Сказания древней Японии [Садзанами Сандзин] (pdf) читать онлайн

Садзанами Сандзинъ. ЩЦ—

Нихон
ш .

С

МУКАСИ
БАНАСИ.
СКАЗАНІЯ ДРЕВНЕИ ЯПОНІИ.
съ японсщо съ примѣчаніями В . М . М е н д р и н а .
Съ оригиналышми японскими рисупками.

Б И Б П І О Т Е К Л

Педагогичесии»,-к

иурсоа-ь

Имгни КОРОЛЕВЬ!;',Ъ
Пр;1 Уііиверсвтеті

Ш А Ы Я В С Г, Л Г І

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.

Изданіе А. Ф. Д Е В Р І Е Н А .
[••9ю7

.}

Д

Оглавленіе.
стт.
Предисловіе

VII
1

Момотаро
Таманои

Типографія А. Бвнкв, Ш

V .

Новый переулокт. № г.

Месть Краба

З1

Зеркало Маиуяма

44

Д ѣ д ъ Ханасака

55

Оеяма

б

Воробей съ обрѣзаннымъ языкомъ

8о

Тавара Тода

9°

Каци-Каціяма

99

Кобутори . . . ^

' ? /

7

Моногуса Таро '

І0

6

чб

Счастливый чайникъ

125

Восьмиглавый змій

133

Заяцъ и крокодилы

4°

Расіомонъ

2007330313

>

Обезьяна и медуза

'57

Адацигахара

166

Урасима Т а р о
Иссумбоси

175
•

і86

Кинтаро

195

Хибаріяма

203

Кошки и крысы

210

Усивакамару

218

Свадьба крысы

229

Примѣчанія

237
«ІГТ.ИХОН мукаси банаси», что въ дословномъ переводѣ значить японскія древнія сказанія, — такъ назвалъ свое произведеніе современный японскій писатель О е Садзанами.
О е Садзанами [малыя волны, т. е. зыбь большой рѣки] —
одно изъ литературныхъ именъ этого писателя, настоящая ф а милія котораго Суэо Ивая.
Другія его литературныя имена Сіоха, О е Сіоха [значеніе
то-же, что и Ое Садзанами], Садзанами Сандзинъ.
Ивая—токійскій уроженецъ; родился въ 1871 г. Началъ онъ
свою литературную д-ѣятельность повѣстями, въ которыхъ сразу
ж е сказался его незаурядный талантъ. О н ъ примкнулъ къ школѣ
новаго направленія, направленія реальнаго и, занявшись изученіемъ японской древности, избралъ себѣ спеціальностью обработку сказаній о дѣлахъ былыхъ, сказанія далекой старины. О н ъ
собиралъ разсѣянныя по разнымъ литературнымъ памятникамъ
легенды и преданія и обрабатывалъ ихъ на современномъ, понятномъ для всѣхъ, языкѣ, предназначивъ ихъ, главнымъ образомъ,
для дѣтей и юношества. О н ъ единственный писатель-піонеръ въ
этомъ родѣ и по справедливости можетъ быть названъ создателемъ этой литературы въ новомъ, современномъ намъ литературномъ періодѣ Японіи. Вышедшія изъ подъ пера Садзанами сказанія «Отоги банаси» [разсказы сидѣлки] и «Мукаси банаси»
не имъ конечно придуыаны, не имъ созданы на миѳологическиисторической подкладкѣ. О н ъ бралъ готовый у ж е матеріалъ и
только обрабатывалъ его; обрабатывалъ талантливо, художественно.
Большой мастеръ слова, умѣющій пользоваться всѣми рессурсами своего языка, онъ сумѣлъ придать легендѣ особый колоритъ
художественности и, оставаясь безусловко вѣренъ историческсй
правдѣ, ни на іоту не отступая отъ нея, онъ представилъ ее въ

художественныхъ, м-ѣтко очерченныхъ, образахъ и картинахъ въ
видѣ художественно-литературнаго произведенія.
Въ Японіи всѣмъ извѣстно имя Садзанами; всѣмъ извѣстны
и его «Мукаси банаси». На нихъ воспитывается юношество. Это
литературный памятникъ, въ которомъ никогда неизгладимыми чертами запечатлѣнъ духъ націи, въ которомъ отразилась культура
ея, какъ она шла съ древнѣйшихъ временъ, какъ она перешла
въ наслѣдіе современному японскому народу. И эта культура,
этотъ духъ, этотъ національный принципъ жизни не умеръ, не
и з ж и т ъ ; онъ еше въ силѣ и не пересталъ дѣйствовать. Со стариной не порвано. Она еше сказывается, она еще жива и
лежитъ несомнѣнно въ основѣ всего міросозерцанія японскаго
народа. Конечно, постепенный прогрессъ заслоняетъ ее болѣе и
болѣе, жизнь идетъ новыми руслами, образуются наслоенія и
напластованія, но все ж е , при всемъ этомъ, наслѣдіе прошлаго
слишкомъ еще живо. Между старымъ и новымъ, между древнимъ
и современнымъ существуетъ связь и связь, эта, можетъ быть,
глубже, чѣмъ у любой иной націи, у любого иного народа. Съ
момента пріобщенія Японіи къ западно - европейской культурѣ
прошло нѣсколько десятковъ лѣтъ. З а этотъ періодъ могъ, конечно, до извѣстной степени, быть преобразованъ внѣшній, техническій укладъ жизни, но не десятки л ѣ т ъ нужны для того,
чтобы измѣнился укладъ жизни духовный, т ѣ этическіе принципы, которые вырабатывались въ теченіе долгихъ столѣтій.
Историческая жизнь японской націи, какъ и всякой другой,
текла своимъ естественнымъ порядкомъ; постепенно вырабатывался соціальный строй, мѣнялись его формы; однѣ отживали,
другія нарождались. Постепенно расширялся и видоизмѣнялся
умственный горизонтъ, видоизмѣнялись этическія воззрѣнія, но
все послѣдующее не возникало вдругъ внѣ связи съ общимъ
теченіемъ ж и з н и ; оно покоилось на прошломъ, имѣло съ нимъ
глубокую связь, вытекало изъ него.
Процессъ этотъ шелъ медленно, постепенно и приблизительно
въ одномъ направленіи, ибо и самыя условія, при которыхъ онъ
зародился, при которыхъ онъ совершался, не претерпѣвали рѣзкихъ
измѣненій. Дѣйствіе факторовъ, играющихъ несомнѣнно важную
роль въ культурномъ прогрессѣ, дѣйствіе, такъ называемыхъ,
естественныхъ причинъ, не подвержено вообще рѣзкимъ колебаніямъ, и измѣненія въ этомъ отношеніи совершаются медленно
и незамѣтно на громадномъ протяженіи времени. Это приложимо
ко всему человѣчеству вообще, но для Японіи былъ еше одинъ
факторъ, котораго не доставало, пожалуй у другихъ націй. Это
ея сравнительная изолированность, сказавшаяся на протяженіи
всей ея исторіи, отсутствіе общенія съ другими народами. И,
хотя, можетъ быть, ни одна нація, ни одна страна не имѣетъ такъ

много заимствованнаго, какъ Японія, — тѣмъ не менѣе эти
заимствованія не послужили поводомъ к ъ живому обмѣну, къ
постоянному обшенію съ другими. Б е з ъ преувеличенія можно
сказать, что Японія заимствовала у другихъ все, что необходимо
для ж и з н и физической и духовной. Она заимствовала религію,
письменность, искусства и ремесла, формы соціальнаго сгроя,
философію и этику, церемоніи, обряды, утварь и одежду. Но
эти заимствованія она прятала въ глуши своихъ острововъ и
островковъ и въ тиши уединенія перерабатывала ихъ на свой
ладъ, подъ дѣйствіемъ неизмѣнныхъ естественныхъ факторовъ,
опредѣлявшихъ въ общемъ направленіе ея жизни. Она жила
сама въ себѣ, замкнутая и невѣдомая, создавала жизнь сама въ
себѣ, и, конечно, процессъ развитія ея ж и з н и шелъ при такихъ
условіяхъ слишкомъ постепенно, слишкомъ медленно, и прошлое
играло въ этомъ процессѣ громадную роль. Новое вырабатывалось и усваивалось медленно, а старое продолжало жить и дѣйствовать, продолжало занимать если не первое, то во всякомъ
случаѣ и не послѣднее мѣсто. И такъ до самаго послѣдняго
времени; и такъ до настоящаго времени. Связь съ прошлымъ
глубока и сильна и понынѣ. Она не видна, можетъ быть, постороннему взгляду съ перваго раза, но она существуетъ и
сильно сказывается во всѣхъ проявленіяхъ ж и з н и ; многое, изъ
проявленій современной ж и з н и можетъ стать понятнымъ при
извѣстномъ знакомствѣ съ прошлымъ этой націи, непонятное и
странное легко можетъ объясниться именно съ этой точки зрѣнія.
Но гдѣ искать этого прошлаго? Г д ѣ т ѣ памятники, понятные
и доступные, по которымъ можно бы прослѣдить это прошлое,
такъ далеко, т а к ъ глубоко скрытое отъ постороннихъ глазъ.
Ихъ много этихъ памятниковъ, и разнообразны они. И въ числѣ
ихъ несомнѣнно громадную и важнѣйшую роль играютъ памятники литературные, эти никогда не умирающіе свидѣтели дѣйствительно былого. Однимъ изъ такихъ памятниковъ является
сборникъ «Мукаси банаси».
«Мукаси банаси» не сказки, придуманныя только для развлеченія дѣтей. Въ 24 обработанныхъ Садзанами сказаніяхъ этого
сборника, отмѣчены главнѣйшіе моменты японской миѳологіи,
исторіи, этики, религіи, быта. Это то, чѣмъ ж и л ъ народъ; это
показатель того, какъ онъ ж и л ъ , какъ мыслилъ, къ чему стремился, во что вѣровалъ, чѣмъ восхищался, что ненавидѣлъ. Конечно, здѣсь умѣстилось далеко не все, но все ж е здѣсь видна,
такъ сказать, душа народа, здѣсь можно прослѣдить руководящіе
принципы жизни, какъ они дѣйствовали въ свое время, оставшись запечатлѣнными легендой во всей ихъ исторической правдѣ.
24 сказанія сборішка «Нихон мукаси банаси» можно раздѣлить на нѣсколько группъ.

I. Сказанія миѳическія:
1. Восьмиглавый змій.
2. Заяцъ и крокодилы.
3. Таманои.
Это группа сказаній, обнимающихъ н-ѣкоторьіе моменты древнѣйшей японской миѳологіи, передающихъ н-ѣкоторые изъ миѳовъ, какъ они записаны въ древнѣйшихъ японскихъ литературныхъ памятникахъ.
Въ основѣ японской миѳологіи лежитъ, подобно тому, какъ
и у другихъ народовъ, солнечный миѳъ. Главное божество національной религіи японцевъ, Аматерасу, съ высокаго неба сіяющая богиня солнца, сама солнце — центръ этого миѳа, который
естественнымъ затѣмъ порядкомъ, переходитъ въ полевой миѳъ.
Начала основной культуры, начала полевой культуры нашли себѣ
здѣсь надлежащее мѣсто. Борьба съ силачи природы, которыя
надо было преодолѣть для преуспѣянія этой культуры, къ которой надо было приспособиться, были, конечно, трудны для тогдашняго человѣка, имѣвшаго слишкомъ мало рессурсовъ для
такой борьбы. Все это запечатлѣно легендой. На глазахъ у насъ
происходитъ обожествленіе силъ природы какъ благихъ, содѣйствующихъ ж и з н и человѣка, облегчающихъ ее, такъ и противныхъ, грозныхъ, препятствующихъ ей. Но это еще не все. Легенда создавалась медленно. Она, такъ сказать, наслоялась постепенно, пока не стала настоящей легендой, и въ ней не нашли вѣрное
отраженіе жизненные приципы; въ ней отпечатлѣлась душа народа; въ ней сразу ж е отмѣтилось направленіе этики, и это дѣло
не случайное. Т о , что было положено здѣсь въ основу этичеческаго міросозерцанія, не было случайно пришедшимъ элементомъ; оно сказалось въ дальнѣйшемъ. О н о дѣйствовало на протяженіи многихъ и многихъ вѣковъ, и не будетъ ошибкой сказать, что оно дѣйствуетъ и теперь, хотя и не въ такой, можетъ
быть, рѣзкой формѣ.
Погрѣшилъ противъ великой богини буйный братъ ея Сусаиоо, и спряталась богиня. Наступилъ мракъ. Но гнѣвъ и упорство богини были сломлены, и сломлены простымъ средствомъ —
обманомъ. Въ утилитарныхъ цѣляхъ сами боги прибѣгли къ
обману. Ж е с т о к о былъ наказанъ Сусаноо и изгнанъ на землю.
Здѣсь на землѣ онъ, богъ, помогаетъ жалкимъ, безпомощнымъ
людямъ. Избавляетъ ихъ отъ страшной, грозной силы, разрушающей ихъ поля, посягающей на ихъ жизнь. О н ъ борется съ ней.
О н ъ богатырь-подвижникъ, онъ, богъ, опаиваетъ змія, усыпляетъ
его, рубитъ его соннаго. Побѣда на его сторонѣ. Успѣхъ обезпеченъ. Все предусмотрѣно. Врагъ обманутъ, врагъ усыпленъ,
врагъ безсиленъ. Герой не рискуетъ ничѣмъ. Взмахъ меча, и все-

сильный богъ дѣлается героемъ-побѣдителемъ. Беззавѣтная смѣлость и безстрашіе, смѣлый вызовъ врагу, готовность пожертвовать собою за д р у г и х ъ — н е находятъ себѣ мѣста. Важна только
цѣль; средства не учитываются. Практическій, утилитарный взглядъ
на веши доведенъ до крайности, и онъ не считается ни съ какими иными принципами.
А легенда наслояется и наслояется. К а к ъ звенья цѣпи, сцѣпляются между собою факты ж и з н и далекихъ временъ; легенда
съ неба нисходитъ на землю, приближается къ людямъ.
Оставшійся на землѣ Сусаноо владѣетъ всей тогдашней
Японіей, и владѣніе его преемственно переходитъ къ его потомку
Окунинуси, который и уступаетъ свои права прямому потомку
Аматерасу, ниспосланному ею съ высокаго неба и одаренному
тремя эмблемами: зеркаломъ, нефритовымъ шаромъ и мечемъ,
признаками его божественнаго происхожденія отъ самой Аматерасу. Эмблемы эти имѣютъ свое прошлое: зеркаломъ и нефритомъ обманули боги Аматерасу, заставивъ ее пріоткрыть дверь
своего каменнаго убѣжища на небѣ; мечъ найденъ въ тѣлѣ змія,
опоеннаго, обманутаго и убитаго Сусаноо. Каменный шаръ, мѣдное зеркало, желѣзный мечъ! Медленно шла жизнь, медленно
создавалась легенда, наслояясь и отражая въ себѣ разные періоды
жизни, разныя ступени культурнаго процесса, но не преминула
она, хотя и въ затемненной формѣ, отмѣтить в ѣ к а : каменный,
мѣдный и желѣзный. Д л я слабаго первобытнаго человѣка все
было откровеніемъ высшей божественной силы, и простое каменное орудіе, появившееся впервые, было для него даромъ божества.
Окунинуси сходитъ со сцены и дѣлается божествомъ. Олицетвореніе терпѣнія, при всѣхъ испытаніяхъ, какія выпали на его
долю, онъ все ж е не ожесточается, ему свойственно состраданіе
и милосердіе, которыя и награждаются достойно. Въ легендѣ
звучитъ новая нотка, выдвигается новый этическій принципъ,
принципъ милосердія, но звучитъ она слабо, а у ж е ставшій на
прочныхъ устояхъ принципъ достиженія цѣли, не гнушаясь
средствами, такъ и бьетъ въ глаза. Заяцъ, котораго спасъ О к у нинуси, къ которому онъ проявилъ милосердіе, начинаетъ съ
обмана. Обманъ заячій, но цѣли достичь помогаетъ. И обманъ
у ж е сознается. Ему у ж е дается надлежащая оцѣнка, но тѣмъ
не менѣе онъ находитъ себѣ примѣненіе; онъ является однимъ
изъ средствъ к ъ жизни.
Японіей владѣетъ потомокъ богини, и власть въ этомъ божественномъ родѣ передается по преемству, но остается въ
младшей линіи, которой и подчиняется старшая—давно, конечно,
забытый историческій ф а к т ъ борьбы за преобладаніе!
Фактъ, опоэтизированный легендой, въ которой перемѣшались и люди, и боги, въ которой спутались внѣшніе историче-

скіе факты съ внутренними представленіями. Поэтическія грёзы
древнѣйшаго человѣка, въ которыхъ заодно дѣйствуютъ и невѣдомыя ему обожествленныя силы, и самъ человѣкъ, получеловѣкъ-полубогъ, и близкая всему этому природа, съ которой онъ
ж и л ъ въ непосредственной близости, которую, можетъ быть, любилъ, но которой еще болыпе боялся. Море, окружавшее странѵ
давало значительные рессурсы жизни. О н о было и благодѣтельной
и вмѣстѣ съ тѣмъ грозной, невѣдомой силой; оно было божествомъ, источникомъ силы, могущества, власти, и полубогъ
Л и к о Аоходеми спускается въ подводное парство, роднится съ
оожествомъ водъ и отъ него получаетъ новую силу, новый
источникъ власти и могущества. Онъ, божественный, становится
властелиномъ и повелителемъ, и ему помогаютъ всѣ невѣдомыя
силы, но въ т о ж е время божественность распространяется и на
весь народъ. Т ѣ , надъ кѣмъ онъ властвуетъ не просто людиони тоже божественнаго происхожденія; они выше другихъ
человѣческихъ разновидностей, не имѣющихъ за собою такого
прошлаго, не имѣющихъ предка божества. Эта божественность
проходитъ красной нитью черезъ всю японскую исторію и нынѣшній императоръ Японіи не болѣе какъ 122-й потомокъ божественнаго рода, ведушаго свое начало отъ великой богини
солнечнаго свѣта. Далекое прошлое непрерывною цѣпью тянется
вплоть до настоящаго времени.
И такое міросозерцаніе не прошло безслѣдно для націи. Идея
самовозвеличенія, самовозвеличенія до собственнаго обожествленія
слишкомъ жива еще и понынѣ. Знакомство съ инымъ міромъ, съ
иной культурой, конечно, открыли глаза на многое. Этой идеѣ
пришлось столкнуться со многими фактами, говорящими противное. Но она еще не пала, она держится еще и будетъ, вѣроятно, держаться долго. Хорошо это или худо, трудно отвѣтить
въ короткихъ словахъ, но несомнѣнно въ этомъ есть аномалія,
есть уклонеше отъ нормальнаго пути здороваго культурнаго процесса, и причины этой аномаліи можно прослѣдить. Рельефъ
страны, климатъ, п о ч в а . . . несомнѣнно выдающіеся факторы въ
ооразованш психологіи народа. Японія находилась въ исключительныхъ условіяхъ. Затерянная въ обширномъ океанѣ, отрѣзанная бурнымъ моремъ отъ ближайшаго материка Азіи, съ его
пустынными въ то время берегами, она была предоставлена сама
себѣ;^ должна была жить сама въ себѣ, отстранившись отъ
оощеи культурной жизни. Мягкій климатъ страны, незначительность площади, безопасность отъ внѣшнихъ вторженій, изобиліе
средствъ къ существованію пріучили довольствоваться тѣмъ что
давалось само безъ затраты силъ и энергіи. Это, конечно, былъ
минимумъ въ смыслѣ удовлетворенія потребностей, но къ немѵ
можно привыкнуть, можно, привыкнувъ, считать его за то высшее

что доступно человѣку. Т а к ъ и считали. Незнаніе другихъ повело
к ъ нежеланію знать ихъ. Жизненныя требованія стали подгоняться
к ъ шаблону; отсюда пониженіе культуроспособности, довольство
тѣмъ, что есть нежеланіе поисковъ новаго. Окружающая природа давала много; она была всегда около человѣка; она, съ
одной стороны, м о ж е т ъ быть, и вдохновляла его, но еще больше давила его. Близость к ъ природѣ была, но близость не осмысленная, безъ попытки на критическую мысль. Природа подавила
человѣка, и самъ онъ съ его міросозерцаніемъ сталъ внѣ ея;
отношеніе къ человѣку создалось индифферентное. Мысль усыплялась все болѣе. Человѣкъ довлѣлъ себѣ, и обычныя человѣчеству представленія о силахъ природы, объ отношеніи к ъ нимъ
самого человѣка, не находятъ себѣ мѣста. Человѣкъ разумѣется,
лишь какъ конкретное я, и абстрактное представленіе о человѣческомъ существѣ не укладывается въ рамки мышленія такого
конкретнаго я. Человѣкъ признаетъ человѣка только въ самомъ
себѣ. Собственная фигура заслонила все.
Самодовлѣющій, съ оцѣпенѣвшей мыслью, онъ не можетъ у ж е
сознательно, критически относиться к ъ окружающему. О н ъ реально сознаетъ свою индивидуальность, но мысль стоитъ и, кромѣ
себя, онъ не видитъ у ж е подобнаго себѣ; онъ употребляетъ свою
досужную фантазію на то, чтобы возвеличить себя въ собственныхъ ж е глазахъ. О н ъ не можетъ отрѣшиться отъ представленія
о силахъ, его пугающихъ, о силахъ, ему непонятныхъ, о силахъ,
стоящихъ выше его разумѣнія, и, не будучи въ состояніи проанализировать своей застывшей мыслью отношеніе ихъ къ самому
себѣ, онъ дѣлаеть ихъ божествомъ и приближаетъ ихъ къ себѣ
или себя к ъ нимъ; онъ стремится возвеличить себя по скольку
сознаетъ себя реально, конкретно. Д о другихъ, подобныхъ ему,
существъ, ему нѣтъ дѣла. Онъ, лѣнивый мыслью, убогій жизнью,
инертный въ смыслѣ созданія техники культуры, можетъ считать
только н и ж е себя все, что не онъ самъ лично. Конечно, современное положеніе не осталось безъ воздѣйствія на эту идею,
оно повредило до извѣстной степени первоначальную чистоту ея,
но все ж е она не утратилась совершенно и сказывается еше и
теперь въ видѣ той отчужденности, той непріязненности, которую питаетъ этотъ народъ въ общей своей массѣ ко всему постороннему, ко всему, что не онъ самъ. М е ж д у нимъ и остальнымъ человѣчествомъ все еще л е ж и т ъ глубокая пропасть. Когда
она закроется и закроется ли, — это вопросъ открытый.
О т ъ обожествленныхъ силъ природы, отъ боговъ и полубоговъ легенда нисходитъ постепенно к ъ людямъ. Участіе людей
дѣлается все замѣтнѣе и замѣтнѣе. Миѳическій періодъ естественнымъ порядкомъ переходитъ въ легендарно-историческій и
даетъ намъ новую группу сказаній именно:

II. Сказанія легендарно-историческія:
1.
2.
34.
5.
6.
7.

Момотаро.
Оеяма.
Иссумбоси.
Кинтаро.
Расіомонъ.
Тавара Тода.
Усивакамару.

Въ отличіе отъ періода миѳическаго. въ которомъ при зарожденіи культуры всю силу, всю энергію пришлось употребить
на элементарную борьбу съ силами природы, на приспособленіе
къ нимъ, этотъ слѣдующій періодъ носитъ на себѣ отпечатокъ
развитія соціальнаго строя, объединенія разнородныхъ, вѣроятно,
этнографическихъ элементовъ, борьбы ихъ между собою, подчиненія однихъ другими. Это тотъ періодъ, когда у ж е тѣмъ или
инымъ путемъ образовалось ядро, давшее впослѣдствіи японскую
націю, когда это ядро, отдѣльное племя или конгломератъ н ѣ сколькихъ, вѣроятно, родственныхъ племенъ, сознало себя и вступило въ борьбу съ остальными родственными и не родственными
племенами изъ за обладанія территоріей архипелага. Это племя
сталкивалось съ другими, населявшими архипелагъ, воевало съ
ними, знакомилось, подчиняло ихъ себѣ, роднилось съ ними,
принимая въ себя новые и новые элементы, вырабатывая все
больше и больше формы соціальнаго строя. Все это началось
въ далекія незапамятныя времена, давно у ж е изгладившіяся изъ
памяти. Легенда создавалась рові Сасшш и, какъ туманомъ, окутавъ вымысломъ дѣйствительные историческіе факты, смутно
лишь удержавшіеся въ народной памяти, передала ихъ дальнѣйшимъ поколѣніямъ въ искаженно поэтическомъ видѣ, изукрасивъ ихъ, какъ пышнымъ узоромъ, примѣсью фантастическаго,
чудеснаго, невѣроятнаго. Плодъ досужей фантазіи, онъ намекаетъ только на факты, опоэтизировывая и детализируя ихъ до
полной неузнаваемости; продуктъ поэтическаго творчества, она
строитъ на ф а к т ѣ новое, пышно-расцвѣченное зданіе и такое
сложное, такое прихотливое въ своихъ деталяхъ, что за нимъ
совершенно скрывается его фундаментъ—историческій фактъ.
Ей мало факта, и она не придаетъ д а ж е ему большой цѣнности.
Поэтическая мечта, фантастическая грёза, она стремится создать
свой идеалъ, идеалъ, который дорогъ былъ народу, къ которому
онъ стремился, которому поклонялся, и этотъ идеалъ она старается конкретировать въ реальныхъ фактахъ; она создаетъ героевъ, надѣляетъ ихъ лучшими качествами, на которыя способенъ былъ народъ, она создаетъ подвиги и очерчиваетъ ихъ
детально въ той схемѣ совершенія ихъ, какая доступна была на-

родному духу и пониманію.какую онъ считалъ наилучшей, наиболѣе
совершенной. И герои ея глубоко жизненны, глубоко реальны,
несмотря на то,что они никогда, можетъ быть, и не существовали.
Чѣмъ дальше, тѣмъ точнѣе и точнѣе становится легенда. переходя изъ чистой легенды, созданія народной фантазіи, въ область фантастическаго, историческаго разсказа. На сцену выступаютъ у ж е дѣйствительно историческія лица, правда, не въ томъ
видѣ, какъ они существовали и дѣйствовали. Но такъ и должно
быть. Ж и з н ь болѣе входила въ рамки, болѣе дифференцировалась, и стало возможнымъ отмѣчать у ж е отдѣльныхъ лицъ, историческихъ дѣятелей. Но народное творчество не останавливалось, идеалъ ж и л ъ и требовалъ для себя конкретнаго образа, и
нѣтъ ничего удивительнаго въ томъ, что этотъ идеалъ и былъ перенесенъ цѣликомъ на тѣхъ или иныхъ историческихъ личностей,
ставшихъ по какому-либо поводу извѣстными народу.
Борьба съ сосѣдями занимала центральное мѣсто въ жизни
того времени. Взаимные набѣги, расхищеніе имущества, похищеніе женщинъ и, вѣроятно, людоѣдство были слишкомъ выдаюіцимися фактами, чтобы народная память сонершенно забыла о
нихъ. Но, не забывъ о нихъ, она утратила представленіе о подробностяхъ, объ исторически реальной правдѣ, и, создавшаяся у ж е
впослѣдствіи, легенда приводитъ эти факты въ искаженномъ,
конечно, видѣ. Она излагаетъ ихъ намъ въ видѣ битвы съ чертями, со сверхъестественными существами, и для такой борьбы
создаетъ соотвѣтствующихъ героевъ, обставляя ихъ появленіе
элементами чудесности. Момотаро — герой, но онъ не совсѣмъ
человѣкъ; онъ посланецъ боговъ. Иссумбоси герой, побѣждающій
чертей-людоѣдовъ, т о ж е не похожъ на обыкновенныхъ людей.
Но это, конечно, присуще всѣмъ народамъ. Герой древняго періода всѣмъ отличается отъ обыкновенныхъ людей; въ немъ
должны непремѣнно присутствовать признаки сверхъестественности. Но вмѣстѣ съ тѣмъ народное творчество сейчасъ ж е надѣляетъ его идеальными чертами, свойственными народу, и всѣ
его дѣйствія окрашиваются именно этими идеальными пвѣтами.
Момотаро—герой, и ему сопутствуегь помощь боговъ. О н ъ герой, избавляюшій свою страну отъ несчастія, уничтожающій чертей,
причинявшихъ ей бѣдствія. Но геройство его нѣсколько своеобразно. О н ъ съ грозой идетъ на чертей, идетъ сразиться съ ними,
но все оканчивается тѣмъ, что онъ приходитъ на мѣсто борьбы,
когда у ж е черти разгромлены его сподвижниками, животными;
здѣсь онъ проявляетъ удивительно хладнокровную жестокость
по отношенію къ сраженному, просящему пощады врагу и увозитъ отнятыя у чертей сокровища. Въ этомъ весь его подвигъ.
Лругой побѣдитель чертей, дѣйствительно историческая личность, Райко, уничтожившій по преданію какихъ-то инородцевъ,

дѣлавшихъ набѣги на страну, — одинъ и з ъ популярнѣйшихъ героевъ уіпоніи, опять - таки слишкомъ ярко отражаетъ на себѣ
этическіе принципы народа. О н ъ идетъ на бой за свою страну
и заранѣе обезпечиваетъ успѣхъ. Онъ, герой, сокрушаетъ чудовище, избавляетъ страну отъ бѣдствій, но сокрушаетъ путемъ
обмана. Проникнувъ въ переодѣтомъ видѣ со своими товарищами въ убѣжище чудовища, онъ при помощи боговъ опаиваетъ его, усыпляетъ и, подобно Сусаноо, рубитъ его пьянаго и
соннаго, въ то время, какъ его товарищи, подкрѣпленные, какъ
и онъ самъ божьей помощью, успѣшно справляются съ опьянѣвшими, полусонными, ничего не подозрѣвавшими врагами. Во
всемъ этомъ нѣтъ л ж и ; здѣсь, какъ въ зеркалѣ, отразилось народное пониманіе, здѣсь выпуклыми чертами запечатлѣно то, что
народъ считалъ умѣстнымъ, приличнымъ, геройскимъ. И это не
единственные въ своемъ родѣ примѣры. Стоитъ только обратиться к ъ исторіи.
Въ недавнее время Европа зачитывалась, да и теперь зачитывается небольшой книжечкой, написанной въ Японіи для иностранцевъ. Это «Бусидо», что дословно значитъ путь (нравственный_) самѵрая, японскаго воина-подвижника [типъ уже не существующій]. Эта книжечка произвела сенсацію; въ ней нашли
откровеніе, и японскій самурай отождествленъ съ европейскимъ
рыцаремъ. Т ѣ , кто наилучше могъ бы рѣшить этотъ вопросъ
сами рыцари, отошли уже въ область преданій но, думается,
что ни олинъ рыцарь не захотѣлъ бы стать самураемъ, и ни
одинъ самурай не смогъ бы стать рыцаремъ. Слишкомъ глубока
пропасть, слишкомъ различны понятія о чести, благородствѣ
г
геройствѣ.
'
III. Сказанія, проводящія этическій или религіозный принципъ:
1. Месть краба.
2. Каци-Каціяма.
3- Зеркало Мацуяма.
4. Хибаріяма.
5. Д ѣ д ъ Ханасака.
6. Воробей съ обрѣзаннымъ языкомъ.
7. Свадьба крысы.
8. Адацигахара.
9. К о ш к и и крысы.
ю . Обезьяна и медуза.
і і . Моногуса Таро.
Эта группа сказаній не имѣетъ никакого отношенія ни къ
миѳологш, ни к ъ исторіи. Сказанія эти касаются исключительно
внутренней духовной жизни человѣка, и въ нихъ ясно отражено

все его міросозерцаніе. Т ѣ моральные принципы, которые примѣнялись въ жизни, которыми ж и л ъ народъ, опоэтизированы
въ этихъ сказаніяхъ и запечатлѣны въ нихъ навѣки. Одни изъ
нихъ выработаны самимъ народомъ самобытно, другіе, и большая часть притомъ, заимствованы и переработаны. Но это не
важно; первоначальное происхожденіе ихъ не играетъ роли.
Важно то, что они составляли содержаніе духовной ж и з н и народа, вошли въ укладъ ея, примѣнялись на практикѣ. Точно
также и религіозныя воззрѣнія.
Въ этихъ сказаніяхъ нашли вѣрное отраженіе тѣ руководящіе принципы, которые неизмѣнно сказались въ жизни, которые составляли сге Т Р И ' ч е т ы р е , . . . девять, десять, одиннадцать...
Осторожнѣе! Не шевелитесь! Развѣ можно тутъ считать, когда
вы двигаетесь,
бормоталъ заяцъ, перескакивая съ одного на
другого, и такимъ образомъ, по крокодильимъ спинамъ, доскакалъ
онъ скоро до провинціи Инаба. Т у т ъ онъ живехоніко н а ч а ^
выбираться на берегъ и, обрашаясь въ тоже время къ крокодиламъ, сталъ ругательски ругать ихъ:
п

