезет (по моей наводке сажались растения). Часто возле новых посадок стали мелькать мелкие птицы. Соседские коты очень хотели ими полакомиться, но большое количество собак не давало им шанса.

* * *

Утром двадцать третьего декабря я смотрел на себя в зеркало. Там отражался мальчик лет восьми-десяти со светлыми волосами и голубыми глазами. Тело уже перестало напоминать жирокомбинат. Кем я стал? Сколько осталось от Соболева Игоря? Кто я теперь? Игорь? Дадли? Ни тот, ни другой? Прежняя жизнь в России стала казаться чем-то нереальным, словно сон. Мне стало страшно. Я боялся потерять себя, свои воспоминания, свою личность…

— Дад, ты идешь?

— Иду. Боец твой, а Ролли и Злыдня я сам возьму.

— На улице холодно.

То, что на улице дубак, подтвердил Злыдень. Он сделал три шага от входной двери и… пошел назад. Вся его собачья морда выражала скорбь и печаль по теплой постельке.

— Гад ты! Нам, значит, надо этих охламонов выгуливать, а ты спать пойдёшь?

Псу было фиолетово. Он просто пошёл в дом.

— Пошли. Чего стоим?

— Куда пойдём? — спросил Гарри

— Давай на площадку, всё равно в семь утра там никого нет, — если бы я знал, чем всё закончится, то побежал бы следом за Злыднем в тёплую постель.

Площадка была пуста. Гарри сел на качели, собаки с лаем бегали вокруг, а я пошёл в кусты. В силу возраста девушек в кусты мне тащить рано, так что отправился справлять малую нужду.

— Да, Вернон наш папа, — донёсся до меня обрывок разговора. — А брат где-то ходит. Вы агенты?

Я вышел из кустов, собак не было в зоне видимости. С Гарри говорил здоровый детина в чёрном пальто.

— Да. Давайте мы вас до дома довезём?

— Нет. Мы сами, — сказал Гарри, делая шаг назад. Мужчина подался за ним. Интуиция взвыла пожарной сиреной.

— Гарри, беги! — крикнул я. Слева послышался собачий лай. Поттер попытался сбежать, но мужчина довольно ловко поставил подсечку, и тот упал. Послышался глухой звук выстрела и скулеж собаки.

Я понял, что в этом случае ничем помочь не могу. Я не Рембо. Бежать! Но тут кто-то схватил меня за шиворот. Я не успел.

— Умный, сучёнок! — сказал незнакомый мужчина в спортивной одежде и ударил меня наотмашь. Я провалился в темноту…

* * *

Очнулся я часа через три. Наручные часы со светящимся циферблатом показывали десять утра. Темень в каком-то помещении была непроглядная. Голова трещала. Слева кто-то всхлипывал.

— Гарри?

— Нет. Я здесь. Это Доминик плачет. Он тут уже два дня. Ему отрезали палец на руке.

— Где мы? Что произошло?

— Тебя ударили, а на меня наставили пистолет и завели в машину. Мне на голову одели мешок и сказали, что если я не буду слушаться, тебя убьют.

— Охренеть, Рождество у нас. Ты видел, куда нас привезли?

— Нет. Но тут воздух другой, чище, что ли, и птицы поют. Я слышал, когда меня из машины вывели.

— Наверное, мы за городом. Ты смог услышать, что говорили эти люди?

— Они на другом языке говорили, на русский вроде похож.

— Кто этот Доминик?

— Его папа не платит деньги этим людям. У него отрезали палец, чтобы его отец заплатил. И ещё… — Поттер шмыгнул носом. — В Бойца попали, а Ролли бросился на одного из этих.

Я лихорадочно соображал. Пи…ц! Где мой Мери-Сью??? Где Гендальф со Снейпом? Где хвалёная защита? Где??? Сцука!

Так, отставить! Думай! Мужик спрашивал, чьи мы дети. Значит, похищение связано с Верноном. Мы где-то за городом. Надо выяснить, что делает отец Доминика.

— Привет. Я Дадли, а это мой брат Гарольд, — слабый отблеск от светящегося циферблата давал немного света. — Ты Доминик? Ты давно здесь?

— Два дня. Меня затолкали в машину и увезли.

— Тут хоть кормят? — полюбопытствовал Гарри.

— Только воду давали и в туалет один раз водили, и всё.

— Тебя когда выводили, ты что-то видел?

— Нет, мне мешок одели на голову…

Договорить он не успел. Дверь открылась, я зажмурился от света.

— Быстро, вышли по одному! — сказал мужчина.

Мы, повинуясь, стали выходить. Первым шёл я, потом Гарри, последним вышел шатающийся Доминик. Какое-то подвальное помещение, под потолком слабо горела лампочка. Наш сосед по несчастью оказался светленьким пареньком лет двенадцати на вид. Тут же находилось трое мужчин. У одного из них рука была перевязана.

— Слушаем сюда. Ваши отцы не хотят нам помогать. Сейчас ты — он ткнул на меня — напишешь папочке письмо под нашу диктовку. Что бы тебе отрезать для достоверности?

— Не надо! — заскулил я. — Лучше цепочку приложите, — Я снял с шеи цепь с кулончиком в виде собаки (подарок Мардж).

— Так это твоя собака была, ублюдок?! — взревел мужик с перевязанной рукой. — Сука! — я получил удар ногой в живот.

— Угомонись, они нам живые нужны! — сказал мужчина в спортивной одежде. Он же меня и поймал.

Я хватал ртом воздух, Гарри и Доминик всхлипывали. Через минут пять мне подсунули бумагу и ручку.

— Воды дайте, — сказал я.

— Наглеешь.

— Сдохну, вам не заплатят.

— Принеси, — сказал «спортсмен».

Выпив воды, я написал письмо следующего содержания:

«Мы живы. Сделай то, что они просят, или нас убьют.» К письму приложили наше с Гарри фото, сделанное тут же «Полароидом», и мою цепочку. Потом нас оставили.

Меня трясло от страха. Хотелось смеяться и плакать одновременно. Я со стоном упал на пол и, тихонько поскуливая, начал рыдать. Мне было страшно. Игры кончились, реальность форевер. В лучшем случае грохнут быстро, в худшем будут медленно отрезать по кусочку. Часа через полтора у меня не осталось сил, и я уснул прямо на каменном полу.

Проснулся я, судя по часам, почти в девять вечера от холода.

— Гарри, Доминик — вы как?

— Нормально.

— Не приходил никто?

— Нет. Там в двери окошко, оно один раз открывалось.

— Чем занимается твой папа?

— Он продает инструменты для ремонта, — сказал Доминик.

— Ага, а наш дрели продаёт… — задумчиво произнёс я. Видимо, не простые дрели у них. — Гарри, надо выбираться.

— А я дурак, не понял, — огрызнулся Поттер.

— В четыре утра своей силой попробуй открыть дверь.

— Почему в четыре?

— Час волка. Спать хочется.

Мы замолчали. Говорить не хотелось. Я понимал, что либо Гарри нас вытащит, либо мы трупы. Мужики настроены серьёзно, терпеть долго не будут. До четырех утра никто так и не сомкнул глаз.

— Гарри, давай. Сосредоточься, надо открыть замок. Не дверь, а замок.

— Не получается, — после десяти минут попыток сказал Гарри.

— Так, урод, либо ты сейчас откроешь дверь, либо сдохнешь, как твои предки-нарики. Ты чмо, ничтожество, которое нихрена не умеет! — шипел я, выводя Поттера из себя.

В его глазах заполыхала злость. Он смотрел на дверь, в его взгляде ясно читалось — убью! Замок щёлкнул.

— Вот видишь, Гарик, как полезно тебя злить. Давайте тихо на выход.

Поднявшись по лестнице, мы оказались в какой-то комнате. В кресле храпел мужчина, его рука сжимала бутылку из-под водки. Тихонько прокравшись мимо, я, Гарри и Доминик оказались возле приоткрытого окна. Кивок головой, и мы перелезаем через раму.

Какой-то лес. Надо идти. Адреналин зашкаливает. Мы побежали. Плутали до самого рассвета. Я сел на землю.

— Гарри, попробуй залезть на дерево и осмотреться.

— Ты деревья видел? Как я туда залезу?

Сил спорить не было.

— Далеко собрались? — сказал знакомый мужской голос. Я поднял голову — из-за кустов вышел всё тот же мужик в костюме.

— Дорогу знаете? — сказал другой мужчина с пистолетом в руке. — Так мы покажем!

— А ну, живо встали и пошли! — рявкнул главный.

Я встал. Мне опять прилетел удар в живот.

— За что? — спросил я отдышавшись.

— За наглость. Эти бараны сами бы не пошли, — ещё удар по голове. Я упал. Мужик всё же соизмерял силу, голова загудела, но я не отключился. Профи.

Мальчишек вели за шкирку. Они шмыгали носом. Меня тащили под руку. Я с трудом передвигал ноги. Мужчины что-то говорили. Язык смахивал на сербский, но я могу ошибаться. Через двадцать минут мы вышли на грунтовку. По бокам дороги был лес. Много хвои. По грунтовке я уже шёл своими ногами. Было страшно. Ещё через десять минут мы вышли к одноэтажному дому. Нас завели в помещение.

Неожиданно посыпались удары на голову и тело. Я опять упал, свернулся в позу эмбриона. Рядом слышались крики Гарри и Доминика. Их не били. Козлом отпущения назначили меня.

— Хватит! — властно сказал главарь. — Запомните, здесь вам не кино. Ещё одна подобная выходка — пристрелим. Мы не добрые дяди, а родственников у вас хватает, чтобы ваши папочки дали всё, что нам надо, — он что-то сказал на незнакомом языке. Нас завели в ванну. Мы умылись и попили воды. Опять в подвал.

Мне было плохо. Голова гудела, ноги и руки болели. Я принял на себя весь удар. Главарь правильно сказал — эти двое сами не пошли бы. Умный бандит, сразу понял, от кого ждать подвоха. Гарри и Доминик будут сидеть тихо, а я — пытаться убежать. Реально хотелось сдохнуть, но понимание того, что помимо меня есть ещё дети, которые во мне нуждаются, отрезвляло.

— Дад, Дадли, — рыдал Гарри. — Скажи что-нибудь.

— Не тряси меня, — я с трудом говорил. Тело ломило нещадно.

Прислонившись к стене, позволил себе отключиться.

Очнулся я часов через шесть. Боль никуда не делась. Шевелиться не хотелось.

— Нам еду принесли, — сказал Доминик. — Мы тебе яблоко оставили.

— Пить есть?

— Есть, — сказал Гарри.

— Оклемаюсь, ещё попробуем.

— Но они же…

— Они нас побьют, но убивать нас не будут! Мы живые полезнее. А это так, попугать. — в отличие от пацанов я понимал, что помощи ждать неоткуда. Гендальф не придёт. Если бы защита была, то здесь уже поднялся бы «кипеш», но всё тихо, а это значит, что надеяться не на кого.

Ближе к полуночи дверь отворилась. Четверо мужчин говорили на повышенных тонах. Нас вывели в комнату. Мужики орали друг на друга, размахивали оружием. Один из них попытался отобрать пистолет у другого. Началась возня, раздался выстрел. Доминик закричал. Все посмотрели на него. У мальчика изо рта шла кровь, на животе расползалось красное пятно. Один из бандитов кинулся к нему.

Я схватил Гарри за руку и рванул к двери. Почти удалось! Дорогу перегородил какой-то детина. Оплеуха и нож к горлу.

— Нет, не надо! Не трогайте его! — кричал Гарри. Его поперек туловища перехватил укушенный собакой.

— Твой брат слишком шумный, — мужчина схватил меня за ухо. — Пора ему показать, кто тут главный, — мужики захихикали. В стороне лежал труп Доминика, на животе кровавое пятно, кровь изо рта. Ему уже не помочь.

— Не-е-ет! — крикнул Поттер. С его рук сорвался огонь, пламя хлынуло змеёй на мужчин, мебель и окна. В считанные секунды огонь охватил комнату. Здоровяк выпустил меня. Послышались крики — на бандитах загорелась одежда.

Я схватил Гарри, и мы побежали к выходу. Странно, что от огня не было дыма. Пламя само по себе было необычным — огромные змеи, ящерицы, крокодилы захлопывали свои пасти, поглощая окружающее пространство и людей.

Время замедлилось. Огненная ящерица разинула рот, чтобы нас сожрать и… прошла, не заметив меня и Гарри. Выбежав из дома, мы с кузеном оглянулись — постройка горела, слышались крики. Я не чувствовал боли, хотелось убраться подальше отсюда. Мы бросились вперёд по грунтовке.

Через полчаса силы кончились. Поттер упал на дорожку. Я кое-как оттащил его в лес. Мы расположились под большой сосной. Начался отходняк. Меня трясло, я ревел. Гарри безучастно смотрел на всё. У него закрывались глаза. Нельзя! Нельзя спать! Нельзя истерить! Надо двигаться.

Голова гудела, ноги еле слушались, хотелось сесть и заснуть. Кое-как подняв кузена, я двинулся вдоль дороги, стараясь не выходить на неё. Было страшно, что кто-то остался жив, и началась погоня. Что тогда с нами сделают, если поймают, не хотелось думать. Холод стал пробирать. Зима на дворе. Здесь хоть и не Сибирь, но холодно. В какой-то мере нас спасали тёплые ботинки и свитера, но они не могли согреть, как нужно. Я не знаю, сколько мы брели. Вдалеке показался добротный деревянный дом. Это придало сил. Гарри почти висел на мне. Он хоть и меньше меня на полголовы, но всё равно тяжёлый. Кое-как мы доплелись до дома. Дверь открыла старенькая женщина.

— О боже! Дети, что произошло?

— Дайте позвонить.

— Здесь нет телефона. Быстро заходите в дом.

Женщина завела нас и рассадила в кресла, дала воды и немного хлеба.

— Ждите здесь, я вызову полицию.

— Не надо! Позвоните папе. Он вызовет, — почти прошептал я. Женщина покачала головой, но согласилась. Я продиктовал домашний номер.

Как только она ушла, глаза закрылись сами, но я не мог уснуть. Я слышал дыхание спящего Гарри, потрескивание дров в камине, но сил открыть веки не было. Не знаю, сколько я так сидел. Послышался звук открывающейся двери. В комнату кто-то зашёл. Судя по шагам — это та женщина. Не спать! Не проваливаться в сон! Нельзя! Кое-как разлепил глаза.

— Ваш папа скоро приедет. Что произошло?

— Нас похитили, хотели выкуп. Мы сбежали.

— Брат? — спросила она, кивнув на Гарри.

— Да. Есть хочется.

— Нельзя, потом плохо будет. Вас не кормили?

— Только пить давали, — я прикрыл глаза.

Через некоторое время послышался звук подъезжающих машин. Дверь в дом распахнулась.

— Дадли?! — могучий крик Вернона резанул слух.

— Папа, — он подхватил меня на руки и вынес из дома. — Гарри? — спросил я.

— Его сейчас принесет полковник Фабстер.

* * *

Вернон открыл автомобиль и посадил меня на заднее сиденье. С другой стороны машины мужчина богатырского телосложения осторожно уложил спящего Гарри. Все, можно выдохнуть. Я провалился в блаженную темноту.

Мы с Гарри лежали на большой двуспальной кровати поверх одеяла в одних трусах. В комнате было душно. Напротив нас располагалось большое окно, был либо вечер, либо раннее утро. Я слез с кровати, поискал одежду, но, так ничего не найдя, двинулся к двери. Спустившись по лестнице, оказался в комнате. В кресле сидел Вернон, на диване о чем-то спорили двое мужчин. Одного я помню, он посадил Гарри в машину. Кажется, это полковник Фабстер.

— Дадли, сынок, ты проснулся?

— Где мы?

— Мы у полковника Фабстера дома, он знакомый Мардж. Что там было? Мы не смогли ничего добиться от Гарольда — он только плакал.

— Пап, я есть хочу.

Фабстер вышел из комнаты и вернулся с кружкой чая и печеньем. Я забрался в пустое кресло с кружкой. Хорошо-то как!

— Сын?

— Мы гуляли с собаками. К Гарри подошёл мужчина, представился агентом. Я крикнул ему бежать, но нас схватили. Я видел, что на одного мужчину бросился Рорри. Меня ударили, и я отключился. Нас держали в подвале — меня, брата и ещё одного мальчика — Доминика. Когда нас вывели из подвала, похитители стали спорить, вроде бы на сербском, и один из них убил Доминика случайным выстрелом, — незнакомый мужчина нахмурился. — Потом был взрыв где-то в доме, и начался пожар, они все запаниковали, и мы сбежали. Дошли до дома, ну, а дальше знаешь.

— Били? — спросил третий мужчина

— Да, меня. Я посмел им возражать. Что было у вас?

— Когда в дом пришёл еле живой Рорри, стало понятно, что с вами что-то случилось. Недалеко от детской площадки мы нашли Бойца, его застрелили. Потом пришло письмо. Мы вас искали, но безрезультатно. Мой партнёр признался, что у него похитили пасынка, — кивок на незнакомца, — потом пришло письмо нам. Мама рыдала, Мардж позвонила полковнику. Без него мы бы ничего не смогли, — он помолчал. — Вас не планировали оставлять в живых. От того дома, где вас держали, осталось выжженное пятно. У тебя много синяков и небольшое сотрясение. Ты долго спал.

— Сколько?

— Полтора суток.

— Рорри?

— Собака потеряла слишком много крови, — сказал Фабстер. — Не спасли.

Со стороны лестницы послышались шаги.

— Дядя? — спросил Поттер.

— Вон одежда, собирайтесь, — Вернон кивнул на школьную форму, сложенную на стуле.

— Это из-за твоего бизнеса? — спросил я.

— Да. Не спрашивай. Это не твоя забота.

Мы оделись, в вещах оказался и мой медальон, и нас проводили в машину. Вернон сел за руль. Вокруг дома было много автомобилей, людей в военной форме. Ну и шороху мы навели! Щёлкнули замки на дверях.

— А теперь правду, — сказал Вернон.

— Всё правда, — ответил я. — Один раз Гарри своей силой открыл замок, но нас поймали. А потом, когда убили Доминика, у него из рук вырвался огонь, и мы сбежали.

Вернон вздохнул и вышел из машины. Его место занял полковник. Мы тронулись.

Ехали долго. Впереди показались огни аэропорта. На входе стояла Петунья. Увидев нас, она с плачем стала обнимать меня и Гарри. Фабстер дал нам паспорта и завёл в здание. Возле одной из стоек были мужчины в штатском. Но по их лицам и движениям была видна военная выправка. Нас проводили к стойке регистрации, поставили штампы в паспорта. Я даже не смотрел, куда и зачем мы летим. Хотелось спать. Поттер тоже был вялый. Интересная реакция на стресс — сон и никакой истерики. С Петуньей был всего один небольшой чемодан. Нас проводили до самолёта. Летим первым классом, однако! Краем сознания отметил, что народу в салоне мало, пристегнул ремень и провалился в сон.

Летели с пересадками. Мы были сонные как мухи, мозг отказывался принимать информацию. Только голос Петуньи говорил, что делать. После второй пересадки я более-менее оклемался. Гарри спал беспробудно.

— Мам, дай попить, — Петунья протянула мне бутылку с водой.

— Уважаемые пассажиры, пристегните ремни. Самолет начинает снижение.

Я пристегнулся. Поттера пристёгивала стюардесса. Через минут пять раздался мелодичный голос из динамика.

— Уважаемые пассажиры, надеемся, вам понравились услуги нашей авиакомпании. Добро пожаловать в Сеул.

Я поперхнулся. Куда «добро пожаловать»???

Отступление первое

25 декабря. Литтл-Уингинг, супермаркет

Маджори Дурсль напивалась. Одним разом лишиться трёх племенных собак — это удар! Одного застрелили, другой умер от потери крови. Сука Мара неожиданно отказалась от еды и воды и умерла от истощения. Очередная бутылка виски отправилась в корзину для покупок.

— С Рождеством вас, соседка! — сказала пожилая женщина с пакетом кошачьего корма в руках.

— А? Рождество? — отвлекшись от дум, ответила Мардж. — На…уй Рождество! Мои пёсики, мои милые собачки!

— Что-то случилось?

— У меня три собаки умерло, а этим, паршивцам, хоть бы что! — зло говорила Мардж. — Мои бедные собачки, их уб…. Они попали под машину! Мои мальчики! — она осеклась: брат выдал чёткие инструкции, что говорить насчёт смерти собак и отъезда детей.

— А ваши племянники? — поинтересовалась Фигг.

— Да что им будет? Эти щенки уехали на курорт, отдыхать!

— Курорт? Это же дорого!

— Так сейчас же рождественские скидки, чего не полететь? Пусть погреются на солнце, — отрезала Мардж.

Мисс Фигг проводила женщину задумчивым взглядом.

«Мальчишку увезли с собой из страны на отдых. Семья прижимистая, далеко не поедут, — думала про себя Арабелла. — Где сейчас солнце подешевле? Это либо Греция, либо Италия или Испания. Нужно сообщить старику… Нет, потом. Потерпит старый: денег почти не даёт, ничем не помогает, считает меня вторым сортом. Так что сообщим сведения… ближе к Новому году!»

30 декабря. Хогвартс, кабинет директора

Старый волшебник, называющий себя Альбус Персиваль Вулфрик Брайн Дамблдор, сидел в кресле и гладил длинную бороду — дополнительный накопитель магии. Его шпион в очередной раз принёс донесение, что носитель уехал из страны отдыхать, предположительно в Грецию или Италию.

Маг был спокоен. Всё шло по плану. Ребенок сыт, обут, одет, есть крыша над головой, даже на отдых поехал. А отдых на море — это замечательно, ему нужно здоровое тело.

26 декабря. Дом полковника Фабстера

Трое мужчин методично уничтожали вторую бутылку коньяка. Вернон Дурсль, Малкольм Доржен и Уильям Фабстер напивались и говорили по душам.

— Представляешь, — говорил Доржен, — тарелка раз, и склеилась! А пятно само исчезло! А когда Алекс вывалился с третьего этажа, я думал всё, конец! А он завис на уровне второго этажа и хохочет! Доминик в шоке, жена ревёт, а ему весело! Вот как это понимать?!

— Я тебе скажу, но ты не смейся, — ответил Вернон. — Твой ребенок волшебник.

— Чего? Ты что за чушь несёшь? Ему три года! Какой, нахрен, волшебник?!

— Мой Гарольд тоже. Он парик учительнице перекрасил и себе волосы за ночь отрастил, когда ему стрижка не понравилась…

— Бред.

Неожиданно храпящей Фабстер открыл глаза и заговорил пьяным голосом:

— Правда это. Я понял, что твой малой волшебник, когда пятно увидел от пожара. Такой огонь называется адским. Только почему к нам эти болваны с палками не пришли — непонятно. Вечно так, когда надо — их нет. Когда не надо, припрутся, — мужчина отхлебнул коньяк из горла бутылки и усмехнулся: — Ты думаешь, никто про них не знает? Мы всё знаем! У нас ракеты на кораблях нацелены на их школу, Министерство и больницу, а ещё на семь замков могущественных волшебников. Попробуют вякнуть, и кто-то нажмёт кнопочку! В Японии довыделывались до того, что на города с мятежными магами бомбы сбросили. Никого не пожалели — ни магов, ни обычных людей. Всех уничтожили. Есть соглашение, пусть исполняют, иначе инквизицию в виде радиации мы им обеспечим! Советы вообще ни с кем ничего не обсуждали. У них волхвы решили власть захватить. Так коммунисты недрогнувшей рукой аварию в Чернобыле устроили. Радиация магию выжигает. Там теперь колдовать вообще нельзя. Во как!

— И что нам делать? — спросил Малкольм.

— А ничего. В одиннадцать письмо придёт с требованием учиться в их школе.

— А если не учиться?

— Его уничтожат. По договору либо школа, либо смерть. Никто не церемонится. Необученный маг — это проблемы. Проблемы нам не нужны.

— А трудности на границе у моих будут? Ты их ближе отправить не мог? — Вернон напрягся.

— Нет, — усмехнулся Фабстер. Он отхлебнул ещё коньяка и продолжил: — Я им VIP-приглашение сделал с зелёным коридором. Твой ребенок может хоть кило героина ввезти, никто ничего не заметит. Дипломаты таким летают, знаешь? Ну, ещё лимузин будет, лучшая гостиница и рестораны, личный тур-менеджер. В Корее это было легко организовать — Олимпиада же недавно прошла! Связи ещё остались. А насчёт пацана не волнуйся. После того, что он устроил, у него ещё долго магических выбросов не будет. Выдохся он сильно, — он уронил голову на грудь и захрапел.

— Что с грузом? — спросил Малкольм у Вернона.

— А что с ним будет? Ну привезли мы три вместо двух. Два, как обычно, продадим, а один придержим, пока шумиха не спадёт. Ты лучше думай, как деньги вывести из Англии и сколько лет надо, чтобы бизнес тихо перевести в другую страну.

— Что с наёмниками и заказчиком?

— Наёмников Фабстер всех положил. Те, что в доме — сгорели. Дом резервный был, для пленников. Заказчика тоже военные выловили. Где-то в застенках у них.

— Они к нам без претензий?

— Без. Там знаешь, сколько всего нашли? Нам с тобой лет тридцать работать вчёрную, чтобы такие деньжищи у нас были.

— Негры беспокоятся. У них смена правительства. Опять угрожают, что уроют нас, если не вывезем груз из страны.

— Да х..й на них. Я лучше с русскими договорюсь — у них не хуже, а проблем меньше.

— Коммуняки же…

— Коммуняки продались, там одни дельцы остались, так что всё будет. Наливай давай. Это надо по трезвянке обсуждать, а не на пьяную голову.

Мужчина открыл третью бутылку и разлил коньяк по бокалам.

Глава 16 Корейские каникулы

— Уважаемые пассажиры, надеемся, вам понравились услуги нашей авиакомпании. Добро пожаловать в Сеул.

Я поперхнулся. Куда «Добро пожаловать»???

Корея??? Пи… Су… Ху… (очень много нехороших слов). Чё курил отец этого тела, когда нас сюда отправлял??? Зима же!

— Куда? Мам, у нас папа нормальный? Зима на дворе! Какая Корея? В Египте же сейчас тепло!

— Дадли… — сказала Петунья и рассмеялась. Отсмеявшись, она продолжила: — Милый, так Олимпиада же прошла — объекты посмотрим, морепродуктов поедим. Да и полковник нам с билетами помог.

Полковник… Значит, Фабстер непростой дядя — практически за сутки всё организовать. Надо учесть на будущее. На сиденье завозился Гарри.

— А? Что? Мы где?

— Мы, братец, в Корее!

— Где?! — с него мигом слетел сон. Петунья опять расхохоталась.

— Я тоже так отреагировал.

— Мальчики, я думала, вы в восторге будете, а вы, — она продолжала хохотать.

— Мам, ма-а-ам, на нас люди смотрят!

— Ох, извините, — сказала Петунья, обращаясь к стюардессе. — Мы детям сюрприз решили сделать на Рождество. Не планировали такую реакцию.

— Всё в порядке, миссис Дурсль. Пройдёмте на выход.

Таможню наша семья прошла первыми, и первыми мы вышли в VIP-зал. Я потихонечку офигевал. Чем же занимается Вернон, что нам такие почести? Гарри крутил головой во все стороны. Ему всё было интересно. Так, Соболев, давай думай, что ты знаешь о Южной Корее? Да нихрена! Напряжённые отношения с северным соседом из-за политики, едят палочками, глаза узкие, есть своя музыка — к-поп называется, аниме смотрят. Или это в Японии? Олимпиада тут прошла. Всё, знания закончились. В Корее я не был никогда. Европу — да, исколесил. Был один раз в Китае, выматерился и зарёкся туда ездить. М-да… охренеть каникулы будут!

— Мам, а мы тут надолго? — спросил я, сидя на диванчике в VIP-зале. Поттер оторвался от тарелки с пирожным, что принесли нам как важным гостям, и с интересом посмотрел на Петунью.

— На две недели. Это подарок вам за хорошую учёбу. Мы приехали олимпийские объекты посмотреть. И, Гарольд, называй меня… мамой, — Петунья скривилась. — Так вопросов меньше. Ты Гарольд Дурсль, на год младше брата Дадли, папа бизнесмен. Нас сюда отдыхать отправили. Так что… шопинг? Я ничего почти не взяла. В чемодане только смена белья.

— Зима же… — недоумённо проговорил я. Поттер так вообще в ступоре сидел.

— Вот и купим вам всё! — жёстко припечатала Петунья.

На выходе из аэропорта нас ждал… лимузин. Я прифигел ещё больше. Услужливый водитель открыл дверцу и сказал на хорошем английском:

— Добро пожаловать в Корею. Мы надеемся, что вы оцените нашу страну.

— Мам, а это точно за нами? Ничего не перепутали?

— Нет. Это входит в сервис.

— Дадли! Это же лимузин! Круто-о-о! Жалко, фотика нет, — воскликнул мелкий, с восторгом глядя на машину.

— Гарольд, веди себя прилично! Немного отдохнём и пойдем покупать вам одежду и фотоаппарат.

Мы сели в машину. Водитель отнёс наш чемодан в багажник. Тронулись. Вы когда-нибудь были в лимузине? Нет? Ща расскажу! Лимузин — это такая длинная машина с огромным диваном внутри. Ещё есть телек и бар. Какой дурак решил, что это удобно? Это нихрена неудобно. Сиденья кожаные, они скользят, салон воняет какими-то благовониями, в баре один алкоголь, ТВ местное. Я, между прочим, жрать хочу! Последний раз Фабстер давал мне печенье и чай. Уже прошло больше суток!

Нас привезли в отель. Номер был… роскошным. Шесть комнат. Шесть! Две ванных! Сауна! Белоснежная ванна-джакузи три на два метра, открытый душ. Ёлка в большой комнате! Охренеть!

— Выбирайте комнаты, — сказала Петунья. — И марш в ванную! — она достала из чемодана чистое белье.

Я не стал выбирать себе кровать, а пошёл в ванную. Она была… огромная. Всё стилизовано под мрамор. Кипельно-белые полотенца сложены стопочкой на полке, белоснежный халат висел на вешалке. Мать моя женщина! Сколько же это стоит?! Следом за мной шмыгнул Поттер.

— Тебе чего? Тут две ванных.

— Я… — он потупил взгляд, — я боюсь.

— Началось… — во я дурак! У ребёнка стресс, его чуть не грохнули, на его глазах человека убили! — Чёрт с тобой, золотая рыбка! Места тут хватит. Давай сначала я вымоюсь, а потом ты залезешь, а я тебя подожду. Идёт?

— Хорошо.

В ванной мы пробыли минут сорок. Даже Петунья один раз заглянула. На моё возмущение женщина безапелляционно заявила, что она моя мама и всё там видела! О как! Видимо, эта ситуация с похищением и её вывела из себя.

— Дад, смотри! — сказал Гарри, вытираясь.

— Я там что-то новое увижу? Мы с тобой одного пола.

— Дурак! Смотри на шрам!

Ого, вот это номер! Раньше шрам Гарри выглядел как двухдневная царапина от кошачьих когтей. Если отковырнуть корочку — начинало кровить. Сейчас часть корочки отпала, и на её месте была белая кожа.

Насколько я помню из книжек — шрам является крестражем. Крестраж уничтожается адским пламенем. Так малой же адское пламя и призвал! Та ящерица, что прошла мимо нас, видимо, и сожрала осколок Волдеморта! Ё-моё! Вот это попадос!

— Правда, здорово?! Если он побелеет, то можно вообще не замазывать, его не видно будет.

— Да, здорово, — выдавил я из себя. И мы направились в комнату.

На столе стояла восхитительная еда — рис, овощи, фрукты, мясо и куча пирожных. Ура! Можно поесть. Мы с кузеном жадно накинулись на еду. Никакого этикета, только голод, только хардкор!

Когда мы решили поехать в город, оказалось, что у нас есть отдельный гид. Я уже устал удивляться. Гид так гид. Миловидная кореянка сказала, что будет нас сопровождать. Лимузин всегда к нашим услугам. А послезавтра, когда приедет мистер Дурсль (а вот про это я вообще не в курсе был), нас ждет экскурсия на вертолёте! Бля… ха от сандалика! Тут уже мы с Гарри рот вдвоём открыли.

Дальше был магазин одежды. Петунья купила нам джинсы и куртки. Чёрные джинсы и жёлтая куртка для Гарри, деним и ядовито-зелёная для меня. Чёрные ботинки для активного отдыха завершали образ. Ещё приобрели свитера, футболки, шапки, перчатки и много-много мелочей. Почти три часа Петунья выбирала одежду себе. Пока она возилась с продавцами и гидом, нас отправили в детский центр, а в качестве охраны приставили водителя. Есть такие центры при больших магазинах. Детей там было мало. В основном бабушки с малышами до шести лет. Мы напрыгались, набегались, наигрались! В моём детстве этого не было, так хоть тут оторвусь! После магазина нас отвезли в ресторан.

Ресторан был шикарен! Кухня в ресторане была местной и европейской. Но, как я понял, можно было заказывать, что твоя душа пожелает. Мне казалось, даже попроси я луну с неба, никто бы не отказал. Больше всего запомнилась кнопка под столом. Нажимаешь коленом, и через несколько секунд к тебе подходит официант. Да с таким выражением на лице, будто ты божество для него, не меньше. Меня эти их улыбки приклеенные, да поклоны постоянные стали раздражать. Корейский менталитет, мать вашу! Сидя в ресторане, я всё думал и думал… Кричащий от боли Доминик, удары ногами по голове, лежащий в крови Боец, бег по ночному лесу, огненные ящерицы и крокодилы — всё это, по сравнению с настоящим, казалось чересчур далёким и совершенно несущественным. Мои детские палочки для еды на кончиках были скреплены ухмыляющейся рожицей мартышки из резины. Получилось что-то вроде бамбукового пинцета. Ими действительно было проще пользоваться. Я подцепил ими запечённое куриное крылышко и отправил в рот.

О полёте в Корею из Великобритании думать не хотелось, но приходилось. Слишком много вопросов всплывало, на которые я никак не находил ответа.

Разве волшебникам разрешено летать самолётами? А если их магия замкнёт какую-нибудь электрическую цепь? Разве маги не дежурят в аэропорту? Почему Корея не отреагировала на проникновение в их страну несовершеннолетнего волшебника? Может, Гарри слишком выдохся после магического выброса, вот никто и не обратил внимания? Но как мы в таком случае обратно полетим? Накачаем кузена транквилизаторами? Вопросы, одни вопросы и нет ответов…

Вечер подкинул нам интересную задачку. Поттер не хотел меня отпускать, да и Петунья тоже. Так и увалились на большую кровать втроём.

Проснулся я оттого, что замёрз! В Корее нет центрального отопления. Петунья крепко обнимала Гарри, они завернулись в одеяло, как в кокон. Ну, прям идиллия! Из соседней комнаты я забрал одеяло и вернулся на кровать. Спать-спать-спать!

Утро, точнее полдень по местному времени, прошло как-то скомкано. Поев пирожных, мы отправились за фотоаппаратом. Огромный магазин техники встретил нас услужливыми консультантами с приклеенными улыбками, кучей брендовой техники и интересными дядями в костюмах. Разведка? Шпионы? Охрана? Хрен знает!

Петунья ни на шаг нас не отпускала. Гарри слева, я справа. Если нас не было в её поле зрения, а гид с водителем были рядом с ней, начинался крик! Её можно понять. Единственный ребенок чуть не погиб. Тут кто угодно параноиком станет. Добычей из магазина стал фотоаппарат с дополнительными кассетами к нему, плеер, часы с кучей функций и… кухонный комбайн плюс микроволновка с функцией гриля. Вот она подумала, как мы это повезем??? По сути, это был большой супермаркет с кучей всего, что работает на электричестве или батарейках.

Поход в салон красоты поверг нас в шок. Ну ладно, Петунья, а мы тут при чём? Бассейн, массаж, сауна, маска на лицо, новая стрижка и… линзы и новые очки для Гарри. Обалдеть, сервис. Как оказалось, в Корее следить за телом и лицом для мужчин норма. Поттер прихватил кучу баночек и бутыльков из салона. Самое интересное, что нам отдали это всё бесплатно!

Вечером приехал Вернон. Ребята — это любовь! Так, как он обнимал Петунью, как он её поцеловал, не стесняясь нас… Я аж по-хорошему позавидовал. Дай бог мне когда-нибудь такое счастье встретить!

Отход ко сну принес небольшой сюрприз для Вернона. Петунья никак не хотела выпускать меня из своих рук, а Гарри в свою очередь, как клещ, вцепился в мою тушку. Мы опять устраивались втроём на кровати. Вернон походил кругами, почесал затылок, да и тоже лёг с нами, благо место позволяло. Спал я отлично! Отец обнимал меня, Петунья — Гарри. Счастливое семейство, ёпта! Собаки только не хватает. Дурсль сказал, что Мардж переживает. Фабстер должен был приехать к ней. Поттер шмыгал носом. Ему тяжело было принять то, что любимца больше нет. Вернон привёз ошейник Бойца. Местные умельцы быстро сделали из него браслет, а остатками обшили ремень. Стильная штучка получилась! Особо разговаривать нам было некогда. Дни были насыщены экскурсиями, поездками и покупками. Вечером мы спали всё так же вчетвером.

Если в день прибытия из-за усталости и отходняка от стресса я был как в тумане, то потом на моём языке постоянно крутилась известная фраза — за чей счёт банкет? Все шесть комнат в нашем номере были просторными и богато отделаны натуральным деревом и шёлком, повсюду стояли живые цветы, в гостиной была декорированная стеклянными шарами живая ель, в каминах горел огонь, из окон открывался живописный вид на холмы, поросшие деревьями. Номер у нас был президент-люкс!

В последующие дни, стоило мне куда-то отойти на полметра, Гарри как приклеенный следовал за мной. Да что говорить, мы даже в туалет ходили вместе. Было дело, он даже в одну кабинку со мной пытался влезть! Помню, у нас в школе девочки, в классе седьмом, ходили в туалет парами. На вопрос, зачем они так делают, девчонки отвечали: «Поддержать! Морально поддержать, извращенцы!». Вот и тут у меня складывалось впечатление, что я с Гарри, как в том стишке: «Мы с Тамарой ходим парой!»

У Вернона к мальчику отношение поменялось кардинально. Видно, то, что именно он спас меня от смерти, и сыграло такую роль. Да и Дурсль чувствовал себя виноватым — он ушами прохлопал опасность. Пытался загладить вину, как умел. Стоило мне или Гарри заинтересованно глянуть на какую-нибудь вещь, её тут же покупали.

Вчера на аттракционах Вернон уселся с нами в первую кабинку, обнял нас двоих, и мы так и ездили — визжали, прижавшись друг к другу. Вон фотка в рамочке на тумбочке стоит. Счастливая семья, мать вашу.

Мне вообще Корея запомнилась, как сплошной праздник.

Над Сеулом мы летали на вертолёте где-то часа два. Круто было, хотя Петунью и укачало. Затем полетели в ресторан на берегу океана, который местные называли Японским морем. Там смотрели, как женщины-ныряльщицы доставали из моря разных морских гадов, которых нам же потом и приготовили. Лично видел, как местные заталкивали в рот палочками живых осьминогов. Фу-у-у.

На берегу мы пошли с Гарри гулять. Пляж был пустой — холодно. Правда, ныряльщиц это не останавливало. Их лодка маячила где-то вдалеке. Вернон и Петунья нас хорошо видели.

— Дад, Да-а-ад!

— Чё ты орешь? Ты же им всю рыбу распугаешь!

— Смотри!

— Куда?

— Да вон же стоит на воде!

— Кто?

— Тётя!

— Какая тётя?!

— Ну вон, в платье.

— Чего говорит?

— Не знаю, она по-корейски говорит. А ты её не видишь?

— Гарри, ты маг, а я нет. Вот ты её и видишь.

— Пошли скорее! — Поттер схватил меня за руку и потащил к груде камней на берегу.

Погода была солнечная, тепло, несмотря на зиму. Почти плюс четырнадцать.

— Ой, кто-то зовёт.

— Кто?

— Не знаю. Ш-ш-ш.

— Чего?

— Ш-ш-ш.

— Гарри, я тебя не понимаю, ты шипишь как змея, — я опустил глаза на землю. Из-под камня вылез крайт — местный змей. М-да. — Походу, ты со змеями разговариваешь. Чего говорит?

— Говорит, что мы солнце загораживаем.

— Ну так отойди, пусть греется. Ты его просвети, что зима, ему спать надо.

— Дадли, это… я со змеями умею разговаривать?!

— Не ори. Умеешь и что? Помалкивай об этом.

— Но почему? — парню хотелось похвастаться.

— Ну-ка назови мне хоть одну сказку, где змеи хорошие? Не знаешь? Даже в Библии самый плохой персонаж — змей! Так что держи рот на замке и дай рептилии погреться!

Мы молча направились в сторону ресторана. Вот это шок! По канону он же говорил со змеями из-за крестража, а сейчас-то что? Ладно, оставим на потом.

Каникулы продолжались.

Каждый вечер, когда мы засыпали, Петунья и Вернон уединялись в джакузи. Почему-то я не был удивлён. Гарри ничего не замечал, а вот я… Так, рано об этом думать! Мне всего восемь! Но всё равно завидно!

Мы отрывались в парке развлечений на местных аттракционах. Так как у нас были VIP-билеты, то мы даже в очереди не стояли. А в конце корейских каникул даже сластёна Гарри на пирожные и мороженое уже смотреть не мог.

Где мы ещё были? В парки ездили, где любовались на водопады и растительность. Посещали замки, музеи, местные храмы.

Детей на улицах было мало. Как пояснил наш экскурсовод, сейчас в школах шли экзамены. А в конце января начнутся каникулы, а в марте опять в школу. Странно у них тут всё устроено.

А теперь вот сидим в ресторане «Монгольский Гриль». Отдельная кабинка, драконы на стенах, искусно вырезанные деревянные ширмы.

Прямо при тебе повар нарезает и готовит на углях мясо. В отдельных пиалах лежат липкий рис и свежие овощи. Стоят соусы. Отдельно стоит поднос с кимчхи: что-то вроде острых солений — капуста, огурцы, баклажаны, водоросли, перцы. Я беру палочками очередной горячий кусочек запечённой говядины, макаю в острый соус и наслаждаюсь. Гарри рядом впивается зубами в сочную куриную ляжку. Красота.

Вот это, я понимаю, еда, а не разные там устрицы с морскими огурцами. У местных западная кухня весьма популярна. Разные грили, бургеры. Первого января посетить KFS становится модным. Но местные добавили немного корейского колорита и в западную кухню. Вы когда-нибудь ели МакДональдский бургер с кимчхи? Милости просим в Корею.

Тут вообще от всего западного тащатся. Постоянно видел, как местные оборачивались, когда слышали английскую речь. Просили рядом сфотографироваться, умилялись цвету моих волос и глаз. Некоторые дети подходили и попросили поправить их английское произношение.

Было тепло и спокойно, как будто и не было никакого похищения…

Я валялся на накрахмаленных простынях и тупо обжирался клубничными пирожными со сливками. Утром мы вылетаем в Лондон, и Петунья собирала сумки. Вернону, видно, надоело слушать её причитания, как мы всё это повезём, и он отправился вниз выпить пива в баре. Из ресторана привезли столик с пирожными, шампанским и открыткой. Типа, мы так расстроены, что вы уезжаете, ждём вас ещё.

Дверь открылась, и в комнату зашёл Гарри в белоснежном халате и таких же тапочках. Видно, только что из джакузи вылез. Париться он любил, как и мазать на лицо разные маски с кремами. Никогда бы не думал, что Гарри будет как девчонка разбираться в косметике. Но здесь, в Корее, это норма. Мальчикам губы помадой красят, мужчины ресницы подкручивают и румянами пользуются. Вот и насмотрелся Гарри на свою голову.

Помедитировав над блюдом с пирожными и выбрав низкокалорийный эклер с йогуртом, пацан плюхнулся рядом со мной. Он потихоньку возвращался к себе прежнему.

Поттер аккуратно доел пирожное и вытер пальцы хлопчатобумажной салфеткой с логотипом отеля.

— Дадли… — он невесомо улёгся рядом и замолчал.

— Ещё по пироженке? — предложил я. Всё-таки здесь они намного вкуснее, не такие приторно сладкие, как в Англии. В сливки так вообще сахар не добавляют, а бисквит прямо воздушный. Вкуснотища.

— Иди ты знаешь куда? — и снова замолчал.

Мы молчали ещё минут двадцать. Он лёг на спину и смотрел в потолок, я же, ням-ням, уничтожал сладости.

— Они не пришли, Дадли, — наконец-то родил Гарри.

— Кто? — не понял я.

— Ненормальные эти, с палками.

— Волшебники, что ли?

— Нас убивали, а они не пришли, — еле слышно добавил он как-то обречённо.

И снова замолчал.

— Я до последнего верил, что кто-то придёт. Взмахнёт волшебной палочкой, и мы окажемся дома. И Боец будет живым. И Доминик… Понимаешь, до последнего верил, что нас спасут волшебством, но никто не пришёл, — он говорил в нос, видно, пустил слезу.

Я молчал. Я ведь тоже верил, что кто-то из волшебников придёт.

Гарри вовсю уже хлюпал носом. Я ничего не предпринимал, так как понимал, что весь этот стресс должен выйти хоть вот таким способом, со слезами. Ведь самое страшное, это когда просто молчат. А вот когда реветь начинают, посуду там бить, ногами топать — это уже хорошо. Значит, человек в себя приходит.

— Дадли, им же похрен, если я сдохну. Действительно по…бать. Они меня, как кота вшивого, на пороге вашем оставили. Даже в дверь не позвонили. Выбросили, как ненужную вещь. Ни денег на содержание не дали, ни документов. Вот вам подарочек! А если бы я вас всех сжёг? Разозлился на что-нибудь и сжёг? Знаешь, я так обижался, что в чулане живу. А теперь понимаю, это был единственный выход для всех. Я же и себя сжечь мог. И никто бы не пришёл, так как им на меня похрен.

Ну что на эти откровения скажешь? Прозрел пацан. Жаль, что понадобилось похищение, чтобы он глаза открыл.

— Знаешь, Гарри, если в жизни случается что-то плохое, то и хорошее тоже происходит. Вот тебя волшебники выбросили, а мы к себе взяли. Плохо, но и хорошо тоже. Чтобы ты себя не сжёг, поселили в чулане. Хоть денег на тебя никто не давал, но родители тебя кормили, одевали. В школу тебя устроили, на прослушивание в Тринити-колледж возили, репетитора по музыке оплачивают. Хоть маме и не хотелось с тобой на пробы ехать, но она повезла и терпеливо ждала, когда ты закончишь. Папа даже документы тебе сделал. Теперь ты Гарри Джеймс Дурсль. Для них ты Дурсль, а не Поттер, понимаешь? Мой брат. Тётка тебя признала. Вот так. А жизнь… она такая непредсказуемая. Надеяться можно только не себя. Ведь мама не будет вместо тебя сниматься. Каким получишься на снимке, так и заработаешь. Да и за нас на концерте они не сыграют. Так и с этими ненормальными. Не нужно на них надеяться. Подарят на пенс, а на фунт спросят. Гады они, однозначно. Но это ты сейчас так говоришь, а потом поедешь в свою школу, и будешь на нас всех с высокомерием посматривать. Ты же у нас волшебник. А мы так, обычные люди.

Гарри завис. Он смотрел на меня красными мокрыми глазами и молчал. А что тут было ещё говорить, и так всё, что нужно, сказано.

— Знаешь, Дад, даже если у меня там и есть деньги, я их у этих ненормальных не возьму, пусть ими хоть подавятся. Я сам себе заработаю, без их помощи. Вот столько денег… Чтобы жить…— он обвёл руками комнату, — ни в чём не нуждаясь. Дома, вертолёт, самые крутые тачки, самые крутые отели, только VIP-сервис везде, куда не пойду. Чтобы все эти ненормальные кипятком ссали от зависти, глядя на меня. Что у меня всё это есть, а у них нету. И знаешь, будут рядом со мной подыхать, я даже руки им не протяну. Даже если у меня там есть родня, они мне никто. Вы моя семья. Только вы. И я никогда не буду смотреть на вас, как моя мама на тетю Петунью. Я не знаю, как я этого добьюсь, но будет так, как нужно мне. Клянусь, Дадли, своей жизнью клянусь, всё на это положу.

У него даже глаза стали сумасшедшие, когда он эту речь толкал. И мне на мгновение показалось, что он аж засветился во время клятвы. А ещё мне стало страшно. Это же какого монстра я разбудил?

Обратно мы летели без пересадки, и весь полёт занял чуть больше одиннадцати часов. Кресла в первом классе раскладывались, и родители с кузеном большую часть полёта спали, просыпаясь лишь на туалет и кормёжку. А вот мне не спалось. Сначала я надел наушники и смотрел какую-то глупую комедию. Потом спасал принцессу в Супер-Марио и дрался в какой-то игрушке по типу Мортал-Комбат. Литрами уничтожал стаканы с апельсиновым соком, которые всё приносила и приносила улыбающаяся стюардесса. Считал облака в иллюминаторе.

Я совсем запутался. Из головы никак не выходила мысль. Понятно, что такой маггл, как я, никому не нужен. Но почему не спасли Поттера? Почему те же авроры не явились на выброс стихийной магии? Неужели им действительно похрен, сдохнет Поттер или нет?

В аэропорту Хитроу нас встречал Фабстер и Мардж. Если у Петуньи с Верноном любовь, то тут… влюблённость, что ли. Тётка прямо светилась от счастья. И где тут траур по собачкам?

Багаж загрузили в одну машину, мы сели в другую и поехали домой. Послезавтра в школу.

Глава 17 Песен еще ненаписанных...

Дом, милый дом! После президент-люкса он казался таким маленьким и тесным! Всё-таки Поттер прав — надо зарабатывать, чтобы только VIP, тачки-девочки!

Я со вздохом поволок свой чемодан в комнату. На кровати нагло развалился Злыдень.

— Рожа твоя слюнявая, а ты не охренел ли, часом?! А ну брысь отседа! — я попытался спихнуть собаку на пол. Пёс положил голову мне на колени. — Соскучился? Ладно, давай почешу тебе голову, но потом иди, погуляй — мне сумку надо разобрать.

И как это в шкаф запихивать?! Куртка, джинсы, белье, ботинки… А полотенце-то из отеля зачем? На память? Плеер, часы, сувениры. Это что такое?

— Ма-а-ам, это вроде твоё, — сказал я, демонстративно неся перед собой комплект женского нижнего белья с рюшечками. Петунья быстро выхватила у меня свою одежду и густо покраснела. — Не за что, мама. И да, белье красивое, папе понравится, — Петунья покраснела ещё больше. Я же, посмеиваясь, направился разбирать чемодан дальше.

Кое-как распихав все вещи, направился в спальню к Гарри. Он лежал на кровати и пялился в потолок. Сумка стояла нетронутой.

— Скучаешь?

— Да, — глухо сказал он. — Я раньше ведь собак терпеть не мг. Особенно когда меня Злыдень на дерево загнал. Только потом понял, что он поиграть хотел. А затем Боец стал меня слушать и спать со мной… Теперь его нет, — он шмыгнул носом. — Как будто часть себя потерял.

Ну что тут скажешь? Ничего. Пацан прав — Боец первое живое существо, которое было целиком и полностью предано только ему. Я сел рядом.

— Мы отомстим им! Отомстим. Они ответят за то, что бросили тебя, за то, что не пришли. Они за всё ответят!

— Знаешь, Дад, ты прав. Я сделаю так, что они все слюной захлебнутся от зависти, чтобы на коленях возле меня ползали!

— Помочь с сумкой?

— Ага. Разберёшь её?

— Вот засранец ты! — я со вздохом поплёлся к сумке Гарри. Вещей у него было меньше, и всё легко поместилось в шкаф. Поттер периодически слезал с кровати и рассматривал покупки.

— А это что такое? — спросил он, выудив со дна чемодана яркую коробку с полуголой тёткой.

— Это, наверное, папино.

— А что это?

— Ну…. Трусы!

— А тётя тут зачем?

— Не знаю. Короче, отнесу ему, пусть сам разбирается, — сказал я, еле сдерживаясь от смеха. — Па-а-ап, ма-а-ам, мы ещё ваши вещи нашли, — вот что мне малому сказать? Не просвещать же его, для каких целей взрослые люди презервативы покупают?! Или просветить… — Мам, ты как чемоданы собирала? Ладно я, знаю, что это и откуда дети берутся, но Гарри… Короче, больше не раскидывай! — из ванны, которая была смежной с родительской спальней, вышел Вернон.

— И кто же тебя просветил?

— Пап, я с парнями двадцатилетними общаюсь. Понятия: что, куда и зачем я знаю.

— Дадли! — воскликнула Петунья. Она была красной как рак!

— Мужик растёт! — усмехнулся Вернон в свои усы.

— Мы, наверное, часа два погуляем с Гарри…

Я забежал в свою комнату и расхохотался. Е-мое! Пуритане, блин!

* * *

В первый день школы учительница рекомендовала мне начать подготовку к экзамену одиннадцать-плюс.

Это такой тест, который сдают по окончанию младшей школы. Результаты этого экзамена напрямую влияют, в какую среднюю школу я буду зачислен. Конечно, нужно будет ещё интервью проходить, рекомендации от директора брать. Но это проблемой не было. В престижных школах типа Итона, Чартер-Хауса, Харроус, Винчестерской школы, существовали очереди. Будущих возможных школьников вписывали в неё чуть ли не с рождения. Вернон, конечно, вписал меня в Итонскую очередь, когда мы на разведку туда ездили, но я там был практически последним.

Вот такие вот пирожки с котятами.

Родители, узнав новости, чуть ли не раздулись от гордости. А я всё думал. Слишком быстро закрутилось. А нужна ли мне эта крутая школа? Я же хочу играть в группе. Всё решилось вечером, когда ко мне заявился Гарри.

— Дадли… — мялся он на пороге — я… мне…

— Земля перевернулась? Солнце погасло? — сходу начал атаку я.

— Нет, — изумлённо сказал он. — Просто мне дя… папа сказал, что он контракт подписал с агентством и я теперь каждые выходные буду либо заниматься, либо где-то на съёмках пропадать, — с некоторых пор он называл Вернона и Петунью папой и мамой. Родители не возражали.

— Ого! Ничего себе!

— Ты не обижаешься?

— На что?

— Ну, то, что я теперь в группе играть и петь буду мало?

— Дурак ты, Гарри! Я, знаешь, как рад! Это здорово. Денег заработаешь, прославишься!

— А группа?

— А что группа? Тебе меньше чем через два года в другую школу идти. Мама сказала, что они там и живут. Вот ты как на концерты будешь выбираться? — он насупился. — Во-о-от! Я же здесь остаюсь, мне в этом плане проще.

— Ты не обидишься, если я уеду на съёмки?

— Так, братец, колись давай!

— Ну… «НьюРок» меня пригласили опять сниматься, и барабаны «ТАМА», и «Кока-Кола».

— Ого! Кола — это серьёзно! Конечно, езжай!

Как оказалось, «НьюРок» и «ТАМА» пригласили нас обоих, а Кола — только Гарри. А ещё группа, а ещё занятия с преподавателем.

Съемка с «НьюРоком» прошла, как и в прошлый раз — жарко, душно, софиты и камеры. Убили на это почти десять часов. Благодаря тому, что мы уже снимались и знали, чего от нас хотят, ролик отсняли всего за четыре часа! Ещё сделали плакаты «НьюРок» для всех!», и я подсказал слоган «НьюРок» — найдётся всё!» (привет Яндексу). Гонорар в семь тысяч фунтов, из которых пять были наши, сильно грел душу.

Барабаны «ТАМА» снимали два дня — фото и видео. Думали, что сдохнем. Сюда же и мою гитару, подаренную на съемке с «Гибсон», пришлось тащить, только название затерли. Получилось два ролика. Один — где мы с Гарри вдвоём играем на барабанах, а затем типа повзрослели и стали играть круто. Компания почему за нас и уцепилась — легче к нашей внешности похожих актеров найти. Второй ролик — я играю на барабане, Гарри на гитаре и слова диктора «Первый успех с «ТАМА». Этот же слоган использовали и в плакатах.

В рекламе Колы Гарри снимался три дня. Семь тысяч фунтов были его. Вернон открыл счёт на имя Гарольда Дурсля в банке.

Я вот иногда думаю, может, я пророк? Вот ляпнул тогда Гарри, что после плохой полосы всегда идёт хорошая, а после хорошей плохая. Отдохнули в Корее мы как короли, а потом начались серые будни. И до того серые, что аж сдохнуть захотелось.

Нет, ничего такого особенного не случилось. Это я просто слишком погрузился в свои мысли о будущем. Тот же Гарри был спокоен, как слон. Оказалось, что у него есть агент, аж из самой GAP. Отец подписал с ней контракт. Все выходные у него были заняты. То кастинги, то сьёмки. В марте он вроде с Петуньей в Норвегию должен был лететь. Везёт же некоторым. Нет, я не в том смысле, что он снимается в рекламе и каталогах. Я завидовал тому, что Гарри точно знал, что он хочет от этой жизни. И двигался к своей цели хоть и медленно, но уверенно, как асфальтный каток — занимается своей внешностью и снимается в рекламах. То, что его заберут в одиннадцать лет в Хогвартс он принял как неизбежную жизненную гадость и вовсю пытался наверстать за оставшиеся пару лет упущенное детство.

С группой тоже было всё тоскливо.

Альбом из десяти песен мы записали довольно быстро. Сказалось то, что не нужно было заниматься поисками вокалиста и инструментальщиков. Шесть были полностью «моими», причём официально зарегистрированными. Я нагло надёргал песен из будущего. Ребята сделали аранжировки, а звукорежиссёр так обработал, что узнать в них то, что я помнил, было практически невозможно! Вернон сумел зарегистрировать музыку и слова на моё имя, он являлся моим представителем. Для ребят это было сродни подставе и неопределённости. И вот эта неопределённость их и бесила. Ведь если какая-нибудь известная группа решит это исполнить, то я могу песни и отдать. Они же останутся ни с чем. Свою роль сыграло также то, что мои композиции выгодно выделялись на фоне написанных Ингваром и Джоном. Я же из хитов надёргал, ещё бы они не были лучшими. И некоторых, не будет указывать пальцем, давила большая жаба. Наш ударник безрезультатно обегал звукозаписывающие компании, предлагал альбом, приглашал скаутов на прослушивания. Если бы мы подписали контракт, мы бы и на радиораскрутились, и в разных больших рок-фестивалях могли бы участвовать.

Вот и играли ребята в пабах, на мелких концертах, да в парках. Нужно же хоть что-то зарабатывать. Я, было, влез с инициативой попробовать попытать счастья в Штатах, ведь звук у нас слишком американский. Но меня просто проигнорировали. Нет, я бы понял, если бы рявкнули, нервы и так у всех на пределе. Но вот полный игнор я забыть не смог. Тогда стало понятно, что полноправным участником этой группы мне не стать. Даже если им контракт предложат, то я просто мимо пролечу.

И дело было не в том, что у взрослых парней были свои интересы — заработать денег, девок пощупать, пивка попить. А этому телу всего восемь лет.

То, что нас внаглую использовали как рекламу, я на парней в обиде не был. Дети, изображающие из себя рокеров, всегда привлекают внимание толпы. Сам бы так поступил. Да и это было для нас хорошей практикой. Гарри помогло избавится от боязни сцены. То, что я денег на запись альбома дал, меня тоже особо не напрягало. Всё же шесть песен были моими. Ещё неизвестно, во сколько бы я влетел, если бы записывал материал для себя. Пришлось бы нанимать бэк-вокалиста и инструментальщиков. А так только за аренду студии заплатил и звуковому инженеру за работу. Вся проблема была в том, что я хотел быть главным вокалистом в группе. Именно я хотел стоять в центре, заводить толпу.

Помню, как один раз я со своей группой выступал на разогреве. Так вот, я никогда не забуду тот адреналин и эндоморфины, когда тысячи людей поют вместе с тобой и движутся в ритме музыки, которую ты играешь на гитаре. Меня до сих пор потряхивает от этих воспоминаний.

А с ребятами мне это не светит. И дело не в том, что некоторый материал я в силу возраста петь не смогу. Ну там — я страдаю от любви, помираю от чувств, мечтаю о твоих сиськах. Они не видят во мне своего кореша. Для них я навсегда останусь восьмилетним пацаном.

Агенты не скрывали свой интерес — им группа «Делл» нафиг не нужна. Если меня и Гарри не будет на концерте — концерта не будет. И пусть Ингвар с Джоном хоть что делают, хоть как доказывают, что они поют и играют не хуже. Нет и всё. Толпе нравились маленькие мальчики, прыгающие по сцене с гитарами и микрофоном. Я ведь, действительно, умел заводить толпу. В начале 90-х ещё не было разработано техники для музыкантов-вокалистов, не было приёмов для разогрева толпы. Точнее, они были, но эти знания не систематизированы и широко не распространены. Я же точно знал, когда надо с людьми поговорить, когда медиатор со сцены кинуть, когда спеть, а когда микрофон в зал направить. Никто из группы такими знаниями похвастаться не мог. Моё знание русского и немецкого тоже очень помогало. Если я знал, что в пабе есть немцы, то обязательно говорил что-то на немецком. Русских же я видел за километр. Не знаю, почему. Наверное, что-то на уровне подсознания.

Гарри перестал ходить к мистеру Фергюссону на занятия. Он выматывался на съемках. В школе Поттер нагло списывал у меня задания, а бывало, что их за него делал я. Гарри обращал внимание лишь на то, что могло пригодиться в дальнейшем. Агент нагружал пацана по полной. Поттер успел прорекламировать бургеры, очки, линзы, собак, телевизор, чипсы. В Норвегии у него были съемки какого-то курорта. Даже полугода не прошло, как рожу Гарольда можно было увидеть почти в каждом рекламном блоке, почти в каждом журнале! Его счёт в банке уже перевалил за двадцать тысяч фунтов. От милого доброго стеснительного мальчика уже ничего не осталось. Это был язвительный парень, который мог и матом послать, и взрослых он абсолютно не стеснялся. Только Петунья могла на него повлиять.

В отсутствии большого количества собак коты мисс Фигг обнаглели. Я часто видел зацепившуюся кошачью шерсть на розах. Кстати, о розах — садом занималась Мардж. Петунья ездила с Гарри, Вернон со мной.

В тот день я и Гарри были дома.

— Дад, смотри, что они там тащат? — Поттер кивнул головой в сторону двух котов — Лапка и Дымок.

— Мышь или крысу, — сказал я.

Гарри достал рогатку и выстрелил в сторону представителей фауны. Животные бросили добычу и кинулись врассыпную.

— Ой, это… котёнок! — сказал я, Подбирая маленький пищащий комок. Гарри забрал малыша к себе и прижал к груди.

— Зачем здоровым котам он нужен? Он же только-только глазки открыл. Смотри — хвостик как пика, а сам чёрный!

— Ну, насколько я помню, взрослые коты давят мелких. Чтобы конкурентов меньше было или чтобы нежизнеспособное потомство уничтожить, — ответил я. — Вон Фигг. Давай спросим.

Мисс Фигг выскочила на улицу и направлялась к нам. За ней семенили её коты. Маленький комочек перестал пищать у Гарри на руках, пригрелся.

— Здравствуйте. А мы вот котёнка нашли.

— Нашли? Это котёнок мистера Лапки.

— А где кошка? — поинтересовался я. — Он ещё маленький, без матери не выживет.

— Кошку задавила стая бродячих собак. Её и ещё двух котят. Только этот остался.

— Можно, я его себе оставлю? — сказал Гарри.

— А тётя с дядей?

— Родители согласятся, если я попрошу, — спешно возразил я. Хочет мелкий, значит, надо. Он и так тяжело потерю Бойца переживал, плакал по ночам. Фигг вздохнула:

— А собаки ваши?

— Так им вообще всё равно. Главное — кормить вовремя, а остальное их не интересует.

— И всё же, я бы хотела поговорить с Верноном.

— Ну так и говорите, а мы пошли! — разозлился Гарри. Он круто развернулся и направился домой.

— Извините его, он нервный у нас, работает много.

В результате споров, слёз и уговоров котёнка оставили. Мардж котов не любила, а вот Зара, оставшаяся сука, приняла его как своего щенка. Злыдню было фиолетово. Главное, чтобы из его миски не ел, остальное мелочи. Петунья поджимала губы, Вернон хмурился. Их можно понять — две собаки на постоянной основе, овчарка Фарбера в гости приезжала, так ещё и котёнок! Фигг сказала, что он вырастет здоровым, как мистер Лапка. Её кот был размером ненамного меньше бульдога. Насколько я помню — это книззл, офигенно умное животное, которое досталось нам за триста фунтов. Теперь на участок заходил только Лапка, Остальных сука Зара отказалась терпеть категорически. Прокушенная лапа одного кота стала тому явным доказательством. Котенка назвали Воланд. Я отговорился романом «Мастер и Маргарита», мол, там был чёрный кот Бегемот, но это на английском плохо звучит, так что пусть будет Воланд. Полковника очень позабавила эта кличка.

Его отношения с Мардж развивались. Он часто бывал у нас в гостях и оставался на ночь. Привозил свою немецкую овчарку Долли. Собака была натаскана на наркотики, но её списали со службы по выслуге лет или как-то так. Реально же Фабстер её просто забрал. Мардж брала Злыдня, Фабстер Долли, и шли они гулять по городу или уезжали в Лондон. Учитывая то, что в комнате тети теперь стояла двуспальная кровать вместо полуторки, которая переехала в подвал, всё у них складывалось хорошо.

Я по-хорошему завидовал «родителям». Это любовь… Вернон часто брал жену в парк, дарил подарки. Я старательно делал вид, что сплю крепко и не слышу скрипа кровати и дивана! Не замечаю упаковок от презервативов в мусорке. Не вижу кружевное белье в стирке… Всё-таки она за него по любви вышла!

В конце апреля я сильно поругался с группой. Их не устраивало то, что я не хочу играть по их правилам. Их давила жаба, что я пишу лучше, чем они.

— Да кто с тобой работать будет! Ты сопля зелёная! Мы всю работу сделали.

— Удиви-и-ил! Это вы сделали? Кто песни принес? Кто денег на альбом дал? Кто на концертах людей заводит? Ты? Или, может, он? Пашем только я и Гарри! Так что даже не начинайте. Что, жаба давит?

— Рот прикрой! Мал ты ещё…

— Ага, маленький, а как работать наравне с вами, так взрослый?

— Дадли… — попытался выправить ситуацию Бойко. Единственный человек из группы, кто со мной считался.

— Что Дадли? Что? — я был в бешенстве. — Раз писька выросла, думаете, самые умные? Помимо размера в штанах надо ещё мозги иметь, коих я не наблюдаю!

— Охуел, малец? Забыл, кто тебя на сцену вытащил?

Я не выдержал и просто ушёл, хлопнув дверью! Блядь, заебали! Идиоты! В этот момент я понял окончательно, что своим я там не буду.

— Даддерс, подожди, — меня нагнал Бойко. — У всех нервы на пределе.

— Я устал уже. Если Эрик бездарь, то причём здесь я?

— Дад, давай успокаивайся. Всё будет хорошо.

— Не будет. Я малец зелёный. У нас с вами цели разные — вам пива попить и с девками потрахаться. А мне песню написать и выступить.

— Одно другому не мешает.

— Вот именно, что мешает! Джон с Эриком все мозги проебли уже! Сколько контрактов было? Сколько агентов приходило? А они? Да их жаба душит, что контракт требуют не только с ними, но и со мной. Думаешь, я не понимаю, что меня хотят слить? Если я размером штанов не вышел, это не значит, что я ничего не понимаю. Всё, я домой. Потом поговорим.

Я дошел до машины Фабстера. На заднем сиденье развалился Злыдень. Долли спала на полу.

Точки над «и» расставил, как не странно, Вернон. Я как-то не выдержал, и всё, что накопилось, на него и вывалил. И про школу, и про группу. Про волшебные дела я молчал как партизан, что я, дурак, что ли? Отец достал карандаш и тетрадь. А потом выдал.

— Твои проблемы в том, что ты много думаешь. Нельзя объять необъятное. Нужно сначала что-то одно сделать, а потом другое, — я присел рядом и заглянул в тетрадь, где он написал слово «школа». — Вот смотри, этот кружок — твоя школа. В одиннадцать лет тебе так и так придётся переходить в среднюю школу. Ты же не хочешь учиться в плохой школе? А все хорошие школы требуют результаты одиннадцать-плюс. Насчёт Итона не заморачивайся. Там не только отдельный вступительный экзамен придётся сдавать, но ещё интервью проходить, рекомендации от директора брать. Но это, Дадли, не такая уж проблема. Во всех престижных школах типа Итона, Чартер-Хауса, Харроус, Винчестерской школы, есть очереди. Будущих возможных школьников вписывают в неё чуть ли не с рождения. Я-то тебя, конечно, вписал в Итонскую очередь, когда мы на разведку туда ездили, но перед тобой там тысячи четыре конкурентов. Да и происхождением мы с тобой не вышли. Был бы я каким-нибудь лордом, тогда проблем бы вообще не было. Поэтому, как ты видишь, от экзамена тебе ну никак не отвертеться. А как там получится через три года, даже господь бог не знает.

— Знаешь, наверное лучше в Винчестерскую школу. Я узнавал, что там можно на съёмки уходить и на концерты. Ещё бы были концерты эти с группой…

— А почему бы тебе свой альбом не написать? Я твои песни знающим людям показал, так они в полном восторге были. Всё не верили, что мой восьмилетний сын их написал. Денег на запись и на клип я, так и быть, тебе дам. Всё-таки собственного сына спонсирую, а не чужих дядей. Понимаешь, Дадли, ты действительно очень умный получился у нас с Петуньей. Будет обидно, если всё это пойдёт пшиком.

Последней каплей стал разговор с Фабстером.

— Альбом свой? А потянешь?

— Запросто! Только группа…

— С группой я сам поговорю. Тебе ведь разницы нет, кто играть будет?

— Нет, но с ними я сыгрался, с ними проще.

— Подумаем.

В этот момент пришёл Гарри. Он выкармливал с пипетки своего кота. Зара шла за ним. Еще бы, её «ребёнка» украли! Поттер носился с питомцем как ненормальный — питание, ошейник, паспорт. Он задолбал всех домашних — от Петуньи до Мардж. Даже Злыдень предпочитал прятаться от заботливого «папаши», который защищал своего Воланда от всего белого света.

— Гарри!

— А? Чего?

— Небо позеленело! Вылези из своих мыслей! Я альбом хочу свой записать!

— Пиши! Флаг в руки, ветер в зад… в спину! Где питание для Волдика?

— Поттер! Ты вообще меня слышишь?! Я альбом писать буду! Тебе играть придётся и петь тоже!

— Дадли! Отвали! Как напишешь, скажешь!

Вырастил на свою голову! А я всего лишь хотел в «тамагочи» поиграть! Поттера накормить-напоить-спатеньки уложить, а оно вон как вышло!

* * *

Идей для альбома было… мало. Ну выдерну я ту же «Кукушку» или «Полковника» группы «Би-2», а дальше? «Арию»? Простите, но перепеть «Арию»… горло не луженое! А песен надо минимум десять! Задачка, однако.

На следующий день, после школы я уселся перед телевизором и включил MTV. На экране пели допотопные «Duran-Duran» какую-то психоделическую «Всё, что она хочет». Я вздохнул, ну неужели это кто-то слушает? Их сменили «Fine Young Cannibals» с песней «Она сводит меня с ума». Сначала меня заинтересовали гитары, но потом всё вновь свелось к танцевальному ритму, и меня чуть не стошнило. Пиздец. Я это под дулом пистолета петь не буду. Моей проблемой было то, что я мало знал музыкальный рынок этого времени. Я слушал рок и про восемьдесят девятый год знал, что Алис Купер выпустил свой «Poison», а «Guns N' Roses» выпустили легендарные «Paradise City» и «Sweet Child o' Mine». Знал, какие синглы будут в последующих годах.

Но самой главной проблемой являлся реалистичный выбор песен для восьми-девятилетнего пацана. Если я запою «Я хочу облизать твои сиськи» или «Я мудр и прожил жизнь» — меня точно не поймут.

Голова была совершенно пустой. Идей не было. А потом на экране запели английскую народную песню — scarborough fair, и я пропал для этого мира. Никогда не думал, что эту песню можно спеть в рок-стиле. Мне захотелось вроде Архимеда заорать «Эврика!».

Ведь я могу перепеть всё, что я захочу, любую говённую попсу переделать в мой любимый рок. Одной песни, чтобы заинтересовать гигантов музыкального бизнеса, будет недостаточно. Нужно около десяти-пятнадцати, чтобы можно было из чего выбрать. Я растёр в предвкушении пальцы и взял гитару. Помнится, в девяносто седьмом году группа из трёх братьев выпустила лёгкую композицию MMMBop. Я её ещё в музыкальной школе на сцене пел, слова там простые, аккорды ещё проще, неужели сейчас не вспомню? А «Hanson» не обеднеют, ещё лучше напишут.

Итак, начали.

— Дадли? Это новая песня? Я ещё такой не слышал, — в комнату зашёл Гарри. — А знаешь, мне нравится. Гораздо лучше, что мы пели до этого.

Я чуть не поперхнулся. Как можно этот мусор сравнить с той же «Nickelback» — «How You Remind Me»??? А потом остыл. Раз нравится, значит, включим в альбом.

— Чего стоишь, бери гитару, сейчас аккорды покажу.

* * *

Неделя! Неделя, и у меня есть пятнадцать песен, нагло сплагиаченных! «Кукушка» и «Полковник» переведены на английский. Мы с Поттером забросили всё. Папин гараж превратился в нашу базу! Какая школа? Какие съёмки? Отвалите все! Муза пришла! Спать нас загоняли силой. Петунья кормила чуть ли не с ложки. Вернон многозначительно хмыкал и наказал домашним нас не трогать!

Простите, Цой, «Би-2», «Парк Горького», Дима Маликов, Джарерд Лето, Роби Уильямс, Кети Перри и другие! Вы ещё лучше напишете, а мне жить сейчас надо! Да, спёр! Но некоторые слова я переделал! Захлебнитесь слюной от злости! Я понимал, что, возможно, далеко не все эти песни попадут в альбом. Вернон был доволен. Оставалось решить проблему с музыкантами.

Фабстер и Вернон устроили группе «Делл» головомойку. Условия просты — либо они подписывают контракт, либо Вернон ищет других музыкантов и забирает песни. Срок им до лета. Ребята ходили злые на меня. А я? Отвалите, родимые! Мне жить охота и хлеб с маслом кушать!

Глава 18 Огонь, вода и ...

Начало мая ознаменовалось для меня большой работой — началась запись демонстрационного альбома. В смысле, я начал записывать черновик на студии. Не хочу думать, сколько это стоило. Мы с Верноном решили записать все пятнадцать песен. Это были:

1.Hanson — МММbop

2. Katy Perry — Firework

3. Robbie Williams — Angels

4. Vanessa Carlton — A Thousand Miles

5. Górky Park — Moscow Calling

6. Busted — Year 3000

7. Katy Perry — Roar by

8. Madonna — Ray Of Light

9. Spice Girls — Goodbye

10. Еllie Goulding —Light

11. Fireflies — Owl City

12. 30 Seconds to Mars — 93 Million Miles

13. Цой — Кукушка

14. Би-2 — Полковник

15. Дмитрий Маликов — Мама

Все песни пришлось капитально проработать, изменить слова, музыку. Ту же «Москву на проводе» петь в оригинале — вообще не вариант. Так что теперь эта песня о том, что я звоню в Москву оператору и говорю ему, что хочу побывать в Москве, увидеть огни Кремля! Честно, даже не надеюсь, что её возьмут. Про «30 Seconds to Mars» вообще молчу, с ней пришлось сильно повозиться.

