КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 706323 томов
Объем библиотеки - 1349 Гб.
Всего авторов - 272773
Пользователей - 124662

Последние комментарии

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

DXBCKT про Калюжный: Страна Тюрягия (Публицистика)

Лет 10 назад, случайно увидев у кого-то на полке данную книгу — прочел не отрываясь... Сейчас же (по дикому стечению обстоятельств) эта книга вновь очутилась у меня в руках... С одной стороны — я не особо много помню, из прошлого прочтения (кроме единственного ощущения что «там» оказывается еще хреновей, чем я предполагал в своих худших размышлениях), с другой — книга порой так сильно перегружена цифрами (статистикой, нормативами,

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
DXBCKT про Миронов: Много шума из никогда (Альтернативная история)

Имел тут глупость (впрочем как и прежде) купить том — не уточнив сперва его хронологию... В итоге же (кто бы сомневался) это оказалась естественно ВТОРАЯ часть данного цикла (а первой «в наличии нет и даже не планировалось»). Первую часть я честно пытался купить, но после долгих и безуспешных поисков недостающего - все же «плюнул» и решил прочесть ее «не на бумаге». В конце концов, так ли уж важен носитель, ведь главное - что бы «содержание

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
DXBCKT про Москаленко: Малой. Книга 2 (Космическая фантастика)

Часть вторая (как и первая) так же была прослушана в формате аудио-версии буквально «влет»... Продолжение сюжета на сей раз открывает нам новую «локацию» (поселок). Здесь наш ГГ после «недолгих раздумий» и останется «куковать» в качестве младшего помошника подносчика запчастей))

Нет конечно, и здесь есть место «поиску хабара» на свалке и заумным диалогам (ворчливых стариков), и битвой с «контролерской мышью» (и всей крысиной шоблой

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
iv4f3dorov про Соловьёв: Барин 2 (Альтернативная история)

Какая то бредятина. Писал "искусственный интеллект" - жертва перестройки, болонского процесса, ЕГЭ.

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
iv4f3dorov про Соловьёв: Барин (Попаданцы)

Какая то бредятина. Писал "искусственный интеллект" - жертва перестройки, болонского процесса, ЕГЭ.

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).

Испытание [Елена Княжинская] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Испытание

ПРОЛОГ

Я стоял на коленях перед повелителем и не смел поднять на него глаза. Не только страх овладел мной, но и осознание бессмысленности всего того, что я сделал, чтобы попасть сюда. Я оказался слишком упрямым и самонадеянным. Расплата не заставила себя ждать. Даже то, что сумел сделать значительно больше, чем доступно простым смертным, не могло утешить боль потери. Душевные страдания пересилили физические муки. Я почти не ощущал многочисленных ушибов и кровоточащих ран, боль в сердце была стократ сильнее.

Если бы я мог еще хоть раз увидеть ее, прикоснуться к ней, ощутить аромат ее волос, то тогда считал бы себя счастливейшим из людей. К несчастью, даже этой возможности я был лишен. Осталась лишь тень той, что еще несколько дней назад замирала в моих объятьях и обещала любить до последнего вздоха. Так и получилось: она ушла до срока. Меня не было рядом, чтобы спасти мою Иолу, мою нежную фиалку, которая предпочла смерть бесчестию. Эта последняя мысль тяготила меня сильнее всего.

— Ты совершил убийство в священной роще и обманом проник сюда, где тебе не место. Твой земной путь еще не окончен. Сознаешь ли ты, что нарушил все божественные и человеческие законы?

Голос повелителя был глух и эхом отдавался от мрачных стен подземелья. Я поднял на него глаза, но увидел лишь тьму, клубящуюся у его ног. Его мощь давила, заставляя чувствовать себя ничтожеством, пылью под его сандалиями.

— Да, — произнес я.

— Тебе нет оправдания. Ты понимаешь это?

— Я отомстил за честь и жизнь любимой и сделал бы это снова.

— Готов ли ты понести наказание за содеянное?

— Только если когда-нибудь снова смогу ее увидеть.

— Ты смеешь торговаться со мной, смертный? Ставишь условия?

Голос теперь походил не на шелест опавших листьев, а на грохот камнепада в горах. Ужас объял все мое существо, но я постарался ответить спокойно, сдерживая дрожь:

— Я готов принять любую кару, если снова смогу быть рядом с ней.

Знал, что рискую, споря с повелителем, но ничего иного мне не оставалось. Кажется, я умер в тот же миг, когда увидел бездыханное тело своей возлюбленной. Теперь не все ли равно, что станет с моей смертной оболочкой?

Повелитель словно прочел мои мысли и засмеялся так, что я испугался оглохнуть. Тьма расступилась и позволила мне рассмотреть его величественную фигуру, сдвинутые на переносице густые брови и пронзительные черные глаза.

— Что ж… Ты сам соткал полотно своей судьбы, — усмехнулся он. Глаза его сверкнули потусторонним огнем. — Ты будешь умирать и возрождаться, проводя всю жизнь в ее поисках, и сохранишь память о предыдущих воплощениях. Так будет продолжаться до тех пор, пока она не узнает тебя.

Отчаяние нахлынуло с новой силой, но я все же спросил:

— Как Иола сможет узнать меня, если, рождаясь, человек не помнит предыдущей жизни?

— Ты прав, смертный. Вот и проверим, насколько сильна ваша любовь и стоит ли эта женщина той жертвы, которую ты принес. Это станет вашим испытанием.

…Я очнулся на поверхности, не помня, как очутился здесь. Поднялся с холодной осенней земли и, обессиленный, побрел прочь. Остановился, услышав нежную мелодию, звонкую, как весенний ручей:

— Я не смогу тебе помочь избежать наказания, но кое-что в моей власти. Я сохраню твой голос, а ей подарю сны. Если она действительно любила тебя, этого будет достаточно.

Я обернулся, но юная супруга повелителя уже исчезла, дав мне надежду и одновременно озадачив. Она и так нарушила запрет покидать его царство с наступлением осени. Однако смерть более не страшила меня. Напротив, я готов был принять ее с радостью с тем, чтобы как можно скорее вновь встретиться с Иолой.


ГЛАВА 1

Бывают такие дни, которые не задаются с самого утра, будто некая сила подталкивает тебя к чему-то или, напротив, предостерегает. Нет, я никогда не была склонна к мистицизму и не верила в предзнаменования, но интуицию никто не отменял. Это так называемое шестое чувство прямо-таки кричало, что сегодня лучше опоздать. Опаздывать категорически не хотелось. Во-первых, это не профессионально, во-вторых, точность — вежливость королей. Я хоть и не королева, но у начальства на хорошем счету, и портить отношения накануне возможного повышения было бы верхом безрассудства. И Андрей не одобрит, потом будет полдня говорить, что я не думаю о будущем. Нет, он вовсе не зануда, просто любит, чтобы все было идеально и шло по плану. Мой любимый перфекционист. Ему бы в отделе планирования работать, а не в юридическом. Усмехнулась, представив его на месте Петра Ивановича, который не расставался с калькулятором и планшетом, постоянно что-то записывал и пересчитывал. Думаю, учебник по математике или сборник статистических данных он читал с таким же интересом и удовольствием, как моя мама любовные романы.

Андрея не стала будить, хотя так хотелось пожелать ему доброго утра и услышать что-то хорошее в ответ. Он типичная сова, а я жаворонок. Это немного затрудняет нормальное общение, но не настолько, чтобы испортить отношения. Не удержалась и поцеловала его в висок, вызвав недовольное бормотание:

— Ника, дай поспать!

Любимый накрылся одеялом с головой, будто мог таким образом спрятаться от всего мира. Взрослый мужчина двадцати семи лет, а ведет себя как ребенок. Мы с ним совершенно разные и не только я удивляюсь тому, что он во мне нашел.

Дело даже не во внешности. Мужчины часто оборачивались мне вслед и делали комплименты, порой даже слишком откровенные, чем приводили меня в смущение. Только я не ла себя красавицей. Густые темные волосы и карие глаза достались мне от прабабушки Долорес. Семнадцатилетняя сеньорита без памяти влюбилась в русского солдата-интернационалиста, воевавшего против фашистов в гражданской войне в Испании. Девушка погибла во время бомбежки, оставив после себя крошечного ребенка, моего деда, который был вывезен отцом в СССР. С детства помню, как соседи удивлялись, откуда у моих синеглазых русоволосых родителей смуглая дочка, а в школе прозвали молдаванкой. Я всегда улыбалась в ответ. Тогда мне еще нравилось быть в центре внимания и выделяться из окружения. Много позже я стала замкнутой и растеряла всех своих друзей.

Андрей, напротив, душа компании. Демидов — потомственный юрист, чем его состоятельная семья очень гордится. Я тоже не испытывала ни в чем недостатка с детства, но мои родители не могли позволить себе подарить дочери по окончании университета трехкомнатную квартиру в центре города, а родители Андрея сделали это с легкостью. Правда, машину он купил себе сам через полгода работы.

Высокий и подтянутый голубоглазый блондин, увлекавшийся плаванием, наверняка был мечтой девушек не только в школе или университете, но и в компании «Новый взгляд», куда я пришла устраиваться на работу два года назад. Тогда я не могла и представить его рядом с собой.

В рекламный отдел меня приняли сразу после собеседования, назначили два месяца стажировки с минимальным окладом, но мне, недавней выпускнице, практически не имевшей опыта работы, и это казалось счастьем. Я из кожи вон лезла, чтобы показать, на что способна. Начальство меня заметило. Даже генеральный директор хвалил и прочил блестящее будущее в компании. Еще бы, находка, а не сотрудник: ни мужа, ни детей. Бралась за любые проекты, подменяла других сотрудников, засиживалась допоздна и никогда не требовала прибавки к зарплате. Я пыталась не выслужиться, а доказать всем и в первую очередь себе, что чего-то стою. Неудивительно, что по окончании испытательного срока из отдела кадров прислали приказ о зачислении меня в основной штат сотрудников, так что жизнь постепенно налаживалась. Профессиональная жизнь, не личная.

***

Сколько себя помню, я всегда сторонилась людей. Хотя нет, проблемы начались где-то после тринадцати лет, до того я была самым обычным милым ребенком и, даже будучи подростком, не доставляла родителям особых сложностей. Не знаю, когда и как все изменилось, но в какой-то момент моя жизнь превратилась в бесконечную череду испытаний. Сначала появились ночные кошмары, которых я совершенно не помнила утром, но они вызывали настоящий ужас ночью. Я кричала и плакала, пыталась спать с включенным светом и открытой дверью, чтобы в любой момент иметь возможность выбежать из комнаты, но ничего не помогало. Я боялась спать. Из-за недостатка сна стала раздражительной. Тогда родители отвели меня к психологу, а затем к психиатру. Часовые беседы, гипноз и другие методы абсолютно не помогали. Чтобы хоть как-то привести меня в норму, врачи назначали сначала успокоительные, а затем более сильные препараты. Терапия подействовала, правда в школу я ходила только сдавать экзамены: после очередной вспышки истерики директор предложил перевести меня на домашнее обучение.

Забота и внимание родителей, домашняя обстановка и помощь врачей способствовали улучшению моего состояния. К моменту поступления в ВУЗ я мало чем отличалась от своих сверстников, разве что была более замкнутой, совершенно не имела друзей и ни разу не целовалась с парнями.

Тем удивительнее было внимание Андрея с первых дней, как я появилась в компании. Не знаю, был ли у него кто-то на тот момент, но мне он буквально не давал прохода. Цветы и сладости появлялись на моем рабочем столе с завидной регулярностью. Первые превратились в неизменное украшение нашего кабинета, вторые без зазрения совести съедались моими коллегами. Меня отчего-то настораживало внимание парня, но все мои попытки вернуть подарки заканчивались одинаково. Андрей с совершенно невинными глазами и улыбкой в голосе утверждал, что не имеет к ним никакого отношения, следовательно, брать их не намерен. После нескольких таких разговоров я решила молча принимать их, тем более что сам даритель ни на чем не настаивал и благодарности не просил, а устраивать сцены на работе и привлекать к себе лишнее внимание не хотелось. Девчонки из моего отдела, все творческие личности, а значит, люди немного не от мира сего, откровенно недоумевали над моим поведением.

— Смотри, какой красавчик, а ты ведешь себя как снежная королева — холодная и неприступная.

— Наверняка бабник, — пыталась я хоть как-то обосновать свое отношение, не желая вдаваться в подробности.

Не имея опыта отношений с мужчинами, не знала, как реагировать, и боялась показаться глупой. Решила не рисковать и, конечно, не заводить служебных романов. Вряд ли у нас могло что-то получиться, а терять работу, как и становиться объектом для сплетен, не хотелось. Коллеги из других отделов называли меня слишком гордой и считали, что я просто «набивала себе цену». Переубеждать кого-то, изливать перед ними душу было не в моих правилах. Для этого у меня был психолог, которого я посещала дважды в месяц.

— Может быть, ты именно та, кто зажжет огонь истинной любви в его сердце! — возражала Марина, мечтатель и неисправимый романтик, верная жена и любящая мать очаровательных близняшек.

Я улыбалась и молчала.

***

Осознав, что просто так Андрей не отступится, в очередной раз решила поговорить с ним.

— Может быть, повременишь? — спросила Люда, доедая коробку подаренных мне конфет. — Скоро Новый год, который ты можешь провести в кое-то веки не одна.

Стройную эффектную блондинку за глаза женщины называли ведьмой, потому что она могла есть все, что угодно без вреда для фигуры, а мужчины стервой, так как ни одного из них она не считала достойным своего внимания, мечтая если не о принце, то, как минимум, об олигархе.

Я только махнула рукой, не желая спорить или доказывать свою точку зрения.

Андрею позвонила впервые сама и предложила встретиться после работы. Не хотелось давать ему напрасную надежду, а принимать бесчисленные знаки внимания было крайне неудобно. Верила, что где-то есть девушка, которая сможет оценить его по достоинству, а свои проблемы не хотелось ни на кого взваливать.

К моменту встречи Андрей успел переодеться, сменив строгий костюм на джинсы и футболку. Я чувствовала себя неловко в глухой, застегнутой на все пуговицы белой блузке и черной юбке ниже колена. Бред, конечно, но впервые захотелось выглядеть как-то иначе, романтичнее что ли.

— До последнего не верил, что ты придешь, — произнес Андрей, поднявшись мне навстречу и отодвинув стул.

Я села, немного смутилась под его пристальным взглядом. Есть совсем не хотелось. Я вяло ковыряла греческий салат, не зная, как начать разговор.

Парень вновь пришел мне на помощь. Рассказывал о том, как ездил на соревнования по плаванию и мечтал стать олимпийским чемпионом, потом получил травму и оставил спорт, пойдя по стопам отца и поступив на юридический факультет. Обычная история, коих тысячи, но впервые мне хотелось слушать. Может быть потому, что Андрей оказался действительно интересным рассказчиком, а может быть потому, что ничего не спрашивал. О себе говорить я не любила. Мне хватало регулярных сеансов у психотерапевта. Пусть я посещала его последние полтора года не так часто, как ранее, но предыдущих лет было достаточно. Я столько времени была абсолютно лишена личного пространства, рассказывая постороннему человеку обо всем, что происходило в моей жизни. Не имела права даже запереть дверь, потому что родители боялись, что я решусь на какой-нибудь отчаянный шаг, не выдержав постоянного преследующего меня ощущения надвигающейся беды, которой не удастся избежать.

— Эй, вернись ко мне, — вывел меня из задумчивости Андрей. На его лице явно читалось замешательство.

— Девушки, которых ты обычно приглашаешь на свидания, не выпадают из реальности, как я?

— Дело не в этом, просто ты казалась настолько отстраненной, будто находилась в другом измерении.

— Да ты поэт! — зачем-то попыталась уколоть. — Нечего совать нос в мою жизнь! Мне жалость не нужна.

— Вот злючка, — ответил Демидов. — Пойдем, провожу тебя домой.

Зря обидела парня, но он повел себя так, будто ничего не произошло. Может, поспорил на меня с кем-то? Я бы не удивилась, столкнувшись с подобной ситуацией еще на первом курсе университета. Пусть даже так. Я не собиралась приглашать его даже на чашку кофе в квартиру родителей, не говоря уже о чем-то большем.

Мы молчали всю дорогу, только у подъезда Андрей неловко чмокнул меня в щеку и произнес:

— Спасибо, что позволила увидеть тебя иной.

Махнув на прощанье рукой, он развернулся и пошел домой. Думала, что он только на автомобиле передвигается по городу, боясь испачкать дорогие итальянские туфли.

Задумалась над его последними словами: что он успел разглядеть во мне за те полчаса, что мы провели в кафе? Откуда такая трогательная забота, которая сквозила в каждом его слове, в каждом жесте? Неужели я действительно ему нравилась? Недоверчивая девушка с неуравновешенной психикой, скрывавшая за внешним спокойствием огромное количество комплексов и страхов, вряд ли могла заинтересовать такого парня, как Андрей. Если он рассчитывал на короткий роман, ни к чему не обязывающие отношения, то явно ошибся. Слишком тяжело я сходилась с людьми, чтобы впускать в свою жизнь кого-то, кто не намерен был в ней задерживаться. Но что, если нет? Неужели я ошиблась, считая, что он хуже, чем есть на самом деле? Может быть, какие-то иные мотивы двигали им, побуждая день за днем делать что-то, что заставило меня не только обратить на него внимание, но и допустить мысль о том, что я могу быть интересна ему не просто как объект страсти, но как человек.

Совсем запуталась, размышляя над его поведением, и глупо улыбалась, вспоминая, как робко он поцеловал меня этим вечером.

***

Вернулась к воспоминаниям о другом вечере, который полностью изменил мою жизнь. До сих пор удивляюсь, почему Андрей не отвернулся от меня тогда. Мы редко пересекались на работе, на обед в кафе рядом с офисом каждый из нас ходил со своей компанией, но парень ничем не показал, что его отношение ко мне изменилось. Конфеты дарить перестал, зато регулярно оставлял на моем столе вместо них хороший швейцарский шоколад. Я могла бы решить, что таким образом он покупал меня, но Андрей по-прежнему не предпринимал попыток к сближению.

Сдалась первой, вновь попросив его о встрече. С той предыдущей прошло больше месяца. Поговорить с ним тогда так и не удалось. Сейчас, пользуясь выходным, могла позволить себе собраться неспешно, чтобы хоть немного изменить тот устоявшийся образ, к которому успела привыкнуть. Я, конечно, не «мымра» из «Служебного романа», но однообразие моего гардероба поразило бы самую чопорную леди: белые и бежевые блузки, черные юбки-карандаши, туфли-лодочки на среднем каблуке.

Почему-то сегодня хотелось выглядеть по-особенному. Надела ярко-голубой легкий сарафан, который так выгодно подчеркивал бронзовый загар и хорошую фигуру. Оставила волосы распущенными, не став закручивать привычной «улиткой». Выразительные глаза не было необходимости оттенять подводкой, а густоте моих ресниц многие откровенно завидовали.

Впервые я столько времени провела за сборами на встречу… или все-таки свидание? Не могла ответить даже себе на этот вопрос, но на душе делалось теплее, когда думала об Андрее. Покружившись перед зеркалом в прихожей, вспомнила гоголевскую Оксану и решила, что сегодня я чудо, как хороша. В моей комнате такого не было. Зеркало сняли даже со шкафа после того, как я лет в пятнадцать назвала его порталом в мир, полный чудовищ.

Постаравшись отогнать от себя тревожные мысли, отправилась на встречу с Андреем, волнуясь и порываясь вовсе повернуть обратно. Тогда меня впервые посетило ощущение того, что от моих действий сегодня будет зависеть вся дальнейшая жизнь.

В этот раз мы словно поменялись с Андреем местами. Он выглядел уставшим и расстроенным. Ослабленный галстук, две первые расстегнутые пуговицы белой рубашки добавляли неряшливости.

— Что произошло? — спросила я, понимая, что должно было случиться нечто экстраординарное, что он появился в таком виде в публичном месте.

— Отец попал в аварию. Сейчас оперируют. Шансов на то, что выживет крайне мало.

— Так почему ты еще здесь? — спросила я. — Едем скорее к нему.

Он послушался и действительно отвез меня в больницу, где дежурили его мама и сестра, какие-то родственники и сослуживцы отца.

Я, посторонний человек, появилась среди всех этих людей, объединенных общим горем, но отступать было поздно.

— Мама, это Ника, — представил меня Андрей, не выпуская моей руки.

Даже не заметила, когда успел взять ее в свою. Пусть, если этот жест его хоть немного успокаивал.

Женщина подняла на меня заплаканные глаза и произнесла:

— Спасибо, что не оставила его одного.

Стало совсем неудобно. Я пришла в кафе, чтобы раз и навсегда расставить все точки над "i", а вместо этого сидела и утешала маму Андрея. Впервые кому-то нужна была моя поддержка, а не наоборот.

Через час оперировавший Сергея Петровича врач объявил, что опасность миновала, хотя потребуется дорогостоящее лечение и длительная реабилитация. Все вздохнули с облегчением, принялись поздравлять друг друга. Андрей обнял меня. Я старательно избегала любых физических контактов, но второй раз за вечер не стала сопротивляться. Так приятно было ощущать себя не ущербной, а действительно нужной кому-то, пусть даже на несколько часов.

***

Несмотря на серьезные травмы, Сергей Петрович быстро шел на поправку. Конечно, он мог позволить себе тратить большие деньги на лечение и дорогостоящие препараты, массажистов и тренеров, но немалую роль в этом сыграла его семья. Близкие окружили его таким вниманием и заботой, что, казалось, подпитывали своей энергией и вдохновляли бороться с недугом.

Я знала об этом не понаслышке, потому что в течение полугода регулярно бывала у них дома. Сначала Андрей предложил навестить отца, потом Вера Анатольевна, его мама, попросила остаться на ужин. Постепенно это вошло в привычку: раз в две недели я обязательно ужинала у Демидовых. Иногда парень приглашал меня в кино или кафе, а я все чаще соглашалась. Он стоически терпел походы в музеи и на выставки, откровенно скучал, не осознавая великой силы искусства, но неизменно был рядом.

Как-то незаметно Андрей стал частью моей жизнь. Мы проводили много времени вместе, что позволило мне узнать его значительно лучше, чем за все предыдущие месяцы. Образованный, умный, воспитанный, надежный — каких-то слов я не находила, рассказывая о нем родителям и психологу. Все однозначно решили, что я влюблена, и что романтика в жизни мне точно не помешает.

Они были правы. Как иначе объяснить то, что я потянулась к нему, доверила не только свои мечты и мысли, но и поделилась страхами. Говорить о личном я привыкла и делала это без смущения, только с ним было иначе: боялась поднять глаза и увидеть презрение или непонимание. Без утайки рассказала о неврозах и истериках, навязчивых состояниях и приступах паники, которые давно стали частью моей жизни. Не хотела начинать отношения с обмана. У каждого человека должно быть право на выбор, а сделать его можно только тогда, когда тебе известны все обстоятельства.

У меня никогда не было настоящих друзей из-за моих проблем. Андрей стал первым. Первым другом, первым мужчиной. Не струсил, не осудил за отсутствие какого бы то ни было опыта, был нежен и внимателен.

Больше года терпел сложности моего характера прежде, чем я решилась на близость с ним. Сумел разбить ту стену, которой отгородилась от всего мира, за что я ему была бесконечно благодарна.

Улитка выбралась из раковины и увидела прекрасный мир вокруг. Мир, который принял меня в свои объятья, как любящий отец, не оттолкнул, не посмеялся. Видимо, всему свое время, успокаивала я себя, думая о тех годах, что прожила, не видя смысла в жизни, почти смирившись с безысходностью и отчаявшись изменить что-то.

Именно с Андреем я узнала, что значит быть счастливой. С улыбкой просыпаться по утрам и засыпать с мыслями о дорогом человеке. Радоваться и радовать других.

Родители обожали моего парня и едва не молились на него, понимая, как сложно ему пришлось со мной. Теперь они тоже смогли вздохнуть с облегчением, видя, что их дочь пошла на поправку. Скольких сил и терпения им потребовалось, чтобы не дать мне сойти с ума, сколько любви они проявили, не позволив отправить меня в психиатрическую лечебницу. Мой долг перед ними был просто огромен, поэтому я старалась сделать все возможное, чтобы мама с папой тоже были счастливы.

Произошедшие во мне изменения заметили даже коллеги. Вопреки ожиданиям, они не стали злословить на мой счет, упрекая в меркантильности и попытке завязать отношения с богатым молодым человеком, а искренне радовались за нас обоих.

Я перестала задерживаться допоздна и брать сверхурочную работу, но и в этом они меня только поддержали. Наверно, я родилась под счастливой звездой, если меня окружали такие чудесные люди.

Только одно омрачало мое безоблачное состояние — ощущение какой-то неправильности, будто я проживала не свою, а чужую жизнь, шла наперекор уготованной мне судьбе. Больше всего на свете я стала бояться того, что счастье мое будет недолговечным, а расплата за него не заставит себя ждать.


ГЛАВА 2

Не более двадцати минут потребовалось, чтобы покрутить в памяти события почти двух лет моей жизни. За это время я успела одеться, накраситься и снова заглянуть в спальню к безмятежно спящему Андрею. Мы жили вместе уже неделю, но я все равно никак не могла привыкнуть к тому, что он теперь был рядом каждую ночь. Не нужно было искать время, ехать к нему через полгорода, чтобы побыть вместе. До работы добиралась чуть дольше, чем тогда, когда жила в доме родителей, но это стоило того.

Рабочий день моего парня начинался на час позже моего, поэтому он никогда не отвозил меня на работу. Я и не просила, не желая создавать ему лишние сложности.

Допивая вторую чашку кофе, пока мой дорогой поклонник здорового образа жизни не видел, вновь задумалась о том, как мне повезло с ним. Далеко не каждый мужчина был готов столько ждать, мириться с моими странностями и принять страшную правду об особенностях моей психики. Как я надеялась и одновременно опасалась, что это обстоятельство заставит его отступиться. Кто захочет жить с ненормальной? В ответ на мое признание он рассказал о том, как сам сидел на антидепрессантах, когда потерял надежду вернуться в спорт. Вряд ли действительно понимал, что я пережила, но мне было достаточно того, что он принял меня со всеми странностями.

Вновь задумалась и забыла о времени. Что за день сегодня? Спохватилась только тогда, когда часы показывали без четверти восемь. До работы добираться около часа, учитывая возможные пробки. Поспешила, и, как следствие, пролила кофе на блузку. Пришлось переодеваться, из-за чего потеряла еще десять минут. Дальше больше: опоздала на автобус, никак не могла дозвониться и вызвать такси, села в первую попавшуюся маршрутку. До работы оставалось не более пятисот метров, а до начала рабочего дня не более пяти минут. Бежала так, будто за мной гнались все черти преисподней, и не заметила выехавший с второстепенной дороги автомобиль. Несмотря на те препараты, которые я постоянно принимала, проблем с реакцией у меня никогда не было. Не знаю, что на меня нашло, но я стояла как вкопанная, глядя на приближающийся автомобиль. Будто некая сила прижала меня к земле, не давая возможности сделать и шага, чтобы спасти жизнь. Водитель избежал столкновения, в последнюю минуту свернув налево и врезавшись в выезжавший с парковки седан. На мгновение мне показалось, будто сидевший за рулем мужчина совершенно не осознавал всей опасности ситуации. Может быть, он такой же псих, как я, или пьян? Додумать эту мысль не успела: ко мне устремились неравнодушные прохожие, предлагая помощь. Физически я совершенно не пострадала, но меня трясло так, что я не могла связать и нескольких слов. Пожилая женщина поделилась какими-то таблетками, чтобы успокоить мое бешено стучащее сердце.

Неизвестный мужчина был задержан полицейскими. Он стоял спиной ко мне. Я не видела его лица, только руки. Водитель активно жестикулировал и пытался убедить в чем-то стражей правопорядка, но с такого расстояния я не могла разобрать слов. Наверно, стремился оправдать свою невнимательность или уйти от ответственности.

Я покинула место происшествия: свидетелей и без меня было достаточно. Только на душе было неспокойно. Хотелось обернуться и увидеть его лицо, но я сумела сдержать этот странный порыв. Зачем? Не знаю. Отнюдь не любопытство двигало мной, скорее некое наваждение. Тряхнула головой, пытаясь прийти в себя. К тому моменту, как достигла офиса и оглянулась, ни полицейских, ни незнакомца уже не было.

Все к лучшему, попыталась убедить себя, но эти слова, которые я часто повторяла, как мантру, впервые не принесли ни покоя, ни облегчения.

На работу, конечно, опоздала, но шеф, узнав все обстоятельства моей несостоявшейся аварии, обошелся одним замечанием. Выдохнула и отправилась на свое рабочее место.

***

— Уехал. Ох, такой красавчик, — протянула Марина, стоило мне только переступить порог кабинета.

— У тебя муж есть, — напомнила я, даже не зная, о ком она говорила.

— Что муж? Я же не собираюсь ему изменять, просто отметила привлекательность этого грека.

— Он итальянец, — вступила в разговор Люда. — Страстный и порывистый, как все южане.

— Девочки, вы его от силы минут пять видели, а обсуждаете добрых полчаса.

Валерия Валентиновна или Лера, как она разрешала нам называть себя в тесном кругу, наш любимый руководитель отдела, отметила только сороковой день рождения, но считала себя ответственной за всех нас. Она пресекала все попытки обсуждать коллег и совершенно не терпела сплетен. Тем удивительнее было то, что Лера сразу не потребовала прекратить этот разговор.

— Придет Павел, все расскажет, — добавила она.

Кажется, этот день, полный неожиданностей, я запомню надолго. Кто же тот таинственный незнакомец, который сумел вызвать интерес даже нашей строгой начальницы?

Павел, единственный мужчина в нашем отделе и по совместительству веб-дизайнер, вернулся только через час.

— Пашка, не томи, — тут же подсела к нему Люда. — Что узнал?

Тот напустил на себя важный вид, но быстро сдался, не выдержав умоляющего взгляда девушки. О том, что ему нравилась Людмила, знали, пожалуй, все, кроме нее самой. Умный и талантливый, симпатичный парень робел перед ней как школьник и не решался сделать первый шаг, выслушивая день за днем ее рассказы о мужчинах, свиданиях и неудавшейся личной жизни. Интересно, насколько беспристрастным будет его рассказ, или образ таинственного незнакомца, который заинтриговал даже меня, обрастет нелицеприятными подробностями?

— Николаос Керкирэос, тридцать три года, заместитель генерального директора компании «Эллатика». Отец — грек, родная мать — итальянка. Имеет два высших образования, владеет семью языками, среди которых греческий, итальянский, английский и французский. Говорят, перед поездкой к нам начал учить русский. Имеет разряд по пляжному волейболу. Не женат.

Дружный вздох нашего женского коллектива был единственным ответом бедному Павлу.

— Ну и имя, — произнесла я. — Врагу такого бы не пожелала.

Три пары глаз воззрились на меня с явным неодобрением, будто я их мужей оскорбила, и только Пашка расхохотался.

— Дай пять! Есть в нашей команде еще один здравомыслящий человек!

— Погоди, Ника еще его видела, — возразила Люда. — Хотела бы я посмотреть на тебя в этот момент.

— Он непременно ей понравится. У них даже имена созвучные! — зачем-то сказала Марина, мечтательно прикрыв глаза.

— Перестаньте говорить так, будто меня здесь нет. К тому же у меня есть парень, так что успокойте свою разбушевавшуюся фантазию.

Мы могли бы долго шутя препираться, но генеральный директор будто носом чуял, что рабочий процесс остановился. Рассылку с требованием явиться в конференц-зал на электронную почту мы получили практически одновременно.

Среди приглашенных были представители всех отделов компании. В ожидании Нежинского мы тихо переговаривались, пытаясь выяснить, в чем причина общего сбора. Оказалось, никто не был в курсе, пожалуй, за исключением личного помощника шефа. Но Илона сидела с таким гордым видом, что задавать ей вопросы совершенно не хотелось.

— Итак, господа, — начал Нежинский, едва войдя в зал и традиционно пропустив момент приветствия, — мы на пороге подписания контракта с греческой компанией «Эллатика», производящей оливковое масло экстра-класса. Если все сложится удачно, мы будем эксклюзивным поставщиком этого продукта на российский рынок.

Еще десять минут мы слушали рассказ о преимуществах этого масла перед другими и только после перешли к обсуждению конкретных вопросов. Каждый отдел получил свою задачу, выполнение которой шеф обещал контролировать лично. Это значило, что размеренной работе пришел конец, и каждую неделю в течение всего времени, пока проект не будет завершен, ответственные будут регулярно посещать кабинет Нежинского. Ох, не завидую тому, кому из наших поручат эту задачу.

— От отдела Дизайна и рекламы проект будет вести Корсакова Вероника.

Только не это! Может, ослышалась? Однако коллеги уже облегченно вздыхали и сочувственно смотрели в мою сторону. Вот и закончилась спокойная жизнь!

***

Гай

Уже отчаялся и не думал, что снова встречу ее. Сколько времени пытался выйти на ее след, но все попытки оказались тщетны. Ни на Родине, ни в одном из тех мест, где она жила ранее, я не смог ее найти. Жизнь неотвратимо теряла смысл, но слабая надежда и любовь к близким еще заставляли меня держаться за нее.

Она появилась так неожиданно, что на мгновение я потерял дар речи. Впрочем, она всегда появлялась неожиданно. Я еще не видел ее, не знал, как выглядит, что любит, чего боится, но чувствовал: она рядом. Единственная женщина, которую я когда-либо любил, и по-прежнему недостижимая, как далекая звезда.

Осознание того, что обычная рабочая поездка может перевернуть мою жизнь, стрелой пронзило сердце. В этот раз обстоятельства снова были против меня: едва почувствовав ее присутствие, совершенно потерял над собой контроль и чуть было не поплатился за это. Пока был вынужден решать насущные вопросы, снова потерял ее. Ощущение ее присутствия покинуло меня так же быстро, как и появилось. Город большой, как найти снова, пока даже не представлял, но у меня был большой опыт. Не впервой искать и находить, только бы снова не опоздать.


ГЛАВА 3

Всю следующую неделю наш офис напоминал пчелиный улей во время сбора меда. Поставив перед каждым отделом соответствующую задачу и определив сжатые сроки для ее выполнения, Нежинский не без удовольствия наблюдал за нашими лихорадочными метаниями. Понедельник, и без того не вызывающий приятных ассоциаций, обещал быть особенно отвратительным. Интуиция не подвела: концепция, которую мы разработали все отделом, была раскритикована шефом в пух и прах.

— Я знаю, что ты можешь лучше, Вероника. Покажи, на что ты способна или так и будешь занимать должность рядового специалиста.

Я кивнула и покинула кабинет. Умел мотивировать: вроде бы и способности отметил, но и намекнул, что в случае провала повышения мне не видеть, как своих ушей.

Коллеги знали меня достаточно, чтобы понять мое состояние и посочувствовать.

Где наша не пропадала? Прорвемся! Так я пыталась себя утешить, но получилось слабо.

Вторая неделя прошла в бесплотных попытках придумать что-то "новое, свежее и совершенно уникальное", как того требовал Михаил Федорович, «царь», как его прозвали с легкой руки нашей Леры за внешнее сходство, а также совпадение имени и отчества с первым Романовым* на российском престоле.

Настроение стремилось к нулю. Последней каплей стали таблетки, которые закончились накануне. Я начинала нервничать уже из-за того, что их не было под рукой. Несмотря на многолетнюю терапию, боялась новых приступов паники и того, что Андрей мог увидеть меня в таком состоянии. Может быть, обойдется? За один день ничего не случится, завтра куплю.

"Завтра" началось с несработавшего будильника, что было чревато новым опозданием. Такси я вызвала из дома, позавтракать не успела.

— Оставила тебе блинчики, — крикнула, что Андрей услышал.

— Зачем? Сегодня пятница, а домработница в прошлый раз приготовила столько еды, что до сих пор что-то осталось в холодильнике.

Стало немного обидно. Я весь вечер созванивалась с мамой, готовила под ее руководством, чтобы сделать ему приятное, оказалось, зря. Решила не скандалить по пустякам и отправилась на работу.

Весь день посвятила изучению рынка оливкового масла. Узнала об этом продукте больше, чем за предыдущие двадцать три года жизни. К вечеру мой мозг, казалось, превратился в одну большую оливку, а они, как известно, думать не способны.

— Ника, ты собралась?

Андрей стоял в дверях со спортивной сумкой, перекинутой через плечо.

— Куда? — опешила я.

— Шутишь? На выходные мы едем играть в теннис на базу отдыха.

Я начала что-то смутно припоминать. Андрей говорил об этом накануне, но я совершенно упустила этот момент, полностью поглощенная работой и новым заданием.

— Только не говори, что забыла! Там такая природа, такой воздух, что никого не оставит равнодушным. Наверняка тебя посетит вдохновение.

Андрей говорил о поездке с таким восторгом, что мне стало стыдно. Опустив глаза, прошептала:

— Прости. Этот проект совершенно лишил меня сил. Боюсь, не смогу поехать. Может быть, останешься со мной?

— Не в этот раз, — ответил мой парень. — Я всю неделю работал, не покладая рук и заслужил отдых. Доберешься до дома сама?

Разочарование в его голосе смешалось со злостью, а меня захлестнула обида.

— Не в первый раз, — ответила. — Отдыхай, ни в чем себе не отказывай.

Он наклонился, чтобы поцеловать меня, но я отвернулась. Губы неловко мазнули по щеке. Андрей выпрямился и произнес сдержанно:

— Не злись, Ника. Я не единожды напоминал тебе об этом. Нет смысла обижаться, если ты не умеешь планировать время.

— Проехали.

Я махнула рукой, не желая продолжать неприятный разговор. В чем-то Андрей был прав, но признавать его правоту совершенно не хотелось. Все три дня майских выходных я буду вынуждена посвятить работе вместо того, чтобы провести их за городом с любимым человеком, в хорошей компании. Хуже наказание было сложно придумать.

***

Было обидно до слез, но поехать я все равно не могла. Шеф вызвал к себе, едва за Андреем закрылась дверь и произнес:

— Корсакова, за выходные не справишься, пеняй на себя! В понедельник приедут наши греческие партнеры и, не дай Бог, к тому времени у тебя не будет презентации рекламной компании.

— Я все сделаю, — ответила, впрочем, без особой уверенности в голосе, что «царь» сразу почувствовал.

— Ты меня слышала, — добавил он с нажимом.

Домой возвращалась в отвратительнейшем настроении. Выходные, которые я думала провести со своим парнем, стали продолжением рабочих будней.

И все-таки в вечер пятницы хотелось себя побаловать, поэтому по дороге я заглянула в кондитерскую и купила целый набор пирожных. Справедливо решив, что утро вечера мудренее, или понадеявшись на "авось", отложила работу на завтра. Заварила чашку черного чая с клюквой и ванилью, села на диван, подобрав под себя ноги, чего никогда не позволяла себе в присутствии Андрея. Поставила на колени поднос со сладостями, и включила телевизор. Демидов не любил сладкое, не смотрел телевизор, поэтому я воспользовалась его отсутствием и позволила себе сразу две слабости. По ТВ показывали "Кейт и Лео". Я смотрела этот фильм далеко не в первый раз, но всегда с большим удовольствием. Эта романтичная мелодрама мне нравилась, хотя и ежу понятно, что путешествовать во времени невозможно. Все же история любви, для которой даже время не стало преградой, грела мне душу.

Не заметила, как заснула. Проснулась, когда титры возвестили об окончании фильма. Выключила телевизор и осталась спать в гостиной, накрывшись пледом. Было так уютно, что не хотелось никуда идти. Едва голова коснулась подушки, я тут же задремала.