я в а 3 / Э Х < ! ^ Д У Р Т Ж 6 В Ы К р 0 К 0 д и л ы ! В а м ъ и не вдомекъ, что
я васъ обманулъ. Ловко переправили вы меня сюда. Благодарю,
что я в и л и с ь
, Кланяйтесь отъ меня вашим
Р >
вернетесь д о м о й і - О с ы п а в ъ ихъ ругательствами, онъ хотѣлъ было
уоѣжать, но освирѣпѣвшіе отъ неожиданнаго оскорбленія крокодилы кинулись вслѣдъ за нимъ.
- Ахъ ты, негодная тварь! Здорово ты насъ отдѣлалъ. Погоди ж е , покажемъ мы тебѣ! - кричали они и, быстро догнавъ
заица, схватили его.
- Простите, простите! — завопилъ заяцъ.
- Ага! ж и д о к ъ на расправу! Н ѣ т ъ у ж ъ теперь не о т дълаешься. Собравшись вокругъ зайца.крокодилы выщипалиемудогола всю шерсть
и бросили его на
песокъ.
— Полюбуйся теперь на свою
красоту! — з а кричали они, и
съгромкимъ побѣднымъ
кличемъ поплыли въ
глубокое море.
Невесело пришлось бѣднягѣ
зайцу. Съ горькими стонами валялся онъ
на
пескѣ, не находя

себѣ мѣста, сознавая вмѣстѣ съ тѣмъ, что онъ самъ виною тому,
что у него повыдергали шерсть и бросили въ такомъ видѣ.
Какъ разъ въ это время проходили мимо, идя путемъ дорогою,
Ясоками, восемьдесятъ боговъ, братьевъ Окунинуси микото;
увидѣвъ зайца въ такомъ положеніи, они удивились.
— О чемъ такъ горько плачешь, заяцъ? — спросили они.
Заяцъ поднялъ голову.
— К а к ъ ж е мнѣ не плакать!—отвѣчалъ онъ. У меня произошла ссора съ крокодилами, и вотъ они повыдрали у меня всю
шерсть. О б ъ этомъ и плачу я. — О д и н ъ изъ Ясоками былъ
золъ и жестокъ по характеру. Выслушавъ зайца, онъ сказалъ ему:
— Д а , жаль
тебя,
бѣднягу.
Ну, да ничего, я
дамъ тебѣ хорошій совѣтъ. О т правляйся ты сейчасъ въ море и
погрузись въ соленую воду, а потомъ вылѣзай на
сушу, и пусть
тебя хорошеньк о обдуетъ вѣтромъ. Когда ты
продѣлаешь это,
то шерсть у тебя
выростетъ сейчасъ попрежнему.—Преподавъ
съ
серьезнымъ
видомъ зайцу такой совѣтъ, онъ
пошелъ далыне
своей дорогой.
Обрадованный
заяцъ сейчасъ ж е

въ точности выполнилъ все, чему его научили. О н ъ вошелъ въ
море, выкупался хорошенько въ соленой в о д і , потомъ вылѣзъ
на берегъ и далъ в і т р у хорошенько обдуть себя, но легче
ему отъ этого не стало ничуть. Напротивъ, по м і р і того какъ
высыхала на немъ соль, кожа у его стала трескаться и лупиться
Стала ощущаться невыносимая боль, и бѣдный заяцъ попавшій изъ одной б і д ы въ другую, худшую, катался только по
песку, жалобно всхлипывая. Случилось, что какъ разъ въ это
время шелъ мимо него опять-же-таки одинъ изъ боговъ съ
громаднымъ м-Ьшкомъ на спинѣ.
Увидя плачущаго зайца, онъ остановился.
— О чемъ плачешь, заяцъ? — спросилъ о н ъ ; но заяцъ наученный уже только что передъ этимъ горькимъ опытомъ, ничего
не отвъчалъ и продолжалъ плакать. Тогда богъ сказалъ съ участливымъ видомъ.
— Э - э , да ты ощипанъ весь догола! Какая жалость! К т о ж е
это обработалъ тебя такъ безжалостно ? — О н ъ говорилъ очень
ласково и привѣтливо, и на д у ш ѣ у зайца стало легче.
— Видишь ли, сквозь слезы отвічалъ онъ. Я, собственно
ж и л ъ на Окиносима, но давно у ж е задумалъ перебраться сюда,
въ Инаба, однако добраться сюда не такъ то легко. По счастью
я догадался ловко надуть крокодиловъ и отлично перешелъ
сюда по нимъ, какъ по мосту. Крокодилы обозлились и выщипали мнѣ всю шерсть догола. Я сидѣлъ т у г ь на пескѣ и плакалъ. Въ это время тутъ проходили мимо меня толпа боговъ, и
одинъ изъ нихъ очень участливо научилъ меня, что лучше
всего пойти въ море, выкупаться въ соленой водѣ, а потомъ
вылѣзть на берегъ и дать вѣтру хорошенько обдуть себя. Я повѣрилъ этому, продѣлалъ въ точности, какъ меня научили но
мнѣ не только не стало лучше, а наоборотъ еще х у ж е ; теперь
кожа у меня вся лупится, и боль такая, что я не знаю, куда
и дѣваться. Будь добръ, если есть у тебя хоть сколько нибудь
милосердія, научи меня, дай мнѣ какое нибудь лекарство, чтобы
унять эту нестерпимую боль.
— Ж а л ь тебя,
сказалъ богъ выслушавъ зайца. — Боги, что
проходили здѣсь, это мои спутники; плохому ж е научили они
тебя. А все-таки самъ ты виноватъ! Самъ ты, вѣдь, началъ съ
того, что обманулъ крокодиловъ. Вотъ, теперь и расплачиваешься.

— О, я вполнѣ сознаю это. Никогда у ж е теперь не сдѣлаю я
больше, ничего подобнаго; но, пожалуйста, присовѣтуй мнѣ какое
нибудь средство; прошу тебя!
— Ну.если такъ, если ты обѣщаешь, то хорошо; я посовѣтую тебѣ. Ступай вотъ въ этотъ прудъ, смой съ себя хорошенько всю соль, а затѣмъ нарви цвѣтовъ ириса, которые
цвѣтутъ у пруда, настели ихъ на землѣ, и поваляйся на нихъ.
ііослѣ этого у тебя сейчасъ ж е выростетъ шерсть, и весь ты
станешь такимъ, какимъ былъ раныне. - Заяцъ обрадовался.
Сейчасъ ж е отправился онъ к ъ пруду, смылъ съ себя соль,
повалялся на цвѣтахъ ириса и дѣйствительно, какъ говорилъ богъ
У него тотчасъ
ж е выросла по
всему тѣлу совершенно бѣлая
шерсть, и вся
боль, всѣ мученія прекратились,
какъ будто ихъ
и не было. Радехонекъбылъ3.іяцъ.
Скокъ,
скокъ,
скокъ,— подскочилъонъ къ богу.
— Отъдуши
благодарю тебя.
Теперь я совершенно поправился, а поправился
благодаря именно
тебѣ. Не забуду я
этого, отблагодарю какъ нибудьі
Но скажи мнѣ,
кто ты таковъ, и
гдѣ
изволишь
пребывать? —
спросилъ онъ.

ЗАЯЦЪ

Богъ ласково улыбнулся.
— я богъ, Окунинуси, а тѣ, что проходили раньше, все
э т о мои братья. Теперь они и д у т ъ взять въ жены, кому и з ъ
нихъ придется, Яками химе, божественную принцесу, страны
Инаба. Вотъ почему они и проходили здѣсь. Я провожатымъ,
слугою у нихъ и иду самымъ послѣднимъ, вотъ съ этимъ
мѣшкомъ. Выслушавъ разсказъ бога, заяцъ сталъ еще почтительнѣе къ нему.

И

КРОКОДИЛЫ.

47
ѵ
Лрамъ, посвящениый богу Окунинуси, 1 И ) находится въ провинціи Идзумо, и называется Идзумо но Оясиро «"). Заяцъ т о ж е
причтенъ къ лику божествъ подъ именемъ Б і л а г о зайца и з ъ
а
» А ч т о сталось съ крокодилами, это неизвѣстно.

— Такъ ты б о г ъ Окунинуси! И такіе злые, жестокіе братья
у тебя милосердаго и сострадательнаго! У тебя, который проявилъ
такую глубину доброты и участія, спасти меня! Т а к ъ вотъ ж е что
я тебѣ скажу:
— Не только мнѣ потерпѣвшему у ж е отъ твоихъ братьевъ
противенъ ихъ злой нравъ, но не понравится онъ и Яками химе;
и хотя ты провожатый, слуга только, но нѣтъ сомнѣній, что она
выберетъ тебя. Я ручаюсь за это!—Спасенный богомъ заяцъ былъ
переполненъ радостью и
благодарностью и всѣми
силами старался угодить
Окунинуси. Богъ не придалъ особеннаго значенія
его словамъ.
— Прощай,
заяцъ!
Увидимся еше —сказллъ
онъ и, тронувшись въ
путь, пошелъ вслѣдъ за
Ясоками. Т а к ъ онъ пришелъ въ то мѣсто, гдѣ
жила Яками химе.
Какъ и говорилъ заяцъ, Яками химе и слушать не стала ни кого
изъ Ясоками.
Я пойду за Окуиинуси, сказала она. И
дѣйствительно въ концѣ
концовъ она стала его
супругой.
ю»

Расіомонъ.
Это было в-ь давно минувшія времена. Въ древней столицѣ
Японіи, Кіото, по всему городу сталъ ходить слухъ, что въ Расіом о н ъ 1 0 ' ) , въ девятрмъ кварталѣ столицы.каждый вечеръ
появляется страшный чортъ,
который хватаетъ и пожираетъ проходяшихъ людей.
На всѣхъ напалъ страхъ, и,
какъ только закатывалось
солнце, никто уже не рѣшался проходить въ этихъ
мѣстахъ. Въ т ѣ ж е времена
проживалъ въ столицѣ великій военачальникъ Минамото Райко. Это былъ тотъ
самый, всѣмъ извѣстный,
доблестный герой, который
вмѣстѣ съ четырьмя своими
витязями: Усуи Садамицу,
Урабе Суетаке, Саката Кинтоки, Ватанабе Цуна и неустрашимымъ воиномъ, Хираи Хосіо, сокрушилъ незадолго передъ этимъ Сютенъ Дадзи Оеяма.

Однажды вечеромъ эти витязи Райко собрались въ одной
изъ комнатъ дворца своего начальника и, попивая пожалованное
имъ Раико саке, болтали по пріятельски о томъ, да о семъ Во
время бесѣды Хираи Хосіо обратился къ своимъ собесѣдникамѵ
— А слышали вы, что болтаютъ, будто въ Расіомонъ, въ
девятомъ кварталѣ, появляется чортъ?
— Что за чепуху ты разсказываешь? Теперь во всей Японіи
не найти нигдѣ чертей, послѣ того какъ они уничтожены недавно на Оеяма — возразилъ ему Ватанабе Цуна.
— Странно! Однако толкуютъ ж е вѣдь, что есть.
— Ну, это только молва, не болыпе. Если д а ж е тогда и
уцѣлѣлъ какой нибудь изъ нихъ, такъ отъ одного только страха
передъ грознымъ Райко онъ з а б ѣ ж а л ъ не то пожалуй въ Китай,
не то въ Индію.
— Очень у ж ъ легко относишься ты к ъ моимъ словамъ,
почтеннѣйшій Ватанабе. Что-же ты думаешь, надуваю я тебя
что-ли?
'
— Да ничуть не бывало; а только несуразно у ж ъ очень
все это.
— Если ты сомнѣваешься, такъ самое простое
пойти и посмотрѣть. Н ѣ т ъ
ничего лучше
непосредственной пробы.
— Ты, господинъ Хираи, думаешь, можетъ, что
я не рѣшусь пойти?
— А можешь пойти,
такъ пойди и посмотри.
— Конечно, пойду! С ъ
твоего позволенія я вѣдь
Ватанабе Цуна; не к т о - н и будь иной. Могъ ли бы я
называться витяземъ Райко,
если бы сталъ пугаться какого-то тамъ чорта! Вотъ
сейчасъ ж е , немедля ни минуты, и пойду, и посмотрю.

И безъ того мужественный и храбрый Ватанабе, подвыпивъ
въ этотъ вечеръ, сталъ еще смѣлѣе, еще отважнѣе; не теряя
ни минуты, онъ снарядился въ путь.
— Н у такъ, — сказалъ онъ — д а й ж е мнѣ что-нибудь такое,
что могло бы служить нагляднымъ доказательствомъ того, что
я дѣйствительно ходилъ туда.
— Ладно! Д а вотъ эта дошечка; ты поставь ее тамъ въ доказательство, того что ты дѣйствительно ходилъ туда.
— Такъ, значитъ, я поставлю эту дощечку у воротъ, какъ
доказательство! А ты завтра утромъ пойди посмотрѣть, и узнаешь,
ходилъ я или нѣтъ. К а к ъ ! Я Цуна! Да чтобы я не захватилъ
живьемъ одного какого-то тамъ, или двухъ д а ж е чертей? — Захвачу
и покажу тебѣ ихъ. — Сѣвъ на коня, онъ смѣло и безстрашно
выѣхалъ изъ дворпа.
На бѣду въ этотъ вечеръ какъ разъ лилъ дождь, да вдобавокъ еше поднялея вѣтеръ; тьма стояла такая, что просто зги
не видно; прохожихъ не было ни души. И было такъ мрачно
кругомъ, такъ уныло, т а к ъ страшно, что волосъ сталъ бы дыбомъ
у всякаго другого, кто вздумалъ бы только высунуть носъ изъ
дому, но Ватанабе Цуна извѣстенъ былъ, какъ отчаянный
смѣльчакъ. Не обрашая ни малѣйшаго вниманія ни на дождь,
ни на вѣтеръ, онъ подгонялъ только впередъ, да впередъ
своего коня, стараясь поскорѣе добраться до Расіомона.
— Вотъ и Расіомонъ. А н у - к а , г д ѣ ж е тутъ
этотъ чортъ? — з а г о в с р и л ъ онъ самъ съ собою и
началъ повсюду искать; но сколько ни искалъ
чорта и признаковъ нѣтъ;
— Ловкій малый этотъ Хираи, здорово
потѣшился надо мною. Ну, что-же! Поставлю
вотъ тутъ дошечку, да и поѣду себѣ потихоньку домой,—продолжалъ онъ разговоръ
самъ съ собою и, поставивъ д о ш е ч к у н а к а менную плиту у воротъ, хотѣлъ было
у ж е направиться въ обратный путь.
— Не спѣши, молодецъ! — раздался вдругъ позади его чей-то го- .[[
лосъ, и въ тотъ ж е моментъ кто-то
схватилъ его за назатыльникъ шлема.

Цуна изумился такой
пугался.

неожиданности,

но

ничуть не

ис-

— К т о э т о ? — с п р о с и л ъ онъ и дотронулся до схватившей
его руки. Что за ручища! С ъ добрый чурбанъ толщиною и вся
мохнатая. Цуна сообразилъ, что это не кто иной, какъ тотъ
самый чортъ. Моментально выправилъ онъ свой мечъ и наотмашь
рубнулъ снизу по рукѣ. Крякнулъ только чортъ и сейчасъ ж е
выпустилъ шлемъ, за который держался; но вслѣдъ за тѣмъ онъ
заскочилъ спереди и кинулся на Цуна, чтобы пожрать его за
одинъ разъ. Глянулъ на него Цуна: а ростомъ онъ выше городскихъ воротъ, а глаза сверкаютъ, какъ зеркала, а изъ пасти
пышетъ пламя, точь точь,
к а к ъ изъ громадной печи.
Начался у нихъ тутъ
бой, у Цуна с ъ чортомъ.
Нѣсколько времени сражались они, то наскакивая
одинъ на другого, то отскакивая, но наконецъ такой д а ж е , какъ чортъ, и
тотъ пришелъ въ у ж а с ъ
отъ силы и смѣлости Цуна.
Улучивъ моментъ, онъ опрометью кинулся бѣжать.
— Ага, бѣжишь? Не
уйдешь! — крикнулъ Цуна
и бросился въ догонку за
чортомъ. Но чортъ былъ
очень великъ, и Цуна не
могъ равняться съ нимъ въ
б ѣ г ѣ ; въ концѣ концовъ
чортъ скрылся съ глазъ и
убѣжалъ отъ него.
— Экая досала! Ну, чтоже! убѣжалъ, такъ убѣжалъ.
Ничего не подѣлаешь; придется возврашаться домой
съ пустыми руками, поду-

малъ Цуна, но вдругъ онъ замѣтилъ, что внизу у каменной
плиты воротъ что-то лежитъ. Недоумѣвая, что это такое, онъ
нагнулся, чтобы поднять, и тутъ только разглядѣлъ, что это та
самая рука чорта, по которой онъ рубнулъ мечемъ.
— Эге, такъ это я ее-то и отрубилъ. Ладно, у ж ъ коли
самый чортъ удралъ, такъ и это годится, — сказалъ онъ, и, заж а в ъ бережно руку, въ охапку тотчасъ ж е направился домой.
Тамъ онъ показалъ эту руку всѣмъ, начиная съ Хираи. Показалъ ее и вельможному Райко. Всѣ до единаго удивлялись, и
слава о его подвигѣ шла изъ устъ въ уста. Слухи о немъ распространились вскорѣ по всей столицѣ, и имя доблестнаго Ватанабе Цуна стало еше знаменитѣе, еще славнѣе.
Цуна возвратился въ свой собственный домъ, куда и перенесъ руку чорта, но предполагая, что оставшійся самъ въ живыхъ чортъ можетъ явиться за ней, онъ положилъ ее въ крѣпкій
ящикъ, закрылъ наглухо крышкой и, поставивъ я щ и к ъ въ своей
комнатѣ, рѣшилъ не показывать ее рѣшительно никому.
Прошло нѣсколько времени, и
вотъ однажды вечеромъ кто-то постучалъ въ наружную дверь дома.
Вышедшій на стукъ слуга увидѣлъ
стоявшую передъ дверью благообразную старушку; кромѣ нея, никого
больше тамъ не было.
— К т о ты т а к а я ? — с п р о силъ слуга.
— Я бывшая кормилица вашего господина; своей грудью
вскармливала его, когда онъ
былъ младенцемъ. Если онъ
дома, то я хотѣла бы повидаться съ нимъ — отвѣчала
старуха, ласково улыбаясь.
— Ну, такъ подожди, пожалуйста, немножко—сказалъ
слуга и пошелъ доложить объ
этомъ Цуна, который, выслушавъ докладъ, задумался.

— Что такое? Кормилица... въ такое время? —• удивился онъ.
Какъ ни суровъ былъ Цуна, но его охватило теплое чувство,
чувство привязанности, когда онъ услышалъ о кормилицѣ, вскормившей нѣкогда его своей грудью.
— Просить ее сейчасъ ж е в ъ комнатыі — приказалъ онъ и
самъ торопливо пошелъ на встрѣчу входившей старухѣ.
— Здравствуй, матушка! Давненько таки не видались мы съ
тобой!—привѣтствовалъ онъ ее. Кормилица видимо обрадовалась.
— Здравствуй, здравствуй, благородный Цуна! К а к ъ живешь,
можешь? К а к ъ я рада, что вижу тебя въ добромъ здоровьи.
— Ну а ты какъ поживаешь? Здорова ли?
— Благодарю, хорошо. — Когда они обмѣнялись взаимно
привѣтствіями, кормилица сказала:
— А кстати, Цуна, нынѣ толкуютъ по всему городу, что
недавно въ Расіомонѣ ты изволилъ отрубить чорту руку. Вѣдь
это подвигъ, славный п о д в и г ъ !
— Ну, у ж ъ будто! Я расчитывалъ захватить его живьемъ,
да ничего видно не подѣлаешь, далъ таки ему въ концѣ концовъ убѣжать. Ужасно досадно; такого далъ я маху!
— Помилуй! Хоть самъ онъ и ускользнулъ, но за то ты вѣдь
добылъ ж е его руку; мало развѣ э т о ?
Подумать только! Т о т ъ самый баричъ, котораго я вскормила, теперь
выросъ у ж е и отрубилъ у чорта
руку! Когда я услышала объ этомъ,
то такъ обрадовалась, такъ обрадовалась, какъ будто сама я отрубила
голову чорту. Да, да, ну, а кстати
не покажешь ли ты эту руку своей
матушкѣ-кормилицѣ ?
— Н ѣ т ъ , показать н и к а к ъ
нельзя.
— К а к ъ такъ? Почему
нельзя?
Видишь
ли? — чортъ,
малый настойчивый и упрямый. Почемъзнать, не прид е т ъ ли рръ когда нибудь за

своей рукою? Т а к ъ вотъ я и заперъ ее накрѣпко въ я щ и к ъ и
не показываю рѣшительно никому.
Да, ты правъ. Т е б ѣ надо быть осторожнымъ. Но вѣдь я не
то, что кто-нибудь иной; ты смѣло можешь показать ее мнѣ,
твоей старой кормилицѣ.
— Нельзя, право ж е нельзя. Т ы ставишь меня въ затруднительное положеніе.
— Значитъ, ты считаешь меня должно быть развѣдчикомъ
подосланнымъ чортомъ.
— Что ты? И въ голову не приходило мнѣ ничего подобнаго.
— Тогда, значитъ, можно и показать. Мнѣ такъ хочется, такъ
хочется посмотрѣть, что это за штука, рука чорта. П о к а ж и ;
пожалуйста покажи. — Она такъ приставала, такъ настойчиво
просила, что д а ж е непреклонный Цуна не могъ не уступить ей.
— Не слѣдуетъ собственно показывать ее какъ есть никому,
сказалъ онъ, но у ж ъ пусть
будетъ по твоему; я покажу,
но потому только, что это
именно ты, а не к т о нибудь
другой. Пойдемъ со мной.
— Т а к ъ ты согласенъ
показать? Благодарю. —
Слѣдомъ за Цуна кормилица
вошла въ его комнату. Въ
комнатѣ стоялъ
простой
ящикъ. Подойдя к ъ нему,
Цуна сказалъ:
— Она л е ж и т ъ въ яшикѣ; вынимать ее оттуда
нельзя. Подойди к ъ я ш и к у
и можешь посмотрѣть ее. — С ъ
этими словами онъ поднялъ крышку
ящика.
— Посмотримъ, посмотримъ, что оно такое! — радостно заговорила старуха и, подойдя
поближе к ъ яшику, внимательно стала разглядывать, . . . н о вдругъ она ухватилась за лежавшую въ
я щ и к ѣ руку.

— Ага, удалось! Вернулъ таки свою руку! — воскликнула
она и въ тотъ ж е моментъ совершенно преобразилась. Вмѣсто
старухи оказался страшный чортъ въ своемъ настоящемъ видѣ.
О н ъ тутъ ж е пустился на утекъ.
— Вотъ такъ штука! Ловко ж е меня провели! Т а к ъ ты вернулся, значитъ? — закричалъ Цуна и, обнаживъ мечъ, бросился на
чорта. Чортъ увертывался изо всѣхъ силъ, отскакивая то вправо, то
влѣво и, выбравъ удобный моментъ, проломилъ когтями потолокъ
и, проскочивъ на крышу, въ одинъ мигъ исчезъ совсѣмъ изъ глазъ.
Второй разъ у ж е выпустилъ Цуна чорта изъ рукъ. О н ъ
просто скрежеталъ зубами о т ъ ярости, и тѣмъ досаднѣе было
ему, что онъ не могъ даже отправиться доконать чорта, такъ
какъ не зналъ, гдѣ онъ обитаетъ. Но на н ѣ т ъ и суда нѣтъ.
Послѣ этого Цуна принялъ всѣ мѣры, чтобы быть готовымъ ко
всему и не попасть опять въ просакъ; онъ былъ увѣренъ, что
теперь у ж ъ не сорвется, и гдѣ бы ни попался ему чортъ, не
ускользнетъ онъ теперь изъ рукъ его.
Но и чортъ видимо не на шутку сталъ бояться Цуна и послѣ
этого совсѣмъ пересталъ появляться въ столицѣ.
А затѣмъ и всѣ жители понемногу успокоились и безбоязненно стали ходить по ночамъ.

Обезьяна и Медуза.
Давнымъ давно тому назадъ на днѣ моря-океана ж и л ъ былъ
Драконъ. О н ъ былъ вла^^
дыкою надъ всѣмй, что ни
на есть въ мірѣ рыбами;
могущественнѣе и главнѣе
его не было въ океанѣ никого и его чтили подъ именемъ Дракона-даря, Дракона-бога 10Ь ).
Драконъ былъ одинокъ,
супруги у него не было.
К а к ъ никакъ, а непригоже
было оставаться безъ супруги владыкѣ надъ всѣмъ
рыбьимъ царствомъ. Х о л о стому и почета меньше, и
величіе и важность—все
это то, да какъ будто не совсѣмъ то. Т а к ъ вотъ, выбралъ
себѣ Драконъ невѣсту Дракониху и порѣшилъ сыграть
свадьбу. Ну, конечно, разъ женится Драконъ-царь, то и
свадьба значитъ царская. Въ морѣ поднялась страшная
суета. Все, что жило въ океанѣ, начиная съ громаднаго кита и
кончая мелко-плавающей рыбешкой, всѣ до единой отправились
съ поклономъ во дворецъ Дракона, поздравили его, поднесли
дары и пропѣли Дракону многолѣтіе.

А затѣмъ Драконъ и молодая супруга его зажили себѣ, какъ
нельзя лучше; миръ и согласіе были между ними, все шло по
хорошему. На удивленіе счастливая жизнь была у нихъ.
Т а к ъ прошелъ мѣсяцъ или два. Но вотъ случилось, что молодая новобрачная, царица-Дракониха, ни съ того, ни съ сего
заболѣла вдругъ и слегла.
Слегла ненаглядная супруга Дракона, души въ которой онъ
не чаялъ, и безпокойство и тревога охватили его. Призвалъ
онъ во дворецъ врача, бородавчатаго Осьминога-отшельника, и
приказалъ ему лечить больную; а кромѣ того назначилъ безотлучно бодрствовать и дежурить при ней фрейлинъ и дворцовую прислугу.
Н о какъ ни ухаживали за больной Драконихой, какъ яи старались, а она все не поправлялась. И не только не поправлялась,
но наоборотъ ей становилось все х у ж е и хуже. Драконъ совсѣмъ
потерялъ голову. И вотъ какъ-то обратился онъ къ врачу Осьминогу съ такой рѣчью:
— Послушай, Осьминогъ! Вѣдь ты ж е врачъ! А если врачъ,
такъ почему не лечишь ты, какъ подобаетъ настояшему врачу?
Ты, я вижу, умѣешь только покачивать своей огромной головой,
д а глубокомысленно вытягивать губы, я знаній и умѣнья у тебя,
видно, н ѣ т ъ ровно таки никакихъ—говорилъ Д р а к о н ъ
съ сердцемъ. Осьминогъ
перетрусилъ.
— Виноватъ — почтительно и смиренно отвѣчалъ о н ъ . — Я и самъ отъ
всей души желаю излечить
болѣзнь какъможно скорѣе,
но что я ни дѣлаю, какъ
ни стараюсь, выходитъ совсѣмъ не такъ, какъ мнѣ
хочется; болѣзнь не излечивается. Я просто не знаю,
что и дѣлать. Виноватъ,
очень виноватъ! А при
всемъ томъ еще здѣсь въ

нашихъ мѣстахъ н ѣ т ъ къ

несчастью того лекарства,

которое

можетъ излечить эту болѣзнь.
— Что такое? Здѣсь н ѣ т ъ того лекарства, которое нужно
именно противъ э т о й болѣзни? —прервалъ его Д р а к о н ъ недовольнымъ тономъ.
— Т а к ъ точно!
— Что ж е это за лекарство такое?
— Самая обыкновенная вешь; живая печень обезьяны.
— Что? Ж и в а я печень обезьяны? Ну, конечно, ее не найти
здѣсь, въ нашихъ мѣстахъ.
— А будь только она, пресвѣтлѣйшая супруга твоя сразу ж е
вылечилась бы.
— Неужели? Ну, если это такое хорошее лекарство, то непремѣнно надо достать его. А гдѣ ж е его можно бы н а й т и ? ^
— Вотъ гдѣ! На югъ отсюда есть островъ Саругадзима 1М ).
На этомъ островѣ ж и в е т ъ множество обезьянъ. Надо только
отправиться туда и захватить одну изъ нихъ. Вотъ и все.
— Т а к ъ ! Но вѣдь обезьяны ж и в у т ъ на сушѣ, а наши подданные таковы, что имъ не совсѣмъ то по себѣ безъ воды.
Врядъ ли найдется изъ нихъ кто-нибудь такой, что могъ бы
отиравиться на островъ для захвата обезьяны.
— Да, если такъ, то я у ж ъ незнаю, какъ и б ы т ь . . . Впрочемъ,
вѣдь, у тебя такъ много подданныхъ! А, можетъ, и найдется ктонибудь, способный ходить по сушѣ? По моему, непремѣнно надо
поискать кого-нибудь подходяшаго и поручить ему это д ѣ л о . —
Осьминогъ говорилъ отъ всей души, съ преданностью и почтительностью.
— Ладно, такъ и сдѣлаемъ! — сказалъ Драконъ и потребовалъ къ себѣ министра двора, краснаго Тая, съ которымъ сталъ
держать совѣтъ. Долго думалъ Т а й , склонивъ на бокъ голову.
Вдругъ его осѣнила мысль.
— Да что же!—воскликнулъ о н ъ . — А вѣдь у насъ какъ разъ
есть подхо/іяшій малый для такого дѣла. Медуза Хопенаи,
кто-же больше, какъ не она! Безобразна Медуза на видъ, это
правда, но за то она, какъ сама ж е издавна хвастается, можетъ
свободно двигаться по сушѣ, потому-молъ, что у нея четыре
лапы, какъ у черепахи все равно. Вотъ, вотъ! Ей именно и поручить это!—Драконъ кивнулъ головою.

— Прекрасно! Ей и прикажу я, — сказалъ онъ и повелѣлъ
призвать къ себѣ Медузу. Явилась Медуза и, недоумѣвая, зачѣмъ
бы это ее потребовали во дворецъ, предстала передъ Дракономъ.
Драконъ приказалъ ей отправиться на островъ Саругадзима и
захватить тамъ живьемъ одну изъ обезьянъ, живая печень которой необходима для лекарства отъ болѣзни его супруги. При
этомъ Драконъ пообѣщалъ щедро наградить Медузу, если она
выполнитъ порученіе толково и успѣшно. Не отличающаяся умомъ
и сообразительностью Медуза пришла въ замѣшательство отъ
такого порученія.
— Слушаю—отвѣчала о н а , — н о мнѣ никогда еще до сихъ
поръ не приходилось захватывать живьемъ того, что называется
обезьяной. К а к ъ это сдѣлать, чтобы захватить ее живьемъ? —
Т у т ъ выступилъ Т а й .
— Видишь ли? Какъ бы ты тамъ ии старалась, но захватить
живьемъ обезьяну при помощи одной только силы—дѣло трудное. Надо какъ-нибудь обмануть ее,—сказалъ онъ.
— Обмануть? А какъ ж е обмануть?
— Вотъ к а к ъ ; когда ты доберешься до обезьяны, привѣтствуй ее вѣжливо и почтительно, наговори ей кучу любезностей,
и когда она придетъ въ хорошее расположеніе духа, когда ты
расположишь ее къ себѣ, ты скажи ей: А кстати, г - ж а обезьяна, не хочешь ли ты прогуляться со мною въ наши края. У
насъ есть тамъ дворецъ Дракона. У ж ъ и штука ж е это скажу
я тебѣ! Что и за красота, что и за прелесть! О д н о заглядѣнье,
да и только. Я покажу тебѣ конечно весь его. - Вотъ расхваливая такъ на разные лады дворецъ, завлеки ты ее и доставь сюда.
— Но вѣдь обезьяна, кажется, не умѣетъ плавать?
— Что-жъ дѣлать; придется тебѣ везти ее на своей спинѣ.
— Т я ж е л а , пожалуй, будетъ очень.
— Вотъ въ этомъ то и вся штука. Тяжеленька-то она тяжеленька. Ну, перетерпи у ж ъ !
— Хорошо! Я все такъ и сдѣлаю; доставлю ее сюда.
— Смотри ж е , будь внимательна; не промахнись на
нибудь!