Нанятые музыканты не верили, что это написали восьмилетки! Меня активно отговаривали от «Полковника», «Кукушки» и «Мамы». Оказалось, в Англии очень жёсткая цензура. Дети поют для детей и никак иначе. Никаких сисек-писек-философии. Нет, и точка. Я всё же настоял на своём. Вся музыка свелась к жанру поп-рок. Тяжеляк мне никто писать не даст. Не вырос ещё. Сейчас я как никогда осознал, что я ребёнок! Ребёнок! Список песен для восьмилетки подобрать нереально сложно. Нет, можно было бы у той же «Металлики» что-то сдёрнуть, у Скорпов. Но кто мне даст это петь?

Запись альбома продолжалась около месяца. С Dell я решил не связываться. Будет им потом сюрприз, когда меня на MTV увидят. А то: «Сопля малолетняя, кто тебя на сцену вытащил»… Уроды. Из-за этого пришлось приглашать людей со стороны. Там, в студии, где мы с группой писали, объявления ищущих работу инструментальщиков висели.

Ударником был дядька около шестидесяти лет, но отработал он каждый пенс. Клавишница, кстати, в Тринити Колледж училась. Отец был в шоке, если честно. Он даже подумать не мог, что студенты этого крутого колледжа будут на клаве в студии подрабатывать. Девушка сыграла отлично. Гитариста меняли дважды. Первый заявился под кайфом, и его сам инженер из студии выпер. А другой оказался местным священником. Ничего так сыграл, мне понравилось. Часть гитарных партий я играл сам. Мне, ради такого дела, купили профессиональную гитару-телекастер. У него был только один минус — вес в четыре килограмма!

С приглашёнными музыкантами, кстати, гораздо лучше получилось. Пришли, сделали дело, получили деньги и ушли. Намного проще чем с группой — как сказали, так и делают. Если я говорю, что тут надо два удара по тарелке, значит, два. Если я говорю, что тут нужен семиструнный бас — значит, будет семиструнный. Сказал, что строй необходимо понизить… Короче, тут я главный!

Звуковую студию Вернон снял в соседнем городке. Наше время было с девяти утра до пяти вечера, понедельник-пятница. Как занятия заканчивались, меня тётя Мардж сразу со школьного двора и увозила в студию. Там уже ждали, и мы дорабатывали песни так, как я их вижу.

К экзамену «одиннадцать-плюс» приходилось готовиться везде. То в машине читал, то в студии, даже в туалете повесил задачи на логику. В математике там ничего сложного не было. Ну разве сложно умножить без калькулятора 0.25 на 34.89? Я ещё со школы помню, как столбиком умножать. Или, например, сложить 5/6 и 12/3, или что больше: 3,4 или 5/6. Так что я зубрил историю Великобритании, английский язык и задачи на логику. Кстати, я в логических задачах вообще сначала путался, пока полковник Фабстер не объяснил мне на пальцах, в чём там суть. Теперь с ходу решаю.

Вокал на песни ложился с трудом. Я как послушал себя в записи, чуть не ругнулся — голосок тоненький, детский. Но на вокалиста решили не тратиться. Всё равно этот альбом демонстрационный, его потом до сути уже сама звукозаписывающая компания доводить будет.

Мы закончили записывать альбом в середине мая. И я смог вздохнуть свободно и полностью сосредоточиться на экзамене «одиннадцать-плюс». Вернон мне ещё и репетитора подогнал по этому тесту. Два часа каждый день без выходных. Дурсль записал меня на пятнадцатое июня. Оказалось, в каждом графстве было несколько школ, где сдавали этот тест, и даты сдачи сильно отличались. В Кенте вели запись даже на четырнадцатое сентября. Но я решил не заморачиваться. Попытаюсь сдать сейчас, кто знает, что будет в сентябре. Может, я на сцене в Японии буду петь? А если плохо сдам, так всегда можно будет попозже пересдать. У меня в запасе целый год будет, ведь в этом году мне только девять исполнится.

Обстановка в доме нагнеталась. Мама ходила чуть ли не на цыпочках вокруг меня. Стала готовить какие-то супер-блюда для детей, которые сдают экзамены. Вернон даже на Злыдня прикрикнул: тот слишком сильно храпел ночью и, по мнению отца, мешал мне спать. Пса переселили в подвал к Заре и Воланду. Мардж приноровилась во время еды задавать мне вопросы по истории Англии. Кто правил после Ричарда Третьего, где похоронен такой-то король и прочее. Полковник Фабстер лишь посмеивался в усы да выгуливал собак. По сути, он уже жил у нас. Интересно, когда-нибудь они с Мардж поженятся? Детей у тётки нет, а у полковника сын в раннем детстве погиб. Всю любовь они дарили друг другу, собакам и нам с Гарри. Поттер же продолжал съёмки, и я его видел лишь в школе. Но он тоже проникся моментом ожидания и старался меня не цеплять.

А я ничего вокруг не замечал. Полностью концентрировался на учебниках. Мне этот экзамен был поскольку-постольку, но родители чуть ли не молились на меня, и не хотелось их подводить. Да и, если честно, до того мне эта подготовка надоела, что хотелось сдать и забыть. И чтобы к нему больше не возвращаться. Точка.

В центр сдачи мы подъехали с родителями в полдевятого утра. Я был спокоен как удав. А чего волноваться, перед смертью не надышишься. Всё, что смог, я уже выучил.

Разглядывал ребят вокруг. Что интересно, были даже младше меня, но все они были китайцами или корейцами, парочка арабов. Одна тётка стала на колени и молилась. Мне стало смешно — это же не конец света, а какой-то долбаный тест, который можно пересдать. Чего из этого такое шоу устраивать?

Без десяти девять нас запустили в аудиторию, раздали бумагу, карандаши, ластик. Я с собой ещё бутылку воды прихватил и шоколад.

В девять начали тест. В принципе, было то же самое, что и в учебниках. Правда, немного завис, когда читал текст про то, как делают бумагу. Вопрос слишком мудрёный был. Можно было и так ответить, и этак. Но я потом подумал и разобрался. Да так увлёкся, что даже воду забыл пить. Задачи на логику были вообще простыми. А через час сорок минут нас выпустили на волю. Я вышел на крыльцо и заорал: «Я свободен, словно птица в небесах! Я свободен!!!» На меня оглядывались, но мне было похрен. Слава богу, эта бодяга с подготовкой закончена. Теперь можно и музыкой заняться. А вечером мы всем семейством поехали в китайский ресторан, отмечать мою свободу.

С этой подготовкой я капитально выпал из жизни. Оказалось, Вернон ещё месяц назад связался с агентом Гарри из GAP и попросил совета. Они всё равно в этом бизнесе все повязаны. Да и Гарри тоже эти песни исполнять будет, поэтому её интересы в этом деле тоже были замешаны. Сам Вернон, как мой отец, уже встречался с некоторыми представителями звукозаписывающих компаний. Сразу скажу, проделал он просто адскую работу. Показывал наши портфолио, зарегистрированные на моё имя песни в музыкальном издательстве, записи наших выступлений на видео, журналы, где Гарри снимался. Он даже юриста, специализирующегося на контрактах, сумел отыскать. И всё-таки нашёл интересный вариант.

* * *

Офис звукозаписывающей компании EMI впечатлял и давил на посетителей. Золотые диски в рамках, аквариум с тропическими рыбками на всю стену.

В комнате перед столом сидели я, Вернон, юрист и агент Гарри, Моника. Поттер был на сьёмках в Канаде. Что он там рекламировал, я был без понятия. Знаю только, что нужно было сниматься вместе с чучелами медведей.

За столом сидел, сложа руки, представитель компании Дэвид Моллетман и сверлил меня глазами.

— Я бы никогда не поверил, что восьмилетний ребёнок может написать альбом. Но прилагаемый материал заставил меня понять, что я ещё не всё видел в этом мире.

— То ли ещё будет!

— То есть, это далеко не всё? У вас есть ещё материал? Идеи? — он смотрел на меня, как Злыдень на кусок мяса.

— У меня всего много. Правда, есть одно большое «но».

— И в чем же трудность?

— Возраст. Понимаете, мистер Моллетман, я хоть сейчас могу вам песен двадцать написать и даже перевести на русский или немецкий без особой потери смысла, — его глаза аж заблестели. — Песни такие, что рыдать будут все. Но я понимаю, что в моем возрасте петь песню нерождённого ребёнка, мать которого сделала аборт… Не поймут. Я могу написать замечательную песню про Полтавскую битву со слов шведских солдат, которые полегли там, про их боль и страх. Но это не для восьмилетнего ребенка. Вот и приходится крутиться.

— Надо же… Песня нерождённого… Это интересно.

— А смысл? У меня лет в тринадцать-четырнадцать начнёт ломаться голос. После ломки можно писать такие песни. Но вы меня извините, свой материал просто так не отдам. Я сам хочу его петь и выступать. Писать для кого-то ниже уровня «Металлики» или Мейденов мне не хочется.

— Молодой человек, а вы наглый!

— Я хотел бы стать чище и добрее, только в жизни это мало что даёт. Пробиваются лишь те, кто понаглее, — сказал я, вспомнив старую добрую песню.

— Вы знаете не только русский, но и песни?

— И русский, и немецкий. Даже «Приключения Шурика» смотрел.

— Интересный вы экземпляр…

Он расспрашивал меня о моих планах на будущее. Интересовался будущим материалом. Но я знал, что Моллетман просто изучает меня. Эта компания уже давно подсчитала всю прибыль, сверила дебет с кредитом, выбрала для нас людей, которые будут со мной работать, выработала план. Мне нравилось, что Дэвид осторожничал. Он не был из тех людей, которые складывают все яйца в одну корзину.

Юристу были отдана стопка бумаг — это оказался наш контракт. Который он должен был изучить. И если всё в порядке, то нам с Гарри предлагали уже через две недели приступить к записи альбома. В школе как раз должны были начаться каникулы, а агент Гарри найдет ему свободное время. Как я и предполагал, наш демонстрационный альбом будет полностью переписан. На диск положат двенадцать песен.

На всю работу над альбомом планировалась потратить около семи-восьми недель. С нами, оказывается, будет работать какой-то Нэш. Это музыкальный продюсер берёт почти пять тысяч фунтов в день за свою работу!

Запись в дешёвой студии и той, которую предоставила нам EMI, были как небо и земля. Судя по размерам, в эту студию можно было оркестр засунуть, дорогие материалы в отделке, несколько видов микрофонов, затемнение, удобные плюшевые кресла, профессионализм. Все веселы, улыбаются. За стеклом у пульта сидят четыре человека. Сначала голос писал я. Надел наушники, вслушался в музыку и запел… И нихрена не получилось. Оказалось, петь я не умею. Сначала хотел взбрыкнуть, а потом понял, кто я и кто они? У них таких, как я, тысячи через руки прошли. Поэтому засунул свою гордость куда подальше и просто следовал указаниям.

За один день записали только одну песню — МММBop. У Гарри получалось проще, он привык на сьёмках, что ему скажут, то и делает. Так и тут. Сказали вести мелодию буквой «А» в этом отрезке, он и вёл. Мне объяснили, что потом над этой песней начнётся более серьёзная работа. Пока записывают начальный вариант, но, может, ещё и перезаписывать придётся. И вот так мы с Гарри работали каждый божий день.

Это абсолютно не походило на работу в России. Там пришел и пишешь сам, ты главный. Как ты сказал, как ты решил, так и будет. Остальные только дают советы. Следовать им или нет — это твоё дело.

Где-то через две недели у меня поинтересовались, есть ли ещё материал для записи? В альбом решили вложить более коммерческие варианты. Что интересно, понравились все песни. Но я понимал, компании нужно было их продать. Рынок сбыта был понятен — подростки. Но за них платят родители. И нужно вначале угодить им. Опять всё упиралось в несчастную «Кукушку», «Полковника» и «Маму».

Я плюнул и пропел «Тату» — «Gomenasai». Инженер задумался. Сказал, что очень мелодично. На следующей неделе я, мысленно проблёвываясь, записал голос и для этой песни. Затем вспомнил ещё и про «Take that» песню «Back for Good». Слова пришлось менять, так как про девочек и помады мне ещё в силу возраста было нельзя петь.

А потом плюнул и предложил шесть песен, которые мы записали с Dell. А где я ещё, на халяву, продюсером за пять тысяч фунтов в день воспользуюсь? С ними была небольшая загвоздка. Всё же они предполагались для большого дядьки, а я и Гарри бэк-вокалом. Нэш сказал, что песни отличные, надо только найти нормальных исполнителей. Dell ему не понравились категорически — они стандартные, у них таких много. Искать будут среди известных групп. Сдуру предложил «The Rolling Stones», обещали подумать…

Несколько раз приходил Дэвид. Заинтересованно смотрел на меня сквозь толстые линзы очков. Слушал песни. Что интересно, никто не восклицал, «ой, какой ты у нас гений» и прочее. Всё принимали, как будто так и должно быть.

Через два месяца нам дали прослушать результат, и я заткнулся. Так как это было прекрасно. «Кукушка» вообще вышла пронзительной и трогательной. Но в альбом она не вошла. Пообещали через какое-то время издать синглом. Первой в альбоме звучала татушная «Gomenasai». В тот миг мне серьёзно хотелось побиться головой об стол.

Столько материала, а первой прогонкой поставили это дерьмо. Хотя, в этом даже я согласился, звучало это дерьмо преотлично.

Я стоял намертво за «Кукушку». Скоро дядя Витя её напишет и… обломлюсь я. Дэвид разрешил петь всё, что не вошло в альбом, на концертах, а в начале девяносто первого выпустят сингл с этими песнями, если они будут пользоваться успехом. Я выдохнул. Будем надеяться, что не обманет.

В сентябре нам не надо было идти в школу. Родители перевели нас на домашнее обучение. Гарри радовался за обоих, школа ему не нравилась.

А вот я надеялся наконец-то отоспаться на уроках, а тут такая птичка обломинго. Потом по почте пришли результаты «одиннадцать-плюс». Я, если честно, знал, что сдам, но вот насколько? Даже академик может завалить школьный экзамен. Но на сертификате красовалась цифра сто пятьдесят девять. Не хватило одного балла до максимума! Я так устал, что даже радоваться не мог. В голове билась одна мысль: хоть от этого дерьма избавился. Не нужно по-новому готовиться.

Наши дни рождения справляли вместе, в Гайд-Парке. Мы взяли выходной на студии и вовсю наслаждались свободой. Из группы был только Бойко. Я поддерживал с ним нормальные отношения. Мы ушли вглубь парка и расстелили покрывало. Собаки радостно бегали вокруг и пытались стащить кусочек повкуснее. Поттер прихватил своего монстра. Теперь это был здоровый котяра под четыре кило весом, а габаритами скоро Злыдня догонит. Собаки к нему привыкли и считали за своего. Ещё была Моника, агент Гарри.

— Поздравляем! Поздравляем! — кричали все взрослые.

Огромный торт со свечками был в виде гитары. Официально, Поттеру исполнялось восемь, а реально — он на год старше. Но кто там эти свечки будет пересчитывать? Мы задули праздничные огоньки. Ура!

— Как у вас успехи? — спросил Фабстер.

— Спать хочется, — ответил Гарри.

— Значит, хорошие успехи, — рассмеялся полковник.

— А когда альбом ваш выйдет? — задала вопрос Петунья.

— Когда клип снимем, тогда и альбом.

— А группа?

— А что им будет? Играют свой материал. Я слишком маленький, чтобы петь песни про то, как тётю любят.

Вернон усмехнулся, Фабстер пожал плечами. Бойко знал, что мы пишемся на студии и у нас есть контракты.

— Да тухло всё в группе. Эрик и остальные только пиво пить хотят и считают себя крутыми рокерами, — неожиданно произнёс Бойко. — Я собрался уходить оттуда. Тем более выпускные экзамены я сдал, так что свободен как птица.

— Это тонкий намёк? — не смог я удержаться от подколки.

— Это факт. Мои родственники уже говорили с компанией. Я буду среди ваших музыкантов.

— А кто твои родственники? — поинтересовался Гарри.

— Лорды. Шведское семейство.

— Я думал, ты болгарин! Имя же болгарское! — воскликнул я.

— У меня мама из Болгарии, а папа швед. Семья Ардвидссон. В Швеции очень известны.

— Вы лорд? — неожиданно подала голос Моника.

— Я не наследник, если вы об этом. Наследует мой младший брат. Папа сказал, что я со своей музыкой родовыми делами заниматься точно не буду. Вот и растят брата. Ещё сестры есть, но они во Франции учатся. А я здесь, музыкой балуюсь, — он рассмеялся. — Отец не одобряет, но деньги высылает регулярно, лишь бы я со своей гитарой дома не появлялся.

— Почему? — не понял я.

— А ты представь — средневековый замок, все в костюмах, платьях. Там вальс, мазурка, полька… И тут я играю «Led Zeppelin» или, еще хлеще, «Metallica»! Представил песню Метлы «Master of puppets» в старинном замке…

Я не удержался и стал смеяться. Тяжелый рок в древнем замке — это что-то с чем-то.

— Зря смеешься! Отец был в бешенстве. Вместо вальса у него «Deep Purple» звучит. Дал денег и сказал появляться только на Рождество.

— Ну и папа у тебя! Разве так можно? — удивился Гарри.

— Гарольд, ты не понимаешь… Он лорд — это обязывает. Этикет, нормы, правила. Шаг влево, шаг вправо, и тебя сочтут невоспитанным — это мягко сказано. Если пострадает репутация — не будет контрактов. Нет контрактов — нет денег. Нет денег — сам понимаешь. Он надеется, что музыкой я смогу хорошо заработать. Ему, в принципе, без разницы, на чём деньги делать. Лишь бы не всплыло, что это его сын полуголый с гитарой бегает.

— Хорошо, что мы не лорды! — воскликнул мелкий. Дай бог, чтобы ты был прав, малыш!

Торт был восхитителен! Накормили всех, включая Воланда. Любимец Поттера был нагл, вреден и гонял соседских собак по полной. Кот с Гарри чуть ли не с одной тарелки ел. Гарри говорил, что они с котиком друг друга чувствуют, знают настроение и плохо кому-то из них или нет. Из канона я помнил, что это вроде как привязка происходит. Или это фанон?

Подарков было немного, но все дорогие.

Наборы косметики от Мардж и Фарбера. А вы что думали? Раз на сцене — смотри за собой! Крема, скрабы, гели, шампуни. Помаду нам, понятно, никто не дарил, но одеколон был.

Новые плееры и кассеты к «Полароиду» от родителей.

Наборы медиаторов и струн от Бойко.

Солнечные очки от Моники.

У Гарри начало выправляться зрение. Никакой магии, никакого чуда. Все приземлённо и просто. Капли в глаза, упражнения, специальные очки. До стопроцентного было ещё далеко. Но минус три превратились в минус один семьдесят пять. Это охренеть, как круто! Гарри носил линзы и был рад подаренным очкам.

Ещё были новые ошейники для питомцев, браслеты для нас, футболки и плакаты с автографами известных групп. Это Дэвид передал через Монику.

* * *

В конце августа началась съемка клипов. Решено было снять «МММbop» и «Gomenasai». Одна была подвижная с гитарными риффами, другая — красивая баллада. Снимали в павильонах, на природе, возле Биг-Бена. Мы работали по восемь часов каждый день на протяжении недели. Я так и не понял сюжет. В «МММbop» было что-то с видами Лондона, парки и скверы. Мы идём и взрослеем, а в конце старые люди смотрят на свои детские фото. «Gomenasai» вообще хрень какая-то, к которой приплели собаку и кота. Хорошо хоть нас с инструментами показывали. Косметики и грима извели море. Нервов был потрачен целый океан! Я ругался из-за костюмов, идей, еды. Меня успокаивал Бойко. Он был в команде музыкантов, которые снимались вместе с нами. Пару раз заглянул Дэвид, посмотрел, усмехнулся, и, ничего не сказав, ушел. Чего надо-то было? Поттер воспринимал всё как должное. Он постоянно снимался, ему проще. Мне казалось, что Гарри от этого даже удовольствие получает. Кузен умудрялся шутить с персоналом, строить глазки гримершам (вот куда его потянуло?), дурачиться с музыкантами. Я же был на пределе — ругался, орал, возмущался. Мы смотрелись как две противоположности — он веселый и жизнерадостный, я — бука, злючка, вечно недоволен. Он худой и тёмненький весельчак, я плотный и нудный крепыш. Кот Гарри произвел фурор! Его гладили, тискали, кормили. Воланд млел. А Злыдень прятался за меня, под стойку барабанов и старался не отсвечивать. Бойко посмеялся, что каковы хозяева, таковы и животные. Я обиделся на него. Это вызвало новый взрыв хохота.

Сводили клип очень долго. Что-то переделывали, переснимали. Мы же в это время хоть немного, но отдыхали. Интервью и съемки в рекламе… После клипа — это рай!

У нас наладились отношения с Фигг. Как сказал Вернон, если она доносит на нас, значит, надо подружиться. Дурсль помогал ей с кормом для котов, починил крышу, отдал старую мебель из подвала. Старушка перестала смотреть на нас волком.

— Пап, может, дом сменим? Побольше купим.

— Зачем? — Вернон завис.

— Ну как же? Деньги есть, купим ещё больше с кучей комнат и кабинетом.

— А зачем? Ты пойми, сын, не нужно. Здесь мы знаем шпиона — Фигг. Прикормили её. Купим новый — чёрт знает, кого нам подошлют. Опять же, нам полковник сильно помогает. Ты заметил, что у нас много новых соседей? Нет? Обрати внимание. Это все люди полковника. Гарри в том мире очень известная личность. От нас не отстанут.

— А ты откуда знаешь? — удивился я.

— Разведка донесла. У военных есть дела с ненормальными. Но вот слежка за Гарри осуществляется только этой старухой. И коты у неё не простые. Ладно, не забивай себе голову.

— Пап… Я думаю, что лет через пять надо будет уезжать из страны, — перевёл я тему.

— Правильно думаешь. Я хочу уехать раньше. Прорвёмся.

О как! А я и не в курсе. В каноне магглы были недалекими идиотами, а в реальности… Полковник уже справки навёл и выводы сделал. Интересно, что с магами будет, когда они поймут, кто в школу приехал? Ведь Гарри будет очень знаменит!

Дэвид предупредил, что восьмого сентября на MTV будет премьера клипов. А четырнадцатого числа презентация альбома в одном из магазинов.

Девятого сентября мы проснулись знаменитыми…

Глава 19 Медные трубы

Восьмого сентября я ждал с неким ажиотажем. В этот день запускали в ротацию два клипа — «MMMBop» и «Gomanasai». Даже я не знал конечный результат этих произведений, поэтому с утра включил MTV и старался не отходить далеко от телевизора. Сам альбом запускали в продажу четырнадцатого сентября. В этом отрезке времени у нас были запланированы три появления в телевизионных программах на телевидении. Два из них уже сняли досрочно, а вот одно, утреннее, будет в прямом эфире. Нам уже и вопросы раздали, которые будут задавать, и ответы прислали. А чтобы мы не запутались, за камерой поставят дивчинку, которая будет показывать нам готовые ответы. Пригласили также родителей, а я настоял ещё и на тёте Мардж. Полковник сам отказался светиться на телевидении. Нервы были на пределе. Мы с кузеном, взяв гитары (коих дома было уже четыре штуки), играли гаммы.

— Дадли, Вернон, Гарри! — раздался голос Петуньи под начальные аккорды «MMMBop».

Я, бросив гитару, помчался к телевизору. Было непривычно смотреть на себя со стороны. Мы с Гарри были такими мелкими! Видео было снято профессионально.

На съёмках клипа я, вспомнив оригинальное видео, предложил снять нас входящими в разные двери и выходящими в разных местах Лондона. Погода в день сьёмок была солнечной, и мы даже, по задумке сценариста, в фонтане успели искупаться. А вот эту часть, где я и Гарри открываем очередную дверь и видим королеву за столом, явно монтировали. В Букингемском дворце мы точно не были. Мама аж светилась от гордости, да и Вернон был доволен.

В этот день это видео ещё семь раз крутили, и каждый раз мы прилипали к экрану. Позвонила Моника и поздравила с почином, сообщив, что «Gomеnasai» решили показать в утренней программе «Завтрак», куда мы должны также взять Злыдня и Воланда. А саму песню добавят в эфир через неделю. Она уже сняла для нас номера в Лондонской гостинице, куда пускали с животными и заказала такси на 5.30 утра. В который раз обговорили одежду, причёски. Также мы должны будем сыграть «Gomenasai» в прямом эфире, а сзади на большом экране будут крутить видео. Прямой эфир! Вживую! Пиздец! Знаете, почему мелких детей всё время выпускают под «фанеру»? Потому что это дети! Они могут забыть, не спеть, не сыграть и так далее. А нам играть живьём! Мамочки…

В прямом эфире я немного подрагивал. Всё-таки если облажаемся, то исправить уже не получится. В студии мы были уже в шесть утра, где всё наше семейство встретила раздражающе бодрая Моника. Вот она хоть когда-нибудь спит или она киборг?

Нас сразу усадили перед зеркалами, и гримёры занялись своим делом. Даже Воланда со Злыднем вымыли и навели блеск. Мардж заранее дала им что-то успокаивающее, чтобы они вели себя достойно. Гарри получал от всего этого удовольствие — строил глазки девушкам-гримёршам, шутил с костюмерами, что-то рассказывал ведущим. Ну прям душа компании!

Саму съёмку я запомнил плохо. Внимательно читал ответы на вопросы, улыбался, когда мне подавали знаки. Вовремя одёргивал себя, чтобы не почесать нос. Гарри же находился в своей стихии. Даже завидно, я так не умею. Мардж давала рекомендации о воспитании бульдогов, рассказывала об этой породе, что-то там про свою книгу говорила.

Затем мы сыграли «Gomenasai» с приглашёнными музыкантами, распрощались и поехали досыпать.

* * *

После обеда я и Гарри вышли прогуляться с собаками. Воланд дрых под кустом шиповника и лишь приоткрыл один глаз, проводив нас со двора. Здорового котяру боялись все окрестные коты и собаки. Его «папаша», мистер Лапка, предпочитал сбегать и не связываться. Овчарка полковника, получив по носу когтистой лапой, теперь даже не лезла. А этому монстру только полгода!

Гарри держал поводки с Долли и Зарой, я со Злыднем. В небольшом парке было мало народа — собачники да мамы с детьми. Но всё равно, на нас оборачивались. Девочка показывала на нас пальцем, кто-то недоумённо смотрел вслед.

— Дад, а почему на нас все смотрят?

— Черт знает. Не в курсе.

— Может из-за «Завтрака»?

— Может. Не знаю.

— Давай сворачиваться. Пошли домой.

Мы чуть ли не бегом кинулись по направлению к дому. А дома… Вот лучше бы гуляли! Дома нас достали со звонками бывшие одноклассники и знакомые. Всё спрашивали: мы ли это на МТV были, наш ли это клип, где можно с нами встретиться и сфотографироваться, можем ли мы дать автограф. Что интересно, все вдруг стали нашими лучшими друзьями. У Петуньи без перерыва на кухне сидели соседки — одни уходили, другие приходили. Они же всегда знали, что мы такие талантливые да умные дети, и что обязательно всего добьёмся и прочее.

А между этой лестью вставляются фразочки: «А нельзя ли нашего племянника к вам в группу, он тоже играет на гитаре». Фу… лицемерки.

Короче, мы всех отправили в… магазин четырнадцатого сентября, где будет автограф-сессия.

— Что, сорванцы?! Узнали, что такое слава? — весело спросил Фабстер.

— Угу. С собаками погулять нормально не вышло.

— Держитесь. Это только начало!

Как же он был прав!

Одних нас никуда не выпускали. К Фергюссону меня возила на машине Мардж (теперь у нас четыре машины — две в гараже и две перед гаражом. На авто ездил Вернон, полковник, Мардж и был ещё водитель с авто у полковника). С педагогом я оттачивал вокал. Вдобавок каждое утро начинал с проклятых A-O-У-Ы-Э-Ю-Я-Ё для разработки связок. Собаки очень любили эти упражнения и подвывали мне за компанию. Воланд же сразу прыгал во двор, ему это было не по вкусу.

Гарри с Петунией уехали на два дня в Финляндию — рекламировать курорт. Требовались сьёмки на природе. Что интересно, Гарри не отказывался ни от одного предложения. Снимался везде, где можно. Его счёт в банке перевалил за полмиллиона фунтов!

К ротации на радио добавили «Лондон на проводе». Прости меня, «Парк Горького», но какя не возмущался, Москву заменили на Лондон. Хотя слова песни я выстроил так, что можно петь хоть Нью-Йорк, хоть Токио, хоть Москву. Что я и собираюсь делать на концертах. Песня теперь была про большой город, его огни и шум машин: «Оператор, возьми скорее трубку! Где же ты? Где же ты?»

Мне стало казаться, что наши песни несутся из каждого «утюга». М-да, не думал, что всё так быстро завертится! И что интересно, чем больше слушал, тем больше недостатков я находил.

Тринадцатого числа, перед встречей Гарри с Петуньей в Хитроу, мы забежали с Верноном в Селфридж. Гарри-растяпа оставил в Финляндии свои ботинки, в которых, по договору, должен был играть на презентации песен. Там я случайно натолкнулся на двух бывших коллег по группе. Я улыбнулся, но они лишь зло глянули на нас, ничего не сказали и прошли мимо. Чувствую, попортят они нам кровь. Надо предупредить Монику.

Четырнадцатого сентября нас подняли в пять утра. Самолёт из Хельсинки задержался и прилетел в Англию ближе к десяти вечера. Пока приехали, пока поговорили… Поэтому оба были злые и сонные. Петунья поставила перед нами овсянку с фруктами и подслащённое молоко. Нравилось мне так завтракать! Поттер налегал на салат с курицей. Он потихоньку превращался в здорового лосяру! Ростом меня уже догнал, а в плечах был немного меньше.

На колени запрыгнул Воланд, выпрашивая ласку. Я задумчиво погладил кота за ухом. Животное довольно затарахтело, выгибая спину.

— Хорошо тебе, сейчас спать завалишься, а нам на работу пора, — горестно вздохнул я.

— А Злыдню так вообще кайф — спит да ест! — уныло протянул зевающий Гарри.

— Во что одеваемся?

— Моника сказала, что в НьюРоковскую одежду. В магазине будут гримёр и стилист. Сначала часа три автограф-сессия, потом час перерыва, затем ещё три часа фотографируемся с фанатами.

— Сваримся в этой одежде, — сказал я. — Давай так: вместо толстовок возьмём безрукавки. Куртки одевать не будем. На голову бандану или обойдёмся?

— Это вряд ли. Всё равно нас оденут, как нужно им. А бандану мне точно надо. Я хочу это белое безобразие прикрыть, — Поттер показал пальцем на свой шрам.

Его молния стала тонкой и белой, как положено любому шраму. Он его либо скрывал, либо аккуратно гримом замазывал.

— А я обнаглею и оставлю волосы, — у меня и у Гарри были стрижки полубокс, а по бокам выбриты рисунки. Какие-то абстрактные линии и фигуры. Я хотел ирокез! Сказали, маленький ещё!

В семь тридцать утра мы уже были в том самом магазине, где в прошлом году я и Гарри целый день бренчали на гитарах. Фотосессия назначена на десять утра. А народу снаружи — не протолкнуться! Я немного охренел… Как говорила Маша из мультика: «И это всё мне?!». Возле магазина была большая такая толпа, навскидку около полутысячи человек. А сколько ещё придет? В основном стояли дети с родителями, но и дядьки-рокеры тоже встречались.

Нам сразу открыли чёрный ход. В подсобном помещении развернули гримёрки, там же была и вездесущая Моника. Она, потягивая кофе, протянула нам папки с расписанием.

— Я так понимаю, наша работа заключается во фразе «Улыбаемся и машем?» — спросил я.

— Дадли, вот сейчас точно не до смеха. Мы не планировали такое количество людей. Но работать будем до последнего человека. Это контракт. Понятно?

— Да. Куда уж понятнее. А обед будет?

— В два часа обед, — уточнила Моника, заглянув в расписание, — потом фотосессия и автографы. Запоминаем. Подписываете всё! Все бумажки! Ясно?

— Ясно, — обречённо ответил Гарри.

— Мы также созвонились с полицией. Нам к девяти утра пришлют полицейских для соблюдения порядка, а также будет дополнительная охрана от агентства.

— И ещё, если нужно в туалет, то трогаем правое ухо. Я подойду и выведу.

И, ребята, прошу, никаких комментариев о политике, голодающих детях в Африке и прочем…

 — Политика — это грязь, а искусство должно быть чистым, — перебил я знаменитой фразой Холстинина из «Арии». За что получил подзатыльник от Моники.

 — Поговори мне ещё! — разозлилась она. — На провокации не поддаёмся. Если кто-то цепляется за одежду, сразу зовём меня. Не тратим время на пустые разговоры, народу слишком много. Помним: улыбка, я рад, что вам нравятся наши песни, спасибо за вашу поддержку, подпись, — продолжала инструктировать Моника.

Так этот день-конвейер и прошёл. Гарри оказался прав: одеть то, что мы хотели, нам не разрешили. Поэтому мы потели в кожаных косухах. Контракт, чёрт его побери.

К концу дня все эти фанаты слились для меня в одно лицо. Ладонь горела от пожатий. Мышцы лица побаливали от фальшивых улыбок. Я до того доработался, что когда Моника протянула мне меню ужина, то не только машинально расписался на нём, но даже встал в позу для фотографии.

Уже в машине Вернон сообщил мне, что кто-то из группы «Dell» пытался прорваться на презентацию. Кричал снаружи о том, что я, якобы, украл у них песни. Но полицейский быстро усмирил беспорядки. А Моника позвонила юристу, и он оперативно подготовил все бумаги в суд на «Dell» за клевету.

Да тут и ежу понятно, что ребята захотели прорекламировать свою группу хоть таким скандальным путём. Что-то подобное я и ожидал. Но на что они надеялись? Теперь пусть в суде доказывают, кто какие песни писал. Тем более у меня все бумажные записи сохранились, да и Вернон сразу зарегистрировал их в музыкальном издательстве. Поэтому реклама будет мне, а не им. Но неприятный осадок остался. Моника была права, когда приводила примеры разных провокаций.

Обвинять нас в том, что мы какой-то девке ребёнка сделали или проститутку вызвали, нас в силу возраста ещё не будут. Но вполне могут спровоцировать на драку, воровство. Например, пойду я в магазин, а мне кто-нибудь подложит какую-нибудь вещь. А потом обвинят, что я её украл. Или что я кого-нибудь матом послал или избил. Или на уроках списывал. Повезло мне, что я уже «Одиннадцать плюс» сдал. Сейчас подготовится к нему я бы точно не смог. Слишком голова занята разными мыслями. Да и в домашнем обучении оказалось огромное преимущество. Теперь везде меня могут поджидать репортёры. Снять меня, как я ковыряюсь в носу, или в паху чешу, рожу корчу. Окна в доме тоже придётся постоянно занавешивать. Да… Тяжело всё это, если честно. Раньше было намного проще. Теперь я понимаю знаменитостей, которые ходят в кольце охраны и живут за пятиметровым забором. Можно мне тоже так?

А потом всё завертелось ещё сильнее. В один день позвонил Дэвид и поздравил нас с тем, что песня «MMMBop» возглавила хит-парад. Приятно, блин.

А мы начали промо-тур. Но и тут всё упёрлось в наш возраст. Некоторые площадки и аудитория нам были недоступны. Я лично думал, что мы будем на сцене со взрослыми рокерами играть, но этого не случилось. Также мы могли выступать только в детское время, никаких с семи вечера до одиннадцати ночи. В залах не должно быть курящих, нельзя продавать и распивать алкогольные напитки. С нами должны присутствовать наши представители — родители или родственники. Тетя Мардж форевер! Её теперь знали все… и боялись тоже. Она жёстко следила за выполнением райдера, репортерами, охраной. Плюс с нами был Бойко, который всегда прикрывал нас от журналистов. Вдруг зашевелилась школа. Хоть мы и на домашнем обучении, но школьные представители контролировали процесс обучения. Мама забирала у них задания, а они должны были раз в месяц проконтролировать процесс усвоения материала. Со мной проблем не было, а вот Гарри завалил историю Англии. Моника сначала боялась, что социальные службы могут отменить его поездки на сьёмки, но этого не случилось. Преподаватель пояснил нам похоронным голосом, что Гарри могут оставить на второй год. Но кузен даже обрадовался этим новостям.

— Ну что мне эта школа даст? — нагло заявлял мелкий. — Я и так уже зарабатываю в год больше нашего директора. А сколько ещё заработаю!

Я слушал, да молчал. А что сказать? Если бы он не был волшебником, то да, тут родители уже бы костьми бы легли, чтобы он в хорошую школу поступил. А так?

Да и действительно, что эта школа даст? Гарри, по своему, прав. Он реально зарабатывает хорошие деньги, да и дальше не пропадёт.

Оказалось, недавно Вернон купил на имя Гарри три небольших дома где-то на севере Англии. И рассматривает покупку жилья где-то в Штатах. Цены на дома сейчас упали, и он решил выгодно вложить капиталы племянника. Жилплощадь сдавали через агенства недвижимости, и они приносили, хоть небольшой, но постоянный доход.

Кузен стал весьма материально подкованным. Одежду и обувь он практически не покупал, носил всё, что ему доставалось со сьёмок. Он даже одноразовые пакетики с кофе и сахаром домой забирал. Затем аккуратно разрезал и высыпал в общие контейнеры. Однажды даже рулон туалетной бумаги приволок. Мама возмущалась, а мне вспоминался домовёнок Кузя с его «Я не жадный, я домовитый». Его можно понять. У него никогда ничего не было, а внезапно появилось всё. Но внутри себя он прекрасно знал, каково это, когда ничего нет, и инстинктивно боялся опять вернуться к прошлому. Отсюда и пакетики с кофе, и туалетная бумага.

Турили мы по школам в выходные дни. Пели в спортзалах или, если школа была побогаче, в залах для выступлений. Народу — не протолкнуться! Помимо подростков, коих было немерено, встречались и рокеры с ирокезами и дядьки в косухах. Вовсю велась продажа дисков и меморабилии — одежды и канцелярии. Ну и без автографов с фотосессиями не обходилось. По контракту мы же во всём этом тоже ходили. Рюкзаки с Воландом и Злыднем, блокноты для записи с обложкой альбома, много-много чего ещё! Даже косметика была брендовая — шампуни, гели, скрабы, пена для ванн. Для нас это было работой. Ведь каждый проданный диск, майка или ещё что-то — это очередной пенс на нашем банковском счету.

Мардж подписала контракт на Злыдня с собачьим кормом «Pedigree». Большую роль сыграло то, что он участвовал в нашем видео к песне «Gomenasai». Теперь по телевизору бульдог под эту песню уплетал консервы данной фирмы. Это было… забавно, ведь пёс на самом деле не ел данную марку ни в какую! Хотели ещё и Воланда припахать к корму, но кот, в знак протеста, приволок птичку и сожрал на глазах изумлённой публики. Вопросы к нему отпали. Но от рекламы ошейников и ещё какой-то гадости для кошек он не отвертелся. Мы были не против — деньги лишними не бывают!

Больше всего я сейчас мечтал просто выспаться!

В декабре Моника сообщила, что мы едем на запись «Top of the pops» с песней «MMMBop». А восемнадцатого февраля у нас в расписании — «Brit Awards», где мы исполняем две песни — «London’s calling» и «MMMBop». Оказывается, нас номинируют на «Альбом года», «Сингл года» и «Британский прорыв». Ну, а третьей новостью, что нас запускают в промо в Штатах и Юго-Восточной Азии.

Запись в «Top of the pops» прошла обыденно. Поговорили с Бойко. Он рассказал мне новости о двоих придурках с «Dell». Оказывается, они даже в суд не явились, прислали только своего представителя. И, как результат, им впаяли штраф, судебные издержки и запретили не только приближаться к нам, но и контактировать с нами. А чего ещё ожидать? Вздумали с EMI бодаться…

Мы прыгали на сцене, изображали под фонограмму пение и игру на гитарах. Записали нас целых четыре раза, обьяснив, что потом смонтируют одну запись из четырёх. Велась съемка аж семью камерами! Я было хотел взбрыкнуть, типа: «Какая фанера! Охренели?!». Бойко и Гарри меня отговорили. Вживую будет отвратительный звук, да и картинка тоже станет «не фонтан». Живой звук в данном зале гулял эхом, аппаратура не спасала, слышал я себя плохо. Один дубль мы сняли живьём. Посмотрели. Бля, камера моего андроида лучше снимала. А чего я хотел? Мобильников у первоклашек ещё лет тридцать не предвидится. Пришлось заткнуться и делать, что велят.

Приближалось Рождество, а вот рождественского настроения не было. Хорошо было в пятилетнем возрасте — сожрал мандаринку, обмотался мишурой, лёг под елку, и ты уже в сказке! А сейчас мы с Поттером не знали, что сожрать и чем обмотаться, чтобы хотя бы настроение появилось!

Гарри на три дня улетал в Бельгию. А я просто хотел выспаться. Моя жизнь поменялась так сильно, что я даже не знал, как реагировать. По улице просто так не пройдёшься, кто-нибудь да остановит. Собак тоже в одиночку не выгуляешь. Фабстер нашёл двоих бывших военных, которые теперь обеспечивали нашу с Гарри безопасность.

Двадцать четвёртого декабря в одиннадцать вечера мы отправились семьёй в церковь. Там же были Крис и Пирс с родителями. Мы раскланялись, пожелали друг другу счастливого Рождества и мирно разошлись. Бывшие друзья на меня откровенно пялились, но больше с каким-то недоверием и удивлением. Наверное, до сих пор не могли поверить, что они когда-то дружили с будущей звездой. Я пел гимны и искренне просил бога, чтобы всё у нашей семьи было хорошо. На улице моросил дождик, зеленела травка, мерцала рождественская иллюминация.

Двадцать седьмого прилетел Гарри. Этот хомяк привёз из Бельгии кучу кошачьих консервов и ещё какие-то прибамбасы для кота, не считая всяких бутылёчков из гостиницы и гримёрок. Хомяк он и в Афр... Бельгии хомяк! Воланд наотрез отказался это есть. Корм мы презентовали Фигг. Её коты сожрали за милую душу.

Ну и тридцать первого числа праздновали Новый год! В прошлом году мы были в Корее, в этом — дома. Я уже привык называть это место домом, а Вернона и Петунью — папой и мамой. Прошлая жизнь казалась сном. Сном, в котором я помню каждую мелочь, каждую деталь!

В подарок мы получили ... большой набор Лего! Я радовался этому. Всё же иногда так хочется расслабиться!

Вот и ещё один год прошёл. А ведь через лето Гарри поедет в Хогвартс, а я в снобскую школу. Эх-х, где наша не пропадала? Прорвёмся!

Глава 20 Мы к вам заехали на час...

Я понял, что чувствует человек, на которого надвигается лавина. Вот стоишь и тупо смотришь, как эта гора снега несётся в твою сторону.

Началось с того, что вездесущая Моника поздравила нас с синглом рождественнского дня. Оказывается, EMI сняли видео на песню «Ray of light». Много не потратили, видно, смонтировали то, что осталось от двух предыдущих клипов. Видео начиналось с вида Лондона, над которым встаёт солнце. Клип находился в прокате лишь неделю, но сразу выбился в лидеры чартов. Я, если честно, обалдел. Даже чуть скандал не закатил, но вовремя остановился. Мне просто стало обидно, что я перестал контролировать процесс и превратился в некий винтик механизма. Гарри, приехавший позже, мои претензии к EMI не понял от слова «совсем». Он посоветовал не заморачиваться, а радоваться, что деньги капают на счёт. Привёз мне каких-то шмоток, дисков.

«Brits awards» записывали в середине января, а показывать собирались только восемнадцатого февраля. В прошлых годах эта программа вроде шла в реале, но потом кто-то там чего-то там не поделил, или канал сменил владельца, вот и получили запись в этом году. В Доминионе, театре на Западе Лондона, нам надлежало появляться всей семьёй девятнадцатого и двадцать первого января. В первый день мы исполняли под фонограмму «MMMBop», «Ray of light», «London’s calling» и «Gomenasai». Я так понял, что потом выберут две песни. Затем нам вручали награды. Но я и в этом процессе чего-то недопонял. Мы выиграли в категории «Британский прорыв», а следом за нами эту же награду вручили Лизе Стэнсфилд. Может, опять перестраховываются? Кто их знает? А во второй день мы перезаписали награждение нас в категории «Лучшая песня». Затем зал снимали, просили родителей и тётю подняться на сцену с нами несколько раз. Потом не понравилась наша одежда, и нас в очередной раз переснимали. Я просто-напросто устал, и за меня слова благодарности за награду уже не знаю в какой по счёту раз говорил Гарри. Что бы я без него делал?

А десятого февраля нас с Гарри внезапно сорвали в киностудию, где на копии сцены Доминиона вручили награду за лучшую песню «Ray of light». Улыбающийся во все двадцать восемь зубов (до зубов мудрости ещё было далеко) Гарри опять кланялся, читал заготовленный текст, который демонстрировали ему за камерой, благодарил фанатов. Если честно, ничего я не понял. Лично мне хотелось посмотреть на выступление U2 и Фила Коллинза, но, видимо, их записывали в другие дни, так что я пролетел. Эта запись меня так вымотала, что саму программу я даже не смотрел. Мардж уже ночью сообщила, что мы выиграли в категориях «Британский прорыв» и «Лучшая песня». Но мне от этого было ни холодно, ни жарко. Если бы я сам эти песни написал, наверное, уже бы до потолка прыгал. А так… Эти композиции изначально были выигрышными.

В марте Вернон «обрадовал» меня тем, что записал меня на летние вступительные тесты в Итон и Винчестерскую Королевскую школу. Мне наняли дополнительного репетитора, который должен был подготовить меня к интервью.

Вот так наши дни и проходили: репетиторы, выступления по выходным, реклама, каталоги, подготовка к тестам.

В апреле к нам домой приехал сам Дэвид. Довольный, как Воланд, который только что вылизал себе яйца. Мы уже позавтракали, и я собирался готовиться к приходу репетитора.

— Доброе утро, таланты страны! — поздоровался Дэвид.

— Здрасьте. А мы не ждали вас, а вы… пришли, — съехидничал я.

— Что-то случилось? — обеспокоенно спросила Петунья.

— Нет, что вы! Всё просто замечательно!

— Здравствуй, Дэвид! Давно не виделись! — Фабстер зашёл на кухню. Его руки были испачканы в машинном масле, и он вытирал их ветошью. — Чем обязаны? Ты просто так не ходишь.

— Уильям? Ты… Как… — Дэвид стоял, ошарашенный. Я с интересом смотрел на этих двоих.

— Живу я тут.

— Ого! А я и не в курсе! Давай съездим, посидим. Сколько лет прошло!

— Давай, — весело сказал Фабстер. — Ты чего приехал-то?

— Да вот не знаю, обрадуются твои орлы или скандал закатят.

— Всё так плохо?

— Планы у меня грандиозные! И деньги уже потрачены.

— Много потратил?

— Очень много. Они, — взгляд на нас, — интересны публике. Так что работаем. Четырнадцатого мая у вас выступление на Лондонском Стадионе Уэмбли, — обратился он уже к нам. — Перед вами кто-то там будет выступать, но вы — хэдлайнеры! Также вам надо будет спеть три песни с группой «Aerosmith» и три с «Genesis». — он перевёл дыхание. — Двадцатого мая концерт в Штатах, там будет много рокеров, включая «Металлику», 14 июля — Пекин, 20 — Сеул, 23 — Токио.

— Чего? — ошалело спросил я.

— Мальчики, в вашу раскрутку вложены огромные деньги. Их хватило бы для покупки парочки стран, и ещё останется. Работать придётся много. Сейчас мы подсчитываем финансы и ведём переговоры насчёт вашего мирового турне. Успех в Азии у вас колоссальный, США… меньше, чем тех же «Кисс» или «Металлику», но тоже очень ждут. По слухам, вас показывали пару раз по советскому телевидению, но я этого не знаю.

— Нихрена себе! — сказал я. Шок, просто шок. — Может, съездим в Союз? Дадим концерт и выпустим сингл «Каникулы в России»? Спеть на русском я смогу, у нас есть три песни не записанных.

— У меня нет связей в Союзе, — он вздохнул. — Попробуем, может, что-то и получится.

Засим Дэвид откланялся, прихватив с собой полковника.

Я в шоке. Не, не так… В ШОКЕ! Понятно, что агенство делает на нас деньги, но чтобы настолько! Прифигел я здорово. Гарри радовался, что будут выступления, будут деньги. А я тихонько приходил в ужас.

Оказывается к выступлению в Лондоне подготовка шла уже с января. Это же не так просто — всё это организовать. А я ещё удивлялся, что это у Гарри съёмки во Франции с середины мая перенесли на июнь. Моника уже всё давно знала, но молчала. Я даже представить себе не мог, сколько людей будет задействовано в этом шоу. А тут Дэвид ещё сообщил, что 95% билетов уже распродано и меморабилия готова к продаже. И что у нас за два дня до концерта будет прогонка выступления. Вот это меня и бесило! Вот почему заранее не предупредить? Нет, я понимал, что меня воспринимают всего лишь ребёнком. Но всё равно, обидно, мать вашу.

До середины мая мы пропадали на репетициях в местном гольф-клубе. Там для нас сняли зал, в котором до этого занимались йогой. Зеркала на всю стену, качественное покрытие, хорошее освещение. Первым делом, хореограф разметил мелом на полу наши будущие движения на сцене и впоследствии строго контролировал их. Стилист принёс сумки с одеждой и обувью — нам предстояло пять смен стиля. Один человек, я так и не понял его профессию, учил нас крутить гитары в руках, улыбаться в определённые моменты, поправлять волосы. Дали список прошедших цензуру двенадцати песен. К нам вдобавок приставили четверых человек с лампами и оператора с камерой. Они нас везде снимали — в зале, на улице, в доме на Тисовой. Даже в школу с нами сходили и на уроках посидели, типа мы не на домашнем обучении. В спортзале мяч погоняли с бывшими одноклассниками, снаружи на детской площадке побегали. Вот только нас перед съёмкой правильно одели, причесали и подкрасили. Получились идеальные ученики. Директор соловьём на камеру разливался — и такие мы красивые, и такие талантливые. С Гарри-второгодником было прикольно. Ведь об этом даже не заикнулись. Наоборот, библиотекарь заявила, что у моего брата даже свой персональный стол имеется, ведь он так любит читать. Поттер аж поперхнулся, слушая эти откровения. Наши одноклассники тоже, как под копирку, вспоминали, какие мы хорошие друзья. Ну ещё бы, мы же им диски с автографами подарили, канцелярии три ящика привезли. Особенно преподы налегали на то, что я сдал «Одиннадцать плюс» на 159 баллов. Вот, как оказывается, наша школа хорошо учит детей. А мне-то что? Я, конечно же, поддакивал. Имидж наше всё! Да и, может, школе чего-нибудь там обломится из бюджета? Они вроде теннисный корт хотели перестелить.

Мардж наконец-то дописала свою книгу о бульдогах. Издательство сначала хотело понизить цену книги — мягкая обложка, малое количество фотографий. Но тут сказался ажиотаж вокруг нас с Гарри. Плюс Мардж обеспечила рекламу будущей книге, когда начала брать везде Злыдня — на запись программ, в рекламу. Поэтому решили не мелочиться, и книга получилась настоящей энциклопедией английских бульдогов. Красочная, в твёрдой обложке, с огромным количеством фотографий, в том числе и наших. На самой обложке красовался Злыдень в образе рокера с резиновой гитарой в зубах. Наш человек, то есть, собака! Презентация книги проходила в Лондоне, и, закономерно, чтобы подержать тётю, туда отравились мы.

Мардж сидела за столом и подписывала книги, которые протягивали ей покупатели. Мы расположились рядом на диване и почёсывали бульдогу голову.

— Привет, вы же Дадли и Гарольд Дурсли? А я вас по телевизору видел. А как долго вы на гитаре играете? А это трудно? А этот бульдог ваш? У нас тоже есть бульдог, его зовут Черчилль. А ещё у нас живут рыбки и утка в саду. А что ваша собака любит кушать? Она тоже храпит? А когда пьёт, то фыркает и везде брызгает? А слюни у неё тоже текут? А вы в какой школе учитесь? Ой, а можно я вас сфоткаю? Нет, я лучше папу попрошу. Нет, а давайте, мы все вместе сфоткаемся, с папой и братом.

Я даже ошалел, когда на меня обрушился этот словесный понос. Мелкий блондин был на год-два младше нас, и рот у него не закрывался. На шее болтался фотоаппарат. Спокойствие, Дадли, только спокойствие.

— А меня зовут Колин Криви, а это мой брат…

Он всё тараторил и тараторил, а я смотрел на этого мелкого, и мне вдруг так стало его жалко. Вспомнилось, что его убили в конце. Бегал по школе, снимал всех. Как он окаменел на втором Гарькином курсе и лежал со сломанной камерой в лазарете. Колин с братом очень были похожи на своего отца. Такие же светлые, подвивающиеся волосы, улыбка до ушей, камера на шее. Клонировали их, что ли? Вот чёртова Роулинг, неужели не могла мальчишке жизнь оставить? Обязательно было его убивать? Ведь он такой весь из себя безобидный, как дурной щенок прыгает вокруг нас в восторге. Мы сфоткались с ними несколько раз, на бульдожьей энциклопедии расписались. А потом я у них ещё и адрес с телефоном взял. Для чего? На стадионе Уэмбли выделялись специальные места для родственников и знакомых. Им при входе цепляли на руку специальный браслет, который давал разрешение проходить за сцену и в кафетерий. В кафешке можно было бесплатно поесть. Даже алкоголь для взрослых вроде был. Вот я и пообещал, что пришлю им специальные билеты на наш концерт. Почему я это сделал? Конечно, о Гарри я тоже подумал. Ведь Криви этот знак внимания долго будут помнить, а Гарри в Хогвартсе всегда понадобятся те, кто его поддержит. Если честно, мне было обидно за ту участь, которую уготовила Колину Роулинг. Кто знает, как там всё обернётся? Может и не удастся ничего изменить. Так пусть хоть сейчас порадуется жизни.

* * *

Двенадцатого мая мы были на стадионе ровно в восемь утра. Я одел обычные джинсы с майкой и кроссовки. Успею попотеть в коже на сцене. Погода стояла замечательная — голубое небо, солнце, наглые чайки по травке стадиона ходят. К нам с Гарри сразу подошёл режиссёр — плотный бородатый дядька с татуировками на руках. Провёл по сцене, на которой мелом уже была расчерчена знакомая разметка, за сценой показал гримёрки, познакомил с музыкантами. Подошли к Бойко, который возился с педалью. Перебросились парой фраз. Пока настраивали аппаратуру, я стал у конца сцена, перед самыми камерами, и осмотрел стадион. Обалдеть… Это если продали все билеты, то это же… Я закрыл глаза и попробовал представить себе эту толпу. На меня нашло некое воодушевление, адреналин бегал по венам. Казалось, что вот сейчас я могу свернуть целые горы. Даже полететь смогу…

— Дадли, а где здесь туалет, я забыл, — ну Поттер, вот так всегда, одна фраза, и весь момент к чертям.

— Спроси Монику, она у нас всё знает!

— А, точно! — пробормотал мелкий. — Дад, прикинь, это всё для нас! Круто, правда?

— Угу. Ты не спрашивал у нашей «мисс всезнайка» когда приглашённые приедут?

— Четырнадцатого утром. Репетируем в зале, а потом здесь. Мы с «Aerosmith» одну их песню поём.

— Бля!

— Матерись дальше, а я пошёл.

Репетиции прошли… спокойно. Первые полчаса мандражировал, а потом… привык, что ли. Поиграли с музыкантами наши Делловские песни, спели «Amazing» (Прим.авт. сознательно передвинуты сроки написания и исполнения этой песни). Вышло классно.

Четырнадцатого, в десять утра мы были в знакомом зале. Туда же приехали наши музыканты и «Aerosmith» с «Genesis». Режиссер прогонял всю программу полностью. Концерт будет идти два часа. Через полчаса в душном помещении хотелось сдохнуть! Общение со звездами? Фото? Автографы? Идите нафиг! Кондиционер дайте!

В два часа мы поехали на стадион. Выступление в семь вечера. Говорить не хотелось, был мандраж. Взрослые музыканты спали. Мы почти не общались. Не хотелось. Во что я ввязался?

Саундчек прошел… отвратительно. Тайлеру из «Aerosmith» не нравился звук, оборудование и еще много чего. Хотелось его прибить. «Genesis», скромные дядьки, стояли в сторонке и что-то обсуждали со своим менеджером. Нас с Гарри гоняли по сцене.

В четыре мы все ушли в кафетерий. Там я встретил Криви.

— Привет! Спасибо за билеты! А вы уже тут были? А мы первый раз. Можно сфотографироваться? Это приглашённые музыканты? А можно к ним подойти?

— Колин, не так быстро! — сказал Гарри. Дома я его настраивал, что с этим мальчиком надо дружить. — Мы тут репетировали. Давай сфоткаешься с нами, а потом подойдём к музыкантам и попросим фото с ними.

Музыканты не отказали. Спокойно и с улыбками расписались на полученных фотографиях, попросили сделать парочку для них. К нашей компании подошли ещё человека три. Тут же подскочила Моника и представила их.

— Познакомитесь — это лорд Финч-Флетчли и его сыновья — Джастин и Джеймс.

Я навострил уши. Джастин будет в Хоге на Хаффлпаффе учиться. Надо брать «быка за рога», лорд нам нужен!

— Здравствуйте. Я Дадли, а это Гарольд. Фото? — я был сама любезность. Моника щёлкала «Полароидом», фотографы от неё не отставали. У нас и музыкантов улыбки словно приклеились к лицам. — Может, за сцену сходим? Хотите посмотреть? — не дожидаясь ответа, я поволок Джастина и Колина за собой.

За сценой я дал мальчишкам подержать гитары, посидеть за барабанами, вытащил на сцену и дал полюбоваться видом.

В полшестого нас потащили в гримёрку. Одежда, грим. Братья Криви и братья Финч-Флетчли крутились рядом, им всё было интересно. Мы рассказывали им случаи из нашей «музыкальной карьеры», про съёмки и запись песен. Нас слушали с интересом не только они, но и все взрослые, находящиеся в гримерке.

— Вы написали песни в гараже? — спросил Перри.

— Да. Под собачий аккомпанемент! Но продюсер не оценил вокал Злыдня, пришлось самим петь, — пошутил Поттер. В гримёрке раздались смешки. — Злыдень обиделся, теперь поёт дома каждый день.

— Никогда бы не поверил! — сказал Тайлер.

Семь вечера. Наше выступление. Нервы на пределе. Стадион забит. Лучи софитов освещают только нас с Гарри. Барабанщик дает темп, и… мы начинаем! Первой шла «Firework». Стадион ревел! «МММbop», «Angels», «Year 3000», «A Thousand Miles», «Roar by», «Ray Of Light», «Light», «93 Million Miles». Затем вышли «Genesis». Три песни мы на бэк-вокале. Считай, что отдыхаем. Далее «Owl City», «London Calling». А затем я дал знак музыкантам. Эту диверсию мы тщательно планировали. Хорошо, что всё-таки поем вживую. «Кукушка» вышла… охрененно! Стадион рыдал! Краем глаза заметил перекошенное лицо Нэша и смеющегося Дэвида. Далее вышли «Aerosmith». Завершался концерт песней «Goodbye». Рёв стадиона был наградой. Фейерверк в небе завершил концерт.

В гримёрке на нас орал Нэш, Моника потупила взгляд, Дэвид молчал. Никого больше не пустили.

— Мозгов совсем нет! Вы же нас подставляете! Идиоты! Дебилы малолетние. Убъю! Это… это… — он не находил слов. — Под фанеру будете прыгать! Никакого живого выступления!

— Нэш, от твоих воплей голова раскалывается, — зло сказал Гарри. Похоже, сейчас что-то будет. — Ну, спели и что дальше? Народ ушёл с концерта? Кто-то возмущался? Чего ты орёшь?! Всем понравилось!

— Да вы… да ты…

— Заткнулись оба! — рявкнул Дэвид. — То, что вы посвоевольничали — это, конечно, плохо. То, что песня прошла на «ура» — это хорошо. Больше чтобы такого не было. В следующий раз неустойку вычту. Понятно?

— Да, — хором ответили мы.

В гримёрку зашли музыканты.

— Сильно попало? — спросил клавишник «Genesis», Тони Бэнкс.

— Терпимо, — ответил я

— Нормально все, — сказал Тайлер. — Мы со своим постоянно ругаемся. Подрастёте и сами будете задавать условия. Он потрепал Гарри по голове.

К нам в гримёрку зашли Криви и Финч-Флетчли, ещё народу целая куча. Со всеми поздоровайся, пообнимайся, сфоткайся, дай автограф… В душ мы попали почти в одиннадцать вечера. Смыли грим и пот с себя чуть тёплой водой. Напялили любимые джинсы и вышли через чёрный ход. Музыканты уже уехали. Нас встретила толпа. Человек двести-триста. Охрана взяла меня и Гарри в кольцо, где-то там пробивались Дэвид и Нэш. Я вздохнул и… достал маркер, расписался на плакате. Гарри натянул улыбку до ушей. Мы начали работать. Почти три часа — фото и автографы. Хотелось застрелиться, но я помнил себя-фаната. Помнил, каково это — прождать и ничего не получить. Не хотелось такого для них. Дэвид и Нэш были рядом, хмурые. Они ничего не говорили, но и не дёргали нас. В три ночи мы, наконец-то, оказались в машине и поехали домой.

Пятнадцатого мая по телеку был показан репортаж с нашего концерта и три песни, среди которых была «Кукушка». Чувствую, будет весело с ней. Хотелось спать и ничего не делать, но нам этого не дали. Впереди ждали США.

* * *

(Прим. Авторский произвол цветет махровым цветом!)

Девятнадцатого мая мы прибыли в Штаты. Нью-Йорк был… серым. Нас отвезли в отель, затем по памятным местам, фотографироваться. Толком посмотреть город нам не дали. Фотографии для плакатов должны быть идеальные. Опять гостиница. Номер-люкс. За нами должны заехать в три часа пополудни. Начало в семь. Мы выступаем в восемь — наши шесть песен.

— Зачем ты мне Джастина и Криви постоянно «сватал»?

— Они поедут в Хогвартс.

— Уверен?

— Да. Я заметил, что Криви притягивает предметы, а Джастин сам признался, что у него есть способности.

— Нахрен мне вообще эта школа нужна? А карьера? А музыка?

— Как мне объяснил полковник, не пойдёшь в школу — пойдёшь на опыты. Не обсуждается. Учиться пять лет. Дэвид знает. У него уже были такие случаи. Вот он и выжимает из нас всё, что можно. Думаю, он что-нибудь сообразит.

— А почему он тебе объяснял, а не мне?

— Он объяснял Дэвиду, а я случайно оказался рядом.

— И они тебя не заметили, — недоверчиво сказал Гарри.

— По-пьяни вообще ничего не замечаешь. Давай спать, а то будет как на стадионе — выйдем, а ещё автографы раздавать.

* * *

Моника нас «обрадовала» — перед выступлением мы при параде даём интервью в гримёрке, где будут другие музыканты. Как я понял, на нас хотят все посмотреть. Ещё бы! Столько бабла вбухано в двух мелких сопляков!

Гримёрка была… большой. В ней расползлись по углам (как тараканы) «Металлика», Купер, знакомый нам «Aerosmith» и ещё куча музыкантов, вроде как даже «Green Day» мелькал, но я не уверен. Для нас приготовили два стула в самом центре помещения. Шла настройка света и звука. В углу доносилось бряканье акустики, кто-то смеялся. Бойко сидел в углу с хмурым видом — его тоже припрягли с этой темой. Честно говоря — удивлён. Тут такие динозавры и мы, сопли зелёные! Хотя, с другой стороны, этим динозаврам уже всё надоело, и переложить общение с журналистами на чужие плечи они только рады. Интервью брала миловидная блондиночка лет двадцати семи. Нас снимали три камеры. Я только поинтересовался, прямой эфир или нет. Получив ответ, что запись выйдет завтра, позволил себе расслабиться. Началась запись, нас представили и…

— Здравствуйте мальчики — Гарольд, Дадли. Как дела? Как долетели? Как гостиница? Как город?

— Здравствуйте. Нормально дела. Живы-здоровы, остальное мелочи, — я решил начать первым.

— Вы уникальны! Такого ещё не было — десятилетние дети на сцене! Вы стали популярнее некоторых взрослых групп! — на заднем фоне последовало отчетливое хмыканье. — С чего всё начиналось?

— С того, что мы стали играть в Гайд-парке со студентами Королевской Академии музыки… — начал я. Меня перебил Гарри:

— Не-е-е, не с этого. Началось всё с того, что нас не приняли в «Guildhall Kindergarten». Нас и в Тринити не приняли.

— Для тех, кто не знает, мальчики говорят, что их не приняли в музыкальные заведения Великобритании. И вы обиделись и решили создать группу?

— Нет, — засмеялся Гарри. Мы играли с другой группой. Студенческой. Случайно познакомились. Записали с ними наши шесть песен, а потом уже свой альбом писали самостоятельно. Бойко был среди тех студентов, — парень помахал рукой в камеру.

— И как же вы сочинили свой альбом?

— В гараже! — отчётливый смешок со стороны участников «Металлики». Они тоже в гараже писали. — Сочиняли под собачий аккомпанемент, но продюсер не оценил вклад нашей собаки. Пришлось самим петь, — я увидел улыбки на лицах музыкантов. — Пёс обиделся и сгрыз «Гибсон», — я умолчал о том, что до этого мы гитару сломали и сами отдали собаке. Улыбки на лицах музыкантов стали ещё шире.

— А не обидно вам, что вы не поступили?

— Нет, — сказал Гарри. — Если бы мы поступили, то альбом бы точно не написали.

— Сочиняли долго? Сложно было?

— Сочиняли неделю. Писали на студии месяца два, — сказал я. Лица на заднем фоне были удивлённые.

— Насколько я знаю, вы снимались в рекламе «Гибсон», «Тама» и одежды «НьюРок».

— Честно говоря, я уже и не помню, где снимался, — ответил Гарри. — Я и в Канаде был, и в Хельсинки, и в Бельгии. Много где.

— А где ещё хотели бы побывать?

— Москва, — быстро ответил я.

— Неожиданно. А почему?

— Хочу увидеть огни Кремля! Изначально песня была «Moscow Calling», про то, что я хочу побывать в Москве и увидеть огни Кремля. Потом переделал в Лондон. Не получалось немного со словами. Да и русские рок-группы мне нравятся.

— Вы знаете русский рок? — она была удивлена.

— Да. «Ария», «Мастер», «Пикник». Мне очень нравится песня «Иероглиф» группы «Пикник». У Арии» — «Тореро». Да и вообще интересно побывать в Союзе! У нас несколько песен изначально было на русском. Они не вошли в альбом, но «Кукушку» я исполнил на концерте.

— Ого! Вы знаете русский? — заинтересованные лица на заднем фоне.

— Хорошо знаю. Ещё немецкий.

— А что за песни?

— «Кукушка», «Полковник», «Мама». Они записаны на английском, но я изначально писал на русском.

— Спеть сможете?

— На каком языке?

— Одну на английском, одну на русском. Я думаю, старшие поделятся гитарами?

Вот подстава! Не ожидал. Но, назвался груздем — полезай в кузов! Нам дали две акустики. Даже фирмы не смотрел. Поставили микрофоны. «Полковника» мы исполнили на русском. «Маму» на английском. С последней нотой нас ждали аплодисменты от всех присутствующих. Ведущая распрощалась с нами. Уф-ф, закончилось! В сторонке стояли Моника и Нэш.

— Прибить вас мало! Опять за своё! Всё-таки спели, что хотели. Не вздумайте на выступлении диверсии устраивать. Контракт железобетонный!

— Хорошо, Нэш. Как скажешь.

Выступление прошло отлично. Вместо Лондона, в песне, я орал: Нью-Йорк. А так, всё было по плану. После выступления — общее фото с теми, кто остался до конца. С музыкантами мы особо не общались, слишком устали. Я и Гарри с огромной радостью улетели домой.

Концерты в Азии прошли с оглушительным успехом. Нас выводили под плотным конвоем и не тем путём, которым мы приехали. Шагу ступить без охраны было невозможно. Фанаты преследовали, пытались залезть через окно в номер, штурмовали гримёрку. Я был рад уехать оттуда.

По приезду домой нас опять «обрадовали» большим мировым турне с сентября по сентябрь. Перерыв — конец декабря до середины февраля — и опять в бой. Дэвид вел переговоры с Советами по поводу выступления и продаж в России. А мы хотели спать!

Гарри позвонил Криви и Финч-Флетчли. Мы встретились в родном Гайд-парке, посидели в кафе под прицелом охраны, отдали фотографии с автографами, что привезли из Штатов, и мелкие сувениры из Азии. Поттер не слишком любил Криви, но с Джастином он неплохо сошёлся.

Я сдавал вступительные в Итон и Винчестерскую школу. Финч-Флетчли тоже должен поступать в следующем году. Не буду ему ничего говорить. Как и ожидалось, в Итон я не прошёл, а вот Винчестерская школа меня взяла. Монике выдали задания для нас, и мы отбыли в турне по миру.

Города и страны слились в одну полосу — самолет-гостиница-сцена-гостиница-самолет. Мы не успевали даже посмотреть города, в которых были. Съемки-интервью-автографы. Вопросы были стандартные — как вам наш город; какие ваши творческие планы; что у вас с группой Делл; правда ли, что я избил Криса. Группа «Делл», Полкисс и Голд вовсю раздавали интервью о том, какие мы нехорошие — песни украли, их избивали, воровали и много-много чего. Нэш орал на подчинённых, чтобы те прекратили слухи. А нам было пофиг, лишь хотелось домой. Поттер уже не хотел сниматься, не хотел на сцену — слишком устал. В самолетах и гостиницах мы делали уроки, читали книжки. Я всучил кузену Булгакова, чтобы знал, почему его кота так зовут. Большую часть книги он не понял, но ему понравились похождения Бегемота и Коровьева. Потихоньку были прочитаны Нарния и Средиземье. Делая уроки и читая историю, я всё больше и больше находил отличий со своим прежним миром. Самый яркий пример — царская семья не была расстреляна. Умерли они вполне обыденно — задохнулись при пожаре. Царь отрёкся от престола, долго не прожил. Банальный инфаркт его убил. Только княжна Анастасия осталась в живых — уехала в десятилетнем возрасте к родственникам матери в Германию. А у Сталина было два сына — Василий и Федор. Оба погибли во второй мировой. В этом мире не было Черненко! Андропов был, а Черненко нет. И таких примеров была масса. Результат исторических фактов тот же, а вот события, к ним приведшие — разные. Я всё чаще задумывался — а есть ли тот «я» в этом мире?

Рождество и Новый год мы проспали. В Англии я и Гарри старались лишний раз не появляться на улице. Делали дома школьные задания, играли в шахматы с полковником, ковырялись в машине с Верноном. Ещё мы ездили на студию, где я писал песни на русском. Дэвид договаривался с «Мелодией» о выпуске пластинки. В сборник вошли четыре песни на русском и три на английском. Лондон стал Москвой и перевёлся на русский. Это была единственная песня, которая должна была быть только на русском в этом сборнике. Помня, что в августе там будет «жарко», я сомневался, что мы попадём в Союз.

В феврале опять началось турне. Выматывались мы капитально, говорить не хотелось. С нами попеременно были то Вернон, то Фабстер. Полковник с Мардж даже расписались, чтобы не было юридических проблем с его пребыванием. Для сдачи экзаменов я прилетел ровно на сутки и опять в бой, точнее, в тур. Наши рожи знала каждая собака. Мой счет стал более восьми миллионов фунтов, счет Гарри перевалил за девять миллионов. Поттер не отказывался ни от одной съемки. Компании «Кока-Кола» и «Пепси» бодались друг с другом за право использовать нас в рекламе. Мне и Поттеру было пофиг. Победила «Кола». Счет пополнился на полтора миллиона у каждого. Насколько я помню, Спирз получила пять миллионов за рекламу «Пепси». Денег было много, тратить было некуда. Мы физически не успевали. Гитары нам по контракту предоставляли, так же, как и одежду. Покушать — условия райдера. Мы, конечно, покупали что-то по мелочи. Но сколько может потратить зелёный школьник? Во-о-от! Вернон что-то там брал, играл на бирже, куда-то вкладывал. Смотрел дома в Штатах. Финансовые вопросы мы переложили на него.

Наши дни рождения праздновали двадцать пятого июля с размахом — телекамеры, поздравления, куча гостей. Наши знакомые «Aerosmith» были лично. Поздравили. Дэвид обрадовал, что двадцать девятого августа мы выступаем с Метлой и Пантерой в Союзе. Ого! А в этой реальности, оказывается, концерт перенесён на месяц раньше! Замечательно!

В конце июля я и Гарри были в Испании. Даже на пляж выбрались. Гастрольный график пошёл на спад. Нас ждало ещё шесть концертов и седьмым шёл Союз. После него мы должны поехать домой. Перед тем, как уйти в номер, я попросил охрану сегодня подежурить возле нашей двери. С нами в туре был Вернон. Засыпал я с тревожным сердцем.

Тридцатого июля позвонила Петунья и в истерике стала рассказывать, что за Гарри приходил кто-то там, а до этого за сутки их просто атаковали письма! Хм, интересно, как Хагрид приедет в Испанию?

Отступление второе

Литл-Уиннгинг 29 июля

В семь утра, как обычно, Уильям Фабстер вернулся с прогулки, ведя на поводке бульдога и овчарку. Его ждала жена Мардж, хозяйка дома — Петунья, ощенившаяся собака Зара с выводком из трёх щенков и здоровый котяра Воланд. На крыльце лежала почта — газеты, журналы и… письмо в конверте из пергамента. Мужчина усмехнулся. Началось…

Целый день в дом приходили письма — их приносили совы, подбрасывали в почтовый ящик, в холодильник. Полковник оставил одно — самое первое, остальное отправлялось в камин.

В полночь, уже тридцатого июля, дверь содрогнулась от ударов.

— Хозяева, открывайте! — дверь слетела с петель.

А того, что было дальше, никто не ожидал. Собаки сорвались начужака. Злыдень вцепился в розовый зонтик (который жалобно хрустнул), Долли пыталась добраться до шеи, а Зара вцепилась прямо в самое главное мужское достоинство. И завершал картину здоровый чёрный котяра, прыгнувший аккурат на голову. Бородатый здоровяк ревел от боли, собаки рычали, кот шипел. Завершил весь бедлам выстрел из ружья в воздух. Животные отпрянули. На незнакомого косматого мужчину были наведены автомат, ружьё и пистолет. Что примечательно, последние два вида оружия держали женщины.

— Кто вы такой и что вам надо? — задал вопрос мужчина с автоматом в руках.

— Я это… я письмо принёс… это… Гарри, — мямлил здоровяк.

— В полночь? У вас с головой всё в порядке?