Я обнимала мужчину, уткнувшись лицом в его грудь и вдыхая его запах — еле ощутимый аромат его кожи и каких-то трав. Его подбородок покоился на моей макушке, а сильные руки воина держали крепко, но осторожно. Никогда раньше я не испытывала такого ощущения покоя, как рядом с ним, в кольце его рук. Было тепло и уютно, несмотря на свежесть раннего утра. Я подняла глаза, что рассмотреть его лицо…

Проснулась и села на диване, не понимая, что произошло. Чувствовала себя удивительно бодрой, несмотря на то, что проспала не более двух часов, отдохнувшей и немного разочарованной. С головой укрылась пледом и обняла себя за плечи, испытывая странное ощущение потери чего-то дорогого.

За завтраком мысленно вновь вернулась к странному сну. Он был удивительно реалистичным, будто воспоминание. Я давно не видела снов. Впрочем, может быть и видела, но утрам ничего не могла вспомнить. Скорее всего, сказывалось действие таблеток. Господи, я же совсем про них забыла!

Быстро собралась и поехала к своему психотерапевту, которого не оказалось на месте. На звонки Элеонора не отвечала. В аптеках фармацевты категорически отказались продавать препарат без рецепта. Тогда я купила каких-то успокоительных и вернулась домой. Может все-таки обойдется? Надеялась, но начинала понемногу паниковать.

Попыталась переключиться на работу, потому что мне всегда это помогало. Тем более что у меня, наконец, появились идеи, которые хотелось воплотить в жизнь как можно скорее. Я не маркетолог, а рекламщик, значит, человек творческий.

Весь день рисовала, писала, практически не отвлекаясь на еду. Я безумно устала, глаза болели так, будто в них песка насыпали, но результатом была более чем довольна. Пусть теперь начальник поймет, как ему повезло со мной! Какой я отличный специалист!

С этими мыслями уснула на том же диване. Слишком неуютно я чувствовала себя одна в большой постели.

Я сидела на берегу реки, неспешно перебирая темно-русые волнистые волосы мужчины, чья голова покоилась на моих коленях. Легкий ветерок дарил долгожданную прохладу. В траве стрекотали цикады. День клонился к вечеру. Я чувствовала, что должна покинуть это место, чтобы вернуться туда, где меня ждали. Времени оставалось все меньше. Любимый проделал долгий путь только для того, чтобы просто увидеть меня. Усталость взяла верх. Он забылся сном, Мне до боли в сердце не хотелось будить его, а тем более покидать. Наклонилась, чтобы поцеловать мужчину…

Проснулась, как и в прошлый раз, как только попыталась рассмотреть его лицо.

***

Утром получила запоздалое смс от Андрея. Он сообщил, что добрался. В ответ пожелала ему хорошего отдыха. Я все еще была обижена на него, он, видимо, на меня. Ни один из нас не хотел сделать первый шаг, пойти навстречу. Почему? Мы любим друг друга, нам хорошо вместе. В чем же проблема? Ситуация оставила крайне неприятный осадок, но пускать все на самотек я не собиралась. Слишком долго мы строили наши отношения, чтобы позволить недопониманию все разрушить. Приедет, поговорим.

За чашкой кофе вновь вернулась к событиям ночи. Странный сон, не неприятный, а именно странный не давал мне покоя. Две ночи подряд мне снился незнакомец, лица которого я не могла рассмотреть. В том, что это был один и тот же человек, сомнений не было. Я это твердо знала, а еще чувствовала к нему сильнейшее притяжение, которого не испытывала в действительности ни к одному мужчине, даже к Андрею.

Что такое сон как не искаженные подсознанием события прошлого дня и предыдущий опыт? Так говорила мой терапевт Эльвира Германовна, до которой я не могла дозвониться второй день.

Раз за разом в течение дня я возвращалась к этому сну, пытаясь анализировать увиденное. Ни о реках, ни о таинственных мужчинах я не думала. Неужели меня так впечатлил фильм, который я видела накануне? Нет, там была совсем иная история.

Мог ли сон быть чем-то большим? Некой подсказкой, направлением в жизни? Я не знала, потому что никогда не верила в вещие сны и тому подобное.

Вечером телефон ожил.

— Эльвира Германовна, у меня закончились таблетки, — сказала вместо приветствия.

— Сколько дней ты уже не принимаешь их?

В голосе женщины я уловила не столько беспокойство, сколько страх. Неужели боялась, что я стану неуправляемой? Неприятно, когда тебя считают ненормальной и даже не пытаются этого скрыть.

— Сегодня, — соврала я, непочувствовав угрызений совести.

— Хорошо, Ника. Я сейчас нахожусь в отпуске за границей, поэтому попрошу своего коллегу помочь тебе. Его координаты пришлю тебе в смс.

— Спасибо, — ответила я. Страх, который успел отпустить моего врача, постепенно овладевал мной. Вдруг без этих таблеток я действительно сорвусь? Все-таки хорошо, что Андрея нет дома. Не представляю, как смотрела бы ему в глаза.

— Ника, у тебя все в порядке?

Дежурный вопрос, который она задавала мне при каждой встрече, надеясь получить положительный ответ. Я заметила, что именно такой ответ ожидает большинство людей, которым в действительности нет абсолютно никакого дела до тебя.

— Да.

— Твоя мама рассказала мне, что ты переехала жить к своему парню. Когда я вернусь, обязательно поговорим об этом.

— О чем тут говорить? — я уже чувствовала раздражение. Зачем мама вмешалась? Не терпелось поделиться радостью, что ее дочь стала такой же, как все?

— О новом этапе в твоей жизни. О том, каково это — покинуть семью и начать жить с посторонним человеком, приспосабливаться к нему, об интимной стороне вашей жизни.

Началось! Не хватало только психолога в нашей постели.

— Спасибо за заботу! Не хочу вас отвлекать, — ответила я и положила трубку.

Конечно, при встрече она долго будет разбирать эту ситуацию и мое нежелание делиться своими переживаниями, но это будет потом. Андрей расценил бы такую позицию, как попытку избежать неприятного разговора, и был бы прав. Я безумно устала раз за разом выворачивать наизнанку душу, чтобы ее могли изучать, препарировать, анализировать, совершенно не заботясь обо мне и моих чувствах.


ГЛАВА 4

Я сидела на скамье рядом с домом и смотрела на звезды. Слушала пение цикад, вдыхала аромат спелых слив. Улыбалась, думая о том, что мой возлюбленный, может быть, тоже не спит и видит те же звезды. Как бы мне хотелось разделить с ним этот миг и эту ночь. Щеки вспыхнули ярким румянцем, стоило только подумать об этом. Не допустимы, не позволительны такие мысли для девушки, еще не познавшей мужчины. Только как не думать о нем, не вспоминать его крепких объятий, его нежных поцелуев, если моя душа принадлежала ему с самой первой встречи. Лишь безграничное уважение удерживало его от того, чтобы сделать меня своей до брачного обряда.

Я проснулась среди ночи. Сердце гулко билось. Опять этот сон. Пусть я так до сих пор не видела того мужчину, но понимала, что мечтала именно о нем. Это совершенно не похоже на меня. Я не знала других мужчин, кроме Андрея, и не хотела знать. Переехав к нему, я сделала еще один шаг навстречу новой жизни. Строя совместные планы на будущее, мы никогда не затрагивали тему брака, но для меня это казалось само собой разумеющимся. Что же со мной происходит? Откуда это притяжение к незнакомцу из сна?

***

С утра позвонила по номеру, который мне прислала Эльвира Германовна, договорилась о встрече. Несмотря на то, что этот понедельник был выходным, мне не отказали. Сразу стало легче: скоро получу таблетки, и все наладится.

Без десяти десять я уже сидела в приемной доктора Ахметова. Секретарша, блондинка кукольной внешности, периодически посматривала в мою сторону, думая, что я этого не замечаю, но ничего не говорила. За две минуты до назначенного времени она пригласила меня:

— Корсакова Вероника (будто я не одна сидела в приемной), Ренат Мансурович вас ждет.

Я вошла в кабинет. Навстречу мне поднялся мужчина неопределенного возраста. Ему с легкостью можно было дать и сорок, и пятьдесят лет. Черные волосы уже были тронуты сединой, но карие миндалевидные глаза могли принадлежать юноше. Даже строгие очки не делали его серьезнее.

— Здравствуйте, Вероника! Эльвира просила выписать вам лекарство. Может быть, я смогу еще чем-то помочь вам?

Этот внимательный взгляд мог принадлежать следователю, судье, но казался неуместным для психолога. Мне стало не по себе. Захотелось поскорее уйти, что избежать ненужных вопросов.

— Спасибо, это все, что мне нужно.

— Я не знаком с вами и не знаю вашей ситуации, но не кажется ли вам, что этот препарат слишком сильный для вас?

— Вы верно заметили: вам абсолютно ничего обо мне неизвестно, поэтому не вам решать, что мне принимать.

Я была груба, но устала постоянно открывать душу перед незнакомыми людьми, которые изучали ее, словно диковинное существо, но ничем не могли помочь.

— Кем вы работаете?

— Какое это имеет значение, Ренат Мансурович?

— Ответьте, пожалуйста.

— Я работаю в сфере рекламы.

— То есть вы творческий человек?

— Да, — ответила я, все еще не понимая, к чему он ведет.

— Эльвира вернется только в конце месяца. Не в моих правила консультировать чужих пациентов, но, думаю, что смог бы вам помочь, если, конечно, вы сами этого хотите.

Ахметов протянул мне рецепт и визитную карточку.

— Позвоните, если решитесь.

Видимо, он заметил скепсис в моих глазах, потому что добавил:

— На выходе, сразу за дверью, справа находится урна. Возможно, через несколько минут этот кусочек бумаги окажется там, но вы ничего не потеряете, если оставите его в своей сумочке.

— Еще раз спасибо! Мне пора.

— До встречи, Вероника!

Сколько вас было за десять лет моей жизни? Все эти психологи, терапевты, психиатры обещали помочь вернуться к нормальной жизни, но через пару месяцев разводили руками, подтверждали наличие у меня нервного расстройства и выписывали таблетки. Ахметов был такой же, как они. Я уже занесла руку над урной, чтобы выбросить его визитку, но что-то удержало меня и заставило вернуть ее в сумочку. Ладно, пусть будет. Вдруг Эльвира задержится, а мне снова потребуются лекарства?

***

До возвращения Андрея было достаточно времени, и, чтобы не терять его даром, я отправилась к родителям, предварительно предупредив их по телефону.

— Милая, — улыбнулась мама, вглядываясь в мое лицо и пытаясь определить мое состояние. — С тобой все в порядке?

Снова подумала о том, что люди задают этот вопрос с одной целью: услышать положительный ответ, остальное их не интересует. Я несправедлива к родителям. Они действительно беспокоятся обо мне, но мама ждет, и я привычно отвечаю "да".

Мы не близки: отец всегда мечтал о сыне, мама переживала, что я не такая как все, но они так и не решились завести другого ребенка. Видимо, боялись, что он станет таким же, как я. Мои успехи в ВУЗе, хорошая работа и даже то, что я жила с мужчиной, все равно не делали меня в их глазах абсолютно нормальной. Моя непохожесть на других была одной из причин, которые заставили родителей продать все имущество в нашем городе и переехать в областной центр, чтобы иметь возможность регулярно показывать меня врачам.

Разговор плавно перетек в обычное русло. Мы интересовались здоровьем друг друга, работой и планами на отпуск. У меня планов не было: отпуск стал мечтой до тех пор, пока не закончу проект или не получу взыскание.

— Мама, я когда-нибудь видела странные сны? Может быть, рассказывала тебе о них?

Вопрос вырвался сам собой, но я не жалела, что задала его. Родители переглянулись.

— Все видят сны, кто-то просто не помнит их. Почему ты спросила?

— Просто так. Задумалась о том, что мне ничего не снится.

— Наверно, ты слишком устаешь на работе и крепко спишь.

Я кивнула, отвернулась к окну, но боковым зрением заметила, что отец заметно расслабился, а мама выдохнула. Значит, мне не показалось: они что-то скрывали от меня или не хотели лишний раз беспокоить.

Перед тем, как уйти, решила заглянуть в свою комнату.

— Есть пара книг, которые я хотела бы взять с собой, если вы не возражаете, — пояснила родителям.

— Конечно, милая.

Дважды за несколько часов солгала родителям, но и они, кажется, не были со мной честны. Все же на душе было мерзко, потому что они не заслужили такого отношения.

Я зашла в комнату и чуть прикрыла дверь, чтобы не вызвать лишних подозрений. Я давно ничего не читала, но родители этого не знали. Когда-то именно это увлечение спасло меня от безумия. Тогда я читала все подряд, но особенно меня привлекали мифология и героический эпос. Сейчас обходилась электронными книгами, но и на них не всегда хватало времени.

Я села на кровать и позволила мыслям течь свободно. Иногда мне казалось, что некая сила направляет мои действия: если я следовала ее воле, все было хорошо, если отказывалась прислушаться к внутреннему голосу, то непременно что-то случалось. Сейчас я не сопротивлялась. Если я здесь, значит этому должно быть объяснение, в противном случае окружающие правы: я просто сошла с ума.

В этом было какое-то противоречие: с одной стороны, я считала себя очень рациональной, с другой — слишком доверяла интуиции, которая никогда меня не подводила.

Неосознанно подошла к шкафу. Перебирая свои вещи, большую часть которых следовало выбросить, коробки с обувью, зацепилась рукой за что-то. Посветила фонариком в телефоне и обнаружила даже не книгу, скорее блокнот. Открыла и поняла, что это дневник. Мой дневник, о котором я абсолютно не помнила. Уже что-то. Я спрятала его в сумочку, взяла с полки первую попавшуюся книгу и вышла к родителям.

— Милая, ты приезжала за этим?

Мама указала на сборник мифов народов мира, который я держала в руках.

— Я приезжала к вам с папой, а это мне пригодится по работе.

Я улыбнулась самой беспечной улыбкой, поцеловала на прощание родителей и отправилась домой.


ГЛАВА 5

Я все еще немного обижалась на Андрея за то, что он прислал только пару смс за все эти длинные выходные, но старалась не придавать этому большого значения, чтобы не испортить отношения. Положа руку на сердце, я повела себя не лучше, не попытавшись связаться с ним сама. Мы были квиты. Включив музыку громче, начала готовить лазанью к его приезду и, конечно, сам момент возвращения любимого пропустила.

— Безумно соскучился по тебе, — произнес парень, обнимая меня за талию и целуя в шею. — Прямо сейчас готов тебе показать, насколько.

— Дай мне десять минут, ужин почти готов.

— Оставь это! Я же говорил, что домработница все сделает.

— Мне приятно готовить для тебя.

— Как хочешь, но я вижу смысла тратить время на быт, когда есть столько увлекательных занятий.

— Я так не могу, не привыкла сидеть без дела.

Андрей отпустил меня и оставил на кухне одну. Момент был упущен, поэтому я вернулась прерванному занятию. Казалось бы, мелочь, но настроение было безвозвратно испорчено. Не такой я представляла себе нашу встречу после нескольких дней разлуки.

Мы ужинали спустя двадцать минут. Андрей был по-прежнему хмур и не разговорчив.

— Не обижайся, — я взяла его за руку, — я хотела как лучше. Может быть, расскажешь, как отдохнул.

— Все прошло отлично, если не считать проблем со связью. Поэтому не звонил тебе.

Весь оставшийся вечер я слушала Андрея. Он говорил так увлеченно, видимо, действительно получил удовольствие от этих выходных. Жаль, что я не сумела поехать с ним. Мысленно пообещала себе в следующий раз быть внимательнее или ставить напоминание в телефоне.

— Я спать, не задерживайся, — наконец произнес он.

Парень отправился в спальню, а я убрала со стола и помыла посуду: не привыкла оставлять после себя беспорядок. К тому времени, как закончила, Андрей уже спал. Я легла рядом и сразу уснула.

***

Я шла через рощу оливковых деревьев, ветви которых согнулись под тяжестью спелых плодов. Начался период сбора урожая, а после, с наступлением зимы, наступит время заключать браки. Я закрыла глаза, представив на мгновение, что в этом году и мою голову покроет свадебное покрывало, и тот, о ком были все мои мысли, назовет меня своей женой перед богами и людьми. Вздрогнула, услышав, как позади меня треснула ветка под чьей-то ногой. Стремительно обернулась, чтобы тут же очутиться в объятиях любимого. Так хорошо, так спокойно было рядом с ним, что все тревоги отошли на второй план.

— Скучала по тебе, — шептала я между поцелуями, — два дня как два года.

— Люблю тебя!

Я резко проснулась, не сразу поняв, где нахожусь. Этот сон оказался более реалистичен, чем предыдущие. Невольно поднесла пальцы к губам, все еще ощущая вкус поцелуя. В голове по-прежнему звучало признание в любви неизвестного мне человека. Я впервые услышала его голос. Про такой говорят бархатный. Никогда не понимала подобное определение, пока не услышала его — насыщенный глубокий баритон с чуть заметной хрипотцой.

Встала, накинула халат и пошла на кухню. Заварила чай с лимоном и вышла на балкон. Все еще находилась под впечатлением от увиденного во сне. Хотелось вдохнуть свежий майский воздух, но за окном был только пыльный город, огни которого затмевали даже звезды.

Повернулась, услышав шаги Андрея.

— Почему не спишь? Что-то болит? — спросил он, положив мне руки на талию и притянув к себе.

Я только успела отставить чашку. Уловила тревогу в его голосе, обернулась и поцеловала, желая успокоить.

— Скажи, ты любишь меня? — спросила еле слышно.

— Конечно, люблю. Пойдем спать. Через несколько часов начнется новый рабочий день.

— Ты прав.

Я снова поцеловала парня, только теперь в щеку, и вернусь вместе с ним в постель. Он снова обнял меня, прижав спиной к груди, и быстро уснул. Я всегда поражалась этой его способности. Говорят, крепко спят те, у кого здоровая нервная система. Я не могла похвастаться подобным. До утра металась между сном и явью, слыша все тот же незнакомый голос, шептавший мне раз за разом "люблю тебя". Сердце сладко замирало, будто я действительно слышала эти слова, и ничего дороже и важнее них для меня не существовало.


ГЛАВА 6

Я встала около пяти утра, все равно не могла уснуть. Заварила чашку крепкого кофе и открыла ноутбук, чтобы пересмотреть свой проект. Поняла, что чего-то не хватает, и полностью все переделала. Улыбнулась, довольная результатом, и отправилась на работу. Снова пришлось вызывать такси, потому что я совсем потеряла счет времени. Уже подъезжала к офису, когда зазвонил телефон.

— Корсакова, — услышала в трубке громкий голос шефа, — где тебя черти носят? Рабочий день начался! Греки приедут с минуты на минуту, а я даже не знаю, что ты сделала!

— Извините, Михаил Федорович, я скоро буду. Пусть Паша пока подготовит все необходимое для презентации.

— Смотри, не разочаруй меня.

Нежинский положил трубку, не дождавшись ответа. Я на ходу расплатилась с таксистом, не получив сдачу. Пулей вылетела из автомобиля, проскочила проходную и три этажа. Безумно нервничала, потому что это был мой первый самостоятельный проект. Хотелось быть на высоте, а не провалить все.

— Ника, — русая голова Пашки показалась в дверном проеме. — Босс ждет.

— Ни пуха, — пожелали мне коллеги.

Они ждали меня возле кабинета. На лицах читалось волнение, и это было приятно.

— К черту! — ответила я и спохватилась, что сказанное было адресовано в том числе и Лере. Та рассмеялась, а вслед за ней и все мы. Она всегда умела разрядить обстановку.

Я обрела былую уверенность и отправилась в конференц-зал, где, как казалось, ждали только меня.

— Здравствуйте! Прошу прощения за задержку.

Я заняла место рядом с Нежинским. Мельком взглянув на гостей, поняла, что была единственной девушкой в зале, если не считать женщины, которая переводила мои слова греческим партнерам. Все взгляды были устремлены на меня.

— Вероника Корсакова, — представил меня шеф, вынуждая подняться.

Я поняла, что времени на подготовку мне никто не даст. Волнение вновь овладело мной. Оглядела присутствующих, пытаясь собраться с мыслями, и встретилась глазами с одним из гостей. Молодой мужчина совершенно не вписывался в эту компанию. Длинные, почти до плеч, вьющиеся волосы, насмешливые темно-синие глаза, серый пуловер вместо костюма ассоциировались с кем угодно, только не с бизнесменом. Он ободряюще улыбнулся мне, будто старой знакомой. Я неожиданно почувствовала прилив сил и уверенность в себе. Пока не растеряла это ощущение, приступила к презентации будущей рекламной компании. Будущие партнеры Нежинского одобрительно кивали, слушая меня, и казались вполне довольными проделанной работой.

— Может быть, у вас остались какие-то вопросы? — подытожила свой рассказ.

— Откуда эта идея — девушка в оливковой роще? — задал вопрос кто-то из присутствующих.

— Буду откровенна: я увидела этот образ во сне.

Ответ любителя, а не профессионала — именно это я прочла во взгляде Нежинского. Слишком важным был для него этот контракт, чтобы позволить кому-либо даже малейшую оплошность. Улыбка медленно сползла с моего лица. Я уже ожидала бурю. Спасение пришло оттуда, откуда я его не ждала. Навстречу мне поднялся молодой мужчина, который ранее молча поддержал меня. Он подошел ближе, и я по привычке протянула ему руку.

— Не стоит смущаться своих слов. Честность — основа любых отношений.

Он взял мою руку, но вместо того, чтобы пожать, поцеловал кончики пальцев. Однако ни эта вольность, которую я не позволяла незнакомым людям, ни слова, которые он произнес, заставили меня вздрогнуть. Несмотря на заметный акцент, я узнала этот голос, шептавший мне во сне о любви.

Странное ли стечение обстоятельств заставило меня поверить в невозможное или подсознание сыграло со мной злую шутку, соединив образ из сна и совершенно незнакомого мне человека, я не знала. Я обладала потрясающей памятью на лица и была уверена, что раньше никогда его не видела.

Он тоже вел себя необычно: до сих пор не выпустил моей руки и не отвел взгляд. Не знаю, сколько длилось это наваждение, только Нежинскому, видимо, уже надоело.

— Господа, — он кивнул женщине, и та стала переводить его слова на греческий, — если все довольны, думаю, можно перейти к подписанию контракта.

Его голос подействовал отрезвляюще на всех нас. Я, наконец, высвободила руку и отошла в сторону, осторожно разглядывая моего собеседника. Высок, хорошо сложен. Такие пользуются популярностью у женщин. Помимо внешней привлекательности, чувствовалась в нем некая сила, обаяние, харизма. Не знаю, как описать точнее, но последнее определение казалось мне самым точным.

Извинилась и вышла, спиной чувствуя взгляд. Не стала оборачиваться, боясь, что это именно он. Странный грек вызвал такую сумятицу в моей голове, что требовалось время, чтобы все спокойно обдумать.

Не успела сделать и пары шагов, как была подхвачена под локоть Людой.

— Ну? — протянула она с намеком.

— Что? — не поняла я.

— Вредина! Я спрашиваю, как все прошло? Как тебе наш красавчик?

Видимо, непонимание отразилось на моем лице, потому что коллега продолжила:

— Николаос, греческий бог с великолепным телом, которое грех скрывать под одеждой.

— Не знаю, — ответила, в действительности не зная, как отделаться от девушки.

— Корсакова, не будь эгоисткой! Ты минут пять говорила с ним. Скажи хоть что-то.

— Вероника, куда убежала? Вернись!

Голос начальник настиг меня тогда, когда я уже повернула в сторону кабинета. Пришлось подчиниться. Мышкой проскользнула мимо Михаила Федорович и села как можно дальше от гостей. Партнеры подписывал последние документы, а я совершенно не понимала, зачем им понадобилось мое присутствие.

— Госпожа Вероника, если вы не возражаете, я хотел бы еще раз ознакомиться с вашим проектом. Может быть, даже внести корректировки.

— Если вас что-то не устраивает, господин заместитель генерального директора, — ответила я, не желая называть его по имени и не в силах произнести его фамилию правильно, — можете переделать все полностью или перепоручить кому-то еще. Извините.

Я встала и вышла, несмотря на требование шефа вернуться. Определенно отсутствие таблеток действовало на меня отрицательно и даже то, что я возобновила их прием, пока не помогало. Сама не знаю, что на меня нашло, почему так отреагировала? Хочет заказчик что-то пересмотреть или переделать? Пожалуйста! Для меня это никогда не было проблемой. Думаю, если бы кто-то другой сказал об этом, легко согласилась бы, но работать с ним не могла.

***

Гай

Как порой причудлива судьба. Отправляясь в очередную поездку, мог ли я предположить, что встречу ту, что так отчаянно искал все эти годы? Нет и еще раз нет! Но вот она — взволнованная, даже немного растерянная, но как всегда прекрасная. В ней не осталось ничего от нее прежней, и в то же время она как никогда была собой. Как хотелось быть рядом, обнять и не опускать ни на мгновение, но я не мог себе этого позволить. Слишком рано, слишком мало я знаю о ней сейчас. Боюсь поддаться чувствам и спугнуть. Она меня еще не знает, вернее совершенно не помнит и вспомнит ли на этот раз?

Нельзя сказать, что ситуация совсем печальна: впервые за все время с момента нашей первой встречи она так близка. Я снова живу надеждой на то, что вместе мы все сумеем преодолеть. Только бы поверила мне, только бы не оттолкнула.


ГЛАВА 7

Утром следующего дня меня ждал сюрприз: огромный букет цветов лежал на моем рабочем столе. Подарок был точно не от Андрея. Он в последнее время редко баловал меня такими знаками внимания и всегда дарил нежно-розовые розы. Начальник считал подобные жесты расточительством, вспоминая о том, что в коллективе работают женщины, только восьмого марта и повода сейчас не было.

Сначала я заметила цветы, а потом три пары глаз, устремленных на меня. Пашка куда-то отлучился по делам.

— Новый поклонник? — спросила Лера.

— Странный выбор цветов, — заметила Люда, — но точно стоит больших денег.

— По-моему, это мило, — улыбнулась Марина.

— От кого это? — спросила, устав их слушать. Хотелось поскорее разобраться с цветочным сюрпризом и приступить к работе. Мне еще к Нежинскому "на ковер" идти после вчерашнего.

— Ты нам расскажи. Может записка есть?

Я последовала их совету и действительно обнаружила небольшой прямоугольник с каллиграфически выполненной надписью:

"Вероника, прошу прощения за сказанное вчера. Я мог бы списать это на недостаточное знание русского языка, но в действительности просто неверно сформулировал свою мысль. Давайте попробует начать сначала".

Николаос К.

В последнем предложении стояла точка вместо ожидаемого вопросительного знака. Бесцеремонный грек не предлагал перемирие, а считал его неизбежным. Что ж, в чем-то он прав: личная неприязнь не должна мешать работе. То, что он осознал свою ошибку и первым сделал шаг навстречу, определенно говорило в его пользу. Все же разговаривать с ним не хотелось. Слишком противоречивые чувства он вызывал во мне, но я понимала, что так или иначе буду вынуждена общаться с ним, нужно просто смириться с неизбежностью и минимизировать это общение.

Отложила записку и взяла букет с тем, чтобы убрать их подальше, а то и вовсе выбросить, но не смогла. Неосознанно поднесла цветы к лицу и вдохнула запах. В голове тут же промелькнула картинка — бескрайняя зеленая равнина, стройные кипарисы, легкие перистые облака на лазурном небосводе. Будто наяву слышала пение птиц, жужжание пчел, чьи-то голоса.

Во время учебы в университете я увлекалась флористикой, поэтому мне не составило труда понять значение этих цветов. Желтые и синие ирисы символизировали уважение и восхищение, белые, оранжевые и лавандовые альстомерии — родство душ, поддержку и неповторимость того, кому они адресованы. Отчего-то казалось, что отправитель вложил в этот подарок более глубокий смысл, чем могло показаться на первый взгляд, и рассчитывал на то, что я сумею его разгадать. Только откуда он мог знать, что я разбиралась в языке цветов?

— Ника, ау!

Коллеги, видимо, пытались дозваться меня какое-то время, потому что, даже зная мое неприятие чужих прикосновений, Марина дернула меня за рукав. Наваждение рассеялось. Воображение разыгралось не на шутку.

— У тебя такое лицо, будто ты достигла нирваны*, — это уже Пашка, любитель восточной философии. — Я бы на твоем месте поторопился: шеф ждет.

— Так от кого цветы? — услышала я вопрос Леры, но только махнула рукой, не желая отвечать.

Волнение, которое я ощущала с утра, нарастало. Выпив еще успокоительных, отправилась к Нежинскому, в кабинете которого успел расположиться грек. Про себя я только так его и называла. Имя длинное и непривычное на слух, про фамилию вообще молчу. Стоит ли он таких усилий? А так грек и точка. Улыбнулась и вошла в комнату.

— Доброе утро! Вызывали, Михаил Федорович?

— Кому доброе, — начал тот, но грек перебил его:

— Здравствуйте, Вероника! Прошу прощения, что вчера высказал сомнения на счет вашей компетенции. Ни в коем случае не сомневаюсь в вашем профессионализме и смею надеяться на возобновление сотрудничества.

Он говорил по-русски, понятно, несмотря на акцент, и грамотно, но так официально, что скулы сводило. Интересно, он человек или робот?

Вновь улыбнулась последней мысли, но мужчины поняли меня иначе.

— Вот и славно, — подытожил Нежинский. — Вероника, дальше работать будешь непосредственно с господином Кер…, Кар…

— Можно просто Ник, — грек помог выйти шефу из щекотливого положения, а, может быть, просто устал слушать, как тот коверкал его фамилию. — Как я могу обращаться к вам?

— Оставим формальности, да, Ника? — ответил вместо меня Нежинский, впервые за два года назвав сокращенным именем.

Тон, которым были сказаны эти слова, не оставлял сомнений: если я хотела сохранить работу, то должна была проявить максимум дружелюбия.

— Конечно, Михаил Федорович, — выдавила фальшивую улыбку, которая, впрочем, никого не обманула.

***

Не успела вернуться к себе, как услышала голос Марины:

— Андрей приходил, спрашивал, когда ты вернешься.

— Что ты ответила? — спросила просто, чтобы поддержать разговор. Совершенно вылетело из головы, что мы договорились пообедать вместе. Странно, раньше подобная забывчивость не была мне свойственна, особенно когда дело касалось моего парня, а тут второй раз за месяц.

— Какая разница, что она сказала? — вмешалась Люда. — Ты бы видела, какое у него было лицо, когда он заметил на твоем столе цветы, заметь, не от него.

— Андрей не глуп, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

— Не скажи, — не унималась Люда. — Неизвестный поклонник — повод для ревности, а это вам двоим точно не помешает. Иначе он решит, что ты от него никуда не денешься. Тогда пиши пропало! И замуж не позвал, и время ушло.

— Сейчас многие сначала съезжаются, а потом женятся. Это нормально, — попыталась поддержать меня Марина.

— Ага, — прозвучало так, будто нам бесполезно что бы то ни было объяснять.

Меня забавляло подобное мнение коллеги. Она так это сказала, будто я была нужна кому-то еще, кроме Андрея. Знала бы Люда, сколько он со мной мучился, неизвестно, на чью сторону встала бы. С другой стороны, последнее замечание заставило задуматься: кто мы друг другу? Пара — вместе живем, работаем, спим, в конце концов, — но дальше обсуждений совместных планов на отпуск разговор никогда не заходил. Почему-то раньше не задумывалась об этом. Разве что-то изменилось теперь? Разве любовь прошла? Нет, так не бывает. И все же зерно сомнения, так метко брошенное коллегой, уже дало всходы: в душе поселилась неясная тревога.

Мне всегда было сложно скрывать свои эмоции, поэтому Андрей легко уловил перемены в моем настроении, когда я, опоздав на десять минут, все же пришла в кафе, где он меня ждал.

— Как твои дела? — спросил парень.

— Работаю.

— Ты сама не своя в последние дни. Расскажи, что происходит, и я смогу тебе помочь.

Говорить совсем не хотелось. Мысленно я была слишком далеко от него, раз за разом пытаясь понять, чего добивался грек. О чем, собственно, могла рассказать? Только ленивый, а такие у нас не задерживались, не обсуждал новый контракт и то, как я повела себя по отношению к иностранным партнерам. Много говорили о великодушии грека, который не стал раздувать скандал, несмотря на грубость, которую я допустила по отношению к нему, и отходчивость Нежинского. Черт бы побрал этого грека! Надо думать прежде, чем говорить, а не строить потом из себя рыцаря!

Шеф умел улыбаться в глаза и изощренно мстить. Он долго и нудно отчитывал меня после ухода гостя, несмотря на попытку последнего заступиться. Странно, что Андрей не начал этот разговор вчера.

— Ничем не хочешь поделиться? — уточнил он настойчивее, выведя меня из состояния задумчивости.

— Нет, все прекрасно!

— Ника, если есть проблема, о ней надо говорить. Само собой ничего не образуется. Ты сама всегда меня убеждаешь в этом.

Андрей взял меня за руку, но я поспешно отняла ее. Он поморщился, но промолчал. Не хватало только перед ним объясняться. Мало мне психотерапевта. Я несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула. Так нельзя, он прав: лучше поговорить сейчас, чем дома. Вот недостаток совместного проживания: я могла бы просто уехать, чтобы избежать неприятного разговора и вернуться к нему, когда посчитаю нужным, но не получится.

— Я просто перенервничала из-за этого проекта. Сейчас все в порядке. Мы даже поговорили с греком. Он не обиделся.

— Ника, помни, что все, что ты делаешь, отражается на нашем с тобой будущем.

Последние слова, которые Андрей произнес так буднично, неожиданно успокоили меня: он действительно думал о нас, а я позволила себе сомневаться в нем, наслушавшись Людмилу. Только зря переживала.

— Прости, я действительно повела себя глупо, но больше подобное не повторится.

— Хорошо, — он одобрительно улыбнулся — У меня на тебя большие планы.

Ох, эта страсть к планированию! Андрей живет в будущем, пока я каждый день выживаю в настоящем. Порой мне даже кажется, что мы существуем в разных мирах, которые лишь изредка соприкасаются, но понимаю, что без него моя жизнь была бы совершенно иной.


ГЛАВА 8

День шел за днем, жизнь постепенно возвращалась в привычное русло: работа, дом, вечера, которые мы проводили с Андреем вместе. Только навязанный мне партнер не вызывал ничего, кроме раздражения. Грек еще раз выслушал мою концепцию рекламной компании, поблагодарил и высказал полное согласие. Для меня осталось загадкой, зачем он начал тот разговор в конференц-зале и настоял на том, чтобы работать со мной, если ничего не собирался менять.

Иногда он заходил к нам в отдел, уточнял какие-то нюансы, задавал вопросы, для решения которых Белл* больше ста лет назад придумал телефон. Меня не покидало ощущение, будто цель его визитов была совершенно иной. Его поведение казалось мне более чем странным, но я ни с кем его не обсуждала. Хватило того, что однажды уже показала себя с худшей стороны.

Неделю спустя коллеги поделились со мной бредовой идей.

— Чем-то ты зацепила нашего красавчика, — первой высказалась Люда.

— Ерунда, — ответила я, но, окинув взглядом присутствующих, поняла, что это было общее мнение. Коллеги даже работать перестали, ожидая моей реакции.

— Ника, ты настоящая красавица. Почему даже мысли не допускаешь, что он влюбился в тебя?

— От тебя, Пашка, не ожидала подобного!

— Не обижайся, — вступила в разговор Лера. — Мы ничего не утверждаем, но Николаосу ты явно небезразлична. Неужели не замечаешь, какими глазами он смотрит на тебя?

— Синими, — ответила я резко. — Мне неприятна эта тема и прошу вас больше не поднимать ее.

Коллеги согласно кивнули, но каждый остался при своем мнении, а я снова задумалась о греке. Как же он меня раздражал одним своим присутствием! Я ненавидела эти длинные волосы, которые так и норовили закрыть его лицо, когда он наклонялся, чтобы что-нибудь прочесть. Эту загадочную улыбку, которая появлялась на его губах всякий раз, когда он смотрел на меня. Руки, которым он не мог найти покоя, постоянно жестикулируя, даже когда просто о чем-то задумывался. Все вызывало во мне недовольство, даже запах можжевельника, который я ощущала, стоило ему приблизиться, очень свежий, насыщенно-дымный с чуть заметной горчинкой. Тяжелее всего было ловить на себе взгляд лукавых глаз с прищуром, который словно проникал глубоко в душу, будто его обладателю было известно обо мне больше, чем мне самой.

Кроме того он совершенно игнорировал офисный стиль в одежде. Вместо костюма надевал свободные брюки с рубашкой, рукава которой всегда заказывал по локоть, или джемпер, в вырезе которого я замечала простой деревянный крестик на шнурке. Его образ совершенно не соответствовал его статусу, но с первых минут общения грек поразил меня своими знаниями, широтой кругозора — он мог поддержать разговор практически на любую тему. Если же предмет обсуждения был ему плохо известен, а таких было немного, он обезоруживающе улыбался и честно признавался в своем незнании, тут же прося рассказать. Грек был готов учиться у любого, если кто-то разбирался в вопросе лучше него. Все эти качества гармонично сочетались с ясным аналитическим умом и умением видеть причину проблемы за ворохом лишней информации.

Будь он просто заносчивым спесивым дельцом или прожигателем жизни, мне было бы проще, но, узнавая его с каждым днем все больше, я только сильнее запутывалась в своем отношении к нему.

***

Андрей больше не задавал вопросов, полностью погрузившись в работу. Все юридические формальности, связанные с подписанием контракта, легли на его плечи. Он много работал, часто засиживался допоздна с многочисленными бумагами, так что мне приходилось чуть не уговаривать его пойти спать.

Странные, слишком реалистичные сны меня больше не беспокоили. Я поняла, что ошиблась, спутала голос из сна с голосом малознакомого человека, и успокоилась. Моя нездоровая психика опять сыграла злую шутку, я поддалась на эту провокацию и, чуть было, не потеряла все. Страшно было представить свое будущее без Андрея.

Эти выходные впервые за долгое время принадлежали только нам. Пока я ждала возвращения любимого от его родителей, вспомнила о своем дневнике. До спектакля, билеты на который купила в последний момент, оставалось еще несколько часов — времени, чтобы начать читать, достаточно. Однако, открыв его, испытала горькое разочарование: там была всего одна запись.

"Завтра все закончится. Я избавлюсь от этих кошмаров и начну жить как все нормальные люди. Мама сказала, что это будет совсем не больно".

Эти несколько предложений, написанные крупным неуверенным почерком, породили больше вопросов, чем ответов. Пролистала дневник несколько раз, надеясь найти еще хоть что-то, но безуспешно. В одном месте листы были склеены. Осторожно поддела один из них пилочкой для ногтей и обнаружила между ними фотографию мальчика. Доброе открытое лицо, русые волосы, серые глаза. Присмотревшись к нему внимательнее, я поняла — Сережа, мой одноклассник и первая любовь. Странно, что я не вспоминала о нем все эти годы. В детстве он действительно нравился мне, и кто знает, как бы сложилась моя жизнь, если бы не неврозы, преследовавшие меня.

Что же Вы со мной сделали, дорогие мои родители? Какие тайны скрываете от меня?

Положила блокнот обратно в сумочку и наткнулась на визитку Ахметова. Он когда-то предлагал проконсультировать меня. Может быть, стоило попробовать? Вдруг что-то удастся узнать? Надоело жить в атмосфере секретов и недосказанности, а Эльвира не могла мне в этом помочь.