чемъ-

— Постараюсь! —Медуза хорошенько заучила преподанныя ей
наставленія. Ну, я отправлюсь,—сказала она и, всплывъ на волны,

и легонько покачиваясь на нихъ, направилась прямехонько къ Саругадзима.
Долго ли, коротко ли, но вотъ прибыла она на Саругадзима,
оглядѣлась хорошенько кругомъ. Глядь! А какъ разъ противъ
нея, на соснѣ, тутъ-какъ тутъ огромная обезьяна.
— Ага! Есть, есть обезьяна. Прекрасно! Ну-ка попробую
прежде всего наговорить ей любезностей, какъ училъ меня Таемонъ " " ) , польстить ей, — заговорила сама съ собой Медуза, увидавъ обезьяну и неторопливо, безшумно пододвинулась въ подножію дерева, на которомъ сидѣла она.
— Здравствуй, госпожа обезьяна! — сказала она громко.—
Удивительно хороша погода сегодня.
— Мое почтеніе! Да, погода дѣйствительно прекрасная. Но
я, какъ будто, не видала тебя никогда прежде на нашемъ островѣ.
Откуда ты собственно пожаловала сюда?
— Я? Я изъ подданныхъ Дракона; зовутъ меня Медуза Хоненаи. Слышала, что этотъ островъ, Саругадзима, на которомъ
ты живешь, такое хорошее, такое у ж ъ хорошее мѣсто! Ну вотъ
и собралась нарочно поглядѣть его.
— Вотъ какъ? Д о б р о пожаловать; милости просимъ, —отвѣчала обезьяна съ дерева.
— Благодарю. Ну а ты, госпожа обезьяна! Приходилось ли тебѣ видѣть когда-нибудь дворецъ Дракона, въ которомъ я живу?
— Н ѣ т ъ ; слыхатьяслыхала о немъ, но видѣть не
приходилось.
— Дачтоты?Какаяжалость! Дворецъ Д р а к о н а . . .
Да знаешь ли, какъ ни хорошо рисуютъ его на картинахъ, но куда ж е всему
этому до того, настояшаго
дворца! Нигдѣ во всемъ
свѣтѣ не сыщешь такой
прелести.
— Въ самомъ дѣлѣ?
У ж л и такъ онъ хорошъ?

— И.
и, да что и говорить! Красота то у ж ъ , такая-то
красота! Возьмемъ садъ: тамъ и персики, тамъ и каштаны тамъ
и каки. Д а и какъ ж е много и х ъ ; спѣють себѣ круглый годъ
пе е ыва
Р Р
> рви сколько хочешь. Эхъ, хорошее, чудное мѣсто
дворецъ этотъ! Медуза нахваливала дворецъ, какъ только ѵмѣла
и мало-по-малу обезьяна начала итти на приманку. Она спустилась съ дерева на землю и съ удовольствіемъ внимательно слѵшала медузу, стараясь не проронить ни слова. Медуза сообраобезьянѣ° Н З С Т У П И Л Ъ П О Д Х О Д Я І « і й «оментъ и обратилась къ
-

Ну, такъ вотъ, госпожа обезьяна, я сейчасъ отправляюсь
обратно, домой к ъ себѣ.
Если ты не видала еще
никогда дворца, такъ это
какъ разъ удобный случай.
Я могу быть т е б ѣ проводникомъ. А, к а к ъ думаешь?
— Да, видишь ли...
отправиться, отчего не отправиться ?Я бы съ удовольствіемъ; только я, вѣдь,
не умѣю ходить по водѣ.
— Н у . э т о пустое.тебѣ
и думать не стоитъ объ
этомъ; я отлично доставлю
тебя туда на своей сгшнѣ.
— Совѣстномнѣправо,
утруждать тебя.
— Ничего; тяжеленька
ты.правда, новсе равно, перетерплю ужъкакъ-нибудь.
— Если ты такъ любезна, то я съ удовольствіемъ,
хотя право мнѣ и совѣстно...
Тутъ
обезьяна
усѣлась медузѣ на спину,
и о н ѣ тронулись въ путь
по морскимъ волнамъ.

— Не шевелись, обезьяна! Свалишься.
— Осторожнѣе! Плыви, пожалуйста, потихоньку.—Понемногу,
да понемногу все подвигались онѣ впередъ; вотъ у ж е и половина пути. Т у т ъ медуза обратилась къ обезьянѣ.
— А что Обезьяна, есть у тебя штука, которая называется
живой печеныо? — Такой неожиданный вопросъ очень удивилъ
Обезьяну.
— Есть то есть. Да что тебѣ вздумалось спрашивать объ
этомъ? — отвѣчала она.
— А какъ ж е ! Это очень важно; потому и спрашиваю.
— Очень важно?
— Ну конечно! Д а ты
сама скоро узнаешь.
— Скоро узнаю?
Но
это ужасно! Скажи, пожалуйста, въ чемъ дѣло? Я
очень безпокоюсь.
— Т а к ъ у ж ъ и быть,
скажу;разжалобилаты меня.
Д ѣ л о въ томъ, что у насъ
опасно заболѣла супруга
Дракона. К а к ъ тамъ ее ни
лечили, она все никакъ не
можетъ поправиться, и вотъ
врачъ рѣшилъ, что единственнымъ лекарствомъ противъ этой болѣзни можетъ
быть живая печень обезьяны. О н ъ говоритъ, что
будь только эта печень,
такъ болѣзнь мигомъ можно
излечить совершенно. Поэтому-то мнѣ и приказано
захватить тебя живьемъ и
доставить во дворецъ. Т е перь, значитъ, когда ты прибудешь во дворецъ Дракона,
врачъ схватитъ тебя и выр-

ветъ у тебя заживо печень. Ж а л ь мнѣ тебя бѣднягу, право жаль!—
Въ ужасъ пришла обезьяна, прослушавъ разсказъ Медузы. Она
вся стала дрожать отъ страха при мысли объ ожидавшей ее участи.
— Т а к ъ вотъ оно что! —подумала она. — Т а к о й страшный
замыселъ! Значитъ медуза явилась единственно съ цѣлью завлечь меня о б м а н о м ъ ? — Н о что дѣлать теперь? Какъ выйти изъ
этого положенія? Вѣдь я какъ разъ на серединѣ моря. Ладно ж е !
Надо взять себя въ руки. Спастись можно только при помощи какой
нибудь хитрости. Посмотримъ, чья возьметъ. — Р ѣ ш и в ъ на этомъ,
она приняла спокойный, хладнокровный видъ и сказала медузѣ:
— Только и всего? Благодарю, что сказала. Но отчего всетаки не сказала ты мнѣ объ этомъ раньше?
— Какъ бы не такъ! Скажи я тебѣ раныпе, ты ни за что
не отправилась бы со мною.
— Глупости говоришь! Такая ли я обезьяна, чтобы пожалѣть одну или двѣ изъ своихъ печеней? А тутъ тѣмъ болѣе,
что дѣло касается болѣзни супруги Дракона. Да я сама стала бы
просить, чтобы мнѣ позволено было преподнести ей печень.
Ж а л ь , жаль, что не сказала раныпе! Я, вѣдь, оставила всѣ свои
печени на деревѣ.
— Какъ такъ? Ты оставила п е ч е н и ? . .
— Очень просто! Т а с кать ихъ постоянно съ
собою, такъ онѣ мѣшаютъ
мнѣ. Ну вотъ я и вынимаю
ихъ на день, и вѣшаю на
вѣтвяхъ дерева. Знай я
только раньше, что нужна
печень, я, конечно, захватила бы ее при отправленіи, но ты молчала, а мнѣ
самой не пришло это въ
голову, и я совсѣмъ позабыла о нихъ.
— Вотъ бѣда еще! Ну
зачѣмъ я привезутебя туда,
если при тебѣ нѣтъ печени ?
На что ты сдалась безъ нея?

— Что ж е дѣлать. Видишь, какъ вышло. Какъ ни жаль мнѣ
тебя, но придется вернуться назадъ.
— Еше разъ на островъ?
— Да еще разъ. Иначе, вѣдь, и печени никакъ не достанешь.
— Э-эхъ! Ну ладно; вернемся ужъ! А вѣрно, что онѣ тамъ
на прежнемъ мѣстѣ?
Тамъ, тамъ. Т а м ъ есть прекраснѣйшая огромная печень.
— Т а к ъ ты ее именно и захвати.—Глупая медуза! Не мало
труда стоилъ ей и передній путь, а она опять повернула назадъ,
опять поплыла к ъ Саругадзима. Добрались они, наконецъ, опять
д о прежняго берега. Въ одинъ моментъ вскарабкалась Обезьяна
на сосну и насмѣшливо глядя съ вершины дерева на Медузу
сказала:
— Спасибо,
спасибо
тебѣ, госпожа медуза, за
труды! Кланяйся, пожалуйста, отъ меня Дракону,
когда вернешься домой.
— Что ты говоришь,
обезьяна! А печень? Какъ
ж е такъ?
Обезьяна презрительно
засмѣялась.
— Д а т а к ж е . Неужели
я-таки соглашусь, чтобы
у меня заживо вырвали
печень?
— А условіе наше?
— Чепуха, конечно!
— К а к ъ чепуха?
— Да такъ. Печень внутри
меня, какъ и надо ей быть; и
если ее вырвать, то я должна
умереть. Нѣтъ, извини пожалуйста! Не согласна я на это, не
отдамъ. Если у ж ъ такъ хочется
тебѣ ее, полѣзай сюда на дерево. Не залѣзть только
тебѣ, къ сожалѣнію.— Повернувъ къ медузѣ свой

красный задъ и похлопывая по немъ, обезьяна ндчала насмѣхаться
" И З д ѣ в а т ь с я н а д ъ медузой, которая тутъ только поняла, что
она попала впросакъ, обманута обезьяной. Въ бѣшенствѣ билась
она о берегъ, но обезьяна сидѣла на высокомъ деревѣ и ничего
съ ней нельзя было подѣлать.
— Тварь ты, негодная тварь! Ловко меня обманула. Ладно же!
попомнишь ты меня. Я нажалуюсь на тебя Дракону, какъ только
вернусь домой!
Дракона "

кричала медуза и со слезами на глазахъ, съ
НЗПраВИЛаСЬ

Въ

об

Ратный

путь во дворецъ

А тамъ, во дворцѣ, Драконъ совсѣмъ потерялъ терпѣніе
давно у ж е ожидая медузу. Вытянувъ шею, выглядывалъ онъ ее
разсчитавъ, что у ж е давно бы пора ей вернуться. Но вотъ появилась медуза, грустная, унылая.
— А медуза! Благодарю, благодарю! Захватила обезьяну
привезла? Гдѣ ж е она, г д ѣ ? - з а г о в о р и л ъ Драконъ, торопясь и
волнуясь. Медуза пала ницъ предъ
нимъ.
— Сначала я очень ловко обманула обезьяну и довезла, было,
ее у ж е до половины пути, н о
тутъ она въ свою очередь обманула меня, наговоривъ мнѣ будто
она позабыла захватить свою
печень и разное такое... — отвѣчала_'медуза, доложивъ подробно
все, какъ было. Въ бѣшенство
пришелъ Драконъ. Оскалилъ онъ
клыки свои и грозно зарычалъ.
— Всѣ кости изъ тебя вышибить! Такимъ идіотамъ, какъ
ты, можно ж и т ь и безъ костей.
Эй, слуги, сюда! Вышибить всѣ
кости изъ этой твари и раздробить ихъ, а ее вышвырнуть
вонъ! — Мигомъ сбѣжались на
грозный окрикъ слуги и окруж и л и медузу.

— Пошадите, пошадите меня! — кричала она.
— Драконъ приказалъ. Крѣпись, мужайся! — Собравшись
вокругъ медузы, они выколотили изъ нея всѣ кости и начали
дробить ихъ дубинками, такъ что только хряскъ пошелъ. А затѣмъ выбросили медузу вонъ изъ дворца.
Сама виновата медуза! Своей собственной несообразительностью и глупостью вызвала она гнѣвъ властелина своего Дракона. И съ этого времени стала она дѣйствительно Хоненаи,
т. е., безъ костей. Н ѣ т ъ у нея ни глазъ, н ѣ т ъ у нея ни рта;
вся она, какъ гладко-бритая голова бонзы.

Адацигахара.

Т а к ъ съ т ѣ х ъ поръ и плаваетъ она, вѣчно колыхаясь, на морскихъ волнахъ.

Давнымъ давно, какъ передаетъ молва, ж и л а - б ы л а въ нѣкоторомъ мѣстѣ, по имени Адацигахара І0в ) провинціи Осю, страшная,
престрашная вѣдьма, которая хватала проходившихъ поблизости
путниковъ и пожирала ихъ.
Случилось, однажды, что забрелъ въ Адацигахара странствующій буддійскій монахъ. Солнце какъ разъ у ж е садилось,
наступали сумерки; дулъ холодный вѣтеръ. Д о р о г и впереди еще
много, а ноги у ж е устали, голодъ донимаетъ. Что тамъ ни будь,
а итти дальше нельзя никакъ ! И бонза сталъ подумывать о томъ,
чтобы попроситься на ночлегъ въ первомъ ж е домѣ, какой только
попадется ему. Но, къ несчастью, онъ находился какъ разъ на
самой серединѣ огромнаго пустыря, и кругомъ не было ни гостиницъ, ни вообще какого нибудь человѣческаго жилья. Бонза
былъ въ отчаяніи и совершенно не могъ придумать, какъ ему
выпутаться изъ этой бѣды. Но, вотъ, вдругъ далеко, далеко впереди показался огонекъ.
Ага! — подумалъ бонза — должно быть тамъ есть какое
нибудь жилье. Отлично! Н у - к а , поскорѣе туда; попробую попроситься на ночлегъ! — И онъ поплелся на своихъ усталыхъ
ногахъ, налегая на посохъ и направляясь на огонекъ. Плелся,
плелся и наконецъ, таки д о ш е л ъ . Г л я н у л ъ . . . А одинъ одинёшенекъ стоитъ себѣ посреди [пустыря домишко! З а б о р ъ поломанъ; столбы покривились и покосились. Грязный, унылый, запустѣлый домишко! Въ домикѣ оказалась благообразная, привѣтливая на видъ старушка. Она, не покладая рукъ, пряла пряжу,
сидя около поломаннаго свѣтильника.

Осмотрѣвшись, бонза окликнулъ старуху черезъ заборъ:
— Эй, бабушка! Я путникъ. Заблудился я въ этой пустынѣ;
не знаю просто, какъ и быть теперь. Пусти, пожалуйста, отдохнуть, переночевать ночку.
— Д а , непріятно твое положеніе; э т о в ѣ р н о ! Но, видишьли,
это одинокая, бѣдная х и ж и н а . и нѣтъ здѣсь ни мягкой постели...
да и ничего вообще нѣтъ. Т а к ъ что у ж ъ извини, пожалуйста; нельзя
здѣсь остановиться! — отвѣчала старуха. Бонза пришелъ въ ужасъ.
— Нѣтъ, н ѣ т ъ ! Не надо мнѣ постели. Ничего не надо. Разрѣши
только мнѣ помѣститься
подъ кровлей; большеничего и не прошу. Пожалуйста не отказывай; пусти
переночевать!—Бонза прос и л ъ т а к ъ настойчиво.такъ
убѣдительно, что старуха
видимо смяі-чилась.
— Ну, коли ты такъ
просишь, пусть такъ и будетъ. Ладно у ж ъ ! Если непренебрегаешьмоей убогой
хижиной, заходи пожалуй.
Располагайся, какъ тебѣ удобнѣе; отдыхай! — ласково и привѣтливо заговорила старуха. Бонза обрадовался.
— Большое тебѣ спасибо! Т а к ъ ты значитъ позволяешь?
Благодарю, благодарю!—отвѣчалъ онъ, снимая тутъ ж е свою
шляпу и дорожныя сандаліи.
— Д а - а ! И з ъ болыной бѣды выручила ты меня, бабушка.
Я иду путемъ-дорогою; мѣстъ э т и х ъ не знаю, ну и заблудился
на пустырѣ. Не знаю прямо-таки, что и дѣлалъ бы я далыне,
не прими ты меня такъ радушно. Вотъ у ж ъ , правда, неожиданная помощь. К а к ъ только и благодарить тебя. Наму амида
буцу! Наму амида буцу! 1 0 Э ).
Продолжая разговаривать, бонза вошелъ въ хижину.
Старуха ласково улыбнулась, отставила въ сторону свою
прялку и подошла къ очагу "").
— Вонъ какой холодище! Тяжеленько ж е должно быть пришлось тебѣ. Ну, ничего. Подсаживайся сюда, погрѣйся у огонька!

— К а к ъ - ж е , какъ-же! Благодарю. А - а ! хорошо, тепленько!
Вотъ у ж ъ прямо совсѣмъ, какъ возродился.
— А навѣрно ты такъ-таки и не ѣ л ъ ничего?
— Да, по правдѣ сказать, я порядкомъ голоденъ, поотощалъ
совсѣмъ.
— Какая жалость! Ну, погоди малость, я налажу тебѣ чего
нибудь ^перекусить. Старуха отправилась въ кухню, изготовила
ужинъ и угостила бонзу. И такъ-то у ж ъ была она ласкова,
такъ-то у ж ъ была привѣтлива, что бонза весь растаялъ и не
зналъ, какъ и благодарить свою благодѣтельницу.
Послѣ ужина они оба опять усѣлись подлѣ огня и повели
разговоръ о томъ, да о семъ. Но вотъ, пока они калякали, топливо въ очагѣ сгорѣло, и огонь понемногу, да понемногу угасъ
совсѣмъ Т а к ъ было хорошо, тепло, а тутъ опять наступилъ
холодъ.!;
'
— Ой!
воскликнула старуха. — Вотъ бѣда еще! Топливо
сгорѣло все. Не оставаться ж е такъ въ холодѣ. Ну ладно! Я
пойду на гору, пособеру малость валежника. А ты у ж ъ побудь
дома. Придется малость поскучать тебѣ, ничего не подѣлаешь.
— Т ы хочешь итти? Зачѣмъ
ж е тебѣ трудиться? Я вѣдь и
самъ могу пойти набрать. Непростительно будетъ мнѣ допустить итти тебѣ, такой старухѣ!—
отвѣчалъ простодушно монахъ.
Старуха отрицательно покачала
головой.
— Н у н ѣ т ъ ! Т ы гость! Сиди
себѣ спокойно. Такая жалкая
заброшенная хижина, никакого
угощенія, да если еще я не позабочусь, чтобы хоть огня было
вдосталь!.. Ну, однимъ словомъ,
оставайся себѣ спокойно дома.
Прошу т е б я ! — сказала она и
вышла, было, изъ дома, но вспомнивъ, д о л ж н о быть, что-то вернулась назадъ.

— Я хочу кое-что сказать тебѣ. Я скоро вернусь. А пока
я буду въ отлучкѣ, ты сиди здѣсь смирнехонько и не отходи
отъ этого міста. Да кромѣ того: тамъ въ глубинѣ дома...
тамъ моя спальня. Т а к ъ вотъ, никоимъ образомъ не вздумай
заглядывать туда! На это у меня есть свои причины. Если ж е
ты не послушаешь меня, если вздумаешь посмотрѣть, то, такъ
у ж ъ и знай, не ж д и отъ меня ничего хорошаго! Она нѣсколько разъ повторила съ настойчивостью свое требованіе.
Бонза отвѣчалъ:
— Ладно, ладно! будетъ по твоему. Разъ ты говоришь не
смотрѣть, такъ чего ж е ради стану я смотрѣть. Не буду, не
буду; не безпокойся!
— Помни ж е ! Ни подъ какимъ видомъ не смотри!
— Конечно, не буду; и не подумаю.
— Ну, такъ я надѣюсь. Однако, надо поторапливаться. — С ъ
этими слоэами старуха вышла изъ дома и быстро направилась
к ъ горѣ. Бонза остался
въ домѣ одинъ. О н ъ въ
раздумьи сидѣлъ подлѣ
очага. Но вотъ онъ сталъ
ощущать к а к ъ будто какое-то безпокойство, и
безпокоить его начали
именно недавнія слова
старухи.
— Старуха т а к ъ настойчиво повторяла: «Во
время моего отсутствія,
не сходи съ этого мѣста
и никоимъ образомъ не
вздумай заглядывать во
внутреннія комнаты». Что
ж е бы это могло значить
такое?—думалъ бонза. И
чѣмъ дальше думалъ онъ,
тѣмъ непокойнѣе и непокойнѣе становилось на
д у ш ѣ у него.

У человѣка вообше сильно развита склонность поступать наперекоръ. Если сказать ему: «Не дѣлай этого», то ему непремѣнно
захочется сдѣлать именно это. Сказать ему: «Не смотри на это»,
то непремѣнно явится желаніе смотрѣть. Т а к ъ точно и бонза.
Д о этого времени онъ не думалъ ни о чемъ такомъ, но когда
старуха запретила ему заглядывать во внутреннія комнаты дома, то
у него сразу ж е явилось желаніе непремѣнно посмотрѣть, что
тамъ такое.
— Немножко только... мелькомъ взглянуть; вѣдь право ж е
это ничего, — подумалъ онъ и медленно началъ подниматься
съ мѣста.
— Н ѣ т ъ , н ѣ т ъ ! Х о р о ш о развѣ будетъ, если я посмотрю,
послѣ того, какъ она такъ наказывала не смотрѣть? А кромѣ
того... кто знаетъ, что м о ж е т ъ приключиться со мною? Вѣдь
она такъ строго на строго наказывала, предостерегала! Вотъ ж е
ея слова: «А если вздумаешь заглянуть, то такъ и знай, не ж д и
отъ меня хорошаго». Н ѣ т ъ
боязно! Ну его подальше
совсѣмъ! — О н ъ опять сѣлъ
на свое мѣсто.
— Положимъ, что-же?
Оно, конечно, такъ. Но,
вѣдь, опять ж е . . . Ея здѣсь
н ѣ т ъ ; если я сейчасъ и
взгляну малость, то объ
этомъ не будетъ
знать
рѣшительно - таки
никто,
разъ только не скажу я
самъ...
Однако, посмотрѣть ?..
Н ѣ т ъ лучше не смотрѣть!..
Т а к ъ не смотрѣть?.. А ну,
возьму, даипосмотрю!—Онъ
нѣсколько разъ то вставалъ,
то опять садился. Наконецъ,
рѣшился окончательно.
— А-а! была не была!
Посмотрю, пока ея н ѣ т ъ

дома, — р-Ьшилъ онъ и, не
раздумывая
болыне,
осторожно
пробрался во внутренніе покои въ глубин-ѣ
дома. Заглянулъ туда...

Попаду въ бѣду. Ой попаду! Н ѣ т ъ , коли такъ, т о и е л ь з я терять
-

БУДЬ

'

ЧТ

°

буДеТЪІ

пустиГя\7уВт1ГДИЛСЯ' ВЫСК0ЧИЛЪ

О , ужасъ! Тамъ цѣлыми
горами нагромождены были
останки поѣденныхъ людей.
Въ одномъ углу головы, въ
другомъ ноги. Повсюду залито
кровью; невыразимо противный
запахъ ея ударилъ въ носъ.
Бонза оцѣпенѣлъ отъ ужаса.
Ахнулъ только онъ и тутъ ж е
присѣлъ на чемъ стоялъ.
О й ! Б . . . б . . . б . . . бѣда,
бѣда! —лепеталъ онъ, потерявъ всякую способность двигаться. Безпомощно вертѣлся онъ на
него дрожало, и колѣни стучали, но
страха онъ былъ не въ состояніи.
оправился, пришелъ въ себя.
— Эге! Т а к ъ вотъ оно, въ какой
Это, значитъ, и есть обиталище той самой вѣдьмы,
разсказы о которой я слышалъ у ж е давно. И, вѣдь,
поди ж е ! Какой радушной,
какой привѣтливой
старушкой прикинулась она!
А вотъ оно, какова она въ
своемъ настоящемъ видѣ!

М0МСНТа

~

Э

вѣс~ кто.

СТОЙ

'

п о г о д и !

приб Н 1я С е Л тъ Ш бга. К а К Ъ

~

о к л и к н

У

л ъ

Поск

33

°Р*е — к о

И

^

^

его сзади кто-то, иеизе

^

бѣжать

* ^ольше только

— Стой, погоди! Стало раздаваться все ближе и ближе за
нимъ и „ а к о н е ц ъ , я с н о послышался голосъ старухи, его х о з я й к и . М

таки ™
анать!

одномъ мѣстѣ, все тѣло у
предпринять что либо отъ
Понемногу, наконецъ, онъ
домъ попалъ я на ночлегъ.

Ну, конечно! Такая страшная вѣдьма пожретъ меня
за одинъ разъ. Ахъ ты бѣда
какая! Какъ ж е быть тутъ?
Какъ никакъ, а, однако, нечего прохлаждаться въ такомъ мѣстѣ.
Сейчасъ вернется вѣдьма. Что только и будетъ тогда со мной?

~
меня!
свои
амида
—
—

'

°НаШИШК0!
ВЪ М0Ю

К а к ъ

н и наказ

СПаЛЬНЮ

-

Н

У

ы в а л а я тебѣ, заглянулъпог
о л и ж е , дамъ я тебѣ

Ай!

А й ! Б д а м о я п иш
*
Р л а ! Пропалъ я, если она схватитъ
лепечетъ бонза и стрѣлой несется, забывъ совсѣмъ про
усталыя ноги. Летитъ монахъ, что есть духу и, «Наму
У
буцу!» - ш е п ч у т ъ его губы святую молитву.
Стой, погоди! — раздается сзади.
«Наму амида буцу!»—слышится впереди.

Т а к ъ б ѣ ж а л и они добрую часть времени, и перемѣшивались
между собою молитва бонзы и оклики вѣдьмы. Т о жалобное
«Наму, амида буцу», тогрозное «Стой, погоди»,-оглашали одно за
другимъ мертвую тишину ночи.
Но в о т ъ на счастье монаха стало разсвѣтать. Ночь
окончилась. Всѣ нечистые, всѣ
оборотни
боятся
свѣтлаго
солнца и не смѣютъ показываться при немъ.
К а к ъ только разсвѣтаетъ,
они сразу ж е слабѣютъ и не
могутъ у ж е ничего сдѣлать.
Т а к ъ и эта вѣдьма. Чуть
только разсвѣло, она тутъ ж е
куда-то пропала, какъ будто ея
никогда и не было. Монахъ съ
облегченіемъ перевелъдыханіе.

— Ну, ну! Попался ж е я въ передѣлку; вѣдь едва-едва спасся
только! И это, конечно, благодаря божественной помощи, заступничеству святаго Амида, въ котораго я сыздавна вѣрую. Благодарю тебя, Амида. Наму Амида буцу! Наму Амида буцу!
И не разъ, и не два вознесъ бонза свою горячую молитву
Буддѣ. А потомъ... Потомъ не мало еще постранствовалъ онъ
по бѣлу свѣту, переходя изъ одной провинціи в ъ другую.
Такое, говорятъ, было д ѣ л о въ старину.

Урасима Таро.
Въ давно минувшія времена, сѣдой глубокой древности, ж и л ъ былъ въ провинціи Танго, въ мѣстечкѣ Мидзуное, рыбакъ по
имени Урасима 'Гаро.
Какъ-то вечеромъ, когда онъ, выйдя по обыкновенію на
рыбную ловлю, направлялся, было, у ж е обычнымъ своимъ путемъдорогою съ морского берега домой, онъ наткнулся на группу
дѣтей въ возрастѣ восьми—десяти л ѣ т ъ приблизительно. Самому
старшему изъ нихъ было развѣ что л ѣ т ъ одиннадцать—двѣнадцать.
Собравшись кучей, дѣти таскали взадъ и впередъ пойманную
ими молоденькую черепаху. Они теребили ее, забавляясь ею,
какъ игрушкой, наконецъ, начали бить ее камнями, колоть палками, муча бѣднягу, какъ только могли.
Доброй души былъ Урасима; сострадателенъ былъ онъ.
Увидѣвъ, к а к ъ д ѣ т и мучатъ черепаху, онъ проникся жалостью
к ъ ней.
— Э й вы, вы! Что вы такъ мучите е е . . . Вѣдь умретъ
смотрите, коли вы такъ е е . . . — о б р а т и л с я онъ къ дѣтямъ.
Но шаловливы, непослушны дѣти въ этомъ возрастѣ. И слушать не захотѣли они рѣчи его.
— А и пусть помираетъ себѣ! Намъ любо это — в о т ъ и все.
А ну-ка ее! Н у ! . . И они начали мучить ее еще больше, еще
безжалостнѣе. Урасима призадумался.
— Слушайте! — сказалъ онъ имъ. — Право, вы вѣдь хорошіе
ребята. Не отдадите ли вы мнѣ черепаху?
Эге, что выдумалъ! Ни за что! Развѣ не мы сами поймали ее?

— Ну, конечно, конечно! Это вѣрно. Что и г о в о р и т ь ! Только
вѣдь я вовсе не прошу ее у васъ даромъ. Я дамъ вамъ малость
деньжатъ за нее. Ну такъ что ж е ? Отдадите ее мнѣ? Ладно,
что ли? А на эти деньги вы можете купить себѣ, что сами захотите. Недурно вѣдь это! Право недурно! Ну рѣшайтесь ж е ,
рѣшайтесь! Я вѣдь знаю, вы славные ребята! Идетъ что ли?
Безхитростны дѣти. К а к ъ только Урасима заговорилъ съ
ними ласково, привѣтливо, они сейчасъ ж е послушали его.
— Ладно, дядя! Мы отдадимъ тебѣ черепаху. Ну а ты дай
намъ денегъ за это. — Мѣна совершилась тутЪ ж е . Д ѣ т и отдали
черепаху и въ свою очередь получили малость мелочи.
— Н у ребята! Валимъ теперь! — закричали они и моментально куда то скрылись. Урасима остался
одинъ. Поглаживая
рукою панцырь черепахи, онъ заговорилъ въ раздумьи:
— Да-а!
жаль
тебя бѣдную. Говорятъ, что цапля ж и ветъ тысячу, а черенаха десять тысячъ
лѣтъ. Т е б ѣ суждена
самая долгая жизнь
во всемъ этомъ мірѣ.
Однако, недалека ж е
была ты отъ смерти,
когда поймали тебя
эти балованные д ѣ тишки. Но вотъ, видишь, вышло такъ,
что я какъ разъ случился тутъ,выручилъ
тебя изъ бѣды горючей. О н о и взаправду,
значитъ, суждено теб ѣ - т а к и долголѣтіе.

Ну ну! Я отпущу тебя. Возвращайся-ка ты поскорѣе домой к ъ
"ока не захватили тебя о п я т ь . - О н ъ нарочно вернулся
опять на берегь моря и, спустивъ черепаху въ воду, самъ отпраѵ
вился къ себѣ домой.
На слѣдующій день Урасима усѣлся по обыкновенію въ свою

рТ/ой^оГеГ

П

°ДаЛЬШе "

°ТКРЫТОеМ°Ре'пР™занялся

РЫбу
о«;;ъЪегДо: " " "
" "
'"
«»*»
- Господинъ Урасима! А, господинъ Урасима!
Перепугался Урасима.

-

Что за диво! Лодки по близости нѣтъ, людей ни
ЖЕ

М0ГЪ

бы

звать

—

души

меня

?
подумалъ онъ и пытливо началъ
оглядываться кругомъ Но вотъ откуда ни возьмись, около лодки
показалась черепаха. Урасима пришелъ въ изумленіе.
- Д а неужто ты это звала меня? — спросилъ онъ.
Я, я!
отвѣчала черепаха, высунувъ голову изъ подъ чешуи и почтительно склоняя ее. Вчера вызволилъ ты меня изъ
с п а с г о т ъ сме ти
Р - Глубоко благодарю тебя за это и, вотъ
явилась я теперь сюда выразить свою благодарность, свою почтительную признательность.
- Вотъ оно чтоі Это очень мило съ твоей стороны. Н у
что ж е ? Полѣзай сюда въ лодку. Предложилъ бы я тебѣ.курнуть
малость да ты, вѣдь черепаха. Не куришь, пожалуй? Ха, ха, ха!
- Хе, хе, хе! Н ѣ т ъ не курю. Будь водочка,... ну, дѣло
я^табаку

Д

°ЧКИ *

А

ТЗбаКу?

не

потребляю

- Вишь, ты какая! Ну извини у ж ъ ; водочки, сама знаешь,
тутъ нѣтъ. Залѣзай, однако. Все ж е подсушишь свою чешую
передъ тѣмъ, какъ отправляться отсюда.
Т а к ъ обмѣнивались они любезностями и шутками какъ вдрѵгъ
среди разговора черепаха обратилась къ Урасима съ вопросомъ:
- А что, господинъ Урасима! Доводилось ли тебѣ когда
нибудь видѣть дворецъ Д р а к о н а ? 1 " )
Урасима отрицательно покачалъ головой.
- Н ѣ т ъ ! - отвѣчалъ онъ. Хотя цѣлые годы провожу я на
морѣ изъ года въ годъ, но видѣть дворецъ мнѣ не случалось,
Д а , вѣдь, далеко гдѣ-то онъ тамъ!
В. М. М і в д р к н ъ . — С к ц ц а в і л д р о в н е й Я п о и і н .