— Ну это, он же не читал их!

— Конечно, не читал! Идиот! Его тут вообще нет! Ребёнок в Испании сейчас.

— А… Э…

— Бэ! Придурок! Ты какого хрена припёрся? Даже если бы Гарри был здесь, с чего ты взял, что он пойдёт куда-то с тобой? — сказал мужчина.

— Но Дамблдор…

— Передай Дамблдору, что ещё раз он нарушит договор — и ракеты не заставят себя ждать! — отрезал мужчина. — Вали отсюда!

Здоровяк поднялся на ноги. Его взгляд упал на сломанный зонтик, который догрызали собаки. Со вздохом он направился на выход.

Через пять минут Фабстер поил коньяком жену, валерианой Петунью и Воланда. Через десять минут он звонил Дэвиду. Ещё через полчаса соседка, мисс Фигг, рассказывала полковнику, кто был этот здоровяк и что ему надо. А снаружи складывали винтовки и другое оружие военные, поднятые по тревоге в восемь утра двадцать девятого июля. Приказ звучал ясно — по кодовому слову «Небо» открыть огонь в незнакомого человека на поражение, гражданских не цеплять.

Хогвартс. Кабинет директора.

— Ну так и сказали, что Гарри в Испании отдыхает, поэтому письма не читал.

— Испания, значит, — проговорил директор. — Спасибо, Хагрид. Иди к себе, дальше я сам.

— Но они сказали…

— Всё хорошо, я сам.

Здоровяк вздохнул и направился на выход из кабинета. Ну сам, так сам. Директор Хогвартса наколдовал патронуса — большого феникса: «Северус, ты мне срочно нужен!» и отправил магического вестника в полёт. Он занялся вычислением местонахождения ребенка. Ритуал на крови не работал: мешала руна, нарисованная на ребёнке. Дамблдор даже не пытался им воспользоваться. У него были свои методы. Через час в кабинет директора входил хмурый мужчина в чёрной одежде.

— Что такого случилось, что я вам понадобился среди ночи?

— Северус, мальчик мой…

— Что случилось, директор? — выделил последнее слово мужчина.

— Как ты помнишь, в этом году в Хогвартс поступает юный мистер Поттер, — зельевар скривился. — Но вот незадача, его нет в стране. По последней информации, он в Испании…

— Не вижу проблемы, — перебил мужчина. — Приедет, отдадим письмо.

— Северус… я тебя очень прошу… съезди к мальчику, отведи за покупками, расскажи о школе. Или хотя бы привези в Англию, а за покупками с ним сходит Миневра.

— Хорошо, директор, — на лице мужчины не дрогнул ни один мускул, но в душе он был готов разнести кабинет вместе с его хозяином!

Альбус Дамблдор отдал мужчине координаты нахождения мальчика. Он находился в раздумьях. По словам сквибки Фигг, всё было прекрасно — мальчик много работает, учится, ездит за границу на море. Море — это хорошо. Ему нужно здоровое тело.

— Ну что же, попробуем в этом году а? — сказал мужчина обращаясь к птице. — Срок уже подошёл, — феникс курлыкнул и принялся грызть орешки.

Тупик прядильщиков. Дом Снейпа.

Мужчина был в бешенстве! Его отправляют за мальчишкой! Чтоб этот старый маразматик сдох! Будь проклят тот день когда он поклялся защищать ребёнка! Мало того, что три года назад по нему шарахнул откат, да так, что еле выкарабкался, так потом выяснилось, что мальчишка уехал из страны на каникулы! По словам Фигг, мальчик сильно поранился, вот и шандарахнуло его тогда. Урод старый! Ему-то ничего не будет!

Из включённого телевизора донеслось осточертевшее «Лондон на проводе». Двое мальчишек прыгали по сцене, стадион ревел. Снейп со вздохом посмотрел на детей. Вот это жизнь — никаких забот, прыгай себе с гитарой, и нет проблем! Мужчина выключил технику и направился в спальню. Утром надо отправиться в Испанию. Чёртов Поттер!

Глава 21 Волшебный мир

Утро тридцатого июля началось со звонка Петуньи. Она срывающимся от волнения голосом, постоянно перескакивая с пятого на десятое, красочно описала прибытие здорового мужлана в полночь и кучу писем из Хогвартса. Сразу же после Петуньи трубку взял Фабстер. Спокойным голосом объяснил обстановку, сказал, что всё в порядке и беспокоиться не о чем. Началось, короче… Затем в номер ворвался хохочущий Бойко.

— Я знал, что вы идиоты, но не настолько же!

— Что они натворили? — устало спросил Вернон.

— Да замок они построили, — продолжал хохотать музыкант.

— И?.. — отец решительно ничего не понимал.

— А, сами рассказывайте, — махнул рукой Бойко.

— Ну, пап, понимаешь… — начал Гарри. — Мы вчера начали строить замок на пляже, а он всё время ломался. То дети пробегут, то сам обрушится.

— И мы пошли с охранником в магазин… — продолжил я.

— И купили цемент. Смешали его с песком четыре к одному, разбавили морской водой…

— И построили прочный замок, — закончил повествование я. Лицо Вернона вытянулось, покраснело и он… стал смеяться, к нему опять присоединился красный от смеха Бойко.

А мы что? Мы ничего. Просто очень хотелось замок из песка…

— Три человека получили ушибы нижних конечностей, когда пытались разрушить ваше строение, — выдавил из себя Бойко и продолжил хохотать.

Вот такие мы! Гады и сволочи! А нефиг всяким уродам наш замок ломать!

— А юриста известили, нам ничего за это не будет? — нахмурился Гарри.

— Не волнуйся! Ваше творение уже унесли фанаты.

Последовал новый взрыв хохота. Теперь смеялись уже все.

— Так, посмеялись и хватит. Моника сообщила, что сегодня ровно в два вы должны быть внизу, в фойе отеля. Она договорилась о неконтрактных съёмках на местном детском телеканале. Одежда обычная. Отвезут и привезут. Инструменты тоже брать не нужно, — сообщил Бойко и направился на выход. Открыв дверь, он нос к носу столкнулся с человеком в чёрном сюртуке.

Северус Снейп недоуменно осматривал дорогую маггловскую гостиницу. Он бы никогда не подумал, что этот сноб Александр Поттер опустится до маггловского отеля. Может, порт-ключ дал сбой? Или ребёнок гостит у тётки?

У входа в отель толпилось около двадцати человек с блокнотами и фотоаппаратами. Зельевар поморщился и, накинув на себя чары отвлечения внимания, легко скользнул внутрь здания. Добравшись на лифте на седьмой этаж, он легко нашёл номер 722. Мужчина применил заклинание и открыл дверь.

Бойко, не ожидавший увидеть кого-то за дверью, резко отпрянул назад.

— Вы из организаторов? Что-то изменилось в планах?

Незнакомый мужчина зашёл в номер и неуверенно окинул взглядом помещение.

— Я ищу Гарри Поттера, по моим сведениям, он находится здесь.

Лицо молодого мужчины вытянулось от удивления, плотный светловолосый маггл прищурил глаза, а темноволосый мальчик зло бросил:

— Нету Поттера. Сдох он. Валите отсюда.

— Чего припёрлись? — добавил я.

— Я повторяю, мне нужен Поттер, — раздражённо сказал Снейп.

— Вам сказали, Поттер сдох, нету больше Поттера! Валите туда, откуда пришли! — уже кричал Гарри.

— Поттер? — нервно спросил Бойко. — Твоя настоящая фамилия Поттер?

— Иди нахуй! Я Гарольд Дурсль! — истерично заорал кузен. В комнате затряслись люстра и стёкла в окнах.

— Охрана! — взревел Вернон.

В комнату немедленно ворвались четыре здоровых парня с оружием в руках. Зельевар, резко прильнув спиной к стене, выхватил палочку…

— Не стоит нарываться. Мы в курсе, что это такое. — с угрозой сказал один из охранников. — Кто вы такой и что вам нужно?

— Я профессор зельеварения из британской школы чародейства и волшебства Хогвартс. Меня зовут Северус Снейп. Я прибыл, чтобы передать письмо с приглашением учиться в школе вот этому мальчику, — мужчина головой указал на ребёнка с глазами Лили Эванс. Опасаясь реакции на фамилию, он не провоцировал людей и не называл мальчика по имени.

— Так, давайте разберёмся. Вы приехали из Великобритании в Испанию, ворвались без приглашения в комнату, довели ребёнка до истерики, угрожали оружием, — кивок головой на волшебную палочку, — чтобы передать приглашение в школу? — с сарказмом проговорил один из охранников. — Самому не смешно?! А может, вы решили на звезду воочию поглазеть?

— По распоряжению Альбуса Дамблдора мне необходимо рассказать мистеру Поттеру о школе и сопроводить его в Лондон за покупками, — монотонно ответил Снейп.

— Положите приглашение мистера Поттера на стол. Остальное сделают и без вас, — вмешался Бойко.

— Как вы не понимаете? Я не могу уйти без Гарри Поттера.

— Я вас не знаю и вижу первый раз. С чего вы взяли, что я с вами куда-то пойду? Вдруг вы меня в тёмном переулке убьёте или изнасилуете? Или выкуп будете требовать? — зло высказался Гарри.

— Мистер Поттер…

— Меня зовут Гарольд Дурсль! Запомните это!

— Мистер Снейп, — подал голос один из охранников, — без резких движений положите приглашение на стол. Где, что и как купить, ребёнок знает и без вас.

Зельевар кивнул и осторожно оставил конверт на столе. Было понятно, что любые доводы будут бесполезны. С ним ребёнка никто не отпустит, да и сам Поттер, или как он сам настаивал называть его, Гарольд Дурсль, совсем не горел желанием идти с ним куда-то. Мужчине ничего не оставалось, как выйти из номера. Но за дверью его под локти сразу взяли два охранника.

— Мистер Снейп, мы тоже маги, так что давайте не будем нарываться. — успокоил его один из мужчин. — Как только ребенок успокоится, мы пойдём к нему в номер и вы всё объясните. А пока подождём в другой комнате и немного побеседуем.

— Пей, — охранник зажал нос Гарри, и он послушно проглотил содержимое флакона.

— Легче?

— Да, спасибо, — сказал Гарри. — А что это такое противное?

— Умиротворяющий бальзам. Проще говоря, успокоительное — по-вашему.

— Вы тоже из этих... ненормальных, — напряжённо подал голос Вернон.

— Давайте проясним ситуацию, — ответил охранник. — Моё имя Оливер Стенсвилд. Мы все, вчетвером, боевые маги, наёмники. Нас нанял Дэвид для охраны детей, поскольку один из них является волшебником. Только вот он не говорил нам, что этот волшебник сам Гарри Поттер.

— А если бы и сказал? — подал голос я.

— В жизни не согласились бы! — ответил Оливер. — Вы? — он вопросительно уставился на Бойко.

— Я Бойко Ардвидссон. Сын Лорда Ардвидссона, Швеция. Сквиб.

— Отсекли?

— Когда мне было шесть лет, на дом напали. Начался пожар. Выйти я не мог, у меня на руках были младший брат и сестра. Стихийной магией я укрылся куполом, который не дал огню нас убить. После этого стал сквибом. От рода не отсекли, но наследником я быть не могу. Регулярно прохожу семейные ритуалы для поддержки жизни. Если бы я знал бы, что ты Поттер, то не стал бы связываться. Дэвид говорил, что один из вас маг и поедет в Хогвартс. Но кто — я не знал.

— Почему никто из вас не хочет связываться с Поттером? — поинтересовался Вернон.

— Вы знаете историю Мальчика-Который-Выжил? — спросил Оливер.

— Немного.

— В Альбионе делили власть. По словам Альбуса Дамблдора, плохой дядя решил убить ребёнка, но заклинание ударило по нему самому, и он умер. Что же там произошло на самом деле — никто не знает, — рассказывал Оливер. — Расследование вроде начали, но быстро прикрыли. Обывателей проинформировали, что ребёнок отразил заклинание, от которого невозможно спастись и, тем самым, обеспечил мир во всём мире.

— А связываться почему не хотите?

— Альбус Дамблдор не только директор школы. Он также глава Международной конфедерации магов и глава Британского Визенгамота. Он царь и бог в Великобритании.

— Никто не хочет связываться с Дамблдором, — подал голос Бойко. — У моих родственников на него «зуб» имеется, так что я попробую поговорить с отцом. Но ничего не обещаю. Я только одного понять не могу — почему ты живешь с маглами, а не со своим дядей? Я имею в виду Лорда Поттера, — быстро поправил себя Бойко.

— Но в письме, которое передали вместе с ребёнком, было сказано, что у него нет других родственников, кроме нас, — отмер Вернон.

— Интересно… — сказал Оливер. — С каких это пор Лорд Поттер перестал быть вашим родственником. Ведь отца Гарри звали Джеймс?

— Да.

— У вашего покойного деда Чарльза есть родной брат Александр. Он очень известный артефактор, действующий глава рода Поттер. Весьма активен на политической и светской аренах. Есть сын и жена, но сами они живут уединённо и появляются только на обязательных официальных мероприятиях.

Гарри зло уставился в потолок.

— Я не хочу ни в какую школу, я хочу остаться здесь. Мне эта магия вместе с Лордом Поттером нафиг не сдались, — процедил он.

— Ничего не выйдет, — послышался знакомый голос от двери. Там стоял Северус Снейп. — В школу вы пойдёте обязательно, от вашего «хочу-не-хочу» ничего не зависит.

— Но почему?

— После вашего рождения был заключен магический контракт, по которому вы обязаны отучиться в школе минимум пять курсов либо до своего совершеннолетия. Залогом является ваша магия.

— Я прекрасно жил без магии и без неё проживу, — нетерпеливо перебил Гарри.

— Вы не понимаете, без магии вам долго не прожить. Она часть вас, как сердце или легкие. Ехать в Хогвартс всё равно придётся.

— Вы здесь как почтальон и сопроводитель? — хмуро спросил Вернон.

— Меня послал Альбус Дамблдор, чтобы я передал письмо и сопроводил ребенка за покупками на Косую аллею.

— А почему лично?

— Всем студентам, воспитывающимся в магловском мире, письма приносят преподаватели и сопровождают в первый раз за покупками. Поскольку мальчик на данный момент гостит у немагических родственников, мне поручили его уведомить.

— Кто? — спросил я.

— Альбус Дамблдор.

— В Испанию?

— Да. Он лично вручил мне порт-ключ.

После этих слов Оливер задумался, а затем направил палочку на Гарри. Он походил вокруг, выводя ею узоры, и недоумённо нахмурился.

— Странно, но никаких чар или артефактов на ребёнке нет. Ты можешь поговорить с Лордом Ардвидссоном? — спросил он Бойко.

— Попробую. Но я ничего не обещаю.

— Как я понимаю, ребенок остаётся здесь? — уточнил зельевар.

— Да, — ответил Оливер. — Я понимаю, что вы человек подневольный. Поэтому давайте сделаем так. Всё, что можно купить, мы купим ему в Швеции, там послезавтра концерт. А если что понадобится, то он докупит в Лондоне тридцать первого августа. С директором свяжутся в ближайшие трое суток. А вы спокойненько передадите, что сделали всё, что необходимо. Устроит?

— Вполне, — отрубил зельевар. — Мне возни меньше. Всего доброго, — маг кивнул, крутанулся и… исчез.

Северус Снейп аппарировал в снятый им гостиничный номер возле моря.

С одной стороны, хотелось немедленно мчаться к Альбусу, с другой… сын Лили сыт, обут, одет, рядом находятся маги. Раздувать скандал в чужой стране ему не хотелось. Зимой у него здесь конференция. Поручение он выполнил. Поэтому пусть Альбус сам дальше разбирается. Мужчина наколдовал патронуса и произнёс фразу: «Письмо передал, за покупками сходит сам», — грациозная лань исчезла по направлению к морю.

— А почему он Дурсль, а не Поттер? — спросил Бойко.

— Я его усыновил, — отрезал Вернон.

— Ясно, — хмыкнул Оливер. — Отдыхайте.

На запись детской программы мы всё-таки поехали. Нам задали несколько однотипных вопросов, мы также однотипно ответили. Маленькие испанцы нам похлопали, мы раскланялись. Гарри белозубо улыбался, жал руки и раздаривал автографы. Но я его уже знал хорошо, чтобы понять, что очень расстроен.

В машине он не разговаривал и смотрел в окно на мадридские улицы. Я попробовал положить руку ему на плечо, но он, всё так же смотря в окно, зло скинул её. А по приезду в номер сразу отправился в ванную комнату. Говорить было не о чем. Вернон что-то тихо обсуждал с Бойко и охраной. Бойко тоже хорош! Видите ли, его отец любит мазурки и вальсы, а не любит рок… А я уши и развесил. Но, в принципе, что он ещё мог нам сказать? А ведь ещё и Статут секретности есть. Хорошо, что хоть успели в мировое турне съездить. Звукозаписывающая компания поэтому так и гнала лошадей, потому что знала — у нас максимум два года. Да и растём мы. Через года три-четыре будем уже начинать бриться. Ещё неизвестно, как там с Гарриным Хогвартсом будет — будут ли отпускать на концерты. Пять лет его там точно промурыжат. Жалко пацана. Видно в душе он очень верил, что в Хогвартс не поедет. А тут вон как всё получилось.

* * *

Бойко был одет в мантию ярко-насыщенного синего цвета. А вот нас, видно для контраста, решили оставить в маггловской одежде. Гарри из протеста нацепил на себя майку с черепом, пару браслетов с шипами, рваные джинсы-варёнки, ньюроковские ботинки. Бандану ему одеть не дали. Наоборот, зачесали волосы так, чтобы был виден знаменитый шрам. Я, чтобы всё внимание досталось Гарри, оделся обыденно. Сегодня Гарькин день, вот пусть и работает на публику. Бойко внимательно оглядел нас, хмыкнул при виде Гарри и ровно в девять утра мы взялись за порт-ключ. Что интересно, в пылесос меня не втягивало. А то я уже даже мешочек приготовил, если вдруг вырвет. Просто вдруг всё потемнело, будто схлопнулось, а потом яркий свет, и мы уже в другом месте стоим. Может, порт-ключом по-другому путешествуют? Или нам он очень качественный достался? Мы оказались в просторном светлом холле или приёмной, на полу которой лежал серо-голубой ковёр. В углу в кадке стояла финиковая пальма. На стенах висели портреты, обитатели которых внимательно за нами наблюдали. Из-за стола торопливо поднялась улыбающаяся молодая женщина в светло-серой мантии.

— Мистер Поттер, я рада приветствовать Вас в Министерстве Магии Королевства Швеции, — она говорила с небольшим акцентом, растягивая гласные, не забывая кланяться.

— Вас ожидают, пройдёмте за мной, — распахнула она двери из светлого дерева в другую комнату.

Я быстро глянул на Бойко, типа чего она только Гарри приветствует? А мы здесь кто, багаж? Но он мягко мотнул головой, типа, молчи, и мы пошли следом за Гарри. Да, дела. Знал бы, дома остался. Комната, в которую мы вошли, была гораздо больше. Шкафы с папками, массивный стол из тёмного дерева, портреты. У окна, из которого открывался живописный вид на цветущую долину, стоял ажурный столик и два стула. На них расположились два человека. Пожилой мужчина, седые волосы которого были собраны в хвост, был немного похож на Бойко. Женщина, в бордовой мантии, с лицом, на котором доминировали цепкие, жёсткие глаза, широко улыбнулась. Лорд Ардвидссон и шведский Министр Магии, — понял я.

— Мадам Лунд, разрешите мне представить мистера Гарри Поттера, его брата Дадли Дурсля и моего сына Бойко Ардвидссона, — поднялся мужчина.

— Мистер Поттер, я рада, что вы нашли время в своём рабочем расписании, чтобы нас навестить. Мистер Дурсль, я рада видеть, что ваш брат, мистер Поттер, может положиться на вашу помощь. Лорд Ардвидссон, я рада видеть, что ваша семья вместе.

Рада, рада, рада, — думал я, — тут и ежу понятно, что она что-то хочет, ближе к делу. Тётка затыкаться не желала — разливалась соловьём, расточала комплименты. Пригласила нас к столику, за которым, откуда ни возьмись, оказались ещё три дополнительных стула, да и стол стал гораздо больше. Секретарь тут же принесла на подносе кофейник с чашками, пирожные, небольшие сандвичи, шоколадные трюфели.

Гарри усадили между собой отец Бойко и министр. Понятно, что он тут главный, но всё равно обидно. Я глянул на Бойко, который, не поднимая глаз, цедил по глоточкам кофе, и нагло взял самое большое пирожное. Взял руками, а не щипчиками. Положил не на блюдце, а тут же направил в рот. И откусив, сразу запил половиной чашки кофе. Затем внаглую взял кофейник и подлил себе ещё. Идите в зад… в тайгу! Я ребёнок, мне можно!

Бойко сделал большие глаза, но я его проигнорировал. Я сожрал ещё девять пирожных, пять сандвичей с лососем и зеленью укропа, закусил всё трюфелями, когда моё ухо уловило нечто интересное.

— И, как вы понимаете, мистер Поттер, ваш двоюродный дед, по сути, не имеет прав на место в МКМ, ведь места в Визенгамоте дарили вам.

— Погодите, какие ещё места в Визенгамоте? — нагло перебил я, спешно дожёвывая и глотая трюфель.

— Мистер Дурсль… -поморщился Лорд Ардвидссон. Министр же напряглась, хоть и пыталась ислучкать дружелюбие.

— Да я уже одиннадцать лет мистер Дурсль, а вообще зовите меня Дадли. Гарри мой брат, и я его обижать не дам. Поэтому, что там за места в Визенгамоте? Он что, Лорд?

Лорд и Министр переглянулись.

— Дадли, — осторожно начала министр, — я боюсь, это не в твоей компетенции…

— А в чьей? — вскинулся я. — Вы папу сюда тоже не пригласили, хотя он Гарри усыновил и растил с годика, и никому дела до кузена не было. Но я понимаю, что он маггл, значит это действительно не в его компетенции. Я тоже маггл. Но обижать своего брата не дам, — упрямо повторил я.

— Мистер Дурсль, я понимаю вашу преданность брату, — артистично вздохнул мужчина.

— А раз понимаете, то чего отмалчиваетесь? Что, я не понимаю, чего вы нас сюда пригласили? Кофе поите, пирожными кормите, улыбаетесь. Вам что-то от нас нужно. Я человек прямой, поэтому и говорите прямо.

Бойко сидел не шевелясь, как памятник. Он, наверное, даже дышать перестал. Только кадык нервно дёргался — вверх-вниз, вверх-вниз. Нет, я понимаю, что она Министр и всё такое. Но я-то не волшебник, а маггл. Да и мне всего одиннадцать лет, что они мне сделают? В крайнем случае, сотрут память да взашей выгонят. А Гарри вдруг поднялся со стула, обошёл стол и стал за моей спиной.

— Он мой брат. Самый главный человек после мамы и папы. Если хотите что-то нам сказать, то говорите, я без него всё равно ничего решать не буду, — хмуро выдал Поттер.

Да… если хочешь найти, кто виноват, ищи того, кто заинтересован. А Гарри, помню, уже не раз заявлял, что его выбросили в маггловский мир, чтобы денежки поделить. Практически так всё и получилось.

Оказалось, что Гарри никакой не Лорд и даже не наследник. Чарльз Поттер до его смерти в 1979-м году являлся действующим Лордом Поттером. У него были наследственные места в Визенгамоте, поместья и прочие предлагающееся блага и обязанности. Его сын Джеймс Поттер являлся наследником, но после смерти отца в 1979-м, заявить права на титул Лорда не мог по причине своего возраста. Это можно было сделать только в двадцать один год. Оказывается, семнадцатилетие — это что-то вроде малого магического совершеннолетия. У нас тоже так, если подумать. В восемнадцать лет я стану совершеннолетним, но вот покупать алкоголь смогу только в двадцать один год. Временно исполняющим обязанности Лорда Поттера назначили младшего брата покойного — Александра Поттера. Джеймс, с разрешения дяди, женился на магглорождённой Лили Эванс, у них родился сын. Но двадцать седьмого марта — в год, когда ему исполнилось двадцать один, титул не принял, так как прятался с женой и сыном под заклятием Фиделиус. А в ночь на Хэллоуин он погиб. Гарри в род был не введён, он считается бастардом. Александр Поттер — вместо временно исполняющего обязанности — третьего ноября принял титул и стал действующим Лордом Поттером. Во всех газетах раструбили, что Мальчик-Который-Выжил проживает со своим любящим двоюродным дедушкой. А вот и началось самое интересное. Ребёнку стали присылать подарки, завещать крупные денежные суммы. Всё это оседало в сейфах его дяди, который жертвовал от имени любимого двоюродного внука деньги на благотворительность, поднимая себе политический и общественный рейтинг. А самое главное, люди, оставшиеся без наследников, завещали Мальчику-Который-Выжил места в Визенгамоте. За эти десять лет их набралось ровно шестнадцать. Два года назад Лорд Александр Поттер, обменял тринадцать мест в Визенгамоте на одно место в Международной конфедерации магов. Тем самым он стал одним из самых влиятельных людей на политической арене магической Великобритании.

Вот и всё… а ларчик, оказывается-то, весьма просто открывался.

А что от Гарри хотели Лорд Ардвидссон и Мадам Лунд? Двоюродный дед Гарри провернул, по своей сути, афёру. И если об этом рассказать, то ему конец. Нет, жить-то он будет, но его начнут избегать, перестанут приглашать на официальные мероприятия. По своей сути, он станет общественным изгоем. Что ещё? Под лупой начнут пересматривать законы, в голосовании которых он принимал участие, его разные делишки. Ну и, конечно, он лишится политической власти, так как его лишат места в МКМ, заберут Гарькины места в Визенгамоте. Останется он с одним местом, как и было раньше, и титул Лорда сохранит. Но по своей сути, это всё равно, что политическое и общественное самоубийство. Не только для него, но и для жены и сына. Они точно знали, что происходит, поэтому и не светились лишний раз.

Но тут такое дело. Гарри у нас только одиннадцать лет, и он бастард. Титул Лорда ему не светит, как и заседания в Визенгамоте. А места в Визенгамоте есть. Парадокс, однако! Поэтому Лорд Ардвидссон с Мадам Лунд его и обхаживают. Гарри, хоть его и усыновил папа, у нас, по сути, сирота казанская. У него до сих пор, оказывается, нет опекуна в магическом мире. Нет, если бы он как телёнок на верёвочке пошёл бы с Хагридом за покупками, то опекун бы у него появился. Дали бы там что-нибудь подписать, да память подтёрли и всё. Видимо, в каноне так и было. Ведь Поттер абсолютно не интересовался сейфами, наследством и много чем другим. Да и о том, что он жил у Дурслей, знали только Грейнджер и Уизли.

Чего они хотели? Лорд Ардвидссон предлагал свою кандидатуру на должность опекуна. То есть он решал все его вопросы в магическом мире, представлял консультации, заботился о здоровье и прочее. Гарри же продавал ему места в Визенгамоте. Отец Бойко, у которого было также британское гражданство, хотел ни много ни мало — все тринадцать мест, которые он в свою очередь собирался обменять на место в МКМ. Также он обещал найти денежного покупателя на оставшиеся три места в Визенгамоте. Шведское королевство Магии, в свою очередь, будет иметь четыре места в МКМ, а Магическая Великобритания только два. Я просто обалдел, если честно. Хотя чего тут такого, дело-то житейское, по своей сути. За просто так никто тебе не поможет.

За всеми этими размышлениями я упустил Поттера. Он сжимал и разжимал кисти рук с такой силой, что косточки аж прямо побелели. Я обнял его за плечо, но он крутанулся и скинул мою руку. На столе задребезжала посуда, одно пирожное взорвалось, обдав нас всех кремом с крошками.

— Я согласен. Но вы должны мне обещать, что эти уроды никогда не подымутся от этого удара. Уничтожьте их, — Гарри почти прохрипел последнее слово и, внезапно подняв руки к лицу, он разревелся.

Я, было, бросился его обнять, но Лорд Ардвидссон опередил меня. Гарри его поначалу пытался неумело оттолкнуть, но мужчина держал его очень крепко. Дул в макушку, говорил какую-то ерунду. Министр позвонила в колокольчик, и секретарь тут же принесла флакончик, содержимое которого споили брату. Потом Гарри и отец Бойко приносили совместные клятвы, а Министр их скрепляла. Бумаги какие-то важные подписывали. Причём УЖЕ магический опекун брата, Лорд Ардвидссон, внимательно их просматривал и объяснял их суть Гарри, прежде чем он ставил на них свою подпись, а сам мужчина заверял своей. Когда с формальностями было покончено, мы отправились в другую комнату. Нас с Бойко посадили на диван у дальней стены. Секретарь пригласила нескольких фотографов. Тут уже Гарри был в своей среде. Сразу расправил плечи, достал зеркало и стал поправлять волосы. И понеслось… Вот фотка, как он улыбается и пожимает руку Министру Магии. На другой фотографии то же самое, только на довольном кузене мантия синего цвета. Затем последовало несколько снимков с его магическим опекуном. Забавно получилась одна, где отец Бойко покровительственно обнимал Гарри за плечи, а тот, в свою очередь, с почтением смотрел на него. Вот Гарри напротив шведского флага, со сводом законов, вот он сидя, а вот он стоя, а вот посередине между министром и опекуном. Вот уже благодарный Лорд Ардвидссон пожимает руку Министру…

Нам с Бойко места на этом празднике жизни не было. Бойко был сквибом, а я вообще был магглом. Мы тихонечко себе сидели на диване и старались лишний раз не отсвечивать. Наконец-то фотосессия закончилась, в команту пригласили пожилого мужчину, в руках которого было перо и свиток бумаги. Тут я за Гарри тоже не волновался. Сколько он этих интервью уже на своей жизни дал! Да и журналист тут явно проплаченный, даже если Поттер ляпнет что-то не по делу, это не напечатают. Опекун всегда поправит, а министр проконтролирует. Министр, конечно же, начала первой. О том, что дети — наше будущее, о преемственности поколений. Бла-бла-бла, три рубля. Затем переключилась на то, как она была возмущена ситуацией с несчастным обманутым ребёнком. Тут в игру включился отец Бойко. Оказывается, это он случайно наткнулся на мальчика в Италии и был очень удивлён, когда ребенок заявил, что у него нет родственников в магическом мире, и про мир этот он не знает. Ардвидссон возмущался обманом и коварством Лорда Поттера. Причём о старшем сыне он молчал, как партизан на допросе. Но это и так понятно. Если кто-то захочет отомстить Лорду, то Бойко становится лёгкой мишенью. А что им тут какой-то сквиб, так на один зуб.

Затем вопросы стали задавать Гарри. Как волшебнику жилось среди магглов, рад ли он вернуться в магический мир, его отношения с опекуном, его благодарность Министру Магии шведского королевства. Вопросы, как и ответы, были до того политически корректными, что я чуть не уснул. Проснулся немного, когда Гарри стал рассказывать о своём увлечении музыкой, игре на гитаре. Когда он заикнулся о рекламе, каталогах, его мягко перевели обратно на тему музыки. Всё понятно с вами. Наконец, интервью закончилось и… нас с Бойко отправили порт-ключом обратно в гостиницу.

Гарри с опекуном ждал торговый переулок и игра на публику. Я со старшим сыном Лорда однозначно были лишними на этом празднике жизни.

— И чего мы там вообще делали? Могли и здесь кофе попить. А твой папа… Он же на тебя даже не смотрел.

— Дадли, ты всё понял неправильно. Отец очень любит меня. Ты маггл и никогда не поймёшь, что такое быть сквибом. Ты никогда не рос среди магов, не ощущал магию, как её чувствовал я. Ты никогда не поймёшь, каково это… потерять это чувство ощущения магии. Ты понимаешь, что я чувствовал, когда находился в присутствии самой Министра Магии? Это… Это как находится рядом с вашей королевой. Я сидел с ней за одним столом, понимаешь? Пил кофе в её присутствии! Да я об этой чести всю жизнь буду помнить и детям рассказывать! А мой отец… Я ему жизнью обязан. Он не вышвырнул меня на улицу, он обеспечивает меня материально, устроил меня в маггловскую школу и университет, я жил с семьей, он приглашает на семейные официальные мероприятия, проводит родовые обряды по поддержке моей жизни. Он даже меня не уговаривает сменить профессию музыканта на юриста, как он хотел. Нет Дадли, ты никогда этого не поймёшь.

 — Да куда уж мне, глупому магглу-то понять?! — разозлился я. Бойко промолчал.

* * *

Я смотрел какую-то муру по телику и тренькал на гитаре «кузнечика», когда вернулся Гарри. Его аппарировал Лорд Ардвидссон. Мужчина увеличил покупки, откланялся и с хлопком исчез.

Гарри со стоном повалился на диван рядом со мной.

— Дад… это было нечто. Я так даже на сьёмках не уставал. Уж лучше на концертах пахать.

 — Давай, рассказывай, — ответил я, Бойко заинтересованно поднял глаза от какой-то книжки.

 — Мы переместились в какое-то кафе, где нас ждали репортеры… — Гарри начал рассказывать о его первом посещении магического мира.

* * *

Ресторан «Чёрный кот» является очень дорогим заведением магической Швеции. Сюда приходят ужинать самые влиятельные особы магического мира. Попасть в это заведение можно только по приглашению или специальному порт-ключу. Именно последним видом перемещения в зале для прибывающих гостей возник Лорд Ардвидссон под руку с мальчиком лет двенадцати. На ребёнке была дорогая синяя мантия, из-под которой виднелись магловские тяжёлые ботинки, на его запястьях можно было заметить цепи и браслеты с шипами. Если присутствующих и удивил спутник Лорда, то ни один человек этого не показал. Мужчина поздоровался с присутствующими, и к ним тут же подскочили двое репортёров с колдокамерами.

 — Дамы и господа, представляю вам моего подопечного мистера Гарри Поттера. Мальчик до вчерашнего дня не знал, что он маг. Мы пришли за покупками к школе, — тут же защёлкали колдокамеры, окружающие понимающе переглянулись. Лорд что-то задумал.

Мужчина и мальчик вышли из здания ресторана. Улица поражала своим великолепием! Огромные здания из белого камня с отделкой из мрамора. Тротуар, вымощенный серым камнем. Аккуратные витрины магазинов. Волшебники и волшебницы, гоблины и вейлы, домовики и совы говорили, летали, ухали, ругались и спорили…

 — Добро пожаловать в волшебный мир, Гарри! — сказал мужчина. Мальчик стоял, открыв рот. Лорд понимающе хмыкнул. — Что там по списку? Давай начнём с самого нужного — сумки!

Магазин «Волшебный сундук» потрясал воображение! Огромное помещение было заставлено сумками, рюкзаками, сундуками, ридикюльчиками, корзинками, переносками для животных всех видов и мастей!

 — Ого! Сколько тут всего!

 — Какую сумку ты хочешь? Или сундук? Рюкзак?

 — Ну… чтобы довезти вещи, наверное, удобнее сумку, а то сундук — это средневековье какое-то!

 — Сундук берут не просто так. В нём есть встроенный стол, шкаф, библиотека, отделение для еды с чарами заморозки.

 — Не-е-е, я хочу сумку через плечо и рюкзак, чтобы на уроки ходить. И чтоб гитара влезла. — перебил ребенок.

 — Спешу огорчить, но гитару не стоит класть в сумку с незримым расширением…

 — С чем?

 — Сумка внутри больше, чем снаружи, как и это помещение. В сумку можно целый автомобиль поместить.

 — Простите, что вмешиваюсь, — сказал продавец на английском, с небольшим акцентом. — Вы ведь мистер Гарольд Дурсль?

 — Э-э-э, ну да. Вы меня узнали?

 — О, мистер Дурсль! Это… неожиданно, — с придыханием сказал мужчина. — Я не думал, что вы волшебник.

 — Я сам не думал, до вчерашнего дня.

 — Думаю, я знаю, что вам понравится, — быстро сказал продавец и нырнул под прилавок. — Вот, этот чемодан вполне в вашем стиле, рюкзак тоже подойдёт. — Он вытащил чёрный чемодан, окантованный металлическими уголками. На одной стороне чемодана был приклеен металлический череп с костью в зубах. Рюкзак также был чёрного цвета с рисунками в виде черепушек и костей, застёжки были сделаны в виде Веселого Роджера. — Чемодан имеет все функции, что есть у сундука, но он более компактный, а в рюкзаке три отделения — для письменных принадлежностей, для ингредиентов и для учебников с тетрадями.

 — Беру! — сказал мальчик. Его сопровождающий поморщился, но промолчал.

 — Это подарок! Берите-берите! — мужчина разливался соловьем и объяснял, как пользоваться чемоданом.

Фотограф сделал снимок, мальчик расписался на плакате, который нашёлся у продавца (Гарри был там в обнимку с чёрным котом), и, совершенно счастливый, вышел из магазина. На спине у него был чёрный рюкзак, в который отправился уменьшенный чемодан.

«Палочки, посохи, жезлы» — гласила вывеска на магазине. Магическая вывеска меняла своё название на восьмидесяти пяти языках, включая гоблинский.

 — Ну, пошли.

 — Я не говорю на шведском.

 — Не волнуйся. Продавец разговаривает на всех этих языках, включая гоблинский, — мужчина открыл дверь. Они оказались в большом светлом помещении, отделанным бархатом. Глубокие кресла и диваны, столики и большой прилавок в конце зала.

 — Здравствуйте, — из-за стойки выглянула… девочка лет семи в магловском детском комбинезончике. — Вы за палочкой или посохом?

 — Здравствуйте. Вот этому молодому человеку нужна палочка, — Лорд кивнул в сторону Гарри.

 — Здрасьте. Я Гарольд. А ты?

 — Здравствуй. Меня зовут Кира. Положи, пожалуйста, руки на эту сферу, — перед мальчиком возник магический артефакт, он положил ладони на него, и шар засветился ровным жёлто-зелёным светом. — Ого! Давно такого не было. Вы интересный клиент, Гарольд, — малышка спрыгнула со стульчика и прошла вглубь магазина. Девочка вернулась с тремя коробками. Она выложила их на прилавок. — Проведи рукой над ними, как только что-то почувствуешь — скажи.

Мальчик послушно провёл рукой над коробками. От крайней левой исходило тепло.

 — Эта. Она тёплая.

 — Берите. Дуб и шерсть нунды.

 — Ух ты! — не сдержал восторга ребёнок. Палочка была чёрного цвета с вычурной ручкой. Как только мальчик взял её в руки, из палочки вылетели бабочки и мыльные пузыри.

 — Идеально! — сказала девочка. В этот момент послышался звук вспышки колдокамеры. — Жду вас… лет через пять.

 — Зачем?

 — За заменой.

 — А зачем? Она ведь подходит.

 — Гарольд, ты растёшь, соответственно, тебе и палочку тоже надо будет менять, — она стала говорить с ним как с несмышленышем. Забавно было слышать от малышки такие слова. — Вот смотри, на стене висит меч. Красивый меч. Скажи, много сможет совершить подвигов с этим мечом ребенок лет пяти?

 — Он его и не подымет, — ответил мальчик.

 — А взрослый обученный человек сможет?

 — Да.

 — А сможет ли рыцарь вершить подвиги с детским деревянным мечом?

 — Я понял. Палочка как меч. Мы учимся, совершенствуемся, и нам необходимо менять оружие в зависимости от мастерства и возраста.

 — Правильно! С вас двадцать галлеонов, — сказала малышка.

Выйдя на улицу, Гарри спросил:

 — А где продавец?

 — А она и есть продавец.

 — Такая маленькая!

 — У этой маленькой девочки когда-то и я покупал свою первую палочку.

 — Это как?

 — Этой… девочке лет сто пятьдесят уже.

 — Не понял.

 — А что непонятного? Зелья, амулеты, ритуалы. Научишься и ты. Хотя то, что она делает, это почти вершина мастерства. Ну что, пошли дальше?

Канцелярский магазин, котлы, ингредиенты для зелий, флаконы, мантии… Всё слилось в единый калейдоскоп. В каждом магазине было сделано фото, с каждым продавцом необходимо было побеседовать. Даже сфотографировали, как они едят мороженое. Самой интересной покупкой был, пожалуй, ворон. Лорд настоял, чтобы вместо совы мальчик купил ворона, мотивируя это тем, что родственники Гарри живут в обычном мире, и сова привлечёт внимание соседей. А ворон… ну летает и летает, птица, распространённая во всем мире. Да и в музыкальной карьере особых вопросов не вызовет. Мужчина честно предупредил, что вороны и совы не дружат. Мальчик сразу дал птице имя — Азазель. В честь демона из книжки про Маргариту. Если Лорд и удивился, то никоим образом этого не показал.

Опять магазины, фото, рукопожатия. В конце суматошного похода мужчина отослал фотографов и зашёл вместе с ребенком в малоприметный магазинчик. Там мальчику были подобраны два амулета, перстни и серьга. Гарольд был настолько вымотан, что даже не задавал вопросов. Надо, так надо.

Вся прогулка заняла четыре с половиной часа. Мальчика перенёс в гостиничный номер Лорд Ардвидссон. Мужчина увеличил покупки, откланялся и с хлопком исчез.

* * *

 — Вот так мы и сходили, — закончил рассказ Гарри.

 — Круто. А ворон где?

— Выпустил. Он ночью прилетит. Будет летать за мной сам.

 — Так, орлы, давайте в душ. Концерт никто не отменял. Через час Моника приедет, — сказал Бойко, и Поттер с кислой рожей отправился в ванну.

Концерт прошёл на «Ура». Гарри понимал, что это его крайние концерты (прим. автора — у артистов нет последних альбомов, песен, концертов — есть крайние. Говорить, что концерт последний — плохая примета) и, возможно, на сцену он больше не вернётся. Вот и отрывался напоследок. За кулисами я заметил Лорда, нескольких фотографов, явно не из нашего мира, и пару репортёров. Хм, видимо намечается грандиозный скандал.

После Швеции нас ждали еще две страны — Норвегия и Финляндия, а потом... Россия. Тушино.

Глава 22 Moscow Calling

Родина. Еду я на родину,

Пусть кричат — уродина,

А она нам нравится,

Хоть и не красавица,

К сволочи доверчива,

Ну, а к нам......

Знаете, вот бывает, как пристанет к тебе какая-нибудь мелодия, и никак от неё не избавишься. Вот и я уже второй день напеваю «Родину» «ДДТ». Правда, она только в девяносто втором году будет написана.

— Дадли, смотри! Красный! — командует Гарри и чернила, которыми он выводит пером в прописях буквы, становятся красными.

— А теперь смотри, — зелёный! — и буквы становятся зелёными.

Я честно думал, что за два вечера Поттер наиграется и немного остынет, но ни фига! Продолжал и сегодня в самолёте балдеть от волшебства. Я даже начал подозревать, может, его каким зельем напоили, ну, чтобы он магию полюбил? Ведь как он против неё выступал… И в школу не поеду, и пусть все волшебники лесом идут куда подальше. Но Гарри сейчас ничем поить было нельзя, ведь если бы в нём хоть грамм чего-нибудь там обнаружили, то это отрикошетило бы по Лорду Ардвиссону. Скорее всего, кузен просто немного ошалел от подарков и возможностей волшебников. Даже я залюбовался. Вот кажется — обычная кожаная сумка. А туда можно вложить баулов тридцать и ещё столько же влезет. А главное, совсем не тяжёлая. Или модное в этом сезоне переливающееся всеми цветами радуги перо… язык сломаешь, пока выговоришь… птицы, короче, какой-то там из Азии. Завораживает!

Бойко сам сидел на полу и целый вечер, с неким благоговением, вместе с Гарри перебирал волшебные вещи. Причём я не знаю, кто получал больше удовольствия. Лорд Ардвидссон не поскупился. Для кузена бралось всё напоказ — самое дорогое, яркое и модное. Очень качественные свитки бумаги и пергамента, зачарованные от клякс, ошибок и разной вульгарщины. Гарри вчера весь вечер угорал. Пишет слово «жопа», а пергамент мигает, и это слово меняется на «филейную часть тела». Ну что взять с одиннадцатилетнего пацана? Сам таким был. Блокноты, обтянутые кожей дракона, толстенные книги с инкрустациями, мантии из шерсти единорога, обувь из кожи ящерицы, пижамы с двигающимися фигурками гиппогрифов, красивые закладки в книги, подписка на важную периодику… Короче, чтобы все видели и знали, что отец Бойко самый лучший опекун на свете. Я, кстати, имени этого лиса так и не узнал, надо будет у нашего гитариста спросить.

Хоть и не красавица,

К сволочи доверчива,

Ну, а к нам — тра-ля-ля-ля,

тра-ля-ля-ля, тра-ля-ля-ля,

тра-ля-ля-ля, тра-ля-ля-ля…

Может, Гарри думал, что я дуюсь, ведь нужно было, как Бойко, балдеть от всей этой магической канцелярии. А у меня никак не выходил из головы вопрос: что же мне делать? В своё время я прочитал — пролистал довольно много произведений из такназываемого жанра альтернативной истории. Работал как-то по ночам, делать было особо нечего, вот и убивал таким образом время.

У попаданцев всегда всё получалось: устранить Хрущёва или Горбачёва, дать совет Сталину, изобрести переходной патрон и перепеть Высоцкого.

Ну, Высоцкого, так сказать, я уже перепел, а вот всё остальное…

Например, в этом мире того же Горбачёва вообще не существовало. Я перелопатил огромное количество периодики СССР, но такой фамилии не нашёл. Так кого же мне устранять?

Я представил себе, как заявляюсь на заседание Верховного совета СССР. В рокерском прикиде весь, достаю из кармана пистолет — пиф-паф… Или пишу письмо в КГБ — пишет вам английский школьник Дадли Дурсль, которому было видение о будущем… Аж зубы свело от глупостей.

А если путча никакого нет? Ни танков, ни Ельцина?

Вот я и сидел весь из себя обиженный на мир, смотрел в иллюминатор и думал: что же делать? Но больше всего меня беспокоило наличие самого себя в этом мире. Родился ли я? Где сейчас живёт моя прошлая семья?

В девяносто первом году мой отец проживал в служебной комнате общежития семейного типа. Жильё было от военной части в Люберцах. В малюсенькой комнатушке теснились родители и я с братом Димкой. Что интересно, у нас ещё и приезжие родственники умудрялись ночевать. Они спали на полу, а некоторые ложились прямо под кровати, чтобы ночью проход в туалет был.

Мне было шесть лет, и по малым годам я просто обожал общую кухню, очереди в подвальный душ и туалетные кабинки на этаже. Носился по коридорам с остальной малышнёй. Дёргал за нос пьяного соседа-капитана, который часто валялся на лестнице. Хватал прямо со сковороды обжигающие рот жареные пельмени у зазевавшихся хозяек на кухне. Хорошо помню, как мы с Димкой, играя в индейцев, обмазывались плесенью со стен в ванной. Наводили камуфляж, так сказать. Запомнилась яркая баночка из-под американского шоколада. Мама выменяла её у соседки на пять головок чеснока, и с тех пор банка красовалась на самом видном месте. Мама там то укроп хранила, то чёрный перец-горошек.

Летом и зимой к нам приезжала из Хабаровска бабушка. У неё была льгота на проезд от РЖД. Она привозила банки с закатками, вязаные носки и свитера. Водила нас с Димкой к белым медведям в зоопарке, к собачкам в цирке на Цветном бульваре, в кукольный театр, на школьный каток, в бассейн, мы катались на эскалаторах в метро, любовались на картины в Третьяковке, где мама подрабатывала уборщицей… Я даже целых два года в московскую школу успел походить.

В декабре девяносто четвертого года папу отправили в Чечню, и детство закончилось… Так как в мае девяносто пятого года мы его похоронили. Он приезжал к нам, в Бикин, куда мы переехали, всего один раз…

Мы уехали к бабушке с несколькими сумками. Нам дали ежемесячное пособие, как детям погибшего военнослужащего. Мама устроилась санитаркой в больницу. Димка потом в академию МВД хотел пойти учится. Ему там какие-то льготы давали, но не прошёл по астме. Врач сказала, что контакт с плесенью в детстве не есть хорошо. А папа так и стоял на столе в фоторамке с чёрной ленточкой, и смотрел на нас счастливыми глазами. Ему тогда капитана дали, и он с сослуживцами собирался обмыть звёздочки в рюмке. Бабушка потом призналась, что он собирался уходить в девяносто первом году из армии. Вроде, были знакомые, которые могли устроить на работу в милицию. Но сказалась вечная нехватка денег и неустроенный быт. В армии хоть комнатушку, но дали. Да и на еде можно было сэкономить, питаясь с солдатами. А в милиции и этого не было.

— Дад, смотри, если пишешь ошибку, то перо меняет цвет! Правда, классно, Бойко? Ну, скажи, Дадли, что это классно.

Гарри восторженно крутил у меня перед носом алым пером, и я улыбнулся.

— Да, это действительно классно, Гарри!

А я наконец-то решил. Страну всё равно спасти не получится. Но родителей, если они живы, я найду.

Прилёт в Москву был… обыденным. Нет, я понимал, что прилетел на Родину, ностальгия, то-сё. Где моя ностальгия? Где-е-е? А вот не было ничего! Прилетели, прошли таможенный коридор, проштамповали паспорта, сумки никто не смотрел, сразу плотная коробочка из боевых магов, машина и четырёхкомнатный номер в гостинице «Интурист» на восемнадцатом этаже. Долго смотрел в гостиничное окно на машины, людей, дома, нюхал воздух в форточку. В мыслях пообещал побаловать себя пельменями, квасом, «наполеоном», «птичьим молоком», борщом с чёрным хлебом.

Где-то там сейчас моя мама разогревает суп на общей кухне, а Димка собирает робота из железного конструктора. Я вас обязательно найду.

— Дадли, куда ты мои напульсники дел? — Маша-растеряша Поттер вчера взвалил на меня процесс укладки чемоданов.

— А я помню? Накидал в чемоданы всё, что видел. Глянь в моём, — я тоже не отличался аккуратностью и педантичностью укладки вещей. — Да и вообще, взял бы и в свой бездонный рюкзак закинул — и никаких проблем!

— Рюкзак уже в Лондоне вместе с остальными покупками. Да и незачем внимание привлекать. Думаешь, в аэропортах магов нет? Есть! Они следят, чтобы ничего опасного и магического на борт не проносили. Вдруг электрика застопорит? Магические предметы летают определёнными рейсами и самолетами. На мои перо и блокнот мне официальное разрешение дали.

— Это кто же такой умный, а?

— Лорд. Ты не обижаешься, что я порт-ключом домой попаду?

— Нет. Тебе ещё в Косой переулок надо за официальными учебниками к школе, а я Москву хочу посмотреть. Когда ещё в СССР выберусь? Я в Мавзолей схожу, в Кремль, в зоопарк, мороженого покушаю. Говорят, советское мороженое самое вкусное! Папа ещё обещал приехать. Захватишь его вещи с собой? Мама захотела шубу из соболя, а я не знаю, можно ли их через таможню провозить, а так захватишь с собой порт-ключом. Слушай, а нас КГБ не прослушивает?

— Да нет, Бойко обещал какую-то глушилку установить, так что даже если хотят… А насчёт шубы — без проблем, в пространственную сумку закину и всё.

На телевизоре японского производства каркнул Азазель. Действительно, умная птичка. Он категорически отказывался летать самолётами. Сам находил нас в гостиницах, приносил с собой дохлых мышек-лягушек и прямо у нас на глазах, скотина, жрал! Ну… мы-то с Гарри привыкшие (Воланд регулярно давил-кушал зверушек на наших глазах, даже пару раз бурундуки ему попадались), а вот Моника была в ужасе! Она теперь старалась без надобности не заходить. Меня и Поттера, обычно, селили в один номер. Всё-таки нам по одиннадцать лет, да и веселее вместе. Пару раз было, что кровать была одна… двуспальная. Мы поржали и просто попросили ещё одно одеяло. Как я понял — это месть Моники за её покалеченную психику. Птичку Гарри в обиду так и не дал и выгонять отказался категорически!

— Привет, Азазель. Можно, я тебя поглажу? — спросил я птицу.

— Можно. Через него нам общаться придётся. Ты не волшебник, а значит, большинство артефактов на тебя не действуют. Это при посещении Министерства на тебя специальный браслет цепляли, но носить его постоянно вредно. Я хотел взять дневник путешественника — пишешь в одном и, надпись тут же появляется в другом. Но он у тебя работать не будет, — виновато объяснил Гарри, — так что только через Азазеля.

Я подошёл к птице и аккуратно погладил пальцем мягкие пёрышки. Ворон зыркнул на меня чёрным глазом, каркнул и небольно клюнул в руку, прощаясь. Затем вылетал в открытую форточку.

— Он знает, что надо в Англию лететь. Там и встретимся, — пояснил Гарри.

Раздался стук в дверь, вездесущая Моника зашла в номер.

— И... — недовольно протянула наш менеждер.

— Моника, изыди! — так же недовольно протянул я, натягивая штаны.

— Мальчики, одевайтесь быстрее! В фойе и снаружи собралось много народа, поэтому выход через чёрный ход, затем сразу в машину.

Женщина вышла, а я, пока Поттер наводил марафет, с удовольствием полакомился рижским бутербродом — чёрный хлеб, филе селёдочки и половинка отварного яйца.

— Гарри, а можно я с маминой шубой ещё селёдки передам в банках?

— Да хоть копченую медвежатину! Я просто не могу представить, как ты ешь эту пересоленную сырую рыбу?

Фойе ДК имени Горбунова был полон. Нам предстояло подписать пластинки, сфотографироваться, и тут же была точка продажи нашей атрибутики. Ностальгия захлестнула с головой. Рокеры в банданах и косухах, девочки нетяжёлого поведения, просто девушки с тонной штукатурки на лице, «братки» в малиновых пиджаках с золотыми цепями на бычьих шеях. Детей было мало. Оно и понятно, мероприятие закрытое. Насколько я помню, такого в Союзе не было. А потом я увидел ЕГО и забыл, как дышать. Отец… живой! Димка был его копией — русые волосы, синие глаза, высокий и жилистый. Папка был одет в военную форму. Его, как я понял, прислали на охрану. Так часто поступали с солдатами из военной части.

— Моника! Там мужчина в охране в форме. Добавь его к нам в личные секьюрити.

— А больше ничего не надо? — устало поинтересовалась она, при этом разглядывая незнакомого солдата.

— Моника, очень нужно. Посмотри, у него типично русское лицо. Будет здорово смотреться на снимках. Мы и он в форме. Сделай это для меня.

Моника недовольно цокнула языком, но, стуча каблучками, пошла за переводчиком и договариваться. После скандала в Японии, где я разнёс столик — она старалась со мной не спорить. А ведь я всего лишь попросил нормальный обед, который не шевелится. Жрать ещё живого осьминога и сырых устриц — увольте! Она решила, что выполнять мои капризы необязательно. Результат — чек ресторана на десять штук «зелени» и моральное «изнасилование» от Дэвида (Моники, а не меня). А я же просто стоял и молился про себя. Хоть бы получилось! Обалдеть, я тут такие планы строил по поискам отца, а тут вот просто так встретить в Доме Культуры. Может, действительно судьба?

— Дадли, ты чего? — спросил Гарри. — Зачем тебе ещё один охранник?

— Присмотрись, у него типичное русское лицо. Он будет круто смотреться на фотках с нами. Представь фото в журнале Роллинг Стоун, где вместе с нами будет русский солдат в форме?

— В этом что-то есть. Это как мы в Японии фоткались вместе с чемпионом сумо. Здорово ты придумал!

Моника, как показалось мне, отсутствовала целую вечность. Я уже был сам готов бежать и топать ногами, когда она наконец-то обрадовала меня, что теперь возле нашего гостиничного номера будут дежурить два охранника. В голове билась мысль — я нашёл отца! Нашёл отца!

Отправив менеджера доставать билеты на родимую «Арию», чьи лица я видел где-то в этом помещении, начал опять подписывать пластинки и афиши. Чья-то узловатая рука протянула мне помятый листик из школьной тетради. Учитывая, что все приносили афиши или наши фотографии из журналов — это было… странно. Я поднял глаза — Горшенев! Обалдеть! Главный «шут» российского рока! На нем была довольно потрёпанная одежда, старые ботинки. Толкнул Гарри в бок и показал глазами на сумку с полароидом. Охрана и Поттер быстро всё поняли и, через десять минут, у кумира моего российского детства было фото с нашими автографами, а у меня его фото с автографом. Мотивировал я этот поступок просто — когда он станет знаменитым, то я продам этот автограф на аукционе за просто бешеные деньги!

* * *

Мы ехали на аэродром Тушино. Говорить не хотелось. Я витал в облаках и думал лишь о том, что сейчас мой отец направляется в гостиницу «Интурист». Интересно, его там хоть покормят? А я с Димкой у него тоже есть? Что я буду делать, когда себя мелкого увижу или Димку?

Моника сидела рядом и раздавала последние инструкции. Когда почти прослушал, что Вернон отбыл сразу по прилёту по своим бизнес-делам, я вернулся в реальность. Моника давала последние инструкции:

— Так, напоминаю, что к приглашённым иностранным группам не лезть, особенно к «Пантерам»! Они ребята горячие, выпить любят, мало ли что вытворят. С «Металликой» вы вроде знакомы, но, учитывая, что это тоже ещё те алкоголики… Надеюсь, вы меня поняли? — с металлом в голосе спросила она.

— Да всё понятно! Не переживай, наша охрана нас всё равно никуда не выйти не даст и никого чужого не пропустит, — сказал Гарри.

— Всё нормально будет. Выступаем первые, а потом что, в гостиницу?

— Потом в Останкино на запись «Программы А».

— Какой программы? А запись программы «Б» когда будет? — не понял Гарри.

— Так и называется: «Программа А», запись только десять минут. Уезжаем сразу и быстро. Меня предупредили, людей там довольно много.

— Поём на программе?

— Нет, только интервью. Вот вопросы и ответы, — она подала нам распечатанные листы.

В Тушино было… многолюдно, очень многолюдно. Коллег-музыкантов видно не было — скорее всего, приедут в самый последний момент. Ко мне подошли техники и попросили после выступления оставить некоторое оборудование для другой группы. Мне не жалко, но вот пусть приходят лично, чтобы знать с кого спрашивать. Обещали привести своего «начальника».

Три… Два… Один… Moscow Calling! С неё, в английском варианте, мы начали открытие концерта. Народу — тьма! Военных очень много. Люди поют вместе с нами. Никогда ещё мы не выступали перед таким количеством народа! Энергетика от толпы просто смывает! Если расслабиться и потерять контроль, тебя раздавит этой энергией. Песня закончилась, толпа неистовствует!

— Привет, Москва! Мы к вам ехали-ехали и, наконец, приехали! — говорю я фразой Чебурашки из мультика. Толпа отвечает рёвом! — Поехали дальше!

Понеслось! Это реально круто! Народ поёт вместе со мной, люди неистовствуют, но всё в рамках приличия. Свист и аплодисменты после каждой песни. Видны британские и американские флаги. Меня захлестывала эйфория! Всё-таки сцена — это как наркотик. Один раз окунулся и больше не можешь без неё, без этой энергии толпы, которая ловит каждое твое движение. Минус был один — гитара, с ней по сцене не попрыгаешь. Пока что инструменты с проводом, никаких передатчиков. Но всё равно, это было нереально круто! Мы спели четыре песни…

— Это песня посвящается всем военным, которые сегодня здесь, — говорю я…

«Полковнику никто не пишет». Толпа пела вместе с нами. На втором припеве я просто направил микрофон на толпу и… они поют громче меня с микрофоном! Энергетика становится всё сильнее, народу всё больше. Крайняя песня — «Moscow Calling», но на русском. Да-а-а! Ради этого стоило терпеть гостиницы, недосып, перелёты и живых осьминогов в тарелке! Рёв толпы был наградой. Это круче, чем секс! Уф, хорошо, что у нас нет пиротехники, а то точно бы сдохли на такой жаре!

Мы закончили свою часть. Отдаю микрофон и гитару технику. Дальше пусть «Пантеры» отдуваются, вон они, стоят в сторонке. Нас опять берут в «коробочку». Ко мне подходят техник и Хэммет — это он просил оборудование, я отдал примочки, и мы направились к Монике. В Останкино едем в машине, два охранника из России с нами.

* * *

«Программа А» снималась просто на чёрном фоне. Три кресла, микрофоны, камеры. Мотор! Нас представили, и началось… Вопросы задавали мне, так как я знаю русский.

— Здравствуйте, ребята. Вы такие юные и уже собираете стадионы. Как так получилось?

— Здравствуйте. Случайно получилось. Нас в музыкальную школу не взяли, вот мы и решили, что раз дали от ворот поворот, пойдём на стадион.

— Вот так сразу и пошли?

— Ну… почти. Сначала мы выступали с ребятами из консерватории, а потом уже записали альбом.

— А кто вас учил играть?

— Меня никто не учил, а брата учил преподаватель.

— Скажите, в каком классе вы учитесь?

— Мне одиннадцать лет. Я окончил младшую школу и поступил в Королевскую школу Винчестера, а Гарри в последнем классе младшей школы нашего родного города.

— Сложно учиться и выступать?

— Да. Приходится делать уроки после выступлений, в самолетах, гостиницах. Также с нами летает преподаватель. Его наняли наши родители.

— А как ваши родители относятся к вашим выступлениям?

— Положительно. На учебе это не сказывается. Правда с этого года мы будем меньше выступать. В школе программа усложняется.

— Я слышал, что у вас есть домашние любимцы.

— Да, у меня бульдог Злыдень, а у брата кот Воланд и ворон Азазель.

— Интересные имена. Религиозные.

Тут вмешался Гарри, я перевёл.

— Он говорит, что назвал животных в честь персонажей романа Булгакова «Мастер и Маргарита».

— Интересуетесь русской классикой?

— Я читал «Евгения Онегина». Очень нравятся басни Крылова и поэзия Фета.

— Это неожиданно, что иностранцы интересуются русской классикой. А где вы выучили русский язык?

— Лежал в больнице, там познакомился с русским эмигрантом, он и научил.

— Что вы пожелаете нашим телезрителям?

— Верить в себя и никогда не сдаваться!

— Спасибо, что были с нами.

— Спасибо.

Вот так закончилось это интервью. Что-то быстро. Моника объяснила про регламент, им, оказывается, ещё нашу «Кукушку» впихивать в программу.

Когда прибыли в гостиницу, я мельком глянул на охранников. Отец имел слегка прибалдевший вид. Не каждый день тебя срывают с работы охранять приезжих иностранных певцов. В общаге его уже точно делегация будет дожидаться с расспросами. Интересно, куда пойдёт оплата его работы? В военную часть или на руки?

Первым делом я заказал еды по телефону. Борщ с чесночными булочками, блинчики с икрой, какие-то сладкие блинчики «Троица» с творогом, маком и изюмом, шашлык из баранины, салат греческий, салат «Столичный» с курицей, торт «Птичье молоко», торт «Прага», корзиночки с кремом, фрукты, кока-кола, лимонад «Буратино», эскимо.

Гарри свалил в душ и сказал, что будет есть что-нибудь знакомое, чтобы завтра не страдать животом. У него в холодильнике стояли йогурт и фруктовый салат.

Когда в номер стали завозить еду, я вышел и пригласил охранников поужинать со мной. Они сначала отнекивались, но я настоял на своём. Мне нужно практиковаться в русском языке, да и заказал я слишком много. Брат такое не ест. Мужчины были скованы и ели очень аккуратно. Брюнета в милицейской форме звали Геннадий.

Он работал в милиции, в каком-то отделе, который, неофициально, специализируется на охране приезжих звёзд. Холост, детей нет. Мой отец из прошлой жизни послушал, что говорит его коллега по работе и ответил в том же духе. Работал в той же военной части, жену звали так же. А потом я просто обалдел! У него, оказывается, было две дочки!!! Вместо меня и Димки было две девочки. Причём младшую звали Дарина. Я уже не стал допытываться, когда у них дни рождения, но по возрасту вроде совпадало с нашими. Отец сначала стеснялся, а потом пихал еду не в себя. Ну ещё бы! Где бы он ещё такого поел? Что интересно, втроём мы подчистили всё. Не кормят их, что ли, на работе? Я дал им чаевые — сто долларов Геннадию и двести долларов отцу и договорился, что завтра они прибудут к десяти утра, и я погуляю по городу. Куда я пойду, ещё не знаю, но, скорее всего в ГУМ, на Красную площадь, в какой-нибудь музей. «Удивившись», что отцу нужно добираться аж в Люберцы, отправил его домой на выделенной для нас машине. Геннадий отказался, он жил где-то в двадцати минутах на метро. Всё же иметь доллары удобнее, чем фунты! Да и не было тут такого жесткого контроля со стороны власти, как в моем мире.

Когда ушли охранники, к нам заглянул Вернон. Он взял у Гарри майку с черепом, сказал, что вернёт. А я настроился на разговор с Поттером.

— Гарри, просто послушай и поверь.

— Дад, ты меня пугаешь.

— Просто слушай! В школе держись подальше от рыжих, с блондином держи нейтралитет. Води знакомство с Джастином.

— А Криви?

— Он только в следующем году будет. И ещё, запоминай — дальше от начальства, ближе к кухне! Запомнил?

— Да-да! Дружить с Джастином, жить ближе к кухне, не дружить с рыжими, дружить с блондином.

— Гарри! Я серьезно! Рыжие будут лезть к тебе в друзья. Не подставляй им спину! А с белобрысым держи нейтралитет — не конфликтуй, но и в друзья не записывай.

— Откуда ты всё это знаешь?

— От верблюда! Просто поверь. Я знаю. И не смотри в глаза там никому!

Гарри внимательно и серьёзно смотрел на меня. Он как-то сразу перестал улыбаться.

— Особенно директору и учителю по зельям. Мне Лорд сказал то же самое. Он приобрёл мне в Швеции очень качественные амулеты. Чтобы примеси определять в еде, чтобы не сглазили и не прокляли и в мозгах не копались. Он тоже с тобой говорил? Да?

— Страшно тебя отпускать одного! — ушёл я от прямого вопроса.

— А мне-то как страшно!

Мы проговорили ещё часа полтора и отрубились. Вымотались оба, так что даже за вторым одеялом забыли сходить.

* * *

Утро началось… рано! Гарри опять поплёлся в ванну, а я решил собрать вещи. По телеку крутили типичные программы девяностых с их «весёлой» рекламой. Каша для детей «Блядина», мда-а-а, обхохочешься, Фоменко жжёт! А вот про путч ничего не было. Полный молчок. Ну и вот как тут страну спасать, если ничего не известно? Так был в этом мире Ельцин на танке или нет? Ничего не понимаю. Надо будет почитать газеты в Англии, вдруг здесь всё замалчивают.

Мы перекусили фруктовым салатом из холодильника и булочками с чаем. Гарри начал складывать сумки. В восемь к нам зашел Вернон с майкой Гарри. Черепушка на морде была в мелких стразах. С каких пор Вернон дизайном увлекается? Я потихоньку, когда Дурсль отвернулся, провёл камешком по оконному стеклу. Не понял?! Это чё? Брюлики??? А папочка не промах! Поттер отправляется порт-ключом, вот он и решил всю контрабанду через племянника доставить. Обалдеть!

Что интересно, банки с селёдкой Вернон тоже принёс. Хмыкнул, правда. Ну ничего, вот заделаю я селёдку под шубой, посмотрим, кто первым слюной истечёт.

Ровно в девять утра Гарри и три его охранника активировали порт-ключ и исчезли в вихре прямо из комнаты, а я… остался один. Как он там без меня?

На первом этаже в фойе гостиницы меня ждали Геннадий с отцом, Моника и боевой маг Джозеф.

— Привет всем, — поздоровался я.

— Я так и не поняла, зачем тебе эти военные, да ещё и в форме? — поинтересовалась Моника.

— Фотографироваться — это раз, для охраны — это два, ну и с местными реалиями они знакомы лучше нас — это три. Пошли в ГУМ, — скомандовал я и перевёл на русский язык.

Сергей и Геннадий послушно последовали за мной.

Мы выехали на машине и припарковались рядом с ГУМом. Что интересно, на меня особо не смотрели. Скорее всего, думали, что Джозеф и Моника мои родители. ГУМ со своими пустыми полками меня не впечатлил. Это были девяностые годы. Вещи были либо слишком дорогие, либо их не было совсем. Прошёлся по знаменитой голубой линии. В отделе игрушек купил себе плюшевого Чебурашку. Затем вспомнив, что у «отца» две дочки, купил им в подарок набор из Барби и Кенов. Там ещё одёжки были, машина, конь с каретой, дом пластиковый и замок. За сумму, которую заплатила Моника, я, наверное, мог купить сотню Чебурашек. Сергей немного прибалдел, но Геннадий ему подмигнул. Видно, ему такое не впервой.

Потом Моника меня с русскими охранниками сфотографировала на фоне Чебурашек и медведей.

Они по бокам отдавали честь, а я стоял по стойке смирно. По-моему, вышло круто. Затем я попросил отвести меня к матрёшкам. Отец было хотел отговорить меня и отправиться в другой магазин, подешевле. Но, опять же, Геннадий тихо покачал головой, и мы пошли к сувенирам. В отдел уже, видно, передали, кто к ним идёт, и там уже продавцы стояли навытяжку, натянув дежурные улыбки. Я приобрёл дорогую льняную скатерть и шкатулку из малахита для мамы, для полковника купил военную фляжку со звездой, для Мардж — ажурный платок, для папы и Гарри — запонки с росписью, себе взял шикарную матрёшку с миниатюрами из произведений Пушкина. Пока Моника расплачивалась и продавцы упаковывали покупки, я обратился к Сергею.

— Сергей, я в Мавзолей не хочу. Я бы хотел побывать в Третьяковской галере. Там как с очередью? — спросил я у своего прошлого отца.

В галерее работала моя «мама»… Уборщицей. Денег было мало, нас в садик даже не отправляли.

Поэтому постоянно торчали у неё на работе. Из всех картин, я хорошо запомнил только одну — «Всадница». Огромное полотно занимало почти всю стену. Я мог часами стоять и разглядывать его.

Третьяковка. Мама! Там моя мама! Хотелось волком выть. А я даже не смогу её обнять!

— Какая очередь? В Третьяковке моя жена работает, пройдём без проблем.

Отец волновался. Он до сих пор чувствовал себя неуютно и не знал, как со мной общаться. Для него я был избалованным мальчишкой-иностранцем. Захотел его себе в охрану — значит, взяли, захотел накормить их ужином — накормил. Да и деньги, что я дал ему вчера, были просто огромными по его меркам. За пятьсот долларов в некоторых городах, подальше от Москвы, можно было купить квартиру. Да и сегодня купил его дочерям подарок, на который он никогда не заработает. А как этот подарок в общаге воспримут? Там же вся военная часть жабой изойдёт!

Третьяковка осталась прежней. Экскурсовод прекрасно говорила по-английски и провела нас по галерее. Я опять завис у «Всадницы» минут на десять.

— Моя младшая тоже любит смотреть на эту картину. Может часа два простоять, никаких мультфильмов не нужно, — раздался мамин голос за моей спиной.

— Она очень красивая, — ответил я.

— Ага, смотри какое платье! И какая собачка! — раздался звонкий детский голосок. Я обернулся. Девочка лет пяти с большим белым бантиком на голове обняла женщину.

— Дарина, я же сказала, сидеть в комнате! — строго ответила моя мама.

— Там ску-у-учно! Ира тоже ушла к папе! А я не хочу там сидеть, — девочка топнула ножкой.

— Извините, пожалуйста, это моя дочь. Оставить не с кем.

В этом мире я и Димка — девочки! Ну нихуя себе! Интересно на второго ребёнка посмотреть.

— Всё хорошо. Тебя зовут Дарина? — спросил я у неё.

— Да, — бойко ответила та, ничуть не смущаясь. Видимо, характер остался прежний.

— А где твоя сестра? Я хочу с вами сфотографироваться.

— Сейчас! — сказала она и быстро убежала вглубь галереи.

Минуты через две обе девочки были возле меня. Моника снимала нас на свою профессиональную камеру, а Геннадий снял нас на «Полароид». Ну что же, пора начинать действовать. Будем и дальше играть избалованного ребёнка.

Я подозвал Геннадия и Монику.

— Геннадий, Моника, я бы хотел провести пиар-акцию на фоне этой прекрасной семьи. Я хочу купить им квартиру. У него уже две дочки, а своего жилья нет. Я узнал, что Сергей живёт в ужаснейших антисанитарных условиях. Я могу позволить себе купить им жильё.

Моника напряглась, я прямо видел, как у неё в мозгах включился калькулятор. Геннадий же ошалел. Вряд ли кто-то из приезжих иностранцев покупал охранникам квартиры. Он бы тоже не отказался от халявы, но я не предлагал.

— Что именно ты хочешь приобрести? Я могу вести сделки от твоего лица.

У охранника, видно, тоже включился калькулятор, так как он задумался.

— Вы же завтра уезжаете? Значит, сделку нужно заключать сегодня. И вы ещё хотите рассказать о покупке в прессе? — задумчиво протянул Геннадий.

Моника кивнула.

— Варианты следующие. Можно заехать в риэлтовское агенство. Их очень мало, но там вас серьёзно взгреют на деньги, да и времени это займёт не мало. Можно купить с рук. Сейчас много людей эмигрирует за границу. Но они вряд ли захотят, чтобы их продажу освещали в прессе. Я предлагаю подъехать в Хамовники. Там сейчас только что построили дом. Кирпичный, девять этажей, три подъезда. Мой двоюродный брат там работает, я могу договорится о быстрой продаже. Остались, конечно, самые дорогие, сами понимаете, — сказал Геннадий.

Я лишь махнул рукой. Недавно с подачи Гарри я узнал, что на моём счету, оказывается, находится двадцать миллионов фунтов. Музыкальные издательства начисляли деньги за авторство два раза в год — осенью и весной. Плюс мне неплохо капало за фильм, продажу меморабилии, дисков и концерты.

Сев в машину, мы поехали в Хамовники смотреть дом.

Дом был построен на оттяпанной у школы территории. Он был кирпичным, трёхподъездным, не девятиэтажным, как думал Геннадий, а восемнадцатиэтажным. В некоторые квартиры жильцы носили мебель, на нас внимания обращали мало. Его двоюродный брат показал нам две оставшиеся четырёхкомнатные квартиры во втором подъезде. Одна была на шестнадцатом, а вторая на пятнадцатом этажах. Комнаты были отдельные, с балконами. По сути, эта была коробка с ванной, унитазом, плитой и раковиной на кухне.

Попросили за неё пятьдесят тысяч долларов. Правда, обещали застеклить балконы, положить линолеум на пол, плитку на кухне и ванной с туалетом, поставить немецкую кухню.

Я знал, что меня нагревают, но я не обеднею. У моих бывших родителей будет своя квартира. Отец уволится с работы и устроится в милицию. Его не отправят в Чечню. Он будет жив. У этой семьи никогда не будет папы с весёлыми глазами в фоторамке с чёрной ленточкой.

Когда Сергей понял, что от него хотят, он просто окаменел. Геннадий сам вытащил его паспорт из шинели и подал Монике. Приехали два журналиста, сняли нас на камеру. Я попиарился. А отец так и не смог сказать пару слов на камеру. Он просто стоял и как рыба открывал и закрывал рот. Моника перевела деньги в ближайшем банке и привезла документы. Геннадий хлопнул его по плечу, разлил водку по стаканам. Только после того, как выпил, Сергей, дрожащей рукой подписал бумаги — договор на куплю/продажу и прочие. Он снял фуражку и, тяжело дыша, вытирал пот со лба, лохматил волосы, тёр лицо, будто пытаясь проснуться. А я смотрел на него, и мне хотелось плакать. Это же как человека нужно довести? Пусть у него всё будет хорошо.