Без пяти пять. Рабочий день фактически закончился. Загадала: если врач или его секретарь возьмет трубку, запишусь на прием, если нет, просто забуду. Набрала номер. Сердце забилось быстрее, но кроме гудков я ничего не слышала. Что ж, по крайней мере, я попыталась.

— Добрый вечер! — услышала в трубке мужской голос.

— Здравствуйте, Ренат Мансурович! Извините за беспокойство, похоже, мне нужна помощь.

— Можете приехать прямо сейчас, Вероника.

— Нет, все нет так плохо, — уловила в его голосе тревогу. Стало стыдно, что побеспокоила человека.

— Хорошо. Завтра в в половине двенадцатого я буду вас ждать.

— Спасибо!

Я отключилась, даже не попрощавшись и, только положив трубку, поняла, что психолог назначил мне встречу на воскресенье.

***

Утром отправилась к Ахметову. Страх, волнение, ожидание — какие только чувства не испытала, пока ждала его в приемной.

Врач сдержанно приветствовал меня и сразу приступил к главному — предложил использовать гипноз.

— У меня большой опыт, но буду откровенен: не все поддаются. Есть люди, на которых невозможно воздействовать.

— Я уже проходила сеансы гипноза — помогло.

— Вы уверены? — в вопросе врача я уловила провокацию.

— Уверена в чем? — переспросила. — В том, что помогло? Да. Если вы читали мою историю болезни, значит, имеете представление о том, как я жила раньше.

Ахметов ничуть не смутился и едва ли обратил внимание на мой выпад. Мне стало стыдно: слишком резко говорила с человеком.

— С одной стороны, это облегчает задачу, но вы должны быть уверены в том, что хотите знать правду, — проигнорировал мое замечание Ахметов.

Он внимательно посмотрел на меня, будто пытался проникнуть в душу.

— Я хочу обрести покой. Если для этого придется растревожить всех моих демонов, я согласна.

— Хорошо, я включу камеру и начнем.

— Прямо сейчас?

— Да. Если вы сейчас не уверены, что вам это нужно, знайте: завтра будет хуже, а через неделю вы и вовсе не решитесь прийти ко мне, чтобы провести сеанс. Вы можете оставить все как есть, но проблема никуда не исчезнет и будет подтачивать вас изнутри. Ваше подсознание пытается достучаться до вас. Давайте поможем ему или хотя бы выслушаем.

— Вам кажется, что вы знаете меня, Ренат Мансурович?

— Отнюдь, даже вы не знаете себя до конца, не подозреваете, на что способны.

Я легла на кушетку и постаралась расслабиться. Пройдя не один сеанс гипноза, знала, что мне предстоит, но в этот раз непривычное волнение охватило меня.

— Вы будете слышать только мой голос. Когда я досчитаю до десяти, вы вернетесь в тот день, когда впервые испытали что-то необычное.

Я слушала и, казалось, засыпала, но сознание сохраняло ясность. Дальше — пустота. Как ни пыталась что-то увидеть, ничего не получалось. Будто нечто важное было скрыто от меня за завесой мрака, которую я не могла преодолеть. Я шла сначала в одном направлении, затем в другом, но стена, которую буквально ощущала пальцами, не заканчивалась.

— Вероника, — я прислушалась к голосу, — опишите то, что вы видите.

— Ничего, абсолютно ничего.

Меня начало трясти, слезы отчаяния побежали по щекам, поэтому я не сразу услышала обратный счет.

— Три, два, один.

Я очнулась.

— Как прошло? — спросила первым делом.

— Вы говорили, что раньше подвергались гипнозу, так? — я кивнула, врач продолжил:

— Тот, кто работал с вами, заблокировал ваши воспоминания. Потребуется несколько сеансов…

— Не нужно, — перебила его. — Это была неудачная идея. Мой невроз никак не может быть связан с какими-то воспоминаниями.

— Вы уверены? — тот же немигающий взгляд заставил меня задуматься. — Возможно, есть психологические травмы, о которых вы решили забыть, чтобы начать новую жизнь?

— Нет, — ответила я слишком поспешно, но вспомнила строчки из дневника и процитировала их:

— Лет семь или восемь назад я оставила запись: "Скоро все закончится".

Ахметов кивнул, будто ожидал услышать нечто подобное

— Возможно, речь шла о завершающем сеансе гипноза, который избавил вас от неприятных воспоминаний. Давайте продолжим через неделю. Я ознакомлюсь с вашей историей болезни, а вы пока не будете принимать свои препараты. Я назначу другие.

Я кивнула и попрощалась, но, выходя из кабинета, услышала:

— Предупредите Эльвиру, что теперь будете консультироваться у меня.

Снова кивнула, предвкушая неприятный разговор со своим, теперь уже бывшим, психологом. Зря возлагала такие надежды: Ахметов ничем не отличался от других врачей и вряд ли сможет мне помочь, но Эльвиру я все же поставила в известность. Выслушала целую лекцию о том, что весь прогресс в лечении будет потерян, придется начинать сначала. Учитывая, сколько ее коллег в разные годы консультировали меня, не видела в смене врача такой проблемы, как она. Расстались как-то не хорошо. Я вдруг почувствовала себя вещью, которую Эльвира никому не хотела отдавать. Может быть, дело было в деньгах, которые я несколько лет платила ей за консультации? Не знаю, но неприятный осадок остался.


ГЛАВА 9

Выйдя от врача, решила пройтись пешком. Прогулки всегда помогали мне привести мысли в порядок и просто успокоиться. Некоторое время спустя услышала за спиной шаги. Страшно было обернуться, но и сохранять невозмутимость я не могла, особенно после того, как мой преследователь дважды повернул вслед за мной. Вдохнула поглубже, достала из сумочки перцовый баллончик и резко остановилась. Неизвестный, видимо, не ожидал подобного и практически врезался в меня. С полминуты мы стояли друг напротив друга, не решаясь произнести ни слова. Все внутри меня сжалось: безлюдный двор, крепкий молодой мужчина напротив.

"Бежать!" — кричал рассудок, но я не могла пошевелиться.

— Ника, это ты?

Парень подошел с явным намерением обнять меня.

— Не смей! Не приближайся! — крикнула я, приготовившись дать ему отпор.

Он примирительно выставил руки вперед и произнес:

— Это же я, Сергей, неужели не узнала меня, молдаванка?

Я замерла, услышав это прозвище. Никто с тех пор, как я покинула родной город, не называл меня так. Парень напротив не пытался приблизиться, будто боялся неосторожным движением спугнуть меня. Несколько мгновений я вглядывалась в его лицо, постепенно узнавая в нем мальчика с фотографии, затем сама шагнула навстречу ему.

— Сережка, Сереженька, — прошептала, обнимая его.

Странно и волнительно было увидеть его после стольких лет. Вот он — человек из моей прошлой жизни, который знал меня иной — веселой девочкой, не подверженной многочисленным фобиям, боявшейся только плохих оценок и того, что папа будет ругаться, если я приду домой позже десяти вечера. Ухватилась за Сергея, как за возможность вспомнить, каково это — быть нормальной.

Мы стояли так некоторое время, пока внезапно появившиеся прохожие не стали оглядываться на нас. Нехотя разорвали объятия, отойдя на несколько шагов друг от друга, но не теряя зрительного контакта. Сергей выглядел не менее смущенным, чем я, хотя пытался не выдать своих чувств. Во мне же бушевала целая буря эмоций.

— Знаешь, это судьба! Как иначе объяснить то, что мы встретились с тобой через столько лет? — произнес он с надеждой в голосе.

Улыбнулся. Я помнила эту задорнуюмальчишескую улыбку, которая совершенно не изменилась за прошедшие годы. У меня оставалось еще несколько часов до того, как Андрей вернется с тренировки и начнет беспокоиться, не найдя меня дома, поэтому охотно согласилась пообедать с Сергеем.

— Расскажи о себе, — попросила, допивая чашку кофе.

— Нечего особо рассказать. После школы пошел в армию, служил в разведке. Сейчас заканчиваю институт. Перед тобой будущий инженер. А ты? Муж? Дети?

Я отрицательно качнул головой, но, заметив странную улыбку парня, добавила:

— Есть парень.

— Значит, я опоздал. Снова.

Он вздохнул и отвернулся, сделав вид, будто его внимание привлекло что-то за окном. Воспоминания внезапно накрыли меня. Семья Сергея переехала из Прибалтики в Россию. Он был новеньким в нашем классе, производил впечатление скромного и застенчивого мальчика, на которого мы мало обращали внимания до одного случая. Помню, как он смело бросился на старшеклассников, которые дразнили меня. Оказалось, Сережа занимался дзюдо, поэтому у его противников не было шансов. Мы с девочками впервые взглянули на него другими глазами, а он с невозмутимым видом под завистливыми взглядами одноклассниц взял из моих рук портфель и сказал:

— Идем, отведу тебя домой, а то опять придется спасать.

После этого случая мальчик каждый день провожал меня после школы. Мама, видя его внимание, замечая мою симпатию, прочитала мне целую лекцию о вреде ранних отношений, пугая возможной беременностью. Я в свои неполные тринадцать лет только держала Сережу за руку, когда мы шли в школу или возвращались с прогулки.

— Что произошло тогда? — вывел меня из задумчивости Сергей. — Помню, мы договорились встретится в твой день рождения, но ты не пришла. Ходили слухи, что заболела, но накануне все было нормально.

— А ты? Что случилось с тобой?

— Переводишь стрелки? Ладно. Не дождавшись тебя, отправился к ребятам. Подрались с пацанами с соседней улицы. Мне сломали несколько ребер, пришлось лечь в больницу.

— А ты, оказывается, забияка!

— Ну, не без этого.

Мы смеялись, вспоминая детство. На сердце было так хорошо, словно мы расстались вчера, между нами не было всех этих лет, моих проблем.

— Я действительно заболела, — сказала заготовленную фразу. — Простуда дала осложнения, поэтому пришлось бросить школу.

Ясно, как день: Сергей ни на минуту не поверил мне, но не стал настаивать.

— Выглядишь просто прекрасно! Счастлива?

— Наверно. А ты? Кто-то ждет тебя дома?

— Если ты о девушке, то пока я не нашел похожую на тебя. Значит, и начинать серьезные отношения нет смысла.

Я постаралась скрыть смущение, вернувшись к десерту. На душе было тепло и спокойно.

Время пролетело незаметно. Сергей проводил меня домой. Мы успели обменяться номерами телефонов и уже попрощались, когда появился Андрей.

– Ника?! — он обратился ко мне с какой-то полувопросительной интонацией. — Кто это?

— Сергей, одноклассник Ники.

Он протянул руку, Андрей помедлил, но ответил на рукопожатие.

— Андрей, парень Ники, — произнес он с нажимом.

— Тебе повезло, приятель. Береги ее.

Сережа попрощался и ушел. Мы С Андреем в молчании поднялись в квартиру. На пороге заставила повернуться все еще хмурившегося Демидова и произнесла:

— Мне даже нравится, что ты ревнуешь.

— Так ты это специально, да? — спросил он, пытаясь сохранить серьезность, но я заметила облегчение, промелькнувшее в его глазах.

Улыбнулась его реакции, но додумать эту мысль не смогла, оказавшись прижатой к стене сильным мужским телом, отвечая на жадные поцелуи моего любимого.

***

Гай

Что же вы сделали с ней, жестокие боги? Каким испытаниям подвергли ее на этот раз? Откуда эта осторожность, неуверенность, страх, которые она пытается спрятать за улыбкой? Как хочется защитить ее, оградить от всех проблем, спрятать от любопытных глаз. Впервые понял султанов, запиравших своих жен в гаремах, чтобы никто даже думать о них не смел, но, в отличие от них, мне нужна была только одна женщина, за которую я готов был бороться.


ГЛАВА 10

В понедельник утром неожиданности продолжились. Не успела прийти в офис, как получила требование шефа зайти к нему в кабинет. Перебрала в памяти все события предыдущей недели и не нашла ничего, за что можно было бы зацепиться. Был только один повод, по которому он мог вызвать меня, — сдача проекта рекламной кампании. К дальнейшим постановкам, съемкам и монтажу роликов, печати брошюр и прочему я уже не имела отношения.

Скорей бы уже все закончилось, только мало было угодить шефу, нужно было добиться одобрения его партнеров в лице грека.

— Михаил Федорович, можно? — заглянула в приоткрытую дверь, предварительно постучавшись.

— Заходи, Вероника, — ответил он. Я уловила в его голосе нотки интереса и доброжелательности. — Покажи, что у тебя получилось.

Весь следующий час я рассказывала, показывала, отвечала на вопросы Нежинского, будто сдавала экзамен.

— Умница, Корсакова! Я был прав, когда взял тебя на работу.

Хорошо, что я сидела, иначе бы точно упала. Скупой на слова начальник похвалил меня и даже искренне улыбался при этом. Что с ним случилось? Может быть, в воздухе что-то распылили?

— Я могу идти? У меня остались незавершенные дела, — спросила осторожно, думая о том, что придется все еще раз повторить, только уже для грека.

— Конечно-конечно, можешь даже уйти сегодня раньше, отдохнуть.

— Спасибо, — протянула как-то неуверенно, все еще ожидая подвоха со стороны шефа.

— К Кер… черт бы побрал такие фамилии, в общем, к Нику не ходи, он вернулся в Грецию. Заверил меня, что ты отлично справилась, и он абсолютно всем доволен. Не знаю, когда ты успела все ему показать презентацию, но это неважно. Я только хотел убедиться, что ты действительно справилась с этой задачей, — произнес Нежинский и махнул рукой, давая понять, что встреча окончена.

Ничего не понимая, я шла по коридору с ноутбуком в руках. Шеф похвалил, грек, встречи с которым я больше всего опасалась, внезапно уехал, но, вместо ожидаемого покоя и удовлетворения, я ощущала пустоту. Все утро я настраивалась на разговор с последним, готовилась отстаивать свою точку зрения, даже спорить с ним, но своим отъездом он избавил меня это этого. Нарочно что ли так поступил? Что он за человек? Кем возомнил себя?

— Как прошло? — первой спросила Лера, едва я переступила порог кабинета.

— Все хорошо, шеф похвалил.

Пашка присвистнул, за что тут же получил подзатыльник от Люды со словами «прекрати, денег не будет», но совершенно не обиделся, принимая даже такое внимание. Я бессильно опустилась на стул, все еще неосознанно прижимая к груди ноутбук.

— Значит, будем праздновать, — добавила Марина, внося букет цветов и корзину фруктов.

Это было так неожиданно, что на глаза навернулись слезы. Как оказалось, коллеги не просто переживали за меня, верили, что все получится, и даже успели подготовить приятный сюрприз, а я почти не советовалась с ним, работая над общим проектом, решив, что справлюсь сама.

— Спасибо за поддержку! Мне очень повезло с вами!

Не удержавшись, неожиданно для самой себя по очереди обняла каждого из них и только после этого взяла цветы.

— Ника, мы, конечно, не сомневались в тебе, но еще ничего не успели заказать к твоему возвращению. Думали, если все получится, посидим в кафе, отметим твой успех, — произнес смущенно Павел, а остальные отвели глаза.

— Тогда от кого это? — спросила, не желая верить интуиции.

— Будто не знаешь, — ответила Люда. — И почему некоторым везет в том, в чем они совершенно не нуждаются?

Меня будто холодной водой окатили. Хорошего настроения как ни бывало. Стало обидно, что посторонний человек разглядел во мне больше, чем люди, с которыми я работала бок о бок несколько лет.

Потянулась к букету. Доверие, благодарность, успех — белые, желтые, красные хризантемы сказали мне больше любых слов. Конечно, я знала, от кого были цветы и фрукты, и все же взяла записку, чтобы прочитать несколько фраз, написанных знакомым мне почерком:

«По независящим от меня обстоятельствам я вынужден уехать. Прошу прощения, что не смог предупредить заранее об отмене встречи. Знаю, что созданный вами проект, — именно то, что нужно».

С надеждой на скорую встречу, Ник К.

Можно вздохнуть спокойно: заказчик остался доволен, даже не ознакомившись с итогами моей работы. Если приедет снова, мы с ним точно больше не увидимся, разве что в коридоре, мельком. Возможно, он даже не узнает меня. Стоило бы радоваться, что я так внезапно избавилась от внимания грека, но отчего-то было грустно, даже тоскливо сознавать, что наша последняя встреча уже миновала.

— Угощайтесь, — произнесла я, подвинув корзину с фруктами коллегам.

— Ммм, греческая черешня, персики, а для инжира рановато, — протянула Марина.

— Это турецкий инжир. Первые плоды собирают уже в июне, если повезет с погодой, — ответила и тут же осеклась. Откуда я могла это знать? У меня никогда не возникало желания даже попробовать этот странный фиолетовый фрукт, тем более не видела смысла интересоваться им. Однако никто этого не заметил.

— Подайте, пожалуйста, нож, — попросила я. Разрезала фрукт и с удовольствием откусила кусочек, наслаждаясь сладким вкусом и характерным похрустыванием семян на зубах.

— Ника, ты его прямо с кожурой ешь, — заметила Люда, не сводя с меня недоуменного взгляда.

— Поверь, так вкуснее, — ответила я, устав удивляться сегодня.


ГЛАВА 11

Очередная встреча с Ахметовым не принесла ощутимых результатов, хотя он был заметно доволен, в отличие от меня. Что-то записывал, отмечал, улыбался своим мыслям.

— Наберитесь терпения, Вероника, — произнес он. — Постепенно мы снимем все психологические блоки, и воспоминания вернуться к вам. Они могут оказаться достаточно болезненными, но вам придется пройти через это испытание, взглянуть в глаза своим страхам, чтобы избавиться от них.

— Я готова к этому.

— Хорошо, возможно, ничего плохого не случилось, и ваши родители просто проявили излишнюю заботу о вас.

— Не знаю, — я задумалась. — Ренат Мансурович, скажите, образы прошлого могут являться мне в снах?

— Да. Не нужно недооценивать подсознание. Возможно, это подсказки, только следует их расшифровать. Что вам снится?

— Разное, — не стала вдаваться в подробности. Почему-то не хотелось делиться этим, будто речь шла о сокровенной тайне.

— Как часто? — не стал настаивать психолог.

— Это было несколько дней подряд, но с возобновлением приема таблеток сны прекратились.

— Медикаменты, бесспорно, оказывают на вас влияние, но не такое сильное, как вам могло показаться. Скорее всего, этому предшествовало некое событие, стресс, который привел вашу нервную систему в состояние возбуждения. Отсутствие таблеток только усилило эффект. Так? — я кивнула, он продолжил:

— Дозу снизьте вдвое, другие препараты не принимайте. Не волнуйтесь, вы не опасны для общества, так что смело можете пойти на этот шаг. Вы ничем не рискуете, — мужчина ободряюще улыбнулся. — Если вам что-то снова приснится, записывайте, пока еще помните. Когда будете готовы, поговорим.

Простившись с Ахметовым, я отправилась на набережную. Несмотря на будни, люди потихоньку собирались здесь. Влюбленные ходили парами, родители гуляли с детьми. Я успела уйти довольно далеко, поэтому насторожилась, когда почувствовала чей-то пристальный взгляд. Я уже подумывала повернуть обратно, когда услышала голос, который, как ни убеждала себя, не могла спутать ни с чьим другим

— Вереники!

Любопытно, он специально так коверкал мое имя или они в Греции так его произносят? Оглянулась, хотя уже знала, кого увижу. Николаос направлялся мне навстречу, не особо заботясь о том, хотела ли я его видеть. Черные джинсы делали его длинные ноги еще длиннее, а тонкий серый джемпер с закатанными рукавами подчеркивал рельеф мышц.

— Приветствую тебя! Сегодня чудесный день! Разреши составить тебе компанию!

На его лице расцвела улыбка, будто он видел не меня, а самого близкого ему человека. Выражение глаз оставалось неясным, но на мгновение я разглядела в них надежду. С момента нашей прошлой встречи прошло около двух недель, и я совершенно не ожидала увидеть его вновь.

Что же тебе от меня надо, грек? — В очередной раз задалась вопросом. — Не влюбился ли? Почему-то эта дикая мысль доставила мне удовольствие.

— Господин Керкирэос! — специально обратись к нему по фамилии, чтобы сохранить дистанцию, не позволить себе лишних эмоций. Произнесла правильно, недаром тренировалась.

— Прошу, хотя бы здесь ты можешь отбросить все эти условности и просто называть меня по имени?

Его речь, как речь любого иностранца, не имеющего достаточного опыта общения с носителями языка, всегда казалась мне странной. Порой создавалось ощущение, что русскому его учил гувернер где-то в начале прошлого века: такими замысловатыми и вычурными были его слова, такие сложные конструкции он использовал.

Задумалась и пропустила вопрос, который он мне задал, или же ничего и не говорил, и это его привычка: молча глядеть на тебя, ожидая чего-то?

— Хорошо, может быть, совершим прогулку по реке? Посмотрим город с воды, ты расскажешь мне его историю.

Следовало, конечно, послать грека к… профессиональному гиду, но стоило ли вновь портить отношения, которые с самого начала не складывались? К тому же он встал на мою сторону, когда Нежинский готов был устроить мне разнос, поэтому я не стала возражать.

— С меня корабль, с тебя история, Веро!

Я кивнула, смирившись: пусть зовет, как хочет. Некоторые люди настолько упрямы, что проще согласиться с ними, чем объяснить причину отказа.

Мужчина отправился договариваться о транспорте, я же с трудом подавила в себе желание сбежать. Было бы интересно посмотреть на лицо Николаоса, когда он не обнаружил бы меня на месте. Слишком многое позволял себе, решая все за меня. Даже имя мое сократил так, как посчитал нужным, будто имел на это право. Мысленно отвесила себе подзатыльник за то, что вела себя как девчонка. Человек в новой для него стране, никого здесь не знает. Ладно, один раз перетерплю его общество. Почему бы не проявить знаменитое русское гостеприимство?

— Все готово, Веро, — вывел меня из задумчивости низкий голос.

Мужчина протянул мне руку. Я вложила пальцы в его ладонь. Рука его — большая, сильная — неожиданно мягко, даже бережно сжала мою. Так и не выпустив ее, он помог мне спуститься к причалу и сесть. Укрыл плечи пледом.

— Тепло, — я попыталась избавиться и от пледа, и от его заботы. Рядом с ним постоянно возникало желание сделать все наоборот, так несвойственное мне.

— Пожалуйста, не спорь, — ответил он, возвращая плед и слегка сжав мои плечи.

— Ваш парень прав: сегодня прохладно, и вы рискуете замерзнуть в таком легком платье.

Я молча взглянула в глаза грека, ожидая увидеть в них торжество, но снова не смогла прочесть его эмоции.

— Отправляемся! — произнес хозяин катера.

— Расскажешь о городе? — спросил мой спутник, присаживаясь рядом, но соблюдая дистанцию.

Я очень любила наш город, интересовалась его историей с тех пор, как мы переехали сюда. Это, конечно, не Афины, но нам есть, чем гордиться. Начала говорить и сама удивилась, как много всего знала. Неподдельный интерес в глазах Ника, одобрительные кивки хозяина судна, много раз возившего туристов и годами слушавшего рассказы гидов, придали мне уверенности. Я стала вспоминать малоизвестные подробности, курьезные случаи, героические моменты. Сама не заметила, как пролетело время.

Уже вечерело, когда катер повернул обратно. Мы плыли в молчании, каждый думал о чем-то своем. Плотнее запахнувшись в плед, мысленно поблагодарила своего собеседника. Обернулась к нему, чтобы тут же встретиться с ним взглядом. Лучше бы не делала этого. Некстати вспомнились строчки из стихотворения А. Ахматовой: " У него глаза такие, Что запомнить всякий должен. Мне же лучше, осторожной, в них и вовсе не смотреть". Нежность и страсть соединились в них в какой-то замысловатый коктейль. Я не могла отвести от них взгляд, словно тонула и не искала спасения.

Он потянулся ко мне, будто хотел поцеловать, но вместо этого внезапно отвернулся, разорвав возникшую связь.

— Замерз? — задала вопрос, чтобы скрыть возникшую неловкость. — У нас на Волге не так тепло, как в Греции.

— Спасибо, что спросила. Все нормально. Зимой у вас значительно холоднее, но и у нас выпадает снег, правда далеко не везде, и тут же тает.

Дальше разговор плавно перешел на тему Родины Ника. Он говорил бодрым голосом, но я видела, что ему не комфортно. Сколько можно мучить его и зачем? — спросила сама себя и, развернула плед, сказав:

— Не хочу, чтобы ты заболел по собственной глупости. Нежинский потом с меня три шкуры сдерет.

Сама не заметила, как перешла на "ты", но не стала извиняться. Грек то ли не понимал моих слов, то ли не решался принять предложение, только смотрел. В его глазах плескалось море — волнующее, притягательное и слишком опасное для тех, кто довериться ему. Пришлось настоять на своем.

— Я говорю: начальник будет сильно меня ругать за тебя, так что…

Уговаривать его больше не пришлось. Мужчина пересел ко мне и, взяв свободный край пледа, потянул на себя, накрыв нас обоих. Придвинулся, не оставив между нами свободного пространства, обнял меня за плечи и притянул к себе.

— Прежде, чем ты начнешь возмущаться, — прошептал он мне, наклонившись так близко, что я кожей ощутила его горячее дыхание, — скажу, что так теплее.

В этот момент мне захотелось высказать все, что я о нем думала: о наглости, фамильярности, внимании, в котором совершенно не нуждалась, но я промолчала, только вздрогнула. Видимо, решив, что я замерзла, он обнял меня еще крепче. Моя голова как-то незаметно оказалась на его плече, и все слова, которые я приготовилась сказать, вдруг показались мне такими глупыми и незначительными. Просто так сидеть рядом с малознакомым человеком и молчать, не испытывая неудобства, было странно и одновременно волнительно.

С прогулки я возвращалась со смешанными чувствами. Не столько поведение Ника вызвало замешательство — к вниманию мужчин, пусть и непродолжительному, я давно привыкла, — сколько мое собственное поведение: он стремительно ворвался в мою жизнь, а я позволила ему это.

Ник проводил меня до остановки и дождался, пока я села в автобус. Предлагал отвезти домой, но я категорически отказалась. Не хватало еще того, чтобы Андрей увидел меня с ним. Моему парню это точно не понравилось бы, как и любому мужчине, хотя он знал, как сильно я его любила, и поводов для ревности не было.

— Напиши, когда доберешься, — попросил Ник, протянув мне визитку в открытое окно автобуса.

— Это забота или способ получить мой номер телефона?

Зачем только спросила? Все было и так ясно, как день.

— Какой вариант тебе больше нравится?

Ответить я не успела: автобус тронулся с места, Ник махнул мне рукой. К лучшему, решила я, потому что вряд ли могла честно ответить на его вопрос.

***

— Ника, где ты пропадала? — спросил Андрей, едва я переступила порог квартиры.

— У врача, а затем гуляла, — ответила, практически не солгав. Мне претила эта недосказанность, но я опасалась новых сцен ревности.

— Ты на часы смотрела? Почему телефон отключила? Не думаешь, что я волновался за тебя?

Андрей мерил комнату широкими шагами, будто разъяренный лев.

— Прости, — я подошла и обняла его. — Наверно, он разрядился, а я не заметила. Я буду внимательнее.

Подняла голову, чтобы заглянуть в его глаза. Любимый еще злился, но постепенно приходил в себя. Коротко поцеловал меня и добавил:

— Иди в душ. Я проголодался и ждал тебя.

Я улыбнулась: мы не так давно стали парой, но у нас уже появилась традиция — всегда ужинать вместе. Со временем появятся и другие. Важно сохранить нашу любовь, уважение, а с проблемами мы всегда сможем разобраться.

Андрей практически сразу уснул, как бывало всегда, когда мы занимались любовью. Я еще долго лежала с открытыми глазами. Мне было хорошо с ним, даже очень, несмотря на то, что он был моим единственным мужчиной, и сравнивать было просто не с кем. В то же время я ощутила какое-то смутное беспокойство, будто совершила что-то неправильное. Наверно, так чувствует себя женщина, изменившая любимому человеку, вот только я Андрею была верна.

Около полуночи вспомнила о том, что так и не отправила смс Нику. Его просьба была, конечно, жестом вежливости, он ничего не ждал, и писать так поздно не имело смысла, но я написала "все хорошо". Убрала телефон, чтобы тут же взять в руки: ответ пришел почти сразу. "Доброй ночи. Светлых снов". Два предложения, четыре слова, от которых стало так тепло на душе.


ГЛАВА 12

С той прогулки что-то изменилось в наших с Ником отношениях. Мы по-прежнему виделись редко, решая только рабочие задачи, но я перестала сторониться его. Кажется, наше примирение пошло на пользу делу. Только одно меня смущало: проект я завершила, передала в другой отдел, но все равно постоянно была вынуждена отвечать на различные вопросы, которые возникали в связи с ним.

Началось все с этикетки для бутылки масла. Подозреваю, что именно мой навязчивый грек настоял на том, чтобы я занималась разработкой даже таких мелочей, а Нежинский ни в чем не мог отказать своим зарубежным партнерам.

— Ваш лозунг «Верность традициям», поэтому я изобразила гречанку в хитоне с кувшином, — пыталась донести до него очевидные истины.

Мужчина нахмурился, откинул назад голову, запустил руки в длинные волосы.

— Ты хочешь изобразить девушку с кувшином для воды или масла? — спросил он, раскритиковав очередной сделанный мной набросок.

— С кувшином для масла, конечно, — ответила я, не ожидая подвоха.

— Хорошо. Значит, тебя не смущает, что масло хранили в пифосах? Это такие большие сосуды размером с человека, которые изготавливали на Крите. Как думаешь, какой силой должна обладать твоя гречанка, чтобы поднять такой и легко нести на плече? То, что ты изобразила, это гидрия — сосуд для воды.

Мне не понравилось не только то, что он разговаривал со мной, как с ребенком, указав на ошибку, но, главным образом, то, как он это сделал. Неужели нельзя просто сказать, по-человечески? Как же он все-таки меня раздражал!

Обиделась, поджала губы и отвернулась. Он обошел стол и сел напротив меня так, что наши колени соприкасались.

— Не злись, Веро, просто подумай о том, что ты хочешь донести до покупателя. Пусть твоя девушка будет не с кувшином на плече, а в оливковой роще. Представь себе старые коренастые деревья, ветви которых гнутся к земле под тяжестью плодов, солнечные лучи, пробивающиеся сквозь листву. Воздух прохладен и свеж. Утром на траве видны крошечные кристаллы замерзшей воды — первые признаки надвигающейся зимы. Ты осторожно ступаешь, слыша, как крошатся хрупкие стебли. Ощущаешь гармонию и единство с миром, родной землей.

Ник оказался таким хорошим рассказчиком, или мои чувства обострились из-за того, что я, закрыв по его просьбе глаза, только слушала и чувствовала его близость, потому что он так и не отодвинулся от меня. Голос завораживал, волновал, пробирал до мурашек, вызванных отнюдь не страхом. Я не просто видела то, о чем он говорил, но ощущала легкий морозец, дуновение ветра, аромат спелых фруктов. Перед мысленным взором вновь возник образ мужчины, которого я видела во сне, в ушах звучало его признание, но все это было всего лишь иллюзией. Стало немного грустно от осознания того, что все это не более, чем игра воображения. К печали добавилось необъяснимое чувство потери чего-то важного. Хотела попросить своего собеседника перестать говорить о том, что почему-то причиняло мне боль, но не могла произнести ни слова, почувствовав, как ком подступил к горлу и по щекам потекли слезы.

— Веро, прости, прости меня! Я не хочу, чтобы ты страдала, — произнес мужчина, без слов поняв мое состояние.

Ник обнял меня, прижав к груди. Я вцепилась в него, как утопающий хватается за соломинку в надежде выжить, и не могла перестать плакать. Он гладил меня по волосам, шептал что-то на незнакомом языке, но я ничего не понимала, только слушала его голос и крепче сжимала руки за его спиной.

— Извини, не знаю, что на меня нашло, — произнесла, немного успокоившись и отстраняясь от него.

— Это моя вина, я слишком увлекся, а ты оказалась такой впечатлительной, — ответил он, нехотя отпуская меня. Дотронулся до моей щеки тыльной стороной ладони так осторожно, словно боялся навредить. Я прикрыла глаза, позволяя ему прикасаться ко мне, хотя должна была оттолкнуть его сразу. Должна, но не могла и не хотела.

Стук и мгновением позже открывшаяся дверь заставили нас обоих оглянуться: на пороге стояла Люда.

— Ой, кажется, я помешала. Зайду позже.

Она, вышла, плотно закрыв дверь. Я резко поднялась следом, но Ник удержал меня за руку.

— Оставь, пусть идет.

— Как ты можешь быть так спокоен? — возмутилась я. — Она вообразит себе Бог знает что, хорошо, если ни с кем не поделится своими идеями.

— Мы не сделали ничего, чтобы стыдиться. Она может думать все, что угодно, но это будут только домыслы, если ты не станешь убеждать ее в обратном. Никогда не оправдывайся, и у сплетников не будет пищи.

Я кивнула и вышла, не желая продолжать этот странный разговор, коря себя за то, что позволила ему и себе. Разве мужчина может понять, что значит для женщины доброе имя? Они хвастаются своими победами, а нам, каким современным не было бы общество, припоминают каждый взгляд, каждое неосторожно сказанное слово, не то, что отношения, в которых мы состояли.

***

Гай

Это настоящее испытание — видеть ее каждый день, слышать ее нежный голос и не иметь возможности даже прикоснуться. Глупые правила, установленные людьми, мешают мне быть рядом с ней. Она не знает меня, не доверяет, сторонится. Если бы я мог отмотать время назад, то поступил бы иначе, но я всего лишь человек. Как заговорить с ней? Как объяснить, кем она для меня является, чтобы не оттолкнуть? То, что я должен рассказать ей, может показаться бредом. Я бы и сам так решил, если бы не видел все собственными глазами, если бы не переживал раз за разом.


ГЛАВА 13

Только вышла из кабинета, как попала в цепкие руки Люды. Подхватив меня под локоть, она вынудила меня пойти с ней.

— А ты не так проста, как кажется на первый взгляд! Очаровала такого мужчину!

— О чем ты?

— Ой, да ладно! Со мной можешь не притворяться. Я же не слепая. Он буквально пожирал тебя глазами!

— Не говори ерунды, — попыталась перевести все в шутку, но коллега, как гончая, почуяла добычу и не собиралась отпускать ее так просто.

— Было, ну скажи, было?

— Что было? — не поняла я.

— Секс, — понизив голос до шепота, ответила Люда.

И на том спасибо, что не кричала на весь коридор. Я вырвала руку и отошла в сторону.

— Ты говоришь глупости, а я должна их слушать?

— Ладно тебе! Мне-то можешь все рассказать.

— Мне не в чем признаваться, тем более тебе.

— Как хочешь, только потом не жалуйся, что тебе не с кем поговорить, некому излить душу.

Я разозлилась и не видела смысла продолжать этот разговор. Если коллега что-то вбила себе в голову, переубедить ее было невозможно. Могла бы вовсе не обращать внимание на ее слова, но опасалась сплетен, которые могли повредить нашим с Андреем отношениям. Мой парень оказался ревнивым или все мужчины собственники?

— А девочка влюбилась, влюбилась, влюбилась, — напевала Люда, перефразировав известную песню.

По закону подлости из кабинета напротив вышел Андрей. Вряд ли он слышал наш разговор, но последние слова точно. Коллега растерянно улыбнулась и произнесла:

— Ой, Земфиру вспомнила. Андрей, вам нравится творчество Земфиры?

Лучше бы молчала. Своей неловкой попыткой исправить ситуацию только подлила масла в огонь или сделала это намеренно? Я уже ничему не удивлялась.

— Идем!

Мой парень подхватил меня под локоть, игнорируя заданный ему вопрос, и повел на улицу.

— Что происходит? — спросил он, едва мы покинули здание. — К чему эти намеки? Если тебе есть, что сказать, говори сейчас. Я не хочу быть посмешищем или рогоносцем!

Его слова, неоправданные обвинения настолько задели меня, что я не смолчала.

— А устраивать сцены ревности на парковке хочешь?

Я отступила в сторону и закрыла лицо руками. Сейчас, как никогда понимала, мы слишком разные: он думает только о своей репутации, а я погрязла в страхах и сомнениях. Оправдываться не стала, потому что я не понимала его обвинений. Мудрая опытная женщина смогла бы сгладить ситуацию, но бросать томные взгляды из-под полуопущенных ресниц я не умела, так же, как и соблазнять, умело играя на чувстве ревности. Искать примирения, заменять разговор сексом было не в моих правилах.

Знала, что со мной трудно, порой даже слишком. Мы попытались, но, не получилось. Видимо, настало время отпустить Андрея, дать ему возможность жить нормальной жизнью, а не мучиться рядом со мной. Еще недавно все было хорошо, однако ситуация стремительно менялась не в нашу пользу.

Почувствовала надвигающуюся истерику. Пусть! Лучше один раз отрубить, чем медленно резать по живому. Мне не привыкать. Я, видимо, проклята и недостойна счастья. Только бы выдержать этот разговор, не разреветься и суметь отпустить единственного человека, который любил меня.

— Андрей, — повернулась к нему, не поднимая глаз, — ты очень дорог мне, но я не хочу, чтобы ты страдал. Я никогда не забуду того, что ты сделал для меня, но так больше продолжаться не может.

— Ты бросаешь меня?

Я никогда не видела его таким: колючий взгляд, сдвинутые на переносице брови, сжатые в кулаки руки. На мгновение стало страшно, словно я видела перед собой опасного незнакомца, а не любимого мужчину. Пытаясь не сорваться, постаралась успокоить обоих:

— Я отпускаю, потому что ты достоин лучшего, чем ненормальная истеричка с комплексом неполноценности.

— Я не знаю, что происходит, но ты не имеешь права решать за нас обоих, поняла? Все пары ссорятся — это нормально, но это ничего не значит. Я не позволю тебе уйти!

***

Полчаса спустя мы сидели в кабинете Ахметова, пили зеленый чай и говорили, конечно, обо мне. Андрею было некомфортно. Это чувствовалось по его напряженной позе, молчанию, хотя он сам вызвался привезти меня сюда. Сказал, что хочет знать больше о моих проблемах

— Для начала успокойтесь, молодой человек. Вероника с недавнего времени проходит новый курс терапии, который позволит ей преодолеть свои страхи и обрести спокойствие. Вам следует поддержать ее. Сейчас она очень уязвима. Если вы не готовы бороться вместе с ней, постарайтесь хотя бы не мешать.

Андрей стиснул зубы, сдерживаясь, чтобы не позволить себе ответить что-то резкое. Больше всего на свете он ненавидел подчиняться чьим-то решениям, будучи слишком самостоятельным и уверенным в своей правоте. Психолог, в свою очередь, не собирался щадить его чувства.

— Надеюсь, мы поняли друг друга, — дождавшись кивка Андрея, Ахметов продолжил:

— Подождите Веронику в прихожей. Я не задержу ее. Ничего такого, о чем вам следует беспокоиться, но понятие врачебной тайны никто не отменял.

Как только дверь за моим парнем закрылась, я отставила ненавистный мне зеленый чай и произнесла:

— Спасибо вам, Ренат Мансурович! Простите, что мы приехали без предупреждения. Моя жизнь никогда не была нормальной, но с каждым днем все только хуже. Теперь еще и вас втянула в мой персональный ад.

Психолог молчал довольно долго, то ли обдумывал что-то, то ли не решался мне сказать нечто неприятное. Лучше бы и дальше молчал, потому что сказанное им мне не понравилось.