— Такъ, такъ! Ну, что далеко, такъ это другой разговоръ.
Какъ ни будь тамъ далеко, а со мною близко окажется. Если
хочешь поглядѣть его, то я могла бы проводить тебя туда.
— Д а что ты? Ты берешься проводить? Спасибо; болыпое
спасибо! О д н о только видишь ли? Тебѣ-то оно въ привычку,
а я, вѣдь, не умѣю плавать по твоему, такъ ч т о . . . — Черепаха и
договорить не дала.
— Помилуй, Урасима! Что ты говоришь такое? Т е б ѣ вовсе
не зачѣмъ плыть самому. Сядешь мнѣ на спину и отличнѣйшимъ
образомъ будешь доставленъ туда.
— Вотъ тебѣ и разъ! Д а развѣ я помѣщусь на твоей, такой
маленькой спинѣ. Какъ это такъ?
— А такъ-же! Усядешься, да и только. Смѣйся потомъ, сколько
хочешь. Вещи пробой узнаются. Попробуй-ка! Садись, не смущайсяі — А пока она говорила, ея панцырь, чудное дѣло, тутъ ж е
на глазахъ сталъ дѣлаться все больше и больше и сдѣлался такимъ, что на немъ свободно могъ умѣститься человѣкъ.
— Чудеса да и только! Удивительная ты ш т у к а ! — м о л в и л ъ
Урасима. — Ну, съ твоего позволенія. А ну-ка! Гопъ! — воскликнулъ онъ, забираясь на щитъ къ черепахѣ. Черепаха не шелохнулась.
— Ну, значитъ, отправимся помаленьку, — сказала она и смѣло
пустилась по бурнымъ волнамъ, держа свой путь ко дворцу
Дракона.
— Долго ли, коротко ли они плыли, но вотъ впереди показались красивыя ворота.
— Черепаха! А что оно такое тамъ впереди? Я к а к ъ будто
вижу что-то вролѣ большихъ замковыхъ воротъ.
— Это? Д а это и есть ворота дворца Дракона. А вонъ тамъ
болыпая кровля, что видится далыпе, это самый дворецъ.
— Эге! Такъ мы, значитъ, и прибыли у ж е к о дворцу Дракона?
— Прибыли, прибыли! А ч т о , скоро небось? — З а разговорами
незамѣтно они добрались до самыхъ воротъ.
— Ну вотъ мы и на мѣстѣ. А теперь у ж е потрудись пожалуйста пройти немножко пѣшкомъ! — сказала черепаха и пошла
впереди Урасима проводникомъ.
— Эй стражи, привратники!—закричала о н а . — Я привела
гсстя изъ Японіи, господина Урасима Таро. Доложите, пожалуйста.

Привратникъ Д а б о х а д з е І і а ) тотчасъ ж е нырнулъ во внутренніе
покои и доложилъ, какъ было велѣно.
Вслѣдъ затѣмъ вышли на встрѣчу Урасима главнѣйшіе придворные чины: Тай, Хираме, Карей 1 1 8 ) и другіе и степенно, по
церемоніалу, начали привѣтствовать его:
— Д о б р о пожаловать къ намъ изъ далекихъ мѣстъ, почтеннѣйшій Урасима Т а р о ! За честь считаемъ принимать тебя здѣсь
у насъ. А тебѣ, благородная госпожа черепаха, болыпое спасибо, что взяла на себя трудъ привезти гостя сюда къ намъ.—
Затѣмъ они повели его во внутренніе покои.
Хотя Урасима и не могъ дать себѣ отчета, что такое творится вокругъ него; хотя и не могъ представить себѣ, что его
ожидаетъ впереди, но смутиться не смутился и спокойно, принявъ равнодушный видъ, прослѣдовалъ въ палаты.
Тамъ навстрѣчу ему вышла въ сопровожденіи громадной
свиты придворныхъ дамъ сама хозяйка дворца, богиня Отохиме,
пышно разодѣтая въ богатыя парадныя одежды. Завидѣвъ ее,
Урасима собирался было привѣтствовать ее по всѣмъ правиламъ, но прежде чѣмъ онъ успѣлъ сдѣлать это, Отохиме подошла к ъ нему, взяла за руку, повела и усадила его на почетное мѣсто.
— Благодарю, что соизволилъ пожаловать, господинъ Урасима!—сказала она. — Вчера ты спасъ жизнь черепахѣ; сердечно
благодарю тебя. И вотъ, чтобы выразить свою благодарность,
я завлекла тебя сюда. Невѣжливо это по отношенію къ тебѣ,
но извини, прошу! Сдѣлано это только для того, чтобы предложить
тебѣ здѣсь угощеніе и отъ всего сердца высказать благодарность
свою. Бѣдна моя хижина, ничего н ѣ т ъ здѣсь особеннаго; но
будь, какъ дома; располагайся здѣсь, какъ лучше находишь, отдыхай себѣ!
Т а к ъ говорила Отохиме, и понялъ Урасима, что онъ желанный гость здѣсь, что нечего стѣснятся и смущаться ему.
Что ты, что ты? — заговорилъ онъ. Я только могу благодарить тебя. Никогда въ жизни не бывалъ я во дворцѣ Дракона,
и все здѣсь въ диковину мнѣ. Такого удивительнаго, такого
интереснаго отъ роду еще не видывалъ я ничего.
— Н у и хорошо! Я довольна, что
рада! — отвѣчала Отохиме.

это

такъ. О т ъ души

А т і м ъ временемъ, пока они разговаривали, подано было,
какъ приказано, должно быть, раньше, угощеніе. Поданы были
яства, подано было вино. Начались пѣсни, началась веселая
пляска. И разыгрался, зашумѣлъ, на славу пошелъ веселый циръ,
пошло ликованье.
Отродясь не видалъ Урасима пиршества такого, и любо было
ему, и буйная радость, хмѣльное веселье охватили его; и чудилось ему, что во с н і видитъ онъ все это.
Но конченъ пиръ; замолкли
пошли осматривать дворецъ, весь смотрѣть отъ
конца до края. Ведетъ
Отохиме гостя своего,
Урасима, ведетъ и туда,
и сюда и показываетъ
ему все, что есть во
дворцѣ только. А тамъ
повсюду кораллы, а затѣмъ вездѣ жемчугъ.
Разубрано, разукрашено
все ими до послѣдка.
И словъ не хватаетъ
пересказать все это. Н о
что самаго удивительнаго, такъ это садъі
Передъ
изумленными
очами были разоліъ и
весна, и лѣто, и осень,
и лютая, суровая зима
На восточной сторонѣ,
тамъ распускались, тамъ
цвѣли вишни и сливы,
мѣшая цвѣты свои. З а ливался тамъ соловей
въ чащѣ; порхали мотыльки и бабочки.
Л ѣ т о было на южной сторонѣ сада. Густо

пѣсни. И пошли они гулять,

росли зеленые листья и стрекотали цикады въ темной зелени
ихъ, и звенѣли кузнечики.
Осень ласкала глазъ на западной сторонѣ. И тихо шептались багряные листья клена; пышно расцвѣтали хризантемы. А
затѣмъ на сѣверѣ. Зима лютая зи.ма, стояла на сѣверѣ. Гладко
залегали тамъ снѣга, сверкая своей непорочной бѣлизной; и
льдомъ, какъ панцыремъ, одѣты были всѣ рѣки тамъ.
Восторгъ наполнилъ душу Урасима, никогда въ ж и з н и своей
не видѣвшаго ничего подобнаго, впервые попавшаго въ такія
чудныя, удивительныя мѣста.
Забылъ онъ о домѣ своемъ; забылъ совсѣмъ о немъ. И незамѣтно, какъ волшебный сонъ, пронеслись для него два-три
дня здѣсь. Но опомнился Урасима.
— О , о ! Да что ж е дѣлаю я!—подумалъ онъ. Вѣдь, тамъ дома
у меня отецъ, мать у меня тамъ! Ушелъ я изъ дома тогда и до сихъ
поръ не возвращаюсь. Какъ ж е томятся они, поджидая меня! Н ѣ т ъ ,
нѣтъ. Скорѣе отсюда,
скорѣе домой! Быстро
собрался онъ въ путь
и такую рѣчь молвилъ
онъ Отохиме:
— Не мало времени у ж е гощу я подъ
радушнымъ
кровомъ
твоимъ. Но надо итти
мнѣ. Прощенія прошу;
отпусти ты м е н я ! —
И стала удерживать
его Отохиме, останавливать стала его.
— О, господинъ
мой, господинъ!Не любо развѣ тебѣ здѣсь?
Хоть день одинъ побудь ещеі — просила
она. Но непреклоненъ
былъ Урасима Таро. И
уступила Отохиме.

— Ну что-жъ! Должно быть, у ж ъ такъ и быть должно, —
сказала она. Я отпушу тебя, сегодня ж е отпущу. Но если
такъ, то дамъ теб-ѣ я даръ, прощальный мой. Бери его; возьми
съ собою! — Она принесла красивую шкатулку. Отказываться
началъ Урасимо Т а р о .
Да какъ-же можно взять мнѣ еще и даръ этотъ? Твоимъ
радушіемъ, твоимъ гостепріимствомъ такъ пользовался я, а тутъ
еще и даръ! Ну можно ли это? Но я беру его, беру потому
лишь, что хочешь такъ ты. Возьму его съ собой! Но скажи ты
мнѣ, что за шкатулка это такая?
— Таматебако 1 1 8 )имя
ея, и чудная вещь, драгоцѣнная вещь содерж и т с я въ ней. Но ты,
мой господинъ, не подумай открывать ее. И что
бы ни случилось, чтобы
ни было съ тобой, никогда, ни за что не вскрывай ты ее. Берегись же,
смотри, быть бѣдѣ, если
вскроешь е е . — И еще
повторяла, и еще напоминала такъ строго наказывала, Отохиме.
Ну вотъ, принявъ таматебако,
прощальный
даръ Отохиме, простился
Урасима съ нею и, опять
помѣстившись на спинѣ
у черепахи, вернулся на
свой прежній берегъ.
Но что такое?! Берегъ, какъ будто и по
прежнему. Т о т ъ ж е самый
берегъ; то-же взморье!
Но среди людей, что ходятъ на этомъ берегу,

нѣтъ ни одного, рѣшительно ни одного знакомаго, прежде видѣннаго, лица.
— Странно что-то, — подумалъ Урасима и быстро зашагалъ
къ своему дому.
— Я вернулся, отецъ!—воскликнулъ онъ и хотѣлъ, было, у ж е
войти въ домъ, но въ домѣ оказались какіе-то незнакомые
ему люди.
— Ага! —подумалъ онъ. — Развѣ что переѣхали мои куданибудь во время моей отлучки? — Непокойно стало на душѣ у
него. — Извините, пожалуйста! — обратился онъ къ тѣмъ лю-

І

д я м ъ : — Я УрасимаТаро.
Д о этого времени я ж и л ъ
въ этомъ самомъ домѣ.
Куда переѣхали во время
моейотлучки моиродные?
Съ удивленіемъ начали вглядываться въ
лицо Урасима Т а р о бывшіе въ домѣ люди при
такомъ вопросѣ его.
— Что? Что? Ты говоришь, что ты Урасимо
Таро?
— Ну-да! Я Урасима
Таро.
Ха, ха, ха! Шутникъ
ж е ты. Что за чепуху
ты мелешь!
Здѣсь дѣйствительно
ж и л ъ человѣкъ, котораго звали Урасима Таро.
Это в ѣ р н о ! Давно только
было это; очень давно.
Семьсотъ лѣтъ прошло
съ т ѣ х ъ поръ. Мудрено
ему быть въ живыхъ теперь.—Урасима остолбенѣлъ отъизумленія.

-

Слушайте, слушайте! Сами вы чепуху городите. Ну

Ч еСТЬ,"МЫЙ УрЗСИМа Т а ? ° И ™
тамъ
согь л і г ь ? Что за безсмыслица такая! Три-четыре дня
только тому назадъ жил-ь я в Ъ этомъ д о м і . З а ч і м ъ вы
ваетесь „ а д о мно Ю ? Разскажите лучше хорошенько, о

что
семьвсего
издТ
чем Ъ

" Н С З Н 1 е М Ъ М Ы ' Д-Ьй^вительно ли ты тотъ самый Урасима
т
Рй
тзадъНИНа
° З Н а е М Ъ ' Ч Г ° б ы л ъ т а к о й с е «ьсотъ л і т / тому
назад-ь. И если та«ъ, то ты пожалуй призракъ его, - отвічали
ему люди съ глубокой искренностью.
"ІТЪ'ВЫ

Г0В

вікаГ И Г °

°Рите

П

Р°СТ0

что-то

невіроятное. я живой

?а38Ѣ Н ГИ У МСНЯ Не Н0ГИ

Д Ка3ательство
разъ
°
разъ ногоіо
ногою объ землю.

°

онг

Тлко

-ВОГО

;ІЛЙ'

стукнулъ нѣсколько

семь7отъаиН° ЧТ° Ж е П р И К а ж е Г
У Р ™ Таро жилъ
что Т е х о Д л „ Т О М 1 Н а З Я Д Ъ ' В Ѣ Р Н ° Г 0 Б ° Р И - ' ~ О н и ни за
не
хотѣли
вѣ ить
Р
. и это угнетало Урасима
причиняло страданія ему. Безпомощно началъ онъ
тутъ оглядываться кругомъ. И вѣрно! Все какъ
будто значительно измѣнилось по сравненію съ тѣмъ
ЧТО было прежде, въ его время. И правы пожалуй
люди тѣ, если судить по этому. А, можетъ, они
и вѣрно говорятъ! Не могъ онъ рѣшить, такъ
это или нѣтъ, не могъ добиться, гдѣ ж е истина.
Какъ во снѣ, съ тяжестыо на сердцѣ безотчетно
пошелъ онъ^опять на взѵюрье, унылый, грустный
угнетенный. Но вдругъ онъ вспомнилъ о бывшей при
и
немъ шкатулкѣ.
- Тогда, давая мнѣ въ даръ ее, говорила О т о химе, что драгоцѣнная вещь заключена въ ней не
открывать, Н И за что не открывать наказывала оИЯ
Н о нѣтъ дома у меня теперь; никого нѣтъ у меня'
Одинокь я! Т я ж к о , невыносимо т я ж к о
мнѣ! Не снести мнѣ этого. И что дѣлать, куда кинуться мнѣ? Открою я ее.
А, можетъ, и сослужитъ службу она? Д а
такъ! Да такъ! - говорилъ онъ самъ съ
собою.

О й быть б ѣ д ѣ , Урасима 1'аро! Но началъ онъ развязывать
шнуры таматебако, поднялъ онъ крышку, заглянулъ во внутрь...
И совершилось диво! Тремя струйками потянулось изъ шкатулки фіолетовое облако вверхъ и коснулось лица его, и въ
тотъ ж е мигъ обратился онъ, двадцатичетырехъ-пяти лѣтній Урасима Таро, въ немощнаго, морщинами покрытаго, старца, и одряхлѣлъ онъ тутъ же, и вдвое согнулась спина его, чтобы не разгибаться никогда у ж е болѣе, и ослабѣло дыханіе жизни его.
Давно, давно то было.

Иссумбоси.
Много времени ' тому
назадъ въ провиціи Сетцу,
въ деревнѣ Наішва, которая превратилась нынѣ въ
городъ Осака, жили-были
старикъ да старуха. Ж и л и
себ-Ь старики вдвоемъ, да
поживали; одна только
бѣда и была у нихъ: дѣтей
не имѣли они, ни одного.
О н и только и думали объ
одномъ, только и желали
одного, чтобы у нихъ
появилось дитя. Неважно
тамъ, какое дитя, хоть

Щш Щ § Ш | | | | §
ірійріЙЯ

0
1

И

^ И ш Щ Ш

вІ|||ЯІ1§8| Л
'ШЩ ЩЩ 1
І і Щ ЩЩтшЩь&Ш
і р ^
ШШ^ШИ^^И
К а Д І И М і> Щ Ш щ Щ І Щ
Я В в ^ Щ
|й§р|Ш ЯЩщІ
^
Щ Ш І
ШШШІ
т т Ю / Ж /
—
Ж
м
"
/*
!
думали они. Но какъ ни желали они этого, какъ
ни мечтали, а дитя, нѣтъ-какъ нѣтъ, не появлялось
|
да и только. Оставалось только о д н о - о б р а т и т ь с я
1
къ божеству, просить его помоши. И вотъ, посовѣтовавшись между собою, отправились они напоклоненіе къ Сушіоскому божеству "

п

о

~

™

™

отецъ!
отвѣтилъ о н ъ . - Е с л и такъ изволишь
приказывать ты, я уйду, уйду немедленно. Но соблаговоли, отецъ,
п

л ~ \ :

н

ь я .

о д н у

тебѣ7:::;г?

?

Д а т ь

изъ

и г о л о к ъ

т е б і

-которыя

и г о л к у ?

— Она будетъ служить мнѣ мечемъ.

тР«Г
тебѣ.

В

д а

м а т у ш

-

«

-

—

0

Н

а

П Ъ ° Н 0 Ч Т 0 ! Н У ' К 0 Н е Ч Н 0 ' Т З К 0 Й м е ч ъ к а « * разъ п о
Отецъ далъ иголку. Иссумбоси сдѣлалъ изъ соломинки

3аТКНуЛЪ
ттѣмъ
Т ъ о обратился
б И Н 0 Ж Н Ыкъ Иматери.
У

Т е Ч

Матушта

ЭТ0ТЪ

П0Пр0Ш

мечъ
я

с е б і

мал

-

поясъ а за

чапікѵ 1
'
У
е н ь к у ю деревянную
чашку и палочки употребляемыя при ѣ д ѣ .
— Чашку и палочки? Зачѣмъ тебѣ это?
- Чашка будетъ мнѣ лодкой; въ ней и отправлюсь я.
і а к ъ ! это какъ разъ годится для тебя,
такая л о д к а . - И она тутъ ж е передала Иссумбоси^и чашку, и палочки. Онъ очень обраловался.
Ну, такъ прощайте, батюшка и матушка!
Счастливо оставаться!.. сказалъ онъ и, распростившись съ родителями, навѣки покинулъ свой
ОТЧІЙ домъ.
Обративъ въ лодку полученную о т ъ матери
чашку, а палочки въ весла, онъ усѣлся въ нее и

началъ грести вонъ изъ Нанивской бухты; началъ грести, самъ
не зная, куда ему направиться, не имѣя никакой опредѣленной
цѣли передъ собою. Но плыть такъ, куда глаза глядятъ, безъ
всякой цѣли не было смысла, и Иссумбоси началъ раздумывать.
— Я слышалъ, что есть городъ К і о т о ; это столица всей Японіи.
Интересно бы отправиться туда. Да, конечно! Т а к ъ я и сдѣлаю I—рѣшилъ онъ. И, разспрашивая дорогу къ столицѣ, онъ поплылъ въ Кіото, подымаясь вверхъ по большой рѣкѣ. Не могъ,
конечно, плыть впередъ быстро крохотный Иссумбоси въ своей
крохотной лодочкѣ-чашкѣ.
О н ъ ночевалъ, приткнувшись къ мостовымъ столбамъ останавливался на отдыхъ, въ разсѣлинахъ прирѣчныхъ камней. Т а к ъ прошелъ мѣсяцъ, и прибылъ
онъ, наконецъ, въ столицу.
Кіото тогда былъ то-же,
что Токіо теперь, и въ то
время пребывалъ въ немъ
микадо, сынъ боговъ. Это
была столица всей Японіи.
Шумъ, движеніе и оживленіе, красота и величественность... ничего похож а г о на то, что было въ
Нанива. Иссумбоси былъ
очарованъ. Въ восхищеніи,
не замѣчая времени, бродилъ онъ по улицамъ и
вотъ подошелъ къ большимъ, красивымъ воротамъ.
Э т о были палаты знатнаго
вельможи, перваго министра
по имени Сандзіо. Иссумбоси 'вошелъ въ ворота и
изъ воротъ пробрался прямо
въ сѣни дома.

Виноватъ! - провозгласилъ онъ. М и н и с т р ъ
находился к а к ъ р а з ъ по с о с і д с т в у съ п е р е д н е / и

У

слѵчайно
слышалг

~ Ч Т ° 3 3 С Т Р а н н ы й ' УДИвительный г о л о с ъ ! - п о д у м а л ъ министръ и самолично вышелъ посмотрѣть, кто тамъ такой Н о
никого не оказалось.
НИГТ

И

~

С т р а н н о

'-

п о д

У

м а

^

° н ъ , и началъ осматривать повсюду.

асида
Г Т Ъ
°НЪ ВНИЗУ КЗКЪ РЗЗЪ' т а м ъ
ставятся
ясида
с т о и т ъ крохотный мальчикъ, величиною не б о л ь ш е
миніатюрной ф и г у р к и игрушечнаго ящика-сада.
2 Г 0 1 Д а Э Т 0 Ч Т 0 " Т 0 курьезное, удивительное забралось
М а л ь ч „ к ъ > а мэльчикъ!
окликнулъ онъ, ты это подал
взлъ голосъ только ч т о ?
— Я, я самый!
Н у и малышъ ж е !
Д а кто ж е ты собственно
такой?
~

З о в у т ъ меня Иссумбоси, а прибылъ я и з ъ
Нанива.
— Какъ?
Иссумбоси?
Д а д і й с т в и т е л ь н о ты к а к ъ
р а з ъ Иссумбоси. Н о зачѣмъ
прибылъ ты сюда?
Я изгнанъ родителями и з ъ дома. Безпріютенъ я теперь, некуда д ѣ ваться мнѣ. Р а з р і ш и , п о ж а луйста, позволь мнѣ остаться
въ домѣ у тебя.— Министръ
немного подумалъ, подумалъ, а потомъ сказалъ:
— Ж а л ь тебя, конечно, жаль. Н о и малышъ ж е
ты, однако! Т а к о г о маленькаго, не найти дѣйствительио нигдѣ, хоть весь с в і т ъ обыскать. Л а д н о !
Л б а в н о э т о у ж ъ очень. Я согласенъ; оставайся
У меняі—-сказалъ о н ъ на просьбу просто и з ъ любопытства больше, и оставилъИссумбоси у себя въ д о м і .

Н о э т о т ъ крохотный Иссумбоси тѣломъ, ф и г у р о й только
былъ малъ, умомъ ж е , сообразительностью о н ъ былъ очень и
очень г о р а з д ъ . Ч т о бы ему н и поручили, чтобы н и заставили
сдѣлать, о н ъ выполнялъ, к а к ъ нельзя л у ч ш е , внимательно и
усердно. И в с ѣ в ъ домѣ полюбили его, и всѣмъ о н ъ былъ у т ѣ хою. Т о л ь к о и слышно было: Иссумбоси да Иссумбоси!
Н о и з ъ в с ѣ х ъ н а и б о л ѣ е полюбила его дочь министра, д ѣ вушка. И куда бы н и шла она всегда неизмѣнно бралз она съ
собою Иссумбоси. Р а з ъ к а к ъ - т о д ѣ в у ш к а , взявъ с ъ собою по
обыкновенію Иссумбоси, отправилась на поклоненіе в ъ храмъ
богини К а н н о н ъ в ъ К і і о м и д з у " е ) . И в о т ъ , когда она пошла, было,
у ж е н а з а д ъ домой, ей устроили засаду два громадныхъ чорта,
спрятавшихся и п о д с т е р е г а в ш и х ъ ее у п о д н о ж і я
н а р у ж н о й каменной лѣстницы. Незнавшая о б ъ
этомъ, д ѣ в у ш к а спускалась совершенно спокойно
в ъ сопровожденіи Иссумбоси. К а к ъ вдругъ с ъ
грознымъ кликомъ выскочили п е р е д ъ ней и з ъ
засады черти.
Н а смерть перепугалась д ѣ в у ш к а и, вскрикнувъ, кинулась б ѣ ж а т ь , н о черти пустились за
ней и в о т ъ в о т ъ готовы у ж е были схватить ее
совсѣмъ. Н о тутъ выскочилъ впередъ Иссумбоси
и загородилъ дорогу чертямъ.
С б р о с и в ъ соломинку-ножны со своего заткнутаго з а поясомъ меча-иголки и потрясая имъ, о н ъ
закричалъ:
— Э й вы, слѣпые черти!
Н е видите р а з в ѣ ? Д а знаете
ли, кто я ? Я извѣстная
персона,
Иссумбоси
изъ
палатъ министра Сандзіо.
Я п р о в о ж а ю дочь министра,
п р и ш е д ш у ю на поклоненіе
К а н н о н ъ . И у васъ хватаетъ смѣлости приставать
е щ е ? Э т о совсѣмъ и з ъ р у к ъ
вонъ, что такое! Н о смотрите!
Берегитесь,
если

хоть пальцемъ прикоснетесь къ этой д і в у ш к ѣ , которая подъ
охраной у меня. Я, Иссумбоси, распорю громадные, какъ насыпь,
вздутые животы ваши, вотъ этимъ самымъ мечемъ-иголкою.
О н ъ кричалъ во всю мочь и величался передъ чертями, какъ
только могъ. Захохотали черти, услышавъ р і ч ь его, и грохотали
голоса ихъ, словно удары въ мѣдный тазъ.
— А и хвастлива ж е горошинка эта! Ну, да все равно; рано
или поздно, а все-таки пришлось бы намъ марать свои клыки объ
него, но разъ онъ вздумалъ еще и м і ш а т ь намъ, такъ проглотимъ его напередъ! — заговорили черти, и одинъ изъ нихъ
тутъ ж е схватилъ безъ затрудненій Иссумбоси и, не жуя, сразу
проглотилъ его. Иссумбоси проскочилъ прямо въ желудокъ чорта.
Вотъ тутъ-то и пригодилась его крохотность. Въ желудкѣ онъ
могъ свободно дѣлать, что угодно, этотъ маленькій Иссумбоси.
И вотъ, онъ началъ колоть внутри желудокъ чорта своимъ иголкою-мечемъ. Не выдержалъ нестерпимой боли чортъ и сильно
откашлянулъ, выбросивъ силою
кашля Иссумбоси наружу вонъ
изъ желудка.
— Эге! Д а онъ хочетъ удрать?
Не дамъ ж е я ему убѣжать! —
закричалъ другой чортъ, увидѣвъ
такую штуку и схвативъ въ тотъ
ж е моментъ И ссумбоси, положилъ
его себѣ въ ротъ. На этотъ разъ
мальчикъ не попалъ въ желудокъ.
Изъ горла онъ пролѣзъ черезъ
ноздри и началъ колоть своимъ
мечемъ глаза чорту, причиняя ему
страшную боль.
Не вытерпѣлъ этого д а ж е и
чортъ и загнулъ языкъ свой отъ
боли. Въ у ж а с ъ пришелъ онъ.
— Ой, ой! Наскочили мы,
однако, на необыкновенное что-то.
Н ѣ т ъ не изъ обыкновенныхъ лю-

дей о н ъ ! Нарвались, нарвались мы на оборотняі Понадѣлаетъ
онъ намъ бѣды! Бѣжать, бѣжать скорѣе! — забормотали черти и
во всю прыть пустились на утекъ. Куда только дѣвались ихъ недавняя сила и дерзость?
— А что не по вкусу пришлось? Эхъ вы! По имени только
черти! Жалкія, слабыя насѣкомыя! Вотъ кто вы! —хвастливо
кричалъ вслѣдъ имъ Иссумбоси и сейчасъ ж е вернулся к ъ забившейся въ уголъ, перепуганной дѣвушкѣ.
— Теперь нечего бояться !-почтительно сказалъ онъ. Вонъ какъ
удираютъчерти!Пойдемъпомаленьку домой. Облегченновздохнула
дѣвушка, совершенно неожиданно вырученная изъ большой бѣды.
— О, какъ я рада! — воскликнула она. — Только, благодаря
твоему заступничеству, и спаслась я отъ лютой смерти. Все это
разскажу я отцу какъ только вернемся, и щедро наградитъ, одаритъ онъ тебя. Радостно, весело направились они тотчасъ ж е
домой къ себѣ. К а к ъ вдругъ подлѣ дороги увидали они валявшуюся небольшую колотушку.
— О й , вотъ колотушка! Очевидно, это черти обронили ее въ
торопяхъ. Славная, однако, штучка попалась намъ! — воскликнула
дѣвушка, взглянувъ на нее. И съ этими словами она подобрала
колотушку. Иссумбоси съ изумленіемъ
смотрѣлъ на это.
— Но что ж е это такое, наконецъ ?—
спросилъ онъ. Д ѣ в у ш к а улыбнулась.
— Ну-у! Т ы не знаешь еще, что
это такое? Э т о колотушка называется
уциде " 9 ). Ею можно выстучать все,
что хочешь. Это прелестная вещица.
— Значитъ, изъ подъ нея можетъ
выйти все, что хочешь, если поколотить ею?
— Такъ, вѣрно! Д а вотъ, если ты
только хочешь чего-нибудь, хорошаго
чего-нибудь, попробуй, скажи, а я начну
выстукивать. Услышавъ это, Иссумбоси
немного призадумался, но вдругъ онъ
съ серьезнымъ видомъ обратился к ъ
дѣвушкѣ.

— Ничего не хочу я особеннаго, — сказалъ онъ, — роста
одного только и желаю.
— Роста?
— Ну-да! Хочу вырости болыпе, большимъ сдѣлаться; одно
только это и надо мнѣ.
— Ну, понятно. Неудобно тебѣ такому крохотному, совсѣмъ
плохо. Конечно, ты долженъ желать роста. Хорошо! Я выстучу
сейчасъ этой колотушкой, чтобы стать тебѣ болыного роста.
Вслѣдъ з а т ѣ м ъ о н а взмахнула колотушкой.
— Пусть станетъ большимъ Иссумбоси! Ростъ дай, дай ростъ!
Роста дай Иссумбоси! — приговаривала она, ударяя колотушкой.
И чудное дѣло! Все тѣло Иссумбоси затрепетало вдругъ, увеличиваясь въ размѣрахъ, и тутъ ж е на глазахъ онъ сдѣлался красивымъ, рослымъ мужчиною.
— О , благодарю, благодарю! Отнынѣ нѣтъ уже прежняго
Иссумбоси, — заговорилъ онъ, подпрыгивая отъ радости. Рада
была и дѣвушка. Вслѣдъ затѣмъ они, не медля, отправились домой.
Когда дома узнали изъ ихъ разсказовъ все, что случилось,
всѣ стали удивляться и превозносить подвигъ Иссумбоси, а то,
что Иссумбоси, благодаря колотушкѣ сталъ болынимъ, привело
всѣхъ въ страхъ и изумленіе. И министръ, который также былъ
пораженъ чудомъ, доложилъ объ этомъ императору. Микадо
тоже считалъ, что э т о и чудесно, и знаменательно и, призвавъ
Иссумбоси во дворецъ к ъ себѣ, одарилъ его разными дарами.
Послѣ этого, подобно тому, какъ ростъ Иссумбоси, сталъ изъ
малаго болыпимъ, точно такъ ж е все болыне и болыпе, все лучше
и лучше становилось положеніе его.
И пріобрѣлъ онъ впослѣдствіи всеобщій почетъ и уваженіе,
ставъ извѣстенъ подъ именемъ военачальника Хорикава, какъ
прозвали его люди.