Так впоследствии и оказалось. У мамы от перенесённых эмоций повысилось давление. Её положили в больницу. Папа со скандалом уволился с работы. Оказалось, руководящие органы очень настаивали, чтобы квартира в центре Москвы была передана в Фонд Советской Армии, но отец не согласился. Её бы точно отобрали, если бы новость о том, что одиннадцатилетний ребёнок из Англии подарил охраннику квартиру, не прозвучала из каждого утюга. Мою фотографию перепечатали даже в газете Ненецкого округа. Новость о солдате-золушке мусолили долго. Любит наш народ халяву! С заплесневевшей общаги родители выезжали с фанфарами. Им так и не простили успеха. Соседка как гранату вышвырнула из окна баночку из-под шоколадного крема, которую ей оставила мама. Самым счастливым обитателем оказался пьяный в зюзю сосед, которому отец презентовал бутылку водки. Но Люберцы находились в совершенно другом районе Москвы, и с «коллегами» по работе папа больше не встречался. Москва — город большой. Геннадий устроил его к себе на работу, он выучил английский. Мама пошла работать в школу. Туда же пошли учится и девочки. В школе они были очень популярны благодаря куклам Барби и фотографиям со мной. Впоследствии, когда я давал концерты в Москве, я каждый раз навещал свою прошлую семью. Встречали меня, как самого дорогого родственника.

* * *

С этим всем я даже на концерт «Арии» успел. Причём, я тихо офигевал. Нет, всё нормально, песни, альбом, вот только состав… в этой реальности они играли самым первым составом! Группа не разошлась в восемьдесят седьмом. Песни те же, но аранжировка немного другая. Может, там тоже попаданец затесался? Мы с охраной, уже без Сергея, беспрепятственно прошли за кулисы. Фото, рукопожатия и отбытие в гостиницу.

Утренним рейсом мы вылетели в Лондон. И я всё-таки купил себе настоящего, не бутылочного кваса. Благо в самолёт с жидкостью в это время пускали без проблем.

Аэропорт Хитроу встретил нас августовской жарой и новостью от Бойко.

Оказывается, мама отпаивает Гарри успокоительным, половина Косого переулка сгорела, Лорд Поттер развеялся пеплом по ветру, а его отца, Лорда Ардвидссона, награждают орденом Мерлина первой степени.

Вот знал же, что Поттера одного никуда отпускать нельзя!

Отступление третье

Школа чародейства и волшебства Хогвартс

Попытки шантажа со стороны прессы и авроров были до того жалкими, что Альбус даже обиделся. Ну и что с того, что он знал, что ребёнок проживает с жалкими магглами, а не с двоюродным дедом? Вот вам воспоминание, как он отчаянно торговался за жизнь мальчика с бесчувственным лордом Поттером, желающим добить ребёнка. Ну и зачем так топать ногами и брызгать слюной? Не желаете ли глоток-другой успокоительного зелья?

Дамблдор давно знал, что проще всего работать с порочными людьми. Скупому нужно пообещать скорую наживу, гордому пропеть дифирамбы, одинокому подарить видимость дружбы. Сноб и педант Александр Поттер был полон уверенности в собственной исключительности. По мнению директора Хогвартса, тот являлся гораздо более удачным кандидатом в Лорды, чем сын Чарльза. Джеймс, в отличие от своего дяди, воспитывался как будущий глава Рода. Он руководствовался соображением чести Рода, и, по большей части, не мог выбирать, что ему делать. Он также был настоящим, a нe ложным, патриотом. В своё время Альбусу удалось ловко задурить ему голову, но он не рассчитывал, что он сможет делать это и дальше.

Дополнительные места в Визенгамоте, которые с молчаливого согласия Альбуса подмял под себя Лорд Поттер, стали очень приятным бонусом. Дамблдор молчал да покровительственно улыбался, когда этот распушившийся индюк брал взятки или жертвовал крупные суммы на благотворительность. Ведь его голоса в Визенгамоте гарантировали продвижение того или иного нужного Альбусу закона. Если бы этот глупец не возомнил себя богом и не полез со своим рылом на международный уровень, то, скорее всего, он и дальше бы продолжал индюшатничать. Но увы… Сколько верёвочке не виться, а конец всё равно будет.

Альбус кротко кивал в ответ на упрёки и обвинения Александра, который явился к нему в кабинет, а сам думал о том, что мёртвый лорд Поттер будет для него сейчас гораздо выгодней, чем живой. На мёртвого, которому будет уже всё равно, можно повесить всех собак. Конечно, Альбус потеряет место главы Визенгамота и, вероятно, место главы МКМ. Но он сохранит место директора Хогвартса и в глазах обывателей останется чистым. Иногда отступить — не означает проиграть войну.

— Лорд Поттер, почему бы вам не пообщаться с простыми людьми? Покажитесь в «Дырявом Котле», пропустите с ними стаканчик-другой. Пройдитесь по Косому переулку, покажите людям, что вы сильны как никогда.

Последние слова он, довольно поглаживая бороду, говорил Александру Поттеру уже в спину. Пока лорд Поттер, как и планировалось, покидал его кабинет в почти невменяемом состоянии.

* * *

Тисовая улица. Кухня дома №4.

— Да как вы не понимаете… Так было нужно! — упрямо твердила раскрасневшаяся пожилая волшебница Миневра МакГонагалл. — Альбус, он…

— Кому было нужно? Вам? Да вы просто его выбросили! — орал крепкий мужчина.

На кухне дома номер четыре сидела вся семья Дурслей, за исключением детей, которые уехали на гастроли. Они как раз собрались ужинать, когда в комнате с хлопком материализовалась знакомая Петунье ведьма. Мало того, что она явилась без приглашения и упрекать стала, так ещё и с ходу стала требовать, чтобы они выступили в защиту Альбуса. Ведь где это видано, директор уже второй день даёт показания в Аврорате! А ведь он самый добрейший и честный человек, которого грязно оболгали. На маггла с собакой, который отлучился на минуту в соседнюю комнату, она внимания не обратила. Ведь у неё была миссия: восстановить справедливость!

— Вы свои жалким умишком никогда не поймёте, какая серьёзная опасность грозила мальчику в нашем мире! — напирала теряющая терпение женщина.

Магглы никак не желали слушать её справедливые доводы, а ведь она говорила Альбусу, что они самые худшие представители человечества! И вот как они оплатили ему за его доброту!

— А по-вашему, мир магглов безопасен? Торговцы органами, педофилы, маньяки. Вы знаете, сколько раз мой племянник был на грани гибели? — тихо проговорила миссис Дурсль. — Болезни Гарри не лечатся обычными лекарствами. Вы даже не сказали нам, к кому обратиться в случае проблем. Гарри дважды пытались убить. Почему никто не пришёл к нам на помощь?

— Вы лжёте, этого просто не может быть! Здесь он был защищён от всего!

— Ну-ну! — устало ответил Вернон Дурсль. — Первый раз их похитили, когда детям было четыре, но мы успели перехватить машину. И второй раз — три года назад детей похитили и очень сильно избили.

— Убирайтесь, — слова темноволосого мужчины, сидящего в углу комнаты с собакой, звучали приговором.

— Да как вы смеете? — ведьма была на грани.

Увидев, что сестра её ученицы схватила с плиты тяжёлую сковороду, Минерва, в свою очередь, выхватила из кобуры палочку. Ну сейчас она им покажет!

— Сдайте немедленно палочку! — неожиданно прозвучало сзади.

Ведьма резко повернулась, направив артефакт на голос, и тут же свалилась кулем на пол, полностью оплетённая верёвками. Аврор в красной униформе держал в руке её палочку и поглядывал на обездвиженную женщину очень неодобрительно. Другой достал блокнот и стал оформлять протокол.

Минерва явно порывалась сказать, что сопротивление властям, незаконное проникновение на территорию чужой собственности и угроза колдовством маглам — явно не про неё. Но, благодаря наложенному Силенцио, она лишь как рыба возмущённо открывала и закрывала рот.

* * *

Мэнор Поттеров

В мэноре Поттеров было тихо. Двадцатилетний Дэвид Поттер вместе с невестой и леди Поттер срочно отбыли на курорт. Глава Рода сидел на чудом сохранившемся стуле в разгромленном кабинете. Сожжённый диван, разорванные книги, разломанный на щепки стол из красного дерева… Изображения предков спешно покинули свои портреты и старались на попадаться неадекватному Лорду на глаза. На полу валялись две пустые бутылки из-под виски.

— Сучёнок! Тварь! Надо было добить в ту ночь! Дамблдор! Сука! — пьяно хрипел он.

На полу лежали скомканные газеты — «Ежедневный пророк», «Магическая Франция», «Вестник Швеции», «Новости Германии» и даже «Московские магические ведомости». На всех первых полосах газет было его лицо. Заголовок «Пророка» гласил: «Расследование по делу Александра Поттера продолжается!». Главную полосу «Вестника Швеции» знаменовала полоса: «Обмани сироту и получи место в Международной Конфедерации Магов!», «Бардак в магической Британии» — это уже «Московские магические ведомости».

— Сука! — в стенку летит пустая бутылка. — Талли!

— Хозяин звал Талли. Что угодно хозяину? — домовой эльф, готовый в любую секунду исчезнуть, дрожа, склонился в поклоне.

— Неси виски!

— Молодой хозяин забрал виски. Может, хозяин желает вина?

— Убирайся с глаз моих, урод!

Домовик с явным облегчением беззвучно покинул кабинет.

Нетрезвой походкой Поттер направился к камину. В «Дырявом котле» точно есть виски! Действительно, нужно показать этим простакам, что лорд Поттер ещё силен. Что все эти обвинения и кната ломаного не стоят. Что он ещё всех их засудит! Что он всем ещё покажет! Он станет главой Визенгамота и главой МКМ! Они все будут валяться у него в ногах!

Глава 23 Дом, милый дом

В машине я весь извёлся. Казалось, мы тащимся со скоростью улитки, и всё против меня — красный свет светофоров, перебегающие дорогу пешеходы, запрещающие высокую скорость дорожные знаки. Бойко сам знал о происшествии в Косом переулке лишь из газет, и я на него старался особо не наседать. «Ежедневный пророк» в связи с трагедией печатал по три-четыре выпуска в день. Ну это понятно, сейчас жадные до информации люди раскупят все выпуски. Так почему бы не заработать?

— А зато «Вестник Швеции» ночью два номера напечатал, — не упустил возможность похвастаться Родиной Бойко.

Ну ещё бы — в Швеции и трава зеленее, и воздух чище… и вообще, послушай Бойко — рай земной.

— А при чём здесь Швеция, ведь всё у нас случилось, — не понял я.

— Так у твоего кузена же шведское гражданство. Сама Министр распорядилась. Да и отец сейчас очень популярен дома. Ни один выпуск «Вестника» не проходит без упоминания о нём, — сын лорда Ардвиссона распрямил плечи, приподнял голову и прямо светился, сообщая мне эти новости.

Ну, это понятно. Его отец опекун, вот и подстраховался — выбил своему подопечному гражданство своей страны. Хотя немного и было обидно, что мне никто об этом не сообщил. Интересно, а сам Гарри в курсе этого?

Наконец показалась наша улица. Дом встретил меня запахом свежей выпечки. Гарри и мама обнаружились за кухонным столом. Поттер держал в руках кондитерский шприц и наполнял сливовым джемом берлинеры. Обернувшись ко мне, он широко и немного вымученно улыбнулся.

— Дадли… наконец-то ты приехал, — в его голосе явно слышалось облегчение.

— Сынок, приехал, мой родной! Мой руки, сейчас будем чай пить, — мама заканчивала посыпать пончики сахарной пудрой.

— А тётя с полковником где? Я вам подарков накупил, — отчитался я.

— Они ушли собак выгулять, сейчас подойдут.

Я глянул на брата, который отвернулся и стал молчаливо наполнять очередной пончик повидлом. Да, плохо дело. Гарри ужасно боится, чтобы на лице не высыпали прыщи. Сладости-то он любит, но уже если кушает, то что-то супер-пупер низкокалорийное с минимумом химии. А тут пончики с джемом!

Да и книззл от Поттера ни на шаг не отходит. Уселся, кабан, под столом, и то ушами о ноги его трётся, то лапами на тапочки кузена становится и тарахтит без перерыва, как стиральная машинка. Что же здесь вчера творилось, если он такой после успокоительных зелий?

Первым делом я прямо на полу в зале раскрыл свои сумки. Может хоть немного отвлекутся на подарки? Мама действительно охала, а вот Гарри лишь вымученно улыбался.

Пришли дядя с тётей. Собаки облизали меня с ног до головы и сразу же отправились обнюхивать новые вещи. А я, по-быстрому ополоснув руки, поспешил за стол. Пончики удались на славу — свежие, ароматные, пышные. Я рассказывал о Москве, концерте «Арии», Третьяковке, ГУМе. О том, что произошло в Косом переулке, за столом вообще не упоминали. Будто и не было никакого пожара и смертей. Да мама дорогая, что же тут происходит?

Кто-то тронул меня под столом за ногу. На меня умоляюще смотрела Долли, выпрашивая пончик. Рядом пристроился ещё один бульдог, нетерпеливо переминаясь с лапы на лапу, не спуская с меня взгляда. Ох уж эти актёры! Мардж тут же указала собакам на дверь в сад, и они, понурив головы, поплелись наружу. Мама все охала, какой я худенький. Хвасталась подарками. Наконец-то завтрак закончился, я поманил Гарри в сад.

— Давай-ка рассказывай, что у тебя там произошло, — сказал я, поудобнее устраиваясь на травке.

Ко мне тут же подлезли бульдоги и улеглись рядом.

— Не хочу вспоминать, — отмахнулся Гарри

— В двух словах.

— Мой родственник-урод напился, начал палкой махать, вызвал пламя с ящерицами. Я знаешь как испугался! Ну и захотел, чтобы пламя исчезло. А потом я очнулся в Мунго. Это госпиталь такой для волшебников. А потом опекун меня домой телепортировал.

— А теперь подробно и с деталями.

— Да я вообще не хочу вспоминать этот дурдом! Совсем не хочу!

— Если бы твои воспоминания были не важны, то тебе стёрли бы память. А тут, видно, тебе ещё показания придётся давать. Ведь, насколько я понял из рассказа Бойко, при пожаре погибло много людей. У тебя воспоминания брали?

Гарри мотнул головой, но смотрел на менязаинтересованно.

— Да и тут много непонятного всего. Вот сам смотри. Твой двоюродный дед, конечно, тот ещё моральный урод. Но он умный урод. И я не верю, чтобы он вот так глупо подставился. Так что давай ложись рядом и вспоминай с подробностями. Тут очень многое не сходится. Лучше сейчас разобраться во всём, а то потом сотрут память, и всё. Все улики пропадут.

Как оказалось, всё было до оскомины банальным, но от этого ещё более трагичным. Из Москвы порт-ключ перенёс Гарри прямо в Министерство магии Великобритании. Там его ожидал опекун и очередной Министр — Корнелиус Фадж, собственной персоной. Ребёнка переодели в мантию таких же цветов, как и у Министра с опекуном, причесали, навели блеск на туфлях.

Они все пожали друг другу руки, поулыбались на камеру, политкорректно ответили на вопросы журналистов. Это всё было понятным. Министр пользовался любым случаем поднять свой рейтинг, а лорду Ардвиссону нужна лояльность местных властей. Помню, читал у Крылова — «Кукушка хвалит петуха, за то, что хвалит он кукушку». Поттеру лояльное отношение сильных мира сего точно не помешает. Пока ничего странного для себя я не находил.

Затем отец Бойко с Министром повели кузена в народ. К уже существующей охране из двух магов, кстати, присоединилась и местная охрана из четверых авроров. Итого, Гарри с лордом Арвидссоном и Министром охраняло шестеро человек. Но тут и ежу было понятно, что это больше напоказ было. Гарри сам рассказал, слишком эти авроры были отретушированными, так сказать — чистая до блеска обувь, причёски, выглаженная униформа. Как там, у Пушкина было — «Все красавцы удалые, Великаны молодые, Все равны, как на подбор, С ними дядька Черномор». Короче, хоть сейчас на обложку журнала. Понятно, что в зарубежной прессе все эти снимки окажутся, вот и выбрали самых-самых, для лучшего имиджа страны. А может, оборотки глотнули, кто их знает? Поэтому в толпе обывателей наверняка были переодетые авроры, следящие за порядком.

Неспешно прошлись среди толпы. Министр при этом широко улыбался, приподнимал шляпу-котелок и раскланивался с многочисленными зеваками. Наконец дошли до книжного магазина. Корнелиус презентовал Гарри подарок от Министерства магии — набор школьных учебников с автографами авторов. Очередная сьёмка на камеру, раздача автографов и улыбок. Затем вся компания вышла наружу, и тут началось самое интересное. Я у Поттера прямо по секундам стал выспрашивать — кто где стоял, как реагировал, где охрана была… И мне это не нравилось, так как концы с концами упрямо не желали сходиться.

Как вспомнил Гарри, на улице уже стоял, покачиваясь, незнакомый мужчина, который, как оказалось, являлся его двоюродным дедом, лордом Поттером.

Одежда родственника была слегка подрана, а на раскрасневшимся лице наливался синяк.

Вот этого я никак не понимал. Насколько я знал, магические СМИ буквально травили этого мужчину, обвиняя его во всех смертных грехах. По идее, ему сейчас нужно было уехать подальше, переждать бурю. Потом бы новые новости появились, о нём бы подзабыли, и можно было бы вернуться. Так какого чёрта этот мазохист попёрся в самый час пик на встречную полосу?

Пьяный идиот на потеху толпе затеял перебранку. Зачем восстанавливать против себя людей? Если бы грохнулся на колени, посыпал голову пеплом и «mea maxima culpa» организовал, то да, народ бы его простил. Но зачем своего внука ублюдком прилюдно называть, да убиваться о том, что не удавил его в детстве. Дальше Гарри мало что понял, так как лорд Ардвиссон толкнул его на землю, а зеваки стали разбегаться. Началась банальная драка с применением магии. Брат, к сожалению, не знал названий применяемых проклятий и заклинаний, только рассказывал, что визжали люди, бились стёкла, в воздухе летала брусчатка с мостовой, а рядом с ним валялась чья-то отрезанная рука. Министр лежал рядом, с выпученными глазами, и ловил воздух ртом.

Авроры, со слов Гарри, тоже направляли волшебные палочки на лорда Поттера. Ну не верю я, что шестеро магов не могли уложить какого-то алкаша! Может, на нём защита какая-нибудь хитрая стояла? То он только слово «ублюдок» проговорить не мог, а тут все эти заклинания-проклятия как по писаному выкрикивает. Да и почему брата с Министром не эвакуировали? Хотели покрасоваться перед СМИ?

А потом Гарри сказал, что начался ад. Из палочки лорда Поттера вырвался огненный дракон, и огонь стал пожирать всё подряд.

— Дадли, там было, как в том фильме про Аушвитц, где людей живьём сжигали. Стёкла в окнах плавились, люди орали, чья-то сова живьём сгорела прямо в воздухе, камень на дороге как огонь потёк, и там так жарко было… Ну вот как духовку открываешь, а тебе оттуда как даст паром и жаром в лицо. И огонь как живой был. Я так испугался. Зажмурился и просто очень захотел, чтобы всё это закончилось. У меня как хлопнет что-то в ушах! Потом открываю глаза, а я уже на кровати лежу, и надо мной какой-то дядька в жёлтой мантии палкой машет. Там ещё авроры приходили, расспрашивали всё у лорда Арвидссона. Он меня потом сюда аппартиро… аппа… короче телепортировал. Он сказал маме, что у меня из-за сильного эмоционального перенапряжения истощение магического ядра. Оставил какие-то зелья. Вонючие и гадкие, но от них хоть спишь и снов не видишь. А я как глаза закрою, так и вижу сгорающую в полёте сову и руку эту оторванную.

Потом брат стал петь дифирамбы опекуну. Какой он весь из себя хороший, что остановил своей родовой магией заклинание огня и прочее, прочее, прочее. А я смотрел на него и совсем не хотел разубеждать. Ведь я знал, что это Гарри своей стихийной магией спас всех в Косом переулке.

Как я понял? Поттер был в таком же состоянии после истории в лесу, когда Адский огонь вызвал. Поэтому я и знал, что это Гарри герой, а не отец Бойко. Но я всего лишь маггл. Кого в магическом мире интересует моё мнение? Тем более если скажу «А», то надо говорить и «Б». Про похищение я вообще старался не распространяться. Я был уверен на сто процентов — там был замешан отец и бриллианты. Да и мне было не до политических игрищ. Хотят прославлять лорда Ардвиссона? Пусть прославляют! Кто им запретит? Я волновался, что на календаре стояло уже тридцатое августа, а первого сентября брату нужно было ехать в школу. Ну куда он таким поедет?

К Гарри на колени запрыгнул кот. Он уткнулся ему в живот, потёрся ушами и стал умываться. Собаки, наученные горьким опытом, отодвинулись на безопасное состояние. Воланд очень сильно подрос. Обзавёлся пятнышками на спинке, кисточками на ушах и жалом-крючком на пушистом кончике хвоста. Если на жало, скрытое в шерсти, люди не обращали внимания, то на пятна вполне. Знаю, что мама говорила соседям, что Воланд наполовину какой-то там дикий африканский кот. Отсюда и размеры с характером.

— Сегодня утром сова принесла газету. А там написано, что сгорело почти полсотни людей. Там целый список имён. В Мунго люди с ожогами лежат. Министр какую-то помощь семьям организовывает. Лорд Ардвиссон большую сумму денег дал и от себя, и от меня. Улицу придётся заново отстраивать.

Гарри замолчал и почесал за ушком Воланда, который прервал свой туалет и опять полез к брату.

— Дадли, знаешь, мама была права. Они же там все ненормальные. Вот сам подумай, любой может пойти у купить волшебную палочку. А если он разозлится? Или с ума сойдёт? Или напьётся? Владелец палочки кого угодно может убить! По крайней мере у нас детям пистолеты не продают. У нас в Англии детям с одиннадцати лет палочку покупают, а в Швеции, лорд Ардвиссон говорил, в семь лет палочку выдают. Ты себе представить не можешь, как я не хочу ехать в эту дурацкую школу для ненормальных.

— Постой, Гарри. Вот у тебя тоже палочка, но ты же не пойдёшь людей убивать? А почему школьники обязаны друг друга убивать? Лорд Поттер был в стельку пьяным, он не соображал, что он делает. Вот тебе и результат.

— Потому что он плохой, а лорд Ардвиссон — хороший!

— «Крошка сын к отцу пришёл, и спросила кроха: — Что такое хорошо и что такое плохо?» — процитировал я.

— Это русский? А что это означает?

— Гарри хороших и плохих людей вообще не существует. Всё в мире относительно, — философски протянул я.

— Неправда! Дамблдор — плохой! А мой опекун хороший! — кузен прямо аж взвился. Кот недовольно мурлыкнул и легонько придавил его передними лапами.

— И когда он таким стал? Родился сразу таким? Тогда почему людей ещё в роддомах не сортируют на плохих и хороших. Хороших пусть бы оставляли, а плохих на месте бы душили. Знаешь, какая бы жизнь хорошая была? — усмехнулся я.

— Скажешь тоже, — насупился Гарри.

— Вот смотри. Твой двоюродный дед, он плохой или хороший?

— Однозначно плохой! — категорически заявил кузен.

— А я бы так не сказал, — парировал я.— Я бы сказал, что Александр Поттер действовал в интересах рода Поттер, не так ли? Смотри, насколько я понял, твой родной дед умер рано, поэтому его брат Александр стал опекуном твоего отца. Правильно? Совсем, как лорд Ардвиссон стал твоим опекуном. Это хорошо или плохо? Он заботился о местах в Визенгамоте, об имидже рода Поттер, о банковских счетах. Потом умирает твой отец, который лордом Поттером становиться совсем не спешил. Ты же был ещё совсем маленьким и очень известным. Вдруг тебе бы дали другого опекуна. Мы же этого не знаем? Поэтому твой двоюродный дед и становится Лордом. Хорошо это или плохо?

— Конечно, плохо! Он украл у меня титул!

— Хм-м… а если бы новый опекун промотал бы все твои денежки, или тебя, как наследника, убили? Как бы это отразилось на репутации рода Поттер?

Гарри задумчиво молчал и уже не выкрикивал бессмысленно, что такой-то человек плохой, а такой-то хороший.

— Тебе подарили наследуемые места в палате Лордов вашего правительства. Учитывая, что ты не наследник, то пользоваться ты ими бы всё равно не мог. Значит, их бы приватизировало правительство. А так Лорд Поттер использовал эти места для голосования. Он же не голосовал за то, что бы ему лично налоги снизили или чтобы ему больше титулов дали. Он голосовал в меру своего понимания за процветание своей страны. Деньги, которые подарили тебе, он не воровал себе, а давал на благотворительность опять же своей страны. То есть подымал благосостояние и экономику страны, повышал имидж не только рода Поттер, но и тебе лично. Это плохо или хорошо?

— Но он всё равно плохой! Он столько людей убил! — упрямо заявил Гарри.

— Да? А ты подумай! Сам ли он оказался в Косом переулке или ему помогли? Сам ли напился? Может, его зельем опоили? Или он под заклинанием находился? Почему несколько тренированных людей не могли остановить пьяного волшебника? Или они специально мимо заклинания направляли? Пойми ты одно… однозначно хороших или плохих людей не существует. Они могут быть плохими или хорошими только по отношению к тебе лично. Для кого-то ты сам хороший, а для кого-то и плохой. А самое главное, всегда нужно искать того, кому выгодна та или иная ситуация. Ведь кому-то было выгодно, чтобы эта трагедия случилась?

— Дадли, ты чего? Ты вообще-то нормален? У тебя с головой в порядке? Как может быть выгодны кому-то все эти смерти? Или сгоревшая сова? — осторожно, как будто я сейчас взорвусь, спросил Гарри.

— Помнишь, мы про Хиросиму и Нагасаки в школе читали? Там сгорело гораздо больше людей. И это тоже было кому-то выгодно, — вздохнул я, и мы оба замолчали.

— Это Дамблдор! — опять взвился Поттер. — Мне опекун говорил, что он плохой!

— Разве? А в чём его вина? Ну, давай разберёмся. Но, учитывай, что многое у нас основывается на угадывании. Ведь полной информацией мы не владеем.

— Он знал, где я живу. Но ничего не сказал, когда мой дед всем врал.

— А почему он должен был его останавливать? Вот сам подумай. Твой двоюродный дед продвигал законы, выгодные Магической Великобритании. Правильно? Значит, Дамблдор, прикрывая его, действовал в интересах страны. Если правитель действует не в интересах своей страны, то это уже измена. Но он не предатель. Для страны он хороший? Верно?

— Ты совсем меня запутал! — обречённо вздохнул Гарри. — Иногда я тебя просто ненавижу. Ты всё переворачиваешь с ног на голову.

Воланд жмурился на солнышке и тарахтел в своё удовольствие, рядом храпели сонные бульдоги. Им не было дела до сгоревшей совы и до умерших людей. Они хорошо погуляли, вкусно покушали и наслаждались послеобеденным сном.

Я лениво смотрел на проплывающие облака и думал от том, что детство Гарри закончилось не тогда, когда погибли его родители. И не тогда, когда он стал сниматься в рекламах. И не тогда, когда нас чуть не убили похитившие нас уроды. И не вчера. Оно закончилось именно сегодня.

В моей голове, как заевшая пластинка, всё крутилась мысль о трагедии в Косом переулке. Ведь ни в книге, ни в фильме этого не было. Значит, все эти изменения на этот мир навлёк именно я. Подумать только, я, маггл Дадли Дурсль, чужими руками уничтожил полсотни волшебников и ведьм. Ведь если бы я не полез в шоу-бизнес, то с Бойко бы мы точно не познакомились. Значит, и с его отцом бы никогда не встретились. Он не начал бы этот крестовый поход против Дамблдора, а Лорд Поттер бы и дальше играл на публике роль английского джентльмена. История не терпит сослагательного наклонения — вспомнилась фраза моей школьной училки.

А потом я вспомнил траурную фотографию папы из прошлой жизни и то, как скупо плакал этот мужчина в нынешней реальности, подписывая документы на четырёхкомнатную квартиру. Я подумал о тёте Мардж, как она счастлива с полковником Фабстером. Она прямо расцвела в браке — похудела, стала косметикой пользоваться, к парикмахеру ходить, уши проколола. Мама проговорилась, что она сейчас проходит ужасно дорогое лечение у гинеколога, так как задумалась о ребёнке. Наверное, в прошлой реальности на это денег не было.

Я посмотрел на Поттера. Да… уж кто совсем не похож на канонного заморыша, так это он. А пошло оно всё к чёрту! Лежу тут, комплексую, непонятно зачем. Скоро додумаюсь до того, сколько я микробов передавил, валяясь на травке в саду! Называйте меня законченным эгоистом или каким-нибудь словом похлеще, но мне нравится новая реальность. Да и не верю я, что оказавшийся в этом мире попаданец не будет пользоваться всеми возможными роялями, чтобы выбиться наверх. Хотим мы этого или нет, но внутри мы все законченные эгоисты. Это только кажется, что мы все из себя воспитанные добрячки. Да закинь на какой-нибудь необитаемый остров группу людей из того же Лондона, выдай ограниченные ресурсы. А потом сиди в кресле да наблюдай в камеру, кто первым друг друга сожрёт. Грустно всё это.

Я глубоко вздохнул и стал насвистывать композоцию «Mad World». Хоть я и послал всё к чёрту, но всё равно на душе было погано. Может, мне тоже пожертвовать денег Косому переулку? Хоть карму немного почищу…

— Чемодан собирал?

— Не-а, тебя ждал. Ты ведь мне поможешь? — и взгляд. Такой щеняче-преданный. Ну как тут отказать?!

— Ладно, помогу. Только свои баулы разберу.

— А, так ты же не знаешь!

— Чего не знаю?

— У нас в комнатах ремонт сделали и мебель новая. Только я тебе этого не говорил и не забудь удивиться.

Вот же жук! И помоги собраться и не забудь удивиться. Моя комната… Новое окно, двери, свежий паркет и обои под покраску в серо-голубом цвете. Новая мебель — вместо кровати теперь стоит зелёный угловой диван, шкаф-купе под потолок, новый письменный стол и пенал под книги, пушистый ковер в виде пластинки на полу. По стенам развешаны фотографии с концертов, ноты и гитары. В углу небольшое возвышение — там стоит инструмент и комбики. В ремонте явно участвовал дизайнер. Все очень компактно и функционально.

— Вау! — все, что я мог сказать.

— Ну как? — спросил Гарри, и, не дождавшись ответа, потащил меня к себе. — Теперь моя комната!

Комната Поттера, конечно, меньше моей, но как можно было умудриться всё сюда впихнуть? Серо-зелёные обои под покраску, диван, полки с книгами, угловой шкаф…. Наши комнаты были похожи и в то же время кардинально отличались друг от друга.

Зайдя в мою комнату, было видно, что там живет музыкант и фанат своего дела. Комната брата была сделана «на вырост» — рядом с синтезатором соседствовал вертолет на пульте. Над столом повешена полочка для железной дороги. Под самым потолком оборудована лежанка для кота и место для ворона. Очень функциональная комната для того, кто уже не ребёнок, но ещё не подросток.

— Класс!

— Смотри, там место для Воланда, а там шкаф с чарами, чтобы всё влезало! А тут… — что там ещё, я не дослушал. Пошел искать Петунью.

Миссис Дурсль растрогалась от моей благодарственной речи. Весь момент испортил Гарри, утаскивая меня собирать ему чемодан в школу.

* * *

— Вот нафига тебе в школе машинка на пульте? Или вот этот трансформер? — недовольно ворчал я, откидывая в сторону очередную ерунду, которую Гарри хотел взять с собой. — В Хогвартсе электричества нет, и батарейки там тоже не работают.

— Раз такой умный, сам все собери, а я посмотрю! — надул губы брат.

— И соберу! Только потом не ныть!

Я и собрал. Помимо школьных принадлежностей типа пергаментов, книжек и мантий, в чемодан отправился фонарик на солнечных батарейках, кружка-тарелка-ложка (Поттер долго ржал над этим, но так и не смог ответить мне — в какой посуде он будет есть вне столовой), наша меморабили (блокноты, ручки, фломастеры, карандаши, тетради, альбом, плакаты, футболки и прочее. Не на продажу, а для рекламы и подарков. Да, я такой! Реклама привлечет деньги, а деньги карман не тянут!) А вот зимней куртке и зимним гриндерсам он удивился. Пришлось объяснять.

— Ну, сам подумай! Мы же мантии носим, зачем мне куртка?

— Гарри, не тупи! — уже начал злиться я. — Школа находится в каменном замке, там холодина! Ты в мантии замёрзнешь! Да и в куртке удобнее гулять будет. В гриндерсах ноги не застудишь. Не нужно будет — подаришь! Пропиаришься, так сказать.

Под недовольное ворчание Гарри выбирал вещи дальше. Корзинка для кота, мини-насест для Азазеля. Но это чудо без перьев (в смысле Поттер) всё же впихнул в чемодан пару машинок!

— Историю Хогвартса читал?

— Ага.

— Куда попасть хочешь?

— Никуда. Хочу в нормальную школу. Кстати, я обычное образование тоже получать буду.

— Это как? — удивился я.

— Заочно, а потом экзамены сдавать. Мне Джастин посоветовал, — сказал Гарри. — Он тоже едет. Джас — будущий Лорд, и ему необходим аттестат Итона. Он в Хог идет только потому, что надо.

— Вот и держись его. И запоминай. Слизерин в подземельях — замёрзнешь. Гриффиндор — в башне. Пока дойдёшь — оголодаешь, да и продувается всеми ветрами. Хаффлпафф — в тепле и кухня рядом. Райвенкло — там Азазеля любить и почитать будут.

— Ты меня куда сватаешь? В Райвенкло или Хафлпафф?

— Догадливый! Пойми, ты — Мальчик-Который-Выжил. Граффиндор и Слизерин постоянно конфликтуют. Тебя сделают знаменем и даже не спросят, чего хочешь ты. А Райвенкло и Хаффлпафф — нейтральные факультеты. Деканы тоже хорошие. Тебе туда.

— А если туда не пустят, то куда?

— Без разницы. Что там, что там — серпентарий. Только зелёные — сплошь аристократы, а красные — «быки» бездумные. И те, и другие слабого сожрут и в пропасть толкнут. Так что не лезь туда. Твой девиз — «подальше от начальства, поближе к кухне!». Программа обучения для всех одна.

— Дад, ты меня пугаешь.

— Просто поверь и не рассказывай о том, что я тебе говорю. Я тебя не брошу!

— Спасибо, — Гарри обнял меня. — Все чего-то хотят, только ты да мама с папой со мной просто так.

Оставшееся до отправления Гарри время мы гуляли в парке, общались с Джастином по телефону, бренчали на инструментах, играли с питомцами. В общем, вели себя как нормальные дети. Всё хорошее имеет свойство заканчиваться. Вот и первое сентября (занятия в моей школе начинаются с пятнадцатого). Утром дома было тихо. Тихо загрузились в машину и отправились на вокзал. Лорд должен встретить Гарри на другой стороне.

Петунья долго не хотела отпускать Гарри, поправляла волосы, вытирала платочком глаза, раз за разом брала обещание писать в воскресенье и среду. А перед концертом она обязательно зайдет к нему. Лорд договорился, что Поттера отпустят на концерт перед Хэллоуином.

Без четверти десять Гарри прошёл сквозь разделительный барьер. А я заметил у входа на вокзал рыжую семью Уизли.

Мы загрузились в машину и отправились домой. В десять вечера прилетела серая сипуха с письмом от Гарри:

«Дурдом на выезде! Хочу домой. Добрался нормально. Напишу в среду».

Вот блин… вредина. Ни подробностей, ни факультета, ничего! Хотя в конце письма был нарисован какой-то грызун. Видимо, брат пытался барсука нарисовать. На льва это художество явно не походило. Ладно, ждем среды.

Глава 24 Школьные будни

Утром второго сентября я рассматривал себя в большое зеркало шкафа-купе в своей комнате. В голове вертелся вопрос: «А этому телу точно одиннадцать?». В зеркале отражался парень ростом почти метр шестьдесят (ну не могу я в дюймах и футах!), крепкого телосложения, русоволосый, со стрижкой-полубоксом. Не было больше свиноподобного мальчишки. Теперь тело было подтянутым и загорелым. Чувствую, вырасту в большого «быка» под два метра ростом. В прошлой жизни всегда мечтал о таком телосложении. Мечтам свойственно сбываться. Вот хорошо было в прошлом детстве — утром встанешь и бежишь играть, читать, мир познавать. А сейчас? А сейчас утро — это умыться, одеться, постель заправить, завтракать и только потом идти мир познавать. Злыдень нагло забрался на диван, в дверь просунула морду овчарка полковника, с кухни вкусно пахло булочками. Проблема с постелью решена — Злыдень виноват в том, что я её не заправил. Осталось умыться и позавтракать.

К отсутствию Гарри я привык — он часто уезжал на съёмки. А вот отсутствие Воланда немного напрягало. Мне нравилось, когда кот тёрся о ноги, нагло воровал с моей тарелки завтрак и шипел на собак, которые пытались этот завтрак отнять. В кухне Петунья мыла посуду.

Сегодня мне предстоит разговор с Дэвидом и Нэшем о моей дальнейшей судьбе и карьере. Чувствую, будет жарко. Все привыкли видеть нас дуэтом, а теперь я один, и до октября Поттера не предвидится. Да и пора уже что-то новое писать. Сингл «Кукушка» хоть и разошёлся рекордным тиражом, но наград не получил. Придется опять заниматься плагиатом, но всё же попытаюсь вставить пару своих песен, может быть, пройдут. Но опять же, встает проблема репертуара. Что петь? Лорди? Мейденов? Опять попсу переделывать? Мда-а, задачка.

Пока я раздумывал, Долли умыкнула у меня булочку, и теперь её активно атаковали щенки Зары, пытаясь отобрать добычу. Естественно, получалось это плохо.

Полковник начал писать книгу по воспитанию овчарок. Официальным автором будет Мардж. Фабстер не хотел светиться. Около половины книги было уже написано. Проблему составляли фотографии. С бульдогами проще — Мардж брала их на все передачи, где мы выступали. Плюс в клипе сняли. А вот овчарка нигде не была засвечена. Сейчас решался вопрос — снимать её в передачах со мной или просто сделать фотографии. Надо сказать, что книга тётушки побила рекорды продаж в Англии, вошла в десять продаваемых книг Америки. Сейчас её переводят на немецкий, французский и русский языки. Вполне возможно, ещё переведут на польский и шведский, но это в планах. Да и тётя в шоу-бизнесе фигура узнаваемая. Она как Цербер блюла наши интересы; её боятся папарацци, охранники и поклонники.

Ну вот, опять у меня стянули завтрак! Теперь уже Зара кушала очередную булочку. Уйду от них я, конфет наемся!

* * *

Офис Дэвида подавлял своей роскошью и пафосом. Я был здесь далеко не в первый раз, но антураж все ещё немного напрягал.

В огромном кожанам кресле сидел Моллетман, Нэш и Моника расположились на диванчике, Ардвидсон и Дурсль заняли места в креслах возле входа. Я же развалился в кресле, как у Дэвида. Все в сборе! Ну, поехали!

— И…

— Что? — спросил Дэвид.

— Зачем здесь столько народу? Мне казалось, что разговор пойдёт об альбоме и выступлениях. Нет?

— О них и будем разговаривать.

— А они, — я кивнул головой на Ардвидссона и Нэша, — зачем?

— А ты кузена уже со счетов скинул?

— Кузена раньше октября мы всё равно не увидим, а работать надо сейчас. Приедет в октябре и выступит.

— Вот об этом мы и хотели поговорить, а также о новых песнях. У тебя есть что-то готовое?

— В голове идеи есть. Сколько песен нужно?

— На альбом — минимум десять. Лучше сочинить двенадцать-пятнадцать. Сможешь?

— Сингл. Смысл писать альбом, если через два года сломается голос? Сделаю четыре песни. Когда необходим материал?

— Времени до декабря. Потом начнем черновую запись. Что касается концертов… тут всё сложно. Пока у тебя будет три концерта и две рекламные съёмки. Концерты акустические, так что думай над аранжировкой…

— Может, выпустим акустический альбом?

— Будет у вас альбомов десять, выберешь самые лучшие песни и выпустишь. Пока ещё рано, — сказал мне Нэш.

— Вы точно сможете на Хэллоуин привезти Гарри? — спросил Дэвид, обращаясь к Лорду.

— Да, Гарри будет на концерте. Как долго длится контракт?

— До конца этого года. Вы не желаете, чтобы мальчик работал на сцене?

— Не совсем… Поймите, мистер Моллетман, маги живут по другим законам и правилам. Даже если отбросить разницу в мировоззрениях, волшебники живут сто пятьдесят-двести лет. Сколько Гарри будет на сцене, чтобы не вызывать подозрения? До тридцати? До пятидесяти? А дальше? А дальше ему придётся уйти полностью в магический мир. Вот тут и кроется проблема. Основа магической силы закладывается именно сейчас, и я не могу позволить ребенку растратить время в этот момент.

— Вы хотите увести Гарри из этого бизнеса? Я правильно понял? — задал вопрос я.

— Да, мистер Дурсль, вы правильно поняли.

— А Гарри-то хоть в курсе?

— Мы поговорили.

— И судя по тому, что он категорически не хотел ехать, вы его не убедили, — усмехнулся я.

— Лорд Ардвидссон, — сказала Моника, — давайте сделаем так — пока у мальчиков голос не сломался, выступаем в обычном режиме. Концерт на Хэллоуин, небольшой тур на Рождество, запись сингла и тур летом. А когда сломается голос — всё равно петь около года они не будут.

— Хорошо, — вздохнул Лорд, — до следующего сентября мы решили проблемы.

Дэвид повернулся ко мне:

— Дадли, с тобой хочет выступить несколько групп. Тебе предстоит быть приглашённым гостем.

— Ниже уровня Мейденов петь не буду, — нагло заявил я.

— Это твои знакомые «Металлика» и «Аэросмит».

— Звиздец, — сказал я на русском, — что поём?

— С «Аэросмит» договаривайся сам, что вы там желаете, а с «Металликой» — что-то с нового альбома.

Я примерно догадывался, что большие дяди хотят от меня услышать. Скорее всего «Непрощённого» и «Песочного человека».

— А они мои песни споют?

— Я пытаюсь договориться с менеджером «Металлики» по поводу вашей космической песни. «Аэросмит» согласны на то, что ты писал с «Дэлл».

— Когда выступление?

— Двенадцатого сентября.

Мы проговорили еще минут сорок, уточняя детали выступления. Чуть позже к нам присоединился Тайлер из «Аэросмит», с которым мы обсудили совместные песни — поём две их и две моих. Приятные люди, согласились без проблем. А вот Хэтвилда и Ларса я увидеть не ожидал. Они пришли в офис в сопровождении своего менеджера. Как я и предполагал, спеть хотели «Непрощённого» и «Песочного человека», а они хотели «Лондон на проводе». Их можно понять — песня легкая, аккордов мало, выучить легко. Договорились мы быстро, и наши менеджеры начали торг. Торговались насчет денег, оборудования, сцены, одежды. Тайлер только закатывал глаза. Я привык к закидонам Моники, стальные мужики откровенно скучали. Итогом стал контракт, с которого я получу почти двести тысяч фунтов. Гитару мне предоставят, как и оборудование, только нужно сказать, какую. Я, недолго думая, заказал себе Хаммер. А вот с одеждой… опять тяжёлый «НьюРок». Проблема даже не в том, что ботинки весят почти по килограмму каждый, а в том, что будет пиротехника, и я просто сварюсь! Нэш обещал подумать.

* * *

До концерта мне отдыхать не пришлось. Я учил свои партии на студии, занимался с педагогом, пытался что-то «своё» написать. Писал я дома, в комнате. Собак пришлось выгнать, ибо они очень противно подвывали, когда я играл. Что играть? Хиты? Что-то попроще? Здраво рассудив, что хиты можно года через четыре «написать», когда сломается голос. Ограбил Билана с его «Так устроен этот мир». Английская версия отличается от русской как небо и земля. Взял русскую, заменил «любовь» на «правду и ложь». Вторую тоже взял с «Евровидения». Вторая песня… блядь, никогда не думал, что спою Кончиту Вурст — бородатого педика! Но песня «Rise Like a Phoenix» довольно неплоха. Обе композиции пришлось переработать капитально, но, по-моему, получилось неплохо. Пару раз на студию я брал Долли. Нужны были фотографии для книги. Собака преданно смотрела на меня, пока я играю. Ещё было фото, где на неё надели наушники и поставили напротив микрофона. Такой довольной морды я давно не видел! Долли, как и Злыдень, отличалась спокойным нравом и была великолепно выдрессирована. Она не боялась громких звуков, яркого света, не проявляла агрессии. Фотографироваться с ней одно удовольствие! Я часто попадался папарацци на глаза с ней. Надеюсь, получится и эту книгу раскрутить.

Ещё пришлось ехать в Селфриджиз за школьной формой и кучей мелочей для учебы. Форма была обязательная. Жить мне предстоит в общаге, а на выходные приезжать к родителям. Это в теории. На практике же, как объяснила Моника, два раза в неделю, вечерами я буду уезжать на репетиции или съемки. Выходные — работа на концерте. Так как это «немного» противоречит закону, придётся говорить, что это моё хобби. Ночевать я буду только в общежитии, и это не обсуждается.

Школьная форма меня… удивила. Огромное различие между формой в России и Англии. Здесь форменное всё! Чуть ли не до носков. Продавец настойчиво пыталась впихнуть мне просто кучу одежды, на что Вернон только хмыкнул. Он купил форменный пиджак и брюки, галстук, туфли, пальто, шарф и… мантию. Рубашки были куплены в другом магазине, как и тёплая зимняя куртка. Дурсль объяснил, что полный комплект формы включает в себя и зимнюю одежду, но обязательным является только костюм и мантия. Остальное — по желанию. Магазин же хочет побольше впихнуть, чтобы заработать.

Для школы я не стал покупать канцелярию и тетради. Всё взял свое, фирменное. Даже рюкзак с мордой Злыдня! Пиар наше всё. Ещё собираюсь взять пару коробок канцелярии и подарить «нуждающимся». Англичане очень экономны и от халявы не откажутся. Тем более — это пиар для меня. По легенде я учусь в Винчестере, а Гарри в закрытой частной школе.

Письма от Поттера приходили два раза в неделю. Мелкий много жаловался на условия жизни. По его мнению — это чистое средневековье. В каждом письме ужасался дверям, лестницам и кормёжке. Ну да, он у нас за собой следит, привык кушать диетическое и жить в номере с кондиционером и огромной ванной. А тут облом-с. Общага и туалет один на всех. Гарри, как и ожидалось, попал к барсукам. По его письмам можно сказать, что проходу ему не давали, автографы, тыканье пальцем и много ещё чего. Большую часть канцелярии он раздал. Прислал мне несколько листов пергамента и попросил меня подписать: «Майклу от Дадли Дурсля!», ну и всё в этом духе. Также потребовал расписаться на нашем с ним фото и выслать их с Азазелем в количестве пятнадцати штук! Что-то стоящее в письмах он не писал. Я был более чем уверен, что корреспонденцию читают.

Двенадцатого числа я с утра был на ногах. Сегодня репетиция с группами, прогон программы и выступление. Репетировать будем на стадионе, в десять нужно быть там. Я решил не одевать контрактную одежду сейчас и просто запихал её в рюкзак.

Выступаем опять на Уэмбли. Прибыл я сразу «с корабля на бал». Гитару в зубы и вперёд! С «Аэросмит» всё прошло гладко. Всё же мы играли вместе. А вот с Метлой начались проблемы. Дело в том, что великие и ужасные… лажали! Реально лажали, как дети малые. Я не мог под них подстроиться, или они под меня. Так или иначе, но мы потратили почти два часа на три песни! Ещё из минусов было то, что Хэтвилд выкручивал мониторы на вокал, и я, кроме его голоса, нихрена не слышал! За кулисами это были весёлые мужики, с которыми можно и байки потравить и просто поговорить, но на сцене мне хотелось их придушить. Они играли не так, как в записи. Импровизаторы хреновы. Кое-как мы смогли отработать три песни. Охота было отыграть и свалить домой. Спасибо Нэшу, из контрактной одежды были только тяжёлые ботинки, остальное — по желанию. Я решил выступить в чёрных джинсах и безрукавке, на которую предусмотрительно нанесли морду Долли в наушниках. Гримёрка, одежда, гитара, началось…

Я вышел играть с «Аэросмит». Прекрасно поработали. Чисто-спокойно-хорошо. «Металлика» — это жесть. На сцене жарища от пиротехники (теперь понятно, почему они полуголые бегают), энергетика толпы так и прёт, плюс мужики не совсем… трезвые. На сцене много разметки — куда нельзя наступать, где провод проходит, кто где стоит. Не сколько поёшь, сколько думаешь: «Есть тут метка или можно наступить?» Но отыграли мы на «ура»! Я был нереально счастлив свалить. Наверное, я ещё маленький с такими знаменитостями играть. Не ценю я оказанной чести. За кулисами меня ждали фотографы и журналисты. Поулыбался на камеру, сфотографировался с Тайлером и Ко, дал автографы фанатам — и пришла тетя Мардж.

Вы видели, как тараканы от дихлофоса разбегаются? Вот так же все фотографы и фанаты убегали с пути Марджори Фабстер. Женщина подхватила меня под локоть, и мы направились на выход. Всё, можно выдохнуть, еду домой.

* * *

Винчестерская школа встретила меня… насторожённо. Личность я известная, даже очень. Школа является пансионатом для мальчиков. Официально я здесь проучился уже год, а реально был всего три раза. Класса я не знал, расположений кабинетов тоже. Ничего, прорвёмся!

Отличия от российской школы были колоссальные.

Общежитие.

Общаг у школы целых десять. Одно на территории, остальные раскиданы по городу. Как и полагается любому общежитию, там есть комендант. Меня поселили в общагу на территории школы. Комната рассчитана на шесть человек. Душ и туалет один на комнату (правда душевых и унитазов было три штуки), есть прачечная, но закладывать и вывешивать белье (как и гладить) нужно самим. Условия спартанские. Как потом я выяснил — это во всех частных школах. Так принято, традиция. Моими соседями по комнате оказались мальчики с разных курсов. Я был самым младшим. Кристиан Флинт, Джонотан МакМилан, Дамис Райно, Грегори Вектор и Алекс Янковски. Вот тут я немного обалдел! Интересные фамилии, знакомые такие…

Столовая.

Теперь я понимаю, откуда Роулинг срисовала столовую для Хога. Тут то же самое — столы по курсам и лавки. Неудобно! Кормят не ахти. Вот уж не думал, что буду скучать по супчику или плову. Блядь, ненавижу пастуший пирог и пудинг! Как это можно есть?! Завтрак был чисто английским — овсянка и тосты, яичница с беконом, чай. На обед было что-то горячее типа рагу с овощами, ужинали, как правило, пирогом. Как я позже узнал, можно покушать и за пределами школы — что я и делал.

Уроки.

Уроки сильно отличались. Было пять обязательных дисциплин и четыре на выбор. Так как я уже «учился» тут целый год, то за меня предметы давно выбрали. Я учил английский, математику, див, историю, физику, химию. На выбор — музыка, немецкий, биология, менеджмент. Ещё были факультативы. Их посещение обязательно. Я выбрал (точнее, меня настойчиво попросила Моника) музыку, шахматы и кружок русской литературы, плюс ко всему я ездил на занятия с педагогом по вокалу и инструменту.

В классе было десять человек. Знаменитостей тоже хватало. Не один я был известен. Одноклассник Джон Суоррен — актёр, играет в кино. Авель Лодерс — озвучивает мультфильмы, ещё кто-то там — модель. Короче, знаменитостей тут много.

Теоретическая база здесь была слабее, чем учили меня. Но тут разжёвывали всё — пока не дойдёт до всех, дальше не учим. Было очень много практических занятий. Опыты, проекты, эксперименты. Все обучение сводилось именно к практическому материалу.

Не скажу, что мне всё давалось легко. Отстающим я не был, но и в лидеры не выбивался. Учитель физики был удивлен моими знаниями теории, но полным отсутствием практики. Он был немного… шокирован, когда я ему шестьдесят формул по физике написал, при этом провалив практические занятия. А математик был в экстазе — я решал логарифмы и производные. А что вы хотели? Знания, вбитые в мою пустую голову учителями советской закалки, никуда не делись. В своё время я знал наизусть девяносто формул по физике и мог найти, как минимум, шестьдесят физических явлений в любой картине. А таблицу Менделеева чокнутая училка (Евгения Павловна) заставляла вызубрить. До сих пор помню её «Именем Революции, выйти к доске!». Бр-р-р.

В общежитии ребята точно знали, что я родственник Поттера. Меня к ним и подселили специально. Я и Алекс Янковски были магглами, остальные — сквибы. Мы знали о магии, поэтому и оказались все в одной комнате. Я честно признался ребятам, что не хочу лезть в этот мир и нахрен он мне не сдался. Но Вектор (сын той самой профессорши из Гарькиной школы) подробно разъяснил, что никто меня просто так уже не отпустит. Обливейтить меня нельзя и оставлять без присмотра тоже, вот и запихнули к ним. Как бы ещё и не женили на волшебнице или сквибке.

А вот со сквибами было всё не так просто. Оказывается, чистокровные аристократы Великобритании сквибов пристраивают в определённые «свои» семьи — это сквибы рода и других родов, живущие в обычном мире. Через них маги ведут дела в маггловском мире. У Малфоев, Блэков, Флинтов, Аббот и многих других есть такие. Они даже фамилию не меняют. Мало кто знает, что у Люциуса Малфоя есть младшая сестра-сквиб. Учится в школе для девочек, рисует, ей шестнадцать. Узнал, почему у Малфоев один ребенок. У них рождается один маг, остальные сквибы. Младшему брату Драко сейчас четыре года, и он в мире магглов — у той же семьи, что и девочка. Он в этом мире считается родным братом сестрёнки Люциуса.

Это многое объясняет. К примеру, откуда чистокровные точно знали, кто в школе магглорожденный, а кто нет. В каноне Малфой-младший даже мысли не допускал, что Грейнджер сквиб или потомок какого-либо рода.

Сквибы старых родов тоже стараются выходить замуж и жениться «на своих». Кристиану сватали Эмили Аббот, девятилетнюю девочку-сквиба. Если сквибы женились или выходили замуж за магглов — их отсекали от рода. Потомков таких «отсеченных» называли грязнокровками. Ещё одну интересную вещь узнал. У двух сквибов всегда рождается волшебник и входит в род матери. Брак сквиба и грязнокровки не порицается и считается нормой. Сильных и талантливых грязнокровок старались пристроить замуж или женить на сквибе, чтобы получить потомство. Жениться чистокровному на грязнокровке было не принято. И не только из-за происхождения. Девушка-грязнокровка не сможет выносить и родить сильное потомство — погибнет. Либо ребенок высосет всё из матери, либо при родах умрёт. А ребенка от сквиба вполне сможет родить. Честное слово, племенные кобылы и жеребцы!

Не всё так просто в королевстве магическом.

Письма от Гарри приходили раз в неделю. В большинстве своём — нытьё про то, что ему там плохо. Электричества нет, в замке холодно и сыро, лестницы летают, двери исчезают, обогревателя нет, кондиционера нет, система оценок идиотская и так далее, и тому подобное. Думаю, пообщаюсь с ним плотно перед концертом. Его отпустят за сутки до Хэллоуина, и вернуться он должен на следующий день после. Письма носил Азазель. Птичка нагло ела печенье, оставленное Грегори на столе. Грег пользовался вороном. Передавал через него письма матери. Как он объяснил, мама не афиширует, что у неё есть ребенок, но кому надо — знают. Живёт он у деда, с матерью видится на каникулах.

Один акустический концерт я отыграл в музыкальном зале школы. Поднял престиж, так сказать. В выходные снимался в рекламном ролике. Выматывался я капитально. Сил едва-едва хватало на уроки. Утром шёл на занятия, потом обедал, затем были уроки «по выбору» и два раза в неделю факультативы. На музыке я отрабатывал акустику, ко мне приезжали мои музыканты и иногда подыгрывали школьники. Каждый вечер я приходил в зал и писал «песни». Выползал оттуда, обычно, за пять минут до комендантского часа. На кружке литературы были одни русские, хоть поговорить можно. Мы пели песни: и мои, и народные, и попсу. А вот шахматы мне понравились. Стратегии, ходы, приёмы. Было здорово. Канцелярию у меня быстро расхватали. Как я узнал от Моники, продажи меморабилии сильно пошли вверх. Очень пользовались спросом рюкзаки с Воландом, тетради с ним же и ручки. Вот так я и жил до Хэллоуина.

* * *

Мы с Гарри сидели у него в комнате. Завтра нам выступать.

— Ну давай, брат, рассказывай.

— Чего рассказывать?

— Как в школе дела.

— Дурдом на выезде!

— Не гони лошадей, давай с того момента, как ты на платформу пришёл.

— Я перешёл на платформу. Там встретил Джастина. Бойко и Лорд завели нас в купе.

— Кто-нибудь на вас внимание обращал?

— Да кто-то там косился, я не понял. Не перебивай! Мы расселись, и началось паломничество! Сначала пришел рыжий, искал Гарри Поттера…

— А ты…

— А я Гарольд Дурсль. У рыжего крыса была в кармане. Так Воланд ему мантию расцарапал. Ты прикинь! Этот ещё начал с меня новую требовать! Да его мантией полы мыть надо было.

— Ты его хоть послал?

— Ага, на русском и могучем! Потом пришёл блондинчик. Я помню, что ты говорил держать с ним нейтралитет. Я его вежливо послал, — Поттер захихикал. — А потом пришла она…

— Красивая незнакомка?

— Не-е-е. Грейнджер!

— Кто? — я немного опешил.

— Девочка одна. Она меня узнала, и началось… Эта дура растрезвонила по всему поезду, что тут рок-звезда. Блин, я столько автографов подписывал только на нашей первой фотосессии в магазине. А спас меня… блондин!

— Ты же его послал!

— Он просто зашёл в купе, выгнал всех и заклинанием запер дверь. С ним были ещё двое — Кребб и Гойл. Прикольные парни. Строят из себя редкостных дебилов, хотя ум у них есть.

— Помирились?

— Ну что-то вроде этого. Я его поблагодарил, и мы даже извинились перед друг другом. А ещё ему понравилось, что Воланд Уизела подрал, поэтому и пришёл. Короче, я сказал спасибо, достал еду коту и залез на вторую полку спать. Они там с Джастином о чём-то разговаривали. Я под самый конец только проснулся, когда переодеваться надо было. Малфоя чуть удар не хватил…

— От чего? Ты в трусах решил идти, или он шрам заметил?

— Нет. Я на свою одежду мантию одел и даже не застегивал!

— Оу! Это… сильно.

Гарри в школу поехал в одежде конкретного бунтаря — белая рубашка с закатанными рукавами заправлена в чёрные штаны, на ногах тяжёлые высокие ботинки, вместо ремня — цепь. Форма Хогвартса для мальчиков помимо мантии предполагала брюки, туфли, рубашку и жилетку. Кузен всё проигнорировал.

— Да ты дальше слушай! В замок на лодке добирались. Никакого жилета, никаких правилбезопасности! Ничего! Хотя замок очень красивый. Так вот, мы приплыли и нас забрала профессор трансфигурации. Малфой сказал, что ей штраф выписали за применение волшебства в доме магглов. Так Уизли с ним чуть не подрался! Видите ли, это нормально, а Статут можно не соблюдать.

— А распределение?

— Да что распределение? Бред сивой кобылы! Надел шапку на голову, и она говорит, на какой факультет тебе идти.

— Как ты её уговорил отправить тебя к хафам?

— Сказал, что мой друг там, и я хочу к нему. А на Слизерине холодно!

— Гриффиндор не предлагала?

— Нет. Сказала, что в такой душе благородства нет. Упорно к змеям отправляла. Знаешь, реакция на мою фамилию была бесценна — тишина гробовая! А когда меня к барсукам отправили… Таких оваций я никогда не слышал!

— Уизли куда попал?

— Ко львам, Малфой к змеям.

— А эта… Грейнджер?

— Ко львам. Жаль её.

— Почему?

— Умная, ей к Воронам надо было, а её в этот… хлев засунули! Хотя — сама виновата! Захотела быть самой умной на фоне дегенератов, так пусть расплачивается. Она заучка и всех поучает, как надо и как не надо делать.

— А чем тебе трансфигураторша не угодила?

— У неё на втором курсе учится парень — Эрнст Холлфейн. Он малообеспеченный. Так ей пофиг на то, что у него одежды толком нет, канцелярия тоже отсутствует. Близнецы Уизли над ним издеваются, а она даже палец об палец не ударит. Ну, я ему куртку и гриндерсы отдал, и рюкзак, и почти все перья.

— Короче, подобрал, как Воланда. Теперь присматриваешь…

— Да ну тебя! Доброе дело сделал, а ты!

— Не дуйся! Хорошо, что помог. Просто боюсь, что это войдет в привычку у него, либо он будет чувствовать себя обязанным тебе.

— И что ты предлагаешь?

— Работу ему на лето найти. Надо с Моникой переговорить. Может, на студии есть работа по типу «принеси-подай», какая-никакая денежка будет. Чем тебе ещё эта тетка не угодила?

— Всем! Оценки занижает, хотя у меня всё с первого-второго раза получается, баллы с факультета снимает. Я её вообще в ступор ввёл, когда сказал, что раз за эти баллы я ничего купить не могу, так и зарабатывать их не буду.

— И…

— Отправила меня на отработку к Филчу.

— Полы мыть?

— Полы пусть Уизли с Малфоем моют! А я с ним подружился — он мне замок показывает, истории разные рассказывает. У него такая кошка классная! Миссис Норрис. Я ей весь «Вискас» скормил.

— А Воланд?

— А Воланда на кухне кормят, и он всё-таки задавил крысу Уизли и ещё пару чьих-то жаб.

— Ты насчет крысы уверен?

— Уверен. Она на столе сидела в Большом зале. Так Воланд ей одним прыжком хребет переломил.

— Воплей было…

— Ага. Вот только нихрена у них не получилось. В письме было сказано про сову, кошку или жабу, а у него крыса. Так что он пролетел как Фаньер над Парижем!

— Кота не обижают?

— Кто?

— Уизли!

— Они, конечно, идиоты, но не до такой степени. Он с миссис Норрис сдружился и ещё с кошкой Булстроуд из Слизерина. Воланд — первый парень в замке. Попробуют тронуть — их вся женская половина кошачьего царства сожрет. Хотя они те ещё придурки.

— В смысле?

— В начале года Дамблдор сказал, что третий этаж закрыт. Не ходите туда, если не хотите умереть.

— И они пошли?

— Хуже! Эти дебилы выпустили трехголового пса! Хорошо, что я не пошёл в тот день…

— Та-а-а-к, с этого места поподробней!

— Ну… Малфой повздорил с Уизли, что-то там на мой счёт. Я-то понимаю, Драко всего лишь хотел его позлить. Так рыжий назначил дуэль от моего имени на третьем этаже.

— А ты?

— А я даже и не думал идти. Уизли надо, вот пусть и топает. Он там утром на весь зал орал, что я трус. Так потом, в туалете, я ему популярно объяснил, что трус и пиздабол именно он.

— Сам объяснял? Поймали? Синяки? — б-р-р-р, ну и монстра я воспитал!

— Нет. С Гойлом и Джастином объяснял. Твою науку, куда бить и как бить, я помню. Близнецы что-то там вякнули, но я намекнул, что если они не заткнутся, я скажу, кто собачку выпустил.

— Джастин же магглорожденный! Как Малфой с ним общается?

— А он как сказал, что ему в волшебном мире делать нечего и он уже помолвлен, так Малфой перестал рожу кривить.

— А он помолвлен?

— Да.

— Бедный.

— У аристократов всегда так. Малфой с Паркинсон помолвлен. Гойл с Булстроуд. На Слизерине только итальянец Блейз свободный — ему невесту во Франции подбирать будут.

— А я с родственником Флинта учусь!

— Знаю. Он мне сказал. Малфой попросил не распространяться про их родственников.

— А Грейнджер чей потомок?

— Дагворта-Грейнджера. Его брат был сквибом и женился на маггле. У них родилась дочь — мать Гермионы. Её отец взял фамилию жены.

— А почему брак с такими нежелателен?

— Как мне Макмиллан объяснил — они тянут силы из родового камня. Потомки таких слабы магически и для своей магии вытягивают силу из алтаря. Поэтому брак с ними нежелателен.

— А твоя мама?

— Она обретённая. В роду никогда магов не было. За такими идет охота.

— Ты говорил, что Уизли — предатели крови. Это как?

— Малфой сказал, что их дед уничтожил свой замок, родовой алтарь и своего отца. Вот и получил клеймо.

— Они тоже тянут магию?

— Они её теряют. Такие рождаются нормальными магами, а к совершеннолетию становятся почти сквибами. Домашние чары — их предел. Сотворить что-то более энергоёмкое, чем «Репаро», они не могут.

— Но у него же братья…

— Один брат навоз у драконов выгребает, другого гоблины в рабство взяли в обмен на магию. Там один Перси только что-то пытается сделать. Брак с такими — позор.

— Грейнджер вроде сильная волшебница.

— Сильная волшебница или нет, можно узнать только после тринадцатилетия, ну, иногда раньше. Там что-то с созреванием. Я так и не понял.

— Ну и дела.

— Мне так объяснили.

— Как там твоего ворона приняли?

— Всем Райвенкло кормят. Флитвик от него в восторге. Разожрался и обнаглел. Только мясо требует. Он с деканом Слизерина дружит.

— Со Снейпом?

— Ага. Он ему каких-то мелких пауков и червяков таскает.

— А ты?

— А я не таскаю.

— А ты как со Снейпом?

— Нейтрально. Я не трогаю его, он не трогает меня. Он что-то там попытался на первом уроке сказать, но потом его Спраут к стенке припечатала. Больше не лезет.

— Спраут?

— Наш декан. Классная тетка. Мне её уроки очень нравятся. Ты же знаешь, я люблю с растениями возиться.

— И чем тебе в Хогвартсе не нравится? Я так и не понял.

— А что хорошего? Практических знаний только три предмета. Остальное мура мурой. Всё это можно за месяц пройти. Хорошо, что Флитвик мне рояль нашёл. Теперь каждое воскресенье Синистра под мой аккомпанемент танцам учит. Хоть играть не разучусь.

— Тебе Лорд говорил о планах на тебя?

— Говорил.

— И?

— Знаешь, до Хога я не понимал его.

— А сейчас?

— А сейчас считаю, что волшебники идиоты и сами загнали себя в эту ловушку.

— Мы договорились, что до ломки твоего голоса ничего менять не будем.

— Ох-хо-хо, как всё сложно!

— Не расстраивайся. Твоя задача — взять от школы максимум, а там будем думать.

— Эй, звёзды эстрады, ну-ка, спать! — в двёрном проеме показалась голова Мардж.

Пришлось разойтись по кроватям. А я всё думал… Если крыса — это Петтигрю, то ему наш кот хребет сломал, и канон идет лесом. А если нет? А как же тролль? Гарри ведь не в Хогвартсе. С этими мыслями я уснул.

* * *

Утро встретило нас звонким собачьим лаем. На часах было семь утра. Я, зевая и потягиваясь, спустился на кухню. Гарри уже завтракал яичницей с беконом.

— Доброе утро, Дад.

— Какое доброе? Семь утра!

— Я в шесть встаю. Мы зарядку делаем, бегаем, собираемся. В семь утра такая очередь в душ, так что приходится вставать рано!

— Душ один на всех?

— Да. Там десять кабинок на всех мальчиков курса. Бытовые неудобства форевер! Средневековье с вкраплением современности. Ты не представляешь, какое блаженство наша ванна! Привидения не залетают, дверь не исчезает, ручки не кусаются!

— Как мало тебе для счастья надо!

— Сам в шоке, — ответил Гарри и продолжил поглощать бекон.

— Гарри, я тут подумал. Хочу сингл написать. «Страшные сказки». Ты походи по Хогвартсу, узнай страшные истории, а я их на песню положу. Идёт?

— Вот тебе история. Злой волшебник был милым мальчиком, а затем взял себе кошачью кличку и начал убивать направо и налево. Подойдёт?

— Кошачья кличка — это Воланд?

— Ага. Все на неё поначалу неадекватно реагировали — вздрагивали, глаза большие делали. Потом привыкли. Слизерин оценил. Воланд так вообще частый гость у них в гостиной.

— Мне три истории нужно. Их должен хорошо знать волшебный мир.

— Хочешь сочинить такое, чтобы все волшебники себя узнали?

— Да. Хочу страшные истории.

— Может, проще обычные сказки переделать? Ну, типа «Красной шапочки»? На самом деле волк был оборотнем и родным сыном бабушки, отцом «Шапки». А её обратил. Охотники убили волка, но «Красная шапочка» осталась оборотнем. Ну как?

— Попробую. Но ты всё равно узнай в Хогвартсе страшилки.

— Хорошо.

— Я почти сингл закончил. Скоро начну запись.

— Потом покажешь и слова пришлёшь.

* * *

В семь часов мы выступаем на вечеринке в честь Хэллоуина. Не знаю, как Дэвид и Нэш это провернули, но теперь мы стали играть первыми на выступлениях со взрослыми рокерами. По-моему, неплохо. Гарри нервничал. Он давно не играл.

Три… Два… Один! Занавес сняли и… первой шла «Фейерверк»! Поттер «отрывался». Было видно, что он соскучился по сцене. Спел все мои партии, заводил толпу. Ну прям зайчик-энерджайзер. Получилось здорово! Мы уже потом узнали, что был прямой эфир с этого мероприятия, и наша «93 Million Miles» попала. Гарри умудрился переговорить с Нэшем насчет своего однокурсника. Не знаю, как, но у него получилось. Нэш согласен побеседовать с парнем на каникулах и взять его в студию на подработку. Ну хоть так. Перед отправлением кузена в Хогвартс появился Дэвид, поздравил с эфиром и сказал, что на рождественских каникулах у нас большой тур. Потребовал на выходных показать ему, что я насочинял. Наша идея со страшными сказками ему пришлась по вкусу. Дал добро, но попросил без крови. Эх, вот кто меня за язык тянул? Ладно, сочиним сингл «сказок» и сингл «обычных» песен.

Нагруженный покупками и подарками Гарри порт-ключом отбыл в Хогвартс. Мне же утром ехать в школу.

Глава 25 Рождественская...

Время до Рождества не прошло — оно пролетело со скоростью ракеты! Школа, запись, выступления, сюрприз от родственников… С одной стороны, я был жутко уставшим, но с другой — довольным. Доволен тем, что двигаюсь, работаю, совершенствуюсь. Наконец-то ушли «зажимы» из кисти, и играть стало намного проще.

Мои соседи по комнате «обрадовали» меня, что их родственники в полном составе смотрели трансляцию нашего выступления.

— И как? — спросил я Грега, с которым у меня были самые хорошие отношения.

— Не одобрили. Но Малфой сказал, что деньги не пахнут.

— Это чем-то грозит Гарри?

— Ну-у-у… Он не самый завидный жених у чистокровных.

— Так у него же денег…

— Дад, не в деньгах дело. Дело в дарах и магической силе. Твой брат растрачивает её на музыку, а что он передаст своим детям?

— Деньги.

— Деньги решают не всё.

— Не смеши! Деньги правят миром. Дай мне денег, я покажу, как решить проблему.

— Вот этим ты и отличаешься от волшебников и сквибов. Не заморачивайся, тебе не понять. Учитывая, что за Гарри стоит сам Ардвидссон, пытаться что-то сделать ему — это чистое самоубийство.

Я и не заморачивался. По сути, Гарри, для меня — обуза. Один я больше заработаю. Поттер связывает по рукам и ногам, но до ломки голоса мы друг от друга никуда не денемся. Нет, я не против, что Гарри со мной на сцене, что я за него заступаюсь. Просто сейчас я как никогда стал осознавать, что мы из разных миров, и Гарри вряд ли будет в моем мире. Скорее всего, он всё же выберет волшебный мир, а я… а я хочу на сцену. Сцена — это наркотик! Реально, наркотик. Выброс адреналина, особый ритм дыхания, чтобы правильно петь, энергия толпы. Это мой личный сорт героина!

Через день после Хэллоуина пришло письмо от Гарри. Мальчишки в комнате хмурились и переговаривались. На столе валялась газета «Ежедневный пророк». Я маггл, и не могу видеть, что в ней написано. Учитывая то, что парни постоянно брали её в руки и громко спорили — дела плохи в магическом мире.

Азазель поглощал печенье, Флинт спорил с Вектором, а я открыл письмо от Гарьки.

«Привет, Дад! Спасибо за автографы и подписи. Все в восторге. Ждут новый сингл и книжку об овчарках. Ты просил информировать тебя, если что-то серьёзное случится.

Короче, пока мы с тобой на сцене отрывались, в мою школу проник тролль. Это такие большие твари, у которых нет мозгов, но много силы. Так вот, он напал на Грейнджер, Уизли с Лонгботтомом отправились её спасать. Грейнджер и Уизли погибли, а Лонгботтом в больнице. Скандал очень знатный. Кресло под директором сильно шатается. Вот. Если что-то у тебя произойдёт — пиши мне.

P.S. Профессор Вектор просила, чтобы мальчик ей написал. Я так и не понял, что к чему, но она сказала — ты знаешь. Эй, что у тебя там за дела?»

— Грег, — сказал я, — напиши матери, она просила.

— Не понял…

— Гарри написал в письме, — ответил я, — твоя мама просила, чтобы ты ей написал.

— Что пишет твой кузен? — спросил Флинт.

— На, читай. Там ничего секретного.

Ребята вырвали письмо у меня из рук.

— Даже не наврала, — задумчиво сказал Макмиллан.

— Кто? — не понял я.

— Скитер, — это уже Райно говорит, племянник Боунс, — журналистка в волшебном мире. Написала, что из-за халатности администрации погибли два ученика — Уизли и грязнокровка, а наследник Лонгботтомов в больнице.

М-да-а. Заварил же я кашу. По сути, это ведь из-за меня Поттер оказался на сцене и не спасал Грейнджер. Это из-за меня погиб Уизли. Так, стоп! Совесть — заткнись. При чём здесь я? Разве не администрация школы должна обеспечивать безопасность учащихся? Дамблдор и Волди не знали, на что они идут? Всё, с меня взятки гладки — я даже в Косом ни разу не был. Пусть волшебный мир самостоятельно всё это расхлебывает.

Пока ребята обсуждали новость, я, взяв гитару, отправился в аудиторию. Тролль троллем, а сингл сам себя не напишет. В волшебный мир я не полезу, сами разбирайтесь.

Акустическая Yumahha со звукоснимателем была подарком компании и сделана на заказ. Эх, плагиатор я! Через три дня уже записывались черновые варианты песен. В сингл вошли четыре композиции:

1. Дима Билан — «Never Let You Go»

2. Кончита Вурст — «Rise Like a Phoenix»

3. Linkin Park — «My December»

4. Bon Jovi — «Beautiful World»

Опять же, капитальная переработка текста и музыки. Всё под Поп-Рок. Ради прикола напел куплет Руслана — Wild Dance. Долго ржал, когда Нэш захотел её купить и кому-то там отдать. Нет уж, ищи дурака! Указывай меня автором и дари кому хочешь, я её точно петь не буду. Спел «Дай мне силу» Димы Колдуна, сказали — записывай! Охота было блевануть.