— Есть много обстоятельств, но только вы принимаете то или иное решение и несете ответственность за него. Только вам решать, где работать, с кем жить, кого любить. Если вы считаете свою реальность адом, значит, пришло время что-то менять.

Он произнес эти слова спокойный тоном, а у меня мурашки побежали по коже.

***

— Ты как? — первым делом спросил Андрей, как только я вышла из кабинета.

— Все нормально.

— Расставаться передумала?

— А ты? — улыбнулась ему.

— А я и не думал об этом. Ты же пропадешь без меня!

Слова были сказаны полушутливым тоном, в голосе отчетливо звучало беспокойство, но стало неприятно. Андрей говорил обо мне будто о неразумном ребенке, хотя, скорее всего, я снова накручивала себя на пустом месте.

— Ты прав: куда я без тебя? Может быть, прогуляемся? Такой вечер пропадает.

— Ника, давай в другой раз. Сегодняшний день выдался слишком напряженным.

— Хорошо, — ответила, усаживаясь в автомобиль.

Андрей включил музыку, видимо, не желая разговаривать. Мне тоже нужно было время, чтобы разобраться в себе. Я с тоской смотрела на мелькавшие за окном деревья, набережную, прогуливающихся внешне таких беззаботных людей. Действительно, пришла пора изменить свою жизнь, чего бы мне это не стоило. В первую очередь следовало вернуть себе воспоминания, и я уже знала, кто сможет мне в этом помочь.


ГЛАВА 14

С Сережей мы встретились несколько дней спустя. Я честно предупредила Андрея о том, куда и с кем иду, чтобы избежать недопонимания. Он не стал возражать, но просил не задерживаться и не скрывал недовольство.

Мой бывший одноклассник ждал меня в кафе. Он заметно волновался, даже сильнее меня. Поднялся навстречу так быстро, что уронил стул, смущенно улыбнулся и протянул букет ромашек.

— Не розы, — добавил он, — но ты же с детства любила полевые цветы.

Он до сих пор помнил об этом. Вроде бы мелочь, но мне было приятно его внимание. От осознания того, что в мире есть еще один человек, которому я небезразлична, на душе разлилось тепло.

Ни о чем серьезном мы не говорили. Он рассказывал о себе, потом вернулись к общим воспоминаниям. Я вновь окунулась в безмятежный мир детства и впервые за долгое время чувствовала себя счастливой.

— Сереж, — перешла к вопросу, который волновал меня с недавних пор, — ты раньше не замечал за мной чего-то необычного? Может быть, я говорила необъяснимые с точки зрения логики вещи или странно вела себя?

— Сейчас ты точно странная, Ника. Сколько тебя помню, ты была самой обычной девчонкой.

— Так, значит? Самой обычной?

Я улыбнулась, хотелось подразнить его, а он добавил совершенно серьезно:

— Ладно, ты всегда выделялась из числа других. Постоянно что-то придумывала, организовывала. Ты всегда была в центре внимания. Если честно, с самой первой встречи я видел только тебя и с тех пор ничего не изменилось.

Настала моя очередь смущаться и отводить глаза. Не ожидала подобного признания. Не думала, что он так серьезно отнесся к нашей дружбе, к первой влюбленности.

— А ты хоть иногда вспоминала обо мне?

Вот и ложка дегтя! Вроде бы простой вопрос, но столько надежды в глазах парня, что мне стало не по себе. Обманывать не хотелось, правда могла обидеть его. Боялась потерять вновь обретенного друга, но не собиралась давать напрасную надежду. Он точно не заслужил такого. Почему в жизни все так сложно?

Взяла его за руку и честно ответила:

— Ты многого не знаешь обо мне, а я многое не помню. Не спрашивай, почему, я еще не готова рассказать тебе все. Пойму, если ты решишь прекратить общаться, но ведь никогда не поздно начать все сначала?

Только произнеся это вслух, поняла, что допустила ошибку. Он мог неправильно истолковать мои слова, вложить в них иной смысл, но что, кроме дружбы могла ему предложить?

— Сережа, — начала, но он перебил меня:

— Спасибо за честность. Я тоже не сошел с ума без тебя. Как-то пытался устроить свой быт, влюблялся в других девчонок и жил бы дальше, если бы не встретил тебя несколько недель назад в том переулке. Знаешь, я не из тех, кто верит в судьбу и всякую мистику, но, если есть кто-то кроме нас, Бог, высший разум, Вселенная, не знаю, как назвать, думаю, он позаботился о том, чтобы мы не забыли друг друга.

***

Разговор с Сергеем заставил меня по-новому взглянуть на многие вещи и оценить то, что я имела, в первую очередь это касалось Андрея.

Наши отношения в последнее время напоминали мне самое начало романа: так осторожно, мелкими шагами мы двигались навстречу друг другу, боясь резким словом уничтожить то, что создавали столько времени. Я была бесконечно благодарна ему за терпение, которое он проявлял ко мне. Порой его забота, как мне казалось, граничила с жалостью и снисходительностью, но это были, конечно, только мои домыслы.

С Ником мы больше не виделись. Я старательно избегала встреч с ним, оправдывая свое поведение нежеланием давать лишний повод для сплетен. Только добилась противоположного эффекта. Несколько раз ловила внимательнее взгляды наших сплетниц. Коллеги из других отделов многозначительно замолкали, увидев меня, но в глаза никто не решался сказать что-то, что могло бы задеть или обидеть меня.

Николаос будто понял мое состояние и не настаивал на общении, редко посылая электронные письма, которые затрагивали исключительно рабочие вопросы. Мне было стыдно смотреть ему в глаза после той сцены, свидетелем которой он стал: сначала расплакалась, потом поругалась со своим парнем.

О том, что он был в курсе последнего обстоятельства, мне «любезно» рассказала Люда. Откуда узнала, ума не приложу. Она же настоятельно рекомендовала мне «разобраться со своими мужчинами и перестать водить за нос обоих». Последнее замечание не способствовало налаживанию наших отношений, но в какой-то момент мне стало все равно. Пусть каждый говорит то, что хочет. Для меня имело значение только мнение Андрея. Я была уверена в своих чувствах к нему и впервые не пыталась их анализировать.

***

Гай

День за днем, раз за разом я пытаюсь поговорить с ней откровенно, но не могу найти нужных слов. Она такая хрупкая и ранимая, но в то же время упрямая, уверенная в том, что поступает верно. Может быть, она права, и это не он, а я лишний в ее нынешней жизни? Эта мысль была подобна удару кинжалом в грудь. Я пережил подобное давно, но память услужливо сохранила ощущение боли и неотвратимости конца. Проклятая память, которая не отпускает, не дает начать все сначала. Вряд ли найдется много человек, знающих и помнящих столько же, сколько и я. Вот только прав был Соломон, говоря: «Во многой мудрости много печали; И кто умножает познания, умножает скорбь»*. И все же жизнь меня так ничему и не научила: как и много лет назад я готов был бороться за нее, даже если весь мир будет против нас.


ГЛАВА 15

Проснулась довольно поздно, чувствуя себя совершенно разбитой. Ночной перелет перенесла очень тяжело, несмотря на то, что никогда не испытывала страха высоты, а в салоне бизнес-класса было все необходимое для комфортного путешествия. Не такой я представляла себе эту поездку, но мой организм решил иначе. Не то, чтобы погода во Франции сильно отличалась от нашей летом, но я никак не могла акклиматизироваться и успела подхватить легкую простуду.

У меня были такие планы на эти дни! Спасибо Лере: она пошла мне навстречу и разрешила перенести отпуск, узнав, что у Андрея запланирована командировка в Европу. Он обрадовался и купил второй билет для меня. Я мечтала увидеть знаменитые лавандовые поля Прованса, Мон-Сен-Мишель и другие замки, но вместо этого вторые сутки не могла встать с постели. Андрей даже вызвал врача, но тот констатировал только переутомление и рекомендовал больше отдыхать.

— Надо чаще куда-то выбираться вместе, — произнес Андрей, подав стакан воды и таблетки. — Тебе нужны физические нагрузки. Вернемся домой, я запишу тебя на фитнес или найду личного тренера.

Он не стал меня целовать, простился и ушел. Весь его день был расписан буквально по минутам — встречи, подписание документов, переговоры, поездки.

Я осталась одна, предоставленная самой себе. Отступать было не в моих правилах, провести очередной день в четырех стенах, когда за окном шумел Париж, совершенно не хотелось.

Короткое черное платье, туфли на каблуке, минимум макияжа и тщательно уложенные волосы — глупо, но мне казалось, что именно так одеваются француженки. В том, что это было действительно глупо, я убедилась довольно быстро. Побывав на смотровой площадке Эйфелевой башни и вдоволь насладившись красотами города с высоты, отправилась в сад Тюильри. Через полтора часа блуждания по аллеям регулярного парка все, о чем я мечтала, были джинсы с футболкой и кроссовки. Уже собиралась повернуть обратно, когда взгляд зацепился за здание на его окраине, в котором безошибочно узнала Лувр. Побывать в Париже и не увидеть собственными глазами самый посещаемый музей в мире мне казалось преступлением.

Столько людей в одном месте я, пожалуй, не видела нигде. Отстояв очередь, купила билет. Экскурсию решила не брать, предпочитая воспользоваться аудио-гидом и не спеша осмотреть экспонаты. Стоило только увидеть Лувр, чтобы понять, что за один раз я не увижу и сотой части экспозиции, несмотря на то, что она, как говорят, была тщательно продумана.

Решила посетить зал итальянской живописи, но отвлеклась, повернула не в том направлении и оказалась в Греческом зале.

Белизна мраморных статуй, словно подсвеченных изнутри, потрясла меня. Я переходила от одной к другой, не в силах сдержать восхищенных возгласов: неужели все, что я видела, было создано человеческими руками! Словно живые представали боги и богини, герои и атлеты.

Забыв об усталости, неудобной обуви, я отправилась в зал греческой керамики и, только увидев собственными глазами, оценив размеры некоторых изделий древних гончаров, поняла, почему Ник так смеялся надо мной в тот день. Он без сомнений многое мог бы рассказать мне об этих старинных сосудах. Только его не было рядом. От этой мысли стало неожиданно грустно. Черно- и краснолаковые вазы потеряли в моих глазах привлекательность, поэтому я решила завершить экскурсию.

Шла, полностью погрузившись в мысли, и заблудилась. Поняла, что вышла не туда, когда в очередном зале увидела выставку античных украшений. Что, в конце концом, происходит? Подумала, что на сегодня Греции с меня достаточно, но внезапно почувствовала, будто некая сила потянула меня в ином направлении. Не стала сопротивляться, но решила, что только взгляну на несколько экспонатов и сразу покину это место.

Среди всего многообразия ювелирных изделий одна пара сережек привлекла мое внимание — золотое плетение,напоминающее колос, с темными, немного отличающимися по цвету камнями. Они были меньше и скромнее других, но показались мне самыми прекрасными из всего увиденного. Я никогда не питала страсть к украшениям, считая лучшим подарком книги или билеты на выставки в театр. Тем не менее меня не покидало чувство, будто я видела их раньше, больше того — держала в руках и даже носила. Бред, но я будто наяву ощутила их тяжесть, хотя ничего, кроме золотых «гвоздиков», подаренных мамой на шестнадцатилетие, никогда не носила. Испытала непреодолимое желание прикоснуться к ним, но все, что могла — только дотронуться до толстого стекла, надежно защищавшего их.

— Это антракс* или карбункул, как его называют у меня на Родине, — камень царей и символ любви. Возьми их. Пусть эти серьги будут моим первым подарком, напоминанием о моих чувствах к тебе, пока мы будем в разлуке.

Я снова услышала этот голос, только не во сне, а наяву. Оглянувшись, поняла, что зале кроме меня и группы туристов из Китая никого не было. Я будто потерялась в пространстве и времени. Комната закружилась со всеми посетителями и экспонатами. На смену этой бешеной пляске пришла милосердная тьма. Я потеряла сознание.

Очнувшись некоторое время спустя, отказалась от медицинской помощи, поблагодарила персонал музея за беспокойство и покинула его. Боль от удара головой о каменные плиты пола была ничто по сравнению с тем чувством радости и потери, которое я испытала, глядя на эти злосчастные серьги.

В отель успела вернуться до приезда Андрея. Он снова задержался сначала на заседании, а потом на ужине с партнерами Нежинского по бизнесу.

— Говорят, Париж прекрасен, — произнес он, ложась рядом и обнимая меня. — Жаль, что нам с тобой так и не довелось его увидеть.

Я промолчала, сделав вид, что уснула. Говорить совершенно не хотелось. После событий сегодняшнего дня я поняла, что медленно, но верно сходила с ума, но не спешила делиться этим страшным открытием.


ГЛАВА 16

Мало помалу волнение прошло, и случившееся в Лувре показалось мне простым совпадением. К недомоганию добавилась усталость, отсюда странные ощущения и потеря сознания. Андрею ничего не сказала, не желая лишний раз расстраивать его, а от Рената Мансуровича скрывать ничего не стала. Он за короткое время сумел настолько расположить меня к себе, что у меня не осталось от него тайн. Мужчина выслушал мой рассказ, но никак не прокомментировал.

Неделю спустя мы отмечали юбилей отца, на который он пригласил не один десяток гостей, в том числе и семью Андрея. Праздник, который я хотела провести в узком семейном кругу, превратился в целое мероприятие, но родители были счастливы, а это было важнее моих планов и ожиданий. Родные и знакомые, поздравлявшие папу, считали своим долгом отметить и мое присутствие, а также уточнить, как скоро я сама собираюсь замуж. Я давно перестала обращать внимание на бестактные вопросы и только отшучивалась, крепко держа за руку Андрея. Он тактично молчал.

Видений больше не было, сны о несуществующей жизни меня не беспокоили. Я, кажется, пришла в норму, и даже отменила несколько сеансов гипноза у психолога. За эти годы они мне так надоели, что я решила: могу позволить себе роскошь жить обычной жизнью. Несмотря на отсутствие прогресса — воспоминания о том, с чего начались мои неприятности ко мне так и не вернулись, — я была благодарна Ахметову. Он заставил меня по-новому взглянуть на себя, свою жизнь и помог обрести уверенность в себе. Я перестала опасаться возможных истерик или приступов неконтролируемой агрессии.

С Сережей мы больше не виделись. Несколько раз созванивались, но это были ни к чему не обязывающие разговоры. Я видела в нем друга и хотела, чтобы он понял и принял мою позицию, не питая иллюзий. Именно поэтому ограничила наше общение. С глаз долой, из сердца вон — верила, что это сработает.

***

Все хорошее имеет свойство заканчиваться, так и мой двухнедельный отпуск подошел к концу. Отдохнувшая, загоревшая, я воспользовалась установившейся аномальной жарой и вместо привычных юбки и блузки надела новое ярко-желтое платье-футляр. Наверно, я перестаралась, потому что даже Петр Иванович оторвался на мгновение от калькулятора и произнес:

— Как только тебя Андрей из дома выпустил? Я бы на его месте запер дверь, чтобы никто на тебя не смотрел.

Я немного смутилась от такого неожиданного комплимента. В течение дня ловила на себе внимательные взгляды мужчин, но старалась не обращать на них внимание.

С коллегами мы разминулись, поскольку несколько часов по поручению шефа выслушивала и записывала пожелания заказчиков. Несмотря на многочисленных претензии, удивительно быстро решила все рабочие вопросы и поверила, что отдых и правда творит с людьми чудеса.

Есть, когда столбик термометра показывает плюс тридцать пять, совершенно не хотелось, поэтому я отправилась в парк, располагавшийся недалеко от офиса. Купила мороженое и наслаждалась долгожданной прохладой. В разгар рабочего дня здесь было немноголюдно, поэтому громкий смех не мог не привлечь мое внимание. Пойдя на звук, увидела странную картину — пикник практически в центре города. Я бы поняла, если бы это были студенты, но видеть моих коллег, сбросивших надоевшие каблуки, сидевших в своих довольно дорогих платьях прямо на покрывале, было как минимум непривычно. Компания насчитывала не менее пятнадцати человек. Были среди присутствующих и мужчины, но, судя по их хмурым лицам, на внимание девушек они не рассчитывали. Подойдя ближе, я даже не удивилась, увидев в центре этого собрания Ника.

— Расскажите нам что-нибудь о себе, — попросила хорошенькая рыжая девушка из отдела снабжения. Она совершенно забыла о пицце, которую держала в руках, устремив полный обожания взгляд на грека.

— Боюсь нагнать на вас тоску, потому что истории моей Родины значительно интереснее, чем моя биография.

— И все же приоткройте завесу тайны, — заговорила Люда. Конечно, разве можно было обойтись без нее?

Вытянув длинные стройные ноги, она кокетливо накручивала прядь светлых волос на палец и бросала томные взгляды в сторону гостя. Пашка, видя ее попытки привлечь к себе внимание, казался спокойным, но я заметила, с какой силой он сжимал бутылку минеральной воды. Я устроилась неподалеку, в тайне немного обижаясь на то, что меня никто не позвал.

— Вы все-таки грек или итальянец? — задала вопрос пышнотелая брюнетка, присаживаясь рядом с Ником. Имени ее я не знала, но отчего-то начинала тихо ненавидеть.

— Мой отец грек, а мать итальянка. Вот и вся тайна.

Мужчина сидел спиной ко мне, я не могла видеть его лица, но успела уловить горечь в его словах, будто разговоры о семье причиняли ему боль. Впрочем, его переживания не должны меня волновать, найдется, кому его утешить и не только.

— А вот и Ника! Присоединяйся, раз вышла на работу на день раньше. Мы ждали тебя только завтра.

Марина приветливо помахала мне рукой. Надо же, и она тут, слушает этого иностранца, будто других занятий нет. Я только качнула головой, не желая становится частью фанатского клуба имени Николаоса Керкирэоса. Пусть наслаждаются обществом друг друга.

Я отошла в сторону, взяла у Пашки многострадальную бутылку минералки и сделала несколько жадных глотков. Мне не было совершенно никакого дела до того, с кем грек проводил время, пусть хоть роман заведет с кем-нибудь из них. Ни одна из присутствующих девушек не ответит ему отказом, стоит только поманить.

— Ты в порядке? Отпуск уже наскучил? — спросил Павел.

— А? Что случилось? — попыталась сконцентрироваться на заданном коллегой вопросе. Неужели и правда перепутала даты? Давно меня так не тянуло на работу.

— Тебе как будто неприятно находиться здесь, на этом импровизированном пикнике и, знаешь, не тебе одной.

— Паш, выбросил бы ты ее уже из головы.

Не было необходимости называть имя: мы оба понимали, о ком идет речь.

— Рад бы, — парень вздохнул, — но не могу.

— Тебе бы родиться рыцарем в Средние века и воспевать свою даму сердца. Современные девушки вряд ли оценят всю глубину твоих чувств.

Видимо, последние слова сказала слишком громко, потому что сразу несколько людей обернулись.

— Далеко не каждый может понять другого человека, тем более, принять его, довериться, — произнес Ник. Теперь не он, а я была в центре внимания.

Я инстинктивно повернулась в его сторону, но не увидела его там, где ожидала. Мужчина стоял, прислонившись к стволу могучего дуба, и сам был подобен этому дереву — такой силой веяло от него.


ГЛАВА 17

— Я расскажу вам одну историю, а вы решите, так ли отличаются люди ушедших эпох от наших с вами современников.

Красивый низкий голос Ника привлек общее внимание. Я тоже нехотя прислушалась.

— В XII в. во французском графстве Анжу располагался женский монастырь Цецилии Римской. Число послушниц и монахинь в нем было невелико, но они вели праведный образ жизни, посвящая все свое время молитвам и заботе о ближних. Господь благословил их труды, и обитель ни в чем не знала недостатка. Монастырь, в котором каждый нуждающийся мог рассчитывать на кров и пищу, привлекал внимание не только нищих и паломников, но и некоего Этьена Клема, мелкого феодала, решившего расширить границы своих владений за его счет. Под покровом ночи он напал на святую обитель и только вовремя подоспевший отряд Алена Жуанвиля не дал свершиться насилию над невестами Христа. Бой был коротким, но крайне жестоким. Жуанвиль получил тяжелое ранение и остался в монастыре залечивать раны. Первое время за ним ухаживала совсем юная послушница Авелин. Ее облик и кроткий нрав соответствовал ее имени — она была столь же пуглива, как маленькая птичка. Стоит ли удивляться, что проводя много времени вместе, молодые люди не только лучше узнали друг друга, но и полюбили. Ален умолял девушку стать его женой и покинуть обитель, но она долго не решалась последовать зову сердца. Не будучи в силах решиться на столь отчаянный шаг, она обратилась за советом к настоятельнице. Последняя тут же приказала Жуанвилю покинуть монастырь, назвав его дьяволом в человеческом обличье, искушающим невинные души. Авелин она заперла в келье, приказав ей денно и нощно отмаливать свои грехи, и посадила послушницу на хлеб и воду, да и те полагались девушке лишь раз в сутки.

Жуанвиль день за днем приходил к монастырю, чтобы поговорить с возлюбленной, пытался проникнуть туда хитростью, но каждый раз терпел поражение. Однажды его впустили. Это было так неожиданно, что он не мог не заподозрить неладное. Ворота открыла монахиня, на которую рыцарь не обратил внимания. Сестры называли ее Марией. Она молча отошла в сторону, пропуская гостя. Лишь один раз позволила себе поднять на него глаза, но юноше было достаточно этого мгновения, чтобы узнать в ней свою Авелин. Ален пытался расспросить ее, но та молчала в ответ на все его вопросы, низко склонив голову и нервно перебирая четки. Сжалившись, одна из монахинь рассказала Алену, что девушка приняла обет молчания, чтобы искупить свои грехи, а перед этим сама изъявила желание принять постриг, не находя в себе сил бороться с искушением.

Жуанвиль покинул монастырь в тот же день. Он принял участие в Третьем крестовом походе и погиб под стенами Иерусалима, сраженный кинжалом в сердце, с именем возлюбленной на устах.

Ник давно замолчал, но никто не смел нарушить воцарившуюся тишину. Казалось, даже птицы умолкли, очарованные его печальной историей. Я на мгновение прикрыла глаза, чтобы собраться с мыслями. Его рассказ вызвал противоречивые чувства, какое-то смятение, причину которого я не могла понять. Наши взгляды встретились, словно скрестились клинки на дуэли, и никто не хотел уступать, а сердце в моей груди билось испуганной птицей.

— А что стало с девушкой? Неужели она так быстро забыла своего рыцаря? — спросила Марина, еле сдерживая слезы. Она всегда так эмоционально реагировала даже на мелодрамы.

— Думаю, она прожила долгую праведную жизнь, как и хотела того, отказавшись от любви, не сумев поверить юноше, — ответил Ник.

Он произнес эти слова ровным голосом, но я видела отчаяние и боль в его глазах, а сердце сжалось от тоски.

— Мне кажется, ты не справедлив к ней, — произнесла и сама удивилась тому, как уверенно прозвучал мой голос, но была не в силах остановиться. — Авелин была юна и впечатлительна. Сестры могли убедить, а могли надавить на нее, заставив принять постриг. Возможно, она испугалась сильных чувств, которые никогда ранее не испытывала, и некому было поддержать сироту. Стоит ли судить ее за нерешительность, если всю свою жизнь девушка посвятила заботе о других, но в каждой молитве вспоминала Алена, прося у Небес милости для него. Возможно, она не знала покоя до того момента, пока в один из дней ее сердце не остановилось, будто наяву ощутив боль от удара, оборвавшего его жизнь.

— Вы тоже слышали эту легенду? Бывали во Франции? — спросила незнакомая мне женщина.

— Да, наверно, — ответила я, не понимая, что на меня нашло, откуда возникли эти предположения о судьбе монахини. Во время поездки я практически не покидала номер, лишь один раз побывав в Лувре.

Кажется, никто не заметил этой заминки, только Ник не сводил с меня взгляд. Я не выдержала его и отвернулась первой.

— Обед закончился, пора возвращаться к работе, — произнес кто-то из присутствующих. Коллеги быстро собрались и отправились в офис. Одни обменивались впечатлениями, обсуждая рассказанную гостем легенду, другие просто были рады, что приняли его приглашение и провели это время вне помещения на природе.

Нику не было необходимости торопиться. Он и еще один парень собрали коробки из-под пиццы и покрывала. Я наблюдала за ними. Молчание казалось тягостным, а, может быть, я все еще пребывала под впечатлением от печальной истории.

— Ты действительно думаешь, что она могла быть счастлива и ни разу не пожалела о своем выборе?

Отчего-то мне было важно услышать мнение Николаоса. Мой глупый вопрос, наконец, привлек его внимание. Проходя мимо, он на мгновение наклонился ко мне и шепнул:

— Ты одна знаешь правду, но готова ли ее принять?

— Что ты хочешь этим сказать? — бросила ему вслед, но мужчина даже не оглянулся, оставив меня наедине с моими мыслями.


ГЛАВА 18

Рассказ Ника потряс меня до глубины души, вызвал смятение, но настоящей загадкой для меня стали его последние слова. Что я могла знать о тех событиях? Я не жила в то время и никогда не интересовалась Средневековьем. Античность всегда была мне ближе. Тогда почему так яростно стала защищать неизвестную мне девушку? Откуда возникли те образы, мысли, которыми я поделилась со всеми?

Возможно, грек все выдумал, чтобы привлечь к себе внимание, только зачем? Женщины и так не сводили с него глаз, одаривая многозначительными взглядами, но он совершенно одинаково относился ко всем. Неужели не замечал их или настолько привык к подобному отношению? Был против служебных романов или тщательно скрывал свою личную жизнь? Мысль о том, что кто-то из моих коллег может вызвать его интерес, была неприятна. Хотя, какое мне дело? Пусть спит, с кем хочет. Только не здесь и так, чтобы я ничего не знала. Пусть вообще возвращается в Грецию! Чем скорее, тем лучше!

Противоречивые чувства не давали сосредоточиться на работе. Читая одно за другим электронные письма, совершенно не понимала, о чем речь. Надо было успокоиться и выбросить все из головы. Осталось только проверить одно предположение. Набрала в поисковике запрос о монастыре Цецилии Римской. Статья в Википедии была совсем короткой. Просмотрев десяток сайтов, перейдя по ссылкам, на одном англоязычном ресурсе нашла нужную информацию. Действительно, в XII в. на обитель было совершено нападение, которое было успешно отражено отрядом рыцарей. Больше ничего об этом случае не было написано — ни имен, ни легенды о любви послушницы и спасителя. В тоже время Ник говорил так, будто сам был свидетелем этих событий. Бред!

Раз за разом прокручивая в голове события того дня, не могла понять, чего он добивался. У меня сложилось впечатление, будто его рассказ предназначался именно для меня, но зачем? Столько вопросов и ни одного ответа.

Две недели мы с греком не общались: я была в отпуске, и повода не было. Даже сегодня он не ожидал меня увидеть, так что вряд ли приготовил эту историю заранее. Следовало поговорить с ним откровенно, чтобы успокоиться, но как задать вопрос? Неизвестность выматывала, но услышать ответ я боялась еще сильнее.

Так незаметно Ник стал занимать все мои мысли. Нет, я не стала рассеяннее, но реальность будто отошла на второй план, вытесненная неясным предчувствием того, что скоро в моей жизни наступят изменения. К добру ли?

***

Из-за того, что пропустила пару сеансов у психолога, он удвоил их количество. Спорить с Ахметовым было бесполезно: он мог быть очень убедительно при желании. Теперь я бывала у него два раза в неделю — в среду днем, в обеденный перерыв, и в субботу утром. Андрей постоянно ворчал по этому поводу:

— Ника, мы почти не видимся. Стоит ли проводить так много времени с этим врачом, если ты чувствуешь себя нормально? По-моему, ему нужны только деньги.

— Стоит, — ответила я, хотя с каждым днем уверенность моя слабела. — Я должна разобраться в себе, чтобы жить дальше.

Андрей только махнул рукой и вновь взялся за телефон, предоставит мне решать самой.

Последний визит к психологу чем-то отличался от предыдущих. Обычно собранный Ахметов был непривычно взволнован после сеанса гипноза, но обещал рассказать все только тогда, когда будет уверен в своих предположениях и проконсультируется с кем-то из коллег. Видимо, зашел в тупик и понял всю бессмысленность этой затеи. Я ничего не помнила их того, что говорила под гипнозом, но мне передалось настроение мужчины, заставив нервничать.

— Все было хорошо. Не понимаю, откуда взялась эта одержимость? — голос любимого донесся будто издалека.

Хорошо? Я видела ситуацию в ином свете. Подумала, но не сказала этого Андрею. Вряд ли поймет, скорее расстроится или рассердится. Спокойно! — приказала самой себе. Сосчитала до десяти, а потом еще раз и ответила:

— Мне это нужно.

— Как хочешь, только погружаясь в прошлое, не забудь о настоящем.

Как объяснить ему, что именно в прошлом кроется причина моего нынешнего состояния? В этом я согласна с Ахметовым. Пока не сумею докопаться до истины, не успокоюсь. Мне так нужна его поддержка, но вряд ли он поймет меня. Этот путь мне суждено пройти одной.

— Ты же будешь рядом? — тем не менее спросила Андрея, присаживаясь на подлокотник его кресла.

— Я всегда рядом с тобой, Ника, но мне тоже нужно твое внимание.

Наклонилась и поцеловала его. Он притянул меня еще ближе, усадив на колени. Стук в дверь прервал нас. Я поспешно встала: Андрей не любил публичных проявлений чувств, хотя все знали о наших отношениях. Секретарь отдала на подпись несколько документов и снова оставила нас.

— Давай сходим куда-нибудь вместе.

— Ника, у меня действительно много работы. Греки оказались не так просты. У Нежинского с ними коса нашла на камень: запросы обеих сторон колоссальны, и никто не хочет уступать.

— Ладно, — ответила, не пытаясь скрыть разочарование.

— Впрочем, ты права. Собирайся, поедем куда-нибудь.

Десять минут спустя мы покинули офис. Благо, это была пятница, а сокращенный день никто не отменял. Со стороны смотрелись как настоящая супружеская пара: Андрей с неизменной папкой документов и блютуз-гарнитурой, чтобы всегда быть на связи, и я, держащая его под руку, мечтающая, чтобы хоть на время он был только со мной.

Садясь в машину, обернулась, почувствовав чей-то взгляд. Подняв глаза, увидела Ника. Панорамное окно давало возможность хорошо рассмотреть его: собранный, даже напряженный. Многое отдала бы за то, чтобы узнать причину этого состояния. Вместо предвкушения вечера, который я проведу в компании со своим парнем, ощутила сожаление, будто я была виновата во всех бедах грека. Мы чужие люди, никто никому ничем не обязан. Так почему я думаю о нем все чаще? Что со мной происходит?

***

Гай

Не впервые вижу ее с ним, но всякий раз сердце сжимается от тоски и ощущения несправедливости. Он явно не тот человек, который может понять ее и позаботиться о ней так, как она того заслуживает. Сколько бы ни наблюдал, не вижу и в ее глазах любви, а, может быть, просто не верю, что она может любить кого-то, кроме меня? Никогда не верил.

Время пришло, дольше ждать просто нельзя, не выдержу этой пытки. Хотя бы раз, но ей придется выслушать меня. Ни судьбе, ни богам больше не позволю решать за нас!


ГЛАВА 19

В один из дней, набравшись смелости, решила поговорить с Ником. Я ничего не теряла, а душевного спокойствия давно не было и в помине. Постучалась и, услышав короткое "войдите", открыла дверь в выделенный ему кабинет. Пусть знала мужчину недолго, но не уставала поражаться всему, что было связано с ним. Например, тому, как быстро он освоил русский язык.

Улыбка медленно сползла с моего лица, когда рядом с греком я увидела Виолетту. Слишком короткая юбка выставляла на показ длинные стройные ноги девушки, не оставляя пищи воображению. Вызывающий макияж — подведенные черным глаза, алая помада на губах, нарощенные ресницы, — был уместен вечером, но не в разгар рабочего дня. Впрочем, ей многое сходило с рук: ее отец был давним другом Нежинского, а она сама была настоящим профессионалом, иначе никакие связи не помогли бы ей занять свою должность. Девушка сидела напротив Ника, закинув ногу на ногу, и о чем-то оживленно рассказывала ему. Он внимательно слушал, делал пометки в планшете и улыбался.

Стоило мне войти, как оба обернулись в мою сторону.

— А, это вы? — протянула помощник начальника отдела логистики таким тоном, что сомнений не осталось: я определенно им помешала.

— Что-то случилось? — спросил Ник, отложив планшет в сторону.

Я отрицательно качнула головой, жалея, что вообще пришла. Хотелось достойно выйти из ситуации, но я растерялась.

— Мне… Я позже зайду, — пролепетала что-то невнятное, желая поскорее покинуть кабинет.

Виолетта одарила меня таким взглядом, будто признала во мне незадачливую фанатку из тех, что всеми силами пытаются привлечь внимание своего кумира. Как глупо! Как стыдно! Это стало последней каплей. Развернувшись, я покинула кабинет. С трудом сдержалась, чтобы не перейти на бег, и спустилась на первый этаж, в комнату отдыха.

Отчего разозлилась, сама не поняла. Все взрослые люди. Виолетта явно настроена получить богатого иностранца если не в качестве мужа, то, как минимум, любовника. Тот, видимо, не возражал. Улыбался ей, слушал, будто она могла сказать что-то умное, хотя дурой она действительно не была. Мужчины любят смелых женщин, тех, с кем легко, и отношения без обязательств. Думала, Ник не такой, хотя, что я о нем знала? Красивый, не обремененный обязательствами мужчина может многое себе позволить.

Сколько презрения, смешанного с превосходством, было во взгляде девушки, когда она увидела меня. Он же как всегда невозмутим, будто ничто его не касается. Ненавижу!

Хорошо, что он не пошел следом за мной, не дал лишний повод сплетникам. Хотя, зачем это ему, когда у него в кабинете такая нежная фиалка, Виолетта!

— Веро.

Я обернулась и практически уперлась в его грудь: так близко он стоял.

— Не слышала, как ты подошел.

Я сделала шаг назад. Он молчал, не сводя с меня внимательного взгляда, будто ждал, что я сама начну разговор.

— Ты зря пришел. Нет ничего такого, о чем следует беспокоиться.

— Мне показалось иначе. Ты же не просто так пришла.

Я отрицательно качнула головой и собиралась уйти, когда он удержал меня за руку. Еще ничего не сделал, а мое сердце уже выстукивало какой-то странный ритм.

— Идем со мной.

— Не стоит, не хочу, чтобы нас видели вместе.

Господи, зачем я это сказала? Будто мы любовники, которые скрывают ото всех свою связь.

— Почему?

— У меня ревнивый парень. Не нужно давать ему лишний повод.

— Андрей?

Глаза Ника стали холодными, а в голосе мне послышалось недовольство.

— Представь себе, да! Мы стараемся не афишировать свои отношения, но любовь не скрыть.

Ник отпустил меня, отвернулся, постоял некоторое время в задумчивости, запустив руки в волосы.

Зачем сказала это? Кого пыталась убедить? Неужели только для того, чтобы задеть его? Но тогда следует принять тот факт, что я небезразлична ему, хотя этого просто не может быть.

— Даже если ты уверена в этом, дай мне один шанс, — он протянул руку ладонью вверх, — решение все равно за тобой. Всегда за тобой.

Я бы проигнорировала его предложение, если бы не последняя фраза. Ты хотела поговорить, Ника? Вот прекрасная возможность! Только почему-то было стало страшно. Он словно прочитал мои мысли, сказав:

— Рискнешь или предпочитаешь жить в неведении?

Я почувствовала себя Нео*, перед которым встал нелегкий выбор: оставить все как есть или узнать нечто, что может в корне изменить мою жизнь? Только вместо красной таблетки была рука Ника.

Без слов вложила свою ладонь в его, но почти сразу отпустила.

— Прости, — сама не знала, за что извинилась. Не будем же мы ходить, держась за руки, будто влюбленные.

— Я схожу за ключами, дождись меня.

— Хорошо.

Я отвернулась, чтобы скрыть смятение. Не знала, куда мы поедем, но с ним не испытывала страха, чувствовала себя уютно, будто знала его всю жизнь и даже дольше.

***

— Что ты выберешь? — спросил Ник, когда мы устроились на летней веранде ресторана. С набережной открылся чудесный вид на Волгу.

— Я ничего не хочу.

— Позволь тогда мне. Нам запеченную рыбу с овощами, пожалуйста, — сделал заказ мужчина. — Пока принесите воды.

— Так о чем ты хотел поговорить?

— После обеда, — ответил он, не став напоминать о том, что не он, а я пришла первой. — На пустой желудок дела не делаются, а я становлюсь плохим рассказчиком.

У меня возникло ощущение, будто он специально оттягивал разговор. Не удержалась и сказала:

— На обед следовало пригласить Виолетту. Она бы оценила все твои таланты.

— Ревнуешь?

Улыбнулся и стал похожим на довольного кота, осталось только почесать за ушком, чтобы замурчал. Рассмеялась от этой мысли.

— А я ревную, — сказал он, наклонившись ко мне. Хотел что-то добавить, но официант принес заказ, а я так и не узнала, в шутку он говорил или всерьез. Думала, что от волнения не смогу съесть ни кусочка, но не смогла устоять перед ароматом.

Ели в молчании, наслаждаясь вкусом запеченной рыбы. Здесь действительно умели готовить.

— Понравилось? — спросил Ник, отложив приборы в сторону.

— Очень! — не стала лукавить, чувствуя, как постепенно расслабляюсь. — Как ты узнал?

— Ты всегда любила рыбу. Может быть потому, что родилась близ реки.


ГЛАВА 20

Я с трудом проглотила последний кусок, не ощутив вкуса. В моем родном городе действительно протекала река, но я жила далеко от нее, а в тринадцать лет и вовсе переехала оттуда с родителями. Никогда и никому не рассказывала об этом, кроме Андрея, но вряд ли они с Ником говорили обо мне.

— Что ты сказал? Откуда тебе это известно?

— Я расскажу тебе одну историю…

— Опять? Не много ли их в последнее время?

— Выслушай меня, Веро, а потом решишь, как поступить дальше.

Он замолчал, собираясь с мыслями. Видимо, разговор предстоял не из легких. Я злилась на него и одновременно сочувствовала. Неосознанно протянула руку через стол, желая поддержать его. Он сжал ее осторожно и в то же время крепко, будто боялся причинить боль, но не хотел отпускать. Я же не в первый раз задумалась над тем, насколько противоречивыми были мои слова и действия в последние пару месяцев.

— Если честно, я не знаю, с чего начать. Ты веришь в то, что человек живет не единожды?

— Ты сейчас о переселении душ говоришь? Прямо-таки как мой врач.

— Тебя что-то беспокоит? Тревожит? Я могу помочь?

— У меня с детства неврозы, но не будем обо мне. Продолжай.

— Хорошо, — нехотя согласился Ник. — Представь, что есть родственные души, которые всегда стремятся быть вместе, несмотря на преграды, расстояние, время.

— Как две половинки одного целого? — я подхватила его мысль, включившись в странную игру.

— Можно и так сказать. В то, что я скажу, сложно поверить, но мы знали друг друга раньше, рождаясь в разное время и в разных странах.

— Ник, остановись сейчас. Ты смеешься надо мной или издеваешься?

Я высвободила руку и залпом осушила стакан воды. Дышать стало тяжело, словно каменная плита легла на грудь, а горло сдавил спазм. Только грека было не остановить.

— Это самый сложный момент, Веро. Раз за разом я говорю тебе об этом, но всякий раз наталкиваюсь на стену отчуждения и недоверия. Боги прокляли меня: я помню каждое свое рождение. Воспоминания возвращаются не сразу, примерно в возрасте пятнадцати-семнадцати лет, и каждый раз я переживаю все заново. Ты лишаешься воспоминаний о предыдущей жизни перед каждым новым воплощением. Испивший воды из Леты* забывает обо всем.