К и н т а р о.
старыя времена въ горахъ Асигара, провинціи Сагами,
ж и л и были Ямауба и Кинтаро. Ж и л и они въ глубинѣ горъ, въ
самыхъ дебряхъ ихъ. Ямауба была матерью, а К и н т а р о і г о ) сыномъ ея.
Выросшій въ глуши горъ Кинтаро съ младенчества обладалъ
громадной физической силой такой, что обыкновеннымъ, взрослымъ даже людямъ не вмочь было тягаться съ нимъ. И по мѣрѣ
того, какъ онъ подросталъ, все болыне и больше увеличивалась сила
его. Восьми десяти л ѣ т ъ отъ роду онъ, какъ игрушкой, вертѣлъ
у ж е огромной сѣкирой, сваливая ею для забавы громадныя деревья, раздробляя утесы. А затѣмъ изъ обитавшихъ въ горахъ
звѣрей онъ подобралъ себѣ товарищей—медвѣдя, оленя, обезьяну
и зайца и началъ разгуливать себѣ съ ними повсюду, предводительствуя этой бандой.
Однажды Кинтаро, сопровождаемый по обыкновенію своими
звѣрями, бродилъ по горамъ и по доламъ, и вотъ они прошли
на широкую поляну.
— А что, слуги мои вѣрные! Н е позабавиться ли намъ борьбою 1 3 1 ) на этой полянкѣ? —обратился Кинтаро къ своей бандѣ.
— Это хорошо удумано! — одобрилъ его медвѣдь.—Право,
недурно будетъ! Ладно, я сейчасъ ж е устрою арену, а у ж ъ ты
изволь быть зрителемъ.
— Идетъ! Я буду зрителемъ. К т о побѣдитъ, тотъ получитъ
отъ меня награду.
— Здорово! Эй вы! Слышите? Награда будетъ! Ну-ка постараемся. Вали ребята! — И олень, и обезьяна, и заяцъ начали

К
помоГать медвѣдю, и не успѣть оглянуться, какъ арена у ж е
готова.
— ОтличноІ Арена готова. Ну начинайте! Кто тамъ? Д а
вотъ, пускай для начала схватятся обезьяна съ зайцемъ. А ты
олень будешь судьею.
— Слушаю! Я буду судьею. И такъ извольте приготовиться
высокочтимые обезьяна и заяцъ, и выходите сюда, на арену, какъ
только будете готовы. — Ж и в о изладились обезьяна и заяцъ и
выскочили оба на арену.
Олень сталъ по серединѣ. — Борются съ одной стороны
краснозадая, а съ другой длинноухій. Готовьтесь, всмотритесь
одинъвъ другогоі — провозгласилъ олень имена борцовъ, и убралъ
прочь свой вѣеръ раздѣлявшій и х ъ 1 " ) . О б а звѣря устремились
впередъ другъ на друга, и борьба началась.
— Смѣлѣе, смѣлѣе! Вали во всю! — покрикивалъ олень.
— Не поддавайся краснозадая! Д е р ж и с ь долгоухій! — подбадривалъ ихъ медвѣдь. Борьба шла своимъ порядкомъ. Наконецъ, заяцъ здорово нажалъ
и такъ хватилъ ее
о земь, что она только ахнула,
шлепнувшись своимъ краснымъ
задомъ.
— Борьба кончена!—провозгласилъ олень и поднялъ вѣеръ
надъ побѣдителемъ,
зайцемъ.
Сейчасъ ж е Кинтаро отдѣлилъ
одинъ изъ захваченныхъ съ собою на завтракъ рисовыхъ колобковъ и наградилъ имъ побѣдителя. Обезьяна начала жаловаться:
— Да, вѣдь, я поскользнулась, отъ того только и п о б ѣ ж дена. Ну давай еще разъ! Посмотримъ еще, чья возьметъ? О н и
опять начали борьбу. Но хитрая
штука — обезьяна! Неожиданно
схватила она зайца за уши и,
пока онъ корчился и извивался

и

Н Т А Р

197

0.

отъ боли, она ловко дала ему подножку,
нулся по самой серединѣ арены.

такъ

что онъ растя-

На этотъ разъ награду получила обезьяна. Затѣмъ боролись
олень съ зайцемъ. У одного длинныя уши, а у другого большіе
рога. Каждому они мѣшали, каждый берегъ свое, и борьба ихъ
вышла очень забавной. Но олень какъ то нечаянно оступился и,
благодаря этому, былъ побѣжденъ зайцемъ. Нѣсколько разъ еще
начинались схватки между звѣрями; одолѣвалъ то одинъ, то
другой. Но, наконецъ, всѣ они утомились.
— Довольно на сегодня; завтра опять можно будетъ, — р ѣ шилъ Кинтаро и, ставъ во главѣ, пошелъ опять бродить со
своими звѣрями, куда глаза глядятъ, какъ вдругъ пришли они
къ одному бурному, горному потоку въ ущельи.
Думали, было, перебраться
на ту сторонуего, да никакъ нельзя. Н ѣ т ъ ни моста,
ни какого-либо перехода.
А внизу грохочетъ и кипитъ, съ грознымъ ревомъ
несется стремительный горный потокъ. Какъ тутъ
быть? Вся компанія призадумалась.
— Погодите малость! Я
устрою отличный мостъ,—
спокойно сказалъ Кинтаро.
Всѣ заинтересовались, что
ж е онъ сдѣлаетъ такое?
Кинтаро уперся руками
въ росшее тутъ ж е на обрывѣ надъ потокомъ громадное дерево и, крякнувъ,
съ силою нажалъ его. Протяжно и жалобно заскрипѣлъ лѣсной великанъподъ
мощною рукою Кинтаро
и, вывернувшись, съ кор-

нями, грохнулся надъ потокомъ, такъ что его вершина пришлась
на другомъ берегу стремнины. Получился отличный перекидной
мостъ.
— Ну вотъ вамъ и мостъ! Надежный мостъ. Вали всѣ за
мной!
сказалъ Кинтаро и перешелъ первымъ. Всѣ его спутники были поражены.
— Вотъ такъ сила! Это изъ рукъ вонъ что т а к о е ! — д и в и лись они, идя слѣдомъ за Кинтаро. А какъ разъ на этотъ
случай, на самой вершинѣ скалы находился какой-то дровосѣкъ.
О н ъ видѣлъ все это и прямо-таки глазамъ своимъ не вѣрилъ.
— Что за диво! Такой малышъ, а съ корнемъ выворачиваетъ
деревину въ два добрыхъ обхвата, устраиваетъ мостъ и переходитъ по немъ такъ смѣло, горделиво, да еше медвѣдь, олень за
нимъ... Не изъ обыкновенныхъ, однако дѣтей онъ! Чей бы онъ?
Откуда? Пойду-ка незамѣтно за нимъ, да прослѣжу.
Дровосѣкъ живехонько спустился со скалы, переправился по
мосту, переброшенному Кинтаро, и незамѣтно пошелъ слѣдомъ
за нимъ.
Кинтаро и не зналъ себѣ ничего этого. Немного погодя, онъ
распростился со своими товарищами и направился домой.
— А вотъ и я, матушка! — заявилъ онъ по приходѣ. Горная
женщина обрадовалась.
— А! Кинтаро вернулся! Ну гдѣ ж е гулялъ ты сегодня?
— А сегодня мы были въ горахъ съ медвѣдемъ, оленемъ,
обезьяной да зайцемъ. Мы тамъ забавлялись борьбой. Интересная была борьба! Завтра опять пойду, опять борьба будетъ.
— Вогь какъ? Это хорошо! Ну а кто ж е оказался сильнѣе
всѣхъ?
— Кто? Да объ этомъ
и говорить нечего. Я, конечно!
— А затѣмъ?
— А затѣмъ медвѣдь.
— Ну,апослѣ медвѣдя?
— Послѣ медвѣдя?Кто
эт... т... то? Да всѣ почти
одинаково сильны и олень,
и обезьяна, и заяцъ.—-Такъ

болтали они то да се по части борьбы, какъ вдругъ
раздался голосъ:

снаружи

— А ну-ка, малый, попробуй со мной разокъ побороться! —
И вслѣдъ за тѣмъ кто-то вошелъ въ хижину. Пораженные неожиданностью съ изумленіемъ смотрѣли мать и сынъ на пришельца, никогда еще не виданнаго ими дровосѣка.
— Что ты собственно будешь? — спрашивали они его. Дровосѣкъ улыбнулся— Это рѣшительно все равно, что бы тамъ и кто бы тамъ я
ни былъ, а вотъ попробуй-ка потягаться со мною разокъ, помѣряться силою рукъ! — отвѣчалъ онъ. Кинтаро не смутился.
— Ладно потягаемся! Не сердись только, дяденька, коли
побѣжденъ будешь. — И онъ сейчасъ ж е выставилъ впередъ
свою руку.
— Давай, давай!
— Ну, вали! — Борьба началась. Дровосѣкъ оказался
силачемъ,исостязаніепожалуй,
затянулось бы надолго. Но онъ
нашелъ, видимо, что достаточно, и прекратилъ борьбу.
— Ну, я дѣйствительно пораженъ!—воскликнулъ онъ. Я,
вѣдь, издали наблюдалъ, какъ
ты выворотилъ с ъ корнями
дерево тамъ въ ущельи и перекинулъ его мостомъ черезъ
пропасть, ну а теперь еще
попробовалъ тебя на борьбѣ,
силу рукъ посмотрѣть. Правду
скажу тебѣ, ты необычайный
силачъ. Этакъ, когда ты подростешь, ты станешь первымъ
богатыремъ въ Японіи. Однако,
жить такъ тутъ, въ этой горной глуши... Жаль, право!
А что скажешь, матушка? Что если бы отослать твоего
сынка въ столицу, да сдѣлать изъ него самурая. Какъ
думаешь?

— Ты ж е самъ видѣлъ, какой онъ проказникъ! Чего бы и
лучше, кабы сдѣлать его самураемъ. Это з а в і т н о е мое желаніе.
Но, чтобы попасть въ самураи, нуженъ посредникъ. Надо, чтобы
кто-нибудь помогъ устроить это. Г д і
у ж ъ намъ? Х о т і л о с ь бы, конечно, да
не бывать этому!

прыгалъ и скакалъ отъ радости. Т а к ъ на этомъ и порѣшено
было. Но вотъ пришло время отправляться въ путь-дорогу. О
матери у ж ъ , конечно и говорить нечего, но и медвѣдь,
и олень, и обезьяна и заяцъ,
всѣ вѣрные сподвижники Кинтаро, загрустили. Всѣмъ тяжело было разставаться съ
нимъ, О н и пошли провожать
его до самаго подножія Асигараяма.

— Постой, постой! Если ты д ѣ й ствительно имѣешь серьезное намѣреніе, то т е б і нечего безпокоиться—все
уладится.Теперь я могуужеоткрыться.
Я вовсе не дровосѣкъ, а самурай на
службѣ у первѣйшаго военачальника
Японіи Райко изъ фамиліи Минамото. Мое имя Усуи Садамицу
ЧТ0

б

ж

я

такъ

по

Р° У
Я п о н і и в ъ переодітомъ в и д і , такъ вотъ
почему. Свѣтлѣйшій Райко приказалъ мнѣ отыскать такого, вотъ
въ родѣ его, малаго, чтобы въ будущемъ изъ него могъ выйти
богатырь. Если ты хочешь,
чтобы изъ твоего мальчугана вышелъ самурай, то
этотъ случай какъ разъ на
руку. Я сейчасъ ж е уведу
и устрою его на службу у
Райко. Что скажешь на
это? Согласна, что ли? —
Ямауба несказанно обрадовалась такому предложенію.
— Пожалуйста, пожалуйста! Очень прошу даж е , —отвѣчала она. Кинтаро, который тутъ ж е
слушалъ все, т о ж е былъ
очень радъ и доволенъ.
— Вотъ счастье! Вотъ
радость!—говорилъ онъ.—
Сейчасъ ж е отправляюсь я
съдяденькойистану молодцомъ - самураемъ. — О н ъ

|

— Счастливаго пути, Кинтаро!—Прощай, Кинтаро. Скатертью дорога! — прощались
они съ нимъ. Вытянувъ головы, забравшись на деревья, долгодолго еще глядѣли они вслѣдъ ему. И горькія слезы лились изъ
глазъ ихъ. О н и плакали навзрыдъ.
А дровосѣкъ Садамицу былъ радехонекъ, что ему посчастливилось найти въ Асигараяма будущаго богатыря. Ведя ребенка,
онъ направилъ путь свой прямо въ Кіото, столицу Японіи.
Долго ли коротко ли, но вотъ пришли они и въ столицу. Садамицу представилъ Кинтаро своему господину, Райко, и разсказалъ все, какъ было.
Райко остался очень доволенъ, сейчасъ ж е принялъ Кинтаро
въ число своихъ самураевъ и одарилъ его разными дарами.
Саката Кинтоки, одинъ изъ четырехъ витязей Райко, принимавшій впослѣдствіи участіе въ уничтоженіи чертей на Оеяма
и въ покореніи дикихъ варваровъ,
обитавшихъ въ Идзумо и есть
не кто иной, какъ этотъ самый
Кинтаро 1 3 Э ).

людскихъ земная ж и з н ь эта и, какъ солнце вечерней порою, закатилась она, закатилась навсегда для Мурасаки.
Въ то время Хасехиме едва, едва исполнилось три года, и не
успѣлъ ребенокъ еще отличать, гдѣ востокъ, гдѣ западъ. Призвала ее передъ смертью своей мать, привлекла к ъ изголовью и,
гладя любовно головку, заговорила, внушая ей.

Хибаріяма.
Въ т ѣ далекія времена, когда столица Японіи была еще въ
Н а р а 1 " ) , ж и л ъ былъ с е б і знатный царедворецъ, удайдзинъ 1 3 5 ),
Фудзиваро по фамиліи, а именемъ Тоіонари. Его супруга, Мурасаки, была добрая и хорошая госпожа. Все бы хорошо,' да не
благословила ихъ судьба дѣтьми, и супруги постоянно тосковали
объ этомъ. Потолковавъ однажды между собою, собрались они
и, совершивъ въ посгѣ и молитвѣ поклоненіе богинѣ Каннонъ
въ Хасе 12е ), вознесли ей горячія моленія свои о ниспосланіи им ь
ребенка. О т ъ души была молитва ихъ, и вняла ей богиня. И
зачала Мурасаки и появилась на свѣтъ у нея
дочь. Возликовали супруги и нарекли ей имя
Хасехиме іа7 ), ибо богиней Каннонъ въ Хасе
ниспослана она была имъ; и стали растить ее,
оберегая, какъ бабочку, холя какъ цвѣтокъ. Эта-то
самая Хасехиме пожалована была впослѣдствіи,
въ награду за свой даръ слагать пѣсни, званіемъ
цюдзіо 1 2 в ) и стала съ тѣхъ поръ извѣстна подъ
именемъ Цюдзіохиме. А если разсказать по порядку, такъ было это такъ.
Вскорѣ послѣ рожденія дочери, Мурасаки
занемогла, и чѣмъ дальше, тѣмъ хуже д а хуже
становилося ей.
И лечили ее и ухаживали за ней.
Выбивался изъ силъ врачъ, мѣняли лѣкарство
на лѣкарство, а все не помогало. Не въ рукахъ

|[

— Хасехиме, дочь моя! Не поправится мнѣ, не подняться
уже больше. Передо мною смерть моя. Н о хоть и умру я, хоть
не будетъ меня на свѣтѣ этомъ, будь кроткой, послушною,
доброй-такою рости! Не серди нянекъ и мамокъ твоихъ, не
затрудняй, не обеременяй тѣхъ, кто ходитъ за тобою, кто подлѣ
тебя. А е ш е ! . . Если введетъ вмѣсто меня отецъ въ домъ другую
мать для тебя, считай ее эту другую, к а к ъ за родную мать твою,
и люби и почитай ее не меньше, чѣмъ отца твоего. А когда
выростешь, когда станешь большою, съ почтительностыо и искренностью служи старшимъ тебя, жалость и милосердіе проявляй къ
тѣмъ, кто н и ж е тебя. И такъ д е р ж и себя, такъ поступай всегда,
чтобы не пала на тебя ненависть и злоба людская. И будешь
тогда ты примѣромъ и образцомъ прекрасной, совершенной
женщины.
Безмолвно, нешевелясь,
чинно сложивъ на колѣняхъ руки внимала словамъ
матери
Хасехиме,
крѣлко запечатлѣлось все
въ д у ш ѣ малаго ребенка. И
кіьсегда
врѣзались
въ
сердцѣ Хасехиме предсмертныя слова матери. А
время шло. И росла, да
росла Хасехиме, и стала
дѣвушкой; сердечной,привѣтливой, умной, хорошею
дѣвушкой выросла она.
З а это время отецъ ея,
Тіонари, во второй разъ
ввелъ себѣ супругу въ
домъ свой. Теруіо назы-

валась она. Злого и дурного характера была новая госпожа:
какъ есть полная противоположность Хасехиме. Но по отношенію к ъ Хасехиме приходилась она замѣсто матери, и дѣвушка
отнеслась къ ней со всей сердечностыо, выказывая ей величайшую почтительность и любовь, какъ завѣщала ей Мурасаки. Несмотря на это, Теруіо, потому ли, что это былъ не ея собственный
ребенокъ, видѣла въ ней какъ бы помѣху себѣ и рѣшительно ни
чуточки не проявляла нѣжности и ласки к ъ ней.
Случилось однажды Хасехиме и Теруіо быть во дворцѣ микадо. Въ это время какъ разъ во дворцѣ былъ пиръ по случаю
смотрѣнія цвѣтовъ, и для услажденія микадо двое должны были
играть на инструментахъ передъ повѣшенной цыновкой, закрывавшей отъ взоровъ божественный ликъ. Хасехиме пришла очередь играть на кото, а Теруіо на с і о і а э ) . Хасехиме отъ природы была способна и понятлива и, выучившись разъ чему-нибудь, у ж е не забывала этого. Она отлично сыграла свою партію
на кото и удостоилась получить разные дары въ награду за
свою игру. 'Геруіо ж е никакими талантами и способностями не
обладала. Она не умѣла играть, какъ слѣдуетъ на сіо, и не знала,
какъ ей быть тутъ. Кончилось
тѣмъ, что вмѣсто нея сыгралъ
ея партію кто-то другой. Ну,
конечно, она была въ очень
неловкомъ положеніи. Она,
взрослая женщина, и должна
была уступить пальму первенства Хасехиме, еще совсѣмъ
ребенку. О т ъ стыда она не
знала просто куда и дѣваться.
Не задумываясь вовсе надъ
тѣмъ, что сама ж е виновата
во всемъ этомъ, она считала,
что все зло въ одной только
Хасехиме и съ этихъ поръ
стала по отношенію къ ней
еще злѣе, еще болѣе возненавидѣла ее. Вдобавокъ къ
этому она до безумія любила

своего собственнаго ребенка, мальчугана Ходзюмару. Она рѣшила,
что если бы Хасехиме не было совсѣмъ, то отецъ, Тоіонари,
вѣроятно перенесъ бы всю свою любовь на Ходзюмару, и вотъ,'
чтобы Хасехиме не была помѣхой этому, она замыслила страшное
дѣло извести ее, изжить съ бѣла свѣта совсѣмъ. Она приказала
вхожему к ъ нимъ въ домъ врачу приготовить отравленное вино.
Наливъ его въ особую отъ обыкновеннаго вина фляжку, она
сдѣлала значекъ на горлышкѣ ф л я ж к и и, захвативъ вино съ
собою, отправилась къ Хасехиме, беззаботно и весело игравшей
съ Ходзюмару.
— Вотъ это хорошо! — сказала она. — Вы оба играете такъ
скромно, такъ благонравно, что въ награду за это я угощувасъ,
пожалуй, вкуснымъ винцомъ. И наливъ по полной чашечкѣ'
каждому изъ особой бутылки, она подала вино. Взявъ чашечку
и совершенно не подозрѣвая страшнаго умысла, крывшагося въ
этомъ, Хасехиме осушила свою чашечку одновременно съ Ходзюмару.
— Отлично! Д ѣ л о ловко удалось! — подумала съ тайной
радостью Теруіо, наблюдавшая за этимъ, и съ минуты на минуту
стала ожидать дѣйствія яда.
Но дѣвушкѣ какъ ни въ чемъ
не бывало. Незамѣтно ни малѣйшей перемѣны въ ней.
— Что за штука! Однако,.
тутъ что-то не такъ, — подумала Теруіо, которой это начало казатьсястраннымъ.Какъ
вдругъ игравшій около нея
Ходзюмару вскрикнулъ и началъбитьсявъкорчахъ. Цвѣтъ
лица у него внезапно измѣнился, кровь хлынула изо рта.
— Неужели я перепутала
ф л я ж к и ? О, что я надѣлала!—
заволновалась Теруіо. Поднялся переполохъ. Ребенку оказаны
были всѣ пособія, но ничто не помогало.
Въ концѣ концовъ Ходзюмару умеръ.
Конечно, этотъ несчастный случай 'явился не болѣе, какъ

заслуженнымъ наказаніемъ за т ѣ страшные замыслы, которые
питала въ д у ш ѣ своей Теруіо, но злая и несправедливая мачеха,
она ничуть и не подумала о б ъ этомъ. Она во всемъ винила
лишь Хасехиме, считала ее причиной того, что она сама ж е по
собственной оплошности умертвила своего ребенка. И пуще прежняго возненавидѣла она ее.
Хасехиме исполнилось тринадпать л ѣ г ь . Какъ разъ въ это
время случилось, что тогдашній микадо сталъ чувствовать себя
нездоровымъ. Начали доискиватся причинъ болѣзни и нашли.
Д ѣ л о заключалось въ томъ, что въ то время воды рѣки Тацугава
сильно увеличились, и неистовый шумъ ихъ отдавался въ головѣ
божественнаго сына неба, причиняя боль.
По в с і м ъ храмамъ разосланы были указы начать моленія о
прекращеніи шума водъ, н о никакія моленія не могли воздѣйствовать, и шумъ не смирялся.
Тогда всѣ заговорили о томъ, что Хасехиме, дочь министра
Тоіонари, несмотря на
свой юныйещевозростъ,
стяжала себѣ славу сложеніемъ пѣсенъ и что
если она сложитъ ипродекламируетъ пѣсню, то
шумъ можетъ и прекратится.
Тотчасъ ж е воспослѣдовалъ
императорскій указъ Хасехиме,
чтобы она сложила и
прочла пѣсню на берегу
рѣки Тацугава. Д ѣ л о
шло о здравіи божественнаго микадо, и Хасехиме приложила всѣ
свои способности.
Вознеся горячія молитвы к а м и и х о т о к е 130 )
и возвысивъ голосъ она
продекламировала:

Вздымайтесь вы волны высоко!
Не шуми Тацугава рѣка!
И страданія неба потомка
Унесетъ пусть забвенья рука!
она
п
Р ° ч л а стихотвореніе, и чудомъ умолкли шумъ и
ревъ водъ, и здравъ сталъ совершенно въ тотъ ж е мигъ микадо.
Дивился онъ необычайно этому. Тотчасъ ж е повелѣлъ онъ призвать Хасехиме и въ награду за пѣснь ея, пожаловалъ ее зваюемъ цюдзіо. И стали всѣ звать Хасехиме послѣ этого Цюдзюхиме, и дивились ей всѣ д о послѣдняго.
О д н о й душѣ только не на радость было это.
Не радовалась одна только Теруіо, мачеха дѣвушки. Собственный ея ребенокъ умеръ отъ яда, отравленный ею ж е самою,
а ея падчерица, Хасехиме, напротивъ живетъ и преуспѣваетъ
въ жизни. Она снискала расположеніе микадо, она всецѣло пользуется любовью отца. Т я ж е л о стало мачехѣ, и зависть, и злоба,
и тоска, и ненависть, какъ огнемъ, жгли
грудь ея. Опять начала она строить
злые замыслы и начала клеветать на
дѣвушку отцу ея. Но не внималъ онъ
наговорамъ ея. И вотъ, тогда, выждавъ
время, когда Тоіонари находился въ
отлучкѣ и з ъ дома, приказала она одному
изъ слугъ, по имени Катода, увезти
ни въ чемъ неповинную дѣвушку въ
Хибаріяма, въ провинціи Кіи, и тамъ
убить ее.

Не смѣлъ ослушаться Катода приказа госпожи. Усадивъ Хасехиме въ
паланкинъ, онъ отправился съ нею
въ горныя дебри Хибаріяма. Н о онъ
хорошо зналъ, что дѣвушка не виновата ни въ чемъ, что ничего нехорошаго нѣтъ за ней. И какъ ж е было
ему убить ее, сколько бы тамъ ни
приказывала госпожа его! Опять ж е
и вернуть ее обратно въ отчій домъ
нечего было и думать.

Ж а л ь было ему бідную дѣвушку. И вотъ онъ надумалъ.
Ж и в о выстроилъ онъ въ глубинѣ горъ хижину и, рѣшивъ
не возвращаться домой и самъ, вызвалъ сюда свою жену, и вдвоемъ
они стали служить дѣвушкѣ, заботясь о ней. Возвратился Тоіонари изъ отлучки, спросилъ о дочери. Теруіо наговорило ему,
что Хасехиме убѣжала изъ дома и исчезла совсѣмъ, послѣ какой-то
тамъ выкинутой ею нехорошей продѣлки. Тоіонари былъ пораженъ, услышавъ это.
Онъ радъ бы вернуть дочь домой, но не могъ дознаться, г д ѣ
она находится. Т а к ъ дѣло и осталось.
Прошло нѣсколько времени. Однажды Тоіонари въ сопровожденш большой свиты отправился на охоту въ Хибаріяма. И
в о т ъ . о н ъ видитъ въ одной изъ горныхъ лощинъ уединенную
хижину, а въ ней красивую дѣвушку, склонившуюся въ чтеніи
надъ священными буддійскими свитками.
— Не случайно онатутъ!
Зачѣмъ живетъ, что дѣлаетъ
здѣсь въ этихъ страшныхъ горахъ, такая юная дѣвушка? —
съ удивленіемъ подумалъ онъ
и, быстро подойдя, взглянулъ
на нее. О, неожиданность!
Дѣвушка оказалась не кѣмъ
инымъ, какъ его дорогимъ
дѣтищемъ, его дочерью Хасехиме.
— Ты! Ты, Хасехиме?!—•
воскликнулъ онъ не своимъ
голосомъ. Дѣвушка также
была поражена.
— О ! Это ты отецъ?
Какъ ж е я изстрадалась, какъ
истосковалась по тебѣ! Она
кинулась къ отцу и, припавъ къ нему, навзрыдъ зарыдала. Отърадости,отъсчастья
рыдала она. Такая удивительнаявстрѣча! Тоіонари думалъ,

Х И Б А Р І Я М А .

что онъ видигь это просто во снѣ. и онъ сталъ разспоаши
вать какимъ образомъ очутилась здѣсь она, его юная д о Г
Іогда вышелъ изъ сосѣдняго помѣщенія Катода
Привѣтствую тебя господинъ! — сказалъ о н ъ . - А какъ
она очутилась здѣсь, - такъ вотъ изволь выслушать.
И онъ подробно разсказалъ все: и о зломъ нравѣ Теруіо и о
преаіѣдованіи ею ни въ чемъ неповинной Хасехиме. Въ ужа С ъ
пришелъ Тоюнари, прослушавъ разсказъ, и возмутилась д Ц е г о
К а т о Т Ж С ПРСКРаТИЛЪ ° Н Ъ °Х0ТУ И В М І С Т Ѣ С ъ Х-ехиме /обоими
К ходавозвратился з ъ свои палаты. Провѣдавъ объ ихъ возвраР У Ю С0
°бразила, что ей придется жутко, и тутъ ж е
куда-то скрылась, исчезнувъ навсегда изъ дома. СвободнойТрѵдГю
вздохнула Хасехиме, когда не стало въ домѣ ея злой м а і Г
Теперь зажила она спокойно и всю любовь, всю нѣжность и
преданность свою сосредоточила только на одномъ отцѣ Преданные слуги Катода, мужъ и жена, заботившіеся
о дѣвушкѣ, были шедро награждены и стали
жить въ довольствѣ и покоѣ.
Ниспосланная богиней Каннонъ Хасехиме
была проникнута глубокой вѣрой въ Буддѵ
Впослѣдствш она выткала изъ нитей лотоса картину буддійскаго рая...
И лотосовая мандара
всъмъ и каждому.

Цюдзіохиме извѣстна

Кошки и крысы.
Триста лѣтъ тому ыазадъ правительствомъ изданъ былъ указъ,
которымъ повелѣвалось, чтобы всѣ д о единой кошки въ столицѣ,
содержавшіяся до того на привязи, были освобождены отъ веревокъ и содержались на свободѣ.
И вотъ разныя Буци, Михе, Тама, Кома, которыя до этого
были попривязаны за шею къ столбамъ, были отвязаны въ силу
указа и получили свободу. Рады были онѣ необычайно. О н ѣ
прыгали отъ радости, какъ дѣти, когда наступаетъ хорошая
погода послѣ продолжительнаго дождя, не позволяющаго никуда
выйти, и взапуски другъ передъ другомъ старались выскочить на
свободу. О н ѣ залѣзали на заборы, взбирались на кровли. Теперь
онѣ могли дѣлать, что хочется.
Болѣе пожилыя и степенныя
устраивали на
сушильняхъ
пріятельскія пирушки, понатащивъ туда рыбы, самаго
лакомаго для нихъ кушанья.
Молодежь, болѣе живая и
предпріимчивая, устраивала на
широкомъ лугу игрища, гоняясь за бабочками, забавляясь
игрою въ мячъ. Вездѣ и повсюду въ это время кошекъ
было полнымъ полно. О н ѣ
прямо-таки забрали все въ свои
руки и чванились необычайно,

разгуливая съ горделивымъ видомъ, задравъ кверху носъ и вытянувъ вверхъ, какъ палка, свой длинный хвостъ: — «Мы-де не ктонибудь, а всесильныя кошки, и пользуемся особымъ вниманіемъ у
правительства. Намъ предоставлено повсюду жить на свободѣ
Попробуй кто-либо только коснуться кончика нашихъ ушей,
сейчасъ ж е изорвемъ мы его вотъ этими самыми, своими когтями'
Распростирайся въ страхѣ ницъ передъ нами и сметай пыль съ
кончиковъ нашихъ у с о в ъ » . — Да поистинѣ это было хорошее
время для кошекъ, лучше его у ж е и не было.
Но для кого не было оно хорошимъ, такъ это для крысъ.
Крысы исконные враги кошекъ, не любятъ и боятся ихъ. Заслышавъ только кошачій голосъ, они у ж е начинаютъ дрожать, и
замолкаетъ ихъ пискъ «цю, цю, цю». И теперь, когда эти ненавистныя имъ кошки стали бродить на свободѣ и разгуливать
повсюду, крысамъ пришлось быть особенно бдительными и осторожными. Съежившись, забились онѣ по чердакамъ, на д н ѣ водостоковъ, по грязнымъ норамъ. Добывать пищу стало невозможнымъ. И только по временамъ, когда очень у ж ъ начиналъ
донимать голодъ, пробирались онѣ
потихоньку въ кухню, или какойнибудь ш к а ф ъ ; но если только
попадались на глаза кошкѣ, то тутъ
имъ приходилъ и конецъ. Ж и т ь я
не стало крысамъ совсѣмъ. И достать
какой - нибудь ломтикъ сушеннаго
моци і а а ) , или кусочекъ свѣчи стоило
риска жизни, Не втерпежъ стало
крысамъ. И вотъ к а к ъ - т о ночью,
когда люди и кошки позаснули глубокимъ сномъ, собрались о н ѣ всѣ въ
одномъ амбарѣ на совѣщаніе, чтобы
обсудить и рѣшить, какъ ж е быть
имъ дальше. И з ъ среды ихъ отдѣлилась пожилая уже, умная на видъ,
крыса. Взобралась она на самый высокій изъ ящиковъ и, окинувъ взглядомъ все собраніе, начала держать
такую рѣчь:

— Послушайте, господа! Нынѣ кошки забрали большую силу,
и намъ, крысамъ, остается только перенести свои жилища въ
пустынныя горы, или же, забившись по норамъ, питаться сажей
и грязью изъ помойныхъ ямъ. Что за проклятое положеніе!
К о ш к и въ десять разъ больше насъ, и тягаться съ ними намъ
нечего и думать. Но оставаться въ такомъ положеніи, какъ сейчасъ,
опять ж е намъ нельзя. Въ концѣ концовъ мы всѣ поперемремъ
съ голода. Но вотъ, что я думаю. Самое лучшее, по моему, это
обратиться съ просьбой къ людямъ, чтобы они опять крѣпко-накрѣпко попривязали кошекъ на веревки, какъ это и было раньше.
Кстати, есть тутъ въ одной кумирнѣ знакомый мнѣ монахъ, ж а лостливый и сердобольный. Пойду-ка я къ нему и попрошу его
помочь намъ въ б ѣ д ѣ . А ,'вы всѣ ждите меня здѣсь, не расходитесь! — Все собраніе одобрило такое рѣшеніе.
— Просимъ, покорнѣйше просимъ!
— Хорошо! Сейчасъ ж е пойду, попрошу.
— Дорбгой только, смотри, будь осторожна!
— Ничего! Въ кумирнѣ кошекъ нѣтъ. — Быстро изладившись, крыса торопливо направилась въ кумирню. Пришла к ъ
монаху.
— Почтеннѣйшій монахъ! А, монахъ! Я пришла съ просьбой
къ тебѣ.
— Д а ты, вѣдь, кажется крыса! Ну что тамъ за просьба
у тебя?
— Д ѣ л о въ слѣдующемъ. К а к ъ ты изволишь знать самъ,
почтеннѣйшій монахъ, теперь во всемъ городѣ кошки содержатся на свободѣ, ну и наше крысиное положеніе стало изъ
рукъ вонъ плохо. По вечерамъ онѣ рвутъ насъ на
части по водостокамъ, по
утрамъ откусываютъ намъ
головы на кухонныхъ порогахъ. Бѣда, да и т о л ь к о !
Добывать ежедневное пропитаніе стало намъ очень
трудно, и если такъ пойдетъ дальше, то въ недалекомъ будущемъ мы всѣ

поперемремъ съ голода. Не ужасно ли это? Какое несчастное,
жалкое положеніе! Т а к ъ вотъ, высокочтимый монахъ, ты милосердъ и сострадателенъ, да къ тому ж е я знаю, что Будда не
дозволяетъ убивать никакого ж и в о г о существа. Поэтому я пришла къ тебѣ съ покорнѣйшей просьбой. Помоги намъ въ нашей
бѣдѣ. Соизволь убѣдить правительство, чтобы оно повелѣло
опять привязать кошекъ на веревки. С ъ этой именно просьбой
и пришла я къ тебѣ. Наму амида буцу! Наму амида буцу! —
просила крыса, молитвенно сложивъ лапки.
Молча слушалъ
отвѣтъ крысѣ.