На одну песню мы тратили почти неделю. Основная мелодия, аранжировка, вокал. Проблему составляло отсутствие Поттера. Моника злилась, а я просто хотел записать песни. Через месяц мои мучения закончились, началось сведение. Нэш будет издеваться над Гарри и записывать его партии, когда он приедет. Выпуск планируется ближе к февралю.

Меня обрадовали тетя Мардж и мать. Обе беременные. У тети будет двойня, а у Петуньи — один ребёнок. Сразу остро встал вопрос жилья. Понятно, что с пятью детьми мы в этом доме не поместимся при всем желании. Вернон начал поиск нового дома. Я настаивал на доме возле моря, Фабстер хотел коттедж в пригороде Лондона. А отец искал дом с большим участком и озером. Мы хотели много комнат и каминов. Женщинам было не до этого — они обсуждали пелёнки-распашонки. Жилье нужно было найти до Рождества и начать ремонт. Братики-сестрёнки должны появиться в июне-июле, поэтому Вернон спешил с покупкой. Было найдено три дома, ну, как дома — это целые замки! Первый находился в Девоншире. Старый замок с восемнадцатью комнатами, большим участком и множеством каминов. Второй дом в Нью-Хэмпшире. Большая вилла с бассейном и очень высоким забором. Третий дом — это Замок Турланд в долине реки Лун, Ланкашир. Вернон польстился на цену — он стоил меньше трех миллионов фунтов, в то время как другие два стоили от пяти. Интересно, в чем подвох-то?

Подвох я увидел, когда мы туда приехали. Замок огромен, его содержание будет обходиться в двести тысяч! Ну да, не спорю, много комнат, гараж на две машины, теннисный корт. Но вот мне оно нахрена?

Дом в Нью-Хэмпшире мне не понравился. Старый, холодный, мрачный. Фильмы ужасов в нём снимать — в самый раз.

Вилла. Ну-у-у, ничего так. Десять комнат, два кабинета, три гостиных, большая кухня, столовая. Опять же, обслуживание данной «прелести» — около ста тысяч.

Вернон мне объяснил, что уж лучше замок, чем такой современный дом. К замку прилагается земля, которой можно распорядиться по своему усмотрению, сам замок приносит доход как историческая единица, и можно получить налоговые льготы.

Путем долгих споров был куплен замок Ликлейхед в Абердиншире, чуть меньше четырёх миллионов фунтов. Он был более компактен, чем Турланд, но комнат было не меньше. Семь спален, четыре гостиных, домик садовника. Небольшая территория (двадцать гектар — это, типа, немного). Лорд Ардвидссон покупку одобрил (он был вызван для поиска проклятий и прочих волшебностей в доме). Ремонт замку… требовался. Хозяева использовали всего две спальни и столовую. Успеть до мая месяца — первая задача. Петунья и Мардж стали обсуждать — где они сделают детские, как обставят. Я дал добро Вернону на снятие наличности с моих счетов. Хорошо хоть денег достаточно. Мы решили пока не продавать квартиры и дома, которыми владею я и Гарри. Эх, надеюсь, это того стоит.

* * *

Очередная автограф-сессия должна была проходить в полюбившимся мне Селфриджисе в Рождество. Мне хотелось прибить Нэша. Изначально — интервью в пять утра, чтобы попасть в утренние эфиры, в девять начало раздачи автографов и — до трёх часов.

Двадцать первого декабря приехал Гарри, нагруженный впечатлениями и подарками. Я был почти на голову его выше и шире в плечах. Смотрелось это комично. Поттер выглядел на свои одиннадцать, мне можно было дать лет четырнадцать. Радоваться и сплетничать нам было немного некогда. Вернон потащил его смотреть замок и выбирать себе комнату и интерьер. Спальню вместо Гарри выбрал Воланд. Котяра нагло забрал себе угловую комнату с двумя окнами и потайной лестницей в кухню. Я поворчал для вида, но согласился. Мне нужна была комната рядом с кабинетом, который будет переделан в студию.

Запись вокала Гарри проводили в «темпе вальса», нужно было успеть до Рождества и отдать на сведение. Поттер не возмущался, но было понятно, что не успеем. Было решено, что до Нового года необходимо записать вокал. Эх, жизнь моя, жистянка. Песен стало пять, и сингл превратился в мини-альбом. Нэш хотел снять два клипа. Я считал, что и одного много. «Дикие Танцы» Моника всё-таки пристроила, то ли к Мадонне, то ли к какой-то группе. Я не вдавался в подробности. Песню очень быстро записали и сняли клип. Да не жалко!

Гарри «обрадовал», что Дамблдора отстранили на время от директорства, но потом вернули, правда, теперь он только директор школы. Уизли в трауре, Лонгботтом вроде как на домашнем обучении. А вот Грейнджерам поправили память, и они воспитывают девочку из приюта, считая её своей младшей дочерью, а старшая якобы погибла в лесу от лап зверя. Всё больше и больше убеждаюсь, что волшебники и магглы — абсолютно разные создания.

В школе Хагвартс сняли запрет с коридора и убрали трёхголового пса. Собака разорвала преподавателя по ЗОТИ или как там это называется у них. Зачем Дамблдор вообще его поселил в школе — история умалчивает. Знаю, что про собаку и учителя Ардвидссонну сказал Гарри. Ещё выяснил, что каждые выходные Поттер занимается с репетиторами, которых нанял Лорд. Не то что бы это было для меня неожиданным, просто пропасть между нами становилась всё больше и больше. Всё-таки Гарри готовят для волшебного мира. А какие плюшки и оплеухи от этого получу я?

Все же мы с Гарри умудрились поговорить насчёт школы.

— Ты представляешь, так он ещё и заявил, что дети сами виноваты! Урод! — возмущался Гарри.

— Угу, а он типа такой злодей?

— Да, злодей! Он же… Эй, что ты имеешь в виду?

— Гарри, — начал злиться я, — смотри на ситуацию шире! Мы имеем факт — в школе особо опасное существо, погибли школьники, но директор остался в своём кресле. Что это значит?

— Что?

— А ты подумай! Вот возьми обычную школу. Как долго продержится директор, если в школу забредёт собака и покусает учеников?

— Ну-у-у, либо его уволят, либо уволят половину персонала.

— Правильно мыслишь. А теперь к твоей школе: системы безопасности нет, в школе большой бешеный тролль и ещё собака с тремя головами. Учителя, вместо того, чтобы пересчитать всех по головам и запереть, почему-то куда-то ведут детей. В процессе «эвакуации» двое учащихся сбегают. В итоге имеется два трупа и один инвалид. С чьего факультета они там были?

— Грифы. Постой, значит, МакГонагалл виновата во всём? Не директор?

— Да что же ты так узко мыслишь-то?

— Ты меня совсем запутал уже. То директор виноват, то не виноват. Расскажи уже толком!

— В школе отсутствует система безопасности — вина директора и деканов. Разгуливают опасные животные — вина директора и деканов. Погибают дети — вина директора и декана. Погиб учитель — вина директора, который не обеспечил безопасные условия труда. А теперь скажи, братец, кому-нибудь что-нибудь было за два трупа?

— Дамблдора сняли со всех постов, кроме школы.

— А тебе не кажется это странным?

— Что?

— Проблема произошла в школе, а директором он остался.

— Я опять тебя не понимаю…

— Думай! Он был председателем в Конфедерации магов и в Визенгамоте. Что он там плохого натворил?

— Вроде ничего.

— А в школе?

— Подожди, ты хочешь сказать, что его просто убрали как политика, и всем похрен на школу и то, что в ней происходит?

— Почти так. Тут два варианта. Первый — всем пофиг на школу. Маловероятно, потому что там дети учатся. Второй — не смогли его снять. У директора есть кто-то или что-то, что не даёт просто так от него избавиться.

— Лорд говорит, что это дело времени. Он найдет способ его отстранить.

— Хорошо, а кто тогда будет директором? Лорд? Ну так он просто конкурента устраняет.

— Не говори так! Лорд хороший.

— Ага, когда спит зубами к стенке. Гарри! Да пойми ты — он помогает тебе, пока ему выгодно. Как только ты помешаешь его планам, он тебя уничтожит и не посмотрит на то, что был твоим опекуном. Не доверяй ему.

— Дад, я совсем запутался. Лорд говорит, что я волшебник и мне надо развиваться, а не по сцене скакать. Ты говоришь, что он это делает ради выгоды. Дамблдор говорит, что ради общего блага я должен быть защитником. Я запутался уже. Всем я что-то там должен.

— Не в силах нас ни смех, ни грех

свернуть с пути отважного,

мы строим счастье сразу всех,

и нам плевать на каждого.

Процитировал я Губермана.

— Запомни раз и навсегда. Не существует общего блага.

— Как это? Общее благо, это когда всем хорошо.

— Ну, смотри. Ты любишь бекон?

— Спрашиваешь!

— То есть, бекон по утрам для тебя это благо. Да?

— Да.

— А для свиньи? Бекон — это благо?

— Не понял.

— Для свиньи, которую убьют, чтобы сделать бекон — это благо?

— Не… нет, — заикаясь сказал Гарри.

— Вот ты и ответил на вопрос. Для тебя свинья — это бекон. А ты для свиньи — палач, — грубо, конечно, но доходчиво.

— Значит, если счастлив я, кто-то другой несчастлив?

— Значит, то, что тебе необходимо выбрать людей, которых ты будешь поддерживать. Остальные — перебьются. И, Гарри, запомни — ты никому ничего не должен. Это Лорд должен помочь тебе с образованием. Это школа должна тебе это самое образование дать. Ты сам волен выбирать, чего хочешь.

— Дад, ну почему всё так сложно?

— Жизнь она такая, скотина, — невесело ухмыляясь, сказал я.

Двадцать четвертое декабря не задалось с самого утра, точнее с ночи. Мы поднялись в три часа. Завтрака не было — Петунья и Мардж у нас на особом положении. Яичница подгорела, бекон спёр Воланд. Пришлось давиться бутербродами. Злые как черти мы залезли в машину, где сидела очень бодрая Моника.

— Моника, — начал я, — а ты человек?

— Я не понимаю тебя.

— Ты человек или робот?

— Человек.

— А почему ты всегда такая бодрая до безобразия?!

— Поговори мне тут, — бам-с подзатыльник.

— Вот не надо меня лупить!

— Вот не надо умничать…

— Да умолкните уже оба! — вскипел Поттер.

Мы помолчали.

— Помним, что говорить и где вы учитесь?

— Да, о великий киборг! — с придыханием проговорил я.

— Дадли, не паясничай! Всё серьёзно. Сейчас будет проявлен интерес к вашей учебе, и твоя задача перетянуть внимание на себя, а Гарри должен рассказать про новые песни.

У наших ног завертелась Долли. Я пиарил её, как мог.

— И не забудьте рассказать про книгу с овчарками.

— Хорошо, как скажешь.

— Запись будет проходить в одном из павильонов, и через три часа её вставят в эфир.

Павильон не впечатлял. Небольшая комнатушка, белый фон, три стула и четыре камеры, софиты. Нас сразу усадили на места, гримёры поколдовали минут пять-семь и… все.

Три-два-один-запись!

— Здравствуйте, дорогие телезрители, — начала вещать миловидная блондиночка, — сегодня по вашим многочисленным просьбам у нас в гостях братья Дурсли — Гарольд и Даддерс. Здравствуйте, мальчики, вы так подросли с момента нашей последней встречи.

— Ну так три года прошло!

— С кем вы пришли сегодня?

— Сегодня мы с нашей собакой — Долли. Тетя пишет книгу по воспитанию овчарок. Надеюсь, скоро выйдет.

— Книга вашей тети про бульдогов разошлась рекордным тиражом. Я помню, что у вас дома обитает бульдог Злыдень и кот Воланд. Может, у вас ещё кто-то живёт?

— Конечно, живёт! — включился Гарри. — Мама, папа, тётя, дядя.

Дружный смех.

— Я имела в виду из животных.

— Бульдоги Злыдень и Зара. У них есть щенки. Кот Воланд, ворон Азазель и Долли.

— Необычные имена у кота и ворона.

— Это из романа «Мастер и Маргарита», — сказал Гарри, — русского писателя Булгакова.

— Интересуетесь русской литературой?

— Дадли подсунул. Он знает русский язык.

— Дадли, скажи, как возникла мысль сделать сингл на русском и откуда ты знаешь язык?

— Спонтанно в голову пришла идея. Были песни, которые не вошли в альбом. Я их перевёл на русский и записал сингл. А русский я в больнице выучил года так четыре назад.

— За пластинками идёт настоящая охота. Почему их не выпустили в Великобритании?

— Это уже не к нам, а к звукозаписывающей компании. Насколько я знаю, права на выпуск у русской компании «Мелодия».

— А что сейчас вы планируете?

— Сейчас выпуск мини-альбома, — Гарри взял инициативу в свои руки, — четыре или пять песен, как получится.

— А почему не десять или больше?

— Ну, мы же не роботы. Можно было бы подождать год-два и выпустить альбом. Но поклонники не захотели.

— Ваши поклонники интересуются, почему Дадли выступает один?

— Так бывает. Поверьте, — начал оправдываться брат, — если бы была возможность, я бы тоже выступал. Увы, я не так успешен в учебе, как мой брат.

Пора перехватывать инициативу в свои руки.

— Гарри ленивый до ужаса, а мне нравится учиться. Даже концерты в школе давал.

— А как у вас в школе? Как реагируют другие учащиеся.

— Первое время неадекватно, — слово взял Поттер, — потом привыкли.

— А у меня никак не реагируют. Я там не один такой. Много ребят, кто снимается, озвучивает фильмы. Детям аристократов воспитание не позволяет пальцем тыкать. Моя персона особого резонанса не вызвала. Подходили, брали автографы, но дальше «здрасти — до свидания» отношения не заходят.

— Ваши фанаты интересуются, когда вы приедете в их город? Да-да, так и звучит вопрос.

— Давайте мы расскажем, как происходит процесс формирования гастролей. В каком-то городе есть организаторы, которые привозят различных музыкантов, актёров и певцов. Если они хотят пригласить нас в город, то организатор связывается с нашим агентством. И они либо договариваются, либо не договариваются о проведении концерта. Зачастую мы даже не знаем, куда едем. Обычно нас за неделю-другую ставят в известность, где мы будем выступать, бывает, что за месяц. Хотите концерт в вашем городе или школе? Ищите организаторов!

— Ребята, расскажите о своем образе, об одежде. Многих интересует — зачем вам все эти шипы, браслеты?

Блядь, мне надо ей рассказать, что это контракт такой или как? Натянул улыбку до ушей и начал вещать:

— Все имеет практическое значение. Вот попробуйте в кроссовках на сцене с пиротехникой походить. Разлезутся же! Или браслеты с шипами на руках — не дают заваливать кисть, когда играешь.

— Дадли, ты играл с «Металликой» и «Аэросмитс», расскажи нам, какие впечатления?

— Шикарные! — нет, блин, я расскажу тебе, как мы матерились и орали друг на друга, что у нас нихуя не получается! — Довольно весёлые музыканты. Замечательно работали.

— Ну что же, наше время подходит к концу, что вы можете пожелать нашим телезрителям?

— Всегда верить в себя!

— Ложиться спать пораньше! — Поттер, как всегда, в своем репертуаре.

Софиты выключены, микрофоны сняты. Долли забрал Фабстер. У нас минут десять, чтобы перекусить, и пора в павильон.

Самое сложное не завоевать, а удержать. Вот и у нас в Гарькой ещё пока получалось удерживать зрительский интерес. Количество народа в Селфриджисе это подтверждало. Нас ждала толпа тысяч в пять. А время — только половина девятого утра. Что же будет дальше?

Дальше был конвейер. Схема отработана до автоматизма — улыбка, рукопожатие, автограф и фото. Мы подписывали всё — от простой бумажки до коллекционных пластинок. Очень много было «самопальных» кассет. Я был удивлен количеством синглов «Мелодии», которые нам протягивали для подписи. Нет, ну надо же! Все-таки это Англия, и как люди доставали из СССР пластинки, я понятия не имел.

Народ был разношёрстный. Первыми пришли охрана и работники универмага, потом уже все остальные. В большинстве своём это были подростки и их родители. Бородатых дядек и панков с ирокезами тоже хватало. Неожиданным стало появление в толпе людей в нелепой одежде. Как я понял — это волшебники, которые хотели получить автограф. Как же — знаменитый Поттер подписывает свои календари и тетрадки. На волшебников особо никто не пялился и пальцем не показывал — всё внимание на себя перетягивала молодежь с зелёными и розовыми ирокезами, шипами и прочей панк-атрибутикой. Так что мужчина в женской блузке, спортивных штанах и домашних тапочках смотрелся вполне органично. Маги подписывали календари, плакаты, обложки от тетрадей и куски пергамента только у Гарри (оно и понятно, я им нафиг не сдался). Были и те, кто брал автографы только у меня. В основном они несли газетные вырезки, где напечатано мое фото с другими рокерами.

Мероприятие прошло на редкость спокойно. Может, из-за присутствующих магов в охране (коих было штук восемь), может, из-за обычной охраны (которой нагнали около ста человек), а может — из-за присутствия самого Ардвидссона. Не знаю. Главное — всё прошло отлично. Устали как Злыдень на фотосессии. С нами остались менеджер и охранники.

— Мальчики, давайте шевелитесь быстрее, — нудила Моника, — ещё в офис ехать, Нэш и Дэвид хотели с вами поговорить.

Охранники в количестве пяти человек стояли ближе к выходу из служебного коридора.

— И что им нужно? — поинтересовался Гарри насчет визита к начальству, выходя из гримерки.

— Что-то там насчет концертов, — ответила Моника.

— И ради этого нам нужно ехать в офис? Серьёзно? В туалет-то можно сходить? Или в машине надуть? — ядовито спросил я.

— О Господи! Говорили мне — намучаешься ты с этими школярами, так не поверила, — горестно вздохнула наша агентша.

— Я пошёл.

— Я с тобой! — тут же среагировал Поттер.

— И что же вы там вдвоём собрались делать? — ехидно поинтересовалась Моника.

— Поддержать друг друга, — в тон ей ответил я. Рядом раздался откровенный ржач наших охранников. — Морально поддержать, а не то что вы подумали, — ржач стал сильнее.

Я направился в сторону туалета, Поттер потянулся следом. Охрана, не торопясь, разворачивалась в нашу сторону, лентяи-тунеядцы.

Из-за поворота, спеша в нашу сторону и копаясь в карманах, вышел мужчина в чёрной толстовке «Nirvana». Походу, ищет, что протянуть для автографа. Даже в служебном помещении нет покоя от этих фанатов!

— Ручка есть? — спросил я, поворачиваясь к Гарри, — Вон, опять приш…

БА-БАХ! Звук выстрела разорвал тишину коридора. Послышался топот ног охраны, глаза Поттера стали круглые-круглые, как у анимешных героев, когда они чему-то удивляются. Мою шею обожгло болью. Последней мыслью перед тем, как померкло сознание было: «Блядь, а в туалет так и не сходил»…

* * *

Выплывал я из вязкого марева сна с трудом. Сильно болела голова. Казалось, что белый потолок придавил меня свой тяжестью, и я не могу встать. Темнота.

Уже знакомая палата в Лондон Бридж вновь приняла меня в свои объятия. Проснулся я от писка датчиков кардиомонитора. Открыл глаза. Белый потолок, тошнотворные кремовые стены и раздражающий звук медицинских приборов. В голове одна мысль: «Почему опять на Рождество-то? Другого времени выбрать не мог?». Двигать головой получалось с трудом. В палату ярко светило солнце, на стульчике дремала сиделка Марта.

— Вы проснулись? Хотите пить? Не говорите, вам пока нельзя. Просто моргните, — поспешно сказала она.

Жажда была сильная. Я моргнул. Марта поднесла к губам поильник. Воды там было где-то на пол-глотка. Попробовал проглотить — больно! Я закашлялся, горло обжигало болью. Да что же, сука, произошло-то? Кашель не прекращался. Мне казалось, что я сейчас все легкие выплюну. В палату стремительно зашел Джефферсон. Рывком посадил меня на кровати, закружилась голова. Темнота.

Следующее пробуждение было определенно лучше. Всё так же пищали приборы, сидела Марта, Джефферсон разговаривал с каким-то дядькой в халате.

— Очнулся, — сказала Марта.

— Мистер Дурсль, пожалуйста, не шевелитесь, — заговорил незнакомый мужчина, с которым разговаривал мой врач, — вам лучше не двигаться, иначе потревожите швы.

А я только хотел осмотреться! На шее была тугая повязка. Из-за неё дышалось с трудом. Хотелось заорать: «Какого хуя здесь происходить?! Что было? Где эти, в балахонах? Охрана? Что за мужик там был?» Вместо этого пришлось лежать тихо и смирно.

— Меня зовут доктор Сэмвел. Вас доставили в больницу после тяжёлого пулевого ранения в шею. Я вас прооперировал. Сейчас всё хорошо, но вам пока нежелательно двигаться.

Моя верхняя половина тела была немного приподнята на кровати. Это позволяло видеть собеседника. Интересно, а где все? И почему магический опекун Гарри надо мной палочкой не машет? Одни вопросы, ответов нет.

Я очнулся двадцать седьмого декабря. В больнице мне пришлось проваляться почти две недели. Всё это время Лондон Бридж осаждали фанаты, журналисты и полицейские. Ко мне приходили Вернон, Фабстер, Гарри, Моника, Нэш, Дэвид, Вектор, Флинт, директор школы, доктора и несколько фанатов, которые как-то пробрались через охрану.

От скуки отвечал на письма фанатов. Мне их приносили мешками. Обычно в агентстве это делает специальный человек. Он приносит открытки и ответы, чтобы я поставил автограф под всей этой писаниной. Написал штук сто писем и открыток. Моника и Нэш клятвенно пообещали отправить. Несколько писем были с угрозами — их забрали полицейские. Какие-то были шуточные, многие признавались в любви. А от одного из писем я хотел прыгать до потолка от счастья, и сердце щемила надежда.

«Здравствуйте, мистер Дурсль. Меня зовут Элис, мне восемь лет, я живу в Йоркшире. Я очень люблю Ваши песни. Пожалуйста, подпишите мне Вашу фотографию».

Это коротенькое послание вернуло меня в прошлую жизнь. Элис — ты существуешь здесь! Хоть бы это была ты.

«Здравствуй, Элис. Я получил твоё письмо, когда лежал в больнице. Со мной всё хорошо, я иду на поправку. Надеюсь, скоро я снова буду давать концерты. Даддерс Дурсль».

К письму приложил свои фотографии в количестве трёх штук и попросил передать ребёнку в руки лично, а также сделать её фото. Хотелось петь и плясать от счастья.

Полицейские приходили пару раз. Вернон бывал каждый день, Петунью и Мардж не пускали. Не в их положении ко мне приходить. Говорить я не мог, писал вопросы на листочке.

Фабстер и Вернон рассказали, что по официальной версии меня пытался убить сумасшедший фанат. А реально — нам аукаются «стразы», которые отец клеил на Гарькину футболку.

Мне дважды меняли охрану возле палаты. Предыдущих телохранителей уволили — прохлопали они опасность. Теперь вопросами безопасности занимается Фабстер.

Поттер стыдливо прятал глаза. Его опекун отказался мне помогать. Из путаных объяснений Гарри стало понятно, что маги не вмешиваются в дела магглов. Вот если бы в меня проклятием прилетело, то тогда бы сразу помогли. Интересно, а если бы ранили Гарри? Тогда как? Он бы тоже валялся в больничке и ждал выздоровления? Судя по заикающемуся и красному кузену — вряд ли. Еще один минус в копилку «волшебного мира». Да и Лорд показывает себя не с лучшей стороны.

Моллетман всё хотел со мной поговорить, но, видя моё состояние, сказал, что это может подождать. Наш мини-альбом отдали на сведение. Нэш искал режиссера для клипа.

Через дня три-четыре после моего возвращения в мир живых, я попросил поставить в палату ёлку. Должно же хоть что-то напоминать о празднике? Подарки под ней не переводились. Их все проверяла охрана. Большей частью это были мягкие игрушки, самодельные сувениры, вязаные вещи (шарфы, свитера), открытки и ёлочные игрушки. Запомнился медальон в виде бульдога, цепь на руку в виде гитары, напульсники с вязаными шипами и ёлочный шар из ниток.

К выписке из больницы я мог говорить, не повышая голоса. О пении речь и вовсе не шла. Мне предстоит долгая реабилитация. На горле были ужасные швы, потом останутся шрамы (сделаю татуировку). Шею закрыл подаренным чёрным шарфом с надписью «Roker».

На выходе ко мне присоединились ещё пять охранников и Фабстер. Возле Лондон Бридж дежурили папарацци и журналисты. Охрана хмуро отгоняла всех от меня. Мы расселись по автомобилям и тронулись домой.

Отступление четвертое

31 декабря. Школа чародейства и волшебства Хогвартс, апартаменты директора.

Директору школы чародейства и волшебства Альбусу Дамблдору в новогоднюю ночь не спалось…

Этот год был на редкость неудачным — получение опеки Ардвидссоном, смерть Уизли и ранение Лонгботтома, снятие с руководящих должностей (хорошо хоть директором остался), смерть Квиррелла, ещё и покушение на маггла в непосредственной близости от Поттера. Словом, сплошные проблемы и никаких плюсов ситуации. Один только скандал с Уизли чего стоит. Крики Молли слышала вся школа, если не весь магический мир. Как союзники они никуда не денутся, но вот той щенячьей преданности, что была ранее, ждать не стоит. Августа Лонгботтом была более сдержанной, но от этого не менее грозной. Она нагло воспользовалась камином в кабинете директора и демонстративно увела внука, закрыла мэнор от посторонних и никого не пускает. А грязнокровка… одной больше, одной меньше. Кто их там считает? Её родители не министры, так что невелика потеря, хотя нервы потрепали знатно.

Глупо получилось с Квирреллом. Не ожидал директор, что Том Ридлл так быстро лишится тела, даже не дойдя до главной ловушки. Это же был всего лишь пёс! А ведь так хорошо всё начиналось. Том поверил, что в школе хранится философский камень, поверил в испытание для «Избранного» и всё так… идиотски закончилось, не успев начаться.

А попытка убийства брата Поттера? Весь волшебный мир гудит, что юный победитель тёмного волшебника мог погибнуть от маггловского оружия! Хорошо, что его план и планы Ардвидссона совпадают. Гарри не место в мире магглов, там опасно. Опасно для юного, неокрепшего тела.

— Что Фоукс? Тоже не спится? И мне не спится… Старею я, а время поджимает. Что будем делать? — спросил он птицу. — Не знаешь? Вот и я не знаю. Я всего лишь хозяин палочки, камень принадлежит Тому, а мантия Гарри…

Феникс тихонько курлыкнул, слетел с жёрдочки на стол и поскрёб лапкой по крышке стола.

— Ты думаешь, стоит? — спросил Альбус, открывая один из ящиков стола и извлекая на свет потрёпанную чёрную тетрадь…

31 декабря. Литтл-Уингинг, Тисовая улица, подвал дома №4.

— Не думаю, что русские такие идиоты, чтобы так глупо подставиться, — говорил грузный мужчина с пшеничными усами, попивая коньяк из бокала.

— А ты думаешь, мы не проверяли? Русские это. Неграм некогда — у них переворот. На Балканах тоже пылает знамя революции…

— А у Советов, значит, всё спокойно? — перебил его толстяк.

— У Советов скоро будет неспокойно. Но то, что это дело рук русских — однозначно.

— И чего же они хотели добиться?

— Припугнуть, чтобы ты не лез на их территорию. Сколько ты вывез?

— Купить Букингемский Дворец хватит, — мрачно ответил собеседник.

— Это не американцы и не немцы — они яд готовили. Негров мы ещё в аэропорту задержали. Балканцев год назад перестреляли. Остаются русские и китайцы.

— Так может, китайцы?

— Китайцы более изощрённо действуют — похищение, пытки. А здесь — напролом, как медведь. Да и ты ведь на их территории это провернул.

— Ладно, полковник, это всё лирика. Что делать будем?

— Популярность раскручивать будем. Чем популярней, тем достать сложнее будет. Ненормальные негодуют — их звезду чуть не убили.

— Дадли там так популярен?

— Не Дад, а Гарри. Да и грохнуть-то твоего племянника хотели.

— Не понял…

— А что тебе не ясно? Майка на ком была? Кто исчез из гостиницы вместе с капиталами? Да и кому надо знают, что это твой племянник, а не сын.

— А попали в сына, — задумчиво сказал мужчина.

— Чем больше шкаф, тем легче целиться, — усмехнулся полковник. — Нам с трудом удалось замять это дело с ненормальными. Сказали, что убить хотели Дадли. Поттера хотят убрать из этого мира.

— Убить? Охренели?!

— Нет. Увести в магический. Ты же помнишь разговор у Моллетмана.

— Билл, а ты не рассматривал вариант, что это Лорд заказ сделал или информацию слил?

— Нет… Подожди, ты думаешь, что это они?

— Он ведь ещё осенью хотел забрать ребёнка. А тут такой шикарный повод.

— Вполне возможно.

— Что с Гарри делать?

— Вернон, я не думаю, что мальчишка останется в этом мире. Он ведь большую часть времени проводит не здесь. Влиять ты на него не можешь. Твой малой в одиночку всё вытянет?

— Мы это обсуждали. Поттер для него обуза, но чувство долга не позволяет бросить.

— Пока оставим всё как есть, а там дальше видно будет.

— Покушение…

— Не твоя забота. Мы сами всё разрулим.

Полковник Фабстер разлил коньяк по бокалам…

Глава 26 Так устроен этот мир...

Скажите, вы играли в игру «The Sims 3 «Путешествия»? Там есть страна для посещения — Франция. В этойлокации (впрочем, как и во всей игре) мне нравилась только одна вещь — музыка. Сидя в одном из кафе-мороженых Парижа я с аппетитом уплетал ванильные шарики холодного десерта и прокручивал в голове мелодию из той самой игры. Раньше меня нечасто им баловали — берегли связки, а сейчас… Потерявший голову о волосах не плачет.

— Дадли, мы уходим, — сказал мне мужчина, сидящий рядом.

Это мой охранник — Алекс. Есть ещё Джон, Джек, Билл, Сэм и Ник. Думаю, что они такие же Джоны, как я Дадли.

Не спорю, кладу несколько франков оплаты и ухожу с Алексом. Рядом бесшумно появляются Джек и Ник. Чёрная машина, тонированные стекла, и Джон за рулём. Джек и Алекс садятся в ту же машину, что и я. Ник уходит во вторую машину к Биллу. Сэм сегодня сопровождает Монику.

— Что за спешка?

— Папарацци и журналисты, — отвечает Джек.

— Они и раньше появлялись. Какая разница?

— Пара гадостей, которые они приготовили.

— Какие гадости?

— Из разряда «Улыбнитесь, вас снимают скрытой камерой». Хочешь вернуться?

— Нет.

У местной телекомпании появилось что-то типа шоу «Поймай звезду, а мы снимем из засады». Суть в том, что человека подставляли, а потом говорили: «Улыбнитесь, это розыгрыш». Думаю, все понимают, насколько это неприятно.

Март месяц в Париже выдался дождливым и слякотным. Меня привезли сюда под «конвоем» из десяти охранников в середине января. Официальным поводом было то, что здесь есть клиника, которая возьмется за мое «лечение», а реально, как сказал Вернон: «Сюда не сунутся».

Игры Дурсля порядком уже мне надоели. Ведь оба раза страдал я! Первый — когда мы с Гарри выгуливали собак. Второй — на автограф-сессии, когда меня чуть не убили. Скандал дома вышел знатный. Но все мои претензии Дурсль оборвал одной фразой, что выйти из этого «бизнеса» можно только через гроб.

Узнал от полковника, что из шести готовящихся на меня покушений они «прохлопали ушами» только это. Задеть хотели не меня, а Гарри. Они знают, что он не сын Дурсля. Я на голову выше, и мне попали в шею, а Поттеру угодили бы в лоб…

Но вопросов у меня было больше, чем ответов. Магглы здесь не идиоты и, думаю, прекрасно осведомлены о том, кто такой Гарольд Дурсль на самом деле. И тот, кто всё это затеял, не понимал, что произойдет, если «грохнуть» мальчика-который-не-сдох? Ардвидссон хочет вывести Поттера из маггловского мира. Где гарантия, что это не его рук дело? Ну, ладно, поверим, что это сделали конкуренты Вернона. Почему стреляли в меня, а не в беременную жену? Что за странный способ припугнуть? Зачем это сделано с такой «помпой»? На все мои вопросы полковник дал исчерпывающий ответ: «Это тебя не касается». Нет, я понимаю, что даже с опытом прошлой жизни против Фабстера и Дурсля я щенок лопоухий, но всё равно обидно.

Пока я предавался воспоминаниям, обе машины въехали в какой-то неприметный закоулок. Мы пересели на другой автотранспорт (сюда приехали на «Форде», а пересели на «БМВ») и продолжили передвижение. Путь наш лежал в элитную высотку с видом на Эйфелеву башню.

Огромная квартира, которую снял Фабстер, состояла из семи комнат. Две комнаты отдали мне, одну Монике, три — охране, одна общая и кухня. Всё бы ничего, но санузлов было всего два.

Первыми в помещение заходят охранники, а потом уже я.

— Что в холодильнике?

— Ты же из кафе, — раздался голос Моники из комнаты.

— Журналюги! Поесть не дали.

— Там пицца была, если Сэм её не доел, — сказала агент, выходя из комнаты. — Звонил Нэш, сказал, что через три дня начнём съемку клипа на песню «Феникс», потом с Гарри снимаем «Так устроен этот мир».

— Сюда приедет, или мы в Англию летим?

— Пока решается, но, скорее всего, домой.

— Надоел город, домой хочу! И мороженое! — начал канючить я.

— Не начинай. Когда ты так говоришь, я себя твоей мамочкой чувствую, осталось сопельки подтереть, — она вздохнула. — Я тоже уже устала и тоже хочу домой.

— Мне эта клетка вконец надоела. Нельзя было дом снять?

— Все вопросы к твоему дяде-полковнику. Он этим занимался.

Моника была раздражена. Её бесило вынужденное заточение в Париже, присмотр за мной и куча охраны. За пределами квартиры меня одного даже в туалет не пускали. Раздражало жутко. Но деваться некуда. Слишком много желающих добраться до моего тела — журналисты, поклонники, другие артисты и агентства. И всем интересно — что же сейчас с юным рокером, как он петь будет?! А никак! Никак, господа, петь я не буду, вот. Мне ещё в Лондоне врач сказал, что из-за операции и гормонов, которые мне колют, у меня началась ломка голоса, прибавить ещё к этому повреждённые связки… Короче, финита ля комедия. Доктор сказал — помолчать годика так… три! Идеально — четыре, а лучше пять. И вообще, лучше не петь совсем. Голос у меня теперь грубый, как будто прокуренный. Но, бывает, срывается и получается что-то среднее между Артуром Беркутом и Валерием Леонтьевым, именно Леонтьевым, а не Кипеловым. Занятия вокалом мне теперь грозят, в лучшем случае, года через два. Поначалу я психовал страшно, но потом подумал: а что, собственно, я теряю? Сцену? Так с гитарой прыгать можно и дальше. Песни? Так я напишу много, ну подумаешь — не себе. В чем проблема-то? В деньгах? Денег у меня теперь хоть задницей жуй. Ранение привлекло очень много внимания к моей персоне, чем и пользовалось агентство. А стрелявшего признали психом и отправили в больницу — делать из него овощ.

Перед отлётом со мной поговорил Дэвид, и мы пришли к одному и тому же сценарию — выпускаем сингл, снимаем клипы, раскручиваем их и втыкаем меня гитаристом к какому-нибудь коллективу или вообще сольным.

А вот с Гарри были проблемы… Ардвидссон устроил скандал и больше не хочет, чтобы его подопечный снимался и выходил на сцену. Якобы боится за его жизнь. Честно говоря — странно. Будто бы его в магическом мире никто прибить не хотел. Но была одна закавыка — контракт. Контракт Дэвид составлял очень хитро. У него уже были дети-маги, которые исчезали в одиннадцать лет. Он не хотел терять деньги, которые приносили мы с Гарькой, и на контракт наложены какие-то чары. Расторгнуть его невозможно. Придется Поттеру до тринадцати лет и пяти месяцев прыгать со мной на сцене. А так как я маггл — мне похрен на эти чары. Оказалось, что большинство зелий, артефактов, чар и заклинаний на магглов почти не действуют или действуют очень малый промежуток времени. Тот же конфундус — секунды полторы. А маг будет дезориентирован от пяти до пятнадцати секунд, а то и больше. Зелье правды и зелье удачи на магглов не действуют вообще, а зелье «Напиток живой смерти» — как обычное снотворное. Не знаю, с чем это связанно — не интересовался. Ну и с магами наоборот — обычные лекарства, типа парацетамола, либо не действуют, либо имеют очень кратковременный эффект. Маги не болеют большинством маггловских болезней (за исключением ЗППП) — онкология им не страшна. А вот генетическим отклонениям они подвержены намного больше (что и не удивительно с их бзиками по поводу чистокровности). Но самое страшное для мага — радиация. В СССР (а теперь России) всех магов, вместо Азкабана, отправляют в Чернобыль. Радионуклиды выжигают магию. Колдовать там невозможно — чем дольше волшебник там находится, тем больше шансов у него превратиться в сквиба или маггла. Дэвид и Фабстер рассказали о том, что на самом деле произошло в Хиросиме, Вьетнаме, Ираке, Чернобыле — восстания магов против магглов. А Гитлер был ставленником Гриндевальда. Вторая мировая потрепала всех. Волшебников вырезали и уничтожали недрогнувшей рукой вместе с магглами. Экономический и военный коллапс никому не нужен. Не всё так просто, как писала тетя Ро.

Новостей от Гарри не было. Оно и понятно — Азазель через море не полетит, а обычной почтой в волшебной школе не пользуются. Петунья рыдала в трубку, Мардж обживала новый дом. Замок почти отремонтировали.

Кстати, о школе. Чтобы я не отстал от программы, мне наняли репетиторов. Даже здесь, вдали от дома, мой день был расписан по минутам. Завтрак, занятия музыкой или искусством на студии, обед, школьные предметы, съёмки.

Моллетман взялся за меня всерьёз (какой дурак будет резать курицу, несущую золотые яйца?). Уроки актёрского мастерства, риторика, игра на музыкальных инструментах и танцы стали для меня обязательными. Школьные предметы давались легко в части теории. С практикой было плохо. Опыты по химии теперь проводились в ванной. Кухню, после моей лабораторной работы, три дня в порядок приводили (ну откуда я знал, что нельзя было туда капать йод?). Короче, потолок стал фиолетовый и мебель тоже. Горничной у нас не было, и оттирать всё это пришлось мне и Монике, эти сволочи (охранники) помогать своими палками отказались. Потом, правда, когда я не видел, убрали все последствия с помощью магии.

— Алекс, сходи, купи чего-нибудь, а?

— Дадли, я охранник, а не нянька.

— Есть, вообще-то, все хотят, а не только я!

— Да ты надоел уже! — сказал Джон. — Все жрёшь и жрёшь, куда в тебя столько лезет-то?

Он продолжал ворчать себе под нос, но за едой пошёл.

По телевизору вновь крутили клип «My December». Да-да, тот самый, что я слямзил у «Linkin Park». Насколько я помню, они клип на него не снимали.

Съёмки были здесь, во Франции, в замке. Красиво получилось. Зима, снег, замок, конь, собака и я. Одного мальчика, похожего на Гарри, снимали со спины, чтобы лица не было видно. Стилизовали всё под семнадцатый век. Я брожу по замку, я на улице с собакой, скачу на лошади по заснеженному парку, и в конце меня убивает «Гарри» выстрелом из арбалета. Реально красиво получилось — красная кровь на белом снегу. Конь был чёрный-чёрный. А собака — хаски с голубыми глазами. Вот где они её откопали, во Франции-то?

— Тебе не надоело это смотреть? — спросил один из охранников.

— Красиво же, — ответил я.

— Красиво, — он немного помолчал. — Послезавтра едем снимать «Rise Like a Phoenix», а завтра на студию — смотреть сценарий.

— Как? А разве…

— Я охранник, а не менеджер, — перебил он меня.

Ну да, он «тупой громила», и не лезь к нему. Отношения с охраной у нас были прохладные. Они старались «не отсвечивать» и просто выполняли свою работу. Со мной общались только по делу. Монику они не любили — она часто меняла маршруты, ведя себя непредсказуемо. Они постоянно ругались. Думаю, что она так показывала свое неудовольствие и раздражение. Ну ещё бы, заперли с малолетней звездой в одной квартире и приказали «не чирикать», вот и развлекается тётка, как может.

Начался блок новостей, и опять про меня там сказали. Мол, комментариев нет, я где-то в Европе — то ли в Бельгии, то ли в Германии. Сингл вышел в лидеры, клип на первом месте и прочее бла-бла-бла, проплаченное Моллетманом (а вы думали, что на ТВ звёзды бесплатно появляются?).

Песни получились реально удачными. Голосок, когда я пел, уже не был писклявым, а стал более глубоким. Да, он был мальчишеский, но уже… не то что бы детский. Голоса Гарри там было мало — в основном как бэк-вокал. В радио-чартах лидирующей была «Так устроен этот мир», а на ТВ — клип про декабрь. Фанаты, затаив дыхание, ждали новостей от меня.

Пиццы в холодильнике не было. Облом-с. Пришлось ждать Джона с едой из ресторана.

Поужинав очередной невиданно дорогой хренью из элитной закусочной (вот лучше бы в МакДаке картошки купил!) я отправился спать. Моё утро начинается в семь часов.

* * *

— Дадли, руки выше поднимай, — говорит мне режиссёр, — ещё выше, ещё.

— Крылья мешают!

— Не начинай! Руки выше. Вот так. Теперь делай вид, что поёшь…

Уже почти четыре дня идет съёмка клипа на песню «Rise Like a Phoenix». До этого долго согласовывали сценарий, потом выбирали место съёмки. Теперь сама съёмка, где меня из феникса превратили в карающего не то демона, не то ангела с выкрашенными в чёрный цвет волосами, крылья мне приделали, и я бегаю, как дурень, по всей площадке. Сниматься тяжело — очень холодно, под ногами вода. А я в легком костюме, да два крыла за спиной. Рогов только не хватает. Бр-р-р, как же холодно! Павильон не отапливается.

— Наступай на цепь и рукой тяни её на себя, — надрывался помощник режиссера. — Дурсль! Не в облаках витаем, а делаем, — его голос эхом разносился по помещению.

— И как вы себе это представляете? Я с крыльями и цепь? Идиотизм…

— Тяни давай, — не выдержал барабанщик, — быстрее снимем, быстрее уйдём.

Пришлось умолкнуть и делать то, что велят. Мёрзли все — я, музыканты, операторы, гримёры. Режиссер только не мёрз. Он в зимнем пуховике. Остальные — в форме или костюмах.

— Пиротехники готовы? Отлично! Дадли, сейчас ты стоишь в этой воде, делаешь взгляд как у убийцы, и вокруг начинают работу пиротехники. Пробуем, — говорит режиссёр.

Я покорно встаю в лужу воды, включаются вентиляторы, гремит музыка…

— Стоп-стоп-стоп, — опять режиссёр, — крыло поправьте. Да, вот так. Вторая камера крупным планом, снимаем…

И так ещё часа четыре. Я механически выполнял требования и мечтал поскорее уехать на квартиру. Съёмки съёмками, а учебный процесс никто не отменял. Если алгебру и физику я делал довольно быстро, то по литературе ещё конь не валялся.

Ближе к полуночи, когда я дописывал сочинение по творчеству Хемингуэя, в стекло постучали. Честно — думал в штаны кирпичей наложу! Нет, ну сами посудите: семнадцатый этаж и — стук в окно. Всё оказалось прозаично — за стеклом находился… филин. Да-да, большой, наглый, откормленный филин принес мне письмо от Гарри.

«Привет, Дад. Надеюсь, у тебя всё хорошо. Мне никто ничего не говорит. Я уже раз пять посылал Азазеля к тебе, а он всё время возвращался. Флинт сказал, что тебя нет в школе, а писать родителям я боюсь, разнервничаются ещё. Это филин Малфоя, Герцог, я его отправил первого марта. Пожалуйста, напиши мне.»

Мда-а, мне это всё меньше и меньше нравится.

«Привет, Гарри. Я жив, относительно здоров, снимаем второй клип. Первый на песню про декабрь, второй на песню о фениксе.

«My December» снимали в Европе. Вместо тебя там мальчик с похожим телосложением и снят со спины. Лидирующее место по телеку. Сейчас снимаем «Rise Like a Phoenix». Много пиротехники, и мне волосы выкрасили в чёрный цвет. Обещают, что скоро будем снимать ещё один клип с тобой вместе.

Много учусь. Нэш и Дэвид наняли учителей. Что будет с голосом — пока не ясно. Моника ужасно бесится от всего происходящего. Мама рыдает в трубку. Напиши ей, что у тебя всё хорошо, пусть порадуется.

Не могу сказать, где я нахожусь, но ужасно соскучился. Пятнадцатое марта.»

Пока я наспех корябал письмо на обратной стороне пергамента, Герцог склевал остаток фуа-гра (каннибал!), слопал недоеденный кусок ростбифа и, как только я привязал письмо, отчалил восвояси.

Даром мне выходка Гарри не прошла. Через час после отбытия птицы Сэм велел собирать самое необходимое и уезжать. Мне же была брошена фраза, что взрослых надо ставить в известность о таких вещах. Хм, интересно, а они, типа, были не в курсе? Или Азазель чем-то по почтовым свойствам от Герцога отличается? Врёте, господа. Видимо, накал страстей таков, что с квартиры сняли какие-то чары (а то я не видел символы по углам) чтобы почтовая птица меня нашла. Как бы там ни было, мы переезжаем.

Неприятности начались сразу после переезда и заключались они в людях под названием «фанаты». Жили мы теперь на студии (первый этаж — студия, второй этаж комнаты). Поклонники проникали везде и всюду — на съёмочную площадку, в студийные помещения, пытались выловить меня в магазинах. Хотелось забиться в тёмный угол. Нервы сдавали капитально. Пару раз сбегал, но меня вылавливали телохранители.

— Заебали вы уже! Сколько можно?! — бам-с, и хрустальная статуэтка летит в стенку. — Я не робот, я устал! Хочешь, пиздуй сама на съёмочную площадку и пляши там!

— Дадли, успокойся.

— Ты сёрьезно?! Сёрьезно? Нет, ты реально считаешь, что я могу успокоиться?! Моника, я устал.

— Ах, деточка устала, — театрально воскликнула та, — а мы роботы! Мы не устали. Нам очень всё это нравится. Нам нравится слушать капризы одиннадцатилетнего ребенка, торчать в чужой стране и не иметь возможности спокойно выйти на улицу! — её голос сорвался на крик. — Да что ты знаешь об усталости, сопля зелёная? Ты искал помещение, когда на нас вышли? Ты строил всю безопасность? Ты искал учителей? Придумывал маршруты? Нет? Так какого хрена?

Я первый раз видел агента такой злой. Охрана расползалась по углам моей «спальни» и предпочитала не встревать. Моника продолжала орать о том, что я свинтус неблагодарный, абсолютно не ценю того, что для меня делают.

С одной стороны, мне было стыдно, с другой — я тоже не железный.

* * *

— Как я соскучился по тебе!

— Ты не поверишь, я тоже!

Мы с Поттером сидели в моей комнате нашего нового дома. В теории, на пасхальные каникулы школьников не отпускают, но опекун Поттера сделал всё по-своему.

— Что у тебя было?

— В Париже был.

— Здорово! Башня, Лувр…

— Закатай губу, — перебил я, — квартира-студия-квартира. Даже ни разу не был в музее. Клипы снимали, с Моникой ругался, от фанатов отбивался, от журналистов прятался. А у тебя что?

— Весело у меня, — мрачно ответил Гарри. — Мне не нравится, что лорд не помог тебе. Мне не нравится, что он хочет увести меня из шоу-бизнеса. Мне не нравится, что директор вызывает меня к себе и задвигает о силе любви. Мне не нравится, что волшебники крутят пальцем и говорят, что я делаю всё неправильно. Все чего-то хотят от меня, но никто не спрашивает, чего хочу я!

— Так устроен этот мир… — пропел я песню «своего сочинения». — Давай сначала. Лорд помогать мне не обязан. Он твой опекун, а не мой. И я узнал, что большинство зелий и заклинаний на магглов не действуют. Чего там дальше?

— Он хочет забрать меня из шоу-бизнеса.

— Логично. Ты представитель древнего рода, а занимаешься клоунадой.

— Чем?

— Для волшебников — это клоунада, цирк, показуха. Для них сцена — неприемлемо. Вот был бы ты боксёром, футболистом, фехтовальщиком — слова бы не сказали. Чем будешь заниматься лет через шестьдесят?

— Ты прямо как лорд.

— Ответь.

— Ну… не знаю.

— И ему ты так же ответил?

— Да.

— Во дурак! Надо было сказать, что ты собираешься волшебные растения выращивать, книззлов разводить, ну или ещё какую лабуду, которая не требует магической силы.

— А директор?

— Лорду говорил?

— Нет.

— Дважды дурак. Об этом надо было в первую очередь сказать. Вот вспомни, когда нас вызвали в старой школе к директору?

— Когда что-то случилось, когда что-то натворили.

— А что ты натворил, что директор так тобой заинтересовался?

— Н-не знаю…

— А я знаю. Ничего! Ты ничего не натворил, в этом и дело. Ты — герой волшебного мира, а живешь тихо и скромно. Так не бывает. Герой должен геройствовать и геройски сдохнуть.

— Но я не хочу!

— А кто тебя спросит? Дамблдор? Да он спит и видит, когда ты сдохнешь во имя добра. Ардвидссон? Ты нужен, чтобы директору отомстить. Как только мстя совершится, тебя выкинут как испорченную игрушку. Хорошо, если жив останешься.

— Дад, я не понимаю…

— Чего ты не понимаешь? Почему всем что-то от тебя надо? Ну, допустим, тебе тоже что-то от кого-то надо. И хорошо, если ты потом поблагодаришь и не забудешь того, от кого что-то взял.

— Я всё равно не понимаю, — очень тихо сказал Гарри.

— Давай начистоту. Я один могу намного больше заработать. Я один могу намного больше спеть и написать. Но есть ты. Ты мой брат, ты часть моей семьи. И я тебя не брошу, что бы ты ни натворил. Запомнил?

— Запомнил, — тихо сказал Гарри и обнял меня.

На кровать запрыгнул Воланд и нагло развалился на подушке.

— Можно он тут останется?

— Конечно! Спрашиваешь ещё. А в школе?

— Не хочу, чтобы он там был. Все жалуются, что котята чёрные и беспородные.

— Алименты платить заставляют?

— Что платить?

— Не бери в голову. Давай собираться. Нам на студию ехать.

Клип на Билановскую «Так устроен этот мир» снимали три дня. Вспомнил оригинал и подкинул идею про балет. Нэшу, нашему продюсеру, идея понравилась. И теперь в тяжелых ботинках мы пытались выполнить балетные па. После съемок, наплевав на все смешки, вдвоём с Гарри шли в душ. Сказать честно, во Франции я уставал меньше. Дома даже не разговаривали, а сразу расползались по комнатам — спать.

Петунья и Мардж смотрели сочувственно, но не вмешивались. Фабстер и Дурсль были заняты покупкой обновок и детской мебели. Осталось всего два месяца, и у меня появятся родной и двоюродные братья. А мама хотела девочку…

Всё, сегодня последний день съёмок! Доснимаем нашу «игру на гитаре» под фонограмму. Лучи, софиты, камера, мотор! Думаю, что без волшебства тут не обошлось, потому что огонь не обжигал, предметы держались в воздухе, а девочки все были на одно лицо.

— Стоп! Снято! — говорит режиссёр. — Всем спасибо, всеё было отлично!

Мы с Поттером двинулись в душ. Господи, как меня достали эти тяжёлые ботинки! Как я люблю лёгкие кеды! На выходе из павильона нас встретила хмурая Моника.

— Что-то случилось? — спросил Гарри. Он хорошо знал агента и чувствовал, когда что-то произошло.

— Да. Ваша тетя в реанимации.

— Что? Как?

— Преждевременные роды.

— С ней всё будет хорошо?

— Гарри, я знаю не больше твоего. Мне ваш отец позвонил.

— Где она? Едем к ней!

— Не пускают.

Две недели кошмара. Дети родились очень слабыми, и не факт, что они выживут. Мардж в реанимации, и не факт, что она выживет. Фабстер жил на успокоительных. Вернон и Петунья успокаивали его как могли, хоть у них самих должен был через полтора месяца появиться ребенок.

Мардж ненадолго приходила в себя и опять теряла сознание. Ей сделали переливание крови, но шансов всё равно было мало. Мы с Гарри готовы были отдать любые деньги за лечение, лишь бы они выжили.

Через полторы недели один из детей задышал сам, а затем и второй. Стало легче.

Часто возле больницы дежурили фанаты и журналисты, которые интересовались здоровьем Мардж и детей. Тетя была узнаваемой фигурой в шоу-бизнесе. Пару раз звонили знакомые рокеры, спрашивали, нужна ли помощь деньгами или лекарствами. С деньгами-то у нас проблем не было, а лекарств ещё не изобрели. Оставалось уповать на бога, Мерлина, Демиурга и кого-то там, чтобы всё закончилось хорошо.

Глава 27 Жизнь как она есть

Ещё вчера врачи боролись за жизнь Марджори Фабстер, а сегодня по замку разносится крик трёх малышей. Бенджамин и Брендон Фабстеры, а также Ричард Дурсль были вполне упитанными и здоровыми детьми трёх и двух месяцев от роду.

Ко мне в комнату пробралась Долли и спряталась под кровать — там не было слышно детских криков. Под кроватью уже находились Злыдень, Зара и Воланд. Азазель, от греха подальше, прилетал только глубокой ночью. Я посильнее прижал наушники к ушам, сделал звук в них погромче и продолжил играть очередное соло. Дети-детьми, а программа сама себя не выучит.

С появлением братьев жизнь кардинально изменилась для всех нас.

Близнецы и тётя пробыли в больнице почти полтора месяца. Детей выходили, а вот тётушка теперь прикована к инвалидному креслу. Врачи говорят, что, если заниматься, делать упражнения и пройти реабилитацию, то через годик она сможет встать. Это только в кино больной за сутки встаёт на ноги, в жизни всё сложнее. Петунья родила ребенка, когда Мардж и близнецы были ещё на лечении. Мой брат Ричард родился здоровым и крепким, правда, на три недели раньше срока, но, говорят, это нормально. Братик был голосистым и с рождения показывал характер.

Выписывались все в один день. Было много прессы, фанатов и папарацци. Фабстер нанимал дополнительную охрану.

В комнату вошел Гарри. Я снял наушники.

— Запасные есть?

— А твои где?

— Сгорели.

— И от чего же они сгорели? — ехидно поинтересовался я. — Им не понравилась кока-кола, которую ты на них пролил? Правильно не понравилась — она вредная.

— Иногда мне охота тебе треснуть, чтобы искры из глаз посыпались! Так есть или нет?

— В гитарном кофре от «Fender» посмотри.

Гарька достал наушники, подключился к моему оборудованию и начал играть на синтезаторе.

Мда-а, видно, его тоже допёк детский плач, раз ко мне перебрался. Его комната угловая, прямо над кухней — слышимость идеальная. Нет, я ничего против малышей не имею. Детки есть детки, сами такими были. Но иногда так хочется побиться головой об стенку. Радует, что пелёнки-распашонки-бутылочки и соски не наша прерогатива. У малышей есть няни в количестве трёх штук — по одной на каждого. Ещё в штате присутствуют горничные, садовник, дворецкий, охрана, водители. Невольно вспоминаешь историю про нового русского:

«Я жил в коммуналке — соседи, шум, гам. Купил квартиру — благодать, но соседи есть. Купил дом — лепота, но дел по дому много. Нанял обслугу — теперь живу как в коммуналке».

Нет, с той коммунальной квартирой, где я жил в прошлой жизни, не сравнить, но количество народа всё равно напрягало. Постоянно что-то где-то падало-бухало-ухало, кричали дети, гавкали собаки, разговаривали охранники и горничные.

Радовало, что к детям нам вставать не нужно. Это только в интернете красивые картинки со спящими малышами, а в реале — они орут по сто раз на дню. Двадцать минут спят — десять орут и так всё время. Когда мне говорят, что младенцы только кушают, какают и спят — у меня начинает дергаться глаз. Спят они только на руках. И если близнецы ещё согласны иногда поспать в кроватке или коляске, то Ричард признаёт только руки. Первые дни было вообще туго. Ладно, Петунья с Верноном — у них я был, что-то же да помнят. А вот Мардж и Билл с ног сбивались. Всех разговоров про «подгузники — это вредно, смесь — зло, пеленки — издевательство» хватило ровно на полтора суток. Первыми не выдержали собаки и сбежали в домик обслуживающего персонала, затем Воланд гордо удалился в гараж, Азазель улетел в ближайший лесок. Затем нервы сдали у нас с Гарри.

На третьи сутки пребывания детей дома мы с Поттером нагло разлили смесь по бутылочкам и, несмотря на протестующие вопли новоиспечённых мамаш, накормили орущих детей, одели на них подгузники, запеленали и втолкнули в рот соски. Сколько было криков и всхлипов с женской стороны! Вот только дети проспали пять часов, не просыпаясь. С «естественным родительством» было покончено. И если Петунья ещё как-то пыталась сама кормить, не пеленать (правда, хватало ее ненадолго), то Мардж, поняв всю прелесть спокойно спящих детей, махнула рукой на все «вредности». Детям быстро нашли нянек, и все стали спать спокойно. Ну, почти спать. Шесть часов подряд, когда в доме есть маленькие дети — это много.

Из-под кровати доносилось дружное посапывание всей живности. Обломать им малину, что ли? На лужайке перед домом нянечки выкатили коляски с малышами, под деревом расположились Мардж и Фабстер с книжкой про овчарок. Вносят последние правки и отдают в печать.

— Гарри, — я тронул кузена за плечо, — давай «Phoenix» и «Beautiful World».

— А где акустика «Gibson»? Я «Yamaha» не хочу.

— В чехле от синтезатора посмотри, — педантичностью я не отличался.

— Нет. Тут вообще «Fender» без колков. А «Gibson» где?

— Блин, ну походи по комнате, посмотри!

Поттер начал методично осматривать помещение.

— А зачем ты её за кровать поставил?

— Наверное, вечером бренчал, вот и закинул.

— Дадли! Это дорогой инструмент! А ты с ним так небрежно обращаешься.

— Гарри! Не сношай мне мозг! Моя гитара, что хочу, то и делаю.

— Дадли! Это очень-очень-очень дорогой и эксклюзивный инструмент, сделанный на заказ!

— И чо? Молиться на него?

— Ну, хотя бы в кофр можно убирать?

— Нафига? Доставать же потом надо.

— А если сломаешь?

— Я?

— Ну не я же!

Гарри, ворча под нос ругательства, подключал гитару.

— Раз-два-три, поехали!

И начинаем «Phoenix». Поёт только Поттер. Мне нельзя. Ну как нельзя, можно. Только голос часто дает «петуха». Поэтому я решил помолчать.

Из-под кровати, недовольный, с заспанной мордашкой вылез Воланд. Сказал свое презрительное «мяв», боднул головой ногу Гарри и свалил из дома через окно. Моя комната на втором этаже, лететь не высоко. К детям кошак относился нейтрально — они не лезут к нему, он не лезет к ним. Первое время Воланд проявлял любопытство и забирался в кроватки, но пугался крика и предпочитал быстренько ретироваться. Правда, это не мешало ему выпрашивать детскую смесь в качестве еды. Он весил уже килограммов четырнадцать и размерами почти догнал Злыдня. Котяра приземлился на все четыре лапы и бодренько побежал в сторону большой ивы, под которой, сидя на травке, расположились Мардж с Фабстером. Уильям нежно обнимал супругу и что-то ей говорил. Тетя кивала головой и вносила правки в текст. Кот запрыгнул на колени к тётушке, она его погладила и продолжила править что-то в книжке. Гарри старательно играл и пел припев. Я даже бэк-вокалом не пытался ему мешать.

Когда началась вся эта паника со здоровьем тетушка Мардж, мы с Поттером наотрез отказались ехать по своим школам. Ардвидссон скрипел зубами, Дамблдор явился лично, Моллетман злился, Моника на нас орала. Но мы выстояли. Кричали друг на друга знатно. Благо, что происходило это в старом доме на Тисовой. Мне потом Фабстер всё рассказал.

Что ни говори, а Моника хоть и сучка редкостная, но дело своё знает, и наши интересы всегда отстаивает.

Ардвидссону и Дамблдору нужно было отправить Гарри в Хогвартс. Нэшу и Дэвиду — отправить меня в Винчестер. Мы с братом никуда ехать не желали. Разруливать всё пришлось Монике. Оказалось, агент прекрасно осведомлена о волшебниках. Поорав на магов, что они пара возомнивших о себе верблюдов (ну, всё это было в очень матерных выражениях), на начальство — дескать, парочку жадных кретинов, на нас — двух малолетних идиотов, женщина приняла соломоново решение — мы остаёмся дома, показываемся на глаза прессе, а в школе появляемся на экзамены, с нами занимаются репетиторы. Все подумали и не согласились. Орали друг на друга ещё час (в основном Лорд на Моллетмана). Сошлись на том, что предложение Моники очень здравое. Затем Дамблдор с сахарной улыбкой вещал про любовь и безопасность Гарри, к нему тут же присоединился Ардвидссон. Закончил этот диалог полковник, который сказал, что в нашем новом доме безопасно и любвеобильно. Спорить с ним ни маги, ни шоу-мэны почему-то не стали (видимо, мужик в бронежилете внушает трепет).

Новый дом действительно был безопасен — трехметровый забор, колючий кустарник под забором, куча охраны на территории.

А вот с магической составляющей обнаружилась интересная вещь. На территории замка магия сильно ослабевала. Мантия-невидимка, присланная доброжелателем (угу, знаем мы этого длиннобородого доброжелателя) плохо скрывала на территории Ликлейхеда. Пока Поттер стоял на месте — его не видно, как только начинал двигаться — пространство рябило. Оказалось, что это дело рук Фабстера и Вернона. Они притащили каких-то магов из Германии, которые и поставили интересные чары, защиту и артефакты на всю территорию. Короче, ни волшебник, ни магическое существо без приглашения пройти в дом не могут. Что-то типа Фиделиуса, но только для магов это круче.

В действенности чар мы убедились, когда Гарри пригласил в гости Финч-Флетчли. Его брат и мама спокойно прошли на территорию, а Джастин остался стоять на месте. Он потом говорил: как на стенку наткнулся. Пройти Джас смог только тогда, когда Поттер лично взял его за руку и провёл в дом.

Началась следующая песня. Долли и Зара покинули помещение, правда, через дверь. Остался только Злыдень, но эта флегматичная скотина вообще редко реагировала на раздражители.

Начало августа выдалось дождливым и туманным. Мне это нравилось — уж лучше туман, чем страдания от жары.

Злыдень довольно громко всхрапнул, повернулся на бок и продолжил спать, не обращая внимания на пение Гарри. Книгу о бульдогах всё же перевели на польский и испанский. Лидером продаж она не стала, но уверенно держалась в первой десятке. Теперь все думали-гадали, как пойдут продажи книги о воспитании немецких овчарок. Фотографий с Долли я сделал очень много. Обложкой должно было стать фото со студии, где собака сфотографирована перед микрофоном в наушниках.

Я её пиарил (собаку, в смысле) везде — даже брал на экзамены в школу. Ну как брал… Охранник маячил с собакой перед воротами. На следующий день вся жёлтая пресса захлебывалась от статей на тему «плохого мальчика Дурсля», который оставил собаку у ворот, а не забрал её с собой. Так или иначе, но узнаваемость, пусть и скандальная, у нас была.

Экзамены я сдал неплохо, но в десятку лучших не попал. Был обычным середнячком.

Гарри закончил очередную песню. Я начал петь нетленную «Кукушку» (начинаю песню я, а потом продолжает Поттер).

А вот кузен еле-еле сдал свои предметы. На пергаменте напротив почти всех предметов красовалось «У» — удовлетворительно. И только гербология и уход за магическими существами были «В» — выше ожидаемого. Хотя с ним занимались нанятые маги-репетиторы. Лорд Ардвидссон долго отчитывал его. Гарри сделал виноватую мордашку, невинные глаза и пообещал исправиться. Угу, сомневаюсь сильно. Он даже учебники не открывал.

Всё время уходило на обследование нового дома, прилегающей территории и немного на учебу.

Ликлейхед был большим. Гарри выбрал себе угловую светлую комнату. Дизайнер сделал её в нежно-золотистых цветах с добавлением зелёного. Получилось здорово. Его комната представляла собой образец аккуратности и педантичности. Все вещи были в большом гардеробе, разделенные на повседневные и концертные. Инструменты разложены по кофрам, оборудование располагается в ящиках. Весь волшебный скарб — в сундуке. Ещё в комнате была потайная лестница на кухню, которой он постоянно пользовался. Горничные задолбались убирать остатки «позднего ужина» (по мне — ночного жора). А Воланд постоянно пробирался на кухню и ждал, чтобы кто-то сделал ему порцию смеси. Причем эта хвостатая скотина требовала то же, что давали детям. Жрать что-то подешевле он отказывался.

Моя комната была обычным местом обитания подростка в пубертатном периоде. Большое прямоугольное помещение, как и предыдущее на Тисовой, было в серо-голубых тонах. По стенам развешаны инструменты — гитары в количестве двенадцати штук, два синтезатора, мандолина, балалайка. Во встроенных шкафчиках хранились медиаторы, струны, колки, рычаги, отвертки, паяльники. Ещё был отгорожен угол под небольшую мастерскую, где я переделывал гитары — ставил новые струны, рычаги и пружинки, перепаивал схемы. Купленная гитара — это полуфабрикат. Её необходимо доделывать под конкретного гитариста и стиль музыки. Инструмент «Ibanez» я вообще напильником переделывал — меня не устроил вырез над грифом — неудобно лады доставать.

Ещё в комнате была большая кровать, которую я делил со Злыднем. Долли предпочитала спать у Гарри — у него всегда было, что покушать. Раньше Мардж и Уильям дали бы племяннику по шее за такое питание собаки, но сейчас им было не до него, и Поттер скармливал овчарке всё, что ни попадя.

Большой письменный стол был завален учебниками, книгами, газетами и журналами. Кстати, о газетах и журналах. Печатали нас часто. Статьи про Дадли Дурсля были в каждой захудалой газетёнке. От серьёзных статей про гитары и оборудование до откровенно идиотских, «Кто навёл порчу на знаменитого мальчика?». Убирать мне всё это было лень.

Одежда в шкафу, как и у Гарри, была разделана на концертную и обычную, но часто кочевала из одного отделения в другое.

Гитары и другое оборудование, которое должно было находиться на стене, валялись по всей комнате. Медиаторы можно было обнаружить в каждом углу, хотя их место было в большой трехлитровой банке. Хорошо хоть носков нигде не видно, и то, потому что их Злыдень жевал и выплёвывал, а ходить по собачьей слюне, мягко говоря, не айс.

Короче говоря, бардак ещё тот. Осталось только сказать: «Хрю-хрю». Но, в отличие от Гарри, ел я только на кухне — слишком часто вспоминались общажные тараканы. Горничные наотрез отказывались здесь убирать, после того как одну из них я довел до слёз, когда она свалила на пол дорогущий «Marshall». С той поры они только забирали мусор из ведра. Относить и забирать одежду в стирку, мыть и убирать комнату теперь нужно было самому, и никакие извинения не помогли. Вернон и Петунья поддержали обслуживающий персонал, и теперь моя комната представляла собой классический подростковый «хлев».

Рядом с комнатой соседствовал склад. Там мы хранили колонки, пульты, микрофоны, педальки, комбики, дорожные кофры и многое другое.

Закончилась «Кукушка», началась песня про «My December». Кстати, её взяли саундреком к детскому фильму «Суеверие», про мальчика, попавшего в волшебный мир. Нас с Гарри даже сняли в паре эпизодов фильма, чтобы в клип вставить. Киношка, я вам скажу, так себе. Но благодаря нашему «пиару» рейтинг был довольно высоким.

Петь у Гарри получалось неплохо — пронзительно и искренне.

Наши клипы всегда были в хит-парадах. «Phoenix» получился такой «страшилкой», что его показывали только после девяти вечера. «Так устроен этот мир» почти месяц уверенно держался в первой пятерке на МТV. А нас с Гарри ждал «квартирник» на канале МТV. Понятно, что гости и звонки будут подсадными, но всё же было немного страшно. Мой шрам перестал быть таким ужасным, но всё равно был. Жить не мешал и помогал ловко перевести тему разговора.

Из сада послышался недовольный вопль Фрэнка — нашего садовника, который прибыл к нам из Литтл-Хэнглтона:

— Скотина ты хвостатая, вот я тебя!

Видимо, Воланд опять гадит, где не нужно.

С Френком всё вообще случайно получилось. Я приехал, еще по осени, давать акустический концерт в Большой Хэнглтон, в школу. Там мне рассказали про дом с привидениями в соседнем городке. Привидения? Дом? Поехали! Охрана была рада размяться. В коттедж нас пустил хмурый садовник Фрэнк. Мы прошли по заросшей дорожке к дому, поднялись по скрипучей лестнице в какую-то комнату. Ну, походили и уехали. Ничего волшебного.

О том, что там было дальше, я узнал, по секрету, от Фрэнка. Моя охрана вернулась в дом, а в окнах появились отблески света — синий, желтый, зелёный. Затем один из мужчин предложил Фрэнку не работать здесь и уехать домой, но дома-то у него не было. Утром, когда старый привратник отправился в магазин, «дом с привидениями» загорелся. Как утверждали некоторые нетрезвые очевидцы, пламя было словно живое, и, как огромная змея, пожирало старое строение. А Фрэнку предложили работу в другом месте. Из обмолвок и недоговорок охранников выяснил, что в доме нашли в магическом анабиозе огромную змею и недобитого инфернала-младенца. Блин, во я дурак, даже не понял, в каком доме побывал! Как я мог забыть?! Хотя, с другой стороны — моя хата с краю, пусть сами разбираются. Главное, что духа Волдеморта и его змеи больше нет. Осталось натолкнуть Ардвидссона на мысль о крестражах, и пусть ищет, главное, чтобы Гарри к этому не приплетал.

В дверном проёме возник Вернон.

— Занимаетесь?

— Ага, — ответил я.

— Дад, убери свой… творческий беспорядок.

Убирать мне было, так сказать, влом!

— Папа, если я его уберу, то как я буду песни сочинять? Это же творчество!

— А если ты не уберешь, то его уберу я! — он оглушительно хлопнул дверью.

— Помочь?

— Гарри, — я попытался придать своему лицу о-о-очень серьёзное выражение, — мне нужно тебе сказать…

— Дадли, ты меня пугаешь, — малой сильно напрягся.

— Что я не могу убирать комнату. У меня аллергия на уборку! — сказал я и громко заржал (смехом это сложно было назвать).

В меня полетела нотная тетрадь, какая-то книжка, пара медиаторов.

— Скотина белобрысая! Убью!

Я стал со смехом убегать от Гарри по комнате. Мы оба запрыгнули на кровать, и начался бой подушками.

Через тридцать минут нашей «битвы» вся комната была в пухе и перьях (это вам не двухтысячные с их анатомическими подушками из супер-пены).

— Ты вроде мне помочь хотел? — жалостливо спросил я Гарри.

— Э-э-э, вроде как нет. Мне, это, надо… проверить Воланда! — отбрехался Гарри.

— Жалко времени для брата? — вопрос повис в воздухе, так как кузен уже резво сбежал за дверь.

Я со вздохом поплёлся на первый этаж за ведром, тряпкой и пылесосом. Через час после начала уборки надо мной сжалилась Мари, наша горничная. Она сменила постель, собрала всю грязную одежду, помогла разобрать письменный стол и разложить инструменты. Как выяснилось позже, это Гарька её уговорил. Интересно, надолго ли чистота и порядок обосновались в моей комнате? Думаю, максимум, на неделю.

* * *

Выпуск передачи-концерта на МТV был назначен на пятое августа в пять после полудня. Мы приехали к трём. По идее необходимо было взять с собой Воланда и Долли, но, после долгих уговоров, Нэш и Моника отказались от этой идеи.

Студия, где предстояло выступать, была… авангардной, что ли. Огромное граффити на стене с надписью МТV, куча просто сваленных друг на друга футляров, кофров, колонок. И, посреди всего этого великолепия, два барных стула. Зрителям в количестве двадцати-тридцати человек предлагалось сесть, где сядется. Осветители выставляли прожектора, операторы готовили камеры. Я с тоской вспоминал практически стерильно-белый фон на канале MUSICBOX. Нет, студия была чистой, но какой-то мрачной, что ли…

Гримеры колдовали почти сорок минут. Тут же вертелись фотографы и оператор, якобы настраивающий оборудование. Вот только я точно знаю, что камера работает как надо и пишет закулисную сьёмку.

Гарри был хмурым. Хоть и вопросы-ответы проговаривались заранее, хоть и зрители были подсадными, как и звонки в прямой эфир (а вы думали, что зрители с улицы набраны, вопросы с головы взяты и звонки случайны? Губозакаточную машинку подарить?), всё равно было страшновато. Нам предстояло исполнить четыре-пять песен и ответить на вопросы. Зал постепенно заполнялся людьми. Были и рокеры с ирокезами и в шипах, и байкеры, и школьники… Из знакомых пришли Кристиан Флинт и Джастин Финч-Флетчли. Освещение, камера, мотор!

— Здравствуйте, дорогие телезрители! Привет всем, кто в студии! Мы начинаем!!!

Зрители закричали-засвистели, за кадром им показали табличку с надписью «Тишина», и я взял первый аккорд песни «Gomenasai». Потом присоединился Гарри со своей гитарой и вокалом. Из инструментов у нас две полуакустики, и всё. Песня закончилась, раздались аплодисменты.

— Как вы уже поняли, — сказал ведущий по имени Джозеф, — у нас в гостях знаменитый дуэт братьев Дурслей!

Опять свист и аплодисменты зрительного зала.

— Привет всем, — сказал Гарри в микрофон.

— Здравствуйте, — поприветствовал я голосом, как у Артура Беркута.

— Привет, ребята. Как жизнь? Как дела? Как голос?

— Жизнь — нормально, дела — отлично, голос — есть.

— Я думаю, что зрители не против, если я задам вам несколько вопросов, а потом уже присутствующая здесь аудитория присоединится?

Из зала послышались одобрительные выкрики. Ещё бы! Присутствующие здесь — профессиональные зрители из разряда: «Обвиняемый утром на судебном процессе в передаче «Суд идёт» выиграл вечером пылесос в «Поле чудес», женился в «Давай поженимся» и стал отцом трёхлетнего ребенка на «Пусть говорят». Короче, народ знает, что делать и как себя вести.