Это было слишком даже для меня. Мозг отказывался воспринимать тот бред, в который свято верил грек и, более того, пытался навязать мне. Какой дурой я была, когда поехала с ним.

— Я не хочу слушать эти твои истории, странные выдумки! Ты псих или хочешь свести с ума меня?

Сорвалась на нем, будто он был виновником всех моих бед, но и позволять обманывать себя не хотела. Подхватила сумочку и, не прощаясь, направилась к выходу.

— Неужели ты никогда не испытывала ничего подобного? — донеслось мне вслед. — Неясные образы, будто из другой жизни, память о вещах или событиях, которые никогда не знала, сны о прошлом?

Я замерла. Все сказанное им ранее могла списать на бред сумасшедшего, но откуда он знал о снах? Совпадение? Не может быть. Что тогда? Я ни с кем не делилась ими, даже с Ахметовым.

— Нет! — ответила громче, чем следовало. Несколько посетителей с явным любопытством обернулись в нашу сторону.

— Веро!

Ник удивительно быстро оказался рядом, протянул руки, но я отпрянула в сторону.

— Оставь меня! Я не хочу больше ничего знать и видеть тебя тоже не хочу. Расскажи этот бред кому-нибудь еще. Найди романтичную дурочку, которая поверит тебе, только не у нас в компании. Наши девушки только на первый взгляд так милы, внутри это настоящие хищницы.

Я зашагала в сторону остановки. Ник не пытался больше остановить меня. К лучшему. Мне нужно было подумать обо всем в одиночестве.

***

Оставшийся рабочий день прошел, словно в тумане. Ни на чем не могла сосредоточиться. Отпросилась домой пораньше, приняла душ и легла в постель. Несмотря на теплую погоду, я дрожала, не в силах прийти в себя. В голове продолжал настойчиво звучать голос Ника, рассказывающего о переселении душ. Никогда бы не подумала, что он верил в подобное. Хуже всего то, что я доверилась ему, рассказала о своей проблеме, а он воспользовался этим. Я ощущала себя героиней триллера, которую окружающие пытались свести с ума.

Ник преследовал свои цели, которые мне были неясны, но я не собиралась участвовать в его игре. Проект был закончен, с остальным разберется кто-нибудь из моих коллег. Нас больше ничего не связывало, значит, не было необходимости общаться.

Находиться в одиночестве было невыносимо. Нужно было срочно отвлечься от этих мыслей, пока я окончательно не в впала в отчаяние.

Андрей не понимал меня. Любил, заботился, но оказался не готов к таким сложностям. Ему хватало своих проблем, чтобы взваливать на его плечи еще и мои.

Лишь на одного человека я могла рассчитывать. Высвободив руку из-под одеяла, написала смс и без сил откинулась на кровать, надеясь, что он откликнется.

Успела задремать, когда меня разбудил стук в дверь. Встала, не заботясь о внешнем виде, только успела заплести волосы в косу. Стук повторился. Я открыла, чтобы впустить в квартиру Сергея.

— Прости, что побеспокоила. У тебя, наверно, свои дела. Стало неудобно, что попросила его приехать.

— Для этого и нужны друзья! — одноклассник задорно улыбнулся. — Выше нос, молдаванка! Лучше согрей чайник, потому что я привез твои любимые пирожные!

Уже не было сил сдерживаться, и я расплакалась. Сергей поставил коробку на стол и неловко обнял меня.

— Ну-ну, не стоит! Все наладится, вот увидишь! Будет и на твоей улице праздник. Поругалась с парнем?

Я отрицательно качнул головой. Внезапно вспомнила: Сергей всегда так шутил, когда я расстраивалась из-за плохих оценок, разбитых коленок и прочей ерунды. Как много я значила для него, если он бросил все, приехал ко мне, возможно с другого конца города!

— Извини, что встретила тебя в таком виде, — произнесла, когда нашла в себе силы успокоиться.

— По-моему, очень мило. Ты такая домашняя. А теперь пить чай, я только вернулся с работы и очень голоден!

***

К моменту возвращения Андрея я пришла в себя. Громко смеялась, когда открылась дверь, впуская его. Мужчина вряд ли был рад, увидев гостя, процедил сквозь зубы «привет» и ушел в спальню.

— Чувствую, твой парень не в духе, хотя его можно понять. Наверно, мне пора, — быстро оценил обстановку Сергей.

— Извини, что так получилось.

— Все нормально, береги себя!

Я закрыла дверь за одноклассником и отправилась в спальню, предвидя очередную бурю. Только войдя в комнату, поняла, что Андрей мог подумать что-то не то. Разобранная постель, я в пижаме в компании другого мужчины смотрела старое кино — кто угодно заподозрил бы неладное, а мой парень и так не отличался терпением в последнее время.

— Я плохо себя чувствовала, поэтому уехала пораньше. Сережка был неподалеку и привез мне лекарства, — оправдывалась, будто действительно была в чем-то виновата.

— То есть меня ты не могла попросить о помощи, а его — пожалуйста! — отозвался он, даже не обернувшись.

— Я не совершила ничего, что могло бы задеть или обидеть тебя, — несмотря на все попытки говорить твердо, слышала, как дрожал мой голос.

— Я не пойму, чего ты добиваешься, Ника? Чтобы я ревновал тебя?

— Мне достаточно того, чтобы ты просто любил меня и верил.

— Тогда зачем раз за разом ты испытываешь мое терпение? — произнес Андрей и, не дожидаясь моего ответа, ушел в ванную.

Я так растерялась, услышав последнюю фразу, что не могла подобрать слов. Легла в постель и накрылась одеялом с головой, чтобы ничего не видеть и не слышать. Может быть, нужно было больше делиться с ним, чем с другими людьми? Больше доверять ему? Только я боялась оттолкнуть его своими проблемами, а о странных снах и вовсе не могла бы рассказать. Сколько бы раз не думала об этом, так и не могла решиться.

Слишком много событий для одного дня. Я так устала, совершенно запуталась в себе, в своих мыслях, чувствах. Даже не уснула, провалилась в сон, не услышав, как вернулся Андрей.


ГЛАВА 21

После случившегося в наших с Андреем отношениях наметилось отчуждение. Мы словно превратились в соседей по квартире: виделись только за завтраком и ужином, практически не разговаривали. Только спали в одной постели, отвернувшись друг от друга. Я, как могла, старалась исправить ситуацию, но он по-прежнему был холоден со мной, вернее, потепление наметилось, но в любой момент грозило обернуться новыми заморозками. Это заметила даже мама. В субботу мы ужинали у моих родителей. Папа с Андреем обсуждали какие-то свои мужские вопросы, а мы с ней сидели на кухне.

— Милая, что у вас случилось? Какая кошка между вами пробежала?

— Все в порядке, мам.

— Меня-то хоть не обманывай, я мать, я все чувствую.

— Не беспокойся, правда. Он приревновал меня к одному парню, но это пройдет.

— А ты не давай повода, дочка. Раз ты живешь с Андреем, зачем тебе общаться с другими мужчинами? Никто этого не потерпит. Он хороший парень — не курит, не пьет, заботится о тебе, хорошо зарабатывает. Такими не разбрасываются.

— Ой, перестань, ничего такого, что ты придумала, нет. Я только пару раз встретилась с Сережей, моим одноклассником.

— Мейером? Зачем? Зачем ворошить прошлое и ставить под угрозу будущее?

— Странно, что ты помнишь его фамилию до сих пор. Встречный вопрос: зачем было стирать мне память?

Наверно, я была резка, или вопрос оказался слишком неожиданным, потому что мама не удержала в руках тарелку, которую протирала. Та упала на пол, разбившись на множество мелких осколков.

Мама наклонилась и начала собирать их, старательно избегая моего взгляда. Я присела рядом и стала помогать ей.

— Так чего вы хотели добиться?

— Ты не так все поняла, — нехотя отозвалась она. — Мы с отцом хотели как лучше, чтобы ты не страдала.

— А Сережку почему не пускали ко мне? Зачем врали про болезнь?

— У тебя и правда случился нервный срыв. Сильные эмоции были тебе не нужны, а этот мальчик слишком нравился тебе. Не обижайся, мы хотели как лучше, хотели оградить тебя от переживаний, — повторила она ранее сказанное, будто не находя слов для объяснения своих поступков.

— Мама, мама, благими намерениями…

— Не говори так, Ника! Ты не помнишь, какой ты была, не знаешь, как нам было страшно. Тебя мучили кошмары, к тебе нельзя было даже прикоснуться, сразу начиналась истерика. Сейчас тебе трудно это принять, но ты поймешь меня, когда сама станешь матерью.

Любимая мамина присказка!

Мама выбросила осколки в мусорное ведро, села на стул и заплакала. Я стала рядом, обняла ее, словно не она, я была матерью. Гладила по голове, как она меня в детстве, стараясь успокоить. Спорить не стала. Наверно, она действительно считала, что действовала во благо, но меня не отпускало ощущение, что, обретя покой, я лишилась чего-то очень важного.

***

— У тебя замечательные родители, — произнес Андрей, когда, вернувшись, мы легли спать.

— Ты так говоришь, потому что они любят тебя, — ответила ему с улыбкой.

— Вовсе нет. Тебя они все-таки любят больше. Игорь Петрович сказал, что мне не поздоровиться, если я тебя обижу.

Я даже привстала, услышав последнюю фразу. Всегда спокойный папа, который и мухи не обидит, сказал подобное моему парню. Обожаю его! Не знаю, о чем они говорили, но Андрею разговор явно пошел на пользу.

— Давай не будем больше ругаться! — попросила его.

— Тогда не провоцируй меня и постарайся больше доверять мне, а не посторонним людям, — ответил Андрей.

Молниеносным движением он опрокинул меня на спину и добавил:

— Говорят, после ссоры мириться в постели особенно приятно.

— Давай проверим, — ответила я, потянувшись к нему за поцелуем.

***

Я вновь ступила на белую полосу жизни, помирившись с Андреем. С каждым разом наши ссоры становились все продолжительнее, но мы оба продолжали держаться за отношения. Может быть, это и есть настоящая любовь?

Теперь следовало поговорить с Сергеем. Чувствовала себя виноватой перед ним: сама пригласила его в гости и даже толком не проводила, поэтому обрадовалась, когда он предложил встретиться. Договорились увидеться после работы. Я закончила пораньше и успела выйти на улицу. На парковке заметила Ника. Я снова избегала его. Последние несколько дней старалась не оставаться одна, опасаясь, что он мог продолжить тот непонятный разговор.

Однако от судьбы не убежишь: он улучил момент, пока я ждала такси, и подошел ко мне.

— Веро.

Господи, зачем ты дал ему это голос, который действовал на меня как дудочка факира на змею? Я с трудом сопротивлялась желанию обернуться. Собрала волю в кулак и ответила резче, чем собиралась:

— Не надо, только не начинай тот безумный разговор о переселении душ, истинных парах и прочей чепухе. О чем там еще пишут в романах?

— Я понимаю, как тебе сложно это принять, — продолжил упрямый грек, словно не слышал меня.

— Нет, не понимаешь! Я не знаю, зачем ты это сделал, но это подло — воспользоваться моим доверием и нестабильным состоянием ради каких-то своих целей!

— О чем ты, Веро? Ты болеешь? Что-то беспокоит тебя?

— Помнишь, я говорила про неврозы? Это только цветочки! Подростком меня даже хотели отправить в больницу, если ты это хотел знать. Долгое время лечусь и буду благодарна тебе, если ты оставишь попытки расшатать мою и без того нездоровую психику.

— Будь это в моих силах, я забрал бы твою боль себе.

Я растерялась, услышав эти слова, и попросила:

— Если я хоть что-то значу для тебя, Ник, просто уйди или объясни, для чего все это.

— Прости, Веро, я не могу сделать ни того, ни другого.

Он перешел все границы, а я устала его слушать! По закону подлости такси задерживалось, а я нервничала все сильнее.

— Ты меня даже не знаешь! Откуда такая одержимость? — спросила, не надеясь услышать нормальный ответ.

— Я знаю тебя давно и слишком хорошо, чтобы поверить в то, что ты говоришь. Тебя терзают сомнения и, поверь, мне не легче от того, что раз за разом я вынужден заставлять тебя страдать.

— Так перестань! Оставь меня в покое, возвращайся домой, а мне дай жить спокойно! — я уже кричала.

Ник был мрачнее тучи, но спокоен, когда произнес:

— Я понимаю, что тебе нужно время, чтобы осознать все, просто позволь быть рядом.

Я молча развернулась и направилась в сторону остановки, так и не дождавшись такси. Там меня уже ждал Сергей, приветливо помахав рукой.

— Прошу, — он сделал приглашающий жест, открыв дверцу автомобиля.

— Поздравляю с покупкой! — ответила я.

— Спасибо! Взял в кредит. Придется больше работать, зато могу возить девчонок!

Он улыбнулся мне. Пристегнув ремень безопасности, я невольно повернула голову в сторону офиса. Ник все еще стоял там, где я его оставила. С такого расстояния я не могла рассмотреть выражение его лица, но на мгновение мне показалось, что печаль темными крыльями укрыла его фигуру. Почему так? Раз за разом я отталкивала его, а потом переживала, будто физически ощущая его боль.

— Ника, что с тобой? — спросил Сергей. От него не укрылось мое состояние. — Он обидел тебя или что-то еще связывает тебя с этим человеком?

— Мы просто коллеги. С чего ты так решил?

Я пыталась казаться беспечной, но едва ли сумела обмануть друга.

— Мне можешь сказать, молдаванка, если хочешь.

— Перестань меня так называть!

Я шутливо ударила его по плечу и добавила, пытаясь перевести тему разговора:

— Моя прабабушка была из Испании.

— Да хоть из Греции, все равно буду звать, как хочу.

Он щелкнул в ответ меня по носу, как в детстве, чем вызвал мой смех.

— Почему ты такой хороший, Сережа?

— Считай, что я твой ангел-хранитель! А еще лучше расскажи Ангелине, какой я замечательный.

— Кто это? Ты познакомился с девушкой? Расскажи, я хочу знать все подробности.

Пока парень говорил о новой знакомой, призывая меня не строить далеко идущих планов, я вновь задумалась над тем, как мне повезло с ним. О таком друге можно было только мечтать! Я искренне желала ему счастья с той неизвестной девушкой или с другой, лишь бы та сумела оценить его.

Когда мы закончили разговор о таинственной Ангелине, Сергей внезапно посерьезнел.

— На самом деле я позвал тебя не для этого. Помнишь, ты спрашивала про что-то странное из детства?

Я кивнула, почувствовав напряжение. Явно ничего хорошего меня не ждало.

— Не знаю, стоит ли тебе говорить… Был один случай…

— Не томи, — перебила я его нетерпеливо. — Извини, продолжай.

— Было какое-то мероприятие в школе, посвященное появлению письменности на Руси, на котором ты поспорила с учителем истории. Говорила, что он не понимает тексты и неправильно их переводит. Он предложил тебе показать пример. Тогда ты взяла с его стола лист и без запинки прочла отрывок из какой-то древнерусской летописи. Я знал, что историей ты никогда не увлекалась, либо рисовала, либо занималась спортом, даже участвовала в областных соревнованиях. Объяснение твоему поступку так и не нашлось. Спустя пару дней ты не могла и двух слов разобрать в этих старинных текстах. Все решили, что это была шутка, что ты выучила наизусть тот отрывок, чтобы удивить всех, но что-то было не так. Не в твоих правилах было издеваться над учителями, хотя ты всегда была заводилой в любой компании. Перед историком ты извинилась, случай забылся. Я только недавно вспомнил о нем.

— Спасибо, — произнесла я растерянно, не зная, что делать с этой информацией. Час от часу не легче.

***

Гай

Не сдержался, рассказал ей всю правду, будто подобное может принять неподготовленный человек. После того разговора в парке решил, что воспоминания возвращаются к ней, и время пришло. Как же я поторопился!

Не сдержался, день за днем видя ее с другими мужчинами. Ревность и нетерпение — плохие советчики, и все же я поддался. Разум, тысячелетний опыт оказались бессильны, когда речь зашла о чувствах. Со всеми она была внимательна, приветлива и только меня отталкивала, намеренно избегала. Почему? Не верил, что она ничего не чувствует, скорее боится что-то изменить в своей жизни, открыть душу. Каждый раз одно и то же: она не может принять правду, как бы я ее не преподносил, но это не значит, что я отступлю. Просто не имею на это права, не ради себя, ради нее. Пусть даже не со мной, но она будет жить.


ГЛАВА 22

Рассказ Сергея еще долго не выходил у меня из головы. Я не могла найти ему логического объяснения, но другие события на время отодвинули его на второй план. В конце недели Нежинский запланировал мероприятие в честь подписания договора. Он сумел заключить целых три выгодных сделки: одну с греками на поставку масла, другую с развитой сетью супермаркетов, третью с элитным рестораном. Сказать, что шеф был доволен, — ничего не сказать. Речь, судя по рассказам Андрея, шла о таких суммах, что даже прижимистый начальник не пожалел денег на прием с множеством гостей.

Мне повезло: я не участвовала в подготовке этого мероприятия. От постоянных встреч с клиентами уставала так, что, едва добравшись до постели, тут же засыпала.

Хорошо, что сегодня короткий день. Можно было пораньше вернуться домой и как следует отдохнуть. Ахметов на конференции, Андрей в командировке и вернется только завтра утром, так что я была предоставлена самой себе. Осталось только забрать вещи.

Вошла в кабинет и замерла, став свидетельницей неожиданной картины. Люда, бледная с заплаканными глазами, сидела рядом с Пашкой. Парень неловко обнимал ее и успокаивал. Умею я появляться в неподходящее время! Хотела уйти потихоньку, но мне нужна была моя сумка, и не заметить меня было невозможно.

— Извините, — произнесла я, присев на рабочее место, и выключила компьютер.

Они тут же отпрянули друг от друга, как застигнутые врасплох влюбленные. Люда выглядела чуточку смущенной, и это даже шло ей, а Пашка откровенно раздосадованным. Девушка покинула нас, чтобы привести себя в порядок, а парень тут же начал возмущаться.

— Что тебе стоило прийти чуть позже, а?

— Ничего не стоило, я правда не хотела вам мешать.

— Ладно, проехали.

— Не расстраивайся, Паш, заранее, но и не питай ложных надежд.

Парень кивнул, но, видимо не разделял мое мнение. Что произошло между ними, что заставило его вновь мечтать о взаимности.

Люда вернулась совершенно в другом настроении. Прощаясь с Пашкой, она поцеловала его в щеку, заставив забыть обо всех обидах, и неожиданно пригласила меня прогуляться. Планов на вечер у меня не было. Решила, что выспаться успею, поэтому согласилась.

Мы неспешно шли по парку в молчании. Каждая из нас думала о чем-то своем. Солнце светило ярче обычного. Деревья шептались с ветром.

— Только никому не рассказывай! — неожиданно попросила коллега.

— Так говорить не о чем и я не из болтливых, — ответила я. Неужели она, наконец, рассмотрела в Пашке мужчину? Я была бы рада за них обоих. Парень весь извелся, а она совсем потерянная в последнее время.

— Он хороший, присмотрись к нему, только не играй с ним, пожалуйста, — неожиданно заступилась за него.

— Я тоже неплохая, — ответила Люда без привычного превосходства, — только мне не везет. Раньше, когда начинала встречаться с кем-то, все надеялась, что это мой человек. Теперь поняла, что все это глупости. Редко кому удается встретить настоящую любовь, поэтому отношения должны приносить пользу.

— Пользу? — Переспросила я. — Еще скажи "выгоду".

— Ника, мне двадцать пять, я замуж хочу, детей, свой дом, а не бесконечные съемные квартиры. Мне нужен обеспеченный мужчина, а дальше все наладится.

— В твои ли годы говорить так, будто у тебя остался последний шанс на счастье?

— Последний, не последний — какая разница?

— Но ведь так нельзя — жить с нелюбимым человеком!

Люда вздохнула. Во взгляде ее читались снисходительность, словно она объясняла элементарные вещи ребенку, и обреченность.

— Все мы боимся одиночества, — добавила она, — только каждый борется с ним по-своему. Я честно говорю об этом, а ты придумала себе сказку про принца и живешь в ней.

— Неправда! Мы с Андреем любим друг друга!

— Уверена? По-моему, вам просто удобно. Для тебя это первые серьезные отношения. Ты боишься сделать что-то не так и потерять его. Андрей привык, что ты всегда рядом. Ему нужно опекать кого-то, так он чувствует себя счастливым.

— Глупости. Это не страх одиночества, нам хорошо вместе.

— Ты, как и я, боишься остаться одна. Только я нахожусь в постоянном поиске и Пашке сердце разбивать не собираюсь, а ты отгородилась от мира и ничего не замечаешь. Андрею нужна послушная жена, тень, которая будет заглядывать ему в рот. Не спорю, она может быть яркой внешне, но такой, чтобы он на ее фоне выглядел героем, спасителем. Тебе же нужен тот, кто встряхнет тебя, вытащит из скорлупы, чтобы ты начала жить.

— А ты психолог, — не удержалась я от шпильки в ее адрес, — только сама себе противоречишь.

— Да ну тебя! Просто у меня большой жизненный опыт, но к себе трудно примерять все эти выводы, а со стороны виднее. Если бы я встретила такого человека, то ни минуты не сомневалась бы, но это не каждому дано, — с печалью в голосе произнесла Люда.

— Не хочу спорить, просто поверь, что меня все устраивает и я ничего не хочу менять.

— Меня кресло в кабинете тоже устраивает: удобное и не скрипит. Только ты достойна большего, Ника. Просто поверь в себя!

— Нет, я люблю Андрея и искать какой-то мифический идеал мужчины не стану.

— Шутишь, Ника? Тебе и искать не надо.

Я непонимающе смотрела на коллегу. Разговор получился неожиданным, но начинал немного раздражать. Девушка была уверена, что знает меня лучше меня самой.

— Кого ты имеешь ввиду? — спросила, надеясь поставить ее в тупик.

— Ника, красавчика-грека, конечно!

Я усмехнулась такому предположению, но Люду было не остановить. Она упорно пыталась убедить меня в обратном.

— Я не понимаю, что вы ходите вокруг да около, взрослые же люди! Между вами такая химия!

— Биология! — разозлилась я.

— Ну, и биология тоже, если захочешь. Этого только слепой не заметит!

Теперь стало действительно смешно. Она пыталась играть роль свахи, только больше напоминала мне сапожника без сапог. Коллега насупилась, обидевшись на такое сравнение, высказанное вслух, потом махнула рукой со словами "дело твое".

Неужели наши с Андреем отношения, пусть неидеальные, но наполненные уважением и заботой, так выглядели со стороны? Господи, я рассуждаю, как старушка, прожившая в браке лет пятьдесят: где любовь, страсть? Почему я не подумала о них в первую очередь? Что-то я опять поддалась на провокацию коллеги.

Последняя не долго молчала. Она схватила меня за руку, глаза ее горели предвкушением чего-то необычного.

— Ты платье купила?

Только не это! Второй страстью Людмилы, после сплетен и жалоб на неудавшуюся личную жизнь, был шопинг.

— Какое? Если ты про прием, организованный Нежинским, то не стоит беспокоиться. Найду что-нибудь в шкафу.

— С ума сошла? Я свое неделю выбирала. Там будет столько мужчин — богатых, влиятельных, — что придется соответствовать. Времени, конечно, мало, но я знаю одно место, где мы сможем найти то, что тебе подойдет.

Не стала сопротивляться, хотя никогда не любила такие походы, предпочитая заказывать вещи в интернет-магазинах, как и Андрей.

Решила, что примерю пару нарядов, чтобы не обидеть Люду, и поеду домой. Вот только моим планам не суждено было осуществиться. Два часа мы ходили по магазинам, но ничто не устраивало мою спутницу. Она расстроилась больше меня. Мы купили по мороженому и уже собирались уходить, когда взгляд зацепился за одну модель в бутике на втором этаже торгового центра.

— Вау! — выдохнула Люда, когда я, потянув ее за собой, заставила вернуться назад.

Платье было необычным для меня и напоминало греческую тогу — белоснежное чуть ниже колена, держалось на одном плече красивой застежкой, перехваченное в талии широким поясом, оно мягкими складками спускалось вниз. Я отказалась от помощи продавца и надела его сама.

— Ты выглядишь лучше Анжелины Джоли в том фильме про греков! — искренне похвалила Люда.

Опять греки? Я улыбнулась, но, увидев цену, сникла: слишком дорого для одного вечера.

— Посмотрю что-нибудь еще. Знаешь, эта фибула совершенно не идет к платью.

— Что не идет? — переспросила девушка-консультант. Я молча указала на застежку.

— Ах, это! Я принесу другую.

Золотистая с красным камнем брошь смотрелась идеально, завершив идеальный образ.

— Берем-берем! — быстро заговорила Люда в ответ на незаданный вопрос продавца. — Если недостаточно денег, я добавлю. Потом вернешь. У твоего Андрея их много.

— Я не беру у него деньги.

— А зря.

Нехотя сняла платье. В нем чувствовала себя так комфортно и уверенно, будто всю жизнь носила такую одежду, и решила: один раз живу, надо брать.

— Умница! — похвалила меня Люда, когда мы покинули торговый центр. — Это платье изменит твою жизнь. Вот увидишь!

Мне бы ее оптимизм!


ГЛАВА 23

Проснулась очень рано. Встала и, чтобы не разбудить Андрея, отправилась на кухню пить кофе. Сегодня меня ожидал очередной прием у психолога, на котором тот обещал поделиться важными новостями. Возможно, именно сегодня я узнаю, что стало причиной моих проблем, и начну их решать. Своего парня не стала посвящать в подробности, сначала хотела услышать то, что мне скажет Ахметов.

Снова размышляла над рассказом Сергея, пытаясь вспомнить тот случай. Вместо картинки видела только белое пятно, будто события были закрашены краской или стерты ластиком. Это было очень странно. Видимо, это воспоминание родители или врачи посчитали губительным для моей психики.

Пока ждала назначенное время, заглянула в почту. Электронные письма от Ника, как ранее смс, удалила, не читая. Ни объяснений, ни извинений слушать не хотелось. Он перешел все границы. Пора было поставить точку в этих странных отношениях. Хотя, о чем речь? Нет никаких отношений. Он вбил себе в голову какие-то глупости или решил, что так сможет произвести на меня впечатление, а я по какой-то необъяснимой причине поверила ему.

Довольно! Скоро все станет на свои места. Меня не отпускало ощущение, что именно сегодня я, наконец, узнаю всю правду.

Волновалась так, что не могла попасть ключом в замочную скважину, и только через несколько минут вспомнила, что дверь можно просто захлопнуть. Перебрала в уме множество теорий по дороге к психологу, но ни одна из них не казалась подходящей.

Неизвестность сводила с ума. Я едва сдерживалась, чтобы не перейти на бег, как только вышла из такси.

Секретарь как обычно проводила меня до кабинета и закрыла дверь с обратной стороны. Этот ритуал соблюдался неукоснительно.

— Здравствуйте, Вероника!

— Добрый день, Ренат Мансурович!

Приветствие тоже было обязательным, как и чашка чая. Только после этого начинался собственно сеанс. Или же он начинался с того момента, как я переступала порог комнаты, но психолог делал все, чтобы наши встречи больше походили на дружеское общение, чем на посещение врача. В кабинете с большими окнами всегда было светло, пахло выпечкой и ничто не напоминало о причине визита.

Несколько месяцев я консультировалась у Ахметова и впервые поймала себя на мысли, что чувствую себя здесь очень комфортно, возможно, поэтому с такой легкостью доверилась специалисту. Он даже как-то пошутил, что люди не приходят в нашу жизнь случайно, на все есть причина. Исполнив свое предназначение, они исчезают, и не нужно их удерживать. Останутся только те, кто должен остаться.

Я не разделял его странных убеждений, но редко спорила. Слушать Ахметова было интересно, а свою точку зрения он никогда не пытался навязать.

— Вы верите в жизнь после смерти? — внезапно спросил он.

Я даже закашлялась, услышав эти слова.

— Это простой вопрос, Вероника. Да или нет? Не думайте над ответом.

— Не могу, потому что вы не в первый раз говорите об этом и не вы один.

— И все же ответьте мне.

— Я крещеная.

— А я мусульманин и что с того? Индуисты верят в переселение душ, карму, колесо сансары. Что вы думаете об этом?

Неужели я попала на битву экстрасенсов вместо кабинета психолога? Он издевается надо мной или шутит? Будто сговорились с Ником! Я вновь задумалась о том, что, возможно, зря отказалась от услуг Эльвиры и поддалась на уговоры Ахметова. Видимо, весь скептицизм отразился на моем лице, потому что психолог как-то печально и вместе с тем понимающе улыбнулся.

— Я разделяю ваши сомнения, Вероника. Сам бы не поверил, но я не раз читал о том, как люди, испытав сильный стресс, вспоминали свои прошлые воплощения.

— Я пойду, Ренат Мансурович, с меня достаточно. Думаю, это наша последняя встреча.

Я поднялась, взяла с тумбочки сумку и открыла дверь.

— Ваше право уйти или остаться и пройти до конца этот путь. Я предупреждал, что будет тяжело.

— Понятно, — остановила мужчину. Я начала терять терпение, не зная, что и предположить. Чувствовала, как беспричинный страх превращается в панику. — Может быть, вы все-таки расскажете мне то, что узнали.

— Вы правы, Вероника, но сначала послушайте эту запись.

Не такой ответ я ждала, но замерла, услышав первые слова на красивом неизвестном мне языке. Всего несколько предложений, но от них моя кожа покрылась мелкими мурашками, будто я знала эти слова, только на время забыла их значение. Другое было страшнее. Я не могла в это поверить даже тогда, когда прослушала запись во второй и в третий раз, но и отрицать было бесполезно: голос говорившей девушки был моим голосом.

— Вы узнали себя? — спросил Ахметов. Я кивнула, не понимая, к чему клонит.

— А слова?

— Нет.

— Это запись сделана во время последнего сеанса гипноза. Вы вернулись в тот день, когда все началось десять лет назад, и повторили то, что сказали тогда. Ваша мама, естественно, не поняла ни слова и очень испугалась за вас, а вы не смогли понять ее, потому что на какой-то момент забыли русский. Отсюда ваш страх и последующий обморок.

— Из всех иностранных языков я знаю только английский. Может быть, вы внушили мне что-то или использовали синтезатор речи?

Мысли одна бредовее другой рождались в моей голове. Я почти почувствовала себя то ли жертвой заговора или розыгрыша, то ли Джоном Нэшем* только без его выдающихся способностей. Надеюсь, этому найдется разумное объяснение.

— Зачем? — спокойно спросил Ахметов. — Если вы сомневаетесь в моей честности, я могу показать вам все записи наших сеансов. Поймите, я не провожу эксперимент, моя задача помочь вам.

— Тогда объясните мне, что это? Переведите эти фразы, потому что я ничего не поняла.

Я повернулась к мужчине, ожидая продолжения. Он не опустил глаза и ответил:

— Вы радовались новому дню, прекрасной погоде, несмотря на то, что уже наступила осень. Говорили о каком-то Сергее, с которым договорились встретиться в полдень.

Все, что угодно психолог мог придумать, но об однокласснике он не знал. Это стало последней каплей. Я без сил опустилась на кушетку и вцепилась руками в сумочку, чтобы скрыть дрожь во всем теле.

— Продолжайте, пожалуйста, — попросила я.

— Это греческий, но его не смог понять даже мой друг Костас. Знаете, почему? Потому что на этом диалекте люди не говорят уже несколько тысяч лет. Подумайте, откуда вы можете знать язык, которым владели греки в III веке до нашей эры?

Мужчина был серьезен. Я все ждала, когда он скажет «шутка, я просто испытывал вашу выдержку», но выражение его лица не менялось. Он словно ждал от меня ответ на поставленный вопрос.

Этого просто не может быть, потому что так не бывает! Я бы посмеялась над его словами, приняв их за глупый розыгрыш, если бы не серьезность в голосе Ахметова, если бы неделю назад о том же мне не говорил Ник. Почему он так уверен, что мы были знакомы с ним в прошлой жизни? Это не было похоже на простое совпадение.

— Мы не в Индии, чтобы верить в подобное, — выдавила из себя.

— И все же, — он сделал паузу, — представим на мгновение, что это правда. Ваша история, по всей видимости, началась в Греции. Жители этой страны тоже верят в переселение душ. Они значительно проще воспринимают подобное. Например, Костас, несмотря на присущий ему скептицизм, довольно быстро принял эту идею.

Мысли, образы, слова — все закончилось в диком водовороте, грозившем затянуть меня на самое дно. Я была на грани обморока. Ахметов заставил меня выпить какие-то таблетки, но то, о чем он говорил позже, все равно плохо отложилось в моей памяти: что-то о том, что мне нужно время, чтобы принять сказанное им, о методе регрессивного гипноза, который позволит заглянуть в мое прошлое.

Все это просто не укладывалось в голове. Мне нужно было время, чтобы обдумать услышанное и решить для себя, верить или нет. В первом случае я должна была принять абсурдную, псевдонаучную теорию о переселении душ, во втором посчитать все совпадением, игрой сознания или первыми признаками потери рассудка. Оба варианта меня не устраивали. Не представляла, как жить с этим дальше. Может быть, правы были родители, лишившие меня этих воспоминаний?

Самое страшное, что я не могла даже ни с кем поделиться этими переживаниями. Отец и мама начнут переживать и будут молчать как партизаны, я их знаю. Андрей — скептик до мозга костей, даже в большей степени, чем я. Без доказательств нет смысла начинать разговор. Сережа выслушает, но тогда получится, что я вспоминаю о нем лишь в те моменты, когда мне плохо. Нет, пусть строит свою жизнь. Он заслуживает счастья. Подруг у меня не было с детства. Я никогда не задумывалась об этом раньше. Всем, даже самым сокровенным, была вынуждена делиться с врачами. Какие могут быть девичьи секреты?

О Нике даже думать нельзя. Не представляю, как он узнал обо всем раньше меня? Неужели все понял, потому что страдал похожим синдромом? Это многое бы объяснило. Он мог бы поделиться со мной своими мыслями на этот счет, рассказать, как справляется с такими проблемами. Я сама оттолкнула его, но только теперь поняла, что он единственный, с кем я могла быть откровенной. Почему-то знала, что не увижу даже намека на насмешку в его глазах, смотревших на меня всегда с теплом и затаенной грустью. Только как мне теперь смотреть в эти глаза?


ГЛАВА 24

Вернувшись домой, меньше всего хотела кого-то видеть. Мне нужно было время, чтобы понять, как жить дальше, как примирить прошлое со своей реальностью. Что угодно ждала от этой встречи с Ахметовым, но только не то, что услышала.

Сославшись на усталость, сразу отправилась в спальню.

— Даже не поужинаешь со мной? — спросил Андрей. — Анна Гавриловна приготовила чудесное жаркое.

— Прости, я плохо себя чувствую. Наверно, переутомилась. Доброй ночи!

— Ника, ты ведь ничего от меня не скрываешь? — в его голосе отчетливо звучала тревога.

— Нет. О чем ты?

Я внутренне напряглась, но голос не дрогнул. Как легко я стала обманывать любимого человека, оправдывая это тем, что не хотела беспокоить его. Как быстро отдалялась от него.

Андрей промолчал, то ли согласившись со мной, то ли не желая спорить. В любом случае я была ему благодарна. Промучившись полтора часа, приняла снотворное и, укрывшись одеялом, провалилась в сон.

Проснувшись рано утром, села за ноутбук. За два часа я перечитала несколько десятков статей, в которых описывались случаи, похожие на мой.

Американский мальчик Джеймс Лейнингер, с детства обожающий самолеты, впоследствии рассказал, что был летчиком, которого подбили японцы во время Второй Мировой войны.

Уттара Худдар из штата Махараштра при определенных фазах Луны начинала говорить на незнакомом языке. В один из таких дней человек, владевший бенгальским, перевел слова женщины. Та назвала себя другим именем и рассказала о своей жизни в Бенгалии, приведя множество подробностей быта, характерного для девятнадцатого века. Она говорила на диалекте, который не использовался полтора столетия.

Больше всего меня поразила история Луизы Крамер, которая проходила лечение в психиатрической больнице. Началось все со странных снов. В них женщина ощущала себя некой Пенелопой, учительницей, страдавшей от множества болезней. Не выдержав напряжения, Луиза попыталась покончить жизнь самоубийством. Как показали впоследствии исследования, в штате Вайоминг действительно жила такая женщина, умершая от чахотки в 1882 г.*

Теперь мне стало по-настоящему страшно. Учитывая мою впечатлительность, даже мнительность, мне сложно было выбросить из головы эту информацию, особенно последний случай. Я поискала на теле какие-то знаки, которые могли указывать на травмы из предыдущих жизней — родинки, шрамы, родимые пятна, — но ничего подобного не было. Это немного успокоило меня. Может быть, не стоило заранее волноваться? Даже если представить себе, что описанные случаи имели место, это вовсе не значит, что со мной должно было произойти нечто подобное.

Именно в эту минуту, стоило только задуматься о том, что некие воспоминания, образы, которые преследовали меня с детства, окажутся правдой, сведут меня с ума и заставят пойти на крайности, поняла, как хочу жить. Я буду бороться и не позволю им сломить меня, чего бы мне это не стоило!

Мне срочно нужно было увидеть Ника! Это стало навязчивой идеей. Он смог справиться с недугом, значит, и у меня получится, должно получиться. Только он мог меня понять, но захочет ли говорить со мной? Я теперь видела наш разговор с другой стороны. Не знаю, каким образом, но этот чужой мужчина, видимо, почувствовал во мне родственную душу, открылся мне, поделился тем, о чем я не говорила ни с кем. Я же оттолкнула его, обидела недоверием.

Стоило признаться хотя бы самой себе: я слишком быстро привыкла, что он где-то рядом, и даже начала ему доверять, что для меня совсем не характерно. Я всеми силами пыталась держаться от него как можно дальше, но втайне радовалась каждой встрече. Неужели это из-за того, что в прошлом мы действительно были знакомы? Мои мысли напоминали хождение по кругу: думая о своих проблемах, я вспоминала последний сеанс у психолога и слова Николаоса. Я мало знала грека, часто обвиняла в своих проблемах, но где-то в глубине души чувствовала: он хороший человек, порядочный и благородный. Он не откажет мне в помощи, только прежде, чем просить о ней, следовало извиниться.

Раз за разом пыталась дозвониться до Ника, но равнодушный голос неизменно повторял одну и ту же фразу: "Номер абонента выключен или находится вне зоны действия сети". Электронные письма остались непрочитанными, или адрес не пожелал их открыть.

Как еще связаться с ним, я не представляла. Привлекать лишнее внимание тоже не хотелось. Почему именно сейчас, когда он был так нужен, я никак не могла его найти? Неужели так сильно обиделся на меня, что решил прекратить общение или же устал ждать? Разве так просто поверить в сказанное им?

— Да что б тебя! — крикнула в сердцах, отбросив в сторону бесполезный телефон.

— Ника, что случилось? — Андрей вошел в комнату и сел напротив. — Что происходит?

— Все нормально, — ответила, собирая гаджет: от удара крышка телефона открылась, аккумулятор выскочил. Хорошо, что экран остался цел.

— Ты снова не договариваешь. Я вижу, что ты сама не своя последние несколько дней. Что сказал тебе твой мозгоправ, что довело тебя до такого состояния?

— Он предложил мне новый метод: гипноз позволит ему заглянуть в мои воспоминания и выяснить причину неврозов.