монахъ ея рѣчь, а потомъ заговорилъ въ

— Положеніе ваше жалкое. Это правда. Но опять и вы сами
далеко не безъ грѣшка. Д а вотъ сказать к ъ примѣру: спрячу я
себѣ старательно сушеныхъ бобовъ, или моци, вы тотчасъ ж е
скрадете. Оклею съ трудомъ наново зонтикъ, вы изгрызете его
въ одну ночь. Куплю крахмала, вы весь его уничтожите прежде,
чѣмъ я успѣю попользоваться имъ; получу пирожное, вы уташите его, не давъ мнѣ д а ж е и попробовать. Д а это ли только?
всемъ
°ставляете вы слѣды своихъ зубовъ; рѣшительнонавсемъ
начиная съ книгъ и кончая моимъ монашескимъ одѣяніемъ. И
такъ вы надоѣдливы, такъ досаждаете, что какъ ни будь милосердъ, какъ ни будь сострадателенъ, а всякое терпѣніе лопнетъ;
поневолѣ будешь сердиться. А теперь, поди, о своихъ дѣлишкахъ молчишь, на кошекъ все валишь! Вишь разогналась! Съ

кошками-де
справу
нѣтъ!
Н ѣ т ъ , нельзя такъ о себѣ,
да о себѣ толькоі — Видя,
что монахъ наотрѣзъ отказывается помочь имъ, и не
имѣя ничего болыпе сказать
въ свою защиту и оправданіе,
опечаленная крыса поплелась
обратно домой.
Придя въ амбаръ, она
разсказала, какъ было дѣло.
Все собраніе было опечалено,
но тѣмъ не менѣе рѣшило,
что, очевидно, такъ просить

не годится. Надо пообѣщать впредь исправиться, отказаться отъ
всѣхъ прод-Ьлокъ, и если попросить заступничества подъ такимъ
условіемъ, то незлобивый монахъ, лучшій и з ъ людей, конечно,
не откажетъ. П о р і ш и в ъ на этомъ, крысы собрались в с і в м і с т ѣ
и густой толпою повалили въ кумирню къ монаху. Пришли онѣ.
Но, о ужасъ! У изголовья монаха сидѣла пришедшая раньше
ихъ, полосатая, какъ тигръ, кошка, и что-тотакое говорила.
Крысы на смерть перепугались и въ страхѣ хотѣли, было, у ж е
бѣжать, но ихъ остановила та самая пожилая крыса, что ораторствовала въ амбарѣ.
— Стойте! Куда вы? Если будете шумѣть, то сами ж е выдадите себя. Спрячемся лучше гдѣ-нибудь тутъ потихоньку, да
послушаемъ, что она говоритъ такое? — убѣждала она ихъ. Понемнсгу, понемногу крысы успокоились; спрятались за перегородкой и, затаивъ дыханіе, стали слушать. А кошка продолжала
болтать.
— Послушай, достойнѣйшій монахъ!—говорила она. — Теперь мы кошки содержимся во всемъ городѣ на свободѣ. И вотъ,
какъ слышно, крысы приходили къ тебѣ и разсказывали про насъ
всякую небывалыцину, клеветали на насъ. Совсѣмъ это не такъ,
какъ говорятъ онѣ. Изволишь ли видѣть, крысиная натура хорошо извѣстна всѣмъ; вѣдь это самыя безпокойныя и надоѣдливыя твари; воришки, отъ которыхъ н ѣ т ъ спасенія!
А теперь возьми насъ. Мы потомки индійскаго тигра. Японія
страна небольшая, да, кромѣ того, она страна нѣжности, мягкости,
вотъ мы и стали такими маленькими, такими смирными, а
прояви только мы свои тигровыя свойства, не устоять противъ насъ ни одному, какой
бы ни былъ тамъ свирѣпый
звѣрь. Вотъ что за животныя
мы! Поэтому и правительство
отнеслось къ намъ събольшимъ
вниманіемъ и заботливостью, и
теперь, благодаря его указу, мы
содержимся на свободѣ. К о нечно, иначе и быть не должно!

А само собой разумѣется, что крысы будутъ говорить про
насъ всякій вздоръ; онѣ, вѣдь, преслѣдуютъ свои личныя цѣли
и если мы убивали этихъ подлыхъ животныхъ, разъ они попадались намъ на глаза, то дѣлали мы это не для собственной
пользы. О людяхъ заботясь, убиваемъ мы крысъ. — Кошка хвасталась и всячески расхваливала себя. Узнавъ изъ этого разсказа
что кошки—потомки индійскаго тигра, крысы, прятавшіяся за перегородкой, перепугались окончательно, и чтобы не попасть въ
бѣду, поторопились по добру по здорову убраться во свояси, пока
еше кошка не успѣла замѣтить ихъ.
Т а к ъ какъ жить въ городѣ при такихъ условіяхъ стало окончательно невозможнымъ, то крысы пришли къ заключенію, что
самымъ лучшимъ для нихъ будетъ сдѣлаться дикими крысами,
ВЪ
I
* е І е В Н Ю ' и в л а ч и т ь с в о е существованіе, питаясь на поляхъ
рисомъ. Всѣ онѣ приготовились въ путь и, оставивъ свои насиженныя жилища на чердакахъ и въ водостокахъ, собирались, было
уже выступить въ путь, но тутъ заупрямилось болѣе молодое!
крѣпкозубое поколѣніе.
'

- Д а что ж е это такое? - заговорили онѣ. К а к ъ тамъ ни
страшны кошки, но нельзя ж е въ самомъ д ѣ л ѣ изъ-за этого
бросать наши старыя жилища въ городѣ, гдѣ мы такъ хорошо
ж и л и до сихъ поръ побросать ихъ и уйти въ деревню, стать
дикими крысами. Н ѣ т ъ , это совсѣмъ не годится. Оно, конечно
можетъ, кошки и потомки индійскаго тигра, но кто знаетъ это?
В0ТЪ

воленія

МЫ

> КРЫСЫ' т а к ь У ж е
сказать, при богѣ

Дѣйствительно состоимъ, съ позД а й к о к у ' " ) . Если мы удеремъ
такъ просто, то намъ нельзя
будетъ и на глаза
показаться ни одному изъ животныхъ.
А ну-ка соберемсялучшевсѣ
вмѣстѣ, да ударимъ на кошекъ.
Пусть мы и не устоимъ противъ нихъ, зато умремъ по
крайней мѣрѣ славной смертью
въ бою. А если мы побѣдимъ
ихъ, то изгонимъ этихъ тварей
изъ города и будемъ себѣ по-

прежнему проникать безпрепятственно повсюду,—и въ кухни, и въ
самые завітные шкафы; будемъ таскать опять все сюда к ъ с е б і .
Будемъ дѣлать все, что только намъ захочется, днемъ или
ночью. А ну ж е рискнемъ разокъ! — Ихъ мужественныя рѣчи
воздѣйствовали на другихъ. Переселеніе въ деревню было оставлено и, не откладывая дѣла въ долгій ящикъ, онѣ выступили
въ походъ противъ кошекъ. К о ш к и сейчасъ ж е провѣдали объ
этомъ.
— Ахъ, несчастныя твари! Мы еще и не думали нападать на
нихъ, такъ онѣ сами начинаютъ, зубы намъ показываютъ!
Ладно, пусть летятъ, какъ бабочки, на огонь! Ж и з н ь имъ, видно,
надоѣла. Пожалуйте, пожалуйте! Наѣдимся ж е мы крысъ до
отвала!—заговорили кошки и, наточивъ когти, начали съ минуты
на минуту поджидать нападенія крысъ.
Въ столицѣ должна была вотъ-вотъ разыграться битва между
кошками и крысами. Но тутъ спѣшно прикатилъ не кто иной,
какъ самъ буддійскій монахъ. Свѣдавъ о томъ, что затѣвается,
онъ поторопился и влетѣлъ въ середину между обѣими враждующими сторонами какъ разъ въ то время, когда онѣ мѣряли другъ
друга взглядами, готовясь начать схватку.
— Эй вы кошки! Крысы! Стойте, погодите! Неужели вы
думаете, что вамъ будетъ какая-нибудь польза оттого, что вы
вступите въ драку другъ съ другомъ? Крысамъ, конечно, не осилить
кошекъ. Но когда кошки побѣдятъ крысъ, надъ ними опять ж е
будетъ собака, а съ собакой имъ не тягаться. И кто бы ни побѣдилъ тутъ, все ж е міръ не станетъ собственностью побѣдителя.
Міръ находится въ общемъ владѣніи, и если только будутъ жить
въ д р у ж б ѣ люди съ людьми, птицы съ
птицами и животныя съ животными,
то жизнь будетъ легка и пріятна всѣмъ.
А если животныя будутъ тащить пищу
у людей, какъ дѣлаютъ крысы, или
мучить другихъ невинныхъ животныхъ,
въ чемъ грѣшны кошки, то такъ у ж ъ
и знайте, небесное наказаніе не замедлитъ явиться само собою. Если вы
уяснили себѣ эту истину, то, вотъ,
вы, крысы, возврашайтесь к ъ себѣ до-

мой и живите смирно по своимъ норамъ, опредѣливъ себѣ въ
пищу что-нибудь подходящее изъ того, что остается отъ людей.
А, вы кошки, въ свою очередь довольствуйтесь супомъ, который
получаете въ раковинахъ изъ подъ морского ушка ш ) и перестаньте
ѣсть невинныхъ животныхъ, какъ крысы.
Если вы будете жить между собою дружно, то и людиотнесутся к ъ вамъ участливо и будутъ время отъ времени удѣлять
вамъ остатки жертвеннаго моци 1 3 8 ) и сушенаго б о н и т а І 3 в ) . Вовсякомъ случаѣ я не допущу васъ до драки. Такъ.поучалъ ихъ бонза,
стоя посрединѣ между противниками, и подѣйствовало, видимо,
его поученіе на нихъ. Первыми преклонили колѣна кошки.
— Впервые теперь, благодаря твоей проповѣди, уразумѣли
мы истину. Отнынѣ и впредь не будемъ мы у ж е преслѣдовать
невинныхъ крысъ, не будемъ совершать ненужнаго умерщвленія
живыхъ существъ, — говорили онѣ. Крысы, въ свою очередь,
пали ницъ.
Если такъ говорятъ почтенныя кошки, то и мы впредь
оставимъ всѣ свои злостныя продѣлки,—почтительно заявили онѣ.
Монахъ обрадовался.
Н у такъ похлопайге лапками въ знакъ возстановленія хорошихъ отношеній между вами, — сказалъ онъ и захлопалъ самъ
въ ладоши, приговаривая при этомъ.
— Сянъ, сянъ, сянъ! — хлопалъ монахъ.
Нянъ, нянъ, н я н ъ ! — в т о р и л ъ ему какой-то шутникъ изъ
кошекъ.

Усивакамару.
Давнымъ давно было это, и съ
тѣхъ поръ прошло у ж е шесть цѣлыхъ вѣковъ. Ш л а тогда непрерывная война въ Японіи между двумя
родами: Минамото и Т а й р а 1 3 ' ) .
Воевали они между собою и п о б ѣ ж дали, и были побѣждаемы. Былъ въ
это время изъ рода Минамото военачальникъ Іоситамо по имени, званіемъ самоноками 138 ). Какъ ни могучъ и храбръ онъ былъ, но отвернулось счастье отъ него; будучи
разбитъ въ сраженіи, онъ искалъ
спасенія въ бѣгствѣ, но былъ убитъ
подосланнымъ убійцей. У него было
восемь д у ш ъ дѣтей и самымъ младшимъ былъ Усивакамару. Когда
былъ убитъ отецъ, Усивакамару былъ
совсѣмъ еше младенцемъ, и мать
его, Токива, еще не отняла его отъ
груди.
Вся власть очутилась въ рукахъ
у Тайра; они были полными господами и хватали и убивали членовъ
дома Минамото, какъ только находили кого-нибудь и з ъ н и х ъ ; Мина-

мото должны были укрываться и соблюдать крайнюю осторожность
чтобы не попасть въ руки враговъ. Поэтому Токива, захватила
съ собою, кромѣ Усивака, еще двухъ дѣтей, Имавака и Отовака.
и скрылась съ ними въ деревнѣ, затаившись тамъ. Хейцы захватили
почти всѣхъ Генцевъ. Однихъ они казнили, другихъ посылали
на острова. Однако, имъ не удалось захватить Токива и бывшихъ
при ней дѣтей. Они искали ихъ повсюду, но никакъ не могли
разузнать, г д ѣ они укрываются. Тогда они придумали такой
способъ, чтобы открыть бѣглецовъ.
Они схватили Секія, мать Токива, и потребовали, чтобы она
указала у б ѣ ж и щ е дочери, обѣщая за это оставить ей жизнь, и
грозя жестокой смертью, въ случаѣ, если она откажется указать
его. Изо дня въ день допытывали и мучили они ее.
Токива въ своей деревнѣ
узнала про это и пришла
въ ужасъ.
— Мое спасеніе будетъ
стоить ж и з н и ни въ чемъ
неповинной матери моей.
А съ другой стороны, если
Хейцы схватятъ меня, то,
вѣроятно, убиты будутъ эти
несчастныя дѣти, всѣ до
единого. А — а ! Что мнѣ
дѣлать?! Какъ поступить?!—
волновалась она въ своемъ
одиночествѣ. Но не могла
она примириться съ тѣмъ,
что ея н ѣ ж н о любимая мать
подвергается такимъ страданіямъ, что она м о ж е т ъ
погибнуть. Она рѣшилась.
Уложивъ на груди своей
однолѣтку Усивака, ведя
за руки, по одну сторону
семилѣтняго Имавака, а по
другую пятилѣтняго О т о -

220

СКАЭАНІЯ ДРЕВНЕЙ ЯПОНІИ.

вака, она направила свой путь въ столицу. Стояла какъ разъ зима,
и съ самаго утра въ этотъ день валилъ густой с н і г ъ ; д у л ъ рѣзкій,
холодный вѣтеръ; дорога была плоха и, она, женщина, шла
пѣшкомъ на своихъ слабыхъ ногахъ, шла среди всѣхъ этихъ
ужасовъ съ тремя малолѣтними дѣтьми. Т я ж е л о и тоскливо
было у нея на душѣ, велико было ея горе, велики страданія.
Грудной ребенокъ плакалъ отъ холода, шедшія пѣшкомъ д ѣ т и
выбились и з ъ силъ и хныкали, а она шла, успокаивая одного,
уговаривая и утѣшая другихъ. Шла и пришла, наконецъ, въ столицу. Тотчасъ отправилась она въ ставку Хейцевъ.
— Я — Т о к и в а І Я п р и ш л а с ю д а съ тремя своими дѣтьми; пришла
и объявилась добровольно, и за это прошу пощадить жизнь моей
матери,—сказала она.
Горемъ и страданіемъ звучала мольба ея. И понялъ ее даже
Кііомори ш ) , предводитель Хейцевъ. Ж а л о с т ь почувствовалъ о н ъ
к ъ ней и сейчасъ ж е отпустилъ ея мать.
И еще рѣшилъ онъ, что незачѣмъ убивать, такихъ малолѣтнихъ дѣтей. Онъ отослалъ Имавака и Отовака послушниками
въ буддійскій монастырь, а Усивака вмѣстѣ съ его матерью, Токива
оставилъ при себѣ. Т а к ъ и росъ здѣсь Усивака. Но когда ему
исполнилось семь лѣтъ, онъ также былъ отосланъ въ буддійскій
монастырь, Токобо, въ Курамаяма, такъ какъ и ему тоже предстояло
монашество. По прибытіи въ монастырь, Усивака, который въ
будущемъ долженъ былъ принять монашескій санъ, началъ заниматься чтеніемъ священныхъ книгъ, письмомъ и всею душою
отдался ученію. Но по натурѣ онъ былъ сильный духомъ ребенокъ, не мирившійся съ подчиненнымъ положеніемъ, не любившій
уступать. Изъ разсказовъ своихъ учителей, изъ болтовни товарищей
онъ узналъ, что Хейцы истребили весь домъ Минамото, начиная
съ Іаситомо. Горе и чувство мести овладѣли имъ. Никогда не
переставалъ онъ думать объ этомъ, ложился ли спать, вставалъ ли
отъ сна; а притомъ еще не мирился онъ съ мыслью, что долженъ
стать монахомъ. У него возникъ смѣлый планъ, имъ овладѣло
страстное желаніе стать въ будущемъ великимъ полководцемъ,
обрушиться грозной карою на Хейцевъ, стереть ихъ съ лица
земли. И вотъ, послѣ этого, выждавъ, бывало, когда всѣ заснутъ
глубокимъ мирнымъ сномъ, онъ потихоньку уходилъ и з ъ монастыря
въ одну долину, прозванную Содзіогатами, и тамъ учился въ

УСИВАКАМАРУ.

221

одиночку мечевому бою, поражая деревья и утесы деревяннымъ
мечемъ, который приносилъ съ собою.
Однажды, ночью Усивака пришелъ по обыкновенію въ Содзіогатами и упражнялся себѣ, дѣйствуя своимъ деревяннымъ
мечемъ. Вдругъ поднялся, зашумѣлъ и загудѣлъ ураганъ, заскрипѣли и застонали деревья, ломаемыя бурей, и въ тотъ ж е мигъ
передъ глазами Усивака появился, откуда ни возьмись, страшный
великанъ, лысый монахъ, ростомъ въ косую сажень, съ громадными
глазами, съ длиннымъ носомъ.
Смѣлый по природѣ Усивака не испугался; онъ не испугался бы,
чтб бы тамъ ни явилось передъ нимъ.
— Что ты такое? — спросилъ онъ и выправилъ для боя свой
деревянный мечъ. Захохоталъ монахъ, и гулкимъ грохотомъ пронесся хохотъ его.
— Я, главный лѣшій
давно у ж е обитаю я здѣсь въ Садзіогатами. Не мало я дивился тебѣ, какъ ты каждую ночь приходишь
сюда и въ одиночку учишься владѣть мечемъ. Я рѣшилъ, что
съ этой ночи я самъ буду учить тебя этому. Вотъ почему я и
явился здѣсь. Услышивъ это, Усивака очень обрадовался.
О , ты явился какъ разъ кстати! Ну, пожалуйста, начинай ж е поскорѣе учить меня. Взмахнувъ своимъ деревяннымъ
мечемъ, онъ началъ наступать на лѣшаго, стараясь нанести ему
ударъ.
Лѣшій мгновенно увернулся и началъ дѣйствовать вѣеромъ,
который держалъ въ рукѣ. Онъ принималъ удары слѣва, отбивалъ справа... и такимъ образомъ обучалъ Усивака разнымъ
пріемамъ мечевого боя. Мало по малу Усивака началъ совершенствоваться. Съ этихъ поръ неизмѣнно каждую ночь приходилъ
онъ сюда и учился у лѣшаго разнымъ сокровеннымъ пріемамъ
боя на мечахъ. Благодаря этому, онъ сталъ необыкновенно ловокъ
и искусенъ въ этомъ дѣлѣ, сдѣлался такимъ рубакой, что въ
одинъ мигъ укладывалъ пластомъ обыкновенныхъ лѣшихъ, будь
ихъ хоть десять, хоть двадцать даже.
Въ это время былъ нѣкій Мусасибо-Бенкеи, монахъ-силачъ.
Бенкеи ж и л ъ въ Сайто на Хіеидзанъ
Этотъ Мусасибо изъ
Сайто пользовался страшной славой неукротимаго малаго, отъ
котораго можно было всего ожидать, и одно у ж е имя его приводило въ трепеть большинство людей. Съ чего-то Бенкеи пришла въ

голову шальная мысль отнимать у людей мечи и онъ рѣшилъ
набрать ихъ такимъ образомъ до тысячи штукъ. Каждый вечеръ
выходилъ онъ к ъ мосту Годзіо и, накидываясь неожиданно на
проходившихъ тамъ, отнималъ у нихъ мечи, а если случалось,
что кто-нибудь начиналъ сопротивляться, то онъ тутъ ж е съ
одного маха убивалъ такого своей тяжелой алебардой, которую
постоянно носнлъ съ собою. Всѣ стали бояться, и послѣ захода
солнца никто ие рѣшался у ж е проходить въ этихъ мѣстахъ.
Усивака прослышалъ объ этомъ.
— Интересный, однако, малый этотъБенкеи!—подумалъ онъ.—
Я, положимъ, не знаю, что такое этотъ монахъ, но, судя по тому
что онъ отнимаетъ мечи, онъ не простой заурядный грабитель;
вотъ сдѣлать бы его своимъ сподвижникомъ! А, вѣдь, пожалуй,
онъ оказалъ бы не малую
помощь, когда
придется
воевать съ Хейцами. Ладно!
Сегодня ж е ночью пойду,
поиспытаю этого монаха.
Смѣлъ и]| крѣпокъ духомъ
былъ Усивака, не по годамъ
смѣлъ. ГІоигрывая на своей
старой, любимой флейтѣ,
онъ пошелъ къ мѣсту Годзіо. На счастье ночь была
лунная свѣтлая.
Прошло нѣсколько времени. Вдругъ, впереди показался громадный, чуть не
до облака ростомъ монахъ,
въ черныхъ доспѣхахъ и
бѣломъ капюшонѣ, покрывавшемъ голову. О н ъ шелъ
тяжелой, размѣренной поступью, опираясь на огромную алебарду, какъ на
трость.
— Ага! Вотъ онъ самый,
этотъ знаменитый грабитель

мечей! Дѣйствительно, здоровый монахъ, силачъ! — подумалъ
Усивака, завидѣвъ его, но ничуть не испугался и, поигрывая на
флейтѣ, продолжалъ себѣ итти съ самымъ независимымъ, безпечнымъ видомъ.
Монахъ остановился, окинулъ его взглядомъ. Но, найдя, должно
быть, что передъ нимъ ребенокъ, котораго нельзя считать за
противника, хотѣлъ, было, пройти, не трогая его. Планъ Усивака
разстроился, но онъ рѣшилъ довести д ѣ л о до конца.
— Э й ты! Что ж е не нападаешь? Коли такъ, то я самъ
начну! — крикнулъ онъ, подвигаясь постепенно къ монаху. Очутившись около него, онъ неожиданно для послѣдняго сильно пнулъ
ногою въ рукоять его а лебарды.
Бенкеи самъ не хотѣлъ его
трогать, хотѣлъ пощадить его,
какъ ребенка, но вышло наоборотъ; этотъ ребенокъ началъ самъ ж е первымъ. Бенкеи
освирѣпѣлъ.
— Ахъ ты хвастунишка!—
воскликнулъ онъ и поднявъ
алебарду сдѣлалъ страшный
взмахъ впоперекъ, намѣреваясь перерубить несчастнаго
Усивака на д в ѣ части пониже
груди. Но не тутъ-то было!
Въ мгновеніе ока увернулся
Усивака отъудара.Отскочивъ
двѣ-три сажени назадъ, онъ
вынулъ заткнутый за поясомъ
у себя вѣеръ и пустилъ имъ
въ Бенкеи. Уныло засвисталъ
и зарокоталъ
полетѣвшій
вѣеръ и глухо ударился въ
лобъ Бенкеи, угодивъ ему
промежду бровей.
Бенкеи пришелъ еще въ
большую ярость, опять взмахнулъ онъ своей страшной

УСИВАКАМАРУ.

алебардой и отпустилъ ее внизъ, чтобы разрубить Усивака вдоль,
какъ раскалываютъ дрова, но Усивака вскочилъ этотъ разъ на
перила моста, избѣгнувъ удара.
— Д а вотъ гдѣ я! — со смѣхомъ закричалъ онъ, хлопая
въ ладоши. Дважды у ж е промахнувшійся Бенкеи окончательно
вышелъ изъ себя. Вертя алебардой, какъ мельничнымъ колесомъ,
безъ перерыва началъ онъ рубить ею и вдоль и впоперекъ.
Но Усивака, прошедшій хорошую школу подъ руководствомъ
лѣшаго изъ Курамаяма, былъ удалымъ бойцемъ; онъ обладалъ необычайной ловкостью и проворствомъ. Поражалъ его Бенкеи спереди
себя, онъ оказывался сзади; рубилъ его позади себя, онъ былъ
какъ разъ впереди. К а к ъ ласточка перелеталъ онъ, перескакивалъ,
какъ обезьяна, и никакъ не
попадалъ подъ ударъ. Не въ
моготу стало даже и Бенкеи;
онъ началъ уставать... Вдругъ
Усивака подскочилъ и вышибъ
у него изъ рукъ алебарду, а
когда растерявшійся Бенкеи
нагнулся, чтобы поднять ее,
онъ такъ толкнулъ его сзади,
что Бенкеи растянулся на четвереньки посреди моста во весь
свой громадный ростъ. Усивака
мигомъ вскочилъ на него верхомъ.
— Ну а что, каково тебѣ?—
спрашивалъ онъ, нажимая все
сильнѣе и сильнѣе. Бенкеи и
раньше замѣтилъ у ж е и дивился, какъ силенъ этотъ ребенокъ, на котораго, казалось,
бы не стоило д а ж е обращать
вниманія, но теперь, когда
Усивака прижалъ его такъ,
что д а ж е нельзя было и шевельнуться, онъ окончательно
былъ пораженъ и изумленъ,"

22$

Ну и диковинная штука!—говорилъ онъ,—Да кто ж е т ы т а к о й
въ самомъ дѣлѣ!? З а это время противниковъ у меня было не
мало. Но такого сильнаго и удалого, какъ ты, я встрѣчаю впервые. К а к ъ хочешь, но ты, или оборотень, или лѣшій, но только
врядъ ли изъ людей. — Усивака разсмѣялся.
— А что Бенкеи? Каково чувствуешь себя? Чувствуешь
страхъ передо мною?
— Чувствую, почтительный страхъ чувствую!
— Покоряешься мнѣ?
— Покоряюсь!
— Будешь, значитъ, служить мнѣ?
— Да, да! Я ж е . в ѣ д ь , покорился тебѣ, буду, значитъ, слугою,
дружинникомъ твоимъ. Но скажи мнѣ, кто ты такой? — В и д я
что уже теперь можно, Усивака освободилъ Бенкеи, поднялъ
его и самъ сейчасъ ж е сталъ держаться по иному.
— Теперь я не стану скрывать отъ тебя ничего. Я восьмой
сынъ Саманоками Іоситомо. Мое имя Усивакамару, а изъ рода я
Минамото. — Бенкеи былъ пораженъ, когда услышалъ это.
— Т а к ъ ты молодой господинъ Усивака, сынъ свѣтлѣйшаго
Іоситамо! Ну, теперь понимаю.
Мнѣ и сначала казалось, что
такое искусство, какимъ обладаешь ты, не присуіце простымъ смертнымъ. Разъ ты
изъ такого знаменитаго, славнаго рода, то я самъ прошу
тебя, соизволь принять меня
на службу къ тебѣ, не отказывай, пожалуйста! — говорилъ Бенкеи.
Затѣмъ они уговорились
подробно, и съ этихъ поръ
Бенкеи сталъ дружинникомъ на службѣ у Усивака.
Усивака былъ радехонекъ, что ему удалось привлечь
на свою сторону и сдѣлать своимъ самураемъ удалого силача-монаха Бенкеи, но такъ какъ самъ онъ
не пришелъ еще въ возрастъ, да притомъ вдвоемъ
только нечего и думать было вступать въ борьбу съ

Тайра, онъ р ѣ ш и л ъ запастись еще терпѣніемъ и выжидать удобнаго случая для начала дѣйствій. Т а к ъ шло время. Н о вотъ до
него доходятъ слухи, что въ Осю есть нѣкто Хидехира изъ рода
Фудзивара, потомокъ знаменитаго Хидесато Тавара Тода. О немъ
говорили, какъ о витязѣ и военачальникѣ, равнаго которому нѣтъ
нигдѣ въ Осю.
Усивака рѣшилъ отправиться къ нему, объяснить все дѣло
и постараться привлечь его на свою сторону. Посовѣтовавшись
съ Бенкеи, онъ вмѣстѣ съ нимъ тайно оставилъ столицу и, не
теряя времени, направился въ Осю. По дорогѣ онъ сдѣлалъ еще
одно дѣло. О н ъ зашелъ въ храмъ Ацута совершить поклоненіе
богамъ. И въ виду того, что не годилось уже больше
оставаться подъ дѣтскимъ именемъ, Усивака, онъ
совершилъ въ этомъ храмѣ обрядъ перехода въ зрѣлый
возрастъ 1 4 3 ) и далъ себѣ соотвѣтственно этому новое
имя Іосицуне Генкуро. О н ъ былъ восьмой по старшинству сынъ, и собственно болѣе подходящимъ для него было имя
Хациро, но Циндзенъ
Хациро назывался его
родной дядя, поэтому онъ
нарочно назвалъ себя въ
отличіе отъ негоКуро 1 ").
О т ъ столицы до Осю
имъ пришлось пройти
добрыхъ триста ри "'),
пока они добрались до
мѣста, гдѣ ж и л ъ Хидехира. Прибывъ туда, Іосицуне обратился к ъ Хидехира съ просьбой дать
ему пріютъ. Хидехира былъ очень расположенъ к ъ роду Минамото и, конечно, не отказалъ. Наоборотъ, онъ былъ д а ж е радъ
приходу Іосицуне и пріютилъ его у себя въ домѣ, принявъ въ
немъ самое горячее участіе.
Прошло нѣсколько времени, и въ Осю стало извѣстно, что
Іоритомо, старшій братъ Іосицуне, сосланный раньше Хейцами въ

ссылку въ провинцію Идзу, собралъ теперь множество сторонниковъ и поднялъ боевые значки противъ Хейцевъ, неся имъ
кару. Самъ не свой сталъ Іосицуне, узнавъ объ этомъ. Ж и в о
набралъ онъ себѣ рать и во главѣ ея явился въ ставку брата
своего, Іоритомо, въ Идзу.
— Уважаемый братъ! — сказалъ онъ, я, Куро Іосицуне,
явился на помощь тебѣ. — Іоритомо былъ очень радъ и принялъ
его радушно. Н о хотя они были и братья, однако, послѣ того,
какъ разбитъ былъ въ бою и погибъ ихъ отецъ, они разсѣялись
повсюду. Видѣть другъ друга имъ никогда не приходилось, и
эта встрѣча была первой. Іоритомо совсѣмъ не зналъ, что такое
его братъ, силенъ ли онъ духомъ, слабъ ли, — ему было совершенно неизвѣстно. А онъ самъ былъ осторожный, мудрый военачальникъ и потому онъ рѣшилъ немного испытать брата. О н ъ
приказалъ слугѣ принести лохань, налитую кипяткомъ, и поставить ее передъ Іосицуне.
— Ну-ка, попробуй опуститьруку въ кипятокъ!—сказалъ онъ, обращаясь к ъ нему.
Н о не испугался этого Іосицуне; не таковъ онъ былъ.
— Слушаю! — отвѣчалъ
онъ и, засучивъ съ горделивымъ видомъ оба рукава,
спокойно опустилъ руки въ
кипятокъ и держалъ ихъ неподвижно въ кипящей и булькающейводѣ.Іоритомо просто
диву дался.
— Да, на тебя можно
положиться. Страха ты не
знаешь! Я назначаю тебя отнынѣ своимъ помощникомъ,
главнымъ сподвижникомъ своимъ. Смотри ж е , только старайся изо всѣхъ силъ! — сказалъ онъ и, назначивъ Іосицуне главнымъ начальникомъ

всей своей рати, приказалъ ему начать дѣйствія противъ Хейцевъ. Іосицуне былъ очень доволенъ. Сейчасъ ж е началъ онъ
готовиться къ походу и во главѣ нѣсколькихъ десятковъ тысячъ
воиновъ выступилъ на Кіото.
Тамъ въ это время укрѣпился было поднявшій успѣшно возстаніе противъ Хейцевъ полководцемъ Іосинака Асахи. Іосицуне
сразу ж е разгромилъ его. Затѣмъ онъ обратился противъ самыхъ
Хейцевъ и послѣ битвы при Ицунотами, изъ которой онъ вышелъ
побѣдителемъ, окончательно разбилъ ихъ въ морскомъ сраженіи
при Данноура. Таира были совершенно уничтожены, всѣ до
послѣдняго. Такіе подвиги оказалъ Іосицуне. Съ этого времени
славное имя Куро Іосицуне разнеслось по всей Японіи, всѣмъ
стало оно извѣстно, и не было, да и теперь нѣтъ никого, кто бы
не зналъ о немъ. 14 ').