— Давайте начнём с самого любопытного и сложного. Дадли,расскажи, что же произошло в Рождество на автограф-сессии, чтобы уже раз и навсегда прекратить все слухи.

— Мой продюсер и агент много раз говорили об этом, но, повторю ещё раз: в меня из пистолета стрелял сумасшедший фанат. Его судили и признали психически невменяемым. Он проходит принудительное лечение. Как он пробрался в служебное помещение, откуда у него оружие и почему он стрелял в меня, а не в брата — я не знаю. Это к полиции.

— Гарольд, страшно было?

— Спрашиваете! Конечно, страшно! Мы не думали, что кто-то проникнет в служебные помещения, и охрана стояла поодаль от нас.

— А что было после? Вас очень тщательно скрывали, столько догадок и предположений строила пресса!

— Как всем известно, меня прооперировали, я долго лежал в Лондон-Бридж. Отвечал на письма поклонников, проходил лечение…

— Ну, а куда вы дальше-то делись, — перебил меня Джозеф.

— Уехал на восстановление во Францию.

— Франция?

— А вы думали, в Антарктиду? Так там холодно, — попытался отшутиться я.

— Но почему никому ничего не сказали? Это пиар-ход такой?

Я немного посмеялся.

— Ну почему люди не ищут легких путей? Всем зачем-то надо катить квадрат и нести круг! — показушно возмутился я. — Во-первых, там проживает врач-фониатр, который мне голос восстанавливал, я ведь совсем не говорил. А во-вторых, мы клипы снимали. Режиссёр решил, где и как он будет снимать.

— Но вас никто не мог ни найти, ни увидеть!

— Плохо искали. Я не прятался, не скрывался. Нужно лучше по сторонам смотреть было. Весной всё же нашли!

— М-да, а тут такие теории, такие предположения были!

— Нас с братом позабавили журналы, где меня инопланетяне похищают.

— А почему же тогда вы не давали интервью? Ну, хотя бы в газету письмецо черканули бы.

— Уставал сильно. Лечение у врача, съемки и учеба очень сильно выматывают. Сил хватало только до кровати доползти. Мне, извините, пописать некогда сходить было.

— Весь в делах, весь в заботах, — сказал Джозеф. — Ребята, обращаясь к залу, у кого ещё вопросы по этой теме? Нет? Ну, тогда давайте дальше.

Теперь звучит «Phoenix» со мной на бэк-вокале. На данный момент всё, что мне светит — это пара слов в куплете и четыре в припеве. Песня закончилась, раздались аплодисменты.

— На эту песню вы снимали клип во Франции. И как?

— Что именно? — спросил я.

— Как снимали, как сам клип?

— Снимали — просто ужасно! Очень холодно. Я сильно замерз. Клип полностью увидели только на премьере на телевидении. Не ожидали, что так страшно будет.

— А песня «My December»?

— Вот там спокойно и хорошо было.

— Насколько я знаю, «Так устроен этот мир» снимали здесь, в Англии. Почему такой разброс по странам?

— Режиссеры разные, — ответил Гарри.

— Вас даже в кино сняли…

— Да, — опять Поттер говорит, — сняли в детской сказке, в паре эпизодов. Думаю, когда братья подрастут, им понравится!

— Кстати, по поводу ваших братьев. Как у ваших тёти и мамы дела? Как малыши? Насколько я знаю, фанаты дежурили у больницы, чтобы справиться о здоровье вашей тётушки.

— Да, это правда, — произнёс Гарри. — Тётя родила раньше срока и попала в реанимацию. Детей выходили, тетя тоже живая, но сейчас, временно, ходить не может. Зато пишет книгу о воспитании овчарок. На фото там будет её собака, немецкая овчарка Долли.

— Вроде как вы её с собой должны были привезти?

— И вместо песен слышали бы собачий вальс! Долли очень любит петь под гитару, поэтому мы её дома оставили, — усмехнулся Поттер.

— А что за история с оставлением на улице?

— Я в школу ездил, экзамены сдавать, — начал я, — а по времени как раз с собакой надо было гулять. Ну и взял с собой. Пошёл в школу, пса оставил возле машины с охраной, а папарацци сфотографировали так, что кажется, как будто она одна-одинешенька стоит возле школы.

— То есть там ещё люди были?

— Конечно! Аж три штуки! Я же говорю, люди предпочитают квадратное катить!

— Вот так, дорогие телезрители, как говорят у русских — а ларчик просто открывался! Как братьев-то назвали?

— Близнецы Брэндон и Бэнджамин и родной брат Ричард, — ответил Поттер.

— Ну, а мы прерываемся на короткую рекламу, не переключайтесь!

Раздались аплодисменты, и заиграла музыка заставки.

— Перерыв на рекламу четыре минуты! — произносит кто-то из персонала студии.

Уф, можно выдохнуть и немного расслабиться. К нам подскакивают гримёры и начинают срочно что-то там мазать и поправлять. Мне, конечно, это не нравится, но работа у них такая, поэтому сижу молча и терплю. Воду пить приходится через трубочку, чтобы не смыть всю ту мазню, что мне нанесли на лицо. Джозеф что-то обсуждает с Моникой. Флинт с интересом рассматривает помещение. Многие присутствующие хотят подойти и взять автограф или сфотографироваться, но по регламенту это можно будет сделать только после съемки.

— Готовность тридцать секунд.

Помощник забирает у нас бутылочки с водой, гримёры убегают в тень, звучит музыка, и…

— Дамы и господа, мы рады приветствовать вас на МТV! — следом раздается восторженный крик присутствующих.

Первый аккорд «Beautiful World»…

— Ребята, — спрашивает ведущий после песни и аплодисментов, — скажите, а почему на эту песню и «Work Your Magic» вы клип не сняли?

— Не успели, — отвечает Гарри, — хотели в мае снять, но тут тётя в больницу попала, не до того стало.

— Вы всё время были у больницы. А школа?

— А что ей будет? — спросил я. — Приехали, задание взяли, потом экзамены сдали и уехали. В контракте со школой всё прописано.

— И как вы учитесь?

— Честно говоря, — ответил Гарри, — довольно посредственно. В лидерах ни числимся, но и отстающими нас не назвать.

— Ваши любимые предметы в школе?

— Литература, музыка, математика, — ответил я.

— Странный набор. Ну, а у вас? — спросил ведущий, обращаясь к Гарри.

— Ботаника, — не задумываясь, выпалил он.

— А вы думали, кем вы станете в будущем, если вдруг с музыкой не получится?

— Буду выращивать цветы, — совершенно серьёзно сказал Поттер. — Я обязательно выращу белые ирисы и чёрные орхидеи, которые будут неприхотливы в уходе.

— А почему именно эти цветы?

— Дадли нравятся ирисы, а маме орхидеи. Хочу удивить.

— Довольно необычные желание для рокера.

— А я в любом случае хочу остаться в мире рок-индустрии. Не получится петь — буду играть. Не получится играть — буду инструменты выпускать. Не получится с инструментами — буду дизайнером одежды для неформалов. Короче, найду, как выкрутиться. В самом крайнем случае буду разводить бульдогов.

— Кстати, об инструментах. Расскажите, с чем вы сегодня приехали?

— Это полуакустические «Gibson» и «Jackson».

— У гитар довольно необычная форма…

— Ну так я же переделывал их! — воскликнул я.

— Как?

— Паяльником и напильником. Если сильно интересно, в тематический журнал могу написать пару статей. Нас ведь смотрят не только музыканты, но и обычные люди, и мой рассказ о породе дерева для гитары, струнах, звукоснимателях вряд ли будет им интересен.

— А сколько у вас всего инструментов?

— Много. Гитар штук двенадцать, может, больше. Ещё есть балалайка и мандолина. В планах найти арфу и скрипку.

— А зачем так много? И вы на всём умеете играть?

— Это не много. Это необходимый минимум, — нет, блин, я тебе сейчас расскажу о своей другой жизни и о том, что просто отрываюсь с возможностью купить то, что мне нравится!

— Балалайка довольно экзотичный инструмент. Откуда она?

— Фанаты подарили. Висит на стене, кушать не просит. Играть не умею.

— Кстати, о подарках. У вас не так давно был день рождения. Как отмечали?

— Дома, с детьми, — пошутил Гарри.

— Мы не стали устраивать мероприятие и отпраздновали тихо, по-семейному, — отчитался я.

— И что же вам подарили?

— Брата.

Дружный смех в зале.

— Это то, о чём вы мечтали?

— Мы — да, но мама хотела девочку, — сказал я.

Опять смех среди зрителей.

— Ну и последний вопрос, прежде чем мы уйдём на рекламу. Говорят, что вы купили новый дом. Правда?

— Да, — ответил Поттер, — семья большая, в старом не помещаемся.

— Реклама на МТV!

Опять гримёры, помощники и вода через трубочку. Звучит музыка заставки. Следом нетленная «Кукушка». Господи, как же она надоела!

— Ну что могу сказать, браво! — говорит ведущий.

— Спасибо.

— Ну, а сейчас время вопросов от зрителей. И мы включаем телефонную линию, — говорит ведущий. — А пока люди дозваниваются, вопрос из зрительного зала.

К микрофону подошел молодой парень с ирокезом и татуировками. Как он в кожанке не спарился? Мы-то были в джинсах и кедах. Футболки фирменные, имени себя — у Гарри с Воландом, у меня с Долли.

— Какую музыку и группы вы слушаете?

— Это к кому-то конкретному вопрос или к обоим? — спросил Джозеф.

— К обоим.

— Ну, отвечайте.

— Я люблю Элиса Купера, «Скорпионс», «Металлику», «Айрон Мейден», «Аэросмитс», «Генезис». Ну, ещё Дадли подсадил на «Арию» и «Легион», — немного смущаясь, сказал Поттер.

— А меня сильно помидорами закидают, если я скажу, что мне помимо рок-музыки Майкл Джексон нравится?

— Вам нравится Джексон? — крикнул кто-то из зала.

— Да. Голос интересный, шоу красивое. Почему он должен не нравиться? А какого цвета у него кожа — мне неинтересно.

— Да-а-а, ради этого стоило затеять передачу, — удивлённо протянул ведущий. — Ну, удивляться некогда, у нас звонок. Здравствуйте!

— Привет, — сказал на том конце провода детский голосок.

— Представьтесь, пожалуйста.

— Меня зовут Джейн.

— Джейн, откуда ты?

— Я из Йоркшира. Я учусь в начальной школе.

— Какой вопрос ты хотела задать?

— Я хотела спросить, как там ваш котик и попросить автографы.

Ну, что могу сказать, детская непосредственность рулит! В зале раздался дружный смех.

— Котик хорошо. Спит, ест, гоняет собак. А про автографы — не клади трубочку, тебе расскажут, когда и где можно их забрать, — сказал заученную фразу Гарри.

— Спасибо, Джейн. А мы продолжаем. Следующий вопрос.

К микрофону подошёл Флинт. Щас будет гадость…

— Дадли, ты можешь мне физику решить?

Фейспалм! Других жестов нет.

— А почему именно физику? — спросил Джозеф.

— Он в ней хорошо разбирается. Более ста формул знает наизусть.

— Ого! Становится всё интереснее и интереснее!

— Флинт, — я произнёс фамилию, такая вот маленькая месть, — если я тебе решу, ты от меня отстанешь?

— Конечно, нет!

— Вы знакомы?

— Да, — ответил Гарри, — Это Кристиан Флинт, он учится вместе с Дадли. А это мой одноклассник Джастин Финч-Флетчли.

Светловолосый мальчишка поднялся со своего места. Оператор тут же подскочил к нему.

— Давайте дальше, — сказал ведущий.

К микрофону подошла миловидная блондинка.

— Скажите, а какие условия райдера вы выставляете?

— Я могу вам сказать условия технического райдера для выступлений. В нём рассматриваются такие вопросы, как количество и фирма микрофонов, количество звуковых мониторов, но я не думаю, что такие вещи интересны широкой публике. Вас, наверное, интересует бытовой райдер, — полувопросительно, полуутвердительно сказал я. — Основные условия определяет наш менеджер Моника.

Женщина встала со своего места, помахала в камеру.

— Мое необычное условие в бытовом райдере — влажное полотенце на стульчике за колонкой, чтобы можно было руки вытереть, лицо, голову. Когда выступал с «Металликой», я зашёл за колонку, взял полотенце, а оно сухое, с ценником! Техники забыли намочить.

— Возмущались?

— Не особо. Я просто говорю менеджеру, а дальше она сама разбирается. Мы ей высказываем свои пожелания в отношении бытовых вопросов, а она смотрит за их выполнением.

— Ну, к примеру?

— К примеру… — протянул Гарри, — гримёрка должна быть сухой, чистой, без насекомых и мелких грызунов. В гримерке должна быть еда, вода, место для одежды, стулья и диван.

— То есть никаких «M&M» только красного цвета или сопровождения полиции в вашем райдере нет?

— Лично мы таких просьб не делали. Лимузин к трапу самолета нам не надо, — сказал Поттер.

— Кстати, о лимузинах, — встрял я, — жутко неудобные!

— А какие машины вам нравятся?

— Джипы — они маневренные и удобные. Лично мне нравится -«Ленд Крузер прадо», — сказал я. — Это не значит, что всем организаторам нужно срочно кинуться искать данный автомобиль. Есть — хорошо, нет — ну и ладно.

— То есть вы не капризные и неприхотливые.

— Ну… наверно, — протянул Гарри.

К микрофону подошла девушка с ярко-рыжей шевелюрой.

— А правда, что «Wild Dances» вы написали?

— Да, — ответил я, — правда. Записывали этот сингл, я напел «Wild Dances» в микрофон, нашему продюсеру понравилось, но это был не наш стиль. Я написал слова и музыку, отдал руководству и пошел писать сингл дальше.

— Вы хотите сказать, что «Wild Dances» написаны за час? — удивился ведущий.

— Не-е-е, — протянул я, — минут за сорок.

Гробовая тишина была мне ответом. Народ переваривал сказанное. Ну, не говорить же мне, что эти «два притопа, три прихлопа» в моем мире «Евровидение» выиграло? В дурку упекут. Кстати, Руслана лучше спела, чем сейчас получилось.

— Меня всегда удивляла одна вещь, — продолжал говорить я, — пишешь песню неделю-две-месяц, думаешь, какие слова подобрать, смотришь в лингвистические словари. А песня, как у нас говорят «проходная». Пишешь на коленке за, грубо говоря, час — хит! Вот как так?

— Знаете, мне всё время кажется, — медленно говорит Джозеф, — что вы гораздо старше, чем есть на самом деле.

Эх, мужик, если бы ты знал, насколько прав!

К микрофону подошел Джастин:

— Самый безумный поступок, который вы совершали?

— Пришли на этот эфир! — отвечает Гарри.

— Итак, времени до конца эфира четыре минуты, — говорит ведущий. — Песня?

— Песня.

Звучит «МММbop». Последний аккорд…

— Это был вечер на МТV! Всего доброго! — радостно вещает Джозеф.

Звучит музыка заставки. Всё, можно выдохнуть.

— Неплохо получилось, — произносит один из операторов.

Дальше были фото с присутствующими, пожелания здоровья и куча автографов. Где мы только не расписывались — листики, рюкзаки, пластинки, кассеты…

Уже в машине Моника рассказала о высоком рейтинге передачи. Проинформировала меня, что необходимо написать две статьи для журналов. Сказала, что договорилась с несколькими брендами одежды, сейчас уточняются детали, и мы подписываем контракт.

— А с гитарными никак?

— С кем надо?

— Идеально «Gibson», но «Hamer» и «Fender» тоже подойдут.

— А «Jackson»?

— Нежелательно.

— Хорошо. С «Fender» можно подписать хоть завтра. На «Gibson» у меня выхода нет. Попробую, как все.

— Ну, Моника, ну постарайся! — я сделал невинные-невинные глазки, как у кота из Шрека.

— Ладно-ладно, как скажешь.

— Вот за это я тебя и люблю, хоть и орёшь на нас!

— Ну, найди, кто орать не будет.

— Не-е-е, — протянул Гарри, — лучше ори, но будь нашим агентом. Ты все можешь.

— Кстати, «Johnson & Johnson» хотят с тобой снять рекламный ролик то ли шампуня, то ли ещё чего-то там. Подписываем?

— А почему не с Дадли?

— А ты разве не знаешь, что эта компания в обоих мирах работает?

— Нет, первый раз слышу.

— Бобы со всеми вкусами компания «Марс» выпускает.

Ого, вот это номер! Значит, всем всё давно известно, просто делают вид… Хотя логично, что транснациональные корпорации делают деньги, где только могут.

Жизнь текла своим чередом. Как и обещала Моника, я подписал контракт с «Gibson» на использование и рекламу их гитар. Снялся в двух рекламных роликах, сфотографировался на плакаты. Поттер прорекламировал шампунь без слёз, стиральный порошок и средство для мытья посуды (он им гитару мыл).

Двадцатого августа Гарри, вместе с лордом и парнишкой с Гриффиндора Эрнстом Холлфейном, которого Гарька пристроил на студию, отправился в Косой за принадлежностями к школе. Пришёл в веселом настроении с кучей магической хрени.

В ночь на тридцать первое августа кузен разбудил меня после полуночи.

— Чего тебе?

— Пиздец.

— Чё?

— Я гитару разбил, а музыкальные инструменты не чинятся. Ну, чинятся, но на них играть невозможно. Это была «Lado»! Эксклюзив! Их всего три штуки в мире… было…

Он очень щепетильно относился к своим вещам. Ничего не выкидывал. Вплоть до застиранных футболок. Всё аккуратно складировалось и продавалось за бесценок фанатам, отдавалось благотворительным организациям или просто висело «памятником эпохи». Короче, тот ещё Плюшкин.

— В час ночи? Ты сдурел?

— Да ко мне долбанутый эльф припёрся. Начал вещать про ужасы какие-то и то, что мне в Хогвартс ехать нельзя.

— И ты…

— Знаешь, как я испугался! Просыпаюсь, а тут лопоухий какой-то. Ну, я и долбанул его… гитарой.

— Она же в кофре у тебя.

— Дурной пример заразителен.

— Ну и где этот… эльф.

— Да вон, в комнате валяется.

Действительно, в комнате Гарри лежало в обломках дерева странное лопоухое существо.

— Что делать? — спросил он.

— Опекуна вызывай.

— Думаешь надо? Не хочу. Я ему не верю.

— До твоих семнадцати бояться нечего. Тварь магическая? Магическая. Вот пусть и разбирается. Всё, меня тут не было. Может, твой лорд гитарку тебе выбьет ещё одну?

— Иди ты!

— Ушёл, ушёл.

Через три минуты послышался хлопок, затем голоса Гарри и Ардвидссона, но слов не разобрать. Потом опять хлопок и тишина. Мда-а, заварил я кашу. Уизли и Грейнджер, филосовский камень, крыса Рона, теперь Добби. Что дальше? Василиск?

— Всё, забрал.

— Странно это…

— Что странно? — перебил меня Поттер.

— Странно то, что замок защищён от волшебства, только у твоего опекуна есть артефакт для доступа. А ту какой-то левый домовик. Чей он?

— Хрен знает. Туника грязная, не разобрать. Пусть Ардвидссон разбирается.

— Гарри, обещай мне, что в школе, если найдёшь или наткнёшься на чёрную тетрадку, которая тебе будет отвечать, то немедленно отдашь её опекуну. Слышишь?

— Дадли, ты меня всё больше и больше пугаешь…

— Просто поверь.

— Ты пророк? Ясновидящий? Откуда ты всё знаешь? — начал терять терпение Гарри. — Ты и про Дамблдора знал, про дом со змеей. Ни в жизни не поверю, что просто так туда гулять пошёл. Что ты знаешь?! Что ты скрываешь?!

— Гарри, я не уверен, что тебе захочется услышать ответы на вопросы… — задумчиво протянул я. — Давай так, если я окажусь прав, и эта тетрадка, которая попадёт к тебе, окажется страшным тёмным артефактом — просто у опекуна спроси — тогда я тебе всё расскажу.

— Хорошо. Всё, я спать, — холодно ответил Гарри.

— Спокойной ночи.

И что мне теперь делать?...

Весь день Поттер со мной не разговаривал. Молча собирал вещи и готовил переноску для кота. Значит, сильно обиделся. Я бы тоже был зол, если бы выяснил, что от меня скрывают правду.

Утром первого сентября Гарри, не попрощавшись со мной, отбыл в Хогвартс…

Глава 28 Этот прекрасный мир

— Да не парься ты! — сказал я Поттеру.

— Ага, это тебе хорошо говорить, а мне каково? Задолбал уже вопросами «откуда, зачем и почему». Так и хочется послать его нахер.

Гарри взял очередную виноградину с расписного блюда и отправил её в рот. Мы лежали на палубе яхты «EMMI», которая принадлежала британской компании, сдающей в аренду катера, яхты и прочие судна. Уже вторую неделю я и кузен отдыхаем в Таиланде, путешествуя на «EMMI». За это время побывали на семи островах, наелись морепродуктов до отвала, облазили прибрежные пещеры, ныряли с маской и доставали морских гадов (которых потом готовили и ели), смотрели на удивительные острова-столбы (эх, жаль, что до «Аватара» ещё лет двадцать точно, я бы посмотрел), загорали, фотографировались и отдыхали. Мы загорели дочерна, и теперь Поттера со спины можно было принять за местного жителя.

 — Мальчики, — раздался над нами голос Моники, — улыбнитесь и помашите ручкой.

 — Зачем? — лениво спросил я, приподняв голову.

 — Вас снимают, — она обворожительно улыбнулась куда-то вдаль.

 — Можно я без трусов побегаю? — насмешливо спросил Гарри.

 — Зачем?

 — Будет что вспомнить. Снимают одно и то же. Как им не надоело?

Моника недовольно цокнула языком, но от нас отстала.

 — Сколько ещё стоим?

 — Час.

 — Пошли искупаемся! — Поттер сиганул прямо со своего места в голубое чистое море.

Зимние каникулы я решил провести в тропиках. Знаете, как в том анекдоте: «В детстве я любил лето, потому что тепло и можно купаться. Сейчас я люблю деньги. Если есть деньги, то в любое время года будет лето». Недолго думая, поговорил с Моникой. Та мою инициативу поддержала, и результатом стали рождественские каникулы на арендованной яхте в Таиланде. Это было удобно — никто в номер не лез, близко не подплывал. На судне, помимо меня, Гарри и Моники, была уже знакомая пятерка магов-телохранителей (которые выполняли функции обслуживающего персонала яхты), повар, гид-переводчик и наша живность в количестве трёх собак и кота. Все взрослые люди знали о волшебстве и волшебниках, поэтому ни у кого не было недоумения при виде домашнего задания Гарри.

В воду вслед за Поттером плюхнулась Долли. Собака очень любила купаться и не упускала случая поплавать в море. Недовольный Воланд, в матросской шапочке и тельняшке, сшитых специально для него, поспешил скрыться в каюте под кондиционером.

Кота назад я получил второго октября в общаге от ухмыляющегося Грега Вектора, который отдал мне записку от Гарри: «Я приеду на Рождество, и ты мне всё расскажешь! Скотина белобрысая!».

 — Не понял, — сказал я, — а почему в школе его не оставили?

 — Потому что у миссис Норисс опять котята чёрные, — сказал Вектор и рассмеялся.

 — У вас кот живучий. Сколько кошек не пои противозачаточными, всё равно котята чёрные появляются, — ответил Флинт, — да ещё и домовики его боятся. Короче, Снейп сказал, что если эту блохастую скотину из замка не уберут, то он его отравит.

 — И ничего он не блохастый, — обиженно произнес я, — нормальный кот.

 — Вся школа в ужасе, особенно зельевар и медсестра, когда твой брат ходит по коридорам и орёт «Вола-а-анд, Волди-и-ик, кис-кис-кис, змеюка шерстяная!» — противным голосом поведал мне Флинт, и мы все дружно заржали.

А Гарри умеет нервы людям портить. Брат мало рассказывал о школе. Видимо, не знал, в какую сторону ему склониться — в волшебную или маггловскую. Ничего, скоро юношеский максимализм пройдёт, и мир обретёт кучу полутонов.

Я перевернулся на живот и вытянулся на белоснежном носу яхты. Хорошо!

 — Да-а-ад! Да-а-а-дли!

 — Чего тебе надобно, старче?

 — Прыгай купаться!

 — Гарри, отстань. Мне и тут хорошо.

Я блаженно прикрыл глаза, но в следующую секунду вскочил с воплем:

 — Да вы охренели?!

Надо мной, высунув язык, стояла Долли. Она же мокрыми лапами и встала мне на спину. Я с громким гиканьем и криком принялся бегать по палубе, пытаясь догнать эту псину.

Взять с собой собак придумал Вернон. Ну как, придумал… Очень сильно настаивал. Его можно понять — дома активно ползающие маленькие дети. Если выдрессированной Долли можно было хоть руку в пасть засовывать, то Злыдень, Зара и Воланд терпеть такое отношение не собирались. Кот забирался куда повыше, а за попытку дернуть за хвост мог цапнуть. Не сильно, но больно. Зара терпела до последнего, но и она не выдержала — рычала. Злыдень просто прятался. Дети, видя животных, что-то там лопотали, махали ручками и всеми силами показывали, что хотят к ним. Добрые нянечки не могли им отказать. Мальчишки значительно опережали своих сверстников в развитии. Сложно сказать, из-за чего. Может, из-за рок-музыки вместо колыбельной, может, из-за кучи развивающих картинок-игрушек-методик, притащенных Фабстером, или из-за плавания с рождения и йоги для грудничков, на которые детей таскали матери. А может, и от всего вместе. Врачи только за голову хватались, не зная, чего ещё ожидать. Я же боялся только одного — магических выбросов. Ну, не нравится мне волшебный мир, и всё тут!

 — Гарри, вылезай! — крикнула Моника.

 — Хорошо, — Поттер по небольшой лесенке забрался на палубу, что-то держа в руке, — смотрите, какая черепаха!

В его руке был черепашонок, а на его панцире несмываемой краской нарисован круг — символ мира. Видимо, кто-то из хиппи нанёс рисунок после моего рассказа.

В один из дней мы причалили к острову Ко Липе. Это было потрясающе! Сам островок небольшой — за час можно обойти. Население — даже тысячи человек не наберётся. Отель — абзац полный. Кондиционер — это роскошь. Мы пробыли там трое суток. Позабавил пограничный контроль, который напоминал киоск с мороженым на пляже. Посмотрев отели, не стали селиться — лучше жить на яхте. Ходили мы, в основном, босиком — песок везде! А торговая улица всего одна, на которой располагались открытые кафе, сувенирные лавки, турагентства, массажные салоны, аптека, пункт обмена валюты и почта. Все три дня мы ныряли с маской (акваланг нам не дали — маленькие ещё), путешествовали по близлежащим островам и рыбачили. Яхта стояла недалеко от острова, а мы пользовались услугами местного населения. Большая часть мелких островков были необитаемыми и очень красивыми. Попали на необычный остров, покрытый мелкой плоской галькой, из которой выстраивают башенки, на счастье. Телохранители-маги и Гарри чуть ли не вплавь отправились за своими палочками и артефактами. Как они объяснили — у острова очень сильное магическое поле, да ещё и с собой камней набрали. А я просто грелся на теплых плоских камешках.

Вечером на Ко Липе все местные кафе выставляли свои мангалы, расстилали специальные покрывала и ковры на песок, выставляли столики, включали иллюминацию, как на Новый год, и из каждого кафе доносилась музыка. Каждое кафе на пляже пыталось «перекричать» другое.

Глубоко за полночь я набрел на хиппи, которым и рассказал историю из мультфильма «Шевели ластами».

Я ловил на себе жадные взгляды молодых девушек. В свои двенадцать я выглядел очень даже ничего. Высокий, загорелый, блондин, с хорошей фигурой… Не одна девочка зазывала меня «домой» и «погулять». Я лишь отмахивался. Вырасти-то вырос, но самоконтроль оставлял желать лучшего. Как говорится, секс — это одна сплошная проблема: поза нелепая, удовольствие минутное, расходы окаянные. Плата за мою минутную слабость может быть огромной. Я ведь не просто красивый мальчик, а известная личность. Даже не сомневаюсь, что в какой-нибудь газете наши фото с отдыха всплывут.

От созерцания и вечных дум меня отвлёк голос Поттера:

 — О чём задумался? — спросил он, выпуская черепаху в море.

 — Да так… О вечном…

 — А-а-а, понятно. А я есть хочу!

 — Да когда ты уже нажрёшься?

 — Никогда.

 — Я уже на этих гадов смотреть не могу!

 — А я могу! Пошли уже, а то Воланд всё сьест!

 — Твой кот тоже на это смотреть не может и предпочитает есть бананы.

 — Угу, пошли…. Что?

 — Что слышал. Твой кот ест бананы.

 — Серьёзно? — удивился Поттер, — Это надо сфотографировать!

Он бодрой рысью кинулся к себе в каюту, по пути споткнувшись о развалившегося Злыдня, который даже ухом не повёл.

Наши отношения с Гарри потеплели после передачи кота. Брат был вспыльчивый, но отходчивый.

После отбытия Поттера в школу Моника и Нэш завалили меня работой — три статьи в гитарные журналы, посвящённые переделке гитар, выбору «примочек» и технике игры. Подписал контракт с «Gibson», получил два инструмента по моему заказу (тяжёлые, заразы), честно отработал две фотосессии и снялся в рекламе велосипедов. Идея впихнуть меня постоянным гитаристом куда-либо пока не воплощалась в жизнь. Нас помнили, и пластинки с остальной продукцией (рюкзаки, торбы, футболки и куча всего) расходились хорошо. А ведь занятия в школе никто не отменял, плюс уроки хореографии, актерского мастерства, музыки и, барабанная дробь, логопеда! Сил хватало, чтобы доползти до кровати и уснуть. Спасибо соседям по комнате, что с пониманием отнеслись к моей работе и молча помогали мне в бытовых вопросах — ужин оставляли на столе, ни слова не говоря, относили и забирали одежду из прачечной. Уроки я делал «на ходу», в отличники так и не выбился.

В ноябре отыграл целых три концерта со знаменитыми «Pink Floyd». После первого получил записку от Гарьки: «Козел ты белобрысый! Я тоже хочу. С тебя фото и автографы в количестве двенадцать штук». Пришлось выполнять.

Концерты были выгодны и «Pink Floyd», и мне — популярность группы сильно пошла вниз, а моя пока держалась, но тоже шла на спад. Совместный концерт сулил неплохую прибыль и интерес публики. Мы спели три моих песни (как же меня задолбал этот гребаный «Лондон на проводе»), и пятнадцать их. Я был в качестве приглашённого гитариста. Петь мне не пришлось, всё сделали Гилмор и Райт, мне достался бэк-вокал. Было весело. Мужики много шутили, давали советы по игре на гитаре и туровом оборудовании, рассказывали про смешные случаи в турах. Был удивлён, что до концерта они не пили от слова совсем, хотя алкоголя в гримёрке было много. Оказалось — контракт их обязывал выйти на сцену трезвыми, но никто не запрещал пить во время концерта, чем они и пользовались. Как бы то ни было, но мужики меня страховали капитально — Райт ставил дополнительные клавиши, которые синхронно со мной играли мою партию, но звук не выводили на колонки. Однажды это сработало. У меня лопнуло две струны. Я не Эрик Клэптон, который менял струны под хлопки публики, поэтому техникам пришлось «в темпе вальса» срочно подключать другой инструмент. Пока технический персонал возился с гитарой, звукорежиссер вывел мою партию с клавиш. После концерта был разбор полётов, итогом которого стало предупреждение для технического персонала группы, ибо запасной подключённый инструмент должен стоять за кулисами всегда.

Моника нашла очень интересное предложение по созданию саундтрека к компьютерной игре. Обещал подумать. После праздников мне предоставят все материалы, чтобы я решил: браться за это или не стоит.

Мардж и Фабстер выпустили книжку о воспитании овчарок. Ажиотаж был капитальный. Сама книга была не из дешёвых — яркая обложка, качественная бумага, много иллюстраций и фотографий. Так ещё и издательство цену накрутило. Большей частью её раскупили фанаты — в ней было много фотографий, которые нигде не печатались.

 — Гарри! Гарри! — громко звал охранник Сэм. — Опекун звонит.

 — Иду! — громко крикнул кузен. — Опять поесть не дали.

Он вприпрыжку помчался в каюту разговаривать с лордом по сквозному зеркалу.

Отношения Ардвидссона и Поттера стали натянутыми после того, как он вручил ему дневник Тома Риддла, который забрал у Джинни Уизли. Лорд не идиот, всё пытался вызнать, кто подсказал Поттеру взять тетрадь, ведь Гарри действовал напролом — увидел-отобрал-отдал. Кузен стойко отбивал атаки опекуна и Дамблдора. Утверждал, что просто перепутал вещи, а тетрадка стала отвечать. Чтобы связаться со мной, Гарри использовал возможность связи через Септиму Вектор и её сына. Воланд — всего лишь повод, хотя зельевар действительно грозился отравить животинку. Гарька сильно вытянулся, стал спокойным и уверенным в себе, много дерзил старшим и отвечал с сарказмом. Только оставшись наедине со мной в комнате, он сбрасывал маску уверенного подростка и становился растрёпанным маленьким воробышком, который пришёл рассказывать старшему брату о своих злоключениях.

 — Отчитался? — спросил я вернувшегося Поттера.

 — Ага, — угрюмо ответил он, — пошли есть.

Когда Гарри перед Рождеством прибыл домой, он тоже был очень хмурым и не мог дождаться момента, когда же все улягутся, чтобы со мной поговорить.

 — Ты обещал, — грозно начал он, когда мы закрылись в комнате.

 — Помню, но сначала, расскажи, что там произошло.

Он вздохнул и начал свой рассказ:

 — Всё было, как ты и говорил. Я наткнулся на чёрную тетрадь, которая мне отвечала…

* * *

Джинни Уизли брела по коридору со слезами на глазах. Над ней опять смеялись, когда она заявила, что всё-всё знает про Гарри Поттера. Девочки из её комнаты высмеяли рассказы, которые Джинни прочитала в книгах, где героический младенец уничтожает нежить. Однокурсницам было смешно такое слышать. А ещё сам Гарри предпочитал, что бы его звали Гарольд. У него был собственный фан-клуб, которым руководил Колин Криви.

Ну почему ей так не везет? Брат погиб, мама и папа много ругаются, братьям нет до неё дела…

А ещё Поттер… Когда она попросила у него фотографию, он улыбнулся, приобнял её и предложил сфотографироваться вместе. Это был самый счастливый день в её жизни, ну, не считая дня, когда пришло письмо их Хогвартса. А потом она услышала, как Гарри Поттер, её герой, её любовь, спрашивает у Колина, что это за замарашка к нему пристает. Джинни Уизли не замарашка! Она ещё всем покажет!

Девочка остановилась посередине коридора, достала из сумки чёрную тетрадь, уселась на сумку и начала быстро-быстро что-то писать.

Отвечающая тетрадка была её отдушиной. Она обнаружила её у себя в котле после приезда в Хогвартс. В тетради жил Том. Милый и хороший собеседник, который давал советы, рассказывал о школе и учителях. Жаль, что он не живой. Но Том собирается рассказать ей секрет, как сделать так, чтобы её все боялись…

Из-за угла, ничего не замечая перед собой, выбежал Гарри Поттер. Ему было некогда — если он опоздает на зельеварение, то профессор Снейп точно его отравит.

Маленькая девочка, сидящая на сумке, даже не успела среагировать, как в неё врезался герой, который куда-то спешил, не разбирая дороги.

 — Ой, прости, пожалуйста! — принялся извиняться тот. — Я тебя не заметил. Сейчас помогу.

От радости у неё онемели руки. Это же сам Поттер! Он ей помогает.

Тот быстро рассовывал по сумкам свои и её выпавшие вещи.

 — Вот, — произнёс он, — держи свою сумку.

Гарри Поттер отдал Джинни Уизли её вещи и поспешил на урок зельеварения.

Вечером, разбирая сумку, маленькая девочка Джинни Уизли обнаружила пропажу чёрной тетрадки. Нет! Так быть не может. Том, где её Том? Необходимо срочно его найти. Кто-то украл её друга. Вариантов было немного — или это сделал противный Колин Криви, или глупый Драко Малфой, который всегда её задирал за поношенную одежду. Ещё, может быть, Гарри Поттер перепутал вещи, когда собирал их с пола. Но он хороший, он отдаст ей Тома.

Вечером, разбирая сумку, герой магического мира и кумир маггловского, обнаружил чёрную тетрадку. Мальчик недолго думая написал в ней:

«Ты живая?»

«Да. Я Том. А кто ты?»

«А я Гарольд Дурсль»

«Рад познакомиться. Сколько тебе лет?»

Гарри Поттер с ужасом захлопнул старую тетрадь и срочно связался с опекуном по сквозному зеркалу…

* * *

 — И?

 — Утром прибыл лорд, под видом проверки моего места жительства. Я отдал ему тетрадь. Он что-то там колдовал, пришёл в ужас, стал меня спрашивать. Рыжей сказал, что она её где-то в классе забыла. С ней МакГонагалл и Снейп разбираются.

 — Он не спрашивал, где ты её взял?

 — Спрашивал раз тридцать. Задолбал уже. Ну не мог же я ему в лоб сказать, что информацию от тебя получил?!

 — Не вздумай! Я маггл и вообще в ваш мир лезть не собираюсь.

Гарри вздохнул.

 — Теперь ты.

 — Помнишь, я умер?

 — Всё-таки ты…

 — Да, я умер в тот день, когда тебя загнали на крышу.

Гарри потрясенно молчал.

 — Я видел то, что произойдет дальше с нами…

 — Что там? — тихо спросил Поттер.

 — А ничего хорошего. Я бы вырос огромной свиньей на ножках. Которая, кроме компьютерных игр, ничем не интересуется. А ты был жертвенным бараном!

 — Кем? — обалдело уставился он на меня.

 — Бараном! Сдох бы во имя общего блага, любви и жизни других людей под улюлюканье толпы. Да, кстати, этот вариант до сих пор возможен…

 — Я бы сдох как… Иисус?

 — Чё? — вот теперь я в шоке.

— Ну, в Библии же говорится, что он умер во имя всех людей на земле. Его распяли под крики толпы.

Вот теперь я завис. А ведь верно! По сути, это библейская история на новый лад. Поттер — жертва. Плети — сплетни толпы. Крест — поиск частиц души. Иуда — Рон. И добрый бородатый старец, который всё знает. По первоначальному плану Роулинг Гарри должен был сдохнуть, но толпа фанатов этого не дала сделать.

Пиздец! Во что я вляпался?

 — Дадли. Да-а-ад.

 — А? Что?

 — Долго так сидеть будешь?

 — Не, нет.

 — А про тетрадь ты откуда узнал?

 — Там мелькали какие-то важные предметы. Среди них — тетрадь чёрная. Еще был дом, в который я ходил, — ну не говорить же, что я о-о-очень крупно лоханулся и тупо забыл, — медальон со змеёй, корона, чашка с барсуком и кольцо.

 — Дадли, мне страшно.

 — Почему?

 — А если всё же мне придется умереть…

 — Все мы умрём. А там не страшно. Там всё белое, да и родителей увидишь, — мы замолчали. — Я не всё помню, что там видел. Вспоминается по ходу. Если будет что-то важное, я тебе скажу.

 — Эльфа ты тоже видел?

 — Да. Это Добби, эльф Малфоев.

 — Нет, это эльф Хогвартса. Мне Лорд сказал. У него мозги набекрень повернуты.

 — И где этот…

 — У Лорда. Я особо не спрашивал.

 — Помнишь крысу Уизли?

 — Которой Волдик хребет сломал? Да-а-а, такое не забывается. Столько воплей было…

 — Это анимаг. Питер Петтигрю. Он твоих родителей предал.

— Лорд сказал, что это был Блэк.

 — Там мутная история. Хранителем был Петтигрю, а всем сказали, что это Блэк. Когда ты отразил заклинание, и Блэк прибыл на место, он вместо того, чтобы заняться тобой, погнался за хранителем. Тот был анимагом-крысой и смог скрыться. Во всем обвинили Блэка и посадили в тюрьму.

 — Так нужно… — запальчиво произнёс Гарри.

 — Ничего не нужно, — перебил я, — сидим на попе ровно. Мы дети, нам никто не поверит, а если поверит, то мне мозги вывернут.

 — Что же делать?

 — Прямо как у Чернышевского.

 — У кого?

 — Писатель есть такой, — ухмыльнулся я, — пока ждём. Вроде, Блэк сбежать должен из тюряги, но это не точно.

 — Зачем кому-то нужно было сажать невиновного?

 — А зачем твоему двоюродному деду тебя убивать?

 — Ради денег. Подожди, а кто сейчас распоряжается местами в Визенгамоте и деньгами Блэков?

 — Очевидно, тот, кто его посадил.

 — Может, Лорду сказать?

 — Гарри, я уверен на всю тысячу процентов, что у Лорда, что у Дамблдора в шкафу лежат такие скелеты, по сравнению с которыми тот-кого-не-называют просто ангелочек.

 — Как же меня всё задолбало.

 — Ты главный герой, а я статист. Кстати, у героя шанс дожить до конца пьесы больше…

 — Не хочу быть героем.

 — А нас с тобой никто не спрашивает. Давай договоримся так: если я что-то вспоминаю, то тебе рассказываю. Ну, а ты слушаешься моих советов. Согласен?

 — Ладно, — сказал Гарри, — а можно я у тебя посплю?

 — А ты часом не охренел?

 — Не-е-е, кровать большая, тащиться лень.

Он забрался под одеяло, повернулся спиной ко мне и закрыл глаза. Я не стал строить из себя поборника нравов и собственника, улёгшись рядом. Всё-таки насколько он ещё ребенок по сравнению со мной.

* * *

 — Дадли, ты о чём задумался? — вырвал меня из воспоминаний голос Моники.

 — О жизни и её смысле.

 — Завтра вечером уже вылетаем в Лондон.

 — Ох, как неохота-а-а, — протянул Поттер.

 — И не говори, — ответила она, — так бы и жила здесь.

 — А я нет.

 — Да-а-ад, ты совсем ку-ку? Как тут не жить? Рай!

 — Не-е-е, мне снега не хватает.

 — Вот прилетим в Англию, и будет тебе снег, — весело ответила агент.

 — Да какой в Лондоне снег? Так, пародия.

Моника глубоко вздохнула и неожиданно спросила:

 — А о чём вы мечтаете?

 — Странный вопрос… — ответил я и краем глаза заметил интерес наших охранников, — я бы хотел домик где-нибудь в хвойном лесу, чтобы озеро рядом, белки по веткам, тишина вокруг.

 — А концерты?

 — Ну, это само собой.

 — А я теперь реально хочу оранжерею, чтобы цветы выращивать…

— Ты вырастишь для меня белые ирисы? — перебил его я.

 — А вот и выращу! Белые-белые…

* * *

Жизнь после рождественских каникул вошла в привычное русло. Ажиотаж вокруг меня ожидаемо спадал, даже несмотря на опубликование в желтой прессе фотографий с нашего отдыха. Поводов мы не давали, траву не курили, по девкам не бегали. Всё медленно, но верно шло на убыль. Моника подкидывала работу в рекламе. Я писал саундтреки к компьютерной игре на основе «своих» песен. Мда-а, это вам не двадцать первый век с его суперплоскими мониторами и объёмным звуком и изображением. Тут всё проще.

Гарри присылал вести с Азазелем раз в две недели. Вроде у него всё хорошо.

Дома я старался бывать пореже. Всё-таки трое карапузов подрастали. Нет, поймите меня правильно, я люблю детей, очень. Дети — это цветы жизни… кактусы жизни. Кактус — это тоже цветок. Вот как эти кактусы зацветут, тогда и поговорим. А ежедневный уход за ними пусть осуществляет кто-нибудь другой.

Благодаря редкому пребыванию дома заметно подтянул учебу. Учителя на меня не могли нарадоваться.

Голос окончательно сломался и больше походил на голос Джона Бон Джови в двухтысячных. Всё чаще ловил себя на мысли, что оцениваю фигуру и грудь девушки, да и на меня многие поглядывали довольно призывно.

Вот и промелькнул учебный год. На этот раз я оказался вторым на курсе и в десятке лучших по школе. Это здорово греет самолюбие. Хоть в чём-то преуспел.

Дом встретил меня хаосом, детскими воплями, замученными собаками, спрятавшимся котом и обеспокоенным Гарри. Ещё в мае из Азкабана сбежал Сириус Блэк.

Ну сбежал и сбежал, флаг в руки, дементор в задницу. Так я рассуждал, пока не увидел в оранжерее среди любимых маминых орхидей спящего чёрного пса.

 — Это Демон, — гордо сказал Фрэнк, — я его, голодного, на улице нашёл. Отощал сильно. Вот, откармливаю. Мне отец твой разрешил, если он с другими псами конфликтовать не будет. А собака понятливая…

Фрэнк продолжал что-то говорить, а я смотрел на чёрного, как смоль, пса и соображал, что делать дальше…

Глава 29 Зарекалось парнокопытное в грязь ...

Жаркий август уже давно вступил в свои права, а я не знал, что мне делать с Блэком. Из магического мира приходили новости, что его ищут по всей стране. Хотелось ржать в голос! Ищут они, как же! Вон он, спит под кустом. Уже месяц большой чёрный пес жил у нас в оранжерее, ел в два раза больше собак и спал среди цветов. Гарри его никак не выделял — пёс, как пёс. Другие собаки на эту территорию не заходили, а Воланд, обнюхав гостя пару раз, больше не подходил. Вечером Фрэнк забирал Демона к себе, в домик возле оранжереи. Учитывая, что старик глуховат и плохо видит, то, видимо, ночью Блэк превращался в человека, но застать его мне ни разу не удалось. Как я понял? По резко увеличившемуся количеству мыльно-рыльных принадлежностей, которые с общей коробки брал Фрэнк.

Так как в доме было многолюдно, всю бытовую химию и парфюмерию закупали сразу, много и на всех. Только Фрэнк не любил новомодных бритв, шампуней и прочих благ цивилизации. Он просил обычное земляничное мыло. Ему хватало кусочка почти на месяц, а тут он закончился за неделю. Так же резко возрос расход полотенец и стирального порошка. Никто вопросов ему не задавал — берёт и берёт. Похоже, только я заметил, что у старины Фрэнка резко возросла потребность в гигиенических принадлежностях и бытовой химии, а это могло означать только одно — Блэк превращается в человека и приводит себя в порядок.

Июль месяц был очень плодотворным — я закончил писать саундтреки к игре, наконец-тополучил сведённый концерт мультикамерной съёмкой с «Pink Floyd» и начал думать с Гарри над целым альбомом. Голос у Поттера всё чаще стал давать «петуха», и жить ему теперь гитаристом, да он и не рвался на сцену. Кузену больше нравилось работа дома или в студии. Он привык на рекламных съёмках работать, а на сцене совершенно другая атмосфера — там с людьми взаимодействовать нужно. Смотрелись мы довольно комично — я здоровяк, выглядящий лет на шестнадцать-семнадцать, и он… почти на голову меня меньше, худой-худой. Про таких говорят — не в коня корм. Внешностью он мне напоминал Владимира Политова из «На-На», осталось корону и трусы на него напялить и… «Фа-и-на-Фа-и-и-и-на-а-а…».

Наше тринадцатилетие праздновалось с большим размахом: дорогой ресторан, пресса, рокеры, фанаты. Я всё же смог пригласить Элис и жёстко обломался. Кроме имени и места жительства, у них не было ничего общего. Честно говоря — очень жаль. Хотя, может быть, в этом мире её зовут как-то по-другому?

Подарков надарили на пять лет вперёд. В большинстве своём — символические безделушки типа статуэток, мини-гитар. Были и полезные вещи — набор косметики (скорее всего от Моники), подставка на стойку для медиаторов, как у Хэтвилда, несколько туровых кейсов и багажные сумки, которые точно не порвутся и не откроются. Кто-то из рокеров, зная о моем коллекционировании струнных инструментов, а я догадываюсь, что это Тайлер, подарил маленькую арфу. Сейчас инструмент занимал почётное место на стене моей комнаты, точнее свинарника, ибо от привычки раскидывать свои вещи я так и не избавился.

Августовский вечер был душным и жарким. Хотелось сбежать подальше отсюда, туда, где есть свежий воздух.

 — А что ты делаешь? — в комнате возник Поттер.

 — Типа работаю, — устало ответил я.

 — Тоже достали?

 — Угу.

Активные годовалые братья добавляли нам хлопот. Малышам всё и везде было надо, а любимые родственники разрешали деткам что угодно — потрогать и свалить гитару за тысяч пять фунтов, залезть руками в собачью пасть, оборвать дорогие обои или поесть из кошачьей миски. Любимая фраза: «Они мир познают». Честно — я хотел обратно в школу. Нет, я люблю детей, очень… Очень люблю детей, когда они в километрах пяти от меня. Может, это возрастное? Может, пройдёт, и я тоже буду умиляться разрисованным стенам и съеденному корму?

После большого скандала, когда один из близнецов чуть не съел медиатор, в мою комнату вход был строго воспрещён. Это была ещё одна из причин, по которой я не убирал в комнате. Может, замок поставить?

 — Пойдем погуляем? — спросил Гарри.

 — Жа-а-а-рко!

 — Дождемся малышей?

 — Э-э-э, пойдём гулять.

 — Давай к озеру.

 — Там народу…

 — Да давай, а? — взмолился брат. — Девочек в бикини посмотрим…

 — Девочек, хм… Девочки — это хорошо. Уговорил, пошли.

Я быстро нацепил в бриджи, майку и сандалии. Захватил полотенце, и мы с Поттером направились на выход.

Охрана лениво развалилась на солнышке. Собаки попрятались от жары. Из открытых окон дома был слышен детский смех. Видимо, провожать нас никто не собирается. Разгильдяи, ничему их жизнь не учит! На ближайший пляж мы бегали часто. Первые раза три нас сопровождала охрана, потом перестали. Оу, всё же кто-то двинулся в нашу сторону.

 — Мы на пляж, — крикнул я.

Охранник кивнул и медленно пошёл за нами.

Я и Гарри вышли из ворот и направились в сторону лесополосы, намереваясь срезать путь. Мы часто так делали. Охранник, скорее всего, пойдет «официальным» маршрутом через магазин, а встретимся мы с ним на пляже.

Идя по тропинке и весело болтая о размерах буферов и их взаимосвязи с цветом волос у девушек, ни я, ни Поттер ничего вокруг не замечали, а зря.

 — А-а-а, — вдруг заорал кузен.

Я инстинктивно схватил его за волосы, и нас засосала воронка аппарации.

* * *

Когда Блэк перенёс нас на площадь рядом с домом, я был зол. Зол не на Блэка, не на Гарри, а на себя! Попаданец из будущего хренов! Идиот! Опять лопухнулся, потерял бдительность. Де-е-е-би-и-ил.

Сириус не ожидал «прицепа» в виде моей личности и не знал, что делать.

 — Чё стоим? Кого ждём? — зло спросил Поттер.

 — Давай в дом, — ответил я, — нам нужно вернуться до того, как нас хватятся.

Черноволосый мужчина посмотрел на нас, затем на пространство между домами и… Вау! Как в кино, перед нами вырос особняк.

Обстановка дома напоминала мне декорации к фильму про вампирскую аристократию. Пафосно, вычурно, дорого и мрачно. Вот где клип на «Феникс» надо было снимать!

Первый, кто среагировал на наше появление, был домовик Кричер, который поносил Сириуса, Гарри и меня последними словами. Потом проснулся портрет мамаши блудного пса, и мой словарный запас значительно расширился. Так не матерятся даже сапожники!

 — Здрасьте, мистер идиот! — сказал Гарри, зайдя в пыльную гостиную.

 — Ну здравствуй, крестник, — горько ответил Сириус.

Мы расположились на диване, а крёстный Гарри сел в кресло.

 — Прежде чем вы начнете друг друга убивать, можно вопрос? — начал я, — А если человека-анимага в его животной форме убить, он станет человеком после смерти?

 — Нет, — удивился Блэк, — не станет. Он будет животным даже в могиле. Магии же нет, чтобы назад превратиться.

 — А магия для поддержания формы? — допытывался я.

 — Магия нужна, чтобы превратиться, а чтобы поддерживать, магия не нужна.

 — Вы сейчас о чём? — удивился Гарри.

 — Я про крысу. Помнишь?

 — Помню.

Блэк, усевшись в тяжёлое резное кресло, с интересом стал слушать нас.

 — Скорее всего, я был прав, это был маг…

 — Воланд ему сломал хребет, — задумчиво протянул Гарри, — Уизли говорил, что этой крысе лет семь, может, больше.

 — Столько грызуны не живут. Значит, анимаг, наверное. Мне всё меньше и меньше нравится твой мир, братец.

 — Мне тоже, — хмуро сказал Гарри.

 — Что за крыса? — отрывисто спросил Блэк.

 — У Рона Уизли в качестве домашнего любимца была крыса, — начал Гарри, — мой кот ей сломал спину.

 — У крысы не было пальца на передней лапе? — поинтересовался Блэк.

 — Не знаю, — ответил Гарри, — но с чего Волдику убивать крысу, да ещё так демонстративно? Других-то он не трогает.

 — Это чёрный котяра?

 — Да.

 — Он умный. Сразу понял, что я не настоящий пёс.

 — Учитывая, что он собак гоняет, ещё бы ему не понять, — фыркнул Поттер.

 — Скорее, это был Петтигрю, — сказал я, — да, мы не идиоты и всё перепроверили.

Шок — это по-нашему!

 — Как вы сбежали? — поинтересовался я.

 — Ты Дадли? — спросил всё еще шокированный Блэк.

 — Вы не ответили на вопрос, — прервал его Поттер.

 — Деньги правят миром, а Блэки бедными никогда не были, — отозвался крёстный Гарри.

 — А почему раньше не сбежали?

 — Как смог, так и сбежал, — огрызнулся Сириус.

 — А зачем к Гарри притащились?

 — Он мой крестник, — хмуро сказал Блэк, — я хотел убедиться, что с ним всё в порядке.

 — И застряли у нас на целый месяц? — не унимался я.

 — Я слишком слаб был после Азкабана…

 — Короче, дядя, — стал терять терпение Поттер, — давай рассказывай, как сбежал!

 — Это будет долго…

 — В сорок минут уложишься? — видя непонимание на лице Блэка, я пояснил. — Нас пока не хватятся.

 — Уложусь. С чего начать?

 — С тридцать первого октября восемьдесят первого.

 — Не, лучше с побега, — протянул Гарри.

* * *

Холод. Сильный холод и отчаянье — вот что ждет вас в магической тюрьме Азкабан. Вонь, страх и ужас будут сопровождать каждого, кто попал сюда. В дальней камере, за глухой дверью без окошка отбывает свой срок предатель — Сириус Блэк. Всё магическое сообщество уверено, что именно он предал чету Поттеров.

Камера была маленькая и сырая. Холодный каменный пол, немного соломы в углу, небольшое углубление в другом, куда стекает маленький ручеек. Окошко под самым потолком.

В камере находился узник — худой мужчина с нечёсаными чёрными волосами. Всё чаще и чаще он превращается в собаку, чтобы спрятать разум от стражей Азкабана — дементоров.

Раз в год министр магии проводит проверку узников. Сегодня вновь проверка. Этого дня ждут в Азкабане. В этот день можно узнать новости с Большой земли.

Дверь распахнулась, и на пороге появилась… женщина. Полная, средних лет, в розовом. Она чем-то напоминала жабу.

— Мистер Блэк? — спросила она и, не дождавшись ответа, продолжила. — Я представитель Министерства. Есть ли у вас какие-либо жалобы, предложения?

Узник поднялся со своего импровизированного ложа.

 — Предложение, — сказал он.

 — Да, мистер Блэк, я вас слушаю.

 — Денег хочешь? В доме много денег.

 — Всего хорошего, мистер Блэк.

 — Как захочешь денег, приходи.

Мужчина понимал, что если начнет настаивать, то его запишут в психи. Тут много таких.

Тяжёлая деревянная дверь закрылась. Дни потянусь за днями…

 — Блэк, вставай. К тебе пришли, — крикнул надзиратель, отворяя тяжёлую дверь.

Он медленно встал с пола.

В допросной комнате за столом сидела женщина в розовом. Та самая, что приходила с проверкой. Сириуса Блэка подвели к столу, усадили на стул и заковали в кандалы. Подождав, пока надзиратель выйдет, она начала разговор.

 — Здравствуйте, мистер Блэк.

 — Здравствуйте.

 — Меня заинтересовало ваше предложение.

 — Деньги?

 — Нет, — ответила она, — денег у меня достаточно.

 — Чего вы хотите?

 — Я хорошо зарабатываю, у меня есть деньги, дом, но нет… родословной.

 — Вы хотите, чтобы я на вас женился? — с недоумением сказал Блэк.

 — Это крайний случай, — сказала она и поджала губы, — мне бы хотелось приходиться вам сестрой или тётей.

 — Это возможно, — отозвался Блэк, — я не отрезан от рода и могу провести в особняке соответствующие ритуалы. Вы будете отображаться как дочь моего дяди Альфарда. Он с тринадцати лет любил погулять с женщинами старше него.

 — Мистер Блэк, позвольте вопрос.

 — Да.

 — Вы не кажетесь сумасшедшим или маньяком.

 — Как только я выйду, я вам открою этот секрет…

* * *

 — А дальше? — спросил я.

 — А что дальше? — усмехнулся Блэк. — Заключили сделку, она сунула мне в тряпье артефакт. Ночью дверь камеры отворилась, а дальше всё просто — вышел, добрёл до выхода и в море. Я собака, доплыл до большой земли. Встретились, где условились. Пришёл в дом, провёл ритуалы. Теперь она Долорес Кларисия Блэк, незаконнорожденная дочь Альфарда Блэка, которую он зачал в четырнадцать лет. Амбридж — фамилия её матери. Сходили к гоблинам, отвалил им кучу золота, она прошла проверку крови, и те, кому надо, знают её как Блэк. Теперь Долорес — заместитель министра. Без приставки «Блэк» она бы им не стала.

 — Розыск, — напомнил я.

 — Амбридж оттянула его на два месяца. Я в апреле сбежал.

 — Почему остались здесь, а не уехали за границу? — спросил я.

 — Откуда ты такой умный?

 — Ответь на вопрос, — жёстко оборвал его Гарри.

 — Денег нет, — ответил Сириус, — я ей всё отдал. Сейф пуст. Дома около тысячи галлеонов есть, артефакты и книги, но это вообще на чёрный день.

 — А сейчас он, видимо, зелёный, — съязвил Гарри.

 — Я хотел удостовериться, что с тобой всё в порядке, — вздохнул Сириус. — Ты так похож на отца, только глаза матери…

 — Ой, всё! — язвительно сказал Гарри. — Щас расплачусь!

 — И почему ты целый месяц на него смотрел, а? — нагло сказал я. — Ты думаешь, что никто не заметил, что в доме прибавилось жильцов?

 — А… Э-э-э, — начал было Блэк.

 — Я не идиот и увеличение расхода бытовой химии и парфюмерии заметил быстро, а новый жилец у нас только один — чёрный пес Демон. Почему жил у нас? И не надо тут про «лубофф» рассказывать!

 — Денег не было и жрать охота, — хмуро ответил он, — а дом этот угнетает. Противно от того, что сделал.

 — Дурак ты. Надо было сразу уехать, — отозвался Гарри.

 — Куда?

 — А то больше Блэков в других странах не осталось?

 — Остались…

 — Ну так приехал бы и в ноги бухнулся, не виноватый ты, оно само. Или вообще в Россию рванул. Там англичан не любят и с удовольствием прищемят хвост нашему Министерству. Ну, или, сменить внешность и объявиться в Англии под другим именем. Короче, в любом случае тебе тут делать нечего, — высказал план действий Гарри.

 — Ты так и не рассказал, что произошло в ту ночь, — напомнил я.

 — Всё просто. Питер провёл Темного Лорда. Тот убил твоих родителей, а ты выжил. Первым на место прибыл я, а потом Хагрид. Я отдал тебя Хагриду, сказал, что заберу, а сам рванул за Питером.

 — Суд, допрос?

 — После допросов и круциатусов в Аврорате подпишешь что угодно и как угодно.

— А Дамблдор? — спросил Гарри. — Он знал?

 — Думаю, догадывался. Только не стал вмешиваться. Он, наверное, тоже считает меня хранителем.

 — То есть деньги он твои не брал? — спросил Гарри.

 — Деньги? Нет. Доступ к сейфу только по крови.

 — Почему не стал вмешиваться? — спросил я.

 — Он не знал, что мы изменили хранителя. Лили скрепляла клятву.

 — Почему они не уехали?

 — Долг перед родом. Твой отец собирался на Йоль стать Лордом.

 — Все чудесатее и чудесатее, — произнёс я по-русски.

 — Дад, говори по-английски. Мы тебя не понимаем.

 — Да странно всё это. Твой дед, который тебя убить хотел, отец, который Лордом стать должен был. Чего-то не хватает…

 — Так, — резко перебил Гарри, — давай домой. Время.

Точно! Нас же хватятся.

Мы довольно шустро переместились на улицу, а оттуда в знакомую лесополосу. Сходили, блин, на пляж, девочек посмотреть! Рядом с нами засеменил огромный чёрный пес.

* * *

Дни летели как птицы. Через неделю мы все же уговорили Блэка податься в Испанию, к другим родственникам. Даже денег дали. Медальон Слизерина Сириус нашёл сам, потом пьяный рыдал у нас на плече. Забрал «игрушку» с собой на континент. Отчитался Азазелем, что добрался нормально. Особых чувств Гарри к крёстному не испытывал. Ну мужик, ну отца знал, и что дальше? А ничего. Что он есть, что его нет — однохренственно.

На пляж мы всё же сходили. Полюбовались на девочек в бикини. Гормоны, черт их побери! Мне всё больше и больше хотелось зажать какую-нибудь красотку с буферами размера, эдак, третьего, где-нибудь в тёмном углу. Но осознание того, что я малолетка и ничего, гм, хорошего из этого не выйдет (минута, а то и меньше, выйдет у меня), немного отрезвляло. Да и Моника долбила в голову: «Не вздумайте ни с кем миловаться! Сожрут! Детей припишут!» Приходилось терпеть.

Наш садовник очень огорчился, что «его» пес сбежал. Вернон разрешил завести другую зверушку. На радостях Фрэнк притащил беременную суку, а потом облезлого рыжего кота. Если собаку наши псы восприняли благосклонно, то с рыжим котом Воланд не поладил. Фрэнк своего Капрала в обиду не давал и нещадно гонял Гарькиного любимца.

Дети подрастали и активно лезли во все щели. Врезал замок в дверь комнаты.

Как ни странно, Капрал спокойно относился к детям и воплям. Сириус опознал в нём полукниззла. А не та ли это зверушка, которая должна была быть у канонной Гермионы? Здоровый, морда как у перса, лапы кривые. На Живоглота и Косолапуса не откликался. Котяра был спокойный и мирный, старался убегать от неприятностей, но всё равно, с Воландом дрались они часто. Застав очередную кошачью драку, Гарри не выдержал.

 — Короче так, — грозно сказал он, держа в правой руке Воланда, а в левой Капрала, — вы меня затрахали оба! Если не прекратите, кастрирую обоих!

С этими словами Гарри со злостью бросил котов в ближайшие кусты. Животные бросились врассыпную. Ещё бы не злиться! Коты разбудили малышей, которых укладывали почти полтора часа!

Двадцать восьмого августа у меня состоялась автограф-сессия с «Pink Floyd», подписывали вышедший концертник «Дотянуться до звезды…» (вспомнилась мне песня Андрея Губина с этой строчкой). Ажиотажа особого не было, ибо восемьсот человек для меня не толпа вообще. Гарри только вздыхал и завистливо косился на меня и музыкантов. Оно и понятно, все же такие тиранозавры рок-музыки!

Тридцать первого числа Поттер и его опекун отправились в Косой переулок за покупками. Прибыл оттуда Гарри довольный донельзя. В «Пророке» вышла статья об испанской ветви Блэков. Один из её представителей прибудет в Англию для улаживания вопросов, так как гобелен показал, что Сириус Блэк мёртв, но есть его крестник, а также незаконорожденная наследница Долорес Кларисия Амбридж-Блэк.

Мы ликовали! Наша маленькая афера удалась. Блэк отписался нам, что официально он мёртв, а реально он теперь Асмодей Клаус Блэк.

Вечером тридцать первого Гарри собирался в школу.

 — Я тебе говорю, забери его! Они же тут порвут друг друга! — пытался вразумить брата я.

 — А меня весь Хогвартс растерзает! — отнекивался Гарри. — Забери его с собой.

 — Мне нельзя держать животных.

 — Его либо Булстроуд прибьет, либо Филч. Или вообще Снейп отравит!

 — Забери Капрала!

 — Фрэнк не даст. Он его любит.

Виновник нашего препирательства нагло развалился на Гарькиной кровати и усиленно делал вид, что спит. Вот только уши, которые как локаторы поворачивались в сторону наших голосов, его выдавали.

 — Да и малые его либо затискают, либо мама придушит.

 — И что мне делать? — обречённо вздохнул Гарри.

 — Напиши в магазин, может, для котов есть зелье, чтобы котята от него не появлялись?

Со стороны кровати послышался возмущённый «Мяв».

 — Значит, бывает, — заключил Гарри и принялся писать заказ. — Вот, отнесёшь в магазин или аптеку, меня в Хогвартсе найдешь, — сказал он птичке.

Я спихнул Воланда на пол. Кот обиженно взглянул и гордо удалился в кухню. Видимо, отправился объедать детей. Безмолочная каша и детские мясные консервы пришлись ему по вкусу. Гарри полчемодана занял ими, а еще куча вискасов-хиллсов-пропланов, что хватит на год и ещё останется.

 — Я его заберу, но, если что, опять передам через Вектор.

 — Окей! Согласен.

 — Все, вали отсюда.

 — Нифига, братец! Ты у меня спал? Спал. Теперь моя очередь, — я нагло залез под одеяло и уснул.

Утром за Гарри и Воландом прибыл Лорд, и они аппарировали на платформу 9¾.

Глава 30 Перемен, мы ждем перемен!

Вы когда-нибудь пробовали переводить песни с русского на английский и наоборот? Скажу вам честно — это не очень хорошая затея. Технически перевести можно всё, а вот практически… Как передать смысл фразы «Я падаю в небо»? Или «Точка невозврата из мечты»? Плохо он (смысл) передаётся.

Я сидел в спальне общежития и пытался перевести знаменитые хиты российского рока на английский. Получалось хреново. С попсой проще было. Взять ту же Билановскую «Так устроен этот мир». За основу берем английский текст и меняем «любовь» на «правду и ложь», а конкретную любовь к какой-то там бабе на требование правды от абстрактного человека. А тут… Отвратительно русский рок двадцать первого века на английский переводится.

С момента отъезда Гарри прошёл почти месяц. Я уже две недели как учился в Винчестерской школе. Учебный год в Англии начинается числа четырнадцатого-пятнадцатого сентября. Мои соседи заканчивают обучение в этом году. С Флинтом и Вектором мы стали хорошими приятелями. Кристиан после выпуска планировал пойти в армию, а Грегори продолжит обучение в США, в Гарварде.

Я, Флинт и Вектор любили побренчать на гитарах, ну как любили… бренчал я, а они драли струны. Хорошо хоть инструменты у них дешёвые. Такого вопиющего издевательства над дорогой аппаратурой мне не вынести.

От Гарри пришло уже четыре письма. Его ворон Азазель нагло воровал еду. Птичка быстро поняла, где хранится вкусненькое, и сильно объедал нас. Слушался он только Грега, который кормил его сосисками, купленными специально для такого случая.

В письмах Поттер жаловался на новых преподавателей: ЗОТИ, УЗМС, прорицания, надоедливых фанатов, Снейпа (который опять хотел отравить Воланда) и слёзно умолял забрать кота к себе. Я пока стойко держался. Брать ещё одного книззла домой — проще замок снести. Они с Капралом поубивают друг друга.

Рыжий кот довольно легко прижился: терпел малышей (которые тягали за хвост-уши-усы), ловил птиц-крыс-мышей, нянчился с потомством Лизи (собаки, которую притащил Фрэнк). Короче, золото, а не котик. И брать в эту идиллию Воланда? Увольте!

Притащенная Фрэнком сука, которую он назвал Лизи, благополучно ощенилась семью маленькими пушистыми беспородными комочками. Учитывая, что объявление о продаже щенков за один фунт давал я, то им быстро нашлись хозяева. Осталось подождать, когда малыши подрастут, и их можно отдавать.

Две недели после отъезда Гарри прошли очень плодотворно. По заказу Нэша написал (сплагиатил) несколько попсовых песен «Hurt» Агилеры, «Oops, I did it again» Бритни Спирс, Backstreet Boys «Everybody» и Spice Girls «Stop». Вот что помнил из попсы, то и наиграл. В моем российском детстве эти песни соседские девочки слушали. Долго ржал, когда Нэш сказал, что это просто фантастика! Блин, на коленке наваял, слова переврал, а им нравится. Вот где разум?! Не знаю, кому мой продюсер их пристроит, главное, чтобы гонорар выплатил. Начал жалеть, что не слушал Бибера.

Ещё снялся в рекламе кока-колы. До этого компания предпочитала Гарри в качестве модели. Но связи и наглость Моники сделали своё дело. В ролике я опаздываю на концерт, подбегаю к сцене, делаю глоток этой шипучки (гадости), заряжаюсь энергией и выхожу на сцену. Знал бы, как оно будет, хрен бы согласился!

Что такое процесс съёмки рекламы продуктов? Это стопитсот дублей одной эмоции. Глоток колы и то, как струйка стекает по моей шее, снимали три часа! Взятие бутылки из руки техника — два часа. Выход на сцену — час. А ещё грим, свет и недовольный режисёр. Короче, потратил я на всё про всё почти два дня. Представитель компании строго следил за исполнением контракта, и филонить не удавалось. Положено перерыв каждые два часа, значит перерыв через два часа, и не секундой раньше. Затем следовало озвучить это мракобесие. Пока записывали мой закадровый голос, думал только о том, как убить Монику.

После съёмок в этой рекламе предложения посыпались как горох — МакДональдс, бургер, стиральный порошок, средства для мытья посуды, каталог нижнего белья…

Самое обидно, что предложений от музыкальных брендов не было. Я фактически печёнкой чуял грядущие неприятности.

Агент настоятельно рекомендовала мне заняться новым материалом, Нэш требовал ещё хитов, а вот Дэвид молчал. Ох, не нравится это мне.

 — Чем занимаешься? — спросил меня вошедший Флинт.

 — Думаю, где хит взять, — хмуро ответил я.

 — Успешно?

 — Крис, отстань, пожалуйста. Настроения нет от слова совсем.

Это была чистая правда. Ничего не хотелось — ни петь, ни играть, ни съёмок. Меня обуял «синдром картошки», когда хочется забиться в уголок и не отсвечивать.

Флинт кинул на столик газету. Судя по чистым страницам — это «Пророк». Я — маггл и видеть, что там написано, не могу.

 — Что пишут?

 — Про Блэков пишут.

 — И как?

 — Ты знал, что Сириус Блэк — крёстный твоего брата?

 — Знал. Просветили уже. Он, вроде, умер.

 — Умер-то он умер, но его родственнички объявились. Претендуют на наследство, плюс ещё и незаконнорождённая наследница образовалась, а она важная шишка в нашем Министерстве.

 — И?

 — Твой брат может потерять право наследовать по Блэкам.

 — Я тебя уверяю, его это не расстроит.

 — Дурак ты, Дадли! Он, по сути, отрезанный ломоть — вроде как Поттер, а вроде как и нет. Если бы он наследовал Блэковский титул, ну или хотя бы наследство, то для него было бы лучше. Ну как тебя объяснить… Престижней, что ли.

 — Вот уж поверь, ему вряд ли такая новость добавит огорчения. Магический мир выплюнул его. Герой сделал свое дело, героя можно выбросить. А ты знаешь, сколько денег пришлось отдать моему отцу, чтобы легализовать Гарри? Ты знаешь, что в маггловском мире нас несколько раз убить пытались? И ни один, сука, волшебник на помощь не пришёл! Понимаешь, Крис, никто. Нас убивали, а всем было по-о-охер! Вот ты сейчас серьезно думаешь, что Гарри есть дело до мнения волшебного мира? Этот мир его предал. Ты реально считаешь, что Поттер огорчится? — меня несло.

 — С этой стороны я как-то не думал…

 — А ты подумай! Тебя, в отличие от него, не бросили. Обучение оплачивают, за судьбу переживают. А ему на протяжении одиннадцати лет никто даже ломаного кната не дал.

— Чего буянишь? — спросил заходящий в комнату Вектор.

 — Возмущаюсь положением дел, — ответил я.

 — Считает, что брат наплюёт на волшебный мир, — отозвался хмурый Флинт.

 — Ой, зря-я-я.

 — Почему? — чего-то я не догоняю.

 — Сам посуди, — пустился Грегори в рассуждения, — мы с Кристианом сквибы, в волшебном доме проводим от силы месяц, ну полтора. Нас не тянет в тот мир, совсем. Большую часть времени мы находимся в маггловском. Как бы сильно я ни любил мать и деда, но в волшебный мир я еду, как на экскурсию. Так же и Гарри — для него маггловский мир — это развлечение. Жить он останется в магическом. Будет лучше, если он разберется с Блэками и Поттерами. За ним, конечно, стоит Ардвидссон, но ему, вроде, только кресло в МКМ нужно было. Хотя он своих не бросает.

Я тяжело вздохнул. С этой стороны уже я не думал. В принципе, он прав. По намекам Гарри можно было понять, что продлевать контракт он не собирается. Нас ждут ещё два концерта и одна съёмка. Одно выступление на фестивале в Швеции, где мы даже не хэдлайнеры. Другое — в Итоне, конкурс среди студентов английских пансионатов. Мы приглашённые гости. Ну и съемка на ТВ, в программе «Завтрак» (аналог нашего «Доброго утра»). Вот, в принципе, и всё. Неясно было и со мной. Контракт с ЕМI заканчивался тридцать первого декабря, и что-то я не вижу прыгающего вокруг меня Дэвида с новыми документами.

Время до середины октября пролетело быстро. В субботу-воскресенье я отправлялся в замок, проведать родственников. По приезду домой на меня никто не спихивал детей, как это обычно любят делать российские родители. Хочешь — играй, не хочешь — есть няня. Пару раз даже посидел с ними — пускал мыльные пузыри, слушая счастливые визги. Я очень люблю детей, когда они спят. Братья росли и крепчали, сделали из Долли лошадку, боялись Зару и Злыдня, тискали Капрала. Свою собаку Фрэнк мучать не давал. Лизи со щенками жила в оранжерее. Через три недели я раздам щенков, и отправлю её на стерилизацию. Нечего бездомышей плодить.

С Гарри мы списывались постоянно — согласовывали программу и партии, а затем я репетировал с нанятыми музыкантами в школе. Администрация Винчестера любезно закрыла глаза на маленькие вольности музыкального факультатива.

Я осторожно выспрашивал у брата насчет Поттеров и Блэков. В ответ получил непрозрачный намек в это не лезть.