— Ника, ради всего святого, хватит! — Андрей встал и начал мерить шагами комнату, как делал всякий раз, когда злился. — Раньше я просил, но теперь настаиваю: перестань ходить к этому шарлатану! Он только деньги берет, но совершенно не помогает тебе. Даже два года назад, когда мы только познакомились, ты была уравновешеннее. В последнее время ты очень отдалилась от меня, и всему виной этот тип.

— Ты не понимаешь, Андрей.

Как объяснить ему? Стоило ли рассказать правду, довериться, как он и просил? Нет, я была не готова к такому откровенному разговору.

— Действительно не понимаю, почему ты так держишься за свое прошлое! Пора перевернуть эту страницу. Если тебе так нужен человек, с которым ты будешь делиться своими страхами, я поговорю с мамой. У нее много знакомых, наверняка среди них есть дипломированный специалист.

— Не нужно. Надеюсь, ты ничего не говорил ей? Не хочу, чтобы она боялась меня или жалела.

Как ты, хотелось добавить, но я сдержалась. Обещала подумать над его словами, снова обманув доверие самого близкого человека. Он только махнул рукой и оставил меня одну.

***

Оставалась последняя возможность увидеться с Ником и расспросить его — подойти на приеме. Он, как представитель греческой стороны, не мог проигнорировать это мероприятие, а я была приглашена шефом без права отказаться. Мои мысли были очень далеко от этого, но выбора не было, значит, следовало подготовиться к этой встрече.

Час спустя Андрей отвез меня в салон красоты.

— Ника, ты меня слышишь?

— Ты что-то просил? — я опять задумалась и пропустила вопрос. Слишком часто встала в облаках, как говорила мама.

— Снова мечтаешь вместо того, чтобы действовать? Соберись! Во сколько тебя забрать? У меня еще дела, поэтому я должен знать точно.

— Я возьму такси. До вечера, — чмокнув мужчину в щеку, вышла из автомобиля.

Под новое платье следовало сделать подходящую прическу. Сама же я мало что умела. Мастера оказались настоящими волшебниками и просто понимающим людьми. Только взглянув на мое платье, в которое я заблаговременно переоделась, они уже все решили. Сделали легкую завивку, затем уложили волосы в высокую замысловатую прическу, выпустив одну прядь у виска.

— Идеальный образ! — восхитился парикмахер, разглядывая творение своих рук. — Настоящая нимфа!

Сравнение мне не понравилось: слишком много Греции в последнее время было в моей жизни. Хотя, пусть так, может быть, боги Олимпа будут сегодня на моей стороне?

***

Банкетный зал ресторана был полон, когда я приехала. Кроме глав отделов и моих коллег других сотрудников компании не видела. Зато присутствовал губернатор и еще несколько человек, представлявших местную власть, иностранные партнеры Нежинского и известные люди города. Большинство из них я совершенно не знала. Ни Ника, ни Андрея пока не заметила.

— Вероника Корсакова, вас ждет курьер, — обратился ко мне официант.

Неожиданно! Неужели мой парень решил сделать мне подарок? Это было так приятно, хотя до моего дня рождения оставалось еще несколько месяцев. Значит, мой первый самостоятельный проект он оценил по достоинству.

Я вышла из зала, чтобы встретиться с посыльным. Расписалась и получила небольшую коробочку, перевязанную алой лентой. Открыла ее, сгорая от нетерпения. Золотые серьги с рубинами были так хороши, что я не сдержала радостного возгласа.

— Вот бы мне дарили такие подарки! — услышала рядом голос Люды. — Это сколько же надо денег потратить?! Старинная работа, сейчас ничего подобного не делают.

— Откуда ты знаешь?

— Есть опыт: встречалась с одним ювелиром. Замуж не вышла, зато в драгоценностях немного разбираюсь.

— Они прекрасны! — согласилась, все еще не веря своим глазам.

— Так надень скорее! У тебя дорогущее платье, шикарная прическа — твои скромные «гвоздики» к ним совершенно не подходят.

Я незамедлительно последовала совету. Серьги оказались тяжелее, чем я привыкла носить, но несколько часов можно было потерпеть. Они прекрасно дополнили мой и без того волшебный образ.

— Записку читать не будешь? Не жди предложения руки и сердца, не кольцо получила, но неужели тебе совсем не интересно, что там написано? Давай-давай, я подсматривать не буду!

В подтверждение своих слов девушка даже отвернулась, хотя с трудом скрывала любопытство.

«Смотри сердцем: оно видит лучше, чем глаза, и знает больше, чем разум».

Одна фраза без подписи, но этих слов было достаточно, чтобы мое сердце забилось быстрее. Я узнала почерк, а, значит, не могла принять этот подарок и твердо решила его вернуть. Не стала снимать серьги сразу: может быть, увидев их на мне, он поймет, что я готова к диалогу? Осталось только найти моего грека.

Вернулась в зал, где сразу была подхвачена под руку Нежинским. Шеф решил представить меня своим партнерам и слушать не хотел возражения. Освободившись десять минут спустя, взяв бокал вина, я неспешно расхаживала по залу. Несколько раз непроизвольно выхватывала из толпы Ника. Было в нем что-то, что невольно притягивало взгляд. Черный деловой костюм и белая рубашка удивительно шли ему. Значит, специально не носил его, когда приезжал к нам в офис? Он все время был в центре внимания: мужчины жали ему руки, женщины обольстительно улыбались. Грек был одинаково приветлив со всеми. Мне же все это было до крайности неприятно.

Будто почувствовав мой взгляд, Ник повернулся. Нас разделяли десятки людей, но я видела только его улыбку теплый взгляд синих глаз.

На мгновение другой образ заслонил его.

Смуглый мужчина с аккуратной бородой и длинными волосами, с серьгой в ухе, одетый в расшитый золотом шервани* так же тепло улыбался мне. Незнакомые ароматы витали в воздухе. Райские птицы услаждали слух своим пением. Экзотические деревья дарили свою тень, а вода в мраморном фонтане — прохладу.

— Ты потрясающе выглядишь. Я хочу тебя прямо сейчас, — шепнул Андрей, наклонившись ко мне.

Увидев его рядом со мной, Ник отвернулся. Мираж рассеялся, стоило мне только почувствовать прикосновение чужих рук к талии. Я была отвратительна самой себе: взяла подарок одного мужчины, позволяя другому обнимать себя.

— Не сейчас Андрей.

Осторожно высвободилась, пытаясь не привлекать лишнего внимания, обернулась, но Ника нигде не было видно. Он так и не появился в течение последующих двух часов. Не выдержав напряжения, я сослалась на головную боль, простилась с Андреем, вызвала такси и уехала домой, оставив его развлекаться.


ГЛАВА 25

Я была расстроена и одновременно злилась на саму себя. Даже холодный душ не помог справиться с эмоциями. Весь вечер была вынуждена общаться с какими-то людьми вместо того, чтобы подойти к Нику сразу, и потеряла его из виду. Оказалось, он уже уехал. Я упустила последнюю возможность поговорить с ним. Договор заключен, все документы подписаны, у него не осталось причин, чтобы задержаться здесь дольше положенного. Скоро он вернется в Грецию, я больше его не увижу. От этой мысли стало совсем плохо. Что бы я ни говорила, Ник давно перестал быть просто знакомым. Между нами действительно что-то было, не любовь, не страсть — нечто большее, чувство, которое я не могла описать словами, притяжение такой силы, что сопротивляться ему становилось с каждым днем все сложнее.

Хорошо, что он скоро уедет. Не будет соблазна увидеть его, заговорить, прикоснуться.

Это невыносимо! Зачем он только появился? Будто ветер, разметал карточный домик, который я считала своей устоявшейся жизнью! Те странные сны тоже начали мне сниться после того, как мы встретились впервые, когда он чуть было не сбил меня. Тогда я не успела его рассмотреть, но позднее по жестам должна была догадаться, что это он.

Решение нашлось само собой — я должна вернуть ему серьги, слишком дорогой подарок, чтобы принять его от постороннего человека. Сделать это следовало прямо сейчас. Вдруг у него самолет утром или даже ночью?

Боясь, что передумаю, даже не стала краситься. Достала из шкафа простое платье с запахом насыщенного вишневого цвета и вызвала такси.

Только сев в автомобиль, поняла, что не знала, куда ехать. До чего я дошла? Собралась на ночь глядя неизвестно куда! Не замечала за собой раньше такого безрассудства и импульсивности: то ли менялась под влиянием Ника, то ли проявились ранее скрытые черты характера.

— Так куда едем? — нетерпеливо переспросил водитель.

— В центр, я уточню позже, — ответила, безуспешно пытаясь дозвониться греку, одновременно судорожно перебирая содержимое сумочки. Наконец мне попался небольшой прямоугольник, на котором он записал свой номер. На мое счастье, это была визитка отеля, в котором Ник остановился.

— Знаете это место? — я назвала адрес. Водитель кивнул. — Отвезите меня туда, пожалуйста.

Чем меньше времени оставалось до встречи с Ником, тем сильнее было мое волнение.

Что сказать? Спросить? Как он отреагирует на мое появление? Вдруг он не один? Нет, не может быть! Я буквально чувствовала его взгляд весь вечер! В его глазах было неподдельное восхищение, когда он увидел меня, и не только это. Такое невозможно сыграть.

Расплатилась с водителем и пошла к дверям отеля. Главное — не останавливаться. Швейцар предупредительно открыл дверь, девушка на ресепшене мне сообщила, в каком номере остановился Ник, удовлетворившись тем, что я приехала «обсудить рабочие вопросы». Как-то слишком гладко все складывалось или такие посетители были частыми гостями грека? Не думай об этом, Ника, успокаивала саму себя, ты приехала за ответами и неважно, с кем Николаос проводил здесь дни и ночи. Его личная жизнь меня не касается.

Дверь открылась в то же мгновение, как я занесла руку, чтобы постучать. Ник выглядел уставшим и немного встревоженным. Он отошел в сторону, пропуская меня внутрь.

— Веро, что-то случилось?

— Я приехала, чтобы отдать твой подарок.

Я замолчала, осматривая дорогой номер: светлые стены, темную ткань портьер, большую кровать. Мужчина напротив не сводил с меня внимательного взгляда.

— Только ради этого? — спросил Ник.

— Нет, на самом деле мне нужны ответы! Расскажи мне все! Я больше не выдержу этой неизвестности.

Пока я пыталась устроиться в огромном кресле в прихожей его номера, Ник отошел к мини-бару. Вернувшись, протянул мне стакан, на дне которого плескалась коричневая жидкость.

— Выпей, хотя бы немного, и мы поговорим.

— Ты хочешь напоить меня? — я растерялась, но стакан взяла.

— От одного глотка ты не опьянеешь, но хотя бы перестанешь дрожать.

Знал бы он, что я дрожала совсем не от холода. Хотелось сохранить трезвую голову, но я согласилась. Первый же глоток обжег горло, заставив закашляться, зато я начала согреваться. Меня уже не трясло так, как несколько минут назад.

— Гадость какая!

— Это хороший виски.

— Не знаю.

Мы снова молчали. Минут через десять я действительно почувствовала себя лучше, по крайней мере немного успокоилась. Ник заговорил первым:

— Рассказ может затянуться. У тебя есть время?

— А у тебя?

— Я до сих пор здесь только из-за тебя.

Господи, зачем он это сказал? Зачем усложняет и без того непростую ситуацию?

— Уверена, что готова услышать все?

— Ты не спрашивал меня об этом прошлый раз, теперь вопрос излишен. К этому вряд ли можно подготовиться.

Я настаивала, потому что еще немного и могла потерять остатки решимости. Хотела узнать правду и до ужаса боялась услышать ее. Вдруг он подтвердит слова Ахметова или мои догадки?

— Первый раз мы встретились в Греции, — начал мужчина без вступления. — Вопреки воле богов и людей мы полюбили друг друга, поспорили с самой судьбой и проиграли в борьбе за счастье. В том воплощении ты погибла. Пытаясь вернуть тебя к жизни, я доверился колдуну, который открыл мне дорогу в царство мертвых взамен на десять лет моей жизни.

Я не смогла сдержать нечаянный возглас. Страшно было слушать о своей смерти, как и о том, на какие жертвы, по словам Ника, он пошел. Мужчина печально улыбнулся и продолжил:

— Я снова опоздал. Паромщик уже перевез твою душу на другой берег Стикса.* Мне повезло меньше Орфея.* Ему боги дали шанс, я даже тень твою не увидел.

— Мне кажется, это период особенно важен для нас обоих, но ты чего-то не договариваешь.

— Так ты веришь мне, Веро?

Я видела надежду в его глазах, но чувствовала, что он не все мне рассказал, и не стала обманывать.

— Я пытаюсь понять, Ник. Не проси меня о большем.

— Ты права. Возможно, если бы я мог рассказать тебе больше, ты бы поверила мне, но я связан гейсом, запретом, который не могу нарушить без последствий.

— Хорошо, тогда расскажи о других жизнях. Или мы больше не виделись до этого года?

— Далеко не в каждом воплощении нам удавалось найти друг друга, но всякий раз злой рок вновь вмешивался в нашу жизнь. Долгое время я не мог отыскать тебя. Лишь в IX в. это случилось вновь. Я был лекарем, довольно знаменитым в Польше. Однажды мне принесли больного ребенка, совсем еще младенца, в котором я, шестидесятилетний старик, узнал тебя. Возможно, детям открыты тайны, недоступные взрослым, не знаю, только ты сразу успокоилась на моих руках. Помню, как твоя мать радовалась этому, но радость была недолгой. Болезнь оказалась запущенной, я не смог тебе помочь и умер через несколько дней после тебя.

Я слушала, не перебивая, и с каждой новой фразой мне становилось все страшнее. Неужели он и правда верил в то, что говорил? С другой стороны, зачем ему меня обманывать? Он так спокойно говорил о собственной смерти, будто действительно пережил ее не единожды. Когда же речь заходила обо мне, даже в его голосе я чувствовала тепло.

— Еще, — попросила я, — если это причиняет тебе не слишком много боли.

Не столько интерес двигал мной. Слушая Ника, я одновременно прислушивалась к своим ощущениям. Если его слова были правдой, должна же я была хоть как-то отреагировать на них, но пока сердце мое молчало. Я не чувствовала ничего особенного. Воспоминания о моих так называемых прошлых жизнях не проснулись. Что-то я пропустила, задумавшись. Ник меж тем продолжал свой рассказ:

— Ты была наложницей во дворце одного китайского полководца. Меня убили при попытке проникнуть в его гарем, чтобы только увидеть тебя.

Ты погибла на моих глазах, когда террористы бросили взрывчатку в карету русского императора в XIX в. Случайная жертва, продавщица цветов, больше всего на свете любившая ромашки.

Последний раз до этого года мы встретились в Индии в первой половине XX в. Помню, как впервые увидел тебя в саду. В ярко-красном сари, с множеством браслетов на руках, издававших мелодичный звон при каждом шаге, ты была прекраснее самой Лакшми.* Мне нельзя было даже смотреть в твою сторону: ты была любимой женой раджи, который воспитал меня, заменив отца. Я не мог предать его доверие.

Ник замолчал. Передо мной вновь мелькнула тот образ, который я приняла за игру воображения — смуглый мужчина с длинными вьющимися волосами, серьгой в ухе и расшитом золотом шервани.

— В той жизни я тоже умерла?

— Да. Не спрашивай, как, — предупредил он мой вопрос. — Некоторые вещи лучше не помнить.

Конечно, он прав, но было поздно. Фантомная боль пронзила тело, сосредоточившись внизу живота. Я словно наяву услышала слова, произнесенные повитухой:

— Сожалею, господин, роды были слишком тяжелыми. Ни вашего сына, ни супругу не удалось спасти.

— Знаешь, родившись, ребенок плачет не только от того, что потерял связь с матерью и впервые вдохнул воздух. В первые мгновения на этом свете он еще помнит прошлые жизни и видит свое будущее. Потом память стирается, и он начинает все сначала. Только я из века в век проклят помнить все свои воплощения и в каждой жизни искать тебя, — закончил свой рассказ Ник.

Нет, этого не могло быть! Я отказывалась верить в то, что он говорил, но именно последний образ заставил меня допустить саму возможность того, что сказанное им было правдой. Мужчина не сводил с меня внимательного взгляда, ждал, что я отвечу, но не торопил.

Я подошла к нему совсем близко и, глядя в глаза, спросила:

— Значит, я твое проклятие?

— Ты смысл моей жизни и мое спасение! — ответил он.

Я не сопротивлялась, когда Ник привлек меня к себе. Этот первый поцелуй был нежен, как прикосновение крыльев бабочки, но именно он вернул меня к действительности.

— Прости, я не могу так.

— Веро.

— Нет, не удерживай меня, пожалуйста.

Я подхватила сумочку и выбежала из номера. Спускаясь по лестнице, думала только о Нике, чувствовала вкус его губ, тепло его рук, так бережно обнимавших меня. Еще мгновение, и я не смогла бы сдержать себя, но все к лучшему. Он не бросился следом за мной, не сделал попытки удержать, значит, не слишкомнуждался во мне. К лучшему, все только к лучшему! Нужно уехать как можно скорее, успеть до возвращения Андрея, чтобы избежать вопросов. Господи, ну почему он послушался меня? Почему не остановил?


ГЛАВА 26

Почти бегом спустилась по лестнице, перескакивая через ступеньку. В вестибюль вошла как в тумане. Глаза застилала пелена невыплаканных слез. Больше всего на свете я хотела остаться с Ником и одновременно никогда больше не видеть его, не мучиться неизвестностью и той правдой, которую он обрушил на меня, забыть его навсегда, вернуться к нормальной жизни. Вот только моя жизнь никогда не будет прежней.

— Веро!

Нет, это невозможно: мне снова послышался его голос. Я замерла, не в силах сделать и шага. Когда Ник успел спуститься? Видимо, воспользовался лифтом, а не бегал по лестнице, как я. Волнение охватило меня, когда он приблизился ко мне. Кожа покрылась мурашками, стоило только почувствовать прикосновение его рук к моим плечам.

— Останься, — шепнул он, опалив дыханием кожу.

Я повернулась и поняла, что пропала, когда взглянула в его глаза — темно-синие, как море. Мы оба понимали, чем закончится этот вечер, если я не уйду прямо сейчас. Губы обжег поцелуй, не нежный, как несколько минут назад, а жадный, требовательный, на который я ответила с не меньшей страстью. Наверно, на нас смотрели люди, но мне было все равно.

Ник взял меня за руку, увлекая за собой. Я поняла, что последовала бы за ним хоть в ад, хоть на край света. Мы целовались в лифте, не в силах сдержать охватившее обоих желание, оторваться друг от друга. Пожилые супруги, которые вошли вслед за нами, понимающе улыбнулись. Я смутилась и спрятала лицо у Ника на груди. Он обнял меня, словно хотел защитить от всего мира.

— Молодожены, — услышала я голос мужчины, когда мы вышли из лифта.

Если у меня и были пути к отступлению, я все их сожгла. То, что происходило потом, можно назвать безумием. Я не могла и не хотела больше сопротивляться. Только бы быть рядом с ним, вдыхать его запах, отвечать на его поцелуи и ласки, которые становились все откровеннее.

Внутри меня бушевал огонь, сжигая до тла сомнения и страхи, запреты, которые я сама придумала, стены, которыми я отгородилась от мира. Не осталось смущения, только первозданная страсть, только потребность любить друг друга. Даже не мысль, непреодолимое желание быть еще ближе, касаться, раствориться друг в друге, став единым целым.

Потом мы просто лежали рядом, держась за руки. В голове не было ни одной мысли. Наверно, так чувствуют себя люди во время медитации, отрешившись от всех забот и достигнув нирваны.

Нам не нужны были слова, чтобы общаться. Я каждой клеточкой своего тела ощущала его близость и разделяла его чувства.

По телу разлилась приятная нега, а в душе царили покой и умиротворение, которые я раньше никогда не испытывала, ощущение тепла и защищенности. Будто вернулась домой после долгого отсутствия. Будто шагнула из холодного дождливого октября в теплый солнечный август. Будто, наконец, обрела себя.

Сорвавшись ночью в неизвестность, ища ответы на мучившие меня вопросы, не могла даже предположить, что, уступлю желанию и растворюсь в объятиях Ника. Он оказался потрясающим любовником. Тысячелетний опыт, ехидно подсказал внутренний голос, а я попыталась представить всех тех женщин, которых он любил до меня, или же мы были вместе в прошлых жизнях?

— Скажи, раньше мы часто были близки?

— Если ты о физической близости, то нет. Ты впервые стала моей этой ночью, — ответил он, целуя мою ладонь.

Признание ошеломило меня. Это чувство было приятным и одновременно пугало. Я долго не могла уснуть. Неужели обстоятельства всегда были сильнее нашего желания быть вместе или было нечто, о чем Ник умолчал? В голове роились тысячи вопросов, предположений, ответов на которые я еще не получила. Попыталась встать, но мужчина позволил мне только повернуться и крепче прижал меня к себе. Я еще больше сократила расстояние между нами и поцеловала его грудь в том месте, где билось сердце. Он прошептал что-то по-гречески. Любопытство, сгубившее кошку, захватило меня, и я попросила:

— Не поняла, что ты сказал. Повтори, пожалуйста.

Не знаю, на что надеялась, но сон мужчины был так чуток, что он, не открывая глаз, произнес:

— Люблю тебя, Иола.

От былой расслабленности не осталось и следа. Еще мгновение назад я чувствовала себя самой счастливой девушкой, а сейчас все рассыпалось прахом. Я сумела-таки высвободиться из его объятий и, подхватив одежду, начала одеваться.

Поверила в сказку? Вот тебе суровая реальность: он не так одинок и не так несчастен, как могло показаться. Рассказал мне жалостливую историю, а я поверила.

— Веро, что случилось?

Не заметила, что проснулся и встал, пока я собиралась. Не хотела с ним разговаривать, так было больно. Хотя разве он один виноват в случившемся?

Приблизившись, мужчина попытался взять меня за руки, но я быстро отступила.

— Не трогай меня!

— Хорошо, только скажи, что произошло?

Что я могла ответить? Что приревновала чужого мужчину к другой женщине? Что изменила своему парню? Что жалела о случившемся и не знала, как вести себя теперь? Только, жалела ли?..

— Я совершила глупость, но это больше не повториться. Ты доволен? Надеюсь, то, что произошло здесь, останется между нами?

Он запустил руки в волосы, как делал всякий раз, когда был растерян.

— Зачем ты так поступаешь? Снова уходишь, не давая ни единого шанса нам обоим. Я слишком долго ждал тебя, чтобы просто отпустить.

Последние слова прозвучали так решительно, что было сложно не поверить. Ник снова сделал шаг ко мне. Не просто мужественный, мне он казался совершенным мужчиной. Я не смотрела в его глаза, чтобы не поддаться их колдовской силе. Хотела закрыть руками уши, чтобы не слышать его голос.

— Я предала Андрея, ты тоже изменил кому-то. Нет смысла говорить о том, чего не изменишь, но и оставаться здесь дольше невозможно.

— Не делай выводов, не зная всего. Для меня есть только ты.

Он коснулся моей щеки тыльной стороной ладони, а я, глупая, даже прикрыла глаза, наслаждаясь этой невинной лаской. Не заметила, как снова оказалась в его объятиях.

— Ты назвал меня чужим именем — Иола. Зачем я тебе, если ты любишь другую? — спросила, чувствуя, как ком встал в горле.

— Иола — это фиалка по-гречески, твой любимый цветок в прошлом, — мужчина явно недоговаривал что-то. — Наверно следовало рассказать тебе, но…

— Но что? Снова гейс? — вглядываясь в его глаза, я не пыталась поймать его на лжи, просто слишком многое не понимала. — Ты не обманываешь меня, Ник?

— Нет, — ответил он, целуя мои волосы и устраивая подбородок на моей макушке. — Прошу, останься со мной.

Как ни хотела уступить ему, все же решила, что для одного дня достаточно впечатлений. Слишком много всего произошло. С последствиями некоторых действий мне еще предстояло разобраться.

— Я должна вернуться. Прости.

Выскользнула из таких родных объятий, подхватила сумочку и направилась к двери.

— Не спеши, Веро, времени и так осталось немного, — я уловила грусть, почти обреченность в его голосе, но он вновь не решился на признание, только добавил:

— У меня самолет через три часа.


ГЛАВА 27

— Ты надолго уедешь? — спросила, будто чувствовала: стоит нам расстаться, и случится что-то страшное.

Я так долго сопротивлялась, не желая признаться даже себе, что мои чувства к Нику значительно сильнее простой симпатии, а теперь не представляла, что завтра не увижу его. Годами в моей жизни ничего не приходило, но одно спонтанное решение, одна ночь изменили все.

— Я хотел бы, чтобы ты полетела со мной, Веро!

— Моя жизнь изменилась так внезапно. Дай мне немного времени, чтобы разобраться в себе и объяснить все близким. Родители переживают, и Андрей заслуживает узнать правду от меня.

— Ты поедешь к нему? — спросил Ник.

Этот вопрос дался ему тяжело, но мужчина не давил на меня и старался сохранить спокойствие.

— Да, но я не останусь с ним. Теперь мне кажется, что всю жизнь я ждала только тебя.

Любимый, непривычно и в то же время естественно было так его называть, улыбнулся. Улыбка сделала его еще прекраснее в моих глазах. Я невольно залюбовалась им.

— Я вернусь так скоро, как смогу, — произнес он, поймав мой взгляд. — Дай мне несколько дней, хочу убедиться, что с мамой Марией все в порядке.

— Как странно: ты называешь мать по имени. Я о тебе совсем ничего не знаю. Расскажи хотя бы немного о своей семье.

Ник начал говорить, пока мы выходили из отеля, ждали такси и продолжил в автомобиле.

— Юная Джованна приехала на отдых из Римини в Афины, познакомилась с моим отцом. Потом она исчезла из его жизни так же быстро, как и появилась, еще не зная, что забеременела. Какое-то время после моего рождения мы жили вместе, вдвоем, но потом она решила, что еще слишком молода, а устроить будущее без ребенка проще. Женщина разыскала Алексиса, моего отца, несмотря на то, что прошло почти шесть лет, и оставила меня на пороге его дома, обещая вскоре вернуться. Была середина декабря. Шел мокрый снег. Я замерз. Джованна выбрала неудачное время: хозяев не было дома. Я чувствовал ее взгляд, будто она наблюдала за мной, но не мог найти. Звал, но она молчала в ответ.

Наконец, какие-то люди приблизились к дому. Мужчина недоуменно взирал на меня, а женщина тут же бросилась отпирать дверь. Сняла с меня куртку и закутала в плед. Из кармана выпало письмо, которое женщина не смогла прочитать, а мужчина понял написанное и долго смотрел на меня, видимо, ища сходство с собой или моей матерью. Тогда я не знал, что будет со мной, не понимал язык, на котором они говорили. Запомнил, что они долго спорили. Позже узнал, что на тот момент они были женаты три года, но своих детей у них не было, а брать приемных они не собирались.

Кроме записки обнаружилось моя метрика и отказ от прав на ребенка в пользу отца. Джованна все предусмотрела, не собираясь возвращаться. Возможно, она с самого начала хотела отказаться от меня, даже имя дала мне греческое, а не итальянское.

Алексис и Мария усыновили меня. Не представляю, каких сил ей стоило принять чужого ребенка, сына другой женщины, но она сделала это. Я не знаю другой матери, кроме нее. Даже с отцом у меня не такие близкие отношения.

— Прости, что заставила тебя вспомнить, — я сжала его руку, желая подарить ему не только тепло, поделиться спокойствием, но и показать, что я рядом.

— Так было угодно судьбе: чтобы Джованна оставила меня, а Мария воспитала как родного сына. Спустя семь долгих лет у родителей появился общий ребенок, моя сводная сестра. Я так боялся, что стану лишним после ее рождения, но, вернувшись, мама мне первому дала ее на руки, сказав, что доверяет мне заботу о малышке.

Несмотря на то, что своих детей у меня еще не было, я не могла понять Джованну. Как можно бросить ребенка? Как оставить его, надеясь, что его примут другие люди? Как жил бы Ник, если бы Алексис не признал сына? Если бы Мария отказалась принимать его в семью? Наверно, он прав: это судьба. А как же свобода воли?

— Наша встреча тоже была предрешена? — спросила его.

— Да, в какой-то степени, — ответил мужчина. Почувствовав мое волнение, он обнял меня. Я заметила, что его близость творила настоящие чудеса, даря настоящее умиротворение и чувство защищенности, — но, как поступить, выбор всегда оставался за нами.

Его слова успокоили меня. Не хотелось думать, что чувства, которые я испытывала к нему, были лишь наваждением. Я не могла выделить что-то одно, это была целая гамма различных эмоций и непреодолимое желание быть рядом с этим невероятным мужчиной, перевернувшим мой мир с ног на голову.

Мы доехали слишком быстро. На самом деле кружили по городу, и до вылета самолета Ника оставалось менее часа, а я все никак не могла его отпустить, но и удерживать не стала: он нужен был своей семье. Ник оставил свой новый российский номер телефона и даже греческий, обещал позвонить сразу, как прилетит.

Такси уже скрылось за поворотом, а я все смотрела ему вслед, вспоминая слова моего любимого: «Ты моя, а я твой — с первой встречи и до последнего дня этого мира».

Настало время настоящего испытания — мне предстоял разговор с Андреем.

В поисках ключей я наткнулась на коробочку, в которой остались серьги. Что ж, пусть будут напоминанием о Нике, пока мы в разлуке. Хотя я вряд ли смогла бы его забыть. О таких ночах, как та, что мы провели вместе, вспоминать сладко и говорить стыдно. Тело до сих пор помнило каждую его ласку, каждое его прикосновение.

Все счастливые люди — эгоисты. Я поняла это, как только увидела Андрея. Не выспавшийся, взволнованный, он сразу поднялся мне навстречу, будто прождал меня всю ночь. Оставив его развлекаться на вечеринке, я не предполагала, что решусь поехать к Нику, поэтому не предупредила об отсутствии. Чувство стыда накрыло меня с головой. Стало безумно жаль его, такого родного и близкого человека. Я слишком многим была ему обязана, но, только узнав Ника, поняла, что такое любовь к мужчине. Мы с Андреем ошиблись: нам следовало остаться друзьями, не переходя эту черту.

— Прости меня.

— Где ты была? — спросил он, выделяя каждое слово. — Я жду тебя несколько часов.

Значит, вернулся под утро, поняла я. Не нашел меня и разозлился, но за вечер ни разу не позвонил.

— Я не слышу ответа на свой вопрос!

Демидов поднялся и медленно пошел мне навстречу.

— Это неважно. Думаю, нам нужно поговорить, разобраться в наших отношениях.

— Что такого произошло, что тебе вдруг потребовалось разбираться? У тебя появился другой мужчина?

— Нет, — солгала уверенно, чтобы не провоцировать скандал.

— А мне сказали другое. Никита видел тебя с каким-то мужиком в холле отеля! Тебе меня мало? Не дотерпела? Поэтому уехала раньше?

Он был прав в своих обвинениях, но слышать их было крайне неприятно. Я хотела честно признаться ему, но не могла подобрать слова. Видимо, Андрей расценил мое молчание, как признание вины. Он потерял самообладание, крича:

— Я хочу знать, с кем ты мне изменяешь! С кем ты спишь?

— Ни с кем!

— Лжешь! Решила сделать меня рогоносцем? Не выйдет.

Он схватил меня за руки, больно сжав запястья. Я не знала, как успокоить его, что сказать, чтобы он выслушал меня. Я была так виновата перед ним.

— Чем он лучше? Что он сделал такого, чего не мог бы сделать я? — спросил мужчина.

— Мне больно, пусти!

Я безуспешно пыталась освободиться, но Андрей не ослаблял хватку. Он еле сдерживался. Никогда не видела его таким. Стало по-настоящему страшно. Нет, я не думала, что он ударит меня, но внутренне сжалась. Он толкнул меня не сильно, но резко, так, что я упала, не сумев удержать равновесие. Тьма поглотила меня, но я оставалась в сознании. Я перестала видеть. Меня охватил животный страх, лишив воли к сопротивлению. Я услышала треск разрываемой ткани, ощутила тяжесть мужского тела, придавившего меня к земле. Вяло сопротивлялась, будто меня опоили чем-то, только разум кричал об опасности, с которой я ничего не могла поделать. Внезапно я почувствовала резкую боль, расколовшую меня на тысячи осколков, и закричала.

Не знаю, сколько это продолжалось, но некоторое время спустя до меня донесся голос Андрея:

— Ника, очнись! Да очнись же ты!

Мужчина тряс меня за плечи, пытаясь привести в чувства.

Сидя на полу, прислонившись к двери, я продолжала кричать, пока не охрипла. В глазах мужчины видела откровенный ужас. Прислушавшись к собственным ощущениям, осознала, что испытанное мной несколько мгновений назад, было видением. Платье на мне было абсолютно целым, только мятым и мокрым. Видя кружку на полу, поняла, что Андрей облил меня водой, чтобы прекратить истерику.

— Так, осторожно, — приговаривал мужчина, помогая мне подняться. — Что это было? Такие приступы мучили тебя в детстве?

— Не помню, — прохрипела чуть слышно, потому что голос еще не вернулся ко мне. — Отвези меня домой.

— Мы дома, Ника.

Я отрицательно качнула головой:

— Домой к родителям.


ГЛАВА 28

Я ушла в комнату, плотно закрыв за собой дверь, на ходу снимая одежду. До красноты терла кожу мочалкой, желая смыть ощущение чужих грубых прикосновений. Понимала, что все это — лишь иллюзия, но мне она казалась более, чем реальной: мокрые губы, блуждающие по телу руки того, кто не заботился о том, насколько мне было не просто неприятно, противно, и боль, которой я никогда ранее не испытывала.

Родители никогда и пальцем меня не трогали, даже если я позволяла себе в детстве что-то, что заслуживало сурового наказания. Неужели это воспоминания из прошлой жизни? Возможно здесь корень моих проблем — внезапно возникший страх перед мужчинами и неприятие любых тактильных контактов, с которым я боролась долгие годы.

То, что я испытывала, было настоящим кошмаром, только проснуться не получалось. Сев прямо на пол душевой кабины, я заплакала. Слезы смешивались с водой, унося мою боль. Я как-то справлялась все эти годы и не имела права сдаваться теперь, когда, наконец, я была не одна. Несмотря на расстояние, мне казалось, что Ник рядом. Я чувствовала его любовь, которая придавала мне сил.

Я быстро оделась, завязала еще влажные волосы в хвост. Бросила в сумку совсем немного вещей, не сразу застегнув «молнию» — так дрожали руки, — и пятнадцать минут спустя была готова навсегда покинуть квартиру, в которой по-своему была счастлива.

Андрей поспешно закончил телефонный разговор, едва я вышла из комнаты.

— Предупредил о твоем приезде, — пояснил он.

Я кивнула. На душе скреблись кошки оттого, что так и не смогла объясниться с ним, даже нормально попрощаться, но сейчас вряд ли нашла бы подходящие слова. Пусть пройдет какое-то время, мы оба успокоимся, тогда и поговорим.

Как один поступок может перевернуть всю жизнь! Не думала, что будет легко, но чтобы так тяжело!.. Андрей не заслужил такого отношения, но и я не жалела, что эту ночь провела с Ником. Если бы у меня был выбор: жить нормальной жизнью или пройти через все то, что я уже успела пережить, только ради одной этой ночи, я не задумываясь, выбрала бы второе. Дело даже не в сексе, хотя так хорошо мне никогда раньше не было. Я ощутила то, о чем Николаос говорил раньше, — родство душ, такое понимание и единение, ради которого ничего не жаль. Это даже не любовь — нечто большее. Для этого стоило жить!

Всю дорогу мой теперь уже бывший парень молчал. Странно: я никого кроме него не представляла в роли моего будущего мужа, а теперь так легко называла бывшим.

— Выходи, приехали.

Андрей открыл дверцу машины, подхватил мою сумку с заднего сиденья. Я оглянулась и испугалась: вместо дома родителей в частном секторе я увидела белое четырехэтажное здание — психиатрическую клинику. Нет, только не это! Все, что угодно, только не больница! Я проходило обследование здесь, была в подобной всего раз на обследовании в Москве. Впечатлений от той недели мне хватило на всю жизнь.

«Что ты делаешь?» — спросила Андрея, но с ужасом поняла, что вслух не произнесла ни слова. Попыталась сказать что-то еще, но не смогла выдавить ни звука, только безобразные хрипы. Зажала рот руками, чтобы снова не разрыдаться. Я потеряла голос. Никогда не думала, как это важно, пока не лишилась способности говорить.

Только сейчас заметила, что к нам подошел высокий крупный мужчина в белом халате.

— Иван Юрьевич, это Ника и ей нужна ваша помощь, — услышала слова Андрея.

Я переводила взгляд с одного мужчины на другого, не веря, что это происходит со мной. Схватила Андрея за руки, глазами умоляла не отправлять меня туда, но он словно не понимал меня или же не хотел понимать. Тогда я круто развернулась и бросилась бежать. Все равно, куда, лишь бы подальше от этого места! На каблуках это было слишком сложно. Я поскользнулась на чем-то, за что-то зацепилась, но не замедлила движение. Однако санитары быстро догнали меня. Я сопротивлялась, отталкивала их, даже укусила одного, но все было тщетно. Они взяли меня словно в тиски, лишив способности двигаться, и практически внесли в приемное отделение. Подоспевшая медсестра сделала какой-то укол. Слабость нахлынула практически мгновенно. Руки и ноги перестали слушаться. Кто-то усадил меня на кушетку. То ощущение беспомощности и приближающейся беды, которое охватило меня в квартире Андрея, вернулось с удвоенной силой. Я пыталась встать, но не удержала равновесие. Демидов подхватил меня.

— Пожалуйста, пожалуй, пожалуйста, — повторяла я одними губами, но он был глух к моим мольбам.

— Что думаете, Иван Юрьевич? — спросил Демидов врача.

— Ваша девушка находится в состоянии психоза. Она способна причинить вред самой себе и окружающим, поэтому я настаиваю на немедленной госпитализации.

— Может быть, достаточно сделать ей пару уколов и прописать какие-нибудь таблетки? Она постоянно их пьет.

— Вы не понимаете, — мужчина в упор смотрел на моего бывшего парня. — Неоказание своевременной медицинской помощи может привести не только к серьезному ухудшению самочувствия пациентки, но и к попыткам суицида.

— Ника не способна на такое! — воскликнул Андрей.

Резко поднявшись со стула, он несколько раз пересек кабинет по диагонали, пытаясь успокоиться. Некоторое время я непроизвольно следила за его передвижениями. В какой-то момент зрение расфокусировалось, перед глазами предстала иная картина.

Я стояла на краю обрыва. Внизу плескалось море. Волны набегали одна за другой на берег, словно играли в некую вечную игру. Я залюбовалась ими, представив, что достаточно только одного шага, чтобы все закончилось. Я избавлюсь от боли, отчаяния, тоски о несбывшихся надеждах. Вот только и его тоже не увижу. Нам не суждено быть вместе, а без него жизнь все равно не имела смысла. Несколько мгновений полета, и я ощутила, как холодные волны приняли меня в свои объятия. Я не сопротивлялась, когда мои легкие наполнялись соленой водой: там, наверху, больше ничто меня не держало.

Почувствовав боль в груди от недостатка воздуха, вынырнула из пучины воспоминаний и попробовала сосредоточиться на разговоре. Мужчины по-прежнему обсуждали мое будущее, не стесняясь моего присутствия, не интересуясь моим мнением.

— Вы сможете помочь ей? — спросил Демидов.

— Соберем комиссию, проведем психиатрическую экспертизу, назначим лечение. Не волнуйтесь так, молодой человек.