Свадьба крысы.
Давно тому назадъ жили-были въ нѣкоторомъ мѣстѣ богатыя крысы: супругъ и супруга. На радость и на утѣшеніе имъ
была у нихъ единственная и прехорошенькая дочка, Оцю по
имени.
Красива она была, что и говорить. Но ни одной только красотой благословила судьба ее. Она была и умна, и талантлива, и
родители любили ее, безъ памяти, души просто не чаяли въ ней.
О н и берегли ее, какъ зѣницу ока: и вѣтеркомъ чтобы не продуло, и твердаго, грубаго чего, не скушала бы. Д л я обученія
письму и чтенію они давали ей грызть корешки Исе моногатари, Кокинсю "'), однимъ словомъ самыхъ выдающихся, самыхъ
знаменитыхъ по стилю и содержанію произведеній. Учили ее и
изящнымъ искусствамъ, и не мало перегрызла она струнъ у котои
сямисеновъ ,4Э ). Д а это ли только? Не упущены были и чайная
церемонія "") и искусство подбора цвѣтовъ. Утащивъ, что нужно
для этого въ свое жилище, они обучали ее, какъ только можно
лучше, всѣмъ этимъ церемоніямъ. Благодаря этому, изъ нея вышла
такая благовоспитанная, такая образованная молодая особа, что
среди ея подругъ не находилось ни одной, которая хоть чуточку могла бы равняться съ нею.
Н о вотъ вошла Оцю въ возрастъ и стала невѣстой. Надо,
значитъ, выдавать ее куда-нибудь замужъ. Супруги стали держать совѣтъ, и красива ихъ дочь, да и характеромъ хороша;
и образована, да и благовоспитана она. Какъ отдать такую
прелестную особу, да еще горячолюбимую дочь, все утѣшеніе
свое, замужъ куда ни попало!? Ж а л ь даже и думать объ этомъ.

К а к ъ ни какъ, а надумали они непрем-Ьнно отдать ее за самое
могущественное, что только ни на есть на всемъ свѣтѣ.
— Что ж е , однако? — говорили они. Самые могущественные
на всемъ свѣтѣ нынѣ — э т о Солнце и Мѣсяцъ. Но Солнце
больно у ж ъ ослѣпительно; не подойдешь къ нему д а ж е близко.
А вотъ Мѣсяцъ, какъ разъ въ пору. И блескъ у него мягокъ,
да и н ѣ ж е н ъ онъ, какъ кажется. Т а к о й женихъ какъ разъ годится намъ, — порѣшили они, и Цюбе, отецъ Оцю, не долго
думая, покатилъ прямо къ Мѣсяцу.
— А что, свѣтлѣйшій Мѣсяцъ! Т ы вѣдь не женатъ еще.
Не соизволишь ли взять въ жены Оцю, дочь н а ш у ? — о б р а тился онъ къ Мѣсяцу. Мѣсяцъ даже ахнулъ отъ изумленія.
— Ну, ну и сказалъ ж е ты штуку! Д а вѣдь какъ ни обширенъ этотъ міръ, а н ѣ т ъ никого въ немъ, кто могъ бы имѣть меня
зятемъ своимъ. Ты съ такой любезностью предлагаешь мнѣ въ
жены горячолюбимую дочь свою... Я, конечно, бдагодаренъ, очень
благодаренъ... Но извини у ж ъ ! Впрочемъ вотъ что: у меня есть
могущественный противникъ; это—Облако. Оно часто не позволяетъ мнѣ выходить,когда я хочу э т о г о . Т а к ъ вотъ... А меня у ж ъ
извини, п о ж а л у й с т а ! — У з н а в ъ со словъ
Мѣсяца, что Облако могушественнѣе, силь~
нѣе Мѣсяца, Цюбе отправился к ъ нему.
— Здравствуй, почтеннѣйшее Облако!
Ты, говорятъ, могущественнѣе самого Мѣсяца. Т а к ъ вотъ не желаешь ли стать
намъ зятемъ, женившись на нашей дочери,
Оцю? Облако задумалось.
— Вѣрно! — отвѣчало о н о . — Я бываю
не малой помѣхой Мѣсяцу. Могущественното я могущественно, что и говорить! Н о
опять ж е у меня есть противникъ, да и не
изъ послѣднихъ — вѣтеръ это, и когда я
задумаю выйти, онъ раздуваетъ и прогоняетъ
меня... Т а к ъ что прошу у ж ъ извинить меня
за мой отказъ. — Цюбе нашелъ, что Облако
отказалось отъ его предложенія совершенно правильно, и направился теперь к ъ
Вѣтру. О н ъ пошелъ къ самому богу вѣтровъ.

— Вотъ что, могучій Вѣтеръ! — сказалъ онъ. — Ты еще не
женатъ; не соблаговолишь ли взять въ жены нашу Оцю?
— Очень благодаренъ тебѣ за твое любезное предложеніе.
Только видишь-ли, почтеннѣйшій Цюбе... Извини меня, сдѣлай
милость! Никакъ нельзя! — отвѣчалъ богъ вѣтровъ, похлопывая
по мѣшку, въ которомъ заключены были вѣтры.
— Какъ? И ты тоже? Да почему ж е ?
— Почему? Ты самъ поймешь, если подумаешь. Изволишь-ли
видѣть? К а к ъ т о л ь к о я задумаю дунуть, какъ слѣдуетъ съ шумомъ
и гуломъ, такъ натыкаюсь на эту самую подлую Стѣну, Она
для меня неодолимое препятствіе. Какъ ни бьюсь, ничего не
выходитъ.
— Такъ, значитъ, Стѣна посильнѣе тебя, могущественнѣе?
— Да еще какъ! Мнѣ нечего и думать тягаться со Стѣною.
— Ну такъ я пойду сватать Стѣну!—сказалъ Цюбе и отправился къ ней.
— Послушай Стѣна! —сказалъ онъ. — Ж е н и с ь на н а ш е й О ц ю
— Н ѣ т ъ ! Отказываюсь. Прошу прощенія! — со степенной важностью, сдержанно отвѣчала Стѣна.
— Вотъ тебѣ и разъ! Ты-то почемуже не хочешь?
— Само собою понятно,
почему. Какъ бы тамъ успѣшно
ни сопротивлялась я вѣтру,
не давая ему хода, но я не
могу устоять противъ васъ,
крысъ. Вы сейчасъ ж е изгрызете меня и понадѣлаете во
мнѣ дыръ.
— Да, ты права. Т а к ъ оно
и есть. Н у такъ я пойду домой
теперь. Надо будетъ пообдумать, да предпринять что-нибудь другое, — сказалъ Цюбе
и направился к ъ себѣ домой,
послѣ всего своего безуспѣшнаго сватовства.А дома супруга
давно у ж е съ нетерпѣніемъ
поджидала его.

— Ну что? Какъ? Нашелъ жениха?—
закидала она мужа вопросами. Цюбе поднялъ
кверху свои усы.
— Радуйся,жена!—отвѣтилъонъ. Самое
могущественное во всемъ м і р і и есть мы,
крысы, никто другой.
— Ой, что ты! Самое могущественное мы, крысы? Да неужели во всемъ
мірѣ-таки?
— Именно. Вотъ подумай-ка! Свѣтлѣйшій Мѣсяцъ пребываетъ на небѣ. Можно,
пожалуй, подумать поэтому, что онъ могущественнѣе всѣхъ. Ахъ не тутъ-то было!
Выйдетъ Облако, и Мѣсяцъ въ страхѣ прячется, забивается куда-нибудь подальше.
Облако, въ свою очередъ, б ѣ ж и т ъ безъ
оглядки передъ Вѣтромъ. Но и Вѣтеръ разбивается объ Стѣну. Ну, а Стѣна... Да развѣ
наша братія не изгрызаетъ эту самую Стѣну? Вотъ и выходитъ,
значитъ, что Облако могущественнѣе Мѣсяца, Вѣтеръ могущественнѣе Облака, Стѣна сильнѣе Вѣтра, ну а мы посильнѣе и самой
Стѣны, и самое могущественное во всемъ, что ни на есть мірѣ,
значитъ, именно мы, крысы. Поэтому
вмѣсто того, что бы отдавать нашу
дочь замужъ зря, куда-нибудь на
сторону, куда лучше будетъ выдать
ее за кого-нибудь изъ нашихъ ж е
крысъ. Выслушавъ подробное объясненіе Цюбе, супруга его вполнѣ
согласилась.
— Ну если такъ,—сказала она,—
то, конечно, выдадимъ ее за когонибудь изъ нашихъ. Кто ж е , однако,
будетъ самымъ подходящимъ для
насъ?
— Д а я и самъ думалъ у ж е объ
этомъ по дорогѣ. К т о - ж ъ бы это въ
самомъ дѣлѣ могъ быть?!. Ума не

приложу просто. Ага! Н у а
какъ, по твоему, Цюмару, что
живетъ на чердакѣ?
— О н о , конечно, господинъ Цюмару, пожалуй, былъ
бы ничего, только тамъ по
сосѣдству живетъ
кошка.
Ну, а если случится грѣхъ
какой? Не наплачешься вѣдь
потомъ...
— Тогда Цюкуро, изъ
помойной ямы. Какъ находишь его?
— Ч т о - ж ъ ? Господинъ
Цюкуро хорошъ бы, да опять
ж е неподалеку отъ него нора
Хорька. Самъ знаешь, опасно
вѣдь такое сосѣдство.
— Т а к ъ ! Ну вотъ тебѣ Цюненъ изъ старой буддійской кумирни?
— Да вѣдь онъ ж е изъ секты монто " ' ) . О н и вѣдь тамъ отдѣлываются цвѣтами при жертвоприношеніяхъ. Цвѣты у нихъ
постоянно въ ходу, это правда; ну, а если насчетъ чего посуіцественнѣе, такъ у ж ъ не взыщи, пожалуйста.
— Въ такомъ случаѣ Цюами, который живетъ у
воротъ буддійскаго храма?
— Ну тамъ всѣ изъ секты дзіодо ' " ) . Боязно у ж ъ
очень; у нихъ она ж и в о
переселится въ рай.
— ІІоложимъ, это правда.
Но, однако, если будемъ такъ
разбирать, то ничего не выйдетъ, ничего не придумаешь
тутъ.
— Куда ни кинь, вездѣ
клинъ, — говоритъ пословица.
'Гакъ вышло и съ супругамикрысами. Они не могли ничего

СвАДЬБА

придумать и были въ большомъ затрудненіи. Вдругь ж е н ѣ пришла
въ голову мысль.
— А что я скажу тебѣ только! Толковали мы и о томъ,
толковали и о другомъ. А вѣдь лучше выдать ее за нашего приказчика Цюске? Что скажешь на это? Цюске ж и в е т ъ у насъ съ
самаго дітства, и все время за нимъ не замічено ничего дурного. К ъ намъ онъ очень привязанъ, преданъ всей душою, да к ъ
тому ж е съ самого д і т с т в а онъ росъ в м і с г ѣ съ Оцю. Знаютъ
они другъ друга прекрасно и у ж ъ конечно поладятъ между собою,
какъ нельзя лучше. — Цюбе только хлопнулъ себя по колінямъ.
— Такъ, т а к ъ ! — воскликнулъ онъ. — Цюске! Н у , конечно,
Цюске! В і д ь вотъ поди ж е ты! Я думалъ все о другихъ,
а про Цюске совсімъ изъ
ума вонъ. У ж ъ преданъ онъ
намъ дійствительно всей душою, про это и говорить
нечего. А я какъ разъ думалъ въ награду ему выділить
его этимъ л і т о м ъ . Пусть откроетъ свою собственную
лавку. Э т о к а к ъ разъ кстати!
Отдадимъ за него. Конечно,
за него! — Сейчасъ ж е позвали они Цюске и объявили
ему свое рішеніе. Цюске
былъ в н і себя отъ радости
и заскакалъ даже. Цю, цю!—
раздавался
его
ликующій
пискъ " 3 ) . Цюбе т о ж е былъ
очень доволенъ. З а т і м ъ родители сообщили Оцю, на
чемъ они п о р і ш и л и ; она
также осталась
довольна,
что такъ вышло. Т у т ъ ж е ,
не откладывая на долго, обсудили они и в с і подробности свадебнаго торжества.

КРЫСЫ.

235

И такъ Цюбе р і ш и л ъ , наконецъ, выдать свое ненаглядное
д і т и щ е , Оцю, за Цюске. Но все ж е оно казалось ему какъ будто
не совсімъ удобнымъ выдавать дочь за своего приказчика, который
живетъ у нихъ на хлібахъ; поэтому онъ немедленно помогъ ему
устроить отдільное жилище и поселилъ его тамъ. З а т і м ъ начались приготовленія къ свадьбі Оцю. Наконецъ, выбранъ былъ
счастливый день, въ который и состоялось торжество ввода нев і с т ы въ домъ жениха.
Ж и л и щ е Цюске было напротивъ въ амбарі и отъ Цюбеева
дома отстояло довольно далеко. Когда наступилъ день ввода
невісты, Оцю усілась въ пышный паланкинъ и тронулась въ путь
сопровождаемая спереди и сзади толпою провожатыхъ. Съ дверныхъ балокъ по стропиламъ, со стропилъ по оконнымъ карнизамъ,
съ карнизовъ по свісамъ
крышъ въ стройномъ пор я д к і двигалась свадебная
процессія. В с і живущія по
близости крысы толпами
высыпали отовсюду, чтобы
поглазіть. С ъ полокъ, изъ
дыръ въ с т і н а х ъ , изъ-за
перегородокъ, изъ щелей
раздвижныхъ дверей, отовсюду г л я д і л и о н і ж а д ными глазами на шествіе.
Говорятъ, что когда бываетъ
свадьба лисицы, то п р и г р і ваетъ солнце и идетъ д о ж д ь .
Но тутъ была свадьба крысы;
погода стояла восхитительная, и свадебный п о і з д ъ
былъ такъ пышенъ, двигался
такъ величаво и степенно,
что в с і т о л ь к о ахали.
Прибыли къ жилищу
Цюске. Невіста вышла при
помощи свата Цюдаю изъ
паланкина и прослідовала

прямо въ парадную горницу. А з д і с ь у ж е стояли въ п о р я д к і
посреди комнаты симадаи 1М ) и чашечки. Оцю с і л а в о з л і нихъ,
и сейчасъ ж е началось питье сочетальной чаши.
Такъ и стала Оцю молодухой, женой Цюске.
Мирно и любовно зажили с е б і молодые новобрачные, и ни
разу не случалось у нихъ, чтобы они кинулись кусать другъ
друга, оскаливъ свои острые зубы. Между ними царило полное
согласіе. Д і л о м ъ своимъ они занимались усердно, отца и мать
чтили, и царилъ въ д о м і у нихъ миръ, и у с п і х ъ сопровождалъ
ихъ. Все, какъ есть все, шло у нихъ по хорошему. Цюбе нарадоваться не могъ, глядя на ихъ житье.
— В і д ь вотъ ж е ! И чего только было м н і обращаться зря
совсімъ и къ Місяцу, и къ Облаку, и къ В і т р у .
Самая подходящая партія, это свой своему, въ своемъ кругуконь лошади, быкъ к о р о в і , ну а крыса крысі, конечно. Н і т ъ
лучше, какъ заключать браки такимъ образомъ. А все ж е оно
вышло для насъ такъ, очевидно, благодаря содійствію бога Д а й коку, въ котораго мы такъ віруемъ. Надо помнить это и не
забывать! — внушалъ онъ молодоженамъ.
Новобрачные благодарили бога и съ т і х ъ поръ не пропускали
ни одного праздника его, чтобы не совершить поклоненія містномѵ
Дайкокутену.

•

БИБЛІОТЕИН
Падгігогичвснихі. иуроо»-ѵ

{

И;дг«и К 0 Р С / 1 Е 8 Ь ! ; < Ъ

I

при Ѵииверситеті

• ^ ш А Н Й В С 13 л г о

|
1
!

I
Ц|

ПРИМѢЧАНІЯ.

•) М о м о значитъ —иерсикъ, т а р о — п р и с т а в к а къ инени старшаго сына.
*) Б у ц и значитъ — пестрый.
") М а с и р а — названіе породы обезьянъ.
*) К и г и с у — золотистый фазааъ.
6
) М и к о т о —почетный титулъ, прибавляемый къ именамъ синтоистическихъ божествъ, приставка к ъ ихъ именамъ въ значеніи: божество, божественный, почитаемый. Х и к о - Х о х о д е м и можетъ приблизительно значить —
принцъ огненная любовь. Это имя трудно объяснймо.
6
) Я м а с а ц и - Х и к о имѣетъ значеніе — принцъ счастливая охота.
' ) Х и к о - Х е н о с у с о р и имѣетъ смыслъ—принцъ распространеніе огня.
8
) У м и с а ц и - Х и к о значитъ—счастливая рыбная ловля.
®) О к и н а —старикъ, почетиая приставка къ именаыъ извѣстныхъ ч ѣ н ъ нибудь престарѣлыхъ лицъ. С і о д з у ц и - н о - о к и н а имѣетъ смыслъ — старецъ
соленая земля (какъ, н а п р , дно моря).
10
) Кассія (сегсійірЬуІІи )"аропісит).
п
) . Т а м а н о и з н а ч и т ъ — н е ф р и т о в ы й колодецъ. Нефритъ считаетсяволшебнымъ, чудодѣйственнымъ, благовѣщимъ камнемъ.
м
) Химе—почетная приставка къ именамъзнатныхъ дѣвушекъ. Т о і о т а м а х и м е значитъ—богатая принцесса.
13
) Т а м а і о р и - х и м е имѣетъ значеніе—принцесса.опирающаяся на жемчугъ.
" ) С а к е — рисовая водка, выдѣлываемая въ Японіи.
1В
) Музыкальньй инструментъ въ родѣ большой арфы.
16
) Бонитъ — іііуппиз ре1ашу$;
" ) Одна изъ провинцій на С и к о к у ; въ Т о с а очень много бонитовъ.
1в
) Двузубка колючая изъ породы Теігосіон; ея мясо очень вкусно, хотя
въ нѣкоторые періоды года бываетъ ядовито.
" ) Рыба изъ иороды плоскоголовыхъ (рІаіусерЬаІиз).
зи
) Пагръ или мрежникъ серебристый (Раегиз сагсііпаііз).
3|
) Морской короткохвостый ракъ (Зоол.).
" ) Курма, псрсиммбнъ (сііозругоз каИ)
" ) Ученикъ С а к і я м у н и [Будды], извѣстный своей мудростью.
Моленія объ умершихъ совершаются въ теченіе 70 дней со дня смерти,
черезъ каждые 7 дней.
" ) По случаю смерти.

I

<

П Р И М Ъ Ч А Н І Я .

240

И) Въ торжественныхъ случаяхъ чаепитіе въ Я п о н і и сопровождается особымъ сложнымъ ритуаломъ. Изученіе правъ чайной церемоніи входило въ
программу воспитанія дѣвушекъ дворянскихъ семей.
»') Классъ воиновъ, состоявшихъ на службѣ у с і о г у н а и д а й м і о .
»») Э т и три сокровиіца, эмблемы божества: мечъ, чудодѣйственный камень
и металлическое зеркало. Зеркало, по мнѣнію нѣкоторыхъ японскихъ писатебогиню солнца. О н о хранится въ ящикѣ,
Л ей, отождествляегь само божество завернутомъ въ бархатную матерію, изъ которой никогда ие вынимается,
такъ что когда матерія истлѣетъ, оно обертывается новой поверхъ истлѣвшей.
а9

) С и р о значитъ—Бѣлка (бѣлаясобака).
з») Д л я каждаго умершаго дѣлается табличка, въ которую вписывается
его посмертное, т. е.особое, данное послѣ смерти уже, имя, и датырожденія
и смерти. Особымъ религіознымъ обрядомъ душа умершаго приглашается
переселиться въ табличку. С ъ этого времени душа успокаивается, ибо дѣлается
сопричастной Буддѣ, божествомъ. Передъ этой табличкой совершаются моленія,
возжигаются курительныя палочки и дѣлаются жертвоприношенія изъ цвѣтовъ,
плодовъ, печенья. Такая табличка называется и х а и .
3") І о с и н о и Ц у к и г а с е — мѣстности около К і о т о , знаменитыя своими
пышноцвѣтущими сливами и вишнями. Я п о н ц ы очень любятъ цвѣты сливовыхъ и
вишневыхъ деревьевъ, особенно вишневые; отъ в и ш н и ( с а к у р а ) и цѣнятся
только цвѣты; плоды ихъ несъѣдобны. Сливовый и в и ш н е в ы й цвѣты любимая
тема японскихъ поэтовъ.
32) Д а й м і о значитъ—большое имя. Т а к ъ называлось высшее, владѣтельное,
феодальное дворянство древней Японіи. Н а службѣ у дайміо состояли самураи. С а м у р а и з н а ч и т ъ - в о о б ш е служилый людъ, но главнымъ образомъ подъ
этимъ разумѣется служилый классъ воиновъ. В ъ 1871 году, т. е. послѣ
реставраціи императорской власти въ Япоиіи, дайміо и саиураи упразднены.
Теперь они составляютъ высшес- ( к в а з о к у ) и среднее ( с и з о к у ) дворянство
Японіи.
33) Х а н а с а к а значитъ—распусканіе, цвѣтеніе цвѣтовъ.
з*) Т е н н о — т и т у л ъ японскаго императора и значитъ—небесный царь. Н ы н ѣ
употребляемый синонимъ этоготитула т е н с и в н а ч и т ъ - с ы н ъ неба.Оба титула
имѣютъ цѣлью указать на божественное происхожденіе, такъ называемыхъ
земныхъ, царей, съ которыхъ и начинается историческій періодъ Японіи, все
начало котораго окутано туманомъ поэтической легенды. Періодъ земныхъ
дарей начинается въ Японіи съ императора Д з и м м у т е н н о (66о годъ до
Р. X . ) , съ котораго идетъ одна непрерывная династія вплоть до нашихъ дпей.
Д в и м м у считается прямымъ потомкомъ земныхъ боговъ, которые и были
иарями Японіи до него, а земные боги ведутъ свое начало отъ небесныхъ боговъ,
создателей Японіи. Упоминаемый здѣсь императоръ И ц и д в ю пярствовалъ
съ 987 ПО І О І І годъ послѣ Р. X .
35) Іероглифы, обовначаюшіе имя Р а й к о , могутъ читаться также І о р о м и ц у . Японскіе іероглифы вообше могутъ имѣть по нѣсколько чтеній.
М и н а м о т о или Г е н ъ , историческая фамилія, долго боровшаяся съ другимъ
аристократическимъ родомъ Т а и р а или Х е й за первенство въ Японш.

Г І Р И М Ѣ Ч А Н І Я .

" е б а < * « • > - » четыре бога: Д з и к о к у - х р а н и т е л ь
Г Г
' «
Колику
запада и Т а м о н ъ - с ѣ в е р а . О н и з а щ и М РЪ
~
" В°
'
° Т Ъ н з п а д е н і й ^ьяволовъ. Четырьмя хранителями
н а г Г ф е о д а л Г К Ж е М е Т ° Н И М И Ч е С К И ч е т ы Р е " ^ н ы х ъ военачальника владѣтель»

зт,

л

ТЫреХранителя

С а м у р а я м и первоначально назывались солдаты 80 дво

і

императо

( с а м у р а у з н а ч и т ъ - с л у ж и т ь , быть на стражѣ). Затѣмъ этнмъ именемъ сталъ
обозначаться вообще военный классъ, дворянство. С а м у р а и - э т о рыцари
Я п о н ш , со всѣми рыцарскими качества.ѵи, созданными на почвѣ конфуціанства.
6
вавшУГ:сѴГтѣЯЛИ Н а С Л У Ж б Ѣ У Д а Й М І ° ' ^
™
Ф — п о л ь з о вавшихся въ т ѣ времена почти полной независимостью и подчинявшихся императору ю л ь к о номинально. О н и состояли къ д а й м і о въ вассальныхъ отношеН«.хъ, ж и л и у нихъ во дворцахъ, получали содержаніе натурою. Въ , 8 7 І году
с а м у р а и упразднены. Теперь они составляютъ дворянское сословіе подъ именемъ с и д з о к у , т. е. благородные.
и*) О е я м а значитъ—гора большой рѣки.
2 С ю т е н ъ Д о д з и вначитъ—глотающій вино юноша.

,

Я Я

ПрВДБ0Р

Цюнагон?аР
г и ц

''

}

Х

Считоизм ъ

нГ ч ѵ ж Л Ч Т °

"аЯ

а Ю Н а Г

ЗНаЧИТЪ

религіи^-'ками.ЧН0'

должность

°

Н Ъ

- Т а к ш совѣтниковъ было три: д а й -

(СреАНІЙ)

И

с ё н а г о н ъ

(младшій).

Здѣсь

націона льная японская религія.По японски она называется
ПУТЬ б0Г0ВЪ
К

-

Э і 0 Й

°СМ°Г0НИЧеСКІе

ЯП0НСК0Й

элементы

« и в ^ о г і и , какъ и всякой,

°*Дее

"

названіе боговъ этой

с ѵ ш е с і в о в Г Г " 1 3 а И М С Т В 0 В а н ъ я п о н ц а м и о т ъ К и т а я въ половинѣ 6 столѣтія,
сушествуетъ на
Г
и Г і :
Р ЯД У " сиатоизмомъ. О б щ е е названіе б у д дійскихъ божествъ въ Я п о н і и - х о т о к е .
л е г е н д ѣ К о п Г а р Н Ъ ~ б 0 П , В 0 Й Н Ы - Э т ° б ы Л Ъ М И К а д о О д з и н ъ , завоевавшій по
т о Т с т и і — б п ' К 0 Г Д Э Н 4 Х 0 Д И Л С Я В Ъ " Р е В Ѣ МаТеРИ" 3 а Т ѣ м Ъ
« ѣ л а л с я синт о и с т и ч е « и м ъ богомъ и, наконецъ, былъ причисленъ к ъ буддійскому пантеону.
45

н

Въ Пр0ВИН

",И

С е т ц

У-

внаменитый синтоистическій храмъ.

ЭТ Й
Гоигенъ ч Г 1
° " Р 0 В И Н Ц І И ХраМЪ" Б ° Ж е С Т В а Э Т 0 Г 0 *Рама н«ываются
Г о н г е н ъ , что значитъ воплощенія Б у д д ы въ синтонстическихъ божествахъ.
Э
Т е Р М И Н Ъ
ВВеДЕНЪ П С Л Ѣ 8 СТОлѣтія
Г
°
> к о г д а сдѣлана была попытка согласитьсинтоистичесюя вѣроученія съ буддійскими.

читъ-виноМбеНКИДОКУ
2

японски

3

"аЧИТЪ-б0ЖЫІ

ПОМОЩЬ

'

я д ъ

леыонаыъ;

сю з н а -

эта

п о с л о в ш и читается: о н и н и к а н а б о .
) 1 о д ъ пальмы (ТгасЬусагриз ехсеізиз).

на у 1 І Т и Я у П г Р о ° В И Н Ц І Я
Я

У

Я

Д е В З Н а

Ц С В Ъ

С В

- '

Х

°

ПРИНЯТ0

Н Д 0 ;

"

п

1868

Г0ДУ

°На

подк2Гн „оГ:п ,
Т
Р™«иватьодежду
подкрахмаленнои водѣ, чтобы она меньше мялась въ носкѣ.
Ѣ

З Ы В а С Г С

М И Ц У М е

К0ДЗ

что

Р

а

-

ѣ

-

н а

въслегка

чикъ т а ™ Г о ° Г Г
:
°'
з н а ч и г ъ трехглааый мальчикъ, такъ какъ онъ является обыкновенно въ в и д ѣ мальчика съ тремя глазами.
в . М МКНДРИІГЬ.—Скцааиія дрошгоИ Я а о а і и .

5а
) Древній аристокрятическій родъ, пользовавшійся могушествомъ и
участвовавшій въ управленіи Японіей въ періодъ 66о — 1050 годовъ.
Эта фамилія дала много выдающихся дѣятелей, ученыхъ, художниковъ,
поэтовъ.

в Г « : и В Т е Т н Ь к Г и Г К О Л Ѣ ' 0 б Р а з ™ ь , п о и р е д а н і ю , именноотъ удара ногою
п е н к е и . ь е н к е и былъ сподвижникомъ І о с и ц у н е
І о с „ , " Г , ™

83
) Длинный мостъ С е т а , черезъ наиболѣе узкуго часть озера Б и в а въ
провинціи О м и . Длина его около 8оо футовъ.
м
) Сколопендра (класса многоножекъ).
" ) Наэваніс горы, М и к а м і я м а (трехъ вершинъ гора) или М у к а д е я м а
(гора стонога); конусообразная, поросшая густымъ лѣсомъ, гора, недалеко
отъ ст. Н о т о г а в а по дорогЬ изъ К і о т о въ Т о к і о .
6
") Драконъ ( Р ю д з и н ъ ) , богь морей, вообще водной стихіи; символизуетъ также верховную власть. Дворецъ Дракона ( Р ю г у ) , миѳическій дворецъ
на днѣ океана; въ немъ, собственно, живетъбогиня моря О т о х и м е , „Дщерь
бога морей".
СІ
) Храмъ предковъ сіогуновъ въ Н и к к о , — Н и к к о — п о с а д ъ в ъ С и м о ц у к е ,
знаменитъ великолѣпіемъ своихъ храмовъ и красотою пейзажа.
*•) П о японски эта рыба навывается г е н г о р о б у н а ; б у н а (фуна) значитъ
сазанъ; Генгоро—собственное имя. Такое названіе сазанъ получилъ въ память
о нѣкоемъ почтительномъ, любящемъ сынѣ Г е н г о р о , который отказплся отъ
ьсѣхъ удовольствій жизни и только ловилъ въ озерѣ Б и в а сазановъ для
своей матери, очень любившей ихъ. Примѣръ сыновняго долга по отношенію
къ родителямъ. Такихъ преданій въ Японіи много.
и
) Т а к ъ называется по древнему время исчисленію періодъ отъ і до 3
часовъ ночи.
ад
) Заклинаніе, произносимое при грозѣ. К у в а б а р а вначитъ—тутовоеполе.
П о повѣрью японцевъ, поля, обсаженныя тутовыми деревьями, не поражаются
молніей.
в1
) Красная краска, добываемая изъ одного сорта шафрана. Изъ нея приготовляются румяна для женщинъ.
" ) Ками—общее названіе синтоистическихъ боговъ, хотоке—буддійскихъ.
м
) Ш т у к а состоитъ иаъ двухъ отрѣзовъ на платье; каждый отрѣвъ
28 с я к у (футовъ).
"*) Т а в а р а —мѣшокъ, сплетенный изъ грубой соломы [для риса, угля],
цибикъ. Въслово Т о д а входитъ тотъ-же іероглифъ, что и въ слово Ф у д з и вара. О н ъ читается т о или ф у д з и , и обозначаетъ растеніе, глицину [Ѵізіагіа
сЬіпепзіз]. Цвѣты ф у д з и нользуются въ Японіи большой любовью. Ф у д з и в а р а значитт,—поле фудзи, а тода—обиліе фудзи.
" ) Бъ М і и д е р а (пров. О м и ) храмъбогини милосердія К а н н о н ъ (будд.).
*•) Герой 12 вѣка, извѣстный своей силой. По преданію Б е н к е и перетащилъ этотъ колоколъ на гору Х і е и д з а н ъ , расположеную около К і о т о къ
сѣв. вост. отъ него и извѣстную тѣмъ, что когда-то она была вся сплошь усѣяна
буддійскими монастырями. Но колоколъ затосковалъ по М і и д е р а и самъ сталъ
жалобно вызванивать, просясь туда. Тогда Б е н к е и пнулъ его ногою, и большой кодоколъ покатился въ М і и д е р а , гдѣ онъ и нынѣ. Трещина, которуг

МХе"

Т і

*Р*'

»

I»'»»

Минамото.

„ „ . „ 0 . Одиако,

" "

" ) Т а н у к и—енотовая собака (сапі 5 ргосупоУез). Это животное

'') Древнш воинскій чинъ.
стов?

3
Е

а

Ю

0бЩее

НаЗВЗНІе

СЛѢпа0ВЪ:

нузыкантовъ, массажи-

п р и б

Р ^ Г С О І Ѣ Г Г

~

—•

^ н а Т о ; 7 т Н Г ч Г л е ; Т Р Ѣ П Л С Н Ы "а ШПИЛЬКѢ ^
и легко свертыЛ Н4 оокъ, такъ что лезвія заходять одно за другое и не оѣжѵтт.
ЙіГГоГтеинструментъ

вродѣ

Т а н к а всегда с о ^ Г г ь Т з ъ
"О риѳмы нѣтъ. Приведенная здѣ"ь

* * *

н0

™

«^ственный

ь к о

ин°й

р

Й^:

видъ японской

поззіи.