Шестнадцатого октября мы с техниками вылетели в Швецию. Нас на сцене будет шесть человек, а обслуживающего персонала у меня десять! Техники, осветители, звукорежиссёр, Моника, двое гримёров и костюмер. Вот последняя троица, по моему мнению, была лишняя. В аэропорту пришлось устроить скандал — инструмент требовали сдать в багаж. Во что превратится эксклюзивная гитара в мягком чехле, и долетит ли она вообще — мне думать не хотелось. Закончилось всё тем, что я просто купил дополнительный билет и нагло поставил инструмент на сидение. Возмущённые крики пассажиров, которым не хватило билетов, стюардесс, пытающихся уговорить меня запихнуть сие творение на багажную полку, пропали даром. А нечего злить! Моника только посмеивалась на все просьбы помочь убедить подопечного. Ох, чувствую, выйдет статья в жёлтой газете про голодающих в Африке и меня, сорящего деньгами направо и налево. Прилёт, таможня и гостиница, в которой меня ждёт кузен.

Хороший номер в пятизвездочном отеле был предоставлен нам организаторами фестиваля. В отеле мы можем отдохнуть около двух часов, затем нас заберут на площадку. Вся гастрольная деятельность состоит из двух процессов — сам концерт и ожидание концерта.

Сначала ты ждёшь прибытия на место концерта, потом ожидаешь саундчека, затем ждёшь самого концерта, и только потом выходишь на сцену. Выступление будет длиться тридцать пять минут, а ждать его придется, вместе с перелётом, десять часов! Жизнь артиста была бы сносной, если бы не постоянные концерты, репетиции и гастроли.

Когда я вошел в номер, Гарри был в душе. Он постоянно жаловался на хогвартсткие санузлы и не упускал случая воспользоваться благами цивилизации. Пока братец наслаждается горячим душем, я с удовольствием пообедал оставленной на столике пиццей, запив её соком. После рекламы колы её я пить не могу — начинаются рвотные позывы.

Поттер вышел из душа, замотанный в белоснежное полотенце, когда я доедал последний кусок.

 — Привет. А мне?

 — Фдорофа! — ответил я с набитым ртом. — Фамофу афо!

 — Чего-чего?

 — Говорю, — ответил я, проглотив кусок, — самому мало! Вон, колу пей!

 — Фу-у-у! А чего сам её не пьешь?

 — Перепил на съемках. Коли ты недоступен, выбрали меня.

 — Теперь ты её тоже не любишь, — заключил кузен.

Он заметно вытянулся и раздался в плечах. До моих габаритов далеко, но всего на полголовы ниже. Ей-богу — вылитый участник группы «На-На»!

 — Что там с Воландом? — поинтересовался я.

 — Котят раздаём, — ответил кузен. — Представляешь, напоили и его и всех кошек зельем, а оно не сработало! Мне нужно пятнадцать котов пристроить! Вот что делать?

 — Ну-у-у, — протянул я, — они же чистопородные?

 — Ага.

 — Так дай объявление в вашу газету, что продаешь за три сикля породистого книззла. Фото мамы, папы и котят. Разберут быстро. Ты же знаменитость!

 — Точно!

 — Как у тебя вообще дела в твоём мире?

 — Никак! Совсем никак! Дад, как же они меня все достали. Постоянно чего-то от меня хотят, что-то всем нужно. Затрахали не по-детски, — зло сказал Гарри и стал расхаживать по номеру. Вот что-что, а материться по-русски он умел хорошо.

 — Да сядь ты! Не мельтеши, колы попей!

 — Лучше виски.

 — О-о-о, — протянул я. — Всё так плохо?

 — Да. Этот Люпин меня затрахал! «Ах, как ты похож на отца! Ах, у тебя её глаза! Ах, какие они были гриффиндорцы!» Аж блевать охота. Идиоты мои родители, вот кто они! Вместо того, чтобы, наплевав на всё, сбежать из страны, они решили бороться со злом. Ну не дебилы? — братец был на взводе.

 — Почему ты так решил?

 — Дад, мне уже не девять лет, чтобы рассказывать о том, что их на опыты спецслужбы взяли. Я ведь долго думал над всем этим. Они сами, понимаешь, сами нарвались! Я уверен на сто процентов, что если нам будет угрожать смертельная опасность, папа не будет думать, он просто посадит нас в самолет и отправит… да хоть в ту же Корею! Так почему Джеймс Поттер этого не сделал?!

 — Ну-у-у…

 — Потому что дебил! — Гарри выплескивал все свою злость. — А мне тут заявляют о том, какой он благородный рыцарь. Идиот он, а не рыцарь!

 — Откуда такие выводы? — а мальчик-то вырос, вон какие выводы делает!

 — Да сам посуди: по словам директора, пришел Волд, убил отца, затем поднялся на второй этаж и убил мать. Дом был под Фиделиусом. Что такое Фиделиус, знаешь?

 — Ну-у-у, — протянул я, — в общих чертах — да.

 — Так вот. У меня вопрос первый — почему мать не аппарировала со мной вместе? Почему не ушла порталом? Почему, в конце концов, просто не сбежала через другой вход? Она же волшебница!

 — Растерялась, наверное.

 — Дад, не смеши. Она школу авроров закончила, как и отец. Только она ушла из Аврората, когда забеременела. Да и странно всё это. С чего все решили, что именно Волд пришел к нам, а не, к примеру, Люпин? Откуда все знают? Там ни палочки, ни тела. Да и потом, — продолжал рассуждать Гарри, — что за бред с этим Фиделиусом? Это тупо сигналка, как на машину. При должном желании взломать, как нефиг делать. А потом, эти странности с оставшимся Поттером. Вот ему я чем не угодил? Рос бы себе потихонечку, слушался бы совета мудрого дедули и делал то, что велят. Но не-е-ет, ему меня грохнуть приспичило.

 — Это когда ты такой умный стал?

 — Как оборотень с Блэком в уши петь стали про родителей, так и начал думать.

 — А раньше не думалось?

 — А раньше пофиг было. Дад, странно всё это. Вся эта история выглядит, как плохой спектакль. Как там этот русский говорил? Не верю! И опекун, скотина, молчит. А ведь он что-то знает.

 — Как ты с Блэком общаешься?

 — По второму зеркалу. Тоже заебал. Хорошо хоть его не выпускают родственники, и ритуал провели, что в нём теперь Сириуса не узнать. И анимагическая форма поменялась. Если раньше он дворнягой был чёрной, то теперь ротвейлер.

 — А Люпин?

 — Не верю! Где он был всё то время, что волшебники не показывались? Где-е-е? Не было его. Он мной не интересовался, к нам не приходил и ничем не помогал. И не надо говорить, что он бедный и несчастный. У Лорда из таких, как он, охрана набрана. А этот, мне рассказывает, как он беспокоится. Угу, беспокоился. Чего-то я его рожу в том лесу, когда нас убивали, не припомню. Так что — врёт напропалую.

— Тебе Люпин только этим не угодил?

 — Он оборотень. Представляешь? Этот придурок притащил в школу оборотня. Чем он думал?

 — Ты Лорду говорил?

— Я на идиота похож? Лорду нужно было место в МКМ, и он его получил. Я для него племенной жеребец, которого он хочет скрестить с подходящей кобылой…

 — А кобыла, видимо, его дочь? — ухмыльнулся я.

 — Ну да, — ответил кузен. — Быть обязанным ему я не хочу.

 — А с чего ты решил, что будешь обязан? — спросил я и, видя недоумение, пояснил: — Это он обязан, согласно магическому контракту, тебя защищать-учить-оберегать в обмен на место в правительстве. Вот и пусть бережёт.

 — Всё равно, не хочу, — насупился брат.

 — Чем тебе уход и прорицания не угодили?

 — О, блять, это пиздец, — выругался он по-русски, — одна училка вечно пьяная, второй недоучка.

 — Тем более, пожалуйся. В форме уведомления.

 — Это как?

 — Очень просто, — как же хорошо, что в прошлой жизни я дружил с бухгалтерией. — «Здрасьте, дорогой лорд. Спешу уведомить вас о том, что уровень образования в Хогвартсе очень сильно упал. ЗОТИ ведет оборотень, УЗМС — человек, не окончивший школу. Прошу предоставить мне репетиторов по этим предметам и повлиять на директора школы с целью освобождения от школьных занятий по этим учебным дисциплинам и последующей сдачей экзамена министерской комиссии». Точка. Я тебе уверяю, Дамблдор быстро замену найдет.

 — А что мне сказать про оборотня?

 — Сравнил его отсутствие с лунным календарём.

 — Ладно, — ответил Гарри, — давай писать.

Поттер достал из неприметного рюкзачка перо и пергамент и начал сочинять «послание».

* * *

Три-два-один — «Стокгольм Коллинг!», в небе взмыл огонь из форсунок. Мы опять на сцене. Очередные музыканты, которых нашла мне Моника, отрабатывали свой гонорар на «отлично». Это были четвертый или пятый состав, с которым я играл, даже не пытаясь запомнить имена. Зачем? Выступаем вместе всего два раза. Большой рок-фестиваль в Стокгольме набирал свои обороты. Народ орал-пищал-визжал и тряс башкой. Пою теперь я, а Гарри только играет на гитаре. Доктор хоть и запретил мне петь, но когда это кого-то останавливало? Сильно выручали нанятые бэк-вокалисты и звукорежиссёр, который просто сделал гитару погромче, а микрофон тише. Да и народ не подкачал — можно направить микрофон в толпу, и фанаты споют за меня. «Дай мне силу», «Феникс», «Фейерверк», «93 Мили», «Мой декабрь», «Так устроен этот мир», «Полковник» и «Кукушка» — вот и весь сет. Сменил аж три гитары, пока играл. Каждая из них настроена по-своему — где-то звук более жёсткий, где-то больше акустику напоминает. Сейчас не двухтысячные, когда можно было обойтись одной гитарой на двадцать песен. А пока технологий не придумано — приходится по три-пять инструментов с собой таскать. Два в багаж, один в салон. За кулисами мелькнул Петер Тагертренн и Тило Вулф. Так странно — смотреть на молодых кумиров моей прошлой жизни. Я знал Петера, как продюсера группы «Сабатон» и лидера группы «Пейн», а с Тило лично познакомился в Японии. Вулф — тот вообще аристократ до мозга костей — он и в обычной жизни носит бархатные костюмы и лаковые туфли. Безбашенный Петер только начинает свой путь в тяжёлом роке. Надеюсь, что и в этой жизни у них получится такой же успех, как и в моем мире.

А вот то, что случилось после выступления, я никак не ожидал — Гарри подошел к Вульфу и поговорил с ним на шведском! Отдал какие-то кольца и кулоны.

 — А ты не говорил, что знаешь шведский, — удивился я.

 — Когда нанятые репетиторы говорят на любом языке, кроме английского — хочешь не хочешь, а выучишь.

 — Ну-ка, ну-ка, поподробнее, — интересно же, что он там изучает.

 — Опекуну не понравилась программа Хога, вот он и нанял мне репетиторов по предметам…

 — Каким? — перебил я.

 — Имей терпение. Сейчас я дополнительно занимаюсь чарами, кабалистикой, историей, ритуалистикой и зельями. А вот гербологию мне декан преподаёт. Ну и выучил немецкий, французский и шведский.

 — Ты всё же решил лютиками-цветочками заняться? — ну не могу я не съехидничать.

 — Не язви. Мне нравится. Либо растения выращивать буду, либо…

 — Кошек разводить, — ухмыльнулся я.

 — Да не перебивай ты! — вспылил брат. — Либо в медицину пойду!

 — А что тебе от Вулфа надо было?

 — Артефакты отдал. Он же мастер рун.

 — Чё? — моя челюсть поползла вниз.

 — А ты не знал? — ухмыльнулся Гарри. — Он слабый волшебник из довольно известного рода. Ну, а сцена — чудачества у каждого свои. Да и Вулфы известны своей, эм-м-м… эксцентричностью. А чего ты хотел от того мужика?

 — Это Петер Тагертренн. Я уверен, что скоро он станет знаменитым, вот и брал автограф, пока его ещё можно достать.

Нас поторопила охрана — пора отправляться домой. Поттер отбыл порталом в Хогвартс прямо из гостиницы, а я по старинке — самолётом. В этот раз пришлось купить жёсткий футляр и сдать инструменты в багаж. Даже известность не помогла пронести их на борт воздушного судна. К моему удивлению, гитары долетели в целости и сохранности, чего не скажешь о чемоданах и кофрах — оторванные ручки, царапины и попытка вскрыть замки — вот неполный перечень того, что мы обнаружили по прилету. Музыканты, с которыми я играл, возмущались, но тут ничего не поделаешь. Все аэропорты мира одинаковы.

Жизнь шла по накатанной колее — учеба, репетиции и учеба. Я готовился к Итону — наша задача развлечь толпу, пока судьи будут решать, кто же победил в конкурсе.

Само мероприятие прошло как-то буднично. Программа была полностью повторена со Стокгольма. Кузен прибыл за два часа до мероприятия и отбыл сразу же после, оставив меня на растерзание фанатам. Он старался лишний раз не светиться. Многие, кто недавно начал слушать мои песни, считали, что он бэк-вокалист и особо не помнили его. Вектор прав — Гарри уйдёт в волшебный мир. Жаль, конечно, но жизнь вообще штука непредсказуемая.

Перед съемкой «Завтрака» в декабре хмурая Моника сказала, что Моллетман не будет больше с нами работать, как и Нэш. Вот только последний желает покупать у меня песни и попросил звонить, если что-то придумаю. Ни Гарри, ни я особо на эту новость не отреагировали. Если у кого и пошли проблемы из-за этого, так это у нашего агента. Её гонорар — процент от нашего заработка. Если раньше все выступления и туры организовывало EMI, а она выполняла роль тур-менеджера, то теперь искать, где мы будем выступать, придется ей. В принципе, мне понятна позиция Дэвида — мы выросли и уже не так интересны публике. Да, меня часто выручала моя недетская рассудительность, к которой прислушивались, но рассудительных и умных взрослых кругом полно. Если в детской рок-музыке конкурентов не было вообще, и мы срывали аншлаги, то теперь детки стали взрослыми парнями, за которыми нужно следить, у которых появились конкуренты и которые больше не являются ми-ми-мишными мальчиками. Я уже начал бриться, да и брат не выглядит маленьким. В образе детишек мы привлекали внимание, а образ взрослых нужно ещё придумать. По его мнению — я и Гарольд отработали свое. Дальше придется крутиться самим — сможем вылезти в образе взрослых мужиков, и, может быть, он нас возьмёт обратно. Ничего личного — только бизнес. Это как с Дэцлом — подростком был интересен, а как вырос — уже не торт и слушали его только упёртые фанаты. Петь в тридцатник про школу — не поймут. Увы, это шоу-бизнес. С нами остаются только преданные фаны. Да, я с Гарри ещё очень даже популярен, но Моллетману уже не интересен — он деньги сделал на нас. Все, можно выкинуть. Да и он понимал, что мне и брату нужно учиться, а сцена забирала слишком много времени. Это пока молодой, хорошо с гитарой прыгать, и концерт в три часа — не проблема. А в пятьдесят? Когда спина болит и артрит появится? Вот тогда и вспоминаешь про такую вещь, как образование! Вернон мои гастроли использовал для провоза контрабанды, но у него были и другие пути.

На Рождество и Новый год братец не появился — остался в школе подтягивать учебу. Как мне сообщил Флинт, Поттер игнорирует кучу предметов типа трансфигурации, прорицаний и УЗМС. Вот и остался в школе долги сдавать. Ардвидссон смог добиться нового преподавателя по уходу, но не по прорицанию. Также Кристиан сообщил, что является владельцем милого чёрного котенка-книззла, которого ему подарили родственники. Хм, не сомневаюсь, кто его папаша.

Моника сбивалась с ног, ища предложения для меня. Раньше все вопросы решало EMI, включая гонорар и условия, то теперь приходилось всё делать ей самой. Нет, я доволен тем, как она работала, небольшие выступления и записи на ТВ у меня были, но условия отличались сильно. Если раньше гримёрка была для меня одного, то теперь я её делил с другими музыкантами, гримировался сам и за концертными костюмами тоже смотрел сам. Моника выматывалась капитально и, судя, по её словам, скоро мы расстанемся. Я был на неё не в обиде — кушать охота всем. Да и драть горло мне лишний раз было нельзя. Все чаще и чаще меня приглашали в рекламу. Если раньше по телевизору и на плакатах мелькала рожа кузена, то теперь тем красуется моя физиономия — гитары, рок-одежда, гриндерсы, батончики «Сникерс» и «Марс», кола, крем для обуви, лапша быстрого приготовления, стиральный порошок… Не считаю чем-то зазорным сниматься в рекламе. Вон, Айрон Мейден автомобили рекламируют и ничего, а я пока до них не дорос.

Глава 31 На краю обрыва за которым вечность…*

Какой же это кайф — прыгать на рок-концерте в толпе фанатов. Я уже и забыл, как это бывает! Мы с Гарри в июле отрывались на знаменитом французском рок-фестивале «Eurockéennes», подпевая Курту Кобейну:

«With the lights out, it’s less dangerous

Here we are now, entertain us

I feel stupid and contagious

Here we are now, entertain us…».

Мы с кузеном своё уже отпели, выступая почти что первыми. Наша слава пошла на спад и, выступив всего с четырьмя песнями, мы, переодевшись, смешались с толпой. Закрыть банданами головы, нацепить очки на нос и — нас не узнать.

«A denial

A denial…»

Надрывались мы вместе с вокалистом и толпой фанатов. Рядышком находились привычные охранники в количестве четырёх штук, и ещё двое где-то с Моникой.

 — Всё, — сказал Поттер, когда выступление «Нирваны» закончилось, — больше смотреть нечего. Пошли.

Я дёрнул охранника за рукав. Нас взяли в коробочку и стали выводить из толпы. Мне пришлосьперевесить свой рюкзак со спины на грудь. Чем небрежнее транспортируются ценности, тем меньше они привлекают внимания. Вернон опять совмещал «приятное с полезным» — в рюкзаке, на самом дне, под моими трусами и носками, обсыпанный самым вонючим сыром, покоился килограмм изумрудов. Эту технологию вывоза контрабанды в моей прошлой жизни подсказал не кто иной, как Артур Михеев «Беркут», который вывозил пластинки, обсыпая их вонючим сыром, и на таможне, когда он открывал сумку, запах стоял такой, что таможенники пропускали без досмотра, лишь бы ушёл. Вот таким образом мимолётная программа, которую я в прошлой жизни слушал в машине по радио, помогает мне сейчас. Пользуясь своей известностью и обаянием, мне необходимо по-тихому вывезти камешки Вернона из страны. На таможне знакомые Дурсля проведут нас мимо всех сканеров-досмотров, но не исключены эксцессы, поэтому я всё равно шифровался. С брюликами было проще — наклеил на футболку и вези. Никто не догадается, что это бриллианты — стразики, и всё тут. А с другими камнями приходилось хитрить. Таможенники тоже люди, которые хотят сфотографироваться и взять автограф. Да нам не жалко! А можно мы личный досмотр не будем проходить, а то со всеми этими фото не успеваем по времени, да и там носки нестираные. Можно? Ой, спасибо! Вот вам пластинка и футболочки. Всего хорошего.

Я даже не знаю, кто больше заработал на нас — Моллетманн или Дурсль?

Вернон старался не пользоваться магией охранников и магическими штучками  — драгоценности их плохо переносили, да и быть должным что-то волшебникам он тоже не горел желанием.

Сейчас наш путь лежал в одно из многочисленных помещений фестиваля, где проходят небольшие — минут на двадцать — конференции участников с журналистами. Гарри и я зашли в небольшой зал, где группа «Helmet» заканчивала отвечать на вопросы. Мы бросили куртки и сумки на стулья и через пять минут были отданы на растерзание журналистам, которые сразу, не церемонясь, начали с места в карьер.

 — Агенство ЕМI отказалось с вами подписывать контракт, при этом никаких комментариев от директора Дэвида Моллетмана не последовало. Может, хотя бы вы дадите комментарии?

 — Мы бы и не дали, — начал Гарри, — но вы же не отстанете.

В зале раздались смешки.

 — Все просто, — я взял слово, — мистер Моллетман прекрасно понимает, что нам нужно в школе учиться. С каждым годом программа всё сложнее и сложнее. Мы уже не можем выдерживать тот темп, который желает агентство. Одно дело в выходные сняться в рекламе, а другое — концерт и подготовка к нему. Да, мы очень плодотворно сотрудничали все эти годы, и я благодарен агентству за то, что оно делало, но сейчас решено немного притормозить. Это не значит, что нас не будет на сцене. Будем, только теперь не так часто.

Я решил выставить Дэвида и Нэша в более приглядном свете, нежели на самом деле. Не плюй в колодец, пригодится ещё.

 — Ходят слухи, что ЕМI решило запустить новый проект с детьми-рокерами. Если вдруг это случится — как вы к этому отнесётесь?

 — Да пожалуйста! — ответил Гарри. — Вот только кто им музыку со словами писать будет? Наш успех ведь не только в возрасте, но и в песнях. Их можно петь кому угодно, и в каком угодно возрасте — хоть в пять, хоть в пятьдесят. Вы думаете, что кто-то ещё сможет такое сочинить? Да, можно девятилетке дать гитару, и пусть поёт «Нирвану», но смотреться это будет… комично. Малыш, который кричит про либидо, выглядит смешно.

 — Мы поняли вашу позицию, — сказала журналистка, — спасибо.

 — Дадли, вы снимаетесь в рекламе и очень много, — начал один мужчина, — решили сменить амплуа?

 — Отвечу один раз и закроем тему — деньги не пахнут.

 — А если вам предложат рекламу презервативов? — не унимался тот.

 — А если я соглашусь? — не остался в долгу я. Посмотрим, как он выкрутится.

 — Так вы же несовершеннолетний!

 — Так вы же журналист с образованием, а такие глупые вопросы задаёте! — ухмыльнулся я.

 — Правда ли, — спросила какая-то журналистка, — что вы раздали щенков и котят бесплатно?

 — Я только за щенков скажу. Да, мы нашли на улице кота и собаку, беспородных. Собака уже была беременная. Когда появились щенки, мы раздали их за символическую плату, а в подарок к ним отдали годовой запас корма. Потом Лизи стерилизовали.

 — Да-а, — затянул Гарри, — мой кот наделал котят всей кошачьей половине школы. Пришлось раздавать. Малыши были породистые. Вот теперь я задумываюсь над тем, что в будущем, наверное, займусь их разведением.

 — А как же цветочки? — притворно удивился я.

 — Задолбал уже! — привычно огрызнулся братец.

И ещё десять минут в таком темпе. Про музыку спрашивали мало — в основном интересовались бытовыми вопросами. И охота в грязном белье копаться? Всего два раза меня спросили про гитары и мои статьи в журналы. Ещё один заработок — это написание небольших статей по переделке гитар и гитарные советы, которые я писал в «Dark City». У меня там, неофициально, была своя колонка. По окончанию пресс-конференции мы попрощались, забрали сумки с куртками и направились в гостиницу.

Направляясь к выходу, встретили Кобейна, пьяного, но фотографию с ним сделали и обменялись автографами. Наутро мы с Гарри отправимся гулять по Парижу. Мне хотелось показать кузену места съёмок клипов.

Знал бы, чем всё закончится, улетел бы домой и даже в отель бы не зашёл.

* * *

Добравшись до гостиницы, я первым делом направился в душ. Моника, зараза, опять поселила нас в одном номере. Хорошо хоть постели раздельные. Она сама смоталась на какую-то очень пафосную вечеринку и притащится только утром в аэропорт.

 — У тебя пожрать есть? — спросил меня Гарри, когда я вышел из душа.

А ведь и правда, кушали мы последний раз после нашего выступления.

 — В рюкзаке бутерброды. Они в целлофановом пакете, сверху. Только не вороши, там всё разложено… — договаривать было бессмысленно, кузен уже открыл ранец.

 — Д-а-а-ад, — протянул моё имя Поттер, — на бутерброды это не похоже.

Брат держал в правой руке раскрытый рюкзак, а в левой — плотный пакет, наполненный белым порошком.

— Пиздец, — выругался я.

В сумке, помимо наших вещей, лежал ещё один пакет с таким же порошком. Судя по виду — он явно не стиральный.

— Вот не надо тут изображать, что ты, типа, не в курсе… — начал Поттер.

 — Гарри, заткнись, пожалуйста, — видимо, кто-то решил нас подставить или… Что «или», думать не хотелось.

 — Чего?

 — Нам конец, — голова быстро соображала, что хозяева этого богатства скоро объявятся.

 — То есть, ты реально не в курсе?

 — Нет. Мне отдали мешочек с камнями. Я лично его в рюкзак закинул и закидал. Нас на таможне по зелёному коридору проведут. А это не наше.

 — Тогда, откуда?

 — Блядь, — опять выматерился я, — как в дешёвом кино. Помнишь, мы скинули вещи на стул, когда была пресс-конференция?

 — Думаешь, нам подкинули?

 — Уверен. Либо мы должны это провезти, либо кто-то скинул груз. Кто там до нас был?

 — «Helmet», но не могли же они…

 — Не-е-е, не они. Слишком опасно. Скорее кто-то из обслуживающего персонала, а может, кто-то из других музыкантов…

 — Что это?

 — Да тут гением быть не надо — наркота.

Я сел на кровать, меня трясло. Зуб на зуб не попадал. Одно дело брюлики провозить, а тут наркота. Чужая. Гарри не стал долго думать. Он просто взял всё это богатство и отправился в ванную, где благополучно спустил всё в унитаз.

 — Всё, бери вещи, сваливаем в аэропорт, — в приказном порядке сказал кузен.

 — Так у тебя же портал есть…

 — Нету. Я ведь с тобой на самолете прилетел, а техника и магия не очень совместимы. Я всё снял, кроме серёг и кольца, — хмуро ответил брат. — Нам нужно хотя бы в Берлин или Стокгольм попасть. На мне сейчас всего два артефакта — чтобы мысли никто не мог прочесть и от ядов, а палочку я не брал. Так что надо сваливать. В Швеции опекун, а в Германии у Лакримосы концерт. Нас Тило отправит домой, если что.

Мы забрали свои спортивные сумки, плюнули на инструменты, которые остались в номере, и отправились к охране.

* * *

Дверь в комнату телохранителей была приоткрыта. Слышалась какая-то возня. Интуиция вновь вопила благим матом.

 — Гарри, — сказал я, останавливая брата, — походу, пора сваливать.

 — А охрана?

 — На дверь смотри.

Кузен быстро смекнул, что к чему, и мы круто развернулись по направлению к лифту. Доехав до первого этажа, нос к носу столкнулись с людьми в чёрном. Мужчины совершенно не обратили на нас внимания, они кого-то ждали.

Мое сердце бешено стучало где-то в районе горла. Мы с кузеном направились к выходу из вестибюля. Вот я потянул дверь на себя, вот Гарри уже выходит из здания, мы направляемся к стоянке такси, открываем дверцу машины, и в этот момент распахивается дверь отеля и из неё, за секунду до закрытия дверцы такси, вылетают всё те же ЛВЧ (люди в чёрном). Но мы успели сесть в машину и тронуться.

 — В аэропорт, пожалуйста, — сказал Гарри на чистом французском.

Водитель включил счётчик и тронулся. Уф, вроде пронесло. Машина на приличной скорости катилась по ночному Парижу. Водитель не задавал вопросов. Вот за что люблю я французских таксистов — им просто пофиг. Главное — плати.

Гарри и хозяин машины о чем-то тихонько переговорили, и автомобиль свернул во дворы. Как я потом понял — срезал путь. Поплутав минут десять, вновь выехал на трассу, а затем опять нырнул в какую-то подворотню.

Дорогу нашему автомобилю перекрыл чёрный Лэнд Ровер. Таксист вышел из машины. К мужчине подошли наши преследователи. Вот как они нас нашли? Мы же успели! Водитель о чём-то поговорил и указал на нас рукой.

 — Все, приплыли, — сказал Поттер и сполз вниз.

Пытаться бежать даже не пробовали. Да и куда? Водитель решил срезать, и где мы находимся, я понятия не имел. Нас грубо вытащили из машины и, почти волоком, отвели к внедорожнику. Таксист сел в свое авто и уехал.

Сказать, что было страшно — ничего не сказать. Меня трясло. Это в кино кто-то там приходит спасать. А эти люди не церемонятся, убьют и не поморщатся. Нас втолкнули в машину. Меня и Гарри держали за горло в буквальном смысле слова, дышать было тяжело. Автомобиль тронулся. Хватка ослабла, но руку мужчина не убрал. Мы ехали молча и не задавали вопросов — и так понятно, груза хватились. Путь был долгий. Нас выгрузили у какого-то двухэтажного особняка на окраине, завели в дом, отобрали сумки, а затем закрыли в подвале.

 — Что-то мне это напоминает, — зло сказал Гарри.

 — Что будем делать? — спросил я, внутренне содрогаясь от ужаса.

 — Снимать штаны и бегать, — ответил кузен, — что им нужно-то?

 — А ты не догадываешься?

 — Автограф?

Видимо, Гарри будет косить под дурачка и все отрицать.

— Думаю, что, как и в тот раз, будут требовать от отца подписать невыгодный контракт, — я решил поддержать игру брата. И так понятно, что когда до похитителей дойдет то, что у нас ничего нет, мы, в лучшем случае, получим пулю. Каждый пакет был почти в килограмм, и, если это героин, то его цена просто запредельная.

Когда глаза привыкли к полумраку, я стал осматриваться. Небольшое помещение, куда нас запихнули, являло собой подвал с ненужными вещами — в картонных коробках из-под техники находились пенопласт, краска и шпатлевка.

Минут через десять открылась дверь, и к нам зашли два амбала. Один из них взял Гарри за шкирку и потащил к двери. Второй последовал за ними. Тяжёлая дверь закрылась.

Я всё понять не могу — эти люди не знали, с кем связались? Или они настолько круты, что ничего не боятся?

Минут десять было тихо, а затем я услышал крик кузена. Поттер орал очень сильно. Создавалось такое ощущение, что он находится за дверью, а не этажом выше. Крик оборвался. Стало страшно — вдруг его убили? На нем нет никаких амулетов, порталов и других вещиц, по которым можно быстро его найти. А то, что нас найдут, я не сомневался. Вот только в каком виде — живом или мёртвом?

Вновь раздался просто нечеловеческий крик. Кричал брат очень страшно, это било по мозгам. Меня трясло. Я бросился к двери и стал в неё колотить. В голове проносились картинки одна страшнее другой. Звук оборвался, а я продолжал колотить в дверь.

Через минуты три в подвал просто втолкнули моего кузена. Его лицо и руки были в крови, а сам он трясся как осиновый лист и был в полуобморочном состоянии.

 — Гарри, Гарри, — я не соображал, что делал, — бил его по щекам и тряс за плечи.

 — Дад, — хрипло, через силу сказал Поттер, — нам конец.

 — Не говори так! Слышишь!

Брат сполз с моих рук, перевернулся на четвереньки и стал кашлять кровью. Да что же с ним делали?

Только сейчас я заметил, что у Гарри не хватает мизинца на левой руке, того самого, где было кольцо. А также порваны мочки ушей, в которых располагались артефакты — серьги. Видимо, кто-то из похитителей волшебник. Поттер навалился на меня и буквально прошептал по-немецки: «Они видят, но не слышат. Всё отрицай. Ничего не знаем. Иначе нас убьют». Брат отключился у меня на руках.

Я не слышал, как кто-то вошёл. Этот человек схватил меня за шиворот и поволок к выходу из подвала.

В большой комнате на диване сидел человек в чёрном костюме и красном галстуке. Прямо как из игры "Хитман". На столе были разложены изумруды и деньги из моего багажа.

 — Где груз? — спросил мужчина.

 — Какой? Что? Я не понимаю. Вы хотите, чтобы папа подписал…

Договорить я не успел. На меня посыпались удары. Всё, что можно — это свернуться в позу эмбриона и ждать, когда нападающему надоест бить.

 — Хватит! — рявкнули надо мной.

Меня подняли на ноги. Только благодаря тому, что кто-то за спиной держал меня за шкирку, я не упал.

 — Парень, — начал мужчина, — не надо шутить. Где груз, который вам бросили в рюкзак?

— Так в номере был…

 — Не строй из себя идиота! В номере пусто! — взорвался похититель.

 — Мужчина, я не знаю, о чем вы!

 — Не знаешь? — зло спросил он и вытащил палочку, походу, я влип. — Круцио!

Нечеловеческая боль накрыла меня. Хотелось умереть, чтобы не чувствовать её. Лишь бы всё прекратилось. Не знаю, сколько это продолжалось, но я очнулся лежащим на полу в луже своей крови, мочи и дерьма.

 — Эскуро, — сказал кто-то надо мной, — посиди, подумай, потом мы придём.

Меня кто-то поднял и потащил в сторону подвала…

* * *

Удивительная штука — человеческое тело. Как бывает — ударишься рукой или ногой и целую неделю потом болит, бережёшь конечность, как можешь, ходишь с трудом. А в критической ситуации организм понимает, что поблажек не будет, и вся боль проходит за минуту. По лестнице я уже спускался своими ногами. Меня сопровождал один мужчина. Он открыл дверь в подвал.

 — Руки! — раздался голос Гарри.

Брат держал в руках пистолет.

 — Э-э, — сказал амбал, — положи игрушку.

 — Я тебе щас в башку выстрелю, — решительно ответил он.

Мужчина поднял руки, а я, сообразив, что пистолету взяться неоткуда, быстро вытащил из расстегнутой кобуры на поясе амбала «Вальтер» с глушителем, который стал визитной карточкой агента 007, и, недолго думая, рукоятью ударил мужчину в висок. Он покачнулся и стал падать, а я ударил второй раз уже по голове. Тело с глухим стуком упало на пол. Это в кино и сериалах легко достать пистолет и выстрелить, а вот в жизни всё не так просто.

— Тащи его сюда, — Поттер довольно спокойно отреагировал, да и у меня отключились все эмоции. Либо мы сейчас смоемся, либо грохнут нас. Это в том подвале мы с Гарри были нужны живыми, а здесь требуют груз, спущенный кузеном в канализацию.

Кузен, как заправский мародёр, обыскал тело, забрал ещё один пистолет, деньги и снял украшения.

 — А ты пушку откуда взял?

 — Из пенопласта сделал и об полку обточил, краской покрасил. В полумраке-то не видно. Видишь, руки чёрные? — он перевернул левую руку ладонью вверх.

 — Охренеть.

 — Давай, нужно валить отсюда. А этого сейчас здесь запрём.

Мы взяли отобранное оружие наизготовку и направились на выход. Вход в подвал находился на кухне. Спиной к нам стоял ещё один похититель и размешивал кофе. Тихо подойдя к мужчине, я ударил его в затылок, а затем нанес ещё два удара рукоятью пистолета по голове. Не знаю — убил я его, или он просто рухнул без сознания. В большой комнате Гарри расстрелял главаря — того самого, с красным галстуком. Мужчина просто не успел среагировать. Нам очень крупно повезло. Вот теперь мне понятно, куда направлен мой Марти-Сью — на выживание! Это уже третий раз, и я пока ещё жив. Не думаю, что похитителей только трое. Где-то остальные сидят — либо в доме, либо наши вещи обыскивают, либо… (у меня внутри всё похолодело) Моника! В любом случае нужно быстро свалить, пока не нагрянули подельники этих жмуриков. Поттер забрал рюкзак, собрал все камни со стола, прихватил свой палец и обыскал труп. Не было никаких эмоций, только холодный расчёт. Он спустил в унитаз более килограмма порошка, в живых нас не оставили бы. Я забрал наши сумки.

— Надо уходить… — сказал Поттер.

 — Следы?

 — Папа отмажет. Нужно алиби…

В мою голову пришла неожиданная идея — я направился на кухню и выкрутил газовые горелки на полную, открыл духовку, выкрутил газораспределительный вентиль. В гостиной на каминной полке стояли свечи. Гарри быстро сообразил, что я хочу, и зажёг их. Всё, пора валить.

Мы вышли из дома, я завёл тот самый внедорожник, на котором нас привезли, и поехал по дороге. Когда машина удалилась метров на двести от дома, раздался взрыв. Не такой сильный, как в кино, а как удар битой по металлу — и звон стекла. Врут кинофильмы — всё гораздо прозаичнее и в меньших масштабах. Начался пожар. Остановив машину, я и кузен, пошатываясь, вышли и полюбовались на творение рук своих. Ни угрызений совести, ни тоски, ничего. Думаю, что отходняк нас всё же накроет. Потом.

 — Что дальше делать? — спросил я.

 — Ты меня спросил? Это ты старший брат! — ответил он, размахивая пистолетом.

 — Гарри! — раздался мужской голос рядом с нами…

Родовой дом Ардвидссонов.

Лорд Ардвидссон находился у себя в кабинете, в родовом доме, подписывая кипу документов, когда его руки и шею обожгло болью. Мужчина практически потерял сознание и, если бы не старший сын, который приехал в гости, всё бы закончилось плачевно.

 — Отец, — сказал бывший наследник, — вам плохо? Позвать матушку?

 — Нет, не поможет. Дай мне красный браслет… — быстро проговорил он.

 — Поттер? Из-за него?

 — Да, что-то случилось. Он в смертельной опасности. На меня пришла первая волна отката.

Молодой человек по имени Бойко и его отец — Юхан Ардвидссон, в тот момент, когда Гарри Поттеру отрезали палец, взяв необходимые вещи, срочно покинули дом и направились к границе антиаппарационных чар, которые накрывали поместье.

Англия. Кроукворт. Паучий тупик.

Профессор зельеварения школы чародейства и волшебства Хогвартс доваривал очередное экспериментальное варево, когда его руку обожгло болью. Мужчина выругался сквозь зубы. В тот момент, когда Гарри Поттер вместе с братом хладнокровно уничтожали своих похитителей, Северус Снейп, сунув в мантию добрый десяток зелий и выйдя из дома, аппарировал по зову клятвы.

Франция.

Из воронок аппарации одновременно появилось трое людей. Один из них был в мрачной чёрной одежде, на втором была дорогая синяя мантия, а на третьем обычные джинсы и кеды. Маленькая загородная улочка была вымощена булыжником, а трехметровые заборы говори о состоятельности их владельцев. Волшебники уставились друг на друга.

 — Поттер… — начал было мужчина в чёрном.

 — У нас час, иначе получим откат, — ответил ему мужчина в синей мантии.

В это момент раздался звон стекла. Один из домов полыхал. Волшебники, не сговариваясь, переместились туда. Молодого парня в воронку затащил чародей в синей мантии.

Лорд Ардвидссон с сыном и профессор Снейп, увидели остановившуюся машину, из которой вышли двое подростков. Мальчишек шатало, но они держались на ногах.

 — Гарри, — крикнул Лорд.

* * *

 — Кто такой? — перебил его Поттер, направляя пистолет.

 — Я лорд Ардвидссон…

 — А я Дэвид Хэтвилд, — зло сказал Гарри.

 — Пароль от зеркала «Азазель».

 — А ты? — спросил я, наведя пистолет на другого мужчину.

 — Северус Снейп. Перед моим отъездом ворон принёс мне несколько лукотрусов в обмен на печень дракона.

 — Это они, — устало сказал Гарри.

В этот момент с палочки опекуна сорвался красный шарик и дом ярко заполыхал.

 — А меня проверять не будешь? — сказал знакомый ехидный голос.

 — А твою рожу, Бойко, даже проверять не надо, и так понятно, что только ты носишь белые кеды, — ответил я, а потом стало совсем плохо.

Последнее, что мне запомнилось, перед тем, как провалился в темноту, были руки Снейпа, которые поймали моё падающее тело.

* * *

Я очнулся в какой-то комнате, лёжа на кровати. Надо мной был грязный, давно небелёный потолок. Рядом, на этой же кровати, спал Гарри. К моему горлу подступил тяжёлый ком, и, понимая, что сейчас произойдёт, я перевернулся на бок и склонил голову над полом, но тут моё тело кто-то вновь попытался уложить на кровать. Пришлось оттолкнуть этого человека рукой. Меня вырвало. Всё, начался отходняк.

Когда-то давно, в прошлой жизни, мы с братом Димой и ещё двумя ребятами убили человека. Это был педофил, который изнасиловал нашу соседку — десятилетнюю девочку. Она умерла в больнице, а его отпустили. Блядь, трое свидетелей, экспертиза, которая показала, что это он, — и подписка о невыезде! Умом Россию не понять. Я помню, как мы забили его насмерть арматурными прутьями, а останки упокоили в бетонном растворе строящегося неподалеку дома. Тело этого урода так и не нашли. В бетоне вообще что-то найти нереально. Недаром в куче кинофильмов бандиты закатывают своих недругов в бетон. Вот там мне было очень плохо, а тут — мелочи. Подумаешь, опять человека грохнули. Больше реакция на непростительное заклинание. Круцио, как и два других, одинаково действуют: что на магов, что на магглов. Именно такими мыслями я успокаивал себя, а вот на краю сознания маленький противный червячок всё же грыз мою совесть или совесть меня…

Кто-то над моей головой выругался, что-то там сказал, а затем мне к губам поднесли что-то, сильно пахнущее мятой.

 — Пей, — раздался голос Снейпа.

Я послушно выпил содержимое флакона. В голове прояснилось, желудок перестал скручиваться дугой. Мы находились, скорее всего, в гостинице. По видавшим более хорошие времена кроватям и отклеивающимся обоям можно сделать вывод, что гостиница дешёвенькая. В комнате горела только настольная лампа. А судя по задернутым шторам и темноте — всё ещё длилась ночь.

 — Где мы? — спросил я, садясь на кровать.

 — В одном очень интересном месте, — ответил Бойко.

 — Не выделывайся, — ответил я. — Сильно всё плохо?

 — Очень.

 — Ваши охранники найдены убитыми у себя в номере, а вас и след простыл, — произнёс Лорд.

 — Моника? — я испугался за агента.

 — Напугана, но живая. Её пытались увести с мероприятия, чтобы поговорить, охрана убита. Её спасло то, что она была всё время на виду видеокамер и фотоаппаратов, — сказал Бойко.

 — Что будем делать? — услышал я за спиной голос Гарри.

Пока мы перекидывались фразами, Снейп привел его в чувство и чем-то напоил — пустой флакон стоял на тумбочке.

 — Чтобы вы понимали всю ситуацию, — спокойно проговорил Лорд, — Вернон попросил вас перевезти очередную партию драгоценностей. Вы, как любящие детки, согласились. В какой-то момент к вам в рюкзак с товаром попал наркотик и детали от станка для денежных знаков. Я прав?

 — Пока да, но деталей от станка не было, — ответил я.

 — Были, — сказал Гарри, — я, когда спускал в унитаз порошок, видел внутри пакета какие-то буквы и цифры металлические.

 — Далее вы, испугавшись, спустили в канализацию всё, что нашли чужого в сумке, а затем попытались сбежать, — продолжил мужчина, — но не получилось, поймали.

 — Да.

 — Тебя и брата держали в подвале дома, а затем вы смогли бежать, предварительно уничтожив коттедж. Я прав?

 — Да, — ответил Гарри.

У брата уже все пальцы были на месте и мочки ушей тоже. Хм, оперативно опекун сработал.

 — Вас обоих били и пытали круциатусом.

 — Меня били, отрезали палец и вырвали серьги, — хмуро сказал брат.

 — А меня били и приложили непростительным. Как вы нас нашли? С него же всё сняли.

 — По откату. Гарри грозила смертельная опасность…

 — Это понятно, — перебил я, — а он что тут делает?

Я показал пальцем на Снейпа.

— Когда-то я дал клятву защищать Гарри Поттера…

 — И где же ты, сука, был тогда? — злобно зашипел на него брат.

 — Пять лет назад? — спокойно уточнил он. — Я прибыл по зову, но обнаружил пепелище и маггловских военных. Вас я не увидел. Арабелла Фигг сказала, что вы улетели в Европу. Тогда я получил очень сильный откат.

 — И как же вас угораздило-то? — поинтересовался я.

Снейп только сжал кулаки и не ответил.

 — Так, — слово взял Лорд, — слушаем внимательно. Сейчас нам нужен скандал, да такой, чтобы все газеты об этом трубили. Я не всесильный.

 — Это отведет подозрения от вас в том, что вы причастны к смерти охранников и тех мафиози, — влез Бойко.

 — Поэтому у вас сегодня, — злорадно ухмыльнулся лорд, — большая оргия.

 — Чё? — спросил я.

 — Оргия, мальчики, оргия. Знаете, что это такое?

 — И как нам это поможет? — недоумевал Гарри.

А я всё понял. Наши голые тела снимут папарацци, и алиби о том, что мы всю ночь кувыркались с девочками, облетит всю планету. А учитывая наш возраст, нам ничего за это не будет. Ловко придумано. Ох, не так я хотел лишиться девственности в этом теле!

Дальнейшие события развивались быстро. Лорд и Снейп удалились, предварительно напоив нас еще успокоительными зельями. Мы разделись полностью и в комнату пришли три девушки. Я, Бойко и Поттер начали новый акт марлезонского балета.

* * *

Утром мировые таблоиды трубили о том, что мы устроили оргию со шлюхами в дешёвой гостинице. Наши фото в голом виде растиражировали все, кто мог. Это был колоссальный удар по репутации, можно смело ставить крест на карьере, но не говорить же о том, что ничего не было. Постановка. От пережитого и количества успокоительного ни у одного из нас даже не встал. И мне и Гарри просто хотелось спать. Небольшая заметка о том, что четверо охранников убиты, а на окраине Парижа сгорел коттедж и трое его постояльцев, на фоне скандала малолетних секс-символов выглядела бледно.

Рюкзак с камнями забрал Ардвидссон. У него намечается тяжёлый разговор с Верноном. А нас передали Монике. Та была бледная и нервная. На ногтях содранный лак, волосы уложены кое-как. Видно, и у неё была тяжелая ночь. В десять утра рейсом Париж-Лондон мы вылетели домой. Сил не было. Как и в случае нашего первого похищения, наступило сонное оцепенение. Хотелось спать, спать и ещё раз спать.

В аэропорту столицы Великобритании нас встречали журналисты. Их было столько, что глаза разбегались. Знаете, как у политиков — целая куча народу, что пройти невозможно?

Получив на таможне штамп в паспорте, мы вышли в зал. Нас сопровождали аж восемь охранников из людей Фабстера.

 — Мистер Дурсль, мистер Дурсль, как вы прокомментируете эти фото?

 — Фанаты требуют объяснений…

 — Как вы можете…

И ещё много чего неслось нам вслед. Охрана просто никого не пускала к нам. У самой машины, я, взяв микрофон близстоящего журналюги, сказал:

 — А завидовать надо молча, — и гордо удалился в авто.

Этим же вечером вышел сюжет про наше недостойное поведение и даже кадры с места события. Хорошо хоть не видно, что не стоит у меня. Снимали-то со спины. Гарри проще — он лежит, а девушка на нём, типа, прыгает. Голая задница Бойко была видна на каждом фото. Его имени не назвали, просто бывший «бас-гитарист», а этих гитаристов у меня было пруд-пруди. На фоне данного сюжета, который размусолили почти на полчаса, минутная заметка о происшествии в гостинице не привлекла внимания. Смещение акцентов налицо.

События во Франции не прошли для нас бесследно: толпы журналистов осаждали дом, мелькали сюжеты в новостях и статьи в газетах. Кто-то восхищался, кто-то осуждал, а кому-то было плевать. Предложения поучаствовать в различных ток-шоу сыпались как из рога изобилия. А вот предъявить нам что-то было нельзя — это произошло на территории другой страны, да плюс наш возраст. И Дурсль с Ардвидссоном подсуетились. Власти молчали, работали только журналисты.

Гарри стал очень плохо спать. Часто кричал во сне, а через три дня после всех этих событий он переселился в мою комнату, хорошо, что кровать большая. Нет, никаких намеков на однополые отношения. Просто ему было плохо. Да и я чувствовал себя паршиво. Воланд даже перестал задирать Капрала и всё время проводил с Гарри, тарахтя как трактор. Целую неделю нас не выпускали из дома — мы сидели с детьми, играли с собаками и котами, делали летнее задание и бренчали на гитарах.

Обслуживающий персонал косился, но молчал, и только Фрэнк высказался, мол, сиськи у девок маленькие. Петунья и Мардж были в курсе ситуации, по шее получил отец. Вернон Дурсль пропадал с утра до вечера, дома почти не появляясь. Я понимал, что где-то что-то происходит, смотря на банковские выписки — мой счёт уменьшался в геометрической прогрессии, так же, как и счёт Гарри. Моника поселилась у нас — она была хмурой и молчаливой.

Вечером двенадцатого июля Вернон и Уильям Фабстер пришли в комнату, где мы с Гарри бренчали очередной «хит».

 — Дадли…

 — Папа, что-то случилось?

 — Да, случилось, — вмешался полковник, — вы уезжаете из страны.

 — Насовсем? — с надеждой в голосе начал было Поттер.

 — Нет. До конца лета.

 — Всё так плохо? — я не на шутку встревожился.

 — Скажем так, — ответил Вернон, — мы задели интересы очень влиятельных людей. Переезд из этой страны я стал планировать после первого похищения в Рождество. А попытка убийства в «Селфриджисе» только подтвердила мои опасения.

 — Может, расскажешь? — сказал Гарри.

 — В Европе идет делёж власти между криминальными группировками. Груз предназначался для перепродажи. Стоит он… дорого стоит. Курьер, который перевозил пакеты, понял, что его собираются убить, и скинул их в первую попавшуюся сумку. То, что это попало в ваш рюкзак — чистая случайность. Курьера поймали, допросили. Под подозрением вы и группа, которая давала интервью до вас. Принялись за них — прошли в номер, перерыли вещи и ничего не нашли. Парней спасло то, что они были сильно пьяны и просто проспали обыск. Тогда отправились к вам. Начали с охраны — их пристрелили. Затем, по вашему стремительному бегству, поняли, что груз находится у вас. Вот так вы и попали.

 — Я не понял, — начал Гарри, — наши лица знают все. И если с Дадли всё понятно, то за мной стоит Ардвидссон. Кто этот камикадзе, который решил пойти против него?

 — Здесь замешаны и маги, и магглы. Наркотики во всех мирах популярны. Лорд взял на себя разборки с магической частью, а мы с маггловской. Ты ведь видел, сколько денег ушло с твоего счёта.

 — С магического — две трети, с обычного — больше половины.

 — Ты правильно сказал — камикадзе. Азиаты, очень… специфичный народ.

 — То есть, — начал я, — японцы решили профинансировать кого-то из криминала с помощью героина и поддельных денег. Мы поломали им всю игру. Ты и Лорд, с помощью уже настоящих денег, откупился или уничтожил проблему.

 — Примерно так, — Вернон поморщился. — В Англии я уже все дела закончил. Этот год — последний здесь. И у тебя в школе тоже. Мне пришлось отдать очень много денег, чтобы выкрутиться из этой истории и выйти из контрабандного пути. Одно из условий, которое мне поставили — никакого бизнеса и нашего присутствия на Альбионе. Хотя тебя можно и оставить, доучиться.

 — То есть, это не бегство, а хорошо спланированная операция?

 — Да.

 — А я? Хогвартс? — начал Гарри.

 — Увы, — Дурсль развёл руками, — тут я бессилен. Так что каникулы ты будешь проводить в другом государстве.

Пятнадцатого июля нас очень тихо и скрытно переправили в аэропорт. Вернон выкупил весь самолет, и теперь я, Гарри, Моника, Воланд, Капрал и Долли летели в неизвестность…

____________________________________________________________________________________________

*отсылка к песне группы Ария «Ангельская пыль»

Глава 32 Турнир Трех Волшебников. Часть первая.

Вы когда-нибудь летали в пустом самолёте с двумя котами и собакой? Рекомендую — впечатления незабываемые! Капрал и Воланд залезли в багажное отделение и не могли вылезти. Долли застряла своей собачьей задницей в полке для багажа (вот как она туда попала?). Кузен вечно терял свои вещи, которые я и стюард потом искали. Моника не вылезала из туалета (а нечего жрать столько морепродуктов!), двое охранников делали вид, что спали. Короче — дурдом!

Мы были очень рады, когда летающее судно приземлилось в аэропорту Монреаля. Нас тихо и быстро погрузили в машину и так же тихо увезли в Мотебелло. Наша охрана состояла из оборотней — шесть недочеловеков. Четверо мужчин и две женщины. Все очень быстрые, сильные и ловкие. Двое из них сопровождали нас ещё с Лондона. Фенрир Сивый и его команда считались лучшими европейцами-телохранителями и боевиками. Они могли оборачиваться вне зависимости от фаз луны.

Дом недалеко от Монреаля, в Монтебелло, был небольшим для девяти человек — семь спален, две гостиных и три ванных с туалетом. Его окружал хвойный лес, а неподалёку было небольшое озеро. Здесь мы проживали уже почти два месяца. Это были самые спокойные и плодотворные каникулы за последнее время. Мы с кузеном поселились в одной комнате и сдвинули односпальные кровати друг к другу. Поттер до сих пор боялся спать один. А ещё в комнате поселились телевизор и игровая приставка. Эх, моё российское детство форевер! «Мортал Комбат», вперёд! Сивый грозился выкинуть «Сегу», если мы не будем вовремя ложиться спать.

Первое, что сделал Гарри, когда узнал имя руководителя наших охранников, так это бесцеремонно задал вопрос:

 — А правда, что вы Люпина укусили? — спросил он за ужином.

 — А он рассказывал, как отец принёс его к нам, умирающего от укусов обычного волка, и умолял спасти?

 — Не-е-е, не говорил, — протянул кузен, — виноваты все, а он такой, весь… Дад, как ты там говоришь?

 — Он такой весь в Дольчегабана. А он такой весь, на сердце рана! — ухмыльнувшись, пропел я.

Народ, сидящий с нами в столовой, дружно заржал.

 — А почему он ушёл? — не унимался Поттер.

 — Учиться не хотел, — ответила Джуди, девушка-оборотень.

 — Быть оборотнем не так просто, — начал объяснять Роберт, — нужно обуздать зверя, пробудить в себе магию волка и прийти к гармонии с собой. Это сложно и очень больно. Гораздо проще обидеться на весь мир, пить антиликантропное зелье и учиться магии волшебников.

 — А что значит: магия волка? — не утерпел я.

Клариссия вышла из-за стола и у нас на глазах превратилась в огромную рыжую волчицу — прямо как в «Сумерках»!

 — Вау! — вырвалось у нас троих.

Воланд зашипел, Долли на брюхе подползла, а Капрал с интересом обнюхивал обратившуюся женщину. Затем она опять стала девушкой, накинула на голое тело халатик и гордо уселась ужинать дальше.

— Магия волка — это умение обращаться в любой момент. Такому оборотню не страшны зелья и заклинания в волчьем обличие, — начал Сивый.

 — А Авада? — спросил Гарри.

 — Авада потому и названа непростительным заклятием, что действует на всех, у кого в жилах тёплая кровь, — ответила Джуди.

 — То есть, — начал Гарри, отпив какао из чашки, — на вампира не подействует?

 — Если хочешь, можешь проверить, — хмыкнул Роберт.

 — В смысле?

 — За озером гнездо вампиров…

 — Но они вегетарианцы и едят животных, — съехидничал я.

 — Откуда знаешь? — удивилась Джуди.

Ох ты ж ёлки! Я ещё и в «Сумерки» попал? Оказалось, что почти — за озером действительно жили вампиры, правда, не совсем вегетарианцы. Кровь они пили донорскую. Сами работали в больнице — глава гнезда и его пара — в обычной, а трое птенцов — в ветеринарной. Довольно милые личности. И да, вампиров существует несколько разновидностей, так же, как и оборотней. Есть вампиры, боящиеся солнечного света, есть те, кто может употреблять только человеческую кровь, и те, кто пьет кровь только живых.

День рождения прошёл как-то скомкано. Наша охрана нас поздравила, подарила торт и принесла кучу подарков от друзей-родственников-поклонников. Всё, вот и весь праздник. Разительный контраст с пафосной вечеринкой в прошлом году. Но самое главное случалось ночью. В нашей компании было трое девушек — Клариссия, Джудит и Моника. Девушки принесли алкоголь и устроились в гостиной. Мужчины разбрелись по своим постам. Утром Гарри Поттер обнаружился в женской спальне, голый, в обнимку с двумя женщинами-оборотнями (тоже голыми). А я провёл ночь в объятиях Моники. Ни в прошлой жизни, ни в этой никогда у меня не было женщины старше на семнадцать лет. Мисс Мейбл оказалась страстной красавицей, и к утру я был выжат как лимон.

Эти полтора месяца отдыхать нам не пришлось — физическая подготовка наше всё! А Гарри ещё и с магической доставалось. Подъём, пробежка, зарядка, купание в чуть тёплом озере и уроки выживания. Вернон и Ардвидссон, видимо, сделали выводы, и нас учили выживанию на природе, в городе, стрельбе из оружия, метанию ножей, оказанию первой помощи.

Роуз и Райджел Блад, вампиры из гнезда, согласились давать нам с братом уроки по медицине. Если бы мне не сказали, что это кровососы, то ни за что не догадался бы! Очень интересные люди, то есть вампиры. И да, Авада на них не действует. По их словам, им стало скучно, а мы — довольно интересный повод разбавить длинную жизнь. Кстати, фильм «Сумерки» врёт. Вампиры — холодные, и в штанах у них ничего не встаёт. Сексом они занимаются исключительно в ментале, то есть в голове. Данный вид жизни владеет ментальной магией и умеет воздействовать на мозг.

Пока Гарри с нанятым репетитором отрабатывал очередные чары, мне вручали поводок и отправляли гулять с собакой и с Моникой (и парочка телохранителей в виде волков в кустах, а также один из вампиров). Животные были счастливы! Долли много бегала, Капрал нагло спал и ел, а Воланд таскал мелкую живность — белок, бурундучков, соек, кукушек. Котяры, похоже, спелись и жрали добычу вместе, а Капрал умудрялся подворовывать из закрытого холодильника еду, которую по-братски делил на троих.

Азазель прилетел сам на третьи сутки нашего пребывания. Умная птичка принесла письмо Гарри. Опекун настоятельно просил не высовываться и не искать приключений. Ну, а мы и не против.

Список магической лабуды к новому учебному году прилетел вместе с красивым филином и письмом от Кристиана Флинта. Наша «выходка» произвела фурор в магическом мире, и Гарри теперь антигерой номер один. Также Флинт сообщил о том, что в Хогвартсе в этом году пройдёт Турнир Трёх Волшебников.

 — А что за штука, этот турнир? — опять пришлось косить под идиота.

 — Три школы соревнуются между собой — чей ученик сильнее, умнее и быстрее, — ответил Сивый.

 — Так школ же много, — сказал я.

 — По очереди. Турнир проводится каждый год. В прошлом году были японцы, американцы и чилийцы. В этом Хогвартс, Дурмстранг и Шармбатон. Дурмстранг — русско-европейская школа магии. Шармбатон — французская.

 — И что-то мне подсказывает, что мой брат будет втянут в этот турнир…

 — Невозможно — ограничение на участие, — перебила меня Клариссия.

 — Уверен, — хмуро отозвался я.

Гарри заинтересованно посмотрел в нашу сторону. Он точно слышал разговор, но предпочел промолчать.

Закупать волшебные принадлежности кузен отправился в волшебный квартал Монреаля. Хотел прихватить и меня с собой, но я настойчиво отказывался. Не хватало мне этого! Я маггл и влезать в мир волшебников не горю желанием — прибьют, и никто не узнает, где могила моя. Да, убить маггла Дадли Дурсля намного проще, чем маггла Дадли Дурсля рок-звезду, но всё равно было боязно.

Вот интересно получается — я маггл магглом, а так повлиял на историю. Если говорить прямо — свою прошлую жизнь я просрал. Матери сердце разбил, брату головную боль доставлял, был редкостной скотиной и эгоистом. Но именно мои увлечения и эгоизм позволяют мне выжить в этом мире.

Первого сентября Гарри Поттер и Воланд отбыли порт-ключом в свою магическую школу, а мой самолёт вылетает завтра утром. Пользоваться транспортом волшебников мне не хотелось — ощущения не очень приятные, плюс к этому — как объяснить моё перемещение таможне? В паспорте-то печать стоит. Если все дела Гарри решал Ардвидссон, то мне приходилось крутиться самому. Нет, я абсолютно не в обиде. Мы из разных миров, и жить нам по разные стороны барьера. Нелюбовь кузена к опекуну я абсолютно не понимаю — нормальный мужик, печётся только о себе и семье. У него поучиться надо. А то, что скотина полная — так кто же не без греха?!

Мой отлёт и прилёт был тихими — ни журналистов, ни папарацци. Только несколько фанатов попросили автограф. Хорошо, что сейчас не двухтысячные с их мобильниками, можно быть лохматым и невыспавшимся. А когда начнется эра высоких технологий, так не получится — необходимо быть собранным, красивым, стильным, поскольку любое твоё действие окажется в интернете…

Дом встретил меня тишиной. Тетя, мама, братья и собаки ещё вчера отбыли в тот самый дом, в Канаде. Все газеты раструбили, что у Ричарда Дурсля какой-то хитромудрый порок сердца и, ах, только канадские врачи из Торонто согласны прооперировать ребенка! Какая, право, неожиданность. А лучшая подруга и родственница Марджори Фабстер решила поддержать несчастную женщину и бедного ребенка, который привык к своим братьям. Но вставала одна проблема — маггл Дадли Дурсль и его брат Гарри Поттер нафиг никому не сдались, а вот юные рокеры Даддерс и Гарольд Дурсли необходимы всем и каждому. И исчезнуть просто, потому что левая пятка зачесалась, не получится.

* * *

— Вы только посмотрите, что он творит? — надрывался комментатор Людо Бэгмэн. — Да-а-а, такого Турнир ещё не видывал!

Фигурка брата была просто крошечной по сравнению с драконом, которого ему необходимо обхитрить. Но вот только у кузена были другие планы. Гарри абсолютно флегматично выпустил в крылатую ящерицу пару заклинаний. Сделал вид, что он не может ничего поделать, и в небо взмыли красные искры — сигнал о помощи, означающий «Сдаюсь». К разъярённой хвостороге ринулись драконологи, а мой кузен со спокойным видом стоял возле выхода из загона. Он не выполнил задание — яйцо так и осталось лежать в кладке.

 — Как же так?! — непонимающе говорил рыжий Персиваль Уизли.

 — А он и не просил участия в этом соревновании, — сказал я, — его подставили. Номинально, Гарри явился на испытание, а вот про прохождение условий не было. Так что всё честно.

Я сидел на трибуне для ВИП-посетителей в Школе Чародейства и Волшебства «Хогвартс». Справа от меня лорд Ардвидссон — Гарькин опекун. А слева — Снейп. Мужчины «спелись» и теперь вдвоем муштруют кузена.

 — А вы, юноша… — начал длинноволосый блондин рядом с профессором зельеварения.

 — ДаддерсДурсль, — представился я, — рок-звезда и скандальная личность. А вы отец…

 — Я отец Драко Малфоя. Мое имя — Люциус Малфой, — перебил меня тот, боясь, что я сболтну лишнее. Ну да, с его родной сестрой-сквибом и младшим сыном мы были знакомы лично — они приходили на концерты. А выставку картин Алисы Малфой посетил каждый уважающий себя лондонец.

 — Вы считаете, что ваш брат верно поступает? — насмешливо спросил Снейп.

 — Абсолютно, — ответил я. — По правилам Турнира он обязан явиться на испытания, а вот проходить их с честью и мужеством не обязательно. Да и к тому же, Гарри это не надо. Денег у него много, славы тоже. На кой ляд сдался ещё и этот турнир?

После слов «На кой ляд» в мою сторону с интересом посмотрел мужчина в бордовой мантии, под которую была пододета косоворотка.

 — Но как-то же его имя оказалось в кубке! — возразил Малфой.

 — Обычная подстава, — ответил я.

 — Как с вашими фото? — не удержался Снейп.

 — А что с фото? — я сделал невинное лицо. — Там всё красиво сфотографировано и является чистой правдой. Знал бы, что в газету попаду — снял бы номер пошикарнее и девок погрудастее.

Малфой закашлял, Уизли выпучил на меня глаза, леди Лонгботтом одобрительно кивнула, мужчина в косоворотке закашлял в кулак, а Снейп ухмыльнулся, и никто, кроме меня, не заметил, как со старенькой мантии Персиваля слетел маленький жук.

 — Дадли, — покровительственно сказал опекун, — можешь пойти проведать брата, через десять минут отправляемся.

Я кивнул и направился на выход. Меня окружила охрана в количестве четырех боевых магов в тёмно-зелёных мантиях, и мы направились к палатке чемпионов.

Сегодня утром вместе с лордом Ардвидссоном я попал туда, куда меньше всего стремился — в Хогвартс. Почему? Потому что я статист в пьесе, а до финала доживают лишь главные герои. Предпочту жизнь на обочине канона, где выстрою трехэтажный особняк и обнесу его колючей проволокой под напряжением. А то вдруг какая волшебная пакость решит залезть в мою скучную маггловскую жизнь.

Но, так или иначе, бросить ставшего уже родным брата я не мог. Гарри с самого первого дня писал просто огромные письма с жалобами и просьбами. Если раньше он ныл о том, что полы без подогрева и кровать жёсткая, то теперь кузен описывал Снейпа, Грюма, Трелони. Помня историю, я советовал ему держаться подальше от отставного аврора, напирая на то, что у всех бывших полицейских с головой не всё в порядке. А как только Поттер угодил в турнир вместе с Маркусом Флинтом, так вообще «финиш» начался. Скандал в магической прессе вышел знатный. Кристиан Флинт примчался ко мне с криками и претензиями (за что был бит мной, габариты позволяют). Гарри и так был персоной нон грата после фотографий в гостинице, а тут ещё и в турнир влез. Разборка была знатная — у кузена ведь двойное гражданство. Поэтому он выступал не как ученик школы Хогвартс, а как подданный Швеции. Поэтому, когда опекун разрешил Гарри позвать на первое испытание кого-то из родни, выбор пал на меня.

Ардвидссон нацепил на мою руку какой-то браслет, с помощью которого можно видеть то, что видят волшебники.

Надо сказать, что Хогвартс впечатлял. Внутри не был, но и беглого взгляда хватило, чтобы оценить эту красоту — высокие шпили башен, большие окна и витражи, огромные мосты, громадное поле для квиддича. Здорово! О том, что я маггл магглом, мне никто и слова не сказал — то ли фигура Ардвидссона за моей спиной влияла, то ли охрана трепет внушала. Толпа у палатки была большая — множество журналистов, школьников, представителей властей.

Само помещение представляло собой передвижной госпиталь — внутри были койки, медики, чемпионы и охрана. Гарри с отсутствующим видом сидел на стуле. Ох, не нравится мне всё это!

 — Ну как ты? — спросил я его.

 — Нормально, — чопорно ответил он.

А вот теперь мне стала понятна причина такого поведения.

 — Ты что? Пьяный? — странный какой-то алкоголь он выпил, запах странный.

 — Я чуть-чуть. Для храбрости.

 — Не понял. Ты валерьянку, что ли, пил?

 — А чё? Нельзя?

 — Идиот! — сказал я и захохотал. — Весь волшебный мир гадает, почему Поттер слил испытание, а он тупо нажрался успокоительного на спирту. Коту-то хоть оставил?

В порыве «страсти» как-то незаметно перешел на русский язык.

 — Он что? Пьян? — спросил меня здоровый сутулый парень.

 — Он валерьянки нажрался, — ответил я, продолжая хохотать и не замечая, что говорю уже по-русски.

Теперь нас было трое, кто ржал без остановки. Ну не говорить же им, что это я посоветовал брату просто «слить» эти испытания. Никак не думал, что он воспользуется советом в таком ракурсе.

Из истерического хохота нас вывела моя охрана, которая грубо встряхнула меня, Гарри и того парня.

 — Э-э-э, — начал возмущаться я, — аккуратнее!

 — Спасибо, — всё так же бесцветно ответил Поттер.

 — Дадли Дурсль, — представился я и протянул руку.

 — Виктор Крам, — представился здоровяк, — а можно автограф?

 — Да без проблем. Хоть совместное фото! — ответил я, внутренне содрогаясь от злости. Как же мне надоело!

Парень протянул мне листочек, а следом подошли и другие люди, находящиеся в палатке. Импровизированную автограф-сессию прервал Бэгмэн, который позвал всех чемпионов посмотреть на оценки. Как и ожидалось Поттер — ноль, но яйцо ему всё же отдали.

 — А в переплавку его можно? — поинтересовался я.

 — Что, простите? — удивился комментатор.

 — Мы говорим, что хотим отдать его в переплавку, раз оно золотое, — ответил Гарри.

 — Нет, мой мальчик, — к нам неслышно подошел директор школы, — в яйце подсказка для следующего испытания.

 — Тогда можно, — съязвил я.

 — Я не буду участвовать. И испытание завалю, — твёрдо сказал Гарри.

 — А как же честь школы, слава страны, — начала блондинка с ярко-зелёным пером и блокнотом в руке.

 — Это к Флинту, — мрачно ответил Поттер, и мы направились к воротам Хогвартса, где заканчивается аппарационный барьер.

Лорд любезно согласился перенести меня в моё общежитие.

 — Ну, бывай, брат, — махнул рукой я, — держись тут.

 — Спасибо, — ответил Гарри, — забери меня с собой. А?

 — Я бы рад, но…

 — Дотерпи до конца турнира, — обратился Лорд к кузену, — там тебя ждет сюрприз. И прочитай внимательно историю этого мероприятия, особенно главу про василиска.

Хлопок — и я стою посреди своей комнаты в общежитии Винчестера. Мои новые соседи — Каспар Нотт, Джозеф МакГонагалл, Ражда Патил и Со ГенФа, тут же встали со своих мест и нестройно поздоровались с моим сопровождающим. Мужчина кивнул мальчикам и исчез.

Отношения с новыми соседями были напряжёнными. Они сквибы уважаемых семейств, а я всего лишь маггл. Соседи меня не доставали, но и не помогали. Мальчишки поступили на первый курс. Если раньше мы с предыдущими парнями, ели-пили из одной посуды, и это было нормально, то сейчас у каждого своё и каждый сам за себя. Хорошо хоть пакости перестали делать (правда, пару раз пришлось силой показать, кто здесь хозяин).

По лицам было видно — они жаждут подробностей, но предубеждения не дают им подойти и просто спросить. Ну, а мне совсем неохота кому-то что-то рассказывать. Ещё маме нужно отчитаться, что я и Гарри живы и здоровы.

Моя учёба в школе была нудной и пресной. Да, я стал отличником и передовиком учебного процесса, вот только от этого хотелось на стенку лезть.

Отступление пятое.

Кабинет директора школы чародейства и волшебства Хогвартс.

Никто никогда не видел Альбуса Дамблдора в бешенстве. А именно так можно охарактеризовать его сегодняшнее состояние. Старик сидел за столом в резном директорском кресле и абсолютно по-маггловски кромсал перочинным ножиком ручки кресла. Красивые резные подлокотники жалобно скрипели и превращались в уродливые огрызки.

Дамблдор был зол. Его гениальный план летел в тартарары! Где же, где же он ошибся? Где же закралась маленькая неувязка, которая повлекла за собой целый поток событий? С чего всё началось? С нового опекуна? Или со смерти Уизли? С потери крестража Тома? Мальчик воспитывался в семье — сыт, обут, одет. Даже знаменит в том мире. Это с какой-то стороны удобно — не придётся начинать с нуля.

В девяносто первом Том Риддл глупо подставился и погиб, даже не дойдя до своей цели. А избранный мало того что не поступил на нужный факультет, так ещё и не встретился с цербером лицом к лицу. Спасибо Уизли!

Ну кто же знал, что в девяносто втором году опять рыжие подведут! Первый крестраж Тёмного Лорда просто пропал. И опять Уизли отличились.

А потом было ещё лучше — кто-то добрался до Литтл-Хэнглтона, уничтожил голема и змею. И вновь рыжая макушка Артура была замечена в данной деревушке. Хорошо хоть кольцо не успел отнести!

Уизли! Вот что стоило тогда, в сороковых, прибить Септимуса? Нет же, оставил. Обетами опутал, клятву принял.

А ещё Ардвидссон портит всю партию. Вот почему Альбусу Дамблдору и Геллерту Гриндевальду на попах ровно не сиделось? Зачем зацепили данное уважаемое семейство? Оставили одного в живых. И какой результат? Отвратительный! Нет, нужно было последовать примеру Российской Империи, когда те вырезали всех Романовых вплоть до детей, чтобы мстить никто не мог.

Ещё и Гарри Поттер со своими, как молодежь сейчас говорит, закидонами. Ну, ничего, и не в таких ситуациях выкручивались.

Дамблдор взглянул на один из приборов, который крутился на полке. Артефакт показывал, жив ли ещё Николас Фламмель. Серебристый волчок тихонько работал, издавая мерное гудение. Как только он станет белым и остановится — путь великого алхимика на этой земле прервётся.

Директор школы достал из ящика диадему, на которой красовалась надпись «Ума палата дороже злата». Её время придет в третьем туре. Из другого ящика он вытащил артефакт, позволяющий разговаривать с водяным народом. На полке поблескивало кольцо со странным треугольником на камне.

Плох тот план, который нельзя корректировать.

Глава 33 Турнир трех волшебников. Часть вторая.

Двадцать пятое декабря. Аэропорт Хитроу. Шесть часов после полудня.

Я не спеша шел к международному терминалу аэропорта. На плече сумка, в руках паспорт. Мой самолет в Торонто, куда я лечу на зимние каникулы, к семье, вылетает через полтора часа.

Хмурый дядечка-таможенник придирчиво осмотрел мои вещи, окинул хмурым взглядом меня и кивнул женщине за стойкой. Шлёп — печать в паспорте об отлете из Великобритании.

Кресло в бизнес-классе было мягким и раскладывающимся до 160 градусов. Сиденья — широкими. А главное — я выкупил соседнее место. Для чего? Чтобы развалиться на двух креслах. И плюс ко всему — никто на меня не пялится. Тут полно известных людей: члены группы «Кисс» возвращаются с гастролей в Англии, Джим Керри где-то пробегал. Короче — знаменитостей много, и все делают вид, что друг о друге не слышали.

Развалившись в кресле и пристегнув ремни, я уже хотел погрузиться в мир прекрасных песен «Лакримосы», но меня кто-то грубо толкнул в плечо.

 — Не возражаете? — на соседнее сиденье нагло плюхнулся… Поттер!

 — А… Э… — только и смог выговорить я.

 — Привет, большой Дэ, — ухмыльнувшись, сказал Гарри, — да, это я! Ловко, правда?

 — Не понял, у тебя же бал!

 — А я сбежал! — он просто неприлично заржал.

 — Но… Ты… Блять, братец, ты меня в могилу сведёшь! Рассказывай, что ты здесь забыл?

 — По маме соскучился и вообще… пошли они все нахрен.

 — А сбежал-то как?

 — Спёр оборотное зелье у нашего препода, договорился с Уизли за умеренную плату, что они изобразят меня, а сам сбежал через тайный ход из школы. Вот.

 — Оборотное? Уизли? — я был в шоке.

 — Ага, — ответил брат, — прикинь, Грюм — это не Грюм, а кто-то другой под оборотным зельем.

 — И ты никому ничего не говоришь?

 — А оно мне надо? Я же ребёнок, который ничего не понимает, за которого все всё решают. Лорд мог просто запретить мне участвовать, но не-е-ет, вали-ка ты, подопечный, в самое пекло. Директор мог бы провести расследование, но опять же — нет. Защити честь страны. А меня кто-нибудь спросил, чего я хочу?

 — И чего же ты хочешь?

 — Домик на отшибе, подальше от этих интриганов.