Врач что-то записывал. Андрей сидел молча, порой оборачиваясь в мою сторону. Он выглядел расстроенным, но мне не было жаль его. Я даже себя не жалела. В этот момент мне было совершенно безразлично, что станет со мной.

— Кто наблюдал ранее пациентку? Мне нужно будет взглянуть на ее медицинскую карту, ознакомиться с историей болезни и использованными ранее методами лечения.

Я оживилась, мысленно призывая Андрея вспомнить об Ахметове. Тот сумеет понять мое состояние и поможет выбраться отсюда.

— Я дам вам адрес, номер телефона не знаю.

— Хорошо, я постараюсь связаться с ней сегодня же, как только начнется рабочий день, — ответил врач, взглянув на лист бумаги, заполненный Андреем.

Ей? Он сказал "ей"? Неужели он дал ему номер Эльвиры? Общение с ней — путь в никуда. Она только слушала, но вряд ли могла представить всю картину в целом, учитывая неординарность моей ситуации.

— Если будут новости, звоните мне в любое время, — произнес Андрей, прощаясь.

А как же я? Неужели он оставит меня тут? Позволит этой медсестре запереть меня в палате?

Я пыталась поймать взгляд мужчины, но он упорно отводил глава. Я поднялась вслед за ним. Чувствуя ужасную слабость, держась за стену, сделала несколько шагов ему навстречу.

— Прости, — прошептал Андрей одними губами. Прикрыл глаза на мгновение и добавил тверже:

— Не знаю, смогу ли я тебя простить… Я все еще люблю тебя, несмотря ни на что, но я не смогу справиться с этим один. Помоги мне, и, может быть, мы еще будем счастливы.

Одинокая слеза скатилась по его щеке, но он быстро смахнул ее, не желая обнаруживать свою слабость. Андрей ушел, я осталась наедине со своими страхами, без надежды на спасение.


ГЛАВА 29

Попав в клинику, потеряв свободу, я, казалось, что перестала существовать. Словно вернулась на годы назад: другие люди решали, как мне жить, когда вставать и ложиться, что делать в свободное время, которого здесь у меня было слишком много. Жила по расписанию: завтрак, таблетки; обед, таблетки; обследования, терапия и монолог врача, которому я по-прежнему ничего не могла ответить; ужин, таблетки. Сначала я не принимала лекарства, прятала их за щеку, а потом осторожно выплевывала. Несколько раз мне удался этот фокус, но в первую же ночь вернулись кошмары. Я снова услышала запах вина, ощутила, как большие мозолистые руки рвали мою одежду, и опять никак не могла защититься. Просыпалась от собственного крика. Вернее мне казалось, что кричала, слышала свой голос, хотя он так и не вернулся.

После того, как однажды утром санитарка нашла меня на полу, забившуюся между стеной и кроватью, за мной стали пристально следить. Вместо таблеток теперь делали инъекции каких-то препаратов трижды в день. Воспоминания из прошлого, а ничем иным я не могла объяснить эти сны, по-прежнему беспокоили меня, хотя, не вызывали прежних эмоций, а восприятие действительности притупилось.

Ежедневные тесты, которые я проходила, не вносили ясности.

— Официальная медицина бессильна, — неохотно признался мой лечащий врач в телефонном разговоре с Андреем.

Идя с процедуры, я услышала лишь эту фразу. Демидова я больше не видела. Даже, когда он приходил, не покидала комнату. Никогда не забуду его взгляд в то утро, когда он стал свидетелем случившегося у меня приступа. Мужчина сильно испугался и, возможно хотел помочь мне, привезя в клинику, но я воспринимала его поступок как предательство. Он оставил меня здесь, не попытавшись разобраться в ситуации, решив, что так будет лучше. Для него в моей жизни не осталось места, если вообще что-то осталось от самой жизни.

***

«В комнате с белым потолком, с правом на надежду,

В комнате с видом на огни, с верою в любовь».*

До сих пор помню, какое испытала потрясение, услышав эту песню впервые в юности, не догадываясь, что получила своего рода предсказание. Тогда лишь чувствовала, теперь понимала, каково это любить так, что не видеть смысла в жизни без любимого человека. Мысли о Нике были единственным, что заставляло меня держаться на плаву, сохраняя остатки разума. Несмотря на это, с каждым днем становилось все сложнее, будто я теряла себя, собственную личность, растворяясь в окружающем мире. Порой хотелось забыть обо всем, стать деревом или кустарником. Радоваться дождю и солнечному свету. Приютить в своих ветвях птиц и наслаждаться их пением. Однако каждый раз, когда я была готова сдаться, слышала голос, который заставлял меня, отказавшись от иллюзий, возвращаться мир, полный тоски и одиночества.

***

Сегодня был седьмой день моего пребывания в клинике или десятый, прошел месяц, а, может быть, год, я запуталась и перестала считать. После завтрака медсестра сказала, что меня ждет сюрприз. Я не поняла ничего, но послушно отправилась следом за ней. Она была доброй, расчесывала мои волосы и угощала леденцами. Я сама все еще с трудом держала даже ложку: так дрожали руки.

В комнате, куда мы пришли, находились мои родители. Увидев их, я не испытала никаких чувств, просто знала, кем мне приходились эти люди. Мама заплакала, увидев меня. Говорила что-то о том, как несправедлива жизнь, как несчастна ее дочь, как похудела и осунулась. Отец молча разглядывать меня, сжимая и разжимая кулаки.

Разве я могла выглядеть иначе, учитывая, что Андрей запер меня в четырех стенах, а родители позволили ему так со мной поступить? Без их согласия никто не имел права удерживать меня здесь. Впрочем, я не испытывала злости или ненависти, только мысленно отметила этот факт.

— Как ты, милая? — спросила мама, приняв успокоительное, принесенное медсестрой.

Ее расстроенный вид вызвал в моей душе какие-то неясные эмоции, но я только кивнула, не в силах ответить, но и не желая расстраивать эту бледную изможденную женщину еще сильнее.

Мы были не одни в комнате. Суббота оказалась приемным днем, в который пациентов навещали родственники. О том, какой сегодня день недели, я узнала случайно, уловив обрывки чужого разговора. У кого-то зазвонил телефон. Я узнала мелодию, преследовавшую меня ни один день, и мысленно стала напевать:

— Я хочу быть с тобой и я буду с тобой.*

Родители испуганно переглянулись. Мама едва не расплакалась снова. Я, напротив, словно очнулась от сна, будто получила долгожданный знак или благословение свыше. Взяла со стола лист бумаги и, кое-как нацарапав только одно слово, протянула маме.

— «Забери», — прочла она. — О чем ты, милая? Чего ты хочешь?

Я еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться от бессилия или не накричать на нее. Она не поняла, ничего не поняла! Что делать? Как мне выбраться отсюда? Еще немного и я действительно сойду с ума.

Наверно, все мои эмоции отразились на лице, потому что отец, наконец, подошел ближе, сел рядом и обнял меня за плечи.

— Ну, что ты? Перестань, — произнес он.

Я вцепилась в него руками, пытаясь найти хоть какую-то опору в моей сумасшедшей жизни. Мама стала быстро говорить, видимо, желая отвлечь меня:

— Расскажу тебе, что, пока ты тут, все очень беспокоятся. Андрей оформил для тебя отпуск без содержания по семейным обстоятельствам. О том, что ты здесь, никто не знает, с работой проблем не будет… Если, конечно, ты сможешь вернуться к ней.

Она горько вздохнула, но сдержалась, сумела взять себя в руки и не заплакать снова. Теперь отец обнимал нас обеих.

— Твой телефон постоянно звонил, особенно первые дни, — продолжила мама. — Не беспокойся, я ничего никому не сказала, просто отключила его.

Мне не стало легче от услышанного. Я не надеялась, знала, что это был Ник: беспокоился, звонил, не находя себе места, а я не могла ответить. Я засыпала и просыпалась с мыслями о нем. Молилась о том, чтобы он почувствовал, как мне плохо, как он нужен мне. Если все то, что он мне говорил, было правдой хотя бы на одну десятую, он должен был понять мое состояние.

— Дай посмотреть, — голос отца вывел меня из задумчивости. Едва взглянув на протянутый мамой лист бумаги, он спросил:

— Тебя обижают?

Отрицательно покачала головой.

— Ладно, но тебе все равно здесь плохо?

Кивнула.

— Хочешь вернуться домой?

Снова кивнула и попыталась улыбнуться. Думала, что уже никогда не смогу это сделать. Надежда проснулась в душе робкими первоцветами.

— Дочка, врачи ставят странные и страшные диагнозы. Чтобы забрать тебя, нужно, получить разрешение.

Я не слушала маму, глядя с надеждой на отца. Знала, что этими диагнозами скрывалась беспомощность, неспособность врачей разобраться в моей ситуации и помочь. Боялась, что они применят новые способы лечения, которые превратят меня в растение.

— Да, ну и черт с ними! Я заберу тебя, — ответил он, — чего бы мне это не стоило!

— Но Андрей сказал… — начала мама. — Мы подписали бумаги…

— Как подписали, так заберем! — отрезал отец.

Как они сошлись во мнении, решив мое будущее: Демидов запер меня в клинике, а родители его поддержали. Я же изо всех сил пыталась сдержаться, чтобы не поругаться с ними. Сейчас главное выбраться отсюда, об остальном подумаю позже.

***

Гай

Не хотел оставлять ее даже на несколько дней, но понимал, что ей нужно время, чтобы принять все произошедшее. «Всего пара дней, — успокаивал сам себя, — в этот век связи расстояние не имеет значения».

Не успел вернуться домой, как ощутил тревогу. Перебирал одно за другим события последних дней, пытаясь понять причину, но безуспешно. О чем бы ни думал, мысленно возвращался к ней, единственной женщине, которую любил все эти годы. Она должна быть дома, в безопасности, только отчего-то не испытывал уверенности в последнем. Еле дождался вечера, чтобы не разбудить ранним звонком, но ее телефон молчал. Возможно, она еще спала или уже спала и отключила аппарат, чтобы не мешал отдыхать. Я отправил ей смс и поехал домой, по пути заказав обратный билет.

Убедившись, что мама после перенесенной операции чувствовала себя хорошо, немного успокоился, но даже не стал распаковывать чемодан. Зачем, если послезавтра я собирался вернуться в Россию?

Отец, конечно, отговаривал, а мама, как обычно, без слов поняла меня. Ненадолго отлучилась и принесла маленькую коробочку. Внутри нее лежало старинное кольцо с аметистом, которое мама протянула мне со словами:

— Время пришло. Не опоздай и да поможет тебе Господь!

Только ей я однажды доверил свою тайну и мои надежды. Только она не просто сохранила мой, казалось бы, безумной секрет, но и поддерживала меня все эти годы.

Я хотел вернуться как можно скорее, но проклятая судьба или воля богов вновь помешали мне: рейс отложили из-за непогоды на несколько дней, так что я сумел вылететь только в конце недели.

Все это время думал только о ней и наделся, что все мои страхи были беспочвенны. Лишь прибыв в ее родной город, я понял, что предчувствие не обмануло меня. Она пропала. Ее телефон по-прежнему был выключен. В качестве домашнего адреса была указана квартира ее бывшего парня, в которой, по словам соседей, несколько дней никто не появлялся. Я ничего не знал о ее родных или друзьях и был вынужден искать практически вслепую, уповая только на то, что найду любимую до того, как станет слишком поздно.


ГЛАВА 30

С возвращением домой, казалось бы, жизнь должна была наладиться, но фактически я сменила одну тюрьму на другую, только кормили здесь лучше и разрешали смотреть телевизор. Никакой возможности связаться с внешним миром у меня по-прежнему не было: ни телефона, ни интернета, ни возможности просто выйти на улицу без сопровождения. Врач так напугал моих родителей, что они боялись оставить меня одну. Мама даже взяла отпуск на работе и постоянно находилась рядом. Я не раз пыталась достучаться до родителей, объяснить, что со мной происходит, чего я хочу, но всякий раз словно натыкалась на глухую стену. Они свято верили, что все делали для моего блага, старались, как могли, создать непринужденную атмосферу, только все было тщетно.

С Ахметовым мне видеться тоже не разрешили. Андрей убедил родителей, что из-за его непрофессионализма я сейчас находилась в таком состоянии. Он умолчал о том, как был груб в то утро, когда все случилось, как толкнул меня, непроизвольно вызвав своими действиями страшное воспоминание, спровоцировавшее нервный срыв. Тем не менее мама с отцом поверили ему, а не мне.

Единственным положительным моментом был визит к врачу-фониатру. Определив, что причиной потери голоса стало чрезмерное перенапряжение связок на фоне стресса, он назначил соответствующее лечение, но, самое главное, подарил мне надежду на то, что когда-нибудь я снова смогу говорить. Молчание, так угнетавшее меня вначале, превратилось в привычку, а потом стало частью терапии по восстановлению голоса.

Я перестала закрываться от своих видений и снов, записывала их, как однажды советовал мне Ренат Мансурович, а потом пыталась анализировать. Большинство их было мимолетно — не более нескольких мгновений, просто картинка из прошлого. Такие воспоминания, как мне показалось, не имели большого значения. Были и другие, те, что повторялись раз за разом, будто подсознание пыталось донести до меня некую информацию, которую я никак не могла понять, но не оставляла попыток. С каждым днем во мне крепла уверенность в том, что именно в этих, самых тяжелых и болезненных воспоминаниях кроется корень всех моих бед, поэтому я была готова идти до конца, чего бы мне это ни стоило.

Я могла рассчитывать только на себя, помочь мне было некому. Ник так и не появился. Иногда, в минуты отчаяния, мне казалось, что все, произошедшее между нами, было лишь сном, очередной иллюзией, созданной моим воображением. В такие моменты я закрывалась в ванной, включала воду и плакала, тихо, чтобы никто не слышал и не беспокоился обо мне.

***

В один из дней, вернувшись вместе с отцом от врача, я застала у нас дома Андрея. Они с мамой пили чай в гостиной и вели неспешную беседу. Увидев меня, он сразу поднялся мне навстречу и попытался обнять, но я оттолкнула его. Мужчина бессильно опустил руки и произнес:

— Я соскучился по тебе!

Я только покачало головой. У нас обоих было достаточно времени, чтобы разобраться в своих чувствах, и то, что Демидов пришел лишь пять дней спустя после того, как я покинула клинику, было красноречивее любых слов. Между нами никогда не было любви, мы просто нуждались друг в друге. Права была Люда, только я долго не хотела признавать этого.

— Ника, может быть, все-таки поговорим о случившемся? — произнес Андрей и тут же осекся. — Прости, никак не могу привыкнуть к тому, что ты не можешь говорить.

— Это ненадолго, — обнадежила мама. — Терапия уже дала результаты, просто врач запретил ей напрягать связки, но скоро все наладится. Я оставлю вас ненадолго.

Она окинула нас взглядом, улыбнулась и вышла из комнаты. Неужели все еще видела в Андрее будущего зятя? Нет, только не после того, что случилось! Как бы он ни был мил, насколько бы не нравился моим родителям, я не хотела даже видеть его.

Он снова приблизился, попытался взять меня за руку, но я жестом остановила его. Достала из сумочки блокнот с ручкой, заменившие мне язык, и начала быстро писать. Закончив, вырвала листок, протянула Андрею и отошла к окну, обняв себя за плечи.

«Ты был мне другом и даже больше. Я многим обязана тебе и ценю твое ко мне отношение, а потому буду честна. У нас нет общего будущего. Мы приняли желаемое за действительное и оба виноваты, каждый по-своему. Ты заслуживаешь счастья, но не со мной. Прости и прощай».

— Это все, что ты можешь мне сказать? После того, что между нами было? После того, как предала меня, изменила мне?

Если бы могла говорить, я сказала бы ему больше и не в таких мягких выражениях. Да, я изменила ему и не искала оправданий, но никогда не обманывала его. Знала, что он никогда не простит меня, так же, как и я его. Я разрушила его доверие, он практически сломал меня. Я не пыталась удержать Демидова, и это обстоятельство, кажется, возмущало его больше всего.

— Кому ты нужна, кроме меня? — крикнул он. — Красивая закомплексованная кукла.

Я повернулась, услышав его последние слова, и рассмеялась — беззвучно, а потому особенно жутко, как это могло показаться со стороны.

— Сумасшедшая! — зло произнес Андрей. Мышца на его лице дернулась, непроизвольно выдав нервное перенапряжение. Ему тоже было плохо, но он никогда не показал бы свою слабость.

— Именно, — ответила намеренно медленно, так, чтобы он смог прочитать по губам.

К моменту возвращения мамы я была одна в комнате. Андрей ушел, не простившись. Не знаю, что он сказал маме, но оправдываться я не собиралась.

— А где?.. — начала она, но быстро поняла сложившуюся ситуацию. Села на стул, сложив руки на коленях. — Зря ты так, хорошего парня оттолкнула. Останешься одна, кого потом обвинять будешь? А характер у тебя не из простых…

Я молча пожала плечами, но, даже если бы ответила, вряд ли была бы услышана.

***

Ночью я спала очень плохо: то ли события прошедшего дня дали о себе знать, то ли гроза за окном. Уснула только под утро, а потому проснулась очень поздно и сразу отправилась в душ. Я не ходила на работу, не имела каких-то определенных планов на день, но привычка осталась. За звуком льющейся воды уловила какой-то шум, доносившийся из прихожей. Высокий громкий голос принадлежал моей матери, более низкий и спокойный — отцу, а третий… Нет, это просто невозможно и все же на мгновение мне показалось, будто я услышала голос Ника. Быстро одевшись, я поспешила вниз, чтобы развеять сомнения.

— Веро!

Ник стоял на пороге дома, дальше ему просто не позволили пройти.

Я сбежала по лестнице, мимоходом отметив удивление, отразившееся на лицах родителей, и бросилась в его объятия. Уткнулась лицом в грудь мужчины, судорожно вцепившись в его пальто. Он здесь. Он пришел за мной.

— Наконец, я нашел тебя, Вереники.

Николаос крепко обнял меня, целовал еще мокрые волосы, а мне было стыдно за то, что он видел меня такой — надломленной, неухоженной, в домашней одежде. Чуть отстранилась от него, подняла глаза, но во взгляде мужчины не было недовольства или пренебрежения, только любовь.

— Что произошло? Ты заболела? — спросил он, не сводя с меня внимательного взгляда. Отрицательно покачала головой, только мой вид был красноречивее слов.

— У тебя есть загранпаспорт?

Кивок.

— Виза?

Еще один кивок.

— Собери вещи, Веро, только самое необходимое на первое время.

Я не могла спросить, зачем он задавал мне все эти вопросы, но ему не нужны были слова, чтобы понять меня. Я так ждала его все это время, так доверяла, что не требовала объяснений.

— Поедешь со мной домой, в Грецию?

Ник ждал ответа, а мне даже думать не нужно было. Едва он только появился на пороге, я решила, что пойду за ним, куда бы он ни позвал. Только бы позвал. Остальное не имело значения. Улыбнулась и прошептала «да».

Любимый облегченно вздохнул. Неужели сомневался в моем решении?

— Иди же, я подожду тебя здесь, — добавил он.

Не хотела уходить. Казалось, если я отпущу его руку, меня снова поглотит тьма, но он легонько подтолкнул меня в сторону лестницы и ободряюще улыбнулся. Я не стала закрывать дверь в комнату, чтобы слышать, о чем говорили внизу, пока я собирала вещи.

— Я не позволю вам ее забрать! — крикнула мама. — Девочке плохо, ей нужен уход и соответствующее лечение.

— Со мной она ни в чем не будет нуждаться, — спокойно ответил Ник.

— Я ее опекун и не позволю вам забрать ее, — возразил отец.

— Разве Веро больна? Или у вас есть справка, подтверждающая ее недееспособность? Нет? Значит, она имеет право решать, что ей делать. Вы не знаете меня и вряд ли сразу станете доверять. Спросите Веро, чего она хочет.

Я счастливо улыбалась: Ник нашел меня. Он боролся за нас, за наше будущее, когда я практически потеряла надежду, и уважал мое мнение. Пожалуй, он был единственным человеком, который поинтересовался, чего хочу я, а не принял удобное для всех решение.

Я высушила волосы: при моих проблемах с голосом нельзя было допускать даже малейшего переохлаждения. Надела джинсы и свитер: была середина сентября. Столбик термометра показывал не более пятнадцати градусов тепла. Ник ждал меня внизу. Он взял чемодан ипроизнес:

— Попрощайся с родителями.

Так много хотелось им сказать, объяснить, что со мной случилось, хотя сомнения не оставляли даже меня, но я физически не могла этого сделать, поэтому просто обняла маму, а затем отца.

— Я не отдам тебя ему! Сейчас же позвоню Андрею.

Только не это! Не хватало только Демидова. Я отрицательно покачала головой. Мама удержала меня за руки, будто это могло что-то изменить и повлиять на мое решение.

— Пусти ее, Нина, — сказал отец.

— Ты позволишь какому-то незнакомцу забрать нашу дочь?

— Да, если с ним она будет счастлива.

Папочка, как я благодарна была тебе за поддержку! Слезы медленно катились по щекам, но я не сдерживала их. Не знала, как скоро увижу родителей и поняла, что они дороже мне любых обид и недопониманий.

— Это мой номер телефона и скайп. Вы сможете общаться с Веро, когда захотите, — произнес Ник, оставляя свою визитку на столе.

Я накинула кожаную куртку, обулась и вышла вслед за ним. Взяла его за руку и не отпускала всю дорогу. Нас никто не провожал.


ГЛАВА 31

Оставив мой чемодан в отеле, мы вышли на улицу. Ник слишком хорошо понимал, как я устала от замкнутого пространства, и предложил прогуляться. Мы неспешно шли по аллее парка, свернули на набережную, наслаждаясь тишиной и прохладой осеннего дня. Листья деревьев шелестели на ветру, пестрели всеми цветами от зеленого до золотистого и пурпурного. Волны набегали на берег, разбиваясь о каменную кладку.

Я вдыхала свежий воздух полной грудью. Снова видела краски мира и, казалось, смысл в жизни. Я ничего не спрашивала, Ник сам рассказал, как безуспешно пытался дозвониться до меня, как вернулся в Россию и не нашел меня на работе. Никакую информацию обо мне ему не предоставили: защита персональных данных и информационная безопасность не были пустыми словами в компании Нежинского.

Моя замкнутость сыграла с нами злую шутку: никто из моих коллег не знал, где я жила, кто мои родители, что со мной случилось.

Андрей придумал легенду о семейных проблемах, договорился об отпуске для меня, позаботился о моей репутации, но я не могла ему простить ту неделю, которую провела в клинике. Если бы не вышла тогда, то позже это не имело бы смысла. Невозможно остаться собой, побывав в таком месте.

Не сумев найти меня, Ник нанял частного детектива, который в короткие сроки предоставил всю необходимую информацию. Скорее всего у него были связи в полиции, а, может, быть и в иных структурах и организациях. Возможно, ему повезло. Едва узнав адрес, Ник тут же приехал за мной. Фактически с момента его отъезда прошло около двух недель, но мне они казались вечностью.

Когда-то я очень нуждалась во внимании, и в моей жизни появился Андрей. Теперь рядом со мной был Ник. Наши отношения не были заменой одной зависимости на другую. Я не простила Демидова, но мне было, за что его благодарить. Быть может, без него я так и осталась бы улиткой в раковине. Однако теперь я четко понимала, насколько признательность, благодарность отличается от любви. Поверив Нику, доверившись ему, как никому другому, я впервые предпочла чувства разуму и ни минуты не жалела об этом. Наверно, я действительно ненормальная, только с недавних пор даже не представляла своей жизни без него.

***

Моя решимость до конца разобраться с проблемами никуда не делась. Их корни следовало искать там, где мы, по словам Ника, впервые встретились. Однако, сначала нужно было разобраться с насущными вопросами. В течение нескольких дней, что остались до вылета в Грецию, я собиралась решить наиболее важные из них, чтобы не оставить незавершенных дел. Первым в списке значилась моя работа.

В «Новый взгляд» я приехала вместе с Ником. Голос еще не восстановился, долго говорить я не могла и без своего грека не обошлась было. Кроме того, боялась новой встречи с Андреем, словно он по-прежнему имел какую-то власть надо мной.

— Смелее, — произнес Ник, когда я замешкалась на входе в офис. — Я рядом.

Он был моим голосом и поддержкой. Говорил от моего имени. Одним своим присутствием придавал уверенности, которой мне так недоставало.

В отделе кадров я написала заявление на увольнение, надеясь, что Нежинский пойдет мне навстречу и разрешит не отрабатывать положенные две недели. Получив одобрение от шефа, отправилась к своим почти бывшим коллегам. Едва вошла в кабинет, как девчонки окружили меня и засыпали вопросами. Я лишь улыбалась в ответ и едва не плакала. За эти два года мы не только сработались, но и по-своему сдружились. Жаль было прощаться с ними, но теперь наши пути разошлись. По всему было видно, что они действительно за меня переживали.

— Я поищу коробку для вещей и вернусь? — сказал Ник и оставил нас, дождавшись моего кивка.

Я еле сдержалась, чтобы не поцеловать его при всех. Впервые меня не волновало то, что обо мне подумают другие. Он только подмигнул мне, закрывая за собой дверь. Пора завести блокнот под названием «Тысяча причин, почему я влюбилась в него» и одной из первых записать тактичность.

— Ника, ты увольняешься? — спросила Марина. — У тебя случилось что-то серьезное? Ты скажи, если что нужно.

Мой внешний вид был более чем красноречив, поэтому я не обиделась на вопрос, а Лера шикнула на коллегу. За время моего отсутствия ничего не изменилось: она по-прежнему следила за дисциплиной. Я привычным движением достала блокнот и стала писать ответ под непонимающими, а после сочувствующими взглядами коллег. Как же я ненавидела жалость!

Ураганом влетела Люда с пакетом лимонов, переключив внимание на себя:

— Этот негодник совсем меня замучил: то ему сладкого надо, то кислое подавай!

Оставив покупку на столе, она устремилась ко мне.

— Вернулась, блудная дочь! Знала бы ты, как нас напугала, особенно когда пришел твой грек с расспросами. Видимо, сумел-таки разыскать.

Умела эта девушка вложить в простую фразу двойной смысл! И все-таки мне ее не хватало. Она даже не представляла, насколько была близка к истине.

— Так, я все хочу знать в подробностях! У тебя глаза сияют, только ты какая-то бледная и уставшая. Твой тебе хоть немного дает поспать или всю ночь…

— Люда! — прикрикнула на нее Лера. — Следи за тем, что говоришь!

— А что такого я сказала? Все взрослые люди, а секс — занятие не только приятное, но и для здоровья полезное. Обо мне, между прочим, есть, кому позаботиться.

Опять двусмысленность: Лера была в разводе уже лет пять. Узнав об измене мужа, она не смогла его простить и с тех пор так и не сумела наладить личную жизнь. Коллега била по больному. Только появление Пашки предотвратило назревающую ссору:

— Ника, скорее! Там твои мужики сейчас поубивают друг друга!

Расслабленности будто не бывало. Вышла вслед за парнем, а дальше побежала, чтобы стать свидетельницей крайне неприятной картины. Ник и Андрей действительно дрались — умело и не щадя друг друга. Оба сильные и ловкие, они, казалось, даже получали удовольствие от этого поединка. Коллеги удержали меня: я готова была броситься в гущу событий. Смотрела на эту сцену и одновременно ловила обрывки разговоров.

— …Прямо-таки ни с того, ни с сего начали?

— Что-то не поделили…

— Бабу, что еще? Нашлась какая-то дрянь, — громко рассмеялся мужчина рядом. Я обернулась и отвесила ему пощечину со словами:

— От бабы, которую не поделили!

Знала его: ни одной женщины не пропустил, но все его романы заканчивались, едва начавшись.

— Ника, не обращай внимания на дураков, — сказала Люда. Когда только пришла? — Лучше посмотри, как дерутся! За меня так никто не боролся!

— Сейчас отвезу тебя домой и гляделки закончатся, — ответил Пашка, собственническим движением притянув ее к себе.

Я только сейчас обратила внимание на одинаковые кольца на их пальцах, и все встало на свои места: свободного покроя платье, лимоны, которые коллега терпеть не могла, и какая-то осторожность в движениях. У Люды был роман с каким-то предпринимателем, так что Пашка не мог быть отцом ребенка, хотя это не мое дело, лишь бы они были счастливы вместе.

Отвлеклась на мгновение, но упустила тот момент, когда Андрей упал. Больше меня ничего не держало, я побежала к Нику. Придирчиво осмотрела его: несколько ссадин, сбитые костяшки пальцев, а на скуле уже начал проявляться безобразный синяк.

— Зачем? — тихо спросила, приложив холодную руку к его щеке.

— Он не понимает слов. Пришлось объяснить иначе.

Что это было? Дуэль в защиту моей чести? Мы живем в двадцать первом веке, где парни порой ведут себя как капризные девчонки, а тут грубый, но истинно мужской поступок. Как бы это ни выглядело со стороны, как бы я не ненавидела насилие, мне было приятно то, что сделал Ник. Какая-то темная часть меня торжествовала, почувствовав себя отомщенной.

— Что, черт возьми, здесь происходит? — громкий голос Нежинского раздался на парковке компании. — Быстро работать, а то всех уволю!

Он озвучил свою любимую угрозу, но увидел среди зачинщиков драки своего греческого партнера и немного приутих. Михаил Федорович окинул присутствующих внимательным взглядом, и те сразу вспомнили о неотложных делах и устремились обратно в здание офиса. Только Виолетта задержалась, помогая Андрею привести себя в порядок, но тот оттолкнул ее и, прихрамывая, отправился вслед за коллегами. Лишь один раз он обернулся. В его глазах смешались боль и разочарование. Я стойко выдержала его взгляд. Мне не хотелось нести за собой груз старых обид. Я простила Андрея, только желания видеть его не испытывала. Надеюсь, когда-нибудь и он простит меня.

— Ну, что, Керкирэос, добился своего? — спросил подошедший к нам Нежинский. — Увел-таки у меня лучшего сотрудника! Что только обещал ей?

Я смущенно улыбнулась, а шеф понимающе усмехнулся:

— Ну-ну, все с вами ясно! На свадьбу чтобы пригласили, а то знаю я вас!

— В ноябре, Михаил Федорович, — совершенно серьезно ответил Ник, — если Веро скажет мне «да».

— Ловлю на слове, — ответил Нежинский. — Все! Идите, не разлагайте мне обстановку в коллективе!

Последние слова он произнес совершенно беззлобно, но мы не стали задерживаться.

Кто бы что ни говорил, но в глубине души каждая девушка мечтает о свадьбе — белом платье, красивой церемонии, но, самое главное, о любимом мужчине, который, надев обручальное кольцо на палец невесты, не просто становился мужем, а брал на себя ответственность за нее и будущую семью. Я всегда мыслила какими-то старыми категориями, не характерными для современного общества, но теперь нашла себе оправдание. Подсознательно я искала именно такого мужчину и нашла его. Вернее, Ник нашел меня.

— Веро, — он взял меня за руку, заставив отвлечься. — О чем задумалась?

Я отрицательно покачала головой, но он не был бы собой, если бы так сразу сдался.

— Я хотел сделать все правильно, но, боюсь, твой отец снова откажет мне, поэтому спрошу тебя: ты станешь моей женой?

Господи, он словно мысли мои читал! От него ничего нельзя скрыть, да и не хотелось. Только и я понимала его чувства лучше, чем раньше. Было что-то в его голосе, что насторожило меня: надежда, смешанная с обреченностью, тайна, которую он не мог мне доверить, и которой тяготился.

— Да, — ответила я и тут же была подхвачена на руки, прижата к груди любимого и зацелована на глазах прохожих. Только после этого он надел кольцо на безымянный палец левой руки.

Врач запретил мне говорить шепотом, поэтому я позволяла себе только редкие слова, чтобы не напрягать связки. Любуясь редкой красоты камнем, уточнила:

— Аметист?

— Да, — ответил Ник.

Он смотрел внимательно, будто ждал, что я вспомню нечто, о чем он не мог сказать, а я боялась спросить. Эта недосказанность пугала, но внезапно я осознала: все дело в проклятии, том самом, которое должно быть снято, о котором Ник обмолвился лишь однажды, но не имел права раскрыть подробности — гейс, странное понятие, дамокловым мечом* висевшее над нами. Лишь это открытие омрачало радость сегодняшнего дня.


ГЛАВА 32

Мы с Ником оба валились с ног от усталости, когда этот бесконечно длинный день закончился. Поужинали и сразу отправились спать. Рядом с любимым я испытывала непередаваемое чувство защищенности. На улице моросил дождь, резко похолодало, а отопление раньше октября ждать было бессмысленно, поэтому его тепло, его близость были особенно желанны. Я хотела любить его, принадлежать ему, но стоило мне понять, что он разделял мои желания, почувствовать, как его руки, лаская, скользнули вдоль моего тела, как перед глазами вспыхнула иная картина: похотливый взгляд, запах вина, грубая сила. Я зажмурилась, сжалась, мечтая забыть тот кошмар, но не смогла.

Ник поднялся, сел напротив меня и задал ожидаемый вопрос:

— Ты расскажешь, что именно тебя беспокоит?

— Нет, — промолвила и отвернулась.

Говорить об этом было больно и стыдно. Обидно до слез — обрести возможность быть с любимым человеком и страдать от навязчивых состояний, мешающих жить.

— Если хочешь побыть одна, я уйду, — произнес Николаос, но я обняла его за шею, прижалась так сильно, что едва могла дышать. Без него я едва ли справлюсь со своими страхами. Стоило ли бороться, если его не будет рядом?

— Отвези меня завтра к Ахметову, — попросила его.

Психолог был моей единственной надеждой вернуться к нормальной жизни. Он раньше меня понял проблему, с которой я столкнулась, и только он мог мне помочь. Я хотела быть счастливой и сделать счастливым Ника, быть ему и женой, и другом, и когда-нибудь в будущем стать матерью наших детей. Впервые задумалась об этом только сейчас и даже начала понимать Люду. Хотелось абсолютной гармонии в отношениях. Пусть я никогда не ставила секс во главу угла, но и мириться с этой ситуацией, отказывая себе в близости с любимым человеком, не собиралась.

— Хорошо, Веро, — ответил Ник.

Он снова лег и потянул меня за собой. Я устроилась у него под боком, положив голову ему на грудь. Я была благодарна ему за то, что он ни на чем не настаивал, не стал больше задавать вопросов. Не сразу, но уснула, убаюканная размеренным ритмом его сердца.

***

Если есть на свете справедливость, то судьба должна одарить Ахметова всеми земными благами. Он принял нас уже на следующее утро, отменив какие-то личные дела. Не стал давать пустых обещаний, но сумел успокоить меня. Узнав, что вскоре я уеду в Грецию, дал контакты своего друга Костаса. Последний, как оказалось, был в курсе моей ситуации, следил за достигнутым прогрессом и был готов помочь. Я знала, что они часто созванивались, но не предполагала, что греческий врач так заинтересовался мной.

— Если хочешь, останемся здесь еще на какое-то время или вернемся позже? — спросил Ник.

Я знала, что любимый пойдет мне навстречу, сделает так, как я попрошу, но в то же время чувствовала, что должна поехать с ним. Та самая интуиция, которая не давала мне покоя, но часто предостерегала от необдуманных поступков, просто кричала о том, что мне нужно отправиться в Грецию как можно скорее.

— Поедем домой.

Слова вырвались сами собой, но Ник так счастливо улыбнулся, в его глазах я увидела столько радости и надежды, что ради одного этого момента была готова оставить все и улететь хоть на край света.

— Веро, подожди меня, я задержусь ненадолго, — попросил Ник, когда мы собрались уходить.

Я вышла в приемную, а он остался в кабинете психолога. Было очень любопытно узнать, о чем они говорили без меня. Секретаршу Ахметова посетило то же чувство, только интересовал ее исключительно Николаос. Она дважды заходила во время нашей беседы, чего никогда себе не позволяла, и теперь перебирала бумаги в поисках того, что еще можно было отнести начальнику на подпись, пока не ушел посетитель.

— Не трудитесь, Юля, — не выдержала я, — муж слишком любит меня, чтобы обращать внимание на других женщин.

Я попала в «яблочко». Девушка вспыхнула, потом как-то сразу сникла, но уже мгновение спустя напустила на себя гордо-скучающий вид. Когда вышел Ник, я демонстративно взяла его за руку. Даже хотела поцеловать, но не стала этого делать напоказ. У нас еще будет время друг для друга.

Тем же вечером мы побывали у моих родителей, чтобы попрощаться и забрать кое-какие вещи. Надолго не задержались: папу срочно вызвали на завод, где он работал, будто ничего не могли решить без его участия. Он обнял меня и пожал руку Нику.

— Береги мою девочку, — произнес негромко, но я услышала и улыбнулась.

Мы остались втроем, но вечер не располагал к общению. Мама так холодно отнеслась к Нику, что даже мне было некомфортно находиться в ее обществе. Рядом со мной она видела только Андрея, не желая принять мой выбор. Я же устала быть послушной. Даже если что-то сделаю не так, это будут мои ошибки.

Прощаясь, она удержала меня за руку и прошептала:

— Я не так тебя воспитывала. Не успела уйти от одного мужчины, как уже привела другого. Не знаю, что ты в нем нашла, только он явно тебе не пара. Когда устанешь жить в придуманном мире, возвращайся, я всегда тебя приму.

— Я нашла любовь, мама, такую, которой даже смерть не страшна.

Поцеловала ее в щеку и вышла. С тяжелым сердцем покинула дом, не зная, как скоро смогу вернуться сюда. Я сделала свой выбор, родителям придется смириться с ним, потому что я не намерена отступать.

***

Утром меня ждал сюрприз. Приехал Сергей, чтобы проводить нас. Как оказалось, он тоже искал меня, только не преуспел в этом. На днях пришел устраиваться на завод, где работал мой отец, и узнал о моем скором отъезде. Взял у папы номер телефона Ника, созвонился с ним и договорился о встрече, не предупредив меня. Любимый то ли не ревновал меня, то ли настолько доверял, но не препятствовал нашему с Сергеем общению. Я была по-настоящему рада видеть моего единственного друга, с которым меня вновь свела судьба. За разговорами два часа в зале ожидания пролетели незаметно.

— Береги ее, парень, — сказал одноклассник, повторив слова папы. Будто сговорились.

— Будь спокоен и спасибо, что поддерживал Веро, когда меня не было рядом, — ответил Ник, пожав ему руку.

Я обняла на прощанье Сережку и пожелала:

— Будь счастлив!

— И ты, молдаванка! Не пропадай так больше!

Он не знал подробностей, а я не стала говорить ему о причинах моего отсутствия. Улыбнулась: некоторые люди не меняются и это к лучшему. Наши с Сергеем пути разошлись, но он навсегда останется в моем сердце. Когда теперь увидимся снова? С другой стороны, не простившись с прошлым, нельзя надеяться на будущее. Неизвестность пугала, но хотелось верить, что все испытания остались позади. Меня ждала новая страна и новая жизнь.


ГЛАВА 33

Я раньше не интересовалась географией, теперь наверстывала упущенное. На карте все казалось близким, но путь до места назначения занял почти сутки. Совершив несколько пересадок — в Москве, Милане, Афинах, — мы добрались до Янины. Ник предлагал задержаться в любом из городов, чтобы узнать их лучше, посмотреть достопримечательности, но я отказалась. Чем ближе была к острову, который Ник называл то по-итальянски Корфу, по по-гречески Керкира, тем становилась беспокойнее. Любимый, чувствуя мое нетерпение, не настаивал. Он и сам хотел оказаться дома как можно скорее, мотивируя это тем, что в России холодно. Хотела сказать: ты еще у нас зимой не был, но не стала. Вдруг окажется, что он участвовал в войне тысяча восемьсот двенадцатого года на стороне Наполеона? Сколько ни думала об этом, до сих пор не могла свыкнуться с мыслью о переселении душ, хотя доказательств было достаточно.