Г к Г о

іб*

К і о і о р и вя
Вага нагусами ни
Наника сен
К о т о в а р и нареба
Моно мо и в а р е д з у .
Слово к о т о в а р и имѣетъ двоякій смыслъ. Это ыожетъ быть или форма
глагола к о т о в а р у — извиняться, и тогда к о т о в а р и н а р е б а вначитъ — такъ
какъя извиняюсь; или же это можетъ быть цѣлая фраза кото (во) вару—
раздѣлить, равломать кото. Въ такомъ случаѣ к о т о в а р и н а р е б а значитъ—
такъ какъ я переломилъ кото. Такія двусмысленности игры словъ очень
нравятся японцамъ.
Онъ называется у г у и с у ; какъ по внѣшнему виду, такъ и по пѣнію
онъ мало похожъ на нашего соловья.
8|
) Хотя сложеніе т а н к а по своей незамысловатости доступно каждому
мало-мальски грамотному японцу, но оно составляло по преимуществу, особенно въ древности, привиллегію интеллигентнаго класса, и такимъ типомъ
была только знать.

онѣ исполнялись при храмахъ и имѣли цѣлью умилостивленіе главнійшихъ
Аматргіа
мѣстахъ

"') Мимическіе танцы, которые производились подъ звуки флейты и
барабана въ дни синтоистическихъ праздниковъ. Эти танцы очень древняго
происхожденія и являются родоначальникомъ японскихъ лирическихъ драмъ,
такъ называемыхъ «но», большинство которыхъ и имѣетъ соприкосновеніе съ
синтоизмомъ. Эти драмы состоялиизъ музыки, танцевъ, исловесныхъ діалоговъ;

Г Т' солнца было три- театра для- « н о » ; б ы л и о н и и поклоне-нія
въдругихъ
РеЛИГІИ

Въ

Исе

Главн0МІ

»') А м а н о У з у м е значитъ - страшная женщина небесъ.
) Т а д з и к а р а о значитъ-обладающій силой въ рукахъ мужъ.
) Вмѣсто вилокъ и ножей японцы употребляютъ палочки; ими они захватываютъ твердую пищу, приготовляемую обыкновенно маленькими кусочками, которые не надо разрѣзать.
Дочери)іСарикъ.ЗУЦИ ^
чери)ст1реіаД8УЦИ

4

ЗНаЧИТЪ

™ " " ™ ™ *
~П°ГЛаЖИВаЮШаЯ

(8Ъ

^ ѣ
ВИдѣ

ласки) ноги (своей

ласки

> руки (своей до-

к И Н 2 Д а Х И М 6 з и а ч и т ъ - л ѣ в а рисовыхъ полей. Собственно ея полное
имя К у с и н а д а х и м е . т . е., дивная дѣва рисовыхъ полей. К у с и з н а ч и г ь ГР
' Г " Ь ' И В ъ э т ° м ъ н а з в а н і и заключается намекъ на превращеніе дѣвы въ
греоень, въ который превратилъ ее богъ С у с а н о о , чтобы спасти отъ змія

" ) 834 — 850 гг. послѣ Р. X.
" ) Названіе буддійскаго храыа въ С и н а н о .
Японскій чайникъ представляетъ собою котелъ съ крышкой. Въ немъ
кипятятъ воду для чая.
" ) о,ооі часть одного е н а ; енъ равенъ приблизительно рублю.
,в
) См. прим. 68.
" ) Здѣсь разумѣется наличіе великодушія и прочихъ качествъ, свойственные,
по японскимъ понятіямъ, именно мужчинѣ, въ противуположность женщинѣ.'
вв
) Музыкальный инструментъ вродѣ гитары съ тремя струнами.
89
) А м а т е р а с у - о - о м и - к а м и , богиня солнца, прародительница японскихъ
микадо, главнѣйшее изъ японскихъ синтоистическихъ божествъ, произошла
изъ лѣваго глаза бога И д з а н а г и , создателя Японіи, и получила отъ него во
владѣніе равнину небесъ. Иначе она называется еше Т е н с і о д а и д з и н , что
значитъ — в е л и к о е б о ж е с т в о н е б е с н а г о с і я н і я . Оба названія имѣютъ
одно и то-же значеніе. Это только два разныхъ чтенія однихъ и гѣхъ же
іероглифовъ: японское и китайское. Храмъ А м а т е р а с у находится въ провинціи И с е и называется Д а й д з и н г у , что значитъ дословно—храмъ в е л и к а г о б о ж е с т в а . Въ честь богини при храмѣ исполнялись священные мимическіе танцы. По имени храма и сама богиня называется иногда также
Дайдзингу.
эо
) С у с а н о о и л и Х а я с у с а н о о значитъ—быстропорывистый мужъ. Онъ
произошелъ изъ носа того же И д з а н а г и , который пожаловалъ ему во владѣніе море.

СИ И еСК0Й

І 7 , 2 г К °пп р а у а Г П 0 в Ѣ і : Т 8 у ю Т Ъ о б ъ э т о м ъ
древнѣйшіе японскіе
1712 г. по Р. X.] дошедшіе до насъ анналы. ГІревративъ дѣвушку въ гребень
С у с а к о о воткнулъ его себѣ въ волосы, а самъ вступилъ въ бой со зміемъ
опоивъ его предварительно допьяна саке.
м ^ 9 2 , І І О Л Н О е Н а З В а Н І е е Г О : А м а - н ° - М у р а к у м о н о - Ц у р у г и , что з н а ч и т ъ мечъ собирающихся небесныхъ облаковъ:-надъ зміемъ часто замѣчались облака.
Этотъ мечъ пожалованъ былъ богиней А м а т е р а с у ея потомкамъ, которымъ
вручила она власть надъ Японіей. Вся непрерывно идущая до нашихъ дней
династи. японскихъ императоровъ ведетъ свой родъ отъ А м а т е р а с у
) Оти три сокровиша: зеркало, мечъ и благовѣщій камень. Такія эмблемы
оожества хранятся въ каждомъ синтоистическомъ храмѣ. (См. примѣч. 28).
) Я м а т о т а к е - н о - М и к о т о , сынъ м и к а д о К е й к о (потонокъ А м а т е расу), великій герой легендарнаго періода [ 9 7 - п 3 по Р. X.]. Завоевалъ пров и н ц і ю И д з у н о и покорилъвосточнуюЯпонію,которой владѣли тогда а й н ы
; и д з у м о - н о - о я с и р о значитъ—большойсинтоистическійхрамъ И д з ѵ м о
(провинц,я). Это очень древній храмъ въ К и д з у к и , небольшонъ городкѣ
пров. И д з у м о . Верховный жрецъ этого храма считается прямымъ „ото.чкомъ
С у с а н о о и н о с и т ъ т и т у л ъ и к и г а м и , что значитъ - живой богъ. Богослуженіе обставлено особой торжественностью.
Ш )

О к у н и н у с и одинъ изъ потомковъ (въ 6 колѣнѣ) С у с а н о о

Онъ

( Р ч Т з н 1 Г ъ Т Т И Ц Ы \ е Г 0 8 0 б р а Т Ь е В Ъ ' И З В Ѣ С Т " Ы Х Ъ п о д ъ именемъ Я с о к а н и
(что вначитъ-8о боговъ) отъ законной жены. С у с а н о о , обосновавшійся въ
провинцш И д з у м о , передалъ верховную власть надъ Японіей своимъ потонканъ
изъ которыхъ О к у н и н у с и отрекся отъ этой власти въ пользу потомковъ
А н а т е р а с у . Снизошедш.й съ неба «божественный отпрыскъ», которому вручила
А а Т е р а С У ВЛаСТЬ Н З Д Ъ Я
"
" ° Н І е Й - я в л я с т с я ' « « и м ъ образомъ, божественнынъ
родоначальникомъ на землѣ нынѣ царствующей династіи японскихъ м и к а д о
Первыи человѣческій императоръ этой династіи, извѣстный подъ своимъ
п

посмертнымъ именемъ: Д з и м м у Т е н н о вступилъ на престолъ въ бЬо г.
до'Р. X . Этимъ годомъ открывается историческая эра Японіи. Но даты этой
эры, конечно, очень гадательны.
10
') Большой синтоистическій храмъ, въ которомъ поклоняются С у с а н о о и
его потомку О к у н и н у с и (онъ же С а н н о ) , первый божественный властитель
И д з у м о . Въ этотъ храмъ ежегодно стекаются до 250.000 богомольцевъ. Верховный жрецъ этого храма считается потомкомъ С у с а н о о и называется и к и г л м и (живой богъ).
Ю ж н ы я ворота въ К і о т о
кварталы.
т

)

(въ древности). Весь городъ дѣлился на

Р ю о

(драконъ — царь), Р ю д з и н ъ (драконь — богъ) два синонимическія названія бога морей.
1ое
) Обезьяній островъ.
107
) Е м о н ъ — нарашеніе для образованія собственныхъ именъ; здѣсь оно
наращено къ назвааію рыбы — т а й .
"") А д а ц и г а х а р а значит-ь—пустырь, степь А д а ц и . О с ю — древнее на:іваніе пров. М у ц у .
,оэ
) Буддійская .чолитва: Тебя призываю вѣчносущій Б у д д а ! — Н а м у — э т о
исковерканное санскритское слово н о м а к у , служащее для призываБудды: тебя
иризываю, тебѣмолюсь, тебя исповѣдаю. А м и д а б у ц у з н а ч и т ъ — Б у д д а - А м и таба. Принявшіе буддизмъ изъ Индіи китайцы, транскрибируя санскритское
слово А м и т аба, передѣлали его въ А м и т о - ф о ( А м и т о Б у д д а ) , а японцы,
позаимствовавшіе изъ Китая буддизмъ, еще разъ исковеркали его въ транскрипціи, откуда и получилось А м и д а вмѣсто А м и т а б а ; б у ц у значитъ—
Б у д д а . А м и т а б а значитъ—безграничный свѣтъ или слава; онъ называется
также А м и т а ю с ъ , т. е. вѣчно сущій. Это одно изъ главнѣйшихъ божествь
буддійскаго пантеона. О н ъ считается отцомъ К а н н о н ъ , т. е., существа, слышащаго и видящаго плачъ, богини милосердія. Мѣстомъ нахожденія А м и т а б ы
считается рай и, чтобы попасть туда, нужно вѣрить въ А м и т а б у и молиться
ему, при чемъ вся молитва заключается въ призваніи его имени, что и выражается краткимъ молитвословіемъ: Н а м у а м и д а б у ц у . Такое призываніе
имени А м и т а б а предписывается с у т р а м и , т. е. буддійскими поученіями.
ш
) Въ деревенскихъ японскихъ домахъ очагъ устраивается посреди помѣщенія. Въ полу оставляется углубленіе, въ которое и кладутъ топливо. Э т о
не болѣе, какъ первобытный костеръ, устроенный внутри жилища.

' " ) Р ю г у — миѳическій дворецъ, находяшійся на днѣ моря, въ которомъ
обитаетъ богиня О т о х и м е , дочь бога морей, дракона.
" ' ) СоЬіиз Ьгиопеиз. И з ъ породы морскихъ рыбъ.
1І3
) Рыбы: т а й — ра§гиз сагйіпаііз(мрежникъ• серебристый); кираме—иаъ
породы камбалы; кареи—также одна изъ разновидностей камбалы.
ш
) Т е б а к о значитъ—ящичекъ, шкатулка. Тама—нефритъ, драгоцѣнный
камень. Таматебако—нефритовая шкатулка, драгоцѣннаго камня шкатулка.
,15
) С у м і і о с и , то же, что М и д з у н о е , мѣстечко въ провинціи С е т ц у .
Тамъ храмъ синтоистическихъ божествъ, дѣтей И д з а н а г и , бога творца Японіи.
'Госкуя по умершей женѣсвоей, богшіѣ И д з а н а м и , И д з а н а г и отправился за

ней въ І о м и , страну, гдѣ пребываютъ души умершихъ, въ адъ. Ж е н у выручить
ему не удалось, и онъ принужденъ былъ бѣжать изъ Іоми. По возвращеніи
на землю, И д в а н а г и , чтобы очиститься отъ скверны ада, долженъ былъ
нѣсколько разъ выкупаться. Оиъ искупался прежде всего въ верхнемъ теченіи
рѣки О д о г а в а (на К ю с ю ) , и тутъ изъ одеждъ его произошло божество
К а м и ц у ц у о ; онъ искупался въ среднемътеченіи, и тутъ произошло божество
Н а к а ц у ц у о ; наконецъ, онъ искупался въ нижнемъ теченіи рѣки — здѣсь
произошло божество С и м о ц у ц у о . К а м и , н а к а и с и м о значатъ — верхнее,
среднее, нижнее теченіе рѣки. Э т и три божества и суть божества С у м і і о с и .
,,в
) Въ Японіи устраиваютъ миніатюрные, игрушечные по размѣрамъ
садики. О н и называются х а к о н и в а , т. е. ящикъ-садъ. Въ такихъ садикахъ
устроено все по образцу настояшихъ садовъ. Растутъ миніатюрныя деревца,
устроены миніатюрные пруды, гроты, мосты, а людей изображаютъ маленькія
фигурки, размѣщенныя то тамъ, то сямъ.

"*) И с с у м б о с и значитъ—мальчикъ въ дюймъ (величиною). Это соотвѣтствуетъ нашему—мальчикъ съ пальчикъ.
11в
) Деревянныя дощечки на высокихъ подставкахъ, употребляемыя въ
Японіи для хожденія, какъ обувь, Деревянныя сандаліи.
ш
) К а н н о н ъ — богиня милосердія. К і і о м и д з у названіе мѣстіюсти въ
Кіото.
,20
) Колотушка бога богатства Д а й к о к у т е н ъ ; богъ держитъ ее въ рукѣ,
и каждый ударъ ея даетъ золотую монету, даетъ, вообще, что-нибудь пріятноедрагоцѣнное.
іаі
) К и н т а р о значитъ—золотой старшій сынъ. Ямаубадословно значитъ—
горная баба, горная женщина. Это—страшная, чудовищная женщина, одиноко
живущая, по повѣрью, въ горныхъ дебряхъ и поѣдающая людей. Послѣднее,
впрочемъ, свойство не всегда приписывается Я м а у б а . Подъ этимъ терминомъ
разумѣется, главнымъ образомъ, непохожая на обыкновенныхъ людей женщипа, живущая уединенно гдѣ-то въ глубинѣ горъ.
,и
) Борьба (сумо) и понынѣ еіцс составдястъ одно изъ любимыхъ развлеченій японцевъ. Борятся спеціально занимающіеся этимъ дѣломъ борцыатлеты. Борьба совершается по особому строго соблюдаемому ритуалу. Борцы
обыкновснно большого роста, съ хорошо развитой мускулатурой, и почти всѣ
тучны.
ш
) Особый, такъ называемый, военный, вѣеръ, въ металлической оправѣ.
Имъ пользовались въ древности при подачѣ командъ. П р и борьбѣ вѣеръ
опускается передъ началомъ схватки между борцами, какъ бы раздѣляя ихъ.
Принятіе вѣера служитъ сигналомъ начала схватки. П о окончаніи схватки
вѣеръ поднимается надъ побѣдителемъ, чтобы указать публикѣ, кто именно
побѣдилъ,
ш
) Въ имена К и н т о к и и К и н т а р о входитъ первой составной частью
одно и то же слово: к и н ъ , что значитъ—золото. М и н а м о т о Р а й к о или
І о р и м и ц у (Іоримицу другое, чисто японское чтеніе іероглифовъ, которыми
пишется слово Райко), одинъ изъ популярныхъ героевъ Японіи. Онъ принад-чежалъ къвліятелыіѣйшейвъ древности аристократической фамиліи М и н а м о т о ,

основавіпей впослѣдствіи сіогунатъ въ Японіи. Р а й к о отличался отвагой и
безстрашіемъ; онъбылъ непобѣдимымъ стрѣлкомъ изъ лука. Ж и л ъ и служилъ
при микадо И ц и д з і о (987— і о и г. по Р. Х.),былъ назначенъ государственнымъ канцлеромъ ( к у р о д о ) и помошникомъ шталмейстера ( с а м а н о ками).
Въ числѣ его подвиговъ, кромѣ усмиренія дикихъ обитателей провинціи
И д з у ы о (айны), считается еще, что онъ уничтожилъ чудовище-мальчика
К и д о м а р у и разгромилъ свирѣпыхъ разбойниковъ, гнѣздившихся на О е я м а
и часто дѣлавшихъ набѣги на Т о к і о . Умеръ онъ въ 1021 г. по Р. X . С а к а т а
К и н т о к и , о которомъ здѣсь повѣствуется былъ одинъ изъ его с и т е и н о .
С и т е н н о —буддійское выраженіе, означающее четырехъ божествъ, охраняющихъ небо, по одному съ каждой стороны, отъ вторженія демоновъ. Но
этимъ же терминомъ обозначаются четыре главные гснерала какого-нибудь
полководца, а также четыре величайшихъ мастера въ области какой нибуль
отрасли искусства. Борьба съ первобытными обитателями японскихъ острововъ
шла у японцевъ непрерывно, въ теченіе первыхъ вѣковъ ихъ исторіи. Этими
обитателями были нынѣшніе почти уже исчезающіе а й н ы , занимавшіе тогда
главнымъ образомъ самый большой изъ японскихъ острововъ, гдѣ и расположена провинція И д з у м о . Японцы называли ихъ варварами, земными пауками
и т. п. презрительными именами. А й н ы сопротивлялись и въ свою очередь
совершали опустошительные иабѣги на японскія владѣнія. На поприщѣ этой
борьбы прославились многіе изъ ямонскихъ полководцевъ, ставшіе народными
героями, и сложилось много легендъ, повѣствующихъ о разныхъ эпизодахъ
этой борьбы.
,2!

) Н а р а , провинціи Я м а т о , была столицею Японіи съ 7 1 0 по 794 годъ
по Р. X . Въ 794г. столица былаперенесена въ Н а г а о к а , провинціи Я м а с и р о ,
и черезъ нѣсколько лѣтъ послѣ этого перешла въ К і о т о , гдѣ была до
1869 года, въ которомъ перешла въ нынѣшній Т о к і о (Едо). Въ Н а р а была
первая постоянная столица. Д о этого столица Японіи не имѣла опредѣленнаго мѣста. Она считалась тамъ, гдѣ былъ дворецъ микадо, а каждый новый
микадо строилъ ссбѣ новый дворецъ на новомъ мѣстѣ. Такъ что съ каждымъ
микадо и столица мѣняла свое мѣсто.
,гв

) Древній чинъ. Главнѣйшіе государственные чины того времени, соотвѣтствующіе приблизительно теперешнимъ министрамъ были: д а д з і о д а й д з и н ъ — аремьеръ министръ, глава государственнаго совѣта, и его ближайшіе
помощники: с а д а й д з и н ъ , или сокращенно сафу—лѣвый министръ (старшій),
н а й д а й д з и н ъ , или н а й ф у — средній и у д а й д з и н ъ или у ф у —правый
нинистръ (младшій).
" ' ) К а н н о н ъ , или К а н д з е о н ъ , богиня милосердія, состраданія; она
имѣетъ въ Японіи еще и другія названія, собственно эпитеты. И существуеп.
особое выраженіе — Р о к у - К а н н о н ъ , т. е. шесть эпитетовъ К а н н о н ъ ,
именно: С е н д з ю - К а н н о н ъ — тысячерукая; С і о - К а н н о н ъ — милосердая;
Д з ю и ц и м е н ъ - К а н н о н ъ — одиннадцатиликая; Б а т о - К а н н о н ъ — покровительница лошадей (съ тремя лицами и восемью руками, надъ среднимъ
лицомъея—голова лошади); Д з ю н т е и - К а н н о н ъ — исполнителышца просьбъ
и Н і о и р и н ъ - К а н н о н ъ со всемогущимъ, чудодѣйственнымъ камнемъ (она

съ шестыо руками и въ одной держитъ н і о и х о д з і о - д р а г о ц ѣ н н ы й чудодѣйственный камень). Въ Х а с е (мѣстностьвъ К а м а к у р а ) находится одинъ изъ
храмовъ ея. Тамъ большая трехсаженная статуя одиннадцатиликой К а н н о н ъ .
Храмъ построенъ въ 737 году по Р. X.; статуя сдѣлана нѣсколькими годами
раньше, при м и к а д о Г е н с і о ( 7 1 5 - 7 2 3 ) . В с ѣ послѣдующіе м и к а д о и с і о г у н ы
относились съ благоговѣніемъ къ этой Д з ю и ц и м е н ъ - К а н н о н ъ . Храмъ ея
перестраивался нѣсколько разъ. Въ Японіи К а н н о н ъ пользуется вообше большимъ почетомъ и насчитывается 33 храма, гдѣ сй поклоняются. К а н н о н ъ
одно изъ главнѣйшихъ божествъ буддійскаго пантеона. Индійское имя Я н о й
богини А в а л о к и т е с в а р а , т. е. божество, глядящее внизъ; это - отраженіе
Ьудды, сочувствующаго людскому горю и страданію. Есть предположеніе, что
культъ К а н н о н ъ возникъ на Цейлонѣ, оттуда проникъ въ Индію и Китай,
а изъ Китая позаимствованъ японцами вмѣстѣ со всѣмъ буддизмомъ. Вошкь
шающая въ себѣ идею милосердія, К а н н о н ъ не только облегчаетъ страданія
людей въ бевчисленныхъ мірахъ, гдѣ они живутъ, но ея милосердый характеръ
побуждаетъ ее спускаться даже въ адъ, чтобы облегчить участь погибшихъ и
страдающихъ грѣшниковъ. Въ этомъ божествѣ наиболѣе рельефно сказалось
доктрина милосердія, такъ присущая всему буддизму. Отцомъ К а н н о н ъ
считается Б у д д а - А м и т а б а , что значитъ безграничный свѣтъ.
" ' ) Х и м е значитъ собственно—принцесса. Э т о приставка къ имени знатныхъ дѣвушекъ.
"") Ц ю д з і о — средній изъ высшихъ военныхъ чиновъ. Въ современномъ
языкѣ ц ю д з і о значитъ генералъ-лейтснантъ. Въ древности чины давались и
женщинамъ (при дворѣ). Н о такіе чины не были сопряжены ни съ какою
властью на практикѣ. Э т о было только почетное эваніе.
К о т о струнный инструментъ, — длинный япшкъ съ натянутыми по
длинѣ его струнами; сіо, или с і о - н о - ф у е , духовой инструментъ, состоящій
изъ нѣсколькихъ флейтъ связанных-ь вмѣстѣ; воздухъ вдувается черезъ боковое
общее для всѣхъ ихъ отверстіе.
"') Ками
божествъ.

общес названіе синтоистическихъ, а х о т о к е — буддійскихъ

,за

) М а н д а р а , или мадара, это—картина, изображающая буддійскійрай,
буддійское небосъ его миожествомъдомовъ. Въ Х а с е д е р а , храмѣ К а н н о н ъ
въ Х а с е , гдѣ находится большая вызолоченная статуя ея находится также
и громадная мандара 30 ф. длиною и 18 шириною. Э т а м а н д а р а вышита по
преданію Ц ю д з і о - х и м е , буддійской монахиней знатнаго происхожденія,
удалившейся въ этотъ храмъ отъ преслѣдованій злой мачихи. ГІо преданію она
была воплошеніемъ богини К а н н о н ъ и сами боги помогали ей въ работѣ
вышиванія мандары. Ц ю д з і о х и м е является величайшсй художницей въ
вышиваніи и родоначальницей въ этой области искусства.
,3
") Моци—лепешки приготовленныя изъ свареннаго на пару и перетолченнаго затѣмъ въ ступкѣ, риса.
,3
0 П о японской миѳологіи у С у с а н о о , брата богини А м а т е р а с у , отъ
которой ведетъ свой родъ династія микадо, былъ въ 6-мъ колѣнѣ потомокъ
О к у н и н у с и , онъ же О н а м у д з и , онъ же С а н н о (есть еще идругія имена).

С у с а н о о передалъ О к у н и н у с и власть надъ Япошей, собственнонадъ провинціей И д з у м о . Но въ это время А м а т е р а с у послала съ небесъ властитедемч.
Японіи свосго внука А м а ц у - Х и к о х о н и н и г и - п о - м и к о т о , и О к у н и н у с и
добровольно уступилъ сму власть. Д а й к о к у или Д а й к о к у т е н ъ , богь богагства, и есть этотъ самый О к у н и н у с и .
Прежде, чѣмъ персдать О к у н и н у с и власть, С у с а н о о , который все ещс
нродолжалъ жить, подвергалъ его разнымъ суровымъ иснытаніямъ, чтобы изъ
О к у н и н у с и не вышло такого же буйнаго, какимъ былъ самъ С у с а н о о . Въ
такихъ случаяхъпомощниками С у с а і ю о являлисьбратья О к у н и н у с и , которыхъ
у нсго было множество, почему они и назианы Я с о к а м и , что значитъ буквально
8о боговъ, т. с. множество боговъ. Будучи жестокими по натурѣ, они еще
кромѣтого, и завидовали О к у н и н у с и , рожденному отъ наложниіш, и съудовольствіемъ подвергали его всякимъ мученіямъ. Однажды О к у н и н у с и былъ
обложенъ хворостомъ, который зажгли. Выскочить изъ этого костра нельзя
было, и онъ неминуемо долженъ былъ погибнуть. Но въ это время появилась
крыса. Бѣгая часто по этимъ мѣстамъ, она знала, что мѣсто, гдѣ находился
О к у н и н у с и , состоитъ изъ разжиженнаго блиэостью подпочвенныхъ кодъ,
торфа. Она посовѣтовала ему вдавливаться въ землю. О к ѵ н и н у с и послушалъ
крысу, вдавился въ землю и такимъ образомъ снасся отъ сожженія. С ъ тѣхъ
поръонъ взялъ крысъ подъ свое покровитсльство. Въ словѣ Д а й к о к у т е н ъ , —
д а й к о к у —зна*іитъ большая чернота, а тен*ь—небо. 'Гакое названіе этого бога
объяснястся тѣмъ, что отъ трудовъ и страданій лицо О к у н и н у с и почернѣло.
Н о если іероглифы, которыми пишетсяслово О к у н и н у с и , читать покитайски,
то нолучится Д а й к о к у с ю , т. е. первые два іероглифа даютъ то-же самое чтеніе
( д а й к о к у ) , что и первые два іероглифа слова Д а й к о к у т е н ь, Въ словѣ Д а й к о кусю, д а й к о к у значитъ—всликая страна (Японія), сю—властелинь хозяинъ.
Можно думать, что здѣсь не болѣе, какъ игра на разныхъ чтеніяхъ іероглифовъ. Тождествснность чтенія первыхъ двухъ іероглифовъ въ словахъ О к у н и н у с и и Д а й к о к у т е н ъ , послужила хорошимъ предлогомъ для сближенія и
отождествленія двухъ совершенно различныхъ божествь національнаго синтоистическаго ( О к у н и н у с и ) и чужсземнаго, заимствоваішаго нопутно съ будди:імомъ изъ Индіи черезъ Китай ( Д а й к о к у т е н ъ ) . Э т о д ѣ л о рукъ буддійскихь
монаховъ въ Японіи, старавшихся сблизить бѵддизмъ сь синтоизмомъ. Примѣровъ такихъ натянутыхъ сближсній и отождсствлспій не мало. Вь общеіі
массѣ япопскаго народа тождественность О к у н и н у с и и Д а й к о к у т е н ъ не сознается. Д л я массы это два совершеіпю различиыхъ объекта религіознаго
поклоненія. Д а й к о к у т е н ъ , богъ богатства, изображается сь мѣшкомъ за сни11010 в ъ
!
мѣшкѣ деньги, эмблема богатства, а съ другой стороны это намекь
нато, что О к у н и н у с и заставляли работать, носить тяжссти. Т а к ь , напримѣрь,
онъ обыкновенно сопровождалъ братьевъ своихъ, нося за иими ихъ вещи.
Вокругъ Д а й к о к у крысы и разсыпанный рисъ для нихъ. Въ рукѣ у неіо
колотушка ( у ц и д е ) , каждый ѵдаръ котороіі даетъ моиету и вообіце что і ш будь драгоцѣнное ио желанію. Д а й к о к у т е н ъ — б о ж е с т в о популярное и, такь
сказать повсемѣстное. Храмъ О к у и и п у с и наюдится въ провинціи И д з у м о н
называется И д з у м о - н , о - о я с и р о . Но тамъ въ надписи на храмѣ О к у н и н у с и

фигурируетъ подъ именемъ О н а м у д з и . Главный жрецъ этого храма считается и до сихъ поръ потомколгь С у с а н о о , нисходящимъ отъ иего черезъ
О к у н и н у с и по прямой линіи. Онъ называется и к и г а м и , т. е. живой богъ.
Современный и к и г а м и , . С е н г е С о м п у к у , носитъ это титу.юванное званіс
только по 'ймени, какъ доставшееся ему по наслѣдству путемі, перехода оті.
старшаго къ старшсму въ родѣ. О н ъ преблагополучно губериаторствуетъ в-ь
Токіо, и имѣетъ титулъ д а н с я к у , т. е. барона, а его дочь, красавица,
нринимала, ири всемъ своемъ явно божествениомъ нроисхожденіи, горячес
участіе при встрѣчѣ американской эскадры въ октябрѣ 1908 г. и привлекла
всеобщее вниманіе если и не божественностью своей, то во всякомъ случаѣ
красотою.
' " ) Морское ушко—моллюскъ (Нсііоііз). Раковина его но формѣ своего
широкаго отверстія напоминаетъ человѣческое ухо.
13в
) Особое круглое моци, приносимос въ жертву богамъ;оно иазывается
о с о н а е , но подъ этимъ термино.чъ разумѣется но аналогіи всякое нрииошсніс
богамъ чего нибудь съѣстного.
' " ) Бонитъ — іЬуипиз реіатіз, изъ нороды скумбрія.
"") Іероглифъ, которымъ пишится фамилія Т а й р а , читается еще по
другому чтенію Х е й , а іероглифъ фамиліи М и н а м о т о читасгся—Ген ь. Соотвѣтственно этому каждый изъ этихъ родовъ со всѣми его приснѣшниками
называется въ общемъ Х е й ц а м и и Г е н ц а м и .
іао
) Придворная должность — лѣвый дворцовый коиюшій, завѣдующій
конюшнями м и к а д о , шталмейстеръ. Терминъ лѣвый въ названіяхъ древнихъ
японскихъ должностей соотвѣтствуетъ ііашемѵ понятію — старшій, а правый —
ионятію младшій.
К і і о м о р и отличался жестокостью и безжалостностью.
) Л ѣ ш і й по японски иазывается ' Г е н г у , т. е. нсбесная собака. Но въ
немъ нѣтъ никакихъ собачьихъ признаковъ, скорѣе опъ имѣетъ родство сь
птицами: клювъ, крылья, когти. Но онъ можегь быть и вь человѣческомх
видѣ; тогда его клювъ прсвращается въ длиннѣйшій нось, а крылья ві.
вѣеръ. На головѣ у него шапочка, прикрывающая лысину. Эта лысина и
даетъ ему сходство съ бритоголовымъ булдійскимъ монахомъ.
ш

" ^ Х і е и д з а н ъ — г о р а на сѣверо-востокѣ отъ К і о т о , когда-то вся усѣяніш:
буддійскими монастырями, которыхъ было тамъ до 3-хъ тысячъ. Обитателн
ихъ были далеко не смирсииыми, безобидными отшельниками. О н и всѣ умѣли
владѣть оружіемъ и часто принимали участіе въ нескоичаеліыхъ японскихі,
междоусобіяхъ. Э т и вотіствующіс монахи были ужасомъ для микадо, и одинь
изъ нихъ даже выразился: есть три веши, иадъ которыми я не имѣк>
власти,—это воды рѣки К а м о г а в а (часто опустошавшая Кіото наводнсніями!
паденіс игралыіыхъ костей и буддійскіе монахи.
14а
) С а и т о (западная погода) — названіе мѣста въ Х і е и д з а н ъ .
' " ) Этотъ обрядъ въ древности состоялъ въ томъ, что съ достиженіемі.
совершешюлѣтія (въ возрастѣ 15 л ѣ г ь ) юношѣ мѣнялась одежда, стриглись
волосы и давался головной уборь какъ у взрослыхъ. Въ это же время и нарекалось новое имя вмѣсто носимого до сихъ поръ. Это имя называлось: с б о -

еина, отъ слова е калмыковъ, башкиръ, вогуловъ
« н о г и м и рисунками. Ц ѣ н а 2 руб. 50 коп., въ переплетѣ
2
РУб. 75 коп.

У самоѣдовъ.
Отъ

Пинегн

до

Карскаго

ліоря.

" У Д 0 Ж " И І " Алвнсандра Алексѣевича Борисова. С ъ автобіографической замѣткою и съ 36 снимками съ картинъ автора, изъ которыхъ к
воспроизведены въ краскахъ. Ц ѣ н а 3 руб. 75 коп., въ п е р е ^ п л е ^ Р у б . Р 5 0 коп.

ІІОЛНЫЙ

тталогъ

высылаетсл

/снигонздательстяа
по

первому

требоъанію

А. Ф.

Деа/пенъ
безплатно.