Пока мы с братом переговаривались, стюардесса произнесла свою речь, самолет вырулил на взлётно-посадочную полосу.

 — А почему опекун тебя запихнул?

 — А я не сказал? — удивился Поттер. — После окончания Турнира, независимо от результатов, я стану совершеннолетним. Если доживу.

 — А опека?

 — Опека останется. Он же клялся «до семнадцатилетия».

 — И чего тебе не нравится? Идеально же!

 — А меня спросили?

 — Ты же сам хотел избавиться от Хогвартса и Ко! Знаешь, только не обижайся, тебя бесит не сам факт того, что Лорд не запретил тебе участвовать, а то, что он просто не посвятил тебя в свои планы.

 — То есть ты на его стороне? А я-то думал…

 — А ты думал, что я бездумно соглашусь на любую твою авантюру? Я не на стороне Ардвидссона или еще кого, я просто рассуждаю логически. Смотри, ты хотел свалить из Хогвартса, так?

 — Так.

 — По условиям ты там должен проучиться минимум пять лет или до своего совершеннолетия…

 — Погоди, — сказал Гарри, — значит, после Турнира я… это же…

 — Во-о-от, — протянул я, — а сдохнуть в Турнире ты не сможешь, потому что твоему опекуну прилетит нехилый такой откат.

Самолет начал взлетать, и мы умолкли, стали ждать, когда он наберёт высоту.

 — То есть получается, что Ардвидссон, — продолжил Гарри, когда воздушное судно оказалось в небе, — мой опекун, добивается того, чтобы я свалил из Хога и вошёл в его род, а ещё решил дела с Поттерами и Блэками.

 — Тебя что-то не устраивает? — поинтересовался я.

 — Да нет, всё нормально. Думаю, что потом у меня будет с ним тяжёлый разговор, — ответил кузен и замолчал.

 — Гарри, — не отставал я, — а как ты на самолет-то попал?

 — В мантии. И таможню так же пройду. Пока лайнер в воздухе, никто сюда не сунется и ни один ритуал не сработает. Время перелёта долгое — как раз бал пройдёт.

 — А место?

 — А что место? Весь мир знает, что ты два выкупаешь — себе и гитаре.

— Вот зачем? — спросил я.

 — Что «зачем»? — Гарри сделал круглые глаза и непонимающую мордашку.

 — Зачем ты это делаешь?

— Дад, меня достали. Все достали. И опекун, и директор, и Блэк, и Поттеры. Просто заебали, — устало ответил кузен и откинулся на спинку кресла, — Уизли будут меня изображать только днём, а вечером, перед балом, который, по идее, уже начался, нет. Пусть побегают, поищут. А я к маме хочу… и к папе.

Мимо нас продефилировала улыбчивая стюардесса. Если она и была удивлена присутствием второго Дурсля на борту, то виду не подала. Мало ли, где он сидел и кто его регистрировал. Стоящих на ногах в самолете нет, мест всем хватает, неприличного не творится — ну и славно. Уверен, после прилета будут разборки по этому поводу, но сейчас, в небе, никто скандал затевать не станет. Не те времена. До одиннадцатого сентября ещё далеко.

— И что же ты будешь делать, когда женишься? — спросил я его, когда женщина отошла.

 — В смысле?

— Там с женой надо жить, а ты «к маме, к папе хочу», — мое воображение живо рисовало картинку, в которой здоровый лоб бегает к мамочке.

 — Да иди ты! Меня один хрен опекун женит на какой-нибудь мымре.

— На своей дочери… Она хоть красивая? — полюбопытствовал я.

— Она старше меня на три года! — возмутился Поттер.

— Радуйся — опытная. Нафига тебе бревно девственное в постели? Ничего не умеет, ничего не знает. Только «ах, ох, больно».

— Может, сразу проститутку в жены взять?

— Да что ты из крайности в крайность? Я тебе все время говорю — думай головой, а не головкой. Ты сейчас без роду-племени — Поттерам и Блэкам не наследуешь, в мире магглов долго не проживешь — заинтересуются долгожителем. В магическом — изгой.

— Получается, выход у меня один, — горько заключил брат.

 — Догадливый.

— Эх, где оно, то время, когда я хотел заработать много денег и стать моделью? А? Когда меня интриги затянули-то?

 — Не можешь остановить — возглавь.

 — Откуда ты такой умный?

— Лучше подумай, что Ардвидссону скажешь. Да и обсуди с ним все вопросы.

 — Это какие?

 — Первый — женитьба твоя. Он мужик хоть и говнистый, но выгоду не упустит. Второе — Поттеры и Блэки. Третье — турнир. Ты знаешь, что во втором туре будет?

— Ага. Озеро — нырни и достань кого-то там. Точнее, Чжоу Чанг.

 — Э… — я завис. — Чанг?

 — Ну да. Я с ней в кафе хожу. Она с парнем встречается, а я, типа, прикрытие. Все думают, что мы пара, а мы…

 — А почему ты?

— Потому что Бойко. Её семья против него, но не против меня.

Я прыснул. Вот это поворот! Сынок опекуна и китаянка. Н-да-а-а.

— А лорд знает?

 — Делает вид, что нет.

— Интересный он мужик — всё знает и вид делает.

— Опасный. Он страшнее Дамблдора, а вместе со Снейпом — это просто бомба.

— Короче, младший бро, я тебе посоветовал, а там — делай, как хочешь.

 — Ну, будь ты на моём месте, чтобы делал?

 — До окончания турнира обручился, или как там у вас, с дочерью опекуна, вошел бы в её род. Ну, естественно, на своих условиях. Раз ты будущий родственник — Турнир пройдёшь без потерь. Потом разобрался бы с родней. А затем свалил бы из страны и жил припеваючи.

 — Здраво. А из страны свалить для чего? Нет, с маггловской стороной всё понятно — папа дел наворотил. А с магической?

 — Чтобы бывшей родне глаза не мозолить и властям тоже. Ты герой…

 — А герои выгодны только посмертно, — с поистине философским спокойствием перебил меня кузен.

— Гарри, пойми, я делаю всё для того, чтобы наши задницы спасти. Хочет Ардвидссон Дамблдору глотку перегрызть — да пожалуйста. Главное, ты не встревай. Иначе сожрут они нас всех и не подавятся, — сказал я ему.

 — Ненавижу…

 — Короче, ты как хочешь, а я музыку слушать, — когда Поттер злой, к нему лучше не лезть.

И наконец-то я, воткнув в уши наушники, попал в мир готической рок-музыки. Оставшееся время полёта прошло без эксцессов — Гарри что-то там читал, я слушал музыку, периодически отрываясь от этого занятия, чтобы перекусить.

По прилёту Поттер накинул мантию и исчез. Мы встретились на парковке, где ошарашенные Петунья и Вернон обнимали нас обоих.

* * *

Праздники в семье — что может быть лучше? Ничего! Это классно — дарить и распаковывать подарки, играть в снежки, греться у камина. Тихо и беззаботно пролетели рождественские каникулы. По приезду нас навестил опекун Гарри, с которым они очень долго разговаривали за закрытыми дверями. Учитывая, что оба вышли очень задумчивыми, а на все вопросы Поттер отмахивался — разговор был тяжёлый.

Моника расторгла с нами контракт, но не забывала. Меня так вообще в гостиничный номер к себе таскала чай пить. А что-то «к чаю» нужно было покупать в аптеке.

На каникулах я, Гарри и двое наших котов снялись в рекламе горнолыжного курорта в Ванкувере. Дали акустический концерт в местном клубе. Спасибо бывшему агенту. Нашу историю уже не муссировали, но и связываться с нами не хотели. Карьера медленно, но уверенно катилась к закату. Да и я хотел спокойно закончить школу.

Вернон снял жилье в Торонто — большой загородный дом. Но нам всё равно было тесно. Дурсль купил землю в Монтебелло, где сейчас активно шло строительство нашего нового особняка. Обещали к осени закончить. Дома в Канаде строят быстро и качественно. Компании на рынке уже более ста лет этим занимаются. Отец заверил, что будет современно и надёжно. Мне было жаль наш замок в Англии, но проблемы на туманном Альбионе, в которых отчасти виноваты мы, не давали нам шанса вернуться туда. Меня защищал иммунитет в виде известности (которая очень сильно пошла на убыль), Гарри — опекун. А вот кто защитит остальных, если даже Фабстер с его связями разводит руками?

Малыши росли и крепли. Теперь я Тадии, а Поттер — Гаги. Не думал, что кузену понравится роль няньки. Он с превеликим удовольствием читал сказки, строил башенки из трёх кубиков, таскал на руках. Моё участие в воспитании братьев ограничилось игрой на гитаре во время обеда. Пока я играю — едят (точнее, рот открывают), перестаю — ревут.

Вечером перед отъездом Поттер исчез из моего поля зрения. Я обыскал весь дом. Нашёл его на чердаке. Кузен сидел у двери, ведущей на крышу, и курил взятяг.

 — Вот это поворот, — удивился я, — не знал, что ты куришь.

 — Я сам не знал до Рождества. Дурмстрангцы дали. Нервы успокоить.

 — Вместо валерьянки?

 — Да ну тебя! По школе и так теперь сплетня ходит, так ты ещё достаёшь, — «обиделся» брат.

 — Что случилось?

 — А, фигня, не бери в голову.

 — Га-а-арри-и-и, — протянул я его имя, — что случилось?

 — Ничего. Просто… просто я хочу назад.

 — Куда? — его ответ ввел меня в ступор.

 — На Тисовую, под лестницу, в чулан. Хочу закрыться и забыться. Там всё было просто — убрал, поел, поспал. Я устал от этих игр. Устал быть чьей-то пешкой. Устал от этих условий.

 — Все так хреново?

 — Мы договорились с Ардвидссоном, — он замолчал, а потом продолжил, — я поставил условие — безопасность моей семьи и меня. Согласился на помолвку с его дочерью, ну и условие о переводе подальше от Хога и помощи в разговоре с магической родней.

 — Так я не понял, чем ты недоволен?

 — Он тоже… условия выставил…

 — Видимо, не радужные.

 — Конец моей концертной и модельной деятельности, минимальное общение с маггловскими родственниками.

 — И?

 — А я не хочу…

 — Чего не хочешь?

 — Не хочу «минимально общаться».

 — Поттер, извини меня, но ты дурак. Один ты не выстоишь.

 — Не понял…

 — Ты и так минимально общаешься с нами. А после нашей порно-выходки, о каких концертах речь?! Да и, по-моему, ты не так просишь помощи, а это плохо.

 — А что нужно было?

 — Привет, орлы, — к нам поднялся Вернон.

 — Привет, па, — ответил Гарри, абсолютно не скрывая того, что курит.

 — Сынок, если куришь — кури нормальные сигареты, а не этот мусор.

 — Я думал, ты ругаться будешь…

 — А толку? Чего грустный? Из-за Лорда?

 — Ты всё слышал? — как-то грустно сказал Гарри.

 — И видел, — ухмыльнулся Вернон. — Неужели ты думаешь, что твой папка настолько глупый, что не смог узнать, о чём вы говорили с Ардвидссоном?

 — И?

 — Гарри, когда ты поймёшь, что человек — не остров ⁽⁵⁾? Ты — ребёнок, а такие вещи нужно решать взрослым людям.

 — И что мы будем делать? — спросил я.

 — Ну, слушайте…

* * *

Второй тур Турнира Трех волшебников проводился холодным февральским днём. Температура окружающей среды составляла минус семь, а холодный ветер пронизывал насквозь. Я снова сидел на трибуне для ВИП-гостей. Рядом Снейп и Ардвидссон, вокруг — охрана. И опять же, никто даже не пошутил насчет моего маггловского происхождения.

Гарри был самым мелким из всех участников. Даже Делакур выше него на полголовы. Поттер одет в маггловский костюм для ныряния, который мы с ним купили после Рождества в одном из магазинов Торонто. Звучит голос Бэгмэна, и трое участников бросаются в воду. Четвертый, самый юный, не спеша подходит к воде, заходит по грудь и исчезает под водой. Не понял. Мы с ним договаривались о том, что он намочит костюм, разведёт руками, типа: «Я не могу, ноль мне», и просто выйдет.

Вода в том месте, где исчез Гарри, окрасилась в фиолетовый цвет, забурлила, на миг показалась голова Поттера и опять исчезла под водой. Да что же там происходит-то? Бэгмэн надрывался на трибуне, пытаясь комментировать, а я был готов рвануть туда, в озеро. И только рука Лорда Ардвидссона на моем плече не давала этого сделать. Около минуты кузена не было видно. Затем над водой показалась голова, а потом и сам чемпион.

Поттер вышел из воды, держа в руках голову какого-то существа.

 — Это же гриндлоу! — начал своё Бэгмен. — Видимо, они напали на чемпиона и не дали тому спасти своего заложника…

Комментатор ещё разорялся, а я, скинув руку с плеча, устремился вниз, к кузену. Мои охранники не пытались меня остановить. Поттер сидел на стуле возле палатки. Рядом кружили медики, залечивая многочисленные порезы. Голова гриндлоу валялась на земле.

 — Гарри, Гарри! — кричал я. — Что у тебя случилось?

 — Не успел зайти, как на меня напала эта гадина! — он кивнул в сторону отрубленной головы, — Хорошо, что ты настоял на том, чтобы ножик с собой взять.

 — Это кто? — спросил я, гладя на отрезанную башку.

 — Гриндлоу. Попытался меня на дно утащить. Я стал удары наносить куда попало. Потом схватил его и по шее ножом полоснул. Стал наверх тянуть, а голова отвалилась, — он абсолютно спокойно рассказывал об этом, как будто делает такие вещи каждый день.

К нашему разговору прислушивались все, кто находился рядом.

 — Сам-то как? Всё нормально? — я не на шутку волновался.

 — Курить охота.

В этот момент послышался восторженный рёв зрителей и над водой показался Крам со своей пленницей, через минуту — Флинт, и ещё через три — Делакур.

 — Интересно, — начал кузен, — а Дамблдор её вытащит или подыхать оставит?

 — Вы не будете её спасать? — спросила какая-то женщина в лаймовой мантии.

 — И не собирался, — абсолютно спокойно, не поворачивая головы, ответил Поттер.

 — Но как же… — начала возмущаться женщина.

 — А вот так! — вскипел Гарри. — Я в этом долбаном турнире участвовать не хотел, меня заставили. Мне плевать, сдохнет кто-то там на дне или нет. Я в этом цирке участвовать не собираюсь!

Головы всех присутствующих на берегу повернулись в нашу сторону.

 — А что ты так? — спросил я его.

В этот момент на поверхности воды, показались русалки, которые тащили на буксире спящую девушку-китаянку.

 — Во-о-о, — протянул Гарри, — спасли её. Можно я домой пойду? А почему? Всё равно мне ноль поставят.

Кто-то из моих охранников протянул ему пачку «Мальборо». Поттер взял сигарету, подкурил от своей палочки и сделал первую затяжку. Лица стоящих рядом людей выражали глубокую степень удивления.

 — А теперь жить можно, — блаженно произнёс кузен.

 — Что ты намерен делать?

 — Ничего. Мне пофиг. Я тебе ещё тогда сказал, что, если и подыхать будут, руки не протяну.

Бэгмэн надрывался на трибуне, толпа ревела-кричала-свистела. Других чемпионов осматривали медики. Наконец-то стали выставлять оценки. Как и ожидалось — Поттеру ноль. Охрана быстренько взяла нас в кольцо, и, подталкиваемые телохранителями, мы направились в сторону хогвартских ворот. Лорд Ардвидссон дал нам попрощаться, и я опять оказался в комнате своего общежития.

Если в прошлый раз нас ждали местные мальчишки-сквибы, то теперь никого не было.

 — Мистер Дурсль, — начал опекун, — я могу с вами поговорить?

 — Мистер Ардвидссон, — ответил я, — вам следует говорить с моим отцом или дядей. Я несовершеннолетний и решать вопросы не уполномочен.

 — Хорошо, спасибо, мистер Дурсль.

Опекун Гарри крутанулся и исчез.

Этот вариант мы с Верноном проговаривали. Лорда необходимо отправить к Дурслю, который и будет составлять условия вхождения Гарри в род Ардвидссона.

Я со вздохом достал из сумки большое полотенце и направился в душ. Волшебство-волшебством, а уроки никто не отменял. Концертная жизнь закончилась, и теперь я обычный подросток, хоть и знаменит. Плюс к этому, ещё нужно брошюры школ посмотреть, куда мне переводиться. Теоретически, я бы мог доучиться тут, но практически — не очень хочется. Нет, тут замечательные учителя, но вот атмосфера нездоровая. Такого классового расслоения у меня в прошлой жизни никогда не было. Здесь я выскочка, плюющий на все нормы и правила, хоть и учусь отлично. Жизнь шла тихо и размеренно — уроки, съёмки в рекламе, кружки и секции, домашнее задание.

* * *

Начало третьего тура назначено на пять вечера в конце июня. В обед лорд Ардвидссон забрал меня из общежития и перенёс на специальную площадку для аппарации. Благодаря браслету, который был надет на мою руку, никаких неприятных ощущений я не почувствовал, а так же мог видеть то, что видят волшебники.

Дорожка к замку была выложена из мелких камешков, а по краям стояли фонари. Школьники ходили в мантиях и с любопытством глядели на меня. Маггл в Хогвартсе — это событие. До этого испытания меня в школу не водили. Дорога к замку заняла минут пятнадцать. За это время я не переставал крутить головой. В предыдущие два визита мне мало что удалось посмотреть. Из озера выглядывали большие щупальца кальмара, недалеко стояла огромная ива, лес зловеще шумел, солнышко светило. Проходя мимо избушки Хагрида, Ардвидссон остановился, а затем потащил меня туда. В загоне возле хижины стояли единороги. Огромные звери размером с лошадку были прекрасны — белоснежная шерсть, блестящая грива и хвосты, а во лбу рог. Он, кстати, небольшой — сантиметров тридцать, розоватого цвета. Самец и самочка спокойно щипали принесённую траву и совсем не проявляли интереса ни к женщине, которая что-то объясняла толпе школьников, ни к нам. Занятия уже закончились, и это был один из факультативов для всех желающих. Мне сложно было определить возраст детей. Я сильно опережал сверстников в свои почти пятнадцать лет. Рост под метр восемьдесят и вес — семьдесят девять килограммов. Лорд был выше меня на полголовы, а Гарри ниже на голову.

 — Красиво? — поинтересовался Ардвидссон.

 — Ага, — ответил я.

 — Ой, — раздалось со стороны школьников, — это Даддерс Дурсль!

И вот что мне делать? Бежать? Куда? Я здесь не ориентируюсь. Толпа детишек окружила меня и Лорда.

 — Дети, дети, — начала учительница, — ведите себя прилично! У вас ещё будет время…

 — В прошлые разы тоже так говорили, — обиженно сказала девочка.

 — Да, профессор Спраут говорила, что можно будет пообщаться, а его быстро уводили.

 — Потому что он маггл, и ему не стоит долго находиться среди волшебников, — сказала учительница.

Пока шёл этот диалог, меня уже трясли за рукав, требуя автограф.

 — Ребята, — с широкой улыбкой начал я, — сегодня третье испытание. Я здесь буду, пока оно не закончится, времени хватит.

Тут прозвенел колокол. Обычной такой, огромный колокол.

 — Прошу, — сказал Лорд, — в замок. Я думаю, что ваш кумир согласится с вами отобедать.

 — Э-э-э, да, конечно.

Мы всей толпой направились в замок. Всю нашу «делегацию» встречал сам седобородый Дамблдор. Я уже поднимался по ступенькам, как вдруг, из-за спины директора, с криком «Брате-е-ец!» выбежал Гарри, да так выскочил, что ухитрился сбить почтенного дедушку с ног. Директор покачнулся, его палочка со звоном упала на мраморное крыльцо, лорд Ардвидссон поймал директора, а я, чисто на автомате, поднял палочку и сунул её в руку Гарри. Когда внимание обратилось на нас, Поттер уже держал дамбдоровский артефакт, а я стоял рядом.

 — Ой, — начал Гарри, — извините. Вот, вы уронили.

Он живо впихнул старику его палочку, взял меня за руку и поволок в сторону огромных дверей. За ними располагался Большой зал.

 — Ну ты даёшь! Никогда не трогай чужие палочки, за это и убить могут! — наставлял меня Гарри.

Я глядел во все глаза. Когда же ещё доведётся тут побывать. Зал был огромен и сильно смахивал на католический храм. Над каждым столом висел огромный герб с изображением животного. Возле мест преподавателей стояли четверо огромных песочных часов, но вместо песка были драгоценные камни. Больше всего, на данный момент, было синих камней, затем жёлтые, потом зелёные и красные. Гарри довёл меня до стола под гербом барсуков.

 — Вот, знакомитесь, это мой брат Дадли.

 — Привет, — скромно пробасил я.

 — Ого! Сам Дадли Дурсль! — послышалось со всех сторон.

 — А можно автограф?

 — А правда…

 — Можно фото…

 — Ой, девочки….

И ещё куча фраз доносилась со всех сторон.

 — Может, — начал Гарри, — мы поедим?

Ребята смущенно притихли и быстро освободили место возле Поттера.

 — Так, ничего не ешь, пока я не проверю, — поучительно сказал брат.

 — Да твой опекун навешал на меня столько всего, что ювелирный открыть хватит!

 — Всё равно подожди.

Пока кузен проверял, я уставился на потолок. И чего так все им восхищаются?

 — Нравится? — спросил стройный парень со значком старосты.

 — Обычно, — ответил я.

 — Как это, «обычно»? — не понял он.

 — Ну, я знаю, что потолок заколдован, но чуда в этом не вижу.

Сидящие за столом притихли. Голос у меня уже сломался, и слышно было хорошо.

 — Как это? — пискнула девочка, которая возмущалась, что им не дали со мной поговорить.

 — Если сделать стеклянный потолок, то будет то же самое, — ответил я, — да и само помещение больше похоже на церковное.

 — Хм, а в этом что-то есть, — сказал какой-то парень. — Хогвартс ведь не всегда был школой. Основатели его уже готовым получили.

За столом барсуков загомонили. Похоже, что «История Хогвартса» разлетится сегодня, как горячие пирожки. Кстати, о еде. Гарри проверил всё, что можно, и я со спокойной душой нагрёб в тарелку всего понемногу: картофельное пюре, рыбу, курицу, салат и налил тыквенный сок. И чего все от него нос воротят?

После обеда Гарри потащил меня на экскурсию по школе, включая гостиную Хаффлпаффа. При этом он не переставал жаловаться на условия жизни и полы без подогрева. Огромный чёрный котяра всюду следовал за нами, а ещё неслышными тенями рядом скользили двое охранников. Поттер совершенно не обращал на них внимания. Меня же интересовало буквально всё. Такое ощущение, что в сказку попал — портреты говорит, привидения летают, библиотека размерами с Ленинскую. Но больше всего мне понравился рояль. Огромный белый инструмент находился в большом зале для занятий танцами (есть такой в школе). По просьбам «трудящихся» исполнил пару песен из своих «хитов». А вот представителей других школ я не видел. Как потом объяснил Гарри — в школе остались только чемпионы и директора, а остальные отбыли восвояси. Дорого содержать ораву школьников из других стран, да и учебный процесс никто не отменял. А вот Грюма я нигде не видел. Кузен сказал, что утром преподаватель был на завтраке. Не я один обратил внимание на отсутствие одноглазого аврора — Дамблдор с обеспокоенным видом шастал по школе.

Время летело незаметно, и вот я вновь на трибуне для гостей, смотрю, как кузен заходит в лабиринт. По идее, Гарри дойдет до первого препятствия и выпустит красные искры. Пять минут, десять, двадцать, полчаса… Наконец-то! Довольного, как мартовского кота, Поттера доставили к колдомедикам. Я сорвался к палатке, а за спиной неслышно двигались два телохранителя.

 — Дад, прикинь, что я достал! — кузен смотрел ошалевшими от счастья глазами.

На столике высилась гора стеклянных флаконов, какие-то растения и части животного.

 — Там яд акромантула, части его туши и листья со стеблем лютика белоцветного.

 — Поттер! Ты вместо того, чтобы быстро оттуда свалить, цветочки собирал?!

 — Дадли, как ты не понимаешь, это же белоцветный! Он цветёт раз в три года, ядовитый и используется…

Гарри что-то там задвигал, а я просто выдохнул. Ура. Живой, хоть и заставил нас поволноваться. Кузен, как истинный любитель гербологии и зелий, просто не смог пройти мимо ядовито-ползающей гадости и решил её пособирать. В процессе данного занятия он наткнулся на акромантула, которого и прибил, чтобы не мешал ценить прекрасное.

В палатку доставили полуживых Флинта и Крама. Парочка устроила дуэль возле кубка, чем и воспользовалась француженка Делакур. Пока самцы выясняли, у кого круче яйца, девушка пробралась к кубку и стала победителем.

Северус Снейп, который, просочился в палатку, бросал жадные взгляды на всё это богатство. Не каждый день можно найти паука задаром.

 — Так, — начал Гарри, — всё? Закончилось?

 — Да, — немного напряжённо ответил Снейп.

 — Дадли, пошли домой. Я в этот дурдом не вернусь!

 — Домой?

 — Да. Только Воланда заберу. Остальное уже упаковано.

Полуживые, но в сознании, Флинт и Крам с интересом повернули головы.

 — Мистер Поттер, — послышался голос Дамблдора, — учебный год…

 — Да плевал я на вас и вашу школу! — взорвался кузен. — Ноги моей здесь больше не будет!

 — По условиям контракта, подписанного вашими родителями, вы обязаны проучиться пять курсов, — начала говорить женщина в тёмно-зёленой мантии — профессор МакГонагалл.

 — Или до своего совершеннолетия, — бесцеремонно перебил её Гарри, — я совершеннолетний. После окончания Турнира по всем магическим законам я признаюсь совершеннолетним. Условия выполнены. Всё, меня тут больше не будет. Вы мне своей волшебной лабудой всю карьеру испортили…

 — Вы сами её испортили своей безобразной выходкой, мистер Поттер, — крикнула женщина с ядовито-зелёным пером.

Ой зря-я-я это она. Кузен злопамятный и на язык острый.

 — Знаете, мисс Скитер, вот то, что было во Франции — это сплетня. А то, что я спал с вами — это не сплетня, — все, кто находился в палатке, притихли, — это пиар!

Толпа грохнула хохотом. Сейчас Гарри почти в открытую сказал, что все французские события — подстава чистой воды. Поттер сгрёб со стола свои богатства в карманы, схватил меня за руку и потащил к выходу из палатки. По пути к аппарационной площадке гуляла наша пропажа — Воланд собственной персоной. Взятый в охапку, кот не сопротивлялся. У кузена был портал в наш старый дом в Англии. Рывок — и мы стоим перед воротами замка. Я снял браслет и ещё кучу артефактов. Поттер стал стучать в ворота.

* * *

Утро было прекрасным! Свет падал на пол моей комнаты. Чёрный кот нагло развалился за спиной Гарри, который спал на кровати, трансфигурированной из гитарного кофра.

Когда мы прибыли, нас впустил Фрэнк. Дом был почти пуст — всё вывезено в Канаду. За главного — сторож с Лизи. У него в подчинении три охранника, две горничных и повар. Накормили нас скромным ужином. После садовник сунул мне в руку бумажку, со словами: «Мой боевой товарищ велел после его смерти тебе отдать». На тетрадном листе аккуратным каллиграфическим почерком было выведено: «Я — Ковалёв Владимир Иванович. Мать — Ковалёва Анастасия Васильевна. Отец — Ковалёв Иван Иванович. Сестры — Ковалёва Октябрина Ивановна, Ковалёва Ленианна Ивановна. Белорусская ССР, город Могилёв, улица Буденного, дом 3. Отдай всё родственникам». Я уже потом сообразил, что это от того деда, с которым лежал в одной больнице. После пары вопросов Фрэнк рассказал, что они вместе возвращались на одном корабле в Англию. Также наш садовник отдал банковские документы от счета «на предъявителя». Сумма — около трёх тысяч фунтов.

Через несколько лет, на гастролях со своей новой группой, я всё же нашел потомков Владимира Ивановича. Они давно перебрались из Белоруссии в Чехию и держали небольшой магазинчик в Праге. На тот момент его сестра Октябрина была жива. Она долго плакала, узнав правду про брата. Потом эту историю ещё долго муссировали в СМИ, даже документальный фильм сделали. Ну, а я свою миссию выполнил — правду рассказал, деньги отдал.

Но это будет потом, а сейчас Гарри трансфигурировал кровати из старых кофров, и мы с комфортом улеглись в моей комнате. Котяра довольно потягивался на белой простыне.

Как оказалось, Поттер оговорил с опекуном план исчезновения из Хогвартса. Завтра мы порталом отправляемся в Монтебелло, в новый дом. Учиться я буду в небольшой частной школе недалеко от дома. Все проблемы Гарри решает опекун. Не знаю, как он будет выкручиваться, да это и не наше дело. Кузен уже официально обручен с дочкой Ардвидссона — Линнеей, а опекун за это помог решить проблемы с Поттерами и Блэками.

Гарри, как наследник Джеймса, мог претендовать на титул лорда Поттера, чего очень не хотелось сыну Александра Поттера. Ему очень непросто пришлось после смерти отца. Кузен дал клятву, что не претендует на титул и деньги Поттеров, а также не посягает на Блэков. Те, в свою очередь, принесли клятву не вредить Гарри и его семье. Братец забрал себе дом в Годриковой Лощине, всё, что в доме и мантию-невидимку. А Поттер-мэнор и содержимое сейфов оставлено хрен-знает-сколько-юродному брату. Из дома Блэков ему были отданы какие-то артефакты и книги в качестве откупного. Почему он отказался? Да его бы просто со свету сжили бы. Ладно Поттеры, но Блэки никогда не подпустили бы Гарри к себе и секретам семьи, а именно он наследовал бы по ветви английских Блэков. Долорес Амбридж-Блэк хоть и была принята в род, но на наследие не претендовала, соответствующие клятвы были взяты и с неё. Ей фамилия для карьеры нужна.

Всё это Поттер рассказал мне вечером, перед сном. Так же выяснилось, что в день своего пятнадцатилетия Гарри и Лорд подпишут условия, на которых Поттер входит в род Ардвидссонов. Сдуру посоветовал взять Снейпа в род, получил ответ, что уже. Зельевар дорабатывает этот год и уезжает из страны в Швецию. Он теперь мистер Северус Юхан Снейп-Ардвидссон. Во как.

Вывалив кучу новостей, Гарри уснул, а я всё думал. Как ведь получается, что я мелкий винтик в этой истории, а так сильно на неё повлиял. Прошлую жизнь я только и делал, что играл в группе всякую лабуду, жрал пиво с коньяком и играл в фэнтезийных реконструкциях. Ах да, ещё матери и брату нервы мотал. Короче, был среднестатистический гражданином. Но вот ведь ирония судьбы — именно эти знания и умения из прошлой жизни помогли мне подняться в этом мире. Да, нагло плагиатил, пользовался знаниями и менял историю одной конкретно взятой семьи. Как там у Бредбери:

«— …Ну так слушайте, — продолжал Тревис. — Допустим, мы случайно убили здесь мышь. Это значит, что всех будущих потомков этой мыши уже не будет — верно?

— Да.

— Не будет потомков от потомков от всех её потомков! Значит, неосторожно ступив ногой, вы уничтожаете не одну, и не десяток, и не тысячу, а миллион — миллиард мышей!

— Хорошо, они сдохли, — согласился Экельс. — Ну и что?

— Что? — Тревис презрительно фыркнул.

— А как с лисами, для питания которых нужны были именно эти мыши? Не хватит десяти мышей — умрёт одна лиса. Десятью лисами меньше — подохнет от голода лев. Одним львом меньше — погибнут всевозможные насекомые и стервятники, сгинет неисчислимое множество форм жизни. И вот итог: через пятьдесят девять миллионов лет пещерный человек, один из дюжины, населяющей весь мир, гонимый голодом, выходит на охоту за кабаном или саблезубым тигром. Но вы, друг мой, раздавив одну мышь, тем самым раздавили всех тигров в этих местах. И пещерный человек умирает от голода. А этот человек, заметьте себе, не просто один человек, нет! Это целый будущий народ. Из его чресел вышло бы десять сыновей. От них произошло бы сто — и так далее, и возникла бы целая цивилизация. Уничтожьте одного человека — и вы уничтожите целое племя, народ, историческую эпоху. Это всё равно что убить одного из внуков Адама. Раздавите ногой мышь — это будет равносильно землетрясению, которое исказит облик всей земли, в корне изменит наши судьбы. Гибель одного пещерного человека — смерть миллиарда его потомков, задушенных во чреве. Может быть, Рим не появится на своих семи холмах. Европа навсегда останется глухим лесом, только в Азии расцветет пышная жизнь. Наступите на мышь — и вы сокрушите пирамиды. Наступите на мышь — и вы оставите на Вечностивмятину, величиной с Великий Каньон. Не будет королевы Елизаветы, Вашингтон не перейдет Делавер. Соединенные Штаты вообще не появятся. Так что будьте осторожны. Держитесь тропы. Никогда не сходите с нее!»⁽⁶⁾.

Персонаж Дадли Дурсля сошёл с тропы и вместо того, чтобы жрать и спать, предпочёл прыгать по сцене, как тушканчик по пустыне. Ещё и героя магического мира в это втянул. А там «понеслась плясать губерния» — сцена, собаки, Мардж, гастроли… А ведь всего-то одну мышку заменили. Наверное, демиург сейчас катается по полу от хохота в своей резиденции.

Я спустил ноги с кровати на холодный пол. Бр-р-р, без ковра в комнате было зябко. Пора идти добывать завтрак. Гарри потянулся под одеялом, повернулся на другой бок и продолжил спать как сурок. Его кот недовольно посмотрел на развалившегося хозяина и, спрыгнув с кровати, отправился в сторону лестницы на первый этаж.

На завтрак, когда мы с Поттером всё же спустились в кухню, был приготовлен омлет, тосты и чай. Негусто, но жить можно. Вчера вечером кузен обрадовал меня, что к полудню у нас появятся гости.

Первые посетители стали прибывать в одиннадцать — это Вернон, Фабстер, Снейп и Ардвидссон. Затем потянулись совсем незнакомые мне личности. Как объяснил опекун — это журналисты.

Рита Скитер принесла шокирующую весть — умер Грозный Глаз Грюм. Старый аврор скончался от хитрого проклятия, которое наложили на него лет десять назад.

Мы расселись на трансфигурированных креслах и стульях. Мне, Гарри, Вернону, Фабстеру и Ардвидссону предстояло интервью, которое опубликуют более десяти магических изданий по всему миру. В большую гостиную на первом этаже сквозь окна ярко светило солнце. Нас окружало около двадцати человек — фотографы, журналисты и операторы волшебного мира.

 — Здравствуйте, мистер Поттер, лорд Ардвидссон, мистер Дурсль, мистер Дурсль и мистер Фабстер.

 — Здравствуйте, — нестройно поздоровались мы.

Мелькали то тут, то там вспышки колдокамер и колдовидеокамер (у волшебников в Европе и Америке есть свой канал на ТВ. Сам в шоке!).

 — Сегодня организована встреча журналистов с самым знаменитым ребёнком-магом — Гарри Поттером или, как он известен в мире магглов, Гарольдом Дурслем, а также его родственниками. Весь волшебный мир желает узнать правду, мистер Поттер, о том, как вы жили, живёте и будете жить, — первой начала Скитер.

 — Мистер Дурсль, расскажите, как магический ребёнок оказался на вашем попечении? — спросила молодая ведьма со значком германского флага на мантии.

 — Утром, когда моя супруга открыла дверь, мы обнаружили корзинку с ребенком и письмом, в котором говорилось, что это Гарри Поттер, его родители погибли, а мы — единственные родственники и нам необходимо его приютить. Затем письмо растаяло.

 — То есть, — спросил журналист с сильным французским акцентом, — ребенка просто подбросили? Ни денег, ни документов?

 — Совершенно верно, — ответил Вернон, — денег на содержание ребенка я не получал совсем, документов не было.

Толпа журналистов загомонила, заскрипела перьями.

 — Тише, тише, — пыталась призвать к порядку Скитер, — пусть мистер Дурсль сначала всё расскажет, а затем мы будем задавать вопросы. Расскажите о жизни Гарри в вашей семье.

 — Сложно с ним было. Ребенок много плакал, звал маму и папу, стихийной магией выбивал стёкла и ломал предметы. Страшно было, что он это не контролирует и может ненароком задеть себя и окружающих. Тяжело было. Но сложнее всего оказалось его лечить. Он ведь был ребёнком и, как любой малыш, часто болел. Обычные лекарства ему не подходили, приходилось искать то, что ему поможет. А уж сколько денег я потратил на то, чтобы пристроить его в школу и сделать документы — страшно представить. У нас каждый человек с самого рождения получает множество бумажек — свидетельства, страховки, метрика, прописка, медицинская карта. И это всё в разных заведениях! Мы с Петуньей приняли ребенка как родного сына и воспитывали так же, как и Дадли.

И ведь ни разу не соврал! Просто сместил акценты.

 — Расскажите, как получилось, что Гарри попал на маггловскую сцену, — спросила Скитер.

 — Дадли захотел играть на гитаре и петь. Он же и потащил брата за собой. Об их выступлении написала газета. Затем меня атаковали с предложениями снять детей в рекламе. Вот так всё и началось.

 — А большие концерты?

 — Дадли написал песни. Ими заинтересовалось агентство. Подписали контракт и начали работать. Гарри даже не хотел ехать в школу. Ему здесь больше нравилось.

 — Коллеги, — обратилась Скитер к толпе, — прошу вопросы.

 — Скажите, мистер Дурсль, вы получали анонимную помощь для племянника? Были ли у вас провалы в памяти? Восстанавливались ли сами по себе разбитые предметы?

 — Нет на все вопросы. Я лично закупал стёкла ящиками и сам же их ставил. Никто никогда никакой помощи не предлагал, ничего мы не получали. Провалов в памяти нет.

 — Кем было подписано письмо?

 — Альбусом Дамблдором.

 — Когда ребёнок узнал, что он волшебник?

 — В восемь лет.

 — Почему вы до этого не говорили ему?

 — А как вы себе это представляете? Да он тут же растрезвонил бы по всей округе, и хорошо если бы это приняли за детские фантазии. А если нет? Вот и рассказали всё, когда подрос.

 — Вопрос к мистеру Дурслю-младшему. Скажите, что вы почувствовали, когда узнали, что ваш брат волшебник?

 — Ничего, — ответил я, — отнесся как к должному. С ним всегда много необычного происходило — волосы учительнице перекрасит, на крыше школы окажется, предметы у него летают. Ну, волшебник, и ладно. Считаю, что это как талант — у кого-то есть, у кого-то нет.

 — В волшебном мире ходит очень много слухов по поводу похищения Гарри Поттера и попытки его убийства. Это правда?

 — Да, — ответил Фабстер, — это правда. Мне позвонила Марджори — теперь уже моя супруга, и сообщила, что детей похитили, требуют выкуп. У нас это бывает — ребёнка похищают, чтобы родители заплатили за него деньги и не факт, что малыша вернут назад. Правительство борется с этим, но всё равно кто-то хочет на этом нажиться. Детей мы искали долго, но нашли. Так как на тот момент не все участники этого преступления были пойманы, Гарри и Дадли отправили в другую страну.

 — Гарри, вы помните этот эпизод?

 — Да, — хмуро ответил Поттер, — помню. Нас посадили в машину и отвезли в лес. Сильно били. С нами был ещё один мальчик — его застрелили. Мы с братом смогли сбежать и сообщить папе, где мы находимся. А затем нас отправили почти на месяц в Корею.

Гробовое молчание воцарилось в комнате. Волшебники в шоке.

 — Если вы думаете, что помог кто-то из волшебников — зря, — продолжил полковник, — они появились уже после, потому что Гарри стихийным волшебством просто сжёг дом, в котором его держали. До тридцать первого июля девяносто первого года ни один волшебник не появлялся.

 — Мистер Поттер, говорят, что вы не хотели ехать в Хогвартс. Скажите, так ли это?

 — Да. Не хотел и не хочу. Сейчас с удовольствием свалю оттуда. Волшебное сообщество не интересовалось мной десять лет. Десять лет никто не задал вопрос Александру Поттеру о том, как поживает его внук, никто не попросил предъявить меня на очередном праздновании победы над Темным Лордом. Всем было плевать. А тут повылезали, лицемеры, — по мере того, как Гарри говорил, от его стула расползался иней. — «Ах, как мы ждали этого момента. Ах, это Гарри Поттер». Все винят двоюродного деда, а я его не виню — он действовал в интересах рода Поттер. Я обвиняю директора школы чародейства и волшебства Альбуса Дамблдора в том, что он ненадлежаще исполнял свои обязанности, в том, что он, пользуясь своим положением, скрывал правду и покрывал преступника.

Вокруг стула, на котором сидел Поттер, несмотря на тёплый день, образовался тоненький слой льда. Опекун достал палочку, что-то прошептал, и лёд исчез. Кузен выдохнул и успокоился.

 — Лорд Ардвидссон, скажите, как вы узнали о Гарри Поттере?

— Случайно. Я гулял по маггловской части Италии, когда наткнулся на мальчика. Он принял меня за своего фаната, — послышался смех, — я был шокирован его историей и предложил ему опекунство.

 — Мистер Поттер, скажите, почему вам не нравится в школе Хогвартс?

 — Атмосфера нездоровая. Там я не Гарри Поттер, а Мальчик-который-выжил. Почему-то кому-то я что-то должен. Кого-то спасать, кого-то уничтожить…

 — Было сделано пророчество, — послышался выкрик из толпы, — что родившийся на исходе седьмого месяца одолеет Тёмного Лорда…

 — Я родился на исходе девятого, — перебил его Гарри и, гладя на удивлённые лица журналистов, продолжил, — на седьмом месяце рождаются недоношенные дети, а я полностью доношенный ребенок, который родился на сороковой неделе беременности. Так что — мимо!

А в ответ — тишина. Видимо, о такой трактовке пророчества никто не задумывался. Но журналисты быстро отошли от шока и продолжили.

 — Э-э-э, скажите, а какие ещё причины заставляют вас покинуть Хогвартс?

 — Слабая учебная программа. Я уже сейчас могу сдать экзамен по ЖАБА, что и будет сделано в середине июля, а ведь мне нет пятнадцати. Поэтому дальнейшую учебу считаю бессмысленной.

 — Что вы намерены делать дальше?

 — Жить и заниматься любимым делом.

 — Вы продолжите выступать на сцене?

 — И это тоже.

 — Почему ваши родственники уехали из Англии? Это связано со скандалом во Франции?

 — Нет. Это связано с болезнью моего брата. Как вы знаете, многие магические вещи не действуют на магглов, поэтому помочь Ричарду магическая медицина не может. За его болезнь взялись врачи в другой стране. Неизвестно, как себя поведёт болячка, поэтому было принято решение переехать всей семьёй туда, где могут вылечить брата. А что касается Франции — я уже вполне ясно выразился по поводу сплетен и пиара.

 — То есть ничего не было?

 — А вот этого я не говорил.

Раздались смешки.

 — Вы всё время называете дядю и тётю «мамой» и «папой». Но у вас ведь были родные родители и множество других родственников. Как вы сейчас к ним относитесь?

 — Родителей я не помню. Для меня они — что-то эфемерное. Как говорит мой папа: «Родители не те, кто сделали ребёнка, а те, кто воспитали». Меня воспитывали Вернон и Петунья Дурсль, и они являются моими родителями. Хотите, документы покажу? А что касается магических родственников — не видел, не знаю, не желаю. Да, я злопамятный. От титула лорда Поттера я отказался — слишком много горя принесла мне эта фамилия. Уж лучше я буду Дурслем.

 — То есть, вас отсекли от рода?

 — Нет, мы пришли к компромиссу. Я забрал себе дом своих родителей, а остальное оставил новому лорду Поттеру. Скоро я войду в род супруги. Мне слишком больно осознавать, что произошло в Годриковой Лощине, поэтому больше я не Поттер.

 — А кем является ваша будущая супруга?

 — А это большой-большой секрет, — хитро улыбнувшись, сказал Гарри.

 — Что вы намерены делать с домом ваших родителей?

 — Я уже сделал. Координаты аппарации все знают? — послышался нестройный гул. — Тогда вперёд!

Все вышли из комнаты в сад и стали исчезать. Меня перенес Снейп, Вернона — Ардвидссон, Фабстера — Скитер.

Перед людьми открылась следующая картина — множество бульдозеров, экскаваторов и самосвалов работали в том месте, где полагалось быть дому Джеймса и Лили Поттер. Послышались выкрики «Кощунство», «Памятник», «Как он мог?». Опекун наколдовал заглушающие чары.

 — Для меня это боль, — начал говорить Гарри. — Я знаю, что в этом доме убили моих родителей. В нём я стал сиротой, на которого наплевало магическое сообщество. Этот дом принадлежит мне, и я не хочу его видеть и знать, что он есть. Поэтому здесь всё сравняют с землей и уберут остаточный магический фон. Памятник родителям стоит на главной площади, и этого достаточно.

Волшебники молчали. А что тут скажешь? Он прав. Дом его — что хочет, то и делает. Через несколько лет на месте дома Поттеров будет парк. Обычный парк с клумбами, деревьями, беседками и скамейками, где парочки назначают свидания. А в самом сердце парка будет стоять памятник обычному коту. Вот так Гарри Поттер тонко намекнул, что он, как кот — сам по себе. Приезжая в Англию, мы с кузеном часто бывали там. Наши дети очень любили небольшой пруд с утками и высокие деревья, где гнездились совы. Именно там у моей дочери, когда ей было пять лет, произошел первый магический выброс.

Через заглушающие чары пролетела сова, которая уронила в руки Рите Скитер письмо.

 — Минуточку внимания, — сказала Рита, — мне поручено вам сообщить, что на сто пятнадцатом году жизни скончался кавалер ордена первой степени, директор школы чародейства и волшебства Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор.

Толпа загомонила и стала исчезать в вихрях аппарации.

Вот это шок! А как же Волдеморда? Чёрная метка? Убийство Дамблдора? Предатель Снейп? Вот где это всё? Что я натворил? Насколько сильно изменил судьбу магической Англии? Да что там Англии! Того же Снейпа, который умер в Визжащей хижине. Или это не я? Это просто стечение обстоятельств. Все же прав Брэдбери — одна маленькая деталь несёт за собой лавину из последствий.

Когда мы остались одни, полковник кивнул на стоящую невдалеке машину, и вся наша компания, включая Ардвидссона, отправилась в аэропорт, где нас ждал отдел магических путешествий.

Глава 34 Канон, канон! Да здравствует канон!

Родовой дом Ардвидссонов.

Я впервые попал в волшебный дом. Надобности во мне и Верноне Дурсле не было совершенно, но Гарри настоял. Предчувствие у него нехорошее. Сегодня они подпишут, именно подпишут, брачный договор, по которому Гарри, после ритуала женитьбы, станет Ардвидссоном. Гарри уже сдал экзамены в Министерстве магии Англии и сейчас занимался обустройством теплиц для своей будущей профессии.

Уже отгремели пафосные похороны Дамблдора, тело которого покоится на кладбище рядом с могилами матери и сестры. Унаследовал всё его брат — Аберфорт. Множество артефактов отдано школе, включая найденные братом Альбуса в директорском кабинете диадему Райвенкло и чашу Хаффлпаффа. Медальон Слизерина школе подарил Асмодей Блэк (который бывший Сириус). Теперь три реликвии выставлены в главном зале школы. А палочку старого волшебника так и не смогли найти. Гарри больше не общается ни с Блэками, ни с Поттерами. Ардвидссон был доволен, как Воланд в марте — его давний враг умер. Лорд стал странным — говорил тихо, часто злился, стал скрытным. Домашние его избегали.

Ещё большее удивление вызвал тот факт, что артефакты, сделанные Николасом Фламелем, перестали работать, но не выдохлись, словно кто-то поставил их на паузу. Знаменитый «Волчок жизни», показывающий, жив ли алхимик, остановился, но не побелел.

Огромный замок из светлого камня, казалось, светился изнутри. Он не был мрачен, как Хогвартс. Наоборот — много света, стекла и дерева. Мы прибыли порт-ключом из нашего нового дома в Монтебелло. Вряд ли Гарри туда вернётся. По договору он не должен с нами встречаться.

Хмурые Бойко и Снейп проводили нас в кабинет главы рода. А вот рабочее место Лорда было мрачным — тяжёлые шторы были задёрнуты, создавая зловещий полумрак. Из освещения был только камин. Ардвидссон был одет в тяжёлую чёрную мантию.

— Мистер Поттер, господа, проходите, — его голос прошелестел в тишине кабинета.

Бр-р-р, аж мурашки по коже. Гарри, Снейп и Бойко напряглись. Видимо, что-то идёт не так.

 — Гарри Поттер, я так давно этого ждал! — произнёс Лорд, а в темноте его глаза вспыхнули красным.

Тут же меня отшвырнули в открытую дверь кабинета, а Вернона накрыл собой Бойко. Снейп и Поттер достали палочки. Разноцветные лучи выстреливали в разные стороны. Со стороны лестницы слышались чьи-то торопливые шаги. Всё действо заняло секунд двадцать, а мне показались вечностью. Вот фиолетовый луч поразил грудь опекуна Гарри, а зелёный попал в кузена. Двое мужчин свалились на холодный пол.

 — Гарри! — закричал я и кинулся к брату.

Кажется, я вечно всматривался в холодные зелёные глаза кузена, его злое, искривленные в оскале лицо. Всё же канонная история Гарри Поттера догнала нас.

Подняв голову и ничего не соображая, я схватил первое, что попалось под руку — какой-то клинок, лежащий на столике, и всадил его в грудь того, кто недавно был Лордом Ардвидссоном. Не верю, что это он.

 — Сдохни, тварь! — пронзительный крик из уст уже мёртвого мужчины резанул по ушам.

Меня кто-то схватил и отволок на диван, а под телом старого Лорда расползалось пятно чёрной крови.

 — И чего ты орёшь? — спросил меня знакомый голос Поттера-Дурсля.

 — Жив! Жив! Ты жив! — радовался я.

Бойко и Снейп встали на одно колено и стали произносить на шведском какие-то слова. Гарри что-то им ответил. Всех троих окутало голубоватое сияние. В кабинет вошли ещё четыре человека — жена и дети Юхана. Ритуал с сиянием повторился.

Уже потом, отчасти с моей помощью, мы выяснили, что Лорд Ардвидссон надел проклятое кольцо Марволо Гонта на руку. А в кольце сидел крестраж Тёмного Лорда. Он и захватил его сознание и тело. И уже две недели как Лорд Волдеморт занимал почётную должность опекуна Гарри Поттера. Как старый и умный Юхан попал под действие чар Риддла — история умалчивает. Но факт остается фактом — опекун Гарри попал под действие крестража в кольце. Часть души Тёмного Лорда уже переехала на ПМЖ в тело человека. А попавшийся мне под руку клинок оказался какой-то гоблинской побрякушкой для ритуальных убийств. Смешно — величайшего тёмного мага убил маггл. И ведь всё заняло меньше минуты. Вернон вообще не понял, что произошло. А по условиям клятвы, которую Гарри и его опекун произносили в Министерстве магии Швеции, теперь он новый глава рода Ардвидссонов.

О том, что произошло в тот момент, когда заклятие ударило в кузена, я узнал только с его слов.

* * *

Гарри Поттер очнулся в совершенно белом пространстве. Не было ни пола, ни потолка, ни стен. Был только он.

«Интересно, — подумал Гарри, — во что я одет? И где я?»

Справа от него возникло зеркало, которое отражало парня лет пятнадцати в маггловских штанах и рубашке.

 — Гарри, мальчик мой! — к парню приближался старик с длинной бородой и ярко-лиловой мантии.

 — Опять этот педофил бородатый, — проворчал Гарри.

 — Гарри, я так рад тебя видеть!

 — Увы, не могу разделить вашу радость, — спокойно ответил тот. — Мы где?

 — А как ты думаешь?

В белом пространстве стали медленно проступать очертания колонн, скамеек и вагонов, уходящих в тоннель.

 — Станция метро! — воскликнул Поттер.

 — Совершенно верно. Каждый видит то, что хочет видеть. Это твой мир, и ты на станции метро, — подтвердил Альбус.

 — А что мы здесь делаем?

 — Это же очевидно! Поезд ждёт.

 — Поезда идут по расписанию и никого не ждут. Куда он идёт?

 — Дальше.

 — Куда?

 — Он идёт дальше. Твой земной путь закончился, и поезд увезет тебя.

Гарри задумался, посмотрел на старика и двинулся в сторону стоящей у стены скамейки. Развалившись на ней, он спросил:

 — А почему меня, а не вас?

На лице старика появилась хитрая улыбка.

 — Думаю, что тебе можно рассказать. Что ты помнишь последнее? — спросил он, присаживаясь рядом.

 — Лорд Ардвидссон меня убил. Скорее всего, скоро он появится здесь. Откат ему придет неслабый.

 — Это был не Юхан Ардвидссон.

 — А кто?

 — Что ты знаешь о крестражах?

 — Часть магического ядра с куском личности, которую запечатывают в физический носитель.

 — К сожалению, Юхан попал под действие осколка души Тёмного Лорда…

 — Крестраж к душе отношения не имеет, — Гарри перебил старика.

 — Но факт остается фактом — Том Риддл захватил сознание твоего опекуна и убил тебя. Теперь ты здесь.

 — Вы так и не ответили на вопрос. Почему я, а не вы?

 — Все дело в том, что находится у тебя на лбу.

 — Не понял…

 — Думаю, что стоя на пороге смерти, ты имеешь право всё знать.

 — Ой-ей-ей, видимо, сейчас будет задница.

Старик не обратил внимания на эту реплику и начал свой рассказ.

 — Я родился в четырнадцатом веке, в очень бедной семье. В то время церковь сжигала ведьм и колдунов. Мои родители ненавидели меня. В восемь лет я ушёл из дома, а в одиннадцать попал в волшебную школу. Ты знаешь меня под именем Николас Фламмель.

 — Дедуля, лечись, — пробурчал себе под нос Поттер.

 — Тогда я впервые услышал об артефакторах — Певереллах. Об их творениях ходили слухи и легенды. Самые известные — это мантия-невидимка, воскрешающий камень и бузинная палочка. Камень и палочка могут служить кому угодно, а вот мантия работает только у того, в чьих жилах есть кровь Певереллов. Владелец всех трёх артефактов сможет жить вечно.

 — Точно, псих, — прокомментировал рассказ Гарри

 — Я решил во что бы то ни стало достать эти артефакты. Философский камень очень хорош, но срок его службы — триста лет, затем нужен новый. Сделать его очень сложно. Так было до того момента, пока ко мне в ученики не попросился Альбус Дамблдор. Молодой и амбициозный маг, но глупый. Веровал в победу добра над злом, не понимая, что зло и добро — это он сам и все люди вокруг. Палочку я получил от Гриндевальда. Сбив меня с ног и взяв её, ты стал хозяином старшей палочки. Камень был в перстне Гонтов. Твой опекун надел его на палец, слишком велико было искушение встретиться с умершей возлюбленной, сестрой Альбуса — Ариадной. Только он не учёл, что теперь это крестраж Тома.

 — Так, не понял. Давайте сначала: вы — Николас Фламель?

 — Верно.

 — Вы создали философский камень?

 — Да.

 — Камень имеет срок годности, поэтому вы решили найти три артефакта, которые дадут бессмертие. Я прав?

 — Совершенно верно.

 — Но соединить их может только потомок Певереллов.

 — Правильно.

 — И вы нашли ритуал, который перенесёт душу в чужое тело.

 — Да. Я опробовал его на Альбусе.

 — Как вы попали в тело директора?

 — Так же, как попаду в твоё.

 — А почему камень не смогли сделать?

 — Увы, мой мальчик, не смог. Огнецвет растет в глухой сибирской тайге. Волхвы не хотят меня пускать к себе.

 — Найди огнецвет и получи плюс пять к силе, плюс десять к мудрости и плюс пять к ловкости, — пробурчал Поттер себе под нос.

 — Ещё в семнадцатом веке я нашел ритуал, который позволит моему сознанию переместиться в чужое тело, но опробовать его не позволяла инквизиция. Сейчас произошло падение нравов, и действовать стало проще. Перемещение в Альбуса прошло очень гладко. Мальчик согласился сам, а руна, вычерченная у него на сердце — да-да, на твоём лбу тоже руна, — позволила мне получить его знания и память. Но это не самое удачное расположение. Я считал, что размещая её на лбу, можно влиять на сознание. Увы, теория не подтвердилась. Влиять на твоё сознание я не смог. Артефакты не давали заглянуть. Вряд ли ты совал голову в адский огонь, чтобы избавиться от неё. Так или иначе, руна на твоём лбу связана со мной, именно она не позволила мне уйти за грань, оставаясь в твоем подсознании, как крестраж. Я займу твоё тело, а ты поедешь дальше.

Фламель замолчал. Он явно наслаждался воспоминаниями о собственном триумфе. Гарри тоже молчал. Он понял, что тот адский огонь, который он вызвал, спас его не только от наёмников. Если бы тот, кого мы знаем под именем Альбус Дамблдор, взглянул бы в его лицо, то не стал бы рассказывать дальше. Но старик был слишком занят самовосхвалением. Как и все злодеи, он спешил поделиться своим гениальным планом.

 — Один из потомков Перевереллов — Том Риддл. Его мать — Меропа Гонт — была потомком Слизерина и Певерелла. Я хотел использовать тело Тома, но, увы, юноша разорвал себя на семь крестражей, что делает невозможным переселение в его тело.

 — Он разгадал ваш план, — глухо ответил Поттер.

 — Да. Чрезвычайно умный мальчик! Мне пришлось потрудиться, чтобы его крестражи не просто были уничтожены, но ещё и принесли мне пользу. Также необходимо было соблюсти все детали касающегося тебя ритуала.

 — Хм, а можно поподробнее про меня?

 — Твоя мать — потомок Ровены Райвенкло и Годрика Гриффиндора. Да-да, те, кого ты считаешь магглами, прямые потомки двух основателей! Увы, маги Англии изгоняют сквибов. Я провел расчеты и вычислил, что наиболее сильный ребенок родится у неё от Джеймса Поттера — прямого потомка Певереллов. Пришлось модифицировать не один рецепт приворотного зелья, прежде чем получился результат. Затем необходимо было провести ритуал с добровольным жертвоприношением. Твои родители были слишком беспечны, они никогда не заглядывали под ковер в детской.

 — Где была нарисована пентаграмма…

 — Совершенно верно, мальчик мой! Совершенно верно! Этим выстрелом я убил двух зайцев — получил сосуд в виде твоего тела и уничтожил Тома. Ритуал сработал идеально — твоя мать стала добровольной жертвой, а Риддл показал тебе смерть. Осталось сущая малость — испытания.

 — Так, опять не понял. Риддл — потомок Слизерина и Певерелла. Мама — потомок Райвенкло и Гриффиндора. Папа — Певерелла. Я ничего не перепутал?

 — Верно.

 — То есть, с Риддлом мы родственники, — уверенно сказал Гарри. — Вам нужно тело того, в чьих жилах кровь Певереллов. А чем мои родственники по отцу не подходят?

 — Тем, что в них нет крови двух основателей, которая есть в твоих родственниках по матери.

 — Конезавод племенных жеребцов и кобыл какой-то, — пробурчал Поттер. — Затем вы заставили Риддла прийти в дом к мои родителям. Моя кроватка стояла в пентаграмме. А как мама стала жертвой?

 — Ах, самопожертвование — это так благородно! Нужно только написать книгу за своим собственным авторством, «забыть» её в неположенном месте и наблюдать, как Лили Поттер начинает ритуал.

 — Волдеморт убил отца, затем маму, а так как я был в пентаграмме, то он… — Гарри многозначительно замолчал.

 — Он должен был показать тебе смерть.

 — И куда он делся?

 — Питер Петтигрю его уничтожил. Веришь или нет, но я ни разу в жизни не использовал непростительные. Зачем, когда есть другие, кто с радостью ударит в спину? Но Питер заметил меня. Мантия в полную силу скрывает только владельца. Ах, Гарри, у тебя чрезвычайно умный кот. Я куплю ему самую лучшую печёнку и молоко! Он избавил меня от необходимости учитывать ещё одного человека в моем плане.

 — Почему я жил у тети?

 — Александр не дурак, он сразу понял, что над тобой проведён ритуал. Мне стоило больших трудов оставить тебя в живых. Нет, он ни в коем случае не претендовал на титул Лорда в обход твоего отца. Как ты правильно сказал — он действовал в интересах рода.

 — А дальше?

 — А дальше, после ритуала, необходимо было, чтобы ты сразился с магической тварью…

 — Цербер, гиппогрифы, пауки, драконы…

 — Да-да, всё верно, но ты постоянно ускользал.

 — Гриндлоу. Оно стало магической тварью, с которой я принял бой. Ваша работа?

 — Опять верно. Какой ты умный малыш! — умилился старик.

Если бы в этот момент Николас Фламель не предавался радужным мечтам и не праздновал преждевременно свою победу, может быть, история повернулась бы по-другому…

 — Да, гриндлоу. Потом ты должен был бы попасть на кладбище Литтл-Хэнглтона, где верный сторонник Тёмного Лорда возродил бы своего господина. Увы, я не всесилен. Лорд Ардвидссон разгадал часть замысла и уничтожил мою идею. Но и он не Мерлин. Крестраж Тома захватил его и убил тебя. Все условия выполнены: Лили Поттер добровольно принесла себя в жертву, Том Риддл показал тебе смерть, ты сразился с магической тварью, а затем тот, кто показал тебе смерть, убил тебя. Благодаря руне на твоём лбу я поселился в твоей голове и могу управлять тобой. Пора, Гарри, тебе пора в вагон.

Гарри Поттер встал со скамейки и побрёл в сторону вагона. Дверь была открыта, электричество в составе отсутствовало, и на месте тамбура зияла чёрная дыра. Дамблдор проследовал за ним и тоже подошел к автоматической двери.

 — А как вы заставили Риддла прийти к моим родителям?

 — Имея один кусок, можно влиять на другие. Мальчик был гением, но, как и все гении, он был очень рассеян. Не стоит раскидывать свои вещи, где попало.

Николас Фламель возвел глаза к потолку и не заметил, как Гарри Поттер оказался за его спиной. Он уже праздновал победу. Сильный толчок, и пожилой человек не смог удержаться на ногах отправившись в темноту тамбура вагона метро.

— Осторожно, двери закрываются, — сказал механический голос, и состав тронулся.

 — Бессмертия он захотел, блять. Пиздуй в ад, козел!

Громкий голос Гарольда Дурсля был слышен и на станции метро: «Сдохни, тварь!»

* * *

 — Охренеть, история, — сказал я.

Я, Северус, Бойко, Михей (второй ребенок Юхана), сидели в большой гостиной родового особняка Ардвидссонов. Гарри теперь лорд Ардвидссон. Вот такой вот выверт судьбы.

После вселения Риддла в тело опекуна прошли почти два месяца. За это время кузен успел жениться, поступить в магический институт (или как он там называется) на факультет гербологии. Он решил стать ботаником. Через десять лет цветочная империя «Дядюшка Гарри» раскинет свои лианы по всему миру. Белые морозостойкие ирисы, которые выведет кузен, станут одними из самых популярных цветов.

Скоро братец станет одним из самых влиятельных лордов Европы. Михей, как ни странно, был рад избавиться от ноши. Он собирается путешествовать по миру и выпустить книгу о животных разных континентов. Через пятнадцать лет большой трёхтомник «Природа планеты Земля» будет популярен в обоих мирах — маги и сквибы видят вместо пустых страниц «Для заметок» в конце книги рассказы о магических животных. Снейп-Ардвидссон посвятит себя науке. Через двадцать лет он будет магистром зельеварения и отцом замечательного мальчика Вернона Ардвидссона. А сейчас им только предстоит долгий и тернистый путь.

Большая честь артефактов, которые были изготовлены великим алхимиком, перестали работать. Всё волшебное сообщество пыталось разыскать тело создателя философского камня.

 — То есть, — начал Северус, теперь уже Ардвидссон, — Фламель решил стать бессмертным и заполучить артефакты из сказки?

 — Да, — ответил Гарри, — решил. У меня теперь есть все три артефакта. Только камень я уничтожил, а палочку можно выбросить.

 — Почему? — спросил Михей.

 — Незачем тревожить мёртвых. Никого он не воскрешает, только души тревожит. А палочка теперь не работает. Её Дадли поднял, а не я. Он маггл. Артефакт не стерпел такой наглости и перестал работать, — он протянул мне эту деревяшку.

 — И нафига она мне? — недоумевая, спросил я.

 — Экспелиармус! — крикнул Гарри, и палочка вылетела у меня из рук, а запястье обожгло.

Кузен подобрал артефакт.

 — Люмос.

И… ничего не произошло. Ещё заклинание, и ещё, и ещё. Видимо, Гарри надеялся, что если он победит меня, палочка признает его хозяином и вновь заработает.

 — Ирония судьбы: маггл убил величайшего тёмного волшебника, маггл стал хозяином величайшего артефакта, — философски заметил Снейп-Ардвидссон.

 — Чем займётесь? — спросил Бойко.

 — Мне учиться надо, — ответил Гарри.

 — Да и мне тоже, — сказал я, — плюс опять группу собираю. Думаю, туда своих друзей-сквибов позвать, а агентом сделать Монику.

 — Ты всё так же с ней встречаешься?

 — Мы не встречаемся, а просто помогаем друг другу снять напряжение. Будь она лет на десять младше, может быть, да что-нибудь…

 — Не зарекайтесь, мистер Дурсль, — сказал Снейп.

Эпилог

На могиле Дадли Дурсля и его супруги Моники Мейбл всегда было много свежих цветов — их приносили фанаты. К огромному мраморному постаменту приходили туристы, узнавшие из справочников-путеводителей по Монреалю, где «похоронен» фронтмен и вокалист группы «Du» — гроб был пуст.

В честь него изменился знаменитый памятник коту в английской Годриковой Лощине. Теперь огромный мраморный кот держит в руках электрогитару. А в день рождения знаменитого музыканта мраморная статуя поет песни группы "Du" противным голосом. Данный спецэффект привлекает туристов со всего мира.

Группа «Du» была организована в девяносто девятом году, когда её вокалист и фронтмен закончил колледж в Торонто по специальности «Финансы и кредит». Дурсль сумел повторить успех своего детства. Альбомы становились платиновыми, а синглы золотыми. Его хит «It's My Life» поёт весь мир. Агентство EMI много раз предлагало контракты и подсылало своих менеджеров, но Дадли и Гарольд Дурсли предпочти создать своё. «Canada Talant» поддерживал юные таланты не только в области музыки, но и спорта. Школа для одарённых детей, открытая братьями, вошла в десятку лучших в мире. В магическом сообществе это был шок — маги и магглы учились вместе, при этом не нарушая статут.

Огромный скандал грянул, когда знаменитый Казанова рок-музыки, Даддерс Дурсль, женился на директоре группы Монике Мейбл, которая старше него на семнадцать лет. Злые языка поговаривали, что свадьба была спешно организованна из-за случайной беременности.

Раз в год, на концерте в честь образования группы, можно было лицезреть младшего брата Дадли — Гарольда Дурсля. Он тоже был женат на девушке старше него.

Дадли Дурсль с супругой и музыкантами своей группы — барабанщиком Кристианом Флинтом, гитаристом Грегори Вектор, бас-гитаристом Со ГенФа, в ночь на восьмое марта возвращались с отдыха в Куала-Лумпуре. Самолёт должен был приземлиться в Пекине, где их ждала девятилетняя дочь Виктория вместе с бабушкой Петуньей.

Самолёт Боинг 777 авиакомпании Malaysia Airlines с двумястами двадцатью семью пассажирами и двенадцатью членами экипажа на борту пропал с экранов радаров. В беспрецедентной операции по поиску самолёта приняли участие двадцать шесть стран мира. В январе две тысячи пятнадцатого власти Малайзии объявили, что все люди, находившиеся на борту пропавшего рейса MH370 авиакомпании Malaysia Airlines, официально считаются погибшими.

На могиле Дадли Дурсля и его супруги Моники Мейбл всегда было много свежих цветов — их приносили фанаты. Но среди всех их ярким пятном выделялись белые ирисы…

P.S.

Где-то в Океании.

 — Как думаешь, нас найдут? — спросила беременная девушка, сидящая рядом.

Мы сидели на пляже какого-то тропического острова, на который попали после авиакатастрофы. Чем дольше я здесь находился, тем больше меня грызли сомнения.

Во-первых — большинство сидящих в самолете были азиатами, а тут сплошные европейцы.

Во-вторых — мы летели из Куала-Лумпура, а эта девушка утверждает, что она вылетела из Сиднея.

В-третьих — Флинт говорит, что здесь магия не работает вообще.

В-четвертых — тел своих музыкантов и супруги я так и не нашёл, как не нашёл и нашего багажа.

Сейчас я в полной мере осознал, что уроки выживания, которые когда-то мне давали оборотни и вампиры, спасают жизнь. Мы с Кристианом соорудили укрытия для выживших и пытаемся выйти на охоту. От голода нас спасают припасы из самолёта да японец, который умеет ловить рыбу.

Из тропиков послышался страшный звериный рёв — как будто огромный медведь рычал в микрофон.

 — Медведь! Огромный белый медведь! — к людям бежал чернокожий мальчик, вроде его зовут Уолт.

Какой, нахрен, медведь? Мы в тропиках!

 — Там медведь! Огромный! — задыхаясь от быстрого бега, сказал мальчик.

К ребенку подскочили араб и какой-то лысый мужчина. Они начали что-то спрашивать у ребенка. Сердце нехорошо сжалось.

 — Дадли Дурсль, — представился я, подойдя к ним, — мы же в тропиках. Какой медведь?

 — Белый! Это он рычал, — возмущённо сказал мальчик.

 — Рёв слышали все, — сказал араб, — предлагаю собраться и проверить. Я Саид Джарра.

 — Я Джон Локк, — представился лысый, — Уолт, а где твои родители?

 — Мой папа где-то здесь, — ответил мальчик.

Я не слушал, что они говорили дальше. Отошёл от них и сел на песок, предпочтя тупо смотреть на воду. В голове всплыла песенка Би-2:

«Остаться в живых:

Отчаянный псих,

Ни свой, ни чужой —

Последний герой»

Опять попал…

* * *

Где-то в межпространстве.

 — А я тебе говорю, что тут он ничего не изменит! — платиновый блондин в белой мантии что-то доказывал такой же красивой блондинке.

 — Он смотрел сериал…

 — Урывками. Нет, не справится. Ничего он не изменит.

 — Справится, вот увидишь. Как с той бабочкой, помнишь?

 — Помню. Ставлю один мир с микроорганизмами, что не справится.

 — Ставлю проработанную систему планет с возможностью создания жизни. Он справится.

Мужчина и женщина, демиурги двух разных миров, сели в возникшие из воздуха кожаные кресла перед большим экраном и стали наслаждаться зрелищем…

Список использованных песен

Одна из песен написанных Дадли для группы "Dell":

Nickelback — How You Remind Me

Первый альбом Дадли:

Hanson — МММbop

Katy Perry — Firework

Robbie Williams — Angels

Vanessa Carlton — A Thousand Miles

Górky Park — Moscow Calling

Busted — Year 3000

Katy Perry — Roar by

Madonna — Ray Of Light

Spice Girls — Goodbye

Еllie Goulding —Light

Fireflies — Owl City

30 Seconds to Mars — 93 Million Miles

Тату — Gomenasai

Take that — Back for Goo

Сингл "Каникулы в России":

Цой — Кукушка (английская и русская версии)

Би-2 — Полковник (английская и русская версии)

Дмитрий Маликов — Мама (английская и русская версии)

Górky Park — Moscow Calling (перевод на русский)

Сингл "Так устроен этот мир":

Дима Билан — Never Let You Go

Кончита Вурст — Rise Like a Phoenix

Linkin Park — My December

Bon Jovi — Beautiful World

Дмитрий Колдун — Work Your Magic

Песни, проданные Нэшу:

Руслана — Wild Dance

Агилера — Hurt

Бритни Спирз — Oops, I did it again

Backstreet Boys — Everybody

Spice Girls — Stop.

Отснятые клипы:

МММbop

Gomenasai

Ray of light

Rise Like a Phoenix

My December

Never Let You Go

Совместные вытупления:

Aerosmith — Amazing

Genesis

Metallica — The Unforgiven, Enter Sandman

Pink Floyd

Одна из песен группы "Du":

Bon Jovi — It's My Life

КОНЕЦНе забудьте поставить метку "Прочитано".Напишите комментарий - порадуйте автора!А если произведение очень понравилось, напишите к нему рекомендацию.

Страница произведения: https://fanfics.me/fic101807

Примечания

1

Лондон Бридж была основана в 1986 году. Эта частная больница располагается в самом центре британской столицы, где открывается великолепный вид на реку Темзу и Тауэрский мост

(обратно)

2

Слова: М. Ножкин, Музыка: М. Ножкин "Последний бой"

(обратно)

3

«Нойенгамме» лагерь на северо-западе Германии

(обратно)

4

Перед приходом армии союзников надзиратели концлагеря повели всех пленных пешком к Балтийскому морю, за сотни километров. Историки называют эту попытку скрыть следы «маршем смерти». Во время этого похода в пути погибла от изнеможения большая часть заключенных. Тех, кто дошел до Балтики, посадили на корабли — «Кап Аркона», «Германия», «Афины» и «Тильбек». Капитан «Афины» повернул корабль к причалу и сдался английским войскам. Две тысячи узников были спасены.)

(обратно)

5

Аналог русской пословицы «Один в поле не воин»)

(обратно)

6

*Рей Брэдбери «И грянул Гром»

(обратно)

Оглавление

*** Примечания ***

Глава 1 Русские идут

Глава 2 Мальчик-который-убил

Глава 3 Попал или верните меня обратно!

Глава 4 Новое тело

Глава 5 Борис Аркадьевич

Глава 6 Дом, милый дом

Глава 7 Это слад...страшное слово Шоппинг!

Глава 8. Гайд-парк

Глава 9 Новые перспективы и старые "друзья"

Глава 10 Тетушка Мардж

Глава 11 The Show Must Go On

Глава 12 Что посеешь...

Глава 13 Боец и прочие неприятности

Глава 14 Первые шаги

Глава 15 Рождественская история

Отступление первое

Глава 16 Корейские каникулы

Глава 17 Песен еще ненаписанных...

Глава 18 Огонь, вода и ...

Глава 19 Медные трубы

Глава 20 Мы к вам заехали на час...

Отступление второе

Глава 21 Волшебный мир

Глава 22 Moscow Calling

Отступление третье

Глава 23 Дом, милый дом

Глава 24 Школьные будни

Глава 25 Рождественская...

Отступление четвертое

Глава 26 Так устроен этот мир...

Глава 27 Жизнь как она есть

Глава 28 Этот прекрасный мир

Глава 29 Зарекалось парнокопытное в грязь ...

Глава 30 Перемен, мы ждем перемен!

Глава 31 На краю обрыва за которым вечность…*

Глава 32 Турнир Трех Волшебников. Часть первая.

Отступление пятое.

Глава 33 Турнир трех волшебников. Часть вторая.

Глава 34 Канон, канон! Да здравствует канон!

Эпилог

P.S.

Список использованных песен

КОНЕЦНе забудьте поставить метку "Прочитано".Напишите комментарий - порадуйте автора!А если произведение очень понравилось, напишите к нему рекомендацию.