В Янине пришлось задержаться. Здесь жил Костас Хадзитис, на встречу с которым мы отправились уже на следующий день. В пути я только и делала, что смотрела в окно, наслаждаясь необычными видами южного города, соединившего в себе элементы греческой и турецкой архитектуры разных эпох. Наступила последняя неделя сентября, но осень совсем не чувствовалась. Было по-летнему тепло и солнечно. Мне хотелось верить, что это хороший знак, хотя это были просто особенности климата Греции. Здесь осенью значительно теплее, чем у меня на Родине.

Новые впечатления позволили на время отвлечься от грустных мыслей, но, стоило мне войти в кабинет психолога, как волнение накрыло с головой. После приветствия и знакомства Костас сразу предложил провести сеанс гипноза. Он не знал русского языка, а по-английски говорил очень плохо, так что Ник фактически превратился в моего переводчика. Я выразила сомнение в том, что можно загипнотизировать человека, когда он не понимает ничего из сказанного. Психолог, напротив, ни минуты не сомневался в успехе, утверждая, что обязательно поможет мне. Его глаза горели от нетерпения, будто он, наконец, получил долгожданный подарок. Может быть, писал диссертацию и моя история оказалась кстати?

— Не волнуйтесь, я буду говорить по-гречески, на одном из старых диалектов, — пояснил Костас. — Так нам будет проще общаться во время сеанса.

— Тогда я тем более не смогу понять вас.

— Вы уверены в этом, Вереники? И все же давайте попробуем!

Мало веря в успех, я тем не менее легла на кушетку и попыталась сосредоточиться на маятнике в руках мужчины. Он использовал иной метод, чем Ахметов, для погружения в транс, но меня волновал только результат. Стоило Хадзитису замолчать, как я очнулась, но в ином времени и пространстве.

Женщины вели меня под руки. Каждый шаг давался с трудом. Я не видела дороги не только из-за плотного покрывала на голове, спадавшего складками до земли, но и из-за слез. Проплакала всю ночь, умоляла отца не отдавать меня Аполлинарису, но тот остался глух к моим словам. Устав слушать мои стенания, он схватил меня за волосы, заставив запрокинуть голову и посмотреть в его глаза.

— Позор семьи! — воскликнул отец. — Мои сыновья и братья погибли, защищая нашу землю, а дочь спуталась с этим проклятым варваром! Хвала богам, что твоя мать не дожила до этого дня.

— Папа, зачем ты говоришь такие страшные слова?

— Горе мне! — крикнул он и оттолкнул меня. Я упала на земляной пол, сжалась, ожидая удара, но отец не прикоснулся ко мне.

— Папа, этот брак разрушит мою жизнь. Пощади, во имя Геры!

— В ногах у мужа будешь валяться, благодарить его за то, что он взял тебя, несмотря на все слухи, заплатил все наши долги. Хорошо хоть у тебя хватило совести не отдаться этому проклятому римлянину и сохранить чистоту тела, раз уж душу ты запятнала предательством своего народа.

— Я люблю его. Он не виноват в гибели наших родных, он такой же солдат, как твои сыновья.

— Замолчи, бесстыжая!

На этот раз отец не сдержался и ударил меня, наотмашь, не жалея силы, и оставил одну, заперев дверь комнаты.

Утром тетка напоила меня каким-то отваром для поддержания сил, но он странно подействовал на меня: во всем теле ощущалась слабость. Я позволила женщинам надеть на меня белый хитон и покрыть голову свадебным покрывалом. Вышла вслед за ними к гостям. Как во сне повторяла слова брачной клятвы, находясь под действием дурмана, лишавшего меня воли к сопротивлению. Все ждала, когда закончится его действие, но церемония подошла к концу, отгремели звуки процессии на пути в дом будущего мужа и свадебного пира, а я все еще с трудом передвигалась. Со вчерашнего дня ничего не ела, и этот только усугубило мое состояние.

Когда в комнату вошел мой муж, когда, не обращая внимания на мои протесты, повалил на пол, я, собрав последние силы, сказала:

— Ты оправдываешь свое имя Аполлинарис, разрушитель! Я ненавижу тебя!

— Кричи, сколько хочешь, только теперь ты моя, Иола. Не он, а я стал твоим мужем, меня ты станешь ублажать каждую ночь, моих детей будешь рожать.

— Будь ты проклят! Лучше смерть! — воскликнула, чувствуя тяжесть его тела, придавившего меня к земле, грубые руки, запах вина.

Ужас накрыл удушающей волной. Вместе с ним пришла боль.

— Очнись! Все дурное осталось в прошлом, — голос Костаса постепенно возвращал меня к действительности. — В этот раз ты сильнее, тебя есть, кому защитить, ты справишься.

Я понимала грека ровно до того момента, как очнулась от гипноза. Словно в подтверждение сказанных им слов Ник сжал мою руку. Я никогда не видела любимого таким: боль, ненависть, презрение исказили черты его красивого лица. Конечно, он же был рядом, все слышал, а мне было стыдно за свое бессилие, пусть даже события относились к далекому прошлому. Хотелось спрятаться от всего мира, очиститься от грязи и начать все сначала.

— Я с тобой, я рядом, любимая, — произнес Ник, крепко обнимая меня. — Больше никто не посмеет тебя обидеть.

— Ты знал об этом? — спросила мужчину. Я вдруг испугалась, что он отвернется от меня после услышанного, оттолкнет.

— В общих чертах, без подробностей.

— Что было потом? Я умерла, да? Поэтому я оказалась на краю обрыва? Не смогла пережить случившееся? Но почему ты не спас меня?

— Когда я пришел к твоему отцу просить твоей руки, он сначала отказал мне, потом поставил условие: привезти огромный выкуп за невесту. Он был хитер и никогда не ссорился с нами, римлянами, но в тайне поддерживал повстанцев. Он обманул меня дважды: когда обещал подумать над моим предложением, когда в нарушение всех традиций отдал тебя замуж в сентябре. Я вернулся несколько дней спустя, чтобы застать похоронную процессию. Ты исполнила свою угрозу, оставив этот мир, а я опоздал. Прости.

Я видела боль в его глазах и, если бы могла, всю ее забрала себе, только бы он не страдал. Хотела как можно скорее закончить этот неприятный разговор, но все же задала вопрос, который мучил меня:

— Что стало с Аполлинарисом?

— Он бежал в священную тополиную рощу Афины, едва я появился на пороге его дома, надеясь спастись. Никто не смел войти туда с плохими помыслами, тем более с оружием в руках. Я же не только нарушил все запреты, но и осквернил святость места, убив Аполлинариса, и навлек тем самым гнев богов на нас обоих. Только едва ли думал об этом, потеряв тебя.

То, что мне открылось сегодня, причинило боль, но, пройдя сквозь этот ужас, встретившись лицом к лицу со своими страхами, переборов их, я испытала облегчение. Я не знала, было ли это концом наших испытаний, но точно началом конца.


ГЛАВА 34

В Янине нас больше ничто не задерживало, хотя Костас предложил и в дальнейшем наблюдать меня, если потребуется. Утром мы вылетели в Керкиру, а оттуда отправились в поместье, принадлежавшее семье Ника. Я по-прежнему знала о нем непозволительно мало: где и с кем он жил, чем интересовался, как проводил свободное время — все это было для меня тайной. Решила наверстать упущенное по дороге домой. Мужчина вел автомобиль нарочито медленно, давая мне возможность насладиться красотой греческих пейзажей, с гордостью рассказывая историю острова, неразрывно связанную с его семьей.

— Погоди, так созвучие твоей фамилии с названием этого места неспроста? — спросила, а про себя усмехнулась: просто «мисс наблюдательность» в огромных кавычках.

— Многие греческие фамилии образованы от названий географических объектов. Керкирэос — означает «родом с Керкиры».

— Можно я буду говорить «Корфу»? Греческие названия такие сложные!

Для себя уже решила, что со временем я выучу не только их, но и язык, просто сейчас мне хотелось позволить себе эту слабость.

— Можно, если поцелуешь, — ответил Ник, свернув с дороги на обочину.

Вот хитрец! Знал же, что я не могла ему сопротивляться! И все же за беспечной улыбкой, в лукаво прищуренных глазах я заметила беспокойство — не за себя, за меня. Нет, не это чувство он должен испытывать, глядя на меня. Если я могла избавить его от страхов, от его личных демонов, то должна была это сделать. Нежность к этому невероятному мужчине наполнила мое сердце. Отстегнув ремень безопасности, перебралась к нему на колени и прошептала:

— Я люблю тебя с первой встречи и буду любить до последнего вздоха.

Он обнял меня, пожалуй, слишком сильно и целовал так исступленно, будто прощался. Его губы, его руки были, казалось, везде. Желание охватило обоих, но мы не позволили себе большего: дорога — не место для любви, хотя дело было не только в этом. Я, наконец, разгадала эту загадку — больше всего на свете он боялся потерять меня, поэтому так отреагировал на мои слова. Казалось бы, это естественно: любящий человек подсознательно всегда испытывает нечто подобное, но чаще всего это абстрактное чувство. Ник же словно ждал этого с минуты на минуту.

— Я чувствую, что тебя что-то беспокоит. Расскажи мне все, — попросила его, вернувшись на свое место автомобиле. — Я должна знать, к чему готовиться.

Он боролся с желанием открыть мне правду и оградить меня от нее. Я видела это по его изменившемуся взгляду, рукам, которые крепче, чем требовалось, сжимали руль, по тому напряжению, которое, казалось, можно было почувствовать.

— Это сложно объяснить…

— Пожалуйста, давай хоть раз обойдемся без загадок, которые сводят меня с ума. Их и так слишком много в моей жизни.

— Когда боги прокляли нас, то поставили единственное условие — пройдя множество испытаний, потерь, доказать силу нашей любви. Каким они видели это подтверждение, никто из них не удосужился сказать. Каждый раз, в каждом воплощении я ищу ответ на этот вопрос. Они играют нашими судьбами, а мы вынуждены участвовать в их замысле, пока не разорвем этот круг.

— Что будет, если у нас не получится?

— Веро…

— Я имею право знать, Ник! — спросила, чувствуя, как паника медленно поднимается в душе. — Что случится, если мы не справимся?

— Все начнется сначала.

Больше он ничего не сказал, а я была вынуждена отложить этот разговор, потому что мы прибыли на место. Двухэтажный дом значительно превосходил по размерам коттедж моих родителей и оказался совершенно не таким, как я себе представляла. Простое, без излишеств, строение из белого камня в окружении фруктовых деревьев, выглядело очень гармонично.

Если у них еще и слуги есть, то это будет уже слишком.

— Идем, — Ник открыл дверь автомобиля. — Нас уже ждут.

За всеми событиями последних дней я упустила главное — я приехала не просто в гости, мне предстояло знакомство с родителями моего будущего мужа. Это было страшнее, чем мамины нотации или несданный вовремя проект и гнев Нежинского.

Николаос счастливо улыбался. Ему-то что? Он домой вернулся, а я чувствовала себя не в своей тарелке, волнуясь как никогда в жизни.

Видимо, мы долго решались, потому что дверь внезапно распахнулась и на пороге возникла невысокая черноволосая женщина. Несколько секунд он смотрела на нас, будто не верила своим глазам, а затем произнесла:

— Калос орисате!

— Калос сас врикаме! — ответил Ник, обнимая ее.

Не язык, а сплошные заклинания, подумала я. Как только можно говорить на таком? Вспомнила, как впервые услышала полное имя Ника. Это было всего пять месяцев назад, но, кажется, что с тех пор минули века: так сильно изменилась моя жизнь.

— Здравствуйте! — произнесла я, когда Мария отпустила сына и повернулась ко мне.

— Геия су кори! — с этими словами женщина обняла меня так же трепетно, как Ника.

Несколько мгновений спустя появился хозяин дома. Отец и сын были похожи, только Алексис был практически седым. Он так же по очереди обнял нас, но приветствовал только словами «геия су».

Меня мучило любопытство: что означало то слово, которое добавила женщина при встрече.

— Ник, что сказала мама Мария? — тихо спросила, пока развязывала шнурки на кроссовках.

Он улыбнулся то ли моим словам — я как-то быстро переняла его обращение к матери, — то ли еще чему-то.

— Веро, у нас не принято снимать обувь, когда входишь дом.

— Да? — я немного опешила. Мама дальше порога не разрешала пройти в уличной обуви. Даже для гостей всегда были приготовлены домашние тапочки.

— Идем, я покажу тебе, где можно помыть руки, и будем ужинать.

В его руках были оба чемодана, поэтому я просто пошла за ним, попутно рассматривая дом. Он оказался белоснежным не только снаружи, но и внутри, причем стены были выкрашены дорогой краской, но нигде не было обоев. Мебель на первом этаже была так же либо белого цвета, либо всех оттенков синего. Типичный средиземноморский стиль, никакой вычурности. На втором этаже мы свернули направо. Ник толкнул дверь, пропуская меня вперед.

— Располагайся. Ванная слева. Там есть все необходимое. Здесь следует разуться.

— Это твоя комната? — спросила, послушно снимая обувь и оставив ее у входа.

— Наша, Веро, но, если хочешь, я попрошу приготовить для тебя другую.

Мне вовсе не хотелось оставаться в одиночестве. За эту неделю успела привыкнуть засыпать и просыпаться в объятиях Ника, видеть по утрам его — сонного и такого родного. Просто стало неудобно перед его родителями. Он еще толком не представил меня им. Не хотелось испортить первое впечатление, сделав что-то не так. Культурные различия между нами огромны, обувь — лишь мелочь. Наверно, следовало подумать об этом раньше, только до того ли любящим людям?

Быстро умылась и тут же вернулась к прерванному разговору.

— Я не хочу, чтобы твои родители плохо обо мне подумали, — озвучила свои опасения.

— Откуда такие мысли? — спросил Ник, притянув меня к себе. Знал, что его близость действовала на меня успокаивающе.

— Поставь себя на их место: сын привез иностранку, которая будет жить в их доме.

— Веро, я предупредил их, что приеду со своей невестой. Они приняли тебя сразу, стоило им только увидеть тебя. Не просто так мама Мария назвала тебя «кори» — «дочь».

Так вот что означает это таинственное слово! Сразу стало легче и даже теплее на душе.

— А как же традиции? Вдруг они будут против, что мы живем вместе, хотя не женаты?

— Мы помолвлены, этого достаточно. Никто нас не осудит, тем более мои родители. Я знаю много пар, которые поженились только после рождения первого ребенка.

Консервативная Греция вновь открылась с неожиданной стороны. Сколько еще таких сюрпризов меня ждет? Некоторые девушки выходят замуж в Эмираты, африканские страны, и ничего, живут. Дочь маминой подруги переехала в Корею, насмотревшись дорам.* Мне в этом смысле было проще: культурные связи между нашими странами были достаточно сильны, хотя и различий хватало, но, самое главное, Ник был рядом. Одной этой мысли было достаточно, чтобы перестать бояться всех тех неожиданностей, с которыми мне еще предстоит столкнуться. Вместе мы справимся со всеми трудностями.

— Если бы ты знал, как сильно я тебя люблю! — снова призналась ему.

— Знаю и люблю тебя больше жизни!


ГЛАВА 35

Родители Ника оказались открытыми и доброжелательными людьми. Оба знали английский, только Алексис действительно говорил на нем, а мама Мария так коверкала слова, что я почти ничего не понимала. Это стало еще одним поводом, чтобы начать изучать греческий язык.

Я жила на Корфу уже неделю. С первых дней чувствовала себя здесь как дома, словно и правда была родом из этих мест. Мне нравилось здесь абсолютно все — от родственников Ника до температуры на улице и местных обычаев. Члены семьи вставали рано, в семь часов утра. На завтрак обязательно был кофе с выпечкой, а также йогуртовый пудинг и луковый паштет с козьим сыром. Около двух часов дня жизнь замирала — все отправлялись отдыхать, объясняя это жарой, хотя погода была более чем комфортной. Традиция, говорил Ник. Традицией объяснялось то, что все делалось чрезвычайно медленно, а часы грекам служили разве что в качестве украшения. У меня создалось впечатление, что никто ими не пользовался.

Рабочий день возобновлялся около пяти часов вечера. Несмотря на ранний подъем, никто не ложился спать раньше полуночи.

Издревле между нашими странами существовали прочные культурные связи, хотя различия были очень велики. Нас объединяла религия, но праздники были другими. Даже русский алфавит был создан на основе греческого, но язык имел множество особенностей и разделялся на официальный классический и разговорный с сильной примесью славянских и итальянских слов. Люди в Греции приветливые и искренние, только много жестикулируют. С непривычки не всегда понятно, чего они хотят — такая разница в значении одних и тех же движений: говоря «нет», они кивают головой, а, желая что-то сказать, прижимают палец к губам. Нещадно ругают выходцев из других областей страны, но, упаси Бог, иностранцу высказаться о них без должного уважения.

Все это было очень необычно, но я постепенно привыкала, чему способствовала неизменная внимательность Ника, который помогал мне вникнуть в разные мелочи, и радушие его родителей.

***

В один из дней встала пораньше: мама Мария обещала научить меня готовить кулури — хлеб в форме витых бубликов, щедро посыпанный кунжутом. Это было традиционное блюдо, а мне непременно хотелось сделать что-то приятное для Ника и заодно помочь хозяйке дома. Слуг у них не оказалось. Это было к лучшему. Был садовник, который приходил по мере необходимости подстричь газон или обрезать сухие ветви деревьев, а также женщина, которая иногда помогала с уборкой дома.

Стоило мне только выйти из комнаты, как практически нос к носу столкнулась с девушкой. Незнакомка выглядела на несколько лет моложе меня и, судя по запылившейся мятой одежде, приехала издалека. Она что-то спросила по-гречески, видимо, интересовалась, кто я.

— Вероника Корсакова, приятно познакомиться! — ответила я по-английски.

Она поняла меня. Окинула оценивающим взглядом, словно товар на базаре. Кажется, увиденное ей не понравилось.

— Ты, конечно, красивая, — начала она, — но не рассчитывай, что сможешь задержаться здесь.

Девушка вызывающе смотрела на меня, ожидая, как я отреагирую. Было очень неприятно услышать такие слова. Не поняла, чем было обусловлено такое ко мне отношение со стороны совершенно незнакомого человека.

Я так растерялась, что не могла подобрать слов. Не дождавшись от меня ответа, незнакомка продолжила:

— Не подумай ничего такого, я бы сказала, что желаю тебе добра. Только Ник давно и серьезно влюблен. Я даже удивилась, увидев тебя здесь, у нас дома. Обычно он не дает девушкам надежду на взаимность, тем более не приводит их сюда.

— Кто ты? — спросила спокойно, хотя во мне закипала злость: то ли сейчас произошло какое-то недопонимание, то ли я стала жертвой обмана.

— Я — та, кого он будет любить всегда и не променяет на мимолетное увлечение!

Эти слова не добавили ясности ситуации. Я уже собралась разбудить Ника, чтобы серьезно поговорить с ним, как дверь спальни открылась. Видимо, он проснулся от звука голоса девушки, не считавшей нужным говорить тихо, несмотря на раннее утро. Она ловко обошла меня, чтобы тут же буквально повиснуть на моем мужчине, обняв его руками и ногами и беспорядочно целуя его лоб и щеки.

— Мелет, когда ты вернулась? Почему не предупредила? — спросил он, освободившись от девушки и поставив ее на пол.

— Только что. Филон привез меня, — ответила она обиженно.

— Я говорил тебе не общаться с этим парнем!

— Ник, не начинай снова! Он меня любит.

Сейчас она была похожа на маленькую обиженную девочку.

— Он всех девушек на острове любит, и только ты этого не понимаешь.

— Не говори так о нем, особенно при посторонних!

— Веро не чужая, она моя невеста, а ты — просто взбалмошная девчонка! Мелет — моя сестра, — между делом представил нас Николаос.

Даже загар не смог скрыть смущения девушки, когда она поняла, кто я. Видимо, брат рассказал обо мне и ей тоже.

— Прости меня, — она тут же бросилась обнимать уже меня. — Брат так много говорил о тебе, но не показал ни одного фото. Увидев тебя, я решила, что он сошел с ума от неразделенной любви и нашел себе другую, а он жениться собрался!

Отпустив меня, она довольно сильно ударила мужчину по плечу, тот шлепнул ее в ответ, и оба рассмеялись. Девушке, видимо, многое позволялось, меня родители никогда так не баловали.

Возникшее недопонимание было вскоре забыто, тем более что Мелет всячески старалась исправить первое впечатление от знакомства и подружиться со мной. Ник, наконец, смог заняться делами. С момента приезда он проводил со мной почти все время и мало помогал отцу. Алексис был готов найти и мне работу: бизнес был семейным, все, кто так или иначе имели к нему отношение, были либо родственниками, либо соседями, либо хорошими знакомыми владельца фирмы. Только тут уже возмутилась Мелет.

— Вот еще! Сколько я просила у вас сестренку? — спросила она тем же вечером у родителей. — А теперь, когда она у меня появилась благодаря брату, вы уже забираете ее?

— Может, поинтересуешься у Веро, чего хочет она? — спросил Ник.

— Работа подождет, да, сестра? Ты же поедешь со мной завтра по магазинам? Скоро мамин день рождения, будет большой праздник, а еще не купила подарок и мне совершенно нечего надеть.

Она с такой надеждой смотрела на меня, что я не смогла ей отказать, как и никто в семье. Сама мечтала о сестре, но родители так и не решились на второго ребенка. Видимо, боялись, что он будет страдать так же, как я. Строг с девушкой был только Ник, но именно его она любила больше всех и даже немного ревновала ко мне, хоть и старалась не показывать этого.

Подумала и решила, что мне смена обстановки тоже пойдет на пользу. Я не привыкла столько времени ничего не делать, только немного помогала по хозяйству маме Марии. Большая часть моих вещей мало подходила для местного климата: не о том я думала, когда собирала чемодан, мечтая как можно скорее вырваться на свободу.

Весь следующий день мы провели с Мелет в одноименной столице острова — Керкире. Сначала выбирали подарки ее маме. Мне тоже хотелось порадовать эту добрую женщину, которая когда-то назвала сыном моего будущего мужа, а теперь и меня приняла в семью. Потом покупали одежду, обувь и еще много того, чего мне не хватало. Благо, на моей карте еще оставались деньги — последняя зарплата, компенсация за отпуск и премия за проект, который свел нас с Ником. Пора задуматься о работе. Может быть, стоило принять предложение Алексиса?

***

С момента приезда в Грецию регулярно я звонила родителям. Понимая, как они волнуются за меня, спешила успокоить их и поделиться первыми впечатлениями. Папа искренне радовался за меня, а мама нет-нет да и поджимала губы, когда слышала о Нике. Но сильнее всего ее обидело, когда сегодня будущая свекровь позвала меня ужинать, а я ответила ей «эвхаристо, мама Марья». Выучила всего несколько слов, но домашние просто таяли от умиления, когда я пыталась говорить по-гречески.

— Вот, уже постороннюю женщину зовешь матерью, — высказала претензии мама, — скоро совсем о насзабудешь!

— Мама, зачем ты так? Это не значит, что я перестала любить тебя, но она — мать моего будущего мужа. Ты точно так же звала мою бабушку.

— Одумайся, пока не поздно. Греки — инфантильные маменькины сынки, поэтому живут всю жизнь с родителями. Выйдешь за него замуж и можешь забыть о себе, о карьере! Он заставит тебя заниматься только домом и воспитанием многочисленных детей, пока сам будет изменять направо и налево.

Каждый наш разговор заканчивается так, если любимого не было рядом, но сегодня мое терпение лопнуло.

— Мама, достаточно! — я не могла больше этого слушать. — Пожалуйста, остановись сейчас, пока не сказала то, о чем пожалеешь! Когда ты стала такой? Откуда столько стереотипов? Все мы разные, у всех достаточно недостатков. Не стоит судить обо всех по одному примеру.

— Это не единичный случай, милая! Люди знают, о чем говорят.

— Ох, уж эти люди, которые всегда все знают! Оставим этот разговор. Если мне суждено совершить ошибки, пусть будет так. Винить в этом буду только себя.

Сказала так, чтобы успокоить ее, потому что на самом деле чувствовала, что поступила правильно, оставив все и приехав сюда вслед за Ником.


ГЛАВА 36

Я проснулась около трех часов ночи. Ника не было рядом. Накануне вечером мы обсуждали подготовку ко дню рождения его мамы, который, как оказалось, совпал с моим. Все находились в предвкушении праздника и того впечатления, которое произведет на родственников с материка известие о помолвке Ника и девушки из России. Только он был печален и молчалив, а потом уехал куда-то и вернулся так поздно, что я уснула, не дождавшись его. Его подушка была смята, значит какое-то время он все-таки спал.

Я надела сарафан из тех, что мы купили с Мелет, и вышла на улицу. Солнце еще не взошло, но все живое постепенно просыпались, чтобы встретить новый день. Захотелось стать частью этого мира, раствориться в нем и забыть обо всех проблемах. Не задумываясь над тем, куда иду, я направилась по тропинке, уходящей в сторону от дома. Какое-то время просто шла, наслаждаясь тишиной и покоем нового утра. Не заметила, как вышла к роще. Вдохнула свежий запах и осторожно шагнула под тень платанов. Пройдя несколько метров, заметила сидящего на стволе поваленного дерева мужчину.

— Тоже не можешь уснуть? — спросил он, повернувшись ко мне. Его белая рубашка ярким пятном выделялась на фоне зелени рощи.

— Присаживайся! — Ник похлопал рядом с тем местом, где сидел сам, не боясь испачкать светлые брюки. Я осторожно пристроилась рядом.

— Здесь красиво, но место кажется немного заброшенным, а некоторые деревья очень старые.

— Их посадили еще в тысяча девятьсот шестнадцатом году сербские солдаты. Они знали, что не вернутся на Родину и хотели оставить память о себе.

— Что с ними стало потом?

— Деревья выросли, но без должного ухода парк превратился в рощу. Со временем все пришло в упадок. Мой прадед купил эту землю. Посадил здесь новые деревья, оставив нетронутым этот уголок.

— Я спрашивала о воинах.

— Они погибли от ран и эпидемии холеры.

— Откуда тебе это известно?

— Как ты думаешь?

Ник устремил на меня внимательный взгляд синих глаз. Мне стало неуютно: он снова ждал, что я догадаюсь о чем-то, что было очень важным для нас обоих. Я не знала ответ и все же чувствовала, что неспроста проснулась так рано и пришла именно в это место — платановую рощу у подножия горы.

— Кто-то из местных жителей рассказал тебе эту легенду? — предположила я не очень уверенно.

— Пусть так, — вздохнул Ник.

Тоска, боль, отчаяние, которые всегда прятались в глубине его глаз, сейчас стали особенно заметны.

— Расскажи, как было на самом деле, — попросила я. Покидать это место не хотелось, сидеть и молчать тоже.

Ник был замечательным рассказчиком, я могла бы часами слушать его. Я замерла в предвкушении истории, пытаясь скрыть нарастающую тревогу.

— Один из сербских офицеров предложил разбить здесь парк, уверяя, что это место очень любила некая девушка, которая жила недалеко отсюда много веков назад. Он был молод и не чужд романтики. Над ним посмеялись, но рощу посадили именно там, где он предложил. Ровно сто двадцать пять деревьев.

— Только не говори, что этим офицером был ты! — попросила, уже зная ответ.

— Не буду, — улыбнулся Ник.

Очередная страница его жизни, в которой не было меня. Какая-то часть меня продолжала сопротивляться и до сих пор не могла поверить в то, что все это случилось с нами. Стоило лишь на мгновение предположить, что рассказ правдив, пришлось бы принять и остальное: любовь сквозь время и пространство, переселение душ, испытание, которому жестокие боги подвергли двух любящих людей. Господи, о чем я думаю? Какое воспоминание я должна воскресить в своей памяти?

Последнюю фразу я, видимо, произнесла вслух, потому что Ник повернулся ко мне и спросил:

— Почему ты заговорила о богах? Что ты помнишь?

Я даже не знала, почему воспоминания вдруг показались мне столь важными. Закрыла глаза и сосредоточилась на чувствах, отпустив мысли. Я перенеслась в прошлое. Древняя Греция, прекрасные женщины и сильные мужчины. Отряд римских воинов, расположившийся неподалеку от нашего дома. Отец, запретивший мне под страхом самого сурового наказания приближаться к лагерю, будто такая глупая мысль могла возникнуть в моей голове. Римляне враги, захватчики, которым не место на нашей земле.

Мне снова было шестнадцать. Я возвращалась домой от родника, куда ежедневно ходила с другими девушками за водой. Только сегодня встала позже обычного, а потому была одна. В белом хитоне, с полным кувшином воды на плече, я неспешно спускалась, когда молодой мужчина преградил мне путь.

— Позволь напиться, — попросил он.

Это был один из тех римлян, что появились недавно. Он неплохо знал язык, так что сделать вид, что я его не поняла, не получилось бы. Следовало отказать ему, а еще лучше бежать. По слухам, захватчики никого не щадили — ни стариков, ни детей. Девушек и женщин брали по праву сильного, и никто не смел вступиться за них. Я же смотрела в его синие глаза и не видела в них угрозы. Сняв кувшин, подала ему со словами:

— Пей, варвар!

Резкие слова прозвучали раньше, чем я успела подумать о последствиях. Прижала пальцы к губам, испугавшись, что он может разозлиться и отомстить за оскорбление, но мужчина промолчал. Утолив жажду, он поднял кувшин со словами:

— Я много выпил, но он все еще тяжелый. Позволь помочь тебе.

Я только фыркнула в ответ и пошла вперед. Иногда оглядывалась, чтобы посмотреть, как мучился мой попутчик, пытаясь нести кувшин то на плече, то в руках. Это было так забавно, что я, не стесняясь, смеялась, наблюдая за его попытками выполнить эту несложную работу. Он только смущенно улыбался.

— Дальше я сама, — я взяла у него кувшин, — не дай боги отец увидит меня с тобой.

— Как твое имя, красавица? Как мне звать тебя, чтобы ты явилась мне сегодня во сне?

— Иола, — ответила я и отчего-то смутилась. — А твое?

— Меня зовут…

— Гай, — произнесла я еле слышно, но Ник тут же повернулся ко мне.

Впервые за все время с момента знакомства я видела в его взгляде не просто надежду, веру. Сжала челюсти, закрыла глаза, но все равно ощутила соленые дорожки слез на лице. Мгновение спустя почувствовала, как мужчина осторожно, будто боясь, что я оттолкну, коснулся моей руки. Заставил подняться, чтобы тут же усадить к себе на колени. Я судорожно вцепилась в его рубашку, уткнулась лицом в его грудь и не плакала, рыдала. С каждой слезой, с каждым вздохом чувствовала облегчение, словно ноша, которая тяготила меня, исчезла. Подняв заплаканные глаза на него, спросила:

— Как думаешь, мы выдержали это испытание?

Вместо ответа он прикоснулся губами к виску и крепче обнял меня.

— Ник…

— Надо пережить следующий день, чтобы узнать.

Чувствовала его напряжение, но не могла понять, что особенного в завтрашнем дне. Не желая мучиться неизвестностью, спросила:

— Это какая-то особенная дата для нас?

— Завтра твой день рождения. Во всех предыдущих жизнях, чтобы я ни делал, ты никогда не доживала до двадцати четырех лет.

Знал и он молчал об этом? Опасался, что в любую минуту со мной может случиться несчастье, одно из тех, которые постигли меня в предыдущих воплощениях. Переживал все в одиночестве, но всегда поддерживал, не позволяя мне отчаяться. Как мог скрыть такое от меня? Разве я не имела право знать? Вот только злости или обиды я не испытывала.

— Почему ты не рассказал мне об этом? Может быть, я скорее вспомнила бы прошлое и смогла снять проклятие?

— Думаешь, я не пытался? Не сразу заметил эту страшную закономерность. Не раз говорил тебе об этом, пока не понял, что признаваться нельзя: несколько раз терял тебя именно в минуту такого откровения.

Я коснулась его лица и прошептала:

— Была одна ночь, которую я давно хотела разделить с тобой, чтобы она стала первой в числе многих, — ночь перед днем моего рождения.

Видя непонимание в его глазах, добавила:

— Когда меня регистрировали, перепутали дату, а родители не стали исправлять. День, которого ты так боялся, наступил, а я все еще жива. Теперь я уверена, что все позади. Поцелуй меня, Гай.

Казалось, последние слова не могли принадлежать мне, и все же именно я их произнесла. Мгновение мужчина смотрел на меня, будто не верил, что мы прошли это испытание, или боялся разочароваться.

— Я люблю тебя, — ответил Ник и поцеловал.

Нежный поцелуй становился все более страстным. Когда обоим стало не хватать воздуха, мужчина на мгновение отстранился от меня, но лишь для того, чтобы опустить на землю. Густая трава казалась мне мягче любой перины, но вскоре я перестала ощущать даже ее, растворяясь в ласках любимого человека. Пытаясь сохранить остатки самообладания, прошептала:

— Ник, мы на улице. Ты же не хочешь…

Остаток фразы так и не произнесла. Николаос не сводил с меня взгляда. Его темно-синие глаза стали почти черными от еле сдерживаемого желания, и все же он прислушался ко мне.

— Пойдем домой, — добавила, увернувшись от нового поцелуя.

Мы быстро вернулись, поднялись наверх и тут же забыли о приличиях. Нетерпеливо срывая друг с друга одежду, стремясь стать как можно ближе друг к другу, разделить на двоих этот миг радости и ощущения свободы от страшного проклятия древних богов.

Я лежала под боком у Ника. Было так хорошо, что не хотелось даже лишний раз шевелиться. Он неспешно перебирал локоны моих волос, пропуская их между пальцами.

— Я сейчас замурчу, — сказала, придвинувшись еще ближе, привычным движением положив голову ему на грудь. Он поцеловал меня куда-то в макушку и ответил:

— С удовольствием послушаю.

Мы молчали некоторое время, но я чувствовала, что Ник хотел что-то сказать. Приподнявшись на локтях и глядя в его глаза, я произнесла:

— Я люблю тебя!

Не знаю, эти ли слова он хотел услышать от меня, но мужчина заметно расслабился и ответил:

— Если так, может быть, поженимся на следующей неделе?

— Так быстро? — спросила удивленно.

Вот тебе и знаменитая греческая неторопливость. Хотя, о чем я? Ник наполовину итальянец, просто гремучая смесь.

— Я знаю тебя больше двух тысяч лет. По-моему, достаточно.

Он ждал моего ответа, не догадываясь, что для себя я уже все решила: только с ним хотела прожить всю жизнь, родить от него детей, вместе состариться, а потом, когда придет время, умереть, чтобы в следующей жизни снова обрести его.

— Твои слова можно считать, как "да"?

— Я что, сказала это вслух?

— Да, — улыбнулся он.

— Да! — подтвердила я, поудобнее устраиваясь у него на груди.

Потом будет разговор с моими родителями, без которых я не представляла свою свадьбу и жизнь в целом, подготовка к празднику, получение гражданства и много других вопросов, но это все потом, а сейчас мне просто хотелось быть рядом с любимым мужчиной, наслаждаться его объятиями, вдыхая запах его тела с нотками можжевельника. 

ЭПИЛОГ

— Думаешь, теперь они будут счастливы? — спросила изящная юная девушка, подойдя сзади и обняв сидящего за столом мужчину.

Он отложил в сторону деревянную дощечку, покрытую воском, стилос, используемый для письма, и обернулся. Девушка охотно приняла протянутую руку и села рядом. Маленькая и хрупкая, супруга и мать его детей, она до сих пор будила в нем желание, не допуская даже мысли о других женщинах.

— Оба искупили свою вину, остальное зависит только от них, — ответил мужчина, целуя ее, но она не удовлетворилась этим ответом и спросила:

— Гай пострадал за то, что совершил убийство в священной роще и обманом, до срока проник в твое царство, но в чем вина Иолы? Потеряв надежду, она не видела смысла в жизни и рассталась с ней.

— Афродита пожелала наказать девушку.

— За что? Неужели она, покровительница влюбленных, не могла понять ту степень отчаяния, которое овладело ею?

— Что, по-твоему, может настолько разозлить женщину?

Грозный повелитель царства мертвых, внушавший ужас всем живым, давно стал для Персефоны любимым мужем, но только наедине она решалась спрашивать его о чем-то, не боясь навлечь на себя его гнев. Видя непонимание в ее глазах, Аид продолжил:

— Гай имел неосторожность предпочесть самой богине любви простую смертную. Именно за это он расплатился, когда его возлюбленная была отдана другому, а потом усугубил свое положение, осквернив священное место, и тогда уже Афина требовала возмездия.

— Значит, все осталось позади? Они выдержали испытание?

— Да, он искупил свою вину страданием, раз за разом теряя любимую женщину, а она вспомнила их первую встречу и его имя.

— Что? Имя?

Персефона не поверила своим ушам. Гнев овладел ею и только крепкие объятия супруга удержали ее на месте.

— Значит ли это, что они давно могли бы избавиться от проклятия, если бы она вспомнила такую мелочь? — уточнила богиня.

— Не сразу, но да. Афродите было мало наказать Гая при жизни. Эрида* подсказала ей эту мысль, утверждая, что смертные никогда не догадаются, как мало нужно для спасения.

— Это слишком жестоко! Нельзя играть чужими судьбами! — воскликнула Персефона.

— Тебе их жаль? Поэтому ты помогла им? Чтобы они больше не страдали?

— Вовсе нет, — ответила она, отвернувшись.

За несуществующей обидой богиня пыталась скрыть боязнь разоблачения. Едва ли кто-то из богов понял бы ее порыв дать двум любящим людям надежду, ведь они столько времени с нескрываемым интересом наблюдали за их поисками в каждом новом рождении. Аид усмехнулся ее словам, а девушка продолжила:

— Что будет с ними теперь, когда они свободны? В следующей жизни Гай и Иола смогут сами выбирать, кого им любить?

— Никто и никогда не лишал их этого права, но чувства этих мужчины и женщины оказались сильнее времени и пространства. В каждом воплощении их души стремятся друг к другу. Как оказалось, перед настоящей любовью бессильны даже боги, — добавил он, вновь целуя жену.


Оглавление

  • Испытание
  •   ПРОЛОГ
  •   ГЛАВА 1
  •   ГЛАВА 2
  •   ГЛАВА 3
  •   ГЛАВА 4
  •   ГЛАВА 5
  •   ГЛАВА 6
  •   ГЛАВА 7
  •   ГЛАВА 8
  •   ГЛАВА 9
  •   ГЛАВА 10
  •   ГЛАВА 11
  •   ГЛАВА 12
  •   ГЛАВА 13
  •   ГЛАВА 14
  •   ГЛАВА 15
  •   ГЛАВА 16
  •   ГЛАВА 17
  •   ГЛАВА 18
  •   ГЛАВА 19
  •   ГЛАВА 20
  •   ГЛАВА 21
  •   ГЛАВА 22
  •   ГЛАВА 23
  •   ГЛАВА 24
  •   ГЛАВА 25
  •   ГЛАВА 26
  •   ГЛАВА 27
  •   ГЛАВА 28
  •   ГЛАВА 29
  •   ГЛАВА 30
  •   ГЛАВА 31
  •   ГЛАВА 32
  •   ГЛАВА 33
  •   ГЛАВА 34
  •   ГЛАВА 35
  •   ГЛАВА 36
  •   ЭПИЛОГ